Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Лернер Марик / Война За : " №02 За Пророчицу И Веру " - читать онлайн

Сохранить .
За Пророчицу и веру Марик Н. Лернер
        Война за… #2
        Религиозные войны вещь непростая. Их легко начать и практически нереально закончить. Особенно если твои последователи очень быстро начинают понимать, что под правильным флагом можно неплохо пограбить и обзавестись землей. Всего лишь нужно прочитать формулу «очищения». А дальше бей, круши и жги… Проблема в том, что ты уже сыт по горло сражениями и бесконечными потоками крови, но остановиться невозможно. Никто не поймет, даже сама Пророчица, начавшая с призыва к равноправию и любви. Ну как тут не нести веру заблудшим, сжигая города?
        Марик Лернер
        За Пророчицу и веру
        Часть первая
        Император
        Глава 1
        Падение Заритоса
        Мой долгий путь подошел к концу. Впереди вырастали городские стены Заритоса[1 - Античный Zarytos; ныне известен как Бизерта. - Здесь и далее примеч. авт.], не пожелавшего сдаться. На огромном пространстве, насколько хватает глаз, беспорядочно рассыпаны тысячи палаток. Иногда больших, где расположились командиры, но чаще на одного-двух человек. Навскидку собралось тысяч тридцать, плюс со мной не меньше пятнадцати пришло. Серьезная сила, если правильно направить.
        Мы едем мимо стен города на холм чуть в стороне от дорог и ворот. Там расположена целая с виду вилла, над которой вьется мой личный флаг - поднимающееся красное солнце с лучами на белом фоне и надписью стандартным латинским шрифтом, но на лингва тамазигхт, как большинству привычнее: «За Пророчицу и веру». Отправленная вперед группа четко выполнила задачу, обеспечив удобное место для стоянки не только командирам, но и обоим легионам. А чуть в стороне поместятся и прочие сопровождающие части.
        Четырнадцать месяцев и добрых две тысячи миль триумфального похода по побережью. Еще не похоронили трупы на поле сражения, как помчались мои гонцы и голуби с письмами, а также повезли подстрекательские листовки. Крестьяне прекрасно помнили историю двухлетней давности, когда мы грабили исключительно виллы, а мелких арендаторов не трогали, даже платили за фураж и постой. Теперь я прямо заявил, земли переходят под мою руку и налоговые выплаты снижаются до минимальных пятнадцати процентов от урожая. Правоверные платят десять. Изначально и вовсе хотели освободить своих от поборов, но это путь нехороший. Чем больше станет «чистых», тем меньше денег в казне. Настанет время, и придется все равно обкладывать платежами, так пусть лучше с самого начала, но не сильно обременительного размера.
        Безусловно, для правильного определения суммы пользовались кадастрами, описывающими участок и чем владеет семья. Такие стандартно раз в пять лет переписывались и уточнялись прежде. Бюрократия нам досталась от румлян и сейчас очень уместна, избавляя от излишних дрязг. Потому что частенько города отдавали откупщикам отдельные виды сборов, а я такую практику категорически запретил. Слишком часто они выбивали гораздо большую сумму, чем изначально по правилам требовалось. Но нельзя ж брать, сколько податные скажут, доверие тоже имеет границы.
        Ну а если семья дает в войско крепкого парня, так и вовсе освобождается на год от любых поборов. Естественно, он может вернуться по истечении срока домой, если уцелел, однако тогда участок остается без льгот.
        Больше ничего не потребовалось для взрыва. Платить вместо сорока - пятидесяти всего десять процентов?! Деревенские общины наперегонки побежали преклонять колени и требовать (!) прислать им магида[2 - МАГИД - рассказывающий или говорящий. Первоначально странствующий проповедник, позднее священник, глава общины и местного молитвенного дома.], чтоб обучил правильным молитвам. Конечно, можно не сомневаться, большинство продолжит приносить жертвы своим домашним идолам еще долго. Но дети их уже будут верующими, поскольку учеба у присланных становилась обязательной.
        Но кого волнуют такие вещи, когда можно освободиться от налогов и не платить вовсе, отдав младшего сына в армию, которому все равно получать после смерти отца нечего?! Сельское население, за редчайшим исключением, поднялось в едином порыве, внезапно уверовав в Единого. Городские жители, а также ополченцы и наемники подвергались нападениям на каждом шагу, стоило высунуться из-за крепостных стен. Хозяев земли вырезали буквально семьями, и они бежали, бросая имущество. Потом эти земли разделили между своими, и в большинстве случаев мои люди утверждали итог кровавого передела. Иногда часть поместья или целиком отдавались моим заслуженным соратникам. Они могли селиться там или сдавать в аренду местным жителям. Тоже пример для подражания.
        По арцотам - округам бродили целые крестьянские армии, не щадящие никого, имеющего доход чуть выше среднего, и целенаправленно охотящиеся на откупщиков и хозяев поместий, включая храмовые земли, и приход моих отрядов буквально приносил облегчение всем. Волубис, Альтава, Тасакора, Большой Порт, Картенна, Икосий, Ауция, Ситифия, Цирта, Калама, Тагаст - нет числа большим и малым городам, открывавшим ворота в надежде на защиту от взбесившейся черни. И реально пару раз приходилось уничтожать излишне распоясавшихся и не желающих подчиняться. А некоторые отряды расформировывал, разбрасывая по отдельным частям. Причем еще и по конкурсу брал. Молодых и здоровых.
        Лишь однажды Тингис[3 - Нынешний Танжер.] не сдался на милость победителей. Их тоже можно понять. Городские власти были одними из основных интересантов в приглашении зверолюдей и прекрасно знали, чем это для них закончится.
        Списки нарушивших прежний договор у меня имелись, и после занятия очередного города казни начинались практически сразу. Тем не менее важнее было не прикончить, а отобрать подчистую имущество. Очень скоро замазанные в переговорах и призывах к войне поняли это и побежали в две стороны. За море, забрав наиболее ценное, и мне навстречу. Потому что я милостив, как предписывает религия.
        Пришедших с повинной не убивали. Землю да, отбирал. Но это у всех. Двенадцать миль от городских стен остались во власти муниципалий. А жизнь не отнимал, наложив весомый штраф. Достаточно заложников из ближайших родственников. Кто поумнее, прекрасно сознавал, на новом месте ничего хорошего не ждет и лучше лишиться части добра, чем всего. Конечно, от иных можно было получить в будущем неприятности, но это в порядке вещей, второго прощения им не получить. Ведь сказано в «Диатессароне»[4 - Гармонизированное евангелие. Сборник изречений Пророчицы, составленный Писарем - Илаком.]: «Будь милосерден к кающемуся, но если он повторил предательство, значит, душа тяготеет к злу. Третьего раза случиться не должно». И еще: «При оценке поступков всегда исходи из побуждений. Случайные оплошности и грехом считать нельзя. Сознательное нанесение вреда - преступление».
        Городские должности, а во внутренние дела вмешиваться государство в моем лице не собиралось, из-за перетряски и новых законов, со снижением ценза и дарованием гражданства становились доступны людям, прежде не участвовавшим в управлении, - ремесленникам и мелким купцам. Плюс всякие ограничения на приобретение собственности и распоряжение ею законным способом убирались новым Кодексом, что сразу делало сторонниками пришедшего порядка множество народа. Прежде люди, не имеющие двух родителей, родившихся здесь, десятилетиями жили в городах, но приобрести недвижимость не имели права.
        Если крестьяне готовы были удавить прежних хозяев и нередко это делали, то городские ворота при появлении моих знамен открывали мастеровые. Половина бескровно взятых союзных портов пережила бунты с погромами и смену руководства. Кодекс действовал с момента оглашения в новом городе, но он был одинаков для любого и обратной силы не имел. Имущество считалось принадлежащим хозяину по прежнему договору или реальному владению. Надо ли пояснять, как с удовольствием шел передел не только пахотной земли, но и особняков с мастерскими еще до вступления правоверных в город.
        Голуби с кораблями летали и ходили куда быстрее моего войска. Я не особо торопился, давая время не желавшим умирать за чужие права принять правильное решение. Тингис решил биться. Внутреннее недовольство подавили наемники, и ворота не открыли. Рано или поздно это должно было случиться. Они были убеждены, что мои люди не умеют брать укрепления. Так и есть. Но я и не стал убивать бойцов, кидая их в лобовую атаку. Просто сжег город дотла. Напалм не создал, но нечто вроде, практически невозможное погасить водой и прилипающее на основе нефти и загустителя с мелкими добавками давно имею. Назвал все равно этим словом, чтоб не морочиться. Оставалось лишь поставить требушеты и тупо швырять, пока пожар не поднялся до самого неба, а немногие уцелевшие загрузились на корабли и, проклиная, не уплыли. Химия вещь полезная. Не знаю, аналог ли это греческого огня, но сработало прекрасно.
        Дело в том, что история моя несколько нетипична для приличного мавретанца и известна только одному человеку - сестре. Родившись на Земле, попал по не зависящим от меня причинам в этот мир, очень напоминающий прошлое, но во многом и кардинально от него отличающийся. И местный друид, поставивший на мне оригинальный опыт вивисекции, добился немалого успеха. Фактически я умер, слившись своим сознанием со старым и крайне неприятным бывшим наемником и убийцей. Память обоих причудливо перемешалась, создав новую личность и вытеснив многое из нас прежних. Знания землянина частично сохранились, однако про родных и тамошнюю жизнь почти ничего не помнил. Зато здешнюю неплохо. Так что сумел выдать себя за сына того человека.
        Два курса института с упором на химию, по здешним понятиям, серьезнейшее образование. Во всяком случае, сварить мыло, сделать динамит или перегонный куб, создавая керосин и лампу, мне удалось без особых сложностей, как и шариковую ручку с печатным станком. И жить бы, поживать, сладко кушая и набивая кошель, да понесло по не зависящим от меня причинам в совершенно другом направлении. Я не виноват, что сестра оказалась Пророчицей и за ней пошли люди. Иногда тебя несет по течению, и выгребать против просто опасно.
        Одно можно сказать о Тингисе. То, как быстро и жестко расправился с пятнадцатитысячным городом, обнесенным прекрасными оборонительными стенами, произвело яркое впечатление и на моих новых подданных, и на еще колеблющихся. Сопротивление окончательно исчезло. Более того, мне с поклоном и без малейшего нажима наперебой стали подносить золотые венки, признавая высшим правителем. На сегодняшний день уже семьдесят четыре весом в добрых двадцать пять талантов.
        «Смерть ждет меня, и мы встретимся скоро, - затянули за спиной древнюю песню. - Смерть не забудет меня, и я не опоздаю к ней никогда».
        Теперь уже не сотня охраны пела, а гремело по всему легиону, и от звуков мужского хора мурашки бежали по коже. Это исполняют перед боем.
        «Встречу с ней даже трус не отменит, я иду. Пусть зовет, я не тороплюсь».
        Конечно, это не тот легион. Достаточно знакомое слово, не вызывающее недоуменных вопросов, но совершенно иное содержание.
        Три отряда по тысяче человек, разделенные на сотни и десятки. Восемь сотен из десяти в каждом подразделении были обычные пехотинцы, вооруженные гладкоствольными ружьями со штыками. Благодаря последнему они не нуждались в прикрытии пикинерами, и можно было создать на узком участке мощный огневой удар. Одна сотня состояла из застрельщиков, имеющих нарезные стволы. Еще одна считалась элитной. Туда назначались заслуженные ветераны, обученные использовать гранаты и прочие хитрые фокусы. В составе легиона находилась и конница: пять сотен кирасиров от слова «кираса», закрывающая спину и грудь сталью. Они были нужны для таранного удара, и шесть сотен легкой кавалерии, глаза и уши армии. Их подразделения занимались разведкой, шли впереди и прикрывали тылы. Каждая тысяча пехоты имела приданную ей артиллерию: четыре пушки-восьмифунтовки и две шестифунтовых гаубицы. Плюс барабанщики, медики, интенданты, вспомогательные части, на десять человек один обозник. Непременных проституток и маркитанток в составе не считаю. На этих приходилось закрывать глаза, но в военный лагерь их не допускали. Списочного состава
набиралось до пяти тысяч. И таких легионов у меня на сегодняшний день два.
        Все дело в том, что конницы много, и прекрасной. Из кочевников получаются замечательные бойцы. Но пользы от нее при штурме укрепленных позиций немного. Да и стойкостью не отличаются. К тому же они охотно служат, пока могут разжиться трофеями, и так же легко уходят домой, если не особо добыча велика. Большинство пехоты из бывших крестьян и рабов, которых учить еще и учить. К тому же вооружены они обычно чем попало и грозны исключительно количеством. Особой надежды при столкновении с профессиональным противником на них не питаю. Есть так называемые союзники, вынужденные служить. Доверия к их отрядам не испытываю. Ну еще имеются достаточно стойкие и мотивированные единоверцы. Которых не так много.
        Потому и создавал постоянную армию, чтоб было на кого без всяких сомнений опереться. Отбирал из готовых и проверенных боем. Люди первого «Победоносного» и второго «Разрывающего цепи» участвовали в разгроме коалиции Пятидесятиградья с урсами и готовы были идти до конца. Практически все правоверные и, помимо бывших крестьян, больше половины рабы, вольноотпущенники и харатины[5 - ХАРАТИНЫ - покоренные и поставленные в подчиненное положение племена.]. Стать элитой для них многое значило, и дисциплине они подчинялись, не изображая поруганную честь. Легионеры получали стабильное жалованье в отличие от остальных и имели на вооружении однотипное огнестрельное оружие. Фактически мои заводы работали исключительно на армию, даже не на все подразделения. Надо сказать, дорогое удовольствие, лично б не потянул такое количество ружей и пушек, однако оплачивало все государство за счет грабежа врагов. Пока война исправно кормила сама себя.
        Наметом к голове колонны примчался всадник, отвлекая от размышлений. Ему сначала перекрыли движение, затем пропустили.
        - Этнарх[6 - ЭТНАРХ - правитель этноса, народа.] Аннибал приветствует тебя и просит присоединиться в его шатре для дружеской беседы.
        - Ты совсем взрослый стал, Ганон! - говорю с удивлением, глядя в обветренное лицо. Летят годы неизвестно куда.
        - Я уже не ребенок, отец, - с отчетливой гордостью заявляет.
        Строго говоря, он мне не сын, точнее, приемный, но если не считать юридического заскока насчет наследства, сознательно провел обряд вхождения в семью уже после рождения общих с Олимпиадой детей, чтоб после моей смерти не случилось драки за имущество, но никогда не отличал его в какую-либо сторону. Ни худшую, ни лучшую. Не по годам серьезный мальчишка и не чужой. Возился с ним не меньше, чем со своими. Понятно, до семи лет. В этом возрасте отдают на воспитание родственникам или друзьям. В данном случае он получил первые уроки жизни под началом выходца из кочевников. Для жителей плоскогорья нормально, как и обратное. Уж точно из седла не выпадет и на скаку попадет из лука в цель. А насчет прочего будет видно.
        Синий отнюдь не дурак и не случайно пользуется огромным авторитетом в степи. Правда, вот подобное приглашение совсем не смотрится красивым. Не он меня, а я его должен звать на совещание согласно более высокому уровню. Но посланец не зря употребил выражение. На посиделки приятельские вроде зовет, а не разбор. При этом не забывает вставить титул «этнарх», подчеркивая власть над целым районом. Гонец всего лишь голос, слова он обязан повторять четко и без отсебятины. Я в курсе, что Аннибал претендует на так называемые земли нумидийцев и по большей части опирается на туарегов, живущих в южной части того, что на Земле называлось Алжиром. И все ж хочется ему или нет, я император - глава военных сил правоверных. И решать, когда обниматься, тоже стану без дополнительных намеков.
        - И прошел «очищение».
        Пророчица требовала сознательного выбора, и дети не могли прямо в младенчестве стать правоверными. Нужно было вырасти.
        - Я теперь Александр. И уже не комбатан, а аспирант![7 - АСПИРАНТ - не простой боец, а участвовавший в боях.]
        Все ж не удержался и похвастался. А в сочетании с именем матери - Олимпиада - звучит совсем намекающе. Я не против, пусть повторит достижения Македонского.
        - Поздравляю, - хлопаю по плечу. Обниматься, сидя на лошадях, не слишком удобно. - Но вот насчет взрослости… - И с иронией интересуюсь: - А почему не пишешь матери? Нужно напоминать регулярно или мне обратиться прямо к твоему наставнику, чтоб он проверял?
        - Ну, ты ж знаешь, как ходят письма, - пробормотал Александр, теряя весь апломб.
        - Предлагаешь организовать государственную почту? - задумчиво спрашиваю.
        Кстати, давно б надо заняться. Полезная вещь.
        - Я… нет… не думал…
        - А пора б соображать, - говорю без насмешки. - Если взрослый и ответственный мужчина. Жениться еще не надумал?
        - Есть девушка. - Он покраснел, аж сквозь загар и смуглую от рождения кожу стало заметно. - А куда мы едем, отец?
        Ну да совсем не на встречу с Аннибалом. Подождет.
        - Не знаю, чему тебя учил наставник, - говорю серьезно, - но запомни на будущее. Прежде чем обсуждать нечто, хотя б осаду города, требуется осмотреть его укрепления лично, а не полагаться на чьи-то донесения и слова.
        Лагерь организовать можно и без меня. Второй легион этим займется согласно распорядку. Тут указаний не требуется. Напротив, если после пяти лет походов и стычек кто-то спросит, в каком порядке ему ставить палатки или рыть отхожие ямы, немедленно уберу с должности как профнепригодного. Любой из командиров начинал максимум с десятника и эту науку изучил на практике. Иногда собственными руками вымеряя расстояние и выкапывая ровик для дерьма. Поэтому могу спокойно проследовать дальше в сопровождении охраны.
        В первую очередь меня интересовал выход в море. Здесь прекрасный залив, и, пройдя через Голетту или Горло, судно защищено от любых штормов и ветров. Заритос стоит на берегу озера, способного принять весь флот Средиземноморья. Вода в нем пресная, что достаточно удобно в качестве источника снабжения, однако до берега пришлось прорыть канал, иначе кораблям не пройти. Соленой воде перекрыт путь дамбой, а вот заткнуть дорогу для обеспечения города обычными средствами невозможно. Стены вокруг него футов тридцать высотой, а здесь еще и натыкали артиллерию. Причем, судя по докладам, это не местная самодеятельность. Урсы привезли. У нас была возможность ознакомиться с их творчеством на примере добытых трофеев.
        Снаряд оказался странной спиральной формы, да и сам ствол пушки походил на шестигранник, закрученный по спирали[8 - Реальные пушки Уитворта.]. Ядро летело почти на шесть миль, что совершенно излишне в полевых сражениях, но немаловажно при обороне крепостей и на близком расстоянии очень точно. Хотя нам досталась дюжина целых и шесть серьезно поврежденных экземпляров, повторить их оказалось невозможно. Были какие-то секреты, позволяющие создавать достаточно тонкие стенки и соответственно уменьшать вес. К тому же запас снарядов небольшой и очень быстро подошел бы к концу. Правда, додумались спиливать круглые ядра, делая их гранеными, но понятно, какая морока. К тому же прежние характеристики уже полученных таблиц для стрельбы пришлось переделывать, а точность заметно понизилась.
        Суть в том, что близко артиллерию не поставить из-за наличия таких страшилищ у противника, но на каждую дырку есть свой хитрый болт. И я его нашел достаточно быстро, прекрасно зная, что именно разыскиваю. То есть когда стены строились, никто еще всерьез не задумывался о роли артиллерии. А она нынче представлена не одними бомбардами, стреляющими прямой наводкой. Находим холм, расположенный не очень далеко от канала, а лучше парочку, и ставим за обратным скатом тяжелые мортиры с гаубицами. На самой вершине достаточно поместить наблюдателей, и самые лучшие дальнобойные орудия мало что смогут против контрбатарейной стрельбы.
        - Ага, - сказал Мизинец, занимающий пост начальника артиллерии всех моих сил, включая осадные орудия. - Не идиот, соображаю. Сделаю из кораблей обломки.
        И то, достаточно одному ядру тяжелой мортиры попасть в идущую галеру, как прошибет насквозь, сверху до дна. Вот про гаубицы пока неясно, не случилось проверить на море, но в любом случае урон должны нанести серьезный. А канал-то узкий. Достаточно вставшей поперек триеры или пузатого купеческого гаулоса, чтоб создать пробку и топить в любом количестве подкрепления.
        - Только мне прикрытие понадобится. Они ж пойдут на вылазку.
        - Первый легион полностью в твоем распоряжении.
        Он довольно кивнул. Первым командовала Малха, его жена. По-моему, она больше заботилась о своих подчиненных, чем о супруге, но это точно не мое дело. Зато уверен, все необходимое оба сделают. Правильной осады с траншеями и подкопами мы пока не вели и опыта особого не имеем. Я тоже не энциклопедия знаний, хотя от Фенека-изгоя досталось достаточно для общего понимания мероприятий. В очередной раз излагаю с мудрым видом внимательно слушающим командирам диспозицию и чуть не получаю ядром. На стенах заинтересовались собранием и явным наличием старших начальников, что хорошо определяется по свите и богатым одеждам. Влупили сразу тремя орудиями по скоплению всадников. К счастью, всего одного и убило да лошадь пострадала. Пристреляться мы не дали, поспешно убравшись за холм. Горожане радостно кричали, но меня такие вещи не раздражают. Сегодня вам повезло, завтра обратка прилетит.
        - Да, - сказал Александр, когда глянул на него. - Я тоже понял. Наставник Аннибал говорит, в тебе нет настоящего упоения битвы. Ты плохой боец. Зато хороший полководец и думаешь заранее. Не гадаешь, а точно просчитываешь врага.
        Тут прилетел очередной посланец, позволив не комментировать высказывание. А то даже не знаю, комплимент ли это. Я долго учился не впадать в ярость, чем славился прежний Фенек, но иногда и сейчас реагирую импульсивно. Просто с некоторых пор не имею желания доказывать кому бы то ни было геройство. Я себе цену знаю, а если кто не согласен, плевать.
        Конь весь в мыле и дышит тяжко. Чуть не загнал. Синий совсем сбрендил на почве недостатка уважения и вздумал требовать явиться срочно?
        - Пророчица приехала! - сказал всадник, счастливо улыбаясь. - У главных ворот.
        А вот это уже игнорировать нельзя, переглядываемся.
        - Вы готовьтесь, и поэнергичнее, - говорю супругам. - Стрелков и орудия прямо сейчас на позицию, но чтоб никто на виду не стоял.
        Махаю рукой, и скачем с сотней охраны, оставив за спиной легион.
        Чем ближе подъезжаем, тем занятнее сцена. Мария стоит напротив главных ворот, к счастью, на предельном расстоянии от орудийного выстрела. Уж не знаю, подсказали или сама сообразила, однако не подставляется по-глупому. А вокруг целая толпа. Похоже, она не одна приехала, а с многочисленной армией последователей. Большинство из них в качестве бойцов никуда не годятся, зато ?ченные и все ее проповеди знают наизусть. А еще сзади за ней постоянно тащится толпа всевозможных больных, сумасшедших, фанатиков. И ходит она среди этих уродов постоянно, а также лечит. Мне пришлось две сотни отборных парней приставить к ней в качестве охраны.
        Сейчас вокруг толпятся набежавшие выразить почтение старейшины кочевых племен и горских родов. Практически все они здесь не от желания познать веру, а за неимением иного выхода. Сначала к ним приходили мои люди и очень вежливо просили поделиться имуществом во имя Ylim. Обычно хозяева уже знали, что сопротивляющийся и иноверец платят больше. И наси принимался перечислять множество невзгод, обрушившихся на его семейство. Пастбища стали скудны, засуха осушила колодцы, и скот болеет, своих бедняков надо поддерживать. Это могло продолжаться очень долго, но крайне редко шли к очередным жертвам, не имея представления о благосостоянии данного племени. А когда они слышали о равной доле для участников походов, скрепя сердце соглашались с необходимостью платить налог. Реально мало кто из них помнил даже простейшие молитвы, хотя именем Его клясться не забывали.
        - Не называйте себя «чистыми», - однажды сказала Мария, не выдержав общения. - Вера еще не проникла в ваши сердца.
        Как бы то ни было, племя за племенем, они принимали наши требования и называли себя правоверными, а значит, вынуждены были и новые законы, касающиеся женщин, соблюдать. А чтоб уж совсем гарантировать правильное поведение, показательно ломали статуэтки и разбивали камни, которым поклонялись кочевники.
        - Предложите еще раз сдаться, - сказала Мария, глядя из-под руки, чтоб солнце не слепило со стороны высоких стен Заритоса.
        Я не стал демонстративно пожимать плечами и рассказывать про наивность. Где угодно, но не при таком количестве чужих глаз и ушей. Уже ходили с предложением три дня назад, когда пришли первые отряды, о чем известно мне, но и остальным, полагаю, тоже. Отправил герольда со стандартным посланием. Он доехал до ворот с оливковой ветвью в руке. Какое-то время стоял, дожидаясь появления городских начальников. Мы лениво перебрасывались репликами и здоровались. Писаря давно не видел. Он, скотина, перебежал к Пророчице и заведует ее финансами. Поскольку не раб и честно предупредил, обиды на него не держу. Пирра, приставленного в качестве начальника охраны Марии, тоже редко встречаю. Есть о чем побеседовать, опять же не на людях.
        И тут случилось. Никто не ждал такой реакции. Со стен внезапно открыли стрельбу. Явно даже без предупреждения. Посол погиб на месте, а над замершим войском повис гневный крик.
        - Я не хотела крови! - сказала Мария с болью.
        Слышно было сначала только стоявшим рядом, а затем звук прозвучал для каждого. Возможно, и на стенах. Этот фокус жриц не имел отношения к усилению, а то б гремело рядом жутко. А как они добиваются, мне не понять. Магия бытовая, неподвластная разуму земного человека.
        - Но за все надо платить. За попрание законов человеческих и божьих будет наказан весь город!
        Она встала на колени.
        - Ради веры в Него карают зло и защищают добродетель, - звучало для каждого, и люди невольно повторяли.
        - Он истину знает, вершит Высший суд, Он вездесущ, и если иное не может помочь, позволено сталью врага одолеть.
        На ногах остались очень немногие. Даже иноверцы в большинстве поддались общему порыву. Только в стороне стояла кучка иудеев. Недавно ко мне заявились целым табором. Совместно девять племен, достаточно сильных в Тунисе, чтоб с ними считались. Они очень хорошо поняли, что если даже не спалим Заритос, то уж им ничего не поможет против такой орды. Я охотно принял в союзники. Стандартные условия по части выставления воинов и налога.
        - Кроме Ylim, нет других богов! - провозгласила Мария, заканчивая литургию.
        На миг опустилась полная тишина, а затем раздался жуткий грохот. Прямо на глазах мощная башня и часть стены рухнули, открывая проход.
        - Узрите все, - яростно вскричала Мария, - вам послан знак! Всем идолопоклонникам, верящим в Единого, пусть несколько иначе, и вам, правоверные! Погрязшие в грехах и грязных мыслях - смотрите и убедитесь! Он отдал город вам!
        Она очень изменилась, и неизвестно, к лучшему ли это. Никому не говорил и никогда не скажу, что, приняв правоту необходимости сражаться за веру, она долго рыдала на моем плече. Не к этому стремилась, проповедуя братство и любовь. К сожалению, другого пути нет. Наша революция должна уметь защищаться, иначе в этом мире уцелеть невозможно. Кто первый меч воткнул, тот и правит. А теперь она уже сама посылает уничтожить целый город. Иного толкования не найти.
        - Кроме Ylim, нет других богов! - поставила точку.
        - Кроме Ylim, нет других богов! - повторил дружный хор тысяч голосов.
        А потом завыли трубы, ударили барабаны и яростная человеческая река хлынула на приступ. Большинство начальников остались сзади и кинулись догонять. Синий-Аннибал задумчиво посмотрел на меня, потом нечто пробормотал и тоже уехал. Его кочевники побежали грабить первыми. На этом фоне продолжавший стоять легион смотрелся изумительно. Но время терять было нельзя, еще немного, и они тоже сорвутся.
        - Нет! - обернувшись, я почти зарычал в лицо Павлу и Николаю, старшим командирам второго легиона. - Вы ведете своих людей к воротам. Они могут попытаться прорваться. Если будут сдаваться, поступайте как обычно. Дерущихся - бейте насмерть без разговоров. И не волнуйтесь, внакладе никто не останется. Это лично я обещаю, так и скажите всем.
        - Агат! - позвал я вечно торчащего рядом начальника личной разведки. - Бери сотню и выясни.
        - Понял, - сказал тот, прекрасно зная, о чем речь, и тут же испарился.
        Марии к этому моменту тоже не было. К счастью, ей не пришло в голову лезть по грудам камней в пролом. Она медленно шла куда-то в сторону, и кроме охраны рядом никого. Молодец, Рыжий. Его люди не помчались грабить. Удержал. Если когда-нибудь захочет сменить поле деятельности, охотно поставлю во главе третьего легиона.
        Отправил посыльного к Малхе, чтоб внимательно смотрели за каналом, и не стал сам ехать. Вот что пользы от меня, не из мортир же стрелять. Все поручения розданы, и если подчиненные не способны сделать правильно, то крики уже не помогут. Парочка бывших карателей с птицами у них есть, скорректировать огонь вполне способны. Зарыться не успели, да теперь уже не важно. Вряд ли предстоит серьезный бой. Самые умные побегут сразу, остальных вырежут. На двадцать с лишним тысяч жителей пара тысяч наемников плюс неизвестное число беглецов с округи - вдвое больше вооруженных и желающих набить карманы сейчас в город влезло, не считая обозников. Тут сопротивляйся или сдавайся - результат один. Хорошо, если жизнь оставят.
        Ох, нет. Не все побежали.
        - А ведь твои сородичи тоже там, - говорю Саулу, наблюдающему за мной в компании вечно торчащего рядом менестреля.
        Писарь номер два этот Ганикс. Все записывает и фиксирует. Только прежний летописец поперек никогда б не пошел, а от певца неизвестно чего ждать. Потому близко не подпускаю, но и не гоню. В отличие от Писаря он не зациклен на вере и честно клепает историю последних лет. А если там будут содержаться не особо приятные эпитеты, то и начхать. Правда есть правда, и по-настоящему нечего стыдиться. Скорее от его хвалебных баллад смешно, хотя они и пользуются немалым успехом. Если б про кого другого услышал то же самое, не поверил бы. Уж больно напоминаю Илью Муромца. Махну мечом и сразу рать прорежу наполовину. Ага, последний раз лично убивал много лет назад. Но летопись у него совсем другая. Четко делится на «мне это рассказывал такой-то, иногда с добавлением, верить ли ему, решать читателю» и на то, что он сам видел. Может, и выйдет нечто полезное для истории. А то иногда ловлю себя, что уже не помню, в каком городе собрание по поводу введения Кодекса. Везде одно и то же. Зато Ганикс создал такое:
        С Кодексом значимым справедливость познал человек,
        Всяк, беден иль богат, - правосудие имеет.
        И на всей земле не найти уголка,
        Где б правдой не святилась его рука.
        Ну разве после такого выгонишь?
        - И кому они все дружно понесут награбленное? - спросил ответно Саул, изображая недоумение.
        - Тебе, бескорыстному.
        - Боюсь, - понижая голос, явно чтоб ушастый Ганикс не зафиксировал где-то в записях, - моих денег может не хватить на приобретение того дерьма, что натаскают.
        - Ты без советов знаешь, где взять. Даже без процентов, но потом покажешь, вдруг мне что понравится. Я скажу кому надо.
        - Благодарю, мой господин. Безмерно благодарен.
        Если он может с первых моих заводов иметь постоянные пять процентов, почему мне не поучаствовать в замечательном бизнесе. Солдаты всегда и во все времена отдают по дешевке трофеи. За выпивку, девок и даже еду. Он с самого начала под моим покровительством работает поставщиком и скупщиком. Причем никакой гнили по определению и завышения цен, когда дело касается снабжения легионов. А половина прибыли уходит Олимпиаде, на ее нужды. Так что могу на короткий срок поделиться из казны. Все равно не было еще случая, чтоб меньше чем троекратно нажился на таких трофеях. А в ближайшие дни чужого добра будет много.
        - Без доклада никого не пускать, - говорю охране и захожу в виллу.
        Здесь явно побывали в немалом количестве не особо ценящие красоту, поскольку некоторые ниши, где обычно стоят статуи или маски умерших предков, пустовали, но после этого прибрали. Какой смысл ставить так близко от городских стен загородный дом, не вполне ясно, да и не особо волнует. Точно не для надзора за работниками, пашущими землю. Здесь даже нормальной давильни для винограда или оливок нет. Какие-то общие признаки мавретанских горских домов с римским стандартом можно было уловить без особого труда. Но это, скорее всего, просто условия диктуют и климат.
        Атрий, центральная часть виллы, прежде был двором, где готовилась еда. Потом над ним сделали крышу, оставив отверстие для света. Здесь объем помещения настолько велик, что пришлось поставить колонны, чтоб держать балки и черепицу. Зато внизу полно места. Именно тут солидный человек и принимает гостей с посетителями, для чего стоят пуфики, на которых возлежат, и столик. Стены украшены фресками с картинками из сельской жизни, под ногами орнаменты из мозаики. Ну как-то так я согласен жить, поскольку строилось с учетом климата и жары. Все продувается, в центре фонтанчик, окруженный зеленью.
        Снаружи знакомо бухнуло. Потом еще раз, и пошло грохотать почти без перерыва. Не только мортиры, но и гаубицы. Кажется, драп начался даже раньше ожидаемого. Надеюсь, всех утопят. А вот потом придется пристроить парочку фортов, напичканных серьезными орудиями, чтоб не допустить в будущем повторения, но уже по моим потомкам.
        Без особой охоты извлек из тубуса очередную пачку бумаг и углубился в изучение. Наверное, большинство считает, что царем быть замечательно. Водишь войска в походы. С утра до вечера весело проводишь время в окружении красавиц и лишь изредка отрываешься от охоты, подписывая надоедливые бумаги. На то и бюрократия, чтоб все двигалось в правильном направлении. Если бы! Если чиновник толковый - значит, непременно тайно ворует, глупый - тащит открыто. Честных абсолютно не встречал, а чтоб не крал и при этом соображал в порученном деле, и вовсе не припомню. Остается опираться на близких людей, которым вроде незачем тырить. Жена смотрит за заводами, Тодор за западной частью Мавретана. Еще дядьке Клыку могу доверять. Он у меня по части артиллерии, но годы идут, и он не так бодр. Агат еще. Собственно, на этом список людей, которые сделают как мне надо, а не в личных интересах, по-настоящему исчерпывается. Желтое Крыло и вовсе помер не так давно, а Писарь у Марии теперь. За всеми остальными нужен глаз да глаз. А уж доносов пишут! И ведь приходится разбираться, истину сообщил или подсидеть хотел начальника аль
старого недруга.
        Ну вот, пожалуйста. Обычное вроде б сообщение, а теперь придется послать кого-то с инспекцией. Сотник Аврелий, что крайне неприятно - из самых первых «чистых», убился по пьяни и собственной дурости, сверзившись с лошади. Абсолютно точно не по злому умыслу, иначе б не писали такие вещи. Дело в том, что в его багаже оказалось свыше трех тысяч золотых монет. Неоткуда ему иметь такую сумму, и хуже всего - не нашей чеканки, а иберийской. То ли за шпионаж заплатили, то ли взятки брал, а последняя должность его - наместник в городе на побережье, то ли ограбил кого. Что хуже?
        Гиену послать, записываю. В отличие от большинства карателей, принявших Единого и в большинстве своем получивших высокие должности, остался упертым язычником. И плевать. Зато по части следствия специалист и охотно берется за такие вещи при должной оплате. Пусть всех закошмарит, как он обожает, но докопается, откуда деньги. Кстати, пора заводить нормальную полицию. Слишком много народа нынче стало, и мне нужны порученцы с умением находить преступников.
        Филарет, сын Грома Небесного, нынче сотник и правоверный, а еще два года назад заложник из рода Топорища, сунулся в атрий.
        - Агат вернулся.
        - Зови. И еды пусть принесут.
        Агат вошел, стуча сапогами, и без надлежащего приветствия плюхнулся на кушетку напротив. Подождал, пока оставят блюда на столе и уйдут, и только затем открыл рот.
        - Никто не сможет ответить на вопрос, - сказал он глухо. - Мне не пришлось ничего делать. Дом стоял вплотную к стене, и всех завалило.
        После такого там живых остаться не могло.
        А если б случилось, можно не сомневаться, Агат лично бы перерезал глотки выжившим. Достаточно часто ему намекать не требуется. Сам все понимает и не колеблется. Это ведь его люди, завербованные много лет назад, когда еще не шла речь о захвате, просто сообщали интересные новости. Но за золото они были готовы и на серьезные дела.
        - Надеюсь, это так. Но все равно объяви, на случай, если кто уцелел, что ждем.
        - Мы никогда не выясним, что случилось. - Тон был вопросительный.
        Если все тамошние погибли, то на свете есть всего двое, знающие, что подкоп готовился давно. И взрывчатку завезли не вчера. Возчики были не в курсе, что за груз, а рыли члены одной семьи. Такими вещами с посторонними не делятся.
        - Я приказ не отдавал. Это должно было произойти завтра, - честно сознаюсь. - Когда легионы отдохнули б после марша и пушки были бы установлены.
        - Мы имеем свободу воли и готовим мину, - сказал Агат задумчиво. - Но когда взорвать, решает Он.
        Прекрасное объяснение. Уж лучше, чем внезапно уроненный нашим шпионом ящик с динамитом как раз под конец молитвы.
        - Случилось чудо, - наливая в кружку вино и кивая ему, подвожу итог навсегда, - пусть им и останется.
        Глава 2
        Планы на будущее
        На звук шагов мы обернулись одновременно. Ко мне кто попало без доклада и просто так мимо охраны не приходит. А сейчас и вовсе мало найдется желающих, все мародерствуют. И сразу автоматически вскочили, одновременно поклонившись.
        - Пойду, - пробормотал Агат, когда Мария отмахнулась от знаков почтения. - Делом займусь.
        Я как-то не понял каким, но удерживать не стал. Дождался, пока Мария сядет, и тоже опустился напротив. Из кармана ее платья моментально выскочил Пицли и требовательно заверещал. Пришлось дать ему кусочек мяса. Он без особого интереса принялся грызть, на голодного отнюдь не смахивает. Зачем тогда просил? А чтоб показать, насколько важен. Попробуй особо не отметить, примется мешать. И ведь не вредная в принципе скотинка, но хочет быть в центре внимания. Мне не жалко почесать.
        - Выпивали, - сказала она, глянув на кружки. - Тебе тоже неприятно? - И ткнула пальцем в сторону стены. - Ты ведь знаешь, что сейчас творится в Заритосе.
        - Это было неизбежно, - говорю без малейших колебаний. - Они отказались сдаться и убили герольда. Нужен пример для остальных, чтоб и думать о сопротивлении не посмели.
        - А наоборот не выйдет?
        - Я не Пророк и будущее не предсказываю.
        - Зато я Пророчица! - сказала Мария с болью.
        Пицли перестал пощипывать угощение и подбежал к ней, ткнувшись головкой в ногу. Все ж нельзя не увидеть, как реагирует на настроение. Она машинально погладила зверька.
        - Я несу слово Божье и говорю про любовь. А сегодня это было не его веление. Мое. Я разрешила.
        - Он дал знак.
        И отныне это не подлежит сомнению. Пусть ее душа останется чистой. За ложь расплачиваться мне на том свете. И я заплачу за сказанное, но не пожалею даже там.
        - Но этого ли Он хотел? - спросила Мария с болью.
        Пицли уже сидел на плече и терся о ее щеку. Эмоции Спутники ловят моментально. Расстроена не показушно.
        - Не знаю. И никто не знает. На то нам и дана свобода воли и действий. Мы сами решаем и выбираем. Я их не толкал стрелять в посла. И скажу со всей ответственностью, за все нужно платить. За кровь в особенности. Раз стрелявших не остановили, а там присутствовало руководство города, то отвечают все.
        Глотнул из кружки чуток, только чтоб смочить глотку.
        - Если собаку то бить, то гладить, она не поймет, чего от нее ждут, и может покусать без всякой причины. Зато если твой враг твердо знает, что обещания выполняются всегда, ему не требуется лишний раз объяснять последствия. Сдающиеся без боя получают одни условия. Сопротивляющиеся иные. Нужно поступать одинаково, согласно однажды сказанному. Это и есть справедливость. У нас на очереди Картаго[9 - Карфаген от Carthago (лат.).], и может быть, они станут покладистей, узнав, как погиб этот город.
        Картаго построили еще румляне возле развалин старого пунического Картадашта, фактически назвав прежним, но исковерканным латынью названием. Он еще тогда стал центром области, уж больно место удачное, а сейчас крупнейший в Пятидесятиградье. А это подразумевает и военную силу.
        - Не мучай себя, что сделано, то сделано. Надеюсь, вторично не потребуется. Ну-ка, - наполняя кружку вином, протягиваю, - старый метод. Поверь мне, чтоб вышибить тоску, нужно хорошо надраться.
        И переспать с девчонкой ласковой, но это несколько неуместно излагать в нашей ситуации.
        - Лучше б, конечно, бренди, чтоб быстрее по мозгам жахнуло, но и так сойдет. Вино хорошее и к баранине прекрасно подходит. Посидим, поговорим. Когда мы так, с глазу на глаз, в последний раз беседовали?
        Мария смотрела секунду, потом лихо опрокинула в рот содержимое кружки. В ее откровениях содержалась достаточно скользкая формулировка про осуждение употребления для пустого удовольствия любых веществ, вызывающих привыкание. Лишь на День Мертвых[10 - Праздник поминовения умерших.], раз в году и не доходя до скотского состояния, позволительно. И то, совершивший преступление в таком виде получает двойное наказание.
        Табак у нас и так особо распространения не получил, однако были любители подымить. Но хотя конкретный список озвучен не был, подразумевались наркотики любого вида, о чем имелась соответствующая цитата. Для медицины - да, чисто для удовольствия - нет. Вино с бренди под осуждение не попали, пусть и напиться можно до отвратительного состояния. И правильно, как по мне. Средиземноморье слишком привыкло к виноградной лозе и производимому из него напитку. Его употребляли все зачастую вместо воды.
        - Давно. Я скучаю по тем временам, - призналась застенчиво.
        - Я тоже.
        Мы снова выпили, чокнувшись, чтоб плеснуло через край в сосуд собутыльника, и улыбнулись друг другу. По местным понятиям высший знак доверия.
        - К тому же не приходилось думать о государственных проблемах. И кто там меня ненавидит и желает подгадить. Раньше были одни родичи Корня, да и то больше для вида. Напасть боялись. А теперь их сотни, и все норовят обмануть, а то чего и похуже.
        - О, как я тебя понимаю.
        Она, ничуть не чинясь, с ходу принялась накладывать специальным черпачком из горшочка в глубокую тарелку бульон вместе с неким местным аналогом пельменей, в котором он и варился. Ложка, как и у всех, у нее своя и всегда с собой. Только не деревянная, а серебряная. Может себе позволить. Полагаю, она была б самая богатая в Северной Африке за счет постоянно выделяемой доли трофеев, если б не тратила без раздумий на помощь нуждающимся и отсылку кучи денег вестникам-магидам по всей стране. Проповедники, несущие слово божье, не должны нищенствовать, по ее убеждению. А если сумели зацепиться в новых местах, то на содержание молитвенного дома требуется немало. Не уверен, что помнит обо всех тратах. Давно уже есть личный секретарь, эконом - заведующий земельными владениями и поступлениями с них, казначей, отвечающий за расходы и доходы. К счастью, все они из самых первых Чистых, а за казну отвечает бесконечно честный до щепетильности Приблуда, нынче Матафей. Он способен и меня достать требованиями и непременными бумажками. Зато к рукам ничего не прилипает. И это важнее всего прочего. Фактически он свое
прежнее состояние растратил на службе, и пришлось пару лет назад Марии намекать, чтоб ему жалованье приличное начали платить, а то б со счастливой рожей из-за благородного поведения загнал в нищету собственную семью.
        - Могущество и слава растут, а реальная власть куда-то девается. Люди из самых лучших побуждений прячут нечто важное, да и невозможно справиться со всем. Приходится поручать то или иное верным и знающим, а они сами принимают решения. Иногда задним числом уже и не отменить. Хуже будет. Вкусно, - сказала попробовав.
        Никаких запретов на питание она так и не провозгласила, хотя постные дни существовали каждую неделю. Каждый четвертый и шестой день. Мяса не ели, поскольку продавалось оно в эти дни идоложертвенное. Падаль запрещалась в принципе. При этом сознательно оговаривалось, что одно воздержание не полезно для спасения души из-за гордыни. Еще и молитвы в немалом количестве в постный день в полдень помимо дополнительных утром и вечером. Зато седьмой день считался выходным и совпадал с таковым у иудеев и павликиан. Воскресенья-то не было! Павел умер, казненный. Точнее, четвертованный во искупление человеческих грехов. До сих пор спорят, он сознательно сдался или нет и где сейчас.
        - У меня есть профессиональный повар из бывших рабов, способный приготовить мясо, чтоб его приняли за рыбу, или в одном куске одна половина будет соленой, а другая сладкой. Некоторые аристократы положительно ненормальные. Не знают уже, чего придумать из тщеславия для посрамления соседей. У меня он такими изысками не балуется.
        Если честно, давно достала вечная баранина и даже верблюжатина. Когда есть возможность, выбираю рыбу с парочкой кружек вина. На общем фоне почти трезвенник, предпочитающий квас.
        - Некогда ему ерундой маяться. На всю сотню охраны готовит.
        - В смысле, это из общего котла?
        - Ну не каждый день так едим, в походе некогда, но - да. Отдельно не готовят.
        - Как, оказывается, прекрасно живут мои воины, - сказала она с отчетливой иронией, доедая. - Даже с перцем.
        - Не надо все ж забывать, моя сотня - это кузница будущих центурионов и викариев[11 - От vicarium - наместник, заместитель (лат.).]. Почти все дети Чистых плюс немного родовитых союзников. Через годик-два видно, можно дать повышение в войска или назначить на серьезную должность. А простые легионеры нормально жрут, если командиры не идиоты. В моих отрядах голодных не бывает. Боец с пустым желудком - плохой. И это не мое убеждение, а факт.
        - Между прочим, глиняные горшки и тарелки случайно не намек на аскетизм? А то мне стыдно. Кушаю на серебре и серебряной ложкой.
        - Зато тебя нельзя подкупить.
        - Говорят, и тебя. - Мария посмотрела прищурившись.
        Пицли на ее коленях даже и не подумал открыть глаза, продолжая блаженно щуриться под гладящей рукой.
        - Не ври, - хмыкаю, - наверняка жалуются.
        - А есть на что?
        - Ты в курсе, что твой Спутник слишком явно реагирует на эмоции? Вот сейчас могу с уверенностью сказать, обвиняющий тон исключительно внешний. Ничуть не сердишься и не подозреваешь. А я ведь не один такой. Кто постоянно с тобой общается, может прекрасно знать.
        - Он только у тебя еду берет, - сказала Мария со вздохом.
        Ели они оба с изрядным аппетитом. Как Публий умудрялся из привычной баранины с картофелем, который не так давно считали годным разве что на корм скоту, приготовить по-настоящему вкусное блюдо, мне не понять. Мое кулинарное искусство так и не ушло дальше поджаренного куска мяса на костре или варки каши. Слава богу, существует жена, воспитанник или настоящий кухарь.
        - И никогда не попадается на глаза во время докладов. Причем не учила и не просила. Сам так с самого начала делает. Но просителям это не помогает. Люди пахнут по-разному, но когда волнуются, боятся или врут, я всегда знаю, даже если Пицли находится в другом конце комнаты.
        Что-то такое я давно подозревал. Но спрашивать бесполезно. Агат, Синий, Бирюк, Сова, еще парочка хорошо знакомых карателей не ответили, еще и посмотрели нехорошо. Нечего лезть в тайны, пусть давно уже не в почтарях числятся, на моей службе, а Синий без Спутника много лет. Казалось бы, чего скрытничать теперь.
        - И нет, я взяток не беру. Подарки не в счет.
        - А в чем разница? - заинтересованно спросила Мария.
        - Элементарная. Подарок выражает уважение, и отказаться от него - нанести обиду. Причем всегда следует ответный, иногда дороже. А взятка берется за определенные действия в пользу просителя. И нет, я не бескорыстный. Против денег ничего не имею. Особенно больших.
        И заводы мои нынче продукцию стабильно поставляют в армию, получая неплохой навар. Причем уже не в двух местах работают, а во многих. Гораздо удобнее перегонкой той же нефти на месте заниматься и везти уже керосин, например. Просто раньше пришлось бы договариваться с тамошними родами и племенами, а теперь это просто мое личное. И пусть кто вякнет.
        - Но деньги не главное, хотя важны. Гораздо серьезнее, что могу оставить о себе память. Не знаю, видишь ты или нет, но мы строим государство для всех, а не обычное, когда верхушка держится за счет силы захватчиков. При этом отнюдь не страну, где все могут быть счастливы и довольны. Всегда будут бедные и богатые. Кто-то от рождения умен, а другой глуп, кому-то везет, а иному Бог не послал детей, или он просто лентяй и пьяница. Не только семьи, но и целые роды поднимаются и падают.
        Мы в очередной раз выпили.
        - Но можно сделать так, чтоб люди не продавали детей, спасая от голода. Чтобы у каждого на обед каждый день была хотя б курица и яичница не по большим праздникам.
        Маленькая скотина, нажравшись, вообще легла вверх брюхом, позволяя себя чесать, и счастливо запищала, когда послушно погладил в нужных местах и принялся скрести пальцами животик.
        - Можно ли добиться? Богатый всегда отнимет у бедного.
        - Твое духовное дело - внушить необходимость помогать несчастным. Мое - обеспечить это по закону.
        - Но ты ж делаешь прямо противоположное! Отнимаешь доход у успешных, да и у государства!
        - Нет. Я снизил налоги не для того, чтоб кого-то ограбить. Я создаю общество, заинтересованное в нашей власти. Люди получили важнейший стимул увеличивать, насколько это возможно, количество продаваемой продукции. Таможни снимаю между городами, побережьем и горами подчистую. Увидишь, неминуем рост торговли. На руках у простых крестьян появятся деньги. Оборот станет в два раза больше. А с каждой сделки мы получаем свой процент.
        «Мы» здесь отнюдь не оговорка. Десятина на нужды веры стабильно идет, а кроме того с каждой военной добычи доля.
        - Чем больше оборот, тем выше доход империи.
        - Земли все равно начнут рано или поздно перераспределять, - указала Мария четко в цель. - Ты сам сказал, люди разные. Работящие и умелые получат больший урожай. А кто-то обязательно разорится. В итоге через поколение опять будут большие плантации и маленькие участки арендаторов.
        - Да, так и будет. И многие забудут прежние размеры налогов и станут ныть, как им плохо. Поэтому так важно принять общие законы.
        - Ты ломаешь древнюю традицию.
        И вполне сознательно, превращая граждан в подданных. Людей традиционно объединяли не по национальности, а религии. Если в древности в каждом городе существовали местные боги и любые приезжие становились неполноценными жителями, то со временем они все получили гражданство, однако практически всегда существовало несколько отдельных религиозных общин. Глава ее отвечал за законопослушность своих людей. Фактически у них были свои отдельные интересы, и иногда договориться об общих действиях крайне проблематично. А внутри все связаны круговой порукой. Это удобно, когда нужно собирать налоги, и жутко вредно, если часть общины посчитает себя ущемленной. Ведь каждая имела свои правила и привилегии с льготами и цепко смотрела за их выполнением, пусть вопреки городскому доходу.
        Даже Пятидесятиградье, состоящее в союзе, не признавало над собой некой верховной власти, сохраняя местные законы и правила. Они жили отдельной жизнью и за столетия так и не слились в некую общую нацию, несмотря на общий язык и даже религию. Зачем, если ничего не связывало помимо корыстного интереса защиты кораблей и купцов?
        Мне требовалось сломать мешающие правила раз и навсегда. Если хочешь удержать власть, постарайся не при помощи одного меча. Такая обречена. История страны пишется трудом обычных людей. Потому в основу положен принцип: все подданные, независимо от происхождения, имеют равные права и обязанности - вот главная идея. И с этой целью собрал специалистов: два по римскому праву, парочка местных мавретанских знатоков обычаев, две жрицы, трое авторитетных кочевников из разных племен и даже юриста, специализирующегося на законах зверолюдей. На удивление, они не погрязли в спорах, а в течение шести месяцев выдали итоговый труд - Судебный кодекс, включающий в себя гражданский, торговый и уголовный, обязательные для всех. Кое-что прямо скопировали, как многие положения всем известного родосского морского права и римского имущественного. Главное, они не противоречат основной идее. На практике все категории подданных выводились из-под власти общин и ставились в зависимость от государства.
        Чтоб не было неизбежных разночтений, в города назначались шуффеты-судьи, обязанные следовать прописанному в толстенном томе при разборе жалоб и преступлений. Сам Кодекс был напечатан, по нему готовились мои чиновники, да и ознакомиться мог каждый. Естественно, нововведение взбесило очень многих. Вполне предсказуемо. Кое-где пришлось давить военной силой. Но чаще реформы проходили под недовольное бурчание, не больше. И причина проста: имущественные цензы сознательно снижались, численность выборщиков увеличилась сразу вдвое. Новые граждане получали очень много прав и терпеть прежних хозяев не желали.
        - Общая система мер, весов и правила, включая снятие любых таможен в стране на общую пользу, - твердо заявляю. - Судей я набирал из предварительно прошедших обучение и имеющих юридический опыт, достойный масихийя.
        Она еле заметно поморщилась. Не любила Мария это слово. Если точно переводить, «следующие за Мессией». Корни греческие, не здешние, но в городах его употребляли гораздо чаще, чем привычное «чистые» или «правоверные».
        - Я не об этом.
        - На земле всегда должно быть две разделенные власти, - твердо заявляю. - Духовная и светская. Первая установлена Богом для заботы о душах людских и научения идти правильным путем совершенствования. Вторая управляет «телесными действиями подданных», и не нужно смешивать. Каждодневное управление жизни должно находиться в руках обычных чиновников. Потому что, когда жрец лезет в мирские проблемы, он невольно становится стороной конфликта. Его право и обязанность - учить, к чему стремиться и что греховно, а не лезть в драку за кусок поля. Вот если кто творит несправедливость, долг магида - возмутиться публично. Иначе учителя веры начнут думать в первую очередь о личной мошне и со временем превратятся в угнетателей собственного народа. Пусть лучше несут свет, чем тень. По крайней мере, в идеальном виде, - заканчиваю после паузы.
        - Гражданская свобода существует там, где уважается собственность, - процитировала Мария заголовок из Кодекса, поднимая кружку.
        Выпила и со стуком поставила на пол. Глаза блестят, движения резкие. Похоже, она крепко набралась. Ливийское вино коварное. Пьешь как воду, а потом внезапно ноги не держат.
        - Ты действительно иной. Правильно или нет, но думаешь о будущем для всех. Приземленном, подходящем для живущих и понятном им. Я могу говорить, все кивают, ничего не движется. А ты повелел, и выполняют!
        - Э?
        - Хочешь жениться, - сказала Мария с усмешкой, - посади с невестой вместе два дерева у дороги. Развестись - четыре. Засохли при твоей жизни, посади другие. Просто и понятно. Да еще и на пользу прохожим, которые могут отдохнуть в тени или сорвать плод, проголодавшись. И ссылаешься при этом на меня! Не ради корысти требование, а во исполнение слов Пророчицы! Что она говорила о добрых делах и опустынивании в результате сведения лесов?
        - Я не прав?
        - В том-то и дело - прав! Но как вывернул! Не своей волей, а вера обязывает. Ох, Влад, как ты умеешь себе на пользу повернуть!
        - Обидно говоришь, - бурчу.
        При чем здесь моя польза. Можно подумать, мне одному от этого лучше в перспективе.
        - Знаешь, - сказала Мария, - чем дальше, тем больше я жалею, что мы с тобой стали братом с сестрой.
        Я невольно напрягся. Это уже неприятно запахло.
        - Лучше б ты меня в жены взял, - огорошила неожиданным поворотом. - Тогда всем без разницы было, кто я и откуда. А что детей не рожу, больных же тебе и мне не надо, так против других баб ничего бы не имела. Ты б своих усыновил честь по чести, зато как бы мы замечательно жили! Я ведь женщина! Молодая и достаточно красивая…
        «Надо б найти хорошего художника и сделать парочку ее реальных портретов, - подумалось невпопад. - А то через поколение навыдумывают».
        - Ты знаешь, - снова выпив, продолжила Мария, - Он со мной больше не говорит. Все нужное сказано. И сегодня я от себя отдала город. Не по воле Его.
        - Может, основное уже прозвучало? - говорю осторожно. - Когда потребуется, снова обратится.
        - И что? - Она явно не слушала. - Я все равно осталась Пророчицей, и некуда бежать от этой роли. Даже уйди завтра в никуда, смогу ли жить обычной жизнью? С тобой бы смогла. Но ты ж тоже от этой ответственности не уйдешь. Семья, государство, все на твоих плечах. Никогда не бросишь. А сама - нет, не смогу спрятаться. Все равно не удержусь и стану лечить людей. А там слух пойдет, и опознают хоть в Иберии, хоть в самой Византии.
        Не нравятся мне эти мысли. Очень. Понять могу, принять - жуть берет, что у нее в душе. Выше головы не прыгнешь, а все вокруг в рот смотрят. Неудивительно, что только в пьяном виде и заговорила.
        - Не святая я, - сказала Мария тоскливо. - Иногда смотришь на парня, аж горит между ногами. А он либо пугается при первом намеке, либо мечтает через меня власть получить, что гораздо хуже. И верить никому нельзя, у каждого свои интересы. Мой личный секретарь, и тот норовит пустить только полезных ему, а бедняков оттирает.
        - Писаря нужно поставить на место? - прямо спрашиваю.
        Мне и раньше на него кляузы писали, но не лез в их дела. Заигрался мой бывший колон, раз уже Мария заметила. Когда-то был полезен, и я не возражал против такого перехода на новую должность. Разжирел, нахватал земли из конфискованной. Какая-то у него болезненная страсть к недвижимости. По жизни ведь не скуп, охотно ссужал деньги старым знакомым без процентов, мог не требовать долго, если человек в стесненных обстоятельствах, но попробуй попроси участок земли из приобретенных им. Прекрасный способ довести до сердечного приступа.
        - Хе-хе, - сказала Мария. - Кто говорил про разные ветви власти? Не твои проблемы. Сегодня ты будешь пугать моего секретаря, завтра еще кого. А потом непременно обратное случится. Я твоим чиновникам ручки загребущие пооткручиваю.
        Это про конкретного или как? Нужно выяснить.
        - Разделение так разделение. Я ведь тебя слушаю и даже особо не возражаю. Достаточно. Дай бедной девушке возможность поплакаться. А где можно прилечь? - спросила без перехода.
        Пришлось проводить в соседнюю комнату - таблиниум. Спальня далеко, а здесь кабинет бывшего хозяина, отделенный легкой дверью с непременными масками предков. Кровать для меня пока не держат в обозе. Чаще его для скорости совсем не имеется, а все нужное на вьючных лошадей и мулов грузят. И такового немного. Я всегда шел со своими воинами, разделяя с ними лишения и питаясь из одного котла. А значит, и комфорта обычно не больше, чем у любого легионера. И делал это не для видимости или чтоб завоевать любовь. Это принцип. Какой смысл запрещать другим таскать за собой сундуки, если сам этим занимаешься?
        Здесь имелся толстенный мягкий ковер, оставшийся от хозяев, на котором подстелен плащ и положена подушка. Обычный походный набор. Она завалилась не раздеваясь и практически сразу засопела, а потом и захрапела. Не помню, чтоб раньше такие звуки издавала. Пицли устроился у нее в ногах.
        Окна закрыты тонкой материей-сеткой. Насекомых не пропускает, а если кто полезет - услышу. Снаружи охрана. Пройти можно только мимо меня. Поэтому уселся и снова принялся старательно пересчитывать по доступным данным общую приблизительную сумму. Пошлины в районе двух - двух с половиной процентов от стоимости товаров, на рабов сознательно ввел пять. В последнее время цена заметно упала, уж больно много их после войн, но корабли с севера охотно забирают. Двойная выгода. Избавляюсь от ненужного добра и на обороте неплохо зарабатываю.
        Четверть пошлины полисы теперь отдадут в качестве регулярной дани. На круг выходит до миллиона ауреев в год. Сколько всего можно сделать на это золото! Как минимум требовалось расселить часть правоверных на занятых землях. Это практиковали еще румляне, создавая колонии на оккупированных территориях. На ветеранов можно опереться в случае мятежа. Ведь новые поселенцы получали права на манер казаков и в случае неприятностей обязаны выставить вооруженный отряд. Приблизительный устав такого поселения легко нашелся в библиотеке одного из городов, некогда именно по такой схеме и организованного. Я его в последнее время тщательно изучал, делая выписки.
        - Чего? - раздраженно спросил, когда в атрий сунулся сотник.
        - Из города прибежали, - бодро доложил тот. - Возле пристани зверомордые с полулюдьми засели в домах и отстреливаются.
        - И что, - брюзгливо спрашиваю, - сами не могут догадаться орудия подтащить, а не биться лбом о каменные стены? Или им жалко с пушкарями делиться?
        - Так и сказать?
        - Пророчица отдала город на разграбление, - прорвалось раздражение, - и что там происходит, не мое дело.
        Он глубокомысленно кивнул. Только сейчас обратил внимание, у него на шее висит «Рука Марии». На самом деле ладонь с пальцами и непременной надписью: «Кроме Ylim, нет других». Вместо крестиков носят. И тоже очень разные бывают. Из железа, серебра, золота и даже с драгоценными камнями. Откуда пошло, так и не доискался. Вроде и прежде нечто похожее в качестве оберегов использовали. В правилах такого не было, чистая самодеятельность.
        - Еще чего? - недовольно интересуюсь, поскольку не уходит.
        - Там Зенобия, - полушепотом докладывает и почти демонстративно озирается в поисках Пророчицы. - А, госпожа…
        Моя сестра старательно уклонялась от общения с главой группы жриц, хотя их и величали среди правоверных «марьямийя», следующие по пути Марии. Они еще со времен обители не в лучших отношениях, и об этом, оказывается, даже сотник в курсе. Умный Филарет, а не просто случайный рубака. Хорошо последствия просчитывает для себя.
        - Пусть заходит.
        - Дождь под ноги, Влад, - сказала жрица, некогда именуемая Пятнадцатой в обители и знакомая еще с той поры. - Ты просил зайти?
        Изумительно, как много можно сказать обычными словами; невольно внутренне улыбаюсь приветствуя. По имени, не император, не приказал, а просил, будто не получает постоянную плату за лечение. О, она себя совершенно открыто ставит на одну доску со мной. Независимая и гордая.
        - Угощайся, - показываю на столик. - Мария спит. - На взгляд через плечо уточняю: - И разговор не имеет отношения к ней.
        Молодая, а как умеет себя подать. Эта приподнятая бровь, выражающая недоумение без всяких слов. Умничка. Такая мне и нужна.
        - Кому ты служишь, Зена? - Такое обращение вполне нормально. Только на официальных встречах называют полным именем. Да и на Влада не реагирую. - Танит?
        Дверь тихонько приоткрылась за ее спиной, и высунулась мордочка подслушивающего Пицли. Мне не жалко, пусть передаст разговор.
        - Бог Един, - произнесла она, не задумываясь ни на миг. - Он есть Истина, Бессмертный и Нерожденный. Никто не способен назвать всех его имен, потому что произносятся на разных языках. Он не рожден от матери и отца, не имеет пола. Он чистый, нескончаемый Свет. Верующие могут называть его разными именами, но первое и главное - Творец всего сущего.
        - Я тоже помню эти слова, сказанные Пророчицей. Но ты ж не проходила очищение и не получила новое имя.
        - Зачем? Можно назвать Ее любыми именами, главное, согласие с верой. Разве не это проповедует сестра наша, носящая на теле знак и лечащая силой Ее?
        О, вот мы и подошли к главному. На Ее, а не Его заострять не стоит. Прекрасно знаю, что ответит. Если нет формы, то нет и пола, какая разница. В нашем языке со средним родом беда. Четко различаются мужской и женский, среднего не существует. Исключительно заимствованные слова. А вот у эллинов есть Афродит. Женское божество с мужскими причиндалами на статуях. Не очень распространенный культ, но вид еще тот у божества. Хорошо, что Мария запретила Ylim изображать.
        - То, что сейчас происходит, - говорю вслух, - в городе, я не планировал. Но давно думаю над важной вещью. Правоверным нужно место, где они могут собираться, учиться и жить. Место, где наша община будет существовать сама по себе, без иных групп и храмов. Возможно, для того и пришло знамение.
        При всей ее невозмутимости нечто мелькнуло в глазах. Наверняка и на жриц случившееся произвело впечатление. Уж они прекрасно видели, Мария ничего не сделала. А стена рухнула. Тогда кто? Ответ прямо на поверхности.
        - Теперь такая возможность появилась. Это будет наш город. Без чужаков. И в нем нужен великий молитвенный дом. Может быть, проще построить на ипподроме, не снося домов и храмов. Просто теперь наверняка пустого места окажется достаточно. Я собираюсь возвести нечто такое.
        Покопался в бумагах и извлек нужную, предлагая посмотреть. Стена по периметру с башнями-входами на все четыре стороны (разумеется, вход для всех), не хуже городской, превращающая комплекс в мощную цитадель.
        Чертежник из меня еще тот, но здесь требовалась общая схема, а не стиль архитектуры. Хотя несколько рисунков попытался сделать. Точнее, объяснял свои желания, и менестрель Ганикс, обладающий кучей умений, пытался изобразить. Стрельчатые подковообразные арки, настенная резьба и облицовка плиткой. Мраморные колонны, мозаика, орнамент и поучительные сценки из истории.
        Внутри храм, не имеющий ничего общего с римско-эллинским стилем. Скорее базилика прямоугольная. Здание огромное. В длину триста тридцать три римских фута[12 - Сто метров.]. В ширину половина от этой цифры. Входы, опять же, со всех сторон. Две башни. Сознательно. Звук колоколов должен быть разным. Для праздников и обычных мероприятий с молитвами. Это возможно. Есть такие специалисты, отливающие по-разному звучащие.
        Закрытый огромный двор, вполне соответствующий древним традициям обителей. И целый комплекс с объясняющими надписями: библиотека, общежитие, учебные аудитории, типография, больница, кельи для преподавателей, хозяйственные помещения. Часть строений, вероятно, придется делать в два-три этажа для экономии площади. Это сегодня кажется, что полно места.
        - Здесь, - ткнув пальцем, - я собираюсь устроить место для женщин и мужчин, постигающих мудрость веры и науки. Обладающие вашими умениями всегда нужны, согласен на любые условия заранее. При одном моем. Вы, кто пожелает, официально пройдете очищение и станете одними из нас.
        Можно было б добавить, второго предложения при отказе не дождешься, но она и сама все прекрасно знала. Я делал ставку на честолюбие. Иерархия среди жриц достаточно жесткая. Главы обителей имеют максимальный вес и выбираются собранием остальных после смерти предыдущей. Можно быть лучшей по силе, знаниям или еще каким качествам, но молодая никогда не попадет на этот пост. Считается, требуется немалый накопленный на практике опыт. А живут они долго. Раза в полтора больше обычного человека. В среднем, понятно. От насильственной смерти уйти нельзя. Зато можно долго сохраняться в работоспособном состоянии. Никто никогда не слышал про утратившую разум жрицу, а вот страшно старую видел на днях. Мепашкане на вид скоро сто, ссохлась до невесомого состояния, но продолжает руководить. А здесь такая сладкая морковка - получить в руки немалую власть.
        Зенобия долго молчала.
        - Ты всегда мне нравился, Влад, - сказала наконец негромко. - Умеешь соблазнять, а не грубо хватать, как иные. Но ты никогда не станешь вмешиваться в наши дела. Ни внутри обители, ни в отношения с другими скитами.
        - Когда я лез в дела духовные?
        - Иногда грань тонкая, особенно в таком варианте. Ты ж не случайно запихиваешь в одно место академию, магидов-мужчин и нас.
        - Ты все правильно поняла. Сильно много власти никто не получит. Представители от каждой группы в общем управляющем совете. Предварительный устав разработать можешь самостоятельно. - И я улыбнулся.
        Все равно утверждать станем вместе, для того и слово соответствующее употребил.
        - Строить ты тоже доверишь мне.
        - Сам храм только по согласованию с будущим епископом. Вам все равно придется вместе работать и служить литургии. По очереди или оба одновременно. Здесь соперничество неуместно, равноправие полное.
        Я и так фактически создаю два ордена, не спрашивая мнения Марии. Сегодня магиды и диаконы могут быть мужского и женского пола, однако не все так просто в их взаимоотношениях. А если развести по углам, дам возможность жить раздельно, но по одним правилам, может, станет проще.
        - Бирюк, - без вопросительной интонации сказала Зена.
        - Да, думал про него.
        - Проект утверждаем вместе, деньги даешь ты в необходимом размере. Да, - отреагировала на мой выразительный жест, - это будет дорого, но лишнего не попрошу.
        - Идет.
        Все равно такое строительство выйдет в дикую сумму. Но зато и привлечет кучу деятельного народа. Кто-то же должен строить, и это отнюдь не мои мавретанцы. Мы возводим здания без особой фантазии, а здесь требуется настоящий профессионал. Здешний молитвенный дом должен стать образцом для подражания во всех смыслах.
        - Тогда я тебе дам тридцать семь жриц, готовых на очищение. При условии, что его проведет Пророчица!
        Ну да. А как иначе. От кого попало не примут. Они не крестьяне с улицы и не кочевники из сертана. Не думаю, что у Марии найдутся возражения. Сама постановка вопроса ставит их ниже, ей должно быть лестно.
        - А разве может быть иначе? - показательно удивляюсь.
        - И еще одно, - прозвучало после паузы.
        - Да?
        - Скажи, как ты обходишься без женщин? У тебя одна жена и о других не слышно. А ты не по части мальчиков, как многие эллины.
        - Ну, - несколько смущенно говорю, удивленный неожиданным поворотом беседы. - Я просто не считаю для себя правильным насиловать беззащитных.
        Очень не хочется уподобиться прежнему Фенеку. Он и так иногда прорывается неуместно.
        - Нельзя сказать, чтоб совсем уж обходился. Иногда, хм, бабы сами приходят в завоеванных городах.
        Она гибко поднялась и скользнула вперед, присев на корточки рядом.
        - Считай, - подмигивая, - сама пришла.
        - Э, - говорю «умно», когда ее рука полезла в штаны.
        - Иногда за этим ничего не стоит, - сказала Зена. - Мы и так договорились. Это ни на что не повлияет. Просто я хочу немножко плотской любви, и не с грязным кочевником, а ты и сам по себе хорош, без титула.
        Сопротивляться было глупо, да и рука умело действовала, а девушка красивая. Ее губы оказались мягкими и сладкими, руки умелыми, а тело сильным, гибким.
        Глава 3
        Будни
        После холодного душа сразу бодрость наступает, а у меня еще и прекрасное настроение. После тесного общения с Зеной оно просто потрясающее. Я однажды поинтересовался, и она, ничуть не смущаясь, поведала очередную тайну. Которая, возможно, исключительно для одного меня существует. Остальные и так в курсе. В какой-то момент по решению старших жриц, но обязательно до последних экзаменов, приглашают умелого специалиста к послушницам. Никто из них не выходит из обители девственницей. И причина проста. Они не должны привязываться к первому любовнику. Профессионал обучает, как правильно себя вести, чтоб ей было хорошо, но и мужчине тоже, однако чтоб постельные утехи четко разделяли с деловыми отношениями.
        Вдобавок вчера вечером имел удовольствие получить весточку от Аннибала. После падения Заритоса мы резко разошлись во мнениях насчет дальнейшего. Ему хотелось упоения в битвах и радостей победителя, а мне требовалось время на приведение в порядок уже достигнутого. Мало барана захватить, важно еще и стричь его регулярно. Желательно, чтоб золотое руно давал. На упорядочивание системы и правового Кодекса, проверки земельных кадастров и новых чиновников нужно было спокойствие. А вот биться головой о Картаго сразу совершенно неуместно. В отличие от жаждущего славы Аннибала я догадывался, к чему это может привести, раз уж разрушение стен Заритоса не сподвигло к сдаче. Потому каждый занялся своим делом.
        У большинства здешних городов стены были возведены очень давно, плохо противостояли тяжелым осадным пушкам и просто частенько находились не в лучшем состоянии. Крупнейший город побережья не так давно окружил себя совершенно особыми фортификационными сооружениями. Стены возводили из утрамбованной земли, перемешанной с галькой, только снаружи облицованы камнем. Очень много применялся бетон. Для меня стало немалым открытием, что его используют так массово и даже умудряются строить буквально вечные волноломы. Квадратная гавань, круглая. Чего только не творили благодаря прекрасному материалу.
        Пробить такие укрепления достаточно тяжело. Вместо башен возвели пятиугольные бастионы, дающие отсутствие мертвых зон во время штурма. Кроме того, он находился на мысе, где достаточно удобно защищаться. Подойти можно исключительно по узкой полосе, под мощным обстрелом. То есть стандартный метод взятия крепости нахрапом мало подходил, оставалась плотная осада и бесконечный обстрел. На это у горожан имелся очень приличный флот, и полностью перекрыть снабжение не удалось бы.
        Но тогда все были под мощным впечатлением от чуда и горели желанием продолжить поход. Сначала на Картаго, а потом и дальше на восток, в Ливию. Ну, я внешне неохотно, а в душе злорадствуя, уступил великую честь, доверив этнарху совершать подвиги. Практически всю армию вручил за минусом собственных легионов. И вот уже полгода он сидел у стен и в очередной раз жаловался на плохой подвоз продовольствия, недостаточное количество пороха и уходящих кочевников, крайне недовольных ситуацией. Добычи не было, потери все увеличивались, а перспективы никакой. Даже пограбить толком некого. Ближайший район давно вычистили, а ходить в рейды им Влад не велит. Это ж наши подданные, забирать у них нельзя. Только за плату, иначе петля. И ведь вешал, если ловил. Даже преданные имощаги из родного племени Синего уходили.
        Нет, порох и продовольствие я отправлял. Но мне тоже необходимо кормить легион и готовиться к будущему. Поэтому причины для недовольства имелись, но кто ж виноват, что свои силы не рассчитал? По-моему, Аннибала всерьез допекло, что радовало. Уж больно всегда хотел на себя одеяло перетянуть. Вот пусть и трудится. В письме он явно намекал на необходимость попросить Марию посетить войско. Не хуже меня понимает, насколько это воодушевило бы воинов, пусть и без второго чуда, но и что просить ее бесполезно. Может, я б мог умолить, но, безусловно, не стану. И не из желания насолить сопернику. Побывав в Заритосе на следующий день, насмотревшись на тысячи трупов и сожженные дома, она вторично напилась и, проспавшись, отправилась назад по побережью с проповедями. Война ей всегда была поперек горла, но благими намерениями выстлана дорога в ад. Похоже, свой она уже увидела и результат ей крайне не понравился. Из донесений можно понять, что вещает она о доброте, помощи людям и тому подобном. О священной войне молчит. Незачем дополнительно гадить в душу. Ей и так нехорошо.
        Завтрак в атрии почти всегда в одиночку, разве кому-то из допущенных приспичит повидаться на рассвете. Зена ушла еще ночью. Так что, толкнув дверь, не ожидал кого-либо увидеть. Когда краем глаза заметил мелькнувшую тень, совершенно машинально шарахнулся. И только поэтому не получил пол-локтя железа в бок. Худой и высокий, жилистый смуглый человек с совершенно незнакомым лицом сделал второй выпад длинным ножом. К сожалению, сейчас на мне ничего не было, кроме полотенца в руках. На нашей жаре драпироваться в кучу одежек, находясь дома, да еще сразу после душа? У меня и тапочек-то не было, босые ноги!
        Видимо, не зря каждый вечер тренировался с самыми разными партнерами. Тело работало без малейшего участия головы. Полотенцем по глазам нападавшему, ногой в колено. Оба раза он уклонился с похвальной быстротой, но и меня не задел, отвлеченный. Ну а я, пользуясь секундной передышкой, открыл рот и во всю глотку заорал:
        - Охрана!
        Да, это не совсем честно для такого замечательного поединка, но у меня-то ножа нет, и я совершенно не расположен проверять, насколько его острый. Убийца пошел на меня, красиво вертя сталью. Я только и успевал уклоняться, пятясь, причем он все ж дважды меня зацепил несильно. Порез. Кровь пошла, не добавляя радости. При этом я продолжал вопить, призывая на помощь. Потом успел перехватить руку и принялся выкручивать. На какое-то мгновение застыли в шатком равновесии, затем он пнул меня коленом между ног, но угодил по вовремя подставленному бедру. Тоже мало приятного. Мы качнулись, и он врезал лбом мне в переносицу. Жуткая боль, но руку с ножом я не выпустил, прекрасно сознавая, чем закончится. Напротив, рванул его на себя и через бедро. Прием не получился, слишком опытен противник, однако мы упали, причем я оказался сверху. Видимо, ему крепко досталось, поскольку нож улетел в сторону, но этот тип тоже умел терпеть боль и почти сразу выскользнул, а потом и оседлал меня, вцепившись руками в горло. Пальцы у него были железные, разжимать я даже не пытался, вцепившись ответно в глаза и лицо. Сознание
уплывало, и даже не удивился, когда он упал внезапно сверху. Спихнув тело вбок, тупо посмотрел на вылезающие из его расколотого черепа мозги, пытаясь отдышаться.
        Потом поднял голову. Маленький Стрелок из Лука, так его звали правильно, хотя обычно окликали просто Мелким, стоял рядом, держа в руках бронзовую статуэтку работы Алкамена, заляпанную кровью и мозгами. Причем пальцы не дрожали, хотя вроде бы первый его убитый.
        Скульптор, конечно, не Пракситель и не Лисипп, однако стоит этот «Скиф» десятка три ауреев. У меня их много, изображающих разные народы. Стоят себе на полочке рядком, где прежде маски предков хозяина были. Кто б мог подумать, что можно и так применить. На полу валялась миска с лепешками и что-то размазано по мозаике. Парнишка нес мне завтрак и от неожиданного зрелища уронил. Зато не растерялся.
        - Молодец, - говорю под грохот бегущих. Наконец-то охрана прибыла. - За мной долг, и серьезный. Подумай, чего хочешь, и скажи. Может, домой вернуться?
        - Я хочу, - блеснув глазами, сказал, - чтоб ты заменил отца на обряде «очищения».
        Он заложник из Тазы, из рода Нефус, с десяти лет рядом. Достаточно сообразительный, чтоб не смотреть волком с самого начала. В конце концов, никто таких, как он, не тиранил. Обычные воспитанники, проходящие обучение на практике и получающие необходимые любому воину навыки. Их учили работать с лошадьми, верблюдами, холодным и огнестрельным оружием, ходить в строю и в разведку. Кроме того, каждое утро они присутствовали на молитвах, а магиды не только давали навыки чтения и письма, еще знакомили с основами новой религии и правилами поведения.
        Очень редко кто, даже из прежде враждебных родов, уходил, когда получал свободу. Через пару лет мальчишки обзаводятся друзьями, потом их начинают обкатывать в мелких стычках и набегах. Еще и девчонки из заложниц тоже по соседству, и завязываются отношения. Не сознательно, но они перемешиваются и ощущают себя ближе к моим легионерам и охранникам, среди которых постоянно крутятся, чем к прежним родичам. Многие и веру принимают без малейшего нажима. Для нормального мавретанца само появление правоверных победителей означает, что их бог сильнее, а значит, ему полезно служить. Но этот первый с такой просьбой. Понимает, что запомнят, да и мне неудобно будет его потом сунуть в дальний гарнизон и забыть. Хитрец.
        - Для меня честь привести искренне, - произнес с нажимом, - верующего в общину. Это не награда. Это доброе дело для меня. Так что подумай. Луну не обещаю, я ее даже жене на дарил, но жизнь свою достаточно ценю. Ты, - уже совсем другим тоном шиплю Филарету, - как он сюда попал, моча верблюжья?
        - Часовой у входа убит. Еще один исчез.
        На пороге возник очередной охранник и сделал понятный жест.
        - Тоже мертвый.
        - Вконец зажрались! Не охрана, а дерьмо ослиное! В моем доме убийцы выскакивают! Вас режут, как детей. Даже сопротивляться не пытаетесь! Если не выяснишь за сутки, как эта падаль сюда проникла, кто помогал, все пойдете на пополнение в легионы. Ты лично за лошадьми смотреть - конюхом. Там вас научат, как на посту стоять! Привыкли жрать и спать, неумехи!
        Последнее несколько преувеличено, потому что кого попало в охранную сотню не беру. Но к этому моменту в помещении уже целая толпа народу, от слуг до секретарей, и все жадно слушают. Спускать нерадивость никак нельзя. Не поймут. Правда, хоть одежду принесли.
        - Мне коня!
        - Так нельзя, - нерешительно бормочет Филарет. - А если он был не один?
        - Так обыщи дом! - ору. - А вам заняться нечем? Пошли вон!
        Подбираю с пола лепешку и откусываю приличный кусок, позволяя себя осмотреть примчавшейся жрице. Как и ожидалось, ничего ужасного. Парочка порезов, которые мажут крайне неприятно жгучей мазью. По опыту, прекрасно заживляет и воспаление после редко бывает. Только если нечто в рану не попало.
        Несмотря на волнения, аппетит не пропал. Да и настроение нормальное. Подумаешь, убить хотели. В третий раз за последний год. Один раз из арбалета попытались, второй - отравить. Теперь пришел убийца в гости. И кто их прислать мог? Занятный вопрос. Ответ отсутствует. Отравительница работала на кухне, ей предложили большие деньги. Не будь дурой, согласилась и тут же все выложила главному повару. То ли ее проверяли, то ли следили, но наниматель исчез, и по описанию найти не удалось. Арбалетчика и вовсе завалили бдительные телохранители, стоило ему высунуться. Мои ребята стреляют из лука на скаку, попадя в кольцо. Других не держу. И им не пришло в голову подранить сомнительного типа на крыше. Сразу двумя стрелами наповал. Так что в очередной раз допросить некого. Обычный профессиональный риск монархов - лишиться жизни от руки наемного убийцы. Не собираюсь из-за этого сидеть взаперти.
        Каждое утро после завтрака сажусь в седло и отправляюсь по произвольному маршруту. Не то чтоб не доверял назначенным, но иногда нужно заявиться с проверкой и разнести за нерадивость, да и на месте удобнее смотреть на результаты работы. Все должны знать, что могу свалиться внезапно на голову и прийти в ярость, если в докладе вранье. Был еще специальный ящик у ворот, куда через щель кидали кляузы с доносами и плачи пострадавших. Вынуть можно было только изнутри. Иногда там попадались любопытные сообщения.
        На самом деле просто необходимо вместо бесконечных бумаг прогуляться часик-другой и отдохнуть. Первое время с утра до вечера доставали посетители, мечтающие, чтоб их рассудили. Идиоты. Когда делят по справедливости, меньше всего достается тем, кто в нее искренне верит. Но с этим я научился бороться еще в прошлом, в бытность свою обычным владельцем заводов и торговых предприятий. Все просители и жалобщики идут сначала к личному секретарю и его помощникам. Писарь, отбыв в свиту Марии, оставил несколько достаточно вышколенных заместителей. Забавно, но он тоже перебороть себя не смог и набрал чиновников из бывших рабов. Образованные, умные, однако не настоящие мавретанцы. Зато и не начинают изображать обиженную честь, когда в сердцах наорешь. Стараюсь такого не делать, но натура берет верх, и иногда срываюсь. В любом случае не сам многими вещами занимаюсь. Это даже выгодно. Всегда можно свалить вину на другого и поручить умному, но ленивому сделать дело. Такой сотрудник выполнит работу сразу должным образом, чтоб не заставили переделывать.
        Езжу по городу, естественно, не один, а с десятком охраны. Не потому, что кого-то боюсь или разучился ходить пешком. Важный человек не может разгуливать в одиночку на своих двоих. Не поймут. И так нарушаю традицию, внося варварский оттенок. В приличных местах носильщики должны таскать, но меня при этом реально тошнит. Рикша и то лучше, но до изобретения велосипеда мне не дожить. Колеса резиновые и шарикоподшипники - высокие технологии, недоступные здешнему производству. То есть вулканизацию я создал, но чтоб получить на талант веса резину, необходимо привезти из-за океана в три раза больше каучука, который добывают сотни людей. Понятно, во что влетает все в итоге. Желающих приобрести перчатки не найти, разве кое-кто из возящихся с химическими реактивами оценил. Хотя простейшие галоши расхватали моментально. Ходить по грязи в них гораздо удобнее. Презервативы я так и не начал выпускать, хотя ничего особо сложного. Надо только на форму слой соли положить и в латекс окунуть. Но по такой цене очень большие любители возьмут. Про сифилис, к счастью, не слышно, хотя не могли не подцепить в Америке. То
есть Атлантиде, как ее называют.
        Зато в другом отношении я великий прогрессор. Заритос хорошо погорел во время резни и дальнейшего разграбления. Поскольку мои легионы в погроме не участвовали, честно выполняя свой долг на позициях, и немалое количество кораблей утопили (попадание в любое место бомбы мортиры превращает корабль буквально в обломки, пробивая его нередко насквозь), да и кучу бегущих отловили, город я забрал себе. А потом разделил на участки и раздал по жребию. Строили его некогда по римским шаблонам. Четкая сетка кварталов и две основные улицы. Ширина у них пятьдесят футов в отличие от остальных, где всего по тридцать. Натуральные проспекты!
        Вот только адресов, в моем понимании, не существовало. Дом купца Марка Валиция. Кому надо, найдет. Я, не особо заморачиваясь, просто взял за основу шахматный принцип. Половина улиц обозначается буквой, вторая цифрой. Каждый квартал имеет свой номер. Через черточку дом в нем. А-34-3. Просто и понятно. Половина народа до сих пор чешет в затылке в недоумении, зачем эти сложности. Правда, почему город называется Мария-на-Озере, никто не спрашивает. Во-первых, на месте сожженного Тингиса точно так же Тодором строится Мария-на-Мысе. Мне нужны опоры среди чужого населения на случай проблем. Это города Чистых, где пока нет иноверцев. Во-вторых, Александр Македонский поставил своего имени больше десятка, и все об этом помнят. Александрия на Ниле до сих пор существует. А я не в честь себя название дал.
        Дома раздавались в собственность; если требовался ремонт или восстановление, из казны новый хозяин получал беспроцентную ссуду на десять лет. Ну и себя, любимого, не забыл. Кому нужно намекнули, и один из лучших особняков, почти не пострадавший во время штурма, достался по приговору войска как командиру, без жребия. Надо понимать, что жили прежде в Заритосе не меньше тридцати тысяч, а заселились десять. Даже если вычесть бедняков в простых хибарах, необходимость сноса и постройки новых домов, никто не оказался обделенным или в плохих условиях. Город был богат. Канализация (!), причем не в озеро выводилась, хотя абсолютно чистым его все ж не назвать, водопровод, термы, табуларий-архив, театр, ипподром, множество храмов.
        Вот последние целенаправленно сносились, освобождая место. Часть строительных материалов, включая колонны и мрамор, в будущем можно использовать для собора. А просто камни и сейчас пригодились, поскольку помимо места для молитвы ставились форты для прикрытия канала. Давать возможность повторить мой успех никому не собираюсь. Стены по-любому нужно переделывать для фронтального огня, и неплохо бы еще одну подальше, расширяя город и создавая дополнительную оборонительную систему. К сожалению, даже моих финансов на это пока маловато. Вечно приходится выбирать между первоочередными целями и теми, что могут подождать.
        Перед торговой площадью у остатков забора снесенного дома парочка мужчин сидела на корточках. Один и вовсе дремал. Зато перед ними стояли двое и явно ссорились, размахивая руками и беседуя на повышенных тонах. При моем появлении спавшего толкнули, и он поспешно вскочил, напяливая шапку. Ага, здешний распорядитель, судя по фасону и цвету. За место торговец обязан платить, как и за продажи больших партий товара. Кстати, нашлись особо ушлые, и, полагаю, скоро их количество возрастет, которые сдавали свои дома приезжим купцам. Им хорошо и тем удобно.
        Кроме того, в его полномочия входила проверка весов на соответствие стандартам, разбор жалоб, обмана и прочих хитростей, когда вес буханки, например, не соответствует заявленной. С этим у нас строго.
        - Дождь под ноги, император, - говорит подойдя.
        - Что происходит? Что это за люди?
        Он замялся на мгновенье.
        - Разбор досудебный.
        - Не понял.
        - Зачем суффета нагружать излишними трудами? - объясняет.
        Кажется, сообразил, что не дошло.
        - Не станет же он заниматься погрызенным мешком с маисом, мелкой ссудой или тому подобной ерундой. Этот одолжил осла, перегрузил его, а то возьми и сдохни!
        Между прочим, в число внедренных мной стандартов веса есть и такие: вес осла - приблизительно сто пятьдесят килограмм, вьючного мула - триста, лошади - четыреста, а верблюда даже пятьсот. Меры и без меня придумали, оставалось лишь зафиксировать официально.
        - Я им дал два часа на выяснение отношений. Если не договорятся, получат палкой оба и еще полчаса на раздумье. Если совсем тупые, пойдут к судье.
        Наверняка еще и подарок небольшой получит потом за усердную помощь в обсуждении. Но суффету ведь платить придется, и мелочью не отделаешься! А здесь можно полюбовно договориться. Так что всем выгодно. Кроме судьи, который имеет свою долю с платы за разбор по Кодексу.
        - Ну-ну, - говорю, невольно усмехаясь предприимчивости, и проезжаю.
        Час еще ранний, однако торговля идет бойко. Здешний базар продовольственный. Сознательно разделил. Как водится, прямо на месте режут скот, да и гнили всякой полно остается к ночи. А санитарное состояние важно. Не говоря уж о возможности болезней, в этом отношении Кодекс строг и практически совпадает с законами на севере. И что не менее важно, прямо предписано Пророчицей соблюдать гигиену. Следить все равно надо. Человек скотина ленивая. Если его не пинать, он редко почешется. А мясо должно быть свежее, падаль запрещена. Но и бойня после всего отмыта и почищена от помета и вонючих шкур, чтоб не лежали где попало. За все нарушения штраф серьезнейший. Не понимающих или не желающих выполнять правила дважды изгоняли навечно. Крысы и прочие «радости» - разносчики заразы мне в городе без надобности.
        Что угодно здесь продают: лепешки из маиса и пшеницы, которые пекут прямо на виду, пирожки с самой разной начинкой, даже перченые для ценителей, готовых платить заметно дороже. Овощи и фрукты, а также всевозможные приправы, от которых разбегаются глаза. В прежней жизни и не подозревал, что дыни бывают вяленые, маринованные, соленые и много других вариантов. Сотни сортов вина от самого паршивого до высоко ценимого, привезенного издалека, с добавками и без. Бренди, ну как без этого. Ракия, алкогольный напиток, приготовленный из фруктов. Абрикосы в огромном количестве, но здесь из них предпочитают варить пастилу. Густое повидло намазывают на гладкие доски, сушат и получают длинные полосы товара, сворачиваемого в рулон. Можно просто жевать, а можно добавить в пирог или сделать напиток. Самое удивительное, конечно, разнообразие оливок. На масле из них готовят, его используют в салатах и еще для притираний. А можно просто ими перекусить. Они бывают овальные, круглые, черные, зеленые, красные. Их солят, маринуют, вялят и готовят еще десятком способов.
        Мясо любого вида. Куры, свиньи, коровы, козы, голуби, фазаны, кролики, зайцы, даже лошади и верблюды. Прямо при тебе зарежут и освежуют, если пожелаешь. Или отдадут живой товар. Все ж холодильники пока не изобрели и до гор со льдом далеко. Для любителей продается экзотика - олени, зебры, жирафы и крокодилы с цаплями. А можно прямо тут угоститься шашлыком из верблюжатины с бараньим жиром. Найти его у верблюда невозможно. Кстати, почему-то принято запивать жареное мясо простоквашей. Ее по соседству продают, как и сыр, творог, брынзу, масло не только коровье, но и лошадиное, козье и верблюжье. Цены, естественно, различаются. Коза скот совсем уж бедных, однако молоко и приготовленное из него на вкус ничем не хуже, по моему скромному мнению.
        Морда моя хорошо знакома, тем более торговцы начальство в лицо прекрасно знают. Постоянно приветствуют, но с криками не лезут. Никто не навязывает товар и не кидается с просьбой о помощи. Иногда такое случается, но не часто. Редко кто стремится привлечь внимание. Суд мой строг, зато ужасно справедлив. Невинно обвиненный может получить клеветника в полное распоряжение. А там уж как повезет. Прибитое к столбу на сутки ухо не самое ужасное. Все это усвоили и предпочитают решать мелкие проблемы без власти, как недавно обнаружилось.
        В одном месте собралась небольшая толпа. Оказалось, никто не дерется. Очередной юродивый дает представление. Через головы с коня все прекрасно видно. Он извлекает из корзины здоровенную гадюку и прямо на глазах изумленно ахающих зрителей принимается откусывать от нее куски, немедленно глотая. Собственно, жители сертана едят и змей, и ящериц, и даже всяких кузнечиков. Ничего ужасного в том нет, если правильно приготовить. Мясо пресмыкающихся на вкус напоминает курятину, но не живую же трескают приличные люди!
        Мальчишка, пришедший с ним, отбивает на барабане дробь, сопровождающую действия ненормального. То быстрее, то медленнее. Когда доел окончательно несчастную ядовитую гадину, до последнего момента продолжающую дергать хвостом, замер. А затем удары стали особенно яростными.
        Тут юродивый замер и захрипел, конвульсивно дергаясь. Поднял руки ко рту и извлек оттуда с заметным напряжением абсолютно целую и невредимую змею. Силен! Так глаза отвести! В чудеса я не верил абсолютно. Магия - это совсем другое дело. Только ни одна жрица никогда не оживит мертвого, пусть он и змей.
        Народ радостно зашумел, и маленький барабанщик пошел с шапкой по кругу. Ему кидали самые разные монеты. Бросил и я денарий, обнаружив вблизи, что это вовсе не мальчик, а девушка, пусть и молоденькая. Она сразу засекла номинал, все ж серебро подают не часто, и поклонилась.
        - Приходите вечером к domus Влада. Знаешь, где это?
        - Да, император, - сказала она спокойно.
        Выходит, признала. Тем лучше. Угостить еще одного странного типа мне не тяжко. Вдруг в очередной раз нечто выгорит. За пару лет пообщался с четырьмя добрыми дюжинами юродивых и фокусников. Большинство реально со сдвигом в мозгах, кое-кто нормален, но придуривается на публику. Половина просто жулики в той или иной степени. Такие охотно готовы поработать на Агата, передавать полезные сведения. Все равно бродят, много чего видят и слышат. Что ж не порадеть для хорошего человека за мзду невеликую. Но четверо оказались друидами. Лечить могли не хуже жриц. Правда, один сразу отказался переезжать, ему и так неплохо было в качестве обычного врача, еще один был стар и немощен, зато мог объяснить двоим молодым, как правильно лечить, чтоб самому не сдохнуть и клиента ненароком не угробить. До среднего уровня жрицы им всем было далековато, но лиха беда начало. В мужской обители такие уместны. Надеюсь, слух пойдет и сами появятся рано или поздно, надеясь выучиться. Потому что иначе люди со способностями рано помирают, о чем говорили некогда Марии. Мужчин это касается не меньше.
        На пятачке заиграла музыка. Я так и не привык здешнюю воспринимать, раздражает, особенно когда приходится сидеть под это визгливо-заунывное треньканье. Менестрели с севера гораздо ближе по звучанию к моему пониманию, да и используют они нечто вроде гитары. А эти дуделки и одна палка две струны исключительно раздражают, о чем вслух не говорю.
        Разворачиваю коня и еду дальше. Мимо рядов, где продают самое дешевое из возможного - плоды кактуса. Сердцевина достаточно приятна на вкус, но есть такое можно разве что с голодухи. Косточек огромное количество, и они не настолько мелкие, чтоб не обращать внимания. Не жуешь, а бесконечно сплевываешь. Между прочим, здешние арбузы имеют не больше трети красной мякоти и не сильно сладкие. Вот если упарить до густоты меда, получалось неплохо, а без обработки угощать гостей не принято.
        Теперь на верфь. На мое счастье, ее раззадоренные правоверные не растащили и не спалили на радостях победы. Все ж доски далеко не самое ценное, что можно было найти в тот момент в павшем городе. Там даже уцелело несколько прятавшихся семей корабельщиков. В принципе, подобное место всегда достаточно замкнутый мирок. Кроме запасов древесины, обязательного пруда с солоноватой водой для укрепления частей корабля и мачт всегда строят склады и дома для работников. Постоянно нужны квалифицированные плотники, столяры, канатчики, парусные мастера.
        А мне до зареза необходим флот. Нельзя владеть побережьем и не иметь возможности его контролировать. Общего военного Пятидесятиградье не имело никогда. Конечно, можно надергать с мира по штучке, однако большинство военных галер ушли в Картаго и на север, заодно уведя немало торговых суденышек. Все ж больше всего новую замечательную власть не любили прежние господа и богачи. Что могли - утянули. Землю с особняком же не увезешь, а сундуки с деньгами можно погрузить на корабли.
        Так что пришлось начинать практически с нуля. И, как всегда, представления очень сильно разошлись с реальностью. Оказалось, судостроителям прекрасно известен метод конвейерного производства. Прогрессоры им без надобности. Существует несколько типов кораблей, и дерево никто не приобретает в последний момент. Оно высушивается, пропитывается чем-то, детали режутся по четким шаблонам, да еще каждая обозначается буквой. Доски вставляются в специальные пазы и прошиваются дубовыми штырями без всякого железа или меди. Когда дерево намокало, оно разбухало, и щели закрывались полностью.
        Такой метод позволяет не работать сезонно или по мере поступления материалов, а иметь на складе все необходимое заранее, загружая работников верфи постоянно. А благодаря подготовленным запасам никакие потери не фатальны. Восстановление флотилии занимает не так много времени.
        Обычный купеческий зерновоз, берущий в трюмы сто воловьих повозок зерна, опытные мастера строили за три недели! Потом еще палубный настил и надстройки на уже спущенном на воду. Военная галера, правда, месяца два доводилась до полной готовности. Никто не мог себе позволить большого количества военных кораблей. Строительство обходилось минимум в два таланта серебром, учитывая привозное дерево. Содержание в добрый талант. Мне они почти ничего не стоили, кроме платы работникам, большая часть которых трудилась в расчете на обещание через два года освободить, и их питание. Но наличие даже двадцати галер еще не делало меня навархом![13 - НАВАРХ - адмирал, командующий флотом.]
        Требовалось обучить людей не только слаженно грести, но и маневрировать, а также ориентироваться в море. Необходимы были тренировки, включая пушечную стрельбу на качающих судно волнах. Чтоб не летели ядра мимо врага. Иначе вся подготовка закончится на дне моря. А каждая галера - это двести двадцать - двести пятьдесят гребцов, моряков и абордажников. То есть мне прямо сегодня нужно было минимум пять тысяч человек. И если на весла можно было посадить портовых бедняков, готовых за пайку и возможную добычу охотно служить, то наемники без надобности. Приходилось вместо третьего легиона создавать морскую пехоту. А мои горцы и кочевники море не особо любили. Проще сказать - боялись.
        Поэтому крайне необходим был козырь. Что я уже давно сообразил, при немалых сохраненных достижениях античности, потерянных на Земле в темные века, здесь явно заметен застой даже в военной сфере. Серьезные государства существуют лишь на востоке, но они тупо бодаются уже третье столетие. Стоит кому-то начать брать верх, как его соперник получает помощь от соседей и с севера. Зверолюди не создали империй, но и другим не давали подняться. Европа в каком-то сонном феодализме. Четкая лестница снизу вверх и прикрепление к земле практически всех. Мало того, закон повелевал передавать профессию по наследству, и старший сын гончара не мог стать плотником, а жениться имел право либо в пределах местности, либо цеха. Конечно, всегда есть нюансы, однако в целом самое натуральное крепостное право. И хотя мелкие войны продолжались, серьезного развития того же огнестрельного оружия не происходило. Слишком дорогое удовольствие.
        И пусть я не великий знаток военного дела, однако кое-что все ж помню. Орудия могут быть из чугуна - раз.
        Да, они получаются тяжелее медных и бронзовых, но на корабле это не имеет такого значения, как в полевых сражениях. Значит, вместо парочки можно установить десяток и за счет общего веса залпа запинать более опытных мореходов. Так? А вот и нет. Попробуй на стандартную галеру воткнуть нечто дополнительно. Там элементарно места нет. А сильно здоровая пушка отдачей способна проломить борт или палубу. На практике убедились. То есть можно все ж, но крайне осторожно, чтоб не ухудшить скорость, управляемость и много чего еще. Вместо десятка планируемых орудий все равно два-три плюс маленького калибра на поворотном шесте. Просто мне они обходятся гораздо дешевле бронзовых, вот и вся радость.
        Но я ж помню и другое, гребные суда были вытеснены парусными. Значит, можно - это два.
        Осталось найти того, кто воплотит мутную идею. Естественно, средиземноморские мастера мысленно крутили пальцами у виска на предложение построить нечто среднее между гребным и парусным судном. Прямо свое отношение они выразить не смели, но никто такого не делает! Пришлось искать аж на атлантическом побережье корабельщиков.
        Первый вариант был после проверки забракован и разобран. Теперь строили второй, улучшенный. Благодаря двухпалубной конструкции корабль мог дать бортовой залп из пяти крупнокалиберных пушек, а на близкой дистанции еще картечью из трех трехфунтовок. К тому же два двенадцатифунтовых орудия имели возможность бить прямо по носу. Вместо стандартных двух мачт предполагалось размещение трех с нижними латинскими и верхними прямоугольными парусами. Очень хотелось надеяться, что хотя бы через год это будет плавать, а не перевернется при первом же слабеньком шторме. Иначе все тщательно обдуманные планы превратятся в верблюжье дерьмо, тогда придется идти на запредельный риск. А я таких вещей крайне не люблю.
        - И почему никто не работает? - интересуюсь, когда, миновав ворота, обнаруживаю толпу на пристани.
        Мало того, что они не собираются оправдывать кормежку, так еще явно намечается потасовка. Стенка на стенку. И, судя по топорам, молоткам и прочему инструменту, здесь скоро будет весело. Очень вовремя заявился.
        - Эти полулюди, не стоящие шакальей мочи, возмущаются, - говорит один из корабельщиков, показывая на двоих, распятых на стене.
        - Кто не красномундирники, - произношу достаточно громко, чтоб слышали все, - отошли. Что непонятного, морда рябая? - вызвериваюсь на здорового обормота с палкой в руках.
        Оспа здесь есть, но, поскольку практически все имеют домашний скот и ловят коровью оспу в детстве, болезнь чаще всего проходит в легкой форме. Про прививки против болезни тоже в курсе. Или это называется иначе? Втирают гной переболевших здоровым. Помогает, хотя изредка помирают. Но чаще просто кожу портит. Зато живы. Кажется, в Европе моего мира поумирало до трети заразившихся. Здесь парочка на тысячу.
        Охранники все правильно сообразили и наезжают на не желающих торопиться. Бить не бьют, но теснят, и народ, ворча, отходит.
        - Выстроились! В одну шеренгу! Живо сюда еще легионеров, - говорю сквозь зубы десятнику.
        Тот моментально отправил одного из своих с приказом. Уж переспрашивать зачем, они не приучены.
        Короткое колебание, и полулюди привычно разбираются по росту. Вид у большинства усталый, да все больше и без того в возрасте. В обозе молодые не служат. А жизнь нынче не сладкая. Почти три дюжины померли со времени попадания в плен. Кто от болезни, кто от работы или травм. Но две сотни еще осталось.
        - Будьте готовы, если кто дернется - рубите, - приказал телохранителям. - Ты, - показываю на обезьяна, командующего построением, - ко мне.
        Тот подошел почти строевым шагом, аж залюбоваться можно. Моих легионеров еще долго дрючить придется, прежде чем смогут повторить. А перестроение стрелков в бою требует немалой слаженности.
        - Это твои люди, и ты отвечаешь за них, - говорю, глядя сверху, с коня. - Твои шакалы сбежали и пытались украсть лодку.
        - Никто не пострадал, - хмуро сказал бывший начальник обоза. - За что их так?
        Да, умирать они будут долго. На солнце. Проще было сразу головы отрубить. Но этого достойны воины, а не воры.
        - А ты не знаешь? - спрашиваю с иронией. - Вы, - поднимаясь в стременах и обращаясь к полулюдям, - решили бунтовать? Что делают с рабами ваши хозяева в таких случаях?
        - Мы не рабы! - крикнули из строя.
        - Нет, - подтверждаю. - Вы не рабы. Вы падаль, не стоящая ничего и достойная стать исключительно удобрением для полей. Урсы отказались вас выкупать. Вы им не нужны. Не умерли в бою, значит, недостойны сочувствия. А мне зачем? Полагаете, много пользы от вас на работах? Кормят вас не хуже прочих, а толку почти нет. Теперь еще и сбежать надумали. Если б не прибежали рыбаки, ваши друзья и хозяина лодки убили бы. Я относился к вам как к людям. Но вы принимаете доброту за слабость. Еще раз спрашиваю, что в таких случаях делали зверомордые? Неужели никто не в курсе или языки проглотили? Это называется децимация! Каждый десятый раб при побеге в команде распинается. Не двое! Рассчитайтесь по номерам. Начали!
        - Не надо, - быстро сказал обезьян.
        - Не слышу!
        - Первый, - сказал негромко стоявший на фланге. - Второй, третий, - пошло по шеренге.
        - Стой на месте, Бидвэвэяш, - говорю негромко.
        Он замер. Наверное, впервые услышал полное имя. Я тоже именовал его Бидом до сих пор.
        - Сделаешь еще шаг, убью всех.
        - Не делай этого. - В тоне Бида проскочила жалобная нотка.
        - Можешь придумать причину?
        - Чем я могу пригрозить, кроме лишения беседы? - изобразил наивность обезьян.
        Гремя оружием, прибежали охранники. На верфь кого попало не пускают. Полную секретность не сохранить, если корабли через канал ходят, но пока в доке не особо разглядеть, что там клепают ударными темпами. А всем же интересно. И через пару дней дойдет до того, до кого нежелательно. Вот и приходится выставлять караулы.
        - Ты правда думаешь, что я идиот? Ты за все время не сказал ничего интересного. Ни про прошлое вашего народа, ни про настоящее. С врагом не делятся информацией. Молодец. Только зачем мне пустая болтовня. Было любопытно, сколько еще способен молотить языком, не ответив, по сути, ни на один вопрос. Склады продовольствия через каждые шестнадцать миль? Это и так всем известно. Армия в «автономке» не больше двенадцати дней без реальной опоры? Может быть, ваша. Не моя. Зато теперь я знаю - симиа умны вопреки вашему виду и поведению. Возможно, не все, так и люди разные. Но недооценивать вас не стоит. Спасибо за урок. А сейчас ты получишь свой, чтобы помнил место.
        Уже громко, для всех:
        - Каждый десятый шаг вперед!
        Теперь примчалась полусотня легионеров. Кажется, посыльный решил выполнить приказ с запасом. Эти встали вполне недвусмысленно, направив ружья на строй за спинами местной охраны. А сзади по-прежнему толпа, она стала заметно больше. Они поддержат с удовольствием. Полулюдей не любили гораздо больше, чем те этого заслуживали.
        - Девятнадцать это нехорошо, - задумчиво говорю.
        Сто девяносто семь голов на десять не делятся.
        - Знаете, я передумал. Кому нужно просто распинать, когда можно развлечься. Что такое закон зверя, все помнят?
        Ага, в курсе. Вон как посмотрели с ненавистью. Об этом мне рассказывал Пирр. Применяется не часто в качестве наказания для провинившегося подразделения. И для них страшнее всего, ведь убивать приходится своих же товарищей. Не зря в качестве палача у красномордых всегда обезьян. Нанести своему вред - позор.
        - Только вот для одного пары не получается. Ну в лазарете ведь больных еще десяток. Так что последний - вышел из строя.
        Этому совсем не хотелось, по морде видно, но деваться некуда.
        - Сейчас вам дадут мечи, и только один должен остаться в живых. Если кто, получив клинок, захочет кинуться на нас, умрут все, стоящие в строю. Если зарезаться, на его место встанет любой другой из вас. Это ваш выбор.
        - Мы все готовы умереть! - крикнул один из строя.
        Я молча показал, и он свалился с дыркой в груди. Шеренга оборванцев в остатках красных мундиров невольно качнулась назад. Обезьян прыгнул ко мне и свалился, получив по башке плетью со свинчаткой. Кочевники такие вещи прекрасно умеют, а мой десятник из лучших. Помереть от удара редко удается, но приятного мало. Тяжелое сотрясение как минимум обеспечено.
        - Есть еще желающие? Давайте.
        Все молчали и смотрели под ноги. Жаль. Проще было б вырезать сразу.
        - Когда останется один, он присоединится к вам в каменоломне. Потому что здесь вам не место. Вы - падаль, не нужная своим хозяевам, а мне тем более!
        Филарет с очередной группой охранников появился вместе с мечами, принесенными из караульной.
        - Уже нашел сообщников? - крайне удивляюсь.
        - Нет, мой господин. Но дело важное, не терпит отлагательства. - И он прошептал на ухо пару фраз.
        Поворачивая коня, понял, что первую можно было и не скрывать. Все равно все завтра станет известно.
        - Останетесь здесь, - говорю десятнику, - проследите, чтоб все выполнено было.
        - А с этим что? - спросил тот, показывая на Бидвэвэяша, сидящего на земле и держащегося за голову; сквозь его пальцы сочилась кровь.
        - За ворота и пусть идет куда хочет, - равнодушно отвечаю. - Он свободен и никому не нужен.
        Десятник оторопело похлопал глазами. Не хуже меня понимал, как мало шансов у настолько выделяющегося чужака куда-то пойти.
        - Будет исполнено, император, - тем не менее бодро подтвердил.
        А мне уже не до него. И не до проверок с ревизиями. Если б не городские улицы с прохожими, погнал бы на полной скорости. Только я сейчас, как в анекдоте. Нельзя куда-то бежать. Непременно пойдут сомнительные слухи и напророчат катаклизмы с катастрофами, пугая соседей.
        Во дворе меня уже ждали полным составом. Впереди Олимпиада, сзади дети, потом остальные. Она подает традиционно чашу с водой. Я пью и с подозрением смотрю. Мало того что холодная, так реально сладкая. Не из здешнего колодца. Но все правильные слова говорю и лишь затем обнимаю жену.
        - Есть проблемы? - шепчу на ухо.
        С чего б ее принесло, да еще со всеми.
        - Одна, но огромная, - также тихо отвечает. - Если здесь твоя ставка, то и семья должна быть. Сколько мне еще ждать зова?
        - Как я тосковал без тебя, - трусливо сообщаю для общего сведения.
        Какие все стали взрослые, глядя через ее плечо на детей, в душе удивляюсь. Даже младший. Как давно, оказывается, не виделись.
        Глава 4
        Государственные сложности
        - Я и забыла, - мечтательно сказала Лампа, - как это хорошо, любиться.
        Ей уже должно быть двадцать пять - двадцать семь, не меньше, у кочевников года не считают, так что и сама не знает точно. Но хорошая жизнь дает приятные результаты. Конечно, не девочка, однако по-женски зрелое тело по-прежнему красиво, сильно и на ощупь приятно. Старательно ознакомился недавно и полностью удовлетворен.
        - Пока не поздно, - внезапно закончила, - нужно родить еще одного сына.
        - Не обязательно беременеть, если хочешь проводить время в постели, - поглаживая до сих пор упругую грудь, бормочу.
        А мог бы и головой подумать, прежде чем языком болтать. Потому что она села моментально и грозно сверкнула карими очами. Длинные тяжелые волосы спадали ниже задницы, обычно они заплетены в косу, но сейчас растрепаны, и так даже эротичнее смотрится.
        - Ты нашел другую? Или правду говорят, что Зенобию норовишь оседлать?
        А вот это уже опасный поворот.
        - Я не сплю с ней, - максимально честно возмущаюсь.
        Действительно, никогда вместе не спали. Она всегда уходила после. И если мою жену удовлетворит такой ответ, так тому и быть. Я не виноват. Кто хочет, тот то и слышит. Поэтому возмущенного сопротивления не последовало, и она позволила себя опрокинуть на ложе, а затем охотно и все остальное. Причем это самое слово «позволила» несколько неуместно. Она была требовательна и норовила залезть сверху. Я не сопротивлялся. Это даже несколько оригинально. Прежде такого за ней не водилось.
        - Не думаю, что в твоем возрасте хорошая идея рожать, - говорю, когда лежим в обнимку, отдышавшись.
        - В этом вопросе тебе думать не полагается, - с какой-то снисходительностью отвечает. - Я ж тебе не указываю, куда войска водить.
        - Это несколько разные вещи, - слегка оторопев, бурчу.
        - Вот именно! - веско заявляет со странной женской логикой. - Между прочим, это твое дело отдавать сына на воспитание родичам! Ты опять тянешь, как с Александром.
        - Мне показалось или Торопыга не особо рвется стать воином? Ему интереснее мудрость книжная.
        - В магиды он тоже не годится, - сказала она с досадой. - Читает все подряд, но духовные искания не привлекают. Нет, епископа из него не сделать. На заводах вечно чего смотрит и даже сам неплохо умеет. - Тут в тоне проскользнула гордость. - И в твоей химии прекрасно разбирается. В тебя пошел. - И чувствительно ткнула под ребро.
        - Хоть кто-то должен от меня получить нормальные мозги? - риторически спрашиваю. - Вторая Копуша - это уже лишнее.
        Девочка прямо с ходу потребовала отдать ее Малхе в обучение. Вышивать и по дому смотреть за порядком в ее интересы не входило. Хочет тоже на горячем коне да с сабелькой. Какой я ни есть сторонник равноправия, но идея засунуть ее в легион с мужиками восторга не вызывает. Чему она там научится хорошему? Достаточно с меня Малхи, ругающейся так, как ни одному нищему не удастся, и обожающей рубить головы. Я давно подозреваю, что у нее сдвиг на этой почве. Но в остальном-то у нас полное взаимопонимание. Я ее ценю за дисциплинированность и умение держать легион в железных руках. Она меня крайне уважает за признание ее заслуг без отношения к полу.
        - Рука устала пороть, - совершенно спокойно поведала Лампа. - Эту дурь у нее из башки не выбить. Пусть попробует реально, на что похож поход и сколько нужно пролить пота, чтоб не прикончили в первом же сражении.
        Забавно, жена лично ни в одной настоящей стычке не участвовала, притом определенно имеет достаточно трезвый взгляд на эту дерьмовую работу. Потому что прав Аннибал. Для меня нет упоения в битве. Есть тяжкий и неприятный труд. Это не мои мысли. Фенека. Он мог впасть в ярость при личной обиде и натворить малоприятных дел в захваченном городе. Тем не менее на поле боя четко оценивал ситуацию, зря на рожон не лез, да и своих людей не пускал. Не случайно столько лет проходил в наемниках и не сдох. Я много от него получил.
        - Малха не идиотка и в огонь ее сразу не сунет, - сказала жена. - Главное, пусть скидку не делает, а по всей строгости спрашивает. А там, быть может, познакомившись поближе с этой жизнью, сама раздумает.
        Ох, терзают меня на этот счет сомнения, но вариантов особо нет. Не замуж же выдавать насильно. Тем более возрастом не вышла даже по здешним меркам.
        - Значит, так и сделаем. Девчонку к Малхе, парня в академию…
        Я император просвещенный и далеко смотрю. Собора еще нет, но просветительская деятельность уже началась. Причем общеобразовательная. Принимают всех. Конечно, с разбором. Сначала экзамен. Кто со способностями, может поступить бесплатно. У них даже общежитие есть.
        Это настоящая школа для желающих получать знания. Там обучают грамотно писать, риторике, математике, истории, латыни и греческому, географии и физическому развитию. Это включает и обращение с оружием. Для более старших возрастов есть курсы по химии, инженерному искусству, астрономии, рисованию-черчению, алгебре с геометрией, агрономии.
        Уже есть не самая богатая, но достаточно крупная библиотека. Дубликаты свитков, имеющиеся в покоренных городах, обязаны прислать. Интересные и редкие экземпляры нередко дарят, чтоб обратил внимание. Иногда копии оплачиваю.
        Приглашаю известных людей, прямо скажем, далеко не все рвутся переехать, но некий гибрид интеллектуального клуба и элитарной высшей школы намечается. Выйдет или нет, один Ylim способен предвидеть. Это ж самое начало, а нуждаюсь не в философах и поэтах, а умеющих строить мосты, акведуки и дороги.
        - А наставником у сына пусть будет Рычаг.
        - Его зовут Габирель, - строго сказала Лампа.
        В некоторых случаях она исключительно уперта. Получил новое имя, пройдя через обряд «очищения», не вспоминай прежнее.
        - Габирелю, - послушно поправляюсь.
        Мой самый полезный родственник, способный придумать нечто новое из одного невнятного намека. Может отлить пушку, создать капсюль и придумать ни на что не похожую архитектуру. Уже сейчас понятно, что строящийся по его планам собор будет не похож ни на мрачные базилики, ни на античные храмы. Купола, арки, опоры то массивные и тяжелые, то легкие и хрупкие почти наверняка вызовут подражание. Прямо в настоящий момент ощущение грандиозности. А уж по части денег просто жуть. Они уходят, как в прорву.
        - Спасибо, муж мой, - говорит без малейшей иронии, потершись щекой о ладонь.
        Нет, не за поправку. За готовность выслушать и сделать правильно. То есть как она хотела. Ведь нормальный мужчина должен мечтать о наследнике. А я полководец. Значит, просто обязан тянуть в армию и заставлять получать соответствующий опыт. Зачем? Пусть учится, чему нравится. Тогда и польза будет. К тому же, чтобы править, нужны совсем иные качества, нежели воинские.
        - Я подобрала на заводы подходящих людей и разделила, чтоб каждый занимался одним делом, - сказала Лампа чуть погодя.
        Супруга у меня о-го-го. По всем показателям. Не только по красоте, но и по части учета и контроля. По ее мнению, доходы семьи относятся к домашнему хозяйству, а значит, к ее компетенции. И прекрасно разбирается в ценах на металл, оружие и сколько кому платить. Она любого при необходимости поставит на место без ссылки на мое имя. А Саул ее откровенно опасается за цепкость и дотошность. Наизнанку вывернет, но все точно выяснит. Ее на хромой козе не объедешь. Из-под тебя выдернет и зажарит.
        - Скажешь секретарю, что отныне ты будешь проверять счета на землю.
        - Конечно, муж мой.
        На этот раз она не благодарит. Это ее право. На самом деле ей разбираться долго и тяжко. Моя доля при разделе любых трофеев всего лишь сто двадцать восемь к обычной. То есть солидно, но далеко не та куча золота, как иным представляется. Основной доход прежде шел как раз с производств. Другое дело, большая часть продукции имеет военное назначение и выкупается по установленным Лампой ценам. Ну, это нормально. Накрутка идет всего процентов десять. Просто доход стабильный и четкий. Расширялись поставки, а только сейчас она привезла семьдесят тяжелых орудий для кораблей. И эти суммы пойдут на скупку трофеев у доблестных воинов, которыми занимался Саул наполовину с моих денег. Не очень красиво, если честно, однако ж никто их в спину не пихал и не заставлял отдавать по дешевке драгоценные изделия или скот.
        Но с момента, когда начали брать под контроль побережье, огромные латифундии и виллы с рабами конфисковывались. Спрашивается, в чью пользу? То-то и оно. В зависимости от ситуации делились поля и сады между местными или отдавались в награду правоверным. Чаще всего в пропорции три к одному. Меньше пришельцам, зато обычно с усадьбой. Ведь земля в трофеи не входила и в обычном порядке делиться не могла. Непременно выделялось нечто под строительство молитвенного дома, но и себя тоже не забывал, каюсь. Понемножку-помаленьку нахапал, уже и сам не знаю, сколько точно. Сегодня, помимо городских особняков в каждом городе, мне принадлежат восемьдесят с лишним тысяч участков, сдаваемых в аренду, или отдельных ферм с наемными трудягами. Большинству рабов элементарно деваться некуда. Получив свободу, а не землю, они продолжают работать, как и прежде. Только уже не за пайку под кнутом, а за часть урожая, имея возможность уйти.
        В любом случае в год набегает до ста тысяч ауреев дохода. Даже после уплаты налогов - жуткие деньги по здешним понятиям и ценам. Они не могут не прилипать к рукам мытарей, моих секретарей и даже крестьян. Я физически не способен проконтролировать столько людей и хозяйств. Вот пусть Лампа и занимается, раз ей это по душе. Я получаю кучу золота, она определенную власть и влияние. Оба в плюсе. А главное в семейной жизни - это довольная жена. Не только в смысле постели. Она сознает, насколько доверяю, и старается.
        - Эй, - пихает снова в бок, - ты спать собрался?
        - Извини, - бурчу, - прямо сейчас продолжить не получится.
        - Нам пора на вечернюю молитву!
        Я подумал и поднялся. Дело даже не в показной набожности. Лампа реально все предписания выполняет, хоть сверяй по ней тексты, мы просто непременно обязаны явиться всей семьей.
        Во-первых, демонстрация для окружающих. Семья близка и правоверна. Никакая усталость после дороги не помешает явиться на молебен.
        Во-вторых, можно не сомневаться, слух о ее приезде уже пошел по городу и на молитву придут все начальники с женами. Прекрасный способ красиво познакомиться и пообщаться. Пренебрегать такими вещами нельзя.
        - Папа! - дружно сказали поджидавшие в атриуме детки при моем появлении. - Мы хотим…
        - Мы тут посоветовались и решили, - я выдержал паузу, - а что конкретно, вы узнаете после окончания вечерней молитвы.
        - Ну, пап! - возмущенно восклицает Копуша.
        - Собирайтесь! Живо! Вас это тоже касается! - обратился уже к младшим.
        Иногда я забываю, что девочка вовсе не моя. Не наша. Агапия, ее мать, жила у нас в доме уже как свободная. Через пару лет после начала войны за веру порезалась на огороде. Не обратила внимания, тем более вроде нормально заживало, и сгорела в короткий срок. Даже жрицы не помогли. Они не всесильны. Четверть обратившихся вовремя вытаскивают, а срок прошел, уже нет таких возможностей. Так и осталась Анастасия в нашей семье. Вскормившая ее Олимпиада не делала различий с остальными, и после смерти матери мы официально ее удочерили. Вырастет, красоткой будет. Уже сейчас заметно. Помесь мавретанца и потомка румлян с иберийкой, в крови которой намешана местная кровь, греческая и германская дала изумительное сочетание. Смуглая кожа и синие глаза. И это чудо чуть не выбросили как ненужное. Ничуть не жалко ее отца, зарезанного в Кровавую ночь.
        Собора еще не существовало. Точнее, стены поднялись футов на десять. Высокого ограждения вокруг тоже пока не было, только намечено, и все в строительных лесах. С задней стороны складированы привезенные частично издалека колонны и материалы. А что вы хотите: я ж не джинн и по мановению руки дворцы не воздвигаю. Двести опытных трудяг работали в самом здании и еще почти тысяча вырубали и обтесывали блоки в каменоломнях. Зато мужская и женская обители, а также здание академии, библиотеки, типографии и нескольких хозяйственных помещений уже воздвигли. С этим было проще. Многие постройки в городе все равно сносили, и камни из них можно было использовать на новом строительстве. И башни росли прямо на глазах. Среди прочего Олимпиада привезла для них колокола. Через пару месяцев можно будет повесить. Облицовка терпит.
        А еще двор, выложенный черно-белыми полированными плитами в шахматном порядке и по периметру окруженный деревьями и фонтанчиками. Пока собор строится, именно здесь собираются верующие на молитву. Обычно три-четыре тысячи приходят. Это не означает, что остальные не молятся. Просто Пророчица сказала, можно обращаться к Богу где угодно, и многие делают это прямо у себя, не выходя за порог. Или в доме у авторитетных верующих. Сейчас добрых десять тысяч собралось. Не зря такого размера площадь. Да, правильно угадал. Слух уже пошел. Всем интересно посмотреть на приехавших. Кого просто мучает любопытство, кто надеется на встречу.
        Сегодня главный на молебне Бирюк. Они с Зенобией четко поделили права. Причем иногда перечисление, кто чего должен, настолько подробно, что тошнит. Возможно, так правильно для отсутствия в будущем разногласий, однако читать внимательно и утверждать все это пришлось мне. Во всяком случае, никаких драк и явных свар до сих пор не происходило. Можно друг друга не любить, но нужно уважать и сотрудничать. По четным дням проповеди за мужчинами, по нечетным это делают женщины. Обычно старшие среди своих, но не обязательно. График явно существовал, просто это не входило в мои интересы и я не интересовался подробностями.
        В отличие от жриц, способных донести до каждого произнесенное на площади, Бирюк пользовался мегафоном. Иногда нахождение вблизи не лучший вариант. Гремит сильно над головой. Просьба научить фокусу Зенобией была отвергнута. Обычному человеку не удастся. Нужны магические способности. Зато у него есть Спутник, хотя никогда на проповеди не летает рядом.
        Молитва дело не быстрое, можно, машинально произнося, думать о своем, благо давно наизусть помню. Это ж занятный ребус, почему Феликс из первого легиона стоит с Павлом из второго, а не с Малхой. То есть я догадываюсь о причинах, не так сложно, но меня совершенно не устраивает вечная свара среди командиров. Надо принимать решение, напрасно с этим тяну. Ага, вот сейчас будет «аминь» и можно встать со скамеечки. Тоже, если задуматься, незаметно традиции возникают и развиваются. То есть прежде сидели старики и больные. Но стоять долго на проповеди толпой не всегда удобно. Да и загораживают вид. Как-то само собой вышло, что в здании сидят на скамейках, а на природе, когда необходимо, можно и на коврике. Мы пока не в соборе, но для него изготовили сиденья заранее, не пропадать же добру. Поставили на площади до поры, и их моментально приняли как приглашение присесть. У меня своя личная есть, поставленная первой и покрашенная в красный цвет. Давно никто не покушался усесться без приглашения рядом.
        - Габирель, - говорю соседу негромко, вставая. - Сделай одолжение, покажи моим собор. Только чтоб ничего на голову не упало.
        - Постараюсь, - хмыкнув говорит.
        На сумасшедшего ученого, забывающего поесть, он с виду ничуть не похож. Весь из себя франтоватый, да и любитель девок по углам зажимать. На морду совсем не красавец, но они никогда не возражают. Наплодил уже с десяток законных и незаконных, и жена помалкивает. Фактически эдакий Леонардо, закончивший некогда обучение у инженера из Италии. Вряд ли это входило в образование, но способен написать картину, отлить пушку, улучшить мою технологию взрывчатки и найти общее решение уравнения четвертой степени. Каждую задачу он считал вызовом своему уму и бился до полной победы. Так и с собором. Пока не достроит, не успокоится. Лучшего главу проекта не найти.
        - Госпожа моя, Олимпиада, - склоняя голову, сказал Рычаг.
        Когда он хотел, мог быть очень обходителен не только с девками.
        Сын глянул на меня. Молча киваю. Согласие есть, а как мать будет договариваться насчет ученичества Владмира, ее дело. Моя б воля, отправил в академию в общежитие, чтоб не отличался от других. Но спорить с ней по этому вопросу не собираюсь.
        - Вряд ли сейчас здание сможет произвести впечатление, - сказал Габирель. - Даже стены еще не готовы, не говоря о внутренней отделке.
        - Я уже видела достаточно странное, - произнесла жена с ноткой недоумения. - Собор же квадратный!
        Фактически новое слово в архитектуре. Ни храмы, ни базилики так не строились. И дома жилые, часть из которых позже была переоборудована под молитвенные дома, тоже. Наш гений определенно навострился на революцию, с ходу забраковав мои наброски и издевательски по ним проехався. Причем верю, сумеет.
        - Он еще будет с куполом! - с гордостью заявил архитектор. - Верхушка, по моим расчетам, сто шестьдесят пять футов![14 - Приблизительно 50 метров.] Никто никогда такого не создавал! Но мы во славу веры и Пророчицы сделаем!
        Олимпиада оторопело кивнула. Кажется, она тоже не понимает, как крыша не обвалится под огромным весом, и серьезно впечатлена. То есть про сам собор знают, наверное, уже и в Александрии на Ниле, и за Евфратом. Но одно дело слышать про строительство нового храма, а другое - видеть в реальности его гигантские размеры.
        - Я покажу вам чертежи! - радостно наседал Габирель. Он даже позабыл в очередной раз попросить денег, ради чего уселся рядом. Уж такие вещи давно вижу.
        Жуткое дело - это строительство. Скромный снаружи храм изнутри щедро украшен мозаиками, фресками, резьбой, даже плиты пола из специально привезенного издалека мрамора. Когда отделка будет закончена, должно бить нормального человека наповал. Ничего удивительного, воплощение дома Бога на земле.
        Уже вбухал на оплату его идей половину поступлений этого года, а требования все растут. Нет, догадывался, что обойдется серьезно, но я ж золото не рожаю!
        - Дождь под ноги, император. - Обычно Агат не столь официален и титул не озвучивает. - Позволь представить тебе… - Дальше принялся торжественно называть имена гостей.
        Зря б мой начальник разведки не стал подводить чужаков. Значит, есть смысл, и просто так посылать куда подальше не стоит. Между прочим, Копуша с матерью не пошла и сверлит меня серьезным взором. Ее задержка не устраивает вопреки моему обещанию. Терпение, девочка, одна из добродетелей - мог бы сказать.
        Эти мало походили на обычный контингент заинтересованных. Не местные. Спроси прямо, я б не смог ответить четко, как отличаю. Среди мавретанцев попадаются самые разные типы лиц и цвета кожи. По одежде тоже не особо разберешь различные племена без платка на шее. Разве что в праздники по вышивке. И все ж очень редко ошибаюсь и сразу слышу по говору - с Рифа или Атласа, с побережья или кочевник. Языки похожие, но есть и различия. Эти с Востока и неслучайные люди.
        Клерухи неплохо знали лингву, однако никем другим они быть не могли. Религиозные выглядели обычно иначе, а официальные лица просили встречи через чиновников. Простых ремесленников Агат бы лично не привел. Акцент больно заметен, но он разный, как ни удивительно. А еще имена. Иксидор - подарок Исиды, Маркэль - воин Марса и Эли - мой бог. Полный набор жителей Востока. Один происходит из коренных жителей долины Нила, второй из греков и третий арамей-сириец.
        - Я - слепец, бредущий по длинной дороге, - сказал Маркэль после обязательных взаимных расшаркиваний и глубокого сожаления по поводу отсутствия Пророчицы.
        На мудреца он походил меньше всего. А вот на старого вояку - с первого взгляда. Повадки, как двигался, характерные мозоли и шрамы на руках. Уж такие вещи я прекрасно вижу с прежнего опыта. Столько лет в наемниках не могли не оставить отпечаток. Но сейчас он буквально повторял слова одной из напечатанных проповедей. Видать, я не зря старался с распространением.
        - Я хочу, но не могу. Как мне подняться в гору?
        - Вера - это не сотрясение воздуха, - отвечаю мгновенно, не в первый раз слышу в том или ином виде. - Не посещение гробниц, погребальных костров и не молитвы с утра до вечера. Будь чистым в грязи этого мира и найдешь свой путь.
        - Мы люди простые, - сообщил Эли. Этот больше смахивал на ушлого купца, точно не наивный юноша. - Как бы попроще.
        - Спасения нельзя достичь при помощи постов, умерщвления плоти и отказа от семьи ради служения Ему. Мы не признаем поклонения камням, статуям, любым идолам. Не имеем ограничений по части питания, хотя есть дни, когда не употребляем мяса, отдавая его или деньги на покупку не имеющим возможности приобрести, даже если не из наших. Это не обязанность, а часть служения - делиться с бедным. Потому что есть лишь Единый, не имеющий формы небесный Свет, присутствующий в каждом. Богатом и нищем, не зависящем от его пола, цвета кожи и народа. Даже у людей с иной религией. В этом мире каждый может прийти к нам и присоединиться к богослужению.
        Для меня было достаточно странно обнаружить, что само слово «религия» латинское и означает «связь». Мы все заключаем договор с сидящими свыше. Ты мне - я тебе. Вопрос, что они требуют. Если мы ушли от человеческих жертв, почему нужно приносить на алтарь животных. Я никогда не был религиозным и даже «Отче наш» не помнил. Да и об истории христианства с мусульманством имел самые смутные представления. Христиане, к примеру, тоже говорят про Единого Бога, но если глянуть непредвзято, тут тебе и отец, и сын, и невнятный дух, а также толпа святых, Богородица и прочие архангелы. Фактически нет разницы с нашими верующими. Главный вроде бы в одиночестве, но вокруг масса божков рангом пониже. Они его волю выполняют. Так и Юпитер гонял Меркурия или Марса с поручениями. В чем разница?
        - На то и община. Здесь мы учимся любить Бога и понимать Его величие, а не просто собираемся языками потрещать. Хотя и это возможно. Мы нормальные люди, нам хватает обычных забот. Потому и молитвы наши не за себя или другого человека, а за всех Чистых, как общий народ. А для простого человека есть такие же простые правила: «Не совершай несправедливости по отношению к окружающим, помоги несчастному и не заискивай перед богатым. Не кради, не грабь и не обманывай доверившихся. Не задерживай заработка работнику и не оставайся равнодушным к нуждам другим. Если можешь помочь - не отворачивайся». Этого достаточно?
        Дочка совсем заскучала и ножкой ковыряет плиту. Сомневаюсь, что удастся сделать дырку. Там толщина немалая.
        - Очень похоже на раздел «Будьте святыми», - сказал Эли задумчиво, подразумевая писание павликианцев.
        - Вопросы теологии, - сухо отвечаю, - к более компетентным людям. Я не магид и занимаюсь сугубо земными делами. Одно скажу: есть законы морали, универсальные для всех. В той или иной форме они прописаны в обществе всегда. И нужно стремиться к их выполнению. Будем честны, все мы грешны, но потому и дана свобода воли Всевышним, чтоб выбирали свой путь. Это наше решение, по какой дороге идти. Мы люди, а не животные и имеем разум. Всегда есть возможность оглянуться на себя и встать на путь исправления. А судить нас станет после смерти не человеческая злоба или благодарность, а самый беспристрастный из возможных судей. Одни достойны будут возрождения, другие за неправедные поступки исчезнут навсегда. Их души сотрутся. За все нужно платить. За урожай п?том, за свободу кровью, за товар деньгами, за неправильные поступки забвением. А кто-то, достигнув высшего уровня, сядет у престола Его. Этого удастся достичь немногим, но вовсе не означает, что стремиться не нужно. В это я верю. И ради этого пытаюсь создать нечто, объединяющее всех.
        - Юридически все равны под властью твоей, - быстро сказал Исидор, - да вот налоги платят разные.
        Это называется морочить голову. В эллинистических царствах Востока податная система включала целые группы населения, заметно отличающиеся по правовому статусу. Одни налоги касались всех, другие налагались на отдельные категории подданных. Жрецы и «эллины» практически всегда были освобождены от поборов. В кавычках, поскольку касалось тоже не всех. Первые из-за своих функций, вторые взамен обязаны были выставлять воинов. А вот священников-павликиан и их владения от прихода фискалов не освобождали.
        Но я очень хорошо понимал, в чем смысл вопроса.
        - В зависимости от договора присоединения, - это так мягко называется захват, - население платит по-разному. Сдавшиеся без боя - меньше, сопротивлявшиеся - больше. Не сложившие оружие после предложения и вовсе могут потерять все, как в этом городе.
        Это они и без меня прекрасно знают. А вот сейчас основное.
        - Мы верим в Единого, и каждый Чистый платит добровольно, - мягко говоря, не всем это нравится, особенно кочевым племенам, - десятину на нужды веры. Мы не сжигаем чужие храмы, если только не было сопротивления, но десятину должны платить все, включая иноверцев.
        Каждый гражданин и все конфессии. Это признание нашей власти правоверной. Взамен каждый может продолжать исповедовать свою веру.
        Фактически иноверцам приходится платить дважды. На нужды своих религиозных организаций и в пользу истинной веры. Поскольку юридически они больше не привязаны к общине, то рано или поздно могут закрасться мысли, а почему б не пройти «очищение». Дешевле обойдется. Очень многие крестьяне так и сделали, буквально целыми деревнями. Для них выигрыш и для религии, и для государства. Да, уменьшается приток средств, зато увеличивается лояльное население. И заметим, абсолютно ненасильственным образом! Догмат о запрете включения в Чистые мечом и огнем полностью выполняется.
        - Крестьяне нынче платят в год государству или хозяевам земли десять процентов от урожая деньгами или продуктами. Горожане один процент от доходов, города - десять сестерций с аурея[15 - АУРЕЙ - 24 денария, денарий - 100 сестерций.] оборота, храмы любые - десять процентов от собираемого. К этому добавляется налог в шестьдесят грошей «с каждого очага». Часть пошлины тоже идет государству. Есть парочка косвенных на соль, оружие, рабов. Зато множество иных поборов отменено.
        И есть еще кое-что, не относящееся к налогам. Иноверцы не могут иметь рабов из Чистых, и им запрещено жениться на правоверных женщинах. А вот обратное позволительно. Данный пункт вызывал острую полемику при обсуждении Кодекса, но я лично вписал. Иначе недолго раствориться среди чужих.
        - Не подумай, что пытаюсь обидеть, rex, - сказал Маркэль, называя правильно титул латинским, а не греческим словом, как ему было б привычнее после недолгого переваривания справки. Не удивлюсь, если и так в курсе. - Но пророков всегда было много. Даже сейчас по Канаане бродит некий Иоанн, вещая о грядущих бедах, в Йасрибе вещает иудей Ибн Сайад, в Йомаме Мусайлим, сплотивший вокруг себя племя ханиф, а у кочевников тиами есть пророчица Саджах. Даже у курейшитов Мухаммед. Чем они хуже Марии?
        Очуметь, думал я между тем. Выходит, где-то в Аравии появился посланник Аллаха? Впервые я получаю какую-то привязку ко времени. К сожалению, Владимир не интересовался историей. «От основания Рума» мне ничего не говорит. Новой эры Христа здесь нет. Иудейские годы тоже бесполезны. От Вторжения бессмысленно. Ну Нерон, а когда он жил по земным учебникам? Как ни странно, прекрасно помню, закололся, произнося, «какой артист погибает» - в результате заговора. А здесь он почти десять лет пытался организовать сопротивление зверомордым, пока не погиб в сражении под Тергестом[16 - Триест.], уже потеряв Италию и столицу. Когда ж жил Мухаммед? Седьмой или восьмой век? Все равно без толку. Не помню.
        - Тем, что за ней идут сотни тысяч верующих, - говорю вслух. - Сегодня общее дело движется не только ее усилиями или моими, но и множеством мужчин и женщин. Погибни мы завтра, ничего не изменится. Будет ли так с последователями Иоанна и прочих, когда без главного все рассыпается моментально? Но вы ж выбираете не веру, не правда ли? Так я вам скажу мои главные тезисы: цивилизация - это порядок и подчинение закону. Он один для всех, без исключений по знатности и богатству. Да, я не философ и вижу жизнь без прикрас. Всегда возможности нищего будут ниже аристократа, но право обратиться в суд из-за несправедливости должно быть у каждого. А чтоб судить честно, должны соблюдаться Божьи законы, дарованные нам через откровения. Другого ответа вы не услышите. А теперь мне делом нужно заняться.
        Они поклонились и отошли. К сожалению, это вовсе не отговорка. Дела никогда не заканчиваются. Разгребешь одни, навалятся другие. Моментально подступает Малха с Феликсом, которого мысленно машинально продолжаю звать Петухом.
        Копуша счастливо расцвела. Для нее Малха идеал. Увы, я так не думаю. Семья - это ее дело, и поучать не собираюсь, но жить одной войной нельзя. Нечто теряешь, сам не замечая. Давно думаю назначить ее в какой-то город посолиднее наместником, чтоб занятий было по горло. Хозяйственная самостоятельность само собой, но смотритель необходим. Или этнархом области. И все время откладываю. На своем месте она более полезна. И что гораздо важнее, легион она создавала с нуля, и там ей никто не соврет в отличие от вороватых горожан и чиновников. А с нее станется головы рубить без суда. Пусть уж лучше моим врагам и по моему приказу, а не по собственной инициативе.
        - Мы обязаны помочь Аннибалу! - без приветствия агрессивно заявляет Феликс. - Взятие Картаго общее дело всех правоверных!
        - Он уже и тебе пишет? - спрашиваю без особого интереса.
        - А почему нет? - тоном ниже спрашивает. - Меня не касается ваша неприязнь, я думаю о благе государства! Разве я скрываю или делаю нечто за твоей спиной?
        - А ты попробуй, - почти ласково говорю. - Впрочем, - выдержав легкую паузу, - ты абсолютно прав. На днях идет обоз с продовольствием и порохом для этнарха Аннибала, там требуется начальник. Полагаю, твой опыт позволит доставить все необходимое войску без потерь.
        Малха хмыкнула. С начальника конницы легиона до руководителя обоза - это не просто понижение. Очень ясный знак недовольства его поведением. До сих пор он стабильно рос в чинах, и за дело. Неглуп, храбр, имеет хорошо подвешенный язык и быстро схватывает идеи. Кое-что и сам по ходу придумал по части тактики и маневров. То есть не просто рубака, а соображает. И вдруг такое.
        Он смотрел какое-то время, не понимая. Потом вздернул подбородок в гневе, ноздри раздулись. Я ждал гудка от пара и гневного вопля, но он сумел сдержаться.
        - Разреши выполнять, император?
        - Ступай, Феликс.
        - Это было жестоко, - сказала Малха с усмешкой.
        - Не дело тысячникам и даже командирам легионов указывать высшей власти, что она должна или не должна совершать. Если кого не устраивают мои решения, всегда можно уехать к тому же Аннибалу. Охотно отпущу.
        - Я давно выросла из детства, когда можно было произнести «трус» и ответно кидаться в драку. Тем более прекрасно понимаю, зачем тебе корабли и пушки. Не стоит смотреть так.
        - Это ведь дело командира легиона ставить на место подчиненных. Если он лезет через твою голову, значит, не справляешься.
        Малха широко улыбнулась. Мы так давно знакомы, что можно не сомневаться, сама и спровоцировала. Моими руками убрала неудобного. Феликс сам не прочь стать на ее место, а прямо давить его не хотела. Мой назначенец. Вот и подтолкнула.
        - Ты правда хочешь мне на воспитание отдать дочь? - спросила Малха небрежно.
        Копуша посмотрела на меня с заметным удивлением. Сегодня мы с Малхой не встречались, и, о чем был разговор, знать та не могла никоим образом. Я подмигнул. Папа знает все. Совсем необязательно выяснять о желаниях и наклонностях собственных детей в последний день. Письма мне пишут постоянно. И жена, и учителя, и даже разнообразные родственники. Не так сложно кое-что уточнить заранее.
        - Не рано?
        - Мне десять уже исполнилось! Иные начинают в семь!
        - Мальчишки!
        - У большинства людей, - сказала Малха спокойно, - всего пара раз в жизни бывает шанс нечто совершить значительное. Все остальное рутина, и баллады о таком не поют. Чудо, когда из таких эпизодов складывается история, которая хоть кому-то покажется интересной. Все больше бесконечный тяжелый труд, да еще и под палкой десятника, наказывающего нерадивых. А сама война - это не красование на коне, а вырванные кишки, воняющий дерьмом труп и здоровые мужики, которые всегда тебя сильнее, норовящие проломить череп или чего похуже.
        - А сама? - набычившись, произнесла Копуша.
        Это все ж грубость, но Малха для дочки не случайный человек. Член семьи.
        - Меня в детстве часто обижали, и очень хотелось вырвать им глотки. Наверное, не очень здоровое желание, тем более я это сделала кое с кем. В первый момент радость, потом пустота. Сидишь и думаешь, а дальше-то что? Ты кого-то ненавидишь до такой степени?
        - Нет, - сказала Копуша сразу. - Но я не за этим пришла.
        - А за чем?
        - Женщина не обязана сидеть дома. Она может делать то же, что и мужчины, так сказала Пророчица!
        - Дождь тебе под ноги, наставник, - сказала Малха подошедшему Бирюку. Теперь Карк сидел на своем привычном месте, у него на плече.
        Охрана вокруг меня бдит и кого попало просто так не подпускает.
        - Могла б назвать епископом, - без особого раздражения сказал тот.
        Он был из первых двенадцати проповедников, отобранных лично Марией нести свет в души заблудших. Не самая приятная миссия. Двоих убили. Потом, правда, я эти поселки стер с лица земли, но вряд ли прибитым от того стало приятнее. Еще один умер от старости, трое от болезней и трудностей путешествий. Осталось сегодня всего шесть первых, и все они сейчас в крупных городах занимают высокие должности.
        Но кроме них был и второй призыв, когда благословляли двенадцать новых магидов. Везде поминали шестьдесят последователей, но фактически их семьдесят один, не считая назначенных на должности, а не отправленных странствовать. Во всяком случае, четкая иерархия уже существует, частично стихийно полученная, во многом сознательная, выработанная практическими нуждами. Шестеро, занимающих крупные посты, - епископы. За заслуги они получили и власть над более мелкими общинами в своем районе. Затем следуют посвященные, отвечающие перед высшей ступенькой иерархии за свою паству, но и имеющие право обратиться с вопросами, просьбами и жалобами выше. И наконец, диаконы с послушниками. В серьезном храме просто не обойтись одним человеком. Разве в деревне.
        - Для меня ты навсегда останешься наставником, а не блюстителем морали[17 - Епископ так и переводится с греческого - блюститель, надзиратель.].
        - Я испортил тебя, - сказал Бирюк с сожалением. - Надо было отказаться учить обращению с оружием. А получилась ни баба, ни мужик.
        - Супруг не жалуется, - сказала она со смехом.
        - Уйди с глаз моих, - сказал он грустно. - Пока не придумал наказания понеприятнее постов и аскетизма.
        - Наставник, ты не прав, - заявила Малха. - Во всем виноват Влад. Если б он меня тогда погнал, глядишь, сидела б сейчас дома и шила очередному младенцу одежку. А этот злодей меня, девчонку, научил защищаться, убивать глупых мужиков. Он всегда был ненормальный.
        Копуша опять глянула изумленно. Нет, на правду не обижаются, а я до сих пор в рамки правильного мавретанца не укладываюсь. Государство зачем-то строю. Нет бы грабить побежденных, снимая последние опорки.
        - Как наставник, всего лишь отполировал уже готовое изделие. Так что наказание - ему, и положено огромное, неприятное!
        Пошутила, называется, в мою сторону.
        - Ты что-то очень веселишься, - говорю. - Когда последний раз была на исповеди?
        - Не в чем каяться, - сказала Малха с придыханием, скромно потупив наглые глаза, - помимо гордыни непомерной. Так за нее я регулярно пост держу. Все! Ухожу, а то и мне обоз всучишь. Идем, девочка. Посмотришь на настоящую жизнь без фантазий.
        - Про обоз это что было? - спросил Бирюк недоуменно, когда они ушли.
        - А, - отмахиваюсь, - ерунда. Обычные дела.
        - А клерухи к тебе зачем подходили? Имей в виду, люди отнюдь не случайные. Они и со мной беседовали, но ничего прямо не сказали. Все с заходами да скрытым смыслом.
        - Великая тайна, - говорю с досадой. - Фараону после войны нужны деньги, он вводит новые налоги, только сильно выборочно. Почитателей Единого всех сортов обкладывает, а эллинских богов не трогает.
        После Вторжения зверомордых по всему Средиземноморью был взрыв религиозных настроений. Многие вернулись к полузабытым эллинским богам, другие искали откровения на Востоке. Не случайно наряду со старыми стремительно развивались и новые идеи. Люди стремились найти божественных покровителей в смутные времена. Но для греческих правителей единобожники оказались лишь слегка менее неприятными, как и уверовавшие в богов с мордами зверей (в Мицраиме никто не удивился) или провозглашающие наступление конца света. Выкорчевывать таких пришлось с большой кровью, и отголоски их идей просматриваются даже у Марии.
        - Павликиан в Мицраиме добрая треть плюс иудеев разного толка каждый десятый. Они ищут, либо куда перебраться, либо союзника.
        - Сейчас не ко времени идти на Восток! Нужно навести порядок у нас. Не дело тешить неприязнь и отказывать в помощи соратникам.
        О боже! И этот туда же.
        - Один умный человек придумал стратегию непрямых действий, - сообщаю.
        То, что он не из этого мира и не помню имени, не важно. Зачем приписывать себе чужие заслуги. Мне своей славы хватает.
        - Это когда не тупо бьешься о стены, а перерезаешь снабжение осажденным. После чего они вынуждены сдаться за отсутствием другого выхода.
        - И ты собираешься ударить через море, - понятливо кивает.
        - Теорию нужно проверять на практике.
        - А если закончится твоим поражением, все ж они мореходы получше?
        - А если штурм превратится в гибель войска? Я не люблю больших сражений, где гибнут многие тысячи. Разумный план иногда приносит пользы больше, чем реки крови. Мой девиз - с меньшими потерями серьезней достижения. Не лезь в это, епископ. Скоро придет час атаки. А пока не нужно торопить. Чем лучше подготовимся, тем выше шансы на успех.
        Глава 5
        Массалия[Марсель.]
        Ливень прошел в стороне, и тяжелые грозовые облака, выжатые досуха и ставшие курчаво-белыми, тянулись в сторону берега уже неопасными. Солнце садилось, график срывался. С другой стороны, могло быть гораздо хуже, иди корабли наугад.
        - Дедушка никогда не ошибается насчет погоды, - сказала без всякого торжества, как о неминуемом закате, Аглая.
        Она привела тогда фокусника, и когда я нашел время пообщаться, очень быстро усвоил две вещи. Во-первых, дедуля полный псих, понять речь которого могла исключительно внучка. Он натурально нес какой-то бред, однако с ней мог общаться почти нормально. Я даже заподозрил, что она просто выдает свои слова за предсказания, но нет. Жрицы уверенно подтвердили ее заявление, никакими способностями она не обладала. Точнее, имелись, но на крайне низком уровне. Что, впрочем, абсолютно не мешало ей обворовывать людей. Ловкость рук, не больше.
        Во-вторых, дедулю мне послал не иначе Ylim. Помимо дурацких фокусов, с которых кормился, он замечательно предсказывал погоду. Не обязательно рядом, мог сказать после раздумья, светит солнце или идет дождь на другом конце мира. Правда, делал это исключительно по просьбе Аглаи, и всплыло практически случайно. Едва не упустил очередной козырь, подброшенный удачей. Когда сообразил, моментально взял на довольствие. Отмыл, одел и стал усиленно кормить, попутно выясняя границы дедушкиных предсказаний. В сытом и довольном виде он был вечно сонный и вялый, поэтому не так просто оказалось, но кто хочет, тот добьется. Тем более Аглаю новая приятная жизнь устраивала, и она с энтузиазмом помогала, быстро уловив, чего мне требуется.
        Конечно, кормчие знали множество полезных примет, позволяющих угадывать погоду: от цвета луны до величины и формы облаков, поведения птиц и морских животных, но в том-то и дело, что мне требовался долгосрочный прогноз на четком маршруте. Плавание считалось спокойным и безопасным от восхода Плеяд до восхода Арктура[19 - С 25 мая по 16 сентября.]. Затем шел период штормов и дождей, с середины осени до весны никто в море не выходил. Случайное знакомство подарило интересную возможность, как избежать морского сражения.
        И вот в один достаточно хмурый день, предварительно десять раз перепроверив предсказания сумасшедшего глотателя змей, я вывел свой флот в дальний поход. По прямой не меньше восьми дней хода. Реально оказалось почти девять. И в любой момент мог налететь шторм, уже осень, и разметать корабли. Без предсказателя я б не решился. С ним тоже нервы на пределе. Двадцать три галеры, два парусно-гребных монстра и сорок семь торговых кораблей, забитых людьми и лошадьми. Навликулярам-судовладельцам посулил освобождение на год от налогов и компенсацию в случае потери судна. Морякам долю в добыче. В результате шестнадцать тысяч человек шли сейчас навстречу неизвестности, поскольку я решил, что можно довериться словам внучки, расшифровывающей послания деда-психа. Хорошо, что они об этом не подозревают.
        Капитан Флавий обернулся в мою сторону, отняв от глаза подзорную трубу. Достаточно тщательные поиски по захваченным городам дали нам добрых две дюжины. Это практически ничего, если учесть размер побережья Северной Африки. Большинство использовалось на море или в качестве дорогих безделушек. Так что своим командирам я раздаривал в качестве награды конфискованные, но Флавий имел свою еще с прежних времен. Он ходил не только по Средиземноморью, но и по Атлантике вдоль Африки на юг мимо, как я подозреваю, Канарских островов. Так что создание этих двух монстров во многом его заслуга. Да и имя капитана отнюдь не случайно. После развала Румской империи многие ушли в Африку и на Восток. Нынешний фараон происходил из знатного рода патрициев, потомков самого Сципиона, уничтожившего Картаго. В портовых городах империи наследников бывших италиков и румских граждан каждый второй.
        - Патрульные галеры, - сказал Флавий, показывая два пальца. - Вряд ли нас, кроме больших судов, заметили.
        - Пока мы в море, ты решаешь, какие приказы флоту отдавать, - говорю, с трудом проглатывая тошноту. Ненавижу качку и море!
        Он с ходу начал отдавать команды, и на мачтах вывесили несколько разноцветных флагов. Идея подобной сигнализации моя, могу сознаться с гордостью. Пуны писали любые тексты, а имощаги и сегодня продолжают без гласных. Нисколько не мешает читать при определенной сноровке. На слух может звучать забавно, а смысл все понимают. Осталось сделать простейший шаг - нарисовать на полотнище согласную букву. Прекрасно расшифровываются несложные послания даже на больших расстояниях, особенно через подзорную трубу. Практически сразу мелькнули черные полотнища, означающие «ясно». До скорописи и без моих советов додумались, иные сигналы упростили. Галеры разделились. Часть сбавила ход, другие начали уходить на северо-восток, расходясь веером, чтоб не выпустить добычу.
        - Чайки будут орать на трупах, плавающих в волнах, - на удивление вразумительно сообщил дед.
        Аглая пожала плечами на мой взгляд.
        - Чьи мертвые? - спросила.
        - Все мы люди, - в обычном глубокомысленном стиле поведал дед.
        - Навстречу двинулись, - азартно сообщил Флавий.
        Минут через пятнадцать они подошли достаточно близко, чтоб видно было удивленные лица. Морской патруль не мог не знать виды судов и впервые лицезрел нечто странное. Высокие борта не позволяли рассмотреть происходящее на палубе.
        - Кто такие, куда идете? - властно потребовал стоящий на носу человек в богатых доспехах.
        Вместо ответа упали закрывающие пушечные порты заглушки, и по палубе хлестнуло картечью. А затем десятки крючьев впились в борт галеры, и ее потащило к нашему кораблю. Сверху посыпалась абордажная команда. На залитых кровью досках принялись резать еще уцелевших отборные головорезы, почти не встречая сопротивления. На стоявшей чуть дальше галере все правильно поняли и моментально сделали рывок к спасению. Второй корабль, близнец нашего, выстрелил практически с пистолетного расстояния ядром в двадцать четыре фунта и крайне удачно угодил под ватерлинию. Галера буквально разломилась пополам и затонула в считаные мгновения.
        - Явно не на наших трупах чайки орать станут, - сказал я для имеющих уши под одобрительный шепот.
        - Подбирать живых будем? - спросил Флавий.
        - Звуки по воде доносятся далеко. Могли пушечные выстрелы какие-нибудь рыбаки услышать. Нет времени. Продолжаем движение.
        Опять побежали поднятые наверх флаги, а затем застучали барабаны, отсчитывая ритм для гребцов. На горизонте вставали стены Массалии. Как с такими примитивными приборами для ориентации в море мы вышли практически точно к нужному пункту, выше моего понимания. Я воду в таком количестве ненавижу и, если б не помощь жрицы из последовательниц Зенобии, наверняка б висел всю дорогу, перегнувшись через борт, блюя в волны. А так всего лишь регулярно мутило. Хорошо иметь ведьм на жалованье.
        Город располагался на берегу бухты Лакидон еще со времен греческой колонизации. Со стороны моря тоже стена, но Южная Галлия не подвергалась нападениям уже пару столетий. Никто особо не волновался при появлении нашей флотилии. Корабли здесь ходят постоянно и не обязательно в одиночку, К тому же стоянка военного флота. Смотрели с любопытством, но пока никакой озабоченности.
        Бой барабанов изменился на ускоренный, и галеры рванули вперед. Через несколько минут они лихо подлетели к основным воротам, где запрещалась стоянка чужим судам, и высадившиеся бесцеремонно принялись резать недоумевающих немногочисленных стражников. Только теперь на берегу началась паника, поднялся крик. Одновременно к купеческим кораблям, стоящим на погрузке-разгрузке, пришвартовывались опоздавшие галеры, а с пузатых транспортников, подваливших к пристани, началась высадка легионеров. Обычно прямо у причалов находился рынок и лавки. Хоть вечер, далеко не все закрылось, но вместо грабежа колонна двинулась к воротам.
        Моя группа слегка запоздала, но роли это не играло никакой, поскольку у выхода из Арсенала стража также была минимальной. Они забеспокоились, когда корабли подошли излишне близко, но закрыть тяжелые створки и натянуть цепь не успели. Оба больших парусно-гребных корабля расстреливали сбегающихся, ничего не понимающих людей и охранников, вошли во внутренний бассейн. Они прекрасно оправдали названия «Сцилла» и «Харибда»[20 - Скала и водоворот, несущие гибель проплывающим мимо кораблям и людям.].
        Орудийные залпы с такого расстояния вымели окрестности моментально, оставив на земле немало трупов и раненых. На обе башни, контролирующие проход, полезли специально обученные головорезы из абордажных команд, и с тамошних орудий так и не прозвучало ни единого выстрела.
        Один за другим в бухту вошли девять пузатых перевозчиков пшеницы, из их трюмов с диким счастливым воем, ты посиди в темноте и духоте несколько суток, обрадуешься любому развлечению, даже с шансом остаться без головы, устремились парни первого легиона. Пока все шло практически по расписанию. Я ж не случайно разделил свою армию и даже дал в последний момент указания, какой корабль какое место атакует. Все предусмотреть нельзя, да и не нужно. А вот высадка трети войска именно в Арсенал прошла даже легче ожидаемого.
        Это целый комплекс предприятий, мастерских и складов, превышающий мой в Марии-на-Озере намного. Здесь изготовляют не только боевые галеры, паруса, канаты и многое другое, связанное с морскими судами, но и отливают пушки, делают ружья и порох. В принципе, каждый день могут спускать на воду оснащенную и полностью вооруженную галеру. Тут работают не меньше десяти тысяч человек!
        Полного плана зданий и производств у меня не имелось, такие вещи секретны. Общего представления достаточно. Мы просто шли по улицам, выносили взрывчаткой запертые двери и выгоняли из помещений растерянных людей. Любое сопротивление давилось моментально и жестко. Меч в живот соседу очень хорошо помогает при упрямстве. Лишь в главном трехэтажном здании, где сидело начальство, собралось какое-то количество забаррикадировавшихся. Но Арсенал тем и хорош, что к нему по специально проложенным каналам можно подойди куда угодно. Когда бьют крупным калибром с трехсот футов по окнам, спасения нет. А первый легион не для того натаскивали, чтоб он спасовал перед обычными вояками. Когда из полуразрушенного горящего здания полезли наружу в последнем самоубийственном порыве немногочисленные уцелевшие, их просто расстреляли залпами, не дав приблизиться.
        - Взяли тюрьму, - сказал примчавшийся посыльный, отвлекая от изучения огромного зернохранилища. Этим можно было кормить всю Массалию пару лет. Запасливые ребята.
        - Веди.
        Переступая через валяющиеся трупы и лужи крови, проходим сквозь взорванные ворота внутрь большого приземистого здания. Это так называемый эргастул. Здесь содержат рабов. Два этажа. Нижний общий, верхний имеет отдельные камеры. То ли для провинившихся, то ли для привилегированных. Второй этаж намного меньше, и есть коридорчик, позволяющий заглянуть вниз через ограду. Посредине пол отсутствует. А там, под ногами, настоящий ад. Несколько тысяч обритых и заклейменных мужчин самого разного возраста и цвета кожи, набившихся на голом полу, как сельди в бочке. Рабы, работающие в Арсенале. Мы пришли под вечер, и большую часть уже загнали на ночевку.
        Урсы экономные хозяева. Если гребцы не махают веслами, сидя на цепи, их отправляют трудиться в такие заведения. Сокращаются затраты на содержание и кормежку, ведь они не сидят праздно. И знаете, многие довольны. Все ж какое-то разнообразие в жизни, а если освоишь полезную квалификацию, могут и забрать с корабля. Тогда и существование становится гораздо приятнее.
        Рабы уже поняли, что происходит нечто странное. Да и трудно не догадаться, когда сверху гремят взрывы, раздаются выстрелы и на головы падают трупы охранников. Многие стояли, глядя вверх, а стоило мне появиться у перилл, как разговоры моментально прекратились и тысячи глаз уставились в напряженном ожидании.
        - Я Влад, император Мавретана, - сказал на иберийском, и тут же из-за спины переводчик повторил эхом на местной грубой латыни. - Кто не понимает - растолкуйте.
        Глухой гул внизу. И дальше говорил с паузами, давая возможность толмачам пересказать речь.
        - Я и мои люди - враги урсов, пришли сюда не за столом с ними пить, а вывернуть этот город наизнанку во имя Пророчицы и веры. Мы в любом случае освободим вас.
        Внизу взревели, потрясая кулаками.
        - Вы сможете идти куда угодно, но вряд ли далеко убежите, когда мы уйдем. Я предлагаю вам службу. У меня на веслах сидят свободные люди, и мне понадобится еще много гребцов и воинов. Кто согласен, получит обычную долю воина от трофеев. Через год можете уйти. Остальных неволить не стану. Поступайте как угодно. Решетки на выходе откроют, и по одному выходите. Называете имя, профессию, если есть. Кто ко мне не идет, сидит спокойно. Кормить будем, выпускать - только когда решим уйти. Нам буйные дурни, кидающиеся на кого попало, без надобности. - Киваю примчавшейся Копуше.
        Сегодня у нее будет много работы, поскольку воспитанников часто используют в роли гонцов. Опасной, надо признать. Беготня по ночному городу, где с любой крыши могут выстрелить, а улицы полностью не контролируются, достаточно сомнительное занятие. Но вмешиваться не стану, как бы ни хотелось. С момента поступления в армию она больше не ребенок. Да и нет в этом мире детей в таком возрасте. Способен принимать решения? Ты взрослый. Просто маленького роста и недостаточно сильный.
        - Здесь я решаю, - повышая голос, продолжал, - кого убивать, а кого миловать. И еще, - после паузы, - согласившийся служить, но не подчинившийся приказам - умрет. Правила одинаковы для всех. Моих людей это тоже касается. Но они и так об этом помнят. Вас предупреждаю. Нарушающий дисциплину будет повешен. Я все сказал. Думайте. Через четверть часа начнем.
        Взял у Копуши записку и глянул. Все правильно. Открытым текстом зовут по радио на помощь. Ничего ужасного. У феодализма есть приятная особенность. Серьезный отряд им быстро не собрать, да еще дорога. Другое дело флот. Значит, два-три дня у нас есть, как и рассчитывал.
        - Я все помню, - сказала без строптивости, но достаточно серьезно, чтоб не лез с очередной нотацией, подошедшая Малха, когда открыл рот.
        В последнее время у меня явно начался перекос в сторону желания по десять раз повторять. А как иначе, если множество вроде бы нормальных и неглупых людей вечно забывают или делают оговоренное не вовремя. Не станешь пихать ногой в зад, обязательно все сделают по-своему. К тому же, за редчайшим исключением, не признают своей ошибки и примутся старательно сваливать вину на другого. И дело не в восточном мышлении, как прежде подозревал. Так ведут себя буквально все жители Средиземноморья. Видимо, нечто с воспитанием связано. И это не лень, ни в коем случае. Работать при необходимости они умеют прекрасно. И воевать тоже. Просто дисциплину приходится вбивать буквально палкой. Хвала Ylim, пришло время, когда имею возможность отбирать доверенных лиц не по родственным или патрон-клиент связям, а по деловым способностям. Кое-кто всерьез обижается, почему его не продвигаю, а вот этот пришел пару лет назад и уже на солидном посту сидит, но мне-то прекрасно известно, что обиженный достиг максимального уровня и непременно завалит любое более серьезное дело. Поэтому проще ему дать должность для вида, чем        - Нам все равно это добро не утащить, - пробурчала Малха, - даже если забить пять здешних галер и «купцов» доверху. Одного дерева здесь на сотню кораблей. Куда столько?
        - Мастеров, если возможно, с семьями забрать, любой металл хоть в виде изделий, хоть слитками и чушками. Остальное придется сжечь, как ни жаль. Я в город.
        - А надо?
        - Что?
        - Влад, ты ж понимаешь, насколько все держится на тебе одном? Ты ж, козел, до последнего момента молчал, куда и зачем идем.
        - Если б моя рубаха могла рассказать о моих планах, я б ее сжег, несмотря на вопли.
        - Об этом я и говорю. Никто не в курсе твоих планов. И что нам делать, если тебе на голову сбросят кусок камня из окна?
        - Делать не нам, а тебе. Кто официально командующий армией и второй человек после меня в экспедиции? Не заставляй думать, что испугалась ответственности.
        - Я боюсь одного - погубить своих людей. Ведь ты ничего не говоришь о следующем шаге.
        - Какие еще дополнительные указания? Выгребаем все ценное, грузим на корабли, остальное сжигаем и уходим домой. Сложности в понимании имеются?
        - Нет.
        - Вот и замечательно. Выполняй задачу.
        Далеко идти не потребовалось. Когда говорят «столица» или «большой город», читатели невольно представляют широко раскинувшийся мегаполис. Как же, пятидесятитысячное население занимало площадь в квадратную милю, а длина оборонительных стен Массалии едва достигала восьми миль по периметру. Причем немалый кусок городской территории занимала цитадель. Фактически крепость внутри. Правильный квадрат с почти двадцатифутовой высоты мощными стенами, по углам круглые башни, напичканные артиллерией.
        Нормальным людям туда доступ крайне ограничен. Резиденция мормэра Нарбонской Галлии. Самое Логово. Там сидит сам глава всей округи, его приближенные, семья с охраной, а также находится родильня с детской и казармы полулюдей. Ничего реально впечатляющего. Такие же дома, как и везде. Прорваться с ходу внутрь не удалось. Это можно было понять и без длительных расспросов. Сначала на улице попалось с сотню перебитых вооруженных людей, причем только половина в красных мундирах. Группа стражи, местные жители и отряд, неизвестно зачем маршировавший по городу. Они встали насмерть, когда сообразили, что происходит. Прикрывали бегство из ближайших кварталов к цитадели. Их вырезали безжалостно, однако, погибая, те какое-то время выиграли. Да и нам пустили кровь. Десятка два убитых лежали в стороне, а многие уцелевшие красовались в свежих повязках. Впрочем, я не особо надеялся на успех с цитаделью, хотя никому об этом не сообщил, требуя скорости броска. При удаче это огромная победа, но и сейчас неплохо вышло.
        - Эти гниды, - сказал возмущенно Николай, командир второго легиона, показывая огромной ручищей на множество тел у толстых стен цитадели, - даже ворота бегущим не открыли. Смотрели, как убивают их подданных, и не чесались.
        Сказано с таким возмущением, будто не его парни расстреливали сгрудившихся у закрытых ворот. Эти были самые шустрые, но не самые умные. Гораздо правильней поступили рванувшие к воротам из города. Пара-тройка сотен человек успела смыться, прежде чем их закупорили мои отряды. Сейчас, по поступающим донесениям, контролируется весь оборонительный периметр стен, и удрать стало проблематично. Конечно, проще всего оставить выход открытым, пусть бегут. Много все равно не унесут на себе. Но мне требовались мастера стекольного производства. Посуда, зеркала, оконные пластины - это не ерунда, а огромные доходы. Линзы для подзорных труб делали тоже в Арсенале, и из-за того, что мы припозднились, они уже ушли по домам. А мне желательно семьи иметь в заложниках. Недальновидно было б упустить нужных людей.
        - Наверное, боялись, - равнодушно говорю, - что среди них могли оказаться ворвавшиеся в город.
        - Да какая разница! Внутри не меньше тысячи полулюдей должно быть! Могли прикрыть вход. Это ж их люди! Причем не нищие какие-то.
        - Ты лучше готовься к атаке из цитадели. Могут ночью пойти на вылазку.
        Он молча ткнул в сторону ближайших домов, где возились его стрелки и устанавливали под прикрытием заборов и прямо внутри домов пушки с гаубицами. На улицах воздвигали баррикады - сразу несколько, одну за другой - из мебели, телег и всяческого мусора. За ними ставили трехфунтовки, снятые с галер. Прямым выстрелом картечи они много могут неприятностей противнику принести. А бить по стенам этими ядрами бессмысленно.
        - Я знаю, ты прекрасно соображаешь, но сверху неплохо видно позиции, и стрелять они умеют.
        Не хуже Малхи он одними закатанными глазами изобразил тоску от моих указаний, сохраняя совершенно невозмутимую рожу. Что касается таких вещей, мои командиры редко нуждались в дополнительном тыканье носом. Это вначале приходилось при помощи палки требовать дисциплины и по три раза объяснять, зачем нужна муштра. Теперь тактические перестроения и правильное применение ружей с гаубицами они мне способны объяснить. Ведь это их прямая работа, и кроме тренировок они на практике проходили испытания неоднократно. То в очередном сдавшемся городе мятеж из-за отмены привилегий, то столкновения с бегающими по округе не смирившимися с проигрышем отрядами. Преимущества и отрицательные моменты «изобретенного» мной строя и тактики усвоили быстро и принялись развивать, приспосабливая под реальные нужды.
        - Смотри, - говорю, - за потери с тебя спрошу.
        - Поэтому требушеты уже готовы, а напалм не швыряем. Если позволено будет, - и, не дожидаясь разрешения, - а зачем? Ну сожжем чего, так даже не узнаем. Отсюда не видно.
        - Чтоб место в трюмах освободить, - абсолютно серьезно говорю.
        Изначально на каждый корабль грузили по десятку бочек. Чтоб не пропало разом все заготовленное, утони один транспортник.
        - Тогда используем, чтоб не пропало, - скалится Николай.
        Кажется, он не поверил, а зря. Вместимость даже грузовых кораблей плевая. Тонн на двести - пятьсот. Это без учета экипажа и легионеров с их вооружением. И куда прикажете совать трофеи, когда одних полевых пушек в Арсенале почти сотня, несколько тысяч ружей плюс десятки тысяч бочек с порохом, селитрой, бронза, медь, олово во множестве слитков, не считая деталей амуниции солдата и его вооружения. Да одним этим добром можно забить все трюмы. А надо еще проверить пушки на стенах. Их там десятки. Большинство мало пригодны на что-нибудь, сплошное старье, зато сам металл на дороге не валяется. Лафеты лишнее, а сами стволы пригодятся.
        И это только основное. А прямо сейчас стрельба возле главных ворот окончательно затихла. Навстречу мне бодро протопали добрых пять сотен второго легиона, сзади за каждым отрядом громыхали неизвестно откуда взятые телеги. Командир при моем виде рысью подбежал и доложил о начале операции. То есть блокированные прежде кварталы начнут методически зачищаться. Система многократно отработана, и все прекрасно знают свой маневр. Сначала предложение сдаться с обещанием не трогать. Кто не отопрет, сам виноват. Двери выломают, и внутри будет царить право сильного. При сопротивлении всех убьют без малейшего колебания. Кто сдастся, у тех заберут все ценное, перевернув дом, но самих не тронут, если только не относятся к определенным профессиональным категориям, которых приказано забрать с собой. Затем переходят к следующему дому. Можно назвать последовательным грабежом, так оно и есть. Три самых больших квартала, где проживают бедняки, трогать вряд ли станем, если будут сидеть тихо.
        - Dominus![21 - Господин (лат.).] - кричит из-за спин легионеров женщина. - Пожалуйста!
        - В чем дело? - спрашиваю у десятника.
        - Начальника хочет, - отвечает тот. - С нами говорить не желает.
        - Из этих домов?
        - Не хозяйка, больше на прислугу похожа.
        - Ну давай сюда, послушаю.
        Вблизи оказалась достаточно симпатичной, рыжеволосой, что многими ценится, и с заметным животом. Не меньше шестого месяца. Растрепанная, в вытертом до белизны домашнем простеньком платье, но материя изначально не самая дешевая.
        - Tu Vlad, rex? - спросила на латыни.
        - Sic - да.
        Тут ее понесло, причем говорила страстно на дикой смеси местного и иберийского наречий, так что пришлось пару раз переспросить.
        - Орци, - спрашиваю сотника, - ты понял?
        Филарета, поскольку тот не выяснил, откуда заявился убийца, как и обещал, с прежним составом охранников отправил на формирование третьего легиона. На самом деле повышение. Все они дружно скакнули через звание, но недоверие должно быть показательным. И не важно, что часового убили. Значит, вдвоем сторожить надо. А Орци только по названию с нового набора, как и большинство парней его сотни: младший брат Малхи и почти все остальные подросшие дети из родичей моей деревни и первых пришедших в общину харатинов. Многие успели повоевать, а сам сотник и под Тазой побывал. Собственно, их уже не сто, а больше трехсот. Часть осталась охранять Лампу, остальные за мной ходят, прикрывая со всех сторон.
        - Да. - Он на удивление молчалив и в отличие от остальных Малхиных родичей вечно спокоен, как удав.
        За его спиной в небе полыхнуло, и все невольно посмотрели в ту сторону. Похоже, запал поставили короткий, и рвануло еще в полете. Горящий напалм пролился дождем за стенами. Не удивлюсь, если сознательно такое проделали. Тем более и вторая посылка, полетевшая буквально сразу, сработала похожим образом. И правильно, так накрывается сразу б?льшая площадь.
        - Пошли пару десятков с ней забрать детей, а я к храму.
        Историю женщина рассказала занятную. Мне имя Юлий Секст ничего не говорит, но я особо и не интересовался, куда посылает тот же Бирюк проповедников. Я уж молчу про магидов с запада нашей достаточно обширной страны. Оказывается, и по здешним землям гуляют, неся весть о Пророчице и Едином. Откровенно говоря, он или ненормальный фанатик, или натуральный псих. Заявиться в Массалию и начать рассказывать о новой вере прямо под боком у жрецов Урса Непобедимого. Ага, есть и такой бог, у здешних он в большом почете. Не знаю, верят ли сами зверомордые, или это для людей придумали, но все другие в Массалии не то чтоб запрещены, однако не поощряются обряды. Жертвенники за городской стеной, а прежние храмы разрушили еще столетие назад при захвате. И начать проповедовать - надо иметь немалую смелость. Что удивительно, нашлись и последователи. Добрый десяток семей не просто собирались послушать, а еще и прошли обряд «очищения». Неудивительно, что за ними пришли позавчера и всех забрали. На днях должен был состояться суд с заранее известным приговором - публичная казнь. Женщина тоже принадлежала к общине, но,
будучи беременной, не присутствовала на собрании. Заодно ей родители оставили четверых малолетних детей, и она просила спасти арестованных да заодно и ее воспитанников. Ну не бросать же их здесь. После нашего ухода их ничего хорошего не ждет.
        Храм очень напоминал Парфенон. Кто б его ни строил, явно брал его за образец. Все знакомые авторы, хоть слегка интересующиеся вопросами, упорно повторяют про отсутствие собственного стиля архитектуры у пришельцев и заимствования. Изначальное их творчество можно легко обнаружить, глядя на цитадель. Прямые стены с круглыми башнями без малейших украшений. Вот и здесь отсутствуют характерные для Афин барельефы и скульптуры при четком повторении пропорций. Нет, сам я в Парфеноне не бывал, да и разрушен он частично. Но рисунки в свитках видел неоднократно. Все ж прежде считался одним из чудес света.
        Со стороны цитадели в сгущающихся сумерках продолжали появляться вспышки, и зарево уже явно увеличивалось. Аж стены красным окрасились. Наверняка всему городу видно. С башен бухали пушки, разнося дома в городе, в попытках заткнуть обстрел. Вряд ли артиллеристов волновало, куда они лупят и не пострадают ли горожане. Фактически Массалия простреливалась насквозь, но даже им не приходило в голову палить в эту сторону. Священное место.
        Храм был в списке первоочередных целей, поэтому нисколько не удивило, что внутри полно легионеров. Под ногами валялись трупы и разнообразный мусор, включая дорогущие драпировки, бесцеремонно содранные со стен и брошенные прямо в лужи с кровью. Из-за угла и входа на манер трудолюбивых муравьев людской поток тащил и грузил в телеги кучу всевозможного добра. Иные вещи определенно вызывали если не восхищение, так удивление. Например, самый натуральный золотой стол, судя по тому, как его тащили.
        Тысячник подошел и доложил по всей форме. Прекрасно его помню. Тот самый, с переговоров. Кто б несколько лет назад сказал, что жители Тазы не просто подчинятся, но и охотно служить станут. Общая религия сближает, а повоюй плечом к плечу даже с нелюбимым начальником, но с хорошими трофеями, и проникнешься уважением.
        - Талантов двадцать пять, - сказал довольно, - не меньше весит. В сокровищнице этого добра как грязи.
        И чего ему быть недовольным, если по закону добычи половина всего поделится на участников похода, а ему шестнадцать долей положено. Неплохо выйдет. Да, собственно, если делить честно, даже на беглый взгляд, любой моряк или легионер получит сумму, достаточную на покупку фермы или особняка в городе. Не халупы. Новопостроенный в два этажа с двором и хозяйственными пристройками максимум в двадцать пять - тридцать ауреев обойдется.
        - Теперь довезти бы домой в сохранности, - сказал он мечтательно.
        - А это что? - спрашиваю, тыкая пальцем в висящих на фасаде. Трое урсов и пятеро людей или полулюдей, отсюда не разобрать. Не все они ходят в красных мундирах. - За них можно было б выкуп получить.
        Ага, сам себе сказал. Как за предыдущих. Обезьян сам пришел в каменоломню, чтоб быть со своими. Только его не пустили согласно моему приказу. А утром нашли уже мертвого. Кто-то прикончил. В этом тоже виноват я. Неприятно. Лучше уж сразу убивать, если не хотят платить сородичи. Это было б честно. Все ж они настоящие вояки и могли получить смерть от клинка, а не подыхать на работах.
        - Мы нашли тюрьму, - сообщил тысячник. - Эти скоты с людьми обращались, как с непокорными рабами себя не ведут. Увечили сознательно. Мы некоторых добили. Когда отрезаны уши, выколоты глаза, лишены языка и отсутствуют пальцы, лучше прекратить ненужные страдания. А там, между прочим, и правоверные оказались. Ребята все равно б их прикончили, а так наглядно. Пусть смотрят. За своих и на кол посадить не жалко. Я их приказал на тонкой веревке вздернуть, чтоб позвонки не сломать, а медленно удушить. Чтоб помучились перед смертью.
        Прозвучало без всякой злобы, чистая констатация факта. И ругать его не за что. «Каждому воздастся по делам его», - сказано в «Диатессароне». Не только верующих в Единого касается.
        - А людей отправили на корабли. Все равно им оставаться здесь нельзя. Заодно и лекари со жрицами осмотрят.
        - Был такой Юлий Секст?
        Он согласно кивнул.
        - Был. Проповедник. Ноги перебиты, пытали, но этот остался в разуме, о других заботился и напоминал про нужды чужие. Славный магид. Из настоящих. Иные, - он покачал головой, - пыток не выдерживают.
        Может, просто мало времени прошло. Не довели до критической точки. Почему-то не сомневаюсь, опыт у зверомордых по этой части велик. А у меня до сих пор профессионального палача на жалованье не имеется.
        В зале тоже были трупы, и немало. Часть явно оттащили в стороны, освобождая дорогу для выноса ценностей, других привели и прикончили уже после окончания резни. Прекрасно видно, где головы рубили жрецам, а кто попал под горячую руку.
        Урс Непобедимый стоял посреди зала. Огромный, метров семь-восемь в высоту. Мрамор раскрашенный, как практически все здешние статуи. Опирается на замечательно выполненное фитильное ружье, в другой руке человеческая голова. Полной уверенности нет, но вроде Нерон.
        Залезть наверх достаточно непросто, но кто-то уже умудрился отбить уши и нос. Раньше я думал, что отсутствие таких выступающих частей тела результат времени. Потом с удивлением выяснил, что часто совершают надругательство сознательно. Бог должен слышать свою паству, а отсутствие ушей это не позволяло. Нос в данном случае источник дыхания, то есть поступления жизненных сил. К тому же через него вдыхается гарь от сжигаемого на жертвеннике тела. Кстати, неплохо бы глаза выбить, чтоб не видел, кто грабит его храм. Чистое суеверие. Но мы ж боремся с идолопоклонничеством.
        - У вас нет нормальной взрывчатки? - показательно удивляюсь.
        Тысячник понял и моментально отдал приказ. Через четверть часа рвануло, аж куски наружу полетели. Мы ж предусмотрительно вышли. Статую раздробило на куски, заодно изуродовав обломками многочисленные фрески. Возможно, они представляли культурное достояние, и меня будут оплевывать веками, как Александра Македонского, спалившего дворец в Персеполе, но мне сегодня и сейчас глубоко наплевать на будущих гуманистов. А показать своим, как рушатся идолы, данный простоял минимум четыре столетия, и ему по праздникам приносили и человеческие жертвы, не только животных, - реально важно. Мы не боимся этих кровожадных, но бессильных богов! Их не существует! Точка.
        Совсем уже собрался вернуться в Арсенал, не мое дело таскать даже золотые блюда под двести фунтов, но тут примчался очередной посыльный, на этот раз от Николая. Нет, он не спрашивал указаний. Цитадель просит переговоров, причем упирает на общение с главным. А вот это странно. Неужели так быстро сломались?
        На этот раз ворота открылись, и мы встретились четко посредине. Одинокий урс добрых двух метров, бугрящийся мышцами, что заметно даже под одеждой, но без малейших признаков оружия, и его то ли телохранитель, то ли ординарец симиа, несший факел. На прежнего знакомого ничуть не походил. Моложе и смотрит с яростью. Со мной тоже пришел Орци. Этикет. Нас двое, их столько же, и наоборот. Хотя, дойди до драки, нас бы порвали, причем не фигурально выражаясь. Реально убедился, эта разумная горилла очень сильна. Правда, у меня имеется револьвер, однако из него нужно еще успеть выстрелить.
        - Император Мавретана Влад, сын Фенека, - представляюсь.
        К сожалению, по этим нечеловеческим мордам трудно нечто прочесть, да еще и освещение не лучшее. Мне показалось, он такого не ожидал, но уверенно заявлять не могу.
        - Эрл Массалии Абитагижиг.
        По словам знатоков, означает «Половина Неба» и очень напоминает наши имена от сглаза.
        - Танэрл Габэгабо[22 - Вечно Стоящий.] не удостоил появлением? И как тогда разговаривать, любое обещание он запросто не подтвердит, а твоя клятва его ни к чему не обязывает.
        - Мой голос его приказ, - резко сказал «медведь» тоже на иберийском.
        Вблизи он гораздо больше похож на человека, чем апер. Пропорции вполне нормальные, если не считать более развитой мускулатуры. Но я уже навидался трупов урсов. Они тоже неодинаковы по физическим параметрам. И говорит намного понятнее апера. Клыки не мешают, хотя челюсть у него не вполне привычная, на человеческую не особо похожа. Так что не ясно, глотает и гхекает от этого или просто акцент.
        - Ты сказал!
        Мы помолчали.
        - Чего ты добиваешься, Влад?
        - Оптимально, чтоб вы не лезли через море. Какое дело урсам до Мавретана? Мало было одного проигранного сражения и потери Заритоса? А пока - выкуп. Иначе не только цитадель сожжем, но перед уходом весь город уничтожим. Надеюсь, уже дошло, мне это по силам.
        - Сколько?
        - Сто талантов золота, полторы тысячи серебра, - сладко улыбаюсь ему в лицо.
        - Ты сумасшедший, человек? - после долгого молчания спросил он с любопытством.
        - Нет, эрл. Это выкуп Рума, полученный вашим войском. Я люблю исторические хроники.
        - Ваш Рум грабил полмира, и выкуп взяли тринадцать мормэрств. Нарбонская Галлия только одна.
        - О, не стоит прибедняться. В прошлом году собрали пятьдесят три таланта в пересчете на золото. И таких лет уже не одна сотня прошла. Мне умножить две цифры или не требуется?
        - Ты хорошо осведомлен, но неужели налоги собирают, чтоб хранить. Сам-то не тратишь ничего? - В тоне откровенная насмешка.
        - На войско много уходит, - соглашаюсь. - Зато можно при его помощи взять в другом вместе. Война кормит войну, если ты меня понимаешь. Вы заигрались в «разделяй и властвуй», - глядя ему в глаза, говорю. - Оно и понятно, проще стравить, чем самому наводить порядок. Но теперь я пришел с ответным визитом, и это обойдется гораздо дороже любых успехов в Африке.
        - То есть ты готов заключить официальный мир? - Он откровенно изумлен.
        Репутация мавретанцев достаточно сомнительная, звермордых ненавидят в горах настолько, что с побережья они высунуться не смели.
        - Сказано Пророчицей, что она пришла «ради спасения всех обладающих разумом». Значит, и вас можно уберечь от зла.
        Урс оскалился, гыркая. Похоже, он рассмеялся.
        - Ты не понял, эрл Абитагижиг. - С первого раза язык сломаешь, но как его кличут, я не сейчас в первый раз услышал. - Единый милосерден и послал благую весть через Марию. Она любого разумного признала равным человеку. И вас, и его, - показал на обезьяна, - и полулюдей. Если вы готовы принять Единого, он простит прежние грехи. Но даже если нет, мы не убиваем идолопоклонников без причины. Когда-нибудь не они, так их потомки все равно придут и «очистятся». А пока можем заключать договора и союзы. Главное не морда. Важнее, что под черепом.
        - Ты сказал занятную вещь, - помолчав слегка, согласился эрл.
        И ради этого встретился. Не из-за выкупа. Хотел донести напрямую до имеющего право принимать решения и предпочел бы танэрла. Ну, посмотрим, последует ли в ближайшем будущем ответ.
        - Но здесь и сейчас нужно решать вопрос с выкупом. Сумма нереальная и невозможная. Тем более нет таких денег в цитадели и никогда не было. Максимум двадцать талантов золота в пересчете на вес в серебре, и то придется посуду со столов отдать.
        - Не смешно, - хмыкаю. - Если уж речь зашла про тарелки, то на последнем торжественном ужине танэрла Габэгабо присутствовало пятьсот с лишним гостей. И все они вкушали яства с серебра. Наверняка тонны его в кладовой.
        Пусть думает, что мои шпионы и в цитадели имеются. Про пиры мне рассказывал Бидвэвэяш. Полагаю, он решил, что такие вещи никому не важны. Ошибался. Никакая информация не бывает лишней.
        - Я охотно возьму тарелками. И ладно, будем считать, преувеличил ваши возможности. Половину от сказанного изначально.
        - Сто талантов!
        Начиналась обычная торговля, неоднократно испытанная на сдавшихся городах и поселках. Четверть я из него выжму. Причем не обязательно серебром. Шелковыми отрезами, пряностями, благовониями и другими полезными и дорогими вещами.
        - Не расслабляйся, - сказал Николаю, когда вернулся с переговоров, добившись обещания заплатить всего восьмую часть от первоначального требования. - Они могут выкинуть что угодно и уж точно платить не собираются. Тянут время, пока сюда идет флот из Картаго.
        - Тогда зачем переговоры?
        Воевать он научился неплохо, не зря свое место занимает, но иногда поражает какой-то детской прямолинейностью.
        - Пока он думает, что заморочил мне голову, нам это никак не мешает очищать Массалию от всего ценного. Да и вдруг заплатит хоть часть в надежде, что из жадности будем ждать остальное?
        Глава 6
        Сицилия
        На этот раз врасплох застать не удалось. Когда флотилия подошла достаточно близко, шесть блокирующих бухту галер поспешно сорвались с места и почесали вдоль берега с максимальной стремительностью в направлении горизонта.
        - Не стоит, - махаю рукой обернувшемуся Флавию. - Не догоним.
        Наш корабль, как и все остальные, заметно перегружен и приличную скорость развить не способен. Не только трофеями, еще и людьми. Кроме рабов, из Арсенала еще пара тысяч выразили желание стать свободными. И это не особо много. На каждого свободного жителя Массалии приходилось пять - семь подневольных. Конечно, большинство тамошних граждан и сами были не миллионеры, так что в богатых особняках и сотня рабов на одного свободного приходилась, а в рабочих кварталах невольников и вовсе не было. Причем множество народу угодило в «живое имущество» за долги или во время войн. Обожать хозяев им было особо не за что, и возможность изменить жизнь заметное количество прельстило. А были еще загнанные на корабли без всякого их желания. Стекольщики, литейщики, оружейники, врачи, инженеры, часто с семьями. Многие до сих пор смотрели волками, и за ними приглядывать требовалось. Мне б тоже не понравилось зрелище родного города, пылающего не хуже огромного костра. На самом деле сожгли только Арсенал, храм Урса Непобедимого да, насколько хватило напалма, цитадель. Как и заподозрил, они платить выкуп вовсе не
собирались, а тянули время. Сутки подождал, пока плановый грабеж не закончился, и лишь потом дал отмашку уничтожить все, что забрать невозможно. Мы только из города вывезли много тысяч телег всякого добра вплоть до картин и бронзовых скульптур. Да и из Арсенала более двух тысяч фургонов. Сто семнадцать полевых орудий того типа, что повторить не удалось, почти миллион ружейных патронов, сто семьдесят три тонны пороха, почти восемь тысяч новых винтовок и добрых полторы сотни револьверов с огромным количеством боезапасов к ним.
        Захваченные купеческие корабли разных размеров в количестве пятидесяти трех и семи стандартных галер, уже построенных, но не вооруженных, плюс четыре патрульных, взятых абордажниками у пристани, оказались приятной добавкой для погрузки, но зернохранилище пришлось уничтожить, как и большую часть заготовок для флота. Все со складов просто не уместилось! Гораздо выгоднее забрать пряности: корицу, перец, анис, кориандр, имбирь, шафран. Место занимают мало, а стоят дорого, как ладан или шелк. Чтоб попасть в здешнюю лавку, товар проходит через десятки рук, едет на спине верблюда и в трюме транспортного корабля многие тысячи миль. И с каждым шагом цена растет. Пряности для кухни и парфюмерии доступны немногим. А теперь тысячи фунтов попадут в продажу по приемлемой цене.
        Подход к бухте Лилибея оказался не слишком удобным, изобилующим мелями. Вот так, век живи - век учись. В прежние времена никто из историков не описывал ничего подобного. А здешнее побережье некогда было опорой пунийцев в Первой войне с Румом. Мог бы догадаться и спросить. Подойти к берегу можно, но легко сесть днищем, и потом ждут большие проблемы. Проще подождать лоцмана. Так что корабли становились на якоря, не доходя до самого города. Я демонстративно вывесил личный флаг. Ветер дул свежий, полотнище развевалось, но облака шторм не обещали.
        - Дедушка никогда не ошибался, - пробормотала извиняющимся тоном Аглая, правильно расшифровав взгляд на небо.
        Сумасшедший старик в самый неподходящий момент принялся бормотать про кровавую луну, трупы в волнах и прочую белиберду. Вариантов имелось немного, и этот наиболее удачный. Вот только по срокам нас уже должно было накрыть, и, похоже, мой личный барометр дал сбой. Можно ли ему доверять в дальнейшем, если такие проколы?
        - Никто тебя ни в чем не обвиняет. Ага, - сказал Флавию, - вижу.
        В нашем направлении шла небольшая лодка. То есть для моих кораблей малая. На самом деле вполне приличный баркас. Мы таких немало сожгли на прощанье в Массалии чисто из вредности. Шесть пар весел, не меньше тонны рыбы везет. Сейчас, правда, они явно не с сетями в море направляются. Целенаправленно лично ко мне в гости. Кажется, правильно поняли смысл флага.
        Когда подвалили вплотную, сверху сбросили веревочную лестницу. У нас борта высокие, так просто не перепрыгнешь. Неплохая защита от обстрела и волн, как выяснили на практике. Зато с таких все внизу прекрасно видно и удобно убивать противника. А таран в нашем случае не поможет.
        Трое поднялись на палубу один за другим. Достаточно странное зрелище. Старый, тяжко дышащий черный-пречерный африканец, средних лет блондин и молодой парень лет двадцати с классическим греческим профилем. Все клейменые, а у молодого характерные шрамы на шее и руках от кандалов. Неудивительно, если он успел поработать в каменоломне как исключительно буйный тип. Зато вояка вышел из него отменный. Гораздо лучше махателя киркой.
        - Я император Мавретана Влад, сын Фенека, пришел, как и обещал.
        Ну, немного вранья сейчас не лишнее. Вовсе не собирался. Конечно, восстание на Сицилии меня очень даже устраивало, чтоб меньше лезли к нам урсы, и охотно подкидывал золото, оружие и даже инструкторов. Тот самый молодой мне прекрасно известен, бывший сотник второго легиона Ахей. Видать, не последнюю должность в их армии занимает, если притащили. Или мне нечто показывают? До сих пор сам лезть в эту кашу не собирался. Если б не юродивый, пошел бы домой. Слишком ценный груз, чтоб таскать за собой.
        - Мемнон, - сказал африканец, низко кланяясь.
        Имя сразу говорит о рабском происхождении. Такие дают особо образованные хозяева, демонстрируя знание Гомера[23 - Речь идет об эфиопском царе, сыне богини Эос, участнике Троянской войны. Все равно что назвать русского крепостного Ахиллесом за мускулы.] и не интересуясь мнением самого человека. Титула у него официального нет, зато узнала вся Сицилия как вождя восставших рабов. Если на нашем побережье имелась немалая прослойка обычных свободных крестьян со своей или арендуемой землей, использующих рабский труд при наличии развитого поместного хозяйства, то на острове сплошные латифундии, разве только в горах пастухи остались. По моим сведениям, почти полтора миллиона подневольных, двести тысяч вольноотпущенников и триста тысяч свободных, из которых две трети на положении метеков, неполноправных. Конечно, цифры не вполне точные, однако последняя перепись населения прошла восемь лет назад, и разница непринципиальна.
        С чего началось, сейчас уже не выяснить, рассказывают разное, но одного из владельцев виллы рабы убили вместе с семьей. Поскольку после этого им терять было нечего, двинулись к соседям. А дальше понеслось не хуже пожара в сухом лесу. Мятежники не только захватили сельскую местность, но и, организовавшись, взяли почти все города западного побережья и подчинили множество центральных районов. Почти год продолжалась война, пока из Италии не перебросили дополнительные отряды и не оттеснили восставших рабов на запад.
        - Я прошу принять власть, - становясь на колени, сказал Мемнон, - над всеми моими людьми и землями, император Влад.
        Молодец, мысленно киваю. Лично мне. Не в целом правоверным или Марии. Хороший ход. Я уже понял, Лилибей в осаде, и он мне отдает то, чего и так нет. С другой стороны, база ведь нужна хотя б на некоторое время. Чего ж не воспользоваться гостеприимством.
        - Клянусь в верности и преданности тебе с этого мгновения по совести и без обмана до самой смерти.
        - Ты будешь повиноваться законам, как все, и если кто вздумает их нарушать, не допустишь этого.
        - Клянусь!
        - Ты станешь оказывать помощь воинской силой и советом, а еще не промолчишь, если увидишь возможный вред своему господину.
        - Клянусь!
        - Ты даешь мне, чтоб я дал тебе, - произношу стандартную форму вассалитета, - мою защиту, помощь и закон.
        С торжественной миной протягиваю саблю как символ власти. Конечно, она не из обычной кузницы. Деревянные ножны покрыты золотыми и серебряными накладками со сценами охоты и сложным узором. Сам клинок булатный, с золотой рукояткой. Крестовина имеет на обоих концах головы кошек с глазами из драгоценных камней. Оружие скорее парадное, чем боевое, но в его возрасте не фехтованием заниматься. И да, я не вожу с собой специально такие клинки, но в Массалии чего только не нашлось. С десяток особо интересных вещиц отобрал для подарков. Даже если б Мемнон не стал просить принять под покровительство, все равно б подарил. Какой-то знак внимания необходим. Потому приготовил заранее. И все удачно вышло.
        - Я не оскверню этого священного оружия, - без особой пылкости сообщил Мемнон, - и буду защищать то, что свято, как и то, что не свято, одинаково.
        А это уже отступление от общепринятого канона. Похоже, дает понять, что храмы старых богов трогать во имя новой веры не даст.
        - Клятву я возьму у всех, - глядя на двоих сопровождающих, говорю. - Кто не согласен, не держу.
        - Это справедливо.
        - Пятнадцать тысяч человек прокормить сумеете?
        - О да, - расплываясь в улыбке, согласился Мемнон, - мой император.
        - Три тысячи лошадей, из них не меньше половины верховых, найдете? Я привез всего три сотни, а без конницы и артиллерии ничего хорошего не добьемся.
        Он впервые оглянулся на блондина.
        Этого признал по описанию. Его звали Эрик. Здешние латифундисты рассчитывали, что восставшие передерутся за власть. Тем не менее те сумели договориться и, судя по донесениям, прекрасно уживаются, разделив функции. Мемнон обеспечивает общее руководство, Эрик командует объединенной армией. И неплохо.
        - Быстро никак, - сказал тот озабоченно. - Нет такого количества.
        - Мулы, ослы, волы, все способные тянуть грузы животные.
        - Все равно недостаточно, - нечто мысленно подсчитав, признался.
        Хорошо, не врет и не обещает несбыточное. Значит, есть шанс - сработаемся.
        - Высаживаем оба легиона, все трофейные пушки, порох и ядра, - приказываю Флавию. - Ну и кто сам пожелает из освобожденных, не препятствовать. Остальным стоять на рейде. Передай флагами.
        - Исполняю, - кивнул командующий флотилией.
        Жестом подзываю торчащего неподалеку радиста. Совсем уже истоптался в нетерпении. Он быстро прошептал на ухо две фразы. Четверо ребят постоянно посменно слушают эфир и записывают передачи. Часть шифров мы прекрасно знаем. На побережье несколько таких домов вместе с живущими там купцами-шпионами наизнанку вывернули. Часть публично казнили, хотя и не за реальную вину, кое-кто прилежно продолжает торговать, только предварительно сдав все до капельки, включая ключи к шифрам. Им даже не препятствуют слать сообщения до поры до времени. Но иные станции мы читать не можем пока. Похоже, зверомордые и от своих таятся, а есть несколько засекаемых, но непонятных источников. О нас они треплются или иные дела решают, неизвестно. Зато сейчас он меня крупно порадовал. Флот, шедший нам на перехват, зашел в Остию. То есть румский порт, поскольку сам Великий город расположен не на побережье. Дорога домой свободна. Стоп! А ведь это занятная мысль…
        - Найди Аглаю и спроси ее про шторм. Не миновал ли.
        Он кивнул и испарился. Многие уже и так в курсе о моем предсказателе, а может оказаться все гораздо интереснее.
        - Пройдемте в каюту, - приглашаю широким жестом.
        - Позвольте сначала вам представить Эрика, командующего нашей армией, - внезапно с прорезавшейся церемонностью говорит Мемнон.
        Тот по собственной инициативе встал на колени и дал клятву. Сабли, для него предназначенной, под рукой не было, но он неплохо знал ритуал. Свой меч протянул. Я вернул с соответствующими словами доверия. А Ахей и не подумал притворяться, что мы не знакомы. Все и так в курсе, что он не с неба свалился, а пришел на моем корабле, привезя с собой пару сотен разбирающихся в огнестрельном оружии. Сейчас он у них числился начальником артиллерии.
        - Итак, - проговорил, разворачивая на столе карту Сицилии и южной части итальянского сапога, - пока снимемся с якорей, есть время обсудить сегодняшнюю ситуацию.
        Эрик несколько растерянно посмотрел на нее.
        - Прекрасно! - сказал он с заметным уважением. - Размер кружка - количество населения?
        - Точно так.
        Я еще на самой первой карте, попавшей ко мне в руки, наглядно убедился: масштаб плохо соблюдается. Кажется, чертежники не очень понимают его смысл. Ведь на рисунке и без того четко обозначается множество важной информации о расстояниях между населенными пунктами, препятствиях, бродах, мостах и даже священных местах. Но обозначались обычно только города и дороги. Я от своих картографов требовал не только соблюдения масштаба, но и максимальных подробностей. Лес обозначался символом деревьев, река голубым, горы коричневым, добавлялись важнейшие ориентиры, мосты и переправы. А вот постоялые дворы и местные святилища без надобности, если не имеют серьезных стен. Мои карты не для путешественников, а военные, поэтому обозначения лишь нужные для выполнения боевых задач. Теперь придется вносить уточнения вроде глубин в бухтах, если это известно. Сам не распорядился, а исполнители не догадались. У галер осадка низкая, обычно это не имеет значения. Они могут и просто на пляже высадить людей. А вот торговые парусники нуждаются в защищенных и оборудованных портах.
        - Мы контролируем Селинут, Акрагант, Гераклею, Сегест, Энну, - показывая на города, принялся перечислять Эрик количество вооруженных человек. - Особо неприятное положение создается в Энне. Портовые города плотно заблокировать сложно, всегда проскочит небольшое суденышко, а на суше у них заметное преимущество и осада плотная.
        - Что там за шум? - спрашиваю недовольно и смотрю выразительно на Флавия.
        Он моментально отправляется выяснять. Тем более ему здесь особо не интересно. Шла бы речь о новом походе, тогда другое дело.
        - Хотя в Энне большие запасы продовольствия, положение неустойчивое. Нет согласия между частью горожан и гарнизоном. В свою очередь, держим в осаде города северного побережья. Сильные отряды у Гимеры, Солунта.
        - Красномундирники уходят! - сообщил Флавий, врываясь в каюту.
        То есть приход сильного подкрепления заставил их снять осаду одним нашим видом. На прямое столкновение у них, видимо, нет сил.
        - Состав осаждающих?
        - Две с чем-то тысячи полулюдей-стрелков, - сразу выдал Эрик, - плюс артиллерия осадная. Еще местное ополчение не меньше шести. Обозников тоже много, до трех тысяч.
        Они заодно могут использоваться на строительстве и подкопах, да и на штурм гнать не постеснялись бы. Лилибей защищен серьезными стенами и рвом глубиной в сорок и шириной в шестьдесят локтей, но можно держать блокированным, пока все не перемрут с голода. Тоже способ покончить с мятежниками.
        - Конница?
        - Семь-восемь сотен, - после легкого раздумья выдал Эрик. - Точнее не скажу.
        - А у вас сколько?
        - Приблизительно пять тысяч пехоты и двести конников.
        Получается, он не знает точного состава собственной армии. Изумительно.
        - Мне нужны лошади! - с досадой восклицаю.
        - Воронья стая? - Это уже Малха.
        Как без нее проводить совещание, если старший командир и второй легион ей тоже подчиняются? Правильно. Никак. Нормальная тактика кочевников. Атаки в разных местах небольшими отрядами, каждый из которых, нанося удар, быстро отходит. Если глупый враг начинает преследование, мелкие группы собирались в ударный кулак и налетали со всех сторон.
        - Посади им на хвост, чтоб я точно знал, куда и зачем идут. А вы, - это уже сицилийцам, - обеспечьте проводниками, разбирающимися не только в дорогах, но и в ситуации на месте. У союзников, - для своих подчеркиваю, - ничего не отбирать. Платить! Деньги выдам. Хвала Единому, у нас достаточно есть. Кстати! Всем легионерам в счет будущей доли месячное жалованье.
        Командиры дружно закивали, довольные. Не одна Малха здесь находится, просто остальные отучены лезть без спроса. Слегка подмазать вояк всегда полезно. Сейчас тем более. Вместо отдыха дома ожидается очередной поход с боями. А зачем, когда и так полно трофеев?
        Радист оказался умницей и приволок большую амфору с вином. Копуша тащила за ним кучу кубков, пыхтя от тяжести. В руках такое не унести, в мешке приволокла, сообразительная. Не особо красиво, зато не уронить. Не знаю, откуда она их выкопала, наряду с деревянными и оловянными попадались и серебряные со стеклянными.
        - Настоящее розовое кьянти, крепкое, из личных подвалов танэрла Массалии, - провозглашаю. - Никто не против выпить за погибель врагов?
        Предложение было встречено дружным гулом, и все стали разбирать посуду, наполняя ее сверкающим в солнечных лучах напитком.
        - Кровавая луна ушла на север, - сказал радист еле слышно, лично для меня. - Большой шторм не раньше чем через две недели. Малый не опасен.
        Неужели я прав? Дедуля не предсказывал бурю, когда вещал про трупы на волнах. Он четко различает кровавую луну и шторм. Мы б напоролись на идущую навстречу нам из Картаго военную флотилию. Это ведь только кажется, что море большое. Путей к определенным точкам немного. Тем более когда не мимо берега, но по четким маршрутам. Свернув к Сицилии, поскольку поверил в предсказание, увел корабли из-под удара. Мое, да и Аглаи непонимание пророчества превратилось в выигрыш. И глупо было б не воспользоваться им.
        - Эта откуда взялась? - поинтересовался уже вечером на берегу, показывая на девушку, наливающую вино в чашу.
        - Мемнон прислал в подарок, - сказал мой личный повар.
        Не люблю незнакомцев рядом с тех пор, как начали регулярно на меня покушаться. К тому же возле моей еды. Я по этой части неприхотлив и обхожусь обычно тем же, чем питаются легионеры. Но это на марше. А когда стоим в городе, вечно приходится принимать местных, приезжих и собственных командиров. Тут похлебкой с мясом неприлично обходиться. Вот и болтается на кухне несколько человек, но все проверенные десять раз. Только с собой взял одного. Раз уж другим запрещаю излишнюю роскошь, странно самому не соблюдать приказы.
        Купить могут любого, но внезапно появившийся, вот как эта, в качестве жеста доброй воли, практически наверняка будет докладывать старому господину. А перекупать мне лень и неинтересно, если не стоит задача дурить. Со здешним руководителем рабов пока вполне приличные отношения. Я в его дела не лезу, разве что дал указания по части снабжения армии. Он мне тоже прямо палки в колеса не ставит. Прекрасно соображает, насколько невыгодно сейчас ссориться. С умными людьми, готовыми идти на компромисс, всегда удобно иметь дело. Надо только не забывать, что они себе на уме, и приглядывать за имеющими возможность воровать.
        - Ступай! - говорю, когда он поставил на столик миски. - А ты останься, - сказал девушке. - Как звать?
        - Цецилия Метелла Цека, - ответила она с заметным вызовом.
        Старинный патрицианский румский род, даже сегодня сохранивший немалые богатства. Да и на вид вполне ничего. Кожа гладкая, не испорченная оспой. Губы полные, щеки с ямочками и глаза синие, холодные, смотрящие с надменностью. Не знаю, кто этим занимался, но прическа красивая, а короткая туника перетянута витым ремешком и не скрывает стройные лодыжки, а ткань подчеркивает неплохую фигурку.
        - Это был мой дом!
        Глупая девочка, не способная держать при себе эмоции и прикусить вовремя язык. На первый взгляд лет семнадцать, и прежде унижаться явно ей не доводилось. Сломать можно любого.
        - В этом мире правит сила. И не важно, урсы, Цеки или даже восставшие рабы. Кто смог, тот и съел. Усвой это, пока не поздно.
        - Вот придут другие сильные и уничтожат вас!
        Говорила она на сицилийском диалекте, а не на правильной латыни. Хотя и есть разница с иберийским, но совсем небольшая.
        - Может, и так, - соглашаюсь, поднимаясь.
        В конце концов, чего стесняться. Я давно не имел женщины, почему б и не распробовать подарок. Это ж обычное гостеприимство, и строить из себя непонимающего глупо.
        - А пока… - и рывком толкаю к ложу. Настоящие культурные люди вкушают яства полулежа, а не сидя. Так что и в спальню тащить без надобности. Она невольно упирается руками в наклонной позе, а я задираю подол туники и толчком раздвигаю ей ноги.
        Забавно, но некоторые вещи из античности сохранились до наших времен. Например, бикини и мужские трусы. Кто не верит, может посмотреть старые фрески. Тут мне тоже первопроходцем стать не удалось. Снимать неудобно, но можно просто сдвинуть.
        - Нет! - кричит она, пытаясь вырваться. - Вам Пророчица запретила насилие над женщинами!
        Какая образованная. Все знает.
        - Ты не правоверная, - вламываясь под вскрик, говорю, - ты рабыня, подаренная и обязанная услужить своему хозяину. - Получив свое, уселся снова за столик. - Выпей, - показываю на кувшин. Всхлипывания прекратились.
        - Нет, - строптиво сказала Цецилия. - Не буду.
        - Скажу не пей, сразу кинешься хлебать назло?
        Она подумала и налила в кружку, потом выпила, закашлявшись. Это не бренди, но специально подвяленный изначально виноград. Крепость у вина градусов тридцать. По непривычным мозгам шибает всерьез. Ей как раз это сейчас и требуется.
        - Кто ж пьет неразбавленное, кроме варваров, - говорю с откровенной насмешкой. - Вот, - подвигаю блюдо, - угощайся.
        - Это для скота, - говорит Цецилия, посмотрев с подозрением, нет ли в том очередного унижения, - не для людей.
        - Жареный потат с молочной свинкой да под соленый огурец? - спрашиваю, наваливая сначала себе в тарелку, а затем и ей. - Ты не представляешь, насколько вкусно и прекрасно сочетается.
        Кстати, соленые огурцы совсем не обычное блюдо на семейном столе среднего человека. Соль недешева, и только сильно обеспеченные типы вроде меня могут так бездарно тратить важный продукт.
        Вполне сознательно подсунул и нож, чтоб отрезала от куска. Кинется или нет? Она взяла его, искоса глянув на меня. Взвесила в руке и не стала замахиваться, отпилив шмат свинины. Подумала и хлопнула вторую кружку.
        - Простая, сытная и вкусная пища, - говорю, - для мест, где пшеницу не очень посадишь. В горах, например. И с жирной рыбкой потат прекрасно идет. Пожарить на сале, с лучком…
        - Вы сами как звери, - раскрасневшись от выпитого, сказала Цецилия, - жрете все подряд, - и отправила в рот кусок картофеля.
        Судя по физиономии, выплевывать желания не возникло, но не признает, что не гадость, никогда. Так и станет есть, изображая угнетенную. Ничего, не таких кобылок объезжал.
        - Мы, по крайней мере, мальчиков не пользуем, как делают просвещенные румляне.
        - Лучше б ты на них залезал, - сказала она без особой злости. - Или на овцу, - ляпнула и сама испугалась.
        Я просто посмеялся. Может, кто и балуется такими вещами, но в Европе моих соплеменников еще и не в таком обвиняли. Мы и детишек кушаем регулярно. Без соли.
        Потом выпили снова и еще раз, не забывая закусывать. Много ли надо юной девушке, особенно под переживания. Она быстро закосела, и я, не дожидаясь, пока окончательно напьется, отвел ее в спальню. На этот раз она не брыкалась, хотя все прекрасно понимала. Право же, лучше с одним, чем угодить в бордель. А теперь уже и вовсе изображать весталку поздно. Все ж психология здешних женщин сильно отличается от земной. Другой век, иное воспитание. Бывает, конечно, после насилия вены режут. Самоубийство в античности вовсе не грех. Проигравший частенько кидался на меч, и общество это принимало нормально. Это Мария слегка прибабахнутая, запретила идиотам торопиться к Единому. Оборвать жизнь разрешено лишь для облегчения от страдания физического. Болезнь неизлечимая или рана жуткая. А то нашлись и такие умники, надеющиеся на его милосердие. Зачем работать и рожать детей, если можно раз и на небеса?
        По мне, больше бы осталось нормальных, освободи эти придурки от себя мир. Большинство женщин покорно принимают свою участь. Ведь если нечто с тобой произошло, значит, боги так решили. Судьба. Не то чтоб отряхнулись и дальше пошли, но спокойней относятся к случившемуся. В городе во многих домах остались старые хозяйки. Мужчин перебили, особо вредных баб при радостной помощи слуг тоже, а прочих разобрали новые владельцы. И ничего, будут рожать от прежнего раба и вести хозяйство. До феминизма в том самом понимании, когда женщина обижается на взгляд, еще далеко.
        А я чем хуже? Есть все ж нечто первобытное в подсознании у нас, мужиков. Раз уж получил девственницу, не обязательно, чтоб кровь текла потоком, чтоб понять, проверял ли Мемнон, даря рабыню, были ли у нее прежде мужчины. Невинные всегда ценятся выше. Хочу приучить, чтоб сама ложилась, а не насильно. Двойной кайф, красивая девка, да еще и настоящая аристократка. В другой ситуации она б на приезжего мавретанца внимания не обратила. Мы для нее не мебель, как рабы, но не люди уж точно. Тем интереснее задача приучить кобылку ходить под седлом, объездив.
        На этот раз я был ласков и нежен, преодолевая ее невольное напряжение и страх. Не торопился, покрывая поцелуями молодое гибкое тело, пока не расслабилась и не начала отвечать на прикосновения, не обняла, прижимаясь. Позволил даже сверху сесть и самой все сделать, лишь иногда помогая. Прекрасно справилась, тем более и возбуждение было неподдельным. Скакала на мне, играя бедрами, и на этот раз стала окончательно женщиной, получив удовольствие.
        Конница вышла из Лилибея уже на следующий день после высадки. Их было не больше трех сотен - легионеров, и еще пара сотен местных, поскольку перевезти большое количество лошадей было невозможно. Почти все имеющиеся на кораблях относились к артиллерии, и мы страдали от несбалансированности подразделений. Изначально сложно атаковать такими силами почти десятитысячный отряд. Требовались еще лошади, да и кормить людей нужно. Летучие группы легких всадников прочесывали местность на предмет скота и любых врагов.
        Остальные принялись устраивать нападения на отступающее войско сицилийцев в привычной для кочевников манере. Внезапный налет на отставших, подвезти стрелков с нарезными винтовками и, когда покажется противник, спокойно выцеливать командиров и кавалеристов. В Европе тяжеловооруженный всадник - основная боевая единица, и практически всегда это местный латифундист или его вассалы. Основная ударная сила. Естественно, те терпеть мелкие уколы не пожелали и ответили мощными атаками. Обычно они заканчивались одинаково. За ближайшим холмом или в овраге погоню из дюжины горящих желанием отомстить дожидалась сотня-две всадников, подкрепленных стрелками. Потеряв немало особо горячих, они перестали выскакивать вдогон, усвоив неприятный урок. Но лучше от этого не стало. Практически безнаказанно мои люди крутились вокруг растянувшейся армии и убивали на выбор.
        Идти отдельно или отстать стало смертельно опасно. Сицилийцы сбились в один плотный отряд и шли постоянно в броне. При этом скорость в целом невольно равнялась на самых слабых и медленных, к тому же начались проблемы с водой и продовольствием. На мясо можно было забить животных, но их уже кормить было нечем. Пастись не давали налетчики, охотно отбивающие очередное стадо. Уж что-что, а угонять чужой скот моя легкая конница просто обожала. Ведь большинство из них происходили из кочевников и с детства тренировались на соседях.
        Несколько дней столь замечательного времяпровождения, и немалая часть обоза оказалась брошенной. Практически вся артиллерия, почти тысяча волов с повозками, две с половиной тысячи овец и баранов, даже сотня коров и множество раненых. Помогло это не слишком, пехота не способна удрать от всадников. А мои люди старательно продолжали отстреливать в первую очередь их, помимо командиров. Еще через два дня часть кавалеристов бросили своих товарищей и умчались в неведомые дали. А остальные встали лагерем у воды, готовые отбиваться в последнем безнадежном бою. Им бы раньше это сделать, хотя результат был бы тот же.
        Через пару деньков подтянулись оба легиона, затем подвезли пушки. Десяток выстрелов, и почти восемь тысяч человек доблестно сдались. За что умирать ополченцам, за бросивших их командиров? Правда, я предварительно пообещал почти нормальные условия. То есть никого не казнят, не калечат и в рабство не продают. Кто сможет заплатить, будет отпущен за выкуп. Остальные станут работать там и так, как укажу. В смысле рыть траншеи и насыпать валы под обстрелом. Потому что пусть лучше их во время осады застрелят, чем моих людей.
        И это воистину милосердно. Город Панорма[24 - В будущем город Палермо.] был стерт восставшими рабами с лица земли, а жители поголовно перебиты. Говорят, двадцать пять тысяч, не удивлюсь, если и больше. Со всей округи туда бежали. В Камарина, милях в пятидесяти дальше по побережью, четырнадцать тысяч жили до начала мятежа. Теперь волки воют на развалинах. Не самая глупая идея - отсутствие стен, с точки зрения урсов, вышла местным боком. Латифундисты, впрочем, тоже особо не стеснялись. Десятки тысяч рабов, виновных или нет, распинали вдоль дорог. Мы все время ехали мимо этих бесконечных столбов с давно мертвыми и умирающими людьми. Если б они взяли Лилибей или Энну, вряд ли в них остались бы живые. А так мы после победы подошли, а осаждающие поспешно отступили на восток. Приятно, когда тебя уважают настолько.
        Можно сказать, программа минимум выполнена. Западная часть острова перешла под мою власть. Когда-то пуны именно такого раздела добивались, ведь это позволяло контролировать морские пути в западную часть Средиземноморья и прикрывало африканские территории от нападения. Увы, я прекрасно помнил, чем закончилось противостояние с румлянами. Успокаиваться рано. Осенью и зимой никто не ходит по морю. Подкрепления сицилийцы не получат. Но и я тоже. Значит, сидеть и отдыхать абсолютно неуместно. Пока есть фора и противник не опомнился, нужно идти вперед. Чтоб закрепиться и играть серьезную роль, необходимо располагать значительными людскими и земельными ресурсами. Да, я знаю, в это время не воюют, ответил на возражения. А мы будем!
        - Мой император, - сообщил Орци, заглядывая, - наши словили какого-то иудея, так он говорит, к тебе направлялся и мечтает поднести подарки.
        - Даже так? Ну давай его пред мои светлые очи.
        Начальник охраны похлопал глазами. Всем он хорош, но чувство юмора отбили в детстве. Или никогда не имел.
        - Тащи сюда, только вежливо.
        Незваный гость оказался белобородым толстым стариком с лицом мудреца и глазами убийцы. Для начала он выразил бесконечное восхищение моими достижениями на безупречном лингва тамазигхт и преподнес роскошный меч с булатным лезвием и навершием в виде орла. Причем клинок вполне мог выйти даже из моих родных мест, уж больно работа знакомая, а вот рукоять делали совсем недавно. И птица явно скопирована со знамен правоверных. Сходство с римским орлом имеется, но немного другой контур. Ножны тоже красиво оформлены. Причем не мифологическими сценками, такое могло б последователя Пророчицы обидеть, а вытравлены охотничьи картинки, опять же, на золотых и серебряных накладках. Предусмотрительный. И стоит такая вещь немало. С другой стороны, я ж rex, безделицу подносить неудобно.
        - Меня зовут Иорам бен Шамах, - когда закончил с обязательным расшаркиванием, представился он.
        Ага, хорошо знакомое имя, молча киваю. С этим деятелем из Мессаны[25 - Сегодня Мессина. Расположена прямо напротив носка итальянского полуострова-сапога, всегда имела важное торговое значение.] я через Саула и отдельно от него много лет имел общие дела. Начинал с продаж бренди, потом мыла, соды, зерна и оливок, а в последнее время не только рабов, но и всякого захваченного имущества. У нас многое стоило значительно дешевле, чем за морем, поскольку досталось практически бесплатно. Даже шерсть стало выгодно возить. Обратный поток также имел место. Причем не обязательно пряности или шелк. Чаще специалисты. Например, пушечные и корабельные мастера попали ко мне через его посредничество. Такие «поставки» местными властями не только не одобрялись, но, поймай его за руку, ничего приятного Иорама бы не ждало. Так что сотрудничество было вполне взаимовыгодным.
        - Конечно же я помню тебя, мой друг, - расплываясь в радостной улыбке, заверяю. - Эй, подайте лучшего фалернского гостю, - кричу охранникам.
        Тут он согласно этикету принялся долго и многословно заверять в своей скромности и отсутствии желания угощаться. Я, в свою очередь, настаивал. Ну, раз хозяин заставляет, почему не отхлебнуть чуток. Взгляд, который вроде случайно бросил на Цецилию, наливающую вино в стеклянный бокал, - это я могу пить из глиняной кружки, важных посетителей положено удивлять - был острым как клинок. Похоже, все с ходу понял. Да мне плевать.
        - Извини, Иорам бен Шамах, - говорю, когда он выпил и похвалил вино, - конечно, могу с огромным интересом расспросить про твои дела и внуков, но у меня масса дел и некогда пустыми разговорами заниматься. Мои воины чем-то обидели? Скажи, разберусь.
        - Мне говорили, что ты не любишь долгих церемоний, rex, - сказал он спокойно. - Несколько непривычно для человека твоего происхождения, однако отлично понимаю. Вечно клиенты[26 - Подразумевается свободный гражданин, отдавшийся под покровительство патрона и находящийся под его защитой.] и просители морочат голову, заходя издалека. Прямо? Ну что ж. Я делегат, уполномоченный шестьюдесятью семью городами севера и северо-востока нашего острова, - он протянул свиток со списком, - прибыл с предложением от тамошних муниципалитетов.
        А вот это уже интересно, подумалось. Честно говоря, ожидал напоминаний о прежних замечательных отношениях, взаимовыгодной торговле, легком шпионаже в мою пользу и просьбы не трогать его и родичей владения.
        - Я говорю от их имени и имею полномочия заключить сделку. Мы признаем власть твою, - сказал с нажимом на последнем слове и тут же добавил: - И готовы впустить гарнизоны, но не рабов. Мы будем снабжать твои войска продовольствием по честной цене и платить обычную дань, как и города в Африке. Мы дадим тебе людей в случае войны на условиях взаимной помощи, участия в командовании и разделе добычи. При этом на территории наших городов новый общий Кодекс не действует, ты признаешь самоуправление, за исключением права заключать договоры с другими государствами, но право на административное самоуправление, чеканку монеты и собственный суд, а также кого признавать гражданами города, а кто останется метэками[27 - МЕТЭКИ - неполноправные жители города.], решать нам. Наши клиентские обязанности позволяют беспошлинную торговлю на контролируемой тобой территории…
        Такой занятный юридический термин, дающий возможность получать доход и из Африки.
        - …вступать в браки с гражданами Мавретана…
        - Проще говоря, вы хотите аналог латинского права, но не румского гражданства для себя.
        - Да, - слегка подумав, согласился Иорам, - это будет наиболее близкое определение.
        - А войну союзническую за права не припомнишь? Они бились за то, от чего вы добровольно отказываетесь.
        - Приятно говорить со знатоком истории.
        - Не надо лести, я не настолько наивен.
        - Может, когда-нибудь ситуация изменится, - кивнув, сказал иудей. - Но многих беспокоит включение в число имеющих право голосовать путем снижения имущественного ценза. Знатные семьи не готовы выпустить власть из рук. Да и разные общины имеют неодинаковые возможности. Если смотреть со стороны, твои действия улучшают жизнь горожан в целом, но сейчас решение принимают не они.
        - Откровенно сказано.
        - Раз уж беседуем прямо, зачем врать? Не только отдельные роды, но и целые общины могут серьезно потерять от твоего равноправия сегодня. У нас есть куча разных льгот и привилегий, так зачем их лишаться? Ведь и обычный клиент дома волен в своих действиях. А глядя с твоей стороны, твоя обязанность, rex, выступать в интересах тех, кто предлагает себя в качестве cliens подчиненной общины. Ты наш патрон, и мы, в свою очередь, обязаны тебе верностью.
        - Две вещи, - показывая пальцы, говорю. - Во-первых, половина этих городов, - хлопаю по свитку, - даже на первый взгляд особо не защищены. Взять их ну совсем не проблема. Причем без особого сопротивления получу больше предлагаемого.
        - Да, это так. Но зачем резать гусыню, несущую золотые яйца? Я уж не говорю о пострадавших, которые убегут в Мессану, Солунт, Гемеру, Наксос, Катану и будут биться до последнего, поскольку потеряют все. Неужели Сиракузы не важнее?
        - Допустим. Но есть еще «во-вторых». Пора поговорить о конкретных суммах и числах. Если меня не устроит размер дани, ваша так называемая честная цена на продовольствие и количество ополчения в помощь, есть ли смысл соглашаться на столь полезные вам, - произнес с ударением на последнем слове, - права. Или проще взять силой?
        - Добровольные союзники платят десятину, - быстро сказал сильно хитроумный иудей.
        - С каких пор вы стали не воюющей стороной? - показательно удивляюсь. - Список пленных! - кидаю Цецилии, сидящей в стороне и имитирующей полное безразличие. Как же, у нее только уши не шевелятся, пока изображает чистку моих доспехов. - Из восьми с лишним тысяч пленных, на первый взгляд, не меньше трети, - сую ему под нос принесенную бумагу.
        - Есть имена? - уперся он взглядом в общий итог.
        - В армии были родичи?
        - Моя община в Мессане дала больше трехсот мужчин.
        - Есть и имена, но ты ж понимаешь, если отпущу, то не за ласковые улыбки.
        - О, размер выкупа всегда можно обговорить к общему удовлетворению!
        - Или отпустить просто так? - спросил сам себя вслух. - Для союзников чего не сделаешь, живя по правилам Единого милосердного. Давай-ка для начала начнем с возмещения моим парням за необходимость проливать кровь в войне с вами и моих материальных издержек. Пожалуй, три тысячи талантов серебра со всех не обременят вашу общую казну.
        Он задохнулся от негодования.
        - Обычная контрибуция пятьдесят талантов серебром, а с крупных городов и больше брал, так что огромная скидка.
        Семьдесят пять тонн серебра никому лишними не будут.
        - Расклад суммы по конкретным городам останется на ваше усмотрение, раз уж самостоятельны. Потом, - не давая слова вставить, хотя морковку под носом подвесил вкусную, ведь сильные всегда могут заставить более слабых союзников за них отдуваться, - поговорим о регулярных платежах ваших городов. Тридцать процентов дохода города в качестве подарка патрону и десять на нужды нашей единственно правильной веры.
        Он вздохнул и вывалил целую кучу цифр со ссылками на предыдущие прецеденты. Хорошо подготовился. Ничего, я столько торговался по этому поводу в прошлом с самыми разными городами и вождями, что сам могу выложить кучу вариантов. Немного скинуть придется, но в целом куда он денется! Раз пришел и попросил положить в суп, придется вариться. А при какой температуре, уже не так важно.
        Глава 7
        Кто умрет первым
        Она остановила коня и настороженно прислушалась. Тихо шелестели сосны, вроде никаких посторонних звуков. Даже птицы не кричат, как бывает, когда в их владения наведываются люди. При всем желании не смогла б объяснить, что конкретно насторожило. Но их с братом учил большой мастер. Откуда отец его выкопал, она так и не узнала. Не родич, бывший наемник с севера, воевавший в Иберии, на Востоке и ходивший с караванами в самое сердце черной Африки за золотом. Не просто умел драться любым оружием, но и знал лес, степь и горы. На коней они сели если не до умения ходить, то практически сразу после первых шагов. Из лука стали стрелять сразу, как только хватило сил натянуть детский. Могли залезть на крутую скалу за яйцами орла и спрятаться так, чтоб не нашли лучшие следопыты. Она всегда была лучше брата, чем гордилась, но никогда б не заявила об этом при чужих, хотя обожала ткнуть его этим в морду. И сроду ничего не боялась. Не то чтоб не знала страха, однако всегда шла навстречу ему, как и учили. И все же храбрость не означает глупость и отсутствие осторожности. Погибнуть может каждый, даже прекрасный боец
от случайности. Так ей вбивали, и это она увидела не так давно в Массалии, когда один из приятелей-воспитанников получил куском черепицы в голову от обычной женщины. Умер сразу, а всего лишь нужно было шлем не снимать. Может, и жара, но остался бы жив. И не важно, что потом в том доме всех перебили. Умершему от этого не легче.
        Так что она даже не раздумывала, остановив коня, как только ощутила нечто совершенно неуловимое. Чуйка дело важное. Кто на войне побывал, способен поделиться парочкой историй, как ему помогло, что не стал отмахиваться от предчувствия. Когда на тебя пристально смотрят, человеческий взгляд ощущаешь будто тяжесть. Там, в роще, за стволами деревьев мог прятаться беглый раб или добрая дюжина местных пастухов. Как определить, не подставляясь? Дозорному полагается доносить о том, что он видит и слышит, а не про почудившееся. А она всего лишь вестовой и должна вовремя доставить сообщение. Вот и езжай себе в нужном направлении. Не хотелось. Ох как не хотелось.
        Она повернула коня и пошла легкой рысью по дуге, собираясь миновать рощу стороной. Придется идти через речку, после недавних дождей это не слишком удобно, земля вязкая, но береженого Ylim, как говорит отец, бережет. Почти обрадовалась, когда из зарослей внезапно вырвались с десяток верховых и понеслись наперехват. «Значит, не ошиблась», - с гиканьем пришпорив лошадь и несясь во весь опор, довольно подумала. Явно враги поджидали. Ни союзные мятежники, ни просто банды рабов не стали б нападать на легионера. А перепутать их с кем-то достаточно сложно. Привычный для Северной Африки короткий халат, надеваемый поверх рубахи, выдавался обязательно синего цвета, шаровары и сапоги были другого, отличаясь еще и по родам войск; шапка из меха барана очень специфического вида, как и синий верх из материи неплохо смягчали удар сабли, к тому же еще и своих проще опознать издалека.
        За спиной слышался тяжелый нарастающий топот и азартные крики, тем более она в последний момент придержала коня и, лишь миновав ручей и выскочив на другой берег, пнула пятками в бока благородное животное.
        Преследователи не стреляли. На ходу не так просто попасть в одиночную цель, да и взять норовили живой, чтоб расспросить. Верховой у нее был отменный, подаренный родителями и преданный как пес. На корабли погрузили мало лошадей, в самый притык, кроме артиллеристов только командиры и их вестовые привезли личных скакунов. Сейчас это всерьез радовало. «Воронья стая» пригнала в первые недели несколько сотен лошадей и тысячи овец с крупным рогатым скотом со всей округи. Но в большинстве это были не породистые кавалерийские, а обычные тягловые. Хороша б она была, удирая сейчас от погони на старом мерине. А теперь пусть догонят!
        Дико заржала за спиной лошадь, и, обернувшись, заметила, как та бьет копытами в вязкой глине, лежа на боку. Кажется, кто-то поставил на скорость, за что и пострадал, лежа под тушей. Еще парочка невольно остановилась, чтоб не налететь на рухнувших и не растоптать, только один выскочил на этот берег и мчался прямо за ней. Точнее, чуть наискосок, наперерез, поскольку перешел ручей чуть выше, где он шире, зато почва тверже. Кажется, это был умелый кавалерист на прекрасном животном. Ускользнуть еще можно было, однако тогда пришлось бы идти влево, а там остальные преследователи. Хуже всего, из леса выезжали всадники, и их было очень много. На глаз пара сотен. Это уже не случайная встреча с людоловами.
        Она направила коня прямо на врага, в последний момент, уходя от клинка, упала на другой бок, что требовало немалой сноровки на ходу и, пропустив всадника вперед, четко воткнула в нижнюю часть спины свой жутко острый, точила каждый день, меч. Многие косились, не понимая, почему использует не привычную саблю. Но рубиться всерьез со здоровыми мужиками путь к гибели. А ее оружие способно рубить и, что важнее, колоть. Один неожиданный выпад, и поединок закончен.
        Убивать до сих пор не доводилось, и хотя острие вошло в тело, будто в привычный тренировочный тюк с соломой, меч чуть не вывернуло из ладони. Хорошо ремешком привязана рукоять. Человек странно хрюкнул и упал на голову коню. Его загорелое и усатое лицо стремительно бледнело. Она ударила вторично плашмя, сбрасывая тело на землю. Добивать как раз не хотела. Он и так скоро помрет, но зато задержит преследователей. Они уже на этом берегу и снова мчатся, расстояние не такое уж и великое. Но бросить роскошного коня было выше сил. Ухватила за повод, одним движением привязала к луке седла и гикнула, посылая вскачь Звезду, названного так из-за пятна на боку. Трофею не нравилось идти сзади, он все время норовил выйти вперед, зато и не сопротивлялся, не задерживая. Породистый скакун мечтал о гонке и получил ее в полной мере.
        К колонне она выскочила почти в показанной на карте точке. Передвигаться с большим армейским отрядом в это время не самая удачная идея. Сплошная грязь. Это понимали все. Но приказы не обсуждаются, и румские дороги в очень неплохом состоянии до сих пор, что очень облегчало перемещение.
        - Засада впереди, - крикнула на ходу и пронеслась мимо, провожаемая взглядами.
        Подлетела к группе командиров, лихо остановив коня в последний момент, и торопливо выложила случившееся, едва дождавшись разрешающего кивка.
        - Разведка ничего не заметила, а девчонка обнаружила засаду аж в тыщи затаившихся, - пренебрежительно заявил Фоско, командир второй тысячи пехоты.
        Он был красив почти девичьей красотой с нежным лицом и длинными ресницами, но, видимо, от этого вечно язвителен и неприятен в разговоре.
        - А десяток-то из разведки и не вернулся, - сказала задумчиво Малха, ни к кому не обращаясь.
        - Я ехала не по дороге, напрямик через холмы.
        - И конь трофейный на ополченческую клячу не очень похож, - так же размышляя вслух, пробормотала легат[28 - В данном случае командир легиона.].
        - А клеймо на жеребце «вепрь со стрелой», - сказал озадаченно Кедар, командир первой тысячи пехоты, успевший во время рассказа Копуши спешиться и осмотреть ее приобретение.
        Этого она не поняла, но для остальных тайны не составляло.
        - Даже так? - без всякого удивления переспросила Малха и принялась со скоростью хорошего лучника выдавать команды.
        Командиры по мере поступления приказов срывались с мест, уносясь к своим людям. Кому требовалось гнать людей в разведку, кому подтягивать растянувшуюся на марше колонну.
        - Что смотришь? - спросила Малха, когда они остались одни, не считая ее вечного первого помощника Францеса.
        Прямоугольник на плече у него говорил о звании пятисотника, фактически он заправлял штабом, контролируя работу всех служб и подразделений легиона. Конечно, рядом торчала парочка других вестовых, ровесников Копуши, но они не в счет. Обычно их не только не стеснялись, но и прямо говорили достаточно сомнительные вещи. С одной стороны, вечная проверка для тех, кто не способен держать язык на привязи. С другой, она не сомневалась, это своего рода обучение, и кто достаточно сообразителен, чтоб сделать выводы, со временем сделает карьеру. Нечто такое крутил и ее отец со своей охранной сотней. Воспитание на практике с опытом службы.
        - Глупо выйдет, если там действительно мелкая группа, - сказала Копуша.
        - Глупо выйдет, если мы не предпримем меры на случай засады. А твое дело доложить и ждать дальнейших распоряжений. Видишь? - показала на остатки не так давно неизвестно кем сожженной виллы.
        - Да.
        - Езжай и посмотри, как там с водой.
        Копуша в легком недоумении, зачем такое нужно.
        - Исполняю!
        - Жеребца трофейного оставь, - со смехом сказал Францес. - Никто не украдет.
        Когда-то это был великолепный особняк в центре немалого размера плантации. Чтоб сообразить, не требовалось спрашивать документы на землю. Достаточно посмотреть на размер виллы и хозяйственных построек. Теперь здания вокруг опустели и смотрели распахнутыми дверями, а внутри полусгоревшего дома с провалившейся крышей до сих пор несло гарью, несмотря на сырость. Закопченные фрески, грязный мозаичный пол со следами неведомых гостей, норовящих унести нечто ценное. И все ж видно, насколько богато жили, по остаткам обстановки.
        Она только заглянула внутрь для очистки совести. Если кто и бывает здесь, то уж точно не толпы разбойников, а из ближайших деревень заглядывают. Восставшие рабы много чего творили малоприятного в поместьях, и трудно их за это упрекнуть, но мелких арендаторов по соседству редко трогали, разве кто под горячую руку попался или кидался на защиту хозяев. Просто оставшимся в поселках нечего было искать здесь. Все ценное и полезное уже сломали и утащили вплоть до горстки оливок. Осталась лишь статуя богини Ашторет. Она босая, с браслетами на ногах и руках и с сосудом священной воды для ритуального омовения. Мастерски сделаны глаза из белого камня с обсидиановыми зрачками. Казалось, всегда смотрит на тебя, где б не находился во дворе. Обычный мрамор и тяжесть немалая. Потому не украли и не разбили. Копуша перед чужими богами почтения не испытывала и не боялась. Привычно сделала отрицающий жест в сторону идола, но сейчас не до наведения порядка.
        В перистиле, прямоугольном дворе, окруженном с четырех сторон крытой колоннадой, нашелся до сих пор работающий фонтан. А возле хлева колодец с уровнем воды чуть ниже локтя от верхнего края. Ведра не было, унесли, но она спустила вниз бурдюк и вытащила жутко холодную воду, от которой ломило зубы. Никакой гадости и запаха. Источники не травили ни те ни другие сражающиеся. На Сицилии нет пустыни и не так сложно найти другой, а подобное действие никому не на пользу. В цистернах тоже имелось немало дождевой влаги, но оттуда она б не стала пить. Уж больно грязная. Животным сойдет. То есть основная задача выполнена. Безусловно, на три тысячи человек воды маловато, но сутки можно продержаться спокойно.
        Когда помчалась назад доложить, ситуация заметно изменилась. Пехота легиона уже стояла не на дороге, а вокруг пятачка, где сидела Малха, пятисотенными квадратами, ощетинившись штыками и в промежутках имея артиллерию. Волов и лошадей, ранее запряженных в пушки, уводили в сторону под прикрытие растущих у обочины дубов. Расчеты торопливо копошились, загоняя цапфы в гнезда на лафетах специальными кувалдами. По соседству помощники выкладывали боеприпасы. Пороховые заряды расфасованы в парусиновых мешках, ядра для этих орудий тоже достаточно специфические и на дороге не валяются. Как не любил легион обходиться без обозов, совсем отказаться не вышло бы. Артиллерия «Победоносного» была представлена трофейными орудиями, взятыми в Массалии. Свои главный орудийный мастер охотно оставил в Лилибее. С этими он и его люди были и прежде знакомы и с удовольствием взяли на вооружение новый образец.
        Создать нечто подобное пока никому не удавалось. Восьмифунтовые пушки по опыту оказались недостаточно мобильными из-за веса. Приходилось использовать шестифунтовые. А орудия зверомордых из-за продолговатой формы снаряда и его большего веса имели фактически при ядре двенадцатифунтовки калибр восьмифунтовки и массу даже меньше. При этом дальность выше, а ствол очень живучий и почти не меняющий характеристики по мере износа. Каждая тысяча в легионе имела четыре таких и две гаубицы обычного вида.
        Ничего удивительного в перестроении и подготовке не было. У леса клубилось черное море из множества всадников. Разглядеть толком невозможно, но даже на первый взгляд их очень много. Не меньше, чем легионеров. Обнаружив знакомое знамя чуть выше дороги на склоне холма, погнала туда.
        - Ты к обозникам, - ткнула Малха в вестового, выслушав доклад Копуши. - Ты, - в другого, - к Ордену Милосердия. Пусть устраиваются в поместье. Ты - к кандидатам.
        Легион имел в своем составе почти две тысячи недавних рабов, попросившихся служить. За исключением единиц с некими полезными умениями, их свели в отдельные подразделения. Боевые качества бывших «живых хозяйственных орудий» оставляли желать лучшего. И не в том дело, что они могли струсить и разбежаться. Как раз эти готовы были сражаться за свободу и способны стойко держаться. Вот только обучить их правильному огневому бою и четким перестроениям за столь короткий срок никому бы не удалось. Одно дело сунуть в руки копье, дав указания стоять здесь, и совсем иное правильно выполнить все приемы по заряжанию ружья. Даже опытные бойцы в пылу сражения нервничают. Потому пока кандидаты, а не легионеры. Но сейчас и для них нашлось важное занятие.
        - Рыть у виллы траншеи и готовить редут для батарей.
        Фактически подготовка позиций на случай отступления.
        - А тебя, - сказала Копуше, - награжу. Паршиво бы нам было, - на самом деле сказано гораздо грубее и отдавало богохульством, - если б не твоя глупая выходка помчаться напрямик. Прямо на марше налетели б на эту помесь дерьма детей шакалов и гиен.
        - Флаг «Детей грома», - сообщил между тем глядящий в подзорную трубу Францес, - а вот и эмблема «Черных мстителей».
        Насчет этих подсказка не требовалась. Многие удравшие с побережья после сдачи городов и смены власти лишились немалого имущества, влияния, а то и места в жизни. Никто не ждал безденежных или третьих сыновей без сестерция в кармане с распростертыми объятиями за морем. Им некуда было идти, и они мечтали отомстить за унижение изгнавшим.
        - Откуда эти здесь взялись? - спросил пятисотник с недоумением.
        - Наш император, - хмыкнув, произнесла Малха, - дай Ylim ему долгих лет жизни, ничего не делает, прежде не обдумав.
        - При чем здесь это? - уставился на нее Францес, задав вопрос, который не посмела б произнести Копуша.
        - Он не просто внезапно решил ограбить Массалию, - сказала легат спокойно. - Сознательно ждал почти до самого сезона штормов. И когда мы высадились на Сицилии, поставил перед урсами нерешаемую задачу. Или они теряют остров вместе со всем его зерном, или вынуждены бросить Colonia Iulia Carthago[29 - Римская колония, основанная Юлием Цезарем и названная в его честь.]. Забрать оттуда гарнизон и красномундирников, оставив на растерзание Аннибалу оставшихся жителей и беглецов. Четырнадцать месяцев обороны и сдать без боя! Что важнее, потому что две армии они не способны содержать в необходимом объеме. Сейчас мы шли к северному побережью на Мессану с целью отрезать Италию от Сицилии. Вот они и ответили, перебросив тамошних бойцов и фактически сдав союзников в Африке. Наверняка и весь боевой флот сюда пришел, чтоб не дать нам сбежать, если дела пойдут плохо. При этом все побережье Галлии и Италии оголилось. А как только станет возможно выйти в море, со всего Мавретана пойдут в набег сотни кораблей, больших и малых. Он зря, что ли, отправил нашу добычу в порт Марии и приказал всем показать ее размер?
        - Но и Влад заперт вместе с нами на острове, в ближайшие полгода отсюда не смыться. А эти пощады не дадут.
        - И что? Ты когда пошел в легион, надеялся дожить до старости? - Малха рассмеялась. - Война есть война. Сегодня мы их, завтра они нас. Главное для нас - суметь пустить кровь, чтоб боялись и в будущем. А продержаться нужно всего пару дней, весть отправлена, и помощь обязательно придет.
        Внизу ударили пушки. Облачко порохового дыма поднялось над батареей. Ядра влетели в самую гущу кавалеристов, прорубая кровавые просеки. Над легионом повис торжествующий крик. Грохнула вторая батарея, затем третья с мало отличающимся результатом. Орудия могли стрелять на добрых пять миль, а здесь не больше полутора.
        «Бух-бух-бух!» - говорили пушки, вышибая всадников и заставляя пятиться. Бесконечно так продолжаться не могло. Завыли трубы, застучали барабаны, и конница тронулась в атаку сначала медленно, затем все ускоряясь. Земля была мокрой и мало приспособленной для конской скачки, но они неумолимо приближались. Стоявшие в первом ряду легионеры встали на колено. Вторая шеренга подняла к плечу ружья. Каре ощетинилось штыками. Еще немного, и последует команда, но враг не стал наступать в лоб, внезапно сменив намерение. К чему приводит такое столкновение, многие из врагов уже знали не понаслышке. Лошади плохо идут на железные острия, а стрелки до последнего разят с минимального расстояния, не говоря уже о картечи.
        Они завели всем знакомый «хоровод» кочевников, охватывая легионеров бесконечным кружением и выпуская лавину стрел по плотному строю. У луков есть существенные преимущества перед ручным огнестрельным оружием. В первую очередь, это скорострельность, поскольку перезарядка мушкета требовала больше времени, чем для того, чтобы вынуть из колчана и положить на тетиву новую стрелу. Дальнобойность - при навесной стрельбе лук бил на дистанцию вдвое большую. Наконец, изготовить стрелы или использовать вторично проще, даже вынув из трупа, а порох на деревьях не растет.
        В рядах начали падать люди, но легионеры не собирались сдаваться. Любой прекрасно знал, что произойдет, если побегут. Резня. Пеший конному не противник. Обычно пехота имела прикрытие, но сейчас лошадей недостаточно, а имеющиеся плохо обучены. Кавалерия стоит сзади и пойдет в бой в последнюю очередь, иначе она просто погибнет под ударами намного превосходящего противника. Массированный обстрел свинцом тоже никому здоровья не добавит, а три тысячи пуль дважды в минуту, да еще и ядра выносили всадников десятками, не минуя коней. Расчет на плохую погоду и отсыревший порох не оправдался. У легионеров оказалось достаточно времени для проверки зарядов и смены при необходимости на новые. Каждый из них мог заряжать ружье, даже стоя верх ногами или поднятый пинками со сна, ничего не соображая, но абсолютно верно. Осечек почти не было. Каре стояло, хотя шеренги превращались в ряды мертвых и раненых, а вот по полю метались лошади без всадников, и росла груда тел. Никто не мог взять вверх, жизнь разменивалась на жизнь, но врагов было заметно больше, и они продолжали свой смертельный «хоровод», не обращая
внимания на потери.
        В какой-то момент мелькание конных лучников нарушилось, они раздались в стороны, и от леса начал разбег клин тяжеловооруженных кавалеристов. По истоптанному грязному полю идти было неудобно, но лавина неумолимо надвигалась. Залпы каре и пушек стали еще чаще, хотя недавно это казалось невозможно. Впервые начали обстрел через головы своих товарищей гаубицы. Снаряд пролетал по крутой дуге, рвался в воздухе над всадниками, разбрасывая облако визжащих осколков и маленьких металлических шариков. Десятки человек и животных моментально были выведены из строя. Это не ядро, способное выбить двух-трех сразу. И не картечь, поражающая только ближние ряды. Взрывающиеся в воздухе снаряды убивали толпу на всю глубину.
        Сотни железных обрезков рвали тела и пробивали головы сразу с немалым разбросом, поскольку падали сверху. Кричали смертельно раненные люди, ржали лошади, и уцелевшие невольно стали отходить, провожаемые злорадными воплями легионеров и очередными выстрелами гаубиц. Когда до каре оставались считаные десятки метров, из него полетело множество гранат навстречу атакующим, добавив потерь и сумятицы.
        И все ж пара сотен врагов добралась до строя и врезалась в него, мгновенно увязнув в плотном строю. Большинство имеющих длинные пики полегли по пути к выбранному для уничтожения отряду, а мечи и булавы мало помогали в свалке, когда со всех сторон набрасываются со штыками, норовя вспороть брюхо не только тебе, но и коню. Соседние подразделения, не обращая внимания на продолжающийся обстрел, выдвинулись вперед на флангах, отсекая помощь. И противник не выдержал, начал выходить из боя. Сначала мелкими группами, затем отход стал всеобщим.
        - Кто здесь старший? - спросила Копуша, подлетев к месту побоища и с ужасом осматриваясь.
        Такого ей до сих пор видеть не доводилось. Все вокруг было завалено трупами людей и лошадей. В месте удара по каре они громоздились настоящим холмом, причем многие еще шевелились и стонали. Легионеры деловито добивали чужаков и оттаскивали своих в сторону. Вид у всех без исключения был измученный, многие в свежих повязках, да и осталось от пяти сотен, на первый взгляд, не больше половины.
        - Наверное, я, - сказал молодой еще симпатичный парень с нашивкой пятидесятника, когда в третий раз Копуша заорала. - Все старшие погибли.
        - Легат приказала отходить к вилле, - сказала она, показав рукой.
        Он как-то странно булькнул, и, когда Копуша обернулась, из шеи у командира торчала стрела, прошедшая насквозь. Брызгая кровью разорванной вены, он осел. В таких случаях уже ничем не помочь. Мгновение она беспомощно смотрела, затем привстала в стременах и срывающимся голосом закричала:
        - Десятники, ко мне!
        Когда появились трое уже в возрасте дядек, не дожидаясь прочих, она просто начала отдавать приказы. На удивление, никто не стал ставить под сомнение ее право отдавать указания. Может, из-за красного матерчатого пояса. Все знали, такие носят вестовые. Обычные легионеры с белым или серым ремнем, разница сразу видна. Да ничего, способного вызвать возмущение, она и не требовала. Собрать раненых, оружие и отходить в тыл. Там ждет еда, вода и отдых. Все. Кстати, и не выдумывала насчет питания. Находясь рядом с начальством, трудно не услышать иные доклады. Бой еще шел, а обозники принялись готовить ужин. Причем не просто обычную бобовую похлебку с хлебом, выдача предусматривала сыр, рыбу и масло, а вино будет выдаваться в двойном размере. Мяса тоже хватало. Побитой кониной нынче достаточно целую армию накормить. Это ж падаль правоверному нельзя, а застреленную буквально только сейчас лошадь - сколько угодно.
        Раненых она лично доставила в импровизированный госпиталь, развернутый в перистиле виллы. Статуя богини куда-то исчезла, зато все помещение было забито рядами лежавших. И это ведь не самые тяжелые. Те померли прямо на поле боя. Они пришли чуть ли не самыми последними. Шестьдесят три человека пришлось нести при наличии полутора сотен относительно здоровых. Копуша тоже спешилась и нагрузила на Звезду одного из пострадавших, ведя в поводу. Пришлось послать людей за повозками в обоз, иначе б ходили до ночи. Там, естественно, не горели желанием делиться, но злые после боя легионеры заставили привезти своих товарищей в Орден Милосердия. Император создал его под нужды армии. При строящемся соборе нынче имелась врачебная школа, помимо жриц. Туда охотно принимали любого, учили бесплатно, но потом несколько лет он должен был отработать по специальности на государственной службе. Обучение планировалось в течение пяти лет, по окончании - сдача теоретического и хирургического экзаменов. Первого выпуска еще не было, но многие отправились под руководством преподавателей на своеобразную практику. Похоже, опыта
здесь они наберутся в огромном количестве.
        Только добившись, чтоб распределили в очередь на операцию кому требовалось, вернулась к Малхе с докладом.
        - Ступай, - сказала легат, выслушав. - Отдохни. Завтра будет тяжелый день.
        За пологом палатки другие воспитанники сунули в руки обжаренный прямо на костре кусок мяса и парочку сухарей. Потом налили в кружку вина.
        - Я так устал, - сказал задумчиво самый старший из них, Миттон, ему уже исполнилось пятнадцать, - что спать не могу.
        - Правда, - жадно потребовал Лукен, - кого-то своими руками убила не из ружья или лука?
        - Правда, - сказала Копуша, прожевав кусок.
        - И как?
        - Да никак, - сердито буркнула. - Никогда свинью не резал? Ничуть не сложнее.
        Парни дружно заржали. Что смешного, она так и не поняла. Ничего особенного не почувствовала. Животных ее, как и остальных, резать посылали неоднократно. А человек… Что человек? Он хотел ее убить, а погиб сам. Это война. Удар был заученный и поставленный мастером, она даже не задумалась, нанося укол. Тело все сделало само, без участия мозгов.
        - Это Юлий Секст пошел? - спросила прищурившись.
        В темноте особо не разобрать, однако походка очень характерная. Перебитые ноги жрицы ему сохранили, но до сих пор ходит, заметно прихрамывая. Что совершенно не мешает ему идти вместе с легионерами и выступать с проповедями по поводу и без повода во всех поселках, обращаясь к местным.
        - Он, - согласился Миттон. - Эй, ты куда? - спросил, когда она, не доев, поднялась.
        - Взрослым считается достигший определенного возраста или убивший, так?
        - Ну? - Он не понял вопроса.
        - Я хочу пройти «очищение», - решительно заявила Копуша.
        Ребята молча переглянулись и разом поднялись. Из всех пяти только один прошел обряд, и сейчас они недоумевали, почему такая замечательная идея не пришла в голову им.
        - Ты уверена? - спросил священник, выслушав сбивчивую просьбу.
        - Не для того иду с легионом, чтоб обогатиться, - сказала она. - У родителей хватит обеспечить еще десяток детей и их внуков. Мы несем веру, и странно не быть одним из общины. Это мой выбор!
        - И наш тоже, - сказал из-за ее спины Лукен.
        Остальные закивали.
        - Вы хорошо подумали?
        - Как могло быть иначе? - удивилась Копуша.
        - Отдавший жизнь за веру получает полное отпущение грехов и шанс на новое рождение, - снова встрял Лукен. - Обидно было б погибнуть за Единого и не попасть к Его престолу.
        - А экзамен на знание грехов, правил поведения и молитв когда проходить станем? - с ехидцей поинтересовался Секст. - С утра или в ближайший выходной?
        Ожидавшие решения дружно выдохнули. Похоже, все отодвигалось на неопределенное время.
        - И все же столь важные решения положено исполнять, - сказал Юлий, выдержав заметную паузу. - Не надейтесь, не позволю увильнуть от проверки, какими б героями себя ни показали, после окончания сражения. Наказание за незнание будет суровым!
        - Мы готовы! - почти хором вскричали все.
        - Найдите большую бочку и заполните ее водой. Быстро!
        Бассейна здесь не имелось, нырять на обряде в питьевую цистерну никто б не позволил, и требование прекрасно понятно. Поэтому моментально помчались в обоз. Найти нужное достаточно просто. Совершенно одинаковыми, согласно новому Кодексу, включающему меры объема, длины, веса и много чего другого, делаются бочки. Вот заполнить их заняло некоторое время. Четыре стандартные для вина составляют тонну, то есть единицу измерения, используемую для грузов на корабле. Немалое количество воды требовалось притащить в ведрах.
        Когда дело подходило к концу, вокруг уже собралось немало легионеров. Сначала они просто интересовались, что происходит, затем принялись одобрительно поддерживать возгласами и даже помогать, таская ведра. В легионе не было иноверцев, принятие новых членов всегда праздник.
        - Нагими мы приходим в этот мир, - сказал Юлий, когда Копуша, раздевшись, нырнула в воду через бортик. - Прошлое остается позади. - И жесткая рука нажала, заставляя погрузиться с головой.
        - Смыв прежнее, возрождается сызнова чистым! - провозгласил священник.
        - Я принимаю веру, слово через Пророчицу, данную Богом, и правила общины!
        Теперь можно было вылезти и одеться, но как раз на середине натягивания рубахи упали крупные капли. А когда надела сапоги, пошел уже настоящий ливень.
        - Пей! - сказал Юлий, протягивая кружку с бренди.
        К счастью, налил он туда не особо много, а то на ее возраст полная не рассчитана.
        - Кроме Ylim, нет иных богов, - произнесла, ощущая, как в животе растекается тепло от алкоголя.
        - Отныне тебя зовут Мира! - торжественно заявил Юлий под лязг клинков. Это приветствовали нового товарища легионеры, стуча по саблям обнаженными кинжалами.
        Еще до обряда он тихо спросил, какое имя Копуша предпочитает. И она назвала свое домашнее - Владмира. Зачем скрывать, теперь уже никто не сможет сглазить. Правоверные под защитой Единого.
        - Полным именем никто не станет окликать, - буркнул Юлий, - на наш слух непривычно. Влада - это излишне претенциозно, если ты меня понимаешь.
        Она оторопело кивнула, впервые поняв, что он может и не знать, кто ее отец. Происхождение никогда не было сознательной тайной, однако даже в легионе о том ведали немногие. Скорее для ее удобства, чтоб не лезли без причины. Все равно передавать жалобы через нее бесполезно. Потому Юлию и представляется ее желание произвести впечатление сходством на окружающих. Влад и Влада. Оказывается, нашел прекрасный выход, отрезав вторую часть и дав совсем иное имя. Нет, ничуть не обиделась. Мария, Мириам, Марея и даже Мара, как только сестру отца не называли на разных наречиях. Будет еще один вариант, достаточно близкий по звучанию. Тем более на родном языке матери - отвергающая. Идолов, естественно.
        - Стальной кинжал, - провозгласил между тем Юлий, четко по писаному обряду показывая на висящий у нее на поясе простой нож, - символ свободного. А это твой знак, - протянул железный браслет.
        Символ верующего был велик для руки, но все правильно. Она еще растет. Форма его означала бесконечность, а материал никогда не был другим. Нечто ценное могли с тела покойника снять, а это особо никому не нужно. И хоронили всегда с браслетом. По нему можно опознать могилу правоверного или тело, а еще очень часто на нем делали гравировку с именем. «Она тоже непременно закажет, когда получит возможность, - кланяясь, подумала. - Как положено. С датой рождения, обряда и именами родителей».
        Потом ее искренне поздравляли совершенно незнакомые люди, а когда все остальные ребята в свою очередь получили новые имена, очистившись от прежнего, совершенно неправедного, по этому поводу Юлий выдал прочувственную речь, не замечая дождя. Затем всей толпой перебрались под навес и, пока не прикончили бочонок с бренди, не успокоились.
        Глава 8
        Кто будет править на Сицилии
        Очнулась она на рассвете в общей куче спящих. В этом не было ничего плотского. Просто так теплее. Ночью изрядно холодно, а еще и дождь продолжался до полуночи. Голова болела, во рту было абсолютно сухо, и торопливо присосалась к бурдюку, в котором неведомым образом сохранился напиток, неизвестно с чего называемый отцом «квас». Кроме их семьи, о таком слове никто не подозревал, включая иберийцев, как она выяснила с изрядным удивлением.
        - Мне оставь, - со стоном попросил Миттон.
        Она молча протянула остатки. Извлекла из кармана полураздавленный печеный потат и без особой охоты принялась есть. Первая неофициальная заповедь настоящего легионера - всегда жри, если есть возможность. Неизвестно, когда она появится снова. Вторая была про сон, который полезен, поскольку, пока спишь, служба идет без тебя. Таких полушутливых было с десяток, и, как легко убедиться, они правдивы и полезны.
        Тут грохнуло сразу несколько разрывов, причем один достаточно близко. Легионеры вскакивали, ошалело осматриваясь, а она с Миттоном кинулась на выход, к лошадям. Прямо на глазах снаряд влетел сквозь дырявую крышу в перистиль и взорвался внутри. Стена рухнула наружу, открыв дворик, в котором лежали вчера прооперированные раненые. Сейчас там творилось нечто жуткое. Настоящая бойня. Куски тел, кирпичей, кровь. Прямо напротив лежали скрученные остатки женского тела без ног. Лицо при этом абсолютно цело и совершенно спокойно. Мира ее знала. Это одна из трех бывших жриц, пошедших в Орден Милосердия. Вчера она помогла десяткам людей. Причем работала как своими способностями, так и при помощи хирургического ножа с молниеносной быстротой. На ампутацию руки у нее уходило не больше четырех минут. Высший класс, ведь чем быстрее, тем меньше шансов истечь кровью.
        - Цела? - крикнул Францес, дернув ее за плечо.
        - Да, командир, - ответила машинально.
        - Что? - переспросил он. Мира поняла, что кричит не от гнева. Его оглушило, и он плохо слышит.
        - Быстро на батарею, - сказал он, - легат требует заткнуть орудия.
        - Исполняю, - нарочито громко крикнула, - командир, - и метнулась к коням, возле которых уже суетились другие.
        Недовольно заржавшему Звезде торопливо сунула специально сохраненный кусок хлеба. К шуму, взрывам и выстрелам он приучен, но не любит в таких случаях отсутствия хозяйки. Тот принялся жевать, пока седлала. На самом деле ему с вечера задала корм, и голодным точно он не был, но после хлеба еще последует морковка, которую жеребец обожает. А снаряды все продолжали падать с грохотом, иногда достаточно близко. По лагерю били не меньше четырех орудий, но разрывы были и на позициях.
        Когда она примчалась на редут, тамошние пушкари вовсю палили куда-то, не обращая внимания на близкие попадания.
        - А то мы не понимаем, - сказал старший артиллерист с квадратом сотника на плече, когда, соскочив, подбежала и передала приказ.
        В отличие от остальных легионеров верх у шапок пушкарей был черным, но в остальном система званий не отличалась.
        - У них там такие же от зверомордых в лесу спрятаны. Только по пороховым облакам и определяются.
        - Три пальца вправо, - закричал наблюдатель с подзорной трубой, - направление на кривое дерево, сотня локтей дальше.
        Артиллеристы кинулись разворачивать ствол, упираясь в колеса. Что-то подкрутили, поправляя прицел, и выстрел отбросил пушку назад, а ядро полетело к лесу, оставляя заметный след от горящего фитиля. И тут батарею накрыло. Сразу четыре снаряда упали в расположение. Один разворотил с трудом воздвигнутый бруствер, второй упал далеко сзади, никому не причинив вреда, но два угодили внутрь редута. Попадание в зарядный ящик стоявшей с краю гаубицы было страшным. Лошади, люди - все моментально погибли. Отлетевшим куском дерева пробило грудь ее жеребца, и он жалобно стонал, глядя на хозяйку плачущими глазами. Мира подошла нетвердо, извлекла из седельной кобуры подаренный после Массалии отцом револьвер, приставила к уху благородного животного и, зажмурив глаза, выстрелила. Нельзя заставлять его бессмысленно мучиться. Потом пошла к уничтоженному орудию проверять пострадавших.
        Четырнадцать человек разом посекло осколками. Лишь один еще был жив, но и ему недолго осталось. Из разорванного живота вылезли наружу сизые кишки, лицо посерело.
        - Дай мне утешение! - прошелестел, хватая ее за руку, когда присела рядом.
        Перед смертью священник обязан был выслушать последнюю исповедь правоверного с раскаянием в грехах. То есть изначально смысл действия был несколько иной, покаяние было первым шагом к посвящению на должность официального руководителя местного молитвенного дома. Прежде вступления на пост он обязан был очиститься снова, но уже как духовный лидер. Со временем его стали просить об этом перед смертью. После совершения обряда самый маленький грешок висел ужасным грузом. По этой причине consolamentum[30 - Обряд возложения рук, называемый «утешение».] получали только в преддверии кончины: его получала душа, а у тела не оставалось времени согрешить.
        В каждой тысяче легиона присутствовал свой священник, а многие в Ордене Милосердия тоже имели соответствующее звание. Но не всегда диакон имелся под рукой, тем более на поле боя, и не каждый умирающий способен внятно говорить в последние минуты. Пророчица разрешила в случае невозможности найти нужного человека любому истинно верующему выслушать исповедь и произнести напутственные слова. Любой легионер их знал наизусть.
        - По милости божьей, свершив подвиг, уходишь, когда твой черед пришел, - сказала она дрогнувшим голосом. И продолжила:
        Кто клич боевой ради веры издал.
        Получит награду за дело свое.
        Ни злато, ни жертвы Ему не нужны,
        Не ищет хвалы и не ждет ничего.
        Дар?т Он усладу небесной страны,
        Прощает грехи отныне и навеки.
        Легкое пожатие после последних слов могло и почудиться, но вот умиротворенная улыбка, когда дыхание остановилось, - нет.
        - Молодец, - сказал сотник, умудрившийся видеть все. - А теперь живо в штаб. Пусть сюда гонят стрелков. Скоро начнется, а у нас в передовом охранении кандидаты. - Он сплюнул. - Кроме кирки с лопатой и ножа ничего полезного.
        Очень хотелось спросить, что именно начнется, но и так догадывалась. А когда вернулась на редут в сопровождении так называемой третьей тысячи легионеров, фактически их на треть меньше, уже и вопросов задавать не требовалось. Теперь на них ползла многотысячная орда пехоты. Бежать по мокрой грязи не очень весело, да еще и вверх, пусть не по крутому склону, но эти шли под барабанный бой, и было их очень много.
        Заговорили стрелковые цепи, лаяли орудия, продолжая поединок со спрятанными в лесу вражескими пушками, а они перли вперед, не замечая потерь. Застрельщики действовали группами по четыре человека. Они занимали удобное положение лежа, стоя, на колене, делали выстрел, норовя попасть в командиров, выделяющихся парадным видом, и перезаряжали ружье, пока остальные трое по очереди стреляли. И так бесконечно, если сам не словит пулю или не пришло время отходить.
        - Чего стоишь, ишачья дочь? - заорал на нее совершенно незнакомый десятник. - Подноси заряды. - И показал на холщовые мешки с порохом.
        Пока она бегала за помощью, количество орудий уменьшилось еще на одно, а среди уцелевших артиллеристов были заметны дыры в расчетах.
        - Понадобишься, позовут.
        То есть он прекрасно соображал, кого поймал. Причин обижаться не было, пушки должны стрелять. Иначе всем недолго жить.
        - Картечью! - орали где-то на краю сознания, когда подтаскивала очередной заряд.
        Ряды олив и виноградники с каменными стенками не остановили накатывающих врагов, несмотря на жуткое побоище. Стрелковые цепи легионеров откатились уже до самого редута, изрядно поуменьшившись в числе. На большинстве уже особо и не различишь цвет формы. Грязь кругом после дождей такая, что на каждую ногу налипает по десять фунтов. Это мешает бежать быстро и помогает обороняющимся, но стоит упасть, и ты с головы до ног превращаешься в извазюканное чучело, а ружье уже не выстрелит.
        - Огонь! - кричит десятник, и надвигающаяся толпа получает очередной жуткий подарок в виде визжащих свинцовых пуль из разорвавшегося ядра.
        Запал ставили уже на минимальный уровень. Еще немного, и начнет взрываться прямо в руках. Практически невозможно стрелять, слишком просто зацепить остатки своих.
        - Господь, - громко сказал, ни к кому не обращаясь, десятник из застрельщиков, - Тебе одному ведомо, что будет. И коли я забуду о Тебе в пылу драки, Ты обо мне не забудь. Залпом!
        Последние легионеры разрядили ружья во врагов.
        - Вперед, ребята!
        И они бросились с ревом навстречу атакующим, в ярости готовые на все. Прямо у редута была жуткая свалка, когда никто никого не щадит, а раненый норовит вцепиться в ногу врага, чтоб не дать ему сделать следующий шаг, и зубами рвет глотку упавшего, ворочаясь в жуткой грязи.
        - Куда? - зарычал десятник, хватая Миру за шкирку. - Нечего тебе там делать. Револьвер свой проверь. От него будет больше пользы.
        Но его совет не понадобился. Противник все ж не выдержал. Сначала отдельные кучки, а затем и основная масса уцелевших качнулась и под улюлюканье с батареи стала отходить. Уже никто не стрелял вслед, слишком измученные, чтоб продолжать. Последние бойцы ковыляли к батарее, собираясь в кучу. Никто даже не искал трофеи на трупах. У них просто не было сил. Легионеры, кандидаты, пушкари, обозники - все сидели вперемешку, нередко прямо в земляной жиже и лужах.
        А потом забили барабаны, и внизу снова началось наступление. В середине шли красномундирники, на флангах, без особого рвения, уцелевшие в предыдущей атаке. Они б с удовольствием тоже отдохнули, но их пинками гнали вперед. Лишь полулюди, как всегда, шли четко и слаженно. Кто б ни был их начальником, сейчас он выбросил на стол последний козырь.
        - Почему помощь не идет? - спросил тоскливо один из легионеров.
        - Ты идиот? - поморщился его сосед. - Прислушайся, с той стороны тоже стреляют, и как бы там было не хуже. Не бойся, в гости к Всевышнему не бывает опозданий. Мы туда попадем не раньше, чем время наступит.
        Рядом засмеялись.
        - К орудиям! - заорал знакомым противным голосом десятник.
        Мира встала с невольным стоном. Все тело болело.
        И тут кто-то запел.
        Безымянные легионеры, мы надели форму ради веры.
        Наша работа - это кровь, кошмар и тьма.
        Песню знали все. Она не относилась к религиозным гимнам или молитвам. Ее написал менестрель Ганикс, но практически сразу стала неофициальным маршем легионеров. Уж очень удачно ложилась и на строевой шаг, и на соответствующие идеи.
        Мы пришли на службу до самой смерти.
        Лишь она одна освободит от долга.
        Один за другим люди подхватывали, и, хотя исполнение мало походило на слаженный хор, звучало громко и грозно.
        В городах и деревнях поднимаем победный флаг.
        Он наша гордость и символ.
        И эта песня будто прибавила сил: спины выпрямились, руки твердо держали оружие.
        Мы умрем безымянными за веру.
        Дело наше не погибнет никогда.
        - Нет, - сказал десятник, когда Мира вознамерилась идти за очередным пороховым зарядом. - Все полторы дюжины уже здесь. Да мы больше и не успеем выстрелить. Научи лучше этих, - он показал на бывших рабов, прежде используемых на подсобных работах, - ружьями пользоваться.
        Их тоже осталось не так много, десятка два. А бесхозных винтовок хватало, включая нарезные.
        - Кто-то прежде пользовался огнестрельным оружием? - спросила у бесконечно грязных, вплоть до невозможности определить цвет кожи от порохового дыма и земли взрослых дядек.
        - Я, - сказал один из них. - Только фитильным.
        - Все? - И получила в ответ молчание.
        На самом деле неудивительно. Кто ж рабу доверит настолько дорогую вещь.
        Лично себе она подобрала явно трофейную винтовку. У легионеров до Массалии таких не имелось, но дома видела. У нее меньше калибр, сама легче, при этом пули летят очень кучно и точно. Отец говорил, что стоит в два раза дороже выпускаемой на его заводе и для армии она невыгодна. Потому и копировать нет смысла. Но когда подобные экземпляры попадают в руки настоящего стрелка, он счастлив.
        - Учить некогда, - сказала под выстрелы пушек. - Смотрите. Взять на изготовку, - медленно показала, - и открыть крышку полки вот так… Правой рукой достаешь из сумки патрон и рвешь зубами бумажную гильзу.
        Говоря, она все время медленно демонстрировала.
        - Половина пороха идет на полку, которую закрываем. Что непонятного? Ты, ты. С подбитым глазом. Закрываем, а не встряхиваем. Взял еще один патрон и зубами откусил. Все смотрим. Половину на полку. Ну, молодец. Сделал правильно. Все видели? Теперь прикладом на землю… Вот зачем лупить, как по вражеской башке? Спокойно. Оставшуюся половину пороха в ствол. Патрон вложить гильзой вниз. Ты, баран без обуви! Да-да, ты! Что непонятного в «гильза вниз»? Вынул еще один патрон. Откусил. Насыпал. Положил. Она сработает как пыж.
        - Чего сделает? - спросил кто-то.
        - Не важно, - выдала после паузы, сообразив, что не издевается. - Просто делайте, как я сказала. Теперь берете шомпол. Вот здесь он крепится. Вот это шомпол, - показала.
        - У меня нет, - сказал еще один умник басом.
        - Возьми у этого, - кивнула на труп за бруствером. - Ружье оставь, зачем оно тебе. И не в грязь бросай, а прислони.
        Пушки продолжали грохотать, кое-кто из легионеров стрелял, хотя на таком расстоянии мало шансов точно попасть, разве в строй, а вражеская линия продолжала наступать, невзирая на падающих товарищей. Мира знала, осталось недолго.
        - Запихиваем заряд вниз. Не так сильно. Вот-вот. Все правильно. Ага, вернулся. Нашел?
        Человек с басом, счастливо улыбаясь, показал.
        - Делаешь вот так, - показала вторично. - Ага. Правильно.
        Прикинула расстояние на глаз. Пуля имеет убойную силу до двух тысяч шагов. Никто на такое расстояние не палит. Попасть практически невозможно. Но сейчас уже тысяча шагов, может, чуть меньше. Самое то.
        - Берем для ствола упор, - показала. - Задерживаем дыхание. Целимся чуть выше головы. Тогда пуля войдет в грудь. Когда поближе подойдут, стреляйте в голову. Всегда попадание ниже. Мой тот, что со знаменем.
        Выстрел! Приклад больно бьет в плечо, все ж не зря обычно подкладывала маленькую подушку. Она не здоровый мужик, а ружье отдает зверски, будто лягается не хуже лошади. Зато знаменосец скрючился и чуть не уронил флаг, который кто-то подхватил.
        - Вот так, - сказала гордо, уж очень наглядно вышло. - Встали, как кому удобно, выбрали мишени. Готовы!
        - Да, командир! - дружно вскричали обучаемые. Уж это им вбили накрепко.
        - Чуть выше головы… Огонь!
        В рядах красномундирников несколько человек упали, но от их выстрелов или чужих, рядом азартно палили многие, не разобрать. Не важно.
        - Видели? Попали! А теперь снова заряжаем.
        И она принялась повторять команды.
        - Не торопиться, - гавкала, пытаясь сдержать раздражение, когда очередной дурень нечто делал не так, - спокойно. Лучше чуть позже, чем впустую.
        Даже опытные стрелки в сражении нервничали и допускали ошибки. К тому же без привычки сложно на глаз четко отмерить нужную порцию пороха. Кто сыпет больше половины, кто меньше. Опытный стрелок способен загнать в цель две пули в минуту. Но даже у них бывают осечки и неточные выстрелы, ничего не поделаешь. Сейчас важно, чтоб они были заняты делом, а если убьют хотя б десяток красномундирников, уже прекрасно. Чем меньше их останется, тем выше шанс отбиться.
        Огонь! Огонь! Огонь!
        - Гранаты! - орет рядом десятник-артиллерист.
        Сюда доставили несколько десятков. Простейшая вещь. Кусок чугуна с ручкой. Весит фунт, а метнуть можно на сорок - шестьдесят футов в зависимости от силы. И от случайного падения не взорвется. Прежде чем кидать, нужно дернуть вытяжной шнурок с изрядной силой. Мало кто представляет, что происходит при этом. А проволочная терка, скрученная в спираль, при рывке распрямлялась и поджигала порох. Секунд пять, и взрыв, разносящий кусочки оболочки чугуна в разные стороны. При попадании в тело никому хорошо не станет. А таких летят сразу десятки. И сейчас они швыряют гранаты навстречу атакующим полулюдям, убивая и калеча.
        - Огонь! - кричит Мира своим, когда красномундирники, несмотря на потери, все равно лезут на редут, переступая через трупы своих товарищей.
        Последний жиденький залп позвучал уже буквально в упор и нанес врагу самые большие потери за все время атаки от данного подразделения. Ведь даже если дрожат руки, это уже не важно, когда подбегающие хватаются за короткие колья, вбитые на бруствере. Пуля из ее винтовки разнесла голову получеловека, а потом она бросила ружье и вытащила револьвер, держа двумя руками. Ее люди больше не нуждались в командах, отбиваясь прикладами и штыками, а она из-за их спин стреляла в красномундирников.
        Очнувшись, какое-то время тупо смотрела в потолок, зияющий дырами. Потом резко села и невольно застонала, хватаясь руками за жутко заболевшую, а вдобавок кружащуюся голову. Пальцы наткнулись на повязку.
        - Спокойно, - сказал смутно знакомый голос. - Не прыгай.
        Она посмотрела на лежащего рядом на тонком матрасе, набитом травой, и не смогла вспомнить, кто он. Но ощущение, что видела, и совсем недавно. Выбритый до гладкости череп, прямой рот, насмешливые темные глаза и остатки легионерской рубахи. Шаровары исчезли, видимо когда ногу резали, повязка в крови. Прикрыт легкой тканью. Точно такую же сбросила с себя, когда поднялась.
        - Меня помыли, - сказал с ухмылкой.
        - Десятник! - вскрикнула Мира, отчего в голове нехорошо загудело. Действительно, если мысленно заляпать ему лицо грязью и пороховой гарью, то сроду не признать, а голос не изменить. - Извини, не помню имя.
        - А я представлялся? Кажись, не до того было. Керман.
        - А как, - после тяжкого раздумья спросила, - сюда попали?
        - Так лечат, - удивился он. - Мне грудь продырявили, аж воздухом раздуло. Думал, лопну. Хотя вру. Ничего уже не думал, загибался. Зашили. Только сказали, чтоб лежал и не напрягался, если повторения не хочу.
        - Отлить надо, - сказала Мира. В легионе таких вещей не стесняются, но ей вечно приходилось бегать дальше остальных.
        Попыталась подняться и тут же села. В голове гудел колокол, и сил совсем не было. Хорошо прямо у стенки лежит, можно опереться.
        - Сиди, - сказал десятник и громко крикнул: - Вестовой, подь сюда быстро! Ну где ты там! - Обернулся к Мире. - Тебе ходить нельзя. Упадешь по дороге. Не будь шлема на голове, проломили б череп, а так легко отделалась.
        Через пару минут прискакал Лукен. Левая рука на повязке висит, сам исхудал, будто неделю не ел. Такие штуки она знала без подсказки. Ему крепко досталось, и жрица лечила магией, попутно забирая силы. Все лучше, чем остаться без руки.
        - О, - радостно улыбнулся приятель, - очухалась!
        - Горшок тащи, - сказал десятник.
        - Понял, - согласился Лукен, - исполняю.
        - Все-таки отбились? - неуверенно сказала Мира, когда Лукен убежал.
        - Пришел император со вторым легионом и армией местных, ударил здешним рабовладельцам в спину очень вовремя. Они побежали, а там ручей после дождей сильно поднялся. Болото получилось. И их прямо на берегу в воде и вырезали, кто не утоп. Немногие удрали. Говорят, крови было столько, что ниже по течению уровень поднялся, и мельница до сих пор крутит колесо. Врут, поди.
        - Вот, - протянул горшок вернувшийся Лукен. - Да нормально, - поймал взгляд девочки, - он специально с широкими краями.
        - Мы отвернемся, - сказал десятник, стукнув его по ноге, чтоб заткнулся.
        Ну да. Они-то, может, и не станут смотреть, только по соседству еще с две дюжины, и не все без сознания. Однако терпеть дальше было невмочь, взгромоздилась на сосуд, держась за стенку, чтоб не свалиться со всем содержимым. Вот весело было б всем, кроме нее.
        - Наши как? - спросила.
        - Нет больше никого, - помолчав, глухо сказал Лукен. - Все погибли, кроме нас двоих. Но, - оживляясь, - они у Престола Всевышнего нынче как павшие за веру. Ты здорово придумала, когда Юлия попросила. Обидно ж не попасть к товарищам после всего.
        - Единый милосерден, - заявил десятник сердито. - Все легионеры получат возможность предстать перед Ним. Парни не виноваты, что по возрасту или от отсутствия диакона очиститься не могли. Главное, за что сражались.
        - Все равно лучше правильно, по обряду, - упрямо возразил Лукен.
        - Я прилягу, - пробормотала Мира.
        - Да-да, отдыхай. Горшок вынесу. И зовите меня, ежели надо чего.
        На этот раз она проснулась, прекрасно соображая, где и почему находится. Но сознательно глаза открывать не стала. Рядом негромко разговаривали, явно не для чужих ушей. Может, потому и насторожилась.
        - Нельзя бесконечно почивать на прошлых заслугах, - говорила Малха. Ее голос Мира признает и со сна. - Нужно все время доказывать свою состоятельность. Я ошиблась и потеряла легион. Значит, правильно будет отправить меня на незначительную должность. Управлять паршивым городишком, например.
        - Какая чушь, - с отвращением произнес отец. - Я б мог сказать, твое дело выполнять приказы. Переговоры и стратегия по моей части. На самом деле все гораздо проще. Нет вечно побеждающих. Важно выиграть кампанию, а не битву. И мы уже победили. Фактически на Сицилии не осталось никого, способного противостоять. Да, за стенами еще могут сидеть, но в поле они уже выйти не посмеют. Да и некому. Вы стояли до конца, дав возможность подойти и уничтожить врага. Это подвиг. И я собираюсь наградить всех сразу. Не деньгами. Что касается тебя… Два процента людей - думают, трем - кажется, что они думают, а остальные лучше умрут, чем поставят под сомнение затверженную в детстве истину. Ты мне нужна не потому, что я знаю - могу тебе доверять. Ты сумела понять, что я пытался донести о тактике новых войск. Причем лучше меня сообразила. Ты на своем месте и восстановишь мне первый легион лучше прежнего. И будешь командовать всеми легионами. Потому что на той стороне не дураки, они способны увидеть, как повторить прорыв. Значит, правоверным нужна одна глупая баба, которая сумеет переиграть и этих. А если нет, станешь
плакаться и жаловаться на жизнь, вот тогда и подумаю над отправкой в пустыню для ловли мелких шаек. Надеюсь, ясно выразился и возвращаться к разговору не потребуется.
        - Говоря напрямик, - пробормотала Малха, - я лучше промолчу.
        Они заговорили о каких-то хозяйственных делах, и Мире стало скучно.
        - Э, - произнес отец, - да ты уже не спишь, а притворяешься. Вон ресницы дрожат. Открывай глаза, девочка без мозгов. - И погладил по щеке.
        - У меня очень даже есть, - сказала Мира, - иначе б не было сотрясения от удара.
        Лежавшие по соседству раненые куда-то убрались. Наверное, не все любят торчать на глазах у начальства. Иногда ему приходят в голову вздорные вещи, а ты маршируй или еще чего похуже.
        - Если б были, - пробурчал отец, - ты б сейчас здесь не лежала. Вестовой - это посыльный. Передал приказ и вернулся к командиру. А ты полезла неизвестно зачем в свалку. За такие вещи пороть надо.
        - Можно подумать, - без особого уважения прозвучало, - остальные воспитанники живы.
        - Я пойду, - сказала Малха.
        И она ушла, не оглядываясь, предоставив разбираться родичам самостоятельно. К тому же вряд ли ей было приятно упоминание о погибших ребятах.
        - Мне сказали, тебе повезло, - произнес отец, помолчав. - Сначала думали, голову раздавило, шлем снять не могли. Потом выяснилось, кожу лишь содрало. Ну и в башке должно гудеть, как в колоколе.
        - Уже легче, - садясь и прислонившись к стенке, заверила.
        Так и есть. Не сильно, но лучше.
        - Вот и лекари говорят, что ничего страшного. Отлежишься. Наша порода не только живучая, но и везучая.
        - Почему вы пришли так поздно? - потребовала Мира то, что жгло всерьез. - Они должны были втянуться?
        Настоящих дорог, оставшихся от румлян, не так много. А шлепать по грязи длиннющей колонной неудобно и опасно. Потому оба легиона маршировали в одном направлении, но достаточно далеко друг от друга. Гонцы постоянно скакали в обе стороны, и никто не ждал нападения.
        - Все было несколько иначе. - Он криво усмехнулся. - Никакого расчета. Посыльные до меня не добрались. Где-то их по дороге срубили.
        - Но… Как же тогда?
        - Иногда вместо правильного планирования бывает удачный случай. Я ж говорю, мы везунчики. Олимпиада, твоя мать, начала рожать раньше срока. Сама едва не умерла, а ребенок родился мертвый.
        - Ох, - сказала Мира невольно, прижав руку к губам.
        Она прекрасно знала, насколько часто умирают младенцы и гибнут матери при родах. Но здесь все ж другой случай. Возле жены императора должны были торчать профессиональные лекари и маги. Если и при этом такое случилось, значит, было очень серьезно.
        - Ты уже взрослая, - вздохнув, сказал отец, - и способна понять. Она попросила тебя вернуть домой. Я не мог отказать.
        - Что? - возмутилась Мира.
        - Послал людей тебя забрать, а они напоролись на вражескую конницу. Хорошо успели спрятаться. В итоге предупреждение получил не оттуда, но зато смог использовать парочку бывших карателей с птицами. Сова летала ночью, чайка днем, и обстановку выяснил вовремя. Я пришел, когда смог, а не когда стало выгодно. И если б вы не держались, заставив кинуть на штурм полулюдей, сидевших в резерве, неизвестно еще, удалось бы победить.
        Он помолчал.
        - Вот после такого начинаешь задумываться. Все задают вопрос, отчего Всевышний забрал этого, а не меня. Почему ребенок безгрешный должен умереть, в чем он провинился перед Ним? Нам этого никогда не понять, потому что не видим общую картину. Умер мой ребенок, и из-за этого твоя мать попросила, а я совершил некие действия. И погибло тридцать с лишним тысяч наших врагов, а пара тысяч наших товарищей неминуемо должна была погибнуть, а остались жить. Стоила жизнь младенца этого? А почему нельзя было иначе знак подать? Увы, нам не понять Его мотивов.
        - И что теперь со мной? - спросила Мира осторожно.
        Она не собиралась забивать себе голову всякой ерундой. Может, отец видит связь там, где ее нет. А может, прав, но сам признает, что не видит всего как человек. Нужно просто верить, что так лучше для всех. Ведь Он Милосерден.
        - Куда теперь тебя отправлять в таком состоянии? - правильно понял отец смысл вопроса. - Через пару недель, не раньше. А там шторма, и опасней на корабле, чем здесь. Отдыхай пока, ветеран. - И он опять погладил по щеке.
        Ласка отца не частая, и это приятно. Подержать его мозолистую руку, привычную к клинку, тоже.
        - А почему ты сказал, что Малха лучше тебя про тактику сообразила?
        - Подслушала? - Он усмехнулся. - Это не тайна. Зверомордые принесли в этот мир огнестрельное оружие. Благодаря ему они раздавили Румскую империю. Но именно по этой причине они ничего нового не придумали. Зачем? Имеющегося хватало для усмирения недовольных. Они столетиями шли по одной схеме: треть стрелков, треть пикинеров, прикрывающие мечники. Пушки на стенах больших городов, отсутствие стен у малых, чтоб не приходило в головы поднимать мятежи. Совсем не позволить использовать людям огнестрелы было невозможно, рано или поздно просочились бы, вот на Востоке их достаточно много, но тактика та же. А почему? Производство ружей и пушек совсем не простое занятие, - ответил сам себе. - Металл, сера, селитра, горная промышленность, платежи наемникам, умеющим правильно использовать оружие, а особенно командирам. Все это стоит огромных денег, и мало кто даже на уровне государств может себе подобное позволить. Это целые отрасли, забирающие из казны как бы не большую часть. И вот тут пришел я. И поставил на массовое использование ружей и полевых орудий. Кремневый замок и применение артиллерии в сражениях,
маневрируя пушками и создавая локальный мощный перевес. И всего лишь понадобился штык, чтоб выкинуть из отряда пикинеров и почти избавиться от мечников. Тысяча стрелков, способных снести даже соответствующее им по численности и прекрасно обученное подразделение красномундирников за счет залпового огня, - вот рецепт создания империи.
        Мира машинально кивнула.
        - В этом мире лишь сила дает власть. А ружья позволяют бить тяжеловооруженную кавалерию, основу любой армии Европы и Азии. Наши лучники великолепны и прекрасно с этим справляются, однако их искусство требует многолетней подготовки. Из винтовки можно научить стрелять любого барана, задав ему повторение одних действий в течение месяца. Говорят, ты справилась за час.
        - Куда они попадали, один Ylim знает, - пробормотала Мира смущенно.
        Отец явно выяснил все ее действия в подробностях.
        - Но ты понимаешь, что я хочу сказать?
        - Конечно!
        - Масса решает исход столкновения, а подготовить много, очень много толковых стрелков из ручного огнестрельного оружия не в пример проще, чем неплохих лучников. С другой стороны, раздать ружья пусть правоверным, но нисколько не обязанным вечно идти воевать, несколько неудобно. Эдак не напасешься денег на изготовление. А постоянному отряду из непривилегированных слоев населения вроде харатинов, служащих годами, - прекрасная идея. Но вот сам легион создала Малха. Команды, перестроения, тактику, даже жалованье определяла. Это первая постоянная армия за столетия. И главное, она придумывает шаблоны, но часто действует вопреки своим же правилам, ориентируясь по обстановке. И это важнее всего. Потому что зверомордые отнюдь не дураки и соображают. Оказывается, у них есть и полевая артиллерия, и дальнобойные винтовки. Нам прежде не показывали, но теперь могут еще чего интересного извлечь. И Малха сумеет придумать ответ. А насчет себя отнюдь не уверен.
        - Она лучше тебя?
        - В этом - да. И глупо не признать. Но становиться такой, как она, вовсе не обязательно. Посмотри на ее семейную жизнь. Она от нее отказалась. Совсем. У мужа другая жена имеется, благо Мария позволила двух, и фактически это уже почти чужие люди. Она думает про легион и сражения, ничего другого знать не хочет. Извини, даже я помню о своих детях и стараюсь для них нечто сделать, пусть они не всегда мне за это благодарны. Ей просто все равно, где ее сын. Подумай, стоит ли себе желать такую судьбу.
        Глава 9
        Последний день Сиракуз
        Сиракузы - центр и официальная столица Сицилии. Здесь находится Логово. Ставка и место жительства танэрла. Как и в Массалии, он располагается в отдельной цитадели. Фактически она вынесена за фортификации и представляет собой еще одну мощную крепость, построенную на острове Ортигия, соединенном с самим городом дамбой. Там находился и большой источник пресной воды, частично поставляемой в сам город. Собственно, с возможностью пользоваться питьевой водой у жителей проблем не имелось. А вот с продовольствием нехорошо.
        По здешним меркам город огромный. В нормальное время общее население, включая округу, составляло двести пятьдесят тысяч человек, причем добрых две трети составляли рабы. Скоро почти год восставшие и каратели мотались по острову, уничтожая друг друга, латифундии и тамошних работников. А что не могли истребить и разрушить, чтоб не досталось врагу, вывозили. Некому было заниматься сельским хозяйством. Ко всему в мощную крепость сбежались со всей Сицилии уцелевшие хозяева плантаций, нередко в сопровождении семей, слуг и тех же рабов. Далеко не все рвались на свободу, но гарантировать полную лояльность невозможно, поэтому отношения за стенами были крайне напряженными, а цены на продовольствие подскочили до небес. По самым приблизительным прикидкам, в Сиракузы набилось до четырехсот тысяч. Скорее намного больше. И все они хотели есть. А подвоз по морю почти отсутствовал, по земле я организовал полную блокаду.
        Надо сказать, осаждать город, в котором сидит куча народу, превышающая твои силы раз в восемь - десять, еще то занятие. У меня вместе с присоединившимися отрядами мятежников и армией Мемнона сорок тысяч едва набирается. Ну еще с десяток всяких подсобников и столько же пленных, используемых на работах. Жителей городов, заключивших союз, а прежде попавших в мои лапы после массовой сдачи и в иных местах, я отпустил без выкупа, затребовав в обмен флотилию для затыкания подвоза с моря. Фактически это им обойдется дороже, но мне важнее корабли. В Сиракузах одних галер пятьдесят три, своими силами снабжение не закрыть. К счастью, море нынче суровое, серьезных попыток прорваться пока не случалось. Зато, посмотрев на милостивого императора, не сжигающего дома и не режущего всех подряд, потянулись и другие желающие заключить договор о союзе. Все лучше, чем армия крушащих все подряд на своем пути рабов.
        Если Мемнон помалкивал, то его командующий Эрик ситуацией был крайне недоволен. Он предпочел бы всех свободных перебить, как проделал в Леонтине, прикончив тысяч десять тамошних горожан и даже их слуг. Наверное, на его месте я б тоже мстил, достаточно глянуть на его исполосованную жуткими шрамами спину, но здесь важнее политические решения. Мы нуждались друг в друге и вежливо договорились при посредничестве Мемнона. Я не лез в его дела в западной части острова, он не пытался ставить палки в колеса в мои отношения с остальными территориями и городами, держа Эрика на поводке. Обоим нужно было покончить с Сиракузами. Проблема в том, что я не слишком представлял, каким образом.
        Мощные каменные стены на скальной основе, очень затрудняющей минные подкопы. Трехъярусные башни с тремястами орудиями, установленными в амбразурах «подошвенного боя», «среднего боя» и между зубцами стены наверху. Неизвестно, сколько в цитадели, а гарнизон насчитывал почти пять тысяч полулюдей, четыре сотни симиа и двенадцать тысяч всевозможных бойцов из городской стражи, беглецов из поместий, а также две тысячи латной конницы, не считая обычных горожан. Даже если те особо не мечтали лично отражать приступы, сунуть им топор или копье в руки и погнать на стены напрашивалось. А это добрых сорок тысяч бьющихся за жизнь свою и семей по минимальной оценке!
        Самый простой план договориться с некой группой, пообещав амнистию, договор на манер с остальными и даже посул золота с треском провалились. Кто выдал заговор, мне неизвестно, да и не важно. В один далеко не прекрасный день сотни отрубленных голов выставили на стенах, причем не пожалели всех членов семей. Женщин и детей тоже казнили в назидание прочим. Но нечто, видимо, у урсов переклинило, и начались массовые казни рабов по одному подозрению. Ежедневно на стенах вешали все новых, частенько уже мертвых. Многих схваченных пытали, другие пытались сопротивляться, причем иногда даже хозяева, которым такое крайне не нравилось: их лишали собственности, к тому же преданной семье, ведь все, кто хотел, сбежали раньше. Зверомордых и власть такие действия утверждали в мысли, что дело нечисто и имеет смысл дальше искать предателей. Террор продолжался, обстановка, без того нерадостная, из-за всеобщего страха и подозрительности стала невыносимой. Конечно, можно было б порадоваться, сами своих убивают, однако к победе их распри никак не приближали.
        Месяца через полтора после начала осады подвезли большие пушки, способные пробивать стены. Ничего такого я в легионе не имел, поскольку первоначально не планировал штурмовать нечто серьезное. Часть затрофеили в Массалии, некоторые уже на Сицилии. Предварительная схема была не особо мудреной. На узком фронте еще до доставки заложили первую траншею, от нее сделали ход вперед, сооружая вокруг позиций земляной вал, усиленный фашинами, мешками с песком и прочими способами. Потом поставили оборудование батарей и вырыли парочку окопов, набив легионерами для прикрытия спереди. Полностью закрытые от наблюдения и вражеского обстрела укрепления были готовы еще до доставки мортир и огромных осадных пушек. Систематический обстрел с трех позиций начался одновременно.
        В дальнейшем продолжалось зигзагами рытье траншей к подножию стены и окапывание новых артиллерийских позиций. Вылазку мы отбили, а через несколько дней подрывными зарядами вынесли ворота. Атака почти сразу захлебнулась. С обратной стороны выход из башни был завален землей и заложен большими каменными блоками. Фактически еще одна стена. Через сутки орудия пробили щель, но, потеряв почти тысячу человек, снова отошли без всякого успеха. Биться напролом дальше не имело смысла. Возле бреши сейчас сидела половина гарнизона в полной готовности. Имей я серьезное превосходство в численности, не стал бы колебаться. Но здесь и сейчас это может закончиться огромной кровью без малейшего успеха. И тогда «союзнички» способны перебежать.
        Есть еще вариант - построить платформу на манер используемых румлянами. Из камней, земли и бревен, поднимающуюся к вершине стены. Но что хорошо столетия назад, при наличии артиллерии не самый удачный вариант. Слишком долго и удобно для ударов сверху, особенно при наличии тяжелых пушек и тех же мортир. А они у осажденных имелись. Оставалось одно: продолжать обстрел, выламывая еще в двух-трех местах подходящие проходы, и не стесняться жечь город. Гаубицы полевые вполне способны перебрасывать снаряды через стену, а обычные требушеты - посылать приличных размеров булыжники и бочки с напалмом на головы осажденных жителей, чтоб им жизнь приятной не казалась. Жаль, что запасов горючей смеси почти не осталось.
        Часовой у палатки вытянулся при виде начальства, привычно киваю, прежде чем нырнуть внутрь. Тут тепло. Жаровня с углями и коврики создают определенный уют в сравнении с мокрой мерзостью снаружи. С довольным вздохом падаю на стул, вытягивая натруженные бесконечной ходьбой по позициям ноги. Цецилия моментально снимает с меня сапоги и тащит тазик с заранее подогретой водой. Костер для этого без надобности, достаточно большой керосинки. В каждом десятке легиона такая имеется, и пусть тащить горючее приходится на себе, никто не жалуется. Гораздо удобнее готовить. Не нужно после марша собирать дрова или, как случается в пустыне, засохшее дерьмо. Многие оценили, как и лампы, так что на таких вещах зарабатываю не меньше, чем на изготовлении мыла с содой. Хотя торговая прибыль давно последнее, о чем волнуюсь. А ведь были же времена, когда мечтал тихо сидеть, чтоб не трогали. Куда несет, и сам не очень понимаю.
        Между прочим, в рабстве определенно есть некая прелесть. Даже жены кочевников им ноги не моют. Если уж совсем честно, не особо и моются. Но это из-за малого количества воды. Когда есть возможность, и тряпки стирают, и сами в термы ходят.
        - Письма, - сказала Цецилия, вручив между тем парочку свитков.
        Мои охранники четко знают, какие послания исключительно в руки адресата, а что можно и так отдать.
        Жалобы из Гимеры, Энна и даже Лилибея не радовали разнообразием. Союзные города ныли о грабежах неких банд из бывших рабов, выдающих себя за моих воинов. Дороги еще долго будут неспокойны, хотя по ним ходит легкая конница из состава легионов в сопровождении местных проводников и ополченцев, вешая любых непонятных типов. Территория большая, мест, где спрятаться, хватает. Из Лилибея Мемнон тонко намекает, что у него нет возможности предоставить нужное количество продовольствия, округа разорена. Кажется, скоро с ним придется серьезно побеседовать. Лучше лицом к лицу и со вторым легионом за спиной. К сожалению, бросить все и идти вправлять мозги невозможно, пока Сиракузы стоят.
        Послание из Мессаны от Иорама бен Шамаха. Четкое перечисление размера поставок, как оговорено в соглашении. А затем малюсенькая просьба. Хм… Война войной, а заработать на контрактах он настолько не прочь, что прямо об этом сообщает.
        - Читала? - спрашиваю, похлопав свитком по колену, пока она старательно вытирала мне ноги.
        - Там печать, - глядя глубоко наивными глазами, удивилась Цецилия. - Как бы я заглянула.
        - Некоторые умудряются.
        - К сожалению, меня такому не учили. Не было необходимости.
        - Тут есть любопытный список попавших в плен, включая женщин, за которых готовы платить выкуп. Одна из них Цецилия Метелла Цека из Лилибея.
        Кажется, действительно не читала. Вон как уставилась.
        - Между прочим, а почему до сих пор не сбежала? Пароль знаешь, из лагеря выйдешь свободно. Прихватила б чего ценного и удрала. Да даже в карманы совать не нужно. Вон на шее ожерелье, а в ушах серьги. Это ж золото, можно и лодку купить.
        - И далеко уплыву? - спросила она с иронией. - Скорее всего, до первого мужика, сообразившего, что я не мальчик.
        Это в палатке она сидела принарядившись. По лагерю ходила в мавретанском мужском наряде, но обмануть таким образом мало кого можно. Грудь и задницу особо не спрячешь. Просто ее в лицо знали и не трогали. Иметь дело с начальником нема дурных.
        - И не важно, наши, ваши или случайные крестьяне. Изнасилуют всей бандой и потом зарежут. Здесь я в безопасности.
        - Ну, не вполне. Третий месяц?
        - Откуда ты знаешь? - после длинной паузы спросила.
        - Если б не знал, что делается в моем шатре, давно б помер.
        - И что теперь?
        - Сама понимаешь, это создает некоторые сложности. Жениться я на тебе не могу и не собираюсь.
        Она взвилась с колен, хлестнув мокрой тряпкой.
        - Скотина! Урод безграмотный!
        Ну да, перехватывая очередную попытку заехать по лицу, я до сих пор сажаю в письмах на всех языках жуткие ошибки. Мой прежний «отец» Фенек страстью к чтению не отличался. Скажем откровенно, если не считать детства, он не открыл ни одного свитка за длинную жизнь. Не требуется наемнику столь важное искусство. Поэтому у меня всегда были секретари. Если Цецилия имеет красивый почерк и ее натаскивали профессиональные учителя, почему б под мою диктовку не писать послания. А также разбираться во всяких хозяйственных делах. Аристократок учат вести дом, вот и применяла бы знания на практике, представляя выжимку. Сколько чего согласно донесениям в наличии и чего требуется, а кто что просит. Армия без бюрократии бардак, но можно свалить такие вещи на других. У Малхи есть Францес и Мира, а мне самому трудиться? Ей занятие и мне удобно.
        - Прекрати, - говорю, зажав руки и посадив на колени. - Тебе тоже женитьбу устроили бы по сговору в интересах двух родов, нет? Это нищие могут жениться по любви, а остальные всегда думают, как бы на пользу семье. Поле присоединить или пай в купеческой компании.
        Она больше не пыталась вырваться, сидела, привалившись к груди.
        - Язык у тебя быстрее ума, но мозги вроде имеются. Слушай и думай. Никто не знает, что Андромаха, рабыня Влада, и Цецилия Метелла Цека из Лилибея один человек.
        - Мемнон, - пробормотала она.
        - Он про тебя десять раз забыл и уж точно не станет разыскивать в Италии. Зачем? А вот ребенок не нужен твоим родичам и может стать опасным для меня.
        - Не дам вытравить, - глухо сказала.
        - Нам такое запрещено. Можно беречься, но если уже зародилась жизнь в женском теле, значит, так решил Единый.
        Точнее, провозгласила Мария, не забыв поделиться рецептом, что кончать надо не в жену, если не хочешь детей. Иногда она до жути прямолинейна.
        - Ну, зарежь меня, - воскликнула Цецилия, - сразу куча проблем решится!
        - Опять твой язык вперед забегает, а мозги где-то потерялись. К тому же ты совсем меня не боишься, так? А зря. Вдруг совет понравится и захочу избавиться.
        Когда вот так держишь, сразу чувствуешь, как тело напряглось. Поверила. Репутация у меня двойственная. Милосердный и готовый договариваться, но с врагами жесток вплоть до уничтожения всего рода. Ничего не поделаешь, кровная месть до сих пор существует. Иногда приходится поступать не самым красивым способом. Не часто, тем громче разговоры о происшествии.
        - У меня двое приемных и ничем не отличаются от остальных. Будет трое.
        - И жена согласится? Ох, - выдохнула, когда полез под подол. - Что ты делаешь? Ты ж теперь знаешь.
        - Пока не знал, можно было, теперь что изменилось?
        - Ох, - ответила, ерзая бедрами, когда окончательно добился, чего обычно. - Ох.
        Что приятно, заставлять ее не требовалось. И бревном на манер «делай что хочешь, а я далеко мыслями», тоже не лежала. Очень быстро вошла во вкус и полюбила эти игры.
        - Чего там шумят? - спросила расслабленно, когда все закончилось.
        Беготня и барабаны, зовущие к построению, уже и меня раздражать начали. Вылазки делать мы давно отучили, но иногда все ж случалось.
        Ссаживаю Цецилию и прямо как был, босой и без рубахи, иду на выход.
        - Вставай, - прозвучал хорошо знакомый голос, и Миру ощутимо пнули в спину.
        Она ошалело подскочила, торопливо натягивая не так давно снятые сапоги. Лукен уже убежал, однако винить его глупо. По сигналу они обязаны примчаться как можно скорее и не важно, что легли буквально четверть часа назад. Количество вестовых изрядно поубавилось, новых пока не набирали, а носиться приходилось больше прежнего. Любая минутка отдыха драгоценна.
        - Что происходит, десятница? - нервно спросил один из новичков, выглядывая из траншеи.
        Нашивкой на рукаве она гордилась по двум причинам. Во-первых, новенькие сразу становились почтительными, несмотря на ее возраст и вид. Во-вторых, любому видно, через что прошла. Сегодня в числе младших командиров не было ни одного не участвующего в боях. В том подслушанном разговоре отец пообещал наградить не деньгами. Так и сделал. Большинство уцелевших получили звание на ступеньку выше прежнего. Кандидаты стали полноправными легионерами. «Стариков» в первом легионе и уцелело не так много. Двое из десяти. Так что работа нашлась для всех. Нужно было обучать новый набор прямо в боевых условиях. За три месяца хороших стрелков не сделать при всем желании, поэтому дергаются. Ничего, научатся. А в кого не удастся даже палкой вколотить нужные команды, тот все равно долго не протянет.
        - Барабаны бьют готовность, - бросила на ходу. - Это не вылазка.
        Командиры обоих легионов уже собрались возле палатки Малхи и нечто живо обсуждали, размахивая руками. Легат стояла молча, спиной к спорящим, и смотрела на стены Сиракуз.
        В отличие от остальных повышения она не получила. Куда уж выше, если и так командует обоими легионами. Но отец был великий придумщик. Особо отличившимся за храбрость и выдающиеся подвиги, превышающие долг службы, выдал публично перед строем фалеры[31 - У римлян существовали награды, ничего оригинального здесь нет. Просто слово «медаль» более позднего происхождения.] «За отвагу» и «Заслуживший Славу», более высокий и из другого металла. Если первый из серебра, то второй из золота со специальным ушком. Можно повесить на шею на цепочке или прицепить к одежде.
        По размеру они не слишком большие, как пара монет, но на каждом реверсе выбит номер, дата сражения, а также имя. А на аверсе барельефное изображение Пророчицы. Продавать такую вещь или красть бессмысленно. Хозяин найдется сразу. Ну, еще награда давала повышенное денежное содержание и дополнительную долю в добыче. Легион был славен не только умением воевать, но и бюрократией. А как иначе, если по закону половина трофеев делилась между воевавшими в зависимости от вклада, должности и звания. Без четкой росписи, кто есть кто и чем заслужен, точно не вычислить размер куска.
        Лично для Малхи был придуман «Меч Чести». Два скрещенных меча под все тем же портретом Марии. Только на этот раз изготовлен из стали. И надпись: «Сталь доблести дороже золота».
        Лично Мире ничего не досталось, но она и не в обиде. Ничего выдающегося не совершила, просто стреляла и таскала к орудиям мешки с порохом. Нормальные пушкари этим занимаются постоянно и не считают подвигом. Зато было кое-что, о чем обычно не треплются, но можно гордиться. Ее приняли в братство воинов! Не просто одна из легионеров, а настоящий воин за веру! Артиллеристы сами позвали явно не за имя, как порой случается, а потому что дралась рядом.
        - Что происходит? - спросила она сквозь зубы у Лукена.
        - Эрик подорвал башню без согласования и пошел на приступ, - так же тихо ответил приятель. - Они влезли в город и завязли.
        - Откуда у него взрывчатка?
        Даже союзникам легион так просто не отдавал столь важную вещь. Пороховые мины делать не сказать чтобы сложно, но нужно иметь дикое количество, чтоб вынести такое сооружение. С динамитом гораздо проще и удобнее, но его немного осталось. Вслух этого не говорили, но фактически Сиракузы осаждала не одна армия. Эрик действовал почти сам по себе, имелись и другие отряды, признающие власть императора, но достаточно вольно себя ведущие.
        Парнишка еле заметно кивнул на спину легата. Ее приказ, поняла Мира. Без ведома отца? Не ее дело о таких вещах докладывать, однако выглядело странно.
        - Болит? - прошептал Лукен.
        Она поняла, что опять машинально коснулась головы. Многие легионеры стригли ее наголо, аж до блеска, хотя четкого правила не было, лишь бы волосы не мешали. Она все ж девочка и, хотя ходила с короткой стрижкой, до такого не дошла. Если честно, брала пример с Малхи. У той спереди челка, с боков сбрито, а сзади всего до шеи. Но когда Миру шарахнуло, чтоб зашить кожу, пришлось снять все. Сейчас уже отрастало, но рука все время тянулась потрогать, и пальцы кололо. К тому же в зеркале видно, что по месту шрама волосы стали белые. Теперь за милю будут знать: та, что с полосой на макушке. Неприятно. Пусть мужчины гордятся шрамами, но даже за веру не хотелось портить внешность.
        - Нет. Давно все нормально.
        На ближайшей башне внезапно появились два факела. Кто-то держал оба и махал ими крест-накрест. Пауза и повторение.
        - Балентан! - резко сказала легат, окликая командира первой тысячи второго легиона.
        - Да, мой командир!
        - Твои люди готовы?
        Прямо у них на глазах ворота распахнулись. Хотя уже ночь, но полная луна позволяет неплохо видеть. Наружу выскочило несколько человек, и опять повторилось размахивание факелами.
        - Да, мой командир, - глядя на неожиданное зрелище, подтвердил тысячник.
        - Бегом, - показала вперед Малха. - Без барабанов и шума. Занять башню, ворота. Тамошних людей не трогать, если не сопротивляются. Совсем не трогать! Занять оборону и ждать остальных. Будь осторожен, это может оказаться ловушкой.
        - Исполняю! - Он сорвался с места и побежал к стоящим впереди шеренгам.
        - Танэрл, - сказала Малха, обращаясь к остальным, - совсем сбрендил в поисках предателей. Он принялся за верующих в Единого. Ему без разницы, павликиане, иудеи и какое отношение имеют к правоверным. Глав общин пытают и хватают едва ли не случайных людей по доносам. Они предпочли сдаться нам, чем дальше терпеть. Но это не означает, что все нас обожают. Об осторожности не забывать. Идем обычным порядком, на границе кварталов встаем, создавая баррикады, и дальше не суемся. В дома не заходить, если на дверях кресты. Никого не трогать без причины. Церкви обходить без ущерба. Довести приказ до каждого! Я ясно выражаюсь? Вы меня знаете, за нарушение повешу любого, самого заслуженного.
        - Добычи не будет? - спросил командир второго легиона Николай с ноткой недовольства в голосе. - Мы отдаем город на разграбление рабам Эрика?
        - Они свободные.
        - А для нас есть разница?
        - Для нас есть пристань со складами, - сказала Малха. - Она окажется в нашей зоне. Если тебе будет мало, добавлю от себя.
        Кто-то хмыкнул. Уж больно прозвучало двусмысленно. Она могла добавить вовсе не денег, а кучу обязанностей, такое случалось.
        - По местам! - резко приказала. - Выступаем по сигналу. Знамена!
        Через минуту за ее спиной встал человек с флагом первого легиона. Надписи сейчас не разглядеть, но кроме наград отличившимся людям отец дал и общую. На полотнище сейчас красуется: «Nulli secundus» - никогда второй. Новый девиз, чему зверски завидуют легионеры из второго.
        Над башней подняли знакомый стяг, да и выстрелов не слышно. Уж положить тысячу человек, готовых к бою, не такая простая задача. Значит, не ловушка. Очередная победа!
        - Лукен, бегом к императору, доложишь о происходящем!
        Тот мгновенно сорвался с места. Коней им выделили новых, но здесь быстрее пешком.
        - Сигнал!
        Взвыли трубы, и армия двинулась быстрым шагом. Легат не зря сказала «идем обычным порядком». Кто за кем следует, подразделения знали прекрасно. Они шли не на штурм, а занимали город, причем далеко не первый в их бурной биографии. Планы кварталов имелись еще до сегодняшнего дня у любого командира не меньше сотника.
        Мира ехала за Малхой и думала. Выходило не очень красиво. Похоже, легат намеревалась одной стрелой завалить не парочку антилоп, а добрую дюжину. Переговоры с недовольными в городе начались явно не вчера. Но решиться на последний шаг те не могли. Тогда она подтолкнула Эрика на штурм, вроде как самостоятельный. Наверняка ведь и взрывчатку не отдала прямо, а предоставила возможность спереть, раз об этом никто не знал. И теперь, когда вторая армия ворвалась в город и завязла там в переброшенных с этой стороны верных урсам отрядах, получила открытый вход. Без крови, шума и трудов. Но при этом не собирается идти дальше, пусть Эрик бьется, раз сам начал без согласования. Фактически сомнительный друг сейчас режется с врагом, а мы постоим и подождем, пока оба ослабеют. Непонятно, восхищаться или кривиться от негодования. Уж больно план… да, хитроумный… неблагородный - правильное слово. При этом она прекрасно помнила слова отца: «Не важно, как ты победил в бою. Главное, сумел, даже если ударил в спину. Ты жив, а они сдохли. И все. Выигрывает войны не наиболее эффектный, а эффективный ход».
        Интересно, он-то в курсе происходящего?
        И была ночь, когда десятки домов проходили, не отвлекаясь, а однажды прошагали буквально по трупам, завалившим все пространство. Их расстреляли в упор с крыш, а затем добивали. Кто были эти люди, она не поняла, да и смотреть не стала. Не в синем, значит, не свои. Может, местные сводили счеты, а может, ушедшие вперед легионеры не стали разбираться, когда на них вышли вооруженные. Очередная церковь, набитая до отказа, гул голосов затих при их приближении. Смотрят настороженно из окон и дверей. Когда времена смутные, вечно бегут в храм. Говорят, что когда-то просящего защиту у алтаря не трогали. Но это было еще при румлянах, и не особо в это верилось. Во всяком случае, истинные правоверные трепета при виде чужих богов не испытывали и грабили в Массалии за милую душу. Ничем бы Всевышний идолопоклонникам не помог, если б хотели ограбить. Здесь осталась сотня для охраны. Вдруг найдутся особо буйные, не понимающие приказов. Только резни сейчас не хватает для счастья.
        На пристани стояли сотни три мужчин с оружием и священниками в торжественном облачении впереди. Малха выехала вперед и подняла руку, привлекая внимание.
        - Разбираться, чье добро, станем завтра. Сейчас никто ничего не тронет. Но вам лучше не шляться по улицам. Не каждый сначала спросит, а потом стрелять начнет. Лучше сидите тихо здесь до рассвета. Все, что от нас зависит, мы сделаем, и никого из верующих в Единого не тронут.
        Город оказался достаточно велик, но легионы не пошли дальше новых кварталов. Зато подтащили пушки. Хорошо было видно, как горит внизу. Там беспрерывно стреляли и, похоже, бой шел за каждый дом. А потом огромная темная масса двинулась в сторону дамбы, соединяющей Сиракузы с цитаделью, построенной на острове. То есть и прежде бежали группы и одиночки, по которым изредка стреляли, но теперь двигалась немалая толпа, причем согласованная. И вот тогда заговорила полевая артиллерия легионов, сметая картечью бегущих из города. Уже светало, и прекрасно было видно, как в кровавых лучах светила полилась кровь потоком. Людей косило десятками и сотнями, орудия ревели не переставая. Спасение было исключительно впереди, за спиной ждал ужас взбесившихся рабов, уничтожающих всех подряд. Единственный путь заткнуть пушки, и панцирная конница пошла в самоубийственную атаку по узким улицам. На самом деле у страха глаза велики. Их было не так много. Три-четыре сотни, но за ними шла в бой еще и пехота. Вот тут и пригодилась подготовка. На перегороженных фургонами, в которых перевозились ядра и снаряды с порохом, улицах
можно было только лезть вверх, где ждали с копьями и боевыми топорами немногочисленных уцелевших. В жуткой свалке проламывались головы, отсекались руки, падали подстреленные с крыш, где расположились умелые стрелки с обеих сторон. Да и не требовалось особой меткости, когда все пространство забито продолжающими сражаться и умирающими людьми и животными.
        - Пленного ко мне, - приказал неизвестно когда появившийся отец. - Чтоб на ногах держался.
        Через пару минут притащили красномундирника с разбитой в блин физиономией, но в целом почти не пострадавшего. Еще и не простой, с офицерским шарфом на поясе. Командир баталии, по-мавретански пятисотник.
        - Я Влад, император, - сказал отец. - Вернешься к своим и скажешь, что пропущу гонца в цитадель. Если она сдастся целой, всех вас и кто там еще, включая урсов, их детей и малолетних полулюдей, отпущу в Италию. Чтоб не сомневались, личное оружие не отбирается. Ты меня понял?
        - Да, - пробормотал ошарашенно пленный.
        - Говори, император! - прилетело в шею тяжким ударом от охранника.
        - Прекратить, - сухо сказал отец. - Бегом, если эти жизни чего-то стоят для тебя.
        - Танэрл не сдастся, - облизывая кровоточащие разбитые губы, невнятно ответил красномундирник.
        - Значит, вы умрете, - равнодушно сказал отец. - А потом и сам танэрл. Времени осталось два часа, а может, меньше. Если до вас доберутся рабы, остановить их будет не просто. Проводите, чтоб не прикончили по пути.
        - Зачем, Влад? - спросила еле слышно Малха.
        - У меня нет времени, - так же тихо сказал отец, оглянувшись.
        Ему явно не хотелось, чтоб слышали, но Миру гнать не стал.
        - Мария просит вернуться. Такого никогда не было. Я не могу отказаться. Мне придется уехать, и лучше подведя черту. Сдадутся - хорошо. Нет, придется тебе заканчивать. И надо все оформить правильно, чтоб ни Мемнон, ни Эрик, никто не усомнился в твоем праве отдавать распоряжения. Орци! - И показал на дом, у которого они стояли.
        - Мы веруем в бога Единого и Невидимого, - воскликнул молодой парень, открывший дверь на бешеный стук и показывая крест. - Это дом Кирилла Философа! Его все знают!
        - Никто вас трогать не собирается, - отодвигая его в сторону, пробурчал Орци. - Раз уж философ, бумага и чернила есть?
        - Да! - слегка ошарашенно. - В библиотеке.
        - Проводи!
        Не обращая внимания на испуганные лица домочадцев, всей компанией проследовали в нужное помещение. Причем телохранители шли вокруг отца, прикрывая со всех сторон. Поскольку никто не сказал иного, а вестовой должен находиться рядом с командиром, Мира тоже шла.
        Пожилой мужчина в очках, стоящих как целый жеребец, и скромной одежде, несмотря на богатый дом, при их появлении отложил хорошо знакомую ручку, выпускаемую их мастерской.
        - Чем обязан? - спросил на правильной латыни.
        - Ну надо же, - сказал на иберийском с каким-то странным весельем в голосе отец, - все ж я счастливчик. Любит Всевышний, не иначе. Войти в случайный дом и наткнуться на egerj[32 - Искаженное «егерь» (лат.).].
        Последнее слово Мира не поняла. Зато хозяин явно сообразил и подался вперед, напрягшись. Телохранители тоже нечто уловили и дружно шагнули вперед, готовые рубить при первом сомнительном движении.
        - Таких совпадений не бывает. Философ, говоришь? Чьи мысли tyrish?
        - Ох, - сказал очкастый. - Ты живой. - И добавил нечто непонятное.
        - Ага, не твоими стараниями, - оскалился отец.
        - Ты точно хочешь, чтоб они все слышали и понимали?
        - А и правда, - кивнул отец. - Ты ж не будешь стрелять в старого знакомого? - Тот криво усмехнулся. - А то потом на кол посадят всю семью. Я-то милосердный, а мои подчиненные не очень. Выйдите. Все, - нажал голосом.
        Минут через десять он появился чем-то очень довольный, держа в руке томик с непонятными буквами не обложке.
        - Все бумаги забрать и опечатать. Абсолютно все записи, даже хозяйственные. Прямо сейчас. Орци!
        - Да, мой император, исполню.
        - У дома поставить охрану. Никого не выпускать. Вежливо, но чтоб мышь не проскочила. Просьбы исполнять, кормить нормально, но никакого общения с посторонними. И так до моего возвращения или другого приказа. Если погибну, всех в доме повесить. Хозяина в первую очередь. Только сначала пусть убедятся, что не слух. Ну а это, - помахал бумагой, - сейчас при свидетелях заверим. Отныне ты, - обратился к Малхе, - хозяйка на Сицилии.
        Глава 10
        Никто не живет вечно
        Мы шли вдоль берега под парусом, и хотя ночью из-за туч рассмотреть звезды было невозможно, капитан уверял, что все нормально, фактически добрались. Шторм задел краем, легко отделались. Поскольку и сам корабль, и начальник считались одними из лучших, приходилось верить на слово. В начале четвертых суток приметы я уже и сам начал узнавать. С моря все смотрится несколько иначе, однако уж очень характерные очертания у парочки скал. Не так далеко, как выяснилось, нас отнесло. Могло быть хуже. Мне и прежде было отвратно в большую болтанку, да и сейчас ничуть не лучше. Ненавижу море!
        Моряк радостно заорал, показывая в сторону земли. Глаза у него точно получше моих. Без подзорной трубы видит не хуже орла. Я только через четверть часа обнаружил городские стены. Зато всадников, несущихся во весь опор в сторону Марии-на-Озере, не заметить невозможно. И это не сигнальная служба. Из-за одного, даже большого, судна не стали б так беспокоиться. Ритм гребли не ускорился, но атмосфера на палубе явно изменилась. Сколько б ни изображали уверенность, а пройти зимнее море своего рода подвиг, мало кто на такое решается. Есть чем гордиться и о чем рассказывать за выпивкой.
        Флаг на мачте достаточно внятно сообщал, кто и зачем прибыл, поэтому ничуть не удивила снятая на входе в канал цепь, а вот собравшихся поглазеть почти не наблюдалось, что выглядело странно. К пристани подошли лихо, показав высокий класс управления. Ровно настолько четко, чтоб не удариться и при этом не подползая как неуверенная черепаха.
        С высокого борта так просто не соскочишь, тем более если не мечтаешь продемонстрировать отсутствие величия, некрасиво свалившись при прыжке. Это ж не штурм вражеской крепости, можно и без излишней торопливости спуститься. У нас на этот счет предусмотрен даже специальный трап, и к данному месту стоянки не случайно подошли. Гавань забита множеством судов, безусловно радующих взор, поскольку это означает торговлю и доходы, но здесь, похоже, сознательно оставили возможность пристать.
        - Сходни! - крикнул капитан в сторону торчавших на молу и недвусмысленно показал.
        Даже в мертвый сезон всегда найдутся готовые услужить, к тому же не бесплатно. Но эти неуверенно переглянулись и попятились. С топотом подбежали два десятка воинов, причем мне крайне не понравился их вид. Не мои стражники, а имощаги, из отборной тысячи «серебряных щитов». Попасть в отряд не так просто. Там отбор жесткий, мало быть отменным рубакой и стрелком. Аннибал отбирал еще и по знатности. Точнее, по полному отсутствию кучи родовитых предков. Это были люди, лично ему преданные и получающие от него блага.
        - Сальве[33 - САЛЬВЕ - римское приветствие.], мой император, - произнес с вежливым поклоном человек с нашивками сотника.
        Приветствие с подтекстом не на своем языке, а на латыни. В определенных кругах обо мне сложилось мнение, что чересчур цивилизовался и про правоверных забываю в ущерб всякому сброду, копающемуся в земле. Кочевники оседлых никогда не уважали, их неприязнь взаимная.
        - Простите великодушно, но мне запрещено кого-либо выпускать до приезда высокочтимого Аннибала.
        - Даже меня?
        - Всех. - Он пожал плечами. - Вы же знаете, что такое приказ.
        - Туарег врет, - сказал тихо из-за плеча Орци. - Прикажи, и мы их прикончим.
        - Нет! Даже не вздумай без моей команды клинки из ножен вынимать.
        Я допускаю возможность прорваться. Две сотни его людей уже в готовности. Как бы ни были хороши «серебряные щиты», а от пули пока никто не увернулся. А что дальше? Куда бежать и кого рубить. Ничего не понятно, кроме одного. Я крепко влип. Можно не сомневаться, цепь уже на месте, и выйти в море не позволят. В собственном городе попасться, уму непостижимо!
        - Как тебя зовут, сотник?
        - Агуто[34 - Острый, резкий, крутой.].
        - Хорошее имя.
        - Благодарю, мой император. - И опять он абсолютно серьезен, будто не улавливает подтекста, зачем мне его имя.
        - И когда прибудет Аннибал? Терпение мое не безгранично.
        - Скоро, мой император. Долгого ожидания не будет. Наверняка уже возле порта.
        - Четверть часа. После этого я пройду, даже если придется переступить через ваши трупы.
        - Все в воле Единого, - сказал смиренно, хотя глаза зло блеснули. - Ваше право идти куда угодно, моя обязанность выполнять приказы.
        - Принесите столик, стул и чего-нибудь выпить-закусить, - говорю Орци.
        Еще на твердую землю не ступил, а аппетит проснулся. И то, трое суток еле сухарь жевал, постоянно выворачивало. Ненавижу море!
        Синий прискакал через семь-восемь минут. С часами по-прежнему напряженка, никто не видит необходимости в точном времени. Башенные иногда попадаются в крупных городах, но у них минутная стрелка отсутствует. Давно уже научился спокойно относиться к опозданиям, но на войне реально мешает невозможность четко согласовать сроки. Во всяком случае, успел зажевать засохший кусок хлеба с солониной и запить квасом, когда появилась кавалькада из доброй сотни человек.
        На этот раз, не дожидаясь просьб, сами «серебряные щиты» подняли и приставили сходни. Аннибал бодро соскочил с коня и ловко взбежал на борт. Между прочим, ему за шестьдесят должно быть. Причем один поднялся. Остальные остались внизу. Ситуация становилась все страннее и страннее.
        Я и не подумал подняться навстречу или предложить вкусить со стола. Тем более сесть. Да и нет второго стула. На самом деле это открытое оскорбление, но после запрета сойти на берег всего лишь возврат.
        - Никогда не понимал, - сказал он тихо, исключительно для моих ушей, - как ты узнаешь новости так быстро.
        Ну да, секрет радио и подслушивания чужих разговоров сохранил в личной собственности. Знают о нем очень немногие. Мне еще не хватает, чтоб сменили шифры, если пойдет слух. А болтать у нас просто обожают. Поэтому десяток причастных получают очень большие деньги, но за каждым следят постоянно, невзирая на их родство. Все они из родственников или близкие, выросшие рядом.
        - Попутный ветер? Иначе должен был выйти с Сицилии до смерти Пророчицы!
        - Что?! - Я взревел, вскакивая и хватая его за горло без малейшей мысли, с одним желанием удавить.
        - Ты не знал? - Он искренне удивился. - Два дня назад, - спокойно сказал, не пытаясь вырваться и делая рукой жест. Его люди и мои при вспышке ярости дружно схватились за оружие, и он их успокаивал. - Потому кругом «серебряные щиты», а город закрыт.
        - Если узнаю, что ты причастен, - отпуская, бурчу, - не надейся на пощаду.
        - Вот! С этого и начнем. Давай его сюда! - крикнул вниз, на пристань.
        Воины расступились, пропуская Пирра. Рыжий поднялся и прошел к нам, глядя куда-то вниз. Вид у него был потерянный и помятый. Как будто спал в одежде или вовсе не спал. Оружие притом на месте. Никто не отбирал.
        - Говори! - требую.
        - Ты ж помнишь Красавчика? - спросил Пирр, по-прежнему глядя на палубу.
        Он появился еще до нашего отбытия в Массалию. Грек по происхождению, сложенный не хуже Аполлона, по уму не выше бычка. Не первый и не последний любовник Марии. Я к этому относился спокойно. Тем более после ее откровений. Иногда хочется побыть просто женщиной, а не символом и объектом просьб. Никакой любовью там не пахло ни раньше, ни тогда. Обычный плотский эрос.
        - С чего-то решил, что она беременна, и стал требовать рожать. Мария посмеялась и приказала оставить ее. Когда стал хватать за руки, повернулась уйти. И тогда он ударил стилетом в спину. В почку. Ничего сделать было нельзя, когда на крик прибежали. Этот идиот даже не пытался удрать или соврать. Стоял на коленях и рыдал. Бормотал, что не хотел ее смерти, когда его убивали на месте. Толку-то от запоздалого раскаяния?!
        Он впервые поднял голову и посмотрел мне в лицо. Глаза тоскливые, как у побитой собаки.
        - Я не могу покончить с собой, она запретила - грех. Казни меня, император, как не выполнившего свой долг, охрану Пророчицы.
        - Ты умрешь, - обещаю зло. - Обязательно. Я непременно найду, куда послать, чтоб вернуться не удалось. Когда это будет необходимо. А теперь сядь где-нибудь в стороне и ни с кем не говори.
        - Исполняю, - ответил он стандартно и двинулся куда-то походкой лунатика.
        - Дайте ему бренди! - крикнул. - И тащите сюда еще один стул.
        - Не стоит, - сказал Синий, - могу и так сесть. - И опустился прямо на доски в привычной для кочевников позе, поджав ноги.
        - Итак, - устраиваясь напротив в том же положении, - кто в курсе случившегося?
        - Кроме него двое охранников, Феликс…
        - Из третьего легиона?
        - Он самый, Вольный Петух, Кай-чата-Арит и ее мать.
        - Все?
        - У Пророчицы никогда не было служанок, а остальные вроде твоего бывшего управляющего не заявлялись, когда им угодно. Сама звала.
        - А твои люди?
        - Феликс прибежал сразу ко мне.
        И убрал охрану с городских ворот, иначе б на улицах стояли легионеры, а не его команда. То есть с ходу помчался нарушать присягу. Он конкретно мне давал клятву, как и все остальные, набираемые в постоянное войско, а не племенным вождям. Мог бы и уйти, если держал обиду, упрашивать не стал бы и не предъявлял бы претензий, отправься к тому же Синему служить. А раз остался, твое дело защищать мой город и мою семью, а не сдавать их кому-то.
        - Я просто приставил к телу и дому караул. Они ничего не знают, кроме факта смерти. Проблема, что долго такое не спрячешь.
        - Это не одержимость.
        - Сказки, - небрежно сказал Синий. - Умели б зверомордые так людей заколдовывать, мы б с тобой давно мертвые были б. Нашли бы кого подослать. Не верю. У предков были резоны скрывать настоящие причины смертей, сваливая на врагов. Может, внутри семьи счеты сводили, и уж больно некрасиво смотрелось. Вот и выдумали колдовство.
        - Мария не могла умереть от руки любовника, - не особо слушая, прокрутил в уме последствия. - И ни от чьей руки.
        Впервые он посмотрел с сомнением. Явно не сообразил, к чему говорю.
        - Творец решил, что ее миссия исполнена, и забрал к себе.
        Аннибал подумал и кивнул. Вот теперь морда у него довольная. Все понял. Будет еще одна легенда, и никто не узнает правду.
        - С матерью поговорю, она скажет, что надо. Охранники на тебе. Тихо и сразу. С Феликсом сам пообщаюсь. Тело… След сзади, если положить на спину, ничего не заметно. Выставим, пусть видят. Завернутую в саван, и чтоб не трогали.
        - Но это ведь не все, - сказал он. - Согласись, второй Пророчицы нет и не будет, а потому назначить кого-то на ее должность неуместно.
        - Должность? Ты в Единого-то веришь? - спрашиваю серьезно. - В его законы и Милосердие?
        - А ты? - резко спросил Аннибал, наклоняясь вперед. - После только что сказанного о взятии на Небо?
        - Вначале я просто защищал сестру. Но нельзя не слышать, как менялся ее язык, когда она повторяла слова свыше. Да - я верю. Не потому, что преимущество новой веры в том, что под ее прикрытием можно спокойно грабить и убивать всех иных, заранее прощенный и с ощущением собственной правоты. Эти законы хороши для всех. Общее равенство, любовь, жертвенность, служение и доброта. Иногда ради будущего нужно заставить, но мне убивать удовольствия не приносит. И если ради веры нужно соврать, для меня не грех. Потому что упор на поднятие к Богу общины в целом, а не лично моем.
        - Она была жрица и ведьма. Ты сам прекрасно знаешь, что это означает. У них частенько с головой не в порядке.
        - Больше не говори такого, если не хочешь умереть раньше срока. Мое терпение небезгранично и желание получить твою голову может перевесить последствия.
        - И все же кто-то должен олицетворять духовную власть. И я полагаю, человек на этом месте неуместен.
        - Попросим Его спуститься? - спрашиваю с иронией.
        - Нет. Есть предложение лучше. Превыше всего «Господин Книга».
        Юмором здесь и не пахло, несмотря на довольную рожу собеседника. А если подумать, прекрасная идея.
        - Общий сборник, включающий «Диатессарон», молитвы и обряды. Когда, по какому поводу, что можно и нельзя.
        - Это все равно нужно утвердить на общем собрании епископов.
        - Непременно. Оно и так бы состоялось. Со своими я договорюсь на условиях равноправия при принятии важных решений. А вот с твоими придется тебе. Всю контролируемую территорию нужно разделить на провинции. В каждой два архиепископа - женский и мужской, потом по нисходящей они вольны назначать в своих владениях. Полный запрет на вмешательство в дела чужого епископата. Но важнейшие решения, касающиеся изменений в духовной жизни, только на общем собрании глав.
        - Ты долго думал.
        - Да, Влад. Я давно размышляю. Не вполне на эту тему, но связанную. И даже вел переговоры за твоей спиной.
        А вот сейчас начнется важнейшее. То, что он задумал не вчера.
        - И что ты хочешь?
        - Договориться, - сказал Синий без промедления. - Ты меня всегда не любил.
        - Опасался, - поправляю.
        - И правильно делал. Лет двадцать назад не стал бы говорить, а с ходу бросил бы людей на штурм этого корыта. Даже десять к одному прекрасный размен за возможность получить твою голову. Никогда не понимал, как она работает. Ты ж вояка в душе, кровь способен лить рекой, а занимаешься чем-то странным. Кодексы, меры торговые, договоры… Со временем понял и оценил. Можно иметь гораздо больше золота с ковыряющихся в земле, если доить их правильно, а не резать сразу. Они еще и благодарны будут. Не важно. Ты мне не доверяешь, я тебе. При этом мы оба не хотим войны, а она неминуема, если начнем выяснять, кто сядет выше. Теперь за тобой уже не стоит Мария, а легионы далеко. Знаешь, - помолчав, - она ведь мне предсказала смерть через пять лет. И в это я верю. Сегодня убивать друг друга не станем. Поэтому и пришел сам, убежденный, что выслушаешь. Ты ведь знаешь историю и помнишь диадохов. Я не хочу войны между своими и судьбу Пердикки[35 - Друг и сподвижник Александра Македонского, один из диадохов, регент империи после его смерти.]. Я здесь с лавровой ветвью и предложением.
        - И?
        - Мы оба соглашаемся, что на месте императора гораздо лучше будет Александр.
        Он поднял руку, останавливая.
        - Твой сын, мой зять. Ну, если уж быть точным, внучка замуж вышла.
        Я в курсе, но на свадьбу никак не мог попасть. А вот Лампа ездила и подробно расписала. Она довольна. И сын тоже. А теперь такой занимательный поворот. Не тому в воспитанники отдал.
        - Их дети - наши общие внуки. Нет смысла рвать друг другу глотки, не так ли?
        - Хотя имощаги и управляются вождями-мужчинами, их имущество принадлежит женщинам, и дети наследуют клан матери.
        - А по твоему Кодексу старший в роде по мужской линии получает все и недвижимость не делится.
        Увы, иные обычаи обойти нельзя. До настоящего равноправия еще очень далеко. А дробить земельные участки теперь нельзя. В этом и смысл.
        - Александр имеет защиту от туарегов, - быстрый взгляд с гордостью, в армии правоверных их не меньше трети, - он один из них, и признание остальных. Более того, императору будет принадлежать в качестве домена Тунис. Этот город, - он показал куда-то за спину, - пусть достанется Церкви. А светскому главе всей общины Чистых можно сесть и в другом месте. Или оставить ему в неделимое и непродаваемое владение, как пожелаешь.
        Он смотрел внимательно, проверяя реакцию. Я молчал.
        - Мавретан мне, Нумидия - Тодору. Тебе Сицилия. Она не менее, если не более населена и богата.
        - Кроме того под боком урсы, и мне будет не до Африки. И до Александра далеко.
        - Я собираюсь вторгнуться в Иберию, - сказал он как о чем-то совершенно обычном, житейском. - Для того и хочу поменять провинции.
        Как минимум он должен был с Тодором договориться прежде. И нечто существенное предложить ему. Продемонстрированная уверенность означает согласие. Еще один старый друг, с готовностью сдающий. Возможно, в случае гражданской войны выступили бы совместно, но на любом обсуждении они были б в большинстве. Кому верить в этом мире?
        - Через год-два. У меня осталось мало времени. В предсказания Марии я верю, они всегда сбывались. Так что особо влиять ни на нового императора, ни на то, что будет после меня, не смогу. Вряд ли парень отвергнет твои советы. А я хочу оставить след в истории! - внезапно повысил голос он. - Не одной строчкой где-то после тебя. Как добившийся успеха. Я хочу вырезать аперов до последнего! Эти нелюдские хари и их высокомерие поперек горла.
        Эге, да здесь нечто личное. Явно старые счеты. Он ведь наемничал одно время. Мог и сталкиваться. Да и не любят в Мавретане зверомордых, мне ли не знать. Но ради этого он готов сжечь все достигнутое годами!
        - Допустим, я соглашусь, а затем передумаю?
        - Ты не станешь врать, - сказал Аннибал серьезно. - Каждый человек имеет свою цену. Одни мерят ее золотом, другие женщинами, третьи славой. Ты из породы, для которой важнее репутация и сохранение его дела. Прекрасно понимаешь, что братоубийственная война уничтожит едва оформившееся государство.
        А и правда, ну зачем мне эти проблемы с недовольными и очередная межплеменная драка? Мне мало уже полученного и захваченного? Пусть строят новый прекрасный мир молодые. Вмешаться никогда не поздно.
        - Мне не нужен хирограф[36 - Важные юридические документы писали на одном листе дважды. Затем между текстами выводили хирограф и зигзагом разрезали через крупные буквы. Если в будущем два обрезка сложить и разрез совпадал, значит, документ подлинный.] на пергаменте, - поставил жирную точку Аннибал. - Твоего слова достаточно.
        - Тогда мы договорились, - сознательно выдержал паузу, прежде чем заговорить. - После общего собрания епископов я поставлю всех в известность о желании сложить полномочия как устаревшие после смерти Марии. И устроим самые честные из возможных выборов, из одного кандидата. А сейчас, - вставая, - где она лежит? Будь любезен, проводи, причем без этих, - показываю на толпящихся на пристани. - Коней пусть отдадут моей охране. Тебе опасаться нечего, не так ли? - И оскалился.
        Только Синего такими ужимками не пронять. Он человек без нервов. И не важно. Просто маленькая слабость напоследок. У меня-то нервы имеются, ни к чему такому готов не был. Дело даже не в том, что «из князи в грязи» мордой, плевать. Моих богатств и земли хватит на беспечно швыряющихся деньгами правнуков, если просто сесть на берегу моря и больше никогда ничего не делать. Это иное. Будто нечто вынули из души. Всегда была где-то рядом, даже когда далеко. А теперь ее нет, и никогда не будет. Я опять один.
        У Марии был свой особняк в городе, но не уверен, что в нем хоть раз была. Когда она заезжала сюда, останавливалась в пристройке моего дома. И это не показное. Ей было неуютно в богатой обстановке и роскошных палатах. В душе она так и осталась деревенской девочкой, которая боится от неловкости нечто разбить и быть наказанной. Нет, когда требовалось, она не стеснялась и не спала на полу демонстративно, чтоб показать аскетизм. Но предпочитала простенькие места вроде этого домика, где прежде жил садовник.
        Особняк охраняли «серебряные щиты», но никаких сложностей не возникло. Аннибал скомандовал, и они моментально ушли, передавая караулы моим людям. Похоже, в самом доме никого из туарегов не было, на пороге стояли люди из оставленной при уходе в Массалию сотни телохранителей при полном вооружении. Десятник моментально заорал нечто внутрь при нашем появлении. Откуда-то из-за угла выскочили трое в форме легионеров. Впереди Феликс с озадаченной физиономией. Остальные двое не командиры, а какие-то его помощники. Он посмотрел на Аннибала, но тот молчал с невозмутимым видом.
        - Ты меня предал, - говорю спокойно, - Вольный Петух. Я дал тебе создать новый легион, а ты продался моментально. По делам и расплата.
        Оправдания мне не интересны. Его долг и честь - драться даже без шансов на победу. По крайней мере, держать здесь всех подчиненных, а не в казарме, отдав на откуп моих родичей Аннибалу.
        Одна рука на плечо, вторая втыкает в живот кинжал и с усилием ведет вверх. Кольчуги на нем нет, так что вскрываю, как свинью. Я держу его и режу наточенным до остроты бритвы клинком, глядя в глаза. Потом еще и в бок, что наверняка. Отталкиваю тело с вываливающимися искромсанными кишками и смотрю на остальных легионеров. Их уже держали и по моему кивку обоих кончают сразу, не дав даже рот открыть.
        - Это не те, - пробурчал ничуть не взволнованный Синий в мою сторону.
        Ошибочка вышла? Ну не признаваться же.
        - Слишком долго вместе находились, - в тон ему говорю негромко. - Мало ли что им мог наболтать.
        Орци ничего объяснять не требовалось, как и показывать, где размещать охрану. А я, невольно остановившись на пороге, шагнул внутрь в приятную полутьму и прохладу атрия.
        Анна сидела неподвижно у завернутого в реззу тела лицом ко мне, так что и оборачиваться не потребовалось. Это такая накидка, которую носят на манер плаща. Наши обычаи она хорошо усвоила. Здесь в гробы не кладут, а прямо так хоронят. Все закрыто, лишь лицо можно увидеть. И оно у Марии спокойное, кажется, даже легкая улыбка на губах.
        - Я обмыла ее сама и переодела, - сказала мать Пророчицы негромко, - Влад.
        Произнесла она на иберийском, а не на давно выученном лингва тамазигхт.
        - Сижу и думаю, зачем все это было? Не лучше б мы с тобой не встретились.
        - Не лучше, - отвечаю без промедления. - Сдохли б обе много лет назад на дороге, если б зверомордые ее как ведьму не сожгли, а тебя за укрывательство. Да, вы мне не родная кровь, но даже ближе. И я не жалею о побратимстве, совершенном тогда. Не потому, что стал тем, кем стал. Я б и так неплохо жил, сама знаешь, и война эта мне не сдалась. Хватало золота и с обычных мастерских, без крови и сжигания городов. Я сделал это ради нее. Я шел за ней и помогал как мог. Не ради бога, а за нее посылал людей в бой. Она совершила великую вещь. Для всех. Марию будут помнить вечно.
        - Ты сам сказал - кровь. От тебя и сейчас пахнет ею.
        Вполне возможно, это не фигурально. Как ни старался, а могла попасть от Феликса на одежду. Уж на руках точно имеется.
        - Кровь - путь к очищению. Добро не может быть беззащитным, иначе зло победит. Так было и будет. Но ее предписания, как правильно себя вести, универсальны и всем на пользу. Путь правоверного - единственно верный. Я так думаю, и так считают уже сотни тысяч. Ее жизнь прошла не напрасно. И не стоит плакать. Ее время пришло. А память не умрет никогда!
        Неизвестно откуда вылезший Пицли вцепился в штанину, дернул, привлекая внимание. Я нагнулся и поймал. Зверек нечто запищал жалобно.
        - Извини, не понимаю.
        И получил ответно поток горестных эмоций. Никогда прежде так ясно его не чувствовал.
        - Он тоскует, - сказала Анна. - Не ест, не пьет.
        - Я тоже скорблю, - серьезно обратился к Пицли, - и все ж жрать должен. Наше время еще не пришло.
        Он опять нечто пискнул, но уже утвердительно.
        - Вот и хорошо. Где его миска?
        Анна показала в угол.
        - Сказано Марией: «Все смертны, кроме Творца, но когда наступит твой срок, лучше не знать», - говорю, осторожно сажая Пицли у лотка. - Ешь, скотина, - легонько пихаю его к нарезанным кусочкам мяса. - А еще сказано, - набирая в фонтанчике плошкой свежую воду, - «Смерть тела не конец. Душа праведника соединяется с Всевышним. Потому не плачьте и не оплакивайте покойника. Вспоминайте хорошее». Ты не одна осталась, и жизнь продолжается. Скоро похороны. Делай, как Мария сказала, если она для тебя важна.
        - «Что б Всевышний мне ни поведал, я передаю это вам», - процитировала Анна.
        - Вот именно. Ты не одна, - говорю после паузы, почесывая Пицли между ушами. Поел слегка и лакает. Уже хорошо. - Моя семья - твоя. И мои дети нуждаются в ласке и добром совете не меньше Марии. Слишком часто я далеко, а Олимпиада временами излишне сурова. Не хорони себя заживо. Она б этого не одобрила.
        Снаружи уже собралась приличных размеров компания, включающая командиров учебных сотен первого и второго легионов, оставшихся в городе, обоих епископов, преподавателей из академии, Рычага и нескольких местных авторитетных муниципальных деятелей. Специально за ними всеми погнал. Часовые никого не впускали согласно указаниям. Для начала обнял жену, всерьез готовую биться. На поясе револьвер и сабля, неизвестно откуда извлеченная. Стрелять ее сам учил, а вот чтоб хоть раз занималась фехтованием, не помню. Что не означает, что такого не бывало. Уж очень часто дома отсутствую. Подмигнул детям, радостно заулыбавшимся.
        - Извини, - говорю вслух. - Потом поговорим, это всех касается.
        - Что происходит, император? - нервно спросил начальник верфи.
        И очень хорошо, что не придется повторять еще раз.
        - Меня позвала, - достаточно громко, чтоб слышали все, - Пророчица трое суток назад. Я задержался из-за шквала на море. Когда прибыл… Ее призвал к себе Творец!
        В толпе ахнули, Зенобия машинально закрыла рот рукой. Вот уж не думал, что она так среагирует.
        - Этнарх Аннибал слегка перестарался, выполняя волю Пророчицы.
        Нынче это так мягко называется, когда фактически полгорода загнал под арест и закрыл ворота.
        - Он хотел как лучше, чтоб весть не ушла до моего возвращения.
        Синий еле заметно кивнул. Понял посыл. Я прямо здесь создаю очередную легенду, снимающую с него ответственность за попытку переворота. Прямо ж не сказано, а все услышали - выполнял указания Марии.
        - Что ж теперь будет? - растерянно сказал женский голос из толпы.
        - Если вы шли за Марией-Пророчицей, что изменилось? Душа ее отбыла на Небеса. Она была словом Его. Неужели теперь вы отвернетесь от веры? Кто поклонялся Творцу нашему, тот должен помнить, что сказано было: «Люди смертны, община да пребудет вечно!» Кроме Ylim, - повышая голос до крика, - нет других богов! Славься Вечный Сокрушитель грехов, Спаситель наш.
        А вот это уже была знакомая молитва, ее моментально подхватили.
        Ты мое убежище, ты моя честь. Нет, кроме тебя, другого!
        Здесь я служу Тебе! Одному Тебе! Я говорю то, что Ты повелел мне донести до всех!
        Чего мне бояться, если иду по Слову Твоему?
        Когда закончилась литания, сознательно с минуту выждал.
        - Похоронные носилки сюда, - приказал, ткнув пальцем в первого попавшегося.
        Тот поспешно принялся выбираться из расступившейся толпы. Найдет, никуда не денется.
        - Можно похоронить в соборе? - спрашиваю у Рычага.
        - Да, мой император, - говорит сразу. - Снимем плиты с пола.
        - В центре, перед кафедрой для проповедей.
        Памятников обычно мавретанцы не ставят, но можно нечто придумать. Это потом обсудим.
        - Понял.
        - Колокольни уже действуют?
        - Да.
        - Пусть оба колокола звонят, собирая людей. Мы поставим носилки для прощания на площади, чтоб не мешать работам в соборе. Иди!
        Само здание уже стоит, однако чисто стены с крышей. Причем Рычаг все ж гений. Он сумел создать нечто совершенно нетипичное, а теперь уж точно будут брать за образец. Простой снаружи, светлый, изящный и пропорциональный внутри. Большие окна пока не застекленные и мозаики с фресками отсутствуют, но уже не сомневаюсь, впервые попавшие придут в неподдельное восхищение. Другое дело, эта радость обошлась и еще обойдется в огромные деньжищи, а окончательный результат выйдет уже без моего участия. Но идея моя! Останется если не навечно, то в качестве очередного чуда света. Рычаг обещал - землетрясения не разрушат, что-то он мудрил с фундаментом и стенами, дело не в одном румском железобетоне.
        - Командиры легионов, обеспечить порядок. Чтоб могли идти без давки и проститься, но руками не лапали. Ясно?
        - Да, мой император.
        Мне лично нет, да и количество не выяснил, но пусть сами думают.
        - Третий легион тоже поднять и поставить в оцепление. Городскую стражу. Действуйте!
        Что еще? Ага!
        - Сначала носилки понесут Матушка, первая принявшая очищение - Олимпиада, - она с достоинством наклонила голову, - я и Аннибал. Через четыре квартала, фактически на полдороге, сменят городские епископы, Александр, - показал на приемного сына и, поколебавшись, посмотрел на Илака, - ты.
        Писарь зарделся. Уж не знаю, от радости или чести. За эти годы он изрядно раздобрел, ныне таскать тяжести не особо приспособлен, имея для этого помощников, но это великая честь, и многие не могут не задуматься, почему пропихнул этого или того. На самом деле он продолжал все время записывать происходящее вокруг Марии, так пусть получит награду за труды свои, угодив в нужное место.
        - Все, - выдохнул. - Кто хочет, может пройти и попрощаться. Орци, проследи.
        Люди есть люди, даже облеченные властью. Найдутся желающие нечто взять на память, даже украв. Незачем подвергать искушению. Я б сжег вообще все ее вещи, чтоб не торговали ими через столетия, но нужно посоветоваться. Интересно, чтоб получить нечто, принадлежащее Марии, наши епископы Бирюк с Зеной поступятся принципами?
        - Агат, - махаю подзывая. - Слушай, не в службу. Что мне делать с ее Спутником?
        Какой теперь смысл скрывать, тем более мало кто сомневался и прежде.
        - Может, свою ласку с ним оставить? Не хочу брать с собой на похороны. Слишком много людей, будут крики и неприятные эмоции, а Пицли и так не в лучшем настроении.
        - У кого-то еду берет? - деловым тоном спрашивает бывший каратель. - У матери?
        - У меня.
        Ударил колокол. Этот большой повесили еще при мне, и его голос хорошо знаком. Каждый день бухал на утреннюю и вечернюю молитву. А вот второй я еще не слышал. Удивительно, но при практически одинаковых размерах голоса разные. И сейчас попеременный удар не может не вызывать тревогу и интерес.
        - Тогда придется тебе с ним возиться. Иначе умрет. Полного контакта не выйдет, но если хочешь, чтоб жил, никуда не деться. Сейчас я к нему свою ласку отправлю, так будет всем проще. Иногда, - сказал, помолчав, - они уходят сразу или со временем. Не из-за обиды на нового друга или невозможности нормального общения. Может, пришло время умирать, а может, хотят уйти на волю. Скажи Бирюку, пусть птицу тоже пошлет.
        - Спасибо.
        - Не ради тебя, - буркнул Агат, - даже не ради Марии. Это Спутник, не зверь! Кстати, - произнес уже совсем другим тоном, - твой приказ насчет аравийцев выполнен. Мухаммед как раз собрался воевать в оазисе Ясриб, и желающих отправить его на тот свет хватало. Вместе с лучшими друзьями разорвало миной, закопанной на месте молитвы моим человеком.
        - Золото дополнительно нужно?
        - Он и так доволен. Избавился от врага, а последователи моментально перессорились. Местные даже передрались с приезжими из Мекки и выгнали их в пустыню, раз Аллах отказался от них. Но, - после легкой заминки, - зачем? Почему ты захотел смерти именно этого человека? Разве он мешал?
        Очень тянуло брякнуть про очередное пророчество, но не стал ссылаться на Марию. Камень лжи тяжел, врать без веской причины грех.
        - Арабы слишком на нас похожи, - говорю честно. - Был шанс, что он их объединит и поведет на завоевания. Вторая вера в Творца нам ни к чему. Пусть верят в нашего.
        - Так вместо этого может появиться другой. Не он один проповедовал.
        И такое возможно.
        - Тогда убьем и следующего, - обрезаю беседу. - Взрывчатки на всех арабов хватит.
        Часть вторая
        Фараон
        Глава 1
        Переговоры и разговоры
        «Я только теперь, через годы, начинаю понимать, чем на самом деле занимается император и какую систему ты выстраивал годами, заставляя создавать школы. Почему и зачем в управлении так много людей с побережья. Для нормальной работы государства нужны образованные и знающие люди. А как иначе контролировать сбор налогов, кадастры земель и хранить данные, чтоб легко их найти при необходимости? Как вести учет пошлин и налогов? Среди имощагов тяжело найти труса, однако обнаружить готового разбираться с платежами еще сложнее».
        До сих пор для многих важнее не захваченные земли, рабы и ценности, а возможность проявить доблесть и быть отмеченным публично. Да даже побахвалиться в кругу знакомых и родственников! Статус победоносного героя в чем-то значимее материального богатства. Оно приходит и уходит с удачным походом и полученным отпором, но новые трофеи может принести лишь верный конь и готовые идти за тобой, верящие в удачливость. Этого из кочевников, даже бывших, не выбить палкой. Они так воспитаны. И это замечательно, пока ты побеждаешь. Стоит проиграть, разбегутся. Поэтому я охотно использую своих ветреных вассалов, однако опираюсь именно на постоянную армию, пусть и обходится недешево.
        К тому же после смерти Марии многие племена решили, что новая вера им без надобности. Отпавших пришлось больше года учить железом и свинцом. Они не хотели платить налоги и подчиняться чужаку. Увы, время, когда их желание чего-то стоило, прошло. Вернувшихся к идолопоклонничеству вырубали целыми родами. Неприятная, но вынужденная процедура. Мы никого силой не заставляли проходить «очищение». Напротив, это невыгодно, поскольку со своих налоговое бремя ниже. Однако нельзя сказать «я пошутил», когда провозглашал «кроме Ylim, нет других богов». Вероотступничество карается максимально жестоко, чтоб другим неповадно было.
        «Создание обязательных школ, академии и специальных учебных заведений для государственного управления, куда набирали безродных мальчишек со всего Мавретана, - это не просто правильный шаг, но и забота о будущем».
        Я невольно довольно улыбнулся, перестав читать письмо. Парень вырос. Его уже не занимают сражения и слава. Хватило ума сообразить, что править - означает тяжкий труд, а не бесконечные развлечения. Правду сказать, он всегда был серьезным не по годам, а я, после его избрания на высший пост на самых честных выборах, достаточно долго таскал его за собой, объясняя и показывая, а не бросил с ходу в воду, пусть учится плавать самостоятельно.
        «Моя казна напоминает водоворот, активно всасывающий золото, а затем разбрасывающий его фонтаном вокруг. Не понимаю, как у кого-то могут залеживаться сокровища в сундуках. Сколько ни старайся, вечно не хватает. При этом я помню прекрасно наш разговор о нежелательности повышать налоги и почему нельзя портить монету».
        Экономика сложнее всего. Тем более я в ней и сам не слишком разбираюсь. Зато наглядный пример с внутренними таможнями и свободой торговли на нашей территории кого хочешь убедит. Вроде бы денег должно было стать меньше с исчезновением дополнительных пошлин, а на практике оборот вырос чуть ли не в два раза, а значит, общие доходы государства почти не упали, при этом население довольно и поддерживает власть. Еще бы! Им платить в разы меньше приходится, а попутно отменил кучу прямых и натуральных платежей. Любовь их мне была без надобности. Уважение полезно. И я его добился.
        «Каждое утро я обращаю лицо в сторону восходящего солнца и благодарю Творца от всего сердца, повторяя клятву, данную тебе на мече, оправдать доверие Всевышнего».
        Звучит, конечно, неплохо, однако я так и не привык к религиозной экзальтации. Вера для многих реально не просто важна, они готовы за нее умереть, и доводы рассудка не важны. Александр как раз из таких. Все, что с ним происходит, это воля Всевышнего. К счастью, идея предопределенности ему в голову не пришла, ведь сказано было Марией про свободу воли. Но в некоторых отношениях абсолютно непробиваем. Когда поставили перед фактом, что придется стать новым императором, слегка ошалел, но так и не спросил почему. Воля Милосердного. Захотел тот избавить старика от тяжкого груза и возложить на плечи более молодого. И ведь отнюдь не дурак. Письма пишет удивительно личные и честные. Право же, не знаю, стоит ли хранить или лучше уничтожать. Иные вещи потомкам вряд ли стоит знать.
        Любые послания такого рода рай для будущих историков. Неисчерпаемый источник сведений о взглядах и планах писавшего. В идеале. А фактически я пишу очень разные сообщения в зависимости от положения того, к кому обращаюсь. Одно дело переписка с епископами и родными, совсем иначе звучат слова для императора и хозяев провинций. Академия и жрицы особая группа, ничего общего не имеющая с прежними. Иные по тону и содержанию предназначены для широкой публики, другие достаточно сомнительны по части морали. И мне вовсе не хочется, чтоб кто-то сопоставил тексты. Потому что очень скользко прозвучат официальные бумаги и заявления.
        - Мой раббаит[37 - Чтоб каждый раз не углубляться в лингвистические тонкости - высший слой империи говорит на неопуническом языке, который много раз ранее называл «лингва тамазигхт» общим для всей Северной Африки. Первоначальный язык финикийцев, а затем Картаго изменился под воздействием заимствований из местных наречий, а также латинских и греческих слов. В данном случае буквально назвал «старшим в доме» от rb - «большой» или «старший» и byt - «дом». Но фактически это титул управляющего провинцией.], - осторожно сказал Писарь, заглядывая после робкого стука. - Там пришел посол.
        - Принес договор?
        - Полагаю, да.
        Он даже мне не говорит никогда прямо да или нет. Изумительная осторожность. Но это можно считать подтверждением. Поскольку прежняя его должность умерла вместе с Марией, радостно согласился вернуться к знакомым обязанностям моего личного секретаря. Государственный чиновничий аппарат я передал Александру. Все ж это были императорские клерки, а не мои. По крайней мере, знают что к чему и не пришлось учить новых. А вот на Писаря я с удовольствием натравил ревизию, пока Великое Собрание решало более важные вопросы. Совсем уж бескорыстным его назвать нельзя, но серьезных злоупотреблений не нарыли. А мелочь… Ну кто без греха. Я тоже не идеален. Тех же стекольщиков с зеркальщиками обязан был сделать государственными, однако предпочел посадить на личный вассалитет. Чего ради делиться доходами? Да и держать на крючке Писаря полезно. Потому попугал чуток и простил, отобрав выявленное в двойном размере. Он, между прочим, ничуть не обиделся. Есть правила игры в хозяйственных делах и никакой явной предвзятости и несправедливости.
        К тому же есть подозрение, что за моей спиной чувствует себя гораздо спокойнее. И ушел-то к Марии не ради денег или известности, а чтоб кропать свой вечный труд. Про каждый чих Пророчицы ему докладывали окружающие, а он старательно фиксировал. До сих пор мемуар закончить пытается. Уж очень много всякого разного накопилось. Годами слушал и записывал, причем даже неуместное для общего знания. Теперь пытается нечто вроде биографии написать. Вместить в один текст «куда пошла» и «в какой момент несварение желудка случилось» наряду с очередным высказыванием о боге не получается. Пафос пропадает. Да и вряд ли позволят подобное издать. Тут ведь одним моим мнением не обойтись, на суд епископов вытащат, а у них другое отношение к этим вопросам. Зачем людям знать, с кем спала время от времени Пророчица? Вот и мучается.
        И все б ничего, но иногда при виде вечного помощника тоска берет. Он меня старше лет на десять, никогда не выяснял точно. Но мы одно время редко виделись. И когда встретились, я в душе пришел в ужас. Себя не замечаешь, все кажется молодой, а он явно постарел, одышкой страдает и посох таскает не для представительства, как со многими бывает, а по-настоящему опирается при ходьбе. Что-то с коленями неприятное. И это при хорошем питании, отсутствии физического труда и наличии денег на лучших врачей и жриц. Да, среди рецептов здешних лекарей можно найти и желчь девственницы с пометом летучей мыши, но хирургия и диагностика очень развиты. Что там с античности, а что позднее появилось, как издаваемые мной книги, уже не разобраться. Иные жрицы с друидами не хуже УЗИ с рентгеном работают. Да, это не для простонародья, однако он может себе позволить. И меньше пятидесяти, а уже старик. Это и меня такое ждет достаточно скоро?
        Латран стоял у надписи на стене и внимательно ее изучал. Приблизительно так же он пялился на портрет Марии, висящий у меня в кабинете, когда туда однажды попал. В принципе, в любом соборе есть фреска или мозаика, изображающая Пророчицу. Причем это не абстракция какая-то, облагораживающая человека, а настоящий образ. Я когда-то приволок парочку художников и заставил их писать максимально реалистично. Фаюмская[38 - Посмотрите фаюмские портреты.] и итальянские школы. Все прочие изображения - копии с работ этих двоих. Каюсь, оригиналы никому не отдал. Даже императору.
        Что латран на стене нового надеялся найти, не имею представления. Судя по нашим беседам, Бэжигижиг, что дословно «один день», прекрасно знал не только решения Великого Собрания, но и как работали тамошние комиссии. На сбор съехались сто двадцать семь деятелей новообразованного духовенства. Там были наиболее авторитетные представители от всем известных епископов до бродячих магидов-проповедников. По одному вопросу спорили главы больших городов и прославленный ученый-теолог из академии с главой Ордена Милосердия и жрицей.
        Хвала Творцу, у меня было время подготовиться и поговорить с нужными людьми, пока съезжались. В массу вопросов я не вмешивался и даже не пытался вникать. Но иные пришлось продавливать буквально силой. С каким бы уважением ни относиться к вере и каким бы влиянием на умы Церковь ни пользовалась, она не должна была стать частью государства. Политическая власть в руках императора и носит светский характер. Даже вступление в должность нового главы государства не сопровождалось религиозной церемонией. Юрисдикция Церкви признавалась лишь в правилах поведения. За Церковью сохраняется проповедь и отправление таинств, в этом ее предназначение. Для прочего существуют гражданские власти. А так она даже должна была платить налоги и подчиняться общим правилам, если занималась хозяйственными делами.
        - Второй символ веры после «Кроме Ylim, нет других богов» и «Пророчица принесла нам Его слово. Он есть Истина, Бессмертный и Нерожденный», - сказал латран, поворачиваясь, - не менее важный: «Мы верим в Единую Церковь и Святую Книгу».
        Он очень отличался от аперов и урсов. Если те внешне походили на человека, пусть и лицо смотрелось грубой пародией на людское, то у этого самая настоящая собачья морда. Латран - это не вполне пес или койот, которого я никогда не видел, не водятся они здесь, и откуда взялось слово, не имею понятия. Вполне себе симпатичная морда, напоминающая нашего дворового Дымка. Постоянно вызывает желание почесать между висячих ушей. Правда, за такую наглость он запросто может и пальцы откусить, зубки совсем не человеческие, однако резкого отторжения, как те же аперы, не вызывает. Даже присутствующий в отличие от остальных зверомордых хвост ничуть не смешит. Какая ж псина без этого важного элемента. Он и машет им иногда вполне однозначно, показывая довольство или иные эмоции. Полагаю, сознательно вводит в заблуждение. Ну а когда говорит, порыкивает, но к этому можно привыкнуть.
        - Это к чему, господин посол? Вы сомневаетесь в нашей вере? - спрашиваю у Бэжигижига.
        - «…явилась в мир нести веру повсюду, уничтожая злое и греховное. Ради спасения всех, обладающих разумом!» - процитировал Бэжигижиг далеко не каждому известную фразу.
        На Великом Собрании по данному поводу случилось заметное смущение. Все понимали, что канон Святой Книги будет утвержден раз и навсегда. Что именно должно в него входить, никто не сомневался. «Диатессарон» - сборник изречений Пророчицы, катехизис - поучение, содержащее основные положения веры, изложенные в виде вопросов и ответов, а также полный список молитв и предписаний - когда, по какому поводу и каким образом их необходимо произносить. Проблема была в том, что после создания первого варианта «Диатессарона» Мария продолжала проповедовать. Да и иные обряды слегка поменялись в условиях реальной жизни. Кое-что требовалось добавить, изменить. А вот выкинуть?! В конце концов первый вариант утвердили окончательно, добавив к нему еще почти сотню страниц более поздних высказываний. Там даже отдельный раздел «Война» имеется, поскольку Мария много говорила об этом в последние годы. А как иначе, если боевые действия идут и люди невольно сталкиваются с повседневными сложностями.
        - Я, - с ударением отвечаю, - верю в это. Церковь открыта для всех, без разницы в виде, расе и поле. А магид Пирр умер за сказанное, проповедуя.
        Я ведь обещал ему смерть? И обеспечил. Хотя красномундирники редко сдавались, все ж и на Сицилии, и в иных местах их брали в плен, как и симиа их отцов. А в Сиракузах, когда Малха раздолбала цитадель, там нашлось три сотни взрослых полулюдей, включая нескольких женщин, и почти тысяча детей. Урса ни одного живым не взяли. Они убивали свои семьи, лишь бы не попасть в руки врагов. Придурки. Я б их отпустил за выкуп непременно. За немалый, как водится, но казнить без причины?
        Малолеток разбросали по приемным семьям. Большинство из них и не вспомнит потом о происхождении, разве потомков не оставят, но усыновление достаточно распространенный обычай, всегда можно найти наследника. С вояками было сложнее. Они изменяться не хотели и не могли. Прежний опыт общения у меня достаточно неприятный. Ну и послал Рыжего объяснять им насчет веры. Кого, как не такого же уверовавшего? Когда он сообразил, чего добиваюсь, буквально ожил, получив цель на будущее.
        Нельзя сказать, что успехи были огромны. Тем не менее идея «марьямийя, следующие по пути Марии, не могут иметь рабов своей веры» кое-кому из них понравилась. Из начальных пяти с лишним десятков вряд ли больше трех-четырех не лицемерили, произнося символ веры и окунаясь в бассейн для очищения. Но тут главное - пример наглядный. Особенно когда это делает их старший - обезьян. Вместо махания киркой в каменоломне он предпочел свободную жизнь в городе. Причем обрел даже заметную популярность среди легионеров. Мы привыкли уважать сильных противников, когда они переходят на нашу сторону не за деньги.
        И его поступок сломал барьер в мозгах. Только самые упертые не задумались. А потом пошли если не потоком, то заметным ручейком. Уже добрая половина полулюдей заявила о Едином, единственном боге. Если переодеть из красного в синее, для большинства ничего не изменится. Те же построения, ружья и война. Правда, вместе таких бывших пленных не держал, раскидывая по разным подразделениям, но ни один за прошедшие два года с первого случая принятия веры не дезертировал. Прежнего хозяина больше не было, и новая клятва ничуть не хуже. Легион тоже братство. А свободы заметно больше. Только вот Рыжий на этой почве окончательно сбрендил. Практически потребовал отправить его проповедовать в Италию. Там-де полно и других красномундирников, которые нуждаются в просветлении. Я позволил.
        Может, Юлий, ставший с моей подачи епископом Сицилии, ему голову забил, а может, сам стремился к подвигу. Потому что кончить он мог только одним образом. Распятый на кресте в Неаполе. Зато у нашей Церкви появился реальный святой. Не просто отдавший жизнь за веру, а настоящий посвященный диакон, несший истинную веру язычникам. К этому я уж сам руку приложил, напечатав хвалебный рассказ о великом подвиге, выдумав кучу подробностей про мучения и отказ отречься от Него, поклонившись Урсу Непобедимому, богу зверомордых. На самом деле его просто и деловито казнили, не произнося речей. Боюсь, он этого и добивался, искупая вину. Судить его будут на Небесах.
        - И если я захочу пройти «очищение»…
        - Каждый взрослый перед этим сдает экзамен по катехизису. Он должен доказать, что не под влиянием момента или перебрав захотел нового попробовать, ведь назад пути не будет.
        Он машинально кивнул, на шее качнулась моя личная tessera hospitalis[39 - ТЕССЕРА - договор о гостеприимстве - представляла собой чаще всего бронзовый жетон, обычно в виде двух ладоней в рукопожатии, на котором гравировалась надпись с именами участников соглашения.], дающая право свободно гулять по Сицилии, и в глазах мелькнула досада. Все это не хуже меня знает.
        - Господин посол Бэжигижиг, - говорю после короткой паузы, - если это не теоретический разговор, лучше продолжить его после подписания договора.
        Он ведь не хуже меня понимает, как на это отреагируют его сородичи. Лично я готов предоставить кров, защиту и признание практически на любых условиях. Это будет убийственный пример для всего мира. И нашей готовности к сотрудничеству, и нашей победоносной веры. Но прямо это произносить? Пусть сам попросит, давая возможность маневра. Но не верю. Он меня прощупывает. Зачем?
        Бегло просмотрев свиток, протягиваю Писарю для изучения.
        - Я в затруднении, - говорю послу, - вы приняли все условия, причем даже те, которые, был уверен, - отвергнете.
        Фактически они согласились признать захваты, включая юг Италии и союз островов, откровенно подчиненный нынешним Сиракузам. Меня уже льстиво называли императором Средиземного моря, хотя это не совсем так. Кипр, Крит, Сардинию и Корсику полностью не контролирую, довольствуясь поступившими в распоряжение военными кораблями и небольшими выплатами. Но там и нет сильной власти, все больше д?мы, наследственные феодальные владения. На Сардинии их четыре, на Кипре три. При любом раскладе приходится учитывать и местные взаимоотношения. Зато и они бегают с просьбами рассудить или поставить соседа на место, невольно углубляя подчиненность.
        - В чем подвох?
        Латран дернул головой, раскрывая пасть, и кончик языка высунулся на какое-то мгновение. Смеяться они не умели, но это был эквивалент веселья.
        - Если б он и был, - сказал через некоторое время, - разве раскрыл бы секрет? Я работаю не на тебя, майордом.
        Фактически калька с моего титула, но на латыни.
        - Однако я скажу правду. Мы, латраны, действительно хотим мира. И надеемся на выполнение соглашения с твоей стороны.
        И хорошо. Мне эти бесконечные проволочки и обсуждения уже в печенках сидят, и неслучайно последняя экспедиция состоялась во Фракию. В данном случае по моему приказу. Это уже владения не урсов, а вассалов латранов, и намек прозрачен.
        Пока я почти год сидел в Африке, Малха не только окончательно подчинила Сицилию, но и ограбила все побережье Италии, не забыв и сам Рум. Безусловно, это не прежний Великий город. Танэрл предпочел устроить Логово в Неаполе, а Рум превратился в провинциальный город, где бесконечно ссорились остатки древних фамилий: Анициев, Василиев, Симмахов, Цеков и прочих, в прежние времена ничем не славных Венациев. Но ценностей там хватало, и они предпочли откупиться.
        Когда в империи поняли, сколько мы привезли из Массалии, желающих нажиться оказалось многие десятки тысяч, а кораблей имели сотни. Иные даже не ко мне шли, а сразу пиратствовать. Кто-то погибал в стычках с военным флотом урсов, но успеть везде и всюду их пятьдесят галер не могли. Отряды высаживались, отбирали у местных жителей все, имеющее приличную цену, уничтожали то, что забрать было нельзя, включая дома и скот, а затем исчезали. Мы, главы провинций, даже частенько не в курсе происходящего были. Хватало любителей легкой поживы и без моих легионов и вассалов. Зато местное население очень скоро усвоило: проще сразу выложить выкуп, чем терять добро и людей. Получив золото, правоверные обычно уходили, не причиняя излишних проблем. Конечно, случались и неприятные эксцессы, на то и война. И все ж кровь без оснований лилась редко.
        Урсы упрямы, однажды даже устроили кровавую баню очередным налетчикам, прикончив несколько тысяч человек и уничтожив десятки кораблей. Но столкновения с моим флотом, напичканным крупнокалиберными чугунными пушками, не выдержали. Размен был почти один к одному, серьезной победой это не назвать, однако, потеряв больше половины галерного флота, они уже не смели атаковать, только защищались. Фактически все западное Средиземноморье стало имперским. И этим нельзя было не воспользоваться. На Мальте и Балеарских островах строились крепости, превращая их в базы для контроля путей. Мальтийцам не повезло, их почти всех прикончили, поскольку Мальта издавна славилась храмом Аштарты и жители героически его защищали. А правоверные обожали грабить подобные места, где всегда можно найти немало золота и серебра.
        Сардиния и Корсика признали мою власть. Я их не трогал, а они поставляли свинец, железо, медь по заниженной цене, получая взамен специалистов, строящих домны для плавки на тамошнем угле. В принципе, это касалось всех владений, не вошедших в империю. Те же города на Сицилии по договорам были обязаны отдавать определенную часть продукции в качестве дани помимо денежных платежей. В этом не было ничего нового. Точно так же вассалы расплачивались со зверомордыми. Просто теперь приходил посланец из легиона и на манер Святослава говорил: «Платили прежде другим, будете платить мне столько же, если не хотите, чтоб вас регулярно грабили». Мало кто возражал в подобных обстоятельствах. Некоторые даже готовы были войти в состав империи, лишь бы снизили расценки. Весь носок и пятка итальянского сапога прибежали и поклялись служить верно. А куда им было деваться? Здесь и плыть всего ничего, и грабительские высадки случались постоянно. Зато теперь я обладал половиной итальянской пшеницы, ячменя, оливкового масла, овощей, включая потат, и огромным торговым флотом.
        А потом я влез и в восточное Средиземноморье. Причем практически без крови. Сами позвали. Кипр, Крит, еще десяток островов готовы были согласиться на подчинение при определенных условиях, напоминающих сицилийские. О, они прекрасно знали, сколько и чего просить. Договор типовой, в полном соответствии с прежней традицией. Перечислены гарантии, распространяющиеся на личность, имущество и отправления культов, указаны условия, на которых жалуется соглашение. Нарушение их приравнивается к разрыву. Я взамен покровительства получал их флот, регулярные выплаты и ежегодный подарок, ни в коем случае не дань!
        Нельзя слишком давить на торговцев. Когда их прибыль падает до минимума, они начинают искать, куда податься, и вырезают чужой гарнизон. Мой принцип: лучше немного постоянно, чем много и сразу с отказом в дальнейшем. Никто из плывущих с запада на восток или обратно не может миновать Киферы, а следующий из Греции на Кипр, в Сирию, Азию или Мицраим обязательно побывает на Родосе. Это связано с ветрами. Например, в проливе между Родосом и Карпафом с июня по сентябрь дуют непрерывные этесии, заставляющие мореплавателя держаться малоазийского берега под прикрытием мысов. Ну и как не взять столь многообещающие острова под покровительство? Любой зашедший на такой остров корабль мог получить за небольшую сумму индульгенцию[40 - От indulgeo - терпеть, позволять (лат.).]. Своего рода страховку. При встрече с пиратами из Мавретана охранная грамота. Конечно, случалось, и таких грабили, а заодно и убивали, не оставляя свидетелей, но парочка показательных жестких казней всего экипажа, когда моряки распустили языки в кабаке, и почти все поняли. Иногда суда все ж пропадают, но кто тому виной, погода или чужие
налетчики, не всегда возможно выяснить. Море дело такое - опасное.
        - Вы латраны? - подчеркнуто спрашиваю. - Все латраны, но не остальные?
        - Очень странный вопрос, - сказал он с нотками удивления в голосе, больше наигранными, чем искренними. - Сей договор согласован дюком латранов со всеми своими танэрлами.
        В отличие от аперов и урсов, где главы мормэрств были абсолютно самостоятельны, у латранов имелся глава над всеми - дюк. По-земному это скорее герцог, но здесь употреблялось как «высший глава». И посол прибыл именно от него, а не от какого-то отдельного танэрла. И сейчас он говорил то, что прозвучало на предварительных переговорах достаточно четко. Им нет дела до остальных, если мы договоримся.
        Про взаимоотношения между зверомордыми на высшем уровне мне известно не очень много. Одно не подлежит сомнению, они разные виды, не скрещиваются, а значит, ассимиляция невозможна. Поэтому сотрудничают достаточно вяло. Общих интересов у них нет. Возможно, напротив, латранам выгодно ослабление урсов. Мы их неплохо потрепали, уничтожив мормэр Сицилию и нанеся несколько чувствительных ударов. Массалию сожгли, у Неаполя отняли изрядный кусок земли на юге и почти уничтожили флот. Кто сказал, что латраны не могут тоже откусить у ослабевшего кусок? Далмация с Паннонией вполне способны претендовать на Северную Италию и Норик[41 - Швейцария и часть Австрии.]. С другой стороны, Дакия и Фракия с Понтом, который дружит с Армянским царством и селевкидами, вечно в напряженных отношениях. Морская торговля в восточной части Средиземноморья почти целиком в руках сирийцев и эллинов, если считать таковым и Мицраим. Греческие полисы - вассалы латранов, но достаточно свободны в этом отношении. Получается, они особо ничего не теряют, зато обеспечивают спокойствие кораблям и берегам.
        - Где торговля, там возможно и сотрудничество, - говорю вслух.
        - Дружба всегда лучше, чем вражда, - соглашается посол чисто дипломатически. Вроде не возражает, однако смысла в высказывании никакого.
        - Союз еще лучше.
        - Заметим, - опять смех по-латрански, - равноправный, а не как ты вечно норовишь. «Друг и союзник» звучит хорошо, но обычно подсовывается наместник, норовящий вмешаться во внутренние дела и запрещающий самостоятельные международные связи.
        - Равноправие подразумевает и возможность свободной проповеди масихийя - следующих по пути Мессии.
        Наверное, не было смысла уточнять, на греческом он говорит свободно и прекрасно понимает суть термина.
        - Тогда я смогу пробить договор на уровне императора. О военной помощи, например. Для него возможность нести свободно слово Творца другим народам не пустой звук, а серьезнейший аргумент.
        - Какое заманчивое предложение, - сказал, помолчав, латран. - Жаль, не в моей компетенции. Да и не в твоей, если уж быть честным. Я понимаю, Александр прислушивается к тебе, однако не к одному. Давай подождем, ну скажем, год и убедимся в выполнении соглашения о мире и торговле. И если все будет хорошо, продолжим разговор. А пока ничто не мешает прозондировать почву насчет продвижения наших отношений. Тебе и мне.
        - Тогда завтра, - оглянувшись на Писаря, который кивнул, подтверждая, что и он ловушек в договоре не нашел и все соответствует первоначальным условиям, - подпишем два экземпляра в торжественной обстановке. Пусть все видят и знают.
        А заодно и шпионы урсов доложат кому нужно о случившемся. Если их и после этого не подвигнет хотя б на официальное перемирие, сами идиоты. Латраны если и не нападут, как мне представляется, то уж точно помогать не станут. Аперам и вовсе вскоре станет не до Италии. Синий мечтает об Иберии и непременно вторгнется в ближайшее время. Он уже и подготовку не скрывает. Чем бы вторжение ни обернулось, свинкам станет не до соседей.
        Пол пошатнулся. Не очень сильно, но не почувствовать невозможно. Землетрясение. Не первое и не последнее. Может, вулкан Этна в очередной раз нрав проявляет. К счастью, лет сто уже ничего серьезного. Или это хуже? Смутно помнится, что когда трясет часто и слабо, то шансов на сильный удар мало. Откуда сведения, неизвестно. Надо уточнить.
        На влетевшего охранника отмахнулся.
        - Потолок на месте, мы тоже.
        - Лучше б все ж наружу выйти, - сказал, ни к кому не обращаясь, Писарь.
        Бэжигижиг промолчал, но быстрый взгляд был очень красноречив. Это дипломат, уже больше ста лет работающий с людьми, но иные вещи вбиты намертво в подсознание. Ни один слуга зверомордых, да что там, ни один эрл не посмеет раскрыть рот в присутствии старшего без разрешения. Даже откровенно дурацкий приказ должен быть выполнен без промедления и точно. Сказать нечто вроде «да там же явная ловушка, вы губите собственную армию» не осмелятся, пусть прекрасно сознают глупость полученных указаний. Язык у них не повернется. Потому что лезть без спросу означает остаться моментально без головы, как бы полезен твой совет ни был. Иногда и всю семью казнят. Тот случай давным-давно с попавшимся на дороге в Иберии стариком, убитым за недостаточно быстрый поклон или что там не понравилось, не единичный и отнюдь не только среди людей бывает.
        Я разговаривал, благо должность и возможности позволяют, с симиа, полулюдьми, прислугой в цитадели и наделенными властью людьми, неоднократно встречающимися с эрлами. Жрицы собирали любые сведения о своих главных ненавистниках поколениями и тоже поделились, пусть без особой охоты. Много любопытного узнал. Например, в чем смысл тех самых рун, наносимых при помощи раскаленного «священного металла». В возможности передать силу, метаболизм, даже зрение и слух от другого. То есть отнюдь не лечение. Нечто вроде проделанного со мной, когда от одного человека свойства передаются другому. Как? Этого никто не знает. Донор умирает. Зато хорошо известно, получивший руну «сила», способен скрутить любого атлета. Он сумеет раза в полтора превысить свои прежние максимальные показатели. Ну, тут есть тонкости. Человек-жертва должен быть здоровым и желательно молодым. А этот форсаж действует от нескольких минут до четверти часа. В любом поединке хватит, чтоб уделать великого чемпиона, просто проломив защиту. А можно поставить себе десяток рун. Они не дают общего сложения, но продлевают время использования дара,
иначе б человек просто порвал себе связки и переломал кости. К работе на скорости надо привыкать, сразу использовать опасно.
        «Метаболизм» еще более странная вещь. Продлевает жизнь, причем, опять же, на сколько лет, никогда заранее не известно. Зависит от второго, отдающего свойство. Хорошо известно, что высшие танэрлы, кроме латрановского, живут со времен Вторжения. Тот погиб от взрыва неизвестно кем подложенной бочки с порохом под полом его трапезной лет через тридцать после взятия Рума. Может, и свои прикончили. Зато остальные уже живут лет шестьсот как минимум. Понятно, да? Священный металл настолько дорог и жестко контролируется, что эрл Сицилии, осознав, что цитадель вот-вот падет, прежде всего расплавил руны, а уж потом собственноручно прикончил всю свою семью и сам зарезался. Уж больно обидно сдаваться людям. Между прочим, несколько урсов, включая женщин, в плен попали. Их потом выкупили за очень большие деньги. Но время побеседовать с каждым было.
        Мои ученые в компании со жрицами и друидами только руками разводят, когда им тычешь под нос остатки металла. Платина с добавками. Я такую использовал в тиглях при химических опытах. Свиное серебро хорошо знакомо и практически не используется. Тугоплавкое излишне. Помню из учебников, возможны в качестве добавок иридий, палладий, а также никель, кобальт и вольфрам. А при чем здесь увеличение срока жизни при ожоге?! Магия самая натуральная. К тому же я теперь точно знаю, зверомордые в своем мире баловались с технологиями, а не колдовством. Для них выход на другую планету при помощи жертв тоже удивителен.
        Но самое главное, руны передают от человека к человеку, от симиа к симиа и от апера к аперу. Никак иначе. От людей для себя они взять не могут, зато запросто используют в отношениях с вассальными правителями. Кому не хочется жить дольше? Про себя тоже не забывают. Я посла голым не видел, но хотя с виду незаметно, не сомневаюсь, этот имеет кучу клейм, способен изрубить пару дюжин опытных фехтовальщиков, услышать происходящее за закрытыми дверями и учуять яд в пище. Обычный малый набор. Что входит в большой, не предлагаемый человеческим правителям, неизвестно. Зато ни под каким видом не стану драться с кем-то уровня эрла. Их вернее из пушки убивать.
        - Лучше переждать землетрясение на открытом месте, тем более мы все уже решили, - говорю вслух.
        Глава 2
        Обычная жизнь начальника
        Все здешние уже находились снаружи. По периметру стража, отдельно слуги кучкуются и детский сад. Кроме моих младших детей их товарищи самого разного возраста. Прежний обычай брать на воспитание родственников плюс пяток знатных заложников, а также девчонки погибшего сразу после взятия Сиракуз Эрика по моему приказу, о чем до сих пор не знает никто, помимо получившего указание Нараваса. Ну и несколько других детей. Командиры всех трех легионов, начиная с тысячников, тоже с удовольствием подсовывают своих потомков, не важно, законных или нет. Им престижно, а мне двойная выгода. Можно отбирать наиболее перспективных уже в детстве. Когда подрастают, знаю, куда направить.
        Демонстративно кланяюсь Матушке, заведующей этим заведением. Мне требовалось найти ей занятие, лучше варианта не придумать. Когда приходится следить за тремя десятками шустрых мальчиков и девочек, на тяжкие раздумья времени не остается. Конечно, есть слуги, и стирать ей не приходится, как и учить чтению, письму и прочим школьным премудростям. Профессиональные учителя посещают. Тем не менее и без того хватает забот. У нее только одна помощница. Фарлина при моем виде старательно изобразила нечто вроде поклона, но не согнула шею, поскольку на ней верхом сидел Онисим. Я полагаю, все прекрасно знают, что он мой сын, и даже в курсе про Андромаху, хотя как ее настоящее имя, не имеют понятия даже здесь.
        Он радостно кричит, махая приветственно рукой. Фарлина мучительно краснеет и принимается бормотать нечто жутко извинительное. До сих пор боится до дрожи, хотя никаких причин для этого не имеется. Она мамка-воспитательница полулюдей, воспитание дает себя знать. И фигура и лицо мужиковатые, но если не знать о происхождении, просто сильная крестьянская баба с простоватой рожей. Главное, подлянки от нее не жду. Я для нее эрл, и все мои распоряжения обязательны к выполнению. А детей она любит, что еще требуется? Ну разве «очищение», которое прошла по наводке Матушки, но вроде не особо поняла смысл действия. Нет, молиться ходит исправно, но исключительно потому, что иначе из воспитательниц попрут. А настоящей веры там нет. И плевать, Мемнон тоже на словах масихийя, а в душе неизвестно кому поклоняется. Важнее отсутствие попыток в свою игру против нас баловаться.
        Что такое землетрясение, все уже знают не понаслышке и моментально выскакивают на открытое место. Особняк я себе оторвал на холме, а не в бывшей цитадели, там до сих пор сплошные развалины даже после всех этих лет. В первую очередь требовалось восстанавливать город, добрых три четверти домов, не попавших под охрану легионов, сначала сожгла армия Эрика, а затем добили осажденные. В Логове у них стояли, как оказалось, жуткие пушки огромного калибра. При попадании такого ядра от здания оставалась одна воронка, а эрл не собирался щадить никого.
        В итоге есть теперь Старый и Новый город. В первом немногочисленные дома верующих в Единого, уцелевшие с прежних времен. Второй воздвигался буквально на расчищенных развалинах правоверными. Всем желающим переехать на Сицилию я предлагал полное освобождение от налогов на три года, еще на два - половину обычного платежа плюс землю и скот за мой счет. Кто хотел, тому выделялась земля на бывших эрловых участках. Предпочитающих селиться в стенах города охотно принимал здесь, давая возможность построиться. Опираться исключительно на местных и легионы не слишком удачная идея. Ремесла нужно развивать. Чем Сиракузы хуже Мариенбурга или Мариенграда, как все чаще стали называть Марию-на-Озере? Отсутствием собора! Так он скоро будет!
        По первоначальной модели возводился уже четвертый по счету. Правда, мы с остальными главами провинций сознательно строили чуть меньше размером, договорившись приватно. Главный храм должен оставаться таковым. Тем более одно дело возводить за счет всей империи, другое - за местный. Элементарно средств недостаточно. И чтоб не устраивать конкуренцию, «а вот у нас выше на целый фут», решили жить спокойнее. И без того хватало проблем.
        Если б кто знал, чего мне стоило то Великое Собрание! Нет, прямо я не вмешивался, почти всегда через кого-то, предварительно обсудив, хотя с ходу выбил на будущее участие императора в подобных сборах и его решающий голос, если голосование равное. Сейчас это было особенно важно, поскольку имелось четыре провинции, патриарх с матриархом в каждой, и случалось в реальности, когда голоса делились два на два или четыре на четыре. Ни один епископ не имел большую власть, чем его собратья, поэтому ни один из них не мог быть избран председателем. Очевидный глава - император как представитель всей ойкумены. Более того, поскольку он был законодателем, изменения правил на Великих Собраниях не могли быть утверждены без него.
        Рассмотрение любого вопроса шло сначала в частных комиссиях. Лишь потом итоговое предложение поступало на суд епископам. Когда они приходили по данному вопросу к окончательному соглашению, их решение принималось и утверждалось на торжественном публичном заседании всего собрания. Самую большую ругань вызвали два положения. О браках священников и языке Книги. Первое задевало очень многих, поскольку наличие детей неминуемо приводило к конфликту интересов. Оставить собственным наследникам? Так это не его, а Церкви имущество. А что делать, если уже женаты?
        При этом Мария прямо говорила о запрете на излишний аскетизм и о том, что никто из правоверных не должен быть лишен радостей жизни, в том числе и плотских. В конце концов вынесли решение, что священники имеют право вступать в брак, однако епископом не может назначаться человек младше пятидесяти лет. Естественно, с добавлением про высокие качества, образованность и прочее. По факту подразумевалось, что в этом возрасте уже не до деторождений и блуда. А за нравственностью духовенства и чтоб не разбазаривали имущество, должны были следить светские власти.
        Проблема была в том, как именно строить саму Церковь. Признав высшей для всех Книгу, а не человека, мы ушли от четкой иерархии. Каждый епископ был волен в своей провинции в действиях. Для равновесия обязаны быть на всех уровнях патриарх и матриарх. Тем более исповедоваться женщине священнику мужского пола не всегда удобно. А это теперь возведено в ранг обязательного не реже чем раз в год. Грехи в изложении Марии понятия четкие и конкретные, как и наказания.
        Отныне все разногласия положено было решать на очередном Собрании, созываемом раз в пять лет. Сложность была в другом пункте. В империи уже сейчас огромное количество людей, говорящих на разных языках. У меня на Сицилии и в Италии треть общается на эллинских диалектах, не зря когда-то эти места называли Великой Грецией. Остальные болтают на испорченной латыни. Нашей пунической лингвы почти никто не понимает за границами Мавретана. То есть в портах объяснялись, но вот читать Книгу и улавливать тонкости… К тому же все надеялись на продолжение завоеваний и триумф нашей веры в дальних краях. Но что там живущие смогут понять?!
        В итоге длительной ругани, растянувшейся на добрых пять месяцев, было решено создать переводы на латинский, греческий и арамейский. Тем более по рукам уже ходили неизвестно кем созданные свитки с перетолмаченными текстами, иногда очень отличающимися от оригинала. Еще два года писали, проверяли, перепроверяли и выясняли, правильно ли употреблено слово в третьей строке на сорок первой странице, на комиссии переводчиков, участвующих в процессе, а то возможно иное толкование, тогда искажается смысл. Двадцать профессиональных филологов участвовали в обсуждениях по каждому языку. Между прочим, таким странным способом новопуническая лингва стала литературной нормой, образцом для школ. Раз уж зафиксирован правильный вариант, по нему и стали учить детей. В итоге через три года с начала работы иноязычные версии утвердили, признав равноценность оригиналу, но постановили на одной из двух соседних страниц Книги давать и оригинальный текст.
        Я так и не понял смысла, но здесь духовная компетенция, советы неуместны. Зато первый греческий Канон издала моя новая типография. И «Полиглоту», то есть на всех четырех основных языках ойкумены, тоже. Это позволяло наглядно сопоставить первоначальный текст с различными переводами. Сеть перекрестных ссылок давала возможность быстро отыскать любое слово на нужном языке. Ведь для истинного правоверного существует проверенный рецепт. В любой непонятной ситуации открывай Канон и сверяйся. Хочешь узнать, как правильно поступить? Открывай и читай. Споришь с кем-то или не можешь принять решение? Открывай и читай!
        А для этого требовалось огромное количество экземпляров. Число разосланных и проданных томов все увеличивалось, а спрос не падал. Прежняя типография осталась у нового императора, поскольку я ставил ее не на свои деньги. Да и тайны нынче особой нет. Скопировать уже готовую машину не так и сложно. Правда, печатать духовную литературу нельзя кому попало. Исключительно в мастерских при епископатах и моей. Это делалось для избежания ошибок. Знатоки сверяют каждую букву при новом тираже. На Сицилии с самого начала имелось шестнадцать прессов и пятьдесят пять работников. А сейчас уже двадцать два и сто пятьдесят. Во всем мире такого не существует!
        Вопрос был в возможности получить большое количество бумаги, поскольку леса сводить в Африке за их отсутствием не выйдет. Но война войной, а торговля продолжается. Можно купить и корабельные деревья, а по дешевке и всякие остатки. В Иберии и Германии с Британией еще много чащ. Ну, случались и неординарные заказы. Богатые люди и соборы желали иметь издания особые. Иногда с иллюстрациями, чаще на пергаменте, как привыкли. Для одной двуязычной Книги требовалось забить одну тысячу семьсот пятьдесят телят! Можно себе представить окончательную стоимость экземпляра.
        Я говорил про особняк на холме? Прежде здесь стоял храм Нептуна, но его сначала ограбили, потом сожгли и на закуску обстреляли из цитадели. Оно и к лучшему. Можно было на пустом месте строить свое. Сверху прекрасный вид на город и море. Иногда тут сижу, когда хочется побыть одному и подумать без помех. Или вовсе бездумно пялиться на волны и мельтешение в городе. Кстати, снизу меня не рассмотреть. Орци бдит и в заботе от возможного покушения высадил на террасе деревья. Пока они еще маленькие, но со временем закроют и сам особняк. Заодно и тень дадут.
        Сейчас на моей скамеечке, между прочим сделанной своими руками, пусть неказистая, зато любимая, устроились два оболтуса.
        - И в чем разница? - лениво спросила Мира, прихлебывая из большого серебряного кубка.
        Она его явно утащила из моего кабинета, поскольку второго Кефисодота, не скульптора, а создателя изумительных столовых сервизов, пока не родилось. За эту чашу, украшенную сценками из жизни, можно приобрести немалую ферму. И дело не в драгоценном металле. Совершенно уникальная вещь. Кефисодот известен тем, что не повторялся.
        - Получить по башке может каждый. - Она машинально провела по волосам, реагируя на слова брата. На месте шрама волосы выросли, но почему-то седые. Смотрелось интересно.
        - И в результате потерять зрение или получить жуткое увечье. Болезнь тоже вещь непредсказуемая. А вот уродство от рождения - совсем другое дело. Это явное проявление гнева Господня, - убежденно заявил Торопыга. - Убогость - повреждение души.
        Почему у меня дети такие разные? Допустим, не все родные по крови, да и видели меня не так уж часто, однако воспитывали их схожим образом, а ничего общего не имеют. И я не про внешность. Характеры. Александр всегда был ответственным до дотошности и долг считал превыше всего. Старший явно гуманитарий по наклонностям, Копуша дикая кошка, мечтающая когда-нибудь стать легатом, других интересов не имеет, а ведь близнецы! Средний влюбился в море и хочет построить корабль, на котором поплывет в Сину вокруг Африки. Причем для меня придумал замечательное объяснение: не надо будет платить посредникам за шелк и пряности. На самом деле ему просто охота увидеть иные страны, а корабль - путь к этому. Его сестра будет замечательной женой. Она и сейчас может управлять немалым хозяйством, отлично разбирается в бухгалтерии и тайком почитывает трактаты о том, как приручить мужчину. Вроде нет пока конкретного объекта, поэтому испытывает чары на ком попало. А вырастет красавицей.
        - И в чем виноват младенец? - без особого любопытства потребовала Мира у брата. - Какие грехи он совершил до рождения?
        Это, кстати, серьезный вопрос, а не пустая болтовня, как могло б показаться. На нем многие копья ломали.
        - Вот и Кирилл говорит, телесная красота приятна глазу, но человек в деформированном теле может обладать замечательной душой, угодной Богу. Ты можешь родиться увечным или стать им позже, попав под телегу, однако если не стремиться к лучшему, то при внешней красоте душа может быть гнилая…
        Они вскочили при моем появлении. Я молча отобрал у Миры кубок и посмотрел на его пустое дно. Она моментально наполнила его из амфоры.
        - Неразбавленное, - говорю недовольно. - Где ж ваше воспитание?
        Мира тонко улыбнулась. Ну да, какой такой этикет среди воинов. Жрут и пьют все подряд и богохульствуют регулярно. Правда, не забывают потом исповедаться и покаяться.
        - Почему человек редко помнит прошлые жизни? - спрашиваю у Торопыги.
        Он молча пожимает плечами.
        - Только вместе с телом душа создает личность. И если она послана Творцом в это тело, значит, это зачем-то Ему нужно. Может, наказание за прошлые грехи, может, возможность духовного роста вопреки физической немощи. Кстати, можете сесть.
        И когда они устроились напротив, предоставив скамейку в мое полное распоряжение, продолжил:
        - Кажется, я вас обоих переоценил. Вам, оболтусы, восемнадцатый год. Я надеялся, что один станет наследником, для чего уже пару лет натаскиваю в государственных делах, а вторая будет ему помощницей и преданной защитой. А вижу какие-то неуместные высокоумные искания.
        Мира дернулась и благоразумно промолчала.
        - Разве развиваться не важно? - потребовал с вызовом Торопыга.
        - Нет, Тит, - называю его официальным именем, полученным после «очищения», - в этом направлении не обязательно. Пусть труды Кирилла изучают духовные лица. Или ты собрался в священники?
        - Нет, отец.
        - Слава Всевышнему! Хватит с меня и вашей матери!
        Ляпнул и мысленно выругался. Не надо было этот вопрос поднимать. Вон как морды сразу вытянулись. Притом что они реально верующие.
        Олимпиада никогда не была набожной, но и не чуралась всяческих собраний, будучи неофициальной главой общины, где б она ни находилась в отсутствие Марии. Во-первых, статус мой жене придавал веса. Могла надавить на чиновника и в деньгах не нуждалась. Воровать из общей кассы ей смысла никакого, поэтому можно было доверить средства. Во-вторых, все помнили, кто прошел самой первой из женщин «очищение». Это попало в «Диатессарон», и любой грамотный слышал. После смерти ребенка она сама едва не отправилась следом. А потом Мария умерла. Кажется, Олимпиада, единственная из всех, не поверила в байку о том, что Пророчица знала о своей смерти заранее. Я и сам до конца не уверен, в этом ли причина вызова. Она одна из немногих знала тайну радио и пришла к моему человеку с посланием. Но там ничего конкретного не было. «Возвращайся немедленно! Ты мне нужен!» Все. Проигнорировать такое я не мог. И дело не в родственных связях или ее положении говорящей с Богом. Никогда прежде она такого не делала. Значит, нечто важное. И уже не узнать.
        Как бы то ни было, у Олимпиады что-то переклинило после похорон. Может, это и называется катарсисом. Она прилюдно заявила, что считает более важным нести свет веры заблудшим, а не быть моей женой. Всевышний показал ей путь. Ага, лучше б иным способом, но невольно вспоминался разговор с Мирой после ранения.
        Многие-де желают благополучной семейной жизни, однако лично она видит смысл своей в самопожертвовании ради правоверных! На фоне Великого Собрания это прозвучало громко. Ее моментально посвятили в диаконисы и допустили в комиссию, вырабатывающую правила Сбора. Надо сказать, не прогадали. Управляя заводами и общаясь с покупателями, она научилась изумительно ставить на место кого угодно, невзирая на пост и самомнение.
        Обеспечивала фактически работу всего Великого Собрания. Не просто размещение, питание и повестка дня, но и регламент, а также чьи идеи протолкнуть, а кого отодвинуть на момент, когда все устали. Несмотря на разлад в личных отношениях, мы замечательно сотрудничали в работе. Но вот итога я никак не ожидал. На Сицилии нужен был матриарх? Мне подсунули малознакомую язвительную даму из второстепенного города. А Олимпиада поехала в Мавретан на ее место. Дети? Нет, она не забывала их и писала регулярно, но ей гораздо важнее были дела там, чем забота о них здесь.
        - Но нельзя ж принимать решения, - горячо сказал сын, - не имея представления о моральной стороне вопроса!
        - Есть Книга и законы. Как говорится, dura lex, sed lex[42 - Закон суров, но это закон.]. Если нарушать его, придерживаясь морали, очень быстро придешь к искаженной своей. И оправданий для этого я тебе на месте придумаю сколько угодно.
        - Ты сам установил правило, когда император, а в расширенном смысле любой правитель выступает в качестве судьи в спорах по вопросам культов и правил поведения!
        - Да, - соглашаюсь, - так и есть. Но разве речь идет об имущественном споре? Право ставить такие вопросы принадлежит духовенству, и это будет решать очередное Великое Собрание. А вот мое право, как старшего в семье, прийти к выводу, что у вас двоих есть огромный недостаток. Люди вы взрослые по всем понятиям и правилам, но до сих пор не имеете второй половины, которая займет вас чем-то более приятным, чем рассуждениями об этических нормах. Тебе, - обращаюсь к сыну, - домашнее задание. Ну, скажем, до выходного написать трактат о причинах и мотивах, на ком полезно жениться.
        - Лучше всего на дочке Александра, - быстро сказала Мира. - А что? - бросила взгляд на брата. - По крови он нам неродной, никто возражать не станет.
        - Она еще ребенок!
        - И прекрасно, у тебя будет куча времени. А связь с родом императора вещь полезная.
        - Это хорошая идея, - соглашаюсь, - именно о таких аргументах я и говорил, хотя вряд ли получится. Все ж десять лет ждать. Поэтому попрошу не ограничиваться одной кандидатурой.
        Мира хмыкнула и наполнила мою чашу.
        - Тебя писать не заставишь, - ласково улыбаюсь, - однако тоже время пришло.
        - Тебе нужны наследники, - сказала она быстро, - а по женской линии нельзя. - И улыбнулась не менее радостно.
        - Эмилиан Публий прекрасная пара, - возвращаю ей довольную гримасу.
        - Этот слизняк?! - возмущенно кричит.
        Ну да. Мне он тоже крайне не нравится. Приехал просителем, а ведет себя на манер хозяина. Никакого уважения к чужим обычаям, чуть ли не публично ругает нашу религию. Всякие мелочи вроде любви к выпивке и отказа от предложенной пищи уже не оскорбляют. Недоумок. Неудивительно, что остался ни с чем, когда племянник дал пинка под зад.
        - Зато можно получить Киренаику, - заверяю, отпив вина, - Пентаполис[43 - Пять городов в Ливии - Кирена, Аполлония, Птолемаида (Барка), Арсиноя (Тавхира) и Береника (Евгеспериды) - составили союз («пентаполь», то есть пятиградие).] и оазисы на юге. Причем мы тут одни, и я могу прямо сказать, после родов он нам не нужен совсем. Разрешаю удавить. Пачкать клинок об это существо недостойно.
        - Ты серьезно, отец? - спросила Мира странным голосом. Кажется, ей идея пришлась по душе. Причем уверенности, что забеременеет от этого, а не от кого сама выберет, нет. Да мне и не важно. Главное, признанный наследник. Возражать из могилы Эмилиан не сумеет.
        - Когда он так прищуривается, - пробурчал Торопыга, - шутки закончились.
        Я такой прозрачный? Интересно, какие еще характерные жесты знают окружающие?
        - Девочка моя, - говорю вслух, - ты нынче носишь на рукаве знак пятисотницы и командуешь в легионе конницей. Заметим, к повышению я руку не прикладывал, вверх не толкал, в распоряжения Малхи кого кем назначить не вмешиваюсь. Значит, она реально видит в тебе потенциал. Но пора б научиться головой думать, а не только саблей махать. Полагаю, ты приехала жаловаться на невозможность данным количеством людей патрулировать дороги.
        - Но это действительно невозможно!
        Во имя процветания и спокойствия империи приходилось регулярно вешать всяких мешающих спокойно жить. Иногда за ноги. До момента, когда девушка с мешком золота спокойно пройдет провинцию из одного конца в другой и никто ее не обидит, пока далеко, однако основные дороги безопасны именно из-за моих дозоров, следящих за порядком.
        - Сколько уходит денег на армию и флот? - спрашиваю сына.
        - Цифру точно не скажу, - мгновение помявшись, - но каждые восемь ауреев из десяти.
        - Это не считая строительства замков в важных местах, укрепления Сиракуз и дорог. Да-да, возможность быстрой переброски войск по замощенным путям в любое время года важнейшая стратегическая задача. Да и армию нельзя иметь больше той, которую способен содержать, а она очень дорогое удовольствие.
        Сознательно выдержал паузу.
        - Так где ж взять золото на дополнительных кавалеристов? Предложений по повышению налогов попрошу не высказывать!
        - Наши заводы и земли? - быстро сказала Мира. - Доход немалый.
        - Ага, где-то полторы тонны золота в год.
        Слуги уже с четверть часа как отправились наводить порядок в здании. Не думаю, чтоб там серьезно что-то пострадало, а новых толчков давно нет. Дети по соседству недовольно галдели. Они не желали возвращаться на уроки, хотели и дальше играть. Матушка загоняла железной рукой, не слушая отговорок. Она толком так и не научилась читать и писать, но к необходимости учить других относилась с непоколебимой уверенностью.
        - Ну и?..
        - Ты сама сказала «наши». Твои, Тита, других моих детей, а также матери. На эти деньги много чего делается, и любой из вас может свободно выбрать свою судьбу. Хоть сидеть и писать философские трактаты. Или выйти замуж за нищего. Обеспеченную жизнь даже внукам сделаю. Однако вот это, - показываю вокруг себя, - провинция Сицилия. Здесь я раббаит по слову императора. Сегодня он относится ко мне прекрасно, завтра захочет сменить.
        - Тебя?! - изумились они хором.
        Приятно слышать такую уверенность в моей крайней необходимости и полезности.
        - Есть такая странная штука - государственные интересы. Частенько они стоят выше семьи. Более того, именно в ней порой корень зла. Хоть на нынешних Сципионов посмотрите. Клубок гадюк, хуже Птолемеев. Никогда не говори никогда и будь готов к чему угодно.
        Они переглянулись.
        - Мы не верим, что Александр может поступить так, - сказал сын, выражая общее мнение.
        - Допустим, завтра он умрет, кто сядет на его место? Будут ли причины считаться с моими желаниями? А когда я скончаюсь, внезапно придавленный камнем во время очередного землетрясения, кого сюда назначат? Тебя, Тит? А кто обещал и по какому праву? Ты наследник лично мой, а провинция мне не принадлежит. Поэтому я никогда не смешиваю казну острова и свой личный карман. И да, немалые суммы идут на общие нужды в качестве благотворительности и просто из милосердия, но содержать за свой счет еще пару тысяч конников, извините, уж больно накладно. Нет, этот вариант не выход! Если союзные города заинтересованы в спокойствии, пусть участвуют в патрулировании.
        - Тогда не нужно заключать мирный договор с латранами! - быстро сказала Мира. - Всегда можно обчистить очередной храм или богатый город.
        - Вот! В самую суть смотришь. Если нельзя взять с подданных, то нужно грабить соседей.
        Причем на законных основаниях и под прикрытием веры. Такого высказывания не поймут, пусть мои дети и уважают отца. Они настоящие масихийя и другого пути не знают. Дело даже не в «Руке Марии», в обязательном порядке висящей на шее, а у легионеров еще и вытатуированной на теле, чтоб похоронили правильно. Амулет и потеряться может, такое не исчезнет. Они так воспитаны, наша вера лучше и правильней. Мы несем свет дикарям, и даже верующие в Единого, но по-своему, а не как истинно сказано Марией, стоят ступенью ниже самого убогого правоверного. Тут и Кодекс не поможет. Юридические права и ощущение превосходства - разные вещи. И в чем-то они правы. Мы самой своей сутью отвергаем и подрываем устои мира. Рум ушел, но стержневые понятия, исповедовавшие патронаж и клановость, сохранились. Мария ломала перегородки общин, невзирая на национальность и создавая новый социальный строй. Я всего лишь приводил в порядок уже существующие правила и частично отменил мешающие развитию законы. От раздробленности на мелкие группы к одной большой, живущей в равенстве. Ведь нигде в мире до нас не существовало такого. В
зависимости от социального положения подсудимого приговор за одно деяние мог быть очень разным. Бедняка могли казнить, а сенатор отделаться временной ссылкой за то же преступление[44 - И это, к сожалению, не мои выдумки, а стандартная античная практика.].
        - Зачем же делать обратное? Объясни, не понимаю.
        - Война должна кормить армию и приносить прибыль. Но торговля может дать ничуть не меньше. А вот перекрыв ее, мы бьем не только по вражескому, но и по собственному карману. Пошлины дадут ничуть не меньше, без риска. А главное, мирный договор освобождают мне руки.
        - Отец, - сказал Торопыга, - а ты собираешься возвращать Эмилиану Публию Киренаику или поступишь, как с Аннибалом, отплыв в Массалию?
        - Ну, хоть один из вас имеет мозги, - удовлетворенно говорю, когда Мира посмотрела с недоумением на брата.
        - Тит! - сказала она просительно.
        - Отец нацелился на Мицраим, - произнес тот уверенно, - и желает иметь спокойствие на море, пока будет сажать на трон нового фараона.
        - Ха! - сказала Мира. - Так я могу стать владычицей Нила! Ну, на таких условиях согласна замуж. Это ж не обязательно сразу?
        - А что скажет на такой фортель Александр? - потребовал Торопыга.
        - Если победим, сделает вид, что так и нужно. Проиграем, он договоры соблюдал, и это моя личная самодеятельность.
        - А есть шанс на провал?
        - Если вы не станете болтать лишнее даже лучшим друзьям, слух раньше времени не пойдет. Кроме людей Агата есть множество других, внимательно слушающих.
        Я честно передал разведслужбу новому императору. Правда, это ничуть не мешало прежнему начальнику выполнять мои просьбы и ставить в известность о важных вещах, но то не по службе, а из-за прежних дружеских отношений. Агат уже ощутимо стар, болеет, и, хотя имеет заместителей, уверенность, что они будут на меня работать, отсутствует. Увы, нельзя получить все. Приходится создавать свою параллельную разведку, а это тоже отнюдь не дешево.
        - Все, ребята. Я сказал, вы услышали. Кому доверять, как не собственным детям. Ко мне Алексей пришел, а он зря не появляется.
        - А можно еще один вопрос?
        - Если не про мои эротические сны, то запросто.
        - Нет, я снова про Кирилла.
        - Хочешь услышать нечто более интересное про важность морали и связь души с телом?
        - Я видел пару книг, с которых вы с ним переводы делали. Никто не знает этого алфавита и не способен прочитать. А Мира говорит…
        Рано или поздно это должно было случиться.
        - Прекрасно знаю, о чем она могла рассказать. Ну, раз прямо спросил, заслуживаешь честного ответа. Ты, - обратился к дочке, - впрочем, нет. Вот возьму слово с него молчать.
        - Ну, отец! Так нечестно.
        Я подставил чашу под вино.
        - Учись взятки давать, пригодится.
        - Ага, по Кодексу за это в четырехкратном размере штраф и запрет на государственную должность.
        - Ну хоть что-то читала. Ладно, - помолчал после пары глотков, - раскрою вам тайну. Об этом никто не знает. Я одной Марии говорил. Вопреки официальной версии ни у какого друида я не учился. Моим наставником и педагогом был Кирилл, которого тогда звали иначе, и философией он не баловался. А был он… Вы же помните сказанное Пророчицей о других мирах?
        - «Мир сложнее, чем нам кажется», - процитировал Торопыга почти сразу. - Ты об этом?
        - Совершенно верно. Дальше не забыл?
        - «Звезды - это солнца, очень далеко, так далеко, что в голове не укладывается. Поэтому они кажутся маленькими. И рядом с ними на других землях Творец по великому Милосердию с неведомыми нам целями создал иных существ. Иногда похожих на знакомых, чаще отличающихся».
        Ничего такого я ей не говорил никогда, точно помню. Наш разговор о моем происхождении состоялся позже. Свыше пришло откровение или на почве зверомордых, однако попало в Канон.
        - «Бывает, лететь туда приходится тысячелетиями, а случается, нужно сделать всего один шаг - и ты уже там».
        А вот это мои слова, не божественное.
        - Не одни аперы с урсами к нам пришли, - продолжаю, когда он закончил текст. - Возможно, их было намного больше, но не так заметны. Вот Кирилл из иного мира.
        Эка глаза округлились!
        - Да, и там по воле Творца люди живут.
        А самое главное, и у него и у меня потомки имеются. Значит, родство очень близкое, не только внешнее. Причем не полулюди, как всерьез опасался. Торопыга-то умудрился уже бастардика заделать рабыне. Я на радостях от такой новости даже особо не ругал. Да и за что? Рабы по здешним понятиям имущество, никакого греха в таком нет. Вот выкинуть ребенка, как прежде частенько случалось, уже нехорошо для правоверного. Но и наследник второй очереди мне с таким происхождением без надобности. Создавать проблемы в семье, пусть и через много лет? Отправил в родные края вместе с мамкой под присмотр ее родственников из племени Кай уже свободной и с приличными деньгами. Вырастят из него очередного оружейника, подозревая в отцовстве бывшего императора. Я-то вытерплю, не первый раз.
        - Кирилл мне много дал, - сказал с нажимом, создавая очередную легенду, - а потом продал тому самому друиду. Причины не важны. Предательство худший из грехов. Потому и любить его не за что, хотя уважаю за знания.
        А еще за притащенные книги. Даже больше, чем за кучу искусственных драгоценных камней, буквально ведро, найденное при обыске. Здесь от натуральных их никто не отличит. Зато обладают исключительно высоким качеством и приличными размерами. Жемчужины с идеальными формами. Егерь мог бы при желании за это добро всю Сицилию купить, если б не отобрали моментально. Да цены бы сбил, попади внезапно все на рынок. Так что потихоньку продавал один камушек за другим и жил припеваючи все эти годы, лишь иногда позволяя себе написать статью на религиозную тему. В среде павликианцев считался большим авторитетом. Не зря затем внес в умы разброд, уверовав в Марию. Подумаешь, по моей настоятельной просьбе. Мы ж об этом не шумели на площадях.
        - То есть это не его идеи, - медленно произнес Торопыга.
        - Сын мой, - устало говорю, - не будь идиотом. Мы потому такие умные, что стоим на фундаменте знаний прежних великих ученых, изобретателей и философов. Отталкиваясь от их достижений, идем дальше. Нет ничего зазорного в переводе «Справочника лекаря» и «Атласа органов человека».
        С последним была масса проблем при копировании и печати. Требовалось очень точно срисовать, а мы оба не по этой части. Пришлось звать специалистов. Зато «Справочник» - это огромный прорыв в здешней медицине, написан не для широкой публики, а в качестве учебника для профессионалов. Болезни по разделам и с разделением на параграфы, включающие основные симптомы, диагностику, лечение и лекарства. Понятие о гигиене и причинах хворей чисто на рациональных факторах, без всякой воли богов. Девятьсот страниц мелким шрифтом! Анестезия и хирургия способны спасти миллионы жизней. Достаточно четкое описание кесарева сечения, лечения острого аппендицита, и таких операций в подробностях несколько дюжин. Эта старая крыса сидела на настоящем богатстве и ни с кем не делилась!
        - А энциклопедию он точно самостоятельно пишет.
        Если уж совсем честно, то оглядываясь на Большую советскую. Но там масса статей, ненужных здешним жителям, и не меньше еще долго не будет понятно. Девять десятых идет в мусор. Не потому, что подрывает устои, а слишком рано и без соответствующих исследований недоказуемо, для этого столетия должны пройти. Поэтому пока всего три тома написал, творчески перерабатывая текст. Причем сначала мне показывает, с чего перевод, и не всегда получает согласие. Кое-какие знания и технологии, даже в общих чертах, опасно пускать в свободное плаванье.
        - Надеюсь, слово «тайна» не прошло мимо ваших ушей. Это даже важнее очередного победоносного похода, поскольку если удастся выжать из него нечто столь же полезное, как медицинские труды, то можно выполнить элементарную просьбу не болтать о сомнительном происхождении.
        Я теперь знаю, как найти проход на Землю и открыть его. И, с очень большой вероятностью, на парочку других планет. Но зачем? Кто я там буду и зачем бросать налаженную жизнь. А занести в обе стороны можно очень неприятную эпидемию. Или нет? Все ж егерь прежде таскал сюда больных неоднократно, а любой из них мог быть носителем чего угодно. От элементарного гриппа и кори индейцы вымирали целыми племенами в той истории. Не собираюсь выяснять, не дохнут ли вредные вирусы при переходе. Слишком опасно такое баловство.
        - Это приказ, не пожелание! Все, ребята. У меня труды продолжаются, да и вам есть над чем подумать. Ступайте.
        Алексей подошел характерной походкой разведчика, привыкшего передвигаться бесшумно и быстро. Вряд ли это требуется на улицах Сиракуз, однако давние привычки так просто не исчезают. Он из племени Сар, но в этом смысле давно между правоверными разницы никакой. А вот профессия карателя именно то, что мне требовалось, когда создавал полицию. Если кто не в курсе, слово происходит от знакомого всем греческого полис - город.
        В румском праве истец должен был обратиться в суд с доказательствами, фактически сам расследовав преступление. И это не гарантировало результата. Тяжба могла длиться очень долго, а если обидчик стоял выше по положению, и закончиться ничем. Кодекс требовалось подтвердить фактическими действиями. И там, где он действовал, в каждом приходе с населением больше двух тысяч человек создавалась группа из старшего чиновника, расследующего жалобы и преступления, а также парочки патрульных, смотрящих за порядком и оказывающих помощь начальнику. Они получали жалованье и числились в отдельном внутреннем легионе со своими званиями и иерархией.
        Каратель в этом смысле идеальный вариант. Он и прежде занимался подобными вещами, объяснять азы не требовалось. Набирал полицейских тоже самостоятельно. Причем три четверти из бывших легионеров. Отслужив пять лет, они могли уйти и жить спокойно на награбленные капиталы. Уж чего-чего, а ушедшие в отставку в обиде не оставались. Иные открывали свое торговое дело, покупали корабли или мастерские, но многие предпочитали такую жизнь. Насыщенную. Как бы мы ни стремились к высоким идеалам, без драк, пьяных скандалов, воровства, изнасилований и даже убийств пока не обходимся. Значит, всегда есть занятие с привкусом опасности, кто же из нарушителей закона добровольно пойдет в тюрьму.
        Кстати, роль полиции не сводится к одной ловле преступников. Помимо главной задачи она инспектирует рынки и купцов, проверяя соответствие законодательно принятых мер веса, объема и выявляя разного рода нарушения торговцев в отношении покупателей. Ну и ночное патрулирование. Прямого запрета шляться в темноте не существовало, но каждый обязан был иметь фонарь и внятное объяснение причин прогулки. Если того или иного не было, их не отправляли в тюрьму и даже не били палками, а отдавали на сутки в подчинение мусорщикам. Люди данной профессии не бродили по улицам с метлами, возле домов жители обязаны убирать сами, иначе получат немалый штраф, а по большей части занимались вывозом дерьма и нечистот. Понятно, как потом от таких несло вонью. Мало кому охота вторично попасть на столь «престижную» работу.
        - Садись, - показываю Алексею на скамейку.
        Тетеревятник у него на плече издал короткое «уит» и прикрыл глаза. Птица хоть и небольшая, а все равно хищник и, несмотря не вечно сонный вид, реально полезная. Пару раз она спасала Алексею жизнь, атакуя бандитов. Я при ее виде всегда вспоминал Пицли. Почему до сих пор чувствую себя виноватым? Он сам попросил отпустить. Причем четко показал холм в окрестностях Хетара, где хочет остаться. Я и не знал, что так можно. Я ж не почтарь, чтоб напрямую со Спутником общаться. Пару раз с большими перерывами возвращался, но он так и не появился. Надеюсь, ему хорошо без людей, ведь нельзя вечно тосковать.
        - В чем проблема?
        Обычно меня не беспокоили по мелочам. Я даже не про пьяную драку. Поймали очередных скотокрадов и повесили. Даже без суда. Доказали факт отравления мужа женой и тоже в петлю, но уже по закону и с приговором. Рутина. Алексей весьма странный человек. Его служебное рвение граничило с занудством, а прямолинейная принципиальность, наложенная на крайне тяжелый характер, вызывала всеобщую неприязнь. Притом он очень редко обращался к кому-либо за советом, предпочитая обходиться Судебным кодексом и собственным понятием о справедливости.
        - Дело уж больно… - Он развел руками.
        - Ну-ну, - говорю заинтересованно.
        История действительно достаточно скользкая. Среди аборигенов не считалось чем-то зазорным мужеложество. С одной большой поправкой. Ты можешь иметь стоящего по положению ниже, но никак не наоборот. Это скандал! Кто выступает в роли пассивных практически всегда? Рабы. Некий грек принялся домогаться недавно купленного юноши. После отказа выпороли до полусмерти. Тот внезапно заявил, что он правоверный, и пожаловался в суд. И реально доказал, что прошел «очищение». Именно поэтому от него и избавился предыдущий хозяин. Прецедентов такому еще не было. Дело даже не в запрете иметь иноверцу рабом масихийю. Новый владелец совершенно справедливо доказывал, что предыдущий хозяин раба мошенник, в известность его не поставил. А поскольку тот живет в Сирии, с него и взятки гладки.
        Я думал минут пять. Рабство нельзя просто так отменить. Никто не поймет. Слишком проросло в структуре античного общества и очень много завязано на подневольном дешевом труде. Тем более когда мы продавали пленных буквально десятками тысяч. Вряд ли убить все эти толпы милосерднее. По законам Марии, обращение в рабство не запрещалось, но осуждалось с одним важнейшим исключением - ими могли быть пленные, захваченные на войне. Она тоже не смогла выбраться из ловушки.
        Рабство должно само отмереть как невыгодное экономически. Обычный запрет не подействует, вызвав мощное недовольство.
        - Вопрос о праве на отказ для всех рабов в подобных случаях я поставлю на обсуждение епископов, - говорю вслух.
        Далеко не каждый так уж не хочет хозяйского прелюбодеяния. Иным с этого многое обламывается, и все прекрасно в курсе. Но саму возможность отказа необходимо создать.
        - А пока что оформи вердикт от моего имени: честь правоверного не подлежит поруганию вне зависимости от его гражданского статуса. И с глазу на глаз купцу предложи дать вольную парню, если не хочет серьезных неприятностей.
        - Сделаю.
        - Что-то еще?
        - Театральная труппа просит позволить давать представления.
        - Многобожники? - сразу вычленил главное.
        Иудеи и павликианцы театр не уважали. Первые к эллинским развлечениям относятся с большим подозрением. Вторые прямо обожают заниматься самоистязанием и готовы любую музыку запретить.
        - «Киклоп» и «Медея» Эврипида, а также драма из современной жизни некого Амвросия из Сард. Молодой герой за оскорбление, нанесенное его отцу, убивает родителя собственной невесты. Они друг друга продолжают любить, но вместе им не быть.
        Без Шекспира родили Ромео и Джульетту?
        - Да пусть показывают, если там не будет Зевса и прочих идолов. Не вижу ничего ужасного в истории Одиссея, наказывающего чудовище за убийство товарищей, или обиде Медеи. Я, кстати, Эврипида читал, там совсем другая трактовка. Обычная обида брошенной женщины без подсунутых отцу зажаренных детей. Человеческие страсти всегда вызывают интерес. Короче, если нет спускающегося на сцену Гермеса, диктующего волю Юпитера, или чего-то в таком духе, пусть показывают.
        Глава 3
        Черная земля
        Безземельные аристократы бурно обсуждали недавний спектакль. Причем половина реплик относилась к размеру груди героини. Мира с детства говорила на койне и простонародной латыни, распространенной в портах, но эти между собой употребляли высокий стиль, общаясь чуть ли не гекзаметром гомеровских поэм. Она частенько не улавливала смысла особо заковыристых метафор и предпочитала не лезть в столь важную беседу, которая, по сути, не особо отличалась от привычных солдатских пошлостей. Иногда проще не замечать намеков в свою сторону. Да, прекрасно знает, не красавица, грудь мала да и тело жилистое, а не как эти любят, чтоб мяса побольше. Так она и не лежит на женской половине, поедая сладости и нагоняя жирок.
        Анастас приземлился рядом, тяжело дыша. Мира никогда не боялась высоты, но лазить на мачту по канатам без причины? Пялиться на караван судов ей надоело быстро. А изучать устройство корабля без надобности. В общих чертах и так в курсе, достаточно плавала. Это ее малолетний родич все ищет возможность улучшить парусные суда.
        - Уже видно, - сказал младший брат шепотом.
        Как и у Миры с Титом, первые имена младших брата и сестры почти совпадали. Он Анастас, она Анастасия. Наверное, не случайно. Переводилось это как «возрожденная к жизни». Ее происхождение для старшей никогда тайной не являлось, нисколько не волновало, но и особой близости между ними не было. Слишком разные устремления. С братьями Мира всегда лучше находила общий язык.
        - Вот и хорошо, - согласилась она, продолжая работать.
        И так несложно догадаться. Она прекрасно умела читать флажковые сигналы, пусть и передача идет шифром. На берегу схожие порядки. Боевые суда выдвигаются вперед, транспорты сбиваются в кучу. Собрать сорок галер, три десятка парусников, массу разнокалиберных торговых судов, а всего за две сотни кораблей с разными характеристиками, и идти караваном не так просто. Грузовые корабли из Сиракуз в Александрию добирались за шесть дней, однако это в среднем. Правда, у отца вечный козырь в виде предсказателя погоды и серьезных штормов, можно не опасаться, несмотря на раннюю весну, однако таких сил прежде не собирали.
        - Зачем опять? - покосившись на компанию рядом, Анастас кивнул на нож.
        - Я могла б сказать нечто мудрое в стиле менестреля Ганикса: «Если ждешь битву днем, точи клинок на рассвете», - сообщила Мира, критически изучая лезвие, - только, если честно, когда очень хочется вспороть брюхо Эмилиану Публию, я успокаиваюсь таким образом.
        - Он сказал какую-то гадость? - приподнялся брат в негодовании.
        - Сядь, - сказала Мира резко.
        Еще не хватает скандала. Не сейчас.
        - Он все время болтает разную чушь, считая себя центром вселенной и не соображая, как могут люди отреагировать. И я здесь торчу не из огромной любви, а чтоб не дать ему кому-то менее покладистому выпустить кишки. Отец не для этого его тащит с собой. Эта задница нам, - сделала ударение на последнем слове, - нужна. Да и мал ты еще, - ласково взъерошила волосы брату, - чтоб на поединок кого вызывать. Разве топором в спину, но это будет плохо смотреться.
        - В моем возрасте, - сказал Анастас обиженно, - ты уже воевала и убивала!
        - Ага, с одной малюсенькой поправкой. Я шла туда, куда меня посылали, и не пыталась фехтовать с человеком в два раза сильнее меня. Стреляла в него из револьвера. Война - это не поединок чести. На ней и сзади ударить не грех. И на копья голой грудью лезть не стоит. Поэтому, сделай одолжение, когда высадимся, докажи, что уже достаточно взрослый. Держись рядом и делай, что велю, а не что в голову взбредет. Иначе буду пороть без жалости.
        А хуже всего, отец не простит, случись с Анастасом что. Воспитанника дал, ага. Теперь следи за ним. Неужели я такая же была и всех доставала?
        - Маяк! - визгливо закричал Эмилиан, показывая вперед, и обернулся к Мире.
        А у него прекрасное зрение.
        - И что? - спросила вслух с прорвавшимся сарказмом.
        - Это Александрия!
        Странно было б не узнать. Даже никогда здесь не бывавшие слышали о чуде света на острове Фарос. Огромная квадратная башня из белого мрамора, увенчанная поменьше, восьмигранной. На самом верху ночью горел огонь, благодаря сложной системе зеркал видный за много миль и указывающий путь к безопасной гавани. Дрова наверх доставлялись по специальному пандусу, такому широкому и пологому, что могли спокойно разъехаться две повозки. И венчала все огромная статуя Посейдона. Наверху наверняка сидели наблюдатели, и сейчас в городе уже поднята тревога.
        - Чтоб получить Ливию, - сказала Мира спокойно, - проще всего заставить согласиться на это, ударив в сердце Мицраима.
        - Да, - пробормотал дядя фараона, - но почему мне не сказали, куда плывем?
        А ты разве спрашивал или поверил в то, во что хотел, очень хотелось ответить, но спокойней промолчать. Далеко не случайно отец шел на другом корабле и не собирался выслушивать неуместные претензии.
        Впереди гремели пушки, и очень скоро стало видно, как в порту горят корабли, но подошедшая галера просигналила флагами, и караван отвернул с прежнего курса. Внезапности не вышло. Или с маяка вовремя подсуетились, или кто-то ускользнул от передних галер, идущих частым гребнем, однако штурмовать без подготовки уже не имело смысла. В городе закрыли ворота и могли атаковать на высадке.
        - Почему мы уходим в сторону? - вскричал в очередной раз недовольный Эмилиан, явно ничего не понявший или отказывающийся подумать.
        - Помоги, - сказала Мира брату.
        Она б и сама справилась, как делала неоднократно, тем не менее воспитанник для того и существует, чтоб нагружать его работой. К тому же он ощущает себя необходимым, а не болтающимся без смысла под ногами.
        По нынешним временам особых доспехов не требовалось, они, скорее, отягощали. Перегружать коней кавалеристам излишне. Всадники легиона ставили не на мощный лобовой удар и могучих жеребцов, способных нести закованного в железо человека, а на скорость. Ружейная пуля все равно пробивала панцирь, однако далеко не все обладали огнестрельным оружием, достаточно часто приходилось рубиться. Поэтому облегченная кираса, способная выдержать удар сабли, а также наплечники и поножи. Шлем пока надевать не стала, позволив Анастасу носить за собой.
        К песчаному берегу они подошли далеко не первыми, тем более требовалось развернуться предварительно кормой, а это не такой простой маневр. Уже сноровисто шла разгрузка с нескольких судов. Данная процедура легионом была отработана многократно в Италии и на многочисленных островах Средиземноморья. Все прекрасно знали, в каком порядке и как действовать. У Миры это пятая экспедиция, не считая высадки в Массалии и на Сицилии, где обошлось без сражения на берегу, а были вояки, прошедшие больше дюжины. Честно сказать, она не особо любила подобные походы. На море чувствуешь себя беспомощной, все зависит от других. И с лошадьми вечная проблема. Много на корабль не запихнешь, и в первые дни они вечно вынуждены на своих двоих передвигаться. Одно слово - конница. К тому же отобранные у местных мало похожи на настоящих коней, обученных воевать. Да ты еще найди приличного, не из-под сохи!
        Сейчас все обстояло несколько иначе. Специально для Эмилиана с приятелями в трюм погрузили больше дюжины прекрасных скакунов, а там и для ее Урагана место нашлось. Лошади не страдают от качки, их не рвет и не тошнит, но они достаточно пугливы, в темном трюме при качке могут начать метаться и сами себя покалечить. Чтоб этого не случилось, их не просто привязывали, а специальными веревками фиксировали неподвижно, цепляя к перекладинам и потолку. Они стояли на нижней палубе, однако двигаться были неспособны. Положение не из приятных, учитывая сроки перехода. Мира немало часов провела в стойле, успокаивая и подкармливая своего жеребца. А также убирая за ним навоз. Кто не бывал в конюшне, не представляет, сколько ест, пьет лошадь и какое количество дерьма после этого. Она еще и мочится, но в палубе трюма были специальные стоки, хоть этим заниматься не требовалось. Эмилиан и его ближайшие приятели там ни разу не показались, уверенные, что за их конями обязаны присмотреть.
        Даже теперь они не спустились в трюм, а ждали у сходней, пока конюхи выведут животных через открытый порт и оседлают.
        - Я знаю, - возбужденно говорил Мариус, ближайший друг и собутыльник Эмилиана, происходивший из древнего патрицианского рода, показывая куда-то вбок, - там рыбацкий поселок. Давайте отправимся и водрузим знамя Сципионов!
        Говорят, он махал родовым стягом правителей Киренаики.
        - Мы должны сообщить о прибытии всем, а не идти за спинами этих, - Эмилиан оглянулся на разгружающих соседнее судно легионеров и сморщил аристократический нос, - клянусь Сераписом!
        Это был новый бог, возникший после смерти Александра Македонского.
        В нем слились образы Осириса, царя мертвых, Аписа - священного быка и мемфисского Птаха. Греки отождествили его с Зевсом и с Дионисом, а также с египетским Амоном. В сорока двух храмах поклонялись в долине Нила этому эллинскому богу. Его культ сознательно внедряли первые Птолемеи, и пришедшая им на смену румская династия, показывая преемственность, почти демонстративно поклонялась, забыв про Юпитера, не спасшего древний город от захватчиков.
        Когда он уселся на коня с гордым видом, а остальные стали следовать его примеру, Мира сообразила, что шутки закончились.
        - Это опасно, - сказала, пытаясь воззвать к разуму, - столь малой группой отправляться, не зная, что впереди.
        - Странно слышать такие трусливые слова от вроде бы воевавшей, - надменно сказал Эмилиан.
        - Женщина, - достаточно громко произнес Мариус.
        Остальные засмеялись, кроме Клавдия Постума Апрония.
        В отличие от остальных весельчаков он побывал на последней войне с сасанидами еще мальчишкой и неплохо соображал в самых разных делах, связанных с пролитием крови. Как оказался в данной компании, где все были моложе и заметно глупее, Мира не знала, да особо и не интересовалась. Просто Клавдий единственный, кто тоже навещал своего коня и заботился о нем лично. На этой почве иногда разговаривали.
        Эмилиан гикнул и понесся вперед, за ним остальные. Даже нескольких вооруженных слуг бросили, не пытаясь придержать коней. Мира мысленно выругалась на всех известных ей языках и обернулась к брату:
        - Беги, найди «Вепрь», - приказала, - там сотник Матан.
        - Я его помню!
        - Объяснишь ему все, скажешь, прошу немедленно идти к этому богом забытому поселку. Потом бегом искать «Харибду», передай отцу тоже.
        - Исполняю, - ответил тот привычным образом и, повинуясь жесту, сорвался с места.
        «Ну хоть этот будет делом занят, а не помчится следом», - подумала Мира, садясь в седло. Она привыкла доверять своим ощущениям и сейчас не столько заботилась о придурковатом Эмилиане, сколько отправляла брата подальше от возможной опасности. Если в Александрии не полные идиоты, они должны хотя б попробовать нанести потери десанту. Именно поэтому никто не мчится вперед. Не ст?ят пожитки каких-то рыбаков или ремесленников, живущих за стенами, особого риска.
        Мира поехала быстрым шагом, поскольку пятеро легионеров, выбранных ею из находящихся на борту, за лошадью бы не угнались. Ребята крепкие и бежать даже нагруженные могут достаточно долго, но здесь не соревнования. Да и до деревни не больше двух миль. Солнцу еще далеко до полудня, но оно пекло всерьез, даром ранняя весна.
        - Опа! - сказал десятник, показывая, когда они уже находились недалеко от цели, поднявшись на вершину холма.
        По дороге со стороны берега в том же направлении двигался отряд. Впереди десяток конных и много пеших. Они шли по четыре в ряд, поднимая тучи пыли, и невозможно было разобрать конкретное количество, лишь первые шеренги видно. Зато можно быть уверенным - это местные. По одежде заметно. Скорее всего, уходят к Александрии со сведениями о высадке. Ничего в этом ужасного не было, не столкнись они неминуемо скоро с людьми Эмилиана.
        - Я предупредить! - сказала и, не дожидаясь ответа, пришпорила коня, посылая его вперед.
        - Не успеет, - с сожалением сказал один из легионеров.
        Мира этого не услышала, хотя сама могла б сделать такой же вывод. Однако бросить людей на погибель, даже не особо приятных, но относящихся к категории своих, была не способна. Сейчас она выжимала максимум из Урагана, стремясь успеть. Ни малейших сомнений не имелось, охрану или наблюдателей эти придурки и не подумали выставить. Иначе б давно дернули в противоположном направлении.
        Здесь было всего две короткие улицы, заставленные убогими домишками, и, влетев на их пересечение с криком «Тревога!», она моментально наткнулась не только на людей Эмилиана, но и на чужаков. Схватка кипела на площади, киренаикские аристократы явно были захвачены врасплох внезапным нападением. Они стояли, прижавшись к забору, без лошадей и бешено отбивались от наседающей своры. При всей манерности и высокомерии трусами не были.
        Мира налетела на воющую толпу сзади, с ходу рубанув по шее одного из всадников, державшихся позади пехотинцев. Лучшая сталь, сделанная по заказу, разрубила кольчужную сетку и полоснула по мясу, дойдя до кости. Человек, даже не охнув, свалился под копыта лошадей. Второй начал оборачиваться и получил острием по лицу. Щеку рассекло почти без сопротивления, а зубы брызнули наружу вместе с кровью. Этот не умер, просто дико завыл, держась руками за рожу. Мира кинула Урагана вперед, раскроив чью-то подвернувшуюся тупую башку без шлема. Копейщику негде было в толпе развернуться со своим дрыном. Умелый вояка с таким оружием стоит мечника, но копыта жеребца ударили, и он рухнул под ноги остальным. А вот дальше стало уже не так весело. Они полезли со всех сторон, и, хотя одного крепко зацепила, отмахаться сразу от всех было невозможно. Мира достала левой рукой из седельной кобуры «последний шанс» и принялась стрелять в упор в пытающихся до нее добраться. Прошли те времена, когда ее сносило от выстрела, да и тренировалась немало, а в этой толкотне и целиться не надо. Шесть пуль вошли, куда требовалось, и люди
невольно отпрянули, давая время уйти.
        Мира развернула коня, сшибая заодно стоящего на коленях человека с хлещущей между зажимающих грудь рук кровью и угрожая саблей остальным. Они задержались на пару мгновений, достаточных, чтоб вырваться из схватки и перевести дух. И тут на нее налетел очередной враг, на этот раз на коне. Лихо крутанул блеснувший на солнце кончар, больше пригодный для пробивания доспехов. Попади, не помогла бы и кираса, сделал бы из нее две половинки. Мира послала Урагана вперед, толкая вражеского жеребца, и не стала прямо парировать тяжелый меч, все равно б не вышло, а отбила чуть вбок скользящей защитой, а затем, продолжая движение, полоснула по бедру врага чуть выше колена, рассекая до кости человеческое тело. Тот вскрикнул и, моментально потеряв интерес к дальнейшему, помчался куда-то в сторону.
        Ураган жалобно заржал и дернулся, вставая на дыбы. Пока она дралась с одним, подоспели и другие. Лезвие топора глубоко вошло в шею несчастного жеребца. Прежде чем туша животного упала, придавив ее, Мира выскочила из седла и приземлилась, готовая к дальнейшему бою. Она была в дикой ярости. Потерять любовно воспитанного боевого коня по абсолютно бессмысленной причине от рук какого-то дурня, не умеющего держать в руках оружие! Качнулась в сторону, уходя от широкого замаха мужика с топором и, оказавшись практически сзади из-за молодецкого удара, унесшего ее по инерции вперед, ударила его под колено ногой. Левой рукой выхватила кинжал и загнала в не защищенную кольчугой шею брызжущего слюной урода спереди. Практически сразу сунула острием сабли назад, попав в мясо. Человек, держась за бок, матерился на греческом и пятился, уронив меч, но она не дала уйти. Шагнула вперед и ударила как на тренировке - по линии соединения шеи и головы. Это, конечно, не дыня, но слетела ничуть не хуже.
        Двое оставшихся стали осторожно подходить. Оба с копьями, достаточно умело идут, стараясь не мешать товарищу. Если атакует одного, второй ткнет острием в бок или спину. Да и с саблей на умелого копейщика дело почти безнадежное. Вот если б она была на коне, но чего нет, того нет. Мира замерла, отслеживая движения и прикидывая, с которого начать. Кто из них опаснее. Тут один из противников посмотрел куда-то через ее плечо и поспешно кинулся наутек через забор. Второй оказался не столь умным и не успел. Он еще стоял, когда мимо пронеслись всадники в синем, и с удивленным видом упал на спину с торчащим из груди дротиком. А новые гости принялись сноровисто рубить еще живых пехотинцев.
        Мира села прямо в кровавую грязь, тяжело дыша. У нее горело горло от жажды, руки и ноги были налиты свинцовой тяжестью. Через пару минут с трудом поднялась, зашла во двор и почти рухнула к поилке для животных, жадно глотая воду. Потом с трудом встала и побрела к Урагану. Несчастный жеребец уже умер, и это хорошо. Очень не хотелось добивать благородное животное, глядя в его непонимающие, просящие о помощи глаза. Уже приходилось, и воспоминания об этом жгли сильнее, чем убитые люди. Они знали, зачем идут, а конь просто старался для хозяйки и ни в чем не виноват.
        - Прости, - сказал десятник, когда Мира поднялась от мертвого животного. - Мы не успели.
        Она с запозданием осознала, что вся схватка продолжалась минут семь - десять, не больше. Когда дерешься за жизнь, время как-то жутко уплотняется. Они просто не могли примчаться раньше.
        - Оно и к лучшему, - сказала, глядя, как кавалеристы добивают последних врагов. - Зачем вам погибать за этих.
        Переступая через трупы, она пошла в сторону уцелевших аристократов.
        - Сеструха! - крикнул один из всадников, салютуя клинком. - Ты живая, как всегда!
        Она махнула, приветствуя знакомого, и продолжила путь, остановившись лишь возле Эмилиана. Чуть ли не впервые за все время он выглядел слегка растрепанным и возбужденным. Обычно одежда и прическа в идеальном порядке, невзирая на ветер и дождь. Как ему это удается, Мира не понимала.
        - Если б ты не опоздала, - вскричал довольно, - мы могли б здорово повеселиться вместе, клянусь Сераписом.
        Спокойно относиться к идолопоклонникам она научилась давно, но сейчас дико раздражало сказанное.
        - Если б я не задержалась, - произнесла она зло, - чтоб послать за помощью, ты б сейчас лежал вот здесь. - И показала на одного из приближенных, валяющегося прямо под ногами с разрубленной грудью.
        Еще одного, стонущего, перевязывал Клавдий. Судя по виду, раненому уже не ходить на обеих ногах. Из рассеченной голени торчала белая кость. Ампутация неизбежна, если в ближайшее время не появится опытная жрица. Сам Клавдий тоже получил явно чем-то острым в бок, но он был в кольчуге и особо не пострадал. Зато дырка имелась. Приехавших с Эмилианом осталось в живых всего четверо из дюжины, и все они были ранены.
        - Если б ты послушал меня, твои люди не погибли бы бессмысленно.
        - Они бились за своего господина и славу! - сказал Эмилиан уже без особого запала.
        - Ага, тебя-то закрыли своими телами. - И Мира смачно плюнула ему под ноги.
        - Как ты смеешь! - вскричал срывающимся голосом.
        - А вызови меня на поединок, - предложила она с надеждой.
        На аристократов ей было начхать, но вот за коня и свою собственную жизнь она вполне готова убить. Этот идиот даже не понял, что остался жив благодаря ее расторопности и чистой случайности. Значит, завтра снова устроит нечто похожее.
        - О, - услышала за спиной хорошо знакомый голос отца, - Эмилиану Публию привет!
        - Радуйся, господин Влад, - приветствовал его тот на греческом.
        - И тебе того же, - сказал в ответ, делая вид, что не понял. - Все ж первая победа, добытая твоими руками.
        Даже Эмилиан понял, насколько это граничит с издевательством, и покраснел. Возможно, от гнева, а не стыда.
        - В дальнейшем, будь любезен, находись возле Орци и выполняй его распоряжения по части передвижений.
        - Я не твой подчиненный!
        - Безусловно. Путь к Александрии свободен - дерзай без моих людей, но не жди в дальнейшем помощи. Цела? - спросил Миру, перестав обращать внимание на собеседника. - А на руке что?
        Она глянула. В пылу и не заметила, а кто-то достал.
        - Ерунда, - сказала вслух, убедившись, что порез поверхностный, хотя и болит.
        - Покажешь Бастору, потом зайдешь ко мне.
        - Я здесь, господин, - сказал лекарь, один из друидов Ордена Милосердия, спешиваясь.
        Как и почти все маги, он был какой-то дерганый и временами неприятный, но дело свое знал прекрасно. Немногие жрицы могли с ним тягаться. Не зря отец таскал с собой постоянно. Уже чуть не вся ойкумена была в курсе: если ты нечто умеешь колдануть, приходи к Владу. Он проверит, и пусть пользы от приклеивания намертво маленьких камешков не особо много, тебе найдут занятие, будешь неплохо жить. Один такой создавал изумительные мозаики в храмах. Еще один, умудряющийся заглядывать за горизонт, использовался в войсках в качестве разведчика. А если уж способен на лечение - найдут учителей и озолотят. Все лучше судьбы изгоя. Друидов часто гоняли, а случалось, били и убивали даже доживших до солидного возраста. Уж очень часто они вели себя странно, если не сказать хуже.
        - Может, посмотришь сначала тяжелораненых? - сказала негромко Мира под грохот тронувшейся кавалькады.
        - Наши отсутствуют, - громко заявил Бастор, - а за остальных жалованье не получаю и не собираюсь тратить силы.
        Фраза прозвучала достаточно высокомерно, однако Мира знала, что жрицы с друидами не всесильны. Они не любят помогать всем и каждому не из жадности, а по причине ограниченного резерва сил. Его хватало на двух-трех пострадавших, очень редко больше. Мария могла и десяток вылечить, но это предел, потом долго отлеживалась. Поэтому и существует Орден Милосердия. Не всем удастся помочь магией, иным приходится зашивать раны и спасать при помощи скальпелей.
        Не в первый раз над ней такое проделывали, но к ощущениям привыкнуть невозможно. Не важно, серьезное у тебя повреждение или ерундовое. В первом случае даже лучше. Дадут опиум или даже вытяжку из кокаина. Руку будто проткнули раскаленным железом. Она невольно зажмурилась, сдерживая стон.
        - Ну вот, - сказал Бастор равнодушным тоном, - в ране находились кусочки ткани и железа. Могло б плохо закончиться, если не очистить предварительно.
        - Спасибо, - сказала она, переведя дыхание.
        Шрам на месте пореза казался старым и был еле заметным.
        - Волей господина моего взялся, а так бы не стал.
        Захотелось дать в глаз, но это все равно что лошадь бить. Не поймет. Честно назвал причину, а как это воспримется, не задумывается. Все ж с мозгами у него какие-то проблемы. Вроде нормальный, но простейших вещей не понимает.
        - Посмотри этого, - показала на раненного в ногу аристократа.
        - В мои обязанности не входит, - задумчиво произнес Бастор.
        - Если он не заплатит, сколько скажешь, получишь с меня.
        - Заплатит, - хмыкнул друид, - если нога дорога, но твои слова запомню. Никто за язык не тянул.
        Пока вели недолгий разговор, подошли пехотные сотни, сейчас они маршировали мимо. В промежутках с грохотом катились полевые пушки. Коня ей, между прочим, отец и не подумал оставить. Может, их слишком мало, а может, воспитывает в очередной раз. Иногда она его не понимала, но одно знала твердо: ее папа своих детей в обиду не даст. Но вот насколько их представления о важности того или иного действия совпадают, это уже занятный вопрос.
        - Командир, - доложил десятник, откровенно подмигивая, - мы тут парочку лошадей вражеских отловили, кого прибрать наши доблестные товарищи из охраны Влада не успели. Не будешь возражать, примешь жеребчика?
        И протянул посыпанный солью кусок хлеба.
        - В военное время, - сказала Мира, предлагая угощение подведенному красивому трех- или четырехлетке с породистыми данными, которое тот охотно взял, - для выполнения задачи не грех восполнить убыль конного состава из трофейных.
        Оба они прекрасно знали, о чем речь. С одной стороны, закон добычи свят и раздел трофеев тоже. С другой, на такие вещи смотрели сквозь пальцы. Вот если заведешь целый табун, не поделившись с остальными, могут глянуть криво и разговоры пойдут. А это… Ну, вместо погибшего Урагана ей нужен другой конь, хотя бы чтоб вовремя доложиться начальству. А то, что и остальные прихватят себе парочку, так вынужденно.
        - В мешках что?
        - Так твое добро, пятисотница, - глядя честными глазами, сообщил десятник, подавая седельную сумку с булькнувшим содержимым и неизвестно где найденный револьвер.
        И как теперь требовать, когда они со всей душой? А то не понимает, что успели часть трупов обшарить. Вряд ли там реально нечто ценное. Кто ж с собой таскает большие деньги. Несколько монет, жратва и выпивка. Хороший командир это не называет мародерством. Ему тоже кушать охота, а с собой они ничего не взяли, торопясь.
        - Смотрите у меня, - максимально грозно сказала, - не переходите границу.
        Десятник почтительно закивал, пряча усмешку в усах.
        Отец указаний не давал, но можно было просто идти с колонной. Когда остановится, тогда уж и искать начальство стану, решила про себя. Главное, подальше от Эмилиана, глаза б его больше не видели.
        Предместья показались достаточно скоро. Все вокруг Александрии было застроено, большинство домов брошено в спешке, когда люди бежали за стены. Правда, не все. Многие не захотели или не смогли, другие оставили присматривать за имуществом младших родственников, доверенных слуг и даже рабов. Совершенно не удивило, что среди таковых почти все павликианцы или иудеи. Все Средиземноморье знало, их не трогают обычно. Максимум еду возьмут. Конечно, если не сопротивляются.
        Грабить без приказа категорически запрещалось, в дома пока никто не лез, прекрасно помня, что патрули без разговоров повесят. Это не означало, что организованно не вынесут все мало-мальски ценное чуть позже или не разберут на дрова и пригодное для изготовления осадных орудий да лестниц. Просто сейчас все заняты делом, дорога заблокирована, а остальное не к спеху. Все равно на штурм идти без подготовки не стоит. Достаточно увидеть мощные стены, окружающие Александрию. Без осадных пушек с ними ничего не сделать, да и то придется повозиться. А их еще с кораблей не подвезли.
        Армия располагалась в поле, привычно ставя палатки и выставив охранение. Что там делали румляне в древности, согласно летописям, остается загадкой. После целого дня марша еще и стены воздвигали? Разве что при длительных стоянках. А на ночевку нет смысла сильно стараться. Вкапываются заостренные колья наклонно во вражескую сторону, высотой до груди. Достаточно. Другое дело при осаде. Для защиты от вражеских вылазок по периметру ров, вал, наблюдательные вышки и нередко деревянный каркас, набитый землей и камнями, заменяющий неплохо стену. Работы много, однако безопасность важнее.
        Оставив своих парней готовить ужин, двинулась на поиски. Найти отца проще простого. Полевой лагерь всегда строился одинаково, и пусть главная ставка целый поселок с большими и малыми палатками для вестовых, прислуги и охраны, а также походная церковь, кухня, канцелярия и прочее, его шатер всегда находился в центре, на пересечении двух улиц, ведущих к выходу. Там уже собралось немало народу. Вечно бессменный Орци ее увидел и сразу подошел.
        - Извини, - сказал негромко, - совещание для командиров рангом повыше. Вернись позже.
        Это было не обидно. Напротив, не придется бессмысленно торчать в ожидании. В первые часы после высадки всегда полно дел. Мира об этом не понаслышке знала. А заблокировать полностью крупнейший город Восточного Средиземноморья с периметром стен в двадцать на двадцать пять миль, имеющим выход к Нилу и морю, задача нетривиальная.
        По возвращении обнаружился счастливый Анастас. Он возбужденно рассказывал, как отец (называя его командующим) послал герольда к городу.
        «Я с войсками пришел. Сутки на размышление и сдачу. Первый выстрел, уже мягких условий не будет. Штурм означает три дня на разграбление города».
        Последнее было достаточно странно. На ее памяти такого не случалось ни разу, хотя неоднократно осаждали и брали города. Обычно мародерство не допускалось, чистили всегда организованно для учета и раздела трофеев. Всего два таких случая было. Когда Пророчица обрушила стены Заритоса и в Картаго, где Аннибал слишком долго сидел под стенами и дал возможность своим людям отомстить за потери и неудобства.
        Брат при ее виде вскочил и принялся докладывать о выполненном поручении по всей форме. Он так старался, что не замечал улыбок легионеров. А Мира думала, насколько она была похожа на него в этом возрасте и посмеивались у нее за спиной тоже.
        - Молодец! - произнесла, дружески хлопнув по плечу. - Если б не твоя расторопность, мне б туго пришлось. Садись!
        Лично налила в деревянный кубок вина и торжественно вручила отличившемуся. Потом кружка пошла по рукам. Это не просто угощение, признание одним из своих. В самый разгар возлияния подошла одна из ее сотен и к ним присоединились командиры, обмениваясь мнениями. Затем еще один отряд прибыл и тоже стал ставить палатки. Где б она временно ни числилась, ее люди почти демонстративно показывали, кто их начальник. Это было приятно, хотя и не по уставу.
        В какой-то момент обнаружился Клавдий Постум с приятелем. Она мысленно скривилась. Извинений от кандидата на царство она не дождется, а общаться с ним намерений не имела. Очередное приглашение на посиделки неизвестно зачем. Точнее, прекрасно известно, раздражать отца Эмилиан не хочет. Оно теперь ей и без надобности, такое общение. Все ж поднялась навстречу. Вежливость нужно соблюдать.
        - Не уверен, - сказал Клавдий, - что ты помнишь имя Тиберия Урбина по прозвищу Probus Asinus, но он хотел поблагодарить за излечение.
        А, это тот раненый. Честно говоря, лица даже не видела. Да и что там смотреть. Грязное и бледное. Он и сейчас не особо красиво смотрится. Подобные травмы легко не исправляются, и палка, на которую опирается, неслучайна. И все ж уже гуляет - силен Бастор. Надо не забыть поблагодарить и спросить насчет оплаты.
        - Я сделала правильное, доброе дело, - сказала нехотя, - как велит нам вера. Нельзя всех спасти и всем помочь, но если кто-то рядом нуждается, нельзя проходить мимо. Elephantum ex musca facis[45 - Делаешь из мухи слона (лат.).].
        - Я благодарен за спасение, - произнес Тиберий с поклоном. - Всегда к твоим услугам, госпожа.
        У человека есть честь, и это неплохо. Правда, вряд ли когда Мира обратится, но само предложение дорогого стоит. Это не деньги предлагать.
        - Если не секрет, что за странные прозвища? Ну, честный - это явно родовое имя. А асинус - осел?
        - Когда мы вынуждены были бежать из Пятиградья, ничего с собой взять не успели. И лишь Тиберий привел осла, нагруженного золотом, - пояснил Клавдий.
        То есть они все это время жили за его счет? Отец кормил, позволил жить, но вряд ли особо заботился об их нуждах. В некоторых отношениях достаточно прижимист. Не скуп, нет. Может потратить немалые суммы на то, что считает важным, вроде редких книг или строительства. Но оплачивать причуды Эмилиана явно не стремился. И в итоге этот козел смотрел, как страдает его друг, и даже не обратился к Владу? Он не мог не знать про жриц рядом.
        - Забавно, - сказала с каменной физиономией.
        - А можно тоже спросить?
        - Всегда пожалуйста, - хмыкнула Мира, - только будет ли ответ…
        - Там, в деревне, один из легионеров назвал тебя сеструхой. Ты состоишь в братстве воинов?
        - Да, - несколько удивленно сказала она. - И что?
        - Принимают и женщин?
        - Далеко не каждый может войти в круг. Мало быть хорошим воином, иные остаются при этом изрядным дерьмом. Это почти кровное братство, и за всю жизнь ты можешь принять всего пятерых. Зато такая дружба крепче стали. Они за меня умрут, я для них сделаю все. И да, любой, невзирая на веру, может вступить в нашу армию. Даже в легионах есть идолопоклонники. Но в братство их не примут. Это для своих, правоверных. Мы воины, но мы стараемся жить по определенным правилам, а не набивать мошну. Вы знаете, что такое «Плата за смерть»?
        - Нет, - переглянувшись, сказали почти хором.
        - Когда кто-то умирает по нашей вине, мы обязаны в его память избавиться от ценной вещи. Не обязательно дорогой. Имеющей смысл для тебя лично. Буквально сломать, сжечь, утопить. Не для того, чтоб облегчить путь на тот свет погибшим, не ради подношения Всевышнему. Чтоб помнить и не повторять ошибок. Иногда, - после паузы продолжила, - можно и вышестоящему начальнику высказать в лицо, что он не прав, а не следовать слепо приказам. В этом между нами разница.
        - Командир, - сказал подошедший десятник, - время вечерней молитвы. Мы тебя просим от товарищества возглавить.
        В легионе обязательно имелась парочка священников. Однако везде они быть при всем желании неспособны, а утренняя и вечерняя давно всем знакомы. Приглашать вести молебен одного из достаточно авторитетных товарищей совершенно нормальное дело и в деревнях. Другое дело исповедь. Там нужен настоящий диакон как минимум. А это никого не удивляет. И все же такое предложение достаточно почетно, тем более не за должность или происхождение зовут. Большинство легионеров до сих пор не в курсе, чья она дочь, хотя про связи и знакомства наверху только глухой не слышал. Все убеждены, пошло еще со времен службы вестовой у Малхи. Ее приятель и побратим по воинскому кругу Лукен тоже круто пошел вверх. Нынче он наместник города и метит гораздо выше.
        - Как она нас, - буркнул Тиберий, когда девушка ушла. - Мордой в грязь. Можно подумать, все они добряки безмерные.
        - И все ж есть нечто в этой вере привлекательное, - возразил Клавдий. - Никто ее не заставлял посылать к тебе друида. И никто ее не заставлял атаковать в одиночку окруживших нас. А ведь это дало время и спасло всех. Я за такое братство.
        - Ничего, что мы смотрим и слушаем?
        - Они и иноверцев на собрания пускают.
        - А ты понимаешь, о чем поют?
        - «Славься, Мария, заступница наша. Ты благословлена Творцом, первая из женщин. Помни о нас и молись нынче и в час последний…» Боюсь, мой перевод мало похож на стих оригинала. Дословно пропадает чеканный ритм. Звучит красиво, когда настоящие певцы выводят.
        Он никому не рассказывал, но в сиракузский собор несколько раз заходил и слушал, благо с пониманием особых проблем нет. В Киренаике полно говорящих на лингва тамазигхт, а наставник в военной науке был одним из нумидийцев. Их диалект отличался, но не особо сильно.
        - Неправильно это, - с досадой сказал Тиберий.
        - Что именно?
        - Почему весть свыше пришла через бабу? Ее место на женской половине.
        - А почему зверомордые убивали таких при обнаружении? А чтоб не родилась такая Мария и не повела за собой вечно дерущиеся племена им на горе. Они и прежде нечто знали об их способностях. Во многих храмах имели прежде таких и пользовались их возможностями тысячелетия. Говорят, и сивиллы прежде умели многое. В Дельфах и Кумах уж точно.
        Глава 4
        Победа без крови
        Мира вошла и, вытянувшись в легионерской стойке, по всей форме доложила.
        - Ну-ну, - говорю, - а где ж парадный вид и начищенные сапоги?
        Она невольно посмотрела вниз, на блестящую от приложенных усилий обувь. Куда уж больше.
        - Шучу, - прежде чем возмутилась, объясняю: - На ближайшее время ты не мой подчиненный командир, а родная дочь. Попытайся соответственно общаться. Можешь расстегнуть пуговицы и ослабить ремень. Садись! Кушать хочешь? - поинтересовался, когда она опустилась на ковер напротив.
        - Уже.
        А я вот не успел. Куча забот, начиная с разгрузки кораблей и заканчивая указаниями окружающим.
        - А напитка?
        - У тебя и кофе есть? - засекла жестяной сосуд на углях.
        Удивительно, но она единственная из моих знакомых пристрастилась. Почему на Земле все дружно хлебали, особенно на Востоке, а здесь никому не нравится даже с сахаром?
        - Налей себе, - показываю, продолжая работать ложкой.
        Обычная каша с мясом. Точнее, с солониной. Если б попросил, нашли б и посвежее, но давно без всякой задней мысли предпочитаю из общего котла. Сытно и в курсе, чем кормят остальных. А что пост, так простительно. В военном походе позволяются мелкие отступления.
        - Начальником быть хорошо, - наставительно говорю. - На определенном уровне уже не задумываешься, откуда берется и сколько стоит. Просто сообщаешь о желании. Царям, полагаю, еще и пятки чешут, причем без распоряжения. Они еще подумать не успели, а уже набежали опытные специалисты.
        Мира еле заметно скривилась. И дело не во вкусе кофе. Как раз это я умею неплохо. Никому не доверяю приготовление.
        - Судя по поведению твоему и недовольству Эмилиана, желание угождать ему исчезло.
        - Оно с самого начала отсутствовало, - пробурчала дочь.
        - Но терпела. А теперь высказалась. - Сделал паузу, она молчала. Ждет очередных нотаций и предусмотрительно не желает подставляться. Глядишь, и вырастет со временем в умеющую думать стратегически. - Готова к лекции о долге, правильном поведении и выполнении приказов старшего в семье, причем все слова пропустишь мимо ушей?
        Она моргнула в растерянности.
        - Зря. До сих пор не усвоила, какой смысл сотрясать воздух? Ты мне скажи, - отодвигая пустую миску, - вот зачем сама полезла в стычку? Ты командир пяти сотен или тупой рубака?
        - Эмилиан тебе нужен хотя бы пока.
        - Для меня старалась? Плохая причина. Ты мне гораздо нужнее. Его гибель по собственной глупости - мелкое неудобство. Твоя - удар по нашей семье. Сколько б у меня ни было детей, лишних не имеется. Сотник может скакать впереди своих людей на лихом коне, на твоей должности пора иметь мозги. Начиная с пятисотника, командир находится в стороне и координирует действия отрядов. И плевать на доблесть и взгляды! Когда я в последний раз лично рубил врагов?
        - Ты другое дело, - пробормотала она убежденно. - Империя существует благодаря тебе, и потеря была б невосполнима.
        - Не бывает людей незаменимых. Я тоже не вечный. Зачем оставил Тита на Сицилии править? Пусть набирается опыта. Тебя почему потащил с собой? За тем же. На другом уровне. Забудь про Эмилиана. Все.
        Я поднялся и прошел к кофейнику. Уже не горячий, самое то. Может, имело смысл выложить весь расклад с самого начала? Я и прежде не особо делился планами, но предательство Тодора всерьез задело в отличие от Синего. Предают друзья, соперники с врагами этого не делают, они всегда для себя старались. Считал Тодора своим человеком и был достаточно откровенен в письмах. С тех пор и вовсе стараюсь выдавать дозированно информацию даже ближникам. Уж на что Орци с Малхой доверенные, но никогда не забываю, что они брат с сестрой и могут сговориться за спиной. Профессиональная болезнь правителей ждать заговоры. И разве не прав? Один раз уже проморгал, и серьезный. С тех пор ищу новый.
        - Я еще до Массалии раздумывал зайти в Мицраим, - говорю вернувшись. - Тогда не вышло, другие дела затянули. Но подготовка велась. Эмилиан просто одна из удачных костей. Далеко не главная. А сейчас звезды удачно сложились. На прошлой неделе Аннибал высадился в Иберии.
        Мира кивнула. Про радио они с братом в курсе. Похоже, и зверомордые сообразили, кто и каким образом в курсе их планов, и сменили шифры. Кое-что благодаря математикам из академии все ж читать удается. Я им подкинул пару идей вроде частоты использования букв в тексте и вероятные ключевые слова, а дальше уже сами сообразили. Главное, я всегда быстро узнаю сведения из империи. Теперь могу уже не прятать радиостанции, и они работают регулярно.
        - Аперам не до нас будет долго, даже если все пойдет не очень удачно для правоверных. Урсы зализывают раны и вряд ли на что серьезное пойдут. Тем более возможна угроза со стороны Пиренеев, если задавим в Иберии их товарищей. Латраны тоже вмешиваться не станут. У них с нынешним фараоном не лучшие отношения. То есть самый главный враг помогать здешним не станет. Александр тоже занят. Фактически армия ушла в Иберию и большинство кочевников тоже. Киренаику он получит, а вот Мицраим я собираюсь взять лично под себя. Или под тебя, чтоб не было претензий. Готова стать царицей?
        - Прости. Нет. Тит бы справился. А я не на то заточена. Мечом не рубят дрова, хотя это и возможно. Сидеть считать налоги не по мне.
        - Это просто возраст, - киваю. - Когда мне было семнадцать, я тоже очень плохо представлял, что такое большая мастерская с наемными рабочими и как ею управлять. Учился на практике. Уверяю тебя, государство ничем не отличается от обычного владения. Твоя мать прекрасно управлялась с руководством фермами, металлургическим, оружейным и даже зеркальным производством одновременно. На то есть заместители и помощники.
        Вид у нее стал мученический. Прямо сейчас фискалам на растерзание кину.
        - Это еще не завтра, - хмыкаю. - Завтра будет кое-что иное. Что ты думаешь про третий легион?
        - Ты сам его раздергал. Старшие командиры в Сиракузах. Пехота, кроме третьей тысячи, на Сицилии. Кавалерия и артиллерия на разных судах как усиление других легионов, да и то коней нет.
        - Вот с этого и начнем, - сообщаю с удовлетворением. - Назначаю тебя командиром нового, вновь созданного четвертого легиона.
        Она невольно подалась вперед, чуть не уронив кружку. Из наперстков я не пью даже кофе. Совершенно не случайно поделил подразделение таким образом. На здешних просторах важнее кавалерия. А на Сицилии есть из кого набирать до прежнего состава.
        - Из того, что имеется от третьего, а заодно и кто там к нам прибился и прибьется в надежде на поживу. Это уже твое дело.
        - Где мои прежние люди?
        - Мира! Как начальник я просто обязан тебя послать в задницу за такие вопросы. Я не обязан помнить, где какая сотня плыла и что у нее имеется на вооружении. Но как отец напоминаю, у меня есть заместитель по военной части. Обратись к легату.
        - Да, поняла.
        И это будет тебе очередной экзамен. Я ведь не зря подчеркнул про возможность присоединить дополнительный контингент. Хочешь иметь полнокровный легион - попытайся его создать. Пехота будет не из лучшего материала, элементарно нет времени натренировать, но ядро из тысячи отборных парней ты получила. Должна помнить, как заново формировался первый, практически в боях. Вот и старайся.
        - Скоро по округе пойдет клич о готовности приобрести животных. Лошадей, верблюдов, мулов, ослов. Полагаю, желающие найдутся. Деньги на приобретение получишь в походной казне.
        А вот тут взгляд стал глубоко задумчивый. Не то чтоб до золота сильно алчная, но прекрасно знает механику.
        - На имеющихся или всех? - быстро спросила.
        Деньги выдаются в определенном размере каждый месяц согласно утвержденным штатам. В военное или мирное время каждый легионер в соответствии с должностью и званием, а также прежними наградами получает четко прописанное жалованье. Впрочем, как и штрафы нередко за проступки. А кроме этого есть суммы, идущие напрямую командиру легиона. Это он определяет, как и по какой ставке ремонт[46 - РЕМОНТ - способ комплектования воинского состава армии покупкой лошадей «по вольной цене», так и воинские подразделения, осуществляющие эту покупку.], восполнение потерь животных и амуниции. Всегда есть возможность нечто провернуть неофициально. И практически все этим пользуются. Только одни лично себе на благо, а другие поощряют деньгами отличившихся людей и десятки с сотнями.
        - На стандартную численность тебе вербовать еще новых людей, и не хотелось бы иметь мусор.
        - Я постараюсь.
        - Вот чтоб такого больше никогда не слышал ни в каком качестве! Как отвечают правильно?
        - Командиру «исполняю!». А отцу? - Она ехидно улыбнулась.
        - А мне «слушаю и повинуюсь». В чем дело? - спрашиваю, когда в шатер скользнул Орци.
        Один из немногих, кто имеет право входить без доклада и предупреждения. Остальные через охрану должны вежливо испрашивать разрешения, сколь бы важным им дело ни казалось.
        Здесь помимо него есть только Малха и Наравас, выкормыш Агата и начальник моей личной разведки. Кстати, он Орци крепко не любит, поскольку происходит тоже из харатинов и считает, что тот опередил его не по праву, а благодаря родству с Малхой. Обычно их дороги и обязанности не пересекаются, но любви среди моих охранителей нет. Я не пытаюсь их помирить. Конкуренция старшему по должности выгодна. Этот следит за тем, тот за этим. Я говорил, что подозреваю у себя профессиональную царскую болезнь - паранойю? Правда, до сих пор никого не казнил за заговор против себя и даже не кидался с мечом на старых приятелей. До Александра Македонского с Иваном Грозным пока далеко.
        - Делегация из Александрии, - возбужденно сказал глава охраны. - Гай сбежал из города, поскольку защищать его желающих почти не осталось. А эти готовы сдать ключ от ворот, если будет обещана жизнь и сохранение имущества.
        - Условия ставят? - демонстративно удивляюсь. - Мне?
        - Огня еще не открывали.
        - Правила устанавливаю я!
        Он смешался и замолчал. Чем хорош, прекрасно знает, когда можно высказываться, а когда не стоит. И не хуже меня в курсе, как я поднял, так и опущу, не посмотрев на его родичей. Его место позволяет иметь немалое влияние, а власть сладкая. Сколько б ни говорили про равноправие, а клановость толком не изжили. Просто некоторые племена опустились в негласной табели о рангах, другие взлетели. И как бы ни стали богаты бывшие харатины и освобожденные рабы, их положение зависит от полезности. Я не случайно создавал постоянную армию. Смысл поняли все главы провинций. Каждый, даже император, тоже создали свои отряды, набираемые из желающих служить постоянно за деньги. Потому что любые ополчения приходят со своими главами и подчиняются в первую очередь ему. Тот же Аннибал контролирует имощагов, но он отнюдь не вечен. Когда помрет, там будет минимум четыре клана и куча проблем.
        - Пусть подождут, сговорчивее станут. Это и называется, - наставительно сказал, когда тот вышел, - тщательная предварительная подготовка. Кроме общего недовольства нынешней политикой, когда повышаются налоги, причем выборочно, бьющие по верующим в Единого, нашлась еще парочка мешков с золотом, недавно перекочевавшим в нужные карманы. Разрешения на беспошлинную торговлю на пару лет и кое-что столь же приятное для нужных людей. Не помню, кто из древних сказал, но один осел, нагруженный монетами, откроет ворота крепости с большей вероятностью, чем целая армия. Запомни на будущее. Хм… Это я от радости заболтался. Не каждый день так легко побеждаешь. А вот теперь-то ради чего позвал. Дай-ка карту, - показал на кучу вещей в стороне, - вон там свиток. Ага, этот. У нас есть три месяца, потом начнется разлив реки. Дожди на юге были обильные, зальет сильно всю долину.
        На самом деле это мне на руку. Последние два года Нил был низкий, и это вызвало в стране нехватку продовольствия. Голод и лишения не способствуют укреплению власти фараона, но в немалой степени толкают на поиск новой веры, готовой предложить не продолжение земной тяжкой доли, а совсем иное представление о загробной жизни и дальнейшем возрождении. Это ж очень наглядно, ко всему прочему. Я пришел, и сразу долгожданные ливни.
        - Значит, нужно решать проблему сбежавшего царя максимально быстро. Я пойду с армией вниз. Где он попытается дать отпор?
        - Мемфис, - ткнула Мира пальцем. - Если не выйти на сражение, придется бежать за ним дальше и шансов собрать армию останется немного.
        - Я тоже так думаю. В любом случае нужно его давить, не давая времени на подготовку сопротивления.
        Не надо все ж забывать, что у меня двадцать тысяч человек, четверть которых придется оставить в дельте Нила. В Мицраиме от четырех до пяти миллионов жителей. Если мобилизовать каждого десятого мужчину, они одной численностью задавят. У меня пороха не хватит расстреливать толпы с дубинами. Откровенно говоря, сделать это практически невозможно, слишком много местных противоречий, религий и разных групп населения, но сидеть и ждать неизвестно чего не стоит.
        - Мы пойдем на галерах и вдоль реки. А ты останешься моей наместницей в Александрии. Заодно и все города на побережье и в дельте к присяге приведи. Желательно без осад. Переходящих на нашу сторону разрешаю целовать жарко в уста и оставлять на прежних должностях. Пока. Доверять им не стоит, однако и жестких мер постарайся избегать. Но если уж придется, никакой пощады!
        - Эмилиан, - сказала Мира сразу. - Ему будет мало Киренаики.
        И молодец, не стала отнекиваться, опять повторяя про неумение управлять. Не попросила взять на битву. Может, и выйдет из девочки толк.
        - А его возьму с собой, чтоб не путался у тебя под ногами. Но здесь хватает и других аристократов, имеющих виды на власть в Мицраиме. Не надо забывать, мы пришли не только сделать страну своей, но и несем нашу веру. Использовать местных - да, сколько угодно. Особенно в первое время. Доверять и приближать к себе, отбирая тщательно. Хочешь сделать настоящую карьеру, будь любезен, прими «очищение».
        - За титул иной и молитву скажет, без веры.
        - А ты полагаешь, таких на Сицилии мало или в Мавретане? Не важно, насколько они в душе лицемеры…
        Прости Всевышний, сам не фанатик и ненавижу поучать других правильному поведению. Но частенько использую, когда нужно поставить на место. Я все ж не кто-нибудь, а родной брат Пророчицы, положение обязывает иногда на людях пересаливать, демонстрируя истинную веру.
        - …их дети будут нашими. Я для чего обязал всех правоверных посылать на обучение отпрысков? Школы при церквях необходимое условие. А там им все правильно объяснят.
        Заодно и наиболее толковых отберут. Кого в академию, кого в инженерное училище или на чиновничью службу. А откуда мне брать образованных людей, как не создавая самому? Заодно и стимул учиться. Ведь любой сын крестьянина или ремесленника может со временем занять немалую должность.
        - А теперь бери табличку и записывай важнейшие тезисы.
        Мира вышла из шатра в состоянии легкой ошарашенности. Ничего подобного она не ожидала. Не в четком и крайне подробном инструктаже дело. Тактический уровень она осваивала самостоятельно. А вот общую стратегию изучала под руководством опытных людей. Не первый год торчала возле отдающих распоряжения и неплохо представляла систему. Кто, как и на каком основании, оглядываясь на какие факторы, планирует военную кампанию. Сейчас ей был продемонстрирован совсем не похожий на привычный уровень мышления. Отец не зря приказал записывать. Он выдал подробную справку по гарнизонам в дельте, о слабых и сильных сторонах здешних военных и немалого количества аристократов. Нет, далеко не все помнил наизусть, сверяясь со своими заметками, однако собрать все это требовался не один год внимательной работы. Нисколько не преувеличивал про давнюю разработку. Это вам, реально, не на коня сесть и пойти в набег, полагаясь на удачу и скорость. Все расписано и по полочкам разложено. Чем занимается Агат с Наравасом, она представляла, но об объеме украденной информации прежде не догадывалась. Похоже, отец сознательно ей показал
кое-что, объясняющее, откуда берутся его победы. Совсем не обязательно большую часть. Если вспомнить, что и новую тактику массированного использования огнестрельного оружия он изобрел, остается лишь восхититься с гордостью. Все ж не чужой дядя.
        - Командир? - спросил десятник, не дождавшись приказа.
        - Послушай, Данэль, - возвращаясь на землю, спросила Мира, - ты хочешь стать сотником?
        - Нет, моя госпожа, - ответил он, не задумываясь. - Ответственности больше, да и хорошо грамотным нужно быть. Мне и так неплохо возле тебя, бог мне судья.
        Это такой понятный исключительно своим юмор. Имя у него васконское и означает «бог мой судья». Когда-то Мария давала их, неизвестно откуда и по какой причине взятые. Они могли быть какие угодно: эллинские, римские, мавретанские, васконские. Некоторые, как данное, имели смысл. Другие ни о чем не говорили. За годы ее деятельности их было тысячи. После смерти Марии собрали целую книгу таких новообращенных. Частенько ее открывали и тыкали наугад в поисках имени для очередного проходящего «очищение». Своего рода гадание. Хотя и не обязательно. Кто-то просил о конкретном, и ему обычно не отказывали. Другие хотели в честь кого-то - прославленного воина, умершего родственника или некой знаменитости. На этот счет существовало единственное правило, озвученное Пророчицей: в честь живых близких не называют. Два здравствующих Влада - отец и сын - в семье одновременно запрещено. Но если есть двоюродный, ему позволительно получить такое же, это уже нормально.
        - Вот еще одну «Отвагу» или даже «Славу» я б с удовольствием получил.
        В десятке, отобранном лично ею, все были не просто ветераны, но и заслуженные. Причем только половина из прежнего первого легиона после той кровавой бойни награды получили. Четверо участвовали вместе с ней в рейде на Тарент, когда малым количеством разгромили целую армию. Она тогда получила новое звание, и за дело. Если б не повела в атаку после гибели прежнего пятисотника, сражение могло закончиться иначе. А они взяли две укрепленные батареи, потеряв половину состава, и развернули против противника, внеся смятение в его ряды. Но подвиг сам по себе, а наличие такой награды кроме престижа давало повышенное жалованье и дополнительную долю в добыче.
        - Насчет фалер ничего обещать не могу, однако впереди нас ждет кое-что занимательное, - сказала на ходу.
        Конечно, всем делиться она не собиралась, но новость про четвертый легион и так скоро станет всем известна. Поэтому, нисколько не сомневаясь, вывалила главное.
        - Извини, командир, - сказал десятник, когда замолчала. - Слышал я краем уха, ты Владу дочерью приходишься.
        - Это что-то меняет?
        - Напротив, - расплываясь в довольной улыбке, произнес Данэль. - Я сделал правильный выбор. Зачем мне сотня, если я буду командовать личной охраной главы легиона из столь уважаемого рода?
        - А не из столь?
        - Не сомневайся, легат, - уже без улыбки сказал, - на меня можно положиться. Спину всегда прикрою.
        - Сотников ко мне! - крикнула Мира, еще не подойдя к знакомому костру. - Анастас, - обратилась к моментально подскочившему брату, - ты помнишь, где добровольцы Костаса?
        Кроме легионеров нашлось немало народу, желающего прибарахлиться. Риск? Да, имеется. Но и шанс разбогатеть весомый. Экспедиции, посылаемые Владом, обычно возвращались с приличными трофеями. Поэтому к нему всегда была масса желающих присоединиться. А тут сам отправился! Неспроста!
        Из Мавретана многие прибыли, и расселялись они на опустевших землях Сицилии. Большинство из них были правоверные, но далеко не все. И отнюдь не каждый горел желанием землю пахать. Много было нищих кочевников и бывших рабов, надеющихся саблей получить богатство. Обычно их пускали в бой впереди. Не очень красиво, зато полезно. Но и добычей не обделяли. Наиболее приличная по сплоченности, вооружению и командиру группа - Костаса. Из четырех тысяч приблудившихся сотен восемь принадлежали к его отряду.
        - Их разгружают в последнюю очередь. Наверное, до сих пор на кораблях или в дороге.
        - Берешь мою лошадь и во весь опор к тамошнему командиру. Скажешь, у меня очень интересное предложение. Пусть навестит в ближайшее время.
        - Парни, - говорил рядом своим десятник, - Александрия сдается. Заткнулись! - рыкнул на радостные возгласы. - Заткнулись, я сказал! Все подразделения, имеющие отношение к третьему легиону согласно приказу главнокомандующего Влада, поступают в распоряжение нашего командира. У нее и бумага есть. Кто захочет - убедится.
        - Да, - подтвердила Мира слова Данэля. Четверо ее сотников уже здесь и слушают. Плюс парочка хорошо знакомых артиллеристов и полусотник из инженерного отряда их легиона. - Все так, - и помахала извлеченным из кармана письмом с внушительной печатью. - Из здешних групп будет создан четвертый легион, если покажем себя хорошо. А пока выступаем на охрану царского дворца. Глупо будет не захватить фараоновы конюшни.
        - Отберут, - уверенно заявил ее старый приятель, сотник Евангел.
        - Что-то и отдать придется, - согласилась Мира. - Четверть, треть. Но чтоб все… - Она показала неприличный жест под общее ржание. - Только для этого нужно первыми наложить лапу на сокровище. Поднимайте парней. Имущество потом заберем, оставить для охраны пару человек из сотни, скорость важнее. Пять минут и выступаем! А, Клавдий, - заметила того, быстро обсуждающего нечто с Тиберием, - ты еще тут? Покажешь дорогу?
        Она и так знала, куда следовать, тем более старая Александрия строилась по плану и улицы там прямые, однако одно дело карта и совсем иное - реальность. Иногда проще взять проводника.
        - Безусловно, - согласился тот сразу. - Вот Тиберию пока рано нагружать ногу, он останется.
        Какой вежливый. Чтоб догадаться, попрется ли недолеченный к Эмилиану с докладом, не нужно быть пророком. Может, аристократишка попытается тоже проскочить в город. И плевать. У нас теперь другие игры, и мнение бывшего хозяина Киренаики не волнует абсолютно.
        Сотни торопливо строились, подгоняемые десятниками. Зачем и куда марш, все прекрасно поняли и рассчитывали на свой кусок.
        - Быстрым шагом, - скомандовала, - марш!
        И сотни ног в сапогах ударили о землю одновременно. Обычно легионер способен тащить на себе длительное время до трети собственного веса, а налегке довольно быстро передвигаться. Где-то по соседству кричали славу Владу Никатору[47 - Победоносному.], причем на греческом, а они напрямую выскочили к распахнутым воротам, у которых толпились горожане.
        - Дорогу! - заорали передние ряды, и люди шарахнулись в стороны, тем более на флангах шли воины с оскалившимися псами.
        Неизвестно откуда это пошло, но в каждом легионе были огромные боевые и небольшие, натасканные на вынюхивание. Они использовались для охраны лагерей, нападения на врагов и розыска тайников и злоумышленников. Предки и тех и других из пастушьих пород. Правильно воспитанные собаки были не только жестокими убийцами, но и неведомым образом отличали легионеров от чужаков и сразу поднимали лай при их появлении. Даже переодетым в форму противникам не помогало остаться незамеченными.
        Гремя оружием и отбивая подошвами ритм, отряд прошагал мимо разинувших рты городских охранников, даже не пытающихся остановить. Конечно, все прекрасно знали, зачем пошли городские делегаты в лагерь, но сейчас можно было и наплевать на любые условия. Если б понадобилось, пришельцы б моментально перебили стоящих на входе. Впрочем, ничего ужасного они совершать не собирались. Целеустремленно, не отвлекаясь даже на подмигивание красивым девушкам, проходили мимо и маршировали по улице.
        - А что будет дальше? - внезапно спросил Клавдий.
        - С кем? - не поняла Мира.
        - С Александрией.
        - Ничего ужасного. Контрибуции не будет, налоги отец повышать тоже не станет, скорее снизит.
        Она могла смело делать прогнозы, поскольку повидала все это на Сицилии, Кипре, Родосе и в Южной Италии. А люди рассказывали, что и в Африке делал то же, только тогда еще вырабатывалась система, а сейчас все происходило практически по одной схеме. Совершенно не случайно временами города встречали армию правоверных заранее открытыми воротами. Большинство от этой политики заметно выигрывало.
        - Почти наверняка откроет государственные хлебные склады для снижения цен. Правда, за все это придется платить кое-чем иным. Уравниванием в правах всех общин и подчинением их государству. В первую очередь пострадают прежде привилегированные эллины. Они по статусу теперь не будут отличаться от прочих жителей страны.
        Уточнение немаловажное. Птолемеи установили режим, где правящим классом были греки. Почти все они жили в городах, в том числе расположенных и в дельте Нила. Даже клерухи чаще всего сдавали свои участки в аренду, сидя постоянно не в деревнях. Со временем все ж живущие за пределами Александрии начали считать Миср[48 - Название Египта на местном языке.] своей родиной. Они заключали браки с местными, давали детям здешние имена, клялись именами Зевса и Амона-Ра и поклонялись как Деметре, так и Исиде. При Филадельфе Птолемее в армию стали брать туземцев, и те, поднявшись над прежними товарищами, ковыряющимися в земле, напротив, назывались греческими именами и отделяли себя от крестьянства. Волна латинских переселенцев, бежавших от зверомордых, не особо повлияла на ситуацию. Хотя бывшие беглецы взяли власть в армии, а через пару поколений сменили фараонов, создав собственную династию, они достаточно быстро ассимилировались среди греков. По верованиям и воспитанию не особо отличались. Говорили на койне, лишь иногда употребляя дома латынь, особенно если род не такой уж древний. Но этот румско-эллинский
слой оставался правящим при любых ситуациях.
        - Не слишком приятно слышать.
        - Ну, всегда есть более равные, - сказала Мира с усмешкой. - Кодекс оговаривает имущественные и юридические условия, ставя всех на одну ступеньку, но многобожники и верующие неправильно платят дополнительный налог. Чтоб жизнь слишком сладкой не казалась.
        Ворота, через которые они прошли, были не главные, и только теперь колонна вышла на улицу, пересекающую Александрию с востока на запад. Она производила сильное впечатление. Ширина в сто футов, а по краям колонны. За ними особняки богатых людей, даже со стороны производящие впечатление размерами и внешними украшениями. А в конце улицы виднелась стена. Не городская, футов десять, не выше, но она огораживала их цель - дворцовый комплекс. В нем находились личные хоромы фараона, его многочисленных жен и детей. Там же располагались основные правительственные службы, а также монетный двор, архивы, хозяйственные постройки, жил обслуживающий персонал и многочисленная охрана, неусыпно бдящая за порядком внутри дворцовых стен.
        Сейчас ворота стояли открытыми и никого рядом не имелось. Заперев их и оставив часовых, Мира отправила две сотни вдоль стен с проверкой. Они вошли через те, которые считались парадными, предназначенными для высокопоставленных господ и вызванных чиновников. Еще были «черные», через них завозили все необходимое для нужд дворца и попадала на территорию мелкая сошка. Наверняка имелись еще калитки для слуг и неафишируемых посещений. Требовалось найти и наглухо закрыть все входы и выходы. Конечно, кто хотел, имел достаточно времени удрать и утащить с собой что угодно, однако дальше нельзя позволять уносить имущество, которое Мира уже считала своим.
        По широкой дороге, мимо прекрасных садов, где и сейчас, невзирая на происходящее, работали люди, они вышли к конюшням.
        - Святая Мария! - пробормотал Евангел, глядя на открывшийся вид.
        Да, это потрясало. В длину площадь так называемых конюшен имела не меньше двух миль, а в ширину полторы. Толщина стен добрых три фута.
        - Там, - сказал со странной интонацией Клавдий, показывая чуть в сторону, - псарня с охотничьими собаками, а также гепардами, чуть дальше вольеры с соколами и голубятни.
        - Клитомах, - окликнула Мира своего главного кинолога, - займись!
        Вряд ли будет польза от здешних псов, но проверить не мешает. Уж почтовые голуби точно полезны.
        - Это личные конюшни фараона, - продолжал гид, - вон те здания для гостей и работающих здесь. Есть беговые и тяжеловозы, а также используемые слугами для внутренних нужд и перевозок.
        Клавдий еще не закончил ознакомление с обстановкой, как навстречу выбежал пожилой человечек с безумными глазами и в растрепанной одежде.
        - Что вам здесь надо? - вскричал визгливо.
        - Ты кто?
        - Это главный конюший Тихон, - сообщил из-за спины Клавдий. - Он настоящий профессионал своего дела, а не занимает почетную должность. Правда, бывает излишне резок. - Он словно извинялся за старика.
        Тот глянул на него и явно проглотил некое замечание.
        - Я Мира, дочь Влада, сына Фенека и правитель Александрии.
        - И что? - задиристо вскричал Тихон. - Это дает право хватать моих лошадей?
        - Командир! - подбежал верный десятник, успевший заглянуть внутрь. - Здесь не меньше пятисот, как раз всем хватит!
        - Верните немедленно назад в стойло! - закричал довольным легионерам, выводившим лошадей из конюшни, Тихон.
        - Твоих, благородный? - показательно изумилась Мира, поднимая руку, чтоб остановить начавшийся без команды грабеж.
        - Я развожу породистых коней, - сказал он тоном ниже, - если вы хоть что-то понимаете в них, должны знать, насколько это важно. Мои питомцы пробегают две мили за четыре минуты!
        - Армия нуждается в резвых скакунах, - заявила Мира. - Поэтому у нас есть два варианта. Либо ты продолжаешь кричать, махать руками, и тогда тебя отпихивают в сторону, если будешь надоедлив, вешают на ближайшем дереве. - Взгляд Тихона стал не столько испуганным, сколько обиженным несправедливостью. - А мы забираем весь табун. Либо ты внятно и четко сообщаешь, сколько и какие племенные матки, какие жеребцы-производители нужны для дальнейшей работы по выведению новой породы. Если врать не станешь, можем договориться.
        О, некоторые уроки отца она неплохо усвоила. Сначала ставь совершенно неприемлемые условия, затем сделай одолжение, и люди будут довольны, считая, что выбили нечто героическими усилиями. А резать курицу, несущую золотые яйца, в данном случае породу с прекрасными данными, нет смысла. Наверняка ведь фараон не на обычных конях ездил, а отбирали по всей ойкумене. Не стоит губить многолетний труд.
        - Тридцать четыре матки, пять жеребцов, больше сорока голов, - быстро сказал Тихон, абсолютно не задумываясь, - молодняка с хорошими перспективами.
        Даже если соврал, преувеличив, можно пережить.
        - Данэль!
        - Да, командир!
        - Пусть отберет нужных ему - проследи, чтобы с нашими скандала не случилось, если кто глаз положил. Остальных - забрать.
        - Исполняю! Пойдем, - сказал уже Тихону. - Не будем задерживаться, а то уведут, потом ищи-свищи.
        - Варвары, - достаточно громко сказал главный конюший, но резво двинулся на спасение своих драгоценных лошадей, не пытаясь больше возражать.
        Не успели пойти следом, как прибежал один из оставленных на воротах и доложил о подходе пехотной тысячи, потом примчался Анастас и сообщил о выполненном поручении. Костас со своими людьми сразу после разгрузки прибудет. Вообще в ближайший час почти все подразделения третьего легиона, включая артиллерию, прибыли по месту назначения. Ветераны четко исполнили порученное и были вознаграждены из числа личных лошадей фараона. После чего погнала с новым заданием. Всех появлявшихся требовалось распределить, устроить по возможности, чтоб не гадили на прекрасных лужайках. Ответить на кучу вопросов и уточнений, частенько не зная правильного решения и действуя наобум или по совету Клавдия. Когда у ворот взревела труба, сообщая о прибытии начальства, она вздохнула с облегчением.
        Расстояния в дворцовом комплексе немалые, а с дорогами еще не ознакомилась, поэтому перехватила отца практически у дворца.
        - Докладывай, - сказал он сухо.
        Она выложила о шести тысячах клерухов из гвардии, брошенных в казармах и крайне недовольных этим. Первым делом артиллеристы поставили пушки на берегу, готовясь к правильной осаде. Фактически проскочить парочке лодок не так сложно. А вот если б погрузились на суда такой компанией, непременно б угодили под обстрел. Гай предпочел забрать с собой большую часть казны. Или меньшую, поскольку, по слухам, у него серьезные проблемы со сбором налогов. Во всяком случае, на монетном дворе обнаружили всего пару десятков талантов золота и под триста серебра в монетах. Отчего слуги не растащили, тайна велика. Видать, не все имели доступ, а кто имел, тоже смылся.
        Почему город так легко сдался, а фараон вместо попытки мобилизовать население ударился в бегство, Мира и так догадывалась, но после нескольких разговоров с оставшимися чиновниками разного уровня уже не сомневалась. Последнее десятилетие было заполнено междоусобицами нескольких кланов, поскольку предыдущий фараон умудрился не оставить ни одного потомка мужского пола, а по женской линии трон не наследовался по старинным законам. Причем все они были родственники и имели те или иные права на трон, но легитимностью никто из противоборствующих сторон не обладал. Два мятежа, внезапная смерть предыдущего хозяина Мицраима не то от яда, не то от внезапной болезни спокойствия не добавили. Многие номы[49 - Провинции Египта.] не желали платить налоги в столицу, отговариваясь необходимостью чинить каналы и голодом последних лет. Чтоб как-то пополнить казну, Гай поднял платежи для неверующих в Сераписа, верховного бога, больше похожего на Зевса, но с местными атрибутами. Фактически он был эллинский, и тяжесть основного удара пришлась по признающим Единого и частично по поклоняющимся прежним туземным богам.
Естественно, куча недовольных образовалась. Защищать прежнюю власть желающих не осталось.
        - Я поставила охрану к воротам, а также в царском порту, у архивов и фискального управления. Может, есть ценные бумаги, - говорила она на ходу за двигающимся быстрым широким шагом отцом.
        Остальные слегка отстали, давая возможность спокойно поговорить, и лишь Эмилиан с парой приятелей шел впереди, показывая путь.
        - Клерухам обещала те же условия, что и прежде, а в случае измены петлю.
        - Поверили?
        - Они слышали и про итальянский поход, и про готовность принимать на службу на равном положении. А двух-трех воров уже вздернули без долгих разбирательств. Если у слуги в карманах золото, он явный преступник. Только здесь работают тысяч десять, а площадь территории размером с Сиракузы. В садах и домах можно спрятать что угодно, хоть сотню трупов.
        Прямо здесь, проходя мимо одной из бесконечных комнат, подумалось, зачем нормальному человеку столько помещений? Даже правителю. Отец обходился всегда гораздо меньшим количеством. Правда, он и церемоний крайне не любил.
        Эмилиан остановился у окованных железом больших дверей и оглянулся. Отец молча махнул, и охранники распахнули створки. Мира ожидала увидеть тронный зал, но вместо этого обнаружилась маленькая комнатка с пуфиком у стены. Еще одна дверь, за ней богато украшенное и обставленное помещение, несущее отчетливый отпечаток женской руки. За маленьким резным столиком в полном одиночестве сидела женщина лет сорока, читая книгу. Не свиток, а хорошо знакомый том энциклопедии, отпечатанный в типографии на Сицилии.
        Когда она подняла голову, стало видно, насколько привлекательна даже сейчас, в возрасте. Не красотка, однако взгляд невольно задерживается. В юности, без сомнений, вертела мужчинами, как хотела. Да так оно и было, поскольку Арсиноя была женой и соправительницей прежнего фараона до его смерти. А потом вышла замуж за Гая. Причем обоим родила детей, умудрившись остаться все такой же привлекательной внешне и сохранить фигуру. И властностью от нее так и несло.
        - Ты так и не понял, - сказала мягко, - что чужаков нельзя звать на помощь. В итоге они тебя используют и выбросят.
        Эмилиан зарычал не хуже собаки и кинулся вперед, ударив ее кулаком в лицо.
        - Стоять! - резко гаркнул отец, когда тот собрался снова ударить. - Нет чести бить женщину!
        - Это не баба! Змея!
        Многие говорили, что и первым и вторым своим мужем она руководила, подсказывая из-за спины, как им поступать. И советы ее были неглупы. Но Гай женился исключительно для узаконивания захвата трона и чем дальше, тем меньше прислушивался к ее мнению. А сейчас и вовсе сбежал, бросив жену.
        - Как ни удивительно, - сказала Арсиноя приятным звучным голосом, вопреки разбитым губам четко произнося слова, - для врага ты хороший человек, Влад. Не то, что эта пакость, готовая продать свою страну любому.
        - Ты, сука, - крикнул Эмилиан, - сама во всем виновата!
        - В тебе, - говорила жена фараона, игнорируя его слова, - сохранилось то, что сгнило у большинства. Тебе нужна власть не ради нее самой, а чтоб нечто совершить на пользу окружающему миру. И дело не в религии, подозреваю. В чем-то личном. Боги… - Она покачала головой. - Я не верю в них.
        Кто-то из присутствующих тяжко вздохнул. Другой выругался. Отец молча поднял руку, запрещая двигаться.
        - Они не отзываются на молитвы и жертвы, плюют на прежние договоры. Может быть, пришло время для Единого. Для новой великой державы, которой мог стать Рум, не произойди Вторжение. Жаль, для меня поздно во всех смыслах. Бить ты меня не станешь, а вот оставить в живых опасно, не так ли? Ну что ж, оставлю твой грех себе, ведь прежние обычаи еще не изжили себя. Меч! - потребовала Арсиноя.
        - Дай ей клинок, - сказал отец Эмилиану.
        Тот нехотя извлек из ножен и бросил на пол.
        - Сдохни, гадюка! - прошипел.
        Она нагнулась с грациозностью танцовщицы и, поднимая клинок, сделала шаг вперед с улыбкой, с неженской силой втыкая снизу прямо в пах Эмилиана. Тот взревел, отшатываясь, а Арсиноя, все с той же нежной улыбкой располосовала его тело, поворачивая рукоять с усилием. Дико вскрикнул один из киренаикских аристократов, обрушив удар на женскую шею. Голова отлетела, отрубленная страшным ударом, и тело рухнуло рядом с ее врагом, заливая кровью толстый ковер.
        - А где Бастор? - спросил отец, причем не сразу.
        Кто-то выскочил за дверь, и через минуту появился друид, на ходу вытирая жирные губы. Что-то он жрал втихаря. Если вспомнить недавнее лечение, ничего удивительного. Магия требует сил.
        - Ему уже не помочь, - кинув небрежный взгляд на посиневшее лицо Эмилиана и лужу крови под ним, сказал сразу.
        Для этого не требовался лекарь. Арсиноя била не в случайное место, точно разрезав вену, и он практически моментально истек кровью. Тут бы и Мария не спасла.
        - Жаль, - произнес отец таким тоном, что всем присутствующим стало понятно - ничуть ему не досадно. - Умная женщина, а личную неприязнь поставила выше всего.
        То есть он вообще не подразумевал Эмилиана?
        - Из дворца есть выход в театр?
        Наравас моментально вылез вперед.
        - Есть крытый переход для семьи фараона, чтоб не идти по улице.
        - Вот и хорошо. Через час всех правоверных, свободных от несения службы, собрать там для общей благодарственной молитвы. Сегодня мы победили малой кровью благодаря Всевышнему!
        Свита, за исключением растерянных друзей Эмилиана, поддержала его слова дружным ревом.
        - А ты займись делом, - сказал уже Мире, выходя.
        - Данэль, - позвала она, мимоходом глянув, на какой статье открыт том. «…Под атомами разумеют малейшие частички материи, неделимые уже ни механическим, ни химическим путем…».
        - Да, командир?
        - Эмилиана отдай этим, - показала на растерянных аристократов, - пусть сами хоронят.
        Глянула в шкатулку, стоящую на столе, и мысленно ахнула, сохраняя невозмутимое лицо. Приличных размеров ящичек из красного дерева с инкрустацией из драгоценных камней и сценкой из жизни фараонов в традиционных одеждах был набит до краев украшениями, достойными исключительно царицы. Не случайно не выкинуто в выгребную яму. Арсиноя на прощанье заплатила. Пусть получит желаемое.
        - Ее на кладбище. Без почестей, но и не выбрасывать на свалку. Разрешаю твоим людям взять здесь, - сказала, забирая шкатулку, - не везде, а именно в этих комнатах, что им понравится. За похороны честь по чести принято отдариваться, не так ли?
        Глава 5
        Правильное окончание войны
        За бортом медленно полз полупустынный берег. Лишь изредка попадались редкие рощи и убогие деревни, непременно оборудованные шадуфами. Это нечто вроде колодезных журавлей. Человек опускал веревку с ведром вниз, набирал воду, а потом достаточно было легкого толчка вверх, чтобы, используя груз в качестве противовеса, поднять уже полное наверх. Поближе к городам попадалось и более сложное приспособление - сакийа. Это уже высокая технология.
        Вертикальный вал из бревна, к которому прикреплено несколько зубчатых колес с бадьями. При вращении вала они зачерпывают воду и выливают ее на более высоко расположенную террасу. Механизм приводится во вращение тягловой силой животных. Надо сказать, чем больше вижу, тем сильнее проникаюсь уважением к системе управления. Благосостояние страны целиком зависит от Нила и его разливов. При румских правителях ирригация достигла такого совершенства, что если раньше обильный урожай был при подъеме Нила на четырнадцать локтей, замечательным считался при шестнадцати, а при восьми наступал голод, то сейчас на таком уровне не ощущалась нужда в хлебе.
        Одна беда, помимо немалого количества продовольствия страна на продажу практически ничего не имела. Даже железная руда бедная по качеству, а кроме нее и вовсе ничего не найти. Это мой больной вопрос. Особенно по части олова для бронзы. Его много в Британии, да на юг не продают. Приходится везти из Азии, и влетает оно в огромные деньги из-за посредников. Поход в Мицраим в этом смысле позволял уменьшить цепочку торговцев и снизить цены, выходя напрямую на продавцов. А то приходится изворачиваться. С Родоса в качестве контрибуции забрал, например, остатки Колосса, валяющиеся на берегу. Железные балки проржавели до трухи за столетия, а бронзу переплавили, на пушки пошла. А вы думали, он из глины, как в поговорке? Каркас стальной, сверху бронзовые листы. Почти как статуя Свободы, только больше. Восемьсот верблюдов нагрузили чушками.
        Мицраим выращивал хлеб и делал папирус, неплохо живя за счет продажи обоих товаров, но прежнего богатства как-то не наблюдалось. Недовольное высокими поборами население, опустевшая казна фараона. Можно было б списать на бесконечные войны с соседями, но что-то не так в целом с экономикой. Надо искать иные пути. Например, хлопок. Его выращивали, однако не так много. А мне нужно для пороха и взрывчатки гораздо больше. И уж точно не приобретать по прежним ценам. Сахарный тростник уже культивировали на Сицилии, и сладкий продукт шел за большие деньги в разные места даже во время войны, хотя в первую очередь в империю. Его пока мало. А вот кто мешает завезти на завоеванные земли?
        Идти против течения на веслах с мало помогающим при отсутствии нормального ветра парусом удовольствие еще то. К сожалению, построить нормальный паровой двигатель мои инженеры пока не способны. То есть они существуют, и в немалом количестве, но слабосильные и взрывоопасные. С увеличением размеров и давления вечно аварии. Наверняка со временем удастся довести до ума, но пока они используются исключительно на моих заводах в качестве источников энергии. С водой в Мавретане паршиво, а вот уголь, нефть и мазут из нее добыть гораздо проще. Сделать нечто серьезнее катера на десяток человек с паровым двигателем пока не выходит. Потому идти по Нилу приходится обычным порядком. На галерах и пузатых «купцах». Ничего не поделаешь, флот мне нужен. Хотя б чтоб легионеры не тащили на себе кучу имущества и для снабжения продовольствием. Отбирать в таких местах у населения особо нечего, да и настраивать их против себя невыгодно. Скорость низкая, зато без кучи проблем.
        - Богатство есть зло! - заявил между тем епископ Бабнуда[50 - Означает «принадлежащий Богу». Имя было переведено с египетского Папнуте на арабский язык как Бабнуда, по сей день остается распространенным среди египетских коптов. Оно также было заимствовано, и из греческого языка перекочевало в русский, став именем Пафнутий.], вытаскивая себя из расслабленного состояния. - Его невозможно обрести праведным путем.
        Говорили мне, что он совсем сдвинулся на этой почве и провозглашает, что даже десятина, отдаваемая верующим для бедных, является издевательством, поскольку богач отнял у них много больше, но прямо в глаза мне такое заявить?! Это я-то у кого-то отнял кусок хлеба, создавая кучу отраслей с нуля и предприятия, дающие возможность жить тысячам?
        - Ты решил исправить Пророчицу? - спрашиваю зло. - Сказано в «Диатессароне»: «Кто из людей лучший?» На что она ответила: «Полезный окружающим». И ею же провозглашено, что не разрешается использовать разные уловки и давать ложные клятвы для продвижения товара. «Если вы будете вести себя честно, совершая торговые сделки по взаимному согласию, то на Суде Божьем встанете вместе с праведниками и погибшими за веру!» Ты знаешь лучше?
        - Не суди о делах духовных, - с оттенком надменности заявил епископ. - Не ты меня ставил, не тебе меня и поправлять.
        Действительно, в числе лучших проповедников его отбирала лично Мария. Он родом из Фаюмского оазиса и прекрасно разбирался в местных порядках и законах. К тому же реально с горящим взором и знанием наизусть ее изречений. Я никогда не думал, что может дойти до такого. Прямым текстом в разных выражениях неоднократно Мария провозглашала необходимость честной работы и декларировала как изготовление товаров, так и их продажу нравственно оправданными, полезными для общества. Причем права трудящихся защищались не моим Кодексом, а доброй сотней всевозможных цитат. Запрет на задержку платы наемника (подразумевался работник, но и любой иной нанятый хозяином, включая воина). Запрет на издевательства любого рода над трудящимся со стороны власти. Запрет на ложь в суде или обмане покупателя. Обязательный выходной на седьмой день недели и ограничение часов труда работника двенадцатью в день. И конечно же, если ты успешен, значит, все делаешь не только ради личного обогащения, но и на пользу окружающих. Не забывай помогать бедным и больным.
        - Да? - спрашиваю, окончательно взбешенный. - Ты возомнил себя новым Пророком и отказываешь людям в праве читать Святую Книгу? Может, и Его решил поправить? Сказано: «Как приходит ко мне Божественное Слово, так и повторяю». Не выдумываю!
        - Только достойные могут ее толковать!
        - А кто сказал, что ты достоин? Искажение Святой Книги, бегство из Мемфиса!
        Вчера он пришел с кучкой сопровождающих и жалобами. Терпимость местных властей резко иссякла после прихода армии правоверных, и Чистых стали преследовать. А когда появился сбежавший фараон, и вовсе стали бить.
        - Я должен был ждать казни? - Он был слегка растерян.
        - Да! На крови мучеников растет Церковь! Обязан был показать несгибаемость идолопоклонникам. Если не самому взойти на крест, так драться до конца!
        Конечно, требовать от нормального человека такого несколько жестоко, но он меня вывел из себя.
        - Не пятнай имя Господа кровью! - Он уже опомнился и перешел в наступление.
        - Давайте все перестанем что-либо делать, - не вступая в спор с таким зубром, дюжину собак съевшим на теологических диспутах, заведомо известно - проиграю, потому гну свое, не отвлекаясь, - и пойдем молиться, раздав имущество, провозглашаешь. Любое богатство - зло. Значит, зарабатывать на труде запретно. А дальше что? Государство из одних нищих и молящихся долго не просуществует. Если некому изготавливать оружие и кормить людей, как защищаться? И не к кому станет бежать за помощью. Ты хочешь уничтожить Дело и Слово Пророчицы, отдав Чистых врагам? Слова молитвы: «Просим не оставлять нас и смиренно благодарим за щедрую награду. И верим, если окажемся достойны, и дальше будешь награждать нас за веру и любовь к Тебе», перепишем?
        Все это несколько отдает демагогией, хотя если ты богат, значит, угоден Ему, не так ли? Тем не менее сознательно не даю вставить ни слова, заливая потоком обвинений. Таких людей не переубедить, на любой мой довод у него найдется десяток давно обдуманных аргументов. Вера, как и любовь, неподвластна логике. Заставить сомневаться в убеждениях фанатика невозможно.
        - Ты достоин звания епископа? Похоже, нет, и я поставлю этот вопрос перед очередным Великим Собранием. Сознательное отклонение от Книги и Слова Пророчицы. Вероотступников…
        - Что? - Он вскочил.
        - …мы распинаем как предателей. Так было и так будет. Орци!
        Тот моментально подскочил, благо на галере и уйти особо некуда.
        - Этого отделить от всех, чтоб не говорил ни с кем. Пусть посидит и подумает.
        - Ты не посмеешь!
        - Повесить вероотступника? - спрашиваю с издевкой. - Уже делал десятки раз.
        Так и есть. Когда после смерти Марии кочевые племена внезапно решили, что можно забыть о прежних союзах и договорах и вернуться к привычному образу жизни. Они быстро усвоили, насколько не правы. Выжигали скверну целыми родами. Чтоб навечно все запомнили.
        - Я духовное лицо! Desposynoi![51 - Дословно «наследник», но в данном случае руководитель Церкви после смерти Пророчицы.]
        В этом смысле абсолютно прав. Не хочется давать пример на будущее. Сам же пробивал разделение властей. Вот пусть его судят другие епископы. Даже отравить или в бой в первых рядах, как смертника, пускать нельзя. Зачем мне лишние разговоры.
        - Против Всевышнего выступаешь!
        Проблема любой религии в том, что основные догмы фиксировались через несколько поколений, нередко переделанные в угоду современной ситуации, переврав и напутав. Поэтому я с самого начала целенаправленно поощрял записи проповедей, а затем настоял на утверждении «Диатессарона» лично Марией, как и практически всех обрядов и молитв. Именно для невозможности разночтений в будущем. И так быстро после ее смерти появились желающие исправить!
        Дискуссия по поводу изменений в жизни и необходимости религиозным требованиям следовать за ними? Да, безусловно, необходима. Для того и Соборы регулярные нужны. Но прямо коверкать учение никому не позволю.
        - Убрать с моих глаз!
        Его уволокли, и хвала Творцу всего Сущего, а то еще немного, и проломил бы ему голову, запятнав себя ненужной кровью. Апелляции к Единому мне еще не хватает для полного счастья.
        - Выпей, - прозвучал хриплый голос, - полегчает. - И в руку мне сунули большую серебряную кружку с вином. - Даже такие полезны, они наградят новым опытом и одарят воспоминанием, которое будешь рассказывать внукам.
        - Шел бы ты, Мефодий, своими делами заниматься, - бурчу без особого возмущения, отхлебывая глоток.
        Обезьян улыбнулся. Морда у него при этом становится совсем жуткой, но все уже привыкли и не пугаются. Вопреки всеобщему мнению симиа умны, проявляют агрессию лишь для определения места в иерархии, а не беспричинно драчливы. Есть среди них подлые и благородные, храбрые и трусливые, честные и вруны, думающие и не желающие ничего знать помимо вбитых в детстве приказов. Ничего удивительного, раз обладают разумом.
        Данный экземпляр обладал очень живым умом, мог заткнуть за пояс очень многих ученых людей и любил поболтать. В отличие от первого пленного симиа не пытался нечто скрыть, откровенно отвечая на вопросы. А знал он немало. Не о политике. Что может знать обычный артиллерист на эту тему. Мне известно гораздо больше. А вот о своем народе, его прошлом и кое-что о технологиях создания пушек поведал. Ни он, ни я не считали это предательством.
        Во-первых, он теперь тоже Чистый, и странно скрывать такие вещи. Ну а то, что изредка может обмолвиться и брякнуть нечто вроде «Великий Урс», тут же уточнив, - «обычный идол». Не мне его судить. Сам продолжаю иногда Тюхе тихонько жертвы приносить. Кинешь что-нибудь ценное за борт в волны и мысленно попросишь об удаче. Без ее благосклонности давно бы сдох. Грех, но не особо большой. У Него много имен, и если Танит одно из них, почему Тюхе не может быть?
        Он получил не стандартную манумиссию[52 - МАНУМИССИЯ - юридический акт, в результате которого раб становился вольноотпущенником, а господин - его патроном.], а свободу, как истинный правоверный. Если б захотел уйти к урсам, я б даже останавливать не стал. Имеет право. Но он не идиот и прекрасно знает, что его там казнят как врага. Его случай послужил примером для полулюдей и других симиа. У меня обезьян теперь на службе больше десятка, включая двух женского пола.
        Во-вторых, частенько во время этих разговоров Писарь с менестрелем записывают сказанное. Ему такое внимание льстит. Прекрасно сознает, что все это попадет рано или поздно в библиотеки, а значит, останется память лично о нем и его народе.
        - Смотрите! - закричали с носа.
        - Маяк!
        - Откуда здесь?
        - Пирамиды, - выдохнул кто-то с восторгом.
        На них еще сохранилась полированная облицовка, и когда луч солнца попадает на нее, камень сверкает. Не зеркало, понятно, однако смотрится впечатляюще.
        - Как такое можно построить?
        Миллионы глыб известняка, каждая весом в пару тонн. Лишь с помощью клиньев и кувалд их вырубали в каменоломнях на другом берегу Нила, обрабатывали на месте, затем перетаскивали папирусными канатами к воде, везли на баржах, волокли на строительную площадку и по отлогому склону холма, который рос вместе с пирамидой, втаскивали на вершину. Жуткая работа. А сколько в нее вбито денег и человеческих жизней?! И зачем?
        - Тысячи лет стоят и еще тысячи будут возвышаться, - благоговейно сказал Ганикс. - Это своего рода бессмертие.
        - Для кого? - скептически спрашиваю. - Самая большая превосходит все существующие здания. Кто ее построил?
        - Хуфу. - Он явно не понял.
        - Нет, не для кого, а кто создал? Как звали архитектора? Ведь это величайшее достижение, но кто придумал и воздвиг вот это? Никто не знает. А ведь он был не менее выдающимся человеком, если не более. Я построил два огромных собора, но это я или мои деньги? Зодчего зовут иначе. А кто его помнит?
        - Один такой хитрец хорошо известен, - сказал Писарь.
        Пока мы беседовали, уже вся компания собралась.
        - Историю с Александрийским маяком знаете?
        - Я - нет, - сказал Мефодий.
        - Маяк посвящен Птолемею. Но через пару десятков лет после его смерти в основании обвалилась штукатурка и обнаружилась надпись: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей». Архитектор сознательно себя увековечил, не забыв прикрыться от гнева фараона, замазав ее. Она и сейчас видна.
        - Молодец, - заявил обезьян. - Вот так и надо действовать. Приказ начальства выполнен, а сам умудрился о себе рассказать.
        Одну из главных проблем строительства в долине составляют разливы великой реки. Никакого названия для нее у местных не имелось, она одна такая. Это уж потом завоеватели придумали «Нил». Пропитанная водой земля поднималась и оседала после окончания наводнения иногда немного, случалось, и на целый фут. Никакое долговечное здание в таких условиях не построить. Поэтому пирамиды возводили не на нормальной земле, а на камнях, фактически в пустыне. Не в отнятых пашнях дело. Вся долина в длину миль пятьдесят, не больше.
        - Сигналят с берега, - подошел капитан галеры, - просят пристать, важные новости.
        - Давай, - соглашаюсь. - Вон у водомера.
        Это такая каменная колонна с делениями, по которым отмечают уровень поднятия воды. Они натыканы по всему течению. В людных местах - густо, в пустых от одного до другого сутки плыть. Зачем ставить, где пользы нет? Это ж не мили на дороге отмерять.
        - Пусть армия становится лагерем на ночь.
        Между прочим, если я правильно помню, где-то вон там должен торчать сфинкс. Причем еще с целой рожей. Ничего не наблюдается. Сплошной песок. Засыпало? Зато хорошо заметны каменные пристани, гораздо ближе к пирамидам расположенные. Блоки явно при разливе везут, чтоб не таскать лишнее расстояние, и сейчас причал торчит посреди песков. Остатки храмов, мощеная дорога. Поселения расположены достаточно далеко, и некому растаскивать даже ценные вещи. При желании можно много всего найти, но сюда редко суются. Публично грабить могилы не станешь, а одиночек гоняют хранители, живущие по соседству. Правда, нет уверенности, что они сами не копают потихоньку, но это уже не мое дело. Во всяком случае, пока.
        - Люди все ж ненормальные, - задумчиво сказал Мефодий, глядя на громадные сооружения. - Наверное, и с золотом хоронили, а? Взорвать проход и глянуть?
        Взгляды стали определенно задумчивыми.
        - В обители возле Хетара, - говорю достаточно громко для общего сведения, - долго валялась статуэтка, а внутри папирус. Старинные египетские иероглифы читать умеют немногие, но когда создавалась академия, я показал кое-кому, обладающему нужными знаниями. Некий каменотес с непроизносимым именем[53 - Аменпнуфер, сын Анхернахта. История невыдуманная. Другое дело, как читается правильно имя. Гласные, предположительно, расшифровываются.] за пару тысяч лет до нас совместно с приятелями грабил гробницы. Он побывал и в одной из пирамид, пробив стены. Нашел саркофаг и обобрал мумию. Кстати, не так много там оказалось сокровищ, на долю каждого пришлось два с половиной фунта золота. На этом они и попались, когда принялись тратить неправедно нажитое. Власти заинтересовались, откуда богатство у нищих рабочих. Тот ученый, Сергий из Родоса, говорил, что все значимые и хорошо известные погребения ограбили еще в древности.
        Ну да. Для нас в прошлом, хотя мы натурально в седой древности и живем, все по прежним понятиям.
        - Некоторых фараонов выкинули из погребений при смене династий Среднего царства. Других тайно перезахоронили. Искать нужно не в пирамидах, а по соседству, где тысячи и тысячи захоронений, жертвенников и стен, выстроенных за прошедшие тысячелетия. Там целый город мертвых, однако копаться там придется десятилетия без четких данных о могилах. Бесполезно. Собственно, та же история с Александром Македонским.
        - Всем известно, - опять влез Ганикс, - что его мавзолей находился в царском квартале и больше двухсот лет назад ушел под воду в результате землетрясения[54 - 21 июля 365 г. н. э.], как и множество других зданий.
        - Вот это «всем известно» лично у меня вызывает огромное подозрение. Его оружие сохранилось, а золотые трон с саркофагом погрузились в пучины морские. Наверняка давно переплавили на срочные нужды.
        С приставшей с легким толчком к берегу, где уже ждали старшие командиры, галеры опустили сходни. Конечно, я ж не кто-нибудь, мне невместно прыгать. Спускаться должен солидно, не торопясь. Только вот неугомонный Бабнуда внезапно вскочил и, оттолкнув охранника, кинулся бегом к трапу. Никто настолько не ожидал такой выходки, что и остановить не пытались. А он, похоже, всерьез принял мое обещание и попытался смыться. Одна беда, так торопился, что на втором шаге запнулся и полетел за борт прямо в набежавшую волну. Если учесть отсутствие глубины, то мог бы максимум ушибиться. Однако когда его подняли, оказался мертв.
        - Разведка обнаружила противника, - сообщила довольно Малха, равнодушно скользнув взглядом по покойнику. Сколько она их видела в жизни. - Собственно, двое перебежчиков сами пришли, оставалось лишь проверить сведения.
        - И?
        - Больше сотни больших речных судов, многие вооружены тяжелыми орудиями. Около двадцати тысяч пехоты при сорока пушках. Полевых не больше дюжины. Кавалерии свыше двенадцати тысяч. Аравийской пехоты почти восемь. Плюс какое-то количество вооруженных слуг и обозников. От сорока до пятидесяти тысяч, не считая сидящих на кораблях.
        - Врут! - заявляю с полной уверенностью вопреки очевидному. Просто вокруг много народа, и мои слова непременно разнесут очень скоро. - А если и есть там тысяч тридцать пять, то когда мы не били вдвое превосходящих врагов? - повысил голос. - Любой правоверный стоит трех, а легионер десятка неумех, не имеющих понятия о строе и дисциплине!
        Это встретили одобрительным гулом. Кстати, не настолько уж и преувеличение. Мы ж побеждаем не за счет личной храбрости, а благодаря массированному применению огнестрельного оружия и точному выполнению приказов. Десять не десять, а не было еще случая, чтоб легионы не разбили превосходящего по численности противника. Вот если б они эдакой толпой засели в Александрии, были б большие проблемы. А Мемфис практически лишен стен и не способен длительное время прокормить армию. Он давно пришел в упадок, лишившись статуса столицы.
        - Вместе мы непобедимы!
        - За Пророчицу и веру! - дружно взревело окружение.
        Потом пришлось долго бегать, готовя лагерь. Возводили ограду, рыли траншеи, и лично указывал, где ставить пушки. Важно было показать непременным соглядатаям - о наступлении не помышляем, отсидеться бы, когда такая силища надвигается.
        - Целий, - говорю, когда удалился в свой шатер, а он привычно занял место у входа. - Ты зачем епископа убил?
        Видеть я ничего не видел, как и все остальные, благо больше на корабле не было людей с этими способностями. Нет смысла за собой таскать толпу. Бастора оставил Мире. Маврос сопровождает Малху. Других друидов-лекарей такого уровня нет. Остальные вместе с жрицами в Ордене Милосердия при армии.
        - Он тебе мешал, - после тяжкой паузы сказал тот. - Он плохой.
        Мальчику уже пятнадцать, по всем законам взрослый, но с головой у него не все в порядке. Общаться с окружающими практически не способен. Зато лечит замечательно, причем сумел достичь высокого уровня в кратчайший срок, получив наставника. Уже год рядом. Меня после парочки натуральных юродов вроде дедули-предсказателя погоды уже ничем не удивить. Это не умственная отсталость, а какая-то форма аутизма. Дома его держали за придурка, коз пас. Но у меня с этим делом на Сицилии все хорошо поставлено. Любой слушок на тему колдовства проверяется. Причем это не так просто. Люди не то что верят в магию и видят ее повсюду, они точно знают - колдовство существует. Есть друиды, жрицы, и многие с этим убеждались воочию. Поэтому очень распространено приносить табличку с пожеланиями в дар богам. Видимо, чтоб те не перепутали, от кого просьба.
        Обворованный, к примеру, обрушивает удары молотка на какой-то предмет, представляя, что это глаз вора, с криком: «И да получит вор в глаз с той же силою, с какой я его молочу, дабы гноем вытек глаз его!» Магия в этом мире везде. Начиная со стука по дереву, чтоб не сглазить удачу. Это вовсе не глупость, а обращение к богу Пану. Я уж молчу про заклинания в кузнице. Не имея часов, трудно определить, сколько держать железо в огне. Однако именно «заговор» позволяет четко определить время в пламени горна. И если следовать науке, именно соблюдение этого условия позволяло клинку набрать оптимальное количество углерода, дающего нужное качество. Но кто об этом знает сегодня, а главное, сумеет доказать? Вывод? Только правильное колдовство дает результат. Не с той скоростью прочитал заклинание или ошибся, выйдет паршивая сабля. И попробуй скажи, что кузнец не обладает магией!
        А одна особа попросила для обидчика лихорадку, а затем, чтоб покусал пес, причем он обязан вцепиться для начала в то, что у мужчины между ног. Пришлось пару раз высказать свое отношение к этим глупостям публично. На правоверного проклятия идолопоклонников не действуют, провозгласил. Кто желает, может лично меня проклясть, и ничего ему за это не будет. Но если после этого опыта кто-то станет продолжать подобную практику, будет бит плетьми и выставлен у позорного столба. Совсем не прекратилось, и точно известно про десяток попыток навести на меня порчу. Наверное, они сильно разочаровались результатом. Зато Чистые усвоили урок и не боятся.
        Проблема в том, что я не боюсь проклятий обычных людей, а Целий реально может отправить человека на тот свет таким образом. И еще кое-кто из состоящих в Ордене Милосердия. Потому и от жриц держусь по возможности в стороне. Все ж им человека видеть нужно или коснуться. Если уж лечишь магией, почему не убивать ею же? Ничуть не сложнее. Правда, прежде таких фокусов он не показывал. Точнее, однажды все ж совершил, убив парочку волков, на чем и засекли мои люди. Ласки и доброго отношения мальчишка сроду не видел и как не начал убивать еще в детстве, уму непостижимо. Возможно, считал такое отношение нормальным. Все ж не только ему прилетало, но и соседским детям. Крестьяне люди не особо разговорчивые и учат на практике. В том числе и кулаком. А я ему дал все. От учебы полезному делу, а он очень хорошо понял смысл помощи людям как доброго дела в угоду богу, до нормального обращения с ним впервые в жизни. И получил преданного, как собака, мага. Первый раз за все время он нечто сделал по собственной инициативе. И это не слишком хорошо. Мало ли что ему завтра покажется.
        - Я тебя очень прошу, никогда и никого не убивай, прежде не спросив меня. Лечить сколько угодно, а укорачивать жизнь людям не надо. Я иногда сержусь, но это не означает, что желаю тому или иному смерти. Не все ошибки должны наказываться так серьезно. Мы, марьямийя, верим в Творца Милосердного. Будет нехорошо, если Он накажет меня за этот грех.
        - Почему тебя? - не сразу спросил Целий. Вечно он с задержкой отвечает. Но не идиот. Все соображает.
        - Ты ж сделал ради меня? Получается, вина на мне.
        - Я понял, - сказал он после очередной паузы.
        - Вот и хорошо, - говорю удовлетворенно.
        Во всех смыслах. Надеюсь, одной проблемой меньше. Точнее, двумя. Причем все видели, епископ сам грохнулся. Я тут ни при чем. Видать, Всевышний рассердился на его трусливое поведение и оборвал нить жизни. Да здравствует очередная легенда!
        С утра пораньше Гай все ж пришел. На фланге аравийцы практически упирались в пирамиды, второй отряд, состоящий из клерухов, находился у реки в неком подобии фаланги. В центре кавалерия в немалом количестве и даже слон, прикрытый броней. До сих пор мы с живыми танками не сталкивались, но вряд ли они всерьез смогут повлиять на сражение, учитывая полевую артиллерию. Тем более когда одна штука. Толку-то от него на поле боя. Скорее для престижа и в качестве наблюдательного пункта.
        На Ниле появилось немалое количество судов. Военных среди них практически не имелось, хотя орудия на части из них стояли. Поскольку мои галеры начали постреливать крупным калибром, они вперед особо не рвались.
        Забили барабаны, и легионеры стали перестраиваться в каре, оставляя в промежутках пушки. Как отбиваться от всадников, все прекрасно в курсе.
        С конницей у меня беда, совсем мало. В другой ситуации это было б опасно, но здесь особо не обойти. С одной стороны река, с другой - пустыня. Лагерь с обозом за укреплениями, пусть и слабенькими. Зато через головы может лупить артиллерия с галер.
        - Да поможет нам Всевышний, - пробормотал за спиной Писарь.
        Кажется, противник прекрасно сообразил, в чем его преимущество, и не зря собрал конные массы в центре. Атаковать неприятельскую пехоту, пока она на марше, вот правильный рецепт. И они пошли вперед, правда, далеко не все. Добрая треть так и осталась на месте. Остальные тысячи всадников с дикими воплями поскакали в наступление и закономерно нарвались на залпы сначала по фронту, а когда они влетели в промежутки между тысячными каре, надеясь зайти с флангов или тыла, еще и под перекрестный огонь с нескольких направлений. Некоторые храбрецы врубались в строй и гибли на штыках, но большинство стало отворачивать, потеряв сотни убитыми и ранеными. Налететь и с наскока снести легионеров не в первый раз пытаются.
        - Теперь им самое время двинуть пехоту, - сказала задумчиво Малха, глядя в подзорную трубу.
        - Лучше б отсидеться в собственном лагере, - бурчу.
        - Не-а, - уверенно заявляет. - Гаю сейчас нельзя ждать. Разбегутся. Только столкновение может решить его ситуацию положительно, хотя риск немалый.
        В подзорную трубу видно, как восседающий на слоне приблизился к фаланге и что-то орал, махая руками. Видать, указания свыше давал. Воины как-то не торопились их выполнять. А затем слон упал, пораженный выстрелами в упор, а в воздухе повисли тысячи стрел. Загремели хлопки ружей. Скачущая назад кавалерия внезапно попала под обстрел. Только это делали не мои люди, а их же соратники. И те самые, так и не сдвинувшиеся с места конники набросились на аравийцев. Удар пришелся по тылу строя. Его не ждали, и моментально началось избиение.
        - Это твои фокусы! - вскричала Малха, оборачиваясь.
        - Сорок тысяч ауреев, годовой доход стекольно-зеркальных мастерских плюс подтверждение земельных владений с правом передачи по наследству, - признаюсь. - И Верхний Мицраим мой. Всевышний свидетель, совсем дешево. И почти без крови правоверных.
        - Им нельзя верить, - сказала Малха серьезно. Между прочим, даже не подумала указать на бесчестность подобных действий. Главное - победа, и на войне не грех бить в спину. Важно не забывать, что и ты можешь получить неприятный сюрприз. - Предавший раз предаст снова.
        - Самое правильное, - киваю, - было б вырезать их ночью, когда спать улягутся, довольные хорошей сделкой. Но увы! Не в нашем положении. Все готовые служить будут и в дальнейшем приниматься с распростертыми объятиями. По крайней мере, в ближайший год. А там посмотрим, кого поднять, а кого тоже поднять, но за шею в петлю.
        На реке стрельба прекратилась. Там тоже поняли, кто победитель, и спустили флаги. Еще не сдача, но вряд ли сопротивление теперь будет серьезным. Поторгуются, выбивая льготы, но тут уж можно будет давить.
        - Поехали, - махнул рукой.
        На поле уже кто не сбежал, того добивают, причем легионы так и стоят неподвижно. Бывшие друзья увлеченно режут друг друга с огромным энтузиазмом.
        В сопровождении двух сотен отборных охранников проезжаем мимо легионеров, и поздравляю их с очередной победой. Они кричат без особой радости. Кажется, не дошло, что все закончено. Но вот что остались без трофеев, многие сообразили. Ну не забирать же у союзников их добро.
        Наверное, надо было нечто пафосное завернуть: «Тысячелетия смотрят на ваш героизм с вершин пирамид». Тем более есть кому зафиксировать высказывание. Не люблю плагиат, его и так в моей жизни хватает.
        Возле вражеского лагеря бурлит толпа еще недавних врагов. В первых рядах парочка людей в богатых доспехах. Судя по описанию, те самые, в карманы которых ушла основная взятка.
        Дядя в возрасте, кряжистый и со сломанным в давние времена носом - Никифор. Известный полководец, победитель сирийцев лет двадцать назад в очередной войне и комендант крепости Элефантина на южной границе. Ему давно хотелось переехать в более приятные места. Поскольку был сослан за недостаточно восторженный образ мыслей, по-настоящему поддерживал предыдущего фараона и высказывался критически в адрес нынешнего, шансов у него было ноль. Неудивительно, что охотно согласился перебежать.
        Молодой, не старше тридцати, но одноглазый, умудрился выжить, получив чем-то острым еще мальчишкой в сражении под Тиром, когда я только начинал свой путь, - Термон. Этот числится среди предков жрецов Исиды, незаконной дочери Птолемея Эвергета и кого-то из Сципионов. С амбициями. Хотя вояка неплохой, последними фараонами не ценился именно из-за выпячивания родства. В результате сидел в захудалом Мемфисе. А мечталось о большем.
        Если первый может стать удобным помощником, то от Термона придется избавляться. Причем способ есть замечательный, отвечающий его тщеславию. Отправлю в Аравию. Сейчас он шагнул вперед и вывалил из мешка три отрубленных головы. Я не слепой и догадывался, отчего ткань мокрая от крови. Отвращения не испытываю. Насмотрелся на всякое за эти годы.
        - Гай, - сказал он, показывая по очереди на останки. - Юлий. - Совсем еще молодой парнишка, старший сын и наследник. - Мирон. - Ближайший советник и родной дядя фараона. Этого ненавидели гораздо больше остальных, вместе взятых. Народ был уверен, что именно с его подачи жизнь постоянно ухудшается.
        Мне сделан неплохой подарок. Не придется марать руки. Оставлять в живых претендентов на трон нельзя. Это доказал сам Гай, удавив сына предыдущего фараона, устроившего заговор. А потом отравил дочь. Конечно, тайно, но все были в курсе, включая Арсиною. Вовсе не случайно он ее бросил. Последнюю пару лет она сидела фактически в изоляции под охраной. Гай и женился-то для легитимации власти, а не от каких-то чувств. Настоящий гадюшник этот дворец.
        - Младшие дети тоже у нас, - сообщил гордо Термон.
        Эта оговорочка «у нас» достаточно интересна. Сам бы тоже убил? Все ж одной семь лет, а второму всего пять. Конечно, я их казнить не стану. Обоих куда подальше, на воспитание правоверным. Они еще малы и быстро забудут, кто их родичи.
        - Прими, повелитель, - сказал третий, основной заговорщик Агриппа. Этот был весь из себя неприметный. На улице встретишь и не признаешь. Тем не менее вопреки имени не из румлян, потомок солдат Александра Македонского, правил номом Гераклиполиса в среднем течении, - свои регалии.
        Два здоровых мужика поставили приличных размеров сундук, а в руках он держал па-схемти, двойную корону фараонов, объединяющую Верхнее и Нижнее царства.
        Я взял и надел ее на голову. Несмотря на внушительный вид, весила она не больше привычного шлема. Стенки тонкие.
        Тут же прибежали какие-то оболтусы с большим щитом и положили под ноги. Из Чистых, не здешние. Не удивлюсь, если люди Орци. Он очень хорошо умеет угадать момент. Что делать, знаю. Ступаю на дерево, и меня поднимают под дружный рев.
        - Слава pater patriae[55 - Отцу Отечества.], - кричат на латыни. - Властелину Двух земель[56 - Египта.], - восклицают на арамейском. - Владу Никатору[57 - Победоносному.], - слышу на греческом. - Влад Аковеш[58 - Завоеватель.], - гремит на родном пуническом от легионеров.
        Можно сказать, коронация удалась. Причем без подготовки и на искреннем энтузиазме. Deus vult![59 - Так хочет Бог.]
        Глава 6
        Александрия
        Мира с тоской подвинула к себе очередной документ. Нравится ей или нет, каждый день встают новые неотложные проблемы, требующие решения. Мало взять в руки аппарат городской администрации, требуется разбираться в самых разных происшествиях и искать правильный путь. Вероятно, управление государством и даже частью его для набивших руку занятие крайне скучное и однообразное. Но лично ее постоянно ставили в тупик. Раньше она не понимала, зачем отец привез с собой целую толпу работников из личной канцелярии. Теперь гораздо лучше видела его побуждения. Разорваться невозможно и все проверить тоже. Поэтому проще иметь доверенных лиц, способных представить нужную справку.
        Кварталы Александрии, как легко заметить, характеризуются преобладанием определенных групп населения. Есть туземные, греческие, итальянские, иудейские, сирийские, армянские, даже афариков. Они, в свою очередь, делятся на престижные и простонародные. В пригороде размещены городские бойни и по соседству с ними кожевенные мастерские, производство столярного клея и кое-что столь же пахучее. Мало кому нравится постоянная вонь, как и жизнь рядом с золотарями.
        А есть еще районы, заселенные павликианцами и местными или приезжими, перешедшими в истинную веру. Как ни удивительно, такие тоже обнаружились. Всего сорок шесть тысяч шестьсот тридцать пять домов идолопоклонников, семнадцать тысяч двести тридцать два павликиан, восемь тысяч сто тридцать два иудейских и семьсот восемьдесят пять правоверных. Поскольку единица налогообложения именно семейный дом, очень приблизительно получалось под четыреста тысяч жителей. Совершенно неприемлемо. Важно выяснить точное количество, отметила себе на будущее. С росписью по кварталам. Не столь уж трудно. В храмах обязаны знать своих прихожан, хотя без недовольства не обойдется. Люди всегда подозревают самое худшее в таких случаях, и нельзя сказать, чтоб совсем уж зря. Взрослые иноверцы подушно обязаны платить десятину Церкви.
        И не важно, что из прежних пятидесяти натуральных и четырехсот пятидесяти денежных налогов новая власть первым делом отменила добрую половину. Это ж уму непостижимо: земледельцы платили государству за право хранить собственное зерно, вырубать кустарник у себя на поле и возможность пасти стадо на общинном выгуле. И таких мелочных, но крайне неприятных для любого сумм набегало постоянно немало. Служба genikon, иначе говоря, финансовое и налоговое ведомство использовало земельный кадастр. Не особо регулярно, раз в двадцать - тридцать лет, проводили обмеры каждой общины, сверяя сведения о землевладельцах и их имуществе. Фактически остался лишь поземельный налог и подушная опись, составляющие до десяти процентов дохода. Поскольку земля считалась вся в собственности фараона и лишь на время отдана в распоряжение владельцев, для многих это огромное облегчение. Прежде забирали от трети до половины продуктов. Конечно, поддержанием в порядке каналов и дамб тоже занималось население, и от этого его избавить невозможно, но теперь ему оставалась большая часть урожая и можно было продавать его.
        Аналогичные ограничения существовали и в торговле с ремеслами. Прежде чем начать чем-то заниматься, требовалось получить разрешение, уплатив за него немалую мзду. Все эти портные, сапожники, лодочники, шорники или мясники с грузчиками(!) платили за возможность заниматься своим делом. Но кто ж помнит снижение налогов, зато все прекрасно повышение! А деньги были нужны позарез. Города в дельте быстренько сдавались, даже не пытаясь изобразить сопротивление. Это было прекрасно и удобно, но попутно крайне мешало ограбить или взять серьезную контрибуцию. Отец запрещал нарушать правила, приходилось вести себя примерно. А содрать нечто с местных властей было практически невозможно. Все ценное они успевали распихать по карманам до присяги.
        Со временем их можно поставить на место, но не прямо сейчас, когда любые задержки неуместны. А воинам и администрации требовалось платить без задержек, еще приобретать коней и тягловых животных. С пошлин на импорт и экспорт особо не разбогатеешь. Купцы не любят политических колебаний и закономерно опасаются за груз. Так что не очень-то пока плыли и не было поставок продовольствия с юга. Хотя прошла всего какая-то неделя. Временно пришлось открыть государственные склады, сбивая цены на пшеницу и ячмень, поползшие вверх. Население Александрии было довольно, но уже за ее стенами торговцы драли втрое, пользуясь моментом, и поймать их за руку пока не выходило. Просто нет возможности и сил.
        Армия ушла, купив за фараоновы деньги восемьсот лошадей, тысячу мулов и верблюдов, опустошив почти полностью небольшую захваченную казну и прихватив двадцать тысяч баранов, овец и коров из царских стад, а ей приходилось искать другие источники дохода и сокращать лишние траты. Например, в дворцовом комплексе имелся огромный зверинец. Там кого только не было, от медведей со львами до страусов с жирафами. Но кому они сдались, кроме прежних тщеславных владык? Животное должно быть свободным, а не сидеть в клетке и страдать на потеху немногим жестоким людям. И ведь не отпустишь их в городе или даже за его стенами. Большинство разучилось добывать пищу, да в здешних местах это и не выйдет. А хищники элементарно опасны. Она приказала убить всех зверей, и легион какое-то время питался экзотическим мясом. Не пропадать же добру.
        Еще имелся слоновник из двадцати четырех взрослых и шестерых детенышей. На парочке любил кататься Гай. Остальные якобы должны были участвовать в сражениях. Много они навоюют против сотни стрелков с обычными ружьями. Но что с ними делать, Мира не представляла. Уничтожить жалко, а если честно, они ей нравились. Умные, сильные и притом полезные. Могут таскать тяжелые грузы. Правда, особо такое не требуется, да и не тому были обучены. Избавиться невозможно, а жрут они немало, причем одним сеном такую тушу не прокормить. Четыре таланта свежей травы и кореньев каждому ежедневно плюс обязательно рис, сахар, хлеб и фрукты, а также временами выпивка. Еще и обслуге с погонщиком нужно платить. Нашелся бы желающий приобрести, отдала б даром, но где взять такого идиота?
        Она уже всерьез подумывала пустить в переплавку царские столовые приборы, тем более там много чего имелось. Серебряные чаши, золотые блюда, иные из которых вдвоем и вчетвером носить из-за тяжести приходится. Прежние фараоны кичились богатством, их гости на пирах вкушали жареных кабанов на огромном золотом столе, выбирая с серебряных тарелок фаршированных куропаток и горлиц. Она же предлагала своим гостям разве что миску с жареным потатом, который многие считали кормом для скота, и куском крокодильего мяса. Может, кто-то и считает его богом, но правоверные на этот счет не заморачивались и били напропалую. На вкус напоминает курятину, а под местную кислятину, почему-то называемую вином, и вовсе никакой разницы. Она приглашала не хвастаться столом, а обсудить важные проблемы. Кого не устраивает, может отказаться от угощения. Правда, это смертельное оскорбление для мавретанца, но и без того никто не смел вякать, чтоб подали чего повкуснее. А что эти важные эллины за дверью говорят, ее нисколько не волновало.
        - Госпожа, - заглядывая после разрешения войти, произнес Исидор, один из подаренных отцом секретарей, - тут к вам просительница. Полагаю, ее нужно выслушать.
        Поскольку большинство жалобщиков или мечтающих получить нечто отсеивались им и еще парочкой привезенных с Сицилии профессионалов на дальних подступах, его рекомендация не могла быть случайной. Дело обещало быть интересным, при этом ответственность брать на себя не хочет.
        - Ну зови, - кивнула, отодвигая документы.
        Женщине было на вид сильно за тридцать, но даже Арсиноя не могла сравниться с ней. Зрелая красота и аура эротичности завораживали. Мира ощутила себя гадким утенком из детской сказки отца. Только вот стать прекрасным лебедем ей уже не удастся. Зависть плеснулась в душе.
        Продуманная прическа, подчеркивающая высокую шею без признаков морщин. Туника вроде бы небрежно накинута, на самом деле этот лен продается чуть ли не на вес золота, и немалых размеров изумруды в ушах и перстне подчеркивали состоятельность. Уж точно не денег выпрашивать пришла.
        - Садись, - сказала Мира, довольная, что способна говорить безразличным тоном. - Представься.
        - Никарета, эпарх, - сообщила она голосом, от которого у любого мужчины непременно зашевелилось бы в штанах. Причем назвала старым титулом, малоупотребляемым, но всем понятным. Эпарха назначает император управлять городом, и тот ведает снабжением, благоустройством, организацией торговли, налогами, поддержанием порядка, включая функции главного судьи, строительством и даже вопросами похорон.
        И Мира теперь знала, с кем имеет дело. Совершенно не случайно прозвучало одно имя без упоминания предков или принадлежности к корпорации. Это была очень известная в Александрии гетера. И, судя по произведенному впечатлению, не без причины.
        - Позволь сначала поблагодарить за честь, оказанную быть принятой, - сказала она на чистой латыни, гораздо лучшей, чем у многих аристократов.
        - Антиграф, - сознательно назвала секретаря на койне, - посоветовал выслушать. Я готова.
        Это была почти грубость, но внимать бесполезным и бессмысленным комплиментам настроение отсутствовало.
        - Продажные женщины в городах встречаются буквально на каждом шагу, - произнесла Никарета после еле заметной паузы, - в тавернах, банях, гостиницах, театрах, даже просто пристают к прохожим на улицах.
        - Я так много провела времени в армии, - пробурчала Мира, - что не удивлена.
        - Проститутки, не важно, мужского или женского пола, платят государству стоимость одного сношения в день независимо от того, было ли оно реально или принимала десяток. При этом никто не обращает внимания на нападения на них, насилие или иные притеснения, если не дошло до убийства. Да и тогда обычно некому расследованием заниматься. Государство полностью игнорирует проблемы, связанные с проституцией. Им остается уповать на сутенеров, которые тоже частенько бывают жестоки и отбирают все до последнего. А ведь можно подойти к вопросу иначе, увеличив прибыль и совершив доброе дело, как требует религия.
        - Моя или твоя? - не выдержала Мира.
        - Наша, - ничуть не смущаясь, заявила Никарета, извлекая из-под туники «Руку Марии». - Кроме Ylim, нет других богов, и Пророчица принесла нам Его слово!
        - Допустим, - тоном ниже согласилась Мира. - И в чем предложение?
        - Бордели сосредотачиваются в определенных местах, как делают ремесленники. Квартал «свободных дочерей» или улица, не имеет значения. Это место принадлежит государству. В любых других данный промысел запрещается. Сводники и защитники, отбирающие заработок, больше не нужны. Наша работа тщательно регулируется законом. Три четверти полученного от клиента остается нам, ведь надо учесть расходы на питание, одежду и проживание под присмотром охраны. Количество посетителей ограничено. Если женщина больна, ее нельзя принудить трудиться или требовать уплаты за этот день. Все находятся под защитой, и нарушение порядка влечет для агрессивного гостя жесткое наказание. Вне своего квартала они не обязаны демонстрировать профессию, нося регламентированную одежду или обязательные аксессуары. Хочет - ее дело. Но не обязана!
        Забавная горячность. Кто-то ей тыкал на неподобающий вид?
        - Кроме того, за их здоровьем следят специальные лекари. Никто не имеет права претендовать на материальные подарки сверх заплаченного по установленному тарифу. Будет очень удобно взимать налоги именно в конкретном проценте от полученной суммы, ведь количество клиентов зафиксировано.
        Идея была хороша. И по части денежного поступления, и удобства следить за порядком. Ей были нужны деньги? Вот, пожалуйста.
        - Любое приставание на улице или в ином месте, не отведенном под это занятие, расценивается как преступление. Если хозяева считают возможным посылать своих рабов и рабынь заниматься проституцией, они также обязаны направить их в этот квартал и не вмешиваться в процесс. Да, они получат арендную плату за свое имущество, но не больше, и рабы будут выведены из-под их власти, пока заняты этим ремеслом и перепоручены государству. Любые иные варианты заканчиваются конфискацией рабыни или раба у нерадивого хозяина. Именно эпарх устанавливает расценки, и завышать или занижать их запрещено.
        - Невозможно сразу избавиться от девок в банях, тавернах и прочих местах, - трезво сказала Мира. - Да и понастроить необходимое количество домов далеко не одного дня работа.
        - В принципе идея полезная?
        - О да. В принципе. В чем твоя корысть, Никарета?
        - Я гетера, как ты догадалась. Развлекаю образованных гостей светскими беседами, стихами, рассказами и даже песнями не хуже менестреля.
        Ну и спит с наиболее щедрыми и настойчивыми, хотя не за это платят.
        - Кстати, истории Фенека из Хетара, особенно про ойкумену и Геральта многим нравятся.
        Такой тонкий намек на знание. Как сказки, так и байки более серьезные вроде того же «Айвенго» и «Серого коршуна» ходили, напечатанные под авторством «Кай из племени Кай». Немногие в курсе настоящего имени написавшего, поскольку, если не считать типографии в Марии-на-Озере, издающей исключительно Книгу и богословские труды, все остальные принадлежат отцу. Он сам решает, какого рода литературу выпускать. И хотя общий тираж выпущенного давно превысил полмиллиона экземпляров и приносит немалый доход, в основном все ж распространяются научные издания по истории, праву, математике, медицине и другим полезным отраслям знаний. А эти рассказы из детства собрали некогда без его участия мать с Писарем.
        Почему до сих пор не существовало столь же развитой сети типографий, хотя сама технология секретной, в отличие от зеркал или взрывчатки, не считалась? Очень дорого. Помещение, печатный пресс, который обслуживали четыре человека с высокой квалификацией и соответственно приличным жалованьем, наборы шрифтов, запасы бумаги и краски, граверы с немалыми счетами за иллюстрации, парочка учеников, тоже не бесплатно работающих, высокие транспортные расходы и риски. Та же бумага необходимого качества производится далеко не везде. Все это еще до продажи тиража. А он может и не уйти, если текст интересен немногим. Тут еще и привычка к иному виду свитков, влияющая на предпочтения и сопротивление гильдии переписчиков. Им терять кусок хлеба неинтересно, и многие города категорически отказывались допускать печатную продукцию на свои рынки. Месяцы и годы пройдут, прежде чем каждый экземпляр найдет покупателя. Нужна куча денег без малейшей уверенности в успехе. И при простое ты должен продолжать содержать работников, а лучше печатать новую книгу, входя уже в долги, поскольку прежние затраты не вернулись. Книги не
вещь первой необходимости, и отдать за нее солидную сумму готово далеко не большинство. Немногие могут себе позволить такие производственные расходы.
        Мира как-то спросила, почему написано под псевдонимом, отец объяснил, что на самом деле не его выдумки. Это тоже из другого мира, того, где Кирилл Философ жил. Он не хотел приписывать чужие заслуги себе. Деньги, впрочем, за проданные экземпляры нисколько не стеснялся в кошелек отправлять. Смешнее всего, конкретно в карман Миры шло. Поэтому она всегда была в курсе новых изданий и цен. Даже учитывая разницу с переписанными от руки свитками, немало набегало. Лично ее доход, и тратила она по своему разумению, как и остальные дети. Тит, например, получал личные деньги с продажи мыла, соды и керосина. А мать от бренди.
        - Мои услуги стоят дорого, и я не обязана ложиться под любого потного мужика. Тем не менее это не означает, что я считаю себя чем-то лучше. Закон гласит: «Проститутка - любая женщина, которая зарабатывает деньги, продавая свое тело». И богатство при отсутствии обязательного красного ремня на поясе не делает меня незаметной. Я хочу помочь девушкам. Насколько это реально. Да, многих никто не заставляет. Таким путем можно заработать много больше, чем прачкой, и даже легче. Но есть и не своей волей попавшие в этот круг. В любом случае им всем не по душе, когда клиент бьет по голове или сводник отнимает последние медяки. Государство может и обязано дать защиту на правовом уровне, а взамен оно получит немалую прибыль.
        - Хорошо, - сказала Мира, когда та закончила и замолчала. - Мысль мне представляется удачной, однако сама идея потребует немалых начальных вложений. Ведь заставить самих продажных женщин строить бордели несколько сомнительное мероприятие, а потребовать у сводников, чтоб они за свой счет помогли от себя избавиться, несколько самонадеянно. Хотелось бы видеть хотя б список расходов.
        - Изволь, - сказала Никарета, извлекая из сумочки (настоящая женщина не носит свое добро в карманах, разве монеты) несколько листков. Занятно, но не папирус, а бумага. Причем хорошего качества. И изложено все четко, по пунктам, с цифрами.
        - Я ознакомлюсь, - сообщила Мира, не пытаясь тут же изучать. Такие документы, особенно когда с тебя просят достаточно солидную сумму, а не предлагают, нужно внимательно смотреть, желательно с профессиональным счетоводом, знакомым с местными расценками. - Твой адрес есть у моего секретаря? - Никарета кивнула. - Прекрасно.
        Гетера поняла, что аудиенция окончена, и поднялась. Низко поклонилась и отбыла, унося с собой тонкий запах и пару талантов чувственности. Мира в очередной раз завистливо вздохнула. Если она вела жизнь среди легионеров, это не означало, что у нее отсутствовало желание нравиться. Но ей далеко до этой мадам по части внешности и поведения. Как та движется! Любой мужик уставится вслед, сколь угодно праведный.
        С облегчением воспрянула на сообщение об очередном посетителе.
        - Дядя Саул! - вскричала, выходя из-за стола и обнимая сухощавого, еще не старого человека с носом, которому позавидовал бы попугай.
        - Хоть раз вижу не на коне и с саблей, - целуя в щеку, хмыкнул.
        Строго говоря, Саул никаким дядей ей не был. Ни по крови, ни в родственном смысле, когда мужа троюродной тетки от третьей жены вежливо называют таким образом. Ко всему он еще и иноверец, хотя из категории auspice - находящихся под покровительством. Иудеи и павликиане верили в Единого, пусть иначе, и потому считались стоящими ступенькой выше идолопоклонников. Кодекс в юридическом смысле разницы не делал, напротив, запрещались любые публичные дискуссии по вопросам веры, такое поведение наказывалось достаточно крупным штрафом, а на третий раз и вовсе изгнание, но в деловых и личных отношениях всегда имелась разница. Ни один правоверный не станет кушать в доме многобожника мясное. Ведь это могло быть жертвенное животное. А раз так, то лучше вообще не принимать приглашение. Подушный налог тоже платили разный. Правоверные вовсе ничего, auspice в два раза меньше идолопоклонников.
        Она знала Саула с раннего детства, и он всегда дарил подарки, а также выслушивал внимательно. Причем не лишь бы отделаться. Серьезно и давал очень неглупые советы. Конечно, обиды шестилетки сильно отличались от нынешних, да и гостинцы были разные. Сладкая халва тогда и прекрасный жеребец в прошлом году. Но он всегда точно знал, что ей понравится. И делал это не ради желания подлизаться к отцу. Манера у Саула такая - говорить с детьми как с взрослыми.
        - Ты когда приехал?
        - Вчера, - ответил, падая на стул. - И не думай, случайно, - широко улыбнулся.
        В далекие времена, которых она не помнила из-за своего юного возраста, Саул был мелким менялой и ростовщиком. А потом они с отцом где-то познакомились, и иудей предложил ему деньги на одно из самых первых предприятий. Причем без процентов, а за малую долю в прибыли, что достаточно удивительно. Ссуды так просто не давали, а знаменит отец тогда не был. Видимо, оба остались довольны, и с тех пор они постоянно работали в одной сцепке. Одним из самых хитрых трюков была скупка трофеев у победоносных армий правоверных. В Заритосе, Картаго и Сиракузах целое состояние сделал, приобретая по дешевке награбленное. Да и в прочих набегах открыто этим занимался. Сегодня Саул был богатейшим банкиром, имеющим шестнадцать контор в разных городах и провинциях империи и кучу агентов вне ее. Перевод денег по записям, чтоб не носить при себе большие суммы, ссуды на торговлю, доли в кораблях, кредиты под ценности и недвижимость, вклады частных лиц и даже городской казны под проценты. Кроме того, отделения его банка занимались оптовой торговлей и эксплуатацией разнообразных шахт и мастерских.
        - Влад пригласил, хочет посадить на место государственного казначея, разобраться с местными финансами.
        Эта должность имела огромное значение. Никакая денежная сумма не могла быть выплачена без его письменного разрешения. Отчет он предоставлял каждые две недели и ведал всеми расходами и доходами страны. Правда, к личным капиталам фараона отношения не имел.
        - В прежние времена доходы владыки страны достигали четырнадцати тысяч талантов, а в последние годы едва треть попадает в Александрию. Очень ему любопытно, в чьих карманах золото оседает.
        «Одной проблемой меньше, - подумала Мира. - С бумагами будет кому разбираться».
        - И тебя устраивает такое изменение в положении? Жил сам по себе, теперь будешь приходить по зову?
        - Госпожа моя, - произнес иудей серьезно, - видимо, пришла пора поставить тебя в известность о некоторых тонкостях наших отношений с Владом. Видишь ли, все, что у меня есть, не вполне мое.
        - В смысле?
        - Ты ж в курсе истории с пятью процентами от кое-каких ваших производств?
        - Ага.
        - Влад усвоил урок. Три четверти моего банка и всех вложений принадлежат твоему отцу. Нет, я абсолютно не в обиде. Он дал деньги и связи. Без его средств и влияния никогда б так не развернулся. С ваших семейных поместий идет в продажу через меня в немалом количестве зерно, оливковое масло, вино с бренди и даже овощи. А еще товары с заводов и мастерских самые разные за минусом военного назначения. Да, он дважды выигрывает, но и я не внакладе. Кроме того, когда соглашался на большие кредиты Синему или Зенобии, они прекрасно знали, кто стоит за моей спиной, и не стали бы отказываться платить. Договор договором, а что я могу слупить с епископа Туниса, если он покажет мне тот самый неприличный жест? Забрать обители себе в счет долга? Это каким образом? Или тесть императора. Подать в суд на Аннибала, чтоб он вырезал мне печенку и съел? Спасибо, есть более спокойные способы самоубийства. А с Владом они связываться не станут. Дороже обойдется. Так-то вот.
        - О чем еще меня забыли поставить в известность? - помолчав, потребовала Мира.
        - А оно тебя прежде интересовало? Армия - марш-марш! А откуда деньги берутся, хоть раз задумалась?
        - Не особо, - честно созналась она.
        Мира уж точно не была ограничена в средствах. Впрочем, особо и не использовала приходящее золото. Разве на помощь своим легионерам и их семьям. Конкретно своим, из подчиненных или братства. Пришла в банк, попросила нужную сумму - получила. Отказа ни разу не случилось. Правда, не очень часто и требовалось.
        По большей части необходимое для службы обеспечивало государство, однако бывали обстоятельства, как однажды с болезнью дочки Матана. Жрица ее спасла, но счет выставила, страшно вспомнить.
        - Справедливости ради, мы эти отношения не афишируем. Полагаю, кроме Олимпиады, подробности никому не известны. Просто все уверены, что я вассал твоего отца, и он за меня заступится.
        - А ты клятву не давал?
        - Я гражданин империи, этого всегда было достаточно.
        - Ладно, гражданин. Раз уж сядешь на место казначея, посмотри, - попросила, подвигая ему оставленные Никаретой листки.
        Саул нацепил на нос забавно смотрящиеся линзы в железной оправе. В последнее время из стекольных мастерских и такое выходило. Стоили окуляры очень много, поскольку не просто увеличивали, как в подзорной трубе, а подгонялись под конкретного человека, зато реально помогали слабовидящим, а еще использовались в ювелирном деле, где требовалось нечто мелкое делать.
        - Цифры не мешает проверить, - сказал минут через десять, - но на первый взгляд смотрится неплохо. Нужно правильно подвести «королеву девок» под присягу как чиновницу. Чтоб сидела на жалованье, пусть сверху капает небольшой процент с общего дохода, но отвечала перед тобой, раз уж квартал государственный. А в целом аж завидки берут, как сам не додумался. И ведь есть несколько борделей, но чисто побочный заработок, до стройной системы никто не дошел.
        Ничего зазорного он в сказанном не видел. Подумаешь, еще один способ денег слупить с клиентов. А вот Мире стало неприятно. В легионе все посещали проституток, но вот сводников и содержателей веселых домов не любили. За плохое отношение к девушкам, за частую покупку рабынь с целью принудить к этому занятию. Заставлять женщин торговать своим телом считалось низким среди правоверных. А если по собственному желанию, чего ради считать себя выше. Легионеры продают свои тела на пять лет государству, многие не прочь и дольше служить. И в чем разница, если тебя заставляют выполнять кучу грязной работы, да еще и убить могут?
        Практически отпихнув секретаря, в дверь без приглашения ввалился Клавдий.
        - В городе бунт! - выпалил он.
        - Уже? - машинально переспросила Мира и встала, сделав вид, что не заметила удивленного взгляда.
        В данном случае ей не требовались инструкции отца. Она повидала достаточно на Сицилии, в Италии и на Кипре. Вечно все идет по одному дурному сценарию.
        - Займись делом, государственный казначей. И этим тоже, - кивнула на бумаги. - Официальный приказ, если понадобится, нарисую и печать шлепну.
        - Благослови тебя Всевышний, - без малейших признаков иронии сказал вслед Саул, прекрасно понявший, насколько ей приятно спихнуть хозяйственные дела на другого.
        - Рассказывай, - потребовала в коридоре.
        Поскольку Эмилиан благополучно помер, никем особо не оплаканный, а Киренаика практически целиком сдалась, возвращаться его приятелям оказалось некуда. Прежние земли и имущество у них конфисковали, и никто не собирался возвращать. Зато Мире требовались люди, неплохо разбирающиеся в здешних порядках, но оторванные от местных дел и связей. Клавдий с Тиберием Ослом вполне подходили для назначения в администрацию. На предложение заняться полезным делом они, практически не раздумывая, согласились. При правильном поведении кое-что из отобранного у них могли вернуть по ее рекомендации. Прямо это не прозвучало, однако оба прекрасно поняли. Как и еще парочка из этой компании, которых забрал с собой Влад.
        - В нескольких милях от Александрии есть две большие деревни, принадлежащие храму Сераписа, - делился подробностями Клавдий на ходу. - Вчера оттуда вернулись мытари. Их чуть не палками погнали, заявив, что жители просили прислать к ним правоверного епископа и всем устроить «очищение», поскольку они видят, насколько, - еле заметная запинка, наверняка проглотил «твой» или «ваш», - Ylim сильнее и щедрее. Хватит, мол, обирать людей.
        Как и ожидалось. К тому же наверняка слухи ходят о случившемся в Африке, когда хозяев поднимали на копья, а то и магид какой забрел с соблазнительными речами о возможности скостить налоги таким образом.
        - У храма собралась толпа, которую жрецы подзуживали идти бить крестьян. Только до деревень далеко, никому особо неохота топать по жаре. Дошли до квартала павликианцев и первым делом избили каких-то случайных прохожих. Местные не остались в долгу и принялись швыряться камнями. Короче, все забыли, куда и зачем идут, и набросились на тамошних жителей, пустив в ход оружие. Причем уже и в соседних кварталах общая драка идет. Одни на помощь этим бегут, другие тем. У меня не было возможности их остановить с полсотней человек.
        Здесь тоже не существовало полиции, ее приходилось создавать на пустом месте. Не считать же пожарных, которых иногда использовали для разгона буйных. Обычно жители по очереди патрулировали свой район. Сейчас можно не сомневаться, в побоище примет участие все население, включая обязанных поддерживать порядок.
        - Я послал людей в гарнизон без приказа, - сказал Клавдий виноватым тоном.
        - Правильно сделал, - подтвердила Мира.
        В общем-то за подобное самоуправство в зависимости от решения вышестоящего недолго и в петлю угодить. Тем более за ним числится участие в заговоре против власти. Прежней, но какая разница? Здесь и сейчас он повел себя абсолютно правильно. Легионеры не стали б подчиняться чужаку, однако поднять по тревоге означало экономию времени.
        Командиры уже ждали, рядом торчал Эфраим бен Элиазар со своими людьми. Держать в городе клерухов сомнительной лояльности и парней Костаса ей крайне не хотелось. Поэтому погнала их под командованием своих доверенных сотников с малыми отрядами легионеров во главе по городам дельты принимать присягу и, если потребуется, бить недовольных. Эфраим несколько иное дело. Он принадлежал к шомроним[60 - Самаритяне, если по-русски.], как и целиком его тысяча воинов. Это тоже были иудеи, но какие-то не такие. В тонкости теологии Мира не вдавалась, главное, они не любят ни эллинов, ни сирийцев, ни местных, ни тех же иудеев и охотно вломят всем подряд, благо их соплеменников в Александрии немного и шанс попасть под горячую руку для своих минимален. Фараоны не дураки были и сознательно держали в гарнизонах воинов с другого конца страны. Оставалось лишь воспользоваться опытом.
        - Все готовы?
        - Уже и построены! - ответила сразу пара голосов.
        - Иофан? - потребовала у артиллериста.
        - Да, командир. Мои тоже.
        - В городе, - сказала Мира уже всем известное, - бунт. Здесь останется третья, пятая и седьмая пехотные, а также первая и вторая кавалерийские сотни. Ворота закрыть, чтоб ни одна пьяная или буйная рожа на территорию не попала. Разрешаю расстреливать лезущих, по возможности принимать пострадавших, направляя в казармы. Остальные идут на подавление. - И принялась распределять, где какая сотня должна находиться.
        Город огромен, требовалось не допустить расползания мятежа. Поэтому район необходимо заблокировать полностью, а уж потом заняться наведением порядка. При этом не мешает поставить к воротам своих людей, чтоб не сбежали недовольные. Да и нельзя оставить без охраны огромную александрийскую верфь, где имелся арсенал. В итоге, вопреки правильному сосредоточению сил в один кулак, пришлось добрую половину гарнизона раскидать по важным объектам.
        Клавдий с двумя десятками наемников, используемых при патрулировании, очутился в подчинении у пятисотника Евангела, который перекрыл главный проспект, идущий через всю Александрию, и прочно встал, поскольку у него в распоряжении осталось не больше двух сотен и лезть вперед не имело смысла. Подошедшим из домов с предложениями помощи в наведении порядка он недвусмысленно приказал сидеть за заборами и не вмешиваться.
        - Угомонить бунтовщиков наша задача, - заявил внушительно делегатам. - Государственная. Не вмешивайтесь, чтоб не пострадать случайно. Мы в форме, а с чужаками некогда будет разбираться.
        Клавдий невольно обратил внимание, что приходившие были все единобожники, эллинов и египтян практически не наблюдалось. Похоже, город уже не просто в курсе происходящего, но и разделился.
        Легионеры не особо нервничали, охотно принимали угощение и вино от местных жителей, и хотя десятники нечто рычали на тему не хлебать много, никто особо не прислушивался. Однако когда появилась толпа, всякой расслабленности пришел конец. Моментально подобрались и встали редкой цепочкой, держа ружья на изготовку двумя шеренгами. Клавдий воочию увидел, как их немного, и мысленно вздохнул. В отличие от приближающихся людей, вооруженных чем попало, он видел, что их ждет.
        - Если разойдетесь по домам, - заявил Евангел в мегафон, который не могли не услышать даже на соседних улицах, - никто не пострадает.
        Слова были какие-то неубедительные, ничего удивительного, что остановившаяся было при виде легионеров толпа взорвалась криками:
        - Это из-за них все!
        - Бей гадов!
        - Их мало! Затопчем!
        - Дай я скажу, - попросил Клавдий, протягивая руку.
        - Долой захватчиков!
        - Смерть им!
        - Назначат командиром, - сквозь зубы ответил пятисотник, - будешь делать, что захочешь. А пока пошел вон.
        - Распять сыновей Марии!
        Толпа колыхнулась и двинулась вперед.
        - Последнее предупреждение! - прогремел Евангел.
        Прогремели два выстрела, один из легионеров охнул, хватаясь за плечо.
        - Отходим! - приказал пятисотник, и воины неторопливо отступили к подобию баррикады, перекрывающей лишь часть улицы по ширине.
        Толпа взревела и ускорила шаг.
        - На колено! - рявкнул Евангел.
        Легионеры рухнули моментально. И практически сразу над их головами ударили картечью две пушки, сметая первые ряды бегущих.
        - Первый номер! Огонь!
        Ружья первой шеренги выплюнули свинец в дико орущую от испуга и боли толпу. И сразу же принялись перезаряжать.
        - Второй номер! Огонь!
        Клавдию приходилось видеть многое прежде, но такого четкого следования командам и палкой не всегда добьешься. Движения, отработанные до автоматизма.
        Пятисотник дунул в свисток, извлекая неприятнейший звук.
        - Первый номер! Огонь!
        Весь проспект был завален трупами и ранеными, а беснующаяся толпа превратилась в испуганное стадо, бегущее лишь бы подальше отсюда.
        Из-за спин легионеров, обходя баррикаду с двух сторон, пошла в атаку конная сотня. Они рубили мечущихся в панике людей, добавляя к покойникам десятки новых. И хотя Клавдию очень хотелось сказать: «Зачем, все равно уже не угроза», он не открыл рта. Кое-что дошло задним числом, Евангел вовсе не хотел, чтоб бунтовщики извинились и ушли. Он именно этого и добивался. Спровоцировать нападение и пустить максимально кровь. Иначе и пушки, и кавалерия стояли б открыто. Хотя прямо ничего такого на инструктаже от Миры не прозвучало, можно не сомневаться, остальные поведут себя так же. Похоже, они собираются закошмарить город, раз и навсегда выбив из дурных голов любые мысли о сопротивлении. И совершенно не случайно требование сидеть по домам, относящееся к готовым помочь. Проконтролировать общую резню достаточно сложно. А показать, на что способно государство, недовольное поведением собственных граждан, - легко.
        - Проверка в движении! - грянула очередная команда.
        Клавдий никогда такой команды не слышал.
        - Не торопиться, - сказал ветеран-десятник по соседству, - не рисковать по-глупому.
        - Марш!
        Шеренги неторопливым шагом пошли вперед. И тут до Клавдия дошло, что именно означает «проверка». Практически каждый лежащий протыкался штыком, а в пытающихся уковылять или вытащить оружие стреляли. Никто не обращал внимания на желающих сдаться. Их тоже добивали без малейших колебаний. Люди были самые разные. Хорошо одетые и оборванные, мужчины и дети. Даже женщины попадались. Без разницы. Взявший в руки оружие - враг по их вере. И не сказать, чтоб неправда. Готов убивать, будь готов и умереть. Женщин Чистые обычно не трогали. Даже насиловали редко, хотя могли в рабство продать, но когда и где победители вели себя иначе. Но не сопротивляющихся. Эти приравнивались к вооруженному противнику.
        Второй ряд прямо на ходу быстренько осматривал трупы на предмет ценностей. Можно не сомневаться, никто не станет искать бывших владельцев для возвращения добычи.
        - Мой господин? - обратился один из патрульных.
        - Помогите им, - бросил Клавдий, не глядя.
        Ему не нравилось происходящее, но он отдавал себе отчет, почему это происходило, и вмешиваться больше не собирался, усвоив урок. К тому же и он, и патрульные прекрасно знали закон добычи. Потом трофеи поделят, и если они участвовали в бою, на их долю тоже достанется.
        Конница вернулась, всласть порубив множество народу, когда отряд подошел к нужному району. Многие дома разбиты, часть еще горит. На улицах валяются трупы, причем местные явно тоже не стеснялись дать отпор. Попадались нашпигованные стрелами и с пробитыми головами от сброшенных сверху камней неоднократно. Сейчас уцелевшие внимательно наблюдают из окон и с крыш. Район зажиточный, было чего украсть. Иные отбились, хотя вряд ли б долго продержались, не побеги расстреленная толпа назад. Кто здесь был, тоже предпочел смыться по большей части. Одиночек хватали и, если выяснялось, не павликиане, вешали сразу. Лишь однажды из распахнутых ворот вышла банда мародеров, волоча нахапанное добро. Их моментально прикончили и, проверив, что в доме живых не осталось, не постеснялись кое-что покомпактнее и поценнее тоже прибрать.
        Потом подошли шомроним с другой улицы, очищавшие соседний квартал, и вместе вошли уже в район эллинов. Шли буквально от дома к дому. Если ворота не открывали, а начинали стрелять, выбивали и кончали всех. Если было необходимо, подтаскивали пушки, а чаще без них обходились. Сколько б ни имелось внутри человек, пару сотен опытных вояк, использующих динамит, никому отпугнуть не удалось.
        Покорных выстраивали во дворе и проверяли по спискам, привезенным из финансового ведомства. Псы из состава специальной сотни легиона искали тайники. Не дай бог находили с людьми. Чужаков забирали для дополнительного выяснения, причем охрану поручили Клавдию с его людьми. В один из особняков их временно согнали, выясняя причины нахождения в чужом районе. Мало ли, может, просто в гости кто-то из них зашел. Дважды обнаружились спрятанные от толпы семьи единобожников. Не все готовы были убивать соседей. Такие дома не трогали, напротив, оставляли бумагу для других отрядов о запрете обижать. Зато при обнаружении раненых их, не разбираясь, моментально вешали на воротах вместе с главой семьи, а остальных гнали под присмотром шомроним куда-то в сторону верфи. Можно не сомневаться, если не найдутся заступники, продадут в рабство. А здания достанутся легионерам. Срок контракта у них пять лет, и если не продлят, останутся жить в этих местах. И строиться теперь не понадобится. Задач, как Клавдий понял, на самом деле было три: восстановить порядок, наказать бунтовщиков, пополнить казну государства и карманы ему
преданно служащих. Причем первое и второе прекрасно сочеталось с третьим, поскольку имущество мятежников будет конфисковано и распределено на пользу новой власти.
        Все происходило очень деловито, по явно многим знакомой схеме и без излишней жестокости. Ровно настолько, чтоб до каждого дошло: недовольных просто убьют. Сегодня это проделали уже с несколькими тысячами человек, сотня сверх того никого не заинтересует. Послушный имеет шанс уцелеть и даже неплохо устроиться при наличии хорошей профессии. Вряд ли даже ни в чем не замешанным нравилось подобное непредсказуемое вторжение. Многие дома стояли пустыми. Жители сбежали заранее. И достаточно быстро. Неплохо знающий город Клавдий сообразил, к чему дело идет. Фактически здешние кварталы взяли в кольцо и медленно его затягивали. А в центре находился огромный храм Сераписа, покровителя Александрии. Туда люди и бежали, спасаясь.
        Мира никуда не торопилась, действуя основательно и последовательно. Появляющиеся вестовые передавали четкие приказы. Ночь прошла в выстрелах и пожарах, а с утра начала бухать артиллерия. Через некоторое время прогремела серия взрывов.
        Уже под утро мимо проезжал Анастас и на оклик остановился.
        - Что происходит? - спросил Клавдий, благо прекрасно знакомы.
        - В храм Сераписа набилась тьма народу, - ответил тот довольно. - Главный жрец вышел и заявил о священном праве убежища. А госпожа, - на людях Анастас никогда не называл Миру сестрой, - сказала, а когда они жгли молельные дома с людьми, кто-то вспомнил об этом или у иноверцев храм неправильный? Так вы для нас такие же идолопоклонники, и как себя вели, так вам и воздастся. Вернись и передай: кто выйдет и сдастся, останется жив. У вас время до рассвета. Вот теперь их и выбивают.
        - А храм?
        - А нечего было защищать безбожников и натравливать их на находящихся под покровительством правоверных, - внезапно потеряв всякое добродушие, заявил Анастас. - До фундамента сотрем, а затем на его месте собор построим. Каждому по делам его!
        Глава 7
        Своя личная империя
        Всадник был покрыт пылью с головы до ног настолько, что невозможно разобрать цвет коня и одежды. Смотрел, однако, довольно. Ничего удивительного, если глянуть на дату на пакете. Это ж несся с совершенно неприличной скоростью. За два дня свыше трехсот миль, сменяя коней, и это, считая, по прямой. На самом деле можно накинуть еще с полсотни, не меньше. Есть причина для гордости.
        - Накормить, моего лучшего вина из запаса и, - кинул моментально пойманное кольцо с большим зеленым камнем, - заслужил.
        - Всего лишь честная служба, - лицемерно вздыхает, но от дорогого подарка отказываться и не думает.
        Изумруды достаточно редки и высоко ценятся. Иногда и мне можно позволить себе широкий жест. Тем более кое-что от прежнего фараона досталось в наследство.
        Почта в империи бывает трех видов.
        Радио, о котором далеко не все в курсе, частных посланий не передает, исключительно государственной важности. Станций всего десяток, а умеющих с ним обращаться не особо много. Я подразумеваю и починку. Кроме того, возить с собой та еще морока. Нужно не меньше трех повозок, и нет никакой гарантии, что после сборки не обнаружится отсутствие связи. Радиус действия не бесконечен. Поэтому моя осталась в Александрии. Все равно и там уже плохо прием берет. Со временем придется ставить промежуточные для стойкого контакта, но пока есть и иные способы.
        Голубиная почта неплохо работает, если ты сидишь на месте. Отправляй приказы сколько угодно, но как несчастной птице тебя найти, если на днях болтался у пирамид, а сейчас уже прошел перевал Митла на Синае? Надо сказать, очень вовремя ушел от Нила: уровень уже повышался и цвет очень характерный. Не знаю, от чего это зависит, сначала идет всегда зеленая волна, наполненная какими-то мелкими растениями. Якобы Белый Нил, один из двух основных притоков. Через четыре недели следует уже красная вода, с добавками почвы с гор от Голубого Нила. И это уже тот самый разлив, фактически наводнение, когда затоплена вся равнина. Никакие боевые действия в этот момент невозможны. Не зря так обрадовался готовности Гая сразиться. Застрять посредине реки почти победителем, дав время собраться с силами врагу, было б крайне неудачно. Но Тюхе меня не забывает, как и я ее. Демонстративно сжег парадные одежды фараона со всеми побрякушками, за исключением короны. Даже золотой урей кинул в костер. Кобра тоже богиня, покровительница Египта, и мне неуместно как истинному правоверному ходить с символом идолопоклонников на лбу. А
мысленно сей жест посвятил богине удаче. Все равно Мария заявила, что Единый не нуждается в жертвах. Чего ж добру пропадать зря?
        Миср прекрасная страна. Благодаря огромным урожаям, получаемым от удобренной земли, владеющий долиной может диктовать свою волю многим, если он достаточно осторожен и не мечтает о чем-то несбыточном. Но нельзя забывать, насколько он отличается от соседних стран. Ничего похожего на одиночек, возделывающих огороды, как им угодно, в горах Мавретана или кочевников здесь быть не может. Нил дает жизнь, но он же и диктует правила. Рыть и очищать каналы, строить дамбы и пруды, воздвигать плотины никому не под силу одной семьей. Каждая деревня вынуждена стать общим целым из-за необходимости совместного труда. В любом самом мелком поселении есть староста, представляющий остальных перед правительством. Он имеет право решать, кого гнать на работы местного значения, поскольку каждый обязан часть времени посвятить общественному труду, и с кого взять налог больше. Это маленький царек, настолько, что люди, едущие на осле, обязаны спешиться и поклониться ему, встретив на дороге. Конечно, есть правила, которые преступать не рекомендуется, но где-то далеко от чиновников он может творить безнаказанно практически все.
Жаловаться обычно бесполезно. Кто будет разбираться в мелких обидах без веской причины. Крестьянам и взятку обычно нечем дать.
        Это была проблема, требовалось нечто придумать, дав максимальную свободу подданным и при этом не допустив разбегания. Иначе ведь некому будет трудиться на полях с ирригационной системой и собирать урожай. Староста не случайно получил такую власть. От него зависела жизнь всей деревни. Именно он определял, когда преграды, установленные в устьях каналов, отходивших от реки на восток и на запад, нужно проломить, чтобы потоки воды могли спокойно течь до тех пор, пока их путь не преграждала плотина. Когда местность вокруг оказывалась под водой, плотину разрушали, и вода не достигала невысоких холмов, расположенных на границе долины реки.
        Позже все происходило наоборот: каналы блокировались, и вода оставалась только в небольших прудах, образовывавшихся в конце каждого из них. В дельте процесс выглядел таким же образом, за исключением того, что дренаж делался глубже, каналы - более широкими. В период наивысшего разлива Нила страна превращалась в обширное озеро, деревни были изолированы друг от друга, а перемещаться между ними можно было только с помощью лодок. После сбора урожая каналы нужно было очистить от ила и выровнять их русло в тех местах, где оно изменилось во время разлива.
        Да о чем это я? О почте. Есть и третий вариант. Ничего умнее не придумал, как возродить станции, где меняли лошадей для гонцов и при оплате определенной суммы могли доставить чье угодно сообщение кому угодно, в любой конец империи. В том числе и на кораблях через море. Все удобнее, чем искать едущего в нужную сторону. Но курьеры, загоняющие лошадей, все ж не каждый день являлись.
        Итак, что у нас такое срочное?
        Первое вскрываю, безусловно, от Александра. Все ж император, прямой начальник. Официальное обращение, на удивление. Обычно он пишет личные письма и не обращается с перечислением должностей и титулов. Подозрительно. Главную новость, которую сообщает, уже знаю. Тут радио отработало хорошо, и Мира оперативно доложила. О подавлении бунта она вставила в самом конце как о малозначащем событии. Наверное, в сравнении так и есть. Аннибал (почему меня все время пробивает при его имени на какого-то Лектора, ничего такого в памяти не сохранилось) переправился в Иберию чуть раньше моей высадки в Мицраиме. Причем с ходу захватил Малаку. Затем стремительным рейдом прошел по югу полуострова. Баса и Мурсия были взяты штурмом, а вот у Севильи он застрял. Сдаваться горожане не собирались, ожидая помощь. Аперы своих вассалов держали крепко, и пусть потребовалось время, пришли с немалым количеством воинов. Описания дальнейших событий не очень разнились. Настоящая мясорубка с обеих сторон. Никто не хотел уступать, и в итоге потери в противоборствующих армиях доходили до половины. Фактически и те и другие убились друг о
друга с огромным эффектом. Причем вместе с Аннибалом, героически погибшим, как он и мечтал. Лично пробился к тамошнему танэрлу, убив того чуть ли не в поединке. На самом деле имощагов там было под сотню, рубили они всей толпой уже дохлого апера с соратниками. В балладу все равно попадет великий поединок. В результате осаду с Севильи сняли, но и враги ушли. Юг Иберии остался за нами. И вот теперь, в конце письма, Александр обращается ко мне с просьбой. Вздумай он отдать приказ, я б нашел кучу отговорок, но пасынок неплохо знал, на какую точку давить.
        В конце в очередной раз сообщил про чудеса на могиле Марии. Она похоронена в первом соборе перед кафедрой, с которой произносят проповеди. Небольшой полукруглый тофет, окруженный высоким чугунным забором. Сквозь него все видно, но трогать не получится. И испортить что-нибудь тоже. Больные, иногда безнадежные, выздоравливали, коснувшись ограды. Нечасто, однако случалось. Каждый раз по этому поводу проводили следствие, и точно известно, никаких подставных. Естественно, прут буквально толпами в надежде получить здоровье. Везет далеко не всем. Раз в месяц один в лучшем случае. Судя по моим личным изысканиям с привлечением для консультации ученых и жриц, все дело в искренней вере. Чем больше место намоленное, тем выше шанс на откат. В принципе, у старых богов такое тоже случалось, не зря существуют более и менее важные реликвии, и этим можно управлять. Но как, толком никто не знает. Видимо, необходим человек с магическими способностями. А пока на кого Ylim пошлет.
        - Кажется, погорячился, - говорю вслух, протягивая письмо Писарю. - Не награждать надо было гонца, а пороть. Попади это в чужие руки…
        - Побережье наше, - ответил мой вечный секретарь, забирая листок, - а на дорогах не только патрули, а буквально толпы понаехавших.
        А это действительно так. Очень многим дружественным мне родам и старым знакомым послал еще до взятия Александрии, когда сидел на Сицилии и собирал флот, приглашения. Причем речь не шла о молодежи, готовой отправиться за море в надежде на добычу. Слава исключительно удачливого и щедрого вожака давала бесперебойную поставку юношей, умеющих только воевать и готовых на что угодно под моим командованием. В данном случае требовалось нечто иное. За тучными годами всегда приходят голодные. Это знает прекрасно каждый житель сертана. И хотя частично буйные ушли в походы за пределы прежней территории, раздвигая границы империи правоверных, все ж и остальных неплохо бы кормить. Земля не бесконечна, а запретив внутренние войны и избавляться от новорожденных девочек, мы невольно столкнулись с возросшим количеством едоков. Частично это восполняется ростом торговли и уходом желающих на захваченные земли, но не полностью. Вот и предложил прекрасный вариант. Ковыряться в земле кочевые роды не стали бы, хотя и с гор тоже есть немалое количество пришедших за лучшей долей, но совсем другое дело земли за Иорданом.
Практически ничем не отличаются по климату и обстановке от их родных мест. Я им с огромным удовольствием подарил на обычных условиях десятины того, что в мое время называлось Синайским полуостровом, Негевом, Иорданией, северо-западной частью Саудовской Аравии и югом Сирии.
        Конечно, там уже жили всякие бедуины, считающие это своим, но разве кто-то мешает им и в дальнейшем так существовать? Примите истинную веру, подчинитесь, и будет вам счастье. А кто не сообразил или не захотел, того вырубали всем племенем. По достаточно отрывочным данным, берберов и родственных им ливийцев пришло через переправы Нила уже тысяч шестьдесят, считая с семьями. Десять тысяч конников, пусть и действующих несколькими отрядами, - это мощная сила, когда нет прочного союза или государства. Ко всему прочему здешние номады неплохо знакомы с огнестрельным оружием и пехотой в броне. Вступать в ближний бой для них слишком опасно. Акцент делался на сложносоставные луки. Мобильность и уход из боя в случае опасности - основные способы столкновений. Мои сородичи, получив серьезный опыт схваток на начальном этапе, стали массово вооружать даже легких всадников копьями. Таранного удара кочевники не выдерживали даже при численном преимуществе.
        Здешние номады не удержались под напором и, снявшись с места, пошли в сторону государства Сасанидов и на юг Аравийского полуострова, создавая там массу проблем. Такое маленькое, локальное переселение народов, сознательно спровоцированное. Если моим соседям станет кисло, мне лишь в плюс.
        И хотя все эти пришельцы продолжают прибывать, никто из них не станет убивать человека в форме легионера или почтаря. Мы ж все правоверные, правда? На самом деле причина не в этом. Такой поступок закончится очень плохо для всего рода. Гонцы неприкосновенны, за ними стоит империя, а легион за своих обязательно отомстит. Это не закон, однако исполняется всегда. Любой боец обязан иметь на шее жетон, где выбито его имя, как звали отца, родное поселение или племя и номер подразделения. В любой момент может показать документ. Это важно и для внутренней бюрократии, и для похорон.
        - Вряд ли существовала опасность, - сказал Писарь.
        - Достаточно пары придурков, - не соглашаюсь, - или даже одного с луком, позарившегося на коня. Но что сделано, то сделано. Не отбирать же перстень.
        Подумал и распечатал сначала письмо от Зенобии. Епископ в своем репертуаре. Неизвестно откуда не только выяснила, чего хочет император, но и принялась поучать меня. Что можно на этом выторговать. И самое смешное, в душе я с ней согласен. Все правильно говорит. Дело давно не в старой связи. Здесь гораздо важнее чисто политическая подоплека. Разделение властей сам пробивал, но иногда светская власть должна помогать духовной. Меня категорически не устраивало наличие жриц, которые не приняли нашу веру. А таких до сих пор оставалось до трети. Они не лезли в государственные дела, но в горах пользовались авторитетом, и притом самим своим существованием намекали на возможность иного пути, чем войти в общину Чистых.
        Зена была не самым приятным человеком, с высоким самомнением и желанием подмять под себя все вокруг, однако она марьямийя, следующая по пути Марии, и в том ни малейшего сомнения. Нашла возможность для трамплина и в тридцать лет руководит Орденом Милосердия, важнейшей обителью в Мариенбурге, стала епископом Туниса. Можно подумать, я безгрешен. Пусть она пошла за Пророчицей из честолюбия, но привела к ней практически всех молодых жриц. Не силой, убедив, что гораздо важнее. Потому охотно ссужал деньги на ее нужды, постройку новых обителей, обучение девочек и врачей в Ордене. И прислушаться к неглупому совету имеет смысл. Она достаточно сообразительна, и хотя я мало кому верю, пока наши интересы совпадают. Поэтому приписку, вроде бы мимоходом, о присылке во вновь захваченную страну ее протеже в качестве пока не утвержденных Собором, но в будущем епископов и нескольких рангом пониже, принял с усмешкой. На Сицилии она тоже подсовывала свои креатуры, но там у меня уже имелся Юлий Секст, и с этим приходилось считаться. А здесь голая поляна. В Александрии отсутствует матриарх, да и в Мемфисе нынче кресло
опустело. А ведь эти люди на очередном Великом Соборе, до которого уже рукой подать, если состоится согласно предусмотренному сроку, будут играть на ее стороне, дав перевес при любом голосовании. Молодец, далеко смотрит. Меня ж нельзя заставить принять того или иного. Всегда могу назначить своих, благо в каждом легионе с десяток посвященных. Зато можно намекнуть на общий фронт. Нам же еще провинцию Аннибала делить, да и Иберия напрашивается на продолжение. А там полно богатств. Железо, серебро, свинец, уголь, медь и даже золото. Наложить руку на все это огромный соблазн.
        Тит тоже ошарашил. Я прочитал раз, не поверил. Изучил внимательно второй, разглядывая каждую букву в поисках подвоха, и протянул Писарю.
        - Почему урсы к тебе обратились, не к императору? - спросил тот в растерянности, ознакомившись.
        - Какой интересный вопрос, - говорю с иронией. - Особенно если вспомнить взятие Сиракуз и как убивали родичей, чтоб не сдаться. А ты как думаешь, почему внезапно неаполитанский мармэр, конкретно этот, просит союза?
        - Латраны, убедившись, что императору моря не до них, крепко взялись за своих соседей? Как-то недальновидно избавляться от потенциальных союзников.
        - Видимо, настолько взялись, что урсы готовы даже на проповедников на своей территории и вассальную присягу.
        - Тут такого нет!
        - У нас, истинных правоверных, только один союз бывает, - изливаю сарказм на неповинного, - populus contractus[61 - Люди договора (лат.).] платят десятину, а мы их за это не режем. Не верю, чтоб не знали, как мы соглашения подписываем.
        - Не согласятся.
        - А нам вроде торопиться некуда. Не мы к ним пришли с предложением, они к нам. Между прочим, Массалия в этом не участвует. Видимо, не зря. Им проще к аперам обратиться в Галлии. Долину реки По уже подмяли латраны, которые непременно пойдут на юг. Надо выяснить, в живых другую породу оставят? Если нет, становится понятно желание найти защитников. Иберийцам не до них и помощи не получат. Север за врагом. Остается юг и Творец Милосердный в нашем лице в качестве помощи. Тут уж не до жиру, быть бы живу.
        - Идут, - сообщил Орци добросовестно, как будто и так не видно.
        Ворота раскрыли настежь, и хлынула толпа немалого размера во главе со священниками в богатых одеждах. Наверное, очень старались впечатлить. Увы, глядя на реальный Ерушалаим, трепета не испытываешь. Небольшой городишко тысяч на двадцать максимум. Я таких видел десятки. Интересно, крестоносцы тоже испытывали неудобство, обнаружив невыдуманный, а настоящий святой город?
        Правда, стены здесь мощные, что и неудивительно. Последние полтора столетия армии регулярно ходили по здешним местам, грабя и уничтожая все вокруг. Сам храм сильнейшая крепость, построенная на скале. Каменные блоки там огромные, а высота самой стены от подошвы добрых семьдесят локтей. Сквозь камень подкоп не сделаешь, взрывать бесполезно, фундамент не прошибить. Ворота же располагаются наверху, к ним ведут узкие лестницы и ступени, которые очень удобно оборонять. К тому же вокруг храма натыканы сто семьдесят пушек. Можно пробиться, но за первой стеной возвышается вторая. Наверняка в подземных галереях есть цистерны с водой, продуктами, запасами оружия и пороха. Лазутчики утверждают, пять тысяч человек смогут сидеть в осаде год, ни в чем не нуждаясь. И самое смешное, что город брали трижды, если считать с Помпеем, которому хватило три месяца при всех защитных сооружениях. Причем без всякой артиллерии. Зато пронесло от уничтожения после иудейского восстания. Флавии город не брали, им пришлось умереть, защищая Рум от вторжения зверомордых. Нельзя сказать, что здешним сильно помогло. Победив, они тут
же перегрызлись и в итоге опять угодили под власть Мицраима. Птолемеи, не будь дураки, территорию расчленили и поставили свою администрацию. Храм они ограбили. Не сразу, но минимум дважды, по моим источникам. А затем старательно доили себе на пользу. Особые сокровища там вряд ли можно найти. А что есть, наверняка успели спрятать. Опыт общения с захватчиками у них немалый.
        Первосвященник Ирод был на удивление молод. Где-то моего возраста. Темная кожа, как у многих загорелых, квадратная челюсть и черные жестокие глаза. Подобные встречи всегда готовятся заранее, и мы оба не ждали замечательных сюрпризов. Счастливая улыбка и раскрытые в знак приветствия руки не свидетельствовали о великой радости или нежных чувствах. Без сомнения, ждет подвоха, как всякий нормальный государственный деятель. За неимением светского правителя он таковым и является. Целая династия вышла из одного рода, других к кормушке допускать не собирается. И не зря ждет коварства. Будет ему, и не одно. Так что мы обменялись торжественными приветствиями с поклонами и подарками, а затем последовало приглашение посетить в родном доме.
        Внутри Ерушалаим, в отличие от Александрии и Мариенбурга, построенных по архитектурным планам, столь же привычен, грязен и запутан, как все восточные города. Местами заметно, что раньше здесь жило намного больше населения и богаче. Пустыри, плохо починенные здания. Правда, народ на улице не проявлял враждебности. Напротив, радостно приветствовали. Фараонов здесь не любили, было за что. Вечные попытки вмешиваться в местные дела и бесконечное повышение налогов кого хочешь достанет. Публичное обещание сделать здешний народец другом и союзником империи не могло не пролить бальзам на их души. Тем более мои листовки давно ходят по рукам и все прекрасно знают, чем отличаются результаты по части гнета, открывающие ворота сразу, от взятых штурмом городов. В том числе и по дальнейшим поборам. Для того и распространял заранее.
        Я сразу предупредил, что входить в храм не стану. Нечего мне там делать. Любоваться на красоты неинтересно, сколько я повидал за эти годы прекрасных и не очень святынь. Величественных и буквально халуп. Часть еще сжег, снес и ограбил. В принципе, если сопротивление отсутствовало, мы чужие капища не трогали. Разве бунтуют, как последователи Сераписа в Александрии. Но при набегах выворачивали храмы в первую очередь. Где больше всего сокровищ? То-то и оно! В одних подвалах Урса Непобедимого в Массалии я взял столько, что можно было все население империи освободить от податей на пару лет. Но если откупались, никогда не уничтожал ни людей, ни чужих богов. Мне достаточно было золота и понимания окружающих, что их идолы не дали защиты от нашего Творца. Правда, было одно исключение. Жрицы ненавидели культ Оркуса-Балора, владыки мира мертвых, за приношение людей в жертву, и Мария ясно высказалась на эту тему. В сертане и Мавретане таких нет с давних пор. А вот в Европе попадаются. Их жрецов убивали при обнаружении, здания разрушались, как повелела Пророчица.
        Ну, раз не собирался приносить жертву[62 - Это прекратилось только после разрушения Второго Храма, когда религия вынужденно была реформирована.] от своего имени, меня повели во дворец Асмонеев, пристроенный снизу к скале. Очень сомневаюсь, что давно исчезнувшая династия имела отношение к этому сооружению, однако какая мне разница, кто и зачем так его назвал. Сразу же появился управляющий в сопровождении целой толпы слуг. Мне было предложено омовение в ванной и прочие радости, включая сговорчивых девиц. С дороги гостеприимство такого рода совсем не лишнее. Мылся-то регулярно, но после дня пути по жаре всегда несет потом. Армия на марше крайне благоухающая организация. Глупо отказываться, мне торопиться некуда. Тем более девочки умело моют и не обижаются, когда их пользуют. Не настолько старый, чтоб при купании полуобнаженными красавицами не возбудился.
        Зал, куда привели после отдыха, был рассчитан на пару сотен гостей. Резьба, золото, слоновая кость. Есть чем похвастаться. Тем не менее находились мы внутри вдвоем, если не считать подающих блюда слуг и охраны. Последняя моя. Это все слегка выходило за рамки обычного ритуала, но не вижу причин для присутствия на разговоре толпы народа. Пусть подождут за дверью.
        Первым делом подали вино в золотых эллинских кубках с охотничьими сценками. Мне показалось, что это сюжеты по мотивам мифов об Артемиде и Аполлоне. По крайней мере, на моем кого-то точно рвали псы под присмотром вооруженной бабы[63 - Артемида.]. Не настолько я помню подробности жизни чужих богов, однако забавно, когда такие вещи в доме Первосвященника и с его разрешения. Кажется, Асмонеи вертятся в гробах при виде своих огречившихся потомков. Они за такое убивали без раздумий.
        Вино оказалось излишне густым и пахло пряностями. Пришлось разбавлять. Хозяин ждал, пока сделаю первый глоток. Гостеприимство во всей красе. Мог бы изучить вкусы гостя, а не подсовывать всякую гадость. Или он сознательно проверяет реакцию? Так на изображения у правоверных запрета нет, а я тупой мавретанец, не обязанный знать иностранные легенды. Уж удивления или негодования выказывать точно не собираюсь, а как он интерпретирует случившееся, глубоко начхать.
        Рабы стали подавать изысканные яства. Фаршированных куропаток под гранатовым соусом, утиные грудки, тушенные в вине и политые свежим соком, ягненка, зажаренного на оливковом масле с чесноком и соусом из шафрана. Я вежливо колупал маленькие кусочки, а на вопрос, неужели не нравится, поведал, что нам, истинно верующим, заповедано не обжираться и быть умеренными в еде и алкоголе. Желающие реально могут вычитать в Книге об этом. Но мне просто не по душе это измывательство над мясом, когда оно кисло-сладкое. Правильного вкуса не воспитал. Все некогда было, и даже профессиональные повара не приохотили к местным традициям жрать в три горла, чтоб показать богатство. Моя пища обычно состояла из хлеба с оливками, рыбы или мяса варено-пареного с зеленью и потатом на опсон[64 - Вторая перемена блюд во время обеда. Первая называется ситос.].
        Когда, слегка закусив, я все ж не собирался оставаться голодным, отодвинул тарелку, моментально приволокли медовые коврижки, желе из миндаля и фиников, различную выпечку и свежий виноград.
        - Карту, - сказал Орци неподвижно торчащему у стены, сдвигая посуду, когда окончательно надоело соблюдать этикет и изображать обходительность. - Как было сказано прежде в моих письмах, Ерушалаим останется вашим владением при условии честной десятины, включая военные вспомогательные отряды. Также никто не собирается вмешиваться в дела духовные вашего народа. Однако, - телохранители развернули пергамент, придавив на концах тяжелыми тарелками, и послушно удалились, повинуясь знаку, - полномочия твои вне стен города исчерпываются религиозными вопросами.
        Он подался вперед, изучая предложенный чертеж. Канаан[65 - Палестина вместе с Заиорданьем.] был изображен очень подробно, включая Келисерию[66 - КЕЛИСЕРИЯ - плодородная равнина, простирающаяся между двумя хребтами гор в Ливане. На западе она граничит с Финикией, а на юге - с Палестиной.]. Прибрежную полосу забрал себе как царские владения. Галилею и все северней тоже. Заиорданье подарил одним вассалам, центр страны другим. Все в прибытке и одновременно недостаточно сильны, чтоб выступить против.
        - Это невозможно! - вскричал Первосвященник, показывая на прочерченную границу.
        От расстройства даже забыл почтительный тон и перебил. Говорили мы между собой на латыни. Точнее, он говорил. Я объяснялся на привычном иберийском диалекте, вульгарном простонародном, вполне понятном как жителям Сицилии и Италии, так и любителям классического, используемого исключительно образованной элитой.
        - Ты собираешься уравнять нас с шомроним!
        Естественно. Во-первых, их достаточно много, не меньше половины от численности здешних иудеев, в других местах они практически не встречаются, а значит, ссориться по-пустому совершенно неинтересно. Во-вторых, прежние фараоны не хуже меня знали истину «разделяй и властвуй». Поэтому давали им всяческие льготы и набирали для своей охраны в Александрии и других местах. Служба в наемниках давала неплохой заработок, и как прежде нищие эллины шли воевать за персов, так и эти. Причем практически всегда возвращались домой. Понятно, уцелевшие. Такой занятный народный промысел с возможностью погибнуть, но и поддержать своих родичей золотом, полученным за кровь. И трогать их соседям крайне не рекомендуется. В любой деревне полно бывших ветеранов, способных выпустить кишки бандитам и организовать воинское подразделение при необходимости. У меня и сейчас в армии три тысячи таких, за деньги готовых рубить кого угодно. Иудеи их закономерно не любят. При любых волнениях шомроним с удовольствием поучаствуют в подавлении мятежа.
        - А что такое? - изображаю наивность.
        - Они называют себя потомками Десяти Колен, присваивая право называться истинными евреями по крови и вере, - возмущенно вскричал Первосвященник. - Однако подобные утверждения полностью противоречат Книге Царств. Еще при ассирийском владычестве они перестали быть нашим народом, вступая в браки с язычниками и забыв обычаи! Они отрицают подлинность Второзакония, поскольку в нем местом, избранным Богом, названа гора Сион, а не Гаризим!
        Вот поэтому я официально посещу те места и выдам те же права на тамошний город Шхем и храм. Это даже справедливо, провинция Иудея будет управляться иудеями, а Шомрон - шомроним.
        - Разве не была гора Гаризим, - удивляюсь вслух, - назначена пророком Моше для ежегодного чтения Закона на всенародном собрании и не собирались там шесть колен Израилевых?
        - Это другое дело, - после паузы отвечает, усвоив, что кое-что известно, а глаза стали совсем неприятные. Эдак и отравит.
        - Впрочем, - говорю примирительно, - как уже сказано, твоя паства твое дело. Невместно мне давать указания. Но не вздумай, что допущу явную вражду, - лязгнув отработанным за многие годы металлом в голосе, подчеркиваю. - Правлю этой землей я, и управлять станет мой человек по моим законам.
        - И кто ж он, позволь спросить?
        - Адан бен Нисим.
        - Не знаю такого, - говорит с недоумением.
        Это и замечательно. Ни с кем из здешних не связан и может быть независим в суждениях. А придраться к неправильной религии не удастся. Очень верующий экземпляр. И пожертвования в храм регулярно слал в отличие от многих сородичей. Воистину ничем не упрекнешь по данной части.
        - Главное я знаю, - неприкрыто грубо говорю. - Он из племени известного рода шенуа, относящегося к кабилам.
        Пришел много лет назад вместе с двумя десятками таких же бандитов еще до взятия Заритоса проситься в армию. Чем-то мне напоминал Вольного Петуха: наглостью, смелостью и желанием славы. Что важно, была в нем упертость, когда готов был на что угодно, но не сменить веру. Я таких уважаю. Постепенно дорос до начальника вспомогательной кавалерии. А должность немалая и ответственная. Легион нуждался в легкой коннице, но платить постоянно было тяжело. Перед очередным походом бросался клич и шел набор. То есть все время разные люди, за исключением нескольких высших командиров. И по сложности: необходимо держать в кулаке самых разных буйных типов, поскольку народ в такие подразделения приходил самый отпетый и всякий мечтал доказать крутость. Причем были среди них люди разных религий, бывшие рабы, северяне, черные и даже прежние враги, включая переодевшихся красномундирников. Сходство в них одно - желание нажиться. Многие, даже отхватив немалый куш, приходили снова и снова, прознав о новом наборе. И таких брали охотно, как уже показавших себя в настоящих боях. Они просто не умели жить иначе. Кстати, часто
принимали истинную веру в Единого со временем, но никто и никогда их не заставлял. Ценнее всего добровольный приход.
        Адан ходил со мной на Массалию, Сицилию, Родос, Кипр, в Италию, показав себя прекрасным командиром, умеющим проявить инициативу, но и не нарушал прямых приказов никогда. А для хозяйственных нужд у меня найдутся опытные люди. Саул бы с удовольствием подсунул своего сына или племянника, но я предпочитаю не отдавать ему все. Есть еще Иорам бен Шамах и несколько столь же полезных иудеев. Иноверцы? Да у меня среди чиновников их полно! Слишком мало прошло лет, чтоб новое поколение правоверных набралось опыта. Пока они все больше на вторых ролях и учатся. Лет через двадцать ситуация изменится.
        - Всегда сможет обратиться напрямую, как и ты, Ирод, - говорю уже примирительно. - Я даю вам автономию, которой эллины лишили вас двести с лишним лет назад. Постарайтесь ужиться и совместно трудиться на благо народа. Мне б не хотелось применять меры против контрабандистов.
        Машинально переводя дословно, я вовсе не вляпался. Bando означает вовсе не то, что по-русски. Это значит «правительственный указ». Ну а contra - это «против». Соответственно, контрабандист - это человек, действующий вопреки правительственному указу. Не обязательно везущий в обход таможни товары.
        На сем встречу можно было считать законченной, но мы обсудили кучу процедурных вопросов. Одно дело подмахнуть документ, другое - решить, как он конкретно выполняться станет. Каким образом считается десятина и куда она отправляется. По каким принципам отбираются вспомогательные войска, да много чего еще. К счастью, не первое мое интервью на данную тему, большинство проблем давно решены. Оставалось лишь озвучить стандартный рецепт. Мелкие местные изменения уже по ходу жизни.
        На улицу я попал достаточно поздно, причем через выход для слуг. С парадного входа собралась толпа в ожидании сообщения о будущем. На этот раз, не демонстрируя положения, всего с несколькими телохранителями. Просто посмотреть на окружающих, да и прогуляться спокойно. Ночевать под кровом Ирода желания не было. Всегда лучше себя чувствую в окружении легионеров. По крайней мере, уважают непоказно и в тарелку потихоньку не плюнут. Это если не ждать чего похуже. Я ему с шомроним буквально по лбу треснул. Может и обидеться. Хотя вряд ли. Он тоже политик и прекрасно понимает, чем закончится моя смерть в его дворце.
        К стене Храмовой горы примыкала площадь с юго-запада, состоящая из нескольких уровней, соединенных ступенями. На прилавках все что угодно - от одежды до еды. Здесь представлен ассортимент со всего света. Можно найти янтарь с Балтики, перец и гвоздику из Инда, шелк из Сины, слоновую кость из Африки, какао-бобы из Атлантиды, олово из Британии, квасцы из Понтийского царства, медь с Кипра, железо и зеркала из моих собственных мастерских и многое другое, включая местные продукты, а также бальзам из редчайших деревьев, растущих только в этом районе ойкумены. Может, где в Индонезии имеются такие деревья, но вроде ничего не привозят. Цены, надо сказать, заметно выше привычных. Морские пути далеко, а доставка по земле тоже не бесплатна. Время к закрытию, и торговцы готовы даже скидку дать, лишь бы заставить приобрести что-нибудь последних покупателей.
        Что нужно человеку, у которого и так все есть? Даже ювелирные изделия и драгоценные камни без надобности. Ничего мне не требуется, кроме здоровья и любви. Но это не продается в лавках, как и удача. Когда понял, что ничего не заинтересовало, просто ушел. Наверняка охрана вздохнула с облегчением. Мою привычку иногда посещать такие людные места они люто ненавидят. А вдруг злоумышленник с ножом? Но здесь меня, к счастью, в лицо не знают. А по одежде ничем не отличаюсь от приехавших мавретанцев. Многие заглядывают в Святой город, даже люди других религий. Любопытно же посмотреть и потом рассказать знакомым. И поскольку честно платят, враждебности никакой, напротив, сплошная благожелательность. Многие интересуются, правда ли, что налоги снизят. Я их посылаю к Ироду. Пусть Первосвященник объясняется со своим народом.
        В лагерь мы вернулись уже к вечерней молитве. Отворачивающиеся люди, старающиеся исчезнуть с дороги, мне крайне не понравились. Что-то случилось. Конечно, можно было остановить любого и потребовать ответа. Но я направился в шатер, ожидая смелого. Похоже, их нет. Один Писарь с виноватой мордой посмел зайти, не дожидаясь вызова.
        - Говори.
        - Малха погибла.
        Я все ж удержался от швыряния тяжелым кубком ему в голову. Он-то при чем.
        В отличие от меня, собирающего подарки и присяги, она с основной частью армии занималась вытеснением сасанидских умников. Обнаружив, что сосед повержен, решили прихватить кое-что из его наследства. Первое столкновение, стоившее нам обоим тысячи полторы убитых и раненых, оказалось и последним. К серьезной войне они не были готовы и стали откатываться, попутно грабя незащищенные поселки.
        - Как?
        - Они ушли на другой берег Элевтры[67 - Река, определяющая границу между империями.], но на том берегу собрался десятитысячный отряд. В двух милях выше по течению наша конница переправилась для удара в тыл врага. Но это был маневр для отвлечения внимания. Четыре тысячи осталось при двадцати пушках, остальные ушли отражать кавалерию. Фактически вся наша артиллерия била по вражеским позициям и, когда оставленные для охраны моста сирийцы отошли, повела колонну легиона на штурм.
        - Зачем? - невольно ору. - Этой глупости нет оправдания. Я не отдавал приказа наступать дальше!
        - Я не военный, - посмотрел Писарь исподлобья, - но иметь на границе чужую армию не слишком удобно. А разгромленную полезно. Они потеряли восемьсот убитыми, три тысячи пленными и все пушки. Дорога на Дамаск открыта.
        Я долго молчал. Только дураки считают, не женское дело воевать. Они убивают и умирают ничуть не хуже. Риск и внезапность залог победы, говорила Малха всегда. Но обычно не лезла под огонь без веской причины. Видимо, это знак свыше. Угомонись, сказал Творец недвусмысленно. Достаточно.
        - Я сам проведу поминальную молитву…
        Это допускалось даже для неимеющих посвящение.
        - А ты набросай потом официальное послание царю в Вавилон. Заключение мира лет на десять. Граница по реке Элевтре. Прежняя, согласно последнему договору. Или останется без Дамаска. Не надо прямо, но чтоб понятно было. Задача ясна?
        - Да, мой господин.
        Эпилог
        Мира соскочила на землю с уставшего коня и бросила повод сопровождающему. Уточнять не потребовалось, и так видно, где сидит. Пошла напрямую по шуршащему под подошвами песку. К человеку, в одиночестве расположившемуся в обычной для мавретанца позе, со скрещенными ногами перед странным мечом, воткнутым в землю. На самом деле вокруг три кольца охраны. Просто не лезут на глаза.
        Отец услышал шаги и обернулся, она невольно поразилась, насколько постарел и осунулся. Нет, дряхлым он не выглядел и живота не отрастил, но практически седая борода. Если б не брил голову, она б тоже перестала быть черной.
        - Говорят, можно вечно смотреть, как горит огонь, течет вода, - показал в сторону канала, - и работают другие.
        Она невольно усмехнулась. Вдоль противоположного берега тащили на канатах тяжело груженное купеческое судно. Сам канал был достаточно узкий, максимум пара галер пройти рядом сможет, но вот с такими судами, не способными идти на веслах и маневрировать в зажатом берегами пространстве, приходилось использовать специальные бригады перегонщиков. Причем это была семейная профессия нескольких поселков и неплохо оплачиваемая.
        Сам канал шел от восточного рукава Нила по руслу высохшей реки Вади Тумилат тридцать одну милю, что облегчило намного работы до Горьких озер, а оттуда на юг, к Суэцкому каналу[68 - Это реальность в нашем мире. То ли вновь построен Птолемеем Филадельфом, то ли восстановлен персидский или даже древнеегипетский. В 767 г. н. э. засыпан сознательно арабами, чтоб караваны ходили через столицу халифата Багдад.]. Перепад уровней нивелировался старинными шлюзами, а всего путь занимал четыре дня. Гораздо выгоднее для перевозки грузов, чем на верблюдах, корабль всегда больше увезет и есть выход в Красное море. Очень недурственный доход для фараона, так как пошлина шла в казну.
        - Но не вторую же неделю сидеть, пялясь в никуда!
        - О да, моя дочь проявила беспокойство об отце! Это нечто новое. Да ты садись. И кстати, кто посоветовал прибыть и попытаться расшевелить?
        - Никто, - сердито заявила Мира. - Мне не понравились сообщения. Ты ж никогда таким не был. Вечно занят, строишь какие-то планы и проверяешь очередную идею.
        - Я устал, Мира, - сказал отец извиняющимся тоном. - Просто устал. Больше двадцати лет куда-то скакал, чего-то добивался. Без выходных на седьмой день, как нормальный правоверный, практически не бывая дома. Уже никого не осталось, с кем начинал. Бирюк, Аннибал, Агат, Малха, Мария и еще многие, кого ты, наверное, не помнишь, как Желтое Крыло. Все мои друзья ушли к Всевышнему, и лишь я один еще хожу по земле. Мне даже пожаловаться некому, как делала иногда Мария. Все смотрят на меня снизу вверх и ждут приказов, не сомневаясь в их мудрости. Слабость не поймут, даже Писарь, вечный слуга.
        - Посмотри, чего ты добился!
        - В этом и проблема, доченька. Я никогда не хотел становиться ни Бичом Веры, ни императором, ни Владом Никатором, ни фараоном. Когда я сошел с корабля и отправился в сертан, у меня имелась цель: заработать денег и жить спокойно. Без воровства чужих стад и размышлений, чем кормить детей. Способ был. Я и сейчас на всякой ерунде вроде мыла, ручек и керосина имею немало.
        - Тогда почему? - подавшись вперед, спросила.
        - У меня была сестра, которая хотела счастья для всех. А такого не бывает. Всегда есть обиженные и недовольные, не готовые расстаться с привычным укладом. Она этого искренне не понимала поначалу. На нее снизошло Божественное откровение, и она спешила поделиться с людьми. В этом и беда. Пророк это ведь не тот, кто делает предсказания. Пророк тот, за которым идут. Я не мог остаться в стороне. И не мог ждать, пока ударят. День Крови отнюдь не случаен. Я ждал предлога. Ведь еще тогда был уверен, обороняться нельзя. Нужно искать победу в стремительном нападении. Хорошо просчитанном, однако риск всегда есть.
        Мира прекрасно поняла, о чем он. Малха как-то сказала, что отца отличала исключительная дотошность в подготовке военных действий. Он никогда не начинал наобум и предпочитал договориться и уступить, если не готов. Именно от него легат научилась предварительному разбору вплоть до изображения рельефа местности в ящике с песком и четкими распоряжениями, где какой отряд должен стоять и как действовать. Это работало, и очень неплохо.
        - А потом я плыл по течению. Как щепка. Свернуть уже нельзя было. А раз не получается изменить направление, то самое правильное возглавить. Надо было всего лишь делать свою работу хорошо. Иногда она грязная, но разве кто-то обещал сплошные удовольствия? Воевал, создавал, опять воевал, не получая удовольствия от полей, усыпанных трупами. Марии было проще. Она хоть у меня на плече порыдать могла.
        Мира дернулась и промолчала. Достаточно взрослая, чтоб сознавать, даже Пророчица была человек, и у кого искать утешения, как не у родного брата.
        - Я все тянул лямку. Почти обрадовался, когда предложили сменить императора. Отдохну. Так нет же! Все сначала. Этих устрой, тех накорми, других побей, чтоб не лезли, и очередной собор построй, веру внедряй. Я ж не кто-нибудь, вечный победитель. Отдых мне от государственных забот хоть раз в жизни положен? Сел и стал смотреть на воду. И знаешь, все равно не получается выкинуть из головы заботы. Пытался прикинуть, получится ли расширить и забетонировать дно с берегами, но выходит, обойдутся затраты еще в одну очень большую пирамиду. Пока и так сойдет. Тем более в покое не оставят. Думаешь, ты первая, ага.
        Он замолчал, и Мира тоже ничего не говорила, не зная, как реагировать. С вояками такое тоже бывает после сражения. Перегорают люди. Но там она рецепт прекрасно знала. Напоить, отвести в бордель. Обычно помогает. Предлагать отцу подобное несколько неуместно. Или…
        - Что ты об этом думаешь? - прежде чем открыла рот, выдернул тот самый меч из песка и протянул, как положено, не острием вперед.
        Расширяющийся к острию клинок, слегка изогнутый вниз и вперед, с внутренней заточкой лезвия. Железо паршивое, рукоять, похоже, меняли или чинили. За ним явно ухаживали, но не пользовались.
        - Старинная дрянь, - сказала, не поняв, к чему вопрос, но чисто профессионально оценивая. - Металл плохой, непонятно, как сохранился. И рубиться таким - нужно специально учиться. Я б не взяла.
        - Это, - объяснил с расстановкой отец, - подлинный меч Александра Македонского из сундука последнего фараона. Наряду с короной и кое-чем важным хранился. Да-да, сразу взгляд меняется, когда узнаешь, чья вещь. И невольно вспоминается: «Кто им владеет, тот будет хозяином мира».
        - Может, это и его меч, - пробормотала Мира, изучая простую рукоять с костяными накладками, - только как-то Гаю не помог.
        - Совершенно верно. Но предложи кому, любые деньги заплатят. Не за волшебство, которым не обладает. За право иметь и хвастаться. Люди мечтают владеть принадлежащим самым известным из них. Не использовать. Держать в сокровищнице и показывать гостям. А мне он не сдался. И все равно выкинуть в канал, как собирался, жалко. Хочешь - возьми.
        - Ты поэтому сжег практически все вещи Марии? - спросила, неожиданно натолкнувшись на мысль.
        - Мне было неприятно представить, - ничуть не удивившись, ответил отец сразу, - как через столетия станут продавать сопливый платок или сандалий со следами крови, потому что натерла ногу. Еще и целовать станут некогда грязные подошвы. Пусть помнят ее деяния, а не продают сомнительные куски. Я поэтому и тело залить бетоном приказал. Еще не хватает, чтоб как Иоанна Крестителя или Будду разобрали на части. Зубов и пальцев обоих, хранимых и почитаемых, явно значительно больше, чем положено человеку. А Павел имеет две головы. Одна в Антиохии, вторая в Византии. И оба черепа истинные. У него и ног с руками, некогда отсеченных, как у сороконожки. И все настоящие, если спросить последователей в тех городах. Реликвии. Ну да бог с ними, неправильно верующими. Ты мне скажи, кто в лавке остался?
        - Где?
        - Анекдот такой есть. «Помирает старый купец. Лежит на ложе без сил и лишь еле дышит. Вокруг толпятся родные. Еле слышно говорит:
        - Жена.
        - Я здесь.
        - А где сын?
        - Тоже тут. И дочь твоя с зятем, и невестка, и внуки. Все здесь.
        Тут умирающий резко садится.
        - А кто ж в лавке остался?!»
        - Смешно, - сказала без улыбки Мира. - Александрия вместе с Нижним Мицраимом никуда не денется. За гарнизон отвечает мой новый помощник Лукен, сын Кремня, за гражданские дела - Клавдий Постум.
        Хороший выбор, мысленно одобрил Влад. Старый друг, с которым вместе начинали. Сообразительный и успевший не только повоевать, но и управлявший одно время городом на западном побережье острова, несмотря на молодость. Отслужив пять лет, он не остался в легионе, а пошел по чиновничьей части. Для того и взял сюда, вроде бы случайно подсунув Мире. Клавдий тоже неплох. Удобная компромиссная фигура местного знатного происхождения, причем неофит[69 - Новообращенный.]. Такие всегда очень стараются. А что любовник моей дочери, то мог бы попасться другой, гораздо хуже. У этого есть понятие о порядочности, не станет выпрашивать подарки.
        - Не стоит доверять кому-то должность, - говорю вслух, - если с ним спишь. Ну что ты удивляешься, тебе, что ли, доносов не писали.
        - Постоянно, - невольно согласилась Мира.
        - Грамотность полезна, но иногда это палка о двух концах. Многим хочется донести до сведения вышестоящих о нерадении конкурента или прямо оклеветать. А читать приходится, все ж полезное тоже сообщают. Но что касается вас, моих детей, приглядываю постоянно. Кстати, это не Анастас там торчит? - показал на пригорок.
        - Да, я взяла его с собой.
        - Позови.
        Мира помахала рукой. Брат показал на себя и, когда энергично закивала, побежал в их сторону.
        - Нравится тебе или не нравится, но с кем спать, я тебе указывать не собираюсь, однако брать мужа придется с большим разбором.
        - Писать сочинение, как Титу? - спросила с иронией.
        - Пока просто обдумать, что скажу. Потерпи чуток.
        - Дождь тебе под ноги, отец, - радостно улыбаясь во всю ширь, сказал Анастас, неизвестно зачем встав по стойке «смирно».
        - Садись, сынок. Тебе тоже полезно послушать.
        Он плюхнулся на песок, шаря взглядом по лицу Миры. В чем виноват?
        - Вряд ли для вас секрет, - вздохнув, сказал, - что неустойчивое положение нашей армии в Иберии. Возможно, догадываетесь или даже знаете, чего хочет Александр. Чтоб я отправился туда и всех в очередной раз победил. В обмен он фактически признает мое право распоряжаться Киренаикой, Мицраимом, Канааном и Келисерией. Не одна провинция, сразу несколько. Представляете, сколько будет весить мой голос?
        - Он и прежде стоил остальных, - уверенно заявил Анастас.
        Я посмотрел внимательно.
        - Уже молчу.
        - Одна маленькая проблемка. Царство у меня есть, а отправляться нужно в противоположную сторону. Есть и большая. Третий легион, как вам прекрасно известно, находится на Сицилии, и забирать его остатки нельзя. Второй и четвертый должны контролировать все эти немалые земли. Первый сейчас готовится к экспедиции в Аравию, топая в Акабу. Корабли идут по каналу и собираются там. Заодно заберут с собой пару десятков тысяч эллинских клерухов. Задача - взять порт Аден и южную часть полуострова. Подмять перевалочный пункт индийской торговли и получить доступ к тамошним богатствам более чем полезно. Тем более с севера идут племена правоверных и возможна поддержка, да и им отбиваться от бедуинов помощь понадобится. В итоге что? Остался я без армии. Увы, забирать ее с собой опасно. И да, вижу по напряженному взгляду. Увы, Мира. Никогда тебе не стать на место Малхи. Потому что кончилась твоя карьера в легионе.
        На это место назначу вечного начальника штаба армии Францеса. Половина побед его разработки. И сейчас мне нужен настоящий профессионал. Доверить такой инструмент Мире рано.
        - Ты хочешь оставить меня в Александрии в качестве наместника?
        - Я не знаю, вернусь ли.
        - Не говори так, отец, - попросил Анастас.
        - Или когда вернусь. Потому не наместником, а соправителем. Церемонию проведем как положено, публично. Чтоб ни одна собака не посмела гавкнуть на твои распоряжения. Не спрашиваешь, почему не Тит?
        - Догадываюсь, - пробурчала дочь. - Ему придется снова входить во все здешние дела, а я уже разбираюсь. Надо было с самого начала взять его сюда, а меня оставить на Сицилии.
        - И ты б завопила, - кивнул отец, - что он учился править, а ты воевать. Разве нет?
        - Да.
        - К тому же я не собирался в Иберию. Сидел бы на троне, а ты б воевала в Аравии. По плану так. Только человек готовится к одному, а Всевышний посылает иное. Творец Милосерден, но наши желания его мало волнуют. Мне теперь набирать новую армию…
        А важнейшего козыря лишен. Конечно, императорский легион, натасканный моими же ушедшими в отставку ветеранами, ничуть не хуже, но целиком не получу. Значит, тысяч пять хорошей пехоты, еще столько же плохой и тысяч десять разноплеменной конницы. Аннибал имел вначале свыше сорока. Ожидаемого чуда не будет. Война затянется на несколько лет. Причем без всяких гарантий на успех. Ох, как не хочется в это ввязываться.
        - Так что в очередной раз говорю, нравится тебе или не нравится, а придется греть трон и хранить страну в целости и смирности. По крайней мере, пока не вернусь. И возражения не принимаются.
        - Да, отец, - послушно согласилась.
        - А меня возьмешь с собой! - восторженно вскричал Анастас.
        - Да, сынок. Туда мы поплывем вместе. Если б вы знали, как я ненавижу море!
        - Мы знаем, - хором сказали дети и, переглянувшись, усмехнулись.
        Ну да. Не в первый раз жалуюсь. Вечно выворачивает.
        - А теперь то, ради чего позвал. И это не для чужих ушей. По-настоящему здесь должен присутствовать и Тит, но я с ним отдельно побеседую. А вас попрошу не делиться даже с лучшими друзьями.
        - Клянусь Святой Книгой и именем Создателя Милосердного, - быстро сказал Анастас, довольно блестя глазами. Фактически я признал его взрослым, включая в разговор.
        - Клянусь, - кивнула Мира.
        - Я подозреваю, что империя не переживет Александра. Конечно, он еще может править полстолетия, однако вряд ли это сейчас настолько важно, но я никогда не думал, пусть после моей смерти хоть небо упадет. Наша вера учит стремиться к лучшему, создавая будущее, где добро превышает зло. Я много сделал и того и другого, однако со временем невольно задумываешься о том, что оставляешь потомкам.
        - Ты дал Кодекс и юридическое равноправие всем подданным. Ввел многие полезные идеи. Массовое производство по шаблонам позволило удешевить изделия, и теперь они в пользовании даже небогатых людей, как керосиновые лампы, - сказала Мира. - Разве этого мало?
        Кажется, она собралась защищать меня от меня.
        - А еще научил делать новые ружья, взрывчатку и напалм, - невольно усмехаюсь. - Всем еще аукнется такой прогресс, как и парусные корабли, напичканные чугунными орудиями, и морские мины, которыми мы блокировали вражеские порты.
        - А книгопечатание и школы позволят распространить знания!
        - И колонны для первого собора, служащего образом, брали в разрушенных языческих храмах. Нет бы свое создать. Что сделано, то сделано. Я о другом. Во-первых, самое важное - у нас нет четкой системы передачи власти императора. Первого назначила Мария. Второго выбрали. То есть нет закона, чтоб по наследству должность передавалась. Мало того, у имощагов это идет по женской линии, по Кодексу - к старшему сыну. А у него первая дочка, две жены и минимум пара наложниц. Кто главнее из детей? Все это неминуемо вызовет проблемы. Особенно если он просидит долго, а они успеют вырасти. Если у них или их матерей будут серьезные амбиции, может дойти до прямого столкновения. Плюс главы провинций, которые могут не захотеть признать нового повелителя без выборов.
        - Но ты же можешь прямо сказать Александру об этом? - спросил недоумевающий Анастас.
        - Могу, но поможет ли? С точки зрения выборов, сегодня я способен посадить на трон кого-то из вас или сам усесться. Кроме силы есть еще и родственные связи, он мне все ж сын. Значит, любой намек в эту сторону будет восприниматься с подозрением его окружением. А признать, что должность передается по наследству, тогда и главы провинций имеют право их получить для своих детей.
        - К этому все равно идет, - трезво заявила Мира. - Разве не признал он за тобой эти земли? Не от доброты. Есть ли у него возможность сегодня тебя заставить подчиниться? А даже Тита или Тодора? Без вашей доброй воли - никогда. Это война.
        - Тут мы и добрались до «во-вторых». Чем больше империя, тем сложнее ею управлять. Разные народы, языки и интересы. Если правитель хочет усидеть, ему мало иметь преданных воинов. Он должен смотреть на то, откуда его народ получает доходы. Грубо говоря, Северная Африка продает хлеб. Но это же делает Мицраим с Сицилией. И кому ж мы все должны его сбывать? Раньше это были Италия с Иберией. Теперь сами ж там все ограбили и воюем. Им не до покупок. Остается восточное Средиземноморье. Эллины в основном. Этим столько без надобности. Цены упадут, и разорится множество народа, включая обычных крестьян. Что нужно делать? Ну, у нас проще. Переориентировать на хлопок, необходимый для взрывчатки и медицинских целей, например. Сажать рис и сахарный тростник. Но это ж не делается за один день! Деньги, деньги и еще раз деньги. Вложить в обучение, ирригацию, снять налоги, пока они переходят на новый вид, чтоб не передохли и не устроили восстание.
        Мира задумчиво кивнула. Кажется, усвоила намек. Время обсудить, как править, у нас еще будет, но раз уж начал, почему не подсказать.
        - Та же история с пряностями. Нам выгодно, чтоб они шли через канал, - показываю на воду, - ведь мы получаем с каждого груза свой процент. А Александру чтоб стоило меньше. Мы ведь одна империя, но деньги порознь. Они нужны на местные нужды. И это то, что лежит на поверхности. В дальнем конце империи некогда спрашивать столичных чиновников, как поступить в том или ином случае. Пока они пришлют ответ, здесь начнется мятеж. В мире, где пока, даже несмотря на почтовые станции, основным способом доставки сообщений является обычная лошадь, скорость принятия решений минимальна, связь непрочна. Мы вынужденно делегируем часть полномочий своим помощникам, они делают то же. На самом деле столица норовит выставить кучу условий, чтобы показать свою значимость. Провинция рано или поздно либо не обращает на них внимания, либо перестает сообщать о своих делах. А если еще и народ с другим языком, в течение трех поколений неминуем развал при самом оптимистичном варианте. То есть мои внуки, ваши дети, уже будут сознательно плевать на императора, кто б он ни был. Даже близкий родственник. Так мне представляется.
        - Империи рождаются и умирают, - произнесла с глубоким убеждением Мира, - но вера остается.
        - Да. Она теперь сохранится. Слишком далеко и глубоко пустила корни, но когда это мешало единоверцам друг друга убивать? Я не боюсь, что после моей смерти вы вдруг станете многобожниками, но мне страшно, что пойдете войной друг на друга!
        - И что делать? - жалобно спросил Анастас.
        - Ну, возможно, не стоит забывать, что вы все мои дети. И делить вам нечего. Ни общих границ, ни прежних обид. Союз сицилийского флота с армией Мицраима позволит контролировать все западное и частично восточное Средиземноморье, даже если начнется свара в Мавретане. Я понимаю, что требовать какие-то клятвы и обещания сегодня глупо. Это не зависит от вас. И так же неуместно изображать мудреца со связкой прутьев, объясняя, в чем сила. Такое для детей сойдет. Умному и сказанного прежде достаточно. Не важно, что будут делать другие. Держитесь друг за друга не на личном, а на государственном уровне, пусть иногда и придется уступить в чем-то, постарайтесь этому научить и своих детей. Считайте это моим завещанием.
        notes
        Сноски
        1
        Античный Zarytos; ныне известен как Бизерта. - Здесь и далее примеч. авт.
        2
        МАГИД - рассказывающий или говорящий. Первоначально странствующий проповедник, позднее священник, глава общины и местного молитвенного дома.
        3
        Нынешний Танжер.
        4
        Гармонизированное евангелие. Сборник изречений Пророчицы, составленный Писарем - Илаком.
        5
        ХАРАТИНЫ - покоренные и поставленные в подчиненное положение племена.
        6
        ЭТНАРХ - правитель этноса, народа.
        7
        АСПИРАНТ - не простой боец, а участвовавший в боях.
        8
        Реальные пушки Уитворта.
        9
        Карфаген от Carthago (лат.).
        10
        Праздник поминовения умерших.
        11
        От vicarium - наместник, заместитель (лат.).
        12
        Сто метров.
        13
        НАВАРХ - адмирал, командующий флотом.
        14
        Приблизительно 50 метров.
        15
        АУРЕЙ - 24 денария, денарий - 100 сестерций.
        16
        Триест.
        17
        Епископ так и переводится с греческого - блюститель, надзиратель.
        18
        Марсель.
        19
        С 25 мая по 16 сентября.
        20
        Скала и водоворот, несущие гибель проплывающим мимо кораблям и людям.
        21
        Господин (лат.).
        22
        Вечно Стоящий.
        23
        Речь идет об эфиопском царе, сыне богини Эос, участнике Троянской войны. Все равно что назвать русского крепостного Ахиллесом за мускулы.
        24
        В будущем город Палермо.
        25
        Сегодня Мессина. Расположена прямо напротив носка итальянского полуострова-сапога, всегда имела важное торговое значение.
        26
        Подразумевается свободный гражданин, отдавшийся под покровительство патрона и находящийся под его защитой.
        27
        МЕТЭКИ - неполноправные жители города.
        28
        В данном случае командир легиона.
        29
        Римская колония, основанная Юлием Цезарем и названная в его честь.
        30
        Обряд возложения рук, называемый «утешение».
        31
        У римлян существовали награды, ничего оригинального здесь нет. Просто слово «медаль» более позднего происхождения.
        32
        Искаженное «егерь» (лат.).
        33
        САЛЬВЕ - римское приветствие.
        34
        Острый, резкий, крутой.
        35
        Друг и сподвижник Александра Македонского, один из диадохов, регент империи после его смерти.
        36
        Важные юридические документы писали на одном листе дважды. Затем между текстами выводили хирограф и зигзагом разрезали через крупные буквы. Если в будущем два обрезка сложить и разрез совпадал, значит, документ подлинный.
        37
        Чтоб каждый раз не углубляться в лингвистические тонкости - высший слой империи говорит на неопуническом языке, который много раз ранее называл «лингва тамазигхт» общим для всей Северной Африки. Первоначальный язык финикийцев, а затем Картаго изменился под воздействием заимствований из местных наречий, а также латинских и греческих слов. В данном случае буквально назвал «старшим в доме» от rb - «большой» или «старший» и byt - «дом». Но фактически это титул управляющего провинцией.
        38
        Посмотрите фаюмские портреты.
        39
        ТЕССЕРА - договор о гостеприимстве - представляла собой чаще всего бронзовый жетон, обычно в виде двух ладоней в рукопожатии, на котором гравировалась надпись с именами участников соглашения.
        40
        От indulgeo - терпеть, позволять (лат.).
        41
        Швейцария и часть Австрии.
        42
        Закон суров, но это закон.
        43
        Пять городов в Ливии - Кирена, Аполлония, Птолемаида (Барка), Арсиноя (Тавхира) и Береника (Евгеспериды) - составили союз («пентаполь», то есть пятиградие).
        44
        И это, к сожалению, не мои выдумки, а стандартная античная практика.
        45
        Делаешь из мухи слона (лат.).
        46
        РЕМОНТ - способ комплектования воинского состава армии покупкой лошадей «по вольной цене», так и воинские подразделения, осуществляющие эту покупку.
        47
        Победоносному.
        48
        Название Египта на местном языке.
        49
        Провинции Египта.
        50
        Означает «принадлежащий Богу». Имя было переведено с египетского Папнуте на арабский язык как Бабнуда, по сей день остается распространенным среди египетских коптов. Оно также было заимствовано, и из греческого языка перекочевало в русский, став именем Пафнутий.
        51
        Дословно «наследник», но в данном случае руководитель Церкви после смерти Пророчицы.
        52
        МАНУМИССИЯ - юридический акт, в результате которого раб становился вольноотпущенником, а господин - его патроном.
        53
        Аменпнуфер, сын Анхернахта. История невыдуманная. Другое дело, как читается правильно имя. Гласные, предположительно, расшифровываются.
        54
        21 июля 365 г. н. э.
        55
        Отцу Отечества.
        56
        Египта.
        57
        Победоносному.
        58
        Завоеватель.
        59
        Так хочет Бог.
        60
        Самаритяне, если по-русски.
        61
        Люди договора (лат.).
        62
        Это прекратилось только после разрушения Второго Храма, когда религия вынужденно была реформирована.
        63
        Артемида.
        64
        Вторая перемена блюд во время обеда. Первая называется ситос.
        65
        Палестина вместе с Заиорданьем.
        66
        КЕЛИСЕРИЯ - плодородная равнина, простирающаяся между двумя хребтами гор в Ливане. На западе она граничит с Финикией, а на юге - с Палестиной.
        67
        Река, определяющая границу между империями.
        68
        Это реальность в нашем мире. То ли вновь построен Птолемеем Филадельфом, то ли восстановлен персидский или даже древнеегипетский. В 767 г. н. э. засыпан сознательно арабами, чтоб караваны ходили через столицу халифата Багдад.
        69
        Новообращенный.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к