Властелин Зимы Жанна Лебедева
        Вита лишь хотела накормить семью суровой зимой. Отправившись на запретный берег, она не представляла, что попадет в опасную передрягу, из которой так просто не выпутаться! Став свидетельницей важного разговора лесных ведьм, она попала в плен к их лютому врагу, сбежала, но так и осталась между молотом и наковальней. Ее все равно не отпустят, найдут… Так или иначе ей придется встретиться лицом к лицу с Властелином Зимы.
        В оформлении обложки использованы фрагменты артов с по лицензии CC0.
        Жанна Лебедева
        ВЛАСТЕЛИН ЗИМЫ
        Пролог
        Снег падал. Бесшумно ложился на землю огромными хлопьями, а маленькая Вита смотрела на него с крыльца.
        Мимо прошла бабушка Герда. Закутавшись в белую шаль, отправилась к сараю - закрыть коз.
        Снег все летел.
        Вита ощутила, как тонкие щупальца стужи потянулись к рукам, обвили ноги. Холодный ветер выпорхнул из-за дальнего леса, накинулся, желая сбить с ног. Не осилив, зло вцепился в подол льняной юбчонки и подкинул его, обнажив голые детские коленки. Они тут же посинели.
        Из дома вышел дедушка Кай. От него повеяло теплом: жарко растопленной печью, табаком и острой приправой.
        - Пойдем, - тяжелая рука опустилась на Витино плечо, - нечего тебе на бурю глядеть, а ей на тебя. Властелин Зимы сегодня не в духе.
        - Почему он злится, дедушка?
        - Своих ищет.
        - Своих? - Вита испуганно вздрогнула и неосознанно закрыла ладонями грудь.
        - Да. Тех, кто зимой отмечен. У кого в сердце снег, холод и темнота. Нелюдей. Пойдем в дом.
        Вита послушалась. От дедушкиных слов стало не по себе. Она ведь тоже отмеченная. Неужели зима пришла за ней? Холод, снег, тьма… Неужели она такая? Или станет такой? Бессердечной, жестокой служанкой Властелина Зимы.
        - Не бойся, - прочитал мысли дедушка. - Не всех он забирает, даже отмеченных. Мы к лесной ведьме ходили, помнишь? Она на тебя защитные чары наложила. Так что пройдет, рассосется еще твоя тьма - обернется светом, вот увидишь.
        К ведьме они давно ходили, Вита и не помнила. Лишь обрывками - зелень, коряги, мох, землянка под еловыми корнями, запах плесени и грибов…
        - Кай! Кай! - закричали с улицы.
        Запустив в помещение снежный вихрь, ввалились соседи. Тетка Инга и ее муж Раул. Возбужденно замахали руками, загалдели:
        - Там такое случилось! Такое…
        - Да чего уж? - старик сурово взглянул на них, жестом велел Вите уйти, но она не ушла - спряталась за занавеской, укрывшей пологом вход в соседнюю комнату.
        - Властелин Зимы Гана забрал! Представляешь?
        - И темень с ним. Туда ему и дорога…
        Вита полностью разделила отношение деда. Ган был сыном старосты. Мерзкий, заносчивый, жестокий. Он всегда ее обижал - обзывал замухрышкой, больно дергал за волосы, если представлялась такая возможность.
        - Что ты! Староста услышит… - зашипела тетка Инга, затрясла испуганно обвислыми щеками.
        - Ну и пусть, - отрезал дед. - Раз вырастил звереныша, пусть теперь на себя пеняет. Сколько ему говорили - зверь твой Ган, отведи его к ведьме, пусть зачарует темную силу, что спит в его душе, - а он только отмахивался! Дескать, мы родовитые, царских кровей, с нами такая напасть не случается. Со всеми случается. Вот и в Гане тьма проросла - зверем его сделала. Оборотнем. Всем оборотням одна дорога…
        Вита знала, что дед говорит не про нее… Про всех, кроме нее. Но на душе заскреблись кошки. Стало мерзко и липко. «Всем… одна дорога». Она ведь тоже оборотень! Но это их секрет. Самый большой в мире секрет - ее, дедушкин и бабушкин. Еще ведьмин. Ведьма излечит от тьмы. И никто не вспомнит потом. Никто не узнает…
        …и не найдет ее Властелин Зимы!
        Никогда…
        Глава 1. Ученик ведьмы
        Пятнадцать лет спустя
        Над Игривицей разразилась буря.
        Снег летел, бил в окна белыми плетьми, осыпался на землю искрами. Дикий, колючий, злой. Ветер выл в трубе, запугивал, все пытался прорваться к людям, в тепло, да не выходило у него.
        Вита натягивала сапоги. Ежилась под куцым тулупчиком, предвкушая, как схватит за лицо мороз, как ползет под шерстяную юбку, под хлопковые нательные штаны…
        - Куда собралась? - строго спросил дедушка Кай. - В такую-то непогоду?
        - Есть хочется.
        У Виты живот прирос к спине. Последние дни было слишком холодно и голодно. Запасы почти подточили, а выехать в город не пускала пурга. Так и голодали.
        Деревенские в Игривице стойкие. Здесь еды всегда мало, а зимы всегда суровы - привыкли. Но эта вышла из ряда вон. Бесновался Властелин Зимы, буянил, мучил! Так замучил, что совсем обессилели от голода, и Вита решила пойти - добыть чего-нибудь. Как периодически втайне от всех добывала.
        Дед ее тайну знал.
        Раньше ругался, запирал, стращал. Теперь Вита выросла, стала сильная, а дед совсем состарился и ослаб. Не мог уже ей указывать - да и дело такое! - понимал, что внучка права. Если еды не добыть, можно не пережить следующий снегопад. У них осталась последняя коза, и ту наверняка придется забить - заболела. Правда, Вита очень не хотела! Говорила - у козы козленок будет, надо оставлять. Лечить надо! Следующего года ведь никто не отменял.
        И дед сдался.
        Больше не перечил, просил только, чтобы была осторожной, как лиса. Чтобы к дальнему заливу за рыбой ни ногой. Там ее, конечно, много, но на залив - прямехонько! - глядят окна замка Властелина Зимы. Там он - за морем, у самого горизонта - обосновался во льдах. И лучше ему на глаза не попадаться.
        Особенно таким, как Вита!
        Дед и бабушка из дома почти не выходили и не знали, что снег занес все побережье так, что до другой воды не дойти. Один дальний залив и остался. К нему через лес тонкая дорожка протоптана - по ней ведьма ходит. У залива дорожка видна, но только деревенским - чужак не заметит ее, пропустит, сольется она со снегом, ослепит глаза белыми искрами. В лесу ведьмин путь и от деревенских надежно спрятан.
        - Не ходи, - посоветовал дедушка Кай.
        Вита промолчала, а он понял - пойдет. Именно туда, куда нельзя ходить.
        - Надо, дед, - подтвердила догадку Вита.
        - Будь осторожна. Там, в воде, Ган.
        - Ган - щенок! - сердито бросила, натянула варежки, убрала волосы под бушлат и исчезла за дверью.
        - Ган - уже дракон, - с тревогой произнес ей вслед дед.
        Вита услышала последнюю фразу, нахмурилась. Тоже мне, дракон! Обычный леопард - леопардовый тюлень. И пусть внешностью он действительно больше походит на дракона, чем на тюленя - суть остается сутью.
        - Глупый Ган мне не страшен, - шепнула она начинающейся вьюге и пошла к заливу, кутаясь в старый тулупчик, прижимая к груди скомканный мешок.
        У кромки залива вьюга улеглась, словно покорная собака у ног охотника. Снег, частый, крупный, стал падать ровно сверху вниз, хоть линии к земле по нему черти.
        На берегу Вита встала и осмотрелась. За снежинками темным гребнем тянулся лес, и не было в нем никакого движения. Кроны недвижны, остры, натянуты к холодной бледной выси.
        У пары больших камней нашлось укромное местечко, чтобы скинуть одежду и, ежась, прыгнуть босыми ступнями на снег. Пройти несколько шагов и замереть на обледенелом песке, там, где земля смыкается с водой…
        … и с разбегу броситься в воду.
        Птицей.
        Говорят, птицам место в небесах, но Витина птица была особенной. Она не могла оторваться от земли, но с легкостью парила под водой, опускаясь до самых глубин.
        Иногда она ныряла так глубоко, что из зеленоватого подводного мрака поднимались навстречу крыши древнего города, что утонул много тысяч лет назад. Ниже крыш Вита обычно не спускалась - страшно было.
        И теперь, обернувшись черной, коротколапой и короткокрылой птицей, Вита понеслась через холодную морскую мглу, отыскивая и выхватывая на лету мелких рыбешек, чтобы вернуться с добычей на берег и сбросить ее, серебрящуюся, в раззявленную пасть холщового мешка.
        Она носилась так около часа, пока мешок не наполнился до краев. Хотела зайти в воду еще один, крайний, раз, но передумала. На далекой льдине - метрах в трехстах от берега - вырисовался черный змееголовый силуэт: длинные челюсти, гибкая шея. Глаз блеснул алым - даже отсюда видно! Будто уголь, раздутый ветром, вспыхнул и погас…
        Ган. Точно Ган! Будь там другой леопард - не светил бы досюда глазами. Да и не в них дело, не в глазах! Вита сердцем чувствовала тревогу. Опасность.
        Сегодня в море больше нельзя.
        В подтверждение мысли выступили из далекой, что у самого горизонта лежит, дымки мутные очертания замка Властелина Зимы…
        - Эй, деревенская! Ну, привет, - сказал кто-то за спиной.
        Вита вздрогнула, подскочила на месте - благо, уже успела человеком перекинуться - и повернулась. Вот только одежду еще не надела всю до конца - слава Солнцу, хоть нательную рубаху и штаны натянуть успела. В паре метров от нее стоял высокий юноша в ладном полушубке, дорого расшитом по краю бирюзовым. В бушлате, из-под которого торчали соломой не по-зимнему солнечные, желтые волосы. Зеленые глаза смотрели оценивающе и хитро.
        - А ну отвернись сейчас же! Негодяй! - грозно вскрикнула Вита и, подхватив из мешка скользкую рыбину, швырнула ее незнакомцу в лицо.
        Ловко получилось. Рыбина ударилась боком о его щеку и кувыркнулась в снег. Парень понял, отвернулся и заявил примирительно:
        - Да ладно тебе. Я не специально. Сам на ручей ходил, туда, где в море с обрыва сток. Вижу, кто-то у камней возится. Дай, думаю, посмотрю.
        - Посмотрел? - нахмурилась Вита. - Вот и иди-проваливай!
        Она злилась. Первый раз так не повезло! Попасться у самой воды, и неизвестно еще, только в исподнем ее этот любопытный видел, или… Про «или» не хотелось и думать. Если увидел ее этот парень в птичьем облике - все! Конец ее тайне. И спокойной жизни. Если в Игривице проведают, что она оборотень, изгонят навсегда. И деда Кая с бабушкой Гердой тоже - за ложь, за страшную утайку, коей не должны были совершать самые уважаемые люди деревни.
        Парень вроде бы не сильно удивлялся, значит, тайну узнать не успел. Сейчас его, кажется, больше заботили Витино одиночество и ее же расхлябанный вид. Еще бы, не каждый день на пути полуголые девицы встречаются. Да еще и зимой.
        Вита парня не боялась. Постоять за себя она умела - дед научил. Да и сила у оборотней в любом случае поболе человечьей имеется. Ненамного, но на одного соперника хватит.
        Парень вел себя мирно. Он не пытался пугать, наоборот, хотел понравиться и вывести разговор на добрую сторону.
        - Ты из Игривицы же, верно? Я видел тебя…
        - А я тебя у нас не видала, - Вита сурово оборвала начатую собеседником фразу.
        - Так я ведь… не у вас. Я ведь… в большом селе на ярмарке… - попытался оправдаться парень.
        - Понятно, - Вита сдержанно качнула головой и оценивающе оглядела собеседника с головы до ног. - Как зовут-то тебя?
        - Данияр. А тебя?
        - Вита.
        - Злая ты, Вита. Отчего? - Данияр дурашливо склонил к плечу голову, став похожим на молодого глуповатого пса.
        - Дел много. Рыбу надо домой снести, приготовить. Еще коза заболела, лечить надо.
        - Коза, говоришь? А знаешь ли ты, Вита, что перед тобой сейчас стоит лучший знаток козьих болезней? Да чего там козьих - любой скотины!
        - Не верится что-то, - Вита снова смерила собеседника взглядом. Хвастун, похоже, тот еще…
        - Я ученик лесной ведьмы, - поспешил разъяснить парень. - Сейчас вот лекарское дело изучаю. Мне как раз на скотине тренироваться надобно. Коза твоя очень кстати. Идем?
        Он протянул Вите раскрытую ладонь в белой митенке.
        - Куда? - насторожилась девушка и отступила на шаг.
        - В ведьмину избушку за лекарством, - шепотом пояснил Данияр.
        ***
        Мешок с рыбой остался на берегу, зарытый снегом и прижатый к земле куском тяжелой льдины, чтоб не добралось прибрежное зверье.
        Данияр первым шел по лесной тропе, Вита за ним. Она волновалась и не верила до конца, поэтому руки не подала - пропустила вперед - и теперь удивлялась, как вспыхивает по краям тропы всполох потайного морока, сливая ее со снеговой толщей, чтоб скрыть следы. Чтоб не нашли.
        - Ведьмы точно не будет дома?
        - Нет. Она улетела на важную встречу. Будет послезавтра, а то и вовсе к концу недели, если пурга сильная поднимется.
        - Ладно тогда.
        Данияр зашагал быстрее.
        Тропа сузилась, подступили к ней вплотную чешуйчатые рыжие сосны и разлапистые елки. Схватили за одежду, вцепились рьяно, желая одернуть, попытались обернуть назад, заставить одуматься.
        Вита ведьму помнила и боялась. Помнила ее глаза, маленькие, утопленные глубоко в черепе, алые, как угольки. Помнила одежду, бесцветную, тусклую, как паутина, невесомую и одновременно густую. Помнила голос, скрипучий и величественный. Холодный. Не зря говорят, что ведьму опасается сам Властелин Зимы.
        Не зря.
        Истощенная лесом тропка, наконец, привела их к избушке.
        Вита и избушку помнила. Каждое бревнышко, зазубрины от топора справа от тяжелой двери, глубокую трещину на нижнем венце. Там, внутри жилища, сквозь эту трещину дуло. Колкий сквозняк пробирался во тьму ведьминой горницы и трепал лекарственные травы в глиняных горшках. И волосы ведьмы, белые, будто снег.
        - Тс-с-с! - провожатый прижал палец к губам, пригляделся, прислушался. - Тихо. Все спокойно. Иди за мной в сени, на крыльце не маячь. Я найду тебе козью настойку и дам, - осыпал распоряжениями и настойчиво схватил за запястье, желая затянуть в дом.
        Вита не потерпела прикосновений, ловко вывернула руку и недовольно фыркнула:
        - Сама дойду, не трожь.
        Данияр обиженно хмыкнул и первым нырнул в темный проем. Вита за ним.
        Их окутал запах сухих трав: свежий аромат мяты и мелисы, острый - календулы, медовый - от пижмы, нежный - от донника, приторный - от жасмина. Вита потерла нос и принялась разглядывать вырезанные на стенах знаки и символы.
        - Сейчас найду, а ты готовься, - бросил через плечо Данияр, бодро роясь в настенном шкафу со склянками.
        - К чему? - насторожилась Вита.
        - Отблагодарить меня надо.
        Данияр сиял. В его блистающих глазах и мечтательной улыбке отчетливо читалась незамысловатая симпатия, которую парень даже не пытался скрыть. С чего бы? Вита ведь повода ему не давала, наоборот, старалась держаться погрубее и порезче, чтобы опасался. Так спокойнее и проблем меньше, а он, видишь ли, заигрывать вздумал.
        - Мы так не договаривались, - прорычала грозно, но Данияр был настойчив:
        - Сама могла догадаться. Дело рисковое, нужно отблагодарить. Поцелуй, с тебя ведь не убудет?
        - Не договаривались мы на поцелуй.
        - Не ломайся. Ишь, недотрога какая…
        На улице прошелестели по снегу шаги нескольких визитеров. Троих, кажется. Данияр по-песьи вскинулся и весь затрясся мелкой дрожью.
        - Ведьма. Госпожа Ведьма вернулась… - прошелестел одними губами, почти без звука, но Вита услышала и тоже испугалась.
        Еще не пойманные врасплох, они живо метнулись за печку и прижались там друг к дружке, как перепуганные воробьи. И вовремя. Спустя миг тяжелая дверь отворилась, впустив в комнату ленты холодного воздуха, и снова закрылась.
        - Убери свою магию, Чернороза, я не терплю чужой ворожбы.
        Незнакомый властный голос назвал знакомое имя - имя ведьмы. Чернороза. Вита была ближе к выходу из их с Данияром укрытия, поэтому одним глазком наблюдала за происходящем.
        Пришли четыре женщины. Знакомая лишь одна - ведьма Чернороза. Она здорово состарилась с тех пор, как Вита видела ее последний раз. Давно это было. Слишком давно, но все же в сморщенном, посеревшем лице угадывались виденные ранее черты - крючковатый нос, густые, сросшиеся брови и наполненные непроглядной тьмой глаза с алыми искрами на дне.
        Три спутницы Чернорозы были Вите незнакомы. Одна - седая и очень высокая, похожая на серебристую старую березу, вторая - коренастая, как подгорный гном, по самые глаза закутанная в цветастую шаль, третья - как сама Чернороза, темноглазая и носатая…
        Ведьмы начали говорить. Непонятно, коротко, тихо. Это был чужой язык - ни одного слова не понять, но по тревожному тону и тайной обстановке Вита интуитивно поняла, что обсуждается что-то серьезное…
        Глава 2. Зверь холода
        Ган выскользнул из воды на берег, неуклюже прополз по нему серой тушей до того места, где холодный, посеребренный солью песок сходился со снегом, и поднялся на ноги человеком.
        Вода стекала по его дымчатым волосам, по серому с темным крапом плащу, по кожаной, металлического цвета броне. Звериная тень - морской леопард, грозный хищных окованных льдами морей - некоторое время колыхалась в воздухе, а потом исчезла.
        Ган ступил на снег и принюхался. Ветер бросил в лицо горсть снежинок, вперемешку с остывшим запахом Игривицы: ароматный дым печей, козий дух, хлеб, молоко, человечья кровь.
        Деревня не интересовала слугу Властелина Зимы - в данный момент у него имелось особое задание, важное и неотложное. Отыскать ведьму. Всех ведьм, что, по слухам, по раздобытым немыслимым усилиями сведениям, собрались на пятилетний совет. Выследить их оказалось трудно, почти невозможно, даже тонкий нюх оборотня не помогал против магии, заговоров и чар, против волшебных зелий и трав, способных отвести любой взгляд и спутать любое чутье.
        Никто из слуг Властелина Зимы ведьм так и не отыскал. Ган тоже пока не смог, но он не сдался и пошел иным путем - разнюхал про ведьминого ученика, который, в отличие от самой ведьмы, был не таким усердным в плане хитростей и уловок, а посему умудрился наследить на побережье. Там Ган и отыскал его следы. Жаль, куда они ведут, выяснить не получилось - свой путь до заветного убежища мальчишка умело скрыл.
        Зверь двинулся вдоль берега. Запах Игривицы стал отчетливее, ярче. Теперь стало ясно, что источник его - не случайный порыв ветра. Его на себе принес человек. Женщина. Дева. И запах ее с запахом ведьминого мальчонки перемешан.
        Надо найти.
        Мальчишку-ученика или деву. Хоть кого-то из них.
        Бесшумным широким шагом Ган поднялся из-под берега к лесу. Там, глянув на омытую морем, заброшенную бурей на кручу черную коряжину, поднял руку и потребовал: «Дай коня!», и хитрый дух Хати-Йоремуне, владыка метаморфоз, послушался.
        Встал конь посреди снежной поляны - безглазый, черный, корявый весь, со стороны на сторону перекошенный. Ног у него пять, ноздри три. И уши - одно посреди лба, другое на шею сдвинуто.
        «Дай упряжь!» - новый приказ, и первая горсть снега, брошенная на глянцевую спину, стала седлом. Вторая растеклась по бугристой морде уздечкой, повисла на шее поводом.
        Ган кивнул сам себе - сойдет - вскочил на спину коню, дал новый приказ: «Нюхай!». Деревянный конь ответил воем ветра и скрипом мучимого бурей леса, заскулил, застонал. Взял след и пошел по нему, утопив в снежных клубах уродливую голову.
        ***
        Ученик отыскался неожиданно быстро.
        Он стоял у лесной опушки и исходил искристым алым заревом. Это аура его пылала от лишних эмоций и чувств. Пылала так, что видно было издалека…
        Ган сморщил нос, оскалил человечьи свои зубы. Гадость. Эмоции. Чувства… Глупость!
        И слабость. А слабых жалеть нельзя. Ган вообще никого не жалеет, но таких, расчувствовавшихся - особенно.
        Мальчишка поздно заметил всадника. Всполошившись, накинул морок и зайцем метнулся в сугроб, но Ган отследил движение и пустил коня рысью вслед летящей над снеговыми волнами зачарованной поземке.
        Не уйдешь!
        Поиграв с жертвой самую малость - погоняв бедолагу под снегом - Ган вскинул руку и ударил по воздуху наотмашь. Тут же грянул гром, и холодная яркая вспышка озарила сосновые кроны. Посреди мягкой белой кучи обелиском выросла глыба льда, с застывшим внутри человечьим телом. Глаза горят, руки вывернуты, рот перекошен криком…
        Попался.
        Ган приблизился, спрыгнул на землю из седла. Улыбнулся сам себе, радуясь собственной силе, наслаждаясь ею. Велика мощь Властелина Зимы, и с верными слугами своими он делится ею щедро. Все подвластно им - и дикие леса, и злые морозы, и яростные глубины бездонного северного моря. Слуги Властелина Зимы - великие колдуны! И нет никого сильнее них на этом краю света.
        Широкая ладонь легла на прозрачный бок ледяной глыбы. Сейчас она стала ведьминому ученику тюрьмой, потом, после допроса, станет могилой. Пальцы утонули в глянце, растопили его, заставив глыбу оплыть, растечься водой, выпустить наружу светловолосую мокрую Даниярову голову.
        - Что тебе нужно, зверь проклятый? - простучал зубами пленник, едва разлепив посиневшие от холода губы.
        - Что мне надо, я возьму, - коротко ответил Ган и тяжело хлопнул на лоб Данияра свою холодную ладонь.
        - Будешь пытать? - голос мальчишки опасливо дрогнул.
        - Нет. Просто возьму то, что мне нужно.
        Средний и большой палец уперлись в виски, стиснули голову пленника ледяным тугим обручем. Больно.
        - Я ничего не скажу.
        - И не надо…
        Ган надавил сильнее, и парень потерял сознание. Теперь его память раскрыта, как книга. Все его мысли, даже самые сокровенные, самые тайные… Но такие Гану не нужны. Он ведь не ради праздного любопытства в Данияровых мозгах копается. Ради дела. Ему ведьма нужна… Ведьма. Ведьма!
        Ага, вот! Уже близко… Утро этого дня. Зимний лес. Дорога в снегах - извилистая, так и норовящая сбросить - потайная. После - берег, и яркая звездочка на его бесцветном фоне. Девушка. На какой-то миг голая… Торопится одеться, сердится, смотрит опасно и зло… Бьется пузом о снег толстая рыбина у ее ног… «Проваливай!» Дева, как зверь, скалит зубы, закатывает выше десен верхнюю губу, сжимает кулаки… «Я - ученик ведьмы»…
        Красивая.
        Она красивая в глазах мальчишки. И Ган теперь смотрит его глазами и чувствует его сердцем. Оно колотится, распуская по телу сотни колючих импульсов. Волнение. Похоть. Желание. Страх. Восторг. Тоска. Томление. Восхищение. Жалость, что никогда не случится… Надежда…
        Ган даже встряхнулся, желая сбросить с себя сугроб ярких и чужих ощущений. Брезгливо поморщился. Все это - слабости! Непозволительно. В сердце воина должен быть лед, что крепче стали. Да только проклятый Данияр не унимается, и мысли его несутся вспугнутыми птицами. Перед глазами дева - и дева эта затмевает все кругом. А сама что-то про больную козу приговаривает. Как движутся ее губы, замедленно, волнующе, вкусно, призывно…
        Сладкие, должно быть, ее губы…
        Ган снова встряхнулся, беззвучно обругал Данияра, стиснул со злости его череп так, что под пальцами затрещало. «Ведьму мне дай, а не на девку пялься! Истинное ее лицо».
        Данияр послушно показал дорогу и ведьмину хибару. И снова с ним дева. И снова он на нее как на чудо чудное глядит, глаз отвести не может. Не хочет…
        В какой-то миг Ган захлебнулся Данияровыми чувствами, они его захлестнули, затекли в самую душу настойчивой резвой водой. Хватит! Уймись! Дай лицо! Дай же…
        В мальчишкиной памяти все вдруг смешалось, пошло кругами и пятнами, снова мелькнул образ девушки, потом темнота и дыхание, громкое, шумное… Что еще? Ган не сразу понял, а потом разобрал. Двое - девка и его пленник - спрятались от ведьмы за печкой. Зазвучали голоса - четыре голоса! Ган аж на месте заплясал, как почуявший добычу охотничий пес. Не одна, а четыре ведьмы! Хорошая будет охота с такой-то добычей! Ну же, лицо! Хоть одно из четырех… Дай.
        Мальчишка лишь сильнее забился за печку. Повернулся на свет и обласкал взглядом черный силуэт девушки. Она ближе к выходу из укрытия стояла и пока этот дурак, Данияр, на нее таращился, должна была видеть все. Лица. Ведьм.
        Бесполезно…
        Ган сбросил руку с обледенелого мальчишкиного лба. Ничего там нет, кроме этой девки. Все сознание заполнила, всю память. Какие уж там ведьмы?
        За спиной кто-то зашумел, завозился.
        Ган обернулся, и глаза его вспыхнули радостно - девица! Легка на помине! Стоит, смотрит, как волчица, и тяжелую дубину обеими руками сжимает. Неужто приятеля своего спасать пришла?
        И будто знакомая…
        Будто видел он ее раньше, но забыл. Забыл, как всех людей из Игривицы. Забыл, и дал себе слово не вспоминать!
        Больше никогда.
        Глава 3. Пленница
        Вита увидела след на снегу.
        Рядом с тем местом, где сошлись вершинами два серых валуна.
        Рядом с тем местом, где замерла в холщовом мешке задавленная ледяной глыбой рыба.
        Рядом с тем местом, где так некстати или кстати попался ей на глаза Данияр.
        След на снегу - огромный, от выплеснувшегося из воды на сушу гигантского тела. От страшного зверя холодного моря - слуги Властелина Зимы. Вот борозда - широкая, будто проволокли тут волоком целую ладью. Это Ган!
        Ган вышел на берег и, перекинувшись в человека, ушел в лес. А может, и не в лес. Может быть, он отправился к деревне. Кто знает, что там, у Властелина Зимы на уме? Что, кроме черной злобы?
        Далеко впереди, за высокими сугробами, из которых торчали макушки одиноко стоящих елок, раздались звуки. Необъяснимые, тихие, они пугали своей неопределенностью, но чуткая Вита сразу поняла, что у лесной опушки творится нечто недоброе.
        И пошла туда.
        Угадала.
        Взгляду предстала жуткая картина: вмерзший в лед Данияр, посиневший, полумертвый, и Ган, сжимающий его голову безжалостной рукой. Черный уродливый монстр за Гановой спиной потянулся мордой в ее сторону, предупреждая… то ли Виту, то ли Гана.
        Демоны мира!
        Вита, не имеющая привычки отступать, огляделась в поисках оружия. Кусок обглоданной морем коряги сунулся из-под снега рядом с левой ногой и сам в руки прыгнул.
        - Отойди от него!
        Вита не узнала собственного голоса. В нем будто не хватало звука и мощи. И дрожь появилась…
        Там Ган.
        Ган!
        Слуга Властелина Зимы отпустил Даниярову голову, позволив ледяной глыбе гулко опрокинуться на скрытые пуховым снегом камни. Развернулся медленно - никуда не торопился. Знал - что бы ни было, все сложится так, как угодно ему.
        Приказал:
        - Иди сюда.
        Вита вскинула дубину, сжала зубы. В тот же миг ноги оплела лента искристого вихря и спеленала их, не давая сделать шага. Вита рванулась, пытаясь вырваться из снежных объятий, и новые белые плети опутали ее сильнее: шею, грудь, руки. До боли затянулись на запястьях - выжали оружие из рук.
        Потом ее потянуло над землей к Гану.
        Вита пыталась вырваться, забилась, как попавшая в паутину муха, но лишь сильнее затянула силки. Когда ледяные пальцы придирчиво коснулись ее подбородка, окольцевали нижнюю челюсть, пленница попыталась огрызнуться, но стоило только губам ее закатиться в оскале, прямо в кости пришел импульс невыносимого холода.
        - Не дергайся. - Голос, наполненный уверенностью и властью, прозвучал над самым виском. - Отдай то, что мне нужно, а потом… - Ган на миг осекся. Лишь на один крошечный миг. Потому что внутри головы вспышкой мелькнули подслушанные, подсмотренные воспоминания Данияра. Женский образ, будоражащий инстинкты и желания… Ган хотел сказать «убью», но почему-то произнес, - отпущу.
        Пленница ничего не ответила, только глянула на мучителя со злобой и скорбью. «Как жаль, что я не могу снова взять дубину и разнести ею в крошево твой череп», - читалось в ее глазах.
        Ненависть.
        И ни грамма страха.
        Ладно… Ган упер пальцы в ее виски. Сдавил, желая поскорее добыть искомое, но из девчонкиной головы на него глянула тьма, гулкая и пустая.
        Закрылась… Она закрылась! Как ухитрилась? Как смогла?
        Ган склонился к перекошенному яростью лицу, чуть не носом в него уткнулся. В глубине девчонкиных зрачков плескались огоньки магической силы, задушенной, погашенной чужой могучей волей. Интересно, кто она? Неинициированная ведьма? Возможно… Но кто спрятал ее? Кто укрыл? Как посмели?
        Ган подхватил пленницу с земли и забросил на плечо. Она была тяжела, как молодая олениха. Вся какая-то плотная, мускулистая. А там, где не мускулистая - костлявая. Неудобно впилась в Ганово плечо своими костями. Прямо в старую рану попала. Ган поморщился и переложил ношу на два плеча, словно овцу, перекинув девичьи ноги и руки себе на грудь.
        Понес.
        За его спиной начал медленно вытаивать из глыбы Данияр, и черный конь вновь оборотился корягой.
        Ган принес Виту к воде. Хотел перекинуться зверем, но не стал - зверю такую добычу до замка целой не дотащить.
        - Дай корабль. - И рука, распластанная пальцами над водой.
        Молчал Хати-Йоремуне. Ничего не давал. Да и не ему был отправлен этот приказ. Другому. И тот, другой - Хати-Ибиру, сторож морского дна, - наконец послушался. Всплыл из глубин корабль - такой древний, каких даже в старых дедушкиных книгах не рисовали. Длинный, с драконьей головой, весь поросший курчавой шерстью из темно-зеленых водорослей.
        Сам подошел к берегу и лег на мелководье.
        Ган зашел на борт. Глянув на зияющие в палубе дыры, взмахнул рукой, и они затянулись льдом. Виту спустил на холодные черные доски. Она не шевельнулась, так и осталась лежать, оцепеневшая, не желающая знать, что будет с ней дальше.
        Корабль поплыл, и холодное море жадно облизало его борта.
        ***
        Замок Властелина Зимы рос на горизонте голубой тучей.
        Медленно плыл корабль.
        Как ни просил Ган ветра, как ни требовал - ничего не выходило. Лишь морские чертоги, вода и снег подчинялись ему. Иногда выполнял приказы изворотливый Хати-Йоремуне - оборачивал нужными вещами валяющиеся возле берега камни, коряги и вырванные бурей пни. Бывало, что и лесной дух Хати-Амаро - огромный белый волк - подчинялся, но лишь зимой, когда леса его лежали под гнетом снега.
        А вот воздух никогда не слушался Гана. Своеволен и упрям был Хати-Гаруди - птичий князь, владыка ветров. Не терпел быстрокрылый чужих приказов. Смеялся он над Ганом летом, а зимой уносился на юг и бросал без присмотра свои ветра, чтобы носились они над Северным морем свободные, дикие и никому не покорные!
        Ган долго смотрел на небо, принюхивался, злился на опавший тощий парус. Ничего. Он устал. Хотелось есть, но броситься зверем в воду и насладиться охотой он не мог. Не оставлять же девчонку одну? Отойдешь далеко - ослабнут чары, и утонет корабль вместе с пленницей.
        Пришлось снова просить у Хати-Ибиру:
        - Дай гребцов.
        Когда Ган произнес это, Вита скукожилась вся, прижалась спиной к борту. Догадалась, что будет, и страшно от этого стало. Откуда взяться гребцам среди моря? Ясно - со дна морского! А на дне морском живых людей нет.
        Волны сильнее забили в борта. Корабль качнулся, дернулся и встал, будто кто-то вцепился в него под водой и не дал больше хода. Потянулись через борт костлявые руки…
        Вита зажмурилась - смотреть на ожившего мертвеца не хотелось совершенно - поэтому она слушала. Вот перевалилось через борт мокрое тело, плёхнуло о старые доски корабельной палубы. Потом раздались шаги - кто-то брел, волоча ноги, мимо пленницы.
        - Чего хотел ты от ярла Арнберна, чародей? - прогудел трубный голос.
        - Ветра нет. Корабль не идет, - ответил Ган. - Гребцы мне нужны.
        - Гребцы, говоришь? Гребцы… Тридцать человек нужно этому карви, чтобы быстро по морю идти. От моей команды и половины того не осталось…
        - Зови тех, что есть, - потребовал Ган.
        Вите стало интересно взглянуть на этого самого ярла Арнберна. Судя по голосу, не такой он и страшный. И пусть, что мертвый! Она приоткрыла сперва один глаз, потом другой… Сердце екнуло, конечно, когда мертвец с голым черепом и остатками медной бороды вперился в нее пустыми глазницами.
        - Здравствуй, дева-красавица, - прошамкал перекошенным ртом.
        - Здравствуйте, - выдавила из себя Вита, решив не показывать страха ни перед утопленником, ни перед колдуном.
        Ган смерил пленницу недовольным взглядом, подошел к ярлу и положил ему руку на грудь. Потекло из ладони холодное синее пламя и засветило желтый череп изнутри, как лампаду.
        Вита насторожилась. Что это делает Ган? Зачем отдает мертвому часть своей колдовской силы?
        - Вот тебе магия, ярл. Держи на воде корабль и подзывай своих людей, - пояснил коротко и понятно. - Я уйду в море на время, а после вернусь. Обещай, что корабль и девушка будут целы к моему возвращению.
        - Хорошо. Будут.
        Ган удовлетворенно кивнул и перекинулся через борт. Тяжело булькнула вода - видно, прямо в воздухе зверем оборотился и ушел, изнывая от голода, серо-мраморной тенью в глубину.
        Так просто доверил все мертвецу, хотя мертвецы ведь обманывать не умеют. Они всегда честны, а обман - удел живых.
        Вита проводила взглядом мелькнувшую среди волн могучую спину. Вот он - шанс! Глупый Ган.
        Она встала и бесшумно подошла к борту.
        Шанс.
        Морской леопард далеко, но он быстрый, ловкий. Догонит, но…
        … пока есть шанс, пробовать нужно!
        - Осторожнее, дева! Карви качает волной, не выпади за борт, - предупредил, сверкая глазами, ярл Арнберн и, разгадав Витин план, предупредил. - Что ты удумала, глупая? Море убьет тебя…
        Но Вита не стала слушать - прыгнула за борт и обернулась на лету. Торопилась и упала в воду неудачно - больно ударилась боком, но думать о боли было нельзя.
        Понеслась что есть силы, но вода здесь была густа, как кисель, и держала, и не давала скорости, а где-то внизу, в черной морской глубине, зажигались неведомые огни, и от вида их становилось страшно до безумия.
        Ган быстро почуял побег, быстро нагнал. Вынырнул откуда-то снизу, поддал головой, выталкивая вверх!
        «Так вот ты какая! - пришла в Витину голову мысль от него. -
        Значит, оборотень? Так и думал, что что-то с тобой неладно».
        Вита пыталась уйти, отплыть в сторону, увернуться от толкающей ее на поверхность грубой морды с зажатыми щелями полукруглых ноздрей, но Ган будто издевался - играл с ней, как кошка с мышью. Наконец, поддал под живот хорошенько и зашвырнул через борт - обратно на палубу корабля.
        - Ох, дева, ты будто птица морская? - удивился ожидающий там мертвец. - А я-то думал, утонула ты…
        - Цела она, - ответил за Виту Ган, переваливаясь через борт на палубу следом за пленницей. - Больше не убежит.
        ***
        Вита стиснула зубы и уставилась на гребцов. Их было шестеро, и корабль шел небыстро.
        Она сидела под бортом, кутаясь в Ганов плащ. Ее собственная одежда утонула в пучине. Не умела она, как Ган, сохранить ее в целости на себе во время оборота, прятать с помощью колдовства в звериной шкуре, а потом целехонькую на место вернуть.
        Ночь спустилась на море тяжелой тенью. Засветились в синем бархате небес золотые звезды. Поднялся ветер, оживил драный парус, дал карви скорости столько, сколько не хватало ему прежде, чтобы затемно достичь замка Властелина Зимы.
        Звезды горели в небе, а из глубин отвечали им яркие огни, те самые, что напугали Виту, когда она пыталась сбежать от Гана. То были огни нижних миров. Вита слышала про них однажды от гостивших в деревне моряков. Сын соседки, белобровый Язи, что плавал на торговой ладье у богатого купца, рассказывал, как в ясную ночь сияют из-под воды неведомые города и манят путешественников переливами дивного света. Говорил он, что однажды вода была такой спокойной, а ночь столь беззвездной, что удалось ему, свесившись за борт, разглядеть иномирные дороги и площади, улицы и небывалые дома в тысячу этажей каждый… Вита не верила ему, думала - врет…
        Видно, не врал…
        Замок Властелина Зимы был все ближе. Он закрыл горизонт, растянулся, поднялся ввысь острыми зубцами. Подводные огни вокруг него горели особенно ярко. Слепили. Пугали.
        - Стой, дальше плыть не нужно, - отдал приказ Ган, и гребцы замерли в миг. - Ярл Арнберн, той силы, что я дал тебе, хватит доплыть обратно, к месту вашего подводного упокоения, а корабль прими в дар за службу.
        - Спасибо, слуга Властелина Зимы, и прощай. Покорных тебе ветров и спокойных морей.
        Ган вскинул руку, и в небе грянуло, а потом по воде, что отделяла замок от корабля, пролегла ледяная дорога.
        - Вперед, - жесткая ладонь толкнула Виту между лопаток, - иди первая.
        Пленница послушалась и пошла.
        Глава 4. Допрос
        Ледяной зал был огромен.
        Уходили ввысь его величественные белые своды, нависали над пришедшими, грозясь обрушиться и раздавить. Гулкое эхо шагов уносилось в темную вязь переходов, что начинались после зала и вели неизвестно куда.
        Вита брела по бесконечным ходам этой ледяной норы, следуя за Ганом, упираясь взглядом в его широкую спину, покрытую крапчатым плащом цвета леопардовой шкуры.
        Изменился Ган. Вита помнила его из детства другим. Тогда он был мелким и тощим - на голову ниже Виты и легче вдвое. А теперь хорошо так раздался в груди и плечах - мощен стал, хоть и жилист, а вот роста много не набрал - чуть Виту перерос, но и полголовы в том переросте не будет. И спокоен стал. Раньше задиристый был, вредный, наглый, все «замухрышкой» дразнился и норовил дернуть за волосы исподтишка. Сын старосты - все ему с рук сходило…
        Он привел ее в зал с серым льдом. Кровавые прожилки в нем и вмороженные в стены стальные кольца с цепями навевали тревожные мысли. Чутье говорило, что тут лилась кровь. Кого-то пытали, кого-то убили сразу…
        Вита испугалась. Сонное оцепенение, охватившее ее с начала плена, спало, вернув в реальность. Что с ней будет? Что сделает Ган? Убьет? Замучает?
        Он ведь может…
        - Сядь, - короткий приказ, и нечто, подобное трону изо льда поднялось над полом, сверкая свежими ледяными гранями.
        Вита послушаться не успела - волна колдовской силы ударила в грудь, уронила спиной на лед. Руки сами легли на подлокотники, и те протаяли, поглотив кисти, а потом вновь заледенели.
        Надежные кандалы - не вырвешься из них.
        Вита рванулась и замерла, осознав всю тщетность сопротивления.
        - Что со мной будет? - спросила прямо, глядя в темные глаза пленителя.
        - Ничего, если расскажешь мне все про ведьм.
        Вита нахмурилась, отвела глаза:
        - Что же ты у предыдущего своего пленника не спросил, пока его в глыбу вмораживал?
        - Потому что болван тот ведьмин ученик, и она ему после каждой личной встречи мозги чистит. Он ее лица не помнит. А когда шанс был подсмотреть за ней из-за печки тайком, дуралей на тебя вместо ведьмы пялился. И ведьма-то там не одна была, а с товарками.
        Витино лицо вспыхнуло румянцем, намеки на симпатию Данияра ее отчего-то злили, параллельно рождая неловкое чувство стыда.
        - А я что? Помню, по-твоему? Я вообще на тех ведьм не смотрела…
        Вита попробовала соврать, но Ган пропустил ее ложь мимо ушей, протянул руку и сдавил виски холодными пальцами. Ощутив, как напряглась пленница, посоветовал:
        - Расслабься, легче будет. И мне, и тебе. Здесь, в замке, силы столько, что хватит тебя наизнанку вывернуть.
        Ничего не ответила Вита, лишь зубами презрительно скрипнула.
        - Пошел ты…
        Она неуклюже дернулась, но сделала только хуже - плащ, что по прежнему был у нее на плечах, предательски распахнулся, открыв взору Гана живот, бедра и грудь… В его голове подло шевельнулись воспоминания и образы из головы Данияра.
        Ган стряхнул их резким движением, повел плечами, нервно задернул на Вите плащ и поспешно нырнул в голову девы.
        Память ее раскрылась, как книга. Последние дни - ярко. Что подальше - мутное, словно в тумане. Вот день встречи с Данияром, вот обещает мальчишка Вите лекарство для козы, хорохорится, от собственной важности и значимости довольный! Вот изба, а вот ведьмы… ну же, давай лица!
        Показались лица. Два - отчетливые и ясные, одно - расплывчатое, а еще одно - черная клякса, дыра в душном пространстве темной комнаты. Но хоть так.
        Ведьмы были незнакомые, ни разу не виденные Ганом на побережьях Зимы. Лица неузнаваемы лишь пока они под мороком, но стоит мороку спасть - сразу вспомнятся все былые, незамеченные встречи, проступят в памяти знакомые черты.
        Старую ведьму, что жила близ Игривицы, Ган бы узнал - он встречался с ней лично не раз, просто распознать ее не мог из-за заклятья. Эти две - чужие - пришли издалека. Выдавали их иноземная одежда и акцент - местные так не говорили.
        Что за сбор у них тут? Ган прислушался, натянулся струной, вытягивая из памяти пленницы звуки и запахи. Разговор ведьм журчал рекой, шумел ветром, и нельзя было разобрать в нем ни единого слова.
        А потом его оборвали.
        Гана вышвырнуло из Витиной головы, и громкий, уверенный голос спросил:
        - Чем занят, брат? Кого пытаешь да чего выпытываешь?
        Ган развернулся. Нахмурил брови, натыкаясь взглядом на красивое, насмешливое лицо в черной гриве волос.
        - Чего тебе надо, Орка? - не спросил, рыкнул, как рычит над честно добытой костью повстречавшая соперника собака.
        - Ай-ай, брат. Что же ты самовольством решил заняться? И старцу Инею ничего не рассказал про то… Кстати, что это? Что это еще такое?
        Тот, кого звали Оркой, легкой походкой подплыл к Вите, стал разглядывать ее и принюхиваться. Ноздри на широком носу раздувались и опадали, жадно втягивая человеческий, теплый, девичий запах.
        - Красивая добыча. Лакомая. Такая ли вкусная, как выглядит? - наглые пальцы подцепили край Ганова плаща, что опять бесстыдно распахнулся, обнажив бледные девичьи бедра, потянули.
        Вита резко вывалилась из оцепенения. Сообразив, что сидит нагая перед двумя мужчинами, гортанно вскрикнула и, поджимая ноги, зашипела. Глаза ее при этом были, как у загнанного зверя. Отчаянием и злобой светились.
        Ган поймал ее взгляд на миг. В сердце неприятно кольнуло. Добыча. Ни с кем он не станет ее делить! В особенности с Оркой, пусть тот и самый могучий зверь северных морей. Черно-белая смерть. Несокрушимая погибель акул, тюленей и огромных китов. Некому равняться с ним по силе, некому бросать вызов грозным мускулам и челюстям.
        Силен морской леопард, но косатка - величайший хищник моря - сильнее всех.
        Только Ган не желал отступать, ведь пойманное им принадлежит ему одному. Посмотрел он сперва на пленницу, потом на извечного соперника, так лицемерно величавшего себя его «братом», и заявил:
        - Приведи Инея.
        - Приведу, - Орка угрожающе дернул губой, оскалил белые зубы.
        Он решил, что леопард ставит под сомнение его уверенность. Он подумал, что Ган решил, будто он, бесстрашный Орка, испугается привести сюда их мастера - мудреца Инея. Иней хоть и выглядит тонким и хрупким, как первая наледь на осенних лужах, в ярости он страшен, и магия у него такая, какой нет ни у кого. А еще только Иней, единственный из всех обитателей замка, может лично говорить с Властелином Зимы.
        Говорят, он тоже хати - древний дух…
        - Приведу, - повторил Орка и, развернувшись, быстро вышел из допросного зала.
        Черно-белый плащ подмел снежинки с серых плит на полу.
        Нужно было отправить его отсюда. Хоть на несколько минут, под любым предлогом…
        Зная, что скоро Орка вернется не один, Ган приблизился к Вите, грубо схватил ее за руку - ледяные наручники-подлокотники растаяли в миг - и стащил с ледяного «трона».
        - Отпусти! Не тронь! - Вита забилась, принялась одной рукой толкать его в плечи, а второй зажимать на груди полы плаща.
        - Угомонись ты, - зарычал на нее сквозь зубы Ган. - Успокойся. Не дергайся, коли хочешь еще жить.
        Секунду она глядела на него с доверчивой надеждой, а потом, решив, что не стоит ждать добра от лютого врага, выругалась мысленно на себя и обреченно рванулась в последний раз.
        Плащ остался в руках у Гана. Вита стояла теперь перед ним полностью голая и от этого такая беззащитная.
        - Иди к окну, - прозвучал приказ. - Оборачивайся и прыгай в море, поняла?
        Ган схватил пленницу за руку, силой подтащил к пустому проему, за которым растекалась ночная тьма. Звезды мерцали в ней бледными искрами, и огни нижних миров отвечали им из глубины.
        Вита увидела их и уперлась:
        - Не могу, там огни. Так близко…
        Они действительно были близко. Слишком близко. Такие яркие…
        - Прыгай. Другого шанса не будет, - Ган развернул деву спиной к себе, упер ладонь ей между лопаток, и ему показалось, что кожа там раскалена, как сковорода на огне.
        - Туда же нельзя, в огни… - продолжая упираться, Вита ощутила, как по щекам побежали предательские слезы.
        Слезы ужаса. Слезы отчаяния.
        Каждый человек в Игривице - да что там в Игривице, на всем побережье - знал, что нельзя приближаться к подводным огням. Там, где соприкасаются миры, находиться нельзя, потому что сойдешь с ума. Потому что в безумии ринешься к этой самой межмирной границе, а там неведомые силы разорвут тебя на части, расплющат, изотрут в пыль.
        Вите было стыдно за позорные слезы, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. И тело, и сознание единогласно противились мысли нырнуть в испещренную яркими точками воду.
        Это верный конец! Верный! Верный…
        И все же она нашла силы спросить:
        - Ты сам там когда-нибудь плавал? В воде рядом с огнями?
        - Да, - не задумываясь, ответил Ган. - И ты проплывешь. Здесь они ниже, чем кажется. Закрой глаза и плыви изо всех сил прочь. Слышишь?
        Вита не ответила, дернула спиной, нервно сбрасывая с себя Ганову руку.
        - Отойди и не смотри…
        Ган не послушался.
        Пленница забралась на широкий подоконник. Воздух за оконным проемом был на удивление тих и спокоен - бешеные ветры и бури не любили приходить сюда. Взмахнула руками и прыгнула рыбкой. Ган припал к окну, наблюдая, как сжимается в воздухе человеческое тело, становясь тугим, черно-белым комком. Пингвин Адели. Килограммов шесть всего-то и будет. Сколько их он пожрал за последнее время? Не сосчитать…И как ей удается так сжиматься…
        Далеко внизу у самого основания стены, птица мягко вошла в воду. Почти бесшумно. Чуткий Ган не расслышал и не увидел всплеска.
        Став подводной тенью, Вита стремительно понеслась, петляя высоко в толще, почти у самой поверхности воды. Страх прочно удерживал ее там, не ниже, не выше. И глубже опуститься нельзя - огни затянут, и на самую поверхность не подняться - страшно, заметят из окон слуги Властелина Зимы.
        Глава 5. Надежды
        Знаешь, что это за лошадь? Это лошадь Багри-Маро
        С четырьмя ее главами и ногами восемью…
        Ты ее не трогай повод и седлать ее не пробуй,
        Не заглядывай ей в очи - или встретишь смерть свою…
        Зима уже перевалила за две трети, а Вита все никак не могла забыть произошедшего. Ночами ей являлся во снах Ган и смотрел, и буравил глазами ее бедную голову. А вокруг поднимались ледяные стены с вмерзшими в них кровавыми жилами и обрывками цепей. И огни, огни были всюду, слепили, сияли…
        Вита знала, что Ган просто так не отстанет. Такие не отстают. Не доковырялся он в Витиной памяти, не выяснил нужное. Отпустил, чтобы сопернику добыча не досталась. Тому, страшному… Орке…
        Так что обязательно вернется Ган и потребует платы за свое сомнительное «добро». Отпустил же? Помог сбежать? А то, что сам пленил, сам мучил - так то не в счет! Прибежит! Прибежит, как миленький! Вот только когда?
        Когда…
        После того раза Вита больше не ходила на побережье. Обрыскав вдоль и поперек окрестный лес, нашла под сугробами замерзший пруд с бурой водой. Целый день пришлось потратить на то, чтобы пробить желтый, испещренный хвоей и листьями лед. Подо льдом спали рыбы. Замшелые, старые, уродливые… Невкусные. Но все же съедобные.
        Каждый раз, принося их домой, Вита думала о море. О его свежей зелени, о ледяных островах, сверкающих, как слезы, о пронзающих водную толщу солнечных лучах и искрящихся косяках рыбы…
        Нельзя туда. И здесь, в Игривице, тоже боязно.
        Она пыталась успокоиться тем, что прежде слуги Властелина Зимы не заходили в деревню. Они рыскали рядом, но к домам не подходили. Почему? Вита не знала.
        Может, колдовство…
        И все же, что-то подсказывало, что вопреки всем правилам Ган придет. Заявится, и надо бы его встретить во всеоружии. Чтоб неповадно было в Игривицу ходить. Чтобы узнал наконец - тут ему не замок Зимы, здесь людская территория. Людская и ее, Витина. Не любила она причислять себя к нечисти, к зверью. Человеком хотела быть.
        Всегда и во всем.
        - Дед, а, дед? Меч отдай! - заявила требовательно старику Каю, пока тот, кряхтя, вырезал деревянную ложку из кривого сучка.
        - На что тебе? - Кай нахмурился, глянул исподлобья на внучку.
        - На то, что враги к нам нагрянуть могут, - пояснила она уклончиво.
        Про то, ведь, что у них с Ганом произошло, Вита не рассказала никому. Долетела тогда до родного берега, выскочила из воды и, отдышавшись, заставила себя успокоиться. Только как тут успокоишься? Надо домой идти, а как идти, когда колотит всю от пережитого, а - самое главное - нет одежды? Деду и бабушке можно объяснить - дескать, смыло волной, украли. Они-то Витину тайну знают и все поймут. Понервничают, конечно, на море ходить запретят…
        Хуже будет, если Вита в таком виде другим деревенским попадется! Тут не выкрутишься - люди голыми по морозу не ходят. Это лишь нечисти под силу…
        И все же она рискнула! В последний момент додумалась нарядиться в мешок. Продрала в нем дыры для рук и головы, надела. Стало немного спокойнее. Жаль, рыбу оставить пришлось до лучших времен - за ней она после вернулась.
        Темнота и непогода скрыли Виту от лишних глаз. Ей повезло. Добралась она тогда до родного дома незамеченной…
        - Враги, говоришь? Это какие же? - Кай сурово чиркнул ножиком по заготовке.
        - Всякие, дед, - заюлила Вита. - Мало ли врагов? Вон в позапрошлом году…
        - Я помню, что в позапрошлом году было, поэтому меч не проси.
        Тогда, под конец тяжелой зимы, явились в Игривицу тощие злые разбойники. Их было мало, силы они давно порастратили, но голод и холод заставили их броситься в последний раз на уютную деревеньку. Местные в Игривице дали отпор. С вилами вышли, с топорами. Была среди них и пара бывших вояк - так те и вовсе мечи достали. Дед Кай тоже хотел пойти сражаться, но одолел его тогда досадный недуг - сорвал спину, поднимая в козлятнике упавшее бревно-опору…
        Вместо него пошла Вита. Пошла и разрешения ни у кого не спросила.
        С дедовым мечом и щитом выступила, решительная, окрыленная. Очень хотела. Выскочила за дверь, накинув бушлат и Каев тулуп, чтобы сразу не узнали и не прогнали, а потом, в мясорубке, уже поздно гонять было…
        Меч и щит Вита знала с детства. Кай, когда был помоложе, сам ее для развлечения учил. Вкапывал ей во дворе толстое бревно и заставлял рубить его - набивать руку. Каждую по очереди. И левую. И правую. Щит тоже давал. Заставлял держать и вскидывать по нескольку раз подряд. Сперва Вите казалось, что этот круглый, обколотый по краям, тяжелый щит и вовсе от земли оторвать невозможно, даже с ее, оборотневой силой. Но дед заставлял крепко держать и вскидывать. Раз за разом. Сперва по десять раз - до полной уверенности на десятом. Потом больше…
        Кай не говорил, где сражался и откуда у него оружие. Не любил эту тему. Вита у бабушки Герды тайно выпытала правду, что был он когда-то наемником и даже плавал на юг с каким-то известным завоевателем… Таким «известным», что имя его вспомнить бабушка так и не удосужилась…
        Вита еще раз требовательно глянула на деда, но тот лишь хмыкнул и отвернулся.
        - Зачем ты вообще тогда меч оставил, раз сам за него не берешься и мне не даешь? - бросила резко в последней надеже.
        И получила.
        - Думал, внук у меня родится, воином будет. Ему свой меч передать хотел…
        Это был удар в спину. Да не от кого-то чужого, а от деда. Слышала она от него в детстве подобное, но по детскости, по глупости не принимала всерьез. А сейчас слова о внуке прозвучали предательски больно.
        Она ничего не сказала. Сжав зубы, сняла со стены тулуп, накинула на плечи и ушла через кухонную дверь на пристроенный к дому двор. Там сняла с крючка плетеные сани, большие и легкие. Взяла топор.
        За спиной скрипнула дверь. Раздались поспешные дедовы шаги.
        - Вита… Вита, погоди.
        Она обернулась, мрачная.
        - Чего, дед?
        - Ты куда собралась?
        - В лес. Нарублю дров и Безногому Хриму отвезу…
        - Хриму? Зачем?
        - Навожу ему дров до конца зимы и возьму за это его меч. Ему все равно больше не понадобится.
        Кай вздохнул. Устало облокотился спиной о косяк. Хрим… В той знаменательной срубке с разбойниками ему боевым топором раздробили обе голени. Думали, не выживет, но потом пришла ведьма и помогла - отделила от тела превращенные в фарш конечности, заживила раны… Так и стал Хрим «безногим».
        А могла бы и Вита стать…
        - Подойди. На, возьми. - Дед снял с шеи висящий на кожаном шнурке ключ. - Ты прости, если обидел, но сама пойми, была бы парнем, я бы… Я бы не беспокоился. Но ты девка ведь… Тяжело для тебя все это. Ты же знаешь, как мы с Гердой за судьбу твою переживаем, боимся. Мы ведь счастья для тебя хотим, добра, дома, мужа и детишек, хлопот домашних, защитника настоящего…
        - Счастья хотите? - Вита болезненно скривилась. - Знаете, видать, какое оно, мое счастье? Сами придумали? А меня спросить не пробовали?
        - Вита…
        - Дед, я вам жаловалась хоть раз, что мне тяжело? Разве плохо я работаю? Разве не забочусь о вас? Не помогаю?
        - Вита, к чему такой вопрос?
        - К тому, дед, - внучка, помедлив, забрала ключ, выдав сдержанное «спасибо», продолжила, - я вам такая же опора, какой бы и парень был. Я не хуже внука. А вы меня отчего-то, как хворую козу, все с рук сбыть хотите. Неужто так мешаю?
        - Ну, что ты, Вита. Что ты говоришь…
        Кай хотел еще что-то сказать, но своевременно замолчал. У внучки характер жесткий, суровый, как февральская ночь. Если язвить начала, огрызаться - лучше не лезть. Да и права она в чем-то. Что было, то было - брали они с Гердой грех на душу, пытались сосватать внучку за «удобного» жениха. Вита как узнала тогда - такой скандал закатила! Пришлось отступиться, и свахе отступные дать. Помнится, Герда очень тогда боялась, что в силу своей оборотневой природы в гневе отдастся Вита тьме, и ведьмины чары хваленые не помогут…
        В общем, вывод сделали и с замужеством больше не лезли.
        ***
        Дождавшись, пока дед уйдет обратно в дом, Вита отправилась в дальний угол двора, где в заброшенной, заваленной хламом поросячьей клети - свинью они давно не держали - пряталась дверь комнатки-тайника.
        Вита присела, примерилась к скважине. Ключ прыгал, не слушался - руки тряслись от волнения. Обида не желала отпускать - все сильнее точила сердце. Птица внутри дрожала и сердито пушила перья.
        - Нельзя сердиться на деда. Нельзя! - урезонила себя Вита, стараясь успокоиться. - Он ведь не со зла, он заботится. Он свой, а на своих нельзя…
        Наконец дверца отворилась. Из тайника пахнуло пылью и плесенью. Вита нахмурилась, заметив, что с потолка просочилась на земляной пол дождевая вода, окрасила дерево черным узором.
        - Надо будет крышу починить, - сказала сама себе и, пригибаясь, на корточках вползла в каморку.
        Меч и щит мрачно ждали в дальнем углу.
        Меч был убран в ножны, а щит… Виту он всегда немного пугал. Под слоем намокшей, свалявшейся пыли смотрела с него слепыми беззрачными глазами посланница смерти - четырехголовая, восьминогая лошадь Багри-Маро. Она была чужой на дедовом щите. Она явилась сюда с юга вместе со своим прежним хозяином, павшим, как призналась однажды по секрету бабушка Герда, от Каевой руки. Она была изображена на вражеских стягах и на груди незнакомца. Пораженный мастерством тогда еще молодого деда, тот, умирая, попросил его нарисовать Багри-Маро на своем щите. Дед нарисовал, и щит с тех пор будто заговорили…
        Вита сглотнула. Протянула руку. Каждый раз, отвыкая от щита и меча, она ощущала благоговение, касаясь их после долгой разлуки. Рука ласково огладила тисненную кожу, прячущую под собой надежный древесный кокон…
        Не такой уж надежный, как оказалось. Потянув меч наружу, Вита ощутила сопротивление - ножны отсырели, и на клинке появилась ржавчина.
        Вздох разочарования сдул паутину, свисающую с низкого потолка. Надо спасать меч! Срочно…
        А вот щит был цел-целехонек. Не то, чтобы совсем цел - шрамы былых сражений надежно въелись в его доски, но сами доски были сухими и крепкими. Как так? Меч отсырел, а щит - нет? И верно, заговорен он…
        Потратив пару часов на то, чтобы очистить клинок, Вита вышла на улицу. С собою вынесла охапку ветоши - старую рогожу, какие-то тряпки, гнилой тулуп. Все это «богатство» она приладила гвоздями к покосившемуся, но крепкому еще столбу, что остался от прежнего забора. Новый после разбойничьего нападения передвинули дальше к лесу и сделали выше.
        До самого заката, а потом еще во мраке, под россыпью зимних звезд рубила, вспоминая удары и комбинации, чувствуя, как подобно створкам раковины расходятся ребра, раскрывается грудь, и дышать становится легче, свободнее, увереннее.
        После, с приятной усталостью вернувшись в дом, Вита взялась за точило. Заметив трясущиеся внучкины руки, Кай забрал у нее клинок:
        - Дай я, - произнес миролюбиво. - Не бойся, не отниму.
        Вита отдала и принялась завороженно наблюдать за ловкими движениями узловатых, скрюченных, но все еше умелых и ловких дедовых рук.
        А потом, запустив в кухню облако пара, пришла из козлятника бабушка Герда. В руках у нее жалобно мякал завернутый в шаль новорожденный козленок. Она опустила его на пол, вытряхнула из теплого кокона:
        - Вот, принимайте гостью.
        Козочка, еще мокрая, с засыхающими на белой шкурке кровавыми корочками, в очередной раз неуверенно мякнула и сделала на негнущихся пока ножках пару шатких шагов.
        - Смотри, какая прыткая, - улыбнулся Кай, - завтра, глядишь, уже ходить научится, а через пару дней и вовсе прыгать начнет!
        Вита смотрела на козочку с восхищением. Удивительное существо. И какая неведомая сила в ней скрыта, неудержимая, могучая. Котята и щенки, родившись, слепы и слабы, человеческие дети - беспомощны, а вот козлята… Они и свет сразу видят, и, будучи еще мокренькими, на ножки встают. И идут, а потом бегут. И ничто не может сдержать их… В Игривице говорили - то благодать Козьего Князя. Кто такой этот самый Козий Князь, никто уже толком не помнил и рассказать подробно не мог…
        - Пойду, принесу большую корзинку, - сказала Вита, направляясь к двери, - а козочку эту я назову… - она задумалась на миг, подходящее имя никак на ум не шло, - потом придумаю.
        Глава 6. Возвращение зверя
        С утра Вита колола перед домом дрова.
        После щита и меча колун не казался таким уж тяжелым и будто порхал в руках. Мозоли, что сперва расцветали на ладонях алыми пузырями, успели ссохнуться и затвердеть, дав коже дополнительной прочности.
        Козочка, которую назвали Веткой, крутилась рядом. За прошедшую неделю она здорово окрепла и теперь белым пушистым вихрем взлетала на собранный в центре двора сугроб, чтобы ринуться с него вниз, лихо изогнувшись в прыжке и гордо задрав к небесам куцый хвостик.
        - Ветка, уйди, не мешайся!
        Вита махнула на нее, отгоняя в сторону. Приложила руку ко лбу козырьком. Солнце жгло глаза. Скоро весна. Вон, и небо уже стало по-весеннему лазурным, невероятно высоким и необъяснимо чистым.
        Не пришел Ган. Значит, и не придет уже. Боятся весну слуги Властелина Зимы. Забиваются в свою ледяную нору, едва только появятся в лесу первые проталины, и первый теплый ветер придет с востока. Значит, скоро Игривица переживет очередную зиму, выстоит.
        Вита наколола поленьев и отнесла их к печке. В доме сидеть не хотелось. Прихватив топор и санки, отправилась в лес за хворостом. И за рыбой. Идти в очередной раз к зловонной дыре с ветхими ее обитателями не было никакого желания. Отправиться бы к морю! Броситься птицей в его холодные, обжигающие объятья! Да нельзя…
        Вита шла по лесу. Снег пел под ногами, и вторили ему звонкие синицы на высоких елях. Ветка увязалась следом, как ее ни гнали прочь. Любопытная, деловитая козья мордочка качалась теперь в такт шагам над стиснувшими тонкую тропу снежными перинами.
        Дорога была знакомая, но впереди блеснуло что-то, и путь вдруг распался веером незнакомых ответвлений. Несколько новых троп растеклись, завиваясь лентами среди темных стволов. Судорога цветных вспышек прошла по ним, резанула глаза.
        Вита застыла, вглядываясь в последние всполохи умирающего колдовства.
        - Тайные тропы открываются. Что-то случилось! Ветка, уходим домой…
        Сунув козленка в санки, она бегом побежала в Игривицу, а за спиною лес шевелился, менялся и жил своей собственной, лишь ему понятной и ведомой жизнью. И происходило в нем нечто пугающее, непривычное, опасное. Что? Вита сказать не могла. Но природное чутье подсказывало - все это лишь начало чего-то важного, судьбоносного и рокового.
        ***
        Торопилась. Несла важную весть. Хотела первой сообщить! Но в Игривице уже и без Виты заметили странные перемены. Уже обсуждали. Уже обдумывали. В одних домах посмеивались, в других боялись, в третьих махали рукой. Подумаешь, какая блажь там старой ведьме в голову взбрела? Одни дороги откроет, другие спрячет. Весна скоро, а весной у всех что-то меняется. А деревенским разве хуже от того, что путей в лесу больше стало? Только лучше! Больше дорог - проще ходить.
        Деду с бабушкой соседи тоже уже рассказали.
        Когда Вита, держа под мышкой козленка, ввалилась в кухню, затащив следом хвост из холодного воздуха, соседка, что подоспела с вестью первой, встретила ее бодрой фразой:
        - А ты слышала, Виточка, такое дело тут приключилось…
        - Видела, - коротко ответила Вита, спуская на пол Ветку и присаживаясь на скамью у окна.
        Ох уж эта тетка Инга! Все новости всегда первая узнает, все сплетни… Вита посмотрела на соседку. А она здорово изменилась за последние годы. И щеки эти, как песьи брыли, еще сильнее обвисли. И глаза, прежде яркие, черные, как-то посерели. Потускнели…
        Старенькая стала, но, молодец, бодрится! Вон как утреннюю кашу за обе щеки уплетает, только за ушами трещит. Бабушка угостила. Тетка Инга тем и живет, что свежие новости на столованье меняет. Ну, что же, в том ее хлеб. Не отбирать же?
        Сообразив, что удивить больше никого не получится, соседка повернулась к бабушке, вместе с которой сидела за столом:
        - Так вот теперь все думают, гадают, что старая ведьма этими тропинками сказать хотела? Муж мой - уж на что мудрый человек! - решил, будто это она нам всем весенний подарок такой делает. Чтобы новые пути, да на новые поляны, и к побережью - туда, где не боязно. Чтобы сыты мы были и согреты. Чтоб хворост собрали да рыбы наловили. Лесная ведьма хоть и нелюдима, но добра. Это все знают. Она всегда о нас заботится.
        - Так и есть, - тихо согласилась с ней бабушка Герда и незаметно переглянулась с Каем.
        Уж они-то знали о ведьминой заботе поболее остальных.
        Вита не стала вступать в разговор. Взяла подойник и ушла доить козу.
        В козлятнике, сидя на перевернутой полешке она раздумывала об увиденном. Молочные нити звонко сшили пахучее теплое козье брюхо с глиняным подойником. Натянутые, как струны, струйки пели, взбивали белую пенку…
        Все спокойны. Все радуются.
        Вита хмурила брови, силясь понять, что же ее так обеспокоило. Ну, открылись тропы… Мало ли в лесу троп? Будет больше. И тетка Инга все верно сказала - хорошо это. Вот только почему на сердце тяжело?
        Соседка - легка на помине - сунулась в козлятник, сообщая.
        - А вечером-то я баню топить собралась. Приходи. Я полешек наколотых у тебя тут возьму, ладно?
        - Ладно, - не глядя в ее сторону, краешком губ улыбнулась Вита.
        ***
        Ган лежал на ледяной глыбе среди моря.
        Далекий берег искрился в лучах заходящего солнца, топорщил к небесам голубовато-зеленую лесную щетину. Внизу, в соленой холодной толще, метались стаи рыб, чем-то безумно взволнованных.
        Ган опустил нос в воду, и тут же по морде его прошлись гибнущим теплом влекомые течением кровавые ленты. Где-то рядом творилась расправа.
        Или охота. Кому как называть…
        Лиловый горизонт прятал в дымке очертания замка Зимы. Перед ним, чуть ближе, рассекала зеркальную воду черная коса смерти - острый плавник Орки. Кого он там терзает? Одной тьме ведомо. Дельфина ли, тюленя… А, быть может, попалась ему к своей неудаче отбившаяся от стаи самка кашалота…
        Ган снова вгляделся в берег. Там что-то искрилось, поблескивало, переливалось радугой и медленно угасало. Яркие вспышки, перебежки огней и отчаянные всполохи тающей силы.
        Магия.
        От наблюдения за загадочным действом слезились глаза. Неожиданно в грудь начали приходить странные импульсы, мощные и болезненные. Эмоции стали реагировать на них - сперва навалилась тоска, потом пришло отчаяние…
        Ган встрепенулся и недовольно затряс могучей башкой. Потерся мордой о лед. Что за дрянь? Откуда это пришло? Волна отработанной магии, сильной и чужой. Старец Иней рассказывал о таком, когда учил его, Орку и других колдовству. Когда мощное заклятье спешно создается или рушится, от него, как от заброшенного в воду булыжника, расходятся по округе импульсы силы и настигают тех, кто оказался рядом. Только цепляет эта сила не всех подряд, а того, кто сам с ней связан, и «волны» от нее бьются в самую душу, будоражат эмоции и рождают неожиданные чувства, порой несвойственные и вовсе незнакомые.
        Что-то случилось там, подле Игривицы. Надо бы разузнать.
        Ган тяжело плюхнулся в воду, став легким и быстрым в родной стихии, понесся к берегу. Орка все еще резвился за спиной, выпуская в воду ручьи чьей-то крови. Пусть. Надо добраться первым.
        Он обернулся на косатку.
        Нельзя привлечь внимания. Орка ведь тоже ищет. И ведьму, и девчонку… Ган вспомнил тот день, когда отпустил Виту из замка Зимы. Передернул шкурой, на которой до сих пор алели страшные шрамы - знак наказания, что получил он тогда от Инея. Память живо нарисовала вздернутую вверх руку, сухую, как прут, и безжалостную. Иней не бил - нет! - Ганова кожа сама разошлась под его взглядом страшными ранами и неделю не желала срастаться… После, в полубреду, ему казалось, что внутренности непременно вывалятся наружу через страшные дыры. А соленая морская вода, попадающая на них, была подобна адскому огню…
        Орка тогда сказал, что сам найдет сперва деву, а после ведьму. Он искал, но выследить так и не смог. Морок хорошо скрыл все тропы и следы. Орка упрашивал Хати-Амаро - лесного духа - открыть дорогу, но тот оказался глух к просьбам.
        Ган и сам пытался искать. Он раз за разом прокручивал то, что видел в Витиной голове, пытаясь вырвать из клубка неясных образов хоть какие-то намеки на истину. Не получалось. Он даже думал вновь поймать Виту - караулил ее на берегу, но она больше на море не приходила.
        Пытался Ган отыскать деревню, но ведьма спрятала ее надежнее прежнего, и слуга Зимы лишь зря петлял по неприветливому заснеженному лесу…
        …а теперь все изменилось.
        Он знал.
        Первым делом, выйдя на берег, Ган увидел тропы, серыми венами уходящие в снега. Раньше тут не было ни одной. Они прятались, скрытые от чужих глаз, а теперь выступили болезненно и ярко. И запахи ударили в нос, густые, насыщенные, бесстыдно неприкрытые. Запахи людей - летопись их ежедневной жизни. Отчетливее всех проступил среди них аромат Виты, и вырисовался ее след на холодном песке у самой водной кромки.
        Вита.
        Ган невольно облизнул губы и прищурился. Ее запах оказался нереально густым, почти объемным. Будто она здесь. Будто рядом. Закрой глаза - и иллюзия присутствия завершится!
        Веки сами сомкнулись, желая проверить догадку, но вместо нее из образовавшейся тьмы родилась картинка. Зыбкое видение - темные влажные доски, розовое тело в клубах пара, словно в облаках. Плеск. Жара. Потеки воды. Треск перегретых камней. Все ощутимо, явно, живо. Только руку протяни и коснись румяной кожи в бисере пота, мокрых волос, змеями стекших на небольшую высокую грудь, на крепкие плечи с отчетливым рельефом…
        Фыркнув, Ган резко открыл глаза. Картинка распалась, осыпалась в снег осколками мозаики. Странная связь порвалась.
        За спиной садилось солнце.
        - Дай коня, - привычно потребовал Ган, и Хати-Йоремуне беспрекословно выполнил просьбу.
        В этот раз конь был другой - из камня. Коротконогий, коренастый, низкий. Неудобный. Помучившись на его слишком широкой спине, Ган слез и, плюнув с досады под ноги, отправил его обратно к духу. Конь скрипнул обиженно, глыбой повалился в сугроб.
        Начиналась пурга.
        ***
        В предбаннике соседской бани пахло «вареным» березовым листом и крапивой, вымоченной в кипятке.
        Вита остервенело растиралась полотенцем. Оно неприятно щекотало спину. На распаренной коже стремительно меркли узоры страшных шрамов. Их не было видно в обычной жизни - лишь в горячей воде проступали. Уродливая печать давно забытых событий, стертых из памяти навсегда. Вита их не помнила и не хотела вспоминать. Бабушка и дед, возможно, тоже знали, но не сказали бы о причине появления шрама и под пыткой…
        Взлохматив мокрые волосы, Вита натянула длинную рубаху и шерстяное платье. Сверху бушлат и тулуп накинула, сунула ноги в меховые сапоги. Эти сапоги с подошвами из акульей кожи, не к случаю нарядные, украшенные синими узорами и обшитые вокруг голени яркой лентой, она купила на ярмарке год назад и все берегла. К чему? Непонятно. В Игривице все Витины дни проходили за тяжелой работой. И праздники здесь были редки.
        Собравшись, она вышла в метель.
        Весна, чья скорая власть еще вчера ощущалась в воздухе, в каждом порыве ветра, сдала свои позиции. Подступившая ночь сговорилась с зимой. Холодный мрак окутал деревушку, облизал белым вьюжным языком, навалился тяжелыми тучами сверху. Нечего о весне мечтать да о тепле думать! Все эти побережья, все леса, все воды - царство Зимы, и теплу тут быть не положено.
        Дома Вита заварила травяной чай. Пополз по кухне ароматный запах засушенного лета. Он давал надежду, обещал, что несмотря на непобедимые морозы, на промозглую злую тьму, лето обязательно придет, вернется и подарит зелень трав, тепло и свет.
        Подарит жизнь.
        За окнами билась буря, швыряла в стены и окна грозди снега. Вита вовремя пришла домой - и так рисковала стать сугробом по пути.
        Скрипела крыша. Дергался в печи огонь. Бабушка и дед были в другой комнате, разговаривали тихо.
        Бабушка, наверное, вязала при свечах. Свечей в этом году хватало - Вита сама привезла их из города. Много, чтобы долгими зимними вечерами у мрака не оставалось шансов проникнуть в избушку прежде, чем, отправившись спать, пожелают того сами жильцы.
        Окно кухни закрывали вязаные занавески, расшитые незамысловатым узором с моржами и тюленями, с ледяными горами, плывущими по бескрайней воде.
        Айсберги.
        Вита встречала их в море. В Игривице говорили, что все айсберги - уснувшие древние божества. А еще, что есть среди них один - особенный. Ледяной сфинкс - владыка спящих богов. Голова его подобна голове человека, а тело звериное. В его правом глазу живет свет, а в левом - вечная тьма. Взглянет он на тебя правым глазом - откроет будущее. Левым - прошлое…
        Сказки.
        Вита громко хлебнула и прислушалась.
        Будто скрипнула калитка, и захрустел под чьими-то шагами снег. Едва слышно. Пришел кто-то? Странно, что соседские собаки не лают. У деда с бабушкой собак отродясь не было, а вот у тетки Инги аж три. Ее муж - охотник - ходит с ними на лося и кабана.
        Лайки.
        Молчат лайки…
        Вита снова прислушалась. Звуки исчезли. Даже дрова в печи перестали трещать. А потом, душераздирающий, оглушительный, раздался стук. Чьи-то пальцы едва слышно порхнули снаружи по деревянной раме, но Вите показалось в тишине, что звук этот, неожиданный и непонятный, заполнил все пространство.
        Она медленно приблизилась к окну и отвела в сторону занавеску. Вышитый морж недовольно сморщился, утянутый в дальний угол. С той стороны, по колено утопая в снегу, стоял Ган. Сыпались ему на плечи последние снежинки утихающей метели.
        Он увидел Виту и произнес. Вернее, губы его беззвучно двинулись, обозначая требовательное «Открой». Рука в кожаной перчатке указала в сторону двора. Ган кивнул туда еще раз для надежности, отошел, двинулся к заваленным снегом дворовым воротам, из которых когда-то, в лучшие времена, выходила лошадь.
        Вита, бледная, прикрыла глаза, слушая, как стучит сердце, и бабушка с дедом мирно разговаривают…
        Пришел!
        И теплый уютный мир их дома скоро разрушится, развалится, разлетится под ударами леопардовых челюстей.
        Что делать теперь? Что он будет делать? Нападет? Отчего тогда не сразу? Зачем звал, будто говорить собрался? Да что ж это…
        Вита быстро взяла себя в руки. Взгляд сам зацепился за прислоненный в углу отполированный и наточенный меч. Гану придется изрядно попотеть, прежде чем Вита снова его пленницей окажется.
        В этот раз легко не будет!
        ***
        Она застыла в освещенном дверном проеме, положив меч на плечо. Глаза, потерявшие источник света - тусклая лампа осталась за спиной - казались черными дырами.
        - Зачем пришел? Тебя сюда не звали. - Слишком низкий для девичьего голоса, почти звериный рык…
        Ган и не ждал, что его будут встречать с распростертыми объятиями. Кому бы это тут понадобилось? Поэтому действовал осторожно. Девчонка злится. Здесь, в Игривице, она в силе и в собственном праве. Чары спали с окрестных лесов, и истончился вокруг деревушки невидимый защитный круг. Пусть. В самой деревне что-то осталось. Что-то, что еще продолжало сопротивляться, не позволяло Гану колдовать.
        И все же это что-то умирало.
        Можно было немного потерпеть, но Орка уже дышал в спину. Ган понимал, что пройдет немного времени, и косатка тоже сюда явится. Тогда придется делиться. И объясняться.
        Поэтому больше терять времени он не стал:
        - Выслушай меня… - начал, но Вита перебила.
        - С чего бы мне тебя слушать? Думаешь, я дура? Прекрасно понимаю, зачем ты пришел. Мысли мои дочитать хочешь?
        - Хочу, - не стал спорить Ган. Чего уж там скрывать? - И ведьму хочу найти. И ты, если выслушаешь меня, если дашь договорить, сама ее искать захочешь.
        Вита сверлила гостя взглядом, в раздумьях хмурилась, нервно перебирала пальцами рукоять меча. Потом, взвесив все «за» и «против» выдала сдержанное:
        - Ладно. Говори.
        И Ган произнес:
        - Я думаю, что лесная ведьма ушла из этих мест. Она бросила вас. Игривица больше не под ее защитой. Ты ведь, надеюсь, уже заметила, что вышли на свет все потайные дороги?
        - Заметила, - Вита кивнула, сдержанно и неохотно.
        Признавать правоту врага было неприятно, но слова леопарда подтверждались ее собственным ощущением тревоги. Бросила…
        Ведьма их бросила!
        - И что скажешь теперь?
        - А что я должна тебе говорить, зверь? То наши, людские, с ведьмой дела. Если она ушла, значит, нужно ей было. Ничего, справимся сами. Проживем.
        - Ты правда ничего не понимаешь? - Ган попробовал приблизиться к Вите на шаг, но округлый на конце клинок угрожающе оторвался от ее плеча. - Ведьма бросила вас, и теперь вы беззащитны! Теперь любой из нас, воинов Зимы, может прийти в вашу деревеньку беспрепятственно. Не только я. Но и Орка, например. И скоро он придет. За тобой.
        - Как ты?
        - Нет. Не как я. Я с тобой говорю, а Орка не будет. И меч твой не поможет, не думай.
        - Считаешь, что я слабая? - В глубине Витиных глаз из ярости родилась тьма.
        - Я не считаю. И Орка, быть может, не посчитает. Он сражаться с тобой не будет. Перебьет полдеревни - женщин, детей - и вынудит тебя дать ему то, что он хочет.
        - Сволочь… - зубы Виты скрипнули, в горле родился и погас звериный рык. - И чего ты предлагаешь?
        - Предлагаю тебе покинуть Игривицу и отправиться со мной на поиски ведьмы. Тогда Орке будет незачем сюда приходить, ему ведь ты нужна…
        - А тебе?
        - Мне нужна ведьма. Вернее, не мне, а господину моему - Властелину Зимы, - Ган все же сделал шаг навстречу и протянул Вите руку. Тускло блеснула на перчатке темно-серая потертая кожа. - Ну что, согласна на временное перемирие?
        Он не ожидал, что девичье рукопожатие окажется таким… Подобным стальной хватке кузнечных тисков. Вита приблизилась к врагу вплотную. Смело - здесь она была хозяйкой. Навершие рукояти меча уперлось в грудь слуги Зимы. Взаимные взгляды натянулись дрожащей нитью напряжения.
        Ган заглянул в глаза собеседницы и поразился. В них плескалась ночь, отраженная бездонными водами океана. Тьма, непроглядная, густая, дикая… На миг проступили очертания какого-то существа - скалились острые зубы, утопали в длинном черепе угли-глаза. Оскал, бросок, и все исчезло…
        Что это было? Проявление оборотневой ипостаси? Нет. У пингвинов Адели не бывает таких глаз и клыков…
        Он снова взглянул на Виту, но тьма уже ушла из ее зрачков.
        - Ну, так что? Идем за ведьмой? - уточнил, напрягая ладонь и ослабляя чужую хватку.
        - Идем. И только попробуй обмануть меня и ударить в спину, зверь, - обветренные губы Виты передернула угрожающая улыбка.
        ***
        Вита собралась быстро.
        Быстро накинула тулуп. Быстро приладила к поясу ножны. Меч мягко утонул в них, слегка прищелкнув в конце движения.
        Сначала Вита не хотела брать щит. Тяжелый он, много сил в долгом пути при ходьбе вытягивает. Потом поняла - брать нужно. Кто знает, когда вернется она назад из своего похода? Каких врагов встретит по пути?
        И с чего она вообще о походе думает? Может, неправ Ган - не бросала ведьма Игривицу? Может, старая захворала - вот и ослабла магия?
        Может, старуха вовсе померла… Смерть ведь за всеми приходит. И за колдуньями.
        - Уходишь на ночь глядя?
        Вита обернулась. Сухонькая фигурка бабушки, опутанная шалью, как паутиной, возникла возле печи. Она услышала. Догадалась. Поняла.
        И приняла, кажется…
        - Надо, - Вита ответила твердо, решительно, хоть ситуация того и не требовала. Никто и не пытался с ней спорить. - С ведьмой что-то случилось. Магия ее истончается. Скоро Игривица как на ладони будет для всех врагов. Ты ведь понимаешь?
        - Понимаю.
        Бабушка мелкими шагами прошла к сундуку, обитому тюленьей кожей. Вынула из него новый длинный тулуп, повесила на крышку. Вита его ненавидела - то ведь было ее приданое. Когда-то было… Мысли о свадьбе ушли, а ненависть к тулупу осталась.
        Но в этот раз Вита спорить не стала. Покорно скинув свой, надела предложенный. Широкий и длинный, как плащ, он доходил до щиколоток. Свернувшийся вокруг шеи капюшон приятно грел кожу.
        - Спасибо, я… Ты не переживай, я вернусь. Думаю, скоро.
        - Тс-с-с, - Герда приложила к губам палец. - Кай спит. Ему бы твоя идея с уходом не понравилась.
        Вита хотела еще раз ее успокоить, оправдаться, но в голове вдруг настойчиво прозвучал призыв Гана: «Скорее, я жду у леса». Пришлось торопиться.
        - Мне надо идти, - Вита быстро обняла бабушку и так же быстро отстранилась. - Не переживайте. Я сильная. Я вернусь…
        Сказала и вышла в ночь.
        Под звездами расчищенное от снега пространство перед домом было чисто и мрачно. Из окон выпадали на снег желтые квадраты света. Поленница в углу казалась зарывшимся в сугроб великаном. Деревья тянули через забор корявые черные ветви…
        Вита не рассказала бабушке про Гана. Про их сомнительный сговор и совместную вылазку. И пусть она сомневалась в правильности решения, повернуть время вспять никому не дано. Решено - значит, решено. Значит, нужно идти вперед и быть начеку и по возможности не поворачиваться к леопарду спиной.
        Глава 7. В путь
        Ган ждал у леса.
        Ветер трепал края плаща, дергал волосы, швырял снег в лицо, словно говорил: «Что делаешь ты? Очнись! Вы враги»…
        Вита вышла из метели, уверенная и серьезная. За ее спиной тоскливо чернели дома, и теплый дым из труб прощально качался, издерганный назойливыми ветряными порывами.
        - Ты быстро пришла.
        - Так ведь ты торопил меня!
        - Что? - в бесстрастных глазах Гана промелькнул интерес. - В каком смысле?
        - В прямом. Сказал «Скорее… жду у леса».
        - Сказал, так и есть, - кивнул Ган, - в своих мыслях.
        - Вот и я в своих услышала…
        Она произнесла это без особого удивления или интереса. Просто озвучила факт. Есть некая связь, они могут «слышать» друг друга на расстоянии. И ей плевать на сей факт. Какая разница? Все равно теперь ничего не изменишь…
        Для Гана озвученное стало неожиданностью. При всем своем магическом опыте он не сталкивался с такими вещами. Даже не слышал о них. Теперь непрошеная связь волновала и требовала срочного разъяснения.
        Подумал и понял - все началось с той встречи… Первой. Когда читал девчонкины мысли в ледяном зале. Или раньше? Когда смотрел на нее глазами Данияра?
        Решив основательно поразмыслить о случившемся позже, Ган вскинул руку:
        - Дай коня!
        Привычное, будничное, обыденное.
        Выбралась из-под ближайшего сугроба какая-то кривая коряжина.
        - Шутишь, да? - Вита хмуро кивнула на скорченного монстра, который пытался встать на спутанные ноги.
        Не мог - ног было восемь, как у Багри-Маро. Они сплелись косами, связались узлами, заломились в суставах… Наконец, чудище поднялось, приняло окончательную форму.
        - В чем проблема?
        - Ты поедешь, а мне что делать? Бегом за тобой бежать?
        - Ты ведь оборотень, - Ган смерил спутницу взглядом. - Не умеешь просить помощи у духов?
        - Нет.
        - Ладно. - Ладонь леопарда раскрылась в сторону заснеженного пня. - Дай еще коня, Йоремуне…
        Новый конь выглядел еще хуже предыдущего.
        Сказать по правде, он и коня-то напоминал очень смутно - походил больше на паука или осьминога. Серебристый повод, сотканный из снежинок, обозначил голову.
        Вита быстро подавила сомнения и ловко взобралась на шершавую спину, покрытую остатками коры и мха. Пригнулась к короткой шее. Уже больше года верхом не ездила - с тех пор, как их гнедая кобыла пала прошлой зимой из-за голода и болезни…
        Бег у волшебного коня оказался на удивление ровным. Его спина почти не качалась. Он будто плыл над тропой, а Вита смотрела по сторонам и угадывала знакомое. Удивлялась - как умудрялась каждый раз забывать то, что видела много раз?
        Без магического морока, дурманящего голову, дорога к дому ведьмы выглядела знакомо. Вот двойная ель. Вот россыпь острых камней. Вот плоская скала - «каменный стол». Все казалось очевидным…
        Дорога привела всадников к поляне.
        Избушка на ней выглядела мертво. Магия покинула старые бревна, мшистую крышу, окна, похожие теперь на провалившиеся глаза покойника.
        Вита сразу поняла - зря пришли. Ведьмы тут нет.
        - Опоздали, - озвучила догадку.
        Ган чуял иное - внутри еще кто-то был.
        Был. И стремительно таял. Угасал.
        Чья-то жизненная энергия легкими нитями тянулась из окон, почти осязаемая. Волшебство вокруг ведьминой избы продолжало умирать. Реальная же жизнь погибала внутри…
        - Зайдем, - озвучил мысль Ган, соскользнул со спины коня и первым вошел в приоткрытую дверь. - Лежать.
        Оба скакуна послушно улеглись на снег.
        Вита скатилась со спины своего, скинула щит, приложила к деревянному боку покорного чудища и, вытащив меч, отправилась за леопардом.
        В избушке было темно и душно. Пахло уже не травами, а тленом. Сыростью. Мышами. Они тихонько скреблись под полом, и крылось в их шуршании нечто пугающее. Вита внимательно прислушалась, и ей показалось, что невидимые зверьки в подвале не просто грызут ветхий пол, а переговариваются…
        В сенях не было развешанных трав. Тусклый свет луны попадал на кривоногую скамью в углу и отражался блестящей монетой в черном жерле деревянного ведра. Под потолком гулял ветер - шевелил паутинки. Они, едва различимые, слабо серебрились в ночи.
        Из соседней комнаты донесся звук. Он походил на стон, но был слишком слабым, чтобы распознать его точно.
        - Пойдем-ка, поглядим, - предложил Ган.
        - Пойдем, - согласилась Вита и шагнула в темноту первой.
        Окна внутренней комнаты не пропускали свет, но яркая луна не желала сдаваться и пробивалась внутрь сквозь дыры в занавесках. Она вырывала кусок кровати, стоящей в углу. На подоконнике отчетливо вырисовывался силуэт дохлой птицы с закостеневшими ногами, драматично вскинутыми к потолку. В центре комнаты черной кляксой застыл силуэт лежащего на полу тела.
        - О-о-о-х, - вновь раздался болезненный стон.
        Теперь уже точно можно было полагать, что человечий. Голос вроде бы мужской. И… знакомый.
        - Данияр, это ты? - поинтересовалась Вита вслух, но меч на всякий случай покрепче перехватила.
        - О-о-о-х…
        - Дай свет, - как-то неуверенно потребовал Ган. Яркая вспышка на миг осветила комнату - старую печь, кровать на бревенчатых ногах, стол-пень… И погасла, рассыпавшись ворохом искр. - Темная сила! Чтоб тебя!
        Ган выругался и недовольно уставился на чадящую ладонь. Хати-Йоремуне не любил огонь и свет. И всячески намекал на эту нелюбовь. Свет, конечно, дал, но не просто так - с издевкой. На ладони Гана, прямо в центре прожженной насквозь перчатки горел теперь крошечный огонек. Благо, света этого хватало, чтобы озарить осунувшееся, белое, как снег, лицо Данияра.
        Парень лежал неподвижно. Руки и ноги раскинуты крестом, как у распятого. Лишь грудь поднимается быстро и тихо - вверх-вниз, вверх-вниз - движение есть, а звука нет.
        - Данияр! - Вита присела возле старого знакомца, легонько шлепнула его по щеке.
        Парень уставился на нее. Глаза безумные, выпученные. Ничего, похоже, не соображает.
        - На нем чары, - додумался Ган и, резко вскинув руку, отправил в сторону Данияра импульс силы.
        На секунду тело юноши покрылось инеем, посинело, а потом стремительно оттаяло. Растеклась по полу лужа черной воды. Вода просочилась сквозь половицы вниз, под дом, и там снова кто-то зашуршал, а потом зашептал…
        «Перекрестье на воде. Силуэты на ветру. Языки пламени, перья и соль…» - Вита отчетливо разобрала слова… Обернулась на шум - в сенях раздались чьи-то частые звонкие шажки. Прорвало душную тьму жалобное «Мя-я-я».
        - Ветка!
        Это и верно была Ветка. Отыскав хозяйку, козочка радостно взмахнула хвостиком, скакнула вперед. Тут же из-под пола вырвались полупрозрачные щупальца мрака, опутали ее и принялись душить.
        - Мя-я-я…
        Вита ошарашено вскрикнула и, бросившись на помощь, рубанула основание ближайшей черной «змеи». Меч легко прошел сквозь морок, расколол половицу.
        - Ветка! Прочь от нее! - выкрикнула, задыхаясь от ярости и страха.
        Щупальца будто поняли, что цель не та - оставили козленка, принялись извиваться, протянулись к Вите…
        Позади Ган взмахнул рукой, поднимая в воздух вихри непонятно откуда взявшегося снега. Острые резные снежинки облепили сумрачного врага, заморозили, превратив в блестящий узел, раскололи…
        Убитая холодом тьма звонко осыпалась на пол.
        - Ветка, глупая! Как ты сюда попала? - Вита убрала в ножны меч и прижала козленка к себе.
        - По следам пришла, - равнодушно предположил Ган, перевел взгляд на Данияра.
        Тот больше не стонал. Моргал, вздрагивал, слабо шевелил пальцами - отходил от паралича. Мутные глаза, казалось, не различали ничего вокруг.
        - Не убивайте… Только не убивайте… - попросил наконец жалобным голосом.
        - Мы тебя не тронем, - успокоила его Вита. - Что с тобой случилось, рассказывай.
        Она помогла Данияру сесть. Тот с трудом выпрямился, привалился к печи и, наконец, разглядел гостей. Сперва Виту - обрадовался, узнал. Потом Гана - тоже узнал, стал руками махать, закрываться…
        - Уходи, я ничего не знаю и ничего не делал… Это она все!
        - Кто она? - Вита переглянулась с леопардом, нахмурилась.
        - Ведьма… - хрипло выдохнул Данияр. - Она меня бросила тут, в качестве… Осторожнее!
        Он рванулся вдруг, вскинул руки вверх, но не успел. С потолка на Виту и Гана осыпалось что-то белое, похожее на снег. Леопард отскочил было в сторону, но потом, присмотревшись и принюхавшись к осевшей на рукаве белой пыли, выдал разочарованно:
        - Это соль. Просто соль.
        Вита подняла голову. В потолке зияла дыра. Сквозь нее виднелся разорванный край мешка. Прогнившие, измоченные текущим в дыру на крыше талым снегом, доски красноречиво намекали, что выпавший на пришедших соляной «дождь» - случайность, а не коварный замысел не звавшей гостей хозяйки избы.
        - Соль, - облегченно выдохнул Данияр и тут же напрягся. Глаза его забегали по потолку и стенам. - Она и настоящую ловушку тут оставила. Для того, кто первым придет. Осторожнее.
        - Видели мы уже эту ловушку, - Ган присел возле парня и пристально посмотрел на него. - А теперь давай-ка, поподробнее расскажи о том, что тут произошло.
        - Да чего рассказывать-то? - испугался Данияр, еще быстрее взглядом по углам заметал, будто поймали его за чем-то неприличном или подлом. - Не знаю ничего. Без сознания был…
        - Вспоминай, - настоятельно потребовал Ган и пригрозил, - не вынуждай меня лезть в твою голову снова.
        - Не надо снова, - Данияр задрожал весь, изо всех сил вжался спиной в стену, будто провалиться сквозь нее желал. - Ведьма ушла, оставила ловушки…
        - Тебя почему бросила? Ты же вроде ее ученик? - прищурился леопард.
        - И нас. Деревню за что оставила на произвол судьбы? - поддержала Вита.
        Данияр погрыз губу, помусолил пальцами ворот испачканной рубахи - ничего, кроме нательной рубахи и нижних штанов на нем в тот момент не было - и шепотом ответил:
        - Ведьма сказала, ты всему виной.
        Ответил Вите, и она отдернулась, словно выбросившийся из печи лоскут пламени ожег ей лицо. Слова обожгли…
        - Я? Я виновата?
        - Ты! - Ответил вроде бы Вите, а злой кивок отправил в сторону Гана. - Ведьма сказала, что больше не может защищать Игривицу. Теперь это опасно для нее. Потому ушла.
        - Ушла? - Вита гневно сжала кулаки. - Ничего никому не сказав, не объяснив, ушла? Почему в лицо меня лично не обвинила, а вот так, по подлому, бросила нас на произвол судьбы? Не предупредила даже, что деревня теперь всем врагам открыта! За что она так с нами? Пусть бы и наказала меня, за то, что попалась - так то меня, а не всех… невиновных…
        Она запнулась и вздрогнула, когда ладонь леопарда легла на плечо.
        - Не слушай его. Не из-за тебя ведьма ушла. Я не видел ее лица и путей, когда заглядывал в твои мысли. И в его тоже. Ничего ей тут не угрожало. А если и угрожало, то зачем она почти до самой весны ждала?
        - Думай, как знаешь, - тихо прошипел в ответ Данияр. - Моя судьба все равно решена уже, - он запрокинул голову и прикрыл глаза.
        - Эй, ты чего? Умирать собрался? - Вита взволнованно тряхнула парня за плечо.
        - Я ранен, жить мне недолго осталось…
        - Прикидываешься, - не поверил ученику ведьмы Ган, - аура у тебя сейчас, как у здорового. Так что не ври. - Он подошел вплотную, ухватил Данияра за шкирку и поставил на ноги. - Идешь с нами.
        - Куда еще?
        - Ведьму искать… - начал леопард.
        - … и ответа от нее требовать, - закончила Вита.
        - Так вы заодно теперь? - голос Данияра наполнился презрением.
        Парень стоял на ногах, качаясь, и остатки призрачной соли ссыпались на него с потолка. Частицы искрились в воздухе - самая суть волшебства. И травы, истлевшие, серые, свисали с гвоздей на заплесневелых балках…
        - Нет, - первой ответила Вита. - Ведьму найдем, а там… Там я сперва спрошу ее, почему она нас бросила, а потом… если причина и впрямь у нее уважительная… не бойся, я ее слуге Зимы не отдам!
        - Не отдашь? - Данияр хрипло расхохотался. - Да кем ты мнишь себя, девчонка деревенская? Вздумала, будто ведьминой судьбой распорядиться можешь?
        - Так ведь она моей распорядилась, вот и за мной дела не станет.
        Ответ вышел жестким, злым. Вита сама не могла понять, почему поступок ведьмы вдруг так взбаламутил ее душу. Вроде бы все понятно… а с другой стороны непонятно, тьма побери! И от этой неясности обидно и яростно на сердце становится…
        - Ладно, хватит разговоров, - Ган прошел через комнату к выходу и остановился у двери. - Идем следы ведьмы искать.
        - Идем, - Вита подняла на руки Ветку и пошла следом за леопардом.
        - Меня подождите, - не стал больше спорить Данияр. - Сейчас только оденусь, а то холодновато на улице. Проклятущая зима…
        ***
        Они шли через лес.
        Ган впереди, следом за ним Данияр, последней - Вита.
        Двигались на юго-восток, и скрытое за горизонтом солнце уже сочилось между черных древесных стволов утренним золотом…
        Нужное направление определил Ган. Нашел-таки, хоть ведьмина поляна и хранила тайну своей хозяйки с особой верностью. Но леопард был настойчив. Он обыскал каждый сугроб, залез в каждый бурелом. Магия везде выглядела истонченной и полумертвой. Лишь в одном месте она отозвалась на посланный импульс с живостью и чистотой.
        Едва заметная тропа вела на юго-восток.
        - Здесь.
        - Туда идти? - с сомнением протянул Данияр, глядя на выступающие над снежными кучами колючие дуги ежевичника. - Там дальше только древний колодец с кровавой водой и…
        - … и большая дорога на Аград, в которую эта тропка с холма стекает, - развеяла его сомнения Вита.
        - Значит, в Аград ушла ведьма, - Ган сделал первый шаг по пути той, кого все они так жаждали найти…
        За спиной его захрустело, загрохотало…
        Вита выругалась, Данияр растерянно охнул, а Ветка, напуганная до полусмерти, кинулась под ноги хозяйке.
        Ган обернулся. Взгляд его вплелся в узор остальных взглядов, обращенных на повисшие в воздухе клубы взметенных снежинок. Избушка Чернорозы разрушилась на глазах, оборачивалась хаосом бревен, камней и изломанных веток в сизой чешуе лишайника…
        - Морок, - Данияр непонимающе затряс головой, - да как же это? Мы ведь с ней жили тут? Я жил…
        - Не изба, - Вита вдруг отыскала в памяти тот единственный момент детского воспоминания, где ясно была зарисована таящаяся под буреломом землянка. - Ведьма под землей жила. Я помню.
        Она первой бросилась к бревнам и, ухватившись за ближайшее, оттащила его в сторону.
        Ган присоединился к раскопкам - посланный импульс силы обернул все дерево в тонкую ледяную «кожуру». Пасс руки - и бревна заскользили к краям поляны. Завал очистился. С ним и крыша исчезла, открыв темную дыру в земле. Из нее полз густой черный дым или пар. Волшебство, почти умершее кругом, в нем еще полнилось жизнью и силой.
        Только это было не ведьмино волшебство.
        Чужое…
        Вита приблизилась к краю провала. Тьма отступила, дав дорогу. Через отмеченный вросшим в землю бревном край землянки было видно, как в подтаявшем мраке на самом дне бесшумно двигаются какие-то существа. Никого из них не получалось рассмотреть целиком - тут и там мелькали покрытые слизью костяные панцири, куски прозрачных мятых крыльев, какие-то шипы, пятна блеклых тканей, усы и хвосты… или щупальца…
        - Не подходи, там слуги Хати-Мятанеминэ - духи разложения.
        Ладонь Гана предупреждающе коснулась Витиной спины, но была тут же сброшена быстрым и уверенным движением плеч.
        - Я их и не боюсь.
        - Не ходи, - эхом Ганова рыка прозвучал тихий и испуганный голос Данияра…
        Но Вита не послушалась. Сделала еще шаг в сторону кишащей молчаливыми тварями бездны.
        Сердце колотится, слова про духов медленно вонзаются в мозг. Ничего хорошего. Там тебя не ждет ничего хорошего… И вдруг чья-то острозубая улыбка из глубин сознания. Таинственный призрак, готовый поддержать странное желание заглянуть в этот кишащий мерзкими слизистыми созданиями морок… Единственный, кто не предостерегает, не пытается остановить. Наоборот… Он только «за». Он как мутное отражение в старом зеркале, где уже сложно что-то разглядеть толком, и лишь память по старинке подсказывает, что там, в глубинах потертого зазеркалья все еще ты… «Если хочешь, то посмотри на меня, Вита… Ведь ты - это я»…
        Заманчиво. И пугает одновременно.
        Вита обернулась по сторонам. Только темное золото сосновых стволов вокруг. Только дымчато-зеленые саваны елей. Встревоженное лицо Данияра. И даже Ган какой-то неспокойный. Он больше не пытается касаться ее своей холодной ладонью. Он не станет останавливать - понял, что лучше не трогать. Хотя впервые за все время их недолгого знакомства, на его лице отразилось нечто похожее на волнение…
        И она заглянула.
        В тот же миг кто-то зашептал в голове, где-то у самых границ восприятия. Вита не разобрала ни слова, если вообще они там были… Слова… Духи разложения, видимо, тоже услышали шепот и закопошились, стараясь поскорее уползти в толщу промерзшей черной почвы.
        Вскоре на дне осталась только тьма. Такая непроглядная и холодная, что Вита невольно прикрыла ладонью лицо. Из-под земли выходил поток ледяного воздуха, от которого кровь стыла в жилах, и кожа немела… «Не бойся и не отступай», - голос снова появился и стал подначивать. «Смотри!»
        И Вита смотрела. И не верила своим глазам. Внизу, на полу бывшей землянки, все еще скрытом темнотой, проступили, вычерченные мутным светом, расплывчатые очертания скелета какого-то существа…
        - Отойди от края.
        Крепкая хватка. Плечи будто сталью сковали…
        Ган оттащил Виту от края, через который она уже была готова опрокинуться в страшную яму…
        - Что это было? Ты видел? - она тяжело плюхнулась на снег и принялась тереть виски. - Проклятье…
        - Видел. Я же сказал тебе - там духи…
        - И кости! Они светились.
        - Я не видел костей, - Ган сосредоточенно взглянул на Данияра. - А ты что заметил?
        - Д…духов, - заикаясь, произнес ученик ведьмы. - Надо уходить отсюда скорее. Эти духи, помощники владыки разложения, опасные. Они там сейчас колдовство госпожи Чернорозы доедали, но по большому счету им все равно. Они и нашу с тобой магию чуют… и не побрезгуют ею, если что.
        - Данияр, что за кости там у ведьмы на полу землянки? Отвечай, - потребовала вдруг Вита.
        - Нет там никаких костей.
        - Я видела.
        - Ничего ты не видела. Это, наверное, духи мираж сотворили, а ты и подумала… - парень тяжко вздохнул, последний раз вглядываясь в то, что осталось от казавшейся такой реальной ведьминой избушки. - Тут все обман. И я в этом обмане жил. Поэтому просто не спрашивай меня ни о чем…
        Глава 8. Таверна
        Всю дорогу Вита думала о костях. Они никак не шли из головы и светились в памяти белым мертвенным светом. Почему они так манили? Почему показались только ей? Данияр и Ган вряд ли врали, говоря, что не видят…
        А еще голос в голове. Сегодня он был особенно настойчив.
        Сказать по-честному, он-то Виту не особенно смущал. Неизвестный говорил с ней давно, с самого детства - сколько себя помнила. Быть может, у всех есть такие голоса? Иногда они пробуждаются и хвалят… или советуют. Бросают редкие скупые фразы, а потом исчезают - тонут в глубинах сознания. Только вот, кто признается в разговорах с самим собой? Разве что деревенский пьяница Тод? Он, как напьется, всегда болтает со своим давно умершим братом-близнецом Тодаром…
        Не близок путь до Аграда, а тут еще сильная метель вновь поднялась. Колючий снег вцепился в лица, издергал полы одежды. И без того полудохлая тропка растаяла в завывающей белизне…
        - Может, остановимся? - жалобно протянул идущий последним Данияр.
        - Тут до таверны недалеко, - отозвался Ган.
        Снег засыпал его плечи и спину. Собрался сугробом в капюшоне плаща. Слугу Зимы это совершенно не беспокоило. Он привык к вечному холоду и давно стал равнодушен к связанному с ним естественному человеческому беспокойству. Непогода не страшила Гана ни в море, ни на суше, чего нельзя было сказать о его спутниках.
        Данияр здорово замерз. Он зажег на ладонях две огненные искорки, но тепло их, слишком слабое, не могло дойти даже до кончиков пальцев, не то что спасти от мороза все тело.
        Вита беспокоилась не за себя, а за козленка. Ветка, спрятанная за пазуху, дрожала. Непонятно от чего - то ли от холода, то ли от страха. А еще ее надо было чем-то накормить. Козлят в таком возрасте поют молоком, на худой конец, сваренной на молоке жидкой кашкой…
        И Вита поддержала Гана.
        - Потерпи, Данияр, до таверны должно быть не так долго идти.
        - Как же, недолго. Мы еще до колодца с кровью даже не… - ученик ведьмы запнулся, вглядываясь в круговерти метели. - Дошли…
        Впереди из сугробов выступало что-то черное, неприглядное.
        Колодец.
        Неровная кладка с зияющими дырами от вывалившихся камней пряталась под покосившимся навесом. Снеговая шапка почти подломила своим весом одну из опор, но росшая рядом молодая сосна подставила ей неокрепшее плечо.
        - Идемте, - поторопил Ган.
        - Надо бы кровавой воды с собой взять, - предложил Данияр. - Она раны хорошо заживляет. Продадим потом… или самим пригодится.
        - Набирай, - кивнул леопард, а сам чутко к окружающим звукам прислушался.
        Было в них что-то неприятное. Кто-то звучал, как летучая мышь или кит, за пределом слуха. Переговаривался. Шелестел заправленным толстым покрывалом снега лесным опадом…
        Данияр быстро приблизился к колодцу, скинул со спины тощий вещевой мешок, порылся в нем, вынул склянку и, привязав за горло свисающей с каменной кладки веревкой, опустил.
        Вита подошла к парню и тоже в колодец заглянула. Сначала глазам своим не поверила - там, внизу, багровела полупрозрачная водная толща, из недр которой сияли огни.
        Знакомые…
        - Это же…
        - Огни нижнего мира, - Ган оказался рядом и тоже посмотрел вниз.
        ***
        Метель успокоилась, когда вышли к озеру.
        Смоляная вода лизала ближний берег. Дальний, невидимый, тонул во мгле. Это озеро, сохранившее древнее имя Ярын-наен, не замерзало даже в самые холодные зимы. И вода его была темна. Она полнилась буроватым торфяным сумраком. Зимой он был подобен утонувшей ночи, а летом чайно-золотист…
        Они стояли на круче.
        Тропинка, петляя, спускалась вниз и раздваивалась почти у самой озерной кромки. Новорожденные пути расходились в разные стороны.
        Улегшийся, было, ветер спешно порхнул из-под ног, словно хотел утащить прочь слабый запах еды, принесенный со стороны торчащего прямо из воды строения. Ган потянулся носом за этой жалкой крохой тепла и уюта, отыскал взглядом цель - горстку светящихся окон на далекой стене таверны.
        Она стояла на высоких сваях, окруженная широким помостом. Он тянулся по всему периметру. Черные смоленые доски местами проломились, в дырах пел ветер. На берег вел широкий мост без перил. За ним начинался огороженный забором участок суши, где стояли дровяники, покосившиеся сараи, сани, будки… Возле будок возились какие-то твари, натягивали привязь… Было слышно, как они ворчат друг на друга, и звякают звенья цепей - аккомпанемент для их неприятных голосов…
        - Это и есть таверна? - спросил Данияр, искренне надеясь, что догадка не подтвердится: уж слишком неприглядное было место.
        - Да, - разочаровал его Ган.
        - Так идем туда скорее! - поторопила Вита. Она собралась к жилью, оглянулась на спутников. - Чего ждем-то?
        - Вон, видишь? - леопард с сомнением кивнул на развилку. - Никак не пойму, куда ушла ведьма. След в обе стороны ведет.
        - Как так?
        - Обманула, запутала… Э-эх, - развел руками Данияр. - Так и знал, что госпожа Чернороза так сделает. Путать следы она умеет…
        Ган сердито фыркнул - густо выпустив воздух из ноздрей, как сделал бы, вынырнув из моря в зверином обличье. Подумал с полминуты, потом решил:
        - Вы идите в таверну по правой тропе. Я проверю левую. Если что, по воде вернусь к вам быстро.
        Он внимательно заглянул в лица спутникам: сперва Вите, потом Данияру. Не так чтобы сильно волновался - бежать им некуда, да и замерзли. И проголодались. Девчонка, вон, за козу свою больше, чем за себя боится. А этот, ведьмачонок, задубел весь…
        - А-а! Ну, мы пойдем тогда, - Данияр обрадовался, дернул Виту за рукав. - Пойдем в тепло скорее!
        - А ты? - она раздраженно сдернула с тулупа Данияровы наглые пальцы, и к Гану обратилась. - Если там очередная ловушка, что делать будешь?
        - Разберусь, - отмахнулся леопард.
        Мысль о том, что Вите не безразлична его безопасность, льстиво блеснула, ослепив на миг, но тут же погасла, уступив место здравому смыслу. Девчонка за успех их общего дела беспокоится. Если с Ганом что-то случится - след ведьмы потеряется. А Вита теперь тоже хочет ее найти. Очень…
        - Ладно, - она, наконец, кивнула, отпуская.
        Пока они договаривались, Данияр уже успел спуститься вниз и миновать развилку. Сделав несколько шагов, остановился и махнул спутникам.
        Вита еще раз тревожно глянула на Гана.
        - Поспешите, - поторопил он. - Метель снова поднимается…
        ***
        У одного из них были крылья, у другого крыльев не было.
        Они пугали. Пугали тем, что тела их, несовершенные и неправильные, отрицали все, положенное им природой. Толстые цепи тянулись вроде бы к шеям. Которых на самом деле не было. О наличии которых хотелось предполагать, но шея бывает там, где есть плечи… У них не имелось плеч. Как не имелось и груди, и живота, и много другого.
        Цепи прятались под грубыми попонами, местами истлевшими и поросшими мхом, и крепились к грязным будкам. Перемешанные с кровью помои, втоптанные в снег, губили на корню жалкие мысли об уюте и обращали голод тошнотой.
        Грилли.
        Этих созданий Вита встречала в толстой старой книге, одной из немногих - трех, если говорить точно - что хранились дома в большом сундуке.
        «Бестиарий Иеронимуса».
        Впечатляющие иллюстрации, большие буквы… И бабушка учит Виту читать. На картинке чудовище - непропорциональная людская голова, торчащие из-под нее толстые ноги с гигантскими ступнями. Позади крылья, или хвост. И непонятно, как все эти части тела совмещаются друг с другом в единое целое. «Монстр грилли таков из-за ущербности душевной» - гласит подпись…
        Страшные.
        Вита невольно поежилась, заглянув в пустые, лишенные проблесков разума глаза.
        - Ну и гадость. Зачем они тут? - поинтересовался Данияр.
        - Должно быть, вместо собак, чтобы таверну охранять, - предположила Вита, а сама длину цепи оценила и отступила подальше от темного входа ближайшей конуры…
        Они прошли через огороженный двор и поднялись на мост, ведущий к таверне.
        Ступив на доски, Вита невольно обернулась. Грилли буравили взглядами их с Данияром спины и тихо ворковали, будто переговаривались, замышляя недоброе.
        - Отвратительные твари, - поежился Данияр, подходя к двери. - Надеюсь, в местных комнатах есть запоры? - Он постучал в колотушку. - Эй! Хозяева! Есть тут кто?
        Внутри дома раздались шаги. Кто-то, кряхтя, долго возился с задвижками. Наконец дверь отворилась и из-за нее выглянула женщина в застиранном белом чепце. Увидев, что на ночь глядя принесло к ее порогу гостей - уставших, голодных, замерзших - она расплылась в улыбке и, дружелюбно показав желтые, выщербленные зубы, пригласила:
        - Проходите, милости прошу, господа! Сегодня постояльцев немного, поэтому все для вас - и еда и теплые постели.
        - Заходим? - Данияр вопросительно глянул на Виту.
        Та кивнула.
        Зашла первой, хоть и не нравилась ей эта таверна. И хозяйка тоже не нравилась. И двор. И грилли на цепях…
        Внутри пахло вареным мясом. Не самым свежим, судя по запаху, но и на этот тухловатый, ядреный дух желудок отозвался бодрой трелью. Когда сильно хочется есть - не до выбора!
        Данияр плюхнулся за ближайший стол. Тут их всего пять было. Массивные, темные, как все вокруг, собранные из кусков тяжелого утонувшего дерева, найденного хозяевами на берегах Ярын-наен, они глянцево блестели в свете тусклых настенных фонарей. Желтый свет будто специально отмечал жирные пятна и плесень на стенах. Под полом пела вода.
        Парень принюхался, поморщился.
        - На редкость мерзкая забегаловка, - сообщил спутнице, перегнувшись через стол.
        Та и сама видела, что мерзкая… Но другой нету, а за стенами, над черными водами носится белая пурга, топит во мраке Ярын-наен белые кружевные снежинки…
        - Какая есть.
        Вита спустила на пол Ветку, перетащила через голову ремень щита. Сняв со спины, приставила щит к стене. Села напротив Данияра. Огляделась.
        Людей, действительно, было мало. За соседним столом сидели старуха с девушкой. Что они тут забыли? Откуда шли? И не боятся! Чуть дальше, за потолочной подпоркой пара каких-то мужиков. Один - хорошо одетый, с богатым пузом, выпирающим из-под расшитой тесьмой шубы. Второй, высокий и мощный, как медведь - охранник, по всей видимости. Квадратный, здоровый. На боку ножны с вложенным в них мечом. Дорогая рукоять украшена зеленым самоцветом…
        - Что будете кушать? - Хозяйка нависла над столом, затенила ближний фонарь. - Похлебка хороша - все берут. И вина из погреба новую бутыль только сегодня подняли. Вино на ягодах, на винограде…
        - Каком еще винограде? - не поверил Данияр. - Откуда тут в снегах ему взяться?
        - А вот оттуда и взялся, - качая пышной грудью под пушистой душегрейкой, заюлила хозяйка. - Купцы через Ярын-наен в прошлом году шли на Северный берег, к оравэтам, и оставили.
        - Чего это они такую ценность оставили? Фрукт дорогущий, южный, - Данияр прищурился еще недоверчивее. - Врешь, поди?
        - Ишь, «врешь»! - Тетка грозно выпрямилась и подбоченилась. - За «врешь» того вина и не получишь. Местного принесу, из морохи забродившей.
        Она развернулась с наигранной обидой, пошла прочь. Данияр купился на это и попросил вслед примирительно:
        - Ладно, давай из винограда. Только если я его в вине не пронюхаю, ты нас бесплатно будешь кормить. Идет?
        - Идет, пес ты чуткий! - смеясь, бросила ему хозяйка и спустя минут пять уже стукнула по столу перед Данияровым носом громадной бутылью и парой глиняных кружек. - Вот та-а-ак, - приговаривала, наливая напиток. - Нюхай теперь сколько влезет. Ну, не виноград? Как тебе, а?
        - Виноград, - виновато признался Данияр. Жалко было проигрывать, но ароматное, красное с сиреневцой вино таило в себе целый букет незнакомых будоражащих запахов. Какой-то из них и верно мог быть виноградным. Если б Данияр только знал! Про то, что является таким уж винным знатоком, он, конечно, сболтнул. Виноград он видал и нюхал лишь однажды, когда нашел как-то у ведьмы в загашнике банку с невесть откуда взятым изюмом…
        - Дурак! - с хохотком рявкнули сбоку. - Много ты того винограду за жизнь свою щенячью съел? Тут-то на северах?
        Хозяйка, зашипев по-змеиному, недовольно обернулась. Спорил пузатый мужик, что сидел с охраной возле подпорки.
        - А что, господин, есть у вас сомнения в качестве моего вина?
        - Нету, - улыбнулся, явив на свет золотые зубы, спорщик, - как нету винограда в твоем вине. Вишня там лесная, что южнее к Аграду растет. Здесь ее нет. Вот и не знают местные. Так что корми парня бесплатно, красавица. Выиграл он.
        Мужик подмигнул Данияру и довольно расхохотался.
        - Спасибо, дядя, - показал зубы ученик ведьмы. - Век не забуду.
        Только когда под нос встала полная густой похлебки здоровая миска, Вита поняла, как повезло ее спутнику. И ей заодно.
        - Спасибо, - поблагодарила тихо и глянула на лежащую возле табуретной ножки Ветку.
        - Эй, теть, и козлу нашему молока плошку нацеди, - скомандовал тем временем парень.
        - Это коза.
        - Козел, коза… Да, какая разница?
        Данияр был доволен и болтлив. Он шумно хлебал похлебку, шутил, перебрасывался бодрыми фразами с толстым соседом и вместе с ним же громко подтрунивал над хозяйкой.
        Вите происходящее не нравилось, но приструнить Данияра она не собиралась. Кто она ему? Наседка? Матушка? Еще не хватало… Его лицо порядком раскраснелось от вина - парень хлебал так, будто горло было бездонное. И шутки из Даниярова рта выходили после каждого глотка все разухабистее. Пусть! Вита прищурилась злорадно… Сейчас дошутится, дурак, до того, что выползет откуда-нибудь запоздалый хозяйкин муж и влепит ему хорошенько за болтовню…
        Надоело слушать. Вита зевнула. Спать клонит. Верно, с вина? Она и выпила-то глоток… Два… А глаза слипаются, будто медом ресницы залило…
        Вита подперла руками подбородок, но локти вдруг предательски поехали по столу, расползаясь в стороны. Шея обмякла, голова сперва свесилась вниз, а потом со стуком ударилась о деревянную столешницу.
        Стало темно.
        ***
        Темнота баюкала. Было в ней уютно и хорошо, как в долгожданном после тяжкого дня сне. Лишь далекая, тупая боль приходила откуда-то извне и заставляла нервничать…
        А потом еще голос добавился:
        - Капелька, милая, ну что же разлеглась ты? Вставай. Встава-а-а-й!
        - Не хочу, бабушка. Устала. Дай минутку еще полежать, - мысленно ответила Вита, соображая, что голос принадлежал старому знакомцу, вовсе не бабушке. Просто тон его был непривычно ласковым, прямо медом тек.
        - Нет времени, капелька. Совсем нет! Вставай же…
        - Минутку еще полежу… не могу… силы в ногах закончились… и в руках, - Вите хотелось, чтобы голос ушел, чтобы оставил в покое и позволил вновь провалиться во мрак.
        - Нельзя-а-а! - Чужая ласка вдруг сменилась яростью. Сладкое воркование оборотилось трубным ревом и распалось страшно на несколько тонов. - Вставай живо, лентяйка! Он уже рвет тебя! Рвет…
        - Кто рвет? Как? - Вита заворочалась, ощутив, что где-то за гранью этой кисельной сонной неги у нее есть живое тело. И боль ощутимо идет в плечо. Мышцы дергаются, немеют…
        - Грилли… Тут грилли! Встава-а-а-й!
        - Грилли… - Стало невыносимо жутко. Вита почувствовала, что боль ощутилась яснее. - Нет… Нет совсем сил в руках.
        - Просыпайся живо и дерись, - поторопил голос, обещая, - а уж силу в руки я тебе вложу…
        Вита резко открыла глаза. Оцепенела на миг, встретившись взглядом с бессмысленными буркалами чудовища… Цепной монстр склонился над ней. Из его окровавленной пасти свисал клок платья.
        Заметив, что жертва очнулась, грилли оскалился и расширил во весь глаз зрачки.
        Вита закусила губу, чтобы не закричать. Нельзя. Не к спеху.
        Правая рука сама вскинулась и уперлась противнику под нижнюю челюсть, туда, где по всем правилам должно быть у человека горло. У человека. Не у уродливой перекореженной нечисти…
        Сдавить.
        Попытаться откинуть хотя бы…
        Этого всего недостаточно! Монстр навалился, заворчал. Из разинутой пасти капнула слюна, и понесло тухлятиной.
        - Прочь, зараза! - Вита сжала от боли зубы. Прокушенное правое плечо плохо держало вес врага…
        Тогда левая рука судорожно зашарила по утоптанному снегу. Пару раз пальцы цапнули воздух впустую, а потом в ладонь сама прыгнула острая обломанная кость, и Вита со всего возможного маха всадила ее в висок чудища.
        - Сдохни…
        Но череп грилли оказался слишком прочным - выдержал удар. Слава светлому морю, неожиданная Витина атака все же доставила монстру проблем. Обломок кости вспорол ему кожу и ушел куда-то под капюшон попоны. Недовольно рыча, уродец попятился к будке…
        Вите хватило этого, чтобы подняться и оглядеться.
        Все тот же двор. Только крови на истоптанном снегу непозволительно много. И она свежая.
        Кого еще…
        Кого еще усыпили вином - или не вином - и бросили на кормежку проклятым всеми богами цепным тварям?
        Из-за дальней конуры раздался человеческий стон. Вита бросилась туда, боясь опоздать. И тут же попятилась - второй грилли, крылатый, уже шел на нее, волоча за собой гремучую цепь. За его спиной виднелось в сугробе скрученное узлом тело того самого соседа, что про виноград Данияру подсказывал…
        - А ну, прочь! Пошел! - Вита рявкнула на бредущую к ней жуть, но грилли лишь огрызнулся ворчливо и заперебирал быстрее неуклюжими ногами.
        Пришлось метнуться к ближнему навесу и выдернуть из снега длинную крепкую палку, что попирала поленницу. Получив свободу, наколотые поленца весело осыпались под ноги.
        Просто большая палка в руке - так себе оружие, но за неимением другого - пойдет! Перехватив ее двумя руками, с упором на целую левую, Вита вернулась и принялась от души охаживать обоих монстров, пока те, обиженно бормоча и фыркая, не расползлись по своим будкам.
        -Эй, ты там целый? - она без особых надежд окликнула мужчину, и тот вдруг отозвался.
        - О, духи пресветлые, я еще жив? - Несчастный выполз за окровавленного сугроба. С трудом поднялся на ноги. - Как холодно, - пробормотал дрожащими губами.
        Из одежды на нем были только нижние портки и рубаха. Кто-то снял с него все, прежде чем швырнуть на растерзание грилли. А Вите платье оставили - побрезговали небогатое и ношеное с деревенской брать, а вот сапоги сняли…
        - Что же делать теперь? Нас добьют ведь, - испуганно прошептал собрат по несчастью. - Охранника-то моего куда дели? Неужто убили? - запричитал, размазывая по лицу кровь холодным рукавом.
        Вита не стала предполагать - убили там кого или нет. Если тратить время на лишнюю болтовню, жертв точно не убавится, а ей еще нужно Данияра найти. Ветку. И лица старухи с девочкой пугающе живо вдруг вспомнились.
        - Идем-ка в дом, - решила она, - погреемся да разберемся, кто тут так скверно с нами шутить удумал.
        Сказала и первая на мост двинулась. Здесь, в этой мерзкой, пропитанной подлостью и кровью дыре ее по-настоящему пугали только уродливые грилли. Никак не люди! Тем более что эти люди уже не смогут застать ее врасплох…
        Мужчина, охая, поспешил следом, понимая, что кроме Виты поддержки ему ни от кого тут больше не будет! И вроде странно взрослому мужику принимать защиту от молодой девки, но уж больно уверена она, да и с грилли ловко управилась!
        Непростая…
        Потерянный охранник нашелся под мостом. Лежал у самой воды - видно, в озеро сперва попал, да смог на берег кое-как выползти… Проломленные перила красноречиво намекали, что он в Ярын-наен не по доброй воле отправился.
        Охранник был жив. Он слабо отозвался, когда господин без надежды окликнул его…
        Вита довольно кивнула сама себе - одной жертвой меньше - и бесшумно приблизилась к двери. Приоткрыла, став незаметной, словно тень. Сейчас все выяснится и решится!
        Картина, представшая взору, была неприятна, но предсказуема. Вита беззвучно оскалилась. Она уже успела предположить, что «гостеприимная» хозяйка устроила все и, похоже, не ошиблась!
        Посреди таверны привязанный к стулу сидел Данияр. Перед ним была навалена гора каких-то сундуков, ящиков и кулей. Рядом стояла тетка-хозяйка и, поигрывая разделочным ножиком, стращала ведьминого ученика:
        - Ты, умник, давай, того! Заклятья защитные с поклажек снимай. Отворяй сундуки, мне их содержимое вынуть нужно. А то, ишь, зачаровали от воров в дорогу. Чтоб их грилли съели, этих путешественников, - она хихикнула, довольная тем, как уместно пришелся намек, и продолжила требовать. - Давай, ведьмачонок. Назвался чародеем - отрабатывай свою жизнь, вскрывай сундуки, убирай заклинания! А если не можешь, то и нечего тебя тут держать…
        - Я так прямо сразу не могу, теть, - заискивающе скулил Данияр. - Я ж со страху все заклинашки-то позабыл! Напугала ты меня до смерти, связала еще…
        - Ты мне зубы не заговаривай, - хозяйка недовольно притопнула ногой.
        Со второго этажа раздался глухой грохот. С потолка прямо на макушку Данияра посыпалась труха.
        - Ай, теть, отпусти! - заголосил он.
        Хозяйка принялась пинать его по ногам и ругаться…
        В этот момент Вита скользнула внутрь. Сердце радостно прыгнуло в груди - ее меч и щит так и стояли, прислоненные возле стола. Никому не нужные, забытые всеми. Она бросилась к оружию и, подхватив, встала, готовая, перед хозяйкой и Данияром.
        - А ну развязывай его, змея!
        - Ох, ты ж.. Живая, что ли? - женщина удивленно развернулась к дерзкой гостье и насмешливо подбоченилась. - А что будет, если не развяжу?
        - Порублю, - грозно рыкнула Вита.
        Связанный Данияр увидел ее и, отчаянно дергаясь и мотая головой, заорал что есть мочи:
        - Она не одна тут! Их много!
        Крик оборвался щедрым пинком, от которого парень опрокинулся вместе со стулом на спину.
        - Правильно парнишка твой говорит. Нас много, - хозяйка улыбнулась угрожающе и ласково позвала. - Игор Первый, хватит искать козу, потом ее мне на жаркое поймаешь, а сейчас подойди сюда!
        Вита сперва решила, что все блеф, и с места не двинулась, крепче стиснув рукоять меча. Плечо болело, грилли успел хорошенько запустить в него зубы, так что о серьезном поединке думать сейчас не хотелось…
        …но пришлось.
        Из соседнего помещения, куда вел темный ход, вывалился огромный детина. Рожа у него была перекошена, будто нерадивый художник лепил ее из плохой глины нарочито непропорционально и криво. Длинный желтый зуб в нижней челюсти торчал наружу до самой ноздри…
        Детина пробормотал что-то невнятное. Он, похоже, и говорить-то не умел толком… Зато дубину из-за спины достал ловко и быстро - здоровую такую, из цельной кости какого-то морского зверя сделанную.
        Вита приподняла щит, потом подумала и отставила в сторону… Тут не поможет. Если этот молодец ей с размаха по щиту даст, то она просто не устоит на ногах и упадет набок или навзничь. С таким громадиной в срубку нельзя. Ему даже удар толком не отобьешь - так и сметет своей палицей. Да и меч может в кости засесть. Тут один шанс - ловчить, уворачиваться, а потом зарубить гада с одного единственного - первого - замаха. На второй-то шанса уже точно не будет!
        И Вита скользнула навстречу врагу, стараясь держаться дальше от связанного Данияра, чтобы тому не перепало в суматохе ненароком. Ведьмачонку деваться некуда - заметит его, связанного, этот Игор и чего доброго прибьет мимоходом. Хозяйка отозвать не успеет…
        Так и плясали, под аккомпанемент Витиного дыхания и ударов дубины об столы, об стулья, об пол… Игор сопел, целясь по быстрой мишени, но жертва оказалась стремительной и, наконец, подрубила ему ноги.
        Гигант повалился, а тетка выругалась.
        - Вот жучка прыткая! Я уж тебе! Игор Третий, Игор Второй - все сюда…
        Глядя на корчащегося великана, Вита поверить не могла, что спустя миг в комнату явятся еще два подобных «красавца» и вынут дубины из-за спин.
        Она и продумать, спланировать дальнейшую «безнадегу» не сумела. Доски пола вздыбились вдруг жерлом вулкана, и вышло из-под них нечто огромное, ощеренное частоколом зубов, пятнистое и змееобразное… Обалдевшая от событий, Вита не сразу признала в возникшей жути знакомую леопардову голову.
        Ган вовремя пришел.
        Он был страшен и смертоносен. Ухватив за плечо Игора Второго, взмахнул им, словно тряпкой, сметая под себя в обнажившуюся воду Игора Третьего с визжащей трактирщицей, и с размаху вшиб в пол, разломив доски, смешав превращенное в кашу тело с трухой…
        Наконец все кончилось, и леопардовая огромная морда, захватив последнего, подрубленного Витой Игора Первого, снова исчезла в разломе.
        Вита со стоном осела на пол. Меч выпал из руки. За спиной болезненно и радостно застонал Данияр.
        ***
        Про лекарские навыки Данияр не нахвастал.
        Он с деловитой сосредоточенностью копался в дорожном сундуке с настойками, травами и порошками. Мешал отобранное с водой, добытой из кровавого колодца. Кому принадлежал тот сундук - неведомо. Подобных вещей в таверне нашлось много, и не нужно было гадать, что стало с их прежними владельцами…
        Но в этот раз постояльцам повезло.
        Живы были все. И богатей с его охранником. И даже Витин козленок.
        И старуха с внучкой, про которых все забыли. Они, оказалось, заметили, как хозяйка сожгла в очаге сонный порошок, и, зажав носы, сбежали в жилые комнаты. Данияр отругал их, что не предупредили, да потом рукой махнул. Что взять с них? Старая да малая. Испугались до смерти… А потом еще Игор Второй к ним в комнатушку ломился. Как эти бедолаги вообще со страху духам душу не отдали! За несчастных вступился охранник. Сказал, что, заметив, как бегут, понял - случилось плохое - и тоже пытался нос прятать. Тогда его подоспевшие Игоры на мост потеснили и сбросили, не дав за усыпленных вступиться…
        Данияр оправдание принял, сунул бабке какую-то травку. Велел разводить кухонный очаг, чтобы сделать целебный отвар для успокоения нервов и поднятия сил.
        Крепче всех досталось охраннику. Падая, он поломал ребра, а после, лежа в воде, замерз. Господина же его грилли сильно ранил. Руки распорол и бок… В общем, ведьмачонку работы хватало!
        Одна Вита, не терпящая собственной слабости, до последнего держалась, а потом просто хлопнулась бы на пол без сознания… Только Ган, который, будучи уже в людском облике, стоял рядом с ней, успел поймать. Он поднял спутницу на руки:
        - С ней что? - резко окликнул Данияра.
        Тот, оторванный от усердной работы - зашивания пациенту прокушенного бока, - впал в ступор и ответить не смог.
        - Ее грилли порвал, наверное… - испуганно выдохнул полный мужчина. Он, кажется, за прошедший вечер успел похудеть раза в полтора.
        - Быстро за мной! - Ган рявкнул на Данияра, и тот, оставив недошитую рану, пустился к Вите.
        Леопард отнес ее в соседнюю с кухней комнатку, видимо, хозяйскую, и опустил на широкую кровать. Платье, с ног до головы запачканное кровью, скрыло правду, и лишь поздно замеченный рваный рукав ее показал. Обнаружив полукруглый покус, Данияр облегченно хмыкнул, быстро принес с кухни пузырь с готовым зельем и, пропитав им тряпицу, приложил к Витиному плечу.
        - Вот так, - радостно кивнул Гану. - Не сильно погрызли - она умучилась просто… Побудь с ней, а я остальных долечу.
        Ган проводил его взглядом. Поднял с пола дрожащую Ветку - отыскавшись после побоища, она уже не отходила от хозяйки - и положил Вите в ноги. Потом снял плащ, накинул на раненую. Принес и прислонил тут же к стене оброненный меч.
        Перед тем, как выпустить чужое оружие из руки, взвесил. Меч был тяжелый, с явным перевесом. На гладкой стали смутно проступало клеймо. Можно было разобрать витиеватое изображение странного зверя с непропорциональной длинной головой и копытами на вскинутых в воздух ногах. Длинный хвост напоминал хвост крысы, а схематичные узоры на шкуре обозначали поперечные полосы…
        Ган поставил меч и невольно потер ладонью ключицу. Потом сел на пол возле кровати, привалившись к ней спиной.
        Стал ждать.
        Под полом плескала вода, а на спине, под рубахой и коттой расходилось липкое неприятное тепло. Хорошо, что не просочилось через стыки кожаных пластин брони… Оборот из леопарда в человека неплохо подлечил свежеполученные раны, но кровь нашла, где выйти и одежду залепить.
        Ган слушал, как шелестит, подвывает и ворочается могучее озеро. Звуки были знакомые. Но леопард знал, что мнимое спокойствие Ярын-наен - обман и иллюзия. Ведь меньше часа назад, когда мчался он в непривычной пресной воде, бросив ложный ведьмин след, тьма у самого дна обрела вдруг скорость и плотность - поднялась размытым пятном, ушла вбок и вверх. И пасть в ней открылась такая, какой Ган не видал даже у кашалота… А может, просто у страха глаза велики, и вовсе не был так грозен тот, кто подплыл вплотную… И укусил. И получил в ответ - ощутив, как смыкается на спине живой капкан, Ган тоже цапнул, впился зубами в чью-то чешуйчатую плоть, вбирая ртом прогорклый рыбий вкус и запах…
        Враг отстал - черным бревном упал обратно в глубину.
        Ган припомнил и вынул из памяти его имя. Кажется, Иней про таких говорил. Или Орка… Скорее, Орка - он, будучи подростком, часто подходил к зимовьям оравэтов и слушал их байки о страшном пресноводном чуде - Джуутку-Наен, «кусачей рыбе». Ган не воспринимал его пересказов всерьез. Он не верил, что не в бездонных морях, а в вонючих пресных ямах, коими он, как всякий морской зверь, считал озера, могло зародиться нечто столь могучее и ужасное.
        Наверное, у Ярын-наен вовсе нет дна, раз такое может жить, питаться и прятаться в нем…
        Кровь меж пластинами все же прошла. Совсем чуть-чуть, но Вита увидела. Или почуяла… Потянулась с кровати и коснулась Гановой спины.
        - Что это? Ведьма ловушку устроила?
        - Нет. Путь, которым я пошел, оказался ложным, но ловушек там не было - ведьма просто оборвала его.
        Леопард попытался отстраниться, гася невнятную потребность обернуться и заглянуть Вите в глаза. Интересно, что в них? Желанное отчего-то беспокойство за его, Ганово, здоровье? Или…
        Девичьи пальцы сильнее наползли на спину, потрогали кровь, удостоверяясь.
        - А рана откуда?
        Ган замер под ними, даже дыхание затаил. Пальцы… Жаль, через броню и одежду не понять, горячи они или холодны… Горячи, наверное… Вспомнилась вдруг обнаженная Витина спина, и оконный проем замка, и ладонь, коснувшаяся нечеловечески горячей кожи… Почему вообще это важно узнать сейчас?
        Ган стиснул зубы. Что за мысли такие лезут в голову? Недопустимо… Нельзя воину Зимы думать о подобном - допускать в сердце тревоги, страсти, сомнения… Симпатии. Данияр виноват! От него это все пошло. Как болезнь. Как зараза…
        - Так, ерунда, - сбросил он, наконец, с себя чужую руку, а Вита не отстала, потребовала подробных разъяснений:
        - Рассказывай.
        И Ган рассказал, сообразив, что скрывать правду может быть опасно. Кто знает, вдруг Вита решит обернуться и сунуться в страшные воды Ярын-наен? Это для леопарда «кусачая рыба» противник, для крошки-Адели - быстрая - нет! - сиюминутная смерть.
        - В озеро не ходи, поняла? Там рыба.
        - Рыба?
        Ган услышал, как Вита завозилась - видимо, перевернулась на бок и приподнялась на здоровом локте.
        - Что за рыба?
        - Огромная. Местные зовут ее Джуутку-наен…
        - Большая щука? Бабушка рассказывала про нее. Бабушка Герда до замужества жила на берегу Ярын-наен и своими глазами выдела «кусачую рыбу»…
        Вита осеклась, словно пожалев о собственной разговорчивости. А ведь впервые за все их разговоры ее голос звучал не хмуро и зло, а заинтересованно… И Гану хотелось, чтобы он звучал дальше. Чтобы разрушилась павшая вдруг мертвая тишина.
        Он повернулся осторожно.
        - Сходи к Данияру, - прилетело в лицо привычным сдержанным тоном. - Двое раненых из троих… Нам ведь еще долго идти. Сходи сейчас.
        Как всегда, прагматично и верно. За сутки их недолгого похода они уже успели угодить в несколько передряг разной степени опасности. От ведьминой ловушки до проклятущей таверны…
        Ган поднялся с пола, двинулся к выходу из комнатушки:
        - Потом.
        - У тебя что, дел много? - вслед ему язвительно поинтересовалась Вита.
        - Нужно с грилли разобраться.
        - Разобраться?
        - Убить, - Ган пояснил точнее.
        - Не надо, - Вита подвинула недовольно мекнувшую Ветку и тяжело слезла с кровати. - Не надо их убивать.
        Она смотрела в глаза, и неясно было, что в тот миг творилось у нее на душе. Чего жаждала она? Собственноручной мести? Или какого-то неоправданного милосердия? Наверное, все-таки второе было ближе, и Ган уточнил недоверчиво:
        - Жалеешь их?
        - Нет. Просто хочу справедливости. Грилли нужно отпустить.
        - И в чем справедливость? Они ведь тебя растерзать собирались. А раз не они тебя, значит, ты их - не в этом ли справедливость?
        Витина верхняя губа чуть заметно дернулась, будто оскал погасила. Во взгляде мелькнуло презрение:
        - Они ведь пленники здесь. Как и мы были…
        - Пленники? - Ган приподнял бровь. - Они чуть не сожрали тебя, пленники эти.
        - Ты бы тоже сожрал, если бы без еды на цепи сидел…
        - Не сожрал бы. Собака дворовая всю жизнь на цепи сидит, но людей не ест.
        В воздухе повисло напряжение, оборвало и без того неладно скроенный разговор.
        ***
        Вита решительно вышла из таверны.
        Шум озера отрезвил. Холодный ветер, что катался на белогривых волнах, заметил добычу и тут же пробрал ее до костей. Вита поежилась - накинутый на плечи тулуп не спасал, срочно пришлось застегиваться, мотать на голову лохматую шаль. Свой бушлат потерялся где-то во время боя. Быть может, его стоптали в суматохе Игоры или, ломая пол, стащил под воду леопард.
        Ветка мекала, оставленная за плотно закрытой дверью таверны. Злой ветер подхватывал ее жалобный голосок и уносил к лесистым холмам над берегом…
        Будки грилли на истоптанном окровавленном снегу выглядели жутко. Живо вспомнилось недавнее «пробуждение» и глаза монстра, лишенные проблеска разума… Клок, вырванный из одежды жертвы. Кровь на ткани… Боль, просыпающаяся, но все еще замутненная…
        Рукоять меча, греющая ладонь, помогла прогнать мерзкие мысли. Вита присела, заглядывая в отверстие ближней конуры. Цепь уходила во тьму, слабо подрагивала.
        - Эй, ты, - позвала Вита. - Выходи сюда. Ко мне!
        Ответом была тишина.
        - Тц-тц. На-на! - Вита сложила пальцы, изображая угощение. - Давай, не бойся.
        Монстр заворчал в темноте, заворочался, высунулся из ненадежного своего убежища. Забормотал:
        - Не убивай нас…
        Вита отчетливо разобрала слова и, ойкнув от неожиданности, отпрянула. Поднявшись в рост, направила на грилли меч.
        - Эй, ты что, говоришь?
        - Убери это. Убери, - уродец угрожающе оскалился, зашипел, щелкнул зубами на меч, отстранился, почти скрывшись из вида.
        - Не убивай… - эхом донеслось из соседней будки.
        - Вы что, говорите? - Вита опустила клинок, смело шагнула навстречу чудовищам. - Выходите. Я не трону вас. Отпущу, если пообещаете не трогать людей и то, что им принадлежит.
        - Мы обещаем.
        - Обещаем…
        Грилли выбрались на свет.
        Ночь уходила - утренняя заря красила розовым лес на холмах.
        - Обещаете… - Вита задумчиво посмотрела на цепи. - Можно ли верить вам?
        - Верь нам.
        - Верь, - наперебой заворчали грилли, отражая глазами небесное сияние. - Мы не станем обманывать тебя. Мы, как и ты, ждем Рассвета…
        - Рассвета? - Вита отследила их взгляды. - О чем вы?
        - Спроси у своего спутника. Он знает. Он расскажет про то, что Рассвет скоро настанет - новый после нового. Вернутся его наследники и будут делить то, что осталось…
        Вита встряхнулась, плотно зажмурилась. Распахнула глаза. Темные пятна закрыли мир на миг, но тут же растаяли. Чудится? Бред же какой-то! Грилли говорят, а голос в голове… Смеется?
        Она еще раз как следует встряхнулась - чуть шаль не слетела.
        - Что? О чем это вы?
        Монстры молчали. Смотрели тупо и выжидающе. Булькали что-то себе под нос, переступали огромными ступнищами… Ни проблеска ума в глазах.
        Почудилось. Точно все почудилось. От ранения. От волнения. От усталости…
        Она не стала больше испытывать судьбу - разрубила цепи, и грилли, ворча и фыркая, спешно затопали прочь.
        - Эй! Вы мне обещали никого не трогать, - неуверенно выкрикнула им вслед Вита.
        Ветер донес лишь ворчание. Оно совсем не походило на слова. А рассвет - новый, холодный, зимний - отражался в озерной воде. Дальний берег горел алыми всполохами нетерпеливого солнца. Оно жадно облизывало деревья и вспарывало животы грузных ночных туч.
        Бабушка Герда когда-то жила в этих местах, в маленькой деревне, стоящей на холме. Встречала тревожные рассветы, вглядывалась в Ярын-наен пристально, не жалея глаз, спускаясь за водой туманным утром…
        ***
        Вита вернулась в таверну.
        Там Данияр бесстыдно мародерствовал - рылся в чьем-то сундуке.
        Хозяйка в парне не ошиблась - он быстро разобрался с защитными заклинаниями и теперь бодро вынимал содержимое. Тряпье, какие-то амулеты и склянки со звоном летели на пол. Ветка крутилась рядом, то и дело пыталась вырвать и сжевать желтый лист из растрепанной книги, развалившейся на краю дыры в полу.
        - Где все? - Вита обернулась по сторонам.
        - Отдыхают. Нужно убираться отсюда, а до пристани еще дойти, - прозвучало в ответ.
        - До пристани?
        - Да. Келий сказал… Ну, Келий. Тот толстобрюхий богач, которого вместе с тобой отдали грилли, - Данияр оторвался от своего занятия, сжимая в руке какую-то неприглядную флягу. - Кстати, на вот, тебе, - протянул ее спутнице. - «Бездонный колодец». Хорошая вещь, я так скажу. Можешь в нее бочку молока для своей козы залить. Или для себя.
        Фляга кувыркнулась в воздухе, взмахнув ремешком, как хвостом, и приземлилась Вите в руки.
        - Зачем такую хорошую вещь мне отдаешь? - удивилась она.
        - А-а, тут их на всех хватит, - парень беззаботно похлопал себя по боку, - себе я уже самую объемистую выбрал. Теперь осталось найти, где в этом курятнике вино хранят…
        - Ты, кажется, что-то там про пристань болтал? - прервала его Вита.
        - Она тут рядом, оказывается. Быстро дойдем! А там - паром на другой берег. Переплывем озеро и будем в Аграде.
        - Понятно, - кивнула Вита и задала вопрос, который так и вертелся на языке. - Слушай, тебя ведь ведьма всякому учила?
        - Ну? - Данияр развернулся весь внимание.
        - Она тебе про грилли рассказывала?
        - И про грилли, и про гомункулов и про левкроту, - парень перестал копаться в барахле, поднялся в рост, подбоченившись, улыбнулся собеседнице.
        Та улыбку не поддержала:
        - Грилли могут говорить?
        - Не-е-ет, они только бормочут - изображают человеческую речь, но чтобы осмысленно… Ты пойми, в их огроменных головах мозгов-то на деле с гулькин нос.
        - Я поняла, - оборвала Вита. Неспокойный разговор хотелось закончить поскорее, но пришлось спросить еще кое о чем. - Послушай, ты что-нибудь слышал о… Рассвете?
        - Рассвете? - Данияр рассеянно почесал затылок, тщетно пытаясь вытащить из памяти хоть что-то похожее и покрасоваться перед спутницей ведьмовскими знаниями. - Да… что-то запамятовал, вроде… А что? - Он попытался перевести разговор в шутку. - Грилли тебе что-то рассказали? - Парень приблизился к Вите вплотную и панибратски хлопнул по плечу, залившись раскатистым смехом. Руку убрал не сразу, и она была тут же скинута. - Расслабься! А я могу тебе с этим помочь…
        - Не нужно. Все. Разговор окончен.
        Вита развернулась и ушла в хозяйскую комнатушку. В спину прилетело недовольное:
        - Ну и характер у тебя, недотрога…
        ***
        Ган, стоя неподалеку, услышал каждое слово и отследил каждое движение. Каждый взгляд. Как Данияр на нее смотрел… В его глазах интерес мешался с обидой. Желание обладать - заполучить непременно! - с сомнением, что касаться нельзя… Так лучше будет и безопаснее. Ведьмачонок смотрел на девчонку как вор, задумавший украсть нечто ценное, но хорошо охраняемое. Он будто взвешивал возможности, просчитывал шансы и никак не мог определиться, стоит ли браться за дело вообще?
        Попробовал.
        Его жалкая попытка вызвала у Гана злорадную усмешку. Выглядит глупо. Только, вот, к чему вообще эти мысли о Данияре и его симпатии? Опять… Опять эта зараза, подхваченная из мальчишкиных мыслей там, в лесу. Зараза, что тянет с неведомой силой - заставляет бросать на девчонку взгляды украдкой, принюхиваться к ее запаху, такому по-человечески обычному и в то же время особенному, будоражащему…
        Раз за разом Ган ловил себя на мысли, что хочет вновь ощутить ту странную связь, что возникала между ним и Витой еще до совместного похода. Клубы пара, баня, жаркое тело в поту…Он помнил каждую деталь, и многое бы отдал, чтобы увидеть заманчивую картинку снова. И отдал бы еще больше, чтобы забыть ее навсегда.
        Вита.
        Странная девушка, непримиримая, суровая, сильная, стойкая. Но разве можно без этого выжить во льдах и снегах безжалостного Севера? Разве можно быть иной? Нет. Только так, закрывшись от всех и вся, ожесточившись, закалившись, как сталь, здесь можно остаться собой…
        Вита…
        Ган наблюдал, когда она не видела. Если бы увидела, то поразилась, обнаружив в глубине его взгляда не привычный спокойный холод, а нечто другое… Новое.
        А еще леопард слышал весь ее разговор с ведьмачонком.
        И он знал.
        Рассвет… От одного воспоминания спина начала зудеть! Иней никогда не скупился на наказания, если его ученики плохо запоминали то, что он говорил. Про что рассказывал. За проклятущий Рассвет Ган получил десять ударов, от которых потом болел хребет. Лучше бы в тот раз были привычные дыры в коже…
        Леопард тенью скользнул за Витой в хозяйскую комнатушку. Когда драный полог, заменяющий двери, опал за его спиной, позвал тихо.
        - Эй. Ты, кажется, про Рассвет спрашивала? Хочешь, расскажу о нем?
        - А ты знаешь? - Вита посмотрела недоверчиво.
        - Кое-что, - Ган пожал плечами и подошел ближе. Наткнувшись на суровый взгляд, остановился. - Про Рассвет… Это ведь не секрет вовсе. Про него все образованные люди знают…
        Он осекся. Как-то не очень вышло… Но слов назад не заберешь, и Вита обиделась. Неприятная правда кольнула глаза - по трем книжкам многому ли научишься?
        - Я что, дикарка, по-твоему? Я читать умею. И писать. Немного.
        - Да я не про то. Не про тебя, - Ган смутился, сбился с заготовленного ровного текста. - В общем, я к тому, что про Рассвет мне совершенно точно известно. Я не придумываю сейчас… Была одна книга в библиотеке моего учителя. Книга о сотворении мира. Книга Эво. В ней рассказывалась история от начала времен до наших дней…
        - И что же там говорилось про Рассвет?
        Вита склонила голову к плечу, посмотрела вдруг доверчиво, с надеждой, которую не хотелось обмануть. И Ган выпалил то, что когда-то чуть ли не палками вбивал в его голову Иней.
        История мира.
        Книга Эво…
        - «…пало царство Драконье, и настало царство Рассветное. Родились в нем все звери земные, и все сокровища земные. Моря забирали части суши. И падали горы с небес, пробивая в тверди дыры и проваливаясь в преисподнюю…» - он потер пальцами виски, силясь вспомнить, что там дальше, но в голове пульсировала гулкая пустота, - сейчас… вспомню… В общем, там говорилось, что все нынешние звери родились в Рассветном царстве - Новом Рассвете, - а богиня Эво повела от них тонкие нити. Вытянула из ясной зари и перекинула сквозь тысячи веков прямо к нашему солнцу. Чем дальше тянулись нити, тем сильнее крепли они, обращались цепями. И у каждого человека есть такая нить. И у каждого животного…
        - Яснее не стало, - помрачнела Вита, и тьма вновь в глубине ее зрачков пробудилась. Она раздумывала над услышанным, смотрела на Гана - пришел, заговорил, выложил все как есть. Какая неожиданная бесхитростность. Хотя, неожиданная ли? Ган пока что не дал повода не доверять ему… кроме того, что он в принципе враг. Но бесхитростный враг - не так уж и плохо. Следующий вопрос родился сам собой:
        - Послушай, а как же оборотни? Что говорится про… - она хотела сказать «нас», но не смогла.
        - У оборотней вместо одной нити Эво - пара. Человечья переплетена со звериной - стянута крепко в тугой жгут. Только появились оборотни гораздо позднее Рассвета. Они родились в Срединном царстве на плоской земле, скрытой от остального мира звездным куполом. Хати-Йоремуне, владыка метаморфоз, создал их, сплетя по паре нитей Эво воедино. Так они и появились… Оборотни… Мы…
        - Понятно, - смирилась Вита, хоть ничто из услышанного особо понятным и не было.
        Глава 9. Свадьба
        Ярын-наен, бездонное око белой земли, настойчиво вглядывалось в утренние небеса. Моросил холодный дождь, плавил снег, превращая его в кашу. Ветер пробирал до костей.
        Весна близко!
        Так здесь весною веет. Так пахнет…
        Все тот же холод, тот же снег. Но снег тает, и, значит, до лета уже не так бесконечно долго….
        И до тепла еще далеко, да и не будет его, настоящего тепла. Местные говорят, что сюда долетают лишь осколки солнца. Обрывки южных ветров лижут холодные берега. Но здесь ценят и это. Жалкие крохи радости. Ничтожные потуги лета прорвать снежную зимнюю шкуру зеленью… Хотя бы подснежниками пробить…
        Они шли, растянувшись длинной цепью. Впереди Ган и Вита, остальные следом. Люди с надеждой смотрели на странную троицу - деву-воительницу, оборотня и колдуна. Неприятное соседство - но все же, благодаря таким соседям, собратьям по несчастью, они выжили…
        Оборотень страшен, но защитил.
        Колдун непредсказуем, но он вылечил…
        Дева безумна, но меч на ее боку и щит на ее спине - гарантия надежды. За пазухой у нее белый козленок - священное животное Козьего Князя… А в глазах ее тьма. Тьма, от которой становится жутко! И все же она не темнее торфяных вод Ярын-наен…
        До пристани дошли, когда кончился дождь и белая полуденная луна тревожно встала над горизонтом. Вита посмотрела на нее, прищурилась, приложила руку козырьком ко лбу.
        Вот и пристань.
        И паром стоит у берега. Странный… Весь лентами и пестрыми лоскутами украшенный.
        - Этого еще не хватало, - выругался Ган.
        - Да уж, - тоскливо вторил ему вставший рядом Келий. - К свадьбе паром готовят. Попадал я на эти свадьбы - пропащее дело! Выкупают они паром, чужаков с собой не берут, вот и жди потом тут, у пристани в бараке, пока нагуляются. А если доброму человеку срочно плыть надо? А?
        - Да не нагнетай, дядька! - Данияр хлопнул спутника по плечу. - Попросимся на свадьбу! Или не возьмут?
        - Меня ни разу не брали…
        - Так ты, видать, просто просил плохо!
        ***
        Свадьбы здесь гуляли, как последний раз в жизни.
        Зима - не лучшее время для праздника. Конец зимы - худшее, но жених, богатый землевладелец с юга, уже не мог и не хотел ждать. Он был немолод и нездоров, его невеста - вызывающе юна и полна жизни. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
        Жениха звали Оржан Баэз.
        Степной колдун в южном краю предсказал ему долголетие и процветание, если возьмет он четвертой женой полукровку-оравэтку с северного побережья. И непременно черноволосую и голубоглазую, такую, коей не может быть.
        Два года искал Оржан Баэз - все не находилась нужная дева. Много золота он истратил, много сил. Уже отчаялся. Наконец, невеста отыскалась. Жила она не с оравэтами - с отцом-охотником в деревеньке беженцев из восточного Минке.
        Хороша девушка, молода, да вот только строптива! Трижды просил Оржан ее руки, трижды она отказывала ему. Не выдержал Баэз, пришел в затерянную среди лесов деревеньку с отрядом воинов, запугал, подкупил - увел деву силой…
        …а ведь предупреждал его колдун, что должна быть во всем добрая воля.
        Оравэты - народ свободный. Сильный. Ближе всех к полюсу живут. Охотятся на тюленей, ловят рыбу и никого не боятся. Даже Властелина Зимы. Остры их копья, надежны доспехи из акульей кожи и китовых костей. Сильна кровь. Даже капля ее. И девы их не терпят неволи. Скорее умрут, чем чьими-то против своего желания станут. А если не умрут, то сбегут от пленителя. И, если будет возможность, отомстят.
        Такой была и Ринэнэн - Стальная Птица - избранница Оржана Баэза.
        Стояла она, хмурая, как снеговая туча, в окружении воинов. Они, южане, мерзли в неприветливых северных лесах - кутались в длинные шубы, но все равно дрожали. Ринэнэн в душе насмехалась над ними. Воины выглядели жалкими. Таким же жалким и убогим казалось ей собственное подвенечное платье, привезенное Оржаном с его родины…
        Отвратительная, пестрая тряпка!
        О, как же сильно желала Ринэнэн сбросить его! Порвать, растоптать на снегу вместе с расшитой жемчугами лисьей шубой… Как жаль, что нельзя. У охранников ножи острые и крепкие, как волчьи зубы…
        Жених понимал недовольство невесты, но закрывал на него глаза. Смирится дикарка. Где стерпится - там и слюбится. Да и вообще, стар он уже для любви, а вот предсказаниями пренебрегать не стоит. Сказал степной колдун взять жену-полукровку - Оржан возьмет! Чего там еще думать? Зачем сомневаться?
        Вот и улыбается теперь Оржан Баэз во весь рот. Ругается на слуг, сыплет звонкие монеты паромщикам, поит вином певцов и музыкантов. Веселая будет свадьба!
        Должна быть…
        Когда на пристань пришли чужаки и стали проситься на паром, хотел Оржан сперва отказать им. Или взять только бабку с девочкой - они не опасные. Остальные… Тьма их разберет! Людям с оружием не стоит доверять в этих глухих местах.
        - Не возьму, не проси, парень, - отмахнулся жених от настырного Данияра, но ведьмачонка отказ не остановил.
        - Знал бы, от какой бесценной компании отказываешься, дядька! Я ж волшебник светлый, всеми добрыми духами в маковку поцелованный! Я тебе гору счастья наговорю и невестушке твоей. Век Даниярушку вспоминать будете.
        - У меня свои колдуны, отстань, - сделал суровое лицо Оржан.
        К нему подошел проводник-северянин. Шепнул на ухо:
        - Не спорь, бери. С ними слуга Зимы. Лучше не сердить.
        Оржан испугался, заозирался по сторонам, затеребил узловатые пальцы, торчащие из меховых митенок. Согласился:
        - Ладно, будьте на моей свадьбе гостями.
        ***
        Вита ступила на борт, и утро осталось за спиной. Скрытое солнце, полосы облаков, склоненные ели, прилипшие ветвями к земле. Темные провалы следов в остатках рыхлого снега…
        Жених расщедрился и дал «дорогим» гостям три каюты. В одну пошли бабушка с внучкой. В другую - Келий со своим охранником. Третья досталась Вите, Данияру и Гану.
        Не сказать, чтобы были эти каюты излишне роскошны, но по сравнению с таверной смотрелись вполне уютно. Четыре койки в два яруса, прислоненный к стене низкий стол. На полу потертый ковер. Под потолком масляная лампа.
        Первым делом Вита напоила из бездонной фляги Ветку, после отхлебнула сама.
        - Ну, праздновать-то пойдем? - Данияр в предвкушении потер руки. - Лично я здесь томиться не собираюсь. Там, наверху, вино! Столы ломятся!
        - Хочешь - иди, а я лучше здесь побуду, - Вита скрестила руки на груди, взглянула на Гана. - Я не голодная.
        Она была уверена, что хмурый и нелюдимый леопард поддержит ее. В глубине души неосознанно созрело странное желание - чтобы он остался. Чтобы не шел веселиться с Данияром… если он вообще умеет веселиться… Вита тут же мысленно обругала себя - что за мысли такие дрянные?
        - Скукота с вами, - с наигранной обидой протянул ученик ведьмы, - помереть можно. Ну и сидите тут, сколько влезет…
        Он направился к двери. На пороге Ган окликнул его:
        - Погоди, я тоже пройдусь…
        Когда спутники ушли, сердце Виты кольнула обида. Она тут же силой погасила ее. Еще не хватало! Какие еще эмоции? К кому? К Гану, что ли?
        Она принялась усердно копаться в воспоминаниях, вытаскивая из них то далекое и полустертое, что когда-то связывало ее с леопардом. Какие-то детские случаи. Обрывки. Вспышки… Он дразнился. Она дралась. Он пробовал прикоснуться. Она рычала, как зверь. Трогать ее нельзя было. Никому…
        … без спроса.
        Между ними всегда была ненависть. Ревность. Эту ревность к другому оборотню Вита пронесла через всю свою жизнь. А Ган, похоже, забыл. Он, вообще, изменился. Стал… мягче.
        Человечнее.
        Только к чему это все, вообще? Эти мысли про Гана? Эти воспоминания? Подумаешь, ушел с Данияром на праздник? Велика потеря? «Просто одной оставаться тревожно после событий в проклятущей таверне, - подумала Вита, - теперь и есть, и дышать боязно, вдруг опять одурманят?»
        Она хлебнула из фляги молока, улеглась на одну из нижних коек и накрылась тулупом, затащив под него Ветку. Стало тепло и спокойно. Прикрыв один глаз, Вита уставилась на дверь, всеми силами прогоняя из головы мысли о Гане. Но, как ни старалась, не получалось отделаться от ощущения, что она ждет возвращения леопарда.
        К счастью, ждать и мучиться сомнениями долго не пришлось.
        Ган вернулся с миской еды. Поставил ее на стол.
        - Чего с праздника ушел? - тут же полюбопытствовала Вита.
        - Я и не праздновал. Обошел паром, посмотрел, что за люди на нем собрались, где воины, не задумал ли кто в отношении нас недоброго, - невозмутимо отозвался оборотень.
        - Ясно. И еды заодно взял? - снова попыталась кольнуть его Вита.
        - Тебе принес.
        - Я не голодная.
        - Ты раненая. А еще у тебя меч и щит. Если не будешь хорошо питаться - ослабеешь, нам придется рассчитывать на ведьмачонка, как на бойца, а мне бы этого не хотелось.
        Странные слова. Вита недоверчиво взглянула на собеседника, силясь докопаться до смысла услышанного.
        - А ты как же? На себя уже не рассчитываешь?
        Ган поймал этот взгляд. Нахмурился. Думал с минуту - говорить или нет. Потом все же решил сказать.
        - У меня с магией что-то случилось. Работает через раз. А от зверя моего только в воде прок.
        - Что? - Вита не поверила ушам и в очередной раз поразилась леопардовой прямоте. - Только не говори, что колдовать враз разучился?
        - Не разучился. От ведьмы все. Помнишь, ведьмачонок про ловушку говорил? Видать, была она в старухином логове, только я ее не заметил. Сразу не почуял, не ощутил. Вот теперь расплачиваюсь.
        - Этого еще не хватало, - Вита выдохнула. Странно как-то все. - Слушай, Ган, - она впервые назвала его по имени, - зачем ты мне признался? Мы ведь… все еще враги? Не боишься, что я воспользуюсь твоей слабостью?
        - Ты? Воспользуешься? - он заглянул ей в глаза неожиданно вкрадчиво и одновременно настойчиво. Вынес вердикт. - Ты ведь не из тех, кто бьет в спину. Да и зачем? Пока ищем ведьму, лучше держаться вместе.
        - А потом? - Вита пытливо прищурилась. - Что будет, когда найдем ее?
        - Вот когда найдем, тогда и решим, - Ган отодвинул от стены стол, подтащил к кровати. - Ешь, пока не остыло. Мало будет - еще принесу.
        - Спасибо, еще - не нужно, - Вита села, выбрав сочную утиную ногу, впилась в нее зубами. - За силу мою не переживай. Я и неделю не евши свой меч подниму. Кстати, тебе бы тоже оружием обзавестись не помешало, раз уж с магией беда.
        - Я думал об этом. Сойдем на берег, найду себе что-нибудь у городских оружейников. Может, найдется у них что-то наподобие твоего меча.
        - Мой меч хорош, - гордо согласилась Вита. - Второй такой, думаю, вряд ли найдется.
        - Да, - не стал спорить Ган, - добрый меч. Откуда он у тебя, если не секрет?
        - Дедов.
        - Твой дед - оборотень?
        - Нет, - Вита мотнула головой удивленно, - с чего ты взял?
        - Тяжелый меч. Должен меньше весить. Будто не под людскую руку его ковали, - пояснил свои сомнения леопард.
        - Хм-м, а я раньше и не замечала.
        Меч стоял у стены. Ножны лежали рядом. Вита старалась не держать его внутри - боялась, что опять отсыреет. Рука сама потянулась к рукояти. Взвесила.
        - Может, ты и прав. Мне сравнивать не с чем, я других мечей не носила. - Зверь на клейме поймал пастью маслянистый блик светильника и отразил его на потолок. - И клеймо это… Что за существо на нем, как думаешь?
        Ган задумчиво пожал плечами.
        - Похож на одного из древних оборотней.
        - Каких еще оборотней? - не поняла Вита.
        - На одно из древних созданий Рассветного царства. В книгах учителя было написано, что подобная ипостась была у кого-то из первых оборотней, - почесал затылок Ган. Все, что окончательно не вколотил в него силой Иней, он старался успешно забыть, как не особо нужное, но Вита настаивала, а глаза ее блестели интересом.
        - У кого?
        - Я что, помню? У кого-то. Первых оборотней создали духи-хати. Йоремуне создал. Он подобрал для них ипостаси самых могучих зверей Рассвета - вырыл из-под земли Рассветный тлен и вложил в тела избранных.
        - Как вложил? - очередной вопрос не заставил себя ждать.
        - Как-то… Откуда мне знать? В книжках ведь подробностей не пишут. Там все красиво и поэтично - «вложил», «вдохнул».
        - И непонятно, - улыбнулась вдруг Вита. - Точно. Я читала в бестиарии про волков, о том, что они «плоти ароматы чуют и вкушают». «Вкушают»! Представляешь? Слово-то какое! Жрут они, а не вкушают…
        Ган попытался сопротивляться, но, в конце концов, поймал себя на том, что тоже улыбается. Едва заметно, сдержанно.
        Первый раз за много лет.
        А еще он понял вдруг, что устал.
        Ощущение усталости всегда казалось ему проявлением слабости, неприятным и неизбежным.
        И Вита заметила.
        - Отдохни, а я пойду, воздухом подышу, - бросила, сделавшись вмиг привычно-безразличной, и вышла.
        ***
        Идти праздновать не хотелось.
        И оставаться в каюте с Ганом тоже. Сиюминутное дружелюбие к нему сменилось очередным приступом раздражения. Он будет отдыхать - если будет! - а она что? Рядом сидеть? Или спать на соседней кровати? Может, это и вариант… В конце концов, ей придется привыкнуть к его близкому присутствию. И днем, и ночью. Кто знает, сколько продлятся поиски ведьмы?
        Да и не сильно Ган тревожил ее там, в таверне… В таверне, правда, Вита слишком измучена была, чтобы о чужом присутствии думать. Там бы и с медведем-шатуном под боком, пожалуй, заснула. Уже все равно было… А теперь мысль о том, чтобы спать с Ганом в одной комнате на соседних кроватях, вызывала отторжение. И ясно, отчетливо, во всех деталях всплывал в памяти пыточный зал замка Властелина Зимы…
        Она поежилась, ушла на корму, где было тихо.
        За бортом плескала вода. Вита вгляделась в нее - бесполезно. Ярын-Наен - словно зеркало. Отразит небеса, а дна своего не покажет. И лицо смотрящего отразит, окутанное тьмой, неживое будто…
        Едва различимые раздались шаги. Кто-то шел в сторону кормы - походка звериная, легкая, почти бесшумная. Вита насторожилась. Интересно, кто? Не похоже ни на тяжелых Оржановых воинов, ни на подвыпивших гостей.
        Кто же?
        Она быстро спряталась за укрытые рогожами и шкурами Баэзовы тюки, что кучей лежали вдоль низкого борта. Дорогие вещи жених унес в каюту, оставив на палубе нищенские по южным меркам дары невестиной родни.
        Шаги звучали все ближе.
        Заиграла жемчугом лисья шуба.
        Ринэнэн!
        Вита успела узнать имя невесты - много раз его повторяли охранники и слуги, пока свадьба с шумом и разговорами грузилась на паром.
        Невеста подошла к борту, натянутая, как стрела, порывистая, как ветер, нервная, как караулящая стадо олениха. Стоило Вите неосторожно двинуться в своем укрытии, Ринэнэн чутко обернулась. Затрепетали на круглом оравэтском лице широкие ноздри, и черные волосы будто приподнялись, как щетина на загривке рассерженного животного. А в глазах такая боль отразилась… Такая тоска…
        Вита все поняла. Будто сама ощутила! Вновь… То, что чувствовала, стоя на холодном каменном подоконнике замка Зимы над полнящейся огнями бездной… Безысходность и безразличие. Страх. Странное сочетание эмоций. Мешанина, гасящая инстинкты и здравый смысл, рождающая в душе неразумное, противное всему живому желание саморазрушения.
        Ринэнэн сбросила шубу и прыгнула за борт.
        Ушла в воду почти бесшумно.
        От навалившейся тишины зазвенело в ушах. Отошли куда-то вдаль звуки гулянки. Остались лишь удары сердца, лютые, настойчивые, словно дробь боевого барабана. И тихие всплески.
        Плех-плех-плех…
        Вита вмиг отмерла, вырвалась из своего укрытия и перевесилась через ограждение на корме. Паром шел вдоль берега - он был не так, чтобы очень далеко. Еловый лес стоял в синей дымке… И маслянисто-черная голова Ринэнэн - волосы, как змеи, извиваются за спиной, тянут ко дну. Одежда тяжела - проклятущее подвенечное платье, ненавистный расшитый самоцветами подол…
        - Ринэнэн! - просипела Вита.
        Хотела крикнуть, но не смогла. Голос пропал вдруг.
        Она перевалилась за борт и, ударившись о воду, еле сдержалась, чтобы не принять птичье обличье. Птице человека из озерных пучин не вытянуть, не дотащить до спасительного берега. То, что обратно на паром невесте Оржана пути уже нет, Вита поняла сразу. И приняла это решение Ринэнэн, как свое.
        Она и без птичьего обличья чувствовала себя в воде, как дома. Даже тулуп перед прыжком не скинула - сила оборотня наполняла каждую клеточку, каждый мускул. Одежда не тяготила, хоть тело и рвалось обернуться…
        Вита быстро нагнала беглянку, подставилась ей под окоченевшую руку.
        - Держись за меня!
        - Нет… - Ринэнэн попыталась оттолкнуться, отплыть в сторону. - Не пытайся меня вернуть. Я лучше умру…
        - Держись, - стараясь говорить спокойно, повторила Вита, - я помогу тебе добраться до берега. Поверь мне.
        Снова плеск. Белый пар вырывается из открытых ртов и ползет над водой, а в глубине ее движется нечто огромное. Замшелое древнее тело в чешуйчатой броне. Зубы-крючья торчат в приоткрытой пасти, желты и равнодушны глаза в темных провалах глазниц…
        - Здесь что-то есть. Рядом, - тихо предупредила Ринэнэн. - Оно приближается.
        - Рыба, - ответила сквозь сжатые зубы Вита.
        Она не забыла предупреждение Гана. Прыгая за борт следом за оравэткой, искренне надеялась, что озеро велико, и «кусачая рыба» не окажется рядом. Но щука будто специально выжидала и быстро приплыла.
        Содрогнулась водная толща. Мелькнул над водой край исполинского хвоста, взбил пену…
        Вита быстро продумала, что будет делать дальше. Она обернется птицей и отвлечет чудовище, дав тем самым Ринэнэн возможность добраться до берега живой.
        - Уплывай, я отвлеку монстра, - шепнула беглянке, но голос в голове тут же прогремел громовым раскатом: «Ты не сможешь сбежать от Джуутку-Наен! И тебе не нужно этого делать!»
        … а потом неведомая сила рванула Виту вниз, заставив погрузиться с головой. Она судорожно взмахнула руками, стала глядеть во все глаза - вокруг была лишь тьма. Навстречу - тень из нее, еще темнее! Тут же вернулся голос: «Не бойся. Говори. Приказывай!»
        Не получалось. Страх сковал по рукам и ногам, запаял губы намертво. Тогда тот, кто живет в голове, произнес сам: «Заклинаю тебя полуденной луною и девою стальною, Джуутку-Наен, отступи и слушайся нас! И не смей причинить вреда нам и тем, кто с нами…»
        Гигантская рыба вновь всколыхнула воду, пришел ответ от нее - глухо прозвучал за висками: «Повинуюсь тебе, дитя Рассвета»…
        ***
        Окоченевшие, едва живые, они выбрались на берег.
        - Ты цела? Где рыба? - стало первым вопросом Ринэнэн.
        - Не знаю… Отстала… - промямлила пораженная до глубины души Вита.
        События, как раскатанный кошкой клубок, рвались и путались, и невозможно уже было контролировать их. Предсказывать наперед тоже не получалось…
        Зато беглая невеста вдруг ожила. Дохнула на посиневшие пальцы, и - чудо! - пронеслись по ним резвые искры магического огня.
        - Ты колдунья, что ли? - у Виты зуб на зуб не попадал, но не от холода, а от волнения.
        - Тс-с-с, - оравэтка взяла ее за руку уверенно повела через сугробы. - Сейчас отогреемся, и все расскажу…
        Спустя пару минут, надежно укрытый от лишних взглядов еловой стеной, заплясал огонь. Его первый всполох зародили ловкие пальцы Ринэнэн.
        - Я боялась, что ты утонешь. А если и не утонешь, то замерзнешь, - поделилась тревогами Вита.
        Невеста улыбнулась мелкими желтоватыми зубами. Впервые с момента их встречи. Кожа ее была бела, а волосы иссиня-черны, как перья ворона. Настоящая оравэтка. Такая, какой и положено быть дочери сурового севера. И лишь глаза предавали Ринэнэн. Светло-голубые, в узоре синих крапинок, они спорили своей яркостью с висящими в ушах сережками из холодной бирюзы. Подарок Оржана Баэза.
        Впрочем, спустя миг этот ценный дар, сорванный и безжалостно смятый в кулаке, полетел в костер.
        - Плохо ты знаешь оравэтских женщин. Если нужно, мы как тюленихи можем плыть в ледяной воде. И в снегах не так просто нас заморозить.
        - Я уж вижу, - Вита протянула к огню ладони. - Ты человек вообще?
        - Я? Да. А ты?
        Пристальный взгляд прожег насквозь. Отпираться бесполезно. И Вита не нашла причины, чтобы что-то утаивать. К чему это делать тут, в диком лесу, наедине с беглянкой-невестой, с которой они разойдутся и не увидятся больше никогда?
        - Нет. Не человек, - призналась, - но это к делу не относится.
        Прозвучало грубовато, и Вита вздохнула. С собеседницей она ссориться не собиралась.
        Дрожь все еще била тело, не желала проходить. Мысли в голове - как каша!
        - Не сердись. Ты мне очень помогла, - собеседница почтительно склонила голову. - Ты отвела от меня беду.
        - Джуутку-наен? - не поняла Вита.
        - Нет. Оржана Баэза! - ответила Ринэнэн и разразилась вдруг каким-то диким, безумным хохотом. Будто был у нее повод для веселья в столь безвыходном положении… в этой холодной, неприветливой глуши. - А с Джуутку-Наен ты, кажется, говорила? Или мне показалось?
        - Тебе показалось.
        - Значит, так оно и есть.
        Вита вопросительно оглядела бодрую Ринэнэн. Чему она так радуется, мокрая, безоружная, одинокая в этом диком месте? Ну, сбежала она… И что дальше? Куда теперь подастся? Поселения далеко - едва ли дойдешь по лесам и снегам. Вита очень хотела знать, что надумает невеста…
        - Что дальше будешь делать?
        - Пойду к оравэтам. Моя мать - оравэтка, она меня примет! К отцу не вернусь. Он - труслив, как заяц. Испугался и продал меня Баэзу за гроши, - круглое лицо Ринэнэн исказилось презрением и злобой. - Все матери расскажу! Пусть накажет его, за то, что обманул, пообещав хорошо заботиться обо мне.
        - Мать оставила тебя жить с отцом? - уточнила Вита.
        - Да. Думала, раз я полукровка, то среди оравэтов не выживу… Но я выживу! Вот увидишь.
        - Обязательно, - Вита потянулась к ней над костром и положила ладонь на плечо. - Ты очень сильная, Ринэнэн. Ты выживешь. Я за тебя больше не беспокоюсь…
        Фразу прервал далекий волчий вой.
        - Вот и дети Хати-Амаро. Услышали. Пришли, - обрадовалась бывшая невеста Оржана. - С ними я дойду до крайнего севера. Волки оравэтам младшие братья. Волчицы - сестры. У нас с ними договор. Они помогут в пути и согреют, если нужно. Пойдем со мной… - она осеклась вдруг, - не знаю до сих пор твоего имени…
        - Вита.
        - Пойдем со мною, Вита! Ты ведь тоже на том пароме не с друзьями была. С врагами. Я видела. Зачем тебе возвращаться к ним?
        - Нужно. Там, на пароме, осталось мое оружие. Меч и щит. И моя коза. И одно незаконченное дело.
        - Понимаю, - согласилась Ринэнэн, качнула головой. В голубых глазах отразилось желтое пламя костра. - Делай, как тебе нужно. И знай - если смогу отплатить когда-нибудь за помощь - отплачу, не сомневайся!
        - Конечно. Удачи тебе, Ринэнэн.
        - И тебе удачи. Тебе и твоему зверю…
        Вита не стала вникать, какого именно зверя имеет в виду оравэтка. Спускаясь под берег, крикнула на ходу.
        - Возьми одежду мою. Мне ее уже не сохранить, а тебе в долгом пути пригодится.
        Обернулась птицей и ушла в холодную глубину. Нырнула без страха, без капли волнения. Джуутку-Наен не тронет ее, пока между ними существует странный договор. Интересно, щука тоже слышала таинственный голос, или просто сама Вита неосознанно озвучивала его волю? «Заклинаю… не смей причинять вреда…»
        Было ли? Показалось?
        Нет! Не показалось.
        Подтверждением - «кусачая рыба» прошла рядом, в очередной раз колыхнула воду.
        Все реально.
        И необъяснимая власть Рассвета, заставляющая чудовищ отступать…
        …существовала.
        ***
        В этот раз связь возникла мгновенно.
        Сначала она была зыбкой и едва уловимой. На темной стороне век проступил силуэт Виты - какой-то нечеткий, блеклый. Ган хотел открыть глаза, сбросить видение, и тогда оно обрело ясность. Леопард разглядел Виту в снегах. Лицо ее, наложив под глаза черные тени, освещал огонь. Губы двигались беззвучно - она говорила.
        Что за ерунда?
        Ган резко открыл глаза и встал с койки, на которой лежал, закинув обутые ноги на ветхую спинку. Огляделся. Вита до сих пор не вернулась.
        До сих пор… Интересно, сколько времени прошло с того момента, как она покинула каюту?
        Он вышел на главную палубу - там под гнусавое пение менестреля танцевали несколько бодрых гостей. Виты нет. Не нашлась она и в большом зале, где ломились столы, и пьяный в стельку жених спал, уткнувшись лицом в тарелку с обглоданными рыбьими костями.
        Ган еще раз обыскал палубу, прошелся вдоль кают, принюхался к каждой. Дева сюда не ходила. Но не могла же она исчезнуть без следа? Ее меч так и стоял, прислоненный к стене в их каюте. Козленок спал, свернувшись, на щите…
        Леопард еще раз принюхался. Слабый запах отыскался и повел на корму. Там оборвался у края.
        Она что, в воду прыгнула? Зачем?
        Ган впился пальцами в перила. Закрыл глаза, пытаясь вновь - уже не случайно, а усилием воли - дотянуться до Виты мысленно. Получилось. Снова появилась картинка ночного леса. Пляшущее в еловых тенях пламя, окруженное кольцом белых холмов - волчьих спин. Но возле костра не Вита - другая!
        Вита раздевается у воды - аккуратно и быстро снимает одежду, бережно складывает для кого-то на выступающий из снега камень. Для той? Что у костра осталась?
        Что происходит…
        Ган не стал больше ждать и, перевалившись через борт, погрузился в воду. Он волновался, что неполадки с магической силой как-то отразятся на обороте, но все прошло хорошо. Одежда обтянула тело, оставив намек на свое недавнее наличие в рисунке пятен на шкуре…
        Леопард тенью понесся к берегу.
        Что-то огромное двинулась к нему из глубин, встало рядом и поплыло параллельно, не атакуя и не уходя. У щуки особый запах. Ган сразу распознал его и удивился, почему Джуутку-Наен не нападает, как в прошлый раз. Ответа не было. Лишь четкое ощущение - что-то изменилось в этом озере…
        «Вита!» - леопард отправил вдаль мысленный зов.
        «Я здесь!» - пришел неминуемый отзыв.
        Вскоре она появилась. Спокойная и довольная. Умиротворенная. Сложно считать подобные эмоции с птичьей физиономии. Еще и в подводной озерной мути. Ган ощутил их через все ту же связь, что окрепла теперь, превратившись из тонкой хлипенькой ниточки в добротный жгут.
        «Джутку-Наен…» - начал Ган.
        «Знаю. Рядом, - оборвала Вита. - Не бойся».
        «Я не боюсь».
        Он действительно не боялся. И сперва-то беспокоился не за себя. А теперь, полностью уверившись, что мрачный подводный сопровождающий не спешит нападать, понял, что поздно уже для тревог и страхов. Тот, кто бесшумно плыл следом, сам боялся…
        Они быстро достигли парома. Две головы над водой - огромная и маленькая - всколыхнули отражения ярких свадебных лент.
        Ган первым выскользнул из воды. Подпрыгнул зверем и, обернувшись в движении человеком, ухватился руками за борт. Подтянулся, выбрался на палубу.
        - Оборачивайся и давай руку, - потянулся к Вите, но та мотнула головой.
        - Нет. Найди мне сначала что-нибудь из одежды.
        - В плаще моем до каюты дойдешь, а там что-нибудь придумаем…
        ***
        - Итак, начнем сначала. Как ты оказалась за бортом? - прозвучал вопрос.
        - Прыгнула за Ринэнэн, - был ответ. Чего уж тут утаивать?
        - За невестой Баэза? Понятно. Она сбежала, да?
        - Да.
        - Утонула? - безразличный, холодный тон.
        И гневное, полное ярости и обиды:
        - Нет, конечно. Она спаслась. Выплыла на берег и ушла к своим.
        - Мне все равно, - отрезал Ган. - А вот жениху все это не понравится.
        - Плевать мне, что ему понравится, что нет, - зло буркнула Вита. - Будет предъявлять мне претензии - получит сполна!
        - Думаешь, стоит связываться?
        - А как же иначе?
        - Промолчать и сделать вид, что ничего не произошло, - Ган посмотрел в сторону кормы, Вита отследила этот взгляд.
        - Может, ты и прав. Пусть Баэз думает, что утонула его невеста. А я не буду его при случае разубеждать.
        - Вот и разобрались. Все это больше не наша проблема. Идем в каюту.
        - Идем…
        Более всего Вита боялась обнаружить там Данияра. Если она, голая, явится туда в компании Гана, лишних расспросов точно не оберешься. Слава щедрому морю, ведьмачонок все еще праздновал чужую свадьбу - на столах Оржана Баэза хватало еды и выпивки, чтобы удержать его там до следующего дня.
        - Подожди тут, - предложил Ган, - а я достану какую-нибудь одежду.
        Вита уселась на кровать и, закутавшись в плащ, стала ждать. Леопард вернулся через пару минут, запустив в каюту запах еды и сквозняк, принес с собой залитые вином мужские штаны.
        - С кого ты их снял? - усомнилась Вита, принимая «подарок».
        - Ни с кого, - успокоил Ган. - Один из гостей жениха облился вином и решил просушить портки на ветру. Надень пока, а там что-нибудь придумаем. У Баэза с собой барахла три телеги - продаст что-нибудь… - Он стянул через голову котту и, сняв нижнюю рубаху, протянул ее Вите. - Штаны и рубашка - лучше, чем ничего.
        Вита благодарно кивнула.
        Ган предусмотрительно отвернулся, позволяя ей одеться, что, в общем-то не имело уже большого смысла. И все же…
        Перед тем, как он натянул котту обратно, Вита успела разглядеть шрамы на его рельефном теле. Но поразили ее не они. Всю скрытую обычно одеждой кожу леопарда покрывали татуировки. На них - сотни, тысячи сплетенных вместе живых существ, соединенных в единый узор. Невероятно четкая, прописанная до непостижимых мелочей картинка. Сложно представить мастера, способного создать такое…
        Вита смотрела и не могла оторваться. В какой-то миг она почувствовала, как тот, кто живет в ее голове, тоже смотрит. И улыбается…
        Звери.
        Они выпускали друг друга из пастей, держали лапами, цепляли хвостами.
        Птицы. Рыбы. Гады. Ведомые и неведомые.
        И еще…
        Еще…
        Завороженная, Вита не выдержала. Стеснение, стыд, приличия - все ушло на второй план. Все погасло, сменившись непривычным азартным любопытством и тревожным недоверием к собственным глазам.
        Вита приблизилась и коснулась леопардовой спины там, где котта еще не опустилась на положенное место.
        - Что это у тебя?
        - Где? - Ган дернулся от неожиданного прикосновения, завернул голову через плечо. - Ты про шрамы?
        - Нет, - спохватившись, Вита отступила на шаг. Жар прилил к щекам. - Про животных на твоем теле.
        - Татуировки? А-а-а, ясно. На них нити Эво - цепи перерождающихся и продолжающих друг друга живых существ.
        - Они впечатляют… - Вита потупилась в пол, раздумывая, озвучить ли спутнику нечто важное, что терзало ее с момента побега Баэзовой невесты. - Послушай, Ган, как ты думаешь, чудовища, вроде Джуутку-наен, могут говорить?
        - Говорить? - леопард всем корпусом повернулся к собеседнице и, заметив ее смущение, растерялся сам. - Что именно ты имеешь в виду?
        Вита выдохнула и выдала как на духу:
        - Когда Ринэнэн прыгнула за борт, я бросилась за ней. Мы плыли к берегу, появилась огромная щука и стала говорить со мной…
        Не договорила. Воздух кончился. Лишь глаза свои на собеседника подняла, блестящие, бездонные. Они полнились надеждой на понимание. Слабой надеждой…
        Ган не разочаровал, да и повода у него такого не было. Он догадался, о чем говорит Вита и успокоил ее:
        - Я не поверил бы тебе, если б не знал, что эта рыба плавала рядом с нами и не трогала. Ее что-то сдерживало.
        - Наш договор! - обрадовано воскликнула Вита.
        Видимо, очень боялась, что спутник ей не поверит. Но он верил.
        - И давно это у тебя? Способность беседовать с рыбами?
        - Не только с рыбами, Ган. С грилли тоже.
        - С грилли? Они же тупые твари?
        - Но они говорили со мной! - Тон Виты стал жестким и бескомпромиссным. - Я слышала их, и они слушали меня. А еще… слова. Будто кто-то вложил их в мой рот… «Заклинаю полуденной луною и девою стальною»…
        - Похоже на какое-то заклинание, - предположил Ган. - Ты когда-нибудь колдовала?
        - Нет. Никогда.
        - Ты ведь оборотень. Все оборотни, которых я лично знаю, колдуны.
        - Но меня этому не учили. Ни разу в жизни.
        - Верю, - не стал более настаивать леопард.
        Он не сомневался - девушка говорит правду. В противном случае, она бы воспользовалась ворожбой еще при первой встрече в лесу. Только оборот. Она умеет только оборачиваться - не более. И что это тогда за способность такая - говорить с монстрами? Ган попытался вспомнить о подобных случаях, и то, что пришло в голову, сразу отринул.
        Только хати, те, древние, еще не утратившие свои людские тела, знали языки многих земных существ. Даже тех, которых остальные считали неразумными…
        Но Вита ведь не хати? Наверное, все-таки колдовство. Может, ведьма наложила какие-то чары?
        Он омыл взглядом девичью фигуру и отвернулся, ловя себя на странном интересе.
        Наваждение.
        Чары! Они точно есть…
        Вернуться бы в чертоги Зимы поскорее. Лишь там он почувствует себя уютно и спокойно. И Вита пусть отправляется домой, в свою дикую лесную глушь. Подальше от него… А уж он зачарует Игривицу так, чтобы и самому не найти…
        Скорее бы. Ведь все невыносимее становится находиться рядом с Витой. Даниярова «зараза» гложет изнутри, искушает, сбивает с толку. Ган понимает, что не сможет этому вечно противостоять, и однажды плотина прорвется…
        Однажды…
        … когда Вита снова по неосторожности коснется его, или мысленная связь покажет ее в неподходящий момент.
        Что тогда будет? Ган не может объяснить на данный момент, но твердо знает - нечто необратимое случится. Непоправимое. И он уже не будет прежним. Никогда. Размеренное и понятное будущее сотрется, сменившись воспламененной неизбежностью.
        Вита…
        Что делает она с ним? У нее ведь нет магии? А что есть? Красота? Он всегда знал, что одной красоты мало для того, чтобы вызвать в душе такую бурю… Красота по сути ничтожна и сиюминутна. Изменяется с каждым новым узлом нити Эво, и то, что считалось красивым в начале, к концу может выродиться в уродство.
        Красота - тлен.
        Но есть другое! Отвага, смелость и неповторимое, околдовывающее желание жить и побеждать. Сильное тело и светлый разум. То, чем всегда хотел обладать он сам. О чем беспокоился, раз за разом сравнивая себя с другими питомцами Инея, и не находя себя лучшим среди прочих.
        В глубине души Ган всегда сомневался. В каждом действии своем, в каждой мысли. Всегда думал, стоит ли делать следующий шаг? А Вита не думала и не сомневалась - шла напролом. И это очаровывало, как могут очаровывать своей свободой и мощью ураганы и цунами…
        Нужно было срочно отвлечься, и Ган предложил:
        - Ты побудь здесь, а я пойду насчет нормальной одежды разведаю.
        - Да уж, не везет мне последние дни с нарядами, - вздохнула Вита. - То отняли, то грилли порвал, теперь, вон, и вовсе оставить пришлось…
        - И ладно. Чего рванье жалеть? - пожал плечами Ган, перед тем как выйти из каюты. - Я научу тебя потом, как одежду и оружие сохранять про обороте. Попробую.
        ***
        Данияр вернулся к ночи, пьяный в стельку. Гордо высыпал на стол звонкую горсть монет, что выиграл в карты у кого-то из Баэзовой стражи. Уселся на кровать, принялся болтать, не затыкаясь. На перемены в Витином облике внимания не обратил.
        Его занимало свое:
        - Хороша свадьба, мне б такую, - вещал с простодушной завистью. - Оржан Баэз еще неделю пить-гулять планирует. Этот паром - только начало! В Аграде у него три таверны заказано! Гостей со всего города пригласили. Правда, как приедем, повременить придется - нужно ведь жениху с невестушкой и в храм зайти, чтобы сам обряд…
        - Помолчи, а? - прервала Вита, не выдержав его долгих тирад. - Какая свадьба? У нас в Аграде другие дела - поважнее гулянок, забыл?
        - А-а-а, - разочарованно отозвался Данияр, - помню я, помню. Подумаешь… - язык заплетался, слова не хотели строиться в предложения, - и чего… ведьма… Найдется! Никуда не денется.
        Он пробормотал что-то нечленораздельное и захрапел на соседней кровати. Вита стянула узлом руки, забралась под потрепанное, пропахшее плесенью покрывало. Кажется, гулянка утихала. Шум голосов и музыка сменялись иными звуками - скрипом снастей и плеском волн.
        Прикрыв глаза, Вита задремала.
        В полудреме она слушала завывания далекого ветра.
        Чем сильнее наваливался сон, тем яснее и громче выл ветер. Иногда звук его распадался на слова. Непонятные. Призрачные.
        Он опять говорит.
        Голос в голове…
        И в этот раз это не просто беседа!
        Вита резко провалилась во мрак - утонула во сне, как в воде. Захлебнулась чернотой, интуитивно потянулась к горлу руками… которых не было… Царство сна диктовало свои законы. В нем у Виты не имелось больше тела, только безмолвная, тихая душа, не способная действовать - только наблюдать.
        И голос в голове сказал:
        - Не бойся. Иди ко мне.
        - Где ты? - спросила Вита, не открывая рта. Слова рождались в пустоте и жили сами где-то на грани иллюзии и реальности.
        - Найди меня, - насмешливо прозвучало в ответ.
        - Как?
        - Используй нить…
        В тот же миг тьма начала рассасываться, являя взгляду золотисто-алое небо с облаками, проткнутое темными клыками гор. Ветер ласково коснулся лица, встряхнул волосы, бросил в нос горсть незнакомых ароматов, будоражащих аппетит. Напомнило специи, которые Вита когда-то нюхала на ярмарке…
        Нить.
        Взгляд опустился вниз. Там - ничего, ни намека на тело, лишь сияющий, натянутый как струна жгут тянется к ближайшим деревьям. Вита таких деревьев никогда не видела. Высокие, с мохнатыми стволами и шапками листьев, похожих на петушиные перья.
        Нить натянулась, позвала. Нужно было найти другой ее конец. Обязательно. В глубине души Вита уже поняла, что этот сон совсем не прост, ей что-то хотят показать…
        Что-то важное!
        Запахи будоражили своей насыщенностью и пряностью. Незнакомый мир вокруг был чужд. Он полнился влагой и теплом. Он был странен и в то же время… узнаваем.
        - Вперед, вперед! - подгонял голос, заставляя двигаться за нитью сквозь марево кудрявых папоротников.
        И Вита шла, покорно, с интересом. Она твердо знала, что все вокруг - иллюзия, а, значит, реальная опасность ей не грозит. Эта уверенность рождала любопытство.
        Вскоре лес открыл круглую поляну.
        Посреди нее кто-то ворчал и фыркал, скрытый от глаз завалом из павших стволов. И нить дергалась от его движений…
        Деревья почти сходились кронами. Ниспадало с их перекрещенных ветвей покрывало из длинных, похожих на веревки лиан. За ним поднялась угловатая тень. Воздух сотрясло рычание.
        Нить натянулась до звона и засветилась сильнее.
        «Сейчас он покажется тебе» - сообщил голос.
        «Кто?»
        «Зверь».
        Он действительно показался. Выплыл из-за бурелома. Приблизился, ворча, и встал по брюхо в папоротнике, сияющим светом к Вите привязанный.
        Никогда прежде она не видела подобных зверей. Даже в «Бестиарии Иеронимуса» среди жутких грилли, крылатых драконов и зубастых левкрот.
        Длинные челюсти. Тонущие в глазницах глаза, излишне сдвинутые к носу. Низкие маленькие уши. Длинное тело. Увесистый, толстый в основании хвост. Он качался из стороны в сторону, медленно и равномерно, как маятник. Бежево-бурая шкура с росчерками черных полос.
        Желтые глаза с тонкими зрачками.
        «Смотри на него. Смотри! - призвал голос. - Ты видишь Рассвет и видишь начало!»
        «Начало чего?»
        «Нашей нити…»
        Зверь сделал еще один шаг, и мир вокруг содрогнулся.
        Время стало разгоняться. Солнце взлетало над горизонтом и, как бешенное, камнем падало вниз. Звезды осыпали небо и тут же гасли, уступая место заре. Все быстрее, быстрее! Пейзаж вокруг тоже менялся - деревья падали и вырастали вновь. Горы рушились, оборачиваясь морями. Небо играло цветами, и лишь луна неумолимо стояла над горизонтом. Днем белая, ночью золотая.
        Иногда алая, как кровь.
        Вместе с миром менялся и зверь. Он на глазах поседел, осунулся и, наконец, пал. На глазах мясо исчезло с костей, и они остались лежать, одинокие, желтые, обласканные светом голодной луны.
        Когда на горизонте - там, где прежде стояли горы - мелькнула ослепительная вспышка света, и вырос высокий стеклянный купол, голос пояснил: «Это духи-хати спустились с небес, создали плоскую землю и поселили там первых людей, укрыв их защитной полусферой от остального мира. Смотри… Смотри!»
        Вита смотрела.
        Кости, что лежали до этого подле нее, исчезли. А потом в сменившей папоротники высокой траве вновь поднялся зверь. Тот же самый, за одним лишь исключением - глаза его были другими. Человеческими. Словно почувствовав Витину догадку, он поднялся на задние ноги и… обернулся. Что следовало за оборотом разглядеть не удалось. На мир пала тьма и не сходила какое-то время. Все утонуло в ней, будто растворилось…
        Вита испытала страх - ей показалось, что мир исчез, разрушился, пропал навсегда. Лишь желтая мутная клякса луны дарила надежду, что не все еще потеряно.
        И мир вернулся.
        Теперь он был до боли знакомым, родным. Холодным, неприветливым, снежным. Хмурое море плескалось у ног, и нелепо торчал над ним опрокинутый набок купол. Мигал огнями. По нему, как слезы, стекали струи белого тумана.
        «Вот и все, вот и кончилось Царство Рассветное. А за ним и плоская земля канула в небытие, - прогудел голос, слившись с воем ветра, - а вот и последнее, что могу я тебе показать»…
        Кости.
        Они снова лежали на прежнем месте…
        Смена дней и ночей. Времена года летят, как страницы книги…
        Последним, что увидела Вита, было отступление моря. Вода уходила, отдавала берег лесу. Родному лесу. Посредине его была разрушенная землянка ведьмы - черная яма, кишащая духами разложения.
        И светящийся скелет лежал на ее дне.
        ***
        Вита выбежала на палубу. Мокрый снег сыпался из небесной черноты. Промозглый ветер кусал за лицо.
        На бегу она столкнулась с Ганом - влетела со всей скорости так, что из рук его вывалился тюк с добытой одеждой.
        - Осторожнее, - ладони леопарда легли на плечи, отстраняя. - Что случилось?
        В том, что что-то случилось, он не сомневался, ведь глаза у Виты были безумные - зрачки во всю радужку. Голос дрожал, руки тоже.
        И тут, неожиданно:
        - Раздевайся! - жуткий голос, настойчивый приказ.
        - Ну, не здесь же? - отступая, пробормотал Ган, силясь понять, что вообще произошло. - Вы там с ведьмачонком брагой обпились, что ли? Ты в своем уме?
        Тут и до Виты дошло, что именно она ляпнула в угаре, и щеки ее стали пунцовыми. Вот только оброненных слов назад не заберешь.
        - Тату… ировки, - сбивчиво произнесла она, морщась и виновато потирая затылок. - Я имела в виду твои татуировки. Позволь взглянуть на них еще раз. Прошу… Прости…
        - За что? - Ган окончательно выпал из реальности.
        Задыхающаяся от волнения, нервная Вита в сбитой набок, кое-как заправленной в штаны рубахе - его рубахе! - производила…
        …неизгладимое впечатление.
        - За просьбу дурацкую, но мне очень надо!
        - Надо так надо, - Ган не стал сопротивляться.
        Ничего такого. И дались ей эти татуировки?
        Он направился в их каюту, но Вита моментально уперлась.
        - Не туда. Там же Данияр.
        - Он пьяный, - отмахнулся Ган.
        - Все равно. Проснется еще и увидит… - объяснила Вита смущенно.
        - Ладно, понял тебя, - леопард огляделся по сторонам. Неподалеку от них хлопала на ветру расхлябанная, наспех сшитая из разномастных досок, дверь какой-то подсобки. - Туда.
        Вместе они прошмыгнули в полутемное сырое помещение. Окошко у потолка света почти не давало, но в бледном квадрате, выпавшем из него на гнилую полку, обнаружился огарок свечи, огниво и стеклянная грязная лампа.
        Когда она, наконец, засветилась, выступило из мрака остальное убогое убранство закутка: умывальник, раковина, осколок зеркала на стене, наваленные в углу корыта и тазы. Немудреные удобства для того, чтобы пассажиры в дороге могли умыться.
        Удобствами этим, похоже, мало кто обычно пользовался.
        - Давай быстрее, - подгоняла Вита, запирая ржавый засов, - а то придет еще кто…
        - Плевать на всех, - честно сказал Ган, - мы не торопимся.
        Он снял плащ и начал стягивать через голову котту. Кожаный доспех остался в каюте, хотелось немного отдохнуть от него, хоть и время было не самое подходящее. Толпа вооруженных воинов - плохое соседство. И все же леопарда они не пугали. Главное, что поблизости не было колдунов. Кроме Данияра…
        …но тот не в счет.
        Одежда упала на пол, в сторону отброшенная. Пока Ган стягивал ее, дыхание Виты, тяжелое, непозволительно громкое из-за волнения и спешки, заполнило тесное пространство.
        Ган пытался не думать об этом, не слушать, но движимый чужими легкими воздух настойчиво касался его кожи, ставшей вдруг слишком отзывчивой, чувствительной. Как он жил с этим прежде? Когда Иней терзал его шкуру за любую провинность. Боли ведь почти не чувствовал. Терпел легко. А теперь что же? Если даже невесомый ветерок…
        … так будоражит.
        - Что именно ты хотела видеть? - он поднял взгляд на деву, чувствуя себя неуютно из-за наготы. Чего, вроде бы, там стесняться? Портки-то на месте, а рубаха…
        Успокоения не помогли. Ган ощутил вдруг, что плавится под горячим взглядом стальных глаз, пока Вита настойчиво и требовательно разглядывает его, беззвучно шевеля губами - шепча что-то себе под нос.
        Ее увлеченность поражала. В затхлой комнатке она была наедине со своим интересом, полностью поглощенная им. Тонущая в собственных мыслях, догадках. Глубоко ушедшая в собственный мир. И леопарду не было в нем места. Сейчас он являлся для Виты просто книжкой с картинками, которую полистают и спрячут обратно в сундук.
        И все же серые глаза, скользящие по груди и ключицам, завораживали и заставляли сердце биться быстрее. «Пусть дотронется…» - родилось в мыслях Гана, но дерзкая мысль была тут же стерта зловредной совестью. Нельзя! В мыслях воина должен быть холод. И лед, что крепче…
        …все это не работало!
        Вита дышала в грудь, рассматривая переплетения и узоры. Она чуть присела, чтобы удобнее было «читать». И Ган, воспользовавшись моментом, принялся жадно разглядывать ее в ответ…
        Толстая растрепанная коса переброшена через плечо. Короткая. Она стрижет волосы? Конечно… Мешают ведь в работе и в бою. Плечи широкие, руки сильные. Подчеркнутая тонким хлопком рубахи аккуратная грудь… Дух захватало… И почему сейчас? Прежде он и обнаженной ее видел, и плевать было… Не волновало вообще.
        Так почему же теперь?
        Почему…
        Голая Вита всплыла в памяти предательски отчетливо.
        На ледяном троне в замке Зимы…
        На деревянной скамье бани, в томных паровых клубах…
        Ган даже сглотнул. Подавившись комком слюны, закашлялся, чувствуя, что в ушах начинает звенеть, а по позвоночнику катится сверху вниз волна огня. И воспламеняет все. Внизу… Наливает тяжелым, требующим разрядки напряжением…
        Этого еще не хватало!
        Ган почувствовал, что его охватывает паника. Тело не слушается, выходит из-под контроля и тянет за собой разум в манящую, сладкую ловушку. В пучину животного безумия…
        В этот момент - миг отчаяния - палец Виты, словно раскаленный стальной прут, уперся Гану в правую ключицу.
        - Этот зверь!
        - Что? - он тряхнул головой, сбрасывая остатки подлого наваждения.
        - Вот этот зверь, - медленно повторила Вита, не отрывая взгляда от вожделенного изображения. - Кто это?
        Леопард опустил голову - неудобно смотреть. Девичьи пальцы тут же впились в его предплечье, заставляя подойти к тусклому зеркалу. Там они отразились вдвоем. Ган с каким-то бессмысленным, растерянным выражением лица, и Вита у его груди…
        Вдвоем.
        И именно в тот миг Ган впервые посмел - позволил себе подумать - что они могли бы быть вместе… Предательская мысль резанула по сердцу ножом, родив боль, злость и презрение к себе.
        Ерунда это все!
        Он - одиночка. Точка. Таков его путь.
        И Вита такая же.
        Она ни с кем. Сама с собой - со своими делами, мыслями, деревней, семьей. Со своей историей, в которой ему - Гану - места нет! И то, что его пустили на время в Витину жизнь, по ее мнению, наверняка вовсе не подарок судьбы и не заслуга - досадная оплошность, не более.
        - Вот этот зверь, Ган. Очнись уже. Замерз, что ли? - звонкий полушепот вырвал из водоворота страстных и одновременно разочаровывающих догадок. - Ну? Ответишь?
        - Этот зверь… - Ган наконец-то собрался с мыслями и вгляделся в схематичное, перечеркнутое шрамом изображение. - Почему именно этот?
        - Он на моем мече.
        - Разве? - Ган пригляделся.
        Не очень-то вроде похоже. Схематичные полосы, длинная морда, хвост петлей. Да мало ли таких зверей на его теле?
        Но Вита уверенно заявила:
        - Этот. Я узнала его. И не спрашивай как. Просто… почувствовала.
        - Это мезоникс.
        - Его имя? Так зовут его? - Вита принялась сыпать вопросами.
        Еще ни разу Ган не видел ее такой заинтересованной, возбужденной и живой. Ее жизнерадостность продолжала волновать, и все же мешалась с грустью. Весь интерес лишь к зверю на татуировке. Не к ее обладателю. Она ведь его даже не стесняется…
        - Не имя - название. А имени не помню, - глубокий вздох.
        Нужно отпустить ситуацию и не надумывать себе глупых чувств. Лишних эмоций. Не нужно этого…
        - Не помнишь… - разочарованный, полный досады взгляд. - А почему этот зверь нарисован таким большим? - И жгучий росчерк пальцем от ключицы к ключице. - Все эти звери?
        Больнее всего было набивать это кольцо из животных. Хоровод вымерших тварей вокруг шеи ожерельем. Она еще того, большого - самого главного! - не видела… Что прячется под волосами на стыке спинных и шейных позвонков.
        - Это древние оборотни. Наше начало. Самые первые. Их немного - но имен я не помню, и не выспрашивай, - Ган взял Витину руку за запястье и отвел от себя.
        Сразу стало спокойнее.
        Он подхватил одежду и стал спешно натягивать обратно. Когда на плечи лег плащ, успокоился окончательно. Самообладание вернулось - не зря же тренировался прятать чувства и эмоции столько лет. Нет! Не для того он усердствовал, чтобы вот так вот, враз, все свои навыки растерять…
        И голос Виты, тихий, но требовательный:
        - Попробуй вспомнить, пожалуйста.
        Паром качнулся на высокой волне, швырнул деву леопарду в объятия.
        Ган, ошалевший от происходящего, машинально уперся спиной в стену и, обхватив Виту за талию, удержал от падения, прижав к себе. Запах волос… Новый толчок заставил носом уткнуться в светлую макушку…
        Оборотень пробормотал:
        - Не помню я.
        - Эй, полегче! Не помнишь - и ладно, - Вита отстранилась сердито, переступила босыми ногами по мокрой доске. - Ноги озябли, пойдем в каюту. А про зверя я и сама потом как-нибудь разузнаю.
        - В замке Зимы книги были, - произнес Ган, всеми силами вытягивая себя из этого вязкого, кисельного состояния, в котором он утопал, как муха в меду. Нужно собраться! Срочно! - Может, в городе тоже найдутся.
        - Хорошо бы, - мечтательно протянула Вита, отодвигая щеколду.
        Они прошли по палубе, слушая летящую над водой пьяную песню менестреля, и спустились к себе.
        Ган забрался на верхнюю койку, что была над местом спящего Данияра, и отвернулся к стене, дав себе слово не поворачиваться к Вите до утра.
        Вита тоже уткнулась носом в доски. Сперва она рисовала в сознании образ таинственного зверя. Повторяла беззвучно его название. Мезоникс. Мезоникс…
        После него в голову полезли тревожные мысли о Ринэнэн. Что за несправедливость! Из-за чьей-то никчемной прихоти вся ее жизнь чуть не поломалась. Слава морю, оравэтке хватило сил противиться и сражаться, но сколько дев не найдут этих сил и усомнятся в себе? Смирятся. Примут, как судьбу, неизбежное…
        ***
        На рассвете дверь сотряслась под градом гневных ударов. Хор нестройных голосов требовал немедленно отпереться и показаться наружу.
        - Это за мною, наверное, - сонно пробормотал пробудившийся первым Данияр.
        Хмель с него как рукой сняло.
        - Чего натворить успел? - призвала к ответу Вита.
        - Да так, - заюлил парень, - в карты пару раз у них выиграл.
        - Про карты я уже слышала. И про выигрыш. Жульничал, небось?
        - Да, маленько совсем, и враньем-то не назовешь, - принялся оправдываться парень.
        Но вскоре выяснилось, что недовольные явились вовсе не за Данияром.
        Дверь напружинилась, натянулась в петлях. Треснул засов, вырываемый вместе с гвоздями.
        На пороге встал сам Оржан Баэз. Упер мягкие руки в полные бока, сердито склонил лысеющую на маковке голову.
        - А ну, дева, говори живо, что с невестой моею стряслось?
        Вита глянула на него в упор, села на кровати, принялась натягивать меховые оравэтские сапоги. Их, вместе с длинной мужской коттой и коротким меховым плащем-накидкой ночью добыл Ган.
        Злоба кипела в груди. История Ринэнэн ожила в мыслях и точила теперь нервы, как язва. Забирать невесту силой! В той местности, где Вита родилась, невест обычно не неволили, хотя, находились еще похожие на Баэза ушлые старики, что по старой памяти норовили купить себе в бедной семье молодую жену. В Игривице такого себе уже никто не позволял. Невольные девы, отданные замуж за деньги или под угрозами, больше встречались на юге. За эту дикую традицию северяне южан не любили…
        И теперь Вита злилась, вспоминая гордое, решительное лицо сбежавшей оравэтки. Как смел Оржан Баэз помыслить о том, чтобы сделать очередной наложницей вольную дочь полярных льдов?
        Хотелось немедленно кинуться на южанина-жениха и швырнуть его в голодную бездну Ярын-наен. Туда, куда в отчаянии прыгнула Ринэнэн, готовая предпочесть неволе острозубую пасть щуки-монстра…
        Доколе же свободолюбивые девы будут ломать свои жизни и судьбы в угоду таким Оржанам?
        Вита еще раз окинула мужчину грозным взглядом и поинтересовалась сквозь стиснутые зубы:
        - С чего ты взял, будто я знаю что-то про твою невесту?
        - Ярун-певец сказал мне, что видел тебя на корме последней, а потом мы нашли там невестину шубу…
        - Ну? И?
        - Чего нукаешь? - рассвирепел Баэз. - Отвечай, девка, когда тебя спрашивают.
        - Я тебе уже ответила.
        Вита наконец поднялась с кровати - встала в полный рост. Руки на груди сложила, уверенно голову вскинула. Никого не боялась.
        Эти смелость и наглость взбесили жениха. Ни одна из женщин родного юга не позволила бы себе подобной дерзости! Решив не тратить время на норовистую девицу, он по привычке обратился к тем мужчинам, что были с ней. Они тут хозяева - пусть бабу свою приструнят!
        Глянув сперва на потрепанного, мятого спросонья Данияра, Оржан сделал вывод, что самым главным в небольшом отряде является хмурый воин. Местные тряслись от одного упоминания слуг Зимы, однако южане особого благоговения перед ними не ощущали. Люди как люди, даже если и нелюди. Много чести перед ними трястись. Пусть тюленей в своих ледяных морях пугают, а не его, богатого и сильного землевладельца, имеющего под своим началом несколько десятков воинов.
        - Эй, парень, женщину свою усмири. Иначе тебе за ее слова расплачиваться придется, - обратился он к Гану.
        Тот лишь вскинул бровь удивленно. Вопросительно глянул на Виту, которая от ярости чуть не зарычала. Глаза ее налились чернотой - стоящие возле Баэза воины заметили это и благоразумно попятились. Только Оржан в угаре не обратил внимания.
        - Эй, за свои слова я и сама могу расплатиться! - с вызовом бросила ему Вита.
        - Ах, так? - жених люто оскалил щербатые, испорченные вечными пирами зубы. - Ну, так плати! Сейчас воинов своих на тебя напущу, только пух полетит!
        - Согласна, - Вита неспешно взяла меч и подняла щит, стряхнув с него недовольно мякнувшую Ветку. Грозно глянули на врагов четыре снулые морды Багри-Маро. - Только давай по-честному. Устроим поединок - я и твой лучший воин. Один на один. Идет?
        - Идет, - кровожадно прошипел Оржан, потирая холеные руки.
        - Может, вмешаешься? - шепнул на ухо оборотню Данияр.
        - Не сейчас, - прозвучало в ответ.
        Сейчас Виту лучше не трогать.
        Полезь к ней сейчас с поддержкой и помощью - только все испортишь. Такую помощь она со своим боевым характером точно воспримет в обиду, и начавшие налаживаться дружеские отношения, пока еще хрупкие, как первый лед, разлетятся вдребезги.
        При этом Ган не собирался стоять в стороне и пускать все на самотек. Он был как натянутая тетива лука. Готовился в любой момент прийти на помощь, когда эта помощь действительно понадобится. Он уже все продумал наперед. Если начнется потасовка - сперва обернется зверем и сходу задавит полутонной тушей пару-тройку врагов. Еще голову кому-нибудь откусит по ходу дела. Потом - оборот обратно в человека. И вырвать оружие из ближайших рук. С магией, конечно, было бы проще, но что поделать?
        - Уверен? - настойчиво уточнил Данияр, в голосе которого сквозило непонимание.
        - Да. Я контролирую ситуацию. И ты, если что, будь готов.
        - Я-то к чему?
        - К драке.
        ***
        Перед тем, как выйти на большую палубу, Ган шепнул спутнице на ухо.
        - Если что-то пойдет не так - дай знать.
        Вита глянула на него удивленно, видимо, ожидала отговоров, а не поддержки.
        - Пока буду драться с одним, следи за остальными, чтобы скопом не навалились или в спину не ударили.
        Ган ощутил, как приятно кольнуло под ложечкой. Ведь тогда, в Игривице, Вита этим самым «ударом в спину» его корила, а теперь, наоборот, доверила ему свою спину прикрывать. Приятная новость подарила воодушевление.
        - Хорошо, - леопард пожал ей на удачу запястье, задержав руку немного дольше необходимого.
        Тем временем на очищенное от народа место вышел противник. Здоровенный - выше Виты на голову - мужик. Он снял с плеча длинный двуручник с фальшгардой. Хищно ощерились выпирающие из лезвия «кабаньи клыки».
        Вита подняла щит и привычно положила меч на плечо. Так, с плеча, учил ее вкладываться в первый удар дед. Жаль, что враг вооружен не так, как она. Неизвестно пока, насколько хорош он в бою, но его жуткий меч - не в меру тяжелый и длинный - штука опасная. Дед рассказывал про такие. Могут и щит поломать и шлем разбить вдребезги… когда он есть. Шлем. Невольно представив, что будет, если стальная махина опустится со всей дури на ее голову, сглотнула.
        И пусть инстинкт самосохранения подсказывал, что ситуация опасная, ярость грозовым облаком разрасталась внутри. Гнев душил. Из-за несправедливости, из-за обиды за себя и за весь женский род, терзаемый безнаказанно самодовольными и безнаказанными Оржанами…
        - Давай, Ирэш, - раздался приказ, и меч противника тяжело упал на подставленный щит, оставив шрам на боку Багри-Маро.
        Из-под щита вылетел Витин меч, скрестился с вражеским…
        Дрожь в руках от напряжения. Ирэш вжимает в землю, хочет сломить, свалить, но Вита стоит, как скала. В голове мысли крутятся спешно, как мельничные колеса на быстрой воде.
        Не дать ему большого размаха - чтобы не вложил всю силу в удар, не разнес надежную пока, но не вечную защиту. Постоянно держать противника близко тоже нельзя. Поняв, что не дают ему воли, Ирэш возьмется за фальшгарду и, развернув оружие острием назад, ударит в лицо тяжелым стальным яблоком-набалдашником.
        Надо держать ухо востро…
        … и заканчивать «танцы», пока сила в руках еще позволяет поднимать щит.
        Вита заметила, как Ирэш, будто прочитав ее мысли и подчинившись им, переместил руку на замотанное кожей лезвие над «кабаньими клыками». Не дав ему выполнить замысел, она прянула назад, увеличила дистанцию. Враг вернул руку на обратно на рукоять и скрестил свой меч с Витиным.
        Тогда она подняла щит повыше и, развернув боком, нанесла его ребром решающий удар.
        Гулко осыпались на доски палубы вылетевшие зубы. Кровь капнула густым, буро-черным пятном.
        - Ну, все! Хватит! - Оржан Баэз испуганно забегал глазами.
        Он видел, как Вита в замахе остановила свой меч, готовая разрубить замешкавшегося Ирэша от плеча до… Докуда хватит силы…
        - Все.
        - Отзывай! - холодный девичий голос надрезал павшую тишину.
        - Уходи, Ирэш. Ее победа…
        Удовлетворенная, Вита опустила оружие и отступила к своим.
        Ладонь Гана одобрительно легла на плечо, получив щедрый импульс дрожи.
        Виту трясло.
        От усталости. От перенапряжения. От испытанного страха, что прятался в глубине ее души. Выходя на поединок, она прекрасно понимала, чем рискует. И все же победа была невероятно ценна! Она подарила долгожданную уверенность в себе, такую сладкую, надежную, нерушимую…
        … и тот, кто живет в голове, радовался и улыбался из тьмы зубастой пастью…
        Эх, жаль не видел дед! Он бы больше про внука тогда не заикался.
        Может Вита побеждать! И тогда, в стычке с разбойниками выстояла не по счастливой случайности, а потому что могла. Потому что сильна и ловка. Потому что тренировалась и не щадила себя ради победы…
        - Молодец, - короткая, сдержанная похвала.
        Вита обернулась, встречаясь глазами с Ганом. Он смотрел с одобрением, и это почему-то тоже было приятно. На бесстрастном обычно лице леопарда отражалось не высокомерие, не намек на то, что, дескать, и он бы так смог, а искренняя радость за человека, который рядом. Гордость за чужую победу, которой никак не ожидала от него Вита.
        Она смутилась, ответила неуклюже:
        - Вы с Данияром были рядом, и это придало мне уверенности. Спасибо.
        Оборотень кивнул.
        - Пойдем в каюту. Тебе надо отдохнуть.
        Ученик ведьмы тут же просунулся между Ганом и Витой и зашептал отчаянно:
        - Не боитесь, что за нами в каюту пойдут?
        - Нет. Чего бояться? Погляди на них…
        Воины Баэза действительно не выглядели уверенно. Смотрели то на хозяина, то на Ирэша со свернутой набок челюстью, то на страшный Витин щит, обагренный край которого жадно впитывал кровь поверженного врага.
        - Идемте, - Ган двинулся к себе, а Вита остановилась на миг и, развернувшись, коротко сообщила Баэзу:
        - Твоя невеста прыгнула в озеро. Сама. Устроит тебя такой ответ?
        - Я так и понял, - повесив голову, ответил Оржан.
        ***
        Следующим утром Ган лицезрел странную картину. Противную и одновременно забавную.
        Погода впервые за несколько дней прояснилась. Солнце вышло из-за туч, посыпало палубу тысячами искр. Вновь ударил морозец, и дальний лес заиграл тысячами ледяных искр.
        Свадьба… отменилась.
        По крайней мере, лично у Виты подробности исчезновения невесты больше никто не выяснял.
        Стол с остатками угощений подняли наверх. Доедали. Что не успевали прикончить люди, растащили невесть откуда взявшиеся птицы и прячущиеся по углам корабельные собаки…
        Вита сидела на лавке, смачно вгрызаясь в утиное крылышко. Миска с такими же, зажаренными дочерна, стояла перед ней. Иногда она швыряла подачки кудлатому хромоногому псу, который со свойственной только собакам умильностью преданно заглядывал ей в лицо.
        Ган поймал себя на мысли, что ему нравится смотреть, как спутница насыщается. Приятно видеть ее довольной. Еда, кажется, и впрямь дарит ей небывалое наслаждение.
        Отвращало другое.
        Вклинившийся в идиллическую картинку Оржан Баэз.
        Он присел по правую руку от Виты и лебезил перед ней, ласковым шепотом уговаривая пойти на него работать.
        - Ты подумай, не отказывайся! Я тебе хорошее жалование дам, - сальная улыбочка потянула края тонких губ вверх.
        - На что мне твое жалование? Я работу не ищу.
        - Да ты все равно подумай! Я же не обижу. Оружие тебе хорошее куплю…
        Ошибочка. Ган ухмыльнулся под нос - так неаккуратно про Витин меч нельзя…
        - Хорошее? - она повернулась к мужчине и свела брови на переносице. Угрожающий жест. Бывший жених ходит по краю лезвия. - Мне и мой меч мил. Лучше не найти.
        - Понял тебя, понял, - Оржан примиряющее развел руками и еще шире заулыбался. - И все равно… к чему тебе этот север? Поедем со мной на юг.
        - У вас на юге девицам жизни нормальной нет. Что я там делать буду?
        - Телохранителем у меня работать. У нас женщины-воины на вес золота!
        - Тоже мне, - Вита, хмыкнув, потянула недоеденное крыло собаке и потянулась за следующим. - Думаешь, я с твоими парнями в казарме уживусь?
        - Зачем в казарме? Ты с моими женами и наложницами в гареме будешь жить. Там все условия. Ковры, фонтаны. Покой, тишина.
        - О-о-о, нет. Это точно - нет! - Вита насупилась и недовольно замотала головой. - Если я увижу, как ты в гареме своем девушек мучаешь, я ж тебя сама первая убью, и никакие телохранители не помогут.
        - Вот уж характер, - зло отпрянул от нее Баэз. - И нравится тебе так жить? Неужто совсем никогда слабой, как нормальная баба, побыть не хочешь?
        - Слабой? - Вита раздраженно оттолкнула блюдо, поднялась, нависая над назойливым собеседником, уперлась ладонями в стол. - Да я ненавижу слабость! Эта твоя слабость и природе и жизни противна. Разве слабый зверь в лесу выживет? Нет. Так что даже не говори мне о слабости, - она встала и, хмуро кивнув, вышла из-за стола.
        Приблизившись к Гану, улыбнулась. Компания леопарда была для нее явно приятней Баэзовой.
        - Что, не сманил тебя южанин? - подцепил тот, заранее зная ответ. Просто разговор как-то начать хотелось.
        - Нет, - Вита подыграла ему и выдала вдруг. - А вообще, знаешь, я уже почти согласилась, но…
        - Согласилась? - Ган не поверил ушам, заглянул внимательно собеседнице в лицо и лишь тогда понял, что она говорит с иронией.
        - Да. Вот только как про эту «слабость» услышала, так у меня прям еда чуть от возмущения обратно не полезла.
        - Мой учитель говорил: «Слабость одного существа истончает всю нить и, в конце концов, рвет ее». Нити Эво заканчиваются там, где появляется слабое звено. Это против природы, против правил. Благословенная слабость - обман, чтобы оборотить свободное существо в раба и стереть его в прах…
        - У тебя был хороший учитель, - Вита улыбнулась и понимающе похлопала леопарда по предплечью.
        Хороший…
        На какое-то время Ган окунулся в омут памяти.
        Он помнил себя с того момента, как пришли за ним из замка Зимы.
        Ночь. Холод. Вьюга веет за окном. Отец и мать дома.
        Дом.
        Богатая комната: высокие кровати, печь с росписью, на полу меховой ковер. Это последнее отчетливое воспоминание, связанное с Игривицей. Все остальное будто в мутной дымке, за стеклом… и эмоции напрочь отрезаны. Все, что было до того, решающего, дня, растаяло вдали. И, конечно, если покопаться в памяти, можно вырыть оттуда бледный призрак прошлой жизни, вот только ни чувств, ни огорчений он уже не вызовет. Было - не было…
        … теперь не имеет значения.
        Кстати, в тот день Ган впервые увидел учителя.
        Иней вошел в избу, седой, высокий. Сквозняк трепал его волосы, цеплялся за полы длинной одежды.
        - Собирайся, сынок, - сказал тогда отец.
        - Куда?
        - К Зиме.
        - К Зиме? - Ган отчетливо расслышал свой собственный, детский, тонкий и взволнованный голос. - Как же, отец… Как же это - к Зиме?
        - Не спрашивай, так надо, - голос родителя стал жестче, и в то же время он сочился болью. - Это лучше, чем… Не спрашивай, сын. Просто делай, что говорят.
        Спине стало тепло - матушка, утирая слезы, подошла и накинула на плечи тяжелую шубу. Сама надела Гану капюшон, нарочно задев при этом пальцем по щеке. Хотела погладить, приласкать, зацеловать в последний раз, но под тревожным взглядом отца не решилась. Будто лишние прощания и нежности могли навести беду.
        Они торопились.
        - Ган, сыночек, иди с зимним чародеем, - матушка положила руку на плечо и, пригнувшись, зашептала на ухо. - Он научит тебя магии, сделает настоящим силачом. Великим воином. И… со зверем твоим поможет управиться. А еще спасет тебя…
        - Т-с-с-с, - седовласый гость подал голос. Прижал узловатый палец к губам и таинственно зашипел. - Времени больше нет. Пора идти…
        Последним, что Ган ясно запомнил, были объятья родителей. Спешные и крепкие. И в жадные прикосновения эти была вложена вся сила их любви…
        Хороший учитель!
        Глава 10. Аград
        Словно огромная птица-буревестник, раскинувшая крылья с запада на восток, растянулось по побережью могучее государство Кенингаскунта. Его столица, озаренная солнцем Багра, лежала далеко на юге от холодных морей. Там не было вечных льдов, и снежные зимы сменялись жарким летом, а весна была прекрасна в венках из цветущих садов.
        Король Кённэ был еще не стар и правлению отдавался с особым упоением. Он следил за соседями, пытаясь не допускать ненужных войн, а также старался контролировать большие города в собственном государстве на предмет заговоров и мятежей. К северным окраинам, правда, он отправлял своих людей довольно редко - избалованные столичные вельможи не хотели ехать к морозным окраинам.
        Да и делать там особенно было нечего.
        У нелюдимого северного края страны стоял лишь один большой город - людный и богатый Аград. Словно яркий цветок, благоухал он круглый год среди пастельных зимних пейзажей.
        Вита любила Аград, хоть и бывала в нем всего-то раз десять за всю жизнь. Когда была лошадь - ездили. Потом приходилось к соседям в сани проситься - у кого еще кони были - а дед проситься не любил.
        Никто из Игривицы не путешествовал в большой город по озерному пути. Дорога близ Ярын-Наен считалась опасной. Поэтому деревенские двигались в обход. Длинным путем, что занимал неделю, а иногда и больше времени.
        Аград был самым большим городом в этой части северных земель - центром жизни, надежно спрятанным в лесистых холмах. Высокая бревенчатая стена защищала его по всему периметру от лиходеев и дикого зверья.
        Сюда, как реки, стекались деньги и товары со всех концов света. С севера-запада к городу подходили извилистые лабиринты фьордов, изобилующих рыбой. С южной стороны пролегал большой торговый тракт. Он петлей заходил в неприветливый край, чтобы позволить южным купцам обменяться товарами с бернами и оравэтами. С охотниками-северянами, добывающими драгоценных золотых соболей и белоснежных песцов.
        Когда-то давно этот город покорил Виту своей красотой и величием. Здесь - не как в Игривице - дома строили высокие, в несколько этажей. Рубленные, с резными украшениями на окнах и балконах, терема подпирали небо. Стены здесь красили ярко и нарядно. В основном красным. Иногда для контраста пускали в узор синеву или белое.
        Люди здесь, под стать домам, тоже одевались, как на праздник. Мелькали цветные платки. Вышивка на полушубках сверкала бисером и шелком. Деревенские модницы за кусок шелка бы удавились - только б нашить его тонкой полоской на рукав, а тут - что ни щеголь, что ни щеголиха - у каждого расшито в несколько цветов и по тулупчику и по сапогам. Сапоги тут - особенное баловство - носили крашеные и иногда с каблуками. В таких только по улочкам, замощенным под стенами струганной доской, ступать. Или в санках, запряженных лошадьми или оленями ездить.
        И обычные санки в Аграде - диво! Расписные, разукрашенные всем, чем можно, снуют тут и там. Хочешь кататься - плати копеечку вознице, и он увезет тебя, куда прикажешь.
        Удобное дело.
        Пышнее домов тут только храмы, что возведены сразу для всех духов. Эти храмы зовутся Солнечными, и увенчаны они лучистыми изображениями небесных светил. Внутри, под высокими сводами стоят деревянные изображения разных хати-духов…
        Деревьев на улицах мало: все березы, рябины, иногда тенистые елочки. А еще есть столбы с фонарями - их зажигают по ночам, чтобы Аград, не имеющий привычки спать, всегда полнился светом.
        Хороший город - богатый, сытый, живой. И непривычно для богача гостеприимный и приветливый.
        Вита радовалась ему, как старому другу.
        Вспомнила, как первый раз приехала сюда с дедом и, пока сани ползли по широким улицам, не могла закрыть от восхищения рот. Все глядела на окружающую красоту. Удивлялась, как может вдруг в одном месте собраться столько людей и вырасти столько домов?
        А потом была ярмарка - красочная, щедрая, звонкая. С разномастной душной толпой и неизменным запахом свежей сдобы. Со столбом, на который Вита почти залезла, но, не добравшись до макушки всего-то с полметра, уступила подвешенные на верхотуре алые сапожки какому-то жилистому пареньку.
        Обидно было.
        Не из-за сапожек - Вита особенно-то никогда и не модничала - из-за принципа. Очень хотелось доказать себе - мол, могу. Да не вышло! Больше она по столбам не лазила.
        Ночевали они с дедом на постоялом дворе. Он тогда Вите царскими хоромами показался. Все там было по-аградски нарядно - высоченное крыльцо, алые росписи, резьба. Коридор большой, просторный. Из него комнатки для постояльцев. Уютные. На кровати век бы спать не вставая. А из окна-то вид прямо на главную улицу! И ночью не уснешь - город шумит, живет, будто с гостьей разговаривает. Светят в комнату уличные фонари, роняют на стены замысловатые тени. И снежок на соседей крыше блестит - видно. Искорки цветные так и переливаются…
        Давно это было, но так и не ушло из памяти - редкое счастливое воспоминание…
        ***
        Аград встретил Виту, как забытую подругу.
        По-старому - легкой певучей метелицей и блестящим снежком. Ничего не изменилось тут за годы отсутствия. Только еще ярче стал Аград, красивее, цветастее. Стал он еще люднее, чем прежде, и теснее.
        Пришлось долго искать место для ночлега. Многие постоялые дворы были забиты до отказа. Но свободная комната, в конце концов, нашлась.
        Постоялый двор «Алый терем» раскачивал на ветру начищенные медные вывески с резьбой в виде вздыбленных резвых коньков. Крыша его, уложенная деревянной щепой, была выкрашена в ярко-красный с зелеными
        полосами по краям. Крыльцо подпирали вырезанные под грифонов столбы, а над ними тянулась вдоль всей постройки череда просторных балконов.
        Хозяйка таверны - госпожа Совушка - встречала гостей на ступенях, и левый глаз ее, затянутый жемчужным бельмом, походил на полуденный лунный лик. Второй глаз, внимательный и яркий, следил за тем, как отсчитываются из кошеля деньги.
        - Что за монеты такие? - уточнила она, пробуя на зуб золотой, что был в ходу полвека назад, еще при прежнем короле.
        - Монеты как монеты, - пожал плечами Данияр, - ладно тебе, теть, придираться-то? Золото не пахнет, лишь бы хорошо блестело.
        Деньги эти он лично добыл в одном из тайников роковой таверны. Кому они принадлежали? Одним духам известно. Хотя, может, и духи того не ведают. Главное - ясно было, что сгинул уже прежний счастливчик, что золотом тем владел - в темной воде Ярын-наен, в ненасытных пастях грилли ли…
        Данияр авторитетно заявил одно: деньги взять можно, мертвецам они уже ни к чему, но носить с собой долго нельзя. Либо спрятать опять подальше, а лучше и вовсе по-быстрому от них избавиться. На таких «плохих» деньгах может со временем порча завестись, как плесень на застарелых продуктах.
        Вот и платили.
        Вита сперва волновалась. Как же так? Невиновному и незнающему человеку такие опасные монеты отдавать? Но ведьмачонок успокоил - тому, с кем опасными денежками честно расплатились, никакое зло уже не грозит…
        Убрав плату в карман фартука, хозяйка позвала слугу - сутулого паренька-подростка - и велела ему проводить новых постояльцев в их комнату.
        Паренек-слуга, которого звали Кряжей, привел гостей в большую комнату с балконом. Для Гана она была так себе - небольшая совсем комнатушка. В замке Зимы и не такое видывали. Для Виты и Данияра - целые хоромы!
        Они ходили теперь по оленьим шкурам между кроватями, заправленными вязаными одеялами из яркой шерсти, и никак не могли решиться, кто где спать будет.
        - Я буду у балкона, - решила Вита.
        - Ладно, тогда я у двери, - Данияр покосился на самую широкую кровать, но Ган отправил его в центр комнаты.
        - Я у двери. Вдруг нападет кто?
        - Нападет? - ученик ведьмы опасливо почесал затылок. - Нападе-е-ет. Вот ведь. Об этом-то я и не подумал.
        - Да ты не бойся, - успокоила его Вита. - Я к балкону лягу, чтобы никто не влез, Ган к двери. Отобьемся если что, - она весело глянула на леопарда, и тот ответил ей такой же на удивление беззаботной и жизнерадостной улыбкой.
        Лед таял.
        В итоге Данияру досталась кровать самая неудобная, зато безопасная - в середочке. А по бокам целых два оборотня все входы и выходы охраняли.
        ***
        До ужина оставалось часа полтора. Солнце, вечернее, румяное, как летняя ягода, лизало лучами крыши.
        Вита вышла на балкон. Вот простор-то! Места - как выгул для лошади. От края до края шагов двадцать можно разменять. Королевские хоромы!
        Решив не тратить время попусту, Вита взяла щит и меч и устроила себе внеочередную тренировку. Завтрак на пароме словно провалился в пустоту. На голодный желудок не очень-то бодро получалось, но раз начала - в грязь лицом перед остальными ударить не хотелось.
        Не хотелось выглядеть слабой, а терпеть голод Вите было не впервой. В лесной деревне жизнь - не сахар. Работать приходилось много и тяжело. Возить из леса дрова, например, а там - не довезешь, не поешь. В глухой чаще таверны на пути не попадаются. А то, что бралось с собою из дому, съедалось еще по дороге туда…
        Так что тут, в Аграде, на роскошном постоялом дворе, который так и хотелось назвать не двором, а дворцом, успокаивали тянущиеся с кухни ароматы еды. Пахло мясом и луком, масляными поджарками, хлебом, молоком. «Нужно будет наполнить бездонную флягу, пока возможность есть», - отметила для себя Вита.
        Она долго и усердно махала мечом и раз за разом поднимала щит, делая выпады и поворачивая его под разными углами. Не заметила, как пришел Ган и встал возле двери, ведущей в комнату. Стал наблюдать с интересом.
        - Ты здорово двигаешься, - отвесил вдруг неожиданную похвалу, заставив Виту споткнуться и… смутиться.
        - Дед так учил.
        Ган кивнул. Вите было интересно, помнит ли леопард ее деда, Игривицу, свою собственную семью? Хотелось спросить, но правильные слова все никак не находились и не собирались в ладный вопрос.
        - Я обещал научить тебя оборачиваться вместе с оружием и одеждой, - напомнил Ган. - Показать, как надо?
        - Давай, - Вита не стала отказываться от полезного навыка.
        - Положи пока оружие. С ним не сразу. Сначала с одеждой надо понять. Основные моменты.
        Меч и щит заняли место у стены, под большим резным окошком, что в комнату вело.
        - Ты помнишь, что у меня магии нет? - напомнила на всякий случай Вита, уверенная, что колдовская сила вскоре понадобится.
        - У оборотней всегда магия есть. Иначе как бы ты из человека в птицу оборачивалась? Это волшебное действо и сила для него нужна немалая. Просто способность к обороту тебе от рождения дана. Вот как-то еще силу использовать - тут, конечно, долгая учеба нужна. А вот с духами проще… Хотя, ладно. Давай-ка пока без духов.
        - Без духов так без духов, - улыбнулась Вита, - я, если честно, даже представить себе не могу, как это - говорить с ними? Скажи, они отвечают тебе?
        - Словами - нет, - пожал плечами Ган. - Просто дают все, что прошу.
        - Все-все? - Вита вскинула брови, и в глазах ее засквозило любопытство.
        - А если королевство попросишь, или власть над всеми народами - дадут?
        - Нет. Они не могут дать того, чего сами не имеют. Да и не всех духов можно просить. Вот владыку Еи-Тулле-Минулле лучше ни о чем не просить. А Хати-Амаро - только когда тот в настроении. С Хати-Гаруди вообще лучше не связываться, он обращений не любит - услышит, что просишь, и назло наоборот все сделает. А вот Хати-Ибиру вполне сговорчив. И ты с ним, скорее всего, столкуешься - твоя птица, как и мой зверь, морем рождена и тесно с ним связана. А Хати-Йоремуне… Ты попробуй как-нибудь попросить у него. Он для таких, как мы, самый близкий дух. Не зря всеми метаморфозами в мире заправляет.
        Вита сомневалась. Не собиралась она пока с духами дел иметь, ее другое интересовало.
        - Давай с хати потом, а сейчас с оборотом разберемся.
        - Хорошо, - Ган обернулся по сторонам, прикидывая размер и мощь балкона. - Я сейчас попробую тебе показать.
        И он начал оборачиваться. Медленно втягивая в леопардовую спину плащ, пряча рукава в плавники… Все это выглядело странно и немного жутко.
        Еще более волнительно сделалось от того, что заскрипел бревенчатый пол под почти полутонной леопардовой тушей.
        Почувствовав, как шаток стал пол, Ган быстро обернулся человеком.
        - Сначала медленно надо. Поняла? И думай все время о том, куда ты свою одежду прячешь - в спину, в брюхо, в плавники или в хвост.
        - Сейчас попробую, - выдохнула Вита, сообразив, что если что-то у нее сейчас не получится, то она в очередной раз окажется голой. Ладно, сейчас…
        - Не переживай, это не сложно. Нас Иней за пару оборотов этому фокусу обучил.
        - У меня нет пары оборотов. Надо чтобы с первого раза получилось. В противном случае тебе снова придется искать мне одежду.
        Она набрала в легкие побольше воздуха и обернулась, медленно, вдумчиво, как и учил Ган. Поднявшись пингвином на ноги, смешно закружилась на месте, пытаясь разглядеть свою спину. Цвет перьев в этот раз вышел какой-то неровный, с разводами разных оттенков, похожими на рисунок швов и ворота…
        Обратный оборот…
        … вышел не так ловко. Ткань треснула по швам - одежда не успела увеличиться так же быстро, как тело - но, слава светлому морю, не порвалась.
        Вита оглядела себя с головы до ног.
        - Здорово! Спасибо.
        - Тренируйся хотя бы раз в день - за неделю освоишь навык, - леопард тоже выглядел довольным. - А еще… - он протянул руку к Витиному мечу и спросил. - Можно взять на две минуты?
        Вита не сразу дала. Сперва выяснила:
        - Зачем?
        - Покажу еще кое-что полезное.
        - Бери.
        Оружие перекочевало в руку Гана.
        Под внимательным Витиным взглядом он медленно, позволяя подробно разглядеть каждое движение, поднял меч над головой и, развернув острием к земле, осторожно опустил себе за спину, как если бы там висели ножны.
        - Видишь?
        - Что именно я должна увидеть? - не поняла Вита.
        - Вот что.
        Ган отпустил рукоять меча и развел руки в стороны, но характерный звук падающей на пол стали не прозвучал.
        - Как это? Где же…
        Вита обошла вокруг леопарда два раза. Меч исчез. Растворился в воздухе.
        - Твое оружие спрятано в особом пространстве между двумя оборотневыми ипостасями. Это очень удобно, не нужно таскать все на себе, а еще - для врагов всегда сюрприз.
        - Ничего себе, - глаза Виты заинтересованно блестели. - Этому фокусу можно обучиться?
        - Да. Но сперва попробуй связаться хотя бы с одним из духов, - пояснил Ган.
        - Давай попробую, - кивнула Вита с готовностью.
        Ган смотрел на нее и ловил себя на радости. Странное чувство обнимало и баюкало, словно легкие морские волны. И все же радоваться было непривычно.
        Тем более, за другого человека.
        - Тогда закрой глаза и позови Йоремуне. Он - покровитель всех оборотней. Думаю, будет легче всего наладить связь именно с ним. Давай.
        Вита, не особо рассчитывая на успех - одно дело ловкий оборот и совсем другое - связь с духами! - плотно сомкнула веки.
        - Как звать-то?
        - Как хочешь. Важны не слова, а эмоция, которую ты в них вложишь. Дух должен понять, что нужен тебе. Тогда он откликнется…
        - Я поняла.
        К сожалению, несколько попыток оказались тщетными. Никакого ответа от Йоремуне. Ни намека на связь.
        Вита разочарованно опустила голову.
        - Не получается.
        - Ничего страшного, - подбодрил ее Ган. - Не все сразу. С оборотом проще, но, я уверен, ты и со связью вскоре разберешься.
        - Я тоже так думаю, - взбодрилась Вита.
        Меч появился из небытия, вытянутый за рукоять из-за Гановой спины, и занял свое место рядом с прислоненным к бревенчатой стене щитом.
        Громко хлопнула дверь.
        - Эй, где вы там? - раздался из комнаты голос Данияра. - На ужин пора. Или голодными остаться хотите?
        - Уже идем, - отозвалась Вита.
        Они спустились по широкой лестнице вниз. Туда, где располагалась большая столовая для постояльцев. Вдоль стен стояли деревянные столы и скамейки. Белые с красной вышивкой скатерти стекали с них крутыми воланами. Огромные окна в пол открывали вид на внутренний двор, укрытый шапками белого пара. Там были купальни - горячий источник бил из-под земли, наполняя неглубокие ямы, устланные камнями и мхом.
        Данияр первым плюхнулся за стол. Вита и Ган сели напротив. Расторопный слуга поднес еду, поставил на стол - три большие плошки с пареной репой, чесноком и мясом. От аппетитного аромата у нее даже в носу защипало, но рассиживаться было некогда - Вита пообещала себе, что как только покончит с едой, сразу продолжит тренироваться.
        ***
        Однако потренироваться после ужина не получилось.
        В комнату постучалась служанка и сообщила, что есть свободное время для посещения купальни. Чтобы не мешать друг другу, постояльцы посещали ее по очереди, и сейчас настала очередь Виты, Гана и ведьминого ученика.
        - Мы что, все вместе должны идти? - с наигранным недовольством осведомился Данияр.
        - Да, - виновато ответила служанка, - сейчас гостей много, и мы не можем выделить достаточно отдельного времени каждому. Поэтому, боюсь, если вы будете купаться по очереди…
        - Ладно, мы поняли…
        Они спустились вниз и вышли на внутренний двор.
        Он был вымощен досками. Купальня находилась в самом центре - три темных пятна маслянистой, исходящей паром воды.
        Данияр подошел к ближайшей яме, сунул пальцы, отдернулся, фыркнув:
        - Уф, горяченькая! Может, не идти?
        - Нормальная, - отозвалась Вита. - Отвернитесь. Пока вы тут раздумывать будете, я уже отмокнуть успею. - Она подошла к краю и начала раздеваться. - Ну, чего смотрите?
        Ган отвернулся. Данияр как-то нехотя сделал то же самое.
        Раздался шорох упавшей на камни одежды. Плеск воды.
        - Можно уже? - поинтересовался Данияр, хотя, зачем спрашивал - непонятно, он уже развернулся и так…
        - Можно, - отозвалась Вита из дальней купели.
        Ган тоже повернулся.
        В клубах пара он увидел девичью спину. По плечи вынырнув из ямы, Вита скрестила руки на камнях, что вросли в край купели и, положив на них голову, замерла, нежась в горячей воде.
        Пар поднимался, пряча белое тело, но Ган все же успел рассмотреть, как прямо на глазах проступил на Витиной спине страшный алый шрам…
        Он даже подумать ничего не успел - любопытный Данияр опередил его:
        - Ого! Вот это росчерк! Что это еще за штука такая у тебя на спине, а?
        Ведьмачонок быстро освободился от одежды и, плюхнувшись в воду, попытался приблизиться к Вите, за что получил через плечо короткое и злое:
        - Не приближайся ко мне. Сиди в другой купели.
        И Гану, который тоже успел раздеться и залезть в источник по пояс, показалось, что в голосе Виты прозвучала обида.
        Заметив татуировки леопарда, любопытный Данияр тут же переключился на них.
        - Ничего себе! Я бы тоже от таких не отказался!
        - Тебе такие не положены, - холодно отозвался оборотень, откидываясь на камни.
        Спина Виты не давала ему покоя. Что это за шрам такой, который только в жару проявляется? Память подсказала - есть такие заклинения, что прячут суть… Кто-то наложил такое же на Витино увечье. Зачем, интересно?
        Бестактный Данияр опять выручил:
        - Эй, Вита, а я не знал, что ты колдуешь…
        - Я не колдую, - жесткий, раздраженный ответ.
        - А я думал, колдуешь? - ведьмачонок удивленно вскинул брови. - Думал, колдуешь, но плохо. Шрам-то, поди, с помощью магии скрыть хотела, да не вышло - в воде он, вон, проступает…
        - Заткнись и отстань от меня, - прозвучало уже совсем угрожающе, но Данияр не понял намека.
        - Кто-то другой заклятие на твою спину наложил? Плохо. Я б переправил поаккуратнее. Видать, торопился, тот, кто делал. Или криворукий совсем был…
        Вита больше не предупреждала.
        Медленно погрузившись под воду, исчезла из вида, а потом Данияр с громким возгласом и шумным плеском был стремительно затянут на дно и накормлен там зеленым подводным мхом. Весьма мерзким на вкус!
        Вынырнув, ученик ведьмы принялся отплевываться от зеленой гадости и ругаться всеми бранными словами, которые смог вспомнить. А вспомнил он много, даже на разных языках.
        Вита вынырнула следом и, привалившись спиной к краю купели, так что видны были только голова, шея, плечи и ключицы, бросила хмуро:
        - Я просила не лезть с глупыми вопросами.
        - Ты сам напросился, - поддержал ее Ган.
        - Да ну вас! Идите вы…
        Данияр выбрался из непрозрачной, мутно-бурой воды - дева предусмотрительно отвернулась в тот момент - и, быстро натянув одежду, ушел.
        - Просила же, - в очередной раз, оправдываясь, буркнула Вита.
        Вид у нее был весьма безрадостный. Кажется, законная месть не принесла ей удовлетворения, и теперь она жалела о ссоре.
        - Не бери в голову, - попытался поддержать ее Ган. - Ведьмачонок кого хочешь глупыми вопросами замучает. Если бы ты его не искупала, я бы это сделал. Он ведь на мои татуировки тоже уже нацелился…
        Вроде бы ничего смешного не сказал, но Витино лицо отчего-то просветлело. Она улыбнулась чуть заметно:
        - Просто… Шрам этот… Я даже не знаю толком, откуда он взялся. И на самом деле он меня не беспокоит. Ты не думай! Плевать мне, видят его окружающие или нет… не я его зачаровывала!
        - Тебя только это в нем беспокоит? - Леопард удивился. - Только то, что люди могут подумать, будто ты своего шрама стесняешься?
        - Да.
        - А как же причина его? Рана страшная была, похоже…
        - Не хочу об этом знать, - резко перебила его Вита. - В детстве я, вроде, с крыши на вилы упала. Точно. Так и было. А сейчас забыла - и хорошо! Чего там вспоминать-то? - Она посмотрела Гану в глаза, и тот понял, что дальше расспрашивать не нужно. - Пойду я потренируюсь, пожалуй, пока ночь не настала…
        И Ган остался один.
        Прячась в белой шапке пара, он задумчиво разглядывал темнеющие небеса и алые коньки на крышах. Все мысли были о Вите. Что за тайну она хранит? Что произошло с ней в далеком прошлом, и почему она не хочет об этом вспоминать?
        Что-то страшное произошло…
        Что же?
        Когда он вернулся в комнату, луна уже светила вовсю, заливая бледным светом балкон, с которого навстречу леопарду шла довольная Вита.
        - Получилось, Ган! У меня получилось! Без духов. Смотри! - Она на ходу завела за спину руку и вытянула из воздуха свой меч. - Со щитом пока не получается, но я научусь.
        Он улыбнулся ей с искренним теплом. В груди будто цветы распускались - щекотали лепестками внутренности и горло…
        - Ложитесь уже спать, разболтались тут! - сердито проворчал Данияр.
        Он все еще обижался.
        Вита только фыркнула в ответ, а Ган, желая уладить все миром, предложил ей:
        - Пойдем вниз, поговорим. Я кое-что у тебя спросить хотел.
        - Пойдем, - согласилась дева.
        Они спустились на первый этаж и там, где прежде ужинали. Ночью столовая пустовала - хорошее место для беседы.
        - Я с тобой посоветоваться хотел, - начал леопард, уперев локти в стол и положив на кулаки голову. - Мне оружие нужно. Меч купить хочу. Поможешь выбрать?
        - Помогу, раз просишь. Только… ты с мечом обращаться-то хоть умеешь?
        - Умею. В замке Зимы нас многому учили, но магия всегда была в приоритете, поэтому меч обычно не ношу, а теперь…
        - Я поняла, можешь не продолжать, - Вита кивнула доброжелательно. - Завтра пройдемся по местным лавкам и посмотрим, что тут можно найти.
        ***
        Утром Вита исполнила свое обещание.
        После завтрака они с Ганом отправились в город. Погода благоволила прогулке - солнце стояло высоко и сияло так ярко, что белая угрюмая луна была почти неразличима на лазурном небе.
        Квартал оружейников находился на другом конце города. Идти пришлось долго. Извилистые улицы сменялись просторными площадями, в опушке из пышногривых сосен. Иногда из глубин Аграда выплывали навстречу величественные храмы, с крышами, туманными от высоты. Ветер приносил тысячи разных запахов. Пару раз пахнуло чем-то диковинным - ядреным, пряным, чужим…
        Над улицей, на которой находилось несколько оружейных мастерских, были перекинуты красные и синие ленты. Из окон высокого расписного терема лились звонкие песни и раздавались веселые крики. Здесь что-то праздновали.
        Вита и Ган прошли мимо, направившись к двери под мощной кованой вывеской, на которой был изображен сжимающий в лапах копье дракон. «Господин Гюнтер - оружейных дел мастер» - значилось под ним.
        - Зайдем? - предложила Вита. - Я видела такое клеймо на мече Безногого Хрима, - добавила она, многозначительно указав на дракона.
        - Давай, - согласился Ган.
        В лавке стоял запах кожи, масла и металла. Из длинного прохода, ведущего вглубь помещения, приходили волны жара - должно быть где-то поблизости была кузница.
        - Добрый день, - поздоровался с посетителями коренастый мужчина, похожий на гнома с длинной седой бородой.
        На нем был бурый кожаный фартук и кожаные же штаны. От одежды шел восхитительный оружейный запах. Вита даже прищурилась от удовольствия. Когда-то давно, еще когда ездили в Аград с дедом, она заходила в подобные лавки. В одной из них, на детский вопрос: «Чем так вкусно пахнет?» получила ответ продавца: «Свежевыкованным добрым мечом, девочка»…
        - Чем могу помочь благородным господам?
        Ого! Вот это обращение. Вита даже приосанилась от гордости. Потом поняла, что «благородной» ее назвали из-за Гана… Еще бы! У него и одежда дорогая и вид холеный, а она… так, за компанию. Приди одна - никто бы ее, в поношенной одеже не по размеру, за благородную бы не посчитал.
        Стало обидно.
        Мелькнула предательская мысль сейчас же, после оружейной лавки, пойти и купить себе что-то красивое из одежды, но Вита себя одернула. Вот еще! Тратить время на тряпки! Ей удобно в том, что есть, а на мнение окружающих - плевать.
        - Мне нужен меч, - ответил продавцу Ган.
        - Понятно, - «гном» пригласил посетителей к стойке с оружием, - вот смотрите, выбирайте.
        Сам тактично отошел в сторону, ничего не навязывая и позволяя покупателям спокойно посовещаться между собой.
        - Вот этот бери, - Вита указала на двуручник с фальшгардой, такой же, с каким вышел на нее на пароме человек Оржана Баэза. - Мощный клинок. Под большую силу рассчитан, но в хороших руках будет, как смерть… В самый раз для оборотня.
        - Согласен. - Ган поднял клинок и взвесил в руках. Приятно лежит. Удобно. - А ты умеешь обращаться с таким?
        - В руках не держала, но знаю, как против такого в бою стоять. И дед про них часто говорил.
        - Расскажешь, что говорил?
        - Конечно. У этого меча хитрых приемов много, но большую часть их я знаю. Дед научил, чтобы упреждать…
        Ган бросил на Виту быстрый взгляд, а в глубине души ощутил благодарность. Она ведь без утайки все рассказывает. Про меч, которого сама в бою боится… И ведь сама же его Гану в руки вложила. Что же выходит? Больше не считает она его врагом?
        - Ну что, берешь этот? - Вита оторвала его от раздумий.
        - Да, - кивнул Ган.
        За окном раздался шум. Крики и песни, что звучали из большого терема, перенеслись на улицу.
        - Что там? - поинтересовалась Вита у продавца.
        - Свадьба дочери главы нашей гильдии. Она замуж за сына градоначальника выходит. Большой праздник сегодня будет, - радостно ответил «гном».
        Вита не разделила его радости, буркнув:
        - И везет нам на эти свадьбы…
        Как в воду глядела.
        Стоило им с Ганом выйти из лавки, пестрая толпа подхватила их и понесла, словно разбившая плотину река. Сопротивляться было бесполезно. Пришлось «течь» со всеми до большой площади, на которой ломились столы, и музыка гремела, оглушая. Жених и невеста уже восседали на импровизированном троне из бревен. Перед ними давали представление уличные артисты в пестрых одеждах всех оттенков радуги.
        Сперва Вита и Ган хотели уйти, но потом как-то втянулись в общее веселье… Песни. Пляски. Угощения. Веселье через край! И вино… Вита пригубила и развеселилась. Ган тоже позволил себе… А потом - куда спешить тем, в чьих жизнях обычно не находилось времени и места для праздников?
        Они пробыли на площади до вечера.
        Когда солнце село, вспомнили, что пора восвояси и, кое-как пробившись через пляшущую толпу, направились обратно на постоялый двор.
        Длинная дорога.
        Узкие улочки заставляли держаться ближе друг к другу.
        Светили фонари, подтверждая - Аград не спит никогда…
        За спиной раздался стук копыт. Несколько всадников, громко распевая свадебный гимн, ехали по мостовой. Их пьяные голоса никак не строились в нужный лад, и песня выходила похожей на перекличку воющих псов…
        Вита фыркнула со смеху, а Ган предусмотрительно затянул ее в темную нишу под балконом близстоящего дома.
        - Кто тут еще смеется над нами? Уж я вас плетью по гривам, молодежь! - беззлобно ругнулся хмельной всадник, шаря вокруг окосевшими глазами. - Найду! Потом…
        Оборотни прижались друг к дружке под балконом.
        Нет! Пьяный всадник их вовсе не пугал. Просто хмель в крови подначивал не на драку, а на дурачества. Как в детстве - кинуть вслед кому-нибудь щепкой или шишкой и спрятаться, потешаясь над тем, как удивляется «жертва» и ищет безрезультатно того, кто кидался…
        Лошади поскакали дальше, а Вита с Ганом так и стояли, улыбаясь в пустоту. Даже не заметили, как близко оказались… Дыхание греет друг друга, и стук сердец слышно…
        … а потом…
        … поцелуй.
        Губы коснулись губ легко, будто случайно. Разошлись тут же. Вита, как ошпаренная, даже на дорогу из-под балкона отпрыгнула. Тыльной стороной ладони по лицу мазнула, непроизвольно пытаясь смахнуть с себя чужой волнующий запах.
        Ган тоже стоял оцепеневший. Сердце бухало в груди, а в глазах расходились круги. Как же так получилось? И не то, чтобы он этого не хотел… просто понимал, что Вита теперь к нему на расстояние полета стрелы не подойдет. После такой-то случайности!
        Но Вита быстро взяла себя в руки и, нацепив на лицо маску непроницаемости, потребовала:
        - Ничего не было, ясно?
        - Ясно, - пожал плечами Ган. - Забыли.
        Конечно, он соврал.
        Всю ночь потом не спал, прокручивая в голове и растягивая каждую секунду волшебного поцелуя. Иногда он поднимал голову, стараясь делать это как можно тише, и смотрел на освещенную уличным фонарем соседнюю кровать. Там Вита спала - а скорее, притворялась, что спит.
        И Гану льстила мысль, что она испытывает сейчас то же самое, что и он…
        … но они ведь договорились.
        Делать вид, что ничего не было.
        И никогда не вспоминать.
        Глава 11. Красный орел
        Почти неделю они прожили в Аграде, пытаясь отыскать ведьмин след, но все было безуспешно.
        Все это время Виту преследовало чувство, что ведьма где-то рядом, что она следит за их троицей, неуловимая, и посмеивается.
        Невидимая.
        И зачем ей это? Непонятно… Должна ведь бежать прочь.
        Когда Вита поделилась своими переживаниями с Данияром и Ганом, оказалось, что и их посетила подобная мысль.
        - Я уверен, что госпожа Чернороза рядом, - сказал Данияр.
        - Она водит нас за нос, непонятно только зачем, - согласился с ним Ган.
        - Такое чувство, что она знает, что мы преследуем ее… и хочет этого. Будто заманивает куда-то, - закончила Вита…
        А утром их разбудили крики глашатаев:
        - В городе облава! Весь день никому не выходить из домов! Сидеть и не высовываться, если не хотите, чтобы стражники вас поймали.
        Вита смотрела на них с балкона и тревожилась. Что за шумиха? И почему выходить нельзя? Что же теперь - терять время, которое должно быть потрачено на поиски ведьмы? Еще не хватало…
        - Что там? - разбуженный Данияр, зевая, подошел к алым перилам и, смачно плюнув на козырек под балконом, принялся тереть глаза. - Не спится им с утра. Будят честных людей, да еще и из дому выходить не разрешают.
        - Не ворчи, там что-то произошло, - осадила его Вита. - Надо бы узнать.
        - Я пойду вниз за едой и узнаю, - снисходительно вызвался Данияр. - Кухарка на кухне все сплетни знает, болтал с ней вчера, да и винцо у нее хорошее в закромах.
        - А еще что? - сморщив нос, Вита кивнула на синяк, выступающий у парня из-за ворота. - В закромах-то?
        - Ой, тебе-то какая разница? Ты меня отшила, значит, я теперь мужчина свободный.
        - До этого, можно подумать, несвободный был, - Вита хмыкнула и обернулась, почувствовав присутствие леопарда.
        - Пока болтаете тут, я слушал, - начал он без пожеланий доброго утра. Хотя, каких пожеланий от Гана ждать? - В соседней комнате люди говорили, что в Аграде сейчас укрывается бывший королевский фаворит, попавший в немилость из-за неудобной любовной связи с одной из принцесс. Король устроил на него облаву. Беглец пытался спрятаться здесь, на севере, но ищейки нашли его. Чтобы добыча не сбежала - боевые маги обнесли город силовым куполом и погасили все магические импульсы…
        - Понятно, - зевнул Данияр, - скукотища.
        - Да уж, - согласилась Вита, - веселого мало. Одно радует, что никого из нас эта самая временная потеря магии не затронет. Кроме Данияра.
        - Да что мне какие-то королевские маги! - вспылил тот. - Они там, небось, при дворе давно разленились и всю ворожбу позабыли. Неумехи наверняка какие-нибудь.
        - Вот уж не знаю, - задумался Ган, - сам я не сталкивался, но оборотни, что служили Властелину Зимы вместе со мной, рассказывали про стычки с королевскими магами. И, по словам их, колдуны эти - люди умелые. Они умудрялись гасить на время волшебную силу оборотней и даже могли на время лишать способности к обороту…
        Ган вспомнил рассказы Орки и Отари, огромного морского льва. Они вышли из воды на материк и углубились слишком далеко в королевские владения. Там их встретили маги и «попросили» вернуться на побережье. Оборотни попытались спорить, а потом… Орка клялся, что потерял свою волшебную силу - даже способность к обороту! - все, кроме поддержки духов, но Ган почему-то не верил ему, подозревая, что косатка просто не пробовал оборачиваться в бою. Какой смысл ему делать это на земле? Отари тоже не превращался, хоть и был на суше гораздо более маневренным, нежели остальные.
        И тоже убеждал, что не мог…
        - Ничего себе, - присвистнул Данияр. - Я думал, лесные ведьмы и снежные колдуны - самые могущественные…
        - Самых могущественных король забирает себе на службу, - разочаровал его Ган. - Мы можем бросить им вызов, но у себя на севере, в море, в родной стихии, никак не здесь, на исконно человечьей земле. Но сейчас главное не это.
        Вита внимательно посмотрела на него, заметив в глазах леопарда едва заметный проблеск азарта.
        Она догадалась:
        - Если магия не будет работать, ведьму тоже это затронет, так ведь?
        - Так, - кивнул Ган, - а, значит, обманывать нас мороками она больше не сможет.
        - Но ведь она госпожа Чернороза стирала нам память, - усомнился Данияр.
        - Стирала заново каждый раз. Такая магия - временная, и тоже окажется недейственной.
        Оборотни все решили, лишь Данияр один сомневался, говорил, что никуда не пойдет, и вообще…
        … но потом все-таки передумал.
        Солнце высоко стояло над горизонтом, освещало посеребренные морозом улицы. Пошел легкий снежок. На его тонкой шкурке следы получались четкими и звонкими.
        Вита первая спустилась во двор, выглянула из ворот. Резные солнечные символы гордо алели на столбах. Отдалялись голоса глашатаев.
        - Пошли, - Ган первый выскользнул за ограду, прижавшись спиной к стене, поманил к себе Виту.
        - Подождите, я с вами, - раздался шепот Данияра. - Я должен с ведьмой увидеться. Должен во что бы то ни стало ей в глаза заглянуть и спросить, за что она так со мной? За что бросила, как вещь ненужную…
        - Пошли, - прервала его Вита шепотом. - И потише давай. Если стража нас заметит, никакой ведьмы нам не видать.
        - Как искать-то будем? - ученик ведьмы вспомнил вдруг про досадные ограничения. - Как след возьмем?
        - Как собаки, - рыкнул в ответ Ган, - по запаху.
        - Точно, я забыл, что среди оборотней нахожусь. Веди тогда.
        - Это шутка была, - пояснил леопард, - не понял, что ли?
        - Да уж как тут поймешь, когда ты с такой физиономией шутишь, будто убить кого собрался.
        Ган хмыкнул и не ответил ничего. Было заметно, что он волнуется. Сомнения грызли его изнутри, но сомневался на этот раз он не в себе. Нечто недоброе витало в воздухе.
        Предчувствие проигрыша.
        Беды…
        … и беда эта уже поджидала их на расстоянии в несколько шагов.
        Шаг.
        Еще шаг.
        И еще один шаг.
        - Нашел, - радостным шепотом сообщил Ган. - Следы.
        Он показал на снег. Там действительно были следы. Аккуратная цепочка, как у лисы. Они тянулись то по одной, то по другой улочке, заводя вглубь плотно застроенного небогатого квартала. Здесь стены домов были черны, их не покрывала яркая краска. То там, то тут поднимались высоченные лохматые елки, выросшие тут еще до начала застроек.
        - Смотрите! Вон она! - не удержался от громкого возгласа Данияр, когда все трое свернули в очередной переулок, где дома сходились над дорогой, скрывая небо.
        Ведьма стояла в тени неказистого старого теремка, который кренился набок и почти касался своего соседа.
        Ни у кого из троих преследователей не возникло сомнений в том, что перед ними Чернороза, хоть она и повернулась спиной. Они много раз видели ее и столько же раз забывали…
        Ведьмина тень черной кляксой ложилась на утоптанный снег, и две улицы расходились от нее углом.
        - Уйдет, - шепотом произнесла Вита.
        - Стой здесь, а мы обойдем ее и перекроем отступы, - еще тише отозвался Ган. - Ну, вперед, - толкнул под локоть Данияра.
        Они бесшумно отошли назад и затерялись в проулках, собираясь обойти ведьму по кругу.
        Вита осталась одна.
        Она, не отрываясь, буравила спину Чернорозы, и та почувствовала взгляд - развернулась с хитрой ухмылкой.
        - Ну, здравствуй, девочка-оборотень. Искала меня? - произнесла бархатным голосом.
        - Мне нужно расспросить тебя кое о чем, - стальным тоном заявила Вита.
        - А что, если я не захочу с тобой говорить? - взгляд ведьмы стал еще насмешливее. - Что ты сделаешь тогда?
        - Я заставлю тебя рассказать мне все, Чернороза, даже если ты этого не хочешь. В противном случае мне придется пленить тебя.
        - Пленить? - ведьма издевательски расхохоталась. - Ну, попробуй, что ли…
        В переулках показались Данияр и Ган. Старуха попалась в ловушку. Бежать ей было некуда, колдовать она не могла, а летать, как птица, не умела.
        Окрыленная азартом преследования, Вита первой ринулась к Чернорозе, готовясь вцепиться в нее, как норная собака в лису, и держать до конца. Их трое. За ними преимущество!
        Когда Вита была в полушаге от ведьмы, а Ган и Данияр в паре десятков шагов, старуха вдруг вскинула руку и, обратив ее ладонью к Вите, приказала спокойно:
        - Красный орел.
        И Вита ощутила, как по жилам, по нервам, по всему телу начал вдруг расползаться необъяснимый, липкий страх, быстро переходящий в неконтролируемый панический ужас…
        Ноги подкосились, спину залил ледяной пот…
        Поваленным деревом рухнув на землю, Вита сжалась в комок. Сквозь пульсирующий в ушах гул она услышала недоумевающие крики Данияра и гневный голос Гана:
        - …да хватай же ее, что с тобой?!
        Спустя секунду он склонился над Витой и крикнул в лицо:
        - Ты почему ее упустила? Что случилось?
        - Я испугалась…
        - Что?!
        - Она просто сказала «красный орел», и мне стало страшно, - задыхаясь, выдавила из себя Вита, за что получила разочарованное:
        - Трусиха!
        Неожиданно легкой и грациозной походкой ведьма быстро уходила прочь.
        Ган и Данияр бросились за ней, а Вита так и осталась лежать на земле.
        Только через четверть часа она смогла успокоиться и подняться на ноги. От непонимания случившегося, досады и обиды хотелось плакать. Нервы дрожали натянутыми струнами.
        Спутники вскоре вернулись…
        … догнать ведьму им так и не удалось.
        ***
        Всю обратную дорогу Вита молчала.
        Ган не пытался с ней говорить, понимал - наговорился уже. Лишнего наговорил. Оборвал тонкую нить доверия.
        Одним словом!
        Брось он ей в лицо любую другую грубость, все получилось бы исправить. Но не это.
        Трусиха!
        Удар в самое сердце.
        Даже Данияр ничего не говорил. Шел молча и с укоризной поглядывал. Когда заходили на постоялый двор и чуть не столкнулись в дверях, тихо шепнул Гану:
        - Ты чего? Зачем так ей сказал?
        - Надо было, и сказал, - процедил сквозь зубы леопард, ощущая, как последние капли гнева уходят в пустоту, оставляя место досаде и тоске. - Нечего было ведьму упускать.
        - Так ведьма с ней сотворила что-то. Не будь этого, Вита бы ее в жизни не отпустила.
        - Что сотворила? - Ган злобно уставился на Данияра. - Магии-то не было!
        - «Магии не было», - скривив лицо, передразнил его тот, - и что с того? Ты совсем, что ли, слепой?
        - Отстань от меня со своими нравоучениями, - прилетело в ответ грозно.
        Данияр закатил глаза к небу, вздохнул разочарованно и убрался подальше на кухню, остерегаясь Ганова недовольства… Раньше он был с оборотнем поосторожнее, поучать и отчитывать уж точно не рисковал, а тут все же озвучил мысли, не удержался. И леопард понимал, что ведьмачонок прав. Даже он, безалаберный и никогда особо не церемонящийся с женским полом, сообразил, как сильно ранили Виту оброненные в отчаянии слова.
        И Ган понял.
        И будь на то его воля, забрал бы их назад. Только повернуть время вспять было не в его силах…
        Вита не пошла в комнату, завернула на балкон и осталась там. Леопард видел, как тяжело она оперлась на перила и повесила голову. Коса дрогнула на спине.
        Не пошел за ней. Навязываться сейчас с объяснениями вроде «не хотел, мол, само вырвалось» было глупо и неуместно. Слишком цинично. Даже жестоко…
        И Ган, из которого годами выбивали милосердие, для которого жестокость была необходима, как воздух - в замке Зимы иначе не выживешь - понимал, что со своими так все-таки нельзя.
        С трудом оторвав взгляд от девичьей спины, он ушел в комнату, надеясь, что там сможет как следует подумать и наилучшим образом спланировать будущий разговор. Надо будет извиниться. А еще - Данияр прав - необходимо выяснить, что на самом деле произошло там, в тупике, между Витой и Чернорозой. Чем старуха так напугала бесстрашную девушку?
        Похоже, ведьма гораздо сильнее и коварнее, чем предполагал слуга Зимы…
        Он-то, похоже, старуху недооценил.
        ***
        На кровати поменяли простынь.
        На подоконнике горел первозданной белизной букетик вырытых из-под снега первоцветов. Солнечные лучи пробивались сквозь кружева в занавеске, рисовали на полу изысканные узоры…
        Ган сидел, упираясь спиной в стену. Руки скрещены на груди - туго узлом затянуты. Нога на ногу закинута. Весь он закрылся, завязался, словно пытался поглубже уйти в себя. В голове звенела пустота. Мысли утекли куда-то вглубь и никак не шли на поверхность. Пришла усталость.
        Опустошенность.
        Неприятное ощущение, будто все силы разом покинули его. Будто не ел несколько дней, и теперь не может пошевелиться от слабости, будто…
        Когда он начал проваливаться в сон, пришла служанка. Стала стирать с подоконников пыль, щебетать что-то…
        Не с первого слова Ган понял, что обращаются к нему.
        - … а подружка ваша в купель пошла, - прилетел издали заговорщицкий голосок, - сейчас в купели нет никого, - легкое подмигивание, порхание пышных, начерненных угольком у основания, ресниц, - вы же понимаете, о чем я? - Длинное бело-синее платье метет подолом доски. Метелочка из перьев стремительно смахивает с подоконника несуществующую пыль. - Видели? - тонкие пальцы в медных дешевых колечках вынимают букетик из воды. - Я специально принесла, чтобы вы к ней не с пустыми руками! Пусть не самый богатый подарок - зато от души. Избраннице понравится. Она вам ответит взаимностью, вы не переживайте. Все у вас с ней сложится…
        Тьма! Оказывается вся гостиница в курсе Гановой личной жизни, один он еще ни в чем толком не разобрался. Дожили. Уже каждая служанка знает, чем должна закончиться их с Витой история. Ган же не особо понимает, начиналось ли что-то вообще…
        Неужели так заметно?
        Видно со стороны, что Вита ему нравится? Он сам себе в этом еще не признался, а тут получается, их разве что еще не поженили!
        - Ну? Идите! Чего сидите-то, выжидаете? А, господин? - служанка подошла вплотную и строго помахала перед Гановым носом букетиком.
        Она, видать, заготовила уже для бестолкового постояльца длинную поучительную речь, но тут из соседней комнаты ее позвали.
        - Ми-и-илка-а-а-а! - надрывался подвыпивший хриплый голос. - Ну, где тебя носит?
        - Вот, господин! Не медлите, что же вы…
        Цветочки сиротливо упали на одеяло рядом с правой Гановой рукой.
        Обдав оборотня ветром взметнувшегося подола, служанка покинула комнату. В коридоре раздались дробные спешные шажки. Хлопнула соседняя дверь.
        Ган уныло взглянул на первоцветы. Их поникшие головки не обнадеживали. Представив, как глупо будет выглядеть в купальне с букетом, леопард разочарованно покачал головой и снова прикрыл глаза.
        В это самый миг появилась связь. Ган не просил ее - подглядывать за Витой в сложившейся ситуации было бы как-то совсем цинично и подло…
        … но пришлось.
        Он увидел ее у каменистой купели.
        Она шагала неспешно по краю туда-сюда. Расслабилась, выдавая непонятно откуда взявшуюся хромоту. «Неудачно на землю упала» - додумался Ган.
        Вита стянула рубаху, распутала завязки на штанах… И какое-то время стояла на краю купели обнаженная. На ногах и руках проступили лиловые синяки.
        Сильно расшиблась.
        Она медленно сошла в воду, погрузилась по плечи, замочив конец нерасплетенной косы. Оттолкнувшись, переплыла к дальнему краю и, подняв над водой спину, облокотилась на камень. Подбородок на перекрестье рук положила.
        Застыла, как живое воплощение покоя.
        Вокруг поднимался пар, оседал на камнях бисером блестящих капель. Тепло проявило узорный шрам - алые борозды рубцов. Почти симметричные. Ган смог вглядеться в них внимательнее, чем в прошлый раз. Страшная догадка созрела в голове - Вита соврала. Такие шрамы не получаются из-за досадной случайности. Кто-то сделал с ней это намеренно…
        Пламя гнева загорелось в груди. Память тут же подпитала его поленьями воспоминаний…
        Один из зимних слуг, Стерко, птица-буревестник - он летал далеко на запад, в земли жуткие и неведомые - вернулся однажды с таким же шрамом. Он рассказывал о страшных пытках, которым подвергают местные своих пленников. И если оборотень со своей силою перерождения еще может выжить после подобного, то человек непременно умрет в муках…
        «Кровавый орел». Самая страшное мучение… Ребра распиливают на спине и разводят, как крылья птицы, в стороны…
        И тут Гана словно молнией ударило! Все сложилось в единую картину - слова, воспоминания, изуродованная девичья спина… Леопарда прошиб холодный пот, и Витин голос, надтреснутый, полный отчаяния повторил: «Она просто сказала «красный орел», и мне стало страшно…»
        - Вита, прости меня… Кто сделал это с тобою? Кто сделал… Зачем…
        Он хотел вырваться из небытия, но эффект лишь усилился. Ган почувствовал, как натянулась ментальная нить связи. Его перенесло в купальню к Вите, и белая спина с алым шрамом маячила теперь перед глазами.
        И тут, как вспышка! Осенило.
        Ган медленно, словно боясь, что Вита обнаружит его незримое присутствие, протянул бестелесную руку и коснулся страшного шрама. Прикрыл глаза, чтобы сделать то, что проворачивал сотню раз, пытаясь влезть в чью-нибудь душу, покопаться в чужой памяти и чужих мозгах.
        Он хотел знать…
        Контур широкой ладони подсветился на мгновение и исчез, оставив слабую тень на белой коже. Хлынули в голову Гана события и картинки далекого прошлого. Обрывками, рваными клочьями…
        Вита даже не пыталась закрыться, или просто не чувствовала.
        Отступил в сторону зубастый монстр, что жил у нее внутри…
        … он явно желал, чтобы Ган все увидел…
        Забытые воспоминания.
        Вот старик смотрит на маленькую девочку с укоризной и качает головой… «Так ты - оборотень у нас?» Девочку несложно узнать, да и старика тоже… Ган видел его раньше, но потом из памяти стер, как всю свою прошлую жизнь… «Идем к ведьме, ей лучше знать…» А потом лес, тонкая тропа, землянка… И мосластые руки ведьмы вытягивают Витину ладошку из дрожащих бабушкиных пальцев… «Три года ты проживешь у меня, девочка-оборотень. Тьма больше никогда не побеспокоит тебя»…
        …Доски. Большой деревянный стол. Руки и ноги раскинуты в стороны, и скованные цепями тонкие щиколотки и запястья… Зубья пилы. Крики. Кровь…
        Ган хотел ослепнуть и оглохнуть. Забыться. Вырваться из мучительного водоворота Витиных скрытых воспоминаний. Не получалось. Он сам влез туда и теперь должен был досмотреть все до конца…
        И снова! Звук капающей на пол крови. Тихие стоны и довольный шепот ведьмы: «Теперь ты в моей власти. Будешь слушаться меня?»… «Нет…» Вита сильная. Всегда была! Она даже сопротивляться пыталась… «Будешь, как миленькая. Теперь мне будет достаточно произнести лишь одно слово, чтобы сломить твою оборотневую гордость, напугать до дрожи и заставить покорно лежать на земле »…
        Красный орел.
        Гана выкинуло из Витиной памяти прочь. И связь порвалась стремительно, будто кто лезвием отсек. Леопард очнулся в комнате на кровати. В груди все рвалось на куски, челюсти сжимались от бессильной ярости…
        Пораженный увиденным, он встал и быстро пошел вниз.
        Сердце бухало, как барабан. Пульс отдавался в ушах, болезненный и частый. В груди все сжималось от омерзения к себе и собственному поступку, а перед глазами стояли алые бугры взрытой кожи на Витиной спине…
        То, что с ней сделали, за гранью добра и зла.
        Так нельзя!
        Нельзя…
        Ган ускорил шаг. Скорее дойти до купели, вытащить Виту из воды и прижать к себе, чтобы никогда больше не отпускать. И извиниться за злые слова. И, вообще, признаться во всех своих чувствах…
        Пусть делает потом с ним, что хочет.
        Пусть обругает. Пусть прогонит.
        Пусть знает, что он любит ее…
        Разрешив, наконец, себе эту крамольную мысль, Ган споткнулся на ходу и встал, как вкопанный. «Он. Любит. Ее» - повторил про себя медленно и с наслаждением. Смакуя на вкус каждое дерзкое слово.
        - Господин, - знакомый голосок донесся из-за деревянного высокого стола, за которым на постоялом дворе встречали и рассчитывали гостей. - Я на вас золотой поставила. Не подведите.
        Милка сверкнула глазами и бодро потрясла в воздухе кулаком. Жест символизировал отчаянную поддержку.
        - Угу, - буркнул Ган, спеша поскорее скрыться с чужих глаз.
        - Цветы-то! Цветы забыли… - стало последним, прилетевшим уже в спину, прежде чем вышел он на просторный задний двор, где вымощенный досками настил вел к исходящим паром каменным ямам.
        Никого не видно. И не слыхать ни плеска. Только белые клубы ползут к далекому забору, как павшие на землю облака…
        - Вита, - мгновенно охрипший голос никого не вызвал из этой пуховой белизны.
        Виты не было.
        Несколько минут он стоял по колено в пару, тщетно глядя в пустую купель, потом развернулся и быстрым шагом пошел в гостиницу…
        Они встретились на выходе из комнаты.
        - Вита, я хотел… - начал Ган, но холодный, болезненный взгляд девы оборвал ему все мысли.
        - Не сейчас, пожалуйста. - Короткая и такая емкая просьба. - Мне сегодня нужно побыть одной.
        - Хорошо, - произнес Ган.
        Он пытался поймать ее взгляд еще раз, но увидел лишь спину, прикрытую щитом. Насмешливо смотрела с него Багри-Маро. Будто намекала - лучше не лезь, хватит, высказался уже…
        Ветка, беспокойно мекая, потрусила за хозяйкой. Даже коза понимала, что творится у той на душе.
        ***
        Ган ждал в комнате и думал.
        За окном солнце клонилось в закат, посыпало вечерним золотом алую резьбу наличников и коньков. Из-за горизонта тянулись сиреневыми росчерками облака. Ветер пел о незримых далях, принося запахи чужих лесов.
        Южный ветер.
        А перед глазами снова спина. Белая, не тронутая солнечным светом кожа прячет изуродованные ребра. Каким чудом они срослись? Как Вита вообще после такого выжила…
        И - главное! - зачем?
        Зачем понадобилось ведьме так измываться над своей жертвой? Чего она добивалась? Послушания?
        Тут же пришло понимание - с ним самим, ведь, тоже проделывали подобное! Иней не щадил учеников и на расправу был быстр. Все тело в шрамах об этом памятью. Но, в отличие от ведьмы, жестокий старик никогда не выходил за рамки разумного. Да уж, если бы кто-то сказал Гану, что однажды он назовет «разумными» учительские побои, то леопард рассмеялся бы ему в лицо.
        И зачем же это все нужно? Ведьма в Витиной памяти обмолвилась о послушании. Что же получается, измывательства и пытки - единственный способ подчинить оборотня и управлять им?
        Догадка подняла в душе новую волну ярости…
        … и воспоминания.
        О доме.
        Перед мысленным взором снова в красках всплыл тот день, когда явился за ним Иней из замка Зимы. Отчетливо вспомнились страх и непонимание… Ган бросал взгляды на родителей, но те виновато отводили глаза. Выбора у них не было. Сына в любом случае пришлось бы отдать. Либо Властелину Зимы, либо ведьме. И выбор они, похоже, сделали верный.
        А вот Вите не повезло.
        Все в Игривице отчего-то считали лесную старуху чуть ли не святой. Лишь Ганов отец этих восторгов не разделял. Причину он не говорил никому. Ган догадался теперь - видно, знал что-то недоброе про ведьму родитель, поэтому сына ей не отдал, но и против деревенского общего мнения идти не рискнул…
        Данияр ввалился в комнату, шумно дыша. Пришел и притащил с собой холод.
        - Где Вита? - спросил первым делом. - Как она после… того…
        - Расстроена, - нехотя ответил Ган, беседовать ему сейчас не хотелось. - На двор ушла. Одна. Просила не беспокоить. Меч и щит взяла - тренировка ей всяко на пользу пойдет и нервы успокоит.
        - Меч и щит взяла, говоришь? - Данияр недоверчиво приподнял брови. - Ты уверен?
        - В чем? - не понял Ган. - В том, что она полчаса назад вышла отсюда с оружием?
        - Нет. В том, что она пошла тренироваться.
        Ган сурово взглянул на ведьмачонка. Стиснул зубы так, что челюсти свело. Как же он сразу не понял…
        Она ушла…
        Вита ушла!
        Оттолкнув с прохода Данияра, Ган, как ошпаренный, слетел по ступенькам вниз и выбежал на улицу. Внизу бросил на стол испуганной Милке золотой:
        - За что, господин? - непонимающе пискнула та.
        - Компенсация. Ведь свой, что на меня ставила, ты проиграла…
        Обыскав двор, он понял, что Данияр прав. Виты нигде нет. И магии нет, чтобы быстро найти ее!
        Он закрыл глаза, пробуя натянуть нить, но ничего не вышло. Ощущения подсказали - связь закрыта. Осознанно. С ее, Витиной, стороны.
        Осталась лишь одна зацепка - следы!
        Полагаясь на звериное чутье, Ган нашел их. Цепочка тянулась по свежему снежку за ворота на улицу, и терялась там среди сотен других следов…
        Леопард принюхался, силясь вырвать из сонма запаха тот, самый важный, что бередил душу. Запах теплых птичьих перьев смешанный с молочным, нацепленным от козленка, душком, морской соли, стали и крови, - так она пахла для него…
        Это был аромат его любви…
        … что затмил все остальное и повел за собой через улицы и площади в центр города.
        Ган спешил, расталкивал прохожих, поскальзывался и едва не падал на зеркалах замерзших луж. Горожане косились на него, как на сумасшедшего, и расступались благоразумно. Кто его знает, этого безумного парня, что несется, не разбирая дороги, шарит по земле стеклянным взглядом… Неспокоен в последнее время стал старый добрый Аград. Стража рыщет по нему, королевские колдуны куполом накрывают…
        Ну его, этого бегущего парня…
        ***
        След привел его на рыночную площадь и там смешался с густым оленьим духом.
        Ган заметался меж резных столбов с коновязями. Тут были конские ряды - стояли лошади и олени, не распроданные еще после последней ярмарки.
        - Эй, друже, кого потерял? - окликнул его высокий плечистый мужик в расписном тулупе.
        - Девушку, - с надеждой ответил Ган. - Светловолосую, с мечом и щитом… с козленком, не видел ты?
        - Как же, видел, - заулыбался мужик и, похлопав по висящему на поясе кошельку, добавил довольным тоном. - Оленя она у меня взяла, сбрую на него и пристяжную сумку, чтоб козла своего посадить…
        - Это коза, - машинально, копируя Витину привычку поправлять Данияра - тот принципиально величал Ветку «козлом» - отрезал Ган.
        - Какая разница.
        - Так где девушка?
        - Откуда ж мне знать? - продавец лениво зевнул и пожал плечами. - На оленя моего взобралась и была такова…
        Когда Ган добрался до главных ворот Аграда, с небес повалил густой снег. Будто кто-то специально желал навредить леопарду и лишить его последней надежды отыскать Виту. Белые хлопья, огромные, в четверть ладони, валились из сизой тучи, прятали мир от глаз, окутывали небо и землю белым саваном.
        В отчаянии, Ган рухнул на колени - уперся руками в снег и не почувствовал холода. Вдруг, ладони прижгло, будто в раскаленную сковороду ими ткнулся. Леопард развернул их к лицу и увидел, как разбегаются по коже отблески слабых магических импульсов. Что это было такое, он объяснить не мог - то ли ведьмино заклинание ослабло, то ли ворожба королевских магов отменила его - теперь уже было неважно.
        Глава 12. Ледяной сфинкс
        Олень был бел, как сама зима.
        Олень был быстр, как северный ветер.
        Он бежал по снегам, мягко ступая широкими копытами, встряхивал головой, когда влажные выдохи застывали на узде сосульками. Сосульки падали под ноги…
        Ветка, пересаженная из сумки, пригрелась под плащом, хоть и был он не самой удобной и теплой одеждой для тех мест, куда Вита теперь направлялась.
        Она обогнула Ярын-наен по большой дуге и двинулась туда, где кончались леса и холодное море было чужим.
        Тот, кто живет в голове, вел ее по только одному ему ведомому пути. Он же подсказал - надо уйти и узнать. «Что узнать?» - спросила его тогда Вита мысленно. «Правду о себе. И про ведьму. И про меня» - прозвучал ответ.
        Вот так.
        Любой ценой узнать истину. Разобраться в себе и в собственном прошлом. Познать причины страха, наброшенного на нее ведьмой, как сеть на рыбу…
        Разобраться в себе, чтобы не пугаться более собственных мыслей, из которых глядят неведомые чудовища с острыми зубами и алыми провалами глаз.
        «Я хочу знать эту правду, - согласилась Вита, - вот только где, у кого, смогу я получить все ответы? Кто в этом мире способен рассказать мне все?
        «В этом - никто, - прозвучал в ответ, - но есть и другие миры. Та сторона. И путь туда лежит через оравэтские земли, в морские дали. Туда, где древние боги спят. Там ты найдешь единственное в мире существо, способное видеть настоящее, прошлое и будущее разом…»
        Вита додумалась: «Ледяной сфинкс. Но разве он не сказка? Не легенда?»
        «Весь мир - сказка, капелька моя. И сказка - наша жизнь. Нелепые, нереальные события слишком легко меняют наши судьбы. А потом все исчезает во мраке».
        - Если сфинкс среди льдов и вправду существует… я найду его! Найду и узнаю, почему все это происходит со мной - что творится в моей душе и судьбе! - произнесла Вита вслух, не веря собственным словам.
        Еще неделю назад она считала, что сильного духом невозможно сломить, напугать или заставить сомневаться в себе. В своих действиях. В своей «нормальности».
        Сейчас ей казалось, что она вот-вот может сойти с ума…
        Уже сходит. Как иначе объяснить то, что ведьма одним словом заставила ее испытать животный ужас? Необъяснимый, безысходный, рвущих душу на куски…
        Без магии.
        Если бы ведьма колдовала, Вита не придала бы этому большого значения. Сильные чародеи умеют неплохо выкручивать мозги. Они стирают память или, наоборот, рисуют ложные воспоминания, заставляя поверить что ты - не ты.
        Тут было другое.
        То, что нельзя объяснить привычной причиной.
        Вита вдохнула воздух полной грудью и, стегнув оленя поводом, сказала себе самой:
        - Я узнаю истину!
        Голос звонко прокатился долинам, ушел к далеким горам, что цветными осколками поднимались над резным лесом…
        В земли оравэтов - по следам Ринэнэн.
        Конечно, Вита не видела этих следов, но в душе ее созрела нерушимая уверенность, что движется она в правильном направлении. И так она шла без еды и огня уже много часов. Бездонная фляга спасала в пути, и олень грел, когда ночью они ложились в снегу под шатрами елей. Должно было бояться и переживать - ведь путь уводил их все дальше от обжитых земель - но Вита, напротив, с каждым новым шагом ощущала облегчение.
        Полярные ветры ласкали ее. Белошкурые волки - дети Хати-Амаро - пели ей в пути. Север манил к себе, обещая ответить на все вопросы, и Вита знала, что если дойдет она до края земли, туда, где море сходится с горизонтом, то узнает…
        Надо только дойти до самой северной точки суши. В земли оравэтов, что находятся на длинной тонкой косе - Мери-силкеа.
        Говорят, Мери-силкеа - это стрела великана Алку-Джатилайнена, павшая в воду и занесенная древними песками. И будто именно эта стрела низвергла Плоскую землю - земное обиталище хати - в пучины моря.
        С тех пор о великанах не принято было говорить, чтобы не накликать беду. Вита тоже знала о них очень мало - лишь то, что они вроде бы воевали с потомками хати и победили… Не то, чтобы совсем победили - после великой войны все гиганты сгинули, а духи-хати остались, лишь телесные оболочки навеки потеряли. Но великанов боялись с тех пор. Старались не произносить их имена, но, как ни странно, помнили их.
        Одна из трех книг в дедовом доме и была той самой, запретной. Это был утерянный том из далекой истории. Том, в котором писали про битву гигантов и потомков хати. Были там и картинки. Схематичные, узорные, вроде бы далекие от реализма, но все равно пугающие. Огромные люди, разрубающие целые крепости исполинскими мечами. Великие маги с сияющими шарами силы, слетающими с рук, тщетно пытающиеся защититься от неизбежного.
        Старая, забытая и страшная война.
        Правда то была или легенды - кто теперь скажет? А книги могут и соврать, хоть и считается, что они никогда не врут.
        Книги говорят правду…
        … правду тех, кто их писал.
        За густыми лесами лежала огромная заснеженная равнина. Нужно было пересечь ее, чтобы добраться до оравэтского стойбища. Вита принялась понукать оленя, и тот тревожно заревел, предупреждая о чем-то опасном.
        - Вперед, миленький, - попросила его Вита, и олень пошел, нервно прядая ушами и вздрагивая от каждого тихого звука, от каждого ветряного порыва.
        И пугал его не холод.
        Вита тоже увидела их.
        Духов. Слуг Хати-Мятанеминэ.
        Они сновали над землей в толще снега, разыскивая поживу. Ее было вдоволь. Там и тут над сугробами поднимались огромные кости. Словно желтые арки сходились они над головой. Челюсти, черепа, ребра… Некоторые из них Вита узнала - ребра, хребты и узнаваемые китовые черепа… Фрагменты челюстей, похожие на остов корабля. Позвонки-тумбы. А между ними редкие тощие ели…
        - Не бойся, - успокоила оленя Вита. - Тут нас никто не тронет.
        Розовые росчерки облаков поднимались над горизонтом и были похожи на горы. Небо прятало солнце в мутном золоте. Блестел на макушках деревьев снег. Далеко впереди его белизна обрывалась темной морской зеленью с желтоватыми барашками далеких волн.
        Коса уходила дальше, прямо в искристую даль. Правее - если забрать далеко вправо - прятался в дымке призрачный замок Властелина Зимы. Небо над ним было на несколько тонов темнее и облака вокруг лежали не розовые, а темно-лиловые, почти черные.
        Олень ступил на косу и пошел вперед по разъезженному санями пути, что лег под ноги, протянувшись с запада. Путь шел вдоль побережья - оравэты ходили по нему в только им одним известные, богатые промысловым зверем и рыбой места.
        Издалека ветер принес голоса собак и запах костра.
        Вот и дом Ринэнэн.
        ***
        Оравэты встретили ее на полдороги к селению.
        Охотники-лыжники - женщина и мужчина - вооруженные луками и копьями преградили оленю путь. На них были длинные шубы, лохматые шапки и меховые штаны. Их сопровождали остроухие собаки и большие ручные поморники, кружащие над головами.
        - Стой! - громко сказала женщина, поднимая в сторону всадницы руку с раскрытой ладонью. - Что привело тебя в наши земли?
        Вита послушно натянула олений повод. Ответила честно:
        - Я ищу деву Ринэнэн.
        - Ринэнэн? - женщина удивленно подняла черные брови. Так высоко, что они ушли под пушистый меховой капюшон. - Юную Ринэнэн - Стальную Птицу, дочку старой Тюленихи? Откуда ты ее знаешь?
        Вита не стала ничего утаивать.
        - Я встретилась с ней на пароме через Ярын-наен, мы вместе бежали с него, а потом…
        Оравэтка прикрыла глаза и опустила руку.
        - Не рассказывай, знаю. Ринэнэн обрадуется тебе. Будь гостьей у нас.
        Она одобрительно кивнула и, развернувшись к Вите спиной, двинулась к далекому концу косы по проторенной синеватой лыжне. Мужчина и собаки отправились следом. Птицы перестали кружить на месте и радостно понеслись вперед с благой вестью для Ринэнэн.
        ***
        Жилища оравэтов - как черно-бурые пушистые холмы на белом снегу. Вокруг них ходили олени - величайшее из чудес этой холодной, негостеприимной земли. Они качали рогами и передергивали бурыми шкурами, такими теплыми, что даже в лютый мороз перегреться в них проще, чем замерзнуть. Взгляды их глубоких глаз, по-зимнему холодно-синих - летом цвет меняется на теплый карий - провожали Виту с тревогой.
        Эти дивные существа, потомки великих созданий Рассвета, чуяли зверя, запертого в костяной клети девичьей груди…
        Вита подошла к большому костру, что лизал небо, выпуская к сизым облакам россыпи сверкающего золота.
        Искры.
        У костра ждала Ринэнэн.
        Рядом с ней были еще женщины. И одна как две капли воды из них походила на Ринэнэн лицом. Лишь морщины да карие, как у летней оленихи, глаза отличались.
        Женщина куталась в накидку из тюленьей шкуры. Увидев Виту, она приветственно склонила голову и указала на место подле себя.
        - Садись к огню.
        - Спасибо, - Вита сложила оружие и, взяв на руки Ветку, опустилась на предложенное место.
        - Я - Мэмыл-Тюлениха, мать Ринэнэн. И я благодарю тебя за то, что ты подарила моей дочери волю, которой я лишила ее, оставив в селении отца. - Рука в пушистой варежке легла гостье на плечо. Вторая рука вытянула из пламени нанизанное на прутик мясо. - Ешь.
        - Спасибо, - Вита впилась зубами в непрожаренный, сочный, кровавый кусок, ощутив вдруг, как сильно хочется ей рвать и кусать… Странное ощущение. Непривычное. Чуждое. Пугающее.
        - Ешь-ешь. О награде за помощь поговорим позже.
        - Я помогла от чистого сердца, - ответила Вита, - и не хочу требовать за помощь награду, но… - она запнулась на миг, а потом продолжила, - мне очень нужен ваш совет.
        - Кто сказал тебе, что мы можем дать нужный совет?
        И долгий взгляд в глаза. Мэмыл прекрасно знает - кто. Она видит, как видела Ринэнэн, сидя напротив Виты в лесу у огня. Она сказала тогда «… и твоему зверю».
        - Тот, кто живет в моей голове, - последовало честное признание.
        - И кто же он? - каверзный, хитрый вопрос. И усмешка на тонких губах.
        - Не знаю… Зверь.
        Зверь. Она никогда не давала ему имен и прозвищ. Никак не называла. Тот, кто живет в голове, всегда был для Виты лишь частью вымысла. Сказкой, которую она сама рассказала себе на ночь. Невидимым другом, что поддерживает всякого одиночку надежным словом, звучащим из глубин души…
        - Не знаешь… - прозвучало эхом. - Хочешь узнать правду?
        - Да. Узнать правду про себя. И про зверя, что живет во мне. Понять, что хочет он до меня донести…
        - И зачем тебе это?
        - Чтобы найти свое место в жизни и больше никогда не сомневаться в себе.
        Мэмыл молчала, но Вите показалось, что ответ ее устроил.
        - Что ж, - оравэтка, наконец, подала голос, - надеюсь, я не разочарую тебя, сказав, что ответить на твои вопросы мы не сможем.
        - А кто сможет? - Вита не теряла надежды.
        - Ты же понимаешь, дева, что твои вопросы слишком трудны для простых людей. Человек живет секунду, в рамках мирового времени, а царства и империи рождаются на несколько минут и исчезают без следа.
        Вита расстроено опустила голову. Неужели зверь в голове ошибся? Неужели она явилась сюда - на северный край света, за которым лежит лишь бескрайнее море - зря?
        - Значит, надежды нет? - спросила, наконец, боясь услышать утвердительный ответ.
        - Надежда есть всегда, - Мэмыл вновь коснулась Витиного плеча и сказала. - Иди, отдохни пока. Поешь и согрейся, а я пока поговорю с моими сестрами. Думаю, мы найдем выход. Ринэнэн, дочь моя, проводи гостью в наш дом.
        ***
        Снег летел в лицо. Олени дружно тянули нарты. Качались кисти на сбруе, на ремнях оголовий. Из разверстых ртов, никогда не знавших стальных удил, не шел пар. Воздух, что вылетает при выдохе из оленьих легких, холоднее того, что у людей. Длинные языки по-песьи свешивались набок и трепыхались при беге…
        Правила Ринэнэн.
        Величественна была ее осанка, и вился с плеч длинный плащ из тюленьей шкуры, такой же, как у матери. Кожаный повод тер мех на плотных варежках, расшитых алым угловатым узором.
        - Я домчу тебя до границ оравэтской земли, - сказала она Вите, когда полукруглая оконечность косы далеко впереди вошла в бирюзовую воду. - Дальше море станет твоим проводником…
        Вита поежилась, вспоминая, что поведала ей после совета Мэмыл-Тюлениха.
        Она сказала, что показать будущее и предсказать судьбу может на этом конце земли лишь одно создание.
        Ледяной сфинкс.
        Тот самый, из полузабытых легенд. И если соплеменники Виты давно разуверились в его реальности, назвали вымыслом, то оравэты не сомневались в его существовании. Они говорили, что владыка айсбергов плавает между тремя мирами - нижним, земным и миром грез.
        Вита так и не поняла до конца, что это значит - мир грез. И где он находится? Но Ринэнэн уже в пути успокоила ее.
        - Не переживай, ты отыщешь ледяного сфинкса. Мать говорит, он сам однажды приходит к тем, от кого утаили что-то важное. Его притягивает жажда познания, как пущенная в воду кровь тянет акул…
        Олени мчались быстро. Копыта мягко ступали по снегу. Летела в стороны сбитая с наста ледяная крошка. Как тысячи брильянтов, сверкала в колеях под полозьями.
        - Но как? Я не представляю, - Вита вздохнула.
        - Тебе помогут, - уверила Ринэнэн, и голос ее, сопровождаемый скрипом нарт и шумным дыханием оленей, прозвучал тихо-тихо.
        - Кто? - еще тише спросила Вита, ощутив вдруг, что совершенно не хочет знать ответ.
        - Проводники. Ты увидишь их и узнаешь - не спрашивай, как - а они узнают тебя и отведут на ту сторону. Мы называем это переходом в мир… мертвых. Но ты не бойся, у тех, кто перешел с проводником, всегда есть шанс вернуться назад.
        Зверь в голове обрадовано двинулся, оскалился во всю ширь длинной пасти - Вита закрыла глаза и отчетливо увидела его на обратной стороне сомкнутых век. «Не бойся. Ничего не бойся, моя капелька. Ты ведь знаешь теперь, чем чреват страх? Поэтому не бойся больше никогда».
        - Я не боюсь, - ответила Вита то ли Ринэнэн…
        … то ли зверю.
        Сани остановились у водной кромки.
        Раскинулась до самого горизонта лилово-голубая, нефритово-изумрудная бездна. Бледная дневная луна отразилась в морской глади. И солнце смотрело на нее, прячась в дымке облаков.
        - Дальше поплывешь одна.
        - Ринэнэн, прошу тебя, позаботься о моей Ветке, - Вита погладила по головке козленка и бережно передала его оравэтке.
        - Хорошо, - согласилась та, пряча козочку под полу плаща. - Обещаю, что буду заботиться о ней до твоего возвращения…
        Сани разворачиваются и скользят назад, в кремовую мглу, туда, где расплывчатыми бурыми точками проступают вдали жилища оравэтов. Олени тянут с двойным усердием - им хочется домой.
        Вдох-выдох.
        Под ногами край земли. Реальный. Узкая полоска берега, покрытая коркой намерзшего льда. И вода под ней.
        Черная, как ночь, глубина, смотрит сотнями желтых глазков.
        Огни нижних миров…
        В этот раз оборот занимает много времени. Вита меняет тело осторожно - осознает каждое движение, каждый миг метаморфозы. Боли нет, и все же одежда и оружие, врастающие в крошечное птичье тельце, рождают не слишком приятные ощущения.
        Вита еще не привыкла…
        Нырнув в глубину, она вспомнила Гана и мысленно поблагодарила его за то, что научил сохранять оружие и одежду.
        Хорошо! Даже щит удалось взять с собой, хоть он громоздок и тяжел. Вита не могла видеть себя со стороны, но ей отчего-то казалось, что ее оружие отражается в цвете птичьего оперения… Так, если приглядеться, получалось у Гана. В тот раз, когда он, показывая замедленно процесс превращения, растворил в крапе леопардовой шкуры очертания сапог, рукавов, плаща…
        Хотя, разве сейчас это важно? И почему Вита вообще вспомнила про Гана?
        Злилась ли она на него? Нет… Он все верно сказал - она позволила себе немыслимое. Испуг. Подчинение. И все это случилось не просто так. Пусть ведьма не могла колдовать - она использовала иную власть, и Вите хотелось знать причины подобных возможностей…
        В воде она пришла в себя и устремилась на север. Зверь внутри одобрительно рыкнул, подтверждая, что направление выбрано верное. Море здесь было особенно тихим и темным. Подводные огни горели ярко, но слишком глубоко, чтобы озаботиться серьезно на их счет…
        А кругом вода, вода, вода… И ничего в ней - пусто. Ни рыба не промелькнет, ни бесцветная северная медуза, совсем прозрачная, будто из стекла…
        Вскоре появились звуки - заунывные, пронзительные, зовущие. И такие знакомые. Сердце рвалось от них на куски, и на душу наваливалась тоска.
        Песнь китов.
        Интересно, о чем поют эти великие звери? Вита прислушалась и… поняла, что начинает разбирать слова…
        О том, что море бесконечно, и так сложно проплыть его от начала до конца. Ведь никто не знает, где вообще у него конец, а где начало…
        О том, как сильна тоска по суше и невиданным лесам ее, пустыням и лугам…
        О тех временах, когда все киты ходили по земле.
        О самом начале Рассвета.
        Вита заслушалась и не заметила, как подошли вплотную киты, как проплыли мимо, сотрясая водную толщу, качая, как крыльями, плавниками…
        Их было много. Так много, что и не сосчитать! Все голубовато-серые, облепленные ракушками и клочками водорослей. И лишь один - особенный. Белый кит, похожий на оживший айсберг.
        Говорят, все белые звери и птицы служат одному великому духу - Хати-Куоло, Владыке Еи-Тулле-Минулле. Неназванному… Люди боятся лишний раз произносить его земное имя, но каждый раз, проходя мимо белых костей и погребальных костров тихо шепчут себе под нос «Еи тулле минулле». Не приходи за мной.
        Белый кит завораживал.
        Лишь глаза его были черны, и пряталась в них особая тьма. Та, что зовется забвением. Вечным сном. Концом всего.
        Он проплыл так близко, что будь у Виты в птичьей ипостаси человеческие руки, она бы смогла коснуться его.
        «Иди за ним, он покажет дорогу», - сказал голос в голове.
        «Мне страшно», - призналась Вита.
        «Ничего не бойся, моя капелька. Слышишь? Ничего!»
        ***
        Одну за одной кит разменивал мили.
        Наверное, ночь должна была настать, но здесь, на другой стороне, ее не было. Неподвижно висели на небосводе солнце и луна и наблюдали безразлично за несущейся вперед маленькой черной точкой.
        Птицей.
        Она упорно и неумолимо продвигалась вперед. И ничто не могло остановить ее. Ни огромные бледные рыбы с щучьими головами и прозрачной, как слезы, кровью. Ни страшные кальмары, тянущие любопытные щупальца из глубин.
        Там, где подводные горы поднимались к самой водной поверхности, Вита опускалась вниз, чтобы взглянуть на россыпи алых и розовых морских звезд, на сады актиний. Полюбоваться замерзшими подводными водопадами и танцем будто наряженных в подвенечные платья медуз.
        Это была первозданная, чистая красота, созданная без капли колдовства, без крохи хитрой человеческой мысли.
        Мир, каким он, наверное, был еще при Рассвете.
        Каким будет еще долго…
        Вита не знала, как долго ей нужно плыть, но вскоре она увидела знак.
        У горизонта, зыбкая и полупрозрачная, высотой до самого неба, шла Багри-Маро, и из-под брюха ее во все стороны тек туман.
        Восемь ног невесомо касались водной кромки. Четыре головы качались в такт, хвост уходил в глубину… Заметив Виту, призрачная лошадь развернула в ее сторону одну из морд, пробуравила крошечную фигурку пустыми глазами.
        И пошла дальше.
        Вита проводила ее взглядом и к своем удивлению обнаружила, что впереди - за линией, по которой только что прошла Багри-Маро - поднялись айсберги. Выступили из туманной дымки.
        Разные были айсберги. Одни - округлые и белые, с нежными очертаниями. Другие - угловатые, хищные, с рисунком черных и серых полос на боках. И один - самый огромный - поднимался над всеми вдали.
        Вита поплыла к нему через павшие на воду бледные тени. Было тихо. Лишь волны едва слышно плескали о гладкие бока айсбергов.
        Ледяной сфинкс спал, и свита его - сотни острых ледяных глыб - хранила этот сон. Могучая голова, напоминающая человеческий череп, лежала на передних лапах. Острые крылья поднимались над спиной. Глазницы - глубокие пещеры. Одна - освещенная, в золотых прожилках. Вторая - та, что почти у самой воды - хранящая вечный мрак…
        Вита выскользнула на почти полностью скрытое под водой гигантское запястье и обернулась человеком, скрыв оружие в небытие, как учил Ган. Застыла, не решаясь сделать новый шаг.
        «Ну что же ты стоишь, капелька? Иди вперед. Твое прошлое ждет тебя», - подбодрил внутренний зверь.
        ***
        Глазница ледяного сфинкса была темна.
        Она вела в самые потаенные глубины его черепа. Туда, где тайны прошлого хранились в вечности, заточенные в кристалликах льда. Холодный туннель вился лабиринтом, петлял, запутывал. Лишь в самом конце открылся просторным залом. Тонкий лед его купола - затылок сфинкса - пропускал достаточно света, чтобы рассмотреть ровные стены и ледяные зеркала на них.
        Зеркала без отражений…
        Что-то двинулось в одном из них, и Вита перестала дышать от волнения.
        - Кто здесь?
        - Кто здесь… здесь… здесь… - отозвалось равнодушное эхо.
        Новое движение родилось в лабиринте зеркал. Призрачная фигура появилась и приблизилась к ледяной кромке.
        - Эй! - позвала Вита.
        - Эй… эй… эй… - ответило эхо.
        Или фигура.
        Она напоминала человеческую. Безусловно, в любой другой момент Вита приняла бы ее за человека… Но не сейчас.
        Не тот был момент.
        Да и движения существа за кромкой зеркала были вовсе не людскими - то плавными, то стремительными. В какие-то моменты оно двигалось ровно и медленно, в какие-то начинало метаться зигзагами, словно попавший в зеркальную западню солнечный луч.
        Существо увидело Виту и поманило к себе.
        - Подойди! - прозвучал привычный голос в голове. - Посмотри на меня…
        Стало ясно, что старый знакомый обрел плоть… По крайней мере, ее призрак.
        Вита послушно приблизилась и коснулась льда рукой. Тот, кто стоял по другую сторону, тоже приставил ладонь.
        - Кто ты? - едва слышно двинулись девичьи губы. - Ты зверь из моей головы?
        - Да.
        - Почему я вижу тебя? И почему ты… человек?
        - Ты не видишь меня настоящего - это лишь иллюзия, рожденная силой ледяного сфинкса - древнейшего божества, что хранит историю мира в своей памяти. И все события прописаны в его мыслях. Будущие и бывшие. В бывшие, если постараться, даже можно заглянуть. Этим мы с тобой сейчас и займемся.
        Вита недоверчиво вгляделась в странное лицо. Такое чужое. Непривычное. Вроде все в нем, как у человека, но чужеродность, инаковость, ощутима на уровне инстинктов. Не людские у него глаза. И губы. И нос. Вся эта дикая, непостижимая красота, светящаяся изнутри…
        Подобные черты Вита наблюдала когда-то у духов, что были изображены на росписи в одном из храмов Аграда.
        И она задала свой вопрос:
        - Так кто же ты?
        - Я - древний оборотень, потомок великих хати. И людей. Из таких же, как я, полукровок Хати-Йоремуне, владыка метаморфоз, создал первых оборотней, что по силе своей равнялись с богами. И я - один из них.
        Голос собеседника прогремел грозно и раскатисто, эхо запрыгало под сводами холодного зала.
        - Это ты привел меня сюда?
        - Да.
        - Зачем?
        - Чтобы поговорить нормально - момент такой настал, видишь ли. Согласись, голос в голове - не самое удобно средство для беседы. Лишь пара-тройка коротких предложений - все, что было мне доступно… А после того случая с ведьмой, нам есть о чем побеседовать.
        - Да, - Вита не стала возражать. В ее взгляде смешались любопытство и боль. - Мне было страшно, зверь. И я никак не могу объяснить этот страх. Что такое красный орел, ты знаешь?
        - Теперь знаю, - глубокие глаза в окаймлении бархатных ресниц наполнились печалью. - Именно поэтому я и решил поговорить с тобой здесь. Красный орел - это защитное слово. Команда. Знаешь, как обучают собак? «Фас» - разорви на куски. «Фу» - не трогай. Тебя тоже обучили повиноваться, слыша команду. И это сильнее тебя - сильнее разума. Незамутненная живая эмоция, которой невозможно сопротивляться, рожденная из страха перед болью.
        - Боль… - Вита уперла пальцы в виски, - причем тут боль? Я не помню никакой боли…
        - Все верно. Не помнишь. Твою память стерли, а я слишком поздно додумался покопаться в твоем прошлом - не мог без твоего позволения.
        - Позволения? Разве я вообще когда-нибудь это позволяла?
        - Ты думала и говорила о чем-то важном для тебя, и я мог видеть причины тому. Когда ведьма произнесла «красный орел», я ощутил твою боль и смог заглянуть в прошлое, дабы познать ее источник…
        - И? Что там было?
        - Я не буду рассказывать для твоего же блага. Боюсь, что столь страшные воспоминания сломят тебя. Одно скажу - еще ребенком ведьма взяла тебя к себе, пообещав твоей родне, что уничтожит твое оборотневое начало и якобы живущую в тебе тьму. Жаль, я узнал об этом только сейчас - слишком поздно увидел…
        - Что ты увидел в моем прошлом, зверь? Отвечай. Я должна знать. Скажи…
        - Ты уверена?
        - Да…
        Голос Виты дрожал от волнения, но решительность из него не исчезла.
        - Хорошо, - собеседник кивнул из-за прозрачной преграды. - Я видел страшные пытки, что устраивала тебе ведьма, и полное забвение нескольких лет жизни в итоге.
        - Не может быть… - Вита почувствовала, что ноги подкашиваются, и голова идет кругом, словно хмельная. - Зачем ей нужно было поступать так со мной? Она ведь добрая… ведьма… Она лечила нас и охраняла… Я не верю. Не могу. Чернороза…
        - Не переоценивай ее заботу. Она жила рядом с вашей деревней и просто пыталась не раздражать и не пугать вас лишний раз. Ты реально думаешь, что ведьма, обладающая невероятным могуществом, будет разменивать свой дар на снятие порчи и лечение коз? Наивная моя капелька, плохо ты знаешь ведьм. Они гораздо амбициознее, чем кажутся. Не зря же они обрели своё особое колдовство - магию, равную по мощи магии хати.
        - Разве кто-то может обладать силой, равной силе древних духов? - не поверила своим ушам Вита.
        - Это вполне возможно, - уверил ее зверь. - Много веков назад, после падения хати и гибели плоской земли люди нашли запретные книги духов и обучились колдовству. Так появились человеческие колдуны и ведьмы. Они обрели невероятное могущество, но все еще были на земле существа, превосходящие по силе чародеев-людей. Оборотни - потомки хати. Люди с этим мириться не собирались и, отыскав в книгах тайное знание, как покорить оборотней, стали использовать его против них.
        - Что это за знание?
        - Заклятья и методы дрессировки, о которых я тебе уже рассказал.
        - Значит, ведьма дрессировала меня… как собаку… - Вита потупила взор, и ярость сковала ее душу. - Но зачем ей я? Я ведь не волк, не медведь и никакой другой из страшных хищников северных морей? Я просто маленький пингвин. Вот Ган…
        - Твоему Гану повезло, - голос зверя прозвучал с иронией.
        - Повезло? Это в чем же?
        - В том, что родители его поступили предусмотрительно и мудро, отдав на воспитание к таким же, как он, оборотням.
        - Его забрал Властелин Зимы, - Вита требовательно вгляделась в лицо собеседника. Какое же оно все-таки странное.
        - Властелин Зимы, да будет тебе известно, никого не забирает против воли. И методы воспитания у него гораздо мягче, чем у ведьм.
        Зверь провел рукой по своей стороне зеркала, скрипнул ногтями. Звук, рожденный этим жестким, сильным прикосновением, болезненно прорвал тишину.
        Вита молчала, переваривая услышанное.
        - Эй! Не молчи, капелька, - позвал ее зверь. - Мы еще не поговорили о самом главном! О том, что произошло в землянке ведьмы.
        - И что там произошло? Кроме того, что мы нашли там брошенного ведьминого ученика, и Ган попал в ловушку, лишающую магии…
        - Ловушку? - зверь рассмеялся неожиданно звонко.
        - Чего смешного? - не поняла Вита. - Ган сам так сказал. И его магия после этого…
        - Просто осколок заклинания отлетел и ударил по самолюбию низшего оборотня, - с заметным раздражением пояснил призрачный собеседник. - Он и вправду посчитал, что все это было затеяно ради него? Глупец!
        - Ради кого же… - Вита совсем запуталась. Все события ее жизни, пусть суровые, даже жестокие, но доселе понятные, оборачивались иной стороной. Оказывается, все происходило не так, как казалось раньше. Правда ли это? Вовсе непохоже на правду, но… - Так ради кого?
        - Ради меня, капелька. Ради меня, - прозвучало в ответ. - Ведьма меня боится. Очень… Очень! Она нашла мои кости много лет назад и сохранила их, спрятав в полу землянки. Старая Чернороза долго пыталась поработить меня разными способами - призвать из небытия мой дух, поднять мертвым, используя некромантию. Ей очень хотелось сделать меня своим слугой. Потом в древних книгах хати она отыскала один верный способ - дух древнего нужно соединить с телом ныне живущего оборотня, и тогда он восстанет. И у Чернорозы было два кандидата на роль сосуда для меня - ты и твой дружок Ган…
        - Он мне не дружок, - нахмурилась Вита.
        - Неважно уже. Выбор пал на тебя. Ведьма подготовила тебя, превратив в свою рабыню, и долго наблюдала за твоей жизнью. Потом, сочтя, что ты уже достаточно сильна, она заманила тебя в свою землянку - знала, видать, что ты бросишься туда одна, дабы спасти беззащитную свою деревеньку - и ритуал свершился в нужный день. Ведьма думала, что я войду в твое тело и уничтожу душу - сотру ее, заняв место в чужой шкуре. Но старая Чернороза не ведала одной важной вещи…
        - Какой?
        - Важной, капелька…
        - Важной, - зачарованно повторила за ним Вита, ощущая, как сердце колотится в предвкушении. Ее тайна вот-вот раскроется… Тысяча незаданных еще вопросов вертелась на языке, но вылетел из обветренных губ почему-то один, самый неподходящий. - Кстати, почему ты называешь меня «капелькой»?
        - Потому что именно этой важной вещи и не знает ведьма. Почему я называю тебя так…
        - Так почему же?
        - Потому что ты - моя капелька крови…
        - Что?
        - Нить Эво. Ты - мое продолжение…
        Шею охватил жар, будто ворот подожгли и не собираются тушить. Все горячее. Горячее! Огненные всполохи, казавшиеся сперва хаотичными, обрели вдруг рваный и одновременно отчетливый ритм - чьё-то сбивчивое дыхание…
        - Кто ты? - Вита вцепилась в ткань, силясь отодрать ее, раскаленную и не истлевающую в огне, от своего горла. - Кто ты? - повторила сдавленно и исправилась тут же. - Кто я?
        - Ты жертва ведьмы, дареная мне по глупости. Глупая Чернороза хотела поработить меня, задобрив жалкой подачкой в виде живого тела, сосуда… Только одного она не учла. Случайность… Удивительная случайность. И мы с тобой - звенья цепи… Мы - одна нить. Одна бесконечность. Одна единая великая сила. И ты - конец. А я - начало.
        - Что? - Вита сглотнула, ощутив, как пульс начинает сбиваться. - Какая еще сила?
        - Я твой предок, капелька. Начало цепи оборотней, давших миру тебя.
        - Но ты ведь не пингвин Адели?
        - Нет! - Голос прозвучал разочарованно и брезгливо. - И мне жаль, капелька, что тебе, прадочери Рассветных владык, приходится ютиться в теле жалкой слабой птички. Что делать, милая! Мой зверь - сила хищного начала, гроза Рассвета - трагически оборвал свою нить. Сгинул во мраке веков, эпох и ярусов… Но, как ты знаешь, в оборотне зверь живет не один, он сплетается с человеком, а, значит, наша с тобой нить не однородна. Она сплетена из двух - человечьей и звериной. Наша звериная нить порвалась, но человеческая все еще цела… И Рассвет уже брезжит…
        Вита подавилась глотком воздуха и, не в силах более стоять на ногах, плюхнулась коленями на лед. Пальцы все еще сжимали душащий ворот.
        - Но как же… Как могло так получиться? Ты уверен?
        - Конечно, - зверь двинул рукой, и меч Виты, висящий на поясе, сам собой выехал из ножен. - Это мое оружие и мое клеймо. Видишь существо на нем? Это мезоникс - зверь Рассвета. Один из…
        - Погоди, но… - Вита растерянно уставилась на оружие. - Этот меч принадлежал моему деду, а в его роду оборотней не было.
        - В его роду несколько поколений назад была утрачена способность к обороту. Браки с людьми. Слишком много человеческого… Но кровь-то осталась. От нее никуда не деться, капелька.
        - А как же ипостась? - не верила Вита. - Такая была у моего отца. Пингвины Адели - почти весь род его.
        - Ипостаси меняются. Только если оборотень-волк возьмет в жены волчицу, их дети гарантированно родятся волчатами-оборотнями. Если волк женится на медведице - в равной степени могут родиться и медвежата, и волчата. Если же - на человеческой деве, то и родиться могут дети без ипостаси вовсе, внешне не отличимые от людей, но несущие в себе оборотневую кровь, способную однажды проявиться. Понимаешь теперь?
        - Понимаю.
        - Веришь?
        - Верю… Только скажи, могло ли случиться так, что я родилась бы с твоим зверем?
        - Нет. Оборотни могут оборачиваться лишь в тех животных, что единовременно с ними живут на земле. Только мы - первые - были исключением. Йоремуне добыл для нас кости великих Рассветных созданий, и возродил их, дав нам, его ученикам, уникальные ипостаси чудовищ древней эпохи. И мы, созданные великим хати, были самыми первыми и самыми могущественными. Низшие оборотни - так мы называем тех, кто появился потом, уже после того, как секрет Йоремуне был украден… Тогда оборотнем мог быть почти каждый, но никто из них - самозванцев - не равнялся силой с нами. Во мне текла кровь духов, и в тебе, Вита, до сих пор живут ее последние капли. И поэтому ты - наследница Рассвета.
        Вита зажмурилась - слышать последние слова почему-то было страшно.
        - Наследница Рассвета… - повторила она тихо, - что это значит, объясни?
        - Это значит, что если где-то проявятся - отыщутся амулеты, артефакты или оружие древний оборотней, ты сможешь забрать их себе.
        Вита скользнула взглядом по клейму на мече.
        - Как твое оружие?
        - Да. И не только.
        - Скажи, способность говорить с чудовищами - это тоже твое?
        - Да. Это мое. И это главное доказательство нашего родства. Первая Стая, созданная Хати-Йоремуне, состояла из двенадцати оборотней с примесью крови духов. Каждый из них обладал особой силой. Я мог говорить со всеми земными и неземными созданиями - понимать их языки и отдавать им приказы.
        - Благодарю тебя за этот навык, - благодарно склонила голову Вита. - Он уже спасал мне жизнь. И не только мне. И ответь мне еще на один вопрос. Что такое Рассвет?
        - Рассвет - это величайшая эпоха, что тянулась двадцать два миллиона лет. Это было время тепла и рождения. Время, от которого ведут свои нити многие звери, и многие люди, живущие сейчас.
        Рассвет.
        Вита вдруг живо представила его!
        Влажные жаркие болота, теплые моря, леса - огромные папоротники и еще какие-то невиданные деревья… И звери тоже невиданные - таких и представить теперь сложно. А еще огромные птицы без крыльев и бегущие вдоль бесконечных морских пляжей четырехногие киты…
        Впервые за время долгого разговора она оторвала взгляд от собеседника и посмотрела в дальний конец пещеры. Там виднелся еще один ход - черная, как ночь, круглая дыра.
        А говорили, что во втором глазу ледяной сфинкс хранит свет…
        Вита думала.
        И сложно было отследить бег времени. Минуты проходили, а, может, часы. Она размышляла над тем, что привело ее сюда. Желание узнать о себе правду. Что ж, узнала. Что-то еще? Что дальше-то делать? Куда идти? Назад развернуться или…
        - Послушай, - обратилась она к древнему предку. - Раз уж ты знаешь так много обо мне и о моей судьбе, подскажи, куда мне идти теперь?
        - А куда ты шла прежде? - ответили вопросом на вопрос.
        - Я искала ведьму, но теперь, - Вита запнулась, - знаю все о себе, что прежде хотела выспросить у нее.
        - И это повод отказаться от выбранного пути? - снова никаких ответов. - Ты удовлетворена тем знанием, что получила сейчас?
        Вита снова задумалась - сжала кулаки и свела на переносице брови.
        - Вполне, но ведьму я все равно найду. Хочу в глаза ей взглянуть.
        И древний кивнул понимающе.
        - Тогда иди вперед. Продолжай начатый путь.
        - Одна проблема - не знаю я, где этот мой путь. И ведьма где… Она умеет сбегать, почти не оставляя следов, и…
        Она вспомнила страшный приказ, от которого душа ушла в пятки. При новой встрече с Чернорозой навалится ли ужас опять? Или то, что она теперь знает про все, может как-то помочь, защитить?
        - Иди, капелька. - Длинный палец с острым ногтем указал на выход. - Ни о чем меня больше не спрашивай, ты знаешь достаточно, чтобы больше не бояться. И последнее - самое важное, что я должен сейчас тебе рассказать перед тем, как замолчу на долгое время.
        - Замолчишь? - с тревогой спросила Вита. - Почему?
        Ей стало страшно. Голос в голове был с ней всегда. Он поддерживал ее с самого детства - вдохновлял, успокаивал, предупреждал об опасности. Он накрепко вплелся, врос в Витину сущность, стал жизненно необходим. Как воздух. Как кожа. Как то, без чего невозможно представить свое дальнейшее существование.
        Зверь разгадал ее страхи и успокоил:
        - Не переживай, капелька, я не покину тебя совсем, но отдохнуть мне все же надо. Прячась в твоей голове, я не могу беседовать с тобой долго. Пара-тройка фраз - все, что мне доступно, потом силы кончаются. Тяжело докричаться, находясь за тысячи веков от тебя. Магия ледяного сфинкса позволила нам говорить долго, но силы мои на исходе, на время мне придется исчезнуть.
        - Я буду ждать тебя, - честно сказала Вита и, вытянув перед собой руку, приложила ладонь ко льду.
        Древний повторил ее жест, касаясь в ответ:
        - Когда-нибудь я вернусь.
        - Вернись. Обязательно! - в глазах Виты застыла мольба. - Мне будет тяжело без тебя.
        Она никогда не позволяла себе признаваться в собственной слабости, но такой уж был момент. Хотелось быть искренней до мозга и костей и говорить то, что раньше приходилось прятать за маской стального спокойствия.
        - Ты справишься. И, наконец, дослушай, что я тебе скажу, моя капелька. Я знаю, что впереди тебя ждет кое-что важное. Чувствую, что где-то, не так чтобы очень далеко отсюда, пробуждается сила, подобная той, что когда-то была у меня. Чем бы ни была эта сила - теперь она принадлежит тебе. Ты - законная ее наследница, и кровь твоя - доказательство тому…
        - И где же эта сила? - непонимающе уточнила Вита.
        - Впереди…
        Голос зверя зазвучал тише.
        - И где искать это «впереди»? Скажи мне!
        Вопрос был полон надежды, и все же прозвучал, как крик отчаяния.
        Последний ответ, расплывчатый и туманный, не заставил себя ждать:
        - Ты вошла сюда через темную глазницу ледяного сфинкса - она показывает прошлое. Если хочешь расспросить его о будущем - выйди через другой глаз.
        Вита с сомнением вгляделась во мрак.
        - Я слышала, что глаз его, который видит грядущее, светел.
        - Просто иди смело вперед, и свет засияет. И еще, напоследок вот тебе дар от меня - мое имя. Назови его там, куда ты придешь, чтобы забрать то, что тебе положено…
        И Вита пошла в темноту.
        Холод окутал ее, стены сошлись над головой полукругом. Какое-то время призрак зверя сопровождал ее, двигаясь в зеркалах гладких стен. Чуть позже, когда лед с обеих сторон стал неровным и мутным, он вернулся обратно в голову, став снова безликим.
        Привычным.
        Длинный узкий коридор петлял запутанной нитью. Стены и потолок то разверзались в стороны, как пасть голодной змеи, то суживались так сильно, что приходилось протискиваться между ними.
        Свет действительно вскоре забрезжил, и, дойдя до него, Вита точно определилась с тем, что хочет узнать о будущем.
        После крутого поворота перед ней открылся большой проем, круглый и слепяще-белый. Сначала ничего рассмотреть не получалось, глаза слезились от яркого сияния. И Вита поняла, что время настало…
        Время задать вопросы и получить ответы на них.
        - Ответь, сфинкс, куда мне идти дальше? Покажи мне мой путь! И ведьму… Хочу знать, где она прячется! - прокричала она в сияющий круг.
        Громкий и уверенный голос эхом отразился от стен и вознесся куда-то ввысь. Под потолком он обрел форму и распался на тысячу искр. Их тут же жадно поглотил лед…
        … и исполинский айсберг содрогнулся.
        Было слышно, как с глубоким, раскатистым треском откололись от него снаружи куски и с громким плеском упали в воду.
        В тот же миг слепящий свет в проходе стал меркнуть, отдавая взгляду картинку бескрайнего моря и неба в облачных перьях. У самого горизонта, окрашенный охрой и золотом, поднимался в лучах рассветного солнца замок Властелина Зимы.
        Безмолвный, лаконичный ответ.
        Не сомневаясь в правоте выбора, Вита подошла к краю гигантского глаза и, на ходу обернувшись птицей, устремилась в объятья моря.
        Там ее встретила жизнь.
        Косяки взволнованных рыб, тюлени, киты.
        Они плыли рядом и смотрели на Виту, как на чудо. Будто было в ней теперь что-то, притягивающее и поражающее их до самых глубин их диких душ.
        Стаи сельдей плыли по обе стороны от маленького пингвина, и огромный сельдяной король в высоком венце несся впереди, переливаясь всеми цветами радуги, и указывал путь. Косатки резали бурлящую воду острыми плавниками. Бледнокожие гигантские кальмары и осьминоги поднимались из глубин, чтобы посмотреть на странную процессию, нарушившую их покой…
        В какой-то момент Вите стало казаться, что она слышит голоса.
        Сперва она обрадовалась, пытаясь отыскать среди них тот самый, с детства знакомый… Потом ей начало казаться, что заунывные высокие звуки ей просто чудятся - немудрено после последних разговоров и встреч. Мир потерял былую основательность, стал гораздо более хрупким и нереальным. Где реальность, а где вымысел - и не разберешь сразу…
        … но вскоре стало понятно, что голоса реальны.
        Это были косатки и киты, дельфины и белухи. Другие… Их собралось непривычно много. Наверное, она приплыли со всех концов земли, чтобы дружным хором призвать Виту одуматься.
        - …Не плыви в замок Зимы… Там тебя ждет погибель…
        - …Не плыви… Не нужно…
        - …Ты не знаешь… Опасно… Все завершается, когда начало нити Эво сплетается с концом… Нить больше не плетется дальше…
        - …Это правда… Все правда…
        - Отстаньте! - Вита не выдержала и резко ускорилась, вырываясь из плотного сонма преследующих ее живых существ.
        - … Не ходи… Мы просим тебя… Останься с нами, наша прасестра…
        Виту удивили такие слова.
        - Какая же я вам сестра? - крикнула она ближайшему киту.
        Голос ее, непохожий на человеческий не рождал слов, но мысль, вложенная в него, была отчетливо ясна. Вита не могла объяснить происходящее - оно немного напоминало их мысленное общение с Ганом, и все же было другим.
        - …Древняя сестра… - ответил кит. - …Они же братья…
        - Кто они?
        - …Твой зверь и Козий Князь - Кузен Китов… Когда-то они вместе ходили по земле…
        Вита ничего не ответила - поплыла быстрее. Что бы там ни было, она не должна сворачивать с пути. Она обязательно доплывет до цели и во всем разберется.
        Только так.
        Пришлось ускориться, чтобы киты отстали. Их место тут же заняли сельди и принялись тараторить что-то на непонятном языке. Их острые, пронзительные слова иглами впивались в мозг.
        - Да оставьте вы меня уже!
        Вита не выдержала и резко ушла в глубину. Проскользнув между щупальцами кальмаров, разогналась до небывалой скорости. Если бы она обернулась, то увидела бы волшебный искристый шлейф у себя за спиной.
        Но она не оборачивалась и старалась не думать о будущем. Словно желая помочь избавиться от тревог, в голову полезли мысли о Гане.
        Они ведь поцеловались с ним тогда, под балконом в Аграде…
        Поцеловались…
        А настойчивая свита никак не хотела отставать.
        Замок Властелина Зимы был все ближе. Солнце окрашивало его острые башни в оттенки красного и лилового, кое-где золотило, но весьма скупо - сегодня оттенки крови казались небесному художнику более подходящими к случаю…
        Не обращая внимания на преследующую живность, Вита как стрела летела вперед. Она знала, что непременно должна доплыть до ледяного замка и встретиться лицом к лицу со своей судьбой…
        … какою бы эта судьба ни была.
        ***
        Ган метался по городу, как потерявший хозяина пес.
        Вита ехала верхом, и запах ее был слаб. Он мешался с тысячами других - хранить следы беглецов было не в привычках людного Аграда. Город будто специально запутывал оборотня сетями тонких извилистых улочек, одинаково оживленных и тесных.
        Ган спешил, а мимо него пролетали двери и окна, резные вывески каких-то забегаловок и лавочек, румяные от морозца лица прохожих. Из подворотен лаяли собаки - чуяли зверя, забредшего нечаянно в их владения.
        Зверь пах морем…
        … и город был ему чужд. Опостылевал все сильнее с каждой секундой.
        Наконец Ган понял, что заблудился.
        Все одинаковое кругом - узоры, резьба, краска на дереве, алая, как заря. Подслеповатая дневная луна на небосводе, скупая на цвет и яркость, и все же такая неизменная. Постоянная. Она находилась в самом зените - прямо над головой…
        В какой-то момент показалось, что луна - это точка, от которой отсчитана вся окружающая реальность, и мир вдруг завращался вокруг нее.
        Ган не мог понять, что происходит. Почему в памяти его образовалась каша - он не может сосредоточиться ни на одной из мыслей, будто умелый чародей разворошил его мозги, лишив возможности думать и ориентироваться в пространстве.
        Такое однажды проделал Иней…
        Нужно было срочно вспомнить, зачем он так поступил? Чего добивался? Наказывал? Вроде бы нет… Точно не наказывал…
        Учил.
        Иней называл это обучением сопротивлению. Точно! Он показывал, как действуют на оборотня особые, парализующие чары, и заставлял противостоять им.
        Ган вспомнил…
        … но для сопротивления нужна магия, которой нет.
        Неожиданно кто-то окликнул его и настойчиво схватил за плечо.
        - Эй! Ты чего тут делаешь? Пошли. Скорее!
        Ган обернулся. Гаснущий взгляд вырвал из рассыпающейся картинки бытия ведьмачонка.
        - Виту ищу…
        - Нашел время, - перебил Данияр. - У королевской стражи очередная облава. Оборотней каких-то ловят.
        - Нас?
        - Нет. Пятерых волков и одного медведя. Разбойничали на тракте. Говорят, какого-то богатого купца сегодня утром задрали, даже проверенная охрана не помогла. Они награбленное-то забрали, да в Аградское подполье сбывать повезли. Не знали лиходеи, что здесь сейчас королевские воины! Один из охранников выжил и, добравшись до них, все про звериные злодеяния рассказал. Королевские - чего время терять? - снова на город магический купол накинули и наколдовали так, чтобы у оборотней в башке все мысли стыли. И соображать, и двигаться мешали…
        - Я уже заметил, - процедил сквозь зубы Ган.
        И все же он был благодарен ведьмачонку за появление.
        Данияр хлопнул себя по лбу.
        - Ты же оборотень! И на тебя противооборотневые чары действуют!
        - Точно, - прозвучал недовольный ответ.
        - Значит, тебя тоже…
        - Да. Снять хотя бы часть королевских чар сможешь?
        За все это время Ган ни разу не признавался Данияру в том, что после происшествия в ведьминой землянке с колдовством у него вообще плоховато. А еще он был уверен, что снять это разнесчастное заклятье против оборотней не так уж сложно - по крайней мере, сам он легко справлялся с подобными задачами во время тренировок с Инеем.
        Была бы магическая сила, а остальное - мелочи.
        В реальности все оказалось совсем не так, как представлялось Гану. После требования разобраться с докучливым колдовством, Данияр вытаращил на леопарда удивленные глаза.
        - Ты серьезно?
        - Конечно, серьезно! Расколдуй меня срочно, - в голосе Гана сквозило раздражение, однако ссориться с ведьмачонком было не самым лучшим вариантом. В конце концов, никто, кроме него, помочь сейчас леопарду не сможет.
        И не захочет, скорее всего.
        - Парень, я всего лишь ученик лесной ведьмы, а не элитный королевский колдун. Я и заклятий-то таких в жизни не накладывал. И не снимал. За кого ты меня принимаешь? - удивление в Данияровом голосе сменилось нескрываемой гордостью.
        Еще бы! С самыми могучими мастерами волшебства его сравнили.
        Ган быстро осознал свою ошибку и радости не разделил. Шанс избавить мозги от путаницы и мути, не позволяющих определить нужное направление и сдвинуться, наконец, с мертвой точки, лопнул, как мыльный пузырь. Нужно было срочно придумать что-то еще…
        И он придумал.
        - Послушай, если не можешь расколдовать, просто доведи меня до северных городских ворот и выведи наружу.
        - Довести смогу, - почесал светлую голову ученик ведьмы, - а вот наружу выпустить… Там ведь купол?
        - Насчет купола у меня есть кое-какие соображения, - ответил Ган.
        - Ладно, - с сомнением согласился Данияр.
        Он явно не верил в успех задуманного, но предыдущие слова оборотня вдохновили и ободрили его. Не ударять же теперь в грязь лицом?
        А что? Может он - Данияр - показать этим королевским чародеишкам! Мо-о-ожеет, еще как! Уж, не зря его сама госпожа Чернороза обучала. Сильная она оказалась, эта лесная старуха…
        Подбодрив себя гордыми мыслями, ученик ведьмы цепко схватился за полу Ганова плаща и потащил оборотня по витиеватому уличному лабиринту. Леопард шел за ним, как слепой, спотыкаясь, налетая на прохожих. Те оборачивались вслед и ворчали. Некоторые, не стесняясь в выражениях, сыпали отборными ругательствами.
        Слишком много внимания…
        … но они все же добрались до главных ворот, открывающихся на северную сторону, глядящих на расстеленное черное покрывало Ярын-наен. Без проблеска света. Без лишнего солнечного блика.
        Ворота эти, окованные железом, снабженные хвостатыми стрелами мощных петель, были распахнуты, подобно птичьим крыльям. Их ярко-красный, характерный для всей Аградской архитектуры, цвет наталкивал Гана на неприятные ассоциации.
        Красный орел…
        В тот же миг Данияр резко дернул леопарда в сторону и потащил за высокое крыльцо стоящей рядом таверны.
        Предупредил:
        - Прячемся! Там стражники, человек пять. С колдуном в придачу. Они сейчас всех оборотней без разбора хватать будут, ежели такие попадутся, это уж ты мне поверь! Мне госпожа Чернороза эту королевскую политику объясняла. Провинится один оборотень, накажут всех, что под руку попадутся. У них так со всякой нечистью. И с ведьмами было. Две сестры-колдуньи порчу под столичным городом навели, так король там сразу такую зачистку устроил, что ведьм в тех местах почти не осталось…
        - Этого еще не хватало, - скрипнул зубами Ган.
        - Да уж. Осторожнее надо.
        - Не рассчитывал я тут в прятки играть. И надо ж этим у самых ворот встать!
        Драгоценное время утекало сквозь пальцы, все дальше уходила Вита. Неизвестно даже толком - куда уходила? Скорее всего, в Игривицу. Ей, вроде бы, больше идти некуда…
        - А как ты думал? Они ж не дураки, понимают, что волки их с медведем вместе как узнают про облаву, так сразу из города побегут.
        - Если их так же, как меня, заклятием шандарахнуло, вряд ли они вообще с места сдвинуться смогут, - скептически отозвался Ган.
        - Да кто их знает, - Данияр внимательно оглядел небольшую площадь, что находилась перед воротами. Между плотно наставленными бревенчатыми домами просачивались тонкие улочки и ручейками утекали вглубь городской застройки. - Слушай, зверь, есть у меня одна идейка, что дальше делать.
        - Выкладывай.
        - Ты пока тут сиди, а я пойду и отвлеку этих… Как только отвлекутся - делай каменную морду и иди к воротам как ни в чем не бывало.
        - Не получится, - оборвал Ган захватывающую Даниярову задумку. - Я без проводника сейчас сдвинуться с места не смогу. А если пойду, то до ворот точно не дошагаю, сверну куда-нибудь и опять в трех домах заплутаю.
        - Вот дела, - разочарованно протянул Данияр и вдруг просиял обрадованно. - Знаешь что? Я на тебя, пожалуй, одно свое заклинание наложу. Сам придумал, когда у ведьмы на обучении был. «Козьи путы» называется, но ты на название особо не гляди, оно не только на коз, думаю, на всех подействует. Должно.
        - Так действует или должно? - уточнил Ган, пытаясь разгадать, что там ведьмачонок опять придумал.
        - Должно, - честно признался тот, - но думаю, все-таки действует. Просто я его только на козах опробовать успел, когда госпожа Чернороза их еще у себя держала. На других не успел. Эти козы, они ж такие твари шустрые! Это тебе не какая-нибудь корова, которую на лужок пусти, она там ходить и будет. Козам обязательно в самые дебри забраться надо, в самый бурелом! Я их, помню, на полянку одну надумал водить по тропинке пряменькой, что от ведьминого дома вела. Но эти… с позволения сказать, животные… так и норовили куда-нибудь улизнуть, будто что такое по прямой дороге ходить, им и вовсе неведомо! Вот я тогда, когда госпожа ведьма не видела, в книжках ее колдовских порылся и сам заклинашку составил, чтобы козы эти по велению моему прямехонько до луга, будто по строчке, ходили. И обратно.
        Выслушав рассказ, Ган с уважением взглянул на ведьминого ученика. А не такой раздолбай, как казалось сначала. И колдовать, похоже, умеет неплохо, жаль, многому его ведьма не учила.
        - Давай попробуем твои «путы».
        - О, я сейчас, - глаза Данияра радостно сверкнули. В его зрачках плескался хищный интерес исследователя, дорвавшегося до лягушки, которую любопытства ради можно вскрыть и расчленить. - Сейча-а-а-ас…
        В следующий миг Ган ощутил, как под кожу уходит едва заметный магический импульс. По телу прошла волна легкой судороги. Мышцы сократились сами собой. Пальцы сжались в кулаки и разжались, ноги напряглись.
        - Ну что же, вот и время для переполоха настало… - пробурчал себе под нос Ган.
        - Желаю удачи, зверь, - Данияр ободряюще хлопнул оборотня по спине, - моли духов, чтобы не подвели мои чары!
        - Спасибо, - донесся искренний ответ.
        Оглядевшись по сторонам - больше стражников в округе не наблюдалось - ведьмин ученик двинулся к королевскому магу в щегольской алой мантии, расшитой по низу золотыми контурами созвездий. Маг курил трубку, прикрыв усталые глаза, и, скорее всего, рассчитывал на то, что грандиозная облава пройдет мимо него. Преступники направится к другим воротам - мало ли? Все знают, что север далеко не самое благодатное место для побега!
        Покурить ему спокойно не дали.
        Данияр осторожно приблизился к насторожившимся стражникам и, приняв смиренный вид, почтительно, но в тоже время настойчиво потребовал разговора с магом.
        Увидев настойчивого паренька, тот сперва рявкнул грозно: «Прогнать!», но притворно испуганный лепет про оборотней заставил его передумать.
        - Чего ты там про волков говорил?
        - Ох, дядя…
        - Какой я те дядя! - сердито прервал маг привычное Даниярово обращение. - Я те господин или Ваше королевское чародейство!
        - Господин дядя-чародейство! - со скрытой издевкой затараторил ведьмин ученик. - Я сейчас такое видел. Не поверите!
        - И чего ты там такого видел, крысеныш? - маг, который рядом с высоким в общем-то Данияром все равно казался великаном, навис над парнем. - Хватит тратить мое время, пока по загривку не схлопотал…
        - Дык, дядя-господин, я ж этого самого видел, - ведьмачонок сделал страшное лицо и произнес оглушительным шепотом, - оборотня. Даже двоих.
        - А не врешь?
        - Да чтоб у меня все отсохло, чес-слово, дядь. Ух, и страшнющие они…
        - Страшнющие, значит? - маг надменно сложил на груди руки в черных перчатках. На пальцах, обтянутых блестящей кожей, сверкали рубиновые перстни. - Еще чего придумаешь? Оборотни-то поди не в зверином обличье посреди людного города ошиваются? Брешешь ты все! Ничего ты, щенок, не видел - просто награду, небось, за сведения свои получить хотел? А?
        - Что вы, ваше дядьевское чародейское господство, - продолжал искусные кривляния Данияр. Он и сам понимал свою близость к провалу и ходил теперь по краю. Но отступаться от задуманного было поздно. И, спасибо Гану, что рассказал про свои ощущения. Это помогло придать выдумке немного реалистичности. - Они же, оборотни эти, после вашего, - он поднял палец вверх, указывая на чуть заметно сребрящийся в воздухе силовой купол, и благоговейно закатил глаза, - заклинания все сами не свои. Двигаться толком не могут, трясутся и глаза выкатывают, как блаженные…И не только! Я их когда возле центрального храма в сарае на постоялом дворе обнаружил, они совсем над собою власть потеряли, с места сойти не могли и против воли то туда, то сюда оборачивались.
        Данияр врал заливисто, от души! И сложно было ему не поверить. Он вроде бы и сам вжился в роль, с упоением описывая свои наблюдения за беглыми волками. Единственное, что выдавало его - редкие поглядки в сторону ворот. Слава всем морям, темным и светлым, мелким и глубоким, теплым и ледяным, стражники ничего не заподозрили.
        Уверившись в искренности рассказа, они велели парню проводить их к тому самому постоялому двору, где якобы прятались беглые оборотни.
        И Данияр повел. На свой страх и риск.
        Перед тем, как отправиться прочь, он посмотрел в сторону спрятавшегося леопарда и пробормотал что-то себе под нос.
        Заклинание «козьих пут», спящее доселе, начало свою работу.
        Ганово тело принялось действовать само. Оно распрямилось, будто в глотку оборотню вбили стальной кол, и, широко шагая и размахивая руками, двинулось вперед, по прямой. Влившись в шумную толпу спешащих за стену торговцев мехом - они выручили на рынке неплохие деньги и теперь живо это обсуждали - тело направилось к воротам.
        Там округлая стена защитного купола поблескивала ртутно.
        Людей она выпустила легко, а вот насчет себя Ган усомнился и по привычке попросил Йоремуне - «дай проход». На помощь он почти не надеялся, но, приблизившись к куполу вплотную, заметил, что волшебная преграда, похожая на мыльную пленку, открылась для него небольшим - в рост человека - отверстием, заполненным серебрящимся в воздухе паром.
        Ган шагнул в проход и оказался на свободе.
        Он искренне надеялся, что с Данияром не случится беды.
        Прежде у леопарда не было друзей. Не водилось среди слуг Зимы привычки таковых заводить. Теперь же Ган понял, что дружба порой бывает весьма полезна, и пренебрегать ею не стоит. Ведьмачонок здорово удивил его своим поступком. Помощью, которой уж от кого - от кого, а от Данияра точно Ган не ожидал.
        И теперь оборотень всей душою надеялся, что его спутник, изворотливый, как сам Хати-Йоремуне, оставит с носом и королевского мага и сопровождающих того воинов.
        Нужно было спешить.
        Кстати! Хати-Йоремуне…
        Пока он был единственным из всех духов, кто отозвался.
        Ган пробовал призывать не только его. Кликал он Хати-Амаро, но гордый волк так и не пришел. Безнадежно призывал он Хати-Туиску, покладистого духа злых метелей и вьюг. Пытался даже к непокорному Хати-Гаруди обратиться, но что от него ждать, если даже сговорчивые отозваться не согласились…
        Ган, прищурившись, вгляделся в малахитовую щетку далекого леса.
        Ведьма.
        До чего же сильна! Не только магии лишила, но и - что немыслимо! - даже духов отвадить умудрилась.
        Только омут с ней сейчас, с этой ведьмой. Нужно Виту догонять…
        Ган отыскал отсыревшие, покрытые мхом бревна, что состарились и были заменены в городском частоколе. Потребовал:
        - Дай коня.
        И конь из бревен собрался на удивление ладный. В мшистой шерстке и сразу при узде. Ган вскочил ему на спину и погнал в сторону леса. Витины следы должны отыскаться там. Он знал…
        … и не сомневался, что она отправилась в Игривицу.
        ***
        В лесной деревеньке леопарда ожидало два больших разочарования.
        Во-первых, Виты там не было. Он ошибся, предположив, что она вернется назад.
        Во-вторых, приезду его никто в деревне не обрадовался.
        Ни один человек.
        Когда оборотень, предусмотрительно вернув деревянного коня духу-покровителю, вошел в Игривицу, деревня будто вымерла.
        Ган шагал мимо опустевших дворов, заглядывая в слепые темные окна. Он знал - деревня жителями вовсе не покинута. Они тут, в заоконном мраке.
        Ждут.
        Он чуял людей. И оружие. И затаившихся в будках собак, готовых по первому приказу хозяев броситься на врага…
        Он подошел к дому Виты и позвал ее:
        - Вита!
        Она не ответила. За нее сказал старческий голос:
        -Чего тебе надо здесь, зверь?
        - Я ищу твою внучку. Позволь мне увидеться с ней, старик Кай.
        Ган старался говорить спокойно, но то, что Вита сама ему не ответила, навело на неприятные мысли. И запаха ее он не чувствовал. Неужели…
        - Моей внучки тут нет. Лучше уходи подобру-поздорову, пока мы всем скопом на тебя не вышли. Если думаешь, что боимся - ошибаешься!
        Было понятно, что Кай старается говорить спокойно, но при этом еле сдерживает свою ярость.
        - Как нет? - Ган почувствовал, что сердце провалилось куда-то вниз.
        Он так спешил.
        И все зря.
        За окном мелькнули тени. Половицы скрипнули - Ган легко уловил в тишине этот звук. Отворилась дверь. Кай вышел на высокое крыльцо и, глянув через забор на оборотня, гневно бросил тому:
        - Как смеешь ты задавать мне такие вопросы, звереныш? Моя внучка ушла с тобой! - он перешел на крик, и Ган отчетливо ощутил его волнение.
        Сам испытывал подобное. Страх за Витину судьбу. Боль разлуки и возможной утраты.
        - Я не причинял ей зла. Клянусь.
        - Чего стоит твоя клятва? - Кай смерил леопарда презрительным взглядом. - Ты ведь не наш давно. Служишь Властелину Зимы, и сердце твое, что лед.
        - Я за свои слова в ответе! - бросил Ган в ответ. - Я сюда не спорить пришел. Мне Вита нужна. Если знаешь, куда она ушла, скажи.
        - Я тебя об этом спросить хотел, щенок? А еще, ответь-ка мне, с чего тебе стала так интересна ее судьба?
        - А тебе она, как я погляжу, вовсе не интересна, - дерзко бросил Ган, вспомнив в подробностях шрамы на Витиной спине.
        Образ явился отчетливый и яркий, всколыхнув в душе утихшие волны ярости и боли. Это он! Кай! Кай узнал о том, что Вита оборотень, и отправил ее к ведьме…
        - Да как ты смеешь… - прорычал в ответ старик.
        Из соседних домов на подмогу ему стали выходить остальные жители деревни. Их голоса дружным хором обратились к Гану.
        - Как ты смеешь?
        - Действительно, как смеешь после всего?
        - Негодяй!
        - Ты враг нам…
        - Враг!
        Ган напряженно огляделся. В груди родилось неприятное, давно забытое детское чувство, когда ты одинок, окружен и затравлен толпой ненавидящих тебя людей. Потому что ты враг. И не важно уже, с миром ты пришел или с войной.
        Говорить бесполезно.
        Толпа увеличилась. Уже, наверное, все жители собрались. Кто-то с оружием, кто-то просто так. Они шушукались, обсуждали, осуждали…
        До Гана доносились обрывки их сердитых фраз:
        - … все он виноват…
        - … звереныш…
        - … проклятье на нем лежит… и нам теперь бед принесет…
        - … надо его…
        - … разобраться, и точка…
        С каждой новой фразой люди все сильнее горячились. Кольцо сжималось вокруг Гана, отрезая все возможные пути к отступлению. Отовсюду неслось:
        - … осторожнее… не подходите…
        - … да что он сделает нам… в деревне он беспомощен… нас больше…
        - … судить его…
        - … расправа…
        - … справедливость…
        Ган непроизвольно потянул руку за спину, туда, где в небытие между его человеком и зверем хранился меч. Он замешкался на миг, поймав себя на мысли, что совершенно не желает сражаться. Ни с кем из присутствующих здесь. Даже с Каем, по отношению к которому в данный миг испытывает гнев.
        Странное чувство охватило оборотня. Он смотрел на подступающих людей - врагов по сути - и понимал, что не сможет сейчас им навредить. Не потому, что потерял магию и сомневается в себе. По совершенно иной причине. Такую причину еще совсем недавно он посчитал бы непозволительной и глупой.
        Жалость? Сострадание?
        Нет.
        Что-то иное. Гложущее изнутри душу, наполняющее все существо каменной тяжестью.
        Сопричастность.
        Ведь Игривица - дом. Пусть давно покинутый, пусть забытый, но все же дом. Здесь он когда-то жил и рос. Он ведь знает всех этих людей. Когда-то к каждому из них он имел свое особое отношение. Кого-то уважал, кого-то любил, кого-то боялся и презирал. Но все это были чувства! Яркие, понятные, сильные эмоции живущего в тесном сообществе существа.
        Он ведь не забыл. Ничего не забыл!
        Иней не стирал из его памяти детских воспоминаний. Он просто лишил их красок и силы. Ган помнил, но ему было все равно. Не интересовала больше семья. Друзья. Ничего. И все это, более ненужное, пылилось где-то на задворках памяти, но вот всплыло!
        И от этого вдруг душно стало и больно. В глазах поплыло. Голова закружилась, и Ган повернулся вокруг себя, теряясь взглядом в хороводе лиц. Уродливых, перекошенных и злых, как показалось ему в тот миг.
        - Вяжите его и в поруб!
        Он не разобрал, кому из негодующей толпы принадлежал этот грозный окрик. Да и не важно уже было… Деревенские навалились на оборотня, а тот даже не сопротивлялся.
        Хотя и мог.
        Мог вытянуть страшный свой меч и разрубить им пару-тройку человек от плеча до бедра.
        Или - еще хлестче! - обернуться леопардом и подавить, погрызть тех, кто окажется в зоне досягаемости. Скольких он сможет убить таким образом, прежде чем остальные подберутся к нерасторопному на земле зверю, чтобы забить его топорами и вилами?
        Но он не стал делать ни первого, ни второго.
        В груди все рвалось на куски и болело. Парализовывало, не позволяя вздохнуть.
        В какой-то момент Ган разглядел за бушующем морем голов и рук свой дом.
        Дом, в котором он жил вместе с матерью и отцом…
        Где же они? Он вгляделся в окружающие лица - не было их. Конечно, они ведь ему не враги. Единственные здесь…
        - Отец, помоги, - зачем-то беззвучно позвал Ган, понимая, что помощь не придет.
        Игривица не могла простить предателя. Оборотня связали по рукам и ногам и, с победоносными криками протащив по улицам, унесли на окраину деревни. Там стоял новый ладный дом. Ган помнил, что в его время такого тут не было, а потом, явившись за Витой, он, наверное, просто не приглядывался.
        Рядом с домом действительно был поруб.
        Ган вспомнил его - старый бревенчатый сарай с решетками на единственном окошке и окованной дверью с большим засовом и петлями под замок. Порубом пользовались нечасто - сюда сажали провинившихся, если общий деревенский суд так решал.
        Пленника не сразу бросили внутрь. Сначала принялись звать того, кто в новострое жил.
        - Эй, господин колдун! Выходи - дело есть! Выбирайся из дома срочно…
        «Какой еще колдун» - насторожился Ган. Попытался повернуться, чтобы разглядеть - лежал лицом к двери поруба - но кто-то, заметив его шевеления, зло наподдал ему ногой по ребрам.
        - Лежать.
        Ган выдохнул обреченно. Дурацкая ситуация. Он пленен не какими-нибудь великими воинами или королевскими магами, а толпой обычных деревенских мужиков…
        … и ничего не может с этим поделать.
        Он не сможет причинить им вреда.
        От одной мысли об этом почему-то становится нехорошо…
        - Ну, чего там еще? - сиплый недовольный голос выплелся из общего гула. Хлопнула дверь. Скрипнула под чьим-то весом крыльцо.
        Ган умудрился-таки немного развернуться и скосить глаза, чтобы разглядеть говорящего. На ступенях стоял высокий грузный мужчина в потрепанной форме - такая была у королевского мага в Аграде.
        - Вот! Господин Алозвон, зверя поймали! Властелину Зимы служит, - громко объявил худющий, длинный, как жердина, мужичонка.
        Леопард тут же вспомнил его имя - Ирсэн-рыбак.
        - Какого еще зверя? - со скукой в голосе проворчал тот, кого назвали господином Алозвоном.
        - Оборотня лютого, - радостно сообщил Ирсэн.
        Стоящие рядом дружно закивали.
        - Оборотня? Этого, что ль? Да какой он, в бездну, оборотень?
        - Леопард морской - вот какой! - пискнул белобрысый, маленький, круглый, как сырная голова, парнишка - ровесник Гана по имени Белек.
        - И чего же он не обернулся? Не порвал из вас, дураков, троих-пятерых?
        - Не смог, видать! - хорохорился Ирсэн. - Нас-то мно-о-ого - целая Игривица - а он один.
        - Настоящий слуга Зимы и один целую деревню разнести может. А ты, рыбак, много лишнего последнее время болтаешь. Про русалок мне тут намедни заливал, помнишь?
        - Да… - Ирсэн потупился было сконфуженно. - Были они там, в лесном озере. Вроде…
        - Вот то-то и оно, что «вроде», - недовольствовал колдун. - Не русалки то были - коряги утонувшие. Я только зря одежду промочил да силу магическую потратил.
        - Но это-то точно оборотень! Мы его знаем! - поддержала притихшего Ирсэна пара дружных голосов. - Его из нашей деревни в замок Зимы забрали. А потом он несколько лет в округе нашей ошивался… Да вон, хоть у матери его и отца спросите - наши ведь, игривицкие… Прикажите позвать - они опознают…
        - Да нет их тут сейчас, - поправил кто-то громким шепотом, - в город они уехали, забыл, что ли?
        От такой новости Гану сразу стало легче. Все время до этого ему казалось, что отец и мать тоже где-то среди толпы. Стоят. Смотрят равнодушно. Как на чужого. Он боялся наткнуться на них взглядом, увидеть родные лица… Понять, что они отреклись от него.
        Выходит, нет!
        Оглядев выжидающую толпу, колдун благосклонно кивнул:
        - Ладно, посмотрю я вашего так называемого оборотня. Только если ошиблись вы, ух я вам…
        Тяжелой походкой он сошел по деревянным ступеням вниз и приблизился к Гану.
        Оборотень ощутил, как сквозь его тело пропустили сильный импульс - так Алозвон «просвечивал» пленника насквозь, чтобы разобраться поскорее с его сущностью и возможностями.
        Все это время Ган раздумывал, откуда Алозвон взялся в Игривице и что он тут делает? Королевская форма - значит, умелый колдун. Потрепанная - колдун, уже списанный со службы. Он тут, похоже, по приглашению. Заместо ведьмы. Привыкли игривицкие под покровительством чародейства жить, вот и наняли себе нового колдуна, после того как Чернороза пропала…
        И сейчас этот колдун Гану устроит!
        Наизнанку вывернет…
        - Смотри-ка, и вправду оборотень, - прозвучал вердикт.
        - Вот видите, господин колдун? - обрадовано выкрикнул Ирсэн. - Не ошиблись мы - верно супостата поймали. Позвольте нам теперь с ним разобраться. Уж мы его всей деревней…
        - Нет, - строго оборвал его Алозвон, покручивая жидкий длинный ус. - Я его в столицу заберу. Там за таких нашему брату хороший выкуп дают. Оборотни, в особенности те, что добрым людям жизнь часто портили, нынче в цене. За каждую шкуру кошель золотых.
        - Так вам все равно от него только шкура нужна, - обрадовался Ирсэн. - Позвольте нам наказать его, а уж шкуру потом себе забирайте.
        - Нет.
        Колдун рявкнул и замолк тут же. Из толпы в его сторону направились недобрые взгляды. Люди начали шушукаться. Им не нравилось такое самоуправство. Их волновал не столько тот факт, что Алозвон увезет пленника в столицу и получит за него вознаграждение единолично. Скорее, обижало то, что не получится свершить над Ганом долгожданную расправу.
        Алозвон, в свою очередь, быстро распознал настрой деревенских и решил скоренько сгладить назревающую ссору.
        - Вы погодите, дайте отослать сообщение начальнику королевской стражи. Я доложу - поймали опасного оборотня, что Властелину Зимы служил. Вдруг потребуют его живым доставить? Позвольте уж мне удостовериться?
        Мужики переглянулись. Головы почесали. Подумали. Наконец, Ирсэн озвучил за всех:
        - Ладно. А пока пусть при вас тут в порубе посидит.
        - Вот это дело! Пусть посидит, а разобраться с ним успеем, - довольно закивал Алозвон и потер толстые руки.
        ***
        Ган не боялся холода, но поруб оказался каким-то особенно неуютным. Здесь было промозгло и сыро. Оборотень первое время крепился, но потом признал, что его пробрало до костей. А еще он устал. Вымотался скорее морально, нежели физически. Странно, но опустошенность души, почему-то валила с ног.
        Он лег на земляной пол и, подложив под голову связанные в запястьях руки, попытался заснуть.
        Жалко, что проклятущий Алозвон предусмотрительно наложил на него какие-то дрянные чары, не позволяющие обернуться. Так бы он перекинулся в леопарда - тому уж точно холод не страшен! - и выспался бы, по крайней мере. Зачем вообще было трогать его возможность к обороту? Магии нет - и так видно. А превращение в леопарда… Нет, правда, куда бы он в этом облике убежал? В лес? Не смешите… Даже морской лев бегает по суше быстрее. Он умеет разворачивать задние плавники, как стопы, а про морского леопарда говорят с насмешкой, будто на берегу его и пингвины за хвост щиплют…
        Ган скрутился, кое-как цепляя связанными руками плащ, закутался в него плотно и уснул.
        Тревожный сон рисовал странные картины.
        Вот Вита несется по лесу верхом на олене. Глаза ее полны решимости и чисты, и прозрачны, как ключевая вода. И тонкая светящаяся нить тянется от нее прямо к Гану, натягивается, дрожит, вот-вот готовая порваться…
        … но не рвется.
        Проснулся он от стука в окошко.
        Кто-то подошел снаружи к порубу и тихо барабанил пальцами по раме.
        Ган сел на земляном полу, поднял голову, вглядываясь в перечеркнутое решетками круглое, словно блин, лицо.
        - Эй, - тихо позвал пришедший, - это я, Белек.
        - Зачем пришел? - безразлично отозвался пленник.
        - Так ведь мы ж с тобой друзьями в детстве были… - промямлил в ответ паренек, - или не помнишь?
        - Были, - эхом отозвался Ган.
        В памяти действительно всплыл пухлый румяный мальчишка с белой шевелюрой.
        Белек… Точно!
        Пролетели растерзанной книгой картинки прошлой жизни. Какие-то игры, чей-то смех, прогулки по лесу, плоские камешки, прыгающие по воде в морские дали… к самому горизонту.
        - Ну, так вот, - попытался продолжить беседу тайный посетитель. - Вот я и пришел… Вроде как друзьями были - нехорошо…
        - Были…
        Повисла неловкая пауза. Ган молчал, не зная, что стоит или не стоит говорить в подобных ситуациях.
        Белек продолжил разговор:
        - Ты там как? Очень плохо тебе? Хочешь, пока никто не видит, воды принесу или лепешек? Хотя, ты, наверное, лепешки не ешь… могу мяса сушеного взять…
        - Не нужно, - прервал Ган его быструю речь.
        - Жаль, что не нужно, - огорченно вздохнул Белек.
        Он явно хотел наладить отношения, вывести их на добрую сторону, вспомнить былую дружбу. Он был искренен, но безразличие леопарда сводило все старания на нет.
        Белек огорчался…
        … и все же пробовал снова.
        - Может, ты узнать чего-нибудь хочешь? Ты спрашивай…
        - Спрошу, - отозвался Ган, он очнулся от оцепенения и голос его зазвучал чуть более заинтересованно.
        - Что это за колдун такой в деревне?
        - Алозвон-то?
        - Он самый.
        - Так, как ведьма пропала, страшно стало без защиты волшебной жить в наших-то опасных местах, у Властелина Зимы под боком… Ой. Извини…
        - Ничего, продолжай.
        - Да там нечего особо продолжать. Собрали совет, наскребли денег, отправили просьбу аж в саму столицу, чтоб хоть какого-нибудь мага нам нашли. Вот там и нашли. Алозвон - он старый, службу королевскую окончил, и к нам. Сам он, оказалось, сирота - у него и дома-то кроме королевской казармы не было. Вот мы ему новострой в плату за работу и отдали. Так и живем теперь.
        - Понятно.
        Белек хотел еще что-то рассказать, но вдруг зашипел, призывая к тишине:
        - Т-с-с-с, идет кто-то…
        Его силуэт быстро исчез из оконного проема.
        Новый появился.
        Ган сразу понял, кто к нему пришел еще кто-то. Знакомый и в то же время чужой запах вобрал ноздрями. Вот эти ноты в нем от Виты, а вот те, другие…
        - Здравствуй, дед Кай, - поприветствовал визитера первым. - Зачем пришел ко мне?
        - Спросить хочу, что ты сделал с ней и как посмел после всего в Игривицу явиться, - голос холоднее льда, в котором вырублен замок Зимы, просочился в темное помещение.
        - Ничего я с твоей внучкой не делал, а сюда пришел, чтобы ее найти, - без лишних эмоций ответил Ган. - Мы с ней вместе ведьму искали, дошли до Аграда, но потом она покинула меня…
        Не хотелось делиться с Каем подробностями их с Витой ссоры.
        - О чем ты? Зачем ей ведьма могла понадобиться? Ушла и ушла. Колдуна и нового в деревню взять можно. Зачем моей внучке за сбежавшей ведьмой гоняться?
        Наивный тон старика взбесил оборотня. Он что, издевается? Или всерьез думает, что раз забыла Вита про ту самую, детскую встречу, то и ведьму ей искать совсем незачем?
        Ган хотел ответить спокойно, но не вышло. Зверь внутри будто сорвался с цепи - потерял всякий контроль. Ярость поднялась в груди волной и стала душить, подступившись к самому горлу.
        Не помня себя, леопард вскочил на ноги, прижался лицом к решетке и прорычал сквозь нее:
        - Незачем искать ведьму? Ты уверен, старик, что незачем? А как же шрам на спине и годы жизни, стертые из памяти? Годы страшных пыток…
        - Но… откуда ты… - Кай отшатнулся от окна. - Неужели она…
        Лицо Гана за железными прутьями уже не было лицом… Зверь его частично обрел свободу - вытянул вперед две длинные челюсти, усеянные частоколом острых зубов. Половина головы пленника еще была человеческой, другая уже приняла иную форму…
        - Она ничего мне не сказала, - прорычала жуткая химера, - я сам подсмотрел в ее памяти…
        Слова оборвались стоном боли.
        Иней всегда предупреждал учеников о том, что нельзя терять контроль над эмоциями. Когда мощь любой из них переходит опасный рубеж, зверь принимает это, как к сигнал к действию, и начинает терзать тело хозяина изнутри. Перестает подчиняться. Желает разорвать связь с человеком и уничтожить его, оставив лишь одну - дикую - ипостась.
        У Гана с трудом получилось сдержаться. Он заставил себя погасить ярость и спрятать боль от свершившейся когда-то с Витой несправедливости на самое дно души.
        Лицо вернуло первоначальный вид, лишь кровавые трещины пролегли в углах губ - резкая метаморфоза была их причиной.
        Голову и шею сковала боль…
        Кай, впечатленный увиденным, поспешил уйти, бросив напоследок:
        - Никто не должен был об этом знать. Тем более ты. И ты не смеешь осуждать меня за тот поступок. Для внучки это было спасением…
        Подавив новую волну гнева, Ган бросил ему вслед:
        - Спасением? Посмотри на меня! Я тоже оборотень. Я жив и цел. И не верю, что отдать Виту ведьме было единственным решением!
        Кай, уже успевший отойти от поруба на несколько шагов, остановился резко, будто между лопаток ему воткнули стрелу. Он медленно развернулся, как-то шатко, неловко вернулся обратно к окну и, заглянув туда, произнес неузнаваемым тихим голосом:
        - Знаешь, что я тебе скажу, щенок… - он прикрыл глаза, тяжело вздохнул, размышляя над чем-то, и вдруг ушел в сторону от начатого разговора. - Щенок… Так Вита тебя за глаза, помнится, называла… а я звал драконом. Знаешь, почему? Потому что корабли, на которых я плавал, гордо носили на носах вырезанные из дерева звериные головы. И головы драконов всегда были похожи на башку твоей зверюги… - Он отвлекался. Специально. Чувствовалось, что не хочет говорить нечто важное, поэтому и тянет. Но слова все же прозвучали. - Когда мы с Гердой отдали Виту ведьме, думаешь, у нас был выбор? Ведьма пригрозила нам - сказала, убьет и нас, и внучку. Некуда было отступать. Не к кому обращаться. Вот твоему отцу повезло. Во-первых, у вас знатная родня и связи. К таким даже ведьма пять раз подумает, прежде чем сунется. Во-вторых, у твоего батюшки выбор был между двумя сильными покровителями - враждующими сторонами. Он, видать, еще при рождении твоем с Властелином Зимы на твою душу сторговался. Он против ведьмы союзник сильный. И ты не думай - я тоже пробовал. Не доверял старухе - слишком мягко стелила… Я ведь, как у Виты
оборотный дар проклюнулся, сразу в лодку прыгнул и через море прямо в замок Зимы поплыл. Там со старым колдуном говорил. С Инеем. Просил его внучку в услужение взять, но он отказал. Ему могучие звери были нужны, а не маленькая птица… Птица у нее была! Ипостасью вся в отца своего непутевого. Помню, когда приплыл он к нашему берегу неизвестно откуда, говорил я дочке - не засматривайся на чужака. Беду он тебе принесет. И принес. Мало того, что внучка моя нечистью родилась, так и дочка, Витина мать, Тойва, вскоре на море вместе с избранником своим во время шторма сгинула… Вот так. А ведьма за девочку обещалась деревне помогать. И помогала…
        Старик отодвинулся от окна и пошел прочь.
        Ган сверлил его спину взглядом, раздумывая над услышанным. Вот оно как, оказывается, случилось? Не по доброй воле Виту родня Чернорозе отдала. И Кай… знал ведь, что опасна старуха. Иначе к Инею за помощью бы не плавал…
        Леопард задумчиво посмотрел в окно.
        Что делать дальше? Надо как-то выбираться отсюда.
        Только как?
        ***
        В порубе его держали несколько суток.
        За это время Алозвон успел призвать к себе почтовую птицу и, привязав к ее лапке послание для начальника стражи, отправил в столицу. Чтобы важное письмо долетело быстрее, посланницу пришлось зачаровать - это придало ей существенное ускорение. Сбросив с хвоста ворох волшебных искр, птица унеслась на юг.
        Ждать ее долго не пришлось. Она вернулась через день, ускоренная уже начальником королевской стражи, и принесла ответ. Прочитав его, колдун остался доволен. Начальник стражи отписался, что живым ему оборотня привозить не нужно - он вполне удовлетвориться и отрубленной головой.
        Все это было на руку Алозвону. С мертвой головою проще - она по дороге в столицу не сбежит. Волноваться особенно не придется - довезут или не довезут. И народу в Игривице развлечение будет - казнь.
        Удачно все сложилось…
        … но не для Гана.
        В полдень его вывели из тюрьмы и, по-прежнему связанного, отвели на деревенскую площадь. Там пленника ожидала большая колода с воткнутым в нее топором. Кому досталась роль палача, пока было неясно. Видимо, вопрос этот еще решался.
        Гана поставили возле колоды на обозрение толпы.
        Вся Игривица собралась - наказывать провинившихся тут, бывало, наказывали, но вот чтобы казнить…
        Люди вели себя по-разному. Одни смеялись, будто предстоящее действо было чем-то наподобие веселого представления. Другие хмурились - до пленника долетали обрывки полных тихого недовольства фраз.
        Алозвон, наряженный в новый плащ, подбитый мехом лисы, выступил вперед и торжественно зачитал приговор.
        Ган особо внимательно не слушал. Чего там слушать-то?
        - … за служение злому колдовству Властелина Зимы приговаривается к смертной казни, - прозвучало в конце. - Итак, твое последнее слово, зверь?
        Никогда прежде Ган не задумывался над тем, что будет говорить, оказавшись перед лицом смерти. Чего тут скажешь? Дело плохо.
        Поэтому выдал первое попавшееся, что пришло в голову.
        - Эй, Алозвон. Ты ведь маг и воин. Доволен бы ты был, оказавшись на моем месте?
        - Именно потому, что я королевский маг и воин, я никогда не окажусь на твоем месте, нечисть, - уклончиво ответил колдун, однако Ган не унимался.
        - Надо уточнить, что бывший королевский маг…
        - Заткнись.
        Уточнение явно задело чародея за живое, а пленник не унимался:
        - Давай сразимся. Хочешь, пятерых молодцов себе из присутствующих возьми на подмогу. Я всех одолею, только руки развяжи и оружие взять позволь. - Из толпы прозвучали восхищенные возгласы. Подбодрили Гана, и он продолжил, вдохновленный, обращаясь уже не только к Алозвону, а ко всем. - И, если я одолею вашего колдуна, хоть с подмогою, хоть без, обещаю, что деревню вашу сам защищать стану и никого из замка Зимы сюда не пущу. Даю слово.
        Толпа зашумела, зароптала. Опять на два лагеря разделилась. Одни были «за», тянули Алозвона за плащ, тыкали в плечи - давай, мол, выходи и сразись с наглецом. Они качали головами, смотрели на пленника понимающе - хорошо сказал, по делу. Нужное предлагает! Другие кривили лица - врет, дескать, за шкуру свою боится. И связываться с ним нечего.
        Колдун быстро сообразил, в какой щекотливой ситуации оказался, и принялся тянуть время.
        - Дай подумать, - недовольно бросил Гану, и взгляд полный ненависти послал.
        Надо же! Такую спокойную и спланированную казнь мальчишка испортил…
        «Думай-думай, глядишь, и надумаешь мне руки развязать», - мысленно ответил ему Ган. Вслух ничего не сказал.
        Пока Алозвон взвешивал все «за» и «против», внимание пленника привлекла появившаяся у дальнего края толпы фигура в длинном плаще и накинутом на лицо капюшоне. Она двинулась через толчею к центру действа. Походка!
        Ган не мог эту походку не узнать. И ветер, подыгрывая, кинул в лицо знакомый запах. Леопард насторожился и обрадовался одновременно - этот-то что тут забыл?
        Фигура тем временем приблизилась. Капюшон упал на плечи, открыв взгляду золотую копну волос.
        Данияр!
        Пока Ган соображал, что ведьмачонок тут делает, старый знакомый растолкал тех, кто стоял в первом ряду, и настойчиво похлопал по плечу Алозвона. Тот повернулся.
        - Ты еще кто такой? Чего надо?
        - Я - посланник короля! - вдруг ни с того ни с сего рявкнул парень не своим голосом. - Чего это вы тут удумали? Оборотня казнить? Голову ему рубить собрались? А ваши-то головы на месте? - Он грозно оглядел присутствующих, и те на всякий случай попятились.
        Один Алозвон не двинулся с места, оглядел незнакомца с головы до ног недоверчиво.
        - А не брешешь? Что-то больно быстро ты из самой Багры сюда примчался? Уж не на крылах ли летел?
        - А я не из Багры сюда, - быстро нашелся Данияр. - Из Аграда. Там сейчас облава на оборотней идет. Целый отряд королевских стражников и магов из столицы прислан. От них я.
        Алозвон вынужденно кивнул, соглашаясь, - дескать, да, про облаву слышал - только доверия в голосе его не прибавилось.
        - А форма твоя где?
        - Пф-ф, форма! - нахально усмехнулся в лицо колдуну Данияр, а сам к Гану на пару шагов подступил. - Мы же оборотней ловим, скрываемся, прячемся, с толпой сливаемся. Ты, дядь, будто оборотней никогда не ловил?
        Ган молча восхищался наглостью и сообразительностью ведьмачонка, чувствуя при этом, как сильно тот напряжен. Еще бы! По лезвию сейчас ходит…
        … и, если оступится, окажутся на деревянной колоде не одна, а две головы.
        - Да не приходилось особо, - Алозвон, кажется, тоже почуял волнение чужака, и прищурился опасно, как готовый броситься на добычу кот. - Одного пока, как видишь, изловил… А скажи-ка ты мне, молодой человек, с каких пор малолеток в разъездные отряды брать стали, да еще и с важными заданиями одних по округе рассылать? Сколько я у короля нашего, Солнечного Кённэ, да благословят его духи, служил - подобного не видел. Такие, как ты, обычно не то что на задания, на другой конец столицы-то без старшего пригляда не ходят…
        - Ну, дядь, - голос ведьминого ученика на мгновение дрогнул, но он быстро взял себя в руки и заявил уверенно, - просто выгляжу я молодо. У меня в семье все - и отец, и матушка, и старшие сестры-братья - такие моложавые! - Он приблизился к пленнику еще на один длинный шаг. Заметив, что Алозвон хмурится и довольно кривит в презрительной улыбочке рот, не дал тому говорить, а заорал вдруг как безумный. - Да что вы мне тут зубы заговариваете, а?! Вы хоть знаете, что это за оборотень? Он вам не какой-нибудь волк полуголодный - это могучий слуга Властелина Зимы!
        - Чего ж этот слуга в порубе, как побитый пес, покорнехонько сидел? И сейчас голову свою от топора уберечь особо не пытается?
        - Хочешь знать, почему? - страшно прошипел Данияр. - Так я скажу! Все сейчас вам расскажу! - С видом городского сумасшедшего, он подошел к Гану вплотную. - Этот оборотень особенный! Его, если хотите знать, сам Властелин Зимы на всякие подлости и коварства натаскал. Хотите знать, почему он таким покорным прикидывается? Это чтобы вы, глупцы, всем скопом в одном месте собрались! И тогда он вас… хоп-па!
        Еще шаг. Теперь они стояли вплотную.
        Пленный оборотень и ведьмин ученик.
        - Данияр, что ты делаешь? - шепнул ничего не понимающий Ган.
        - Импровизирую, - тихо донеслось в ответ, - чтобы из твоей шкуры не сшили очередной королевский коврик.
        В следующий миг ведьмачонок сделал едва заметный пасс ладонью и незаметно толкнул Гана в бок. Силу от души вложил - пленник пошатнулся и взмахнул связанными руками, чтобы не упасть…
        В тот же миг раздался оглушительный хлопок, и все пространство вокруг заволокло едким оранжевым дымом.
        - Я говорил вам! Говорил! - прогремел над местом казни крик Данияра. - Это все он! Оборотень! Чтобы всех вас разом убить-отравить ядовитый дым наколдовал! Бегите! Спасайтесь скорее, или все умрете!
        Что тут началось! Крики, давка, мельтешение и ругань. Над нестройным хором испуганных голосов звучал раздраженный голос Алозвона:
        - Прекратить панику! Он вас дурит! Это все обман!
        Он верно разгадал Даниярову задумку, но, к счастью для пленника и его помощника, предотвратить ее не успел.
        Ган ощутил, как разошлись под ловкими пальцами путы на руках и ногах. И голос ведьминого ученика крикнул в ухо.
        - Бежим!
        Глава 13. Кости
        Огни нижних миров сияли ярче звезд, и бесшумно, опасно скользила над ними ладья. Голова хищной рыбы украшала ее нос. Парус был черен, как ночь. Он полнился магической силой - бледные искры пробегали по ткани, надувая ее с особым неистовством… Ветер спал, и тишина стояла такая безмолвная, что, казалось, будто весь мир разом оглох и онемел, вмиг потерял возможность порождать и улавливать звуки.
        Замок Властелина Зимы рос впереди причудливым айсбергом.
        Чем ближе подходила ладья, тем выше к небесам поднимались стены замка. Сверкающий лед был в голубых и алых прожилках. Острая корона ледяных зубцов протыкала небосвод, и луна стояла над ней в зените.
        Ладья сбавила ход. Парус опал.
        Навстречу, от блистающих высоких врат в стене замка выпростался длинный и тонкий ледяной помост. На него ступил человек, окутанный дымчатой мантией. Глубокий капюшон скрывал лицо. Лишь глаза, как красные угли, светились в глубине.
        Когда гостья, которую он ждал, сошла с палубы, он поднял в приветствии худую руку. Ткань повисла, очертив проступившие кости.
        - Ну, здравствуй, Чернороза. Зря я, видать, воинов Зимы с облавой на тебя отправил?
        - И ты будь здоров, Иней, - отозвалась гостья. - Конечно же, зря. Разве могла я предать тебя и наш договор?
        Меховой капюшон глушил голос. Руки прятались в тяжелой муфте. Старая колдунья любила тепло…
        - Могла или не могла, того я не знаю. А вот то, что ты украла у меня кости древнего оборотня, как оправдаешь?
        - Я не украла, - отозвалась ведьма, - а забрала их, чтобы как следует изучить и… сделать с ними еще кое-что.
        - Что же? - в спокойном, чуть надтреснутом голосе Инея промелькнула едва заметная нота любопытства.
        - Хотела возродить силу древнего оборотня в новом существе и покорить. Но у меня не вышло, - без тени сомнения призналась Чернороза.
        - Не вышло? И что же именно? Возродить?
        - Нет. Возродить-то как раз получилось. Опыт был большой. Много лет я брала в деревнях низших оборотней и пыталась пересадить в их тела древнюю силу. Не получалось. Обычно сила не переходила к ним, и сами оборотни теряли свою способность оборачиваться - становились обычными людьми.
        Пока ведьма рассказывала, Иней буравил ее взглядом. Его зверь - мрачная темная громадина - недовольно ворочался в груди, предупреждая, что доверять словам Чернорозы нельзя. Иней успокаивал его - мол, и пусть. Все равно, ведьма слабая, как все люди, пусть даже и силой колдовской обладает. Сильному оборотню-колдуну она не чета!
        И все же что-то беспокоило его.
        Цвет ее глаз, который менялся под лучами, преломленными в толще льда. С каждым новым взглядом он становился все живее и ярче. И осанка. Сутулая спина древней старухи разгибалась на глазах. Седые легкие волосы тяжелели и принимали оттенок сизоватого дыма. Чернороза не молодела, но изменялась.
        Она все еще оставалась стара, но при этом была прекрасна.
        И голос ее звучал мягче и нежнее.
        Иней понимал - все это неспроста и не к добру.
        - И что же ты теперь от меня хочешь? - старик нахмурил бесцветные брови.
        - Хочу, чтобы ты помог мне, Иней, - вкрадчиво произнесла ведьма.
        - Чем именно я должен тебе помочь?
        Она начала издалека.
        - Дело в том, что я все вроде бы сделала правильно. Сначала отыскала благословенные кости…
        - И где же ты их отыскала? - нетерпеливо перебил колдун.
        - Это уж мое дело, где, - весьма жестко ответила Чернороза. - Так вот, отыскав кости, я почуяла в них силу, еще живую, способную переродиться в новом создании. И тело подходящее нашла - низкородного оборотня. Девчонку, что превращается в жалкого пингвина Адели. Вроде бы легче легкого? Я и девчонку эту приручила…
        - Точно ли? - край сухой губы старика кровожадно пополз вверх. - Приручила… Да знаешь ли ты, что пришлось предпринять мне, чтобы держать своих слуг в узде…
        - Твоих слуг? - с наигранным удивлением тут же переспросила ведьма.
        - Слуг Властелина Зимы, если тебе так угодно, - верно понял ее укол Иней. - И все же, чтобы покорить оборотня и заставить его служить, надо иметь твердую руку и стальные нервы. А еще - надо быть весьма жестоким.
        - Все это мне известно, - Чернороза только отмахнулась, - и, поверь мне, жестокой я быть умею. Та девочка, тело которой я задумала предоставить древнему зверю, получила лучший урок послушания. После мне оставалось лишь дождаться ее совершеннолетия, чтобы провести ритуал. Для этого я собрала самых лучших и надежных ведьм, которых только знала…
        -Зачем ты рассказываешь мне все это? - снова перебил старик.
        В его голосе сквозило нетерпение.
        - Чтобы ты доверял мне, я рассказываю всю правду, как она есть. Я ничего не утаиваю. Я твой друг, великий Иней. Друг и союзник!
        Колдун лишь хмыкнул. Слишком вошла в образ «хорошей подруги». Он неплохо знал ведьм - за всех бы не поручился - но эта, Чернороза, умела обманывать, как никто другой. Умела притворяться и менять маски.
        - И что же случилось дальше?
        - А дальше… мы прикоснулись к той тьме, что лежала в земле. К тем адским костям. Мы думали… что они будут покорны нашей воле, и грозный дух, живущий в них, без проблем перейдет в послушное новое тело…
        - Значит, ничего у вас не вышло? - колдун снова усмехнулся, но ведьма строго заявила:
        - Дослушай до конца, Иней. До самого конца.
        - И что же будет в конце?
        - Самое интересное. Слушай дальше. Итак, мы с сестрами моими, ведьмами, поняли, что сила, ожидающая своего часа в костях древнего существа - оборотня с Рассветной ипостасью, из тех, самых первых, созданных самим Хати-Йоремуне - полнится яростью и гневом такой мощи, что, проведя задуманный ритуал, мы рисковали своими жизнями, ибо гнев Рассветного зверя страшен! Поэтому мы решили не рисковать и упростить все. Провести ритуал, не присутствуя при нем лично.
        - Кольцо пяти стихий?
        - Оно самое. Перекрестье на воде. Силуэты на ветру. Языки пламени, перья и соль. Все компоненты были соблюдены.
        - Серьезно? - Иней приподнял бровь. Не очень-то его такая магия впечатляла. - Думали, получится?
        - А что нам оставалось, - ведьма самодовольно вскинула подбородок. - И, да. У нас получилось. Зверь вошел в тело девы, но… не разрушил ее сущность, а слился с ней, стал необуздан и неукротим. Стал опасен. Мы отступили на безопасное расстояние и начали наблюдать. Соединение силы и тела получилось таким хрупким. Шатким. Мы ждали, что заточенный зверь вот-вот разорвет девчонку изнутри, но… Нет. Он воплотился и - самое худшее - стал полностью неуправляемым…
        - Значит, все-таки получилось задуманное? - в тоне Инея звучало неприкрытое любопытство.
        - Дослушай до конца. Задуманное получилось. Зверь Рассвета получил земное воплощение. Проблема в том, что он неуправляем и свободен.
        - Что же ты от меня хочешь? - колдун, кажется, и сам уже догадался.
        - Мне нужна твоя помощь, - со всей возможной честностью заявила ведьма
        - Моя помощь - вещь дорогая, - Иней принялся набивать цену, - с чего бы я должен вскочить и помчаться укрощать твоего зверя?
        Набить цену не получилось. Чернороза явилась в замок Властелина Зимы полностью подготовленной.
        - А с того, что этот страшный зверь, неведомый и могучий, идет сюда.
        - Что?
        - Я повторяю, идет он сюда, прямо в зимний замок, и если ты хочешь спастись от его зубов и гнева, помоги мне его покорить.
        - Покорить… - Иней задумчиво протянул это слова, смакуя привкус его властности. - А ты не думала, Чернороза, что я могу приручить чудовище и без тебя? Кстати, где твои ведьмы? Притаились в засаде?
        - Нет.
        - А где же?
        - Они мертвы.
        Холодное, спокойное признание. Будто ничего не произошло. Будто так и должно было быть. Даже Инею спокойствие собеседницы показалось пугающим.
        - Их убил… зверь?
        - Нет. Их убила я. Тайна слишком ценна, чтобы делить ее на четверых.
        - Н-да-а-а-а, - протянул старик не без доли восхищения в голосе. - В этом ты вся. Расчетливая. Безжалостная. Равнодушная.
        - Ты такой же, - ответ, небрежно брошенный в лицо. - Поэтому и пришла.
        - А не боишься, что обойдусь с тобой так же, как ты со своими товарками?
        - Нет, Иней. Ведь у меня есть прекрасный козырь в рукаве.
        - Какой же, если не секрет?
        - Не секрет. У меня есть слово. Повелевающее слово, способное останавливать зверя. Поэтому меня, если что, зверь не убьет. А вот насчет твоей безопасности… ничего обещать не могу. Поодиночке нам с древним монстром не справиться. А вот вместе. Вместе…
        - Вместе, - повторил старик. И согласился. - Что ж. Я принимаю твое предложение, ведьма.
        Гулкое эхо запрыгало, отраженное от стен огромного зала. Сквозь прожилки во льду проступили алые сполохи далекого рассвета. За окнами, в которых никогда не было стекол, шумели волны моря. Ветры продували замок насквозь, пели под его сводами заунывные гимны вечному холоду и безжалостной тьме.
        - Я не сомневалась в твоей мудрости, Иней, - склонила голову ведьма, изобразив смирение. - Надеюсь, в этом замке найдется местечко для меня?
        - Ты теперь гостья, - колдун снисходительно кивнул головой, громко хлопнул в ладоши, созывая из бесконечных переходов и коридоров невесомые снежные вихри. Они собрались вместе, сплелись, приняли очертания зыбких фигур в белых саванах. Старик приказал. - Проводите госпожу Чернорозу в отдельные покои и проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась.
        - Да, гос-с-с-подин, - прошептал ближайший призрак и почтительно поклонился ведьме. - Прош-ш-шу за мной…
        Как только Чернороза скрылась из вида, Иней призвал к себе Орку.
        Тот явился, встревоженный и возмущенный.
        - Учитель, это же она! Та ведьма, которую приказал отыскать Властелин Зимы!
        - Тише, не шуми, - старик сердито погрозил оборотню узловатым пальцем. Желтый ноготь взмыл вверх и тускло блеснул, поймав тонкий, как ниточка, луч, что пробился сквозь отверстие в ледяной броне.
        - Но, учитель…
        - Она попросила помощи, значит, не может провернуть то, что планировала собственными силами. И это хорошо. Теперь нам не нужно ее ловить.
        Спокойствие Инея постепенно передалось Орке, но червь сомнений все еще точил его мысли:
        - Стоит ли вот так свободно пускать ее на нашу территорию?
        Старик лишь усмехнулся:
        - Кто сказал тебе, что в замке Зимы она вольна и свободна? Мы будем следить за ней. Это я тебе поручаю. Ведьму можно пустить к себе в дом, но никогда не стоит доверять ей полностью…
        Когда косатка черно-белой тенью выскользнул из зала, Иней довольно кивнул сам себе головой и степенной, неспешной походкой приблизился к окну. У бледного горизонта висело белесое, холодное солнце, а напротив него - над далеким берегом - застыл бледный диск восходящей полуденной луны.
        - Ну что ж, попробуй обвести меня вокруг пальца, Чернороза. Только знай, здесь моя власть, и не тебе с ней тягаться…
        ***
        - Может, войдешь?
        Голос безразличный и одновременно надменный. Хрипловатый. Какой-то надтреснутый.
        Она сидела на ледяном постаменте, укрытом несколькими слоями шкур, и медленно перебирала седые пряди. Длинные волосы каскадом падали на грудь, красиво вздымающуюся над натянувшими кожу ребрами и впалым животом.
        Орка никогда не видел - и даже предположить не мог! - что старость может быть так очаровательна. Он всегда думал, что ведьма, на которую идет охота, - уродливая старуха. В любом случае она никак не та, что сидит сейчас перед ним в светлой комнате с гирляндами из блестящих сосулек под потолком.
        - Зачем? - оборотень встряхнулся, желая избавиться от непонятного наваждения.
        - Я что, такая страшная? - Чернороза игриво усмехнулась.
        Улыбка проложила тонкие заломы на ее щеках, не изуродовав при этом, а, напротив, сделав еще обаятельнее…
        И оборотень не знал, что сказать, понимая, что в комнате творится что-то запретное и опасное…
        Будучи не в силах этому противостоять.
        Каждый новый взгляд на ведьму становился все дольше.
        Хотелось разглядеть ее как следует, убедиться, что такое чудо - глубокая старуха, способная поспорить красотой с юной прелестницей, - существует на свете. Ее ноги были бесконечно длинны. И пальцы. И волосы. Глаза золотились, отражая игры ледяных бликов…
        И тут Орка понял - все это колдовство! Лишающее разума. Запутывающее. Но и то, что противостоять этому колдовству не способен, - он понял тоже…
        - Нет.
        - Тогда заходи. Поговорим.
        Узкая ладонь призывно ударила по шкуре.
        Он покорно подошел, сел.
        - Что еще? Зачем я тебе нужен?
        Тонкие, четко очерченные губы доброжелательно растянулись.
        - Я хотела бы поговорить с тобой, Орка. Ты ведь Орка? Я не ошиблась? - Она усмехнулась, заметив очередной непонимающий взгляд. - Послушай-ка, тебя что, моя внешность смущает? Не обращай внимания. Просто люблю хорошо выглядеть и при этом ненавижу лгать. Я могла бы превратиться в молоденькую красавицу, но… нет. Хочу быть собой и в себе, - ведьма взмахнула рукой перед своим лицом, - даже в плане внешности я честна, а вот твой учитель… он меня постоянно в чем-то подозревает. Тебе не кажется это несправедливым?
        Орка понимал, что попал в западню…
        … но и сделать что-то, поменять уже не мог. Нужно было немедленно уйти, доложить обо всем Инею, но тело и язык не слушались. Оборотень будто завяз в киселе. Как в ночном кошмаре, когда не можешь ни двинуться, ни закричать…
        Оставалось только внимать.
        Самое страшное - ему хотелось этого на каком-то животном, ином уровне. И все же он нашел в себе силы возразить.
        - Я не смею оспаривать и подвергать сомнениям слова и действия учителя.
        - Какая преданность. Я поражена, - ведьма с уважением склонила голову. - А ты уверен, что верность твоя оценена по достоинству?
        - Конечно, уверен! - привычно отчеканил Орка, а сам почему-то усомнился.
        Повисла небольшая пауза, финалом которой стала очередная очаровательная улыбка ведьмы и ее невинная похвала.
        - Это замечательно, - и коварный вопрос, озвученный с нарочитой непринужденностью. - Наверное, учитель тебе все доверяет? Даже самое ценное и важное?
        - Само собой, - самодовольно ответил оборотень, - даже самые трудные задания.
        - Наверняка он от тебя никаких секретов не скрывает? - ведьма подводила к важному и теперь скользила по тончайшему льду. - Скажи, а тобой только Иней командует или… - она нарочно запнулась, изображая неуверенность, - кто-то еще?
        Чернороза специально произнесла эту до боли обидную фразу. «Тобой… командует» - бросила амбициозному Орке, как яд в бокал. Это неприятное словосочетание стало козырем в игре. Главной картой, что била самого «короля». Инея.
        - Иней здесь не самый главный, - недовольно отозвался Орка.
        - Точно, я и забыла, - рассмеялась ведьма. - Ну, конечно, здесь ведь Властелин Зимы правит. Он, наверное, невероятно могущественен… Я никогда не видела его вживую. Расскажи мне о нем?
        Сначала Орка пытался отвертеться от неудобного вопроса, стараясь придумать отговорку. Но мастером лжи он не был, поэтому, сказал, как есть.
        - Я его тоже никогда не видел.
        - Никогда не видел? Как такое возможно? - на лице Чернорозы отобразилось неподдельное удивление, и оборотню пришлось объясняться.
        - Учеников не допускают в главные покои. Властелин Зимы желает говорить только с учителем. Мы недостойны его снисхождения.
        - Все понятно, - ведьма сокрушенно покачала головой. - Бедный мальчик! Старый пройдоха Иней просто обманывает тебя…
        - Не нужно так говорить, - поспешно прервал ее Орка, - учитель знает лучше. Если нам нельзя говорить с зимним владыкой, значит, так действительно нужно…
        Он спорил скорее по привычке, нежели потому, что все еще искренне так считал. Яд сомнений быстро просочился в душу молодого оборотня. Держаться за надоевшую и насквозь прогнившую правду учителя не было смысла. Орка никогда не любил Инея и помнил жестокие наказания. Шрамы на теле, как письмена, хранили память о каждом ударе беспощадного старика. И каждый раз, морщась от боли, Орка, помнится, обещал себе, что однажды наберется сил и отомстит. Расквитается с Инеем за все!
        И вот, кажется, момент настал.
        Самый подходящий.
        И ведьма тоже это почувствовала! Как собаки чуют людские сомнения, она распознала повисшее в воздухе напряжение. Хороший мальчик - послушный ученик - был готов сломаться. Осталось только пригнуть пальцем и - хрясь! - пополам. Одну половину, где верность учителю, послушание, что-то там еще… Это все на выброс. Не нужно! А вот вторую часть души - ту, что с обидой и злобой, с жаждой мести - надо оставить. И ярость еще подкормить - бросить поленьев в огонь…
        И похвалить.
        И дать надежду!
        - Послушай, Орка. Твой учитель обманывает тебя и наказывает за все подряд. Это несправедливо.
        - Что поделать. Таковы правила для всех слуг Зимы.
        Ведьма внимательно посмотрела оборотню в глаза - в самую душу - и невозмутимо предложила:
        - Правила пора изменить. Иней - старый самодур. Он не заслуживает той власти, что есть у него. Зиме нужен новый вожак. Яростный, сильный, молодой. Я с удовольствием поддержу такого, коли он найдется, - хитрый глаз в лучиках морщин подмигнул собеседнику. - Есть у тебя кто на примете?
        - Есть один такой, - ответил оборотень и улыбнулся кровожадно…
        В дверь гостевых покоев постучали.
        - Войдите, - пригласила Чернороза.
        Снежный призрак-прислужник поклонился низко:
        - Там невероятное произошло - дева-оборотень явилась в замок без приглашения…
        Орка не успел ничего сказать, его опередила ведьма:
        - Дева? Пришла-таки… - она прекрасно поняла, о какой именно деве идет речь. - Замечательно! Немедленно плените ее и бросьте в ледяной карцер, да смотрите, магию помощнее используйте. От этой гостьи всякого можно ожидать…
        Орка ушел выполнять ведьмину просьбу.
        Чернороза потерла ладони. Сперва Инея запугала, потом Орку против учителя настроила, а теперь руками местных воинов пленит Виту…
        Все получается.
        Глава 14. Властелин Зимы
        - Куда мы идем?
        - К ведьминой хижине по скрытой тропе. Там спрячемся. Думаю, у меня получится восстановить сброшенные чары. Сейчас этот дядька королевский за нами в погоню кинется - пересидеть где-то надо, силы восстановить. Я на тот оранжевый фейерверк в твою честь чуть ли не весь запас магии угрохал. Отдохнуть бы надо.
        Солнце садилось. Верхушки елей светились красным. Колыхался на ветках снежок. Данияр шел вперед уверенной легкой походкой. И не скажешь, что устал.
        - Я Виту не нашел, - признался Ган, шагая за спутником след в след. - Мне ее во что бы то ни стало отыскать надо! И извиниться.
        - А я думал - в любви признаться, - иронично подколол оборотня Данияр.
        Тот ничего не сказал, но мысленно с этими словами согласился.
        Больше они по пути не разговаривали, пока на место не пришли. К тому времени уже стемнело, и большая желтая луна одиноко висела на черном пустом небосклоне. Словно ее противоположная копия, темнело на белой, заваленной снегом поляне черное пятно. Мрачная яма - все, что осталось от ведьминой землянки.
        - Неуютно здесь, - виновато сообщил Данияр. - Зато безопасно. Тут место такое - даже если особо чарами не прикрыто, все равно хрен найдешь.
        Ган не слушал его.
        В тот момент его интересовало другое. Призрачная, едва заметная нить, откуда ни возьмись появившаяся в воздухе. Она торчала из его - Гановой - груди, а дальним концом уходила в ведьмину яму.
        Леопард решил проверить, не чудится ли ему, и спросил у спутника:
        - Что это, Данияр?
        - Где? - парень мазнул взглядом по нити, которая стала светиться чуть ярче, но ничего не увидел.
        - Нигде. Показалось, наверное…
        Оборотень сделал несколько шагов в сторону ямы.
        Нить зажглась сильнее. Ган уже не просто наблюдал - ощущал ее присутствие. А еще он осознал вдруг, что Данияру увидеть ее не дано.
        Яма манила. И тьма в ней клубилась, наполненная странной силой.
        Шаг за шагом.
        Все ближе.
        - Эй, ты куда? - голос ведьминого ученика прозвучал, словно из-за стены.
        - Подожди тут. Мне надо кое-что проверить… - отозвался Ган.
        Данияр, кажется, что-то еще говорил, но оборотень его не слышал.
        Он подошел и заглянул через край.
        Сначала ничего не мог разобрать - только мрак пульсировал и дышал. Но вот сквозь него проступили светящиеся очертания костей. Позвоночник, четыре лапы, длинные челюсти, хвост…
        Все плыло перед глазами. Контуры скелета мигали, то потухая, то ослепляя. Лишь одно Ган мог разобрать четко - нить. Она тянулась из его груди - от самого сердца! - к голове мертвого существа в ведьминой яме.
        Леопард непроизвольно положил руку себе на правую ключицу. Туда, где под одеждой скрывалась татуировка…
        …та самая, которая так заинтересовала Виту.
        В тот же миг ладонь будто молнией прошило, а светящийся скелет поднял вдруг голову и произнес, криво разводя челюсти:
        - Нам нужно поговорить. Идем со мной.
        - Куда? - беззвучно, одними губами спросил Ган.
        - Во тьму.
        Мрак вырвался из ямы, моментально заполнив все пространство. В нем тут же утонуло все. Стих встревоженный голос Данияра. Черный туман заполз в глаза и уши, залил нос. Он был осязаем, как вода. Стало невозможно дышать. Ган хрипло закашлялся, хватаясь обеими руками за собственное горло…
        … и повалился на землю, понимая, что сознание уносится от тела куда-то в небытие.
        ***
        Странное это было небытие.
        Туман рассеялся, открыв незнакомое место.
        Непонятное оно было. Будто живое. Будто дышащее. И одновременно такое безмятежное и пустое. Тоскливое. Заброшенное.
        Оборотня здесь явно не ждали и не хотели видеть.
        Здесь, похоже, никого особо не ждут…
        И все же это было то самое место, где не так давно побывала Вита. Разница лишь в том, что она была тут в реальности, а Ган лишь созерцал в забытье проекцию того, что действительно видела девушка.
        Ледяной сфинкс.
        Древнейшее божество, что стояло у истоков мира, спящее на бескрайнем покрывале северного моря…
        Лед под ногами. Лед над головой. Везде лед. Здесь, в голове сфинкса, он особенно плотный и почти не пропускает свет. И все же сумрак окрашен в голубой. Свет лазурных небес нет-нет - да проходит. Пробивается сквозь хрустальную толщу…
        Кто здесь?
        Впереди леопарду чудится движение. Кто-то есть тут еще? Что за темный силуэт нарисован вон там…
        Ган делает один осторожный шаг вперед. Потом еще. Мутная фигура тоже двигается, и леопард облегченно выдыхает - отражение.
        Просто отражение.
        Ну, конечно! Кого он рассчитывал встретить здесь, посреди безбрежного моря, в безмолвной, одинокой дали…
        Он уже понял, что Виту здесь не найти. Она побывала тут некоторое время назад, оставив на льду теплые всполохи своего запаха, который уже почти выветрился.
        Аромат его любви…
        Благословенный и недосягаемый!
        Виты нет, и одним только морским пучинам ведомо, куда направилась она дальше…
        Ган не двигался. Тихо стоял в сером сумраке. Вдруг то, что счел он собственным отражением, потянулось к нему. Процесс выглядел странно: фигура изменилась на глазах, обрела четкость…
        …и потеряла всякую человечность.
        Воздух перед Ганом вздулся пузырем. Оказывается, между леопардом и неизвестным созданием, ожидавшем его в иллюзорной голове ледяного сфинкса, была натянута незримая преграда. Нечто прорывало ее с той стороны.
        Сокрушило, наконец.
        Теперь перед Ганом встал зверь, сверкнул глазами.
        Оборотень не испугался, скорее удивился. Какая странная иллюзия… Интересно, Вита действительно видела нечто подобное? Похоже, здесь какое-то могучее колдовство творится. Дурман, заставляющий видеть странные картины…
        Ган разглядывал зверя.
        Зверь некоторое время тоже смотрел на леопарда, а потом, устав ждать, первый нарушил повисшую тишину:
        - Что нужно тебе от меня, потомок жалкой водяной крысы?
        Не слишком доброе приветствие… Но Ган не растерялся. Ответил то, что заставлял когда-то зубрить Иней:
        - Мой предок - не крыса. Моего предка звали Пуйила. Пуйила из семьи Куниц!
        Зверь удивился, склонил голову набок, и тон его сразу стал дружелюбнее:
        - Помнишь предков своих? Что ж. Похвально.
        - Помню. Зубрил.
        - А чего удивляешься тогда? Или ты меня не узнал? На ее мече меня разве не видел? - Зверь нервно дернул губами, а потом сам ответил, не дождавшись от Гана слов. - Видел! И тут. Вот тут! Смотри! - Он вдруг поднялся на задние ноги, как цирковой, и пошел, шатаясь, навстречу. Он передвигался неестественно, как-то неловко, будто привязанная за веревочки игрушка в руках неопытного кукловода. Встав вплотную, ткнул острым расчетверенным копытом оборотню в ключицу. - Тут же я! Ну, узнал?
        - Ты…Этот. Как его? Ве-е… Ву-у… - Язык заплетался. Ган никак не мог собраться с мыслями и принять происходящее. Раз за разом вспоминать уроки Инея и признать этот безумный, бредовый сон откровением…или чем-то вроде того. - Ва…
        - Валари, - зверь обиженно стукнул его копытом по груди и тяжело ухнул на четвереньки.
        - Валари Мезоникс, один из двенадцати Рассветных принцев - первых оборотней, созданных Хати-Йоремуне, - очнувшись от шока, отчеканил вдруг Ган давно забытую истину, - но ты… Ты не можешь существовать в реальности! Да и во сне мне являться не должен…
        - «Должен - не должен», - нахмурился зверь. - У снов нет таких правил. И вообще, в этом месте нет никакой реальности. Здесь иллюзии оживают. Правда мешается с вымыслом, а будущее с прошлым. И я - лишь иллюзия. Частица памяти девы, за которой ты пришел сюда.
        - Вита, - шепнул Ган.
        - Вита, - расслышав его непроизвольный возглас, жутко улыбнулся зверь, повторив. - Вита… Моя капелька. Моя кровинка… Моя стальная дева! Все, что осталось от меня. Мое лучшее продолжение!
        - Меня не волнует, кто она тебе. Просто скажи, куда она делась?
        - Зачем?
        - Хочу увидеть ее.
        - Увидеть? Серьезно? - губы зверя дрогнули в улыбке, - как же. Знаю я, чего ты хочешь… Таскаешься за ней, вздыхаешь, томишься. Я знаю, как все это называется. Только, пойми, ты всего лишь жалкий оборотень из низшей касты, она же - вершина эволюции, совершенное существо. Неужели думаешь, что я отдам тебе мою прадочерь? Мою капельку?
        - Может, она и твоя родня, но вовсе не твоя собственность, - спокойно ответил Ган.
        - Вот как? - зверь прищурил глаза, пружинисто взмахнул длинным хвостом. - За такие слова тебя хвалю. И все же ответь - зачем тебе Вита?
        - Хочу помочь ей, - не раздумывая, отчеканил Ган.
        Такой ответ не устроил его собеседника.
        - Думаешь, ей нужна твоя помощь? - маленькие глаза на вытянутой морде сердито сверкнули. - Умаляя ее силу и самостоятельность, ты оскорбляешь меня. Все мои прадети невероятно сильны, даже те, в ком крови лишь капля. Не зря я, Валари Мезоникс - единственный из двенадцати принцев, чьи потомки дожили до нынешних дней.
        - Ты неверно понял меня, древний зверь. Помощь, которую я имел в виду, связана с прошлым Виты. Ее память стерли, чтобы скрыть страшную правду. Я смог заглянуть вглубь ее души и вытащить оттуда кое-какие сведения. Хочу, чтобы Вита тоже знала о них…
        - О каком именно прошлом ты хочешь ей рассказать? - спросил зверь, глядя Гану в глаза. Было ясно, что сам он прекрасно знает, о чем идет речь.
        - Я узнал, что за шрам у нее на спине, и почему ведьма одним словом заставляет ее испытывать страх…
        - Больше не говори ничего, - зверь горестно отвернулся. В глазах его боль мешалась с тоской. - Это ужасное событие… Жаль, что со времен сотворения все оборотни вынуждены сталкиваться с этим…
        - С чем? - переспросил Ган, ощутив, как внутренности холодеют от нехороших предчувствий.
        - Со страшной болью. Ведь чтобы покорить оборотня, подчинить его, превратить в своего слугу, нужно подвергнуть его невыносимым страданиям. Так есть, и так было всегда….
        - Но почему?
        - Потому что так произошло в самом начале. Существование оборотней началось с нее. С боли… Наше существование… И когда-то давно у нас не было звериной ипостаси. Нам лишь предстояло соединиться с ней и научиться оборачиваться… Ты знаешь, что такое оборот на самом деле?
        - Нет, - честно ответил леопард, - объясни.
        - На самом деле оборот - это перерождение. Одна ипостась умирает, вторая рождается. Жизнь оборотня - бесконечная череда воскрешений и смертей, подведенных волей под строгий контроль. Нам, стоявшим в начале, пришлось первыми обучиться умирать и воскресать заново. Не у всех получилось. Рассветными принцам стали лишь двенадцать. Из двадцати четырех. Чтобы получить ипостась могучего зверя и величайшую магическую силу, мне пришлось крепко вцепиться в собственную жизнь…
        Темные глаза зверя подернулись мутной пленкой. Несколько минут он думал, уйдя в себя, погрузившись в воспоминания о далеком прошлом…
        … пока требовательный голос Гана не нарушил его размышления.
        - Чья на то была воля?
        - То была воля одного могущественного существа, - уклончиво ответил Валари Мезоникс. - И было еще одно существо, рискнувшее бросить ему вызов. Тринадцатый оборотень. Тот, кто пришел к своей судьбе иным путем. Он не играл по общим правилам, а в награду за дерзость получил ипостась и силу, равных которым по мощи не было ни у кого из нас.
        Ган понял, о ком идет речь, и непроизвольно коснулся основания шеи. Татуировка, спрятанная под волосами, горела огнем.
        Тринадцатый зверь…
        Его имя Иней называл реже имен других древних оборотней, изображения которых расположились вокруг Гановой шеи. Такие же были у каждого из остальных учеников.
        Имя.
        Ган вспомнил его…
        Желая проверить догадку, поинтересовался у Мезоникса.
        - Имя тринадцатого было… Эндрюсарион?
        - Не совсем. Когда-то давно, когда все мы - двадцать четыре наивных юноши, избранных для великой миссии - еще были людьми, а, вернее, почти людьми, в наших жилах текла и кровь хати - его имя было другим. Его звали Йон Эндрюз, и он, как все мы, происходил из весьма знатного рода. Ты ведь понимаешь, с незнатными людьми - простыми смертными - хати обычно отношений не заводили… - древний оборотень горестно рассмеялся и продолжил. - Давно это было, но жизнь ту, многообещающую, полную надежд и разрушенную до основания в конце, я помню хорошо… Нас всех, молодых и восторженных, забрали из семей, чтобы повести в лучшее будущее. Нам обещали могущество хати и даже более! Мы должны были стать новой формой жизни, великой, небывалой… но, помимо обещанного, получили еще и лавину боли. И боль эта была несопоставима с обретением власти и могущества… Я бы отказался от всего, если бы мог… Если бы знал заранее… Ужасная ошибка. И теперь все последующие поколения расхлебывают ее последствия. Теперь каждый, кто узнает тайну контроля над оборотнями, может подчинить их, пытая… Так когда-то поступил он.
        - Кто он? - прорычал Ган. - Кто это был, ответь?
        - Не думаю, что тебе стоит знать… Это может ослабить тебя, лишить важного… - Мезоникс ответил уклончиво, но это не отвратило Гана от дальнейших расспросов, наоборот, породило уверенность, что дознаться до главного просто необходимо.
        И он сказал:
        - Я должен узнать правду. Ради Виты.
        Древний хотел возразить вновь, но Ган резко вскинул руку и ткнул растопыренными пальцами в звериный лоб.
        Ответом был яростный рык. Зубы клацнули, взрезав воздух. И тьма, испещренная мириадами крошечных искр, вдруг окутала все…
        Леопард разом утратил все ощущения. Он будто потерялся на большой глубине, перестав распознавать, где верх, где низ. В голове нарастал тяжкий гул - будто огромная волна катилась, готовясь накрыть и поглотить.
        - Ты хотел знать? Так слушай же, внимай! - прогремел ниоткуда голос Мезоникса. И потек плавно рассказ, который Ган уже когда-то встречал в стародавних Инеевых книгах. - Ты слышал когда-нибудь легенду о звере? Сначала зверь был рыбой. И был он слаб. И рот его был слаб. Не было у зверя ног, чтобы бежать, и когтей, чтобы рвать. И заливала кровь древний океан, где властвовал грозный владыка - Царь Ракоскорпионов. Гнал он зверя до самого края земного, но развернулся зверь у края и расколол свою голову надвое, чтобы создать две челюсти - несокрушимое оружие, обратившее Царя Ракоскорпионов в позорное бегство. Стал зверь владыкой океана, но мало ему было воды, и отрастил он ноги, чтобы выйти на сушу, и научился дышать смертоносными испарениями великих болот. Стал зверь драконом, сильным и могучим, но не нашел он в ящерином облике покоя. Захотел зверь стать зверем. Но не смог. Тогда отдал зверь свою силу, свои несокрушимые клыки, свою непробиваемую броню и обернулся крохотным существом, что обликом своим сходно с мышью. И стал он Царем Неясным - малым и слабым, лишь мухи да комары были ему добычей. Но не
сдался зверь, снова начал расти. Он вернул свои мощные челюсти, создал новые зубы, острые, будто клинки, и могучие копыта, стук которых был подобен раскату грома. И в Рассвете стал зверь настоящим… И имя ему нарекли - эндрюсарх. Так написано в Книге Эво. В главе о сотворение мира: от рождения челюстных рыб до Рассвета… Послушал? Так теперь смотри…
        И Ган стремительно проваливался на новый уровень небытия - на самое дно сна. И вот все звуки вокруг стихли, и из мутного чернильного воздуха начали проступать яркие краски чужого небывалого мира…
        …Хати-Йоремуне всегда был самым дальновидным и изобретательным из всех хати - великих духов, поставленных высшим существом присматривать за людьми.
        И теперь Хати-Йоремуне радовался удачливости своей последней задумки.
        На белоснежных плитах дворцового двора стояли перед ним, вытянувшись по стойке «смирно», двадцать четыре мальчишки-подростка. Они старательно тянули вверх подбородки и разворачивали узкие, еще не набравшие достаточной шири плечи, пытаясь казаться выше и мощнее, чем есть на самом деле.
        Но Хати-Йоремуне вполне устраивало и то, что есть.
        Парни уже были вполне хороши. Пропорциональные черты лица, чуть вытянутые крупноватые носы, с едва заметной горбинкой, миндалевидные разлетистые глаза и волосы особых, чистых с драгоценным отливом цветов - все выдавало в них примесь кровей хати. Да и по людской линии были они вполне породисты. Конечно! Уж не с простыми селянками проводили небожители свое приятное время… Помнил Хати-Йоремуне, что в его времена приглашалась в поднебесные чертоги исключительно знать. Да не какая-нибудь там, а все из близкой к царям-королям родни.
        Так что вполне хороши его полукровки.
        С превеликим усердием он отыскивал и отбирал их, кропотливо отсеивая лишний «мусор». И теперь, когда селекция, наконец, была завершена, великий дух наслаждался плодами своей работы.
        Он прошелся туда-сюда вдоль притихшего ряда, внимательно заглянул в каждое лицо, осмотрел с ног до головы каждое тело. Вдруг кто-то все же нехорош?
        Вот этот вот, например? Крайний? Худоват. Хотя, вполне себе мосластый. Хорошая кость - большая. Веса он еще наберет. И плечи раскроются - как цветок распустится. Это уже заметно, как неестественно широко расходятся они над зажатой пока грудной клеткой…
        А этот вот? С золотыми, как пшеница, волосами? Какой-то забитый и неуверенный… Хотя, взглядом этим тоскливым, с красивой грустинкой, он и вовсе принц. Точно, принц!
        Чтобы проверить догадку Хати-Йоремуне спросил у парнишки строго:
        - Имя твое как?
        - Йон.
        - Из какого ты рода?
        - Эндрюз, - послушно произнес парень, поднимая на духа темно-зеленые, печальные глаза.
        - Значит, мать твоя - дева из Эндрюзов? - уточнил Хати Йоремуне, вспоминая, что эти самые Эндрюзы - очень старый род, который когда-то был королевским, но после Ройсы его подвинули…
        Парень помолчал пару секунд и ответил:
        - Мой отец из Эндрюзов.
        - Ох ты как! - не сдержал эмоций дух. - Ну что же, бывает…
        - Господин великий Хати! - раздалось вдруг из-за спины.
        Это кто там такой дерзкий? Без разрешения смеет рот открывать!
        Дух развернулся и отыскал взглядом того самого, худоватого…
        - Как зовут?
        - Валари.
        - Из какого рода ты?
        - А… - парень замялся, глаза в землю потупил. - Не из какого.
        - Как это? - нахмурился дух, а потом вспомнил. Точно, этого мать в большом секрете от чересчур ревнивого мужа держала и сразу после рождения отправила подальше - в глухой горный монастырь у края купола, защищающего плоскую землю и хрупкое человечество от хищной, недружелюбной природы…
        - Можешь не продолжать, Валари, - Йоремуне милостиво улыбнулся, - и впредь не болтай, когда тебе слова не давали…
        - Но… Простите… Великий! Скажите нам, зачем вы нас тут собрали?
        - Какой ты любопытный, Валари. Не в меру любопытный. Ладно, расскажу тебе все, иначе замучаешь своими вопросами…
        И он рассказал все без утайки про то, что хочет подарить собранным вместе мальчишкам силу оборотней - научит превращаться в могучих зверей и колдовать заодно.
        Рассказал.
        Почти без утайки…
        Не поведал только то, как он собирается это сделать. Об этом мальчишкам действительно было лучше пока не знать.
        Известия о том, что скоро станут грозными оборотнями, новобранцы приняли с детским восторгом. Лишь один из них - тот, которого звали Йон - не обрадовался вместе с остальными. Печальные глаза его еще сильнее погрустнели. Он стоял и бормотал себе под нос тихо: «Но ведь это не нужно. Зачем? Нам ведь это не нужно…»
        Его никто не слышал и не слушал.
        Закончив рассказ, Хати-Йоремуне еще раз придирчиво осмотрел всех парней и, удовлетворенный увиденным, велел своим помощникам увести их в замок и распределить по комнатам - каждому выделить по личным покоям и по слуге. Уже завтра мальчишек ждут тренировки и учеба. Йоремуне сам станет учить их магии. Специально нанятый учитель-мечник, известнейший в стране, займется с ними фехтованием. И не один он будет из профессиональных воинов, что передадут воспитанникам духа свой бесценный опыт. Будут еще лучники и копейщики, мастера рукопашного боя и верховой езды. И многие другие. Только лучшие!
        Но это все не главное.
        А пока мальчишки учатся, Йоремуне завершит свои многолетние поиски и добудет останки древних зверей - чудовищных хищников эпохи Рассвета - чтобы подготовить достойные ипостаси для своих питомцев.
        ***
        Высокий холм, что высился возле замка, поднимался под самый купол.
        Внизу, под холмом, шла тренировка - поджарые сильные юноши швыряли копья в мишень.
        На вершине холма сидели двое.
        Один, золотоволосый парень с грустным взглядом - Йон. Второй, белобрысый, остроносый, с хищным разлетом прищуренных глаз - Валари.
        - Как поживает твоя подружка? - с привычным любопытством поинтересовался неугомонный Валари. - Если учитель узнает о ней, будет тебе такая трепка…
        - Ты ведь не расскажешь, - печально ответил Йон.
        - Почему еще?
        - Ты ведь мой друг. А еще потому, что ты, хоть и завидуешь моей любви, все равно человек хороший. И честный. И благородный. И не предатель.
        - Ла-а-адно, убедил, - тонкие губы разъехались в довольной улыбке. Похвала прошла недаром. - И с чего ты решил, что я тебе завидую? У меня, может, тоже подружка есть.
        - Да? - доверчиво приподнял брови Йон. - И где она?
        - Она живет в са-а-а-амой высокой башне замка. Вон там! - Валари ткнул пальцем в острый шпиль с реющим на нем флагом с полуденной луной.
        - Точно? Там вроде нет никого…
        - А вот и есть, - Валари сердито оскалил острые зубы и прошипел обиженно. - Я сам слышал, как Хати-Йоремуне одному из слуг своих про нее рассказывал.
        - Прямо так и рассказывал?
        - Да! Он сказал, что в башне есть какая-то дева. Какая именно, я не расслышал, но она там точно живет. А учитель прячет ее от нас. Думаю, потому что она очень красивая, и он боится, что мы всем скопом влюбимся в нее и забудем о своей миссии.
        - Ну… - Йон все еще не верил, но его собеседника это уже почти не волновало.
        - Знаешь что? Я решил, что первым проберусь в башню и обязательно познакомлюсь с этой таинственной девой. Вот.
        - А если тебя поймают?
        - Накажут… но оно ведь того стоит? Эй, Йон, смотри! - Валари указал вниз. По дороге к замку тянулись подводы. На них стояли деревянные ящики. - Интересно, что это везут?
        - Это наши звери, - со страхом отозвался собеседник. - Учитель говорил, что их доставят сегодня с раскопок. Они внутри ящиков. Мертвые.
        - Ух ты, как интересно! Пойдем же скорее посмотрим! - восторженно воскликнул Валари, и первым побежал с холма к замку…
        ***
        Они снова сидели на вершине холма.
        Два изгоя из двадцати четырех…
        Двадцати четырех идеальных, подходящих, самых лучших. Но везде, ведь, бывают исключения.
        - Это правда, что Хати-Йоремуне решил изгнать тебя из замка? - с сочувствием спросил у друга Валари.
        - Да. Но мне не жаль, - безразлично ответил Йон. - Я и сам хотел уйти.
        - Почему?
        - Потому что все это не для меня. Меня не манит власть и непостижимая сила, - парень огляделся тревожно и, склонившись к уху товарища, признался. - Знаешь, я решил убежать из замка, но перед этим я расскажу тебе одну вещь - мою величайшую тайну! Знаешь, Лили, моя подруга, нашла у реки кое-что…
        - Интересно, что же? - навострил уши любознательный Валари.
        - Золотого зверя, размером с холм, спрятанного под глинистым берегом.
        - Что? Тебе это не приснилось?
        - Нет.
        - Но… столько золота нет ни у одного богача в округе… Даже у господина Хати-Йоремуне…
        - На самом деле это не золото, - признался юноша. - Это странный метал, в которой обращается мертвая плоть, когда остается без воздуха. Лили называет этот материал пиритом. Она боится, что он разрушится на воздухе из-за того, что мы на треть выкопали зверя из глины… Но главное не это. Другое… Наш с Лили зверь. Он тоже из Рассвета. И… я применил к нему то заклинание, которому нас обучил Хати-Йоремуне. Мы использовали его, чтобы слиться с костями древних зверей, которых учитель привез в замок с раскопок. У нас ничего не получилось тогда, помнишь, и господин Йоремуне был зол… - Йон понизил голос так, что его стали заглушать удары сердца. - А у меня все получилось.
        - Чего? Ты врешь, наверное? - не поверил другу Валари.
        - Не вру, клянусь! Прочитав заклинание, я на несколько секунд слился с золотым зверем и… стал им.
        - Покажи?
        - Не могу. Это получилось всего раз… И, прошу, только учителю про это не рассказывай.
        - Тс-с-с… - Валари улыбнулся и заговорщицки и приложил палец к губам. - Я ничего не расскажу ему, брат. Знаю, как он тебя не любит, и, конечно, не выдам. А ты - талант на самом деле. Так что иди к своей подружке, осваивай свое собственное волшебство и приручай золотого зверя…
        ***
        - Валари, подойди.
        Голос учителя был как всегда холоден и загадочен.
        - Да, учитель?
        - Ты, кажется, спрашивал у меня про деву, что спрятана в башне? Хочешь, я тебя с ней познакомлю?
        - Спасибо, господин Хати-Йоремуне! - глаза Валари засияли от восторга, словно звезды. - Вы не шутите? Вы не смеетесь надо мной?
        - Что ты, Валари, - снисходительно отозвался дух. - Ты, конечно, не самый лучший из двадцати четырех учеников моих, но… - он замялся, подбирая подходящие слова, - я все же порадую тебя долгожданным знакомством. Первого.
        - Первого? - юноша вопросительно глянул на духа. - То есть я не один познакомлюсь с девой из башни?
        - Не переживай, - успокоил его Йоремуне, - в моей башне найдется по деве для каждого из двадцати четырех…
        ***
        В башне было холодно, и ветер тоскливо выл за окном, как пес, предсказывающий покойника…
        Валари вошел в большой зал с низким потолком. Он наивно полагал, что увидит комнату сказочной принцессы, с занавесками, коврами, гобеленами на стенах и кроватью с балдахином в углу. Ничего этого он не обнаружил. Лишь каменные стены, потолок и пол. И длинный ряд каких-то накрытых мешками предметов.
        Непонятно, что это было такое…
        - Учитель, а где же она? Дева? - робко спросил Валари, понимая, что происходит что-то не то.
        - Вот она, - тягучей, как у хищника, походкой дух подошел к ближайшему предмету и сдернул с него покров.
        Под ним обнаружилось нечто похожее на железный шкаф со стилизованной женской головой наверху.
        - Учитель? Что это? - Валари медленно попятился, но два безмолвных слуги подтолкнули его в спину.
        - Это твоя дева, Валари. Знакомься.
        - Почему она такая?
        - Потому что единственная ее задача - причинять тебе боль, - в предвкушении хати оскалил жемчужные зубы.
        - Но за что…
        Юноша стал медленно оседать на пол. Слуги подхватили его под руки и удержали от падения.
        - Извини, но других вариантов нет. Я выяснил, что только боль сможет заставить ваши тела слиться воедино с силой древних зверей. Только так, через страдания, вы обретете способность оборота. Ты не самый лучший мой ученик, Валари, поэтому на тебе я буду пробовать…
        Коварный дух взялся за край «шкафа» и раскрыл его, явив взгляду усыпанную острыми шипами внутреннюю поверхность.
        - Учитель, нет, прошу вас… - умолял Валари, но жестокого хати не трогали его мольбы.
        - Суйте его внутрь, - отдал он приказ. - Стальная дева ждет.
        И башню огласил отчаянный крик, он слился со звериным ревом Гана, вопль которого прорвался сквозь пелену видения…
        - Нет! За что ты его так, Йоремуне…
        ***
        - Валари?
        Дверь скрипнула, и тихий голос нарушил тишину. Никто не отозвался, лишь нечто похожее на сдавленный стон раздалось из-под наброшенного на что-то покрывала.
        - Где ты, Валари?
        Йон, потеряв остальных учеников, пробрался в запретную башню тайком от учителя и стоял теперь посреди странного зала, чувствуя, как душу заливает холодный страх.
        Снова стон, теперь отчетливый, со знакомыми нотами голоса Валари.
        И Йон, помедлив пару секунд, сдернул непонятное покрывало.
        Под ним оказался стальной шкаф с женским лицом наверху.
        Юноша вгляделся в него. В глубине прорезей, заменяющих глаза, мелькнули зрачки друга…
        И снова стон.
        - Что случилось, брат? - губы Йона затряслись от ужаса. - Кто это сделал с тобой?
        Дрожащей рукой он схватился за углубление в боковой части «шкафа» и распахнул его…
        Первое, что было потом - кровавая волна, окатившая его с ног до головы…
        … и истерзанное, продырявленное тело Валари рухнуло на пол.
        Бледная кожа, как у мертвеца.
        - Брат… - Йон осел на пол, ощутив, что руки и ноги его более не слушаются.
        - Так-так, вот и наш беглец, - раздался за спиной голос учителя. - Ты будешь следующим, негодный!
        Дух приблизился к Йону и за шкирку вздернул его над полом.
        - Никто не будет, - прозвучал вдруг голос Валари.
        Повозившись в кровавой луже, он уже поднялся на ноги и стоял теперь, покачиваясь, как пьяный.
        И во взгляде его жила первозданная тьма, испещренная мириадами звезд.
        - Получилось? Неужели получилось? - не веря своим глазам, произнес дух.
        - Получилось, - Валари зажег на правой ладони черный огонь и шагнул навстречу учителю, - но тебе это ничем хорошим не грозит, Хати-Йоремуне. - Он повернулся к перепуганному Йону. - Уходи отсюда, брат. Иди в деревню к своей подруге и предупреди людей, чтобы в ближайшее время спрятались и не выходили из домов. Будет война.
        - Валари, брат, - произнес Йон перед тем, как уйти, - я знаю, что наши с тобой пути разойдутся, но когда они сойдутся вновь, я обещаю, что разделю свою силу с тобой… Она излечит твои раны, всю твою боль…
        - Не переживай за меня. Иди! - улыбнулся на миг Валари и вновь помрачнел. - Ты, - обратился он к духу, - ответишь за все, что сделал. - Пальцы новообращенного оборотня сомкнулись на одеждах остолбеневшего хати. Валари легко рванул его на себя и швырнул в чрево стальной девы, после чего с силой захлопнул шипастую крышку. - За то, что ты сделал, я лишаю тебя твоего собственного тела, Йоремуне. Ты сам дал мне для этого силу. Теперь перевес на моей стороне, а посему я, Валари Мезоникс, говорю во всеуслышание, что время хати прошло. Я не оставлю ни одного из вас на этой земле. Я лишу вас тел, сделаю бесплотными и заставлю служить нам… и людям.
        ***
        - Снимите с башен знамена с полуденной луной и поднимите другие. Мои - на них должна быть стальная дева!
        Испуганные слуги поспешили выполнять приказ.
        Валари поднялся на донжон и смотрел с него вдаль. Рядом с ним стояли еще одиннадцать оборотней.
        Мезониксы, монголониксы, пахиены… Давно почившие создания Рассвета, обретшие новые судьбы и новую жизнь.
        - Братья мои, нас всего двенадцать, но мы сильны, как никогда, и теперь наша миссия - очистить мир от хати и разрушить купол, под которым они заперли нас.
        - Нас тринадцать, - один из оборотней указал на высокий холм у самого горизонта. На вершине, под бледным ликом полуденной луны стоял чудовищный зверь. - Это же…
        - Йон. И зверь его, что зовется эндрюсархом. Самое великое существо Рассвета. Но он не пойдет с нами. У него свой путь…
        - Но нас так мало…
        Валари сам понимал, что все-таки их мало.
        Их должно было быть двадцать четыре… Каждая мысль об этом рождала в сердце оборотня боль. Перед глазами до сих пор стояли тела братьев, выпадающие из разверстых стальных дев. В волнах крови они валились на пол…
        Некоторые вставали.
        Некоторые - нет…
        И стальные девы, исторгнувшие их, ухмылялись в полутьме.
        Ган продолжал кричать, даже когда тьма вновь поглотила все…
        … и выкинула его на предыдущий - верхний - уровень грезы.
        Ледяной зал в голове сфинкса.
        Сообразив, что не видит больше замка и мира под круглым куполом, леопард упал на колени и, воздев лицо к сводчатому потолку, не своим голосом произнес:
        - Йоремуне! Ты слышишь меня? Я отрекаюсь от тебя… Я ненавижу тебя, Хати-Йоремуне…
        Потом он молчал, а в голове его гулкий пульс пустоты отсчитывал удары…
        Через некоторое время голос Мезоникса зазвучал в тишине:
        - А я тебя предупреждал. Я говорил, что нечто важное будет утеряно. Теперь ты стал слабее. Оборотни не должны разрывать связь с Йоремуне, потому что он - наш создатель. Он один поддерживает нас, даже если вся наша магия гаснет…
        - В бездну Йоремуне, - жестко прервал его Ган, - обращусь к другому духу.
        - Другим духам ты не особо интересен, - задумчиво протянул зверь, - хотя, что же, попробуй, вдруг удача улыбнется… Хорошо, что девочке я ничего лишнего не показал… Иначе вдруг бы она тоже отказалась? Кто бы тогда за нее пошел… туда?
        - Ты про Виту? - насторожился леопард. - Куда это ты ее отправил?
        - В замок Зимы.
        - Зачем еще? - у Гана от возмущения даже волосы на затылке встали дыбом. - Там слишком опасно. Я знаю. Я сам оттуда…
        - Я отправил ее за положенным наследством. И не бойся ты так за нее. Она справится. Она лучшая часть моей нити, лучшее звено в цепи. Вершина эволюции. Настоящее совершенство! Ее дух силен, а тело будто создано из железа. Она не ведает страха и всегда движется вперед. Я верю в нее, почему же не веришь ты?
        - Кто сказал тебе, что я в нее не верю? Только я еще, помимо того, что верю, люблю… Я просто знаю, что должен быть с ней, если ей будет трудно… и готов отступить, если не буду нужен ей.
        - Постой-ка… - зверь прервал эту пылкую тираду и внимательно вгляделся Гану в грудь. - Это что же? Нить? Нить между тобой и мной? - Он расхохотался вдруг. - Вот оно что! Моя капелька, оказывается, уже привязала тебя к своей нити Эво…
        - В каком смысле привязала? - не понял Ган.
        - Она выбрала тебя.
        - А я выбрал ее.
        - Взаимность - дело хорошее, - Мезоникс оскалил зубы в подобии улыбки. - Можно с чистой совестью лететь за любимой к Властелину Зимы… Кстати, ты хоть знаешь, кто это такой на самом деле? Думаю, не знаешь, - ответил сам же. - Помнишь моего друга, которого я показал тебе? Того самого, что так нежно любил свою Лили и мечтал разгадать тайну золотого зверя, найденного под землей? Он - Йон-Эндрюсарион - был величайшим оборотнем из всех существовавших. А когда он умер, великие маги плоской земли заключили его голову в золотой мавзолей и спрятали в ледниках северного моря. Так родилась легенда о Властелине Зимы. Спустя много лет один хитрый и амбициозный оборотень нашел ледяную гробницу и решил использовать ее в своих целях. Он возвел вокруг нее замок изо льда и научился управлять силой Эндрюсариона, что еще хранилась в его истлевшем черепе…
        - Иней…
        - Да.
        - Откуда ты все это знаешь, Валари Мезоникс? - Ган потребовал ответа с нетерпением.
        - По рождению я отчасти хати, поэтому обладаю особыми возможностями. Тело мое давно обратилось желтыми костями, но дух все еще свободен и пытлив. Я бывал в замке Зимы. Приплывал к нему рыбами, птицами прилетал…
        - Понятно, - перебил леопард, упрекая. - Почему ты не сказал мне про Виту сразу?
        - Ты бы сразу убежал за ней и не дослушал меня. А теперь то, что ты узнал от меня, даст тебе преимущество, потому что тот, кто знает истину сильнее многих…
        Истина…
        Гана в тот момент волновал совсем другой вопрос.
        - Если Вита не справится с Инеем и его слугами? Что будет тогда?
        - Они наверняка узнают про ее происхождение, связь со мной, и, как ведьма, захотят прибрать к рукам…
        - Как ведьма, - сквозь зубы процедил Ган, и глаза его загорелись в гневе алыми огнями. - Я им не позволю этого.
        Мезоникс подлил масла в огонь:
        - Если они смогут одолеть ее, то подвергнут самым жутким пыткам, пытаясь сломить и поработить. Поэтому теперь я скажу тебе то, что ты, наверное, жаждал услышать - не теряй больше времени на разговоры. Спеши в замок Зимы!
        ***
        - Очнись! Ган, что с тобой? Очнись же! - голос Данияра становился с каждой секундой все громче и настойчивее. - Проснись, ну?
        Ган резко открыл глаза и сел на снегу. Перед глазами плавали в воздухе радужные пятна, и шепот зверя эхом прыгал в ушах. «Спеши! Спеши… Спеши-и-и-и…»
        - Что с тобой, парень? Скажи что-нибудь! - Данияр что есть мочи тряс оборотня за плечи.
        - Я в порядке, - ответил Ган, но голос его прозвучал столь жутко, что Данияр разволновался еще сильнее.
        - В порядке? Ты себя в зеркало видел?
        - Поблизости нет зеркала… И времени у меня нет. Я должен идти, - отрешенно произнес оборотень.
        - Куда?
        - В замок Зимы.
        - А как же Вита?
        - Она там. В замке.
        - Ну и дела, - Данияр растерянно почесал затылок, - и когда она только успела…
        ***
        Он сдержал свое слово и больше ни о чем не просил Хати-Йоремуне.
        Он решил обратиться к другому - Хати-Амаро.
        И другой услышал.
        Он тоже мог давать коня, если нужно, но конь его вовсе не походил на тех, которых Ган получал прежде.
        Этот новый конь был соткан из крови, которую хищники пролили на землю, поедая своих жертв. Из прелых листьев. Из старых медвежьих костей. Из опавших оленьих рогов.
        В вихре бурой листвы летел странный скакун над снегами, оставляя в лунках от копыт гаснущие магические искры.
        Всякий раз, когда Ган закрывал по пути глаза, связующая нить являла ему события недавней Витиной жизни…
        Вот она мчится на олене к оравэтам…
        Леопард не знал, что влекло ее в эти опасные места. Мог лишь предположить, что Вита хотела увидеться с бывшей невестой Оржана Баэза. Зачем? Непонятно… Хотя, покидая Аград, она, наверное, пребывала в смятении. Как смотрела она на Гана, перед тем, как уйти… А он даже не понял, не сообразил, что оброненное в сердцах неосторожное слово может вдребезги разбить хрупкий мир между ними… Так быстро. Так необратимо…
        И все же он рискнет. Попробует вернуть все назад!
        Хотя бы извиниться…
        Вот Вита у костра, и - все верно! - Ринэнэн сидит рядом с ней. Они говорят, а потом на санях, запряженных оленями, мчатся на самый северный край земли…
        Потом ледяной сфинкс выступает из тумана…
        Вита заходит в глазницу - дальше смотреть нельзя. Нить обрывает показ - в голове сфинкса идет слишком личный разговор…
        Наконец Вита появляется вновь и плывет к зимнему Замку, окруженная толпой обитателей моря…
        Нить снова скрывает видения… Ган лишь чудом успевает урвать последнюю картинку - Вита в холодном ледяном каземате.
        В плену…
        … и пришпоренный конь летит к морю быстрее.
        ***
        Слуги Зимы собрались перед огромной дверью, за которой никто из них не бывал ни разу. Покои Властелина Зимы посещал лишь Иней. Обычно он заходил туда в одиночку, а через некоторое время возвращался и сообщал волю зимнего владыки.
        Никто и никогда не оспаривал это.
        Но теперь наступило новое время.
        Оборотни ждали Орку. Он попросил их собраться в главном зале замка для какого-то важного разговора. Это выглядело странным - раньше никто, кроме Инея, их так не собирал.
        Ждали…
        Наконец Орка появился, тревожный, усталый и невероятно довольный. Прятал что-то за спиной в левой руке. Жуткая улыбка блуждала на его перекошенных губах, а глаза таили в глубине огоньки злобного алого света.
        - Ну что, братья, - обратился он к собравшимся, - вы готовы все изменить, жить по новым правилам? Стать хозяевами собственных судеб?
        Слуги Зимы ничего не ответили - переглянулись между собой непонимающе. О чем это Орка говорит?
        А он больше не говорил.
        Достал из-за спины вырванную из тела голову Инея и швырнул на лед. Пояснил коротко:
        - Я вот об этом.
        Оборотни завороженно смотрели, как растекается по серому льду яркая алая кровь.
        Пока они смотрели, молча, в зал явилась Чернороза. Она невозмутимо поприветствовала собравшихся и указала на заветные двери покоев великого владыки.
        - Слушайте меня, оборотни Зимы. Отныне вы будете подчиняться могучему Орке, а я буду правой его рукой и вашей доброй волшебной наставницей, - она встретилась взглядом с каждым из присутствующих и жадно облизнулась. - Вы поняли меня?
        По залу покатилась нестройное:
        - Да-а.
        - Хорошо, - улыбнулась ведьма, - а теперь я предлагаю вам всем пройти в покои Властелина Зимы и познакомиться с ним лично.
        Оборотни зароптали, кто-то даже собрался уйти, но Орка рявкнул на них:
        - Стоять. Зайдем и посмотрим все. Не будьте дураками! Иней никогда не пускал нас внутрь - значит, что-то тут нечисто…
        Никто не рискнул спорить с новым вожаком. Ведьма отправила ему благодарный взгляд и продолжила:
        - Я знаю, что Иней наложил на двери специальное заклятие. В одиночку ни мне, ни вашему вожаку его не снять, но если мы попробуем вместе… Ах, друзья мои! Там такая силища внутри! Мы обязательно должны добраться до нее и разделить на всех…
        Если кто-то из оборотней все еще сомневался в том, что действительно нужно вскрывать заповедную дверь, то первый же магический удар Орки разрушил эти сомнения…
        … и оборотни дружно принялись крушить ненавистную преграду, за которой находилась величайшая тайна… - нет! - величайший обман всей их жизни.
        Лишь ведьма стояла в стороне. Она была довольна собой. Еще бы! Скоро в ее власти будет стая непобедимых оборотней. Даже девчонка, внутри которой каким-то чудом прижилась Рассветная ипостась, скоро покорится и станет ручной. Красный орел сделает свое дело… А потом ведьма напьется силы Властелина Зимы. Так долгое время поступал Иней, но старик что-то как-то зажился и зажрался…
        Пора уступить сытое место другой…
        Чернороза изучила множество умных книг и примерно представляла, что находится по ту сторону двери. В отличие от оборотней. Те же, разрушив, наконец, магическую и реальную преграды, остолбенели.
        За дверью был небольшой зал. В центре его возвышался трон из известняка. На нем лежал череп огромного зверя. Все пространства вокруг него полнилось магией. Она сконцентрировалась так сильно, что была почти осязаема - воздух искрился и собирался в плотные световые шары. Сонм их витал под потолком, мигая разными оттенками морской синевы.
        - Что это еще такое? - обратившись к ведьме, бросил через плечо Орка.
        - Это, мой друг, и есть Властелин Зимы, - весело отозвалась Чернороза. - Тебя что-то смущает?
        - Вообще-то я ожидал увидеть могучего оборотня или мага, но никак не старую кость в ветхой комнатенке!
        - Эта «старая кость», мальчик мой, хранит в себе небывалую силу, и я расскажу тебе, как ее заполучить, если будешь себя хорошо вести.
        Чернороза блаженно прикрыла глаза. Ну, конечно, она никому ничего не расскажет. Заберет себе основную мощь, а жалкие крохи - остатки - раздаст оборотнятам. Им и того будет предостаточно…
        - Ты уверена? - Орка все еще сомневался.
        - Да. Череп, что лежит перед тобой, когда-то принадлежал Эндрюсариону - самому могущественному древнему оборотню…
        - Эй вы, оставьте череп в покое! - раздалось вдруг из дальнего конца главного зала, громко и уверенно.
        Там стоял Ган с двуручным мечом на плечах и гневно взирал то на распахнутую дверь…
        … то на ведьму.
        - О-о! Мальчик-леопард! - Чернороза скептически усмехнулась. - Пришел за своей подружкой? Она в карцере тебя ждет. Хотя, ты можешь присоединиться к своей стае и полакомиться древней силой вместе с ними…
        - Отпусти Виту, - Ган будто не слышал ведьму, его волновало лишь одно.
        - А зачем мне ее отпускать? Я слишком много в нее вложила. Теперь она моя, - задорно хихикнула ведьма.
        - Она не твоя. Она свободная, - тут же рыкнул на нее Ган. - Отпусти ее! А не то…
        - Не то что? - Чернорозе надоело препираться с леопардом, и она окликнула своих новых «друзей». - Разберитесь с этим влюбленным идиотом. Надоел.
        ***
        Холодные стены. В них прожилки, синие, как вены. Этот лед кажется живым и будто бы даже пульсирует. Воздух здесь на удивление чист и свеж, и свет заливается в узкий колодец помещения через круглое отверстие наверху.
        Карцер.
        Раньше подобное слово напугало бы Виту. Дед рассказывал, как сажали в ледяные ямы провинившихся. Давно это было, и Вите казалось, что старый Кай что-то путает. Разве можно держать живого человека там, где и присесть-то можно с трудом?
        А вот теперь выходило, что можно.
        И странно было.
        Странно спокойно - Вита сидела, обхватив колени и положив на них голову. Она не мерзла, и голода не чувствовала. Впала в какое-то непонятное оцепенение. Так гусеница, закутавшаяся в кокон, ожидает волшебного превращения в бабочку…
        Имя.
        Зверь сказал, что подарит Вите свое имя. Только зачем? Что оно даст?
        Тяжелый, раскатистый звук прогрохотал за стенами. Пол содрогнулся и сверху на голову осыпался мелкий снег.
        Что-то происходило в замке Зимы.
        Вита поднялась на ноги и приложила ухо к стене.
        Сквозь толщу льда донеслись разговоры на повышенных тонах, крики, грохот, лязг оружие и рычание животных. Плеск воды.
        И вдруг ее позвали…
        Голос в голове!
        Вита встрепенулась, как птица! Он - ее древний зверь - сказал ведь, что больше не придет! И честно говоря, оказавшись в тишине, перестав слышать его, Вита почувствовала себя весьма неуютно.
        И вот он! Говорит с ней снова…
        … или это не он?
        Голос действительно был другой.
        «Имя! - шептал он - скажи мне имя!»
        «Вита…»
        «Не конечное имя, а изначальное! То, с которого началась твоя нить!»
        «Валари Мезоникс - мой предок, а я его капелька… крови»…
        «Наконец-то ты здесь, - загремело в ушах, - наконец-то… Подойди же ко мне… Я долго ждал тебя тут. Один»…
        Вита не сразу поняла, куда ей надо идти, но нить, что вновь засияла, вытянувшись из груди, пробила толстый лед. Прямо на глазах в стене вытаяло отверстие, за ним еще одно, и еще.
        Длинный коридор протянулся сквозь замок и завершился в главном зале.
        Там Ган сражался с бывшими своими соратниками. Теперь он для них был врагом и предателем. А еще - конкурентом. Кто знает, вдруг леопард передумает? И древнюю силу Властелина Зимы придется делить на большее количество желающих?
        Они все действовали по-разному.
        Кто-то обернулся зверем, кто-то зажигал на ладонях светящиеся молнии боевых заклинаний, кто-то поднимал меч, кто-то копье…
        Когда в зал вошла Вита время словно замедлилось.
        Заметив, что пленница каким-то чудесным образом обрела свободу, ведьма изменилась в лице и, оскалившись так, что хорошенькое лицо ее стало похоже на жуткий череп, обтянутый пергаментной кожей, зажгла на ладони смертоносную алую молнию…
        - Вита! Ведьма! - голос Гана вырвался из общей мясорубки и умолк.
        Кровавая молния с электрическим гулом рассекла пространство, задев деву по щеке. На бледной коже сначала возник красный росчерк, а потом истек кровью. Первая капля сорвалась и, упав вниз, впиталась в голодный лед.
        В тот же миг замок содрогнулся.
        Длинные трещины паутиной рассыпались по полу и стенам, ушли под своды. Посыпались со всех сторон куски льда…
        Оборотни сразу отступились от Гана и бросились кто куда, отыскивая выходы наружу. Ведьма что-то кричала, показывала то на Виту, то на распахнутую дверь покоев зимнего Властелина… но потом огромная глыба рухнула с потолка и разделила зал пополам…
        - Бежим скорее, надо выбираться отсюда! - пальцы Гана вцепились в Витин рукав.
        Он отчаянно тянул ее в один из боковых переходов, но она не шла.
        - Мне надо поговорить с ним, иди один! - бормотала невнятно.
        - С кем «с ним»? Я один не пойду! - Ган пытался перекричать грохот разбивающихся об пол льдин.
        Вита хотела ответить, но не успела, глаза ее закатились под веки, перенося сознание в иную реальность. Там ее уже ждал, и звал он…
        … Властелин Зимы.
        Он стоял в своем ледяном склепе - зыбкий призрак человека, над костью древнего монстра.
        Он произнес:
        - Я рад видеть тебя Валари… капелька…
        И обрывок светящийся нити свисал из его груди.
        Вита могла спросить у него про что угодно, или потребовать силу - он бы дал! - но она этого не сделала. В тот миг ее интересовало только одно - этот сиротливо болтающийся обрывок нити Эво…
        И она спросила.
        Одно только слово.
        - Почему?
        - Потому что давно уже оборвалась моя нить. И звериная, и человеческая… Не думай об этом, капелька, просто возьми мою силу - твое наследство - и иди. Времени уже нет…
        Вита взглянула в бездонные, полные одиночества и тоски глаза и произнесла то, что сочла единственно верным в сложившейся ситуации:
        - Я не буду забирать твою силу, Йон. Я лучше заберу с собой тебя. - Она протянула руки, взяла обрывок его, свисающий из груди, и привязала его к себе. - Мы связаны. И пусть наши нити больше не рвутся…
        - Спасибо, - улыбка тронула губы Йона. - Спасибо… Иди… И про него не забудь… Про того, кто тоже к тебе привязан к тебе… С ним твоя ниточка уже сплелась воедино…
        Иллюзия разрушилась так же быстро, как появилась.
        Вита захлебнулась глотком свежего морозного воздуха и ослепла от ярких солнечных лучей. Когда немного пришла в себя, поняла, что находится на большой льдине, плывущей прочь от того места, где высился раньше замок Зимы.
        - Наконец-то очнулась! - Голос Гана раздался откуда-то сверху, а потом его тень загородила жгучее солнце.
        Вита сообразила, что голова ее покоится на коленях у леопарда.
        - Что со мной было?
        - Ты потеряла сознание, когда замок начал рушиться… Про Властелина что-то там говорила, - оборотень вздохнул устало. - Впрочем, теперь уже не важно. Выбрались мы - и это главное.
        - Да, - Вита села и, охнув, схватилась ладонями за виски. Голова раскалывалась и кружилась. - Послушай? А что с ведьмой? И твоими… соратниками?
        - Все оборотни, кроме меня, перекинулись в зверей. И все. Такими и остались. Вон, смотри, Орка плывет, - Ган указал на острый плавник, поднявшийся в паре метров от льдины.
        Потом плавник исчез, а вместо него показалась довольная косаточья морда. Поулыбалась Вите с Ганом и исчезла в глубине.
        - Это он?
        - Да. Точно он. Остальные тоже так приближались. Узнавали.
        Вита удивленно приподняла брови, но потом нахмурилась.
        - А ведьма что?
        - Вместе с замком под воду ушла. Она в череп мертвой хваткой вцепилась, не хотела оставлять, вот он ее в глубину и утянул.
        Вита поежилась и, сама не ожидая от себя, прижалась к Гану. Тот вздрогнул от неожиданности. Не поверил, даже дыхание, кажется, затаил. Потом обнял осторожно, бережно. Спросил с опозданием:
        - Можно?
        - Можно…
        Вита сама обняла его в ответ, прижалась к плечу, зарывшись носом с пепельные волосы. Тепло. И слов никаких лишних не надо - все и так ясно! Скосив глаза вниз, поразилась - от леопардовой груди к ее сердцу тянулась, набирая яркость и переливаясь радугой, еще тоненькая пока, но уже крепкая и осязаемая светлая нить.
        КОНЕЦ