Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного Алексей Владимирович Ларин
        Обычный мальчишка Костя Благов не мог и представить, что попытка сохранить брак родителей приведёт его в другой мир. Мир, в котором герои русских сказок открываются с неожиданной стороны. В котором волшебство соседствует с интригами и предательством. В котором разворачивается новая война - за возвращение Кощея Бессмертного. Сможет ли Костя, оказавшийся в эпицентре этой войны, вернуться домой? И захочет ли - после всего, что узнает про себя и про открывшийся ему мир?
        Алексей Владимирович Ларин
        Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного
        
* * *
        «По-настоящему волшебная история, которая заставляет вновь почувствовать себя ребенком».
        ИВАН ОХЛОБЫСТИН
        Книга первая. Возвращение Бессмертного
        «Может, были с судьбой нелады, нелады
        И со случаем плохи дела, дела -
        А тугая струна на лады, на лады
        С незаметным изъяном легла.»
        Владимир Высоцкий
        Пролог
        Мальчишка стоял, прислонившись грудью к мраморному парапету балкона, и смотрел на лежащий внизу за рекой город. Уже стемнело, и людей на улицах не было видно, и шума, шума города, к которому он привык, который чувствовал всегда, даже самой глубокой ночью, тоже не слышалось.
        Было тихо. Так тихо, что изредка в текущей под балконом реке слышался плеск крупной рыбы. Редкие огни освещали улицы и площади, да что-то мелькало вдали, на окраине. Но все ближние дома, все, которые мальчишка мог видеть, были темны и глухи. Город погружался в ночь с закрытыми ставнями. Это был другой город, это был другой Волхов.
        Он переводил взгляд на небо, следил за поднимающейся в безоблачном небе Луной. Луна была та же. Это было странно, но Луна была та же. И даже созвездия, которые мальчишка помнил, были те же. Он нашёл Большую Медведицу, нашёл Кассиопею. Отец показывал ему Близнецов, показывал Малую Медведицу и Полярную звезду, но мальчишка забыл, где их искать, да не особенно и пытался.
        Мысли путались. Он был не в состоянии задержаться ни на одной дольше, чем на пару секунд; вихрь эмоций захлёстывал, не давая сосредоточиться и толком осмыслить происходящее.
        Ещё утром… нет… ладно, не утром. Ещё неделю назад всё было просто и понятно. Всё было скучно, тоскливо, противно, но понятно. Сейчас не понятно ничего. И меньше всего - как он оказался там, где оказался.
        Его не может быть здесь. Самого этого места не может быть. Однако он здесь, и место то самое, и всё так, как говорил Алексей Иванович. Он сказал правду!
        Засада в том, думал мальчишка, что никто в эту правду не поверит. Что бы и как бы он ни рассказывал про сегодняшний день, ему не поверит никто. Даже мама. Даже баба Нина, которая верила вообще всему. Даже тому, что он целовался с Микой.
        Мальчишка фыркнул. Он фыркал всегда, когда вспоминал про Мику. Вообще-то, её звали Микаэла, и, наверное, родители рассчитывали, что из неё вырастет прекрасная изящная иностранка, которая выучится и уедет на Запад, и выйдет замуж за какого-нибудь Ортегу или Квальяреллу и станет у неё всё в апельсине и шоколаде. А выросла толстая некрасивая плакса, с брекетами и очками, которую шпыняли все кому не лень.
        Мальчишка считал, что поделом. Нечего было выпендриваться и воображать из себя хрен знает что. Ладно, хоть не Хилари назвали или там Келли - совсем бы проходу ей не было от издёвок.
        Скромнее надо быть. Соответствовать как-то окружению. Вот Алексей Иванович. Уж на что до невозможности странный тип, а зовут как? Просто Алексей Иванович.
        Да, Алексей Иванович… Мальчишка передёрнул плечами от тянущего с реки ночного холода, оглянулся на раскрытую дверь. Нет, тихо, всё ещё никого.
        Так вот, Алексей Иванович… Мальчишка вернулся к своим мыслям. С него всё началось. Это мой Хагрид. А я тогда Гарри Поттер, что ли?!
        Мальчишка опять фыркнул. Эк меня занесло, подумал он, какой я ещё Гарри Поттер?! Тут вообще всё не о том. Хотя… кое-что общее всё-таки есть, сообразил мальчишка. Им обоим по одиннадцать. Когда всё началось.
        - И закончилось, - пробормотал он. Если верить Алексею Ивановичу, для него всё сегодня и закончится. Завтра то есть.
        Если верить… Мальчишка опять обернулся, задержавшись взглядом на тёмной комнате и пытаясь разглядеть вторую дверь в противоположной стене. Смутная тревога неприятно булькнула в животе. Алексей Иванович его не обманывал, всё было так, как он говорил. Почти всё. Но вот царица… царица…
        Царица угостила его вкуснейшими мясными пирожками, острокислой солянкой, какой мальчишка ещё ни разу не пробовал, и малиновым квасом - наверное, квасом; в любом случае чем-то таким, в чём явственно ощущался нежный малиновый вкус.
        Но смотрела царица холодно. Настороженно смотрела, почти всё время. И те часы… Мальчишка знал, что они произведут впечатление, но чтобы такое… Он ещё не видел, чтобы люди так пугались.
        Ему не были рады здесь. Вообще никто. Мальчишка вдруг впервые осознал это, и сам испугался. Что-то складывалось не так. Не так, как говорил Алексей Иванович, не так, как он планировал. Его-то он, конечно, не обманывал, не мог обманывать. Но что, если обманывался сам?
        Мальчишка в третий раз, уже довольно нервно, обернулся назад, и как раз вовремя, чтобы услышать, как открывается дальняя дверь. Немного скованно, не зная, куда девать руки, он зашёл с балкона в комнату.
        С другой стороны входили две женщины и крупный серый кот с хитрой мордой. Это был не обычный кот, и мальчишка знал это, но сейчас ему было не до него.
        Он нервно смотрел на вошедших женщин, перебегая взглядом с одной на другую. Та, что впереди, постарше и понаряднее, взмахом руки зажгла в комнате свечи, осветив мягким жёлтым светом кабинет из розового мрамора с огромным аквариумом в одной стене и камином в другой. Вторая, чуть посветлее и одетая попроще, но чем-то неуловимо похожая на первую, внимательно, доброжелательно и, кажется, даже с состраданием смотрела на него.
        Мальчишка сглотнул, перевёл взгляд на старшую.
        - Костя, знакомься, - начала царица. - Это моя сестра - княгиня Ольга. А это, - обернулась царица к сестре, - тот, о ком я говорила. Посланец нашего брата, Костя Благов.
        - Здравствуй, Костя! - княгиня порывисто обняла его. - Ну, как ты тут, как добрался?
        - Нормально, - пробормотал он. Княгиня смотрела на него светло, улыбаясь сквозь слёзы. Сквозь слёзы, мальчишка готов был поклясться в этом. Но больше, чем слёзы в глазах младшей сестры, его напугал сочувственный взгляд старшей. Лучше бы царица смотрела холодно и отстранённо, как раньше, как ещё пару часов назад. Это и то пугало бы его меньше.
        - Марья Моревна! - мальчишка набрался духу. - Ну что… Что вы решили?
        Царица смотрела на него секунд пять или шесть, прежде чем ответить. Кажется, тоже набиралась духу. Мальчишка уже понимал, что сейчас она скажет то, что не понравится ни ей, ни ему. Кот вскочил на стол, по-хозяйски уселся и переводил заинтересованный взгляд с мальчишки на царицу и обратно.
        - Костя, - неожиданно спросила царица, - у тебя есть братья или сёстры?
        - Нет, нету, - озадаченно ответил он.
        - А родители? - царица медленно двинулась к окну. - Они знают, что ты здесь? Ты сказал им?
        - Нет, - мальчишка похолодел. Только сейчас до него стало доходить, чем всё может обернуться.
        - Почему? - мягко спросила царица, глядя в окно на поднявшуюся Луну. Мальчишка смотрел в пол, кот и княгиня - на мальчишку.
        - Я… - он запнулся, - я… не подумал. Я забыл. Алексей Иванович рассказал про перо, показал колодец, и я… я… Марья Моревна, отпустите меня, пожалуйста!
        Мальчишка пытался держаться, но понимал, что не может. Страх накрывал волнами, вытесняя все связные мысли. Он уже плакал, вытирая глаза рукавом. Княгиня Ольга, тоже не сдерживая слез, бросилась к нему, обняв за голову и прижав к груди.
        - Ох, бедный, мой бедный! Да что же это такое?! Маша! - крикнула она, яростно вскинувшись на сестру.
        - Костя! - мальчишка поднял заплаканное лицо на царицу. - Мне жаль тебя так, как ты и представить не можешь. Правда, жаль. - Царица смотрела на него с состраданием, но ему от этого было не легче. - Но я не могу отпустить тебя обратно. Прости. Тебе придётся остаться здесь.
        От потрясения и усталости мальчишка ослабел до того, что не смог дальше спорить, и просто уткнулся, всхлипывая, в грудь княгини. Она обняла его ласково и нежно, прижалась щекой к голове, и этот совершенно материнский жест лишил его последних сил. Он зарыдал.
        Часть первая. Мальчишка
        Глава 1. Человек с алой розой
        Никита отложил бинокль, опустил жалюзи, посмотрел на часы и беззвучно выругался. Всё то же самое уже третью неделю. Каждый день одно и то же, и даже Кошкина опаздывает так же, как и всегда. Надо как-нибудь тоже опоздать и посмотреть, что она скажет, когда придёт первая.
        Тренькнул смартфон. Никита не стал утруждать себя. Он знал, что это Кошкина с её каждодневным «уже иду». Сейчас были более важные дела.
        Он открыл планшет и в сотый или двухсотый раз вперился в фотографию, которую дал им Шмидт. Потом они сами наделали этих фотографий несколько сотен, но чем-то снимок Шмидта всё-таки от них отличался. Никита не мог понять чем, но чувствовал какую-то странность.
        Человек с алой розой. Это сейчас, после двух недель слежки, они с Марго так его прозвали. На фото никакой розы не было. Это было простое чёрно-белое фото, очевидно, на какой-то официальный документ, скорее всего на старый паспорт. Обычное худощавое бритое лицо сорока пяти лет или около того. Тёмные глаза, тугой подбородок, стриженые седеющие волосы. Ничего необычного, разве что губы немного тонковаты. Но это не бросалось в глаза. Ничего в этом лице на фотографии не бросалось в глаза, и чем-то оно всё-таки неизъяснимо притягивало. Третью неделю Никита пытался понять чем.
        Марго говорила, чтобы он бросал валять дурака. Марго говорила, чтобы не забивал себе голову. Что генерал из Москвы приехал не фигнёй страдать, а взять этого типа. И то, что он именно им, обычным местным стажёрам, а не своим матёрым оперативникам дал в разработку Бессмертного, можно считать большой удачей и шансом выбраться из этого задрипанного городишка. И не дай им боже упустить этот шанс!
        Оно, конечно, так, соглашался Никита. Да только вот не было ничего на этого Бессмертного. За две с лишним недели они не нашли ничего, что хоть как-нибудь заинтересовало бы Шмидта. Обычный детский психолог, содержащий частную практику. Дипломированный, лицензированный, всё как полагается. Все бумаги в порядке, жалоб и претензий не поступало, местные мамаши на него не нарадуются.
        Странно, конечно, что такой очевидный специалист практикует не в Питере или Москве, а в заштатном Волхове. Но, с другой стороны, конкуренция меньше. Так-то сказать, вообще, здесь нет никакой конкуренции. Всё законно, всё легально, подкопаться не к чему. Не с чем идти к Шмидту.
        Хлопнула дверь. Ну вот и Кошкина. Никита откинул планшет, взял бинокль и снова встал к окну. Как у неё так получается? Вроде всегда опаздывает, а появляется в самый нужный момент.
        - Никит! - Маргарита с бумажным пакетом в руке влетела в комнату. - Знаю, что ты скажешь, но сегодня реально была причина. У этих болванов кофейка сломалась, пришлось двадцать минут ждать.
        - Угу, - буркнул Никита, не отрываясь от бинокля.
        - Держи! - Маргарита вытащила из пакета два стакана кофе, протянула один Никите. - Есть что-нибудь?
        - То же, что и всегда, - Никита взял кофе, отдал бинокль и вернулся за стол к планшету.
        Маргарита прильнула к окулярам, старясь не слишком светиться за шторками жалюзи. Искать не было нужды, она уже знала, куда смотреть.
        В хорошей дорогой серой тройке, в начищенных и тоже недешёвых ботинках, с добротным кожаным портфелем на плече, Бессмертный шёл по улице. Как и всегда, как и каждый будний день за эти две с лишним недели, что они следили за ним. Парковки на улице не было, машину Бессмертный оставлял в соседнем переулке.
        Как обычно, задержался у цветочного ларька. Как обычно, купил алую розу. Каждый день, по пути на работу и домой, Бессмертный покупал по одной алой розе. Одна стоит у него в кабинете в офисе, другая дома - за две недели слежки ребята выяснили и это.
        Они изрядно позубоскалили над этой странной привычкой. Кому он покупает? Вроде никому не дарит, ни с кем не живёт. Просто ставит в вазу на стол и любуется один.
        - Может, он гей? - предположила Маргарита, следя, как человек с розой заходит в здание напротив. - Или импотент?
        - Обсуждали уже, - буркнул Никита, не отрываясь от планшета.
        - Педофил? - Маргарита не настаивала и даже не спрашивала. Просто перебирала вслух с вопросительной интонацией все версии, которые они обсуждали эти дни. Никита не счёл нужным отвечать.
        - Тогда что? - Маргарита повернулась от окна, бросила бинокль на кресло. - Что Шмидту нужно от него? И почему, блин, он нам ничего не скажет?
        - Почему в школе девочки обычно умнее мальчиков, а после школы наоборот? - пробормотал Никита, продолжая что-то читать.
        Маргарита разозлилась.
        - Слушай, умник, кофе у меня в стакане ещё горячий. Если я его тебе сейчас за шиворот…
        - Смотри! - прервал Никита, повернув планшет и подтолкнув к Маргарите.
        - Чего? - подозрительно спросила та, наклоняясь.
        - Узнаёшь? - Никита ткнул пальцем в экран. - Сегодняшние пациенты.
        - Клиенты, - поправила Маргарита, вчитываясь в список посетителей офиса детского терапевта Алексея Бессмертного. Дойдя до фамилии, в которую ткнул Никита, она осеклась. - Да ты ж маракуйя! А они-то чего тут делают? Какие у Костика-то проблемы?!
        - Знаешь мальчишку?
        - Шутишь?! Мамка моя у него классным руководителем была. Конечно, знаю. Не так чтобы… Но виделись пару раз, было дело.
        - Так, и какие такие проблемы привели Костю Благова к Алексею Ивановичу? Исключая обычную мамашину паранойю.
        - Вообще без понятия, - Маргарита растерянно смотрела в список. - В полвторого у них приём? Ну, вот и послушаем. Этот разговор мы с тобой внимательно послушаем.
        Глава 2. Психотерапия
        Юлия волновалась. Конечно, об Алексее Ивановиче говорили только хорошее, и Катя Горская, когда рекомендовала ей сходить, нахваливала Бессмертного в восторженных тонах. Да она и сама видела - тринадцатилетняя Светка всего за пару недель занятий с Бессмертным превратилась из стервозной истерички, совсем отбившейся от рук, во вполне вменяемого и адекватного подростка.
        Нет, дело было не в Бессмертном, дело было в Костике. Угрюмый мальчишка ждал в приёмной, пока она тут закончит, а Юлия никак не могла начать.
        - Алексей Иванович, - решилась она, наконец, - нам вас рекомендовали, и, наверное, нам действительно нужно было прийти. Но я… извините, я не совсем понимаю, как начать…
        - Начнем с того, что у вашего ребёнка проблемы, - Бессмертный сидел, откинувшись в кресле, поставив локти на подлокотники и сцепив на весу пальцы с ухоженными ногтями. - Или то, что вы считаете проблемами. Ко мне вы пришли, чтобы я помог вам решить их.
        Бессмертный сидел неподвижно, смотрел спокойно, улыбался… да нет, не улыбался, лишь обозначал улыбку уголками рта. Не напрашивался, не заигрывал, вёл себя, отметила Юлия, как уверенный в себе профессионал. Она решилась.
        - Ну, да. Вы правы. Косте в последнее время непросто. Мы с мужем разводимся, и Костя… в общем… ну, переживает, прямо скажем. Вы не подумайте, я из-за одного этого не стала бы тревожить ни ребёнка, ни вас. Но дело в том, что из-за этого… а может, не из-за этого… не знаю уже… с ним происходит что-то странное.
        - Да? - Бессмертный не сменил позы, но тоном обозначил заинтересованность.
        - Да. У него начались кошмары. Он стал плохо спать, то и дело просыпается по ночам. По утрам целая история собрать его в школу. Не хочет, и всё! Не нравится ему в новой школе.
        - Новой?
        - Да, он летом перешёл в пятый класс, мы перевели его в новую школу. Она подальше от дома, но гораздо лучше. Там и преподаватели, и оснащение, и бассейн есть…
        Бессмертный слушал, поощрительно кивая.
        - А ещё эта книга, - Юлия опять замялась. - Мне кажется, из-за неё всё у Костика. Ну, не всё, но как-то это связано.
        - Какая книга?
        - Сказки!
        - Сказки? - Бессмертный поднял бровь.
        - Да, сказки. Самые обычные русские народные сказки. Лиза - это наша няня, няня Костика - на третий день рождения подарила ему книгу сказок. И дарила каждый год по очередному выпуску, даже когда ушла. Я не очень понимаю, что такого в этих сказках - обычные Иван Царевич да Баба-Яга. И… я не знаю, важно это или нет, но Костя сильно расстроился, когда в этом году не получил от Лизы очередной том.
        - А почему не получил?
        - Я сама, если честно, не понимаю. Мы хорошо с Лизой расстались, поддерживали связь. Но в последние три месяца она ни на звонки не отвечает, ни на сообщения. Даже я немного волнуюсь - представьте, что с ребёнком творится. Он её очень любил.
        - М-да, интересно, - задумчиво протянул Бессмертный. - Лизой мы ещё успеем заняться - уверен, с ней всё хорошо. А вот что всё-таки насчёт сказок?
        - Ачто? - Юлия сначала не поняла. - А, да, вы про это. В общем, Костя их перечитывает каждый вечер, и, по-моему, эти персонажи ему и снятся в кошмарах.
        - Вполне естественно, если перечитывать каждый вечер. Вы не пробовали забрать их, дать что-нибудь другое?
        - Конечно, пробовала. И «Гарри Поттера», и Жюля Верна, и Дюма. Но он прочитает их за два-три дня и снова возвращается к своим сказкам. Я уже не знаю, что делать, Алексей Иванович. Может быть, вы…
        - Я вас понял. - Бессмертный положил ладони на стол, подался вперёд. - Что ж, зовите ребёнка. Попробуем с ним поговорить, выяснить, чем его так завлекли Иван Царевич с Бабой-Ягой.

* * *
        Мальчишка сидел в невысоком удобном кресле напротив психолога и недоверчиво осматривал комнату. Психолог молчал, благожелательно глядя на мальчика - то ли оценивал, то ли ждал, что тот первый начнёт.
        На кушетку он ему лечь не предложил, как ждал Костя по виденному в фильмах, да и не было здесь никакой кушетки. Был мягкий белый диван, белые кресла и белый ковёр. Белые не больничной проспиртованной мертвенной белизной, а пентхаусной белизной дорогих отелей и роскошных гостиных. Сам-то Костя не был ни там, ни там, а судил опять-таки по фильмам и рекламе.
        На фоне белоснежных стен, пола и потолка выделялся чёрный полированный стол. На столе был чёрный ноутбук, чёрный бюст Пушкина и хрустальная узкая ваза с алой розой. Больше в комнате не было почти ничего. Алексей Иванович сидел, откинувшись в кресле, явно не собираясь ничего ни записывать, ни говорить.
        Ну и мальчишка не собирался. Он упрямо нахмурился, разглядывая ногти. Это мама затеяла притащить его сюда - пусть сама и разбирается со всем этим. А он не станет! И вообще это ему…
        - Семейные проблемы, Костя, это так скучно - не правда ли? - вкрадчивый голос Бессмертного раздался так неожиданно, что мальчишка вздрогнул и невольно взглянул на него.
        Бессмертный смотрел внимательно, улыбаясь уголками губ. Костя неопределённо пожал плечами и снова отвернулся.
        - Дурацкая ситуация, - продолжал Бессмертный. - Родители разводятся. Ребёнок переживает и хочет, чтобы его оставили в покое. А его тащат к психологу и требуют, чтобы он поговорил об этом. Притом что говорить ему совершенно не хочется.
        Костя поднял глаза на Бессмертного. Он приготовился сопротивляться, но пока что приходилось только соглашаться. Хоть и молча.
        - Но, видишь ли, тебе и необязательно ничего говорить. Я и так всё прекрасно знаю. Ты парень вроде неглупый, поэтому сэкономим время - перейдём к сути. Чего ты хочешь?
        - Я? - Костя был немного ошарашен.
        - Мама хочет, чтобы я привёл тебя в норму. Вернул, так сказать, в докризисное состояние. Примирил с разводом. А чего хочешь ты?
        Костя задумался. Хмыкнул, потрогал бюст Пушкина.
        - А это имеет значение? - спросил он, посмотрев в окно.
        Бессмертный усмехнулся.
        - Обычно - нет. Обычно мнение детей в таких ситуациях значения и впрямь не имеет. Но не в этот раз.
        - Почему? - заинтересованно спросил Костя.
        - Потому что ты не дурак, в отличие от большинства моих клиентов. И задаёшь правильные вопросы. И вызываешь у меня странное желание помочь тебе. По-настоящему.
        - Как?
        - Ещё один правильный вопрос, - поощрительно кивнул Бессмертный. - Я отвечу тебе, Костя. Но позволь ещё кое-что спросить. - Бессмертный перешёл на вкрадчивый шёпот. - Что такого в этих сказках, от которых ты не можешь оторваться?
        Мальчишка вздрогнул.
        - Сказки? А при чём тут сказки?
        - Взрослые уходят от проблем в выпивку, в обжорство, в разврат, в экстрим. Куда уйти от своих проблем детям? Только в игры и в книги. Занятно, в какие книги ушёл ты.
        - Почему? - настороженно спросил Костя.
        - Сказки - это не самое странное, - Бессмертный отвечал словно бы не Костику, а каким-то своим мыслям. - Это приемлемый выбор. Хотя и нестандартный. Но в твоём возрасте «Гарри Поттера» читают обычно. «Властелина колец». Почему русские сказки?
        Мальчишка пожал плечами. Надо бы ему рассказать о Лизе, о том, как она читала ему эти сказки в раннем детстве, как дарила на очередной день рождения очередной том с трогательной надписью, как его расстроило, что в последний раз она ему ничего не подарила и вообще куда-то пропала. Наверное, было бы правильно рассказать об этом. Но он не хотел. Не сейчас. Может быть, в другой раз.
        - Не знаю, - начал он неуверенно, глядя на Пушкина. - В них есть… какая-то недосказанность всё время. Не то, что в «Гарри Поттере»… Словно они недописаны. Словно что-то утаивается… Важное… Специально причём. Можно пофантазировать, придумать свои версии.
        - И какие же у тебя есть версии?
        Костя рассмеялся.
        - Да так… Это всё ерунда, - он помолчал, покусал губы. - Мне нравится думать, что сказочный мир существует в реальности. И сказочники его не придумывали, а описывали. Но только по слухам. Забавно, правда?
        - Да… забавно… - Бессмертный откинулся в кресле, внимательно смотря на немного смущённого мальчика. - Забавно, но ты не первый, кому пришла в голову такая идея. Некоторые даже пробовали проверить её на практике.
        - Как это? - ошарашенно спросил Костя.
        - Как обычно, - невозмутимо ответил Бессмертный. - Методом опыта и эксперимента.
        - Вы о чём вообще? - мальчишка перестал понимать происходящее и лишь недоумённо смотрел на Бессмертного.
        - Все мы верим в чудо, - в голосе Бессмертного не было ни капли иронии. - Всем нам хочется волшебства. Хоть иногда. Хоть раз в жизни. Но мало кому приходит в голову не просто ждать чуда, а искать его. - Он наклонился к Косте через стол, доверительно понизив голос. - Потому что никто не знает где!
        - Где?! - машинально выпалил мальчишка.
        Бессмертный смотрел улыбаясь. Костя опомнился.
        - Простите, - пробормотал он. - Вы так говорили, что я чуть не поверил. Прямо как Лиза.
        - А ты бы хотел поверить? - Бессмертный предпочёл не заметить его оплошности.
        - Поверить во что? - озадаченно нахмурился Костя.
        - В свою версию. Версию сказок.
        - Зачем? - Костя понимал, что опять перестаёт понимать.
        - Видишь ли, Костя… - Бессмертный откинулся в кресле. - Вера - странная штука. Иногда ты веришь в то, чего нет. И все знают, что этого нет. А ты стоишь на своём, много лет убеждаешь всех, что прав, доказываешь королю, собираешь экспедицию и плывёшь через огромный, страшный, неведомый океан. И открываешь Америку. И тебя прославляют, и награждают, и твоё имя остаётся в веках. А могло бы остаться в памяти лишь пары родственников и соседей как синоним незадачливого дурачка. Если бы Колумб не настоял на своём и не пошёл бы до конца.
        - Но ведь это же… - мальчишка окончательно запутался. - Это же не одно и то же. В смысле, сказка и Америка… И Колумб…
        - Америка тоже когда-то была сказкой. Сказкой про Атлантиду. Знаешь такую?
        Костя кивнул. Бессмертный сделал неопределённый жест: ну вот!
        - Так что вы хотите сказать? - неуверенно спросил Костя. - Что сказки реальны?
        - Реальность, Костя… - Бессмертный опять неопределённо повёл рукой. - Учёные до сих пор спорят о том, что такое реальное и нереальное. Сны, например, реальны или нет?
        - Ну, конечно же, нет, - мальчишка ответил торопливо, не слишком задумываясь над вопросом. О своих кошмарах, как и о Лизе, он здесь рассказывать был не намерен.
        - А вот Дмитрий Иванович Менделеев с тобой бы не согласился, - Бессмертный и эту оплошность предпочёл проигнорировать. - В восьмом классе вам будут преподавать периодическую таблицу элементов; наверняка сообщат, что Менделеев увидел её во сне. Как такое возможно?
        Костя пожал плечами.
        - Некая сущность идеального мира воплотилась в реальном, - Бессмертный качнулся в кресле, встал, подошёл к окну. Выглянул наружу, обернулся, скрестив руки, прислонился к подоконнику. Костя следил за ним, повернув кресло и машинально поглаживая левой рукой бронзового Пушкина. - Случай не уникальный, на самом деле, такое происходит сплошь и рядом. Писатель придумает образ, и - бац! - мы уже видим на экране этих героев как живых. Учёный делает открытие - и человек летит на Луну. Акт творения, Костя, - загадочная вещь. До сих пор загадочная. Кое-что, однако, можно утверждать наверняка. Любое материальное творение изначально начинается с нематериальной идеи. Даже мы с тобой. Наши родители сначала подумали о детях, представили себе некий идеальный образ ребёнка. А потом уже занялись производством.
        Мальчишка смущённо хмыкнул.
        - А ещё мы знаем, что с какого-то момента творения начинают жить независимо от творца. И порой даже вопреки его замыслам.
        Костя помолчал.
        - Так что тогда получается…
        - Что твоя идея о реальности сказочного мира вовсе не такая бредовая, как тебе кажется. Тебе или окружающим. Вполне рабочая допустимая гипотеза.
        - Вы серьёзно?! - мальчишка во все глаза смотрел на Бессмертного, пытаясь уловить иронию или насмешку.
        - Такой же вопрос задавали Генриху Шлиману, который поверил в реальность легендарной Трои и отправился её искать. И, представь себе, нашёл! Тысячи лет люди думали, что космос - это обиталище богов и человеку туда не попасть, пока Королёв с Гагариным не убедили всех в обратном. Ты разумный адекватный парень, Костя, но в тебе чувствуется дух авантюризма. Разве тебе не хочется проверить свою гипотезу?
        - Как?!
        - Есть вариант… скажем так… - медленно произнёс Бессмертный. - Не спеши, подумай. Если захочешь попробовать, обсудим эту тему в следующий раз.
        Костя во все глаза смотрел на Бессмертного. Он никому никогда не рассказывал о своих фантазиях. Как же этому человеку удалось за несколько минут выведать все его сокровенные мысли, страхи и желания? Да ещё и не высмеять их, не начать опровергать, а сделать вид… сделать вид… Или он не делает вид?!
        - Кстати, Костя, - Бессмертный оттолкнулся от подоконника, подошёл к столу, явно намереваясь завершать встречу. - Не думай, что я забыл про твою первую проблему. Я помню. Я помогу тебе разобраться с разводом родителей. И попробую найти Лизу.
        - Откуда вы… - выдавил Костя, вставая.
        - Мама твоя сказала, - простодушно улыбнулся Бессмертный. - Наверное, догадалась, что ты ничего об этом не скажешь. Вообще-то, правильное решение, Костя. Но будь на моём месте другой специалист, ты бы ушёл отсюда без перспектив. Считай, что тебе повезло.
        Бессмертный по-отечески хлопнул его по плечу и подмигнул. От неожиданности Костя подмигнул в ответ и расплылся в улыбке.

* * *
        Пока ехали обратно, Юлия то и дело недоверчиво косилась на сына. Костя сидел, пристегнувшись, на переднем сиденье, вертел в руках подаренный на день рождения смартфон и загадочно улыбался.
        Улыбался! Юлия не помнила, когда сын так улыбался в последний раз. Даже на день рождения он лишь старательно делал вид, что ему весело, хотя весело ему не было. В последние полгода с тех пор, как она поняла, что у мужа любовница, как начались постоянные ссоры и муж почти перестал ночевать дома, а она то и дело срывалась на сыне, а потом, в слезах, целовала, обнимала и просила прощения, Костя ходил подавленный. Он всё понимал, он знал, что так бывает, и не у него одного в семье, но ему всё равно было тяжело, и никакие ухищрения родителей, пытавшихся скрывать разлад как можно дольше, ни к чему не приводили.
        Исчезновение Лизы и переход в новую школу только усугубили его и без того не радужное состояние. Мальчишка замкнулся в себе и почти не реагировал на все попытки растормошить его. Ни подарки отца, включая новейшую приставку и экскурсию в Питер, ни душевные разговоры с матерью, ни поездка в деревню к бабушке с дедушкой не могли его вывести из состояния угрюмой подавленности.
        Иногда он оживлялся, казался почти обычным, почти счастливым ребёнком, но эта псевдоэйфория длилась несколько часов, после чего Костя опять приходил в уныние, которое, видя тревогу матери, научился скрывать за показным спокойствием и фальшивой улыбкой.
        Но сейчас он улыбался не фальшиво. Он улыбался искренне, своей знакомой улыбкой проказника, что-то натворившего и уверенного, что мама ничего не узнает. А если и узнает, всё равно ругать не будет. Юлия поразилась, каким счастливым… нет, не счастливым, и даже не радостным, а - она долго подыскивала подходящее слово - воодушевлённым, да, воодушевлённым, вышел сын из кабинета Бессмертного. Она не решилась спрашивать там, она всю дорогу присматривалась к сыну, боясь спугнуть его вдохновлённый настрой. Но всё же не выдержала.
        - Костя… э-э-эм… ну как тебе Алексей Иванович? - осторожно начала Юлия.
        - Что? - Костя явно отвлёкся от каких-то своих мыслей. - А, Алексей Иванович… Ничего. Нормально.
        - Ты словно светишься, - Юлия недоверчиво смотрела на сына. - Что он там такого тебе сказал?
        - Да так, ничего особенного, - Костя думал о чём-то своём, продолжая улыбаться. - Просто поговорили.
        - О чём?
        - Да мам, ну не знаю о чём, - заныл Костя. - Как тебе сказать? О том, о сём, о книжках, о… Не знаю я, как сказать, ничего такого особенного. Просто он прикольный дядька. Как-то, знаешь… нормально разговаривает. Не как другие. И кабинет у него прикольный. Не как у врача.
        Костя опять улыбнулся чему-то своему. Юлия удивлённо смотрела на сына, пока резко затормозивший впереди мусоровоз не заставил её выкрутить руль вправо, перебрать пару эпитетов и перевести дыхание. Костя, когда она снова повернулась к нему, кажется, даже не заметил этого. Он спокойно сидел, крутил смартфон и улыбался в лобовое стекло.
        Мальчишка думал о чём-то своём, и Юлию кольнула смутная досада. Почему до её сына смог достучаться совершенно посторонний, пусть и профессионально подготовленный человек, а не она сама и вообще никто из близких? Что они делали не так?!
        Глава 3. След из прошлого
        Маргарита сняла наушники и растерянно посмотрела на Никиту. Тот продолжал напряжённо слушать, конспектируя в блокноте.
        - Ну и как это всё понимать, мать вашу?! - изрекла она, поднимаясь со стула и со стоном потягиваясь. Никита прижал палец к губам, но Маргариту это не остановило. - Что это было вообще? Сеанс лапшеразвешивания с очковтирательством? Сказки какие-то, долбанутые, Колумб с Гагариным. Это такой у Бессмертного метод прогрессивный, или его надо лечить вместо Костика?
        Никита снял наушники, аккуратно положил на стол, посмотрел на раздражённую Маргариту, продолжающую загибать руками к спине затекшие ноги.
        - Не знаю, что там надо Бессмертному или Костику, а вот нам надо к Шмидту, - спокойно сказал он.
        - Чего? - сразу оживилась Маргарита. - Зачем?
        - Вы, Маргарита Николаевна, как всегда, поспешили, не дослушали конец. Атам-то самое главное и есть, - Никита отмотал запись, включил звук. Маргарита жадно наклонилась к ноутбуку.
        «Кира, будь добра, не записывай новых», - раздался в динамике голос Бессмертного.
        «А что случилось, Алексей Иванович? Что мне им говорить?» - секретарша была явно удивлена.
        «Скажи, что я через неделю еду в отпуск. На месяц».
        «А как же…»
        «Текущих мы доведём. И этого мальчика тоже. За неделю справимся».
        Никита остановил запись, посмотрел на Маргариту.
        - Ну?!
        - Что - ну? - она недоумённо посмотрела в ответ.
        - Баранки гну! Марго, просыпайся наконец! Это то, чего просил Шмидт, - какое-то движение Бессмертного, какое-то событие. Ну вот - Бессмертный собирается ехать из города.
        - Да… да, пожалуй, - Маргарита растерянно заморгала. - Ну так едем, чего ждём?
        - Не стать тебе опером, Марго, - наставительно произнёс Никита, открывая почту. - Тем более следователем. У тебя конечности всегда опережают мозги. Запись мы эту можем Шмидту отослать. А вот если явимся к нему, не завершив слежку, получим втык и звездюлей. Хотя можешь остаться здесь, а я съезжу к Шмидту, - Никита насмешливо уставился на Маргариту занеся палец над Enter.
        - Вообще-то, съездить могу и я, - сварливо ответила Маргарита.
        - Ага! - Никита отправил файл. - Без меня ты бы вообще всё просмотрела. Так что с тебя штраф - дуй за обедом.
        - Никит! - протестующе воскликнула Маргарита.
        - Хочешь ещё в наушниках посидеть?
        - Ладно, ладно, иду. Тоже мне, блин, начальник выискался, - бормотала Маргарита, завязывая шнурки на кроссовках и нарочито громко хлопая входной дверью.

* * *
        К вечеру заметно похолодало. Вернувшись после ужина в одолженный у замначальника кабинет и включив свет, Шмидт почувствовал, как выстудило комнату. Днём было непривычно жарко для октября, кондиционер не работал, и Шмидт открыл окно.
        Сейчас с улицы тянуло сыростью, холодом и бензином. Шмидт закрыл окно, поставил сумку, вынул планшет и сел за стол, осторожно отодвинув стопку бумаг и файлов замначальника. Надо будет попросить его подыскать какой-нибудь угол. Неудобно постоянно выгонять человека из его кабинета, хоть тот только и делает вид, что работает.
        Шмидт с самого начала приготовился к долгой и кропотливой работе; он знал, что с Бессмертным иначе никак. Надо было сразу выделить себе кабинет, как и предлагал Горский, но Шмидт не хотел привлекать внимание.
        Слишком поздно он сообразил, что внимание всё равно привлёк и почву для слухов дал самую обильную. Городишко был маленький, и приезд московского генерала и его негласная работа над чем-то секретным так или иначе взбудоражили и переполошили всю городскую верхушку. Шмидт понадеялся, что они примут его на свой счёт и об истинных намерениях не догадаются и встревать не будут.
        Догадаться было бы сложно, если точно не знать, зачем он приехал. Даже непосредственным исполнителям, молодым стажёрам из местных, которых Шмидт одолжил у Горского, он дал лишь самое необходимое и велел отчитываться непосредственно перед ним. Ребята очень старались выслужиться, явно надеясь, что генерал их заметит и заберёт в Москву. И сегодня, кажется, их старания дали первые плоды.
        Шмидт открыл присланный файл, надел наушники. Перемотал на конец, прослушал диалог ещё раз. Да, Бессмертный собирается уезжать, это факт. Чего-то подобного он и ждал, не думал только, что ребятам повезёт так скоро. Вопрос был в том: что теперь делать?
        Шмидт снял наушники, зажмурился, крепко протёр ладонью блестящую лысину и лицо. Задумался, уставившись в дверь. Много лет он задавал себе этот вопрос, но так и не смог ответить. И сейчас, когда цель опять была близка как никогда, когда надо лишь протянуть руку и взять, он снова не знал, что делать. И стоит ли вообще что-то делать?
        «Я слишком увяз в этой теме, - устало думал Шмидт. - Слишком увлёкся этой гонкой, мне не хватает свежести и перспективы. Я не могу придумать ничего нового, и если не смогу, он опять уйдёт».
        Раздался стук в дверь, и тут же, без разрешения, в проёме показались рыжеватые патлы Кошкиной.
        - Леонтий Васильевич, можно?
        Шмидт махнул рукой. Стажёры зашли в кабинет, неуверенно покосились на стулья. Шмидт разрешающе кивнул.
        Пока Никита с Маргаритой шумно пододвигали стулья и устраивались поближе к столу, Шмидт принимал решение. Когда стажёры затихли и выжидающе уставились на него, он решился.
        - Ладно, ребята, - Шмидт хрустнул пальцами. - Видимо, пора посвятить вас в это дело чуть более подробно. То, что вы мне сегодня прислали, это важно. Это вы поняли правильно. Но вряд ли поняли почему. Вы ещё не догадались, зачем мне Бессмертный? Были какие-то версии?
        - Ну… - протянула Маргарита, переглянувшись с Никитой, - ну, мы думали сначала, что педофил, раз детьми занимается, но… - она замялась.
        - Но вряд ли генерал с Лубянки приедет лично ловить обычного педофила, - закончил за неё Никита.
        Шмидт усмехнулся, кивнул, выбирая папку и вбивая пароль.
        - Ещё.
        - Ну., что ещё? - Маргарита опять переглянулась с Никитой. - Какой-то шпион или криминальный тип, залёгший… в общем, вышедший здесь на покой. Но мы не нашли никаких его связей с криминалом. Ни в прошлом, ни в… - она снова замялась.
        - Если честно, мы даже о его прошлом почти ничего не узнали, - признался Никита. - Ну, о том, которое было до Волхова.
        - Потому что нет его, этого прошлого, - сказал Шмидт. - По крайней мере, в обычном понимании этого слова.
        В повисшей паузе Никита с Маргаритой не сообразили ничего лучшего, как снова переглянуться.
        - То есть как? Вы хотите сказать, что речь о краже личности? Он по поддельным документам?
        - Если бы всё было так просто! - с нежностью протянул Шмидт. - Стал бы я тогда заниматься этим делом, ребята?! Но, в общем, вы попали настолько, насколько было возможно при вашем уровне знаний.
        Шмидт тяжело посмотрел на стажёров.
        - Мне не хочется прибегать к дурным штампам, но то, что вы сейчас узнаете, должно остаться в этой комнате. Вы имеете представление о том, кто я такой и что могу сделать с вами за несанкционированное разглашение.
        Стажёры нервно и торопливо закивали.
        - Ну ладно. С этим прояснили, идём дальше. - Шмидт вывел на экран планшета три снимка. - Во времена, когда вас ещё и в проекте не было, легла мне на стол одна любопытная папочка. А в ней три фотографии - вот эта, вот эта и вот эта.
        Шмидт развернул планшет. Никита с Маргаритой склонились над экраном, почти касаясь головами, рассматривая три фотографии Бессмертного. Одна была идентична той, что они получили шестнадцать дней назад, когда их вызвали в кабинет Горского, представили Шмидту, а он протянул им фото и велел установить слежку за человеком на снимке.
        Постукивая пальцем по фотографиям, Шмидт комментировал каждую из них.
        - Ессентуки, 1937 год, Павлов Сергей Валентинович. Москва, 1955 год, Рейнер Андрей Константинович. Горький, 1980 год, Коновалов Василий Васильевич. Разные люди. Разные города. Разные биографии. Одно лицо.
        В комнате повисла тишина. Стажёры переглянулись и снова уставились в экран.
        - Это официальные фотографии на официальные документы, как видите. Но есть и другие. Неофициальные. Случайные, - не разворачивая планшет, Шмидт стал листать экран. На старых монохромных снимках мелькало в одиночку, в группе или в толпе лицо Бессмертного. - Ялта, 61-й год. Москва, 53-й год. Кёнигсберг, 45-й год. Смоленск, 40-й год. Киев, 33-й год. Ленинград, 27-й год. Авот самая старая, какую мне удалось найти - Петроград, 17-й год, июль. Вот тут, за спиной у Троцкого - видите? Слева, в самом углу. - Шмидт увеличил снимок. - Это не член ВКП(б) - совершенно точно. Но кто тогда? И что здесь делает?
        Стажёры переглянулись. У них в глазах читался один вопрос - кто из нас сошёл с ума?! Оба они свихнуться не могли, генерал спецслужб на психа тоже не тянул. Тогда что происходит?
        Никита нерешительно пролистал планшет, вернувшись к снимку 45-го года. Он бывал в Калининграде, знал немного историю края и сразу узнал развалины старой крепости Кёнигсберга, на фоне которой фотографировались работники какой-то санчасти. Четыре молоденьких санитарки в белых халатах, водитель фургона и два доктора средних лет смотрели на него с фотографии. Одним из докторов был Бессмертный! Или нет?
        - Соколовский! - кивнул Шмидт на фотографию. - В апреле сорок пятого, согласно полковой санитарной ведомости 11-й гвардейской армии, это был Соколовский Яков Вениаминович.
        Он появился в полку из ниоткуда в октябре 43-го и исчез в никуда в октябре 45-го. Его коллеги и сослуживцы, которых я успел разыскать, ничего про него не слышали ни до, ни после. Да и про те два года мало что могли рассказать. Человек был необщительный, людей сторонился. Но вот работу свою, говорили, работу знал превосходно. Лучше хирурга они не встречали.
        - Одному парню, которому уже собирались отрезать разбитую миной ногу, он эту ногу собрал и сшил, считай, что на коленке. Вот эта вот медсестра, - Шмидт ткнул пальцем в крайнюю слева тёмненькую худенькую девушку, - Соня Рудинштейн, вышла потом за того парня замуж. Когда я их нашёл, оба ещё были живы. Оба вспоминали Соколовского как благодетеля.
        - Леонтий Васильевич, - в голосе Маргариты слышались нотки отчаяния, - скажите прямо - это один и тот же человек?!
        - Девочка! - Шмидт смотрел на неё почти что с нежностью. - Неужели ты думаешь, что я не проверил все очевидные вещи?! Я загружал эти снимки во все программы, которые появлялись. И каждый раз получал на выходе одно и то же. Вот этот вот тип, - Шмидт вывел фото Бессмертного недельной давности, - и вот этот вот, - он вернулся к снимку 1917 года, - один и тот же человек. Учитывая возраст, ему минимум полторы сотни лет. Минимум!
        - Почему вы не взяли его раньше? Почему не разъяснили? - Маргарита пыталась вернуться в привычную знакомую колею.
        - Потому что не за что его было брать - это раз. Каждый раз, когда этот тип появлялся в поле зрения, вёл он на удивление законопослушный образ жизни. Даже дорогу ни разу не перешёл на красный свет…
        - А бумаги?! - перебила Маргарита Шмидта, не сдержавшись. - Он же должен быть в системе, Леонтий Васильевич! Все его документы, свидетельства о рождении, аттестаты, паспорта. Он же не мог сто лет таскать одни и те же, он же должен был где-то их получать.
        - Он и получал. Каждый раз в новом отделении. Не знаю как, но каждый раз ему выдавали абсолютно чистые, легальные бумаги. Включая последний паспорт, выданный на имя Бессмертного Алексея Ивановича 1975 года рождения УВД Пушкинского района города Ленинграда. Основание - утеря прежнего.
        - Потрясти их, Леонтий Васильевич! - воскликнула Маргарита. - Наверняка же умздили их - вот и состав!
        - Наверняка, - кивнул Шмидт. - Но трясти их нельзя, дело может пойти по инстанциям.
        - И что? - недоумевающе нахмурилась Маргарита.
        - А то, что пока я сам не понял, с кем имею дело и что это за уникум, совершенно не хотелось бы выводить его на свет божий и тащить по инстанциям. Это во-первых. А во-вторых, я ведь пробовал уже. Пару раз я к нему подбирался вот на столько, - Шмидт показал крохотную щель большим и указательным пальцем. - И он исчезал!
        - То есть как исчезал? - не понял Никита.
        - А вот так. Был - и нету! Он берёт билет на поезд. Сходит на какой-нибудь уездной станции - и всё. И пропадает на пять-шесть-семь лет. Потом всплывает в каком-то городе на другом конце страны - с новыми документами, новой биографией, новыми родственниками и друзьями, готовыми поручиться за каждое его слово. Если сейчас мы допустим хотя бы малейшую оплошность, он снова исчезнет. И кто знает, где и когда объявится в следующий раз.
        - Мы?! - Маргарита почувствовала радостное возбуждение. - Леонтий Васильевич, вы хотите его брать здесь, у нас?
        - Да, ребята, - кивнул Шмидт. - Времени у меня осталось мало, через год-другой попрут на пенсию. И пора уже разобраться с этим типом. Сдаётся мне, в этом вашем Волхове он застрял неспроста. Никогда он ещё не жил так долго на одном месте. По крайней мере, за известный мне период.
        Глава 4. Дом на окраине города
        Раньше на этом месте стоял старый деревенский дом-пятистенок с крашеными резными наличниками по окнам и затейливой узорной резьбой на коньке. Дом стоял на отшибе, на старой Ладожской дороге, примыкая к лесу, и, хоть и был приписан к городу и числился по улице, но до ближайшего соседнего дома от него было не меньше километра.
        Чей это был дом и кто его хозяин, точно уже никто не знал. Редкие старожилы поговаривали, что дом этот поставил какой-то солдат, вернувшийся с войны. Кажется, из Восточной Пруссии, а может, и нет. Точно, что был не местный - это повторяли все, кто хоть что-то помнил. Смоленскую его деревню немцы разорили дотла, и возвращаться туда солдат не захотел.
        С солдатом была баба на сносях - это тоже кое-кто помнил. То ли немка, то ли полька. А может, и латышка? А может, и латышка, соглашались собеседники. Говорила по-русски плохо, звали Мартой. Да, кажется, Мартой.
        Солдат устроился шоферить на хлебобулочный комбинат, баба его пошла в фельдшеры. Нормально вроде жили, но недолго. Солдат скоро помер - то ли инфаркт, то ли инсульт - удар, одним словом. Баба его поревела-поревела, да и переехала куда-то с маленькой дочкой. Куда - никто не знал. Но дом не продали. Хорошие можно было деньги взять за почти новый дом, но не продали. И не навещали.
        Так и стоял этот дом, пустой и одинокий, выцветая от ветра и дождя, скрываясь в разраставшихся зарослях вишни, терновника и облепихи. Мальчишки с окраины облюбовали дом для своих затей, периодически устраивая в нём штаб полка. Родители не обращали внимания, пока один из ребятишек не провалился и не утонул в прогнившем и заросшем колодце. После этого всем «бойцам» надавали по шее и строго-настрого запретили подходить к заброшенному дому. Ещё какой-то местный пьяница, облюбовавший было дом для ночёвок, провалился в этот же колодец и болтался в нём, распухая, четыре дня, пока не нашли. Дом окончательно обрёл дурную славу, и местные стали предпочитать обходить его стороной.
        Но вот одиннадцать лет назад жарким июльским утром по сонным разморённым улицам Волхова промчался серебристый кабриолет. За рулём сидел молодой парень с гладко зачёсанными назад волосами и белоснежными голливудскими зубами. Парень въехал в Волхов со стороны Питера, промчался через весь город, выехал на Старую Ладожскую дорогу и затормозил у того заброшенного солдатского дома.
        Бабы, шедшие в ближайшую рощу резать веники, рассказывали, что молодой столичный хлыщ в светлых летних брюках был не один. Словно бы с ним был Бессмертный (тогда-то ещё не знали, кто это; говорили: «какой-то мужик»); будто бы они постояли около дома, осмотрелись; будто бы парень что-то доказывал, а мужик просто смотрел и кивал.
        Потом, никого не спросясь, приезжие прошли, точнее, продрались сквозь заросли лопухов и крапивы к дому, обошли его по стенке и скрылись за огородом, причём молодой изрядно ругался, поминутно отдирая репьи от своих белых штанов. Бабы было крикнули им про колодец, чтоб не пропали, как прочие, но приезжие уже скрылись из виду, а бежать за ними бабы поостереглись.
        В этот же день серебристый кабриолет видели у здания администрации, а его молодого водителя с папкой каких-то бумаг - в кабинете мэра. Через неделю к солдатскому дому подъехали бульдозеры с экскаваторами, снесли обветшалый покосившийся пятистенок, расчистили участок, и бригада строителей принялась за работу.
        К концу осени на месте старого солдатского дома стоял новенький небольшой особняк, обнесенный невысокой кирпичной оградой с заасфальтированным подъездом и засеянным на английский манер газоном. Заросший огород переделали в небольшой парк, колодец вычистили и отреставрировали, а заднюю часть усадьбы, которая смыкалась с лесом, протянули подальше, захватив оградой мощный пятисотлетний дуб. Дуб этот помнил ещё времена Ивана Грозного, и пара местных активистов недовольно ворчала, что вот, мол, столичный миллионер коррумпировал власть и прихватил себе заповедные земли.
        Ни лес, впрочем, не был заповедным, ни Алексей Иванович, поселившийся в новеньком особняке, не казался миллионером. Жизнь он вёл скромную, тихую, уединённую. Открыв частную практику и приобретя некоторую известность, познакомился с отцами города, чьи жёны и дочери полюбили водить своих проблемных детишек к безотказному терапевту.
        Знакомства свои он старался не афишировать и не использовать. Иногда принимал приглашения в гости какого-нибудь начальника или директора, пару раз бывал на приемах в мэрии, но за исключением этого в общественной жизни не участвовал, а в политической тем более. Мало-помалу все в городе привыкли, что у них есть высококлассный психотерапевт, которому не страшно доверить любого, самого проблемного ребёнка.
        Этим всё и ограничивалось. О прошлой и личной жизни Алексея Ивановича никто ничего не знал, а повода посудачить и посплетничать он не давал. В гости к себе он особо никого не приглашал, и из женского пола, за исключением приходящих служанок, у него замечен не был никто. Некоторые это находили странным, но, в общем, не лезли. Живёт себе человек в одиночку, никому не мешает, ну и славно. Всех всё устраивало, пока не появился Шмидт.

* * *
        Бессмертный подъехал к воротам, щёлкнул пультом, подождал, пока раздвинутся створки. Мягко шурша колёсами по гравию, заехал во двор, погасил фары. Взял портфель с переднего сиденья, розу и вышел из машины.
        В матовых стеклах по бокам входной двери зажёгся свет. Лиза, как обычно, встречает. Никак не может избавиться от привычки за кем-нибудь присматривать. В детстве присматривала за младшими братьями, потом за Костиком, теперь вот за ним.
        Бессмертный прошёл по дорожке, поднялся на невысокое крыльцо, зашёл в открытую дверь. Лиза придерживала дверь за ручку. Быстро закрыв её за Бессмертным, она взяла у него портфель и цветок, но не ушла тотчас же, как всегда, менять цветы, а задержалась, поставив портфель и неуверенно вертя в руках розу.
        Бессмертный переобулся в домашние ботинки, снял пиджак, повернулся к Лизе. Она смотрела на него вопрошающе.
        - Всё с ним в порядке, Лиза! - усмехнулся Бессмертный. - Скучает по тебе, это видно. Но мы же с тобой договаривались. Ты знала, что так и будет. И знаешь, что так надо.
        - А может, не надо? - Лиза задала свой коронный вопрос в сотый или двухсотый раз. Бессмертный развернулся и двинулся по коридору, Лиза засеменила за ним. - Алексей Иванович, ну правда ведь! Он хороший мальчишка, зачем мы так с ним?
        - Мы это уже обсуждали, Лиза. - Бессмертный зашёл в кабинет, подошёл к столику с графинами, плеснул в бокал виски. - Не один раз.
        - Знаю! - Лиза сердито вынула из узкого кувшина на столе вчерашнюю розу, вставила свежую. - Мне всё равно это не нравится.
        - Лиза, солнце моё, - Бессмертный говорил без всяких эмоций, спокойно, почти автоматически, распуская галстук, садясь в кресло за стол и делая глоток виски, - сегодня был очень хороший день. Пожалуйста, не порть его мне своим нытьём. Мальчик уже настроен, отыгрывать назад нет никакого резона. Да и попросту опасно.
        - А если он не подойдёт? Вы же говорили, что так может быть.
        - Говорил. До сегодняшнего дня. Сегодня убедился, что подойдёт.
        - Но…
        - Лиза! - Бессмертный сделал запрещающий жест ладонью и указал на дверь. Лиза сердито взмахнула розой, резко повернулась и вышла.
        Бессмертный сделал ещё глоток, устало потёр лоб. Ох уж эта Лиза! Вечно всех жалеющая, всем сочувствующая и всех любящая Лиза! Вот кто ей этот мальчик? Что он ей?! А всё равно хлопочет и тревожится, как за родного.
        Ладно. С Лизой он ещё успеет разобраться, это сейчас вообще не главное. Главное - мальчишка, главное то, что его ждёт. Он проделал большую работу, он учёл и продумал всё. Всё должно получиться… Наверное…
        Никто никогда этого раньше не делал. Лиза не зря паникует. Всё может пойти не так, как надо. Всё может вообще никуда не пойти, если он всё-таки ошибся и мальчишка не тот, кто ему нужен.
        Да нет, тот. Должен быть тот. Ошибки быть не может. Когда Ракитин нашёл его, он дважды и трижды лично перепроверил. С тех пор как он потерял связь, это была первая надёжная доказанная преемственность. Мальчишка - прямой потомок, здесь не может быть сомнений. Но ведь этого мало. Он ещё сам должен соответствовать.
        Бессмертный встал. Столько лет поисков, столько бесплодных попыток, провалов и неудач! И вот, наконец, этот мальчишка! Именно здесь. Именно в этом городе. Когда Ракитин сказал, где нашёл ребёнка, Бессмертный ощутил уже давно забытый холодок под ложечкой. Это или невероятная удача, или судьба возвращает ему долги.
        В судьбу Бессмертный не верил. Но и простая удача казалась ему слишком странным совпадением. Какая-то закономерность в этом должна быть, пусть даже и не предусмотренная, но очевидная. Он подошёл к книжному стеллажу, вынул трёхтомник Проппа, провёл ладонью по стене, открывшейся в проёме. В стене открылось углубление. Бессмертный просунул руку, достал из ниши в стене ещё одну книгу.
        Это была старая книга. Очень старая и очень необычная книга. Специалист предположил бы, что книга издана или написана в XVI веке, но это только на первый взгляд. Приглядевшись повнимательнее, открыв и вчитавшись в книгу, тот же специалист понял бы свою ошибку, и книга стала бы представлять для него намного больший интерес, чем даже первые печатные издания времён Ивана Грозного.
        Бессмертный осторожно открыл фолиант, сразу найдя нужное место. Пару минут он что-то читал про себя; потом саркастически хмыкнул, скривив тонкие губы.
        - Я обещал, что найду его, старик, - с мрачным удовлетворением протянул Бессмертный, захлопывая книгу и убирая обратно в тайник. - И я нашёл. Хоть ты и не верил.
        Глава 5. Книга
        - Это что? - Шмидт недоумённо кивнул на фотографию.
        - Это Лиза, - Маргарита подвинула планшет пальцем. - Лиза Плотникова, служанка Бессмертного.
        - Да, я знаю. При чём тут…
        - Нет-нет-нет, вы не поняли, Леонтий Васильевич, - заторопилась Маргарита. - Это та самая Лиза, пропавшая няня Кости Благова. Помните, в записи мамаша упоминала, как мальчик расстроился от пропажи Лизы. А Бессмертный потом обещал её найти. Так вот это она. Никуда она, оказывается, не пропадала, а работает служанкой у Бессмертного.
        - Давно?
        - Четыре года. Сразу после Благовых поступила к Бессмертному.
        Час от часу не легче! Ребята притащили ему снимки Лизы, сделанные сегодня утром, и теперь Шмидт пытался понять, при чём тут ещё и эта служанка? Он ожесточённо потёр лысину, посмотрел на Маргариту, на молчащего до сих пор Никиту.
        - И что это нам даёт?
        Маргарита простодушно пожала плечами, выжидательно уставившись на Шмидта.
        - Я не знаю, что это нам даёт вообще, - негромко начал Никита; Маргарита стремительно повернулась к нему, - но в данном конкретном случае очевидно, что у Бессмертного есть какие-то виды именно на этого, конкретного мальчика. Зачем-то ему понадобилось убедить и его, и его родителей, что няня пропала. Возможно, чтобы привлечь внимание; возможно, ещё для чего-то. Может, из сегодняшнего разговора и стало бы что-нибудь понятно, но… - Никита замялся, - мы не смогли его записать.
        - Почему? - резко вскинулся Шмидт.
        - Потому что сегодня Бессмертный провёл сеанс или встречу - не знаю, уж как это назвать - не в офисе. Он сплавил мамашу, а сам повёл мальчика в кафе, угощал мороженым.
        - Да ну! - удивлённо хмыкнул Шмидт. - Интересно.
        Никита кивнул на планшет. Маргарита торопливо схватила его, нашла файл и протянула Шмидту.
        - Саму-то встречу мы записали, но качество так себе, - извиняющимся тоном произнесла она. - Ближе подобраться было нельзя, он бы нас точно засёк. Звука нет вообще. Мы ж не знали, что он выберется из офиса.
        Шмидт, напряжённо сощурившись, смотрел, как Бессмертный с Костиком сидят на летней, всё ещё открытой веранде какого-то кафе, о чём-то оживлённо беседуют. Вот им приносят мороженое в вазочках, вот мальчишка вынимает какую-то книгу из рюкзака, отдаёт Бессмертному. Тот небрежно пролистывает, откладывает, что-то говорит. Потом достаёт из портфеля свою книгу, протягивает Костику.
        Стоп! Шмидт остановил запись, вернул на несколько секунд назад. Бессмертный сидел боком, портфель стоял рядом, у ноги, и когда он вынимал книгу, лицевая сторона была повёрнута к улице, с которой снимали Никита с Маргаритой. Идеальный ракурс, лучше не взять.
        - Что это за книга? - заинтересованно пробормотал Шмидт. Он увеличил снимок, надел очки, всмотрелся в надпись на обложке. - Что за чертовщина!
        Маргарита, вытянув шею, пыталась разглядеть через стол, что так заинтересовало Шмидта.
        - Ну-ка, сюда, ребята, - Шмидт махнул рукой, призывая Никиту с Маргаритой подойти поближе. - Вы что-нибудь понимаете в этом?
        Стажёры склонились за плечом Шмидта, рассматривая увеличенную надпись на обложке книги, в которую ткнул Шмидт.
        - Похож на арабский, - напряжённо прищурившись, произнёс Никита.
        - Похож. Но это не арабский, - качнул головой Шмидт.
        - Иврит? - наугад предположила Маргарита.
        Шмидт опять покачал головой. Он выделил надпись, очистил текст от картинки и загрузил в переводчик. Через пару секунд все трое ошарашенно смотрели на нулевой результат.
        - Что за чертовщина! - озадаченно повторил Шмидт. - А ну-ка, попробуем поисковик.
        Он загрузил надпись сначала в один поисковик, потом в другой, третий. Раз за разом интернет выкидывал ему горы постороннего мусора, но так толком не указал ни алфавит, ни книгу.
        - Нет такой! - констатировал Шмидт. - Интернет не знает ни этого алфавита, ни языка, ни книги. А парнишка, - Шмидт вернулся к записи, снова включил её, - а парнишка, видимо, знает. Он ведь читает её, нет?
        Шмидт повернул планшет так, чтобы Никите с Маргаритой было удобнее смотреть. То, что они видели на записи, можно было толковать только одним образом - Костя Благов читал книгу, которую ему дал Бессмертный. Точнее, пролистывал, задерживаясь ненадолго на тех или иных местах.
        - Может, эта тарабарщина только на обложке? - предположила Маргарита. - Может, там, внутри, обычный текст?
        - Может быть, - пробормотал Шмидт, напряжённо раздумывая. Что-то подсказывало ему, что это было бы слишком просто. В книге явно какая-то загадка. Как и в мальчишке, который зачем-то понадобился Бессмертному.
        - Так, ребята, - решил Шмидт. - Придётся вам разузнать об этой книге побольше. Да и о мальчишке тоже. Не хочется мне этого говорить, но… - Шмидт выразительно потряс планшетом, на экране которого мальчишка засовывал книгу Бессмертного себе в портфель.
        - Вы чего? - растерялась Маргарита. - Нам что, эту книгу у парнишки спереть, что ли?
        - Достаточно будет, если просто снимете, - терпеливо пояснил Шмидт. - Полистайте книгу, снимите, сколько сможете. Завтра почитаем, посмотрим, что за подарки дарит Бессмертный.
        - Взлом с проникновением, - пробормотал Никита. Маргарита была в восторге, который он не разделял. - У парнишки отец не последний человек в городе. Если что, у нас будут проблемы.
        - Постарайтесь, чтоб не было, - внушительно произнёс Шмидт, тяжело поднимаясь. - В крайнем случае я вас прикрою. Но постарайтесь не доводить.

* * *
        Костя ждал этой встречи все последние дни. Когда Алексей Иванович сказал маме, что никаких особых проблем он не видит, случай простой, и всю работу можно закончить за пару следующих встреч, он уже знал, что это не так. Официально, конечно, мама сводит его ещё два раза и на этом всё. Но неофициально…
        Неофициально Алексей Иванович дал ему номер телефона и разрешил звонить в любое время, если Косте что-то понадобится, что-то захочется узнать, спросить, обсудить. Его учили, конечно, как вести себя с незнакомыми и реагировать на разные их предложения, да он и сам всё прекрасно знал. Алексея Ивановича, однако же, по его твёрдому убеждению, никак нельзя было отнести к подобным подозрительным типам. Он был загадочным, странным, непонятным, но никак не в том смысле, который вкладывали папа с мамой, наставляя его сразу же рассказывать обо всём подозрительном.
        Прежде всего, Алексей Иванович ни о чём специально не просил и не настаивал. Он не просил Костика молчать об их разговоре, он не просил его утаивать номер телефона. Костя сам захотел сохранить это в секрете. Ему нравилось иметь при себе, едва ли не впервые, по-настоящему важный и интересный секрет. Который, может, и не секрет никакой; Алексей Иванович вполне мог сам всё рассказать маме.
        Но пока мама ни о чём его не спрашивала и, кажется, ничего не знала. Она знала, когда второй приём, видела, что сын явно в лучшем состоянии, чем пару дней назад, и её это вполне устраивало. А Костика устраивало, что мама не лезет пока с расспросами, тем более что он и сам толком не знал, что ей рассказать. Даже если бы и захотел.
        Все эти три дня Костя боролся с искушением позвонить Алексею Ивановичу. Останавливало его два соображения. Во-первых, следующая встреча всё равно уже послезавтра… завтра… сегодня… можно же и потерпеть. Слишком уж по-детски будет это выглядеть, если он позвонит, не прождав и трёх дней, а Костя не хотел показаться совсем уж ребёнком. А во-вторых, он никак не мог толком придумать, о чём спросить. Казалось, вопросов у него было множество, но когда Костя пытался их сформулировать, один другого ему представлялся глупее, и он лишь запутывался ещё больше.
        Определённым было одно - Алексей Иванович обещал найти Лизу. Правду-то сказать, он обещал попробовать, но Костику казалось, что для такого человека, как Алексей Иванович, это одно и то же. Он никак не производил впечатление человека, бросающего слова на ветер. От него «попробую» звучало так, словно он уже всё сделал. За это обещание Костя и цеплялся, как за что-то единственное конкретное и реально доступное. Это понятно, это может быть, повторял про себя мальчишка, стараясь не думать обо всём остальном.
        Потому что если думать… Если хоть сколь-нибудь серьёзно относиться к словам Алексея Ивановича, придётся допустить, что в его силах предотвратить развод родителей. Этого Костя хотел бы больше всего. Стараясь не признаваться себе, он отчаянно мечтал, чтобы папа вернулся домой, насовсем вернулся, чтобы они с мамой снова стали жить вместе, и они снова втроём ездили бы по выходным в лес на пикники, и где-нибудь в глуши папа сажал бы его за руль, а мама бы притворно сердилась и ругалась.
        Костя старался гнать от себя эти мысли и не думать о странном намёке Алексея Ивановича. Он знал, что на прошлой неделе родители подали заявление на развод, что его уже ничто не остановит, и думать об этом - только расстраивать самого себя. Лучше не надо, даже Алексей Иванович тут ничем не поможет. Не поможет! - стиснув зубы, убеждал себя мальчишка.
        Ну а уж что он там говорил про сказки… На третий день мальчишка окончательно пришёл к выводу, что все эти красивые и загадочные миражи Алексей Иванович придумал исключительно в терапевтических целях. Спору нет, звучало всё это впечатляюще и от унылых мыслей отвлекало вполне. Это западало в голову, все три дня Костя не мог перестать думать о странных и неожиданных параллелях, проводимых Алексеем Ивановичем, о его загадочных образах и таинственных намёках. Уж слишком серьёзно он всё это рассказывал, без намёка на какую-либо спасительную ссылку «предположим…».
        Приходилось признать, что Алексей Иванович либо обманывал Костика, что не слишком вязалось с первым впечатлением о нём, да и зачем ему это? Либо… и тут Костя снова заходил в тупик, потому что поверить в идеи Алексея Ивановича, значит, поверить в свои фантазии, а ведь с этим как раз он и должен справиться. Ради этого мама и повела его к психологу. Который вместо того, чтобы справляться, теперь только потакает.
        Костя окончательно запутался, разозлился на самого себя, на маму и даже на Алексея Ивановича и решил на следующей встрече прямо и откровенно спросить его обо всём. Чтобы он не отделывался загадочными намёками, как в прошлый раз, а честно и просто сказал, что имеет в виду. И где искать, в конце концов, обещанные им чудеса.

* * *
        И вот он сидит на веранде кафе, куда Алексей Иванович неожиданно предложил сходить, отправив маму по её делам, и ест вкуснейшее мороженое, и не знает, с чего начать. Вопросы теснятся в голове, наскакивая и опережая друг друга, а он не может выбрать, какой задать первым. Может, Алексей Иванович сам уже начнёт, как в первый раз?
        - Скажи-ка, Костя, - как и в первый раз Алексей Иванович начал так неожиданно, что мальчик вздрогнул, - кошмары тебе всё ещё снятся?
        - Что? - смущённо переспросил Костя. - А, нет.
        Мама, конечно же, рассказала, рассерженно подумал Костя. С другой стороны, последние три ночи он действительно спал так спокойно и крепко, как давно не спал. Кошмары, тревожившие его в последние месяцы, ушли так незаметно, что он даже не думал о них, пока Алексей Иванович не напомнил.
        - Хорошо, - Алексей Иванович улыбался. - А ты принёс, что я просил?
        - А, да, - Костя брякнул ложечкой о вазочку, полез в рюкзак. - Вот. Первый том. Который мне Лиза подарила на день рождения.
        Протягивая Бессмертному книгу, Костя подумал о Лизе - сейчас спросить или потом? Наверное, стоит подождать, пока Алексей Иванович разберётся с этой книжкой, зачем-то понадобившейся ему.
        Бессмертный взял у Костика качественное, прекрасно иллюстрированное издание «Русских волшебных сказок». Загнув край страниц, медленно пролистал, задерживаясь пару раз на красочных иллюстрациях. Неудивительно, что у мальчишки кошмары - очень уж выразительными были картинки со сказочными героями и злодеями.
        Бессмертный усмехнулся, закрыл книгу, положил её на край стола. Откинулся на спинку плетёного креслица, посмотрел на мальчика. Костя доел мороженое, отодвинул вазочку, внутренне собрался, готовясь к разговору. Кажется, сейчас начнётся.
        - Хорошая книга, - кивнул Бессмертный на томик. - Только ведь это детская версия.
        - Чего? - озадаченно переспросил Костя. - А что, есть взрослая?
        - Конечно, есть. Только вот никто о ней не знает. Почти никто.
        - Почему?
        - Потому что дети вырастают и перестают верить в сказки. И никому не интересно, что там было дальше с Иваном-царевичем и Царевной-лягушкой, Кощеем Бессмертным и Бабой-Ягой. В детских сказках об этом ни слова, а до взрослой версии никто не доходит.
        - А где она, Алексей Иванович? - заинтересовался Костя. - Где эта взрослая версия? Я бы почитал.
        Бессмертный усмехнулся.
        - Взрослая версия, Костя, потому и взрослая, что предназначена не для детей. Не положена она детям. В библиотеке тебе такой не выдадут.
        Костя растерянно посмотрел на Бессмертного.
        - Но как же, Алексей Иванович… - он вдруг сообразил. - А вы? Вы читали её?
        Молоденький официант принёс кофе и забрал пустые вазочки. Бессмертный подождал, пока он уйдёт.
        - Конечно, читал, Костя, - ответил он, размешивая сахар в чашечке. - Откуда бы иначе я знал о ней, как по-твоему?
        Костя замер в предвкушении. Ни у кого другого он не решился бы спросить, но Алексей Иванович, кажется, сам подталкивал его к этому.
        - А эта книга… - нерешительно начал Костя, - взрослая версия… Она у вас есть?
        - Есть, - спокойно ответил Бессмертный и сделал глоток кофе.
        Костя сглотнул. Он посмотрел на свой кофе, торопливо хлебнул, обжигаясь. А, была не была!
        - А можно мне её почитать? - Костя был уверен почему-то, что Алексей Иванович скажет «да», но сердце всё равно забилось сильнее. Что-то тут было не совсем правильное.
        - А ты уверен, что справишься? - без нажима спросил Алексей Иванович.
        - Э-э-э… - растерялся Костя. - Справлюсь с чем?
        - Видишь ли, Костя. Во взрослой версии всё немного не так, как в детской. Я бы даже сказал, почти всё не так. Персонажи в ней живут и действуют… э-э-м… скажем так, не по-сказочному. Много там всякого грязного и мерзкого, о чём взрослые стараются детям не рассказывать, чтобы не портить их раньше времени. Ты точно уверен, что хочешь это знать?
        - Но ведь это же… сказки…
        - Взрослая версия, Костя. Взрослая версия. Елена Прекрасная там немного не так прекрасна, как в твоих сказках. Иван-царевич тебя изрядно удивит. А уж как Кощей стал Бессмертным или почему баба - Яга?..
        Бессмертный многозначительно умолк. Костя понял, что должен прочитать эту книгу во что бы то ни стало.
        - Я хочу прочитать её, Алексей Иванович, - отважно заявил он. - Можно мне… Можете дать мне её почитать, принести в следующий раз?
        - Уверен? - ещё раз спросил Алексей Иванович, внимательно взглянув на Костика. Он словно остерегал его, словно давал последний шанс не ввязываться в историю, которая кончится плохо.
        Мальчишка закивал. Он чувствовал какой-то подвох, но интерес, разожжённый Бессмертным, перевешивал все прочие соображения. Ему надо узнать, что там было дальше. Да и в конце концов, что с этого может случиться плохого?! Это же сказки! Пусть и взрослая версия, что бы это ни означало.
        - Что ж, - Бессмертный наклонился, достал из портфеля какую-то книгу. - Почему-то мне казалось, что этим всё и закончится.
        - Так она у вас?! - воскликнул Костя, торопливо отодвигая блюдечко с чашкой и вытирая салфеткой пятно на столе.
        Бессмертный повёл бровью, протягивая книгу. Костя торопливо схватил тяжёлый фолиант, обитый коричневой кожей с золотым тиснением. Он смотрел только на книгу и не замечал напряжённый немигающий взгляд Бессмертного.
        - «Третий мир», - прочитал Костя название, проведя пальцами по тиснёным золотым буквам. - Ух ты, какая тяжёлая. И старая, видно. Она сколько уже лет у вас, Алексей Иванович?
        Костя поднял восхищённый взгляд на Бессмертного. Тот уже успел вернуть себе прежнее спокойно-добродушное выражение лица.
        - Много, Костя. Много. Давно уже. Как я тебе говорил, взрослым неинтересны сказки. И мало кто знает про эту книгу.
        - Да? - рассеянно спросил Костя, осторожно открывая обложку. Первая плотная жёлтая страница была чистой. На второй он прочитал выведенное на всю страницу «Девять царств Третьего мира». Следующую венчал заголовок «Исток. Начало», под которым шёл четкий, прекрасно читаемый, но почему-то рукописный текст.
        Костя с трудом загнул, как Алексей Иванович, край страниц, сколько смог захватить, пролистал, отсчитывая кончиком большого пальца. Страниц было много, периодически попадались предельно реалистичные, как заметил Костя, цветные иллюстрации. Мелькали заголовки: «Первое царство», «Бегство Елены», «Четвёртое царство», «Война Соловья», «Пожар», «Девятое царство».
        Костя бережно закрыл книгу, осторожно положил на стол. Такое сокровище нельзя пролистывать на бегу; его нужно читать с самого начала, медленно и основательно. Он посмотрел на Бессмертного.
        - Так я могу… могу её взять себе? - немного запинаясь, спросил Костя.
        - Конечно. Для этого я её и принёс. У меня только одна просьба будет, - Костя торопливо закивал, заранее соглашаясь на всё. - Как ты заметил, это очень старая книга. И очень ценная. Обращайся с ней, пожалуйста, аккуратно.
        - Само собой, Алексей Иванович, конечно же, аккуратно! Обещаю.
        - Тогда не о чем больше говорить. Клади книгу и пошли в офис. Мама, наверное, уже вернулась.

* * *
        Подходя к офису, Костя кое-что вспомнил.
        - Алексей Иванович, - смущённо начал он, - вы в прошлый раз говорили про Лизу… Вы что-нибудь узнали?
        - Прости, Костя, но Лизу мне пока найти не удалось, - Бессмертный придержал мальчика на переходе, кивнув на красный свет. - Она как будто действительно исчезла. Впрочем, - Бессмертный легонько подтолкнул Костика, зашагал через дорогу на зелёный, - кое-что нам может помочь. И в поисках Лизы, и в восстановлении твоей семьи.
        - Что? - Костя шёл по тротуару, не отрывая взгляд от Бессмертного и ничего больше не видя вокруг.
        - Вот это, - Бессмертный постучал по рюкзаку. - Сейчас ты мне не поверишь, Костя, да я и не требую. Но прочитай эту книгу. Прочитай внимательно. И кое-какие ответы на свои вопросы ты определённо получишь. А в следующий раз, - Бессмертный открыл входную дверь, пропуская вперёд мальчика, который задержался, глядя ему в лицо распахнутыми глазами, - в следующий раз мы с тобой это обсудим. Если захочешь.

* * *
        Костя добросовестно сделал уроки, поужинал, без возражений доев всё за собой, без напоминаний умылся и почистил зубы. Он умирал от нетерпения, но знал, что сначала надо потрафить маме. Он весь день хорошо себя вёл и рассчитывал, что сегодня вечером она даст ему полежать со светом и почитать подольше.
        Он опять ничего не стал рассказывать маме о встрече с Бессмертным, и это было, пожалуй, единственным не совсем правильным поступком за день, который Костя за собой ощущал. Но, успокаивал он себя, надевая пижаму и расправляя постель, Алексей Иванович ведь сам ей всё разъяснил. «Значительный прогресс… осознание проблемы… обоюдное доверие… улучшение состояния… полная адекватность…» За вычетом частностей и деталей, так оно всё и есть. А то, что в конкретное содержание их бесед Бессмертный предпочитал маму не посвящать, так Костя на этом и не настаивал.
        Мама была вполне довольна, весь вечер ходила в хорошем настроении, болтала по телефону. Зашла к Костику в комнату перед сном, пожелала спокойной ночи. Он безропотно дал себя поцеловать, пожелал спокойной ночи в ответ и теперь был уверен в наличии твёрдых полутора-двух часов для чтения. Раньше мама проверять не придёт - он слишком хорошо себя вёл для этого сегодня.
        Костя приподнял подушку повыше, положил тяжёлый фолиант Бессмертного на колени, вздохнул в предвкушении и осторожно открыл. Книгу было приятно трогать. И мягкая кожа обложки, и плотные, вкусно пахнущие листы и даже рельефные буквы и строчки, по которым приятно было водить пальцами. Костя подумал, что может читать даже наощупь - настолько рельефными и чёткими были буквы.
        Он заранее дал себе слово, что будет честно читать с первой страницы, никуда не перескакивая и не заглядывая вперёд в поисках спойлеров. Но это оказалось выше его сил. Слова Алексея Ивановича, что книга как-то ему может помочь, не шли из головы.
        Как она может ему помочь?! И где искать обещанные ответы?! Пока прочитаешь все эти сказки - а фолиант объёмный, в несколько сотен или даже тысяч страниц, - пройдёт несколько дней, сеансы с Алексеем Ивановичем закончатся, и он может потребовать книгу обратно.
        Костя перевернул книгу, открыл с последней страницы. Он хотел найти оглавление, посмотреть, какие здесь сказки и про кого. Может быть, сразу станет понятно, где что искать.
        И тут его поджидала первая неожиданность. Оглавления не было. Более того, между последней страницей текста и задней стороной обложки виднелись оборванные корешки. Костя растерянно провёл пальцем по корешкам. Кому и зачем понадобилось выдирать последние страницы книги? И только ли последние?
        Костя торопливо стал листать страницы, со страхом ожидая где-нибудь ещё увидеть выдранные места. Мелькали картинки, заглавия. Иногда встречались карты каких-то местностей. Стоп!
        Костя задержал дыхание. Что-то знакомое мелькнуло в пролистываемых страницах, чего здесь никак не могло быть. Он осторожно перевернул несколько страниц обратно, нашёл зацепившую взгляд иллюстрацию и невольно сглотнул.
        В просторном зале каменного замка в кресле перед горящим камином, отблески огня которого падали ему на лицо, сидел худощавый жилистый мужчина средних лет с густыми седеющими волосами. На нём был чёрный плотный, кажется, камзол - Костя не мог подобрать другого слова - с золотым шитьём, чёрные высокие сапоги и золотой перстень с синим камнем на среднем пальце правой руки.
        Мужчина сидел, закинув ногу за ногу, спокойно кинув холёные белые руки на резные подлокотники высокого кресла и задумчиво глядя в огонь. Рядом с ним, за спинкой кресла, стояла молодая красивая женщина с золотистыми волосами, волнисто спадающими на плечи. Безупречную красоту женщины не портило даже надменное высокомерие, застывшее у неё на лице.
        Косте было, впрочем, не до женщины и её надменной красоты. Он не обратил внимания ни на огромного волка, лежащего рядом с креслом, ни на чёрного ворона, покачивающегося на золотой трапеции за спиной у женщины. Всё внимание его привлёк мужчина в кресле.
        Если Костя мог верить своим глазам, то в зале средневекового каменного замка сидел Алексей Иванович. В другой одежде, с другой причёской, но это был он. Сходство было буквальным, фотографическим. А если верить подписи под иллюстрацией, то это были Кощей Бессмертный и Елена Прекрасная.
        Глава 6. Провал
        Много позднее, когда Никита пытался понять, как оно всё это случилось и где они с Кошкиной облажались, он вновь и вновь приходил к выводу, что до самого последнего момента они ничего не могли ни предвидеть, ни предотвратить. Не было у них такой возможности, да и ни у кого вообще. Хоть кто угодно был бы вместо них, хоть сам Шмидт, и он бы ничего не сделал.
        Единственное, что могло бы предотвратить катастрофу, это арест, или задержание, или хоть какая-то нейтрализация Бессмертного. Но не за что его было арестовывать, размышлял Никита. И задерживать было не за что, разве что на какое-то время. А потом всё равно пришлось бы отпустить, и он всё равно бы осуществил задуманное. Они ничего не могли сделать. Провал был предопределён.
        Маргарита, конечно, скажет, что ни фига подобного. Маргарита будет настаивать, что всё они могли сделать и всё предотвратить, если бы догадались поставить на прослушку телефон Костика. Или хотя бы затребовать у оператора распечатки его сообщений. Но телефон свой парнишка всегда держал при себе, трудно было к нему подобраться. Официально затребовать распечатку они не могли, не было у них на то разрешения от Шмидта. А неофициально их просто послали бы.
        Надо было трясти Бессмертного, скажет Маргарита. Надо было продолжать вести его, а не переключаться на парнишку, как велел им Шмидт. Больше шансов было бы учуять неладное, как-то среагировать. Но как могли они проигнорировать прямое распоряжение Шмидта?!
        Когда они притащили распечатки снимков, которые успели наделать с загадочной книги, Шмидт, кажется, даже не удивился. Хмуро посопев, он лишь переспросил: они точно видели?
        - Леонтий Васильевич! - обиженно воскликнула Маргарита. - Не картинки же он разглядывал два часа.
        - Нету тут и картинок никаких, - пробормотал Шмидт, перебирая пару десятков листов. - А почему так мало?
        - А смысл? - Никита пожал плечами. - Там на всю книгу одно и то же. Вот что на этих страницах, то и на всех прочих.
        Они залезли в комнату Костика на следующий день, когда он был в школе, а мать в фитнес-клубе. Маргарита предлагала залезть ещё ночью, когда он спал; ей не терпелось всё сделать поскорее. Никита еле отговорил её. Маргарита боялась, что Костя заберёт с собой книгу в школу, что завтра же отдаст её Бессмертному. Ругани им хватило на полночи; в конце концов, Никита настоял на своём.
        Когда они нашли книгу и открыли, обнаружили на страницах тот же шрифт и язык, что и в названии на обложке. Сотни страниц книги были исписаны непонятным текстом, иногда перемежаясь абстрактными изображениями, похожими на арабскую вязь. Никита с Маргаритой пролистали книгу до самого конца, но так ничего нового не увидели и не поняли. Сфотографировав наугад несколько страниц и аккуратно убрав книгу на место, они поспешили к Шмидту.
        И вот теперь они сидели напротив Шмидта, усталые и разозлённые, и генерал из Москвы перебирал распечатанные снимки, и точно так же ничего не понимал, как и они сами. Загадочное дело запутывалось на ещё одну загадку.
        - Так, ребята, - Шмидт снял очки, положил их на аккуратно сложенные листы. - Этим я займусь сам. Есть у меня пара спецов, попробую им показать. Может, что скажут. А вы займитесь-ка этим парнишкой. Глаз с него не спускать!
        - Леонтий Васильевич, - Маргарита обеспокоенно переглянулась с Никитой. - А как же Бессмертный?
        - Бессмертным я тоже займусь сам. Думается мне, никуда он пока не денется. Пока не закончит свои дела с этим мальчиком. А вот эти его дела, - Шмидт выразительно постучал пальцем по столу. - это наш единственный шанс взять его на чём-то реальном.

* * *
        Парнишка вышел из ворот школы, присел на низенький парапет ограды и вытащил смартфон.
        - «Алексей Иванович», - пробормотала Маргарита, прочитав по губам, - «здрасьте», «вы как… можно… книгу… скажите…», - Маргарита напряжённо сморщилась, прижав бинокль к глазам. - Не знаю, Никит, не пойму, чего он там дальше… Понятно, что с Бессмертным, но не разберу о чём.
        Они припарковались в двухстах метрах от школы и ждали окончания уроков Костика. Теперь он был их приоритетной целью. Шмидт велел им не спускать с парнишки глаз днём и ночью, Шмидт настаивал, что мальчик в опасности и опасность исходит от Бессмертного. Но ничего не докажешь, если не взять с поличным или не добыть столь же веские улики. И пока Шмидт занимался Бессмертным (что бы это ни значило, Маргариту с Никитой он в это не посвящал), они должны были следить за мальчишкой. И брать Бессмертного при первых же подозрениях.
        Сейчас мальчишка сидел на бетонном парапете и разговаривал о чём-то с Бессмертным, а всё, что оставалось им, - это смотреть за ним издалека и пытаться понять, о чём они говорят. Маргарита пробовала читать по губам, но быстро сдалась.
        - Надо было сидеть на прежнем месте и слушать офис Бессмертного, - сердито сказала она, швыряя бинокль на заднее сиденье. - Тогда бы хоть знали, о чём они говорят.
        - Шмидт прослушает его и без нас, - спокойно сказал Никита. - К тому же, - он посмотрел на часы, - Бессмертный сейчас не в офисе.
        Маргарита автоматически посмотрела на часы. Да, правда. В это время Бессмертный всегда на обеде в кафе, куда он водил позавчера Костика угощать мороженым.
        - Да, непруха, - вздохнула она. - Как же нам подобраться к нему поближе?
        - Может, просто спросишь у него, как дела, - меланхолически сказал Никита, опустившись подбородком на руль.
        Маргарита медленно повернулась к Никите.
        - Слу-у-ушай…
        - Ты чего? - Никита испуганно посмотрел на неё. - Ты… даже не думай! Шмидт запретил нам. Никаких контактов.
        - Никит, мы просто проезжаем мимо! - загорелась Маргарита. - Слушай, ну давай, ну чего ты? Он сейчас пойдёт домой, а мы просто проезжаем мимо. Он же меня знает, ничего не случится, если подбросим его до дома.
        - И что ты у него спросишь? «Алё, Костя, что за нехороший дядя тебе книжку подарил и что за книжку ты такую интересную читаешь»?!
        - Никит, не строй долбодятла, я просто поговорю с ним, - Маргарита нетерпеливо пихнула его в плечо. - Езжай давай, а то упустим! Ничего лишнего я не скажу, он сам всё расскажет.
        - А если Бессмертный узнает? - Никита ещё колебался, но в кои-то веки был склонен согласиться с Маргаритой.
        - Что местная знакомая подвезла его до дома?!
        - Местный стажёр полиции.
        - Да хоть страж галактики! - Маргарита ещё раз больно пихнула его в плечо. - Езжай, давай, а то… Твоя ж маракуйя ж! - простонала она.
        Рядом с Костиком затормозил чёрный мерседес. Костя торопливо убрал смартфон, открыл левую заднюю дверь и сел в машину. Мерседес тут же тронулся.
        - Папаша забрал! - с досадой констатировала Маргарита. - А могли бы мы. Ну, чего стоишь, езжай уже.
        Никита тронулся вслед за мерседесом. Они довели его до дома Благовых и опять припарковались в двухстах метрах. Достаточно, чтобы самим не светиться и в то же время чтобы был виден фасад и входная дверь дома - ухоженного, симпатичного, под красной черепицей двухэтажного коттеджа.
        Мерседес остановился перед домом. На этот раз водитель вышел из машины вместе с Костиком, о чём-то поговорил с ним минуту, тепло улыбнулся, потрепал по макушке. Костя улыбнулся, немного натянуто, в ответ, махнул рукой и повернулся к двери. Отец подождал, пока Костя пройдёт по мощёной тропинке до крыльца и зайдёт в дом, и только после этого сел в машину.
        - Бардак какой-то, - сообщила Маргарита, мрачно наблюдая за отъезжающим мерседесом. - Молодая жена, отличный сын, хороший дом, работа, всё пучком - чего ещё надо мужику?! Живи да радуйся. Нет, завёл любовницу, поломал семью, похерил жизнь и себе, и жене, и мальчишке наверняка. Мальчишку вот больше всего жаль! Он тут вообще не при делах, а достаётся ему не меньше прочих. Вишь, как переживал - даже к психологу потащили.
        - Да, нехорошо, - согласился Никита.
        - Не говоря уже о том, - завелась Маргарита, - что если бы не папаша и не этот чёртов развод, мальчишку бы не потащили к Бессмертному, и мы не сидели бы тут, высматривая очередного маньяка-педофила.
        Никита выразительно посмотрел на Маргариту.
        - Что?! - с вызовом повернулась та. - Я не права?!
        - Мы обсуждали это уже, Марго. Не начинай по сотому разу.
        Маргарита замолчала, мрачно уставившись в лобовое стекло. Качнув головой, поморщилась как от зубной боли.
        - Тогда что? Ну что это может быть, Никит?! У меня уже голова разрывается.
        - Не думай об этом.
        - Не думай?! Да я ни о чём другом думать не могу! У нас под носом ходит тип, который жил ещё в позапрошлом веке! Как об этом не думать?!
        - Вот возьмём его и поспрашиваем, - пробормотал Никита, опять опускаясь подбородком на руль. - Может, что и выясним.
        - Ну а так? - Маргарита отстегнула ремень, задрала колени, устраиваясь в кресле с ногами. - А сам-то что думаешь? Есть какие-то идеи, варианты?
        - Опять двадцать пять, - устало произнёс Никита. За последние пять дней они придумали всё, что могли, выдвинули десятки версий и предположений насчёт таинственного долголетия своего подследственного, и ни одно не показалось им достаточно убедительным. В конце концов, Никита сдался, положившись на то, что рано или поздно Бессмертного они примут и уж тогда-то всё разъяснят.
        Но Маргарита не была бы Маргаритой, если бы успокоилась.
        - Я всё-таки думаю, что какие-то опыты над ним ставили. Тогда много опытов ставили, первые большевики большими энтузиастами были. Они капитализм хотели победить, может, и смерть заодно.
        - Кошкина! - простонал Никита.
        - Один из их опытов до сих пор на Красной площади лежит, - Маргарита не обратила на напарника никакого внимания. - Кто знает, может, этот опыт оказался успешным. А потом сбежал. Или до сих пор под наблюдением. Но тогда почему Шмидт не в курсе? Я думаю…
        Никита включил радио. Играла какая-то песня, он сделал погромче. Иначе Маргариту было не остановить, размышлять вслух она способна была часами.

* * *
        Этот день начался как обычно. Как последние три дня. Утром Никита заехал за Маргаритой. Как обычно, пришлось её дожидаться; как обычно, она выскочила из подъезда встрёпанная, в куртке, надетой на одну руку, и с телефоном в другой. Как обычно, они «проводили» мальчишку до школы.
        До школы отвозила его мать на красном рено. Поцеловала сына и уехала. Мальчишка зашёл в школу. Ребята остались ждать.
        Они знали, что после уроков Костика повезут на последний приём к Бессмертному. И что завтра Бессмертный собирается ехать из города. Так во всяком случае следовало из его разговоров с секретаршей, расписания приёмов (точнее, их отсутствия) и заказанных билетов. Завтра Бессмертный планировал выехать в Петербург, а оттуда рейсовым самолётом в Ниццу.
        Шмидт приказал удвоить бдительность и во что бы то ни стало записать сегодняшний разговор Бессмертного с мальчиком. Где бы он ни состоялся. Усилия Шмидта по расшифровке загадочных страниц, видимо, оказались тщетными. Последние пару дней он ходил мрачнее тучи. Бессмертный грозил вновь исчезнуть, а задержать его по-прежнему было не за что.
        Но что-то должно произойти, был уверен Шмидт. Что-то обязательно произойдёт. Больше всего смущала Шмидта эта странная книга. Что это за книга? Зачем Бессмертный дал её мальчишке? Почему он её так свободно читает, притом что другие не могут? Какое-то у Бессмертного дело с этим мальчишкой, и, не завершив его, из города он не уедет.
        Вот за дело-то это его и можно взять, повторял Шмидт. Ничего хорошего в этом деле не может быть, обязательно найдётся за что зацепиться и привлечь.
        Ребята по очереди присматривали и за домом Бессмертного, но там всё было как обычно - тихо и спокойно. Бессмертный не изменял своим привычкам - утром уезжал, вечером приезжал, выходил погулять в лес, ужинал, читал и ложился спать. Лиза готовила, убиралась, ездила за продуктами. Здесь зацепиться было не за что, оставалось следить за Костиком.
        Вот Костя изменился, ребята это заметили. Он словно ушёл в себя, что-то напряжённо обдумывая и слабо реагируя на окружающее. Он ходил в школу, делал уроки, ужинал с мамой, покорно отвечая на её вопросы, но всё с немного отсутствующим видом, словно думая о чём-то другом.
        Каждую свободную минуту он открывал книгу Бессмертного и читал не отрываясь, пока что-нибудь внешнее - телефонный звонок или шаги матери за дверью - не прерывало его. Тогда он торопливо захлопывал книгу, прятал под одеяло или в рюкзак и с невинным видом садился к столу. Мальчишка не хотел, чтобы другие, чтобы даже мать, знали об этой книге. Но почему? - ребята терялись в догадках.
        Всё в этот день шло как обычно, пока Костя не вышел из школы. Обычно его уже ждала мать или подъезжал забрать отец, но в этот раз, когда Костя вышел из ворот, у тротуара перед ним мягко припарковалась серая ауди Бессмертного.
        - Твоя ж маракуйя ж! - встрепенулась Маргарита, пихая Никиту в плечо. - Видал?!
        Никита видел, пихать его было не надо. Он быстро подтянулся в кресле, защёлкнул ремень.
        - Если они сейчас не в офис, у нас проблемы. - Никита вынул смартфон, бросил взгляд на ауди, потом на Маргариту. - Езжай, хватит пялиться.
        В этот раз за рулём была Маргарита. Её не надо было просить дважды. Как только Костя сел в ауди и Бессмертный тронулся с места, Маргарита вдавила педаль газа в пол.
        - Да мать твою, Кошкина! - простонал Никита. - Не гони ты так, не дай Бог заметит!
        - Не дай Бог упустим! - процедила Маргарита сквозь зубы и, кажется, была права. Их старенькой приоре тяжело было угнаться за ауди, у которой к тому же была фора.
        Маргарита, тем не менее, успевала. Она держала ауди в поле зрения, краем глаза косясь на Никиту.
        - Кому звонишь?
        - Шмидту. Надо сказать ему, что Бессмертный забрал мальчишку.
        Пока Никита коротко докладывал Шмидту последние новости, Маргарита вслед за ауди успела проскочить центр города и теперь озабоченно поглядывала на навигатор.
        - Ну что? - спросила она, когда Никита закончил.
        - Велел продолжать слежку и держать его в курсе.
        - Они уже точно не в офис, - процедила Маргарита, обгоняя такси и напряжённо следя за мелькающей впереди ауди. - Они за город едут. Когда выедут, смогут оторваться. Там нам их не догнать.
        - Похоже на то, - озабоченно пробормотал Никита, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, что делать. Он скользнул взглядом по навигатору и задержался на нём. - Слушай, а он ведь едет на Старую Ладогу.
        - Да? - Маргарита изо всех сил пыталась не отстать от ауди. - И чё?
        - А что если он к себе домой?
        Маргарита кинула на Никиту быстрый взгляд и снова уставилась на дорогу. Если Савостьянов прав, это решит все их проблемы. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
        Тем не менее Никита оказался прав. Через пять минут они уже были на Ладожском выезде, ещё через минуту Маргарита резко сбросила скорость, заметив, как Бессмертный съезжает с дороги к подъезду дома.
        - Тормози, тормози, - скомандовал Никита. - Нефиг светиться, пешочком дойдём.
        Маргарита съехала на обочину. Она так торопилась, что, выключив зажигание, даже не стала вынимать ключи. Никита бы вынул, и ей бы велел, но Никита уже выскочил из машины и бежал к дому Бессмертного. Маргарита, как всегда, замешкалась с ремнем безопасности. Ругаясь, она кое-как отстегнула пряжку и, запыхавшись, подбежала к невысокой ограде, на которой уже сидел Никита.
        Он протянул ей руку, помог вскарабкаться. За высокими густыми туями, растущими во дворе с внутренней стороны ограды, из дома их не было видно. Ребята тихо спрыгнули и перебежками добрались до окон первого этажа.
        «Хорошо, что Бессмертный собак не держит», - мельком подумала Маргарита, когда они, прижавшись к стене, двигались, осторожно заглядывая в каждое окно. В третьем окне, в кабинете Бессмертного, они и увидели Костика с Алексеем Ивановичем.
        Никита заметил первым и тут же отпрянул, прижав Маргариту рукой к стене. Она вопросительно кивнула. Никита неопределённо пожал плечами, вынул смартфон и включил камеру.
        - Ты чего делаешь? - свистящим шёпотом осведомилась Маргарита.
        - Надо записать, - ещё тише прошептал Никита. - Шмидт сказал: брать с поличным.
        - Так давай брать! - просипела возмущённо Маргарита. - Похищение ребёнка, чего ещё надо?!
        Никита нетерпеливо отмотнул головой, осторожно поднёс смартфон к стеклу, медленно заглянул в окно. Кивнул, приглашая Маргариту тоже посмотреть.
        Маргарита торопливо провела рукой по волосам, попытавшись немного примять густую копну, и, стараясь не дышать, заглянула в кабинет.
        Н-да… На похищение ребёнка это всё явно не тянуло, да и вообще ничего криминального пока что не наблюдалось. Сквозь тончайший тюль ребята видели Костика, сидящего вполоборота у стола и, раскрыв рот, слушавшего Бессмертного. Бессмертный стоял у камина, опираясь локтем о каминную полку, и что-то рассказывал.
        В какой-то момент Бессмертный вынул из кармана брюк часы на цепочке. Судя по модели, они были старыми, а по блеску золота - будто только что из мастерской. Бессмертный протянул часы Костику, кивнул, что-то произнёс. Костя осторожно взял часы, щёлкнул крышкой, всмотрелся во внутреннюю сторону. Ребята не могли разглядеть то, что видел мальчишка; они заметили лишь, как он кивнул и вновь восхищённо уставился на Бессмертного.
        - Что будем делать? - прошептала Маргарита. - Ждать?
        Вместо ответа Никита прижался к стене спиной, сполз на корточки и начал набирать сообщение.
        - Шмидту? - Маргарита опустилась рядом.
        Никита кивнул, продолжая печатать. Через несколько секунд пришёл ответ. Никита повернул экран к Маргарите: «Выезжаю. Продолжайте наблюдение и съёмку. Берите при малейшем подозрении».
        Маргарита кивнула, поднялась и снова осторожно заглянула в окно. В кабинете никого не было. Она растерянно пихнула Никиту, набирающего очередное сообщение, потянула его за куртку.
        - Куда они делись? - пробормотал Никита, бегая глазами по сторонам.
        - Это и я хотела бы знать, - Маргарита была не столько напугана, сколько разозлена. Отвернулись на пять секунд и уже упустили. - Чего делать будем, умник?
        Никите очень не хотелось сейчас врываться в дом, обыскивать комнаты, спальни, но, видимо, придётся. Куда ещё Бессмертный мог отвести мальчика, он не представлял. В конце концов, всегда можно сослаться на озабоченных родителей, пославших на поиски.
        - Так, если через десять секунд они не выходят обратно, стучимся в дверь, - скомандовал Никита. - Если что, ломаем. Готова?
        Маргарита кивнула и тут же насторожилась. Округлив глаза, она прижала палец к губам и кивком головы предложила Никите прислушаться. Теперь услышал и он.
        Бессмертный и Костик вышли через заднюю дверь и направлялись по саду в сторону леса. Туда по крайней мере удалялись их голоса.
        Никита с Маргаритой опять метнулись за туи и, протискиваясь между деревьями и оградой, устремились за Бессмертным и Костей. Дворик был небольшой, и заметили их ребята быстро. Их самих скрывала густая хвоя туй, но сквозь просветы между деревьями ребята хорошо видели, как Бессмертный подвёл мальчика к старому дубу и что-то показал ему на стволе дерева. Ребята не могли разглядеть что; было видно лишь, как Бессмертный коснулся потрескавшейся коры, и после него это же место потрогал, осторожно ощупывая, Костя.
        - Не нравится мне всё это, - тихо произнесла Маргарита. - Что тут за квест устроили, Савостьянов? Ты что-нибудь понимаешь?
        Никита качнул головой и приложил палец к губам. Бессмертный с мальчиком отошли от дуба и подходили к колодцу. Бессмертный придержал Костика за плечо, что-то сказал. Мальчишка упрямо мотнул головой. Бессмертный пожал плечами и отпустил.
        Маргарита перепугалась. Конечно, она слышала в детстве все эти старые байки про проклятый колодец и давно перестала верить в них. Но люди-то гибли в этом колодце по-настоящему. И когда Костя наклонился над колодцем, перегнувшись через борт, она чуть не крикнула ему отойти. Если бы не Никита, она бы точно выскочила.
        Позднее Никита думал, что зря он тогда удержал Кошкину. Если и был какой-то призрачный шанс всё остановить, то вот только сейчас. Когда Маргарита инстинктивно бросилась оттаскивать мальчишку от колодца, а он, так же инстинктивно, удержал её, схватив за шиворот и свирепым шёпотом отчитав за несдержанность.
        Вместо того, чтобы броситься вслед за Кошкиной спасать мальчишку и вязать Бессмертного, он вновь вынул смартфон и включил камеру. Нужны были железные улики, и он был намерен держаться до последнего, пока что-нибудь не произойдёт. Что-нибудь действительно стоящее.
        Мальчишка смотрел в колодец долго, минуты полторы, не меньше. Сначала прищурившись, потом резко отпрянув и вновь пригнувшись, широко распахнутыми глазами, время от времени встряхивая головой и протирая заслезившиеся глаза. Маргарита грызла ногти и сгорала от нетерпения. Она умирала от желания заглянуть в колодец, увидеть то же, что увидел и Костя, то, что так его, очевидно, потрясло и впечатлило. Что?! Ну что он мог увидеть в этом злосчастном колодце.
        Бессмертный что-то говорил, они не слышали. Мальчишка, с трудом оторвавшись от колодца, смотрел затуманенным взором на Бессмертного, кивал, очевидно плохо соображая.
        Потом взгляд его стал осмысленным. Он что-то спросил у Бессмертного, тот ответил. Мальчишка задал ещё вопрос - Бессмертный утвердительно кивнул. Никита с Маргаритой недоумённо переглянулись - скоро ли всё это закончится?
        И в этот момент всё закончилось. Бессмертный положил обе руки на плечи Костика и, глядя ему в глаза, что-то произнёс. Костя улыбнулся, кивнул. Бессмертный пожал мальчику руку.
        У Маргариты пересохло во рту и заколотилось под рёбрами сердце.
        - Никита! - прошептала она в панике, глядя, как мальчишка поправляет на плечах рюкзак, с которым так и таскался всё это время, и садится, перекинув ноги, на борт колодца. Не отрывая от него взгляда, она почувствовала, как Никита опустил руку со смартфоном, а другой отодвинул ветку, чтобы лучше было видно. Она ощущала за ухом его прерывистое дыхание, он тоже ничего не мог понять.
        Костя сидел на борту колодца, свесив ноги внутрь и держась ладонями за край доски. Бессмертный стоял рядом и держал в руке часы, которые показывал в кабинете. Несколько раз глубоко вздохнув, словно собираясь с духом, Костя повернулся к Бессмертному и кивнул. Бессмертный поощрительно улыбнулся, расстегнул карман на рюкзаке и положил туда часы. Застегнул, похлопал Костика по плечу. Костя спросил что-то ещё раз. Помолчав секунд пять, Бессмертный ответил.
        Прошло ещё секунд пять или шесть, а может быть, минут или часов. На какой-то миг Маргарита потеряла ощущение времени. Расширенными от ужаса глазами, она видела, как Костя хватается рукой за цепь на барабане и, оттолкнувшись, прыгает в колодец.
        Она не помнила, как пробежала двадцать метров от ограды до колодца. Но, когда, задохнувшись, она прильнула к борту, Никита уже, оттолкнув Бессмертного, изо всех сил крутил ручку барабана, вытаскивая мальчика обратно.
        Вода в колодце была прозрачна до голубизны, и Маргарита отлично видела, как поднимается, брякаясь о стены, ведро. Она всматривалась до рези, до слёз в глазах, но мальчишки в колодце не было. Он не мог ни утонуть, ни опуститься на дно за это время. Он просто пропал.
        Глава 7. Розыск по делу Бессмертного
        «Странно даже не то, куда делся мальчишка, - думал Шмидт, склонившись над бортом колодца, - а вот эта вот прозрачная вода. И как высоко стоит скважина! Сколько здесь? Три? Четыре метра? Ну никак не больше!»
        Шмидт много видел в своей жизни колодцев и родников, но нигде ему ещё не встречалось такой чистой, прозрачной и светлой воды. Он приехал засветло и отчётливо видел в дневном свете дно колодца и струю, медленно поднимающуюся на метр-полтора и так же медленно опускающуюся словно бы внутрь самой себя.
        Сейчас он заглянул в колодец в свете фонаря и увидел то же самое. Вода потемнела, но по-прежнему была насквозь прозрачной, и по-прежнему был виден завораживающий фонтан в глубине колодца, выходящий из самой земли.
        Водолазы, обследовавшие колодец, тоже подивились прозрачности воды, но ничего нового сообщить не смогли. Утопленника в колодце не было. И в скважину его затянуть не могло. Диаметр скважины - сантиметров десять, при самой сильной тяге туда никак не мог провалиться одиннадцатилетний мальчишка. Категорически исключено!
        Шмидт и сам это понимал, и послал водолазов в колодец для очистки совести и для возможных отчетов. Он по-прежнему не хотел давать делу огласку, но пропавший мальчик всё менял. Дело переставало быть только его; растерянные, на грани паники родители сейчас сидят в приёмной у Горского и требуют выяснить, где их мальчик и куда делся Бессмертный. И Горский тянул, сколько мог, и ждал сообщений от Шмидта, а ему нечего было сообщить.
        Он отпустил водолазов и кинологов, которых привлёк совсем уж на крайний случай; отпустил остальных сотрудников и даже заплаканную Лизу и теперь стоял и тупо смотрел в колодец. Он не знал, что ему делать дальше. За сорок лет работы в органах это ощущение тупика и бессилия овладевало им всякий раз, как он пересекался с Бессмертным. И вот сейчас, когда он взял его, взял с поличным, он снова ощутил пугающее бессилие перед запредельной тайной.
        Бессмертный у него на крючке, ему теперь не уйти. Но это было совсем не то, чего хотел Шмидт. Он хотел разгадать тайну Бессмертного, а не привлечь его за похищение ребёнка. Если привлекать по всей форме, дело уйдёт из его рук и в лучшем случае Бессмертного просто посадят. А в худшем…
        В худшем, если те, кто будут вести это дело, докопаются до того же, что и он, Бессмертного упрячут в Тёмниковских лабораториях, а Шмидту скажут спасибо и отправят на пенсию. И он так никогда и не раскроет тайну, над которой бьётся уже тридцать лет.
        Завибрировал телефон. Шмидт выпрямился, посмотрел на экран.
        - Да, Горский, слушаю.
        - Нашли что-нибудь, Леонтий Васильевич?
        - Пока нет, - Шмидт мрачно ковырнул носком ботинка сухой гравий.
        - Да как же так, Леонтий Васильевич?! - в голосе Горского слышались панические нотки. - Ну куда он мог деться?!
        - Успокойся, Горский. Ребята работают, рано или поздно мы его найдём.
        - Успокойся?! Да у меня тут родители в печёнках сидят, требуют встречи с Бессмертным. Мамаша хочет ему глаза выцарапать, папаша собирается в Москву звонить.
        - Скажи, что Москва уже здесь в моём лице. Угомони их как-нибудь. Мне нужно ещё время, Горский. Ещё немного, и мы расколем его. Скоро он заговорит, и мы всё узнаем.
        «А если он не заговорит?» - подумал Шмидт выключая телефон.

* * *
        - Где мальчик, Бессмертный?! Просто скажи, где мальчик, и мы всё уладим. Мы даже не будем выдвигать обвинение, - произнёс Никита в двадцатый или тридцатый раз.
        Полчаса назад они втолкнули Бессмертного в допросную, усадили за стол и принялись за работу. Никита сидел напротив; Маргарита была на взводе и ходила по комнате за спиной то у Бессмертного, то у Никиты.
        «Где мальчик?» - это был первый вопрос, который задал Никита и задавал в разных вариациях уже полчаса, периодически оттаскивая Маргариту, то и дело норовившую вцепиться в Бессмертного.
        «Я понятия не имею, о чём вы говорите», - так, в разных вариациях, полчаса отвечал Бессмертный.
        Невозможно было понять по его невозмутимому лицу, что он думает. Он казался растерянным и обескураженным в первые секунды после появления стажёров. Когда они взяли его за грудки и пригрозили утопить в его же колодце, если он немедленно, сию же секунду не скажет, что произошло и куда делся мальчик, Бессмертный, кажется, даже поверил. Ребята были в такой панике и растерянности, что просто от безысходности могли и впрямь отправить его вслед за Костиком.
        Несколько секунд Бессмертный оценивал ситуацию, а потом ухмыльнулся. «Ну, попробуйте!» - словно бы говорила эта ухмылка. У Никиты возникло сильнейшее желание проверить, настолько ли этот тип бессмертный, как следовало из его биографии. Остановило его только появление Шмидта.
        Они были так заняты происходящим, что сначала даже не заметили его. Шмидт быстро шёл от заднего крыльца. За ним с растерянным лицом бежала Лиза. Приказав отпустить Бессмертного, Шмидт сухо и деловито выспросил у перебивающих друг друга ребят, что произошло. Осмотрел колодец, подумал и велел везти Бессмертного в участок. Там его изолировать, никого не подпускать и провести допрос по всей форме.
        Никита с Маргаритой запротестовали было: они хотели остаться, хотели обследовать колодец и найти мальчика. Допрос Бессмертного представлялся им делом вторым, да и вообще, если нужно, они могли учинить его прямо здесь и сейчас. Шмидт, однако, пресёк все их возражения железным тоном и велел отправляться. Колодец, мальчика и Лизу он брал на себя.
        И вот сейчас они сидели с Бессмертным в комнате без окон, с голыми стенами, где из мебели были только стол и несколько стульев. Их сейчас не интересовала тайна Бессмертного, не так, как Шмидта. Им нужно было выяснить, что произошло с мальчиком, а Бессмертный не говорил. Более того, он даже отказывался понимать, о чём идет речь.
        - Мы видели вас, Бессмертный, - пытаясь не сорваться на крик, втолковывал Никита. - Мы записали вас. Есть записи, есть доказательства. Тебе же срок светит.
        - Категорически не понимаю, о чём вы? - пожимал плечами Бессмертный. - Какие записи? Какие доказательства? Что вы вообще делали на моём участке?
        - Сукин сын! - вскипела Маргарита.
        - Вот, - Никита включил запись на смартфоне. - Вот доказательства. Вот вы с мальчиком у тебя в кабинете. Вот вы у колодца. Вот мальчишка садится на борт. Будешь и дальше всё отрицать? Что случилось потом?
        Бессмертный настороженно просмотрел запись. Поднял взгляд, как показалось ребятам, загнанный взгляд. На секунду они поверили, что вот-вот расколют Бессмертного.
        - Ну да, Костя был сегодня со мной, - Бессмертный откинулся на спинку стула. - Мать позвонила мне сегодня утром, попросила забрать из школы. Можете спросить у неё, проверить.
        - Проверим, - заверила Маргарита, сверля Бессмертного взглядом. - Что дальше было?
        - Дальше мы договорились с Костей съездить ко мне домой. Я обещал дать ему одну книгу, но забыл взять. Мы приехали, поговорили, я дал ему книгу. Костя захотел посмотреть колодец, про который много слышал. Мы вышли во двор.
        - Дальше, дальше, - торопила Маргарита. - Что случилось потом?
        - Потом вы выскочили из кустов, Костя испугался, потерял равновесие и свалился в колодец. К сожалению, вы отвлекли меня, и я не успел подхватить его. А потом вы уже оттолкнули меня и было поздно что-либо делать.
        Ребята замерли.
        - Ты что, издеваешься?! - задушенным шёпотом произнёс Никита.
        Бессмертный развёл руками.
        - Вы спрашивали меня, что случилось. Я никак не мог понять, вы серьёзно это или нет? Вы же сами всё видели и сами всё сделали. При чём тут я? Не стоило, конечно, разрешать ему подходить к колодцу, но…
        - Да он же до нас спрыгнул, скотина! - взвизгнула Маргарита, пытаясь дотянуться до Бессмертного через стол. Никите опять пришлось оттаскивать её. - Он сначала спрыгнул, а потом мы побежали. Что ты нам тут лапшу вешаешь?! Что ты ему сказал? Зачем он спрыгнул?
        - Простите, лейтенант, но вы ошибаетесь, - Бессмертный говорил без тени насмешки, и это бесило ребят ещё больше. - Возможно, от шока у вас сбилось чувство времени и последовательность событий. Я и сам, если честно, не сразу всё вспомнил. К счастью же, ведь есть запись. Посмотрите ещё раз, убедитесь, кто прав.
        Никита никак не мог понять, на что рассчитывает Бессмертный. Просто чтобы заткнуть его окончательно и бесповоротно, он включил запись, перемотал на нужный момент и… похолодел. Склонившаяся у него над плечом Маргарита, напряжённо всматривающаяся в последние минуты Костика, побледнела. Она тоже поняла, к чему вёл Бессмертный.
        Не было на записи прыжка Кости в колодец. Мальчишка сел на борт, и в этот момент Никита опустил руку, в камере стала мельтешить зелёная хвоя туи. Потом слышался вскрик, и на экране, покачиваясь, замирала ветка. Бросившись к колодцу, Никита выронил смартфон; потом, вспоминая, он искал его минут пять, не меньше.
        Их доказательство оборачивалось пшиком. Теперь оставалось только их слово против слова Бессмертного, и неизвестно, кому поверят в суде. Если суд вообще будет. Если тело мальчика так и не найдут, непонятно по какой вообще статье открывать дело. Никита понимал, что с тем, что у них есть, нельзя идти даже к прокурору, не то что в суд. Он почувствовал то же бессилие, что и Шмидт - Бессмертный уходил из уже захлопнутого, казалось, капкана. И он ничего не мог с этим поделать.
        Но Маргарита отказывалась понимать. Ей было поручено дело - она его провалила. Так она это воспринимала. Если слежка за Бессмертным и раскапывание его секретов казалось ей не более чем игрой - немного опасной, но больше захватывающей и увлекательной, то негласный надзор за мальчиком она воспринимала как первое настоящее дело. Она считала, что Шмидт поручил им охранять мальчишку от беды (хоть, строго говоря, это и было не совсем так), и она его от этой беды не уберегла. Осознание этого жгло Маргариту даже больше, чем страх перед неизбежным разговором с родителями мальчика, и она не собиралась встречаться с ними, не добившись хоть какого-то результата.
        - Слушай, - она села, крепко сцепив ладони и положив их на стол, - мы все знаем, что там произошло. Ну… до какого-то момента. Мы видели, что там было. Сами видели, Бессмертный. Сами! Мальчик не падал в колодец, он прыгнул туда. Сам прыгнул! В любом случае он должен был там остаться к тому времени, как мы добежали. Он или его тело. Но его там не было! Ты можешь сказать, что там произошло, Бессмертный? - Маргарита просительно перегнулась через стол. - Ты можешь сказать, где мальчик? Хотя бы ради его родителей, если ты понимаешь, каково им сейчас.
        Бессмертный наклонился в ответ, приблизился к Маргарите и с предельной искренностью и простодушием заявил:
        - Я не знаю!

* * *
        Проку от Лизы не было никакого. Шмидт не слишком-то на неё и рассчитывал, но надеялся, что хоть что-то удастся вытащить про Бессмертного и это гиблое дело. Она семь лет была няней Костика, четыре года проработала служанкой Бессмертного, она связывала их обоих и должна была что-то знать. Более того, каким-то образом, пусть и косвенным, Лиза была причастна к появлению Костика в жизни Бессмертного (или наоборот?). Она привила ему странную любовь к сказкам своими книжками, а потом вогнала в депрессию (не она одна, конечно, но и она тоже), не прислав подарок на очередной день рождения. Случайно ли?
        Лиза, плача, уверяла, что случайно. Что в это время она впервые в жизни была в отпуске на море (Бессмертный оплатил путёвку на Кипр) и так увлеклась, что совершенно забыла про день рождения своего бывшего подопечного. Вспомнила уже через неделю, когда поздравлять было неудобно, да и серия сказок, ежегодные выпуски которых она дарила Костику, прекратилась в этом году. Нового тома не вышло, а что ещё дарить Костику, она не могла сообразить.
        А почему не брала трубку? Уронила телефон в море на том же Кипре и пришлось покупать новый. А почему на сообщения не отвечала, из соцсетей всех вышла? Просто интернет надоел. Алексей Иванович убедил её прекратить тратить время на эту помойку и почитать шедевры мировой классики. Библиотека у него шикарная, Лиза по-настоящему увлеклась Данте с Булгаковым.
        Звучало всё это разумно и почти искренне. Шмидт не верил Лизе, но прижать её было не за что, а Алексея Ивановича она была готова защищать до последнего. Про приезд Костика она ничего не знает и вообще слышит в первый раз. Она была на рынке и вернулась домой аккурат, как подъехал Шмидт. Шмидт сам видел, как она выходила из такси с двумя здоровыми сумками, тут Лиза ничего не сочиняла. Мальчика она не видела и что с ним случилось, не знает.
        Пропал в колодце? Как он мог пропасть в колодце, там же метра три, не больше?! Вы, наверное, что-то напутали, всхлипывала Лиза, прикладывая платок к глазам. Не мог Алексей Иванович ничего сделать Костику, это просто невозможно. Он такой хороший человек, так хорошо ладит с детьми и родителями. Как он мог утопить Костика, да что вы такое говорите?!
        Что же тогда случилось, по её мнению? Да откуда же она знает! Колодец? А что колодец? Нет, ничего такого странного она за ним не замечала. Обычный колодец, она сама брала из него воду.
        В конце концов, Шмидт сдался. Либо Лиза с Бессмертным заранее обо всём договорились, либо она сама так хорошо импровизирует, но предъявить ей было нечего. Взяв с Лизы подписку о невыезде, Шмидт отправился в участок.

* * *
        Он сидел за столом и разглядывал снимки страниц загадочной книги, когда постучали Никита с Маргаритой. Ничего, абсолютно ничего ему не удалось выяснить об этой книге, несмотря на все усилия последних дней. Он отправил несколько отрывков текста лучшим лингвистам и шифровальщикам, каких знал, и те, кто успел уже изучить их и прислать ответ, твердили одно: таких языков не существует, таких шифров им встречать не приходилось. Все хотели подробностей - где он взял этот текст, откуда, из какого источника. Шмидт не мог сказать правду и аккуратно закруглил тему. С этой стороны к тайне Бессмертного тоже было не подступиться. Тогда с какой?
        Уперевшись подбородком в кулаки, поставленные на стол, Шмидт несколько минут, не отрываясь, всматривался в текст одной из страниц. В какой-то момент ему показалось, что сквозь загадочные символы промелькнули знакомые буквы кириллицы.
        Впечатление длилось буквально секунду. В дверь постучали, Шмидт сморгнул, и тут же всё исчезло. Опять он видел на листах непонятный текст, а в кабинет входили расстроенные стажёры.
        Шмидт с досадой причмокнул, поднял голову, посмотрел на ребят. Они усаживались напротив, не дожидаясь разрешения, не от наглости, а от рассеянности. Им просто сейчас было не до субординации, голова была забита совсем другим.
        - Ну что? - спросила Маргарита, едва усевшись. - Нашли что-нибудь?
        Ответа она ждала с замиранием сердца. Ей и хотелось, и не хотелось, чтобы «что-нибудь» нашли. Если найдут, то - она была в этом почти уверена - тело Костика, и значит всё, конец! Не найдут - остаётся хоть какая-то, хоть призрачная надежда на чудо. Всё происходящее в деле с Бессмертным отчётливо попахивало какой-то мистикой и чертовщиной, и необъяснимое исчезновение Костика сейчас уже больше поддерживало Маргариту, нежели угнетало. Она думала не о том, что его нет, а о том, что его нет мёртвого. И сейчас она не столько надеялась, сколько боялась кивка Шмидта.
        Шмидт аккуратно сложил листы, постучал ребром пачки по столу, выравнивая края, убрал в папку и только после этого медленно покачал головой.
        - Нет.
        У Маргариты отлегло от сердца. Она испугалась этого облегчения.
        «Ну да, конечно, - думала она со стыдом. - Куда бы ни пропал мальчишка, мы по крайней мере не виноваты в его смерти. Хорошенькое утешение!»
        - А Лиза? - спросил Никита. - Лиза что-нибудь сказала?
        - Нет, ребята, - качнул головой Шмидт, тяжело облокотившись о стол, - и с Лизой пока всё глухо. Что у вас?
        - То же самое, - хмуро ответил Никита. - Молчит. Я не я, и лошадь не моя. Вообще непонятно, на что он рассчитывает?
        - Что конкретно он вам сказал? Как объяснил ситуацию?
        Никита коротко пересказал ему разговор с Бессмертным.
        - Ну вот, ты сам всё и сказал, - резюмировал Шмидт, когда Никита закончил. - Ваше слово против его. Объективных данных нет. Тела тоже. Непонятно вообще, что произошло. За такое дело ни один прокурор не возьмётся.
        - У нас похищение ребёнка! - воскликнула Маргарита.
        - Нет, никакого похищения не было, - спокойно ответил Шмидт. - Мать сама просила Бессмертного забрать сегодня сына, я проверял. Мальчишка сел в машину добровольно, вы сами сказали. Никаких следов насилия. - Шмидт развёл руками. - Не было похищения.
        - А пропажа человека?
        - Опять же - какая пропажа? Кто возьмётся за это? Три человека под присягой скажут, что мальчик пропал в колодце. Обстоятельства будут разниться, но не суть. Суть в том, что у нас нет обвиняемого. Точнее, есть, но… при известном раскладе под статью может пойти как Бессмертный, так и вы оба.
        Это Никита с Маргаритой уже понимали. Им хватило ума не указывать Шмидту на то, что под статью может пойти и он. Не в этом сейчас было дело.
        - Хороший адвокат развалит это дело на раз-два, - продолжал Шмидт. - А если мы раскроем карты, то ещё и повесит всё это на нас. Деньги у Бессмертного есть, адвоката он найдёт. Нет, ребята, по процедуре мы его не возьмём.
        - Что же делать, Леонтий Васильевич? - растерянно спросила Маргарита.
        Шмидт тяжело поднялся.
        - Пора мне самому побеседовать с Бессмертным, - сказал он, забирая папку и выходя из кабинета.

* * *
        Шмидт сидел напротив Бессмертного и вынимал из папки распечатанные фотографии. Маргарита с Никитой стояли позади него в разных углах комнаты, скрестив на груди руки и безмолвно наблюдая за происходящим.
        - Алексей Иванович Бессмертный. - Шмидт по очереди касался разложенных снимков. - Василий Васильевич Коновалов. Андрей Константинович Рейнер. Сергей Валентинович Павлов. Как предпочитаете к вам обращаться?
        - Меня зовут Алексей Бессмертный. Сколько себя помню. Давайте остановимся на этом.
        Бессмертный выглядел спокойным и невозмутимым. Он посмотрел на часы, повернув руку, и снова поднял взгляд на Шмидта. Шмидт усмехнулся.
        - Хорошо. А кто тогда на этих фотографиях?
        - Понятия не имею, - Бессмертный пожал плечами.
        - На всех них один и тот же человек. До невероятности похожий на вас.
        - Вполне возможно. Но что с того? Мало ли в мире похожих людей. Или фотошопа.
        - Действительно, - хмыкнул Шмидт. - Может, и впрямь я зря загоняюсь. Уж простите, работа такая. - Он выложил фотографию в Кёнигсберге. - Вы, видимо, и в Восточной Пруссии не были никогда.
        - Ну почему же? - Бессмертный мельком взглянул на фото. - В Калининграде я был пару раз. В четвертом году, кажется. И в семнадцатом.
        - А в сорок пятом? - Шмидт смотрел на Бессмертного с лёгкой усмешкой, открыто признавая, что слова сейчас ничего не значат.
        - Ну как бы я мог это сделать, генерал? - Бессмертный слегка развёл закованные в наручники руки. - Мне же не сто лет, в конце-то концов?
        - Очевидно, - Шмидт опять хмыкнул, сложил фотографии, постучал, выравнивая края. - А в 91-м вы не могли быть в Москве?
        - Может, и мог, - Бессмертный посмотрел на часы. - Не уверен, что помню, где был тридцать лет назад.
        - В августе 91-го? Сложно было бы забыть это время. Я вот прекрасно помню 19 августа, и где был, и что видел. И могу поклясться, что видел тогда вас на Лубянской площади. Нет?
        Бессмертный молча смотрел на Шмидта. Если он и понимал, к чему ведёт генерал, то не показывал вида. Никита с Маргаритой не понимали. Надо было брать Бессмертного за грудки, выкладывать козыри, устраивать очную ставку, колоть, пугать, стращать. Чего тянет, чего миндальничает с ним?! Время уходит, а время играет на Бессмертного. «Тоже мне, Порфирий Петрович!» - бесилась в душе Маргарита, которой сдерживаться было труднее всего.
        - Более того, и вы видели меня, и мы даже перекинулись парой слов, - продолжал Шмидт. - Не помните, Бессмертный? Я-то тогда был моложе, стройнее. У меня ещё были волосы и не было усов, морщин и этого жира на пузе.
        - Простите, не помню, - Бессмертный виновато улыбнулся. - Я даже не уверен, что был тогда в Москве. Скорее всего, где-нибудь в лагере, на каникулах.
        - Да? - Шмидт усмехнулся. - Возможно, я что-то и перепутал, но, клянусь, человек тот был точь-в-точь вылитый вы. Такое ведь невозможно, правда?
        Бессмертный развёл руками, словно считая ниже своего достоинства доказывать очевидное. Шмидт опять усмехнулся, убрал фотографии и достал из папки распечатки страниц.
        - Что ж, тогда закроем тему и пойдём дальше. Вот это вот вам знакомо?
        Даже стоящие по углам комнаты Никита с Маргаритой заметили, как явственно напрягся Бессмертный. Он сжал губы, настороженно разглядывая страницы, которые Шмидт раскладывал перед ним. Потом поднял взгляд, спросил отчётливо севшим голосом:
        - Откуда это у вас?
        - Откуда это у нас - не столь важно. Важнее, откуда это у вас.
        Бессмертный смотрел на Шмидта, словно пытаясь что-то понять для себя. Понять было трудно, Шмидт был предельно невозмутим. Ребята, подражая начальнику, тоже старались сохранять спокойствие, хотя им это не так удавалось, как Шмидту. В безупречной броне Бессмертного была найдена брешь, и все четверо это поняли.
        - Понятия не имею, что это такое, - ответил наконец Бессмертный, перебегая взглядом со Шмидта на ребят и явно оценивая реакцию. - Я даже не понимаю, что тут написано. Где вы это взяли?
        - Вы отреагировали так, словно видите это не впервые?
        - В самом деле? - Бессмертный пожал плечами, опять посмотрел на часы. - Сожалею, что создал у вас такое впечатление. Я, знаете ли, букинист-любитель, люблю коллекционировать разные редкие издания. Мне показалось, снимки из этого ряда - какой-нибудь странной необычной книги. Вот я и заинтересовался.
        Никита и Маргарита были так разочарованы, что даже и не пытались этого скрыть. Шмидт лишь слегка улыбнулся и убрал листы в папку.
        - Да, жаль, - простодушно вздохнул он. - Хотел получить консультацию специалиста, а вы вон тоже не знаете, что за язык. Видимо, придётся звонить Ларионову. Мишка Ларионов, мой одноклассник, профессор лингвистики, в Окленде преподает. Вот как нас судьба разбросала. А вы с одноклассниками поддерживаете связь?
        - Увы, - Бессмертный развёл руками, насколько позволяли наручники. - Нас тоже жизнь разбросала.
        - А вы где учились-то? - Шмидт застегнул папку, достал телефон, всем видом показывая, что заканчивает допрос.
        Ребята зашевелились. Вот это Шмидт хорошо придумал, это правильный вопрос. Сейчас Бессмертный ответит, где, и мы либо найдём его одноклассников, либо нет - любой вариант даёт козырь против него.
        Бессмертный помолчал, посмотрел на часы.
        - Это имеет какое-то отношение к делу? - холодно спросил он.
        - А что, какие-то проблемы? - наигранно удивился Шмидт. - Не помните, где учились? Учителей, друзей? Я вот до сих пор помню первый звонок. А уж последний…
        - Знаете что, генерал, - холодно прервал Бессмертный. - Мне надоели эти игры в наводящие вопросы и бессмысленные ответы. Я сижу здесь уже пять часов и не понимаю, за что? Либо предъявите мне, наконец, обвинение, либо отпустите. Без своего адвоката я больше не скажу ни слова.
        - Ах ты, паскуда! - не выдержала Маргарита, подскакивая к столу. Шмидт поднял руку.
        - Алексей Иванович абсолютно прав, - спокойно заявил Шмидт, глядя в глаза Бессмертному. - Он имеет полное право на обвинение и адвоката. В самое ближайшее время мы обеспечим вам и то и другое.
        Шмидт неожиданно наклонился через стол к Бессмертному и понизил голос почти до шёпота так, что Никита уже не слышал его. Слышала Маргарита.
        - Ты совершил ошибку, Бессмертный! - без злорадства, без нажима, словно констатируя факт, сказал Шмидт. - Ты много лет уходил от системы, но теперь ты в ней. И игра пошла по моим правилам. Я знаю, кто ты. И скоро узнаю, где мальчик.
        Когда Маргарита выходила из допросной вслед за Шмидтом и Никитой, на лице Бессмертного она не видела ни улыбки, ни усмешки. Он был напряжён и, кажется, даже подавлен. Слова Шмидта произвели на него впечатление.
        «Наконец-то!» - злорадно подумала Маргарита.

* * *
        - Леонтий Васильевич! - Маргарита, запыхавшись, догнала Шмидта с Никитой в конце коридора. - Что вы имели в виду? Что вы поняли? Кто он, чёрт его подери?!
        Шмидт, вынимая сигареты, недоумённо посмотрел на Маргариту.
        - Кошкина, ты слышала то же, что и я. В каком месте стало понятно, кто он?
        Шмидт закурил, открыл окно, сел на подоконник. В коридоре было тихо и сумрачно; кроме них троих и Бессмертного в допросной на этаже больше никого не было.
        - Но как же? - растерялась Маргарита. - Вы же сказали, что знаете, кто он.
        Никита смущённо потёр лоб. Шмидт круглыми глазами смотрел на Маргариту.
        - Девочка, это азы допроса. Ты что, прогуляла эту лекцию? Напугай подозреваемого, что знаешь самое главное, пусть расскажет всё остальное. В каждом втором допросе практикуется, двоечница.
        - Но сейчас-то это что нам даст? - Маргарита была уязвлена. - Думаете напугать Бессмертного так же, как остальных?
        - Нет, не думаю, - Шмидт сделал затяжку, выдохнул дым. - Но посеять сомнения и напрячь можно. Пусть думает, что мы не всё рассказали, что у нас есть ещё козырь. Пусть поторопится.
        - Поторопится? - переспросил Никита.
        - У него туго со временем, - сказал Шмидт. - Заметили, как он всё время на часы посматривал? Ему нужно не просто выйти, ему нужно выйти быстро. Это и есть наш козырь, и будем заходить с него.
        Шмидт сделал ещё затяжку, посмотрел на Никиту с Маргаритой. Кажется, они его не понимают.
        - Ребята, Бессмертному куда-то срочно надо, - нетерпеливо пояснил он. - Без нас он выйти не сможет. Он скоро попросит сделку, он понимает, что раскрыт и попался. Мальчик пропал не просто так; Бессмертный точно знает, что произошло. Но мы нарушили его планы и сейчас в его интересах договориться с нами, чтобы выторговать себе наиболее приемлемые условия. Тут-то мы и возьмём его за жабры и вытрясем из него всю душу со всеми тайнами. Подождём пару-тройку часов, максимум до утра. Думаю, к утру он созреет.
        - А как же мальчик? - Маргарита по-прежнему не очень понимала план Шмидта.
        - Мы не знаем, куда он пропал и что случилось. - Шмидт задумчиво смотрел на тлеющий кончик сигареты. - Это знает только Бессмертный. Значит, его и надо раскручивать. Но давить на него сейчас бесполезно; надо ждать, пока он созреет сам.
        - А если он просто ждёт? - негромко спросил Никита.
        - Чего?
        Никита не успел ответить. У Шмидта затренькал карман. Он взял сигарету левой рукой, вынул телефон, посмотрел на экран. Та-а-ак…
        - Да, слушаю.
        - Вы закончили с Бессмертным? - торопливо спросил Горский.
        - Нет ещё.
        - Тогда поторопитесь. Его адвокат уже здесь.
        - Чего? Какой адвокат?
        - Не знаю. Хмырь какой-то из Питера. - В трубке отчётливо слышались шаги, Горский явно не мог усидеть за столом. - Только что был у меня, добивался до клиента.
        - А ты чего?
        - А я чего? Отослал в СИЗО. Долго он там не задержится, минут через десять будет у тебя.
        - Горский, ты… - Шмидт даже не сразу нашёлся что сказать. - Ты идиот?! Не мог его сбагрить куда-нибудь, задержать на пару часов? Дурачка дать, на худой конец?!
        - Да я и так его минут пятнадцать мурыжил-мурыжил, - Горский был так напуган этим адвокатом, что даже уже Шмидта не очень боялся. - Сам как карась на сковородке. Но чего я могу сделать, когда он знает про задержание? Вынь да положь; собрался уже прокурору в область звонить. Мне свою задницу прикрывать надо. А в ваши столичные разборки я влезать не хочу; сами между собой разбирайтесь, питерские с московскими.
        Секунд пять Шмидт в полном ступоре слушал гудки в телефоне. Потом положил телефон в карман, выбросил догоревший окурок в окно и повернулся к стажёрам.
        - Откуда у Бессмертного адвокат? - напряжённо нахмурившись и изо всех сил стараясь скрыть панику, спросил Шмидт. - Как он вообще про него узнал?
        - Чего? - ребята были ошарашены не меньше него. - У Бессмертного адвокат?
        - Он звонил при вас? - допытывался Шмидт. - Он хоть с кем-то выходил на связь?
        - Да нет же! - отверг Никита. - Мы, как его взяли, сразу телефон отобрали. И уж точно он отсюда никому не мог позвонить.
        - Тогда как? Как его адвокат узнал, что случилось и куда надо ехать?
        - Лиза! - предположила Маргарита. - Лиза могла позвонить.
        - Нет, Лиза была под моим присмотром, - хмуро ответил Шмидт, напряжённо соображая. - А вот Кира, секретарша его офисная, могла позвонить.
        - А она-то откуда узнала? - недоверчиво спросил Никита.
        - От Горского!
        - Чего?!
        - Ну, от его людей. Видимо, родители, когда хватились мальчишки, подняли на уши Горского. Тот направил людей в офис с обыском. Дальше сообразить было нетрудно. Если секретарша у него сообразительная.
        - Сообразительная, - мрачно подтвердил Никита.
        - Вот он чего на часы всё посматривал - адвоката ждал! - Шмидт покачал головой с нескрываемой досадой.
        Никита с Маргаритой выжидательно смотрели на шефа.
        - Так, ребята, - решился Шмидт, - времени у нас мало. Если адвокат собирается его вытащить, нам крышка. Он опять исчезнет, а вместе с ним исчезнут и мальчик, и все его тайны. Так что дуйте сейчас к Бессмертному, сообщите, что адвокат его приехал и завис у меня в кабинете. Делайте всё возможное, чтобы он встревожился, чтобы хоть на секунду допустил, что я переманю, или запугаю, или вообще помножу на ноль его адвоката. Главное - убедите в альтернативе. Дайте понять, что мы согласны на его условия, что мы не собираемся его запирать или куда-то тягать. Пусть только вернёт мальчика. Всё останется между нами и ним, больше никто ничего не узнает. Понятно?
        Ребята согласно кивнули.
        - А вы куда? - спросила Маргарита.
        - А я пойду встречать адвоката. - Шмидт посмотрел на часы. - Минут двадцать-тридцать вам выкрою, не больше. - Взглянул на выжидающих ребят, гаркнул: - Шнелле!

* * *
        Никита вышел из допросной, что есть мочи хлопнув дверью. Он прислонился к стене, закрыл глаза и сполз на корточки, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки.
        Скрипнула дверь. Из допросной вышла Маргарита, встала к стене напротив Никиты и безвольно опустила руки, сцепив в ладонях.
        - И что теперь? - бессмысленно глядя в пустоту поверх Никиты, спросила она.
        Никита пожал плечами, не поднимая головы.
        - Если сегодня нас не убьёт Шмидт, завтра уволит Горский, - продолжала в пространство Маргарита. - Бессмертный выйдет, а мы останемся. С репутацией эпических шлимазлов. Нам в руки попался уникум с первоклассной задачей, а мы не смогли к нему даже подступиться.
        Никита поднял голову. Почему бы и нет, в самом деле?! Ни в каких других обстоятельствах он не решился бы на такое, но сейчас других вариантов не осталось.
        - И будем мы потом гоняться за Бессмертным, как Шмидт, тридцать лет и три года, - уныло бубнила Маргарита. - А мальчик так и останется неизвестно где.
        Никита резко встал и двинулся по коридору. Маргарита опомнилась, встряхнув головой, озадаченно посмотрела ему вслед.
        - Эй, ты куда? - она побежала за ним.
        - Я не буду гоняться за ним тридцать лет и три года, - стремительно шагая по коридору, бормотал Никита. - Я не дам ему выставить меня дураком и шлимазлом.
        Маргарита едва поспевала за ним. Войдя в кабинет, который они с Маргаритой делили на двоих, Никита подошёл к сейфу, открыл и достал свой табельный пистолет.
        - Ты… чего? - севшим голосом спросила Маргарита, глядя как он проверяет обойму. - Чего придумал?
        - Лучше тебе за мной не ходить, - Никита вставил обойму и зарядил пистолет. - Если ничего не получится, скажи, что я был невменяем и что ты пыталась меня остановить.
        - Ты что, спятил?! - Маргарита схватила Никиту за руки, пытаясь отобрать пистолет. - Отдай сюда, дурак! Не смей!
        Никита оттолкнул Маргариту так, что она упала на стол. Пока поднималась, Никита успел выйти из комнаты и закрыть дверь.
        Маргарита бросилась к двери. Ручка не поддавалась.
        - Никита! - она забарабанила в дверь. - Никита, дурак! Остановись! Выпусти меня!
        Лихорадочно пошарив по карманам, Маргарита вытащила свой ключ и трясущимися пальцами вставила в скважину. Замок не поддавался. А, чёрт! Никита оставил ключ снаружи.
        Она вытащила телефон, подумала секунду и бросила на стол. Слишком долго! Подбежав к окну, Маргарита рванула ручки, мимоходом возблагодарив судьбу и начальство, что дали им кабинет на втором этаже. С решётками на первом ей было бы нипочём не справиться и не успеть.
        Она повисла на подоконнике, оттолкнулась и прыгнула, удачно попав на клумбу и даже ничего не распоров на джинсах. Вскочила, отряхнула ладони и понеслась ко входу.
        «Только бы успеть, только бы успеть!» - мелькало у неё в голове. Если сейчас Савостьянов сделает, что задумал, всё обернётся такой…
        Маргарита не успела придумать определение; в коридоре она наткнулась на Шмидта с лощёным типом в дорогом костюме и зачёсанными назад волосами.

* * *
        Потом, размышляя на тем, что он сделал, Никита не мог не признать, что думал об этом давно. С того самого момента, как Шмидт рассказал им историю Бессмертного, он понимал, что никак иначе проверить и доказать ничего нельзя. Он гнал от себя эту мысль, прятал на самых задворках сознания, и если бы не сложившиеся обстоятельства, так бы и оставил там.
        Но Бессмертный не оставил им других вариантов. На предложение о сделке он ответил презрительной усмешкой; угрозы запугать адвоката проигнорировал, не сочтя нужным даже отвечать; на очередные безнадёжные вопросы о мальчике просто пожимал плечами.
        Не было другого выхода. Если «колоть» Бессмертного, то только сейчас и только так. Ничего лучшего Никита придумать не мог.
        …Он ворвался в допросную и с секундным наслаждением отметил, как вскочил со стула Бессмертный, растерянно уставившись на пистолет.
        - У тебя последний шанс, Бессмертный! - процедил Никита, подойдя почти вплотную и направив пистолет в грудь. - Или скажешь, где мальчик, или я стреляю.
        - Вот я бы на вашем месте не делал этого, лейтенант, - произнёс Бессмертный, не сводя глаз с пистолета. - Хотите остаток жизни провести в тюрьме?
        - Может быть, и не проведу, - мрачно ухмыльнулся Никита.
        - Ты даже не представляешь, в какую дверь сейчас можешь зайти, - тихо, с угрозой сказал Бессмертный.
        Никита выстрелил. Это был его первый выстрел в живого человека, и когда раньше он думал об этом, всегда пытался представить, что будет испытывать в этот момент.
        Сейчас он ничего не успел ни понять, ни осознать. Всё произошло слишком быстро. Бессмертный, кажется, ещё не успел рухнуть на пол, как в дверь ворвались Маргарита, Шмидт и ещё какой-то тип с портфелем.
        Пару секунд все оцепенело стояли, пытаясь понять, что происходит. Бессмертный лежал на спине, белая рубашка на груди медленно набухала кровью.
        Потом раздался какой-то звук. Никита не сразу понял, что это. Он сначала услышал странное жутковатое дребезжание, потом заметил шевеление тела и лишь мгновение спустя понял, что это смеётся Бессмертный.
        Бессмертный тихо и мелко смеялся, медленно приподнимаясь на локте и осматривая грудь. Он расстегнул рубашку, ощупал пальцами рану. Никита попал прямо в сердце, и кровь сейчас должна была хлестать, выдавливаемая из груди последними толчками. Но она не только не хлестала; она остановилась и уже свернулась. Края раны подсыхали и зарубцовывались на глазах, словно опытный хирург быстрыми стежками стягивал их.
        Чуть повыше раны на груди виднелся странный знак из тонких синеватых линий, похожий на татуировку. Никита не обратил на него внимания, он был слишком занят заживающей на глазах раной, да и все остальные тоже.
        Бессмертный поднялся с некоторым усилием, отряхнулся, насколько позволяли наручники. Встряхнув правой рукой, он, словно фокусник, зажал в пальцах что-то металлическое и поставил на стол. Лишь через пару секунд до Никиты дошло, что это пуля, которую он выпустил Бессмертному в грудь.
        Бессмертный сел за стол, обвёл взглядом присутствующих.
        - Вы опоздали, Ракитин, - холодно сообщил он адвокату. - Ваши услуги более не требуются.
        - Но… - адвокат растерянно перевёл взгляд с Бессмертного на Шмидта и обратно, - но, Алексей Иванович, меня задержали. Поверьте…
        - До свидания! - железным тоном прервал Бессмертный. - Завтра свяжитесь с Кирой, получите гонорар за сегодняшний вызов.
        Адвокат не стал спорить. Он быстро взял себя в руки, кивнул Бессмертному и вышел. Как-то уж слишком легко он дал себя уговорить, отметил Шмидт.
        Но сейчас некогда было думать над поведением адвоката, сейчас всё внимание привлекал Бессмертный. Разным видел Бессмертного Шмидт за более чем тридцать лет охоты, но таким - ещё никогда. Скромный провинциальный терапевт с неизменной обходительной улыбкой и открытым простодушным взглядом исчезал на глазах. Лицо словно заострилось, все черты стали резче и жёстче. Улыбка пропала, как и неизменное добродушие, уступив место сдержанной беспощадности. Во взгляде проступило что-то хищное, инфернальное. Весь облик Бессмертного переменился столь стремительно, что Маргарите стало не по себе.
        Её даже слегка замутило; она почувствовала, как кружится голова и подташнивает. Болезненно наморщившись, она пыталась понять, кто перед ней и что вообще происходит.
        Никита просто смотрел на Бессмертного. Он всё ещё приходил в себя, тяжело дыша; он понимал, точнее, чувствовал лишь одно: его план удался. Этот Бессмертный действительно оказался бессмертным. Но вот что теперь делать ему с этой информацией, он даже не брался загадывать. Да Бессмертный и не дал на это времени.
        - Ну что ж, - начал он, медленно переводя взгляд со Шмидта на стажёров, - поговорим теперь по душам, - он помолчал. - Вам нужен мальчик? Хорошо, будет вам мальчик. Вы получите его, если выполните мои условия.
        Никита подвинул стул, сел напротив Бессмертного.
        - Какие?
        - Для начала, - Бессмертный протянул через стол руки в наручниках, - окажите любезность.
        Никита оценивающе посмотрел на Бессмертного, потом вопросительно обернулся на Шмидта. Тот стоял в углу, скрестив руки, как давеча ребята. Шмидт еле заметно кивнул. Никита, поколебавшись, достал ключ из кармана и расстегнул наручники.
        - Что дальше?
        - Дальше? - Бессмертный с наслаждением потёр запястья. - Дальше мы поедем ко мне домой. В шесть утра я спущусь в колодец. Мальчик появится вместо меня. Всё. Вы будете с мальчиком, орденами и новыми званиями, я… я перестану быть для вас проблемой.
        В повисшей паузе было отчётливо слышно лишь прерывистое дыхание Маргариты.
        - Ты что, издеваешься?! - перегнувшись через стол, тихо спросил Никита.
        Бессмертный наклонился в ответ.
        - Как будто у вас есть варианты? - так же тихо ответил он, насмешливо вздёрнув бровь.
        Снова повисла пауза. Не выдержав взгляд тёмных, почти чёрных глаз, Никита откинулся назад Маргарита не выдержала.
        - Да кто ж ты, наконец?! - закричала она на грани истерики.
        Бессмертный вслед за Никитой отвалился от стола, достал из кармана пиджака визитку, бросил на стол.
        - Это я, - он постучал пальцем по фамилии. - Только в наших краях я более известен как Кощей. - Бессмертный подумал. - Впрочем, и в ваших тоже.
        Несколько секунд Никита молча смотрел на Бессмертного, потом неожиданно для самого себя начал тихо смеяться. Маргарита нервно и неуверенно подхватила. Они смотрели на Бессмертного и смеялись, сначала тихо, потом всё громче, переходя в безудержный, почти истерический хохот.
        - Да ты… и впрямь… издеваешься! - проговорил Никита сквозь смех, вытирая заслезившиеся глаза.
        Шмидт не смеялся. Бессмертный тоже. Ребята остановились, как по команде, в одну секунду. В комнате стало ещё неуютнее, хотя казалось, что дальше некуда.
        - Что это за колодец? - спросил, помолчав, Шмидт.
        «Чего он спрашивает?! - подумала Маргарита. - Какой на фиг колодец?! Что за хрен неубиенный сидит тут перед нами - вот что надо спрашивать. Почему он не умер?!»
        - Это проход, - просто сказал Бессмертный. - Говоря привычным вам языком - портал между мирами. Этим и тем. Вашим и моим. Как вы уже поняли, воспользоваться этим порталом может не каждый, и работает он не на раз-два. Подробную инструкцию по применению читать не буду, скажу главное. Мальчишка сможет вернуться обратно, если кто-то его заменит в том мире. - Бессмертный помолчал, оглядел присутствующих, усмехнулся. - Решайте, кто вам здесь больше нужен - я или он?
        Шмидт взял второй стул, подсел к столу рядом с Никитой.
        - Что это за мир? И зачем ты отправил туда мальчишку?
        - Строго говоря, он сам туда отправился. Я лишь показал дорогу.
        - Зачем?
        - А давайте так: вы получите мальчишку и спросите у него сами. Мне вы вряд ли поверите, что бы я ни рассказал. То ли дело живой свидетель, врать коему причин нет никаких.
        - Можешь хотя бы сказать, почему он? Почему именно этот мальчишка?
        - Позвольте, я и эту информацию придержу при себе. Вы не поверили в то, что я Кощей; не поверите и во всё остальное. Я вас вполне понимаю. Демонстрации одной моей живучести мало, всё можно списать на какие-нибудь анатомические особенности организма. Другое дело, если вам явится бесследно исчезнувший мальчик. И расскажет то, что при всём желании не смог бы придумать сам.
        Никита не сводил глаз с Бессмертного, Шмидт задумчиво барабанил пальцами по столу, Маргарита нервно ходила у них за спиной. Пауза затягивалась. Бессмертный опять обвёл всех взглядом, опять усмехнулся.
        - Господа, у вас не так много вариантов. Либо вы соглашаетесь со мной и получаете мальчика, либо нет - и остаётесь ни с чем. Если я сумасшедший или шарлатан и нет никакого портала, я никуда не исчезну и вы ничего не потеряете. Однако если я прав, вы вернёте мальчика из другого мира с весьма любопытной информацией. Как видите, я играю открытыми картами. У вас на руках все козыри. Я сейчас завишу от вас больше, чем вы от меня.
        - В шесть? - переспросил Шмидт, помолчав.
        - В шесть, - кивнул Бессмертный.
        - Спуститься в колодец?
        - Угу.
        - И мальчик появится?
        - Да.
        - А ты исчезнешь?
        - Скорее, вернусь в свой мир.
        - Навсегда.
        - Весьма вероятно.
        - А как ты оказался в нашем мире?
        Бессмертный выразительно посмотрел на Шмидта.
        - Да. Понятно, - кивнул Шмидт. - Мы вам не поверим. Скажи хотя бы, где книга?
        - Какая книга? - недоумённо поднял бровь Бессмертный.
        - Которую ты дал мальчику.
        - Ах, вот ты о чём! - Бессмертный понимающе хмыкнул, помолчал, что-то соображая про себя. - Ну да, конечно, - он откинулся на спинку стула. - А книга, уважаемые, всё ещё у мальчика. Он забрал её с собой.
        - Да не может быть! - воскликнула Маргарита, с размаха упираясь ладонями в торец стола. Шмидт бросил на неё предостерегающий взгляд.
        - Без неё ему там не обойтись, - пояснил Бессмертный, улыбнувшись краем рта. - Это вроде путеводителя по тому миру. Справочник для туриста, скажем так.
        - А почему только он его читает? - Маргарита отбросила всякую осторожность. - Почему мы не можем?
        Она не замечала осуждающего взгляда Шмидта. Ей сейчас было не до этого.
        - Потому что мальчишка поверил в тот мир, - невозмутимо произнёс Бессмертный. - Он знал, что искать, знал, чего хочет, и ему открылись и книга, и портал. Так бывает. Одни видят в математической формуле странные знаки, другие - изящное решение. Или великое открытие. Каждому дается в меру.
        Маргарита пыталась осознать сказанное. Её поразило объяснение Бессмертного.
        «Неужели всё так просто? - думала она. - Просто поверить?»
        - Просто поверить? - Шмидт проговорил вслух мысли Маргариты.
        - Поверить совсем не просто, - возразил Бессмертный. - Было бы просто, любой бы сумел.
        Шмидт опять замолчал, смотря на Бессмертного и что-то решая про себя. Молчал и Бессмертный.
        - Значит, в шесть? - опять спросил Шмидт.
        Бессмертный кивнул.
        - По вашим часам?
        Бессмертный опять кивнул.
        - Позвольте мне… - Шмидт взял Бессмертного за запястье, повернул часами к себе. Сравнил со своими часами, кивнул и отпустил. - Это так, чтобы не перепутать.
        Шмидт встал.
        - Мы обсудим ваше предложение, - сообщил он Бессмертному.

* * *
        - Леонтий Васильевич, что это было? - Маргарита задала коронный вопрос последних дней.
        Они стояли в кабинете Шмидта. Шмидт курил, устало глядя в окно на тёмную осеннюю ночь. Понятно, что это было, но как же не хочется объяснять сейчас бестолковой молодёжи, которая будет цепляться и сопротивляться до последнего.
        - Когда исключаются все возможности кроме одной, эта последняя, сколь ни кажется невероятной, и есть неоспоримый факт, - пробормотал Шмидт между двумя затяжками. Он не особо верил, что ребята смогут опознать цитату и свести всё к шутке.
        Так и есть! Маргарита предсказуемо вскипела.
        - Вы серьёзно? Это, по-вашему, Кощей Бессмертный?!
        - Хочешь сама шмальнуть в него? - предложил Шмидт. - Ещё разок, для верности?
        Маргарита подавилась словом. Никита угрюмо вертел в руках пистолет.
        Шмидт выкинул окурок в окно, сел за стол, подвинул к себе папку.
        - Либо мы приведём наши представления в соответствие с реальностью, либо реальность даст нам по башке, - бормотал он, вынимая снимки страниц таинственной книги. - Не хотелось бы, чтобы эта реальность приобрела вид и формы Бессмертного.
        Шмидт разложил листы на столе. Пододвинул к себе ближайший, надел очки и склонился над ним, напряжённо вглядываясь и пытаясь поймать знакомые очертания.
        Он ждал чего-то подобного и даже не особо удивился, когда сквозь непонятный каллиграфический текст начали проступать буквы русского алфавита, складываться в читаемые слова, а слова в предложения. На некоторых листах Шмидт разглядел вместо текста иллюстрации. Одна из них привлекла его внимание; он схватил листок, всмотрелся повнимательней. Вот оно, то, о чём говорил Бессмертный, - разгадка сложнейшей формулы. Только бы не потерять сейчас опять, только бы не потерять!
        - Подойдите сюда, - велел Шмидт тихим напряжённым голосом.
        Никита с Маргаритой встали у Шмидта за плечами, наклонились, всматриваясь в страницу, которую он держал, чуть приподняв над столом. Прошло три секунды… четыре… пять… Сквозь арабскую вязь на странице проявлялся рисунок… Бессмертный в кресле перед камином… волк, лежащий у ног… красавица блондинка за спинкой кресла…
        У Никиты брови поползли вверх. Маргарита ахнула.
        - Это же… Это же…
        - Это же он, чтоб меня! - Никита схватил листок, потом другой, вчитался с середины текста. - «Волки Бессмертного перекрыли Старую Гать, и сотня царевича угодила в засаду. Вместо скрытного обходного рейда по южной Долине ударному отряду царевича пришлось отступать, теряя людей, коней и снаряжение. Первая попытка Марьи Моревны перенести войну на территорию брата закончилась неудачей…»
        - «Ядвига ощутила лёгкое беспокойство, - затараторила Маргарита со своего листа, перебивая напарника. - К ней постоянно приходили незнакомые люди, не желавшие даже называть себя. Но обычно они шли сразу к домику, а не застревали в лесу, разглядывая невесть что. Может, он уже побывал в домике, и, не найдя её, вышел сюда подождать?» - Маргарита запнулась, растерянно бегая глазами по странице. - Леонтий Васильевич, что это?!
        - Это то, что он дал пацану, - сказал Шмидт, не отрываясь от своих листов. - Открыл перед ним карту, а потом и сам мир. И пацан сиганул. Я бы не стал его за это корить.
        - Чёрт знает что! - пробормотал Никита. - Какой-то Твин Пикс у нас тут…
        - Нет-нет-нет, Савостьянов, - чуть ли не с наслаждением протянул Шмидт, снимая очки и потягиваясь. - Всё гораздо интереснее. Придётся нам довериться Бессмертному и положиться на удачу. В худшем случае, как он и сказал, мы ничего не потеряем. В лучшем - перед нами откроются такие возможности…
        - Какие возможности?! Вы о чём вообще?! - Маргарита до последнего отказывалась понимать. Она просто не могла себя заставить признать то, во что на самом деле уже поверила.
        Шмидт не счел нужным отвечать. Он собрал листы в папку, запер в сейфе и повернулся к стажёрам с деловитым видом.
        - Так, слушайте. Обо всём, что только что произошло, должны знать только мы трое и Бессмертный. Пока придержим всё при себе. Пока не вернём мальчишку. А сейчас давайте перекусим, выпьем кофе покрепче и выдвигаемся.
        - Постойте, подождите! - Маргарита метнула отчаянный взгляд со Шмидта на Никиту, набрала воздух в грудь. - Допустим, всё это чёртова правда, допустим, у нас в кутузке и впрямь сидит этот проклятый Кощей - чёрт его знает, как такое возможно! - она сорвалась в крик. - Ладно, ладно, я почти поверила. Но если это и впрямь правда и у нас в руках Бессмертный, неужели мы выпустим его… куда-то там?
        - Ещё чего! - Шмидт, кажется, даже возмутился. - Чтобы я выпустил его, так и не поняв, что за тип? Он останется здесь. На обмен пойдёт один из вас.
        Глава 8. Другой Волхов
        Алексей Иванович обещал, что его встретят на той стороне. Объяснил, кто встретит, что делать и чего ждать. И встретить-то его встретили, но не те, о ком говорил Алексей Иванович. Всё пошло не по плану с самого начала.
        Когда Костя, оттолкнувшись от борта и держась рукой за цепь, прыгнул в колодец, он не почувствовал воду. Стремительный и короткий спуск напоминал болтанку в аэродинамической трубе, куда его в прошлом году водил папа. Три-четыре секунды воздушный поток надувал одежду и щёки, сорвал бейсболку и, покрутив, выбросил в прозрачную водную глубину.
        Алексей Иванович (Костя всё никак не мог привыкнуть называть его Кощеем, даже про себя) наказывал ему в этот момент задержать дыхание и выплывать наверх. Там не слишком глубоко, говорил он, выплыть можно будет быстро, если не паниковать.
        Так и есть, до поверхности не больше трёх-четырёх метров, и сквозь прозрачную толщу воды Костя отлично видел солнечный свет. Оттолкнувшись ногами и энергично работая руками, он начал всплывать. Он хорошо плавал для своих лет, но до сих пор ему ещё не приходилось бывать в воде одетым, обутым и с тяжёлым рюкзаком на плечах. Мокрая ткань одежды стесняла движения, рюкзак тянул вниз, и Костя со страхом понимал, что почти не продвигается.
        В иной ситуации он бы немедленно скинул и рюкзак, и полные воды хлюпающие кроссовки и спокойно бы всплыл. Но сейчас он не мог позволить себе такой роскоши. В рюкзаке лежал его билет обратно; потерять его означало бы застрять здесь надолго, а то и навсегда. Поэтому Костя отчаянно бил ногами и руками по воде, пытаясь всплыть и думая о том, где же обещанный Алексеем Ивановичем водяной Коля - страж озера, который должен был его встретить.
        Коли не было. Мальчишка выбивался из сил, воздух в лёгких заканчивался, и он с ужасом думал, что захлебнётся раньше, чем вынырнет. До поверхности оставалось не больше полуметра, буквально один рывок, как вдруг что-то тяжёлое и гибкое скользнуло по ноге. От неожиданности он сорвался, дёрнул головой, пытаясь посмотреть вниз, и тут же хлебнул воды.
        В глазах потемнело; Костя закашлялся, пуская пузыри, заколотил руками по воде и в этот момент, не успев ничего ни понять, ни осознать, попал в струю мощного течения. Он ещё раз невольно хлебнул воды и потерял сознание.

* * *
        Костя пришёл в себя на песчаном берегу озера. Открыв глаза, он успел заметить зелёную крону сосны, заслонявшей часть высокого выцветшего неба, и тут же перевернулся на живот, давясь и кашляя водой. Откашлявшись и отдышавшись, Костя приподнялся, сел на коленки и увидел Колобка.
        Он узнал его сразу. Он успел прочитать про него и знал, что в этом мире Колобок - лучший разведчик, с которым не сравнятся даже вороны Чёрной балки. В отличие от них, Колобок был мастером маскировки, умел проникать куда угодно и оборачиваться кем угодно, а сверх того - ещё и толмачил на языке всех зверей и птиц Третьего мира.
        Колобок служил на посылках у дьяка Коломны, и раз он здесь, значит, по приказу дьяка и никак иначе. Случайно ли, что вместо обещанного водяного Коли его встречает лучший шпион Коломны? Что ему понадобилось именно здесь, именно сейчас? И не нарушит ли это их с Алексеем Ивановичем планы?
        Костя решил не гадать. В конце концов, ему всё равно нужно добираться до города, а раз Коли нет, придётся воспользоваться услугами другого помощника и провожатого.
        - Привет, Колобок! - стараясь звучать как можно более естественно и жизнерадостно поздоровался Костя. - Ты ведь Колобок, да?!
        Это был Колобок, Косте не было нужды уточнять. Размером с баскетбольный мяч, серо-жёлтого цвета, с коротенькими ручками и ножками и большими изумлёнными глазами. Если Костя был просто удивлён, встретив на озере вместо Коли Колобка, то Колобок был натурально потрясён. Если он и ждал здесь кого, то явно не его.
        - А я - Костя, Костя Благов, - Костя протянул Колобку руку, но тот явно не понимал, чего от него хотят, и продолжал испуганно хлопать глазами.
        Костя смутился. Он опустил руку, повертел головой.
        - А где Коля? - как можно непринуждённее спросил Костя. - Я думал его встретить, и Алексей Иванович говорил…
        - А Коля убёг, - Колобок нервно сглотнул, махнул ладошкой куда-то в сторону. - С русалкой, значит… на острова…
        - Да? - Костя с досадой почесал затылок, пригладил мокрые волосы. - Как же я тогда в Волхов попаду? Алексей Иванович говорил, что Коля меня доставит на лодке.
        - Так это… лодку-то мы мигом! - Колобок опасливо подошёл поближе. - А тебе куда, мальчик?
        - В Волхов! К царице, к Марье Моревне. Это далеко отсюда, Колобок? - Костя вертел головой, осматривая обступающий со всех сторон озеро лес.
        - Дык… смотря чем добираться. А зачем тебе, мальчик? - Колобок подозрительно смотрел на него.
        - Надо мне, Колобок, - Костя поднялся, отряхивая колени. - Мне надо увидеть Марью Моревну, передать ей кое-что от Алексея Ивановича… то есть, извини, от Кощея.
        Реакции Колобка Костя определённо не предвидел. Колобок в ужасе попятился и, споткнувшись, сел на пятую точку, растерянно уставившись на Костика.
        - Кощея? - тоненьким голосом переспросил Колобок.
        - Ну да, Кощея, - Костя не очень понимал такой странной реакции. Понятно дело, что Кощей не Снегурочка, а как бы колдун, но чего так пугаться-то? Здесь многие колдуют. - У меня есть послание от него, надо бы доставить…
        - У тебя сообщение от Кощея к царице? - Колобок вскочил на коротенькие ножки.
        - Ну да. Он сказал, что надо до царицы добраться. Ты можешь помочь?
        - Так это… это мы мигом, - Колобок засуетился, потёр ладошки, посмотрел по сторонам. Кинулся к сосне справа, передумал, подбежал к тополю слева. Гигантский, в четыре охвата, тополь рос у самой воды, и корни с одной стороны уходили в озеро.
        Колобок постучал по стволу.
        - Ну? - довольно-таки недружелюбный голос раздался, кажется, из недр дерева.
        - Лодку на двоих! - Колобок метнулся обратно к Косте, передумал, снова подбежал к дереву. - И три щуки! - Снова побежал к мальчику, опять что-то вспомнил, вернулся к тополю. - И сообщение дьяку: «Исток вскрыт, у нас гость. От Кощея».
        Костя не знал, за чем следить, дальше всё происходило одновременно. Мощные корни тополя, уходящие в воду, раздвинулись, из-под них выплыла лёгкая резная лодочка с тремя кожаными хомутами. Тут же подплыли три полутораметровые щуки, закусили хомуты и с готовностью забили хвостами и плавниками. Откуда-то сверху, может быть, из пожелтевшей кроны тополя или из дупла, вылетела галка, покружилась над Костей с Колобком, кивнула и улетела.
        - Эй, мальчик! - Колобок махал Костику из лодки. - Садись!
        Восхищённо глядевший на всё происходящее Костя подхватил рюкзак, вынесенный на берег вместе с ним, поискал глазами пропавшую бейсболку, махнул рукой и осторожно залез в покачивающуюся лодку. Колобок уже устроился на передней скамеечке, и Костику оставалось присесть на заднюю. Он опустился, пристроив рюкзак между ног, и поднял вопросительный взгляд на Колобка. Колобок готовно моргнул, похлопал ладошкой по бортику лодки.
        - В Волхов! - пронзительно крикнул он. - Живо, щучьи дети!
        Удивительное дело! Говорил Колобок вроде на человеческом языке, но звери его отлично понимали. Во всяком случае, щуки тут же выгнули спины, напряглись и, бешено работая плавниками, рванули утлую лёгкую лодочку с такой скоростью, что Косте пришлось ухватиться руками за борта, чтобы не свалиться.
        В несколько секунд щуки перенесли лодку к другому берегу и устремились в незамеченный Костей ручеёк, вытекающий из озера. Если это дорога к столице, соображал Костя, поёживаясь на ветру в мокрой одежде, то ручеёк этот - легендарная Молочная река.
        Об этом было написано в самой первой главе, Костя это хорошо помнил. Озеро, в котором он всплыл, магический Исток - и портал между мирами, и источник сказочного Третьего мира. В нём берут начало три реки - Молочная, по которой щуки несут его сейчас к сказочному Волхову; Живая река, в дельте которой раскинулось легендарное Лукоморье; и Мёртвая река, прикрывающая подступы к Долинному царству Бессмертного.
        Костя не заметил выходов ни Живой, ни Мёртвой рек: щуки слишком быстро пронесли его по озеру. Он на мгновение пожалел, что его сказочное путешествие продлится так мало - уже завтра утром надо возвращаться, и не доведётся ему увидеть и сотой доли чудес этого волшебного мира, явившегося ему со страниц Книги. Книги, которую ему дал Бессмертный. Книги, которая перевернула его жизнь. Книги, которая лежит сейчас у него в рюкзаке вместо выкинутых учебников и без которой он мог сюда попросту не попасть.
        Триггер, говорил Алексей Иванович. Триггер… триггер… Костя не очень понял, что это такое, но слово ему понравилось и он его запомнил.
        Щуки вынесли лодку из неширокого ручейка, текущего под сводами светлого осеннего леса, на холмистые просторы, где ручеёк раздавался вширь и превращался в полноводную быструю реку с беловатой пеной на поверхности от многочисленных донных ключей. От этого она получила своё название, а вовсе не от молока, якобы текущего в кисельных берегах. Об этом Костя тоже прочитал в Книге.
        Холмистые берега с желтеющей осенней травой, перемежаемой в низинах и на спусках ещё зелёной осокой, на которой то там, то тут паслись небольшие стада коров и овец, сменялись лугами с поставленными на зиму стогами сена, а потом и вспаханными полями. Лодка шла так быстро, что Костя еле успевал замечать прибрежные деревеньки со свежими сосновыми причалами, редких рыбаков в затонах и ветряные мельницы на холмах.
        Скупой пейзаж немного разбавляли тёмно-зелёные или красно-золотые линии лесов на горизонте да яркие блики на реке от уходящего вперёд солнца. Солнце спешило опуститься впереди них, и значит, соображал Костя, они шли на запад. Если к этому миру вообще были применимы знакомые географические понятия его привычного мира.
        От слепящего солнца и встречного ветра слезились глаза, и Костя не сразу заметил сказочный Волхов, конечную цель своего путешествия. Он возник неожиданно, вырос буквально на глазах и сразу заполнил собой всё поле зрения. Река прорезала город аккурат посередине, и вскоре Костя уже проплывал под сводчатым мостом, по обоим краям которого стояли дежурные заставы, а с перил свешивались любопытные ребятишки.
        Когда Костя узнал, что столица Девятого царства называется так же, как и его родной город, он пришёл в изрядное недоумение. Не то чтобы это удивило его как-то особенно сильно, тем более на фоне прочих открытий последних дней, но всё-таки заинтриговало, и он счёл нужным специально поинтересоваться у Алексея Ивановича насчёт этого обстоятельства.
        Алексей Иванович не стал напускать туману, а просто и честно пояснил, что да, мол, столица волшебного царства иначе как Волхов называться и не могла. Были волхвы и в Древней Руси, и особенно долго и упорно держались они тут, в этой местности, на речке меж Ильменем и Ладогой, которую и связали в итоге с их именем. Городок же назвали в честь речки, и то, что Костя родом именно отсюда, так это чистой воды случайность и совпадение, хоть и весьма занятное.
        Почему же всё-таки именно он? Этот вопрос Костя задал последним, перед тем как прыгнуть в колодец. Алексей Иванович посмотрел на него задумчивым взглядом и пообещал, что как только Костя вернётся, он ответит ему. Впрочем, добавил он, возможно, Костя и сам уже всё поймёт к этому времени.
        Пока Костя понимал лишь то, что из своего родного, чистенького, ухоженного, но такого скучного и провинциального Волхова он попал в другой, сказочный Волхов. Этот город он увидел в колодце, словно проплывая над ним на воздушном шаре. Здесь правит царица Марья Моревна, сильнейшая волшебница сказочного мира - после Кощея Бессмертного. Здесь живёт Иван-царевич, пасынок Марьи Моревны и начальник придворной гвардии. Сюда сбежал из Лукоморья кот учёный, сюда привёз с охоты на Белых Водах царь Василий несчастную потеряшку Лику.
        У Кости захватило дух. Знакомые и незнакомые герои сказок, которые являлись ему во сне и со страниц таинственной Книги Третьего мира, живут в этом городе. Они на самом деле живут, как этот вот Колобок-разведчик, как щуки-извозчики, и очень скоро, буквально через несколько минут, он встретит уже настоящих волшебников.
        Щуки тянули лодку между берегов, к которым вплотную подступали каменные дома. Набережной как таковой не было, река шла по стенам домов, и Костя подумал, что, видимо, здесь не бывает ни наводнений, ни паводков, иначе никто не стал бы строить так рискованно. Из окон первых этажей можно было, наклонившись, зачерпнуть воду прямо из реки. С балконов можно ловить рыбу, рассуждал Костя, осматривая проплывающие мимо него улицы.
        Улицей, впрочем, сложно было назвать реку, стиснутую с обеих сторон домами; не было здесь ни людей, ни даже лодок - прогулочных или торговых. Улицы, видимо, были с другой стороны домов. Из-за нависающих стен и карнизов Костя не мог разглядеть и оценить город; не мог даже понять, больше или меньше он его родного Волхова. Ясно было, что это другой Волхов, но насколько другие здесь люди?
        Река поворачивала на север, и справа, в изгибе реки, поднимался великолепный белокаменный Мариинский дворец - резиденция царицы Марьи Моревны. Южной башней дворец опирался на изгиб Молочной реки; дальше, на север, через корпус, возвышалась Парадная, центральная башня, а за ней виднелась третья, Северная башня.
        Щуки повернули вместе с рекой на север и, замедляя ход, приближались к Парадной башне, от которой уступами спускалась к гранитному причалу мраморная лестница. Костя восхищённо задрал голову, осматривая верхние этажи башен и корпусов дворца, в окнах которых отражалось заходящее солнце, и на балконе Северной башни увидел её, царицу.
        - Марья Моревна! - восторженно прошептал он.
        - Э… да, - растерянно согласился Колобок. - А ты откуда её знаешь?
        - Ну как же! Царица-волшебница и сестра Кощея - как же не знать?!
        - Да, - Колобок боязливо съёжился, вскинув глаза на царицу и тут же отведя взгляд. - Щас она нам задаст.
        - Почему? - заинтересованно спросил Костя.
        Колобок не успел ответить. Щуки подвели лодку к берегу и ткнули бортом в гранитный причал. На нижней ступеньке лестницы у самой воды стоял высокий тощий с лысиной на темени и короткой жёсткой щетиной старший дьяк Коломна. Его Костя тоже узнал, едва только перевёл взгляд с балкона на причал.
        Коломна маячил за плечом у Марьи Моревны едва ли не на каждой иллюстрации с последней. Ближайший помощник и советник царицы, её неофициальный заместитель по всем гражданским делам, служивший ещё её покойному мужу, самолично встречал сейчас Костика с Колобком.
        - Прошу, прошу, - скрипучим голосом приветствовал он Костика, подавая ему руку и помогая выйти из лодки. - Добро пожаловать в Волхов! Царица вас ожидает. Если хотите привести себя в порядок, то это можно…
        Коломна не договорил. Марья Моревна, продолжающая наблюдать с балкона, сделала едва заметный жест правой рукой, и Костя со своим рюкзачком, который он как раз надевал на плечи, исчез с причала. Коломна мгновенно обернулся на царицу. Та слегка повела головой и ушла с балкона внутрь башни.
        Так, понятно! Государыне не терпится самолично допросить нежданного гостя. То, что Исток вскрыт, они узнали ещё до прибытия галки от Колобка - спасибо Золотому петушку и Баюну, примчавшемуся с вестью. Но вот то, кто прибыл с той стороны, стало для них неожиданным сюрпризом, и вполне понятно желание государыни побыстрее всё выяснить. Его же дело было разобраться сейчас с остальными. И по возможности тихо, не будоража народ непроверенными слухами.
        Коломна повернулся и, раздражённо откидывая полы светло-серой атласной ферязи, стал быстро подниматься по лестнице. Колобок семенил сбоку.
        - Я тебя зачем посылал, сыч ты печёный?! - свирепо обернулся на ходу Коломна. - Колю, Колю проверить! А ты мне кого привёл?!
        - Дак нету Коли! - виновато заморгал Колобок.
        - Опять запил?
        - Филька сказал - влюбился. В Вику., в русалку ту… помните? Ну и махнул с ней на Подветренные острова.
        - Как она вообще оказалась в наших краях?! - разорялся Коломна, шагая по коридорам дворца и отшвыривая двери одну за другой. - Ей же запрещено появляться здесь. Тем более в Истоке. Ну, Коля! Ну, попадись только мне в руки! Шкуру живьём спущу! А русалку ту в молоке сварю!
        Коломна схватился за ручку очередной двери, остоялся, повернулся к Колобку.
        - Ну, так и кто это? - тихо спросил он.
        - Говорит: послан, - так же тихо ответил Колобок, прикладывая правую ладонь тыльной стороной к левому углу рта. - Оттуда… Кощеем…
        Коломна привалился спиной к стене, вытащил платок, вытер вспотевший лоб. Конечно, этого следовало ожидать. Но что теперь делать, он не представлял. И тем более не мог представить, что решит царица.

* * *
        Костя не успел понять, как он переместился с причала в кабинет царицы на верхнем этаже башни. Он не успел приготовиться, не успел даже что-то почувствовать, и вот уже стоит посреди просторного, светлого, отделанного розовым мрамором кабинета лицом к окнам и раскрытой балконной двери, в которую входила Марья Моревна.
        Костя читал, что царица моложе своего брата на семь лет, и, значит, сейчас ей должно быть лет тридцати восьми или около того. Но выглядела она явно моложе и свежее. Безупречный цвет лица оттенялся тёмно-каштановыми чуть вьющимися волосами, едва доходящими до плеч и схваченными золотой диадемой с плоской фигурной коронкой на лбу. Коронка образовывалась анаграммой из двух искусно переплетённых заглавных «М», составлявших, как знал Костя, инициалы царицы.
        Стройный тугой стан царицы подчёркивало узкое тёмно-синее платье с ремешком на поясе и накинутой поверх него лёгкой, отороченной по краям мехом безрукавки, не застегивающейся спереди и с полами до каблуков серых кожаных башмачков.
        На правой руке царицы блестел золотой перстень с синим камнем, похожим на сапфир. Тот самый перстень, который Костя встречал на всех картинках всех волшебников. Только они носили подобный перстень с синим камнем Лонгиром.
        Костя осознавал, что царица разглядывает его с таким же вниманием и интересом, как и он её, и, может быть, даже с большим. Он-то успел познакомиться с ней заочно, на страницах Книги, а вот она его видит впервые. Надо бы, что ли, представиться, поздороваться, сказать, кто он, откуда и зачем. Но во рту у него внезапно пересохло, он не мог выговорить ни слова и только ждал, что скажет царица.
        - Ты не замёрз, мальчик? - неожиданно мягко на фоне подозрительного взгляда спросила царица и, не дожидаясь ответа, повела рукой в сторону камина.
        Костя вздрогнул. Огонь в камине вспыхнул сразу и с такой силой, будто горел уже не меньше часа. Языки пламени наклонились в сторону комнаты, и мальчика охватила такая мощная, но не жгучая струя тепла, что одежда на нём высохла за несколько секунд и он действительно перестал стучать зубами, на что даже уже не обращал внимания.
        - Ой… спасибо! - благодарно воскликнул Костя, ощупывая сухие штаны, рубашку и куртку. - Спасибо! - повторил он, поднимая глаза на царицу.
        - Что ж, будем знакомиться, мальчик, - она слегка кивнула ему. - Как тебя зовут?
        - Костя. Костя Благов.
        - Откуда ты?
        - Марья Моревна, я… - Костя вздохнул, скинул рюкзак, поставил его перед собой.
        - Ого, ты знаешь моё имя! - недоверчиво прищурилась царица. - Откуда?
        - Марья Моревна, я… - Костя расстегнул молнию на кармане рюкзака, достал золотые часы. - Я должен вам сначала передать это. А то он сказал, что вы не поверите.
        - Кто - он?
        - Ваш брат. - Костя протянул часы царице. Она осторожно взяла их, посмотрела остановившимся взглядом, явно собираясь с духом. Потом щёлкнула крышкой и тут же захлопнула, судорожно вздохнув и сжав часы в кулаке.
        Царица отвернулась к окну, обхватив себя руками и явно пытаясь унять дрожь. Костя не очень понимал, что её так потрясло. Часы как часы. Красивые старинные золотые часы с выгравированным вензелем КБ на внутренней стороне крышки. Единственное - они не работали и служили скорее медальоном, чем часами.
        Когда Алексей Иванович показал их Косте, он сказал, что это единственная его вещь, сохранившаяся ещё со сказочного мира. Он сделал их сам, таких часов больше нет ни у кого, и Косте достаточно показать их царице, чтобы та поверила ему. Надо сразу объяснить ей, кто он и от кого, иначе подозрительность царицы, и особенно Коломны, обернётся многодневными допросами и всё окажется бессмысленным.
        Царица поверила, это факт. Но почему она так испугалась? Костя заподозрил, что в её отношениях с братом было что-то такое, во что Алексей Иванович не счёл нужным его посвящать. И это что-то может осложнить предстоящий разговор.
        Костя не успел додумать мысль. Царица повернулась. Она выглядела спокойно и деловито. Бросив часы на мраморный стол, она села в кресло и предложила Костику присесть напротив. Костя пододвинул тяжёлое, обитое бархатом кресло к столу, сел, поставив рюкзак в ноги.
        Скрипнула дверь. В комнату пролез крупный серый кот с белым брюхом и лапками. Он с независимым видом пересёк кабинет, не обращая никакого внимания на рыбок в аквариуме во всю стену, и мягко вспрыгнул на стол. Кот с хитрецой посмотрел на царицу, потом на мальчика, уселся, зевнул и явно приготовился слушать.
        «Это Баюн, - решил Костя, - кот учёный!» Картинок кота в Книге он не видел, а может, просто не успел дочитать до него. Но в сказке Марьи Моревны упоминался её кот Баюн, и, кажется, это вот он и есть.
        - Я так понимаю, мальчик, ты знаком с моим братом? - произнесла царица, изучающе глядя на Костика. - Ты вполне представляешь себе, кто он такой?
        Костя энергично закивал. Ещё бы он не представлял, когда тот сам всё рассказал. Да и написано про него в Книге едва ли не больше всех.
        Царица недоверчиво хмыкнула.
        - Сомневаюсь, мальчик. Но допустим. Зачем он отправил сюда часы, понятно. А вот зачем он отправил тебя?..
        - Ну… - Костя смутился. Он не ждал, что так быстро дойдёт до самого главного и немного растерялся. - Ну, он сказал, что вы поможете мне.
        - Я?! - царица была непритворно удивлена. - Как?!
        - Ну… дело в том, что… В общем, у меня родители разводятся, и я подумал… Если честно, это не я, а Алексей Иванович… Ну, то есть Кощей, ваш брат… Он сказал, что перо Жар-птицы… - Костя замялся.
        - Возвращает всё потерянное, включая любовь, - закончила за него Марья Моревна. Она печально усмехнулась. Показалось Костику или нет, но взгляд царицы кажется чуточку смягчился. Он приободрился.
        - Ну да… А ещё у меня пропала одна… ну, няня моя. Мы с ней дружили, и она куда-то пропала, и никто не знает, где она. Алексей Иванович сказал, что перо поможет найти её.
        - Алексей Иванович, - задумчиво повторила царица. - Так его зовут в вашем мире?
        - Ну да. - Косте казалось, что всё идет хорошо; если честно, он ждал даже большей подозрительности и недоверия. - Алексей Иванович Бессмертный, детский психолог.
        - Извини?
        - Ну, это вроде врач, только для головы, - Костя покрутил пальцем около виска. - Для мозга. Для ума. Если у кого проблемы - вот он помогает.
        - Ты так с ним познакомился? - ему показалось, что в глазах царицы мелькнули насмешливые искорки. - Как с врачом?
        - А что? - насупился он.
        - Ну, интересно же, как там устроился наш брат, - сейчас царица даже и не подумала скрывать усмешку - Кажется, у него всё хорошо, не правда ли?
        - Ну… наверное, - Костя не очень понимал, куда клонит царица. - У него свой дом, работа. Наверное, всё хорошо…
        - И он не хочет вернуться? - царица внимательно посмотрела на Костика. Кот насторожился.
        - Да как же он сможет, если на нём Запрет?! - недоумённо пожал плечами Костик.
        - Ага! - воскликнула Марья Моревна, частью торжествующе, частью недоумённо. - Значит, он рассказал тебе и про это?!
        - Ну да! - кивнул Костя. - Он поэтому и рассказал мне про колодец, что сам не может здесь побывать. Он сказал, что если бы не Запрет, он бы сам… А так больше никто… Сказал, только вы знаете, где перо…
        Царица закусила губу.
        - А он не сказал тебе самое главное? - спросила она, помолчав.
        - Чего? - подозрительно нахмурился Костя.
        - Я знаю, где Жар-птица, мальчик. Это правда. Но я не смогу достать её перо.
        - Почему? - испугался Костя.
        - Потому что мой брат сам упрятал Жар-птицу там, где её никто не достанет. Она в Холодном Логе под таким количеством заклятий, что даже мне их не снять. А учитывая, что это Корневые чары, возможно, уже и ему самому.
        - Он ничего такого не говорил, - побледнел Костя.
        - Ну разумеется. И я вполне представляю почему.
        - Почему?!
        Царица помолчала, словно взвешивая про себя, говорить или нет.
        - Он рассказал, как тебе возвращаться? - тихо спросила она.
        - Ну, так же… тем же путём… через озеро… - забормотал Костя. - Завтра, в шесть утра… он меня встретит… на том же месте…
        Царица смотрела на него, почёсывая загривок кота. Костя напряжённо вспоминал: может, Алексей Иванович говорил всё же что-то такое? Или в Книге было, а он пропустил?
        Может, в Книге и есть что-то про Холодный Лог, лихорадочно думал Костя, но только не в тех главах, что он уже прочитал. А тогда получается, что кто-то из них его обманывает - либо царица, либо её брат. Но зачем им это? Зачем Алексею Ивановичу обманывать его - Костя совершенно не представлял. И уж тем более не мог представить, зачем это делать Марье Моревне.
        Ни с того ни с сего мяукнул кот. Царица подняла голову, Костя обернулся на дверь. В кабинет без стука вошёл Иван-царевич.
        Костя его узнал, про царевича он успел прочитать. Высокий, статный, сероглазый, черноволосый красавец лет двадцати пяти неслышно пересек комнату, наклонился к Марье Моревне, поцеловался, слегка касаясь щеками, и выпрямился, холодно глядя на Костика.
        Мальчишка поёжился. Вживую царевич выглядел ещё надменней и неприветливей, чем на картинках.
        - Иван, у нас гости, - произнесла царица, кивая на Костика.
        - Да, уже слышал.
        - Костя, это царевич Иван, - Марья Моревна повела ладонью. - Иван, это Костя.
        - Здрасьте! - пробормотал Костя, неловко кивнув. Он заметил, что Иван не носит кольца.
        - Так это, значит, и есть посланец? - сухо поинтересовался царевич, осматривая Костика с головы до ног.
        - Нет, я… я не… - испугался Костя непонятно чего. Надо бы им объяснить, что он никакой не посланец и вообще ничего плохого никому не желает. А то тут все, кажется, начинают чураться его, стоит им услышать имя Кощея.
        - Иван, он не посланец, - мягко осадила пасынка царица. - Мальчик здесь вообще ни при чём, он ничего не знает.
        - Тогда что ему здесь надо? - Царевич заметил золотые часы на столе, поднял их, рассматривая в свете огня камина. Солнце уже почти зашло, небо за окном потемнело. - Как он вообще попал сюда?
        - Ему надо всего лишь перо Жар-птицы, - в голосе царицы Костя не услышал сарказма, скорее печаль. - Вот только он не знает, что…
        Что он не знает, ни Костя, ни царевич дослушать не успели. Через раскрытую балконную дверь Костя расслышал, как кто-то стучит каблуками, взбегая по мраморной лестнице к Парадной башне. Спустя пару секунд в двери показался Коломна.
        - Матушка-государыня, тут до твоей милости…
        - Да, знаю, - она встала. - Сейчас иду.
        Костя вскочил с кресла, нервно поглядывая на царицу. Кто это ещё тут прибыл до её милости?
        Царица тепло оглядела Костика, взяла его за плечо.
        - Костя! - Она слегка наклонилась, заглядывая ему в глаза. - Нам надо обсудить твою просьбу. Как ты понимаешь, мы здесь ничего такого не ждали и не готовились. Придётся подумать, решить, как действовать. Мы ненадолго. Ты пока отдохни здесь. Посиди, покушай.
        Царица взмахнула рукой, и перед Костей вырос столик с кушаньями. Мальчишка обомлел. Мало того что почувствовал зверский голод и вспомнил, что с самого утра ничего не ел, так ещё и блюда на столе выглядели так аппетитно и пахли так заманчиво, что отбили всякие другие мысли и желания, кроме как сесть и умять всё это за обе щёки.
        В синеватой тарелке с золотым ободком по краю дымилась солянка. Рядом в маленьком горшочке стояла густая сметана, которую Костя сначала принял было за майонез, но тут же сообразил, что ну нет, какой тут ещё майонез. Хлеба не было, но лежали в корзинке пирожки, кажется, только что из печи. На отдельном блюде уютно расположился жареный цыплёнок, тускло поблёскивая аппетитной корочкой. В узком кувшине плескалось какое-то питьё с нежно-малиновым запахом, а на крохотной яблоньке, росшей прямо из стола, висело пять-шесть румяных яблок - срывай и ешь.
        - Спасибо! - выдавил мальчишка, пододвигая стул к столику и хватая одной рукой пирожок, а другой ложку. Он даже не заметил, как царица с остальными вышли из кабинета. Пирог с мясом оказался таким вкусным, что Костя даже застонал, проглотив кусок не разжёвывая. Он потом подумает над этой неожиданной заминкой с Жар-птицей. Кормят здесь слишком хорошо, чтобы ещё и думать во время еды.
        Глава 9. Семейное дело
        - Марья! - царевич догнал её в переходе, попытался взять за руку. - Марья, постой!
        - Не сейчас, Иван! - она отдёрнула руку и прибавила шаг. - Вот только не сейчас.
        - Да погоди ты! - царевич всё же схватил мачеху за локоть, развернул лицом к себе. - Что с тобой?! Приди в себя, ты не можешь являться им в таком виде.
        В полутьме коридора он смутно различал на побелевшем лице царицы с трудом сдерживаемые смятение и боль. Она была вне себя и могла вот-вот сорваться. Ну, пусть уж лучше здесь, чем на людях. Коломну с котом Иван за «людей» не считал; они знали про царицу больше и говорили меньше, чем она сама.
        - Я в порядке! - Марья вырвала руку, и тут же, пошатнувшись, схватилась за стену. Царевич опять подхватил её за локоть.
        - Ты не в порядке! Марья, успокойся. Всё не так страшно, как кажется.
        - О да! - она невесело рассмеялась. - Всё гораздо страшнее.
        Царица глубоко вздохнула и снова двинулась по коридору. Кот вприпрыжку нёсся впереди; царевич и Коломна шли по сторонам, отставая на полшага.
        - Года не прошло! - бормотала царица, спускаясь по лестнице Парадной башни. - Года! А он уже стучится с того света! А ведь обещал Велизарий, клялся, что навсегда!
        - Он ещё не здесь, Марья! - напомнил царевич.
        - Да?! - она резко обернулась, взяла из руки царевича часы, которые тот подобрал на столе в кабинете, подняла к его глазам. - А вот это вот что? Этого тоже здесь не должно быть, а они здесь. И ты готов поклясться, что он не превратил их в ключ?!
        Царевич промолчал. Марья гневно встряхнула головой и двинулась дальше.
        - Что мы знаем о мире, куда он попал?! - говорила она, со злостью толкая двери и проходя один зал за другим. - Ничего! Что он мог там придумать, какие тайны постичь?! Если он меньше чем за год прорвал заклятие…
        - Он не прорвал, - перебил Иван.
        - Какая разница! Не он, так его посланец! И что мне с ним теперь делать, Иван? Ты хоть представляешь, что мне с ним теперь делать?!
        Царевич промолчал. В отличие от Коломны, он вполне себе представлял, что делать, и понимал, почему так нервничает и накручивает саму себя Марья. Нельзя в спокойном состоянии принять решение, которое сейчас необходимо. А то, что Марья его примет, Иван почти не сомневался. Если только Ольга не вмешается и не переубедит сестру… «И чего они только примчались?! - раздражённо подумал царевич. Да ещё так скоро!»
        Они вышли в Зеркальный зал с окнами в пол с одной стороны и зеркальной стеной с другой. В зале горели свечи, было светло и тревожно от колеблющихся язычков пламени.
        У зеркальной стены Иван сразу же с привычным раздражением заметил супругов Скаль-Грайских. Ольга торопливо поправляла и расчёсывала растрепавшиеся волосы. Князь, отряхивая рукава бело-коричневой куртки, что-то успокаивающе и негромко говорил ей. На кресле валялись брошенные плащи; тут же жался испуганный Колобок.
        Ольга обернулась на звук открывшейся двери, кинулась к царице.
        - Маша!
        - Оля!
        Сестры поцеловались. Царевич и князь лишь кивнули друг другу. Иван недолюбливал Скаль-Грайского, хотя, честно говоря, сам не очень понимал, за что. Светловолосый, голубоглазый, с мягкими пушистыми усами и бородой, молодой князь был совершенно лишён надменности и высокомерия, смотрел открыто и просто и с первого взгляда располагал к себе едва ли не всех, с кем общался. За редким исключением, вроде Ивана, который считал князя подкаблучником и оправдывал этим, за неимением большего, свою неприязнь.
        - Ну что тут, Маша, что случилось? - княгиня тормошила сестру за руки. - Мы летали под Гребнем и сразу же сорвались, как услышали. Истокчто, вскрыт? - Ольга спрашивала, подняв брови и с явной надеждой ошибиться.
        - Да, Оля, вскрыт! - жёстко сказала царица. - Братец наш объявился. Прислал посланца, требует Обмена.
        - Откуда ты знаешь, что он? - побледнела Ольга.
        Марья протянула руку и выпустила из ладони покачивающиеся на цепочке часы. Ольга судорожно вздохнула, дрожащими пальцами взяла, щёлкнула крышкой. Несколько секунд смотрела на остановившиеся часы неподвижным взглядом. Неслышно подошедший князь взглянул на часы из-за плеча жены и задумчиво нахмурился.
        - Насколько я помню, идея была в том, чтобы изгнать Бессмертного навсегда, - произнёс князь, забрав часы у жены и вернув Марье. - Ты говорила, что заклятие обратной силы не имеет.
        - Не имеет, - согласилась она. - Но его можно снять.
        Ольга дёрнулась что-то спросить, но, словно подавившись словом, передумала и промолчала.
        - Но вы же не собираетесь? - князь переводил взгляд с жены на царицу и обратно. - Или нет? Или я чего-то не знаю?
        - Ты не знаешь, кого он прислал сюда, князь, - хмуро ответила Марья. - Мальчишка. Самый обычный мальчишка. Ровесник Яны с Олегом.
        - Ну и? - князь по-прежнему переводил непонимающий взгляд. Ольга охнула, взмахнув ресницами - она всё поняла.
        - Мальчишка - это наживка, князь, - терпеливо объясняла царица. - Он отправлен сюда за пером… в общем, неважно зачем - это та же приманка, только для мальчишки. Вот только он этого не знает. Он думает, что получит обещанное и вернётся домой завтра утром. А он… - царица поперхнулась, прикрыв рот ладонью.
        - А он не вернётся, - закончил за неё Иван.
        - Маша! - Ольга умоляюще посмотрела на сестру.
        - Что? Ну что?! - вскипела царица. - Думаешь, мне этого хочется? Или ты на что-то надеешься? Не обманывай себя, Ольга! Вместо мальчика явится Кощей, и тогда нам всем… Ну что я тебе буду объяснять - ты и сама знаешь.
        - Насколько я помню, Лонгира у него нет, - проговорил князь, коротко поглядывая на жену. - Вы же забрали у него перстень перед заклятием. Так чего так бояться? Пусть явится; пока он без сил, мы справимся с ним.
        - И что ты предлагаешь с ним сделать? - язвительно спросил Иван. - Убить?
        Князь понял сарказм.
        - Убить Бессмертного не получится, это правда, - спокойно сказал он. - Но можно же обезвредить. Твоя темница, Марья…
        - Моя темница, князь, - перебила она, - выдержит кого угодно, кроме него. Один раз он уже уходил из неё - заметь: без кольца! Второй раз я испытывать судьбу не хочу. Здесь он сильнее нас всех. Он справится с нами даже без камня. Ему хватит рассеянного, а потом всё равно вернет себе прежнюю мощь.
        Князь промолчал. Он знал, что это правда. После схватки у Истока Ольга вернулась как будто бы не в себе - вымотанная до предела и совершенно без сил. Вчетвером, на пределе сил, они еле-еле одолели Бессмертного, и после этой минутной схватки Ольга отходила неделю. Она говорила потом, что и Марья несколько дней не могла встать с постели.
        - А что… - Ольга запнулась, помолчала, справляясь с голосом. - А что Велизарий с Морозом? Они уже знают?
        Царица вопросительно обернулась на Коломну; дьяк кивнул.
        - Сказали: решать вам. Если потребуются - будут.
        - Нет, не надо, - качнула головой Марья. - Это семейное дело. Велизарий с Морозом здесь ни при чём.
        - Ещё как при чём, - усмехнулся Иван. - Он убил Метелицу.
        - Тем более, - нахмурилась Марья. - Тем более не стоит на него рассчитывать. Я уж не говорю про Велизария. Для старика он до сих пор остаётся главной ошибкой в жизни.
        В комнате повисло молчание. Все понимали, что решение принято, и ждали только, кто произнесёт его вслух.
        - На что же он рассчитывал? - недоумённо вздёрнул плечи князь. - Неужели он не понимал всего этого?
        Сёстры переглянулись.
        - На чувство вины он рассчитывал, - желчно сказала Марья. - Что мы не решимся оставить мальчишку здесь.
        - Маша! - прошептала Ольга, приложив ладони к виску. - Я не могу так! Наш брат обманул его, неужели мы тоже обманем? Неужели нет никакого другого способа вернуть мальчика домой?!
        - Есть, - спокойно ответила царица, глядя сестре прямо в глаза. - Не задавай глупых вопросов, Ольга, ты знаешь, что есть. Но он не перенесёт его.
        Княгиня отвернулась с выступившими на глазах слезами. Да, она знала. Но легче ей от этого не стало.
        «Однажды тебе придётся кому-то причинить боль, - вспомнила она слова из давно позабытых, казалось, уроков брата. - Однажды ты кого-нибудь убьёшь или устроишь что-то ещё более скверное. Конечно же, для блага других; конечно же, в исключительных обстоятельствах и только один раз. Не заблуждайся! Одним разом дело не ограничится. Некоторые поступки имеют слишком сильную инерцию. Ты не можешь исправить их и даже контролировать последствия. Они уже сами тебя ведут».
        «Он был прав! - с ужасом думала Ольга. - Мы думали на нём всё закончится! Но теперь пострадают другие люди. Из-за нас в том числе. Из-за меня! Если бы я тогда не согласилась, ничего бы этого не было!»

* * *
        Тяжелее всего оказалось объяснить всё мальчишке. Ольга не смогла. Она только плакала и гладила его по голове, обещая, что всё будет хорошо и они что-нибудь придумают. Даже Марья почувствовала, что это выше её сил. Пришлось позвать Коломну.
        Сухо и деловито дьяк разъяснил плачущему мальчишке ловушку, в которую его послал Бессмертный. Самый зловещий колдун Третьего мира был изгнан в мир без волшебства, где он не мог колдовать и творить те злодеяния, что совершал здесь. Проход между мирами устроен таким образом, что в волшебный мир из не-волшебного можно попасть, только зная о нём и видя, куда направляешься.
        В обратном же направлении можно переместиться лишь в том случае, если кто-то заменит выбывающего - иначе проход не откроется. Чтобы Костя вернулся обратно через озеро Истока в колодец на усадьбе Бессмертного, нужно чтобы кто-нибудь в это же время нырнул в колодец и открыл проход. Иначе вернуться не получится, можно просто захлебнуться и утонуть в озере.
        Очевидно, Бессмертный рассчитывал поменяться с мальчиком, открыв для него проход, и самому вернуться обратно. Но есть проблема. Как Костя справедливо заметил, на нём заклятие Запрета. Он не может вернуться в волшебный мир, пока заклятие не снято. А снять могут лишь те, кто наложил его при изгнании: четыре сильнейших волшебника сказочного мира после него самого - Мороз, Велизарий, царица Марья и княгиня Ольга. И для этого нужно согласие их всех четверых.
        Но согласия никто не даст. Бессмертный оставил по себе здесь слишком дурную память, чтобы кто-то снова решился пустить его в Третий мир. Он изменился, пытался доказать Костя, он стал хорошим, он никому не причинит вреда.
        В это сложно поверить, возражал Коломна. Бессмертный обманул мальчика с Жар-птицей, обманул с возвращением - хорошие люди так не делают. Если бы Бессмертный рассказал мальчику всю правду, если бы прислал с ним официальное предложение мира и доказательства своей благонадёжности, можно было бы о чём-то говорить. А так - нет.
        Так он опять взялся за свои манипуляции, опять использует людей - хуже того: детей! - втёмную. Он рассчитывал, что жалость к ребёнку даст ему пропуск обратно в волшебный мир, к источникам магии, обретя которую он вновь станет почти всемогущим и подчинит себе все царства и земли Третьего мира. Но не в этот раз.
        Пойми, мальчик, убеждал убитого горем Костика дьяк, ты стал игрушкой в руках Бессмертного, и нам всем тебя очень, очень жаль. Но мы не можем рисковать спокойствием и благополучием Девятого царства и всего Третьего мира ради того, чтобы вернуть тебя домой.
        Меня ждёт мама, плакал мальчишка. Она не знает, где я, наверное, думает, что пропал. Что же с ней будет, если я не вернусь?! У Ольги разрывалось сердце, она обнимала Костика, умоляюще смотрела на Марью. Царица стояла неподвижно, обхватив себя руками и глядя в огонь камина.
        Если у Бессмертного осталась хоть капля совести, убеждал Коломна, он придумает, как убедить твою маму, что ты жив и с тобой всё в порядке. Но вернуться ты не сможешь, мальчик. Коломна посмотрел прямо и строго. Лучше тебе понять это сразу и окончательно. Да, сейчас будет тяжело. Но потом станет легче.
        - Не станет! - зло проговорил Костя, мотнув головой. Он вытер глаза, насупился, изо всех сил стараясь сдержать новый прилив слёз. Его вдруг осенило. - А как же Алексей Иванович? Как он оказался в нашем мире? Ведь никто с нашей стороны портал не открывал, вы же его изгнали.
        - Да, - согласился Коломна. - Но видишь ли, в чём дело, Костя. Мощь заклятия, используемого при изгнании, и перегрузки при переходе из нашего мира в твой таковы, что обычный человек, да хоть бы даже и волшебник, их не выдержит. Погибнет без вариантов. Остаться в живых мог только Бессмертный.
        Костя нахмурился. Бессмертный… бессмертный… Ну что ж… Раз они не оставляют ему других вариантов.
        - А как он стал бессмертным? - спросил Костя. Он ещё раз вытер глаза, хотя плакать уже не хотелось.
        Сёстры переглянулись. Коломна наморщил лоб, пожевал губами.
        - Этого никто не знает, Костя. Эту тайну он унёс с собой в твой мир.
        Вот как! Костя перевёл взгляд с бесстрастного Коломны на напрягшуюся Марью и смутившуюся Ольгу. Кажется, ему опять что-то недоговаривают. Что ж, ладно. Раз ему не хотят говорить, он сам узнает, как стать бессмертным, станет им и вернётся домой. Чего бы ему это ни стоило!

* * *
        - Ольга, подумай ещё раз. У тебя своих трое, зачем тебе ещё этот мальчик?!
        Они стояли у крыльца, выходящего на Дворцовую площадь, тёмную и пустую в этот поздний час. Царица не хотела привлекать внимания к тому, что здесь сейчас происходит, поэтому площадь заливал один лунный свет.
        - Ты его доканаешь тут, Марья, вот зачем, - сердито ответила Ольга, поддёргивая и укладывая на плечах плащ с застёжкой из маленького хрустального лебедя у шеи. - Ему нужно отвлечься от всего этого, сменить обстановку. У нас море, ладьи, дети. Ему будет с кем поиграть. А у тебя тут что? Коломна твой этот…
        - Я могу приглядеть за мальчиком, - Марья была немного уязвлена.
        - Не надо, Марья! - Ольга не особо старалась скрыть сарказм. - Я же знаю, тебе некогда. У тебя дела государственные, у тебя ещё что-то. Да и вообще, - княгиня наконец уложила плащ как надо, взглянула на сестру прямо, - не нужно ему оставаться здесь. Здесь всё ему будет напоминать о сегодняшнем дне. А это, наверное, худший день в его жизни.
        - Ладно, уговорила, - царица устало махнула рукой. - Постарайся его там… отвлечь как-нибудь…
        Ольга посмотрела на сестру предельно выразительным взглядом. Как раз за этим его и забираю, без слов поняла Марья.
        Царевич хмыкнул. Царица резко обернулась к пасынку, но не успела ничего высказать - с крыльца спускались Коломна с Костей.
        Насупленный мальчишка был уже одет по-здешнему. Плотная замшевая куртка с ольховыми пуговицами была опоясана кожаным ремнём, на одном боку которого удобно пристроился небольшой кошель, а на другом была заткнута пара перчаток. Вместо потерянной бейсболки мальчику дали круглую шапку с алым верхом и меховой опушкой, а вместо белых кроссовок алые же кожаные сапожки на каблуках, подбитых гвоздями.
        Если бы не обстоятельства, при которых он получил новое платье, мальчишка был бы в восторге. Даже сейчас, несмотря на горестное настроение, Костя, вышагивая по мраморным полам и ступенькам крыльца, невольно старался пристукивать каблуками - уж очень ему нравился этот звонкий и бравый звук.
        Когда же мальчишка увидел кургузого двугорбого конька на площади перед крыльцом, у него захватило дух. Неужели это то, что он думает?! Он стремглав скатился с крыльца, подбежал к коньку, осторожно коснулся гривы.
        - Вот, держи! - князь подошёл к Костику, протянул морковку. - Угости его!
        Костя поднёс морковку коньку. Тот понюхал, аккуратно подхватил её теплыми мягкими губами и с аппетитом захрумкал. Костя погладил его по крупу, чувствуя, как волна восторга захлёстывает и перебивает даже обуревавшую его горесть.
        - Я полечу на нём?! - всё ещё не веря прошептал он.
        - Да, родной, ты полетишь на нём. - Ольга ласково огладила Костика по плечам, застегнула пропущенную пуговицу. - Чтобы не продуло. Наверху сейчас холодно, можно и замёрзнуть. Так что перчатки лучше надеть.
        Костя торопливо закивал, вытащил перчатки из-за пояса, натянул их и с помощью Ольги вскарабкался в седло между двумя небольшими горбиками на спине Конька. Ольга помогла ему надеть рюкзак, и Костя, чувствуя себя на вершине блаженства, натянул поводья и упёрся каблуками сапог в стремена.
        - Натягивать не надо, - посоветовал князь, и Костя тут же послушно ослабил поводья. - Ты просто держись за них, и Конёк сам донесёт тебя куда надо.
        Костя согласно закивал.
        - И ещё кое-что, родной. - Ольга взяла его за руку, улыбнулась немного извиняющейся улыбкой. - Это твой первый полёт, так что давай примем кое-какие меры предосторожности. На всякий случай.
        Она взмахнула рукой с блеснувшим в свете Луны синим перстнем, и крепкие кожаные ремни накрепко примотали Костика за ноги и поясницу к седлу и крупу Конька. Теперь, даже если бы он и захотел, упасть с него было нельзя.
        Но сидеть было удобно. Костя пошевелился - да, определённо удобно. Не то что Гарри Поттеру на метле. Кто вообще придумал летать на метле? Наверное, тот, кто никогда в жизни не держал узкую палку между ног и не пытался удержаться на ней в таком положении на весу. Костя пару раз пробовал для забавы, и это был, конечно, кошмар. Совсем не то, что в этом плотном и удобном седле.
        Мальчишка глубоко, удовлетворённо вздохнул, обернулся. На него смотрели все, но он невольно задержался на царице. Её неизъяснимый взгляд был полон печали, сожаления, и, кажется, тревоги, и ещё чего-то… Костя не мог понять чего. Надо было, наверное, сказать что-нибудь на прощание, поблагодарить за сапоги и Конька, извиниться, что ли, со своей стороны. Но Костя смог выдавить только «до свидания!» и снова сердито отвернулся. Не хочется ему сейчас с ними говорить, ну их! Невозможная семейка!
        Марья печально усмехнулась. Баюн, устроившийся на перилах лестницы, скучающе зевнул, лениво прищурился, посмотрел на планирующего над крыльцом ворона. Не нравился ему этот ворон. Не из Чёрной ли балки этот разбойник? Да нет, откуда?! Как изгнали Бессмертного с той стороны, никто больше сюда не прилетал. Некому их посылать. Разве вот что Елена…
        - Ладно, Маша, прощай. - Ольга торопливо поцеловала сестру, кивнула Ивану с Коломной и, взявшись за края плаща руками, развернулась лицом к площади. То же самое сделал князь.
        Оттолкнувшись ногой от земли и взмахнув краями плаща, княгиня обернулась лебедем и взлетела в ночное небо. Тут же за ней устремился ястреб и, расправив два крыла по бокам, Конёк-горбунок. Несколько секунд над площадью раздавался, быстро удаляясь, восторженный визг мальчишки, потом стремительно набиравшая высоту группа превратилась в точки и растворилась в ночном небе.
        - Думаешь, мы правильно поступили? - негромко спросила царица, провожая взглядом улетевших.
        - Не мы, - поправил царевич, тоже прищурившись в ночное небо. - Ты. Это было твоё решение. - Он перевёл взгляд на мачеху. - Но да, думаю, ты правильно поступила.
        Марья страдальчески поморщилась, покачала головой.
        - Не знаю, Иван. Не знаю. До слёз жалко этого мальчишку. Как он вынудил нас поступить с ним, это просто… У меня даже слов нет!
        - Да, паршиво, - нахмурился царевич. - Но выбора особого не было. Ты всё сделала правильно.
        Коломна вздохнул.
        - Что? - резко обернулась к нему Марья. Знала она эти его вздохи, наизусть выучила.
        - Я бы послал постеречь Исток, - негромко проговорил Коломна. - Он смог заслать сюда мальчишку. Может, это не последний его ход…
        - Да, - пробормотала Марья, растерянно глядя на Коломну. - Да, ты прав. Как я об этом не подумала. Иван, ты не мог бы? - она просительно обернулась к царевичу.
        - Разумеется, - тот склонился в полупоклоне с насмешливой улыбкой.
        - Собери людей, - распорядилась царица. - Выставь дозоры. Если завтра кто-то объявится - сразу ко мне. Если нет, оставь караулы и возвращайся. Тебе там торчать не обязательно.
        Царевич опять поклонился. Выпрямляясь, он задержался взглядом за женский силуэт, застывший в освещённом окне на верхнем этаже Южной башни. Марья перехватила его взгляд.
        - Тебе не обязательно к ней заходить, - холодно сказала она. - Я сама скажу Лике, где ты и когда вернёшься.
        Марья взяла пасынка за руку. Он с трудом оторвал взгляд от окна, посмотрел на царицу. Невесело усмехнулся, ещё раз наклонился, поцеловал её руку и, развернувшись, направился к конюшне. Коломна задумчиво рассматривал свои сапоги, старательно не замечая происходящего.

* * *
        Марья очень устала. Баюн уговаривал её ложиться, обещал золотые сны, предлагал, ежели царица пожелает, усыпить вообще без снов. Без толку. В конце концов, кот сдался, растянулся на кушетке возле камина и захрапел. Он обещал, поступая на службу, следить за здоровьем царицы, но что он может поделать, коли она сама не хочет за ним следить. Правильный режим и распорядок дня, очевидно, не для этой семейки.
        Она не могла спать. Уже, собрав людей, ускакал в ночь царевич. Получив последние указания, спустился к себе Коломна. Давно уже спала Лика, спал дворец и весь город. А она не могла.
        Марья сидела за столом и рассматривала в отблеске свечей такие знакомые, пугающе знакомые золотые часы брата. Он сделал их в те времена, когда они ещё были семьёй, когда ещё не рассорились и не погрязли во взаимной смертельной вражде. Он тогда только начинал свои рискованные опыты, и вот эти часы стали его едва ли не первым по-настоящему серьёзным успехом и прорывом. Марья не могла представить себе, чтобы он с ними расстался по доброй воле. Он всегда ходил с ними, и даже на тот свет с собой уволок - зачем же вернул обратно?
        Марья намотала мягкое тёплое золото цепочки на пальцы, открыла крышку. Ну да. Конечно. «КБ». Этот вензель он выгравировал, взяв старую мальчишескую кличку и присовокупив к ней свой нынешний зловещий титул. Он и им с Ольгой предлагал сделать такие же часы, но они отказались. Постоянно носить с собой пороховую бочку с зажжённым фитилем - удовольствие ниже среднего.
        Но кое-кто не отказался. Марья знала, что такие же часы есть в этом мире у ещё одного человека, и это было ещё одной причиной, мешающей ей спокойно заснуть.
        Она захлопнула крышку часов и задумалась, постукивая точеными ногтями по мраморной поверхности стола. Если часы сейчас у неё, значит, брат отправлял их именно ей. Но зачем? Что он хотел этим сказать? Не проще ли было написать письмо и передать его с этим мальчишкой? Уж почерк-то она его отличит от миллиона прочих, да и кто вообще захотел бы подделываться под Кощея?
        Она опять открыла крышку часов. Стрелки мёртво стояли на без четверти три пополудни. Она не знала, работали ли часы в том мире или нет, но время это она помнила прекрасно. Незачем было брату напоминать ей об этом.
        Без пятнадцати три они вышвырнули его из этого мира. Без пятнадцати три остановились его загадочные часы. Навсегда ли?
        Затаив дыхание, Марья сдвинула колёсико хода и вздрогнула, тут же отдёрнув руку. В недрах золотых часов раздался тихий щелчок, и стрелки, набирая ход и негромко потрескивая, закрутились всё быстрее и быстрее, пока не слились в сплошной круг, вращающийся с головокружительной скоростью. С непонятным ей самой страхом Марья следила за бешеным вращением стрелок, непроизвольно пытаясь поймать количество оборотов, прекрасно понимая, какая это бессмысленная затея.
        Когда-то, давным-давно, брат учил их развивать внимание и наблюдательность, заставляя подсчитывать количество птиц в стае, листьев на дереве и муравьев, снующих по муравейнику. Они с Ольгой как ни старались, так и не смогли достигнуть его уровня - он мог подсчитать даже зёрна, высыпаемые из мешка в ларь.
        Но здесь и он был бы бессилен. Нельзя было уследить за стрелками, нельзя было подсчитать, сколько они сделали оборотов. У Марьи было смутное ощущение, что несколько сот тысяч, а может, и миллионов, пока стрелки наконец не замедлили ход и стало можно отличать секундную от минутной и часовой.
        На 2:11 часы встали, и секундная стрелка пошла обычным плавным ходом. Марья непроизвольно взглянула на свои настольные часы с дельфинами. Они показывали 2:09.
        Ей захотелось немедленно кого-то разбудить, растолкать, поднять с постели - Коломну ли, Велизария, да хоть бы Баюна, безмятежно дрыхнувшего на диване, - чтобы поделиться увиденным, спросить, посоветоваться. Она не понимала, что происходит, что вообще произошло только что на её глазах. Рука автоматически потянулась подвести свои часы, и ей стоило немалых усилий остановиться.
        Она не станет подводить своё время под время брата! Если в этом состоял его план, она не будет способствовать его осуществлению. Ни за что! Ни за что, сцепив зубы и сжав кулаки, повторяла про себя Марья. Каковы бы ни были его планы, она сделает всё, чтобы их разрушить!
        Часть вторая. Братья и сёстры
        Глава 1. Приглашение
        Василиса знала, что её ждут. Она могла быть уже на месте, но не могла отказать себе в удовольствии пройти хоть немного пешком. В последние годы это удавалось ей всё реже и реже - и потому что болели ноги, и потому что просто не было времени.
        Из-за больных ног она даже завела ходить с посохом. Не очень-то приятно в сорок лет обзаводиться старушечьим подспорьем, но что поделать: приходится расплачиваться за бурную и не слишком разборчивую молодость. Ей хотя бы можно делать вид, что это не посох, а волшебный жезл, приличествующий её статусу и званию. Многие верили.
        Сегодня, однако, она не могла отказать себе в удовольствии. Майский лес был прекрасен, и не прогуляться по просыхающей после дождя и блестевшей в лучах полуденного солнца молодой дубраве было бы преступлением. И ноги почти не болели, и настроение было замечательным, и всё сегодня складывалось почти идеально, как редко уже бывало в последние годы.
        Полгода назад она была здесь в прошлый раз. Сестра уже была на сносях, и Василиса клятвенно заверяла, что будет к родам, и - не успела. Опять. Опять всё обошлось без неё, и опять ей достаётся всего лишь являться с подарками и поздравлять роженицу и всё семейство с очередным прибавлением. Ну в этот раз у неё хотя бы годное оправдание и ценный, по-настоящему ценный подарок.
        Василиса шла по тропинке, радостно вдыхая свежие весенние ароматы и вспоминая вчерашний вечер. Велизария, оказалось, уговорить не трудно, да, в сущности, ничем особым он себя и не связывал. Ну, примет, ну, посмотрит. К восторженным заверениям Василисы Велизарий до сих пор относился скептически, но это уже было неважно. Он согласился посмотреть Кешу, согласился проверить его - этого было достаточно.
        Василиса была уверена - Кеша справится. Знала она все проверки и испытания Велизария и сама их устраивала племяннику неоднократно. Кеша проходил их с пугающей лёгкостью. Смышлёный подросток явно заслуживал большего, чем оставаться в деревне чистить хвосты коням, и сейчас самое время вырвать его наверх.
        Полина, конечно, будет против. Конечно, ей не захочется отпускать сына в далёкий Халдон, но с сестрой, была уверена Василиса, она справится. Она убедит её, что со способностями Кеши ему просто необходимо начать профессиональное обучение, и не по книгам, которые она то и дело привозит ему, а на практике, у настоящего мага и учителя.
        Она могла бы и сама, наверное, но времени не было. Она постоянно нужна была в Малахите, и сейчас - как никогда ранее. А Кеше нужно учиться, и Велизарий подходит для этого, как никто другой.
        На подходе к Козьему мосту Василисе по привычке пришлось отгонять шальную мысль навестить сначала Ядвигу. Всякий раз одно и то же, всякий раз ей приходится выбирать между сестрой и старой школьной подружкой - к кому гостить первой? Но только не сегодня, осадила себя Василиса. Сегодня сестра точно заслуживает быть первой.
        Василиса вышла из леса, спустилась по пологому склону холма, перешла Медянку и через десять минут подходила к небольшой деревне. У крайней избы крепкий невысокий мужик выверенными движениями окашивал лужок, периодически покрикивая на кур и гусей, лезущих под ноги.
        - Федя! - Василиса радостно окликнула зятя, приветственно взмахнув посохом.
        - Василиса! - улыбнулся он, откладывая косу и обнимая свояченицу. - Как раз к обеду поспела, - он отстранился. - Ты проходи, я сейчас тут закончу…
        - Да ладно, Федя! - Василиса нетерпеливо повела ладонью с перстнем, срезав оставшуюся траву под корень. - Успеешь ещё поработать, посиди с нами сегодня.
        Фёдор хмыкнул, кивнул на проезжающего в телеге мужика, бросавшего на соседа мрачные взгляды.
        - Не стоит тебе здесь колдовать, Васса. Соседи тебя не любят. Ну и нас заодно. Думают, прошлогодний падёж обошёл нас, потому что ты заколдовала.
        - Да ну их! - махнула рукой Василиса. Не это её сейчас интересовало. - Ну что там, как у вас? Всё хорошо?
        - Нормально, - улыбаясь, кивнул Фёдор. - Вчера родила, всё нормально. Девочка. Олей назвали.
        - Ой, как хорошо! - Василиса, не сдержавшись, обняла Фёдора, притиснув к груди. - Извини, Федя, не смогла вчера прибыть. Сначала в Малахите застряла, потом в Халдоне…
        - Не переживай! - Фёдор махнул рукой. - Справились, не первый раз. Маша хорошо помогала.
        - Да ты что?! - обрадовалась Василиса. - Ну, Маша, умница. Всегда знала, что из неё выйдет толк. Ладно, Федя, чего стоим? Пошли уже, проведаем нашу мамашу.
        Они зашли в дом, прошли полутёмные сени и оказались в просторной светлой горнице с большой белой печкой в правом углу и подвешенной к потолку зыбкой в левом. У зыбки сидела женщина в белом сарафане с голубой вышивкой, небрежно заплетённой косой, усталой, но счастливой улыбкой, и, тихо напевая без слов, качала её. У окна на скамейке сидел хмурый подросток и читал книгу. Темноволосая девочка резво бегала по комнате, расставляя на столе тарелки и кружки.
        Подняв голову на вошедших, девочка брякнула тарелки на стол и, радостно завизжав, бросилась к Василисе.
        - Тетя Вася! - Она с разбега обхватила её руками, повиснув на шее. - Приехала!
        - Приехала, Маша, приехала зайчонок! - Василиса радостно целовала племянницу. - Как же ты выросла, проказница, какая тяжёлая стала. Ой, отпусти меня, задушишь.
        - А мы тебя вчера ждали, - тараторила Маша. - А у нас сестрёнка родилась… А я знаешь как вчера помогала… Я и печку топила, и воду грела, и посуду мыла, и зыбку качала…
        - Ой, ты моя умница! Совсем взрослая стала, не страшно и дом на тебя оставлять. Ну, давай, давай, веди.
        Маша подтащила Василису за руку к зыбке, заглянула с гордостью, приподнявшись на цыпочках.
        - Ч-ш-ш! - Полина приложила палец к губам. - Тихо ты, только уснула, - зашептала она, поднимаясь и целуясь с Василисой.
        Василиса стиснула сестру за плечи, заглянула в свою очередь в зыбку Крепко спелёнатая малышка, с личика которой ещё не сошла краснота, спала, посапывая и причмокивая в такт зыбки.
        - Какая красивая! - прошептала Василиса. - Сразу видно - вся в мать.
        - А я? - обиделась Маша.
        - А ты тоже красивая, - Полина тихо засмеялась, потрепав дочь по голове. - Только в тётю. Видишь, Оля светленькая будет, как я, а ты тёмненькая, как Василиса.
        - Ну вас! - недовольно буркнула Маша, мотнув головой и не признаваясь, что замечание матери ей больше польстило, чем рассердило.
        - Мой подарок новорождённой, - прошептала Василиса, проводя рукой и подвешивая над зыбкой хрустальную гирлянду тихо позванивающих и покачивающихся белых, синих и золотых лебедей.
        Все восторженно ахнули; Маша тут же потянулась потрогать лебедей.
        - Тихо, разбудишь! - сердито прошептала Полина, перехватив руку дочери. - Потом поиграете.
        - Ну зачем же потом, - улыбнулась Василиса, отводя за плечи недовольную Машу в сторону. - Можно и сейчас. Держи, зайчонок! - Василиса повернула руку и протянула на ладони игрушку. - Это тебе.
        Маша осторожно взяла круглый прозрачный шар на подставке, под куполом которого виднелся крохотный, но различимый во всех очертаниях город.
        - Что это, крёстная? - спросила девочка, восхищённо разглядывая город, посередине которого, как настоящая, текла, поблёскивая, река.
        - Это Волхов, Маша. Царская столица. Ты всё хотела там побывать. Обязательно побываешь как-нибудь, но пока просто полюбуйся. И тут не только Волхов. Переверни-ка вверх дном, а потом верни обратно.
        Маша перевернула шар и опять восторженно ахнула. Вместо города с дворцом на реке под куполом оказался город на скале, выступающей в море. Огромный утёс поднимался уступами вперёд в море, и по склонам утёса теснились, прижимаясь, а кое-где и подпирая друг друга, узкие разноцветные домики. На самом верху утёса, нависая над скалистым обрывом, поднимался небольшой, но высокий дворец с узкими башенками, крутыми лестницами и висячими переходами.
        - Скальный Грай! - пояснила Василиса. - Самый неприступный порт Тёплого моря, за который по сию пору идёт война.
        - Красота! - восхищённо вздохнула Маша, разглядывая город под стеклом. Подошли Фёдор с Полиной, тоже с интересом склонились над игрушкой дочери. Только подросток продолжал хмуро сидеть со своей книгой у окна, украдкой бросая взгляды на игрушку сестры.
        - А это Халдон, - назвала Василиса следующий город, появившийся под стеклом вместо перевёрнутого Скального Грая. Утонувший в тропической зелени и окружённый со всех сторон песками разноцветный город смотрелся под стеклом такой же экзотической игрушкой, как и сам магический шар. - Знаешь что-нибудь про Халдон, зайчонок?
        - Ага, - торопливо закивала Маша. - Кеша рассказывал. Это столица Барханного каганата, город посреди пустыни. Там учит волшебству маг и прорицатель Велизарий Хлор, советник трёх последних каганов.
        - Правильно, - Василиса уже не могла сдерживать довольную улыбку. - И этот Велизарий прислал приглашение Кеше.
        - Чего?! - Маша резко вскинула голову, недоумённо посмотрев на тётку, потом на брата. Подросток, наконец, оторвался от книги, недоверчиво взглянул на Василису.
        - Не может быть! - ахнула Полина. - Васса, ты что, ты в самом деле хочешь его отправить туда?
        - Разве я не говорила в прошлый раз? Велизарий объявляет очередной набор, самое время попробовать Кеше.
        Василиса подошла к племяннику улыбаясь, но, увидев у него синяк под глазом, нахмурилась, поняв, чего тот сидел и упорно не оборачивался от окна.
        - Ты же говорила, что к Велизарию не попасть просто так, - заметил Фёдор.
        - А это не просто так, это по моей просьбе, - сообщила Василиса, беря подростка за подбородок и критически осматривая синяк. - Так, Кеша, что на этот раз?
        - Ничего, - буркнул подросток, мотнув головой.
        - Кеша! - Василиса старалась придать голосу строгости, но получалось плохо, губы сами собой разъезжались в улыбке.
        - Соседские ребятишки опять дразнили Машу, - пояснила Полина, подходя. - Кеша полез заступаться, ну и… вот.
        - Сколько можно уже, Кеша?! - вздохнула Василиса, проводя рукой над глазом племянника и убирая синяк.
        - А ты бы что сделала, если бы при тебе стали обзываться «ведьминым отродьем»? - горячо возразил Кеша. - Ладно меня, но они Машу…
        - Балбесы! - усмехнулась Василиса. - Не взирай. Это они со страху. Скажи им, что скоро сам станешь колдовать и превратишь их в клопов - сразу отстанут.
        - Так это что, правда? - недоверчиво спросил подросток.
        - Ну да, - улыбнулась Василиса. - Я поговорила с Велизарием, рассказала про тебя. Он так впечатлился, что готов провести персональные испытания. Вылетаем завтра.
        Подросток ошеломлённо смотрел на торжествующую тётку, явно гордую своим подарком, встревоженных родителей и радостную сестрёнку и не мог привести в порядок свои мысли.
        Конечно, говорили они об этом с Василисой, не один раз говорили. Спрашивала его крёстная - хочет ли он учиться волшебству, пойти по её стопам? Ещё бы он не хотел! Он потому и читать выучился едва ли не первый в деревне, и Василису расспрашивал, как колдовать и не научит ли его тоже.
        Василиса книжки привозила, но от учёбы отнекивалась - говорила, что и времени нет, да и учитель из неё тот ещё. Но над вопросом обещала подумать, что-нибудь сообразить, походатайствовать у кого нужно.
        И вот - сообразила. Свалилась как снег на голову и забирает его на испытательные в Халдон - к самому Велизарию. Без подготовки, без тренировки, без ничего.
        А если он провалится? И что тогда? Снова возвращаться в деревню к топору и лопате? Под привычные насмешки и издёвки соседских остолопов. Подросток почувствовал, как страх сдавил ему грудь до того, что стало тяжело дышать.
        - Кеша! - услышал он как сквозь пелену Василиса взяла его за плечи, хорошенько встряхнула. - Ты что завис? Ты станешь волшебником, ты понимаешь это?! Тебе дадут Лонгир, вот как у меня. - Василиса приблизила к глазам подростка ладонь с синим камнем в перстне. - Ты будешь колдовать, ты овладеешь силами, подвластными немногим. Разве не об этом ты мечтал?!
        Подросток поднял на тётку сияющие глаза. Да! Именно об этом он мечтал, именно к этому стремился с тех пор, как помнил себя.
        Он поедет в Халдон! Он пройдёт испытания и поступит в школу, чего бы ему это ни стоило. Он станет волшебником! Разве это не лучший подарок, который только могла ему сделать тётка-волшебница?!
        - Спасибо, крёстная! - выдавил он из себя, обнимая Василису. Та даже шмыгнула носом, расчувствовавшись. Наконец-то она проняла и этого застенчивого гордеца. Велизарий тоже будет доволен - она привезёт ему одного из лучших учеников за последние годы. Возможно, самого лучшего.
        Глава 2. Не по плану
        В зарешёченное окошко уныло вползал дождливый октябрьский рассвет. Бессмертный сидел на застеленной жёсткой койке, уперев локти в колени и уронив голову в ладони. Он не раздевался со вчерашнего вечера и, кажется, просидел так всю ночь.
        В коридоре послышались тяжёлые быстрые шаги, потом лязг замков, и в дверь вошёл Шмидт. По лицу и одежде было видно, что он тоже всю ночь не спал. Шмидт захлопнул за собой дверь, подхватил табуретку и сел напротив Бессмертного.
        - Почему не вернулся мальчик? - спросил он.
        Бессмертный буравил его взглядом.
        - Да, - кивнул Шмидт. - Понимаю. Меа culpa! Я тебя кинул, ты имеешь полное право свернуть мне шею. Понимаю. Но ты бессмертный, у тебя есть шанс на вторую попытку У меня его нет. Так что… давай попробуем ещё раз. На этот раз по твоим правилам, обещаю. Только объясни сначала, почему не явился мальчик?
        Несколько секунд Бессмертный продолжал разглядывать усталое и где-то даже потерянное лицо Шмидта с холодной злостью.
        - Я так понимаю, ты отправил кого-то из своих птенцов в колодец, - произнёс он.
        - Да.
        - И, судя по заходу, он ушёл в портал.
        - Да. Но мальчик не вернулся. Почему? Ты же говорил…
        - Говорил? - невесело усмехнулся Бессмертный, хрустнув пальцами. - Я много чего говорил.
        - Ты говорил, что кто-то его должен заменить в том мире. Ты не говорил, что именно ты.
        - Я и подумать не мог, что Исток откроется вам. Неужели вы и впрямь поверили в мои россказни?
        - Мы расшифровали текст. Ну или он сам открылся - не знаю, как это у вас происходит. Дальше было проще.
        - Вот оно что! - Бессмертный мрачно хмыкнул, покивал. - Понятно. Ну что ж, всё равно это уже не имеет значения.
        - Почему?
        - Потому что Марья трусливей, чем я думал. Она всё ещё боится меня, поэтому и не пустила парнишку на Обмен. Если бы она знала, что вместо меня явится кто-то другой, может, и отпустила бы. Да что уж теперь… - Бессмертный тоскливо посмотрел в серое зарешёченное небо.
        - А можешь теперь перевести? - Шмидт напряжённо вслушивался в бормотание Бессмертного. - Я ничего не понял.
        - Да какая теперь разница, - Бессмертный слабо махнул рукой, продолжая глядеть в окошко. - Если Марья решила меня не впускать, она не впустит. И никого не выпустит. Она не станет рисковать. Можешь забыть и про мальчика, и про своего посланца. Кстати, - Бессмертный повернулся, взглянул с интересом, - кого ты отправил в Исток?
        Шмидт промолчал.

* * *
        Маргарита лежала на спине, чувствуя, как кто-то легонько похлопывает её по щеке.
        - Барышня! - слышала она сквозь смутную пелену - Барышня, пора приходить в себя. Воды вы хлебнули немного, больше испугались.
        Маргарита открыла глаза. Первое, что увидела, - склонённое над собой лицо черноволосого красавца. Она мечтательно улыбнулась, моргнула пару раз и тут же осознала, что красавец смотрит на неё не с участливой заботой, а с настороженной подозрительностью.
        Маргарита резко села, отодвинулась, оттолкнувшись ладонями и пятками по земле.
        - Где я? - спросила она, оглядываясь по сторонам. Красавец поднялся с корточек и теперь стоял, возвышаясь над ней, в кожаной шнурованной куртке и плотном суконном плаще. По сторонам и за спиной у него стояли ещё семь мужиков, одетых так же, как он, с саблями и ножами на поясах.
        - А куда вы направлялись? - спросил красавец, отбрасывая со лба мокрые волосы.
        Шёл дождь, было холодно. Маргарита вдруг сразу почувствовала, как замёрзла в промокшей одежде под моросящим осенним дождём. Особенно заледенели ладони и ноги в кроссовках, полных воды.
        - Я… - она с усилием поднялась, обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. - Я за мальчиком… точнее, вместо него. Вы ведь его сопровождали? Он ушёл обратно?
        - Мальчик? - красавец недоверчиво прищурился. - А вы, значит, тоже от Кощея?
        - Нет, я не от него. Я вместо него.
        Маргарита чувствовала себя до крайности неуютно под подозрительными молчаливыми взглядами восьмерых вооружённых мужчин и этим проклятым дождём, от которого нет никакого спасу. Она подняла воротник лёгкой кожаной косоворотки, подтянула повыше молнию, ещё крепче обхватив себя руками.
        Ныряя в колодец, Маргарита понятия не имела, чего ей ожидать на этой стороне. Она прыгала с явным осознанием того, что это безумная авантюра, и не знала даже, чего хочет больше - то ли чтобы Никита со Шмидтом успели её вытащить, то ли чтобы всё это оказалось правдой и парнишка сумел вернуться обратно. А она… она… Ну а что она? Она посмотрит, правда ли здесь такое волшебство, о котором пишут в сказках.
        Пока что всё это на волшебство не очень тянуло. Маргарита хлюпала носом, понимая, что, если в ближайшее время не переоденется в сухое и не попадёт в тепло, простудится на хрен. Кажется, об этом подумала не только она.
        - Наденьте! - предложил красавец, сбрасывая с себя плащ и протягивая Маргарите. Он явно здесь был за главного, хоть и выглядел моложе своих спутников. - Одеты вы явно не по погоде, барышня. Не хватает ещё простудиться.
        - С-с-спасибо! - простучала зубами Маргарита, накидывая на себя неожиданно тёплый и сухой с изнанки плащ. - Я что-то п-продрогла. М-может нам п-перенести б-беседу в более уютное место?
        - Пожалуй. - Красавец обернулся, кивнул одному мужику. Тот поспешно отвязал серого в яблоках коня от ближайшей сосны, подвёл к предводителю.
        - Давайте-ка в Волхов, барышня, - красавец легко вскочил в седло. - Там и будем разъяснять, кто вы и зачем. Гаврила!
        Маргарита не успела опомниться, как ещё один здоровый мужик на повелительный кивок взял её обеими руками за талию и поднял на коня. Она взвизгнула от неожиданности и ухватилась одной рукой за мокрую гриву коня, а другой - за шею всадника. Кто он здесь, Маргарита понятия не имела. Представиться они забыли, а сейчас уже было и неудобно спрашивать.
        - Вот так и держитесь! - посоветовал красавец, перебирая поводья и устраивая Маргариту поудобнее. - Остей, Радько - со мной! Остальные остаётесь здесь, караульте выходы. Если что - сразу шлите в Волхов.
        Мужики согласно кивнули. Красавец дождался, пока названные им сядут на коней, и тронул своего. Маргарита судорожно вцепилась ледяными пальцами в кожаную куртку своего спутника и в гриву коня.
        «Только бы не упасть, только бы не упасть!» - думала она, пока красавец переводил коня с шага на рысь, а потом на скок. Было до жути неудобно сидеть боком на скачущей лошади, периодически подпрыгивая и хлопая пятками по крупу. Да ещё и тесно прижимаясь к незнакомому, пусть и красивому мужчине. Страх свалиться с коня пересиливал смущение, и Маргарита ещё крепче вцеплялась в спутника, не рискуя даже отбросить намокшие волосы со лба и стараясь не поднимать глаза на его красивое надменное сосредоточенное лицо.

* * *
        Впервые в жизни Никита жалел, что не курит. Он вдруг понял, почему так много курят на войне. Что ещё делать, когда нечего делать, кроме как ждать? Он бы закурил сейчас всё равно - были бы сигареты под рукой. Но их не было, и спросить не у кого, и отойти купить тоже нельзя - Шмидт велел ему дежурить у колодца, пока не вернётся. На всякий случай.
        На какой ещё такой случай Никита не представлял. Бессмысленно было чего-то ждать, понятно уже, что мальчишка не явится. Что-то пошло не по плану. Не по плану Шмидта, не по плану Бессмертного или ещё кого-то.
        Когда Маргарита спустилась, держась, как Костик, одной рукой за цепь, и Никита с колотящимся сердцем следил, как она словно проваливается сквозь дно колодца и исчезает, но никакой мальчишка не появляется ни через секунду, ни через две… три… десять… первым его побуждением было броситься в колодец вслед за Кошкиной. Шмидт удержал его.
        Сквозь слой прозрачной воды, как сквозь иллюминатор самолёта, они видели проплывающий под ними мир с незнакомыми, но совсем не призрачными городами, лесами, горами. Это был настоящий, подлинный мир, пусть и по ту сторону реальности. Мир, куда ушёл сначала мальчишка, а потом Маргарита и откуда явился, по всей видимости, Бессмертный.
        Вот с него и надо спросить, убеждал Шмидт Никиту, удерживая его от погони за Маргаритой. Надо догнать её, твердил Никита, пока она ещё не пропала, как мальчишка, чёрт знает где. Пока ещё не успела исчезнуть, пока ещё не поздно.
        А как возвращаться, возражал Шмидт. Мальчишка не вернулся, не факт, что и Кошкина сможет. А если ещё и ты там сгинешь, мне одному вас точно не вытащить. Надо ехать к Бессмертному, выяснить у него, что случилось и чего дальше делать. Так что сиди здесь, жди, карауль. Никого не подпускай, особенно Лизу. Если что - звони, я скоро буду.
        С этими словами Шмидт отбыл в Волхов, а Никита остался, не зная, что делать и чем себя занять. Он смотрел в колодец, пытаясь в неясных размытых очертаниях неведомого мира разглядеть Маргариту, но даже редкие города проплывали под ним с высоты самолёта, людей же и вовсе было не разглядеть.
        Никита почувствовал страх. Он вдруг только сейчас по-настоящему испугался за Маргариту. Чёрт его знает, куда она там попала и где застряла?! А что если навсегда? Мало ли какие там правила и люди? Если такие же, как в нашем мире, шансов у Кошкиной немного. Они вон Бессмертного не захотели отпускать обратно; что ж удивляться, что с той стороны ответили тем же.
        Надо было идти ему! Надо было идти ему, в который раз подумал Никита, в раздражении постукивая кулаком по бортику колодца. Когда они решали, кому из них идти на обмен с мальчишкой, Маргарита предложила бросить монетку. Но Шмидт велел им прекратить валять дурака и приказал отправляться Маргарите. Она особо и не сопротивлялась, а надо было, подумал Никита. Надо было заартачиться, попросить отправить его, Савостьянова. И лучше с пистолетом, а то мало ли что.
        Никита посмотрел на часы и застонал от нетерпения. Ну скоро он, что ли?! Долго ему ещё тут торчать, ожидая неизвестно чего. Скоро уже Лиза проснётся, а может, уже проснулась. Пойти к ней, поспрашивать? Не может быть, чтобы она ничего не знала. Она четыре года работает на Бессмертного, она семь лет была няней Кости - это не может быть совпадением, она должна что-то знать.
        Никита уже почти решился, уже зашагал по дорожке к заднему крыльцу дома, когда с нескрываемым облегчением увидел Шмидта с Бессмертным. Ну наконец-то! Хоть что-то сейчас должно проясниться. Наверное…
        Бессмертный со Шмидтом прошли не с крыльца, а значит, в дом не заходили. Они шли быстро и молча. Шмидт казался подавленным, Бессмертный напряжённым. Выглядит всё это не слишком оптимистично, хмуро подумал Никита.
        Бессмертный прошёл мимо Никиты, слегка кивнув, подошёл к колодцу и облокотился о борт, наклонившись и заглянув внутрь. Шмидт задержался рядом с Никитой.
        - Ну что? - спросил Никита, кивнув в сторону Бессмертного.
        Шмидт неопределённо пожал плечами.
        - Сказал, что надо подумать. Видимо, сам не знает, что делать.
        - Почему?!
        - Потому что проблемы возникли на той стороне, а не на этой. Мальчишку бы не вернули, даже если бы вместо Кошкиной пошёл он сам. Но пойти он не может, на нём какое-то заклятие. Кажется, он рассчитывал, что заклятие с него снимут. Но, видимо, нет.
        Никита пытался осмыслить сказанное. Получалось плохо. Ладно, до подробностей он потом доберётся, сейчас не это главное.
        - Так и чего делать? - спросил он.
        - Не знаю, Савостьянов, - вздохнул Шмидт, вынимая пачку сигарет. - Не знаю. Сейчас у нас один шанс, - он кивнул в сторону Бессмертного. - У него что-то личное, он очень хочет вернуться. Но без нашей помощи не может. А значит, придётся ему и нам помочь. Такая вот ситуация.
        Шмидт выбил сигарету из пачки, потянулся в карман за зажигалкой.
        - Дайте мне тоже, - попросил Никита.
        Шмидт равнодушно протянул пачку. Бессмертный продолжал смотреть в колодец.

* * *
        Коломна ничего не понял. Марья не особо и рассчитывала и показала ему часы лишь для очистки совести.
        В вопросах управления и дипломатии, хозяйства и казначейства Коломне не было равных. Кого и как запугать, улестить, подкупить, какого противника валить, а какого привлечь в союзники, какие и на что тарифы поднять, а какие снизить, какую байку пустить в массы, а какую жесточайше пресечь - во всём этом Коломна разбирался как никто, и она знала, что делала, когда привлекала его на свою сторону ещё при жизни мужа.
        Но вот в волшебстве… Теорию Коломна ещё более или менее сёк, представлял, откуда что берётся, и то так, слабенько, на троечку. В практическом же колдовстве проку от него не было никакого.
        Когда она рассказала ему утром про фокус с часами, Коломна ожесточённо поскрёб бороду и не нашёл ничего более умного, как предложить спросить Велизария.
        - Это бы я и сама сообразила, спасибо тебе большое, - желчно ответила Марья, бросая часы на стол и откидываясь в кресле.
        Она не выспалась и была сильно не в духе. Вчерашнее благородно-синее платье сменила на буднично-серое с короткими рукавами до локтя и брошкой-дельфином. Вместо золотой диадемы волосы были схвачены в хвост кожаным шнурком. Только небрежная чёлка падала на лоб, и Марья постоянно раздражённо смахивала её.
        - Матушка-государыня, ну откуда же я знаю, что тут такое, - просипел Коломна. - Раз уж вы не поняли, так куда мне соваться?!
        - Может, они встали на том свете, а тут опять завелись, - предположил Баюн. Он сидел на столе и вылизывал растопыренную пятерню.
        - Зачем он вообще их сюда прислал? - задала Марья вопрос, больше всего тревоживший её. - Не время же показать. И почему, почему они сделали столько оборотов?
        - Надо было парнишку оставить, поспрашивать его, - кошак опять отвлёкся от умывания. - Сдаётся мне, как-то поверхностно вы его допросили. Если вообще это можно назвать допросом.
        Марья с Коломной переглянулись.
        - Прикажете связаться? - с готовностью предложил Коломна.
        Марья подумала.
        - Нет. Не надо. Пусть мальчик отдохнёт. Да и сомневаюсь я, что Кощей посвятил его в свои планы. Какие бы они у него ни были.
        - Зря! - Баюн широко зевнул. - Ну, не хотите мальчишку дёргать, допросите другого.
        - Кого - другого? - Марья недовольно взглянула на кота.
        - Кого Иван ведёт, - Баюн выпрямился, принимая официальную позу. - Счас будут.
        Распахнулась дверь, и без стука вошёл царевич, пихнув перед собой промокшую насквозь девицу. Девица выглядела жалко - она стучала зубами, хлюпала носом и постоянно откидывала со лба мокрые спутанные патлы.
        - Зд-драсьте! - нерешительно пробормотала она, бегая взглядом по комнате. Коломна с царицей настороженно уставились на неё.
        - Как велели, государыня, - доложил царевич. - Доставили, кто явился.
        Он прошёл к креслу у стола, развернул и уселся с торца, лицом к Маргарите. Теперь она чувствовала себя как на допросе, и зубы стучали у неё уже не только от холода.
        - Ну, так и с кем имеем честь? - холодно спросила Марья, подождав ещё несколько секунд.
        - П-п-простите, а м-м-можно переодеться во что-нибудь с-с-сухое? - простучала зубами Маргарита. - А т-то я с-совсем п-продрогла.
        Маргарита не понимала, почему её спутник не замёрз, и, кажется, даже не промок и не провонял своим и конским потом, как она. Скакали-то они под одним дождём и на одном коне?! И вот, однако же, красавец выглядит свежо и бодро, и хоть на нём такая же промокшая одежда, она его, кажется, совсем не стесняет, и сидит он в кресле спокойно, нисколько не дрожа, а положив ногу на ногу и с интересом склонив голову набок.
        Эта трёхчасовая поездка далась Маргарите с огромным трудом. Несколько раз она жалобно просила остановиться и передохнуть, но красавец лишь переводил коня со скока на рысь или на шаг, давал ей перевести дух пару минут и снова пускал в галоп. Маргарита окоченела под дождём и пронизывающим ветром, несмотря на плащ, у неё затекло и болело всё тело, а от скока внутри подпрыгивали даже те органы, о которых она и не подозревала. Кажется, впервые Маргарита узнала, где у неё печень, а где почки.
        Вот уж явно не так она себе представляла принцессу с принцем на белом коне. Сдохла бы та принцесса через пять минут такого скока, думала зло Маргарита, вытирая со щеки очередной комок грязи, вылетевший из-под копыт. И как только наши предки струячили по хрен знает сколько дней на таком вот, прости Господи, транспорте?! Как они ещё размножались после этого?! Самой Маргарите не то что размножаться, просто на стул сесть после такой скачки казалось сомнительным - задницу она себе отбила капитально.
        А её спутнику хоть бы хны! Когда они подскакали, наконец, к дворцу, он спрыгнул с коня, как на пружинах. Маргарита со стоном сползла ему на руки, и до двери кабинета он её фактически донёс, лишь у самого входа поставив на ноги и крепко держа за локоть. Так и пропихнул вперёд себя.
        И вот она стоит под настороженными взглядами трёх неизвестных, но явно влиятельных в этом мире людей и не знает, что говорить. До Маргариты вдруг только сейчас дошло, что она не знает, кто перед ней. Не знает даже того, кто привёз её. Ясно было одно: эти люди - власть. Их взгляды, их вопросы, их поведение - всё демонстрировало абсолютную уверенность в своём праве повелевать.
        Женщина за столом, которую Маргарита безошибочно приняла за главную, взмахнула рукой, и в камине вспыхнул огонь. Маргарита вздрогнула, попятилась, но волна тепла из камина охватила её так плотно, мягко и соблазнительно, что она невольно остоялась, а когда сообразила, что происходит, одежда, обувь и волосы на ней уже высохли.
        Маргарита восхищённо присвистнула, ощупывая себя и наслаждаясь долгожданным блаженным теплом. Если это и есть волшебство сказочного мира, то оно определённо ей нравится. Повеселев, она скинула с себя плащ красавца и подошла к нему.
        - Спасибо! - с чувством произнесла она, отдавая плащ. - И за плащ, и за, - Маргарита повернулась к царице, - тепло. Ещё чуть-чуть, и я бы точно слегла с простудой.
        - Так кто вы? - повторила вопрос царица. - Тоже от моего брата?
        - В смысле - от Кощея? - не сразу сообразила Маргарита, судорожно вспоминая обрывки сказок из книги Бессмертного. - А… то есть вы его сестра… царица Марья Моревна, так?
        - Она самая, - холодно произнесла Марья, не спуская с неё пронзительного взгляда.
        Маргарита, впрочем, высохнув и согревшись, изрядно приободрилась, перестав смущаться под настороженными взглядами.
        - Что ж, отлично, - Маргарита улыбнулась. - Тогда, ваше величество, позвольте внести ясность. Я не от вашего брата, я вместо него. Мы знаем, что он отправил сюда мальчика, чтобы вернуться вместо него. Но так как ваш брат представляет… гм… определённый интерес для нас, мы решили его пока задержать. И на обмен с мальчиком отправили меня. Ну, как отправили - я и сама была не против. Да, и кстати, меня зовут Маргарита. Маргарита Кошкина, если что.
        - Маргарита? - Марья переглянулась с Коломной, стоящим у неё за плечом. - Вы сказали, что задержали Кощея. Зачем?
        - Ваше величество, не знаю, как с этим обстоит дело в вашем мире, но в нашем бессмертие на дороге не валяется. Если ваш брат и впрямь бессмертный, надеюсь, вы поймёте наш интерес к нему. Мы буквально вчера раскололи его, времени что-то придумать у нас не было. Простите, конечно, но мы бы всё-таки хотели понять, как он стал бессмертным. Может, поделится с нами, расскажет секреты. В обмен на возвращение.
        - Не расскажет, - усмехнулась Марья. - Не поделится. И что вы всё мы да мы? Кто это «мы»?
        - Ну, как вам объяснить, - Маргарита слегка смутилась. - Спецслужбы, полиция… В общем, мы отвечаем за поддержание порядка и безопасности в нашем мире.
        Царевич издал смешок. Все повернулись к нему.
        - Ничего, ничего, - взмахнул он небрежно рукой. - Это я так, о своём…
        Марья медленно отвернулась от пасынка, снова взглянула на Маргариту.
        - Так Кощей стал представлять угрозу порядку и безопасности вашего мира?
        - Ну, - Маргарита замялась, - он похитил мальчика. Это уголовное преступление, прямо скажем.
        - Мальчик утверждал обратное, - царица смотрела бесстрастно, но ледяным тоном подчеркивала своё недоверие. - По его словам, никакого похищения не было. Он явился сюда добровольно.
        - Вот как? - Маргарита была не столько удивлена, сколько смущена. - Так он был у вас? Костя? Чего он хотел?
        - Чего он хотел - не суть важно. Мне интересно, чего хотите вы? Зачем вы здесь?
        - Я же говорю, - Маргарита недоумённо пожала плечами, - чтобы пройти Обмен, чтобы вернуть мальчика домой.
        Царица переглянулась с Иваном и Коломной. Маргарита отнесла этот перегляд на свой счёт - кажется, ей не поверили. Следующий вопрос подтвердил её подозрения.
        - И всё? - недоверчиво спросила царица.
        - И всё! Клянусь вам! - горячо воскликнула Маргарита.
        - А вам-то это зачем? Кто вам этот мальчик?
        - Вообще-то, он мой знакомый, мы с ним почти соседи. Но тут главное, что я из полиции, я тоже отвечаю за поддержание порядка. Вернуть пропавшего мальчика - это как бы моя работа. В том числе и моя.
        - Но вы знали, куда направляетесь?
        - Ну, представляла, да. Немного.
        - А как назад возвращаться?
        - Так же ведь, нет? По Обмену. Меня должен будет заменить мой напарник через три дня. Ну, чтобы я ушла…
        - Ваш напарник? - холодная улыбка царицы не предвещала ничего хорошего. - А кто его заменит? Или он согласен остаться здесь?
        - Ну… - Маргарита замялась. Она очень надеялась, что до этого не дойдёт, но царица явно была настроена выяснить всё досконально. - Ну, смотрите. Если честно, времени всё продумать у нас не было, я вам говорила. Нам главное было вытащить Костика отсюда и оставить у себя Бессмертного. Потом мы думали разобраться, как тут всё устроено и уже выбираться совсем.
        Маргарита переводила взгляд с царицы на её окружение и видела, что ей не верят. Особенно царица, которая даже и не думала скрывать своего скепсиса.
        - Послушайте! - Маргарита с трудом сглотнула. - Я понимаю, как всё это выглядит. В других обстоятельствах я сама себе бы не поверила, если честно. Но это всё правда! Вот как я рассказала, так всё и есть, честно! Мы изрядно ошалели, когда мальчишка сиганул сюда, и реально не знали, что делать. Ну вот сделали, что придумали, на что хватило времени. Если был бы другой способ вытащить отсюда мальчишку и никого тут не беспокоить, мы бы им и воспользовались. Ведь есть же он, нет? - Маргарита беспокойно бегала взглядом по лицам. - Если вы сможете вернуть меня обратно без всяких обменов, я буду только за. Я никого не хочу здесь беспокоить, и, поверьте, у меня нет никаких враждебных намерений. Если хотите, можете продержать меня под замком до самого Обмена - я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь и не намерена ничего менять.
        Маргарита с трудом остановилась, сообразив, что чем больше оправданий и обещаний она нагромождает друг на друга, тем меньше ей верят. Она шумно вздохнула, сцепила пальцы рук и с тревогой стала ждать.
        Царица молчала, негромко постукивая точёными ногтями по столу. Царевич небрежно поигрывал кончиком пояса, заплетая и расплетая его в пальцах. Коломна нагнулся к уху царицы, что-то прошептал.
        - Хорошо, - кивнула царица. - Да, ладно. Вот что… э-э-э… Маргарита. Обмен с напарником у вас через три дня?
        Маргарита обрадованно закивала.
        - В шесть утра, как сегодня, - торопливо добавила она.
        - Хорошо, - повторила царица. - Время у нас есть. Подумаем.
        Марья встала, одёрнула платье повернулась к царевичу.
        - Иван, найди нашей гостье комнату и вели накормить. Или, может, - Марья взглянула на Маргариту, - вы хотите отдохнуть?
        - Да, вы знаете, я бы поспала часика три-четыре где-нибудь, - Маргарита изобразила извиняющуюся улыбку. - Трудная была ночка, простите.
        Она непритворно зевнула. Как только отпустило напряжение, она почувствовала дикую усталость и, покачнувшись, едва не свалилась тут же.
        - Можете спать, сколько хотите, - Марья кивнула царевичу. - Как выспитесь, обсудим всё остальное. А пока идите.
        Иван встал, подхватил Маргариту под локоть и вывел из комнаты.
        - Слушайте, можно меня не тащить, - запротестовала Маргарита, вырывая руку. - Я и сама дойду.
        - Да вы с ног валитесь, барышня, - усмехнулся Иван, отпуская. - Дойдёте - так идите!
        Он быстро шёл по коридору, сворачивая то в один зал, то в другой. Маргарита с трудом поспевала за ним, спотыкаясь на каждом шагу от усталости. И от усталости, и от быстроты ходьбы она не успевала рассмотреть интерьеры и обстановку дворца, которые даже мимоходом показались ей удивительно красочными и богатыми.
        Они прошли малахитовый зал, нефритовый, янтарный. Поднялись по наборной палисандровой лестнице, перешли через зал Парадной башни, прошли ещё один корпус дворца и свернули в заставленную цветами обширную гостиную Южной башни, в которую выходило несколько дверей.
        Иван распахнул первую дверь и жестом пригласил Маргариту.
        - Спальня, - сообщил он, пропуская её в комнату. - Надеюсь, понравится. Сладких снов!
        - Подождите! - Маргарита повернулась к нему, схватила за рукав. - Иван, так ведь?
        Он слегка поклонился с лёгкой усмешкой.
        - Иван, а если мне что-то понадобится?
        Красавец нахмурился, соображая, что она имеет в виду.
        - Ну, там, попить, - смущённо пояснила Маргарита, - умыться или…
        - Я пришлю горничную, - понял Иван. - Она поможет со всем остальным.
        Он кивнул с намёком на поклон, развернулся, пристукнув каблуком, и пошёл обратно. Маргарита дёрнулась было задержать его, сама не понимая зачем - чего-нибудь спросить, поблагодарить, - но не успела. Иван удалялся, а кричать в спину ей показалось невежливым. Да и чего она вяжется тут, подумала Маргарита, закрывая дверь и осматривая чистую светлую спальню с кроватью, камином и даже туалетным столиком с зеркалом.
        В другое время Маргарита немедленно бы исследовала каждый уголок в комнате, проверила бы каждый шкафчик и каждый ящичек, заглянула бы под кровать, посмотрела в окно и уж совершенно точно зажгла бы камин, в котором уже лежали заботливо сложенные дрова. Но она слишком устала. После бессонной ночи, изнурительной скачки и нервного допроса у царицы у неё уже ни на что не осталось сил.
        Она добрела до кровати и плюхнулась на мягкое меховое одеяло. С учётом всех возможных вариантов, думала Маргарита, стаскивая с себя кроссовки и куртку, с ней здесь обошлись ещё вполне приемлемо. Ни в темницу тягать не стали, ни палить по ней, как они в Бессмертного. Подозрительность к чужаку с того света вполне уместна и объяснима, рассуждала Маргарита, стягивая джинсы и ныряя в непривычно мягкую перину под тёплое соболье одеяло, мы бы тоже устроили такой же допрос. Да мы ведь и устроили, усмехнулась про себя Маргарита.
        Она потянулась с блаженным стоном, засунула руку под подушку с одной стороны и прижалась щекой к другой. Если это сказка, опять подумала Маргарита, засыпая, мне она нравится. Особенно этот красавчик… Иван… Иван-царевич, наверное… Вот бы его сейчас сюда, мечтательно улыбнулась Маргарита и заснула.
        Когда пять минут спустя в дверь тихонько постучала и просунула голову горничная девушка, Маргарита уже крепко спала.

* * *
        Шмидт понимал, что дело выходит из-под контроля, но ничего уже не мог с этим поделать.
        Он допустил ошибку в самом начале, когда решил разрабатывать Бессмертного в одиночку, без доклада и координации вышестоящего руководства. И теперь вынужден пожинать плоды этой ошибки и прикрывать её, совершая всё новые и новые должностные если не преступления, то нарушения.
        Лиза принесла кофе с коньяком, зажгла камин. Шмидт выпил свой кофе и закурил. Савостьянов неслышно ходил по комнате, рассматривая корешки книг и изредка молча поглядывая то на Шмидта, то на Бессмертного.
        Бессмертный сидел за столом и на большом листе набрасывал какую-то схему, очень похожую на карту. Он попросил дать ему время разработать новый план и уже исписал несколько листов. Он был бесстрастен и спокоен, слишком спокоен для человека, чей тщательно и долго разрабатываемый план только что накрылся. Не у него одного, впрочем, думал Шмидт, и ещё вопрос, у кого из-за сегодняшнего провала проблем будет больше.
        Если бы он сразу же доложил о феномене Бессмертного куда следует, если бы принял его по всей форме, как полагается, мальчишка Благовых никуда бы не пропал и ему не пришлось бы напрягать свои московские и питерские связи, убеждая оставить дело под своим контролем и заверяя всех, что оно вот-вот будет раскрыто.
        Ему уже пришлось принять вместе с Горским измученных страхом и неизвестностью родителей мальчика, выслушать их крики, жалобы и вопросы и заверить, что дело находится на особом контроле, и вот он, генерал ФСБ, лично займётся им. Главный подозреваемый находится под стражей и вот-вот начнёт давать показания. Задействованы лучшие оперативники, и мальчика непременно найдут в ближайшие часы, максимум дни.
        Беда была не в том, что ничего этого нет и рано или поздно и родители, и их адвокаты разберутся в этом цирке и поднимут уже настоящий шум, который может дойти и до Москвы. С этим, при желании, можно было бы разобраться, да и Бессмертный пообещал, что проблемой Благовых займётся сам и за пределы Волхова эта тема не выйдет. Шмидт почему-то поверил Бессмертному, но дело это нисколько не упрощало.
        Даже если допустить, что дело о пропаже мальчика удастся на какое-то время прикрыть и оставить в Волхове (что, между прочим, весьма сомнительно), что делать со стажёрами? Ладно, он убедил Кошкину перед уходом отправить родителям сообщение, что, дескать, едет в срочную командировку, работа под прикрытием, вернётся через несколько дней, волноваться и звонить не нужно. Савостьянову тоже придумают какую-нибудь легенду, но ведь это снимет вопросы на несколько дней. А что потом?
        Что, если эта экспедиция в сказочный мир затянется? Что, если она вообще провалится и мальчишка, и Савостьянов с Кошкиной так и останутся по ту сторону портала? Кому отвечать за их пропажу? С кого спросят первого? Понятное дело - с него, Шмидта. Все следы ведут к нему, Горский молчать не станет, а Бессмертный… А что Бессмертный? Хороший вопрос, между прочим; Шмидт так и не понял толком, какова его роль во всей этой истории и что ему надо на самом деле.
        - Савостьянов! - Бессмертный отложил ручку, поднялся из-за стола с исписанным листом в руках; Никита с готовностью повернулся к нему. - Слышал, ты занимался верховой ездой. Умеешь с конём обращаться.
        Никита переглянулся со Шмидтом.
        - Ну, умею, да.
        - Отлично. Там, куда ты отправишься, тебе это пригодится.
        - А куда я отправлюсь?
        - За помощью. - Бессмертный протянул ему листок. - Без союзников нам Марью не победить и девицу с мальчиком обратно не вытащить.
        - Понятно, - не совсем искренне отозвался Никита, просматривая список Бессмертного. - А это что?
        - Кое-какой вспомогательный инвентарь. Закупись в городе и возвращайся. Будем готовить тебя к спасательной операции.

* * *
        Маргарита проснулась через несколько часов. Сразу, будто её толкнули, и тут же вспомнила, где находится и как сюда попала.
        Она посмотрела в окно. Дождь кончился, тучи разошлись, и комнату освещал неяркий осенний свет заходящего солнца. Маргарита прислушалась к себе, пытаясь оценить состояние, и с удивлением поняла, что, в общем-то, в полном порядке.
        «Зашибись, конечно! - думала она, спуская ноги с кровати и одеваясь. - Я в сказочном мире, где всё как в реальном Средневековье, за вычетом волшебства. Я прошла сквозь портал в параллельный мир, у меня должно снести крышу, я должна биться в истерике или валяться как веник, а вот ни фига подобного. Даже странно, что меня не колбасит. Как будто в Лондон слетала - и не более того! В Лондоне-то ещё посложнее будет, по-английски надо шпрехать. А тут - вполне себе на русском языке говорят. На современном русском! В сказочном средневековом мире говорят на современном русском языке - это вот как понимать?!»
        Произнося про себя этот монолог, Маргарита оделась, завязала кроссовки и огляделась. Около кровати висел колокольчик, который она только что заметила. Наверное, кого-нибудь позвать, решила Маргарита, но звонить не стала. Ей захотелось самой прогуляться по дворцу, рассмотреть, что тут и как.
        Маргарита вышла в просторный зал с цветами, где запах гладиолусов и настурций перебивал все прочие ароматы, повертела головой, соображая, куда идти.
        Сначала она направилась туда, откуда её привёл Иван, но на переходе Парадной башни свернула в галерею, ведущую в другую сторону. Было тихо и пустынно. Слишком пустынно для такого огромного дворца, и Маргариту это начинало немного нервировать. Не заблудиться бы тут ещё, думала она, невольно ускоряя шаг.
        Галерея вышла в анфиладу пустых сквозных залов с одной боковой стеной. Вместо другой стены шла арочная колоннада, выходящая на балкон, проходящий по всей восточной стене дворца. В проёмах арок показалось небо, сразу стало прохладнее.
        «Наверное, это летнее крыло, - сообразила Маргарита. - Видимо, тут пиры дают летом. Поэтому и стены нет внешней, и народу тоже. А я-то думаю, что тут так тихо?»
        Только Маргарита подумала об этом, как сейчас же услышала голоса с балкона. Она замедлила шаг, пытаясь подслушать, о чём говорят. Но, кажется, её тоже услышали - голоса смолкли.
        Маргарита решительно вышла на балкон и увидела впереди девушку в палевом платье с высоким воротником и парчовой с серебряным шитьём куртке на меховой подкладке. Прямые каштановые волосы, заплетённые в косу, доходили до талии. Нежный овал лица не портил даже чуть выступающий подбородок и прямой (излишне прямой, как казалось курносой Маргарите) нос. Подойдя ближе, она заметила под внешним углом левого глаза девушки родинку в форме слезы.
        Девушка стояла, небрежно облокотившись одной рукой на парапет балкона, и прозрачными бирюзовыми глазами смотрела на приближавшуюся Маргариту. Рядом сидел серый кот, которого Маргарита ещё утром заметила на столе у царицы.
        - Привет! - она протянула ладонь незнакомой задумчивой девушке. - Я Марго, Маргарита Кошкина. А ты?
        Почему-то Маргарите сразу захотелось перейти на «ты». То ли потому что девушка выглядела моложе её самой, то ли по бессознательному дружескому притяжению. Непонятно почему, но Маргарита с первого взгляда прониклась к девушке симпатией. Наверное, потому, что, в отличие от всех прочих, она выглядела предельно естественно и без капли подозрительности. Было ясно, что девушка не обременена ни властью, ни ответственностью.
        Она задумчиво посмотрела на протянутую Маргаритой руку, меланхолично подняла свою и слабо пожала. Рукава её платья, с завистью отметила Маргарита, были схвачены красивыми чёрными нарукавниками с серебряным шитьём.
        - А я Лика, - тихо ответила она.
        - А ты здесь кто? - спросила Маргарита с живым интересом. Она не собиралась повторять утренней ошибки, ей сразу же захотелось выяснить всё о своём собеседнике.
        - Она здесь никто, - ответил вместо замешкавшейся Лики кот. - Сирота приёмная.
        - Мама! - Маргарита в панике отшатнулась, выпучив глаза на кота. - Он… он, чё… он, правда, говорит?!
        - Что за хамство, барышня! - возмутился кот, надменно выгибая спину. - Вас не учили, что невежливо говорить о присутствующих в третьем лице?
        - Да ты ж маракуйя! - Маргарита истерически захихикала. - И как же мне к тебе… к вам обращаться… э… кот?
        - Можете звать меня Баюн, - чопорно сообщил кот.
        - Тот самый Баюн, - недоверчиво переспросила Маргарита. - Да ведь он же чёрный должен быть. Ну… насколько я помню…
        - Откуда сведения? - подозрительно поинтересовался Баюн.
        - Да так, неважно, - Маргарите не хотелось развивать тему. - А ты тут в каком качестве? Сказки рассказываешь?
        - Сказки рассказывать, барышня, бабки старые есть, - высокомерно заявил кошак. - А кто я тут, не твоего ума дело.
        - Он сплетник, стукач и наветник, - тихо сказала Лика. Маргарита живо, с интересом повернулась к ней. Баюн обиженно фыркнул. - Выведывает всякие пакости и доносит царице.
        - Я бы попросил! - обиженно запротестовал Баюн.
        - Да, и ещё царицу лечит, - бесстрастно добавила Лика. - Кроме него, она к себе никого не подпускает.
        - Вот именно, - Баюн раздосадованно задрал хвост. - Имейте это в виду, соплячки! И относитесь с подобающим уважением.
        Он спрыгнул с парапета и затрусил с независимым видом в темноту залов.
        - Поскакал докладывать царице, - безразлично констатировала Лика. - Что ты проснулась и скоро явишься и что мы ему нахамили и нагрубили.
        Маргарита весело засмеялась.
        - Обалдеть, какой клёвый кот! Вот бы мне такого же! Всегда мечтала о говорящем коте.
        - Зачем? - Лика внимательно смотрела на Маргариту.
        - Ну как?.. - Маргарита смешалась. - Ну здорово же иметь такого! Он такой забавный и прикольный…
        - Он не забавный и не прикольный, он мерзкая подлая тварь, - Лика говорила спокойно и, кажется, даже безразлично. - Ты ещё узнаешь об этом. Мой тебе совет - никогда не обсуждай при нём никаких важных дел. Да и вообще никаких дел.
        Маргарита, раскрыв рот, выслушала эту безапелляционную характеристику кота, произнесённую самым будничным тоном. Что-то тут не очень сходилось - не вязалось такое убийственное описание с таким забавным котиком.
        - Да я и не собиралась тут ничего обсуждать, - ответила Маргарита, придя в себя. - Нет у меня тут никаких дел, я вообще здесь ненадолго.
        Теперь удивилась Лика. Похоже, что удивилась - по ней вообще трудно было что-либо понять. Она слегка свела брови, чуть отклонилась назад, рассматривая Маргариту.
        - Ненадолго? Тебе ещё не сказали?
        - Что не сказали? - встревожилась Маргарита.
        - Что тебя оставят здесь, как и мальчишку. Никакого Обмена не будет.
        - Что?! - Маргарита похолодела. - То есть как?! Погоди… то есть… ты хочешь сказать, что Костя ещё здесь? Его не отправили обратно?
        - Ну, не прямо вот здесь, - пожала плечами Лика. - Он в Скальном Грае, под присмотром…
        - Где?! - взвыла Маргарита, хватаясь за голову. - Да что здесь вообще творится? Где царица?
        - У себя в кабинете, - бесстрастие Лики впервые уступило место некоторому интересу. - Баюн сказал…
        Маргарита не дослушала. Она побежала обратно по галерее, пытаясь выбраться к палисандровой лестнице и знакомой дороге. Баюн, она заметила, пошёл в другую сторону, очевидно более коротким путем. Но она не знала дворца и боялась заблудиться, а потому выбрала путь, по которому её вёл Иван.
        Маргарита пулей пролетела галерею, перебежала Парадную башню и, на ходу вспоминая утренний маршрут, добежала по коридору и переходам до Северной. Увидев знакомую дверь, рывком рванула её и влетела в кабинет.
        Царица, как и утром, сидела за столом. Как и утром, рядом с ней стоял Коломна и что-то объяснял, показывая на листке бумаги. Под рукой у царицы сидел кот, на кушетке у камина - Иван. Всё это Маргарита разглядела мельком, не задерживая внимания. Не до того ей сейчас было.
        - Вы что, блин, творите?! - закричала она, подбегая к столу.
        - Простите? - холодно отреагировала царица, откидываясь в кресле.
        - Вы что, не отправили мальчика домой? - Маргарита схватилась руками за край стола, наклонилась к царице. - Вы правда оставили его здесь?
        - Да, - сухо ответила Марья.
        - Почему?! - Маргарита была готова вцепиться в царицу и расцарапать её холёное невозмутимое лицо.
        - Потому что Обмен задумывался моим братом как способ вернуться в наш мир. Это было категорически недопустимо. Если б я знала, что вместо него появитесь вы, я бы отпустила мальчика. Но где ж было предвидеть такую неожиданность!
        - Отлично, выпустите тогда его вместо меня, - Маргарита решительно встряхнула головой, откидывая упавшую прядь. - Через три дня мы меняемся с напарником - пусть идёт Костя. Вместо меня.
        - А вы? - царица внимательно посмотрела на Маргариту.
        - А я подожду. Меня там никто особо не ждёт, а мальчика ждут родители. Где он, кстати?
        - Мальчик в хорошем месте, о нём хорошо заботятся. Не беспокойтесь.
        - Я могу с ним поговорить?
        - Всё в своё время.
        Царица встала из-за стола (Коломна услужливо отодвинул стул), медленно подошла к камину и задумчиво уставилась в огонь.
        - Вообще-то, это вариант, - небрежно произнёс Иван, взглянув на задумчивый профиль мачехи. - Если Кощей у них заперт… а он заперт? (царевич повернулся к Маргарите, та энергично закивала)…сюда ему не попасть. Ни мы его не пустим, ни они. Нет резона задерживать мальчишку. Пусть возвращается.
        Марья продолжала молча смотреть в огонь. Остальные смотрели на неё, ждали. Пауза затягивалась.
        - Что у вас за напарник? - опять прервал молчание царевич. - Хорошо его знаете? Что он тут должен делать?
        - Ничего! - клятвенно заверила Маргарита. - Всё, что от него требуется, это сменить меня здесь и надеяться, что вы тут или мы там придумаем, как ему вернуться уже без всякого Обмена. Никита никого не подставит, обещаю вам. Я его с института знаю - он нормальный парень, а не жопа с перьями какая-нибудь.
        Царевич усмехнулся, опять взглянул на Марью.
        - Ну вот. Почему бы не отправить парнишку, раз всё так складывается?
        Коломна кашлянул. Все повернулись к нему, кроме Марьи. Она продолжала упорно смотреть в огонь.
        - Я извиняюсь, но дело тут не только в мальчике, - Коломна обращался к затылку царицы. - Не слишком ли много посторонних стало к нам попадать? Что мы о них знаем, с позволения сказать? Матушка-государыня, надо вернуть Колю и перекрыть там всё.
        - Нет-нет-нет-нет, вы что?! - затараторила испуганно Маргарита, обращаясь то к Коломне, то к царевичу, то к царице. - Слушайте, об этом портале, кроме меня и напарника, знает ещё только один человек - наш начальник. И я вам клянусь, он никому ничего не расскажет и уж точно не припрётся сюда. Если мы отправим мальчика назад, здесь больше никто не появится, я вам обещаю. Больше про ваш мир никто не знает. И не узнает, поверьте мне.
        Коломна недоверчиво хмыкнул.
        - Это сейчас. А ну как мальчик начнёт всё рассказывать, когда вернётся?
        - Можно же поговорить с ним, убедить не рассказывать. Или стереть память, - Маргарита просительно обратилась к царице. - Вы ведь можете же это сделать, а?
        Марья помолчала ещё несколько секунд, глядя в огонь.
        - Ладно, посмотрим, - она наконец повернулась, сведя тонкие чёрные брови. - Если вы не врёте, у нас есть ещё пара дней. Подумаем, может, что и решим. Может, и отправим мальчика обратно.

* * *
        Все инструкции получены, все указания затвержены. В кармане надёжно уложены карта, нарисованная Бессмертным, и смартфон с его обращениями. Бессмертный подробно объяснил Никите, кому что предназначено, и настоятельно просил не перепутать. «Ошибёшься, - сказал он, - провалишь всю операцию и застрянешь там навсегда. Если вообще выживешь».
        Никита съездил в город закупиться по списку Бессмертного, заехал к родителям сообщить о предстоящей командировке в Ростов, вернулся и лёг отдохнуть. Ему не хотелось спать, но Бессмертный настоял, а Шмидт поддержал. Вторую бессонную ночь он мог и не выдержать, а нагрузки ему предстояли серьёзные.
        Разбудили его около полуночи. Накормили и вывели к колодцу. Было темно, Луна зашла за облака. Ветер носил опавшие листья по двору, забрасывая то один, то другой в колодец. Шмидт собрал листья с поверхности воды, вытер руки носовым платком, закурил. Бессмертный помогал Никите натянуть водолазный костюм.
        - Я не знаю, какие меры приняла Марья и что там насоветовал ей Коломна, - говорил он, помогая застегнуть молнию, - но тебя точно будут ждать, будь уверен. Про Колю я тебе сказал, но не знаю, кого они там ещё могли поставить. Это уж тебе придётся разбираться на месте. Наш единственный шанс - что они не будут тебя ждать именно сегодня. Ну и, - Бессмертный кивнул на облачение Никиты, - некоторое технологическое преимущество. Ты всё запомнил?
        - Всё, - Никита засунул за пояс пистолет с глушителем, накинул на плечи рюкзак со снаряжением и взялся за кислородную маску. - Но если ничего не сработает?
        Бессмертный усмехнулся уголком рта, помолчал секунды три-четыре. Что это у него за манера - тянуть с ответом, не в первый раз уже с раздражением подумал Никита.
        - Тогда вам придётся остаться там до конца жизни, - ответил Бессмертный. - Возможно, тебе даже понравится. Но если всё же хочешь вернуться, постарайся следовать инструкциям. И свою соображалку включай, не стесняйся. Если всё сделаешь правильно и нам немного повезёт, всё получится.
        - А вы?
        - А мы будем ждать вас здесь. Как договорились. Ну-ка, дай часы, ещё разок сверим.
        Бессмертный взял Никиту за левое запястье, поднёс к своему, всмотрелся в оба хронометра и удовлетворённо кивнул.
        - Секунда в секунду. Ну, удачи!
        Он хлопнул его по плечу, подвёл к колодцу. Шмидт отбросил окурок, пожал ему руку, посмотрел значительно в глаза. Никита знал, что хотел сказать Шмидт, но не мог при Бессмертном. Он и так понял, он помнил, что они обсудили в те недолгие минуты, что им один раз за день удалось остаться вдвоём, без Бессмертного.
        Показалось это Никите или нет, но Бессмертный перехватил взгляд Шмидта и вроде бы усмехнулся про себя, словно отлично зная или догадываясь о его особых наставлениях. Никита не стал рисковать и разъяснять; в конце концов, от него сейчас больше зависит, чем от них всех, и его ждут там и будут ждать здесь. Несмотря ни на что.
        Он неуклюже перекинул ноги в ластах через борт, уселся, ухватившись одной рукой за цепь, а другой взявшись за кислородную маску. Подумал ещё раз обернуться, махнуть, что ли, на прощание? Кто знает, может, и впрямь ему уже не вернуться?!
        И тут же обозлившись на самого себя за эти сантименты, Никита рывком надел маску и, оттолкнувшись, полетел в глубину колодца.
        Под верхним слоем воды, который он проскочил, не заметив и не намокнув, Никиту встретил мощный воздушный поток. Он был готов к этому и, крепко уцепившись за лямки рюкзака, ждал, когда стремительный смерч, поболтав и покрутив его несколько секунд, выбросит в тёмные воды Истока.
        Оказавшись в озере, Никита первым делом выхватил пистолет и, озираясь вокруг, попытался разглядеть водяного. Бессмертный советовал сразу же пристрелить Колю, как тот появится; водяной, если схватит его, или доставит к Марье, или просто утопит, если будет на то особое распоряжение.
        Коли не было. Никита, напряжённо всматриваясь в тёмные глубины озера и постоянно оглядываясь, начал медленно всплывать, держа пистолет наготове. С предельной осторожностью и тишиной вынырнув на уровень глаз, он заметил в пятидесяти метрах от себя берег, со всех сторон окружённый подступающими к воде деревьями. Чуть правее виднелся просвет вроде дороги или подъезда к озеру. Тут деревья несколько расступались, образуя небольшую полянку, на которой стоял шатёр.
        Вот и засада, о которой предупреждал Бессмертный. На засаду это, впрочем, было мало похоже. Рядом с шатром был разведён костерок, который караулил клевавший носом мужик. Это скорее дозор, чем засада, решил Никита, и выставили его на всякий случай. Бессмертный и тут угадал - конкретно сегодня они никого не ждали.
        Никита повернулся в воде, пытаясь разглядеть по берегу озера другие дозоры. Ни одного огня он больше нигде не увидел, было темно и тихо.
        Он вернулся взглядом к костру. Дозорный дремал, сидя на бревне и кутаясь в попону. Рядом с ним, на том же бревне, лежали отстёгнутая сабля, лук и колчан со стрелами. Чуть в стороне от шатра, под облетевшими кустами рябины, Никита заметил какое-то шевеление и сообразил, что там, очевидно, привязаны лошади.
        То, что нужно, пробормотал он про себя и, погрузившись в воду, тихо подплыл к берегу. Стараясь не издать ни всплеска, Никита вынырнул под кустами и, цепляясь за голые ветви, поднялся на берег.
        Снял маску, стянул резиновый шлем с головы, прислушался. Вроде всё тихо. Он скинул ласты, осторожно поднялся и проскользнул за кусты. Теперь дозорный не мог бы его увидеть, даже если бы повернул голову в его сторону.
        Всё так же стараясь не шуметь, Никита быстро стянул с себя водолазный костюм, вытащил из рюкзака берцы, камуфляжные штаны с курткой и переоделся. Водолазное снаряжение засунул в рюкзак, вскинул его на плечи, проверил пистолет и, перемещаясь за деревьями, добрался до лошадей.
        Быстро пересчитав их и поняв, что в дозоре сейчас пять человек, Никита наугад стал отвязывать одну из лошадей, молясь, чтобы никто из них не взоржал. Не помогло. Когда он уже почти отвязал лошадь, она коротко всхрапнула и попятилась от него. Вслед за ней забеспокоились и зашевелились другие лошади.
        Дозорный проснулся на топот копыт, поглядел сонно в сторону лошадей. Никита, одной рукой отчаянно развязывая узел, другой поглаживал лошадь по шее, шёпотом успокаивая её. Но та пятилась, переступая копытами, испуганно всхрапывала и фыркала.
        - Эй, кто там? - крикнул дозорный, подхватывая саблю и направляясь к лошадям.
        Дело решали секунды. Никита отвязывал последний узел, лошади ржали и топотали, дозорный приближался, вглядываясь в темноту и вынимая саблю из ножен.
        - Стоять! - крикнул дозорный, заметив Никиту. - Держи татя! - заорал он, рванувшись с саблей наперевес.
        Никита выстрелил. Дозорный с истошным воплем свалился, схватившись за колено и беспорядочно матерясь. Из шатра выскочил один полусонный мужик, завертел головой, не понимая, где что происходит; потом второй, третий.
        - Тимоха! Кузьма! Сюда, сюда! - орал подстреленный, зажимая руками пробитое колено.
        Мужики рванули от шатра к нему. Но Никита наконец отвязал повод и, благословя судьбу за то, что дозорные оставили лошадей нерассёдланными, взвалился в седло и, понукая коня, устремился в темноту леса по едва заметной дороге.
        Глава 3. Ученик
        Кеша знал, куда и к кому направляется. Всё-таки Василиса готовила его, пусть и не прямо - привозила книжки и сама много чего рассказывала.
        Барханный каганат - сеть городов и оазисов, раскиданных по великой Арданской пустыне. В столице каганата - Халдоне - основал свою школу волшебства великий маг и прорицатель Велизарий Хлор.
        Вели зарий был хоть и южанином, но не местным, в Халдоне очутился проездом из Ладоники в Малахит и задержался на обратном пути. Задержался, да так и остался здесь, и город вот уже сорок лет нельзя представить без этого невысокого, высушенного солнцем и временем волшебника, обучающего искусству чародейства способных подростков и периодически помогающего советами властителям каганата.
        Велизарий был не просто волшебником; Велизарий был звездочётом и Халдон выбрал для постоянного проживания потому, что здесь более трёхсот дней в году было безоблачное небо и в тёмные долгие ночи ничто не мешало наблюдать за звёздами и прочими небесными телами, видными с Ардана лучше, чем откуда бы то ни было ещё.
        Он составлял карты, высчитывал циклы и траектории движения небесных тел, сравнивал с земными событиями, устанавливал связи и предсказывал будущее. Он советовал, когда бурить скважины глубже, потому что год ожидается засушливым, а когда задерживать караваны, потому что буря заметёт дороги на суше и потопит корабли на море. Когда посылать посольства в соседние царства с предложением новых договоров, а когда лучше не торопиться и переждать волнения на Солнце, вызывающие волнения и на Земле.
        Опираясь на свои звёздные карты и вычисления, Велизарий предсказал почти все войны, бунты и перевороты в окрестных царствах и городах, предупредил обо всех недородах и природных бедствиях, об упадке одних царств и подъёме других и в конце концов снискал себе устойчивую репутацию пророка и ясновидца, к которому за советом посылали правители и цари всех окрестных земель.
        Велизария принимали в самом Малахите, слышал Кеша от Василисы, которая сама же и готовила эти приёмы, и участвовала в них.
        Малахит - город, выстроенный целиком из драгоценного камня, столица Горного царства, в котором добывают волшебный камень Лонгир. В городе этом, рассказывала Василиса племяннику, живут рудокопы, оценщики, огранщики и прочие мастера по камню, пускают туда только проверенных купцов по особым разрешениям, а правит им древняя династия Хранителей Лонгира, ответственных за распределение волшебства в мире.
        Хранители выдавали разрешение или запрет на вывоз Лонгира, они решали увеличить, уменьшить или оставить на прежнем уровне экспорт волшебного камня. А самое главное - они выдавали лицензию на владение и использование Лонгира; без их разрешения никто не мог колдовать на законном основании, даже если честно купил волшебный камень. Нужно было подтвердить квалификацию волшебника в одной из специальных школ, крупнейшей и известнейшей из которых была на сегодняшний день школа Велизария.

* * *
        Велизарий, сказали им, был в саду, и Василиса уверенной походкой повела племянника во внутренний дворик школы. Кеша смущённо покусывал губы и старался не смотреть по сторонам. Василиса почему-то не захотела наколдовать ему нарядное платье, и в простой посконной рубахе и домотканых штанах он сам себе казался здесь лишним и неуместным. В такой роскоши бывать ему ещё не приходилось.
        Белое воздушно-ажурное здание школы хоть и возвышалось на два, а местами и на три этажа, не доходило и до верхушки исполинских кипарисов, ограждающих её по периметру от остального города. Во внутреннем дворике школы, куда Василиса уверенно вывела Кешу из белых прохладных залов, росли пальмы, рододендроны, эвкалипты и мирт, наполняющие горячий дрожащий воздух одуряющим запахом. Выложенная затейливыми изразцами дорожка, по которой Василиса повела племянника к видневшейся в глубине сада небольшой ротонде, была обсажена с обеих сторон розовыми кустами, на которых яркими пятнами горели алые, белые, жёлтые, синие и даже чёрные розы.
        Кеша вертел головой, разглядывая на ходу тропическое изобилие, и рассеянно кивал, вполуха слушая воркотню крёстной.
        - Ты, главное, не теряйся, - наставляла его Василиса, отряхивая плечи племянника и приглаживая ему на затылке волосы. - Не пугайся, не смущайся, дурацких вопросов не задавай. Просто сделай то, что он попросит. Ничего сложного для тебя там нет, уж поверь мне - я знаю.
        Они подошли к беседке, уютно пристроившейся под тремя пальмами, прикрывавшими её листьями, словно навесом. На скамейке беседки, подложив под голову снятые с ноги мягкие сафьяновые туфли, лежал с книжкой в руках какой-то невысокий старичок и шевелил пальцами на босых ногах. Кеша немного растерялся, не сразу сообразив кто перед ним, пока Василиса, кашлянув, не позвала его.
        - Велизарий. Мы здесь.
        - А! - старичок опустил книгу, посмотрел на них сквозь витую решётку стенки. - А, Василиса! Чуть не забыл!
        Он спустил босые ноги на дощатый настил пола, бросил книжку на стол и, добродушно улыбаясь, вышел к ним из беседки.
        У Кеши пересохло в горле, когда он осознал, что перед ним стоит тот самый великий Велизарий Хлор. Кеша не знал, как выглядит величие, но когда он себе представлял его, оно точно не имело ничего общего с обликом Велизария.
        Он был невысок, лишь чуть-чуть повыше четырнадцатилетнего Кеши, да ещё и немного сутулился. Когда-то чёрные волосы, усы и узенькая бородка на нижней губе были тронуты сединой и не скрывали почтенный возраст, как и глубокие морщины в уголках чёрных лукавых глаз - Велизарию было уже за шестьдесят. Он был одет в белую шёлковую хламиду, небрежно подпоясанную и изрядно помятую от лежания на скамейке. Там же, на скамейке, осталась и маленькая круглая шапочка с бриллиантовой заколкой. Перстня с Лонгиром на руке Велизария не было, заметил Кеша.
        - Значит, это и есть наш новый кандидат, - добродушно щурясь, уставился Велизарий на Кешу. - Ну, здравствуйте, юноша!
        - Здрасьте, - пробормотал Кеша.
        - Поверьте, Велизарий, юноша очень способный, - Василиса положила руки на плечи Кеши. - Он будет хорошим учеником и отличным кандидатом.
        - Вполне возможно, - Велизарий продолжал оглядывать Кешу. - Но что скажет сам юноша?
        Василиса легонько пихнула Кешу вперёд.
        - Я… - Кеша слегка растерялся, не сразу поняв, что от него требуется, - я хочу учиться.
        - Ты знаешь, чему здесь учат? - доброжелательно спросил Велизарий.
        - Волшебству.
        - Да, волшебству. Волшебство, однако, такая субстанция, которую, во-первых, не каждому можно дать, а во-вторых, не каждый может взять. Нужны определённые наклонности и способности. Как у вас с наблюдательностью, юноша? Сможете отыскать здесь бабочку?
        Велизарий взмахнул рукой и подвесил перед Кешей уменьшенный кусок тропического леса, где на фоне буйной зелени и пышных цветов прыгали маленькие обезьянки, порхали крохотные разноцветные попугайчики и блестящие стрекозы, ползали по веткам деревьев миниатюрные змейки. Отыскать в этом кишащем буйстве разноцветья и разнотравья какую-то бабочку казалось, на первый взгляд, задачей нереальной, и Кеша изрядно растерялся.
        Он бегал глазами по веткам невиданных деревьев, листьям, цветам и неожиданно для самого себя заметил бабочку. Неожиданно, потому что таких бабочек он не видел никогда, и тем не менее сразу понял, что вот этот лилово-чёрный с оранжевыми вкраплениями цветок, повисший на ветке дерева, никакой не цветок, а как раз таки замершая бабочка.
        - Вот! - Кеша уверенно ткнул пальцем в бабочку, которая тут же слетела с ветки и запорхала в воздухе.
        Василиса захлопала в ладоши, Велизарий поощрительно кивнул.
        - Очень хорошо, юноша, очень хорошо. С наблюдательностью у вас всё в порядке. А как насчёт внимания и концентрации? - взмахом руки Велизарий убрал лес, оставив порхать в воздухе только бабочку. - Следи за ней. Внимательно следи. А теперь найди именно эту бабочку.
        Велизарий взмахнул ещё раз и в воздухе появилось ещё несколько десятков точно таких же бабочек. Кеша бегал глазами по стайке бабочек, пока они все порхали в воздухе и садились одна за другой на ствол пальмы.
        - Ну? - Велизарий выжидательно смотрел на Кешу. - Где она?
        Кеша разжал кулак. В ладони, слабо трепыхая крыльями, сидела бабочка. Пару секунд Велизарий с Василисой молча смотрели на неё; потом оба, как по команде, зааплодировали. Бабочка испуганно вспорхнула и скрылась в ветвях пальмы.
        - Что я говорила! - торжествующе воскликнула Василиса.
        - Да, способности выдающиеся, - кивнул Велизарий, улыбаясь. - Думаю, этого достаточно, юноша. Вы приняты.
        Василиса стиснула Кешу за плечи, поцеловала в висок и радостно засмеялась.
        - Красавчик! А ты боялся. Я же говорила тебе, что справишься. Ну, теперь держись, Кеша, - будешь учиться по-настоящему и спуску тебе тут не дадут.
        Кеша стоял, не зная, куда смотреть и что говорить. К счастью, Велизарий не стал его задерживать.
        - Что ж, остальное мы всё потом выясним и объясним. А пока ступайте, молодой человек. Спросите распорядителя, назовитесь, и вас устроят с другими учениками. Через неделю первое занятие.
        Кеша кивнул, махнул рукой крёстной и направился ко входу, указанному Велизарием.
        - Он способнее тебя, Василиса, - сказал Велизарий, задумчиво глядя в спину подростку. - Когда я тебя принимал, ты работала медленнее. И совсем не так уверенно, прямо скажем.
        - А я тебе говорила, - с ноткой самодовольства ответила Василиса. - У мальчика талант. Он много чего сумеет, если правильно его обучить.
        - Вполне возможно, Василиса, вполне возможно, - протяжно произнёс Велизарий. - Он может стать первоклассным чародеем, тут ты права. Но я уже не уверен, что он идеальный Кандидат.
        - Почему? - испуганно спросила Василиса.
        - Он слишком амбициозен, ты не заметила? - проговорил Велизарий, всё ещё глядя в сторону ушедшего Кеши. - Он рождён в год низкого Солнца, самого низкого за последние триста лет. Самые великие герои и злодеи рождались в годы низкого Солнца, и я пока не знаю, кем уготовано стать твоему племяннику. Не знаю, Василиса! - повторил Велизарий с нажимом, взглянув в испуганное лицо своей бывшей лучшей ученицы.

* * *
        То, что он был последним поступившим на этот курс учеником, Кеша узнал в тот же день от своего соседа по комнате - рыжего коренастого парня, назвавшегося Соловьём.
        Соловей был родом из Рогатого Калача и в школу Велизария попал почти случайно. По его словам, он нанялся помощником к одному купцу, проезжавшему с обозом через их городишко, и попал вместе с ним в Ладонику, где его и заметил случившийся там в то же время Велизарий. В подробности Соловей не вдавался, из чего Кеша заключил, что история была мутная и чего-то там Соловей да натворил, раз не хочет рассказывать.
        Соловей ему, впрочем, понравился. Весёлый и говорливый он быстро познакомил Кешу со школой и её обитателями, которых оказалось до странности мало. Сам Велизарий, десяток его помощников и сотрудников, да четырнадцать учеников с их курса - вот и все обитатели знаменитой на весь мир школы. Соловей утверждал, что сюда берут только самых лучших и перспективных, а потому их и не может быть много. Непонятно тогда, как сюда взяли его, нищего безграмотного голодранца, но за неимением иного Кеша был вынужден согласиться с этим объяснением.
        Сблизило его с Соловьём ещё и то, что они были в школе, кажется, единственными простолюдинами - без знатных родственников, высоких связей и предков-волшебников. Соловей, правда, пихал приятелю на тётку-волшебницу, служившую при Хранителях в Малахите, но сам Кеша не воспринимал себя приближённым к знати. Всю жизнь он провёл в глухой деревеньке, и если чем и выделялся среди прочих ребят, так это грамотностью. Которая, впрочем, в деревне ему не сильно помогала, а больше создавала репутацию заносчивого гордеца, чужака и отщепенца.
        Если бы не Соловей, Кеша и здесь бы чувствовал себя одиноким чужаком. На курсе, как выяснил он в ближайшие дни, были сплошь дети знатных родителей или волшебников. В школу Велизария отдавали на обучение своих детей сами Хранители, не говоря уже про местных каганов или уже отучившихся у него волшебников. Конечно, Велизарий брал лишь способных детей, но простые крестьяне могли даже не знать про его школу, а влиятельные родители загодя готовили своё чадо к испытаниям Велизария - неудивительно, что знатные отпрыски составляли большинство на курсе.
        Стеснительный Кеша, кроме Соловья, ни с кем больше особо не старался ни сблизиться, ни подружиться. Остальные на него тоже посматривали свысока, как на выскочку и деревенщину с севера. По странному совпадению почти все ученики на этом курсе были южанами, кроме них с Соловьём и ещё одной девочки, привлёкшей внимание Кеши в первый же день.
        Девочка выделялась среди прочих своими белыми волосами и неправдоподобно яркими синими глазами. Видел Кеша светловолосых девушек, но у этой были не просто светлые, русые или золотистые волосы, а именно белые, как только что выпавший снег. Кеша прозвал её про себя «белоснежкой», пока не узнал от Соловья, что зовут девушку Морозова Метелица, что она дочь великого держателя Севера Мороза и что клинья к ней поэтому подбивать не стоит.
        - Без шансов! - твёрдо заявил Соловей. - Она птица не нашего полёта, старик, и с Морозом связываться себе дороже. Лучше с Сирин попробуй, и то больше шансов.
        Кеша не хотел пробовать с Сирин. Он знал, что она дочь какой-то знатной особы из Малахита. И ему не было до этого никакого дела. Куда важнее было то, что Сирин уже сдружилась с Метелицей и повсюду таскалась вместе с ней, не давая ни малейшей возможности застать её одну и хотя бы толком познакомиться.
        До первого дня занятий Кеша видел Метелицу только в общей столовой, да изредка встречал, прогуливаясь в саду и бросая на неё смущённые, но пристальные взгляды. Порой Метелица поглядывала на него с ответным интересом, но этим всё и ограничивалось. В следующую секунду она отворачивалась к Сирин, и девушки начинали перешёптываться, хихикая и прыская в кулак. Соловей бил приятеля по спине и уводил приунывшего Кешу посмотреть город.

* * *
        На первый урок Велизарий собрал курс в круглом зале, одна половина которого широкими распахнутыми окнами выходила в сад, а другая была занята невысоким помостом, заваленным разноцветными подушками. Он предложил ученикам рассаживаться, кто где хочет, и Кеша потащил Соловья на край полукруглого помоста напротив Метелицы.
        Велизарий встал в центре зала, добродушно улыбаясь оглядел притихшую молодёжь. Ни учебников, ни тетрадей он им не предложил; казалось, сегодня Велизарий намеревается только говорить, а им предстояло слушать.
        - Волшебство, мои дорогие, штука одновременно и простая, и сложная. Простая втомсмысле, что это не дар, не чудо и даже не тайна. Нет врождённых волшебников с врождённым даром, кто бы вам и что по этому поводу ни говорил. И чудом - если мы понимаем под чудом явление или действие без явно выраженной и доказуемой причины - волшебство тоже не является. Волшебство - это инструмент, которым при желании может овладеть любой.
        Велизарий ходил по комнате, заложив руки за спину и время от времени поглядывая то на одного, то на другого ученика. Слушали его внимательно; даже Кеша на какое-то время отвлёкся от Метелицы.
        - Другое дело, что инструмент этот чрезвычайно сложный, тонкий и крайне опасный, - продолжал Велизарий, предупреждающе подняв палец. - И доступный поэтому очень немногим. Топором владеют многие, мечом меньше. Музыкальными инструментами ещё меньше. Волшебство - инструмент высшего уровня сложности и доступен он лишь особым талантам. Нужны определённые наклонности к этому, нужны способности, как слух и чуткие пальцы для игры на лютне. Способности эти есть у единиц, хорошо если у десятков людей. В этом году мы набрали четырнадцать учеников - это очень много. Ваш выпуск может стать уникальным.
        Велизарий остановился, обвёл взглядом учеников, помолчал и снова зашагал. Кеша воспользовался секундной паузой, чтобы бросить взгляд на Метелицу - она слушала Велизария сосредоточенно, наматывая и разматывая на пальцах синюю ленточку для волос.
        - Прежде чем объяснять, как производится и творится волшебство, остановимся на качествах и способностях, необходимых волшебникам. Концентрация. Способность к предельной концентрации мысли - первейшее и необходимейшее условие для любого волшебства. Когда волшебник творит чары, он должен предельно конкретно и ясно представлять в своей голове и весь процесс, и конечный результат колдовства. Дело не в заклинаниях, заклинания и попугай выучит. Большинство волшебников обходятся вообще без заклинаний, как хороший певчий без нот. Они представляют исходный объект и воображают желаемый. При должной концентрации и настойчивости превращение материализуется наяву. Вот так.
        Велизарий взмахнул рукой, и одна из подушек, разбросанных по комнате, превратилась в золотой кувшин. Взмахнул ещё раз, и кувшин обернулся яркой тропической птицей, вылетевшей в окно. По помосту пронёсся нестройный гул восхищения.
        - Но стоит хоть на самую малость ослабить концентрацию, - продолжил Велизарий, - хоть на самый краешек допустить стороннюю мысль, и колдовство сорвётся, а может и вообще выйти из-под контроля. Вы хотели превратить эту подушку в букет цветов, - Велизарий поймал влетевшую в руки подушку, - но не успели убрать из головы мысли о лесе, а в этих мыслях на краешке сидит ещё и река, а в реке - всякая живность, и вместо цветов, которые вы хотели подарить подружке, у вас в руках почему-то оказывается… лягушка.
        Велизарий продемонстрировал восхищённо загудевшему курсу лягушку и выбросил в окно.
        - Да, Метелица? - Велизарий обратил внимание на поднятую руку.
        - Учитель, а как вы вообще колдуете? - смущённо спросила Велизария Метелица. - Для материализации нужен Лонгир, а вы… вы же без камня…
        - Очень хорошо, Метелица, хвалю за наблюдательность, - поощрительно кивнул Велизарий. - Да, без проводника, без камня Лонгир материализовывать мысли нельзя. Однако я это сделал. Кто скажет почему?
        Велизарий с улыбкой оглядел ряд замешкавшихся учеников. Первым поднял руку Соловей.
        - Да, Соловей, слушаю, - кивнул Велизарий.
        - Может, вы спрятали камень? - предположил Соловей. - В рукаве или ещё где?
        Велизарий весело улыбнулся, поднял руки, с которых до плеч скатились широкие рукава.
        - Чистые! - продемонстрировал он. - В шапке тоже ничего. - Велизарий снял свою круглую шапочку, потряс ею перед Соловьём. - Я бы разделся совсем, но перед девочками неудобно. Так что поверь на слово, Соловей, Лонгира при мне нет. У кого есть ещё какие версии?
        Велизарий нахлобучил шапочку обратно, оглядел озадаченных учеников.
        - Да, Троекуров, - кивнул он Кеше. - Что ты придумал?
        - Я читал, что можно колдовать, используя рассеянный Лонгир, - Кеша метнул взгляд на Метелицу. - Если колдовство не требует больших затрат энергии, этого иногда хватает.
        - Ты абсолютно прав, Троекуров, - согласился Велизарий. - Лонгир в нашем мире используется не только в твёрдом, но и в других состояниях. Наиболее употребительный после камня растёртый в порошок или, иначе говоря, рассеянный Лонгир.
        Велизарий вытянул ладонь со щепоткой синеватого порошка, больше похожего на пыль, подул, и порошок взлетел, поблёскивая и растворяясь в воздухе за пару секунд.
        - Сейчас этот способ почти не используется - слишком нерационально. Концентрация слабая, воздействие, как следствие, тоже. Но за прошлые века, когда рассеянный Лонгир использовался довольно часто, он накопился в нашем мире, и сильные волшебники могут пользоваться им как проводником. Конечно, это не идёт ни в какое сравнение с камнем, но для несложного волшебства вполне сгодится.
        - Так, теперь устроим практические занятия, посмотрим, на что вы годитесь, - Велизарий похлопал в ладоши, призывая учеников подняться. - Начнём с простейшего. Возьмите каждый по подушке и смените ей цвет.
        Кеша подхватил с помоста зелёную подушку, на которой только что сидел, растерянно повернул в руках, не зная, что делать дальше. Он украдкой посмотрел на остальных - те были озадачены не меньше, чем он, некоторые и просто испуганы. Метелица, сосредоточенно сдвинув светлые брови, вертела подушку, словно выбирая, на какую сторону лечь.
        - Никаких заклинаний не нужно, - наставительно произнёс Велизарий. - Просто внимательно смотрите на свою подушку, отрешитесь от всего происходящего и представляйте, как она меняет цвет на нужный вам. Предельная концентрация, внимание, отрешённость от постороннего - начали.
        Кеша ещё раз посмотрел по сторонам, заметил, что Соловей с Метелицей уже уставились на свои подушки, и, подавив непроизвольный смешок, тоже опустил глаза.
        Это оказалось совсем нетрудно. Кеша сам не понимал, почему так произошло, но едва он представил, как нежно-зелёный цвет подушки темнеет, наливаясь бордовой густотой, как это и случилось на его глазах. Он даже не щурился, как одни, и не распахивал глаза, как другие; он просто смотрел на подушку, и она меняла цвет с зелёного на бордовый.
        Кеша ещё продолжал смотреть на подушку, ещё даже не успел удивиться, обрадоваться или осознать, что совершил первое в своей жизни волшебство, как услышал над ухом негромкие хлопки и лишь секунду спустя понял, что это аплодирует Велизарий.
        - Отлично! Отлично, Троекуров! Вот уж не ожидал. Не то что с первого раза, даже на первом занятии мало у кого получается, - Велизарий смотрел на Кешу, кажется, даже не с восхищением, а с удивлением.
        - Ага! А вот и ещё один успех, - Велизарий повернулся к Метелице, чья подушка только что сменила ярко-оранжевый цвет на синий. - И Соловей тоже справился! - Соловей поднял над головой пурпурную подушку, бывшую до этого серебристо-серой. - Да вы молодцы, ребята! Северяне выходят вперёд, поздравляю!
        Велизарий восхищённо смотрел на троицу отличников, переводя взгляд с одного на другого. Кеша посмотрел вокруг. Кажется, действительно получилось только у них троих. Остальные не смогли сменить даже оттенка и с завистью поглядывали на троих везунчиков, с раздражением вертя в руках свои подушки.
        Кеша улыбнулся Метелице. Это вышло непроизвольно, он даже не успел ничего такого подумать, но она улыбнулась ему в ответ.
        - Везёт тебе, Троекуров! - зашептал Соловей на ухо Кеше, брякнув по спине в виде поздравления. - Кажется, ты привлёк её внимание.
        Велизарий захлопал в ладоши, призывая всех успокоиться и начать сначала.
        Глава 4. Скальный Грай
        «…Вот так, легко и непринуждённо, состоялось знакомство Кеши Троекурова с Метелицей Морозовой, дочерью властителя Четвёртого царства. Не было обычной подростковой зажатости и неуклюжести, неловких ухаживаний и нервных переживаний. Молодые люди сразу понравились друг другу, быстро сдружились, и то, что они вместе с Соловьём оказались единственными северянами на курсе Велизария, только способствовало их сближению. Как и то, что все трое сразу же выделились из остальных своими способностями и умениями…»
        Костя перевернул страницу и задумался. Бесполезно, конечно, искать разгадку бессмертия Кощея в главах раннего периода его жизни. Но дело-то в том, что он и в позднем пока ничего не нашёл. Понятно, что он не всё ещё прочитал и даже до середины Книги не добрался. Наверное, в какой-нибудь сказке ближе к концу Книги он всё-таки наткнётся на рецепт бессмертия и сможет воспользоваться им и вернуться обратно. Но чтобы найти это место, приходилось перечитывать Книгу с самого начала - по крайней мере, все главы с Кощеем.
        Костя закрыл Книгу. Читать больше не хотелось. Ну не сейчас же, в самом деле! Не в это чудесное солнечное утро!
        Он проснулся от весёлого щёлканья канареек и сразу же вспомнил мраморный дворец царицы Марьи, оставивший у него тягостное впечатление, полёт на Коньке-горбунке в бездонном ночном небе, шум моря, бьющегося о камни утёса. Конёк опустился на площадку самой высокой башни дворца, вытесанного в цельной скале, и Костя, когда освободился от удерживающих его ремней, тут же подбежал к краю башни и, схватившись за зубчатый парапет, выглянул вниз.
        Внизу, под высоченной скалой утёса, неразличимо переходящей в стену башни, шумело море, наскакивая пенистыми гребнями на скалу и отваливаясь, оставляя клочки пены на каменистых выступах и впадинах. Справа и слева от скалистого мыса береговая линия полукругом отступала назад и снова выгибалась в море, образуя два больших залива.
        Это было легендарное Лукоморье, воспетое Пушкиным, и Костя восхищённо крутил головой, чувствуя, что реальность не обманула его ожиданий. Он пытался разглядеть внизу, на берегу, тот самый сказочный дуб, по которому ходил кот учёный, но вид на берег заслоняли башни и стены дворца, крыши домов, спускающихся по склонам утёса, да и в любом случае было темно и до берега далеко.
        Он не заметил, как исчез Конёк-горбунок, как оказались рядом князь с княгиней, вновь обернувшиеся людьми. Княгиня дала ему насладиться видом, потом взяла за плечи и мягко увела внутрь дворца. Костя уже плохо помнил, как они куда-то спускались по узким крутым лестницам, где-то и чем-то торопливо ужинали, кто ему, уже полусонному, помогал умыться и раздеться. В конце концов его положили в кровать, подоткнули одеяло, и кто-то - в полусне Костя уже не сообразил кто, наверное, княгиня Ольга - поцеловал его в лоб. Через секунду он уже спал.
        Проснувшись, Костя ощутил себя таким свежим, отдохнувшим и выспавшимся, каким не помнил давно. Он не любил ходить в школу в первую очередь из-за раннего пробуждения. Ему всегда не хватало ещё немного поспать, и почти всегда он шёл в школу в плохом настроении, невыспавшийся и раздражённый. Минуты перед пробуждением, когда он ещё не совсем проснулся, но уже чувствовал, что вот-вот придёт мама его будить, были для Костика худшим временем дня, и он с удивлением и благодарностью сообразил, что здесь ему дали выспаться вволю - едва ли не впервые за последние пять лет.
        Он полежал, с наслаждением ощущая приятную истому, свежесть и бодрость во всём теле, огляделся и заметил свой рюкзак, пристроенный на сундуке в изножье кровати. Костя быстро перегнулся через спинку кровати, подтянул его к себе и достал Книгу.
        Правду сказать, читать ему сейчас не хотелось. Он знал, что должен найти ответы на многие вопросы, но утро было таким соблазнительно ярким и солнечным, в открытое окно дул такой освежающий бриз, а канарейки распелись так азартно, что Костя с трудом осилил пару страниц и больше не смог. Ему не хотелось больше лежать в постели, а хотелось есть.
        Он запихал Книгу обратно в рюкзак и только задумался по поводу завтрака, как его отвлекли две любопытные белки, прыгнувшие невесть откуда на подоконник. Костя замер в кровати, боясь спугнуть зверьков, но те его, кажется, совсем не боялись.
        Белки с любопытством принюхались, соскочили с подоконника на стол, в три прыжка пересекли комнату и забрались к Косте на одеяло. Они смешно дрожали носами, и Костя лишь через пару секунд вспомнил, что у него в рюкзаке лежит с позавчерашнего дня открытый пакетик с орешками.
        Он быстро достал его, высыпал орешки на ладонь и протянул угощение белкам. Те подпрыгнули поближе, помялись, поглядывая то в ладонь, то в лицо Костика, потом быстро схватили по орешку и уселись в ногах мальчика, с аппетитом похрумкивая лакомством.
        Костя разулыбался. «А орешки непростые, всё скорлупки золотые…» - вспомнил он. Да, вот бы и впрямь они были бы золотыми! Впрочем, и так неплохо.
        Скрипнула дверь. Белки стремглав спрыгнули с кровати и тут же вернулись на подоконник. Костя невольно вздрогнул, рассыпав орешки по кровати и подтянув одеяло. В комнату пролез сначала лохматый пёс добродушного вида, а за ним зашла княгиня Ольга.
        - Доброе утро, соня! - приветливо улыбнулась она. - Проснулся наконец?!
        - Ага! - пробормотал Костя, косясь на пса. - Доброе утро!
        - Шарик, Шарик! - позвала княгиня пса, норовившего лизнуть Костика. - Сидеть! Вообще-то, он безобидный и ко всем лезет дружиться. Можешь его не бояться.
        - Угу, - отозвался Костя, спуская руку с кровати. Шарик тут же принялся лизать ладонь. Костя засмеялся, переводя взгляд с Шарика на княгиню.
        Она была тоже по-утреннему свежа и оживлённа. На ней было домашнее простое бело-зелёное платье с широким мягким поясом, нитка перламутрового жемчуга на шее и тонкая золотая ленточка, вплетённая в косу.
        - Сколько уже времени? - спросил Костя, косясь на княгиню. - Я долго проспал?
        Она весело рассмеялась.
        - Ты проспал больше суток, родной! Две ночи и вчерашний день.
        - Да ладно?! - не поверил Костя.
        - Правда-правда, - заверила княгиня. - Я дала тебе капельку успокоительного за ужином, чтобы ты хорошо отдохнул. Вот ты и проспал столько. Ну что, готов к завтраку?
        Костя бодро кивнул. Княгиня вела себя так открыто и доброжелательно, что он, почти невольно, и сам заражался её настроением.
        - Отлично! - Ольга опять улыбнулась. - Тогда одевайся, умывайся и спускайся в столовую. Шарик покажет тебе дорогу. Шарик! - княгиня посмотрела на пса. - Понял меня?
        Шарик тявкнул и завилял хвостом.
        - Тогда ждём вас, мальчики! - княгиня сверкнула улыбкой напоследок и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
        Костя спустил ноги с кровати, надел свежую рубашку и штаны, натянул сапоги, подаренные Марьей Моревной. С удовольствием пристукнул каблуками и огляделся в поисках умывальника.
        Шарик подбежал к столику у стены, тявкнул и поставил передние лапы на край столика. Тут же в нём появился серебряный тазик, а из стены выдвинулся серебряный узкогорлый кувшин. Кувшин наклонился, и из горлышка потекла ровная струя воды.
        Костя присвистнул от восхищения, подошёл к импровизированной раковине и, стараясь не сильно плескать, умылся холодной водой. Только он отодвинулся и стал стряхивать воду с ладоней, из стены выдвинулся крючок с полотенцем.
        - Вот это сервис! - восхищённо пробормотал Костя, вытираясь мохнатым полотенцем. - Интересно, а зубы здесь чистят, а, Шарик?
        Пёс озадаченно смотрел на мальчика и колотил хвостом по полу.
        - А, ладно, и так сойдёт, - решил Костя, пригладив волосы рукой и посмотрев на Шарика. - Ну что, веди давай!
        Шарик тявкнул, вильнул хвостом и вышел из комнаты. Костя бросил взгляд на рюкзак, оставленный у кровати, мельком и без особого удивления отметив, что та уже заправилась сама собой, и поспешил вслед за Шариком.
        Они спустились по узкой круговой лестнице на два этажа вниз, прошли по простому, без изысков (в сравнении с дворцом царицы) коридору, пару раз свернули и встали перед приоткрытой дубовой дверью, из-за которой доносились голоса и соблазнительные запахи.
        Костя опять оробел. Он знал, вернее догадывался, кто будет за дверью - очевидно, всё княжеское семейство в полном составе. А он всегда больше ладил со старшими, чем с ровесниками, и с княжескими детьми ему вдруг совсем не захотелось встречаться. Что он им скажет? Как они его примут?
        Шарик, впрочем, решил всё за него. Просунув морду в дверь, он распахнул её пошире и, виляя хвостом, вошёл в комнату. Шум голосов усилился, и Косте ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
        Столовая оказалась совсем не такой большой, как он ожидал. В уютной комнате, обшитой светлым деревом и наполненной утренним солнцем, вливавшемся в распахнутые окна, стоял круглый стол. За столом сидели князь с княгиней и трое ребятишек. Ещё один плетёный стул стоял свободным.
        - А вот и наш гость! - воскликнула княгиня, вставая и подходя к Костику. - Ребята, знакомьтесь - это Костя. Костя, это Олег, это - Яна, а этот вот карапуз с вареньем - Игорёк. Давай, проходи, садись, будем завтракать.
        Костя знал, кого ему представляли. Он прочитал сказку о князе Гвидоне и царевне Лебеди, изрядно отличавшуюся от пушкинской версии, и уже был заочно знаком со всем княжеским семейством.
        Двойняшки Олег и Яна были его ровесниками. Крепкий, коренастый, светловолосый и голубоглазый брат мало чем напоминал свою тоненькую, темноволосую и кареглазую сестру. Они отличались и внешностью, и характером, помнил Костя; смелый, любознательный и озорной Олег постоянно втягивал в какие-нибудь проделки и неприятности осторожную и осмотрительную Яну, которая хоть и не одобряла затеи брата, почти всегда соглашалась в них участвовать или хотя бы прикрывать. Пятилетний Игорёк был немного толстеньким для своего возраста и кругленькой довольной мордашкой с удивлённо распахнутыми глазами действительно напоминал карапуза.
        - Здрасьте! - Костя неловко кивнул всем сразу и сел на свободный стул между княгиней и Олегом. Он ощущал на себе любопытные взгляды и не знал, как себя вести и о чём говорить.
        К счастью, княгиня всё взяла в свои руки.
        - Что будешь есть, Костя? Кашу, блины, творог с мёдом? Попробуй творог - свежий, только сегодня откинули. И мёд калачовский, лучший в наших краях. На прошлой неделе привезли.
        - Спасибо! - поблагодарил Костя, придвигая к себе тарелку с творогом и поливая его из серебряной вазочки густым тягучим мёдом. Творог оказался и впрямь неожиданно вкусным, и хотя у себя Костя его не очень любил, тут и сам не заметил, как с аппетитом въелся.
        Остальные завтракали кашей, свежим сыром и хлебом. Запивали чаем и топлёным молоком. Изредка бросая взгляд на семейство, Костя видел, что дети умирают от желания что-нибудь спросить у него, но то ли тоже стесняются, то ли родители запретили.
        Олег, как и следовало ожидать, не выдержал первым. Торопливо проглотив последнюю ложку каши и, видимо, посчитав это честно выполненным условием, он повернулся к Костику с самым невинным видом и, стараясь звучать как можно более естественно, спросил:
        - Так ты и правда из другого мира? Как там, сильно по-другому, чем у нас?
        - Олег! - княгиня бросила на сына испепеляющий взгляд.
        Костя усмехнулся. Конечно, следовало этого ожидать и никуда ему от этого вопроса было бы не уйти. Так чего откладывать, можно и сейчас.
        - Ну, на самом деле, не так уж там всё сильно и отличается. Одеваемся по-другому и дома немного другие. Интернет есть, машины, самолёты - ну да, так сразу-то, наверное, по-другому всё кажется. Но привыкнуть можно. Алексей Иванович же… то есть Кощей же ведь привык. Освоился и живёт, как мы.
        Костя не сразу понял, почему так напряглись лица князя с княгиней и испуганно-восторженно распахнулись глаза детей.
        - Ты видел нашего дядю?! - благоговейно понизив голос, спросил Олег.
        - Ну… да, - Костя только сейчас вспомнил, что Кощей родной брат княгини и, соответственно, дядя её детей; настолько это не вязалось и не сходилось на первый взгляд. - Я, вообще-то, от него здесь… Ну, то есть без него… Я хочу сказать… - Костя запутался, не зная, как толком объяснить, что произошло.
        - Это он тебя сюда послал? - напрямую спросила Яна.
        - Ребята, это всё необязательно сейчас обсуждать, - попыталась урезонить детей Ольга. Но не тут-то было.
        - А дядя Кощей у вас тоже всех захватил? - толстенький Игорёк жадно уставился на Костю.
        Яна шикнула на брата, отвесив ему хороший подзатыльник. Костя усмехнулся.
        - Нет, никого он у нас не захватывал. Он вообще… Я хочу сказать, у нас вообще никто не знает, что он Кощей Бессмертный. Он же без магии. Он теперь не колдует, а просто лечит.
        Костя заметил, как княгиня выразительно переглянулась с мужем. А вот ребятишки не поняли.
        - Не колдует? - озадаченно переспросил Олег. - Как это - не колдует? А как же он тогда там живёт?
        - Костя, может быть, тебе чаю горячего? - попыталась сменить разговор Ольга.
        - Да, спасибо, - Костя отодвинул тарелку и взял из рук княгини кружку с ароматным чаем, настоянным на каких-то травах. - Ну, смотри, - повернулся он к Олегу, - у нас ведь необязательно колдовать. Захотел есть - позвонил, заказал, и тебе привозят еду на дом. Надо куда-то отправиться - сел в самолёт. Надо что-то узнать - открыл интернет. Вообще не надо колдовать, всё везде есть. Свет, вода, тепло - всё проведено в каждый дом, надо только кнопку нажать.
        Ребята слушали Костика, мало что понимая, но с явным неподдельным интересом. Костя хлебнул чай, скромно стараясь не показывать, как польщён подобным вниманием.
        - Но как же всё это работает без волшебства, - сдвинув брови спросила Яна.
        - Ну, это наука, - не без самодовольства ответил Костя. - Технический прогресс и всё такое. Сначала у нас что-нибудь изобретают, потом конструируют, делают. Техника работает по разным законам. И колдовать не надо, надо только знать, как их применять.
        - То есть ты хочешь сказать, что в вашем мире лучше, чем в нашем? - недоверчиво спросила Яна. - Тогда что ты тут делаешь?
        Костя осёкся. Незаметно для себя начав хвастаться, он не заметил, как сел в лужу. Девочка задала правильный вопрос.
        - Ну… не всё лучше, конечно, - промямлил он. - Кое-что у нас до сих пор не умеют, чего есть у вас. Да и вообще я не хотел… Это Алексей Иванович сказал, что…
        - Так, ребята, хватит, - решительно прервала разговор Ольга. - Костя оказался в нашем мире по стечению обстоятельств - это всё, что вам надо знать. Костя, можешь все их вопросы отсылать ко мне - я им отвечу, как следует. Больше его не тревожить, понятно? - княгиня грозно посмотрела на детей, те торопливо закивали. - Вот и ладно. Костя пробудет нашим гостем какое-то время. Надеюсь, вы отнесётесь к нему подобающе и сделаете всё, чтобы он здесь не скучал.
        - Да я и не скучаю, - пробормотал Костя, чувствуя себя виноватым за грозный тон княгини.
        - Надеюсь, Костя, - улыбнулась ему Ольга. - Чем ты хочешь заняться после завтрака?
        - Ну не знаю, - пожал плечами Костя. - Может, погулять, посмотреть город?
        - Отличная мысль! - вскочил Олег. - Мам, можно мы с ним, покажем Косте, что тут где?
        - Ну не знаю, - княгиня, кажется, растерялась. Она с сомнением посмотрела на Костика, бросила вопросительный взгляд на мужа.
        - Почему бы и нет?! - согласился князь. - Спуститесь до берега, прогуляйтесь по пристани.
        - Батя, а можно мы «Кречет» возьмём, по лагуне покатаемся? - осторожно попросил Олег.
        - Нет, нельзя! - резко ответила Ольга.
        - Ну мам! - заныл Олег. - Ну чего ты? Мы столько раз уже катались, и я сам выводил и правил тоже. Мы же Косте покажем… Ты ведь хочешь, а? - Олег повернулся к Костику. - По лагуне покататься? На парусной ладье?!
        Костя знал, что по всем правилам приличия ему нужно согласиться с княгиней и вежливо отказаться от морской прогулки. Но он просто не мог заставить себя это сделать. Перспектива, нарисованная Олегом, казалась ему настолько заманчивой, что он просительно посмотрел на княгиню, выразительно скосив глаза в сторону Олега.
        - Хорошо, - смягчилась княгиня. - Только возьмите с собой Финиста. Одних я вас…
        Ольга не успела договорить, в дверь постучали. В столовую вошёл усатый горбоносый мужчина в светло-сером плаще.
        «А вот и Финист!» - тотчас же узнал его Костя.
        - Финист! - обрадовалась Ольга. - Хорошо, что ты зашёл. Мы как раз про тебя… Что случилось? - резко оборвала себя княгиня, заметив выражение его лица.
        - Крёстный, ты пойдёшь с нами на лодке в лагуну? - подбегая к Финисту и надеясь на отказ, спросил Олег.
        - Привет, богатырь! - Финист улыбнулся, подтянул подпрыгнувшего Олега на руке. - Здравствуй, Костя! Всей честной компании! - он кивнул всем остальным. - Нет, ребята, сегодня я с вами не смогу пойти. Надо кое-что срочно обсудить.
        Финист выразительно посмотрел на князя. Тот понял.
        - Так, Олег, бери Костю, ребят, и идите гулять, - спокойно произнёс князь деловитым тоном. - Можете взять лодку, покататься. Но под твою ответственность. Если что случится, больше ты в море один не выйдешь.
        Ольга встревоженно и сердито посмотрела на мужа, потом грозно и предупреждающе на Олега. Тот, вне себя от радости, схватил одной рукой Игорька, другой Костю и выбежал из столовой, пока родители не передумали. Яна поспешила за ними, улыбнувшись на ходу Финисту и понимающе кивнув на предупреждающий взгляд матери: мол, не бойся, послежу за мальчишками. Уже не первый раз ей приходилось осаживать энтузиазм брата обещанием наябедничать маме. Иногда это даже помогало.

* * *
        - Что? - без предисловий спросил князь, едва за детьми закрылась дверь.
        - Новый посланец, - ответил Финист, садясь за стол и наливая чай. - Только что пришло сообщение от Коломны. Велено выставить дозоры по всем трактам и стеречь по Гребню. Нужно твоё распоряжение.
        - Какой посланец? - всполошилась Ольга. - Это ты про вчерашнюю, Кошкину? Марья что, передумала с Обменом?
        - Нет, княгиня, Кошкина всё ещё в Волхове, и не о ней речь, - Финист залпом выпил чай, вытер усы. - Сегодня под утро через Исток явился новый гость. Его ждали, но и он был готов. Ранил одного дозорного, увёл коня и скрылся. Всем велено поднять розыск, не только нам. Марья вне себя, рвёт и мечет. Коломна говорит, лучше ей сейчас ни о каком Обмене вообще не напоминать.
        - Так это… - Ольга перевела растерянный взгляд с сосредоточенного мужа на Финиста. - Это что тогда - мальчик останется? Марья же согласилась… И Кошкина ручалась… Почему всё сорвалось?
        Финист пожал плечами. Князь хмуро смотрел в стол, постукивая пальцами по краешку тарелки. Ольга закусила губу.
        Она так была рада утром, что Костю можно отправить обратно домой, что очередная ложь брата не станет роковой хотя бы для этого мальчика, а теперь почему-то опять всё срывается. Она хвалила себя сейчас, что не стала заранее сообщать Косте о вчерашнем посланце из его мира и преждевременно обнадёживать его несостоявшимся возвращением. Пережить такое ещё раз мальчик, наверное, просто не смог бы.
        Но почему, почему же всё сорвалось?! Кто нарушил данные Кошкиной обещания?

* * *
        Костя не знал, почему всё сорвалось и кто нарушил обещания. Он даже не понял, что что-то случилось; ему вообще было не до того.
        Олег хотел идти сразу же, но Яна настояла вернуться в комнаты и одеться для прогулки. Костя поднялся к себе вместе с Шариком, накинул замшевый зипун и, подумав, захватил из рюкзака смартфон. Пока зарядка держится, можно поснимать. А то со слов же никто не поверит.
        Комнаты княжичей находились на том же этаже, но в соседней башне. Шарик провёл Костю к ним по замысловатому переходу, огибавшему какой-то большой парадный зал без окон и узкую крутую лестницу, ведущую непонятно куда. Косте немедленно захотелось исследовать, куда ведёт эта лестница, но Шарик, виляя хвостом, трусил впереди, и, не желая заставлять других ждать себя, он прибавил шагу.
        Ребята уже ждали его в коридоре. Олег с Игорьком надели такие же замшевые, как у Кости, коричневые зипуны; на Яне была светло-серая накидка с капюшоном и краповый жилет поверх белой рубашки. Она заплела волосы в косу и выглядела довольно мило.
        - Ну что, идём, - радостно провозгласил Олег и, оглядываясь, устремился вперёд по коридору, гордый своей ролью вожака. Яна взяла Игорька за руку и вместе с Костей поспешила за братом.
        Они спустились на первый этаж, прошли по мрачноватой прихожей, освещённой факелами, и вышли в распахнутые высокие двери, больше напоминавшие ворота. Солнечный свет брызнул в лицо, город ослепил буйством красок, звуков и запахов.
        Княжеский дворец стоял на самой вершине утёса. Сразу же от парадного крыльца, словно в его продолжение, широкими уступами спускалась к подножию утёса главная улица Скального Грая. Вся улица, собственно, напоминала Косте гигантскую лестницу с широченным ступеньками, по бокам которой жались друг к другу разноцветные двух-и трёхэтажные кирпичные дома под черепичными крышами, иногда пропуская между собой переулки. С верхней, дворцовой площадки этой лестницы был отлично виден весь город, спускавшийся по склонам утёса до крепостной стены и расползавшийся по ней к берегу направо и налево.
        Левый залив был поменьше и поуже, с более крутыми и скалистыми берегами и служил портом для военных и посольских кораблей. Правый, широкий и покатый, занимали рыбацкие лодки и купеческие галеры. Берега обоих заливов были сплошь застроены причалами, доками, складами, мастерскими, гостиницами и кабаками. Даже отсюда, сверху, было видно, что там, внизу, на берегу и в глубине заливов, и на выступающих далеко вперёд, словно молы, крайних мысах в одноэтажных скромных домиках живёт простой рабочий люд, обслуживающий порт. А здесь, на скале центрального мыса, под сенью княжеского дворца, устроился народ познатнее и побогаче.
        До столичного размаха и основательности Волхова город, впрочем, явно не дотягивал. За исключением княжеского, дворцов в городе больше не наблюдалось, да и вельможных особняков тоже не было видно. Первые этажи домов были заняты магазинчиками, лавками, трактирами и чайными. Распахнутые окна открывали прилавки с заманчивыми вкусностями и сладостями, игрушками, тканями, драгоценностями, оружием и прочими товарами. Едва ли не в каждом втором магазинчике на витрине или в глубине помещения висели клетки с птицами - певчими канарейками, почтовыми голубями, охотничьими соколами, декоративными попугаями и многими другими, вплоть до кур, несущих золотые яйца. Яйца были, впрочем, пояснили Косте ребята, не золотыми, а так, позолоченными, или, скорее даже, жёлто-блестящими, из особой породы кур.
        Княжичей в городе знали и любили, это Костя отметил сразу. Каждый первый встречный с ними здоровался, каждый второй торговец приглашал зайти, прицениться, что-нибудь прикупить. Косте было интересно всё, он бы обошёл все магазинчики и мастерские по улице. Но Олег нетерпеливо отмахивался, говорил, что это всё ерунда и вообще успеется, зайдут потом, когда будут деньги, а сейчас надо к пристани и в море, пока родители не передумали.
        Спустившись до середины улицы, Костя попросил ребят подождать и вытащил смартфон. Он включил камеру, навёл на дворец и сфотографировал.
        - Это чего? - немедленно поинтересовался Олег.
        - Смотри, - Костя показал ему фото на экране. - Круто, да?!
        Олег изумлённо уставился на экран. Тут же, пихнув его в локоть, пролез посмотреть Игорёк, и Яна тоже с интересом заглянула через плечо брата. Костя поворачивал смартфон так, чтобы всем удалось рассмотреть снимок.
        - Это как делается? - Олег осторожно взял смартфон из рук Кости, потряс, словно надеясь вытрясти дворец из него. - Как он там оказался?
        Княжич повернулся к дворцу, словно желая убедиться, что тот по-прежнему на месте. Костя рассмеялся.
        - Да это просто снимок, вроде рисунка в книге, - он забрал смартфон. - Давайте-ка, я вас тоже сниму. Или нет, лучше вставайте сюда, за мной - селфи сделаем.
        Костя повернулся, вытянул руку и включил запись, постаравшись захватить в кадр и себя, и ребят.
        - Скажите чего-нибудь, - попросил он.
        - Чего? - растерянно спросил Олег.
        - Ну, не знаю, представьтесь, там, поздоровайтесь. Привет передайте. А, ладно… Короче, мы сейчас в Лукоморье, в Скальном Грае, спускаемся в лагуну на прогулку под парусом. Со мной Яна, Олег и Игорь - дети князя Гвидона и царевны Лебеди. Точнее, княгини Ольги. Пушкин тут чего-то напутал. Или наврал.
        - Ну вот, - Костя остановил запись, повернулся к настороженным и недоумевающим ребятам, - записали. Смотрите, что получилось.
        Он нажал на пуск и поднёс экран поближе к ребятам. Те смотрели на только что сделанную запись расширенными от изумления и, кажется, даже страха глазами. Костя опять почувствовал себя польщённым.
        - Как это делается? - севшим голосом спросил Олег. - Мы что… мы там?
        Он ткнул пальцем в экран. Костя опять засмеялся.
        - Да нет, я же говорю - это просто запись. Ну, представь, что тебя нарисовали и твой портрет на странице в книжке. Это же не значит, что и ты в книжке, правильно?
        - Да, но здесь… Здесь же мы как живые… и говорим…
        - В зеркале вы тоже как живые. Ну, вот это вроде зеркала, только с памятью. Эта штуковина записывает и хранит, что тебе надо.
        - Понятно, - Олег выдохнул с неподдельным облегчением. Костя, улыбаясь, посмотрел на Яну - она тоже немного успокоилась. Только Игорёк по-прежнему ничего не понимал и заворожённо таращил на смартфон светлые глазёнки.
        - Смотрите, - Костя листнул экран. - Я вам покажу мой мир, откуда я прибыл. - Он снова встал так, чтобы Олегу и Яне было удобно смотреть. - Вот это вот Москва, папа меня возил туда на каникулах. Вот Кремль, вот Москва-Сити, вот это МГУ. Вот мы с папой на Воробьёвых горах. А вот тут мы уже в самолёте, когда обратно летели. Мы тогда в грозу попали, мне даже заснять удалось - вот, смотрите.
        Костя включил запись. С экрана смартфона через окно самолёта явственно маячило грозовое облако, посверкивали молнии и даже раскаты грома доносились сквозь шум двигателей. Ребята благоговейно досмотрели запись и недоумённо уставились на Костю. Тот молчал, наслаждаясь произведённым эффектом.
        - Это ты из этого мира? - спросил наконец Олег.
        - Ну да, - Костя кивнул, пытаясь выглядеть как можно менее самодовольно.
        - Что ты тут делаешь? - удивлённо допытывал Олег. - Чего тебе там не хватало?
        - Ну… - Костя опять почувствовал себя неловко, как после такого же вопроса Яны. - Если честно, ребята, это была не совсем моя идея. Нет, я ничего не говорю, мне тут нравится, у вас классно, но… - Костя вздохнул, снова двинувшись вниз по улице. - Но если бы не ваш дядя, я бы тут не оказался и даже ничего бы не узнал про ваш мир.
        Олег с Яной значительно переглянулись. Игорёк, раскрыв рот, смотрел в лицо Косте и едва не слетел с очередной ступеньки - Яна успела подхватить его за шиворот.
        - Хотя, если честно, - размышлял Костя, продолжая спускаться и не очень уже обращая внимание на окружающее, - это всё больше из-за царицы. Если бы не она, я бы уже вернулся домой.
        - Крёстная?! - не поверила Яна. - Это она тебя не пустила домой?! Да не может быть!
        - Правда-правда, - вздохнул Костя. - Это она.
        - А почему? - спросил Олег. - Почему она тебя не отпустила?
        - Ну… - Костя переглянулся с Олегом, потом с Яной, взглянул на таращившегося на него Игорька и неожиданно засомневался. А стоит ли им рассказывать? Не будет ли это выглядеть как жалобы? Или как попытки рассорить семью? Он ещё не очень разобрался в отношении ребят к своему зловещему дяде, но к тётке они, кажется, относятся хорошо, и ему не хотелось ссориться с ними из-за этого. - Я же сюда отправился за пером Жар-птицы. А оказывается, его не так просто достать. Вот и пришлось задержаться.
        - Так ты пришёл сюда за пером? - Яна изумлённо округлила глаза. - Пером Жар-птицы?!
        - Ну вот, - Костя почти против воли усмехнулся. - Вы спрашивали, зачем я здесь - вот за этим. Этого в нашем мире нет. Волшебства в нашем мире нет.
        Они ещё не спустились до края улицы, упиравшейся в крепостные ворота под башней, но Олег, подозвав свистом убежавшего вперёд Шарика, решительно свернул направо, в один из узеньких проулков. Теперь ребята спускались с утёса не по широкой и удобной центральной улице, а по узким крутым ступенькам, петлявшим между маленькими домиками по склонам холма. Ни палисадников, ни огородов при домиках не было, и порой от одного до другого дома можно было достать, встав посреди улицы и раскинув в стороны руки.
        Идти по четверо в ряд было теперь неудобно, и ребята спускались по двое. Впереди шёл Олег, крепко держа за руку Игорька и помогая ему спуститься с особо крутых ступенек. За ними шли Яна с Костиком.
        - И ты не знал, что Жар-птицу сейчас не достать? - допытывалась Яна. - Неужели дядя тебе не рассказал?
        - Наверное, забыл, - смущённо пожал плечами Костя. - Или ещё что.
        - Как же он мог забыть, если сам её заколдовал?! Финист пробовал добраться до неё, и то не смог…
        Костя промолчал. Он уже понял, что история про Жар-птицу была приманкой, чтобы отправить его сюда. И, кажется, царица была права - его просто использовали втёмную. Но он не знал, как объяснить ребятам, ему самому ещё было тяжело признать это.
        Яна скосила на него глаза и деликатно сменила разговор.
        - Мама сказала, что ты прилетел сюда на Коньке? Как тебе? Я вот ещё ни разу не летала.
        - Серьёзно? - удивился Костя. - А почему? Не, лететь было классно, вообще никаких проблем. Но почему ты не летала? Я думал, вы тут все умеете.
        - Да как-то знаешь… - замялась Яна, подбирая подол плаща и осторожно спускаясь по почти стёртым ступенькам одной из лестничек; Костя, спустившись первым, подал ей руку. - Как-то не приходилось ещё никуда летать…
        - Да она боится, - оборачиваясь на ходу и радостно скалясь, пояснил Олег. - Она высоты боится. Её до сих пор в ступе возят.
        Яна зарделась.
        - Ничего я не боюсь, - сердито возразила она, стараясь не смотреть на Костика. - Просто не было ещё нужды летать…
        - Ну да, - опять, ухмыльнувшись, повернулся Олег. - А когда в прошлом году батя предлагал научить, кто отказался? Ты и отказалась! Даже Игорёк попробовал.
        - Я не отказывалась, - Яна смутилась почти до слёз. - Просто не захотела, вот и всё.
        Теперь уже Костя думал, как сменить разговор. Ему хотелось сказать, что это всё ерунда, что у них девчонки тоже много чего не умеют, и Мика, вот, например, плавать не умеет, потому что тоже боится. Но такое утешение, сообразил он, способно только ещё больше расстроить Яну, и он смущённо молчал, не зная, как вывернуть разговор из этого неловкого момента.
        К счастью, гадать пришлось недолго. Они спустились с последней лестницы, прошли по коротенькой улочке в четыре дома и вышли на пристань. Здесь стояли на якоре три боевые галеры, красная посольская ладья и несколько прогулочных лодок. К одной из этих лодок с надписью «Кречет» на борту Олег и подвёл ребят.
        - Ну как?! - торжествующе спросил он у Кости.
        Тот восхищённо кивнул в ответ. Что говорить - лодка была прекрасна. Размером с хороший прогулочный катер, выкрашенная в белый цвет, с распростёршим крылья соколом, вырезанном на носу, с палубой, мачтой и штурвалом, она казалась воплощением всех детских мечтаний о море, сражениях и приключениях. Что у него было до этого, кроме катания по Неве и петербургским каналам? Ничего! А тут сразу выход в море на настоящем парусном судне, да ещё и без присмотра взрослых!
        - Залезай! - скомандовал Олег, подхватив под мышки Игорька и перенеся его по мосткам на палубу. Шарик уже перебежал на лодку и, виляя хвостом, обнюхивал углы.
        Костя осторожно перешёл по качающемуся трапу и обернулся выжидающе. Яна мялась. «Она же высоты боится!» - сообразил Костя и, подав девочке руку, помог ей перейти на палубу.
        Олег на удивление ловко и быстро спустил парус и, отвязав канат, вывел лодку в залив. У Кости сложилось впечатление, что тут явно не без какого-нибудь волшебства. Он вполголоса спросил у Яны, и та, рассмеявшись, подтвердила.
        - Лодка заколдована. Надо только отдать швартовы, и она сама плывёт. Без ветра, без вёсел - безо всего. Олегу остаётся только рулить.
        - М-да, - Костя с сомнением посмотрел на надутый парус, потом перевёл завистливый взгляд на Олега, горделиво стоящего у штурвала. - Всё равно круто.
        - Хочешь, я скажу ему, чтобы дал тебе порулить? - предложила Яна, перехватив взгляд Кости.
        - Не, не надо, - отказался Костя. - И так здорово.
        Они стояли с Яной на носу лодки, опираясь спинами о борта и поглядывая то на море, вырастающее впереди, то на удаляющийся берег. Игорёк сидел, свесив ноги с палубы, и, обняв Шарика за шею, следил за пенистой струёй, обтекавшей лодку. Костя, вспомнив, как несли его лодочку по Молочной реке щуки, уже не удивлялся скорости хода. Ветерок был слабенький; он лишь приятно шевелил волосы, но никак не мог гнать лодку со скоростью хорошего моторного катера.
        - И часто вы так катаетесь? - спросил он.
        Яна опять засмеялась.
        - Ну что ты, нет, конечно. Это сегодня мама разрешила, потому что ты у нас гость. Атак бы мы сейчас сидели и уроки делали.
        - Уроки? - удивился Костя. - Вы тоже в школу ходите?
        - Нет, в школу нам ещё рано. И вообще ещё непонятно, возьмут ли нас. Мама говорит, что Велизарий уже старенький стал и может скоро бросить учительствовать. А нового учителя пока вроде даже и нет.
        - Так он что, всё ещё преподаёт? - неосторожно брякнул Костя. - Велизарий, я имею в виду.
        - Ого, ты знаешь Велизария? - удивилась Яна. - Откуда?
        У Кости возникло странное ощущение дежавю. Он уже слышал недавно этот вопрос. В похожей формулировке с похожими интонациями. Но где?
        - Я… э-э-э… - он замялся, не столько подыскивая ответ, сколько вспоминая, кто его спрашивал вот так же. - Мне Кощей рассказывал… кажется…
        - А, понятно, - Яна помедлила, собираясь с духом. - Ну, а как он там вообще? В вашем мире?
        - Да как-то так, знаешь, - Костя сразу поскучнел, ему больше не хотелось говорить о Кощее. - Ничего интересного, на самом деле. Живёт, как обычный человек.
        Яна вопросительно взглянула на него, но промолчала. Костя видел, как ей хочется продолжить расспросы и узнать побольше про знаменитого дядю. Но то ли наставления матери, то ли собственная деликатность удержали девочку.
        Костя был ей благодарен. Он не чувствовал в себе сил поддерживать сейчас разговор про Кощея, как он всё чаще даже про себя называл теперь Алексея Ивановича. Алексей Иванович остался в другом мире.
        - Так что ты там говорила про Велизария? - Костя вернулся к безопасной и безболезненной для него теме. - Он хочет бросить учить? А кто же теперь будет учить волшебников?
        - Пока неясно, - вздохнула Яна. - Пока нас дома мама с батей учат, а там видно будет. Если что, они и сами закончат обучение. Вот только Лонгир получать всё равно придётся в Халдон лететь. Или в Малахит даже. Очень всё это сложно становится.
        - Понятно, - пробормотал Костя, хотя, на самом деле, мало что понял. Он читал, конечно, про волшебный камень Лонгир, но так толком и не разобрался, кому его вручали и кто вообще имел на него право. Яна права, «очень всё это сложно».
        Ветер усиливался. Он дул с моря, и Олегу приходилось маневрировать, чтобы вести лодку к выходу из залива. Встречный ветер мешал даже кораблю на волшебном ходу, и парус Олегу пришлось убрать.
        - Хотел бы я тоже поучиться в школе Велизария, - неожиданно для самого себя произнёс Костя. - Так было бы здорово уметь колдовать!
        - Ты серьёзно? - удивилась Яна. - Ты же сам говорил, что в вашем мире колдовать необязательно.
        - Когда не умеешь, конечно, не обязательно, - возразил Костя. - Но кто же откажется?! К тому же я пока не в нашем мире и не знаю даже, когда вернусь.
        - А ты очень хочешь вернуться? - спросила Яна, внимательно взглянув на Костика.
        - Конечно, хочу! - не очень убедительно ответил Костя. Но Яна продолжала смотреть на него, и Костя почувствовал странную неловкость. - Ну не прямо сейчас, конечно. У вас тут здорово, я бы и сам задержался на недельку или две. Если бы только родители знали, где я, тогда бы я вообще не парился.
        - А ты не сказал родителям, куда отправляешься?
        - Я не успел, - смущённо признался Костя. - Как-то всё неожиданно получилось. К тому же родители у меня… - он замялся.
        - Что? - заинтересовалась Яна.
        - Ну… - Костя взглянул на венчающий утёс дворец, - ну, они разводятся, в общем…
        Он сам не знал, зачем это сказал. Он никому не говорил о разводе родителей. Он не хотел говорить об этом ни в школе, ни с бабой Ниной, ни даже с психологом - Алексей Иванович сам всё начал. А тут вдруг вылетело, и Костя уже был готов пожалеть об этом.
        - Ох! - вздохнула Яна. Она смотрела сочувственно, и Костя мгновенно ощутил прилив облегчения и благодарности. - Так вот зачем тебе нужно было перо Жар-птицы.
        - Ну… да, - пробормотал Костя. - Но сама видишь, как оно всё вышло.
        Яна не стала ни расспрашивать его, ни утешать, чего он втайне боялся. Она даже не стала заверять, что всё наладится и будет хорошо. Она только погладила его по руке и, закусив губу, ободряюще кивнула. Странным образом Косте стало легче. Он даже повеселел невесть с чего.
        Лодка тем временем подходила уже к выходу из залива и вот-вот должна была пересечь траверс между крайними мысами. Но Олег, видимо, не собирался выходить из лагуны. Он развернул лодку бортом к городу и морю и пошёл параллельно невидимой линии, соединяющей границы мысов.
        - Ребята! - весело прокричал Олег. - Мы на месте. Ищите уже!
        - Чего? - не понял Костя. - Чего искать?
        Игорёк вскочил на ноги, перегнувшись через борт и всматриваясь в воды залива. Яна тоже оживилась.
        - Стражников лагуны, - пояснила она, наклонившись и разглядывая неглубокий и довольно чистый залив. - Смотри тоже, может быть, первый заметишь.
        - Чего замечу?
        В этот момент залаял Шарик, радостно завопил Игорёк, и Костя увидел. Чуть в стороне от правого борта на глубине шести-семи метров стояла на дне, посверкивая медью, трёхметровая статуя воина с копьём. Пока Костя заворожённо смотрел, как мимо него проплывал подводный богатырь, Яна уже толкала его в локоть и показывала на следующую статую такого же металлического воина.
        - Что это? - благоговейно спросил Костя.
        - Стражники лагуны! - ответил подошедший Олег. Лодка продолжала идти по границе залива к левому мысу - Они охраняют город от вторжения с моря, защищают лагуну от вражеских кораблей.
        - Как?!
        - Бьют копьями под днище и топят. Тут ни одна лодка без тамги не проскочит, не то что корабль.
        - Чего? Какой тамги?
        - Ну тамги же, тамги, - Олег недоумённо смотрел на Костю и не понимал, почему тот не понимает. - Разрешение. Все торговые и союзные корабли заранее получают разрешение, специальную печать на борт. Стражники её опознают на подходе. Если есть тамга - пропускают, нет - топят.
        - А, это вроде системы «свой - чужой», - обрадовался Костя, сообразив.
        - Ну… наверное. Короче, все знают, что в лагуну не войти без тамги. Там, в море, - Олег махнул рукой в сторону горизонта, - есть дозорные Стражники, они предупреждают о подходе неприятеля.
        - Олег! - тревожно позвала брата Яна.
        - Дозорные подают сигнал, что идут нетамгованные корабли, - Олег увлёкся и не обращал внимания на сестру, - и Стражники берут копья наизготовку…
        - Олег! - Яна позвала громче.
        - Раньше каждый день проверяли, как они держат копья, но сейчас… Чего тебе? - Олег недовольно повернулся к Яне на очередной призыв, подкреплённый тычком в плечо.
        Она кивнула на проплывающего под ними очередного Стражника. Раскрыв рот, Костя смотрел, как металлический воин медленно отводит от ноги тяжёлое копьё высотой с фонарный столб и берёт его наизготовку, направляя острием к поверхности моря.
        Олег сглотнул. Переглянулся с Яной, с Костей, посмотрел в сторону моря. Безоблачное ещё час назад небо, наливалось теперь на горизонте мрачноватой дымной темнотой. Ветер рывком качнул лодку так, что ребятам пришлось схватиться за борт.
        - Ребята, нам надо вернуться, - тревожно сообщил Олег. - Последний раз такое было, когда к городу подходил Соловей.
        Глава 5. Пожар
        В отличие от прошлого раза, в этот приезд Василису не ждали. Она и сама не рассчитывала так скоро опять гостить у сестры; просто так сложились обстоятельства.
        В Малахите настали смутные времена. Она пыталась убедить Совет, что предлагаемые перемены не решат проблему, а лишь создадут новую, что надо двигаться в противоположном направлении, но ей настоятельно порекомендовали отойти от дел на какое-то время и где-нибудь отдохнуть.
        Василиса отправилась в Халдон. Она не могла прямо проигнорировать рекомендации и оставаться в неспокойном Малахите тоже не захотела. К ней слишком многие прибегали с вопросами, предложениями и советами, демонстративно пренебрегая её формальным отстранением. Это становилось опасным и для неё, и для её доброхотов, и Василиса решила убраться из города, чтобы не давать Хранителям совсем никакого повода.
        Велизарий долго молчал, хмурился, думал. Он был в курсе последних событий и затеянной Хранителями реформы, но своего определённого мнения предпочёл не высказывать и в конце концов посоветовал Василисе то же, что и друзья в Малахите - не встревать в эту кашу, обождать и отдохнуть.
        Они поняли друг друга без слов. Василиса не изменила своего мнения, она по-прежнему считала, что Хранители совершают большую ошибку. Но переубеждать их сейчас было бессмысленно. Разумнее было, действительно, переждать, дать им самим убедиться в пагубности затеи, а потом уже заявляться с предельно читаемым выражением на лице: «Я же говорила!».
        Василиса проведала Кешу, похвалила за успехи, расспросила, как он тут вообще и в частности, и отправилась к сестре.
        Прибыв и расцеловав всех, вручив племянницам очередные подарки, Василиса принялась передавать новости и приветы из Халдона.
        Её спрашивали про Кешу; особенно усердствовала Маша, которую интересовало всё и которая особенно скучала по старшему брату. Василиса честно старалась отвечать, но порой ей самой приходилось додумывать и присочинять - Кеша о своей жизни в Халдоне не особенно распространялся.
        О его дружбе с Метелицей и Соловьём она узнала от Велизария. Кеша ничего ей не рассказал, и она не решилась поднимать эту тему при нём. Велизария она попросила присматривать за подростковой влюблённостью - как бы чего не вышло. Ссора с Морозом Василисе была совсем ни к чему.
        По её замыслу, о котором она никому пока не рассказывала, даже Кеше, держатель Севера должен был обеспечить решающий голос её племяннику на следующих выборах Хранителей. Непонятно пока было, как в эти планы вписывается Метелица - поспособствует ли это поддержке Мороза или, напротив, всё усложнит.
        На всякий случай Василиса и здесь решила пока не вмешиваться. Может, всё быстро закончится, а может, даже и не начнётся. Она даже сестре не стала рассказывать про Метелицу. Говорила большей частью про успехи Кеши в учёбе, о которых он сам, впрочем, тоже не распространялся. Ей и об этом пришлось узнавать от Велизария.
        Старый учитель был от крестника Василисы даже уже не в восторге, а в некотором недоумении. Тот не просто схватывал на лету объяснения и рекомендации, не просто блестяще и почти всегда безошибочно реализовывал их на практике, но ещё и добровольно углубился в теорию. Причём на таком уровне, на котором даже опытные волшебники занимаются нечасто и не слишком охотно. Подростку было интересно не просто как произвести то или иное волшебство, а почему оно происходит именно так и что будет, если попробовать по-другому.
        Велизарий честно признавал, что такого въедливого, дотошного и неординарно мыслящего ученика у него не было никогда, и даже Василисе, при всём уважении, до него далеко. Василису распирало от гордости; она радовалась успехам крестника, как собственным, и снова и снова убеждалась в верности и выполнимости своего тайного замысла.
        Она без тени стеснения нахваливала Кешу дома, расписывала, какие замечательные перспективы его ждут, и приводила брата в пример завистливо и восторженно слушавшей Маше. «Вот, Маруська! - назидательно твердила Василиса. - Кеша уже лучший ученик в школе, и волшебник из него вырастет каких мало в этом мире».
        Маша согласно кивала, не спуская восхищённых глаз с тётки-волшебницы, и представляла себе, как скоро, года через два-три, вернётся в родную деревню настоящим волшебником Кеша и превратит в лягушек и червяков всех этих несносных соседских ребятишек, не дающих ей прохода.
        Василиса заплетала Маше косички, а та жаловалась тётке на Петьку с Заголихи и Тоньку с Выселок, которые подначивали ребятишек на Машу - на «ведьмино отродье». Василиса пригрозила мелким паршивцам выпороть их, если ещё раз услышит подобное. Кажется, помогло. Но ненадолго.
        Однажды Маша прибежала домой в слезах. Петькина ватага встретила её в лесу, куда она ходила за грибами, отобрали корзину, обзывались, даже платье порвали, вот, всхлипывала обиженная Маша, показывая разошедшийся по шву рукав. Василиса, сверкая глазами, рванула к двери; Фёдор с Полиной еле удержали её.
        Василиса, конечно, напугает соседей каким-нибудь колдовством, но только ведь она опять скоро отбудет к себе, а им здесь ещё жить. И совсем портить отношения с односельчанами не стоит.
        Василиса взяла с Фёдора обещание, что тот всё же поговорит с родителями обидчиков Маши, успокоила племянницу, подарив ей книжку о чудесах Подветренных островов, и сама решила успокоиться, отправившись к Ядвиге.
        Старая подруга юности жила недалеко от деревни, на Медянском озере. Почему её так тянуло к одиночеству, Василиса так и не сумела понять, сколько ни расспрашивала. Ядвига всегда давала уклончивые ответы, мало что прояснявшие, и в конце концов Василиса отстала.
        Странно, конечно, что молодая красивая баба уединилась на глухом лесном озере в домике на сваях и экспериментирует с приготовлением зелий и снадобий, но мало ли что. Она вот тоже не образец для подражания молодых девиц, соглашалась Василиса, хоть и закончила школу Велизария, получив Лонгир и место в сословии волшебников.
        Ядвига у Велизария не доучилась и Лонгир не получила, поэтому не могла считаться настоящей волшебницей. На отношение Василисы к ней это, впрочем, никак не влияло, и они продолжали оставаться лучшими подругами. Василиса, когда приезжала навестить сестру с племянниками, неизменно находила время заглянуть и к Ядвиге, посидеть с ней пару часов или вечеров, отведать нового зелья.
        Готовила Ядвига преотменно, отвары у неё получались лучшими в округе и на любой вкус - веселящие, успокаивающие, сонные, бодрящие, обезболивающие, приворотные и многие другие, включая - Василиса старалась об этом не думать - ядовитые.
        В тот вечер, когда Василиса, вся ещё в гневе за нападение на Машу, зашла к Ядвиге, та с первого взгляда поняла, что подруга не в духе и тут же предложила ей успокаивающий бальзамчик. Потом поставила перед ней рюмку чего-то бодрящего, потом веселящего, и в итоге подружки провели весь вечер за дегустацией какого-то нового эликсира Ядвиги, настоянного на полыни и смородиновых почках.
        Снадобья Ядвиги произвели своё обычное действие, и Василиса вернулась домой уже затемно - полностью успокоенная, умиротворённая и изрядно навеселе. Она оставила у двери посох, осторожно прошла в комнату, которую делила с Машей одну на двоих, и, стараясь не разбудить девочку, осторожно разделась и легла в кровать. Последнее, что с улыбкой подумала Василиса, засыпая: хорошо иметь такую подружку, как Ядвига. Когда ни придешь к ней, у неё всегда есть, что налить и выпить. И всегда она тебя выслушает, с чем бы ты ни пришла, и всегда сочувственно поохает и покивает головой.

* * *
        Проснулась Василиса от сильных толчков. Она не сразу поняла, что это Маша пихает её в бок и что-то кричит паническим плачущим голосом.
        Глаза отказывались открываться. Всё тело налилось непривычной тяжестью, в голове бродила и шумела какая-то муть. Василиса с огромным трудом поднялась и только тогда осознала, что происходит.
        Дом горел. Горел со всех сторон, уже полыхала крыша и в щели между ставнями врывались языки пламени. Василиса в ужасе схватила Машу за руку и, с огромным трудом заставив себя встать, вытащила в переднюю горницу.
        Дым уже наполнил всю комнату, и в темноте было сложно что-то разобрать. Уткнув Машу себе в подол, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, Василиса увидела Фёдора, отчаянно выламывавшего плечом дверь. Дверь не поддавалась, кто-то заколотил её снаружи.
        То же и со ставнями. Как ни пытался Фёдор их выбить руками и ногами, ставни не открывались. Их заперли здесь и подожгли дом намеренно, поняла Василиса. И судя по тому, с какой скоростью шёл огонь, дом обложили соломой и запалили со всех сторон. Сгорят они быстро.
        - Тётя Вася, сделай что-нибудь! - плакала Маша, теребя её за руку. - Наколдуй, пожалуйста!
        Пытаясь унять трясущиеся руки, Василиса напрягала всё своё внимание и волю, чтобы открыть дверь. У неё не получалось. «Почему? Почему не получается?! Почему не работает Лонгир?!» - бился у неё в голове вопрос, и она не находила ответа.
        Она пробовала по-другому. Пыталась прорезать отверстие в стене и в ставнях, пыталась покрыть стены льдом, защитив их от огня. «Ну же, ну же! - бормотала она, сжимая до судорог кулаки и представляя себе водяную арку, пробитую в стене и ведущую прочь из полыхающего дома. - Ну же, давай, получись!» Не получалось ничего.
        Плакала Маша, заходилась в крике малышка на руках у Полины. Отчаянно ругался и кричал Фёдор, не оставляя попыток выбить горящую дверь. Всё было напрасно.
        Дым наполнил комнату так, что дышать стало невозможно, и Фёдор отвёл всех через сени в заднюю клеть, из которой наощупь спустились в подклеть. Маша уже не плакала; лишь с расширенными от ужаса глазами цеплялась за тёткин подол, стараясь не выпустить его в темноте. Даже Оленька на руках у Полины перестала кричать и только попискивала, надышавшись угарным газом.
        Фёдор пробрался через мешки и лари к крохотному окошку, вырубленному для вентиляции, нащупал и выбил заслонку. Огонь ревел сверху и сзади, но здесь, в подклетное окошко пахнуло ночной свежестью и проглянул кусочек звёздного неба.
        - Маша, быстро! - крикнул Фёдор, протягивая руку. - Давай сюда!
        Василиса мгновенно поняла зятя и решительно пихнула племянницу к отцу.
        - Давай, Маша! - Василиса торопливо помогла девочке перебраться через мешки. - Давай, вылезай.
        Напуганная и растерянная Маша не успела толком ничего понять, а отец уже просовывал её в отверстие головой вперёд и помогал протиснуться наружу, обдирая руки и колени.
        - Теперь Оля! - он протянул руки к жене. - Полина, быстро!
        Полина, плача, мотала головой, прижимая девочку к груди. Она всё поняла.
        - Полина, быстрее! - рявкнул Фёдор. - Девочки должны спастись!
        - Я не могу! - плакала Полина, покрывая малышку поцелуями. - Я не могу! Федя, Васса, - она умоляюще смотрела на мужа с сестрой, - оставьте её со мной. Пожалуйста!
        - Полина! - у Василисы разрывалось сердце, но она старалась говорить спокойно. - Полина, послушай меня. Фёдор прав, девочки должны спастись. Ты не можешь оставить здесь Оленьку. Полина, не обрекай её на такую смерть.
        Василиса мягко вытянула девочку из рук рыдающей матери, поцеловала и передала отцу. Фёдор повернул малышку лицом вниз и осторожно просунул в лаз. Маша взяла сестрёнку на руки, неловко прижала к груди.
        - Беги! - рявкнул Фёдор.
        - Куда? - испуганно всхлипнула Маша, стоя на коленях и пытаясь пристроить малышку поудобнее.
        Василиса выглянула в окошко, отстранив зятя.
        - Маша! - заговорила она ласково и решительно одновременно. - Слушай меня внимательно, девочка. Сейчас спустишься по задам и выбирайся на Козий мост. Перейдёшь мост и иди по Медянке до самого озера. Там домик на сваях, там Ядвига Михайловна, моя старая подруга. Расскажи ей, что случилось, она вас укроет.
        - Я не хочу, - Маша опять заплакала. - Я не хочу без вас! Тетя Вася! Батя! Мама!!!
        Василиса слышала за спиной надрывные рыдания сестры. Над головой загорелись перекрытия; огонь ревел, прорываясь уже в подклеть.
        - Маша! - Василиса из последних сил пыталась не расплакаться и придать голосу строгости. - Ты старшая, ты должна спасти сестрёнку. Беги, девочка, беги быстрее. Иначе Кеша останется совсем один. Ты же не хочешь этого?!
        Маша отчаянно замотала головой. Треснуло и обвалилось бревно, снаружи раздались истошные крики. Полина повалилась на колени, обхватив голову руками и тихо воя в пол.
        - Беги, Маша! - крикнул Фёдор, оттолкнув Василису и приникнув к окошку. - Беги, девочка моя. Ради всего святого! Спасай сестру!
        Маша всхлипнула, поднялась с колен и, затравленно оглядевшись вокруг, устремилась под яблонями в конец огорода. Стараясь не оглядываться и не упасть, она добежала до ограды, пролезла в знакомую дыру, держа малышку на вытянутых руках, и, скользя босыми ногами по мокрой траве, побежала к Козьему мосту.
        Поднявшись на холм, с которого шёл спуск к Медянке, Маша остановилась, переводя дух, и оглянулась. Родной дом был объят пламенем, а вокруг него бегали и толпились какие-то люди. Сквозь пелену слёз, застилавшую глаза, Маша узнала высокого и долговязого, как жердь, Клима Самокрута, отца Петьки с Заголихи. Самокрут, как всегда, был без шапки и возбуждённо размахивал руками, то ли объясняя что-то, то ли командуя.
        Ни у кого из собравшихся Маша не заметила ни вёдер с водой, ни ломов, ни лопат, ни топоров. Односельчане собрались не тушить дом. Они собрались его жечь.
        С треском, слышным даже отсюда, обрушилась крыша и взметнулись в ночное небо искры. Маша отчаянно вскрикнула, едва не уронив сестрёнку. Малышка запищала, захныкала. Маша подхватила её поудобнее и, почти ничего не видя ослепшими от слёз глазами, начала медленно спускаться на ослабевших ногах к Козьему мосту.

* * *
        Кеша стоял напротив Соловья и удерживал перед собой на весу деревянный меч. Удерживал не руками - глазами. Напротив стоял Соловей, не сводя взгляда со своего меча. Они ждали сигнала Велизария.
        Сегодня Велизарий учил их взглядом перемещать и двигать предметы. Точнее, не учил, а проверял усвоенное; учил он их всю предыдущую неделю, заставляя двигать камешки, палочки, подушки.
        Сегодня задание усложнилось. Ребята были разбиты на пары и должны были сразиться на учебных мечах, проверяя, как справляются с упражнением в условиях противодействия.
        Соловей сделал выпад первым. Его меч пошёл в грудь Кеши, как только Велизарий дал сигнал. Кеша едва успел отразить выпад, и только собрался сделать свой, как Соловей нанёс новый.
        Учебный меч Соловья мелькал в воздухе так же быстро и ловко, как если бы он был в руке. И на мечах, и на ножах Соловей сражался лучше, и если бы битва сводилась только к владению оружием, он бы её непременно выиграл.
        Кеша это понимал и не собирался состязаться с приятелем в ловкости и скорости. Продолжая отбивать выпады Соловья, он превращал свой деревянный меч в стальной, и как только ощутил, что трансформация завершена, одним косым ударом перерубил меч напарника.
        Половинки разрубленного меча упали на пол. Стальной меч Кеши, повинуясь его взгляду, плавно опустился ему в руку.
        - Так нечестно! - воскликнул Соловей.
        Кеша обернулся на подошедшего Велизария, словно призывая оценить ситуацию.
        - Такого решения, конечно, не предусматривалось, - улыбнулся Велизарий. - Но и не запрещалось. Цель была - сбить меч партнёра на пол своим мечом, не задействуя рук. Каким именно образом не уточнялось.
        Соловей недовольно пробурчал что-то, уставился на разрубленный меч и соединил его взглядом. Кеша посмотрел на Метелицу. Она уже расправилась со своей противницей и, улыбаясь, следила за его схваткой с Соловьём.
        Велизарий похлопал в ладоши.
        - Так, не отвлекаемся, не отвлекаемся. Продолжаем. Меняемся парами и начинаем сначала. Нет, Метелица, встань с Соловьём. Троекуров, а ты возьми Сирин. Встали, приготовились, начали.
        - Докатились! - бормотал Соловей, лениво перестукиваясь мечами с Метелицей. - Вы уже и Велизария достали своими вздохами и переглядками. Даже он вас вдвоём видеть не может.
        - А тебе завидно? - хладнокровно спросила Метелица, так же лениво ведя свой меч в воздухе.
        - Было бы чему! - парировал Соловей. - Думаешь, батя твой одобрит Троекурова? Явно не для этой деревенщины он готовил свою доченьку.
        Соловей с Метелицей сражались без особого азарта. Они старательно скрещивали мечи в воздухе, не отводя от них взгляд, но думали явно не о решающем ударе.
        - Эта «деревенщина» уже умнее всех в этой школе, - спокойно ответила Метелица. - Если захочет, он сможет устроиться прямо в Малахит, и отцу вообще нечего будет сказать.
        - А ты что же, поедешь с ним за Камень? - ухмыльнувшись, спросил Соловей. - Или заберёшь к себе в ледники?
        - Когда будем думать об этом, Соловей, обязательно тебя спросим. Ты же не можешь не известить всех о своём мнении. Может, тебе тоже подружку найти? Хочешь, я Сирин попрошу?
        Соловей с силой ударил своим мечом и уронил меч Метелицы на пол.
        - Сдаюсь! - мелодично засмеялась Метелица, осторожно отводя руками приставленный к горлу меч Соловья. - Смотри, не зарежь случайно. А то ещё…
        Метелица не договорила. По залу неслышно, но торопливо прошёл служитель и, с поклоном, передал Велизарию какой-то свиток. Велизарий, нахмурившись, развернул кусочек бересты, прочитал, медленно свернул обратно.
        Метелица переглянулась с Соловьём, потом взглянула на Кешу. Остальные ребята тоже остановились, заинтересованно глядя на учителя.
        - Троекуров! - подозвал Велизарий Кешу. - Пройдём ко мне. А вы, - он обернулся к остальным, - продолжайте занятие. Повторить то же самое ещё раз.
        Метелица опять переглянулась с Соловьём. Не сговариваясь, оба выбежали из зала вслед за Велизарием и Кешей.
        Кабинет Велизария находился рядом с залом занятий. Метелица с Соловьём успели заметить, как, взметнувшись, скрывается в проёме белоснежный край хитона Велизария, и, торопливо перебежав по коридору, прильнули к двери. Им было хорошо слышно, что говорил Велизарий, но очень скоро они пожалели об этом. Метелица закусила пальцы, стараясь подавить невольный вскрик. Соловей как-то странно крякнул, поперхнувшись, и угрюмо уставился в пол, стараясь больше ничего не слышать. И зачем они вообще попёрлись сюда?! Явно же не для их ушей было это послание.
        Они мучительно ждали развязки, но за дверью неожиданно настала тишина. Потом что-то негромко сказал Велизарий, они не разобрали что, и опять всё стихло. Когда распахнулась дверь, ни Метелица, ни Соловей этого не ожидали и едва успели отпрянуть.
        Велизарий хмуро посмотрел на них, осторожно прикрыл дверь, и, ничего не сказав, двинулся по коридору.
        - Так это правда?! - Метелица схватила его за рукав. - Учитель, это правда? Родители Кеши - они что, действительно…
        Велизарий промолчал. Он не слишком учтиво снял руку Метелицы со своей, но не успел сделать и шагу, как перед ним встал Соловей.
        - Мы летим с вами! - решительно заявил он.
        - Нет, не летите, - неожиданно сварливо ответил Велизарий. - Только вас там ещё и не хватало! Троекурову не до вас сейчас совершенно.
        - Ещё как летим! - Метелица от возмущения сорвалась в фальцет. - Мы его друзья. Он не должен быть сейчас один!
        - Он не будет один, - вяло возразил Велизарий. - И мы вообще ненадолго, только девочек забрать.
        - Метель, твой батя подкинет нас до места? - спросил Соловей, не спуская глаз с Велизария.
        - Запросто, - в тон Соловью ответила Метелица. - Не хочется вот только его напрягать, гонять туда-сюда по пустякам.
        - Ладно, - Велизарий махнул рукой. - Собирайтесь, раз уж никак. Вылетаем через десять минут.

* * *
        Метелица плохо помнила, как прошёл полёт. Все её душевные силы уходили на Кешу; она, как могла, пыталась его поддержать, утешить, взять часть его боли на себя. Она что-то говорила ему, сама плохо понимая что, что-то шептала на ухо, взяв под руку. Кеша не реагировал. Он молча просидел весь полёт, уставившись в прострации перед собой, и только когда начали снижаться, встряхнул головой и осмысленно огляделся вокруг. Ни Метелице, ни Соловью, сидевшему по другую руку от Кеши, не понравился этот взгляд.
        Велизарий опустил ковёр на берегу чистого круглого озера с красноватым оттенком. Метрах в пятнадцати от берега на сваях стоял крепкий домик из свежей сосны, покрытый дранкой. От берега к домику вели прочные широкие мостки.
        Как только ковёр опустился на землю, дверь распахнулась и из домика выбежала темноволосая босая девочка лет семи.
        - Кеша! - закричала она и, стремительно перебежав по мосткам, бросилась ему на шею.
        Метелица сморгнула слезу. Кеша держал сестру в руках так, словно боялся выронить. Он прижимал её к груди, стиснув зубы и вытаращив глаза, и не говорил ни слова. Он ждал, когда она выплачется.
        Соловей тронул Метелицу за плечо, кивнул на дверь домика. На мостках у входа стояла черноволосая кудрявая женщина лет двадцати в умопомрачительной красно-жёлтой юбке и, держа в руках спелёнатого младенца, поила его из рожка молоком. Велизарий прошёл по мосткам, поздоровался, что-то спросил. Она покачала головой, приложив палец к губам, что-то шепнула в ответ и, кивнув, ушла в дом. Велизарий пролез за ней.
        - Ядвига Михайловна! - пояснила севшим голосом Маша, оторвав наконец заплаканное лицо от плеча брата. - Она нас укрыла. Тётя Вася послала нас к ней. Если бы не она… - Маша опять заплакала, закрыв лицо ладонями. Кеша молча привлёк её за голову, поцеловал в волосы.
        - Как это случилось? - хрипло спросил он у Ядвиги, когда она с Велизарием, уложив малышку в кроватку, вышли из дома. - Кто устроил поджог?
        - Оглоеды наши деревенские, - зло бросила Ядвига. - Самокрут с Кожемякой, да и прочие до кучи. Не знаю уж, что там случилось, но, наверное, Василису боялись. Сволочи тупоумные! Это её они хотели сжечь, а уж остальные так, подвернулись просто. Хорошо, хоть девочки спаслись. Маша, умница, прибежала ко мне. Я сразу туда, но… - Ядвига развела руками, - там уже всё пылало, ничего было не сделать.
        Метелица не понимала, как держится Кеша. Она сама не справлялась, то и дело вытирая глаза рукавом. Соловей вцепился Кеше в плечо и держал, не зная, что ещё сделать.
        - Зачем же они так? - пробормотал Велизарий потерянно. - Чем она им мешала?
        - Да они просто ненавидели Вассу, - гневно вскинулась Ядвига. - Завидовали, думали помогает семье колдовством. Я говорила Вассе, что не стоит при них колдовать. Предупреждала же ведь её…
        - Беда, беда, - качал головой Велизарий. - Что же теперь, расследование будет?
        - Я уже сообщила уряднику, - сказала Ядвига. - Думаю, что… - она насторожилась, приложила палец к губам. - Кажется, малая пищит. Один момент, ребята, я только проверю, что у неё.
        Ядвига бросилась в домик, подобрав полы юбки.
        - Я тоже посмотрю? - робко попросила Маша и, дождавшись кивка брата, побежала за Ядвигой.
        Велизарий бросил внимательный взгляд на Кешу.
        - Держись, Троекуров! - попросил он. - Мы всё уладим. Сейчас заглянем к уряднику, потом найдём… - Велизарий прочистил горло, - похороним. Потом решим, что с девочками. Ядвига Михайловна предлагает оставить их у себя, она не против за ними присмотреть. Пока то да сё, пока не решишь что или не закончишь учиться. Ты как?
        Кеша неопределённо пожал плечами, отвернулся и медленно пошёл, кажется не очень соображая куда. Велизарий взглядом велел Метелице и Соловью не оставлять его, но те и не нуждались в указаниях. Они и так не бросили бы сейчас Кешу одного.
        Велизарий подошёл к озеру, скинул сандалии и зашёл в воду по щиколотку. Стояла тёплая осень, и вода ещё не остыла, и на краткий миг Велизарий почувствовал наслаждение от прохладных волн на горячей коже. Он потрогал лоб - лоб тоже горел. Словно огонь, клокотавший у него внутри с того момента, как он узнал о гибели Василисы, не находя внешнего выхода, сжигал его до того, что Велизарию хотелось броситься в озеро целиком.
        Такого удара он не получал давно. И удар этот тем тяжелее, что часть вины - Велизарий знал это - лежит и на нём.
        Он воровато обернулся, словно испугавшись, что Троекуров услышит его мысли, и замер, растерянно оглядывая берег. Троекурова не было. Не было и Метелицы с Соловьём, и ковра, на котором они прилетели.

* * *
        Метелица сама не поняла, как всё произошло. Кеша брёл по берегу, ничего не замечая вокруг, и, словно не заметив, опустился на ковёр. Они с Соловьём присели рядом.
        Надо было что-то сказать, но Метелица не знала что. Она переглянулась с Соловьём; тот сердито дёрнул головой и перекатился на другую сторону ковра. Ему тоже не хотелось ни о чём говорить.
        И тут ковёр дёрнулся и стал подниматься. Метелица охнула, схватилась за края, испуганно оглянулась на Велизария. Но прежде чем она успела крикнуть, Соловей дёрнул её за руку и кивнул на Кешу.
        Тот сидел, скрестив руки и ноги и сосредоточенно глядя в точку на поверхности ковра. «Он поднимает его! - подумала со страхом Метелица. - Как же он может без Лонгира?!»
        Она хотела крикнуть, позвать Велизария, и как бы Соловей ни дергал её за руку, это бы её не остановило. Остановил её неподвижный немигающий взгляд Кеши и вздувшиеся вены у него на шее, по которым было понятно с каким трудом и напряжением даётся ему это волшебство.
        Она не могла его сорвать. Только не сейчас, не в этот момент. Если он поднял ковёр, значит, это ему зачем-то нужно.
        Метелица перекатилась на середину ковра, поближе к Соловью, и, вцепившись ему в руку, с волнением следила, как ковёр набирает высоту, поднимается над верхушками деревьев, проносится пару вёрст вдоль какой-то речушки и аккуратно приземляется на окраине деревни.
        Гадать, что это за деревня, Метелице не пришлось. Остатки обгорелого дома, рядом с которым Кеша опустил ковёр, ещё дымились. Они сошли с ковра все трое, одновременно, и, тяжело дыша, подошли к пепелищу. Метелица попыталась взять Кешу за руку, но он отмотнул головой и перешагнул через чёрные обугленные нижние венцы.
        Она дёрнулась пойти за ним, но Соловей удержал. Они стояли и смотрели, как Кеша бродит по пепелищу, опустив голову, время от времени наклоняясь и что-то нашаривая в золе. В какой-то момент он выпрямился, и в его почерневших руках блеснул белый хрустальный лебедь. Кеша протёр его рукавом, всмотрелся и…
        Метелица отвернулась. Она даже не была уверена, что он заплакал. Просто скривились губы, просто поднял руку. Может, что-то попало в глаз, рука потянулась вытереть. Но смотреть на это она не могла, словно на что-то личное, стыдное, интимное.
        Метелица отвернулась и тут же, не глядя, потянулась рукой назад. Ухватив Соловья, она дёрнула его к себе и кивнула на приближавшихся людей. Пока они следили за Кешей, к пепелищу молча подходил народ, и сейчас уже собралось человек двадцать.
        Во главе толпы мужиков стоял высокий худой крестьянин с густой копной волос вместо шапки. Он слегка покачивался взад-вперёд, заложив большие пальцы за кушак, и ухмылялся наглой и трусоватой улыбкой. Метелица была уверена, что он пьян.
        Подходили люди, толпа становилась больше. Метелица вдруг испугалась, хотя толпа стояла молча и не проявляла никаких признаков агрессивности. Соловей, то ли почувствовав её испуг, то ли ещё почему, взял за руку и, словно ненароком, выдвинулся вперёд.
        И тут рядом с ними прошёл Кеша. Он шёл медленно, на напряжённых ногах, сжимая в руке хрустального лебедя. Он шёл прямо на толпу, и она зашевелилась, стягиваясь и уплотняясь.
        Метелица с Соловьём повисли на руках друга.
        - Кеша, не надо! - зашептала умоляюще Метелица. - Не надо, прошу, они же убьют тебя!
        - Кощей, забей! - попросил Соловей, цепко держа Кешу за локоть. - Оставь это дело уряднику, ну их к лешему! Не справиться нам тут.
        Кеша вырвал руку из пальцев Соловья и сделал ещё пару шагов. Метелица отпустила его сама.
        Толпа сомкнулась ещё теснее, по рядам прошёл лёгкий ропот. Длинный мужик с пьяной ухмылкой, напротив, выдвинулся вперёд. Он так и продолжал ухмыляться Кеше в лицо, и Метелице вдруг стало страшно. Как этот дурак не понимает, что сейчас произойдёт?
        - Бегите! - крикнула она, сорвавшись. - Бегите, болваны! Вы что…
        И тут длинный вспыхнул. Он даже не успел понять, что случилось, он так и продолжал стоять, заложив пальцы за кушак и полыхая огнём с лаптей до лохматой макушки, пока толпа у него за спиной орала вразнобой паническими голосами.
        Метелица замерла с открытым ртом. Она тоже ничего ещё не успела понять, как появился Велизарий. Взмахом руки он погасил огонь, и только тогда длинный повалился на землю, испуганно завыв и ощупывая себя руками.
        Он был цел. Не было ни ожогов на коже, ни подпалин на одежде, и только мокрое пятно расползалось по штанам.
        Мужика подхватили под руки и быстро увели с собой, постоянно оглядываясь, испуганные сельчане. Велизарий проводил их тяжёлым взглядом и повернулся к Кеше. Тот так и продолжал смотреть вслед подожжённому им мужику, не замечая, кажется, ничего вокруг и лишь сжимая хрустального лебедя в кулаке.
        - Троекуров! - негромко позвал Велизарий. Кеша с трудом сфокусировал взгляд на учителе. - Ты как?
        Кеша дёрнул головой, кажется не поняв, о чём его спрашивают; повернулся к Соловью, потом к Метелице. Оба смотрели на него неизъяснимым новым взглядом, со странной смесью страха, жалости и восхищения.
        Он снова повернулся к Велизарию. Учитель задумчиво провёл рукой над его ладонями, и между ними слабо колыхнулась и тут же пропала синеватая туманная дымка.
        Метелица ахнула. Велизарий свёл брови.
        - Троекуров, это… - Велизарий не сразу подобрал слова. - Это немыслимо! Рассеянный Лонгир! Как ты смог собрать его для такого, скажи?! И что бы ты сделал с камнем?!

* * *
        Ядвига предлагала оставить девочек у себя. Говорила, что Кеше тяжело будет с маленькой, обещала привозить их в Халдон каждый месяц. Велизарий с сомнениями поглядывал на Кешу, поднимал вопросительно брови. Кеша угрюмо качал головой.
        Он всё решил, девочки отправятся с ним. Велизарий не настаивал, и Ядвига сдалась тоже. Дело решил категорический отказ Маши расставаться с братом. Сейчас она, одетая и обутая, сидела на ковре между Метелицей и Соловьём и ревниво смотрела за сестрёнкой, посапывающей на руках у Метелицы. На время полёта, убедила Метелица Машу, только на время полёта. Так безопаснее. Как только приземлятся, она сразу же вернёт ей сестрёнку.
        - Троекуров! - позвал Велизарий Кешу, опять выводя того из задумчивой прострации. Всё то время, что они улаживали дела с урядником, хоронили обугленные тела родителей и Василисы, собирались в дорогу, подросток хмуро молчал, думая о чём-то своём. Каждый раз, когда его о чём-то спрашивали или звали, он словно выныривал из глубины сознания, несколько секунд осмысливал услышанное и лишь потом отвечал.
        Так и сейчас. Кеша отвернулся от озера, по которому блуждал рассеянным взглядом, посмотрел на Велизария. Тот кивнул на стоящую рядом Ядвигу.
        - А, да, - Кеша меланхолично обнял её. - Спасибо, Ядвига Михайловна.
        - Не за что, мой дорогой! - она погладила Кешу по щеке. - Надумаешь вернуться - заходи всегда. Здесь вас всех примут в любое время.
        Кеша молча кивнул и направился к ковру. Но сделал только пару шагов, остановился, словно что-то вспомнив, и повернулся. Велизарий с Ядвигой смотрели на него с некоторым беспокойством.
        - Где её перстень?
        - Что? - растерялся Велизарий.
        - На крёстной не было перстня с Лонгиром. А я искал. И на теле, и рядом. Перстень мог расплавиться, но камень не горит, вы знаете. Я не нашёл его.
        - Может, забился где? - с беспокойством предположил Велизарий.
        Он не зря беспокоился, он знал, что это не так. Велизарий лишь надеялся, что Троекурову сейчас будет не до этого. Напрасно надеялся.
        - Она могла справиться с огнём в любом состоянии, - Кеша затруднённо качнул головой. - Но не справилась. Почему? У неё не было Лонгира?
        - Думаешь, украли? - Велизарий не хотел представлять из себя дурака в глазах Троекурова. Он знал, что ему это рано или поздно аукнулось бы.
        Кеша угрюмо кивнул.
        - Если и так, то после смерти. Маша сказала, что ночью перстень на ней был. Почему же она не справилась?
        - Иногда так бывает, Троекуров, - мягко сказал Велизарий. - Даже лучшие волшебники в таких условиях могут не справиться.
        - Это я виновата, - горько произнесла Ядвига. - Васса была у меня вечером, накануне, и мы с ней изрядно накачались. Наверное, поэтому… Если бы я только знала!
        Кеша молча и хмуро смотрел на Ядвигу. Велизарий осознал, что не может понять, о чём он думает. Это его беспокоило.
        - Никто ничего не знал, Яга, - примирительно произнёс Велизарий. - Ты точно ни в чём не виновата. А перстень Василисы…
        - Надо найти его!
        - Да. Но не сегодня, - решительно заявил Велизарий. - Если его украли, нужен розыск, а это дело не на один день. У меня есть кое-какие связи и возможности, я приму меры. Такие камни, как у Василисы, не пропадают бесследно. Рано или поздно, он всплывёт где-нибудь, и мы его вернём. Ты получишь его как законный наследник.
        Кеша коротко взглянул на Велизария и кивнул. Что ему нравилось в подростке, помимо всего прочего, это его немногословность.
        - Ну ладно, - Велизарий понял, что пора закругляться. - Яга, ты смотри, если вдруг тут кто-то объявится с камнем Василисы…
        - Сообщу первым же делом, - заверила Ядвига.
        Велизарий торопливо чмокнул её в щеку, кивнул на прощание и, взяв Кешу под локоть, подвёл его к ковру. Сейчас между Соловьём и Метелицей устроилась Маша, и Кеша опустился на ковёр рядом с Велизарием.
        Велизарий взмахнул рукой и стал медленно поднимать ковёр. Помахала на прощание Маша, Метелица, Соловей, и даже Кеша поднял руку, по-прежнему думая о чём-то своём. Ядвига махала в ответ, пока ковёр не скрылся в сгустившихся сумерках за кронами деревьев.
        Глава 6. Две подружки
        Почему всё сорвалось, Маргарита не знала. Знала лишь, что с этого начались все их по-настоящему серьёзные проблемы.
        Она болтала с Ликой на балконе, с которого открывался отличный вид на восточную часть города и обширную вымощенную площадь перед дворцовым крыльцом. Справа площадь ограничивал примыкавший к южному крылу дворца Арсенал, слева - гвардейские казармы. Впереди площадь закруглялась и переходила в широкую Дворцовую улицу, пересекавшую город вплоть до Восточных ворот.
        Через эти ворота ввозил вчера в город царевич промокшую и измученную Маргариту. Она тогда так устала, что ей было ни до чего, и город промелькнул перед ней, как в тумане, размытым пятном. Сейчас же, стоя на балконе в тепле и удобстве, Маргарита жадно рассматривала сказочный Волхов и живо расспрашивала Лику, тыча пальцем и требуя рассказать, что это и зачем.
        Лика лениво, периодически зевая и прикрывая ладонью рот, рассказывала. Она не выспалась. Ей ещё не приходилось вставать так рано, когда в семь утра испуганные сенные девушки постучали в спальню и сообщили, что до неё добивается вчерашняя гостья и утихомирить её нет никакой возможности.
        Маргарита потребовала отвести её к Лике сразу, как встала. Она просто не представляла, к кому ещё идти и с кем провести время. Очевидно, что не с царицей и уж точно не с Коломной. Маргарита подумала со смущением про Ивана - да, с ним бы она хотела побыть. Но она совершенно не представляла, о чём говорить, да к тому же и вовремя сообразила, что был с ней царевич не слишком-то любезен, несмотря на одолженный плащ.
        Оставались, из тех, кого она вообще здесь знала, либо Лика, либо Баюн. Но Баюн был предан царице, и Маргарите не хотелось, чтобы он тут же поскакал ей докладывать всё, о чём они говорили. А вот Лика, показалось Маргарите, относится к царице чуть прохладнее и находится во дворце на особом положении, и не слишком обременена заботами - с ней вполне можно поболтать.
        Она самолично вытащила протестующую Лику из постели, помогла одеться, прибраться, заплести косу и потянула её на балкон, на свежий воздух. Лика куталась в горностаевую накидку, зевала, смотрела полусонными глазами на утренний город под бледным октябрьским солнцем и нехотя отвечала на расспросы Маргариты.
        Кто она такая? Баюн не особо соврал, она и впрямь никто. Доезжачий из свиты царя Василия нашёл её полугодовалым младенцем на берегу Бычьего омута у Белых Вод. Решили, что какая-нибудь мамаша не справилась и принесла дочку утопить в омуте, но испугалась в последний момент и просто бросила на берегу. Розыск ничего не дал, ни в одной окрестной деревне не сыскалась подходящая мамаша, и Василий, давно мечтавший о дочке, взял потеряшку в семью.
        Девочку назвали Ликой, дали царскую фамилию и радушно приняли в семью на правах родной дочери. У царя уже был четырёхлетний сын Иван и любимая жена, которая болела и хирела от непонятной болезни. Жену эту Лика не помнила, она умерла через несколько месяцев. А ещё через год царь Василий женился на красавице Марье и у Лики появилась новая мачеха.
        Она никогда не называла её мамой, да Марья и не стремилась претендовать. К безродной сироте молодая жена царя с самого начала относилась сдержанно и не пыталась с ней сблизиться, как, например, с Иваном. К царевичу Марья относилась несравненно лучше и теплее, чем к царевне, и смерть царя только усугубила это отношение.
        Нет, Лика не жаловалась. Она говорила спокойно и равнодушно, как о вполне привычном и нормальном деле. Да, царица её не любила, но ни в чём не ущемляла, ни разу не поставила под сомнение её место в семье и титул царевны и всегда вела себя с ней предельно корректно. Что же до любви, то Лике вполне хватает брата, с которым у неё прекрасные отношения.
        - Брата? - переспросила Маргарита. - Он же тебе не брат.
        - Почему? - не поняла Лика.
        - Ну, не родной, - поправилась Маргарита. - Не кровный.
        - Ну да, - Лика пожала плечами. - Может быть. Но я никогда его так не воспринимала. Мы с самого детства росли как брат и сестра, он заботился обо мне, и после смерти отца он единственный близкий мне человек.
        Маргарита смущённо крякнула. Никак она не могла привыкнуть к манере Лики говорить сложные, трудные или трогательные вещи одним и тем же спокойным, равнодушно-безразличным тоном.
        - А почему он до сих пор царевич? - спросила она, переводя разговор на другое. - Почему не стал царём после отца?
        Лика опять меланхолически пожала плечами.
        - Не знаю. Когда отец умер, Ивану было пятнадцать. Марья стала местоблюстителем, ну так и повелось как-то. Иван и сам не рвётся, не любит он всё это. Говорит: Марья отлично справляется, зачем ей мешать?
        Маргарита недоверчиво присвистнула.
        - Твоя ж маракуйя ж! Первый раз слышу, чтобы наследник престола отказывался от него. Да ещё в пользу мачехи.
        - Он её любит, - впервые за весь разговор голос Лики подозрительно дрогнул. - А она его. У них отличные отношения.
        «Эге! - подумала про себя Маргарита. - Да ты никак ревнуешь, царевна!»
        - Наверное, Коломна убедил его ничего не менять, - Лика справилась с голосом, вернувшись к меланхолическому журчанию. - Всё-таки Марья - волшебница. А колдунья на троне всегда полезнее, чем простой царь. К тому же начиналась война с Кощеем и во главе царства был тоже нужен волшебник. Так всё и сошлось.
        Маргарита хмыкнула. Звучало убедительно, но она чувствовала, что Лика ни разу не убеждена. Да и она сама, если честно, тоже. Что-то там было ещё, что-то в этой семье не так просто, как пытается представить Лика.
        Продолжать выпытывать, однако, Маргарите не хотелось, и она опять переключилась, расспрашивая Лику о городе и тыча пальцем то в одной заметное здание, то в другое: а это что? а это? а это? Лика терпеливо отвечала.
        - Это пожарная вышка. Марья придумала, по её чертежам делали. Хотя, может, и сама наколдовала, не знаю. Мне тогда и пяти не было.
        - Это дворец Зворыкина. Он был первым советником при отце, сейчас служит послом в каганате.
        - Это Литейный двор. Там колокола льют, мечи, ножи.
        - А это? - Маргарита ткнула в сверкающий восьмигранник, расположенный посередине между дворцом и северной частью крепостной стены.
        - Это Зеркала.
        - Чего?
        - Зеркала, темница Марьи. Её я точно помню, царица её возвела сразу после смерти отца.
        - Зачем? - Маргарита живо повернулась к Лике, уловив непонятную интонацию.
        - Для своих врагов, - Лика изобразила слабое подобие усмешки. - Ладно, не знаю, если честно. Говорят, она держит там не обычных татей, а волшебников и колдунов. Говорят, даже Кощея там держала. Но он ушёл. Единственный, кто смог.
        - Кощей?! - изумилась Маргарита. - Она упекла в тюрьму родного брата?!
        - Ну… да, я слышала, - пожала плечами Лика. - Удивительно, как она сумела с ним справиться. Хотя ненадолго. На три месяца только.
        Маргарита пыталась осмыслить услышанное. Та-а-ак! Кое-что проясняется. Понятно, почему здесь так не хотят возвращения Бессмертного - боятся его мести за прошлое. И раз Бессмертный в нашем мире и так хочет вернуться в свой, очевидно, покинул он его не по своей воле. Видимо, он проиграл войну, о которой говорила Лика, и был изгнан отсюда. Но из-за чего вообще началась война?
        Маргарита спросила вслух. Лика привычно пожала плечами.
        - Не знаю. Мне и тогда это было не очень интересно, а сейчас и подавно. Тебе-то какое дело?
        - Ну, мне-то как раз интересно, - Маргарита посмотрела в сторону темницы. - Что такого должно было произойти между ними, чтоб они войну начали? Я не представляю, что должен был бы натворить мой брат, чтобы я его в тюрьму упекла. Да даже если бы он убил кого, я бы ему скорее бежать помогла, чем сдала или посадила.
        - У тебя тоже есть брат? - спросила Лика.
        - Нет, это я так, теоретически рассуждая, - Маргарита заметила группу всадников, рысящих по Дворцовой улице. - А ты что же, совсем ничего не знаешь про эту войну?
        Всадники стремительно приближались, громкими криками и свистом разгоняя с мостовой прохожих. Теперь их заметила и Лика.
        - Я же говорю, мне это неинтересно. Хочешь узнать про войну - спроси Коломну. Или Баюна, - меланхолически закончила Лика, смотря, как влетают на площадь и подскакивают к дворцовому крыльцу четверо всадников, двое из которых держали в попоне окровавленного человека.
        - Кто это? - живо заинтересовалась Маргарита, перегнувшись через парапет. Всадники спешились и, ухватившись вчетвером за края попоны, поволокли раненого внутрь дворца.
        - Это люди Ивана, - спокойно сообщила Лика, следившая вместе с Маргаритой за происходящим. - Видимо, они караулили Исток и что-то случилось.
        Маргарита испуганно взглянула на Лику. Она успела заметить и оценить рану - так повредить колено можно было только перебив его. Что-то случилось… Понятно, что кто-то подстрелил дозорного. Но кто?
        - Лика, пойдём со мной, пожалуйста, - попросила Маргарита изменившимся голосом. Она взяла Лику за руку и поволокла за собой с балкона.
        - Куда ты меня тащишь? - недовольно спросила Лика, не особо, впрочем, сопротивляясь.
        - Быстрее, быстрее! - Маргарита поторапливала Лику, переходя порой на бег. - Куда они понесли раненого, знаешь?
        - В лечебницу, наверное, - Лика запыхалась, бегать ей явно приходилось не часто. - Или… прямо к Марье… в кабинет…
        - Да, давай, сначала в кабинет заглянем, - согласилась Маргарита, стараясь идти быстрее и всё же не отпускать от себя Лику.
        Зачем ей Лика, она и сама не очень понимала. Чувствовала лишь, что если случится очередной скандал, ей будет хоть немного, но спокойнее рядом с царевной. Лика была пока что единственным человеком, кто не проявлял к ней здесь открытой или скрытой враждебности, и Маргарита инстинктивно тянулась к ней.
        Они ещё только подбегали к кабинету царицы, но уже знали, что угадали верно. Дверь была распахнута, из кабинета доносились стоны и громкие голоса. Маргарита ворвалась первой и сразу же заметила на кушетке раненого дозорного.
        Правая штанина у него была разорвана, и от вида разбитого в клочья колена Маргариту слегка замутило. Дозорный лежал, закрыв глаза и сцепив зубы, весь в испарине, стараясь изо всех сил держаться, чтобы не орать от боли.
        Около раненого, опустившись на колени и внимательно осматривая разбитую ногу, стояла Марья. У стола переминался Коломна и бросал встревоженные взгляды то на царицу, то на царевича.
        - Дозорные, мать вашу! - цедил Иван с плохо скрываемым бешенством. - Задрыхли, небось, все, одного Прошку оставили караулить!
        - Да кто ж знал, царевич! - виновато бубнил один из дозорных. - Может, он вообще не из озера, а какой-нибудь тать коневой? Прохор не говорил, что он из озера. А, Прохор?
        Прохор, не открывая глаз, помотал с усилием головой.
        - Ну вот, - обрадовался его товарищ. - Кабы это был наш гость, его бы водой выкинуло, мы бы его и приняли, пока он без чувств. А так…
        - Закрой рот! - холодно приказал царевич. - По-твоему, местные тати будут разбивать царские дозоры? Ты это мне хочешь сказать, Тимофей?!
        - Нет, я… я не… - опять потерялся Тимофей. - Я просто…
        Царица, не оборачиваясь, подняла руку, призывая всех умолкнуть. В наступившей тишине Маргарита слышала дыхание Лики, вставшей у неё за плечом, и хриплые стоны раненого. Замерев, она смотрела, как царица, сосредоточенно нахмурившись, распрямляет правую ладонь над разбитым коленом, держит её пару секунд, и…
        Маргарита от неожиданности охнула и отшатнулась, едва не упав. Из развороченного колена в руку царицы выскочила застрявшая в ране пуля. Раненый дёрнулся, вскрикнул и снова затих. Царица переложила пулю в левую руку, опять распрямила ладонь над раной, и Маргарита с изумлением смотрела, как срастаются разбитые кости, мышцы, сухожилия, затягивается кожа и смывается кровь. Через пять секунд колено дозорного было целым и невредимым.
        Прохор выдохнул с облегчением, открыл глаза, согнул и разогнул ногу. Сел на кушетке, спустив ноги, посмотрел на царицу.
        - Спасибо, государыня! Думал уж, конец мне, ногу потеряю…
        Марья жестом остановила его.
        - Так, сегодня тебе поменьше ходить, так что вы, - она повернулась к стоящим дозорным, - забирайте Прохора - и в казармы.
        Дозорные резво подхватили товарища, не слушая его возражений, что он сам дойдёт, и быстро покинули кабинет, ёжась от холодного взгляда царевича, не предвещавшего ничего хорошего.
        Царица протянула пулю Ивану.
        - Это не из наших, - спокойно произнесла она. - У нас такие ещё не делают. Даже в Вестлане. Это гость с их стороны.
        Она в упор взглянула на Маргариту. Царевич посмотрел пулю на свет, подкинул в руке и тоже недобро уставился на неё. Теперь на Маргариту смотрели все, даже Лика.
        Маргарита растерянно молчала, не зная, что сказать. Пуля была их, тут без вариантов. И это значит… это значит…
        - Значит ли это, что ваш напарник нарушил договоренности? - царица не столько спрашивала, сколько констатировала.
        - Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! - Маргарита запустила пальцы в волосы, ошалело покрутила головой. - Чёрт, Никита, что ж вы там натворили?! Нам же теперь здесь полный трындец!

* * *
        Вот теперь Маргарита испугалась по-настоящему. Мало того, что Никита запорол их последний (ладно, предпоследний) шанс на возвращение, так ещё и выставил её бессовестной лгуньей. Она же клялась царице, что напарник появится на третий день и только ради Обмена; она согласилась задержаться здесь, лишь бы Костя вернулся обратно. А теперь получается, что и Костя никуда не вернётся, и Никита здесь явно не с мирными целями, и ей самой больше нет никакого доверия.
        Маргарита плохо понимала, что происходило дальше. Что-то обсуждали царица с Коломной, куда-то вышел царевич. Её саму из кабинета вытянула за руку Лика, но далеко увести не смогла. Маргарита села на ступеньках первой же лестницы и, опять запустив пальцы в волосы, принялась размышлять. Лика пыталась её поднять, куда-то увести, но в конце концов сдалась и села рядом.
        Мимо сновали слуги, гонцы, вооружённые люди. Пару раз проносился Баюн. Маргарита не обращала внимания и почти никого не замечала, пытаясь понять, что произошло и что задумал Савостьянов.
        Да нет, это не Савостьянов. Не пошёл бы Никита на такое самостоятельно, не посоветовавшись и не получив одобрение у начальства. Шмидт был в курсе, это определённо. Скорее всего, он и послал Никиту сюда. Но зачем?
        Очевидно, их насторожило то, что не вернулся Костя. Бессмертный же говорил, что мальчик вернётся в обмен на ушедшего, а он не вернулся, и Шмидт…
        Стоп! Шмидт тоже не стал бы так рисковать и, очертя голову, отправлять агента неизвестно куда. Он знает про этот мир не больше Никиты, то есть, в сущности, ничего. Зато у него есть тот, кто знает всё. И если Никита пришёл сюда не с целью обмена, значит, с какой-то другой целью. И значит, они заручились поддержкой и подсказками Бессмертного, потому что без этого отправляться в самостоятельный переход по здешнему миру было бы форменным безумием.
        Маргарита приободрилась. Раз Бессмертный на нашей стороне - а, видимо, на нашей, у него же свои счёты с царицей - значит, не всё так страшно и безнадёжно, как ей показалось сначала. Наверняка он отправил Никиту за помощью или каким-нибудь волшебством, которое вернёт их всех обратно.
        - Слушай, Лика, - вспомнила Маргарита про заскучавшую царевну, - а есть ещё какой-нибудь способ перейти в другой мир? Вообще, прецеденты были? Кто-нибудь ещё, кроме Бессмертного, переходил из вашего мира в наш?
        Лика укоризненно посмотрела на Маргариту.
        - А что посложнее не спросишь? Да откуда же я знаю, Марго! Я тебе Велизарий, что ли, на такие вопросы отвечать?!
        - Велизарий? - живо заинтересовалась Маргарита. - А кто это?
        - Ну ты даёшь! - Лика посмотрела на Маргариту уже даже не укоризненно, а чуть ли не возмущённо. - Что ты тут делаешь, если вообще ничего не знаешь?!
        Маргарита против воли почувствовала стыд. Действительно, попасть в русскую волшебную сказку и ничего про неё не знать - это прям позор какой-то. Костя вон сказки читал, знает тут, наверное, всех вокруг. А она не то что книгу Бессмертного, она даже детские сказки почти не читала и всё перезабыла. В памяти сидело смутное воспоминание о смерти Кощея, которая в какой-то игле, а игла вроде в яйце, а яйцо в утке, а утка в сундуке, а сундук на дереве на каком-то острове. Или на горе - Маргарита не помнила точно. В любом случае сказки она знала из рук вон плохо, а ведь наверняка в них должен быть этот загадочный Велизарий.
        - Это старейший маг и прорицатель нашего мира, - пояснила Лика. - Он самый сильный и умный волшебник, у него учились все остальные, включая Кощея. Я думаю, он и подсказал, как победить Кощея. Если кто-то что-то и знает про переходы между мирами, то только он.
        - А где он? - спросила Маргарита. - Как до него добраться?
        - Ну… - Лика вскинула голову, не успев ответить. По лестнице поднимался царевич в полном походном снаряжении с саблей и кинжалом на поясе.
        Лика поднялась со ступенек, схватила его за руку.
        - Иван, ты куда? - тревожно спросила она.
        - Лика! - царевич погладил её по ладони. - Не волнуйся ты так, я только пошлю разъезды на поиски нашего нового гостя.
        Маргарита тоже поднялась. Следовало подобного ожидать, конечно, вряд ли царица позволила бы разгуливать очередному, да ещё и вооружённому посланцу брата в своём царстве просто так. Понятно было, что Никиту будут искать.
        Но что-то в тоне царевича ей не понравилось. Она не сразу сумела сформулировать свои подозрения, Лика сообразила быстрее.
        - «Только пошлёшь разъезды»? - недоверчиво прищурилась она, продолжая держать его за руку. - А зачем так вооружился?
        - Лика, может быть ты не заметила, - царевич мягко снял руку сестры со своей, - но я как-никак командующий и оружие мне положено по уставу. Тем более в полевых выездах.
        «Логично, - подумала Маргарита. - Чего это я, в самом деле?»
        Лику убедить было труднее. Царевич двинулся по коридору к кабинету Марьи, но Лика не отставала. Маргарита невольно шла за ними.
        - Куда тебя Марья посылает? - недовольно ворчала Лика, взяв брата под руку. - Почему тебя? Почему не Елисея или Сашу Ферзя? Ты же начальник, тебе же не нужно в разъездах скакать.
        - Да я и не собираюсь, - вяло отбивался Иван.
        - Да? А сапоги дорожные зачем? И вот это вот? - она встряхнула кошель на поясе у царевича, в котором явственно забренчали монеты. - Ты же не на один день собрался.
        - Обычные меры предосторожности, - Иван подошёл к двери кабинета, высвободил руку. - Лика, мне надо кое-что обсудить с… Коломной. Подожди меня здесь.
        - Я с тобой! - решительно заявила Лика. - Я царевна, я тоже имею право.
        Маргарита была изрядно ошарашена подобной решительностью, никак не вязавшейся с Ликой, какой она успела узнать за последние часы.
        «Это она за брата так беспокоится? - думала Маргарита, заходя в кабинет без спроса вслед за Иваном и Ликой. - Или ещё чего-то?»
        Марья с Коломной склонились над столом, изучая какую-то карту. На углу карты, придерживая, чтобы не загибался, сидел Баюн.
        - А ты здесь зачем? - Марья недовольно подняла голову на Лику. - Тебя не звали.
        - Я имею право присутствовать, - Лика независимо вздёрнула подбородок. - Не бойтесь, мешать не буду. Просто послушаю.
        - А она? - Марья холодно кивнула на Маргариту.
        - Она со мной, - Лика взяла Маргариту за руку, усадила её рядом с собой на кушетке. - Мы просто послушаем.
        - Ну, слушайте, - Марья пожала плечами, повернулась к пасынку. - Что у тебя, Иван?
        - Я послал десяток в Ближнюю Рощу, - царевич подошёл к столу, тоже склонился над картой. - Десяток на Изюмский тракт, на Летний Волок и на Южный Обход. Полсотни направил прямиком на Гребень. Послал дозоры в Речные Холмы и на степные заставы. Само собой, удвоил стражу у Истока. Послал сотню прочесать Ополье и ещё сотню в Зарядьевский лес. Думаю, скорее всего, он пойдёт туда.
        - Царевич прав, - кивнул Коломна. - Можно попробовать взять собаками след от Истока, но если он гонец опытный, сбить со следа сумеет. Но если он от Кощея, то дорога ему через Зарядье. По тракту он вряд ли рискнёт.
        Иван переглянулся с мачехой и дьяком. Маргарита почувствовала, как Лика сжала её ладонь.
        - Я проверю, - сказал царевич. - Возьму своих и пройдём по следу. И пару нарядов пущу на Калинов тракт, пускай пока патрулируют.
        - Давай, - согласно кивнула Марья. - И не рискуй зря, пока не выяснишь, с кем имеем дело. Лучше доставить его живым. Но если не будет выбора - стреляй.
        - Да вы с ума сошли?! - Маргарита вскочила, не в силах больше сдерживаться. - Что ж вы творите-то, вы же людей на смерть посылаете! Куда вы там с саблями да стрелами против пушки?! А если Никита автомат приволок? Он же порвёт всех ваших, как Тузик грелку. Мало вам было Прохора?!
        - Кошкина, мы уже имели глупость довериться вам. Как выяснилось - зря, - царица холодно посмотрела на Маргариту. - Сядьте, не усугубляйте ситуацию.
        - Вы меня обвиняете? - возмутилась Маргарита. - Да если бы вы выпустили мальчишку, ничего бы этого не было!
        - Вы уверяли нас, что Обмен запланирован на послезавтра, - парировала царица. - Вы обещали, что напарник ваш никого не подставит. А теперь от его действий пострадал мой человек, и кто знает, сколько ещё в опасности. И что мне прикажете делать?
        - Надо найти Никиту и сообщить, что с нами всё в порядке. У нас просто перебздели, когда Костя не вернулся, решили, что мы тут застряли капитально. Ну и пошли на опережение. Помогите мне связаться с Никитой, убедить его, что с нами всё в порядке. Тогда он сам вернётся и никаких проблем не доставит.
        - Обязательно сообщу ему, как только найду, - царевич кивнул Марье и двинулся к выходу. Лика вскочила, но Маргарита опередила её.
        - Ну зачем же вы так?! Иван… ну, послушай… послушайте, - Маргарита испуганно затараторила, схватив царевича за рукав. - Вы же перебьёте друг друга! Возьмите меня с собой. Я уговорю Никиту, если что…
        - Барышня, даже если бы я вам и поверил, вы, извиняюсь, - царевич с усмешкой оглядел Маргариту, - нетранспортабельны. Так что, - он оторвал её руку от себя, - остыньте. И надейтесь, что мы доберёмся до вашего напарника раньше, чем он до Калинова моста. Или других неприятностей.
        Царевич кинул взгляд на дёрнувшуюся к нему Лику и вышел из комнаты. Лика выбежала за ним. Маргарита повернулась к царице.
        - Вы затеваете войну на пустом месте, - проговорила она, непроизвольно сжимая кулаки. - Это всё может очень плохо кончиться. Для всех плохо. Подумайте ещё раз.
        - Не драматизируйте, - пробормотала Марья, опускаясь в кресло и выдёргивая карту из-под кота. - Никто ни о какой войне не говорит. Нам просто нужно найти вашего напарника. Пока он не натворил бед.

* * *
        Маргарита не поверила царице. Она не отменила приказа стрелять, она не настояла, чтобы доставить Никиту живым при любых условиях. Она вообще ничего не сказала про переговоры. Приказ был однозначен - схватить и доставить. А зная отлично Никиту и немного узнав царевича, она понимала - эти приказы нарушать не станут. И если Иван найдёт Никиту, а тот откажется сдаваться, всё действительно может кончиться очень плохо.
        Маргарита нашла Лику на уже ставшем привычным балконе. Царевна провожала взглядом Ивана и отряд всадников к Восточным воротам. Она была подавлена и даже не пыталась этого скрыть.
        - Скажи, - повернулась Лика к Маргарите, когда отряд царевича скрылся за городской стеной, - твой друг и правда так опасен? Он может убить Ивана?
        - Не знаю, Лика, - с отчаянием произнесла Маргарита, вспомнив выстрел Никиты в Бессмертного («Но ведь в бессмертного же! Никто же не умер!»). - Никого он ещё не убивал, надеюсь, и не убьёт. Но чёрт его знает, какие у него приказы?! Если дойдёт до боя, не дай Бог…
        Она не договорила. Лика и так поняла, сердито отвернулась, кусая губы.
        - Эх, если бы тут была связь, - вздохнула Маргарита, вытаскивая из кармана смартфон. - Один шут - всё равно сдох, - пробормотала она, тыча пальцем в чёрный экран.
        - Что это? - недоверчиво спросила Лика.
        - Самсунг, - автоматически ответила Маргарита; подняла взгляд на недоумевающую Лику, пояснила, - в общем, эта фигня для связи с человеком в другом месте. В нашем мире - самое то, но тут не работает. Да и сдох он у меня, пока я в воде вчера болталась.
        Лика задумалась.
        - А если бы ты могла связаться со своим другом, что бы ты ему сказала?
        - Сказала бы - не страдать фигнёй и не бузить. Пусть заканчивает все эти игрушки в войнушку и двигает сюда.
        - А он бы тебя послушал?
        - Да уж надеюсь!
        Лика опять задумалась, кусая губы. Маргарита заинтересовалась.
        - Ты чего придумала?
        - Да так, - Лика покачала головой. - Вряд ли… но… - она ещё помолчала, постукивая кулачком по мраморному парапету.
        - Ладно, - решилась наконец Лика. - Если надо найти твоего друга, есть у меня вариант. Но надо подождать немного, они раньше полудня не открываются.
        - Кто они? - не поняла Маргарита. - Ты о чём вообще?
        - «Семь сапогов».
        - Чего?!
        - «Семь…» А, долго объяснять. Слушай, пойдём уже позавтракаем. За столом всё расскажу.

* * *
        Лика дала ей суконный сиреневый плащ с капюшоном, велев закутаться по местной моде, и одолжила свои сапожки. Сапоги немного жали, но, в общем, было терпимо. Лучше, чем разгуливать по здешнему Волхову в шмотках из тамошнего. Там, куда они направлялись, объяснила Лика, внимание привлекать не стоит. И не потому, что опасно, а потому, что заметят и немедля донесут царице.
        Из дворца они вышли спокойно, хотя Маргарита и отметила про себя необычное многолюдство, которого ещё вчера не было. Пустоту верхних этажей дворца по-прежнему нарушали лишь редкие горничные, а вот по нижним уже деловито сновали гонцы, какие-то писцы, бояре, дьяки, громыхали алебардами и палашами стражники, проходили, посверкивая саблями и перстнями, дворяне и воеводы. У выходов стояла охрана, которая покосилась на девушек, но, признав царевну, беспрепятственно пропустила на площадь.
        Было солнечно, но прохладно и ветрено, и тёплый удобный плащ пришёлся Маргарите не только впору, но и весьма кстати. Она ждала, что Лика поведёт её по Дворцовой улице, ей хотелось получше рассмотреть хоромы столичных вельмож, которые она лишь мельком зацепила взглядом накануне. Но Лика свернула в переулок налево, прошла под переходом между северным крылом дворца и казармами гвардейцев и вывела Маргариту к мосту через реку. Девушки перешли крепкий бревенчатый мост на сваях, достаточно широкий, чтобы на нём могли разъехаться две упряжки, и углубились в Купеческий конец.
        Здесь дома были не такие роскошные, как на Дворцовой улице, но тоже производили впечатление. Крепкие осанистые терема с затейливой резьбой на карнизах и окнах, крашеные охрой или медью, стояли за высокими заборами с воротами и калитками, выходящими на бревенчатую мостовую. Распиленные вдоль брёвна были уложены ровной стороной вверх и подогнаны так, что даже узкие каблуки сапог девушек ни разу не угодили ни в один зазор.
        Конных на улице не было, встречались одни пешеходы, не обращающие никакого внимания на двух скромно одетых девушек. Пока Лика вела Маргариту, сворачивая то в один переулок, то в другой, она заметила, что по сказочному Волхову спокойно передвигаются девушки с женщинами, и в компании, и в одиночку, и так же свободно и без присмотра бегают дети всех возрастов. Достаточно вольные нравы здесь соседствовали с ощущением полной безопасности, при которой не страшно выпустить на улицу в одиночку ни девушку, ни ребёнка. Притом что какой-либо городской стражи или иного подобия полиции на улицах не наблюдалось. По крайней мере здесь, в Купеческом конце.
        Снова Маргарита подумала, что в такой сказке она не прочь была бы и задержаться. Царица, конечно, та ещё стерва, но тут уж ничего не поделать - должность обязывает. За вычетом её паранойи здесь очень даже уютненько и мило. И средневековой грязи и вони, которых Маргарита ожидала на первых порах, по смутным впечатлениям от каких-то фильмов, здесь не было. Чисто и свежо было в её комнате во дворце, и в самом дворце, и даже в городе, где должно вонять от навоза и отходов, но - не воняет. Убирают тут, видимо, тщательно и каждый день, и по тесовым мостовым можно пройти из конца в конец, не замарав сапог.
        Кстати, о сапогах. Лика, наконец, вывела её к обещанному кабаку «Семь сапогов». Раньше заведение называлось «Печки-лавочки», но оно полюбилось людям из особого отряда царевича. Однажды семеро молодцов, вернувшись с очередной вылазки, устроили в «Печках» весёлую забаву: потребовали налить каждый в свой сапог пива и условились, что кто последний допивает, тот платит за всех. Забава прижилась, и с тех пор как бравая семёрка вваливалась в кабак, в заведении неизменно раздавался заказ: «Семь сапогов пива».
        Как-то раз бойцов дёрнули на очередное задание прямо посреди застолья. Любого другого командира они бы послали по матушке, сославшись на конец смены. Но прискакал сам царевич, и семеро смелых торопливо вылили пиво из сапог, кое-как обулись и, взгромоздившись на коней, отправились в срочную вылазку. Потом, когда вернулись, оказалось, что непросушенные сапоги намертво приклеились к ногам, и, чтобы снять их, пришлось резать голенища ножом и выкидывать напрочь. За порчу казённого обмундирования им потом влетело от царевича и вычли из жалованья, на что они громко жаловались за очередной попойкой.
        С тех пор, однако, пить из сапог в заведении перестали, но знаменитый клич прижился и стал сначала лозунгом, а потом и названием кабака. Маргарита смеялась, когда Лика пересказывала ей эту историю, и сейчас невольно улыбнулась, увидев на вывеске под названием нарисованные сапоги, из которых весьма узнаваемо выливалось пенистое пиво.
        Лика толкнула дверь и вошла в кабак с уверенностью завсегдатая, наведя Маргариту на мысль, что она здесь не первый раз. В заведении, несмотря на его репутацию, было чисто, сухо и уютно. Здесь не только щедро поили, но и вкусно кормили, сюда заглядывали вполне приличные люди, приезжие даже оставались на ночь в номерах на втором этаже, и содержалось заведение в порядке, близком к образцовому.
        Широкие сени делили просторный зал на питейную половину и чайную, где предпочтительно трапезовали. Маргарита была уверена, что Лика поведёт её налево, в чайную половину, со скатертями и самоварами на столах. Но Лика, к её удивлению, свернула направо и, махнув рукой на крайний столик у окна, направилась к барной стойке, где пышногрудая девица с ямочками на щёках увлечённо болтала с каким-то рыбаком, подливая ему пива.
        Маргарита устроилась за крепким сосновым столиком с вырезанной ножом неприличной надписью и огляделась вокруг. Народу здесь, в отличие от чайной половины, было немного. Пара приказчиков резались в кости, угрюмый кожемяк, судя по его ладоням, допивал пиво, да заграничный купец потягивал глинтвейн. Лика, подойдя к барной стойке, решительно отвлекла официантку от рыбака, что-то ей сказала и подсела к Маргарите.
        - Что мы тут делаем? - не удержалась Маргарита. Лика до сих пор ей ничего толком не объяснила, пообещав рассказать всё на месте.
        - Возвращаем долги, - сообщила Лика, откидывая капюшон и снимая перчатки. - Видишь вон ту девицу с пивом?
        Официантка за барной стойкой как раз наливала третью кружку и торопливо кивала: мол, сейчас иду.
        - Ну? - Маргарита недоверчиво перевела взгляд с официантки на Лику. - Ты чего нас пиво сюда притащила пить?
        - Пиво тоже можно выпить. Пиво здесь хорошее, его даже во дворце подают. Но главное не пиво, а кто его несёт. Это Ксюша Малафеева. Ксюша, привет, это Маргарита. Думаю, ты про неё уже слышала.
        Лика сняла с подноса три кружки пива и приглашающе кивнула официантке. Ксюша, с любопытством оглядывая Маргариту, подвинула стул и, не чинясь, устроилась рядом с ними.
        - Да, Емеля говорил что-то такое, - простодушно сообщила Ксюша. - Что какую-то ведьму привезли вчера с Истока, допрашивали у царицы. Я-то ему не поверила, а оно вишь вон как! Так ты и есть та ведьма?
        Лика подняла ладонь, останавливая готовую взбеситься Маргариту.
        - Во-первых, она не ведьма, а наша гостья. Во-вторых, при чём здесь этот дурак Емеля? Разве дядька тебе ничего не рассказывал?
        - Так я его и не видела три дня, - так же простодушно ответила Ксюша.
        - Три дня? - тревожно переспросила Лика. - Ну да, у нас же позавчера всё это началось, он теперь при Марье всё время. А когда зайдёт, не говорил?
        - Ну, сегодня вроде. Присылал Колобка, передал, что заглянет.
        - Точно?
        - Ну, точно - не точно, я уж не знаю. А кулебяку печь велел.
        - Значит, заглянет, - Лика задумчиво постучала костяшками пальцев по столу. - А Колобок при нём будет?
        - Ну если не ушлёт никуда…
        Маргарита слушала разговор, не понимая ни слова. Кто этот загадочный дядька, что ещё за Колобок и к чему вообще ведёт Лика? Маргарита и встряла бы в разговор, но она не понимала даже, с какой стороны. Чтобы хоть немного отвлечься и чем-то занять себя, Маргарита хлебнула пива. Пиво оказалось неожиданно вкусным и свежим, и Маргарита приложилась к кружке ещё, продолжая следить за разговором.
        - Ксюш, мне сегодня понадобится Колобок, - заявила Лика. - Можешь попросить его?
        Ксюша поперхнулась пивом и закашлялась.
        - Ты чего?! - она возмущённо посмотрела на Лику. - Как я, по-твоему, уведу его из-под носа у дядьки?! Даже если он и будет при нём…
        - Ксюша, очень надо! - проникновенно сказала Лика, взяв барменшу за руку. - Вот действительно, очень! Иван в опасности, и не только он. Если мы не найдём кое-кого и не предупредим…
        - Царевич в опасности? - подозрительно переспросила Ксюша, вытирая фартуком разбрызганное пиво. - А чего случилось-то?
        - Долго рассказывать, - Лика нетерпеливо мотнула головой. - Скажи, ты достанешь Колобка или нет?
        - Ну не знаю, царевна, - замялась Ксюша. - Как-то всё это… Да и дядька вряд ли останется…
        - Ксюша! - Лика так строго посмотрела на растерявшуюся барменшу, что даже Маргарите стало её на секунду жаль. - Ты мне должна! Помнишь?
        - Я… да, помню, - виновато кивнула Ксюша. - Ладно, если он будет сегодня при дядьке… А куда посылать-то?
        - Скажи, нужно найти парня, явившегося сегодня из Истока. Никиту… - Лика посмотрела на Маргариту, та торопливо подсказала: «Савостьянова», - Никиту Савостьянова. Одет не по-нашему, идёт конным. Скорее всего, через Зарядье на Калинов мост. В общем, разберётся.
        - А чего передать-то?
        Лика опять посмотрела на Маргариту. Та поняла.
        - Пусть передаст, что с нами - с Костей и со мной - всё в порядке и что ему надо вернуться в Волхов. Пока что в тутошний, дальше видно будет. И что если не вернется, нам всем будет маракуйя.
        - Чего будет? - не поняла Ксюша.
        - Он поймёт.
        - Неважно, - торопливо вмешалась Лика. - Просто пусть Колобок найдёт… да, в общем, он знает кого, скажет, что всё в порядке, что он от Маргариты, и доставит к нам в Волхов. Запомнила?
        Ксюша кивнула.

* * *
        Когда они допили пиво, отпустили Ксюшу, расплатились и вышли в город, натянув плащи и перчатки, Маргарита потребовала объяснений.
        - Ксюша, - принялась объяснять Лика, - племянница дьяка Коломны. Дьяк иногда заходит сюда пропустить пару кружек и тогда остаётся ночевать. Скорее всего, зайдёт и сегодня и, если нам повезёт, останется ночевать. Тогда Ксюша пошлёт Колобка отыскать твоего Савостьянова и доставить его сюда.
        - Колобка?!
        - Ну да. Он состоит при дьяке посыльным и найдёт кого угодно. Если сегодня вечером послать его за Савостьяновым, завтра утром мы уже будем знать, где он.
        - Ого! - Маргарита была ошарашена. - А почему же тогда они его не послали на поиски?
        - Вот то-то и оно! - Лика с досадой стукнула кулачком в ладонь. - Видимо, им нужно не просто найти Савостьянова, а задержать его. Или прямо устранить. Видимо, они не верят, что его можно уговорить по-хорошему.
        Маргарита судорожно втянула воздух. Честно говоря, она тоже не верила, но это был хоть какой-то шанс. По крайней мере, они будут знать, где Никита и, может, даже что задумал.
        Маргарита вспомнила ещё кое-что.
        - А о каком долге ты говорила? Что, мол, Ксюша тебе должна и всё такое.
        - Да это ерунда, - Лика равнодушно махнула ладонью. - Ничего серьёзного. Лет пять назад Ксюша доставляла пиво во дворец. По дурости поднялась в верхние палаты и стянула зеркало царицы. Ей повезло, что её застукала я и отобрала зеркало, пока царица не заметила. Могу только представить, что бы Марья с ней сделала…
        - За зеркало?
        - За волшебное зеркало. К таким вещам царица очень трепетно относится…
        Девушки шли по улице, обсуждая, в кого бы превратила царица Ксюшу, если бы застукала за кражей, гадая, где сейчас Никита, и прикидывая шансы на успех Колобка.
        Маргарита радовалась, что день, так стрёмно начавшийся, прошёл всё же не зря. Как бы ни обернулось дело у Никиты, у неё здесь, по крайней мере, теперь есть подружка. Есть на кого положиться и кому доверять, а это, с учётом её положения, уже немало.
        Глава 7. Преступление
        Ядвига запахнула грудь и осторожно положила маленькую в кровать. Девочка причмокивала, наевшись и успокоившись, сонно хлопала глазками. Ядвига подоткнула одеяльце и, тихо напевая без слов, стала качать зыбку.
        Девочка скоро уснула. Ядвиге хотелось наклониться и поцеловать маленькую, её всю распирало от счастья и такой полноты жизни, какой она ещё никогда не испытывала. Но она боялась разбудить малышку, поэтому просто легонько подула, пошевелив светлые волосы на голове дочери. Девочка недовольно поморщилась во сне, повернула голову на бок.
        Ядвига улыбнулась. Любое движение малышки до сих пор вызывало у неё удивление и восторг. Все последние месяцы она ходила с переполнявшей её радостью и отказывалась понимать матерей, жалующихся на усталость, недосып, боли, страхи, а то и отторжение от новорождённого. Для неё малышка была главной радостью в жизни, и она до сих пор периодически ощущала наплывы счастья, испытанного в первый день после родов. Наверное, потому, что это были долгожданные роды. Слишком долгожданные.
        Она осторожно встала, стараясь не задеть зыбку, прошла в чулан за корзиной. Накинула шаль, поправила заколку в волосах и, глянув ещё раз на спящую малышку, вышла наружу.
        Последние месяцы она держалась на старых запасах, но они заканчивались, и пора было пополнить коллекцию. Сегодня Ядвига собиралась набрать ягод боярышника - самая популярная её настойка на ура шла по всей округе и приносила ей стабильный, хоть и не самый высокий доход.
        Ядвига не хотела удаляться далеко от дома, но по северному берегу озера, где она обычно собирала боярышник, в этом году ягод было мало. Она набрала здесь едва ли четверть корзины, и то чуть не все руки пришлось исцарапать.
        Ядвига задумалась: вернуться ли сейчас домой, посмотреть, как там маленькая? Но решила всё-таки пройти на западный берег и сначала добрать ягоды. Девочка накормлена, успокоена, раньше чем через час не проснётся. Она как раз успеет собрать корзину на Барсучьем холме. Там всегда хорошо цвёл боярышник и ягод должно быть много.
        Чутьё не подвело Ядвигу, на Барсучьем холме ягод действительно было много. Она быстро накидала целую корзину и поспешила домой. За час с небольшим она уже успела соскучиться по своей малышке. Впервые, кажется, оставила дочку одну на такой долгий срок и немного тревожилась. В следующий раз надо будет взять её с собой.
        Ядвига торопливо шла по берегу, перекладывая тяжёлую корзину из руки в руку и бросая взгляд на свой домик на сваях, видный из любой точки берега. Всё было тихо, никаких посетителей, ни постоянных, ни случайных, не наблюдалось. Она уже подходила к мосткам, как краем глаза заметила в глубине леса что-то постороннее и непривычное, чего здесь не должно было быть.
        Ядвига остановилась, всмотрелась. Метрах в ста от берега на небольшой прогалине между дубами и соснами, где росла яблоня, посаженная Ядвигой в первый же год, стоял незнакомец в чёрном. Судя по покрою платья, он был явно нездешний. И по фигуре, и по осанке Ядвига его тоже не узнавала.
        Лица незнакомца Ядвига тоже не видела. Он стоял, заложив руки за спину и осматривал с интересом яблоню.
        Ядвига ощутила лёгкое беспокойство. К ней постоянно приходили незнакомые люди, не желавшие называть себя. Но обычно они шли сразу к домику, а не застревали в лесу, разглядывая невесть что. Может, он уже побывал в доме и, не найдя её, вышел сюда подождать?
        Ядвига поставила корзину на землю и осторожно подошла к незнакомцу. Он продолжал спокойно стоять и смотреть на яблоню. Чем-то она его привлекла, хотя яблоки он не рвал, да и немного было яблок на ней.
        - Эй, вы кто? - настороженно спросила Ядвига в спину незнакомца.
        Незнакомец в высоких сапогах не вздрогнул, не дёрнулся от неожиданности. Он неторопливо повернулся, продолжая держать руки за спиной.
        - Здравствуйте, Ядвига Михайловна! - негромко произнёс он.
        - Кеша? - не поверила Ядвига. Она смотрела на молодого человека лет 22-х, гладколицего, спокойного, уверенного, с зачёсанными назад тёмными волосами, и с трудом узнавала в них черты угрюмого угловатого подростка, упрямо не желавшего оставлять у неё своих сестёр и уверенного, что сам со всем справится. - Кеша, ты?! Как же ты изменился-то, Господи, как вырос! Совсем не узнать!
        Ядвига дёрнулась было к Кеше обнять его, но тот стоял неподвижно и невозмутимо, всё так же с руками за спиной, словно демонстрируя, что не намерен ни отвечать на нежности, ни проявлять их. Ядвига неловко споткнулась, сердито осадив себя. Троекуров и в прошлый раз не проявил излишней чувствительности, и в этот определённо не собирался.
        - А вот вы совсем не изменились, - произнёс он. - Не постарели ни на день, хотя прошло уже сколько? Лет семь? Восемь?
        Ядвига делано рассмеялась. Не нравился ей ни этот разговор, ни этот новый, повзрослевший Кеша. Непонятно было, о чём он думает; в разговоре участвовал словно бы один его рот - холодные глаза застыли и ничего не выражали.
        - Ой, скажешь тоже - не постарела, - она манерно махнула рукой. - Мои отвары хороши, конечно же, но не настолько.
        - Слышал, у вас пополнение в семействе, - Кеша изобразил намёк на улыбку. - Мои поздравления.
        - Спасибо! - Ядвиге не нравилась его улыбка, как и всё происходящее. - Чудесная девочка. А откуда ты слышал?
        - Велизарий рассказывал.
        - А-а, - протянула Ядвига. Велизарий мог, конечно, узнать, хоть она и не извещала никого специально. - Понятно. Ну а сам-то ты как? Как девочки, Маша, Оля? Возвращаться не думаете?
        - Вряд ли, - Кеша качнул головой. - Ольга ничего не помнит, но вот Марья… Марья не хочет.
        - Что ж, её можно понять, - Ядвига почувствовала непонятное облегчение. - После того что здесь было, и я бы на её месте не вернулась. А ты-то зачем? Ой, а ты ко мне, что ли?
        Ядвига спохватилась. Только сейчас до неё дошло, что Кеша здесь не просто так и не абы к кому, а именно к ней и с вполне определённой целью. Иначе зачем было ему тащиться через сотни вёрст из Халдона в эту глушь?
        - В том числе, - произнёс Кеша. - В том числе и к вам.
        - Зачем? - Ядвига непроизвольно поправила заколку.
        Кеша медленно двинулся вокруг Ядвиги.
        - Я всё никак не мог понять, куда делся перстень Василисы, - Ядвига, словно зачарованная, поворачивалась вслед за Кешей. - Помните, мы говорили о нём в прошлый раз? Его ведь так и не нашли. Ни перстень, ни камень.
        Ядвига нервно дёрнула головой. Во рту вдруг пересохло до того, что стало трудно говорить. Только сейчас она заметила на пальце Троекурова золотой перстень с Лонгиром. Значит, он закончил обучение, стал полноправным волшебником.
        - Велизарий обещал найти его и, кажется, даже искал, - монотонно говорил Троекуров, продолжая идти вокруг Ядвиги. - Посылал своих людей. Но не нашёл. И я думал все эти годы почему? Неужели так сложно найти перстень у поджигателей? Не великого ума наши мужички. Спрятать Лонгир такой силы, как у Василисы, явно не для них задача.
        - И что? - Ядвига покосилась в сторону домика. Она не хотела себе признаться, что уже догадывается, куда клонит Троекуров. - Что ты придумал?
        - Что Лонгир украли не поджигатели. Точнее, может, и они, но явно не для себя.
        - Кеша, - прошептала Ядвига.
        - Да и поджог они вряд ли бы устроили сами. Не решились бы они напасть на ведьму, если бы кто-то им не подсказал. Если бы кто-то их не натравил. Не пообещал бы хорошо заплатить. За смерть ведьмы. И за её перстень.
        - Кеша!
        - Самокрут не очень хотел говорить, как оно было и кто его нанял, - Троекуров остановился напротив Ядвиги. Она смотрела на него огромными распахнутыми отчаянными глазами, ожидая последнего удара. - Но я убедил его. Это же ведь была ты, Ядвига! Ты сожгла свою единственную подругу, чтобы забрать её Лонгир!
        Он выбросил вперёд руку, и янтарная заколка выскользнула из волос Ядвиги, опустившись ему в ладонь. Она охнула, непроизвольно схватившись за рассыпавшиеся по плечам волосы, дёрнулась отобрать, но заколка уже рассыпалась под взглядом Троекурова, оставив на его ладони сверкающий синий камень.
        Ядвига рухнула на колени.
        - Кеша!
        - Да, это была ты! - остекленевший взгляд Троекурова ожил, теперь он пылал ненавистью. - Это, конечно, была ты. Ты завидовала Василисе, ты хотела колдовать, как она. Но ты не умела, ты же не кончила школу у Велизария. Тебя вышвырнули, я узнавал. И ты решила украсть Лонгир! Украсть у своей подруги!
        Троекуров взметнул голос до крика. От его невозмутимости не осталось и следа, он был вне себя от ярости.
        - Кеша! - Ядвига протягивала к нему руки, не решаясь вытереть слёзы. - Умоляю! Умоляю, прости!
        - Простить? Простить?! Смерть родителей?! Крёстной?! Да ещё такую смерть! Ты же, мразь, и девочек собиралась сжечь вместе с ними!
        - Кеша, нет! Нет!!! Я никого не собиралась убивать, Кеша, поверь мне. Я просила только украсть перстень, и всё! Это всё они сами, это всё Самокрут!
        - Забавно, - зло рассмеялся Кеша. - Самокрут про тебя говорил то же самое. И как-то, знаешь, ему я больше верю. Вряд ли ты рассчитывала, что Василиса просто так оставит эту кражу. Ты и опоила её специально, и перстни подменила заранее. Поэтому Василиса не могла колдовать, поэтому я ничего не нашёл на пепелище. Настоящий Лонгир не горит, а подделка сгорела.
        - Кеша, пожалуйста, пожалуйста, - Ядвига подползала к нему на коленях, размазывая слёзы по щекам. - Пожалуйста!
        - Ты оставила двух девочек сиротами! Ты отравила мне жизнь! И ради чего? Ты же так и не справилась с Лонгиром Василисы, ты же двоечница!
        Ядвига рыдала отчаянно, со всхлипами. Она с ужасом ждала главного, ради чего Троекуров и прибыл сюда. Ведь не уйдёт же он просто так, просто выплеснув злость и забрав Лонгир тётки, тем более когда у него уже есть свой.
        - Всё, на что тебя хватило, приворожить какого-то стрельца. И ради этого тебе нужен был Лонгир? Ради того, чтобы он тебя обрюхатил и бросил? Он хоть знает, что у тебя от него дочь?
        - Это моя дочь! - отчаянно вскрикнула Ядвига, вскакивая на ноги. - Это моя девочка, и ей больше никто не нужен!
        Троекуров мрачно хмыкнул. Ядвига перепугалась до смертного ужаса.
        - Кеша! - зашептала она, вцепившись ему в отвороты. - Кеша, ты же не мог… Ты же не стал бы… Это же девочка… Это же моя девочка… Просто малышка… Кеша, делай со мной, что хочешь, но не трогай её, умоляю!
        Ядвига отчаянно цеплялась за грудь Троекурова, моляще заглядывая ему в глаза и надеясь на что-то… хоть на что-то. Сейчас она была готова пойти на что угодно - и на смерть, и на что похуже, только бы Троекуров не тронул её малышку.
        Он ничего не ответил. Он просто улыбнулся так, что Ядвигу пробрала дрожь. Поздно, говорила эта улыбка. Поздно что-либо менять.
        Ядвига оттолкнула его и бросилась к домику. Она бежала, задыхаясь, спотыкаясь, цепляясь юбкой за корни и ветки, бежала, понимая, что опоздала… она опоздала… и всё же надеясь… надеясь на чудо.
        Она пробежала по мосткам, пару раз едва не упав в озеро, распахнула дверь и, почти теряя сознание, рванулась к зыбке.
        Зыбка была пуста. Там, где она оставила, уходя, мирно спящую, ничего не подозревающую девочку, сейчас лежала только её распашонка и скомканное в углу одеяльце.
        Ядвига схватила распашонку, ещё хранившую тепло детского тельца, ещё пахнущую таким родным, таким до боли знакомым запахом её девочки. Ужас сдавил горло до того, что она не могла даже кричать или плакать - изо рта вырывались только сиплые хрипы. «Этого не может быть, этого не может быть! - кричала каждая клеточка её тела. - Так не должно быть! Она не перенесёт, она не вынесет этого! Это наказание не по её преступлению!»
        Ядвига рванулась обратно на берег. Она же знает Кешу, он же хороший парень. Это какая-то ошибка, он не мог так с ней поступить. Он не мог убить её девочку, не мог, не мог, колотилось у неё в мозгу.
        Троекуров всё так же стоял у яблони, снова заложив руки за спину. Он вновь выглядел бесстрастно, и только лёгкая, едва заметная усмешка застыла у него на тонких губах.
        Ядвига бежала к нему умолять, выпрашивать, унижаться, предлагать всё что угодно, даже саму себя, только бы он вернул её девочку. Она заранее соглашалась на всё, на любое возмездие ради жизни и счастья дочери, но, увидев эту улыбку, эту нагловатую торжествующую усмешку, неожиданно для самой себя пришла в бешенство.
        Отчаяние придало ей силы, усмешка Троекурова лишила последней надежды. Бессмысленно перед ним унижаться, это ничего уже не изменит.
        - Мерзавец! - хрипло бросила она ему в лицо, взмахнув перед ним распашонкой. - Ты убил мою дочь!
        - Нет, не убил, - невозмутимо произнёс Троекуров. - Но ты её больше не увидишь.
        Ядвига стояла перед ним, тяжело дыша и пытаясь осознать сказанное. Троекуров повернулся к яблоне лицом. Он ничего не делал, ничего не говорил, он всего лишь шевельнул пальцами, и яблоня моментально вспыхнула огнём, вызвав у Ядвиги непроизвольный горестный крик.
        - Молодильные яблоки? - Троекуров повернулся к Ядвиге, приподняв брови. - Какая банальщина, Яга… Пора и тебе стареть… Чтоб не смогла больше никого соблазнить и попробовать всё начать заново.
        Яблоня сгорала на глазах, как пучок соломы. Ядвигу шатало. Она хватала ртом воздух, водила рукой, пытаясь ухватиться за что-нибудь… хоть за что-нибудь, только бы не упасть перед этим высокомерным мерзавцем. Она была готова ползать перед ним ещё минуту назад, но сейчас ненавидела такой ненавистью, которая вытеснила даже чувство вины.
        - Пожалуй, мне пора! - Троекуров откровенно усмехнулся ей прямо в глаза. - И хотелось бы сказать «прощай», да не нужно мне твоё прощение, Яга.
        Прямо как стоял, с заложенными за спину руками, без малейших на вид усилий, Троекуров поднялся в воздух и неслышно скрылся за верхушками деревьев.
        Только теперь Ядвига позволила себе упасть и, уткнувшись лицом в распашонку, дать волю рыданиям. Она плакала много часов и подняла голову, когда окончательно обессилела от слёз и беспомощного одинокого воя, устав колотить по земле руками и рвать на себе волосы.
        Седые волосы, поняла Ядвига, присмотревшись к клоку, запутавшемуся на тонких сухих пальцах.
        Глава 8. Первое послание Бессмертного
        Никита понимал, что ему повезло. Если бы он не увёл коня у дозора, если бы пробирался пешком через ночной лес с тяжёлым рюкзаком на плечах, далеко бы не ушёл.
        Бессмертный объяснил, конечно, где можно раздобыть коня. Но даже до Емелиной деревни было не меньше семи вёрст. Да ещё и крюк пришлось бы делать, да ещё и по бездорожью - запросто бы заблудился. До Красного села дорога была, но даже если бы его дозор не заметил, всё равно бы он оказался там не раньше утра, и не факт, что смог бы увести коня до следующей ночи.
        В общем, ему повезло. По ночному лесу, даже по дороге, скакать было опасно - и конь мог споткнуться, и сам мог на сук напороться. Но Никита боялся погони и версты три промчал на одном дыхании. Потом заметил неглубокий овраг, спустился и минут десять выжидал, затаив дыхание, пока мимо него проскачет оставленный у Истока дозор.
        Ему и тут повезло. Дозор проскакал, не заметив его - явно торопились доставить раненого в Волхов. Никита почувствовал укол совести. Он не хотел стрелять именно в колено, просто так попал в темноте. Понадеявшись, что рана не критична, и пожелав подстреленному скорейшего выздоровления, он осторожно вывел коня на дорогу и порысил, теперь уже неторопливо, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к звукам ночного леса.
        Он боялся не столько встретить очередной дозор, сколько пропустить поворот на Ополье. Бессмертный предлагал ему несколько вариантов добраться до Горелого озера, но через Ополье, говорил он, через Ополье быстрее, надёжнее и проще всего. Если только не проворонить поворот и успеть проскочить его затемно, дальше уже, за Междуреченским трактом, был прямой путь до места.
        Никита заметил нужный поворот и вовремя свернул. Но всё равно не успел добраться до тракта к утру. Пока он ещё ехал по лесу, травы и мхи держали хорошую дорогу. Но как только стал подниматься из лесной низины к расчищенным полям и выбрался на пробитую, проезжую, часто используемую дорогу, сразу увяз в не просохшей со вчерашнего дня грязи. Копыта коня скользили, и как Никита ни пытался понукать его, всё равно пришлось перейти с рыси на шаг.
        Рассвет Никита застал посреди огромного озимого поля. От горизонта до горизонта не было ничего кроме редких сёл с ветряными мельницами да скирд, разбросанных по полю. Возле одной из них Никита спешился, кое-как примотал коня и устроился позавтракать и отдохнуть.
        Что делать дальше, он не сразу решил. Понятно, что весть о его появлении достигла столицы, и царица наверняка уже отрядила погоню и поиски. Не стоило ему сейчас продолжать путь и рисковать быть обнаруженным. Тем более днём, если что, труднее уйти и огневое преимущество на свету тоже теряется.
        С другой стороны, какая-никакая, а фора у него есть. Вряд ли двор Марьи успел оповестить всё царство о его появлении; многие могут просто не понять, что за всадник скачет мимо, даже если и заметят его камуфляж. Главное - проскочить Ополье и Междуреченский тракт, главное - добраться до Горелого озера, а там он уже будет не один, там его уже просто так не возьмёшь.
        Никита разложил на коленях карту, нарисованную Бессмертным, попытался прикинуть расстояние. Так, дозор уже в Волхове, сейчас там принимают решение. Судя по тому, что Бессмертный рассказывал, его сестра принимает решение быстро, и погоню если уже не выслали, то вот-вот пошлют. Даже с учётом этого у него есть шанс проскочить тракт и уйти в Зарядье до того, как там появятся разъезды из Волхова.
        Никита решился. Он быстро свернулся, забрался на коня и не спеша потрусил по размокшей дороге на северо-запад. Сначала он думал было объезжать деревеньки, но по раскисшим полям конь мог и вовсе не пробраться, и Никита, придав себе как можно более невозмутимый и надменно-скучающий вид, проехал прямо по сёлам.
        И опять обошлось. Он встретил лишь несколько человек, бросивших на него любопытствующие взгляды, да ребятишек, повисших на плетнях и провожавших его раскрытыми ртами. Но ни с разговорами, ни с расспросами его никто не остановил, и Никита, все так же неспешно труся и отмечая под копытами коня высыхающую и более надёжную дорогу, добрался наконец до Междуреченского, или Калинова, тракта.
        Судя по карте Бессмертного, этот тракт прямой хордой через всё царство связывал Волхов на Молочной реке и Калинов мост - на Мёртвой. Вымощенный булыжниками, широкий, прямой и ровный Калинов тракт вызывал у Никиты непреодолимое искушение рвануть прямиком по нему до самого моста. Это же прямой путь до цели, до истинной цели!
        Но нельзя было этого делать. Не говоря уже о том, что первые разъезды пошлют, конечно же, на Калинов тракт, впереди по нему уже не какие-то деревеньки да сёла, а хорошие городки-крепости - Данилов острог и Кремень, - в каждом из которых гарнизон с воеводой и которые не объедешь при всём желании.
        Нет уж, надо следовать первоначальному плану. Никита пересёк Калинов тракт и ряд невысоких холмов и углубился в еловый лес. Тут уже не было никаких ни дорог, ни ориентиров, и всё, что ему оставалось, это двигаться вперёд на северо-запад до первой встречной речки. Речка была помечена на карте Бессмертного как Медянка, других в этой местности не было, и она уже текла прямо на север, в Горелое озеро.
        Когда Никита добрался до речки, был уже полдень. Он изрядно устал пробираться по густому ельнику и решил сделать очередной привал. Напившись сам и напоив коня, Никита перекусил бутербродами и, вытянув ноги, разрешил себе полежать десять минут. Было тихо, слышалось лишь фырканье коня и журчание речки, и Никита, устав и разогревшись, едва не уснул.
        Он вздрогнул, когда почувствовал, что засыпает, резко сел и потёр лицо.
        «Не спать, не спать! - приказал себе Никита, хлопая по щекам. - Немного уже осталось. Наверное…»
        Дальше ехать было легче. Густой ельник сменился сосновым бором, потом пошли дубравы, Медянка уверенно петляла между холмов и деревьев, и Никита снова пустил коня вскачь. По жёлтой осенней траве скакать было легко, и вскоре в просветах деревьев замелькало долгожданное озеро.
        Почему оно называется Горелым, Никита не знал, а спросить у Бессмертного было недосуг. Но, подъехав ближе, он заметил остовы старых чёрных обгоревших деревьев, до сих пор выделявшихся на фоне свежего молодняка.
        «Теперь понятно, - подумал Никита. - Чего выдумывать, в самом деле?! Горело тут всё как-то раз, может быть, даже деревня. Немудрено, что она поставила себе дом на воде».
        Никита подъехал к берегу и свернул направо. Метрах в пятистах от впадения Медянки в озеро, старые подгнившие мостки вели от берега к такому же старому, ветхому, полуразвалившемуся домику на сваях. Никита привязал коня к ближайшему дереву и проверил ногой состояние мостков.
        Так, с рюкзаком он тут точно провалится, да и без рюкзака запросто может. Никита свалил рюкзак рядом с конём и, осторожно ступая, выискивая поперечные перекладины, перешёл пятнадцать метров по мосткам к порогу избушки.
        У него заколотилось сердце.
        «Так, спокойно! - осадил себя Никита. - Да, ведьма, да, Баба-Яга. Но после Кощея Бессмертного…»
        Он не додумал, что после Кощея Бессмертного, и постучал. Сердце забилось ещё сильнее. Никто не ответил.
        Никита постучал ещё раз, подождал немного и толкнул заскрипевшую дверь. Осторожно ступая по хлипким половицам, вошёл внутрь.
        Старуху Никита заметил сразу же. Она сидела напротив двери у маленького грязного окошка и, напевая без слов, качала зыбку. Пока глаза привыкали к полутёмной избушке, Никита лишь чувствовал, что что-то не так, но не понимал что. Когда он присмотрелся, по спине потёк холодок и пробежали по голове мурашки. «Это и называется - волосы дыбом!» - промелькнуло у него на краешке сознания.
        В зыбке, которую качала старуха, лежала кукла. Обычная, грубо вырезанная из ольхового полена кукла, закутанная в распашонку и прикрытая грязным одеялом. Старуха, бессмысленно уставившись в пустоту, мурлыкала колыбельную и качалась на лавке в такт зыбке, не замечая ничего вокруг.
        Никита знал, что надо как-то обозначить своё присутствие. Крякнуть, что ли, кашлянуть, стукнуть каблуком. Но он не мог пошевелиться. Старуха внушала страх. Уж лучше бы она зелье варила или в печку грозила засунуть - это и то не было бы так страшно.
        Все Бабы-Яги, которых Никита видел на картинках и в кино, все были прикольными чумовыми бабками, иногда уродливыми, иногда забавными, но совершенно точно не страшными. Эта была страшная - не только потому, что выжила из ума, качая полено, но и сама по себе.
        Видел Никита милых добродушных бабок - у него самого была такая. Видел он красивых старух, сумевших постареть достойно и даже сохранивших остатки былой красоты. Эта старуха не была некрасивой, её нельзя было назвать даже уродливой - не было в ней физического уродства. Она была именно страшной.
        Выцветшие белёсые безумные глаза, сухая, как у покойника, запавшая кожа, проступившие кости черепа с редкими седыми волосами - старуха казалась на грани смерти, и было вообще непонятно, как она живёт. «Сколько же ей лет? - подумал Никита. - Сколько Бессмертному, больше, меньше?»
        И ещё одно осознал Никита, прежде чем решился обнаружить себя. То, что старуха свихнулась от горя, было понятно. Но не всех людей горе облагораживает, как казалось ему до этого. Не все справляются с ним, не все становятся лучше, чище, сильнее. Некоторых горе ломает и превращает в таких вот страшных старух, которых даже пожалеть нет сил.
        Никита даже подумал на секунду, что, может, ну её, эту безумную старуху, без неё как-нибудь доберётся. Ну чем она, в самом деле, может помочь ему?! Только зря нервы тут тратить.
        Но распоряжения Бессмертного по этому пункту были однозначны, и Никита, кашлянув, ступил ещё несколько шагов по комнате.
        Зыбка замерла. Старуха прекратила своё заунывное мычание и, медленно повернув голову, уставилась на Никиту.
        - Здорово, мать! - постаравшись придать голосу бодрости, произнёс Никита. - Ничего, что вошёл без спроса? Я к тебе с приветом от старого знакомца.
        Старуха смотрела на Никиту враждебно и недоверчиво, но, кажется, вполне осмысленно. Это его приободрило.
        - Ты, мать, сразу не бросайся, - сказал он, подходя к старухе и вынимая смартфон. - Ты сперва выслушай. И не пугайся, ничего с тобой не случится. Просто он кое-что тебе скажет.
        Никита выбрал запись, включил и поднёс экран к глазам старухи.
        Дальше произошло неожиданное. Бессмертный предупреждал его, что старуха малость не в себе, но такого он всё же не ожидал. Едва увидев на экране лицо Бессмертного, старуха взвыла и, вцепившись костлявыми пальцами в смартфон, рванула его из рук Никиты. От неожиданности он чуть не выпустил его, но всё-таки сумел вырвать обратно.
        Старуха кинулась к Никите, пытаясь схватить за шею. Он оттолкнул её обратно на лавку и судорожно оглядел избушку в поисках чего-нибудь длинного и тяжёлого. Мелькнула мысль выхватить пистолет, но не для таких же случаев, в самом-то деле!
        Подхватив из-за печи ухват, Никита одной рукой наставил его на старуху, а другой листнул экран смартфона, возвращая запись к началу.
        - Угомонись, что ли, старая! - попросил Никита, бросая на старуху тревожные взгляды и стараясь держать её в поле зрения. - Просто посиди и не дёргайся. Ничего тебе не будет, а послушать ты это должна. Это в твоих же интересах.
        Он включил запись снова, приблизив экран к старухе, удерживая её ухватом так, чтобы она не доставала до него. Несколько секунд взгляд старухи метался с лица Никиты на экран, пока Бессмертный не завладел её полным вниманием.
        - Слушай, старая! - Бессмертный смотрел в экран прямо, не моргая, как гипнотизёр. - Слушай меня внимательно. Соберись, напрягись и запомни - это твой последний шанс вернуть свою жизнь.
        Я возвращаюсь. Если сделаешь всё, что потребует мой гонец, я верну тебе то, что отнял. Ты всё получишь обратно. Но сначала сделай то, что потребует мой посол. Помогай ему во всех делах. Только если всё у него получится, только тогда ты получишь всё отнятое обратно. Я обещаю. Считай это моей долговой распиской.
        Никита смотрел на старуху, пока она слушала Бессмертного, и зрелище это захватило его не меньше, чем её видео со смартфона. Он видел, как лютая ненависть сменялась растерянным страхом, потом недоверием, безотрывным вниманием, надеждой, затаённой мукой и, под конец, реакцией. За несколько секунд на лице старухи сменилась целая гамма эмоций, завершившаяся тем, чего он ожидал меньше всего - слезами.
        Старуха плакала. Сначала тихо, почти беззвучно, потом всхлипывая и постанывая, и, наконец, навзрыд, закрывая лицо руками и вздрагивая худыми костлявыми плечами.
        - Э, мать… - Никита растерянно замолчал, не зная, что делать и говорить дальше. - Ты бы это… ты бы успокоилась, что ли. Нам бы подсуетиться, а то знаешь… время поджимает. Погоня за мной.
        Старуха отняла ладони от мокрого лица и посмотрела на Никиту с такой облегчённой радостью и светлой надеждой, что он не поверил: да та ли это страшная покойница, живая лишь по недоразумению, к которой он входил пять минут назад?! Сейчас на него смотрела оживающая на глазах женщина, к которой возвращались и разум, и силы, и, казалось, сама жизнь.
        - Как тебя зовут, молодец? - спросила она, поднимаясь. - Говори, что велел тебе Бессмертный? И куда тебе нужно?

* * *
        Никита объяснил старухе ситуацию, как умел, передал распоряжения Бессмертного и несколько раз лично заверил, что тот выполнит обещанное. Нет, он не знает, когда вернётся Бессмертный, им ещё много чего придётся сделать для этого. Но когда вернётся, сделает всё, что обещал.
        Никита не спрашивал у Бессмертного, что тот забрал у старухи. Не стал спрашивать и у неё самой. В этом не было нужды, она сама всё сказала.
        - Девочку, мою девочку! - бормотала старуха, стряпая какое-то варево, пока Никита сидел на мостках у открытой двери и волей-неволей слушал её. - Он вернёт мою доченьку, моё солнышко, мою радость. Он вернёт её мне, он вернёт её.
        Никита слушал мурлыканье Ядвиги, и на душе у него было смутно. Сказки сказками, конечно, но как-то тут всё совсем не сказочно. Старуха, понятно, ошалела от радости, но радоваться тут можно мало чему.
        Он, Никита, Бессмертному не верил ни на ломаный грош. Да, пока всё идёт, как он задумал, но лишь потому, что это ему выгодно. Как только он решит, что невыгодно, он с лёгкостью нарушит все свои обещания и ничего старуха не получит. А даже если и получит, вряд ли это принесёт ей много радости.
        Девочка, которую Бессмертный зачем-то отнял у старухи, давно уже взрослая. Если она вообще жива и даже если ей повезло где-то устроиться, матери она своей, наверняка, уже не помнит и в эту халупу на сваях вряд ли захочет идти. Может, конечно, Бессмертный держал её все эти годы в своей темнице, может, он вообще заколдовал её и она до сих пор младенец и только и ждёт, как бы вернуться к матери. Но вряд ли.
        «Вряд ли, - думал Никита, рассеянно болтая подошвами берцев в воде. - Сомнительно всё это. Как-то он нехорошо усмехался, когда скидывал мне эту запись».
        - Вот! - старуха вышла из избы с миской похлёбки в одной руке и мешком в другой. - Поешь, подкрепись.
        - Чего это? - подозрительно спросил Никита, поднимаясь на ноги.
        - Не бойся, не отрава, - старуха сунула ему миску в руки, обошла по мосткам и резво засеменила к берегу. - Да ты съешь, съешь! Силы-то тебе понадобятся.
        Никита принюхался - вроде ничем противным не воняло. Он зачерпнул ложку, осторожно проглотил, причмокнул. Вполне себе, есть можно.
        Он тоже перешёл на берег, уселся на старый пень и стал хлебать варево. Старуха натирала какой-то пахучей мазью копыта коню.
        - Можжевельник на змеином жире, - пояснила она на вопросительный взгляд Никиты. - Если они идут за тобой с собаками, это их собьёт. Ни одна гончая след не возьмёт.
        Никита кивнул. Он не верил, что собаки могут довести его след досюда, но лишняя предосторожность не помешает.
        Старуха отложила мазь и вытащила из мешка тряпичный свёрток.
        - Скатерть-самобранка, - она протянула свёрток Никите. - До Золотого города хватит. А там накормят.
        - Супер! - Никита засунул скатерть в рюкзак. - Где путевод?
        - Вот, - старуха вытащила из мешка серебристый шар размером с футбольный мяч. - Умеешь пользоваться?
        - Ну так, - Никита неопределённо повёл рукой. - В общих чертах. Бессмертный что-то рассказывал…
        - Смотри, - старуха взяла шар обеими руками, подождала, пока он нагреется и засветится. - Говоришь, куда надо - Калинов мост. Где надо - по Медвежьему лесу. Как надо - по конскому ходу. Бросаешь на землю и следуешь за ним. Надо остановить, кричишь - привал. Снова в путь - всё сначала. Понял?
        - Более-менее, - Никита взял светящийся шар из рук старухи, отдал пустую миску. - В общем, спасибо, мать, но мне пора. Погоня ждать не станет.
        Он отвязал коня и сел в седло. Старуха с неожиданной для неё силой подняла с земли тяжёлый рюкзак, подала Никите. Никита надел его, ещё раз сверился с картой и компасом и, кивнув старухе, тронул коня.
        Старуха вцепилась ему в стремя.
        - Скажи, - подняла она умоляющие глаза, - он ведь не обманет? Он вернёт мне мою девочку?
        - Вернёт, мать, думаю, что вернёт, - Никита не стал останавливать коня, старухе пришлось идти за ним. - Только сначала самого его надо вернуть сюда. Затем и еду. Так что ты бы меня отпустила, а то тебе же самой дольше ждать придётся.
        Старуха отпустила стремя, замерла у воды. Никита кивнул ей, постаравшись, чтобы выглядел кивок ободряюще, кинул путевод на землю и поскакал за катящимся шаром. Он вымчал на крутой северный берег озера и скрылся за деревьями.

* * *
        Ядвига ещё смотрела вслед ускакавшему гонцу, как сзади раздался топот коней. На секунду ей почудилось, что это возвращается Никита, но тут же, вслед за топотом, раздался лай, и Ядвига, обернувшись со страхом, увидела восьмерых всадников, скачущих со стороны Медянки.
        - Так-так-так, - зловеще произнёс царевич, подскакав к старухе. - И кто бы мог подумать?! Не околела ещё, старая ведьма?
        Всадники окружили Ядвигу, недобро посматривая на неё с коней. Свора гончих заливалась лаем, недоумённо тыкаясь и принюхиваясь к месту, где стоял конь Никиты.
        Один из всадников спрыгнул на землю, присмотрелся к следам.
        - Да это ж мой Серко, - воскликнул он. - Вот, на левой задней конец отломан, я эту подкову где хошь узнаю.
        - Так-так, - повторил царевич, не спуская тяжёлого взгляда с напуганной Ядвиги, вертевшей головой во все стороны. - Значит, был здесь наш гость. И куда дальше пошёл?
        Ещё один всадник спешился и направился по мосткам в избу старухи. Та проводила его паническим взглядом.
        - Ты что, ведьма, опять за старое? - грозно спросил царевич, проследив за взглядом старухи. - Я ж тебе что говорил в прошлый раз?!
        - Нет! - панически взвизгнула старуха. - Нет, царевич, клянусь - никого не брала! Чем хочешь поклянусь - дочерью клянусь, Вещим Огнём!
        - Закрой рот, ведьма! - процедил царевич. - Не тебе клясться дочерью и Вещим Огнём - нет у тебя ни того ни другого.
        Зашедший в дом, возвращался, ухмыляясь, с куклой в распашонке.
        - Кукла! - сообщил он, хохотнув и бросив царевичу. - В люльке лежала, под одеялом. Совсем сбрендила, старая!
        Иван поймал куклу, посмотрел на Ядвигу. Её трясло.
        - Точно никого не трогала с последнего раза?
        - Никого, царевич, никого! - старуха клятвенно сцепила руки у подбородка, взглянула умоляюще. - Опроси всех вокруг - никто тебе ничего не скажет. Ты последнего у меня забрал, не было больше никого.
        Царевич пренебрежительно повертел куклу в руках и бросил старухе. Та вздрогнула от неожиданности, выставила руки, но не удержала - кукла упала ей под ноги. Старуха не стала поднимать. Она лишь опустила глаза перед всадниками и пыталась унять дрожь.
        - Если б не забрал, ты бы его уморила, - сказал царевич. - Повезло, что успел тогда, а то висеть бы тебе тут же на суку.
        Подскакали всадники, проверявшие с гончими след по берегу озера. На немой вопрос покачали головами.
        - Не берут. Тут пока по песку, по берегу след видать. А дальше в лес - травы да мхи. И так ничего не видно, и след не берут.
        - Та-а-ак, - протянул Иван, поворачиваясь к Ядвиге. - Ну, и куда ты его направила?
        Двое верховых спешились и подхватили Ядвигу под руки, заломив за спину. Она охнула.
        - На Ласточкин брод пошёл ваш молодец, - простонала Ядвига. - На Ласточкин брод. В Лохматые степи хочет пройти, по Дикому краю.
        - Чего брешешь?! - грубо прервал старуху Тимофей, вместе с Прохором искавший след в лесу. - На Ласточкин брод он бы к западу взял, пошёл бы по берегу до конца. А он на север поднялся, в Медвежий лес.
        - Так дороги не знает, вот и плутает, - Ядвига морщилась и сгибалась в руках бойцов. - Сказала же ему куда идти, так опять, видно, напутал.
        - Да нет, старая, это ты всё напутала, - Иван издал невесёлый смешок. - Сама скажешь, или ещё нажать?
        Бойцы заломили руки Ядвиги повыше. Она вскрикнула и замолчала, сцепив зубы и мелко тряся головой.
        - В общем так, ведьма, - Иван вынул саблю, подтолкнул коня к Ядвиге. - Или ты сейчас скажешь, куда направила гонца, или я снесу тебе башку. А потом всё равно найду его. Ну?!
        Ядвига трясла головой. Редкие волосы с каплями пота падали ей на лицо. Она вскидывала глаза на царевича и тут же, в страхе, опускала их. Кони перебирали копытами, всадники ждали.
        - Твоя воля, - произнёс царевич и взмахнул саблей.
        - Калинов мост! - тонко закричала Ядвига, дёргаясь в руках державших её бойцов. - На Калинов мост он идёт, в Золотой город.
        - Давно? - спросил Иван, вбрасывая саблю в ножны.
        - Полчаса как, - простонала отпущенная Ядвига, падая на колени.
        Иван посмотрел на солнце, на лес, перебрал поводья.
        - Успеем, - решил он, трогая лошадь.
        - Царевич! - Тимофей преградил ему путь своим конём. - На кой ляд нам за ним по лесу переться? Давай вернёмся на тракт и нагоним его у моста. Он там раньше чем до завтрашней ночи не появится - зуб даю. А мы коней сменим в Кремне и всяко раньше него будем. Да и соснём хоть пару часиков.
        Иван задумался. Он посмотрел на остальных и понял, что тем тоже не хочется пробираться ночью по лесу. Да и нет в этом особого смысла, раз гончие след потеряли.
        - Ладно, - кивнул он. - Возвращаемся на тракт у Ополья. А тебе, ведьма, - бросил он Ядвиге, заворачивая коня, - считай, повезло сегодня. Некогда нам с тобой разбираться.
        Царевич пришпорил коня, и через минуту отряд скрылся за лесными холмами с петлявшей между ними Медянкой. Смолкли топот коней и лай собак. В лесной тишине на песчаном берегу озера сидела на коленях старуха и одиноко плакала, перебирая распашонку на грубой деревянной кукле.
        Глава 9. Кое-что о Пушкине
        Уговорить Горского было легко. Прикрыть дело о пропаже мальчика было в его интересах, и он даже не стал спрашивать, зачем это понадобилось и московскому генералу. Если его, Горского, интересы совпадали с интересами Шмидта и Бессмертного, двух таких влиятельных и уважаемых людей, он будет только рад помочь и не привлекать к этому делу внимание ни Питера, ни Москвы. Вот только как родители-то? За родителей он не отвечает.
        Как быть с родителями, Шмидт тоже не знал. Потерявшие сына Благовы были на взводе, не верили уже ни Горскому, ни Шмидту, собирались поднять на поиски волонтёров и выбирали частных детективов. Ещё один безрезультатный день - и они поднимут кампанию, которая может дойти до Москвы. И привлечь внимание к городу тех, кого здесь сейчас видеть было бы совершенно нежелательно.
        С этим надо было что-то делать, и чем скорее, тем лучше. Утром Горский по просьбе Бессмертного и с согласия Шмидта официально объявил об освобождении подозреваемого и снятии с него всех обвинений.
        Ждать разъярённых родителей Бессмертный предпочёл в офисе, Шмидт вызвался поприсутствовать. В подробности Бессмертный не вдавался, и Шмидт до сих пор не понимал, как он собирается улаживать ситуацию.
        В последний момент Горский струсил и собирать официальный брифинг не стал. Просто сообщил жене, та позвонила подруге, и через полчаса Юлия Благова ворвалась в офис Бессмертного. Увидев их обоих вместе, она от возмущения даже не сразу начала кричать, и Бессмертный воспользовался её замешательством.
        Он стремительно подошёл к Юлии, взял за руку и щёлкнул пальцами перед глазами. Она отпрянула от неожиданности, но Бессмертный держал её крепко и непостижимым образом заставлял фокусировать взгляд на поднятом к самым глазам пальце.
        - Юля, внимание, внимание, сейчас всё станет понятно, - Бессмертный был собран и напряжён, но говорил на удивление монотонным и убаюкивающим голосом. - Следи за пальцем, сейчас ты всё узнаешь… всё узнаешь… узнаешь… вот так!
        Бессмертный покачивал пальцем перед самыми глазами Юлии, заставляя её безотрывно следить за ним. Потом снова щёлкнул, и взгляд Юлии расфокусировался, утратив осмысленность. Она смотрела перед собой, ничего не видя, как сомнамбула.
        - Дышим глубоко… медленно… успокаиваемся… успокаиваемся… - Бессмертный говорил так убаюкивающе, что Шмидту захотелось и самому прилечь. - Тревога уходит, напряжение спадает. Всё хорошо… С Костей всё хорошо… Он в гостях у бабушки с дедушкой… Он в деревне… Он отдыхает от школы… Он отдыхает от вашего развода… Вы отправили сына отдохнуть… Вы отправили его успокоиться… Вы ему не звоните и не пишете… Вы даёте ему отдохнуть от вас… Вы даёте ему прийти в себя… Он пробудет там месяц или два… Он сам скажет… когда захочет вернуться… когда будет готов. Юля, где Костя?
        - В деревне, - пробормотала она, глядя перед собой в пустоту.
        - Что он там делает?
        - Отдыхает… приходит в себя… от нашего развода…
        - Когда он вернётся?
        - Через месяц… или два… когда будет готов…
        - Когда будет готов. Запомните и отвечайте так всем, кто спросит. Вы слышите, Юля? Вы поняли меня?
        - Да, - покорно кивнула она.
        - Очень хорошо, Юля, очень хорошо. Сейчас я досчитаю до трёх, и вы проснётесь. Раз… два… три! - Бессмертный щёлкнул пальцами над ухом Юлии.
        Она вздрогнула. Растерянно заморгала, не сразу вспомнив, где она и что здесь делает. Бессмертный благожелательно улыбался ей.
        - О… Алексей Иванович… я… я насчёт Кости…
        - Да, Юлия. Что случилось?
        - Видите ли, мы отправили его в деревню, к бабушке с дедушкой. Отдохнуть от всех этих событий, знаете… Я просто зашла предупредить вас, что мы больше не придём на занятия.
        - Рад это слышать! - Бессмертный улыбался так, будто и впрямь был рад.
        - Ну ладно, - Юлия выглядела потерянно, явно ещё не совсем придя в себя. - Я тогда… пойду…
        - Да, конечно, - любезно поклонился Бессмертный. - До свидания, Юлия Владимировна. Всего хорошего!
        - До свидания! - Юлия вышла из комнаты, оглядываясь, словно проверяя, не забыла ли что.
        - Ну вот, - Бессмертный повернулся к Шмидту. - Осталось так же принять озабоченного отца, и мы закроем проблему с родителями на какое-то время.
        - Так ты ещё и гипнотизёр! - Шмидт ожесточённо потёр лысину. - Это ты здесь уже научился или колдовские штучки свои вспомнил?
        - Если бы я вспомнил «колдовские штучки», мы бы здесь не сидели. В этом мире тоже много чему можно научиться. Особенно за четыреста лет.
        - Четыреста лет?! - Шмидт потрясённо уставился на Бессмертного.
        - Виновен! - Бессмертный улыбнулся. - Гришка Отрепьев - это был я.

* * *
        Бессмертный не обманул. В этот же день он встретился ещё и с отцом мальчика и, видимо, провернул с ним тот же трюк, что и с матерью. Шмидт не присутствовал. После сеанса гипноза в офисе Бессмертного он оставил его, вернулся в управление и заперся в кабинете. Ему надо было подумать.
        Шмидт не мог признаться себе, что попросту испугался. Наблюдая за тем, как ловко и бесцеремонно Бессмертный взламывает чужое сознание, притом активно-враждебное, он в какой-то момент осознал, что ведь и с ним самим можно провернуть тот же трюк. А может, уже? Может, он только думает, что ведёт свою игру против Бессмертного, а на самом деле тот давно его уже загипнотизировал и использует в своих целях.
        Шмидт потряс головой, постучал ладонью по лбу. Так, это уже никуда не годится. Совсем загнался, старый дурень, обругал он себя. А ну прекратить истерику!
        Шмидт попытался отбросить мысли о гипнозе, но получилось у него это не сразу. Он всё-таки убедил себя, что мыслит здраво и ничего с ним Бессмертный не сделал, но всё равно раз за разом возвращался к его трюку с Юлией. Как это у него получилось? И где он так научился? Это же мастерство высшего уровня!
        Шмидт закурил. Он смотрел из окна на серый пыльный двор провинциального УВД и думал: не в этом ли лежит разгадка некоторых тайн и фокусов Бессмертного?
        Периодические исчезновения, получение новых документов, толпы поручителей - всё это становится понятно, если он использовал гипноз. С таким умением ему и деньги на взятки особо-то не нужны. Придёт в банк, и любой кассир выдаст ему любую сумму. Ну, выдал бы… Сейчас-то с этим сложнее.
        И ведь ладно бы только гипноз, думал Шмидт, хорошо я узнал сейчас об этом. А чего я не знаю? Опыт старого оперативника подсказывал ему, что оценивать Бессмертного по тому, что он знает о нём сейчас, - непозволительная роскошь. Потому что знает он о нём очень мало, несмотря на тридцать лет розысков. Одно дело - разыскивать просто таинственного типа со странной живучестью. Совсем другое - иметь дело с персонажем из другого мира.
        В эту бездну Шмидт пока даже не брался заглядывать. Тут не было надёжного материала для размышлений, тут не о чем было думать. Разбираться с устройством волшебного мира, разбираться с тайной Бессмертного предстояло ещё очень долго, трудно и кропотливо, и то, опираясь лишь на слова самого Бессмертного и несколько страниц его таинственной книги. По крайней мере, пока не вернутся - если вернутся! - его посланцы.
        Так или иначе, о магической сущности Бессмертного пока лучше не думать. Есть о чём думать и без этого. Например, о месте Бессмертного в этом городишке. О его роли здесь. Здесь… Почему именно здесь?
        Шмидт закурил вторую сигарету. Ладно, это праздный вопрос. Он здесь, потому что здесь портал. Непонятно, правда, почему здесь портал… и мальчишка… но об этом он узнает потом. Рано или поздно, всё равно узнает.
        А вот о чём можно - и нужно! - узнать сейчас, так это об истинной роли Бессмертного в Волхове. Как тот ни пытался принизить и скрыть своё значение, у Шмидта сложилось стойкое ощущение, что реальный вес Бессмертного в городе явно выше его скромного статуса детского терапевта.
        Горский очень не хотел вести дело против Бессмертного, и весьма сомнительно, что он даже открыл бы его, если бы не генерал с Лубянки. Шмидт отдавал себе отчёт, что Горский попросту боится его, но и к Бессмертному он питает странный пиетет.
        Ему очень не нравилось всё это дело с самого начала, и он обрадовался, наверное, больше всех, когда Шмидт с Бессмертным договорились уладить проблему на месте. Не то чтобы Горского совсем не интересовала судьба мальчика, он просто не хотел связываться с Бессмертным. И Шмидт только сейчас задумался: а почему, собственно?
        Думать ему долго не пришлось. Горский, в отличие от Бессмертного, был для него как открытая книга, и в мотивах его разобраться было несложно. Либо Бессмертный купил его, либо чем-то запугал, а скорее всего, и то и другое. И ведь не только о Горском такое можно сказать, думал Шмидт. Не раз он уже сталкивался в городе с людьми, которые при упоминании Бессмертного либо нездорово оживлялись, либо пугались и хмуро отмалчивались.
        Бессмертного в городе любили мамаши, это правда. Шмидт подозревал, что эти мамаши не только детишек своих водили на приёмы, но и сами их посещали. И много чего интересного выбалтывали обаятельному психотерапевту про своих влиятельных мужей. Правда, его ребята ничего такого не записали, но они и вели его чуть больше двух недель, а Бессмертный здесь практикует уже одиннадцать лет. Много чего интересного уже мог узнать.
        Он знает, например, что у Кости Благова есть бабушка с дедушкой в какой-то деревне. Откуда? По идее, он впервые встретился с мальчиком, когда Юлия привела сына на прием. На сеансах ни про каких бабушек они не говорили, насколько можно судить. И тем не менее Бессмертный внушает родителям правдоподобную легенду - очевидно, правдоподобную, иначе никакой гипноз не заставил бы их поверить в неё. А значит, он знает про пацана довольно много, и знает не первый день.
        Мальчишка заинтересовал его давно, может быть - Шмидт подумал о странном совпадении - с самого рождения. Появление Бессмертного в Волхове через пару недель после рождения Кости может быть не случайным. И Лиза…
        Шмидт всё время возвращался к Лизе. Какова её роль во всех этих странных делах? Благовы наняли её через месяц после рождения сына, и проработала она у них очень долго, почти семь лет. А потом её сразу нанял Бессмертный. Случайно ли?
        Ну это вряд ли. Так или иначе, с Лизой надо ещё раз обстоятельно поговорить. И не только с Лизой. Надо потрясти всё окружение Бессмертного. Расспросить его секретаршу, его адвоката Ракитина… Что-то этот адвокат не слишком удивился чудесному воскрешению своего клиента, как-то подозрительно легко удалился, не поднимая шума.
        Шмидт понимал, что ему не удастся вести официальное расследование. Он и не хотел этого делать, по крайней мере пока не вернутся стажёры с мальчиком. Он не может сейчас использовать против Бессмертного дело мальчика, не подставив самого себя. А значит, нужен новый компромат, который вернёт ему контроль над ситуацией и над Бессмертным.
        Шмидт решил начать с Лизы. Врать она не умеет, стойкостью и хитростью Бессмертного не обладает и, если надавить как следует, может сломаться и рассказать всё, что нужно. И про мальчика, и про портал, и про своего хозяина и его истинные цели. И если ехать к ней, то сейчас. Пока она не в курсе, что с Бессмертного сняли все обвинения и есть шанс припугнуть её официальным расследованием.
        Он набрал Бессмертного.
        - Ты когда освободишься?
        - Зачем тебе?
        - Дела наши обсудить, зачем же ещё?!
        - Что ж, приезжай ко мне в восемь. Или можем в городе встретиться где-нибудь.
        - Нет, не надо. Не стоит привлекать внимания. Я заеду в восемь.
        Шмидт накинул куртку, бросил взгляд на сейф с материалами по делу и вышел, заперев кабинет. С Лизой надо говорить, пока Бессмертного нет рядом. Когда пропал мальчик, он ещё не знал толком, о чём её спрашивать, и не смог продраться сквозь потоки слёзного вранья. Сегодня знает. И наверняка расколет её.

* * *
        Он остановил машину у ворот и позвонил в калитку. Когда Лиза открыла, вид у неё был удивлённый, но - Шмидт отметил это - никак не напуганный.
        - Леонтий Васильевич! А мы вас не ждали так рано. Вы же сказали, что к восьми будете.
        - Вообще-то, я хотел сначала с вами поговорить Плотникова. Мы не закончили наш прошлый разговор, - Шмидт постарался сразу дать понять, что он тут не в качестве гостя, а то уж как-то слишком приветливо выглядела Лиза.
        - Что ж, проходите, - Лиза пропустила Шмидта в калитку и тот беззвучно выругался. Серебристая ауди Бессмертного стояла во дворе.
        Он уже вернулся. Вот почему Лиза держится так уверенно и безбоязненно. И как только он попался в такую примитивную ловушку, решив невесть с чего, что Бессмертный отвечает ему из офиса?!
        Отступать, однако, было уже поздно, и Шмидт шагал рядом с Лизой, судорожно соображая, как теперь вести разговор и чем объяснять своё появление. Допрос Лизы явно накрылся, но оставалась возможность сделать вид, что он и не планировался. Или нет?
        - Проходите в гостиную, - Лиза приветливо пропустила его в дверь. - Вам что-нибудь принести, Леонтий Васильевич? Чай? Кофе? Коньяк?
        - Ничего, - Шмидт отрицательно качнул головой. - А где хозяин?
        - В кабинете. Хотите пройти к нему?
        Смысла играть в прятки уже не было. Шмидт кивнул.
        Они прошли по коридору. Лиза постучала, открыла дверь, пригласила войти.
        - Шмидт! - Бессмертный, кажется, даже не удивился. - Чего ты так рано? Случилось чего?
        - Леонтий Васильевич заехал задать мне вопросы, - простодушно объявила Лиза. - Он сказал, что не всё выяснил в прошлый раз.
        - В самом деле? - Бессмертный приподнял бровь. Он сидел за столом в бархатной домашней тужурке и рассматривал наброски каких-то карт. - Что ж, Лиза, удели генералу несколько минут. Это ведь не займёт много времени?
        - Ничуть, - Шмидт натянуто улыбнулся. - Я, собственно, хотел только спросить - вы как устроились няней к Благовым? От агентства или сами по себе? У вас была рекомендация?
        - Была, - Лиза переглянулась с Бессмертным.
        - Чья?
        - Моя.
        Шмидт повернулся к Бессмертному.
        - Твоя?! Ты рекомендовал её Благовым?!
        Бессмертный кивнул. Шмидт не знал, что сказать.
        Он рассчитывал вытягивать признание из Лизы, а тут Бессмертный сам ему во всём походя признаётся. Ну не во всём, конечно, но…
        - Не лично, конечно, - Бессмертный пожал плечами, словно извиняясь за какой-то незначительный проступок. - Я просто дал ей нужные бумаги, чтобы девочка сумела устроиться. Ты бы всё равно узнал, так что чего скрывать…
        - А с чего такая благотворительность? - Шмидт подозрительно смотрел то на Лизу, то на Бессмертного. - Давно вы вообще знакомы?
        - Боже мой, Шмидт, да что ж ты такой подозрительный-то?! - Бессмертный поднялся, подошёл к столику с напитками, плеснул себе виски. - Будешь? - отнёсся он к Шмидту; тот покачал головой. - Ну, как знаешь.
        - Лизу я знаю одиннадцать лет, - спокойно сообщил Бессмертный, сделав глоток. - А до этого был знаком с её отцом. Тот по роду деятельности знал, что у меня есть доступ к любым чистым документам, и попросил помочь дочке, провалившей вступительные. Я кое-чем был обязан ему, так что отплатил ответной услугой. Вот и всё, и нет тут никаких особых тайн и секретов.
        Он ещё хлебнул виски. Шмидт смотрел на Лизу и думал, что, если это всё правда, то Бессмертного она вряд ли выдаст. Она ему обязана, она от него зависит. Не в её положении давать показания против благодетеля. Если только к мальчику она не привязана больше. Но это не сейчас выяснять. Уж точно не при Бессмертном.
        - Так что, ты только ради этого приезжал? - спросил Бессмертный. Спросил предельно невинно, но Шмидту почудилась усмешка в глубине его тёмно-карих, почти чёрных глаз.
        Продолжать эту комедию смысла не было. Он постарался сохранить лицо хотя бы перед Лизой, и, кажется, ему удалось. Но Бессмертного дурить было незачем, он всё прекрасно понял с самого начала.
        - Нет, пока это всё. Если только Лиза сама не захочет что-нибудь рассказать.
        Шмидт вопросительно посмотрел на Лизу. Она растерялась.
        - Что? - Лиза бегала глазами со Шмидта на Бессмертного. - Что рассказать? Я не знаю…
        - Ничего, Лиза, можешь идти, - спокойно произнёс Бессмертный.
        Лиза посмотрела на Шмидта. Тот кивнул. Может быть, ему и удастся разговорить служанку, но только не сейчас. Сейчас Бессмертный уже ничего не даст ему сделать.
        - Она знает? - Шмидт повернулся к Бессмертному, как только Лиза вышла. - Знает, кто ты на самом деле?
        - Ты за этим приехал? - скучающим тоном протянул Бессмертный. - Выяснить, что Лиза знает обо мне? Уверяю тебя, совсем немного. От неё ты на меня много не нароешь.
        Шмидт опустился в то же кресло, в котором сидел, когда они составляли план кампании и готовили Савостьянова к отправке в сказочный мир. Может, ему тоже махнуть туда, устало подумал он. Какие бы проблемы ни поджидали его там, они вряд ли сравнятся с тем, что здесь.
        - Она хотя бы знает, где мальчик? - спросил Шмидт устало. - Она семь лет его нянчила, неужели у неё ничего не ёкнуло?
        Бессмертный оценивающе взглянул на Шмидта, поболтал виски в стакане.
        - Лиза знает, где мальчик, - сказал он наконец. - Но давай договоримся так. Лизу ты не трогаешь. Я не могу запретить тебе копать под меня дальше, не могу запретить шерстить моих людей и знакомых - на здоровье. Но Лизу не трогай. Она хорошая девушка, ей изрядно досталось в своё время, и не надо её сейчас пугать и давить. К решению наших проблем - настоящих проблем - тебя это не приблизит. А вот создать новые - может.
        Шмидт потянулся в карман за сигаретами, вытащил пачку вместе с мобильником, машинально положил телефон на столик и закурил. Угроза Бессмертного была вполне прозрачна, но не вполне объяснима. Почему именно Лизу он оберегает? Что она для него? Что-то личное? Или знает что-то особенное, чего больше никто не знает.
        Разрешение прошерстить его ближний круг было, конечно, любезным, но совершенно бесполезным. Бессмертный наверняка предупредит всех, кого следует, как им держаться и что отвечать. Но вот Лизу… Лизу он почему-то специально выделил и укрыл от его расспросов. Почему?
        У Шмидта на мгновение мелькнула странная мысль.
        «Да ну, нет! - тут же одёрнул он себя. - Да не может быть! Только не эта сопливая пошлятина!»
        - Как думаешь, Савостьянов справился? - спросил Шмидт без связи с предыдущим, просто для того, чтобы отвлечься от навязчивой идеи, будто Лиза - дочь Бессмертного.
        Бессмертный пожал плечами.
        - Если ему повезло…
        - А если нет?
        - А если нет, висит где-нибудь на ближайшем суку. В лучшем случае.
        - В лучшем?! - Шмидт поперхнулся дымом сигареты.
        - Поверь, есть много способов испортить человеку жизнь. Виселица не самый худший. Если Марья велит просто убить посланца, считай, ему повезло. А вот если захочет взять его живым, я Савостьянову не завидую.
        - Почему? - Шмидт и вправду испугался. - Что она с ним сделает? На кол посадит? Шкуру живьём сдирать будет?
        - Тоже вариант, - кивнул Бессмертный. - Но сначала допросит в своей излюбленной манере. А потом бросит в Зеркала.
        - Зеркала?
        - Это тюрьма её. В которой сходят с ума даже демоны, не говоря про людей.
        - Утешил, - пробормотал Шмидт. - Что же это за тюрьма такая? Волшебная, что ли? Или просто страшная?
        - И то и другое, - Бессмертный усмехнулся, помолчал пару секунд. - В моей сестре изощрённое коварство сочетается с чисто женским изяществом. Оказавшись в Зеркалах, ты даже не сразу осознаешь, куда попал. Зато когда понимаешь, тут-то тебе и край. Так что Савостьянову стоит придерживаться плана и надеяться на удачу.
        - А мы? - Шмидт слушал Бессмертного с напряжённым интересом. - Мы что, так и будем просто сидеть и ждать?
        - Хочешь отправиться за своими ребятами? - Бессмертный опять усмехнулся. - Не возражаю. Вперёд. Может, чем и поможешь.
        Шмидт обиженно запыхтел. Что ответить Бессмертному он не придумал и обрадовался, когда заиграл телефон. Бессмертный как раз наклонился, чтобы поставить пустой бокал на столик, и успел заметить имя на экране.
        - Да, Лис, слушаю, - Шмидт оценил, что Бессмертный вернулся за стол и углубился в свои рисунки, демонстрируя, что не интересуется его разговором.
        Из путаных объяснений Алисы следовало, что ей надо с ним увидеться и поговорить. Нет, по телефону нельзя, и по скайпу тоже, и писать она не хочет. Хочет встретиться лично и кое-что обсудить. Нет, у неё ничего не случилось, просто, ну а чего, год уже не виделись, можно же и посидеть вдвоём. Он сейчас не в Москве? А где? А когда вернётся? А ничего, если она сама заедет на пару дней? У неё выходные и вообще развеяться.
        - Ну ладно, ладно, приезжай, - раздражённо согласился Шмидт. Отправил адрес гостиницы, в которой остановился, и, убирая смартфон, встретился взглядом с Бессмертным. Ему не понравился этот взгляд.
        - Дочь приезжает? - Бессмертный не столько спрашивал, сколько утверждал.
        Шмидт тяжело поднялся.
        - Откуда ты знаешь про неё? - тихо спросил он, подходя к столу Бессмертного.
        - Помилуй, Шмидт! Ты говоришь с человеком, знавшим Дубельта и Менжинского вот как тебя. Неужели ты рассчитывал, что я не изучу тебя так же, как ты меня?!
        Шмидту захотелось схватить бронзового Пушкина со стола и запустить им в Бессмертного. Он приходил в отчаяние от того, что этот человек (человек ли?) не просто обходил его на каждом повороте, но и не давал никакой возможности приблизиться. Приходилось признавать, что он просто умнее, сильнее и предусмотрительней. И в одиночку ему с ним не справиться.
        - Дубельт? - переспросил Шмидт, погладив Пушкина. - Забавно. Он ведь тоже был Леонтий Васильевич, нет?
        - Верно, - подтвердил Бессмертный. - Но я, увы, не Александр Сергеевич.
        Шмидт повернул Пушкина лицом к себе, всмотрелся в статуэтку, потом в Бессмертного.
        - Погоди-ка, - медленно проговорил он. - А с Александром Сергеевичем ты, часом, не был знаком?
        - Доводилось пару раз пересечься, - улыбнулся Бессмертный. - К несчастью, мы оба раза так надрались, что бедняга почти ничего не запомнил и всё перепутал.
        - Погоди-ка, - Шмидт помотал головой. - Так эти его сказки… это… это…
        - Ну да, никакая это не Арина Родионовна, это я ему по пьяни рассказывал. К сожалению, диктофонов тогда не было, и что бедняга запомнил, то и написал потом. Творчески переработав.
        Шмидт шумно выдохнул. Теперь ему захотелось выпить. Иначе, чувствовал он, не переварит всё это.
        - Ладно, - Шмидт опять повернул Пушкина лицом к Бессмертному. - Понятно всё с Пушкиным, и чего ты так носишься с ним. А с розой что? - Шмидт тронул пальцем бутон. - Что с розами у тебя такого, что ты и дня без них прожить не можешь?
        - Я века без них жил, Шмидт, - ответил Бессмертный. - Иногда роза - просто роза. Просто красивый цветок. Не ищи тут никакого тайного смысла, его нет.
        Шмидт смотрел на Бессмертного и впервые был абсолютно уверен, что тот лжёт.
        Глава 10. Ночная вылазка
        - Двадцать третий! - сообщил Олег, спрыгивая с подоконника.
        - Уже двадцать третий? - Яна тревожно подняла голову, оторвавшись от шахмат. - Значит, что-то и впрямь серьёзное.
        Ребята сидели в комнате Кости и обсуждали последние события. По идее Олег предложил поиграть в шахматы, но шахматы их сейчас занимали меньше всего и фигуры были расставлены чисто для проформы. Чтобы княгиня, зайдя, не подумала, что они заняты какой-то ерундой и не разогнала бы их по разным углам. Для этого же был взят в комнату и Игорёк, который возился сейчас на полу с Шариком, пытаясь научить его давать лапу, пока старшие делились мнением о происходящем.
        Когда они вернулись со вчерашней прогулки и сообщили о сигналах стражников лагуны, княгиня изменилась в лице и, быстро их всех обняв и перецеловав, загнала наверх в детские комнаты. Олег мрачно предрёк, что прогулок им теперь не видать, пока на море не успокоится, и оказался прав.
        Весь сегодняшний день они провели в комнате Костика, из которой открывался отличный вид на правую часть лагуны, где швартовались торговые и гражданские суда. Ещё вчера там стояло пять-шесть кораблей, а уже сегодня их количество увеличилось вдвое… втрое… вчетверо… Ребята пояснили Косте, что торговые суда, получив сигнал тревоги, спешат укрыться под защитой Скального Грая. Кто-то, кому ближе, уходит в Ладонику кто-то в Салтанат, кого-то приютят порты Подветренных островов. Но надёжнее всего, конечно, Скальный Грай, порт которого с моря не брали ещё ни разу.
        Меньше всего повезло тем, кто не успел укрыться ни в одном из портов, а особенно, кого сигнал тревоги застал в проливе между Туманной Косой и островом Буяном. Если снова поднялись пираты - всё! Пролив перекрыт, и все, кто рискнул пойти им, обречены в первую очередь.
        Князь с княгиней почти ничего не говорили ребятам, не видели они и Финиста, куда-то отбывшего ещё с утра. Приходилось самим строить догадки и версии и пытаться понять, что происходит. Самой популярной была версия, что снова поднялся со своими пиратами Соловей и снова решил попытать счастья и захватить Скальный Грай.
        - Снова? - переспрашивал Костя. - Он что, уже пробовал?
        - Ну да, - Олег передвинул ладью, выводя её из-под удара ферзя Кости. - В прошлую войну, помнишь, Янь? Соловей тогда запер лагуну и устроил блокаду. Ни один корабль полгода не мог войти в порт. Запасы заканчивались и сухопутные пути тоже все были перекрыты. Если бы мама с крёстной не победили тогда Кощея, неизвестно, что бы тут сейчас было.
        - А с чего, по-вашему, Соловей опять вдруг решил напасть? - поинтересовался Костя. - Он же знает, что не сможет пройти стражников лагуны. А на севере у него никаких союзников нет в этот раз.
        Олег смущённо переглянулся с Яной.
        - Ну, ты знаешь, - пожал он плечами. - если это Соловей, конечно, он всегда может рассчитывать на Елену… наверное… Ну и на других посланцев Кощея… Я точно не знаю, просто слышал, как мама с батей говорили утром…
        - Чего? - Костя даже не понял сначала. - Каких других посланцев? Вы чего… хотите сказать, ещё кто-то прошёл Исток?
        - Ну… да, - смущённо признал Олег. - Батя отправил Финиста на поиски, я слышал утром…
        - И вы молчали?! - Костя вскочил с кровати, рассыпав шахматы. - Кто-то пришёл оттуда… наверное, за мной… а вы молчите!
        - Костян, мы только сегодня узнали, честно, - оправдывался Олег. - Мы хотели сказать, только не знали как. Скажи, Янь.
        - Правда-правда, - заверила Яна. - Мы подумали, что если за одним из них послали погоню, то вряд ли он пришёл за тобой. Если бы за тобой, то, наверное, явился бы к царице и всё такое, правда ведь?
        - Не знаю, - буркнул Костя, напряжённо соображая. - А кто второй?
        - Чего? - не понял Олег.
        - Ну, вы сказали, что за одним направили погоню. А значит, был и второй. Кто он?
        - Вот вообще без понятия! - клятвенно заверил Олег и, кажется, искренне. - Честно, Костян, не знаю! Слышал только, что второй ушёл на север и надо его найти. Про первого не говорили и я не слышал.
        - Понятно, - пробормотал Костя, снова опускаясь на кровать и расставляя на доске раскиданные шахматы. Он напряжённо думал. Алексей Иванович ничего ему не говорил ни про запасной план, ни про ещё каких-нибудь посланцев. Но они от него, скорее всего. Костя просто не представлял, кто ещё мог рассказать им про портал и направить сюда. Но с какой целью? И кто они вообще? И точно ли за ним пришли?
        Косте захотелось отыскать княгиню и расспросить её. Она относилась к нему лучше всех в этом мире, не считая ребят, она бы не стала препятствовать его возвращению, если бы была такая возможность. Но раз ему ничего не рассказали про посланцев, значит, с его возвращением они не связаны и тут что-то другое. Возможно, даже совсем не касающееся его лично. Значит, расспрашивать княгиню бессмысленно. Тем более сейчас, когда она с мужем занята подготовкой к отражению пока ещё неизвестной угрозы.
        Яна предложила Косте сыграть ещё партию. Он согласился. Олег, обрадовавшись, что приятель не стал сильно злиться, уступил место сестре и встал у окна считать прибывавшие корабли. На двадцать третьем ему надоело.
        - Двадцать третий, - повторил он, подходя к кровати, на которой сидели, прислонившись к подушкам, Яна с Костей и делали вид, что играют, уступая друг другу. - С жёлтыми парусами, из каганата.
        - Может, это Велизарий? - предположила Яна.
        - Зачем Велизарию плыть? - пожал плечами Олег. - Он бы прилетел.
        - Он уже старенький совсем стал, - Яна перехватила раскиданные по плечам волосы, стянула их в хвост мягким кожаным шнурком. - Ему сейчас тяжело летать.
        - Велизарий? - оживился Костя. - А вы что, ждёте Велизария?
        Олег скривил физиономию, пренебрежительно махнул рукой - мол, кого ты слушаешь?!
        - Во время прошлой осады Велизарий прибывал, - с достоинством ответила Яна, предпочтя не реагировать на хамство брата. - И тоже, если помнишь, на корабле.
        - Помню, - кивнул Олег. - А ты помнишь, что тогда шла война и Велизарий прибывал обсуждать план кампании против Кощея? А на корабле он был потому, что выступал посредником между мамой и Соловьём и думал уговорить его снять осаду.
        - И что?
        - И ничего!
        - Ребята! - Костя напомнил о себе. - Так что там с Велизарием? Почему вы думаете, что он будет?
        - Ну, потому что Велизарий помогал нам в прошлый раз и сейчас, наверное… - начала Яна.
        - Да не слушай ты её! - прервал сестру Олег. - Янька, дура, не смыслит ничего. Прошлый раз была настоящая война, а сейчас обычные разбойники воду баламутят. Ничего не будет, вот увидишь. Мы и сами отобьемся. А если ещё и дед помощь подошлёт, вообще разобьем их в пух и прах. Незачем Велизарию прибывать.
        Костя ощутил смутную досаду. Велизарий был сильнейшим волшебником здешнего мира до Кощея, он учил его, он должен был знать, как тот стал бессмертным. Или как вернуться обратно.
        Косте захотелось поговорить с Велизарием, хотя бы познакомиться с ним. Он уже понимал, что без помощи друзей и союзников вернуться домой не сможет. А из всех здешних обитателей Велизарий мог оказать ему самую полезную помощь.
        - А можно как-то связаться с Велизарием? - спросил Костя. - Вы сообщения посылаете или как-то связываетесь друг с другом?
        - Ну, есть Окоём, - сказал Олег. - Но это надо взрослых просить, чтобы открыли, мы ещё не умеем.
        - Окоём? - переспросил Костя. Ему, кажется, встречалось это слово на страницах Книги, но он сейчас, хоть убей, не мог вспомнить, что оно означало и как работало.
        - Ну, это такая рамка, - Олег изобразил руками, - с заколдованной слюдой. Если такая же штука есть у другого человека в другом месте, их надо правильно настроить и они открываются. И можно поговорить друг с другом. Если хочешь с Велизарием поговорить, можно попросить маму или батю настроить. Только ведь они спросят: зачем тебе?
        Это Костя понимал. Он не хотел действовать за спиной у княгини, а расспрашивать Велизария при ней не мог, потому что сам ещё толком не знал, о чём. Надо сначала как следует всё продумать, придумать годные объяснения для княгини, а потом уже действовать. Хотя Олег предлагал начать всё сейчас же и самому попросить у матери, но Костя отказался.
        Олег даже не стал спрашивать, зачем приятелю Велизарий; он вызвался помочь совершенно бескорыстно. А вот Яна спросила, и Костя не знал, что ей ответить. Точнее, знал, конечно же, но не мог. Не смог ответить ей, что Велизарий ему нужен, дабы поскорее сбежать домой. Это и само по себе выглядело не очень красиво, а уж на фоне неведомой опасности, приближающейся к городу, и вовсе выставляло его трусишкой и дезертиром.
        Костя чувствовал себя изрядно неуютно под внимательно-вопрошающим взглядом тёмных глаз Яны и обрадовался, когда княгиня позвала на обед.
        За обедом подавали холодную ботвинью с кусочками льда и заливное из окуней. Князь с княгиней вели себя радушно, но озабоченность то и дело проскальзывала у них то в секундной задумчивости, то в переглядах друг с другом, то в делано-успокаивающих отговорках на вопросы детей.
        Костя не удержался. Он понимал, что шансов немного и он рискует навлечь на себя неудовольствие княгини, но всё-таки задержался после обеда у двери столовой, попросив ребят подождать его наверху. Когда вышли князь с княгиней, Костя робко попросил Ольгу, нельзя ли ему кое-что спросить.
        - Конечно, родной! Спрашивай всё, что хочешь, - без обиняков разрешила княгиня, кивнув мужу не ждать её.
        Костя подождал, пока князь скроется за углом коридора, и поднял взгляд на внимательно-доброжелательное, хоть и немного усталое лицо княгини.
        - Я случайно узнал, - начал Костя смущённо, - что появились ещё какие-то… люди… из нашего… из моего мира. Вы знаете, кто они? И зачем они здесь?
        - Костя, родной мой! - княгиня озабоченно поправила ему волосы. - Мы ничего от тебя не скрываем, просто сами толком не знаем, что там происходит. И мне не хотелось тебе давать ложную надежду.
        - Надежду? - не понял Костя. - О чём это вы?
        Княгиня вздохнула, обняла его за плечи, усадила на небольшой каменный выступ в стене и присела рядом.
        - Девушка, которая прошла позавчера через Исток, утверждала, что пришла за тобой. По её словам, через три дня на Обмен должен был явиться ещё один юноша. Мы договорились, что на Обмен пойдёшь ты. Но всё сорвалось. По какой-то причине второй посланец появился вчера, ранил одного из дозорных и скрылся… где-то. Царица пытается разобраться во всём этом, но пока мы точно не выясним, что происходит, тебе лучше оставаться здесь.
        Костя напряжённо слушал, пытаясь выделить главное.
        - Но вот эта вот девушка, которая пришла… которая сказала, что пришла за мной. Она кто вообще, она сказала? Вы знаете?
        - Мы знаем только как она назвалась. Маргарита Кошкина.
        - Рита? - воскликнул Костя, вскакивая. - Рита Кошкина?!
        - Ты что, её знаешь? - оживилась княгиня.
        - Знаю, конечно! - Костя возбуждённо почесал ладони. - Она дочь моей первой учительницы, мы с ней виделись иногда. Слушайте, княгиня, а можно мне с ней поговорить? По Окоёму? Он ведь есть в Волхове?
        - По Окоёму? - княгиня озабоченно посмотрела на Костика. - Ребята рассказали тебе, значит. Не то чтобы я против, Костя, но надо сначала у Марьи спросить. Я не знаю, как она к этому отнесётся и допустит ли Кошкину до разговора.
        - Княгиня, пожалуйста! - взмолился Костя. - Я только хочу узнать, как там мои родители. Вдруг Рита знает? Вдруг она что-нибудь от них передаст?
        - Ну конечно, родной! - княгиня поднялась, растроганно улыбнувшись. - Я сделаю всё, что смогу.
        Всё устроилось неожиданно быстро и легко. Княгиня отвела его в маленькую тесную комнату, служившую, видимо, кабинетом ей или князю. На простом столе не было ничего, кроме витой бронзовой рамы, стоявшей на широком основании. В раму, как и говорил Олег, было вставлено чёрное слюдяное стекло, осветившееся, как только княгиня провела по верхнему краю рамы ладонью.
        «Да это же сказочный скайп!» - восхищённо подумал Костя, когда увидел в раме красивое и спокойное лицо царицы Марьи.
        Княгиня поздоровалась с сестрой, коротко изложила просьбу Кости и повернула к нему экран. Оказалось, что именно сейчас Маргарита находится в кабинете у царицы и тоже очень хочет поговорить с ним. Тут же вместо гладкого невозмутимого лица царицы в экране появилась взволнованная Маргарита со своими вечно растрёпанными патлами.
        - Костя! - закричала она, едва увидев его. - Ты, что ли? Привет! Ты как там? У тебя всё в порядке?
        - Да, Рита, привет! - Костя поначалу слегка опешил от такого напора, но быстро пришёл в себя, ему было важно поскорее выяснить главное. - Слушай, ты не видела маму с папой, когда я… ну, после всего? Как они там?
        - Всё в порядке, Костя! - ни секунды не колеблясь выпалила Маргарита. - Они знают, где ты, знают, что скоро вернёшься и ждут тебя не дождутся. Алексей Иванович придумал классный план. Скоро всё закончится, и мы вернёмся домой.
        - Правда? - Костя смутился. - А откуда они всё знают… мама с папой? Алексей Иванович им рассказал?
        - Да какая разница, Костя?! - Маргарита встряхнула головой, откинув чёлку со лба. - Главное, что знают, и ждут тебя. И, похоже, Костя, - Маргарита заговорщически понизила голос, наклонившись к самому экрану, - они снова вместе. Твоя дурацкая затея, кажется, их снова сблизила.
        - Э-э, ну… да, - Костя скосил глаз на деликатно отвернувшуюся княгиню и смутился ещё больше. - Ну ладно тогда. А ты как тут, Рита? Тебя тоже Алексей Иванович послал?
        - Можно и так сказать.
        - Чтобы вернуться? А как? Вы придумали что-нибудь?
        - Работаем, - деловито сообщила Маргарита. - Рано или поздно что-нибудь придумаем. С помощью её величества и одного балбеса, ушедшего не в ту степь. Это я не про тебя, Костя; у нас тут просто небольшое ЧП случилось. Но скоро всё наладится, и мы приступим к конкретной эвакуации.
        - Понятно, - Костику было неудобно продолжать дальше расспросы, тем более что главное он уже выяснил. - Ну, тогда ладно, до связи. Когда что-то начнётся, да, Рита?
        - Непременно! - заверила Маргарита. - Как только начнём, сразу же свяжемся с тобой и выдернем в Волхов. А потом домой.
        Экран повернулся и вместо Маргариты в нём снова показалась Марья. Костя только успел услышать, как Рита прокричала: «Пока, до встречи!»
        - Костя, будь добр, верни Окоём княгине, - попросила царица. - И если тебя не затруднит, оставь нас, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить.
        - Да, конечно, - пробормотал Костя, поворачивая экран в раме к Ольге. - Княгиня, вас Марья Моревна… А я… я пойду тогда?
        - Конечно, родной, иди, - ласково улыбнулась Ольга. - Возвращайся к ребятам.

* * *
        Потом Костя понял, что этот звонок сослужил ему - и не только ему - плохую службу. Он был в эйфории, узнав, что с родителями всё в порядке и они не сходят с ума от его исчезновения. Что они знают, где он, ждут его и даже, может быть, снова будут вместе.
        Костя был так счастлив, что затея Алексея Ивановича, пусть и таким вот косвенным образом, но сработала, что он снова отключил в себе всю свою критичность и природную недоверчивость. Как тогда, когда Алексей Иванович рассказал ему про перо Жар-птицы, что оно может и как его достать.
        Если бы, думал потом Костя, вспоминая события этого вечера, если бы он оставался в дурном расположении духа, как до обеда, если бы не утратил свойственных ему с ранних лет въедливости и подозрительности, Олегу не удалось бы подбить его на эту затею.
        Но он был счастлив, ему было легко и радостно и хотелось сделать что-нибудь эдакое, что-нибудь из ряда вон. А тут ещё Яна… И дурацкое мальчишеское стремление выпендриться. И… в общем, он согласился. На что в иной ситуации никогда не пошёл бы.
        …Они стояли втроём на смотровой площадке самой высокой башни. Игорька не взяли: ему так высоко ещё не разрешали подниматься. К тому же дул сильный ветер и быстро темнело, и… в общем, решили не рисковать. Ачтобы малыш не обиделся, не заревел и не побежал жаловаться родителям, Костя вручил ему свой смартфон и научил листать фотографии и просматривать видео.
        Игорёк пришёл в восхищение и залип так, что Костя, Олег и Яна смогли без помех оставить его одного в комнате и подняться по узкой крутой лестнице на башню. Ветер с моря трепал волосы, хлопал полами плаща Яны, и девочка с большим трудом дала уговорить себя подойти к краю башни. Боязливо заглянув через парапет, она тут же отпрянула и не поддавалась больше ни на какие призывы.
        Море, ревевшее у подножия скал, выглядело и впрямь неуютно. Чернота неба у горизонта сливалась с морем и, казалось, выползала прямо из него. Быстро темнело, но в сумерках ещё можно было различить корабли, спешившие зайти в лагуну. Особенно выделялись три большие чёрные галеры, несмотря на волнение на море, входящие в лагуну тяжело и уверенно.
        - Да это же Вадим! - закричал Олег, наклонившись через парапет и всмотревшись в корабли. - Это же Вадим-капитан, помнишь, Янь? Я же говорил, что дед пришлёт нам подмогу!
        - Кто? - не понял Костя.
        - Смотри! - Олег схватил Костика за руку, ткнул в тяжёлые суда, шедшие под тремя рядами длинных вёсел. - Это боевые галеры нашего деда, царя Салтана. С таким флотом Лукоморью вообще никакие пираты не страшны.
        - Я думал, Скальный Грай и так неприступен.
        - Ну да, Стражники лагуны закрывают город, но остальное-то побережье открыто. Пираты могут высадиться где угодно и разграбить всю округу. Не говоря уже про купеческие ладьи.
        - А зачем они тогда входят в лагуну? - спросил Костя. - Разве не логичнее им патрулировать побережье? Или выслеживать пиратов?
        - Да, - Олег в сомнении почесал нос. - Наверное. Ну, наверное, пираты ещё далеко, и они зашли переждать бурю. Завтра придут поздороваться, устроят военный совет с батей и Финистом. Помнишь, Янь, когда прошлый раз Вадим приходил? Какими лакричными леденцами он угощал?! М-м-м, объеденье!
        - Да, - у Яны глаза заблестели от воспоминания. - Никогда ничего вкуснее не пробовала. Их даже сосать не надо было, они просто таяли во рту.
        - Я тебе говорю, Костян, - Олег живописно махал руками, - ты таких леденцов и не видел никогда. Красные, синие, жёлтые, зелёные! А ты знаешь, какие на вкус?! Яблочные, апельсиновые, лимонные…
        Костя кивал, не очень понимая восторга ребят. Ну конфетки, ну и что?! Он только хотел сказать, что в его мире этих леденцов хоть завались на любом прилавке, как Олега осенила новая идея.
        - Ребята! - загорелся он. - А что если нам махнуть сейчас на галеры?! Первыми нагрянуть в гости?
        - Чего? - не поверил Костя. - Прямо сейчас? На корабли?
        - Олег, брось ерундой заниматься, - вступилась Яна. - Какие ещё гости? Мы даже не знаем точно, что это Вадим-капитан.
        В этот момент с передней галеры, вставшей бортом к берегу, раздалось три пушечных выстрела - первые два почти без промежутка, третий спустя секунд пять.
        - Ну вот! - возликовал Олег. - Это же сигнал Вадима - «Мы в порту, ждите завтра в гости». Пойдём, ребята! Костян, ты когда-нибудь бывал на боевой галере? Там такие пушки - целиком можно в жерло залезть! Хочешь глянуть?
        - Ага, давай, - в предвкушении кивнул Костя.
        - И как вы собираетесь добираться до них? - скептически спросила Яна. - А главное - как вы хотите выбраться из дворца? Сейчас же мама будет на ужин искать?
        - Доберемся на «Кречете», - Олег был полон энтузиазма и возбуждённо потирал ладони.
        - Хочешь без спроса его взять? - Яна подняла брови. - Знаешь, что с тобой батя сделает за это?
        - Ничего не сделает, он уже разрешал нам ходить одним. И вообще, мы успеем до ужина вернуться, если не будешь встревать. Пойдём, Костян!
        Олег хлопнул приятеля по плечу и стремительно скатился по лестнице. Костя устремился за ним всё ещё в сомнениях. Действительно, как Олег собирается вывести их из дворца, когда у каждого выхода теперь стоят стражники и со вчерашнего дня детям не разрешают выходить на улицу?
        Олег спустился с башни, провёл их по переходам и залам и начал спускаться в какой-то проход по тёмной узкой лестнице, которую Костя заметил и захотел исследовать ещё вчера. Костя с сомнением посмотрел на Яну. Она состроила гримасу «мол, ну что с него взять», обречённо вздохнула, пожала плечами и стала спускаться за братом.
        Костя последовал за ней. Они спустились по винтовой лестнице примерно на три, как прикинул Костя, пролёта и оказались в пустынном и слабо освещённом редкими факелами коридоре. Олег подбежал к двери в конце коридора и с натугой потянул на себя тяжёлые металлические створки.
        - Прошу! - воскликнул Олег, театрально взмахнув рукой и приглашая войти.
        - Только посмотреть, - предупредила Яна, заходя вместе с Костей в комнату и показывая кулак брату. - Только посмотреть и сразу назад. Даже не думай, Олег!
        - А, девчонка! - беззаботно отмахнулся Олег. - Не порть человеку осмотр, он тут первый раз.
        Посмотреть действительно было на что. Комната напоминала музей старинных вещей и волшебных артефактов. Некоторые из них Костя узнал, но про большую часть не мог сказать ни что это, ни как называется, ни для чего предназначены.
        По стенам висели сабли с кинжалами, щиты и доспехи. Лежали на полках ожерелья, кольца, ключи, свечи, зеркала, высушенные цветы, стояли книги, чучела птиц, бутылки и сосуды с разнообразной жидкостью. На тумбах возвышались вазы с кувшинами, бронзовые и золотые статуэтки, высокие витые канделябры и подсвечники.
        У Кости разбегались глаза, он не знал, на что смотреть. Он остановился у одной тумбы с яшмовой вазой, наполненной то ли пылью, то ли пеплом.
        - Что это? - спросил он, не решаясь потрогать.
        - Розовый пепел, - объяснила Яна.
        - Чего?
        - Ну пепел от розы. Понимаешь, есть такая волшебная роза - роза странствий называется. Если ты берешь её в какое-нибудь странствие или путешествие, то никогда не заблудишься и всегда вернёшься назад. Роза странствий помнит весь путь и в любых обстоятельствах укажет тебе дорогу домой. Но поскольку розу в пути возить неудобно, её сжигают и натирают пеплом подошвы сапог. Кто так делает, всегда возвращается, куда бы ни попал в своих странствиях.
        - Круто! - Костя восхищённо присвистнул. - А вот это что?
        Он показал на красивое зеркало, стоявшее на полке.
        - Так, сюда лучше не смотреть, - Яна решительно положила зеркало на полку отражением вниз. - Это зеркало тайных фантазий, и если не умеешь им пользоваться, то можно такое увидеть, что… б-р-р, - Яна с отвращением передёрнула плечами, наведя Костю на мысль, что сама-то она смотрела в это зеркало и увиденное ей совсем не понравилось.
        «Но почему? - недоумённо подумал он. - Что она-то такого могла увидеть в нём?»
        - Да брось ты эту девчоночью фигню! - Олег решительно подтащил Костю к доспехам. - Видал? - хвастливо кивнул он на шлем с намотанным на навершие белым хвостом. - Шлем Руслана! Надеваешь - и пока носишь, можешь не спать совсем. Сколько хочешь - неделю, месяц, год. Незаменимая вещь для боя - можно сколько угодно в нём биться и не уставать.
        - Bay! - Костя потянулся потрогать шлем. - Вот это бомба! Откуда он у вас вообще?
        - Да ладно! - Олег уже тянул его к следующей тумбе. - Я тебе сейчас такое покажу - вообще обалдеешь. Самая ценная вещь в хранилище. Угадай, что это?
        Костя уставился в недоумении. На невысокой тумбе под стеклянной крышкой-пирамидой ничего не было.
        - Ну?! - Олег ликующе смотрел на него. - Как думаешь?
        Костя переглянулся с Яной. Она прикусила губу - её это тоже начинало забавлять.
        - Опля! - Олег откинул стеклянную крышку, подхватил двумя пальцами какой-то невидимый предмет с тумбы, опустил руку на голову и исчез.
        - Чёрт! - выпалил Костя, отшатнувшись. - Шапка-невидимка!
        - Точно! - раздался голос из пустоты, и через секунду на прежнем месте появился с сияющей ухмылкой Олег. - Ну что, идём?
        - Куда?
        - Как куда? На «Кречет»! С шапкой мы спокойно выберемся из дворца, пока мамка нас не застукала.
        - Олег, ты сдурел?! - Яна, кажется, всерьёз встревожилась. - Ты знаешь, как нам влетит, если мы возьмём её? А если потеряем?!
        - Янька, хватит гундеть, «если» да «если»! Что ты пищишь вечно, как куропатка, трясогузка несчастная! Вон, посмотри на Костяна! Вчера только прибыл человек, а ничего не боится и на всё готов. Так ведь, Костян? Идёшь?
        Костя отважно кивнул. После такой рекомендации ему совсем не хотелось опровергать её.
        - Я скажу маме! - предупредила Яна.
        Олег разозлился.
        - Янька, если ты опять наябедничаешь, считай мы с тобой больше не друзья. Что ты нам вечно всё удовольствие портишь?! Не хочешь - не надо, оставайся тут сопли малому подтирать. А мы пойдём! - Олег решительно и воинственно взмахнул шапкой перед носом сестры.
        Яна нерешительно переглянулась с Костей. Она не знала, что делать, и то ли искала поддержки у него, то ли спрашивала совета.
        - Ну правда, Янь, - промямлил Костя. - Пойдём, чего ты? Не так уж и поздно. И втроём веселее, чего тебе оставаться-то.
        Яна мялась. Было видно, что ей категорически никуда не хочется идти и затею она считает плохой, и будь дело только за братом, наябедничала бы на него, не сомневаясь. Но она не решалась настучать на гостя, и оставлять мальчишек одних ей тоже казалось неправильным. Мало ли на что ещё подобьёт Олег Костю?! Пусть уж лучше ей влетит за участие в босяцкой вылазке, чем за недонесение о ней.
        - Ладно, - решилась она. - Так и быть, пошли. Только быстро, туда и обратно. И если нас застукают, я всё на тебя свалю.
        - Блеск! - возликовал Олег. - Что ломаешься, девица, словно вдовая царица?! Идём уже.
        Олег схватил сестру с Костей за руки и потащил к выходу. Они поднялись в зал. Там Олег нахлобучил шапку и снова взял Костю с Яной за руки, сделав их тоже невидимыми.
        Из дворца выбрались без приключений. У входных дверей стояли стражники, но сами двери были открыты, и ребята легко проскользнули наружу. Пока они бегом спускались по главной улице, Олег держал компанию за руки. Но как только свернули в переулок, Олег остановился, выпустил руки Кости с Яной и снял шапку.
        - Тут уже необязательно, - сообщил он, запихивая шапку в сумку на поясе. - Из дворца нас не видно, да и вообще неудобно спускаться по трое. Идём быстрее.
        Он пустился вприпрыжку по переулкам, хватаясь руками за стены на неудобных поворотах и стёртых ступеньках узких лестниц. Костя с Яной старались не отставать. В маленьких окнах домов уже горел свет, и людей на улицах и переулках было немного. Все спешили разойтись по домам, и на троих ребятишек внимания особо не обращали.
        Немного народу было и на пристани. Уже совсем стемнело, но искать «Кречет» им не пришлось. Белая княжеская лодка стояла первой в ряду.
        Олег быстро запрыгнул на борт и выдвинул трап. Здесь, у берега, волнение на море почти не ощущалось, но лодку всё равно покачивало, и Костя опять помогал Яне перейти по трапу. Олег подал сестре руку с борта и нетерпеливо втащил её на лодку.
        - Олег! - возмутилась девочка. - Можно же не дёргать?!
        - Давайте быстрее! - скомандовал Олег. - Отправляйтесь на нос и ищите флагманский «Солнце юга». Он самый большой из трёх, но в такой темноте не сразу разберёшь.
        Костя помог Олегу втащить трап обратно и присоединился к Яне на носу лодки. Олег отвязал канат и встал у штурвала. Костя уже знал, что «Кречет» начинает движение, как только снимается с якоря, но всё равно было непривычно и немного завидно видеть своего ровесника за штурвалом настоящего, пусть и волшебного корабля.
        Было темно и свежо. Ветер с моря гнал волны, по счастью, невысокие, и «Кречет» легко разбивал их форштевнем, уверенно идя по лагуне к трём чёрным громадинам, развернувшимся бортом и вставшим на якорь напротив дворца. Костя то и дело косился на Яну. Девочка побледнела от волнения, но старалась не показывать своего беспокойства.
        «Кречет» быстро приближался к цели, и Олег уже разворачивал лодку, направляя её параллельно галерам.
        - Ну? - крикнул он. - Видите что-нибудь?
        Костя с Яной напряжённо всматривались в высокие борта галер, пытаясь разглядеть названия. Они прошли первую «Грозу морей», вторую «Разящую длань» и приближались к третьей галере.
        - Вот она! - закричала Яна, повернувшись к Олегу и показывая на золотую надпись по борту. - «Солнце юга».
        - Уверены?
        - Да! - хором крикнули Яна с Костей.
        - Отлично! - весело прокричал Олег. - Лево руля! Отдать якоря!
        «Кречет» подошёл вплотную к борту галеры. Тёмная громадина казалась немой и безжизненной, над головами угрожающе возвышались ряды поднятых вёсел. Олег пришвартовал «Кречета» под свисающей с борта верёвочной лестницей.
        - Ну что?! - радостно провозгласил он, подходя к Косте с Яной. - Поднимаемся в гости? Чур, я первый!
        - А почему никого нет? - спросил Костя, задрав голову и пытаясь разглядеть кого-нибудь на палубах или в люках. Его смущали тишина и мрак, неестественные на таких больших кораблях, тем более только вошедших в порт. - Ни людей не видно, ни огня. Где команда?
        - Не нравится мне это, - Яна безотчётно прижалась к нему, тоже всматриваясь наверх. - Олег, может, не надо?
        - Ерунда! - беспечно отмахнулся тот. - Команда сейчас на ужине, на палубе одни вахтенные. Пойдём уже, что ли.
        Олег быстро вскарабкался по верёвочной лестнице, перелез через борт и свесил голову вниз.
        - Ну? - вопрошающе кивнул он.
        Костя переглянулся с Яной и пожал плечами. Девочка обречённо вздохнула и стала подниматься, медленно и неумело. Костя придержал лестницу за нижние концы, чтобы её не болтало на ветру, дождался пока Олег поможет сестре перелезть через борт и стал подниматься сам. Олег подождал его, помог перебраться.
        - Ну что? - княжич возбужденно потёр ладони. - Куда теперь? К Вадим-капитану или пушки сначала посмотрим?
        И, не дожидаясь ответа, рванул по борту к первой же пушке.
        - Ребята! - закричал он, махая руками. - Зацените, какая мощь!
        Костя опять переглянулся с Яной и увидел в её глазах отражение собственных сомнений. Что-то было не так на этом корабле, что-то никак не сходилось с радостным возбуждением Олега. Где люди? Не было видно даже дозорных, и такое впечатление, что на этой огромной галере они одни.
        Олег продолжал звать их, и Костя с Яной, машинально взявшись за руки, подошли к нему. На секунду кипучая деятельность Олега отвлекла их. Княжич с восторгом осматривал и ощупывал пушку, заглядывал в дуло, пробовал поднять ядра, сложенные в ящике рядом.
        - Тяжёлые, блин! Такими шарахнуть - можно и башню дворцовую снести. Аужкорабль пиратский потопить - и вовсе раз плюнуть. Хорошо, что дед прислал нам эти галеры!
        - Полностью с тобой согласен, княжич!
        Яна взвизгнула. Ребята стремительно обернулись и попятились к борту. На них смотрел коренастый, рыжеволосый, с коротко стриженой бородой человек в пурпурном камзоле поверх чёрной рубашки. Одну руку, всю в перстнях, он положил на рукоять сабли, второй, тоже в кольцах, придерживал кинжал. За спиной у него толпились ещё люди, но ребятам было уже не до них.
        - Соловей-разбойник! - выдавил Олег свистящим шёпотом.
        Костя узнал его. Он чувствовал, как дрожит рука Яны, и сильнее сжимал её ладонь.
        - Капитан Соловей! - ухмыляясь, поправил разбойник. - Удачно, ребята, вы заглянули сегодня в гости!
        Глава 11. Домашний арест
        Никогда ещё Маргарите не было так стыдно за своё вранье, как сейчас. Она ничего не могла поделать. Ей нужно было успокоить мальчишку, убедить его, что всё хорошо и всё по плану. Она чувствовала свою вину перед ним и просто не могла расстроить его ещё раз.
        Маргарита понятия не имела, что Благовы знают или не знают об исчезновении сына, и уж тем более у неё не было никаких оснований думать, что они снова сойдутся. Но ей почему-то хотелось так думать, и особого стыда за эту ложь она не испытывала. Её мучило другое - то, что она внушила мальчишке, будто всё под контролем и скоро они вернутся домой.
        А ничего не было под контролем, и с каждым днём всё только усугублялось.
        День не заладился с самого утра. Как и накануне, Маргарита растолкала Лику ни свет ни заря и потащила гулять. Лика хныкала, просила дать ей поспать, но Маргарита была неумолима. Она самолично заплела косу царевне, приказала горничным приготовить завтрак к их возвращению и повела Лику к выходу. Ей хотелось посмотреть город, особенно зловещую темницу Марьи, а в сопровождении царевны, полагала Маргарита, прогулка пройдёт не только приятнее, но и безопаснее.
        Но никакой прогулки не получилось. Стража у главного выхода, которая накануне только покосилась на девушек, сегодня их даже не выпустила на крыльцо.
        - Эй! Вы чего? - искренне удивилась Маргарита, переводя взгляд с одного гвардейца на другого. - Мы гулять.
        - Не велено! - безучастно ответил здоровяк с алебардой.
        - То есть как не велено? Кем?!
        - Не могу знать, - так же безразлично ответил стражник, спокойно глядя на девушек с высоты своего роста. Он был выше них на две головы.
        - Лика, чё за фигня? - Маргарита возмущённо повернулась к царевне. - Скажи хоть ты ему!
        - Илья, в чём дело? - спросила Лика, нахмурившись. - Ты и меня не выпустишь?
        Илья сокрушённо вздохнул.
        - Простите, царевна. Не могу. Приказ.
        - Чей приказ? Марьи?
        - Не могу знать. Спросите у старшого.
        - Кто сегодня старшой? Саша Ферзь? Где он?
        - На обходе.
        - Да он издевается! - Маргарита свирепо смотрела на невозмутимую морду Ильи. - Какой ещё Саша Ферзь, Лика? Это царица приказала, к ней и надо идти.
        - Ну, пошли, - вздохнула Лика. Ей не очень хотелось идти к царице. Не потому, что боялась, её просто утомляла кипучая деятельность Маргариты, стремление вечно что-то делать и во всё вмешиваться. Даже когда никакого смысла в этом не было.
        Вот и сейчас Лика понимала, что если приказ отдала царица, она его не отменит и бежать жаловаться к ней бесполезно. Но Маргариту было не остановить, да и её саму отчасти заинтересовало - за какую такую провинность царица запирает их во дворце?
        Им даже не пришлось спрашивать. У ног Коломны жался с виноватым видом Колобок. А на столе потягивался до ужаса довольный собой Баюн.
        - Ох! - Лика прикусила палец. Она посмотрела на несчастного Колобка, на нагло улыбающегося кота и всё поняла.
        - Так это он? Он за нами следил?
        - Скажи спасибо, что следил, - холодно произнесла царица. - Ты-то о чём думала, Лика?!
        - Марья Моревна, я в интересах Ивана…
        - Неужели? За моей спиной послать Колобка с предупреждением к чужаку. Это, по-твоему, в интересах Ивана? А если бы он схватил Колобка? Что тогда, по-твоему?!
        - Мы только хотели вернуть его. Сказать, что с его друзьями всё в порядке. Если он явился за ними, ему надо просто прибыть в Волхов и не делать никаких глупостей.
        - Откуда ты знаешь, зачем он прибыл? - ядовито спросила царица.
        - Зачем же ещё? - Лика пожала плечами, переглянулась с Маргаритой. - Что ему ещё надо здесь?
        Царица усмехнулась, помолчала, словно оценивая, стоит ли говорить.
        - Вчера вечером пришла весть от Ивана, - Марья подняла со стола маленький берестяной свиток. - Никита Савостьянов побывал у ведьмы на Горелом озере. И движется теперь в Золотой Город.
        - Ox! - Лика опять непроизвольно вздёрнула руку, прикусив указательный палец.
        - Как по-твоему, зачем? - Марья положила свиток обратно и откинулась в кресле, скрестив на груди руки. - Что ему надо в Долинах?
        Лика покачала головой. Царица могла не задавать ей эти язвительные риторические вопросы, она и так уже поняла.
        Зато Маргарита ничего не понимала.
        - У какой ведьмы он побывал? - спросила она, переводя недоумённый взгляд с царицы на Лику и обратно. - Что за Золотой Город? Вы о чём, вообще? Чего он хочет?
        Царица не удостоила её ответа. Она продолжала смотреть на Лику, глаза которой наливались слезами.
        - Марья Моревна, я…
        - Виновата? Да, Лика, виновата. Виновата, что действовала за моей спиной. Что решила, будто я не забочусь о людях. О своих людях?! Лика, как ты могла такое подумать?!
        - Я подумала, что с их оружием… - убито проговорила Лика, - против нашего… У него же преимущество против Ивана…
        - И, по-твоему, я об этом не подумала? - укоризненно спросила царица. - Я поколдовала немного над снаряжением ребят. Пули Савостьянова их теперь не возьмут.
        - Ох! - Лика опустилась на кушетку, благодарно посмотрела на царицу. - Марья Моревна, спасибо…
        - Погодите-ка, - насупилась Маргарита. - Вы что, хотите сказать, что теперь ваши люди неуязвимы? И могут делать с Никитой всё, что хотят?
        - Барышня, я больше не собираюсь обсуждать с вами свои планы.
        - Да на здоровье! - разозлилась Маргарита. - Но если ваши люди защищены, можете хотя бы приказать им не убивать Никиту? Вы ведь поймать его послали? Не убить?
        Последний вопрос прозвучал у Маргариты помимо воли, просительно и почти жалобно.
        - Иван никого не убьёт без крайней на то необходимости, - холодно ответила царица. - Так достаточно?
        Маргарита всматривалась в гладкое лицо царицы и не знала, что ещё сказать. Было понятно, что царица уже всё решила и решения своего не изменит. Может, она и не стремится убить Никиту, но кто знает, что может случиться, если дело дойдёт до боя? Как предотвратить его? Как связаться с Никитой, убедить его не лезть на рожон?
        Внезапно Маргарита вспомнила.
        - Слушайте, - она достала из кармана куртки смартфон, который так и таскала с собой по привычке. - Можете это как-нибудь починить?
        - Что это? - настороженно спросила царица.
        - Телефон. Если бы он у меня работал, я бы связалась с Никитой и убедила бы его сдаться. Но он не работает, он намок и сдох, пока я в озере бултыхалась. Можно его как-нибудь восстановить? Магией там, не знаю, волшебством…
        Баюн смотрел на неё круглыми глазами, как на чокнутую. Лика встала, тихонько потянула её за руку.
        - Марго, волшебство устроено по-другому, - негромко произнесла она. - Это так не работает.
        - Лика права, - согласилась царица. - Волшебство работает по-другому. У меня нет ни времени, ни желания объяснять вам как, так что если у вас всё…
        Она указала пальцем на дверь. Оставаться дальше было бессмысленно, девушки подчинились.
        Лика, узнав, что Иван теперь в безопасности, успокоилась. Нелюбовь к царице сочеталась у неё странным образом с верой в её возможности. Получив заверения Марьи, она безоговорочно уверилась, что Ивану теперь ничего не угрожает, и, стало быть, поводов для переживания больше нет.
        Маргарита, напротив, кипела от злости всё утро. Её раздражало всё: и вынужденное заточение, и неизвестность, и томительное ожидание, и сорванный план с Колобком, и даже безмятежное спокойствие Лики.
        - Ну вот чего ты делаешь? - раздражённо спрашивала она, вышагивая по балкону. - Там на моего друга охотятся с собаками, люди могут погибнуть, а она картинки рисует!
        Лика положила на щиток большой белый лист бумаги и зарисовывала с балкона город. Маргарита невольно взглянула - получалось хорошо, узнаваемо. Она даже удивилась про себя: где это царевна так рисовать научилась?
        - Всё равно сейчас больше делать нечего, - невозмутимо ответила Лика. - Мы под арестом, в город нам нельзя. А рисовать мне всегда нравилось больше, чем вышивать.
        - Да ну? - Маргарита заинтересовалась. - А где ты так научилась?
        - Что значит где? - не поняла Лика.
        - Ну, в смысле, тебя кто-нибудь учил?
        - Никто не учил, - пожала плечами Лика. - Просто рисовала, что нравится, и всё. Чего тут учить?
        - Не, ну не знаю там, пропорции, перспектива, - Маргарита смотрела, как под острым карандашом Лики возникают очертания города. - У тебя здорово получается. Природный дар, видимо.
        - Может быть, - меланхолично ответила Лика, не отвлекаясь от работы.
        - А есть у тебя ещё рисунки? - спросила Маргарита. - Я бы посмотрела.
        - Где-то были, - Лика бросила взгляд на Зеркала и начала прорисовывать их на бумаге. - Посмотри где-нибудь у меня в покоях. Или Дуняшу спроси.
        Маргарита не стала спрашивать никакую Дуняшу. Получив разрешение покопаться в комнатах Лики, она беззастенчиво им воспользовалась. Всё равно это лучше, чем отвлекать её своими жалобами, думала Маргарита, направляясь в крыло царевны.
        В распоряжении Лики был весь верхний этаж Южной башни. Помимо спальни, столовой, гостиной и ещё каких-то комнат, имелось что-то вроде мастерской пополам с гардеробом. В комнате стоял резной стол красного дерева, заваленный книгами, листами и карандашами, шкафы с платьями, сундуки с обувью.
        «Видимо, здесь» - решила Маргарита, озирая милый её сердцу творческий беспорядок, с которым не могли справиться даже ежедневно прибирающие тут сенные девушки.
        Сколько успела узнать Маргарита царевну, между ними не было практически ничего общего, кроме вот этого умения устраивать вокруг себя бардак. Только у Маргариты бардак происходил от постоянной кипучей деятельности, а у Лики, напротив, от лени и безразличия. Царевна могла снять перчатки в одной комнате, накидку в другой, сапоги в третьей и никакого неудобства у неё это не вызывало. Если Маргарита рано или поздно, вздохнув и оглядевшись, всё же затевала вокруг себя генеральную уборку, то Лику такие приземлённые вопросы в принципе не волновали. За неё с самого детства убирали другие.
        Маргарита села за стол, перебрала разбросанные листы. На них по большей части были неоконченные наброски разных цветов, городских видов, зданий. Попадались пейзажи, вполне узнаваемые портреты Коломны, Ивана, ещё каких-то людей. Она нашла даже кота Баюна. Не было только царицы Марьи.
        Почти все рисунки были незакончены. Некоторые только начаты, некоторые практически завершены, но всё равно не хватало какого-то последнего штриха. Маргарита подумала с досадой, что вот же, хорошо же Лика рисует, но не хватает ей трудолюбия и организованности, быстро ей всё надоедает, и она бросает.
        Пожалуй, только один рисунок выглядел полностью завершённым. Маргарита задержалась на портрете Ивана. Он сидел в кресле, в профиль, задумчиво читал книгу, и прядь волос падала ему на висок. Выглядело всё очень естественно и реалистично, и Маргарита почти вживую представила себе, как Лика рисует брата, отдыхающего после охоты или дежурства.
        «Да ведь он же ей не брат! - с досадой подумала Маргарита, хмурясь и кусая губы, разглядывая рисунок. - Что она его всё время братом называет?!»
        Маргарита попыталась разобраться, что в ней вызывает такую досаду, и вынуждена была признать, что много чего. Осознание того, что этот вот красавец-царевич ведёт сейчас охоту за её напарником и вполне его может убить, было, как ни странно, не на первом месте.
        Иван нравился ей, честно призналась себе Маргарита. Но сказать об этом ещё кому-нибудь она ни за что бы не отважилась, потому что понимала, что шансов у неё нет. И потому что она из другого мира, и для царевича если не враг, то чужак. И потому что не теряла надежды скоро вернуться обратно, и не видела смысла начинать что-то, что скоро закончится. И потому, главное, что сердце царевича, подозревала Маргарита, уже занято, и она даже догадывалась кем.
        Взгляды Ивана, которые он бросал на Лику, его осторожные касания и поглаживания свидетельствовали о чувствах, ничего общего с братскими не имеющих. Маргарите виделось это настолько явным, что она не могла понять, почему Лика к этому так спокойно относится.
        - Брат! - бормотала она с досадой, барабаня пальцами по столу - Мне бы такого «брата»! Она и впрямь, что ли, ничего не видит?
        Ей захотелось выяснить подробности их отношений и права ли она насчёт них. Маргарита со смущением поняла, что задать прямой вопрос Лике она не сможет. Даже для неё это было бы слишком, и ей не хотелось ссориться с новой и пока что единственной подругой в этом мире.
        Маргарита подумала, кого бы ещё порасспросить о дворцовых сплетнях, и немедленно вспомнила о Баюне. Она всё ещё злилась на него из-за доноса, но любопытство пересилило, и Маргарита решила найти кота. Вряд ли он всё время сидит при царице, должен же шнырять по городу и дворцу, чтобы собирать свои сплетни и сведения.
        Маргарита поборола искушение забрать портрет царевича с собой. Вряд ли Лика заметит пропажу, но как-то это совсем уж по-детски и по-дурацки выглядело бы. Сердясь на саму себя, она засунула портрет в кипу других рисунков и отправилась искать Баюна.
        Маргарита потратила почти два часа на поиски, но так и не нашла кота. Она пробежала по всем этажам, заглянула в оранжерею, в библиотеку, в тронный зал, в зал посольских приёмов, в оружейную, в дворницкую, на кухню. Спросила всех встречных, и даже стражника Илью на выходе, но никто Баюна не видел с самого утра. В конце концов Маргарита была вынуждена признать, что кот либо до сих пор околачивается в кабинете царицы, либо вышел в город. Идти к царице и просить её одолжить кота она, само собой, не могла, поэтому, сдавшись, поднялась опять на балкон.
        Лика уже заканчивала рисунок, и, на взгляд Маргариты, выглядел он вполне готовым. Сравнивая вид с балкона и то, что Лика успела нанести на бумагу, Маргарита признавала, что царевна в этот раз не схалтурила и не поленилась. Всё у неё получилось реалистично, качественно и достаточно подробно - на некоторых крышах Маргарита разглядела даже ворон.
        - Отлично! - похвалила она. - Слушай, ты действительно здорово рисуешь.
        - Спасибо! - поблагодарила Лика, нанося последние штрихи. - Ну что, обедать?
        - Идём, - понуро согласилась Маргарита. Есть ей не хотелось, но чем-то же надо было заняться. Царевна, в отличие от неё, могла есть когда угодно и сколько угодно, что приводило Маргариту в изрядное изумление и восхищение. Как она может столько есть и сохранять такую фигуру?! Это либо что-то генетическое, либо волшебное, думала Маргарита, других вариантов быть не может.
        - Погоди, я только к Марье зайду, - сказала Лика, сворачивая рисунок в рулон.
        - Зачем? - удивилась Маргарита.
        - Хочу попросить аквамариновые краски. Сейчас красивые закаты стоят, а я давно обещала Ивану написать один. Но у меня нет нужных красок.
        - А, ладно, - отозвалась Маргарита. - Ну, идём.
        «Отличная возможность проверить, где котяра, - подумала она. По крайней мере, буду точно знать, где он».
        - Как думаешь, может, попросим и арест снять? - поделилась Маргарита своими соображениями по пути. - Пообещаем ничего такого больше не делать. Да мы ведь и всё равно ничего сделать уже не сможем.
        - Вряд ли, Марго, - скептически отозвалась Лика. - Марья тебе уже не верит. Да и мне тоже. Не выпустит она нас, пока Иван не вернётся.
        - А что, думаешь Иван вступится за нас? - заинтересовалась Маргарита.
        - Нет, я… - Лика осеклась. - Я не об этом. Марья просто думает, что мы опять захотим предупредить твоего друга и это навредит Ивану. Когда он вернётся, у неё этих опасений не будет и она нас выпустит.
        Маргарита догадалась, почему Лика вдруг осеклась. Иван, конечно, вступится, только не за «нас», а за неё. Но указывать Маргарите на это показалось Лике неудобным, и она на ходу придумала новое объяснение.
        «Может, и так, конечно, - думала Маргарита. - Но если Иван вернётся с Никитой, как бы нас с ним обоих не упекли куда подальше. У него нападение с отягощающими, да и без боя он не сдастся. Так что по городу ему разгуливать точно не дадут. Ну а с ним и мне заодно. Надо что-то придумать поскорее, пока всё тут совсем не крякнулось».
        Придумать Маргарита ничего не успела. Они только вошли в кабинет, и Лика ещё даже не начала объяснять зачем, а царица подозвала Маргариту взмахом руки и повернула к ней странный чёрный экран с бронзовой рамой. Недоумённо хмурясь, Маргарита подошла к столу и увидела в экране Костика. Все посторонние мысли вылетели у неё из головы, и она прильнула к экрану, думая только о мальчике.

* * *
        Вечером они сидели в мастерской Лики. Царевна растирала свои новые аквамариновые краски, добиваясь нужных оттенков, а Маргарита переживала своё вранье и то и дело пытала Лику: не слишком ли она накосячила?
        Лика слышала весь разговор с Костей, и отношение у неё к этому было изрядно меланхоличным. Ну завралась, конечно, ну и что? Со всяким может случиться. Рано или поздно мальчик узнал бы всё как есть, и не Маргарита, так кто-нибудь другой расскажет ему. И про невинное враньё Маргариты мальчишка забудет, она же ведь хотела как лучше.
        - Но что он подумает про меня?! - восклицала Маргарита, мечась по комнате. - Я обещала ему скорое возвращение, а его и в проекте нет. Блин, ну что я за дура, что я наделала!
        - Да ничего ты не наделала, - невозмутимо пожала плечами Лика. - Успокоила мальчика на какое-то время, что тут плохого? Насколько я поняла, он пока ведь и сам не особо рвётся назад. Всё нормально у него, как я поняла.
        - Да, но ведь вернуться-то ему всё равно надо, - Маргарита ходила, не в силах остановиться. - Рано или поздно его надо отправить домой. Он не может остаться здесь навсегда.
        - Почему? - Лика выпрямилась, открыто взглянула на Маргариту.
        - Что значит «почему»? - не поняла Маргарита. - Он же не сирота, ему надо к родителям. Как можно ребёнка без родителей оставить?!
        - Я вот осталась, - спокойно ответила Лика. - И как-то ничего, нормально выросла.
        - Твоя ж маракуйя ж! - Маргарита остановилась как вкопанная, щёки у неё стали пунцовыми. - Слушай, Лика, извини, я совсем забыла. Прости, пожалуйста!
        - Да нечего тебе извиняться, - Лика пожала плечами. - Всё в порядке. Я просто хочу сказать, что мне повезло. Может, и Косте повезёт.
        - Повезло? - пробормотала Маргарита. - Ты о чём говоришь? Как это - повезло?
        - Меня ведь могли не найти, когда бросили. Я бы могла умереть, если бы охота была в другом месте или в другой день. Меня могли подобрать какие-нибудь бедняки. Но видишь, как мне повезло. Я выросла в царской семье, в полном достатке и без всяких забот.
        - И тебе совсем не хочется найти своих родителей? - у Маргариты в голове не укладывалось отношение Лики к ситуации. - Не хочется узнать, кто они и что с тобой случилось?
        - Вряд ли меня бросили от хорошей жизни, - пробормотала Лика, возвращаясь к краскам. - Если родители бросили меня, то зачем мне их искать?
        - А если тебя украли?
        - Опять же, зачем тогда бросать? Марго, меня здесь всё вполне устраивает. Вряд ли я найду в этом мире место, где смогу устроиться лучше. Зачем мне что-то искать?
        - Ну так-то да, - пробормотала Маргарита, по-новому взглянув на подругу. - Что-то в этом есть, да…
        В словах царевны Маргарита видела непробиваемую логику и удивительную практичность, никак не вязавшиеся с этой, на первый взгляд инфантильной и беззаботной девушкой. Маргарита опять почувствовала странный диссонанс своего первого, внешнего впечатления о Лике с её поведением и отношением.
        Первый раз этот диссонанс Маргарита ощутила вчера, когда сказочная романтичная царевна сидела в кабаке и, прихлёбывая пиво, деловито проводила свой план, саботируя решение царицы. Маргарита думала, глядя на Лику, какие ещё неожиданности таятся в её новой подруге. Может, она и колдовать умеет, как Марья?
        - Нет, - покачала головой Лика на прямой вопрос. - Нет, колдовать я не умею.
        - Почему?
        - Этому надо учиться. А меня даже учить не стали.
        - Серьёзно? - удивилась Маргарита. - А что так?
        - Мне не хватает концентрации, - Лика закончила смешивать краски и теперь рассыпала по баночкам разноцветные порошки. - Настойчивости. Силы воли. Забыла уж, чего там ещё Велизарий говорил. У меня просто нет необходимых качеств для колдовства.
        - То есть каких-то специфических волшебных свойств не требуется? - настороженно спросила Маргарита. - Нужны обычные человеческие, только усиленные?
        - Ну да, - Лика достала из сундука плетёный короб и начала расставлять в него баночки. - Но без Лонгира и они не будут работать.
        - Чего? - не поняла Маргарита. - Какого Лонгира?
        - Проводника, - Лика взглянула на озадаченную Маргариту, выпрямилась и принялась объяснять. - Лонгир - это камень, проводящий волшебство. Точнее сказать, материализующий мысли. Изначально был один огромный кристалл, открытый рудокопами Малахита. С него скалывали камни, осколки, перетирали в порошок. У нас в библиотеке где-то есть книга про историю открытия, надо дать тебе почитать. Суть в том, что осколки Лонгира это как… как… - Лика покрутила головой, подыскивая слово.
        - Как волшебная палочка, - догадалась Маргарита.
        - Чего? Какая ещё палочка? - нахмурилась Лика. - Нет, в общем… В общем, это проводник, инструмент, через который волшебники материализуют свои мысли. Видела у Марьи перстень с синим камнем?
        Маргарита кивнула.
        - Ну, вот это и есть Лонгир. Через него она колдует.
        Маргарита задумалась.
        - То есть если забрать у неё перстень… - медленно начала она.
        Лика поморщилась.
        - Забудь об этом, пожалуйста, - попросила она, убирая короб в сундук. - Во-первых, ты не заберёшь. Во-вторых, она превратит тебя в лягушку. В-третьих, тебе этот перстень без надобности - колдовать ты не умеешь.
        - Знаешь, я ведь могу и научиться, - ответила Маргарита уязвлённо. - Чем я хуже её?
        - Ты слишком растрёпанная, - спокойно сообщила Лика. - Слишком даёшь волю чувствам. Напора тебе хватает, а вот концентрации нет. Сомневаюсь, что ты сможешь колдовать.
        - Это всё нарабатывается, это можно развить, - Маргарита снова заходила по комнате, воодушевляясь от нахлынувших идей. - Сейчас я просто на нервах из-за всего этого, а так я вполне могу быть в рабочем состоянии.
        - Дело не только в этом, Марго, - Лика взяла подсвечник с зажжённой свечой и начала зажигать остальные, расставленные на столе, на полках, на шкафах. - Может, ты и научишься двигать тарелки с чашками; может, завяжешь шнурки взглядом. Но это же всё трюки, это же несерьёзно. Настоящее волшебство - это образ жизни с полным в него погружением. Это не «захотел-колданул-получил», нет. Это надо знать, как происходит, и уметь это делать. Надо в деталях, досконально представлять себе весь процесс изменений, производимых колдовством и делать это за считаное мгновение.
        - Даже чтобы просто зажечь свечку взмахом, - Лика поднесла для наглядности свечу к лицу Маргариты, - надо знать, что такое горение, отчего вспыхивает фитиль, как регулируется пламя. За секунду нужно обработать в голове такой объём информации и сохранять такую плотность концентрации, что лишь самые выдающиеся способны на такое. А ты можешь себе в деталях представить процесс превращения человека в лягушку и наоборот? Тогда ты представляешь, как это сложно, сколько времени и сил это отнимает. Умные волшебники стараются колдовать пореже, потому что это действительно выматывает. Можно, конечно, довести свои умения до автоматизма, но для этого надо потратить на обучение годы и годы. Для этого надо быть Бессмертным. Ты точно хочешь пойти по его дороге?
        - Ну а Марья?! - не сдавалась Маргарита, на которую речь Лики произвела впечатление. - Марья же колдует! Вот краски тебе наколдовала. И не похоже, чтобы её это сильно утомило.
        - Да это ерунда! - Лика небрежно махнула рукой. - Она уже сто раз так делала, ей это не сложно. А вот видела бы ты её после схватки у Истока! Она еле вернулась, три дня пролежала. Баюн её еле поднял.
        - Чего? - оживилась Маргарита. - Какой схватки? Это ты сейчас о чём?
        - Об изгнании Кощея. Ты представь, он был один против четверых, и уже безоружный, и они вчетвером еле справились с ним.
        Маргарита аж застонала от предвкушения.
        - Расскажи, Лика! - затеребила она царевну. - Расскажи, как там всё было!
        - Да ну тебя! - вяло отбивалась Лика. - Не знаю я ничего, говорю, что все слышали. Спроси у Баюна, он знает, наверное.
        - Да он же не скажет ничего! Он же царице служит!
        - Но он ещё и поболтать любит. Похвастаться особенно. Если правильно польстить ему, можно много чего интересного услышать. И я вообще не об этом, я к тому только рассказала, чтоб ты поняла - колдовать сложно и тяжело. Марья отличная колдунья, но и у неё это много сил забирает. Я вот даже не пыталась пробовать. И тебе не советую.
        «Ну уж нет! - думала Маргарита, поздним вечером забираясь в постель. - Я-то вот попробую. Хотя бы попробую. А там как пойдёт. Раз всё равно сейчас делать нечего, чего бы колдовать не поучиться? Достать бы только где-нибудь этот Лонгир! Не один же он у Марьи, должен быть ещё у кого-нибудь здесь. Надо бы поподробнее разузнать об этих перстнях. Спрошу завтра у Лики. Или Баюна».
        Маргарита улыбнулась, представив себе, как будет задабривать зловредного кота и расспрашивать его о тайнах волшебства. Это её так развеселило, что она долго не могла уснуть, и лишь засыпая, вздрогнула, вспомнив про Никиту. Пока она тут, в чистой, сухой, протопленной спальне нежится на перине под собольим одеялом, где-то там, в холодной осенней ночи её напарник или бьётся с отрядом царевича или пытается скрыться от него. А может, уже и не пытается, а пойман или, не дай Бог, убит.
        Маргарита расстроила себя этими мыслями так, что не могла уснуть уже до рассвета и нервно ворочалась в перине, пока с первыми проблесками мутного октябрьского утра не провалилась наконец в тяжёлый, беспокойный сон.
        Глава 12. Калинов мост
        Всю дорогу Ивана терзала непонятная тревога. Дело было не в том, что он боялся упустить преследуемого гонца - по всем расчётам выходило, что они успевают. И уж тем более он не боялся самой схватки. Нет, беспокоило его другое. Он никак не мог понять, зачем вестник Бессмертного стремится именно на Калинов мост? Почему туда? Почему так? Царевич не понимал, и посоветоваться ему было не с кем.
        Он досадовал, что не взял Ферзя. Как боец Сашка Ферзь уступал всем прочим в отряде, но стратег из него был отменный, и именно стратегии царевичу сейчас не хватало. Что-то важное он упускает сейчас, чувствовал Иван, и это его беспокоило.
        Они остановились в Кремне сменить лошадей, передохнуть и перекусить. Старая пограничная крепость была в ходе последней войны обновлена приказом Марьи и усилена гарнизоном. Поговорив с комендантом и раздав указания, Иван зашёл в придорожный постоялый двор, где его бойцы уже сидели за общим столом и уминали щи с пирогами. Остей молча подвинул царевичу кружку кваса, кивнул на тарелку с вяленой дыней.
        Иван есть не стал. Молча отпивая квас, он продолжал думать над странным маршрутом гонца, чувствуя, что какая-то логика в этом есть. Ферзь сообразил бы, Ферзь подсказал бы, что он упускает. Но его не было, и приходилось решать самому.
        Снова безоглядно бросать людей на выжженную пустошь перед Калиновым мостом Иван не хотел. Он не хотел повторения прошлого раза, но не видел другого способа взять гонца. Если бы только он выбрал другой маршрут, если бы не Калинов мост?! Зачем он пошёл на Калинов мост?
        Царевич не удержался, пробормотав вопрос вслух. Бойцы галдели, и услышал его только Остей.
        - Чего? - негромко переспросил он, наклонившись к царевичу.
        - Зачем он пошёл на Калинов мост? - повторил Иван.
        Остей недоумённо посмотрел на него, пожал плечами.
        - А как ещё ему пройти в Долины? Другого пути нет.
        - Он мог сразу пойти по правому берегу.
        - Как это? - не понял Остей.
        - Смотри, - Иван вынул нож и начал чертить на столе. - Вот Исток. Молочная, Живая, Мёртвая река, - он прочертил три линии, расходящиеся в разные стороны под равным углом. - Золотой город, - ткнул ножом в сектор между Живой и Мёртвой рекой. - Мост, - прорезал чёрточку на Мёртвой реке напротив Золотого города. - Через Мёртвую реку переплыть нельзя, единственный переход - Калинов мост. За каким лешим гонцу было делать такого крюка, переться к ведьме, а потом ещё по Медвежьему лесу, когда можно было двинуть даже не по тракту, - он прочертил линию от Волхова на Молочной реке до Калинова моста на Мёртвой, - а напрямки - по правому берегу Мёртвой реки? - Иван провёл ножом от Истока до Золотого города. - Всего-то и надо было выйти не на северном берегу Истока, а на восточном.
        Остей поскрёб бороду.
        - Там места тухлые, - он ткнул пальцем между линиями Живой и Мёртвой реки. - Дымные мшары. Змеиные болота. Холодный погост. Волчье племя. Там бы ему пришлось пешком драть. А на нашей стороне он коня увёл - всё быстрее.
        - Всё равно не понимаю, как он собирается мост пройти, - хмуро бросил Иван, хлебнув квас. - Хоть конный, хоть пеший.
        - Вот возьмём его и спросим, - сказал Остей.
        - Если успеем, - процедил Иван, глядя на свою схему. Версия Остея его не слишком успокоила. Ведь не мог же гонец заранее рассчитывать, что так удачно коня уведёт. И зачем ему надо было к ведьме? И как, как он всё-таки собирается пройти этот чёртов мост?!
        В какой-то момент Иван, кажется, начал понимать. Это ему не понравилось. Если он прав, гонцу ни в коем случае нельзя дать добраться до моста. Если он пройдёт его, будет беда. Лучше убить его, чем позволить пройти.
        Он едва не поддался панике, скрутившей живот, но тут же взял себя в руки.
        - Собираемся! - хмуро приказал он, поднимаясь и бросая монеты на стол.
        За четыре часа бешеной скачки от Кремня до Калинова моста царевич позволил сделать только одну короткую остановку - разрешил сходить бойцам до кустиков. Быстрее! Быстрее!! Быстрее!!! Только бы успеть, только бы успеть, твердил про себя Иван, сжимая зубы и вытирая слезящиеся от ветра глаза. Если он пройдёт мост, это война. И там уже неважно, вернётся или нет Бессмертный - на этой войне пленных брать не будут.

* * *
        Никита понял, что без путевода старухи Ядвиги нипочём не прошёл бы Медвежий лес, уже на исходе первого часа. Лес был старый, глухой, ориентиров в нём не было никаких - ни рек, ни озёр, ни болот, только осиновые да буковые чащи, перемежаемые кедрами и редкими тёмными елями. Даже с картой и компасом он не прошёл бы по этому лесу, и только теперь Никита понял, зачем Бессмертный направил его к ведьме на Горелом озере.
        Шар катился по мхам перед конём, изредка сворачивая то вправо, то влево, заранее огибая невидные Никите опасности и препятствия. Вопреки названию, он не встретил ни одного медведя, да и вообще не заметил ни одной живой души кроме крупного ворона, увязавшегося за ним едва ли не с Горелого озера.
        Сначала Никита не обращал на него внимания, но чем дальше, тем больше начинал его нервировать этот ворон. Он лениво летел над верхушками деревьев, время от времени присаживаясь на ветку. Ночью Никита потерял ворона из вида и понадеялся, что тот отстал.
        Он поспал под густыми лапами ели, натаскав листьев папоротника и мха и положив под голову рюкзак. Но только он выполз на рассвете из-под ели, как первым делом опять увидел в утреннем тумане ворона, сидевшего на ветке осины.
        - Твою мать! - выругался Никита. Чем-то этот ворон ему действовал на нервы. Кажется, он следил за ним, но зачем и от кого, понять было решительно невозможно. Бессмертный ни о чём таком не предупреждал, и Никита подумал: намеренно или сам подобного не предвидел?
        Он развернул скатерть-самобранку, позавтракал яйцами, сыром, тёплыми плюшками и топлёным молоком. Это был весь утренний набор скатерти. Работала она не по заказу, а по изначальному колдовству. Что в неё заложили при создании, то она и выдавала каждый раз в определённое время суток.
        Стараясь не сильно отвлекаться на ворона, Никита покормил коня овсом из торбы, сунутой ему вчера старухой, - за что ей, конечно, отдельное спасибо, сам он об этом как-то не подумал. Убрал скатерть в рюкзак, завязал поплотнее берцы, сел в седло и тронул коня вслед за путеводом. Ворон тяжело снялся с ветки и вновь полетел над Никитой.
        Кто-то его послал, думал Никита, кто-то очень хочет знать, где я и куда иду. Но кто? Друзья или враги? Помощники или соперники? В числе опасностей и препятствий, которые перечислял ему Бессмертный, ворон не значился. О воронах он не говорил, и, значит, наверное, не стоит его опасаться. Но непрерывная слежка действовала на нервы, и Никита постоянно вскидывал голову, надеясь, что ворону рано или поздно надоест за ним лететь.
        В конце концов вскидывать голову надоело самому Никите, и он в какой-то момент попросту забыл о нём. Лес был глухой и тяжёлый, путевод катился медленно, коня постоянно приходилось переводить с рыси на шаг, и Никита углубился в свои мысли, думая о том, куда он попал и что ему предстоит.
        Где Кошкина? Где мальчишка? Где этот проклятый Коля, который должен был его встретить, но не встретил? Встретили его другие. Хорошо, конечно, что не пришлось отбиваться от водяного, но почему его не было? Бессмертный был уверен, что сначала его встретит водяной, и ошибся. В чём ещё он ошибся? И не накроется ли весь его план из-за какой-нибудь мелочи?
        Ладно, Бессмертный предупреждал, что всё это довольно рискованно и многое зависит от удачи, но ему-то, Никите, от этого не легче. Он старался пока не думать о том, что ждёт его впереди, но и то, что уже случилось, было изрядно за гранью его понимания.
        Кощей Бессмертный, Баба-Яга, сказочный мир в параллельной вселенной… Отрицать бессмысленно, это реальность, мать её, данная в ощущениях. Но как она возникла, эта параллельная реальность? Когда возникла? По каким законам она существует? И почему, ради всего святого, именно им так не повезло с ней пересечься?!
        Бессмертный в их мире уже давно. Полтораста лет минимум, а может, и больше. Сколько он прожил здесь, в этом мире, можно только гадать. В любом случае мир этот существует не первый день, но никто ничего о нём не знал и не слышал. И только им вот, Никите, Маргарите и мальчишке Благовых, довелось стать его первооткрывателями и первопроходцами. За какие грехи?!
        Погоди-ка, осадил себя Никита. Возможно, они и впрямь первопроходцы, но вряд ли первооткрыватели. И Кощей Бессмертный, и Баба-Яга, и Марья Моревна известны в русских сказках уже давно. «Там ступа с Бабою-Ягой… Там царь Кощей над златом чахнет…», - мельком вспомнил Никита. Да, было. Что-то такое было, и кто-то об этом мире уже знал. Отрывочно, правда, но знал. Вот только откуда?
        Никита размышлял над этим, стараясь не думать о главном, о том, что ждёт его впереди. Калинов мост! Если то, что рассказывал о мосте Бессмертный, правда, то это намного страшнее какого-то дурацкого водяного. Никита всей душой надеялся, что Бессмертный ошибся здесь так же, как с водяным, и по какой-нибудь причине Калинов мост, как Исток, тоже будет свободным. Это не убережёт его от погони и боя с отрядами царицы Марьи, но уж лучше это, чем то, что сулил Бессмертный.
        Блин, Кошкина, хоть бы мы с тобой переспали, что я из-за тебя ввязался в это безумие, ругал себя Никита, когда не думать о Калиновом мосте было уже невозможно. Так ведь не было ничего, и всё это рыцарство исключительно из дружеских чувств и служебного долга. И ведь не отступишь уже! Некуда отступать, возвращаться-то всё равно ведь надо.
        …Путевод вывел его на Калинов мост в шестом часу вечера, когда уже начинало темнеть. Никита остановил коня у окраины леса, спрыгнул, достал бинокль и, прислонившись к поваленной осине, принялся оценивать обстановку.
        От края леса до берега реки было километра два по выжженной красноватой пустоши, похожей на застывшую лаву. Справа и слева лес подступал к реке, закрывая обзор, и Никита видел лишь каменистый Калинов тракт, пересекающий справа выступ леса и наискосок, через пустошь, подходящий к мосту. Камни тракта отчасти потрескались, отчасти расплавились, но всё ещё были заметны и держали дорогу.
        Мёртвая река вполне оправдывала свое название. Шириной в полкилометра, она казалась страшной даже на вид. Воды реки, чёрной и густой, как нефть, разъедали всё живое и неживое как сильнейшая кислота, любая лодка давала в ней течь в считаные секунды, и все попытки наладить переправу заканчивались неудачей, пока колдовством не был возведён Калинов мост.
        Мост был перекинут через громаду чёрной воды без единой опоры и сваи, и Никита не мог понять, как он держится. Ладно бы вантовый, но это был простой прямой каменный мост шириной в десять метров и бортами по краям чуть выше обычных. Видимо, чтобы даже случайно не свалиться в реку.
        По всем правилам такой мост должен был стоять на сваях, но их не было. Ни один цемент не мог бы выдержать такую массу камней, и Никита понимал, что да, без магии этот мост было не возвести. Он висел над рекой в паре метров от поверхности воды, опираясь одним концом на эстакаду, которой заканчивался Калинов тракт, а другим - уходя в тоннель, пробитый в скалистом гребне правого берега реки.
        Базальтовый гребень возвышался на семь-восемь метров, и шёл, как мог оценить Никита, вдоль всего правого берега. Бессмертный говорил, что он неширокий, что тоннель пятьдесят метров в длину, не больше. Но меньше всего на свете Никите хотелось сейчас оказаться в этом тоннеле.
        Он водил биноклем, успокаивая себя, что ищет засаду, но просто тянул время, пока это не стало совсем уж неприлично и бессмысленно. Всё равно ничего нельзя было разглядеть за выступами леса, полукругом окружавшего пустошь. Возможно, под покровом ночи пробраться было бы безопаснее, но Никита был уверен - если засада сейчас в лесу, в ночи они подтянутся к мосту. Чтобы наверняка его не упустить. Он бы так и сделал.
        Никита убрал бинокль в рюкзак, забрался в седло, погладил коня по шее, пробормотав: «Не подведи меня сейчас, Серый!» Вынул пистолет и, тронув коня, выехал из леса. Бесполезный и ненужный сейчас путевод катился впереди.

* * *
        Они прискакали первыми и ждали уже около часа. Иван загнал Прохора на верхушку осины, с которой открывался отличный вид на всю Красную пустошь и подступы к Калинову мосту, а сам с остальными встал в зарослях рябины так, чтобы их нельзя было заметить и в то же время легко можно было вырваться на тракт и на пустошь.
        Засада была хорошая, обойти её было нельзя. Ивана беспокоило лишь наступление вечера. Он понимал, что в темноте у гонца будет фора, и нервно поглядывал то на небо, то на часы, гадая, пора ли уже выдвигать засаду ближе к мосту и как её подвести и спрятать так, чтобы не выдать заранее.
        Иван почти решился уже выводить бойцов и спрятать их под эстакадой моста, когда сверху раздался свист. Иван вскинул голову, Прохор кивнул и поднял большой палец.
        - По коням! - скомандовал царевич.
        Было заранее договорено не ждать Прохора и атаковать всемером. Прохору было приказано догонять, как спустится.
        Они вылетели из леса на пустошь и рассыпались цепью, стараясь охватить гонца и с леса, и с реки. Иван понимал, что это снижает ударную мощь отряда, но он не хотел рисковать уходом гонца обратно в лес. Что тот вполне мог попробовать сделать, если бы они всемером рванули бы ему наперерез прямо к мосту.
        Иван скакал прямо по тракту, рассчитывая в любом случае первым добраться до моста. Слева скакал Тимофей, Игнат замыкал цепь, выбираясь по самой границе леса и отрезая гонцу путь к отступлению.
        Они заметили его первым, он уже проехал чуть больше трети пути. Через пару секунд их заметил и гонец и, пригнувшись к спине коня, рванул к мосту. У него была фора, но кони царевича были свежее, и они должны были успеть его перехватить.
        Видимо, гонец это тоже понял. В какой-то момент, не снижая скорости, он вытянул правую руку, и конь Остея рухнул как подкошенный. Остей пролетел через голову коня и, с трудом поднявшись, захромал вперёд, выхватив саблю. Следующим путь гонцу перерезал Радько, и тот, прицелившись, свалил и его коня тоже. Радько, в отличие от Остея, упал неудачно и поднялся не сразу.
        У Ивана не было времени следить за отставшими. В считаные секунды он лишился двоих людей, и гонец уже прицеливался в коня Тимофея. Следующим будет он. Если гонец свалит их обоих, путь на мост ему будет открыт.
        Иван натянул поводья так, что конь встал на дыбы. Спрыгнув и сдёрнув лук, Иван положил стрелу, натянул тетиву до уха и отпустил.
        Алабуга не зря учил его, заставляя тренироваться сутками в любых условиях. Он так и не превзошёл отцовского сотника, но почти достиг его уровня, став вторым лучшим стрелком царства. Направление ветра, влажность воздуха, скорость цели - всё это Иван определял, уже не думая, автоматически. Он был уверен, что попадёт, куда нужно, и попал - прямо в голову коня.
        Конь рухнул, гонец перекатился через его голову, выпустив из рук пистолет и свалившийся со спины рюкзак. Пистолет он тут же подобрал и, встав на колено, подстрелил коня подскакивающего к нему Тимофея.
        Тимофей был готов и заранее притормозил коня, спрыгнув с него, как только тот начал заваливаться. Теперь от гонца его отделяло не больше ста метров, и, выхватив саблю, он рванул прямо на него.
        У Никиты не оставалось выбора. Прошептав «Видит Бог, я не хотел этого!», он выстрелил в Тимофея. Он был уверен, что попал. Он целил прямо в грудь и не мог промахнуться, но Тимофей лишь чуть вздрогнул и продолжил бежать. Никита выстрелил ещё раз и ещё и с ужасом понял, что пули не берут противника.
        Он стоял с бесполезным пистолетом в руке, затравленно озираясь на бегущих и скачущих к нему людей, и понимал, что через несколько секунд будет схвачен или убит. Он оглянулся на мост - не успеть. Поднял голову к небу в отчаянной надежде на хоть какую-нибудь помощь и тут заметил ворона, про которого уже и думать забыл.
        Ворон кружил над мостом, хрипло каркая, и из-за гребня правого берега вылетали и устремлялись через реку к месту схватки такие же чёрные вороны с отливающими краснотой клювами и когтями. Один… второй… третий… пока не появилась и не рванула вниз целая стая. Никита ещё успел заметить безумный взгляд Тимофея, остановившегося от него в пяти метрах, успел услышать чей-то панический крик: «Вороны Балки!», и в следующее мгновение чёрная масса скрыла от него нападавших.
        Иван успел выпустить десять стрел, прежде чем до него долетел первый ворон. Он не промахнулся ни разу, но на него летело ещё несколько десятков, и Иван выхватил саблю, этим же движением срубив подлетевшего первого ворона. Он кружился, отчаянно рубя подлетающих птиц и уворачивая голову от их когтей и клювов.
        «Глаза! - в голове пульсировала только одна мысль. - Доберутся до глаз - и мне конец!»
        У него не было возможности не то что оценить ситуацию, но хоть краем глаза взглянуть на поле боя. Он не видел ничего, кроме очередного ворона, падающего ему на голову, капель крови и перьев, летевших от разрубленных тушек. Оглушительное карканье, хлопанье крыльев, крики бойцов, собственное тяжёлое дыхание, переходящее в хрипы, - всё слилось в один монотонный звук, и Иван не думал уже ни о чём, взмахивая саблей на чистом инстинкте.
        В какой-то момент ему показалось, что ещё можно выжить. Срубив очередного ворона, он тут же поднял саблю, ожидая следующего, но его не было. Иван стоял, хрипло дыша, и видел, что на ногах остался только он, Остей, бешено отбивающийся саблей от обсевших воронов, и подскакивающий сзади Прохор. Тимофей, Радько, Игнат, Гаврила, Евсей уже лежали на земле, облепленные вороньими кучами. Двое или трое, успел заметить Иван, ещё держались, уткнув лицо в землю и прикрывая голову руками. Прочие лежали на спине, и вороны уже выклёвывали им глаза.
        Иван успел ещё заметить гонца, озиравшего побоище безумным взглядом, и тут же ему пришлось вскинуть саблю, встречая новую стаю.
        На этот раз его атаковали и сверху, и снизу. Пока Иван рубил воронов, метящих в голову, десяток обсел его ноги и замолотил по коленям. Иван, вскрикнув от боли, упал, придавив пару птиц, и почувствовал остервенелые удары по спине и затылку.
        «Конец!» - подумал Иван. Он опёрся на саблю, пытаясь встать, но удар в затылок и резкая боль в коленях снова кинули его на землю. У него потемнело в глазах, и на секунду он захотел поддаться нахлынувшей темноте. Но тут же, скрипнув зубами, оттолкнулся руками от земли, поднялся, несмотря на дикую боль в коленях, и лишь через пару секунд осознал, что воронов на нём нет.
        Он провёл рукой по голове, непонимающе огляделся. К нему подскакивал Прохор, истошно матерясь и куда-то тыча рукой. Иван посмотрел, куда указывал Прохор, и увидел светло-серого сокола, расшвыривающего воронью стаю.
        - Финист! - с облегчающей радостью заорал Иван, ковыляя с пробитыми коленями на помощь Скаль-Грайскому. Финист убил воронов, обсевших царевича, и теперь расправлялся с остальными.
        Воронов было больше, много больше, но сокол был быстрее, сильнее и проворнее, и за несколько секунд он перебил десятки чёрных разбойников, скинув их с Тимофея и почти освободив Радько. Иван и Прохор довершили избиение своими саблями.
        Пара десятков воронов ушла обратно за гребень. Сокол сделал победоносный круг над местом схватки и слетел на землю, обернувшись Финистом. Царевич шагнул к нему, обнял, стиснув за плечи.
        Он не стал его спрашивать, как тут оказался, ему было не до того. Вокруг валялись убитые лошади, стонали раненые и истерзанные бойцы, всё было усеяно трупами перебитых воронов, но Иван смотрел только на гонца, который уже бежал к мосту. Оттолкнув Финиста, он побежал, прихрамывая, за ним.
        Финист с Прохором догнали его у самой эстакады, когда гонец добежал уже до середины моста.
        - Уйдёт же! - отчаянно закричал Иван, вырываясь из рук. - Прошка, догони! Финист…
        Он осёкся на полуслове. Из тоннеля раздался глухой клокочущий рёв, и Иван понял, что они опоздали. Замерев, он уставился на мост, пытаясь представить себе, что сейчас должно произойти - и не смог.
        …Никита сорвался с места, как только вороны ушли обратно за Гребень. Он не замечал катящийся рядом путевод, не чувствовал колотящееся под рёбрами сердце. Он просто уходил от одной опасности к другой, понимая, что, будь его воля, он принял бы иное решение. Но сейчас его вела чужая воля.
        Рёв из тоннеля застал его на середине моста. Он присел на корточки, рывком расстегнул рюкзак, вытащил старые сапоги, упакованные в целлофан. Сорвал целлофан и, выпрямившись, стал ждать, ощущая, что словно проваливается в пустоту внутри собственного живота.
        Сначала из тоннеля показалась одна голова, потом вторая, третья… Огромные змеиные головы на мощных шеях, размером с фонарный столб, выдвинулись из мрака тоннеля. Затем показалось туловище - продолговатое, гладкое, с длинным мускулистым хвостом и сложенными по бокам кожистыми крыльями.
        Змей Бессмертного! Никита не мог назвать этого Змея Горынычем. Это не Горыныч, Горыныч это что-то прикольно-безвредное, вроде соседа Петровича на лавочке у подъезда.
        Этот трёхголовый мутант не казался ни прикольным, ни безвредным. «Чужой», приходило на ум Никите, «Чужой против Хищника». Такое же омерзение, такой же первобытный хтонический ужас. Это было чудовище, чуждое миру, даже этому миру сказки настолько, что совершенно непонятно, как оно тут оказалось и откуда взялось.
        Змей шёл по мосту, гремя цепями, сковывавшими его короткие мощные лапы и тянувшимися за ним из тоннеля. Своими тремя головами на длинных и гибких шеях он управлял на редкость слаженно. Правую шею он согнул и наклонил, всматриваясь в Никиту, средней следил за стоящими на другом конце моста, левую поднял ещё выше и осматривал последствия схватки с воронами.
        Никита подождал, пока Змей подойдёт на десять метров, и кинул ему под лапы сапоги, один за другим. «Ни в коем случае не швыряй верхом! - наставлял его Бессмертный. - Он воспримет это как угрозу и спалит тебя раньше, чем сапоги упадут на землю!»
        Змей мгновенно опустил левую морду к поверхности моста и принюхался к подкатившимся сапогам. Правой мордой он продолжал пристально следить за Никитой, втягивая ноздрями воздух и то сужая, то расширяя зелёные зрачки. В густых сумерках зелёные глаза Змея сверкали ярко, как неоновые вывески ночных магазинов.
        «Только бы подействовало, только бы сработало!» - молил про себя Никита, следя, затаив дыхание, как Змей обнюхивает сапоги, и медленно доставая из кармана смартфон.
        Змей поднял морду, которой обнюхивал сапоги, и снова уставился в побоище за рекой, где шевелились и вставали два-три окровавленных человека. Он, видимо, выяснил, что хотел, и теперь предпочитал вновь полностью контролировать обстановку. Сделав несколько шагов, Змей приблизился правой мордой почти вплотную к лицу Никиты и замер, сверля его взглядом и обнюхивая так же, как только что обнюхивал левой сапоги.
        «Ну всё! - пронеслось в голове у Никиты. - Или сейчас, или…»
        Он не успел придумать, что «или…» Слегка отклонившись от страшной змеиной морды размером со стиральную машину, Никита медленно поднял руку со смартфоном, постаравшись направить экран в глаза Змея, и включил запись.
        В горле у Змея угрожающе заклокотало. Никита чуть не отдёрнул руку, готовясь прикрывать голову от пламени, но последним усилием сдержал себя и услышал холодный резкий приказ, раздавшийся с экрана:
        - Астертони!
        Астертони! Никита понятия не имел, что это значит. За последние два дня он десятки раз просмотрел эту запись, но по-прежнему знал только одно - она должна заставить Змея пропустить его через мост и тоннель.
        Астертони! Змей расправил крылья, вытянул шеи вверх и тяжело взлетел, едва не сбив Никиту. Он висел над мостом, размахивая крыльями и гремя цепями, всеми тремя головами продолжая зорко следить за происходящим.
        Никита, едва не упав от неожиданности и взмаха крыльев, даже не сразу сообразил, что путь открыт. Мост был достаточно широкий, чтобы Змей мог просто посторониться; зачем ему было взлетать?!
        Он дёрнул головой, краем глаза заметив движение у себя за спиной и торопливо шагнул вперёд, едва опять не упав под мощной воздушной струёй. Боязливо обойдя гремящие тяжёлые цепи и хвост Змея, кончиком которого он продолжал касаться моста, Никита устремился ко входу в тоннель, переходя с шага на бег и постоянно оглядываясь. Последнее, что успел он заметить, прежде чем скрылся в зияющей темноте тоннеля, - три красноватые струи пламени, выпущенные Змеем в сторону бегущих к нему людей.
        Глава 13. Мгновения молодости
        Метелица не ожидала, что Кощей согласится на её предложение и приготовилась заходить издалека, с привлечением девочек и Соловья.
        Соловей согласился сразу, девочки были в восторге, но оставалось ещё убедить Кощея. Никто не знал, как он отреагирует; откажется - и вся затея провалится. И отказать он мог без всякой причины, по крайней мере, никому не называя её.
        К радости Метелицы Кощей согласился. Его даже не пришлось уговаривать. В конце концов если не сейчас, то когда? Учёба закончена, экзамены сданы, Лонгиры получены - они имеют полное право отдохнуть и повеселиться.
        Метелица предложила всей компанией выбраться на Тёплое море, провести недельку-другую в Черепаховом заливе или на Жемчужном острове. Кощей выбрал залив, и Метелица не спорила, хотя сама предпочла бы Жемчужный остров. Но она была так рада совместному отдыху, что уже не хотела спорить по таким мелочам. Удача уже то, что он вообще согласился.
        Черепаховый залив в это время года был почти безлюден. Метелица подозревала, что поэтому Кощей и предпочёл его. Гигантские черепахи откладывали яйца в песок и медленно ковыляли к морю.
        Соловей сажал Ольгу на панцирь черепахи. Девочка визжала от восторга и ужаса, но держалась, пока черепаха не заходила в море. Тогда она соскакивала и бежала обратно.
        Соловей пытался и Машу посадить на черепаху, но она наотрез отказалась. Пятнадцатилетняя девушка впервые увидела море и пришла от него в полный восторг. Целыми днями она ходила по берегу, собирая разноцветные ракушки и камешки, бродила, разувшись, по тёплой кромке воды.
        Плавать она не умела. Соловей, узнав, изрядно удивился и предложил научить. Маша застенчиво отказалась. Соловей спросил Ольгу, и та церемониться не стала. Бросив надоевших черепах, она прямо в лёгком летнем платьице зашла в воду и, поддерживаемая за пояс Соловьём, стала послушно выполнять его указания, неумело, но старательно двигая руками и ногами.
        Соловей убирал руки - Ольга с визгом опускалась в воду, кашляя и захлёбываясь, сердито плескала в Соловья водой. Он смеялся, предлагал попробовать ещё. Звал в воду Машу, она, улыбаясь, качала отрицательно головой.

* * *
        - Никогда бы не подумала, что Соловей может так ладить с девочками, - удивлённо пробормотала Метелица.
        Они сидели на невысокой дюне, соорудив над головами навес от палящего солнца. Плотный кусок ткани чуть трепыхался, бросая на горячий песок квадрат тени, в котором устроились Метелица с Кощеем.
        Кощей жевал травинку, положив руки на поднятые колени, и следил за сёстрами с Соловьём. Метелица привалилась к его плечу, наслаждаясь теплом и безмятежным покоем.
        - Ты только посмотри, как он их увлёк, - продолжала она. - Давно не видела девочек такими счастливыми.
        - Да, давно, - задумчиво пробормотал Кощей.
        - Хорошая была идея выбраться к морю, правда? - оживилась Метелица. - И сами отдохнули, и девочки развлеклись.
        - Да, - кивнул Кощей.
        - Ты сегодня какой-то разговорчивый, - съязвила Метелица, пихнув его в плечо. - Чего киснешь, а?
        Он помолчал, перекатил травинку из одного уголка рта в другой.
        - Велизарий предложил мне ещё один курс, - нехотя ответил он.
        - Чего? - Метелица испуганно вскинула глаза на задумчивый загорелый профиль. - Это тебе ещё зачем? Ты же и так лучший из выпуска.
        Кощей не ответил. Метелица и так знала зачем. Поговаривали об этом давно и упорно. Едва ли не с первого курса ходили слухи, что Велизарий готовит Троекурова на место Четвёртого Хранителя Лонгира, единственного Хранителя не из Династии, а выбираемого со стороны.
        Должность была вакантна много лет, потому что не находилось волшебника нужной силы, эрудиции и морально-волевых качеств. И вот теперь, шептали в школе, в окружении Велизария уверены - Троекуров будет идеальным Четвёртым Хранителем. Конечно, предстоят ещё выборы, но если Велизарий официально его выдвинет и поддержит, вопрос можно считать решённым.
        Сам Кощей на эту тему говорить отказывался и на все вопросы Метелицы и Соловья пожимал плечами. Очевидно, Велизарий сделал ему предложение давно, и значит, все эти слухи правда.
        Он готовит Кощея к сану Хранителя, хочет представить его Династии в лучшем виде, полностью, по всем параметрам подходящим на должность. И для этого ему нужен ещё один курс и персональные занятия. И, кажется, Кощей готов согласиться.
        Метелица решила спросить напрямую. В конце концов, это касается и её тоже.
        - Нет, - покачал головой Кощей. - Я ещё не решил.
        - Почему?
        Кощей пожал плечами. Метелица так и не поняла - то ли он сам ещё не знает, то ли не хочет говорить.
        - Может, съездим на север? - вкрадчиво спросила она. - Пока ты не решил. Покажу тебе Игольчатый лес, познакомлю с отцом.
        - Зачем?
        - Как зачем?! - возмутилась Метелица, беря его под руку и прижимаясь теснее. - Затем, что мы вместе и я люблю тебя и хочу, чтобы отец тоже это знал. И перестал уже переживать за меня.
        - А у него есть повод? - она заметила, как у Кощея дёрнулись губы в непроизвольной усмешке.
        - В том-то и дело, что нет. Я поэтому и хочу вас представить, чтобы он убедился в этом и…
        Метелица осеклась. Она хотела сказать «…и спокойно отпустил меня с тобой в Малахит», но побоялась так прямо навязываться. Тем более, что сам он ещё не решил, и кто знает, может ещё и откажется.
        Кощей, кажется, ничего не заметил. Он продолжал задумчиво смотреть на море, время от времени бросая взгляд на сестёр с Соловьём, резвящихся у кромки прибоя.
        - Поехали, Кощей! - Метелица поцеловала его в плечо. - Соловей присмотрит за девочками, если что.
        - Уж кому-кому, а ему я в последнюю очередь доверю присматривать за ними, - желчно произнёс Кощей. - Особенно за Машей.
        Метелица фыркнула, рассмеялась.
        - Да ты чего?! - она весело затормошила его. - Серьёзно, что ли? Ничего себе Соловей не позволит, ты же его лучший друг.
        - Заметила, как он на неё смотрит? - Кощей повернулся к Метелице и кивнул в сторону Соловья.
        - Слушай, - наставительно произнесла Метелица, - может, ты и не заметил за всеми своими заботами, но Маша уже выросла в красивую девушку. И на неё многие так смотрят.
        - Тем более, - пробормотал Кощей.
        - Да хватит корчить из себя заботливого отца! Отвезём девочек в школу, попросим Велизария присмотреть. Поехали, Кощей! Дай себе немного отдыха, отвлекись чуть-чуть.
        Кощей посмотрел на взволнованную и немного рассерженную Метелицу и улыбнулся.
        - У меня есть одно дело, - сказал он, помолчав. - Надо кое-кого навестить. Это ненадолго, на день. А потом съездим к тебе.
        Метелица радостно затеребила Кощея за руку. Она взяла его ладонь, просунула свои пальцы между его и вытянула скрещённые ладони за край тента. На пальце Кощея сверкнул Лонгир.
        - Красота! - удовлетворенно констатировала Метелица, любуясь сверкающим камнем. - Теперь мы волшебники, можем колдовать, как хотим. А ты будто и не рад. Что ты какой скучный ходишь все эти дни?
        Кощей вытянул ладонь из пальцев Метелицы и опустился на спину, зажмурившись от солнца. Он упал головой за край тени, но не стал двигать тент и закрываться от солнца.
        - Я просто устал, Метелица! - произнёс он, вынув травинку изо рта. - Просто устал. Наверное, мне действительно надо отдохнуть.
        Метелица склонилась над ним на локте.
        - А я что говорю! Обещай только, что никаких книг, никаких дел, вообще никаких забот. Будем только гулять, кататься и отдыхать. И ничего больше.
        Кощей слабо усмехнулся, не открывая глаз, чуть заметно кивнул. Метелица водила пальцами по его виску, вытирая капельки пота.
        - Ну и жара! - пробормотал он. - И как ты, с севера, терпишь её?
        - У нас, северян, есть свои способы, - Метелица сделала вращательное движение левой рукой, и небольшой белый вихрь опустился крепким снежком ей в ладонь.
        Кощей открыл глаза.
        - Морозова Метелица! - сварливым голосом, очень похожим на Велизария, произнёс он. - Сколько раз повторять вам - снежные и прочие природные вихри закручиваются справа налево. Неужели так трудно запомнить?
        - Простите, учитель! - виноватым тоном прилежной ученицы ответила Метелица, водя снежком по лбу и вискам Кощея. - Но что я могу поделать, если я левша?
        Она приподняла снежок, уронила несколько капель на сухие волосы Кощея.
        - Учитесь работать обеими руками, - так же сварливо сказал он. - Иначе придётся оставить вас после уроков.
        - Вы хотите меня наказать, учитель? - Метелица вплотную приблизила свое лицо к лицу Кощея, в её огромных синих глазах он видел своё отражение.
        - Видимо, придётся, раз вы не понимаете иначе.
        Он резко приподнялся на локте, обхватил Метелицу за талию и повалил на спину. Она зажмурилась от солнца и тут же, закусив губу, взглянула на него из-под полуприкрытых ресниц.
        - Какая же ты красивая! - прошептал он.
        - Да?
        - Да. Но солнце тебе категорически противопоказано.
        Он прильнул к её губам, и она ответила на поцелуй, выгнув спину и обхватив руками за шею.

* * *
        Ольге наконец надоело учиться плавать. Она замёрзла и, хлюпая носом, заявила, что больше не хочет нырять. Соловей немедленно предложил высушить её сарафан, но Ольга ответила, что хочет побегать и само, мол, всё высохнет на солнце. Она куда-то унеслась, и Соловей остался с Машей.
        Она стояла у кромки воды и всматривалась в горизонт.
        - Чего высматриваешь? - поинтересовался он, подворачивая намокшие штанины.
        Маша качнула головой.
        - Так, ничего, - нехотя ответила она, помолчав. - А как далеко идёт это море, ты знаешь?
        Соловей опешил, не ожидая такого вопроса. Он даже не успел пошутить по привычке, просто не придумал как. Маша смотрела на него внимательно и заинтересованно, и Соловей невольно сбавил свой неизменный ёрнический тон.
        - Смотря куда тебе надо, - осторожно ответил он. - Скажи куда, я скажу, сколько плыть. Ну, примерно. Учитывая погоду и прочие сопутствующие обстоятельства.
        - Какие?
        - Ну, пираты там, разбойники. Места пропащие. Слышала про Девон?
        - Да, - Маша оживилась. - Да, слышала. Читала то есть. А ты что-нибудь знаешь про него?
        - А то! - хмыкнул Соловей. - Идёт-идёт себе корабль мимо Девона. Хлобысть - и нету. И куда делся, и что случилось - никто не знает. Грешат на Моора, но Садко говорит, что это не он.
        - Садко?
        - Ну… - Соловей замялся, почесал затылок. - Ну, в общем, купец, с которым я выбрался из Калача. Он говорил, что был на Каменных берегах, когда искал Моора. А оттуда до Девона день пути по хорошему ходу. В общем… Ну, в общем, не Моор на Девоне, это точно. У него своё лежбище, в Багровых пещерах.
        - Правда? - Маша смотрела на Соловья с таким интересом, что тот почувствовал себя польщённым. - Ты правда был знаком с Садко? Он в самом деле был на Каменных берегах?
        - Может, и был, - Соловей небрежно пожал плечами. - Но только там. До Багровых пещер он не добрался, да и вообще никто, если верить ему. Моора там не взять.
        - Почему?
        - Потому что они подводные. Садко говорит, что там есть места с воздушными куполами, как в бобровых хатках, но кто ж проверит.
        - Ерунда какая-то, - недовольно протянула Маша. - Неужели никому не хочется? Я бы вот проверила. Как только научусь плавать и оборачиваться…
        Соловей рассмеялся.
        - Эх, Маша! - он потрепал её по плечу. - Да зачем тебе оборачиваться? Багровые пещеры найти? Или Моора свергнуть? Самой стать царицей морей, Марьей Моревной?!
        - При чём тут это? - рассердилась Маша, сбрасывая руку Соловья. - Это всё равно надо уметь, это входит в базовый курс. Ты вот умеешь.
        - Умею, - согласился Соловей. - А вот тебе необязательно. Сейчас покажу почему.
        Он направился в море.
        - Ты куда? - крикнула Маша ему в спину.
        - Стой там! - крикнул Соловей в ответ, обернувшись. - Я быстро.
        Он оглушительно свистнул, перекрыв шум прибоя, красиво нырнул, вспорхнув над водой, и через пару секунд в волнах промелькнула удаляющаяся спина дельфина.
        Маша восхищённо ахнула.
        - Маш, а Маш? - подбежавшая Ольга, запыхавшись, теребила её за руку. - Куда он поплыл, а?
        - Отстань, Оль, не знаю я, - Маша вырвала руку, взволнованно всматриваясь в волны. - Сказал, вернётся сейчас.
        Соловей вернулся через пять минут, когда Маша уже собиралась бежать к брату за помощью. Сначала в волнах опять показался дельфин, что-то несущий в зубах, нырнул и через пару секунд на берег выходил Соловей. В руках у него была большая перламутрово-розовая раковина в форме грота.
        - Вот! - Соловей торжественно протянул раковину Марье. - Держи, подарок!
        - Спасибо! - зарделась Маша.
        - Ух ты, какая клёвая! - Ольга восхищённо глазела на раковину, не решаясь даже дотронуться - такой она казалась хрупкой и почти прозрачной.
        - Только не превращайся ни в какую каракатицу, - наставительно произнёс Соловей. - Красивой девушке мужики сами достанут всё, что ей надо, - только попроси.
        Маша промолчала. Она бросила на Соловья смущённый и лукавый взгляд и отвернулась.
        Соловей улыбнулся. Он повернулся к Ольге, схватил за ладони и поднял рывком взвизгнувшую девочку.
        - А ты у нас птичкой хочешь? - спросил он, раскручивая её почти параллельно земле. - Полетаем, полетаем, полетаем. Надо же проверить, может, тебе не понравится, - заявил Соловей, опуская наконец Ольгу на землю.
        Её тут же повело в сторону, и девочка, не удержавшись, плюхнулась на песок.
        - Ещё! - потребовала она, поднявшись и подбегая к Соловью.
        - А ты у нас крепкая, - засмеялся он, беря её снова за руки. - Ну, давай ещё раз.
        Маша смотрела на сестру, с радостным визгом кружащуюся на руках Соловья, на целовавшихся брата с Метелицей, и всё это её не слишком задевало. Она понимала, что нравится Соловью, что он пытается ухаживать, но относилась к этому довольно спокойно.
        Не то что бы Соловей её совсем не привлекал, она просто пока не хотела его. Ей хотелось другого, её увлекали тайны и чудеса далёких стран и неведомых краёв. Получив разрешение Велизария и доступ к школьной библиотеке, она проводила целые дни, зарывшись в книги и свитки.
        Отчёты купцов, воспоминания полководцев, исследования волшебников и жизнеописания колдунов, история стран и перемещение народов - вот что её занимало, вот что ей было интересно, и она с нетерпением ожидала, когда уже сможет приступить к практическому обучению. Она прошла предварительные испытания, была зачислена на курс, и ждала только начала нового учебного года.
        Единственное, что пока беспокоило Машу, - это Кощей. Она осторожно выспрашивала его о планах, останется ли он ещё на год в школе или нет. Брат не говорил ей ни да ни нет, и её это немного нервировало. Всё-таки не хотелось оставаться одной в чужом городе. Да, она жила в Халдоне уже семь лет, неоднократно бывала в школе и прекрасно знает и Велизария, и его сотрудников, и старших учеников. И всё-таки, если Кощей уедет отсюда по каким-то своим неведомым делам, ей будет грустно и одиноко.
        Ведь непонятно пока даже, что делать с Ольгой. С кем она останется, если Кощей решит уехать? Заберёт ли он её с собой или оставит с ней? В общем, всё было сложно, и пока Кощей не решит какие-то свои неотложные дела, на которые он намекал пару раз в последние дни, ничего определённого сказать было нельзя.
        Вот Соловей собирался уезжать, это было известно точно. Он и сам не раз заявлял, что, как только получит Лонгир, рванёт в Ладонику или в Скальный Грай, устроится на какой-нибудь корабль и пойдёт по морям. Это было, правда, до того как он начал приглядываться к Маше, но и сейчас ничего особо не изменилось. Ещё и потому Маша относилась не слишком серьёзно к его… даже не ухаживаниям, а намёкам на ухаживания, что не видела здесь никаких перспектив. Через несколько дней Соловей покинет школу, уедет на запад, и всё закончится.
        Но за подарок Маша была ему искренне благодарна. Она приложила раковину к уху и услышала звук, схожий с прибоем, но намного более низкий, глубокий и мощный, как будто не волны плескались о берег, а весь Мировой океан колыхался на поверхности земли. Маше показалось даже, что ритмичный низкий звук колышет и её саму на волнах. У неё закружилась голова, и она отняла раковину от уха.
        Соловей явно не простую раковину вытащил с морского дна, подумала Маша, заворожённо глядя на хрупкое перламутровое создание. Ей страстно захотелось самой погрузиться в морские глубины, полюбоваться океанскими красотами, побывать в Багровых пещерах и разгадать тайну Девона.
        Она дала себе твёрдое обещание, что обязательно научится плавать в глубинах. И пусть Соловей не смеётся, она станет царицей морей, станет, если потребуется, Марьей Моревной. Как брат, который взял кличку, данную ему Соловьём, и сделал её своим вторым, а теперь уже и первым именем.
        Глава 14. Захват
        - Игорёк, ты не знаешь, где ребята?
        - Чего? - княжич не мог оторваться от гонок на смартфоне и не обратил внимания на беспокойство в голосе матери. Шарик вертел головой, поглядывая то на княгиню, то на княжича.
        - Где ребята, Игорёк? - переспросила Ольга. - Яна, Костя, Олег? Не знаешь, куда они делись?
        - А… - Игорёк заложил очередной лихой вираж на трассе, - а они, наверное, на башне…
        - Что? - нахмурилась Ольга. - Я же сказала им не лазить по ночам на башню.
        Направляясь к лестнице, она собиралась задать сыну хорошую трёпку, твёрдо намереваясь в этот раз серьёзно поговорить и с дочерью. Но все эти мысли вылетели у неё из головы, как только она услышала знакомый свист.
        У неё перехватило дыхание. Свист шёл издалека, но разносился равномерно, проникая сквозь каменные стены замка без особых усилий. Казалась, что свист издают сами стены, схватившись за которые, она тут же отдёрнула руку.
        - Мам, что это? - из двери комнаты показалось испуганное лицо Игорька.
        - Игорь, быстро в комнату! - опомнилась она. - Закрой дверь и не выходи, пока я не скажу.
        - Мам…
        - Быстро, я сказала!
        Игорёк скрылся в комнате, хлопнув дверью. У Ольги не было сейчас времени жалеть и извиняться за резкость. Она поднималась по винтовой лестнице, шагая через одну и две ступеньки, хватаясь руками за стены, обдирая ногти и пальцы и панически думая только одно: это же он, он! Неужели ему удалось на этот раз, неужели у него получилось?!
        Она выбежала на верхнюю площадку, задыхаясь от бега и волнения. Князь уже был там. Стоя у края башни, он пристально всматривался в лагуну, где в темноте моря и неба выделялись ещё большей чернотой три тяжёлые громадины, стоящие напротив дворца.
        - Это он?! - княгиня подбежала к мужу.
        - Очевидно, - процедил он сквозь зубы.
        - Как он проник в лагуну? - панически спросила Ольга. Её всю трясло, детей на башне не было, и она гнала от себя мысль, где они могут быть сейчас. Нет, только не это, только не там. Не настолько же они безответственны, Яна бы остановила их, они, наверное, где-нибудь во дворце.
        - Видимо, захватил отцовские галеры, - ответил князь, по-прежнему напряжённо всматриваясь в черноту. - Они протамгованы и стражники лагуны их не тронули.
        Он вскочил в проём между зубьями парапета.
        - Ты куда? - Ольга схватила его за плащ.
        - Узнать, что ему надо. Он же не на радостях свистел.
        - А если дети у него? - Ольга заставила себя произнести это вслух.
        - Тем более.
        - Я с тобой, - решительно сказала она, вставая рядом на край башни.
        - Ни в коем случае! - князь протянул руку, удержав её. - Ты хочешь оставить город совсем беззащитным? На всякий случай - у тебя ещё один сын, - он кивнул в сторону лестницы.
        - Даже не уговаривай! - Ольга дёрнула головой. - Вдвоём мы сильнее, Гвидо. А если дети у него, мне он их отдаст. Тебя он не станет слушать, а меня послушает.
        - С чего бы это? - недоверчиво спросил князь.
        - Просто доверься мне, Гвидо, - она взяла мужа за руку, взглянула на него умоляюще. - Прошу тебя, просто доверься. У нас нет сейчас времени на споры.
        Князь посмотрел на жену долгим взглядом, кивнул, и, так и держась за руки, они спрыгнули вниз. Расправившиеся на ветру полы плащей превратились в крылья, и через пару секунд от башни к галерам уже летели ястреб и лебедь.

* * *
        Соловей стоял на юте и смотрел, как на рее бизань-мачты покачивается хрустальная сфера, в которой стоят привязанными спина к спине трое ребят - заплаканная девчонка и двое насупленных мальчишек.
        Сфера была подвешена за канат, другой конец которого был привязан к борту с таким расчётом, чтобы Сойка одним ударом могла перерубить его. Для надёжности он разместил на нижней палубе ребят с пищалями, приказав взять шар на мушку и палить при малейшей опасности. Он не желал зла ребятишкам, но Скаль-Грайских надо сразу напугать так, чтобы они ни о чём другом не могли думать, как только о спасении детей.
        - А если они не прилетят? - спросила Сойка, поигрывая ножом в опасной близости от каната.
        - Прилетят, - Соловей взглянул, прищурившись, на далёкий - и уже такой близкий! - вожделенный замок, выраставший из скалы. - Проблема будет, если кто-то додумается остаться. А вот если оба… А вот и оба! - удовлетворённо констатировал он, следя, как лебедь с ястребом пикируют на нижнюю палубу и оборачиваются людьми.
        Ольга стремительно обернулась и вскрикнула от ужаса, увидев хрустальную ловушку. Расширенными остановившимися глазами она смотрела, как медленно поворачивается шар, открывая то заплаканную Яну, то угрюмо-виноватого Олега, то встревоженного, насупившегося Костика.
        Она кинулась к спускающемуся с юта Соловью. Князь дёрнулся, но не успел схватить её.
        - Ты что творишь, Соловей?! - закричала Ольга. - Отпусти детей!
        - Не так скоро, княгиня, не так скоро, - Соловей кончиком сабли не позволял Ольге броситься на него. - Не ты здесь раздаёшь приказы.
        Князь схватил жену за плечи, прижал к себе, обхватив обеими руками.
        - Чего ты хочешь? - сдерживаясь, спросил он Соловья.
        - Сам-то как думаешь, князь? - Соловей ухмыльнулся в лицо. - Я город хочу.
        Гвидон с трудом удерживал Ольгу. Она вырывалась, крича в лицо Соловью:
        - Ты не брезгуешь детей уже воровать, мерзавец! Ты за город убить их готов!
        Князь бросал короткие быстрые взгляды вокруг, пытаясь найти выход. Сойка занесла нож над канатом, разбойники по бортам целились частью в шар с детьми, частью в них самих. Он ничего не мог придумать. Если хотя бы Финист оставался во дворце!
        - Кто говорит о воровстве? - Соловей с картинным возмущением взмахнул рукой. - Они сами пришли.
        - Лжёшь! - отчаянно выкрикнула Ольга в лицо разбойнику. Когда, ну когда он стал такой сволочью, билось у неё в мозгу. Как они дошли до жизни такой?!
        - Посмотри сама, - Соловей так же картинно простёр руку к сфере. - На их прелестных виноватых мордашках само всё написано.
        Ольга бросила взгляд на шар и тут же отвернулась. Соловей был прав - таких умоляюще-виноватых взглядов она ещё не видела. Ни у Яны, ни тем более у Олега.
        Она закрыла лицо руками. Князь почувствовал, как обмякли плечи жены, и понял, что она сдалась.
        - Зачем тебе город? - спросил он. - Ты же разбойник, мы заплатим деньгами.
        - Я капитан, князь, - поправил Соловей. - Мне нужен порт. Лучше Скального Грая порта на этом море нет.
        - Ты понимаешь, что это - война? - князь пытался объяснить очевидное. - Ты понимаешь, что Марья так этого не оставит? Тебя осадят с севера, с запада и с востока, ты не выстоишь.
        - Война так война, - Соловей небрежно пожал плечами. - Я пират, вся моя жизнь - война.
        - Подумай ещё раз, Соловей. Возьми золото и уходи. Ты найдёшь, где спрятаться, нам сейчас нечем тебя преследовать.
        - Я не собираюсь никуда уходить, князь, - жёстко ответил Соловей. - Разговор окончен, - он стёр небрежную улыбку с лица, протянул ладонь. - Перстень!
        Они вздрогнули, как от удара хлыста.
        - Ты нарываешься, Соловей! - опять вскипела Ольга. Она не могла поверить, что это Соловей, Соловей, который учил её плавать и кататься на лошади, Соловей, который поддерживал их, даже когда от них все отвернулись. И теперь этот Соловей командует ей, как какой-нибудь своей рабыне, захваченной в очередном налёте.
        - Прошу оценить ситуацию, княгиня, - спокойно ответил он. - Сделать вы мне ничего не можете. Только дёрнетесь - и ваши детишки полетят на дно. Ударите по Сойке или по мне - кто-нибудь всё равно успеет рубануть или стрельнуть. Вам нужны ваши дети? Сдайте мне ваши перстни!
        Ольга посмотрела на Соловья долгим выразительным взглядом и промолчала. Говорить было не о чем. Он не передумает, это ясно. Убеждать его бесполезно, угрожать - тем более.
        - Что с нами будет? - спросила она, медленно снимая перстень и отдавая Соловью.
        - Счастливое воссоединение семейства, - ответил Соловей, пряча Лонгир в карман. - Я разбойник, но не убийца.
        - Ты не оставил нам выбора, Соловей, - тихо проговорила Ольга, пока князь снимал своё кольцо. - Когда-нибудь и ты окажешься на нашем месте. Подумай об этом.
        - Я много раз бывал на вашем месте, княгиня. И каждый раз делал правильный выбор, потому до сих пор и жив. Сойка! - Соловей повернулся к Сойке и махнул рукой.
        Девица с короткими рыжими, крашенными хной волосами весело кивнула и перерубила канат. Ольга закричала от ужаса. Соловей по-дирижёрски взмахнул рукой, и хрустальная сфера испарилась, не долетев до воды. Как были связанные втроём, дети оказались на палубе. Соловей ещё раз картинно взмахнул рукой, и верёвки распались так же, как шар.
        Ольга бросилась к детям. Она обнимала их всех сразу и каждого в отдельности, целовала, гладила, шептала утешения. Соловей насмешливо улыбался. Князь, не спуская глаз с Соловья, словно невзначай, дотронулся до кинжала. Соловей, присвистнув, взмахнул в третий раз и поймал свободной рукой вылетевший из ножен кинжал.
        - Нехорошо, князь, - укоризненно покачал он головой, отдавая кинжал Сойке. - Могли ведь устроить совершенно ненужную свалку. Притом что детей я вернул.
        - Тебе нельзя доверять, - с трудом сдерживаясь, ответил князь.
        - Разумеется, - кивнул Соловей. - Как и вам.
        Он взмахнул дирижёрским жестом в очередной раз, и руки князя с княгиней накрепко скрутили за спиной сыромятные ремни.
        - Повеселились - и будет, - Соловей подошёл к Ольге, взглянул в глаза. - Пора возвращаться.

* * *
        Спустив на лодки своих людей и велев захватить порт, сам Соловей вместе с Сойкой, Костей и княжеским семейством переправился в город на захваченном «Кречете».
        Соловей не собирался поднимать тревогу раньше времени и будить спящий город. Пираты захватывали порт в тишине, и ко дворцу со своими пленниками Соловей поднимался, старясь не привлекать внимания. Главные двери были заперты, но на приказ князя их тут же открыли, и дворец оказался в руках Соловья.
        Он лично препроводил княжеское семейство в верхние комнаты. Любезно поинтересовавшись у Ольги, где их оставить, он провёл пленников в княжескую спальню, совмещённую со старой детской, и только тут наконец снял с них ремни излюбленным театральным взмахом.
        - Отдыхайте! - воскликнул Соловей. - Утро уже скоро, но поспать ещё можно. Всё равно вам делать больше нечего.
        - Ты же обещал отпустить нас, - Ольга сверлила его взглядом, потирая запястья.
        - Нет-нет-нет, птичка, извини, - Соловей возмущённо помахал пальцем перед лицом княгини. - Я обещал отпустить детей, не вас. О вас уговора не было.
        Сойка стояла в дверном проёме, прислонившись к косяку и весело наблюдая за происходящим. Её всё это явно забавляло. Яна уткнулась отцу в бок, обхватив его руками и зарывшись лицом в плащ. Олег угрюмо уставился в пол, Костя бегал глазами с одного на другого.
        - Тогда отпусти детей, - попросила Ольга. Она надеялась, она правда надеялась, что Соловей послушает. Ведь оставалось же в нём ещё что-то человеческое?!
        - Куда? Куда мне их отпустить?
        - К Марье. Отправь их в Волхов, не оставляй тут со своими разбойниками.
        - Мам, не надо, - пробормотал Олег.
        - Олег, не лезь! - Ольга резко взмахнула рукой, то ли останавливая сына, то ли защищая его от Соловья.
        Соловей одобрительно хмыкнул.
        - Ну что ты, в самом деле? - пожал он плечами. - Ну как я их отпущу?! Чем мне от Марьи тогда прикрываться?
        - Ты берёшь нас в заложники? - глухо спросила Ольга, хватаясь за грудь.
        - Ну что ты?! - Соловей осклабился. - Конечно же, не вас. Вы не препятствие для Марьи, если она захочет уничтожить меня. Даже целым городом пожертвует без проблем. А вот ради любимых племянников… Чего только не сделает женщина, которая сама не может…
        Ольга с ненавистью толкнула Соловья в грудь обеими руками. Тот явно ожидал чего-то подобного и, пошатнувшись, выбросил руку вбок, удерживая ринувшуюся на княгиню с ножом Сойку.
        - Всё-всё-всё в порядке! Угомонитесь, девочки! Не надо так нервничать, - Соловей коротко хохотнул, пихнул яростно сверкающую глазами Сойку к двери и повернулся сам. - Я, в общем, пойду. Не смею более вас…
        - Соловей! - негромко окликнул его князь.
        - Чего? - обернулся тот.
        Князь мягко отстранил Яну. Девочка тут же уткнулась матери в грудь. Ольга поцеловала её в волосы и обняла.
        - У нас ещё один сын есть, - князь подошёл к Соловью. - Можешь привести его сюда?
        Соловей озадаченно почесал затылок.
        - Тэк-с… чё-то я затупил… - он растерянно оглядел детей. - Меньшой же у вас… А это тогда кто? - Соловей ткнул пальцем в Костика, уставившись на него с явным интересом.
        В комнате повисла неловкая пауза.
        - Это Костя Лыков, племянник Коломны, - ответил князь после секундного замешательства. - Гостит тут, у ребят.
        - Племянник? - недоверчиво прищурился Соловей, продолжая осматривать его. - Первый раз слышу. Про Ксюшку знаю, помню. А ты чьих будешь, парень?
        Костя растерянно открыл рот, не зная ещё, что скажет, но княгиня опередила его.
        - Сашки Лыкова, младшего зятя, забыл, что ли? - с весьма убедительным раздражением ответила она. - Когда ты последний раз был в Волхове?! Оставь в покое ребёнка, и так уже запугал его. Верни нам младшего, вели принести поесть и скройся уже.
        - Что она себе позволяет, дорогой?! - вспыхнула Сойка, опять вынимая нож. - Может, подрезать ей язычок?
        - Угомонись, - пробормотал Соловей, думая о чём-то своём. - Ладно, - кивнул он. - Сейчас доставлю вам меньшого. Только обещайте вести себя прилично и не причинять мне хлопот.
        Он посмотрел строго на Ольгу. Она помедлила и обречённо кивнула.

* * *
        Игорька принесли через несколько минут. Малыш заснул, не дождавшись возвращения родителей, и Соловей благоразумно не стал его будить.
        Ребёнка уложили в кровати в старой детской, которую раньше занимали маленькие Олег с Яной. По просьбе княгини Соловей наколдовал в детской ещё три кровати, великодушно снабдив одну из них пологом, и Яна, измученная ночными событиями, скоро уснула, свернувшись под одеялом калачиком. Ольга поцеловала дочь, задёрнула полог и шёпотом велела мальчишкам тоже ложиться спать.
        Они стояли у окна и что-то рассматривали под замком в тусклом рассвете. Олег потерянно кивнул, Костя обернулся, прошептав в ответ «сейчас ляжем», и Ольга не стала настаивать. У неё даже не хватало духу как следует отругать мальчишек. Настолько убито и виновато они выглядели, что никаких лишних слов было не нужно.
        Ольга вышла в спальню, тихонько прикрыв дверь детской. Князь стоял у окна, скрестив руки, и тоже, как и мальчишки, что-то рассматривал внизу. Ольга неслышно подошла к нему сзади, обняла, прижавшись щекой к плечу, выглянула вместе с ним в окно.
        Окна спальни и детской выходили на правую часть лагуны, и с высоты было хорошо видно в разгорающемся утреннем свете, как пираты высаживаются на борт купеческих судов, вытаскивают из трюмов товары, бочки, мешки, лари, сундуки. Кое-где прямо на палубе выбивали пробки из бочек, разливали по стаканам вино. Тут же вскрывали сундуки, проверяя содержимое, распихивали по карманам и кошелькам что поценнее, остальное отправляли на берег или выбрасывали прямо за борт.
        Кое-кто из купцов, кто ночевал не в городе, а на корабле, бросались от одного разбойника к другому, просили, умоляли. Их пинали, отпихивали, били по лицу. Особо надоедливых сбрасывали за борт. Кто-то из пиратов уже волочил найденную где-то девицу, срывая с неё платье, кто-то палил из аркебуз, подбрасывая в воздух пустые бутылки и пугая просыпающийся город.
        Ольга отвернулась, взглянула на лицо мужа. Он смотрел остановившимся взглядом, сжав на груди руки и сцепив зубы. Она заметила, как вздулись на шее вены и пульсировала на виске жилка - таким его ей ещё не приходилось видеть.
        Она отошла, испугавшись, что сейчас он сорвётся - и сорвётся на ней. В иных условиях она была бы не против, она бы вытерпела и поняла. Но сейчас в соседней комнате за полуоткрытой дверью спали дети, и устраивать скандал было нельзя. Нельзя этого делать при детях. Тем более при Соловье, который немедленно всё узнает.
        Ольга стянула плащ, устало опустилась на кровать, с трудом сдержавшись, чтобы не заплакать. Она смотрела на тонкие пальцы, непривычно голые и беззащитные без Лонгира, и впервые, с тех пор как надела золотое кольцо с синим камнем, чувствовала пугающее бессилие и беспомощность.
        То же самое, наверное, почувствовал брат, когда они сняли с него кольцо. Вот уж не думала она, что когда-нибудь придётся пережить то, что они сделали с Кощеем.
        - Что же нам теперь делать? - потерянно пробормотала она, подняв голову на мужа.
        Он пожал плечами, не поворачиваясь.
        - Думаешь, Марья уже знает?
        Князь опять промолчал, неопределённо дёрнув плечом.
        - Поговори со мной, Гвидо, - звенящим голосом попросила она. - Скажи что-нибудь.
        Он повернулся, всё так же скрестив руки, посмотрел на жену В глазах у неё стояли слёзы.
        - Да, я ошиблась! - признала Ольга. - Ты был прав - кому-то надо было остаться во дворце. Прости. Но что нам теперь делать?
        - Нам, - князь сделал упор на этом слове, - нам делать нечего, Ольга. У нас нет вариантов. Нам остаётся только ждать.
        - Чего?!
        - Помощи. Скоро вернётся Финист, дойдут вести до Марьи. Они должны справиться с Соловьём. Раз мы не смогли.

* * *
        Костя понимал, что они виноваты, но не понимал, почему ему не страшно.
        Всю эту ночь он больше переживал за княжеское семейство, чем за себя самого; он просто не мог представить, что с ним что-то случится. И даже когда он висел с Олегом и Яной в хрустальном шаре над тёмной водой лагуны и Соловей грозил перерубить канат, Костя боролся с желанием крикнуть княгине, чтобы она не слушала его и не поддавалась угрозам. Вряд ли его услышали бы сквозь хрустальную оболочку, да и в присутствии дрожащей, заплаканной, перепуганной Яны кричать подобное было бы неуместно.
        Но Соловья он всё равно не боялся и не очень даже понимал, чего так испугались остальные. Конечно, Костя читал о Соловье в книге Бессмертного, знал и кто он, и на что способен. И именно потому, что знал, Костя не верил, что Соловей способен убить их.
        Осознание катастрофы пришло к нему позже. Когда по улицам спящего города вели со связанными за спиной руками князя с княгиней, Косте было мучительно стыдно и больно смотреть на это. Но Олегу с Яной, понимал Костя, было ещё тяжелее, и он по-прежнему больше переживал за них, чем за себя.
        Когда их запирали в комнаты и приходило понимание, что вот теперь они самые настоящие пленники и неизвестно, когда выйдут и выйдут ли вообще, Костя всё ещё воспринимал происходящее немного отстранённо, словно бы всё это происходило не с ним. И только когда Соловей обратил внимание на него и пришлось на ходу придумывать легенду про какого-то племянника Коломны, вот только тогда Костя испугался.
        Он не сразу понял, почему князю с княгиней было так важно скрыть его истинное происхождение. Но, поразмыслив, пришёл к выводу, что они, в сущности, правы. Что он должен был ответить Соловью на его вопрос? Что он пришелец из другого мира, посланный его старым другом Кощеем и застрявший здесь по вине царицы Марьи? Как отреагировал бы Соловей на подобную информацию?
        Даже если бы он поверил, как стал бы действовать в данном случае? Он взял княжеское семейство в заложники, как защиту от гнева царицы. Марья могла бы освободить Скальный Грай от пиратов, но не станет рисковать жизнью сестры и племянников - это Соловей правильно рассудил.
        Но как бы он стал использовать Костю, узнав, кто он на самом деле? Стал бы добиваться возвращения Бессмертного, используя в качестве шантажа племянников царицы? Слёзы Кости не заставили Марью впустить брата, но сможет ли она устоять перед слезами племянников, тем более перед их кровью? Костя не верил, что Соловей сможет убить детей, но шантажировать этим он вполне способен.
        А ведь Соловей может попробовать использовать не только его самого, но и его Книгу. Когда Костя осознал, что может произойти, попади Книга к Соловью и пойми тот её истинное значение, он похолодел. Книга может открыть разбойнику путь к власти над всем Третьим миром, и если он, Костя, станет невольным виновником этого…
        Нельзя этого допустить! Костя ломал голову над тем, как вернуть Книгу и где её спрятать; он ругал себя за то, что оставил рюкзак в своей комнате, и хвалил, что засунул его под кровать.
        Но долго ли он там пролежит, прежде чем его обнаружат? Нужно как можно быстрее попасть в свою комнату и забрать рюкзак. Вот только как это сделать? Соловей опечатал двери и окна заклятием, из комнат не выйти без его воли. И даже если каким-то чудом удастся выбраться отсюда, все коридоры и залы дворца полны пиратов, мимо которых просто так не пройти. Что же делать?
        Костя не мог ничего придумать, и всё, что ему оставалось, это стоять у окна и смотреть вместе с Олегом на разорение города. Ему не хотелось смотреть, но из чувства солидарности он оставался с Олегом, который, кажется, заставлял себя глядеть на грабеж и бесчинства, устраиваемые разбойниками. Он тяжело дышал, прижавшись лбом к стеклу и пару раз вытирал глаза рукавом. Костя переводил взгляд с далёкого берега на потерянное лицо друга, порывался его как-то отвлечь и, наконец, не выдержал.
        - Слушай, да не переживай ты так, - прошептал он, пихнув Олега в плечо. - Выгоним мы Соловья рано или поздно. Прошлый раз он тут тоже не задержался, ты сам говорил.
        - Прошлый раз он не заходил в лагуну, - севшим от долгого молчания голосом ответил Олег. - Его пушки не доставали до города, и мы были готовы. А сейчас сам видишь что. И всё из-за меня!
        - Да ну ладно тебе! - Костя искренне пытался приободрить Олега. - Я вон тоже поперся чёрт знает куда, не сказав родителям, и тоже получилась фигня какая-то.
        - Тут другое, - качнул головой Олег. - Из-за тебя вообще никто не пострадал, а из-за меня - целый город. И мама с батей… и вообще… Я князь, я должен думать не только о себе. А из-за меня теперь Соловей будет тут диктовать всем условия.
        - Ну не только из-за тебя, - Костя скосил глаза в сторону берега и тут же отвёл взгляд. - Я тоже попёрся с тобой, забыл? И Яна.
        - Янька не хотела, - Олег шмыгнул носом, сердито отодрал нитку, вылезшую из рукава. - Это мы её уговорили.
        - Да… мы… - Костя осёкся.
        - Ты чего? - недоверчиво спросил Олег, перехватив остановившийся взгляд друга.
        Костя смотрел на сумку Олега, которая так и висела у него на поясе со вчерашнего вечера, и пытался не заорать от восторга. Он поднял сияющий взгляд, глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
        От волнения, учил его тренер по плаванию, от любого волнения в воде или на земле в мозгу наступает нехватка кислорода, и он принимает неверные решения. Самое главное в таких ситуациях успокоиться и глубоко вдохнуть, постаравшись доставить кислород до мозга.
        - Надо как-то исправляться за наш косяк, - всё ещё сдерживаясь и пытаясь казаться спокойным, проговорил Костя.
        - Надо, - уныло согласился Олег. - А как? Мы тут заперты, колдовать не умеем. Нам уже тут ничего не сделать.
        - Так уж вот прям и ничего? - Костя кивнул на сумку Олега. - А вот с этим?
        Олег недоумённо посмотрел на сумку, поднял взгляд на Костика.
        - Чего - с этим?
        Костя запустил руку в сумку и вынул…
        - Шапка-невидимка! - воскликнул Олег. Костя тут же зажал ему рот, испуганно оглянувшись на кровати Игоря и Яны - не проснулся ли кто? Кажется, повезло.
        - Ну да, - Костя опять повернулся к Олегу. - А ты говорил «ничего». С этим много что можно сделать, если подумать.
        Глава 15. Разрыв
        В этом году Велизарий затянул с набором. Давно уже было пора открывать курс, Маша вся извелась, а Велизарий упрямо продолжал искать учеников, рассчитывая набрать хотя бы десяток. Пока у него в классе было семь человек, и старик сокрушался, как мало в новом поколении способных талантов.
        Последний курс Велизария разъехался ещё несколько недель назад, и в школе оставались только они трое. Был бы полный набор, их давно бы уже попросили освободить комнаты. А так им даже не пришлось просить разрешения задержаться. Кощей и так был на легальном положении, продолжая занятия с Велизарием. Метелица оставалась потому, что оставался Кощей, а Соловей… Соловей без особой причины.
        Причина-то у него была, и даже имела имя, и просиживала большей частью в школьной библиотеке, лишь по вечерам милостиво соглашаясь погулять с ним в Поющих Песках или Розовом саду. Каждое утро Соловей клялся Метелице, что это последний раз и завтра он свалит в Ладонику, и на следующий день, после очередного вечера с Машей, всё повторялось сначала.
        Метелица грозила, что, если он не прекратит, рано или поздно с ним поговорит Кощей, и это будет короткий и очень неприятный для него, Соловья, разговор. Из которого без потерь ему выйти не удастся. Соловей кивал, всё понимал, обещал и… никак не мог остановиться.
        Метелица боялась, что Кощей и впрямь скоро вмешается в ситуацию, и не очень понимала, почему тот до сих пор этого не сделал. Его внимание к сёстрам, его опека и участие в жизни девочек поражали многих, в том числе и Метелицу. И её удивляло, почему сейчас он так равнодушно смотрит на развитие романа между Соловьём и Машей.
        В последние недели Кощей вообще выглядел отстранённым и почти безучастным. После возвращения с Черепахового залива он, как и предупреждал, куда-то пропал на пару дней. Вернувшись, он не сказал ни где был, ни зачем, и это Метелицу даже немного обидело. В конце концов, она привыкла к откровенности, установившейся между ними в последние годы, и эта таинственная молчаливость Кощея выбивала её из колеи.
        …Всё открылось неожиданно и почти случайно. Если бы Сирин не осталась работать в школе, напросившись в помощницы к Велизарию, если бы сообразила, что есть письма, которые нельзя открывать самой, если бы не была такой трепливой болтушкой и её подругой, возможно, всё бы пошло иначе. Она могла ничего не узнать, у Велизария оставался бы шанс закрыть дело по-тихому, хотя бы тут, в Халдоне, и…
        Ничего не могло пойти иначе! Много позднее, когда Метелица смогла думать о случившемся без сразу подкатывающих к глазам слёз, она честно и горько признавала, что ничего нельзя было ни скрыть, ни исправить. И не в Сирин тут дело было, и даже не в Велизарии. Всё дело было в самом Кощее.
        …В то утро они выбрались с Ольгой в Розовые сады собрать букеты камелий, пока их не побило окончательно ночными заморозками. Осень ощущалась уже и на юге: дни становились короче и свежее, ночами бездонное звёздное небо дышало северным холодом. В садах заканчивали собирать урожай. Фрукты на местных рынках шли почти даром, дабы побыстрее сбыть.
        Ольга весело щебетала, рассказывая, как вчера каталась с Соловьём на караковом жеребце, а потом покупали на рынке арбуз, но Соловей не дал попробовать его на месте, а велел отнести домой и поделиться с Кощеем и Машей. И арбуз оказался таким сочным-пресочным, что…
        И в этот момент Метелица заметила Сирин и уже не слышала, что говорит ей Ольга. Сирин бежала с испуганными глазами, бежала прямо к ней, и Метелица сразу поняла, что ничего хорошего она сейчас не узнает.
        - Что? - спросила она.
        Сирин выразительно посмотрела на Ольгу.
        - Оля, мы тут поговорим немного, хорошо, - попросила Метелица.
        Она взяла Сирин под руку, свернула в боковую аллею, обсаженную розовыми кустами.
        - Ну? - с некоторым раздражением спросила она, внутренне собираясь с духом.
        - Знаешь, где был Троекуров? - зашептала Сирин, нервно оглядываясь по сторонам. - Куда он пропадал после вашего летнего отдыха?
        - Ну? - у Метелицы всё сжалось внутри. Неужели у Кощея ещё кто-то есть? Неужели это ей сейчас Сирин расскажет?
        Всё оказалось проще и страшнее. То, что рассказала Сирин, не укладывалось в голове. И не то, что она не поверила, напротив, поверила как-то вдруг и сразу. Просто не могла осознать.
        Она не стала ни возмущаться, ни отрицать, ни спрашивать и переспрашивать. Наврать такое Сирин бы не смогла, а Кощей… Кощей… Ну да. Да. Кощей мог это сделать, думала Метелица, с остановившимися глазами возвращаясь в город и не замечая ни встревоженных взглядов Сирин, ни настойчивых расспросов Ольги, дергавшей её за руку.
        Метелица не заметила, как они дошли до школы, не заметила, как Сирин увела куда-то Ольгу. Она пришла в себя лишь в саду, осознав, что сидит на скамеечке в белой ротонде под пальмовыми листьями, где так часто они любили уединяться с Кощеем. Любили… У неё что-то надломилось, и она, наконец, заплакала, уронив голову в ладони.
        Кто-то коснулся её плеча. Метелица вскинула голову, подняла заплаканное лицо. Кощей смотрел на неё с болью, какую она видела у него только в первые дни после похорон родителей и Василисы, когда он вот так же смотрел на маленьких сестёр.
        Она не отшатнулась, не вскочила, не стала кричать. У неё всё смёрзлось и онемело, и спросила она его механически, чтобы хоть как-то начать разговор.
        - Это правда?
        Кощей устало опустился напротив неё.
        - Я не хотел, чтобы ты знала.
        - Почему?
        - Вот поэтому.
        Метелица снова заплакала. Что тут можно ещё сказатьё?! О чём говорить?!
        132 человека. Сто тридцать два человека погибло в сожжённой Кощеем родной деревне после расправы с Ядвигой! Вот куда отправлялся он после их летнего отдыха, вот о чём думал в те счастливые беззаботные дни, целуя и засыпая рядом с ней по ночам. Метелица чувствовала себя так, словно была причастна к этому преступлению.
        - Зачем, Кощей? - спросила она, размазывая слёзы по щекам. - Зачем? Неужели нельзя было обойтись без этого?!
        - Я пытался, Метелица! - он говорил тихо и устало, не пытаясь ни доказать, ни убедить, а просто и честно объясняя. - Я пытался забыть все эти годы. И не смог. Каждый раз, как я смотрю на Машу, я вижу, как она плачет в тот первый день… Я помню, как сидел с Ольгой по ночам… менял пеленки… кормил… купал… Я не могу забыть этого, Метелица, понимаешь?
        - И что? Теперь тебе легче?
        У неё разрывалось сердце от горя и жалости. От жалости к убитым Кощеем, от жалости к Кощею, от жалости к самой себе. Она плакала по погибшим, по Кощею, по самой себе, по разрушенному, несбывшемуся счастью.
        - Нет, - печально ответил он. - Не легче. Но теперь я хотя бы не думаю об этих убийцах.
        - Убийцах? Убийцах?! Кощей, ты же сжёг и детей с младенцами!
        Он прикрыл на секунду глаза.
        - Знаешь, Метелица, - он взглянул на неё обречённым взглядом. - Я сейчас скажу то, что добьёт меня в твоих глазах окончательно. Но я всё-таки это скажу. Плохо быть сиротой. Не вырастают из сирот счастливые люди. Эти дети… Лучше им умереть сейчас, чем потом мучиться всю жизнь. Страдать, причинять страдания, жаждать мести, идти на преступления…
        - Ты серьёзно? - Метелица не верила, не могла поверить. Она ждала, что он станет оправдываться, скажет, что жалеет, что не хотел, но это… - Ты серьёзно в это веришь?!
        - Посмотри хоть на меня, - дёрнул плечом Кощей. - Стал бы я таким, если б родители ещё были живы? Как по-твоему? Если бы твоих родителей убили и убийцы ушли бы безнаказанными, что бы ты сделала, Метелица?
        - Я бы оплакивала их. Я бы требовала правосудия. Но я не смогла бы убить сама. Не смогла бы, Кощей! Это неправильно, так нельзя! - выкрикнула Метелица.
        - Что ж, значит, ты лучше меня, - криво улыбнулся он. - И тебе, по счастью, не довелось пережить того же, что мне.
        - Я переживала это вместе с тобой! - Метелица вскочила. Как же он не понимает, как не может понять самого главного?! - Я переживала так же, как ты, мне так же было больно и за тебя, и за девочек. Почему ты не поговорил со мной? Почему не сказал? Я помогла бы тебе, мы бы справились с этим!
        - Да, - пробормотал Кощей. - Да, наверное. Но чего уж теперь гадать…
        Он поставил локти на стол, уронил голову в ладони.
        - Твой Лонгир… - Метелица потрясённо заметила, что перстня на пальце Кощея нет.
        Он поднял голову, посмотрел на руки, усмехнулся печально.
        - Да! - он повернул ладонь тыльной стороной к Метелице. - Я больше не колдун. Велизарий забрал Лонгир. Так что, - он тоже встал, - я уже поплатился за то, что сделал.
        Да, поняла Метелица, он поплатился. И это только начало. Его лишили Лонгира, он не сможет больше колдовать. Ему придётся забыть про Малахит, он больше не кандидат в Хранители и никогда им не станет. Наверняка ещё будет разбирательство и суд, наверняка его приговорят к… К чему-то его точно приговорят. От него отвернутся все, и отец… Отец никогда не позволит ей остаться с ним… с таким… даже если бы она и хотела…
        - Останься! - попросил он. - Пожалуйста, останься! Не уходи сейчас.
        Она ничего не сказала. Она смотрела на дорогое лицо, на котором остались, кажется, одни только отчаянные глаза, и слёзы катились у неё по щекам.

* * *
        - Значит, уезжаешь?
        Соловей стоял, прислонившись к косяку, и смотрел, как Метелица собирает вещи по комнате и складывает в свой белый сундучок. Она не смотрела на него и ничего не ответила. У неё ком стоял в горле, она не могла говорить и только чуть заметно кивнула.
        - Ты совершаешь ошибку, Метель, - предупредил Соловей. Он весь день ходил с угрюмой мордой, то утешая Машу с Ольгой, отгоняя свирепым взглядом всех любопытствующих, то околачиваясь возле Кощея, пытаясь его разговорить и приободрить.
        - Ты совершаешь ошибку, - повторил он громче. - Ты пожалеешь об этом, Метель!
        - Может быть, - еле слышно произнесла она. Белые длинные волосы упали ей на лицо. Она нервно поправила их, стараясь не смотреть на Соловья.
        - Он пойдёт в разнос, Метель, - настойчиво говорил Соловей. - Он не справится без тебя. Не бросай его сейчас, погоди немного.
        - Он сильнее меня, - так же тихо ответила Метелица. - Я не смогу его остановить, а если останусь, я… он… - она судорожно вздохнула, - он затянет меня с собой.
        Соловей прищурился.
        - Что за херня! - негромко произнёс он, помолчав. - Это не твои слова, Метель, ты никогда бы так не сказала. Кто тебе это напел?
        - Велизарий.
        - В сраку этого козлину! - взъярился Соловей. - Кого ты слушаешь? Он вёл Кощея, он должен был прикрыть его. А не сдавать при первом пердеже.
        Метелица подняла измученные глаза на Соловья. Если бы она могла, как он! Если бы могла держаться за человека, несмотря ни на что. Неужели она хуже Соловья, неужели слабее и трусливей его?!
        - Что тебе делать на севере, Метель? - продолжал уговаривать Соловей. - Тюленей кормить? Оставайся с нами. Мы разгребём это дерьмище. Всё наладится, вот увидишь.
        - Я не могу, Соловей! - прошептала Метелица с мукой. - Не могу. Прости.
        Она взяла сундучок и пошла к выходу. Соловей продолжал стоять, загораживая проход. Она подняла на него умоляющие глаза. Он посторонился.
        - Это всё очень плохо кончится, Метель! - сказал Соловей, пропуская её. - Для обоих плохо.
        - Для меня уже всё кончилось, - не оборачиваясь, пробормотала Метелица. - Уже.

* * *
        Она не стала прощаться ни с Кощеем, ни с девочками. Это было выше её сил. Она понимала, что не выдержит и опять разревётся, а главное, боялась, что в последний момент Кощей всё-таки сможет уговорить её остаться.
        Велизарий настойчиво советовал ей уезжать. Сирин шептала, что порвать с Кощеем надо немедленно и бесповоротно, а то и у неё могут быть неприятности. Отец ждал во дворе с упряжкой, а она всё терзала себя - правильно ли поступает? Невозможно жить по-прежнему после того, что сделал Кощей, но можно ли попробовать жить по-другому?
        Метелица думала оставить хотя бы письмо на прощание, попросить Соловья передать? Но поняла, что никакие слова ничего не добавят, после того, что уже сказано и сделано. Объяснение в письме будет выглядеть ещё трусливее, чем молчаливый отъезд. Кощей поймёт, а девочкам Соловей объяснит. По-своему, конечно, но Метелица уже смирилась, что Соловей не согласен с ней и считает едва ли не предательницей. Он такой. Он всегда готов за друзей глотку порвать - неважно, свою или чужую, правы они или нет.
        Она вышла во двор, ощутив непривычную стужу. Ледяной ветер взметнул её волосы, и Метелица только спустя пару секунд вспомнила, что, ну конечно же, отец!
        На площади перед школой стояла упряжка белоснежных лошадей с расправленными крыльями. От взмахов крыльев шёл ветер, стягивающий кожу лица и рук, вокруг всё покрылось белой изморозью, и под ногами похрустывал тонкий ледок. В лёгких серебристых санках сидел Мороз и хмуро ждал дочь.
        Метелица, опустив голову, быстро прошла к санкам. Она боялась увидеть Кощея, но его на площади не было. Был Велизарий, понуро качающий головой, Соловей и Сирин, бросавшие друг на друга свирепые взгляды, но, к счастью, молчавшие.
        Метелица отдала сундучок отцу, забралась в санки и забилась в угол, подняв воротник лёгкой шубки. Ей не было холодно, ей просто хотелось спрятать лицо и даже случайно, ненароком не увидеть Кощея.
        Мороз перебрал поводья, кони взмахнули крыльями.
        - Прощай, Метелица! - сказал Велизарий.
        Она слабо вскинула руку, выглянув на секунду из воротника. Сирин махала ей на прощание, Соловей стоял, прищурившись и скрестив руки. Велизарий печально и понимающе кивал.
        Ей хотелось сказать «прощайте», но она не справилась с голосом. Крылья коней подняли снежную пыль, Метелица вдохнула, закашлялась и упустила момент, когда санки оторвались от земли.
        Кони набирали высоту, делая круг вокруг школы, и вот тут Метелица увидела Кощея. Он стоял на балконе башни, с которой Велизарий вёл астрономические наблюдения, и смотрел на неё.
        Он смотрел так, что Метелице захотелось выпрыгнуть из саней. Она уже наклонилась дёрнуть отца за рукав, но порыв ветра откинул её на спинку, кони рванули, башня пропала из вида, и Метелица снова закуталась в воротник, проглотив ком, вставший в горле.
        Оборачиваться она не стала. Она закрыла глаза и отдалась полёту под ночными звёздами и холодным северным ветром.
        Глава 16. Волки Золотого Города
        Путевод катился между деревьев всё быстрее и быстрее, и Никите приходилось ускорять шаг, незаметно переходя на бег. Он не мог почему-то остановить путевод и не смел потерять его из вида. Оставалось бежать, задыхаясь, обливаясь потом и царапая руки в кровь, продираясь сквозь кусты шиповника и дикой малины.
        Он сбросил на бегу тяжёлый рюкзак, выкинул пистолет, снял всю одежду и обувь и бежал теперь нагишом, отчаянно стараясь не упустить путевод из вида. В какой-то момент Никита осознал, что бежит за футбольным мячом, и замер, озираясь посреди огромного стадиона, заполненного народом.
        На него, с мячом в ногах, бежал Лео Месси. Никита ринулся на кумира в попытке остановить его и отобрать мяч. Месси ушёл от подката, и Никита рванул за ним, ощущая, что ни в коем случае нельзя дать Месси забить, иначе всё провалится.
        Понимая, что не успевает, Никита бросился в ещё один отчаянный подкат. Месси ушёл опять и засадил своей коронной левой прямо под перекладину. «Конец!» - подумал Никита, но мяч оказался в зубах выросшего в воротах Змея. Боковыми головами, как двумя руками, он перекидывал мяч из пасти в пасть, а среднюю опустил к его лицу и произнёс голосом Маргариты: «Дурак ты, Никита!».
        Никита растерянно заморгал. Вместо Змея перед ним стояла соблазнительно улыбающаяся Маргарита. Она медленно наклонялась к нему, явно намереваясь поцеловать, и Никита, собравшись с духом, наклонился в ответ. Губы Маргариты были совсем близко, он уже различал маленькие родинки и веснушки у неё на лице. Никита моргнул ещё раз, и вместо Маргариты увидел перед собой волчью морду.
        Он вздрогнул и проснулся. Нервно нашарил рюкзак, пистолет - всё вроде на месте. Путевод спокойно лежал у ног.
        Никита тяжело выдохнул, провёл рукой по лбу, приподнялся на локтях. Он заснул не раздеваясь, в берцах и с кобурой на ремне, скинув и бросив лишь рюкзак под голову. Сил у него не оставалось никаких, и он даже не стал искать удобное место для ночлега, свалившись под какой-то хиленькой сосёнкой, на усыпанной хвоей земле.
        Никита помотал головой, вздохнул, пожалев, что не удалось поцеловать Кошкину даже во сне. Волк появился в самый неподходящий момент.
        Волки! Никита встал, наконец, настороженно осмотрелся. Да, здесь, на этой стороне, должны его будут встретить волки Бессмертного. Но пока никаких волков не было.
        Он поднял голову. А вот вороны Балки кружились, явно продолжая вести его. Вчера они очень вовремя появились, сумрачно подумал Никита, но зачем было устраивать такую резню?
        Никита раздражённо накинул рюкзак на плечи, запустил путевод и пошёл за ним по каменистой тропе в неглубокий, на первый взгляд, овраг. Мёртвая река и Калинов мост остались далеко позади; Никита ещё ночью постарался пройти как можно дальше, пока окончательно не выбился из сил и не потерял дорогу.
        Нет, путевод спокойно катился вперёд, как и прежде, но вместо удобной дороги, выложенной камнем, как на мосту, под ногами захрустели остатки горных пород, и Никита свернул на какую-то каменистую тропу, петляющую среди невысоких холмов.
        Почему шар решил провести его этим путём, он не знал, а доставать и сверяться с картой Бессмертного у него уже не оставалось ни сил ни желания. Никита и сейчас не стал вытаскивать карту. Бессмертный говорил, что шар его доведёт, куда нужно, что здесь его встретят - ну так и ладно. Всё равно с этой тропы никуда, кажется, не свернуть.
        Каменистая тропа плавно спускалась вниз, овраг расширялся, углублялся и Никита шёл уже по глубокому ущелью. С обеих сторон возвышались крутые холмы, покрытые таким густым хвойным лесом, что склоны казались сплошными стенами. Откуда-то зажурчал ручеёк и покатился по дну ущелья, петляя между камней и валунов.
        Никита шёл по тропе по берегу ручья, изредка поглядывая на серое, закрытое тучами небо и думая о своём.
        Он не хотел, чтобы всё так закончилось. Не желал смерти ни царевичу (по всему судя, это был он), ни его людям. Не факт ещё, что наследник погиб в пламени Змея, но вполне вероятно. Никита не успел, да и не захотел рассматривать, что там случилось, когда он скрылся в тоннеле. Но то, что двух или трёх его людей вороны заклевали до смерти, это точно. И Никиту это совсем не радовало. Они-то ведь не хотели его убивать.
        Он оценил, как стрелял царевич - не в него, в коня. Они хотели взять его живым, но не оставили выбора, и ему пришлось отбиваться. Никита помнил, как отскакивали почему-то пули от нападавших, и невесело думал, что хоть в этом ему повезло - не он их убил. Но легче от этого не становилось, и понятно было, что для той стороны он теперь безусловный враг.
        Дело по спасению мальчика и Марго усложнялось невероятно, и Никита старательно гнал от себя мысль, что это только начало. То, что предложил Бессмертный, требовало много больших жертв. Если царица откажется… Хоть бы она не отказалась, думал Никита. Как же не хочется развязывать эту дурацкую войну! Особенно если всё началось из-за какого-нибудь дурацкого недоразумения.
        Он присел на большой покатый валун. Снял берцы, опустил ноги в прохладный ручеёк, поболтал с наслаждением. Надо бы, что ли, позавтракать. Неизвестно, сколько ещё придётся идти; ущелье, как можно было разглядеть отсюда, тянулось вперёд и вглубь на несколько километров.
        Никита подтянул к себе рюкзак и полез за скатертью. Вытаскивая, поднял голову и увидел перед собой волка.
        - Опа! - опешил Никита. Именно когда он уже перестал ждать, волк и появился.
        Это был волк, хоть и вдвое крупнее обычного. Он стоял и смотрел на Никиту, и у него не было ни малейшего представления, как он тут появился и откуда вообще взялся. Никакой возможности подобраться незаметно в этом узком, стиснутом со всех сторон крутыми лесистыми склонами ущелье не было, и, однако, волк стоял перед ним.
        - Так, - негромко проговорил Никита, поднимая руки, - я без оружия. И кое-что должен показать. Послание. От Бессмертного.
        Бессмертный говорил, что его волки понимают предметную речь и с ними можно разговаривать, как с людьми. И, как с людьми, тупить не желательно.
        Под пристальным взглядом жёлтых волчьих глаз Никита осторожно вытащил смартфон, нашёл и включил нужную запись. В отличие от резкой повелительной команды Змею, сейчас с экрана прозвучала вполне обычная человеческая просьба: «Доставьте его к Елене».
        Волк, не мигая, перевёл взгляд с экрана на Никиту, повернулся и встал боком, словно приглашая следовать за ним. Никита торопливо запихал скатерть обратно в рюкзак, засунул туда же путевод, обул берцы и, вскинув рюкзак на плечи, встал перед волком.
        - Ну? - спросил он, видя, что волк продолжает перегораживать тропу. - Чего дальше-то?
        Волк мотнул головой себе за спину, и Никита понял.
        - О, Господи! - вздохнул он. - Неужели как-нибудь иначе нельзя?
        Волк качнул головой, и Никита с опаской залез ему на спину. Спина была мощной, широкой, почти как у коня, вот только сидеть на его твёрдом выступающем хребте без седла, стремян и удил было очень неудобно. Никита пригнулся к шее, постаравшись обхватить покрепче, сжал коленями бока, и волк тронулся с места.
        Удивительно было, как плавно он шёл, переходя на бег. Намного плавнее, чем лошадь. Волк летел гигантскими скачками по неровному каменистому ущелью, а Никита практически не чувствовал ни толчков, ни рывков, словно лапы были на каких-то рессорах. В какой-то момент он даже приподнялся, чувствуя, что при такой плавности хода вполне может сидеть прямо и не хвататься судорожно за шею волка.
        Неслись они хоть и плавно, но стремительно, как на хорошем байке. Через несколько минут волк вынес Никиту из ущелья, лесистые склоны расступились, и они оказались в широкой зелёной долине, охваченной по краям горами. Волк бежал по долине, перелетая скоком небольшие речки, стекающие с гор, и огибая прозрачные озёра.
        Долина идеально подходила для поселения, но ни жилья, ни людей Никита не увидел. Волк проскочил долину, взобрался на обширное крутое плато и спустился в почти такую же, но просторнее и больше, с разбросанными то там, то тут жёлто-красными опадающими рощами и зелёными хвойными островками. Но и здесь Никита не заметил ни людей, ни какого-нибудь поселения.
        Зато стали присоединяться другие волки. В каждой новой долине их встречал очередной волк, такой же огромный и молчаливый, что нёс Никиту. Они пристраивались сзади, и вскоре за ними нёсся кортеж из двух десятков сопровождающих. Зрелище, вынужден был признать Никита, оборачиваясь назад, выглядело впечатляюще.
        Волки были разные - серые, бурые, чёрные. Один был белый, другой с рыжеватой, почти красной шерстью. Они присоединялись к стае молчаливо и неожиданно, так, что Никита ни разу не успел заметить волка до того, как тот оказывался у него за спиной. Волки бежали ровно и плавно, без малейшего утомления пересекая один за другим крутые подъемы и спуски.
        Долины, как и волки, были разными. Одни уходили вглубь, по ходу пути, другие лежали поперёк. Глубокие ущелья, лежащие в тени нависающих гор, перемежались просторными и открытыми плоскогорьями, с холмами по горизонту. Изрезанные реками и ручьями долины перемежались заполненными озёрами.
        Были долины степные, с густыми травами, но без единого деревца или даже кустика. Были покрытые рощами и остатками лесов на склонах. Пару раз волки пересекли каменистые долины, похожие на гигантские угольные разрезы, в которых не было вообще ничего живого и даже воздух стоял тяжёлый и душный.
        Наконец, с вершины очередного гигантского холма Никита увидел его - Золотой Город Бессмертного.
        Выглянуло солнце. Именно сейчас. Тяжёлые октябрьские тучи, весь день грозившие пролиться дождём, остались позади, и над Борейской долиной заблестела чистейшая небесная синева.
        У Никиты захватило дух. Волки спускались по склону, распугивая кроликов и дроф, в воздухе носился запах полыни и пряных трав, а далеко внизу, прямо в центре зелёной безлесой долины, лежал, как игрушка на ладони, сверкающий золотой город.
        Нет, не так - Золотой Город. На карте Бессмертного он был прописан заглавными буквами, и только увидев его воочию, Никита понял, что это не просто хвастовство.
        Всё, что в обычных городах делалось из металла, в этом Городе было или целиком из золота, или покрыто им. Все крыши в городе были золотыми. Когда волки приблизились к крепостной стене, Никита увидел, что и ворота, и решётки в башенных бойницах, и даже пушки были покрыты золотом.
        «Твою мать, неужто и ядра к этим пушкам золотые?! - подумал Никита, слезая с волка и осматривая стены. - Вряд ли тогда осаждающие сильно расстраивались, когда по ним палили отсюда».
        Он потянулся, разминая затёкшие от многочасовой скачки мышцы, покрутил головой. Перед воротами никого не было, на стенах тоже, и он не очень понимал, что делать дальше.
        Никита вопросительно посмотрел на бурого волка, который его привёз. Тот мотнул головой на ворота. Никита хмыкнул.
        - Ладно, - пробормотал он, подходя к воротам. - Понял. Сам так сам.
        Никита нажал на створки обеими руками, и тяжёлые, на первый взгляд, массивные ворота легко распахнулись. Он шагнул под тёмные своды башни и в сопровождении волков вышел на свет мощёной булыжником площади.
        Площадь была чиста и пуста. Было тихо. Никиту начинала нервировать эта тишина. Можно было подумать, что город вымер. Понятно, что дело к вечеру, но ещё ведь светло и совсем не поздно. Что происходит? Где жители?
        Он пересёк Воротную площадь, вышел на улицу и тут наконец увидел людей. Они выглядывали из окон, смотрели с балконов, осторожно приотворив дверь выходили на крыльцо. Горожане были хорошо одеты, на бедняков не тянули, да и странно было быть бедным, живя под золотой крышей. Но выглядели они утомлённо, если не сказать измождённо. Осунувшиеся исхудалые лица, голодный блеск в глазах детей, держащих за подол или за руку матерей, наводили на странные мысли. Неужели в этом городе, где из золота сделаны даже дверные ручки и оконные переплёты, не хватает еды? Как такое может быть?!
        Ему хотелось подойти к кому-нибудь, спросить, что здесь происходит. Но он шёл в окружении волков, которые вели его по улице, словно конвоиры, и, кажется, не собирались подпускать к горожанам. Да и те при малейшей его попытке повернуться, посмотреть в глаза, спросить или сказать что-нибудь, пугались, отворачивались, а то и просто уходили обратно в дом, закрывая двери.
        Они боялись волков, понял Никита. Волки были хозяевами этого города. Или стали ими после изгнания Бессмертного. Они же патрулировали долины и границы царства. По своей ли инициативе? В подробности Бессмертный не вдавался, но скоро он и сам узнает.
        Никита перешёл реку по каменному мосту с золотыми перилами, прошёл по улице ещё пару километров, сопровождаемый волками, и вышел на площадь перед чёрной башней.
        Башня Кощея! Круглая башня иссиня-чёрного обсидиана высотой с десятиэтажный дом и размером с хоккейный стадион производила гнетущее впечатление. Никита не сразу понял, что его так угнетает, и только подойдя к башне вплотную, догадался. В сплошной, гладкой, как стекло, стене обсидиана не было ни окон, ни дверей, ни какого-либо заметного входа. Фактически башня была одной гигантской трубой.
        - И что теперь? - пробормотал Никита, повертев головой и обернувшись к волкам. - Куда идти-то?
        Бурый волк посмотрел на Никиту и без какого-либо предупреждения шагнул в стену башни, провалившись внутрь.
        - Оу! - непроизвольно воскликнул Никита. - Чтоб тебя!
        Ну ладно! Тутошние волки могут проходить сквозь стены, понятно. А ему-то как быть? Он обычный человек из обычного мира без капли магии и сверхспособности. Как ему-то попасть в башню?
        Оставшиеся снаружи волки стояли полукругом вокруг Никиты и смотрели на него. Они не делали ничего угрожающего, но тому опять стало не по себе. Кажется, эти волки не дадут ему больше никуда уйти. И, видимо, придётся последовать примеру бурого и тоже шагать сквозь стены. Бессмертный наверняка бы предупредил, будь вход в башню заколдован. А раз ничего не сказал, значит, пройти можно.
        Но страшно же, блин! А вдруг он застрянет в этой чёртовой башне, вдруг не пройдёт сквозь стену и волки порвут его? Никита ещё раз поглядел на волков, на город, сверкающий под лучами заходящего солнца, как расплавленное золото, вздохнул, собираясь с духом.
        - Ладно! - обречённо кивнул он волкам. - Иду. Видите?
        Никита зажмурился, выставил правую руку, наклонился и, ожидая удара о стену, шагнул вперёд.
        Нога провалилась в пустоту, и Никита от неожиданности упал, не встретив никакого препятствия. Он тут же повернул голову - чёрная стена башни была на месте, только теперь у него за спиной.
        Никита быстро вскочил, несмотря на тяжёлый рюкзак, настороженно огляделся. Он стоял на краю огромного круглого атриума, вдоль стен которого шла колоннада, переходящая в лестницу. Широкая нефритовая лестница поднималась спиралью вдоль стен до самого верха башни. Верх был открыт, сквозь него в атриум проникал внешний свет.
        Никита осторожно шагнул из колоннады, сделал несколько шагов к центру башни. Чем-то это здание напоминало торговые центры с отделениями и бутиками по стенам и этажам. Колоннада поддерживала портик, над которым шли этажи, разбитые на комнаты и залы. Отсюда, снизу, Никита не мог разобрать, что это за комнаты; было видно лишь, что одни со сплошной стеной, а другие открыты к атриуму. По внутреннему периметру этажей шёл коридор с перилами, переходящий в межэтажную лестницу на другом конце атриума.
        Поворачиваясь и оглядываясь вокруг, Никита задержался взглядом на нефритовой лестнице и заметил, что кто-то идёт. У него пересохло в горле. Вот оно!
        По лестнице спускалась женщина в узком красном с золотым шитьём платье в пол. Рядом с ней, у бедра, шёл волк - тот самый, бурый. «…И бурый волк ей верно служит…» - мелькнуло у Никиты и больше он уже ни о чём не мог думать. Он мог только смотреть.
        Он видел её мельком на странице из книги в ночь допроса Бессмертного, но не обратил тогда особого внимания. Не до того было. Потом, когда Бессмертный сказал, куда он отправляется, присмотрелся повнимательнее и с неприятным и непонятным самому себе чувством обнаружил, насколько она красива.
        Но всё же не настолько, как вживую, понимал Никита, глядя на подходившую женщину. Никакой рисунок и близко не мог передать её соблазнительного очарования, золотистых волос, волнисто падавших на спину, ярко-зелёных, миндалевидных глаз, изогнутых алых губ… Никита старался не смотреть ниже, даже издалека заметив, что с такой фигурой она на порядок превосходит всех женщин, которых он когда-либо видел - хоть одетыми, хоть раздетыми.
        Легендарная Елена Прекрасная, за которую бились герои русских сказок и греческих легенд, стоит сейчас перед ним во плоти и, вспорхнув густыми черными ресницами, произносит:
        - Здравствуйте, юноша! Мы с вами ещё не знакомы?
        Часть третья. В погоне за книгой
        Глава 1. Второе послание Бессмертного
        Елена протянула ему ладонь. Никита торопливо вытер руку о штаны, осторожно пожал её маленькую белую ладонь с длинными точёными ногтями. Он замешкался, растерянно соображая: поцеловать ли или просто пожать? Что вообще нужно делать?
        К счастью, Елена не дала ему времени на раздумья, быстро вытянув руку. Она улыбнулась улыбкой, от которой у него ослабли ноги и взмокла спина.
        - Как мне к вам обращаться, юноша?
        Она вряд ли была старше Никиты, но он немедленно и безоговорочно признал её полное превосходство над собой.
        - Никита, - торопливо наклонившись, представился он. - Никита Савостьянов. К вашим услугам, - сам не зная зачем, добавил он.
        - Вы ведь от него, Никита? - спросила она. Голос у неё был низкий, глубокий и при этом до странности мелодичный; голос, от которого натурально бросало в дрожь. - От Кощея, не так ли?
        Она повела плечом, развернулась и неторопливо пошла обратно к лестнице. Никита двинулся за ней.
        - А… а как вы узнали? - растерянно спросил он, в ту же секунду подумав про волка.
        Но это оказался не волк.
        - Это Саур, - сказала Елена, указав плавным взмахом на ворона, сидевшего на краю перил.
        - Саур? - переспросил Никита, хотя уже узнал его.
        - Саур вёл вас от самого Истока, - Елена начала подниматься по лестнице, походя погладив ворона пальцем. Волк поднимался рядом с ней. - К счастью для вас. Иначе бы вы не попали сюда. Кстати, как вы прошли мост?
        - Мост?
        - Саур говорил: вы что-то кинули Змею. А потом показали. Что это было?
        - А, это, - сообразил Никита. - Это, в общем… Ну, в общем, это Кощей придумал. Он дал свои сапоги, сказал кинуть Змею, отвлечь, чтобы тот признал его запах, вспомнил.
        - Ага! - удовлетворённо улыбнулась Елена. - Умно.
        - А потом я показал его самого, - Никита полез за смартфоном. - Вам он тоже велел показать. Вот, послушайте.
        Никита нашёл запись, включил и протянул Елене. Она осторожно взяла экран и удивлённо распахнула глаза, увидев Бессмертного.
        - Он не тут, - торопливо пояснил Никита, ткнув пальцем. - Он всё ещё в нашем мире, а это просто запись. Образ. Послание.
        Никита подыскивал определения, не рассчитывая, что Елена сразу поймёт, но этого и не требовалось. Елена не обращала на него внимания, она слушала Кощея, вперившись взглядом в экран.
        - Елена! - говорил Бессмертный. - Человек, который передаст тебе это послание, - от меня. Он заинтересован в моём возвращении и будет тебе надёжным помощником. Всё прочее, что тебе нужно знать, я изложил в письме. Если письмо будет вскрытым, можешь приказать Рогдаю убить посланца. Если нет, советую ему доверять.
        Елена досмотрела запись, вскинула голову и требовательно протянула руку.
        - Ну?! Где письмо?
        - Да, да, сейчас, - Никита торопливо скинул рюкзак, достал футляр и вынул письмо. Елена придирчиво осмотрела его, убедилась, что печать не сломана, и подняла взгляд.
        - Вы сильно рисковали с этим письмом, - проговорила она, улыбнувшись. - Если бы вас взяли с ним, наверняка бы повесили.
        - Бессмертный сказал уничтожить письмо в случае опасности, - у Никиты пересохло в горле. - Оно бы ни в коем случае не попало к вашим врагам.
        Елена усмехнулась, качнув головой, и вновь двинулась вверх. Никита шёл за ней, оставив рюкзак на ступеньках.
        - Не будете читать? - спросил он осторожно.
        Елена промолчала. Она поднималась, задумчиво вертя письмо в чистом конверте.
        - Он что-нибудь говорил обо мне? - спросила Елена, сворачивая с лестницы на галерею.
        Никита замешкался, вспоминая. А в самом деле, что Бессмертный говорил про неё?
        - Он сказал, что в этом мире верит только вам. Что только вы сможете помочь ему вернуться сюда, а нам - обратно.
        - Вам?
        Никита показал на конверт.
        - Всё в письме. Думаю, вам лучше его прочесть.
        Елена прошла ещё несколько шагов, задумчиво улыбаясь.
        - Пожалуй, вы правы, - она сломала печать, достала письмо. - Подождите здесь, юноша.
        Никита послушно остановился. Письмо, успел он заметить, было на нескольких страницах, написанное от руки мелким убористым почерком. Елена шла по галерее и, не отрываясь, читала его. Она не замечала ни волка, сопровождавшего её у бедра, ни вообще ничего. Никита подумал, что, если бы он, ослушавшись, двинулся за ней, она бы и его не заметила - настолько её поглотило чтение.
        Что там такого было в этом письме? Очевидно, что план кампании, но почему же ему нельзя с ним ознакомиться? Он же будет принимать непосредственное участие, по крайней мере так заверял Бессмертный. Почему же не доверил ему самое главное?
        Видимо, помимо прочего, в письме было что-то личное, что-то, адресованное только Елене и никому больше. Никита смотрел на Елену, медленно двигающуюся в проёме арок галереи, и думал: кто она? Кто она Бессмертному?
        Очевидный ответ напрашивался сам собой, но у Никиты он никак не укладывался в голове? Любовница? Как она может быть любовницей Кощея? Как она вообще ею стала? И ведь она не просто любовница, а явно что-то большее. Она и партнёр, и соратница, и друг и… и почему не просто жена, думал с раздражением Никита, продолжая следить за Еленой.
        То, что не жена, было тоже очевидно. Об этом сказал сам Бессмертный. Ну как сказал - намекнул. Когда объяснял, куда и к кому он направляется, произнёс напоследок: «Ты обязательно попробуешь, парень. И я даже не буду злиться, с ней невозможно не попробовать. Но лучше не трать время зря, всё равно не добьёшься».
        Тогда Никита пропустил эти слова мимо ушей. Сейчас он понял, о чём говорил Бессмертный. Он прав - она для него слишком хороша, и ничего у него здесь с ней не выйдет. И то, что она любовница Кощея Бессмертного, - наименьшая из проблем.
        Елена, обойдя галерею по кругу, уже подходила с другой стороны. Она дочитала письмо, убрала в конверт и, остановившись у лестницы, позвала ворона.
        - Саур! - услышал Никита негромкий голос.
        Ворон взлетел на перила рядом с Еленой. Никита не слышал, что она ему сказала, но был готов поклясться, что ворон не просто каркнул в ответ, а прохрипел что-то членораздельное. Елена кивнула. Саур взмахнул крыльями и стал подниматься.
        Никита не успел заметить, как ворон вылетел через открытый верх башни - Елена подозвала его к себе. Он торопливо подошёл.
        - Вот что, юноша, - произнесла Елена, спускаясь обратно на первый этаж. - У нас с вами много работы, и ещё сегодня вечером нам много что предстоит обсудить. Я понимаю, вы устали, проголодались. Я дам вам возможность отдохнуть и привести себя в порядок. Но сначала нам нужно сделать одно важное дело.
        - Какое? - заинтересовался Никита.
        - Нужно кое-что проверить. Прямо сейчас. Потому что если это не сработает, весь наш план окажется под угрозой.
        - Какой план? - Никита торопливо шёл за Еленой, ничего не понимая, но с полной готовностью выполнить всё, что велят.
        Елена подошла к стене башни. Задумчиво потрогала в нескольких местах, надавила рукой. Потом повернулась к Никите.
        - Возьмите меня на руки! - потребовала она.
        - Чего?! - опешил Никита.
        - Вы должны взять меня на руки и пройти со мной сквозь стену, - терпеливо объяснила Елена. - Надо понять, могу ли я выйти за пределы башни?
        - Не буду я брать вас на руки, вы что! - запротестовал Никита. - Зачем вам вообще я? Почему вы сами…
        - Послушайте, Никита! - Елена едва ли не впервые назвала его по имени. - Башня заколдована. Ни один человек этого мира не может пересечь её стены. Это заклятие Кощей поставил, когда уходил на переговоры к Истоку. Хотел защитить меня от непредвиденных осложнений. Ну и защитил, как видите. И сам пропал, и я здесь застряла. Никто не может до меня добраться, но и я не могу покинуть башню. Рогдай, - она коснулась волка, - приносит мне еду, Саур - вести, но это всё. Сами понимаете, чтобы действовать, нужно отсюда выбраться. И вы должны мне помочь.
        - Как? - тупо спросил Никита, пытаясь переварить услышанное и потянуть время. Он не так волновался перед Калиновым мостом, как сейчас.
        - Вы - человек из другого мира, на вас заклятие не распространяется. И на всё, что при вас. Теоретически.
        - А практически? - он всё ещё пытался тянуть время. - Если не сработает, тогда что?
        - Не проверим - не узнаем! - Елена согнула письмо, засунула в рукав платья и положила правую руку на плечо Никиты. - Ну же, давайте! И не бойтесь - Кощей сам это предложил.
        В её неоновых глазах заиграли лукавые искорки. Она прекрасно понимала, почему медлит Никита, и ей это, кажется, даже нравилось.
        - Ну ладно, - пробормотал он. Зелёные глаза Елены, зелёные глаза Змея… Совпадение ли это, думал он, наклоняясь и беря правой рукой Елену под колени, а левой придерживая за спину.
        От её тонкого запаха у него закружилась голова, и, зажмурившись, он торопливо шагнул в стену.
        На этот раз он не упал, и всё ещё стоял, зажмурившись, когда услышал тихий мелодичный смех.
        - Ну что же вы?! - прошептала Елена ему в ухо. - Отпустите меня.
        Никита открыл глаза и торопливо поставил её на ноги. Она пристукнула каблучком по каменным плитам площади, радостно закружилась между волков. Рогдай вышел на площадь вместе с ними.
        - Получилось! - воскликнула Елена. - Всё получилось! Лохматые мои! Как же я по вам соскучилась!
        Волки обступили Елену, и она гладила, трепала, обнимала и целовала их. Волки были ей по грудь и могли разорвать одним движением пасти, но ластились к ней и мотали хвостами, как обычные щенки.
        Никита смотрел на происходящее, открыв рот. Ну ладно Кощей - ещё можно понять. Но Елена?! Какое отношение имеет Елена к этим мутантам, что они слушают её, как хозяйку? Что здесь вообще происходит?
        - Ну что? - наигравшись с волками, Елена подходила к нему с насмешливой улыбкой. - Первый шаг сделан, идём дальше?! Пора возвращать Кощея домой.
        Глава 2. Дочь
        - Да, - Шмидт поднял голову, услышав стук в дверь.
        Он не ожидал увидеть Алису здесь, тем более так рано.
        Но это была именно она.
        - Алиса! - Шмидт закрыл ноутбук, поднялся, подставил щёку дочери. Она была одета по-дорожному, в джинсах и куртке, выглядела немного утомлённой и, как показалось ему, излишне оживлённой.
        - Привет! - Алиса чмокнула в щёку, отстранилась, придирчиво рассматривая. - Ещё потолстел за год?
        - Ты как тут? - недовольно пробурчал Шмидт. - Когда приехала?
        - Полчаса назад. В гостинице сказали, что ты здесь и не явишься до ночи.
        - А позвонить? Зачем сюда-то являться? Как тебя вообще пустили?
        Он работал над отчётом по делу Бессмертного, и приезд Алисы был как нельзя некстати.
        - Хотела посмотреть, что ты здесь делаешь, - она ещё улыбалась, но уже натянуто. - Что такого серьёзного, что даже на день не можешь в Москву вырваться.
        - Лис, ты же знаешь…
        - Да, да, знаю. О работе мы никому не говорим. Даже дочери. Но пообедать хотя бы можем? - почти враждебно спросила Алиса.
        Шмидт потёр лысину, улыбнулся через силу.
        - Ну конечно, Лис, - он приобнял её за плечи. - Прости, просто я не ждал тебя так рано. Ну и… запарился немного с этим делом, не о том сейчас думаю. Давай так - ты езжай пока в гостиницу, отдохни, приведи себя в порядок, и встретимся за обедом. Хорошо?
        Алиса помолчала пару секунд и нехотя кивнула.
        - Ладно. Где?
        - Тут есть кафе небольшое, «Калина красная». Там же, где гостиница, только поближе к реке. Ну, найдёшь, в общем, недалеко там. Спросишь, если что. Давай там. В час успеешь?
        Алиса посмотрела на часы, кивнула.
        - Хорошо.
        Она пошла к выходу. Шмидт окликнул её от двери.
        - Алиса?
        - Что? - она обернулась, уже взявшись за ручку.
        - У тебя всё в порядке?
        Она улыбнулась.
        - Всё нормально. Просто хотела повидаться.

* * *
        Шмидт вошёл в небольшую кафешку, которую облюбовал за близость к гостинице и жареные свиные рёбрышки, вкуснее которых он нигде не ел, в десять минут второго. Народу было немного, и, поискав глазами, он сразу же нашёл Алису.
        Она сидела в конце зала лицом ко входу с бокалом белого вина в руке и, заразительно смеясь, слушала Бессмертного. Скрипнув зубами, Шмидт двинулся к ним, лавируя между столиками.
        - В двенадцать лет? Серьёзно?!
        - Абсолютно, - невозмутимо отвечал Бессмертный. - В оправдание мальчишки - учительница была хороша. Не стоило ей выкладывать свои фото в «Инстаграме».
        Алиса опять рассмеялась.
        - И что же вы?
        - Пришлось посоветовать родителям поставить сыну замок на дверь и не входить без стука. Раз уж их это так шокирует. А, Шмидт, привет! А мы тут как раз…
        - А мы тут как раз тебя дожидаемся, - Алиса переводила насмешливый взгляд с отца на Бессмертного. - Погодите-ка, - она наставила палец, - вы что, знакомы уже?
        Шмидт подвинул к себе стул, уселся, хмуро сопя.
        Бессмертный, напротив, поднялся.
        - Не извольте беспокоиться, я уже ухожу. Не собираюсь мешать долгожданной встрече отца с дочерью.
        - Нет-нет-нет, Алексей Иванович, останьтесь, - Алиса схватила Бессмертного за рукав, потянула вниз. - Вы вовсе не мешаете. Да и встреча эта совсем не долгожданная.
        Серые глаза Алисы смотрели на Шмидта с укором. Ну как, как он умудрился опять всё испортить?!
        - Алексей Иванович рассказывал мне случаи из своей практики, - сообщила Алиса. - Весьма забавно.
        - Не сомневаюсь, - пробурчал Шмидт, двигая столовые приборы, которые расставлял подошедший официант. Алиса допивала вино, в бокале у Бессмертного был виски.
        - Алексей Иванович подсказал мне дорогу, - спокойно сказала Алиса. - Вызвался проводить и составить компанию, пока я жду. Почему-то он был уверен, что ты опоздаешь.
        - Надо было кое-что закончить.
        - Так как вы познакомились? - перебила его Алиса. - Откуда знаете друг друга?
        Шмидт метнул взгляд на Бессмертного. Что он успел уже ей сказать?!
        - Долгая история, - ответил Бессмертный за Шмидта. - Если вкратце, мы пересеклись на почве профессиональной деятельности друг друга.
        - Вы же детский психолог, - Алиса недоумённо вскинула брови. - Что от вас понадобилось фээсбэшнику?
        Шмидт поморщился. Ну вот опять! Никак у неё не пройдёт эта подростковая фронда.
        - Именно, - усмехнулся Бессмертный. - Криминальная психология - весьма актуальная область знаний.
        - Интересно, - Алиса кивнула официанту, поставившему перед ней новый бокал вина. - И над каким же делом вы работаете? Наверное, что-то жутко важное, раз генерал из Москвы приехал…
        Под рукой у неё завибрировал смартфон. Она вздрогнула, торопливо схватила, посмотрела на экран.
        - Извините, мне надо ответить, - изменившимся голосом сказала, поднимаясь.
        Бессмертный внимательно смотрел на неё. В зале было тихо и почти пусто, но Алиса предпочла говорить с веранды, куда доносился грохот с проезжей части улицы.
        - Ты что творишь?! - возмущённо просипел Шмидт, наклоняясь к Бессмертному. - Ты вообще знаешь, кто она?
        - Шмидт, я много чего знаю про неё. Тебя что-то конкретное интересует? - спокойно спросил Бессмертный, не отрывая взгляд от Алисы. Она встала на веранде так, что через раздвижные окна в пол её было отлично видно из зала.
        - Редактор ток-шоу на третьей кнопке! - Шмидт смотрел на Бессмертного и не видел, что происходит за спиной. - Мало?! Не дай Бог, она что узнает тут про тебя. Ты хоть представляешь, сколько журналистов сюда приедет?!
        - Полагаю, твоей дочери сейчас не до этого, - сказал Бессмертный, продолжая смотреть на Алису. Он прищурился, словно что-то взвешивая про себя.
        - Ей всегда до этого, ей деньги платят за сенсации. Я и свои-то дела не всегда могу скрыть от неё, а уж твои… Нам бы сплавить её побыстрее, а ты тут с ней дружбу заводишь.
        - Ты не слушаешь меня, Шмидт. Ей сейчас не до этого! - настойчиво повторил Бессмертный. - Ей вообще не до работы.
        - Чего? - Шмидт заметил наконец взгляд Бессмертного и тоже обернулся на дочь. - Почему?
        - Она тяжело больна. Возможно, смертельно. И этот звонок, - Бессмертный поставил локоть на стол и направил палец на Алису, - вероятно, стал приговором.
        - С чего ты взял? - Шмидт, побледнев, метался взглядом между Бессмертным и дочерью.
        Бессмертный кивнул за окно. Алиса закончила говорить. С отсутствующим взглядом выключила телефон, положила, не глядя и не сразу попав, в сумочку. Вытащила пачку сигарет и зажигалку, несколько секунд доставала сигарету трясущимися пальцами.
        Шмидт пошёл к выходу. Алиса стояла, прислонившись спиной к перилам веранды, и дрожащими руками пыталась зажечь зажигалку.
        Шмидт взял зажигалку у неё из рук, высек огонь, поднёс к сигарете. Алиса глубоко затянулась, не глядя на него. У неё дрожали пальцы. Она сделала ещё одну затяжку и повернулась к улице, схватившись изо всех сил за перила.
        - Кто звонил? - нарочито спокойно спросил он.
        Она промолчала.
        - Алиса, кто звонил? - настойчиво повторил Шмидт, повысив голос.
        - Пашка Молотов, - сказала она наконец еле слышно.
        - Пашка? Это который онколог? Одноклассник твой бывший?
        Она кивнула.
        - И что? - Шмидт тяжело задышал. - Алиса, что у тебя?
        - Гистиоцитоз Ланг… - она не справилась с голосом, поперхнулась, сделала несколько глубоких вдохов, собираясь с силами. - У меня гистиоцитоз Лангерганса.
        - И что это? - Шмидт ждал ответа, понимая, что всё совсем уже плохо. - Лис, что это значит?
        Она повернулась к нему, бессильно уронив руки. С забытой сигареты в пальцах скатился пепел.
        - Что мне осталось полгода, - она смотрела в глаза прямо и отчаянно. - В лучшем случае.

* * *
        В баре провинциальной гостиницы правила соблюдались не слишком строго и Алисе разрешили курить. Не с первого раза, правда, и по просьбе Бессмертного. Почему-то его просьба подействовала на пожилого бармена безотказно.
        Ещё Бессмертный попросил сменить что-то ванильно-карамельное на блюз, и Алиса подумала, что лучше условий ей сейчас не найти. Маленький северный городок, где её никто не знает. Холодная дождливая осень. Дым сигареты, виски, новоорлеанский блюз. Учтивый, почти незнакомый мужчина, ненавязчиво ухаживающий за ней. Это то, что надо, думала она, выдыхая дым и прикрывая глаза, это намного лучше больничных палат и капельниц с анализами. Если уж умирать, то вот так и вот здесь.
        Шмидт ничего не понял. Шмидт утешал и подбадривал её, велел держаться, обещал найти лучших врачей, поместить в лучшие клиники. Он и сейчас, в десятом часу вечера, продолжал обзванивать друзей и знакомых, пытаясь пристроить дочь даже в ЦКБ.
        Алиса не мешала ему, но и участвовать не собиралась. Когда Пашка позвонил и сообщил результаты анализов, она поверила ему сразу Пашка был её первым парнем, Пашка был её другом, и он сто раз бы всё перепроверил, прежде чем сообщать ей такое. И она не собиралась проходить все эти пять стадий и тратить на ерунду оставшееся время.
        Когда организм просигналил непонятными болями и она всё-таки решилась провериться, по хмурой морде Пашки уже было понятно, что дело дрянь. Когда он сообщил диагноз, она уже была готова к чему-то подобному. Наверное, поэтому рванула из Москвы в эту северную глушь. Сначала думала - к отцу, но сейчас понимала, что просто хотела убежать от всех друзей и знакомых, не видеть их сочувственных лиц, не выслушивать лицемерных утешений и скрытой радости, что это не с ними.
        И, кажется, получилось. Алиса даже чувствовала какое-то горькое удовлетворение от того, как удачно она всё придумала. И даже Шмидт, со своим убитым видом и запоздалой родительской суетой, вызывал у неё усталое и мстительное довольство. Пусть уж хоть смерть привлечёт его внимание к ней, раз жизнь не способна.
        И всё это не отменяло того простого и непреложного факта, что она умирает. Временами Алисе становилось так страшно, что сердце почти останавливалось и нечем было дышать. Тогда она торопливо глотала, не глядя уже, что в стакане, но и это не помогало. Ужас смерти пульсировал в каждой клеточке тела до того, что она почти не пьянела, несмотря на то что Бессмертный усердно подливал ей.
        - Что думаете делать? - спросил он, плеснув очередную порцию.
        - Ничего, - качнула головой Алиса. - Сейчас я хочу просто напиться.
        - Это можно сделать и в более приятном месте, - сказал Бессмертный, помолчав. - Не в этой дыре.
        - Ну да, - Алиса невесело засмеялась. - Пашка советовал снять все деньги и махнуть на Мальдивы. И как-нибудь перебрать со снотворным.
        - И что? - Бессмертный внимательно посмотрел на неё.
        - Я не поеду, - Алиса сделала глоток, клацнув зубами о край стакана. - У меня нет сил даже на Мальдивы.
        - Понятно, - он постучал ногтями по своему стакану - Но, вообще-то, я имел в виду не Мальдивы.
        Алиса повернулась к нему на табуретке, опёршись локтем о барную стойку, всмотрелась с проблеском интереса.
        - Можете пожить у меня, - спокойно, как само собой разумеющееся, предложил Бессмертный. - У меня дом за городом, свободная спальня, служанка. Вам там точно будет удобнее, чем здесь.
        Алиса недоверчиво прищурилась. Она, конечно, выпила, и даже изрядно, но не настолько же, чтобы снимать её так примитивно. Да и не вязалось это всё как-то с Бессмертным… Насколько она могла его узнать…
        Бессмертный издал короткий смешок.
        - Ну да, да. О чём ещё можно подумать, как не об этом. Особенно сейчас. Слушайте, я не настаиваю. Если решите, что я пытаюсь воспользоваться ситуацией, воля ваша - оставайтесь. Если же допустите шанс, что я всего лишь хочу вам помочь провести эти дни в городе с чуть большим удобством, чем здесь, то можете рискнуть и поехать со мной. По крайней мере, у меня вам не придётся ежечасно лицезреть перед собой… - Бессмертный мотнул головой в бок, и Алиса, с досадой, увидела Шмидта.
        За несколько часов Шмидт осунулся и словно бы даже похудел. В глазах стояла растерянная тоска, под глазами набрякли мешки. На него было жалко смотреть, но у Алисы один его вид вызывал раздражение. Бессмертный прав - если оставаться в городе, то только не рядом с отцом.
        - Лис, я звонил Дракслеру, - Шмидт подошёл, неуверенно глядя на дочь. - Он сказал, что может взять тебя на следующей…
        - Так, господа, мне пора отойти, - Алиса решительно прервала отца, со стуком поставив стакан на барную стойку. - Продолжайте пока без меня.
        Она спустилась с высокой табуретки, пошатнувшись. Но тут же выпрямилась, вскинув руки и не позволив ни Бессмертному, ни отцу поддержать себя.
        Бессмертный проводил её взглядом и повернулся обратно к бару.
        - Дракслер не поможет, - сказал он, сделав глоток. - И вообще никто. Тебе уже пять человек отказали, и Дракслер берет её только из-за денег. Сделать он ничего не сможет.
        Шмидт сел на место Алисы, устало потёр лоб.
        - А ты? - спросил он, не поднимая глаз.
        - Что - я?
        - Ты можешь помочь?
        - И как, интересно? - Бессмертный удивился так, что Шмидт почти поверил ему.
        - Ты распознал симптомы раньше меня, - тихо проговорил Шмидт, вертя в ладонях стакан Алисы. - И даже раньше неё. Большинство твоих профессий в этом мире были связаны с медициной. Ты разбираешься в теме.
        Шмидт помолчал, ожидая ответа. Потом спросил напрямую.
        - Ты можешь её вылечить?
        - Не на этой стадии, - качнул головой Бессмертный. - Не имеющимися методами. А других просто нет.
        - Есть!
        Бессмертный повернулся к Шмидту, прищурился.
        - Есть, - повторил Шмидт, тоже повернувшись к нему. - Ты же справился со смертью. Как?!
        Бессмертный рассмеялся, помотал головой.
        - Ну ты даёшь, Шмидт! - он допил, поставил стакан. - Ладно, тебе простительно, у тебя дочь умирает. Но подумай… А, ладно. Тебе сейчас нечем думать.
        - Ты стал бессмертным там? - полувопросительно-полуутвердительно произнёс Шмидт. - Ладно. Допустим. Но ты же стал им. Как?
        - Не имеет значения, как я стал им, - насмешливо улыбаясь, ответил Бессмертный. - Важно, с помощью чего. И вот именно этого здесь нет. И разговор этот поэтому праздный.
        - Перстня? - тихо спросил Шмидт. - Твоего волшебного перстня? Он действует в нашем мире?
        Бессмертный перестал улыбаться.
        - Значит, вы захватили страничку про перстень, - он задумчиво смотрел на Шмидта. - Что ж… Допустим.
        - Так что? - настойчиво переспросил Шмидт. - Ты смог бы её вылечить своей… магией?
        Последнее Шмидт произнёс с мучительным стыдом. Он понимал, что выглядит сейчас не лучше отчаявшихся безумцев, готовых отдаться шарлатанам, обещающим чудесное исцеление от рака терминальной стадии. Ему было противно от самого себя, но он ничего не мог поделать. В конце концов, перед ним сидел бессмертный. Настоящий бессмертный. Проверенный. Доказанный.
        - Возможно, - ответил Бессмертный, помолчав. - Но для этого надо дождаться завершения нашей операции. И чтобы со мной ничего не случилось, пока ждём. Ты ведь понимаешь, о чём я, Шмидт?!
        Шмидт понимал. Пока Бессмертный не вернул себе магию, он должен оставаться здесь в полной безопасности и неизвестности. Если хоть кто-то хоть что-то узнает, Бессмертного вытащат отсюда в Москву или куда подальше и он не сможет спасти Алису. Шмидту придётся забыть про отчёт и прикрывать его до тех пор, пока не откроется портал.
        Они смотрели друг на друга и понимали без слов. Говорить больше было не о чем, к тому же возвращалась Алиса. Она подошла уже в куртке и с зонтиком в руках.
        - Алексей Иванович, ваше предложение ещё в силе? - спросила она, старательно игнорируя отца.
        - Безусловно.
        - Хорошо, - кивнула Алиса. - Я согласна. Мы можем поехать прямо сейчас?
        - Куда это? - оторопело спросил Шмидт.
        - Алексей Иванович предложил мне пожить у него, - спокойно сказала Алиса, беря его под руку. - Даже не отговаривай! - прошипела она, наставляя палец на дёрнувшегося Шмидта. - Я всё решила. Вещи заберу завтра.
        Бессмертный улыбнулся. Алиса вздёрнула подбородок и нарочито покачивая бёдрами направилась с ним к выходу. Шмидт остался стоять, как старый побитый пёс.
        Глава 3. Плохие вести
        Во дворце царицы жарко топили, и Маргарита страдала от духоты. Она попросила открыть окно в комнате и с удовольствием вдыхала холодный осенний воздух, пахнущий печным дымом, речной сыростью и откуда-то взявшейся рябиновой горечью.
        Маргарита опустилась за туалетный столик с зеркалом, подвинула к себе свечу и уставилась на фитиль. Что бы там ни говорила ей Лика, она попробует. Почему бы и нет, в конце концов?!
        Откуда-то сверху на подоконник спрыгнул Баюн. Маргарита даже не вздрогнула и не повернулась - ей не хотелось отвлекаться. Кот с интересом, склонив голову набок, наблюдал за её потугами.
        - Серьёзно? - хмыкнул он. - Ну ты и темнота! Да кто ж колдует-то без Лонгира?
        - Исчезни, паскудник! - процедила Маргарита, не отрывая взгляд от свечи. - Я знаю про рассеянный, Лика мне рассказала.
        - Да, ещё одна ведьма знатная! - кот потянулся, выставив зад и задрав хвост. - Лезут две соплячки, сами не знают куда. Да ты и с рассеянным даже дверь не откроешь, а всё туда же.
        Баюн привалился спиной к раме и принялся чистить хвост.
        - Да пошёл ты! - обиделась Маргарита. - Спорим, открою!
        Кот поднял голову, презрительно фыркнул ей в лицо. Маргарита завелась.
        - Ладно, смотри. Еслия сейчас открою эту дверь, нетрогая её, то ты… - Маргарита задумалась, заведя глаза к потолку, - то ты… - её осенило, - то ты скажешь мне, где достать Лонгир. И ничего не расскажешь царице, - поспешно прибавила она.
        - А если не откроешь? - насмешливо спросил Баюн.
        - Тогда я сделаю, чего захочешь.
        Баюн задумался.
        - Чего захочу?
        - Да… Погоди-ка, - Маргарита встрепенулась, подозрительно посмотрела на кота, - а чего ты хочешь?
        - Сиськи твои посмотреть, - снова фыркнул Баюн. - Покажешь?
        - Тебе? - улыбнулась Маргарита. - Запросто.
        - Ну нет, Кошкина, так просто ты не отделаешься. Проиграешь - за тобой желание. Поможешь мне, когда попрошу.
        - Тебе? - не поверила Маргарита. - Я?!
        - Времена настают смутные, - вздохнул кот. - То там нападение, то тут… Измены, козни, смуты зреют… Царевич еле жив…
        - Что?! - вскочила Маргарита. - Ты чего? Иван… Он что, вернулся?
        - Возвращается, - сообщил Баюн, выглядывая наружу. - Вон, как раз едут.
        Маргарита метнулась к окну, чуть не свалив кота. Тот протестующе мявкнул, но Маргарите было не до него.
        Дворцовая улица и площадь были заполнены народом. Гвардейцы с саблями оцепили проезд, по которому тянулась телега, сопровождаемая всадниками, в одном из которых Маргарита узнала царевича. Она металась взглядом, выискивая Никиту - хоть связанного, хоть какого, - но его не было. Или не видно отсюда?
        Маргарита выскочила из комнаты и побежала вниз. Почему-то на этот раз Илья выпустил её на крыльцо, где уже ждали и царица с Коломной, и Колобок, и Саша Ферзь, невысокий немногословный офицер дворцовой стражи, и даже побледневшая Лика, терзавшая в пальцах носовой платочек.
        Процессия уже заезжала на площадь, и даже с крыльца было видно, как тяжело и мучительно медленно она продвигается. Всадники сопровождали не одну телегу, а две - вторую Маргарита пропустила от волнения. В первой лежали три покалеченных человека, обмотанных окровавленными тряпками; во второй - и тут у Маргариты сжалось сердце - два тела, прикрытых рогожами.
        «Неужто Никита?!» - с болью подумала она.
        Впереди, покачиваясь от усталости в сёдлах, ехали Иван, Остей и Прохор. У Остея были перемотаны голова и руки, у царевича колени. Подъехав к крыльцу, он не спрыгнул упруго и гибко, как раньше, а сполз, придерживаясь руками за седло и осторожно ставя ноги на камни.
        Лика слетела с крыльца и бросилась к нему, обхватив руками и вжавшись в грудь. Она стиснула его на секунду и тут же отпустила, схватив за щёки и жадно всматриваясь в осунувшееся небритое лицо.
        - Я в порядке, Лика, - пробормотал Иван, взяв её ладони в свои и поцеловав. - В порядке. Устал только как собака.
        Лика опустила взгляд на перемотанные колени.
        - Это ерунда, это Марья быстро починит, - торопливо сказал он, погладив Лику по щеке и стерев с неё слезу - Моим людям не так повезло.
        - Когда сказали, что вас везут, - прошептала Лика, тиская его ладони, - я… я так испугалась.
        - Я в порядке, - повторил царевич, ещё раз обняв сестру и мягко, но решительно отстранив. - У нас потери, государыня! - отнёсся он к подходившей Марье. - Можете заняться ранеными?
        Царица остановилась перед Иваном, посмотрела несколько секунд, закусив губу. Потом неожиданно, быстро и нежно, провела кончиками пальцев по его щеке.
        - Хорошо хоть ты жив! - сказала она дрогнувшим голосом и быстро отвернулась.
        - Ферзь! - махнула царица рукой. - Займись! Иван, ты… ты иди к себе, я сейчас подойду.
        - Доклад….
        - Доклады подождут, - прервала Марья. - Главное я знаю, остальное успеется.
        - Нет, не успеется! - Иван сказал так резко, что и Марья, и Лика посмотрели на него с удивлением.
        - Нужно… - царевич смотрел поверх голов мачехи и сестры в сторону крыльца, - нужно кое-что обсудить. Срочно. И пусть она тоже будет.
        Лика с Марьей повернулись по взгляду Ивана. Он смотрел на Маргариту.
        Маргарита от растерянности даже шагнула назад. Она не понимала, что натворила и почему на неё все так смотрят, но чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Царевич вернулся настроенным против неё ещё больше, чем уезжал. И это рисковало ухудшить её и без того незавидное положение.

* * *
        Коломна был встревожен. И не столько даже положением дел, сколько состоянием Марьи.
        Дьяк знал эту женщину двадцать лет. И видел то, что другие пока не замечали, - царица на нервах. Она сдерживает себя на людях, спокойно отдаёт приказы и распоряжения, выслушивает отчёты и доклады. Но на душе у неё неспокойно, и держится она с трудом.
        Коломна не мог понять почему. Да, положение не ахти, да, посланца Кощея перехватить не удалось, и войны, судя по всему, уже не избежать. Но они сейчас в намного более выгодном и устойчивом положении, чем год назад, когда им противостоял сам Бессмертный со всей своей мощью. И тогда Марья не была так подавлена, как сейчас.
        Что-то её гнетет, и с положением дел в царстве и на границах это если и связано, то косвенно. Что-то тут у неё своё, личное, что она не хочет или не может обсудить даже с ним, Коломной.
        Вот и сейчас. Она проявила слабость, погладив пасынка совсем не материнским жестом, и это заметили все. У неё хватило ума понять, что сорвалась, но вместо того, чтобы тут же, на месте, исправить всё, переключив внимание на что-нибудь другое, хоть бы на эту Кошкину, учинив ей расправу, она совершенно по-женски спряталась у себя, потребовав Баюна.
        Пока кошак успокаивал царицу и приводил в порядок её нервы, Коломна распоряжался остальными. Он отправил раненых наверх, приказав подготовить их к приходу царицы. Тела Тимофея и Гаврилы дьяк велел обрядить и выставить для прощания в главном зале казарм.
        Царевича Коломна хотел было лично отвести в его покои, но тот отказался. Лика просилась остаться при нём, но он и её отослал, сказав, что будет сейчас при раненых и на это зрелище ей лучше не смотреть.
        Под руководством Ферзя Игната, Евсея и Радько занесли в палату на втором этаже казарм. Остей и Иван поднялись сами. Коломна велел Илюше загнать царевну и Кошкину обратно во дворец и тоже зашёл к раненым. Если Марья задержится, он должен проконтролировать ситуацию.
        К счастью или к несчастью, Марья не задержалась. Она появилась буквально через минуту после Коломны, полностью владея собой и с привычной невозмутимостью.
        К её приходу раненых уже раздели, обтёрли влажными полотенцами, смоченными в винном уксусе, и уложили на чистые кровати. От загноившихся ран уже шёл нехороший запах, и когда сняли повязки с Евсея, Радько и Игната, даже у Коломны скрутило живот, и он полностью одобрил решение царевича не пускать сюда девушек.
        Вместо глаз у Евсея были пустые, с запёкшейся кровью чёрные глазницы. Игнат остался без левого глаза, по счастью сохранив правый. У Радько оба глаза были повреждены, кровоточили и сильно косили, но были ещё на месте и, кажется, даже видели. Сверх того, у всех троих были разбиты колени, разодраны руки, шеи и плечи. Вороны Чёрной Балки знатно постарались, угрюмо думал дьяк, осматривая перебитый отряд царевича. И это ещё лучшие бойцы!
        Остею досталось меньше. Он сохранил оба глаза в целости, хотя вороны чуть не пробили ему голову. Ферзь велел обрить его, чтобы Марья могла добраться до черепа, и Остей лежал, закусив зубами ремень, пока его осторожно мыли и брили. Он не издал ни звука, хотя в распахнутых глазах, помутневших от боли, то и дело появлялись непрошеные слёзы. Дуняша вытирала их платочком, стараясь не заплакать самой.
        Меньше всех, не считая Прохора, пострадал Иван. За исключением небольших ран на голове, у него были только разбиты колени. И то больше истерзаны, чем разбиты. Вороны не пробили коленные чашечки, но знатно, до мелких трещин, их обстучали. Кожа вокруг колен превратилась в кровавые лохмотья, и её пришлось сдирать вместе с бинтами. Никто не решался до прихода царицы, и Иван сам дёрнул, прорычав и ругнувшись.
        И как раз вошла Марья. Отогнав одним взглядом девушек, кинувшихся обтирать колени царевичу, она опустилась перед ним, осторожно и крепко взяв за голень и приподняв ногу. Внимательно осмотрев колено, Марья медленно провела над ним ладонью с перстнем и, согнув, опустила ногу на пол.
        Колено было цело. Иван согнул и разогнул ногу, потёр колено по свежей коже и приподнял вторую, отдавая в руки мачехи. Через несколько секунд он был цел.
        Ферзь протянул царевичу штаны. Иван оделся и встал за спиной у Марьи, которая уже колдовала над пробитым черепом Остея. Это заняло у неё чуть больше времени, но через пару минут и голова Остея была цела. Марья провела рукой по его глазам, и Остей заснул, заботливо прикрытый Дуняшей одеялом.
        Царица перешла к Радько. Закусив губу, она взяла его за виски обеими руками и несколько минут мягко массировала большими пальцами его глаза и веки. Радько постанывал, судорожно хватаясь руками за края кровати, но тише и тише, пока наконец не умолк. Марья осторожно опустила его голову на подушку и так же, как Остею, провела ладонью по восстановленным глазам.
        Радько заснул. Марья пересела на кровать к Игнату. Несколько секунд напряжённо смотрела на пустую левую глазницу. Коломна знал, что тут она бессильна и просто тянет время, собираясь с духом.
        - Глаза я не смогу вам вернуть, ребята! - тихо проговорила Марья. - Простите.
        Она прикрыла Игнату оставшийся глаз, усыпила и встала перед Евсеем.
        - Глаза! - шептал Евсей, перекатывая голову по подушке. - Глаза! Как же я без глаз-то, матушка?!
        - Прости, Евсей! - Марья наклонилась над ним, вытерла платком пот у него на лбу. - Я могу починить глаза, но не вернуть их. Никто не может. Нет такого волшебства.
        Коломна знал, что есть. И Марья знала. Но такие операции были под силу только одному человеку, и он сейчас был в другом мире.
        Марья дала Евсею заснуть и сухо велела Коломне позаботиться о содержании. Дьяк кивнул - этого можно было и не говорить.
        - Иван, ты как? - царица повернулась к пасынку. - Сейчас хочешь или отдохнёшь?
        - Сейчас, - хмуро ответил Иван, оглядывая заснувших бойцов. Половину он потерял в этом деле, половину своих лучших людей! И возвращение остальных под вопросом.
        - Тогда идём, - сухо сказала царица.
        Пока поднимались переходами из казарм в кабинет царицы, Коломна поинтересовался: сейчас ли вызвать Кошкину или сначала выслушать доклад?
        - Сейчас! - резко ответил Иван. Марья покосилась на него, но ничего не сказала.
        Коломна на ходу пнул Колобка, и тот умчался за Маргаритой. Но привёл её не одну. Держась с ней за руку, в кабинет зашла Лика.
        - А ты зачем тут? - недовольно спросила Марья. Она сидела, положив руки на стол и сцепив пальцы. Коломна стоял за плечом, Иван сидел боком, вытянув ноги и положив локоть на стол. Баюн устроился на углу стола.
        - Я с ней! - решительно заявила Лика. Девушки уселись на кушетку. Маргарита встревоженно бегала взглядом. Лика продолжала держать её за руку.
        Царевич настороженно взглянул на них и повернулся к Марье.
        - В общем, так. Гонец прошёл в Долины. Его хорошо подготовили. Он знал, куда и зачем идёт. Нас ждали. То, что не всех убили, это, в общем, везение. Могло и не повезти. Я не знаю как, но его явно вели и с той стороны, и с этой. Он действовал по плану, и сдаётся мне, - Иван недобро взглянул на Маргариту, - она часть этого плана. И в курсе всего происходящего.
        - Нет! - протестующе воскликнула Маргарита, чувствуя обращённые на себя взгляды. - С чего вы взяли? Я ничего не знаю!
        - Как-то уж слишком легко он прошёл всё, пока вы нам тут сказки рассказывали, - Иван смотрел на неё, даже не думая скрывать враждебность. - Вы же нас отвлекали, не так ли? Намеренно дали ложное время, зная, что никакого обмена не будет. Вы всего лишь прикрытие и отвлечение от истинной цели.
        - Вы с ума сошли! - Маргарита вскочила, побледнев. - Я же говорю вам - я ничего не знаю! Я пришла сюда за Костей; что там дальше наши придумали, я понятия не имею.
        - Почему ваш обмен был задуман только через три дня? - Иван повысил голос. - С мальчиком Кощей думал меняться на следующий день. Почему вам дали такую фору?
        - Я… я… - растерялась Маргарита, - я должна была… Я же понятия не имела, куда шла. Это Костя знал, а мы-то нет. Нужен был запас времени на всякий случай. Мало ли что могло тут случиться со мной…
        Царевич презрительно усмехнулся.
        - В первый день вы сказали, что знали, куда шли, - негромко проговорил Коломна. - Если вы не собирались здесь задерживаться, могли бы вернуться обратно в тот же день. Хоть через час, хоть через минуту.
        - Ну… - Маргарита запнулась. Она переглянулась с Ликой и увидела в её глазах такой же вопрос. Даже Лику заинтересовали эти нестыковки. - Ну, надо же было вам объяснить, что тут происходит. И узнать, как тут всё устроено. Надо было придумать, как отсюда уйти совсем, без всяких обменов. Мы же не могли этого сделать без вашего содействия, надо было договориться.
        Маргарита говорила и видела, что ей не верят. Кроме Лики, ей не верит никто. Да она и сама бы себе не поверила - настолько фальшиво и неубедительно, казалось Маргарите, звучал её голос.
        - О чём вы так рвались предупредить напарника? - спросила Марья. - Зачем вам был нужен Колобок?
        - Колобка хотела послать я, - негромко сказала Лика. - Марго тут ни при чём.
        - Ты хотела послать Колобка? - Иван недоверчиво уставился на сестру. - Зачем?
        - Хотела предупредить гонца, остановить, пока не поздно, - Лика открыто смотрела на брата, выдерживая его пронзительный взгляд. - Чтобы не случилось то, что случилось. Но вот они не дали.
        Лика кивнула, не глядя, в сторону Коломны с Марьей. Дьяк смущённо переступил с ноги на ногу. Иван хмуро отвернулся.
        - Если она не имеет к этому отношения, зачем ты брала её с собой? - спросила Марья. Её упрёк Лику нисколько не смутил.
        - Чтобы знать, что передать Савостьянову, - ответила Лика, взглянув на царицу так же открыто и прямо, как только что на Ивана. - Я не могла его послать неизвестно с чем.
        Маргарита воспряла духом. Лика на её стороне, Лика поддерживает её. Может, и удастся как-нибудь вырулить из этой паршивой ситуации.
        - По существу, это мало что меняет, - на Марью объяснения Лики, кажется, не произвели впечатления. - Тобой могли манипулировать так же, как и нами.
        - Ни за что! - вспыхнула Маргарита. - Я никогда бы не обманула Лику, вы что несёте?!
        - Что ж, тогда, значит, обманули вас, - холодно улыбнулась Марья. - В любом случае кто-то кого-то обманывает, и пора, барышня, нам с вами поговорить в другом месте.
        - Нет! - Лика вскочила, снова схватив Маргариту за руку и выступив вперёд, словно пытаясь защитить. - Не надо! Только не это! Она говорит правду, я клянусь вам! Она никому не хотела навредить.
        Маргарита не знала, чего так испугалась Лика, но её страх невольно передался и ей.
        - Возможно, - без выражения ответила Марья. - Но люди уже начали гибнуть. И мне надо точно знать, причастна ли к этому твоя… - царица нарочито помедлила, словно подбирая слово, - …подружка.

* * *
        Маргарита понимала, что спорить бессмысленно. Царица не верит ей, подозревает в заговоре и явно намеревается учинить допрос с пристрастием. И за неё некому вступиться, здесь все настроены против неё. Одна Лика, но что она может?
        Они словно поменялись ролями. Лика спорила, уговаривала, упрашивала, обращалась то к дьяку, то к Ивану, а она стояла как вкопанная, чувствуя лишь звон в ушах и странную пустоту в животе.
        Вошёл Саша Ферзь. Марья что-то приказала. Маргарита не расслышала - звон в ушах стоял оглушительный.
        Ферзь повернулся к ней, вежливо склонил голову, что-то сказал, указав рукой на дверь. Она опять не расслышала, поняла лишь, что надо идти.
        Маргарита безропотно дала себя вывести из кабинета. Она шла как сомнамбула, не понимая, куда ведёт её Ферзь, изредка трогая за локоть и кивком головы указывая, куда сворачивать.
        Опомнилась она только, когда Ферзь закрыл за ней дверь. Маргарита встряхнула головой и с удивлением поняла, что стоит в своей комнате. Даже окно ещё открыто, а на туалетном столике так и стоит свеча, которую она безуспешно пыталась зажечь.
        Через несколько минут ворвалась Лика. Она раскраснелась и запыхалась, и была так взволнована, что Маргарита опять поразилась про себя. Где та меланхоличная царевна, безразличная ко всему вокруг? Где её скука, лень, с чего она вообще так завелась? Неужели из-за неё?
        Маргарита почувствовала, как на глазах наворачиваются слёзы.
        - Не бойся! - решительно заявила Лика, порывисто обняв её. - Я поговорю сейчас с Иваном, он всё отменит. Так нельзя, ты же ничего не сделала. Правда ведь?
        Маргарита кивнула, не в силах говорить. Она не могла сказать сейчас, как благодарна Лике, но понимала, что Иван ничего не отменит. Даже если бы и захотел, а он явно не хочет.
        - Иван послушает меня, - убеждала Лика. - Он поговорит с Марьей, он заставит её всё отменить.
        Не заставит, понимала Маргарита, но не хотела разубеждать сейчас Лику. Пусть попробует. А вдруг? А вдруг у неё получится? Маргарита не хотела признаться самой себе, что цепляется за эту ниточку, потому что отчаянно трусит. Что намеревается с ней делать царица, она не знала, и воображение рисовало самые страшные пытки.
        - Ничего не будет! - твердила Лика. - Я не пущу тебя. Если она тебя заберёт, то только вместе со мной!
        - Лика, а куда… - Маргарита поперхнулась, неожиданно обнаружив, как сел голос. - А куда она хочет меня забрать? Про что она говорила вообще?
        Лика сердито топнула каблучком.
        - Ты слышишь вообще, что я говорю? Никуда она тебя не заберёт! Оставайся тут, я сейчас приду. Только поговорю с Иваном.
        Маргарита послушно кивнула. Лика опять порывисто обняла её и метнулась к двери. В проёме Маргарита заметила молчаливо стоявшего Сашу Ферзя.
        «Отлично! - подумала она. - Раньше из дворца нельзя было выходить, теперь уже и из комнаты. Что дальше? Камера? Карцер? Зеркала?»
        Маргарита упала на кровать лицом в подушки и затихла. Хотелось плакать, но она осадила саму себя. Не из-за чего плакать-то! Ничего ещё не случилось.

* * *
        Иван думал, что привёз плохие вести и в столице его встретят нерадостно. Но он не ожидал, что и сам столкнётся с не лучшими новостями. И то, что Лика неожиданно подружилась с этой непонятной девицей из другого мира, было не самым худшим.
        Когда увели Кошкину, убежала Лика и ушёл Коломна, Марья поднялась из-за стола и вышла на балкон. Иван решил, что сейчас подходящий момент, чтобы сообщить главное.
        Марья стояла, придерживая воротник у подбородка обеими руками и зябко поёживаясь. Ветер трепал её волосы; она даже не думала поправлять, глядя на город отсутствующим затуманенным взором. Иван не хотел расстраивать её ещё больше, но он обязан был сообщить.
        - Я не хотел говорить при них, - негромко произнёс он, подходя. - Но посланец Бессмертного опаснее, чем мы думали. Он шёл через Калинов мост не просто так. Ему нужен был Змей. Я не знаю как, но Змея он получил. Змей его слушается, он им командует.
        Марья слушала Ивана, не поворачиваясь. Лицо у неё застыло, и только от ветра выступали на глазах слёзы и трепалась у виска непослушная прядь.
        - Если он доберётся до Золотого Города, всё будет совсем плохо, - продолжал царевич. - Это значит, что Бессмертный сознательно отправил его к Елене и ко всем своим тварям. Когда они снова выпустят волков и воронов из Долин, когда перейдут Мёртвую реку… Марья, нам надо готовиться уже сейчас.
        Царевич смотрел на застывший профиль мачехи, но она продолжала молчать.
        - Я предупредил гарнизон Данилова и Кремня, они будут начеку, - продолжал Иван, не дождавшись ответа. - И отправил Финиста на разведку в Долины. Кстати, это Финист нас спас от воронов. Если бы не он, я бы сейчас не стоял тут. Спасибо князю, что послал. Как они там, кстати? Не пора ли мальчишку у них забрать?
        Иван спросил прямо, чтобы Марья хоть что-то наконец сказала. Её молчание начинало его беспокоить.
        - Я тоже не всё тебе сказала, - сдавленно произнесла царица, по-прежнему не поворачиваясь. - Сегодня утром пришло. Скальный Грай захвачен Соловьём.
        - Что? - не поверил Иван. - Как? Как он прошёл Стражников лагуны?
        Марья дёрнула головой и плечом. Да откуда я знаю - понял Иван. Он втянул воздух.
        - А семья? - спросил царевич, судорожно соображая, что же теперь. - Они живы? Где они вообще? У Соловья?
        Марья едва кивнула, прикрыв глаза.
        - Он взял их в заложники, - прошептала она, повернувшись к пасынку и уткнувшись ему в грудь. - Иван, я не знаю, что делать. Столько всего навалилось!
        Иван оторопел. Он никогда не видел Марью такой растерянной и подавленной, тем более не видел её плачущей. Даже после смерти отца, даже в самые тяжёлые моменты прошлой войны, когда казалось уже, что им конец. А сейчас она плакала, спрятав лицо у него на груди, и он не знал, что делать и как её утешить.
        Раньше всё было наоборот. Раньше она его утешала маленького. И на похоронах отца, когда он плакал последний раз, она его поддерживала, она прятала его лицо у себя на груди. Сейчас что-то должен был сделать он, и Иван осторожно и неумело, как хрупкую вещь, огладил её по плечам и спине.

* * *
        Сидор доложил, что баня готова и можно идти париться. Иван срывал с себя куртку с рубашкой, со злостью бросал в угол.
        Сцена с Марьей выбила его из колеи, и он до сих пор пытался понять: что это было? Минутная слабость или какой-то тяжёлый кризис? Что с ней происходит?
        Марья быстро пришла в себя, но Иван был смутен. Ладно если это обычные женские дела (кстати, у кошака надо справиться), но что если всё серьёзнее? Она, кажется, так и не оправилась до конца от появления мальчика. Они все как бы не были в восторге, но почему-то Марью это задело больше всех, хоть она и старается не показывать.
        Но вот прорывается, видимо. Помимо её воли. И если она сорвётся или, что ещё хуже, сломается, вот тогда им придётся совсем туго. Они потеряют не просто царицу, они потеряют волшебницу. Со всем своим войском он мало что сможет сделать с колдовскими тварями Бессмертного без поддержки Марьи.
        И за них никто не вступится. Ни Мороз, ни Велизарий не станут встревать в эту новую войну, пока сам Бессмертный в другом мире. А Скаль-Грайские в плену у Соловья и тоже ничем не помогут.
        Сидор собрал грязную одежду и вышел из комнаты. Впрочем, через секунду Иван снова увидел в двери его взлохмаченную бороду и испуганно поднятые косматые брови.
        - Сестрица тут до твоей милости. Пустить?
        - Пускай! - Иван торопливо накинул шёлковый бордовый халат, подаренный Марьей. Лике он не нравился, но под рукой больше ничего не было.
        - Иван! - Лика ворвалась, едва Сидор посторонился. - Ты должен это прекратить. Не позволяй Марье делать этого, Марго ни в чём не виновата.
        Сидор исчез, тихонько прикрыв дверь. Иван поскучнел.
        - Ну ты-то откуда знаешь, Лика? - скучающе протянул он, рассеянно проведя пальцем по её руке. - Подумай, что мы про неё знаем? Кроме того, что она сама рассказала.
        - Я знаю её, - категорично отрезала Лика. - Она хороший человек и не работает на Кощея. Я верю ей, Иван. Если она говорит, что пришла за мальчиком, значит, так и есть.
        - Ну ладно, - Иван пожал плечами. - Если так и есть, бояться ей нечего. Марья просто поговорит с ней и отпустит.
        - Поговорит? - завелась Лика. - Поговорит?! Знаю, как она разговаривает у себя в пыточной, наслышана!
        - Лика! - поморщился Иван. - Не драматизируй! Ничего страшного с ней там не случится.
        - Да?! А где Алабуга? Где Салтыков? Куда они делись после пыточной Марьи?
        Иван побледнел.
        - Откуда ты знаешь про Алабугу? - тихо спросил он.
        - Если я не лезу в ваши дела, это ещё не значит, что я ничего не знаю про них, - с вызовом выкрикнула она. - Вернейший сотник отца исчезает, и все делают вид, что ничего не случилось. Он же тебя учил всему, но и ты тогда ничего не сказал. Ладно, я не вмешиваюсь, но не надо дурочку из меня делать.
        - Ты не понимаешь, - сдерживаясь, проговорил Иван. - Я не могу тебе сказать, что случилось, но они… Так надо было, Лика!
        - Вам надо! - поправила Лика. - Ладно, я уже сказала, я не вмешиваюсь. Разбирайтесь в ваших делах, как хотите. Но не трогайте Марго. Она ни при чём!
        - Лика, чёрт! - Иван вышел из себя. - Ты видела, кого я привёз с Калинова моста?! Двое погибли, Евсей ослеп. Если бы не Финист, так бы и полегли все там, и я заодно. Твоя подружка ручалась за своего напарника, а из-за него я потерял троих бойцов и мы на пороге новой войны. И ты хочешь, чтобы я ей верил?! Пусть сначала докажет, что не врёт!
        - Ну и отлично! - выкрикнула Лика. - Иди тогда к своей Марье и постой с ней заодно. Давно в пыточной не бывал?
        - К «своей»?! - Иван в бешенстве ударил кулаком о стол. - Ты чего несёшь?! Ты когда меня в пыточной видела?!
        - Да, да, знаю уже! - у Лики навернулись на глазах слёзы ярости. - Ты всегда на её стороне, всегда за неё. Государевы дела, как же! Что я не вижу, как она на тебя смотрит, не знаю, какими делами вы занимаетесь целыми днями?!
        Иван зарычал, крутнувшись на месте. Глаза искали, что бы схватить и швырнуть. Он неимоверным усилием сдержал себя, схватившись обеими руками за край стола.
        - Лика, лучше уйди отсюда! - сдавленно произнёс он, не глядя на неё. - Уйди сейчас же!
        Она выбежала в слезах. Иван повернулся, схватил со стены первый попавшийся кинжал и метнул в дверь, только что закрывшуюся за Ликой. Он пожалел, что вернулся. Лучше бы он ещё был в дороге. И на Калиновом мосту ему не было так плохо, как сейчас в родном доме.

* * *
        Ферзь завёл Маргариту в комнату, кивнул и закрыл дверь. Маргарите показалось, что кивнул он участливо и чуть ли не подбадривающе. Наверное, показалось. Она была в таком страхе, что искала поддержки хоть где-нибудь, хоть в этом немногословном и исполнительном офицере царицы.
        Дверь закрылась, слившись со стеной. Маргарита торопливо и испуганно оглядела место, куда привёл её Ферзь.
        Это была круглая комната с металлическими стенами. Синевато-серые пластины были уложены на стены внахлёст, как чешуя на карпах, которых она так не любила чистить.
        Потолок и пол в комнате тоже были металлическими. Окон не было. Непонятно было, откуда шёл свет. Казалось, светились сами стены, хоть Маргарита и не понимала, как такое возможно.
        В середине круга стоял такой же металлический, как и всё вокруг, щит, похожий на рекламный стенд. Рядом со щитом, сантиметрах в тридцати от него, напротив друг друга вырастали из пола узкие длинные трубки. Больше ничего в комнате не было.
        Она осматривала странное устройство, гадая, что это и для чего, когда в комнату зашла Марья. Маргарита вздрогнула, враждебно и недоверчиво уставившись на царицу.
        Марья выглядела спокойно и невозмутимо. Она держала в руках какую-то книгу, заложив страницу пальцем, и, казалось, зашла почти случайно, по дороге из библиотеки в гостиную. Не хватало только чашечки кофе в руках.
        - Вставайте сюда! - Марья махнула рукой на щит.
        - Не буду! - враждебно ответила Маргарита.
        - Как ребёнок, ей-богу! - пробормотала Марья с досадой.
        Она повела рукой, и Маргарита обнаружила себя у щита, намертво прикреплённой к нему спиной и с руками по швам. Она не могла ни дёрнуться, ни пошевелиться, и всё, что ей оставалось, это говорить и смотреть. Голову повернуть она не могла тоже и только испуганно бегала глазами по комнате.
        Марья взмахнула рукой ещё раз, и из трубок-сопел вырвалось синеватое пламя. Оно горело ровной струёй, справа и слева от головы Маргариты.
        - Вы чего? - Маргарита испуганно косилась то на огонь, то на царицу, двинувшуюся вокруг щита. - Вы чего задумали? Это что за хрень?
        - Это называется Уловитель, - ровный голос царицы звучал у Маргариты за спиной. - Он реагирует на любые изменения в человеческой речи, мимике и вообще организма. Если вы говорите правду - пламя остаётся спокойным. Если лжёте - начинает колебаться. В ваших интересах отвечать мне сейчас честно. Тогда мы закончим быстро.
        Маргарита нервно засмеялась.
        - Чёрт, так бы сразу и сказали, что это грёбаный детектор лжи. Зачем только припаяли меня сюда?
        - Чтобы не смущать Уловитель сознательными или случайными движениями, - Марья обошла круг и встала напротив Маргариты. - Ну что, готовы?
        - Кивнула бы, да не могу. Давайте уже ваши вопросы.
        - Отлично! - Марья снова двинулась по кругу. - Зачем вы прошли в Исток?
        - За мальчиком! Только на обмен с мальчиком!
        Марья издала лёгкий смешок. Маргарита с нескрываемой досадой возвела глаза к потолку - язычки пламени весьма недвусмысленно дёрнулись, как от порыва ветра.
        - Вы врёте уже на первом вопросе, - тихо и насмешливо произнесла Марья у неё над ухом так неожиданно, что она вздрогнула бы, если бы могла пошевелиться.
        - Чёрт! - прошипела Маргарита. - Ладно. Для меня это было главным, честно! Но шеф и правда велел мне тут задержаться. Осмотреться, познакомиться, прикинуть, что тут к чему.
        - Зачем?
        - Чтобы узнать, нельзя ли забрать в наш мир что-то из вашей магии, что будет работать и у нас. Как тут работает волшебство, отчего и всё такое. Ну и про Бессмертного выяснить. Как он стал бессмертным и есть ли ещё здесь такие, как он.
        - Поэтому вы затеяли учиться колдовать?
        «Баюн! - свирепо подумала Маргарита. - Убью стукача! Вот только выберусь отсюда…»
        - Я хотела научиться, чтобы занять время. Вы заперли нас, и мне нечего было делать.
        - Вы ведь знаете, что без Лонгира колдовать нельзя?
        - Я хотела на рассеянном… - начала было Маргарита и остановилась, заметив опять колебания пламени.
        Царица остановилась. Насмешливо глядя в глаза Маргариты, она приподняла руку с перстнем.
        - Вы хотели достать камень?
        - Я даже не знаю, где его доставать, - Маргарита старалась не коситься на перстень царицы, но ничего не могла с собой поделать.
        - Это не ответ, - возразила царица. - Вы думали о том, чтобы получить Лонгир.
        - Ну конечно же, думала! - сорвалась Маргарита. - А кто бы не думал?!
        - И как вы думали его достать? Украсть?
        - Я не стала бы красть! - выпалила Маргарита и тут же застонала с отчаяния.
        - Уловитель не верит вам, - хладнокровно констатировала Марья. - Кажется, вы всерьёз подумывали о краже.
        - Блин! - простонала Маргарита. - Ну ладно, ладно. Если бы представился случай, может, я и стянула бы его у кого-нибудь.
        - У меня?
        Маргарита молчала, свирепо глядя на царицу. Она топила себя и понимала это, и не могла уже остановиться.
        - Да, да! - выкрикнула она. - Может быть, и у вас. Довольны? Раскрыли агента? Вы сами настроили меня против себя, а теперь ждёте хорошего отношения?!
        - Я жду что вы будете говорить правду, - холодно улыбнулась Марья. - Но вечер у нас, кажется, затянется. Продолжим.
        С Маргариты катился пот, и она не могла его вытереть. Маргарита и представить себе не могла, что может ненавидеть кого-то так, как ненавидела сейчас царицу. Где-то на краешке сознания она сама на себя недоумевала: а за что, собственно? Царица всего лишь ловила её на лжи, причём подчас даже неосознанной, но это оказалось настолько мучительно, что Маргарита страдала, как от физической боли.
        «Если она перейдёт на личное, - думала Маргарита, смаргивая с ресниц капельки пота и с ненавистью глядя на гладкое спокойное лицо царицы, - я её убью. Сначала кота, а потом её. Вот только выберусь отсюда…»
        Глава 4. Соловей-разбойник
        Олег предлагал рассказать всё родителям, но Костя отговорил его. Было очень непросто убедить приятеля сохранить шапку в секрете, тем более что он и сам пока не очень понимал, что с ней делать. Знал только одно - сначала нужно забрать Книгу. А потом уже думать о побеге.
        Как объяснить это Олегу, не рассказывая ему про Книгу, Костя не знал и сослался на слабенькие, по собственному мнению, аргументы.
        Во-первых, вывести под одной шапкой шестерых человек из дворца, где на каждом шагу в узком коридоре или на крутой лестнице можно встретить пирата, довольно сложно. Велик риск попасться, а тогда уже можно не ограничиться пленом в удобных комнатах на верху башни, а угодить в мрачные подземные казематы с сыростью и крысами.
        Во-вторых, выходы из комнат заколдованы и чары снимает только сам Соловей. Пускай в банде он единственный волшебник, но у них сейчас нет вообще никого, кто бы расколдовал двери. А без этого шапка бесполезна.
        В-третьих, говорил Костя, загибая пальцы и боязливо оглядываясь, чтобы не подслушали Яна с Игорьком, Марья Моревна наверняка уже в курсе случившегося и предпринимает меры к их освобождению. А значит, не надо дёргаться и всё усложнять; царица скоро либо победит Соловья, либо договорится с ним. А то, что Соловей оставил их в живых, как раз и указывает на то, что он хочет договориться.
        - Соловей никогда не пойдёт на переговоры, - мотал головой Олег. - Зачем они ему? Он давно хотел захватить Скальный Грай, вот и захватил. Что ему ещё надо?
        - Ну мало ли, - Костя пожал плечами. - Может, хочет поговорить с Марьей Моревной, привлечь её внимание?
        - Зачем? - искренне недоумевал Олег. - Они всегда были врагами. Соловей всегда нас ненавидел.
        - А вот и нет! - ляпнул было Костя, не подумав. - Они же…
        Он осёкся. Ещё чуть-чуть и ему пришлось бы рассказывать, откуда он знает про прошлое, связывающее Соловья и Троекуровых. Прошлое, о котором младшие Скаль-Грайские, судя по всему, не имеют ни малейшего представления.
        Ему пришлось выкручиваться на ходу.
        - Ну, они же… - промямлил Костя, судорожно вспоминая, что Олег уже знает, а что нет, - они же учились вместе у Велизария. Я имею в виду, Соловей и Кощей, ваш дядя. Они ещё дружили тогда. И с вашей мамой и крёстной тоже, наверное.
        - Это дядя тебе сказал, что они были знакомы? - подозрительно спросил Олег. - А что же тогда произошло? Почему он воюет с нами?
        Костя пожал плечами. Он знал почему, но не мог сейчас рассказать об этом Олегу. Во-первых, это изрядно изменит его картину мира, и Костя не знал, как Олег отнесётся к этому. Может, это заставит его изменить отношение к родным, и, может, даже не в лучшую сторону.
        Во-вторых, так или иначе, всё равно придётся упомянуть про Книгу, а Костя так и не решил, стоит ли это делать. Он знал, насколько опасна эта Книга, помнил наставления Алексея Ивановича никому не рассказывать о ней. Но это было до того, как он застрял здесь и Книга оказалась перед реальной опасностью попасть не в те руки. И без чьей-либо помощи ему её не вернуть и не спрятать.
        - Так бывает, - ответил он наконец. - Ваш дядя встал на одну сторону, ваши мама с тётей на другую. А Соловей так до конца и не определился. И мечется до сих пор.
        - Да ну, не выдумывай! - недоверчиво улыбнулся Олег. - Соловей верный прихвостень дяди, он всегда на его стороне воевал. Это все знают.
        «Если бы ты знал! - подумал Костя. - Если бы ты действительно знал!»
        - Ну да, может быть, - пробормотал он. - Может, и так, конечно.
        Ему не хотелось развивать тему, и Олег не настаивал. Костя вздохнул, отвернулся, оглядел комнату.
        Яна учила Игорька играть в шашки, старательно игнорируя мальчишек. С ними она не разговаривала, и вполне справедливо, полагали Олег с Костей. Они втянули её в эту дурацкую авантюру, хотя Яна отговаривала их до последнего - ну и чем всё закончилось?!
        Олег переживал, что не послушал сестру и подставил всю шайку и, главное, семью. Костю же больше расстраивало, что Яна теперь не разговаривает с ним и явно в нём разочаровалась. Он был для неё посланцем из другого мира, он должен был быть особенным и выдающимся, а оказался таким же бестолковым шалопаем, как и её брат. Мало того, что его так легко подбить на глупости, так ещё и проку от него нет никакого.
        Костя не знал почему, но чувствовал себя виноватым, что не может ни помочь как-нибудь, ни сделать, ни даже придумать что-то, что восстановит его реноме загадочного и крутого пришельца из другого мира, способного блистательно выходить из сложных ситуаций и совершать разные подвиги.
        Никакого подвига пока и близко не просматривалось. Костя вздохнул ещё раз, посмотрел на Яну с непонятной самому себе досадой. Почему его вообще так беспокоит, что она о нём думает? С Олегом намного проще.
        Дверь детской раскрылась, и в комнату вошла рыжая спутница Соловья.
        - Эй, пацан! - она кивнула Косте. - Пойдём-ка со мной.
        - Куда? - встревоженно спросил он, спрыгивая с подоконника.
        Олег слез за ним. Яна поднялась с пола, потянула за собой Игорька, приобняв. Из смежной комнаты зашли князь с княгиней.
        - Капитан зовёт! - весело осклабилась Сойка. - Поговорить ему с тобой надо. Ну, давай, двигай, чего стоишь?
        Костя облизнул пересохшие губы, переглянулся с ребятами, посмотрел на князя с княгиней. Кажется, они так же, как и он, ничего не понимали.
        Костя шагнул к двери. Ольга схватила его за плечо, придержав.
        - Что Соловью надо от мальчика? - даже не думая скрывать враждебность, спросила она. - Если что-то надо, пусть сам придёт. Незачем ребёнка пугать.
        - Велел - значит надо! - грубо ответила Сойка, хватая Костю за руку и оттаскивая от княгини. - Не волнуйтесь, вернём его в целости и сохранности, - Сойка хихикнула. - Если будет хорошо себя вести.
        Что Соловью понадобилось от него, думал Костя всю дорогу, пока Сойка вела его по узким лестницам и коридорам дворца. Неужели он уже нашёл Книгу? Если так, то дело дрянь. Соловей заставит его объяснить, что это за Книга и кто он сам такой. А даже если и не заставит, то скоро сам всё поймет. И тогда уже будет поздно что-либо делать.
        Соловей занял зал, выходящий окнами не к морю, как большинство жилых комнат дворца, а к городу. Из широких окон город, спускавшийся к подножию утёса, был виден как на ладони. В комнате уже вовсю чувствовался вкус Соловья. Скромная, почти аскетичная мебель была убрана. Стены задрапированы разноцветными шелками, на полу уложены роскошные ковры, в которых ноги сразу утопали почти по щиколотку.
        В середине комнаты стоял огромный полукруглый диван, обтянутый красной кожей. Рядом стоял столик с фруктами, бокалами и бутылками. На диване с бокалом красного вина в руке развалился Соловей. Он был в чёрной рубашке, расстёгнутой на груди, пурпурных штанах и чёрных начищенных до блеска сапогах.
        Сойка пихнула его к Соловью и плюхнулась напротив капитана. Положив ноги на диван, она вытащила пилочку и принялась обтачивать ногти, беззастенчиво оглядывая мальчика.
        - Будешь? - Соловей приподнял бокал с вином.
        - Нет! - оторопело ответил Костя.
        - Ну и правильно, - одобрительно кивнул Соловей. - Успеешь ещё стать пьяницей. На вот, жуй пока.
        Он наклонился к столику, схватил с вазы крупное красное яблоко и кинул. Костя поймал, но есть не стал.
        Он медленно тёр яблоко об рукав, глядя исподлобья то на Сойку, то на Соловья и гадая, как тот начнёт разговор.
        - Да ты садись, садись, - кивнул Соловей, отхлебнув из бокала. - В ногах правды нет, а разговор у нас долгий.
        Костя обошёл столик, присел на диван между Сойкой и Соловьём. Теперь на него смотрели оба с разных сторон, и чувствовал себя Костя до крайности неуютно. Не зная, куда смотреть и к кому поворачиваться, он опустил взгляд на яблоко, продолжая вертеть его в руках.
        - Так кто ты, парень? - спросил Соловей.
        Костя вздрогнул. Так, вот к этому вопросу он почему-то не был готов. Он судорожно принялся вспоминать, как его представили накануне.
        - Ну… я Костя Лыков… - промямлил он. - Приехал погостить и…
        - Брось ты это! - Соловей прервал его, нетерпеливо поморщившись и махнув рукой. - Нет никакого Сашки Лыкова, и тем более его сына. И ты не из Волхова, и вообще, кажется мне, ты тут нечаянно. Может, скажешь правду?
        - Нет, я… - Костя пришёл в замешательство, - я правду говорю.
        - Правду, значит? - Соловей прищурился, сделал ещё один глоток. - Значит, ты правда племянник Коломны?
        - Да! - Костя постарался ответить как можно убедительнее, но не был уверен, что у него получилось.
        - А скажи-ка, племянничек, какой любимый кабак у твоего дядьки в Волхове?
        - Ну… - Костя запнулся. Самое смешное, что он же ведь знал, он читал в Книге. Но напрочь забыл, как называется заведение, куда Коломна заглядывает на пиво пару раз в неделю. Кабак… кабаков… дураков… Что-то такое вертелось на языке, но он никак не мог вспомнить что.
        - Будешь и дальше врать? - спокойно спросил Соловей.
        Сойка с интересом, даже прекратив пилить ногти, тоже уставилась на него. Костя упрямо молчал. Он просто не знал, что сказать. Было понятно, что легенда провалилась, а плана «Б» у него не было.
        - Упрямый! - одобрительно кивнул Соловей. - Люблю таких!
        Он потянулся за бутылкой, подлил в бокал.
        - Но мне всё-таки надо бы знать, кто ты, - Соловей опять привалился к спинке дивана, вытянув ноги. - Сам скажешь?
        Костя помотал головой. Что ему сказать, чтобы Соловей поверил? Ведь ничего же не скажешь, никого не подставив!
        - Сойка, не хочешь вразумить мальца?
        Костя испуганно вскинул голову. Сойка стремительно спустила ноги с дивана и подсела к нему, крепко обняв за плечи и вынув нож.
        - Что ж ты, мой хороший, упрямишься? - ласково заворковала она, медленно водя кончиком ножа по лицу и руке Кости. Он вырывался, стараясь не смотреть на вырез в рубашке Сойки, через который вполне прилично было видно грудь, но она только крепче прижимала его. - Что ж ты так зазря нарываешься? Неужто думаешь устоять против капитана? Знаешь, каких он обламывал, мальчик? Здоровые мужики визжали и ползали у него в ногах - ну куда тебе-то против него? Ты ведь не хочешь остаться без ушей? Или языка? Или ещё чего-нибудь интересного? Что первое тебе отрезать?
        Сойка опустила кинжал ему между ног. Замирая от ужаса, он пытался отодвинуться, вжимаясь в спинку дивана, но Сойка держала крепко и пододвигала кинжал всё ближе и ближе.
        - Или лучше пальчики для начала? Мало ли, вдруг из тебя мужик вырастет.
        Сойка отпустила его плечи, схватила за правую руку и, прижав ладонь к столу, взмахнула кинжалом.
        Костя закричал. Соловей поднял руку, и Сойка остановила нож у самой ладони.
        - Ну хоть чуточку! - с сожалением протянула она, полоснув по тыльной стороне. - На память! И ещё разок! - Сойка сделала второй надрез впритык к первому так, что получилась галочка, направленная остриём к среднему пальцу. - Вот так. Укольчик храбрости. Считай это пока что авансом.
        Сойка смачно поцеловала его в надрез и откинула руку, смеясь и возвращаясь на своё место. Соловей удивлённо и почти восхищённо смотрел на Костю, который старательно вытирал порезанную ладонь о штанину и пытался унять дрожь.
        - А ты молодец, парень! - Соловей нагнулся вперёд, словно пытаясь рассмотреть его повнимательнее. - Не ссышь! Но знаешь что? - он помедлил. - Если мы не можем спросить тебя, спросим кого-нибудь из благородного семейства. Сойка, кого хочешь следующего порезать? Князя? Княгиню? Или, может, княжескую дочь?
        Костя побледнел. Он перестал вытирать ладонь и взглянул на Соловья. Тот смотрел прищурившись, жёстко, без улыбки и, кажется, не шутил.
        - Обожаю тебя! - Сойка взвизгнула от восторга, вскочила с дивана. - Ух, повеселимся сейчас! Пойду приведу девчонку.
        - Стойте! - Костя закричал, когда Сойка уже открыла дверь. - Ладно, ладно, я скажу. Скажу, откуда я.
        Он прикусил губу, чтобы не расплакаться.
        - Эх! - вздохнул Соловей с сожалением. - Мог бы вырасти лихим разбойником. А выходит из тебя обычный тупой герой. Ну давай, рассказывай, что ли.
        Костя сделал несколько глубоких вдохов и начал говорить. Соловей слушал настороженно, не перебивая, время от времени поднося ко рту бокал с вином, но отставляя, так и не сделав глотка. Косте это показалось странным, но Соловей, кажется, поверил ему сразу Только когда он закончил, Соловей, встав с дивана и задумчиво походив, спросил:
        - Чем докажешь?
        Костя подумал.
        - Я знаю, что вы подарили Марье Моревне. Когда были на Тёплом море, после окончания школы…
        - Довольно! - прервал его Соловей, помрачнев. - Он тебе сказал?
        Костя пожал плечами, прямо и бесхитростно взглянув на Соловья. Он мог себе позволить такую вольность, он уже понял, что Книгу Соловей ещё не нашёл.
        Соловей мрачно посмотрел на него, поднёс бокал ко рту и снова опустил руку.
        - Ну, допустим! Допустим, что ты не врёшь и Кощей послал тебя снять заклятие…
        Костя открыл было рот, но Соловей нетерпеливо махнул рукой.
        - Да, да, не тебя. С твоей помощью. Не суть. Что он теперь делать будет, когда у вас всё накрылось медной бляхой?
        - Я не знаю, - Костя опять пожал плечами. - Вы его лучший друг, вы и скажите.
        - Драть меня в четыре дырки! - воскликнул Соловей, недоумённо вскидывая выгоревшие брови. - Да мне-то откуда знать?! Я и тут-то не всегда его догонял, а уж что он на том свете придумал… У вас точно не было запасного плана?
        - Не-а! - Костя покачал головой и тут же кое-что вспомнил: - Хотя, погодите-ка, он же ведь ещё кое-кого сюда прислал.
        Костя сам не совсем понял, почему его потянуло на откровенность. Он и впрямь вспомнил про Маргариту только что, и даже не успел сообразить, навредит ли ей то, что он скажет или нет. Наверное, ему хотелось войти в доверие к Соловью и усыпить его подозрительность. Надо было использовать всё, что уводило внимание Соловья от Книги, объяснял потом сам себе Костя, поэтому он и проболтался про Риту.
        - Чего? - сразу насторожился Соловей. - Кого это он ещё прислал?
        - Ну, за мной, наверное. Одну мою знакомую и ещё кого-то, кажется… Только они не здесь, они в Волхове застряли. У царицы.
        - У Марьи? - переспросил Соловей. - С чего бы это ему их к Марье отправлять?
        - Не знаю, - Костя простодушно посмотрел на Соловья. - Наверное, Кощей понял, что заклятие с него не снимут, и послал на Обмен Риту вместо себя. Но царица уже отправила меня сюда, я не мог быть на Обмене, поэтому… - Костя развёл руками.
        Соловей хмыкнул. Что-то тут явно не сходилось, но не по вине мальчишки. Мальчишка не врёт, он сам просто ничего не знает. Он оказался пешкой в игре Кощея и Марьи, и, по счастью, пешка эта теперь в его руках. Осталось только узнать, в какую игру играют эти двое.
        - Ладно, парень! - Соловей допил наконец бокал. - Считай, я тебе поверил. Иди пока. Сойка, отведи мальца обратно. Да смотри - без грубости.
        Сойка вскочила, игриво поведя глазами, схватила его за плечо и подтолкнула к двери.
        - Ну какие грубости, дорогой! Мы проводим нашего гостя со всем уважением, - она наклонилась к его уху и похотливо прошептала - Не правда ли, малыш-ш-ш?!
        Костя съёжился. Сойка воровато стрельнула глазами на Соловья и вытолкала мальчика в дверь.
        Соловей ничего не заметил, ему уже было не до них. Он подошёл к окну, посмотрел на лежащий под ним город. Город, о котором он мечтал с детства. Город, который хотел взять давно, много раз к нему подступался и в последний раз чуть было не преуспел.
        Переговоры с Велизарием были отвлекающим манёвром. Он всего лишь тянул время, зная, что Кудеяр сумел-таки высадиться за Туманной Косой и, обойдя все заставы, прорывается к Скальному Граю по западному берегу. Если бы только он успел дойти до реки, если бы смог разрушить водоотводы, город остался бы без воды и Скаль-Грайским пришлось бы капитулировать. Но…
        Но Кощей попал в ловушку у Истока, Елена застряла в башне, и северный фронт развалился. В одиночку против сестёр Троекуровых, Мороза и Велизария у него шансов не было. Осаду города пришлось снять, отозвать Кудеяра и вернуться на Буян.
        Уходя, он дал себе клятву вернуться, обязательно попробовать ещё раз, и как только узнал, что Исток вскрыт, связался с Еленой. Он ждал, что Кощей уже будет в башне, что бросится первым делом к ней.
        Но Кощея в башне не было, Елена по-прежнему была одна. Она уже разослала своих воронов на разведку, но Соловей не стал ждать. Если Кощей ещё не у себя в башне, значит, пришёл вообще не он.
        Теоретически можно было бы допустить, что он сразу отправится мстить, но Соловей хорошо знал друга. Бывшего, но… Он не настолько безрассуден, чтобы нападать без Лонгира, а Лонгир у него забрали - это Соловей знал точно.
        И ещё одно он знал. Пока Марья будет разбираться с гостями из другого мира, ей будет ни до чего, и Скаль-Грайские останутся сами по себе. Да, когда он снимется с якоря и спровоцирует волнения, Салтанат пошлёт им подмогу, но на это он и рассчитывал. Главное было захватить галеры и войти в лагуну, а там…
        А там даже он не предполагал, что всё так удачно сложится. Ему невероятно повезло, что ребятишки Скаль-Грайских вышли на эту ночную прогулку, что Ольга купилась на его блеф и безропотно сдала перстни и ключи от города. Он тогда держался уверенно, но, положа руку на сердце, вряд ли решился бы пожертвовать ребятишками. И не потому что размяк, а потому что тогда Марья была бы для него потеряна окончательно. Убийства племянников она бы ему не простила.
        Знает ли она уже? Понимает ли, для чего всё это? Да всё она знает, и всё понимает. Она всегда была умной девочкой, не то что эта рыжая похотливая дура. Ну почему же, почему она не даёт ему ни единого шанса?!
        Да, он сглупил тогда, в Ближней Роще, когда она позволила поцеловать себя в первый и последний раз. Его вина, правда. Но уже двадцать лет прошло, неужели нельзя забыть? Неужели он мало сделал, чтобы доказать свою преданность?! Ради неё он даже Кощея…
        Соловей зажмурился, помотал головой. Лучше об этом не думать. Это то, что он унесёт с собой в могилу, о чём не осмелится рассказать никому, даже Марье. Он много чего натворил в этом мире, но то, как он поступил с Кощеем, со своим лучшим и единственным другом, - это дно. Это днище даже для разбойника.
        Соловей отошёл к столику, налил бокал, выпил залпом. Отдуваясь, снова вернулся к окну. Он помотал головой, прогоняя образ Кощея, но снова и снова возвращался к нему.
        Если Кощей всё же вернется, если каким-то чудом он сломает заклятие или заставит его снять, он ведь вернётся, ничего не забыв и никого не простив. Если уж он не простил даже Метелицу…
        Соловей никогда ни в чём не упрекал друга, но убийства Метелицы не понял даже он. Они никогда не говорили об этом. Соловей так и не решился спросить у него напрямую, а Кощей молчал. Но все всё знали, и он не отрицал, и в общем…
        И в общем, если он даже Метелицу не пощадил, которая его всего лишь бросила, то что же он сделает с сёстрами, которые его обманули и предали?! Мороза и Велизария он просто убьёт, тут вопросов нет. Но Марья и Ольга…
        Соловей сжал зубы. Ольга может думать о нём что угодно, да и Марья тоже, но сейчас он знает, что делать. С Морозом и Велизарием Кощей может поступать, как хочет, может спалить к чертям Малахит и вырезать всех Хранителей - он слова не скажет. Даже поможет, если потребуется.
        Но Марью и Ольгу он ему не даст убить. Не позволит! Достаточно того, что позволил убить Метелицу.
        Хлопнула дверь. Соловей не обернулся, он знал, что вернулась Сойка.
        Сойка налила себе в бокал и подошла к нему сзади, обхватив руками за грудь и положив подбородок на плечо. Он не шевельнулся.
        - Ну, и что дальше? - спросила она, помолчав. - Что теперь делать будем?
        - Ждать! - процедил Соловей.
        - Чего?
        - Движения. Марья пока не знает, что делать. Но скоро она на что-то решится, и тогда мы ответим.
        - Почему мы сами не можем действовать? У нас сейчас преимущество, почему нам его не развить?
        - Потому что не ясна оперативная обстановка. Слишком много неучтённых факторов.
        - Чего? - озадаченно нахмурилась Сойка, отодвигаясь от Соловья.
        Соловей наконец повернулся к ней. Помолчал, всматриваясь в скуластое загорелое лицо, распутные алые губы. Эх, Сойка, Сойка… Сколько у него уже было этих соек, и ни одна не заставила забыть про Марью.
        - У Волхова ещё слишком много союзников, - постарался объяснить Соловей на доступном Сойке языке. - И Марья сильнее как волшебница. Так что нам тоже нужны союзники и друзья. И подкрепления. И ресурсы.
        - Как это - Марья сильнее? - недоверчиво нахмурилась Сойка. - Сильнее тебя? Ты же учился у самого Велизария!
        - А она у Кощея. И поверь - он намного круче. И Велизария, и вообще всех в этом мире.
        - Но его здесь нет, - Сойка всё ещё пыталась понять. - При чём тут вообще Кощей, когда мы о Марье?
        - При всём, - пробормотал Соловей, опять отворачиваясь к окну. - Он здесь при всём.
        Глава 5. Прозрение
        Возвращаясь обратно, Костя понял, что боится Сойку больше, чем Соловья. Соловей был разбойник, но это был разбойник с понятиями о чести и долге и даже с какими-то принципами. В конце концов, он был волшебником, а в этом мире нельзя было стать волшебником, не умея контролировать свои мысли и эмоции.
        Сойка же была просто беспринципной мразью. В отличие даже от Соловья, она не привыкла себя ограничивать и контролировать, для неё абсолютно естественным было потакать всем своим желаниям, не считаясь ни с чьими другими. Здесь она считалась только с Соловьём, которого единственного, кажется, побаивалась. И то до поры до времени.
        Соловей велел ей отвести мальчика обратно без грубости, и Сойка послушалась, но на свой манер. Всю дорогу она подкалывала смущённого Костю скабрезными пошлостями. Костя не понимал, развлекается ли она таким образом или намеренно его провоцирует, но на всякий случай упорно молчал, глядя в пол и быстро шагая рядом. Ему некуда было бежать, но Сойка всё равно крепко держала его за плечо, время от времени поглаживая указательным пальцем по щеке, от чего он вздрагивал и пытался отодвинуться подальше.
        Подойдя к дверям княжеской спальни, Сойка развернула его и прижала спиной к стене. Не зная, что она задумала, Костя ещё сильнее вжался и даже приподнялся на цыпочках, пытаясь отодвинуться от её лица.
        - Ты меня сегодня разочаровал, малыш! - прошептала Сойка, наклонившись и щекоча его ухо своим жарким дыханием. От неё пахло каким-то сладковатым фруктовым ароматом - не то персика, не то ананаса. - Я так надеялась сегодня поразвлечься, а ты оба раза подвёл. И себя не дал пощекотать, и девчонку Скаль-Грайскую. Так хотелось посмотреть на княжескую кровь, жаль, Соловей не дал. Но Соловей ведь не вечно будет тебя защищать. Рано или поздно ты всё равно достанешься мне, малыш-ш-ш!
        Сойка неожиданно лизнула его в ухо. Костя дёрнулся, стукнувшись затылком о стену и поморщившись от боли.
        Сойка расхохоталась. Оттолкнувшись от стены и пихнув Костика в грудь, она вытащила кинжал и ласково провела кончиком лезвия по его щекам и подбородку.
        - Какой прелестный мальчик! - вздохнула она. - Так жалко будет, если тебя испортит кто-то другой!
        Она опять засмеялась, схватила его за руку, открыла дверь и втолкнула в комнату. Костя привалился спиной к двери, как только она захлопнулась за ним.
        Он был в полном смятении. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что кричат подлетевшие к нему и тормошащие за руки ребята.
        Он не разобрал, кто кричит: «Мам, батя, он здесь! Костя вернулся!» И только когда увидел перед собой встревоженное лицо княгини Ольги, очнулся совсем.
        - Ну как ты? Как ты, родной?! - торопливо спрашивала Ольга, порывисто обнимая его и встревоженно осматривая. - Ничего они с тобой не сделали? Что они хотели от тебя, эти мерзавцы?
        Костя сглотнул.
        - Ничего такого, на самом деле, - пробормотал он, стараясь не смотреть на Яну, не спускавшую с него глаз. - Он просто хотел… Соловей… хотел узнать, кто я на самом деле и откуда. Простите!
        Ольга схватила его за порезанную Сойкой ладонь, выразительно посмотрела в глаза. Костя вырвал руку, спрятав её за спиной.
        - Это ничего, - он помотал головой. - Это ерунда, это… это не поэтому. Просто… понимаете…
        - Ох, ну что ты, родной! - Ольга прервала его, опять заключив в объятия. - Да не казни ты себя так, не за что нам тебя прощать. Эти мерзавцы кого хочешь напугают.
        Она отстранила его, удерживая за плечи, взглянула тревожно-вопросительно.
        - А чего он всё-таки хотел от тебя, Костя? Ему нужно было что-то конкретное? Помимо тебя?
        - Не знаю, - Костя потерянно пожал плечами, вспоминая разговор. - Наверное, нет. Просто выяснил, кто я и что знаю про планы Кощея, и всё, отпустил.
        Про то, что было сейчас за дверью, Костя не собирался никому рассказывать.
        - И что ты ему сказал? - продолжала настойчиво допытываться Ольга.
        - То же, что и вам с Марьей Моревной, - Костя ощутил лёгкий укол недовольства. Он только что выбрался из адской передряги, а его ещё и здесь допрашивают, словно он в чём-то виноват. - Там ещё, в Волхове. Я же не знаю больше ничего. А, ну ещё про Риту рассказал. Случайно. Я не хотел. Простите, - опять виновато пробормотал он.
        - Да ну что ты, Костя! Говорю тебе, ты ни в чём не виноват! - Ольга, кажется, почувствовала его недовольство. Она потрепала его по волосам, ласково улыбнулась. - Отдыхай теперь. Иди просто ляг и ни о чём не думай. А с Соловьём мы разберемся.
        Она повернулась к детям.
        - Костю сейчас не тревожить и ни о чём не расспрашивать, понятно?! Ему нужно отдохнуть и прийти в себя. Олег, это тебя в первую очередь касается, - княгиня грозно наставила палец на старшего сына.
        Олег торопливо закивал. Он даже и не думал выполнять указания матери, но сейчас ему нужно было, чтобы она побыстрее оставила их.
        Князь с княгиней вышли в свою комнату. Дверь оставили приоткрытой, и Костю это сейчас задело. Они что, всё ещё не доверяют ему?!
        Он медленно прошёл к кровати, опустился на покрывало. Яна, Олег и Игорёк выжидательно встали около него полукругом. Костя поднял на них глаза.
        - Ребята, у нас проблемы, - тихо произнёс он.
        - Да мы как бы в курсе, - откликнулся Олег. - В плену у Соловья, и всё такое…
        - Не, Олег, - Костя покачал головой. - Это ещё не проблема. Это всё поправимо, рано или поздно. Но есть кое-что посерьёзнее. Намного серьёзнее.
        - О чём ты? - нетерпеливо спросил Олег.
        Костя выразительно посмотрел на Игорька. Олег понял.
        - Игорёк, у меня для тебя важное дело. Можешь у двери покараулить, чтобы никто не подслушал? Нам нужно кое-что обсудить.
        - Я тоже хочу послушать, - заныл Игорёк.
        Костя сделал страшные глаза, дёрнул головой, постаравшись сделать это незаметно для младшего. Олег успокаивающе прикрыл глаза, повёл рукой.
        - Игорёк, у нас тут совещание главной ставки, - наклонившись к брату доверительно зашептал он. - А мы окружены врагами. Что будет, если нас подслушают? Провал! Ты хочешь, чтобы мы провалились?
        Игорёк помотал головой.
        - Тогда встань на караул. Если услышишь или увидишь, что кто-то идёт, махни рукой. Понял? А мы тебе потом расскажем, о чём тут договорились, лады?
        Игорёк покивал с заблестевшими глазами и отбежал к двери. Костя хотел всего лишь удалить мальца, но Олег практично решил ещё и приспособить его для пользы дела и поставил следить так, чтобы он и слышал подходящих по коридору, и видел движение в комнате родителей. И в обоих случаях мог подать сигнал.
        Яна смотрела за происходящим с явным неодобрением. Костя понимал, что ей всё это не нравится и она боится быть втянутой в очередную дурацкую затею.
        - Янь, - Костя с затруднением поднял на неё глаза, - тебе лучше тоже отойти.
        - Почему это? - подозрительно спросила девочка.
        - Это слишком опасно. Если мы попадёмся… Лучше, чтобы ты ничего не знала.
        Костя разрывался противоречивыми чувствами. Ему хотелось всё рассказать Яне, восстановить реноме загадочного посланца с опасным секретом, но он боялся опять подставить её и упасть в глазах девочки ещё ниже. Если Яну будет допрашивать Соловей или, не дай Бог, Сойка, безопаснее для неё, если она ничего не будет знать.
        - Тогда, может, не надо ничего делать, - предложила Яна, внимательно глядя на него. - Ты же сам говорил, что крёстная уже действует. Зачем всё усложнять?
        Костя уставился на Яну. Так она всё слышала, хитрюга! Притворялась, что не обращает внимания, делала вид, что играет в шашки с малым, а на самом деле прислушивалась к их разговору.
        Костя собрался с мыслями.
        - Царица может не успеть, - ответил он наконец. - Если Соловей найдёт Книгу, дальше уже всё будет бессмысленно. А самое главное, - добавил Костя, помолчав, - что я совершенно не представляю, как он ею распорядится.
        Ребята молчали, глядя на него с напряжённым недоумением. Сейчас они начнут задавать вопросы, а он до сих пор не решил, что им можно рассказывать, а что нет. Он даже сомневался, стоит ли вообще что-то говорить, тем более Яне. Но раз уж вырвалось про Книгу, видимо, теперь придётся.
        - Какую книгу? - спросил наконец Олег.
        Костя открыл рот и осёкся на полуслове, заметив, как замахал руками Игорёк. Он торопливо пихнул Олега и вскочил с кровати с максимально невинным выражением.
        В комнату зашла Ольга. Она оглядела ребятишек с их трусливыми улыбками и сразу поняла, что те что-то затевают. К счастью, она решила, что дело в допросе у Соловья, о котором ребята решили выспросить у Кости, невзирая на её указания. Поэтому, отчитав Олега и Яну и ещё раз постаравшись утешить Костю, позвала их обедать.
        Обед приносили на всю семью и оставляли в спальне князя с княгиней. Туда же приглашали и детей - кормить отдельно было неудобно, да и не принято в княжеской семье.
        Костя обратил внимание, что сегодня обед принёс не сам Соловей, а кто-то из его людей. А это значит, что либо магическое заклятие на дверях было снято и они запирались на обычный замок, либо Соловей его каким-то образом так изменил, что сквозь него могут проходить и его помощники.
        Сойка же ведь, сообразил Костя, Сойка же отводила его сегодня к Соловью и обратно и, кажется, никакого заклятия не снимала. Наверное, Соловью надоело подниматься сюда три раза в день с баулами и горшками, и он оставил на дверях обычные замки, рассудив, что без Лонгира князь с княгиней всё равно их не откроют. Да и не уйдут никуда из дворца, где на каждом шагу по вооружённому разбойнику.
        Но для Кости это наблюдение играло чрезвычайно важную роль. Если двери стоят на обычных замках, можно попробовать их вскрыть и совершить ночную вылазку за Книгой. Даже при наличии пиратов во дворце шапка-невидимка даст им преимущество.
        Весь обед Костя думал, как ему вскрыть дверь, да ещё при этом чтобы не заметили князь с княгиней. Он видел в фильмах, как ловко вскрывают замки разные воры, но сам ни разу не пробовал и догадывался, что на самом деле всё гораздо сложнее.
        До самого вечера Костя так ничего и не придумал и хмуро слонялся по комнате, то выглядывая в окно, то играя с Олегом в шахматы. Олег пытался расспрашивать его о планах, но Костя, кивая на открытую дверь в комнату князя с княгиней, шептал, что слишком опасно сейчас что-то обсуждать и надо дождаться ночи. Яна читала, временами настороженно поглядывая на мальчишек, но не лезла. Видимо, надеялась, что либо они сами одумаются, либо родители их остановят и ей не придётся вмешиваться.
        Всё, как всегда, пошло не по плану, и вмешаться Яне всё-таки пришлось. Когда после ужина князь с княгиней пожелали детям спокойной ночи и закрылись у себя в спальне, Костя на всякий случай решил проверить дверь в коридор. Он сам не очень понимал зачем, он же знал, что дверь заперта. И вчера была заперта, и позавчера, и сегодня…
        А вот сегодня… Костя осторожно надавил на ручку и с изумлением услышал тихий щелчок. Да не может этого быть, думал Костя, приоткрывая дверь и высовывая голову в тёмный коридор, неужели Сойка забыла запереть её?!
        Он быстро, но осторожно, стараясь не хлопнуть, вернул дверь на место и, сдерживая ликование, подошёл к окну, где шёпотом переругивались Олег с Яной. Игорёк уже спал в своей кроватке.
        - Олег! - Костя старался выглядеть как можно невозмутимее. - Давай её сюда!
        - Чего? - сразу насторожилась Яна.
        - Не твоё дело! - грубо отрезал Олег. И повернувшись к Косте: - Так ты придумал чего?
        Костя кивнул, старательно пряча улыбку.
        - Давай! - требовательно повторил он, протягивая руку.
        Олег прошёл к своей кровати, пошарил под подушкой и вернулся с вытянутой рукой. Яна сразу всё поняла.
        - Шапка-невидимка! - свистящим шёпотом произнесла она, хватая брата за руку. - Вы с ума сошли?! Опять?!
        - Янька, не лезь! - сердито ответил Олег, вырывая руку. - Надо, значит, надо. Костян знает, что делает.
        - Костя! - Яна повернулась к нему. - Что ты задумал? Зачем тебе шапка?
        Костя мял в руках невидимую шапку, нерешительно поглядывая на Яну. Ведь надо же ей что-то сказать, а то вдруг побежит жаловаться родителям.
        - Янь, - решился он наконец, - мне надо сбегать в мою комнату. У меня там остался рюкзак с книгой. Очень… очень важной книгой. Книгу эту надо забрать, пока до неё не добрался кто-то другой.
        - Что это за книга? - требовательно спросила Яна.
        Костя тяжело вздохнул. Ну почему, почему девчонки всё так усложняют? Почему она не может ему просто поверить, как Олег, и ни о чём не спрашивать?
        - Я всё расскажу вам ребята, ладно? Как только вернусь с книгой. Вы всё равно не поверите, пока сами не увидите.
        Яна переглянулась с Олегом. Кажется, он прозвучал достаточно убедительно, и она почти поверила ему. Но тут возникла новая напасть.
        - Даже если бы я и согласилась, как ты собираешься выйти отсюда? - скептически поинтересовалась Яна.
        Костя загадочно кивнул в сторону двери, приложил палец к губам. Заинтригованные ребята подошли вместе с ним на цыпочках. Задержав дыхание, Костя осторожно надавил на ручку и приоткрыл дверь.
        - Как?! - потрясённо прошептал Олег.
        - Сойка, дура, забыла запереть, наверное, - Костя смотрел на ребят, уже не скрывая ликующей улыбки. - Повезло, да?!
        - Даже не представляю, что Соловей сделает с ней за это, если узнает?! - благоговейно пробормотал Олег. - Всё бы отдал, чтоб посмотреть, как её вздуют!
        - Да ну её к чёрту! - нетерпеливо отмахнулся Костя, высовывая голову за дверь и оглядывая коридор. - Ну, я пошёл.
        - Ты что, один хочешь? - встревожилась Яна, перехватывая его руку с шапкой. - Даже не думай! Ты же не знаешь дворца, заблудишься ещё в темноте. Олег пойдёт с тобой.
        - Да, я, конечно… - с энтузиазмом отозвался Олег. Но Костя тут же перебил.
        - Ребята, одному быстрее, - быстро зашептал он. - И удобнее. И прятаться, и убегать, и вообще… Я помню дорогу, Янь. Не бойся, не заблужусь.
        - Тогда пускай Олег идёт, - не отставала Яна. - Скажи ему, где ты спрятал книгу, он сходит и заберёт. Он всё равно лучше знает дворец, и спрятаться сможет, если что.
        Олег торопливо закивал. Такая перспектива нравилась ему явно больше, чем сидеть тут и ждать возвращения приятеля.
        - Нет! - отрезал Костя. Доводы Яны были разумны, и он боялся, что ещё чуть-чуть и она убедит его. Он посмотрел на сердитое лицо Яны и озадаченное Олега и торопливо добавил с нотками раскаяния: - Ребята, так надо. Я всё вам объясню, как только вернусь, но сейчас мне надо забрать книгу. Лады? Ждите, я скоро.
        Костя нахлобучил шапку и поспешно выскользнул за дверь, пока Яна опять что-нибудь не придумала. Он старательно гнал от себя мысль, что, если, не дай Бог, она и сейчас окажется права и он заблудится в тёмных переходах дворца, то сам себе этого не простит.
        Олег вполне мог принести Книгу вместо него и точно сделал бы это быстрее. Но грозное предостережение Алексея Ивановича до сих пор звучало у него в ушах всякий раз, как он думал про Книгу.
        «Это ключ к волшебному миру, Костя! - говорил он тогда, в их последнюю встречу, стоя у камина и поигрывая золотыми часами. - И атомная бомба, способная его уничтожить. Тот, у кого она в руках, контролирует весь Третий мир. Только тебе я могу доверить её, только у тебя она будет в безопасности. Держи при себе эту Книгу. Выпустишь, потеряешь, отдашь другому - и последствия могут быть необратимыми!»
        Костя встал посреди коридора как вкопанный. Он только что сообразил, что… что… что Алексей Иванович выдал ему эту речь, явно предполагая, что он устроится здесь надолго. В этом странном и грозном предупреждении не было никакого смысла, если он рассчитывал, что мальчик вернётся на следующее утро. Незачем было так подробно рассказывать про эту Книгу. Хватило бы категорического распоряжения никому её не показывать и держать при себе. А он снабдил его целой инструкцией, и значит… значит…
        Значит, он заранее знал, что Обмена не будет, знал, что Костя застрянет здесь и специально предупредил насчёт этой Книги. Но зачем, ошарашенно думал Костя, снова трогаясь в путь. Зачем ему нужно было, чтобы я остался здесь? Он же ведь сам хотел вернуться. А теперь они оба застряли в чужих мирах без каких-либо перспектив на возвращение.
        Хуже того, угрюмо думал Костя, его появление здесь нарушило установившийся мир и спровоцировало, очевидно, новую войну. Только теперь в этом мире есть своя «атомная бомба», и ответственность за неё несёт он, Костя. Оно ему надо?!
        Костя разозлился. Ладно, одно дело, когда он узнал, что его просто кинули - и с Жар-птицей, и с возвращением. Это было обидно, это было паршиво, но как-то ещё можно было понять, пока он думал, что Алексей Иванович действительно хотел вернуться и вся засада оказалась в Марье Моревне.
        Но теперь получается, что у Алексея Ивановича на него были совсем другие планы. О которых он ничего не сказал ему. Просто кинул сюда, как котёнка в пруд - барахтайся, парень, как можешь. Вот тебе в рюкзачок атомную бомбу, носи при себе и никому не давай. Ага, спасибо большое, ярился Костя, только этого мне не хватало для полного счастья!
        Лучше бы я просто остался дома, расстроенно думал он. Чего я так переживал, в самом деле. Ну, подумаешь, развод - и развод. У Кольки Зобнина родители развелись, и ничего - нормально живёт.
        Нет, мне вот зачем-то понадобилось спасать, лезть в другой мир за волшебным пером, чтобы оказаться в итоге в плену у Соловья-разбойника и в эпицентре войны. И со страшной ответственностью за этот мир, которую, Костя уже понимал это, не сможет ни сбросить, ни переложить на кого-то другого. Не сможет, как бы он сейчас не злился и не ругался про себя.
        Потом, вспоминая этот вечер, Костя удивлялся, как в таком состоянии он умудрился беспрепятственно дойти до своей комнаты и вернуться с Книгой. Он был в таком потрясении от неожиданно открывшейся ему истины, что шёл, почти не глядя, не разбирая дороги и ни о чём не думая. Ему повезло, что не наткнулся ни на одного пирата - видимо, Соловей не пускал их на верхние этажи, разместив всех внизу.
        Его прежняя комната оказалась не заперта. Костя залез под кровать, нашарил рюкзак, вытащил, поправив сползшую на глаза шапку. Ему не хотелось проверять на месте ли Книга - по тяжести в сумке он понимал, что она там. Просто для очистки совести он подтащил рюкзак к подоконнику, расстегнул молнию и вынул её.
        Да, это она. В неярком свете луны тускло блеснули буквы. Костя провёл по ним пальцами. «Третий мир»… Знал бы он тогда, на что толкнёт его эта Книга! А ведь Алексей Иванович предупреждал его. Отговаривал.
        Хотел бы отговорить, так отговорил бы, подумал Костя, раздражённо запихивая Книгу обратно, поправляя шапку и вскидывая рюкзак на спину. Или вообще бы не показывал. Ну почему он не мог найти кого-нибудь другого? Почему я, в который раз уже спрашивал себя Костя, возвращаясь назад.
        Глава 6. Побег
        - Ваш дядя - грёбаный мудак! - сердито выпалил Костя, скинув шапку Он понял, что изрядно задержался и заставил друзей понервничать, когда увидел нескрываемое облегчение на их лицах, сменившее такую же непритворную тревогу.
        Брат с сестрой удивлённо переглянулись.
        - Да мы как бы в курсе, - ответил Олег, забирая у него шапку. - А до тебя что, только сейчас дошло?
        - Ты в порядке? - опять встревожилась Яна. - Ты как вообще? Нашёл книгу?
        - Нашёл, - пробурчал Костя, скидывая рюкзак на кровать. - Но теперь я понимаю, почему его выгнали отсюда. Честное слово, правильно сделали!
        - Тсс! - взмолилась Яна, приставив палец к губам и испуганно оглядываясь на кровать Игорька. - Ребята, давайте сюда!
        Она отдёрнула полог на своей кровати и приглашающе махнула рукой. Олег хлопнул приятеля по плечу, подтолкнув к кровати и, не чинясь, залез первым, скинув сапоги. Костя заколебался было, но в конце концов Яна сама разрешила, и вообще он сейчас в таком дурном настроении, что ему не до любезностей и прочей ерунды.
        Смартфон куда-то затерялся во всей этой суматохе, и он вытащил из рюкзака, вместе с Книгой, маленький фонарик на брелке для ключей. Задёрнув полог, ребята склонились над Книгой, на которую Костя навёл луч фонарика.
        - Тут такое дело, ребята, - медленно начал он, держа Книгу на коленях. - Мне не стоило вам ничего говорить. И вообще никому. Эта Книга должна была всегда оставаться при мне, и о ней никто ничего не должен был знать. Если бы я вернулся обратно, так бы и было. Но сейчас я просто не знаю, что мне делать с ней.
        - Да говори уже, что за книга? - нетерпеливо прошептал Олег. - Что ты носишься с ней как с писаной торбой?!
        - Это Книга вашего мира, - просто сказал Костя, открывая фолиант и наводя фонарик на заглавие первой сказки. - Здесь всё написано. Как возник этот мир, как он устраивался, откуда у вас волшебство и всё такое. Здесь все главные герои - от детства до… в общем, до этого времени. Здесь и вы есть, и ваши родители, и бабушки с дедушкой. И Кощей здесь есть, и Марья Моревна, и Иван-царевич, и… все, в общем.
        Костя перевернул Книгу и стал листать с конца, показывая потрясённым ребятам иллюстрации со знакомыми лицами - родителей, крёстной, Бессмертного, Ивана-царевича, Велизария.
        - Тут всё написано, - повторил Костя, продолжая листать. - Я не знаю, как это работает, но всё, что с вами было, всё написано здесь. Я знаю, например, Олег, что вы с Яной родились на корабле, недалеко от Туманной Косы, где вас застал шторм. И что ты был первым, а Яна вторая, правда ведь?
        Олег с Яной изумлённо переглянулись и уставились на Костю.
        - Это всё написано здесь? - Олег недоверчиво ткнул пальцем в Книгу.
        - Вот! - Костя нашёл страницу, повернул Книгу к ребятам. Яна с Олегом, стукнувшись лбами, жадно склонились над светлым пятном, которое Костя водил по строчкам. Несколько секунд они беззвучно шевелили губами, потом выпрямились, глядя на него почти со страхом.
        - Ну да, - проговорила Яна, помолчав. - Мама рассказывала, как всё было. Они гостили у деда и решили вернуться домой до осенних бурь, и не успели. Так всё и было. Но откуда этот… этот… - девочка наставила палец на Книгу, пытаясь подобрать подходящее слово, - этот сказочник знал про всё? Он там был? Или ему рассказал кто?
        Костя глубоко вздохнул, снова разворачивая Книгу к себе.
        - Ребята, вы не поверите! Если честно, я и сам сначала не верил, но… но пришлось. - Костя ещё раз вздохнул. - В общем, этот автор… или сказочник… в общем, тот, кто писал эту Книгу, он не описывал. Он создавал. Он писал - и появлялся этот мир, и все люди в нём, и события, и… Всё появилось, потому что он так задумал. И вы тоже.
        В темноте Костя не мог разобрать выражение лиц ребят, видел лишь их блестевшие в отсветах фонарика глаза. Но подозревал, что на лицах их сейчас глубочайшее недоверие, если не сказать больше. И он понимал их, он удивился бы, если бы было по-другому.
        - Ребята, это не я придумал, - почти извиняющимся тоном принялся объяснять Костя. - Это ваш дядя мне рассказал. Кощей. Он и дал мне эту Книгу. А сам забрал её у автора.
        - Подожди, подожди, - Яна помотала головой - Ты хочешь сказать, дядя нашёл автора? Автора этой книги?
        - Ну, я так понял, - Костя пожал плечами. - Мне он сказал, что единственный, кто до него читал эту книгу, был её автор. Может, они и не виделись, но он точно про него знает. Иначе откуда у него эта Книга?
        - А зачем он тебе её дал? - спросил Олег, осторожно вытягивая Книгу у Кости из рук и с опаской перелистывая.
        - А вот это, ребята, самое главное, - Костя помолчал, набираясь духу, и выдохнул, словно перед прыжком в воду. - Книга - это триггер. Стоп-кран, который должен был снова запустить время в вашем мире.
        - Снова? - не поняла Яна. Олег тоже поднял глаза, недоумённо уставившись на друга.
        - Смотрите, - Костя забрал Книгу у Олега, открыл заднюю сторону обложки, провёл пальцем и лучом фонарика по корешкам. - Видите? Страницы оборваны. Я думаю, дальше шли чистые листы. Время, которое должно было идти в вашем мире, если бы Кощей не вырвал их. Я не знаю, зачем он это сделал, но, вырвав страницы, он каким-то образом остановил время в этом мире. Поэтому здесь прошло всего несколько месяцев, а в нашем мире он прожил больше четырёхсот лет.
        - Не может быть! - воскликнула Яна, позабыв об осторожности, так, что уже Костя испуганно оглянулся на тёмные шторы.
        - Он же Бессмертный, - напомнил Олег сестре и повернулся к Косте. - Но ты так и не сказал, зачем тебе Книга здесь.
        - Она снова запустила время, - повторил Костя. - Время здесь замерло, а теперь снова пошло. Если бы я пришёл сюда без Книги, я бы тоже попал во временную ловушку и застрял, как… - Костя замялся, подыскивая слова, - как на горизонте событий у чёрной дыры. А так я попал в поток, который снова пошёл.
        - А как это работает? - наморщила лоб Яна, в свою очередь забирая и перелистывая Книгу. - Каким образом останавливается и запускается время?
        - Чёрная дыра, горизонт событий. - Олег ожесточённо тёр лоб. - Костян, это вообще что? О чём всё это?
        - Спроси что полегче! - Костя укоризненно посмотрел на ребят. - Я не знаю даже, зачем ему я здесь, а уж про вопросы времени… Он, правда, говорил что-то такое, но я тогда не особо вникал…
        - То есть как это ты не знаешь, зачем ты здесь? - Яна подняла удивлённые глаза. - Ты же говорил…
        - Я так думал, - сердито пробормотал Костя. - До сегодняшнего вечера.
        - А что сегодня?
        - А сегодня я понял, что ваш дядька меня надул, - ответил Костя, вновь закипая от злости. - Причём дважды. Он не только знал, что я останусь без пера Жар-птицы, но и знал, что я вообще тут останусь. Поэтому и рассказал мне столько про Книгу. Зачем ему было делать это, если он думал, что я вернусь на следующий день?
        Ребята молчали, обдумывая сказанное.
        - Ты поэтому ничего не хотел говорить, что он не велел? - осторожно спросила Яна.
        - Ну да, - нехотя признал Костя. - Я до последнего ему верил, думал, что это просто ошибка, что это Марья Моревна… Только сегодня до меня дошло - он с самого начала знал, что я тут останусь.
        - И что теперь? - Яна осторожно закрыла Книгу, вопрошающе взглянула.
        Костя вздохнул. Он вдруг почувствовал, как устал за этот день и хочет спать.
        - Теперь я не знаю, - пробормотал он, потирая глаза. - Ребят, я, честно, не знаю, что мне делать со всем этим, - он кивнул на Книгу. - Это основа вашего мира. Если только вырвав страницы, можно остановить здесь время, то, уничтожив Книгу, можно уничтожить и весь этот мир. Понимаете теперь, что в наших руках?!
        Яна быстро и испуганно вернула ему Книгу. Костя слабо улыбнулся и зевнул, прикрыв рот ладонью.
        - Ладно, - решительно заявил Олег, хлопнув ладонью по обложке. - Подумаем. Ты пока держи её у себя, а завтра решим, что с ней делать.

* * *
        Решали ребята всё следующее утро, по очереди занимая Игорька и следя, чтобы никто из взрослых не вошёл неожиданно. Робкое предложение Яны рассказать всё родителям, Костя отверг сразу.
        - Это слишком опасно, Янь, - объяснял он девочке. - Мы в плену у Соловья, и за твоими родителями особый надзор. Их могут обыскать или ещё что. На нас внимания меньше, до нас не будут докапываться.
        - Но Соловей же не знает про её свойства, - пыталась возразить Яна. - Для него это просто… книга.
        - Книга с историями всех, кто ему интересен, - уточнил Костя. - Ты уверена, что твои родители или крёстная хотели бы, чтобы Соловей узнал все их секреты?
        - Какие секреты? - смущённо пробормотала Яна.
        Костя значительно повёл бровями. Яна потупилась, покраснев. Да, она понимала, о каких секретах идёт речь, и знала, что нельзя дать Соловью такую прекрасную возможность для шантажа и влияния.
        - Не говоря уже о том, - добавил подошедший Олег, оставив Игорька за рисованием, - что, не зная про свойства Книги, Соловей будет относиться к ней как разбойник. Может потерять или испортить. И что тогда будет с нашим миром?
        - И что ты предлагаешь? - спросила уязвлённая Яна. Как обычно, мальчишки поддерживали друг друга, оставляя её не у дел.
        - Надо её спрятать, - ответил Олег. - Пока не будем уверены, что она в полной безопасности.
        - Где? - Костя уставился на Олега. Не то чтобы он сам не думал об этом, просто не знал, где искать место надёжнее, чем рюкзак.
        - Отливный грот! - тихо проговорил Олег.
        - Чего? - переспросил Костя. - Какой грот?
        - Олег, ты сдурел?! - Яна сердито пихнула брата. - Опять за старое? Мало тебе было вылазки на галеры?!
        - Янь, какой у нас выбор? - возразил Олег. - Пока Соловей во дворце, держать здесь Книгу нельзя. Что будет, если он её найдёт? Костян прав - он же тут всех поставит… - Олег не стал уточнять при сестре, в какую позу поставит всех Соловей. - Он сможет диктовать условия всем, и крёстной тоже. У неё даже не будет шанса победить его. Ты этого хочешь?
        - Соловей даже не знает, что Книга у нас, - слабо отбивалась девочка. - Можно просто оставить её здесь и всё.
        - Нельзя, - сказал Костя, вспомнив про Сойку. - Мы не знаем, что он задумал и как повернутся события. Может, Соловей отправится на север, а здесь останутся его пираты, похлеще него самого. Мало ли что им взбредёт в голову. Олег прав - нельзя рисковать. Книгу надо спрятать. Но так, чтобы до неё вообще никто не мог добраться, кроме нас троих.
        - Я говорю - Отливный грот! - настойчиво повторил Олег. - Подходит идеально, про него даже никто не знает.
        Яна фыркнула.
        - Подходил бы, если бы не одно ма-а-аленькое обстоятельство, - она издевательски сложила пальцами крохотную щель. - Мы заперты. Как ты собираешься добраться до грота?
        - Как и вчера, - Олег посмотрел на сестру, как на слабоумную. - Выберемся ночью под шапкой и всё!
        Яна сочувственно улыбнулась.
        - Ну, удачи! Попробуй. Попробуй выйти за дверь.
        С нехорошим предчувствием Костя подошёл к двери и попробовал надавить на ручку. Она не поддавалась. Похолодев от испуга, он толкнул дверь. Дверь была заперта.
        Костя растерянно посмотрел на Олега, Олег на Яну.
        - Ты что знала? Откуда?
        - Оттуда, пока вы, балбесы, спали всё утро, приходила Сойка с завтраком. И на этот раз ничего не забыла запереть. Так что, как вчера, выйти не получится.
        Костя растерялся. Действительно, вчера им, можно сказать, повезло; настолько, что даже шапка-невидимка не пригодилась. Но, видимо, лимит везения исчерпан, и что делать дальше, он не представлял.
        Олег, однако, не пал духом.
        - Говоришь, Сойка приносила сегодня завтрак? - задумчиво спросил он. - Одна?
        - А что? - подозрительно спросила Яна. Она только что чуть не отговорила мальчишек от очередной авантюры - и вот Олег опять, кажется, что-то задумал. Как же ей всё это надоело!
        - Ну?! - нетерпеливо переспросил Олег.
        - Ну одна, - нехотя признала Яна.
        - Тогда мы всё равно сможем выбраться. Правда, это будет уже не вылазка, а побег, но…
        - Олег, нельзя бежать, - покачал головой Костя. - Во-первых, куда? Даже если мы выберемся из города, и в море, и в степи Соловей нас найдёт. А во-вторых, что будет с теми, кто останется? Ты представляешь, что Соловей с ними сделает?
        Яна побледнела. Олег решительно потряс головой.
        - Так, слушай, ты не понял. Мы же устроим не настоящий побег, не взаправду. Мы только выберемся из дворца, спрячем Книгу и вернёмся. Соловей даже ничего не поймёт.
        - Чего?! - теперь уже Костя смотрел на Олега как на слабоумного. - Ты как себе это представляешь?
        - Слушай! - Олег с заблестевшими глазами обнял Костю и Яну за шеи, наклонил к себе и зашептал.
        План, придуманный Олегом, был прост, как всё гениальное. После недолгих колебаний даже Яна была вынуждена согласиться, что план рискованный, но выполнимый. Она даже согласилась помочь мальчишкам; в затеянной ими игре у неё была своя роль, без которой затея могла и не удасться. Только взяла с Кости честное слово, что они вернутся. Брать слово с брата она, видимо, считала делом безнадёжным - всё равно не сдержит.
        Костя пообещал. Не столько даже Яне, сколько самому себе. Оставлять её на милость Соловья или тем более Сойки он не собирался. Вернуться было надо, и хорошо, что план Олега предусматривал эту опцию. Без этого он бы не согласился.
        Оставшееся время ребята проговаривали свои роли, гадали, придёт ли опять Сойка или, не дай Бог, Соловей; или слонялись в волнении по комнате, присаживаясь иногда к Игорьку или заглядывая в комнату родителей.
        Когда Сойка принесла обед, нервы ребят были уже на пределе. Они переглянулись друг с другом, и мальчишки, не сговариваясь, хлопнули Яну по плечу - Олег решительно, Костя ободряюще. Яна ответила обречённым взглядом.
        - Обедать, птенцы! - крикнула Сойка, брякнув на стол в княжеской комнате плетёный короб с горшками и кувшинами. Княгиня не звала детей за стол, пока в комнате были посторонние, но Сойке было наплевать. На этом и строился план Олега.
        Яна взяла малого за руку и скованно прошла в комнату родителей. За ними зашёл Костя.
        - Где Олег? - сухо спросила Ольга, вынимая посуду из короба и старательно игнорируя Сойку.
        - Обувается, - поспешно ответил Костя. - Сейчас будет.
        - А вот и мой сладкий! - проворковала Сойка, хватая его за плечи и ероша волосы. - Я ж к тебе утром заходила, да ты дрых без задних ног. Натерпелся вчера, да?!
        Сойка расхохоталась. Костя с замиранием сердца ждал сигнала, гадая, успел Олег выйти уже или нет.
        - Эй, девчонка! - Сойка обратилась к Яне, помогавшей расставлять посуду. - Как тебя - Яна, что ли? Знаешь, что этот герой вчера тебя от расправы спас? За себя не испугался, а за тебя прогнулся. Эх! - сожалительно вздохнула Сойка, пихая его в затылок.
        Грохнулся о каменный пол горшок с горячей ухой. Визг Яны, отскочившей к окну и сунувшей руки в кадушку с холодной питьевой водой, заставил вздрогнуть не только князя с княгиней, подбежавших к дочери, но и Сойку. Она замешкалась, отпустив Костю, и он рванулся к двери.
        У него не было ни секунды, чтобы обернуться и хоть краем глаза зацепить, что там творится позади. Костя выскочил за дверь, захлопнул, навалившись всем телом, и тут же услышал щелчок ключа. Олег запер замок.
        В следующую секунду Костя услышал, как в дверь, истошно вопя и матерясь, врезалась Сойка. Олег схватил его за руку и мальчишки, с колотящимся сердцем, помчались по коридорам и лестницам замка к выходу.
        Вот сегодня, в отличие от вчерашнего вечера, шапка-невидимка им очень пригодилась. Особенно когда они спустились на нижние этажи и вынуждены были то и дело, задерживая дыхание, прислоняться к холодной стене и пропускать мимо себя пиратов и разбойников. На площадке между первым и вторым этажом они чуть не наткнулись на самого Соловья, поднимавшегося по лестнице. В самый последний момент Олег успел дёрнуть друга за руку и прижать к стене.
        На какую-то долю секунды Косте показалось, что Соловей обнаружил их. «Он же волшебник!» - панически вспомнил он, заметив, как капитан замедлил шаг, повернув голову в их сторону.
        Но оказалось, что Соловей прислушивался к крикам, доносящимся сверху. Кажется, Сойка вырвалась и несётся теперь, вопя на весь дворец. Соловей нахмурился, ускоряя шаг, и ребята с облегчением, стараясь не стучать каблуками, спустились по каменной лестнице и выскользнули за двери.
        У дверей тоже стояла стража с саблями, пистолетами и ружьями, напомнившими Косте фильмы про мушкетёров и пиратов. Двери, по счастью, были открыты, и ребята на цыпочках, стараясь не дышать, прошли мимо разбойников и начали спускаться по улице.
        Тут уже стало возможно идти не гуськом, а рядом, плечом к плечу. Олег по-прежнему держал Костю за руку и не снимал шапку. Мало того что с минуты на минуту из дворца должна была вырваться погоня, так ещё и на улице было полно пиратов, вольготно разгуливающих по опустевшему, притихшему городу. То и дело приходилось прижиматься к обочине и пропускать парочку или тройку подвыпивших разбойников, порой в компании с такими же весёлыми или, напротив, испуганными девицами.
        Костя слышал, как тяжело и прерывисто дышит Олег. Не столько от бега, сколько от беспомощности и горечи за то, что творится в городе. Он бы, наверное, не выдержал, думал Костя, которому тоже было тяжело, но всё же не так, как Олегу. Но вот она, княжеская выучка, - Олег держался.
        Он уверенно и быстро вёл Костю по улице. В какой-то момент он свернул, но не направо, как в прошлый раз, когда они спускались на пристань «Кречета», а налево. С этой стороны мыса, помнил Костя, шли торговые причалы. И к Отливному гроту, стало быть, добираться придётся по ним.
        К причалам, однако, Олег спускаться не стал. Он свернул налево ещё раз, в крутой и невзрачный переулок, где мальчишек облаяла какая-то дворняга, недоумённо вертевшая мордой. Дома скоро кончились, и мальчишки стали спускаться по почти отвесному склону, цепляясь за выступы и редкие пучки растений. Олег держался уверенно, было видно, что не раз проделывал этот путь. Костя же, даже ведомый Олегом, пару раз чуть не сорвался, порвал штаны и разодрал в кровь ладони.
        Штаны было жалко, ладони не очень. «Заживут!» - думал Костя, осматривая царапины, ссадины и содранную кожу на пальцах, когда они наконец спустились и шли по узкой береговой полосе между скалами и морем. Он сполоснул ладони в воде и критически осмотрел штаны. Со штанами было сложнее, их придётся зашивать.
        Олег схватил его за руку и потащил дальше, в сторону грозно вырастающего из моря утёса, вершину которого венчал княжеский замок. В какой-то момент скалы утёса скрыли от них и порт, оставшийся позади справа, и город с замком.
        Олег прислонился к скалам, снял шапку, сунув под мышку, и торопливо стянул сапоги.
        - Ты чего? - опешил Костя.
        - И ты снимай! - кивнул Олег, закатывая штанины. - Сейчас придётся по воде шлёпать, а сапоги жалко. Да и догадаться могут, где мы были, если что.
        Костя хмыкнул, но послушался. Стянул сапоги и портянки, которые за последние дни научился заматывать не хуже Олега, подвернул штаны и протянул руку снова ставшему невидимым приятелю. Олег повёл его дальше.
        Действительно, море вскоре подступило к самим отвесным стенам скал и пришлось зайти прямо в волны. Было неглубоко, вода доходила до колен, лишь изредка набегая волнами чуть выше. Олег уверенно вёл приятеля вдоль скал по галечному дну, и метров через сто в скале показалась расщелина с выступом.
        Олег закинул на выступ сапоги, подтянулся и помог забраться Косте. Только теперь он позволил себе снять шапку чуть больше чем на несколько секунд.
        В маскировке здесь нужды не было. Расщелина располагалась так, что их не было видно ни из города, ни из порта, ни даже с моря, прикрытого краем выступа. Всё, что видели ребята, это кусочек залива, а их самих и вовсе было не видно, если не подойти вплотную.
        - Чего мы ждём? - поинтересовался Костя, устраиваясь поудобнее на выступе.
        - Отлива! - ответил Олег, сбрасывая со спины рюкзак Кости и опускаясь рядом. - Через час двинем дальше. Думаю, вход уже будет открыт.
        Отливный грот, про который рассказал Олег, был огромной пещерой в толще утёса. Вход в пещеру полностью заливался приливом, и попасть в неё можно было только во время отлива.
        Море заполняло пещеру не полностью. В ней было несколько уровней, и до верхних вода не доходила. Там-то и предлагал спрятать Книгу Олег. Он уверял Костю, что никто, кроме него и Яны, про эту пещеру не знает, да и сам он открыл её случайно лишь в прошлом году и исследовал в одиночку - Яна категорически отказалась в тот раз последовать за ним.
        На сомнения Кости, что хоть какие-то рыбаки или контрабандисты должны про неё знать, Олег ответил, что излазил пещеру по всем углам и нигде не нашёл никакого признака, что в ней хоть кто-то бывал. Костя решил рискнуть.
        - Пить хочется, - сказал Олег, откидываясь на рюкзак, прислонённый к стене. - Жалко, воды не догадались взять.
        - Угу, - согласился Костя. После трудного спуска ему тоже хотелось пить, но сейчас больше занимали другие мысли.
        - Как думаешь, Яне не влетит за то, что мы тут устроили? - спросил он.
        - Не, - Олег усмехнулся довольно. - Янька сыграла качественно. По крайней мере, завизжала. А как она горшок-то грохнула, ты видел?
        - Да, круто, - согласился Костя. - Даже я почти поверил…
        Он прикусил губу, вспомнив, когда Яна уронила горшок. Всё случилось как нельзя кстати, но теперь ему придётся ещё и объясняться, когда вернётся. Сойка, дура, всё растрепала, и…
        Помимо воли Костя чувствовал, как переполняется самодовольством. Он никогда бы не признался в том, что сделал на допросе у Соловья, но какое-то подспудное тщеславие хотело, чтобы кто-нибудь (не обязательно Яна, внушал себе Костя) узнал об этом.
        И вот, благодаря Сойке узнали. Костя был почти благодарен этой рыжей дуре. По крайней мере, лучшего способа известить всех о своём героизме он и придумать не мог. Жаль, Олег не слышал; он уже, кажется, был за дверью.
        - Слушай, Кость, - Олег пошевелился, устраиваясь поудобнее, - а ты всю Книгу прочитал, а?
        - Не, не успел, - покачал головой Костя. - А что?
        - Ты говорил, что Соловей может использовать эту Книгу против нас. Против крёстной и вообще. А почему бы нам не попробовать сделать то же?
        Костя смотрел на Олега, соображая. Он так зациклился на глобальных опасностях Книги, что совершенно упустил из вида её локальные преимущества. Он даже забыл про свою идею отыскать в Книге рецепт бессмертия - не до того было.
        - Про Соловья ты успел прочитать? - продолжал Олег. - Есть у него какие-нибудь слабые места, которые можно использовать?
        Костя задумался.
        - Знаешь, - медленно начал он, - наверное, есть. То есть я читал, конечно, про Соловья, но с этой Книгой не всё понятно.
        - В смысле? - удивился Олег.
        - Понимаешь, - принялся объяснять Костя, глядя в потемневший кусочек неба, видный из расщелины, - в Книге много чего написано и, похоже, всё правда. Но там много чего и нету. Того, что есть здесь.
        - Например? - заинтересовался Олег.
        - Ну, например, вот этот грот, который ты нашёл. В Книге про него ни слова. А ведь это важная вещь, как думаешь? Притом что и Скальный Грай, и Лукоморье описаны, а вот этого нет.
        - Да ну?! - заинтригованный Олег полез в рюкзак. - Может, ты пропустил? Или не дочитал?
        - Слушай, может, не надо? - засомневался Костя, глядя на небо, на которое наползали с моря тучи. - Вдруг дождь пойдёт.
        - Пойдёт - уберём! - Олег раскрыл Книгу на коленях. - Где тут про Лукоморье, покажи.
        Костя нехотя открыл Олегу нужную страницу. Он сам не понимал, что его так смущает. Да, он уже читал это всё, но он-то читал как посторонний, причём про придуманных героев. А Олег будет читать историю своей семьи со всеми подробностями. Ну, может, не со всеми, но всё-таки…
        - Слушай, - Костя положил ладонь на раскрытые страницы, - если честно, на твоём месте я бы всё это не читал.
        - Почему? - Олег поднял удивлённые глаза.
        - Тебе может не понравиться, - пробормотал Костя, отводя взгляд. - Кощей предупреждал меня. Но я не послушал, и вот к чему это всё привело. Не брал бы эту Книгу и не оказался бы здесь. Соловей не захватил бы город, и вы спокойно бы жили, как раньше.
        - Жили?! - Олег саркастически поднял брови.
        - Ну всё-таки…
        - Да ладно, Кость, чего ты?! - Олег убрал его ладонь с Книги. - Ну ты читал, дай я тоже! Ничего же не случится.
        - Да, я тоже так думал, - вздохнул Костя.
        Он отвернулся и стал следить за приближающейся тучей, закрывшей уже полнеба. Ветер свежел, трепал волосы и страницы Книги, и Костя на всякий случай снова начал наматывать портянки. Море отступало от скалы, обнажая кромку берега, и скоро можно будет добраться до Отливного Грота.
        Костя не смотрел на Олега. Ему не хотелось видеть, как меняется его лицо, когда он дойдёт до истории знакомства и отношений своих родителей. Там не было ничего такого; просто один нюанс, который изрядно бы шокировал Костю, будь он в истории его семьи. Какой там Отливный Грот или ещё что? Олег сейчас дойдёт до самого главного и не вспомнит про всё остальное.
        Ну, так и есть! Костя даже не вздрогнул, когда услышал, как Олег захлопнул Книгу; он, собственно, этого и ждал последние минут десять.
        Он повернулся к Олегу. Тот сидел с растерянным выражением и смотрел прямо на него.
        - Ты знал? - в голосе Олега не было даже упрёка, скорее искреннее недоумение. - Знал всё это время и молчал?!
        - А что я должен был сказать? - пробормотал Костя, забирая Книгу и запихивая в рюкзак. - Что встречу и свадьбу ваших родителей устроили на пару Салтан и Кощей? Ваш дед и ваш дядя? Я думаю, они сами этого не знают. В смысле, ваши мама с папой.
        - Но зачем? - Олег запустил пятерню в растрёпанные волосы, покачал головой. - Зачем они это сделали? И почему скрывали?
        - Не знаю, - Костя сердито спрыгнул на берег, надел рюкзак. - В этой книжке не все ответы сразу даются, надо дальше читать. Идём уже, берег открыт.
        Всё ещё в прострации Олег намотал портянки, натянул сапоги и спрыгнул рядом.
        - Думаешь, они и вправду не знают? - спросил он, малость придя в себя.
        - Судя по всему, - Костя пожал плечами. - Салтан с Кощеем обтяпывали свои дела, а про своих… Ну, в общем, вашим родителям повезло, что они понравились друг другу, и зачем им знать про всё остальное.
        - Ну да, - буркнул Олег и добавил, помолчав: - Яньке только не говори, ладно.
        - Само собой! - откликнулся Костя.
        - Она ж до сих пор верит, что они на свадьбе крёстной познакомились, - желчно проговорил Олег. - И влюбились с первого взгляда. В двенадцать лет, получается. Маме тогда было двенадцать лет. Как же, влюбились!
        - Говорил же я тебе! - пробормотал Костя.
        - Да ладно, я в порядке, - отмахнулся Олег, хотя по выражению лица этого было не сказать. - Не переживай за меня. Давай-ка лучше…
        Он осёкся.
        - Ты чего?! - испугался Костя, глядя как Олег растерянно ощупывает стену утёса.
        - Не понимаю, - в голосе Олега звучали панические нотки. - Он же был здесь!
        Олег шарил руками по скале, то забегая вперёд, то возвращаясь, наклоняясь, выпрямляясь, наваливаясь всем телом, стуча кулаками и каблуками.
        - Ты чего, вход потерял? - спросил Костя севшим голосом.
        - Не потерял! - процедил Олег, задирая голову и глядя на самый верх скалы. - Он тут был, между этими двумя выступами. Я не мог потерять, я пять раз уже был здесь.
        - Так, а чего тогда? - растерялся Костя.
        - Не знаю, Костян! - отчаянно посмотрел на него Олег. - Хоть убей, не знаю!
        - Может сверху камни обрушились? - предположил Костя. - Или снизу скала поднялась?
        Олег провёл рукой по стене.
        - Как родная, - констатировал он. - Как будто всё время была здесь. Это какое-то колдовство, Костян, не иначе.
        - И кто бы наколдовал такое? - растерянно спросил Костя.
        - Не знаю, - уныло протянул Олег. - Может, Янька наябедничала, и мамка с батей закрыли грот, чтобы я не лазил сюда.
        - Яна сказала бы нам, - твёрдо ответил Костя, гоня от себя нехорошие подозрения. - Она не пустила бы нас, если бы знала, что мы не попадём.
        - А может, она и не знала, что грот закрыли, - зло возразил Олег, с силой ударив кулаком по стене и рассадив пальцы в кровь. - Или мамка с батей сами нашли его, без неё. В любом случае нам сюда не попасть.
        Олег пнул скалу, безнадёжно покрутил головой, сплюнул и побрёл обратно.
        - Что же нам делать теперь? - расстроенно спросил Костя, идя за ним. - Можно здесь ещё где-нибудь спрятать Книгу?
        - Так, чтобы Соловей не нашёл? - уточнил Олег, надевая шапку. - Вряд ли.
        Мальчишки брели по полосе прибоя, заворачивая к причалам. Олег сказал, что карабкаться обратно по скалам стрёмно и лучше возвращаться через порт. Торопиться всё равно некуда, да и не страшно, раз они под шапкой. Костя не спорил.
        Туча, пришедшая с моря, уже накрывала город. В чёрно-сизом дымном клубке посверкивали молнии. Ветер налетал шквальными порывами, и Олегу приходилось придерживать шапку руками, чтобы не слетела.
        Они поднялись на пустынный причал. Разграбленные пиратами корабли продолжали стоять в порту. Некоторые купцы и капитаны продолжали оставаться на своих кораблях, но большая часть попряталась по городским гостиницам и кабакам. На пристани почти никого не было; в чаянии грядущей бури попряталась даже охрана.
        - Слушай! - Олег неожиданно остановился, дёрнув Костю за руку. - Мы же ведь не можем вернуться вот так. План был в том, что мы вернёмся без Книги.
        - Ну да, - кивнул Костя, забыв, что Олег не видит его. - Но теперь-то уж что…
        - Ты понимаешь, что нас обыщут и найдут Книгу? - настойчиво продолжал княжич. - Ты говорил, что главное - спрятать Книгу. И её надо спрятать!
        - Ты к чему это всё? - подозрительно спросил Костя.
        Он не видел Олега, но услышал, как тот глубоко вздохнул, словно набираясь духу.
        - Надо драть в Волхов! - выпалил наконец Олег. - К тётке Марье. Только она может защитить Книгу от Соловья и… и всех прочих.
        - Олег, мы же договаривались! - воскликнул Костя. - Мы же обещали вернуться!
        - Да! Когда спрячем Книгу. Но мы же не спрятали её! Ты хоть представляешь, как нам теперь выкручиваться?!
        Костя не представлял. План был в том, чтобы инсценировать побег, спрятать Книгу, а потом сдаться, якобы случайно наткнувшись на дозор. На все вопросы было договорено отвечать, что хотели просто геройски сбежать на «Кречете» в Волхов, но не сумели. Про шапку-невидимку договорились молчать, спрятав её вместе с Книгой, как и про участие Яны. Девочка ничего не знала и ни в чём не участвовала; мальчишки просто воспользовались случаем и оплошностью Сойки.
        В этой версии должна была пострадать одна только Сойка, и мальчишек это вполне устраивало. Для себя они каких-то особых наказаний, кроме некоторого ужесточения режима содержания, не ожидали. Ну, может, ещё пара оплеух от Соловья, гневные нотации от княгини. В сравнении со спасением Книги это было терпимо. По плану. И вот теперь план этот разваливался на глазах.
        - Какой у нас выбор? - Олег повторил свой утренний вопрос, вызвав у Кости стойкое ощущение дежавю. - Одно дело - мы вернулись с пустыми руками и пусть доказывают потом, что хотят. Другое дело - мы всё ещё с Книгой. Соловей же обыщет нас и найдёт. А спрятать мы здесь нигде не можем. Ну так, чтобы реально никто не нашёл.
        Костя кусал губы, мучительно колеблясь. Он понимал, что Олег прав, но не мог так просто отказаться от обещания. Яна ведь с него брала это обещание, не с брата. Она верила ему. И что же он, второй раз подставит её? Оставит одну на допросы Соловья и Сойки? Ну нет, только не это!
        Туча закрыла небо над городом, наползая на противоположный край горизонта. Порывы ветра набрасывали волны на пристань. Скрипели швартовы и якорные цепи, корабли покачивались, угрожающе заваливаясь на бок. С неба посыпались первые капли дождя.
        - Нет, Олег! - решился Костя. - Мы так не можем! - и предупреждая ехидные возражения, торопливо добавил: - И дело даже не в обещании. Просто как? Как ты хочешь уйти от Соловья и дойти до Волхова?
        - Как и придумали в легенде - на «Кречете»! - без тени смущения ответил Олег. - Выйдем из лагуны и поднимемся по Живой реке.
        - Сейчас? - Костя махнул рукой в сторону штормового моря, опять забыв, что Олег не может его видеть. - В такую погоду?
        - Именно сейчас! - даже не видя Олега, Костя чувствовал, как в его голосе звенит энтузиазм. - Стражи сейчас нет, и на том заливе, скорее всего, тоже. Надо только перебраться туда и забрать наш «Кречет».
        - И ты сможешь его вывести из лагуны в такую бурю? - в отличие от Олега, Костя был преисполнен скепсиса. - И уйти от погони Соловья? Он же поймёт, куда мы ушли, как только обнаружит пропажу «Кречета».
        - Не попробуем - не узнаем. Всё лучше, чем стоять тут и гадать. Пошли уже, Костян, рискнём! Чего мы теряем?!
        Олег дёрнул Костика за руку и потащил за собой по пристани к выходу в город. У Кости не оставалось разумных аргументов. Противная ноющая тяжесть в животе заставляла его на ходу придумывать всё новые и новые доводы против плана Олега, и только опасение показаться в его глазах трусом и нытиком удерживало от очередных возражений. «Нам трындец! - думал он на бегу, стараясь не отставать от Олега. - Нам точно полный трындец!»
        Мальчишки пробежали длинный склад с запертыми воротами и уже собирались свернуть в переулок, идущий в город, как под ноги им выкатился мохнатый комок.
        Олег, не успев затормозить на бегу, грохнулся плашмя. Шапка слетела, и Олег лихорадочно зашарил руками по мокрым доскам, пытаясь найти её. Выскочивший невесть откуда Шарик радостно пытался лизнуть его в нос.
        - Шапка, шапка, шапка, - бормотал Олег, водя руками по пристани и отпихивая радостно повизгивающего пса. - Где она, где?! Шарик, уйди от меня, псина лохматая, не мешай! Где же… А, вот! Нашёл, Костян!
        Олег с огромным облегчением нащупал уже мокрую от дождя шапку, поднялся на ноги и повернулся к приятелю.
        Первое, что он увидел, - лежащего без чувств Костю. Только в следующую секунду Олег осознал, что рядом с телом приятеля стоит здоровенный детина с колотушкой в руке.
        Больше ничего ни увидеть, ни понять Олег не успел. Он ощутил глухой удар по затылку и свалился рядом с Костей на заливаемую ливнем пристань.
        Глава 7. Встреча на дороге
        - Она успеет, - сказала Ольга без особой убеждённости в голосе.
        Кощей не ответил. Опустив подбородок на поставленные друг на друга кулаки, он безотрывно следил за песочными часами. Тонкая струйка песка стремительно вытекала из верхней, почти пустой уже чашки и крошечными ручейками растекалась по нижней горке.
        - Говорю тебе - она успеет! - повторила Ольга, взволнованно мечась взглядом между песочными часами брата и безмятежной поверхностью реки, радостно блестевшей в лучах летнего солнца. - Должна успеть.
        Маленький деревянный домик стоял на склоне зелёного лесистого холма. От домика к берегу реки спускался свежескошенный лужок. На небольшой веранде стоял крепко сколоченный стол, за которым Кощей отсчитывал время, данное Марье на очередное задание.
        Ольга то садилась на лавку рядом с ним, то вскакивала и всматривалась с волнением в речную гладь.
        Она переживала за сестру. Марья никак не могла пройти это задание вовремя и без ошибок, Кощей всё время находил, к чему придраться. Сегодня он сказал, что, если она и в этот раз не справится, больше Лонгир не получит, пока не пройдёт заново все азы.
        Последняя песчинка слетела из верхней чашки колбы в нижнюю, Ольга метнула встревоженный взгляд на реку и тут же заметила серебристый русалочий хвост, плеснувший у кромки берега.
        - Ага! - радостно закричала она, указывая на берег. - Я же говорила, что справится!
        Марья выходила из реки в серебристом купальнике, стряхивая с босых ног остатки чешуи и выжимая волосы. Она шла, поднимаясь к домику, изо всех сил пытаясь казаться скромной, но торжествующая улыбка то и дело невольно появлялась на её губах.
        - Ты опоздала! - изрёк Кощей, по-прежнему упираясь подбородком в кулаки и не поднимая взгляд от часов.
        - Да ты издеваешься?! - не поверила Марья. - На пару секунд, не больше! Оль, скажи!
        От возмущения Марья повернулась за поддержкой к сестре. Весь её победный восторг мгновенно улетучивался.
        - Кощей, ты чего?! - заныла Ольга, пихая брата в плечо. - Ну вовремя же. Секунда в секунду, мы же оба видели.
        - Ты должна была стоять на берегу, когда упадёт последняя песчинка. Такой был уговор. А ты ещё плескалась в воде.
        Кощей наконец поднял голову и откинулся спиной к стене дома. Тёмные его глаза строго смотрели на сестру.
        - Но ведь лучше же, чем в прошлый раз?! - не сдавалась Марья.
        - Нет, не лучше. Ты постоянно опаздываешь, у тебя сбито чувство времени. И терморегуляция. У тебя мурашки по всему телу, а ты не чувствуешь, - Кощей перегнулся через стол, взял сестру за запястье. - Учащённое сердцебиение, учащённый пульс. Хотя должно быть наоборот. Зрачки расширены, - он взглянул ей в глаза, - дыхание прерывистое. Марья, это у тебя не первая брачная ночь, а тринадцатое обращение. Тринадцатое! И ты никак его не можешь толком пройти. Опять брак. Давай сюда!
        Он протянул ладонь. Марья, надувшись, сняла перстень и с досадой пихнула брату. Он надел его на правый мизинец.
        - Да ведь она же прошла его! - Ольга искренне не понимала, чего так вяжется Кощей. - Ну ты чего?! Ты же сам говорил, что организм восстановиться должен после такого превращения.
        - Да, после первого-второго превращения. Но не после тринадцатого! Вы меня вообще слушаете?! Плановый переход из одного состояния в другое должен готовиться заранее и идти постепенно. Для чего я и ставлю тебе временные рамки, Марья. Чтобы ты училась контролировать процессы превращения секунда в секунду, чтобы постоянно держала в сфере своего внимания все стороны. А ты всё время отвлекаешься на посторонние вещи, что чревато. Можешь оставить на себе не только чешую, - Кощей кивнул на щиколотки Марьи, - но и целый хвост. Причём навсегда.
        - Ох, ты ж! - Марья испуганно схватилась за щиколотки, где поблескивало несколько вросших в кожу чешуек. - Кощей, убери!
        - Проходишь до вечера. В другой раз будешь внимательнее.
        Он поднялся с лавки, Марья схватила его за руку.
        - Ну, не будь гадом - убери! Или дай мне Лонгир - я сама сейчас.
        - Проходишь, я сказал. Или осваивай рассеянный.
        - Кощей, ну, хватит! Ну, зачем ты так?! - сердилась Марья, хватая брата за рукав и не пуская в дом.
        - Затем, что он гад! Тут ты права, Марья!
        Марья схватилась за щиколотки прежде, чем обернулась на голос. Чешуйки исчезли.
        Она подняла голову. Ольга с радостным визгом уже бросалась Соловью на шею. Весёлый, загорелый, обросший рыжей щетиной Соловей подхватил девочку и, смеясь, закружился с ней, как тогда, в Черепаховом заливе.
        - Здорово, черти! - гаркнул он, поставив Ольгу на ноги и расцеловав её. - Три года от вас ни слуху ни духу - насилу нашёл!
        Соловей был в умопомрачительной пурпурной куртке, расшитой бриллиантами, с двумя дорогущими кинжалами за поясом и перстнями чуть не каждом пальце. Дела у него явно шли в гору.
        - Ах ты, чертяка! - Соловей с силой впечатал ладонь в руку Кощея, притянул его к себе, крепко обнял и оттолкнул. - Не оброс ещё лишаем в этой заднице?! Только не говори мне, что в крестьяне подался.
        В отличие от разодетого в шелка и бриллианты, благоухающего заморскими духами и ароматами Соловья, Кощей в простых холщовых портах и рубахе и впрямь выглядел просто, если не сказать бедно. Как и Марья, он был босиком и, если бы не перстень на мизинце, вполне сошёл бы за обычного крестьянина.
        - Привет, Соловей! - Кощей улыбался, тоже явно обрадованный. - Откуда ты у нас такой красивый?
        - Это я-то красивый? - Соловей уже отвернулся от него и смотрел на Марью с нескрываемым восхищением. - Это вот кто у нас красивый, пень ты замшелый!
        Он нагнулся поцеловать Марью. Она, зардевшись, смущённо подставила щеку, пихнув брата кулаком. Тот усмехнулся, повёл рукой и вместо открытого серебристого купальника на Марье оказалось скромное серое платье ниже колен с узким чёрным ремешком на поясе.
        - Ну как же так?! - огорчённо воскликнул Соловей. - Зачем?! Было же лучше!
        - Где ты был, Соловей? - Ольга теребила его за рукав. - Откуда ты? Как ты нас нашёл?
        - Ребята, где я только не был! - Соловей смотрел на Марью, не обращая внимания ни на Ольгу, восхищённо перебиравшую перстни у него на пальцах, ни на Кощея. - Всё рассказывать - это не на один час. Да и у вас, я смотрю, есть какими новостями поделиться. Русалка, да?! Научилась-таки?! Скоро ли в море?
        - Если верить Кощею, я ещё ничему не научилась, - усмехнулась Марья. - И до моря он меня допустит ещё не скоро. Если вообще допустит.
        - Да, да, успел постоять, послушать, как он тебе тут мозг выносит, - Соловей расставил ноги пошире, встал в позу. - Что имею я сказать на сей счёт! - он назидательно потряс пальцем перед носом Кощея. - Это было лучшее превращение из того, что я видел, Кощей! Лучшее! И хорош уже докапываться до девушки! В её возрасте даже ты так не мог, и Велизарий не шпынял тебя так, как ты её. Так что, Маша, заявляю тебе прямо, как старый морской волк, - русалка из тебя получилась идеальная. Лучше мне встречать не доводилось.
        - Ты видел? - Марья грызла ноготь, бросая то смеющиеся взгляды на Соловья, то укоризненно-горделивые на брата.
        - Конечно же, видел! - Соловей театрально всплеснул руками. - Чего я тут, по-твоему, разливаюсь?! Явление Афродиты из вод морских. Ладно, речных пока. Не суть.
        - Хватит мне тут работу портить, - Кощей шутливо отвесил Соловью подзатыльник. - От твоих похвал она совсем перестанет учиться. А мы ещё далеко не закончили.
        - Да куда уж больше?! - возмутился Соловей. - Из нашей-то группы не все сумели, даже на последнем курсе. А она у тебя уже сейчас оборотень. А дальше что? Управление стихиями? Чужими мыслями? Тёмной материей? Ты кого из неё готовишь вообще?
        Марья потупилась, скрывая польщённую улыбку. Кощей, напротив, улыбаться перестал.
        - Помнишь, значит, про тёмную материю? - внимательно посмотрел он на Соловья.
        - Твоя ж была идея, нет? Хотя ты так и не смог убедить тогда Велизария. Как он, кстати? Слышно что про него?
        Кощей переглянулся с Марьей. Соловей заметил, настороженно прищурился.
        - А я тоже колдовать умею, - некстати ляпнула Ольга. - Я даже огонь зажигаю и воду могу кипятить. Хочешь покажу? Если Кощей перстень даст.
        - Конечно, хочу! - Соловей опять схватил Ольгу в охапку, закружился с ней по лужку. - Ребята, у вас обед скоро? Жрать хочется, со вчерашнего вечера ничего не ел.
        - Идём! - Ольга решительно потянула Соловья за руку в дом. - Мы как раз собирались.
        Пока сёстры накрывали на стол, Соловей успел осмотреть дом. Одноэтажный скромный домик вмещал в себя три отдельные комнаты брата и сестёр, общую гостиную, она же столовая, кухню с печкой и пару клетей.
        Соловей озадаченно походил по домику, сунув нос в каждый угол, и недоумённо повернулся к Кощею.
        - Старик, не пугай меня! Ты же не собрался заделаться отшельником? Это же ведь всё временно, ну? Пока слухи не утихнут?
        - А слухи уже не утихнут, - спокойно ответил Кощей. - Велизарий постарался, все знают, что я сделал.
        - Ты поэтому здесь? Не хочешь девочек светить?
        - В том числе.
        - В том числе? А помимо?
        - А помимо, им нужно где-то учиться. Сам понимаешь, что не в Халдоне. И вообще не на людях - у меня же нет права. Нам надо было где-то спрятаться.
        - М-да… - озадаченно протянул Соловей, выглянув в окно в темнеющий позади домика лес. - Прямо скажем, спрятались вы недалеко. Ближняя Роща, Кощей! Сорок вёрст до Волхова! Можно было и поукромнее местечко найти.
        - За три года нас тут никто не побеспокоил, - улыбнулся Кощей. - Кроме тебя.
        Соловей отклонился назад, прищурив глаз, внимательно всмотрелся в непроницаемое лицо друга. Что-то он темнит опять, что-то ведёт своё, как всегда, втайне даже от ближайших друзей. Никогда не поймёшь, что у него на уме, пока сам не скажет или не сделает.
        Девочки позвали к столу. Угощались щами на кислой капусте, зайцем, запечённым в сметане, пирогами с грибами и сбитнем. Соловей подмигнул, вытащил из кармана объёмистую флягу, предложил за встречу по чарке золотистого кологранского рома. Кощей кивнул, и Соловей, не чинясь, щедро плеснул всем. Дали попробовать даже Ольге, разбавив ей кружку воды ложечкой рома.
        Соловей рассказывал о своих плаваниях и приключениях, а девочки хвастались успехами в чародействе, жалуясь на непомерную строгость и требовательность брата. Марья, морщась, рассказывала, как он заставил её разрезать лягушку и изучить её всю до мельчайших подробностей, а Ольга жаловалась, как часами была вынуждена держать на ладони камень и представлять, как он нагревается. Пока однажды не прибежала к брату с плачем, показывая обожжённую ладонь.
        Соловей смеялся, показательно дул на протянутую ладошку, наколдовывая в неё букетик лиловых цветов. Ольга ахала от восхищения, бежала ставить цветы в кувшин. Марья требовала себе такой же, и Соловей немедленно наколдовывал ещё один букет, только уже пурпурно-багряных цветов, как грозовое морское небо.
        Потом девочки остались прибраться, а Соловей с Кощеем, захватив по кружке чаю, вышли на веранду. Присели на лавку, расслабленно помолчали, наслаждаясь тёплым летним вечером.
        Соловей попробовал чай. Он пах лесными травами, был терпок и немного горьковат.
        - Так зачем ты здесь? - возобновил Соловей прерванный разговор. - Ты же не собираешься похоронить себя тут?
        - Пока нет, - ответил Кощей, тоже хлебнув из кружки.
        - Так и чего? Чего ты тут забыл?
        - Я же говорю: мне надо выучить и поднять девочек.
        - А ты не думаешь, что переусердствовал? Я серьёзно, Кощей, - у тебя Маша уже сейчас круче, чем была Метель на последнем курсе. Волшебство - это хорошо, это круто, не спорю. Но если она не начнёт жить с людьми и налаживать связи, так и помрёт одинокой старой ведьмой. Ты этого ей желаешь?
        Кощей помолчал, усмехнулся.
        - Соловей, если ты её хочешь, так и скажи. Не ходи вокруг да около.
        - Да ты чего?! - растерялся Соловей. - Я же… я же не о том…
        - Ну да. Тогда к чему весь этот трёп про «жить с людьми» и «налаживание связей»?! Можешь налаживать с ней связи, сколько хочешь; убедись только, что она не против и всё понимает правильно.
        Соловей поперхнулся чаем. Торопливо поставил кружку на лавку, вытер рот.
        - А ты? - осторожно спросил он.
        - А это не моё дело, - Кощей пожал плечами с какой-то показной безмятежностью. - Моё дело - выучить девочек. Устраивать их личную жизнь - вне моей компетенции.
        - Да ладно! - Соловей недоверчиво прищурился, взглянул на Кощея. - Вот уж ни за что не поверю, что тебе насрать.
        - Нет, конечно! - Кощей опять пожал плечами, сделал глоток. - Но у них сейчас такой возраст, что никакие советы ничему не помогут. Пока сами не попробуют, не ошибутся, не наломают дров - ничему не научатся.
        - Так я, по-твоему, ошибка? - возмутился Соловей.
        Кощей рассмеялся.
        - Соловей! - он покачал головой. - Ну и дурак же ты, Соловей! Я ведь только что сказал - не меня тебе убеждать надо. И уж если совсем начистоту, за Марью я спокоен. Я за Ольгу буду переживать, а за Марью нет. Глупостями она себя не даст увлечь, тебе очень сильно придётся постараться.
        Соловей улыбнулся. Он воспринял это как разрешение и теперь был уверен в успехе.
        - А раковину-то ту она всё хранит, - хвастливо заметил Соловей.
        - Да, - усмехнулся Кощей, - хранит. Но не обольщайся. Для неё это напоминание о море, а не о тебе.
        Соловей пропустил эти слова мимо ушей. Как только он увидел повзрослевшую, похорошевшую Марью, он сразу ощутил прилив давно знакомых и нисколько, как оказалось, не погасших чувств. А когда заметил в её комнате на столике у окна ту самую перламутровую раковину из Черепахового залива, понял, что и она о нём не забыла. Кощей может говорить что угодно, но Марья помнит о нём, она ждала его, и он намерен был сегодня всё окончательно и бесповоротно прояснить. Ему не хватало только согласия Кощея, и вот оно получено.
        - Ну а ты? - Соловей вдруг отвлёкся, вспомнив о прошлом. - Ты-то сам как?
        - А как я? - Кощей дёрнул плечом.
        - Я понимаю, вопрос дурацкий, но ты ж ведь не собираешься всю жизнь о ней вспоминать? Может, тебе тоже кого-нибудь найти?
        - Тоже?
        - А ты что, не слышал? - насторожился Соловей.
        - О чём?
        - Да так… - Соловей уже жалел, что полез в эту тему. - Ну, в общем… в общем, я слышал, что Метель вроде как замуж выходит, - неохотно признался он наконец. - За южанина какого-то… Эль-Ниньо… Может, и врут.
        Он осторожно взглянул на Кощея. Тот сидел с непроницаемым лицом, смотрел на реку.
        - Совет да любовь! - пожал он плечами.
        - И всё?!
        - А что ещё сделать? - Кощей повернулся к Соловью. - Подарок послать?
        - Не, ну… подарок… Зачем подарок? - растерялся Соловей. - Я просто думал, ты знаешь… А, забей! - махнул он рукой, окончательно запутавшись и обрадовавшись, как спасению, появлению Марьи.
        Марья вышла, заплетя косу и обувшись в лёгкие кожаные сандалии. Соловей вскочил, галантно подал ей руку, помогая сойти по ступенькам.
        - А я? - Ольга выскочила из двери вслед за сестрой. - Я тоже хочу. Соловей, можно я с вами?
        - Звиняй, принцесса, не в этот раз, - Соловей весело помахал Ольге рукой. - Потом как-нибудь, лады?
        Ольга обиженно надулась, глядя, как Соловей с Марьей, взявшись за руки, уходят, сворачивая в лес.
        Кощей хмыкнул. Ольга мгновенно повернулась к брату.
        - Тащи утёнка! - велел он. Ольга пару секунд вспоминала, о каком утёнке вообще речь. Потом сообразила, что, ну да, вчерашнего, которого они с Машей спасли из зарослей шиповника.
        - Будем учиться летать, - пояснил Кощей на недоумённый взгляд Ольги. - По наглядному пособию.
        - Правда?! - просияла она. - Ты же говорил, что рано.
        - Рано для школы, - усмехнулся Кощей. - А у нас ведь не школа, у нас домашнее обучение.
        Ольга радостно взвизгнула и побежала на двор за утёнком. Если Маша мечтала о море, то она о небе; если Машу Кощей учил плавать, то её будет учить летать, а это намного заманчивее. Она уже не жалела, что Соловей с Марьей не взяли её с собой.

* * *
        Они выбрались на лесную дорогу, сами не заметив как, и шли теперь по ней, изредка обрывая с кустов на обочине ягоды дикой малины. Пальцы Марьи покраснели от ягод и пропахли лесом; она безотчётно растирала в руках листок малины и слушала Соловья.
        Соловей безбожно хвастался. Он не мог поверить, что когда-нибудь это случится с ним, но он был смущён. И пытаясь прогнать это дурацкое смущение, он говорил, говорил, говорил…
        - …Берендей, старый дурень, давай выкликать народ, а народ-то уже за меня. Каждый по алтыну получил, своё смекнул и отсиживается по домам. Ну, Берендей, туда-сюда, делать нечего - надо отказную подписывать. Чуть было не подписал, да сообразил поторговаться. В общем, сундук с золотом и сундук с бриллиантами я с него вытряс, стало чем с молодцами расплатиться, да и тебе подарочек сообразить.
        Соловей полез в карман куртки и вытащил жемчужное ожерелье. Расправил в руках, горделиво продемонстрировал Марье.
        - Из русалочьих пещер Берендей его спёр. А я уж у него отжал. Нравится?
        Марья кивнула, закусив губу. Она старалась не слишком выдавать восхищение, но ожерелье и впрямь было красивое. Перламутровые жемчужины переливались на тонкой золотой нитке в лучах солнца радостным блеском, завораживали взгляд.
        - Ну-ка! - Соловей кивнул, приподнял ожерелье. Марья наклонила голову, позволив ему надеть жемчужную нить.
        - Ну вот - красота! - Соловей поправлял ожерелье, словно ненароком касаясь высокой тугой груди Марьи. - Совсем не то, что в сундуке, скажи.
        - Спасибо! - поблагодарила она, краснея.
        - Носи на здоровье! - Соловей продолжал расправлять жемчуг у неё на груди, откидываясь и критически осматривая.
        - Где только? - хмыкнула Марья.
        - Да, красоваться тут не перед кем, - Соловей набрал воздуху в грудь. - Поехали со мной, Марья! Что там жемчуг - я подарю тебе царство! Настоящее, морское царство, как ты мечтала! Этот жемчуг у тебя под ногами будет, ты сапоги им свои будешь украшать, а не грудь!
        - Ну ты и трепло! - улыбнулась Марья.
        - Я - трепло?! - от возмущения Соловей даже обиделся. Он притянул Марью за талию и заглянул в глаза. - Хочешь поклянусь, что достану тебе царство? За один твой поцелуй! За один поцелуй, Марья, ты получишь целое царство, и пусть Кощей кожу с меня сдерёт, если я обману.
        - А если я соглашусь? - Марья продолжала лукаво улыбаться. Она положила Соловью руки на плечи, сцепив ладони на шее.
        - Ну, согласись!
        - И соглашусь!
        - Ну, согласись!
        У Соловья вдруг пересохло в горле. Марья приблизилась к нему вплотную и поцеловала. Прохладные губы её пахли малиной. Она целовалась неумело, но старательно и честно; не просто чмокнула, а прильнула к губам, задержав дыхание.
        Соловей положил одну руку Марье на затылок, другой чуть коснулся скулы, осторожно приподнял подбородок. Она не сопротивлялась, лишь закрыла глаза, послушно следуя его легким касаниям, и отпрянула, когда почувствовала, что начинает кружиться голова. Тяжело дыша и улыбаясь, она успела подумать, что для первого раза всё было не так уж и плохо. Кажется, она всё делала правильно, судя по возбуждённому, с сумасшедшинкой, взгляду Соловья.
        Она продолжала держать руки у него на плечах, пыталась перевести дух и не знала, что сказать. Сказала первое, что пришло в голову.
        - За тобой теперь царство, Соловей! Что будешь делать?
        - Что? - Соловей встряхнул головой, пытаясь успокоиться, произнёс взбудораженно: - Доставать тебе царство на свадебный подарок! Какое желаешь?
        - Подожди, подожди! - Марья рассмеялась, толкнула Соловья в грудь, выскользнув из его рук. - О свадьбе уговора не было, речь шла только о поцелуе.
        - Но ты же не захочешь править одна, - подхватил Соловей игру. - Что это ещё за царица без царя, виданое ли дело?!
        - А ты хочешь быть ещё и царём?! - всё так же смеясь, спросила Марья.
        - Честно? Мне по барабану кем быть, лишь бы рядом с тобой, - ответил Соловей. В эту секунду он верил, что так оно и есть, что стоит Марье сказать, и он будет рядом с ней кем угодно - хоть царём, хоть слугой, хоть псом цепным.
        Он наклонился, успел поцеловать её и тут же отпрянул, настороженно прислушиваясь. Марья озадаченно нахмурилась, повернула голову, следя за его взглядом.
        Впереди по дороге скакала группа всадников. Соловей напряжённо всматривался, держа Марью за руку.
        - Ах ты ж, драный осьминог! - он изменился в лице, поняв, кто скачет. - Это ж царский наряд! Марья, прикрой - нельзя мне перед ними светиться. И жемчуг лучше не казать.
        Он торопливо стянул ожерелье, согнулся и обернулся большим серым камнем у обочины. Марья вертела головой, не столько испуганная, сколько растерянная, не понимая, что происходит.
        Всадники в красных зипунах уже подскакивали, окружая Марью. Один из них, татарин, с испитым сизым лицом, жёсткими скулами и сведёнными в щёлку глазами, наехал на неё грудью коня.
        - Эй, девка! - прохрипел он, перекладывая кнут из левой руки в правую. - Кто тут с тобой был?
        - Никого не было, - Марья отступила на пару шагов, недоумённо огляделась по сторонам. - Я одна тут.
        - Кнута хочешь?! - татарин наклонился с коня, подозрительно осматриваясь. - Что ты мне тут заливаешь - я сам видел, двое вас было!
        - Да никого не было, с чего вы взяли?! - Марья бросила тревожный взгляд на камень и тут же отвернулась.
        - Ладно, Алабуга, угомонись! - высокий широкоплечий черноволосый всадник выдвинулся вперёд, оттеснив татарина. - И глаза протри - где ты тут «девку» увидел? Простите, барышня! - всадник вежливо склонил голову, обращаясь к Марье. - Алабуга, если с утра не похмелится, весь день на людей бросается. Кто вы? И что здесь делаете одна?
        - А вы кто? - смело спросила Марья, глядя на черноволосого снизу вверх.
        - Да ты что, дура… - рассвирепевший Алабуга дёрнулся было к Марье, подняв кнут, но тут же был остановлен взмахом руки черноволосого.
        - Ещё раз простите, барышня, что не представились сразу, - он словно ненароком подвинул саблю так, что стал виден царский герб на рукоятке. - Василий Волховский. Может быть, слышали?
        - Ох, ваше величество! - Марья испуганно и торопливо поклонилась. - Простите. Просто никак не думала встретить вас здесь, в таком… сопровождении.
        - Сопровождение так себе, да, - согласился Василий, скептически оглядывая отряд. - Но что делать - пришлось лично возглавить наряд.
        - И что же вашему величеству понадобилось в наших краях?
        - Объявился один опасный разбойник. Нам доносили про него ещё из Ладоники и Скального Грая, а теперь есть сведения, что он действует здесь.
        - Неужели?! - Марья старалась не смотреть на камень.
        - Да, - Василий помрачнел. - Вчера был разбит возок с драгоценностями моей жены. По всей вероятности, работал тот самый разбойник. Как его? - царь повернулся к Алабуге. - Соловей, да?
        Алабуга кивнул, не сводя подозрительного взгляда с Марьи.
        - Вашей жены? - спросила Марья только лишь для того, чтобы что-то сказать. Она была в смятении и пыталась держаться и казаться спокойной изо всех сил.
        - Покойной, - пояснил Василий, нахмурившись. - Год как скончалась.
        - Ох! - Марья прикрыла ладонью рот. - Простите, ваше величество. Примите мои соболезнования.
        - Благодарю! - Василий коротко кивнул. - Решили сейчас вернуть её украшения из Летнего дворца обратно в Волхов - и вот, пожалуйста! Разбой средь бела дня, нападение на царский конвой! - Василий сердито посмотрел на Алабугу. - И мне самому приходится возглавлять поиски!
        - Да, понимаю, - тихо произнесла Марья.
        - Ну ладно, пора нам, - Василий перебрал поводья, задержавшись взглядом на Марье. - Так вы ничего не слышали про этого Соловья?
        Марья медленно покачала головой.
        - Надеюсь, и не услышите, - Василий наклонился с коня, неожиданно улыбнувшись. - Как хоть зовут вас, барышня?
        - Марья… Мария, - она смутилась, неловко махнула рукой куда-то вбок. - Я тут… недалеко живу.
        - Ну, прощай, Мария! - Василий кивнул ей, приподнял руку. - Может, и встретимся ещё.
        Он качнулся в седле, посылая коня вперёд. Марья смотрела, как всадники удаляются, и была готова поклясться, что властитель Волхова совершенно точно обернулся на неё раза два или три, пока наконец не скрылся из вида за густой зелёной листвой вместе с сопровождением.
        Только теперь Марья повернулась. Соловей уже стоял, приняв прежний вид, с видом смущённым и раздосадованным одновременно.
        - Берендей, да?! - Марья сама не понимала, чего она так разозлилась. - Соловей, ты совсем страх потерял - царские обозы разбивать?!
        - Да ладно тебе, Марья, ну чего ты? - пробормотал он.
        - А ожерелье забрал, чтобы не узнали жемчуг покойной царицы? Какая же ты скотина, честное слово!
        Она развернулась, взмахнув косой, и нарочито прямо держась пошла обратно.
        - Марья, погоди, постой! - Соловей догнал её, схватил за руку. - Ну не знал я, что она покойница, честное слово! Думал, обычный царский конвой, с них не убудет. Ну, хочешь, я тебе что-нибудь другое подарю? Да и его можешь носить, - он протянул ей ожерелье. - Вряд ли ты ещё раз царя тут встретишь, а никто больше и не узнает.
        - Ну спасибо большое! - едко произнесла Марья, вырывая руку. - Оставь себе, кому-нибудь ещё подаришь! Говорила же: трепло. «Царство, царство…»
        - Марья, я не вру! - воскликнул Соловей. Он взял её за талию, притянул к себе, заглянул в обиженные карие глаза. - Я поклялся тебе, что достану царство. Я достану его! И ты станешь царицей!
        Марья смотрела на Соловья, остывая. И чего она так расстроилась? Она же знала всё про него, она прекрасно понимала, кто перед ней. Если на кого и злиться сейчас, так только на саму себя.
        - Может быть, - произнесла она спокойно. - Но не в твоём царстве, Соловей.
        Соловей втянул воздух. Бегая глазами, он пытался найти в лице Марьи хоть какой-то признак, что ещё не всё потеряно, что можно ещё всё исправить, что она даст ему шанс. Он не понимал, где и какую ошибку он совершил, что она за несколько минут так безнадёжно и безвозвратно охладела к нему.
        Ведь только что, буквально только что всё было замечательно, и вот она стоит, не пытаясь вырваться у него из рук, но уже далёкая и недоступная, и смотрит, как на постороннего человека. Где он ошибся? Что натворил?
        Соловей потерянно опустил руки. Марья уходила от него, и он не знал, что с этим делать. Впервые он совсем не знал, что ему делать.
        Глава 8. Красавица и разбойник
        Никита плохо представлял себе план Бессмертного, и ещё хуже - своё участие в нём. В общем и целом, конечно, Бессмертный объяснил ему план кампании, но в детали не углублялся и лишь велел положиться на Елену. Она сообщит ему всё, что сочтёт нужным.
        Проблема была в том, что Никита не знал, что из сообщённого Еленой является нужным, а что нет. Она не уклонялась и не отказывалась отвечать. Он просто не мог здраво оценить её ответы и даже толком не понимал, о чём вообще спрашивать.
        Иногда ему казалось, что он здесь вообще лишний. Что его дело было - доставить письмо и больше он тут ни для чего не нужен. Он даже не удивился бы, если бы Елена отправила его обратно или просто велела волкам избавиться от него. Чтобы не мешал и не маячил перед глазами.
        Когда он набрался храбрости спросить её напрямую, она весело рассмеялась.
        - Ну что вы, юноша! - Елена погладила его по руке, отчего у Никиты по всему телу пробежала дрожь. - Вы очень даже нужны. Как же мне без вас выходить из башни и возвращаться? Пока не вернулся Кощей, я только с вами и могу это делать.
        - Ну да, - пробормотал Никита со смущением и облегчением одновременно. Кажется, действительно, он пока нужен Елене. Пусть и для таких, чисто утилитарных надобностей. Для чего ещё он здесь нужен, Никита не понимал, потому что…
        Потому что даже запертая в башне Елена обладала таким арсеналом, что вполне способна была достичь своих (и Бессмертного!) целей без чьей-либо, а тем более его помощи. Много раз он успел об этом подумать во время экскурсии, устроенной ему Еленой по башне.
        Одних только химических лабораторий (Никита не знал, как ещё это назвать) он насчитал штук пять. А были ещё странные операционные пополам с кунсткамерой, где в стеклянных сосудах и аквариумах с вязкой жидкостью, похожей на формалин, плавали расчленённые останки каких-то животных и, кажется, даже людей. Никита заметил человеческие глаза, смотревшие на него, как живые, отчего у него мороз прошёл по спине. Отрезанные руки со сжимающимися и разжимающимися пальцами, мозги, плавающие в бледно-жёлтом растворе, заспиртованные младенцы, может быть, выкидыши, а может, и умершие новорождённые.
        В генетическом отделе, как назвал про себя Никита очередной уровень башни, на который они поднялись с Еленой, он увидел результаты первых, ещё неудачных опытов Кощея. Змеи, летучие мыши, ящерицы, скрещённые друг с другом, с одной, с двумя, с тремя головами, крохотные, побольше, совсем большие…
        «Вот откуда этот Змей Горыныч! - потрясённо думал Никита, обходя застеклённые стенды с чудовищными засушенными останками. - Грёбаный генетик - он же его сам вырастил! Сам создал! И волков этих, и воронов, и… что у него тут ещё есть?!»
        Он не удержался, задал этот вопрос вслух. Елена опять рассмеялась.
        - Здесь много что есть, юноша! Но увы, всё это бесполезно без него самого. Только он умел с этим управляться.
        Они шли по залу, уставленному множеством механизмов, напоминавших часовые. Здесь повсюду были часы - на стенах, на столах, на полках, на полу. Одни стояли, другие шли, причём, что удивило Никиту, на разных скоростях. На одних часах секундная стрелка еле ползла, на других - вращалась с бешеной скоростью.
        Он непременно бы поинтересовался, что это значит, начнись экскурсия с этого зала. Но голова у него уже была переполнена от увиденного, и он изо всех сил старался не потерять хотя бы нить разговора.
        - А вы? - повернулся Никита к Елене, вспомнив про волков и воронов.
        - А я, - она насмешливо взмахнула перед ним узкими белыми ладонями, - я же не волшебница. Я не умею колдовать и не умею управлять всем этим. Даже если бы и понимала как.
        - А как же волки? - Никита решился спросить напрямую. - И этот… как его… Саур?
        - Ах, они! - Елена пренебрежительно махнула рукой - Это просто дрессированные зверюшки. Кощей поколдовал над ними немного, но выращивали мы их вместе, как обычных щенков. Поэтому они и слушаются меня.
        «Зверюшки! - подумал Никита со смесью сарказма и зависти. - Мне бы таких зверюшек! С ними и армия на фиг не нужна»
        - И Змей? - спросил он осторожно.
        - Что - Змей? - не поняла Елена.
        - Ну, и Змей тоже… на Калиновом мосту… вас слушается?
        - А, Искардей! - улыбнулась Елена. - Ну да, разумеется. Собственно, он и есть главный элемент нашего плана.
        - Какого плана?
        - Плана войны, - пожала плечами Елена. - Разве он вам не объяснил?
        - В общем и целом, - пробормотал Никита. - Надо заставить царицу снять заклятие и впустить Кощея. Но как это сделать?
        - Напугать!
        - Напугать?
        - Да, юноша, напугать! - насмешливо улыбнулась Елена. - Напугать до смертного ужаса. До такого состояния, что она предпочтёт возвращение Кощея тому, что мы ей устроим.
        - И что же мы ей устроим?
        - Терпение, юноша, терпение. Неужели вам никогда не приходилось планировать военную кампанию?
        - Нет! - честно признался Никита.
        - Мне тоже, - с сожалением улыбнулась Елена. - Но я видела, как работал Кощей, и кое-чему научилась у него. Поэтому подождём немного.
        - Чего?
        - Вестей.
        Как оказалось, Елена ждала вестей от Саура. Ворон вернулся к вечеру следующего дня. Усевшись Елене на плечо, он что-то негромко и хрипло прокаркал. Никита не расслышал, что именно, но Елена явно осталась довольна.
        Поблагодарив ворона кивком головы и угостив его куском сочного мяса прямо с золотой вилки, она повернулась к Никите.
        - Насытились, юноша? Можем приступать к работе?
        Они сидели за столом перед огромным камином и приканчивали жареного кабана, доставленного Рогдаем. Половина кабана досталась волку, вторую половину доедали Никита с Еленой, запивая горячим саянским вином.
        Со вчерашнего дня Никита переоделся. Накануне он принял ванну, а наутро получил от Елены чистую рубашку, штаны и плотную серую куртку с меховыми отворотами и золотым шитьём. Он просил простую, но простой не нашлось; здесь всё, кажется, было в золоте. Из своего он оставил только берцы, вежливо отказавшись от сапог.
        Елена тоже переоделась. Роскошное красное платье она сменила на костюм для верховой езды, как назвал его про себя Никита. Светло-серые обтягивающие рейтузы, высокие сапоги из мягкой светло-жёлтой кожи, белая рубашка с манжетами и коричневая кожаная куртка до талии делали её ещё обворожительнее.
        Никита не знал порой, куда ему девать глаза, особенно когда она начинала с ним откровенно играть. Так что прилёту ворона он обрадовался едва ли не больше Елены: стало возможно отвлечься хоть на что-то ещё.
        - Конечно, - с готовностью кивнул Никита, торопливо допивая бокал. - С чего начнём?
        - Покажите-ка мне этот ваш… э-э… инструмент, - Елена кивнула на рюкзак Никиты, оставленный у дверей.
        - А, это, - Никита сходил за рюкзаком, поставил на стол, расстегнул. - Бессмертный велел прихватить его, но для чего он здесь?.. С вашими возможностями…
        Он вытащил газовый резак, включил струю. Из всего списка покупок, которые заставил его сделать Бессмертный, эта была, пожалуй, самая загадочная. На фига в этом волшебном царстве автоген, думал Никита всю дорогу, и, кажется, сейчас должен был получить ответ.
        - Этим мы снимем цепи со Змея, - просто сказала Елена. - Спустим его на наших врагов и заставим пойти на уступки.
        - Этим?! - не поверил Никита.
        - Цепи заколдованы, юноша, - объяснила Елена. - Как вы понимаете, Кощей делал их так, чтобы Змей не расплавил своим же огнём. Снять эти цепи может только он сам. Но пока его нет, придётся воспользоваться вашим… инструментом. Чары Кощея на него не подействуют. Как и на вас.
        - Да, чары Кощея… - не удержался Никита.
        Елена лукаво и понимающе улыбнулась.
        - Ну, простите, - почти извиняющимся тоном произнесла она. - Постарайтесь сосредоточиться на работе.
        Никита старался, но получалось плохо. «Что со мной творится? - думал он, пока Елена излагала ему планы на завтра. - Чары, чары… Очей очарованье… Да чтоб тебя, Савостьянов! Это же никуда не годится! А ну, соберись, долбодятел!»
        Зацепившись за любимую обзывалку Маргариты, Никита немного встряхнулся и постарался вникнуть в то, что говорила Елена. Но уже через несколько секунд снова поймал себя на мысли, что тупо пялится на неё и кивает, как идиот, каждому слову. В конце концов Елена сжалилась над ним и, заставив выпить стакан чего-то крепкого, пахнущего полынью, отвела в спальню.

* * *
        Посмотрев на моментально заснувшего посланца, Елена сожалительно поцокала языком и вышла, прикрыв дверь. Кощей писал, чтобы она не слишком его мучила, что парень сообразительный и ещё пригодится, но она не смогла удержаться. За долгие месяцы вынужденного заточения она извелась без человеческого общения, истерзала себя сомнениями и страхами, и ей просто хотелось проверить, способна ли она ещё внушать прежний трепет.
        Она просто соскучилась по людям, успокаивала себя Елена, да и в конце концов, что она могла поделать?! Кощей сам прислал ей этого юношу, сам велел работать с ним, а она… Ну, она не виновата, что так красива. Настолько, что смогла влюбить в себя самого Бессмертного.
        Она позвала Саура.
        - Что? - прохрипел ворон, усевшись ей на плечо.
        - Пойдём со мной, - Елена направилась в кабинет Бессмертного. - Если он будет отбрыкиваться, ты всё подтвердишь.
        - С чего бы ему отбрыкиваться? - недовольно пробурчал Саур, покачиваясь на плече. - Он хвастаться этим будет!
        - Не будет, если решит, что я посягаю на его трофеи. Он ведь не захочет делиться, как думаешь?
        - Не захочет! - согласно кивнул ворон.
        - Ну вот, а мы его убедим. Или заставим. За ним ведь должок, в конце концов.
        Елена прошла в кабинет, в котором проводила большую часть времени в последние месяцы, села в кресло Бессмертного. Когда он ушёл, когда Саур прилетел со страшной вестью, она целыми днями сидела в этом кресле, словно пытаясь сохранить его тепло, его контуры, его запах, в конце концов. Саур злился и выгонял её, но она упрямо продолжала сидеть, сцепив зубы и пальцы, надеясь и веря, что всё это временно… временно… Временно! Что он обязательно вернётся, даже с того света!
        Елена дёрнула плечом, согнав Саура на спинку кресла, подвинула к себе Окоём в золотой оправе.
        - Ну что ж, Соловей, - пробормотала она, проводя ладонью по раме, - посмотрим сейчас, насколько ты верный друг!
        Соловей долго не отвечал. Потом возник на экране, раздражённый и злой.
        - Шемаханская! - буркнул он вместо приветствия. - Чего тебе?
        - Полегче, разбойник! - процедила Елена, не ожидавшая такой реакции. - Тебя совсем вежливости не учили?
        - Дражайшая! - Соловей саркастически изобразил намёк на поклон. - Я в своей жизни готов был терпеть нравоучения только от одного человека, и его здесь нет. Так что давай покороче.
        - Я бы не хамила бы на твоём месте, Соловей! - Елена угрожающе прищурилась. - А то мало ли что. И чего ты вообще завёлся? Слышала, ты добился своего - захватил Скальный Грай. Поздравляю!
        - Ну?! - Соловей определённо хотел быстрее закончить этот разговор.
        - Не слышу энтузиазма в голосе, - проговорила Елена. - У тебя какие-то проблемы?
        - Мои проблемы тебя не касаются, Шемаханская. Давай уже, переходи к своим делам!
        Елена помолчала, гадая, стоит ли продолжать. Соловей был в таком раздражении, что на любую просьбу мог отреагировать совершенно неадекватно. С другой стороны, в таком состоянии он уязвим, и его можно взять за болевые точки.
        - Слышала, у тебя образовался нежданный пленник, - Елена постаралась произнести это как можно небрежнее. - Слышала, у тебя мальчишка от самого Кощея?
        - Откуда слышала? - недоверчиво прищурился Соловей.
        Елена погладила Саура, повернув экран так, чтобы Соловей мог видеть ворона.
        - Ну да, - с нескрываемой досадой произнёс Соловей. - Конечно же, мать твою! Кто же ещё!
        - Маму мою не трогай, а расскажи-ка мне лучше, где у тебя сейчас этот мальчишка?
        - Зачем тебе? - Соловей так явственно напрягся, что Елена заметила это даже с экрана.
        - Он мне нужен, Соловей. Он нужен Кощею. Он ключ к его возвращению. И если ты всё ещё его друг, ты поспособствуешь этому.
        - Интересно, каким образом? - саркастично спросил Соловей. Елена отметила, однако, что из него будто выпустили воздух. Он словно обмяк, на глазах утрачивая напускную грубость и боевитость.
        - Отдай мне мальчишку, Соловей! - попросила Елена.
        - Зачем? - спросил Соловей, помолчав.
        - Затем, что так нужно для возвращения Кощея. Он прислал мне гонца с подробным планом. Для которого нужен мальчишка. Так что если не хочешь стать врагом Кощея, когда он вернётся, будь его другом сейчас и отдай мне мальчика.
        Соловей зажмурился, потряс головой.
        - Дра-а-а-ать! - протянул он с нескрываемым отвращением. - Нету у меня его!
        - Соловей! - угрожающе проворковала Елена.
        - Да не вру я! - выкрикнул Соловей. - Нету его у меня, сбежал сегодня! Не веришь - пришли своего картавого, пусть сам проверит.
        - Соловей, ты придурок?! - Елена не могла поверить. - У тебя сбежал какой-то мальчишка?! Ты как такое допустил?
        - Долго рассказывать, - Соловей зло махнул рукой. - Ничего, его уже ищут. Далеко он уйти не мог.
        - Только не говори мне, что он сбежал с Книгой, - процедила Елена.
        - Какой книгой? - не понял Соловей.
        Елена задохнулась от возмущения. Саур у неё за спиной то ли презрительно каркнул, то ли хрипло хохотнул.
        - Соловей, ты последние мозги, что ли, пропил? Ты о чём думал? У тебя в руках посланец Кощея, а ты не додумался его обыскать?!
        - Да откуда мне было знать, что у него есть при себе что-то! - огрызнулся Соловей. - Что за книга вообще? Из-за чего кипеш?
        - Я уже даже не знаю, стоит ли говорить тебе? - со всем возможным сарказмом, на который была способна, произнесла Елена. - Видала я раздолбаев, но таких… Ладно Марья не догадалась обыскать мальчишку, но ты-то, ты-то?! Это ж твоя работа - обчищать сундуки и баулы!
        Соловей покраснел, почти побурел даже.
        - Ты скажешь мне, что это за книга?
        - Найди её, Соловей! - процедила Елена с угрозой. - Найди мальчишку и Книгу, которую он принёс сюда от Кощея. Доставишь их мне, и мы вернём Кощея обратно. И тогда он отдаст тебе то, что ты хочешь.
        Соловей угрюмо, исподлобья смотрел на Елену.
        - Да ладно тебе, не куксись, - усмехнулась она. - Думаешь, он не знает? Думаешь, я не знаю? Помоги нам свалить Марью, и ты получишь её без всяких условий. Не надоело тебе? Скакать перед ней зайчиком на хвостике?
        - Да пошла ты на хер! - выпалил Соловей, оттолкнув Окоём.
        Глава 9. Разбойник и царица
        Отшвыривая двери и бросая яростные взгляды по сторонам, он поднимался наверх. Вооружённые до зубов разбойники испуганно шарахались от него, вжимаясь в стены и разбегаясь по углам. Они знали: когда капитан в таком состоянии, на глаза ему лучше не попадаться.
        Он уже отлупил Сойку и пообещал самолично её вздёрнуть, если она не найдёт беглецов к утру. Сейчас Сойка, размазывая кровь по лицу, бегала с отрядом по городу под ураганным ливнем и ветром, сшибающим с ног. Соловей послал на поиски всех, кого мог, велев прочесать каждый угол в городе и замке. Поэтому и во дворце сейчас, несмотря на поздний час, стояла оживлённая суета и беготня - все усердно делали вид, что ищут пропавших мальчишек.
        Соловей был уверен, что их найдут. Ну куда им было деваться, да ещё и в такую бурю?! Он даже не стал особо допрашивать Скаль-Грайских, тогда, днём, будучи абсолютно уверенным, что скоро вернёт мальчишек под замок, предварительно хорошенько вздув их. Но сейчас…
        Сейчас дело принимало совершенно другой оборот. Если мальчишкой заинтересовалась Шемаханская, если она направит сюда своих воронов, вот тогда ему грозит по-настоящему серьёзная опасность. И ведь этой шемаханской стерве нужен только посланец Бессмертного. Про его спутника она ничего не знает, и вороны могут просто убить княжича за ненадобностью.
        И книга… Что ещё за книга ей так понадобилась? И почему он ничего о ней не знает?
        - Что за книга была у мальчишки? - спросил он, оттолкнув дверь и ввалившись в спальню Скаль-Грайских.
        Несмотря на поздний вечер никто не спал и даже не раздевался. Князь стоял у окна, пытаясь разглядеть в кромешной тьме и вспышках молний, что творится снаружи. Ольга сидела на кровати, обнимая жавшихся к ней с обеих сторон Яну с Игорьком.
        При появлении Соловья все испуганно встали. Князь подошёл к жене и детям, выступив вперёд и заслонив их от Соловья.
        - Какая книга? - спросил он.
        - У мальчишки была книга, - повторил Соловей. - Он притащил её с собой из Волхова. Где она?
        - Не было у него никакой книги, - князь тревожно переглянулся с женой. - Во всяком случае, мы её не видели.
        - Да? - Соловей недоверчиво прищурился, оглядел княжеское семейство. - А вот она, кажется, видела.
        Он кивнул на прикусившую губу Яну. Девочка испуганно отпрянула, замотала головой.
        - Нет! - вскрикнула она. - Я ничего не знаю!
        - Да неужели?! - Соловей и не подумал скрывать угрожающие нотки. - Вы же вместе болтались, и хочешь убедить меня, что он всё скрыл от вас?!
        - Ну да, - испуганно пролепетала Яна.
        - Яна, доченька, - Ольга наклонилась, тревожно заглядывая ей в глаза. - Если ты что-то знаешь, скажи, пожалуйста!
        Яна мотала головой, не в силах сказать ни слова. Она не знала, что делать; она только помнила, что обещала молчать и всё ещё надеялась, что мальчишки вернутся. Они же ведь тоже обещали!
        Соловей знал, что девчонку можно разговорить по-хорошему, не торопясь, но у него не было времени. Вороны Шемаханской могут быть здесь уже завтра утром, и тогда он окончательно потеряет контроль над ситуацией.
        Он взмахнул рукой и перенёсся с Яной в княжеский кабинет. Девочка испуганно вертела головой, не сразу поняв, что произошло.
        Соловей взял её за подмышки и рывком посадил на край стола.
        - Ну вот, поговорим теперь без родителей, - произнёс он, беря ладонь Яны и переплетая свои пальцы с её. - Ты ведь у нас умная девочка, не так ли? Ты ведь не будешь зря усложнять ситуацию?
        Яна мотала головой, пытаясь отодвинуться от Соловья и вырвать руку из его костистых жёстких пальцев. Но он держал цепко.
        - У меня мало времени, девочка. Поэтому обойдёмся без нежностей, - Соловей загнул ладонь. - Что за книга была у мальчишки?
        - Не знаю, честно, не знаю, - Соловей нажал так, что у Яны навернулись слёзы. - Не надо, пожалуйста, мне больно!
        - А будет ещё больнее! - жёстко произнёс Соловей. - Говори!
        Он надавил так, что Яна вскрикнула и заплакала.
        - Отпустите! - простонала девочка. - Они сами всё скажут, как только вернутся.
        - Что значит - вернутся? - не понял Соловей.
        - Они должны были вернуться! - Яна плакала от боли и страха. - Они обещали вернуться!
        - Та-а-ак! - от неожиданности Соловей даже выпустил ладонь Яны. - А вот теперь рассказывай, девочка. Рассказывай всё, что знаешь.
        Яна рассказала. Всхлипывая и потирая опухшую ладонь, она рассказала про Книгу, про шапку-невидимку, про побег и про Отливный грот, и про то, что мальчишки должны были вернуться, потому что… потому что… они же обещали!
        Яна разревелась, закрыв лицо ладонями. Соловей ошарашенно смотрел на неё, покачиваясь на каблуках.
        - Ну вы и дурни малолетние! - выдавил он наконец, хлопнув себя по лбу. - Вы хоть соображаете, чего натворили? Ну и где мне их теперь искать?
        Яна подняла мокрые глаза на Соловья. Она поразилась его тону. В нём звучала какая-то растерянная обеспокоенность. Яна не могла поверить, но Соловей, кажется, больше переживал за мальчишек, чем за то, что они удрали от него.
        - Они должны были уже вернуться! - повторила она в седьмой или восьмой раз, вытирая глаза рукавом. - Я не знаю, что случилось. Может быть, застряли в пещере.
        - Да они бы даже не попали в неё! - выпалил Соловей. - Я замуровал вход!
        - Что? - Яна распахнула разом высохшие глаза. - Вы знали про неё?!
        - Да конечно же знал, дурёха ты бестолковая! - Соловей ходил по комнате, словно забыв, что перед ним напуганная девочка. - Раньше надо было мне всё рассказать, раньше! А теперь пойди найди их в такую бурю! Ладно, если застряли где-нибудь, пережидают. А что, если со скалы сверзились или в море утопли?
        Яна в ужасе прикрыла ладонью рот. Она думала, что мальчишки её обманули, бросили, убежав одни. Но что, если Соловей прав и с ними что-то случилось?!
        - Ну, если это Шемаханская до них уже добралась… - процедил Соловей, остановившись и сузив глаза.
        - Шемаханская? - переспросила Яна севшим голосом. - Это которая Елена? Которая с дядей?..
        - Да, бестолочь, та самая. Которая грела постель Кощею по ночам и сделает всё, чтобы вернуть его обратно. И вернёт, если доберётся до мальчишек раньше меня.
        - Но… но… - растерянно забормотала Яна, опять перепугавшись не на шутку. Соловей был страшен, но он был хотя бы понятен. Что нужно было загадочной роковой красавице, сводящей, как говорили, с ума всех мужчин, Яна не понимала. Она не понимала, зачем ей нужны мальчишки, не понимала, чего так откровенно испугался Соловей, и этот его страх напугал её больше, чем угрозы.
        - Так, брысь отсюда! - Соловей взмахнул рукой и отправил Яну обратно. Он добился от неё, чего хотел. Но легче от этого не стало. Скорее, наоборот.
        Куда пропали мальчишки? Соловей бросил на поиски всех своих людей, невзирая на ночь и бурю, велел прочесать все спуски с утёса, всю береговую линию, причалы, доки, склады, корабли. Послал пару отрядов на север, но это больше для очистки совести - он не верил, что мальчишки, да хоть бы и ещё кто-то, рискнут уходить от погони открытой степью. Он подумал о море, но и тут осадил себя. При такой буре нельзя было выйти даже из лагуны, не то что надеяться выстоять в открытом море. Да и «Кречет» на месте, не могли мальчишки удрать морем. И никто не мог.
        К утру Соловей понял, что мальчишек в городе нет. Ни живых, ни мёртвых он их не нашёл, и, значит, они как-то всё-таки ушли. Или их кто-то увёл. Если это Елена, он скоро об этом узнает. Все узнают. Но если нет…
        Соловей решился. Он посидел, набираясь духу, и медленно провёл ладонью по раме Окоёма.
        - Здравствуй, Марья! - тихо произнёс он, увидев её бледное, осунувшееся, но всё такое же прекрасное и молодое лицо. - Надо поговорить.

* * *
        Она проснулась сегодня от тихого, но настойчивого скрипа когтей по одеялу. Кошак сидел на груди и преданно заглядывал в глаза.
        - Баюн! - пробормотала Марья, медленно подняв руку и бессильно уронив на лоб. - Чего тебе?
        - Финист прибыл. Требует до твоей милости.
        Марья простонала, закрыв глаза. В комнате стоял полумрак, за окном только-только начинало светать.
        - Отвести его до царевича? - с готовностью предложил Баюн. - Или дьяку велеть?
        - Нет, я сама, сама, - Марья с трудом приподнялась, спустила ноги на пол, потёрла ладонью лоб. - Голова болит. Как же я сегодня плохо спала!
        - Ложись, матушка! - откликнулся кошак. - Чего тебе истязать себя, отдыхай. Сами справимся.
        - Нет, я подойду, подойду сейчас, - пробормотала Марья, вставая. - Скажи там, я сейчас буду. Пусть только кофе подадут. И Наташу позови, - бросила Марья, накидывая шёлковый синий халат поверх чёрной кружевной сорочки.
        Баюн заскочил к горничным, велев Наташе помочь хозяйке прибраться и привести себя в порядок, и помчался в кабинет.
        Царица появилась через двадцать минут. В кабинете её уже ждали Иван, Коломна, Баюн и Финист. Никто, кроме кота, не садился.
        Марья прошла к себе за стол, предложила жестом садиться остальным. На столе дымилась кружка горячего кофе.
        - Ну? - Марья обхватила кружку ладонями, взглянула на Финиста. - Я так понимаю, что-то срочное.
        Финист переглянулся с Иваном. Царевич хмуро кивнул.
        - Она спускает Змея, - просто сказал Финист. - Сегодня, может быть прямо сейчас. Я торопился, как мог, но и Елена не собиралась ждать.
        На несколько секунд в комнате повисло напряжённое молчание. Марья медленно, обеими руками, поднесла кружку ко рту, сделала глоток.
        - Зачем? - спросила она. - Чего она хочет?
        - Не она, - поправил Финист. - Он. Бессмертный. Гонец доставил Елене какое-то послание от него, какой-то план. Они действуют по этому плану. Хотят спустить Змея, атаковать и заставить вас снять Запрет.
        Марья кивнула, отпила ещё пару глотков. Все ждали, что она скажет, а она не знала, что говорить. У неё было ощущение, что брат поставил ей шах и мат. Снова. В который раз.
        - Как они собираются спустить Змея? - спросил Иван, когда молчание затянулось до неприличия. - И почему сейчас? Почему раньше Елена бездействовала?
        - Она не могла покинуть башню, - Финист отвечал царевичу, но смотрел на Марью. - Какой-то фокус с заклятием Бессмертного… Короче, она и сейчас может покидать башню лишь на руках у гонца. Он же доставил ей какой-то инструмент из своего мира. Им они и собираются снять цепи со Змея.
        Царевич требовательно посмотрел на Марью, но она молчала. Она знала, чего он хочет, знала, что сейчас потребуют от неё. Ну, пусть скажут. Пусть сами прямо ей скажут.
        Иван повернулся к Финисту.
        - Это всё?
        - Всё, что я смог узнать, - ответил Финист. - В башню не проникнуть, но они открыли окна в столовой. И не слишком себя сдерживали, обсуждая планы.
        - Спасибо, Финист! - Марья допила кофе, подняла на него ясные глаза. - И за Ивана тоже спасибо. Что спас тогда, у Калинова моста.
        Иван закряхтел смущённо. Финист склонил голову и промолчал. Коломна ждал. Он видел, что Марья тянет с решением и понимал почему. Придётся это сделать ему.
        - Матушка! - почтительно наклонился он к царице. - Надо звать Мороза. Одним нам не справиться со Змеем.
        Марья промолчала.
        - Мне надо подумать! - сказала она, оттолкнувшись ладонями от стола и резко вставая. Баюн метнулся за ней на балкон.
        Иван переглянулся с Финистом и Коломной, неопределённо повёл рукой. Поднялся и вышел за мачехой.
        Моросил мелкий холодный дождь, город расплывался в утреннем осеннем тумане. Марья даже и не подумала наколдовать себе что-нибудь, чтобы укрыться. Она положила ладони на парапет и рассеянно блуждала глазами по расплывающемуся горизонту.
        - Марья! - позвал Иван.
        Она подняла на него обрезанный взгляд.
        - Я не хочу звать Мороза! - прямо сказала она. - Не хочу унижаться перед ним!
        - Пошли Коломну, пусть он унижается.
        - Коломну он даже на порог не пустит!
        - Тогда я поеду.
        - Нет, - качнула головой Марья. - Тебя он тоже не станет слушать. Я думаю, он вообще не захочет вмешиваться.
        - В прошлом году он нам помог, - напомнил Иван.
        - Да, - согласилась Марья. - Когда стоял вопрос о выживании вообще всех нас. Если бы брат победил здесь, Мороз бы тоже не удержался. К тому же у него с ним личные счёты. К Елене у него таких претензий нет, и на наши разборки ему плевать. Сам-то он в безопасности.
        - Что ты предлагаешь? - спросил Иван, помолчав.
        Марья дёрнула плечом, снова отвернувшись к городу.
        Иван постучал кулаком по парапету.
        - А может, сами справимся? - он скосил взгляд на мачеху. - Без Мороза?
        - Я могла бы справиться с воронами, с волками и прочими тварями, - глухо проговорила Марья, поправив мокрую прядь. - Могу справиться с Еленой, и даже с Соловьём, если понадобится. Но не со Змеем. Его мне в одиночку не одолеть. Я пробовала уже. Помнишь?
        Иван помнил. Три года назад Содружество Семиградья обратилось к Волхову за помощью и союзом в борьбе с притязаниями Бессмертного. Они прибыли на Глубокие озёра и там-то впервые столкнулись со Змеем.
        Три головы срубили летающие мечи Марьи. Три! Все три головы валялись под ногами у Змея, а он продолжал стоять и топтать семиградское ополчение. Потом взлетел, сделал круг по горизонту и вернулся с отросшими заново головами.
        Иван так и не понял, почему Змей не сжёг их тогда. Они сумели отступить и даже вернуться в Волхов, но вынуждены были уступить Семиградье и Глубокие озёра Бессмертному. Через них он получал дорогу на юго-восток и выходил прямиком на каганат.
        Тогда-то и зашевелился Велизарий. Он убедил Аддона вступить в союз с Волховом, а сам отправился к Морозу, сколачивать коалицию против Бессмертного. Может, и сейчас Велизарий поможет?
        Марья покачала головой.
        - Старик совсем плох. Та схватка, у Истока… Она нам всем обошлась недёшево, но его доконала совсем. Он уже мало на что способен.
        - Всего-то и нужно - поговорить с Морозом! - возразил Иван. - Пусть свяжется по Окоёму.
        - Говорю тебе, Иван, Мороз не любит…
        - Матушка! - позвал Коломна. - Тут до твоей милости.
        - Чего? - нахмурилась Марья, возвращаясь в комнату. - Кто там ещё?
        Коломна повернул к ней мерцающий экран. Марья села в кресло, взмахом руки высушила волосы и провела ладонью по раме.
        Соловей! Она вскинула отчаянный взгляд на Коломну и тот понял без слов.
        - Господа, господа, - торопливо забормотал дьяк, вскакивая и подталкивая Ивана и Финиста к выходу. - У государыни срочный личный разговор, наше присутствие нежелательно. Проявим уважение, подождём немного за дверью.
        Марья сама не знала, чего так испугалась, но допустить, чтобы кто-то ещё присутствовал при её разговоре с Соловьём, она не могла. Она дождалась, пока в комнате останется только Баюн, и только тогда повернулась к экрану.

* * *
        Лика приготовилась уговаривать Ферзя, даже думала, чем задобрить его, чтобы он пустил её, но уговаривать не пришлось. К её удивлению, у дверей комнаты Маргариты вообще не было никакой стражи. Похолодев от страха, Лика рванула на себя дверь и влетела в спальню, готовясь к худшему.
        Маргарита лежала на кровати, свернувшись в клубочек под одеялом, и Лика облегчённо перевела дыхание.
        - Ох ты ж, господи! - она провела дрожащими пальцами по лбу. - Как же ты напугала меня! Я уж подумала, что тебя до сих пор в пыточной держат. Или вообще в Зеркала отправили. А тебя даже не заперли. Ты как?
        Лика присела на краешек кровати, участливо потрогала Маргариту за плечо. Маргарита не отреагировала.
        Она лежала на боку, подтянув одеяло к подбородку, и распахнутыми глазами следила за натужно светлеющим серым небом в окне. У неё не было сил, даже чтобы ответить Лике.
        - А я ждала-ждала всю ночь, когда тебя вернут, и заснула, - виновато бормотала царевна, теребя краешек простыни. - И Дуняша меня не разбудила. Ты прости, что с Иваном так вышло. Я думала… думала он послушает меня. А он… В общем, ничего не получилось, а мы ещё и поругались.
        Маргарита продолжала молчать, безучастно смотря в окно. Лика забеспокоилась.
        - Марго, ты как? - она потрясла подругу за плечо. - Ты в порядке? Что она с тобой сделала?
        - Я её ненавижу! - тихо произнесла Маргарита.
        - Кого? Марью? - Лика испугалась всерьёз. - Что там было, Марго, расскажи. Что она устроила тебе?
        Маргарита взглянула на Лику. То, что устроила ей царица, она не намерена была рассказывать никому, а уж тем более Лике. Если и было в её жизни что-то, что она хотела бы забыть напрочь и никогда не вспоминать, то это вчерашний вечер в допросной у царицы.
        Марья вывернула её душу наизнанку, перетряхнула, обыскала, прополоскала и вернула обратно. Маргарита чувствовала себя так мерзко и опустошённо, как будто её изнасиловали.
        Она пыталась сопротивляться, отказывалась отвечать на вопросы. Но Уловителю хватало одного её дыхания, и царица без труда определяла правильный ответ, даже по молчанию.
        Она выяснила, что Маргарита была направлена сюда Шмидтом с конкретной миссией, что неравнодушна к царевичу, что всерьёз подумывала закрутить роман с Никитой, что при первой возможности дёрнет отсюда обратно, и даже Лика…
        Маргарита рывком села на кровати, схватив подружку за руку.
        - Она чудовище, Лика! - прошептала Маргарита, вперяясь распахнутыми глазами в лицо царевны и обеими руками сжимая её ладонь. - Нельзя так дальше! Нельзя позволять ей править дальше и ломать жизни людей! Иначе она нас всех тут угробит. И меня, и Никиту, и тебя заодно.
        - Ты чего? - Лика испуганно смотрела в лихорадочно блестевшие глаза Маргариты. - Ты чего хочешь?
        - Свергнуть её!
        Лика посмотрела на Маргариту, как на сумасшедшую.
        - Ты… в своём… уме? - тихо спросила она.
        - Не уверена, - ответила Маргарита, спуская ноги с кровати и подтягивая к себе джинсы. - Но по-другому никак. Или мы её, или она нас.
        Маргарита лихорадочно натягивала одежду, аккуратно сложенную на спинке кровати. Она не помнила, как добралась вчера до спальни, тем более - как разделась. Когда царица закончила допрос и спустила её со щита, она, кажется, отключилась. Маргарита наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что было потом, и не вспомнила.
        - Марго, она же царица! - Лика не верила своим ушам. - Она волшебница, её все здесь любят. Ты о чём говоришь? Как её можно свергнуть?!
        - Ну, начнём с того, что не все её любят, - Маргарита наклонилась завязать кроссовки. Обувь Лики была ей тесновата, а просить что-либо у Марьи она категорически не хотела. - Я её не люблю. И ты тоже.
        - Ну, у меня особый случай просто, - пробормотала Лика. - Я не то чтобы не люблю, просто…
        - Просто ревнуешь её к Ивану, - закончила Маргарита, выпрямляясь.
        - Что? Нет! - вспыхнула застигнутая врасплох Лика. - Ты что, он же мой брат…
        - Который тебе не брат, и вообще не родственник, - Маргарита понимала, что её несёт, но не могла остановиться. - И который является законным наследником престола. Он, а не Марья!
        Маргарита помахала пальцем перед растерянным лицом Лики.
        - Неужели тебе не хочется, чтобы твой… ладно, пусть будет брат, раз тебе так больше нравится… чтобы твой брат сидел на троне, а не мачеха? Неужели тебе было бы это неприятно? Ну, признайся, ты ведь думала об этом?
        - Нет! - вскрикнула Лика, затыкая пальцами уши и мотая головой - Прекрати, я даже слушать об этом не хочу!
        - Думала, думала! - настаивала Маргарита. - Конечно же, думала! Иван на троне, Марья в тюрьме… Ты ведь говорила, её тюрьма для колдунов? Вот посадить её туда, и все проблемы решатся. Вернётся Бессмертный, и никому ни с кем не надо будет воевать. Или ты хочешь, чтобы Иван опять уехал и вернулся не на коне, а в телеге, как вчера его люди?!
        Лика отчаянно мотала головой. Маргарита попала в точку. Она действительно перепугалась вчера как никогда в жизни и с небывалой ясностью осознала, что нет для неё ничего страшнее, чем увидеть Ивана в телеге с мёртвыми. Потом, после облегчения от встречи и нежданной ссоры, она несколько подзабыла этот свой страх. Но сейчас, после слов Маргариты, он нахлынул вновь.
        Она не переживёт гибели Ивана, поняла Лика. Но то, что предлагает Маргарита, это… это… это настолько не укладывалось в голове, что…
        - Это единственный выход! - настаивала Маргарита. - И не надо мне говорить, что её все здесь любят. Любили бы, незачем было бы строить ей эту свою темницу. Сколько там народу уже? Не знаешь?! Подумай. Подумай хорошенько, Лика. Не придётся ли и нам с тобой когда-нибудь в ней очутиться?!
        Лика думала… думала помимо воли… Таинственное исчезновение Алабуги, вернейшего отцовского сотника и начальника придворной гвардии… Таинственное исчезновение Салтыкова, главы отцовского казначейства… Удаление в Халдон, формально послом, а фактически в ссылку, Зворыкина… Она мало всем этим интересовалась, когда это происходило на её глазах, но сейчас…
        Слова Маргариты разбудили в ней подозрения, которых она и стыдилась, и боялась, и не знала, что с ними делать. Место Алабуги при дворце занял Иван, место Салтыкова - Коломна. Это ближайшие люди Марьи, они должны были быть в курсе происходящего. Неужели Иван тоже замешан в этих делах, с болью думала Лика.
        - Это тюрьма для волшебников, - Лика сказала первое, что пришло в голову. - Нам не грозит туда угодить.
        И снова она подумала про Алабугу и Салтыкова. Если они не убиты (Лика не могла этого допустить; ну не мог же Иван в самом деле согласиться на убийство своего учителя и наставника!), то где им ещё быть, как не в Зеркалах, загадочной тюрьме царицы, про которую ходит столько страшных слухов?!
        Маргарита думала о другом.
        - Ну, вот видишь! - откликнулась она. - Если в Зеркалах только волшебники, представляешь, какая это может быть оппозиция?! Надо только освободить их, и они мигом её свергнут.
        - Как?! - Лика хлопнула себя ладонью по лбу. - Как ты собираешься их освободить?!
        - Пока не знаю, - честно призналась Маргарита. - Но есть кое-какие идеи. Идём!
        Она потащила Лику к двери.
        - Куда ты? - слабо отбивалась царевна.
        - В библиотеку, - Маргарита распахнула дверь, вытащила Лику в коридор. - Надо посмотреть, что тут у вас есть.
        Вприпрыжку спускаясь по лестнице, Маргарита столкнулась внизу с Сашей Ферзём.
        - А, это вы! - угасая, проговорила она. - Здрасьте!
        - Доброе утро! - тоже без улыбки поздоровался Ферзь. - Как вы? После вчерашнего?
        - А это входит в ваши служебные обязанности? - не удержалась от язвительности Маргарита. - Интересоваться самочувствием подследственных?
        - В какой-то степени да, - тон Ферзя, в отличие от Маргариты, был доброжелателен и искренен. - Вы всё ещё были без сознания, когда я вас принёс, и я немного беспокоился.
        - Так это вы? - воскликнула Маргарита, невольно краснея. - Это вы доставили меня в спальню?! Только не говорите, что ещё и раздели…
        - Ну что вы?! Я позвал Дуняшу, - спокойно ответил Ферзь. Он говорил без улыбки, без смущения, но естественно и открыто. - Простите, царевна, - Ферзь почтительно повернулся к Лике, - что я потом отослал Дуняшу. Я знаю, вы послали её караулить, но нам всем надо было сегодня отдохнуть немного.
        - И почему это она тебя слушается, а не меня? - с наигранной досадой проговорила Лика. - Слушай, Саш, ты сегодня видел Ивана?
        - Конечно, - пожал плечами Ферзь.
        - Слушай, э-э-э… - Лика неожиданно замялась, нерешительно коснувшись руки Ферзя. - Как он… вообще?
        - Как обычно. - Ферзь недоумённо поднял брови. - А как он должен быть?
        - Да, никак, никак, - Лика замахала рукой, фальшиво улыбаясь. - Слушай, мы в библиотеку идём, проводишь нас?
        - Если угодно, - Ферзь поклонился слегка, сначала Лике, потом Маргарите.
        - Так нам теперь можно ходить по дворцу? - поинтересовалась Маргарита, сворачивая вслед за Ферзём и Ликой в яшмовый зал.
        - Никаких распоряжений на сей счёт не было, - Ферзь повернул голову к ней. - Так что думаю да, можно.
        - А в город? - осторожно спросила Маргарита.
        - Даже если и можно, я бы не советовал, - ответил Ферзь.
        - Почему?
        - Потому что сегодня пришли сведения из Золотого Города. Елена готовится спустить Змея и атаковать нас. В любой момент Волхов может подвергнуться нападению. Если не хотите угодить под огненный смерч, лучше оставаться во дворце.
        Маргарита испуганно переглянулась с Ликой.
        - Так это что - война? - тревожно спросила она.
        - Похоже на то, - ответил Ферзь. Маргариту поразило спокойствие в его голосе. Он говорил о вещах, страшных для любого нормального человека, как о совершенно обыденных и привычных для него. Но как к этому можно привыкнуть, не понимала она.
        Ферзь молчал, хоть Маргарита и ждала продолжения. Она решила поинтересоваться наболевшим.
        - Слушайте… э-э… - она замялась, не зная, как обращаться к нему. - А что-нибудь слышно про… ну, про гонца, который ушёл к Елене?
        - Они действуют заодно, - так же спокойно ответил Ферзь. - Теперь он в Золотом Городе и в полном её распоряжении.
        Маргарита опять переглянулась с Ликой, ощущая одновременно и облегчение, и тревогу. Облегчение, что Никита всё-таки жив и здоров, и тревогу, что теперь он ввязался в настоящую войну, в которой щадить его совершенно точно уже не будут.
        Её покоробила формулировка.
        - Что значит, «в полном её распоряжении»? - переспросила она Ферзя. - Что вы имеете в виду?
        Ферзь не успел ответить. Они спускались по парадной лестнице, и из глубины коридора со стороны северной башни их окликнул знакомый холодный голос:
        - Ферзь! Ты-то мне и нужен!
        Лика испуганно вздрогнула, повернулась на голос. По коридору быстро шли Иван и Финист.
        - Вы куда-то направлялись, барышня? - царевич вышел на лестницу, холодно обратился к Маргарите, избегая смотреть на Лику.
        - В библиотеку! - с вызовом ответила Маргарита.
        - Не препятствую, - произнёс Иван, тоном и видом показывая, что присутствие девушек здесь больше нежелательно.
        Маргарита взяла Лику за руку и потянула вниз. Лика во все глаза смотрела на Ивана, но он продолжал её игнорировать.
        - Пошли, Лика! - Маргарита тянула постоянно оглядывающуюся царевну за собой. - Не видишь, мы им мешаем? У них свои дела, у нас свои. Пошли, мы и без Ферзя найдём.
        - Ага, - пробормотала Лика и, как только свернули в переход, резко остановилась, выдернув ладонь из рук Маргариты. - Подожди, давай послушаем.
        Маргарита закатила глаза, но ничего не сказала. На самом деле, ей и самой было интересно, зачем Ферзь понадобился царевичу и что тот планирует на этот раз. Она встала за Ликой, настороженно прислушиваясь к голосам с лестницы.
        - Я заберу семиградский полк, - говорил Иван. - Остальные все на тебе. Гарнизон Волхова, Данилова, Кремня - всё, в общем. Пока я не вернусь, на тебе север, восток и запад. Знаю, что трудно, но постарайся выстоять. Придумай что-нибудь. Главное, сбереги дворец и… и всех тут.
        - Я не могу спрашивать, куда вы, - Ферзь говорил негромко, девушкам приходилось напрягать слух. - Но как с вами связаться, если что.
        - Связываться будут Марья с Коломной. Если понадобится, обращайся через них. Извини, Ферзь, но сейчас лучше, чтобы как можно меньше людей знали, где я.
        У Маргариты возникло крайне неприятное чувство, что Иван обращается не к Ферзю, а к ним.
        Послышался стук каблуков по мраморной лестнице, потом стих и снова раздался голос царевича:
        - Да, и ещё, Ферзь. Ставь побольше стрелков на стены. И не жалей огня. Если хоть один ворон Балки проникнет в город, ты проиграл.
        - А Змей?
        - А Змей не твоя забота, ты с ним всё равно не справишься. Просто уводи всех в Подречье.
        Что ответил Ферзь, Маргарита не услышала. Наверное, просто кивнул, подумала она, снова заслышав стук каблуков. И не успела схватить Лику.
        Маргарита зажмурилась. Она ненавидела семейные скандалы, и, кажется, сейчас ей доведётся присутствовать при нём.
        - Иван, можно с тобой поговорить? - услышала она звенящий от напряжения голос Лики.
        «Да ну вас! - подумала она, отлепляясь от стены и направляясь подальше от лестницы. - Разбирайтесь как-нибудь без меня. Потом послушаю, если уж невтерпёж будет».
        Царевич остановился. Финист переглянулся с ним, кивнул и продолжил спускаться. Ферзь свернул к северной башне. Лика с Иваном остались на лестнице одни.
        - Слушай, - она несмело взяла его за ладонь, - ты прости меня за вчерашнее. Я просто перепугалась за Маргариту и наговорила всякого лишнего. Не сердись, ладно?
        - Ладно, - сухо ответил он.
        Лика подняла на него глаза. Никогда она ещё не слышала от Ивана такого холодного и безразличного «ладно». Просто «отвяжись!» и то звучало бы теплее и человечнее.
        - Иван! - Лика чувствовала, как глаза наполняются слезами, но ещё пыталась держаться. - Ну зачем ты так со мной?! Ну я же прошу прощения!
        - За что? - Иван пожал плечами.
        - За то, что сказала вчера.
        - А что ты сказала? - он опять дёрнул плечом. - Что мы с Марьей целыми днями занимаемся «всякими» делами? Сейчас вот опять мне по «делам» надо.
        Он вытянул ладонь из её рук, повернулся, уходя.
        - Ну я же не хотела, Иван, не хотела! - закричала она, уже не сдерживая слёз. - Зачем ты так?! Ты же мой брат, ты же единственный мне близкий человек здесь!
        - Да затем, что я не брат тебе, Лика! - сорвался царевич, рывком поворачиваясь к ней. - И ты знаешь это, хоть и делаешь вид, что нет.
        Он остановился перед Ликой, тяжело дыша. У неё неожиданно высохли слёзы. Она медленно приблизилась к нему, коснулась кончиками пальцев его груди.
        - Для тебя это проблема, да? - тихо спросила она.
        Он молчал, глядя на неё сверху вниз. Она тоже тяжело дышала, не решаясь поднять глаза.
        - Нет, это для тебя проблема, - ответил он, отнимая её ладонь от груди и медленно опуская вниз.
        Он повернулся и начал спускаться.
        - Иван! - крикнула она. - Иван, подожди!
        Он не стал оборачиваться. Только ускорил шаг и выбежал на крыльцо, где его ждал Финист.

* * *
        Марья провожала Ивана с балкона. Она не вышла на крыльцо - и потому что боялась повторения вчерашней сцены, и потому что неважно себя чувствовала и не хотела, чтобы заметили другие. В преддверии тяжёлой войны нельзя было обнаруживать даже намёк на слабость.
        Баюн сидел на парапете у правой руки, Коломна стоял за плечом. Она так привыкла к их постоянному присутствию, что порой даже не замечала. Царевич скакал к Восточным воротам, и она провожала его взглядом, вместе с народом, тревожно оглядывающимся на наследника престола.
        Над отрядом наследника парил сокол, но мало кто думал, что затевается очередная охота. Слухи уже расползлись по городу, люди готовились к войне. И царевич, думали они, видя сопровождение из Остея, Радько и Прохора, направляется на передовую.
        Хорошо, что они не знают, куда на самом деле направляется Иван, думала Марья, зябко передёргивая плечами. Если бы он сразу перешёл на другой берег реки, это стало бы очевидно. У народа возникли бы вопросы: с какой стати главнокомандующий, наследник престола и просто лучший воин девяти царств, отправляется на юг, когда все ждут главную угрозу с севера? А она просто не могла больше никого послать на поиски мальчишек.
        Когда Соловей рассказал ей о Книге, она сначала даже не поняла, о чём он. Какая Книга?! Лишь спустя несколько секунд до неё дошло - это же то, о чём говорил ей брат! В их последнюю нормальную встречу, когда они ещё разговаривали, как брат и сестра, а не как смертельные враги. Неужели он нашёл её? Неужели он снова оказался прав?!
        Она тогда не поверила ему, она отказалась ему помогать. Их пути разошлись окончательно, и вот сейчас…
        Даже сейчас она не могла до конца поверить. Соловей мог ошибиться, мог не так всё понять. Могли не так всё понять Костя или Яна. И только когда Соловей сказал ей, что за Книгой охотится Елена, она наконец осознала масштаб проблемы.
        - Тебе-то что с этого, Соловей? - спросила она.
        - Я не хочу, чтобы Кощей вернулся, - ответил он.
        - Почему?
        - Потому что тебе тогда смерть. Да и мне, скорее всего, тоже.
        Она слабо усмехнулась. Да, Соловей не врал. Несмотря на всё прочее, их интересы сейчас объективно совпадают.
        - И ты совсем не представляешь, куда могли уйти мальчики? - спросила она.
        Соловей покачал головой.
        - Они не могли уйти морем. У нас тут была такая буря, с которой никто бы не справился, даже ты. Каким-то образом они всё-таки ушли - либо на запад, либо на восток. И явно с чьей-то помощью. Если на запад, то тут замешан Салтан, если на восток - Велизарий.
        - А если на север?
        - Не могли они уйти степью, - упрямо покачал головой Соловей. - Если только побег не был подготовлен заранее, степью им не уйти.
        И тем не менее именно туда, за Гребень, в степь, направила Марья царевича. Там он мог ей помочь лучше всего, оттуда удобнее всего разворачивать поиски и угрожать Соловью, и даже держать в поле зрения Финиста.
        Финист пришёл в бешенство, узнав, что Скальный Грай захвачен Соловьём. Он порывался немедленно лететь выручать княжескую семью, требовал у Марьи бросить все силы на освобождение города.
        Ей с большим трудом и только с помощью Ивана удалось убедить его, что Соловей уже окопался и с наскока его не взять. Что он волшебник, и, пожалуй, что посильнее Финиста. Что у него заложники, и в случае опасности он, не колеблясь, пожертвует ими. И что главная опасность сейчас вообще на севере - Елена со Змеем угрожают Лукоморью ничуть не меньше, чем Волхову. И сначала поэтому нужно найти мальчишек и Книгу, а потом уже работать по всем остальным.
        В конце концов, с явной неохотой Финист всё же согласился отправиться на юг с Иваном и принять участие в совместной кампании. Решающим доводом для него стало участие в поисках крестника. Остальное семейство, убедила его Марья, хоть и в заключении, но в безопасности. А вот что с Олегом и, главное, где он, они не знают. И надо найти его побыстрее, пока это не сделали вороны Балки.
        Марья уговаривала Финиста, чувствуя, что на пределе, что сама готова сорваться на юг, на поиски и спасение мальчиков от неведомой опасности. Но она не могла себе этого позволить. Не могла оставить город и царство без руководства на фоне явной и очевидной угрозы с севера. Мальчиками и Книгой пусть пока занимаются Соловей с Иваном; у неё сейчас более актуальные заботы.
        - Коломна! - позвала Марья, продолжая смотреть на город. - Когда ты ждёшь Колобка?
        - Завтра, матушка! - дьяк чуть наклонился вперёд. - Завтра должен быть.
        - Хорошо, - она подышала на замёрзшие пальцы. - Тогда займись пока приёмом.
        - Приёмом?
        - Свяжись с Салтаном, Велизарием и Семиградьем. Пригласи от моего имени, убеди, что дело касается всех. От угроз Елены и Кощея не застрахован никто, пострадать могут все.
        - Матушка, Велизарий может отказаться…
        - Не откажется. Он ещё и Мороза убедит прибыть. Сам. Лично.
        - Как?
        - Скажи ему, что Кощей нашёл автора. И прислал сюда Книгу.
        - Книгу? - непонимающе переспросил Коломна.
        - Он поймёт, - усмехнулась Марья. - Просто передай, что я сказала, и пригласи в Волхов. Думаю, теперь не откажется прибыть ни он, ни даже Мороз.
        Коломна поклонился и ушёл. Да, думала Марья, опять дыша на застывшие пальцы, теперь никто не откажется прибыть. Отправив сюда Книгу, Кощей рассчитывал предоставить Елене страшное оружие против них всех. Но тем самым он их же всех и объединил против себя. Опять.
        Но зачем, зачем было всё так усложнять?! Несмотря на выстроенную довольно логичную схему, Марью не отпускали мучительные сомнения. Почему Кощей не отправил мальчика сразу к Елене? Он ведь мог так сделать, мог это устроить, если бы захотел. Зачем он прислал его сначала к ней, в Волхов?
        Сначала? Что значит сначала? Он изначально направил мальчика в Волхов, он никак не мог знать, что Ольга заберёт его в Скальный Грай. Марья аж застонала от отчаяния, осознав, какую чудовищную ошибку совершила.
        Книга была здесь, в Волхове. Считай, у неё в руках. Если бы только она догадалась поподробнее расспросить мальчика, если бы сообразила обыскать его рюкзак, всё сейчас было бы совсем иначе. Но откуда же она могла знать!
        - Эх, Баюн! - пробормотала Марья, запуская пальцы в тёплую густую шерсть кота. - Как же ты был прав! Надо было нам тщательнее допросить мальчишку. Не было бы тогда всего этого.
        Кот успокаивающе заурчал.
        - Всё будет хорошо, Мар-р-рья! - промурлыкал он. - Надо всего лишь понять, чего хочет Бессмер-р-ртный. И сделать наобор-р-рот.
        Чего он хочет… И так понятно, чего он хочет, - вернуться обратно. Вопрос только: почему таким сложным образом? Почему направил мальчика сюда, рискуя, что она всё-таки узнает о Книге и перехватит её? Зачем он прислал ей часы, в конце концов?!
        Часы… Марья постоянно возвращалась мыслями к этим треклятым часам. Она вернулась в кабинет, выслушала доклады Коломны, Ферзя, Елисея. Подготовила повестку Совета, переговорила с воеводами пограничных застав и крепостей. Пообедала, приняла послов Подветренных островов. Потом Баюн рассказывал ей, чем занимались сегодня царевна с подружкой, потом Ферзь согласовывал с ней план обороны города, а она всё это время продолжала размышлять о часах брата.
        Он хотел, чтобы они попали к ней. Это, наверное, единственный непреложный факт. Но зачем? Зачем он прислал их, ничего не объяснив? Да ещё и с таким странным фокусом?
        Она ни секунды не поверила, что якобы только для опознания. Нет, конечно же! Для этого он мог воспользоваться чем угодно, но не отправлять ей свои загадочные часы. Которые ведь не только время показывают, она знала это. Не знала только, что с этим делать.
        Отпустив Ферзя с утверждённым планом обороны и наказав коту не спускать глаз с девчонок, Марья достала из тайника часы брата. В который раз уже за последние дни.
        Часы шли ровным ходом, как в ту первую ночь, шли без всякой подзаводки, но всё так же впереди на две минуты по сравнению с её часами. Он дарил ей две минуты! Две минуты времени, которыми она могла распорядиться как угодно. Но зачем? Зачем они ей?
        Он не сказал ей зачем. Не написал, не объяснил. Значит, она должна понять сама. Как тогда, на их давних уроках, когда она две недели пыталась понять, почему правый берег реки крутой и холмистый, а левый - пологий, а он не объяснял и только заставлял следить за мельничными жерновами, пока до неё наконец не дошло.
        Когда она поняла и, ликуя, прибежала к нему со своим открытием, он усмехнулся и впервые дал ей испробовать Лонгир. Лонгир тётки Василисы - вот что тогда стало для неё наградой за две недели мучений и головоломки. Но что станет для неё наградой за решение этой загадки?
        Задачи надо решать последовательно, вспоминала она старые уроки, опираться на безусловные, твёрдо установленные факты. Он хотел, чтобы часы попали к ней, - раз. Марья загнула первый палец. Он хотел, чтобы у неё в запасе были две минуты чистого времени, - два. Она загнула второй палец. Он ничего не хотел ей объяснять - три. Почему?
        Потому что… потому что… Марья почувствовала, что вот-вот… вот-вот, и она догадается, она всё поймёт, но…
        Хлопнула дверь. Она недовольно подняла голову на торопливо семенящего Коломну. За спиной у него маячил Ферзь.
        - Матушка! - запыхавшимся голосом проговорил Коломна, склоняясь над столом. - Началось!
        - Что началось? - с видимым спокойствием спросила Марья, убирая часы.
        - Только что прислали, - Коломна протянул берестяной свиток. - Змей сжёг Кремень! И Данилов острог тоже. Нам нечем теперь прикрывать Калинов тракт от Елены.
        Глава 10. Письмо
        В этот вечер в Золотом Городе всё было золотым. Полыхающий золотой закат, бьющий лучами заходящего за горы солнца по золотым крышам до рези в глазах. Золотые языки огня в ревущем камине. Золотое вино в бокале. Золотые волосы Елены, пропахшие ветром и пламенем. И даже в её зелёных глазах мелькали золотые искорки неприкрытого ликования.
        Она заставила Никиту принять перстень с тёмно-красным, почти вишнёвым рубином. Никита отказывался, но она убедила его, что это не подарок, а награда. Он никогда раньше не носил никаких колец вообще, не говоря уже про перстни с драгоценными камнями, но сейчас, прихлёбывая из бокала и чувствуя, как вино ударяет в голову, то и дело поднимал руку и почти невольно любовался переливами огня в рубиновых гранях.
        Это было красиво, чёрт возьми! В конце концов, это было просто красиво. Надо отдать должное Бессмертному - у него есть вкус на красивые вещи. И красивых женщин.
        …Сегодня утром Елена разбудила его на рассвете. Она дала ему позавтракать, велела вынести себя за стены башни и повторила то, что сказала ещё вчера, но Никита благополучно забыл. Они возвращаются на Калинов мост.
        Рогдай нёс Елену, Никите на этот раз достался другой волк. Он бежал так же быстро и неутомимо, но не так плавно и размеренно. В этот раз Никите приходилось держаться гораздо крепче, чем накануне на спине Рогдая, и мотало его больше, и устал он сильнее.
        Пока Никита, постанывая и покряхтывая, разминал затёкшие за несколько часов руки, ноги и спину, Елена уверенно направлялась к чёрной пасти тоннеля. Она была одета, как накануне - сапоги, рейтузы, куртка. Идеально для скачки - всё по делу и ничего лишнего.
        Никита свалил со спины рюкзак на каменистую землю. Волки Золотого Города встали полукругом, но ему было не до них. Он смотрел на Елену и ждал, что будет дальше.
        Елена остановилась метрах в тридцати от входа в тоннель. Рогдай стоял у её правого бедра и, шевеля ноздрями, втягивал воздух из тоннеля.
        - Искардей! - отчётливо и звонко выкрикнула Елена.
        Из глубины тоннеля раздался глухой рокот, переходящий в нарастающий рёв. От тяжёлого топота со скалистого гребня посыпались камешки, и через несколько секунд из чёрной глубины показался Змей.
        Никита замер. Елена предупредила его, что будет дальше, но он всё равно не был к этому готов.
        Волки, как по команде, легли на брюхо, спрятав морды. Рогдай, напротив, выступил перед Еленой, оскалив жёлтые клыки, размером с хороший нож.
        Елена взмахнула руками, сведя их над головой, как пловец перед прыжком.
        - Аллонд! - резко выкрикнула она.
        Змей поднялся на дыбы и расправил крылья, чуть не сбив её воздушным потоком. Она устояла, обернулась к Никите и махнула рукой.
        - Давайте!
        Никита уже стоял наготове с газовым резаком. Он подбежал к Змею и, стараясь не смотреть на угрожающе покачивающиеся над ним головы и крылья, быстро перепилил толстые металлические кольца на лапах дракона.
        Цепи со звоном упали, чуть не отдавив ему ноги. Он отскочил и торопливо отошёл к Елене.
        - Валео! - крикнула она, резко разведя руки в стороны.
        Змей взревел, оттолкнулся от земли мощными когтистыми лапами и взлетел, подняв вихрь. Никита схватился за Елену, удерживая и её, и себя.
        Змей набирал высоту, описывая круги над берегом. Он лениво взмахивал огромными крыльями, управляя хвостом, как балансиром. Три головы на длинных шеях позволяли ему держать обзор в 360 градусов и давали дополнительные возможности для маневрирования. Перевешивая шеи то в одну, то в другую сторону, Змей с удивительной ловкостью и лёгкостью менял угол и направление полёта, вызывая у Никиты ассоциации со штурмовиком или даже штурмовой эскадрильей.
        Он всё никак не мог поверить, что это тот самый сказочный Змей Горыныч и что он его видит наяву, а не в кино или ноутбуке. Со странной смесью ужаса и восхищения Никита следил за Змеем, поворачиваясь на месте и сжимая в руке забытый резак.
        - А он не улетит? - с беспокойством спросил он.
        - Я скомандовала ему размяться и всё! - ответила Елена, продолжая, как и Никита, следить за Змеем. - Сейчас наполнит лёгкие и вернётся.
        - Как вы им так управляете?! - завистливо и восхищённо спросил Никита.
        Она посмотрела на него с недоумением.
        - Что значит как? Мы же вместе работали над ним! Ну, - поправилась она чуть смущённо, - обучали, по крайней мере. Команды придумала я. И кличку тоже.
        - Искардей? - переспросил Никита. - А почему так? В нашем мире эту тварь знают как Змей Горыныч.
        - В нашем тоже, - усмехнулась Елена. - Но это для мужичья. Им не нужно знать, что это за Змей и что им можно управлять. Так он больше ужаса наводит.
        - Понятно, - Никита заметил, что Змей начал снижаться. - Но Искардей?
        - Ну, это… - Елена издала мелодичный смешок. - Считайте это моей прихотью. Мне хотелось дать зверю какую-нибудь звонкую кличку, чтобы он её легко узнавал. И команды должны были быть такими же. Новыми, чтобы про них никто не знал, и чёткими, чтобы Змей их легко различал.
        - Ну да, разумно, - пробормотал Никита. - Так вы не передумали?
        Змей опустился на землю так же легко и пружинисто, как и поднялся. Он присел, раскинув крылья, и выжидающе уставился одной головой на Елену, второй на Никиту, а третьей продолжал осматривать небо.
        - Не переживайте, я уже работала на нём, - Елена улыбнулась, погладила Никиту по плечу. - Ждите меня здесь, постараюсь сегодня не задерживаться.
        Она подошла к Змею, подняла правую руку и резко опустила вниз.
        - Ройелеон! - скомандовала она.
        Змей пригнул левую шею, обхватил Елену за талию и поднял на спину. Взявшись за роговые выступы в основании шеи, Елена откинула волосы за спину и скомандовала:
        - Аллонд! Нейст!
        Змей пригнулся, сделал несколько шагов для разбега и взлетел. На этот раз он не стал набирать высоту и нарезать круги, а сразу перелетел через базальтовый гребень берега и скрылся за ним.
        Никита не обманывал себя ни секунды, он знал, куда и зачем направилась Елена. На душе у него было смутно.
        Когда вороны Балки расправлялись с отрядом царевича, он успокаивал себя, что это самозащита, что иначе он просто не выжил бы в той схватке, не смог бы пройти Калинов мост.
        Но сейчас ни о какой самозащите речь не шла. Елена направлялась жечь города и крепости, и хоть это являлось частью плана Бессмертного по их эвакуации, Никите всё это не нравилось. Слишком высокая цена за их спасение. И, строго говоря, даже не спасение, а возвращение.
        Погибнут люди, понимал Никита. Начнётся большая война. И всё ради того, чтобы они смогли вернуться в свой мир, а Бессмертный в свой.
        Раньше Никита не понимал Илиаду. Несколько сотен греков полегли под стенами Трои - ради чего? Ради одной взбалмошной красавицы и безмозглого юнца, влюбившегося в неё по уши?! Ну, не идиотизм ли?!
        Теперь он начал понимать - и Париса, и Менелая, и даже Агамемнона. Да, есть женщины, ради которых можно развязать войну. В «Трёх мушкетёрах» Бэкингем и Ришелье начали войну из-за Анны Австрийской - раньше Никита смеялся, когда читал эту беллетристику.
        Сейчас ему было не смешно. Сейчас он был сам готов начать войну по одному слову и за одну улыбку Елены, прекрасно понимая, каким идиотом при этом выглядит. И это уже не имело никакого значения, потому что Елена заполняла его сознание, вытесняя всё остальное. И ничего с этим поделать он уже не мог.
        …Елена вернулась через четыре часа, когда солнце уже начало опускаться. Она снижалась на Змее, и даже с земли было видно, как возбуждённо блестят у неё глаза и трепещут ноздри. Никита поднялся, не чувствуя ног.
        - Забирайтесь! - крикнула Елена, взмахнув рукой, едва Змей опустился на землю.
        - Чего? - не поверил Никита. - Да вы шутите?!
        - Хотите опять на волке добираться? Залезайте! Долетим с удобством и в пять раз быстрее.
        - Да я никогда не летал на таком. А если свалюсь?
        - Держитесь за меня крепче. Искардей, ройелеон!
        Змей опустил голову, обхватил Никиту поперёк поясницы, и плавно поднял, усадив позади Елены. Никита не успел даже выругаться или испугаться, как уже сидел на твёрдой кожистой горячей чешуе, волнисто ходившей под ним.
        - Держитесь! - повторила Елена, весело рассмеявшись и положив его руки себе на талию.
        Никита опасливо пригнулся к ней. Золотистые волосы пахли гарью и дымом. Змей переступил, готовясь то ли к прыжку, то ли к разбегу.
        - Рюкзак! - вспомнил Никита. - Рюкзак забыли!
        - Рогдай, рюкзак! - Елена крикнула волку, показала пальцем. - И домой, мальчик!
        Дальше Никита уже мало что слышал, кроме ветра в ушах, и мало что видел, кроме волос Елены, бьющих ему в глаза. Он даже не мог отодвинуться, он не знал, за что держаться и продолжал цепляться за её талию, как она и велела. Единственное, что он успел заметить, - эскорт воронов Балки, окруживших их на подлёте к Городу и сопроводивших до Башни. Словно истребители - бомбардировщик, отметил про себя Никита.
        Сейчас Змей устроился позади Башни, доедая приведённого быка, а они сидели в столовой и праздновали первую победу. Звенели бокалы, гудел камин. Как ни пытался сопротивляться Никита, но вид ликующей вдохновенной Елены, пьянеющей - не от вина, от войны - захватил и его. Он тоже проникся победными настроениями, ощутил радость близкого успеха.
        - И сколько это продлится, как по-вашему? - спрашивал он Елену, смотря на неё сквозь хрусталь бокала. - Сколько ещё вылетов понадобится, чтобы убедить царицу?
        - Думаю, что немного, - Елена улыбнулась, подлила ему вина. - Марья у нас добросердечная, она не сможет долго терпеть народные страдания.
        - А почему она просто не может пустить Бессмертного? - задал Никита давно мучающий его вопрос. - Из-за чего весь сыр-бор? Почему его изгнали?
        Елена продолжала улыбаться, но улыбка стало чуть холодней и натянутей. Никита понял, что затронул рискованную тему.
        - Марья боится его, - проговорила Елена, характерным взмахом головы откидывая волосы. - Они все его боятся. Думают, он посягает на их власть, хочет стать властителем мира. Жалкие ничтожества! Только на это и хватило всей их убогой фантазии.
        - А что, - рискнул продолжить Никита, - это не так? Они первые напали на… на него? Из-за чего вообще война началась?
        Он пытался вспомнить отрывки из сказок, которые им удалось перехватить из Книги. Что-то там было такое про диверсионный рейд царевича, про планы прорыва… неудавшиеся, кажется…
        - Разумеется, они были первыми! - Елена возмущённо распахнула глаза, в голосе её, кажется, даже дрогнула обида. - Я уж не говорю про подлость Марьи, заманившей Кощея в свою темницу. Без малейшего повода, он вообще им ничего не сделал! Но он и тогда не ответил. Просто вернулся к себе, к своим делам. Так они и тут не оставили его в покое и всё равно начали войну.
        - Зачем? - растерянно спросил Никита.
        Что-то тут не сходилось. Со слов Елены выходило, что Кощей весь такой из себя гонимый и невинный, но этого никак не могло быть. Ни со сказочным знакомым злодеем, ни с тем типом из Волхова, так успешно косившим под психолога. Никита помнил его преображение после своего выстрела, помнил тот демонический инфернальный взгляд, которым, казалось, можно было прожигать стены. Никак этот тип не тянул на безвинно обиженного и пострадавшего. А уж с учётом того, что он уже успел увидеть здесь…
        - Я же говорю вам, юноша! - нетерпеливо повторила Елена. - Они боялись его могущества, его возможностей, его славы, в конце концов. Они думали, что он хочет покорить их. И решили опередить его. Жалкие ничтожества! Если бы они только знали… Да на что ему были их царства и их короны? Он же вообще о другом думал!
        - О чём? - не удержался Никита.
        Елена смерила его оценивающим взглядом.
        - Он вам не рассказал?
        - Если честно, времени на разговоры у нас тогда особо не было. Он больше рассказывал, как добраться сюда.
        - Понимаю, - Елена улыбнулась. - Что ж, со своей миссией вы справились превосходно, юноша. И заслуживаете награды.
        Вот тут она и подарила ему золотой перстень с рубином. Никита даже не успел понять, как ловко Елена увела разговор от опасной темы, на которую явно не хотела распространяться. Он любовался перстнем, слушал воркование Елены, рассыпавшейся в похвалах его смелости и ловкости, и не мог сдержать самодовольной улыбки.
        Она заставила его рассказать про проделанный путь, интересовалась проходом через Исток, встречей со старухой Ядвигой, схваткой у Калинова моста. Она расспрашивала с таким искренним и неподдельным интересом, что Никита увлёкся и, незаметно для себя, начал прихвастывать.
        То ли подействовало вино, то ли отсутствие Саура с Рогдаем, куда-то отосланных Еленой, но он, наконец-то, расслабился, почувствовал себя естественно и непринуждённо. Елена спрашивала его о Бессмертном. Он отвечал охотно, рассказывал всё, что знал. И про скитания Бессмертного во времени и пространстве, и про поиски Шмидта, и про исчезновение мальчика, и про последующее неожиданное открытие.
        Дойдя до своего выстрела, Никита замялся, но Елена продолжала поощрительно улыбаться, и он решил рассказать, сведя всё к шутке и казусу. Елена действительно смеялась, когда он описывал, каким всеобщим ошеломлением было встречено «воскрешение» Бессмертного, и у него отлегло от сердца.
        Он даже отважился на комплименты, вслух восхитившись её красотой и смелостью. Она улыбалась - не манерно, не смущённо, - улыбалась открыто, воспринимала комплименты, как должное. Но стоило Никите перейти к её отношениям с Бессмертным, попытаться расспросить о прошлом, о том, кто она и как оказалась здесь, Елена опять ловко свернула тему, сослалась на пустые бутылки и пошла за новыми.
        …Никита проснулся посреди ночи. Жутко хотелось пить. Он не помнил, как добрался до спальни, не помнил, как закончился ужин и на чём они с Еленой остановились.
        Он откинул одеяло, спустил ноги на мягкий белый ковёр. Потряс головой, соображая, где тут должна быть вода.
        На спинке кровати лежал чёрный с золотом халат, очевидно, Бессмертного. Халат был ему велик и волочился краем по полу, но Никита не собирался разгуливать по Башне в одних трусах, даже будучи уверенным, что Елена спит. А он не был уверен.
        Он вышел из спальни на галерею, спустился на второй этаж, в столовую с камином, в котором дотлевал огонь. На столе оставались тарелки с бутылками. Никита схватил кувшин с холодной водой, в которой плавали кусочки лимона, и залпом выпил половину.
        Отдышавшись, Никита поставил кувшин, поморщился, подумав, что надо бы отлить, раз уж всё равно встал.
        Он нашёл нужник, золотой, как всё у Бессмертного. Волшебство Башни зажигало свечи в каждой комнате при открывании дверей; так же осветился и туалет.
        «Там царь Кощей над златом чахнет… - иронически подумал Никита, слушая журчание по золотому стоку. - Как же, чахнет! Да он срал на это золото!»
        Удивительно, но золотой антураж в царстве Кощея Бессмертного не выглядел ни китчем, ни пошлостью. Даже в очевидном переизбытке золото здесь смотрелось органичной и естественной красотой, устроенной не напоказ, не для бахвальства, а просто для услады глаз.
        Возвращаясь обратно, Никита понял на полдороге, что пошёл не с той стороны галереи. Кажется, остатки вина в голове повели его не туда.
        «А, ладно! - махнул он рукой. - Всё равно по кругу идти!»
        Однако его спальня была куда ближе к лестнице с той стороны галереи, чем с этой. Пока Никита шёл, спать ему расхотелось. Он проходил мимо кабинета Бессмертного и решил заглянуть, осмотреть его ещё раз.
        Елена мельком показала ему кабинет во время первой экскурсии, но в отличие от прочих залов и комнат здесь постаралась не задерживаться. Никите вдруг стало интересно: с чего бы это?
        Наверное, будь в Башне Рогдай или Саур, он бы не решился. Но их не было, и Никита, воровато оглянувшись, тихонько потянул дверь.
        На первый взгляд, в кабинете не было ничего особенного. Большой чёрный стол с письменными принадлежностями и слюдяным экраном в золотой раме. Книги на полках, какие-то ящички, сундучки, шкатулки, глобусы.
        «Глобусы, мать твою! - поразился Никита, осматривая один из них. - В этом сказочном мире, оказывается, в курсе, что вертятся на круглой планете!»
        Мир на этой планете был, однако, совсем другим. Никита с интересом крутил глобус, рассматривая незнакомые страны и континенты, нашёл, для своего удовольствия, Долинное царство и Золотой Город. На глобусе много что можно было ещё найти, и Никита решил основательно заняться изучением сказочной географии завтра, при свете дня, а не сейчас, впопыхах и с похмелья.
        Он поднял голову, осмотрелся. Надо было возвращаться. Но он решил напоследок посидеть за столом в кресле Кощея, поиграть минутку-другую в мифического колдуна.
        «Колдун, может, и мифический, - думал Никита, опускаясь в жёсткое кресло, - но вполне, как оказывается, существует и в реальности. Непонятно только в какой».
        За несколько дней пребывания в этом мире, ему порой начинало казаться, что он и есть основной и реальный, а не тот, родной, из которого прибыл сюда. Он пугался всякий раз, когда думал об этом, и сейчас встряхнул головой, пытаясь прогнать эту мысль.
        - Лезет же всякое в башку! - пробормотал Никита, открывая ящики в столе. В нижнем ящике справа он обнаружил золотую шкатулку, инкрустированную такими же рубинами, как тот, что сверкал у него сейчас в перстне на мизинце. Это его заинтересовало.
        Он вытащил шкатулку, поставил на стол, открыл крышку. Почему-то ему казалось, что она будет заперта и заколдована, но нет - открылась легко, одним движением.
        Сверху лежал сложенный листок бумаги, под которым Никита обнаружил полтора-два десятка синих неогранённых камней.
        - Грёбаный Экибастуз! - ошеломлённо выдавил он, перекатывая камешки пальцем. - Да не может этого быть!
        Не может быть, чтобы ему повезло так просто и так быстро. Если это то, о чём он думает, о чём говорил ему Шмидт, он сорвал джек-пот.
        То же Шмидт говорил и Маргарите. Но Маргарита сейчас под арестом в Волхове, как сообщила ему Елена, а вот он сидит и смотрит сейчас на… на что?
        Он развернул дрожащими пальцами листок. Короткая записка была написана крупным размашистым почерком, очевидно второпях.
        Кощей!
        Это последний экземпляр, который я смог достать. Больше в этом мире Лонгир тебе не купить ни за какое золото. Кажется, Хранители узнали, что ты собираешь его и ввели запрет на продажу. На любую продажу, если ты понимаешь, о чём я.
        Мой человечек доносит, что они усилили охрану проходов и ввели метки Гостя. Не знаю, что ты придумаешь дальше, но я больше этим не занимаюсь. Слишком опасно.
        Соловей
        У Никиты пересохло в горле. Он понял, что скрывала от него Елена. Это письмо открыло ему глаза на многое, и от этого открытия он даже забыл о своём первом порыве.
        «Не надо! - уговаривал себя Никита, трясущимися руками складывая письмо в шкатулку и убирая обратно в стол. - Не надо, не сейчас! Шмидт подождёт. Если Елена заметит, ты пойдёшь Рогдаю на обед или Змею на закуску. Из-за этих камешков тут началась война. Как бы она не началась из-за них и там!»
        Глава 11. Кое-что о смерти
        Алиса проснулась на следующее утро с тяжёлым чувством похмелья и стыда.
        Ничего не было, на самом деле, и Бессмертный вёл себя, как обещал. Он даже не намекал ни на что, а просто и честно напоил, проводил до спальни и удалился, пожелав спокойной ночи.
        Вчера его предложение показалось Алисе отличной идеей, но сейчас она морщилась от стыда и головной боли, не понимая, как могла согласиться. Пожить у незнакомого человека? Просто так, безо всего? Что за дичь?!
        Она тихонько оделась, вызвала такси и выскользнула из дома, стараясь никого не встретить. Бессмертный наверняка попробует уговорить её остаться, и ей совершенно не хотелось объяснять, почему она не может этого сделать.
        Уговаривать, однако, стал тот, на кого она меньше всего могла подумать. Когда Алиса позвонила отцу сообщить, что уезжает, тот перепуганным голосом стал интересоваться, что случилось и где она? Алиса нехотя ответила, что пока в номере, но через минуту уходит, садится в машину и пусть он её не отговаривает.
        Шмидт оборвал разговор и через несколько секунд показался в дверях номера.
        - Ты как тут? - Алиса оторопело смотрела на отца, стоя с сумкой в одной руке и телефоном в другой.
        Было девять утра. Она не могла вспомнить, когда в последний раз отец в это время был не на работе.
        - Что случилось, Лис? - Шмидт проигнорировал её вопрос. - Он чего-то натворил?
        - Кто - он? - не сразу поняла Алиса. - А, он! Нет, он был вполне себе милым. И даже не приставал, если ты об этом.
        - Тогда в чём дело? Ты же хотела вчера остаться.
        - Пап, ты себя-то слышишь? - она почувствовала неожиданное раздражение. - Ну ладно я вчера напилась, у меня был стресс, я просто не соображала. Но ты-то о чём думал? Как ты позволил мне вчера поехать к нему?!
        - Тебя вчера было не остановить, - возразил Шмидт. - И мне показалось, вы нормально поладили.
        - Поладили?! - Алиса бросила сумку и телефон на стол, потёрла ладонями пульсирующие виски. - Пап, ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?! Умирающая женщина навязывается в сожительницы к незнакомому мужчине - нормально, по-твоему?! С какой стати он должен возиться со мной? А когда мне совсем поплохеет, ему что, ходить ещё за мной?
        - Да ты ж ведь ненадолго хотела остаться, - Шмидт растерянно развёл руки. - На несколько дней, ну может, недель. Просто отдохнуть, развеяться. Прийти в себя. Вряд ли ты уж так обременишь его.
        Алиса скривила горькую улыбку.
        - «Прийти в себя»? Спасибо, конечно, но это вряд ли. И мне не хочется, чтобы посторонние видели, как меня тошнит по утрам. Я ещё не до такой степени деградировала.
        - Лис! - Шмидт подошёл к дочери, взял за руки. - Пожалуйста, останься! Я не могу сейчас уехать из города и не хочу бросать тебя. Я сделаю, как ты захочешь, но пока поживи здесь пару недель. Хотя бы пару недель. Потом я поеду с тобой, куда ты захочешь, сделаю всё, как ты скажешь. Если захочешь - буду рядом, если захочешь - исчезну! Но сейчас побудь со мной здесь.
        Алиса удивлённо смотрела на отца и понимала, что он ведь, кажется, не врёт. Он и вправду взволнован, и действительно хочет помочь. Но что за дело у него в этом городишке, что он не может бросить его даже ради умирающей дочери?
        Она не удержалась, спросила. Шмидт пожевал губами.
        - Алиса! - ответил он, помолчав. - Знаю, в это трудно поверить сейчас… И ещё труднее понять… Но поверь, это дело напрямую связано с тобой. Если всё получится, если мне… если нам повезёт, может быть, тебе и не придётся никуда ехать умирать.
        - Чего? - недоумённо нахмурилась Алиса. - Ты о чём это?
        - Просто поверь! - настойчиво повторил Шмидт. - Подожди две-три недели, поживи здесь. Если всё получится, я тебе расскажу. Если нет - поеду с тобой, как и обещал.
        Алиса не знала, что думать; она никогда не видела отца в таком состоянии. Даже после смерти матери он выглядел подавленным, но не было в нём и следа этой лихорадочной растерянности. Он никогда раньше не говорил загадками и не уходил от конкретных ответов, даже если ответы эти были «нет», «нельзя», «не могу», «не хочу». А сейчас он прямо-таки выкручивался, явно желая чего-то от неё добиться, но по какой-то причине не в силах сказать этого прямо.
        - Чего ты хочешь от меня? - спросила она.
        - Поживи здесь, - просто ответил он.
        - Я не хочу жить здесь, - она оглядела свой чистенький унылый номер.
        - Возвращайся к Бессмертному, - посоветовал Шмидт. - Уверен, его предложение ещё в силе, он всё поймёт.
        - К Бессмертному? - Алиса усмехнулась. - Ты же вчера явно был не в восторге.
        - Я передумал. Кажется, он не собирается тобой пользоваться… - Шмидт замялся, - в общепринятом смысле. А если тебя смущает ситуация, не переживай. Он кое-что должен, так что это услуга не столько тебе, сколько мне.
        Алиса не поверила отцу, но была благодарна за эту невинную ложь. Не похож был Алексей Иванович на чьего-то должника, скорее уж на кредитора.
        - Я не знаю, что ему сказать, - честно призналась она. - Я уехала тишком, это как-то… по-глупому будет выглядеть, когда я вернусь.
        Шмидт наставительно поднял палец, успокаивающе подмигнул, вытащил телефон и вышел в коридор. Алиса догадалась, что он звонит Бессмертному, объясняет ситуацию.
        Она была в лёгком смятении. Только что твёрдо собиралась уехать и вот уже снова возвращается в этому странному Бессмертному, у которого какие-то дела с её отцом. И с ней, судя по всему, тоже.
        Алиса до сих пор не могла поверить в бескорыстность его намерений, но почему-то её это вдруг перестало смущать. Она подумала о Бессмертном, вспомнила вчерашний вечер, и идея пожить у него снова перестала казаться ей странной. В конце концов, имеют же право умирающие на свои причуды?!
        Шмидт вернулся через пару минут.
        - Он ждёт тебя к завтраку, - Шмидт взял сумку дочери. - Пойдём, довезу тебя.
        - Что ты ему сказал? - взволнованно спросила Алиса.
        - Что ты вернулась за вещами. Никого не хотела беспокоить, поэтому вышла пораньше. Но всё равно засомневалась, и поэтому попросила позвонить меня. Лис, всё просто, пошли уже.
        Бессмертный встретил её с предельной естественностью и корректностью. Смущённая Алиса подозрительно выискивала хотя бы намёк на насмешку, но он был настолько невозмутим, что, кажется, и впрямь поверил в объяснения отца.
        Весь день Алиса слонялась по дому, испытывая странные чувства. Кажется, впервые в жизни от неё ничего не требовали, ей ничего не надо было делать, некуда спешить, ни о чём заботиться. Она полностью и безоговорочно принадлежала самой себе и не знала, как этим распорядиться.
        Ей не хотелось лезть в интернет, не хотелось смотреть телевизор. Она отключила телефон, чтобы даже случайно не спугнуть ощущение звенящей в ушах тишины, посетившей её в этом доме.
        Она была в доме одна. Бессмертный уехал в офис, Лиза - за покупками. Алиса зашла в кабинет Бессмертного, обрадовалась, увидев книги на полках. В московской суматошной жизни она представляла себе иногда, как уедет куда-нибудь далеко-далеко, в самую глушь, где не ловит никакая связь, будет целыми днями валяться на диване, читать старые книги и прихлёбывать горячий сладкий чай. И всё это часами, часами и днями, а не минутами, в короткие перерывы между работой.
        Но странное дело. Вот она в идеальных условиях, о которых давно мечтала, а читать ей не хочется. Она нерешительно прошла вдоль полок, вытащила книгу наугад. Это оказалась «Смерть Ивана Ильича».
        - Нет уж, спасибо! - пробормотала она, запихивая книгу обратно и вытаскивая ещё одну с другой полки. Это была «Госпожа Бовари».
        - Да что ж такое?! - в сердцах воскликнула Алиса.
        Ей расхотелось читать. Стоило, наверное, поискать Паустовского, неторопливое журчание слов которого всегда действовало на неё успокаивающе. Она пробежала глазами по корешкам книг и действительно нашла знакомую фамилию.
        Алиса привстала на цыпочки, достала с верхней полки «Мещерскую сторону». Книга была старая, судя по дате это было вообще первое издание 1939 года.
        - Ого! - Алиса подняла брови. Откуда у Бессмертного такая редкость? Да ещё и с персональным обращением автора какому-то неизвестному читателю.
        На первой чистой странице сразу под обложкой шла размашистая надпись: «Дорогому другу и товарищу с наилучшими пожеланиями от К. Всегда буду помнить, как ты меня спас в Сухуме». И подпись, знакомая подпись Паустовского.
        Алиса озадаченно смотрела на надпись. Наверное, Бессмертный нашёл книгу у какого-нибудь букиниста, но странно что владелец с ней вообще расстался. Сама бы она такую книгу не продала бы ни за какие деньги.
        Читать ей расхотелось окончательно. Она осторожно вернула книгу на место и вышла из кабинета. Поднялась на второй этаж и задержалась у окна, выходящего в сад.
        Ветер срывал с веток остатки листвы и закидывал ею дорожки, газоны, цветники. Дуб на краю сада держался упорнее всего, но и он уже наполовину облетел. Алиса заметила колодец, в воде которого плавало несколько жёлтых листков. Ей захотелось прогуляться.
        Она накинула куртку, спустилась в сад. Дождя сегодня не было, и пожухлая листва приятно шелестела под ногами.
        Алиса подошла к старому дубу, задрала голову, восхищённо осматривая могучий ствол, искорёженный временем. Любопытная белка высунулась из дупла, приведя Алису в мгновенный восторг, и тут же скрылась обратно.
        Она потрогала жёсткую кору с глубокими бороздами, в которые легко можно было засунуть ладонь. На уровне глаз Алиса заметила странный красноватый знак, вырезанный в коре - что-то вроде короны, или зубчатых скал, или, может быть, даже буквы М. Точнее, двух М, пересекающих одна другую.
        Алиса водила пальцами по древнему знаку, въевшемуся, кажется, в самый ствол дерева, и пыталась понять, что он означает и кто его вырезал. Может, здесь устраивали какие-то языческие обряды, может, сектантские ритуалы. Гадать было интересно, но бессмысленно; всё равно ничего определённого сказать было нельзя.
        В любом случае, думала Алиса, направляясь к колодцу, дуб этот такой же странный и интересный, как и всё у Бессмертного. Как и книга с автографом Паустовского, он тоже с какой-то своей историей, с чувством и памятью далёкого прошлого, о котором сейчас уже ничего не узнать. Это такой талант у Бессмертного - выбирать себе подобные вещи?
        Алиса склонилась над колодцем, собрала с поверхности воды залетевшие листья, всмотрелась в прозрачную глубину. На какое-то мгновение всё в мире как будто застыло. Она будто оглохла, в ушах стояла звенящая тишина, а взгляд заворожённо приковывала медленно побулькивающая струя на дне колодца.
        Алиса не могла оторваться от неё, она почти физически ощущала, как струя притягивает не только взгляд, но и тело. Что-то толкало её прямо в колодец, она склонялась над водой всё ниже и ниже. «Нет! Нет!! Нет!!!» - кричал её мозг, отчаянно сопротивляясь, но неведомая сила затягивала вглубь, и Алиса уже видела своё перепуганное отражение в паре сантиметров. Упавшие пряди волос намокли в воде, ещё секунда - и она опустит лицо, и захлебнётся, и перестанет цепляться, ломая ногти, за края колодца, и всё будет кончено.
        Кто-то грубо схватил её за шиворот и рывком вытащил из колодца. Алиса не удержалась на ногах, упала, как ребёнок, прямо на пятую точку.
        - Вы что творите?! - крикнула Лиза, с трудом переводя дыхание. - Вам жить, что ли, надоело? Чего вы полезли туда?
        - Я… я… - Алиса растерянно бегала глазами, убирала дрожащими пальцами с лица мокрые пряди, - я не знаю, что это было.
        Она неловко встала, отряхнула гравий, взглянула на рассерженную и почти такую же испуганную, как она сама, Лизу.
        - Я же кричала вам отойти, вы что, не слышали? - спросила раскрасневшаяся Лиза. Было видно, что бежала от самого крыльца.
        - Нет, - честно призналась Алиса. - Я вообще ничего не слышала. Это было, как… как наваждение какое-то. Словно стоишь на краю крыши и так и тянет спрыгнуть. У вас никогда не было такого?
        - Что? - смешалась Лиза. - Нет… нет, не было.
        Алиса вдруг почувствовала стыд. Второй раз за день.
        - Лиза, я… Мне бы не хотелось, чтобы об этом… э-э… случае стало известно Алексею Ивановичу. Можете ему ничего не рассказывать? Подумает ещё, что я какая-то психичка с суицидальными наклонностями.
        - А вы точно не это…? - Лиза с сомнением посмотрела на неё.
        - Нет, ну что вы?! - горячо воскликнула Алиса. - Я вовсе не собиралась топиться. Думаю, мне просто стало дурно. Давление повысилось, звон в ушах, перебрала немного вчера, вот и…
        Алиса пыталась убедить не столько Лизу, сколько саму себя, но получалось у неё плохо. Она точно знала, что было что-то ещё, что тянула её в колодец какая-то таинственная сила, и никаким высоким давлением и остатками вчерашнего виски её было не объяснить.
        - Знаете, вы лучше больше не подходите к этому колодцу, - попросила Лиза. - Не надо. А то мало ли что ещё…
        - Да, наверное, - пробормотала Алиса, опасливо поглядывая на колодец.
        Только спустя несколько минут, когда Лиза отпаивала её на кухне горячим чаем, до Алисы вдруг дошло, что она имела в виду. Лиза не про неё говорила, а про колодец.
        Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Значит, ей не померещилось ничего, значит, с этим колодцем и впрямь какая-то странность. И Лиза остерегает её не потому, что боится, что она сделает какую-то глупость, а потому что опасается самого колодца.
        Ей было стыдно расспрашивать Лизу. Чего доброго, и в самом деле примут за психичку. Но вечером, когда пришёл Бессмертный, она не удержалась. Старательно улыбаясь и выставляя всё в шутливом виде, она рассказала ему о произошедшем, нарочито небрежно интересуясь: чего это Лиза так перепугалась за неё? Она всего лишь воды наклонилась попить.
        - Колодец пользуется у местных дурной славой, - спокойно объяснил Бессмертный, разливая по бокалам виски и поднося один ей; она отрицательно покачала головой. - До того, как я купил это имение, в колодце утонули несколько человек. Лиза девушка впечатлительная, наслушалась местных баек, ну и решила, что вы тоже… того…
        Он усмехнулся, сделал глоток, опустился в кресло напротив Алисы. Они сидели в гостиной с пианино, из кухни доносились аппетитные запахи почти готовой форели. С минуты на минуту Лиза должна была позвать их к ужину.
        - Ага! - кивнула Алиса. - Понятно.
        Она была немного разочарована. Объяснения Бессмертного делали понятным поведение Лизы, но не странности колодца. Алиса подумала: стоит ли ей продолжать, рискуя выставить себя конченой дурой?
        - А что за байки, Алексей Иванович? - она решила рискнуть. - Чем так пугает этот колодец?
        - Обычные детские сказки, - пожал он плечами. - Что, мол, колодец проклят, что, мол, затягивает несчастные души и всё в том же духе. В каждом маленьком городке есть какая-то своя страшная легенда. Волхов не исключение.
        Он улыбнулся, доброжелательно глядя на неё. Она неуверенно улыбнулась в ответ. Развивать тему дальше было бессмысленно: в глазах Бессмертного она тогда точно выставит себя суеверной истеричкой.
        - В вашем состоянии естественно думать о смерти, - Бессмертный произнёс это таким спокойным тоном, что Алиса даже не сразу осознала, что он говорит. - Это неизбежно, вам ещё надо привыкнуть к этому.
        - О чём вы? - растерянно пробормотала Алиса.
        - С вами что-то случилось у колодца, не так ли? - Бессмертный внимательно смотрел на неё, покручивая бокал на подлокотнике кресла.
        - Вам Лиза сказала? - выдавила Алиса, опустив глаза.
        - Нет, но этим вопросом вы сами всё подтвердили, - Алиса подняла голову, Бессмертный не сводил с неё внимательно-доброжелательного взгляда. - Я же психолог, Алиса. Не стоит прятать от меня эмоции, я зарабатываю тем, что правильно читаю их.
        Алиса почувствовала, как растерянность перерастает в лёгкую панику. Она совершенно не была готова к подобному уровню откровенности.
        - Я не собираюсь давить на вас, - Бессмертный подождал пару секунд и спокойно продолжил. - Не хотите говорить - не надо. Это и впрямь тяжело, что уж там. Но рано или поздно реакция у вас случится, и тогда, - Бессмертный развёл руками, - я к вашим услугам. В любое время.
        - Вы оплату как - по часам берёте? - Алиса попыталась отделаться кривой улыбкой.
        Бессмертный шутки не принял и не поддержал.
        - Я очень хороший психолог, Алиса, - без нажима произнёс он. - Я же говорю - не надо прятать от меня эмоции. Ведите себя естественно, вам самой же будет проще.
        - Ужин готов!
        Алиса восприняла показавшуюся в проёме гостиной Лизу как спасительницу. Ещё немного и она бы просто расплакалась на плече у Бессмертного, и вот этого бы уже не перенесла. После такого съезжать отсюда пришлось бы без вариантов.

* * *
        Бессмертный сдержал обещание. Он не возвращался больше к этому разговору; Алиса вообще его почти не видела.
        Утром он уезжал в офис. Весь день Алиса была предоставлена самой себе, и большую часть времени не знала, что делать.
        Она пробовала читать, как хотела когда-то, но быстро бросила. Каждую историю, каждого героя она, против воли, примеривала к своей судьбе, и все сравнения выходили не в её пользу. Просто потому, что герои остаются жить, а она нет. Она скоро умрёт и ничего от неё не останется.
        Такие же чувства она испытывала сейчас на кино и сериалы. Любые истории, хоть самые лихо закрученные, меркли по сравнению с её собственной, всё казалось пресным, скучным и неестественно-натужным. Комедии больше не смешили, триллеры не пугали, драмы не трогали.
        Всё, что когда-то казалось важным и интересным, сейчас потеряло смысл. Новости, посты в соцсетях, без которых она не могла раньше прожить ни дня, ни часу, перестали её интересовать. Что там происходит в мире, что нового у френдов и подписчиков - какой теперь в этом смысл? Алиса даже удивилась, как легко, оказывается, может прожить без интернета - достаточно всего лишь, чтобы появилось что-то более важное.
        Она пробовала сдружиться с Лизой, как-то поучаствовать в домашних делах. Лиза от разговоров не отказывалась, но на расспросы о Бессмертном отвечала уклончиво и про колодец больше особо не распространялась. Местные же сплетни Алисе быстро наскучили, а о чём ещё говорить с Лизой, она не знала.
        С помощью по дому тоже ничего не вышло. Лиза так мастерски справлялась, что помогать ей было просто не в чем. Максимум, что она позволяла Алисе, это вымыть за собой чашку или стакан. Но даже одежду её Лиза стирала и гладила сама, оставляя у Алисы ощущение того, что она в пансионате на полном обеспечении.
        Иногда заезжал отец. Негромко интересовался, как дела, перекидывался парой-тройкой фраз и уезжал. Алиса не напоминала ему о загадочном обещании, даже когда прошли две недели. У неё не было сил интересоваться, что он придумает на этот раз. Ведь, в конце концов, он добился своего - она застряла здесь.
        Казалось странным, но она словно действительно застряла. Северная лесная тишина обволакивала, погружая в меланхолию и непреодолимую усталость, от которой пропадали все желания и ничего не хотелось делать. Иногда она заставляла себя выходить в лес, гулять полчаса или час, но большей частью просто сидела в кресле на балконе, укутавшись пледом, курила и смотрела на бегущие рваные тучи.
        Ей становилось тяжело дышать. Откашливаясь по утрам, она замечала в белоснежной раковине капли крови. Она торопливо смывала их, но чувствовала, что Бессмертный прав. Ужас, периодически подкатывающий к горлу до того, что нельзя было вздохнуть, напоминал, что с этим надо что-то делать.
        Однажды утром она проснулась на мокрой подушке и поняла, что плакала во сне. Вечером она пришла к Бессмертному.

* * *
        - Вы были правы, Алексей Иванович! Я не справляюсь! Что мне делать?
        Бессмертный поднял голову. Алиса стояла в дверях и смотрела на него с отчаянием и решимостью человека, доведённого до последней крайности.
        - С этим мало кто справляется, тем более в одиночку, - Бессмертный поднялся из-за стола, подошёл к ней, взял за руку и усадил в кресло. Плеснул в бокал виски, протянул. Алиса, не глядя, взяла.
        Бессмертный сел во второе кресло. Между ними стоял столик с напитками, напротив горел камин. За окном наливалась стужей и тьмой ледяная ноябрьская ночь.
        - Чего вы боитесь? - невозмутимо спросил он, повернувшись к ней вполоборота. - Смерти?
        Алиса почувствовала, как наворачиваются слёзы. Она торопливо вытерла глаза, неловко кивнула.
        - Послушайте, если дело только в боли, я могу помочь. Могу достать морфий. Если потребуется, что-нибудь и посильнее.
        - Нет, - Алиса затрясла головой. - Нет, дело не в этом… Не только в этом…
        - Вы боитесь самой смерти?
        - Да, - прошептала она, опустив голову.
        - А почему, собственно?
        Алиса подняла голову, взглянула с упрёком.
        - Что значит почему? Мне страшно, я не хочу умирать.
        - Странно слышать это от атеистки, - Бессмертный пожал плечами с почти оскорбительной небрежностью.
        - Откуда вы?!
        - Странные люди пошли. Сами всё про себя выкладывают в соцсетях, а потом забывают, что интернет помнит всё.
        - А-а! - Алиса была поражена не столько тем, что знает Бессмертный, сколько тем, что он вообще удосужился узнать. - Ну и что? Что, атеисты не боятся смерти?
        - Настоящие? Нет!
        - Что значит настоящие? - Алиса была уязвлена. - По-вашему, я лицемерка?
        - По-моему, вы сами не знаете, кто вы. Настоящий атеист всегда последователен. Бога нет. Дьявола нет. Загробной жизни нет. Что для него смерть в таком случае? Просто прекращение существования. Отключение сознания, памяти, бытия. Был - и нет. Всё! Что в этом варианте может пугать, я не понимаю.
        Истинные атеисты и истинные верующие смерти не боятся. Первые уверены, что потом ничего не будет; вторые надеются, что попадут в Царствие Небесное. Обе перспективы выглядят довольно неплохо. Смерть страшит сомнительных атеистов и таких же сомнительных верующих - тех, кто либо не знает, что будет после смерти и страшится неизвестности, и тех, кто, напротив, очень хорошо знает. Как ребёнок с двойкой боится возвращаться домой под родительский гнев. Вы к каким себя числите?
        Алиса смотрела на Бессмертного во все глаза. Она не могла найти изъяна в его логике и лихорадочно подбирала аргументы.
        - А что, если я просто не хочу умирать? Что, если я просто хочу жить? Продолжать жить. Продолжать дышать, есть, пить, - она демонстративно приподняла бокал, сделала глоток, закашлялась, поперхнувшись.
        Бессмертный протянул накрахмаленный платок, подождал, пока она откашляется и вытрет глаза.
        - Алиса, давайте будем откровенны, - он говорил спокойно и небрежно, словно рассуждал о погоде. - Вам тридцать три года. У вас нет ни детей, ни мужа, ни постоянного любовника. У вас нет друзей, настоящих друзей. У вас нет любимого дела. Ваша работа - отстой. Это, простите, не мои, это ваши же слова. Всё, что у вас есть, это старый ворчливый отец, с которым вы - опять-таки будем откровенны - не слишком близки. Для чего вам жить? Что такого ценного вы потеряете в этой жизни, если умрёте?
        Алиса заплакала. В нескольких фразах Бессмертный подвёл итог её бесполезной и бессмысленной жизни. Бессмысленной, она понимала это теперь с отчётливой и холодной ясностью.
        - Я не хочу умирать! - прошептала она. - Не хочу. Вы правы, у меня ничего нет в этой жизни, но я не хочу умирать.
        Бессмертный помолчал, задумчиво постукивая ногтями по стакану.
        - Знаете, как умирал Потёмкин?
        - Потёмкин? - Алиса вытерла уголки глаз, удивлённо посмотрела на Бессмертного. - При чём здесь Потёмкин?
        - У него, в отличие от вас, было в жизни всё. В буквальном смысле всё. Он был миллиардером по нынешним меркам, одним из богатейших людей планеты.
        Он был фаворитом императрицы, он спал с самыми красивыми женщинами, включая добродетельнейшую и неприступнейшую жену графа Калиостро.
        Он одерживал великие и славные победы, лично участвуя в смертоносных атаках. Он завоевал Крым, построил Черноморский флот, основал десятки городов, на пустом месте создав целую страну - Новороссию.
        Его имя гремело по всей Европе, османы пугали им своих детей ещё лет сто. Екатерина упала в обморок, получив весть о его смерти. Английский парламент - небывалый случай - прервал заседание. Думаете, ему было проще умирать, ему, у которого в отличие от вас было всё?!
        Алиса заворожённо слушала Бессмертного, в словах которого Потёмкин предстоял героем каких-то древних легенд, почти полубогом, если не богом.
        - На простом солдатском плаще, под открытым осенним небом черноморской степи, на границе основанной им страны умирал величайший человек своего времени.
        Его мучили страшные боли, отпустившие лишь перед самым концом. У него уже не было сил, он просил денщика натереть ему ладони полынью и дышал её запахом в последние минуты.
        Саша Браницкая, его племянница, рыдала, она не могла вынести этого, её увели. Казаки его личной охраны, вояки, не боявшиеся ни Бога, ни дьявола и не плакавшие с самого рождения, и те не сдержали слёз, когда Потёмкин прошептал последние слова: «Ртищев, проклятый, так и не успел…»
        Бессмертный помолчал, взглянул на сидевшую с прямой спиной, с распахнутыми и высохшими глазами Алису.
        - Ртищев - начальник Николаевской верфи, который лично обещал Потёмкину сдать 46-пушечный фрегат «Святой Георгий» и трижды переносил сроки. Потёмкин сулил выпороть его, если не уложится в очередной срок, и отправился в Николаев, несмотря на болезнь, чтобы ускорить спуск фрегата. В дороге он и умер.
        Алиса встряхнула головой, пытаясь прийти в себя.
        - К чему вы всё это рассказали?
        - К тому, что нежелание умирать Потёмкина я понимаю. У него было незаконченное дело в жизни, и он злился, что не успевает его закончить. Это уважительная причина, должен вам сказать. У вас я уважительных причин не вижу.
        - Умеете вы утешить, - желчно сказала Алиса. - Это у вас метод такой патентованный или вы только со мной так?
        - Хорошо, - Бессмертный повернулся, положил руки на столик и наклонился к Алисе. - Предположим, каким-то чудом, вас бы вылечили. Или диагноз оказался ошибочным. Или ещё что. Короче, смерть отменяется. Это бы как-то изменило вашу жизнь?
        - Вы что, издеваетесь? - не поверила Алиса. - Как можно не хотеть жить?!
        - Скажите это миллионам самоубийц, - хмыкнул Бессмертный. - Желание жить я понимаю. Это вшито в наш генетический код, это эволюционный императив или завет Бога, сказали бы верующие. Я не понимаю желания жить вечно. Зачем?
        - Да я не хочу жить вечно! - воскликнула Алиса, вскакивая. - Я хочу хотя бы лет сорок ещё прожить.
        - Зачем? - Бессмертный внимательно смотрел на неё снизу вверх.
        - Ну, снова-здорово!! - она всплеснула руками. - Опять вы - зачем да зачем. А вы сами вот знаете, зачем живёте?
        Бессмертный улыбнулся.
        - Прекрасно знаю.
        - И зачем? - раздражение Алисы перерастало в полемический задор. Бессмертный её и впрямь задел, хотел он этого или нет. - Сидите тут, строите из себя… А у самого тоже ни жены, ни детей, живёте один… Обычный детский терапевт… Много ли больше добились, чем я?! Ну, да, домик себе справили, - она окинула кабинет нарочито презрительным взглядом, - книжки всякие раритетные, пойло дорогое пьёте, - она щёлкнула ногтем по стакану. - Ну, а кроме, а за вычетом, что у вас ещё есть? Чего вы добились? С какой стати поучаете меня?
        Бессмертный улыбался, и Алису это бесило всё больше и больше. Пусть он хоть трижды прав, пусть она и впрямь ничтожество, и никто не заплачет о ней после смерти, но зачем он тыкает её в это носом? По какому праву?!
        - А ты зря злишься, Алиса, - Бессмертный и бровью не повёл на все её упрёки. - Я всего лишь задаю вопросы. Спрашиваю, понимаешь? Не хочешь отвечать - не надо. Я же не стану тебя пытать.
        - Вы обещали помочь, - Алиса устало опустила руки. - А делаете только хуже.
        - Смерть, - Бессмертный поднялся, подошёл к ней, - смерть неизбежна и необходима для всякой жизни. Смерть - величайший мотиватор для каждого человека и человечества в целом. Смерть - двигатель эволюции и прогресса, постоянно толкающий человечество совершенствоваться.
        Представь, что в этом мире нет смерти. Нас с тобой бы здесь в принципе не стояло. Всё осталось бы на Адаме и Еве. Им не нужны были бы дети, если бы они были бессмертными. Зачем они им? Зачем человеку вообще что-то делать, если он бессмертен? Ему не надо учиться и работать, ему не надо любить и творить, ему не надо совершенствовать и развивать навыки, продлевающие жизнь и отдаляющие смерть - а это, в сущности, всё.
        Желание жить понятно. Жизнь - хорошая штука. Иногда. Иногда не очень. Но смерть необходима и неизбежна. Смирись. И попробуй умереть достойно.
        - Я не хочу, - пробормотала Алиса. - Я не хочу сейчас. Ладно бы в восемьдесят, но почему так рано?
        - С чего ты решила, что рано? Может, как раз вовремя? Может, в восемьдесят лет, умирая в доме престарелых в зассанной засаленной постели в компании таких же дряхлых и страшных старух, брошенная сиделками и санитарами, сбежавшими от наступающей армии, не в силах подняться, чтобы сходить в туалет, может, тогда ты бы пожалела, что не умерла сейчас, молодой, в расцвете сил, в тишине, в покое, в уюте гостеприимного дома?
        - Почему всё должно быть так? - спросила ошарашенная Алиса. - Всё может быть по-другому, вы не знаете будущего.
        - Я знаю прошлое. Ты даже не представляешь, сколько я видел горьких старческих разочарований о напрасно прожитой жизни. Тебе, в этом смысле, проще. Ты во всём можешь винить не себя, а нелепую смерть, оборвавшую твою жизнь в самом расцвете сил.
        - Умеете вы утешить, - повторила Алиса, кривя губы. - Сказали, что моя жизнь - отстой, и предлагаете радоваться, что она так рано заканчивается. Ну, спасибо большое!
        - Нет, радоваться тут, конечно, нечему, - Бессмертный отошёл к камину, присел, поворошил кочергой головёшки. - Но хотя бы ты можешь не мучить себя сожалениями.
        - Знаешь, однажды я видел страшную смерть, - глухо заговорил Бессмертный, сидя на корточках и глядя в огонь. - Поистине страшную. Не в топках Освенцима, не в радиации Чернобыля - нет! Это всё ничто по сравнению со смертью одного очень старого человека в доме престарелых.
        Он был один, его никто не навещал, и даже нянечки и медсёстры подходили к нему только в случае самой крайней нужды. Они не хотели быть рядом с ним, они знали, что он сделал в своей жизни.
        Во время войны в одной белорусской деревне немцы загнали всех местных жителей в амбар и обложили его сеном. Потом всем холостым мужчинам предложили выйти. И он вышел. Хотя в амбаре оставались его жена и двое детей. И он стоял снаружи, и смотрел, как горят в амбаре его соседи, родственники и молодая жена с маленькими детьми.
        Он прожил потом долгую жизнь и умирал в глубокой старости в страшных муках. Его мучили не физические боли, нет. Его мучила память о том майском дне сорок третьего года, когда он вышел из дверей амбара, стараясь не слышать плача детей и криков жены.
        Ужас стоял у него в глазах, когда он умирал, и даже после смерти этот ужас не сошёл с его лица.
        Бессмертный поднялся с корточек, повернулся к Алисе. Она стояла, прижав ладони к губам, и смотрела на него с таким же, наверное, ужасом.
        - Как такое может быть?! - прошептала она севшим голосом. - Как он мог выйти?! Это же невозможно! Невозможно!!!
        - Возможно, - невесело усмехнулся Бессмертный, подходя опять к Алисе и заглядывая в полные слёз глаза. - Возможно и худшее. Радуйся, что тебя не будут мучить такие воспоминания. У тебя обычная непримечательная жизнь и такая же обычная нестрашная смерть.

* * *
        Алиса лежала в кровати уже несколько часов. Она не могла забыть историю, рассказанную Бессмертным, и прокручивала её в голове снова и снова.
        Алиса считала себя толерантной женщиной, многое способной понять и простить. Но этот белорус… То, что он сделал… Как он мог бросить жену и детей, снова и снова думала Алиса, закипая от ярости. Как он смог жить после этого?!
        Она ворочалась в кровати, представляя себя судьёй на процессе этого человека, и с незнакомым ей самой диким наслаждением приговаривала его к самым страшным карам. Если Бог есть, думала Алиса, бессонными глазами вперяясь в потолок, даже он бы его не простил. Нельзя такое простить, даже на Страшном суде. Это запредельное дно, это последний круг ада; даже немцы, сжигавшие тот амбар, меньшие злодеи, чем этот подонок, тварь, трус, предатель, накручивала себя Алиса, непроизвольно комкая в пальцах простыню, и снова, и снова приходя в бешенство.
        Странное дело. Хотел Бессмертный этого или нет, но рассказанная им история отвлекла Алису от её собственных горестных мыслей. Она так долго пыталась понять, как такое возможно, так злилась на этого труса и так переживала за оставленных им жену и детей, что совсем забыла о своём несчастье. А когда вспомнила, тут же с благодарностью подумала о Бессмертном.
        Он был прав. На фоне таких злодеев и упырей ей, маленькой и незаметной, умирать и впрямь не страшно. Она никому не причинила особого зла, и даже не сказать, чтобы желала его. Жалко, конечно, что ничего она в жизни не сделала, но, по крайней мере, никого не предала и не убила. Ей даже прощения особо не у кого просить, подумала Алиса, невольно усмехнувшись.
        То ли дело Бессмертный! Загадочный человек, как ни крути, с явно непростой судьбой. Она, конечно, погорячилась сегодня, упрекнув его, что ничего не добился, но это определённо было не так. За ним чувствовалась долгая сложная жизнь, хотя на сколько он её старше? На десять? На пятнадцать лет? Вряд ли больше.
        У него какие-то непонятные дела с отцом, что само по себе настораживает. Уж не ради ли него и приехал сюда Шмидт, подумала Алиса, рывком поворачиваясь на другой бок и сердито взбивая подушку. Это хоть объясняет его странные намёки и зачем поселил её здесь.
        А в самом деле, зачем? Прямого ответа отец так и не дал, а когда она спросила Бессмертного, тот улыбнулся и произнёс, пожав плечами:
        - Зачем у меня на столе стоит роза? Чтобы радовать глаз, как всякое красивое создание.
        - Создание? - переспросила Алиса. - Поразительно, вы такой же, как все мужчины! Объективируете меня даже не до уровня женщины, а до уровня какой-то картинки, которая должна радовать вам глаз.
        - Так и вы тоже, - хмыкнул Бессмертный. - Не надо строить из себя прогрессивную феминистку, с базовыми инстинктами вам этим не справиться.
        Алиса так демонстративно и иронично улыбнулась, что Бессмертный счёл нужным пояснить.
        - Человек - это совокупность всех его качеств и свойств, включая внешность. Убери что-то одно, и будет уже другой человек, и отношение к нему будет другое. Представьте, что я такой, как есть, но с двумя маленькими отличиями - у меня горб и от меня плохо пахнет. Согласились бы вы тогда жить со мной под одной крышей?
        Алиса растерялась. Честным ответом было бы, конечно, «нет», но она не могла так сразу признать, что попала в ловушку, да ещё и такую простенькую. Но и ханжеско-лицемерному «да» не поверил бы ни Бессмертный, ни она сама.
        - Современные феминистки обвиняют мужчин, что они не видят в них личности, а только средство для удовлетворения похоти, - продолжил Бессмертный с усмешкой. - Так ведь и про женщин можно сказать то же самое. Вот вас лично сильно бы заинтересовал глубокий внутренний мир какого-нибудь мужчины, его чувства, мысли, желания, если бы он не мог заплатить за себя в ресторане? Вряд ли бы вы выбрали его себе в спутники жизни, разве что в альфонсы.
        Хотим этого или нет, но мы оцениваем человека по совокупности всех его качеств и свойств, начиная с самых важных для нас. Для мужчин это, как правило, красота женщины и её готовность к взаимности. Для женщины - способность мужчины обеспечить её, дать надлежащий статус и здоровое потомство. Всё остальное - постольку-поскольку.
        Представьте себе Христа в образе карлика с бородавкой на носу и писклявым голосом. Он говорил и делал бы всё то же самое, прожил бы ту же самую жизнь и точно так же был бы распят. Но много ли было бы у него последователей?
        Бессмертный насмешливо смотрел на Алису, и она не знала, что возразить. Как-то он всегда умудрялся повернуть дело так, что её прежние устоявшиеся представления начинали выглядеть по-новому и совсем не такими незыблемыми.
        Объяснения Бессмертного дела не проясняли. Алиса чувствовала какой-то подвох, но у неё не было ни сил, ни особого желания разбираться во всём этом. И тем не менее…
        Её мысли вернулись к сегодняшним историям Бессмертного. Странные истории, думала Алиса, опять переворачиваясь на другой бок. Откуда он их знает?
        Ну ладно, про Потёмкина мог прочитать где-нибудь. Про белоруса этого тоже услышать от кого-то… Между прочим, сообразила Алиса, он же ведь был при смерти этого человека. Зачем? Кто он ему?
        Алиса слово за слово вспоминала весь сегодняшний разговор и всё больше и больше начинала чувствовать неудобство. Её беспокоила какая-то странная нестыковка, какая-то деталь на заднем плане, всё это время остававшаяся незаметной и только сейчас привлёкшая внимание. Но что это? Что конкретно?
        Алиса откинулась на спину, закрыла глаза, пытаясь шаг за шагом восстановить разговор. Дойдя до смерти Потёмкина, она споткнулась и распахнула глаза.
        - Нет! - пробормотала Алиса, потрясённо глядя в темноту. - Не может быть!
        Она торопливо села в кровати, зажгла лампу на тумбочке и полезла за смартфоном. «Потёмкин… Потёмкин… - бормотала она, набирая фамилию князя в поисковике. - Что же тут не так, что не так тут с этим светлейшим?»
        Алиса торопливо листала «Википедию», вчитываясь в имена и названия, звучавшие в гостиной пару часов назад. Да… да… всё есть… Турки, англичане, молдавская степь, Николаев… И Лоренца Калиостро есть, и Александра Браницкая, и даже…
        Стоп! Алиса провела ладонью по вспотевшему лбу. Бессмертный назвал любимую племянницу князя не Александрой - Сашей. Сашей Браницкой, так фамильярно, как знакомого, как близкого человека.
        И Ртищев… Про Ртищева не было в «Википедии». И по другим ссылкам тоже. И последние слова князя передавали по-разному, но ни в одной версии не было того, что сказал Бессмертный. И главное - полынь. Полынь!
        Откуда Бессмертный знал про полынь? Зачем вообще про неё рассказал? Натёртые полынью ладони умирающего князя совсем ненужная, бесполезная подробность для истории. Никто про неё ничего не писал, зачем она понадобилась Бессмертному?!
        Алиса глубоко дышала, пытаясь сдержать подкатывающий к горлу комок. Спокойно, уговаривала она себя, спокойно! Он прочитал об этом где-нибудь ещё, в настоящих книгах. Или просто придумал, ввернул для красного словца. Ведь не мог же он быть при смерти князя, не мог натирать ему ладони полынью и слышать последние слова?!
        Она резко подалась вперёд, захлебнувшись в судорожном кашле. Жгучая боль в груди толчками продиралась в горло и разбрызгивалась каплями крови на одеяле. Алиса заходилась в кашле, не в силах остановиться; сквозь туман выступивших на глазах слёз она увидела Лизу, испуганно вбегавшую в комнату, а вслед за ней Бессмертного.
        Он стремительно подошёл, оглядел забрызганную кровью постель и что-то крикнул Лизе. Алиса не разобрала что, но Лиза выскочила в дверь, как ошпаренная. Бессмертный взял её за плечи и наклонил так, чтобы голова оказалась ниже края кровати.
        Алиса выплюнула сгусток крови и через несколько секунд кашель прекратился. Она бессильно отвалилась на поднятые Бессмертным подушки. Он наклонился поправить их, и сквозь отвороты халата она увидела у него на груди что-то… что-то знакомое…
        Алиса отключилась, прежде чем мозг успел осознать то, что она увидела.
        Глава 12. Вверх по течению
        - Мама! - закричал Костя, испуганно нашаривая выключатель ночника.
        За дверью послышались лёгкие торопливые шаги. В комнату вошла мать и кинулась к нему.
        - Это всего лишь кошмар, родной мой! - ласково зашептала она, обнимая его и разглаживая вспотевшие волосы. - Это всего лишь сон! Не бойся, я рядом! Хочешь, посижу с тобой?
        - Я такой сон видел, мам! - пробормотал Костя, закрывая глаза у матери на плече. - Словно я в другом мире, в мире из книжки. И все за мной гонятся, потому что я знаю то, что не знают они. И они тоже это знают. Это так страшно, мам! Алексей Иванович предупреждал меня, зря я его не послушал.
        - Не пугайся, родной, не надо! Это всего лишь был сон, всё уже позади. Вот я тебя сейчас поцелую, и всё пройдёт, и ты будешь видеть только счастливые сны. Давай, ложись!
        Мама опустила его на подушки, наклонилась и, ободряюще улыбнувшись, поцеловала в лоб. Костя сонно улыбнулся в ответ и закрыл глаза.
        Она поцеловала его ещё раз в лоб, потом в щёку, в нос и неожиданно в губы. Костя недоумённо открыл глаза и увидел перед собой весёлую ухмыляющуюся Сойку. Она наклонилась, поцеловала в губы взасос, потом лизнула щеку, подбородок, нос…
        Костя в панике оттолкнулся руками и проснулся. Шарик стоял над ним и лизал лицо.
        - Шарик! - пробормотал Костя, отпихивая пса. - Уйди отсюда, псина слюнявая!
        Он откинул одеяло, спустил ноги с койки и потряс головой, прогоняя остатки сна. Сон был настолько реален, что Костя почти поверил, что с ним ничего этого не было.
        От тоски по дому заныло под ложечкой. Мама приснилась ему впервые, и с неожиданной болью он почувствовал, как соскучился по ней и как ему не хватает её. И её, и папы, и бабы Нины, и вообще всего привычного, знакомого и понятного, что он оставил там, на той стороне колодца.
        - Проснулся, Костян! - весело закричал Олег, заходя в каюту и держа на вытянутых руках горшок с дымящейся кашей. - Завтрак готов. Умывайся - и к столу!
        Он отодвинул ногой Шарика, вилявшего хвостом и принюхивающегося к соблазнительному дымному запаху, и со стуком опустил горшок на стол. Колобок, придерживавший дверь перед Олегом, отпустил её и тоже заскочил в каюту.
        - Доброе утро! - несмело поздоровался он с Костиком.
        - Доброе! - угрюмо ответил Костя, наклоняясь под койку и вытаскивая сапоги. - Пойду умоюсь, что ли.
        Он оделся, вышел в длинный коридор, в конце которого стояла медная лохань с водой. Набрав пригоршню, Костя плеснул себе в лицо, крепко протёр и вытерся влажным полотенцем.
        Ему не хотелось возвращаться, ему до смерти надоело сидеть целыми днями в тесной тёмной каюте. Но на палубу им по-прежнему выбираться не разрешали. Садко не поддавался ни на какие уговоры и мольбы ребят, и Колобок его в этом полностью поддерживал.

* * *
        Всё это Колобок и устроил. Когда на утро после побега Костя очнулся с головной болью и шишкой на затылке, оказалось, что он лежит на койке в каюте, рядом стоят Олег с Колобком и Шариком и с беспокойством смотрят на него.
        Убедившись, что с приятелем всё более-менее в порядке и он понемногу приходит в себя, Олег на пару с Колобком принялись рассказывать ему, что произошло.
        Колобок был послан в Скальный Грай Коломной с двумя поручениями. Во-первых, он должен был разведать обстановку в городе, а во-вторых, связаться с княжеским семейством и заверить, что Марья уже работает над их освобождением.
        Он попал в город как раз в день их побега. Обернувшись змеёй, Колобок вполз по скалистой стене замка до окна княжеской спальни и успел увидеть, как Костя выбегает из комнаты и Сойка врезается в запертую дверь.
        Он дождался, пока Сойка вырвется из комнаты, передал Скаль-Грайским всё, что было велено, и бросился на поиски мальчишек. Княгиня умоляла его найти их и вернуть, но у Колобка были свои соображения на сей счёт.
        Мальчишек надо было вывести из города и доставить в Волхов. Чем меньше заложников у Соловья, тем меньше он может ставить условий царице, рассуждал Колобок, прочёсывая город и гадая, куда могли деться ребята.
        На своё счастье он встретил Шарика, выгнанного разбойниками из дворца ещё в первую ночь. Пёс и нашёл мальчишек на пристани, учуяв, несмотря на шапку-невидимку. Шапку Колобок аккуратно убрал в сумку Олега и подключил к спасению ребят Садко.
        - Садко? - переспросил Костя. Что-то знакомое всплыло в памяти, что-то связанное с Соловьём и почему-то с Марьей Моревной.
        Ах, да, конечно же! Каникулы на Тёплом море, Черепаховый залив. Разговор про Каменные берега, Багровые пещеры и какого-то Моора. И Садко. Тот самый Садко?
        - Тот самый! - подтвердил Колобок. - Раньше Соловей и Садко работали вместе. Потом Садко отошёл от дел. Сейчас он торговый представитель царицы за рубежом.
        Галера Садко зашла в лагуну последней перед падением города. Как и все, он верил в неприступность порта и не ждал, что Соловей возьмёт город. Как и всех, его обчистили разбойники, конфисковав товар, но, к счастью, не успев снять пушки.
        Садко уже было собирался прорываться из лагуны под покровом ночи, когда на него наткнулся Колобок. Именем царицы Колобок повелел её шкиперу и торгпреду сначала принять ребят в трюм и только потом выходить из порта.
        - Но буря? - недоумённо спрашивал Костя, осторожно трогая на затылке шишку размером с куриное яйцо. - Там же буря начиналась. Как мы прошли в такой шторм?
        - Садко - лучший капитан двенадцати морей, - ответил Колобок. - Он такие штормы пережил, что между струйками дождя может провести судно. Ну, и китовый жир, конечно.
        - Чего? - не понял Костя. - Какой жир?
        - Это подарок царицы капитану, - пояснил Колобок. - Волшебный китовый жир. В сильную бурю или когда надо пройти буруны, перед форштевнем выливают жир и море успокаивается. Главное, успеть проскочить, пока снова не началось волнение. Потом море встаёт вдвойне пуще прочего, и тогда точно утопнешь.
        - Так мы сейчас что - на Живой реке? - Костя переводил озадаченный взгляд с Колобка на Олега. - Поднимаемся вверх, к Истоку?
        - Ага! - Олег сиял, явно довольный происходящим. - Прикинь, как всё здорово вышло?! Мы хотели на «Кречете» добираться, а теперь на «Щуке» плывём. Скажи, круто?!
        Костя со стоном откинулся на подушку. Олег изумлённо посмотрел на него.
        - Да ты чего? - затормошил он приятеля. - Всё же как нельзя лучше! Ты был прав, мы бы утопли на «Кречете» в такую бурю, даже из лагуны бы не вышли. А на «Безумной щуке» смотри, как прошли?! Проскользнули! И никто теперь не знает, где нас искать. Скажи, Колобок?
        - Будем надеяться, - за неимением возможности кивнуть Колобок хлопнул огромными синими глазами. - Даже если хватятся «Щуки», решат, что мы утонули в шторм. Главное - не высовываться наверх, и тогда Садко всё разрулит. Для всех мы обычное торговое судно с охранной грамотой царицы.
        - Вот видишь, Костян! - Олег пихнул приятеля в плечо. - За две недели доберёмся. Чего ты злишься-то, что не так?
        - Да всё не так! - воскликнул Костя, опять поднимаясь с подушки и откидывая одеяло. - Мы же обещали вернуться, Олег! Ты забыл, что ли?! Блин, я так надеялся, что ты передумаешь, как увидишь море, поймёшь, что не справишься. И на-те, здрасьте - Колобок явился. Тебя только тут ещё не хватало!
        Колобок виновато захлопал глазами. Вечно у него было это виноватое выражение, даже если никакой вины за ним не было. Косте очень хотелось сердиться, но на Колобка просто невозможно было.
        Зато, в свою очередь, рассердился Олег.
        - Какого чёрта ты недоволен?! - он довольно чувствительно съездил приятелю кулаком по плечу. - Нас вытащили из плена Соловья, мы плывём к крёстной в удобстве и безопасности. Думаешь, остаться лучше было бы?
        - Извини, - пробормотал Костя. - Я просто…
        Он не договорил, что «просто». Не признаваться же, в самом деле, что именно нарушенное обещание и терзало его больше всего. Олег бы высмеял его за такие девчоночьи сопли и был бы прав.
        Костя понимал, что опасно было оставлять Книгу в Скальном Грае, особенно после побега. Но не представлял себе, как посмотрит в глаза Яне. Не говоря уже про князя с княгиней, которые наверняка сейчас переживают из-за пропажи Олега, как переживали, наверное, его родители.
        Он не стал объяснять, но Олег и сам догадался. Он опустился рядом с Костей.
        - Ты пойми, даже если бы мы и могли послать весть родителям, я не стал бы этого делать сейчас. Слишком опасно. Никто пока не знает, где мы, ну и славно. Доберёмся до Волхова, а там уже можно будет и открыть.
        Костя покивал, не совсем искренне. Ему не хотелось ругаться с Олегом.
        - Кстати, - спохватился Костя, - а где моя сумка?
        - Тут она, - успокоил Олег, качнув ногой и брякнув пяткой по рюкзаку под койкой.
        Костя быстро наклонился, вытащил рюкзак, расстегнул молнию.
        - Я уже проверил, - Олег успокаивающе прикрыл глаза. - Всё на месте.
        - Ага, - пробормотал Костя, убедившись в правоте Олега. - Хорошо.
        Он убрал рюкзак обратно под койку. Колобок непонимающе смотрел на мальчиков, переводя взгляд с одного на другого, и Костя смутился. Стоит ли рассказать Колобку о Книге? Явно он на их стороне, но всё же это агент Коломны, а Костя не решил ещё, стоит ли даже царице рассказывать. А может, он уже знает? Может, рюкзак обыскали, пока они были в отключке? Может…
        Сомнения Кости прервал стук двери. Пригнувшись под притолокой, в каюту зашёл крупный лысый мужик с серьгой в ухе и обветренным лицом в мелких морщинах. Он придержал дверь и пропустил перед собой молодого улыбчивого парня с горшком дымящегося хлебова в руках.
        - Завтрак! - радостно сообщил парень, опуская горшок на столик между койками и сноровисто расставляя вынутые из сумки миски, кружки, ложки и каравай хлеба. Он оглядывал мальчишек любопытным взглядом и явно хотел задержаться, но лысый мотнул головой, и парень безропотно покинул каюту.
        - Ребята, это Садко! - Колобок показал ладошкой на лысого, вытащившего из угла табурет и усевшегося посреди каюты.
        Костя узнал Садко. В Книге был всего один рисунок с этим легендарным купцом и мореплавателем, но ошибиться было невозможно. И чёрная жемчужина в серьге, подаренная Садко его возлюбленной - принцессой Подветренных островов. И шрам на левом виске от сабли Соловья. И не разгибавшаяся до конца левая рука, разбитая пушечным ядром в бою под Манциной. Всё было слишком узнаваемо, это был он - Садко.
        - Вот цто, граждане, молодые люди, - заговорил Садко, поглядывая то на Костика, то на Олега маленькими слезящимися глазками с хитрым прищуром. - Нам с вами вместе идти недели две, а может, и больше. Надо поэтому познакомицца и кое о чём договорицца.
        Говор Садко безошибочно выдавал в нём уроженца Холмозёрска - крупнейшего и богатейшего города Семиградья. Вместо буквы «ч», он использовал звук больше похожий на «ц». Эту же «ц» он постоянно норовил вставить и вместо «ть».
        - Зовут меня, как уже было сказано, Садко, и я шкипер этого судна. То есть главный здесь я, не соцти за обиду, княжиц, - Садко повернулся к Олегу, и тот торопливо закивал. - Я отвецаю здесь за всех, и цто я говорю, должно исполнять без рассуждений.
        Садко дождался согласного кивка и от Кости и продолжил, расставив ноги в сапогах и уперев ладони в колени:
        - Я согласился доставить вас в Волхов, и я это сделаю. Но путь будет сложным. И я говорю не о волоках, омутах и суховеях, с этим я справлюсь. Я говорю о погоне.
        - Мы же ушли, - несмело встрял Олег. - И Колобок говорил, что буря… Подумают, что мы утопли…
        Садко тяжело посмотрел на Олега. Княжич смутился.
        - Я Соловья знаю тридцать лет, - ответил Садко. - Он парень упёртый и мстительный. Если у него будет хоть один шанс из ста, он использует его до конца. Он проверит все возможности и погоню по реке пошлёт. Рано или поздно нас настигнут.
        Костя с Олегом тревожно переглянулись. Что-то это было не слишком похоже на обнадёживающие заверения Колобка.
        - Патрули Соловья будут шмонать все суда, идущие вверх. Проверят и наше. Если всё сделаем правильно, вас они не найдут и мы сможем обойтись без боя. Если не получицца, придёцца сражацца. В любом слуцае вам нужно будет без споров выполнять все мои приказы. Понятно?
        Мальчишки энергично закивали.
        - И вот ещё цто. Знаю, Соловей этого не любит, но иногда пользуецца. Он может обернуцца и лицно вылететь на разведку. Так что вам, граждане, на палубу выходить нельзя. Если заметит - можно сворацивать лавоцку.
        - Так нам что тут две недели сидеть? - возмутился Олег. - Даже ночью не выйти?
        - Нет, - спокойно ответил Садко. - Знаю, тяжело. Но придецца потерпеть.
        Он обвёл взглядом обескураженных ребят и понимающе хмыкнул.
        - Велю принести, цто у нас есть тут. Карты, шашки, домино. Кости, если хотите. Найдёте, чем занять время. Но на палубу вам нельзя. Слишком опасно.
        Мальчишки переглядывались с кислым видом. Две недели не выходить из каюты - да так свихнуться можно.
        - Вопросы есть? - Садко дал понять, что разговор закончен и прения не планируются.
        Ребята хмуро покачали головами. Садко встал, задвинув табурет одним движением обратно в угол.
        - В общем, кушайте, и я вам велю принесть цто-нибудь. Картишки там, костяшки… Поиграете сегодня.
        Садко неожиданно улыбнулся.
        - А за это простите, - он хлопнул себя по затылку, намекая на всё ещё саднящие шишки. - Перестарались ребята, малость. Надо было сроцно вас дёрнуть из города, времени на уговоры не было. Обошлись, как умели, не держите зла.
        Мальчишки делано отмахнулись руками, дескать, не стоит и обращать внимания на такие пустяки. Садко ещё раз улыбнулся.
        - Ну, и ладно. Пойду я тогда.
        Он осторожно пригнулся под притолоку и вылез в дверь. В каюте сразу стало просторнее.
        - Ф-фух! - выдохнул Олег, хватаясь за ложку и придвигая к себе горшок. - Вот непруха так непруха, Костян! Застрять тут на две недели - то ещё удовольствие!
        Он торопливо вычерпал половину горшка себе в миску и придвинул его приятелю.
        - Да, - согласился Костя, выливая похлёбку себе в тарелку. - Бежать из одной камеры и попасть в другую. В замке, прямо скажем, поуютнее было.
        - Зато хоть Янька не ноет и не стоит над душой. Через пару недель будем в Волхове, и совсем всё зашибись будет. А выйти на палубу и того раньше сможем - как доберемся до Речных Холмов. Правда ведь, Колобок?
        - Конечно, ребята, - заверил Колобок. - Заберём в Речных Холмах сопровождение, и дальше Соловья можно будет уже не бояться.

* * *
        Бояться, однако, пришлось не только Соловья. На второй день плавания Колобок заметил воронов Балки.
        Обернувшись попугаем, он сидел на рее, оглядывая округу и выслеживая погоню. Погони не было. Но с северо-востока подлетали три чёрных ворона с багровым отливом на клювах и когтях, который выдавал в них беспощадных обитателей Балки.
        Вороны заметили судно издалека, спикировали на него, сделали несколько кругов и, не обнаружив ничего подозрительного, полетели дальше на юго-запад. Колобок скатился вниз и испуганным шёпотом сообщил капитану свои соображения.
        Если вороны Балки оказались здесь, так далеко от своего обиталища, значит, посланы они самой Еленой, и, значит, мальчики в ещё большей опасности. В отличие от Соловья, который не сможет преследовать их дальше Речных Холмов, вороны Балки смертельно опасны вплоть до самого Волхова. Мальчишкам придётся провести в трюме всё время плавания.
        Садко согласился. Он предложил Колобку сгонять до Волхова и известить царицу о сложившейся ситуации, но тот категорически отказался оставлять ребят без присмотра. Мало ли что может случиться, и перед кем ему потом отвечать?!
        Костя с Олегом, узнав о новой напасти, пришли в уныние. Смотреть по очереди в маленькое окошко, прорубленное в стене каюты под самым потолком, на медленно проплывающие заросшие камышом берега было одним из немногих развлечений. Теперь их лишают и этого, велев пореже выглядывать, чтобы не попасться на глаза воронам.
        - Даже в тюрьме бывают прогулки, - жаловался Костя Олегу. - А мы тут вообще свету белого не видим.
        - С другой стороны, - возразил Олег, непривычно задумавшись, - если Елена Шемаханская тоже нас ищет, то ведь зачем мы ей? Она же не знает про Книгу!
        - Как и Соловей! - пожал плечами Костя, расставляя на доске шашки. Играть на третий день им уже надоело, но чем-то себя занять надо было.
        - Да, но мы у Соловья были в заложниках, сбежали, и он хочет нас вернуть. Понятно, зачем мы ему. Но зачем мы Елене?
        Костя поднял на Олега заинтересованный взгляд. Хороший вопрос, кстати.
        - И что думаешь? - спросил он.
        - Думаю, шантажировать крёстную. Елена хочет вернуть Кощея и, если поймает нас, сможет заставить её снять заклятие.
        Костя задумался. Это было похоже на правду. Соловей держал их в заложниках ради собственной безопасности, но не собирался использовать для шантажа. Он подкатывал к Марье в молодости; наверное, у него и сейчас на неё какие-то виды. А угрожать убийством племянников не лучший способ ухаживания, если Костя в этом хоть что-нибудь понимал.
        Елена, с другой стороны, напрочь лишена подобных сантиментов. Если для возвращения Кощея ей понадобится убить их, колебаться она не будет.
        - Тебе-то это, кстати, может помочь, - словно невзначай обронил Олег.
        - Как это? - удивился Костя.
        - Ну, как?! - Олег расставил свои шашки, сделал ход и взглянул на него. - Тебе же ведь надо уйти обратно, так? Если заклятие с Кощея снимут и он вернётся, портал откроется и ты тоже сможешь уйти.
        Костя смотрел на Олега, раскрыв рот. Он не понимал, почему первым не подумал об этом? Почему Олег сообразил прежде него?
        Он двинул свою шашку, думая совсем не об игре. Его одолевали противоречивые чувства. Успех Елены даст ему шанс на возвращение, но какой ценой?!
        - Понятно, что сначала крёстная должна согласиться на условия Елены, - заметил Олег. - Даже если мы окажемся у неё, кем она будет шантажировать? Понятно, что не тобой, ты для неё никто. И даже если мы выживем у Елены, когда вернётся Кощей, нам тут всем придётся а-та-та. Вряд ли дядя забыл, как мама с крёстной обошлись с ним.
        Это Костя понимал. Прекрасно понимал. Дьяк Коломна ещё в первый вечер доходчиво разъяснил ему.
        Но сейчас-то другое дело. Ради возвращения Кости царица не пошла на уступки брату. Но ради жизни племянников очень даже может. Если поверит, что Елена и впрямь способна убить их.
        - Что ж, - пробормотал Костя, двигая шашки. - Постараемся не попасться Елене.
        - Это-то да, но я же не об этом сейчас, - Олег проницательно взглянул на него. - Ты сам-то как?
        - А что я? - Костя постарался изобразить недоумение.
        - Хочешь вернуться домой?
        Костя помолчал, делая вид, что обдумывает ход. Потом, так и не двинув шашку, поднял голову.
        - Конечно хочу, Олег! - честно сказал он. - Но не такой ценой. Если моё возвращение грозит вам проблемами, мне не надо этого. Я подожду. Может, ещё что-нибудь придумаем.
        - Да, хреново! - пробормотал Олег, откинувшись к стене. - Попал ты, Костян, конечно, капитально. Ты так и не понял, почему именно ты ему понадобился?
        Костя покачал головой. Он уже перестал над этим думать, смирившись. Ответ знал только Бессмертный и, может быть, Книга. Но Бессмертный сейчас недоступен, а Книга… Книга тоже пока мало чем помогала.
        Костя надеялся, что за время долгого плавания сможет её дочитать, наконец. Но, оказалось, это не так-то легко.
        Днём читать Книгу было просто опасно. В каюту постоянно кто-то заходил, периодически заскакивал Колобок, и держать Книгу на виду было нельзя.
        Но и по ночам было не просто. Вечерами, перед сном, мальчишки долго лежали в койках, обмениваясь мнениями о происходящем и забрасывая друг друга вопросами. Костя расспрашивал Олега о волоках, суховеях, сиверке и блуждающих омутах. Олег интересовался у друга самолётами, ракетами и интернетом.
        Костя ждал, когда Олег устанет и заснёт, но в первую же ночь неожиданно первым же и уснул. Во вторую ночь они проговорили с Олегом далеко за полночь, и много Костя прочитать не успел.
        В третью ночь, пролистав наугад несколько страниц, он попал на главу с интригующим названием «Главная тайна Марьи Моревны». Глава была небольшая, и, быстро прочитав её, Костя впал в глубокую задумчивость.
        Он убрал Книгу в рюкзак, почти уже жалея о том, что прочитал. Ну, узнал он главную тайну царицы и что теперь? Что ему делать с этим знанием?!
        Костя повернул голову на подушке, посмотрел на спящего друга. Хорошо, что Олег не добрался до этой главы, не говоря уже про Яну. Если даже его, постороннего человека, так задел раскрытый секрет Марьи, можно представить какое впечатление он произвёл бы на её крестников. Как бы они совсем не перестали с ней разговаривать!
        Костя ворочался на узкой неудобной койке и думал с досадой о странном мире взрослых. С его, мальчишеской точки зрения, секрет царицы был, конечно, малоприятным делом, но вряд ли стоил таких усилий по утаиванию. Со всеми может случиться, не только с царицами. Репутацию её это, конечно, подпортит, но вряд ли скажется на народной поддержке. Не на этом она держится.
        Костя понимал, однако, что никогда не рискнёт проверить свою догадку на практике. При одной мысли об этом он морщился от стыда и мотал головой. Марья бы всё отдала, чтобы скрыть свою тайну, но Костя даже подумать не мог, чтобы шантажировать её этим. Это было так мерзко и стыдно, что даже возвращение домой не стоило того. Если даже Кощей, единственный кто знал тайну сестры, не раскрыл её, несмотря на всю вражду, то ему и подавно не стоит. Хуже Кощея он, что ли?!
        Костя поклялся себе, что тайну царицы никто не узнает, по крайней мере, не от него, и с тем, наконец, уснул.

* * *
        Утром прибежал Васька Гусь - парень, приносивший им завтрак - и торопливо задраил окошко.
        - Суховей! - пояснил он на недоумённые взгляды мальчишек. - Эк, не повезло нам проскочить его. Теперь застрянем.
        У Кости противно заныло под ложечкой. Сильный восточный ветер периодически поднимал пески Арданской пустыни и, преодолевая сотни верст, проносил их по ничем не защищённым берегам Живой реки, замедляя, а то и вовсе останавливая судоходство.
        Из-за этих суховеев, навевающих огромные барханы, Живая река постоянно меняла течение. Раньше она впадала в Тёплое море много восточнее, в Залив Утопленников. Но в последние годы барханы всё больше и больше отклоняли нижнее течение реки на запад, образуя так называемую Большую Излучину. Гребень - цепь мощных лесистых холмов - удерживал реку в среднем течении, чего не могла сделать с нижним плоская южная степь.
        Из-за этого городов и поселений в нижнем течении реки, впадающей теперь в море всего в паре верст восточнее Скального Грая, не ставили. Капитаны торопились проскочить нижний участок как можно быстрее, но это было сложно из-за изменчивого течения, коварных мелей, перекатов и блуждающих омутов. Так называли таинственные провалы в дне реки, которые возникали в самых неожиданных местах и затягивали в глубину проходящие над ними лодки и корабли. Попавшие в омут были практически обречены; лишь самым опытным капитанам на самых крупных и крепких судах удавалось вырваться.
        Всё это Костя узнал от Олега и понимал теперь, что плавание рискует оказаться не только томительным и опасным, но и довольно трудным. Как ни задраивали люки и двери на корабле, противный ноющий ветер всё равно находил куда набить мельчайший песок. Он оседал в волосах, на воротах рубах, набивался в уши, нос и сапоги, скрипел на зубах.
        Суп и каша, которые приносили мальчишкам, тоже были в песке. От него невозможно было избавиться. Ложась спать, ребята основательно вытряхивали постель и закрывали лица шёлковыми платками, которые Садко велел выдать им и всей команде. Просыпаясь утром, они стряхивали с себя и с постели по полведра набившегося песка.
        Галера еле шла. Ветер сносил её к западному берегу, и рулевому стоило больших усилий удерживать тяжёлое судно на середине реки. Гребцы работали посменно, меняясь каждый час. Пока одни с огромным трудом гребли, поднимая галеру против течения в мелкой жёлтой взвеси, другие пытались отдышаться, опуская лица в корыта с водой и прочищая забитые песком, несмотря на шёлковые маски, ноздри, глаза, рты.
        На ночь Садко ставил «Щуку» на якорь, давая отдохнуть команде. Плыть в кромешной тьме, которую пробивало лишь дневное солнце, было невозможно; измученным людям требовался отдых.
        Теперь Костя с Олегом и сами не стремились выйти. Если в каюте и трюме ещё можно было ходить, дышать и даже разговаривать, хоть и с осторожностью, то на палубе всё это давалось с огромным трудом. Уже на второй день команда предложила заякориться и переждать суховей у берега. Но Садко упрямо вёл «Щуку» на север, утверждая, что быстрее выйти из полосы суховея, чем пережидать его на одном месте.
        Четыре дня они пробирались в жёлто-пыльной мгле, и только на пятый вышли на чистую воду. Ветер стих, небо прояснилось, и команда дружно попрыгала за борт. Вода была ледяная, но всем так осточертел песок в исподнем, что люди хотели смыть его хоть чем, лишь бы побыстрее.
        Садко дал команде помыться, постираться, перевести дух и снова усадил за вёсла. Впервые нашлось какое-то дело и мальчишкам. Садко вручил им веники с мётлами и велел вымести каюты и трюм. Мальчишки подтаскивали вёдра с песком к трапу, там их поднимали грузчики и выбрасывали за борт.
        В тарелках и кружках снова была просто каша с чаем, а не пополам с песком. Мальчишки повеселели, приободрились, посвежели. Колобок велел наполнить медную лохань подогретой водой, и они тоже устроили себе купание, постирав заодно и платье.
        Потом они сидели в одном исподнем, ёжась от сквозняка, и рассматривали карту.
        - Ну, что, суховеи прошли, - удовлетворённо констатировал Олег, помечая карандашом пройденный путь. - Севернее они не забираются, так что эта напасть нам больше не грозит.
        - Сколько времени украл у нас суховей? - спросил Костя, рассматривая карту. Пройденный путь составлял едва ли пятую часть всего расстояния.
        - Ну, как сказать? - пожал плечами Олег. - Обычно такая галера проходит этот путь за день, в крайнем случае, за сутки. Вот и считай. Три, а то и четыре дня украл у нас этот суховей. Дальше пойдём быстрее.
        Дальше действительно пошли быстрее, это было заметно даже из трюма. Бодрее скрипели вёсла над головами ребят, бодрее раздавались приказы, и даже гребцы снова запели, подбадривая самих себя. Пару дней «Щука» резво и ходко поднималась по реке, и казалось, что ещё через два-три дня они свернут на восток, пройдут Нижний Волок, а там уже и до Речных Холмов рукой подать.
        Но тут случилась новая напасть.

* * *
        Мальчишки резались в подкидного дурака на щелбаны, ожидая ужина, когда заметили, как дрожит пламя свечи, подсвечник и столик между ними.
        Костя испуганно схватился за край столика и понял, что его трясёт вместе со всем кораблём. Он хотел спросить у Олега, что происходит, но не успел ничего произнести, как с палубы раздался режущий вопль:
        - Омут! Держите вёсла! Держите вёсла!
        Костя похолодел. Неужели они наткнулись на один из блуждающих омутов? Неужели их сейчас затянет в водоворот и унесёт в непроглядную тёмную глубину?
        Галеру начало разворачивать вокруг оси. Вцепившись в края столика, с расширенными от ужаса глазами мальчишки слышали, как на палубе, срывая голос, матерясь и мечась от борта к борту, Садко командует одним гребцам удерживать галеру против водоворота, а другим выправлять её на чистую воду.
        Ничего не помогало, водоворот омута был слишком силён. «Щука» провернулась один полный раз вокруг оси, потом второй.
        - Руль сломало! - услышали ребята в отдалении панический крик рулевого. - Ни хрена не сдержать!
        Садко приказал примотать вёсла к рукам ремнями, но было поздно. Мощный водоворот уже вырывал вёсла из рук гребцов, сдирая, порой, вместе с кожей.
        Тяжёлую галеру начало вращать в водовороте омута, как щепку в ведре. Костю отбросило к стенке каюты. У него закружилась голова, он чувствовал себя, как на карусели, с той лишь разницей, что сейчас ему было не весело и жутко, а просто жутко.
        «Неужто конец?!» - пронеслось у него в голове. Повисший на противоположной стенке Олег смотрел на него такими же расширенными глазами; повизгивающего Шарика бросало от стены к стене вместе с табуреткой, подсвечником и рюкзаком.
        - Жир! - проорал Садко у них над головами. - Васька, жир тащи!
        С грохотом протопали по палубной лестнице сапоги. Краешком сознания, пытаясь удержаться в ещё ощутимой реальности, Костя сообразил, что Васька Гусь бросился в трюм за китовым жиром.
        «Только бы успел, только бы успел!» - молил Костя, цепляясь руками за стены и придерживая ногой пойманный за лямку рюкзак.
        Раздался страшный треск, что-то оглушительно грохнулось на палубу и, перевалившись через борт, накренило судно почти параллельно воде. Костя с Олегом скатились к внешней стенке и, стукнувшись лбами, увидели в окошечке стремительно несущуюся реку в сантиметре от борта. Через мгновение галера выпрямилась и мальчишки шмякнулись обратно на койки.
        - Мачта сломалась! - крикнул Олег.
        Это Костя уже понял. Без мачты судно уже не так болтало в водовороте, но его продолжало засасывать всё глубже и быстрее, и Костя со страхом ждал, что вот-вот в окошко хлынет вода и тогда уже никакой жир не поможет.
        Кто-то торопливо, цепляясь руками за стены, пробежал мимо каюты и вскарабкался по лестнице на палубу.
        «Васька! - мелькнуло в голове у Костика. - Ну, давай же, давай!»
        Секунд пять их продолжало болтать и вращать с такой же силой, затягивая в глубину. Потом Костя почувствовал, что вращение замедлилось. Водоворот терял силу, вращая корабль с натугой, всё медленнее и медленнее, пока не остановился совсем.
        - Запасные! - услышали мальчишки истошный крик Садко. - Запасные вёсла и - ходу! У нас полминуты, бл…
        Дальше следовал поток отборного мата, несколько секунд беготни над головами и наконец спасительный плеск за бортом. Костя аж застонал от облегчения, когда услышал удары вёсел о воду и почувствовал, как галера медленно, с натугой, тронулась с места.
        Садко разорялся, бегая по палубе и требуя грести быстрее. Костя вспомнил, что действие китового жира недолговечно и опять испугался.
        - Почему так медленно? - Костя даже не спрашивал, он размышлял вслух. Но Олег немедленно ответил:
        - Вёсел не хватает. Запасных всегда меньше, чем основных, а те все повыбивало.
        Олег был прав. Когда они всё-таки выползли из омута и непосредственная опасность миновала, в каюту спустился Колобок и рассказал, что по итогам вечера галера лишилась рулевого управления, мачты, половины вёсел и одного гребца, которого вырвало водоворотом вместе с веслом и затянуло в пучину.

* * *
        Костя плохо спал в эту ночь. Второй раз по его вине, хоть и косвенно, гибнут люди. Если бы он не пришёл в этот мир, ничего бы этого не было. Рита не застряла бы в Волхове, Соловей не захватил бы Скальный Грай и флот Салтана, перебив команду, им не пришлось бы бежать, подвергая риску свои и чужие жизни. А всё потому, что Алексею Ивановичу зачем-то понадобилось вернуться сюда.
        Зачем? И почему таким хитровыделанным способом? Почему для этого понадобился он, Костя Благов, самый обычный мальчишка?
        Костя осторожно вытащил Книгу и укрылся с ней под одеялом, включив фонарик-брелок. Батарейка уже садилась и фонарик светил слабо, но читать с ним ещё было можно. Раз эта Книга такое грозное оружие, как говорил Бессмертный, а они всё равно на войне, пора уже ему использовать это оружие. И в своих интересах, и в интересах друзей.
        Костя давно уже перестал читать Книгу подряд. Он пролистывал наугад и выбирал сказки с самым интересным и интригующим названием. Он понимал, конечно, что это всё немного по-детски, но ничего не мог с собой поделать. Даже в этой Книге были главы, казавшиеся ему скучными и неинтересными - например, про Хранителей в Малахите и про всё, с ними связанное. Костя не понимал, к чему они вообще.
        С другой стороны, с тех пор как он попал сюда, ему было жутко интересно читать про своих новых знакомых - Марью Моревну, княгиню Ольгу, Соловья, Яну с Олегом. Сейчас Костя хотел прочитать как можно больше про Кощея, чтобы узнать, наконец, что ему понадобилось от него и зачем он так стремится вернуться сюда.
        Пролистав несколько страниц в середине, Костя наткнулся на «Главную тайну Ядвиги Полонской». Он задумался.
        Ладно, он узнал тайну царицы Марьи и никакого удовольствия ему это не доставило. Наверное, потому что в глубине души ощущал к ней некоторую симпатию, несмотря на то, как она обошлась с ним. У него комок в горле стоял, когда он читал, как маленькая Маша убегала с сестрёнкой на руках из горящего дома, в котором погибали её родители. Она была крёстной Олега с Яной, безумно любила своих племянников, и Косте было неприятно узнавать о её не слишком благовидных секретах.
        Но Ядвига ему никто. Он её даже не знает, по крайней мере, лично. То, что он успел прочитать про неё, никаких симпатий не вызывало. Завистливая ведьма, подставившая и убившая свою подругу, а с ней и половину семьи Троекуровых - какая у неё может быть ещё тайна, по сравнению с этой?!
        Костя решился. Он повернулся набок, оперся на локоть и навёл фонарик на чёткие строчки старой сказки. Сказки, может, и старые, но многие их герои до сих пор живы, и чем больше он про них узнает, тем лучше будет понимать, как ему действовать.
        Он водил слабеньким лучиком по строчкам и, затаив дыхание, молил, чтобы батарейка не села раньше, чем он дочитает. То, что открывалось со страниц этой сказки, меняло всё его представление и переворачивало картину здешнего мира с ног на голову.
        Только сейчас Костя в полной мере осознал, что имел в виду Алексей Иванович, когда говорил про Книгу, как про атомную бомбу. Раскрытая тайна Ядвиги действительно могла разнести всё вокруг, обрушить целые царства и устои волшебного миропорядка.
        И ведь Бессмертный же обо всём этом уже знает, думал Костя, убирая Книгу дрожащими руками обратно в рюкзак. Он же всю её прочитал, он же наизусть её выучил. И каково ему жить со всем этим, зная, что ничего не может поделать и ни на что повлиять оттуда, из другого мира? Не за этим ли и послал его сюда, чтобы что-то сделал он, Костя?!
        Костя откинулся на подушку, с трудом удерживаясь, чтобы не заорать от переполнявших мыслей и чувств. Ему захотелось растолкать Олега, поделиться своим открытием хотя бы с ним. Он боролся, как мог, всё время напоминая себе наставление Бессмертного, но в конце концов понял, что не сможет. Эта тайна слишком большая для него. Он не справится с ней один.
        Костя пересел на койку Олега и тихонько пихнул в бок.
        - Чего? - спросил Олег, мгновенно просыпаясь.
        Вот что удивляло и восхищало Костю в Олеге, так эта его способность спать чутко и просыпаться легко. Его самого разбудить было далеко не так просто.
        - Мне надо тебе кое-что рассказать, - прошептал он, придвигаясь к Олегу, приподнявшемуся на подушке. - Кое-что важное. Действительно важное. Но сначала поклянись, что никому ничего не расскажешь.
        - А чего? - Олег покосился на рюкзак, выглядывавший из-под койки. - Ты прочитал, что ли, чего?
        - Прочитал, - кивнул Костя. - Но кроме нас с тобой никто об этом ничего знать не должен. Иначе нас с тобой могут первых же и… - он демонстративно чиркнул ребром ладони по горлу.
        - Серьёзно? - заинтересовался Олег. - Ну, давай, говори.
        - Поклянись!
        - Клянусь! Давай уже, не тяни.
        Костя набрал воздуху в грудь.
        - Знаешь, кто стоял за гибелью родителей вашей мамы? И кто заказал убийство Василисы?

* * *
        Олег не поверил ему. Он не верил до тех пор, пока на следующий день Костя, улучив момент и самолично встав у двери на стреме, не вручил ему Книгу, раскрытой на нужной странице. Он вернулся в каюту через пятнадцать минут, когда, по его расчётам, Олег должен был закончить главу.
        Олег отрешённо смотрел в окошечко на клочок пасмурного осеннего неба. Он обернулся на скрип двери, захлопнул Книгу и хмуро протянул Косте.
        - Ну, что? - осторожно спросил Костя, убирая Книгу.
        - Кажется, я начинаю понимать дядю, - так же хмуро ответил Олег. - Думаешь, ты поэтому тут?
        - Не знаю, что и думать, - Костя развёл руками. - Поэтому и сказал тебе.
        - Да, Костян, мы попали! - невесело усмехнулся Олег. - Ты был прав - если кто-то узнает, что мы знаем, нам песец. И крёстная нас не защитит, и родители, и вообще никто. Тут такое может начаться, что как бы им самим уцелеть.
        - А я что говорил! - пробормотал Костя. - Книга эта… это ходячая катастрофа! Как бы нам от неё избавиться?! - почти с отчаянием воскликнул он.
        - Что-нибудь придумаем! - пообещал Олег. - Главное сейчас - добраться до Волхова! Или хотя бы до Речных Холмов. Там уже проще.
        - А далеко ещё?
        - Если бы мы не потеряли половину вёсел, послезавтра были бы уже на Нижнем Волоке, а ещё через три дня поднялись бы до Речных Холмов. Теперь умножай всё это вдвое. Повезет, если за десять дней доберёмся до Холмов.
        - Бли-и-ин! - тоскливо протянул Костя. - Вот непруха! А что ты всё Холмы да Холмы? Нам же до Волхова надо. Или до Истока хотя бы.
        - Речные Холмы - порт тётки Марьи. Там уже её воеводы. Они дадут сопровождение и можно будет выйти на палубу. Или вообще на Коньке долетим, если крёстная пришлёт.
        - Круто было бы! - у Кости заблестели глаза. - Чёрт, побыстрее бы добраться, выйти, что ли, на воздух.
        Но побыстрее не получалось. На половине вёсел и со сломанным рулём галера шла тяжело, маневрируя не только против течения, но и против сильного ветра. Свободных рук теперь было больше, и команда гребцов менялась чаще, но скорость от этого не увеличивалась.
        Мальчишки начали уставать. Особенно тяжело переход давался Косте, которому раньше не приходилось бывать в таких условиях.
        Олег один раз уже успел и подняться, и спуститься по Живой реке; правда, это было намного быстрее и в куда более комфортных условиях, чем сейчас. Но Костя никогда ещё не проводил столько времени в запертых помещениях, в постоянном ожидании какой-нибудь очередной напасти или беды.
        К ним заскакивал Колобок с сообщением об очередном патруле воронов Балки. Как и в прошлый раз, они ничего не заметили, но можно не сомневаться, что будут ещё и ребятам необходимо сохранять предельную осторожность.
        Иногда заходил Садко. Бросал пару-тройку ободряющих фраз, неуклюже улыбался и уходил. Мальчишки видели, как он встревожен скоростью хода. Если Соловей послал погоню, их точно догонят.
        Садко торопился добраться хотя бы до Волока. Там он надеялся купить вёсла и снова встать на полный ход. Можно было бы задержаться, починить руль и мачту, но на это ушло бы время, а времени у него не было. Как можно быстрее надо было добраться до Речных Холмов, а вот там уже можно будет встать и нормально починиться.
        Атмосфера на судне стала напряжённой. Люди ходили усталыми и раздражёнными. Садко понукал команду, почти не давая времени на отдых и заверяя, что выспятся все не раньше Холмов. Гребцы начинали срываться, огрызаясь порой и на капитана, за что немедленно огребали от него по мордам.
        Костя вспоминал родительский дом и думал, что, по сравнению с тем, где он сейчас, было там совсем не так уж плохо. Он жалел, что потерял свой телефон где-то в Скальном Грае и не может посмотреть даже фотографии.
        В это время ему и приснилась мама. И, проснувшись наутро, Костя почувствовал себя так тоскливо и сиротливо, как ещё ни разу за всё время в этом мире.
        Он умылся из медной лохани и вернулся в каюту, где непривычно оживлённый Олег раскладывал кашу по тарелкам.
        - Чего это ты развеселился? - буркнул Костя, плюхнувшись на застеленную кровать, служившую днём диваном, и нехотя придвигая к себе тарелку.
        - К Волоку подходим, - Олег кивнул на Колобка, видимо, и принёсшего эту новость. - Ешь быстрее. Через час пристанем и будем выгружаться.
        - Выгружаться? - Костя с надеждой посмотрел на Олега. - Нам тоже можно выйти?
        - Если бы! - вздохнул Олег с досадой. - Я уже просил у капитана - ни в какую!
        - Бли-и-ин! - Костя с отвращением посмотрел на кашу. Есть ему не хотелось. Ему хотелось выйти. Хотя бы на палубу, хотя бы просто побегать на свету.
        Две недели! За две недели, обещал Колобок, они доберутся до Истока, а они ещё даже и половину не прошли. И мало ли что их ещё ждёт впереди! Колобок виновато поглядывал на расстроенного мальчика и не знал, чем его утешить.
        Через час, как и сказал Олег, стали выгружаться. Тяжёлая галера ткнулась носом в берег, Садко с помощниками спустился с борта и пошёл договариваться с аловцами.
        Глава 13. Бунт на Нижнем Волоке
        Аловцы - небольшое разбойничье племя, облюбовавшее когда-то каскад порогов для грабежа проходивших судов. Они успешно промышляли много лет, пока не достали всех вокруг и почти не прекратили судоходство по реке. Экспедиционные отряды из Волхова и Скального Грая при щедрой финансовой поддержке Содружества Семиградья совершили несколько рейдов в район Большой Излучины и изрядно потрепали аловцев, вырезав едва ли не половину взрослого мужского населения. Оставшимся было обещано, что их ждёт та же участь, если не прекратят разбой, и с тех пор аловцы притихли.
        Они не оставили свои поселения на волоках - Нижнем, Среднем и Верхнем, - но занимались теперь проводом судов за умеренную плату. Тяжёлые ладьи и галеры ставили на катки и волокли по утрамбованному берегу мимо бурлящих порогов. Ставили на чистую воду, получали оговоренную плату и ждали следующего.
        Занимались аловцы и ремонтом судов, продавали запасные вёсла, мачты, паруса и якоря. Торговали продовольствием и выпивкой, держали постоялые дворы и кабаки - в общем, не бедствовали. Но периодически продолжали тревожить окрестности смутными волнениями, то и дело прокатывавшихся в их среде напоминаниями о славном прошлом, и глухими обидами на сильных и богатых соседей, укротивших их воровскую страсть. До возвышения Соловья самые опасные разбойники выходили из аловцев, и в пиратской команде Соловья их тоже было немало.
        По всему этому Садко считал сейчас Нижний Волок самым опасным местом на реке. Если Соловей уже прислал к аловцам и те переметнулись к нему - жди беды. Провести «Щуку» через пороги будет адски трудно.
        Садко поделился своими опасениями с Колобком, а тот с ребятами. Пока капитан уходил договариваться о переволоке, Колобок предупредил их о возможных проблемах и велел держаться начеку.
        Костя почесал в затылке.
        - А почему нельзя просто углубить русло реки и забыть про все эти волоки? - спросил он. - На фига каждый раз дрожать с этих аловцев?
        - То есть как углубить? - непонимающе нахмурился Олег. - Это же пороги, Костян! Тут скалистое дно, чем его углублять?
        - Ну, да, - досадливо поморщился Костя. - Не подумал. Это в нашем мире всякие буры проходческие, машины. Хотя, - оживился он снова, - можно же отвести реку плотинами и пробить дно киркой. Или вообще волшебством. Собрались бы тут Марья Моревна с княгиней, поколдовали и пробили бы русло. Вообще аловцы тут не нужны будут.
        - Точно! - у Олега заблестели глаза, он оживился не меньше приятеля. - Как Южный обход! Ну, Костян, ну ты голова! Обязательно надо сделать после войны! А то, понимаешь, сидят тут и мзду емлют, разбойники! Ни за что ни про что! Да ещё и за перевоз хотят. Хрен им, а не перевоз! Мы ещё и мост построим, чтобы и к нам, и в Волхов из Семиградья без пересадок добираться.
        Олег восторженно рассуждал, как устроит тут всё по-новому, когда восстановится мир. Костя смотрел на приятеля с улыбкой. Он-то рассматривал проблему исключительно с точки зрения инженерной логики, а Олег вцепился в неё как будущий князь и правитель.
        Эта мысль его позабавила и развеселила; он даже забыл о своей утренней хандре, сопровождавшей его все последние дни.
        Над головами раздались тяжёлые шаги - вернулся Садко с помощниками. Несколько секунд ребята почти ничего не слышали, потом команда, собравшаяся на палубе, разразилась гневными криками и отборным матом.
        Мальчишки тревожно переглянулись. Шарик поскрёбся в дверь каюты.
        - Один момент, ребята! - Колобок соскочил с табуретки. - Пойду узнаю, что там стряслось.
        Он выскочил из каюты вместе с Шариком. Мальчишки переглянулись ещё раз, согласно кивнули друг другу и тоже выбежали.
        Подбежав к лестнице на верхнюю палубу, они замерли и прислушались. Говорили капитан с Колобком, изредка перебиваемые раздражёнными голосами команды.
        - Ни в коем случае! - звенел тонкий голос Колобка. - Это абсолютно исключено!
        - И я бы с тобой согласился в любой другой ситуации, - гудел Садко. - Но сейцас у нас выбора нет. Нам надо пройци Волок и как можно быстрее.
        - Попробуйте ещё раз, капитан, - настаивал Колобок. - Поторгуйтесь, отдайте всё, что у вас есть, - царица возместит. Но мальчиками нельзя рисковать.
        - Да они пушки хоцят, понимаешь ты или нет?! - повысил голос Садко. - Как я без пушек пойду дальше? Да и царица мне голову оторвёт вместо возмещения, если я этим разбойникам пушки оставлю.
        Гул возмущённых голосов поддержал капитана.
        - Пушки? - смущённо переспросил Колобок. - С чего им вдруг пушки понадобились?
        - Говорю же тебе, до нихдошли слухи из Лукоморья. Они твердят, цто всем там заправляет Соловей, княжеское семейство вырезано и подциняться некому. А пушки им, типа, для обороны от банд Соловья - со всех берут.
        - Брешут!
        - Ясное дело! Вот и разубедим их. Явим княжича и его именем потребуем дать проход.
        Олег посмотрел на Костю заблестевшими глазами. Ясное дело - его эта перспектива весьма воодушевила.
        - Нельзя рисковать княжичем! - настаивал Колобок. - Вели им дать проход именем царицы. Мы её законные представители, у нас охранная грамота.
        - Кстати, об этом, - Садко замялся. Ребята даже отсюда представили, как он смущённо закряхтел, почесал затылок. - Про царицу тут тоже… это самое… Мол, лежит при смерти, а то и умерла, в столице разброд, царевиц сбежал, а Змей Елены разоряет округу. В общем, дескать, власти нет и никто им не указ - ни Волхов, ни Скальный Грай.
        - Враньё! Мерзавцы! Насовать им в хлебало! Вздёрнуть баламутов! Опять старое вспомнили! - хор возмущённых криков перекрыл слабенький голос Колобка, и ребята не услышали, что он сказал Садко.
        Мальчишки смятенно переглянулись, не зная, чему верить. Новости казались невероятными, и даже если аловцы не врали, их самих могли обмануть. С другой стороны, они уже много дней не получали никаких известий из внешнего мира, и кто знает, что за это время могло произойти в Волхове, да и в других местах?!
        В нестройном возмущении команды Косте послышалась какая-то неуверенность. Кажется, люди Садко тоже не знали, что думать и действительно ли аловцы всё наврали?
        - Тихо! - зычный голос капитана перекрыл все прочие. - Пушки я этим татям не отдам! У нас их и так всего цетыре, и слуцись цто, отбиваться будет нецем. Нам надо сегодня пройти волок, и мы пройдём. Если потребуецца - силой. Но сперва попробуем добром.
        Над головами ребят раздались тяжёлые шаги подбитых капитанских сапог. Они даже не попытались бежать или прятаться.
        - Та-а-ак! - протянул Садко, спустившись по трапу и оглядев стоявших рядом мальчишек. - Всё уже слышали, знацит?!
        - Я готов, капитан! - Олег смело шагнул вперёд, вздёрнул голову. - Скажите, что делать?
        - М-да, - Садко смущённо оглядел княжича, кажется, до сих пор сомневаясь. - В общем… при такой нужде… ницего сложного, на самом деле. Постоишь со мной, подтвердишь всё, цто скажу. Держись браво, смотри грозно. Надо, цтоб эти разбойники увидели здесь князя, увидели власть. Мы никуда не бежим, мы доставляем тебя от родителей к тётке, понял? И ты у нас здесь луцшее доказательство, цто всё под контролем.
        Олег кивнул, поразив Костю то ли напускным, то ли истинным спокойствием.
        «Вот это князь! - завистливо подумал он. - Мне бы так!»
        - Ну, пошли! - Соловей взял Олега за плечо, подтолкнул к лестнице. - А ты, парень, обожди, - он повернулся к Косте. - Тебе светиться нельзя. Да и незацем, пока цто.
        «Ну, уж нет! - думал Костя, подождав, пока Садко с Олегом поднимутся на палубу, и бегом устремляясь обратно. - Я, блин, тут один не останусь. Я тоже хочу посмотреть».
        Он забежал в каюту, нашарил у Олега под матрасом шапку-невидимку, накинул свой замшевый скальграйский зипун и устремился обратно.
        Надев шапку, Костя осторожно, стараясь не дышать, поднялся по трапу на палубу. Глаза, отвыкшие за две недели от чистого дневного света, сразу же заслезились, и ему пришлось остояться и подождать, пока они привыкнут.
        Было холодно и ветрено. Костя, поёжившись, натянул шапку поглубже и запахнул зипун поплотнее, застегнув верхнюю пуговицу.
        Он стоял на палубе покорёженной и побитой омутом галеры, рядом с торчащим обломком сломанной мачты. Причалов не было. Галера наискось уткнулась килем прямо в пологий песчаный берег. Слева берег поднимался невысокими, но крутыми холмами, поросшими лесом, и проволочь галеру там было нельзя.
        Впереди река бурлила и ревела, падая с обрывистых ступеней и просачиваясь сквозь острые чёрные камни, торчащие из воды. Идеальные условия для рафтинга, подумал Костя, но не для прохода тяжёлых торговых судов.
        - Собирай народ! - проорал Садко, заставив его вздрогнуть и повернуться к носу корабля, где сгрудилась команда, загораживая капитана, Олега и Колобка. - Не пойду больше к вам баять, сюда давайте!
        Костя осторожно прислонился к правому борту, стараясь не шуметь и не привлекать внимание Шарика, чей хвост мелькал впереди, рядом с Олегом.
        Метрах в трёхстах от берега стоял посёлок, от которого подходили группы людей. Несколько человек стояло под самым носом галеры, махая руками и подзывая идущих.
        «Аловцы! - подумал Костя. - Вот они какие - аловцы!»
        Они были одеты в потёртые кожаные куртки и шаровары, заправленные в невысокие, подвязанные на лодыжках сапоги. У многих на ремнях висели боевые топоры. Мужчины носили длинные вислые усы и длинные волосы, стянутые в хвост. Женщины, напротив, стриглись коротко и красили волосы.
        «Как Сойка! - сообразил Костя. - Видимо, она тоже из них».
        - Ну что, Холм-Озёрский?! - крикнул один из подошедших. - Что решил? Уступаешь нам пушки или назад вертаеться?
        Видимо, он здесь главный, решил Костя. Он был совсем седой, старше всех прочих; кожаная куртка его была обильно украшена бахромой и лакированными пуговицами, а вместо топора за поясом торчал короткий меч.
        - Ни то ни другое, - крикнул Садко в ответ. - Слушай сюда, Махоня! Княжья семья в целости и сохранности. Видишь, кто тут? - он взял Олега за плечи, выдвинул вперёд. - Сын князя Скаль-Грайского и твой князь, знацит, тоже. По закону, по обыцаю и по старому уговору. Ты ему крест целовал. Так цто хорош кобениться. Дай путь чист и возьми, цто по уговору. Не больше.
        - Сын, говоришь? - Махоня подошёл поближе, прищурился, задрав голову. - А чем докажешь? Мало ли какого мальчишку мог вытащить.
        - Глаза протри! - рявкнул Садко. - В позапрошлом году проплывали здесь Скаль-Грайские, останавливались. Ты же их принимал. Забыл, цто ли? Не узнал?
        - За два года дети быстро растут, порой и не узнаешь, - парировал Махоня, складывая ладонь лодочкой и приставляя к глазам. - Коли ты и в самом деле княжич Олег, так скажи мне - чем вас тут угощали в прошлый раз?
        - Э-э-э… - Олег замялся. - Стерляжьей ухой, кажется. Жареным сайгаком с лепёшками, козьим сыром и клюквой. Да, клюквой, кажется. Или брусникой, не помню уже точно. Помню, что батя тебе этот меч подарил.
        Олег ткнул пальцем в меч на поясе старосты. Тот молчал, настороженно глядя на княжича.
        К первой группе подтянулись и другие. Теперь за спиной Махони стояло человек сорок здоровых мужиков. Некоторые уже, словно невзначай, вынимали топоры и пробовали пальцем остроту лезвия.
        - Ну, допустим, - процедил Махоня. - Ну, а что там у вас всё-таки случилось, княжич? Что тебя занесло сюда?
        - Прояви уважение, хрен собаций! - опять рявкнул Садко. - Перед тобой сын и наследник князя Скаль-Грайского, а ты к нему как к своей кобыле подходишь!
        Толпа за спиной Махони шевельнулась, издав негромкий, но явственный ропот. Старик поднял руку, успокаивая.
        - Мои извинения, княжич! - он демонстративно поклонился, прижав правую руку к сердцу, а левую отведя чуть назад. - Просто слухи разные доходят. Нехорошие слухи. И с севера, и с юга. Непонятно, чему верить. Оставался бы ты у нас, княже, пока всё там не успокоится. А то мало ли что.
        Костя похолодел. Намёк старосты аловцев был вполне прозрачен. Они явно намеревались взять их в заложники и продать кому-нибудь подороже.
        О том же самом подумал и Садко.
        - Так! - он отодвинул Олега и решительно выступил вперёд. - Знацит так, да?! Не хотите дать путь? А если я сейцас разверну свои пушки и сровняю с землёй вашу навозную деревню?!
        Толпа взорвалась яростными криками, над головами засверкали топоры. Махоня опять поднял руку, угомонив соплеменников.
        - Это не поможет тебе пройти пороги, Холм-Озёрский, - спокойно ответил он. - И пушек у тебя немного, и нас больше. Пока будешь палить, мы захватим корабль и тогда уже многие пострадают.
        - Бунт?! - проревел Садко, перегибаясь через борт. - Ты на княжескую жизнь покушаешься, утырок?! Знаешь, цто с тобой сделают за это? Выпустят кишки и подвесят за них же. Год будешь помирать!
        - Я не хочу неприятностей, Холм-Озёрский, - ответил Махоня, пожав плечами и засунув большие пальцы за пояс. - Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Оставь нам княжича, сдай пушки и можешь идти. Мы перетащим твою галеру. Даже вёсла дадим, если надо.
        - Махоня, не борзей! - посоветовал Садко. - Кому ты сейцас продашь княжица? Кому не продай, его всё равно выкупят и он будет дома. И тогда твоя башка будет торцать из задницы твоей кобылы. Лицно позабоцусь, - пообещал он.
        - Никто никого не собирается продавать, купец! Что ты всё по своей мерке меряешь? Мы защитить хотим княжича. Ты слыхал, что на севере творится? Нет уже Волхова.
        - Врешь! - выкрикнул Олег, вырываясь из-под руки Садко. - Дай только крёстная узнает, что тут творится, она сразу порядок наведёт. И тебя первого вздёрнет!
        У него срывался и звенел от напряжения голос. Костя переживал сейчас за друга больше, чем за всё остальное. Врываться вот так, в мир взрослых - это, оказывается, адски трудно. Он бы не смог так.
        Махоня, прищурившись, внимательно посмотрел на Олега, раскрасневшегося от волнения и холодного ветра.
        - А что ж ты тётку-то вспомнил, а не родителей, а, княжич? - злорадно усмехнулся он. - Не помогут они тебе, значит? Так и тётка не поможет. Померла она.
        - Врешь! - опять прокричал Олег, срываясь в фальцет. - Врешь, разбойник! Всё с ней в порядке, вот только узнает…
        Садко зажал ему рот и отодвинул себе за спину.
        - Это всё, Махоня? - спросил он с тихой угрозой. - Твоё последнее слово?
        - За кем останется последнее слово, тот и скажет его, - ответил Махоня. - А ты бы подумал ещё, купец. Сдай нам княжича и уходи. Зачем тебе погибать тут?
        Садко помолчал, буравя взглядом Махоню. Костя даже отсюда видел, как покраснела у него лысина и набухли вены на шее.
        - Ты подумай, купец! - повторил староста. - Мы дадим тебе час. Подумай.
        Он развернулся, махнул рукой и повёл людей обратно. На краю посёлка собралось ещё несколько десятков человек, и Махоня, видимо, готовился устроить военный совет.
        Садко решительно повернулся к настороженной команде.
        - Пушки к бою! - приказал он. - Подтаскивай сюда все! Шарахнем по ним, пока они там куцкуются, больше народу положим. Остальных перебьём, когда на борт полезут.
        - Их там человек двести, - заметил Васька Гусь. - Не справимся, капитан.
        - Разговорцики! - рявкнул Садко, поднося увесистый кулак к носу Васьки. - Пушки тащи, я сказал! Если пальнём правильно, полсотни снимем. И останется по трое на каждого. Ты цто, с троими не справишься?
        Васька не ответил. Капитан один мог завалить и троих, и шестерых, и девятерых, но не всем тут повезло с такой мощью.
        Спорить, однако, никто не стал. Команда бросилась перетаскивать пушки на нос корабля, наводя на толпу аловцев. Пушки, по сравнению с теми, что на галерах Салтана, были небольшими, и Костя, увидев ядра размером с манго, засомневался.
        «Если только они разрывные, - подумал он. - А так вряд ли ими много убьёшь»
        - Княжица в трюм! - приказал Садко.
        - Капитан, я останусь, - попросил Олег. - Я умею стрелять, дайте мне тоже…
        - Брысь, я сказал, - раздражённо крикнул Садко. - Мы о цём договаривались? Беспрекословное подцинение, ну.
        Костя знал, что капитан прав, и им с Олегом придётся сейчас вернуться в трюм. Но как же не хочется!
        Он покрутил головой, выискивая, нельзя ли где-нибудь затаиться на палубе, и переждать бой здесь. Вокруг бегали люди, раздавали сабли и топоры, корабельные стрелки заряжали пищали, и Костя не сразу обратил внимание на какие-то лодки вдалеке.
        Ему понадобилась пара секунд, чтобы осознать увиденное и, похолодев, броситься к кормовому борту.
        Снизу по реке быстрым уверенным ходом поднимались три узкие лодки о двадцати гребцах каждая. На носу первой лодки стояла - Костя не мог ошибиться, он сразу узнал эти рыжие стриженые волосы, - она, Сойка.
        Вот и погоня, которую всю дорогу так боялся Садко. Они всё-таки нагнали их в самый неподходящий момент. Будь дело на открытой воде, можно было бы тремя точными выстрелами потопить эти лодки, но пушки уже развёрнуты к берегу, и уже банально не успеть вернуть их обратно и навести на лодки.
        Костя стоял, вцепившись побелевшими пальцами в борт, и не знал, что делать. Он понимал, что надо сию же секунду предупредить всех о новой опасности, но словно оцепенел, не в силах ни пошевелиться, ни крикнуть.
        - Лодки! - проорал кто-то у него над ухом, заставив вздрогнуть и прийти в себя. Он едва успел посторониться от подбегавшего к борту Садко.
        - Вот дерьмище! - выругался Садко, всмотревшись. И тут же до них долетел крик Сойки:
        - Окружаем галеру! Мне нужны только мальчишки! Только мальчишки!
        Садко затравленно оглянулся. Лодки быстро приближались и через три-четыре минуты должны были пристать к берегу. В толпе на границе посёлка началось какое-то шевеление - кажется, там тоже заметили погоню. Положение становилось отчаянным.
        - Колобок! - проорал Садко. - Поднимай своего подопецного с вещами и наверх!
        - Я тут, капитан! - тихо произнёс Костя, дёрнув Садко за рукав.
        - Ах ты ж, еб!.. - ругнулся Садко, вздрогнув и невольно схватив его за плечо. - А ну, давай за мной!
        Он поволок его к трапу, схватив другой рукой за шкирку Олега и рявкнув на ходу:
        - Огонь по аловцам!
        Грянули один за другим четыре залпа. Они вышли совсем не такими громкими, как рассчитывал Костя, и он даже не успел увидеть, попали ли. Садко сволок их с Олегом в трюм, протащил по коридору и пихнул в каюту. Следом забежали Колобок и Шарик.
        - Снимай! - приказал Садко.
        Костя послушно снял шапку.
        - В общем так, ребята. Планы меняются. Вам придётся уходить землёй. Колобок вас доведёт. Собирайте, цто у вас есть, надевайте шапку, и мы вас спустим. У вас минута, цтоб уйти невестимо. Живо!
        - Но… - попытался было встрять Олег.
        - Живо! - рявкнул Садко, саданув кулаком о стол. - Минута, я сказал!
        Костя понимал, что спорить бесполезно. Он наклонился, вытащил из-под кровати рюкзак, запихал в него полбуханки хлеба, оставшиеся на столе с завтрака, и кивнул капитану: мол, готов. Олег, тем временем, успел нацепить ремень с сумкой, пересыпал туда соль из солонки, закинул свечку, нож и пару жестяных кружек. Надел зипун, шапку и тоже готовно повернулся к капитану.
        - За мной! - хмуро приказал Садко.
        Он придержал дверь, пропустил Костю, Олега и Колобка, но, отпихнув сапогом Шарика, захлопнул перед ним. Пёс заскулил, зацарапался в дверь.
        - Он с нами! - Олег рванулся к питомцу. Садко схватил его за шиворот и грубо толкнул.
        - Кобель привлецет внимание. На него шапку не наденешь, по нему вас выследят. Двигай, двигай!
        Он пихнул Олега в спину, подталкивая к трапу. У княжича навернулись слёзы на глазах; даже Косте было непереносимо слышать скулёж запертого пса.
        Времени не было ни на споры, ни на жалость. Они подбежали к трапу, капитан объяснил им, что дальше, и Костя снова надел шапку-невидимку. Потом взял за руку Олега и выбрался на палубу. Колобок обернулся воробьём и взлетел Косте на плечо.
        На палубе стоял дым и пахло порохом. За те доли секунды, что капитан позволил им повертеть головой, Костя успел заметить, что лодки уже в полутора сотнях метрах от берега и вот-вот пристанут, а со стороны посёлка врассыпную подбегают аловцы. Очередной пушечный залп пришёлся почти впустую, задев осколком лишь одного. Зато у границы посёлка Костя заметил кровавое месиво из десятков тел. Он быстро отвёл глаза.
        - Ищите мальчишек! - режущий вопль Сойки перекрыл все прочие крики и звуки. - И осторожнее саблей махайте, они могут быть в шапке!
        Костя не успел понять, что это значит, как почувствовал тяжёлую руку Садко у себя на плече. Капитан подтолкнул их к левому борту, подтянул тяжёлый канат и на ощупь соединил руки мальчишек так, чтобы они держались и за канат, и за ладони друг друга.
        - Держитесь крепце! - прохрипел Садко и, крякнув с натуги, поднял мальчишек над бортом и начал спускать на берег.
        Костя думал только об одном - лишь бы не упасть, не выпустить руки Олега и не засветить приятеля. «Лучше бы он был в шапке!» - мелькнуло у него в голове за секунду до того, как коснуться берега.
        Он отпустил канат, продолжая старательно держать Олега за руку. Что-то упало им под ноги, это оказалась небольшая лёгкая сабля.
        Мальчишки вздёрнули головы. Садко резко взмахнул рукой, показывая, куда уходить, и скрылся за бортом.
        - А ну, молодцы, к бою! - услышали они его истошный рёв. - Никому не сдавалась «Безумная щука», никому и не сдастся!
        - Быстрее! - пискнул Колобок на плече.
        Олег подобрал саблю и дёрнул приятеля за руку. Колобок перелетел на плечо княжичу и пищал теперь ему в ухо, раздавая указания. Костя не возражал, он даже рад был снова предоставить руководство приятелю.
        На берег уже высаживались разбойники Соловья. Они забрасывали абордажные крючья на борт, лезли, цепляясь за канаты. Люди Садко рубили канаты, и падали, подстреленные из аркебуз. Сойка, с диким блеском в глазах, карабкалась вместе с остальными, а её прикрывали с земли два стрелка с зажжёнными фитилями длинноствольных пищалей.
        С другой стороны подбегали аловцы. Они не пытались вскарабкаться на палубу, а яростно врубились топорами в борт судна, рассчитывая пробиться внутрь и ударить по команде Садко с тыла. По ним из аркебуз били стрелки Садко, почти всегда попадая. Но выстрелы были редкими, а аловцев было много, и они буквально за минуту прорубили в днище корабля лаз, из которого выскочил взлохмаченный и испуганный Шарик.
        Он заметался между ног орущих и машущих топорами аловцев, испуганно взлаивая и взвизгивая после очередного раздражённого пинка. К счастью, в этот момент, мальчишки, убегавшие от берега в сторону посёлка, обернулись в очередной раз взглянуть на сражение и успели заметить Шарика.
        Олег пронзительно свистнул. В шуме и грохоте боя никто, кажется, не расслышал свист, кроме пса. Настороженно подняв ухо, он сначала неуверенно дёрнулся в их сторону, а потом, потыкавшись носом в землю и взяв след, радостно помчался прямо к ним.
        - Быстрее, быстрее! - стонал Колобок на плече у Олега, но тот не сдвинулся с места, пока не дождался Шарика.
        Какой-то мальчишка-аловец лет четырнадцати бежал на них от посёлка с поднятым топором и выпученными глазами. Их он не видел и собирался зарубить чужого пса, раз уж не пустили на настоящее сражение. Костя почувствовал, как Олег присел, дёрнув его за руку, и понял, что будет дальше.
        Мальчишка повалился на землю с истошным воплем и разрезанными ногами. Он хватался руками за раны, из которых хлестала кровь, и водил диким взглядом вокруг себя, не понимая, что произошло.
        - Быстрее! - просипел Колобок.
        Олег дёрнул товарища за руку и потащил к посёлку, в котором остались сейчас одни только малые дети и старики. Почти все взрослые выбежали на штурм «Безумной щуки» и встречу нежданных гостей на лодках.
        У самого посёлка Костя остановился, в последний раз обернувшись на галеру. Всё, что ему удалось разглядеть в клубке тел на палубе, это лысину Садко, вращавшего тяжёлой секирой, как тросточкой, и рыжие лохмы Сойки, пробивавшейся к капитану с саблей и с таким же диким упоением, как и он сам к ней.
        Костя всхлипнул, отвернулся, мстительно скользнув взглядом по куче окровавленных тел, разбросанных первым залпом с «Безумной щуки». «Кчему задаром пропадать? Ударил первым я тогда…» - мелькнуло у него в голове.
        Олег дёрнул его за руку. Так, держась за руки и тяжело дыша, мальчишки вбежали в притихший и почти пустой Нижний Волок. Шарик, задрав и скрутив в кольцо хвост, бежал рядом с ними.
        Глава 14. Третье послание Бессмертного
        Первым прибыл Велизарий. С молодым каганом, как просила Марья, и с Сирин, которую она не звала. Велизарий с извиняющейся улыбкой объяснил, что без Сирин уже мало что может сделать, и пусть Марья простит его и войдёт в положение.
        - В прошлый раз, Велизарий, ты отлично справился и без Сирин, - желчно заметила Марья, кутаясь в подбитую мехом накидку и усилием воли пытаясь сдержать озноб.
        - Что поделать, Марья, - Велизарий развёл руками. - Старость. Память подводит, зрение. Не уверен, что даже добрался бы сюда без Сирин.
        Они стояли на балконе и смотрели на Дворцовую площадь. Сирин беседовала с вышедшим из казарм Ферзём. Велизарий проследил за взглядом Марья и негромко хмыкнул.
        - Что? - спросила она, не поворачиваясь.
        - Да так, подумал… У тебя мало что общего с братом, но вот эта вот неприязнь к Сирин… Что тебе так не нравится? Она просто беседует с твоим офицером, а ты на неё смотришь, словно она мужа у тебя отбивает.
        Марья дёрнула головой, ничего не ответила. Она сама не очень понимала причину своей антипатии к Сирин; видимо, это и впрямь передалось ей от брата, который подружку Метелицы просто ненавидел.
        - Как Аддон? - спросила она, по-прежнему не поворачиваясь к Велизарию. - Хорошо вас устроили?
        - Да, благодарю, - Велизарий кивнул. - Зачем только он понадобился тебе здесь?
        - Затем, что он каган. Пусть и… - Марья скривила губы, - …со странностями. И его это тоже касается.
        - Но что ты хочешь от него? - осторожно спросил Велизарий. - Мы же не будем обсуждать…
        Он не закончил, не смог заставить себя произнести это вслух. Марья и так поняла.
        - Велизарий! - она наконец повернулась к нему, взглянула в изборождённое морщинами, усталое, обеспокоенное лицо. - Нам надо принять решение и принять его вместе. Если воюем, то воюем все. Если нет, то… сам понимаешь…
        Марья тоже не стала договаривать, будучи уверенной, что Велизарий поймёт.
        - Тебе нужна моя поддержка? - прямо спросил он; Марья чуть заметно кивнула. - Считай, она у тебя. И я обеспечу тебе голос Аддона, и каганат будет с Волховом.
        Марья благодарно кивнула, прикрыв глаза.
        - Но расскажи-ка мне про эту Книгу, - попросил Велизарий. - Что конкретно, что точно ты про неё знаешь?
        - Только то, что рассказал Соловей, - Марья вкратце пересказала, что он узнал от Елены и Яны, вернувшись в конце к исчезновению мальчиков. - Ты непричастен к этому?
        Велизарий покачал головой. Куда же, куда они делись, думала Марья, продолжая подготовку к Совету и встречая прибывающих участников. От Ивана пока никаких новостей, от Соловья тоже. Если бы мальчиков нашла Елена, она бы тоже об этом узнала. Но и у неё их нет.
        Ко всему этому пропал Колобок. Он должен был вернуться ещё третьего дня, но не вернулся. Марья по несколько раз в день справлялась у Коломны, но дьяк лишь встревоженно разводил руками. Такого с Колобком никогда не случалось, и его исчезновение серьёзно беспокоило дьяка. Он-то надеялся после возвращения Колобка послать его на розыск мальчишек, а теперь вместо решения у него ещё одна задача.
        За всеми этими заботами встречали Мороза. Мороз, как и Велизарий, прибыл с незваной спутницей, но она Марью, в отличие от Сирин, хотя бы не раздражала.
        - С приездом, моя дорогая! - приветствовала Марья Снегурочку, целуя в лоб. - Как же ты выросла! Семнадцать лет уже? Совсем взрослая.
        - А смотрите, что мне дед подарил, ваше величество, - похвасталась Снегурочка, поднимая ладонь с перстнем. - Мамин. Мамин Лонгир.
        - Поздравляю! - похвалила Марья. - Хорошо, значит, колдуешь.
        - Ну, да, - улыбнулась Снегурочка, - у меня уже получается. Вот, смотрите.
        Она закрутила маленький снежный вихрь и уложила его на ладони в ледяного зайчика.
        - Молодец, Снежка! - улыбнулась Марья. - Мама бы тобой гордилась.
        Хотя гордиться тут нечем, подумала она. Её за такие фокусы в семнадцать лет Кощей бы дрова рубить отправил. Топором. А не то, чтобы дать или, тем более, подарить Лонгир. Она в семнадцать лет не зайчиков из снега лепила, а училась дождь над собой останавливать и в русалку превращаться.
        - Ой, ваше величество! - Снегурочка выкинула зайца, тут же забыв про него. - А Лика здесь? Она у себя?
        - Конечно, дорогая, - Марья усмехнулась.
        - А можно мне к ней? - робко попросила Снегурочка.
        - Беги! - разрешила Марья, и Снегурочка, торопливо чмокнув Мороза в подставленную щеку, унеслась вверх по лестнице.
        Марья вопросительно посмотрела на Мороза.
        - Сама напросилась, - пояснил он. - Ты меня знаешь, я бы не взял. Но очень уж слёзно просилась. Скучно ей там одной.
        - Да, но это? - Марья подняла ладонь с перстнем. - Не рано ли?
        - Вреда не будет, - отмахнулся Мороз. - Она всё время под моим присмотром. Ну, что она натворит?!
        В этом-то и проблема, думала Марья, проводив Мороза в его покои и возвращаясь к себе. Девчонка всё время под твоим присмотром, конечно, ей хочется вырваться куда-нибудь. И долго ты за ней не присмотришь, всё равно придётся отпустить. Вот только Снежка не Метель, и в мать, увы, только внешностью, но совсем не умом.
        Марья рухнула на кушетку, закрыв глаза и постаравшись ни о чём не думать. Ей надо было просто полежать. Просто полежать несколько минут, и она будет готова.
        Её лихорадило. «Это всё от переутомления! - внушала она себе, сцепив зубы и обхватив себя руками. - Я просто устала! Сейчас полежу и всё пройдёт!»
        - Наташа! - позвала она слабым голосом, не открывая глаз.
        По звуку лёгких босоножек догадалась, что Наташа вбежала в комнату и застыла, боясь её потревожить.
        - Сделай мне сбитня, голубушка! - попросила Марья, невольно сбиваясь на жалобные нотки. - Горячего, с перцем, с мёдом.
        - Сделаю, матушка! - Наташа замялась, не ринувшись тут же, как обычно, а переминаясь с ноги на ногу.
        - Что ещё? - недовольно спросила Марья, слегка приоткрывая глаза.
        - Там дьяк, - Наташа виновато махнула в сторону двери. - Спрашивает: ждать ли вас Салтана встречать? Говорит: прибыл.
        Марья простонала, опять закрыв глаза.
        - Иду! - она с усилием поднялась с кушетки, оправила платье. - Иду. Сбитень потом подашь.

* * *
        Лика сидела за рабочим столом и, недовольно взглядывая на Маргариту, пыталась зарисовать её в профиль.
        Ничего другого ей не оставалось: Маргарита не могла оторваться от книжки, найденной в царской библиотеке, и ни на что другое отвлекаться не желала.
        Сейчас она с ногами сидела в кресле Ивана и читала «Теорию и практику Лонгира», невразумительно мыча на все призывы пойти что-нибудь поделать. В конце концов Лике всё это надоело и она, взяв чистый лист и карандаш, устроилась напротив подружки.
        Маргарита сидела у окна, как любил сидеть Иван, приходя сюда тоже с какой-нибудь книгой. Лика делала наброски, невольно возвращаясь к последнему разговору с ним.
        Она рассказала о нём Маргарите, не могла не рассказать. К её удивлению, словоохотливая и на всё имеющая мнение Маргарита в этот раз почему-то не нашлась, что сказать.
        Она молча выслушала сбивчивый рассказ Лики и не стала ни переспрашивать, ни интересоваться подробностями, ни даже что-либо советовать. Когда Лика осторожно поинтересовалась, что она думает и как ей поступить, Маргарита пожала плечами и уклончиво произнесла:
        - Не знаю, Лика. Эти ваши отношения… Не моё это дело. У меня и брата никогда не было, и сестры, да и… - она сбилась, замолчала, за что-то рассердившись на саму себя.
        Лика удивлённо смотрела на подругу, не понимая, что привело её в такое смущение, но больше к этому разговору не возвращалась. Благо, и повода не было. Иван уехал и вестей от него не было, а Маргарита нашла себе новое развлечение.
        Дворцовая библиотека Марьи привела её в полный восторг. Маргариту интересовало всё. И «Начало Девятого царства», и «История Данилова рода», и «Исследование и описание берегов Тёплого моря», и «Руководство по отливу колоколов», и «Посольский справочник», но только наткнувшись на сектор с книгами о Лонгире, Маргарита залипла окончательно.
        Она вытащила одну за другой все книги про волшебный камень, с предвкушением перечитала названия и долго выбирала, с какой начать. В итоге остановилась на «Теории и практике», и вот уже третий день её от этой книжки было не оторвать.
        Лика набрасывала эскиз отточенным карандашом, пытаясь поймать и перенести на бумагу сосредоточенное выражение, столь редкое для Маргариты. Получалось не очень.
        Лика кусала губы, поглядывала на Маргариту, на рисунок и злилась - нет, не похоже. Она тёрла ластиком, набрасывала снова и опять оставалась недовольна результатом. Не получалось у неё сегодня, никак она не могла поймать верный и нужный штрих. Кажется, Маргарита была права - ей не хватало профессиональных знаний и навыков.
        - Лика, смотри! - Маргарита позвала её напряжённым голосом.
        Царевна так увлеклась работой, что не заметила, как Маргарита закончила книгу и что-то с ней делала.
        - Чего? - Лика присмотрелась внимательней и застыла, раскрыв рот.
        - Смотри! - повторила Маргарита. Она держала раскрытую книгу на коленях, не отрывая от неё напряжённого взгляда и медленно проводила рукой. Один… второй… третий… На третий раз страница слабо дёрнулась, приподнялась на пару пальцев и нехотя упала обратно.
        - У тебя получилось?! - прошептала потрясённая Лика.
        - Ага! - Маргарита повернулась к ней с сияющим взглядом. - Я же говорила, что смогу! А-а-а!
        Маргарита завизжала от восторга, вскочила с кресла и бросилась обнимать Лику. Ошарашенная Лика обняла в ответ.
        - Ура, ура, ура! - Маргарита ликовала, приплясывая вокруг подруги. - У меня получилось, получилось, получилось! Я же говорила, что смогу! Погоди-ка, дай-ка ещё попробую.
        Маргарита выдохнула несколько раз, встряхнула руками, и замерла перед столом Лики, уставившись на карандаш. Она смотрела на него, покраснев от натуги, потом провела рукой один… второй… третий раз. Ничего не произошло.
        Лика, не сдержавшись, хихикнула.
        - Да, Марго, оказывается это не так-то просто, - сказала она раздосадованной подружке. - Этому по пять лет в школе учатся, а многие и больше. А ты хотела одну книжку прочитать и сразу колдовать?!
        - Ничего я не хотела, - буркнула Маргарита, поднимая упавшую книгу и кладя на стол. - Я просто хотела попробовать, проверить. Ну, ты же видела, у меня получается!
        - Чуть-чуть, - Лика сделала неопределённый жест, то ли утешая, то ли поддразнивая Маргариту. - Чтобы по-настоящему колдовать, это надо ого-го сколько времени!
        - Знаю, - уныло вздохнула Маргарита. - Мне бы настоящий Лонгир достать, тогда бы дело пошло.
        - Ну, это вряд ли, - заметила Лика и торопливо добавила: - Я про Лонгир, не про… не про тебя. Это раньше можно было найти где-нибудь Лонгир, купить, подарить. Сейчас просто так не достать, сейчас всё строго.
        - Неужто в этом городе ни у кого больше нет, кроме как у царицы?! - с досадой воскликнула Маргарита.
        - Не знаю, - пожала плечами Лика. - Я не слышала.
        Маргарита шумно вздохнула и запустила пальцы в волосы.
        - Мммм! - промычала она нетерпеливо. - Надоело сидеть тут и ничего не делать. Все при делах, понимаешь, все чем-то заняты. Даже Никита с этой… как её… тоже чё-то там затевает. Одни мы торчим тут, как клуши, и только и ждём новостей.
        - Я бы на твоём месте не завидовала Савостьянову, - предупредила Лика.
        - Почему это?
        - Потому что Елена очаровывает всех мужчин, что рядом с ней. Если Савостьянов в неё влюбится, у него будут проблемы. Особенно когда вернётся Бессмертный.
        - Да, не, - Маргарита недоверчиво смотрела на Лику. - Да, не, не может быть. Никита же не дурак, чтобы…
        - Марго, даже у себя на родине Елена Шемаханская больше известна, как Елена Прекрасная. Ну, о чём мы говорим, если сам Бессмертный не устоял перед ней?!
        Вот сейчас до Маргариты дошло, что сказал Ферзь. Теперь она поняла, что значит «в полном её распоряжении». Маргарите не хотелось верить в это, она знала Никиту как осторожного рассудительного парня, не склонного ко всяким глупостям. Но всё же он парень, и обязательств у него ни перед кем нет - ни в этом, ни в том мире. Досадно будет, если Лика и Ферзь окажутся правы.
        - Да ведь сам же Бессмертный, скорее всего, и послал его к ней, - попыталась возразить Маргарита. - Ну, пусть и не жалуется тогда, если у них что и будет.
        - Даже Бессмертный для него сейчас не главная проблема, Марго, ты ведь понимаешь? - Лика смотрела на подругу не свойственным ей внимательным и строгим взглядом. - Для всего Волхова он теперь главный враг после Елены.
        Маргарита помрачнела. Да, она это прекрасно понимала. Каким-то образом Никита оказался причастен к освобождению Елены и Змея, а значит, и к нападению на пограничные крепости. Каким образом это поспособствует их возвращению, Маргарита не понимала, но понимала зато, что, если Никиту убьют теперь, у неё уже не будет оснований обвинять в этом царицу. Она ручалась за напарника, а он развязал здесь войну. Он, а не Марья, как бы ни хотелось Маргарите думать обратное.
        - Лика! - звонкий девичий голос из соседней комнаты отвлёк её от мрачных размышлений. - Лика, ты здесь?
        - О, нет! - царевна испуганно обернулась на дверь. - Только не это!
        - А кто там? - заинтересовалась Маргарита.
        - Наказание Господне! - успела пробормотать Лика и натужно улыбнулась вбежавшей в дверь белокурой, румяной, голубоглазой девчонке в серебристо-белой шубке в пол и белых сапожках.
        Девчонка бросилась Лике на шею и расцеловала в обе щёки.
        - Лика, как я по тебе соскучилась, ты даже не представляешь! Как хорошо, что деду понадобилось в Волхов, а то бы ещё лет сто не увиделись. А у нас такая скука, такая скука - совсем нечего делать, ты представляешь?!
        Девчонка смотрела на Лику сияющими глазами.
        - Да, да, Снежка, представляю, отпусти меня уже, - Лика нетерпеливо отцепила её руки от шеи и повернула к Маргарите. - Снежка, знакомься, это Марго. Марго - это Сне… ну, в общем Снегурочка Морозова.
        - Привет! - Маргарита, приветливо улыбаясь, протянула руку и, вспыхнув взглядом, заметила на пальце Снегурочки перстень. - Ух, и ни фига себе! У тебя Лонгир уже?!
        - Ага! - радостно кивнула Снегурочка. - Мамин! Дед подарил, сказал, что уже можно. Смотри, что я умею.
        Снегурочка опять закрутила вихрь и протянула на ладони ледяного зайца.
        Маргарита жадно смотрела то на зайца, то на перстень.
        - Круто! - воскликнула она. - А ещё что-нибудь умеешь?
        - Ну, немножко, - Снегурочка слегка смутилась. - А чего ты хочешь?
        Лика оттащила Маргариту за руку в угол, жестом попросив Снегурочку подождать.
        - Марго, даже не думай! - зашептала она, бросая на Снежку быстрые подозрительные взгляды. - Это очень плохая идея!
        - Чего? - с невинным видом прошептала Маргарита в ответ. - Я ничего не делаю.
        - Ага, видела, как ты пялишься на Лонгир Снежки. Слушай, она дурочка, но связываться с Морозом себе дороже. Ты и его разозлишь, чего доброго, и Марью. Оно тебе надо?
        Снежка перебирала рисунки и карандаши Лики и не прислушивалась к их торопливому шёпоту.
        - Да я и не собираюсь ничего, - Маргарита невинно хлопала ресницами. - Ну, пусть подучит меня чуток, пока она всё равно тут.
        Лика подозрительно прищурилась, вглядываясь в предельно искренние глаза Маргариты. Потом резко повернулась к Снегурочке.
        - Снежка, а вы надолго здесь?
        - Не знаю, - Снежка обернулась к Лике. - Дед сказал, что ему надо на какой-то Совет. Кажется, завтра будет, а потом не знаю что. Я хотела попросить его оставить меня здесь погостить, но он, - Снежка обиженно надула губки, - сказал, что тут война и одну он меня ни за что не оставит.
        Лика переглянулась с Маргаритой.
        - Понятно, - она подошла к Снежке, приобняв её за плечи. - Да, у нас опасно. Мы тут в любой момент можем подвергнуться нападению. Так что тебе действительно не стоит оставаться без присмотра деда.
        - Но пока ты здесь, - заявила весело Маргарита, обнимая Снегурочку за плечи с другой стороны. - Можем познакомиться поближе, не так ли? Как вы добирались сюда, Снежка?
        Лика обречённо закатила глаза к потолку. Снегурочка весело вертела головой, радостно поглядывая то на Лику, то на Маргариту.

* * *
        Коломна предложил провести переговоры в Янтарном зале. Он был не такой большой и роскошный, как Зал посольских приёмов или Рубиновый зал Большого Совета, но в его камерной уютности вполне могли разместиться все приглашённые.
        Не было ни царского трона, ни стола с председателем. Марья надела свою золотую диадему, но больше как украшение, чем символ власти.
        Она сидела в кресле с золотыми подлокотниками, обитом тёмно-синим шёлком. Справа от неё сидел Коломна, за спиной стояли Ферзь и Игнат. Небольшим кругом по сторонам устроились остальные.
        Слева расположился Мороз. Высокий, крепкий, почти не постаревший за все годы, что Марья его знала, он был, однако, абсолютно седой. Густая белая грива волос, белые усы и борода, и даже белые брови подчёркивали необычно яркие синие глаза. «Как у Метелицы, - всякий раз вспоминала Марья, глядя на Мороза. - И у Снежки такие же».
        Напротив Мороза сидел Велизарий. Старик тоже был весь седой, но не сплошь белый, как Мороз, а словно припорошён мукой. Он кутался в тёплый зелёный халат и то и дело обращался к Сирин, о чём-то с ней перешептываясь.
        Марья старалась не смотреть на неё. Сухая, неулыбчивая, с заострённым, словно вытянувшимся вперёд, лицом и маленькими цепкими пальцами, Сирин вызвала у неё раздражение одним своим видом, и она согласилась на её присутствие только из уважения к Велизарию.
        По другую руку от Велизария сидел молодой властитель Барханного каганата Аддон. С нежно-розовой кожей, влажными мягкими губами, ямочкой на подбородке и жёлтыми вьющимися волосами, он единственный в комнате, не считая Ферзя, был моложе Марьи, и она до сих пор сомневалась, стоило ли его звать. При всей своей молодости и ограниченности, однако, Аддон был фантастически тщеславен и самолюбив, и, если бы Марья решила вести дела напрямую с Велизарием, он мог взбрыкнуть и отказаться поддерживать достигнутые договорённости.
        Салтана Марья позвала больше для других, чем для себя, чтобы не говорили, будто она сама всё решила за Скаль-Грайских. В отличие от сына, король ни разу не был волшебником и проку от него было немного. Но сын сейчас в плену у Соловья и старик выступал его законным представителем. К тому же, война рано или поздно затронет и Салтанат, и королю уже сейчас нужно сделать выбор, на чьей он стороне.
        Впрочем, раньше, чем Салтанат, от войны пострадает Семиградье. Это очевидная следующая цель Елены после Волхова, и Марья предусмотрительно позвала на Совет послов Содружества - Назара и Нила Сорского. Сорский уже десять лет был представителем Содружества в Волхове, а Назара специально прислали из Крайгорода сверить позиции после последних событий.
        Окна были зашторены, свечи зажжены. Дождь моросил с самого утра, и хотя бы сегодня можно было не ожидать нападения Змея.
        Марья знала, что во дворце хорошо натоплено, но её по-прежнему знобило. Она держалась, стараясь не дрожать и не кутаться демонстративно. От сегодняшнего Совета и её личных решений зависит слишком многое, нельзя дать кому-то повод усомниться в её способностях и компетенции.
        - Дорогие гости! Друзья! Ваше величество! - она обвела взглядом собравшихся. - Спасибо, что приняли приглашение и согласились прибыть в Волхов.
        Салтан и Велизарий покивали в ответ, Аддон скучающе улыбнулся, остальные продолжали настороженно слушать.
        - Как вы знаете, повод для собрания чрезвычайно серьёзен. Несколько дней назад в наш мир явились посланцы Кощея. Нами были задержаны двое из его гонцов, но, к сожалению, третьему удалось уйти. Мои люди, - Марья взмахнула рукой в сторону Игната, стоявшего с повязкой на пустой глазнице, - храбро сражались, но предусмотреть нападение воронов Балки было невозможно.
        Она перевела дух пару секунд.
        - Так или иначе, посланец добрался до Золотого Города, обеспечил Елене возможность действовать, и теперь они ведут с нами войну. Войну за возвращение Бессмертного.
        - Это всё крайне интересно, - Аддон демонстративно зевнул. - Но какое это имеет отношение к нам?
        Велизарий прикрыл глаза, словно стыдясь подопечного. Остальные, напротив, уставились на него.
        Марья усмехнулась.
        - Коломна! - она протянула руку к дьяку, он вложил ей в ладонь бумажный свиток.
        - Это принёс Саур два дня назад, - она помолчала, пережидая гул возмущения. - Да, мы знаем, кто такой Саур. Мои стрелки были недостаточно внимательны, но в этот раз он был всего лишь посланцем.
        Марья вернула свиток Коломне.
        - Читай! - приказала она.
        - Ваше величество, стоит ли? Давайте я просто перескажу.
        - Читай! - повторила Марья. - Это послание моего брата. Но адресовано оно всем присутствующим.
        Дьяк развернул свиток, откашлялся, вытер рот платком.
        - Моя дорогая сестрица! - негромко начал он, бросая быстрые взгляды на Марью. - Если ты читаешь это письмо, значит, Елена начала действовать, и ты уже в курсе, на что мы способны.
        Я дам тебе время осознать своё положение. Ты будешь сопротивляться, это неизбежно. Ты попробуешь опять собрать коалицию, ты предложишь дать совместный отпор. Ты будешь убеждать Мороза и Велизария, что в ваших силах справиться с моим Змеем, а тогда вы разберётесь и со всем остальным.
        Попробуй. Я дам тебе время, я знаю, что, не попробовав, ты не смиришься. Но каждый день, что ты будешь пробовать, Елена будет атаковать вас. Передай всем своим союзникам - никому не удастся отсидеться.
        Вы, четверо, в безопасности, вы нужны мне живыми, чтобы снять Запрет. И пока не снимете, каждый день будут гибнуть люди. Ваши люди. Близкие люди.
        Я советую тебе собрать всех участников и зачитать им это письмо, чтобы до каждого дошло быстрее и без посредников.
        Кто дороже всего тебе, Марья, мы оба знаем, так что не будем на этом задерживаться.
        Ольга, ты тоже нужна мне живая, и детей твоих я не трону. Но за мужа ручаться не стану.
        Мороз, ты не смог спасти дочь; подумай, сможешь ли спасти внучку. Как бы далеко ты её не упрятал, мои волки и вороны до неё доберутся. Рано или поздно.
        Велизарий, если откажешься ты, мой Змей сожжёт твою школу. Со всей твоей библиотекой. И учениками.
        Я не буду обещать, что никого не трону, если вернусь - вы всё равно не поверите. Но если я не вернусь, Елена справится с вами и без меня.
        Ты знаешь, о чём я. И Велизарий знает. Зря вы отказались от моего последнего предложения.
        Я нашёл Автора. Я нашёл Книгу. Если вы будете упорствовать, о Книге узнают все - Елена позаботится. И править вам в этом мире останется недолго.

* * *
        Коломна закончил, прокашлялся, свернул свиток и замер в кресле. Несколько секунд стояла звенящая напряжённая тишина; можно было слышать, как капает воск со свечей.
        - Я извиняюсь, - скучающим тоном протянул Аддон. - О какой книге идёт речь?
        Марья не ответила, она смотрела на Велизария. Старик сгорбился в кресле, поникнув головой и безвольно опустив руки.
        - Книга, - тихо произнёс он, откликаясь на взгляд Марьи, - это Книга нашего мира. Не вдаваясь в подробности, и помимо прочего, там всё про всех и каждого из нас. От рождения и до… надо думать до последнего года.
        - А с чего вы взяли, что такая Книга есть? - подозрительно спросил Мороз. - Её кто-нибудь видел?
        - Коломна! - Марья опять протянула руку; дьяк передал ей свиток.
        Она развернула его, прищурилась, выискивая.
        - Ночь в Холодном Логе, - она повернулась к Морозу. - Тебе это о чём-то говорит?
        Мороз замер. Он молчал, наливаясь кровью и игнорируя обращённые на него взгляды. Он смотрел только на Марью.
        - Что это? - хрипло спросил он, наконец. - Откуда это?
        - Я не знаю ни что это, ни откуда, - излишне резко, как ей самой показалось, ответила Марья. - Кощей велел прочитать это тем, кто не поверит. Тут для каждого есть, я уж не буду зачитывать всё.
        - А я бы всё-таки попросил, - опять протянул Аддон. - Мне вот интересно, о чём идёт речь.
        - Ваше величество, не стоит, - резко вмешалась Сирин.
        - Почему это? - надменно вскинул брови Аддон.
        - Потому что это вам сильно не понравится, - сказала Марья. - Кощей позаботился о доказательствах. Про Холодный Лог никто ничего не должен был знать - не так ли, Мороз? Кроме тебя, естественно.
        Она взглянула на Мороза. Тот, с натугой, кивнул.
        - Ну, а теперь знает Кощей. И, видимо, Елена. И если мы не снимем Запрет, об этом узнают все.
        Аддон озадаченно нахмурился, соображая. Остальные уже всё поняли.
        - Позвольте мне, - Сирин протянула руку. Марья усмехнулась.
        - Не веришь, что и про тебя есть? - она отдала свиток дьяку. - Пожалуйста.
        Коломна передал свиток Сирин. Она жадно схватила его короткими цепкими пальцами, развернула, забегала глазами по строчкам.
        Марья, воспользовавшись тем, что все смотрят на Сирин, достала из рукава платок и вытерла вспотевший лоб. Пряча платок обратно, она заметила, как дрожат пальцы.
        Сирин прочла, что искала. Как и Мороз, на секунду остолбенела с полуоткрытым ртом. Потом быстро опомнилась, поджала губы и резко вернула свиток Коломне.
        - Мы должны её остановить! - громко и с вызовом произнесла она, вскинув голову. - Угрозы Бессмертного останутся лишь угрозами, если мы остановим Елену.
        - Ради этого мы здесь и собрались, спасибо большое, - желчно ответила Марья, не глядя на Сирин. - Вопрос в том - как?
        - Нас четверо колдунов здесь, - Сирин встала, обвела взглядом Мороза, Марью и Велизария. - Если мы все атакуем Золотой Город, неужели не справимся с ней?! Она же даже не колдует!
        - А ей и не надо, всё уже сделал Бессмертный, - ответила Марья, всё так же не глядя на Сирин. - Пока она в его башне, она неуязвима. Ни для каких чар.
        - Откуда это известно? - горячо воскликнула Сирин.
        - Из опыта прошлой войны. Не поделишься, Мороз? - Марья скосила на него глаза.
        - Башня Бессмертного защищена не только заклятиями, но и Вещим Огнём, - хмуро произнёс Мороз. - Я не знаю, как он приручил его, но под Вещим Огнём его Башня выстояла даже против моего Льда.
        - Хорошо, - не сдавалась Сирин. - Ладно. Но она же не всегда в Башне. Она же теперь вылетает на Змее, я так понимаю. Мы можем попробовать атаковать их в воздухе, за пределами Золотого Города. Ты можешь со Змеем справиться?
        Сирин требовательно уставилась на Мороза. Он смотрел на неё несколько секунд.
        - Не знаю, - нехотя признал он, наконец. - Мне ещё не доводилось с ним сражаться. Но если он палит Вещим Огнём, его тоже не взять.
        - Попробуем что-нибудь ещё. Заколдуем, обездвижим, - Сирин повернулась к Марье. - Ты ведь уже билась со Змеем. Я слышала, что вроде успешно.
        - Да, если называть успехом то, что мы выжили, - усмехнулась Марья. - Я срубила ему три головы, а он через десять минут вернулся с новыми. Как тебе такое?
        Сирин поперхнулась. Она беззвучно открывала рот и напоминала Марье рыбу, вытащенную из воды.
        - Вы даже не хотите попробовать? - с тихой ненавистью спросила она. - Вы готовы заранее сдаться и сложить ручки перед этими… этими… этими шантажистами…
        Марья вспыхнула.
        - Знаешь что? - она резко поднялась с кресла. - Если ты предложишь план - настоящий, действенный план, - я, конечно, попробую. Вот только сначала реши, как нам найти этого Змея - раз. - Марья поднесла ладонь к лицу Сирин, загибая по очереди пальцы. - Где нам его и чем атаковать - два. Как защитить от него наши города, пока не найдём - три. Что делать с воронами Балки, пока ищем Змея - четыре. И что делать с Книгой - пять. Елена бездействовать не будет, и как только почувствует прямую угрозу, сразу всё всем расскажет.
        - Да и пусть рассказывает! - Сирин пренебрежительно махнула рукой. - Кто ей поверит? Она же отщепенка, подстилка Кощеева. Объявим её сумасшедшей лгуньей, да и дело с концом.
        - А если она предоставит доказательства? - Марья пыталась держаться и не съездить Сирин по лицу.
        - Какие? Какие ещё доказательства? Ты же сама сказала Велизарию, что Книга пропала с мальчишками, а больше у неё ничего нет. Слово против слова, и посмотрим, кому поверят больше. Мы тоже можем много чего придумать про неё.
        Марья с упрёком посмотрела на Велизария. Старик вздохнул, приподняв плечи, развёл руками, словно извиняясь.
        - Подождите-ка, - нахмурился Салтан. - Это что же, у Олега та самая Книга? Про которую вы талдычите? Как она вообще к нему попала?
        Марья повернулась к королю с неприятным чувством предстоящего неловкого объяснения.
        - Первый посланец Кощея - мальчик Костя, ровесник Олега. Книгу Бессмертный прислал вместе с ним. Во время нападения Соловья он был в Скальном Грае и бежал из него вместе с Олегом. И, видимо, вместе с Книгой.
        - Ты… - Салтан выпучил глаза не в силах поверить. - Ты как такое допустила? Марья, Книга была у тебя в руках, а ты её выпустила?!
        - Да откуда же я знала, что она у него?! - раздражённо ответила Марья. - Мальчишка про неё ничего не говорил, а обыскивать его у меня поводов не было.
        Она села обратно в кресло, сердито выдохнув и постаравшись успокоиться.
        - Но если Книга не у Елены, то где? - громко спросил Мороз. - Кто-нибудь понимает вообще, что происходит? Какие наши главные цели - Бессмертный, Елена, Змей, Книга?
        Марья замешкалась. Мороз сам, может быть того не понимая, задал важнейший вопрос. С него, по-хорошему, и надо было начинать, а не тонуть в бесплодных спорах.
        - Мы смотрим на дело не под тем углом, - медленно и негромко начал Велизарий, и Марья благодарно посмотрела на него, уступив слово. - Нам не нужно вовлекаться в эту войну. Но и уступать необязательно. Надо переманить Елену на нашу сторону. Мы оставим ей Золотой Город, признаем коронованной царицей со всеми правами и регалиями, введём в высший круг, и, вполне возможно, она согласится. Зачем ей рисковать в неверной войне, если можно получить всё и сразу? И не придётся делить власть с Бессмертным, она сможет править сама и единолично.
        Марья задумалась. План Велизария был хорош, но не учитывал одного нюанса. И, кажется, об этом подумала не только она.
        - А если она откажется? - спросил Сорский.
        - От таких условий? - недоверчиво прищурилась Сирин.
        - В этих условиях для неё нет главного, - осторожно заметил Сорский.
        - Это чего же?
        - Ну, понимаете… Я бы рассмотрел возможность…
        - Мой товарищ пытается изъясняться вежливо, - перебил Назар. - Ему здесь ещё работать, поэтому давайте-ка я вам кое-что объясню. План Велизария - туфта полная. Вы никогда не переманите Елену на свою сторону и не заставите её сложить оружие. Мы принимали их с Бессмертным в Крайгороде. Я видел их вместе. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни и в женщинах, у них любовь. Самая настоящая, без дураков. Ей нужен он, поймите вы это. И пока она его не вернёт, вы ничего от неё не добьётесь.
        - Чтобы моя сестра кого-то любила?! - недоверчиво фыркнул Аддон. - Да быть такого не может. Она соблазнилась его статусом, и ничего более.
        Назар бросил на Аддона презрительный взгляд и отвернулся. Тяжёлое молчание прервал Салтан.
        - Марья! - он неловко поёрзал в кресле. - Я думаю, они правы. Елена уже начала войну, она не остановится. Ты же помнишь, что он обещал, зачем нам это? Зачем ждать, пока вороны убьют Ивана? Или Снежку. Или…
        - Или Гвидона, - саркастически улыбаясь, перебила Сирин.
        - Да! - вспыхнул тот. - Да, Гвидо. В конце концов, пока мой сын в плену, я отвечаю за него и за его семью. Ты хочешь оставить детей без отца, а, Марья?! - грозно спросил он.
        Старый, тучный, с одышкой, Салтан сейчас был больше смешон, чем грозен. Марья даже не стала на него злиться; она всё прекрасно понимала.
        - Неужели ты думаешь, Салтан, - устало спросила она, - что Кощей всё забудет, когда вернётся? Ну ладно, я, Велизарий. Ладно, Мороз. Но он же ведь убьёт и Ольгу. Ты хочешь оставить детей без матери?
        - И без отца, - добавила Сирин, так же саркастически улыбаясь. - А может, ты этого и добиваешься? Стать опекуном сироток, договориться с Кощеем и прибрать Лукоморье.
        - Как ты смеешь?! - взревел Салтан, вскакивая с кресла; Марья ощутила за спиной движение Ферзя и Игната. - Чтобы я договаривался… жизнью сына… да как ты… как ты…
        Старика, казалось, сейчас хватит удар. Он побагровел, тряс кулаками, брызгал слюной, не находя слов.
        - Да не строй тут из себя праведника! - Сирин, в отличие от Салтана, бледнела от гнева. - Знаем мы, как ты добыл сыну княжество и при чём тут Кощей. Тебе не впервой с ним договариваться.
        - Ах ты, мразь! - завопил Салтан, бросаясь на Сирин. Метнувшиеся вперёд Ферзь с Игнатом успели перехватить короля и бережно, но твёрдо усадить в кресло. Старик лягался, выкрикивая что-то несвязное, тыкал пальцем в Сирин, побледневшую и вскочившую.
        Марья поняла, что пора закругляться.
        - Перерыв, - объявила она, вставая. - Дорогие гости, давайте немного успокоимся. Кажется, мы немного подустали и перенервничали. Нам надо отдохнуть и подумать. Через пару часов снова встретимся здесь и тогда всё решим.

* * *
        Она вышла из зала в сопровождении Ферзя и Игната. За гостей можно не беспокоиться, Коломна устроит всё лучшим образом. Сейчас ей самой нужно было принять правильное решение, и она шла в кабинет, чтобы ещё раз всё взвесить и обдумать.
        Вот только бы избавиться от этой лихорадки, думала Марья, оставляя Ферзя с Игнатом у двери. Она зажгла огонь и обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь.
        Огонь пылал, выбрасывая языки пламени из камина, но ей всё равно было холодно. Воровато оглянувшись, она взмахнула, накинув кунью шубу и обув валенки, уселась за стол, наколдовав ещё и кружку горячего сбитня.
        - Матушка, да у тебя жар, - сообщил Баюн, выгибаясь на столе и заглядывая в глаза. - Тебе срочно в постель надо, а не на совещания.
        - Не могу я сейчас в постель, Баюн, - жалобно пробормотала она, грея ладони о кружку. - Без меня тут всё развалится, а если я слягу…
        Она не договорила, отхлебнув сладковатого терпкого питья. Сбитень хорошо помогал ей при простудах, но сейчас у неё, очевидно, что-то серьёзнее. Баюн прав, ей надо заняться собой, ей надо лечиться, но она не могла отвлечься ни на минуту, мучительно соображая, что же всё-таки придумал брат.
        Марья прикрыла глаза, откинувшись в кресле и размышляя. Баюн забрался на колени и уютно урчал под рукой.
        Кому Кощей отправлял Книгу - ей или Елене? Если ей, почему не предупредил; если Елене - почему таким невообразимым способом? Ведь не мог же он предвидеть, что Соловей захватит Скальный Грай, тем более что Костя сбежит от него с Книгой? Или мог?!
        Марья встряхнула головой, поморщилась, ощутив пульсирующую в глазах боль. Эх, Велизарий, Велизарий! Что стоят все твои планы против железной воли твоего лучшего ученика, который давно превзошёл тебя во всём. Даже из другого мира он навязал нам свои правила игры. Мы можем разработать идеальную стратегию, но она ничего не стоит, если не понять его собственный план. Хотя бы… хотя бы на эти треклятые часы.
        - Баюн! - попросила Марья, и кошак с готовностью вскочил с коленей на стол. Она провела рукой под крышкой стола и достала из тайника часы.
        Снова и снова возвращалась она к этим часам, чувствуя, что вот уже пробивается из подкорки мозга в сознание смутное озарение, самый кончик отгадки на эту загадку, который она всё пытается ухватить и никак не может.
        - Ну, что же это, что же? Что ты мне этим хотел сказать? - бормотала Марья, напряжённо рассматривая часы. - Две минуты. Я поняла, что две минуты! Но зачем? Для чего?
        - Матушка! - предупреждающе промурлыкал Баюн. - К тебе посетители.
        Марья испуганно вскинула голову; в дверь действительно постучали. Она торопливо избавилась от шубы и валенок, прикрыла часы листком и разрешила войти.
        - Ваше величество, к вам Велизарий, - сообщил Ферзь, открыв дверь.
        Марья кивнула и встала из-за стола. Невежливо встречать Велизария сидя.
        - Без Сирин?! - недоверчиво усмехнулась Марья, увидев его одного.
        Велизарий сарказма не принял и шутки не поддержал. Он был озабочен и хмур.
        - Надо уже решать, Марья! - сказал он, отрицательно качнув головой, когда она жестом предложила присесть. - Нельзя допустить, чтобы о наших разногласиях узнала Елена. Она начнёт вербовать себе союзников. Соловей уже может быть на её стороне, а если ещё…
        - Велизарий! - прервала Марья, взмахнув рукой. - Можешь мне помочь кое с чем?
        - Что такое? - настороженно спросил он.
        - Ты что-нибудь знаешь про это? - спросила Марья, достав часы из-под листка и протянув Велизарию.
        Он осторожно взял за цепочку, положил на сухую пожелтевшую ладонь, погладил по крышке большим пальцем. Потом открыл, присмотрелся к ходу стрелок, к вензелю.
        - «КБ»! - прошептал он. - Это его?
        - Да, его, - кивнула Марья. - Они были у него, когда мы отправили его в другой мир. И вот он присылает их мне вместе с мальчиком, с Костей Благовым. Якобы для подтверждения своей личности. А на самом деле зачем, как думаешь?
        - А что тебя беспокоит?
        Марья подозрительно взглянула на Велизария.
        - Ты знаешь, что это за часы?
        Велизарий покачал головой.
        - Я слышал, он проводил какие-то эксперименты со временем, но…
        - Не со временем, нет, - Марья отрицательно качнула головой. - Со скоростью.
        - И? - Велизарий поднял заинтересованный взгляд.
        - И эти часы - инструмент управления скоростями.
        - Неужели?! - воскликнул Велизарий. - И как они действуют?
        - Да… - Марья неожиданно засомневалась. Брат прислал часы ей, только ей. Она не будет играть по его правилам, но стоит ли забывать про свои? - Да, знаешь, Велизарий, забудь. Думаю, он просто морочит мне голову. Как обычно.
        Она вытянула часы из рук Велизария. Показалось ли ей это или нет, но старый учитель расставался с ними с явной неохотой.
        Её пробил озноб. Она бросила часы на стол и обхватила себя руками.
        - Ты в порядке, Марья? - Велизарий приложил сухую ладонь тыльной стороной к её лбу. - У тебя же лихорадка! Тебе надо…
        - Да-да, знаю, что мне надо, - резко ответила Марья. - Надо отдохнуть, надо подлечиться. Некогда, Велизарий. Возвращайся в Янтарный, я сейчас подойду.
        Марья не старалась специально, но это прозвучало как приказ. Она почувствовала неловкость перед старым учителем и хотела извиниться за резкость. Но очередной приступ заставил её сцепить зубы, чтобы не клацнуть при Велизарии.
        - Хорошо, - старик задумчиво посмотрел на неё, бросил взгляд на часы и неспешно вышел.
        - Что, не веришь ему? - спросил Баюн, как только за Велизарием закрылась дверь.
        - Нет, - пробормотала Марья, убирая часы в тайник. - Нет, дело не в этом. Просто…
        Она замялась, сама не понимая, что «просто». Просто осторожность? Просто болезнь, обострившая её мнительность? Просто кошак прав, и она действительно не верит. Не Велизарию, нет. Сирин.
        Он же непременно всё ей расскажет, а Марья не хотела, чтобы её с братом секрет стал известен Сирин. Велизарию - может быть. Но только не Сирин.
        Марья нахмурилась. Сирин… Сирин… В голове забрезжила смутная догадка. На секунду ей показалось, что вот-вот она ухватится за кончик ниточки, ведущей к разгадке головоломки, присланной братом, и тут же снова всё потеряла.
        - Да что ж такое! - Марья с досадой стукнула кулаком о край стола. Стоять на пороге озарения и никак не открыть дверь - ну, это, конечно, выбешивает.
        Она взяла себя в руки, оправила платье. Надо было идти.
        - А может, не надо? - предложил Баюн. - Плохо ты выглядишь, матушка, лучше бы тебе не ходить. Не сегодня хотя бы.
        - Надо, Баюн, - вздохнула Марья. - Надо.
        Ферзь с Игнатом опять сопровождали её в Янтарный зал.
        - Что гарнизон? - спросила Марья на ходу.
        Большая часть гарнизонов Кремня и Данилова спаслась, заранее заметив Змея. Воеводы, понимая, что оборонять крепости бессмысленно, вывели и рассредоточили людей в оврагах Зарядья. Удивительно, но Елена, спалив крепости, не стала гоняться за людьми, а вернулась обратно.
        - Подходят, - ответил Ферзь. Ему было поручено принять и распределить отступившие в столицу гарнизоны. - Даниловцев ждём сегодня вечером, гарнизон Кремня - послезавтра.
        - Хорошо, - пробормотала Марья, чувствуя, как к жару и лихорадке добавилась внезапная слабость.
        Она остановилась, надеясь переждать приступ. Закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться и собрать волю в кулак. И…
        Ферзь с Игнатом едва успели подхватить потерявшую сознание царицу.
        Глава 15. Заботы дьяка Коломны
        Слух о болезни царицы, несмотря на все усилия Ферзя и Коломны, распространился по дворцу мгновенно. Лика, Снежка и Маргарита сидели в мастерской царевны и живо обсуждали случившееся.
        Снежка уже успела поговорить с дедом и выяснить, что они задержатся в Волхове. Сейчас она радостно щебетала, что как хорошо всё обернулось и она сможет остаться тут на несколько дней, а может, и недель, и вдоволь наговориться с подружками. Маргарита тоже была воодушевлена, и только Лика выглядела встревоженно и обеспокоенно.
        - Ты чего? - спросила наконец Маргарита. - Чего скисла-то?
        Лика вскинула брови, укоризненно посмотрела на подружек.
        - Марго, царица лежит без сознания - тебе мало? У нас война с Золотым Городом, Иван где-то на фронте, в столице некому править. Чему вы радуетесь - никак не пойму!
        Радостная детская улыбка сползла с лица Снегурочки. Кажется, до неё только сейчас дошло, почему её оставили в Волхове.
        - Не драматизируй! - Маргарита тоже поубавила оживление. - Она же волшебница, быстро поправится. В крайнем случае, отзовут с фронта Ивана. Он же наследник, нет?
        - Да при чём тут это?! - Лике не сиделось на месте, она ходила по комнате, нервно поправляя то подсвечник, то кресло, то бумаги на столе. - Марья - волшебница, она могла бы остановить Змея. А теперь она лежит, и неясно, встанет ли вообще.
        Лика тоже успела сбегать за новостями на половину царицы. В спальню Марьи её не пустили; у двери стоял Илюша и не реагировал ни на какие уговоры. Лика дождалась, пока из спальни выйдут Коломна с Ферзём, и принялась тормошить их.
        Они ничего не сказали ей, но по их озабоченному хмурому виду, было ясно, что всё серьёзно. В раскрытую дверь Лика успела заметить Наташу с парой девушек, хлопотавших у постели царицы и серый клубок у неё на груди. Значит, за лечение взялся сам Баюн, и, значит, дело действительно плохо.
        Коломна скоро убежал, а Ферзя Лика не отпускала до тех пор, пока он не сообщил ей, с большой неохотой, что за Иваном послано, но когда он вернётся, пока неизвестно.
        - В конце концов, есть же ещё один наследник, - заметила Маргарита, когда Лика пересказала разговор с Ферзём.
        - Кто? - недовольно спросила Лика.
        - Ты.
        Лика уставилась на Маргариту.
        - Не смешно, - сообщила она. - Вот ни капельки.
        - Какой смех, - пожала плечами Маргарита. - Ты - царевна. Юридически признанный представитель рода Волховских. В случае смерти, отсутствия или недееспособности прочих представителей рода ты официально становишься полноправным правителем и можешь отдавать полномочные приказы.
        Лика растерянно моргала, глядя на Маргариту.
        - Откуда ты всё это вытащила? - спросила она, недоумённо вздёрнув плечи.
        - Соборное уложение двадцать пятого года. Ты что, не читала?
        Лика помотала головой.
        - Наведываться надо в библиотеку, - наставительно произнесла Маргарита. - Хоть иногда. А то так и корону упустишь невзначай.
        - Да ну тебя! - рассердилась Лика. - Какая ещё корона? У нас тут такое творится…
        - Я серьёзно, Лика!
        - Я тоже. Марго, хватит ерундой заниматься. Скоро вернётся Иван, или Марья поправится, и вообще…
        - Ну, а пока никого нет, кто у вас тут за главного?
        - Коломна, конечно же. Кто же ещё?!
        - А он кто вообще? Он дьяк. И как он будет управлять царями да королями, которые у вас тут в гостях? Не говоря про волшебников?!
        - Коломна справится.
        - А если нет? Лика, неужели тебе неинтересно побыть царицей хоть пару дней? Хотя бы снимешь с нас самих арест, разрешишь в город выйти.
        - Я не царица! - выкрикнула Лика, потеряв терпение.
        - Но можешь ей быть! - настаивала Маргарита. - У тебя такие же права, как и у Ивана с Марьей. И не маши тут руками, сама знаешь. Всё может случиться. И Марья может умереть, и Иван погибнуть. И кто тогда будет править? Кому вести войну или переговоры с этой… как её…
        Снежка крутила головой, открыв рот, переводя взгляд с Лики на Маргариту и обратно. Ей очень хотелось кого-то поддержать, но она боялась обидеть другую.
        - Нет, нет, нет, нет! - Лика отчаянно мотала головой. - Нет, Марго, ты не понимаешь. Я не царица - ни по роду, ни по статусу. Мне нельзя править.
        - Марья тоже не царица, а смотри, как правит! Законного наследника отодвинула от престола!
        - Она волшебница! Она хочет и умеет править. А я нет!
        - Значит, придётся научиться. Ты же не собираешься провести тут всю жизнь под крылом мачехи?! Когда-нибудь надо выбираться в самостоятельное плавание.
        - А тебе-то что с этого? Что ты меня подначиваешь?
        - Я хочу, чтобы ты повзрослела. Чтобы взяла, наконец, жизнь в свои руки и сделала то, что хочешь.
        - А если я ничего не хочу?! Если меня всё устраивает?
        - Так не бывает! - отрезала Маргарита. - А даже если и бывает, то недолго. Сама видишь, что происходит. Утром ещё всё хорошо, а вечером - бац! - и полная задница. И тебе приходится брать ответственность на себя, и принимать решения, и что-то делать. Даже если ты и не хочешь ничего делать, тебе придётся, Лика. Пойми уже, наконец!
        Лика открыла рот и не нашлась, что сказать. Маргарита была права, но как же не хотелось этого признавать! Неужели сегодня, вот именно сегодня закончилась её беспечная беззаботная жизнь?! Прежде, даже в самые тяжёлые моменты, после смерти отца или ссор с Иваном, в критические дни войны или дворцовых смут, она не беспокоилась о будущем, она знала - о ней есть кому позаботиться. И вот сейчас, может быть, впервые в жизни ей предстояло самой принимать решения, самой заботиться о себе.
        А Маргарита продолжала добивать.
        - Илюша тебя не пустил к Марье, а ты просила. Почему? По какому праву он тебя не пустил?
        - По приказу…
        - По чьему приказу? Коломны? Ферзя? Сейчас они твои подчинённые, ты должна отдавать им приказы. Не говоря уже про Илюшу. Ты не просить у него должна, а приказывать. А если бы отказал, вызвать Ферзя и велеть наказать его. На губу посадить или чего там у вас…
        Нелепость представленной картины сразила Лику, и она нервно рассмеялась.
        - Марго, хватит! - попросила Лика, успокоившись. - Угомонись. Ну, послушай, послушай меня. Хорошо, я царевна, имею право - всё так, согласна. Но как ты себе это представляешь? Как я буду влезать в дела Коломны или Ферзя? Я же ничего не понимаю - ни в управлении, ни в финансах, ни в военном деле. Как я буду отдавать им приказы, если даже не знаю какие? Они же меня на смех поднимут!
        - Начни с малого, - не отставала Маргарита. - Потом научишься, втянешься.
        - Всё, Марго, хватит! - Лике надоел этот разговор. - Скоро вернётся Иван, или Марья встанет, и всё будет нормально. А пока Коломна справится и без моих советов. Буду я ещё у него под ногами путаться!
        - Ну, смотри! - Маргарита была явно раздосадована. - Я тебя предупредила. Не хочешь сейчас занять своё место, потом будет поздно. Так и просидишь до старости под Марьей!
        Она повернулась к Снегурочке.
        - Снежка, пойдём, покажешь мне, как огонь разжигать.
        - Пойдём! - Снегурочка вскочила, обрадованная, что и про неё вспомнили. - Это совсем просто, я тебе покажу.
        - А дашь перстень попробовать?
        - Ну, конечно…
        Уязвлённая Лика смотрела, как Маргарита под руку со Снегурочкой выходят из мастерской, и ей не хотелось идти с ними. Она обиделась на Маргариту, но понимала, что она права. Что-то и в самом деле пора было менять. Нельзя же всю жизнь прожить здесь, старея под присмотром Марьи и мучаясь из-за невыясненных отношений с Иваном. Рано или поздно их придётся выяснить и что-то уже решать.
        Но хотя бы не сегодня! Хотя бы не сегодня, бормотала про себя Лика, подходя к окну и всматриваясь сквозь струйки дождя на стекле в непроглядную осеннюю ночь.

* * *
        В эту ночь Коломна почти не спал. Всё, что держалось в царстве на Марье, свалилось теперь на него одного.
        Первым же делом Коломна отправил сообщение Ивану. В наскоро наброшенном послании дьяк объяснил царевичу ситуацию и предложил вернуться в столицу, оставляя, впрочем, окончательное решение на его усмотрение. Он знал, насколько было важно для Марьи найти и мальчиков, и Книгу раньше всех прочих, и понимал, что кроме Ивана доверить это дело нельзя было больше никому.
        Другой своей важнейшей задачей дьяк видел оставить в Волхове прибывших волшебников. Пока не поправится царица, убеждал он, явившись в Янтарный зал вместо Марьи. Она скоро встанет, и тогда можно будет завершить Совет и принять совместное решение. А пока нужно держаться в Волхове и известить Елену о болезни царицы.
        - Известить? - не поверила Сирин. - Зачем?
        - Нужно убедить Елену, что мы сейчас физически не способны выполнить её требования. Государыня лежит без сознания и не может принять участие в снятии Запрета. Как только Елена убедится в этом, ей не будет смысла продолжать налёты. Мы заверим её, что решение принято и, как только государыня поправится, Запрет будет снят. Этим мы выиграем время и, может быть, найдём Книгу раньше неё.
        Несколько секунд все обдумывали предложение дьяка.
        - Знаете, может сработать, - неожиданно согласился Велизарий. - Но как ты надеешься её убедить?
        - Пусть пришлет Саура проверить.
        - Ты пустишь эту тварь во дворец? - скривившись, спросил Салтан.
        Коломна вздёрнул плечи - мол, ну а что ещё остаётся делать?! У остальных на лицах было такое же недоверие, смешанное с отвращением. К Марье у всех здесь было разное отношение, но представить ворона Балки в её спальне, пока она там без сознания, - это, кажется, даже у Сирин не вызвало удовольствия.
        Возражать, однако, никто не стал. Получив у всех согласие задержаться в Волхове до выздоровления царицы, Коломна отправился проведать её.
        - Это невозможно! - негромко, но твёрдо проговорил Ферзь, сопровождавший его в Янтарный. - Я не пущу ворона в спальню государыни и вообще во дворец.
        Он помнил последнее наставление Ивана, и ненавязчивый укор Марьи терзал его до сих пор. Ещё одного подобного промаха он не намерен был допускать.
        - Ценю твою заботу, Ферзь, - нетерпеливо отмахнулся Коломна, - но за Марью можешь не беспокоиться. Пока Запрет не снят, Елена заинтересована в её жизни больше, чем кто-либо другой. Будь у неё возможность, она сама бы её вылечила. Саур ничего не сделает.
        Ферзь промолчал. Дьяк, кажется, был прав.
        Марья лежала бледная, с закрытыми глазами и, слабо шевеля губами, перекатывала голову по подушке.
        Она была в жару; испарина выступила у неё на лбу, на висках, на щеках. Мокрые волосы прядями липли к вискам. Наташа с девушками убирали волосы и торопливо меняли холодные компрессы. Марья в бреду мотала головой, то и дело сбрасывая их; Наташе приходилось ставить снова и снова.
        Перстень с Лонгиром, по распоряжению Баюна, был заботливо снят и спрятан от греха подальше. Сейчас кот лежал на высокой груди царицы и, пронзительно щуря жёлтые глаза, негромко урчал, вытягивая лапу с выпущенными когтями и оставляя на нежной коже тонкие царапины с капельками крови.
        - Ты что делаешь, разбойник! - сиплым шёпотом возмутился Коломна.
        Он стоял, не доходя до кровати несколько шагов, и мял в руках шапку. Ферзь скромно держался у него за плечом.
        - Так надо, - процедил Баюн, даже не повернув головы. - Чего вы вообще набились тут? Идите по своим делам и не мешайте мне делать мои. Отвлекаете только.
        - Ты можешь сказать, что с ней? - спросил Коломна. - Насколько всё серьёзно?
        - Как раз этим и занимаюсь, - раздражённо ответил кошак. - Пытаюсь выяснить. Зайдите через пару часов, может, что и скажу.
        Коломна потоптался, поманил пальцем Наташу. Черноволосая служанка выглядела испуганной.
        - Не знаю, что делать, - тихо пожаловалась она. - Я не знаю, что с ней. Она вся горит, и компрессы не помогают. Прямо хоть льдом обкладывай!
        - Позвать Мороза? - предложил Коломна.
        - Не надо Мороза! - процедил кот. - И льда не надо. Жар остановился.
        Наташа вопросительно посмотрела на девушку, меняющую компрессы. Та потрогала лоб царицы и кивнула.
        - Ну, хоть что-то, - пробормотала Наташа.
        - Ладно, - решил Коломна. - Делай, что кошак велит, а мы пойдём пока. Случится что - сразу докладывай.
        Наташа кивнула. Дьяк нахлобучил шапку и вышел с Ферзём в коридор, наткнувшись на Лику. Едва отделавшись от царевны, дьяк направился в кабинет Марьи.
        У кабинета его ждал Велизарий.
        - Как она? - внимательно глядя на озадаченного дьяка, спросил старый маг.
        - Э-э-э… - замялся Коломна. - Пока не понятно. Но она под лучшим наблюдением, можете не сомневаться.
        - Может, мне её посмотреть?
        - Э-э-э, знаете… - промямлил Коломна. - Спасибо, Велизарий, но, наверное, не стоит пока.
        Предложение Велизария было слишком соблазнительным, но Коломна знал, как не любила Марья кого-то подпускать к себе, кроме Баюна. До сих пор кошак справлялся и полностью устраивал царицу; не было причин не доверять ему и в этот раз.
        - Ладно, - понимающе усмехнулся Велизарий. - Тебе виднее. В любом случае я всегда к вашим услугам. Если понадоблюсь… - Велизарий добродушно развёл руки.
        - Ага, - кивнул Коломна.
        Велизарий мялся и не уходил. Коломна недоумённо смотрел на него.
        - Послушай, Коломна, - Велизарий, кажется, решился. - Я к тебе, вообще-то, ещё с одним делом шёл. Так, пустяк, но…
        У дьяка возникло крайне неприятное чувство, что именно это дело и привело его сюда, а вовсе не забота о здоровье Марьи.
        - …понимаешь, до того как всё это… случилось, мы с Марьей обсуждали часы… Часы её брата, присланные с мальчиком. Ты ведь знаешь про них?
        - Ну… я их видел, - осторожно ответил Коломна.
        - Ну, да, - кивнул Велизарий. - Время поджимало, надо было идти. Но потом мы с Марьей собирались поработать над этими часами, понять, зачем они тут.
        - Ага, - кивнул дьяк, начиная догадываться, к чему идёт дело.
        - Но видишь, как всё обернулось, - продолжал Велизарий, приободрённый кивком Коломны. - Так вот, пока Марья лежит, может, мне одному заняться часами? Ты не знаешь, где она их держит? Может, дашь мне их посмотреть?
        - Увы! - Коломна развёл руками. - По волшебной линии я Марье не советчик, и где она часы прячет, понятия не имею.
        Дьяк почти не соврал. Где находится тайник он знал, но вот как открыть его, действительно не имел никакого понятия.
        - Не знаешь? - на лице Велизария явственно проступило разочарование. - Уверен? Может, подумаешь? Она хоть в кабинете их держит?
        Коломна насторожился ещё больше. Не нравился ему этот настойчивый интерес Велизария к часам и стремление заполучить их в обход Марьи.
        - Велизарий, я не знаю, - он старался тщательно подбирать слова. - Наверное, они в тайнике, но я даже и представить не могу, где он. Думаю, вы сможете заняться часами, когда она встанет.
        - Боюсь, может быть поздно, - пробормотал Велизарий.
        Коломна развёл руками: мол, что смог. Велизарий покивал, извиняющееся улыбнулся и удалился. Дьяк проводил его взглядом и прошёл в кабинет.
        В кабинете было темно и холодно. Коломна поворошил кочергой в камине, подхватил щипцами тлеющий уголёк и зажёг свечу. Отобрав со стола царицы последние письма и донесения и прихватив печать, дьяк направился к двери. Но, взявшись за ручку, остановился в нерешительности.
        Помедлив пару секунд, он сел в кресло Марьи и провёл ладонью снизу по мраморной крышке стола. Кажется, всё чисто, следов взлома нет. Дьяк удовлетворённо кивнул, поднялся и вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ.
        Тайник он и есть тайник, его хранит волшебство. А для кабинета сойдёт и ключ. Ключ у Коломны был свой. Марья сделала дубликаты ему и Ивану. Только они могли входить в любое время и без доклада. А в случае надобности и в её отсутствие.
        Печать нужна была Коломне, чтобы подтвердить послание Елене. С посланием он отправил филина Фильку, которого отозвал с Истока ещё позавчера, словно предчувствуя, что тот понадобится. Голуби для полёта в Золотой Город не годились; они до смерти боялись воронов Балки и могли не долететь. Фильку же вороны почему-то не трогали.
        Отправив филина с запечатанным письмом, Коломна стал вызывать дворцовых горничных и расспрашивать о гостях. Ничего подозрительного пока, вроде, не было, если не считать случайной встречи в оранжерее Аддона и царевны Лики и странных шушуканий Сирин с Велизарием, которые умолкали всякий раз, как появлялись горничные.
        Коломна почувствовал, как усиливаются его подозрения. Он понятия не имел, что скрывают Велизарий с Сирин, и скрывают ли вообще что-то, но ему очень захотелось это выяснить.
        Отдав распоряжения на следующий день, особенно тщательно он велел организовать слежку за Велизарием и Сирин. В обычных условиях все дворцовые тайны для него бы вызнали Баюн или Колобок, но оба сейчас были недоступны.
        Закончив с горничными, Коломна опять поднялся в спальню царицы. Под руководством Наташи девушки только что сменили постель, но царица по-прежнему металась в жару, и свежая подушка уже начинала намокать от холодных компрессов и обильного пота.
        - Ей лучше! - безапелляционно заявил Баюн, не дожидаясь вопроса Коломны.
        Кошак опять устроился на груди у Марьи и так же урчал и щурился. Но выглядел почему-то чуть более взъерошенным, чем в прошлый раз.
        - Лучше? - не поверил дьяк, глядя, как уставшая Наташа, закусив губу, вытирает виски и волосы царицы. - Что-то не похоже.
        - Она пропотеет и успокоится. Может, даже поспит немного.
        - А сейчас она что? - Коломна кивнул на сомкнутые веки царицы.
        - Сейчас она в бреду. Мозг у неё работает, но сам по себе. Без управления сознанием.
        - Ты можешь толком сказать, что с ней?
        - У неё буря в голове, и она не справляется с ней. Что-то сидит у неё в подсознании и рвётся наружу, а сознание отказывается принимать. Она боролась, но не выдержала и сломалась. Не знаю, успела ли она осознать то, с чем боролась, и это её подкосило, или болезнь стала просто поводом, но теперь надо просто ждать.
        - Чего?
        - Справится мозг или нет. Если она примет то, с чем борется, может, поправится. Если нет - умрёт.
        - Умрёт? - Коломна почувствовал, как сам покрылся испариной.
        - Ну, или останется в таком состоянии. Так и будет бредить, не приходя в себя.
        - А ты можешь помочь ей? - спросил Коломна, помолчав. - Как-то поспособствовать, что ли, ускорить выздоровление?
        - А я чем занимаюсь?! - раздражённо ответил Баюн. - С лихорадкой я справлюсь, она не умрёт от этого. Но возвращаться в реальность ей придётся самой.

* * *
        Свечи догорели почти до половины. Во дворце было тихо; даже караульные сменялись, стараясь не шуметь. Коломна устало потёр глаза, откинулся на спинку кресла и уставился на огонёк свечи.
        У него не было оснований не доверять коту, тот ещё ни разу не ошибался в своих диагнозах. Но и поверить в тонкую душевную организацию Марьи, неспособную принять хоть какую угодно неприглядную реальность, Коломна не мог. Не вязалось всё это с ней.
        Он знал эту женщину. Знал двадцать лет, с того самого момента, когда она появилась при дворе робкой и скромной крестьянской девушкой, и никто тогда не думал и не предполагал, что она волшебница.
        За двадцать лет было всякое. Было и то, что только между ними, и даже Ивана в это не посвящали; от самых смутных дел Марья любимого пасынка оберегала. И ни разу она не дала повода усомниться в своей стойкости и жёсткости, ни разу не позволила заподозрить себя в слабоволии и несоответствии. Что же с ней случилось сейчас? И почему он, Коломна, не понял, не предусмотрел всего этого заранее?
        Всё было более-менее в порядке до появления мальчика, думал дьяк. Схватка у Истока изрядно выбила их всех из колеи, но, когда всё закончилось и Марья пришла в себя, показалось, что жизнь, наконец-то, налаживается, настали, наконец-то, долгожданные спокойствие и мир. Такой умиротворённой и воодушевлённой, как в эту весну и лето, дьяк не видел Марью давно; он и сам поддался победным настроениям и, чего греха таить, расслабился и потерял прежнюю хватку.
        Если бы он не впал, как и прочие, в повальное благодушие, если бы не поверил, как и остальные, в окончательное и бесповоротное изгнание Бессмертного, он ни за что не допустил бы тех роковых ошибок, которые и привели к тому, что сейчас они снова в отчаянном положении.
        Он настоял бы на преследовании и уничтожении Соловья с его бандой, он убедил бы царицу организовать высадку на Буян и зачистить под корень это пиратское гнездо. Он не ограничился бы блокадой Долин, а настоял бы на захвате Золотого Города и безоговорочной капитуляции Елены, что было вполне реально, пока Змей сидел на цепи у Калинова моста. И уж, конечно же, он не затянул бы так с проверкой Истока, а инспектировал бы Колю каждую неделю, а то и чаще. Охраняй водяной Исток в тот день, мальчик бы мог и не выбраться из озера и тогда все проблемы решились бы сами собой.
        Но он выбрался и попал в Волхов, и с этого всё началось. Марья была настолько ошеломлена его появлением, что с тех пор толком так и не пришла в себя. Она не верила, что брат может вернуться с того света, просто не верила! Она отрезала от себя прошлое, распрощалась с ним окончательно, и вот он снова грозно вторгается в её жизнь и снова заставляет сделать невозможный выбор.
        И всё-таки не это её подкосило, думал Коломна, потирая лоб и перебирая в памяти события последних недель. И не часы эти, треклятые, хоть она и измаялась с ними, пытаясь понять, зачем они здесь. И даже не возобновление войны с Еленой, которую она могла бы выдержать, как выдержала прошлую войну.
        Последним ударом, сломившим царицу, понимал теперь Коломна, стало известие о побеге мальчиков с Книгой. То, о чём говорил ей брат, то, во что она отказывалась верить, было теперь в этом мире, и она не знала, что с этим делать. Это-то её и добило, думал с тревогой Коломна. Это-то и лишило её остатков если не стойкости, то душевного равновесия, и позволило обычной простуде перерасти в тяжёлую лихорадку с бредом.
        Почему её так напугало известие об этой Книге, Коломна не очень понимал. Да, он представлял себе её содержательную ценность и какие последствия будут, если она попадет не в те руки. Но ведь не с этим же боролось сознание Марьи, не это она отказывалась понимать и принимать. Было что-то ещё, о чём он, Коломна, не знал, и, пока не очнётся Марья, видимо, и не узнает. Это что-то уже на уровне высшего волшебства, о чём могли бы судить Велизарий с Морозом, и даже Сирин, но не он, Коломна.
        В любом случае, решил Коломна, Книгу эту нужно найти. Найти раньше всех. Если это она довела Марью до потери сознания, она же должна и вернуть его. Все наличные силы нужно бросить на поиски мальчиков. Ну, куда, куда они могли деться?! Куда могли уйти от погони Соловья, да ещё и одни?
        Коломна подскочил в кресле, хлопнув себя по лбу и затейливо выругавшись. И как только раньше он не сообразил?! Колобок был в Скальном Грае, когда исчезли мальчики. Наверняка он и увёл их из города. И ведёт сейчас в Волхов. Осталось только понять где.
        Остаток ночи Коломна провёл, склонившись над картами и прикидывая наиболее вероятные маршруты бегства. Утром он отослал царевичу новое послание со своими догадками и предложением остаться и сосредоточиться на поисках. Вероятнее всего, на южных подступах к Гребню, с акцентом на западные и восточные края, где Колобку проще всего было бы провести мальчишек.

* * *
        На следующий день пришёл ответ от Ивана. Царевич согласился с предложением дьяка, сообщал, что продолжит поиски и просил только держать его в курсе всего происходящего в столице.
        Коломна тут же ответил, что прилетал Саур, убедился в болезни Марьи и отбыл обратно с посланием Велизария. Старый советник каганов всё-таки написал письмо Елене с предложением царского титула и признания в обмен на мирный договор.
        Как и предсказывали семиградцы, Елена ответила презрительным отказом. Вместо этого она пообещала каждый день, что Марья лежит без сознания, сжигать по одному городу, крепости или селу. И не останавливаться, пока царица не встанет на ноги и не снимет Запрет.
        Через день пришло официальное извещение от Совета Семиградья, зачитанное Сорским. Содружество извещало, что разрывает договор с Волховом и снимает блокаду с Долин. Посланцы Елены с ультиматумом добрались и до них, и горожане не рискнули проверять её решимость.
        Это стало для Коломны серьёзным ударом. Не прошло и трёх дней с болезни Марьи, а Волхов уже лишился одного из союзников. Если Содружество, по требованию Елены, введёт блокаду уже против них, это может привести к действительно серьёзным проблемам.
        Не говоря о всём прочем, через Содружество в Волхов шла железная руда из Красного Стана, питавшая весь Литейный двор. Коломна и без напоминаний Ферзя знал, что, если Елена перекроет этот поток, Литейный двор встанет, и они останутся без новых пушек, ядер, пуль, пищалей, гвоздей и топоров. На старых запасах долго не продержаться.
        Сорский с Назаром наперебой уверяли их, что никогда не пойдут на такое вероломство, и Елене не удастся убедить их прервать торговлю с Волховом, но Коломна знал: удастся. Удастся, если захочет.
        Ничего, однако, сделать уже было нельзя, и Назар вскоре отбыл в Крайгород. Нил пока остался, но было понятно, что как только Волхову возникнет прямая угроза, уедет и он.
        Елена, однако, не торопилась атаковать сам Волхов. Каждый день приходили сообщения о новых и новых сожжённых сёлах Ополья - сёлах богатых, хлебных, с набитыми доверху амбарами. Из Ополья в Волхов шёл хлеб, каждое утро по Калинову тракту пригоняли в город стада коров, овец, свиней.
        Елена прилетала всегда днём и угрожающе нарезала круги над селом, пока жители, похватав детишек, разбегались по окрестностям. Только после этого Змей сжигал село со всеми амбарами, мельницами, скотными дворами, и Елена улетала, оставляя крестьян без ничего, на голом пепелище.
        Строиться в зиму было поздно и нечем, и погорельцы устремлялись в Волхов. По приказу Коломны, их размещали в казармах, на складах, в гостиницах, магазинах. Но люди всё прибывали, и вскоре их стали размещать в домах горожан.
        Росло недовольство, цены на рынке взметнулись в несколько раз. Коломна велел открыть царские амбары и раздавать хлеб нуждающимся бесплатно. Это чуть погасило растущее недовольство, но теперь дьяк каждое утро с тревогой читал донесения о стремительно пустеющих амбарах и понимал, что такими темпами до весны им не продержаться. Грядёт голод.
        Раньше всегда можно было надеяться на Лукоморье, на Содружество, на Салтанат, в конце концов. Но Лукоморье сейчас под Соловьём, и он был готов помочь Волхову только на своих условиях, которые Коломна при всём желании удовлетворить не мог. Семиградье переметнулось на сторону Елены и вот-вот объявит им самим блокаду, а Салтанат… От Салтаната тоже нечего было ждать, пока король сидит в Волхове и жалуется на скверное обращение.
        От старика было мало проку здесь, и Коломна решил отправить его обратно домой под торжественное обещание снарядить и доставить в Волхов до середины зимы сорок обозов с хлебом. Салтан обещал, но категорически отказался лететь обратно на Коньке и даже в упряжке Мороза, хоть Коломна и убеждал его, что это самый надёжный и безопасный способ. Старик жаловался на больные лёгкие и твердил, что не перенесёт очередного полёта. Пришлось снарядить ему карету и сильный конвой.
        Салтан уехал и Коломне оставалось только надеяться, что он доберётся благополучно и пришлёт обещанные обозы. Иначе голодных бунтов им не избежать.
        Несколько раз Мороз по собственной инициативе пробовал поохотиться на Змея. Но перед каждым вылетом Елена рассылала на разведку воронов Балки. Как ни прятался Мороз, вороны всегда его обнаруживали, и Елена выбирала себе безопасную цель.
        После нескольких неудачных попыток Мороз бросил затею. Теперь он целыми днями сидел в своих покоях во дворце и по три-четыре раза на дню справлялся о здоровье Марьи. Утешить его было нечем.
        Вопреки заверениям Баюна, Марье не становилось лучше. Жар понемногу спал, но царица продолжала лежать и бредить, и слухи о её болезни расползались по городу, по царству и за его пределы.
        Это тревожило Коломну едва ли не больше, чем сама болезнь. Дьяк понимал, что люди начинают привыкать жить без царицы, начинают рассматривать и строить будущее уже без неё.
        Насколько всё далеко зашло, он понял, когда однажды его попросили зайти к Велизарию для важного разговора.
        Велизарий встретил Коломну не один, а вместе с Сирин. На Сирин было тёмно-зелёное платье с широкими белыми узорами и шерстяная накидка с бобровым воротником. На Велизарии - бобровая шуба и сапоги на медвежьем меху. Во дворце хорошо топили, но южане всё равно мёрзли.
        - Прости, что отвлекаем от дел, Коломна, - сразу же извинился Велизарий, - и что вызвали тебя сюда, а не сами пришли. Но дело довольно деликатное; лучше пока обойтись без посторонних ушей.
        - Да, - настороженно проговорил Коломна, по приглашающему жесту Велизария присаживаясь на стул.
        - В обычных условиях мы бы решали это дело с Марьей или хотя бы с Иваном. Но, как видишь… - Велизарий развёл руки. - Придётся решать тебе. Каган хочет посватать царевну Лику. Ты можешь обеспечить нам её согласие?

* * *
        - Что? - не поверила Лика. - Вы в своём уме?!
        Коломна попросил Лику зайти к нему в кабинет. Ему не хотелось вести этот разговор в покоях царевны, в присутствии Кошкиной и Снегурочки, которых надо просить удалиться. Лучше решить это дело по-тихому, келейно, не вызывая пока особого шума.
        - Не по-настоящему, ваше высочество, - насколько мог убедительно произнёс он. - Это даже не будет считаться помолвкой. Просто скажете, что да, мол, вы не против, но нужно, чтобы брак одобрили царица и ваш брат. Без их согласия вы не можете…
        - Почему я вообще должна ему что-то отвечать? - гневно спросила Лика. - Почему ты сразу не сказал ему «нет», Коломна?!
        - Потому что этот вопрос решать не мне, - терпеливо объяснял Коломна.
        - Но ты же знал, как я отвечу!
        Коломна неопределённо повёл рукой с видом: мол, не надо так торопиться.
        Лика прикусила губу. Она поняла, что одним гордым «нет» и высокомерным взглядом ей не отделаться.
        - Коломна, мы виделись с ним всего два-три раза. Он даже намёков никаких не делал. Даже если забыть про всё остальное, зачем ему я?
        - Ну, во-первых, не два-три раза, а каждый день, - ненавязчиво поправил Коломна. - А во-вторых, это может быть даже не его идея. Что не отменяет главного.
        - Что? - не поняла Лика. - Ты о чём?
        - Аддону нужен наследник. Иначе каганат может попасть не в те руки. А очень влиятельные силы, - Коломна побарабанил пальцами по столу, - этого не хотят.
        Лика непонимающе прищурилась.
        - Не бери в голову, - махнул рукой Коломна. - Скорее всего тебя это вообще не коснётся. Просто скажи сейчас «да», это тебя ни к чему не обязывает. Всё равно помолвку должны будут подтвердить Марья с Иваном.
        Лика почувствовала, как упало сердце.
        - А если они подтвердят? - тихо спросила она.
        Коломна наклонился через стол, заглянул ей в глаза.
        - Весьма маловероятно, - медленно произнёс он. - Но даже если и так, то что с того?
        - Он же… он же… - Лика не находила слов.
        - Да, - кивнул Коломна. - Со странностями. Но Сирин с Велизарием обещают поправить это, и ты всегда можешь устроиться так, чтобы пореже видеть его.
        - Но мне же придётся… - воскликнула Лика.
        - Да, - подтвердил Коломна. - Придётся. Но, Лика, ты же не думала, что сможешь прожить здесь всю жизнь на положении вольной царевны и умереть старой девой. Тебе дали имя царевны Волховской - изволь соответствовать.
        Лика растерянно приоткрыла рот.
        - Ты же… ты же только что говорил, что это всё понарошку… не по-настоящему…
        Коломна вздохнул.
        - Мы в отчаянном положении, Лика, - сказал он, строго поглядев на царевну. - У нас война с Еленой, у нас возвращение Бессмертного. Мы не можем себе позволить разбрасываться союзниками. Мы уже потеряли Лукоморье и Семиградье; на волоске Салтанат. А царица больна, и неизвестно, встанет ли. А Иван на фронте, и мало ли что. Лика, если из-за твоего каприза нам откажет в поддержке ещё и каганат и Велизарий с Аддоном оставят нас тут одних, я не знаю, как мы переживём всё это. Возможно, что и не переживём.

* * *
        Свеча легко зажигалась и гасла. Стаканы и карандаши послушно летели в руку, дверь открывалась и закрывалась без особых усилий. Теперь Маргарита отлично видела разницу между перстневым и рассеянным Лонгиром.
        Правда, и на рассеянном Лонгире у неё получалось, хоть и не сразу, и с очень большим трудом. Теперь она понимала, о каком напряжении говорила Лика; она буквально изнемогала после нескольких простеньких упражнений. Даже с перстнем колдовать оказалось совсем не так просто, как она представляла.
        Тем не менее она делала успехи. Уже через пару дней занятий она двигала Лонгиром небольшие предметы, заправляла постель и даже разжигала огонь. Перемещение предмета или процесса из одного естественного состояния в другое - это были азы, Маргарита их усвоила без особых проблем.
        Сложности возникли с превращениями. Превратить один предмет в другой - это было уже процессом, требовавшим куда большей концентрации, понимания и художественной активности. Бронзовая шкатулка, которую Маргарита пыталась превратить в подсвечник, треснула пополам, искривилась и прекратилась в сюрреалистическую инсталляцию.
        Маргарита озадаченно вертела её в руках, не понимая, как так вышло и что теперь делать.
        - У меня с первого разу тоже ничего не получалось, - утешила её Снегурочка. - Так трудно всегда рассчитать точный объём и массу.
        - Чего? - Маргарита подняла взгляд на Снегурочку.
        - Ну, масса же, масса. Объём, - пояснила Снегурочка, изобразив руками нечто шарообразное. - Преобразованное должно совпадать по массе с преобразуемым…
        - А, да, - нетерпеливо отмахнулась Маргарита, - это я помню, это я читала. Но, блин, как же это на глаз-то определить?!
        - Некоторые сами собой это умеют, - сказала Снегурочка. - Но, вообще, практиковаться надо.
        - Ага, - Маргарита прищурилась, напряглась, вытянула руки, пытаясь превратить свою инсталляцию обратно в шкатулку. Та съёжилась в неряшливый бронзовый ком. - Снежка, сделай как было, - взмолилась она. - А то Лика убьёт меня.
        Маргарита сняла перстень и протянула Снегурочке. Та с готовностью надела кольцо и легким взмахом вернула бронзовому комку прежний вид.
        - Погоди-ка, - нахмурилась Маргарита. - Та была темнее. Снежка, ты эту слишком светлую сделала.
        - Да? - Снегурочка озадаченно смотрела на шкатулку. - Ну, давай потемнее сделаю.
        Она ещё раз взмахнула рукой, и шкатулка действительно стала темнее. Впрочем, Маргариту и эта версия не устроила.
        - И узоры на крышке другие были, - она критически вертела шкатулку в руках. - Вот здесь завитушки шли, а не ромбики. Ты не помнишь, что ли?
        - Не-а, - виновато улыбаясь, призналась Снегурочка. - У меня с этим всегда беда, дед меня даже ругает. Что я невнимательная и всё такое.
        Зачем же Лонгир тебе дали, сердито подумала Маргарита. Всё, что она успела прочитать про этот магический камень, говорило, что абы кому его не дают - только самым лучшим. Снегурочка к таковым, кажется, не относится.
        За дверью раздались быстрые лёгкие шаги, и Маргарита испуганно поставила шкатулку на место, повернувшись к Лике с трусливой улыбкой. У царевны было такое странное выражение, что Маргарита тут же забыла про испорченную шкатулку.
        - Что? - спросила она.
        Лика смотрела отсутствующим взглядом и на лице у неё читались вперемешку удивление, отвращение и смятение. Она словно ещё не осознавала до конца, что с ней произошло, и на вопрос Маргариты ответила не сразу. Лишь через три-четыре секунды её взгляд приобрёл осмысленное выражение…
        - Поздравьте меня! - криво улыбнулась Лика, подняв правую руку, на которой блеснуло кольцо с бриллиантами. - Я - невеста!
        - Чего?!
        - ЧЕГО??!!
        Радостный возглас Снегурочки и испуганный Маргариты слились в один. Лика с отвращением и стоном сдирала кольцо; оно никак не хотело поддаваться.
        - Да подожди ты, палец оторвёшь, - бросилась Маргарита. - Дай сюда.
        Она взяла палец Лики в рот и сняла кольцо с влажной кожи.
        - Ну? - Маргарита протянула кольцо Лике.
        Она, не глядя, взяла и швырнула на стол. Снегурочка еле успела подхватить у края. Лика рухнула в кресло, забравшись с ногами и закрыв ладонями лицо.
        - Лика, что случилось? - Маргарита опустилась на колени перед креслом, тревожно заглядывая снизу вверх и пытаясь оторвать ладони Лики от лица. - Чё за маракуйя, какая ещё невеста?!
        - Это он, да?! - Снегурочка радостно подсела к Лике с другой стороны. - Аддон сделал предложение?
        Последние две недели между ними только и было разговоров, что о неотступном внимании молодого кагана к Лике. Маргарита занималась со Снегурочкой, а Лика скучала и бродила по дворцу, то и дело натыкаясь на якобы случайно вышедшего Аддона. Снегурочка вслух мечтала, как они поженятся, Маргарита смеялась и шутила, но никто и не думал, что всё так стремительно и серьёзно закончится.
        Маргарита испугалась. Испугалась и за себя, и за Лику, видя её отчаяние, причину которого, кажется, даже понимала.
        - Лика, прошу, не пугай меня. Только не говори, что вы уже муж и жена, пожалуйста.
        - Мы ещё даже не жених и невеста, - сдавленно ответила Лика, бессильно уронив руки. Она смотрела прямо перед собой, в глазах у неё стояли слёзы. - Пока что.
        - Пока что?! А это тогда что? - Маргарита свирепо ткнула в кольцо.
        - А, это… - Лика устало откинулась головой на спинку кресла. - Это просто подарок.
        - Подарок? За что?!
        - За то, что согласилась стать его женой.
        - Ничего не понимаю, - Маргарита потрясла головой. - Так это у вас что, помолвка всё-таки?
        Лика обречённо вздохнула и пересказала разговор с Коломной.
        - Ну, и что мне оставалось делать? - убито спрашивала она. - Коломна провёл меня к ним, к Велизарию с этим… с этими… Ну, я и сказала. Да, мол, согласна. После войны и если Марья с Иваном согласятся. Ну, и этот лыбится, снимает кольцо и суёт его мне на палец - типа, в благодарность и как залог будущих даров.
        Последние слова Лика произнесла со всей язвительностью, на которую была способна. Злость начала брать в ней верх над обречённостью.
        - Марья никогда не даст согласия! - твёрдо произнесла Маргарита. - Тем более, Иван. Коломна прав - это всего лишь тактический ход, не переживай.
        - Да нет, Марья-то как раз согласится, - невесело усмехнулась Лика. - Зачем я ей тут?! А Иван… - она замялась.
        Маргарита поняла почему. После последней ссоры Иван не написал ей ни одного письма, как делал всякий раз раньше, когда надолго покидал Волхов. Лика терзалась сомнениями; пару раз советовалась с Маргаритой - не стоит ли самой написать ему? Но она не знала куда, а Коломна наотрез отказывался говорить.
        - Девочки! - Снегурочка невинно и удивлённо хлопала большими синими глазами. - А чего вы расстроились-то так? Лика, тебе же предложение сделали! Тебя берёт замуж владыка Барханного каганата! Чего ты не рада-то?
        - Ох, Снежка! - простонала Лика, хлопнув ладонью по лбу. - Да я с радостью уступлю тебе это место. Хочешь? Вон, бери кольцо и беги к Велизарию - скажи, что мы поменялись.
        - Почему к Велизарию? - удивилась Снегурочка.
        - Да потому что он всё это и устроил! Аддон тут вообще ни при чём - я ему нужна так же, как и он мне.
        Маргарита встала, прикусив губу. Конечно, шептались об этом с Ликой втихомолку, подхихикивая, но не собирались разрушать иллюзии наивной Снежки. Сейчас Лика была, однако, в таком расстройстве, что ей было всё равно.
        - То есть как это? - пролепетала Снегурочка, переводя растерянный взгляд с Лики на Маргариту и обратно. - Как это ты ему не нужна?
        - А вот так, что Аддон любит мальчиков, а не девочек, - язвительно кривя губы ответила Лика. - Ты что, не знала? И всё бы ничего, но он последний представитель династии. Которой, оказывается, нужен наследник.
        - Что?! - потрясённо пробормотала Снежка. - Да нет, не может быть! Он же… он же…
        - Да, да, да, да! - выкрикнула Лика, гневно встряхнув косой и выпрямившись в кресле. - Этот Аддон самый обычный мужеложец, которому надо подсунуть какую-нибудь принцессу или царевну для продолжения рода каганов. Поздравьте - нашли меня!
        Маргарита зажмурилась. Ей стало самой противно от того, что собиралась сейчас сказать, но как ещё утешить Лику, она не представляла.
        - Но если… если он такой… он же не сможет… С этим-то они что собираются делать?
        - Колдовство, - пропела Лика, саркастически покрутив ладонями. - У него есть Велизарий, у него есть Сирин. На пару-тройку раз поднимут как-нибудь.
        Маргарита опять зажмурилась. От представленной картины её чуть не затошнило. Снегурочка просто убито молчала.
        - Но ты же не настоящая царевна, - тихо произнесла Маргарита, стыдясь саму себя. - Тебя же просто приняли в семью. Неужели они не могли найти кого-нибудь более родовитого?
        Лика выразительно посмотрела на неё. Маргарита поняла. Не ты ли, говорил ей взгляд Лики, не ты ли мне доказывала, что я такой же полноценный и законный представитель рода Волховских, с такими же правами и регалиями, как и Иван?! Ну, вот и все прочие считают так же, и моё происхождение, как и моё желание, здесь дело второе.
        - Ладно, Лика, - Маргарита натужно улыбнулась. - Не паникуй раньше времени, может, ничего ещё и не будет. Вот вернётся Иван и всех тут разгонит. Ты же знаешь, он за тебя, если надо, и против Марьи пойдёт. А уж пидарасу тебя он точно не отдаст.
        Лика обрезанно взглянула на Маргариту и ничего не ответила.

* * *
        Было ли это связано с присутствием Мороза в городе или ещё с чем, но холода в этом году наступили в Волхове необычайно рано. Лика не помнила, чтобы Молочная река замерзала уже к середине ноября, но такой стоял холод сейчас, что даже бурлящие ключи смирились и спрятались подо льдом.
        Снегу было немного, и это стало ещё одной напастью. Озимые грозили перемёрзнуть в заледеневших полях, добавляя к уничтоженным запасам ещё и грядущий неурожай. А по обледенелым дорогам шли и шли погорельцы, надеясь переждать зиму в столице, и даже невозмутимый Ферзь, изредка пересекаясь с девушками на переходах, начинал казаться им всё озабоченнее и мрачнее. Он был готов воевать, но явно не на такой войне. Царство брали не огнём и кровью, царство брали измором. И что с этим делать, он не знал.
        Лика больше не могла делать вид, что её всё это не касается. Касается. Вот теперь её всё это касается напрямую. Маргарита была права - настало время принимать решения.
        Она простояла целый час на балконе, надев тёплые валенки и попросив у Сидора длинный волчий тулуп и шапку Ивана. Ни Маргариту, ни Снегурочку, Лика с собой не взяла - ей хотелось выплакаться одной, чтобы никто не видел.
        Под ледяным сухим ветром слёзы замерзали на щеках, и Лика вытирала их, стряхивая с ресниц ледяные капельки. По всей Дворцовой улице, уходящей к Восточным воротам, горели костры, у которых грелись дежурные и ночные караулы. Такого количества вооружённой стражи на улицах города Лика тоже не помнила. Наплыв погорельцев привёл не только к взлёту цен, но и росту драк, разбоев и воровства. В попытках справиться с этим Ферзь вывел на улицы дополнительные патрули, которые дежурили теперь круглосуточно, сменяясь в такой холод каждые два часа.
        Лика смотрела, смаргивая слёзы, на далёкий огонёк в башне над Восточными воротами, через которые уезжал царевич, и беззвучно молила его о возвращении.
        - Иван! - шептала она с отчаянием, кутаясь в воротник и вдыхая до боли знакомый запах. - Иван, вернись! Услышь меня, умоляю! Иван, я была дура! Вздорная, капризная, глупая дура, но, пожалуйста, вернись! Надо было случиться всему этому, чтобы я всё поняла. Я люблю тебя, Иван! Пожалуйста, вернись! Спаси меня от этого безумия!

* * *
        Стояла ещё глубокая тьма, и во дворце было тихо, когда Лика на ощупь, не зажигая света и не будя никого из служанок, оделась и выскользнула в коридор.
        Она хотела найти Ферзя, пока он ещё у себя и, желательно, спит. Только он может ей помочь, думала Лика, и только сейчас, пока ещё не ушёл на службу. Потом он на весь день пропадёт в городе, появляясь во дворце лишь на несколько минут, и перехватить его будет практически нереально.
        Она спросила накануне Сидора, но старик лишь сокрушённо развёл руками. Он со всем сердцем, он, конечно, сказал бы, но он не знает, где Иван. Вот крест, царевна, и чтоб мне язык отсох, ежели я вру.
        Лика успокоила старика, чмокнув его в морщинистую щеку, вернула тулуп и шапку, и удалилась к себе. Она поверила Сидору, он просто органически не умел врать.
        Коломна врать умел мастерски, но сейчас он даже не стал утруждаться. Он не скажет ей, где Иван, и от своего имени сообщения тоже не передаст. Письмо могут перехватить вороны Балки - это раз. Царевич занят слишком важным делом, чтобы отзывать его в столицу - это два. А он непременно рванёт обратно, если Лика даже только намекнёт на какие-то свои неприятности. С неприятностями они тут справятся, а вот без царевича там всё развалится, говорил Коломна, и Лика не знала, как его переубедить.
        Маргарита говорила, что, скорее всего, царевич где-то на юге, потому что, ну помнишь же, мы слышали, он оставлял на Ферзя восток, север и запад. Очевидно, потому что юг брал на себя. Лике не хотелось верить, что Иван на юге, но даже если Маргарита и права, это мало что давало. На юге - это где? Куда именно писать?
        Лика была в таком отчаянии, что будь Марья здорова, она обратилась бы даже к ней. Но царица была по-прежнему без сознания, и у неё оставался последний вариант. Если кто ещё в Волхове и знает где Иван, то только Ферзь. Она помнила их разговор на лестнице, но с тех пор многое изменилось, и, возможно, Ферзь вошёл в число посвящённых.
        Лика быстро, периодически переходя на бег, пересекла главный корпус дворца, спустилась на второй этаж северной башни и перешла в служебный корпус, где размещались гвардейские казармы и были выделены отдельные комнаты офицерам.
        Мелькнула серая тень, скрывшись за поворотом, и Лика испуганно замерла: неужели Баюн?! Да нет, вроде; это, наверное, рыжая Муська, прикормленная Евсеем. Баюн не выходит из спальни царицы. Говорят, облез, похудел, почти ничего не ест, сутками сидит у неё на груди, мурлычет и всё пытается вытащить из забытья.
        Подумав о Марье, Лика в который раз за последние дни испытала прилив стыда и страха. Как же она недооценивала царицу, пока та была здорова и всё держала под своим контролем! И что же теперь будет с ними, если Марья так и не поправится или не дай Бог, умрёт?!
        Лика постаралась отогнать от себя эти мысли; ей сейчас было не до этого, ей нужен был Ферзь. Она нашла его комнату, торопливо повертела головой, убедившись, что никого в коридоре больше нет, перевела дух, пытаясь успокоиться, и тихонько постучала.
        Дверь тут же распахнулась. Лика от неожиданности отпрянула. Ферзь был уже собран и готов к выходу. На поясе тускло блеснули кинжал и сабля.
        - Ваше высочество! - удивился Ферзь, подозрительно посмотрев по сторонам от Лики. - Что вы здесь делаете?
        Удивление Ферзя можно было понять - никогда ещё царевну не видели разгуливающей по дворцу в такую рань.
        - Саш, я к тебе! - храбро сообщила Лика. - Ты очень торопишься?
        - Вообще-то, да, - Ферзь вышел из комнаты, запер дверь. - Мне надо к Коломне, потом на обход…
        - Подожди, - Лика схватила его за рукав, развернула к себе. - Подождёт твой обход. Сначала скажи, где Иван?
        - А зачем вам? - подозрительно спросил Ферзь. - Что-то случилось?
        - Случилось? - Лика издала невесёлый смешок. - Да, Саш, кое-что случилось. Ты где вчера был?
        - А-а, - понимающе кивнул Ферзь. - Да, слышал. Что-то насчёт сватовства или вроде того. Так вы теперь невеста?
        - Саш! - не сдержалась Лика.
        - Царевна, это не моё дело совершенно, - Ферзь учтиво склонил голову и, осторожно обошёл Лику - Моё дело - служба. Сейчас мне надо за указаниями, простите…
        Лика шла рядом с Ферзём, понимая, что надо остановить его, приказать, но никак не могла заставить себя это сделать.
        - Саш, ты можешь мне сказать, где Иван? Просто скажи, и я тебя не держу.
        - Ваше высочество, даже если бы я и знал, где царевич, я совершенно не вправе был бы вам это сказать. Простите…
        Лика схватила его за руку и резко остановилась. Ферзь был вынужден повернуться к ней.
        - Саша! - ледяным тоном произнесла Лика. - Я пока ещё твоя царевна, не так ли?! Если ты служишь, то служишь и мне. Пока Марья без сознания, а Иван в отъезде, ты подчиняешься моим приказам. В том числе и моим, - поправилась она чуть смущённо. - Так что я тебя не прошу, - снова повысила звенящий от напряжения голос Лика, - я тебе приказываю! Скажи, где Иван и куда ему отправить письмо?
        Ферзь молча смотрел на Лику и ему было даже немного жаль её. Она стояла перед ним, тщетно пытаясь придать себе высокомерный вид, но судорожные покусывания губ и беспокойные руки выдавали смущение и смятение от столь несвойственного и непривычного ей поведения. Ещё немного, думал Ферзь, и она сама разревётся и начнёт извиняться за неуместную и смешную «царскость».
        - Ваше высочество! - Ферзь как можно почтительнее склонился перед царевной. - Я клянусь вам, что не знаю, где царевич. Он сам настоял на этом, и я думаю, вы это знаете.
        Он остро взглянул на Лику, и та покраснела, поняв, что он знает о подслушанном разговоре на лестнице.
        - Но если вам действительно необходимо связаться с Иваном, то кое-кто знает.
        - Коломна? - Лика опять невесело усмехнулась. - Он не скажет, я пробовала.
        - Пойдёмте, попробуем ещё, - Ферзь предложил царевне руку, Лика с готовностью приняла. - Думаю, вдвоём мы его убедим. В конце концов, он тоже должен вам подчиняться.
        Лика на мгновение прикрыла глаза от стыда. Намёк Ферзя был предельно понятен; неуместность царского поведения было уже очевидна и ей самой.
        «Это всё Маргарита! - думала Лика сердито, направляясь с Ферзём в кабинет Коломны. - Если бы не она… Царица, царица… Какая я ещё царица?! Говорила же: не для меня это всё. Ладно, Ферзь смеяться не стал, а Коломна? Он же выгонит просто!»
        Дьяк, к удивлению Лики, был уже (или ещё?) на своём рабочем месте. Петухи не пропели и третьего раза, до рассвета было далеко, а Коломна сидел за столом и что-то читал. На секунду Лика порадовалась, что она всё-таки царевна и ей не надо вставать каждый день в такую рань и заниматься скучными делами. Зато ей придётся заниматься кое-чем другим, мгновенно вспомнила Лика, помрачнев, и неизвестно ещё что хуже.
        - Лика! - Коломна поднял голову от стола и, кажется, даже не слишком удивился, увидев её с Ферзём. - Вижу, ты опросила всех и снова решила вернуться ко мне. Ответ прежний: нет! Я не скажу тебе, где Иван.
        - Коломна… - Лика поперхнулась, с укором взглянула на Ферзя.
        - Коломна, царевич нам скоро в любом случае понадобится здесь, - Ферзь подошёл к столу дьяка. - Хочешь не хочешь, тебе придётся его вызвать.
        - Это ещё зачем? - подозрительно спросил дьяк, откинувшись на жёсткую спинку.
        - Люди начинают волноваться. Даже по гарнизону шепчутся. Я пока ещё держу ситуацию, но не знаю, насколько мне хватит сил. Если в следующую неделю царица не встанет, нас ждут тяжёлые времена. Лучше заранее вызвать Ивана. А я его заменю на юге.
        Коломна задумчиво побарабанил пальцами по столу.
        - Насколько всё плохо? - спросил он, исподлобья взглянув на Ферзя.
        - Хуже, чем кажется. Люди растеряны и озлоблены, они не понимают, что происходит. Почему никто ничего не делает, почему бездействует царица и куда она вообще делась. Ходят слухи о болезни, о смерти, о бегстве. Коломна, мы на грани. Вчера прорвали оцепление у Васильевских складов. Хорошо, Елисей подоспел вовремя, разогнали. Но это очень плохой признак. На Гребне бунтуют; скоро взбунтуются и здесь, в Волхове. Люди не видят царской власти, и это пугает их больше, чем налёты Елены.
        Коломна молчал, думал, барабанил пальцами по столу. За его спиной противно трещало под ударами ветра оконное стекло; от колеблющегося огонька свечи по лицу пробегали странные тени.
        - Я знаю, насколько важна Книга, - прервал Ферзь затянувшееся молчание. - Коломна, я не дурак, я был на Совете - мне хватило этого, чтобы понять главное. Клянусь, если Книга окажется у меня в руках, я не открою её. Я доставлю царице, как получу, и отнимут её у меня только с головой. Там я справлюсь не хуже Ивана. А вот здесь без него будет точно хуже. Он нужен здесь, Коломна, и ты это знаешь.
        - Ладно, - сдался дьяк. - Я напишу Ивану, изложу твои соображения. Если он решит вернуться, я не буду его отговаривать.
        Лика выдохнула с огромным облегчением. Она боялась дышать, пока Ферзь убеждал Коломну, и только сейчас позволила себе вздохнуть полной грудью. У неё словно гора упала с плеч. Какие бы ни ждали впереди трудности и беды, с Иваном она чувствовала себя способной перенести их все. Как только он вернётся, всё сразу наладится.
        Коломна перевёл взгляд с Ферзя на Лику.
        - А вы бы, ваше высочество, - язвительно произнёс он, - попросили бы пока ваших подружек не баловаться. Ни Мороз, ни Марья этого не одобрят, если узнают.
        - Что? - смешалась Лика. - Я… я не…
        - Я знаю про ваши занятия. Про занятия Кошкиной со Снегурочкой. И, прямо скажу, ваше высочество, это весьма и весьма неразумно. Как вы-то такое позволили?! Без присмотра, без учителя, без теории…
        Лика опустила глаза. В сущности, Коломна был прав, и пару раз она действительно советовала подружкам бросить всё это, потому как и впрямь может плохо кончиться. Но Маргарита предсказуемо игнорировала её просьбы, а Снежка лишь бросала виноватые взгляды и снова одалживала свой перстень Марго. Устоять перед ней было выше её сил.
        - Я скажу им! - пообещала Лика.
        - Надеюсь, ваше высочество. Потому что иначе…
        Коломна не договорил. В дверь без стука ворвался Лёня Чёрт - маленький, чёрный, кривоногий помощник Коломны, бывший для дьяка тем же, кем он был для Марьи.
        - От Колобка! - выпалил он, хлопнув мятый листок бумаги на стол. - Только что.
        Коломна схватил листок и торопливо пробежал глазами. Судорожно вздохнул, вскочил со стула и торжествующе воскликнул:
        - Мы нашли их! Мы знаем, где мальчишки с Книгой!
        - Где?! - живо откликнулся Ферзь.
        - На Лосином острове в дымных мшарах, - Коломна возбуждённо шарил в столе. Вытащил несколько свечей, торопливо зажёг, расставив в подсвечники.
        - На Лосином острове? - Ферзь недоумённо вздёрнул брови. - Как их туда занесло?
        - Понятия не имею! - Коломна снова сидел за столом, быстро набрасывая на клочке бумаги послание. - Сейчас главное вытащить их оттуда. Придётся Ивану повременить с возвращением, сначала надо забрать мальчишек.
        У Лики упало сердце. Коломна с Ферзём были взбудоражены и воодушевлены, они добились чего-то важного, достигли какого-то прорыва. Но для неё этот прорыв означал, что возвращение Ивана отменяется. И что бы это ни означало в общем состоянии дел, чему бы так ни радовались Коломна с Ферзём, её саму это приводило в отчаяние.
        Минуту назад она почти поверила, что через несколько дней Иван будет здесь, в Волхове, и вот опять всё срывается и откладывается на неизвестно когда. Ей хотелось заплакать.
        Глава 16. Дымные мшары
        Колобок не зря повёл их через посёлок аловцев. Несмотря на всю спешку, он велел заглянуть в опустевшие дома и забрать всё, что могло пригодиться в долгом походе. Олег нашёл хороший наплечный мешок и набил его копчёным окороком, связкой сушёной рыбы, головкой сыра, луком, репой, хреном и кулем гречки.
        - На похлёбку! - пояснил он на вопросительный взгляд Кости. - Не всё же нам в сухомятку питаться.
        Костя кивнул. Он сам прихватил небольшой чугунный котелок, баклажку для воды, нож и срезал с удочек пару лесок с крючками. В одном из дворов стояла кобыла с телегой, и Колобок еле отговорил Олега от затеи удирать верхом. Их немедленно вычислят, и даже не по следам, а просто на глаз. Кобылу с телегой под шапкой-невидимкой не спрячешь.
        Как тяжело бы ни было, уходить надо пешком. И не по берегу реки, а как можно дальше от него. По берегу их будут искать в первую очередь. Сойка знает про шапку, и быстро найдёт их, если пойдёт с собаками или цепью. А то, что в бою победят именно разбойники Сойки, у мальчишек сомнений не было. Над командой Садко люди Сойки имели преимущество в живой силе, над аловцами - в огневой мощи и профессиональной подготовке. Если аловцы не перейдут на сторону Сойки и не признают власть Соловья, они будут уничтожены.
        Колобок семенил перед мальчишками, уводя их на восток, подальше от Нижнего Волока и от реки. Посёлок скоро скрылся за низкими холмами, и такие же невысокие холмы, покрытые высохшим ковылём и клевером, лежали перед ними впереди.
        Местность была открытой, унылой и однообразной. В низинке между двумя холмами попалось небольшое болотце, и Колобок велел мальчишкам потоптаться в жиже, чтобы сбить собак со следа. Шарика тоже завели в лужу по брюхо и изрядно навозили; пёс потом долго отряхивался и счищал с себя жидкую грязь.
        Косте с Олегом скоро надоело шагать, взявшись за руки, и они, покрутив головами и убедившись, что на горизонте никого нет, спросили Колобка: нельзя ли снять шапку? Колобок перепугался, но мальчишки, в конце концов, настояли на своём. Олег убрал шапку в сумку, и ребята, разжав руки, пошли быстрее и даже чуток повеселели.
        Через несколько часов они набрели на холм, поросший густыми зарослями шиповника. Пёс обежал кущу, обнюхав и помочившись, пролез в заросли и радостно тявкнул оттуда. Олег прорубил саблей лаз, и мальчишки протиснулись один за другим в гущу шиповника, где обнаружили небольшую полянку, вполне подходящую для ночлега.
        Шиповник был дикий, высокий, и колючие ветки его смыкались над головами мальчишек. Но внизу было достаточно просторно, чтобы можно было стоять, не наклоняясь, и сидеть, не мешая друг другу, и даже развести костер. Пока Костя собирал с кустов ягоды для отвара, а Колобок, подхватив котелок и баклажку, бегал в соседнюю низинку набрать воды из родничка, Олег, наломав и насобирав сухих веток, высекал кремнем по сабле огонь и вздувал небольшой уютный костерок.
        Скоро в котелке забулькала гречневая каша с покрошенным в неё луком и кусочками окорока. Устав и проголодавшись за день мальчишки умяли кашу, дружно согласившись, что никогда ничего вкуснее не ели. Досталось даже Шарику, который терпеливо ждал своей доли, постукивая хвостом по земле. Ему покрошили в остатки каши кусочки хлеба, и Шарик доел стряпню мальчишек, тщательно вылизав котелок.
        В жестяных кружках вскипятили отвар шиповника. Ни чаю, ни кофе, ни лимонаду Костя не пил уже много дней и даже удивился, подумав мельком, как мало он из-за этого переживает. Он сердился и капризничал, когда в деревне баба Нина подавала ему какао вместо кофе, а сейчас даже воду надо сначала найти.
        Никто не заставлял его сейчас чистить зубы или мыть руки перед едой, но и еды уже никто не предлагал. Раньше Костя недовольничал, когда его заставляли обедать и ужинать по расписанию и всё за собой доедать; сегодня он впервые несколько часов мечтал, как бы поесть, и неважно уже где и что. Будь он один, он давно бы уже устроил привал, но ему не хотелось показаться слабаком перед Олегом, а Олег упрямо шёл и шёл, даже осунувшись от усталости, спотыкаясь и опираясь на саблю.
        Сейчас Костя, откинувшись на рюкзак и с блаженством вытянув гудевшие от усталости ноги, осторожно прихлёбывал горячий кисловатый напиток и думал, что делать дальше. Олег, растянувшись напротив него на своём мешке со снедью и положив под бок саблю, тоже пил шиповник и тоже о чём-то думал. Шарик, положив голову на лапы, ни о чём не думал, а просто смотрел в потрескивающий костерок. Колобок сидел напротив Шарика, сцепив ладони на пузе и покручивая большими пальцами.
        - Ну, и что дальше? - спросил Костя, ни к кому конкретно не обращаясь. - Какие у нас планы на завтра?
        - Надо пробираться к Речным Холмам, Костян, - ответил Олег, подняв на него глаза. - Мы не так уж и далеко от них; если повезёт, дойдём дня за три, может, четыре.
        - Нет-нет-нет, ребята! - Колобок испуганно заморгал глазами, заметался взглядом между Костей и Олегом. - Нельзя нам в Речные Холмы, нас там точно сцапают. Что Сойка, что аловцы - первым делом пойдут по волоку и будут стеречь берег и переправы.
        - Ладно, тогда что ты предлагаешь? - раздражённо спросил Олег.
        - Нам надо найти Лосиный остров, - Колобок говорил, поворачиваясь то к Косте, то к Олегу. - Там хороший сосновый бор, там можно укрыться от воронов Балки, сообразить какой-нибудь шалаш, пока ждём.
        - Чего ждём?
        - Думаю, я найду там кого-нибудь, чтобы отправить послание в Волхов, какую-нибудь галку или сову. День туда, день обратно - кто-нибудь за нами да явится. Может, Конька пришлют, может, сама царица.
        Костя переглянулся с Олегом, и понял, что оба подумали об одном и том же.
        - Вряд ли бы аловцы стали бунтовать, если бы не верили, что им ничего не будет, - мрачно произнёс Олег. - А что, если Махоня не врал, Колобок? Ты пошлёшь весть в Волхов, а там уже и… некому посылать… - с затруднением завершил княжич.
        - Это невозможно! - категорически отверг Колобок. - Может, в столице что и случилось, но точно не смерть царицы. Если бы она умерла, Махоня сразу бы так и сказал, а не трепался бы вокруг да около. А уж что царевич сбежал, это и вовсе немыслимо. Его не может быть в столице только в одном случае - он на задании. Власть в Волхове есть, и кто-нибудь нам откликнется.
        - Ну, допустим, - покивал Олег, грея ладони о кружку. - И далеко нам до Лосиного острова?
        - Те же три дня, что и до Речных Холмов, только в другую сторону.
        Мальчишки переглянулись, пожали плечами и согласно кивнули. Предложение Колобка было лучшим из возможных, и, если сработает, на этой неделе они будут в Волхове.
        Колобок удовлетворённо вздохнул и собрался на разведку, сообщив, что хочет оглядеть округу. Костя попросил его слетать на Волок, узнать, чем там всё закончилось. Олег горячо поддержал приятеля, и Колобок, помявшись для вида, согласился. Лететь было недалеко, мальчишки укрыты надёжно, и можно надеяться, что ничего с ними не случится.
        Наказав притушить огонь и оставить только тлеющие угольки, Колобок обернулся неясытью и, тихо прошуршав крыльями, скрылся в темноте. Костя проводил его с тяжёлым сердцем. Он уже не верил, что кто-то выжил, да и Олег, если честно, тоже. Но какое-то настойчивое чувство требовало от них убедиться, что они точно никому уже ничем не помогут.
        - Паскудство какое-то, - процедил Олег; Костя плохо видел его в полумраке кустов, но вполне представлял, что он чувствует. - Они же вполне могли сдать меня, Костян! Сдать и уйти! Аловцы же отпускали их. Я ведь даже не рисковал ничем; меня всё равно бы кто-нибудь выкупил - родители, тётка, дед. Почему же они так, а? Сражались, как я не знаю…
        Олег закашлялся, поперхнувшись. Костя и сам почувствовал, как у него стало щекотно в горле.
        - Вы же меня защищали, - насупившись и стараясь совладать с голосом, ответил он. - От Соловья, и вообще… Ты же попёрся со мной прятать Книгу, хотя и не должен был…
        - Да чего ты сравниваешь?! - Олег досадливо махнул рукой. - Ну, чем я рисковал? Парой оплеух и нотаций от мамки. А Садко знал, что идёт на смерть, и его люди тоже, и всё равно предпочли защитить нас, а не сдать.
        - Да, - подавленно кивнул Костя. - Они… они крутые!
        Ему не нравился Садко, под конец плавания Костя изрядно от него устал и с нетерпением ждал, когда можно будет, наконец, расстаться. Но то, как они расстались сегодня, заставляло его морщиться и кривить губы, не позволяя себе расплакаться. Вживую смерть выглядит совсем не так, как в компьютерных играх и боевиках, особенно когда погибают знакомые и близкие.
        - Как думаешь, если мы всё-таки победим, что будет с аловцами? - спросил Костя, старательно глядя в мерцающий чёрно-багровый уголёк. - Ну, и с Сойкой?
        Олег посопел. Шарик, потоптавшись, устроился у него под боком, и княжич запустил руку в густую шерсть пса на загривке.
        - Ну, что будет, - нехотя ответил он. - Зачинщиков вздёрнут, остальных сошлют куда-нибудь. Сойке точно хана. Если не удерёт с Соловьём, здесь ей конец.
        - А если бы ты решал? - не отставал Костя. - Ну, вот представь, что ты князь и тебе надо решить, что делать с аловцами и пиратами. Со всеми. Ты бы что решил?
        - Что значит - со всеми? - не понял Олег.
        - Ну… со всеми, - смущённо повторил Костя. - Ты же видел - на «Щуку» напали почти все. И мужчины, и женщины, и… все почти. Ты бы их тоже повесил?
        Олег опять замолчал. Надолго. Косте уже надоело ждать, и он вскинул голову, когда Олег, наконец, ответил:
        - Я тебе так скажу, Костян, - медленно начал он. - По-хорошему, они, конечно, все виноваты и все должны ответить, тут ты прав. Но по закону мы можем казнить только совершеннолетних мужчин. Остальные подлежат увеличению податей, порке или высылке. Но если бы я решал, придумал бы для них что-нибудь вроде темницы тётки Марьи.
        - Зеркала? - уточнил Костя.
        - Ага, - подтвердил Олег. - То, что они здесь устроили, это, конечно… Это зашквар запредельный! Они крест целовали, разбойники! И предали в который раз!
        Последнее княжич выкрикнул, тяжело задышав. Костя вполне понимал приятеля. Он читал про волшебную темницу царицы Марьи и представлял себе, что это такое. По его мнению, предложение Олега было как нельзя кстати; именно такого наказания и заслуживали предатели-аловцы.
        В своих представлениях о возмездии Костя почти не думал про Сойку с пиратами. Пираты они и есть пираты. Они не предатели, а простые разбойники, не прикидываются порядочными людьми, от них всегда ждёшь пакости и всегда можно к ней подготовиться. Они знали, что Соловей пошлёт погоню, и были готовы к ней, но как можно было подготовиться к предательству аловцев?! То, что устроили сегодня аловцы, было стократ хуже любого разбоя Соловья, и заслуживало поэтому намного более серьёзного наказания.
        Тихий шорох над головами заставил мальчишек испуганно вздрогнуть, но это всего лишь вернулся Колобок. Расспросив его об увиденном, ребята в молчании стали устраиваться ко сну. Они были уже готовы к тому, что расскажет Колобок, но всё равно это произвело на них гнетущее впечатление.
        Садко Холм-Озёрский, знаменитый торговец и мореплаватель, первый проникший в Багровые пещеры Моора, бравший неприступную Манцину и уходивший от всего флота Подветренных островов, погиб в нелепой стычке с обычными разбойниками, защищая их, таких же обычных мальчишек. И Костя, и Олег оба чувствовали свою вину в этой гибели, и оба были подавлены.
        Ночь обещала быть холодной, и Олег с согласия Колобка снова раздул костёр. Мальчишки легли рядом, положив между собой Шарика, чтобы было теплее, и скоро уснули, устав от целого дня ходьбы и переживаний. Колобок всю ночь караулил костёр, подбрасывая ветки и время от времени выбираясь наружу с проверкой.

* * *
        Следующие три дня ребята пробирались к Лосиному острову. Местность была однообразной, пейзаж почти не менялся, и мальчишки изрядно удивлялись, как Колобок ориентируется в этом безлюдном пустынном краю.
        Оказалось, что он уже был здесь. Колобок успел исколесить левобережье Живой реки вдоль и поперёк, выполняя одно из поручений Коломны и теперь с лёгкостью нашёл бы дорогу в любое место. Если бы пришлось, он довёл бы ребят по земле до самого Истока, но будем надеяться, говорил Колобок, что не понадобится, да и не пройдут они столько.
        Костя и сам чувствовал, что не пройдут. Уже на второй день он ощутил, что идти стало тяжелее, хотя шли они по таким же невысоким и некрутым холмам, изредка пересекая небольшие ручейки и обходя маленькие болотца.
        Пообедали в этот день сушёной рыбой с хлебом; готовить горячее не было ни сил, ни желания. Кашу варили вечером, с трудом насобирав сухой травы, кизяка и немного веток для костра. Поели в этот раз без особого аппетита, и, вырыв ножом и саблей в склоне холма небольшое углубление, мальчишки заснули, прижавшись друг к другу, под бдительным присмотром Шарика и Колобка.
        Утром Костя проснулся от пронизывающего холода. Маленький костерок давно погас, и разжечь его было нечем. Костя растолкал Олега, у того тоже зуб на зуб не попадал. Ребята торопливо свернулись и двинулись в путь, надеясь побыстрее согреться, но холодный пронизывающий ветер выдувал всякое тепло, что удавалось скопить при ходьбе.
        - Беда! - бормотал Олег, поглядывая на серое небо со стремительно несущимися тучами. - Как бы сиверик нас тут не застал! Пропадём тогда, на хрен!
        - Это ещё не сиверик, княжич, - успокоил Колобок. - Сиверик бы нас тут же и заморозил, а с этим жить можно. Добраться бы только до Лосиного острова, там уже и не страшно.
        - Почему? - спросил Костя.
        - Остров на дымных мшарах. Там в любом случае не замёрзнем.
        - Почему? - опять спросил заинтересованный Костя. Кажется, про Дымные мшары он в Книге ещё ничего не читал.
        - Торфяной огонь, - сказал Колобок. И на недоумённо вскинутые брови мальчика пояснил: - Там под поверхностью почвы горит торф. Летом-то а-та-та, зато зимой и осенью - самое то! Пожаров можно не бояться, зато тепло всегда в наличии.
        - Ух, ты! - восхитился Костя. - Надо бы побыстрее. А то ещё одну такую ночь я, блин, не выдержу.
        Костя не врал. Поход оказался совсем не таким весёлым делом, как он себе представлял. Он уже с тоской вспоминал душную, тёмную, но такую тёплую и уютную каюту в брюхе «Безумной щуки», где не надо было ни о чём заботиться и переживать, где каждое утро подавали горячий завтрак, а на ужин свежую рыбу, где можно было есть за столом, а спать в кровати, а не делать и то и другое на холодной промёрзшей земле под пронизывающим ветром.
        В третью ночь ребятам пришлось совсем туго. Сумерки застали их на плоскогорье, где не было ни единого укрытия и ни малейшего признака воды. Колобок говорил, что надо пройти ещё несколько вёрст, и там начнётся спуск в мшары. Но мальчишки выбились из сил и просто опустились на землю не в силах подняться.
        Нечем было развести костер, негде было укрыться от ветра. Мальчишки доели хлеб и копчёный окорок, пожевали сырую репу и, натянув на уши шапки, свернулись в клубок лицом друг к другу. Шарик, носившийся ведь день по плоскогорью и поймавший себе на обед жирного суслика, лежал между мальчиками и старательно согревал их.
        Встревоженный Колобок дождался, пока мальчики забудутся беспокойным сном, и сорвался на поиски. Если мальчишек не согреть, до утра они могут и не дожить…
        …Утром Костя проснулся с ощущением непривычного тепла и уюта. Он разлепил глаза, пошевелил рукой и понял, что лежит обложенный чем-то плотным и тёплым.
        - Проснулся, Костян?! - раздался бодрый голос Олега. - Вставай давай, жрать охота.
        - Что это? - Костя приподнялся, ощупывая вокруг себя странные травянистые комья, похожие на куски дерна.
        - Скажи спасибо Колобку. Если бы он не сгонял и не принёс нам земли с дымных мшар, мы бы с тобой околели за ночь. Круто, да?!
        - Ага! - пробормотал Костя, ощупывая до странности тёплые комья серой земли с проросшей в них сухой травой. - Ты когда успел, Колобок?
        - А! - Колобок смущённо махнул ладошкой. - Как вы заснули, я и сгонял.
        - Да ведь не за раз же ты всё принёс, - Костя поднялся на ноги, осматривая полтора десятка крупных комков.
        - За шесть ходок. Да лётом тут недалеко, ребята, тут и ходом, если поторопимся, до вечера дойдём.
        - Ага! - согласился Костя, приободрившись и потирая ладони. - Ну, давай тогда, что ли, вперёд.
        Пронизывающий ветер всё так же гулял по плоскогорью, но ребята пошли бодрее. Предчувствие близкой цели, тёплой земли, воды и горячего обеда подстёгивало их. Шарик, задрав хвост, носился вокруг них; Колобок торопливо перебирал ножками впереди.
        К середине дня плоскогорье, как и обещал Колобок, закончилось, и они начали спускаться по пологому длинному склону. Далеко впереди маячила тёмная масса - Лосиный остров. По прикидкам Кости, до вечера они действительно должны были дойти до него, и это придало усталым мальчишкам новые силы.
        Спуск с плоскогорья занял часа два и закончился так плавно и незаметно, что ребята даже не сразу осознали, что попали в другой край. Подошвы сапог перестали стучать по промёрзлой земле и беззвучно тонули в сухих густых мхах. Земля стала мягче, воздух теплее, даже ветер как будто стих и утратил свою ледяную колючесть.
        То и дело попадались болотца, роднички и крохотные озёрца. Бросившись напиться к первому попавшемуся роднику, Костя ощутил, как свежая чистая вода чуть-чуть пахла йодом. Это не портило её вкус, хоть и немного озадачивало.
        Земля, на которую он опустился попить воды, была тёплая. Он осмотрелся вокруг - она вся словно бы состояла из кочек, которые Колобок притащил ночью. Костя схватил одну такую кочку за основание вросшего мха и, поднатужившись, вытянул из земли.
        Из ямки пошёл дымок, внутренняя сторона кочки была тёплой, почти горячей. Да, тут холода можно не бояться, подумал Костя; тут даже картошку можно запечь, жалко нету. Он поднялся с весёлой улыбкой и увидел такую же радостную ухмылку на лице Олега.
        - Круто, да?! Теперь не поморозим задницы, в тепле ночевать будем.
        - Ага, - согласился Костя, снова трогаясь в путь за Колобком. - Ещё бы помыться в ванне - и вообще всё зашибись.
        Никогда раньше Костя не мог представить, что будет мечтать о горячей ванне и чистом белье. Несколько ночевок в одежде на голой земле по-новому расставили его приоритеты.
        - Не дрись! - Олег крепко хлопнул его по плечу. - Ещё немного. Доберёмся до острова и там Колобок пошлёт весть в Волхов.
        - Обязательно, - заверил Колобок. - Кого-нибудь найдём непременно.
        До большого крутого холма, поросшего сосновым лесом, ребята добрались к самым сумеркам. Только-только начало темнеть, и Костя с сомнением поглядывал на небо, гадая: сегодня ли займётся Колобок поиском посланца или отложит на завтра?
        Всё разрешилось на удивление быстро. На первой же сосне, к которой поднялись, запыхавшись, мальчишки, сидела галка, с любопытством озирая прибывших. Колобок взлетел к ней на сук, потолковал, спустился и велел Косте писать послание.
        В рюкзаке Кости ещё оставались от прошлой жизни ручка и пара тетрадей. Вырвав листок, он написал под диктовку Колобка, где они и куда за ними явиться, примотал бумажку к ноге галки, и долго провожал её взглядом на запад.
        - Как думаешь, сколько нам ждать? - спросил Олег, провожая птицу рядом с Костей.
        - Ребята, завтра галка должна быть в Волхове, - Колобок развёл коротенькими ручками. - А дальше невесть. Если царица примет - завтра же может нас и забрать. Если кто другой займётся - придётся подождать.

* * *
        Весть о болезни царицы застала Ивана в Берестьянах. Берестьяны были заложены ещё его дедом Данилой и являлись родовым имением Волховских, доходы с которого шли не в казну, а на личные расходы царской семьи.
        Из небольшого поселения Берестьяны разрослись за последние полвека в большой ремесленный город, где мастерили едва ли не всё, чем торговал Волхов, за исключением литейных изделий. В особенности Берестьяны были знамениты своим ткацким товаром. Вся царская армия одевалась в берестьянское сукно, и самому царевичу шили платье под заказ лучшие берестьянские швеи.
        Ещё в Берестьянах заготавливали берестяные свитки для письма, благо поселение изначально было поставлено на краю огромной берёзовой рощи. В последние годы стали налаживать производство бумаги. Коломна решил, что дешевле производить писчую бумагу самим, чем закупать в Вестлане, и указом Марьи в Берестьянах открыли первый пробный завод.
        В Берестьянах у царевича был личный двор, ставленый ещё отцом. Но в отличие от Василия, любившего Берестьяны и часто бывавшего здесь, Иван наезжал сюда редко и только по делам. Поэтому прислуги в доме держали по минимуму - абы только поддерживать его в жилом состоянии и обслуживать царевича пару дней раз в год или два.
        Иван и сейчас не намеревался задерживаться в Берестьянах. Он остановился здесь переночевать, чтобы наутро двинуть уже к Порхову - главной крепости центрального Гребня, чтобы уже оттуда руководить поисками мальчишек и операциями в степи. Но ночью пришло первое сообщение от Коломны, а днём второе, и Ивану пришлось пересматривать все свои первоначальные планы.
        Финист летал на разведку, и когда вернулся, Иван протянул ему оба послания.
        - Что думаешь? - хмуро спросил он.
        - А что тут думать? - пожал плечами Финист. - Если мальчиков и впрямь ведёт Колобок, то наверняка они пойдут по восточному краю. Обходить Гребень с запада им рискованно. Рогатый Калач ненадёжен, и Колобок это должен знать. Если Соловей доберётся до Калача первым…
        - А на востоке аловцы. Та же тема, только хуже.
        - Аловцы сидят на порогах и в основном по восточному берегу. Если Колобок знает дорогу, обойти он их сможет без проблем. Им бы только добраться до Речных Холмов.
        - Ладно, - согласился Иван. - Тогда патрулируй правый берег реки. Вряд ли они успели далеко уйти; скорее всего, ещё где-то в низовьях. А я пошлю разъезды по остальному периметру.
        Известив Коломну о принятом решении, царевич на следующий день отослал полк под командованием Остея за Гребень, велев разместить в Порхове ставку командования. Сам царевич, удержав при себе сотню Радько, остался в Берестьянах. На словах - проверить Подгребневый край; на деле - он всё ещё ждал, втайне, что какая-то срочность заставит дьяка призвать его обратно в столицу и не хотел терять время на лишний день в дороге.
        Выдвинуться на Гребень ему, однако, пришлось уже через несколько дней.

* * *
        Однажды вечером только что прилетевший Финист, усталый и злой, сообщил ему, что Порхов захвачен.
        - Кем? - опешил Иван.
        - Кем-то из соловьят… Не знаю. Я возвращаюсь, смотрю - там уже «птички» на крышах.
        «Птичками» они называли между собой красные флаги с пурпурным соловьём.
        - И всё?! - царевич сжал кулаки.
        - Кажется, их немного. Не больше сотни в любом случае. Но Остей разослал всех людей на поиски, и своих бойцов в крепости у него было мало. А гарнизон переметнулся.
        - Ясно, - процедил царевич, с трудом сдерживая бешенство. - Ладно, ты отдыхай, а утром опять на разведку.
        - Тебе помочь? - спросил Финист.
        Царевич уже застёгивал пояс с саблей.
        - Не надо. Справлюсь. Ты занимайся главным, а я пока…
        Царевич не договорил, вышел, пригнувшись под притолокой и хлопнув дверью. Что «пока», Финисту объяснять было не надо.
        - Седла-а-ай! - раздался за окном зычный призыв.
        Через несколько минут под окнами берестьянского царского дворца протопала сотня коней, стремительно ускоряясь и переходя в галоп.

* * *
        Иван знал, что скакать в темноте рискованно и доскачут не все. Но ему было важно сохранить эффект неожиданности. Если Остей не проговорился, подручные Соловья не знают, что он стоит с запасной сотней всего в одном дневном переходе, и не готовятся к внезапному нападению. А внезапность в этом случае лучшее подспорье при нехватке сил. Успеть бы только до рассвета!
        Иван скакал, копя холодное бешенство и не давая ему расплескаться по пустякам. Команда, чувствуя настроение царевича, тоже подобралась, сосредоточилась и настроилась на долгую трудную ночь. Все были предельно собраны, сконцентрированы и к удивлению царевича, когда перед самым Порховым он пересчитал людей, ни один не отстал и не потерялся. На его памяти за все ночные бешеные скачки такое случилось впервые.
        Они проскакали обширные льняные угодья Зворыкина и яблочные, облетевшие уже сады Милованова, прошли на рысях сонный Переклад, проминовали по высокому берегу длинное Челищево озеро, пересекли старое заглохшее русло Потеряй-реки и выбрались на Воротный подъём. Отсюда местность начинала повышаться к Гребню, вспаханные поля остались позади, сменившись заповедными дубовыми и буковыми рощами, и вскоре горизонт закрыла тёмная масса поросших лесом высоких холмов.
        Дорога стала устойчивей. Схваченная ночными заморозками земля глухо стонала под копытами коней. Отряд царевича влетал в широкую горловину между двумя рядами холмов - Срединный проход по Гребню, кратчайший путь из Волхова в Скальный Грай.
        Посередине между северным и южным выходом проход перекрывал Порхов - небольшая, но хорошо укреплённая крепость. Порхов занимал весь проход, пропуская обозы, караваны и одиноких путников через крепостные ворота, запиравшиеся на ночь. Обойти его по склонам холмов было практически нереально. По обеим сторонам города возвышались сторожевые башни, соединённые с крепостными стенами, а за ними поднимались крутые склоны с таким густым лесом, что продраться сквозь него можно было разве что в одиночку очень ловкому и сильному мужчине. На этом и строился расчёт Ивана.
        За пару вёрст до города он перевёл взмыленных лошадей на шаг и велел сойти с вымощенной дороги на обочину. Заметив огни на крепостных стенах царевич приказал остановиться совсем. Разбив отряд на четыре части, он изложил план действий.
        Два отряда по десять человек в каждом, самых ловких, быстрых и умелых бойцов, должны были спешиться и начать подъём на холмы. Поднявшись на уровень верхних этажей сторожевых башен, снять из луков дозорных, по сваленным деревьям или верёвкам забраться в башни и по переходам крепостных стен добраться до ворот. Царевич с третьим отрядом лучников будет поддерживать атаку перед самими воротами.
        Елико бесшумно сняв стражу и открыв ворота, дать сигнал основному отряду. Всадники врываются в город, и… остальное уже дело техники и силы сопротивления.
        По своему опыту царевич знал, что ни одно сражение не идёт по изначальному замыслу, и уже через несколько минут боя все планы можно выкидывать на помойку. Он был уверен, что и в этот раз где-нибудь что-нибудь пойдёт не по плану, но всё же рассчитывал на эффект внезапности и профессиональное преимущество своих людей. В семиградский полк отбирали лучших, и, по сравнению с переметнувшимся гарнизоном и разбойниками Соловья, они были явными мастерами.
        Предутреннее небо только начало светлеть, когда справа и слева чуткое ухо царевича уловило невнятное шевеление, а потом торопливый стук сапог. Он рывком поднялся с живота, на котором полз до стены со своим десятком целую версту, стараясь не попадать в свет факелов, встал на одно колено и, натянув стрелу до уха, спустил тетиву. Тугая струна ещё тонко звенела на луке, а стражник с факелом в руке, повернувшийся посмотреть, что там делается у башен, уже валился, оседая, на зубчатый парапет.
        Тут же, по сторонам от царевича, запели ещё десяток тетив, и ещё трое стражников, утыканных стрелами, упали на стены. По стенам к воротам уже подбегали его люди. Несколько секунд спуска, короткой схватки (если будет с кем) и ворота будут открыты.
        Царевич вынул загодя заготовленную стрелу с просмолённой паклей (тут же один из стрелков поджёг её) и пустил в сторону своего основного отряда. Он не стал дожидаться, пока доскачет Радько со всадниками, и рванулся к воротам. С той стороны их уже открывали его бойцы. Царевич быстро, на глаз, пересчитал - кажется, все были целы.
        Он обернулся на слитный цокот копыт - конный отряд подскакивал к воротам. Радько задержался на пару секунд, бросил царевичу поводья его коня, которого вёл в поводу. Иван вскочил в седло и, выхватив саблю, рванул по широкой мощёной улице.
        Скакать было недалеко, и уже через пару минут Иван сворачивал к большому краснокирпичному дому воеводы Изместьева. Радько, как договаривались, повёл большую часть отряда к противоположной стене, где в караульной размещался крепостной гарнизон. Важно было застать их врасплох и повязать, прежде чем опомнятся и схватятся за оружие.
        «Соловьята», полагал Иван, разместятся в обширных покоях Изместьева, и их он брал на себя. Ворота во двор были заперты, но подскакавшие семиградцы, подставляя друг другу спины, перелезли через ограду и после короткой сшибки распахнули широкие створки.
        Иван, пригнув голову, влетел во двор и тут же полоснул саблей кого-то, кинувшегося наперерез с боевой секирой. Он не стал оглядываться; подскакал к крыльцу, спрыгнул и ещё кого-то срубил, слетевшего на него с поднятой саблей.
        Иван вбежал по крыльцу и, отшвыривая двери, шагал по полутёмным сеням. Перед ним разлетались в разные стороны, жались по углам испуганные бабы; за ним грохотали сапогами семиградцы.
        Старика Изместьева, чумного со сна, вытащили из постели и бросили на колени перед Иваном. В углу тихо выла жена Изместьева, прижимая к себе испуганных, в одной сорочке подростков-детей. Скоро притащили и «соловьёнка».
        - Так-так-так, - проговорил Иван, недобро усмехаясь. - Пётр Ильич собственной персоной! Давно не виделись?
        - Предпочитаю - Кудеяр! - смело глядя в лицо царевичу, ответил черноусый молодец лет тридцати с багровым шрамом на шее.
        Старик Изместьев потерянно низил глаза и тряс брылами.
        - Далеко забрался, Кудеяр, - произнёс Иван. - Не боишься, что крылья подрежем? В прошлый раз помнишь, чем кончилось?
        - Так то в прошлый, Волховский, - нагло усмехаясь ответил Кудеяр. - Сейчас-то всё по-другому. Лукоморье у нас.
        - А ты - у нас. Сколько Соловей за тебя даст?
        - За меня? Ни копейки! Но вот если порешишь меня, станешь его кровником - это точно. Он тебя из могилы достанет.
        - Да, да, - рассеянно проговорил царевич. - Это я уже от многих слышал, не думай, что ты первый.
        Подошёл Радько. Потный, взъерошенный, с чьей-то кровью на рукаве. На немой вопрос успокаивающе кивнул:
        - Взяли всех. И порховцев, и соловьят. Ты был прав - перепились с вечера почти все.
        - Остей?
        - Нашли. Побитый, правда, но живой.
        - Люди?
        - Людей не всех. Семерых не досчитались. Одни в бою, других - казнили в пример.
        - Кто?
        Радько кивнул на Изместьева. Царевич недобро прищурился.
        - Да ладно тебе, Волховский, - Кудеяр перехватил его взгляд. - Да при чём тут старик? Это я велел.
        - Он сдал тебе Порхов! - процедил царевич, не сводя взгляда с потерянного, обвисшего Изместьева.
        - Да, - Кудеяра продолжали держать с заломанными за спину руками, наклоняя вперёд, но он старательно вздёргивал голову, лишь время от времени морщась от боли. - Когда я пригрозил, что сделаю с его женой и детьми. И ты бы сдал.
        - Вот уж нет! - невесело хохотнул царевич.
        - Ладно, не сдал бы, - согласился Кудеяр. - Но…
        - Заткнись! - царевич подошёл к Изместьеву. Тот поднял на него взгляд и тут же опустил. - Тебе была поручена крепость. Ты её сдал. Есть что сказать?
        Изместьев мелко затряс головой. Ему было что сказать, но только не царевичу. Такое Иван не прощает и молить его бесполезно.
        - Царевич! - тонко вскричала жена Изместьева, бросаясь перед ним на колени и покрывая руку поцелуями. - Ваше высочество… пожалуйста… пожалуйста, помилуйте! Дети у нас… не губите, ради всего святого… Бес попутал… Говорили, царица умерла, служить некому… Царевич, не губи! Сошли хоть куда, только не казни!
        Иван выдернул руку, скривил губы. Дочь и сын Изместьева смотрели на него расширенными от ужаса глазами.
        - Уведите детей! - приказал он.
        - Не-е-ет! - завыла баба. Она подползала на коленях, пытаясь схватить его за руку; он отдёргивал, не давая приблизиться. - Царевич, умоляю, не надо. Пощади! Иван… Ваня… Ты же знаешь меня, ты же не забыл! Ради батюшки… ради отца… Умоляю, не губи!
        Конечно, Иван её знал. Катерина Изместьева, в девичестве Катя Бескова, служила горничной у его матери и после её смерти была какое-то время приближена к отцу. В недолгий период между смертью матери и женитьбой на Марье Катю видели несколько раз в спальне отца. Потом появилась Марья, и Катю отослали в Порхов, выдав замуж за молодого перспективного воеводу.
        - Катерина, встань! - он произнёс это настолько безучастно и отстранённо, что даже сам удивился. Она мотала головой, отказываясь; два семиградца по знаку Радько подняли её под руки, рывком поставив перед царевичем. - Изместьев нарушил присягу, Изместьев предал престол. Из страха, жадности или глупости - неважно. Если допускать такое и не карать, царство развалится за неделю. И семья тут ни разу не оправдание, ты уж прости. Отец казнил бы его так же, как и я.
        Иван посмотрел на залитое слезами, сохранившее ещё остатки былой красоты лицо Катерины и махнул рукой. Она завыла, повиснув на руках семиградцев; её пришлось выволакивать. Дети (Иван вспомнил, как их зовут, - Варя и Митя) заплакали; их увели вслед за матерью, грубовато, но беззлобно подталкивая в спину.
        - Повесить! - бросил царевич и уже не смотрел, как Изместьева вздёргивают на ноги и вытаскивают во двор.
        - А ты, - он повернулся к Кудеяру, - ты мне ещё пригодишься. Повезло тебе, что догадался не трогать Остея. Убил бы - и висел бы рядом с Изместьевым.
        Кудеяр хищно ухмыльнулся. Он вёл себя на удивление дерзко и бодро для человека, потерявшего только что захваченную крепость и попавшего в плен, но Иван был готов к этому. С Кудеяром ещё будут проблемы, но казнить его нельзя. Что бы ни говорил про себя Кудеяр, для Соловья он представляет изрядную ценность и при определённых раскладах его можно будет обменять на кого-нибудь из Скаль-Грайских.
        Стремительный рейд царевича, возвращение Порхова под власть короны и показательная казнь Изместьева произвели впечатление в округе. Города и крепости Гребня посылали гонцов в Порхов, наперебой заверяя царевича в своей полной лояльности и готовности стоять за Волхов до последнего. Иван отправлял гонцов обратно со своими людьми, снабжая их обширными полномочиями, вплоть до смещения местных воевод и градоначальников.
        Посланцы Соловья теперь перехватывались отрядами семиградцев и местных гарнизонов и отсылались в Порхов. Под руку Ивана склонился даже отдалённый и вечно мятежный Рогатый Калач, который, строго говоря, был городом не Гребня, а степи и присягал не Волхову, а Скальному Граю. Но Иван не стал церемониться и отправил Прохора с Финистом и тремя сотнями бойцов привести Калач под свою руку. Главное сейчас было не дать Калачу перейти под Соловья, поэтому на один день Финист был отозван с поисков, чтобы представлять Скаль-Грайских на переговорах с Калачом.
        Прохор с Финистом справились, успешно отстояв Калач, и Скаль-Грайский опять был переброшен на восток. День за днём он бороздил просторы степи и низовья Живой реки, но и мальчики, и Колобок, как сквозь землю провалились. Финист приходил в отчаяние и всё чаще подумывал о том, чтобы тайком прорваться в Скальный Грай.
        Иван едва отговорил его. Соловей, потеряв мальчишек, Кудеяра и прочих посланцев, ничего не добившись на Гребне и вообще нигде, сейчас злой как чёрт, и совершенно не стоит рисковать сейчас ни своей жизнью, ни жизнью княжеского семейства. Пока Соловей заинтересован в их безопасности, но кто знает, что будет, если его спровоцировать.
        Финист, скрепя сердце, согласился. Но Иван видел, что он вылетает уже без особой охоты, явно потеряв надежду найти мальчиков. Он и сам терялся в догадках, где они могут быть. Его дозоры, которые он рассылал по степи от Рогатого Калача до Речных Холмов, тоже ничего не давали, раз за разом возвращаясь с пустыми руками.
        Иван гнал от себя мысли, что мальчишки уже мертвы и догнивают в каком-нибудь овраге. Колобок бы не допустил этого; уж в крайнем случае прибежал бы с сообщением. Но где же они тогда, куда пропали? Порой он вслед за Финистом приходил в отчаяние. Ему нужно было в Волхов, к Лике, к Марье, спасать страну от разорительных налётов Елены. А он вместо этого занимается поисками неизвестно чего неизвестно где.
        Он остался в доме Изместьева. Катерина, похоронив мужа, надела чёрный вдовий платок и заперлась у себя, не показываясь никому на глаза. Пятнадцатилетнюю Варю и двенадцатилетнего Митю царевич приглашал за свой обеденный стол. Подростки не смели отказываться, но угрюмо супились и поддерживали разговор неохотно. Иван иногда пытался объяснить им, почему казнил Изместьева, но получалось не очень, и он отстал. В их глазах он отныне убийца отца, и этого не изменить. Иван быстро понял это и смирился.

* * *
        В один из дней Финист вернулся ещё засветло и изрядно взбудораженный.
        - «Соловьята» в Нижнем Волоке! - сообщил он встревоженному царевичу.
        - Да что б тебя! - ругнулся Иван. - Вот только этого ещё не хватало!
        - Да, но ты главное не понял, - продолжил Финист. - Знаешь, кто там командует?
        - Ну?
        - Сойка!
        Царевич уставился на Финиста.
        - Да, да, Сойка! - подтвердил Финист. - Я сам сначала не поверил, но это она, я узнал её. Зачем Соловью отсылать свою девчонку так далеко?
        - Ну?! - царевич уже догадывался, к чему клонит Финист.
        - Думаю, это погоня за мальчиками. Видимо, они уходили рекой и на Нижнем Волоке их настигли. Там какая-то разбитая и сожжённая галера, был бой. Не знаю, чем всё закончилось, но мальчишек на Нижнем Волоке нет. Я слышал, как Сойка рассылает погоню.
        - Да что ж ты вернулся-то?! - прорычал царевич, саданув кулаком по столу - Ты что округу не облетел, не поискал мальчишек.
        - Облетел. Поискал, - ответил Финист, не обижаясь. - Но уйти они могли куда угодно, хоть в Семиградье. Пока я их буду искать, ты должен перехватить Сойку.
        Это царевич и сам понимал. Он уже стоял, затягивая пояс и цепляя на него саблю, кинжал и кошель с монетами.
        - Они на западном берегу или восточном? - уточнил он.
        - Восточном. Сойка ищет их на восточном берегу, значит, и нам надо там же.
        - Плохо, - помрачнел царевич. - Как мальчишки там пробираться будут? И главное - куда?
        Финист пожал плечами.
        - Либо на север, либо на восток. До Речных Холмов ближе, но они могут попробовать и в Семиградье пробраться. Колобок ведь ещё не знает, что горожане переметнулись.
        - Беда, - пробормотал царевич. - Финист, ты должен проверить пути на Семиградье. Мне туда быстро не добраться, я возьму на себя берег и волоки.
        Финист устало кивнул. Подразумевалось: да, он проверит, он полетит на восток, но и ему хоть немного надо отдохнуть.
        Свернулись быстро. Катерина так и не появилась, а вот Варя и Митя вышли на крыльцо проводить царевича. Ему показалось, что они слегка оживились; особенно мальчишка, что-то шептавший сестре. Она отрицательно качала головой и с нервным любопытством смотрела на Ивана.
        Стараясь не обращать на них внимание, царевич, чуть скованно, подошёл к коню, вскочил в седло и оглядел притихший изместьевский двор. Дворня смирно стояла по сторонам, семиградцы ждали верхом. Царевич махнул рукой остающемуся во главе гарнизона Остею и пришпорил коня. Семиградцы плотным потоком выкатились за ним со двора Изместьева, присоединились по улицам города и вымчались из ворот Порхова.
        Глубокой ночью прискакали в Копорье. Заранее посланный гонец уже позаботился об ужине и ночлеге, и, наскоро выхлебав дымное варево, повалились на сено. Поспав несколько часов, на свету вновь тронулись в путь.
        Подмораживало. Скакать было легко, даже там, где приходилось сходить с дороги. До Речных Холмов добрались на четвёртый день. Царевич надеялся, что река уже встала, но ни льда, ни снега здесь ещё не было. Стального цвета река медленно катила тяжёлые валы, холодные даже на вид, и было понятно, что перебросить пять сотен конных бойцов на другой берег будет непросто.
        Дощатый неуклюжий паром с низким бортом брал за раз не больше двадцати лошадей и мог проделать не больше пяти рейсов за день. При таком раскладе переправлять весь отряд пришлось бы пять дней, и царевич решил каждую собранную за день сотню отправлять на поиски сразу же.
        Он назначил перевоз на следующий день. Речные Холмы были не только крепостью, запиравшей восточный край Гребня, но и крупным портовым городом, куда сходились торговые пути с юга, севера и востока. Здесь перегружались товары из Семиградья и Красного Стана, идущие в Волхов и Скальный Грай; город был богатым и многолюдным. Кабаков, театров, борделей, бань и прочих увеселительных заведений в городе хватало, и семиградцам было где провести свободный вечер.
        Определив первую сотню для переправы на завтра и отпустив бойцов, Иван обсудил с городским воеводой Куропаткиным бунт аловцев, сведения о котором уже дошли до Речных Холмов. Куропаткин трусил отправлять своих людей на Волок, зная, что к аловцам присоединились соловьята, и просил у царевича подкрепления… Из своих пяти сотен Иван не дал ему никого, но разрешил просить подкрепление у Остея.
        Подбодрив Куропаткина и указав ему, как действовать, Иван с облегчением принял прилетевшего Финиста. Пока царевич добирался до Холмов, Финист исследовал пути с Волока на Семиградье и Красный Стан, и после четырёх дней поисков с уверенностью заявил Ивану, что мальчишек там нет. На север и восток они уйти не могли, он проверил там всё - каждый кустик, каждый овраг, каждый постоялый двор.
        - Значит, они пошли на запад, - констатировал царевич, разглядывая карту большой излучины. - Но куда? Ведь по берегу их запросто могла перехватить Сойка.
        - Да, - озабоченно согласился Финист, - я тоже не понимаю. Колобок мог увести их в Дымные мшары, но как они там собираются пробираться, я…
        Финист недоумённо развёл руки. Царевич напряжённо соображал. Если Финист не ошибся и ни в Семиградье, ни в Красный Стан мальчики не пошли, они должны были двинуть от Волока сначала на север, вдоль восточного берега (но не рядом с ним!), а потом, по Дымным мшарам, пробираться на запад - иного пути нет.
        Но Финист прав и в другом - пробраться по Дымным мшарам и взрослым практически нереально, а уж ребятишкам тем более, каким бы распрекрасным проводником ни был бы Колобок. Высохшие гигантские болота, где до сих пор не растёт ничего, кроме мха и жиденькой низовой травы, были гибельным местом. На сотни вёрст вокруг не было ни жилья, ни дорог, ни какого-либо укрытия. Если Колобок уведёт мальчишек во мшары, ему, со всеми его пятью сотнями всадников, найти их там будет почти невозможно. Нужно во что бы то ни стало перехватить их раньше, думал Иван, с трудом удерживаясь, чтобы немедленно не броситься к перевозу.
        Он хотел отправиться на левый берег с первым же отрядом, но Финист отговорил его. Поиски могли вестись и без него, а вот переправа без начальственного надзора могла и застопориться. Когда через пару дней Иван получил пересланное через Порхов сообщение из Волхова, он многократно возблагодарил про себя Финиста, что удержал его в Холмах. Отправься он с первым отрядом, и кто знает, когда бы до него дошло это послание.
        Ему пришлось перечитать сообщение от Коломны дважды; с первого раза он не понял, о чём речь. Дьяк почти истерически спрашивал, почему царевич не ответил ему на предыдущее послание, где он вообще и что с Лосиным островом. Под конец письма Коломна, видимо, пришёл в себя, и последние строчки выглядели вполне осмысленно:
        «На случай, если предыдущее письмо перехватили вороны Балки, повторяю ещё раз: мальчики с Колобком на Лосином острове. Срочно, СРОЧНО (трижды подчёркнуто) отправь туда Финиста и вытащите мальчишек, пока до них не добралась Елена!!!»
        Дочитав второй раз до конца царевич зарычал от бешенства и бессилия. Как назло, Финиста не было в городе, и даже паром с очередной группой только что отчалил. Сгорая от нетерпения и тревоги, царевич был вынужден дожидаться возвращения Финиста. Отправляться на поиски ему самому, понял Иван после пары часов безостановочной ходьбы по причалу, было бессмысленно: пока он верхами доберётся по мшарам до острова, Финист успеет слетать туда и обратно раз двадцать.
        Когда Финист вернулся, Иван не дал ему даже снять плащ.
        - Читай! - тут же сунул он ему под нос записку Коломны.
        В отличие от него, Финист всё понял с первого раза. Он побледнел, поднял глаза на царевича. Не говоря ни слова, развернулся и, оттолкнувшись, взмыл соколом в тёмное небо.
        Иван проводил его взглядом. Он летел не так стремительно, как обычно; он явно устал за последние дни беспрерывных поисков. Но у них не было выбора. Если он найдёт мальчиков на Лосином острове и доставит в Холмы, их миссия будет выполнена и можно будет перевести дух. Но не раньше. Не раньше, чем Книга будет в их руках.
        Порой Иван задумывался, что такого может быть в этой Книге, что Марья никому не могла больше доверить её поиски, кроме него? Когда она отправляла его на Гребень, то буквально умоляла не открывать Книгу, если найдёт. Она ничего не хотела объяснять ему, и он не стал настаивать. Если Марье есть что скрывать - пусть. Это не его дело. Его дело найти Книгу и вернуть мальчиков домой живыми.
        Иван полночи ходил по пристани, ожидая возвращения Финиста с мальчиками и не находя себе места. Он уже должен быть на острове, он уже должен был их найти! Отчего такая задержка? Неужели Коломна прав, и вороны Балки перехватили письмо и добрались до мальчиков раньше?! Если так, то это катастрофа и им придётся возвращаться ни с чем.
        Радько увёл его в терем Куропаткина. В доме было тепло, и Иван, рухнув на лавку и прислонившись спиной к изразцовой печке, не заметил, как уснул. Радько, вошедший с куском осетрины покормить царевича, не стал его будить и уложил на лавке, сунув под голову свёрнутый зипун.
        …Иван проснулся от громкого хлопка. Он стремительно выпрямился на лавке, ещё моргая со сна, но уже по привычке нашаривая нож на поясе. Оказалось, Радько снял с него и пояс, и даже сапоги.
        В маленькое окошко мутно серело осеннее небо. В комнате стоял мрачный измождённый Финист с каким-то мешком в руках, и только сейчас Иван понял, что хлопок был от его появления. Он не прилетел, как обычно, а прошёл сквозным проходом.
        Мальчиков при нём не было, и, судя по мрачному виду, Финист их не нашёл. Или нашёл, но поздно? Иван не стал тянуть.
        - Что? - прямо спросил он.
        Финист бросил мешок на стол.
        - Всё, что я нашёл на острове. Мальчиков там уже не было. Я облетел всё, что смог, но искать их сейчас бесполезно.
        - Почему?
        - Они вскрыли мшары.
        - Да ладно! - не поверил царевич, окончательно просыпаясь.
        - Вскрыли, вскрыли, - Финист удручённо покивал. - Там сейчас дым на сотни вёрст, не видно вообще ничего. И ладно бы сиверик, но дует юго-восточный - он покрыл все мшары. На сажень от земли сплошная мгла. Руку вытяни - и уже ладонь не видно.
        - Думаешь, они так от воронов уходили?
        - Ну, а зачем ещё? - пожал плечами Финист. - Если уж я их в этом дыму не разглядел, так вороны и подавно.
        - И чего теперь делать? - растерялся царевич. Найти мальчишек на огромном пространстве мшар и так было дело нелёгким, а в дымовой завесе, казалось, и вовсе невозможным.
        - Искать, - мрачно бросил Финист. - С собаками. Найди в городе лучших гончих, переправь на остров и пусть берут след. Вот это, - Финист ткнул пальцем в мешок на столе, - должно помочь.
        - Что это? - спросил Иван. Вошедший Радько подал ему сапоги и пояс.
        - Видимо, оставили, когда убегали.
        Финист перевернул мешок и вытряхнул содержимое. На стол выкатилась засохшая сморщенная луковица, половина репки, пара сушёных рыбин и оловянная кружка с ложкой.
        У царевича сжалось сердце. Если это весь паёк ребятишек, дела у них плохи. Во мшарах не только укрытия нет, но и съедобного почти ничего не достать. В этих условиях остаётся только гадать, что прикончит мальчишек быстрее: холод или голод?
        - Да, с харчами у них беда, - Финист проследил взгляд царевича. - Их нужно найти, как можно быстрее. Начнём с этого.
        Он пошарил по столу, сжал что-то в горсти и поднял руку. Царевич недоумённо посмотрел на него. Финист слабо усмехнулся, поднёс руку к голове и исчез.
        - Да что б меня! - отпрянул царевич. - Откуда она у них?
        - Стащили, наверное, - Финист снова показался, держа в руке шапку-невидимку и бледно улыбаясь, как показалось царевичу с нотками гордости за бесшабашного крестника. - Из дворцового хранилища. Так, видимо, и ушли - и от Соловья, и от Сойки.
        А от воронов Балки им теперь без шапки не уйти, лихорадочно думал царевич. Как только сиверик развеет дым, мальчишки будут открыты всем жадным взорам, и вопрос теперь только в том, кто найдёт их быстрее - они или вороны?

* * *
        Им, конечно, повезло. Утро выдалось ясное, и Колобок, вышедший с ними прогуляться на северную сторону острова, успел заметить на горизонте черную стаю.
        - Вороны Балки! - тонко пискнул Колобок, распахнув глаза и указывая ладошкой на ещё далёкую, но быстро приближавшуюся с северо-востока стаю.
        Костя уловил панические нотки в возгласе Колобка и невольно запаниковал сам. Боевые дроны Кощея, как называл он их про себя, были и разведчиками, и убийцами, в зависимости от того, зачем их посылали. Для разведки такой стаи было явно много, а значит, они летят их убивать или похищать. Сильные крупные вороны с цепкими, почти стальными когтями вполне способны стаей поднять и перенести в Долины пару мальчишек.
        Но как они их нашли? Они ведь целенаправленно летят на остров, это сразу видно.
        Времени на размышления не было. Колобок истошно выкрикнул что-то, слетел с холма и заметался по мшарам, выдёргивая мшистые кочки и разгребая ямки под ними. Из ямок поднималась струйка дыма, Колобок разгонял её ладонями и бежал к следующей.
        - Давай, Костян! - Олег хлопнул его по плечу и сбежал вслед за Колобком. - Живее, помогай! - проорал княжич, вытаскивая кочки одну за другой и лихорадочно разгоняя дым. - Спрячемся от них под дымом. Шевелись!
        Только теперь Костя понял, что от него требуется, и, слетев со склона, присоединился к Олегу с Колобком. Шарик увязался за ними и оказался сейчас весьма кстати. Костя выдёргивал кочки, а пёс усердно разрывал лапами ямки, выпуская дым.
        Повезло им и в том, что последние пару дней дул устойчивый и сильный юго-восточный ветер, быстро разгонявший дым и сбивающий сизые струйки в плотную серую пелену. Уже через пару минут Костя с трудом мог различить силуэты Олега и Колобка, а ещё через минуту он, подняв голову, испуганно замер, осознав, что не видит вообще ничего.
        Серый мглистый туман пропускал достаточно света, но видимость была практически нулевой. Костя вспомнил один старый мультик и почувствовал себя ёжиком в тумане. Он хотел крикнуть, позвать Олега, Колобка, Шарика хотя бы, но ему хватило самообладания осознать, что криком выдаст себя воронам, и вся маскировка окажется тщетной. Оставалось сидеть на месте и надеяться, что Колобок видит сквозь дым.
        Странно, но этот дым, густой и плотный, не мешал дышать и был словно без запаха. Костя только задумался, почему это так, как его кто-то схватил за руку, и он, вздрогнув и едва удержавшись от крика, обернулся. Это был Олег.
        - T-c-c, - Олег прижал палец к губам и мотнул головой куда-то в сторону За другую руку Олега держал Колобок и молча тянул за собой.
        Нужно было побыстрее уйти с этого места, где их последний раз видели вороны, понял Костя. Он шёл, спотыкаясь, держась за руку Олега, и периодически переходя на бег. Колобок, торопливо и молча, вёл их по какому-то одному ему ведомому маршруту. Шарик жался к ноге Кости и, вздёргивая нос, беспокойно принюхивался к воздуху.
        Костя вздрогнул ещё раз, как только над головами раздалось оглушительное карканье и хлопанье крыльев. Стая воронов Балки пролетала прямо над ними, но, подняв голову, он никого не увидел - настолько плотной была пелена дыма.
        Мягкий мох заглушал шаги, и единственная опасность была споткнуться и не удержаться от возгласа. Им повезло и тут. Они уже прошли несколько сот метров, и вороний фай затих, оставшись далеко позади, когда Костя вспомнил и похолодел, остановившись и дёрнув Олега за руку.
        - Книга! - отчаянно прошептал он. - Мы же Книгу забыли!
        Олег хлопнул себя по лбу.
        - Колобок, выручай! - взмолился он, наклонившись. Даже сквозь серую пелену Костя видел, как растерянно хлопает синими глазищами Колобок.
        - Ладно, - решился Колобок. - Стойте тут и не двигайтесь с места. Я мигом.
        Он обернулся вороном и скрылся в дыму. Мальчишки присели на торчащие рядом кочки. Шарик тут же ткнулся в ладони княжича.
        Ребята боялись разговаривать, опасаясь, что даже малейший шорох их выдаст. Вороны Балки пролетели мимо них, но они знали, что далеко уйти мальчики не могли и, несомненно, будут искать их под дымовой завесой. Как уйти от них и, главное, куда, Костя совершенно не представлял.
        Ему хотелось обсудить их положение с Олегом, но он не решался нарушить тишину, пока Олег снова не хлопнул себя по лбу:
        - А шапка-то! - растерянно прошептал он.
        Костя, оцепенев, смотрел на приятеля.
        - Разве она не тут? - он ткнул в поясную сумку Олега.
        - Я в мешок её переложил, - потерянно пробормотал тот. - Вчера, когда хворост собирал.
        Костя не стал ругать приятеля только потому, что сам только что напортачил и всё перезабыл. Олег был в таком отчаянии, что у Кости не хватило духу укорить его. Сейчас вернётся Колобок, они расскажут ему и попросят сгонять ещё раз.
        Но Колобок, вернувшись с рюкзаком, отправляться опять наотрез отказался.
        - Ребята, это опасно, - виновато, но неумолимо отвечал он. - Я и сейчас еле ноги унёс. Вороны кружат по всему острову, чуть не засекли. Нам уходить надо быстрее. Если меня поймают, вы точно никуда не уйдёте.
        - Это же шапка-невидимка, - чуть не плакал Олег. - Отцовская. Они же меня убьют, если я её потеряю. Погодите тут, я сам сгоняю, поищу.
        Костя схватил друга за руку. Ему с Колобком стоило немалых трудов переубедить Олега; в конце концов, княжич сдался и со слезами на глазах согласился двинуться дальше. Сабля его тоже осталась на острове, но о ней он переживал явно меньше.
        Костя понимал Олега, как никто другой, но в данной ситуации Колобок был прав больше. Книга была их главным приоритетом, и Книгу они пока что спасли. А сейчас надо уходить, пока не поздно, и дым укрывает их от воронов не хуже шапки.
        Пока они уходили, спасаясь от воронов, у Кости не было времени подумать и обсудить с Олегом и Колобком, куда они идут. Лишь под вечер, когда выбившиеся из сил мальчишки рухнули на землю и наотрез отказались идти дальше, Колобок смиренно вздохнул и уселся рядом с ними, ответив на немые вопросительные взгляды:
        - Пойдём на запад, ребята. Прямо к Истоку. Иного пути нет.
        - Ты свихнулся?! - севшим голосом спросил Олег. - Мы же до весны не дойдём!
        - А нам больше некуда, - жалобно ответил Колобок, виновато взглядывая на ребят. - Назад уже нельзя. На Речные Холмы пути тоже стерегут. На Семиградье и Красный Стан дороги открытые, там нас вороны перехватят. А мшары идут почти до Истока, мы сможем дойти под дымовой защитой.
        - Да ты хоть представляешь, сколько нам идти?! - возмущался Олег. - Без еды, без укрытия. А скоро зима, скоро сиверик. Мы же сдохнем тут, не сходя с места.
        Костя молчал. Вчера, листая Книгу, он нашёл карту бассейна Живой реки, и сейчас, вспоминая её, понимал, что выбор у них небогатый. Единственный оставшийся вариант - это добраться до Медного тракта, ведущего из Семиградья через Верхний Волок к Речным Холмам, но до него ещё надо дойти и надеяться, что сиверик к тому времени не поднимется. И что сам тракт к тому времени ещё не будет занят ни отрядами Сойки, ни прислужниками Елены.
        Мальчишки плохо спали в эту ночь. Пустой желудок и тревога за будущее не давали им спокойно заснуть. Они так надеялись, что вот-вот прибудет подмога из Волхова и кто-нибудь заберёт их, наконец, из этого затянувшегося и совсем не весёлого путешествия! А вместо этого приходится идти дальше, и становится только страшнее, опаснее и тяжелее.
        Остатки их скудных запасов остались в мешке у Олега, и есть было нечего. Колобок насобирал пару горстей клюквы; ею ребята и поужинали. Шарик беспокойно рыскал по округе; под утро пришёл с измазанной кровью мордой. Наверное, поймал какого-то суслика или ондатру, решил Костя, заметив мокрые брюхо и лапы пса.
        Это навело его на мысль. Порывшись в рюкзаке, он достал рыболовные крючки и протянул Олегу. Если где-то поблизости водоём, можно попробовать порыбачить.
        Олег понял его без слов. Повеселев и засучив рукава, он мигом соорудил пару удочек из сухих покорёженных стволов редких хилых берёз, то тут то там торчащих из мшар, нарыл дюжину червей и велел Шарику вести к воде.
        Шарик довёл их до небольшого озерца, мимо которого за дымовой завесой они могли пройти в пяти шагах и не заметить. За полчаса удалось наловить трёх окуней и одного леща, и на сегодня вопрос с пропитанием был решен. Соли у ребят уже не было, но жирные окуни, поджаренные на костерке, были вполне съедобны и так. Закусили завтрак горсточкой болотной клюквы и двинулись дальше в путь.
        Шли небыстро. Колобок вёл мальчишек за руку, старательно обходя кочки, топкие места, торчащие острые колки. Иногда останавливались выдернуть несколько кочек и добавить дыма в начинавшую рассеиваться пелену. Костя не знал, сколько они прошли за этот день, но подозревал, что гораздо меньше, нежели раньше, по открытой степи.
        К ночи Колобок опять вывел их на какое-то озеро. Озёр во мшарах было немало, и, по словам Колобка, всё это были остатки гигантских болот, высыхающих с течением времени. В этом было одно, но важное достоинство мшар - с водой проблем не было. Вода была чистая, свежая, вкусная; иногда кисловатая, с примесью то ли железа, то ли йода.
        В этот вечер, сварив в оставшемся у них котелке леща, Костя решил поэкспериментировать. По дороге они опять набрали клюквы, и, вымыв после ужина котелок, Костя набил его ягодами, залил водой и вскипятил на костре.
        Потом они по очереди из единственной оставшейся у них кружки пили с Олегом вполне сносный морс и гадали, что же всё-таки произошло на Лосином острове.
        - Они знали, что мы там, - в сотый раз повторял Олег, переживая случившееся. - Знали! Они целенаправленно летели на нас. Вот только откуда?
        - Наверное, сообщение перехватили, - предположил Костя. Он читал в Книге, что Кощей использовал воронов и для таких диверсий.
        Олег сумрачно посмотрел на него, передавая кружку.
        - Так что же, наше письмо не дошло до крёстной? Никто в Волхове не знает, где мы?
        Костя с Колобком ответили ему безмолвными взглядами. Что тут было говорить?
        - Колобок! - в голосе Олега зазвучало отчаяние. - Ты же ведь можешь оборачиваться, ну?! Ну, обернись в лошадь, довези нас на себе.
        Колобок виновато хлопал глазами.
        - Ребята, я не могу. Я могу превратиться только в то, что не тяжелее меня самого. Так уж по закону… Преобразуемое должно совпадать по массе с преобразованным…
        - Чего? - не понял Олег.
        Костя промолчал. Он знал об этом волшебном законе превращений и понял, о чём говорит Колобок. У него была другая идея.
        - Колобок, а может, ты просто слетаешь до Волхова, скажешь, где мы? За ночь обернёшься туда и обратно, ничего с нами не случится. Если что, Шарик покараулит.
        Колобок жалобно смотрел на Костика.
        - Я бы хотел, ребята. Правда, хотел. Но не могу я вас оставить даже вот ни на столько. Я за вас отвечаю, мне вас нужно доставить в целости и сохранности. Я же этих воронов за версту слышу, всегда смогу увести вас. А ну, как без меня налетят, и тогда что?
        - Да ведь мы же так и так не пройдём столько! - не выдержал Олег.
        - Попробуем, ребята! - жалобно, но неумолимо отвечал Колобок. - Попробуем. Хотя бы оторваться от воронов. А там видно будет.
        Было понятно, что от Колобка больше ничего не добиться. Мальчишки молча допили морс, притушили костерок и, обложившись тёплыми мшистыми кочками, легли спать. Разговаривать им не хотелось, каждый думал о своём. Обоим хотелось плакать, и оба стыдились друг друга и сдерживались изо всех сил. В конце концов, усталость взяла своё, и мальчики уснули под бдительным присмотром Шарика и Колобка…
        …Костя проснулся от тихого звона. Он не сразу сообразил, что это за звон и почему такие странные чувства у него вызывает. Он даже не понял сначала, откуда идёт звук.
        Приподнявшись и прислушавшись, Костя с удивлением понял, что звон идёт со стороны озера. Он повертел головой и сквозь сизую лёгкую пелену дыма увидел на берегу Шарика с Колобком. Олег, свернувшись калачиком, ещё спал и явно ничего не слышал.
        Костя не стал его будить. Ему не хотелось спугнуть ощущение торжественности и одновременной лёгкости этого странного звона.
        Он тихонько, на четвереньках, подполз к берегу. Колобок с Шариком, как зачарованные, смотрели в воду, и Костя с любопытством наклонился посмотреть, на что же они там уставились.
        Уже рассвело, и дым, хоть и колыхался волнами над головами, не мешал дневному свету. В прозрачной воде небольшого и, на первый взгляд, неглубокого озера Костя увидел белую башенку под золотым куполом с раскачивающимися на ней колоколами.
        Колокольня! Вот откуда этот странный звон, вот почему Костя никак не мог поверить в него! Откуда здесь мог быть колокольный звон, да ещё и из озера?! Звон, однако, был таким чистым и ясным, словно колокола играли не в водной глубине, а у самого уха.
        - Звон-озеро! - благоговейно прошептал Колобок. - Я пять раз пересёк мшары вдоль и поперёк и ни разу не видел его. Думал уже, нет его, а вот…
        - Что это, Колобок? - так же шёпотом, спросил Костя. От торжественности момента у него мурашки пробежали по спине.
        Колобок с удивлением посмотрел на него. Потом на колокольню и снова на мальчика.
        - Так ты видишь её?! - потрясённо воскликнул он.
        - Ну, да, - Костю удивило удивление Колобка. - Какже не видеть, вон же… - он ткнул рукой в золотой купол.
        - И ты слышишь звон? - всё никак не мог поверить Колобок.
        - А что я, глухой, что ли?! - возмутился Костя. - Конечно, слышу.
        - Но люди не могут его слышать, - настаивал Колобок. - Только волшебники, и то не все.
        - Да ладно тебе! - не поверил Костя. - Олег! - повернулся он к спящему княжичу. - Олег, иди сюда!
        - Тсс! - испугался Колобок.
        Олег поднял взлохмаченную голову, посмотрел сонно.
        - Чего тебе? - недовольно спросил он.
        - Иди сюда! - нетерпеливо махнул рукой Костя.
        Олег широко зевнул, нехотя встал и подошёл к берегу.
        - Ну?
        - Слышишь? - Костя с предвкушением смотрел на Олега.
        - Чего - слышишь?
        - Звон!
        - Какой звон?
        - Колокольный! - Костя недоумённо смотрел на приятеля. - Ты что, действительно не слышишь? А колокольню-то хоть видишь?
        Он потянул Олега за руку, наклоняя к воде и кивая на золотой, прекрасно различимый купол. Олег нетерпеливо вырвался.
        - Какая ещё колокольня, Костян?! Ты чего, не проснулся ещё, что ли? Или с устатку уже поехал? - Олег выразительно покрутил пальцем у виска.
        Костя смотрел на Олега во все глаза не в силах поверить, что тот его не разыгрывает и действительно ничего не видит и не слышит. Как такое может быть?!
        - Что я говорил! - торжествующе произнёс Колобок. - Люди не могут видеть и слышать Звон-озеро! Только волшебники, только чистые сердцем!
        - Да ну на фиг! - пробормотал Костя, которому стало вдруг чудовищно неловко. Это что же получается - он чист сердцем, а Олег нет? Что за нелепость, на фиг ему это надо!
        Олег, однако, воспринял всё совсем по-другому.
        - Звон-озеро! - воскликнул он, тут же брякнувшись на колени и жадно всматриваясь в водную глубину. - Я слышал про него, нам Финист рассказывал. Так это правда Звон-озеро, Костян? Ты правда слышишь звон?
        Он повернулся к Косте; тот нехотя кивнул.
        - И колокольню видит, - хвастливо добавил Колобок, ткнув пальцем в воду.
        - Так ты что же, Костян, ты волшебник получается?! - потрясённо произнёс Олег.
        - Да ну тебя! - рассердился Костя. - Какой я, на фиг, волшебник?!
        - Нет, но ты точно не такой, как все. Колобок прав, и Финист говорил - Звон-озеро могут увидеть избранные, и… и…
        Олег запнулся, осенённый какой-то идеей. Костя с тревогой следил за другом - от его идей, как правило, одни неприятности.
        - Колобок, - прошептал Олег. - А ларец? Про ларец-то - правда?
        Колобок открыл рот.
        - Какой ларец? - не понял Костя.
        - Можешь проверить? - попросил Олег Колобка, не обращая внимания на Костика.
        Колобок хлопнул глазами, обернулся бобром и нырнул в озеро.
        - Куда он? - дёрнулся Костя от неожиданности.
        - Финист говорил, что в колокольне Звон-озера хранится ларец со смертью и бессмертием. А что, если там смерть Кощея? Вдруг он там её спрятал?
        Костя открыл рот точь-в-точь, как Колобок. Если это правда, если Олег не ошибся, они сейчас могут завладеть оружием посильнее самой Книги. Найти смерть и бессмертие Кощея - это стоило всего их тягостного путешествия.
        Они ждали возвращения Колобка с волнением и трепетом. К удивлению и радости мальчишек Колобок не задержался. Уже через минуту бобёр с ларцом в зубах выбрался на берег и принял привычный вид.
        Мальчишки благоговейно опустились на колени перед металлическим, синевато-серебристого отлива ларцом с чеканными узорами на крышке. Шарик, виляя хвостом, обнюхал ларец и, кажется, ничем не обеспокоился. Это показалось ребятам странным.
        - Ну?! - прошептал Олег, кивая на крышку. - Открывай!
        - Сам открывай! - нервно ответил Костя. Хоть Шарик и не проявлял беспокойства, это его не особо успокаивало. Волшебную защиту пёс может и не распознать.
        - Ладно, - решился Олег. - Была не была!
        Костя закусил губу и сжал кулаки. Он был уверен, что ларец заколдован, что он не откроется или что-то произойдёт. Ему уже почти хотелось, чтобы крышка не поддалась.
        Олег осторожно приподнял крышку, откинул, и ребята уставились на пустой ларец.
        - Пусто! - разочарованно протянул Олег, шаря ладонью по чистому днищу. - Столько волнений - и на фига? Тут же нет ничего!
        - Вижу, - растерянно отозвался Костя, тоже ощупывая ларец. - Может, он с тайником?
        Они вертели ларец и так и сяк, нажимали, переворачивали, трясли и, в конце концов, вынуждены были признать очевидное.
        - Если и было тут что, то уже забрали, - мрачно констатировал Олег. - Кто бы это мог быть, интересно?
        - Тот, кто и положил, - сказал Колобок.
        - Чего? - мальчишки повернулись к нему с интересом.
        - Пустой ларец открывается любому, кто его найдёт, - пояснил Колобок. - Но если в нём что-то хранится, то взять это может лишь тот, кто положил.
        - А ты откуда знаешь?
        - Да так, слышал кое от кого, - туманно ответил Колобок.
        - H-да, - Олег с сомнением почесал голову. - Выходит, зря мы достали ларец-то этот. Никакой пользы нам от него.
        - Почему - никакой? - тихо проговорил Костя, стараясь сдерживаться, чтобы не закричать. - Польза очень даже есть.
        У него был такой же прилив восторга, когда, запертый Соловьём, вспомнил про шапку-невидимку в сумке Олега.
        - Ты о чём? - спросил Олег, недоверчиво уставившись на друга.
        - Слушай, - Костя поднялся на ноги, - я понимаю, что идея - бред. Но вдруг… Но вдруг сработает.
        Олег отставил ларец и тоже поднялся. Костя изложил план. Олегу это бредом не показалось. Напротив, он сразу пришёл в восхищение и жалел только, что сам не додумался.
        - Ребята, - робко пытался остудить их Колобок, - ребята, вы же говорили, что это надо доставить царице.
        - Мы бы и доставили, если бы не всё это, - отмахнулся Олег. - Ты же сам видишь - кто угодно может перехватить нас сейчас. И чего тогда? А так хоть какая-то гарантия.
        Костя сходил за рюкзаком, достал Книгу и передал Олегу. Отдавая Книгу, он на долю секунды замешкался, придержав её: правильно ли он поступает?
        - Сомневаешься? - проницательно взглянул на него Олег.
        - Нет, - Костя отпустил Книгу. - Нет, всё правильно. Пусть пока тут полежит. Давай!
        - Ну, смотри, - Олег медленно отвёл взгляд, неторопливо обтёр Книгу рукавом и осторожно положил в ларец. Книга подошла идеально, как будто ларец был изготовлен специально для неё. Так же осторожно, стараясь не дышать, Олег закрыл крышку.
        - Ну-ка, проверим, - с колотящимся сердцем Костя опять опустился на колени и попробовал открыть крышку. Она не поддавалась. Словно сильнейшим магнитом, крышка была прижата к стенкам ларца намертво, без какого-либо даже намёка на щель.
        - Теперь ты, - Костя повернул ларец к Олегу. Тот облизнул пересохшие губы, взялся за крышку и легко, без усилий, поднял её.
        - Да! - Костя победно вскинул руки. - Доказано - работает. Дай сюда!
        Он хлопнул улыбающегося Олега по подставленной ладони и затормошил Шарика.
        - Ну, всё, - Олег опять закрыл крышку и протянул ларец Колобку. - Твоя очередь, круглый.
        Колобок, пыхтя, подтащил ларец к воде, обернувшись бобром, схватил зубами за кольцо на крышке и нырнул в глубину. Мальчишки, поднявшись на ноги, смотрели, как он погружается с тяжёлым ларцом, тянущим его на дно. Колокола продолжали названивать в такт гулко бьющемуся сердцу в груди Кости. Олег ничего не слышал.

* * *
        Собаки легко взяли след и резво рванули вперёд, натянув длинные поводки. Их приходилось сдерживать. В сером плотном дыму лошади видели так же плохо, как и люди, и поминутно спотыкались о кочки, обгорелые стволы и старые пни. Только за первый день три коня повредили ноги, провалившись в незамеченные ямы и норы.
        В конце концов, пришлось перейти на шаг. Даже при хорошей видимости скакать по мшарам было невозможно, а сейчас о видимости приходилось только мечтать. Единственным ориентиром служила свора гончих, уверенно ведущих сотню царевича по следу мальчишек. Они взяли его накануне, на месте их пристанища на Лосином острове, и продолжали вести спустя сутки, словно по нитке, не сбиваясь и не теряясь.
        Это внушало надежду. След относительно свежий, значит, далеко мальчишки уйти не могли. Финист то барражировал у самой земли, то поднимался над дымной пеленой и проверял, не отслеживают ли мальчишек ещё и вороны Балки. К его удивлению, чёрных разбойников видно не было.
        В очередной раз спикировав вниз и шагая рядом с конём царевича, он поделился своими сомнениями.
        - Странно всё это. Они же явно спугнули мальчиков и должны были искать их тут всеми силами. А никого не видно.
        - Может, они в дыму летают? - предположил царевич.
        - Может, конечно, - пожал плечами Финист. - Но всё равно бы вылетали наверх, я бы заметил. Думаю, их тут нет.
        - И где же они? - раздражённо спросил Иван.
        Финист неопределённо дёрнул плечом. Отсутствие воронов Балки на месте поисков могло означать одно из двух: либо они нашли мальчиков и утащили их в Золотой Город, либо Елена отозвала их ещё по какой-то причине. Оба варианта ничего хорошего не сулили.
        Финист потрогал притороченную к седлу лёгкую саблю, найденную на последнем привале мальчишек. Явно кого-то из них, скорее всего Олега.
        Ему не нравилось отсутствие воронов. Лучше бы они были здесь. Он бы легко справился с ними и точно бы знал, что мальчишки ещё не у Елены.
        Финист задумался и не сразу заметил, как царевич натягивает поводья. По инерции он сделал ещё пару шагов и только потом осознал, что встал не только царевич, но и весь отряд. Более того, остановились гончие. Они сбились в кучу и, подняв носы вверх, встревоженно и растерянно принюхивались к ветру.
        - В чём дело? - Финист поднял взгляд на Ивана.
        - Кто-то на нас идёт, - процедил царевич, вынимая свою саблю и вперяясь в колыхающуюся дымную завесу. - Псы ложатся. Плохо дело.
        Гончие поджали хвосты и, поскуливая, припадали к земле. В серой мгле приближалась какая-то неведомая опасность, от которой натасканные, хорошие охотничьи псы вместо того, чтобы надсаживать глотки, пугливо прятали морды и ложились на землю.
        «Неужели?!» - молнией мелькнула у Финиста в голове догадка, и в ту же секунду, оттолкнувшись, он взмыл соколом, уходя от страшных клыков гигантского волка, выпрыгнувшего на него прямо из дымной стены.
        Волк, промахнувшись, мягко опустился на лапы позади рванувшей лошади Ивана. Повернув голову, он схватил её за заднюю ногу и одним движением повалил на землю. Иван не успел выдернуть ногу из стремени, и лошадь придавила его всем своим весом.
        Взвыв от боли, царевич рубанул саблей, метя в морду волка, и, на своё счастье, дотянулся до его носа. Волк отпрянул, разжав страшные челюсти, лошадь, заржав, приподнялась, и Иван выскользнул из-под неё, поднявшись и прихрамывая на отдавленную ногу. Волк с разрубленным носом кинулся на него, и Иван инстинктивно выставил саблю клинком вперёд.
        Волк напоролся на неё раскрытой глоткой. Сила его броска была такова, что он опять повалил царевича, прижав к земле ещё дёргавшимся телом и обливая горячей липкой кровью. Иван с трудом столкнул с себя тушу, выдернул саблю и, тяжело дыша, поднялся, озираясь.
        В дымной пелене, волнами ходящей перед глазами, было почти ничего не разобрать. Мелькали сабли, орали семи градцы, всхрапывали и пятились перепуганные кони. Волки Золотого Города атаковали молча с разных сторон, и сколько их было, понять в таком дыму не было никакой возможности.
        Иван рывками поворачивался вокруг себя, пытаясь понять, куда бежать и кому помочь. Ближайший к нему всадник поднял саблю и тут же слетел с коня с оторванной рукой. Рука валялась в стороне, ещё сжимая саблю, а прыгнувший волк уже повернулся и одним неуловимым движением клыков порвал беспомощному воину горло.
        Царевич не успел даже дёрнуться. Тут же на этого волка камнем упал сокол и, обернувшись Финистом, всадил в затылок длинный острый кинжал. Волк рухнул на подогнувшиеся лапы. Он умер молча, как и напал.
        Если бы не Лонгир Финиста, неизвестно, чем бы закончилась эта их схватка. Финист опять выручил их, как тогда, на Калиновом мосту. Вот только жертв сейчас было гораздо больше. Иван с Финистом метались в дыму, спотыкаясь о разорванные туши лошадей и тела семиградцев, бросались к наиболее яростно копошащимся клубкам. Заметив в куче тел волка, Финист рывком вскидывал руки, обездвиживая его, а Иван всаживал саблю в горло.
        Пару волков перепуганные и разъярённые семиградцы, навалившись толпой, зарубили сами. Потом они нашли туши, исполосованные в лохмотья десятками клинков.
        Вся схватка длилась не больше пяти минут, но Ивану казалось, что прошло несколько часов, когда он остановился, задыхаясь и обливаясь потом, и понял, что бой кончился. Финист стоял рядом с ним и тоже тяжело дышал, осматривая побоище.
        Разорванный в клочки дым медленно колыхался, то тут то там приоткрывая разрозненные группы уцелевших семиградцев, сходивших с коней и бросавшихся к раненым и погибшим. Раненых оказалось мало - волки нападали практически без шансов. Пару всадников с оторванными ногами, одного со вспоротым животом и ещё троих с глубокими ранами на туловище принесли и положили у ног царевича с Финистом.
        Финист остановил кровотечения и, как мог, зашил рваные раны. Но полноценное лечение было не его профилем, и царевич приказал немедленно отправить раненых в Речные Холмы, а оттуда, кто доживёт, в Волхов, где царица поставит всех на ноги. Если сама встанет, сумрачно подумал Иван, но не разрешил себе углубляться.
        Они пересчитали потери. Тридцать четыре погибших. Считая с ранеными, ровно сорок. И пятьдесят две лошади. Многие из которых были ещё живы, но окровавленные и покалеченные уже ни на что не годились, и семиградцы приканчивали их просто из милости.
        Самым тяжёлым ударом, однако, стала потеря собак. Перебитых гончих нашли вместе с доезжачим, так и не выпустившим из рук подводки. Доезжачего унесли к общей группе погибших, рядом с которой уже копали братскую могилу, а Иван с Финистом и, к счастью, выжившим Радьком остался около разорванных собак.
        - С-сука! - процедил он. - Ведь знала, кого послать, сразу сообразила.
        - Они тоже шли по следу мальчишек, - устало произнёс Финист, не столько объясняя царевичу (тот и сам всё знал), сколько пытаясь выговориться. - И наткнулись на нас. Это первая группа, Иван, они ещё не нашли мальчиков.
        - Так и мы теперь не найдём! - взорвался царевич. - Куда я теперь поведу людей без гончих?! Где их тут искать?!
        - Пойдём по прежнему курсу, - предложил Радько. - След свежий, они не могли далеко уйти.
        - В таком дыму курс не выдержать, - буркнул царевич. - Всё равно собьёмся.
        Они помолчали. Все знали, и царевич первый, что они всё равно продолжат поиски, что пойдут вперёд хотя бы наугад, но без гончих шансы найти мальчишек опять критически снизились. А случись ещё одно нападение волков, возможно, им его уже и не пережить.
        - Сколько их всего было? - нехотя спросил Иван.
        - Семь, - ответил Радько, сразу поняв, о чём речь.
        Семь. Семеро волков Золотого Города уничтожили и вывели из строя почти половину его отряда. И если бы среди них был Рогдай, было бы не так тяжело, счёт был бы почти равным. Но Иван с Финистом знали Рогдая, среди перебитых волков его не было.
        Следующий день пробирались по мшарам, перекрикиваясь, медленно и почти на ощупь. Финист периодически поднимался над дымной пеленой и, по мере возможности, сверялся с прежним курсом. Судя по всему, они если и отклонились от прежнего курса, то ненамного, но на практике это мало что давало. Колобок мог свернуть и увести мальчишек в любую сторону, а без гончих отследить эти повороты они уже не могли.
        К вечеру, когда царевич уже собирался отдать приказ о привале, с левого конца растянутой цепи всадников прискакал крайний дозорный. По взволнованному лицу Иван сразу понял: тот что-то обнаружил.
        - Что? - без предисловий спросил он.
        - Огонь, - сообщил дозорный, махнув рукой в сторону. - Костёр. Там, саженях в трёхстах.
        Иван переглянулся с Финистом. Мальчишки? Неужели они их нашли?!
        Финист понял без слов. Оттолкнувшись и обернувшись, он взлетел на разведку и вернулся минуты через три.
        - Это не они, - Финист стоял перед Иваном, криво усмехаясь. Странно, но вместо разочарования на его лице проступало хмурое удовлетворение. - Это не они, но тебе понравится.
        - А кто тогда? - недоверчиво спросил царевич.
        - Сойка!
        - Да ладно?!
        - Она, она, - кивнул Финист. - С парой десятков разбойников. Они уже на привале, мы их легко возьмём.
        Взяли действительно легко. Несколько костров, разложенных отрядом Сойки, прекрасно выдавали его расположение, и семиградцам царевича ничего не стоило окружить его и ворваться в лагерь со всех сторон. Ошарашенные разбойники не оказали почти никакого сопротивления. Пара-тройка вскинутых клинков тут же были выбиты из рук; к отложенным пищалям никто даже не успел броситься. Семиградцы соскакивали с коней, валили разбойников на землю, вязали им руки.
        Выхватившую саблю и затравленно озиравшуюся Сойку окружили Иван, Финист и Радько.
        - Так-так-так, - зловеще протянул царевич. - Соловьиный помёт и сюда уже добрался. Ты саблю-то брось! Не поможет.
        - Волховский! - Сойка отчаянно крутила головой, пятясь, но вокруг вязали её людей, и она, смирившись, бросила саблю под копыта коня царевича. - А ты-то тут как? Я думала, ты со Змеем сейчас должен сражаться - герой такой!
        - Змей и тут хватает, - холодно ответил царевич. - Думаю, Соловей не сильно будет горевать по такой гадюке, как ты. Или будет? Как думаешь, на кого он тебя обменяет?
        Спешившийся Радько подобрал саблю Сойки и стал вязать руки. Сойка не сопротивлялась.
        - Соловей меняться не будет, - ответила она царевичу. - Но я всё равно вернусь к нему, не сомневайся.
        - Это каким же образом? - хмыкнул Иван. - Если только он не прилетит за тобой…
        - Царевич! - прервал его Радько изменившимся голосом. - Смотрите!
        - Чего? - нахмурился Иван.
        - Смотрите! - Радько схватил Сойку за волосы и повернул голову Она вскрикнула от боли, попыталась вырваться, но Радько держал крепко.
        Иван спрыгнул с коня, подошёл к Сойке. Финист тоже приблизился. На мочке левого уха у неё покачивалась серьга с чёрной жемчужиной.
        - Ну? - нахмурился царевич, рассматривая серьгу. Что-то смутное шевельнулось в памяти; он не мог сразу вспомнить что.
        - Это жемчужина отца, - произнёс побледневший Радько. - Я её из тысяч узнаю, он бы снял её только с головой.
        Финист вытянул руку и поймал серёжку в ладонь. Он протянул Ивану. Сойка дёрнулась, скрипнув зубами и не сумев сдержать выступившие от боли слёзы на глазах.
        - Так-так-так, - царевич поднёс серьгу к глазам Сойки. - И как же, тварь, у тебя оказалась жемчужина Садко?
        Сойка молчала, с ненавистью глядя в холодные глаза царевича. Отпираться было бессмысленно, изворачиваться тоже. Они все уже всё поняли.
        - Та галера… - медленно произнёс Финист. - В Нижнем Волоке… Это же была галера Холм-Озёрского. Это же он увёз ребят из Скального Грая, так?
        Сойка молчала. Радько свирепо встряхнул её, дёрнув за волосы. Сойка вскрикнула, зажмурившись.
        - Да, да, да! - выпалила она, открыв глаза. - Да, он!
        - А тебя послали в погоню, так? - продолжал Финист. - И галеру ты нагнала, но мальчишек упустила. А вот с Садко всё-таки расправилась. И оказалась настолько безмозглой, что забрала его жемчужину, так?
        Сойка молчала. Говорить тут было не о чем. В чёрных неумолимых глазах царевича она явственно читала свой приговор.
        - Думаю, обмен тебе не светит, - тихо произнёс Иван, протягивая и отдавая серьгу Радько. - Думаю, вздёрнут тебя на Дворцовой площади. Как только доставим в Волхов.

* * *
        Эйфория от удачно спрятанной в Звон-озере Книги давно прошла. Мальчишки понуро брели в дыму, сами не зная куда и только полагаясь на Колобка, неутомимо семенившего между кочек, болот и озёр.
        Озёра попадались им на пути ещё два-три дня, потом пропали. Негде было наловить рыбы, закончилась даже клюква под ногами. Всё чаще мальчишки ложились спать голодными, а по утрам долго не хотели вставать с тёплой земли.
        Встревоженный Колобок понимал, что силы ребят на исходе, и, если срочно не предпринять что-нибудь, они не дойдут даже до Медного тракта. Он уже подумывал найти какое-то укромное местечко, спрятать там мальчиков с Шариком и всё-таки метнуться в Волхов за подмогой.
        Вот тут-то они и наткнулись на Оську. Лось стоял у болотца и медленно длинными глотками пил желтоватую воду. Колобок сначала оторопел, велев ребятам присесть и не шуметь, подбежал к лосю, о чём-то переговорил с ним и вернулся, радостно улыбаясь.
        - Это Оська, ребята! Он согласился подвезти вас до Истока.
        - Кто? - севшим голосом устало спросил Костя. Ему было почти безразлично, что ещё придумает Колобок; ему жутко хотелось есть и спать, и он уже не знал, чего больше.
        - Оська с Лосиного острова. Он в этом году не ушёл со всеми на юг. Сказал, что уже не дойдёт и решил зимовать здесь. Но я его уломал, он доставит вас до места. Садитесь, ребята!
        Олег, хоть и устал не меньше Кости, пришёл в некоторое оживление. Видимо, на лосе ему ездить ещё не приходилось.
        Мальчики с трудом поднялись, подошли к болотцу. Лось, напротив, опустился, подогнув неестественно тонкие длинные ноги. Костя даже засомневался - как на таких тонких ногах он сможет хотя бы подняться, не говоря уже о том, чтобы дойти до Истока.
        Олега одолевали другие сомнения.
        - Он же старый, Колобок, - тихо проговорил он. - Ты уверен, что он свезёт нас?
        - Ребята, вы для него, как пара галчат, - заверил Колобок. - Оська хоть и постарел, но всё равно в десять раз тяжелее вас обоих. Садитесь, не бойтесь!
        - Ну ладно, - Олег пожал плечами и, перекинув ногу, устроился на широкой спине лося. Костя боязливо присел за ним. Непривычно лёгкий без Книги и почти пустой рюкзак болтался у него на плечах.
        Тут же Косте пришлось испуганно схватиться за Олега, чтобы не свалиться. Оська поднялся на задние ноги, опёрся на них и рывком вскинул передние. Переступил копытами и, качнувшись, неторопливо двинулся вперёд.
        Колобок семенил впереди, указывая путь и вскрывая новые дымные «скважины». Шарик бегал вокруг и настойчиво выискивал, чем бы поживиться. В этой бесплодной местности даже ему было нечего найти - ни ондатр, ни сусликов больше не попадалось. Иногда удавалось поймать мышь, но и то не каждый день.
        Как медленно ни шёл Оська, это было всё равно гораздо быстрее, чем шли мальчики.
        За полдня они прошли больше, чем за два предыдущих дня. На широкой тёплой спине лося было удобно сидеть, и если бы было что поесть, то так вполне можно и до Истока добраться.
        Но есть было нечего. Ни Шарик, ни Колобок ничего не смогли достать в этот день и спать ребята опять легли голодными.
        На следующий день у них кружилась голова и шатало от слабости. Они едва смогли забраться на спину Оськи и чуть не свалились с него, когда лось поднимался. Измождённые мальчишки с трудом держались; у них уже не было сил сидеть, они ложились на спину Оськи, бессильно свешивая руки с боков.
        Один раз свалился, не выдержав, Костя, другой раз Олег. Колобок помогал им забираться обратно, терпеливо бубня, что осталось немного, что чуть-чуть потерпеть и вот-вот будет Медный тракт, и кого-нибудь там они обязательно да встретят.
        Они действительно покрыли десятки вёрст и, по расчётам Колобка, должны были на следующий день выйти к Медному тракту. Колобок торопил Оську изо всех сил - и потому что понимал, что ещё один голодный день ребята могут не выдержать, и потому что ощущал перемену ветра.
        Обессиленным мальчишкам было уже ни до чего, но встревоженный Колобок чувствовал - поднимается сиверик. Дым беспокойно колыхался из стороны в сторону, тёплый юго-восточный ветер слабел, уступая место ледяному северному Судя по напору, прикидывал Колобок, через несколько часов, максимум день-другой, сиверик задует в полную силу, отгонит дым на юг, и они окажутся на открытой, продуваемой ледяными ветрами равнине. Что тогда делать, Колобок не представлял…
        …Оська двигался медленно и неутомимо; мальчишки в забытьи покачивались у него на спине. Шарик понуро трусил вслед за лосём, Колобок семенил впереди. Дым рассеивался. Поднимался сиверик…
        Глава 17. Зеркала
        Ксюша со стуком поставила кружки на стол и сердито произнесла:
        - Последний! Через полчаса закрываемся!
        Ксюша имела все основания сердиться. Девчонки, как сказали, зашли только погреться и выпить чаю, а сидели уже четвёртый час и продолжали дёргать её, требуя то глинтвейну, то сбитня, то ещё чего-нибудь. Ксюша боялась, что ей влетит от дядьки за спаивание царевны и её сомнительных подружек; она уже не чаяла, как от них избавиться. Но не могла же она прямо прогнать царевну, а на все увещевания и просьбы Лика просто отмахивалась.
        В конце концов, ей пришла в голову «чудесная» идея остаться ночевать прямо здесь, сняв комнату наверху, и тут уже Маргарита со Снежкой поняли, что пора закругляться.
        - Не хочу я во дворец! - жалобно просила Лика, обхватив обеими руками кружку пива. - Девочки, ну давайте тут заночуем. Зачем нам по этой холодрыге обратно идти?!
        - Я могу закрыть нас от ветра, - бодро сообщила Снегурочка. - Ну… попробую. Я видела, как дед делает, могу и сама.
        Маргарита знала, что не ветер и не холод заставляют Лику сидеть в уголке переполненного кабака, куда то и дело вваливались со смены замёрзшие караульные, требуя согревающих напитков. И даже толпы оборванных бродяг, погорельцев, нищих и попрошаек не пугали царевну. Она спокойно, не отводя взгляда, только чуть побледнев, шла мимо них и, изредка задерживаясь перед протянутой то одной, то другой детской ладошкой, вкладывала в них по мелкой монетке. Маргарита ругала себя, что не догадалась захватить каких-нибудь гостинцев из дворца, хоть сегодняшних пирогов, и, в отличие от Лики, ничего не могла подать несчастным детишкам.
        Она шла по городу, с трудом узнавая его. По сравнению с Волховом месячной давности, когда погожим осенним днём они шли с Ликой в «Семь кабаков» и пожелтевшие листья приятно золотили город и шуршали под ногами, сейчас он был сам на себя не похож. Промёрзший город с наглухо закрытыми ставнями на домах, патрульными на улицах и караульными на перекрёстках, оборванными попрошайками и отощавшими детьми, посылаемыми родителями на улицы за милостыней, насупленными и раздражёнными горожанами, кучами конского навоза, которых Маргарита не помнила в первый выход, всё это производило удручающее впечатление, и она уже жалела, что настояла на прогулке.
        Но иначе с Ликой было почти не поболтать. Аддон часами не отходил от «невесты», то приглашая в свои комнаты, то заявляясь в её. Он приносил цветы, целовал в подставленную щеку и осведомлялся, почему она не носит подаренное кольцо. Лика врала, что слишком красивое и она бережёт его до обручения. Аддон, казалось, верил; во всяком случае он не настаивал. Зато настаивала Сирин.
        Невесть с чего она вообразила себя наставницей и подругой Лики и взяла за правило проводить с ней всё то время, что оставлял ей Аддон. Доверительно понизив голос, Сирин расспрашивала царевну о Марье, об Иване, о её собственной жизни во дворце, о предпочтениях, желаниях и мечтах.
        Лика отвечала односложно, всем видом давая понять, как ей не нравятся эти разговоры, но Сирин не унималась. Она начинала рассказывать про Халдон, перечислять достоинства и добродетели молодого кагана, расписывать Лике, какая замечательная жизнь её ждёт в каганате и какой прекрасной царицей она станет. Не хуже Марьи, добавляла Сирин, проницательно глядя в глаза Лики и недвусмысленно намекая: будешь правильно вести себя, девочка, и твой брак может оказаться таким же удачным.
        От Сирин исходил сильный и приторный запах жасмина. Лика ненавидела жасмин, от его запаха у неё болела голова. Ещё и поэтому она согласилась выбраться из дворца, чтобы хоть ненадолго избавиться от этого запаха, которым пропахли не только гостевые покои халдонцев, но и её собственные комнаты, куда постоянно наведывалась Сирин.
        - Слушай, ну давай я с ней поговорю, - предложила Маргарита. - Скажу, что тебе не хочется с ней, что у тебя мигрень, занятия по рисованию - и вообще, пусть отвалит на хрен.
        - Хорошо бы, конечно, - тоскливо ответила Лика. - Но это же только на раз, на два. А потом что? Опять?
        - А потом, может, Иван вернётся. Ведь должен же он вернуться, наконец.
        Никогда бы не подумала Маргарита, что будет так желать возвращения царевича. Но мучения и страхи Лики заставляли страдать и её саму, и она уже мечтала, чтобы холодный, властный, не слишком любезный с ней царевич вернулся, успокоил, наконец, Лику и навёл тут порядок, раз уж Марья никак не желает встать и выздороветь.
        Лика вдруг заплакала, уронив голову в сложенные на столе руки.
        - Ну, вот ещё! - пробормотала Маргарита. - Допились до пьяных слёз. Не умеешь пить, Лика, не берись!
        - Лика, что, что с тобой?! - испуганная Снежка теребила плачущую царевну. - Что случилось?
        - Я не знаю, где он, девочки, - всхлипывала Лика, вытирая слёзы обеими руками. - Не знаю, когда он вернётся. Коломна ничего не говорит, и… и… и Ферзь тоже… и никаких вестей от него… и…
        - И если бы с ним что-то случилось, нам бы сказали, - решительно заявила Маргарита. - Хватит реветь, всё с ним в порядке. Заберёт мальчишек и вернётся. Может, уже возвращается. А не говорят нам ничего, потому что мы гражданские и нам не положено.
        Снегурочка заботливо и неумело обнимала царевну, вытирала её слёзы своим платочком. Лика, икнув несколько раз и допив пиво, наконец, успокоилась.
        - Ну? - ободряюще кивнула Маргарита, похлопав подругу по руке. - Успокоилась? Пойдём уже, пока Илюша кипеш не поднял.
        Они выбрались сегодня из дворца, дав Илюше честное слово, что к вечеру вернутся и упросив ничего не сообщать Ферзю. Маргарита посоветовала Лике припугнуть Илью царской строгостью, и к удивлению их самих это сработало. Илюша покорно открыл двери, взяв лишь обещание, что они вернутся до конца его смены.
        Маргарита посмотрела на часы - дело шло к полуночи. Все сроки были давно просрочены, но возвращаться было надо. Она нехотя поднялась.
        - А может, останемся? - последний раз, без особой надежды, попросила Лика, глядя на Маргариту снизу вверх. - Ну, честно, девочки, ну так не хочется!
        - Пойдём, пойдём, - Маргарита решительно подняла царевну под руки, накинула на неё овчинный зипун, больше подходящий в таких местах, чем соболиная шубка, и принялась деловито застегивать. Лика стояла, безвольно опустив руки, и не проявляла никакого желания участвовать.
        - Ксюша! - крикнула Маргарита, перекрывая шум и гомон зала. - Сколько с нас?
        Ксюша из-за стойки показала на пальцах. Маргарита пошарила в карманах зипуна Лики, отсчитала нужную сумму и подошла к бару.
        - Эк вы засиделись! - недовольно поцокала Ксюша, принимая деньги. - Теперь и во дворец не попадёте.
        - Почему? - испугалась Маргарита.
        - Арсенальный мост перекрыт, - сообщила Ксюша. - Сейчас патрульные сменялись, рассказывали. Воз с железом не разъехался со встречным и вылетел в реку. Гололёд!
        - Ну, и? - нетерпеливо подторопила Маргарита. - И чего?
        - А чего? - Ксюша пожала плечами, наливая очередную кружку. - Всё перекрыли, достают железо. Кому надо на другую сторону, отправляют по Северному мосту.
        - Понятно, - разочарованно протянула Маргарита. Крюк по Северному мосту удлинял путь чуть ли не на треть. Действительно, засиделись. Раньше надо было идти - успели бы до аварии. - Спасибо, что предупредила, Ксюш.
        Она повернулась и растерянно забегала глазами по залу. Лики со Снежкой уже не было.
        - Ну, и где они?
        Ксюша указала глазами на дверь. Маргарита бросилась к выходу, чуть не сбив какого-то пожилого купца. Она выскочила на улицу, повертела головой и вовремя успела заметить Лику со Снежкой, направлявшихся во дворец прежним путём.
        - Эй! - крикнула она, рванувшись за ними и придерживая на бегу лисью шапку. - Подождите, девчонки! Нам не туда.
        Она догнала их и сердито развернула Лику в другую сторону. Тут же ледяной ветер полоснул по лицу, заставив зажмуриться и крепче схватиться за шапки.
        - Куда ты? - недовольно прокричала Лика, прикрывая рот кроличьей варежкой.
        - Арсенальный мост перекрыт, - прокричала Маргарита в ответ. - Пойдём по Северному.
        Она потащила Лику за собой; Снежка придерживала её с другой стороны.
        - Ой… спасибо, Рита! - пропыхтела Снегурочка на ходу. - Я говорила ей подождать, но она как пошла… Не удержать было.
        - Да, да, знаю, - раздражённо отмахнулась Маргарита. - Перепила чуток наша Лика, вот и…
        Она подавилась словом. Говорить приходилось, словно выплёвывая изо рта набивавшийся ветер. Он дул с такой силой, что, казалось, заталкивал язык в гортань. Кожа лица стягивалась в маску, уже через пару минут Маргарита не чувствовала ни ушей, ни носа, ни щёк. Пальцы на руках и ногах начинали костенеть, и пока они дойдут до дворца, могут совсем отмёрзнуть, поняла Маргарита.
        - Снежка, можешь сделать что-нибудь? - крикнула Маргарита, взмахом указывая на состояние погоды и стучавшую зубами Лику. - Пока мы совсем не замёрзли.
        - А… да! - воодушевилась разрумянившаяся Снегурочка, которой холод был нипочём. Её белая шубка была расстёгнута, круглая песцовая шапка съехала на затылок и держалась на честном слове. Перчаток и варежек Снежка тоже не признавала, и на её маленькой белой ладошке в свете редких факелов поблёскивал синим и золотым Лонгир.
        - Я сейчас, сейчас, - она заторопилась, взмахнула рукой, и девушек словно накрыл невидимый купол. Ветер продолжал дуть в метре от них, Маргарита отчётливо слышала его, но их самих он словно обтекал по стенкам прозрачного пузыря, внутри которого стало можно спокойно дышать и разговаривать. Показалось даже, что стало чуточку теплее.
        - Получилось, получилось, - Снежка захлопала в ладоши. - Я видела, как дед делает, но сама ещё ни разу не пробовала. Здорово, правда?!
        - Обалдеть! - Маргарита и впрямь была впечатлена. - Нет, Снежка, правда, ты классно колдуешь. На ять!
        Она подняла в варежке большой палец. Снегурочка радостно, без всякого стеснения и смущения улыбалась, гордая своей работой.
        - Пошли уже, - безразлично произнесла Лика, снова трогаясь вперёд.
        Несколько минут на ледяном ветру протрезвили её, и взгляд царевны снова приобрёл осмысленность. С нею вернулась и подавленность.
        Маргарита со Снежкой переглянулись и заторопились за Ликой. Они снова подхватили её под руки и пошли рядом.
        - Слушай, Снежка, - вернулась Маргарита к разговору, пытаясь отвлечь Лику от тягостных мыслей, - а вы сколько у нас ещё пробудете? Чего твой дед говорит?
        Они шли вдоль длинного забора чьей-то конюшни, судя по запаху, почти на ощупь. Этот край города освещать факелами никто не считал нужным, и в бесснежной непроглядной ночи выделялась лишь белая Снегурочка. Всё остальное тонуло во мраке.
        - Не знаю, - беззаботно ответила Снежка. - Я бы осталась тут на сколько угодно, но дед говорит, что… В общем, я так поняла, что он ждёт кого-то.
        - Кого? - машинально спросила Маргарита.
        - Может, Велизария? - предположила Снегурочка.
        - Велизария? - Маргарита споткнулась в темноте и, невольно ругнувшись, схватилась крепче за Лику. - А чего его ждать-то?
        - Так его нет, - беспечно сообщила Снегурочка.
        - Как нет? - опешила Маргарита.
        - А ты что, не знала? Его третий день нет во дворце. Я думала, Лика тебе сказала.
        - Лика! - воскликнула Маргарита, рывком разворачивая царевну к себе лицом. - Чё за дела?! Почему я не в курсе?
        Лика безразлично пожала плечами.
        - Ну, нет и нет, - спокойно сказала она, отворачиваясь и двигаясь дальше. - Мало ли куда ему понадобилось. Нам-то что?
        - Да ну, ни фига себе! Мы тут как в осаде, а этот звездочёт куда-то сигает на фиг! Он точно не сбежал?
        Вопрос был риторический. Было понятно, что не сбежал, иначе Сирин с Аддоном на ушах бы стояли, а они, судя по всему, в курсе происходящего. Как и Коломна.
        Маргарита лихорадочно соображала. Три дня назад в Волхов пришли известия о налёте Елены на Халдон и уничтожении школы Велизария. Об этом девушки узнали от Лики, а она от возмущённого Аддона, громогласно обещавшего, что его сестра ответит за сгоревшую школу старого мага. Возможно, Велизарий отправился восстанавливать школу, думала Маргарита. Или на переговоры к Елене, мелькнула у неё догадка.
        Она плохо себе представляла, что творится в кабинетах царского дворца, им почти ничего не говорили. Судя по тому, что рассказывала Лика, после визита с Ферзём в кабинет Коломны дьяк не намерен сдаваться. И, значит, война продолжается, но идёт к какой-то, неведомой пока Маргарите кульминации. Очевидно, с этим связано и нетерпение Мороза, и таинственное исчезновение Велизария, и события на юге, где вроде бы нашли мальчиков, а потом опять потеряли, и много чего ещё, включая ускоренный завоз железной руды в последние дни и начавшееся обновление артиллерии на стенах.
        В вихре последних событий Маргарита почти перестала думать, ради чего всё это творится. Война стала самодовлеющим фактором, вытеснив на периферию сознания изначальную цель. Сейчас их возвращение стало каким-то далёким и почти нереальным миражом; война, затеянная Никитой с Еленой по наущению Бессмертного, вытеснила всё прочее на второй план, оставив главное стремление - выстоять, выжить и победить.
        Маргарита даже не поняла и не заметила, как и когда это произошло, но она вдруг стала ассоциировать себя с Волховом. По идее, ей надо было болеть за Никиту с Еленой. Надо было продолжать ненавидеть царицу, по чьей вине они тут застряли, строить козни против дьяка и возбуждать волнения в городе, помогая Елене с Никитой изнутри. Но за последние дни в ней незаметно и необратимо произошли серьёзные изменения.
        Измученная терзаниями Лика, которой вот-вот на полном серьёзе грозило стать женой царя-педераста и провести остаток жизни вдали от любимых и близких. Хмурый, с покрасневшими от недосыпа глазами и усталой вежливой улыбкой Ферзь. Озабоченный, вечно куда-то спешащий с кипой бумаг и свёртков подмышкой Коломна. Даже Марья, умиравшая сейчас в жару и бреду; даже эта беззаботная и наивная Снежка, не умевшая задержаться мыслью ни на чём больше, чем на две-три минуты - даже к ним Маргарита незаметно для себя прикипела и уже не могла представить, как они исчезают в огне дракона Бессмертного только ради того, чтобы она с Костей и Никитой вернулась домой.
        Их сегодняшняя вылазка в город окончательно добила её. Толпы голодных оборванцев, большеглазые испуганные дети, несмело протягивающие ладошки, какая-то крестьянская дворняга с опалённой шерстью, приволокшаяся в город вместе с хозяевами и потерявшая их здесь.
        Обожжённый пёс дрожал на ледяном ветру и слезящимися тоскливыми глазами выискивал хозяев в толпе. Маргарита отвернулась от него, сцепив зубы и кулаки. Это всё было, конечно, не то, что она ожидала. Если вот это цена за их возвращение, то лучше не надо. Не надо, Никита, не таким вот образом, бормотала про себя Маргарита, шагая рядом с Ликой и Снежкой.
        Занятая своими мыслями, Маргарита не заметила, как они перешли Северный мост и углубились в Литейный конец. Здесь находились кузнечные и литейные мастерские, ковали оружие, лили колокола и пушки. Судя по приглушённому грохоту из-за толстых стен, работа не прекращалась и ночью.
        У Маргариты возникло сильное искушение заглянуть в цеха и проверить, здесь ли Саша Ферзь. Он в последнее время пропадал в Литейном конце, и Маргарите было досадно, когда за весь день не удавалось ни разу встретить его во дворце. Сегодня она его тоже ещё не видела и ощущала себя, будто пропустила что-то привычное и необходимое, словно ложилась спать, не почистив зубы.
        Они шли вдоль высоких массивных стен, и Маргарита выискивала взглядом ворота или какой-нибудь вход, чтобы как будто невзначай предложить подружкам заглянуть внутрь и посмотреть, что там делается. Но, к её досаде, на эту улицу выходила, очевидно, задняя стена, и до самого конца длинного цеха им не попалось ни одной двери.
        Они свернули направо и двинулись по хорошо освещённой, относительно чистой, но почти безлюдной в этот час улице. Где-то впереди, у перекрёстка, мелькнул и скрылся конный разъезд. По промёрзлой мостовой глухо стучали каблуки сапог девушек, и в наколдованном куполе это был единственный звук, который различала сейчас Маргарита.
        Говорить уже не хотелось. Хотелось добраться до протопленных спален и нырнуть под одеяло. Маргарита подумала: не позвать ли сегодня Лику к себе? Царевна выглядела такой печальной и грустной, что Маргарите хотелось хоть как-то её утешить. Пусть переночует сегодня со мной, решила она, чтоб Сирин не припёрлась к ней завтра и не испортила настроение с утра.
        Странный блеск слева привлёк внимание Маргариты. Она остановилась, дёрнув за руку Лику, повернулась, всматриваясь в широкий тёмный проулок.
        - Что там? - с любопытством спросила Снежка.
        - Зеркала, - меланхолично ответила Лика, по-прежнему пребывая в своих мыслях. - Пойдём, Марго. Нечего тут стоять.
        - Зеркала! - Маргарита втянула воздух, тщетно борясь с искушением. - Слушай, Лика, давай глянем, а?! Ну, хоть одним глазком!
        - Ты что?! - Лика встряхнулась, приходя в себя, посмотрела сердито на Маргариту. - Это же Зеркала! Я тебе что про них говорила? К ним нельзя приближаться, к ним только царица может. И то…
        - Да мы издалека посмотрим, - Маргарита затеребила Лику за руки. - Только глянем, какие они, и уйдём. Плёвое дело, на пять минут. А то как это так - побывать в Тридевятом царстве и не повидать темницу Марьи Моревны?! Меня же засмеют!
        Лика колебалась.
        - Только одним глазком?
        - В щёлочку! - заверила Маргарита, прищурив один глаз и прикрыв другой варежкой.
        - Только туда и обратно, - пригрозила Лика. - Клянусь, Марго, если ты опять что затеешь…
        - Ничего, - радостно перебила Маргарита, хватая царевну и Снегурочку за руки и увлекая за собой в проход. - Ничего не будет, Лика, мы только посмотрим.
        Небольшой тёмный проулок прошли довольно быстро и уже через пару минут стояли на краю обширной мощёной площади, в центре которой возвышалось восьмигранное сооружение с зеркальными стенами. Зеркала тускло поблёскивали в ночи, отражая неясные тени, и Маргарита ощутила, как крепко сжала её ладонь Лика.
        Вот они, таинственные Зеркала, про которые ходило во дворце столько жутких слухов. Тюрьма, для которой не нужна стража; заключённые которой охраняют сами себя, и чем страшнее преступники, тем надёжнее заключены они здесь. Каким образом, пытала Маргарита всех, с кем беседовала о Зеркалах, и никто не мог дать ей вразумительного ответа. Говорили только, что лучше держаться подальше от этого места, а не то сам туда угодишь, если прежде с ума не сойдёшь.
        Пока Маргарита ничего особенного не чувствовала, кроме знакомого прилива возбуждения и дикого любопытства. Ну, что такого, в самом деле, что за таинственная магия охраняет эту тюрьму, из которой уйти смог только Бессмертный?! Рассудочная часть сознания уговаривала её не лезть в это дело, но треклятое любопытство тянуло вперёд, искушая и засасывая, как пьяницу бутылка.
        - Пойдём уже, - Лика тянула её назад. - Посмотрела и хватит, Марго. Пойдём.
        - Погоди, - Маргарита не отводила взгляда от Зеркал. - Погоди, Лика. Дай ещё минутку.
        - Зачем? Чего ты тут ещё разглядишь? - сварливо спросила Лика.
        - Да в том-то и дело, что я ничего не разглядела. Поближе бы подойти.
        - Нет! - Лика решительно развернулась и потащила Маргариту за собой. - Пойдём домой, ты обещала.
        Маргарита не сдвинулась с места; Лике пришлось остановиться. Снежка в предвкушении вертела головой.
        - Лика, ну чего ты?! - просительно обратилась Маргарита к царевне. - Ну, постой тут, если не хочешь, а я только сбегаю, посмотрю, чего там, и тут же вернусь. Ну, интересно же, блин!
        - Не вздумай! - Лика взяла Маргариту за плечи и сердито встряхнула. - Марго, я серьёзно! Почему, ты думаешь, эту тюрьму никто не охраняет? Потому что нет надобности, никто не подходит к зеркалам. Ни снаружи, ни изнутри.
        - Почему?
        - Да не знаю я! - Лика вышла из себя. - Знаю только, что нельзя к ним подходить, а тем более смотреть. Можно увидеть там… всякое… и уже и с места не сдвинуться.
        - Так они заколдованы?
        - Само собой, заколдованы.
        - А как же Бессмертный ушёл?
        - Ну, ты сравнила! Кто мы, да кто Бессмертный! С его силой и магией он и Зеркала мог пройти. И то не сразу…
        Маргарита помолчала. Посмотрела на Лику, на Зеркала, опять на Лику.
        - Судя по названию, зеркала эти отражают самое дерьмовое, что есть в человеке. Понятно, что на это не хочется смотреть, поэтому люди и не подходят к ним. Но нам-то чего бояться? Мы ж не собираемся туда лезть или сбегать оттуда. Просто глянем одним глазком и сразу назад.
        - А ты уверена, что сможешь вернуться назад? - Лика пристально смотрела на неё. - Ты прям вот уверена, что тебе нечего бояться?
        - Конечно, нечего! - излишне вызывающе, как показалось ей самой, ответила Маргарита. - Чего там, я ж не какая-то уголовница или колдунья.
        - Вообще-то… - встряла Снежка.
        - Помолчи! - отмахнулась Лика, не глядя. - Марго, я тебя последний раз прошу - не надо. Это плохая затея. У нас и так всё не очень хорошо, а если ещё и с тобой возиться придётся…
        На секунду Маргарита засомневалась, чуть не поддавшись уговорам Лики. Но потом разозлилась, осознав истинную причину колебаний. Как в двенадцать лет, когда они с подружками подначивали друг друга пройти в ночь на Ивана Купала через кладбище, и как все в итоге сдрейфили, и только она прошла, хотя чуть не умерла от страха, так и сейчас ей не хотелось показать хотя бы самой себе, что просто струсила посмотреть в зеркала. Бессмертный смог уйти, накручивала себя Маргарита, значит, и она сможет.
        - Снежка, дай мне Лонгир, - попросила Маргарита, снимая варежку и протягивая руку.
        - Зачем? - резко спросила Лика, перехватывая руку Снегурочки, с готовностью снявшей перстень.
        - Бессмертного ведь поместили туда без Лонгира, так? - хладнокровно ответила Маргарита, забирая перстень у Снежки и надевая на палец. - Думаю, и остальных туда сажали без перстня. Поэтому они и не могли противостоять чарам Зеркал. А я смогу.
        Маргарита повертела ладонью с блеснувшим перстнем перед глазами Лики.
        - Да ты даже не умеешь им пользоваться, - простонала Лика. - Куда тебе против такой магии?!
        - Не боись! - бодро заявила Маргарита, поправляя шапку. - Я справлюсь. Стойте здесь, я мигом. Только туда и обратно. Блин, надо же глянуть, чего там все так очкуют.
        И, не слушая больше возражений Лики, Маргарита повернулась к Зеркалам. С ощущением, будто шагает в бездну, она вышла из купола Снегурочки и налетевший ветер опять обжёг руки и щёки.
        Маргарита натянула шапку поглубже, поправив выбившиеся волосы, и, твёрдо ступая, пошла к Зеркалам. Впечатывая шаг в промёрзший камень, она надеялась перебить нарастающее волнение, но чем ближе подходила к тускло посверкивающему восьмиграннику, тем сильнее стучало сердце и сохло во рту. Она пыталась унять дрожь в пальцах, уговаривая себя, что это от холода, но, приблизившись к тёмной громадине, напоминающей погашенные витрины дорогих бутиков, ощутила вдруг, что вся вспотела.
        Каждый новый шаг давался ей со всё большим трудом. Смутные тени, мелькавшие в зеркальных стенах, обретали очертания и контрастность; Маргарита с затаённым страхом всматривалась в них, пытаясь подготовить себя к тому, что сейчас увидит.
        Сначала она увидела в зеркале девочку. Это было так неожиданно, что у Маргариты пресеклось дыхание. Она замерла на полушаге, остановившись в пяти метрах от зеркальной стены и расширенными глазами вперяясь в до странности знакомую четырёхлетнюю девочку. Только увидев Сан Саныча, она поняла, на какую девочку смотрит.
        …Её оставили у подъезда всего на минуту. Уже должны были выносить гроб, и тётя Аня побежала наверх, оставив её на лавочке, и подсел, как всегда, пьяный Сан Саныч. Он улыбался доброй пьяненькой улыбкой, ерошил её волосы и дышал сивушным перегаром.
        Гроб выносили из подъезд и на неё не обращали внимания. Бабушка лежала маленькая, пожелтевшая, неподвижная. Когда ей сказали, что бабушка умерла, она долго не могла взять в толк, что это такое. Она и сейчас не очень понимала и спросила у Сан Саныча.
        - Все помрём, - вздохнул Сан Саныч. - Всех нас когда-нибудь понесут вот так.
        - И мама? - девочка испуганно смотрела на Сан Саныча.
        - И мама, - кивнул он.
        - И папа?!
        - И папа. И я, Ритка, и ты - все мы будем лежать вот так, бесполезные и никому не нужные. Отнесут нас, зароют и забудут на следующий день. Радуйся, Ритка, пока жива, и бери от жизни всё, что сможешь.
        …Её нашли через час, забившейся в угол сарая и рыдающей навзрыд. Она представляла себе, как уносят в гробу неподвижную, с восковым лицом и сложенными на груди руками маму, как уносят такого же молчаливого и неподвижного папу, и сердце у неё разрывалось на части, и каждая клеточка в ней протестовала и кричала отчаянным криком, и она захлёбывалась плачем, не в силах остановиться и холодея от ужаса неизбежной и, казалось, уже состоявшейся потери…
        …Это был её первый опыт столкновения со смертью. Такого ужаса, как тогда, в четыре года, Маргарита в своей жизни больше не испытывала, но и забыть его не смогла…
        - Нет, - пробормотала Маргарита. - Нет, этим ты меня не запугаешь. Это я пережила, я уже не та маленькая девочка.
        Она с усилием сделала шаг, провела ладонью перед собой, словно стирая изображение с зеркала.
        …Себя, шестилетнюю, Маргарита узнала сразу. Она уже была готова, она ждала чего-то подобного.
        Родители подарили на день рождения набор детской косметики. Она была в восторге, и то и дело крутилась перед зеркалом, старательно напомаживая губы и пробуя подводить бесцветной тушью ресницы.
        Двоюродная сестра, застрявшая в гостях, робко просила дать ей тоже попробовать и тайком брала её крем из набора. Маргарита застукала сестру и накричала на неё.
        - Пусть твои родители тебе покупают, а моё больше не трогай, поняла?! - кричала Маргарита, которой было не столько жалко косметики, сколько обидно за воровство.
        Люська потом тихо плакала, уткнувшись в подушку, а Маргарита сгорала от стыда, отчитанная матерью. Люськины родители не могли себе позволить такие подарки для дочери и напоминать ей об этом было бессовестно.
        Маргарита извинилась перед Люськой, девочки помирились и больше не вспоминали о ссоре. Она даже не подозревала, что помнит об этом, пока Зеркало не вытащило из подсознания плачущую Люську, растерянную и рассерженную мать и жгучий, глубокий, никогда дотоле ещё не испытываемый с такой силой стыд…
        - Ладно, - прошептала Маргарита. - Ладно, хватит. Я поняла.
        Она попыталась повернуться, отвести взгляд от зеркала, но не смогла. С нарастающей паникой Маргарита осознавала, что Зеркала начинают притягивать её, не давая возможности ни шевельнуть рукой, ни повернуть голову, ни даже моргнуть. Она отчаянно старалась закрыть глаза, чтобы не видеть… не видеть этого… следующего… Но веки упорно не желали смыкаться и приходилось смотреть.
        Она смотрела на себя - семнадцатилетнюю, красивую, радостную. Она смотрела на Андрюшу рядом с собой…
        …Его все называли Андрюшей. Даже учителя, даже в выпускном классе. Ни разу Маргарита не слышала, чтобы хоть кто-нибудь назвал его Андреем.
        Андрюша жил с мамой и бабушкой, заикался и косил на один глаз. Акушерка при родах неловко надавила ему на этот глаз, и он теперь почти не открывался. Андрюша выглядел настолько убого и безобидно, что над ним почти даже не смеялись, по крайней мере, в старших классах.
        Он был обычным усердным троечником. Мало что понимал, но старался, и даже сволочные учителя до него не докапывались. Жалостливые и толерантные вообще ставили четвёрки, когда он и на тройку еле-еле наскребал. Не от лени, от тугодумия.
        …К выпускному Маргарита в фейс-рейтингах мальчишеской части класса занимала устойчивое второе место, уступая лишь Оксанке, признанной первой красавице школы. Но Оксанка была недоступной стервой, а весёлая свойская Рита легко сходилась с любой компанией и считалась за свою даже в пацанских кругах. Она пользовалась популярностью, и даже их новый классный руководитель, молодой учитель физики, хоть шутливо и ненавязчиво, но флиртовал с ней. На выпускном Маргарита из чистого озорства пригласила на белый танец именно его и весело пересказывала подружкам, о чём они шептались, пока кружились по залу…
        …Вот тут и подошёл Андрюша и пригласил её на следующий танец. Она его заметила впервые за весь вечер; кажется, он вообще только что подошёл. Маргарита даже не сразу поняла, чего он хочет: заикался Андрюша ещё сильнее, чем обычно.
        Он не знал, куда девать потные ладони, искалеченный его глаз дёргался, усиливая впечатление слабоумного, и на самый снисходительный взгляд выглядел он жалко. Маргарита даже и не подумала скрывать этого. Она насмешливо оглядела его, чуть откинувшись назад и прищурившись, и произнесла коронную фразу вечера:
        - Андрюша, ты слишком хорош для меня. Пригласи кого-нибудь ещё.
        И Надька Селезнёва добила его, бросив сквозь всеобщий смех:
        - Свою правую руку.
        В этот момент Андрюша и умер. Его нашли через два дня под колёсами электрички, но умер он вот сейчас, когда остановившимся взглядом смотрел на стайку весело хохотавших девчонок, пришедших в восторг от удачной шутки. Маргарита смеялась тоже и уже не смотрела на уходившего с опущенной головой и плечами Андрюшу…
        …Она смотрела на него сейчас. Из глубины зеркальной стены на неё наплывало жалкое, белое, помертвевшее лицо Андрюши с беспомощным убитым взглядом. Маргарита хотела закричать, спрятаться, закрыть глаза. Она мучительно пыталась поднять руку - заслониться от наплывавшего лица, стереть его, как стерла Сан Саныча. Но она не могла даже пошевелиться. Она просто стояла и смотрела, захлёстываемая волнами отчаяния и раскаяния…
        …Андрюше нужен был всего один танец. Просто танец и ничего больше. Она могла покружиться с ним пять минут, снисходительно улыбаясь, и потом, небрежно пожимая плечами, рассказывать, как пожалела несчастного калеку, придав ему чуток уверенности. Она не захотела, она не знала, что будет потом…
        …Следствие было коротким и закончилось быстро. Андрюша шёл по путям ночью, был в наушниках - всё понятно. Ребята ходили на похороны, она не смогла себя заставить. Она не хотела встречаться с матерью Андрюши, она боялась, что та ей скажет…
        …Ребята говорили, что всё прошло пристойно. Мать рыдала, благодарила, что пришли, звала на поминки. Андрюша ей ничего не рассказал. Несчастный случай…
        …Маргарита знала, что это не несчастный случай. Это было самоубийство, как она ни гнала от себя эту мысль, это было доведение до самоубийства…
        …Маргарита не знала, что может быть так больно. Андрюша смотрел на неё с зеркальной стены - молча, безнадёжно, беспомощно, и её выворачивало изнутри, и хотелось умереть на месте. В голове звучал смех, звонкий девчоночий смех, и слышалось «свою правую руку», и «ты слишком хорош для меня», и убитое лицо Андрюши в зеркале сменялось её собственным, смеющимся, глумливым, радостным…
        Это было невыносимо. Если она простоит здесь ещё хотя бы минуту, сойдёт с ума. Зацепившись за ненависть, за ненависть к самой себе, семнадцатилетней безмозглой бессердечной дуре, она собрала остатки воли и сил и, почти теряя сознание, вскинула руки, заслоняясь от своей смеющейся мордашки в зеркале.
        Маргарите показалось, что от её крика треснула зеркальная стена. Через секунду она поняла, что нет, не показалось. Треск разбитого зеркала и звон осколков заглушили, наконец, голоса и смех у неё в голове. Лица, выплывающие из стены, исчезли, и Маргарита с облегчающим стоном рухнула на колени, закрыв глаза и прикрыв голову руками.
        Она сидела на коленях, дрожа и не решаясь открыть глаза. Услышав хруст стекла, Маргарита приоткрыла глаза, но не смогла заставить себя отнять руки от головы. В просвет между руками она увидела белые босые ноги и в ту же секунду почувствовала, как чьи-то ледяные руки цепко схватили её за ладонь и снимают с пальца перстень Снегурочки.
        - Нет! - задохнулась Маргарита. - Нет!
        Она подняла голову и увидела перед собой голого, немолодого, обрюзгшего и заплывшего жирком мужчину с неопрятной серой бородой и кривыми жёлтыми зубами. Он, казалось, не чувствовал холода и боли в порезанных ступнях, не чувствовал стыда и неловкости, и вообще ничего, кроме дикого упоения.
        С трудом насадив перстень на мизинец, голый узник Зеркал вскинул руку полюбоваться им и опустил взгляд на Маргариту.
        - Кажется, это не входило в замыслы Марьи. Спасибо, детка! - он похотливо причмокнул, улыбнулся и подмигнул ей. - Как-нибудь встретимся ещё раз.
        - Стойте! - Маргарита попыталась схватить его за руку, но он растворился на месте, обернувшись прозрачной дымкой.
        - Нет, нет, нет, нет, нет, - Маргарита была готова рвать на себе волосы с отчаяния. Лонгир Снегурочки! Да лучше бы она руку потеряла, чем перстень!
        Маргарита вскочила на ноги. Сзади бежали Лика со Снежкой, спереди, из разбитой зеркальной стены, вылезали голые люди. Почти все они выглядели как душевнобольные, с ошалелыми, безумными или отсутствующими взглядами. Кто-то сразу бросался бежать, кто-то стоял и потерянно озирался.
        Какой-то черноволосый, плотно сбитый тяжёлый мужик пробежал мимо Маргариты, толкнув её и мимоходом бросив свирепый взгляд сквозь узкую щёлочку чёрных глаз. Маргарита шатнулась, чуть не упав. Она растерянно смотрела убегавшему вслед и вздрогнула от неожиданности, когда подбежавшая Лика схватила её за руку.
        - Что ты наделала! - закричала она с отчаянием. - Ты хоть… ты хоть понимаешь, что натворила?!
        Лика говорила прерывисто, задыхаясь от быстрого бега. Подбежавшая Снежка уставилась на правую ладонь Маргариты.
        - Мой Лонгир?! - жалобно проговорила она.
        - Я… я не хотела, девочки… - у Маргариты дрожали губы, она была готова зареветь. - Я не знаю, как так вышло… Снежка, прости! Прости, пожалуйста!
        Откуда-то со стороны дворца долетел звон набата. Звук шёл с задержкой, словно нехотя, с трудом, отлипал от колокола.
        - Кто это был? - Лика схватила Маргариту за плечи, встряхнула так, что у той мотнулась голова и слетела шапка. - Кого ты выпустила? Кто забрал перстень, Марго?!
        - Не знаю! - выкрикнула с отчаянием Маргарита. - Не знаю я. Я вообще не хотела ничего этого, так получилось…
        Колокольный звон усиливался, разносясь по городу. Ветер трепал взмокшие волосы Маргариты, откидывая с лица и снося набок.
        По периметру площади мельтешили факелы. Со всех сторон к Зеркалам бежали люди; из разбитой стены продолжали выбираться узники страшной тюрьмы.
        Снежный вихрь сбил Маргариту с ног и отбросил на пару метров. Несильно, но больно ударившись затылком о камень, она вскрикнула, поморщилась и тут же вскочила.
        Мороз в развевающейся шубе поворачивался на месте с поднятым над головой жезлом, и разбегающиеся, и остающиеся возле Зеркал голые безумные люди застывали на месте, обращаясь в ледяные статуи. Закончив, он опустил жезл и повернулся к Снегурочке.
        - Что здесь случилось? - сурово спросил он. - Ты почему…
        Его взгляд упал на ладони Снежки. Она поспешно спрятала руки за спину.
        - Снегурочка! - грозно повысил голос Мороз. - Где твой Лонгир?
        - Я… я… я во дворце оставила, - пролепетала Снежка, беспомощно взглядывая то на Лику, то на Маргариту.
        - Снежка! - рявкнул Мороз так, что все три девушки испуганно присели.
        Снегурочка умоляюще взглянула на Маргариту.
        - Это я, - Маргарита выступила вперёд, прекрасно осознавая, чем всё сейчас может закончиться. Ей оставалось только надеяться, что Мороз обращает в лёд не насмерть, а на время. - Это я попросила у неё перстень. А у меня его украли.
        Мороз медленно повернулся к ней, словно не веря ушам. Он смотрел на неё и не мог вымолвить ни слова. Маргарита боялась смотреть Морозу в лицо и, кося взглядом, пыталась задержаться на синем камне в перстне.
        «Ну, давай уже, давай, преврати меня во что-нибудь, - думала она, сжимая стучавшие то ли от холода, то ли от страха зубы. - Колдуй, блин, не тяни!»
        Краем глаза Маргарита заметила среди подбегавших людей Сашу Ферзя. Она зажмурилась, молясь, чтобы Мороз заколдовал её прямо сейчас и избавил от мучительных оправданий. Объясняться перед Ферзём ей казалось совсем непереносимым.
        - Кто украл? - тихо спросил Мороз с плохо скрытой яростью в голосе.
        Маргарита осторожно приоткрыла один глаз, боязливо посмотрела на него.
        - Не знаю. Какой-то голый мужик оттуда, - она ткнула пальцем через плечо.
        - Здесь все узники голые, - раздался над ухом вкрадчивый голос. Маргарита вздрогнула, обернувшись, - это был Велизарий. - Не могли бы вы поконкретнее описать вора, барышня?
        Удивляться, откуда здесь взялся Велизарий, у неё не было ни времени, ни сил. Да и ситуация не располагала.
        - Ну… - у Маргариты пересохло в горле, она не сразу нашлась, что сказать. Мысли метались, как факела вокруг. - Ну, не знаю… Он такой жирный, старый… с бородой… Улыбается… ухмыляется так… паскудно…
        - Смотрит как?
        - Что? - не поняла Маргарита.
        - Смотрит как? Пусто, безумно, панически - как?
        - Э-э-э…. - Маргарита судорожно вспоминала. Нет, этот сказочный зэк смотрел не безумно, а почти адекватно. И даже без почти. Почему-то эти жуткие зеркала не свели его с ума, как всех прочих. Или ей показалось так.
        Она объяснила, как умела. Маргарита говорила, стараясь не смотреть ни на Снежку, ни на Мороза, ни на Ферзя. Стыд уже перебивал страх; ей хотелось провалиться сквозь землю, только чтобы не видеть взбешённых или осуждающих взглядов.
        Велизарий дождался, когда она закончит, и переглянулся с Морозом.
        - Думаешь - он? - напряжённым голосом спросил Мороз.
        - Скоро узнаем, - ответил Велизарий. - Ферзь, отведи девушек во дворец, а мы пока тут займёмся.
        Ферзь хмуро кивнул. Он наклонился, подобрал слетевшую шапку Маргариты.
        - Наденьте, - сухо посоветовал он. - И шагайте вперёд.
        Спорить не приходилось. Маргарита взяла шапку, понуро отряхнула её о бедро, натянула на уши и покорно повернулась. Ферзь подтолкнул её в спину; Лика со Снежкой пошли рядом. У Маргариты сложилось впечатление, что ведут арестованную.
        - Кого они ищут? - спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
        И Ферзь, и Лика, и даже Снежка промолчали. Маргарита закусила губу, оглянулась через плечо. У разбитой стены Зеркал Велизарий с Морозом собрали замороженных беглецов и что-то с ними делали.
        - Что они делают с ними?
        Ей опять никто не ответил. Маргарита сглотнула слёзы.
        - Слушайте, ну я не хотела, - звенящим голосом сказала она. - Ну, честно, я не знаю, как так получилось. Лика, Снежка, ну, простите! Ну, пожалуйста!
        Они вышли с площади в проулок. Лика круто повернулась к Маргарите, взметнув косой.
        - Я ведь просила тебя! - произнесла она со злостью, какую в ней Маргарита и представить не могла. - Я ведь предупреждала, Марго. Так нет ведь, всё равно тебе надо всё по-своему сделать! Ну и как, довольна?! Выпустила из тюрьмы самых страшных злодеев и колдунов. Мало нам без них хлопот?!
        Маргарита стояла перед Ликой, потерянно опустив руки и не знала, что возразить.
        - Вы тоже виноваты, ваше высочество, - негромко произнёс Ферзь. - Вам было запрещено покидать дворец, вы это знали. Если бы не запугали Илюшу и не велели вас выпустить, ничего бы не случилось.
        Маргарита плохо видела лица в темноте проулка и только по прерывистому дыханию Лики чувствовала, как та возмущена.
        - А знаешь, ты прав, Саш! - выпалила Лика. - Не надо было их слушать. Надо было сделать, как велел Коломна - прекратить это баловство, и всё!
        Она резко повернулась.
        - Лика! - Маргарита догнала подругу у выхода на улицу. - Лика, я всё понимаю - я накосячила, я виновата. Злись на меня сколько хочешь, ты совершенно права. Но я, честно, не хотела! Ты даже не представляешь, как мне сейчас плохо! Если бы я только знала, чем всё закончится…
        - Вот в этом-то и разница между нами, - не сумев скрыть язвительности ответила Лика. - Если я чего-то не знаю, то не делаю. Или хотя бы спрашиваю сначала. А ты?
        - А я… - осеклась Маргарита.
        «Не стать тебе опером, Марго, - вспомнила она. - Тем более следователем. У тебя конечности всегда опережают мозги».
        Она понуро опустила голову. Ферзь дотронулся до её локтя и молча кивнул. Лика шумно и гневно выдохнула и опять развернулась, направляясь к дворцу.
        Пока шли до дворца никто больше не проронил ни слова. Набат умолк, но в темноте города чувствовалось смутное шевеление. Мимо них проносились конные разъезды. На переулках к Ферзю подходили дозорные, негромко переговаривались и расходились.
        Дворец гудел потревоженным ульем. По лестнице сновали дворяне с оружием, по коридорам бегали писцы, пролетали с испуганными лицами горничные. Маргарита была готова к подобному переполоху, но Ферзь почему-то недоумённо нахмурился.
        - Эй! - он ухватил за руку одну из горничных. - Ты куда, Наташ?
        Маргарита моментально узнала черноволосую служанку царицы. У неё сжалось сердце - неужели что-то случилось?
        - К Коломне, - Наташа так торопилась, что не сразу, кажется, узнала Ферзя. - Сашка, отпусти, мне нужно к дьяку быстрее.
        - Зачем?
        - Царица очнулась, - Наташа обвела Ферзя и оторопевших девушек сияющим взглядом. - Марья пришла в себя. Баюн справился, он её вылечил!
        Глава 18. Красная кровь на белом снегу
        Он нанёс последний штрих и отклонился, прищурившись. Золотая чеканная диадема, лёгкая, почти невесомая, с переплетёнными «М», стилизованными под снежные пики, была готова. Всё. Ни убавить, ни прибавить.
        Он работал четыре недели. Без волшебства, без Лонгира. Только руками, только пальцами. Только настоящее чистое золото. Он уже умел получать его из любого металла, но на эту корону хотел использовать натуральное, рудное золото.
        Был какой-то особый шик в том, чтобы сделать всё руками. Был момент интимности, словно передаёшь изделию и кому его даришь частичку себя. Он бы наколдовал эту диадему за несколько секунд, но это едва ли было лучше, чем просто купить её.
        Он знал, конечно, что Метелица давно уже не Морозова, но не собирался ничего менять. Ему было всё равно, для него она навсегда останется Морозовой Метелью. Две заглавные «М», вылитые из белого золота, смотрелись свежо и уместно, и даже Ольга, заставшая его за работой, пришла в восторг. Пришлось сказать, что это подарок для Марьи.
        Метелица давно замужем, у неё растет дочь - он всё это знал, и ему было плевать. Он хотел её видеть. Он не знал почему, но не мог уже больше с собой бороться. И чтобы хоть как-то оправдать своё появление, придумал вот этот подарок. И честно корпел над ним четыре недели, надеясь, что непонятная блажь пройдёт. Не прошла.
        Он не собирался портить ей жизнь, не собирался устраивать дешёвое представление со слезами, соплями и вздохами о прошлой любви. Она счастлива в браке и пусть будет так. Он просто посмотрит на неё, поговорит и уйдёт. Теперь уже он уйдёт. Так будет правильно.
        И всё-таки почему его так потянуло к ней сейчас? Он же почти перестал думать о ней, и вот как наваждение. Не отвязаться - ни днём, ни ночью. Почему? Зачем? С какой стати? Он не находил ответа.

* * *
        - Можно тебя кое о чём попросить?
        - Ну, конечно!
        - Я тут кое-что сделал… Маше на именины… Не знаю, годная ли. Что думаешь?
        - Кощей, она прекрасна! Наверное, как Маша сейчас. Как она, кстати? Я слышала замуж вышла?
        - Да… за Василия Волховского. Вроде как царица теперь.
        - Это же замечательно, Кощей! Я, когда услышала, хотела отправить подарки с поздравлениями, но побоялась. Мы не очень хорошо расстались, ты помнишь.
        - Да. Помню.
        - Надеялась, ты забыл.
        Молчание. Настороженное безмолвие Игольчатого леса. Скованные льдом ели казались хрустальными. Хрустальным казался и воздух, рассеивавший лучи бледного солнца.
        - Я старался.
        Снова молчание. Лёгкий пар от дыхания, огромные синие глаза. Она безотрывно смотрела на него, а он не мог. Он прибыл на север взглянуть на неё, но смотрит сейчас она. А он старательно отводит взгляд.
        - Найди кого-нибудь, Кощей! Мы не можем быть вместе, но я так хочу, чтобы ты был счастлив. Ты даже не представляешь, как мне это важно.
        Он пересилил себя, поднял взгляд. В груди колыхнулось напугавшее его злорадство. Она всё ещё чувствует свою вину перед ним! Всё ещё чувствует, и если правильно этим воспользоваться… «Ни за что!» - резко осадил он себя, стиснув зубы.
        - Я пойду, Метель.
        - Погоди, постой!
        Чуткое ухо уловило нотки испуга, вновь приятно задевшие струны самодовольства. Да что с ним такое творится?! Это же Метель. Метель!
        - Ты что, только за этим сюда приехал? Поздороваться и всё?! Только за этим позвал?
        - Если честно, нет. Если честно, я тебе хотел подарить эту корону. Но решил, что будет неуместно.
        - Неуместно?
        - Будь я твоим мужем, мне бы не понравилось, что ты носишь подарки от бывшего.
        Она покраснела. Она была так хороша в своей бело-воздушной шубке с серебристо-серой опушкой, что он снова отвёл взгляд. Замужество и материнство ей были к лицу. Она расцвела, повзрослела и стала ещё красивее.
        - Не наговаривай на себя, Кощей. Ты выше этого. И он тоже.
        - Неужели?! И он знает, где ты сейчас?
        Он посмотрел на неё. Он хотел увидеть, как она смутится. И она смутилась.
        - Я не знала, зачем ты меня позвал.
        - Тем более был резон сообщить ему. А вдруг я задумал какую-то мерзость?
        Она слабо улыбнулась, приблизилась к нему, всё ещё держа в руках диадему.
        - Ты никогда бы не позволил себе никакие мерзости со мной.
        - Уверена?
        - Абсолютно.
        Метелица подняла диадему обеими руками и надела. Она подошла идеально.
        - Ты можешь быть злодеем для всего остального мира, но я помню тебя другим, настоящим. И это в тебе осталось, я знаю.
        - Тогда почему ты меня бросила?
        Он клялся себе, что не позволит этих соплей. Что не опустится до слезливых воспоминаний, не станет давить на жалось и ныть, как всё могло бы быть хорошо. Он и не собирался до последней секунды; всё вырвалось само, почти против воли.
        - Ты знаешь почему.
        - Нет, не знаю. Не знаю, Метелица. Объясни мне.
        Он не хотел этого, но уже не мог ничего поделать. Раздражение поднималось в нём, как змея под дудкой факира.
        - Я много думала об этом Кощей. Я тогда была не в себе и не знала, что делать. Схватилась за то, что попалось первым. Но потом… сейчас… Велизарий был прав! Я не смогла бы сдержать тебя. И это причиняло бы нам боль обоим. Всю жизнь.
        - Жизнь и есть боль!
        - Но не только!
        - О да! Для тебя жизнь теперь больше радость, чем боль. Поздравляю!
        У неё задрожали глаза. Не губы, не веки, не ресницы даже - глаза!
        - Ты винишь меня в моём счастье?
        - Тебя? Нет! Я виню себя.
        - Тогда что ты от меня хочешь?
        Он помолчал, сдерживая раздражение. Какой во всём этом смысл теперь?
        - Я пойду, Метель, - повторил он, стараясь, чтобы не дрогнул голос. - Прости, что напомнил о себе. Больше этого не повторится.
        Он повернулся и даже успел шагнуть. Но не успел сделать второй шаг.
        - Стой! - она схватила его за руку.
        - Что? - устало повернулся он.
        Она прильнула к его губам. Он чуть не отпрянул от неожиданности, но она схватила руками за голову и наклонила к себе, привстав на цыпочки. Он ни о чём не успел подумать, не успел её даже обнять, а она уже отстранилась, тяжело дыша и толкнув его в грудь.
        - А теперь уходи. Совсем уходи. И не оборачивайся. Не оборачивайся, ради Бога!
        Он стоял и смотрел на неё. Он как будто оглох; кровь шумела в ушах несмолкаемым звоном.
        - Уходи! - истерически выкрикнула она.
        Ему нужно было три секунды, чтобы исчезнуть. Ему не хватило трёх секунд.
        Он уже поворачивался, чтобы оттолкнуться и перенестись домой, когда перед глазами мелькнуло размытое синее пятно. Если бы только он не стал задерживаться, если бы не стал обращать внимание, он бы успел уйти. Но он скользнул взглядом по прибывшему и замешкался, поняв, кто стоит сейчас рядом с Метелицей.
        - Кто это, родная? - высокий смуглый южанин в тёплом синем плаще на красной подкладке обнимал Метелицу и хмуро смотрел на него.
        - Никто, - ответила она, побледнев. - Он уже уходит.
        Он стоял и смотрел на них, и губы сами собой складывались в презрительную усмешку.
        - Вам сказали уходить, - подчёркнуто вежливо произнёс южанин. - Вы плохо слышите?
        И этот пустоголовый шаркун её муж? Она прельстилась смазливой мордашкой и учтивыми манерами? И всё?!
        - Родная, это ведь он тебе подарил? - южанин кивнул на диадему.
        Метелица испуганно вздрогнула и торопливо сняла её.
        - Ты правда будешь это носить? Мне кажется, это не совсем в твоём вкусе. Твой цвет серебро, а не золото, разве нет?
        «Твой цвет»?! Что ты знаешь о «её» цвете, ублюдок?! Он качнулся, чуть не сбитый поднявшейся волной бешенства.
        - А?.. Нет… То есть я… - Метелица болезненно наморщилась, перебирая диадему в пальцах.
        - Тогда лучше вернуть её, не так ли? - южанин забрал диадему и протянул ему. - Пригодится кому-нибудь другому. Или другой.
        Он механически взял золотой ободок. Улыбка южанина была слишком всё понимающей; это была улыбка снисхождения. Снисхождения победителя над проигравшим.
        Он посмотрел на Метелицу и убрал диадему в карман. Кажется, её напугал его взгляд. Кажется, она что-то крикнула; он уже не расслышал.
        Южанин успел выставить руку и заслонить Метелицу своим телом. Лучше бы он этого не делал.
        Сила удара была такова, что разрубила Эль-Ниньо наискось - от правого плеча к левому бедру. Лонгир Василисы, отобранный им у Ядвиги, был хороший, мощный камень. Он легко прошёл сквозь тело южанина и задел по касательной Метелицу, стоявшую за ним.
        Метелица тихо охнула, оседая в снег. Кровавый глубокий разрез вспорол ей грудную клетку и рассёк сердце. Из разорванной раны толчками выходила кровь.
        - Нет! - он рухнул на колени рядом с ней, подхватил за спину, не давая упасть. - Метель… Метель, держись… Я сейчас… сейчас…
        У него дрожали пальцы, он не знал, с чего начать. Он стягивал края сердца, и кровь разрывала швы и уходила сквозь пальцы. С каждым толчком, с каждой секундой из Метелицы уходила жизнь.
        - Метелица! - он смотрел в её огромные потемневшие глаза и плакал слезами, застывавшими на морозе. - Метелица!
        Он не сразу понял, почему всё затихло; почему всё накрыла вселенская тишина. Он догадался спустя две или три секунды - остановилось сердце Метелицы. А за ним и его.
        Кажется, он умер - тогда откуда эта страшная боль?! Кажется, он слышал чей-то вой - так не могут выть живые люди.
        Мир перестал быть прежним, в нём что-то сломалось - навсегда и бесповоротно. Это был уже не его мир, это был чужой мир.
        Последнее, чего он хотел в этом мире, - это смерти Метелицы. И вот она мертва. Это сделал не он, это сделал кто-то другой. И этот «другой» в ответе за смерть Метелицы. И он заставит его ответить!
        Молния озарения сверкнула в мозгу, пришло понимание - он сам не знал откуда. Знал только, что вся его жизнь отныне будет подчинена одной цели - отомстить за Метелицу. Отомстить тому, кто вынудил его так поступить с нею. Потому что точно знал - это не он!
        Он прижался к холодной щеке Метелицы и хриплым шёпотом поклялся ей на ухо, что найдёт настоящего убийцу и покончит с ним. Эта боль… Он заставит его испытать такую же боль, и удвоит, и утроит её, если сможет.
        У него кончились слёзы, он уже плакал внутрь себя. Под хрустальным северным небом на хрустящем белом снегу среди крови, боли и мук в бесконечном одиночестве, бессилии и беспомощности умирал человек. Он бы умер, если бы Мороз появился чуть раньше. Он не стал бы сопротивляться, он бы дал себя убить. Чтобы хоть на мгновение облегчить непереносимую боль.
        Но когда появился Мороз, он уже многое понял. Он уже понял, что они игрушки в чужих руках, что судьба их написана не ими и что всё, что творится с ними, дело рук безвестного автора. Которого надо найти и воздать ему должное. За всё, что случилось с ним… И со всеми прочими…
        Пары секунд, которые Мороз озирал безумными глазами окровавленные тела дочери с зятем, хватило ему, чтобы уйти. Когда-нибудь он даст Морозу убить себя. Но не сейчас.
        Сначала он должен совершить задуманное, исполнить клятву, данную Метелице. Сначала он должен найти Автора, создателя этого мира и их самих. И он сделает это, даже если Автор в другом мире.
        Он больше не позволит ему играть своей судьбой. Отныне он сам, сам хозяин своей жизни. Он отдал бы её только Метелице и ради Метелицы. А теперь не отдаст никому. Над убитой безвинной Метелицей он принёс свою клятву и намерен был её сдержать.
        Часть четвёртая. Возвращение к истоку
        Глава 1. Предложение, от которого можно отказаться
        Накормленные и выкупанные дети наконец уснули, тихо посапывая. Яна сдалась первой; Олег, как всегда, держался, тараща светлые удивлённые глазёнки и хватая руками воздух в поисках погремушки. Только получив соску, успокоился и тоже затих.
        Крещение прошло почти идеально. Марья с Финистом по очереди передавали друг другу малышей, старательно пряча улыбки, когда Олег, уже вынутый из купели, вытертый и закутанный, громко пукнул на руках у крёстного. Улыбнулись все, даже Лика с Иваном.
        Ольга предложила перенести крещение, подождать ещё пару месяцев. Но Марья настояла крестить сейчас, пока стоит такое чудесное лето и можно спокойно добраться до Волхова хоть землёй, хоть водой. Незачем ещё откладывать, полгода уже прошло.
        И Гвидон, и Финист, и все прочие были согласны с Марьей, но Ольга всё равно сомневалась. Во-первых, почему Волхов? Почему не крестить дома? Конечно, в Волхове престижнее, конечно, к Марье с большей охотой поедут высокие гости на крестины скаль-грайских наследников, но всё равно это как-то… не по-людски, что ли. А во-вторых…
        А во-вторых, Волхов, по идее, должен был ещё пребывать в трауре. Полгода назад Марья похоронила мужа, и ей должно было быть сейчас не до праздников. Можно было бы ограничиться скромной церемонией во дворце Скального Грая, а не устраивать всенародные торжества, которые угнетающе подействовали бы на Лику с Иваном.
        Ольге было немного совестно перед детьми покойного Василия, но они нормально её приняли. Ей даже не пришлось извиняться и оправдываться, что это не она, это всё Марья. Они как будто уже отошли от похорон и с интересом поглядывали на двух карапузов, ползавших по Белой столовой и просившихся на ручки то к матери, то к отцу.
        К Марье на руки они не шли. К незнакомой тёте малыши Скаль-Грайские привыкали дня два-три, прежде чем она смогла их удерживать у себя на руках хотя бы несколько минут. К Финисту они уже лазали на коленки, радостно сопя и вызывая у Марьи лёгкую ревность. Конечно, ей следовало познакомиться с племянниками гораздо раньше, как только Ольга родила. Но кто бы мог подумать, что именно в это время Василий сляжет и ей на плечи упадёт всё это - и умирающий муж, и дети, и царство, и борьба за власть, и…
        И, слава Богу, что всё наконец закончилось, и она может спокойно знакомиться, тискать и целовать своих славных племянников, которые пару часов назад стали её крёстными детьми, а сейчас дремали в кроватках, устав за этот суматошный день с обилием солнца, красок, звуков, знакомых и незнакомых рук, улыбок, поцелуев и много чего ещё. Финист только что вышел, и они в комнате остались с Ольгой вдвоём.
        Марья склонилась над кроваткой Яны, безотчётно улыбаясь. Она вспомнила Василису, вспомнила, как все говорили, что она больше в тётку, чем в маму. Она уговаривала себя не обманываться, но и Салтан уже сказал, и Финист заметил, и даже Коломна, что тёмненькая Яна тоже больше похожа на неё, чем на Ольгу. Непонятно с чего, но это доставляло Марье странную тщеславную радость, словно она тоже каким-то образом причастна к этим детишкам.
        Ольга неслышно подошла сзади, тяжело обняла, положила подбородок на плечо.
        - Устала? - прошептала Марья, не отрывая взгляда от девочки.
        - Не то слово! - тихо пожаловалась Ольга. - Я сегодня пару часов только и поспала. Ноги уже не держат.
        - Садись! - Марья подвела сестру к кушетке у окна, легонько пихнула на подушки и сняла с неё туфли. Ольга вытянула ноги, с трудом сдержав блаженный стон.
        - Маш, помнишь, как раньше? Можешь мне сделать опять? Пожалуйста!
        Марья усмехнулась.
        - Давай уж, страдалица.
        Она взяла узкую ступню сестры и стала осторожно массировать. Ольга закрыла глаза и прикусила губу, уплывая в блаженство тишины и покоя, почти позабытые ею за этот год. Её до сих пор, кажется, так толком и не отпустил страх за младенцев; она боялась их выпустить из рук и из вида больше, чем на несколько минут, вскакивала посмотреть, как они, даже по ночам, без особой надобности, и только сейчас, в комнате с Марьей, почувствовала, что может расслабиться и ни о чём не думать. Хотя бы несколько минут.
        Массаж Марья делала отменно, и Ольга блаженствовала, чувствуя, как уходит усталость из гудевших ног, сменяясь лёгкой расслабленностью. Надо признать: Марья была права, настояв на крещении здесь и сейчас. Здесь они были в гостях, о них заботились, взяв на себя все хлопоты по устройству и торжествам. Доведись ей принимать гостей в Скальном Грае, не отрываясь от детей, она бы, наверное, не выдержала, сорвалась бы где-нибудь и самой бы потом было стыдно. Хорошо, что Марья всё взяла на себя.
        Она приоткрыла глаза, посмотрела на задумчиво-сосредоточенное, с лёгкой мечтательной улыбкой лицо сестры и только сейчас вдруг заметила её новую стрижку. Марья стала стричься короче. Она перестала заплетать волосы в косу; теперь они, гладко расчёсанные, чуть подвитые кончиками внутрь, лишь прикрывали шею, не доходя до плеч.
        - Когда ты сменила причёску? - спросила Ольга.
        - Что? - Марья встряхнулась, выходя из задумчивости. - А, это. Да… давно уже… Года три как, наверное…
        - Да нет, - засомневалась Ольга. - Я же помню тебя на свадьбе, ты же была ещё со своей… этой…
        Марья тихо засмеялась.
        - Оля, ты на свадьбе была настолько взволнована, что вряд ли что-то помнишь.
        - Ну… - Ольга придирчиво осматривала стрижку сестры, всё ещё сомневаясь. - Ну, может быть. А чего это ты вдруг решилась?
        - Не знаю, - пожала плечами Марья. - Просто захотелось попробовать. Василию понравилось.
        - А-а, - протянула Ольга. Она до сих пор толком не пособолезновала сестре, ставшей вдовой в двадцать восемь лет с двумя (не своими!) детьми-подростками на руках. Она даже не знала, как подступиться к разговору, тем более что и Марья не давала особого повода и не напрашивалась на утешения. - Ты как вообще? Справляешься?
        - Всё нормально, Оль, - Марья чуть заметно кивнула. - Не переживай за меня.
        Ольга посмотрела с недоумением.
        - Ты его вообще любила?
        Марья взглянула на неё так, что Ольга покраснела.
        - Слушай, я по себе ведь сужу. Я бы не смогла держаться, как ты, если бы то же самое со мной случилось.
        Марья усмехнулась, продолжая массировать ноги сестры.
        - Думаю, смогла бы. Ты тоже Троекурова, хоть и самая младшая.
        Ольга уловила в голосе сестры странную интонацию и поспешила сменить разговор.
        - Ну, а как Ваня с Ликой? Как ты с ними ладишь? Нормально?
        - С Иваном всё хорошо, - Марья пожала плечами. - Лика немного дичится, но это пройдёт.
        - Маш, а ты не думаешь больше… - Ольга вдруг осеклась.
        - Что?
        - Ничего, - пробормотала Ольга, неуверенно махнув рукой. - Это я так, о своём. Вообще не к месту. Забудь.
        Молодая княгиня выглядела расстроенной и смущённой. Марья догадалась почему.
        - Ты хочешь меня опять замуж выдать?
        - Нет, что ты, Маш, я совсем не об этом, - запротестовала Ольга так решительно и испуганно, что сразу было понятно: как раз об этом. - Я просто…
        Она опять не договорила, что «просто», и опять Марья поняла.
        - Оля, дело было не в Василии, я тебе уже говорила, - спокойно сказала она. - Я не могу иметь детей. И никакой новый муж ничего не изменит.
        - Ох, Маша! - Ольга поджала под себя ноги и наклонилась к сестре, обнимая её. - Мне так жаль, так жаль - ты даже не представляешь!
        - Да не убивайся ты так, - улыбнулась Марья. - У меня есть Иван с Ликой, у меня есть эти карапузики, - она кивнула в сторону кроваток. - Я их люблю, как своих собственных, и мне их хватает с избытком.
        - Ну да, - пробормотала Ольга, уткнувшись в плечо сестры. - Кто ещё мог бы стать для них крёстной матерью?! Я ни секунды не думала.
        Марья тихо засмеялась, успокаивающе похлопав сестру по руке.
        - Ладно, ладно, мамаша. Это всё трогательно, конечно, но…
        В дверь тихо постучали. Марья быстро встала.
        - Чего тебе? - прошептала она в щель.
        В приоткрытую дверь Ольга заметила Коломну - нового старшего дьяка молодой царицы. Она торопливо спустила ноги с кушетки в туфли.
        - Послание, - кратко сообщил дьяк, протягивая Марье свиток.
        - От кого?
        Дьяк неопределённо кивнул. Марья, нахмурившись, развернула свиток и, побледнев, медленно закрыла дверь.
        - Что там? - спросила Ольга, подходя к сестре. Марья пробежала послание глазами за несколько секунд и подняла напряжённый взгляд на Ольгу.
        - В чём дело, Маш? - встревожилась княгиня. - Кто прислал?
        Марья молча протянула ей свиток. Ольга зажала ладонью рот, удерживая вскрик.
        Она сразу же узнала почерк. В коротком послании брат предлагал им встретиться сегодня в шесть часов вечера у Истока.
        - Пойдёшь? - Ольга испуганно посмотрела на Марью.
        - А ты? - Марья забрала свиток обратно, перечитала его ещё раз.
        - Я… я не знаю, - Ольга мучительно наморщила лоб. - Зачем он зовёт нас, как думаешь? И почему сюда не придёт?
        - Ну, это-то как раз понятно, - мрачно хмыкнула Марья. - После всего, что он натворил… Он и сам понимает, что будет нежеланным гостем.
        - Ты веришь? - Ольга подняла укоризненный взгляд на сестру. - Ты до сих пор этому веришь?
        - А ты всё ещё нет?! - раздражённо спросила Марья.
        - Не верю и никогда не поверю! - твёрдо сказала Ольга. - Что бы там ни болтал Мороз, это всё ерунда. Кощей никогда бы не убил Метелицу! Никогда, Маша, и ты это знаешь! Кого угодно, но только не её!
        - Тогда почему он не опровергнет всё это? Где он скрывался эти пять лет? Почему хотя бы нам ничего не сказал?
        - Ну вот пойдём и узнаем сегодня.
        - Значит, пойдёшь?
        - Да… да, наверное, - Ольга нерешительно посмотрела на спящих малышей.
        - Я думаю, тебе не надо ходить, - хмуро сказала Марья. - Оставайся с детьми, а я поговорю с ним.
        - Ни за что! - отвергла Ольга. - Он зовёт нас обоих, и я тоже пойду. Скажу Гвидо, что мне надо развеяться, что мы с тобой в лес погулять…
        - Интересно, - усмехнулась Марья. - И двух лет не прошло со свадьбы, а уже начала таиться от мужа.
        - Дело не в этом, - вспыхнула Ольга. - Я просто… я просто не хочу, чтобы он боялся за меня. Это мы с тобой его знаем, а для них он уже… - она замялась.
        - Убийца, злодей и колдун, - сухо констатировала Марья. - Ладно, я попрошу девушек присмотреть за маленькими. Будем надеяться, он ненадолго задержит нас.

* * *
        Пять лет прошло с тех пор, как Марья получила последнее послание от брата, такое же короткое и невразумительное. Он просил её позаботиться об Ольге, сообщал, что ему нужно исчезнуть на какое-то время, и заверял, что когда-нибудь вернётся и всё объяснит. Через несколько дней Марья услышала о том, что произошло в Игольчатом лесу, и всё поняла.
        Преступление было настолько резонансным, что делом заинтересовались сами Хранители. Расследование было поручено Следопытам из Малахита, и по его итогам вердикт был вынесен однозначный - дочь и зять Мороза были убиты Лонгиром Василисы, незаконно присвоенным Кощеем.
        Были, конечно, посланы поиски, но они ничего не дали. Кощей как сквозь землю канул, и несколько лет о нём ничего не было даже слышно. Многие шептались и мечтали, что он покончил с собой; ни Марья, ни Ольга в это не верили. Ольга считала брата невиновным, а Марья просто слишком хорошо его знала.
        Они старались не говорить о нём все эти годы, но каждая втайне ждала, когда он объявится. Чтобы узнать, что же случилось в Игольчатом лесу. Почему он не пришёл к ним сразу? Почему вернулся сейчас, спустя пять лет? Вернулся, чтобы… Чтобы - что?
        Марья терялась в догадках. Она была в лёгком смятении и уже почти злилась на брата, выбравшего для своего возвращения столь неподходящий момент.
        В городе праздник, крестины, во дворце полно высокопоставленных гостей, включая делегации из каганата и Семиградья. Их отсутствие будет замечено, если они чуть задержатся. Неужели нельзя было прислать весть какой-нибудь глухой осенней ночью, когда никого вокруг нет, она в кабинете одна и никто ни о чём не спросит и не помешает?!
        Но не пойти она не могла. Вернувшийся через пять лет брат точно не стал бы их звать по пустякам. Они должны были его выслушать. Хотя бы выслушать. После всего, что он сделал для них, это было самое малое, чем они могли ответить ему.
        И ведь он даже сейчас подготовился. После пяти лет отсутствия, прибыв неизвестно откуда, он вызнал, что в Волхове у неё гостит Ольга. Он позвал их обоих, он специально это отметил. И, кажется, был уверен, что обе не смогут отказаться. Они и не смогли.
        Марья заперлась с сестрой в кабинете. Они взялись за руки и перенеслись к Истоку. Ольга не любила сквозные проходы, она предпочитала летать. Но нужно было сэкономить время и замаскировать их отсутствие во дворце, поэтому Марья настояла.
        Они вышли на берегу озера возле огромного тополя, уходящего корнями в воду, и Марья немедленно посмотрела на часы. Без пяти минут шесть; они прибыли загодя.
        Ольга ещё недовольно отряхивалась, одёргивала сбившееся платье и приглаживала волосы, а Марья уже настороженно оглядывалась. Кощея не было. Не было видно, поправила она себя, но он должен быть где-то здесь. Он никогда не опаздывал и, как правило, приходил заранее. Особенно если сам назначал встречу. Где же тогда он?
        - Здравствуй, Маша! - произнёс тихий голос у неё за спиной.
        Она стремительно обернулась. Ольга негромко вскрикнула, всплеснула руками и застыла. Она собиралась кинуться брату на шею, но испуганно замерла с поднятыми руками. Марья не могла винить сестру. Она сама почти испугалась увиденного.
        Это был Кощей. Но Кощей постаревший не на пять лет, а как будто на двадцать. Появились морщины в уголках глаз, в тёмных волосах пробивались седые пряди. Он выглядел усталым и измождённым; даже истощённым, как после многодневной голодовки. Потёртый плащ болтался на исхудалых плечах, отросшие волосы были давно не стрижены.
        Только в глазах горел почти незаметный, но неугасимый упорный огонёк, пробивавшийся сквозь пелену отчаяния и усталости, казалось бы, без остатка овладевшими братом. Этот огонёк не давал ошибиться. Он ещё жив, даже если кажется обратное.
        - Что с тобой, Кощей?! - потрясённо прошептала Ольга. - Откуда ты?
        Он помолчал. Он оглядывал их, прищурившись, и чуть заметно кивал в такт каким-то своим мыслям.
        - Поздравляю с крестинами, - он повернулся к Ольге. - И с родами. И со свадьбой. Прости, что пропустил всё это.
        Раньше сестра непременно бы прослезилась и кинулась обниматься. Но сейчас даже она не смогла пересилить себя и только выдавила:
        - Спасибо.
        Марья понимала, что чувствует Ольга. Брат внушал жалость и страх одновременно, словно покалеченный и не способный уже встать волк, готовый отгрызть руку любому, кто потянется его приласкать. Поэтому она не посмела дать волю нежностям.
        - Слышал о твоей утрате, - Кощей повернулся к Марье. - Мои соболезнования.
        Он говорил, словно выполняя необходимые правила приличия, прежде чем приступить к главному. Это могло бы покоробить, если бы Марья не видела, что ему совершенно не до этого. Он одержим какой-то мыслью и словно пытается сдержать её, не давая выплеснуться раньше времени.
        Марья решила не тянуть и взять инициативу в свои руки.
        - Откуда слышал? - повелительно спросила она. - Где ты был?
        Кощей медленно и понимающе улыбнулся.
        - Вдовство тебе на пользу, Марья. Входишь во вкус царствования. Бедняга Соловей! Опоздал он со своим подарком.
        Марья вспыхнула. Как всегда, без особых усилий брат её раскусил и играючи поставил на место.
        Она разозлилась.
        - Слушай…
        Он поднял руку, прервав её на полуслове. Неспеша обошёл их, подошёл к краю воды. Задумчиво поднял голову, постучал по стволу тополя, к чему-то прислушался. Хмыкнул и опять повернулся к ним.
        - Знаете, что это за озеро?
        Сёстры переглянулись.
        - Ну, Исток.
        - Да. Исток. Исток трёх рек. Но не только. Это ещё и исток нашего мира.
        Он замолчал. Молчали и Марья с Ольгой, пытаясь понять. Тёплый ветер шелестел листьями и приятно шевелил волосы.
        - Да, исток, - продолжил Кощей. - Мне понадобилось пять лет, чтобы выяснить это. Подробности отложим до другого раза, сейчас главное не это. Сейчас главное то, что наш мир создан и управляем. Не нами. Кем-то другим. Из другого мира. И этот Исток, - Кощей махнул рукой за плечо, - проход между мирами. Между нашим миром и миром автора. Автора. Который ответственен за всё, что с нами творится здесь.
        Он замолчал. Марья испугалась. Впервые в жизни она испугалась за брата, за то, что он всё-таки не выдержал и сломался, потеряв если не рассудок, то определённо какую-то его часть.
        - Кощей, - слабо проговорила Ольга, - ты…
        - Да, это всё выглядит как бред, - кивнул Кощей, усмехнувшись. - Не смотри на меня так, Марья, я знаю, о чём ты думаешь. Тебе ведь нужны доказательства, не так ли?
        Она коротко кивнула. Да. Доказательства. Это то, чему он сам же всегда их учил - никакая гипотеза, версия, теория ничего не стоит без доказательств и подтверждений.
        Кощей присел у воды, опустил руку в озеро и поболтал. Под его рукой вода словно вскипела и забурлила. Бурлящая струя рванула к центру озера и скрылась в глубине.
        Пару секунд ничего не происходило. Потом там, где скрылась струя, появились пузыри, воронка и на поверхность воды с воплем выпрыгнуло нечто здоровое и волосатое, потирая рукой то место, где у человека обычно находится пятая точка. Где и что находится у этого существа было решительно непонятно - оно всё заросло густыми курчавыми серыми волосами, за исключением сизого испитого лица и перепончатых ладоней.
        Ольга испуганно схватила Марью за руку. Она и сама с трудом переводила дух. Кого это отыскал или приручил её брат и почему она, царица, ничего не знает об этой твари, поселившейся в недрах её царства?!
        Тварь, впрочем, выглядела безобидно. С лицом обиженного ребёнка она подплывала к берегу, взбулькивая и пуская пузыри. Большие водянистые глаза были полны укора и слёз.
        - Зачем так больно? - жалобно проквакало существо, подплыв и приподнявшись из воды по пояс. - Я же обжёгся!
        - Прости, Коля, - усмехнулся Кощей, поднимаясь. - Не было времени будить тебя долго и нежно. Знакомьтесь. Марья, Ольга, - он повернулся к сёстрам, - это Коля. Коля… в общем, ты слышал.
        - Очень приятно, - буркнул Коля, продолжая потирать обожжённое место. Ольга прошептала что-то невнятное, нервно кивнув. Марья смотрела на брата, ожидая объяснений.
        - Коля - это водяной, - начал Кощей. - Страж озера. Он следит, чтобы никто без ведома Автора не воспользовался этим проходом между мирами. Я правильно излагаю, Коля?
        - Угу, - кивнул водяной.
        - Вопросы? - Кощей приглашающе повёл рукой.
        Ольга судорожно сглотнула и помотала головой. У неё не было никаких связных мыслей в голове, не то что вопросов. Она взглянула на Марью, без слов уступая ей.
        Марья, плотно сжав губы, смотрела на брата. Она всё пыталась понять - всерьёз он это или разыгрывает её? Неужели он сам во всё это верит?!
        - Коля, сколько ты тут уже сторожишь? - спросила она, повернувшись к водяному.
        - Э-э-э… - водяной неуверенно почесал в затылке. - Сколько себя помню.
        - А сколько ты себя помнишь?
        - Ну-у-у… - Коля мучительно напрягся, закатил глаза. - Не знаю уже. Долго.
        Кощей прищурился. Он понимал, к чему ведёт Марья, но пока не встревал.
        - Но как ты хоть тут оказался, помнишь? Ты ведь не сразу тут появился? Или сразу?
        - Не знаю, - протянул водяной. - Я, сколько помню, здесь сижу. Должен же кто-то сторожить.
        - Коля - водяной; он не может покидать среду своего обитания, - сказал Кощей. - Он такой по замыслу автора, и попал сюда по этому же замыслу. Слышал, ты придумала Колобка. Вот Коля - такой же функционал для автора; он создан для вполне конкретной цели.
        Марья напряглась. Она всего пару месяцев как закончила экспериментировать с Колобком, и кроме Коломны о нём пока больше никто не знал. В преданности дьяка она не сомневалась, но тогда откуда Кощей узнал о нём?
        У неё возникло странное подозрение: а уезжал ли он вообще куда-то? Или всё это время прятался где-то здесь, под боком?!
        - Хорошее сравнение, Кощей, - ответила Марья, стараясь подавить волнение. - Но это не доказательство.
        - Ты права, - согласился он. - Коля - свидетель ненадёжный, но другого у меня, к сожалению, нет. С другой стороны, зачем ему врать?
        - Возможно, потому что ты его попросил, - тонко улыбнулась Марья. - Скажи, Коля, за всё время, что ты тут… эм-м… сторожишь, ты кого-нибудь ловил в этом проходе? Были попытки проникнуть с этой стороны или с той?
        Марья не пыталась скрыть сарказма. Не потому, что хотела ранить Кощея, а потому что сама ситуация представлялась ей до дикости нелепой и она стремилась побыстрее дать это понять ему.
        - Нет, - покачал головой Коля, - никого не было.
        Марья выразительно посмотрела на брата.
        - Хорошо, - внешне спокойно сказал Кощей. - Хорошо.
        Он махнул рукой. Коля посмотрел по очереди на них троих, перевернулся и ушёл под воду.
        - Глупо вышло, - пробормотал Кощей. - Я немного устал и плохо соображаю. Не подумал, что сам по себе страж ничего тебе не докажет.
        - Что докажет?! - Марья начинала терять терпение.
        - Что мы герои чужой истории и чужой книги. Что нами управляет автор, не желающий нам добра. Что все его истории плохо кончаются и нам пора оборвать эту связь. Связь между ним и нами, между его и нашим миром. Пора вырвать из его рук наши судьбы. Потому что если мы не сделаем этого, закончим так же, как наши родители. Как Василиса. Как Метелица…
        У него сорвался голос. Марье было до слёз жалко брата, но это нужно было немедленно прекратить. Прекратить, пока не зашло слишком далеко.
        - Да с чего ты всё это взял?! - воскликнула она.
        - Это сложно объяснить, - пробормотал он, отводя взгляд. - Долго, да и… бессмысленно. Я был у Велизария…
        - У Велизария? - живо заинтересовалась Марья, переглянувшись с сестрой. - И что? Что он тебе сказал?
        - Зачем ты к нему ходил? - взволнованно спросила Ольга. Было сложно поверить, что после всего Велизарий мог спокойно поговорить и отпустить Кощея. Он как минимум должен был дать знать им об этой встрече.
        - Он знает о другом мире, - Кощей отвернулся и смотрел, полузакрыв глаза, сквозь кроны деревьев на заходящее солнце; он говорил медленно, не глядя на них. - Но не верит в автора. Мир, видите ли, высчитывается. А автор нет. Старый дурак…
        - Кощей! - осторожно обратилась к нему Ольга. - Ты… ты не в себе. Тебе надо отдохнуть. Может… может, подумаем, где тебе спрятаться, переждать, пока всё не закончится?
        - Закончится? - даже не видя его лица, сестры представили, как он злорадно усмехается. - Что закончится, Ольга?!
        - Не кидайся на неё! - сердито вступилась Марья. - Ты сам знаешь что.
        - Ничего! - Кощей повернулся к ним с мучительной улыбкой, больше похожей на оскал. - Ничего не закончится, пока мы не покончим с автором.
        - Как с Метелицей? - недобро прищурилась Марья.
        Ольга охнула, прикрыв ладонями рот. Кощей отшатнулся, побледнев и вытаращив покрасневшие безумные глаза. Ему хватило сил продержаться пару секунд.
        - Да, как с Метелицей! - заорал он, вспугнув птиц, взлетевших с ближайших деревьев с протестующим писком и гамом. - Да, чёрт его побери! Как он с нами, так и мы с ним…
        - Это ты её убил? - громко спросила Марья, перебивая брата. - Ты?!
        Он словно споткнулся на бегу. Несколько секунд сверлил её взглядом. Потом что-то понял и невесело усмехнулся.
        - Кажется, мой ответ уже не имеет значения.
        - Просто ответь.
        - Да, я её убил. Да, Маша, я. Я!
        - Зачем?!
        - Не знаю.
        - Не знаешь?! Не знаешь, мерзавец! - Марья яростно толкнула его обеими руками в грудь; он отшатнулся, едва не упав. - Это ещё что за ответ? Тебе три годика, что ли?!
        - А какой ответ ты ждала? - заорал он опять. - Я не хотел её убивать, а она мертва. И кто виноват в этом? Что я тебе втолковываю уже десять минут?!
        - Прекрати! - Марья смотрела на него с презрением. - Прекрати этот детский сад! Не хотел он… Все так говорят!
        - Кому-то нужна была её смерть, - угрюмо настаивал Кощей. - Я одно точно знаю - не мне.
        - И это твоё доказательство? - презрительно улыбнулась Марья. - Тебе «не нужна», значит, тобой кто-то управляет? Боже, Кощей, прекрати, пожалуйста! Я не могу больше это слушать!
        - Значит, вы не поможете? - тихо спросил он.
        - Помочь в чём?
        - Оборвать эту связь.
        - Какую связь? - Марья окончательно потеряла терпение. Ольга, закусив губу и мучительно наморщившись, смотрела на брата, пытаясь что-то понять.
        - Между нами и автором. Я хочу выйти из-под его контроля, я хочу вывести нас, хотя бы нас из-под его власти. Я не знаю, что он про нас ещё придумает и какую судьбу напишет, но мы больше не можем зависеть от него. Марья, ну ты же не дура! Ну, подумай, вспомни. Неужели ты не чувствовала в этом мире чужую волю? Неужели не ощущала, не осознавала, что всё постоянно идёт не так, как мы хотим? И мы ведь не какие-то дураки или трусы. Ну, так, если по-честному. Мы много умеем, мы много работаем, мы вкладываемся, стараемся, рискуем - и всё равно постоянно облом. Почему так?
        - Ты уверен, что правильно оцениваешь ситуацию? - Марья скосила глаза на Ольгу. - Перед тобой абсолютно счастливый человек, у которого всё сложилось так, как лучше не надо. Да и мне не на что жаловаться. Ну, вот так, если по-честному, как ты говоришь.
        - Уверена? - усмехнулся Кощей уголком рта. - Точно тебе не на что жаловаться?
        - Давай не будем об этом, - холодно отрезала Марья. - Мы договорились не возвращаться к этому, и я надеялась, ты это помнишь.
        - Я помню, - ответил он, помолчав. - Но ты ведь согласишься, что это в мою теорию?
        Марья тяжело вздохнула. Она переглянулась с сестрой, словно приглашая в свидетельницы - мол, я сделала всё, что могла, но сама видишь…
        Ольга неопределённо дёрнула плечом. Сама решай - перевела Марья.
        Она повернулась к брату. Он смотрел себе под ноги, устало опустив голову, и, кажется, не заметил их переглядки.
        - Так чего ты конкретно от нас хочешь?
        - Я придумал, как оборвать эту связь, - он поднял взгляд, устало посмотрел на сестёр. - Но мне нужна помощь. Я не справляюсь один, мне не хватает мощности одного камня. Но если мы объединим наши Лонгиры, их совокупной мощности может хватить. Мы выйдем из-под власти автора и сами сможем строить свою судьбу.
        - Ты сошёл с ума! - слабо произнесла Ольга.
        - Нет! - покачал головой Кощей. - Я всё продумал. Здесь, в Истоке, самое уязвимое место связи автора с нашим миром. Даже в одиночку я почти добрался до неё - чуть-чуть не хватило. Просто кончились силы. А если мы возьмёмся втроём, то сможем. Сможем не только прервать эту связь, но, возможно, и сами взять её под контроль. Тогда Велизарий пожалеет, что отказался. Тогда мы, мы втроём сможем устанавливать правила игры в этом мире.
        Сёстры опять переглянулись. Испуг в глазах Ольги окончательно убедил Марью.
        - Слушай, Кощей! - она постаралась придать голосу предельно естественный и успокаивающий тон. - Сейчас мы уже ничего не решим. Ольга права - ты немного не в себе. Ты слишком устал и не можешь здраво соображать. Тебе надо отдохнуть. Давай ко мне. Выспишься, придёшь в себя, а потом мы сядем и заново всё это обсудим. Даже если ты прав, даже если мы согласимся, тебе просто не хватит сил для новой попытки.
        - Ты права, - неожиданно согласился он. - Я и впрямь плохо соображаю. Прости, что загрузил вас, не предупредив. Вы возвращайтесь, а я где-нибудь отдохну. Завтра поговорим.
        - Нет, ты что? - перепугалась Марья. - Не надо тебе где-нибудь, давай ко мне во дворец.
        - Вряд ли я буду там уместен.
        - Я найду тебе комнату, никто тебя не увидит. Обещаю, Кощей!
        Она видела, что он колеблется, и поспешила добавить:
        - Слушай, что бы между нами ни было, что бы ты ни натворил, ты всё ещё наш брат. Уж укрыть тебя мы всяко сможем. Соглашайся, Кощей.
        Она повернулась к сестре за поддержкой.
        - Маша права, Кощей! - Ольга подошла к брату, осторожно взяла за руку. - Ты позвал нас на помощь, но не с того начал. Нам бы тебя сначала выходить.
        Он слабо усмехнулся.
        - Ладно, уговорили, - он протянул Марье вторую руку. - Веди, царица Волховская!
        Марья перенесла их всех в запертый кабинет. Бросила быстрый взгляд на каминные часы - стрелки стояли на семи. Надо надеяться, их отсутствие во дворце ещё не было никем особо замечено.
        - Посиди здесь, - она кивнула брату на кушетку. - Нам надо показаться перед гостями, повидать детей. Как только управимся, я найду тебе комнату, хорошо?
        Кощей опустился на кушетку и устало кивнул. У него не оставалось сил даже на разговоры; Марья недоумевала: как он в таком состоянии собирался повторно творить своё заклятие? Которое, видимо, и вымотало его до предела.
        Она взяла Ольгу под руку и торопливо выволокла из кабинета. Ольга, выходя, всё оглядывалась на брата со смешанным выражением жалости, ужаса и недоумения.
        Они вышли в коридор. Марья осторожно прикрыла дверь, и повернулась к сестре.
        - Что думаешь?
        - Ох, Маша! - Ольга страдальчески наморщила лоб. - Не знаю я. Вообще ничего не знаю.
        - Он сознался!
        - Да, но…
        - Что «но»? Что «но», Оля?! Он убил Метелицу, он сам это сказал.
        - И что? Ты теперь его сдашь?
        - Кому сдавать? Я царица, я обязана вершить суд!
        - Суд? Суд?! Маша, он наш брат. Как ты его будешь судить?!
        - Как всех остальных!
        - Он доверился нам, он пришёл за помощью. А ты его в темницу?
        - За какой помощью, Ольга? Неужели ты веришь во все его бредни?
        - Нет, но…
        - Что «но»?
        - Ты могла хотя бы поговорить с Велизарием.
        Марья замерла. Что ж, иногда и Ольга может дать дельный совет; странно, что она об этом не подумала.
        - Хорошо, - согласилась она. - Сначала поговорим с Велизарием, а потом решим, что с ним делать. Ты же понимаешь, что его нельзя больше оставлять одного. Ради его же блага!
        Ольга удручённо кивнула. Да, она понимала это. Помешался ли брат на самом деле или просто зациклился на очередной своей идее, но он в любом случае становится опасен. И для других, и даже для себя. Если не остановить его сейчас, он вполне может ещё кого-нибудь убить. Или погибнуть сам.

* * *
        Марья была права: кроме Коломны, их отсутствия никто не заметил. Пока Ольга бегала кормить малышей, Марья велела дьяку приготовить укромную комнату и так, чтобы об этом никто не знал. Коломна выразительно посмотрел на неё, но не стал ни о чём спрашивать. С молодой царицей это был верный способ. Если Марья не хочет ничего говорить, она не скажет. По крайней мере, пока.
        Отправив Коломну и навестив гостей, Марья с затаённым страхом поднялась обратно в кабинет. Ей казалось, что брат уже разгадал её замыслы, что сейчас он встретит её взбешённо-разъярённым или, напротив, щемяще-укоризненным взглядом. Она помедлила перед дверью, внутренне собираясь и готовясь к самому, может быть, тяжёлому разговору в своей жизни. Выдохнула, закрыв глаза, и только после этого тихо открыла дверь.
        Ничего не произошло. Брат просто спал. Марья осторожно подошла к кушетке и всмотрелась в бледное усталое лицо со складкой на переносице, не разглаживавшейся и во сне.
        Он спал крепко. Так крепко, что даже заходящее солнце, касавшееся края лица, не тревожило его. Одна рука лежала на груди, другая свесилась с кушетки. Грудь медленно и ритмично ходила в такт вдохам и выдохам.
        Марья поборола искушение закончить всё прямо сейчас. Она повела рукой, задёрнув шторы на окнах, взяла Окоём и вышла на балкон. Зачем Кощей приходил к Велизарию? И почему старик так легко отпустил его и никому ничего не сказал об этой встрече?
        - Соловей устроил эту встречу, - признался Велизарий. - Я не знал, что меня будет ждать Троекуров, поэтому и не подготовился заранее. А потом уже было бессмысленно.
        - Почему? - Марья склонилась над экраном, опираясь ладонями на мраморный парапет.
        - Он ушёл, - виновато ответил Велизарий. - Я решил, что он опять ушёл надолго, если не навсегда. Мне и в голову не могло прийти, что он обратится за помощью к вам. Думал, я достаточно убедительно опроверг его теорию.
        - Какую теорию, Велизарий? Что он конкретно хотел от вас?
        - Он пришёл к теории Автора и Книги. Не знаю, как и почему, но он вдруг решил, что наш мир и все мы созданы и управляемы неким творцом. Он хотел, чтобы я помог ему вывести наш мир из-под контроля этого творца.
        - Но это же бред! - Марья напряжённо нахмурилась.
        - Бред, - согласился Велизарий.
        - И как же вы его разубеждали?
        - По-разному. Я приводил ему много доводов, но, видимо, ни один не подействовал.
        - Например? - требовательно спросила Марья.
        - Ну, такой, например, - Велизарий задумчиво пощипал кончик уса. - Если предположить, что он прав в своей теории с Автором, то все его замыслы по освобождению должны были быть продиктованы и внушены этим Автором и вряд ли они тогда приведут к заявленной цели. Скорее уж к гибели или иным непредусмотренным последствиям. А если Троекуров считает, что бунт против Автора - его собственное волевое решение, то, получается, он уже независим от его воли, и к чему тогда вообще огород городить?!
        Марья помолчала, обдумывая слова Велизария. Кажется довольно логичным. Почему же брат тогда посчитал иначе?
        - Потому что, по его словам, Автор продолжает воздействовать на него опосредованно, - ответил Велизарий на вопрос Марьи. - Он уже якобы не имеет воли над его мыслями, но продолжает оказывать влияние посредством других людей. Чтобы прекратить это, нужно якобы оборвать саму связь между мирами. Тогда у Автора не будет никакой воли ни над кем, и все смогут действовать независимо.
        Теперь уже ответ брата показался Марье логичным. Она рассердилась на саму себя за непоследовательность, чувствуя, как её против воли затягивает в воронку безумных идей и теорий.
        - И что вы ему ответили на это?
        - Помимо того, что у него нет доказательств? - Велизарий печально усмехнулся. - Другие миры, конечно же, существуют, это установленный факт. Но эта его идея с Автором… Она опасна не сама по себе, она опасна выводами и последствиями. То, что он предлагает, может разрушить не связь между нашим миром и воображаемым Автором, а, собственно, наш мир. Он работает над заклятием невиданной мощи, и, если пустит его в ход, если накопит достаточно энергии и силы Лонгира, я не берусь предсказать, что может стать с нашим миром. От него может ничего не остаться.
        - И вы молчали? - не могла поверить Марья. - Вы знали, что он задумал, и просто так отпустили? Никому ничего не сказали?!
        - Да, видимо, я ошибся, - кивнул Велизарий. - Но тогда я думал, что мои аргументы подействовали на него. Он был зол, что я отказал ему, но я заставил его задуматься. Так мне казалось, во всяком случае. Я надеялся, он одумается, поймёт, насколько разрушительной может быть его идея, если применить её на практике. В любом случае он исчез и было бессмысленно посылать погоню. Мне не хотелось провоцировать новые жертвы.
        Марья молчала, кусая губы. Велизарий сообщил ей всё, что она хотела знать, и надо было принимать решение. Принимать быстро, пока ещё есть такая возможность.
        - Велизарий, - она нервно поправила упавшую прядь, - скажите, а в принципе вообще возможно то, что он задумал?
        Со стороны могло показаться, что она цепляется за последнюю соломинку. Но она себя не обманывала - это была не соломинка, это была формальность. Для очистки совести.
        - Мария, я тебе уже сказал своё мнение, - Велизарий приблизил лицо к Окоёму, сложил ладони под подбородком. - Если он действительно предложил вам то, что ты говоришь, это может обернуться катастрофой с непредсказуемыми последствиями.
        - Понятно, - пробормотала Марья.
        - Мне показалось… извини, если ошибаюсь, но ты вроде намекала, что он уже пробовал?
        - Он сам сказал, - Марья понизила голос, невольно оглянувшись на закрытую дверь. - Сказал, что почти добрался, и он так измождён, что не иначе как от магического перенапряжения.
        - И вы ему нужны, чтобы совокупными усилиями попробовать ещё раз, - не столько спрашивал, сколько утверждал Велизарий.
        - Очевидно, - тихо ответила Марья.
        - И если вы откажетесь, он обратится к кому-нибудь ещё?
        - Скорее всего, - еле слышно прошептала Марья.
        - Мария! - Велизарий смотрел на неё внимательно и строго. - Тебе надо принять решение.
        - Знаю, - подавленно произнесла она, опустив голову. Волосы упали ей на лицо, она не сразу убрала их.
        - Тебе нужна помощь?
        - Нет, - она покачала головой. - Не надо. Я сама.
        - Я слышал, ты построила новую темницу, - ненавязчиво произнёс Велизарий, пощипывая кончик уса. - Говорят, что-то особенное. Даже волшебникам не выбраться.
        - Возможно, - без выражения ответила Марья.
        Велизарию не нужно было повторять или уточнять.
        Он замолчал, поняв, что она всё решила.
        - Велизарий, - тихо спросила она, подняв на него умные тёмные глаза, - а вдруг он прав?
        - Мария, - печально ответил он, - всё, что он делает, это пытается сложить вину с себя на кого-то другого. Если бы он только этим и ограничился, можно было бы закрыть глаза. Но он готов разрушить целый мир, только лишь чтобы примириться с действительностью. А вы готовы, ваше величество? Готовы дать ему попробовать?
        «Ваше величество»! Велизарию не нужно было напоминать, что теперь она отвечает не только за себя или даже семью.
        - Я сообщу, как всё прошло, - сухо сказала Марья и отключила Окоём. Ей хотелось постоять на балконе, собраться с мыслями и с духом, может быть, поговорить с сестрой ещё раз. Но она осадила себя. Незачем вмешивать сюда Ольгу. Она царица, и ей нести ответственность за все последствия. Иначе не стоило и начинать.
        Марья осторожно зашла в кабинет и тихо прикрыла дверь. Солнце уже опустилось за горизонт, и в комнате стоял глубокий полумрак. Она оставила Окоём на столе и подошла к кушетке.
        Кощей ещё спал. Одинокий комар, залетевший с улицы, тихо зудел у него над ухом. Марья повела рукой, раздавив комара в воздухе и щелчком отправив в камин. Не хватало ещё, чтобы брат проснулся от этой твари!
        Она отдавала себе отчёт, на что идёт. Если бы дело касалось кого угодно другого, если бы брат не был таким талантливым и сильным колдуном, она ограничилась бы обычным затвором. Да, он убил Метелицу и её мужа, оставив маленькую Снежку сиротой, но… Но можно же это как-то понять, наверное. Может, была ссора, может, сорвались друг на друга. Всякое могло быть.
        Вот только Кощей не обычный вспыльчивый любовник-убийца. Из затвора он уйдёт играючи, даже без Лонгира. Из Зеркал - нет.
        Марья понимала, на что обрекает брата. Зеркала окончательно сведут его с ума, даже если он сейчас и не совсем помешался. Но она просто не знала, как его ещё остановить.
        Она опустилась на колени перед кушеткой и медленно-медленно, затаив дыхание, потянула кольцо с пальца брата. Можно было сначала обездвижить его, можно было снять перстень магией, но она боялась колдовать, пока Лонгир ещё у него. Одно неверное движение и он, даже спросонья, опередит её.
        Кольцо плохо шло, оно, казалось, срослось с пальцем. Марья мучительно морщилась, пытаясь как можно осторожнее, по чуть-чуть, сдвигать перстень. Он застрял на суставе и дальше не шёл. Марья уже решилась было поколдовать, но бросив в очередной раз быстрый взгляд на лицо брата, похолодела и замерла.
        Даже в густых сумерках было видно, что он не спит. Из полуприкрытых век он смотрел на её усилия ничего не выражающим взглядом и не двигался. Пока что.
        Она резко встала и выбросила обе руки вперёд. Но кушетка уже была пуста, и она спиной ощутила движение сзади. Ей оставалось метнуться в сторону, уходя от ответного удара.
        Она так и не поняла, почему ей это удалось. Скоростью мысли и реакции брат опережал её всегда, но то ли он ещё не проснулся до конца, то ли сказались его общая усталость и её неожиданное нападение.
        Она успела уйти из-под удара. И, мгновенно развернувшись, перехватить его руки раскалённым жгутом, заставив взвыть от боли и потерять драгоценные доли секунды.
        Пока Кощей пытался расколдовать раскалённый добела металлический шнур, охвативший его запястья, Марья успела снять с него перстень. Он поднял на неё взгляд и сделал движение, словно собираясь броситься.
        От волнения и страха Марья не стала разбираться, чего он хотел. Она вскинула руки и швырнула его о стену так, что что-то со звоном упало и Кощей на секунду потерял сознание. Этой секунды ей хватило, чтобы обездвижить его и следующим взмахом перенести в центральный, самый надёжный сектор Зеркал.
        Она рухнула на кушетку, закрыв глаза и тяжело дыша. В голове бушевал вихрь, сердце колотилось так, что отдавалось в рёбрах. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, выровнять дыхание и снова подняться.
        Марья положила на стол Лонгир брата и на ощупь стала искать, что упало, когда она бросила его на стену. Почему-то ей не хотелось зажигать свет, и, присев у стены, она несколько секунд шарила, пока пальцы не наткнулись на что-то тонкое, узорное и металлическое. Тускло блеснуло золото.
        Марья подняла холодный ободок и в последних отблесках заката рассмотрела изящную золотую диадему с ажурной коронкой из двух перекрещённых М…
        …Утром она показала её сестре. Рассказала, что произошло. И услышала в ответ, что эту диадему брат собирался подарить ей на именины накануне злополучной встречи с Метелицей.
        Глава 2. Игра на троих
        Утром выпал первый снег. Алиса лежала и смотрела, как крупные белые хлопья врезались в окно и медленно сползали по стеклу, оставляя влажные следы. Снег ложился на землю и быстро таял, но налетали новые хлопья и держались, пока не опускались следующие. Через час после начала снегопада всё было покрыто праздничным белым пухом, и даже в её комнате было светло от снега за окном.
        Врачи уехали, выписав лекарства и рекомендации, но ничего больше не добившись. Приезжал Шмидт - испуганный, побледневший, - но тоже не смог уговорить её. Она умоляюще смотрела на Бессмертного и твердила, что ей уже лучше, что всё хорошо, и только надо немного полежать, и она снова встанет. А в больнице уже может и не встать, даже если и захочет.
        Бессмертный пожимал плечами и ни на чём не настаивал. Он велел Лизе сменить забрызганную кровью постель, принести чай с лимоном и вышел отпустить врачей. Шмидт присел на кровать, молчал, сопел, бросал исподлобья хмурые взгляды.
        Она тоже молчала. И потому что страшно устала за эту бессонную ночь с кровавым кашлем, хрипами и болями в груди, прошедшими только сейчас, к утру. И потому что не знала, о чём говорить. Не знала, с чего начать.
        То, что она видела на груди Бессмертного перед тем, как отключиться… Она вспомнила сразу, как пришла в себя. Бессмертный был уже в рубашке и бархатной вишнёвой тужурке, и даже ненароком подсмотреть и проверить, точно ли то она видела, что думала, было уже нельзя. И это беспокоило её едва ли не больше ночного приступа.
        - Давно ты его знаешь? - спросила Алиса, отпивая маленькими глотками горячий крепкий чай.
        Шмидт вздрогнул.
        - А зачем тебе?
        - Ты обещал мне всё рассказать, - напомнила она. - Месяц уже прошёл. Долго будешь мне голову морочить?
        - Алиса! - Шмидт укоризненно посмотрел на неё и тяжело вздохнул. - Ладно. Ты права. Спрашивай.
        - Кто он такой?
        - Он… - Шмидт встал с кровати, подошёл к окну, выглянул наружу и повернулся к выжидательно смотревшей на него Алисе. - Он странный тип. Если честно, я сам ещё до конца не разобрался.
        - В чём? В чём ты тут разбираешься?
        - Алиса, помнишь, - Шмидт прислонился к подоконнику, скрестил на груди руки, - помнишь, ты работала на каком-то шоу с экстрасенсами? Колдунов всяких искала, ведьм…
        - Ну?
        - Вот скажи мне, у тебя там чистая клоунада была? Или хоть кто-то хоть чем-то да выделялся?
        - Ты смеёшься? - недоверчиво прищурилась Алиса, брякнув чашкой о блюдце и ставя на тумбочку. - На фига ты вспомнил эту клюкву для бабулек в климаксе?
        - Ну, это ладно, - задумчиво пробормотал Шмидт. - Это всё для съёмок, это понятно. А вот до съёмок? Пока искала, пока готовились. Ни разу тебе не попадался кто-нибудь интересный? Хоть гипнотизёр какой завалящий?
        - Гипнотизёров полно. Но это… - Алиса осеклась, сердито посмотрела на отца. - Ты к чему вообще ведёшь? Только не намекай мне, что он из этих… из кашпировских…
        Она не могла отрицать, что эта мысль мелькала у неё в голове. Ничего более убедительного она придумать не могла, да и намёки отца, казалось, располагали к этому. Но как же было бы досадно, если бы всё оказалось таким примитивным.
        - Нет, Лис, - запротестовал Шмидт. - Ну конечно же, нет.
        - Тогда что я тут делаю? Что ты тут делаешь?
        Алиса с раздражением смотрела на отца. Шмидт ответил задумчивым взглядом.
        - Лис, если мы продолжим разговор, мне придётся сообщить тебе то, в чём я сам до сих пор не уверен. Переваривать эту информацию - сомнительное удовольствие, уж поверь мне. Отдохни хотя бы сегодня. А потом, если не передумаешь…
        - Папа!
        - Алиса, нет! - Шмидт отлепился от подоконника, строго посмотрел на дочь. - Я скажу тебе, что ты хочешь, но не сегодня. Давай хотя бы завтра.
        Алиса сердито смотрела на отца и понимала, что тот опять чего-то хитрит. Зачем-то ему нужно было отложить этот разговор на завтра, и к заботе о её спокойствии это не имело никакого отношения. Он знает, что она будет теряться в догадках, нервничать и злиться, и всё равно ничего не скажет. И его не переубедить, это уже понятно.
        - Ладно, - недовольно проворчала она, смирившись. - Но хотя бы одно ты мне можешь сказать? Прямо сейчас?
        - Чего?
        - Ты видел у Бессмертного татуировку на груди?
        - Татуировку? - озадаченно нахмурился Шмидт. - Какую ещё татуировку?
        - Ну, вот, - Алиса повертела рукой перед глазами, вспоминая, - вот с ладонь, примерно. - Такой круг, - она изобразила руками, - а в нём символ. То ли корона, то ли зубья… Так, знаешь, словно две заглавные M пересекаются. Не видел?
        - Нет, - осторожно произнёс Шмидт. - А ты-то когда её видела?
        - Серьёзно?! - несмотря на всё происходящее, Алису это позабавило. - Вот прям это тебя сейчас интересует?
        - Да ну тебя, - недовольно буркнул Шмидт. - Уж и спросить нельзя. С чего тебя вообще она заинтересовала?
        - Да так, - Алиса небрежно махнула рукой. - Интересно, - она опять задумалась, вспоминая. - Это, кажется, даже не татуировка. А… - она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать слово, - а… а, знаешь, словно… словно клеймо какое-то. Дико звучит, да?
        Она подняла на отца смятённый взгляд. Ей казалось, сейчас он её высмеет, но Шмидт слушал внимательно.
        Он подошёл к ней, вытащил блокнот с ручкой.
        - А можешь нарисовать? - попросил он.
        - М-м, - озабоченно протянула Алиса. Рисовать она никогда не умела, и Шмидт это знал. - Ну, давай, попробую.
        Она начертила несколько схематичных линий, старательно обвела их неумелым кругом и протянула отцу:
        - Как-то так.
        Погодите-ка, звякнуло в голове у Шмидта. Да ведь он же видел этот знак! Когда Савостьянов стрелял в Бессмертного, и тот расстегнул рубашку, осматривая рану, на груди у него как раз было что-то подобное. Тогда ему было не до того, были открытия поважнее. Но сейчас…
        - Если хочешь точно знать, на что он похож, дойди до дуба - там такой же, - пояснила Алиса, ткнув пальцем в рисунок.
        - Какого дуба?
        - Ну тут, у Бессмертного, на краю растёт. Не видел? Здоровый такой, старый…
        - А, - сообразил Шмидт. - Ну, и?
        - Ну, и там вырезан знак. Такой же, как у него на груди.
        - Посмотрю, - заверил Шмидт, убирая блокнот в карман. - А пока…
        В дверь постучали. Шмидт с Алисой испуганно дёрнулись, вскинув головы.
        - Да, можно, - крикнула Алиса, подтягивая одеяло к подбородку. - Входите.
        Бессмертный открыл дверь, пропуская Лизу с подносом.
        - Завтрак, - сообщил он. - Врачи велели подкрепиться - вот, извольте. Лично проконтролировал.
        - Спасибо! - пробормотала Алиса, пока Лиза устраивала поднос у неё на коленях. - Я бы спустилась, честно.
        На подносе аппетитно расположились очищенные перепелиные яйца, булочка с маслом, ломтики поджаренной колбасы, горячий кофе и сок.
        - Сегодня тебе показано отдыхать в постели, - невозмутимо произнёс Бессмертный. - Согласно рекомендации врачей.
        - Я пойду, пожалуй, - Шмидт кивнул Алисе и взялся за ручку двери. - Можно тебя на минутку.
        Он посмотрел на Бессмертного. Тот обернулся к Алисе; она выжидательно смотрела на них обоих.
        - Конечно, - Бессмертный пожал плечами.
        Они вышли, спустились в коридор. У входной двери Шмидт остановился.
        - Сколько ещё ждать?
        Бессмертный опять пожал плечами.
        - Все сроки вышли, - Шмидт наклонился к нему, понизив голос. - И у неё время заканчивается. А ничего не происходит.
        - Ты знал, что так будет.
        - Так? Нет, так мы не договаривались. Ты говорил, что за месяц ребята справятся и портал откроют. Месяц давно закончился!
        - Значит, на той стороне возникли непредвиденные осложнения.
        - И что? Это должно меня утешить?
        - Мне без разницы, утешит тебя это или расстроит. Я просто объясняю ситуацию.
        - Ладно, - Шмидт с трудом сдержался. - Ладно. Объясни мне тогда, чего ты ждёшь? Сколько это ещё будет продолжаться?
        - Я в такой же ситуации, как и ты, Шмидт. Я понятия не имею, что там происходит. Может, твои посланцы всё просрали и висят на каком-нибудь суку. Тогда либо сам отправляйся туда, либо вези дочь в ЦКБ. А может, это временная задержка, и портал скоро откроется.
        - Когда?!
        - Сегодня. Завтра. Через неделю, - Бессмертный дёрнул плечом. - Откуда я знаю.
        - Но ты узнаешь, что путь открыт?
        - Ода!
        - Как?
        - Какая тебе разница, Шмидт?! Поверь, я узнаю.
        - Ну и?
        - Что - «и»?
        - Допустим, узнаешь - портал открыт, путь свободен. Что дальше?
        - Я ведь тебе говорил уже, Шмидт, - со скукой протянул Бессмертный. - У тебя два варианта. Либо отправить дочь со мной и надеяться, что я излечу её там. Что проблематично, зная её скептический настрой и заурядное мышление…
        - Я работаю над этим, - перебил Шмидт. - Если нужно, чтобы она поверила, я это устрою. Она уже начинает подозревать тут какие-то странности.
        - Ну-ну, - скептически хмыкнул Бессмертный. - Работай. Но удобнее будет, если я уйду один и вернусь… э-э… с нужным инструментом.
        - Я не верю тебе!
        Бессмертный рассмеялся.
        - Неужели тебе легче будет, если я заберу её с собой? Что помешает мне избавиться от неё на той стороне?
        - Ты не сможешь, - тихо сказал Шмидт, глядя прямо в тёмные глаза Бессмертного. - Ты обещал.
        - Ты тоже мне кое-что обещал, - усмехнулся Бессмертный. - И не выполнил. С какой стати я тебе что-то должен?
        Шмидт сгрёб Бессмертного за ворот рубашки и прижал к стене, сверля взглядом. Это продолжалось не больше пары секунд. Разгладив смятую рубашку, Шмидт пихнул Бессметного в грудь и, открывая дверь, наставил на него палец:
        - Ты обещал, Бессмертный! Ты обещал!

* * *
        Мокрые хлопья снега густо падали на лобовое стекло и, не успевая растаять, сметались дворниками. На въезде в город образовалась пробка, столкнулась пара машин. Всё это отвлекало, вызывая глухое раздражение и смутную тревогу.
        Шмидт не мог сосредоточиться на своих мыслях. Намёк Бессмертного был вполне прозрачен. Оставалось только понять, откуда он опять всё узнал? И что делать дальше?
        Ему предстояло сейчас решить, что для него важнее - Алиса или Бессмертный? Он тянул, сколько мог, надеясь, что план Бессмертного всё же сработает. Но времени у него больше не было. Точнее, его не было у Алисы. И Бессмертный сам поставил его перед этим выбором.
        Пробку наконец удалось миновать. Бросив беглый взгляд на аварию, Шмидт объехал по встречке и вдавил педаль газа. Кажется, он понял, кто мог настучать Бессмертному про его розыски. И надо, пока не поздно, вернуть ситуацию под свой контроль. Если он ещё хочет иметь хоть какую-то власть над Бессмертным. Да ладно власть, хотя бы какое-то влияние!
        - Леонтий Васильевич, у него сейчас… - секретарша Горского испуганно привскочила, пытаясь его остановить. Он не дослушал и даже не обратил внимания. Толкнул дверь, прикрыл за собой и хмуро осмотрел кабинет.
        «У него сейчас» никого не было. Правда, с кем-то он говорил по смартфону, тут же замолчав и пробормотав: «Я перезвоню».
        - Чем обязан, Леонтий Васильевич? - натянуто улыбнулся начальник полиции, обнажив жёлтые зубы. Он поднялся из-за стола и протянул руку.
        Мало кто в этом городе вызывал у Шмидта такое же раздражение. И ведь не скажешь, что для этого были какие-то серьёзные основания. Работу свою Горский знал и работать умел. Помогал толково, на глаза старался не попадаться. Но, когда попадался, всегда расплывался в дурацкой предупредительной улыбке, очевидно полагая, что это и есть лучшая манера держаться при высоких московских чинах. Это бесило Шмидта, но ничего с этим он поделать не мог.
        Горский сидел на кормлении у «отцов города». Это Шмидт знал и не собирался об этом переживать. Не его забота. Пока Горский не мешает в его делах, он не будет лезть в его. Проблема была в том, что Горский, кажется, начал мешать. И если бы только начал…
        - Что у Бессмертного есть на тебя? - спросил Шмидт, игнорируя протянутую ладонь.
        - Чего? - Горский ошалело смотрел на него, медленно опуская руку.
        - Ты стучишь на меня, Горский. Стучишь Бессмертному. Вряд ли по доброте душевной. Счета Бессмертного я проверил - тебе он деньги не переводил. По крайней мере, напрямую. Значит, либо ты ему должен, либо он тебя держит за яйца. За какие конкретно?
        - Вы что-то путаете, Леонтий Васильевич, - пробормотал Горский, опускаясь в кресло и не сводя с него испуганного взгляда. - Кто я и кто вы! Да и зачем мне?..
        - Вот это я и пытаюсь выяснить, - Шмидт сел напротив Горского, вытащил пачку сигарет, закурил. - Зачем тебе работать на Бессмертного? Что у него есть такого на тебя, что ты даже меня меньше боишься?
        - Да ничего нет, Леонтий Васильевич! - бурно запротестовал Горский. - С чего вы…
        - Заткнись! - жёстко прервал Шмидт, наставив на Горского сигарету. - Не хочешь говорить - не надо. Сам узнаю. Просто скажи, что ты ему передавал про меня?
        - Я ничего не понимаю, - упрямо твердил Горский. - Леонтий Васильевич, вас кто-то ввёл в заблуждение. Алексей Иванович для меня такой же житель города, как и все остальные. У меня нет с ним никаких особых отношений. Тем более по поводу вас.
        - Неужели?! - Шмидт прищурился, выдыхая дым. - И ты прям вот готов голову прозакладывать?
        - Да! - горячо воскликнул Горский.
        - Ну, давай проверим, - Шмидт перегнулся через стол и схватил смартфон Горского.
        - Леонтий Васильевич! - вскрикнул Горский, не успев перехватить смартфон и автоматически потянувшись за ним к Шмидту. - Отдайте!
        - Так, проверим, проверим, - бормотал Шмидт с сигаретой в зубах. - Смотрите-ка, «входящий» - Бессмертный. Три минуты назад. Ты бы хоть для конспирации терапевтом бы его назвал, что ли. Было бы чем отмазываться. Он ведь с дочерью твоей работал?
        - Ну да, - пробормотал внезапно вспотевший Горский.
        - И сейчас ты скажешь, что он по поводу неё звонил?
        - А что такого? Ну звонил, да.
        - И вчера тоже? И позавчера? И на прошлой неделе? Смотрите-ка, да ты с ним чуть не каждый день на связи, - Шмидт посмотрел на Горского, вынул сигарету - И всё по поводу дочери?
        Горский мрачно молчал.
        - Слушай, Горский, - Шмидт перешёл на примирительный тон. - Я бы мог сейчас затребовать распечатку ваших разговоров, но это время, а у меня времени мало. Поэтому давай поступим так. Ты мне расскажешь, чего Бессмертный хотел от тебя, а я закрою всё, за что он тебя держит. Чем бы он тебе ни грозил, официального хода это иметь не будет.
        - А ему и не надо официального, - пробормотал Горский, отводя взгляд.
        Шмидт понял, что победил.
        - Ладно, - спокойно сказал он. - Никакого не будет. Скоро в городе не будет и самого Бессмертного, он перестанет быть для тебя проблемой.
        Шмидт произнёс это значительным тоном, выразительно поглядев на Горского. Тот, кажется, всё-таки проникся.
        - Но сначала ты мне должен сказать, чего Бессмертный хотел от тебя.
        - Да ничего такого, на самом деле, - ответил Горский, отводя глаза и нервно хрустя пальцами. - Просто хотел знать, что вы делаете. Ну, я и рассказывал.
        - Та-а-ак! - Шмидт старался казаться спокойным. - И что ты ему рассказывал?
        - Всё.
        - Всё?
        - Ну, всё, что знал. Вы, конечно, не велели этим соплякам ничего говорить, ну и… - Горский замялся.
        - Что?
        - Ну, и он велел поставить прослушку. И в кабинет к вам, и в номер. И к этим курсантам тоже.
        - Чего?!
        Шмидт обомлел. Он не верил своим ушам. То, что говорил Горский, было настолько неправдоподобно, что ему понадобилось несколько секунд осознать сказанное. За всю свою многолетнюю работу он впервые столкнулся с тем, что гражданский обыгрывает его на его же поле и его же методами.
        И ведь это в корне меняет ситуацию. Если Бессмертный в курсе всей его деятельности здесь… Кстати, с какого момента?
        - С первого дня, - Горский помялся. - Вообще-то, он сам попросил сообщить о себе. Вы год назад рассылали ориентировки, я ему показал. Он велел подождать подходящего момента, чтобы известить вас. Я так и сделал.
        Та-а-ак! Получается Бессмертный не просто всё знал с первого дня, получается он сам же и привёл Шмидта в этот город. Зачем? Какого чёрта тут вообще происходит?!
        Шмидт потушил догоревшую сигарету и закурил новую. Ему не сиделось на месте. Он встал и заходил по кабинету, забыв про Горского.
        Бессмертный знал, что за ним ведётся наблюдение. Он знал, что Шмидт в городе, знал, что Савостьянов и Кошкина следят за ним, и про прослушку в своём кабинете знал тоже. И это не остановило его от работы с мальчиком, а значит…
        Значит все его якобы сорванные планы не более чем умелая постановка. Для них, для Шмидта, Кошкиной и Савостьянова. Он знал, что они его ведут, знал, что увидят, как мальчик исчезает в колодце. Он хотел, чтобы они это увидели! Но зачем?
        Шмидт напряжённо думал, последовательно двигаясь по цепи событий. Бессмертный хотел, чтобы ребята прикоснулись к тайне - зачем? Затем, чтобы начали искать объяснение и пришли в итоге к единственно верному. Чтобы…
        Чтобы поверили в реальность другого мира, чтобы смогли отправиться туда. Если не расплываться мыслью по древу, это единственное логичное объяснение поведения Бессмертного в свете новых фактов.
        Всё его изумление, всё его ломание на допросе, выстрел Савостьянова, показательное воскрешение - всё было продуманной инсценировкой, направленной на завлечение ребят в другой мир. Якобы для спасения мальчика, но на самом деле… На самом деле - для каких-то собственных скрытых замыслов.
        И мальчик… Ведь не только их, безмозглых болванов, Бессмертный вёл с самого начала. Он и с мальчиком так же работал. Это Костя Благов познакомился с Бессмертным несколько недель назад. Бессмертный его знал намного дольше. С самого рождения, если быть точным. За последние недели Шмидт много интересного выяснил относительно связей Бессмертного с семьёй Благовых.
        И дело не только в Лизе, которую Бессмертный сам устроил к Благовым няней и которая с младенчества стала прививать мальчику эту странную любовь к сказкам. Всё началось ещё раньше. Всё началось с Ракитина, адвоката Бессмертного.

* * *
        Размышляя над делом Бессмертного и перебирая всё его доступное окружение, Шмидт не мог не отметить странного адвоката, ничуть не удивившегося таинственному воскрешению своего клиента.
        Он же был там. Он же вместе с ними вбежал в камеру на выстрел, видел, как воскресает клиент, и по первому слову безропотно удалился. Ни один нормальный адвокат так бы не сделал, а значит, Ракитин не просто адвокат Бессмертного - он его поверенный, его консильери. Он знает о тайне своего клиента, и осталось только понять - почему? Почему Бессмертный доверился Ракитину и для каких целей он его использует?
        Шмидт начал копать. Довольно быстро выяснилось, что это Ракитин сопровождал Бессмертного в первый приезд в Волхов, он улаживал дела по покупке заброшенного дома, оформлял все бумаги с наследниками и городской администрацией.
        Разбираясь в биографии Ракитина, Шмидт без особого уже удивления выяснил, что это именно он хлопотал при оформлении последнего паспорта Бессмертного, он занимался получением лицензии психотерапевта и прочих бумаг, включая дипломы, аттестаты и банковские карты. Получалось, Ракитин посвящён в дела и тайны Бессмертного больше всех прочих в этом мире, не считая, понятно, самого Бессмертного.
        Шмидт уже почти было решил лично поговорить с Ракитиным, когда наткнулся на факт в биографии последнего, заставивший его передумать. Ракитин рос сиротой в детском доме, когда в семилетнем возрасте какой-то неизвестный, но богатый опекун поспособствовал его переводу в хороший частный пансионат с качественным образованием и индивидуальным подходом к воспитанникам.
        Не составляло большого труда выяснить личность этого опекуна. Конечно, под другой фамилией, но это был Бессмертный. Который почему-то приметил способного сироту, взял под опеку, оплатил обучение и стажировку и теперь обладал, по сути, не просто личным адвокатом, а поверенным по всем своим делам. Преданным поверенным - в этом Шмидт не сомневался. Раз уж Бессмертный устроил Ракитину жизнь и карьеру, тот будет молчать и не выдаст его ни при каких обстоятельствах.
        Ракитин помог Бессмертному обосноваться в Волхове. Почему здесь - понятно, но почему именно в это время? Бессмертный использовал для своих целей мальчишку Благовых, он появился здесь в год его рождения - случайно ли? Шмидт был убеждён, что нет, но ему нужны были доказательства. Хоть что-то осязаемое, что привлекло внимание Бессмертного именно к этому мальчику.
        Раскапывая дело всё глубже и глубже, он ожидаемо оказался в местном роддоме. Расспрашивая главврача и акушеров, выясняя, не было ли в родах чего-то особенного и необычного, Шмидт почти ненароком наткнулся на поразительный факт. В тот год у всех новорождённых брали образцы ДНК и отправляли по запросу одной петербургской лаборатории - якобы для исследования и разработки новых видов прививок. Запросы перестали приходить сразу после рождения ребёнка Благовых.
        Шмидт почувствовал, что напал на нужный след. Он связался по указанному адресу и с удивлением выяснил, что эта лаборатория действительно существует и действительно делала подобные запросы, причём много лет, и не только по Волхову. Но не для своих исследований, а для нужд одного некоммерческого фонда, который, очевидно, искал вполне конкретную ДНК и платил за эти поиски большие деньги.
        Фонд этот, в отличие от лаборатории, давно перестал существовать, и Шмидт уже нисколько не удивился, узнав, что закрыт он был через месяц после рождения Кости. Дальше раскапывать эту тему было необязательно, но чисто ради собственного удовлетворения Шмидт поднял записи и убедился, что учредителем фонда был Ракитин.
        Итак, Ракитин по заданию Бессмертного много лет по всей стране искал ребёнка с какой-то конкретной ДНК. В лаборатории не смогли объяснить Шмидту, в чём особенность именно этой ДНК; сказали лишь, что должны были сравнивать образцы и искать совпадения. Образец, предоставленный им для сравнения, был возвращён заказчику после найденного совпадения, и что это был за образец - лаборанты сказать не могли.
        Но Шмидту это было и не нужно, он знал уже достаточно. Бессмертный искал чьего-то родственника или потомка, обладающего неким набором свойств, необходимых для прохода в мир Бессмертного и… возможно, ещё для каких-то планов. По странному стечению обстоятельств нужного кандидата - новорождённого малыша - Бессмертный нашёл в том же городе, куда выходит портал. И тогда же он поселился здесь сам.
        Всё глубже погружаясь в замыслы и планы Бессмертного, всё больше понимая масштаб продуманности его действий, где каждый шаг и каждое решение было элементом какого-то скрытого паззла, Шмидт волей-неволей начинал обращать внимание на мелочи и случайности, которые при более тщательном изучении переставали казаться таковыми.
        Лиза со своими сказками подготовила нужную почву для восприятия мальчика. Она сумела добиться от него искренней привязанности и в самый критический момент просто исчезла, обострив его психоз и дав ещё один повод для визита к терапевту. Но подлинным спусковым крючком стало всё же не это, а развод родителей. Из-за этого Костя потерял душевный покой настолько, что мать решила вести его к терапевту, и не было ли и здесь замысла Бессмертного?
        Шмидт никогда бы не обратил внимания на это обстоятельство, если бы до этого не успел так много узнать о таком пристальном внимании Бессмертного к мальчику и таком незаметном, но значимом участии в его жизни. Нужно было проверить и этот момент, как ни противно было Шмидту от своих подозрений.
        Но подозрения подтвердились. Опять. Секретарша Благова Оксана Вострецова, с которой тот изменил жене, бросила и его, и работу через несколько дней после исчезновения Кости. Она собиралась в Петербург, когда Шмидт навестил её и убедил признаться, что к Благову на собеседование её направил всё тот же Ракитин, и по его указанию она соблазнила шефа и сделала так, чтобы об этом стало известно жене. Ей хорошо платили за работу, и она была не против продолжать, но неделю назад ей выписали премию и сказали, что больше в её услугах не нуждаются. Шмидт потом проверил счета - Вострецова не врала, деньги поступали от адвокатской конторы Ракитина.
        Когда Шмидт понял всё это, он несколько минут сидел в прострации, бессильно опустив руки. Получалось, что всё, буквально всё в жизни Кости Благова - от рождения до настоящего времени - подчинялось непонятному и неумолимому замыслу Бессмертного. Даже брак его родителей распался не сам по себе - его сломал Бессмертный. И ради чего? Ради того, чтобы мальчика просто-напросто привели к нему?! Неужели нельзя было как-нибудь проще познакомиться?!
        Шмидт так увлёкся раскапыванием связей Бессмертного с Костей Благовым, что совершил непростительную ошибку - упустил из вида свою связь с ним. Пообещав Бессмертному прикрыть его дело и вручив Алису в качестве залога, он решил, что усыпил его бдительность. И не то чтобы он притворялся или прикрывался дочерью. Он действительно переживал за неё и действительно хотел спасти. Просто забыл, с кем имеет дело. Пока сегодня утром Бессмертный не напомнил ему.

* * *
        «Старый дурак! - бесился Шмидт, мечась по кабинету Горского, то присаживаясь, то снова вставая. - Тридцать лет вести Бессмертного и не предусмотреть эту опцию! Приехал с корочкой и думал на цыблах все будут ходить перед тобой! Да Бессмертный тут уже десять лет ошивается; ясно же, что скупил и запугал всех, кто ему нужен. И понятно, что знал про него, и готовился, и использовал в своих же целях!»
        Шмидт остановился, поперхнувшись дымом сигареты и поражённый новой мыслью. Он медленно повернулся к Горскому, спросил, стараясь подавить испуганные нотки в голосе:
        - А про мою дочь ты ему говорил что-нибудь?
        - Нет, - ответил Горский, и, кажется, искренне. - Да он и не спрашивал.
        - Ну да, - пробормотал Шмидт. - Тут он и без тебя всё мог выяснить.
        Он потушил последнюю сигарету и направился к двери.
        - Леонтий Васильевич, - остановил его Горский жалобным возгласом. - А что там с моим делом? Вы обещали…
        - Не переживай, я всё замну, - бросил Шмидт на ходу и тут же забыл про него.
        Он доехал до гостиницы, но подниматься в номер не стал. Устроившись в кресле в фойе, Шмидт набрал Пашку Молотова и минут десять пытал его о болезни Алисы. Точно ли она не носит инфекционный характер, точно ли ею нельзя заразить или ещё как «подсадить». Под конец разговора Пашка изрядно встревожился, но категорически успел заверить, что гистиоцитоз - аутоиммунное заболевание и заразить им никого никак нельзя.
        У Шмидта немного отлегло от сердца. Всё-таки не настолько ещё простирается расчётливость и могущество Бессмертного. Всё-таки он просто воспользовался её болезнью. Но что это меняет, по большому счёту? Что бы Бессмертный ни собирался делать с Алисой, пока она у него - он держит его за яйца. Как того же Горского.
        Шмидт поднялся в номер. Ему не сиделось на месте. Он ходил по комнате, не зная, что предпринять и за что взяться. Всё, что он сейчас выяснил, всё, что успел узнать за эти недели, нисколько не помогало принять решение. Да и какой в этом смысл, если от него сейчас ничего не зависит. И даже от Бессмертного, если уж на то пошло. Даже от Бессмертного!
        Шмидт подошёл к окну, прижался лбом к запотевшему стеклу и закрыл глаза. Он слышал гул улицы, шум кондиционера, ритмичный пульс крови в висках. Ощущение бессилия угнетало почти до физической боли. Время заканчивалось, надо было что-то делать. А сделать ничего было нельзя.
        Что-то на той стороне пошло не так. Несмотря на всё хитроумие, предвидение и манипулирование Бессмертного, что-то пошло не так и его планы всё-таки сорвались. Отпущенный Савостьянову месяц на возвращение закончился. Ни он, ни Кошкина, ни Костя Благов не вернулись. И вряд ли теперь есть смысл ждать их и надеяться спасти. Спасать сейчас надо тех, кого ещё можно.
        Он прошёл в ванную. Открыл холодную воду, набрал пригоршню и плеснул в лицо. Потом ещё раз, и ещё. Протёр лицо, лысину и уставился в зеркало. У него созревало решение, которое давно уже маячило на краешке сознания. Он убеждал себя, что это последняя крайность, до которой дело не должно дойти. Но, видимо, дошло.
        Он вернулся в комнату, сел за стол и открыл ноутбук с записями по делу Бессмертного. Он готовил их для другого, но придётся пойти по проверенному пути. Не прямо, конечно, Бессмертный отрезал ему простые пути. Бессмысленно сейчас отправлять эти записи: наверняка Бессмертный подумал об этом и кого-нибудь нанял, чтобы отслеживать его почту.
        Нет, людей нужно вызывать сюда. И уже здесь объяснять им ситуацию. А можно даже и не объяснять, а просто приказать арестовать Бессмертного и доставить в Тёмниковские лаборатории. А там уже излагать суть дела со всеми доказательствами.
        Шмидт отдавал себе отчёт, на что идёт. С него спросят и за исчезновение мальчика, и за пропажу Савостьянова с Кошкиной. В худшем случае ему грозит даже не пенсия, а арест, особенно если с Бессмертным ничего не получится. Про портал ему не поверят, и Шмидт был готов к этому и не собирался даже настаивать.
        Но бессмертие… бессмертие… Бессмертие не он придумал, его нельзя симулировать. Им придётся его как-то объяснить и исследовать, и в процессе, возможно (возможно!), они наткнутся на что-то, что спасёт Алису.
        Вот только сначала надо её подготовить к этому. Ещё вчера, ещё даже сегодня утром, он собирался готовить её совсем к другому, но разговоры с Бессмертным и Горским заставили его передумать. Он больше не может полагаться на Бессмертного. Тот ведёт свою игру и, если проиграет, ничего особо не потеряет. У него впереди вечность, у него ещё много попыток. А вот Алиса потеряет всё.
        Надо действовать самому. И если действовать, то сейчас, пока у Алисы есть ещё хоть какое-то время. Пока она не прониклась к Бессмертному, пока её ещё можно забрать у него, не возбуждая особых подозрений. Хотя бы… хотя бы и завтра. Хорошо, что он успел настроить Алису и ей не придётся ничего объяснять.
        Приняв решение, Шмидт почувствовал облегчение. Он больше не колебался и не ждал, он наконец-то снова мог действовать. Вот только придётся соблюдать предельную осторожность. Иначе с Бессмертным нельзя, иначе он опять ускользнёт в последний момент, и пострадать в этот раз может не только Шмидт.

* * *
        На следующий день Алиса проснулась неожиданно бодрой и свежей. Она проспала почти десять часов, ни разу не проснувшись от привычного уже приступа кашля, и сама удивилась почти позабытому ощущению силы и лёгкости в теле.
        Она полежала, нежась под одеялом и жмурясь на утреннее солнце, появившееся впервые за несколько недель. Алиса так привыкла к затянутому серыми низкими тучами небу, что вид яркого зимнего солнца, игравшего на узорах покрытых изморозью окон, вызвал у неё прилив безотчётного восторга.
        Снизу донеслись приглушённые звуки фортепьяно. Алиса вспомнила, что сегодня воскресенье, и значит, Бессмертный дома, и это тоже заставило её улыбнуться и подумать, что у неё будет хороший день. Возможно, один из последних хороших дней.
        Она не знала, что играл Бессмертный, но, умываясь и одеваясь, безотчётно напевала и подыгрывала пальцами в такт мелодии. Спустившись в гостиную, Алиса остановилась в проёме, не желая прерывать Бессмертного, но он, то ли услышав, то ли почувствовав её присутствие, оборвал игру сам, повернувшись с радушной улыбкой:
        - Доброе утро!
        - Как ни странно, доброе! - Алиса улыбнулась в ответ, подходя и облокачиваясь на пианино. - Что вы играли?
        - Иоганн Батист Штраус, - театрально продекламировал Бессмертный, крутнувшись на вращающейся табуретке. - «Сказки Венского леса». Как можно не узнать?
        Он резко остановил табуретку и насмешливо взглянул на Алису. Усмешка была добродушной, он не пытался её уязвить.
        - Я совершенно не разбираюсь в классической музыке, - призналась Алиса. - Это у меня от отца. От него у меня курение, косоглазие и полное отсутствие слуха.
        - Надеюсь, только музыкального, - хмыкнул Бессмертный и, снова крутнувшись на табуретке, заиграл новую композицию. Он играл без нот, по памяти. Алиса засмотрелась на его тонкие чуткие пальцы, бегавшие по клавишам с профессиональным мастерством и ни о чём не думала. Просто смотрела и слушала, позволяя музыке проникнуть в самые глубины мозга, вытеснив оттуда всё постороннее и ненужное.
        Когда Бессмертный закончил, она молчала ещё секунд десять, приходя в себя, прежде чем спросила:
        - А это что?
        - «На прекрасном голубом Дунае», - нараспев ответил Бессмертный.
        - Тоже Штраус?
        - Да, - кивнул Бессмертный, опять крутнувшись. - Писал отличные вещи, снискал обожание Петербурга, не говоря про Европу. А вот в любви не повезло мужику.
        - А что такое? - Алиса театрально вскинула брови.
        - Влюбился в русскую красавицу Ольгу Смирнитскую, но…
        - Безответно?
        - Да нет, почему безответно? Вполне даже ответно. Просто родители не желали выдавать Оленьку на чужбину, за католика-иноземца. Родной кровиночке они присмотрели другую партию, и пришлось Иоганну прощаться с Петербургом, - Бессмертный пробежал пальцами по клавишам, сыграв какой-то мотив. - Уезжал - плакал. Так потом и помнил всю жизнь свою Оленьку. Но не мог он болтаться при ней, как Тургенев при Виардо. Кстати, ты знаешь, что в Питере стебались над Иваном Сергеичем? О-о, как только ни проходились по его связи с Виардо, какие только шуточки и анекдоты ни сочиняли! Это при Советах всё романтизировали, а при жизни пошлили как «Камеди клаб».
        У Алисы возникло ощущение дежавю. Опять Бессмертный со своими историческими анекдотами, рассказывает про давно ушедших героев, как про близких знакомых. Откуда у неё это странное чувство? От болезни, что ли?!
        Она встряхнула головой, постаравшись отогнать дурацкие мысли и вернуть беззаботное настроение.
        - Завтракать? Ты уже успел или…
        - Нет. Не успел. Тебя дожидался.
        - Ну вот ещё! - картинно возмутилась Алиса. - Опять?! Мне уже реально неловко…
        - Пойдём, пойдём, - Бессмертный добродушно подтолкнул Алису к кухне. - Лизы сегодня нет, но бутерброды я как-нибудь сделаю. Поухаживаю, если не возражаешь.
        Он засучил рукава, смазал булочки маслом и положил по кусочку сыра.
        - А где Лиза? - спросила Алиса, оглядываясь и садясь за стол.
        - Я дал ей выходной, - Бессмертный протянул тарелку с бутербродами и принялся заправлять кофемашину. - Отправил в Питер на выходные, пусть немного развеется.
        - А, ясно, - пробормотала Алиса, надкусывая бутерброд и пытаясь отогнать внезапное смущение. Ей показалось, что, отослав Лизу, Бессмертный нарушил некий установленный баланс в доме, сдвинув негласную, но чётко соблюдаемую границу интимности. И так изрядно расшатанную в последние дни, и не им, кстати, а ею же самой.
        - Тебе сегодня лучше, - сообщил Бессмертный, протягивая чашку кофе.
        - Спасибо, - поблагодарила Алиса. - Не знаю, почему так, я даже сама удивилась. Наверное, выспалась просто.
        - Да, а ещё лекарства приняла. Забыла, сколько вчера таблеток выпила? Обезболивающее, снотворное, ну и что там тебе ещё врач прописал?..
        - Ах, ты ж!.. - Алиса хлопнула себя по лбу, растерянно посмотрев на Бессмертного. - Реально забыла.
        - Ничего страшного, - Бессмертный беспечно махнул рукой. - После сильного снотворного иногда бывает. Это неопасно.
        Алиса покачала головой. Её переполняли смешанные чувства. Она хлебнула кофе, пытаясь побороть смятение.
        Бессмертный смотрел на неё с лёгким прищуром и странной «играющей» на губах улыбкой. Казалось, он видит её насквозь и сознательно, хоть и безмолвно, подначивает.
        - Почему ты со мной возишься? - Алиса спросила, словно прыгая в воду с обрыва.
        - Ты у меня живёшь, - просто ответил Бессмертный. - Я сам предложил тебе пожить здесь, так что в каком-то смысле я и отвечаю за тебя.
        - Да, но всё это… - Алиса неопределённо повела рукой. - Врачи, лекарства… Блин, чистая постель каждый день. Ты же не обязан.
        - Вообще-то, обязан. Я знал, что с тобой, когда приглашал, и сам вызвался обеспечить тебе комфортное пребывание.
        - Но зачем? Зачем я тебе здесь? - искренне недоумевала Алиса.
        - Я же говорил…
        - Да брось, - поморщилась она. - Мы взрослые люди, ну что ты мне тут сказки рассказываешь. Хотел бы любоваться красотой, точно бы не взял умирающую. Ну что ты, в самом деле?!
        Нарочито вызывающе произнеся это, Алиса смотрела сейчас на Бессмертного с замиранием сердца. Или он подтвердит всё или опровергнет, и тогда… О «тогда» она загадывать не решалась. Ну зачем, зачем ей ещё и это, в самом деле?!
        - Ты мне нравишься, - ответил Бессмертный всё с той же лёгкой улыбкой. - В каком-то смысле ты мне даже интересна.
        - В смысле? - Алиса пришла в замешательство. - В каком смысле?
        - В любом. Точнее, - Бессмертный на секунду завёл глаза к потолку, словно подбирая слово, - во всех. Во всех смыслах - так будет правильно. Ты красивая женщина, бесспорно. Но в тебе есть и кое-что ещё, вызывающее интерес. Странно, что твои мужчины не заметили этого. Даже отец, а он, безусловно, неглупый человек.
        - И что же это? - Алиса предпочла проигнорировать последние слова Бессмертного. - Что тебя так заинтересовало?
        - Э, нет! - рассмеялся Бессмертный. - Так в эту игру не играют. Теперь моя очередь задавать вопросы.
        Алиса вздохнула с выражением покорного смирения и согласно взмахнула рукой.
        - Погуляешь сегодня со мной?
        - Что? - не поверила Алиса. Вот так просто?
        - Ты живёшь у меня уже больше месяца. И мы с тобой ни разу ничего не делали вместе. Даже в шахматы не сыграли. Мне одному это кажется странным?
        Алиса рассмеялась.
        - Нет. Нет, не одному. Я сама давно думала об этом, просто не хотела навязываться ещё больше.
        - Ну и зря, - Бессмертный допил кофе, улыбнулся, отставив чашку. - Я был бы не против, если бы ты навязалась. Да и что ещё сегодня делать?!
        Алиса опять засмеялась, радостно и облегчённо.
        - Если честно, я даже удивлялась, почему ты ко мне не пристаёшь. Любой другой давно бы попробовал.
        - Да, но видишь, какой я недурной психолог, - Бессмертный встал, подав руку; она с готовностью приняла, поднявшись за ним. - Я выжидал, у меня был расчёт. И что в итоге? В итоге ты сама пристаёшь ко мне.
        Он говорил шутливым тоном, и Алиса была ему благодарна. Она не хотела сейчас углубляться, ей нравилось пока поддерживать игру на этом, относительно безопасном уровне.
        - Разве умирающим не позволено снисхождение? - она коснулась его плечом. - Может, это я в последний раз к кому-то пристаю?! Имею право, как думаешь?
        - Безусловно, имеешь, - хмыкнул Бессмертный, проводя её в гостиную и усаживая в кресло. - Сегодня у нас день безопасного флирта. А там видно будет.
        - Кому видно?
        - Тебе, разумеется. В нашей партии я всего лишь ведомый, - Бессмертный уселся напротив и стал расставлять шахматы.
        - У-у-у, - насмешливо и недоверчиво загудела Алиса. - Серьёзно? Ведомый?! Видала я, конечно, льстивые подкаты, но чтобы такие…
        - Да зачем мне тебе льстить? - пожал плечами Бессмертный. - Ты ведь и так уже на всё согласная, нет?
        - Эй, эй! - картинно возмутилась Алиса. - Так нечестно, это запрещённый приём. Не используй тут свои психологические штучки.
        - Виноват! - поправился Бессмертный. - Я просто к тому, что раз уж мы вышли на новый уровень доверия, то можем и перестать прятаться за фальшивыми любезностями. То, что я в нашей партии ведомый, - это сущая истина. Ты просто пока этого не осознаёшь.
        Он сделал ход. Алиса двинула свою пешку. Ей не хотелось играть, но нужно было привести в порядок смятённые мысли и чувства, дать улечься вихрю эмоций. Если она правильно поняла Бессмертного… А что тут можно понять неправильно?! Он практически прямым текстом предложил ей, прямее нельзя, если только не переходить на совсем уж базарный уровень. И в каком-то смысле он прав - теперь всё зависит только от неё самой.
        - Алиса! - Бессмертный позвал её. - Твой ход.
        - А, да, - она спохватилась, поняв, что опять уплыла в свои мысли. - Да, хорошо. Вот так.
        Алиса сделала ход. Даже если бы она хорошо играла в шахматы, сегодня ей всё равно было не до них. Бессмертный поставил мат за пять минут, и то, кажется, оттягивал как мог.
        - Какая-то ты рассеянная стала, - заметил он, расставляя шахматы заново. - Не хочешь играть? Или ещё партию?
        - Нет, не хочу больше, - покачала головой Алиса.
        - Тогда гулять? - предложил Бессмертный.
        Она кивнула.
        - Только одевайся теплее, - посоветовал Бессмертный, вставая. - Сегодня холодно, а тебе…
        Он не договорил. Алиса тоже повернула голову на рингтон. Смартфон Бессмертного мерцал на тумбочке с розой в вазе.
        Бессмертный подошёл, хмыкнул, увидев имя абонента.
        - Шмидт, - сообщил он Алисе, беря телефон. - Да, слушаю.
        Алиса поднялась, собираясь выйти.
        - Он хочет с тобой поговорить, - остановил её Бессмертный. - Возьмёшь?
        Алиса отчаянно замахала руками.
        - Нет, Шмидт, она не хочет с тобой говорить, - Бессмертный говорил с паузами; Алиса замирала, ожидая продолжения. - Понятия не имею. Хочешь, приезжай, сам спрашивай. Хотя…
        Алиса опять замахала руками и замотала головой.
        - Хотя судя по её реакции, она сегодня хочет без тебя обойтись. Приезжай лучше… - Бессмертный вопросительно посмотрел на Алису, она прошептала одними губами «завтра», - …завтра. Да, завтра. Завтра она согласна. Нет, ей не хуже, напротив. Вот, даже погулять собрались. Ну куда, куда, Шмидт?! Походим по огороду, подышим свежим воздухом. Куда ещё я могу её увести, по-твоему?! Да, пока.
        Алиса выдохнула, благодарно сложив ладони.
        - Спасибо! - с чувством произнесла она. - Вот только его мне сегодня и не хватало.
        - А чего это он мне звонит? - недоумённо пожал плечами Бессмертный.
        - Да я телефоны выключила и вообще никуда не захожу, - призналась Алиса. - Ни с кем не хочется ни разговаривать, ни переписываться.
        Бессмертный понимающе хмыкнул и бросил смартфон на тумбочку.
        - Ну что, идёшь?
        - Иду! - Алиса кивнула и побежала к себе одеваться. Шмидт может подождать и до завтра. А сегодня у неё слишком хороший день для её положения. Возможно, последний хороший день в жизни, и она твёрдо была уверена, что хочет провести его не с отцом.
        Зимней одежды у Алисы не было, и Бессмертный дал ей куртку Лизы и длинный тёплый шарф, приказав прикрыть им лицо.
        - Воздух морозный, - пояснил он. - Тебе может быть тяжело дышать.
        Зимний лес был прекрасен. Всё было покрыто схваченным морозцем снегом, сверкавшим под солнцем алмазными переливами. Голые ветви берез и осин, тёмные лапы елей, тонкие кустики рябины были словно одеты в белые футляры. На белоснежном фоне выделялись лишь красногрудые снегири, вызвавшие у Алисы мгновенный восторг. Она не ожидала встретить их так рано, ей казалось снегири появляются ближе к середине зимы.
        Несмотря на предупреждение Бессмертного, дышать ей было не трудно. Конечно, не как раньше, не полной грудью, но и без привычного в последние дни надрывного кашля. Алиса дышала свежим лёгким воздухом, опустив в конце концов шарф под подбородок.
        Бессмертный шёл медленно, не позволяя ей запыхаться. Они о чём-то болтали; уже через минуту Алиса не могла вспомнить, о чём. Сейчас ей хотелось просто быть здесь. Она гадала, когда и как это произойдёт, но решила в конце концов, что и это неважно. Бессмертный хочет, чтобы всё произошло сегодня; что ж, она не против. Но сама она не начнёт; это будет выглядеть, как выпрашивание милости.
        Всё произошло просто, почти буднично. Они остановились под молодой берёзой, по веткам которой, стряхивая снег, скакали снегири. Бессмертный смахнул снежинки с её шапки и плеч, приподнял за подбородок, посмотрел пару секунд со своей вечной блуждающей улыбкой и неуловимым изгибом бровей и поцеловал.
        Он целовался нежно, осторожно и умело. Алиса закрыла глаза, предоставив ему всё сделать самому. Она продолжала стоять с закрытыми глазами, даже когда Бессмертный отпрянул. Она словно попала в зимний сказочный сон и ей не хотелось просыпаться.
        - Алиса! - она вздрогнула, услышав вкрадчивый шёпот Бессмертного у себя над ухом. - Возвращайся!
        Он тихо засмеялся. Она открыла глаза, посмотрела с упреком.
        - Что смешного?
        - Ты смешная. Немного.
        - Почему?
        - Тебе надо было видеть себя со стороны. Это было очень мило, трогательно и совсем не похоже на железного сволочного редактора, каким ты приехала сюда.
        Она не знала, что сказать, и закусила губу.
        - Я казалась тебе сволочной? - спросила она, помолчав.
        - Ты была сволочной, - Бессмертный сделал акцент на слове «была». - У тебя была сволочная работа, на которой трудно остаться нормальным человеком. Сюда-то ты приехала вся на нервах; вспомни, в какой день мы познакомились. Но сегодня… Удивительно, как действует на человека несколько недель отлучения от интернета. Ты стала совсем другой.
        - Да, - согласилась Алиса. - Но, думаю, дело не в этом.
        - И в этом тоже, - Бессмертный взял её под руку и неторопливо повёл обратно. - В конце концов, не так уж важно, в чём дело. Важно, что ты изменилась.
        Алиса невесело усмехнулась. Ей не хотелось возвращаться сегодня к теме смерти, и она постаралась увести разговор в другую сторону.
        - Ты поэтому смеялся?
        - Да. Меня до сих пор удивляет, как иногда меняются люди. Очень редко они меняются в лучшую сторону. Но сегодня как раз этот случай.
        Алиса порадовалась, что щёки уже покраснели от мороза.
        - Ты хорошо целуешься, - сказала она невпопад, первое, что пришло в голову. - Наверное, было много практики?
        Бессмертный опять тихо рассмеялся.
        - Ты даже не представляешь.
        Она не понимала, всерьёз он или подтрунивает над ней. Сарказм Бессмертного был всегда так тонок, что уловить его было почти невозможно.
        Она остановилась, положила руки ему на плечи и заглянула в тёмно-карие, почти чёрные глаза.
        - Скажи мне только, что это не из милости. Не из жалости к умирающей. Что я тебе действительно нравлюсь.
        Вместо ответа Бессмертный опять поцеловал её. Она не стала закрывать глаза на этот раз и ответила на поцелуй, прижавшись и положив ему руки на плечи.
        - Я ответил? - спросил Бессмертный, отстранившись и переводя дыхание.
        Она кивнула, прерывисто и тяжело дыша и не отрываясь от его внимательных блестевших глаз. Невозможно было понять, о чём он думает, но какая, в сущности, разница? Хоть бы даже и из милости, и из жалости - неужели она откажется?!
        Они вернулись в дом. Бессмертный предложил пообедать, Алиса нехотя согласилась. Она ждала другого.
        Заказали пиццу, Бессмертный открыл бутылку вина. Пицца оказалась неожиданно вкусной.
        После обеда опять играли в шахматы. Казалось, Бессмертный чего-то ждёт; Алиса не понимала чего. Может быть, вечера, уютного интимного мрака?
        Кто-то позвонил ему. Бессмертный коротко поговорил по телефону, но в этот раз сообщать Алисе подробности не стал. Она не настаивала.
        Он подлил ей вина и сел за фортепьяно, предложив поиграть. Он наигрывал самые известные хиты из современности и прошлого, но она всё равно ничего не узнавала и, смеясь, повторяла, что музыкального слуха у неё нет совсем.
        - Погоди-ка… - она прислушалась к очередной мелодии, начатой Бессмертным. - Что-то знакомое… Кажется, я знаю эту…
        Она защелкала пальцами.
        - Ну эта же… Ну как её, блин…
        - Ты очень хорошо её знаешь, - Бессмертный смотрел на неё с усмешкой. - Может быть, даже со школьной парты.
        Он продолжал наигрывать. Алиса встала с дивана, подошла, облокотившись о пианино и покачивая головой и бокалом в такт музыки.
        - Не узнаёшь? - Бессмертный бросил на неё взгляд и негромко запел. На первых же словах Алиса победно щёлкнула пальцами и радостно улыбнулась - ну точно же!
        «На озарённый потолок
        Ложились тени,
        Скрещенья рук, скрещенья ног,
        Судьбы скрещенья».
        Алиса понятия не имела правильно ли он поёт и насколько профессионально. Ей нравилось; она слушала его, улыбаясь и наигрывая в такт по воображаемым клавишам.
        «И падали два башмачка
        Со стуком на пол.
        И воск слезами с ночника
        На платье капал».
        Бессмертный допел, подождал пока затихнет последняя нота и посмотрел на неё. Она поймала в его взгляде странную усмешку.
        - Ну что? - спросил он.
        - Ну что? - повторила она, пересохшим ртом.
        - Пойдём?
        - Пойдём.
        Он встал и подал ей руку. Всё было как в этой песне - горели свечи, за окном темнело. Разве что метели не было.
        Она поставила бокал на пианино и приняла его руку. И в этот момент от двери раздался звонок. Алиса зажмурилась, простонав почти в голос. Ну кто там ещё?!
        Она вышла с Бессмертным в коридор и с нескрываемым раздражением увидела в двери отца.
        - Шмидт! - насмешливо протянул Бессмертный. - А мы тебя и не ждали до завтра. Случилось чего?
        - Случилось, - коротко ответил Шмидт, не глядя на Бессмертного; он смотрел на дочь. - Лис, можно тебя на минутку?
        - Я же сказала, что не хочу тебя сегодня видеть, - зло прошипела Алиса, подходя. - Что непонятного?!
        Шмидт молча смотрел на Бессмертного. Тот улыбнулся своей плавающей улыбкой, демонстративно изобразил поклон и ушёл в гостиную. Так же демонстративно раздались звуки пианино - Бессмертный словно показывал, насколько ему неинтересен этот разговор.
        - Ну? - раздражённо и нетерпеливо спросила Алиса.
        - Алиса! - Шмидт примирительно попытался взять её за ладонь, она вырвала руку. - Мы же договаривались. Я ждал тебя сегодня весь день. Ты хотела знать про Бессмертного? Поехали, я готов тебе всё рассказать.
        - Чего?! - Алиса недобро прищурилась. - И ты вот с этим припёрся сейчас сюда? А до завтра не подождать было?
        - Ты же сама так рвалась… - Шмидт нарочито недоумённо развёл руками.
        - Рвалась? Больше не рвусь. Всё, уходи, завтра поговорим об этом, - Алиса пихнула Шмидта к двери.
        - Алиса, постой, погоди! - Шмидт взялся за ручку двери, заслоняя от дочери. - Да подожди ты! - он понизил голос и схватил Алису за руку. - Бессмертный не тот, кем кажется. Тебе пора о нём узнать правду.
        - Правду? - завелась Алиса, опять вырывая руку. - Правду?! Вот прям правду? Вот прям сейчас? Какую ещё правду? Что он серийный маньяк? Заговорщик? Шпион и изменник Родины? Зачем бы ты ещё был тут по его душу?!
        - Всё гораздо хуже, - тихо произнёс Шмидт.
        - Да неужели?! - саркастически ухмыльнулась Алиса. - И ты меня прям вот к нему подселил? К такому страшному?
        - Всё изменилось.
        - На здоровье. У тебя, может, и изменилось что, у меня нет. Уходи.
        - Алиса! - Шмидт бросил взгляд в сторону гостиной, недоверчиво посмотрел на дочь. - Да ладно! Да не может быть!
        - Может! - Алиса сделала попытку дотянуться до дверной ручки, но Шмидт надёжно держал её. Она нетерпеливо притопнула. - Да уйдёшь ты уже или нет?!
        - Алиса, это очень, очень плохая затея, - Шмидт, кажется, не на шутку перепугался. - Не надо, прошу тебя. Не делай этого! Он всего лишь хочет воспользоваться тобой. Не ради тебя, поверь.
        - А знаешь, мне плевать! - Алиса с вызовом посмотрела на отца, встряхнув головой. - Ничего не имею против!
        - Это ты сейчас говоришь. Но ты пожалеешь потом.
        - Потом? Потом?! Да нет у меня никакого потом, у меня только сейчас и осталось.
        - Лис…
        - Всё. Уходи. Или я позову его.
        - Лис, пожалуйста…
        - Алексей! - крикнула Алиса, повернувшись к гостиной. - Можешь подойти?
        Музыка стихла. Бессмертный вышел, неторопливо подошёл. Алиса демонстративно взяла его под руку и с вызовом взглянула на отца.
        Бессмертный усмехнулся. Шмидт молча смотрел и кивал чему-то своему.
        - Ладно, - пробормотал он. - Ладно, я понял. Ухожу.
        Он открыл дверь, шагнул в темноту и остановился.
        - Можно тебя на пару слов, - он повернулся к Бессмертному.
        - Нет! - решительно заявила Алиса. - Ты уже надоел. Уходи.
        Она захлопнула дверь перед носом отца и прислонилась к ней спиной, повернувшись к Бессмертному. Она ждала вопросов, но он просто молча улыбался.
        - Беда с ним, - пробормотала она, неопределённо кивнув в сторону. - Вздумал поиграть в папочку. Нашёл время, тоже мне…
        - Выбесил? - с лёгкой усмешкой спросил Бессмертный.
        - Да не так чтобы…
        - Но настроение испортил, - констатировал он. - Пойдём, налью ещё бокал, успокоишься.
        Алиса хотела было протестовать, но передумала. Кажется, ей и впрямь нужен ещё бокал вина - отойти от этого неожиданного и несвоевременного визита.
        Они вернулись в гостиную. Бессмертный усадил Алису на диван, налил вина и протянул бокал. Потом опустился рядом.
        Алиса сделала глоток. Она опять ждала вопросов, но он опять молчал, чуть заметно улыбаясь. Она и сама не знала, что говорить, и просто взяла его за руку.
        Он погладил её по ладони, и Алиса чуть заметно выдохнула. Стало легче.
        От Бессмертного веяло теплом и надёжностью. Ощущение спокойной уверенности, несмотря на все странные тайны, окружавшие его, несмотря на тревоги и намёки отца, исходило от Бессмертного почти физически ощущаемыми волнами и передавалось Алисе. Впрочем, может быть, это было и вино.
        Через пару минут она успокоилась окончательно. Допила бокал и, улыбнувшись, протянула его Бессмертному.
        - Ещё? - спросил он.
        Она отрицательно покачала головой.
        - Что ж… - произнёс он.
        - Что ж… - в тон ему повторила она.
        - Пойдём?
        - Пойдём.
        Они поднялись в спальню Бессмертного. От волнения и вина у неё кружилась голова, и она боялась, что в самый неподходящий момент случится приступ. Сегодня всё было слишком хорошо, почти идеально. Не может же быть так весь день, что-нибудь обязательно пойдёт не так.
        Ничего не случилось плохого, она зря боялась. Он никуда не спешил, он был нежен и терпелив. Потом она лежала головой у него на плече и водила пальцем по татуировке. Она её уже не слишком интересовала. Ей просто хотелось поговорить.
        - Что это у тебя?
        Странный символ был синеватого цвета, как и полагается татуировке, но проступал на коже рельефно, как шрам.
        - Долгая и скучная история, - нехотя ответил Бессмертный. - Вряд ли тебе будет интересно.
        - Расскажи, - попросила она. - Мне интересно, правда.
        - Что ж, - он помолчал, провёл пальцем по её руке, - если хочешь… Наверное, начать стоит с того, кто оставил мне этот знак.
        - И кто же? - Алиса заинтересованно подняла голову.
        - Моя сестра.
        - Сестра?! У тебя есть сестра?
        - Есть.
        - Почему ты про неё ничего не говорил? Где она вообще?
        Бессмертный невесело хохотнул.
        - О, она сейчас далеко. Но не сомневаюсь, что думает про меня.
        - Почему?
        Алиса всерьёз заинтересовалась. Опять пошли какие-то странности и тайны, и своим загадочным тоном Бессмертный больше запутывал, чем вносил ясность.
        - Потому что считает, что я из-за неё сейчас здесь. Это не совсем так, но она чувствует свою вину и не может себя простить за это.
        - Простить? За что? Что вообще между вами произошло?
        - Недопонимание, скажем так, - усмехнулся Бессмертный. - Я не смог объяснить ей свои мотивы и действия, а она… Она не успела или не захотела выслушать мои объяснения. В итоге мы разругались и с тех пор не общаемся.
        - Понятно, - сказала Алиса, хотя ничего ровным счетом не поняла. - Ну а это-то что?
        Она легонько постучала ладонью по его груди.
        - Это последствие нашего расставания. То, что она оставила мне на память.
        - Оставила? Как?!
        Бессмертный открыл рот и замер, не успев произнести ни звука. Алиса тоже открыла рот, не веря глазам.
        Таинственный синеватый знак из двух перекрещённых M на груди Бессмертного исчезал. Он бледнел, светлел, контуры утрачивали рельефность, сливаясь с кожей. Знак пропадал на глазах. Через несколько секунд грудь Бессмертного была абсолютно чистой.
        - Ч-что? Что это было? - запинаясь, спросила Алиса.
        И тут ей пришлось испытать ещё один шок. Бессмертный менялся на глазах, почти с той же скоростью, что исчезал знак с его груди. Задумчивая нежность и мягкая усмешка сползали с лица. Черты лица стали резче и острее, мышцы напряглись, натягивая кожу и превращая лицо в подобие маски. Глаза сузились и заострились, играющая улыбка замерла на губах, приобнажив зубы.
        Она резко села, оттолкнувшись от него руками.
        - Что с тобой? - требовательно, стараясь скрыть испуг и нарастающую панику, спросила она. - Что произошло, Алексей?
        Он посмотрел на часы. Она невольно тоже бросила взгляд - было ровно шесть.
        Бессмертный закрыл глаза и неимоверным усилием вернул себе прежнее выражение лица. Но взгляд… Он не мог скрыть торжествующий, блестевший какой-то инфернальной зловещей радостью взгляд.
        - Алиса! - тихо произнёс он, садясь в кровати и беря её за руку. - Мне жаль, что ты всё это увидела, и прости, если напугал. Но нам придётся расстаться. Мне пора.
        - Пора? Куда?!
        - Домой.
        Глава 3. Хорошая и плохая работа
        Несколько недель в бреду Марья пыталась справиться с одним и тем же видением.
        Замёрзший Исток. Лес под снегом. Тишина. Саур кружит над верхушками деревьев, но она спокойна. Она придумала хорошую маскировку, даже воронам Балки их не обнаружить.
        Кощей возник внезапно, прямо посреди озера. Она замерла и подобралась - сейчас её выход. Только дать ему осмотреться, дать убедиться, что всё в порядке. Пусть успокоится, пусть потеряет бдительность хоть на пару секунд.
        Главным было заманить его сюда одного. Без Елены, без волков, без его треклятого Змея. Марья долго думала, как это сделать, и поняла, что никак. Есть только один вариант, и это то… Это то, за что любого другого она отправила бы в Зеркала.
        Он побеждал на всех фронтах. До падения Волхова оставались считаные дни, может, недели, и согласиться на переговоры в этих условиях он мог только в одном случае.
        Она притворилась побеждённой. Что ещё ей оставалось делать? Она притворилась побеждённой, отправила к нему Фильку и предложила начать переговоры. С глазу на глаз. Только он и она. На Истоке, на условно нейтральной территории.
        Она надеялась, что он поймёт намёк. Так и вышло. Кощей решил, что она готова не просто сдаться, а признать его правоту. Сделать то, от чего отказалась тогда, в первую их встречу у Истока.
        Сейчас ему не нужна была их помощь. Он готовился провернуть всё один, рассчитывал обойтись своими силами. Он ради этого и начал войну. Она это знала, но рассчитывала, что он воспримет её предложение как жест показательного смирения и признания ошибок. Так и вышло.
        Саур продолжал кружиться над озером, но ей уже было не до него. Она смотрела, как брат в своих чёрных с золотом узких одеждах с непокрытой гривой густых седеющих волос продолжает медленно поворачиваться, осматривая притихший лес. Она ждала. Сейчас… вот сейчас… вот её момент…
        Она предлагала сделать это сестре, но Ольга отказалась. Понятно почему. Остановить брата - это одно, но остановить таким образом… Марья и сама колебалась, но больше на колебания времени не было. Надо было идти.
        Она выдохнула, обернулась Метелицей и возникла перед братом. Морозу было тяжело, но он справился. Он дал ей точный образ дочери накануне гибели, Марья примеривала несколько раз, пока Мороз не сказал, что вот оно, идеально.
        Она поняла, что это действительно идеально, когда брат отшатнулся от неё. Да! Метелица воскресла, Метелица стояла перед ним. Он смотрел на неё в смятении, без единой мысли в голове, и вот сейчас… вот сейчас надо было всё это сделать.
        Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. Поцеловала по-настоящему, поцеловала так, как целовала когда-то Метелица. Вот почему Ольга отказалась, не могла заставить себя сделать это. А она смогла.
        Брат был ошеломлён настолько, что она сама удивилась, как легко сняла Лонгир с его руки. В прошлый раз, во дворце, было гораздо сложнее. Он сопротивлялся тогда, он едва не ушёл.
        Сейчас он не сопротивлялся. Он стоял, безвольно опустив руки, он едва шевельнул губами в ответ на поцелуй. У Марьи все силы уходили на то, чтобы удерживать себя в образе Метелицы, целуя брата, и как можно незаметнее снять с него перстень, но она успела в короткий миг заметить его взгляд. В нём смешалось всё - смятение, страх, надежда, боль, вина… Что бы он ни говорил, думала потом Марья, он всё-таки чувствует свою вину за гибель Метелицы. Свою, а не какого-то придуманного им Автора.
        Дальше всё развивалось стремительно. Зажав Лонгир брата в левой руке, Марья перенеслась на своё место и вернула свой вид. Мороз, Велизарий и Ольга ударили из укрытия, и она присоединилась к ним мгновением позже.
        Четыре синих луча пересекали Исток и сковывали Кощея, обволакивая его, как паутина. Они поднимали его надо льдом, а он медленно вращался в лучевой сети, вращался, несмотря ни на что, расшатывая их хватку, намереваясь выскользнуть и уйти опять. Без Лонгира, на одном рассеянном, одной силой мысли. Она не понимала как, но он это делал.
        Нужно было спешить. Все силы Марьи уходили на то, чтобы удерживать брата надо льдом, не давая ему вырваться из сети, а ведь ей ещё нужно было поставить Запрет, и она боялась, что уже не справится. Физически не справится.
        И тогда он заговорил.
        - Я знаю, что это ты, Марья! - он умудрялся говорить, притом что все его мысли и силы сейчас должны были быть заняты разрывом сети. - Я знаю, что ты задумала и кто стоит за тобой. Нет смысла прятаться. Мороз, Велизарий - я знаю, что вы здесь.
        У Марьи начинали дрожать руки. Лучевая сетка, державшая брата, колебалась под его напором, и отдача трясла руки. Ещё немного, и он вырвется. Вырвется же, думала Марья, сцепив зубы и усилием воли подавляя дрожь. Но теперь по лучам уходила не только её энергия, но и сила.
        - Хорошая работа, Марья! - донёсся до неё голос брата. - Но тебе это не поможет. Я же вернусь, ты знаешь это!
        - Нет, не вернёшься! - закричала она, вскидывая левую руку.
        Вот оно, Заклятие Запрета! Ещё один луч пронёсся над озером и впечатался в грудь Кощея, прожигая чёрную ткань одежды и оставляя кровавое огненное клеймо.
        Он закричал от боли. Лёд под ним раскололся - это ударил Мороз. Как договаривались, как отрабатывали накануне, они рывком, все четверо, синхронно, опустили руки и протолкнули его вниз - в полынью, в Исток, в выход в другой мир.
        «Нет! - бормотала Марья в забытьи, перекатывая голову по подушке и переживая этот момент снова и снова. - Нет! Не так всё должно было быть. Не так!»
        Но никак нельзя было по-другому. Он был бессмертным, они уже знали это. Его уже пробовали убить - безрезультатно. Из её темницы он ушёл, и ушёл бы из любой другой. Что ещё им оставалось делать?!
        Велизарий предложил изгнать его в другой мир - в мир без волшебства, без магии, без Лонгира. Где он, даже если и останется бессмертным, не сможет колдовать, не сможет стать таким же могущественным и опасным, как здесь. Велизарий разработал заклятие изгнания, она придумала Заклятие Запрета. Она работала над ним сама, зная, что стоит на кону, очень тщательно прорабатывала механику и физику. Всё по науке, всё, как учил брат.
        Самым сложным оказалось даже не придумать и разработать заклятие, и даже не устроить ловушку и заманить его. Самым сложным оказалось вжиться в образ Метелицы.
        «Зачем?! - стонала Марья в бреду. - Зачем я пошла на это? Как могла выдумать эту подлость?!»
        Образ мёртвой подруги брата, его первой, а может, и единственной любви, она использовала для его падения и изгнания. Всё что угодно он мог бы простить ей, но только не это. Она сама себя не могла простить.
        Теперь она понимала, что имел в виду брат. Она не могла себе представить, что когда-нибудь сделает подобную подлость. И она её сделала.
        Это была словно бы не она, думала Марья, не она сама. Какое-то мгновенное помрачение ума, временная потеря совести и нравственных ориентиров. Как будто бы откуда-то извне пришла к ней эта мысль. Не её мысль. Чужая.
        Она ненавидела себя за эту жалкую попытку самооправдания, но когда появился вестник от брата, когда она услышала про Книгу и поняла, что он был прав, вот тогда она осознала весь ужас случившегося. Страшно было не то, что написано про них в этой Книге и что все теперь могут узнать. Не это было самым страшным. Самым страшным было то, что его преступления оказались не его. Они изгнали его ни за что.
        Если он прав, если им действительно руководил неведомый Автор, то в убийстве Метелицы он невиновен. Как и пытался он объяснить, а они ему не поверили. Как они могли совершить такую ошибку? Как она могла совершить такую ошибку?!
        «Я не знала! - в отчаянии повторяла Марья несколько недель, борясь с подступающим безумием. - Я же не знала! Господи, как же я ошибалась!»
        Как спасительный луч света, удерживающий её на краю падения в бездну, выплыл из тёмных глубин подсознания образ брата.
        «Ты ни в чём не виновата! - произнёс он. - Пойми уже наконец - ты такой же персонаж, как и я. Тобой тоже манипулировал Автор. Это не ты придумала, как заманить меня в ловушку; это он придумал. Он привёл тебя к этой мысли. Успокойся уже и пойми, что я тебе пытаюсь сказать столько лет».
        И Марья успокоилась. Словно вспышка света в мозгу, пришло понимание. Она поняла, что хотел сказать брат, зачем прислал мальчика с Книгой и на что намекал своими часами.
        И тогда она пришла в сознание.

* * *
        Марья сидела в кровати, подтянув повыше подушки, и маленькими глотками отпивала горячий куриный бульон. Обессиленный, истощённый, взъерошенный Баюн, не спавший всё то время, что выхаживал и вытаскивал её из бреда, заснул в ногах. Тоже похудевшая, но с сияющими глазами Наташа стояла рядом с подносом и полотенцем.
        Кроме небольшой слабости, Марья чувствовала себя абсолютно здоровой. Жар ушёл, голова работала ясно и чётко. Ей нужно лишь немного подкрепиться, восстановить силы, и она будет готова. Теперь она знала к чему. Теперь она всё прекрасно знала.
        - Ну? - она подняла взгляд на Коломну с Ферзём, стоявших у изножья кровати. - Рассказывайте. Что тут у вас произошло?
        - Матушка! - сразу захлопотал Коломна. - Что тебе беспокоить себя? Поправиться бы сперва.
        - Я в порядке! - отрезала Марья. - Не хлопочи, Коломна, рассказывай всё. Начиная с того, почему мой Лонгир у кота?
        Она кивнула на свой перстень, надетый на переднюю лапу Баюна. Коломна обеспокоенно переглянулся с Ферзём.
        - Кто-то пытался украсть его, матушка. Пару недель назад. Пытались проникнуть в спальню. Баюн поднял тревогу, вор сбежал. Пришлось усилить охрану и отдать кольцо коту под присмотр.
        - Та-а-ак! - сдерживаясь, произнесла Марья. - И кто же это был? Так и не выяснили?
        Коломна виновато развёл руками.
        - Баюн сказал: вор из волшебников. Но как было вести следствие, матушка?!
        - Понятно. - Марья отпила бульон. - Ладно, с этим я сама разберусь. Что Елена?
        - Велизарий отправлялся к ней, уговаривал дать ещё сроку. Сегодня был второй раз. Она согласилась дать последние три дня.
        - Хорошо. - Марья мельком порадовалась, что вовремя пришла в себя. - Что по потерям?
        - Потерям? - смешался Коломна.
        - Она же не сидела без дела всё это время? Что она успела? Кого и что мы потеряли?
        Коломна опять переглянулся с Ферзём и с явным смущением повернулся к царице.
        - В общем… - забормотал он, то и дело отводя взгляд от внимательных, с прищуром, глаз Марьи. - В общем, по людям потерь немного. Считая по головам, и двух сотен не наберется. И то больше не от её налетов, а от последствий, так сказать. Но мы потеряли двадцать семь сёл, пять крепостей и два города. И почти годовой запас хлеба. Только мы. Про других пока не говорю.
        - А что у других? - стараясь сдерживаться, спросила Марья.
        - Ну… - Коломна запнулся. - Ну, не вдаваясь в детали, сильнее всех пострадал Халдон. Елена сожгла дворец и школу Велизария. А ещё сады и все амбары.
        - Понятно, - Марья допила бульон, поставила чашку на тут же поднесённый Наташей поднос. - Что ещё?
        - Мы потеряли Салтана. Соловей захватил старика, когда он возвращался к себе. И Семиградье. Горожане вышли из игры и сняли блокаду с Долин.
        - Ещё?
        - Ну, - смешался Коломна, - пока всё. И это, конечно, беда, но…
        - Мне кажется или ты чего-то не договариваешь?
        - В смысле?
        - Я слышала набат в городе. Что у нас сегодня случилось?
        - Ну, это…
        - Моя вина, ваше величество, - перебил Коломну Ферзь. - Я недосмотрел за девушками.
        - За кем?
        - Её высочество, Кошкина и Морозова сегодня отлучились из дворца и оказались у Зеркал. Каким-то образом Кошкина разбила стену и…
        - Кто ушёл? - напряжённо прищурившись спросила Марья.
        - Пока не знаем. Мы подоспели вовремя, вернули почти всех. Но двое или трое сбежали, мы их сейчас ищем. Вряд ли они уйдут из города. Но вот один… - Ферзь замялся.
        - Что? - спросила Марья с нехорошим предчувствием.
        - По словам Кошкиной, один из сбежавших забрал её перстень. Ну, то есть не её, а Морозовой. И исчез. В городе его, скорее всего, уже нет.
        - Кто это был?
        Ферзь пожал плечами.
        - Не знаю. Мороз с Велизарием сейчас выясняют.
        - Замечательно! - у Марьи больше не было сил сдерживаться. - Блестяще! Отличная работа, Коломна, поздравляю!
        Она свирепо махнула рукой, и Коломна с Ферзём послушно отвернулись. Марья кивнула Наташе подать платье и выбралась из постели.
        - Ну ладно, с Еленой могли не справиться, можно понять, - выговаривала Марья, одеваясь, пристыжённым приближённым. - Но как вы в городе-то напортачить умудрились?! Разве я не велела смотреть за Кошкиной? Как вы могли её выпустить из дворца?
        Она гневно опустилась перед зеркалом. Наташа бросилась расчёсывать и приводить в порядок её волосы. Коломна с Ферзём боязливо покосились и, поняв, что можно, развернулись опять лицом.
        - Ваше величество, прямого приказа держать Кошкину под замком не было, - осмелился напомнить Ферзь.
        - Да?! - гневно воскликнула Марья, дёрнув головой; Наташа нетерпеливо поправила её, снова уставив в зеркало. - А разве не очевидно, что она смутьянка и подстрекательница и за ней нужен глаз да глаз?! Уж ты-то, Коломна, мог бы предвидеть!
        - Виноват, матушка! - покаялся Коломна.
        - И это ещё самое меньшее, в чём ты виноват, - не могла успокоиться Марья. - Судя по всему, мальчиков вы тоже не нашли? До сих пор?!
        Она смотрела в зеркало на дьяка за спиной и видела, как он опять переглядывается с Ферзём.
        - Мы нашли их, - Коломна повернулся к зеркалу, стараясь не отводить взгляд от царицы. - Но… но снова потеряли.
        - Что? - Марья повернулась на стуле, не обращая внимание на протесты Наташи. - Как это вы их потеряли? Где вы их нашли?
        Коломна рассказал.
        - Ну и вот, - закончил дьяк. - Иван прислал весть, что захватил Сойку, но упустил мальчиков. Говорит, они шли на северо-запад, но где точно сейчас во мшарах - невесть. Поднимается сиверик. Когда дым развеется, Финист сможет найти их.
        - Или их тела, - Марья, полностью прибранная, уже стояла на ногах, снимая Лонгир с кота и надевая на палец. - Коломна, помнишь, в тот вечер мы мальчика переодели? Дали ему сапоги, платье.
        Дьяк кивнул, не очень ещё понимая, к чему ведёт царица.
        - А его старая одежда ещё у нас?
        - Да. Принести?
        - Немедленно!
        Коломна выскочил в дверь. Ферзь вопросительно смотрел на царицу.
        - Так, - Марья возбуждённо потирала ладони. - Я пока займусь мальчиками, это сейчас самое срочное. А ты наведи порядок в городе. Верни всех беглецов, посади девчонок под арест, свяжись с Иваном… Хотя нет, это я сама.
        - Ваше величество! - Ферзь нерешительно смотрел на взволнованную царицу. - Вы что-то придумали?
        Наташа, заправлявшая постель, тоже с интересом повернула голову.
        - Придумала, Ферзь, - кивнула Марья. - Но сначала нужно вернуть мальчиков. Безотлагательно.

* * *
        Колобок заставил Оську идти в ночь. До Медного тракта оставалось несколько часов, но сиверик уже разгонял дым и бесполезно было открывать новые скважины - ветер уносил весь дым им за спину. Утром они будут видны как на ладони, и Колобок торопился использовать последние относительно безопасные часы, чтобы попробовать дойти до тракта. Может быть… может быть, они всё-таки встретят кого-нибудь на тракте, кто возьмёт с собой мальчиков и довезёт до места, прикрыв от погони Елены.
        Но Оська устал и шёл медленно, опустив голову с тяжёлыми рогами и с трудом переступая длинными ногами. Он и днём не особо торопился, а к ночи и вовсе изнемог и едва двигался, несмотря на все понукания, просьбы и мольбы Колобка. Шарик, тоже уставший, понуро плёлся за ним, а двое мальчишек в голодном забытьи покачивались на спине у лося. Только неторопливость хода и спасала их от очередного падения; держаться они уже не могли.
        На рогах Оськи висел рюкзак, который мальчик уже просто не мог держать. Сам Костя лежал на широкой спине лося, свесив руки по обе стороны мохнатой шеи, и голова у него безвольно покачивалась в такт шагам Оськи. Олег лежал за Костей и иногда, в отличие от приятеля, приходил в себя, поднимая голову и осматриваясь вокруг мутным отчаянным взглядом. Выхода не было. Если сегодня они не доберутся до какого-нибудь укрытия и еды, до завтра могут и не дожить.
        К рассвету Оська встал. Колобок понял, что старый лось не сможет больше сделать и шагу, если хотя бы немного не отдохнёт. Но чего будет стоить им этот отдых, оставалось только гадать.
        Ледяной северный ветер набирал силу, отгоняя дым всё дальше и дальше. От земли ещё тянуло слабым теплом, но толку от него не было никакого. С востока подползал унылый зимний рассвет, и посреди огромной, открытой, безлюдной местности не было ни единого признака жилья или хоть какого-то укрытия. И до тракта они не дошли, понял Колобок, осматриваясь вокруг. Немного им оставалось, но не успели. И вряд ли уже дойдут.
        Оська осторожно подогнул под себя ноги и лёг, прижавшись мордой к земле и устало закрыв глаза.
        - Колобок! - хрипло позвал Олег, с трудом слезая со спины лося. - Мы что, всё?
        Колобок убито посмотрел на княжича снизу вверх и обречённо развёл ладошками. Олег прикусил губу, посмотрел на Шарика, на друга, так и не проснувшегося и не понявшего, что они остановились.
        Косте было совсем плохо. Если срочно, вот прямо сейчас же, не найти чего-нибудь поесть, приятель его может уже и не очнуться. Олег отчаянно посмотрел вокруг. Ну хоть горсточку клюквы бы, хоть тощую лягушку или ещё чего. Не было ничего.
        Он поднял голову вверх, он искал воронов Балки. Сейчас Олег был готов даже попасть в плен к Елене, лишь бы выбраться из этих безлюдных беспощадных мшар, где нет больше никакого шанса на спасение.
        Вихрь, возникший в ровном упругом сиверике, едва не сбил его с ног. Княжич схватился за рога Оськи и успел заметить, как из вихря вышла царица Марья. Она была в распахнутой, с развевающимися полами чёрно-бурой шубе и держала в руках какой-то странный кожистый лапоть. Олег ещё успел вспомнить, что видел такие лапти на Косте, когда он показывал им свои фото из другого мира, прежде чем осознал главное.
        - Крёстная! - он упал в её объятия и расплакался облегчающими слезами.
        - Всё хорошо, Олег! - царица прижала его к груди, поцеловала в голову. - Всё хорошо, мой мальчик, всё позади. Ты отлично справился. Уходим отсюда.
        …Подлетавшие с востока вороны Балки успели заметить, как царица взмахнула полой шубы, развернулась на месте и, словно накрыв тенью всю группу - и мальчиков, и пса, и лося, и Колобка, - затянула их в вихрь, раскрутившийся и пропавший за две-три секунды…

* * *
        - Вот это вот называется хорошая работа, раздолбай! - шёпотом произнесла Марья, с трудом сдерживая довольную улыбку и смотря на только что заснувших мальчиков.
        Коломна смущённо закряхтел у неё за плечом; Ферзь молча опустил глаза в пол. Они несколько недель искали мальчиков, которых Марья нашла и вернула за пару часов. И то, что она волшебница, никоим образом не служит им оправданием. Они должны были сделать эту работу, они могли её сделать. Но всё пришлось делать Марье.
        Мальчики доставлены во дворец, вымыты, накормлены, осмотрены и уложены в постель. Марья лично осмотрела их и пришла к выводу, что, за вычетом изрядного истощения, во всём остальном они в полном порядке. Пара дней на царских харчах, и ребята поправятся. Даже Баюн не понадобится.
        Она сидела с ними за столом, выгнав всех прочих и самолично подкладывая в тарелки жиденькой овсяной каши. Мальчишки торопливо работали ложками и наперебой рассказывали о своих приключениях, о том, куда дели Книгу и что вычитали в ней. Марья останавливала их, говорила, что надо сначала отдохнуть, но и Костя, и Олег были уверены, что это очень важно, и торопились всё рассказать.
        Это было действительно важно, вот только ребята даже не понимали насколько. Они думали, что их открытие касается прошлого, а это всё меняет и в настоящем. Марья не была потрясена до глубины души только потому, что об общем смысле происходящего догадалась ещё, когда выходила из бреда. Теперь же, с учётом рассказанного мальчиками, она поняла всё.
        Строго-настрого наказав мальчишкам никому больше не рассказывать о том, что узнали, она дала им по капле снотворного и уложила в постель, поцеловав каждого в лоб и дождавшись, пока уснут. Пора было идти, Ферзь с Коломной пришли за новыми распоряжениями, а она не могла заставить себя выйти из комнаты и всё смотрела и смотрела на тихо посапывающих, успокоенных мальчиков.
        Ей уже доложили, кто сбежал из Зеркал, она уже знала и другие тревожные новости, но радость от спасения и возвращения детей, от пришедшего наконец ясного знания перевешивала в ней сейчас всё остальное. Как же она вовремя их нашла! Опоздай она на несколько секунд - и ребята достались бы воронам Балки.
        Пора было идти. Марья вышла в коридор с Ферзём и Коломной, повертела головой.
        - Где Колобок?
        - Тута я! - робко пискнул Колобок, выглядывая из широкой арки окна. Он ужасно боялся гнева царицы за свою самодеятельность и старался не попадаться ей на глаза, оставаясь при этом всё время в зоне доступа.
        - Так! - Марья наставила палец на Ферзя. - Ты дуй к нашим девицам, сообщи, что им полагается, и возвращайся к поискам. Ты, - Марья перевела палец на Коломну, - пошли за Иваном Конька, сообщи Морозу с Велизарием о новостях и пригласи на Совет. В три часа в Янтарном - как прошлый раз. А ты, - она ткнула в Колобка, - за мной!
        Вопросов Коломна с Ферзём задавать не стали. Они молча поклонились царице и отправились исполнять. Бессонная, тревожная, хлопотная ночь переходила в такой же суматошный день, но они даже не чувствовали усталости. Возвращение царицы к делам придало такой заряд сил и уверенности, что они были готовы ещё несколько дней не ложиться и носиться с её поручениями. И не только они.
        Колобок семенил за царицей по коридорам дворца и видел, как каждый встречный, будь то горничная, писец или стражник у двери, расплывался в невольной улыбке. В последние дни многим уже казалось, что царица не встанет, что и городу, и царству конец, и не пора ли драть отсюда куда подальше. И поэтому весть о выздоровлении Марьи почти все восприняли с нескрываемым облегчением. Вот сейчас матушка-государыня задаст всем жару, вот сейчас царица, наша, волшебница, покажет всем а-та-та!
        Марья отвечала на радостные улыбки сдержанными кивками. Она понимала чувства людей, но сейчас ей было не до того. Сейчас были более срочные дела.
        Сообразительность Кости, придумавшего как спрятать Книгу, привела её даже в некоторое замешательство. Быть таким хитроумным в его возрасте - не рановато ли?! С другой стороны, он посланец брата, а тот дураков никогда не любил - даже малолетних.
        Но тем не менее… Тем не менее риски ещё остаются, и она хотела выяснить, насколько большие. Марья прошла в кабинет, опустилась в кресло и разрешающе кивнула Колобку. Тот запрыгнул на стол и с готовностью уставился на царицу.
        - Слушай, круглый, - Марья положила ладони на стол. - Ты же пять раз прочёсывал мшары. И сказал, что его нет. Как же так?
        - Матушка, - Колобок клятвенно сложил кулачки подо ртом, - убей, не видал!
        - Тогда как сейчас нашли? Случайно наткнулись?
        - Видимо, так, - Колобок развёл руки. - Не знаю почему. Я же был в тех местах. Вот прямо в тех самых. Но не видал. А тут всё в дыму было, но сразу нашли.
        Марья в сомнениях кусала губы, постукивала ногтями по столу.
        - А найдёшь опять?
        - Сгонять? - с готовностью предложил Колобок.
        Марья задумалась.
        - Давай, - решилась она. - Но только проверь. Проверь, сможешь ли найти и на месте ли всё. Но ничего не трогай.
        Колобок непонимающе хлопнул глазами.
        - Почему? Может, забрать ларец? Мы же от Елены прятали.
        - Не надо, - покачала головой Марья. - Пока не надо. Просто проверь.
        Она не стала объяснять Колобку, почему так решила. Она никому сейчас ничего не может объяснить. Даже вернейшим из верных.
        Колобок и не собирался требовать объяснений. Он с готовностью хлопнул глазами, спрыгнул со стола и ринулся к двери.
        - И забеги к дьяку, - успела крикнуть Марья. - Пусть печать мою вернёт.
        Колобок на бегу взмахнул ладошкой, просигналив, что услышал, но не задержался ни на секунду. Марья проводила его глазами и подвинула к себе Окоём.
        Она провела рукой по раме, вызывая в сознании нужный образ. Через несколько секунд на экране появился Соловей.
        - Марья?! - растерялся он. - Ты?
        - А ты кого-то ещё ждал? - прищурившись, спросила она.
        - Да тут просто слухи ходили про тебя, что ты, мол… - он замялся, с трудом подбирая слова, - …при смерти лежишь.
        - И ты, конечно, тут же сорвался попрощаться со мной, - Марья усмехнулась одними глазами. - Оплакать мою безвременную кончину. Или спасти от смерти, Единственный, Который Смог. Разве не об этом ты мечтал всю жизнь?
        Соловей побурел.
        - Да ты… ты же знаешь, дело не в этом… - выдавил он.
        - Знаю, знаю, - оборвала Марья, поправив упавшую прядь. - Давай-ка о деле.
        - Я знал, что ты встанешь, - Соловей не мог отойти от её упрека. - За тобой же смотрели лучшие. Если бы я мог… конечно же…
        - Соловей, хватит! - остановила его Марья, взмахнув рукой. - Я пошутила, успокойся уже. Есть более важные заботы.
        - Какие?
        - Выдай мне Ольгу.
        - Чего?! - Соловей наклонился к экрану ухом, словно ослышавшись.
        - Ты должен доставить в Волхов княгиню Скаль-Грайскую, - чеканно произнесла Марья. - С перстнем. С её Лонгиром.
        - А может, мне самому явиться к тебе со связанными руками?! - Соловей был настолько ошарашен, что вместо надменной усмешки смог выдавить лишь кривую ухмылку.
        - А не в этом ли твоя главная цель? - спокойно спросила Марья. - Явиться ко мне. Хоть бы и со связанными руками.
        Соловей нервно рассмеялся.
        - Ну, знаешь… Ну и шуточки у тебя. Я бы в любой момент, конечно, но не в качестве же пленного.
        - А в качестве жениха?
        Соловей замер.
        - Что?!
        - Я бы могла с тобой поторговаться, - показательно-скучающим тоном произнесла Марья. - Но мы же знаем, что ты не согласишься на меньшее.
        - То есть ты хочешь… - Соловей всё ещё не мог поверить. - Ты согласна?..
        - Согласна. Если сегодня же отпустишь Ольгу. Можешь сам доставить её сюда.
        - Зачем?! - воскликнул Соловей. Он не верил, никак не мог поверить, что Марья сдалась так легко.
        - Она мне нужна для снятия Запрета.
        - Запрета?
        - Я намерена снять Запрет с Кощея. Для этого мне нужны все, кто участвовал в заклятии. Все четверо. Иначе его не снять.
        - Марья! - Соловей наклонился к экрану, уставившись на неё изумленными глазами. - Ты хочешь пустить Кощея?
        - Да.
        - Не вздумай!
        - Это не тебе решать.
        - Вообще-то, и мне тоже, если уж на то пошло.
        - Соловей! - Марья нетерпеливо поморщилась. - Хватит уже в бирюльки играть. Ты захватил Лукоморье, чтобы привлечь моё внимание. Ты взял семью в заложники, чтобы добраться до меня. У тебя получилось - поздравляю! Чего тебе ещё надо?
        - Чтобы ты жива была! - воскликнул Соловей. - На хрен мне надо, чтобы Кощей вас убил.
        - Он не убьёт!
        - Ну да, мечтай! - саркастично хмыкнул Соловей.
        - Он не убьёт! - твёрдо повторила Марья.
        - Да откуда ты знаешь?! - вышел из себя Соловей.
        - Просто знаю. Соловей, поверь мне, я знаю, что делаю. И знаю, что делает Кощей.
        - Да ну? - пробормотал он, остывая.
        - Да. Знаю. Слушай, если не веришь, присоединяйся сегодня к нам. Я всё объясню.
        - К нам?
        - С Ольгой. С Морозом и Велизарием. Я собираю сегодня Совет, где всё объясню. Решай уже, Соловей - ты с нами? Хочешь уже получить своё или нет?
        - Марья, я… - Соловей запнулся. Он смотрел в её тёмные, чуть насмешливые глаза, и понимал, что она видит его насквозь. Но не понимал, почему так легко сдалась.
        - Заметь, я не прошу тебя вернуть всех, - сказала Марья. - Сейчас мне нужна только Ольга. Остальных можешь пока оставить. Пока не убедишься, что я тебя не обманываю.
        Соловей смутился. Марья и тут его раскусила.
        - Ольга может не захотеть без мужа, - попробовал он зацепиться за последнюю лазейку.
        - Я бы сказала, что её никто не спрашивает, но это было бы слишком грубо, - усмехнулась уголками губ Марья. - Лучше скажи ей, что Олег соскучился по мамочке и хочет её видеть.
        - Чего? - встрепенулся Соловей. - Ты нашла мальчишек?
        - Нашла.
        - И Книгу?
        - И Книгу.
        Соловей поперхнулся, подозрительно уставился на Марью.
        - Тогда зачем тебе всё это? Почему ты сдаёшься?
        - Соловей, некогда мне сейчас тебе всё объяснять, - Марья нетерпеливо встряхнула головой. - Хочешь знать - присоединяйся. Ну?!
        Соловей кусал губы.
        - Ладно, - решил он. - Будем.
        - Жду через час, - Марья протянула руку к раме. - Защиту я сниму.
        - Уж будь любезна! - успел произнести Соловей, прежде чем исчезнуть с экрана.
        Она посидела минуту, потирая пальцами виски и готовясь к следующему разговору.
        Елена возникла в экране так быстро, что Марья вздрогнула. Как будто она сидела перед экраном и только и ждала её связи.
        - Волховская!
        - Шемаханская!
        - Что так долго?
        - Прошу прощения. Нужно было кое-что уладить.
        - Найти мальчишек?
        Ну конечно же, вороны ей уже донесли.
        - Давай не углубляться, - предложила Марья. - Ты же добилась главного?
        - Главного?
        - Ты хотела, чтобы мы сняли Запрет. Мы его снимем. Надо только обсудить детали.

* * *
        Новостей ждали в комнатах Лики. Никто не ложился спать, хотя от ночных приключений девушки едва держались на ногах. Новость о выздоровлении Марьи едва не затмила их хулиганство, приведшее к таким печальным последствиям. А известие о возвращении мальчиков, дошедшее до девушек благодаря Дуняше, окончательно отодвинуло ночной инцидент на второй план.
        Особенно это известие обрадовало Маргариту, которая места себе не находила. Всё-таки Костя найден, спасён, и хотя бы из-за него она может не переживать так, как из-за своей ночной оплошности. Её не пустили к нему, их вообще не выпускали из комнат, не давая даже увидеть царицу, но девушки особо и не рвались, понимая, как серьёзно накосячили.
        Особенно Маргарита переживала даже не из-за сбежавших узников Зеркал, а из-за украденного Лонгира Снежки. Украденного по её и только её вине, как кстати и некстати напоминала Лика. Маргарита переживала об этом даже сильнее самой Снежки, которая больше боялась гнева деда, чем печалилась об утрате перстня. В какой-то момент Снежка уже начала успокаивать Маргариту, заверяя её, что ничуть не сердится и что перстень всё равно найдут и вернут, как только поймают беглецов. Почему-то она была в этом уверена.
        Лика была настроена более скептично. В отличие от Снежки, она продолжала злиться на Маргариту, что та, как всегда, не послушала её, ну и к чему это привело?! Маргарита убивалась, просила прощения, клятвенно заверяла, что никогда больше так не поступит и во всём будет слушаться Лику.
        Лика понемногу оттаяла, но на перспективу возвращения перстня Снегурочки продолжала смотреть мрачно. Учитывая, как ушёл отнявший перстень колдун, он был сильным и опытным. А то, что его не сломала и не свела с ума тюрьма Марьи, значило, что был он либо необычайно живуч, либо невероятно искусен. И то и другое означало, что он уже далеко и поймать его будет совсем не просто. Притом что и ловить некому - почти все волшебники сейчас заняты другим делом.
        Это Маргарита понимала и больше была склонна верить Лике, чем Снежке. Поэтому, когда пришёл хмурый Ферзь и объявил о решении царицы заново посадить их под арест и ни под каким видом не выпускать из дворца, Маргарита не особо удивилась. Она была к этому готова и лишь спросила Ферзя, стараясь казаться спокойной:
        - Саш, кого я выпустила? Ну, того, первого, который украл перстень?
        - Вы точно хотите это знать? - Ферзь внимательно посмотрел на подавленную Маргариту.
        - Саш, скажи! - потребовала Лика. - Если это ещё не секрет. Насколько всё плохо?
        - Плохо, - признал Ферзь. - И секрет делать бессмысленно, всё равно о нём скоро все услышат.
        - Кто это? - Маргарита внутренне собралась, готовясь к какой-то страшной вести.
        - Моор, - ответил Ферзь, помолчав.
        - Кто? - непонимающе нахмурилась Маргарита.
        Зато Снегурочка с Ликой всё поняли сразу. Снежка охнула и испуганно зажала рот ладонью. Лика зажмурилась и прикусила губу.
        - Чёрный Моор?! - пробормотала она. - Колдун с Каменных берегов.
        - Да, - подтвердил Ферзь.
        - Ну Марго! - Лика смотрела на неё, не находя слов. - Это уже… Мало нам было бед, так ты ещё одну устроила. Поздравляю, подруга!
        - Да кто этот Чёрный Моор? - Маргарита испуганно и непонимающе крутила головой, смотря то на Снежку, то на Лику, то на Ферзя. Ферзь и ответил ей.
        - Хозяин Каменных берегов - рабовладелец, насильник и растлитель, чьим главным промыслом было похищение маленьких девочек и мальчиков и продажа тем, кто готов платить. Сами понимаете за что.
        - Нет! - не поверила Маргарита. - Да ну, нет! У вас что тут, то же дерьмище, что и в нашем мире?!
        Ей хотелось заплакать от огорчения. Ну почему даже в волшебной сказке то же паскудство, что и в реальном мире? Какой тогда смысл в ней, для чего она нужна тогда?!
        - Мало того, - продолжал добивать её Ферзь. - Моор специализируется и на особых заказах, которые может исполнить именно колдун.
        - В смысле? - опять не поняла Маргарита.
        - Ну, если заказчику нужна особая женщина - сильная, влиятельная, известная, возможно даже колдунья… или царица… - Ферзь говорил такими прозрачными намёками, что Маргарита прекрасно поняла, о ком он. - Моор был готов исполнить и эту прихоть. За оговоренную сумму. Или ответную услугу.
        - И вот эту сволочь мы и выпустили, Марго, - горько произнесла Лика, великодушно взяв часть вины на себя.
        - На него охотились несколько царств и волшебников, - сдержанно сообщил Ферзь. - И только Марье удалось найти и посадить его. А теперь всё придётся начинать сначала.
        - Ну хватит уже, - взмолилась Маргарита. - Я всё поняла.
        - Между прочим, - вспомнила Лика, - он же тебе что-то сказал. Кажется, мы видели, когда подбегали, да, Снежка? - Лика обернулась на Снегурочку, та с готовностью закивала. - О чём вы говорили, Марго?
        - Я… мы… - Маргарита растерялась. - Да ни о чём вроде. Он просто…
        Она замерла, вспоминая. Губы сами собой прошептали фразу, брошенную ей в лицо несколько часов назад:
        - «Как-нибудь встретимся ещё раз»!
        - ЧТО?! - синхронно вскрикнули Лика со Снежкой.
        Ферзь прищурился, словно невзначай положив ладонь на рукоять сабли.
        - Ну, брякнул и брякнул, - Маргарита не сразу поняла, чего так все перепугались. - Это же он так ведь… не специально…
        - Я бы, на вашем месте, отнёсся к этому с большей серьёзностью, - посоветовал Ферзь. - Если Чёрный Моор положил на вас глаз…
        - Чёрный Моор! - заорала Маргарита, хлопнув себя по лбу. - Твоя ж маракуйя ж, это же Черномор! Этот козлина из «Руслана и Людмилы»! Откуда он знал?
        - Кто знал? - опешила Лика.
        - Пушкин!
        - Какой Пушкин?
        - Да сказочник один наш. Тоже сказки писал. Только откуда он знал про всех ваших? Этот же Моор ваш, Черномор долбаный, это же он крадёт Людмилу в сказке. А у вас та же фигня, получается. Только всё по-настоящему!
        - Марго, ты о чём, вообще? - Лика осторожно взяла подругу за руку.
        - Да неважно! - у Маргариты сияли глаза от озарения, но она уже поняла, что объяснить всё здешним знакомым будет непросто. - Забей, потом как-нибудь. Не до того сейчас.
        - Как бы то ни было, - Ферзь с подозрением смотрел на Маргариту, - я бы не отмахивался так легкомысленно от Моора. Пока он на свободе находится, во дворце вам гораздо безопаснее, чем где-то ещё.
        Лика со Снежкой энергично закивали. Маргарита сожалительно вздохнула, пожала плечами с лёгкой покорностью.
        - Что ж, надо так надо. Хотя не верю я… На кой ляд я ему сдалась?
        - Вы - девушка не из нашего мира, - Ферзь помолчал, словно размышляя стоит ли говорить. - Думаю, Моор это уже понял. На вас у него будет много заказов, не сомневайтесь.
        - О как! - ошеломлённая Маргарита не знала, что ещё сказать.
        - Простите, если напугал, - опять помолчав, сказал Ферзь. - Но лучше вам быть начеку. И не совершать глупостей, подобно вчерашней.
        Он вышел, прикрыв дверь, за которой тут же раздались взволнованные голоса девушек. Кажется, ему удалось напугать их. И хорошо, может, впредь будут осторожнее.
        Ферзь возвращался переходами в офицерское крыло, когда на лестнице Северной башни встретил поднимавшегося бегом с царской печатью и кипой бумаг под мышкой Коломну. Дьяк запыхался и выглядел озабоченно.
        - Не нашли ещё? - спросил он, остановившись.
        - Нет, - Ферзь качнул головой. - Я разослал всех, кого мог, но пока глухо.
        - Беда! - помрачнел Коломна, поправляя сползавшие из-под руки бумаги. - А он не мог из города уйти?
        Ферзь подумал.
        - Про любого другого - не волшебника - я бы сказал, нет. Но это же Алабуга. Он же каждую щель знает в городе лучше, чем крыса. Он и здесь найдёт, где залечь.
        - Найди его, Ферзь! - дьяк казался озабоченней, чем всегда, хотя казалось, что дальше некуда - Найди как можно быстрее. Алабуга для нас сейчас опаснее и Моора, и Елены, и даже Кощея.
        Это Ферзь понимал и сам. Единственный, помимо Моора, ушедший из Зеркал и до сих пор не пойманный. Без Лонгира, без волшебства. На одном опыте и зверином чутье старого воина. Он, конечно, захочет расквитаться за то, что с ним сделали. Если они его не поймают раньше.
        Спускаясь к выходу, Ферзь всё думал, почему не рассказал девушкам об этом беглеце? Почему рассказал о колдуне, но не о бывшем начальнике дворцовой стражи? Не потому ли, что имел негласное указание Марьи, подтверждённое прямым приказом Коломны - Алабугу живым не брать? И был твёрдо намерен исполнить этот приказ. О таком девушкам лучше не знать.
        Глава 4. Соглашение
        В окна Янтарного зала летел снег. Он пошёл час назад, и с такой силой, что за снежной пеленой города почти не было видно. Всё было накрыто белым - крыши домов, башни, стены, мосты, лёд на реке, люди, лошади, и даже птицы летали под снежными хлопьями, порой не успевая стряхнуть их.
        В прошлый раз, думала Марья, шёл дождь. Такой же сильный и неустанный, как этот снег. Хорошо, что так удачно совпало.
        Народ увидит в этом добрый знак. Встала царица - и пошёл снег, и накрыл наконец обледенелые поля, и не стоит его - народ - в этом разубеждать. Но ей стоит сохранять хладнокровие. Сейчас всё по-другому. Сейчас даже Совет другой.
        Место Салтана занял Иван. Салтан остался в плену Соловья в Скальном Грае, сегодня он был ей не нужен. Не было Назара с Нилом, зато присутствовали Соловей с Ольгой, уже успевшей потискать и расцеловать сонного Олега. Соловей сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и улыбался нахальной улыбкой, старательно пряча за ней смущение. Он словно до сих пор не мог поверить, что его, разбойника и отщепенца, пустили в высший круг царей и волшебников.
        Молодого кагана Марья на сегодняшнее совещание не позвала, ограничившись Велизарием и Сирин. Как и Салтан, Аддон ей сейчас был не нужен. Она уже приняла решение, и нужно было лишь убедить тех, кто непосредственно участвовал в деле.
        Не позвала Марья на этот раз и Ферзя с Игнатом. Оба были заняты поисками Алабуги, и в их присутствии не было никакой необходимости. А вот без Коломны Марья не могла, и дьяк сидел рядом с ней, по правую руку, как и в прошлый раз.
        Слева сел Иван. Он только что прибыл, он не успел даже побриться и толком поговорить с ней. Он лишь сменил полевую форму на парадную и сидел сейчас, то и дело бросая неприязненные взгляды на Соловья. Сойку Иван отправил в Порхов, в компанию к Кудеяру, и считал, что с Соловьём надо было поступить так же. Марья ещё не успела рассказать ему о своих договорённостях с Соловьём, и Иван просто не понимал, зачем он ей нужен здесь. Для чего вообще этот Совет? Ведь Книга у них, они побеждают. Надо развивать успех, а не терять время в пустых совещаниях.
        Пора было объяснить. Марья надела своё любимое тёмно-синее платье и золотую диадему. Сегодня она была намерена подчеркнуть своё царское звание, сегодня она здесь главная, и это должны понять и почувствовать все. Даже старый и мудрый Велизарий, удручённый гибелью школы, даже Мороз, до сих пор кипевший от бешенства за украденный перстень.
        Марья положила руки на подлокотники, выпрямилась, обвела собравшихся взглядом, задержавшись на старом учителе.
        - Велизарий! - начала она. - В прошлый раз, когда мы собирались здесь, ты предложил справиться с Кощеем, переманив Елену на нашу сторону. Это был перспективный план. Но пора признать - он не сработал.
        Велизарий молча смотрел на неё, спрятав руки в широкие рукава тёплого, с меховой оторочкой халата. Он не отрицал и не соглашался, он ждал продолжения.
        А вот Сирин предсказуемо молчать не стала.
        - Она отказалась от сделки, - её высокий голос резал слух, и Марья с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. - Тем хуже для неё. Мы отлично держимся, и Книга теперь у нас. Елене нечем нас больше шантажировать. А вот мы теперь можем её атаковать.
        - Не можем! - отрезала Марья. - Охотиться сейчас на Елену и её тварей - бессмысленная затея. Это война с новыми жертвами и непредсказуемым исходом. Елена ещё не включалась по-настоящему, поэтому нам и кажется, что мы держимся. Пора заканчивать с этим.
        - То есть?! - грозно нахмурился Мороз, уперев кулаки в колени и подавшись вперёд. - Ты что, хочешь сдаться?
        - Да! - отчётливо произнесла Марья. - Мы снимем Запрет. Я уже сообщила Елене, что мы согласны на их условия.
        Ошеломлённое молчание простояло в зале секунд десять. Марья с трудом сдержала ухмылку.
        - Нет! - твёрдо сказал Мороз.
        - Да, Мороз, да, - убийственно непререкаемым тоном ответила Марья. - Мы сделаем это.
        - Нет! - от громовых раскатов голоса Мороза заколыхались язычки пламени на свечах. - Мы никогда этого не сделаем! Ты, как хочешь, Марья, но я не стану. А без меня ты не сможешь.
        Велизарий издал короткий тихий смешок. Все повернулись к нему.
        - Мне кажется, ты не дослушал, Мороз, - тихо, едва шевеля губами, сказал Велизарий. - Не шуми так, дай Марья договорит. Ты ведь не всё сказала?
        Марья бегло улыбнулась старику.
        - Нет, не всё, - Марья сжала ладонями подлокотники. - Мы снимем Запрет с Кощея. Но не чтобы впустить обратно. А чтобы убить.
        Ольга поперхнулась, то ли кашлянув, то ли вскрикнув. Соловей снял ногу с колена, подался вперёд, потрясённо уставившись на неё.
        Пока все пытались переварить и осознать, Марья спокойно продолжила:
        - Мы знаем, как магия привязана к колдуну - не так ли, Велизарий? Убьём Кощея, и все его твари утратят данную им колдовскую мощь. И мы с ними справимся, даже не трогая Елену.
        - Он - бессмертный! - Соловей смотрел на неё, всё ещё не веря, что она всерьёз. - Его не убить!
        - Нет, - Марья покачала головой. - Его не пробовали убивать.
        - Пробовали!
        - Нет! - Марья опять качнула головой. - На него покушались обычным оружием. Но никто не пробовал убить его магией. А мы попробуем.
        - Да он сильнее нас всех тут, вместе взятых! - воскликнул Соловей, оглянувшись на Мороза с Велизарием и словно приглашая их в свидетели перед Марьей. - Даже если мы все соберёмся, он же не сдастся. Он же сопротивляться будет.
        - Он появится без Лонгира. У него не будет ни сил, ни времени. Мы справимся.
        - Это безумие, - пробормотала Сирин. - Безумие, Марья! Как ты его хочешь убить? Каким заклятием?
        - Его же собственным - заклятием огня. Мы превратим его в горсть пепла на месте.
        Ольга опять поперхнулась. Соловей отвалился к спинке кресла, ошеломлённо качая головой и не спуская глаз с Марьи.
        - Да нам не хватит мощности наших камней! - воскликнула Сирин. - Даже если все мы тут будем участвовать, нам не хватит сил на такое заклятие. Он же бессмертен, его и колдовством не убить просто так.
        Марья молча смотрела на Сирин, давая возможность другим осознать сказанное. Сама она всё поняла сразу.
        - Что ж, тогда мы попросим у Хранителей Большой Лонгир, - спокойно сказала она, переводя взгляд на Велизария. - Этим мы его уничтожим точно.
        - Большой Лонгир не может быть вывезен из Малахита, - мгновенно возразила Сирин. - Это закон.
        - Думаю, на этот раз можно сделать исключение, - Марья не обращала внимание на Сирин, она продолжала смотреть на Велизария. - Ты ведь можешь их попросить, Велизарий? Ради окончательного решения проблемы Кощея.
        - А ты сможешь с ним справиться, Марья? - спросил Велизарий, помолчав. - Ты хорошо себе представляешь, что это такое?
        - Вполне, - твёрдо ответила Марья.
        - Ой, да ладно! - язвительно улыбнулась Сирин. - Ты же даже не видела его никогда. И уж тем более не работала.
        - Что ж, если ты не доверяешь мне, пусть Хранители пришлют кого-нибудь из своих, - с удивляющим её саму хладнокровием произнесла Марья. - Пусть будет Муар. Или ещё кто. Мне всё равно.
        Сирин открыла и закрыла рот. Остальные молчали, бросая взгляды, то на Марью, то на Сирин с Велизарием.
        - Это слишком опасно, - Сирин всё же нашла в себе силы продолжить. - Большой Лонгир никогда не использовался за пределами Малахита. Тем более в таких целях. Всё может выйти из-под контроля.
        - Я справлюсь, Велизарий! - Марья смотрела на старого учителя и кожей чуяла, как он уступает ей. - Ты знаешь, что я умею и на что способна. Ты знаешь, кто меня учил.
        - Вот именно! - воскликнула Сирин, вскидывая руку. - Вот именно. Мы прекрасно знаем, кто тебя учил!
        - И что это должно означать? - Марья взглянула на Сирин с ледяным презрением.
        - А то…
        - Помолчи, - негромко произнёс Велизарий. Сирин подавилась словом, сердито покосившись на учителя.
        - Когда тебе нужен Большой Лонгир?
        - Завтра. Я сказала Елене, что Запрет мы снимем завтра.
        - Хорошо, - Велизарий тяжело поднялся; Сирин торопливо вскочила, поддерживая его за руку. - Я поговорю с Хранителями. Думаю, они согласятся.

* * *
        - Я не смогу, Маш!
        Ольга произнесла это, едва они остались одни. Ей хватило выдержки спокойно дойти с ней до кабинета, перенести короткое совещание на ногах, но, как только за Иваном с Коломной закрылась дверь, она повернулась к сестре и прямо призналась.
        - Знаю, - кивнула Марья, садясь за стол. - Поэтому и позвала Соловья. Он заменит тебя в этот раз.
        - Соловья? - смешалась Ольга. - А он что, в курсе?
        - Нет ещё. Я ему пока не говорила. Но уверена, что согласится.
        - Почему? - Ольга опустилась в кресло напротив.
        - Потому что он тоже не хочет возвращения Кощея.
        - Но он же не обязан.
        - Вообще-то, обязан. Если хочет получить своё…
        - Своё? - Ольга непонимающе прищурилась и тут же потрясённо взмахнула ресницами. - О нет! Только не говори мне, что согласилась выйти за него?!
        - Всё не так страшно, как кажется, - Марья небрежно пожала плечами, притянув к себе кипу последних донесений с мест. - Надо же мне было вас как-то освободить. По-другому он не соглашался.
        - Маша! - воскликнула Ольга, выпрямляясь. - Да как ты можешь?! Он же разбойник, конченый мерзавец! У него же девок этих, шлюх портовых, знаешь сколько было?!
        - Догадываюсь, - пробормотала Марья, не отрываясь от чтения.
        - Маша, я серьёзно! Он даже с детьми распускает руки.
        - Чего? - Марья подняла голову, нехорошо прищурившись.
        - Да, да, да! - горячилась Ольга. - Он угрожал Костику ножом. Он ломал пальцы Яне, когда пытал про Книгу.
        - Яна вроде в порядке, - Марья недоумённо вскинула плечи. - И Костя не жаловался.
        - Ну ещё бы, будут они жаловаться! - Ольга нервно поправила разлетевшиеся по плечам волосы. - Но было же! Почему я должна напоминать тебе, кто такой Соловей?
        - Оля, я всё решила, - нетерпеливо ответила Марья, возвращаясь к донесениям. - И давай закроем тему. В конце концов, Соловей будет здесь, под моим контролем. А вы вернёте себе город. И Тёплое море станет безопаснее.
        - Не могу поверить! - Ольга потрясённо качала головой. - Маша, пожалуйста, скажи мне, что это уловка. Ты же задумала чего-то, только мне не говоришь, да?
        - Оля, давай не сейчас, ладно? Нам завтра предстоит такое, что вот только про Соловья мне и не хватает!
        Ольга гневно выдохнула и резко встала, с шумом оттолкнув кресло. Сестра готова отдаться этому мерзавцу, только лишь чтобы он освободил Скальный Грай. Как же так? Неужели нет другого выхода?!
        Она вдруг вспомнила.
        - А как Соловей заменит меня? - она с вызовом наклонилась, опершись ладонями о стол. - Запрет же могут снять лишь те, кто ставил. Это же условие твоего заклятия.
        - Оля, не забивай себе голову. Участвовать ты в этом не хочешь - ну и не лезь тогда.
        - Зачем же я тебе здесь?
        Марья так выразительно посмотрела на сестру, что та покраснела.
        - Ладно, - Ольга возмущённо оттолкнулась от стола. - Не хочешь говорить - не надо. Я сама поговорю с ним.
        - На здоровье, - пробормотала Марья, снова утыкаясь в бумаги.
        Демонстративно пристукивая каблуками, Ольга дошла до двери и остановилась, взявшись за ручку. Она помедлила, повернулась к сестре.
        - Маша! - Ольга подождала, пока она поднимет голову. - Ты действительно сделаешь это? Ты убьёшь его?
        Царица молча, не мигая, смотрела на сестру.
        - Он же наш брат! - прошептала Ольга. - Неужели по-другому никак?
        На гладком лице Марьи не дрогнули даже ресницы. Она смотрела на Ольгу, не двигаясь, не говоря ни слова, и этого было вполне достаточно.
        Ольга вздрогнула от стука в дверь. Она открыла - на пороге стоял Велизарий с Окоёмом. Он брал его для переговоров с Малахитом.
        - Можно? - вежливо улыбнулся старый учитель.
        Ольга оглянулась на Марью. Та кивнула, приглашающе махнула рукой.
        - Заходи, заходи, Велизарий.
        Ольга посторонилась, пропуская старика, и вышла, прикрыв дверь. Ей не хотелось слышать, что будет дальше. Сейчас они будут обсуждать детали убийства Кощея, для неё это было слишком. Она не стала возражать Марье, когда та бросила брата в Зеркала. Она согласилась принять участие в его изгнании. Но в его убийстве она участвовать не станет.
        Она готова смириться с этим ради возвращения мальчика. Если бы не это, она бы разубедила сестру. Что бы ни натворил Кощей, что бы он ни заслужил, братоубийство - это край. Нельзя после такого остаться нормальным человеком и жить, как прежде. Она даже не представляла, как это сможет сделать Марья.
        - Только ради мальчика! - бормотала Ольга, стремительно шагая по тёмным залам и коридорам Мариинского дворца. - Только ради Костика. Иначе ему не вернуться домой.
        С этим она уже ничего не может сделать. Марья здесь уже всё решила, и остальные с ней согласились. Но кое-что ей по силам, и она не успокоится, пока не исправит свою ошибку. Которую совсем не обязана исправлять сестра.

* * *
        Она нашла Соловья в Тронном зале. Он был с бокалом вина и сидел на подлокотнике массивного резного трона, обитого красным бархатом и украшенного позолотой. Пока стремительно шагала к нему, успела заметить странную, блуждающую улыбку, в которой непонятно было чего больше - торжества или отчаяния.
        Она не стала разбираться. Соловей едва успел встать, когда она подлетела к нему и толкнула обеими руками в грудь.
        - Добился своего, подонок! - прошипела Ольга, наставив палец ему в лицо. - И на троне Марьи посидел, и на кровати хочешь полежать. Хоть капля совести в тебе осталась?!
        - Эй, это она предложила! - возмутился Соловей. - И чтоб ты знала - на трон её я никогда не посягал.
        - Предложила? - Ольга окончательно вышла из себя. - Предложила?! Да ты её принудил!
        - Чушь! - отрезал Соловей. - Ни к чему я её не принуждал.
        - Да ну?! - она оскорбительно рассмеялась ему в лицо. - А к чему тогда вся эта история с захватом? Ты же шантажировал Марью нами и Скальным Граем, ты сам говорил. Знал, что она пойдёт на уступки.
        - Враньё! - запальчиво возразил Соловей. - Город мне был нужен самому, а вас я держал только как страховку. Сама подумай: если бы я чего хотел, сразу же бы предложил Марье обмен. Но я же не стал! - Соловей выразительно развёл руки.
        - А тебе и не надо было ничего предлагать, ты знал, что она сама согласится. Рано или поздно.
        - Даже если и так, это не принуждение. Я ничем ей не угрожал в случае отказа.
        - Да, только захватил её сестру с племянниками. Как будто она могла не обращать на это внимания?!
        - Мы могли поторговаться, - Соловей пожал плечами, хлебнул из бокала. - Я бы мог отпустить вас, если бы вы оставили за мной Скальный Грай. Подписали официальный отказ, и всё такое…
        - Брось, Соловей! - Ольга презрительно улыбнулась. - Ну хоть меня-то ты не дури. Тебе не Скальный Грай нужен, тебе она нужна.
        - А хоть бы и так! - спокойно сказал Соловей. - Что ж мне теперь, отказываться?
        - Да! - воскликнула Ольга. - Откажись! Ты знаешь, что она тебя не любит.
        - Ну нет! - Соловей покачал головой и допил вино. - Извини, княгиня. Я слишком долго к этому шёл.
        - Тебе самому-то не мерзостно? Брать её силой?!
        - Эй! - разозлился Соловей, в свою очередь наставляя на неё палец. - Я никогда никого не насиловал, не предъявляй мне ещё и это.
        - Так ведь сейчас это и случится. Она ляжет с тобой не потому, что хочет, а потому, что вынуждена.
        - Оленька! - Соловей невесело рассмеялся. - Если Марья чего-то действительно не хочет, она найдёт способ этого не делать. Уж поверь мне.
        - Откажись сам, Соловей! - попросила Ольга. - Если Марья дала тебе слово, если вы уже договорились, она не сможет отказаться. Она держит своё слово. Для неё это важно.
        - Важнее, чем честь? - прищурился Соловей.
        - Для неё это и есть честь. Она царица.
        Соловей опять рассмеялся.
        - Чего смешного? - рассердилась Ольга.
        - Да всё! - Соловей вытер заслезившиеся от смеха глаза, повёл рукой с бокалом. - Всё вот это. Ты так трясёшься над честью Марьи, что совсем ополоумела. А ты вроде Троекурова, какие-то мозги тоже должны иметься. Неужто ты так плохо знаешь свою сестру? Ну, подумай сама, ну неужели я бы стоял здесь, если бы она не хотела этого?!
        Ольга смутилась. Может, она и впрямь чего-то не понимает. Ну не может же Марья просто так отдаться этому разбойнику. Даже ради них. Должно быть тут что-то ещё.
        - И потом, - Соловей перешёл на нравоучительный тон, - с чего ты взяла, что всё уж прям так ужасно? Может, мы поладим? Может, ей надоело быть вдовой? Десять лет - долгий срок, любая устанет ждать. Вот и вспомнила старого друга.
        - Тебя? - саркастически усмехнулась Ольга.
        - А зачем же я ей здесь? - Соловей повертел головой, ища, куда бы поставить бокал.
        - Я скажу тебе, зачем ты ей здесь, - Ольга не смогла скрыть злорадство. - Чтобы убить своего старого друга. Ты завтра заменишь меня у Истока.
        - Чего?! - Соловей ошеломлённо уставился на неё.
        - Так она тебе ещё не сказала? - Ольга перешла на нарочито-издевательский тон, стремясь уязвить его как можно больнее. - Привыкай. Не ты её будешь использовать, а она тебя. Убить брата, чтобы получить сестру, - как тебе плата? Ничего?! Наслаждайся.
        Ольга бросила последний мстительно-злорадный взгляд на побледневшего Соловья и резко развернулась, взмахнув подолом. Даже если она и не отговорит его, думала Ольга, удовольствие она ему изрядно попортит. Пусть с самого начала представляет себе, что это такое - жить с Марьей.

* * *
        О том, что Иван во дворце, Лика узнала от Снегурочки. Был уже вечер, и Снежка забежала к ней в комнаты перед ужином, после очередного скандала с дедом.
        Мороз запрещал ей видеться с Ликой и Маргаритой после вчерашнего, но своенравная Снежка ругалась с дедом чуть не до слёз и всё равно убегала к подружкам. Запереть её насильно у Мороза не поднималась рука, и он отстал, пригрозив, что гостевание заканчивается, и велев собирать вещички. Напоследок, так и быть, он разрешает ей потрепаться с этими безмозглыми оторвами.
        «Безмозглых оторв» Снежка опустила, но и прочего Лике с Маргаритой оказалось достаточно.
        - Завтра?! - поразилась Маргарита. - То есть завтра вы уезжаете?
        - Ну, я так поняла, - Снежка грустно пожала плечами. - Он сказал, что завтра мы тут последний день и… Девочки, как же не хочется расставаться! Так не хочется уезжать отсюда!
        Она, чуть не плача, притянула к себе за шеи Лику с Маргаритой и осыпала их обеих торопливыми горячими поцелуями.
        - Подожди, Снежка! - Маргарита нетерпеливо вырвалась. - А чего это он вдруг свалить решил? У нас что тут, случилось чего? Или намечается?
        - Ну, завтра будет чего-то, да, - бесхитростно поведала Снежка. - Дед бухтел, что ему бы отдохнуть перед завтрашним делом, успокоиться, а я ему нервы делаю и из себя вывожу.
        Маргарита в предвкушении переглянулась с Ликой.
        - Думаешь, о чём и я?
        - Что что-то намечается? Понятно дело, раз Марья встала. Но что?
        - Может, спросить у кого? - предложила Снежка.
        - Да кто ж нам скажет?! - горько пожаловалась Маргарита. - Ферзя во дворце нет, а к Коломне ходить без толку.
        - А Иван?
        - Какой Иван? - до Маргариты с Ликой не сразу дошло.
        - Ну какой? - Снежка недоумевающе посмотрела на подружек. - Царевич же…
        - Так он здесь?! - воскликнула Лика, встряхивая Снежку за плечи. - Что ж ты молчала-то?
        - Да я… я не знаю… - у Снежки голова болталась от тряски Лики. - Я думала, ты знаешь уже. Дед говорил…
        - Откуда?! - Лика перебила Снегурочку, отпустив её. - Нам же не говорят ничего!
        Она бросилась к двери, схватилась за ручку и замерла.
        - Что? - сразу спросила Маргарита.
        Лика повернулась, мучительно нахмурившись и кусая губы.
        - А почему он не зашёл?
        - Может, только прибыл? - предположила Маргарита.
        - Нет, - возразила Снежка. - Дед сказал, что он был на Совете.
        - Во сколько?
        - В три.
        Лика с Маргаритой синхронно взглянули на настенные часы. Было без четверти семь. У Лики опустились руки.
        - Слушай, - Маргарита подошла к ней. - Ну чего ты так сразу-то скисла? Ну, может, занят чем, в порядок себя приводит. Тут такое творится, понятно, что не до тебя ему сейчас.
        Лика покачала головой. Она не знала, что сказать. Она даже не знала, что думать.
        - Да ты-то чего стоишь? - рассердилась Маргарита. - Иди ты к нему!
        - Я… я боюсь! - прошептала Лика, терзая в руках платок. - Я не знаю, что ему сказать.
        - Скажи всё, как есть, - посоветовала Маргарита. - Что тебя посватали за этого пидора, что тебе всё это на фиг не уперлось и он должен защитить тебя.
        - Почему?
        - Что - почему?
        - Почему он должен защитить меня?
        - Твоя ж маракуйя ж! - Маргарита вперилась в Лику. - А ты не догадываешься?
        Лика подняла на неё обрезанный взгляд.
        - Да ёп… твою!.. - Маргарита хлопнула себя по бёдрам. - Снежка, ты тут погоди, мы щас. Надо вразумить кой-кого. А ты - пошли!
        Она схватила слабо упиравшуюся Лику за руку и выволокла в коридор.
        - Куда ты меня тащишь? - Лика пыталась вырвать руку, но Маргарита держала крепко. Она быстро шагала, ведя за собой Лику, и бормотала вроде бы себе под нос, но так, чтобы было слышно.
        - Удивительные люди, ёп… просто удивительные! Мало нам своих страданий, так мы и других обожаем помучить. Ну всё уже, поняла уже всё, призналась, согласилась. Скажи уже вслух наконец! Нет, никак!
        - Марго… - Лика попыталась остановить подругу, но это оказалось не так-то просто.
        - Её силком выдают замуж, её может спасти тот, кто её любит, а она хлопает глазками и типа не при делах, - Маргарита пыхтела, поднимаясь по крутой башенной лестнице и рывками подтягивая за собой Лику. - Бесит уже, ёп… реально бесит. Мало проплакала тогда, на балконе, мало клялась да обещала?! Опять заднюю врубила?! Щас я те устрою, подруга!
        - Погоди, Марго! - Лика испуганно таращилась на не на шутку разозлённую Маргариту. Откуда ей известно про ту ночь на балконе? Она ей ничего не говорила. Никому и ничего! - Подожди, постой!
        - Не хочешь говорить ему, значит, я скажу, - пообещала Маргарита, продолжая тащить за собой Лику и не обращая никакого внимания на её протесты. - Дело нехитрое, бл… всего три слова. Я, бл… тебя люблю. Вот только ни ты, ни он никак не можете выговорить. Ну, ты-то ладно, ты по жизни ссыкухадрисливая! Но он-то, он-то чего?!
        - Стой! - Лика наконец вырвала руку, прижала ладони к пылающим щекам. - Я не пойду.
        Они стояли перед дверями покоев царевича.
        - Пойдёшь, как миленькая! - Маргарита открыла дверь и снова попыталась схватить Лику, но та отшатнулась, спрятав руки за спину. - Слушай, ну чего ты трусишь? Ты же весь месяц ждала его! Он приехал, а ты в прятки. Чё за дела?!
        - А вдруг он не хочет меня видеть?
        - Так и он так же думает. Каждый ждёт, кто сделает первый шаг. Хотите, это буду я?
        - Марго, не надо, ну пожалуйста! - Лика умоляюще сложила ладони. - А вдруг всё испортишь? Оставь всё как есть. Я сама с ним потом поговорю. Честно, обещаю!
        - Иван! - заорала Маргарита во всю глотку. - Тут тебя дожидается кое-кто…
        Лика испуганно зажала рот Маргарите.
        - Ты с ума сошла?..
        В противоположной стене комнаты открылась дверь. Маргарита с удивлением увидела Коломну. Вот уж кого она не ожидала здесь встретить.
        Коломна, напротив, ничуть не удивился.
        - Опять?! - вздохнул он с обречённым выражением, закатив глаза к потолку. - Да что ж вам на месте-то не сидится?!
        - А ты чего тут делаешь? - не слишком учтиво поинтересовалась Маргарита, не глядя, хватая Лику за руку и вволакивая за собой в гостиную царевича.
        - Работаю, вообще-то, - сердито ответил дьяк.
        - Иван здесь? - Маргарита пыталась заглянуть в дверной проём.
        - Царевич занят, - Коломна встал перед Маргаритой, выставив перед ней одну руку и придерживая дверь другой.
        - Для тебя свободен, а для Лики занят?! - возмутилась Маргарита. - Пусти, Коломна!
        Она толкнула дверь, оттесняя Коломну плечом. Дьяк нехотя посторонился, пропуская девушек в комнату, напоминавшую что-то среднее между гардеробной и оружейной. На стенах висели сабли с кинжалами, лук и стрелы соседствовали с новейшими аркебузами. В открытых шкафах виднелись рубашки, халаты, плащи, выходное и обиходное платье.
        Иван сидел в низком деревянном кресле с откинутой спинкой перед большим зеркалом в бронзовой оправе, а Сидор, только что намылив ему подбородок и щёки, брил, вытянув от усердия губы. Он сразу же увидел их в зеркале, но не шевельнулся, дождавшись, пока Сидор проведёт лезвием от горла к подбородку и стряхнет пену.
        - Чем обязан? - сухо спросил Иван.
        Вопрос, как поняла Маргарита, адресовался ей. Она вытянула Лику из-за спины и дёрнула за руку, поставив рядом с собой.
        - Есть дело, - смело заявила Маргарита, глядя через зеркало в холодные недоброжелательные глаза царевича.
        - Которое вполне может и подождать, - встрял дьяк. - У нас сейчас более важные дела, чем ваши девчоночьи мелочи.
        - И вовсе это не мелочи, - Маргарита смерила дьяка презрительным взглядом и снова повернулась к зеркалу. - Ты знаешь, Иван, что пока тебя не было, Лику тут замуж выдали?
        Лика тихонько охнула, с упрёком посмотрев на Маргариту. Иван сузил глаза, дождался, пока Сидор опять проведёт лезвием, и только после этого повернулся к ним.
        - Что?!
        - Ну, формально ещё нет, они ещё не муж и жена, - «поправилась» Маргарита. - Но её заставляют носить вот это, - она залезла в карман джинсов, вытащила кольцо, подаренное Лике каганом. - Так что это, по сути, обручение. И Коломна уже обо всём договорился. После войны Лика должна выйти за Аддона Халдонского. Чего будешь делать с этим?
        Иван перевёл взгляд с кольца на побледневшую испуганную Лику. Потом посмотрел на дьяка.
        - Коломна?! - предельно выразительным тоном произнёс он.
        Дьяк скривился. Маргарита прекрасно знала это выражение; она точно так же кривилась, когда на экзамене вытаскивала не тот билет.
        - Договорённость предварительная, - пояснил Коломна, вздохнув. - Они поставили это условием продолжения союза. Ты был на Гребне, Марья в бреду, мы теряли союзников одного за другим - что мне ещё оставалось делать?! Я дал согласие. Предварительное. Оно ни к чему не обязывает. Как только царица скажет «нет», тема будет закрыта.
        Иван продолжал сверлить дьяка взглядом.
        - Ты заставил Лику сказать «да»?
        - Предварительно. До окончательного решения царицы.
        - Судя по тому, как они это восприняли, для них дело уже решено, - встряла Маргарита. - Он всё время околачивается рядом с ней, этот хрен халдонский, - Маргарита потрепала Лику по плечу. - Видимо, уже считает её своей невестой, если не женой. Можешь себе представить, каково ей было всё это время?!
        Иван повернулся к Лике. Она, напротив, отвернулась. У неё на глазах выступили слёзы, она торопливо промокнула их изорванным в клочья платочком.
        - Нам нужно было сохранить Велизария в Волхове, - оправдывался Коломна. - Я настоятельно рекомендую не торопиться с официальным отказом. Подождите пару дней, хотя бы до завтрашнего дела…
        - Пошёл вон! - процедил царевич, вставая. Левая половина лица его была чисто выбрита, правая оставалась в засыхающем на щетине мыле.
        Дьяк не стал спорить. Он посмотрел на Маргариту ничего хорошего не предвещающим взглядом и вышел из комнаты.
        Маргарита ухмыльнулась. Половина дела была сделана, а угрожающие взгляды дьяка она вообще не воспринимала всерьёз. Она подождала, пока он выйдет из комнаты, и снова повернулась к царевичу.
        - Ну и чтобы два раза не вставать, скажу, чего мы на самом деле припёрлись сюда…
        - Марго! - прошептала отчаянно Лика, дёрнув её за руку. - Не надо!
        - Мы, на самом деле, весь месяц тосковали и плакали по своему ненаглядному царевичу, - Маргарита говорила о Лике, как матери о своих маленьких детях. - Мы всё осознали, поняли и догадались наконец, что братец он нам весьма условный. Короче, мы, то есть она, тебя любит. По-настоящему, не по-сестрински. И только боялась признаться тебе. Да и себе тоже. Ф-фух, сказала! Ну вроде всё теперь.
        Наступившую тишину прервал негромкий плеск и звон. Сидор уронил бритву в серебряную полоскательницу. Маргарита замерла, ожидая, что будет дальше. На какой-то момент она испугалась, что опять всё испортила, не послушав Лику.
        Иван молчал. Он смотрел на Лику, но она старательно отворачивалась.
        Иван сделал к ней шаг и взял за руки. Только тогда она посмотрела на него глазами полными слёз, растерянности и несмелой надежды.
        «Ну же, ну же! Ну, давайте же! - понукала их Маргарита про себя, нетерпеливо сжимая кулаки. - Зря я, что ли, старалась?!»
        - Это правда? - хрипловато спросил Иван.
        - Да ёп твою за ногу! - воскликнула Маргарита, всплеснув руками. - Да поцелуй ты её уже, что ли! Она же сама никогда не решится!
        Иван сглотнул. Он приобнял Лику за плечи, наклонился к её лицу и глухо бросил:
        - Брысь отсюда!
        Маргарита с Сидором резво переместились в соседнюю комнату. Сидор тихо прикрыл дверь, а Маргарита, ликуя, выскочила в коридор.
        - Трам-пам-пам, трам-пам-пам! - напевала она, вприпрыжку несясь обратно. Хоть какое-то доброе дело сделала, не одни косяки она оставит после себя в этом мире. Что там Коломна говорил про завтрашнее дело? Может быть, Обмен?
        Маргарита завернула за угол и столкнулась нос к носу с Коломной. От неожиданности она даже вскрикнула и отпрянула от хищно наклонившегося к ней дьяка.
        - Довольна?! - прошипел он, цепко схватив её за руку костистыми пальцами. - Ты хоть понимаешь, чего натворила, дура стоеросовая?!
        - Ещё как понимаю! - высокомерно возразила Маргарита, выдирая руку из цепких пальцев дьяка. - Свожу двух влюблённых, которые очковали признаться сами.
        - Сводишь?! Да ни хрена ты не сводишь, дура, ты их разводишь!
        - То есть как? - растерялась Маргарита. Дьяк был разозлён, но не похоже, чтобы врал. Да и зачем ему?
        - А вот так, - Коломна схватил её за локоть, прижал спиной к стене, торопливо оглядевшись и убедившись, что они в коридоре одни. - Марья теперь точно даст согласие на брак и отправит царевну в Халдон, с глаз подальше. Вот чего ты добилась, дура, а не воссоединения любящих сердец или чего-то там.
        - Нет… Иван же…
        - Иван - царевич, а Марья - царица. Кто принимает решение, ась?
        - Но зачем ей?..
        - Слушай, бестолочь, - вздохнул Коломна, кажется даже успокоившись при виде непроходимой и безнадёжной тупизны. - Я бы тебе рассказал про семейные отношения, но это как бы не наше собачье дело, а потому давай по порядку Во-первых, Марье не с руки ссориться с Велизарием и Халдоном, а это случится, если помолвка будет расторгнута. Во-вторых, Лике с Иваном просто нельзя жениться.
        - Почему?
        - Они брат и сестра.
        - Нет.
        - Да. По закону, по бумагам они брат и сестра. По закону Лика признана дочерью царя Василия, а значит, сестрой царевича Ивана. Она царевна Волховская, такая же законная представительница рода, как и он. А по Соборному Уложению двадцать пятого года браки между братом и сестрой запрещены.
        - Но они же не родные! - воскликнула Маргарита.
        - Да, но в законе-то этого не прописано.
        - А если поправить?
        - Надо собирать Поместный Собор. А ради Лики Марья этого делать не станет.
        - Почему?
        - Да что ты заладила: «почему» да «почему»?! - вышел из себя Коломна. - Ну не любит её царица - мало тебе этого?!
        - Да что она ей сделала?
        Коломна протяжно и обречённо выдохнул, покрутив головой.
        - Чтоб тебя, Кошкина! Ну попробуй подумать хоть раз, для разнообразия. Что тебе всё разжуй да в рот положи. Марья, - медленно и значительно произнёс Коломна, вскинув брови. - Иван. Лика. Кто здесь лишний? По мнению… - дьяк поднял палец, потыкав в потолок.
        Маргарита растерянно смотрела на него. Не то чтобы она не подозревала чего-то подобного, но чтобы так всё далеко зашло?! Не на полном же серьёзе он всё это?!
        Дьяк, однако, говорил и выглядел вполне серьёзно.
        - Иван не позволит! - выдавила Маргарита первое, что пришло в голову.
        - Конечно, - кивнул дьяк. - Конечно, он будет спорить, ругаться, устроит бунт, поднимет войска. И мы на ровном месте получим новую войну, не закончив со старой. Ты этого добивалась? Поздравляю, у тебя получилось.
        Маргарита пришла в отчаяние. Да что ж такое?! Неужели она опять всё испортила? Опять хотела, как лучше, опять не послушала Лику, и вот результат. Прожжённый дворцовый интриган видел и понимал всё, несомненно, лучше неё.
        Она стукнула кулаком по стене, стараясь побольнее, взглянула смятенно.
        - Что же делать?
        - Помаленьку тут надо заходить в тему. Потихоньку. А не так, как ты. Сначала бы царицу обработать, законы поправить. А потом уж голубков наших сводить, раз уж не могут друг без друга.
        - Да, но теперь…
        - Беги давай обратно и вытаскивай подружку. Скажи, что передумала, что и пяти минут без неё не можешь. Что Иван ей не пара, да без разницы что - просто вытащи.
        - Да они уже там…
        - Что?
        Маргарита отчаянно посмотрела на дьяка. Как бы ему сказать, чтоб понял без слов?
        - Одни.
        Дьяк плюнул в досаде.
        - Ох ты ж, навязалась на нашу голову, Кошкина! - он развернулся, разоряясь на ходу. - За какие грехи ты нам послана?! Ни мальчишка, ни тот парень не доставили бы столько…
        Маргарита слушала удалявшийся голос дьяка, и в глазах у неё закипали слёзы. Да уж, не поспоришь. И с Костей, и с Никитой тут явно было бы меньше проблем, чем с ней. И что её вечно тянет, куда не просят? Делала бы всё по правилам, по инструкции и всё было бы зашибись. Как у Никиты, например. Добился же он своего… с этой… как её…

* * *
        Впервые в жизни Никита не знал, что делать. Что ещё хуже - он не знал, чего хочет. Он оказался в абсолютно незнакомой ситуации, и это пугало его больше всего остального.
        Раньше в его жизни всё было просто. Он не ставил перед собой недостижимые цели. В каждый конкретный момент он знал, чего хочет, и не мучился сложным выбором.
        Ещё в седьмом классе он решил, что хочет быть следователем, и пока одноклассники метались, не зная, что предпочесть, спокойно готовился к поступлению в академию МВД. Родители отговаривали, но он всё равно пошёл. Ему нравился розыск, и он был уверен, что это его дело.
        Когда он решил жить отдельно, точно так же спокойно поставил родителей перед фактом и съехал на съёмную квартиру. Деньги зарабатывал, тренируя детей в местной конноспортивной школе, в которую сам ходил несколько лет.
        Если ему нравилась девушка, он подходил и знакомился. Если были перспективы - ухаживал, если нет - отставал. К отношениям относился спокойно и деловито, как и почти ко всему в жизни, здраво оценивая и свой уровень, и свои возможности и не пытаясь прыгнуть выше головы.
        Друзья и ровесники удивлялись его спокойствию и рассудительности. Они страдали от несовершенства мира, от несправедливости своего места в нём. Никита же был уверен, что в мире всё так, как должно быть. Есть то, что есть, и с этим надо работать. Не нравится - меняй. Или меняй своё отношение. Мир не подстроится под твоё представление о нём. А если ты не подстроишься, всю жизнь проведёшь несчастным. Или сойдёшь с ума.
        И вот он попал в ситуацию, которую не может изменить. И не может изменить отношение к ней. И даже решить для себя, чего он хочет, тоже не может, хотя с этим-то как раз у него раньше проблем не было.
        Он не знал, чего хочет, - возвращения Бессмертного или его провала. Первое отправляло мальчика домой, а это было правильно. Ради этого всё и затевалось. Скорее всего, ускорится и их с Кошкиной возвращение, и это тоже должно быть правильно. Должно ли? В этом Никита уже не был уверен.
        Ладно, что там думает Маргарита, но он не хотел возвращаться. Он знал, что его ждут. Его ждёт Шмидт, друзья, родные, но он не хотел возвращаться. Не хотел расставаться с Еленой и не хотел видеть её рядом с Бессмертным.
        Но он никуда не мог деть честное признание - Елена не его уровень. И просто не его. Она - женщина Бессмертного, она одержима его возвращением и готова сжечь ради этого половину мира, а если понадобится - и вторую. Она не успокоится, пока не добьётся своего и не станет счастлива, и он, Никита, никогда не станет для неё заменой Бессмертного.
        Это он понимал. Раньше в таких ситуациях он спокойно признавал реальность и просто отходил. Но сейчас не мог.
        Он был влюблён в Елену и ничего не мог с этим поделать. Он думал о ней всегда. Он хотел её каждое мгновение, когда видел и не видел, и знал, что не посмеет прикоснуться к ней без разрешения. Каждый день он с трепетом ждал момента, когда Елена позволит ему взять себя на руки и вынести за стены башни. Он наклонялся, брал её под колени, придерживая другой рукой за спину и иногда осмеливаясь посмотреть в насмешливые зелёные глаза.
        С трудом сдерживая себя, он шагал сквозь стену и осторожно опускал её на каменные плиты площади. Искардей уже ждал хозяйку. Он угрожающе вставал на дыбы, размахивая тяжёлыми крыльями, и тут же, по знаку Елены, покорно пригибался всеми головами к земле, брал её за талию и поднимал на спину. Елена ласково и снисходительно кивала Никите, сообщала (или не сообщала), когда её ждать, поднимала Змея в небо и улетала в очередной налёт.
        Никита доставал смартфон, выбирал в плейлисте Высоцкого и шёл разгуливать по бесконечным залам Башни, негромко и мрачно подпевая: «Твой мир колдунами на тысячи лет укрыт от меня и от света. И думаешь ты, что прекраснее нет, чем мир, заколдованный этот». Вечером он встречал её, опять брал на руки и заносил в Башню. Всё, что ему оставалось.
        Порой он думал, дразня самого себя: что, если бы не было с ней постоянно Рогдая, Саура и прочих колдовских тварей, способных убить по одному её щелчку? Осмелился бы он на что-нибудь? Призывая остатки совести и здравого смысла, Никита старался не загадывать дальше.
        Какой в этом смысл? Либо Саур, либо Рогдай всегда рядом с ней. Даже когда она улетала, оставляла с Никитой кого-нибудь из них. Не из недоверия, как она утверждала, а для защиты. И на всякий случай, добавляла с лукавой улыбкой.
        На какой ещё такой случай, Никита понятия не имел, но разгуливать в сопровождении Рогдая или Саура по башне ему было неуютно. Елена не запрещала, напротив, настоятельно советовала продолжать экскурсии, но Никита быстро понял, что до самого главного под бдительными взглядами волка и ворона ему уже не добраться.
        Ни Рогдай, ни Саур, ни даже Елена не закрывали ему путь в кабинет Бессмертного. Он сам не осмеливался туда заходить. Он знал, что его потянет проверить, на месте ли шкатулка, и вот тут-то его как раз и остановят, и что будет дальше, он не брался загадывать.
        Нет уж, лучше не рисковать. Не давать пока повода. В башне было много чего ещё интересного, и первые дни, в сопровождении и в отсутствии Елены, Никита ходил по этажам, осматривая сокровища и лаборатории Бессмертного. Именно лаборатории - он не знал, как ещё назвать комнаты с разнообразными приборами, странными механизмами и инструментами, столами, заваленными чертежами с непонятными формулами и бесчисленными образцами опытов Бессмертного.
        Было золото. Много золота. Настоящего, высокой пробы. Никита уже понял, что Бессмертный каким-то образом получал его из другого металла, скорее всего, из железа. В лаборатории, где были сложены горы золотых слитков, имелись и железные болванки.
        Была комната, где под стеклянными колпаками и стеллажами безостановочно вращались разнообразные вихри - снежные, водные, песчаные, огненные. Здесь Кощей экспериментировал со стихиями, догадался Никита. И, кажется, удачно.
        Была зеркальная комната, в которую Никита заходить не стал, наслушавшись рассказов Елены о природе этих зеркал. Была огромная библиотека, в которой изрядная часть книг была на непонятных Никите языках. И всё же большую часть башни занимали, как Никита их называл про себя, медицинские лаборатории.
        Это были операционные со столами и кучей приборов. Были залы с жутковатыми витринами, в которых на виду хранились органы и части человеческих (и не только) тел. Были комнаты, заставленные склянками, банками и сосудами с неведомыми порошками, смесями и легко узнаваемой кровью.
        Крови было много. Она хранилась в разных сосудах, подписанных загадочным шифром, и не напоминало всё это лабораторию для анализов только потому, что сосуды больше походили на флаконы дорогих духов, чем на стандартные пробирки.
        В любом случае, заключил про себя Никита, осмотрев всё (или почти всё), Кощей бессмертный не потому, что где-то спрятана его мифическая смерть, а потому что каким-то образом он сломал программу старения, научив клетки организма самовоспроизводиться бесчисленное количество раз. Наверняка не без помощи этих магических камней, но всё же дело это функциональное, а значит, его можно воспроизвести.
        В любых других обстоятельствах это открытие его бы изрядно взволновало и воодушевило. Отменить смерть - это не какой-то пенициллин изобрести! Но после всего, что произошло, и на фоне того, что сейчас с ним творилось, потрясён Никита оказался не слишком. Уж точно не сильнее, чем после своего выстрела в Бессмертного. Да и не до того ему было сейчас.
        Вот изобрёл бы Бессмертный средство, позволяющее влюбить в себя кого угодно, бормотал Никита, был бы другой разговор. За такое и Нобелевку не жалко дать. А может, и изобрёл, угрюмо думал он, шагая по бесконечным коридорам огромной башни. Ведь влюбил же он в себя Елену Прекрасную, самую красивую женщину этого, да и всех остальных миров тоже. Ну вот как? Что она в нём нашла?!
        Елене нравилось с ним играть, но в какой-то момент она, похоже, поняла, что зашла слишком далеко. Однажды вечером Никита, как обычно занеся Елену с площади в башню, не поставил её сразу на ноги, а так, на руках, и донёс до спальни. Елена мелодично ворковала ему на ухо, прося остановиться, но Никита словно оглох. Он опустил её только у двери спальни, и тогда она развернулась и залепила ему звонкую пощёчину.
        - Ещё раз позволите себе такое, юноша, и я велю Рогдаю порвать вас, - предупредила она.
        - Что ж вы сразу-то не велели? - хрипловато спросил Никита, приходя в себя. Рогдай шёл рядом с ним всё это время и угрожающе скалил клыки, но ничего более не делал. - Я вам нужен ещё. Без меня вы не сможете выбираться из башни.
        Елена мелодично рассмеялась, от чего у Никиты враз пересохло в горле.
        - Сообразительный, да? Что ж, раз вас этим уже не напугать, давайте-ка я вам кое-что покажу, - она открыла дверь, приглашающе махнула рукой. - Заходите.
        Никита дёрнулся и замер в неуверенности. Он ещё ни разу не был в спальне Елены и даже в открытую дверь не видел её. А теперь она сама приглашает его?!
        - Заходите, заходите, - настаивала Елена. - Вам нужно это увидеть.
        Никита нерешительно шагнул в дверь. Вопреки ожиданию, спальня была оформлена не в золото, а в контрастные черно-белые тона. На чёрном отполированном блестящем полу стояла роскошная белая кровать. На белоснежном покрывале лежала засохшая алая роза. Золотым в комнате было только одно - статуя высокого красивого юноши в натуральную величину, стоящая напротив кровати.
        - Подойдите сюда! - приказала Елена.
        Никита послушно подошёл.
        - Смотрите, - она кивнула на статую. - Видите?
        Сначала Никита не понял, на что ему нужно смотреть.
        Статуя как статуя, много он таких статуй видел в башне. Лишь через несколько секунд до него дошло - у этой статуи были живые глаза. Живые!
        Никита почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он клацнул зубами, пытаясь сдержать невольную дрожь.
        - Что это? - прошептал он.
        Полные муки и отчаяния живые глаза смотрели на него из золотых неподвижных век.
        - Это принц Ириней из Вестлана, - спокойно сказала Елена, погладив статую по плечу. Она облокотилась о неё и повернулась к Никите.
        - Принц?! Он что… То есть он живой?
        - В каком-то смысле. Мозг и глаза у него живые, он всё видит и всё понимает. Вот только сделать ничего не может. Потому что, - Елена демонстративно провела рукой перед статуей сверху вниз, - сами видите. Всё остальное в нём - чистое золото!
        - Но зачем?! - Никита запустил руку в волосы, пытаясь осознать.
        - Видите ли, юноша, - небрежно начала Елена, словно рассказывая о прогулке за город. - Мне не было и шестнадцати, когда за мной уже выстраивалась целая очередь из женихов. Некоторые оказались чересчур настырными и решили не отступать, даже когда я ушла с Кощеем.
        - Вот этот вот молодой принц, - Елена погладила пальцем по золотой щеке, а Никита вздрогнул, как будто она коснулась его, - даже собрал целый отряд и отправился выручать меня. Удивительно, но он добрался до Золотого Города и до этой башни.
        - Сначала я хотела его просто прогнать. Вышла показать, что со мной всё в порядке, просила убраться, пока не поздно. Пока не разозлился Кощей. Он ничего не хотел слушать. Он сначала умолял меня, потом требовал, грозил. Потом просто схватил и стал затаскивать на лошадь. Порвал рубашку, чуть не вывихнул руки. Он думал, меня околдовали, опоили, одурманили. Он никак не мог поверить, что я сама ушла жить с Кощеем. С этим колдуном, с этим злодеем и врагом всего остального мира. Как я могла?!
        Никита не мог осуждать принца. Он сам задавал себе те же вопросы, сам долго не мог поверить. Но, в отличие от Иринея, кажется, кое-что понял.
        - И что дальше? - хрипло спросил он, прекрасно зная ответ.
        - А дальше - вот! - Елена опять провела рукой сверху вниз. - Я закричала, вышел Кощей. Ириней валялся в ногах, плакал, твердил, что ему ничего не надо, только смотреть на меня всю жизнь. Я попросила Кощея исполнить его просьбу.
        - И он… - Никита опять запустил руку в волосы, не в силах поверить. - И он смотрел, как вы каждую ночь… здесь…
        Он оглянулся на белоснежную кровать, представив себя на месте золотого принца.
        Елена мелодично засмеялась. Она смеялась очаровательно, как и почти всё, что делала. У неё были ровные красивые зубы, белизне которых позавидовали бы голливудские протезисты.
        - Забавно, не правда ли? Бедняга Ириней! Что ему стоило просто развернуть коня? Женился бы на какой-нибудь Матильде и грел бы сейчас трон Вестлана.
        Он не мог, думал Никита. Он не мог развернуть коня, и Никита понимал почему.
        - Но зачем вы с ним так… вот так…
        Он не мог выговорить слово «жестоко», но это была именно что запредельная жестокость, граничащая с садизмом. Милосерднее было просто убить парня.
        - Я тогда сильно разозлилась, - ответила Елена. - Мне хотелось его проучить. Ну и отвадить всех остальных желающих спасти несчастную юную пленницу злого старого колдуна. Я позаботилась, чтобы об этом случае стало известно, кому следует. После этого даже Чёрный Моор не рисковал появляться в Долинах.
        Никита не знал, кто такой Чёрный Моор, и не собирался спрашивать. Он всё смотрел на золотого принца и думал о том, что тому приходилось видеть здесь каждую ночь.
        Он переводил взгляд на спокойную невозмутимую Елену, и у него не укладывалось в голове, как такая красота сочетается с такой беспощадностью. От колдуна, от Кощея Бессмертного он мог бы ждать подобной жестокости, но ведь она сама сказала, что это была её идея. Это явно не та красота, что спасает мир! Эта красота совсем о другом.
        Никита потряс головой, пытаясь прийти в себя.
        - И вам не жалко его? - спросил он. - Вы не думали его, хот-я бы убить, что ли…
        Елена улыбнулась.
        - Я же сказала: он стоит здесь в назидание прочим. Вот вам, например. Вижу, вы, как и он, не верите, но это правда - Кощей был моим первым и единственным мужчиной. И если попробуете стать вторым, разделите участь этого неумного принца.

* * *
        Внушение помогло. Больше Никита не позволял себе того, что попробовал сделать в этот вечер. Но помогло оно Елене, не ему.
        Наверное, с любой другой женщиной подобный приём и сработал бы. Но с Еленой было что-то особенное. Его страсть к ней, даже после всего увиденного, не уменьшилась нисколько. И то, что теперь ему приходилось сдерживать себя, контролируя каждое слово и каждый жест, лишь усугубляло ситуацию.
        Он ходил всклокоченный, с лихорадочно блестевшими глазами, и, кажется, Елена начала за него переживать. Никита не мог уснуть, и она стала давать ему на ночь рюмку полынной настойки, отключавшей быстро и накрепко. Это спасало ночь, но и днём Никита не находил себе места, не зная, чем заняться и беспокойно слоняясь по бесконечным коридорам башни.
        Видимо, Саур донёс Елене, что гонец на грани и надо с ним что-то делать. А то может и не дотерпеть до возвращения Бессмертного и выкинет какой-нибудь фортель.
        Однажды утром, перед очередным вылетом, Елена протянула Никите небольшой, но увесистый кожаный мешочек. Он вопросительно посмотрел на неё.
        - Золото, - коротко сказала она. - Берите.
        - Зачем?
        - Сходите в город развеяться. А то тут вы совсем с ума сойдёте.
        - Я не хочу…
        - Берите, берите. Тут есть на что посмотреть, есть где развеяться. Саур вас проводит, покажет, где что.
        Елена всунула кошель ему в руки, ободряюще подмигнула и повернулась к Змею. Искардей поднял её на спину и оттолкнулся, подняв вихрь сухой снежной пороши. Никита проводил Змея глазами и задумался: последовать ли совету Елены или вернуться обратно в башню?
        - По бабам? - хрипло каркнул Саур, опускаясь на плечо.
        - Чего? - вздрогнул Никита.
        - По бабам, говорю. Здесь отличные бордели. Ты каких предпочитаешь?
        - Иди к чёрту! - зло ответил Никита, дёрнув плечом и пытаясь согнать Саура. - Я кобель тебе, что ли, на случки водить?!
        - Ха! - саркастически каркнул Саур. - Тебе точно надо выпустить пар, парень. Пока мозгом не потёк.
        - Отвали! - буркнул Никита, стряхивая Саура с плеча. Ворон взлетел на пару секунд, лениво хлопнув крыльями и снова уселся. Никита опустил в карман кошель с золотом и нехотя двинулся по площади к улице.
        - Повежливей! - сварливо прохрипел ворон. - Мы тебя у Калинова моста спасли. Ты нам должен ещё.
        - Я вот уже думаю, а не зря ли? - пробормотал Никита.
        Он действительно об этом думал. Насколько проще была бы его жизнь, если бы царевич перехватил его у Калинова моста и не дал бы добраться до Елены?! Да, планы Бессмертного накрылись бы. Да, они с Кошкиной и мальчиком застряли бы тут, скорее всего, навсегда. Но всё это лучше, чем сходить с ума по женщине, которую никогда не добьёшься.
        Никита так увлёкся Еленой в последние недели, что не мог уже думать ни о чём другом и не обращал внимания на происходившее вокруг. Поэтому изрядно удивился переменам в Золотом Городе.
        Он запомнил его пустым и притихшим, почти вымершим, словно после долгой осады. А сейчас улицы и площади, несмотря на холод и снег, были полны оживлённым, переговаривающимся, спешащим народом. Люди были бодры, деловиты, в приподнятом настроении, вызывая у Никиты стойкое ощущение предновогодней суеты. Всё это так контрастировало с угнетённым молчанием, царившем в Городе в день его прибытия, что он не удержался от вопроса.
        - Блокаду сняли, - объяснил Саур. - Семиградье открыло границу. Пошёл товар, харчи. Маленько отъелись людишки, а то на грани были. Золото есть, а купить нечего.
        - Вот оно что! - поразился Никита, осматривая повеселевших, разрумянившихся горожан. Первое его впечатление не обмануло; Золотой Город действительно был на грани голода из-за блокады, устроенной соседями. А своей продовольственной базы у него не было, вспоминал Никита путь от моста до Города. Пахотных земель в Долинах он не заметил.
        - Ну, и хозяина ждут, - добавил Саур, покачиваясь на плече и изредка балансируя крыльями. - Радуются, что Кощей скоро вернётся.
        - Радуются? - усомнился Никита.
        - Сопляк! - выплюнул ворон ему в ухо. - Ты что, сомневаешься?
        - Да нет, почему же? - нехотя ответил Никита. - Может, и радуются.
        Ему не хотелось ругаться с вороном. Было неприятно слушать его хриплое карканье прямо в ухо, и Никита предпочёл не развивать тему.
        Он шёл по улице, противоположной той, по которой направлялся к башне несколько недель назад. Если на той улице были, как казалось, частные дома и особняки зажиточных граждан, то на эту выходили заведения самого разного толка - от кабаков и трактиров до магазинов и, кажется, даже театров. Никита шёл, протискиваясь сквозь людской поток, в местного покроя меховом полушубке с золотым шитьём и вертел головой, с любопытством разглядывая столицу Долинного царства. Как-то немного не так он представлял себе обиталище сказочного Кощея Бессмертного.
        На него почти не обращали внимания. Изредка бросали любопытные взгляды и тут же отворачивались, возвращаясь к своим делам. Никита понимал, что дело в Сауре - людей пугал этот зловещий кощеев надзиратель и приспешник Елены, как в прошлый раз их пугали сопровождавшие Никиту волки. Может, они и радуются возвращению Кощея, но его тварей опасаются и не любят - это понятно и без особых расспросов.
        Улица незаметно перешла в торговый ряд. По мощёной проезжей части катились повозки и сани с товарами, по сторонам стояли дома с витринами, прилавками с лотками, выходящими прямо на улицу. Это был ещё почти центр города, поэтому и магазины были соответствующие, предлагая товары элитного спроса.
        У Никиты разбегались глаза. На прилавках лежали дорогие меха, ткани, кожи, пошитые одежды. Изумительно расшитые платки и плащи. Ювелирные украшения. Часы. Замки. Кованые и резные шкатулки и сундуки. Столовые приборы. Оружие.
        Никита замер у витрины оружейного магазина, восхищённым взглядом осматривая ножи, кинжалы и сабли и в сомнении ощупывая кошель в кармане. А не прикупить ли и в самом деле чего-нибудь? На память, так сказать, о пребывании здесь. Особенно ему приглянулся кинжал с рукояткой, украшенной большим рубином. Он подумал, как круто это будет смотреться в сочетании с перстнем, подаренным Еленой, и почти уже намерился спросить о цене, как невольно отвлёкся на проезжую часть.
        По улице тарахтел возок, запряжённый парой лошадей. Снегу было ещё немного, и обитые медью колёса бодро дребезжали о камни мостовой, на середину которой выбрался трёхлетний мальчик. Малыш опустился на корточки и что-то усердно выковыривал веточкой между камнями мостовой, не обращая никакого внимания ни на несущуюся упряжку, ни на крики возницы.
        Никита с тревогой переводил взгляд с ребёнка на возок и орущего возницу и понимал, что дело дрянь. Малыш то ли не слышит, то ли не понимает криков, а кучер продолжает орать, явно не собираясь придерживать лошадей.
        Метров за пять он начал натягивать вожжи, но было поздно. На скользкой мостовой лошади могли не успеть и затоптать малыша. Никита бросился наперерез и под самыми мордами лошадей успел схватить карапуза за шиворот и выдернуть из-под копыт.
        На секунду он будто оглох, не слушая ни истошного мата возницы, ни восхищённого гула торговцев и покупателей, ставших свидетелями сцены. Он развернул к себе мальчика лицом и поставил его на ноги. У того было на удивление равнодушное и невозмутимое выражение лица, словно он даже не понял, что произошло.
        Возница заметил Саура, кружившего над Никитой и мгновенно скис. Какая-то женщина в сбившемся платке и расстёгнутой шубке бросилась к мальчику и схватила его на руки.
        - Ваня, Ванечка, ты как?! - бормотала она с побелевшим лицом, ощупывая, осматривая и целуя не проявлявшего никакой реакции малыша. - Ты как, мой хороший, цел? Всё нормально?
        - Всё с ним в порядке, Алёна Вадимовна, - успокаивающе прогудел из соседнего прилавка сивобородый торговец мехами. - Скажи спасибо этому молодцу, - он кивнул на Никиту. - Из-под копыт мальца твоего вытащил.
        Алёна повернулась к Никите. Тому сразу же стало дико неловко от её сияющего благодарными слезами взгляда.
        - Спасибо вам, спасибо огромное! - она обняла его свободной рукой. - Если бы не вы… Ваня такой… Анюта, я же велела тебе следить за Ванечкой!
        Подбежала запыхавшаяся девочка лет шести. Она виновато моргала, глядя на мать, и нисколько не возражала, получив подзатыльник.
        - Я на минуту только отошла, - оправдывалась Анюта. - Гиацинты поправить.
        - Ты же знаешь, что его и на минуту нельзя оставить…
        - Наняли бы какую-нибудь няньку, Алёна Вадимовна, - встрял опять сивобородый. - Не справиться вам одной.
        - Нельзя, Матвей Семёнович! - покачала головой Алёна, перекладывая сына с одной руки на другую. - Ванечка не может с чужими, вы же знаете.
        Сивобородый Матвей жалостливо поцокал, покачал головой. Соседние торговцы тоже качали и кивали головами - сочувственно и понимающе, показалось Никите.
        - Я пойду, наверное, - пробормотал он. Саур уже прогнал возницу и теперь кружил над ним.
        - Нет! - Алёна схватила его за руку. - Нет, подождите… Извините, как вас зовут?
        - Никита.
        - Никита, я вас так просто не отпущу, - Алёна тянула его за руку, то и дело оборачиваясь и поглядывая сияющими глазами. - Я тут рядом живу… у меня магазин… Зайдите на пять минут, дайте мне вас хотя бы угостить.
        - Нет, Алёна Вадимовна, не надо! - Никита решительно остановился у двери дома с цветами в витрине и на прилавке. - Не стоит мне заходить. Совсем это ни к чему.
        - Почему? - удивилась Алёна. - Вы спасли Ванечку, я даже не знаю, как мне вас благодарить?! Можно я вас хотя бы чаем угощу?
        Она опустила мальчика на ноги, и Анюта торопливо схватила брата за ладошку, всем своим видом демонстрируя намерение больше не выпускать его.
        - Я всего лишь оказался в нужном месте, - сказал Никита, думая, что не так с этим странным мальчиком, который до сих пор не издал ни звука. - Любой бы сделал то же. Вы совершенно мне ничем не обязаны.
        Саур опустился ему на плечо и хрипло каркнул, словно хохотнув в ухо. Алёна и Анюта испуганно посмотрели на него.
        - Да не бойтесь! - поспешил успокоить их Никита. - Он со мной.
        - Ага! - кивнула Алёна, но держалась по-прежнему настороженно. Ворон её явно сковывал.
        - Саур, свали на хрен! - Никита дёрнул плечом. - Полетай где-нибудь.
        К его собственному удивлению, ворон послушался. Он насмешливо каркнул и взлетел. Алёна проводила его взглядом и улыбнулась, успокоившись.
        - Так вы тот самый посланец, о котором все говорят? - спросила она заинтересованно. - Вы прибыли от Кощея?
        - Ну, - стеснённо кивнул Никита. - Да, прибыл.
        - Вы живёте сейчас в башне? С Еленой?
        - Ну… живу как бы… - замялся Никита. Он хотел добавить «но не с Еленой», но вовремя остановился, поняв всю двусмысленность ситуации.
        - И что же Кощей? Где он? Когда он вернётся, вы можете сказать?
        - Э-э-э… - протянул Никита, удивлённый заинтересованностью Алёны. - Не знаю. Наверное, скоро, если всё получится. А зачем вам?
        Алёна обернулась на мальчика, поправила его шапку и снова повернулась к Никите, болезненно улыбнувшись.
        - Он обещал вылечить Ванечку. Как раз перед тем, как исчез.
        - Э-м-м, - растерялся Никита. - Ачто с ним?
        Алёна опять дотронулась до головёнки сына, прижала к бедру.
        - Ванечка нездоров. У него задержка в развитии. Какой-то сбой в голове. Ну, так он сказал. С ним надо работать, и он обещал. Но не успел.
        - Вот оно что!
        Это вносило новые корректировки в представление о здешней реальности.
        - Думаю, он скоро вернётся, - пообещал Никита. - Всё с вашим мальчиком будет хорошо.
        Он подмигнул ему, но малыш тупо смотрел перед собой, не реагируя на происходящее. Если он аутист или даун, непонятно, как с этим справится даже такой колдун, как Кощей, подумал Никита.
        Но расстраивать мать он не стал. Он её только что обнадёжил, она сияла радостной и немного застенчивой улыбкой, и он опять почувствовал смущение.
        - Что ж, хорошего дня вам, - кивнул Никита, намереваясь откланяться.
        - Да подождите вы! - Алёна снова схватила его за руку. - Неужели не зайдёте?
        - Нет, спасибо, Алёна! - решительно отверг Никита. - Мне пора. У меня дела… там, в башне… - сказал он первое, что пришло в голову.
        - Ну, возьмите хотя бы цветы в подарок, - попросила Алёна, взмахивая рукой над букетами в вазах. - Какие-нибудь, какие захотите.
        Она смущённо улыбалась, явно переживая, что не может предложить ничего более достойного. Чтобы успокоить женщину, Никита вытянул из букета одну красную розу.
        - Возьмите ещё…
        - Нет, - ему пришла в голову одна мысль. - Они так хороши, что и одна стоит букета. Если честно, мне даже неловко…
        Он вытащил из кармана кошель, и Алёна тут же замахала руками.
        - Уберите сейчас же. Я же сказала, что это подарок.
        - Ну хорошо, - сдался Никита. - До свидания, Алёна!
        - До свидания, Никита!
        Никита улыбнулся Анюте, получив ответную несмелую улыбку, ещё раз подмигнул безучастному Ванечке и, взмахнув розой, пошёл обратно. Он знал, что Алёна провожает его взглядом, и старался не оборачиваться, пока точно не будет уверен, что она его уже не видит.
        - Ха! - Саур слетел на плечо откуда-то сверху, заставив вздрогнуть. - Кондаурова вдова, значит? Может, всё-таки по борделям?
        - Чего?! - взбесился Никита. - Пошёл ты, хрен…
        Тут до него дошло.
        - Вдова? - переспросил он, ошарашенно. - Она - вдова? Ты-то откуда знаешь?
        - Это моё дело - знать тут всё обо всех.
        - Да, но… Но что с ним случилось?
        - Погиб два года назад в битве за Кремень. От стрелы царевича.
        - Так он солдат был?
        - Ха, солдат. Полковник!
        - Понятно, - буркнул Никита. - Ачего она… В смысле, с кем она живёт-то сейчас?
        Почему-то он представлял себе вдову с детьми убитой горем, хлопотами и безденежьем, преждевременно постаревшей и непременно в чёрном платке. Алёна никак не вписывалась в этот образ, и он с трудом мог поверить, что она держится и справляется со всем одна.
        - С отцом. Но не сейчас. Батька её в Семиградье, восстанавливает связи.
        - А он тоже купец?
        - Ага.
        - Ясно, - Никита умолк. Продолжать разговор с Сауром не хотелось, от его карканья уже заболело ухо.
        Они вернулись к башне. Саур уговаривал продолжить экскурсию по городу, но Никите больше не хотелось гулять.
        Когда вернулась Елена, он протянул ей розу. Она взяла, лукаво улыбнувшись.
        - Вы были у цветочницы Кондауровой? - спросила Елена, вдохнув запах бутона.
        - А что, в этом городе только она цветами торгует?
        - Нет, но такие есть только у неё. Кощей каждый день покупал у неё цветы для меня.
        - Вот оно что! - протянул Никита.
        Ну, вот и сошлось! Ещё одной загадкой стало меньше. Он подумал, стоит ли говорить Елене, но решил, что нет. Обойдётся.
        - Как успехи? - спросил Никита за ужином.
        Он давно перестал интересоваться ходом кампании, решив, что совсем не хочет выслушивать ежедневные отчёты о сожжённых сёлах и городах. Однако разговор с цветочницей снова возбудил в нём интерес к происходящему. В самом деле, скоро ли возвращается Кощей? И возвращается ли вообще? Как продвигается его план?
        - Из Волхова пока ничего, - ответила Елена, небрежно отбрасывая волосы за плечи. - Марья пока без сознания, а без неё всё встало.
        - Тогда зачем летать?
        - Если не летать, они вообще шевелиться не будут. Думаю, пора слетать в Халдон - подторопить Велизария. Пусть наконец подключится, поднимет Марью на ноги.
        - А если не сможет? - решился спросить Никита.
        Елена зловеще прищурилась.
        - Тогда мне придётся сжечь их всех.
        Никита внутренне поёжился. Несмотря на всю её видимую уверенность и безмятежность, он замечал, что она начинает нервничать. Что-то в планах Бессмертного идёт не так, и, возвращаясь после очередного налёта, Елена выглядела всё озабоченней и беспокойней.
        Разговоры с ней становились короче и суше. Раньше Елена проводила с ним целые вечера у камина, то выспрашивая о Бессмертном, то дразня и флиртуя. Теперь они быстро и молча ужинали и расходились по своим углам. Елена запиралась в кабинете Бессмертного и над чем-то работала. Никита подозревал, что над каким-то новым планом. Потому что прежний явно не срабатывал.
        Предоставленный самому себе и не зная, чем ещё заняться, Никита стал выходить в город. В сопровождении то Саура, то Рогдая он исследовал Золотой Город, каждый раз стараясь выбирать новые маршруты, но возвращаясь к башне неизменно через цветочный магазин Алёны Кондауровой.
        Он убеждал себя, что просто покупает розы для Елены, и так оно и было. Но вдобавок ко всему его начинало тянуть к приветливой цветочнице. В отличие от Елены, с ней он чувствовал себя легко и непринуждённо, почти как с Кошкиной. Притом что Алёна была взрослой женщиной, вдовой с детьми, а Кошкина ещё так толком и не повзрослела.
        Она искренне обрадовалась, когда увидела его на следующий день. Она снова приглашала его зайти, но Никита опять отказался. Он купил розу, на этот раз заплатив, как ни отказывалась Алёна. Справился о детях, перебросился парой фраз и попрощался, как только подошёл следующий покупатель.
        «Аленький цветочек, - бормотал Никита, шагая обратно, и то и дело поднося розу к носу. - Алёнкин… Алёненький… Господи, что за чушь в голову лезет! У неё отец тоже купец. Вот только он продаёт цветы, а не привозит. И вместо двух сестёр у неё двое детей, из которых один больной. И кто здесь чудовище? Должен быть Кощей, вот только же он не добивается её. Да-а, всё не так, как в сказке. Совсем не так».
        Проснувшись на следующее утро, он заметил в окно необычную картину. На площади перед башней в полукруге волков стоял какой-то старик и что-то объяснял зависшему перед ним Сауру. Никита приблизился к стеклу, заинтересовавшись. Но прежде чем он рассмотрел, старик исчез, Саур метнулся в башню, а волки расступились и разлеглись на заснеженной площади.
        - Кто это был? - спросил он, спустившись, Елену.
        - Велизарий, - хмуро ответила она. - Они просят отсрочку. Уверяют, что вот-вот поставят Марью, но им нужно ещё время.
        - И что?
        - Я дам им время! - решила Елена. - Но не передышку. Давайте, Савостьянов. Подторопим их, чтобы не расслаблялись.
        Он вынес её из башни, подождал, пока Змей взлетит и скроется за гребнем невысоких гор, и пошёл в город. Возвращаясь, опять завернул к цветочному магазину и задержался сегодня подольше. Алёне удалось-таки уговорить его на чашку чая, и Никита сам не заметил, как проторчал в уютной кремовой гостиной цветочницы почти целый час.
        Он узнал, что Бессмертный уже спас однажды Анюту после укуса гадюки и с проблемой младшего тоже пришлось идти к нему. После гибели мужа Кощей выплатил семье пособие золотом, но Алёна попросила его помочь любимому делу, и он наколдовал замечательную теплицу. В ней можно было выращивать цветы круглый год, и спрос был такой, что заказы поступали даже из Малахита и Вестлана. До последней блокады.
        На следующий день Никита исследовал близлежащие магазинчики и заявился с подарками для детей. Анюта страшно обрадовалась кукле в расписном сарафанчике, а Ванечка предсказуемо не отреагировал на лошадку-качалку. Сконфуженная Алёна извинялась за сына, объясняя зачем-то, что он до сих пор не заговорил и не может поблагодарить сам. Никита махал руками и требовал прекратить.
        Саур насмешливо каркал у него на плече, когда они возвращались, но Никита привык и уже не реагировал. Он знал, что Саур докладывает Елене, но и это его почему-то не смущало. Елену его городские прогулки нисколько не интересовали, во всяком случае она о них не спрашивала.
        Она становилась всё мрачнее и раздражённее. Никита чувствовал, что она на грани срыва, и понятия не имел, как его предотвратить. Он хотел поговорить с Сауром, единственным, кажется, кто ещё имел на неё хоть какое-то влияние. Но как раз в это время она куда-то отослала Саура, и в город Никиту стал сопровождать Рогдай.
        Рогдая цветочница, как и все прочие, боялась больше, чем Саура. Поэтому он либо перебрасывался с ней парой фраз при встрече и шёл дальше, не желая мешать торговле и пугать покупателей, либо заходил в дом на чашку чая, оставляя волка снаружи. Анюта уже начинала привыкать к нему и здоровалась при встрече, называя Никитой, как он сам просил, без всяких «дядей». Ванечка по-прежнему дичился и молчал, не реагируя, когда Никита пытался его погладить или приласкать.
        Алёна страдальчески морщилась каждый раз, глядя на сына, и Никита думал, что, несмотря на золото Бессмертного, жизнь её, в сущности, совсем не проста. Он пытался отвлечь её разговорами хотя бы на несколько минут в день, и, кажется, у него получалось. Она искренне и радостно улыбалась ему при каждой встрече, и каждый их разговор неизменно завершался одним и тем же:
        - Завтра заглянете?
        - Непременно. Где мне ещё брать такие розы?!

* * *
        Всё закончилось неожиданно.
        Однажды утром он зашёл в столовую и с удивлением застал Елену, сияющую победным торжеством. Он забыл уже, когда в последний раз видел её в таком настроении. Не в тот ли день, когда они спустили Змея и она совершила свой первый налёт?!
        - Собирайтесь, Савостьянов! - приказала она, подлетая к нему с развевающимися волосами и блеском в глазах.
        - Куда? - опешил он.
        - В Волхов. Марья очнулась, они приняли наши условия. Завтра снимут Запрет.
        - О как! - выдавил ошеломлённый Никита. - А зачем мне в Волхов?
        - Обговорить условия возврата, - она помахала перед ним свёрнутым листком. - И предоставить часы для сверки.
        Она кивнула на его левое запястье. Никита машинально посмотрел на часы, которые синхронизировал с часами Бессмертного. Вот они, оказывается, для чего!
        Он всё ещё не мог прийти в себя. Он не знал, что сказать, и, кажется, не был готов к такому неожиданному окончанию своей миссии.
        - Отправитесь на Рогдае, - сообщила Елена. - Завтра утром будете на месте.
        - Да они же меня пристрелят, - запротестовал Никита. - После того боя… на мосту…
        - Никто вас не тронет, - усмехнулась Елена. - У вас неприкосновенность. Мы достигли с Марьей соглашения.
        Глава 5. Утро в Мариинском дворце
        - Костян, вставай! Светает уже. Хватит дрыхнуть. И так чуть не сутки проспали.
        Сквозь сон Костя слышал весёлый голос Олега и понимал, что торопиться некуда. Он с наслаждением потянулся, не открывая глаз, и снова свернулся калачиком под одеялом. Олег не мама, и ему не в школу. Они наконец-то в безопасности, в тепле, в уюте, в чистой постели. С сознанием выполненного долга после тяжёлого и опасного путешествия. Имеют право отдохнуть и никуда не спешить.
        - Вставай, Костян! - Олег пихнул его в плечо. - Янька уже заждалась. И мамка тоже.
        Костя рывком сел в кровати, откинув одеяло.
        - Чего? Яна здесь?!
        - Угу! - Олег стоял полностью одетый и с весёлыми искорками в глазах.
        - Откуда? - Костя торопливо натянул рубаху и взялся за штаны, аккуратно сложенные на сундуке рядом с кроватью. - В смысле, как? Зачем они здесь?
        В заиндевелые окна вползал бледный зимний рассвет. Они и впрямь проспали почти сутки со вчерашнего утра. Очевидно, ему (и Олегу) снова дали какое-то снотворное, как тогда, в первый день в Скальном Грае.
        - Крёстная вызвала маму с Соловьём на Совет. И Янька напросилась с ними. Они уже знали, что мы тут, ну и вот.
        - Да, но как? - Костя знал, что Соловей с княгиней могли долететь за это время до Волхова, но Яна-то летать не любит и не умеет.
        - Сквозной проход, - коротко ответил Олег. - Ну, как нас вчера крёстная вытащила с болот - фьюить, и всё!
        - Ах, да! - Костя сообразил, о чём говорит Олег. - Значит, у них было направление?
        Направляющим курсом, или попросту направлением, называли здесь вещь, задающую курс через сквозные проходы. Хорошие волшебники могли перемещаться в пространстве, образуя магией так называемые сквозные проходы, позволяющие преодолевать практически любые расстояния за секунду-другую. Но для этого, во-первых, они должны представлять себе куда перемещаются, хотя бы приблизительно, а во-вторых, нужна была вещь, связывающая их с местом или с человеком, к которому они направляются. Вещь, которая, как магнит, притягивает их к нужному месту, не давая сбиться в сквозных проходах и оказаться совсем не там, где надо.
        Принцип работы здешней сказочной трансгрессии Костя знал. И спрашивал больше потому, что не мог поверить, что княгиня с Яной, да ещё и с Соловьём, оказались в Мариинском дворце. Ведь помимо всего прочего царица должна была снять магическую защиту с дворца, а может, и с города, не позволяющую другим волшебникам проходить сквозными проходами в чужие владения. Значит, она сама позвала сюда Соловья? Но после всего, что было?! Как? Зачем? Почему?
        - Да не знаю я, Костян! - нетерпеливо отмахнулся Олег, которого Костя засыпал вопросами, одеваясь. - Знаю, что все уже здесь и все на ногах. Готовится чего-то.
        - Кто все? - Костя торопливо наматывал свежие портянки и надевал сапоги.
        - Да все! Крёстная, мама, Мороз, Велизарий, халдонские… А, эти ещё - посланцы Кощея из твоего мира.
        - Рита? - живо вскинулся Костя, застёгивая красный парчовый зипун.
        - Эта, с которой ты у нас по Окоёму говорил? Да, тут она. А ещё гонец подомчал из Золотого Города. От Елены. Короче, затевается чего-то, а ты спишь. Пойдём уже.
        Олег схватил приятеля за руку и выволок в коридор. У Кости голова пошла кругом от сообщаемых новостей, и он не сразу сообразил, куда ведёт его княжич.
        - Куда мы? - спросил он, вприпрыжку спускаясь за Олегом по лестнице.
        - Сначала пожрать. Я голодный, как весенний медведь. А мамка сказала, что кормить будет нас только всех вместе, и велела дождаться, пока проснёшься.
        - Ага, - выдавил Костя. - Так ты видел её уже?
        - Ну ещё бы! И Яньку тоже. Она всё теребила, чтоб я рассказал, как и что, и я чуть не начал, Костян. Вот на волоске был, - Олег обернулся на бегу, весело блеснул глазами. - Но так же не честно, правда?! Мы же вместе прошли всё это, значит, и рассказывать вместе.
        Костя, не ожидавший такого благородства от друга, благодарно кивнул, не сразу сообразив, что им придётся рассказывать. Только у самой столовой до него вдруг дошло.
        - Погоди-ка, - он схватил Олега за руку. - А чего мы рассказывать-то будем?
        - В смысле? - не понял Олег. - Чего было, то и расскажем.
        - Я про Книгу, - напомнил Костя. - Царица же вчера запретила.
        - А-а, - понятливо кивнул Олег. - Да. Только она запретила говорить про то, что мы узнали из неё, а не про саму Книгу.
        - Да, но про неё тоже никто не должен знать.
        - Ха! - ухмыльнулся Олег. - Да все уже знают. Янька первым делом бросилась извиняться. Чуть не плакала, дура.
        - Извиняться? - растерялся Костя. - За что?
        - А вот пусть она сама тебе сейчас расскажет, - Олег распахнул дверь и пропихнул друга вперёд себя. - Глядите, кого привёл?!
        В небольшой, но светлой и уютной столовой, в стене которой приятно пыхтела печка с раскрытым устьем, уже был накрыт стол, за которым их ждали княгиня с Яной. Девочка нетерпеливо перебирала край скатерти, не находя себе места, а княгиня, тоже занятая своими мыслями, то и дело отбирала у неё скатерть и велела держать руки на столе.
        При появлении мальчишек обе встали.
        - Костя! - княгиня радостно улыбнулась ему, наклонилась, обняв и расцеловав. - Как же я рада тебя видеть! Ты хоть представляешь, что мы пережили, когда вы сбежали и пропали?! О чём вы только думали?!
        - Простите! - пробормотал Костя. - Я… мы не хотели. Мы не думали, что так всё получится. Мы хотели вернуться… Если бы не Колобок…
        - А я что говорил? - Олег шумно опустился на стул, пододвинул к себе тарелку со свежим тёплым сыром. - Это ты ещё не видел её, Костян, когда она меня утром песочила. Тебе-то остатки достались.
        - Ну ладно, ладно, - Ольга грозно взглянула на сына, выпрямилась, чуть подтолкнув Костю вперёд. - Тут ещё кое-кто хочет с тобой поздороваться.
        - Здравствуй! - Яна смущённо улыбнулась, подавшись вперёд и неуверенно замерев.
        - Привет! - Костя тоже смутился, дёрнувшись навстречу и не зная, что делать дальше - то ли пожать руки, то ли обняться, то ли что?.. Что за проблемы вечно с этим этикетом?!
        - Ну ладно! - Яна нервно рассмеялась, порывисто и неловко обняла его одной рукой и тут же отстранилась, зардевшись. - Я просто тоже испугалась, когда вы пропали. Вы обещали вернуться, а сами…
        - Мы не хотели, Янь! - проникновенно сказал Олег, раскладывая на здоровом ломте хлеба сыр и копчёное мясо. - Особенно он, - княжич кивнул на Костю. - До последнего упирался. Говорил, что мы обещали, что должны вернуться. Думаю, он за тебя переживал, - Олег весело метнул взгляд на приятеля с сестрой и откусил, сколько смог запихнуть в рот.
        - Да не слушай ты его, Янь, - пробормотал Костя, тоже садясь за стол. - Так получилось просто. Мы действительно хотели вернуться, но Колобок… В общем, он перехватил нас, и мы оказались на галере Садко.
        - На «Безумной щуке»? - Яна округлила глаза, опускаясь напротив Кости и наклоняясь к нему через стол. - Того самого Садко?! И что было дальше?
        - Эй, эй! - возмутился Олег, с трудом проглатывая очередной кусок. - Ты извиниться сначала обещала. Так что давай.
        - Ничего я не обещала, - Яна смутилась, опять покраснев. - И вообще, я просто…
        - Ты просто сдала нас Соловью, - закончил за неё Олег. - А ведь обещала!
        - Да, и вы тоже обещали, - выдавила Яна, уже чуть не плача и старательно избегая смотреть на Костю. Тот вертел головой, не понимая, что происходит.
        - Олег! - княгиня опять нахмурилась, жёстко взглянув на сына. - Яна отвечала за ваши ошибки, а не за свои. Если кто-то и виноват здесь, то точно не она.
        - Да?! - не сдавался Олег. - Соловей и на Костяна давил, а он не струсил и не проболтался. Только когда уж пригрозили Яньку…
        - Олег, хватит! - оборвал его Костя, начавший понимать. - Ваша мама права, это мы с тобой виноваты. Надо было вернуться, тогда Яне не пришлось бы за нас отвечать. И вообще, такого уговора не было.
        Яна благодарно взглянула на него. Княгиня улыбнулась и налила в кружку горячего топлёного молока.
        - Ладно! - хмыкнул Олег, переводя хитрый взгляд с Кости на Яну и обратно. - Тогда как нас Сойка нашла?
        - Уж точно не Яна в этом виновата, - заметил Костя, намазывая масло на кусок свежеиспеченного хлеба. - Она же не знала, где мы. Что она могла им сказать?
        - Вы встретились с Сойкой? - жадно спросила Яна, наклоняясь через стол к Косте и нарочно избегая брата. - Где? Как это было?
        - Да, в общем… - Костя замялся, не зная, стоит ли рассказывать всё, что случилось на Нижнем Волоке. - Ничего хорошего там не было, на самом деле…
        - Погоди, погоди, - перебил Олег. - А до этого-то что с нами было? Надо с самого начала.
        К великому сожалению Олега про «самое начало» Яна уже всё рассказала. После допроса у Соловья она, всхлипывая, призналась родителям про кражу шапки-невидимки и про спасение Книги. Что потом пошло не так, девочка не знала, и все эти долгие недели, что о мальчишках не было ни слуху ни духу, терзалась и каялась, что так и не остановила их тогда. И где их теперь искать? И найдут ли живыми?
        - А мы в это время, - увлечённо, хоть и не без досады на сестру, «укравшую» у него такое заманчивое начало, продолжил Олег, - поднимались по Живой реке. Чего там только не было - ты б знала, Янь!
        Он рассказывал про песчаные суховеи, заставлявшие их задыхаться и кашлять несколько дней; про блуждающие омуты, в одном из которых они чуть не погибли; про нападение аловцев и пиратов на Нижнем Волоке. Костя слушал Олега и ему казалось, что всё это было не с ними. Когда он проживал эти события в самой их гуще, они воспринимались как естественная данность, пусть и чуть более сложная, чем обычно. Но сейчас, слушая про пережитые приключения, он не мог поверить, что действительно прошёл всё это. Это они с Олегом были там, а не какие-то посторонние сказочные герои.
        Рассказывая про бой на Нижнем Волоке и гибель Садко, Олег запнулся и неуверенно посмотрел на приятеля, словно призвав на помощь. Костя понял. Яне действительно не стоит рассказывать всего.
        - Ну, в общем, - подхватил он рассказ Олега, - Сойка с разбойниками нападали с реки, аловцы с суши, и Садко приказал нам драть оттуда. Ну, мы и ушли под шапкой. С Колобком и Шариком. Ой, а кстати, где Шарик? - вспомнил он вдруг.
        - Да тут он, во дворе, - успокоил его Олег. - Крёстная не разрешает держать собак дома, так что…
        - Ну ладно, а дальше, дальше что, - нетерпеливо подторопила Яна. Она явно находилась под впечатлением, и слушала рассказы мальчишек с распахнутыми глазами, забыв о еде.
        - Дальше, - продолжил Олег, польщённый вниманием сестры, - дальше мы нахватали припасов и пошли к Лосиному острову. Пешком. Ты когда-нибудь ходила пешком больше чем полчаса? А мы несколько дней топали.
        Олег рассказал про ночёвку в кустах шиповника, про то, как чуть не замёрзли на плоскогорье, как добрались наконец до Лосиного острова и Колобок отослал сообщение в Волхов.
        - Мы думали Махоня соврал, - взахлёб рассказывал Олег. - Мы и знать не знали, что крёстная действительно заболела и нас некому снять с Лосиного острова. Сидим себе спокойно, ждём. Доедаем запасы. Ну и дождались. Хлобысть - вороны Балки!
        Яна в ужасе прижала ладони ко рту. Костя с трудом сдержал самодовольную ухмылку. Ради этого стоило пережить всё сначала.
        - Хорошо, Колобок вовремя заметил. Успели вскрыть мшары, разогнать дым и свалить. Вот на столечко разминулись, - Олег состроил пальцами крохотную щель. - Прикинь, Янь - над головой стая воронов Балки свистит, а ты - мордой в землю и дышать не моги.
        - Ну, не так всё драматично было, - сказал Костя, пытаясь - не очень удачно - скрыть улыбку. - Но перепугались мы изрядно. Даже забыли всё своё добро на острове. Вы простите, пожалуйста, - повернулся Костя к княгине с виноватым выражением. - Мы там оставили шапку-невидимку, совсем никак было не вернуться за ней.
        - Ничего страшного, Костя, - успокаивающе улыбнулась Ольга, подливая ему молока. - Потом найдём. Главное, вы выбрались.
        - Да… ну, в общем… - Костя посмотрел на пристыженного Олега; тот кивнул, предлагая ему продолжать. - Ну, в общем, дальше мы по мшарам пошли. Олег рыбу ловил, пока озёра не кончились. Потом наткнулись на Оську, Колобок уговорил его подвезти нас, ну и всё. Последний день я уже не помню. И как нас царица забрала тоже, - смущённо завершил Костя.
        - Это с голодухи, - пояснил Олег, внимательно глядя на приятеля. - Последние три дня мы вообще ничего не ели. А ты чего главное-то не рассказал?
        Костя неуверенно посмотрел на княгиню, и та чуть заметно повела головой и глазами. Костя понял: Ольга в курсе как они спрятали Книгу, наверняка Марья ей уже рассказала. Но Яне знать необязательно; это потенциально всё ещё слишком опасный секрет.
        - Что - главное? - от Яны не ускользнули эти переглядки. - О чём вы?
        Олег открыл было рот, но наткнувшись на предостерегающий взгляд матери, поперхнулся, подавившись словом.
        - Вы про Книгу? - настойчиво спрашивала Яна, бегая взглядом по лицам. - Вы же что-то сделали с Книгой, нет?! Это же самое главное было?!
        - Янь, я бы сказал, но вон видишь… - Олег кивнул на напряжённое лицо матери и торопливо уткнулся в тарелку, избегая очередного грозного взгляда.
        - Мам! - Яна вперилась настойчиво-обиженным взглядом в мать. - Почему им можно, а мне нельзя?
        Ольга коротко вздохнула. Костя догадался, что она ещё не придумала годную ложь, а просто отмахнуться от дочери, прямо обижая её, тоже не хотела.
        - Янь, нам царица запретила, Марья Моревна, - примиряюще сказал он. - Нам нельзя говорить про Книгу. Вообще ничего. Ещё слишком опасно. Чем меньше людей знает про неё, тем лучше.
        - Но я же знаю! - воскликнула Яна.
        - Да, вообще, - возразил Костя. - Но не где она сейчас. Пусть так и остаётся.
        Он переглянулся с княгиней и Олегом и поймал в их глазах немое одобрение. Яна обиженно надулась.
        - Это не наше решение, Янь, - повторил Костя. - Мы не можем, мы обещали царице.
        - Да, - согласно закивал Олег. - Мы обещали, Янь. Ты же знаешь крёстную. Если что… - он чиркнул ребром ладони по шее.
        - Да ну тебя! - пробормотала Яна, отвернувшись.
        - Ладно, ребята! - Ольга хлопнула в ладоши. - Слушайте сюда. У меня для вас новость.
        - Какая? - выпрямившись, тут же спросил Олег.
        Костя с Яной тоже насторожились.
        - Как я вам говорила в первый день знакомства, Костя попал в наш мир не совсем по своей воле. Точнее сказать, остался. Костя, я обещала тебе, что мы найдём способ вернуть тебя домой. И, кажется, мы нашли его.
        У Кости неприятно заныло под ложечкой. Почему-то он не был готов услышать то, что собиралась сейчас сказать княгиня.
        - Сегодня ты возвращаешься домой, Костя! - княгиня улыбалась, но Костику казалось, что не было в этой улыбке искренней радости. - Сегодня ночью ты сможешь обнять родителей и заснуть в своей кровати.
        - Да ладно?! - пробормотал ошарашенный Олег.
        - Что, правда?! - Яна, кажется, тоже не могла поверить и смириться. - Уже? Вот так скоро?!
        Костя молчал, не зная, что сказать. Конечно, надо бы радоваться, но он сам не очень понимал, что сейчас чувствует.
        - Ребята, Костя провёл здесь уже не один день, - с мягким упрёком напомнила княгиня. - Вы знали, что он здесь не навсегда. Ему пора возвращаться.
        - Да, но… но… - Яна бегала растерянным взглядом по лицам. - Но почему сегодня? Они же только вернулись. Ну, в смысле, нашлись. И сразу…
        Она запнулась. «Расставаться», мысленно договорил за неё Костя. У него в голове бушевал вихрь мыслей, он не знал, за что зацепиться. И предпочёл просто слушать.
        - Так надо, ребята, - непривычно мягко объясняла княгиня. - Так сложились обстоятельства, что Обмен надо произвести сегодня. Именно сегодня и никак иначе.
        - Обмен? - переспросил Костя. - То есть… то есть вы всё-таки решили пустить Кощея?
        Яна с Олегом испуганно переглянулись. Княгиня открыла рот, но не успела ничего сказать, как в дверь постучали. На пороге возник Коломна.
        - Княгиня! - дьяк смотрел на неё странным взглядом, не обращая внимание на детей. - Государыня просит вас подойти. Срочно.
        - Зачем? - недоумённо спросила Ольга. Вроде, договорились же обо всём, она в этом деле не участвует ни под каким видом.
        - Пройдёмте, пожалуйста, - просительно проговорил дьяк. - Государыня вам всё объяснит.
        - Ну ладно, - Ольга пожала плечами, недовольно нахмурилась, встала. - Ребята, вы тут доедайте, а я отойду пока. Если не дождётесь, возвращайтесь к себе в комнату.
        Ребята покивали, настороженно следя за Коломной. Непохоже, что он пришёл с хорошими новостями. Кажется, опять что-то пошло не так.
        - Ну? - спросила Ольга, как только вышли в коридор. - Что случилось?
        - Велизарий умер, - без предисловий ответил дьяк.
        - Что?! - Ольга встала, непроизвольно схватившись за сердце. У неё закружилась голова, и стало трудно дышать.
        - Да, - хмуро кивнул Коломна. - Дело дрянь. Все наши планы - коту под хвост!

* * *
        Велизарий лежал на большой кровати маленький, сухой, неподвижный. С закрытыми глазами, с заботливо сложенными на груди руками. В ногах у него, уткнувшись лицом в покрывало и вздрагивая худыми лопатками, рыдала Сирин. Прислонившись к стене и недоверчиво глядя на всех входящих, стоял настороженно-испуганный Аддон.
        Одуряюще пахло жасмином. От запаха голова у Ольги закружилась ещё больше. Она растерянно смотрела на старого учителя и не могла поверить.
        Как же так?! Ещё вчера он был жив, они говорили, спорили, строили планы. Ещё вчера он договаривался с Хранителями и лично был готов участвовать в тяжелейшем изнуряющем заклятии. А сегодня лежит жалкий, маленький, беспомощный - мёртвый! У неё не укладывалось в голове.
        Велизарий казался вечным. Он был всегда. Она не помнила родителей, но с самого раннего детства росла рядом с Велизарием и, можно сказать, под его присмотром. Она мечтала учиться у него, как брат, и, если бы не та катастрофа и не решение Кощея, непременно бы и училась.
        То, что произошло с Кощеем, никак не отразилось на их отношениях. К ним с Марьей Велизарий всегда был добр. Он всегда был на их стороне, всегда помогал и был готов помочь и сегодня. Несмотря на свои без малого сто лет, несмотря на слабость и горечь от уничтоженной школы, он всё ещё был готов помочь.
        И вот его нет. И что теперь делать?
        Рядом с ней, обхватив себя руками и неподвижно замерев, стояла Марья. Она смотрела на Велизария сузив глаза и напряжённо размышляя.
        Сзади в затылок тяжело дышал Мороз. Тут же были Коломна, Иван и только что вошедший Соловей. Слегка безумным взглядом он оглядел Велизария, выругался и вперился в Марью.
        - Что с ним случилось?
        Марья дёрнула плечом.
        - Сердце встало, - пробормотала она нехотя. - Скорее всего, умер во сне.
        - Да твою ж… - Соловей опять длинно и затейливо выругался. - Обязательно надо было ему сегодня откинуться! Не мог до завтра подождать?!
        Сирин подняла залитое слезами лицо, взглянула с ненавистью.
        - Это вы, вы его доконали! Я же говорила, что он стар и слаб, я же просила не втягивать его во всё это!
        - Да он сам втянулся! - громко и возмущённо возразил Соловей.
        - Замолчи! - истерично взвизгнула Сирин. - Если бы не вы, он спокойно бы доживал в Халдоне и прожил бы ещё лет десять. А вы вытащили его сюда, заставили опять участвовать во всём этом, подорвали его здоровье и силы. Вы хоть знаете, что с ним было, когда Елена сожгла школу?! Ведь это же его добило, он же сломался совсем после этого!
        Сирин уткнулась лицом в ладони и зарыдала опять. Соловей угрюмо замолчал.
        - Так и… - Мороз прокашлялся. - Так и что мы будем делать теперь?
        Он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, но все поняли, кому предназначался вопрос.
        Марья пошевелилась, разжала руки и медленно подошла к кровати. Она наклонилась над телом Велизария, всмотрелась в старое, пожелтевшее, уже начавшее покрываться восковой плёнкой смерти лицо.
        На секунду Ольге показалось, что сестра хочет поцеловать старика на прощание. Но Марья приподняла с груди Велизария ладонь и сняла его перстень.
        Общий потрясённый вздох пронёсся по комнате.
        - Ты что делаешь? - Сирин подняла на Марью изумлённые глаза. - Ты что делаешь?! Верни немедленно!
        - Прости, Велизарий! - Марья даже не повернулась к Сирин. - Но мне ещё раз понадобится твоя помощь. В последний раз.
        Зажав Лонгир Велизария, она быстро вышла из комнаты в соседний зал. Разъярённая Сирин бросилась за ней.
        Марья остановилась посреди гостевого зала, в котором Велизарий с Сирин делали Коломне предложение насчёт сватовства. Сирин догнала Марью и вцепилась в руку.
        - Отдай сюда! - прошипела она, пытаясь вырвать перстень Велизария.
        - Сядь! - жёстко сказала Марья, отставляя руку. - Я взяла ненадолго и не для себя. Если помолчишь минуту, я всё объясню.
        Сирин поджала губы, с ненавистью и подозрением вперившись в Марью. Подошли остальные.
        - Что ты задумала, Маша? - взволнованно спросила Ольга.
        - У нас сегодня много работы, если ты не забыла, - Марья метнула взгляд с Ольги на Соловья и снова повернулась к сестре. - Нам нужно снять Запрет. А потом ещё кое-что.
        - Но это уже невозможно! - воскликнула Ольга. - Велизарий мёртв!
        - Да. И что?
        - Так без него же Запрет не снять. Нужны все участники.
        - Нет, - качнула головой Марья. - Нужны не участники, нужны их Лонгиры. Которыми и ставился Запрет.
        Ольга охнула. Сирин издала звук, похожий на клёкот.
        - Так вот зачем тебе его перстень, - негромко проговорил Соловей, внимательно, с прищуром, взглядывая на Марью. - Что ж ты сразу-то не сказала? Могли бы с самого начала заменить старика.
        - Вот ты и заменишь его, - сухо сказала Марья, протягивая перстень Соловью.
        - Что? Нет! - вскрикнула Сирин, пытаясь перехватить руку Марьи. - Лонгир Велизария этому разбойнику?! Ни за что!
        Марья отдёрнула руку и снова протянула Соловью.
        - А ей отдай свой, - велела она. - В качестве залога. Как только закончим, вернём перстень обратно. Раз уж ты так беспокоишься…
        - Я не об этом беспокоюсь, - прошипела Сирин.
        - В самом деле, Марья, - Соловей нерешительно подкинул перстень Велизария. - Почему я? Пусть она участвует.
        Он кивнул на Сирин. Марья отрицательно качнула головой.
        - Лучше ты.
        - Почему?
        - Потому что Сирин не верит в наш план и может сорвать его, даже сама того не желая. На подсознательном уровне.
        - Что ты несёшь? - подозрительно спросила Сирин.
        - Это известный эффект, ты проходила его с Велизарием. Странно, что я тебе должна о нём напоминать, - Марья ядовито улыбнулась. - Так или иначе, Велизария заменит Соловей.
        - Ну хорошо, - Соловей снял свой перстень, бросил Сирин и надел Лонгир Велизария. - А меня кто заменит?
        Марья посмотрела на Ольгу. Та отчаянно покачала головой.
        - Нет! Маша, пожалуйста! Я не могу!
        - Придётся, - жёстко сказала Марья. - Я пошла тебе навстречу, но сейчас у нас нет выбора.
        - Нет…
        - Ты ведь хочешь вернуть мальчика домой? - оборвала царица сестру.
        Ольга растерянно смотрела на неё, понимая, что возражать ей нечем. Она только что пообещала Косте возвращение домой, и что же - опять обмануть его?!
        - На второй заход я тебя не заставлю, - примиряющее сказала Марья. - Ты нужна только для снятия Запрета. Для убийства Кощея Сирин подойдёт гораздо лучше.
        Сирин зло блеснула глазами, но ничего не сказала. Промолчали и остальные. Ольга, понурившись, сдалась.
        - Ну что ж, - прервал молчание Мороз, - раз всё решили…
        - Секундочку, - прервала Сирин. - У меня есть одно условие.
        - Какое ещё? - устало спросила Марья.
        - Как ты знаешь, Велизарий заключил соглашение с Коломной. Я хочу, чтобы ты подтвердила его. Иначе я не дам разрешения использовать Лонгир Велизария.
        Среди собравшихся прошло движение. Иван выдвинулся вперёд, сузив глаза и переводя холодный взгляд с Сирин на Аддона. Коломна тихонько потянул царевича назад.
        - И вот прямо сейчас это надо обсуждать? - зло встрял Соловей.
        - Действительно, Сирин, - нахмурился Мороз. - Завтра день будет; дай сначала с Кощеем справиться.
        - Нет! - резко ответила Сирин. - Либо мы решаем сейчас, либо я всё отменяю.
        - Муар будет с минуты на минуту, - напомнил Коломна. - Велизарий уже договорился, вы не можете всё отменить.
        - Ещё как могу! Если я захочу, Муар развернётся и…
        - Я согласна.
        - Что?!
        - Я согласна подтвердить ваше соглашение, - сухо повторила Марья. - Как только закончим с Кощеем, я подпишу брачный договор. Можем оформить брак прямо здесь, в Волхове. Свадьбу сыграете в Халдоне. Устраивает?
        Иван со свистом втянул воздух. Сирин выглядела удовлетворённой. Она хмуро кивнула и, взяв Аддона под руку, вернулась с ним в комнату Велизария.

* * *
        Иван догнал мачеху в переходе.
        - Марья…
        Она вырвала руку.
        - Марья, постой!
        Он развернул её к себе и прижал к стене светло-серого мрамора.
        - Ты что творишь?!
        - Успокойся, - неестественно сухо и холодно произнесла Марья, глядя снизу вверх в растерянные глаза пасынка. - Никакой свадьбы не будет.
        - Не будет?! А что ты им только что обещала?!
        - Это моё дело. Тебя оно не касается, и Лики тоже.
        Иван стоял перед ней, опустив руки, и не знал, что сказать. И совершенно не ожидал того, что случилось дальше.
        Марья сжала зубы и влепила ему хлёсткую пощёчину. От неожиданности и силы удара у Ивана мотнулась голова.
        - Ты чего? - опешил он.
        - Ты знаешь чего, - тихо, с нотками горечи, ответила она. Несколько секунд она смотрела Ивану в лицо, а он, уже всё поняв, старательно отворачивался и тяжело дышал.
        Сардонически усмехнувшись, Марья коротко покачала головой и двинулась дальше.
        Иван остался. Конечно же, он знал. И, строго говоря, заслужил это. Глупо было надеяться, что Марья ничего не узнает о вчерашнем. И ему ещё дико повезёт, если всё ограничится только этой пощёчиной.

* * *
        Маргарита со Снежкой дожидались Лику несколько часов, пока наконец не поняли, что царевна не придёт.
        Снегурочка ликовала. Она обнимала и поздравляла Маргариту, а та терзалась сомнениями. Она не стала рассказывать Снежке о разговоре с Коломной, но не могла для самой себя делать вид, что его не было.
        Она всё сделала правильно. Но не вовремя. Тут хитрожопый дьяк, конечно же, прав, а она опять накосячила, не подумав. И что теперь выйдет из этого, непонятно совершенно.
        Утром Маргарита заявилась в комнаты Лики, где узнала от Дуняши, что царевна ещё не соизволила вернуться. По весёлому озорному блеску в глазах Маргарита поняла, что слуги уже знают. Ну и все остальные, очевидно, тоже.
        - Свела на свою голову, - бормотала она с досадой, возвращаясь к себе. - И поболтать теперь не с кем.
        В самом деле, не бежать же вытаскивать Лику из постели царевича. Маргарита смущённо крякнула, представив себе картину. Что теперь будут говорить во дворце? Коломна-то прав, формально они всё-таки брат и сестра. И как это всё воспримут здесь? Не венчаны, не расписаны и живут во блуде. Да ещё и халдонские со своим сватовством, которые наверняка не оставят всего этого просто так.
        - Ну натворила я делов, - досадовала Маргарита, запуская пальцы в и без того растрёпанные патлы. - Игра престолов, блин, по тридевятой версии. Хоть домой теперь не возвращайся, пока всё тут не разрулишь.
        Возвращаться к себе в комнату не хотелось. Маргарита подумала: куда бы пойти? С кем провести время, дожидаясь, пока Лика соизволит наконец подняться и выйти? Идти за Снежкой, значит, попасться на глаза Морозу, а это страшно. К тому же она сама скоро прибежит. Сашка Ферзь? Его нет во дворце со вчерашнего дня, и никто не знает, где он.
        Пойти наконец с Костиком повидаться, решила Маргарита. И тут же сообразила, что не знает, где разместили мальчишек. В поисках, у кого бы спросить, Маргарита забрела в залы Северной башни. Зайдя в нефритовый зал, она заметила, что кто-то идёт навстречу.
        У неё радостно подпрыгнуло сердце.
        - Никита! - завопила она, бросаясь на шею напарнику. - Ты как тут, долбодятел? Когда прибыл? Сам-то как? Чё вообще происходит, ты в курсе? У меня столько есть всего тебе рассказать!
        Она перевела дух, отстранившись, но всё ещё радостно пихая его кулаком в плечо.
        - Угомонись, Кошкина! - Никита улыбался сдержанно, но, кажется, рад был не меньше. - Не изменилась нисколько. Даже шмотки те же.
        - Ну да, - Маргарита бросила взгляд на свои потрёпанные кроссовки, джинсы и куртку, которые так и продолжала носить во дворце. - Не то, что ты, принц албанский! - она восхищённо оглядела напарника. - Ишь как вырядился да расфуфырился! Где ты вообще достал всё это?
        В отличие от Маргариты, Никита действительно был одет по-здешнему. В высоких чёрных сапогах, тёмно-серых рейтузах и коротком чёрном зипуне с золотым шитьём и мехом внутрь. На поясе - единственное из нездешнего - пистолет в кобуре; на пальце - и Маргарита тут же схватила его за руку, чтобы рассмотреть получше, - перстень с рубином.
        - Ух, и ни фига себе! - восхищённо выпалила она, вертя перед глазами ладонь Никиты. - Откуда? Где взял?
        - Подарили, - усмехнулся он.
        - Подарили?! Кто? Эта?.. Как её?.. - Маргарита уставилась в лицо Никиты, нетерпеливо пощёлкала пальцами. - Да блин, всё время забываю. Елена! Шемаханская!!
        - Да, - спокойно ответил Никита. - Она.
        - Ага! - хищно вперилась в напарника Маргарита. - А ну, признавайся - окрутила она тебя?! Тут такое про неё рассказывали!..
        - Угомонись, Марго! - опять попросил Никита. - Тут такое творится, а тебя это интересует?
        - Ну а как? - удивилась Маргарита. - Меня всё интересует, и это в первую очередь. Давай, колись - было у тебя чего с ней?
        - Кошкина! - Никита назидательно постучал кулаком ей по лбу. - Очнись! Мы не в мамском чатике, а в параллельном мире. Ты хоть помнишь, как мы оказались тут? И зачем?
        - Кстати, об этом, - обрадовалась Маргарита. - Костя тут. Я как раз собиралась идти к нему. Теперь осталось придумать, как вернуть его домой. Ну и нас заодно.
        - Знаю, - кивнул Никита. - Я как раз здесь по этому поводу.
        - По какому поводу?
        - По поводу возвращения.
        - Да ладно?! - поразилась Маргарита. - Чё, серьёзно?!
        - Да. Сегодня в полночь Костя вернётся домой. Сначала Костя.
        - В полночь? Почему в полночь?
        - Потому что так по плану.
        - Твоя ж маракуйя ж! Значит, он всё-таки сработал, этот ваш план?
        - Видимо, да. По крайней мере, они согласились.
        - Рассказывай! - потребовала Маргарита. - Что за грёбаный план и чего тут намечается? Я уже задолбалась в непонятках ходить. Ты в курсе, что я тут под арестом?
        - Видимо, есть за что, - усмехнулся Никита.
        - Ну есть, да, - согласилась Маргарита. - Потом расскажу. Сначала ты.
        - Ну не здесь же, - Никита повёл взглядом по большому пустому залу. - У тебя есть тут комната? Где тебя держат?
        - Есть, - Маргарита схватила Никиту за рукав и потащила за собой. - Пойдём. Номер мне выделили. Не Ритц Карлтон, конечно, но жить можно.
        Она провела Никиту к себе, пихнула на лавку и нетерпеливо начала выспрашивать. Никита отвечал осторожно, порой с явной неохотой и точно чего-то недоговаривал. Он рассказал про план Бессмертного, про переход в Золотой Город и бой у Калинова моста, про башню Кощея и то, что узнал про него за последние недели, но категорически отказался отвечать на вопросы про Елену и свои отношения с ней.
        Маргарита слушала, открыв рот, а когда Никита дошёл до своей находки в кабинете Кощея, сначала даже не поверила и переспросила несколько раз. И только когда Никита в третий раз подтвердил, что да, в шкатулке лежали синие камни Лонгира, хлопнула себя по лбу и простонала в отчаянии:
        - И ты ничего не взял?! Ни единого камешка?!
        - Ты меня слушаешь, Кошкина? - вышел из себя Никита. - Я тебе что только что рассказывал про Саура, Рогдая и этого треклятого Змея? Я бы им на закуску пошёл, если бы Елена узнала о краже.
        - Да как бы она узнала?!
        - Уж, поверь, за этим она следит точно, - усмехнулся Никита. - Это тебе не брюлики цветные, - он помахал перед носом Маргариты ладонью с перстнем. - Это основа основ здешнего мира, самая его высшая ценность.
        - Спасибо, уже догадалась, - ядовито парировала Маргарита. - Меня тут чуть не убили из-за одного такого камешка.
        - Да ну?! - удивился Никита. - А с тобой-то тут что произошло?
        - Долгая история, - нетерпеливо отмахнулась Маргарита. - Потом как-нибудь. Но, между прочим, если бы ты притаранил сюда один из этих маленьких камешков, это бы решило одну мою большую проблему.
        - Да не мог я, Марго! Даже если бы Елена не заметила, Бессмертный же возвращается. Он тут же бы всё обнаружил, и тогда мне бы точно хана. Тебе повторить, что было в той записке? Из-за этого тут война началась!
        - С чего ты решил?
        - С того. Хранители, как я понял, обладают монополией на этот Лонгир. Они решают, кому и сколько его выдавать, и, видимо, по здешним правилам, больше одного в одни руки нельзя. А Бессмертный начал его собирать и за это поплатился.
        - Но зачем ему?
        - Не знаю. Может, власть хотел утвердить, может, Хранителей свергнуть, может, энергии не хватало для опыта какого-нибудь. Не знаю. В любом случае он становился самым могущественным колдуном, и остальным это не нравилось. Поэтому они и начали войну против него.
        - То есть не он начал?
        - Да уже без разницы, кто начал. Нам бы тут сейчас под новый замес не угодить.
        - Новый? - непонимающе нахмурилась Маргарита.
        - Кошкина, ты же помнишь Бессмертного. Как, по-твоему, похож он на человека, который всех простит, всё забудет и сядет крестиком вышивать?
        - М-да, - задумчиво протянула Маргарита. - Похоже, ты прав. Хоть бы Костика отправить отсюда!
        - Думаю, отправим, - успокаивающе кивнул Никита. - Если всё сойдётся. Ты-то тут как? Как время провела?
        - О-о! - с предвкушением произнесла Маргарита. - Ты даже не представляешь, чё тут было! Короче, слушай…
        Увлечённо начав рассказывать, Маргарита быстро осознала, к своему недовольству, что её, казалось бы, захватывающие приключения сильно уступают тому, что досталось Никите. Один только бой у Калинова моста чего стоит! А волки Золотого Города! А полёт на Змее! Это - да, это - круто. А у неё что было? Один кошак говорящий да косяки беспрестанные. И рассказать-то толком нечего, о чём не хотелось бы забыть побыстрее. И даже своими навыками Маргарита не могла похвастаться. Лонгира у неё не было, а на рассеянном она боялась, что не справится, и Савостьянов сочтёт её врушкой и балаболкой.
        - Ну и вот, - неуверенно закончила Маргарита. - Перстень, оказывается, Черномор спёр, и, получается, я освободила колдуна-сволочугу. Ладно ещё под арест, а то Мороз бы меня точно убил. Хорошо хоть, что Марья встала и мальчишки нашлись. А то не знаю, чем бы всё это закончилось. И война, и вообще…
        - Да, Марго, - усмехнулся Никита, - ты нисколько не изменилась. В нашем мире, в сказочном - всё одно. Сначала делаешь, потом думаешь.
        - Ну, я хотя бы…
        Что «хотя бы», Маргарита договорить не успела. В дверь постучали.
        - Заходи, открыто! - крикнула Маргарита, подумав, что, может быть, Лика наконец соизволила, или Снежка примчалась. Но дверь открыл Коломна.
        - А ты чего тут? - растерялась Маргарита, сразу вспомнив вчерашний разговор и решив, что сейчас ей прилетит очередной втык или даже расправа от царицы. Но дьяк демонстративно проигнорировал её и повернулся к Никите.
        - Вас ждут, - сухо сообщил он.
        - Уже? - Никита посмотрел на часы, поднялся.
        - Пройдёмте, - кивнул дьяк в сторону.
        - Куда это? - взволновалась Маргарита.
        - К царице, - успокоил её Никита. - Надо передать план на сегодня.
        - Я думала, ты от неё, - Маргарита не отставала от Никиты до двери.
        - Она ещё кого-то ждала, - Никита неопределённо повёл ладонью. - Хочет, чтоб я лично всё передал. Ты тут подожди, я скоро.
        - Да, - сказал Коломна, пропуская Никиту и вставая в дверях перед Маргаритой. - Твоё присутствие необязательно. Жди здесь.
        Он злорадно хмыкнул и захлопнул перед ней дверь. Маргарита от досады топнула ногой. Даже тут Савостьянов главнее неё, даже здесь к нему относятся с большим уважением, чем к ней. А ведь он только прибыл! Чё за дела?! И где уже Лика, наконец?! Долго будет в постели валяться?

* * *
        Пока шли к кабинету царицы, Коломна рассказал, кто будет присутствовать и как к кому обращаться. Никиту волновало, будет ли царевич? Ему не хотелось встречаться с ним после того, что было на Калиновом мосту. Коломна сухо сообщил, что на этом совещании Иван не присутствует.
        Войдя в кабинет, Никита первым делом поклонился царице. Он уже видел её пару часов назад, когда она принимала его, только что прибывшего в город, с глазу на глаз. Сейчас ему предстоит передать условия Елены и всем остальным.
        Коломна его подготовил, поэтому Никита сразу узнал и Ольгу, и Соловья, и Мороза, и Сирин, и только что прибывшего из Малахита спецпредставителя Хранителей. Который, как объяснил дьяк, привёз разрешение Хранителей на сделку и хочет узнать о деталях.
        Спецпредставитель был ровесником Соловья и Сирин, но выглядел моложе и свежее. Узкое, бледное, чистое лицо с небольшим носом над высокой верхней губой и светлыми водянистыми глазами было спокойным и малоподвижным. Жидкие серые волосы были аккуратно расчёсаны и прикрывали изрядную плешь на темени. Если бы не серебристый плащ с капюшоном и золотой перстень с Лонгиром на пальце, он вполне мог сойти за рядовую офисную крысу.
        Хотя у Никиты сразу же возникла другая аналогия. На курсе он изучал дела знаменитых маньяков и серийных убийц, и почти у всех них были такие же постные непримечательные физиономии, как у спецпредставителя. Из всех присутствующих он беспокоил Никиту больше всех. К концу разговора он чувствовал почти физическое отвращение к этому колдуну, которого к Бессмертному, например, почему-то не было. Несмотря на все уже известные дела последнего.
        Спецпредставитель стоял рядом со столом Марьи, положив руку на бронзовый сундучок. Царица сидела и поднялась сразу, как вошёл Никита.
        - Гонец от Елены, Никита Савостьянов, - представила она его остальным. Они все стояли, и, кажется, не столько от уважения к царице, сколько от напряжения, не в силах усидеть на месте.
        - Савостьянов должен подробно ознакомить нас с условиями Кощея, - продолжила Марья, неторопливо подходя к камину и поворачиваясь к Никите. - Прошу, начинайте. Как наш брат планирует возвращаться?
        - Так… ну, в общем… - Никита прокашлялся, немного растерявшись под настороженными взглядами семи пар глаз. - В общем, в шесть вечера вы снимаете Запрет. В полночь Бессмертный проходит в Исток. Шесть часов - это оптимальный срок, чтобы он успел подготовиться и спокойно, без спешки и суеты, войти в портал.
        Хотя царица Марья была единственная здесь, кто уже всё это знал, Никита всё равно обращался к ней. Почему-то ему комфортнее было обращаться именно к ней. А кроме того, она была здесь хозяйкой и, очевидно, главной. «Почему в этом мире главные действующие лица - женщины?» - мельком подумал он.
        - Наши с ним часы синхронизированы, - продолжал Никита, подняв левую руку и показав часы. - Мы доставляем мальчика к Истоку и ровно в полночь опускаем в озеро. Бессмертный войдёт с той стороны, портал откроется и мальчишку перенесёт в его мир. Там его будут ждать, Бессмертный позаботится об этом.
        Никиту слушали внимательно и настороженно. Было слышно лишь как потрескивают поленья в камине и гудит дымоход.
        - К Истоку все должны прибыть за полчаса до полуночи. Все находящиеся сейчас в Волхове волшебники в полночь должны быть у Истока. Елена пришлёт воронов Балки; они должны успеть сообщить, что город не прикрыт колдовством. Елена будет ждать со Змеем под городом. Если в пять минут первого она не получит сообщение от Бессмертного, то атакует город. А потом обнародует ваши досье из Книги. И не только ваши.
        Марья чуть прищурилась и больше ничего. Ничем не дала понять, насколько её взволновала или нет угроза Елены.
        - В Волхове должны остаться ваши родные и близкие. Если Бессмертный не явится, она оставляет за собой право уничтожить и город, и всех его жителей. Если вы задумаете ловушку у Истока, Елена предупреждает, что тоже кое-что приготовит. Бессмертный должен вернуться не только в этот мир, но и в Золотой Город. Только после этого все взаимные претензии обнуляются.
        Никита закончил и замолчал. Он выучил наизусть эту короткую речь, но до сих пор не мог понять главного. Где в этом плане место для них с Кошкиной? Как уйдёт Костя - понятно. А им что делать? Кто им откроет портал? Разве что Бессмертный вернётся и всё порешает?!
        - Это всё? - тихо, почти не открывая рта, спросил спецпредставитель.
        - Да, - нервно кивнул Никита. - Ещё только Саур будет присутствовать и на снятии Запрета. Он должен убедиться и доложить Елене, что Запрет действительно снят и вы ничего не симулировали. Бессмертный описал Елене процедуру, так что и она, и Саур в курсе того, что должно произойти. Если не произойдёт, то…
        Никита не договорил. Все и так всё поняли.
        - Всё предусмотрел, засранец, - пробормотал Соловей, ожесточённо скребя короткую рыжую бороду. - Кроме одного. Одно условие мы по объективным причинам не сможем выполнить.
        - Какое? - удивился Никита.
        - Не смогут все колдуны быть на Истоке. Один уже того… преставился… Как бы Шемаханскую побыстрее уведомить?
        - Чего? - поразился Никита.
        Он только сейчас сообразил, что среди присутствующих нет Велизария. Когда Коломна называл ему участников совещания, он пропустил отсутствие Велизария и не мог сейчас понять почему. Царица Марья, княгиня Ольга, Мороз - понятно, а Велизарий вылетел из памяти. Наверное, потому что его вытеснил спецпредставитель, которого Никита не ждал, и незаметно для себя «заменил» одного волшебника на другого.
        - Это мы уладим, - сказала Марья. - Это трагическая случайность, и она не повлияет на наше соглашение. Соловей заменит Велизария, и за вычетом этого всё остаётся в силе.
        - Да, но…
        - Сейчас Коломна проводит вас, чтобы вы убедились и могли подтвердить Елене, что мы вас не обманываем. Велизарий действительно мёртв. Скончался сегодня ночью.
        - Но как я подтвержу?
        - Я свяжу вас с ней по Окоёму. Она ещё в башне?
        - Да… Наверное.
        - Значит, всё получится. Идите.
        Марья повелительно кивнула. Коломна уже стоял у двери, взявшись за ручку, и выжидающе смотрел на Никиту.
        Никита неуверенно дёрнул плечом, вопросительно взглянул на царицу и, поклонившись, вышел с дьяком.

* * *
        - Ты ему веришь? - без предисловий спросила Сирин.
        - Не имеет значения, - пробормотала Марья, возвращаясь к столу.
        - Да уж, не имеет, - саркастически откликнулся Соловей. - Одна ошибка - и тут всё займётся адским пламенем.
        - Значит, не будем ошибаться, - она подошла к посланцу. - Хранители не дадут нам второго шанса, не так ли, Муар?!
        Муар непроницаемо смотрел ей в глаза. Потом медленно, не отрывая взгляда от Марьи, откинул крышку сундучка, в котором на красной бархатной обивке лежал сверкающий синий камень, размером со страусиное яйцо.
        - Ты уверена, что это сработает? - тихо спросил он.
        - Никто не пробовал, - ответила Марья. - Но если и Большим Лонгиром не убить Бессмертного, значит, его уже не взять ничем.
        - Я буду присутствовать, - сказал Муар.
        - Само собой, - пожала плечами Марья. - А как иначе? Мы все будем присутствовать.
        - Нет, ты не поняла, - Муар слабо улыбнулся. - От снятия Запрета до его появления. Которое необязательно случится в полночь.
        Не все сразу поняли сказанное.
        - В смысле? - нахмурился Мороз. - А когда же ему ещё являться?
        - Муар хочет сказать, что не верит нашему брату, - ответила Марья, не оборачиваясь. - И он абсолютно прав. Я с тобой согласна, Муар. Оставайся там и карауль до полуночи. Если уверен, что сможешь справиться с ним без нас. А нам, всё-таки, придётся вернуться. За мальчиком, ну и подкрепиться немного. Заклятие Запрета - сильная вещь, его снятие много сил отнимет. Нам понадобится восстановиться.
        Муар дёрнул уголком рта и захлопнул крышку. Возражать он не стал.
        Глава 6. Домой!
        - Домой?! - растерянно переспросила Алиса. - Куда - домой?
        - Алиса! - Бессмертный уже стоял, застёгивая рубашку. - Сейчас тебе придётся решать, что делать. И решать быстро.
        - О чём ты? - Алиса смятенно смотрела на него. - Что вообще происходит? Что это было?
        Она непроизвольно дотронулась до груди. Бессмертный бросил на неё быстрый взгляд.
        - Как раз об этом я и говорю. - Он надел пиджак и взглянул на часы, выпростав руку. - Тебе пора определяться - приводить свои представления в соответствии с реальностью или продолжать жить с прежними убеждениями. Недолго, впрочем.
        - Да о чём ты говоришь?! - истерически выкрикнула Алиса, ударив по одеялу. - Что вы с отцом, сговорились, что ли? Можете мне прямо сказать, что тут творится?
        Спазмы оборвали крик. Она закашлялась, с ужасом ожидая повторения припадка.
        Бессмертный быстро подошёл к ней, наклонил лицом вниз и держал, дожидаясь, пока ослабнут спазмы и прекратится кашель. Потом принёс таблетки, воды и заставил выпить.
        Алиса не могла отдышаться от кашля минут пять. Бессмертный куда-то торопился, она видела. Но сидел рядом с ней и держал за руку.
        От пережитого у неё выступили слёзы на глазах. Весь этот день… и его странное завершение… это и на здоровую бы произвело эффект, а она ведь к тому же умирает. И ей всё равно ничего не хотят объяснять. Ну как тут сдержаться?!
        - Успокоилась? - Бессмертный мягко похлопал её по ладони. - Полегчало? Готова теперь слушать?
        - Да, - с вызовом ответила Алиса.
        - Тогда одевайся. Жду тебя в кабинете, - Бессмертный поднялся, бросил ей с пола на кровать блузку с юбкой и вышел. Алиса растерянно смотрела в полуоткрытую дверь, подтянув одеяло к подбородку.

* * *
        Через несколько минут она спустилась в кабинет. Бессмертный стоял у камина и кидал в огонь какие-то бумаги, вызвав у Алисы мгновенные ассоциации с разоблачённым шпионом или заговорщиком накануне ареста.
        Ощущение усилилось, когда Бессмертный, вслед за бумагами, бросил в огонь смартфон и ноутбук. Тут же противно запахло жжёным пластиком.
        - Ты что делаешь? - растерялась Алиса. - К побегу готовишься?
        - В каком-то смысле, да, - Бессмертный снял с полки Паустовского, задумчиво открыл.
        - Нет! - Алиса непроизвольно дёрнулась забрать книгу. Ей показалось, что он и её хочет швырнуть в камин.
        Бессмертный усмехнулся. Он помедлил и развернул книгу дарственной надписью к Алисе.
        - Знаешь, что это?
        - Паустовский.
        - Да, но кому? Кому он оставил автограф?
        Алиса пожала плечами.
        - Не знаю. Я не филолог и не специалист по советской литературе. Да и…
        - Мне.
        - Что - мне? - не поняла Алиса.
        - Мне, - повторил Бессмертный. - В 1939 году Константин Паустовский подарил мне эту книгу. Оставив вот эту запись. Это я его спас в Сухуме в двадцать первом году.
        Несколько секунд Алиса смотрела, не двигаясь. Потом на лице проскользнуло едва уловимое раздражение.
        - Значит, вот так вот, да?! - спокойно, стараясь сдерживаться, произнесла она. - Вот так ты решил отделаться от меня? Сейчас скажешь, что и с Потёмкиным ещё был знаком?
        - Был, был, - рассмеялся Бессмертный. - С кем я только не был знаком; жаль, подтвердить уже мало кто может. Помнишь, чем закончился похожий диалог у Булгакова?
        - Ага, то есть ты типа Воланд, - Алиса саркастически взмахнула ладонью на Бессмертного, - а я - Берлиоз? - она указала на себя. Её начинала забавлять эта игра.
        - Нет, ты скорее Иванушка, - хмыкнул Бессмертный. - Такая же неприкаянная, девственная и бестолковая. В этическом смысле девственная. Да и в интеллектуальном тоже, - добавил он, подумав.
        - Что ж, теперь ты перешёл к оскорблениям, - Алиса язвительно поаплодировала. - Поздравляю. Что ещё придумаешь? Может, проще послать меня к чёрту?! Чтоб отстала и не лезла не в своё дело. Честнее будет.
        Бессмертный опять засмеялся. Захлопнул книгу, поставил и повернулся к ней.
        - Никогда ничему не поверите, прежде чем не сочтёте, не смерите, - продекламировал он с усмешкой. - Никогда никуда не пойдёте, коль на карте путей не найдёте. В этом вся ты. Не доверять шарлатанам, вообще-то, правильно. Но что, если я не шарлатан?
        - А кто тогда? - устало бросила Алиса. - Псих? Слушай, скажи просто - что я тебе надоела - и я съеду. Спокойно и без истерик. Зачем вешать всю эту лапшу на уши?
        - А тебя саму-то ничто не насторожило? - всё так же усмехаясь, спросил Бессмертный. - Что здесь делает Шмидт? Зачем поселил тебя ко мне? Что с тобой случилось у колодца? Что произошло сегодня?
        Он расстегнул рубашку, взял Алису за ладонь и приложил к груди.
        - Ну?! Спроси меня. Что это было? И куда это делось?
        Алиса сердито отдёрнула ладонь.
        - А я что делаю? Я и спрашиваю. Только ты мне какую-то чушь безумную несёшь.
        - Тогда что это, по-твоему?
        - Не знаю. Ты мне скажи.
        - Это было снято заклятие Запрета. И через пять с половиной часов я возвращаюсь в свой мир.
        Алиса хлопнула себя по лбу.
        - Нет, ну ты точно спятил! - с нескрываемым раздражением произнесла она. - Какое ещё заклятие, какой ещё «твой мир»?! Ты себя-то слышишь?!
        - Ещё раз - ты видела, как исчезло клеймо, - Бессмертный повысил голос. - На твоих глазах. Как, по-твоему, это случилось?
        - Да откуда я знаю?! - Алиса отчаянно всплеснула руками. - Может, реакция у тебя какая-то, может, фокус. А может, у меня вообще глюки из-за лекарств.
        - Поразительно! - Бессмертный опять рассмеялся. Он отошёл к столу, прислонился и, скрестив на груди руки, насмешливо уставился на Алису. - Шмидт поверил гораздо быстрее. Правда, там и демонстрация была убедительней. Ну, извини. Уж что есть. Оружия дома не держу, а ножом себя резать как-то неэстетично. Ты, пожалуй, решишь, что я и впрямь псих.
        Алиса даже не думала скрывать, что ничего не поняла. Бессмертный вздохнул.
        - Ладно, словами тебе ничего не докажешь, ты действительно упёртая. Тогда подожди до полуночи и всё увидишь сама.
        - Увижу - что?
        - То, что тебя убедит. В моей правоте.
        - И что должно произойти в полночь?
        - Неважно. Я просто хочу, чтобы ты дождалась и встретила мальчика. Я позвонил Лизе, но она может не успеть вернуться. Кто ж знал, что всё случится именно сегодня!
        Алиса набрала воздуху в грудь и шумно выдохнула, пытаясь успокоиться.
        - Так. Ладно. Ты предлагаешь мне дождаться полуночи, когда якобы что-то должно произойти?
        - Да.
        - Ладно. Допустим. Я ничего не поняла, но допустим. Ответь мне хотя бы - зачем я тебе нужна была здесь всё это время?
        - Не мне. Шмидту.
        - Ладно, а ему зачем?
        - Он хотел, чтобы я тебя вылечил. Он тоже ждал сегодняшнего дня.
        - Чего? - растерялась Алиса. - Что значит - «тоже ждал»? Чего именно ждал?
        - Опять же - подожди до полуночи. Словам ты всё равно не поверишь.
        - Опять эта полночь, опять загадки, - пробормотала Алиса, устало потирая лоб и опускаясь в кресло. - Ну ладно ты; не хочешь говорить - не надо. Весь такой из себя загадочный по жизни. Но почему Шмидт мне ничего прямо не скажет?
        - А он пытался, - Бессмертный отлепился от стола, присел перед камином, поворошил кочергой поленья. - Но ты же прогнала его сегодня.
        - А-а, - Алиса смутилась, вспомнив, как обошлась с отцом несколько часов назад. - Да. Он так невовремя пришёл.
        Бессмертный хмыкнул, промолчал. Алиса тоже не знала, что сказать. Она смотрела в огонь и думала над его словами.
        Что он сказал? Вот что он сказал? От любого другого это выглядело бы чистым бредом или плохим розыгрышем, но она смотрела украдкой на Бессмертного и никак не могла сложить слова и картину.
        Он слишком вменяем для того, чтобы бредить. И слишком адекватен, чтобы так пошло шутить. Тогда что? Что происходит сейчас? Почему он так себя ведёт?
        Алиса ощущала, как у неё опять начинает кружиться голова. Уже не от вина, а от устойчивого ощущения сюрреализма. В какой-то момент она почувствовала себя Алисой в Зазеркалье и даже растерянно повертела головой, отыскивая какое-нибудь зеркало.
        «Ладно, - сердито подумала она. - Ладно. Что бы ты мне там ни сулил в полночь, всё разъяснится, надеюсь. Либо я над тобой посмеюсь, либо ты надо мной. Либо я просто съеду отсюда, если не нужна тебе больше».
        Подумав об этом, Алиса ощутила непривычную тяжесть в груди. Ей не хотелось уезжать отсюда. Особенно после того, что было сегодня.
        Она знала, что времени у неё мало. И была благодарна Бессмертному за эти последние недели и за сегодняшний день. С учётом всего, это был наилучший вариант из возможных. Но неужели всё это должно закончиться здесь и сейчас? Неужели ей придётся ехать умирать в постылую квартиру в Химках или, ещё хуже, в какой-нибудь хоспис?!
        Она почувствовала, как на глазах выступают слёзы, и торопливо вытерла рукавом.
        «Что он там говорил про лечение? - вспомнила Алиса. - Отец хотел, чтобы он меня вылечил? Как это? О чём это он?»
        Она хотела спросить, но со стыдом поняла, что не сможет. Вернуться к разговору с этого момента, значит, дать затянуть себя в эту фантасмагорию, а она ещё не настолько пала, чтобы утешаться надеждой на какие-то безумные чудеса и обещания.
        - Алиса! - она так увлеклась своими мыслями, что вздрогнула от голоса Бессмертного. Он всё так же сидел на корточках у камина и смотрел в огонь. - Я хочу попросить тебя… Можешь оказать мне одну услугу?
        - Какую? - осторожно спросила она.
        Бессмертный шевельнул запястьем, посмотрел на часы.
        - Сейчас придёт Шмидт…
        - Что?!
        - Да, придёт. Они уже, наверное, подъезжают.
        - Они?
        - Он будет со своими людьми. Сегодня вызвал их из Москвы.
        - Зачем?
        - Арестовать меня.
        - Что?! - Алиса выпрямилась в кресле, не веря ушам.
        - Точнее, - Бессмертный невесело хмыкнул, - точнее, просто забрать. Официального ареста не будет, я должен исчезнуть в системе.
        - Почему? - Алиса похолодела; казалось, сбывались её худшие предположения. - За что? За что он хочет тебя арестовать?
        - Это сейчас не так важно, - Бессмертный наконец поднялся и посмотрел на неё. - Он потерял терпение и решил, что своими методами спасёт тебя быстрее.
        - Спасёт? - Алиса тоже поднялась, смятенно уставившись на Бессмертного.
        - Он - нет. А я - да. Но для этого мне в полночь нужно быть здесь. Если он меня заберёт, я исчезну, а ты умрёшь через пару месяцев. А ещё три человека так и останутся без вести пропавшими.
        Алиса смотрела на Бессмертного распахнутыми глазами и пыталась отыскать хоть намёк на улыбку, на то, что это розыгрыш, подстава, да хоть бы дурной, бестолковый сон. Наверное, ей снится всё это. Наверное, весь сегодняшний день был сном, и она никак не может проснуться.
        - Что я должна сделать? - слабо спросила она.
        - Просто скажи Шмидту, что видела, - Бессмертный дотронулся до груди. - Что видела, как исчезло клеймо. Что Запрет снят и всё должно случиться сегодня.
        - Что - всё?
        - Он знает. Просто пойми и запомни одну вещь. Если он сейчас заберёт меня, больше мы с тобой не увидимся.

* * *
        Звонок в дверь заставил Алису вздрогнуть.
        - Ну вот и они, - усмехнулся Бессмертный. - Пойду открою.
        - Нет! - она схватила его за руку. - Нет, стой! Оставайся здесь, я сама открою, поговорю с отцом.
        - Алиса! - Бессмертный провёл ладонью по её щеке. - Они сначала должны забрать меня, а потом уже можешь говорить. Иначе ведь Шмидт не успокоится.
        Он ободряюще кивнул и вышел в коридор. Алиса похолодела от ужаса. Нет, нет, нет, только не это! Кем бы он ни был, что бы здесь ни творилось, она не может позволить ему исчезнуть вот так. Она не простит себе, если это сделает отец. Ни себе, ни отцу.
        Она выбежала из кабинета. Бессмертный уже открывал входную дверь. В проёме маячил Шмидт и ещё какие-то типы у него за спиной.
        Усилием воли Алиса заставила себя остановиться. Она стояла, схватившись за грудь и задыхаясь от волнения, понимая оставшейся рабочей частью сознания, что бежать, скандалить, вырывать Бессмертного, требовать оснований, постановлений и адвоката сейчас бессмысленно. Нужно сделать, как он сказал: нужно дождаться отца и объясниться один на один. Если ещё не поздно. Если ещё именно он контролирует ситуацию.
        Алиса не слышала, о чём они говорят. Кажется, перебросились парой коротких негромких фраз, после чего Бессмертный протянул руки и позволил надеть наручники. Он не стал оглядываться, спокойно вышел за дверь и спустился с крыльца, как был, в одном пиджаке, несмотря на ночной мороз.
        Алиса дёрнулась за ним и опять отчаянным усилием сдержала себя. Она дождалась, пока Шмидт зайдёт в дом и закроет за собой дверь. Ей даже хватило воли повернуться и уйти обратно в кабинет. В этом доме она главнее отца. Она будет решать, где они здесь будут говорить и о чём.
        Несколько секунд до появления Шмидта показались ей вечностью. Она стояла посреди комнаты, сложив на груди руки и встретила отца глаза в глаза.
        - Что это было?
        - Алиса… - Шмидт был изрядно обескуражен. Кажется, он ждал чего-то другого - и от Бессмертного, и от дочери.
        - ЧТО? ЭТО? БЫЛО? - громко и холодно отчеканила Алиса.
        Шмидт помолчал. Он нерешительно приблизился к ней, потирая лоб.
        - Он тебе что-то сказал?
        - Я спрашиваю тебя. Зачем ты его похитил?
        - Это не похищение.
        - Зачем ты его…
        - Замолчи уже! - выкрикнул Шмидт. - Это арест. По вполне законным основаниям.
        - Каким?
        - Незаконные финансовые операции. Отмывание денег, проще говоря.
        Алиса презрительно улыбнулась.
        - Шмидт, ты заврался уже как школьник. Никогда бы не подумала, что ты так деградируешь. Генерал!
        - Я не обязан тебе ничего объяснять, - сварливо ответил Шмидт. Он ходил по комнате, бросая на дочь беспокойные взгляды; она, напротив, стояла неподвижно и старалась не поворачивать даже головы, следя за отцом одними глазами. - Это вообще не твоё дело, раз уж на то пошло.
        - Ты полтора месяца держишь меня здесь, уверяя, что так надо и вот-вот всё объяснишь - и теперь это не моё дело?!
        - Да! - раздражённо выкрикнул Шмидт. - Да, теперь это не твоё дело. Попрохлаждалась - и хватит. Собирайся.
        - Отлично! - процедила Алиса сквозь зубы. - Думаю, мы устроим отличное шоу. Хоть у Андрюши днём, хоть у Володи вечером. Сегодня же позвоню Олегу. Шикарная тема, порвём эфир - отец-фээсбэшник похищает любовника умирающей дочери. Думаешь, конторе понравится?
        - Ты… - Шмидт выпучил глаза. - Ты не посмеешь! Тебе не дадут эфир.
        - Ещё как дадут. Ты даже не представляешь, какие поблажки дают умирающим. А такая история и сама зайдёт на ура.
        - Тебе не поверят…
        - Я вытащу Лизу. Лиза всё подтвердит. Мы подключим отдел расследований. Ты даже не представляешь, чего мы можем найти, если будем искать!
        - Лис, не вынуждай меня, - глухо произнёс Шмидт. - Не заставляй делать то, о чём оба пожалеем.
        - Что?! - презрительно усмехнулась Алиса. - Хочешь запихнуть меня в багажник и увезти, как Бессмертного? Тишком, тайком…
        - Не хочу, - сказал Шмидт, подходя. - Но если придётся… для твоего же блага…
        Он протянул руки. Она отшатнулась.
        - Не трогай меня! - истерически выкрикнула Алиса.
        - Лис…
        - Убери руки…
        У неё сорвался голос. Она опять закашлялась. От спазмов сводило живот и горло; она рухнула на колени, давясь и выплёвывая кровавые сгустки не в силах остановиться.
        - Лис! - Шмидт не на шутку перепугался. Он наклонился над дочерью, нерешительно дотронулся до её плеча. Она резко отдёрнулась от него, продолжая заходиться кровавым кашлем. - Лис, что… что мне делать? Скорую вызвать? Погоди, я сейчас.
        Он выхватил смартфон и судорожно стал листать. В секундном промежутке между приступами кашля, Алиса успела дёрнуть его за штанину и прошептать на вдохе:
        - Не надо… Алексея верни…
        - Что? - Шмидт болезненно нахмурился, замерев со смартфоном руке. - Лис, я не могу… Зачем? Тебе в больницу надо.
        - Он… - Алиса выплюнула очередной кровавый сгусток и обессиленно пробормотала. - Он поможет. Только он.
        Она перевела дух, прикрыв глаза и кивнула на столик с напитками. Шмидт торопливо налил стакан воды, подал, присев на корточки и тревожно-участливо заглядывая в глаза. Она медленно, маленькими глотками отпила и привалилась к стене, закрыв глаза.
        Минуты полторы-две Алиса пыталась прийти в себя, осторожно, короткими редкими вдохами наполняя лёгкие, саднящие болью при каждом вдохе. Раньше этого не было, болезнь прогрессирует. И времени у неё осталось совсем немного.
        Она всхлипнула, вытерла рукавом уголок глаза и взглянула на Шмидта. Раз ничего на него не действует, остаётся последнее. А вдруг это не полный бред? А вдруг это всё-таки что-то да значит?! Хотя бы для отца, если уж не для неё.
        - Он велел передать тебе, что Запрет снят. И что всё должно произойти сегодня.
        - Что?! - Шмидт резко выпрямился и недоверчиво вперился в Алису.
        - Запрет снят, - Алиса говорила тихо и медленно, боясь повторения приступа и стараясь не напрягать связки. - Он должен уйти сегодня.
        - Он… - Шмидт сглотнул, судорожно сжимая забытый смартфон. - Он всё тебе рассказал?
        - Он сказал, что сказал, - равнодушно произнесла Алиса. - И просил передать тебе.
        Она прижала ладонь к груди. Боль в лёгких разрасталась, мешая дышать и думать. Она терпела, но понимала со страхом, что если боль усилится, ей будет ни до чего.
        Ей хватило сил поднять глаза на отца и понять, что он так и стоит над ней - растерянный и не соображающий, что ему теперь делать.
        - Я сама видела, - не смогла сдержать раздражение Алиса.
        - Что видела?
        - Как исчезло клеймо, - она похлопала по груди. - Он сказал - это сняли Запрет.
        - Ты видела? Когда?
        - Час назад.
        - Что ж ты раньше-то не сказала?! - прорычал Шмидт. - Чего он-то не сказал? Устроили мне тут цирк с конями, мать вашу!
        На секунду Алиса даже забыла о боли. Она с удивлением смотрела на отца, который, с трудом сдерживая бешенство, нервно набирал номер.
        - Да, - с нарастающим интересом и удивлением, она слушала, как Шмидт говорит по телефону. - Да, я. Верните его. Сейчас же. Да, уверен. Жду.
        Шмидт убрал телефон, помог Алисе подняться и устроиться в кресле. Подал ей ещё стакан воды, сбегал на кухню за тряпкой, вытер кровавую мокроту. Алиса наблюдала за ним с лёгким нетерпением. Хоть сейчас-то он ей расскажет наконец всё?
        Шмидт плеснул себе виски Бессмертного и сел напротив неё, пододвинув кресло.
        - Я так понял, самое главное он тебе так и не рассказал, - не столько спрашивая, сколько констатируя произнёс он.
        - Клянусь, если вы мне опять будете мозги совокуплять… - пригрозила Алиса. Она даже не успела порадоваться, что так легко спасла Бессмертного; её угнетала резкая пульсирующая боль в лёгких, не дающая вздохнуть полной грудью.
        - Хоть что-то он тебе сказал?! - настаивал Шмидт. - Можешь повторить, что конкретно он тебе сказал?
        Алиса зажмурилась и покачала головой. Да, Бессмертный был прав - Шмидт явно не удивлён, он в курсе того, что происходит здесь. Почему же она ничего не может понять?!
        - Вон, видишь? - она слабо махнула рукой. - Паустовский.
        - Ну? - Шмидт обернулся на книжную полку.
        - Посмотри.
        Шмидт взглянул на дочь, потом опять на книги. Выпил, поднялся, достал «Мещерскую сторону».
        - Ну?
        - Открой. Видишь автограф?
        - Вижу. «Дорогому другу и товарищу…» Ну и что?
        - Бессмертный говорит, что это он.
        Шмидт ещё раз внимательно перечитал надпись, взглянул остро на дочь.
        - Это, значит? А ещё что?
        - А ещё, - Алиса поёрзала в кресле, - а ещё, что он был знаком с Потёмкиным. Может быть, ты мне скажешь, как это воспринимать?
        - А ты, естественно, не поверила, - хмыкнул Шмидт.
        - А ты, хочешь сказать, поверил бы? - Алиса с любопытством смотрела на отца.
        - Я не знаю, был ли он знаком с Паустовским и Потёмкиным, - медленно проговорил Шмидт, ставя книгу на место. - Может, и не был, ручаться не стану. Но то, что он жил в их время - факт.
        Алиса молча смотрела на отца. Ей было трудно допустить, что Бессмертный сошёл с ума; ещё труднее, что и отец рехнулся. Тогда что происходит? Они сговорились, что ли, дурить её?!
        - Ты просила ответов, - Шмидт медленно вернулся к своему креслу, но садиться не стал; встал за спинкой, устало облокотившись и наклонившись вперёд. - Изволь, вот тебе ответы. Ты знаешь, кто я, где работаю и как привык отвечать за свои слова. И я отвечаю за то, что скажу сейчас. Он действительно бессмертный. Я проверял. Тебе придётся поверить и смириться с этим. Поэтому я здесь. Поэтому ты здесь. Его бессмертие даёт тебе шанс на спасение. Если только ты дашь…
        Он остановился, прислушавшись. Снаружи раздались звуки подъехавшей машины.
        - Вот и они, - Шмидт выпрямился. - Я сейчас.
        Он вышел из комнаты. Алиса сидела, бессильно откинувшись на спинку кресла, и не могла заставить себя подняться, чтобы встретить Бессмертного. Бессмертного… бессмертного… Неужели ей всё это не снится? Неужели это всё происходит наяву?!
        Она слышала, как хлопнула входная дверь и раздались тихие голоса. Отец с Бессмертным о чём-то говорили, она не могла разобрать, о чём.
        Алиса с усилием, поморщившись, поднялась с кресла, подошла к двери и тихо приоткрыла. Голоса стали громче, теперь она могла разобрать их.
        - … ещё не дошёл.
        - То есть я для неё только бессмертный?
        - Да.
        - Ну, пусть так и остаётся. Это для неё предел. Во всё остальное она точно не поверит. Решит, что либо мы сошли с ума, либо она.
        - Но как тогда?..
        - Никак. Придётся вам ждать, когда я вернусь.
        - Нет. Я тебе не верю.
        - А что тебе остаётся, Шмидт?
        Голоса замолчали. Алиса не видела говорящих, но отчётливо представила себе отца, набычившегося и уставившегося на собеседника, не зная, что ответить.
        - Ладно, - произнёс Шмидт секунд через двадцать. - Давай всё-таки проверим. Я съезжу сейчас за бумагами…
        - Хочешь показать страницы из Книги? Не поможет.
        - А вдруг? Кошкина тоже не хотела верить.
        - Не поможет, Шмидт. У Кошкиной гибче мышление, и она была готова. Алиса - нет.
        - Ладно. Тогда я ещё кое-что захвачу.
        - Пистолет? - Бессмертный рассмеялся. - Ну, удачи. Напугай её до очередного приступа.
        Шмидт не ответил. Поняв по шагам, что отец идёт обратно, Алиса прикрыла дверь и торопливо вернулась в кресло. Боль резанула в груди, но она уже не обращала на неё внимания.
        - Алиса! - Озабоченный Шмидт показался в дверях. - Мне нужно кое за чем съездить. Я скоро вернусь, через час максимум. Хорошо? Подождёшь?
        «Куда ж я денусь?!» - хотела саркастически произнести Алиса, но только молча кивнула. Что происходит здесь, она не понимала, но, кажется, и отец, и Бессмертный оба заботятся о ней. Хоть и каждый по-своему.
        Шмидт озадаченно посмотрел на дочь, чувствуя какой-то подвох в её неожиданной покладистости, но задерживаться не стал. Он только махнул рукой, ободряюще кивнул и вышел. Алиса слышала, как хлопнула входная дверь и выехали со двора машины. Она ждала, чувствуя, как гулко колотится сердце, и пытаясь не думать о боли в груди.
        Бессмертный вошёл с таблетками. Он подошёл и молча вложил ей в ладонь.
        - Обезболивающее, - пояснил он, протягивая стакан с водой. - Шмидт рассказал, что тут было. Выпей, полегчает.
        Алиса проглотила таблетки залпом, запив одним глотком и не спуская глаз с Бессмертного. Он прислонился к противоположной стене и, скрестив на груди руки, смотрел на неё со своей плавающей улыбкой.
        - Спасибо! - произнёс он наконец.
        - За что?
        - За то, что сделала, как я попросил. Если бы не ты, меня бы здесь не было.
        - Был бы, если бы сам показал Шмидту. Совсем необязательно было это делать через меня.
        - Он был настроен слишком решительно и времени бы мне не дал. Он бы даже не стал меня слушать. А тебя стал.
        - Получается, я тебе тоже пригодилась.
        - О да. Ты даже не представляешь, как ты мне пригодилась.
        Они помолчали. Алиса чувствовала, как начинает действовать обезболивающее. Становилось легче. Через пару минут она уже могла вздохнуть почти полной грудью, без риска немедленно зайтись в приступе кашля.
        - Я так понимаю, вы хотите устроить мне какую-то демонстрацию? - осторожно спросила она. - Не поделишься, к чему мне готовиться?
        Бессмертный усмехнулся.
        - Сознайся, в тебе уже поселился червячок сомнения. А вдруг что-то да есть в этом безумии? А вдруг он и вправду бессмертный? А вдруг… а вдруг… а вдруг… А вдруг и впрямь меня вылечат?! Ты ведь думаешь об этом уже - ну, признай! Хотя бы самой себе.
        - Тут творится какое-то безумие, - пробормотала она, не спуская глаз с Бессмертного. - Я не знаю, что вы с отцом задумали, но если вы играете с надеждами умирающей…
        - По-твоему, Шмидт на это способен? - жёстко, без улыбки прервал её Бессмертный. - По-твоему я на это способен?
        - Я не знаю, кто ты! - воскликнула Алиса. - То ты доказываешь мне, что бессмертие не нужно, то убеждаешь, что сам бессмертный…
        - И то и то верно, - спокойно сказал Бессмертный.
        - Но как?!
        - Подумай. Не хочешь думать - подожди. Скоро тебе уже не удастся отмахнуться от очевидного.
        - Ладно, - сдалась Алиса. - Ладно, давайте подождём. Чего бы там ни было…
        - Чудненько, - улыбнулся Бессмертный. - А пока ждём, успеем поужинать. Пойду приготовлю чего-нибудь.
        Он вышел. Алиса не пошла за ним. Она приложила ладони к вискам, чувствуя пальцами, как пульсирует кровь, и пыталась осознать происходящее.
        Если отец с Бессмертным правы, если они действительно продемонстрируют сейчас какое-то… какое-то чудо (Алиса всё-таки заставила себя произнести это слово), ей грозит слом целостной и непротиворечивой картины мира, которая до сих пор её полностью устраивала. Она не знала, как с этим справится, и не была уверена, что вообще этого хочет. Но с другой стороны…
        С другой стороны, если это каким-то образом вылечит её… спасёт от смерти… то она… она…
        Алиса жмурилась от стыда, но не могла уже скрывать от себя, что да, да! Та часть её сознания, что ещё не сдалась, цепляется за жизнь и любую призрачную надежду, отчаянно хочет, чтобы Бессмертный с отцом убедили её. Что вся эта безумная фантасмагория - не дурацкий розыгрыш, а самое что ни на есть настоящее… настоящее…
        Бессмертный позвал её перекусить, она с облегчением встала. Ничего она не будет сейчас додумывать, решила Алиса, пока не увидит, что они ей тут наобещали.
        Ужинали молча. Потом Бессмертный заварил чай, предложил перейти в гостиную. Она согласилась.
        Пили чай, перебрасывались короткими незначительными фразами. Время от времени оба поглядывали на часы. Ждали Шмидта.
        Шмидт задерживался. Алиса начинала нервничать, барабаня пальцами по подлокотнику. Бессмертный, извинившись, вышел - сказал, надо позвонить. Как оказалось, он выбросил в огонь не последний свой телефон.
        Отсутствовал он долго, минут пятнадцать. Когда вернулся, на невозмутимом лице ничего прочесть было нельзя.
        В отличие от него, Алиса не стремилась скрывать свои чувства.
        - Ну что? - она встревоженно вперилась в него.
        - Шмидт задерживается, - коротко сказал Бессмертный.
        - Почему?
        - За ним приехали. У Москвы накопилось к нему слишком много вопросов.
        Алиса испуганно охнула.
        - Он справится, не переживай, - успокаивающе кивнул Бессмертный. - Но теперь он будет тянуть время, чтобы у нас был шанс.
        - Какой шанс?
        - Уйти.
        - Куда?
        Бессмертный взглянул на часы. Алиса синхронно сделала то же. Время подходило к одиннадцати, оставалось чуть больше часа.
        - Туда… Хотя нет, рассказывать бессмысленно. Ты либо увидишь, либо нет. Подождём немного.
        Ждали ещё минут сорок пять. Алиса ходила по комнате, умирая от нетерпения. Бессмертный сидел за пианино и что-то наигрывал.
        За пятнадцать минут до полуночи он резко встал. Алиса замерла - ну наконец-то! Сейчас она всё узнает! Что - всё?
        Бессмертный поднялся наверх и вернулся в элегантном чёрном пальто и с алой розой в руке. Он помог Алисе надеть пуховик и вывел во двор.
        На небе по-прежнему не было ни облачка, и огромная Луна светила во всём великолепии. Снег хрустел под ногами, и это был единственный звук в ночном северном безмолвии.
        Алиса слышала, как колотится сердце и звенит в ушах. Бессмертный держал её под руку, не давая поскользнуться.
        Они подошли к колодцу. Сердце забилось ещё сильнее, если такое вообще было возможно.
        - Посмотри в колодец, Алиса! - предложил Бессмертный, отпуская её руку.
        - Зачем? - испугалась она.
        - Вдруг ты всё-таки не безнадёжна, - он дёрнул плечом. - Просто посмотри и скажи, если что-то увидишь.
        Алиса опасливо приблизилась к борту колодца, осторожно заглянула внутрь. Она помнила, что с ней случилось в прошлый раз и не хотела наклоняться.
        Луна светила в тёмную воду колодца, преломляясь и рассеиваясь почти до самого дна. Вода была чиста и прозрачна и стояла так неподвижно, что казалась хрустальной. Алиса старательно всматривалась, но ничего похожего на прошлый раз не почувствовала.
        - Что я должна здесь увидеть? - спросила она, поворачиваясь.
        - То, чего уже не увидишь, - ответил Бессмертный.
        Он мягко отодвинул её от колодца и присел на бортик.
        - Скорее всего, Лиза не успеет, - Бессмертный взглянул на часы. - Так что мальчика придётся встретить тебе.
        - Мальчика?!
        - Сейчас вместо меня здесь появится мальчик. Костя Благов. Помоги ему выбраться, укутай и тащи в дом сушиться и согреваться. С минуты на минуту должны подъехать Ракитин с Лизой - они знают, что делать дальше. Но пока их нет, можешь поспрашивать Костика - где он был и что всё это значит. Думаю, ему ты поверишь больше, чем мне.
        Алиса растерянно бегала глазами по сосредоточенному лицу Бессмертного и не знала, что сказать, что спросить. Происходящее настолько не укладывалось в голове, что она опять подумала о розыгрыше. Сейчас Бессмертный рассмеётся, обнимет её, извинится за дурацкую шутку и поведёт в дом пить чай.
        Бессмертный посмотрел на часы, потом на Алису. Мельком, почти незаметно нахмурился и действительно рассмеялся.
        - Ладно, - извиняющимся тоном сказал он. - Вдруг ты всё-таки передумаешь. Дай руку.
        - Зачем? - она неуверенно протянула ему ладонь и тут же вскрикнула от боли. Бессмертный провёл по ладони шипом розы, оставив глубокую кровавую царапину.
        - Ты чего? - Алиса пыталась выдернуть руку, но Бессмертный держал крепко. Тем же шипом он оцарапал свою ладонь и сжал её за руку, словно здороваясь или прощаясь.
        - Я не знаю, когда смогу вернуться, Алиса, - медленно произнёс он, глядя в её испуганные недоумевающие глаза. - Возможно, что и не смогу. А ты сможешь. Это, - он взял её за запястье и поднёс расцарапанную ладонь к глазам, - это тебя не исцелит, но позволит продержаться чуть дольше. Несколько месяцев, возможно, год или два. Чтобы ты смогла наконец решить. Хочешь спокойно умереть или всё-таки жить? Если жить, тогда тебе за мной. Я обещал Шмидту спасти тебя, но без твоего согласия не смогу сделать этого.
        Он отпустил её и снова взглянул на часы. Алиса задыхалась от волнения и страха. Сейчас должно произойти что-то непоправимое, а она до сих пор не понимала что.
        Напряжённым немигающим взглядом Бессмертный следил за стрелкой часов. Алиса невольно следила тоже. Вот осталась минута до полуночи, сорок секунд, тридцать…
        - Прощай, Алиса! - Бессмертный поднял голову, торжествующе блеснул глазами, повернулся и упруго вскочил на борт колодца.
        - Стой! Подожди! - крикнула Алиса, рванувшись и поняв, что сейчас произойдёт.
        Она поскользнулась, грохнувшись на колено и упустила момент. С отчаянием вскинув голову, она успела заметить, как Бессмертный зажал в зубах розу, вскинул руки и соскользнул в колодец.
        Задыхаясь от ужаса и боли в коленке, Алиса подтянулась на руках и перегнулась через борт колодца. Там, где она рассчитывала увидеть тонущего Бессмертного, стояла невозмутимая водная гладь, лишь в самой глубине которой исчезало, проваливаясь в дно, подобие вихревой воронки.
        Алиса смотрела расширенными от ужаса глазами и ничего не соображала. Она даже не слышала, что кричала Лиза, пока та не пихнула её плечом и сама, задыхаясь, не склонилась над водной гладью.
        - Где он? - крикнула она, срывающимся голосом. - Где? Вы видели?
        Лиза перегнулась через борт и заплескала ладонями в воде, словно пытаясь раздвинуть её.
        - Он… - Алиса поперхнулась. - Он там… Он туда прыгнул.
        - Да не Бессмертный! - закричала Лиза. - Мальчик! Костя, Костя Благов! Он что, не явился?!
        Алиса растерянно уставилась на Лизу. Та чуть не плакала от отчаяния, продолжая грести и расплёскивать воду, словно надеясь, что вот-вот кто-то вынырнет оттуда. Но никто не вынырнул.
        Глава 7. Алабуга
        Он всегда ненавидел Марью. С самой первой встречи - тогда, в Ближней роще.
        Эта девка с самого начала казалась ему подозрительной. Слишком умный взгляд для обычной крестьянки, слишком независимый вид.
        Когда Василий послал его разузнать побольше о ней, он, конечно же, разузнал. Не составляло большого труда выяснить, кто она и кто её брат, и что они делают в одиноком домике в Ближней роще.
        К несчастью, Василия это не впечатлило. Точнее, впечатлило, но не в том смысле, на который он рассчитывал.
        У Василия были сложные отношения и с каганатом, и с Малахитом, и даже выяснив, что на его землях скрывается разыскиваемый ими колдун, он не собирался его выдавать. В какой-то степени ему даже льстило, что Троекуров выбрал для убежища Волхов. В конце концов, он был его подданным.
        В отличие от отца, Василий колдунов не боялся и всячески привечал. Он был уверен, что только так, только с их помощью можно быстро возвысить Волхов и поставить его вровень с могучими соседями.
        А девка ему понравилась. И то, что она волшебница и сестра сильного и в какой-то степени уже известного колдуна, его нисколько не смутило. Скорее, даже вдохновило.
        Алабуга был уверен, что это плохая затея. Он не смел отговаривать Василия, просто осторожно намекал на все возможные опасности. И что колдунья могла приворожить царя, и что она зачарует его и возьмёт власть в свои руки, и что негоже так открыто ссориться с Халдоном и тем более с Малахитом, и что народ может не понять и возроптать, и что…
        Василий отмахивался от него, говорил, что сотник замшел и ничего не понимает. Союз молодой неродовитой волшебницы с царским домом пойдёт на пользу им обоим и выведет Волхов на новый уровень. Алабуга считал, что этому больше поспособствовала бы женитьба на какой-нибудь вестланской или халдонской принцессе, но держал своё мнение при себе, понимая, что не в политике тут дело. Не только и даже не столько в ней.
        Василию просто нравилась эта девка. То, что она волшебница, значило для него больше того, что она простая крестьянка, но и это всего лишь придавало ей дополнительный изыск, не более. Хотя, может, он чего-то не понимал.
        Он был простым служакой. На его взгляд, ничего такого в этой крестьянской девке не было, её даже и особенной красавицей не назовёшь. Чем она так зацепила Василия, Алабуга не понимал и подозревал, что без колдовства здесь не обошлось. Но он не мог доказать и послушно сопровождал Василия в его поездках в Ближнюю рощу, присутствовал при сватовстве и на свадьбе, лично охранял покои в первую брачную ночь.
        Василий поручил ему отправить Катю Бескову в Порхов и выдать за кого-нибудь замуж. Алабуга исполнил и это. Он не понимал, почему нельзя было держать Марью как ту же Катьку, зачем обязательно было жениться на ней? Он видел, что Василий доволен и счастлив, но его подозрения только усиливались.
        Молодая царица вела себя скромно и колдовские навыки никак не обнаруживала. На первых порах, по крайней мере. Алабуга ничего не замечал, хотя и старался не спускать с неё глаз, и даже людей своих настроил должным образом. Слежка за Марьей велась круглосуточно, Алабуга знал о ней всё - и ничего не мог ей поставить в вину.
        Она вела себя безупречно. Нянчилась с Иваном и Ликой, обаятельно поддерживала беседу на приёмах, со вкусом одевалась, не тратя безумных средств и не выпрашивая подарков и развлечений. Постепенно и незаметно она завоевала расположение двора и благосклонность народа, отнёсшихся поначалу к молодой царице с изрядной подозрительностью. Как и Алабугу, многих напрягало её крестьянское прошлое и мутное настоящее; как и Алабуга, не все считали колдунью достойной партией для царя.
        Марья сумела сломать лёд подозрительности и недоверчивости. Шаг за шагом, одного за другим она привлекала на свою сторону и делала друзьями влиятельных дворян и бояр, и это начинало беспокоить Алабугу. Сам он на все попытки Марьи обаять и его только свирепо косился и невразумительно бурчал. Она продолжала мило улыбаться и здороваться при каждой встрече, и, насколько он знал, Василию на него она не жаловалась.
        Однако его всё чаще стали отправлять из города то с одним, то с другим поручением. Почти всегда это были важные миссии, но Алабуга злился, что вынужден покидать двор, оставляя Василия без присмотра с молодой ведьмой. Он, конечно, наказывал своим людям следить, но без его личного присмотра и руководства они не справлялись.
        Именно в его отъезды и начинало происходить всё самое важное. Вернувшись после очередной поездки, Алабуга заметил на пальце царицы золотой перстень с синим камнем. Никто из его людей не мог толком сказать, где, когда и как она достала Лонгир. Всё, что Алабуга смог выяснить, - дворец царица не покидала. Во всяком случае, надолго.
        Василий был спокоен и явно осведомлён. Но Алабуге он ничего не сказал, и это уязвило сотника больше, чем неожиданное признание царицы законной колдуньей. Василий не был обязан ему ничего докладывать, но раньше у него секретов от Алабуги не было. А теперь появились. И Алабуга знал, почему и кто тому причина.
        Его подозрения обрели почву, но предъявить Марье по-прежнему было нечего. Его продолжали отсылать с поручениями, и, возвращаясь, он каждый раз обнаруживал что-то новое и чаще всего неприятное.
        То ему докладывали, что царица исчезала на несколько дней и никто не знает куда. То он узнавал, что она встречалась с братом, и, опять-таки, никто не знает зачем. То вдруг назначен новый начальник дворцовой стражи, замещающий Алабугу в его отсутствие. То в окружении царицы неожиданно оказывался влиятельный дьяк из казначейства Коломна.
        Алабуга понимал, что теряет влияние при дворе, а царица усиливается и начинает играть свою партию. Он решил пойти ва-банк, пока не поздно, пока его совсем не вышвырнули из Волхова. Он пришёл к Василию и прямо предложил себя в наставники царевича.
        Василий не смог отказать. И Алабуга решил, что вернул статус-кво. Пусть Марья обхаживает двор, он займётся царевичем. Научит всему, что умеет, завоюет его доверие, станет незаменимым и самым близким наставником, советником, если потребуется. И пусть тогда Марья плетёт свои интриги и собирает друзей из дворцовой челяди; оставшись при царевиче, он всегда будет сильнее неё. А когда Иван сменит отца, у него уже не будет к мачехе таких нежных чувств, и тогда от неё можно будет и вовсе избавиться.
        Он недооценил Марью. Он ждал, что она будет либо резко возражать, либо сдастся и уступит опеку над пасынком. В первом случае Иван рано или поздно взбунтовался бы против мачехи; во втором - просто охладел бы к ней и в любом случае вышел из-под контроля.
        Марья не сделала ни того ни другого. Она поощряла его занятия с Алабугой, хвалила за успехи, отпускала в походы, а по возвращении встречала радостной и гордой улыбкой матери. Казалось невероятным, но Иван любил Марью как мать или старшую сестру, и настраивать его против неё было не только сложным, но и опасным делом.
        А потом заболел Василий. Алабуга до последнего надеялся, что царь справится и встанет. Но Василий не справился.
        Когда его хоронили, Алабуга уже знал, что делать. Он был уверен, что Марья виновна в смерти Василия. Либо сознательно извела его, либо отказалась спасать, несмотря на все свои колдовские знания и умения. Следующим на очереди был царевич, и Алабуга твёрдо был намерен спасти Ивана от ведьмы - мачехи.
        Нужно было возвести царевича на трон как можно быстрее, и Алабуга поднял всех, кого мог. Он послал сообщение в Малахит с обвинениями Марьи в убийстве мужа и просьбой разобраться и лишить её Лонгира. Он отправил гонца в Халдон с предложением союза и брака Ивана и Елены. Он убедил Салтыкова и Зворыкина поднять дворцовую оппозицию и возвести Ивана на трон, обещая им силовую поддержку. Он начал стягивать войска в столицу, обещая поддержавшим его повышение и награды. И многие откликнулись, включая порховского воеводу Изместьева, и уже начали подходить к столице, дело оставалось только за Иваном, и тут…
        Царевич неожиданно упёрся. Он наотрез отказался занимать трон отца до совершеннолетия и идти против его воли назначить Марью местоблюстителем престола. Алабуга умолял Ивана согласиться, то заверяя, что ничего плохого с Марьей не сделают, то, напротив, обвиняя её в смерти Василия и предлагая немедленно расправиться с ней. Всё было напрасным, царевич оставался непреклонным.
        А тем временем Марья с Коломной нанесли ответный удар. Они сместили всех старших офицеров и взбунтовавшихся воевод, назначив на их место младших командиров, в среде которых и Марья, и Иван пользовались большей популярностью, чем старый брюзга Алабуга. Иван был назначен начальником дворцовой стражи, которой тут же было удвоено и выплачено жалованье, и Алабуга потерял дворец.
        Перехватив управление войсками, дальше Марья с Коломной действовали не сбавляя оборотов. Начались аресты в столице. Когда взяли Салтыкова и Зворыкина, остальные начали массово являться с повинной, надеясь на обещанную и широко объявленную царскую милость. Когда на сторону царицы перешёл уже приведший свой отряд под стены Волхова Изместьев и пришла весть, что Марья заручилась поддержкой Велизария, Алабуга понял, что проиграл.
        Он знал, что за ним Марья явится лично. Бесполезно было бежать, колдунья найдёт его везде. Он был готов к казни, но даже не представлял, что Марья уготовила для него.
        Зеркала. Ад на земле. Пытка человека его самыми страшными воспоминаниями, без малейшей возможности забыть о них хоть на секунду. Он не сошёл с ума только потому, что цеплялся за ненависть к Марье, повторяя себе, что она, она во всём виновата. А он был прав, он всё делал правильно, и ему всего лишь немного не повезло.
        А Зеркала вытягивали из памяти всё, что он хотел забыть, и напоминали, напоминали, напоминали, не давая ни отвернуться, ни заснуть, ни передохнуть хотя бы секунду. У него не было сил даже моргнуть.

* * *
        Алабуга поднял ворот тулупа, надвинул шапку поглубже на брови и, ссутулившись, свернул в сторону Торга. Денег у него не было, да они ему были и не нужны. Он не собирался ничего покупать; ему надо было затеряться в толпе и по возможности вызнать последние новости о происходящем в столице.
        Вторую ночь он провёл, зарывшись в сено на конюшне Федьки Потапова, своего старого бойца, давно спившегося и тихо доживавшего бобылём в маленькой избёнке на Посаде. Федька бы принял его и в доме, но Алабуга не рискнул обнаруживать себя. Жалкий пьяница не станет выдавать его специально, но случайно очень даже может.
        А он уже понял, что его ищут по всему городу. Командует поисками, как он почти случайно узнал, Сашка Ферзь, один из самых способных и талантливых его учеников. От него долго скрываться не получится. Ферзь прочешет город квартал за кварталом, дом за домом, и найдёт его рано или поздно.
        Он и не собирался задерживаться у Потапова. Рано утром, пока Федька, вдрызг пьяный, спал на полатях, он пошарил у него в избёнке, оделся в то, что было, забрал тулуп, шапку, нож и вышел в город.
        Он не мог оценить, насколько изменился за десять лет, но не тешил себя надеждой, что его уже никто не узнает. Поэтому старательно прятал лицо и усиленно сутулился, кося под обычного старика-горожанина и заранее сворачивая в сторону от постов и караулов. Пока везло.
        Прошлую ночь, едва сбежав из Зеркал и не понимая ещё, что происходит, он кинулся в сторону Литейного двора. Ему нужно было спрятаться и во что-нибудь одеться, переждать суматоху и оценить ситуацию. Литейный двор с его огромными мастерскими, складами и печами подходил для этого как нельзя лучше. Напялив на себя сменные грязные штаны и зипуны, Алабуга забился в угол огромного угольного склада и сумел переждать ночь, судорожно размышляя, что это было и как теперь быть?
        Он не знал, что это было. И как ни пытался понять, знал лишь одно: кто-то - случайно или намеренно - разбил Зеркала. Он сумел сбежать. Надо это было кому-то или нет, он не знал. Зато точно знал, что ему делать теперь.
        Он шёл по Торгу, оставив в просвете между шапкой и воротником только узкие чёрные глаза, и настороженно водил ими по сторонам, прислушиваясь к утреннему гомону торговцев и покупателей. Со всех сторон ругались на цены, жаловались на войну и прекращение подвоза, поносили набившихся в город беженцев, от которых житья не стало, радовались, что царица поправилась, а царевич вернулся, и теперь-то наведут порядок.
        Алабуга насторожился. Вот оно! То, что он хотел знать, что ему больше всего было нужно. Он задержался в рыбном ряду, словно прицениваясь к товару и невзначай прислушиваясь к разговору двух баб.
        - Петька-то твой сегодня опять в дежурстве?
        - В ночную. Будут на Арсенале площадь стеречь. Зато завтра, сказал, выходной дадут, а может, и два.
        - И чего они там на крыше стерегут в такой дубак?! Сабли не удержать, не то что лук! Караульным на улицах хоть у огня погреться можно, а там ведь не моги!
        - И не говори! Зато сменяются каждый час, и то хлеб. Когда, говоришь, язя этого выловили? Точно вчера?
        Алабуга двинулся дальше. Он узнал достаточно. Арсенал сам по себе охранялся жёстко, но на крышу стрелков ставили тогда, когда нужно было дополнительно прикрыть Дворцовую площадь. Как правило, когда ждали важных гостей, которых принимал у крыльца сам царь, или выступали с посланием народу, объявлением о коронации, рождении первенца и прочих подобных мероприятиях с участием царских особ.
        Значит, сегодня на Дворцовой площади покажется Марья. Зачем ей там быть, да ещё и, как видно, ночью, Алабуга не знал, но был уверен, что ни для чего иного стрелков на крышу Арсенала выставлять не станут.
        Скорее всего, Ферзь распорядился или сам Иван. Они боятся его, они догадываются, что он задумал. Правильно боятся!
        Он не уйдёт из города, пока не расквитается с Марьей. Ему было плевать, что она колдунья; он знал, что и колдунов убивали.
        Если бы Марья оставалась во дворце, шансов у него бы не было. Во дворец ему не попасть, как бы хорошо он ни знал все ходы и лазейки. Но вот снаружи, за пределами дворца…
        За пределами дворца она намного более уязвима, и Алабуга знал это. Только бы попасть на крышу Арсенала, только бы дождаться её появления на площади! И он не промахнётся. Он никогда не промахивается.

* * *
        Арсенал всегда охранялся по высшему разряду; почти так же строго, как царский дворец. Он же, Алабуга, и завёл эти порядки, и знал, как всё происходит. Выбраться на крышу можно было только изнутри; снаружи голые гладкие стены без окон не давали ни малейшей надежды.
        Входы в Арсенал двойные, с тремя дверями и двумя переходами, в каждом из которых усиленная стража с ежедневно обновляющимся паролем. Ни хитростью, ни силой пройти нереально, если только не штурмовать целой армией или не брать волшебством.
        У него нет ни армии, ни волшебства, но есть кое-что другое. Он кое-что знает. Он один из немногих посвящённых в тайну Подречного хода.
        Когда строился дворец и возводился связанный с ним комплекс Арсенала, было принято решение прорыть под рекой на другой берег подземный ход с водоотводами. Водоотводы вели в подвалы Арсенала на случай нечаянных взрывов или пожаров, а по ходу можно было увести обитателей дворца при неотвратимой опасности.
        Подречный ход начинался в одном из подвалов Арсенала, опускался глубоко под реку и выходил в пожарной вышке на другом берегу. Он был тщательно замаскирован, пожарные понятия не имели об этом ходе, и поэтому вышка не охранялась, чтобы не привлекать к ней внимание. Это давало Алабуге шанс.
        После вчерашнего густого снега о пожарах особо не беспокоились. В смене было всего два человека, которые резались наверху в кости и пили пиво. Алабуга без помех проник в подвал вышки, пробрался в самый дальний и тёмный угол и нащупал тяжёлую стальную крышку, покрытую таким слоем грязи и пыли, что, не зная о ней, понять, что это, было решительно невозможно.
        Дверь легко открывалась изнутри, но, чтобы поднять её отсюда, сверху, Алабуге пришлось повозиться часа три. Ручки не было, тяжёлая крышка примыкала к плитам почти без зазоров. Алабуга сломал нож и ногти, содрал в кровь все пальцы, прежде чем смог всё-таки расковырять щель, поднять дверь и проскользнуть в лаз.
        У него не было огня, и через Подречный ход он пробирался в кромешной тьме, на ощупь, ещё пару часов. Выбравшись в подвалах Арсенала, весь в пыли, грязи и поту, Алабуга облегчённо вздохнул - самое трудное позади, дальше будет проще.
        Арсенал был связан переходами с дворцом, но пытаться попасть туда было бессмысленно. На всех переходах полно вооружённой охраны, и Алабуга даже не собирался пытаться. Его шанс был в другом, и он твёрдо намеревался придерживаться первоначального плана.
        Он знал Арсенал как свои пять пальцев и без особых проблем добрался до лестницы на крышу. Дождался смены, подождал, пока, по его расчётам, стрелки расставятся на позициях, и выскользнул наверх.
        Уже стемнело. Стрелки стояли на позициях через каждые десять метров, облокотившись о парапет и внимательно следя за происходящим на площади. Перед каждым лежал лук и колчан со стрелами.
        Алабуга спрятался за высокой кирпичной трубой и, в свою очередь, стал следить за стрелками. Он знал: они взведут луки, как только на площади станет происходить что-то интересное. Не раньше.
        Ждать пришлось долго. Он насчитал три смены караула, прежде чем внизу что-то началось.
        Старшина негромко скомандовал, лучники достали стрелы и неторопливо положили на тетивы. Алабуга подобрался, готовясь к броску.
        Теперь всё зависело от везения. У него несколько секунд, шансов на вторую попытку не будет. Он должен успеть, пока всё внимание стрелков занято происходящим на площади.
        Ближайший к нему лучник напрягся, поднял лук и медленно натянул тетиву. То же проделали остальные. Алабуга бесшумно метнулся к стрелку, правой рукой перехватил лук со стрелой, а левой зажал рот и рывком свернул шею.
        Он стремительно и беззвучно уложил бесчувственного стрелка за парапет, и занял его место, накинув на себя сдёрнутую с парня шапку. Остальные смотрели вниз и, кажется, ничего не заметили. Он вскинул лук и тоже всмотрелся вниз.
        Дворцовая площадь, оцепленная по периметру гвардейцами, была пуста, но на крыльце толпились люди. Алабуга сразу узнал возмужавшего Ивана, узнал Ферзя, Лику, Коломну. Были ещё какие-то люди, кажется, даже ребятишки. Ему уже было не до них.
        Колдунья, погубившая царя, погубившая его жизнь и жизнь многих других, включая царевича, была почти так же хороша и молода, как когда он видел её в последний раз. Она стояла без шапки, и ветер трепал её тёмные стриженые волосы.
        Алабуга не думал, что может ненавидеть Марью сильнее, но, увидев её сейчас, почувствовал, как задыхается от бешенства. Эта ведьма… эта хитрая властная стерва… цвела и правила здесь… в его городе… пока он сходил с ума в её тюрьме! Она убила Василия… заняла его трон… подчинила себе царевича. О, он знает, что у неё на уме, знает, что она хочет сделать с Иваном! Он не позволит ей этого! Она должна умереть!
        Ведьма потянула с правой руки перчатку. Надо было бить, пока она не расчехлила своё главное оружие, свой колдовской камень. Пока она беззащитна.
        Алабуга спустил тетиву. Он знал, что ведьма уже мертва. Он никогда не промахивался.

* * *
        У Ольги дрожали пальцы. Они уже час, как вернулись, но сестра всё никак не могла отойти. Снятие Запрета далось ей не сильно легче, чем изгнание брата, притом что на этот раз не надо было преодолевать сопротивление живого человека. Требовалось всего лишь вытянуть обратно энергию заклятия. И даже это порядком их измотало - всех, не только Ольгу.
        Она внешне держалась, не позволяла, в отличие от сестры, трястись рукам. Но внутри у неё тоже всё дрожало. И от перегрузки снятия Запрета, и от нервного ожидания предстоящего. Мороз выглядел хмуро-удовлетворённым, Соловей - напряжённо. Оба справились со снятием Запрета, помогли хорошо, не халтуря. Но полночного дела они ожидали в разном настроении.
        Мороз ждал возможности расправиться с убийцей дочери. Он не смог этого сделать тогда, в прошлый раз. У него не было возможности. И сейчас он не был намерен упускать свой шанс. Восстановление высшей справедливости и спасение мира от безусловного зла очень хорошо совпадали с его личной местью. Мороз был спокоен и по возвращении деловито удалился к себе отдохнуть перед вторым заклятием.
        В отличие от Мороза, Соловей был смутен. Он не возникал со своими вопросами и не досаждал предложениями, но она видела - Соловей до сих пор не смирился с тем, что ему предстоит. Только одно могло заставить его пойти на это, и Марья почти уже начала проникаться подобием благодарности к разбойнику, готовым ради неё убить лучшего друга.
        Они поужинали с сестрой вдвоём. Не пустили никого - ни детей, ни Соловья, ни Ивана. Ей нужно было успокоиться и собраться, а Ольга просто не была готова поддерживать посторонние разговоры. Как и Соловей, она до сих пор не могла смириться, но ей хотя бы не придётся участвовать в деле. Как и договаривались, у Большого Лонгира её заменит Сирин. Уж вот кто хочет убить Кощея едва ли не больше Мороза!
        - Маш, можно я останусь здесь? - Ольга просительно подняла на неё глаза. - Я не смогу даже быть там, ты знаешь. Это выше моих сил.
        Сидели вдвоём в малой столовой, где утром Ольга завтракала с детьми. Пили зелёный чай. Наташа убрала остатки ужина и тихо исчезла. Потрескивали свечи.
        Марья посмотрела на сестру и ощутила странную смесь умиления и раздражения. Как это мило, что сестра не может себя даже заставить смотреть на убийство брата! Хотя согласилась, что это необходимо, и только бы вот лишь ей не участвовать. В этом она вся!
        - В условиях чётко указано - в Волхове не должно оставаться волшебников, когда мы проводим Обмен, - ответила Марья.
        - Но…
        - Но для тебя я сделала исключение.
        - Правда?! - недоверчиво-испуганно вскинулась Ольга. - Как? Когда?
        - Когда связывалась с Еленой насчёт Велизария. Объяснила, что ты нам там в полночь не нужна и от тебя будет больше вреда, чем пользы. Елена согласилась, но потребовала, чтобы ты сдала перстень. Саур должен убедиться, что город всё равно беззащитен.
        - Ох! - Ольга вздохнула, заколебавшись. - Ну, если так надо… А это прям вот необходимо?
        - Оля, в полночь Кощея не станет, а с ним и его тварей. Ты ничем не рискуешь. Но до полуночи не надо давать им никакого повода.
        - Да… - Ольга страдальчески наморщилась. - Да, наверное…
        Она сняла перстень, протянула через стол. Марья усмехнулась, взяла, допила чай.
        - Как всё дошло до такого? - прошептала Ольга, отворачиваясь. - Мы собираемся убить родного брата! И кто мы после этого, Маша?!
        Марья промолчала. Она спрятала перстень сестры под широкий, мягкий ремень на поясе, выпрямилась в кресле и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
        - Помнишь, как он учил меня летать? - Ольга смотрела в тёмное окно и мыслями была явно не здесь. - Он поднимался со мной и ловил, когда я падала. А я всё время падала вначале, помнишь? Однажды он не стал подниматься со мной. Сказал, что…
        - Пора! - Марья резко встала, оборвав её, оправила платье. Ольга с испугом вскинула глаза.
        - Да ведь ещё часа полтора…
        - И дел не меньше. И хорошо бы явиться пораньше, всё как следует объяснить мальчику. Чтобы хотя бы он не пострадал.
        Ольга поднялась вслед за сестрой, колыхнув свечное пламя. Марья уже шла к двери.
        - Иди к детям, - бросила она на ходу. - Я подойду через несколько минут.
        Сама Марья направилась в кабинет. Но дошла к себе не сразу.
        На переходе её встретил Иван.
        - Марья! - он поднял на неё нерешительный взгляд. - По поводу вчерашнего…
        - Не сейчас, - холодно ответила она, не задерживаясь.
        Он догнал её и пошёл рядом.
        - Я понимаю, ты злишься. Имеешь право. Но послушай…
        - Иван, правда, я не шучу! - резко оборвала Марья, не останавливаясь и не поворачиваясь. - Обсудим это завтра. Не видишь, что у меня сейчас?! Я вся на нервах. Займись лучше своими делами. У тебя вон Алабуга до сих пор не пойман!
        Иван отстал. Марья почувствовала мгновенное злорадное удовлетворение и тут же постаралась взять себя в руки. Не сейчас. Она потом решит, что ей делать с Иваном и Ликой.
        Но у кабинета её ждал Соловей. Обойти его было нельзя - он стоял, прислонившись к косяку и загораживая спиной ручку.
        - Чего тебе? - нетерпеливо спросила Марья.
        - Ты правда хочешь убить его?
        - Соловей!
        - Марья!
        Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Соловей отвёл первым.
        - Необязательно убивать его, - сказал он. - Елена сейчас уже дежурит под Волховом. Я могу найти её и грохнуть. И все наши проблемы…
        - Соловей, не городи ерунду! - Марья нетерпеливо подвинула его плечом, дотягиваясь до ручки двери. - Она укрылась надёжно. Пока ты её найдёшь, она пять раз спалит Волхов. И мы уже договорились, и…
        - Зачем тебе это, Марья? - тихо спросил Соловей, наклонившись к ней. - Мы бы могли засесть тут и обороняться, она бы не справилась с нами. Зачем тебе обязательно надо убить Кощея?!
        Он стоял так близко, что Марья ощущала его дыхание. Ей почудился аромат кологранского рома, аромат её первого настоящего поцелуя.
        Она пихнула его в грудь.
        - Ты выпил, что ли?!
        - Чего? - опешил Соловей. - Нет, конечно, Марья, ты что?!
        - Да ладно, я же чую. Ну, признайся - хлопнул рюмашку?! Для храбрости.
        - Нет!
        - Ладно, - Марья коротко рассмеялась, поправила упавшую прядь. - Верю. Иди, найди Сирин и Мороза, скажи: собираемся.
        Она отодвинула Соловья от двери и зашла в кабинет. Соловей послушно посторонился. Кажется, он и впрямь не пил. Тогда откуда ей навеяло?
        Марья встряхнула головой. Потом, всё потом. Почему именно сейчас, когда голова у неё должна быть занята только одним, то и дело приходится отвлекаться на посторонние вещи?
        Она зажгла свечи взмахом, подошла к столу и, отодвинув кресло, наклонилась под крышкой. Медленно провела рукой над тайником. И с хмурым удовлетворением обнаружила то же, что и вчера, когда Коломна наедине, без Ферзя, сообщил ей о своих подозрениях. Остатки чужих отпечатков.
        Да, дьяк был прав. Её перстень хотели украсть не просто так, а чтобы открыть тайник. У Коломны были варианты, но она знает точно, кто это был. Теперь знает.
        Марья открыла тайник, взяла перстень брата и его часы. Теперь она знает и для чего здесь эти часы. Но остальным пока знать не надо.
        Она положила часы и перстень под широкий ремень, плотно охватывающий талию, и вышла из кабинета. Теперь надо заняться мальчиком.
        Ольга уже сделала почти всё, что нужно, поняла Марья, зайдя в комнату мальчиков. Они были полностью одеты и внешне спокойны. Как и Яна, которую Марья обнаружила тут без малейшего удивления.
        Ей не хотелось знать, как проходило объяснение и прощание. Пусть хоть это достанется Ольге, ей и остального хватит досыта.
        - Ну что, Костя, готов? - спросила Марья, сдержанно улыбнувшись.
        Он молча и скованно кивнул. Кажется, тоже не знал, что говорить и как себя вести.
        Марья подошла, положила руки ему на плечи. Он поднял голову.
        - Костя! - она неосознанно поправила ему волосы, отросшие со времён их первой встречи. - Мы не смогли достать тебе перо Жар-птицы. Прости.
        - Да ничего, - Костя неопределённо махнул рукой и отвёл взгляд.
        - Но я не хочу отпускать тебя совсем без подарка, - Марья взмахнула рукой и протянула ему на тонкой золотой цепочке янтарный кулон. - Это просто безделица, но пусть она напоминает тебе о нашем мире.
        - Спасибо, - пробормотал Костя, с любопытством рассматривая светящийся мягким жёлтым светом кулон.
        - Давай повесим на шею, - посоветовала Марья, расстегивая ворот на зипуне и рубашке и надевая кулон. - Чтоб не потерялся при переходе. Вот так.
        Она снова застегнула пуговицы. Цепочка холодила шею и грудь, янтарь, напротив, приятно согревал. Костя потрогал кулон сквозь ткань одежды и, решившись, поднял глаза.
        - Марья Моревна, а я… Скажите, я смогу ещё вернуться сюда? Когда-нибудь?
        Костя просительно, с надеждой, смотрел на неё. Краем глаза Марья видела, что так же смотрят на неё Яна с Олегом. Она печально усмехнулась.
        - Костя, вернуться сюда ты, конечно же, сможешь. Но вот обратно уйти уже не получится. Сегодня проход для тебя открывает с той стороны Кощей, и ты видишь, сколько людей задействовано в этом деле. Кто тебе будет открывать проход в следующий раз?
        Костя промолчал. Царица была права. Такие фокусы с переходами между мирами удаются хорошо если раз в жизни - и на том спасибо. Скоро он будет дома, скоро увидит и обнимет родителей, но…
        Он оглянулся на Олега, посмотрел на Яну. Он видел, что они чувствуют то же, что и он, и тоже сдерживаются, понимая, что решать сейчас не им.
        - Пойдём, Костя! - Марья прекрасно понимала, что творится сейчас на душе у ребятишек, и не хотела растягивать их переживания. - Нам пора.
        Она приобняла его за плечи и развернула к двери.
        - Мы с вами! - решительно заявил Олег, шагая за ними. Яна тоже дёрнулась, метнув неуверенный взгляд с тётки на мать.
        - До крыльца, - разрешила Ольга.
        - А можно… - осмелел было Олег.
        - Нет! - отрезала Марья. - На Исток вам нельзя. Попрощаетесь на крыльце - и всё!
        Олег скис, но возражать крёстной не осмелился. Уже и то, что им разрешили присутствовать на крыльце, можно считать большой удачей.
        - А почему на крыльце? - спросил Костя, чтобы хоть как-то прервать угнетённое молчание. - Почему нельзя перенестись прямо отсюда?
        Они молча шли по полутёмному коридору. Впереди Марья, положив Косте ладонь на плечо. За ними Ольга и Яна с Олегом.
        - Потому что над дворцом защитный купол, - ответила царица. - Снимать его сложно и долго, быстрее с крыльца пройти.
        - Ах да, - Костя и так знал, ему просто хотелось что-то сказать. А о чём ещё поговорить, придумать не мог.
        Если бы только он был сиротой, как Гарри Поттер! Он бы точно остался здесь. Коломна был прав, ещё тогда, в первый вечер, когда говорил, что всё пройдёт и он привыкнет. Он не просто привык, ему здесь нравилось. Едва ли не больше, чем в том, родном, мире. Там не было у него таких друзей, как здесь. Ни Олега, ни Яны… Он вспомнил про Мику, и его передёрнуло от отвращения. Ну какая, к чёрту, Мика!
        Они уже спускались по широкой лестнице к выходному залу, в конце которого гвардейцы Ферзя караулили массивные створчатые двери, когда Костя почувствовал, как Марья сжала его плечо и задержала на площадке.
        - Вы идите, - кивнула она остальным. - Мне нужно сказать Косте пару слов. Наедине.
        Ребята неуверенно-тревожно переглянулись с Костей, но Ольга настойчиво потянула их за собой вниз. Марья подождала, пока они спустятся, и наклонилась к мальчику.
        - Костя! - тихо и, как ему показалось, смущённо, спросила она. - Скажи, ты никому не рассказывал, что прочитал в Книге про меня… мою часть?
        Костя ждал этого. Если честно, он был удивлён, что царица только сейчас решилась спросить.
        - Нет, - сказал он, порадовавшись, что может честно смотреть ей в глаза.
        - Даже Олегу? - царица нервно покусывала губы. - Ведь он же знает про…
        - Это другое, - перебил Костя. - Я ему показал то, что касается всего этого дела, а не лично вас. Про ваш секрет я никому ничего не говорил. Даже Колобку.
        Марья выпрямилась, не сумев скрыть тихий облегчённый выдох.
        - Ты, наверное, хочешь знать, почему я так сделала?
        - Там написано, - Костя опустил глаза, чувствуя себя до крайности неуютно. - И вообще, это не моё дело.
        - Ну да, - пробормотала Марья, чувствуя подкативший к горлу и глазам тёплый прилив благодарности к мальчику. Как и брат, он знал её тайну и, как и брат, не выдал её.
        Она опять наклонилась к нему и поцеловала в щёку.
        - Спасибо! - тихо и с чувством сказала Марья. Костя растерянно смотрел на неё. - Пойдём уже. Нас ждут.
        Она взяла его за руку. Они молча спустились, прошли мимо стражников, распахнувших перед ними двери, и вышли на широкое дворцовое крыльцо.
        Порывистый ветер бросал из стороны в сторону пламя факелов и тени людей. У Кости сразу заслезились глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы присмотреться и понять, что происходит.
        Кажется, провожать его вышли все, кто был сейчас во дворце. Первым делом Костя нашёл княгиню с Олегом и Яной - с ними он пробыл в этом мире больше всех, по ним будет сильнее всего скучать.
        В руки ткнулся подбежавший Шарик. Костя рассеянно погладил пса, кивнул Колобку, стоявшему в сторонке всё с тем же привычно-виноватым выражением лица.
        На него смотрели все. Рита Кошкина, забежавшая к нему днём, успевшая обо всём расспросить и всё рассказать и познакомившая его со Снежкой и Ликой. И царевна, и Снегурочка были тут же и тоже не сводили с него глаз.
        Соловей, от которого они бежали в Волхов ценой стольких жертв и усилий, тоже стоял сейчас здесь как ни в чём не бывало, да ещё и подмигивал, ухмыляясь. Если бы всё знать заранее, может, и не случилась бы та беда на Нижнем Волоке, подумал Костя, отворачиваясь от Соловья и натыкаясь взглядом на Сирин.
        Она смотрела на него, как и все прочие, но смотрела недоверчиво и недобро, словно прицениваясь к товару, и Костя поспешил отвести взгляд. Он заметил Никиту, с которым Маргарита тоже успела его познакомить; Ивана-царевича, заметно утратившего свою надменность с той первой встречи; Коломну, напротив, ничего не утратившего и ничуть не изменившегося; Мороза; ещё кого-то, кого уже не знал или не помнил.
        Марья не дала ему долго разглядывать.
        - Так, кто хочет попрощаться с Костей, у вас минута.
        В собравшихся произошло движение. Костя похолодел, испугавшись трогательно-сопливых сцен, которых, боялся, не выдержит и сам разревётся.
        Первой перед ним возникла Рита. Она крепко обняла его и потрепала за ухо.
        - Красавчик! Клёво ты сюда попал, будет чё на пенсии вспомнить. Удачного тебе перехода. Ты только там, смотри, язык особо не распускай и гляди в оба. А то мало ли что.
        - А вы? - внезапно севшим голосом спросил Костя.
        - А мы за тобой, - Рита ободряюще хлопнула его по плечу. - Как только, так сразу. И соскучиться не успеешь.
        Она подмигнула ему и отступила. Костя попал в объятия Ольги. Княгиня обняла и поцеловала его, посмотрела тёплым, совсем материнским взглядом.
        - Мы будем скучать, Костя! Счастливого тебе пути!
        Он сглотнул, держась изо всех сил. А ведь впереди ещё были Олег и Яна.
        Олег медленно подошёл к нему, насупившись, протянул руку. Костя пожал.
        - Круто было, скажи?!
        - Ага, - кивнул Костя.
        - Ну, ты там… если передумаешь… мы тут тебя всегда ждём. Особенно она, - Олег кивнул на сестру, не сумев сдержать смешка.
        Это было лишнее, сразу понял Костя. Он смутил и обидел Яну, и девочка, дёрнувшись вперёд, замерла, покраснев и расстроенно отвернувшись.
        - Пока, Янь! - Костя махнул рукой, тоже разозлившись на Олега. Надо же было ему всё испортить в последний момент!
        Яна кивнула ему, не глядя и слабо махнув рукой. Костя вздохнул. Может, так оно и к лучшему.
        - Ну всё! - скомандовала Марья, подходя к нему. - Заканчиваем с проводами, нам пора. Соловей, Мороз - спускайтесь. Сирин… Костя, ты со мной.
        Марья шагнула на ступеньку и потянула перчатку с руки. Костя замешкался на верхней ступеньке, оказавшись у неё за спиной. Слева вполоборота стоял Соловей. Краем глаза она успела заметить, как он изменился в лице; всё остальное до неё дошло уже после.
        - Марья! - рявкнул Соловей, толкнув её в сторону.
        Она пошатнулась, взмахнув руками и едва не упав. Стремительно повернувшись, она увидела торчащую из груди Кости стрелу. Сила удара швырнула его на спину, и мальчишка лежал, раскинув руки, с застывшим на лице испуганно-недоумённым выражением.
        Кто-то пронзительно закричал. Раздались выстрелы; кажется, это стрелял Савостьянов. Что-то происходило вокруг; Марье было ни до чего.
        Задыхаясь, она упала на колени перед мальчиком, сдёрнула перчатку и одним движением убрала стрелу. Кровь хлынула из груди мальчишки, но сам он не дёрнулся и даже не шевельнулся.
        В панике Марья разодрала у него на груди зипун и рубашку. Рваная рана была как раз под янтарным кулоном. Марья провела рукой над раной, изо всех сил пытаясь сосредоточиться и унять хотя бы кровотечение.
        Это ей удалось, но тут же по её волосам скользнула вторая стрела и крики вокруг усилились. Закусив губу, Марья просунула руки под мальчика, подняла, тут же со стоном опустив. Он был слишком тяжёл для неё.
        - Соловей! - крикнула она с отчаянием.
        Соловей отпихнул её, нагнулся, осторожно поднял мальчика и бегом занёс во дворец. Марья не отставала ни на шаг и тут же, у лестницы, наколдовала кушетку. Соловей положил мальчика и ринулся обратно.
        - Отошли все! - истерически выкрикнула Марья, вскинув руки и не давая никому приблизиться к кушетке. К лестнице уже подбегали остальные. Бросились в глаза отчаянно-испуганные лица Яны с Олегом, но даже до них ей сейчас не было дела.
        Коломна расставил руки и задержал всех метрах в пяти от кушетки. Кроме него, все остальные мужчины были снаружи.
        Марья повернулась к мальчику. Затаив дыхание, она провела пальцами по краям раны и очистила её от крови. Потом медленно, со всей возможной осторожностью, просунула палец внутрь и, похолодев, поняла, что сердце уже не бьётся.
        Ребром ладони Марья провела по линии раны, разведя кожу и раздвинув грудную клетку. Нужно было понять, от чего встало сердце - от болевого шока или непосредственно от раны?
        Марья молила, чтобы от шока, но сбылись её худшие опасения. Рана была прямо в сердце и рана сквозная. Сердце встало в ту же секунду, как было пронзено; его не спас бы даже Кощей.
        Марья тяжело дышала, отказываясь принимать увиденное. Она накрывала ладонью неподвижное маленькое сердце и усилием воли, понимая уже, что бессмысленно и бесполезно, сшивала, сращивала разорванные ткани. Ничего не получалось - паника и отчаяние мешали ей сосредоточиться.
        Она отняла руку. Ладонь была вся в крови, Марья не замечала этого. Она провела рукой по лбу, отбрасывая упавшие пряди, и невидящим, обрезанным взглядом посмотрела на остальных.
        Кажется, первой заплакала Ольга. Она бы бросилась к мальчику, но Коломна продолжал удерживать всех перед лестницей, раскинув длинные руки.
        Хлопнули тяжёлые входные двери. Во дворец стали заходить Иван, Соловей, Мороз, ещё кто-то. Марья никого не видела; у неё в глазах стоял туман из непролитых слёз.
        Она опять повернулась к мальчику. Неужели это всё? Неужели это она не уберегла его, не смогла спасти?! Перед самым концом, когда всё вот-вот должно было закончиться и закончиться хорошо, она потеряла этого ребёнка. Как могло такое случиться? Ведь она же всё предусмотрела!
        Кто-то встал рядом с ней и положил на плечо руку. Она даже не сразу поняла кто; у неё словно отключились все чувства и рецепторы. Её всю переполняло одно только отчаяние от непоправимости случившегося и растущая сиротская растерянность от непонимания: что же теперь?
        - Марья! - хрипло прошептал Соловей над ухом. - Смотри.
        Она сморгнула, намочив ресницы, и подняла на него взгляд. Он кивнул на мальчика. Марья повернулась и тут же закусила палец, едва не закричав.
        То, что она так отчаянно и безуспешно пыталась сделать, происходило на её глазах само собой. Разорванная ткань сердца срасталась без всяких усилий и видимых повреждений, раздвинутые рёбра сходились обратно, рана закрывалась мышцами, кожей, и через три-четыре минуты на чистой груди мальчика не было никаких следов выстрела.
        Марья смотрела, затаив дыхание и ни о чём не думая. Она не видела, но, кажется, остальные испытывали то же самое - потрясение, недоумение и страстную надежду.
        Марья поднесла ладонь к груди мальчика, но заметив, что рука в крови, нетерпеливо отвела её и приложилась ухом. Прошла секунда… две… три… Она ждала, замерев и закрыв глаза.
        Первый удар был таким слабым и тихим, что Марья едва услышала. Но вот последовал второй… третий… четвёртый… Марья знала, что это работает сердце, но всё ещё не могла поверить.
        Она поверила, как только расправились лёгкие и она услышала вдох. Марья вскинулась и склонилась над лицом мальчика, жадно всматриваясь в розовеющие щёки и трепетавшие ресницы.
        - Костя! - тихо позвала она. - Костя, ты как?
        Мальчик приоткрыл глаза. Он повёл зрачками, слабо шевельнул губами.
        - Не надо! - Марья тут же приложила палец ему ко рту. - Ничего не говори, не напрягайся. Просто моргни, если ты меня понимаешь.
        Костя моргнул.
        - Драть меня в четыре дырки! - потрясённо выдохнул Соловей. Марья всхлипнула, тут же закрыв рот тыльной стороной ладони.
        - Ты помнишь, что случилось?
        Костя опять моргнул. Он шевельнул пальцами, попытался приподнять голову.
        - Нет, Костя, не надо! - опять попросила Марья. - Лежи, родной, мы сейчас всё устроим.
        Она поднялась, обвела блистающим взглядом потрясённые лица, задержалась на Иване, потом на Коломне.
        - Коломна, Соловей - берите кушетку и отнесите мальчика в его комнату. Быстро. Но ради Бога, осторожно. Ольга - ты с ними. Я сейчас.
        Соловей с дьяком подняли кушетку и быстро поднялись за Ольгой по лестнице. Яна с Олегом, не спрашивая разрешения, ринулись за ними. Марья повернулась к Ивану.
        - Так что это было? Кто стрелял?
        - Алабуга, - хмуро, но без промедления ответил царевич. - С крыши Арсенала. Стрелки изрешетили его, он упал уже мёртвый.
        - Ферзь! - звенящим от напряжения голосом произнесла царица. - Твои люди обеспечивали охрану. Как ты такое допустил?!
        - Государыня! - побледневший Ферзь выступил вперёд. - Мы искали его везде. Но я понятия не имел, что он воспользуется…
        - Это твоя работа, - жёстко прервала его Марья. - И ты её провалил. Сдай оружие!
        Кто-то громко охнул; кажется, это была Кошкина. Марья не стала смотреть.
        Ферзь молча вынул саблю.
        - Марья! - Иван встал между ней и Ферзём. - Это и мои люди тоже. Если кто и виноват, то я.
        - Ты тоже ответишь, не сомневайся! - на этот раз охнула Лика; Марье не нужно было даже поворачиваться. - А пока посади Ферзя и наведи здесь порядок. Глаз не спускай с дворца! - яростно прошипела Марья, поднося палец в засохшей крови к лицу Ивана. - Если что-то случится здесь, пока нас нет, я не посмотрю, что ты мой сын и царевич.
        Иван сжал зубы до того, что заходили желваки. Она отвернулась от него к Морозу.
        - Мороз…
        - Марья, время! - нетерпеливо перебил он.
        - Да, знаю. Дай мне пять минут, оценить, в каком состоянии мальчик.
        - У нас двадцать минут до полуночи…
        - Знаю, Мороз! Мы успеем. Хотите - присоединяйтесь к Муару сейчас или подождите нас пять минут. Я быстро, хорошо?
        Мороз нетерпеливо хмурился, Сирин тоже молчала. Марья предпочла засчитать это за согласие и, кивнув в знак благодарности, перенеслась в комнату мальчиков.
        Костю уже переложили с кушетки в кровать, сняв сапоги и заботливо укрыв одеялом. Ольга сидела с одной стороны, Яна с Олегом - с другой. Коломна стоял в изножье кровати. Соловей нервно ходил по комнате.
        - Как ты себя чувствуешь, Костя? - заботливо спросила Марья, склонившись над ним. Ольга предусмотрительно уступила ей своё место.
        Он слабо пожал плечами.
        - Нормально, - севшим голосом прошептал он.
        Было видно, что не нормально. Мальчик слишком слаб, ещё не отошёл от шока и однозначно не перенесёт перехода. В таком состоянии он может просто захлебнуться в Истоке и даже не попасть в портал.
        - А что это… что это со мной было? - слабым голосом спросил Костя.
        Марья переглянулась с Ольгой и Соловьём.
        - В тебя стреляли, - стараясь как можно спокойнее ответила она.
        - Да, но почему я выжил? - несмотря на слабость, мыслил Костя вполне разумно. Вот только что ему ответить на это?
        - Я не знаю, Костя, - честно сказала Марья. Она опять переглянулась с сестрой и Соловьём, те ответили ей растерянными взглядами. - Где-то что-то случилось. Возможно, уже в нашем мире. Ты стал… неуязвимым, что ли. Подумай, вспомни - что с тобой могло произойти, что ты стал таким?
        Костя переглянулся с Олегом и Яной таким же растерянным взглядом, как только что они, взрослые, и обескураженно опять повернулся к ней. Он не знал; для него всё происходящее было такой же, если не большей, загадкой.
        - У Кощея так же раны закрывались, - хрипло произнёс Соловей. - И в сердце, и… Я сам видел.
        Все повернулись к нему. Марья заметила испуганное восхищение в глазах племянников и оттащила Соловья за дверь. Ольга с Коломной вышли за ними.
        - Думаешь о том же, о чём и я? - напряжённым голосом спросила Марья, прикрыв дверь, чтобы не слышали дети.
        - Что мальчишка бессмертен? Очевидно!
        - Но как?!
        - Да я откуда знаю?! - Соловей зло дёрнул плечом. - Это у Кощея надо спрашивать. Если кто и знает, то он. Да фиг его теперь спросишь!
        - Да, - Марья кусала губы, напряжённо соображая. - Да, верно.
        Она посмотрела на часы и повернулась к сестре.
        - Так, Ольга, ты оставайся здесь, присмотри за Костей. А мы на Исток.
        - Но как же…
        - Оля, он не выдержит переход сегодня. Но если он бессмертный… - Марья многозначительно посмотрела на сестру. Та охнула, догадавшись.
        - Мы сможем отправить мальчишку в его мир в любой момент, - заключил Соловей. - Так же, как Кощея.

* * *
        - Где Сирин? - спросила Марья, подозрительно осмотрев входной зал.
        Они возникли с Соловьём посреди опустевшего зала. Где пять минут назад толпилась куча людей, сейчас стоял только Мороз и робко жались у перил парадной лестницы Кошкина с Савостьяновым.
        - Уже на Истоке! - прорычал Мороз. - Пока вас дождёшься… Что там с мальчишкой?
        Марья повернулась к лестнице и повелительно махнула рукой. Маргарита торопливо подбежала, Никита быстро подошёл за ней.
        - Как Костя? - тут же спросила Маргарита.
        - Лучше. Но его нельзя сейчас отправлять на Обмен, он не перенесёт даже сквозного прохода. Если кто-то из вас хочет его заменить - у вас десять секунд.
        Маргарита растерянно переглянулась с Никитой.
        - Но… но как же…
        - Костя не сможет сегодня вернуться! - безапелляционно сказала Марья. - Мы можем отправить на Обмен кого-то из вас. Кто хочет? Савостьянов?
        Никита медленно покачал головой.
        - Нет? Кошкина?
        - Я… я… я… - растерянно забормотала Маргарита, бегая глазами с Никиты на Марью. - Я не знаю. Как же Костя? Мы же за ним пришли.
        - Он сможет вернуться потом.
        - Ну, тогда и мы потом, - с каким-то даже облегчением произнесла Маргарита.
        - Точно? - Марья пронзительно взглянула на неё. - Второго шанса может и не быть.
        Маргарита отчаянно взглянула на Никиту и снова повернулась к Марье.
        - Да! - отважно сказала она, сцепив кулаки до того, что ногти впились в ладонь. - Да! Я пришла сюда за Костиком и без него не вернусь. Только после него.
        - Что ж, воля ваша, - Марья недобро усмехнулась. - Учитывая, что Костя остался по вашей вине…
        - Моей?! - ошеломлённо перебила Маргарита.
        - Марья! - рявкнул Мороз, который уже минуту держал открытую дверь.
        - Если бы вы не выпустили Алабугу из Зеркал, Костя сегодня был бы дома, - бросила Марья, отворачиваясь и направляясь к двери. Соловей шёл за ней.

* * *
        Маргарита стояла как в столбняке и даже не сразу сообразила, что в огромном дворцовом вестибюле остались только они с Никитой и два молчаливых гвардейца у входа.
        Никита тронул её за плечо. Она вздрогнула, повернулась к нему.
        - Ты чего, Кошкина? - негромко спросил он. - Чего не пошла?
        - А ты?
        - Я? - Никита подумал о Золотом Городе. - Я ещё не закончил здесь.
        - Ну и я тоже, - ответила Маргарита пересохшим голосом. - Пока Костя…
        - Да, брось! - оборвал её Никита, поморщившись. - Ты же видела, что случилось с мальчишкой?
        - Ну и? - Маргарита не хотела произносить этого вслух.
        - Один в один, Кошкина, - Никита понизил голос до зловещего шёпота. - Один в один. Я тоже попал Бессмертному в сердце, и у него точно так же зажило. Мальчишка такой же, как он, Кошкина. Ты не поняла ещё?!
        - И что? - замирая и холодея от плохого предчувствия спросила Маргарита.
        - А то, что он теперь часть этого мира. И я совсем не уверен, что он захочет возвращаться в наш мир. И что это вообще разумно - пускать его туда.
        Маргарита не знала, что ответить. Как всегда, Савостьянов сообразил всё быстрее неё. Если Костя и впрямь новый Бессмертный, тогда… тогда…
        Мысли путались. Маргарита почувствовала вдруг, как устала. Видимо, сегодняшний день её всё-таки доконал. Она зевнула, сонно моргнула и с удивлением поняла, что Никита тоже покачивается от усталости и смотрит на неё такими же сонными, осовелыми глазами.
        Он неуверенно шагнул, моргнул, словно пытаясь прогнать сонливость, и, кажется, что-то понял.
        - Кошкина! - испуганно прошептал он, протянул к ней руки и рухнул на пол.
        Сквозь охватившую её сонную истому, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, Маргарита повернулась к гвардейцам позвать на помощь и увидела, как они медленно сползают по стене. Падая, она успела ещё заметить, как открывается входная дверь, но кто заходит во дворец, уже не увидела.
        Глава 8. Две минуты
        Снова замёрзший Исток. Снова тишина, снова лес под снегом. Снова Саур кружит над верхушками сосен.
        Марья, Мороз и Соловей появились посреди замёрзшего озера за пять минут до полуночи. Белый снег и Луна давали достаточно света. Затянутый льдом Исток хорошо просматривался до самых берегов, закрытых окаймляющим его лесом.
        Муара не было видно, но к ним уже бежала запыхавшаяся Сирин.
        - Где мальчишка? - крикнула она ещё на бегу.
        - Во дворце, - спокойно ответила Марья. - Ему не перенести сейчас переход.
        - Это же не по плану! - Сирин вскинула голову к чёрному небу, где кружил Саур. - Он же сейчас доложит Елене и…
        - И что?! - оборвала Марья. - Пока она узнает, всё будет кончено.
        Она подняла голову.
        - Вы проиграли, Саур! - крикнула она. - Скажи хозяйке: у неё один шанс выжить - сдаться!
        - Ты что делаешь? - прошипела Сирин, хватая её за руку.
        - Избавляюсь от этого чёрного гада, - злорадно усмехнулась Марья, вырывая руку. - Смотри!
        Саур действительно закончил нарезать круги и направился на запад.
        - Выходи! - крикнула Марья.
        Муар возник перед ними.
        - Ты что-то задумала? - тихо спросил он.
        - Разве Сирин уже не рассказала тебе? - Марья повернулась к Сирин.
        - Я не могла вызывать Муара, надо мной Саур кружил, - огрызнулась Сирин.
        - Ладно, - хмыкнула Марья. - В общем, у нас там кое-что случилось: мальчик не сможет сегодня перенести Обмен.
        - Неважно, - холодно отрезал Муар. - Главное, чтобы явился Бессмертный.
        - Явится, - пообещала Марья.
        - Надейся, что так, - Муар достал из-под плаща сундучок. - Если он тоже изменит планы, у тебя будут проблемы.
        Марья холодно улыбнулась: «И без тебе знаю!»
        Муар открыл сундучок. Большой Лонгир сверкал ярко-синим светом, словно освещённый изнутри.
        - Никто никогда не делал ничего подобного, - произнёс Муар. - Ты понимаешь, чего будет стоить одна твоя - малейшая! - ошибка?
        - Не только моя, - возразила Марья.
        Плавным жестом, не касаясь Камня, она подняла и подвесила его в воздухе.
        - Начинаем! - звенящим от напряжения голосом произнесла Марья.
        Всё было обговорено заранее, каждый знал, что ему делать. Мороз ударил посохом, пробив прорубь. Марья отвела Большой Лонгир на десять метров - чтобы Бессмертный не заметил его сразу. Нужно, чтобы он вынырнул, чтобы встал на лёд во весь рост. Тогда они нанесут по нему удар, уничтожив его же заклятием.
        Они отошли к берегу. Муар прав - никто никогда не делал ничего подобного. Неизвестно, как поведёт себя Большой Лонгир, когда они направят через него заклятие. Понятно, что многократно усилится, но насколько именно? Не пойдёт ли вразнос?! Не срикошетит ли по ним самим? Не выйдет ли из-под контроля?
        Она убедила Велизария, а Велизарий Хранителей, что справится. Но из предосторожности лучше всё-таки отойти к берегу. Они смогут оттуда поддерживать контроль над Камнем, и у них будет секунда-другая, если что-то пойдёт не так.
        Марья отходила к берегу, поддерживая вытянутой рукой Большой Лонгир в воздухе. Встали небольшим полукругом под «лодочным» тополем, и остальные тоже вскинули руки, направив перстни на Большой Лонгир. Пять синих лучей пересекали замёрзшее озеро и сталкивались в парящем сверкающем синем камне. Пока они только поддерживали Большой Лонгир, пока только прицеливались. Но как только появится Бессмертный…
        Брат умел колдовать без этих эффектных лучей, но она так и не смогла достичь его уровня. Да и остальные тоже. Безумно тяжело спрятать такое мощное заклятие, а даже если бы она и могла, не стала бы. Видеть направление удара в такой критический момент, хоть какое-то да подспорье.
        Она встала слева. Справа замер Соловей - напряжённый, бледный, не убеждённый до сих пор. Но он сделает то, что надо. Ради неё, конечно же, сделает.
        За Соловьём, вскинув руку, стояла Сирин. Она кусала губы от волнения и напряжения и тоже, как и Соловей, до сих пор колебалась. Но совсем по другой причине.
        За Сирин стоял Муар с застывшим, ничего не выражающим лицом и решительный Мороз. Эти не колебались, эти были абсолютно уверены в том, что делают. Уничтожить Бессмертного для них и личное дело, и служебный долг, и моральная обязанность. Они бы и вдвоём справились, если бы по-другому легли обстоятельства.
        Марья успела ещё подумать про Велизария - как он бы стоял сейчас здесь, что он бы чувствовал, готовясь уничтожить своего лучшего ученика? Смог бы? Сумел бы? Может, и к лучшему, что не дожил до такого?!
        И ещё к лучшему, мелькнула у Марьи последняя сторонняя мысль, что Кости нет сейчас здесь. Она бы всё равно справилась. Но насколько всё же проще и спокойнее, что не приходится сейчас думать ещё и о мальчике, не приходится заниматься ещё и его переходом.
        Продолжая правой рукой удерживать Большой Лонгир, Марья достала левой часы. Часы Бессмертного. Те, что он прислал ей с мальчиком. Те, что дарили ей две минуты. Несколько недель она ломала себе голову, зачем ей эти две минуты. Теперь она знала зачем.
        Всё внимание остальных было приковано к Большому Лонгиру и проруби, и они не заметили движение Марьи. У всех были свои часы, настроенные секунда в секунду с часами Савостьянова, все считали свои минуты и секунды. На их часах до полуночи оставалось две минуты сорок секунд. На часах Бессмертного сорок секунд.
        Марья сжала часы до боли в пальцах. Она не смотрела на стрелки, она знала, сколько у неё времени. Она сделала всё, что могла, и теперь всё зависело от Саура.
        Ворон показался над прорубью за 30 секунд до полуночи. До их полуночи, обговорённой и взятой взаймы. Он бесшумно подлетел к проруби с противоположной стороны и выпустил в воду вторые часы. Часы, которые Бессмертный сделал Елене.
        Марья разместила Большой Лонгир так, чтобы его свет мешал хорошо разглядеть прорубь. Ворон подлетал над самым льдом, и его никто не увидел, и не услышал плеска сброшенных в воду часов. Никто, кроме неё, и то только потому, что она ждала его.
        Всё! Вот теперь она может сосредоточиться только на стрелках. Марья не опускала правую руку, но смотрела уже не на Большой Лонгир, а на стрелки часов брата, неумолимо бегущих к полуночи.
        Часы Елены падали на дно Истока. Через двадцать секунд они должны оказаться на месте. Через десять… пять… одну…
        Марья нажала на кнопку часов, останавливая стрелки. Ровно в полночь, как и договаривались, она остановила время на озере. Повернув голову, она увидела замерших с поднятыми руками Соловья, Сирин, Мороза и Муара. Завис в воздухе с поднятыми крыльями Саур. Застыл, перестав шуметь, ветер. Замерло всё.
        Двигаться в замершем времени и пространстве могла только она, и только пока держала палец на кнопке часов. Гениальное изобретение брата останавливало, конечно же, не время. Оно останавливало, а точнее, замедляло до предельно низких скоростей процессы в конкретной точке пространства и времени. Часы словно сжимали в себя до величин, близких к нулю все скорости вокруг, кроме того, кто держал их в руке. Тактильный контакт создавал защитный купол и образовывал коридор движения в остановленном времени и пространстве.
        Если только они промахнулись хоть на секунду, думала с замиранием сердца Марья, если хоть на долю секунды кто-то из них промедлил или поспешил, всё закончится очень плохо. Он застрянет в Истоке в застывшем времени, как и все остальные, и не сможет выбраться. Он должен был остановить стрелки секунда в секунду с ней. Иначе…
        Марья ждала, затаив дыхание. Она опустила руку, но Большой Лонгир продолжал парить в воздухе, замерев, как и всё остальное. Десять секунд… пятнадцать… двадцать…
        Она хотела рвануть к проруби, но ноги не слушались. Она могла только стоять и смотреть, беззвучно отсчитывая про себе безжалостно утекающие секунды. Двадцать один… двадцать два… двадцать три… двадцать четыре… Свет Лонгира мешал ей разглядеть прорубь, но она всё равно отчаянно всматривалась - до боли, до рези в глазах.
        Он вынырнул на двадцать пятой секунде. Подтянулся за края проруби, вышел на лёд и стремительно двинулся к ней. У Марьи всё задрожало внутри.
        Брат. Кощей. Бессмертный. Вернулся.
        Вернулся из другого мира, куда они отправили его, зная, что навсегда. Зная, что никогда больше не увидят его и не пожалеют об этом.
        А он обещал, что вернётся.
        И сдержал обещание.
        Он стремительно шёл, держа в одной руке розу, а в другой сброшенные Сауром часы. Откуда роза, пронеслась у Марьи нелепая мысль? Зачем? Кому?
        …Несколько недель в бреду подвели её к одной простой мысли. Брат прислал ей мальчика с Книгой, но ничего не сказал про неё, потому что прекрасно понимал, что она сделает в первую очередь - кинется к Велизарию за объяснениями. И хотел предотвратить это. Как только она поняла почему, поняла и всё остальное.
        Дальше было проще. Дальше мальчики подтвердили её догадку, дальше она связалась с Еленой, и та рассказала ей план Бессмертного. Не тот план, что привёз Савостьянов для всех остальных. А настоящий план. Истинный. Сегодняшний.
        И почти всё прошло по этому плану. Почти… Если бы не Алабуга…
        Кощей приближался, и мокрая его одежда высыхала на глазах. Он уже колдовал! Последнее, о чём она могла бы думать сейчас на его месте, это о мокрой одежде. Но он успевал ещё и сушить её на ходу. Ещё не вернув себе перстня, на одном рассеянном! Хотя, может быть, задействовал и Большой - она не знала.
        Она беззвучно шевелила губами, продолжая автоматически считать и глядя расширенными глазами на подходящего брата. Шестьдесят пять… шестьдесят шесть… шестьдесят семь…
        На семидесятой секунде он встал перед ней. Марья смотрела в его тёмные, почти чёрные глаза и, задержав дыхание, ждала, что он скажет. Что он ей скажет сейчас?!
        - Ты опоздала, - сказал он.
        Она зарыдала. Всё напряжение последних дней и недель, все волнения и страхи, все удары, провалы, измены и катастрофы, вся эта тяжёлая, почти уже невыносимая ответственность, всё это наконец сказалось и вырвалось с облегчающими рыданиями.
        Так она, без слов, просила прощения и помощи, признаваясь единственному, кому могла в этом признаться, как ей тяжело, как она ждала кого-то старшего, кто позаботится о ней, защитит и снимет с неё хотя бы часть этой неподъёмной ответственности.
        - Я… я болела… - выдавила она между всхлипами.
        Он наклонил её за голову и поцеловал в лоб.
        - Догадалась всё-таки, - прошептал брат.
        Она зарыдала ещё сильнее, уткнувшись ему в грудь. Только сейчас она поняла, как было тяжело без него! Не только этот последний год, а всё то время, что они были врагами. Все эти мучительные годы с того злополучного вечера, когда он пришёл к ним за помощью, а она швырнула его в Зеркала.
        Он дал ей секунд двадцать, не больше. Потом сказал: «Время!», и она сама отстранилась, торопливо вытерев глаза рукавом.
        Надо было спешить. Если не убраться отсюда к исходу истекающих двух минут, сжатые до упора скорости рванут, синхронизируясь с окружающим временем, и за пару секунд снесут тут всё, что плохо лежит и стоит.
        Марья торопливо засунула пальцы за пояс и вытащила перстень брата. Он протянул ладонь. Она надела ему кольцо и выжидательно взглянула в глаза.
        Он улыбнулся. Нет, скорее, оскалился, обнажив зубы, в приливе восторга и злорадства. Как она его понимала, как долго он этого ждал! Величайший колдун всех времён и народов, несколько веков отлучённый от колдовства. И как только он не сошёл с ума?!
        Что ж, теперь он может развернуться во всю свою мощь. А с Большим Лонгиром…
        Она даже не успела заметить, как Большой Лонгир оказался у него в руке. Он опустил его в тут же появившуюся сумку на плече, взмахнул над головой розой, собирая в невидимый круг всех остальных и подал ей руку.
        - Веди!
        Марья взяла его за руку, оттолкнулась и шагнула в сквозной проход.
        Глава 9. Ночь в Мариинском дворце
        Увидев перед собой дворец, Марья разжала затёкшие до боли пальцы и протянула брату его часы. Он опустил их в карман вместе с часами Елены.
        - Зачем было всё так усложнять? - спросила она с упрёком.
        Теперь она могла ему пожаловаться. Выполнив всё, что он хотел и просил, она теперь имела право жаловаться.
        Рядом с ними четверо в ряд, как и застыли на озере, стояли Соловей, Сирин, Муар и Мороз. Роза, через которую брат направил своё скованное заклятие, парила в воздухе, продолжая удерживать в неподвижности его несостоявшихся убийц.
        - Ты знаешь зачем.
        Да, конечно, она знала. Но спрашивала его не за этим.
        - Марья! - напряжённым тоном произнёс он.
        - Что?
        Она вытирала всё ещё влажные глаза и не сразу заметила, как он медленно осматривает площадь поверх её головы.
        - Это у тебя в порядке вещей? - он кивнул, поведя глазами из стороны в сторону.
        Она оглянулась и похолодела. Гвардейцы, стоявшие в оцеплении по периметру площади, свалились и лежали вповалку.
        - Что это? - прошептала она, чувствуя, как покрывается испариной.
        - Сон-дым, - ответил без промедления Кощей. - Пока тебя не было, твой город атаковали, сестрёнка. Но что ему могло здесь понадобиться, Маша?
        Она отчаянно взглянула на брата. Она знала, кого он имеет в виду. Сон-дым - любимое оружие Радуана, и если он здесь, то только за одним.
        - Нет! - пробормотала она, срываясь с места и взбегая на крыльцо. - Нет, нет, нет, нет, только не это!
        Придверная стража тоже лежала без движения. Она заметила свалившихся у лестницы Савостьянова и Кошкину, но ей было не до них.
        «Неужели?! Неужели?! - билось у неё в мозгу, пока она, задыхаясь, взбегала по лестнице и летела, не помня себя, по коридорам. - Он не мог ещё уйти, он должен быть здесь. Их не было всего семь минут, как он мог успеть?!»
        Она ворвалась в комнату мальчиков и застонала, едва не упав. Кровать Кости была пуста.
        Ольга и Яна с Олегом заснули прямо на полу, видимо упав ещё до того, как хоть что-то поняли. Марья бросилась к сестре и затормошила за плечи.
        - Ольга! Ольга, проснись! Скажи, что тут было? Он жив? Скажи, что они его только забрали?
        - Бесполезно, Марья! - Брат уже стоял в дверях и внимательно осматривал комнату. У неё сердце колотилось от бега, а он даже не запыхался. - От сон-дыма так не разбудишь. Он сам пройдёт, - Кощей принюхался, - минут через десять, я думаю.
        Марья в отчаянии вскрикнула и ударила руками по полу. Кощей присел на кровать и с интересом посмотрел на сестру.
        - Ну, объясни мне, как это произошло?
        Она убито взглянула на него снизу вверх. Он спрашивал так, как будто уже всё знал. Но откуда? Откуда он мог знать, что Костя остался здесь? Ведь она ничего ещё не говорила!
        Она поняла, как только он вытянул руку и поймал влетевший в неё рюкзак Кости.
        - Мальчишка с ним никогда не расставался, - пояснил Кощей. - Про рюкзак Радуану ничего не сказали, ему велели выкрасть мальчишку. Но зачем? И почему он вообще здесь, а не у себя дома?
        - Я не знаю, зачем он им понадобился, - устало сказала Марья, поднимаясь с пола и присаживаясь на кровать рядом с братом. - Но он не мог быть сегодня на Обмене. Потому что, - она тяжело вздохнула, - в общем…
        Кощей слушал внимательно, не перебивая. Ей хватило пары минут, чтобы рассказать главное и задать в конце мучающий её вопрос:
        - Почему? Почему он выжил? Ведь уже встало у него сердце, встало! Он был мёртв! Почему он ожил?
        Кощей помолчал, задумчиво барабаня пальцами по рюкзаку.
        - Не знаю, - ответил он наконец. - Есть несколько вариантов, но нужно кое-что узнать, чтобы сказать точно.
        - Так он бессмертный? Как ты?
        - Не знаю. Но это сейчас не так важно. Важнее, зачем он понадобился Хранителям? Они могли узнать о случившемся?
        - Да откуда?! - воскликнула Марья. - И часа же ведь ещё не прошло, кто бы донёс им?! Муар был на озере, а…
        Она замерла, схватив брата за руку и уставившись в прострации перед собой.
        - Сирин! - прошептала потрясённо Марья.
        - Сирин? - переспросил Кощей.
        - Сирин, ну конечно же, Сирин! - закричала Марья, вскакивая. - Вот зачем она ушла раньше нас! Она не к Муару торопилась, а к Радуану. Она им и донесла, как мальчик воскрес. А они решили, что он станет новым Бессмертным, новым тобой. И выкрали, чтобы не допустить. Ты слишком много им крови попортил, они не хотят проходить это снова.
        - Вполне возможно, - задумчиво произнёс Кощей.
        - Как я могла не понять этого?! - Марья беспокойно ходила по комнате, ломая руки. - Как могла упустить?! Ведь знала же, знала же уже всё: и про Сирин, и про Хранителей - и всё равно упустила! Господи, что они там теперь с ним сделают?! Они же… Они же…
        Она захлебывалась в панике. Кощей встал и встряхнул её за плечи.
        - Марья! Марья, - он повысил голос, - успокойся!
        Он приподнял её за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.
        - Я верну его! - пообещал он. - Клянусь тебе, я верну мальчика. С ним всё будет в порядке, они ничего не посмеют с ним сделать.
        - Откуда ты знаешь?
        - Ну, начнём с того, что сегодняшний вечер дал нам богатый обменный фонд, - усмехнулся Кощей. - Не говоря про Сирин с Муаром, которых они хотели бы, наверное, вернуть, вот это они вернуть захотят совершенно точно.
        Он щёлкнул пальцем по сумке с Лонгиром. Марья слабо улыбнулась; её и впрямь немного отпустило.
        - Они ещё не знают, что тут случилось. Они ещё думают, что обставили тебя, что у них всё под контролем. Не будем спешить, дадим им время прийти в себя. Осознать, какой крах они пережили сегодня ночью.
        - Но мальчик…
        - Ни в коем случае нельзя дать им понять, что мальчик нам дорог. Как только они поймут, это в разы повысит его ценность для них. Они будут им нас шантажировать, они потребуют за него всё. Нельзя им давать такой козырь. Пусть первыми выйдут с предложением. Поверь, это случится довольно скоро.
        - А если нет?
        - Что ж, - Кощей хищно оскалился, опять щёлкнул пальцем по сумке. - Тогда их раздавлю без всяких условий.
        - Кощей, это же Хранители! - встревожилась Марья. - Ты не можешь так!
        - Я теперь могу всё, сестрёнка! С Большим Лонгиром и с Книгой я теперь могу всё!
        Марья неуверенно повела глазами. Он тут же заметил.
        - Ведь Книга у нас?
        - Э-э… - замялась Марья. - Не совсем.
        - То есть как?
        Она рассказала.
        - Хм, - задумчиво хмыкнул Кощей. - Умно. Но теперь за Олегом нужен глаз да глаз.
        Марья встревоженно оглянулась на племянника. Она не простит себе, если потеряет ещё и его.
        - Не переживай, я позабочусь об этом, - пообещал Кощей. - У меня они Олега не выкрадут, да и не до того им сейчас будет. Ты мне лучше вот что скажи - где Велизарий?
        - Велизарий? - переспросила в замешательстве Марья.
        - Я знал, что Ольга не сможет, и догадывался, кем ты её заменишь. Но неужели и старик оказался настолько сентиментален? Я-то думал, он не упустит случая расправиться со мной раз и навсегда. Как с главной ошибкой в своей жизни.
        - Он… - Марья тяжело вздохнула. - Он мёртв.
        - Вот как, - с видимым спокойствием произнёс Кощей. - И когда?
        - Сегодня. Ну, то есть вчера уже.
        - Это то, о чём я думаю? - спросил он, помолчав.
        Марья кивнула, прикрыв глаза. Она порадовалась, что ничего не нужно объяснять; с самого детства они понимали друг друга с полуслова.
        - Жаль, - произнёс Кощей. - Мне бы хотелось увидеть его напоследок. Рассказать, как он ошибался.
        - Он уже понял это, Кощей! - тихо ответила Марья. - Он всё уже понял. Поэтому…
        Она вздрогнула, замолчав. Откуда-то сверху раздался глухой рокочущий рёв, от которого задрожали стёкла в окнах.
        - А вот и Елена! - Кощей засмеялся. - Ты разберись тут, а я пойду встречу её.
        Он кивнул на шевельнувшуюся Ольгу и вышел. Действие сон-дыма заканчивалось, но у него ещё будет время поздороваться и с Ольгой, и со всеми остальными. Пусть пока Марья их подготовит, а у него сейчас есть и другие дела.

* * *
        Он спустился с крыльца и поднял голову. Змей завис в двадцати метрах, тяжело взмахивая крыльями и поднимая снежные вихри; на спине у него сидела Елена.
        Даже отсюда, снизу, он видел, в каком она упоении. У неё горели глаза, золотистые волосы развевались на ветру, белые зубы сверкали в ослепительной радостной улыбке.
        - Кощей! - закричала она, победно взмахивая рукой.
        - Ройелеон! - скомандовал он.
        Змей послушно и мягко опустился, сложив крылья. Елена скатилась по гладкой шее и подбежала к нему.
        Ей было плевать, что на них смотрят очнувшиеся гвардейцы, она не замечала продолжавших стоять в оцепенении Соловья, Мороза, Сирин и Муара, ей вообще сейчас было ни до чего.
        Она обхватила его за шею и поцеловала, прижавшись всем телом - губами, руками, грудью. Он позволил ей, он не стал препятствовать. После всего, что сделала для него, она заслужила. Получить то, что хочет, и так, как хочет. И хотела Елена совсем не так, как Алиса.
        Она отпустила его лишь через несколько секунд, переводя дыхание и смотря сияющим взглядом. Он улыбался в ответ. Без неё он не стоял бы сейчас здесь. Без неё и Марьи - этих двух женщин, абсолютно ничем не схожих друг с другом.
        - Получилось?! - радостно произнесла Елена. - Ты справился, ты смог!
        Он молча кивнул. Ему ничего не хотелось говорить сейчас, хотелось просто смотреть на неё. Вытянув руку, он поймал оставленную держать оцепенение розу и поднёс Елене.
        Запрокинув голову, она рассмеялась - заливисто, звонко, счастливо - и снова поцеловала его.
        - Ну, хватит! - он с трудом оторвал её от себя. - Успеем ещё. Давай сначала здесь закончим дела.
        Она опять засмеялась, взяла его за руку.
        - Как же я соскучилась по тебе! - с блаженством протянула она. - И по всему этому.
        Он понимал её. Наверное, только он и понимал её по-настоящему, поэтому она и предпочла его молодым красавцам-принцам.
        Они подошли, держась за руки. Елена небрежно обмахивала розой голенища своих высоких сапог, посматривая на скованных с любопытством и злорадством.
        - Значит, вот кто хотел убить тебя?! - насмешливо и угрожающе протянула она. - Что будешь делать, Кощей?
        - Не знаю, не знаю, - нарочито скучающим тоном ответил он. - Наверное, надо посмотреть на степень вины. Как думаешь?
        За спиной у них начали подтягиваться гвардейцы, ошарашенно и испуганно глядевшие на Змея. Они старательно обходили его по крыльям дворца, пытаясь занять позиции на дворцовом крыльце. Они действовали по уставу, не понимая, что происходит, и видя лишь, что царский дворец подвергается непосредственной опасности.
        Недоумение и непонимание гвардейцев не шли, однако, ни в какое сравнение с панической растерянностью в глазах волшебников. Насладившись пару секунд этим зрелищем, Бессмертный повернулся к Елене.
        - Пожалуй, Соловья стоит простить. Как думаешь, дорогая?
        - Ну не знаю, - протянула Елена, кровожадно сверкнув глазами. - Он мне хамил, отказывался помогать. Упустил мальчишек. Перешёл на сторону Марьи, хотел тебя убить. Слушай, он мне не нравится! - решительно заявила Елена.
        - Да, но учтём и смягчающие обстоятельства, - усмехнулся Бессмертный, подходя к Соловью и заглядывая в его слегка безумные глаза. - Ради чего он пошёл на всё это. К тому же Запрет ведь он тоже снимал, не так ли?
        - Да, - с сожалением и неохотой согласилась Елена. - Саур говорил, что да. Снимал.
        - Ну вот, без него я бы тоже, считай, не вернулся. Зачтём это за ещё одно смягчающее обстоятельство. Так что…
        Бессмертный взмахнул рукой, снимая с Соловья оцепенение. Тот пошатнулся, едва не упав, ошалело вытаращился на Бессмертного.
        - Что это было?!
        - То, что Марья уделала вас, как котят, - хладнокровно ответил Бессмертный. - Осторожнее, Соловей - она слишком умна для тебя. Подумай хорошенько: стоит ли тебе связываться с ней?
        - Марья?! Так это Марья всё это устроила?
        - Ну, не всё, конечно. Но заключительную партию она сыграла блестяще. Надо признать. Жаль, вы не могли двигаться: так хотелось посмотреть на ваши лица, когда вы увидели меня.
        Бессмертный засмеялся; Елена подхватила, рассмеявшись с ним. Из Соловья словно выпустили воздух.
        - Но и сейчас неплохо, - проворковала Елена. - Ты только посмотри - он до сих пор не знает, что ему делать.
        Соловей сглотнул.
        - Старик, ты… Ты не представляешь, как я рад, что всё вот так кончилось. Можешь не верить, но я не хотел убивать тебя. Не хотел, драть меня!.. Если бы не Марья…
        - Да, если бы не Марья, - вздохнул Бессмертный. - Где бы мы только все были сейчас?!
        Соловей неуверенно дёрнулся, подавшись вперёд.
        - Ну уж нет! - Бессмертный, поняв, выставил перед ним руку. - Лимит на обнимания я сегодня уже исчерпал. Да и Елена ревновать будет.
        Соловей хихикнул, поперхнувшись и закашлявшись. Елена опять обхватила его за шею, впившись в губы. Ей доставляло удовольствие дразнить окружающих; он понимал это и не препятствовал.
        - Теперь остальными займёмся. - Бессмертный с трудом оторвался от Елены, выдохнул и повернулся к Сирин с Муаром. - Что с ними мне делать, дорогая?
        - Убить! - решительно сказала Елена.
        - Не могу.
        - Почему?! - возмущённо воскликнула она.
        - Потому что, как сказали бы в том мире, откуда я прибыл, это не в моей юрисдикции. Здесь право смертной казни у Марьи. Это во-первых. А во-вторых, они нам ещё пригодятся.
        - Это как же? - недоверчиво прищурилась Елена.
        - Ну…
        - Кощей!
        Они обернулись на повелительный возглас. Марья стояла на крыльце в окружении гвардейцев, подтянувшихся к царице с площади.
        - Не здесь! - она властно качнула головой, спустилась, подошла к ним. Игнат с несколькими гвардейцами не отставали от неё ни на шаг. - Не на людях!
        - Да ладно, Марья! - снисходительно-иронично протянула Елена. - И так все всё знают, чего скрывать-то?
        - Это мне решать, что здесь скрывать, а что нет, - холодно ответила Марья, не глядя на неё. Она посмотрела на Сирин, потом на Муара. Потом повернулась к брату. - В Зеркала?
        - Думаю, Муара надо отпустить.
        - Что?! - не поверила Марья.
        - Пусть в Малахите побыстрее узнают, что здесь случилось, - улыбнулся Бессмертный, глядя на Муара. - Чем быстрее до них дойдёт, тем быстрее они начнут шевелиться.
        - Может, всё-таки в кабинете поговорим? - Марья обеспокоенно оглянулась на гвардейцев.
        - Да тут и говорить-то не о чем, - Бессмертный небрежно пожал плечами, взмахнул рукой, снимая оцепенение с колдуна. - Муар и так уже всё понял. Не правда ли?
        Муар молча смотрел на Бессмертного, потирая затекшие руки.
        - Чего ты хочешь? - тихо, почти не разжимая губ, спросил он.
        Бессмертный поднял в руке Большой Лонгир.
        - По-твоему, я ещё чего-то хочу? У меня есть всё что нужно, и теперь только моя добрая воля отделяет вас от катастрофы.
        Муар облизнул губы.
        - Что мне им передать?
        - Что сочтёшь нужным. Думаю, хватит того, что я вернулся. И что Большой Лонгир теперь у меня. Всё остальное Сирин и так уже растрепала.
        Муар неуверенно обернулся на Сирин.
        - Нет, Сирин останется здесь, - понял Бессмертный его взгляд. - Колечко можешь забрать. Передай её драгоценной матушке, пусть побыстрее соображает.
        Бессмертный снял с руки Сирин кольцо, вынул Лонгир и отдал пустой перстень Муару.
        - Это всё? - Муар зажал кольцо в кулаке.
        - У меня всё, - Бессмертный повернулся к Марье.
        - Мой брат, видимо, намекает, что Сирин входит в обменный фонд, - Марья покачала пальцем перед лицом Муара. - Не рассчитывайте. Она сядет как убийца Велизария и сядет пожизненно. Можешь передать это родичам - пусть сразу вычёркивают её из списка наследников. И ещё. Если ещё раз увижу Радуана в своём городе - убью без разговоров.
        - Марья! - потрясённо выдохнул Соловей.
        Она не смотрела на него. По застывшему лицу брата она догадалась, что совершила ошибку, и разозлилась на саму себя, на Сирин, Муара и на всё на свете.
        - Выматывайся! - резко взмахнула она рукой.
        Муар кинул на неё холодный злой взгляд, занёс ногу и исчез в сквозном проходе.

* * *
        Снегурочка обнимала Лику с Маргаритой и плакала, вытирая слёзы. Дед дал ей на сборы и прощание пять минут и сказал, чтобы больше никаких разговоров. Они уезжают немедленно, и ноги их больше не будет в этом проклятом городе.
        Она не понимала, что произошло. Дед был в ярости и даже не думал скрывать этого. Сирин, вернейшую помощницу мудрого Велизария, царица Марья заточила в свою жуткую темницу, в восстановленные Зеркала. Добрая, справедливая, всеми любимая и уважаемая царица Марья! Как она могла так поступить?!
        И главное - Кощей! Кощей вернулся! И он не в кандалах, не в темнице! В Зеркала брошена Сирин, а убийца её родителей спокойно, как ни в чём не бывало расхаживает по дворцу. Как такое может быть?! В кои-то веки Снежка была готова понять деда. После того, что устроила сегодня царица Марья, ей тоже было бы сложно остаться здесь. Вот только как расстаться-то с Ликой и Маргаритой?!
        - Не расстраивайся! - утешала её Лика, обнимая. - Всё прояснится, и мы обязательно ещё увидимся.
        - Нет, - грустно качала головой Снежка. - Дед больше не пустит меня сюда.
        - Ну, значит, мы к тебе приедем, - пообещала Маргарита, хлопнув по плечу.
        - Правда? - вспыхнула с надеждой Снежка.
        - Конечно, - соврала Маргарита. - Вот только разрулим здесь всё, поймём, что к чему. И сразу к тебе в гости.
        Это, конечно, вряд ли, понимала Маргарита. Мороз никогда не простит ей Лонгир Снежки, и не то что в гости, а даже и на глаза ему лучше не попадаться.
        Снежка, однако, поверила и быстро утешилась. Вытерла слёзы, улыбнулась, ещё раз стиснула в объятиях подружек, расцеловала напоследок и, грустно вздохнув, направилась к двери.
        - Пойдём, проводим тебя, - решилась Маргарита.
        Встречаться с Морозом не хотелось, но, в конце концов, во дворце полно людей и вряд ли он что-то позволит себе.
        Лика была того же мнения. Взяв Снежку за руки, они спустились на западное крыльцо. Маргарита восхищённо ахнула, увидев на льду реки у самого крыльца тройку белоснежных крылатых лошадей. От взмаха их крыльев поднимался вроде бы не сильный, но пробирающий до костей ледяной ветер, и Маргарита в своих кроссовках и кожаной куртке сразу окоченела.
        Мороз сидел в санях и, сведя брови, ждал Снежку. Девушки невольно ускорили шаг, спускаясь с крыльца почти вприпрыжку.
        - Мороз!
        Взвизгнув от неожиданности, Маргарита поскользнулась и чуть не грохнулась; благо, Снежка поддержала.
        Они испуганно повернулись. По ступеням неторопливо спускался Бессмертный в чёрном пальто.
        Мороз привстал в санях, выпрямился, сжимая в руках посох. Снежка испуганно вертела головой, взглядывая то на деда, то на Бессмертного.
        - Я слышал про кражу Лонгира Метелицы, - сказал Бессмертный, подходя и спокойно глядя на Мороза. - Пока мы его не вернули, возьми вот этот.
        Он протянул на руке в чёрной перчатке синий сверкающий камень.
        - Сирин? - недоверчиво спросил Мороз.
        - Ей он уже без надобности. А Снежке нужно учиться и… И, в сущности, можешь оставить его себе навсегда. Считай это компенсацией за неудобства.
        - Неудобства?! - прорычал Мороз.
        - Я не про Метель, - спокойно ответил Бессмертный. - Я про Моора и сегодняшний день. А про Метель…
        - Хватит!
        - Ты не веришь, я понял. Ни мне, ни Марье, ни мальчикам. Книги у меня сейчас нет, но когда я верну её, тебе придётся признать очевидное.
        Бессмертный повернулся к Снежке. Она смотрела на него снизу вверх, испуганно и жалобно.
        - Я не убивал твою мать, Снежка. Отца да, признаю. Отца убил я. Но не мать. Я любил её больше жизни и убил её не я.
        - Хватит! - рявкнул Мороз. - Снежка, садись. Я кому сказал!
        Снежка словно не слышала. Она заворожённо продолжала смотреть в тёмные глаза Бессмертного.
        - Когда-нибудь я верну тебе перстень матери. А пока возьми этот. С ним тоже можно работать.
        Бессмертный взял Снежку за руку и вложил в белую ладошку Лонгир.
        - Снежка!
        Она даже не вздрогнула. Приоткрыв рот, она смотрела на Бессмертного и медленно сжимала пальцы в кулачок, пряча Лонгир.
        - Я не убивал её! - повторил Бессмертный. - Я это докажу. А пока просто поверь.
        Он похлопал её по сжатой ладони и медленно, не оглядываясь, стал подниматься обратно.

* * *
        - Бессмертный! Эй, погоди!
        Маргарита с Ликой догнали его уже на парадной лестнице. Проводив Снежку в ночное небо, они сразу же ринулись за Бессмертным.
        Он остановился на лестничной площадке, подождал запыхавшихся девушек, глядя насмешливыми глазами.
        - Слушай, - Маргарита держалась за грудь, пытаясь унять колотящееся сердце. - Я смотрю, вы тут помирились с царицей. Круто. Ты вернулся к себе - зашибись! А мы? Мы когда-нибудь вернёмся? Ты слышал, что Костя до сих пор здесь?
        Бессмертный хмыкнул.
        - Кошкина, если бы не твой адский косяк, Костя сегодня уже был бы у себя. Лиза встречала бы его у колодца, а дома бы ждали снова сошедшиеся родители. Всё, за чем он пришёл сюда, исполнилось. Без всякой Жар-птицы. У меня были договорённости, как открыть портал и для вас с Савостьяновым. А теперь…
        - А теперь? - с замиранием сердца спросила Маргарита.
        - А теперь всё накрылось медным тазом. И я понятия не имею, как всё пойдёт дальше.
        - Ты… - растерялась Маргарита, - ты же тут самый крутой колдун. Неужто не придумаешь ничего?
        - Я обязательно что-нибудь придумаю, - усмехнулся Бессмертный. - Но на это уйдёт время. Возможно, несколько месяцев, возможно, лет. А ведь у меня ещё и мотивации нет. Зачем мне стараться для вас?
        - Да ты же обещал мальчишке, что он вернётся! - взвизгнула от бешенства Маргарита.
        - Ему обещал, он и вернётся. Вам я ничего не обещал.
        Маргарита подавилась словом. Она растерянно смотрела на Бессмертного и не знала, что сказать.
        - Но! - Бессмертный наставительно поднял палец. - Если будете себя хорошо вести, может, я и для вас что-нибудь придумаю.
        Маргарита энергично закивала, без слов обещая и соглашаясь на что угодно.
        - Впрочем, - философски заметил Бессмертный, - возможно, вы и сами к тому времени не захотите возвращаться.
        - Почему это? - подозрительно спросила Маргарита.
        Бессмертный молча кивнул на Лику. Маргарита повернулась к царевне и мысленно хлопнула себя по ляжкам. Лика смотрела на неё с недоумённой растерянностью, и Маргарита моментально догадалась почему.
        Бессмертный, впрочем, догадался раньше.
        - Кое-кто по тебе будет скучать в этом мире, Кошкина. Не знаю, не моё это дело, но, может, и другого пола друзья у тебя здесь заведутся. Как ты понимаешь, я не Савостьянова имею в виду.
        Маргарита вспыхнула. Как так-то?! Неужели он уже и об этом догадался? Она ведь действительно не только ради Костика осталась, когда царица предлагала ей вернуться пару часов назад.
        - Это во-первых, - продолжил Бессмертный, словно не заметив смущения Маргариты. - А во-вторых, мой мир, Кошкина, перспективнее вашего. И я намерен сделать его намного круче. Как знать, вдруг тебе понравится здесь больше, чем там. Слышал, колдовать ты уже училась.
        В глазах Бессмертного сверкнули отблески то ли свечей, то ли зимней Луны. Маргарита растерянно взглянула на него и опять не нашлась, что сказать. Он усмехнулся краем рта, повернулся и двинулся дальше.

* * *
        До комнат царевны они дошли молча. Маргарита не знала, что сказать, а рассерженная Лика, подозревала она, просто копила в себе обиду и злость, чтобы высказать всё при малейшей возможности. Маргарита не хотела давать ей повода, но и просто так, молча, расстаться было выше её сил.
        - Слушай, Лика! - она несмело взяла её за руку. - Ну, не злись. Я действительно просто не подумала. И мне совсем-совсем не хочется бросать тебя, но просто я же не знаю, как тут всё дальше будет. Ты с Иваном, а я тут кому на фиг нужна?
        - Что? - рассеянно спросила Лика, словно только очнувшись. - А, ты про это. Не, Марго, не переживай. Я не злюсь. Конечно, я понимаю, тебе хочется домой. И Бессмертный прав: я буду скучать. Просто сейчас…
        Просто сейчас ей не до неё, поняла Маргарита. Царевна кусала губы и мыслями была словно не здесь.
        - Эй! - Маргарита встряхнула её за плечи. - Ты чего, Лика? Чего зависла?
        Лика посмотрела на неё, как сквозь пелену.
        - Иван поссорился с Марьей, слышала?
        - Ну-у-у… - протянула Маргарита и сама зависла. А чего тут можно было ещё сказать?
        - Я никогда его таким не видела, - Лика покачала головой. - Он даже со мной так не ругался. Никогда бы не подумала, что они могут поссориться. И ведь это я их довела до такого, - Лика встревоженно кусала губы. - Поверить не могу, что когда-то мечтала об этом. И что теперь будет, если они не помирятся?!
        «Да нет, подруга, - думала Маргарита. - Это не ты их довела, это я. Опять прав Коломна, прах его побери!»
        - Слушай, - она вырвала из рук Лики изорванный в клочья платок, - не паникуй ты так, всё наладится. Как поссорились, так и помирятся, вот увидишь. Коломна поговорит, убедит, что для пользы дела, народного единства и всё такое прочее…
        - Ты помнишь, что она сказала? - перебила Лика. - Чтобы он охранял дворец, и если что-то случится… она не посмотрит, что он её сын. Вот как, по-твоему, Марго, что она с ним сделает за Костика? Ферзя она уже посадила. А если и Ивана тоже?..
        - Ивана она не посадит! - решительно заявила Маргарита, стараясь прогнать из головы назойливую мысль про Ферзя, и что и в этом тоже виновата она.
        - Почему? С чего ты так решила? - с вызовом, словно напрашиваясь на немедленный и убедительный разгром, спросила Лика.
        Маргарита понимала это, но не могла прямо и в лоб рассказать ей всё как есть. С царицей Ивана она уже поссорила, не хватало ещё и с царевной.
        - Да ведь он же не виноват в похищении Костика, - соображала Маргарита на ходу. - Тут работал колдун, а Иван же не колдует. Что он мог сделать? Это уж пусть Марья себя винит, что оставила пацана без защиты.
        - Ну да, - задумчиво пробормотала Лика. - Да, тут ты, наверное, права. Но дело же не только…
        Они обернулись на с шумом распахнутую дверь и синхронно выставили руки, удержав Дуняшу, готовую врезаться в них.
        - Ой… царевна! - Дуняша смотрела на них с видом испуганным и заговорщическим одновременно. - А я как раз за вами бежала.
        - Чего тебе? - недовольно спросила Лика.
        - Там… - Дуняша ткнула пальцем себе за спину. - Там царевич. Полчаса уже дожидается. Послал вас искать.
        Лика взволнованно переглянулась с Маргаритой.
        - Марго, я…
        - Иди! - решительно сказала Маргарита. - Только это…
        Она притянула к себе Лику, поцеловала и отпустила. Царевна метнулась в дверь.
        - А ты куда? - Маргарита еле успела схватить Дуняшу за рукав. - Не фиг там тебе сейчас делать, это не для наших ушей разговор.
        - Да я только дверь закрыть, - пробормотала Дуняша, глядя в закрытую дверь. - И вообще: мне рядом надо быть. Вдруг позовут, понадобится чего.
        - Ничего им уже от тебя не понадобится. - Маргарита не слишком учтиво взяла Дуняшу под руку и потащила прочь от покоев царевны. - Третий час ночи - чего они, по-твоему, делать будут?
        - Так это… - Дуняша растерянно оглядывалась на дверь. - Мало ли… Постель разобрать, воды подать…
        - Без тебя справятся. И Коломна сегодня без тебя обойдётся.
        - Чего? - побледнела Дуняша.
        - Думаешь, я не знаю, что ты дьяку стучишь? Как бы и ладно, много ты про Лику не расскажешь. Но не вздумай трепаться про отношения с Иваном. Это не наше дело, и не Коломны, блин, тоже. Пусть не суёт свой нос в чужую постель.
        - Ты не понимаешь, - Дуняша чуть не плакала. - Мне надо. Он же меня из дворца выгонит. Опять в деревню отправит.
        - Не выгонит, - пообещала Маргарита. - Я скажу Лике, она заступится за тебя. А вот если продолжишь, я тоже скажу Лике, но уже другое. И тогда она тебя выгонит.
        Дуняша расстроенно хлюпала носом.
        - И чего мне сказать сейчас Коломне?
        - Блин, а он не спит, что ли, ещё, прах его побери?! - с досадой пробормотала Маргарита. - Ну и не говори ничего. Скажи, её высочество вернулись к себе и изволили почивать. Всё, больше ты не видела ничего.
        - А Сидор скажет, что Иван у царевны, - заныла Дуняша. - И мне влетит.
        - Дунька! - вышла из себя Маргарита. - Неужто и Сидор у него на окладе?!
        - Ну а как? - Дуняша удивлённо смотрела на неё. - Кто деньги-то платит?!
        - А служите вы кому? Коломне? Или Ивану с Ликой?
        - Коломне, - честно ответила Дуняша. - Тут-то мы работаем, а…
        - Так, всё! - взбесилась Маргарита. - Брысь отсюда, и чтоб ноги твоей до утра тут не было. И не вздумай чего Коломне вякнуть - мигом вылетишь отсюда. У меня Кощей теперь лепший кореш. Скажу ему - он тебя враз в жужелицу превратит.
        Испуганная Дуняша кинулась стремглав. Маргарита рассмеялась и тут же сердито насупилась.
        «Коломна, блин! - думала она, возвращаясь слабо освещёнными переходами к себе. - Понатыкал везде своих стукачей. Чихнуть нельзя, чтоб тут же не донесли. Странно ещё, что мне какую-нибудь служанку не подсунули. Да я бы и не взяла. Чудо ещё, что Лику с Иваном удалось свести. В таких-то условиях!»
        Маргарита рывком распахнула дверь и сначала подумала, что ошиблась комнатой. Пахло настолько непривычно, что она лишь секунду спустя сообразила, что это за дым, и разглядела на подоконнике Никиту с сигаретой.
        - Никит! - изумлённо уставилась на него Маргарита. - Ты ж не куришь! Откуда вообще здесь сигареты?
        Никита молча посмотрел на неё. Маргарита захлопнула дверь, подошла к нему.
        - Подарок, - сказал он.
        - Подарок? От кого? - Маргарита вытянула у него из руки пачку, недоверчиво повертела.
        - Бессмертного.
        - И в честь чего?
        Никита опять помолчал, сделал затяжку, выдохнул.
        - Он сегодня раздаёт награды, Кошкина. Как немного причастному, досталось и мне. Он спросил, чего я хочу. Он спросил, чего я хочу, - повторил Никита и невесело усмехнулся. - Я мог попросить чего угодно.
        - А попросил сигареты?!
        - Да, - устало кивнул Никита. - Попросил сигареты.
        Маргарита молча смотрела на напарника и усилием воли удерживала себя от гневных воплей и язвительного сарказма. Во взгляде Никиты читалось, что он и сам всё прекрасно понимает и ничего ему сейчас не надо рассказывать и доказывать. И даже вопросы ему сейчас лучше не задавать.
        Она пихнула его плечом, села рядом на подоконник, помолчала с ним.
        - Знаешь, - она всё-таки не удержалась, - когда я лажанусь в следующий раз и ты будешь меня тыкать носом, я припомню тебе эти сигареты.
        - Можешь напоминать хоть каждый день, - устало ответил он. - Я заслужил.
        Маргарита помолчала ещё, упираясь ладонями в подоконник и раскачиваясь взад-вперёд.
        - Дай мне тоже, - попросила она наконец.
        Никита равнодушно протянул пачку.

* * *
        Иван сидел в мастерской, в своём любимом кресле у окна. Он обернулся, как только она влетела, встал. В комнате не было огня, и в лунном свете его профиль выглядел бледно и строго.
        Лика тяжело задышала в предчувствии какой-то беды. Прошлой ночью всё было так хорошо, что она порой не могла поверить. Она вздрагивала, просыпаясь, и видела рядом Ивана, и понимала, что всё это происходит с ней не во сне, а наяву, и успокоено улыбалась, засыпая и напоминая себе, что обязательно, обязательно надо поблагодарить Марго. Без которой не было бы ничего этого. И так и не поблагодарила, мелькнуло у неё где-то на краешке сознания.
        - Лика! - Иван медленно подошёл, взял её за руку. - Прости, что тебе пришлось тут пережить без меня. Если бы я знал, я бы вернулся. Вернулся бы, наплевав на всё.
        Лика молчала, чувствуя, как колотится сердце и становится трудно дышать. Иван начинал так, что сбывались её худшие предположения.
        - Я знаю, что тебе тут плохо с Марьей. Знаю, Лика, поверь! И если бы я только мог, я ни за что бы не оставил тебя с ней. Но…
        - Но? - прошептала она.
        - Но нам придётся расстаться. На какое-то время. Мне нужно уехать. И я ничего не могу с этим поделать. Это единственный выход.
        - Зачем? - отчаянно шептала Лика, глядя на него полными слёз глазами. - Зачем, Иван? Зачем тебе уезжать? Это Марья тебя выгоняет?
        - Лика! - Иван сжал её ладони обеими руками, поднёс к губам. - Марья сделала бы всё, чтобы оставить меня при себе, но она не даст нам быть вместе.
        - Мы же вместе!
        - Это не то, чего я хочу, Лика. Не то, чего ты хочешь. Мы должны пожениться. Но для этого мне придётся занять трон отца.
        - Ты хочешь…? - у Лики враз высохли слёзы.
        - Молчи! - Иван наклонился к её уху и зашептал. - Всё, что ты обо мне скоро услышишь, всё, что тебе будут про меня говорить: запомни - всё это ради нас. Мне придётся пойти на многое, чтобы мы были вместе. И лучше, если ты пока об этом не будешь знать.
        - Не надо, Иван! - умоляюще прошептала Лика. - Оставь всё как есть.
        - Оставить как есть - значит оставить царство в руках Марьи. Позволить ей и дальше сдавать город всем нашим врагам - от Соловья до Кощея. Позволить и дальше распоряжаться нами, как ей вздумается. Пора с этим заканчивать, Лика!
        - Иван, Иван, - бессвязно шептала Лика, вжимаясь ему в грудь. - Мне страшно, Иван! Она же колдунья. Как ты с ней справишься?!
        - Лучше, если ты не будешь знать, - повторил он. - И прости меня за то, что тебе придётся услышать и вынести. Я только прошу: не забывай - это всё ради нас!
        Лика отчаянно смотрела на бледное и строгое лицо Ивана и понимала, что уговаривать его бессмысленно. Ей до ужаса, до дрожи в ногах не хотелось его отпускать, опять расставаться, опять ждать и мучиться, и молиться, чтобы с ним не случилось какой беды и он бы скорее вернулся, и всё бы это уже наконец закончилось. Но Иван уже принял решение, она это видела.
        - Куда же ты едешь? - спросила она, чтобы хоть что-то спросить. - Когда?
        - В Вестлан. - ответил он. - Завтра.

* * *
        Яна не могла уснуть. От пережитого волнения, от переизбытка впечатлений, от ощущения жуткой несправедливости, с которой обошлись с ней сегодня. Она комкала простыню, переворачиваясь в постели с боку на бок, смотрела на опускающуюся в тёмном небе огромную Луну, на мать, тихо дышавшую на соседней кровати, на часы, тускло мерцавшие в лунном свете.
        Шёл четвертый час, а сна у девочки не было ни в одном глазу. Она никак не могла успокоиться и до сих пор кипела от возмущения, что с ней так обошлись. После всего, что сегодня было?! Покушение на царицу, воскрешение Кости, его таинственное похищение, возвращение зловещего дяди, мелькнувшего перед ней под руку с роковой Еленой Прекрасной. И ей ничего не хотят говорить, до сих пор держат за маленькую!
        Олега с мамой вызывали в кабинет царицы, он должен был что-то такое рассказать и подтвердить. Олег прошёл перед ней с бесячим заносчивым видом, ещё и демонстративно хмыкнув так, что ей захотелось врезать ему чем-нибудь. И даже вернувшись, он ничего не рассказал. Мама запретила, велев ложиться спать и пообещав, что завтра ей всё расскажут. Завтра они вернутся в Скальный Грай, а Костя… Костя тоже скоро вернётся, всё будет хорошо, и пусть она не забивает себе этим голову.
        Бурные протесты Яны были жёстко пресечены категоричным распоряжением отправляться в постель. Олег весело хмыкнул и ушёл в комнату, которую делил с Костей. Яне досталось спать в комнате с мамой. Она пробовала поговорить с ней, уже улёгшись в постель, но княгиня снова попросила отложить всё до утра, потому что слишком устала и не до разговоров ей сейчас совершенно.
        Проворочавшись в постели два часа, Яна поняла, что до утра не вытерпит. Она откинула одеяло, осторожно спустила ноги на мягкий ковёр. Затаив дыхание, добежала на цыпочках до двери, осторожно открыла и выскользнула в коридор. Стремглав пронеслась босиком по холодному мраморному полу и так же осторожно, на цыпочках, стараясь не хлопнуть дверью, проскользнула в комнату Олега.
        Олег проснулся мгновенно, от первого же тычка. Поднял голову и тихо засмеялся.
        - Так и знал, что не вытерпишь до утра, - он откинул край одеяла. - Забирайся.
        - Подвинься, - Яна пихнула брата и торопливо засунула под одеяло озябшие ноги. Одёрнула сорочку и нетерпеливо ткнула Олега локтем в бок. - Ну? Рассказывай.
        - Чего? - Олег широко зевнул.
        - Зачем тебя звали к крёстной?
        - Чтоб я им рассказал, чего мы с Костяном вычитали в Книге.
        - Им? Кому - им?
        - Ну, там все были. Крёстная, Кощей, Соловей. Мороз был, царевич. Мамка, само собой. Все, в общем.
        - И чего? Чего ты им должен был рассказать?
        - Что старуха Ядвига убила Василису и родителей мамы с крёстной не сама по себе, а по заказу Хранителей.
        - Чего?! - поразилась Яна. - Тычего, Олег?! С ума сошёл?!
        - Вот у меня такая же реакция была, когда Костян сказал. Но там всё написано, Янь. Я сам читал.
        - Хранители?! - Яна потрясённо качала головой, не в силах поверить. - Хранители, Олег! Зачем им?
        - Василиса мешала им. Там что-то сложное, какие-то интриги с Лонгиром. Вроде как он заканчивался, Хранители хотели прекратить его вывоз, а Василиса пыталась не допустить этого. Если честно, я в это не сильно вникал. Суть в том, что они предложили Ядвиге избавиться от Василисы, пообещав ей её Лонгир и полное прощение.
        - И она пошла на это?! - Яна не спускала распахнутых глаз с сонно зевавшего брата.
        - Ну да. А когда дядя узнал всё и отобрал у неё Лонгир, Хранители забеспокоились и решили избавиться и от него тоже. Ядвига ничего не сказала, но они боялись, что Кощей всё равно узнает про них. Это уже не в Книге, это дядя сам рассказал.
        - Так что же это? - Яна сосредоточенно нахмурилась. - Хранители тоже участвовали в его изгнании?
        - Нет, но они дали своё добро. Они же боялись его не только потому, что он мог раскрыть их. Он стал таким колдуном, что сам по себе подрывал их позиции. Поэтому вот… - Олег не сдержался, зевнув во весь рот.
        - А Костя? - взволнованно спросила Яна. - Это же ведь тоже Хранители, да? Крёстная что-то говорила про Радуана, когда мы очнулись…
        - Да, но не переживай - Кощей сказал, что вернёт его на раз-два, - Олег оживился. - Ты только подумай, Янь - самый могущественный колдун теперь на нашей стороне. Дядя теперь не против нас, а за нас.
        - Да, - Яна болезненно наморщилась. - Да, это хорошо. Но почему тогда они воевали в прошлый раз? И почему так легко помирились сейчас?
        - Янька, - Олег опять зевнул, - ты вроде не со сна, а всё равно тупишь. Книга же, Книга! В прошлый раз её не было, и мамка с крёстной не знали, что Кощей не виноват, и он тут не главный злодей. А главные злодеи - Хранители, и всё зло от них. И Костяна они похитили, чтобы добраться до Книги и чтобы никто про них больше ничего не узнал.
        - А если доберутся? - тревожно спросила Яна.
        - Хе! - Олег самодовольно хмыкнул, выставив в пространство средний палец. - Вот им, а не Книга. Мы там такую крутую штуку придумали - нипочём им не добраться.
        - Какую штуку?
        - Э, нет, Янь! Вот об этом мне особо и категорически запретили распространяться. И крёстная, и сам Кощей сказал. Я и так тебе уже много лишнего растрепал.
        - Олег!
        - Нет, Янь, честно - нельзя. Вот как вернём Костяна и Книгу, тогда ладно. А пока нет.
        Яна сердито посопела, подтянув одеяло к подбородку. Олег сонно моргал, явно собираясь опять заснуть.
        - Как думаешь, они ничего с ним не сделают? - спросила Яна, помолчав. - С Костей, я имею в виду.
        - Янь, - пробормотал Олег, закрыв глаза и уткнувшись в подушку, - ты же видела, что было сегодня. Его уже даже не убить. Что они могут с ним сделать…
        Олег заснул на полуслове. Да, думала Яна, что они могут с ним сделать?! Если Костя теперь, как их дядя, как Кощей Бессмертный, то они при нём тогда, получается, как Соловей с Метелицей.
        Она поёжилась. Возвращаться к себе по холодному полу не хотелось, и Яна перебралась на кровать Кости. Закуталась в одеяло, закрыв глаза и стараясь больше ни о чём не думать. Через минуту она уже спала.

* * *
        - Когда ты догадалась?
        Марья стояла у аквариума и устало смотрела на лениво дефилирующих рыбок. Только что она наконец отпустила Коломну. В кабинете с ней остался один Соловей. Он облокотился о каминную полку и не спускал с неё глаз.
        - Когда пришли сообщения о первом налёте, - ответила Марья, помедлив. - На Кремень и Данилов. Тогда я заподозрила, что здесь что-то не так. Но ещё не понимала что. А в бреду поняла.
        - Что ты поняла?
        - Что война - обманка, война - прикрытие, - Марья говорила тихо и глухо, не оборачиваясь; Соловью приходилось напрягаться, чтобы расслышать. - Это не настоящая война. Иначе Елена сжигала бы всё подряд, вместе с людьми.
        - Но зачем так?
        - Кощей хотел создать видимость войны, нашей смертельной вражды. И убедить всех, что нет иной возможности справиться с ним, как только убить. Предварительно впустив обратно.
        Брат пока что остался во дворце. Елена ворковала, просила сейчас же отправиться в Башню, в Золотой Город. Марья настояла, чтобы он остался, пока не вернут мальчика. Она должна контролировать ход переговоров, и пока всё не закончится, держаться лучше вместе.
        Она не обманывала себя. Как только Хранители всё узнают, первый удар нанесут по ней. И пусть брат защищает её, раз уж втянул во всё это. Кощей не стал возражать.
        Им отвели с Еленой самую роскошную спальню дворца и оставили в покое. Змей, свернувшись кольцами, смирно лежал на площади перед крыльцом. И у неё оставался один Соловей, который всё никак не уходил и всё пытался понять, что сегодня произошло.
        - Почему так сложно? - напряжённо хмурясь, спрашивал он.
        - Потому что ни Мороз, ни Велизарий не стали бы снимать Запрет, если бы не были уверены, что это единственная возможность всё остановить. А без них ничего бы не вышло.
        - А ты? - Соловей отлепился от камина, медленно двинулся к Марье. - Почему он тебя не посвятил сразу во всё?
        - Потому что я бы не поверила. Заподозрила бы его очередную уловку, побежала бы к Велизарию с Книгой.
        - И Книга бы оказалась у Хранителей, - сообразил Соловей. - Сирин тут же бы доставила её мамочке, и всё бы закончилось, не начавшись.
        - Да, - кивнула Марья. - А так Книга оказалась с мальчиком в Скальном Грае, добраться до неё никто не мог, и у меня было время подумать и обо всем догадаться. Хотя это чуть не стоило мне…
        Она не договорила. Соловей и так понял. Он подошёл к ней, приобнял сзади за талию. У Марьи не было ни сил, ни желания возражать.
        - А Сирин? - тихо спросил Соловей, наклонившись и вдыхая запах её волос.
        - Сирин до конца подозревала подвох. То ли не верила мне, то ли боялась, что и Большой Лонгир с ним не справится. Но Велизарий смог убедить Хранителей, и тогда…
        - И тогда она убила его, - закончил Соловей. - Как ты догадалась, что это она?
        - Сирин отличная интриганка, - слабо усмехнулась Марья. - Но колдунья из неё так себе. Она оставила следы своего Лонгира. И на теле Велизария, и на моём тайнике.
        - Тайнике?
        - Она пыталась украсть часы Кощея. Видимо, Велизарий рассказал ей про них, и тогда-то она и заподозрила подвох. Она пыталась выкрасть часы, потом мой Лонгир, чтобы открыть тайник. Не смогла ни того ни другого.
        - И тогда она убила Велизария, - повторил Соловей.
        - Говорю же: она слабая колдунья. Знай она, что для снятия Запрета нужны не участники заклятия, а их лонгиры, ей не понадобилось бы убивать Велизария. Достаточно было украсть его перстень.
        - Но она и тут не успокоилась.
        - Ты про Радуана? Нет, думаю, она вызвала его заранее, вместе с Муаром. Наверное, он должен был найти и избавиться от Елены, или ещё на какой случай. Он уже был в городе, когда всё случилось. Поэтому Сирин успела рассказать ему про Костика, поэтому он успел его выкрасть.
        Соловей помолчал. Теперь всё сошлось. Оставался последний вопрос.
        - И что теперь?
        Маленькая золотая рыбка выплыла из грота перламутрово-розовой раковины на дне аквариума. Соловей узнал эту раковину. И ему стало неважно, что ответит Марья.
        Эпилог
        - Зачем ты убил Метелицу?
        - Я ждал тебя, Бессмертный. Заходи.
        - Зачем?!
        - Да ты садись, садись. И нож-то убери. Не убегу я никуда.
        - Отвечай!
        - Я не знал, как ещё тебя остановить. Чаю?
        - Меня?! Это всё из-за меня?
        - Да, Бессмертный, это всё из-за тебя. Точно не хочешь чаю?
        - Говори!
        - Ты выходил из-под контроля. Я не мог уже тебя контролировать, не мог направлять. А ты становился всё опаснее, и я испугался за остальных. Они ещё не видели того, что видел я - в кого ты превращаешься, в кого можешь превратиться.
        - Ты меня таким создал!
        - Да. Но планы на тебя у меня были другие.
        - К чёрту твои планы! При чём здесь Метелица?
        - Мне жаль бедную девочку. Правда, жаль. Но…
        - Замолчи!
        - Но мне пришлось ею пожертвовать, чтобы вытащить наружу твоё нутро. Чтобы остальные увидели твою истинную сущность, пока ты ещё не на самом пике. Пока не стал Бессмертным, пока тебя можно было остановить.
        - И ты поэтому убил Метелицу? Вот поэтому?!
        - Нужно было громкое преступление. Громкое и невероятное. Чтобы все ужаснулись, чтобы от тебя отшатнулись даже сёстры. Нужно было сплотить всех и дать им безусловный, бесспорный повод и основание для твоей казни. Я всё тогда сделал для этого. Но ты всё равно ушёл.
        - Что ты сделал?
        - Я пытался разжечь в тебе ревность. Не помогло. То есть ты ревновал, но я не мог тебя этим побудить к убийству. Ты уже не пускал меня в свою голову. Не против своей воли.
        - Но ты навязал мне желание увидеть её?
        - Да. Да, с этим я справился. Но только потому, что ты и сам этого хотел.
        - Дальше!
        - Дальше было проще. Привести Метелицу на встречу было легко. Она всё ещё любила тебя, она не смогла бы отказать. Это было несложно.
        - Дальше!
        - Я надеялся, она тебя спровоцирует. Но ты и тут устоял. Мне пришлось поднимать Эль-Ниньо. Вот его-то ты мог убить и убил легко. Без меня, ты сам этого хотел.
        - Ты знал, что я убью его?
        - Надеялся. Относительно тебя я уже ни в чём не был уверен. Но да, я предполагал, что его ты убьёшь.
        - И поставил за ним Метелицу?
        - Да. Поставил. И только когда она упала, я понял, как тебя это потрясло. Я не мог поверить. Я слышал твой вой прямо со страниц Книги, я три ночи потом не спал.
        - Ты не поэтому не спал. Ты слышал кое-что ещё.
        - Да, я слышал твою клятву. Я не знал, что мне делать с тобой, и промедлил с появлением Мороза. Ты успел уйти.
        - Не только уйти. Я успел тогда всё понять.
        - Да, этого я тоже не ждал.
        - И ты даже тогда не смог меня убить?!
        - Я не мог. По заданным условиям ты изначально у меня был бессмертным. Как и когда именно ты обретёшь его на практике - дело второе; главное же то, что я не мог убить тебя сам. Не мог просто вымарать, наслать какую-то хворь или камень с неба. Это так не работало. Только посредством других героев, только чужими руками. И то…
        - И то ты не справился.
        - Да. Не справился.
        - Но ты не оставил попыток.
        - Да, когда ты уже стал бессмертным, убивать тебя было бессмысленным. А ты всё пытался порвать нашу связь, всё никак не желал успокоиться.
        - И тогда ты залез в голову Марье?
        - Нет, не Марье. Сначала я подкинул эту идею Велизарию, а потом уже он начал работать с твоей сестрой. Мне было тяжело работать с ней напрямую. Твой бунт подействовал и на них, они тоже начинали выходить из-под контроля. Но всё-таки я смог подкинуть ей пару идей, как избавиться от тебя.
        - Зачем? Ты же знал, что в том мире я для тебя не опасен.
        - Ты был опасен для мира. Я хотел спасти его от тебя.
        - Я не собирался его губить.
        - Но мог это сделать. Если бы твоя затея удалась, если бы ты порвал связь Истока, твой мир схлопнулся бы. Третий мир существует в реальности только до тех пор, пока связан через Исток со вторым, моим миром. Оборви эту связь, и ваша реальность окуклится. Время остановится, жизнь закончится. Вы снова станете придуманной и законченной сказкой на страницах Книги.
        - И ты не дал этому произойти?! Это же могло бы решить все проблемы - и твои, и мои.
        - Да. Возможно. Но я не смог заставить себя уничтожить этот мир. Я вложил в него столько сил и стараний, что рука не поднималась зачеркнуть всё и выкинуть. Даже от одного тебя избавиться мне было адски трудно, что уж говорить про весь твой мир?!
        - Ты придумал плохой мир, старик. В этом мире слишком много страданий.
        - Но и радости тоже. Неужели не было в твоей жизни радости, неужели тебе не хочется ничего повторить?
        - Была в моей жизни радость. И ты её отнял.
        - Но я же её и дал тебе. Почему ты об этом ничего не скажешь? Почему проклинаешь меня за страдания и не благодаришь за радости?
        - Сам-то как думаешь? Не хочешь поменяться местами?
        - Я тебе кое-что объясню, Бессмертный. Хотя ты и сам должен был догадаться. Семейное тихое счастье не для тебя. Я не для этого создавал тебя.
        - А для чего?! Для своего удовольствия?
        - Отчасти, конечно же. Но не только. Мне нужно было двинуть сказочный мир вперёд и двинуть быстро. А у меня не было двигателя. Ты должен был им стать.
        - Так я и стал!
        - Да. Но попутно вышел из-под контроля. Ты должен был стать мудрецом, открывающим тайны и дарящим людям блага познания мира и волшебства. А ты стал властителем, использующим свою мощь и знания в своих личных целях.
        - Ты виноват в этом. Ты! Если бы ты не убил Метелицу…
        - Да. Да, это моя ошибка. Теперь я понимаю. Возможно, я поспешил с тобой. Но теперь-то чего уж…
        - Ты ошибся ещё раньше, старик. Ты ошибся, когда погубил моих родителей с крёстной. С этого всё началось.
        - Возможно.
        - Зачем тебе нужна была их смерть? Ведь я же учился уже, я же шёл, куда ты и вёл.
        - У тебя не было ещё нужного характера. Характеры создаются обстоятельствами, великие люди не появляются, встав с лавки. Хорошие клинки закаляются огнём, водой и кузнечным молотом, проходят проверку в бою и в крови. Ты нужен был мне именно таким. Но я промахнулся с одним ударом, и почти готовый клинок искривился не в ту сторону. И поправить уже было ничего нельзя.
        - Ладно я, старик. Ладно я. Но ты ведь и девочкам сломал жизнь!
        - Нет, не думаю. У них-то как раз всё сложилось. Они бы нормально жили, если бы ты их не взбаламутил.
        - Сложилось?! Само собой, что ли, сложилось?! Знаешь, сколько жил я порвал, пока поднял их?!
        - А кто, по-твоему, устроил встречу Марье с Василием? Кто подвёл к Ольге Гвидона - в нужное время в нужном месте?! Знаешь, я даже Елену… Ну, то есть я понимал, что виноват. Считай это в какой-то степени извинением.
        - Замолчи! Ты думаешь, кто-то мог заменить Метель?!
        - Нет. Нет, конечно же. Но была слабая надежда, что она хоть как-то тебя отвлечёт. А она, зараза, только подзуживать тебя стала. Я и над ней упустил власть. Твой бунт расходился кругами по миру. Этого никто не видел и не понимал, кроме меня, но многие стали выходить из-под контроля. Слишком многие. Каждое утро я просыпался и находил новые страницы с текстом. Который писал не я. Писали вы. Уже вы. Сами. А мне лишь оставалось вносить посильные изменения по ходу сюжета. Но на сам сюжет я повлиять уже почти не мог. Может, чайку всё-таки?
        - Расскажи про Книгу.
        - Я могу показать. Хочешь?..

* * *
        - Хорошо. Я понял про Книгу. Расскажи про Исток.
        - Тебе не поможет это, Бессмертный. Ты не сможешь вернуться. Марья…
        - Расскажи!
        - Ну что ж…

* * *
        - Подожди-ка, вернись-ка назад. Объясни мне вот что - как твои фантазии воплотились в реальность? Как наш мир из твоей книги оказался в пространстве и времени?
        - Тайна, которую словами не объяснишь. Прими как данность.
        - Нет уж, ты мне всё расскажешь. Говори! Пока я не начал отрезать тебе пальцы.
        - Ну что ж…

* * *
        - Зачем ты вообще всё это начал? Вот зачем, скажи?
        - Мне не нравился мир, который я видел. Мне захотелось придумать свой.
        - Придумал?! Доволен?!
        - Не то чтобы… Как оказалось, базовые законы человеческого бытия не переписать даже в сказке. Можно придумать волшебство, но не рецепт всеобщего счастья.
        - Почему?
        - Бессмертный, ты самый умный герой в моей сказке. Подумай сам…

* * *
        - Ладно. Ладно, старик. Последний вопрос - как мне вернуться?
        - Никак.
        - Старик, ты рассказал мне достаточно. Ты сам назвал меня самым умным героем - не оскорбляй сейчас мой ум. Вернуться можно.
        - Хм… Пожалуй, ты прав. Теоретически да, можно. Но я не представляю, как ты это провернёшь отсюда. Даже если найдёшь человека. А ты его не найдёшь.
        - Найду!
        - Не обольщайся, Бессмертный. Про твой мир знают только ты и я - и больше никто. Эту Книгу могут прочесть только ты и я - и больше никто. Люди болваны, люди склонны верить во всякие сказки. Но в такую не поверит никто. Не обольщайся, ты застрял здесь навсегда.
        - Я найду того, кто поверит, старик. Даже если мне понадобятся сотни и тысячи лет - я найду. Я придумаю, как вернуться домой, - и вернусь. У меня роскошь времени, старик, у тебя его нет.
        - Значит - всё?
        - Я узнал, что хотел, старик.
        - Тебя ничто не заставит передумать?
        - Я поклялся Метелице, старик! Я поклялся, и ты это слышал!
        - Да, слышал… Что ж, действуй. Я готов.