Скоро сказка сказывается Светлана Кузнецова
        О Кощее Бессмертном #4
        Вышел в поле Иван-царевич, пустил стрелу, а потом началась совсем другая история. Потому что хоть ужом вывернись, а строптивую дочь замуж выдать надо.
        Примечания автора:
        Очередное хулиганство.
        Авторская сказка. Любимая русская нечисть.
        За обложку спасибо:
        Светлана Кузнецова
        Скоро сказка сказывается
        Чав-чав, шмяк-шмяк, плюх-плюх - то ноги в грязевой жиже утопают. Ква-ква, прыг-скок - то лягушки вокруг веселятся. Водомерки темную водицу рассекают, бегают наперегонки - забавляются. Бульк-бульк - а то болотный царь о себе напоминает, указывает, куда ступать нельзя, иначе в трясине утопнешь.
        Ивану-царевичу нельзя в трясину, вот никак нельзя. Ведь, пока с болотником чаи гонять будет да с кикиморами байки травить, и стрела сгинет бесследно, и та, кто поймать ее должна, уйдет-ускачет-улетит восвояси. Она и так уже с седмицу в болоте сидит, комаров кормит - и все по Ивановой милости. Прав оказался батюшка, сказав однажды: «Дурак. Пусть и в короне, а все равно дурак».
        Вот только Иван иначе не мог и не умел. Как он искренне полагал, человек для того и создан, чтобы сказки в жизнь впускать, правду творить, традиции блюсти, а если чего и чудит, то все равно приличия соблюдает. И сколь угодно колдуны да нечисть всякая могут говорить, будто все это от двойственности людской, как и правда у каждого своя. Иван твердо верил: поступает он правильно.
        Шаг… еще. Вот и самое гибельное и неприятное место миновал. Идти сразу легче стало, и воздух не таким затхлым почудился. Хотя, конечно, приятного здесь мало, не при болотнике будь сказано, тьфу-тьфу-тьфу. Болотник ему помогал. Попробовал бы не делать этого, вмиг кое-кто скрутил бы его в бараний рог. Причем не Иван, не царь-батюшка, а тот, у кого не забалуешь; кто до всякого рода нечисти мыслью дотянуться может, а уж если хотя бы бровью поведет... мало никому не покажется.
        Иван позволил себе приостановиться, стащил шапку и стер рукавом пот со лба. Временами сильно ему не по себе становилось от осознания, с кем породниться возжелал. А потом Иван принимался думать - первейший способ избавиться от глупости - и успокаивался. Потому как Василиса ему нравилась, обижать всяко не собирался, а ее батюшке, видать, не меньше хотелось выдать дочурку замуж, нежели Ивану ввести оную в свой терем. И уж точно не будет Кощей козни строить, скорее, помогать станет. Совсем, как сейчас.
        Иван огляделся.
        А болото-то преобразилось. Вода, дорогу скрывающая, отражала синее небо, и по всей ее глади росли крупные розоватые цветы русалочьи. Да и сами девы появлялись время от времени, строя глазки и шевеля яхонтовыми хвостами. Русалки у болотника породистые водились - красноперые.
        - Выбери меня, Иван-царевич, - одна подплыла. Волосы - прозрачный ледок, по первому морозцу водную гладь сковывающий. Глаза - омуты гибельные; губы - перлы. И вся… не человек, в общем. Из украшений - ряска да кувшинки. Одну она носила на голове вместо короны, другая раскачивалась промеж полных грудей, блестя росой на розоватых лепестках. Нераскрывшиеся пока бутоны обхватывали запястья и плечи девушки темно-зелеными листьями.
        - Не за тобой пришел, - ответил Иван честно. Давно уяснил: нельзя нечисти лгать. То, что человек (а женщина в особенности) обычной вежливостью сочтет и верить не станет, существа потусторонние да приграничные за чистую монету примут. А коли замнешься, не скажешь болотной деве, мол, не к тебе, краса ненаглядная, явился, в миг на дне окажешься. Лягушкам потом доказывать станешь, будто не желал ничего такого, да болотника умасливать заступиться да отпустить восвояси. А уж про ту, к которой шел, забыть придется - на смех поднимет и пошлет на все четыре стороны, ей, дескать, и дурак-то без надобности, а дурень лживый так и вовсе не нужен.
        - Разве не хороша я? - допытывалась русалка.
        - Хороша, да не люба.
        Тихий, едва слышный вздох поплыл над болотом. Ветер подхватил его, пронзил холодом, по спине стайкой мурашек пронесся.
        - А та, к кому пришел? Люба, значит? - усмехнулась русалка. - Загробного царства царевна?
        Думала она, наверняка, смутить Ивана вопросом своим, решила, мямлить начнет, а то и отнекиваться. Только тот давненько для себя все решил. Затем и стрелочку каленую накладывал на тетиву звонкую.
        - Да, - ответил он коротко.
        И уж чего он точно не ожидал, что русалка взмахнет яхонтовым хвостом в сторону сада цветов водяных и рассмеется звонко и радостно:
        - Тогда выбирай!
        Ну, разумеется, просто быть не могло. Раз уж Иван возжелал сделать все, как положено - испытание пройти, красу-девицу добыть, назад с ней воротиться - то кое-кто захотел путь усложнить. И точно не русалки - это уж к бабке (Яге) не ходи!
        - Подумай. Хорошенько подумай, - проронила дева болотная.
        Иван же двинулся дальше, проходя мимо бутонов, похожих один на другой, как… как ни глупо звучало, две капли воды. Если бы кое-кто пожелал от него избавиться, вряд ли придумал загадку сложнее. Во всех известных Ивану сказках сердце само подсказывало, где избранница прячется. Но или дело заключалось в том, что Иван все-таки полагался на голову, или в чем-то другом, от него пока скрытом.
        Остановился он резко. По водной глади аж круги пошли. Покрывающие ее темно-зеленые листья заколыхались, однако бутоны остались спокойными, неподвижными, незыблемыми. А жаль. Иван надеялся, какой-нибудь да качнется.
        «Вот как сейчас опростоволошусь…» - подумал Иван и аж самому смешно стало.
        Ага, как же. Дадут ему ошибиться, раз чувства взаимны. А коли таковыми не являлись бы, то и в заповедное болото никто не пропустил, послали бы Ивана далече и даже еще далее. А значит, выбирать вовсе не обязательно. На какой цветок укажет, в том и окажется душа-девица.
        - Этот! - заявил Иван-царевич и, дабы его не поняли превратно, указал рукой (пальцем только дураки тычут) на бледно-розовый бутон.
        Колыхнулись лепестки и отворяться принялись. Поначалу показалось, никого внутри нет. Зажмурился Иван-царевич, древко лука так сжал, что пальцы побелели, а потом вздохнул поглубже и глаза открыл: не дело прятаться, раз уж ошибся, знать наверняка следует. Сердце несколько раз в груди громко-громко стукнуло, а затем разглядел Иван оперение стрелочки своей каленой, а держала его… нет, не лягушка звонкая, не ящерка быстрая, а… змей крылатый в черной блестящей чешуе, только очень маленький. В отличие от Змея Горыныча одноголовый с короной золоченых рожек. С узкой треугольной морды смотрели на Ивана ярко-зеленые глаза, полные колдовской мощи и ехидства. Раздвоенный язычок пробовал воздух, прозрачные крылышки трепетали на легком ветру.
        - Ой! - опешил Иван-царевич, бледнея теперь уже и лицом. По спине рать мурашек пробежала: сначала сверху-вниз, затем снизу-вверх. Подумалось, что кто стрелу поймает… Иван громко икнул.
        Змей выдохнул крохотное зеленое пламя и облачко желтоватого дыма.
        - Не… угадал? - спросил Иван упавшим голосом. - Я теперь чего…
        - Дурак? - прищурив змеиное веко, поинтересовался Кощей.
        Иван помотал головой.
        - Ага, - покивал Кощей, - я так и думал. И с чего же ты решил, будто дочь моя ненаглядная станет тебя дожидаться? Отнюдь не кротость поперед нее уродилась.
        «А премудрость, - подумал Иван. - Еще бы! Из эдакого отца веревки вить да в болото выпроваживать».
        Однако, само собой, вслух он ничего не сказал. Судя по тому, как сверкнул Кощей глазами, тот и сам догадался.
        - А… как же сказка?
        Кощей то ли фыркнул, то ли чихнул: в болоте и простудиться недолго. Однако яриться, вроде, не собирался, и Иван успокоился окончательно. Все будет хорошо, просто невесту подменяет ее отец… как ближайший родич. И верно, не та девица Василиса, чтобы в болоте сидеть. Иван, пока добился ее, трижды чуть не умер, а может, и случилась с ним подобная оказия, он не запомнил.
        - Ага, - разулыбался он и, склонившись к цветку, протянул руку: - Лягуш… ой! То есть, змей поганый, - Кощей дымом подавился то ли от смеха, то ли от неожиданности, но Иван не позволил себя отвлечь, - отдай мою стрелу.
        - Дурак, - припечатал Кощей. - Целовать меня тоже станешь?
        Ивана перекосило. Подслушивающая их разговор русалка прыснула со смеху.
        - Эм…
        «Интересно, а крылатые змеи холоднокровные или нет?» - подумал Иван не к месту и не ко времени, припечатав самого себя дураком, и предложил во всеуслышание:
        - Лучше я тебя из болота вынесу.
        - Ну неси, - снисходительно разрешил Кощей. - Было бы крайне неверно заставлять меня топтать вонючую жижу. Ты бы еще самый дальний бутон указал, - проворчал он, но больше по привычке: все ведь случилось именно так, как ему, царю Нави, угодно. Ведь на какие только ухищрения ни пойдешь, чтобы выдать замуж строптивую дочь.
        Где-то в выси синей, посмеиваясь, каркнул ворон, но Кощей не стал обращать внимания на птицу, а свернулся клубком в теплых человеческих руках. Если людям так уж нужны сказки, ему несложно слегка подыграть.
        Дополнительные материалы
        Собственно, встреча