ШРАМ: ОБРЕТЕНИЕ АДА Григорий Крячко
        # Прошло несколько лет с момента появления Аномальной Зоны. Стрелок, Клык и Призрак, трое друзей-сталкеров готовят беспрецедентную попытку проникновения в самое ее сердце, на Чернобыльскую АЭС. Но есть те, кто стремится помешать этому замыслу. В погоню за Стрелком отправляется наемник Шрам, чья жизнь зависит от выполнения своей миссии: остановить дерзкого бродягу. Любой ценой, даже если взамен придется ставить на карту все. События следуют за событиями. Начальник одной из научных лабораторий уже не чает избежать уголовного преследования, над ним разражается беда. Но он находит спасение там, где другие встречают лишь смерть: у грозных Стражей Зоны, называвшими себя "Монолитом"…
        Повествование тесно переплетается с сюжетом игры "Чистое небо", легшим в ее основу и послужившим вдохновением для создания этого произведения.
        Григорий Крячко -
        ШРАМ:
        Обретение ада
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        КОНТРАКТ НА ВЫЖИВАНИЕ
        Бродяга бежал быстро. Очень быстро. Казалось, что предел, который можно достичь при помощи собственных ног, давно уже перейден, однако нет! От одной только мысли, что сзади нелепыми, обезьяньими прыжками несется попятам стая кошмарных тварей, кровь буквально вскипала от адреналина, насыщающего ее жидким огнем. Хриплое дыхание, со свистом рвущееся из глотки, напоминало клокотанье раскаленного пара в котлах древнего паровоза, когда он набирал ход. Человек очень хотел жить, и потому бежал так быстро.
        Он смаху перепрыгивал ямы и овраги, поваленные стволы деревьев, торчащие из-под земли камни и давно заросшие мхом и травой куски железобетонных плит. Там и сям торчала острая, ржавая и хищно загнутая арматура, грозя подцепить и пронзить насквозь тело любого живого существа. Но беглец необъяснимым, ирреальным чувством, которое порождает только смертельная опасность, уклонялся от этих рукотворных ловушек. Ведь стоит напороться за стальной штырь, не заметить кусок камня или просто угодить ногой в яму, сломав лодыжку - и все! Тогда бы самое время застрелиться, да вот беда: не из чего. А ножом вскрыть себе вены, быть может, и успеешь, но не истечешь кровью до того, как тебя буквально заживо начнут рвать на части и поедать.
        Беглец сам совершенно не знал, куда его несут ноги. Он почти обезумел от страха, да оно и неудивительно. Только бы не загнать самому себя в западню! Хотя остатками трезвого рассудка бродяга понимал, что шансов выжить в этой передряге у него практически нет. Тем более практически без оружия. Одному. В месте, буквально пропитанном злом и черным, мглистым сумраком смерти. Однако заложенная в мозг и накрепко там въевшаяся биопрограмма заставляла выживать и искать спасение вопреки всему.
        Леденящий сердце рык раздался буквально за спиной. Беглец, как заяц, резко метнулся в сторону, потом еще раз, выписывая головокружительный зигзаг, тем самым сбивая атаку твари, и тем самым спас себе жизнь. Чудовище, подобно сжатой и распрямленной пружине, сигануло на жертву, но промахнулось, пролетев совсем рядом. В памяти бродяги накрепко отпечатались вытянутые вперед руки (или уже лапы?), обрывки того, что когда-то было одеждой, развевающийся дырявый гофрированный
«хобот» противогазной маски, которую тварь натянула себе на голову, как и все ее сородичи, стеклянные глаза-плошки.
        Самое ужасное заключалось в том, что этот монстр, теперь скачущий, подобно уродливой обезьяне или вообще рептилии, когда-то бы человеком. Хотя с трудом можно себе вообразить, какие именно факторы довели мыслящее разумное существо до подобного вида. Теперь, несмотря на все еще угадывающийся человеческий облик, эти твари приобрели запас силы, ловкости и агрессии, которой хватило бы на дюжину тигров. И рычали они, кстати, почти точно также.
        Кто-то когда-то даже высказывал предположение, что, дескать, все подспудные инстинкты и рефлексы человека просто оказались выпущенными на волю и возобладали над сознанием, вот в итоге и получилось то, что мы и видим. А лицо стремятся скрыть, наверное, от суррогата стыда за свое самоуправство. Некий умник даже непонятно почему назвал монстров снорками. Хотя какое отношение имели милые и вполне дружелюбные сказочные персонажи, внешне похожие на маленьких бегемотиков, к чудовищам-людоедам - сказать сложно…
        Однако назови хрен морковкой, он от этого вкуснее не станет. И эти твари, даже окрещенные столь безобидным именем пацифизма в себе никак не развили. В точности также охотились на все живое и упорно не желали проявлять никаких зачатков человечности. А к людям, бывшим собратьям интерес у них был сугубо гастрономический. Что они сейчас с полным успехом и демонстрировали.
        Еще один из снорков, нацелившийся на человека, уже распластался в прыжке, как профессионал - спортсмен, но обманутый зигзагами жертвы, тоже промахнулся, но не покатился кубарем по траве, а с размаха впечатался в кривое дерево. Масса тела у твари была немаленькой, под центнер, а могучие ноги, бросившие чудовище в прыжок, сообщили ему колоссальный импульс. Которого и хватило, чтобы башка снорка вошла в соударение с деревом, «попробовав» ствол на прочность. Дерево гулко загудело до самой вершины, сверху посыпалась хвоя и какая-то труха.
        Как и следовало ожидать, ствол оказался крепче и с честью выдержал «проверку боем», а вот голова твари с чмокающим звуком вмялась внутрь. Череп треснул, противогаз окончательно превратился в ошметки пересохшей резины, а из поломленного лба и обгнивших ушей бывшего человека во все стороны брызнула слизистая гадость, видимо, остатки головного мозга. Уже мертвое, чудовище так и осталось висеть на дереве, в судороге намертво обняв его за ствол руками и ногами. Только вот любоваться на диковинное зрелище было некому. Беглец машинально отметил гибель врага и помчался дальше, не успев даже порадоваться.
        На открытом пространстве состязаться со снорками в быстроте было заранее гибельным делом. Твари на непостижимом, генетическом уровне прекрасно владели тактикой загонной охоты и, когда собирались в стаи, легко одолевали даже превосходящую каждого из них по силе и ловкости добычу. Что уж тут говорить о безоружном человеке? В лесу, пусть и не густом, быстрота тварей была ограничена деревьями, двуногому человеку все же было немного легче. Снорки же ходить как люди уже давно разучились. Пришла было идея залезть на дерево и отсидеться там, но тем самым беглец сам бы загнал себя в смертельную ловушку. Сноркам ничего бы не стоило покараулить жертву пару суток, после чего человек сам бы шлепнулся вниз от усталости. Или, что еще вернее, его убил бы Выброс. Тварям же выплески аномальной энергии ничуть не вредили.
        Когда лес впереди начал расступаться, открывая обширную пустошь, человек окинул ее взглядом и во весь голос выматерился. Только вот бранные слова из его пересохшей, как пустыня, глотки звучали подобно хриплому клекоту птицы. Снорки позади уже не ревели и не рычали, несясь следом за добычей, но земля содрогалась от их тяжелого топота.
        Беглец растерянно закрутил головой в разные стороны, не сбавляя бега, и вдруг его мечущийся взгляд уцепился за кучу бетонных плит и какие-то руины, находящиеся в паре сотен метров правее. Это было уже гораздо лучше, чем играть со снорками в пятнашки! Человек припустил со всех ног туда. Чудовища позади хором взревели, будто почуяв что-то, еще больше их разозлившее. На ходу беглец обернулся. Его преследовало четверо снорков. Изначально их было семь. Видимо, двое остались пожирать убившегося об дерево собрата…
        Руины вблизи оказались развалинами какого-то трехэтажного здания. Второй и третий ярусы строения не вынесли пронесшихся над ним катаклизмов трех минувших десятилетий и рухнули вниз кучами кирпича и раскрошенного бетона, да и первый этаж сплошь зиял уродливыми дырами и проломами, но еще вполне крепко стоял на земле. Беглец, надеясь сбить снорков со следа, запетлял меж руинами, плитами и нагромождениями обломков. На пути попался какой-то ржавый автомобиль, человек ужом просочился между стеной здания и горбатой мордой машины. Продавленная решетка радиатора удивительно напоминала смрадный оскал пасти.
        Вниз, прямо под землю уходили ступеньки подвала, прикрытого бетонным козырьком от непогоды. Козырек покосился, куски его свисали вниз на погнутых прутьях арматуры, но пролезть под ними было еще вполне реально. Наверное, стоило бы мчаться дальше, но беглец выхватил нож из ножен и, пригнувшись, ринулся вперед, в зиявшую чернотой прямоугольную дыру. Снорки где-то отстали, но услышать сейчас что-то, кроме толокшегося в ушах заполошного буханья собственного сердца, было проблематично.
        На середине осыпавшейся лестницы человек все-таки споткнулся и полетел вперед. Если бы не выставленные в момент приземления руки в добротных кожаных перчатках, смягчившие удар, вполне реально было бы разбить себе голову, как тот самый снорк в лесу. Или вообще успеть распороть себе грудь или живот собственным ножом. Но беглецу везло, он только плашмя грохнулся об замусоренный, сырой пол и тут же откатился в сторону, переворачиваясь на спину, готовый встретить атаку сверху. Но ее не последовало. Даже снорочьего рычания и топота почему-то не было слышно. Интересное кино… Куда же девались твари? Так просто они от добычи никогда не отказываются.
        Беглец поморгал глазами, чтобы они быстрее привыкали к подвальной темноте, потом сел на корточки и, затаив суматошное после долгого бега дыхание, прислушался. Вроде бы тихо, но что-то тревожило интуицию, давило на нервы. Разумеется, после таких пробежек с догонялками трудно чувствовать себя замечательно, как на курорте, но человек уже умел отфильтровывать простую собранность и сосредоточенность от предчувствия нешуточной опасности.
        По верхней губе, и так мокрой от пота, вдруг пролилась горячая капля, сползла в уголок рта, сразу же ощутился характерный железный привкус. Человек провел тыльной стороной ладони по лицу и с удивлением увидел темный мазок. Кровь! В носу лопнули какие-то сосуды, но это совсем не почувствовалось. Уши неожиданно заложило, мир перед глазами закачался. Беглец зажмурил глаза, а когда открыл, то все вокруг окрасилось в багровые тона. В голове под черепом нарастал тонкий, сверлящий свист.
        Выброс!!! Приближался очередной катаклизм. Все живое, еще сохранившее разум на этой Богом и всеми чертями (разом и по отдельности) проклятой земле искали себе надежное убежище или стремились зарыться под землю, подобно кротам. Бывало и такое, что, застигнутый Выбросом в чистом поле бродяга успевал в считанные минуты вырыть себе, действуя с молниеносной скоростью, яму, схорониться в ней и даже присыпаться землей. Кто-то выживал, но больше все-таки погибало в самодельной могиле. Жутко было видеть торчащую из-под рыхлой земли вытянутую человеческую руку, которую покойник успел вскинуть в последние мгновения жизни, как бы прощаясь с миром.
        Выбросы губили множество людей, но хитрые двуногие существа научились со временем угадывать их закономерность, даже относительно точно предсказывать время, когда над проклятой землей прокатится уничтожающая все разумное волна аномальной энергии. Когда хочешь жить, все средства хороши, и закопаешься хоть в грязь, хоть в гниющую жижу, лишь бы продлить еще на какое-то время свое существование.
        Первая волна Выброса накатила, как невидимая гранитная стена. Раздался низкий-низкий, буквально на пределе слышимости удар. «Тумм!» Уши моментально заложило, в глазах заполыхали ярчайшие звезды, как при резком перепаде давления. Но это еще цветочки, разминка, можно сказать! В небе пронеслись с сумасшедшей скоростью багровые, светящиеся облака. И началось…
        Выброс бушевал минут пять, которые для спрятавшегося в подвале человека показались пятью столетиями. Когда беглец обрел способность думать и чувствовать, то обнаружил себя лежащим в луже собственной блевотины. Низ живота и ноги заливало горячим - стыдно подумать, но организм не выдержал предельной перегрузки и
«стравил балласт». Это ничего, ерунда, можно сказать. Бывало, во время Выбросов люди стрелялись, бросались на нож или начинали зубами рвать собственные руки. А порой и окончательно сходили с ума.
        Когда Выброс закончился, бродяга еще несколько минут лежал неподвижно, скорчась на полу, и что-то беззвучно шептал, вяло шевеля губами. На самом деле простейшая проверка адекватности своего состояния после пси-удара - вспомнить свое имя…
        Имя! Как его звали, черт побери? Имя… Неужели он и его уже успел забыть?

«Будешь ты у меня зваться Стрелок. Надо же тебе какое-то прозвище дать? Ты теперь в настоящую ходку пошел. А тут, брат, свои имена…»
        Кто это сказал? Когда? Черт побери, только бы вспомнить, вспомнить… В памяти замаячило знакомое, но неуловимое для шокированного, растрепанного сознания лицо. Чье оно? Кто?

«Будешь зваться Стрелок…»
        Чудовище билось о стальные прутья клетки уже час. Мерно, размеренно, с неодолимой, тупой, всесокрушающей силой. Отходило в дальний угол, склоняло голову и снова и снова бросалось на мощную преграду. Казалось, оно могло так делать целую вечность, и для его шкуры и костей это значило не более, чем для человека хлопать в ладоши. Клетка тряслась и гудела, но, надежно прикрепленная к залитому бетоном полу, даже не шелохнулась.
        Комаров вдруг подумал о последствиях, если тварь вдруг вырвется наружу, и его передернуло от ужаса. Хватало лишь одного взгляда на могучие горбы мышц на торсе и лапах чудовища, на черные когти и воронкообразную пасть, чтобы понять об образе жизни и питании создания. Судя по словам тех, кто лично ловил и вез сюда
«экспонат», даже пули против него не особенно эффективны.
        Этих существ называли кровососами. Не вполне научное, это имя целиком и полностью оправдывало себя. Народная мудрость воистину всевидяща и всеобъемлюща, ведь именно бродяги, ходоки Зоны первыми видели убийственные ловушки и кошмарных тварей, и именно они и давали им названия. Как правило, удивительно меткие.
        Да, кровосос был самым настоящим вампиром. Впрочем, вместе с кровью он с успехом вытягивал из тела жертвы практически все жидкости, в том числе и мочу, особо не разбираясь, где и что. Чудовище нападало быстро, как молния, проламывало череп одним ударом лапы, а иногда просто хватало и тащило к пасти, работающей как гидравлический насос. «Борода» из длинных щупалец на морде в данный момент работала как руки заботливой хозяйки, выжимающей белье после стирки. Этими эластичными мускульными жгутами кровосос оплетал тело жертвы и фактически выдавливал из него все соки, активно помогая себе пастью. «Производительность» работы твари была ужасающей: за десяток минут от человека оставалась настоящая мумия…
        Ростом тварь достигала пары метров, веса - полтора центнера, темная кожа кое-где была покрыта пучками жестких, коротких волос, а голова вытягивалась назад, подобно дыне. Одно из достоинств этого универсального охотника заключалось еще и в умении ненадолго становиться невидимым, оставляя после себя только размытую фигуру. Как работал этот уникальный камуфляж - не знал никто, кроме, разумеется, самих кровососов, которые не спешили делиться знаниями с благодарным человечеством.
        Обитали кровососы в подземельях, темных сырых подвалах, на болотах, в развалинах зданий и заброшенных бункерах. Черт его знает, каких тварей таила в себе темнота тех местечек, но все знали: кровососы - не худшие из них. Ничего удивительного, что о тех, других не знали ничего, кроме туманных слухов. Те, кто лично повстречался с ними нос к носу, уже ничего никому не могли рассказать. Зона умела хранить свои пугающие тайны.
        Кровососа изловили два дня назад в Темной Долине. За дела взялась военизированная группировка бродяг, называющая себя «Долгом». Впрочем, с задачей они справились на удивление быстро и сноровисто. Тварь привезли в кузове «ГАЗ-66», упакованную, как посылочку и обвязанную тросами вдоль и поперек. На вопрос о потерях в личном составе угрюмого вида вооруженные до зубов здоровенные парни упрямо отмолчались, коротко поблагодарив, взяли причитающиеся им деньги и также молча отчалили восвояси.
        Комаров, не показывая этого, побаивался всю эту разгульно-дикую откровенно уголовную братию, именующую себя бродягами. Хотя кое-кто окрестил их сталкерами, проводя аналогию с общеизвестным фантастическим романом братьев Стругацких. Черт его знает, как там вернее, но интуитивно Комаров избегал прямых контактов с ходоками. Не говоря уж о том, что практически все они находились тут на нелегальном положении, что само по себе уже подразумевало уголовную статью с вытекающими последствиями.
        Плюс хранение, ношение а подчас и изготовление огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Плюс - что уж греха таить! - убийства таких же собратьев по ремеслу в мелких стычках, мародерство и нападение (пусть и в целях обороны) на армейские патрули.
        Да, ученые не раз и не два прибегали к услугам бродяг. Да, щедро их оплачивали, опять же забираясь при этом в государственный карман. Да, закрывали глаза на многие безобразия. Но ведь важен всегда результат, а какими методами он достигнут
        - уже не особенно существенно! А результат впечатлял, научные лаборатории Сахарова и Комарова получали уникальный, потрясающий материал в виде фауны, флоры, замеров, фотографий и видеозаписей. Одни артефакты, почти волшебные порождения зоны чего стоили! Да еще вдобавок сталкеры осуществляли вооруженное сопровождение экспедиций и нанимались консультантами по вопросам выживания в Зоне. Тогда уж к ним на поклон шли даже военные. Втайне от своего тупоголового и недалекого руководства, которое только и сумело отрастить себе карательный орган и применяющего его по надобности и без оной.
        Зона - территория смерти, зона зла и ужаса. Так ее крикливо называли с экранов телевизоров и страниц газет. Но мало кто всерьез задумывался над тем, какие именно выгоды может принести она для человечества. Да даже если и сказать об этом открыто
        - кто послушает? Красноречивее будет одно лишь фото изувеченного в ловушке трупа или видео охоты того же самого кровососа - и болботанье о новых лекарствах и приборах будет, мягко говоря, неубедительным.
        Но государства уже заинтересовались инновациями, которые уже начали преобразовывать сферы жизни человечества. В первую очередь, разумеется, армию. Те же военные чины, сами себе успешно наступая на хвост, одновременно преследовали бродяг - сталкеров, и в то же время желали выкачать из Зоны «всего и побольше». Наверное, не их вина в том, что у большинства людей с погонами спинной мозг работает успешнее головного.

…Кровосос понял, наконец, всю бесплодность своих попыток, напоследок взялся корявыми, узловатыми пальцами за решетку, чисто человечьим движением потряс ее и, глухо сипя, отошел, сгорбившись в дальний угол клетки. Тварь тяжело и как-то надсадно дышала, при этом издавая почти механический звук, как если бы работал мощный насос. Кровосос застыл на месте, яростно сверкая на стоящего совсем недалеко человека бусинами глаз и угрожающе топорщил щупальца на морде.

«А ведь совсем недавно подобные твари были всего лишь плодом больного воображения маньяка или упившегося вдрызг алкоголика - думал Комаров - Теперь же мы дожили до того, что ловим их на свободе, запираем в клетки и сами же панически боимся за собственные жизни. Дожили. Каким же будет наше завтра? Да и будет ли оно такими темпами вообще?»
        - Геннадий Петрович? - окликнули сзади.
        - Слушаю, - повернулся Комаров. - Что там у тебя?
        - Я провела замеры, - подошедшая молодая женщина протянула ученому испещренные цифрами отпечатанные на принтере листки, - Вот результаты.
        - Молодец, Светочка… Ага… - Комаров вынул из кармана гелевую ручку и поставил на одном из листков несколько пометок, - Сравни вот эти данные с замерами, что мы делали с образца Z-188 и зафиксируй. Поняла? Вот и умница…
        Светлана, вперившись взглядом в бумаги, убежала прочь, Комаров долго глядел ей вслед. Симпатичная девочка, да плюс к тому обещает стать неплохим ученым. Жаль только, что характер явно уступал ее внешности и уму. Давно бы уже могла подняться до доктора биологических наук, но из-за несговорчивости и ершистости так и сидит в кандидатах. А чего, казалось, стоило ей два года назад уступить домогательствам Савкина, ее шефа еще в лаборатории Сахарова? Подумаешь, пару-тройку раз разделить койку с ученым мужем… Но Света, говорят, чуть ли не пощечин ему надавала и пригрозила дать знать жене этого деятеля, если еще раз полезет.
        Вышибли бы девчонку на Большую Землю, как пить дать вышибли бы, но неприятная история дошла до академика, и Сахаров лично «надавал по ушам» ретивому до женского пола коллеге и приказал оставить девушку в покое. Даже скорее всего не из-за благородных рыцарских побуждений, а из чистого практицизма: людей катастрофически не хватало, а энтузиастов - тем более. Впрочем, Света сама вскоре попросилась перевестись в лабораторию Комарова, и Сахаров даже с облегчением удовлетворил ее желание.
        Кровосос тем временем совсем присмирел, опустился на пол клетки и даже свернулся калачиком, демонстративно выставив на обозрение широкую спину с выпирающими узловатыми мышцами и цепочкой горбиков-позвонков. Дескать, поймали, обидели, заперли, да еще и стоите, любуетесь. Ну и хрен с вами, когда-нибудь сочтемся!
        Комаров достал цифровой фотоаппарат, сделал несколько снимков лежащей твари и повернулся к дежурившим неподалеку военным.
        - Господа, присмотрите за товарищем, - кивок в сторону клетки, - В случае чего - стрелять только по конечностям. Он мне живым нужен.
        Судя по кислому выражению лиц вояк, они с удовольствием сделали бы решето из твари, пока она не в состоянии до них дотянуться, пока еще не поздно и такая возможность у нее не возникла. Уж кто-то, а солдаты, имеющие не один десяток рейдов за Периметр, знали, каково встретиться с кровососом в естественной среде его обитания, тет-а-тет, так сказать. И чем обычно заканчиваются подобные свидания. Могучие вооруженные парни в бронежилетах были далеки от науки, зато очень хотели вернуться домой живыми и невредимыми.
        Неяркое солнышко, прорывая местами плотную кисею плотных облаков, скупо светило на землю Зоны. Из недалекого леса дул сырой, пропахший неживой гнилью и прелью ветерок. Далеко-далеко взлаивала псевдособака. Все как всегда…
        Комаров прошел в свой сектор лаборатории и присел за заваленный бумагами стол. На тумбочке стояла чашка с давно остывшим кофе. Ученый взял ее, с отвращением посмотрел на темную, почти черную жижу и брезгливо выплеснул ее в рукомойник, наскоро обмыл чашку. Надо будет заварить свежий, подумалось ему. Интересно, а Их Величество Сахаров тоже пьет растворимую эрзац - бурду? Или все же расщедривается на настоящий?
        Комаров раздвинул пластинчатые жалюзи, закрывающие небольшие окна научного центра, и задумчиво уставился в хмурый пейзаж за тройным бронестеклом, подперев кулаком голову. Наверное, ученый ни разу в жизни не мог еще себе прямо признаться в простом и ясном, как Божий день факте: он боялся Зону. Любил, ненавидел и боялся одновременно. До мозга костей ученый-исследователь, он сознавал то богатство и почти бескрайние возможности, которые давала Зона человечеству. Но также видел, чувствовал и понимал смертельную опасность, исходящую от нее.
        Завеса жутких тайн притягивала его, но в то же время его панически страшила даже одна только мысль оказаться там, за железобетонными стенами сектора лабораторий и жилых центров одному, без охраны, пусть даже и с табельным оружием. Сколько он там проживет? День? Вряд-ли… Комаров неоднократно видел то, что привозили из экспедиций вместо людей, когда кто-то из военных или ученых попадал в аномалии или в лапы к мутантам.
        Помнил, как по нескольку дней подряд работала мощная радиостанция, непрерывно передающая позывные-запросы внезапно исчезнувшей экспедиции, но всегда безрезультатно, с того света не вернулся еще никто. Как доставили в лабораторию изуродованного мутанта, убитого при нападении на отряд военных, в кармане человеческой одежды которого находилась пластиковая карточка-пропуск на имя одного из научных сотрудников, пропавшего в Зоне пару месяцев назад. В оскаленном страшном черепе твари никто не узнал бы лица улыбчивого веселого парня, каким было невообразимое чудовище буквально полмесяца назад.
        За год работы тут, в полевой лаборатории Комаров видел и слышал уже столько, что хватило бы на непрерывную череду ночных кошмаров до самой смерти. Только он еще знал и другое: он не ведал и десятой части того, что доставалось на долю бродяг, фактически живших там, в Зоне. Да разве там еще можно жить, в этом непрекращающемся ужасе??? Видимо, можно.
        Недаром же существует группировка «Долг», окопавшаяся на руинах старого, еще советской постройки научно-исследовательского института «Агропром», то и дело рыщут шайки уголовников-бандитов, да и те же бродяги, в конце концов. Не каждый же раз они лазят с Большой Земли за Периметр? Если разобраться, то Зона для них уже дом родной. Многие ведь бежали сюда именно от проблем с законом, мафией или просто от безвыходности. Большинство находило тут свою могилу. Но кое-кто и выживал, становясь опытным ходоком, сживаясь с проклятыми землями и уже не мыслящими себя без них.
        Да и сам Комаров уже, пожалуй, ни за что отсюда бы сам не убрался. Если разобраться, что ему делать в родном Новосибирске? Скучно… А тут все время что-то новое, интересное, бесконечный ассортимент объектов для исследовательской работы. Вон, в Москве и Питере уже не один десяток академиков только благодаря Зоне уже нарисовалось! А какие у них там дебаты, какие симпозиумы собираются, чуть ли не до мордобоя доходит. Уже и исследовательские комплексы открываются. Это же кормушка, к которой не протиснешься от плотнейшим образом стиснутых спин и задниц! Комаров был как-то раз в столице с докладом, видел огромный зал, битком набитый учеными мужами. И лица-то все маститые, с громадными научными званиями! Им же Зона - кусок хлеба, с маслом, колбаской и икорочкой поверху. Научная плеяда! Интеллигенция! А в сущности - серпентарий. Иди-ка они все подальше, в тот гадючник точно соваться незачем. Лучше уж иметь немаленький вес тут, в Зоне, чем быть шавкой-прихлебателем в столице, или том же Новосибирске.
        За окном тем временем солнце окончательно скрылось за тучами и начал накрапывать серый дождик. Комаров зябко поежился, хотя в помещении было тепло: автоматические кондиционеры всегда стабильно держали заданную температуру. А вот на улице становилось явно неуютно. Капли дождя били по бетону, краске и дюралю покрытий. Небо снова молча и тихо плакало…
        Холодало. Впрочем, как и всегда к ночи, времени, когда непроглядная темень опускается на притихшую землю. Время, пережив которое, человек вполне может быть достоин ордена мужества хотя бы за то, что смог увидеть рассвет. По ночам из берлог и нор выползают самые страшные и агрессивные твари, приходит их время охоты. Ночью следят в приборы ночного видения из засад снайперы бандитов - мародеров или «охотники за головами». И наконец, смертельно опасные ловушки, более или менее заметные при скупом свете дня, становятся прекрасно замаскированы теменью и оттого втройне губительны.
        В одиночку в Зону лучше вообще не соваться, а ночью - и подавно. Всем были хорошо известны случаи, как целые отряды военных, охраняющие научные или спасательные экспедиции просто исчезали, растворялись на пропитанных ужасом землях. Были люди - и нет их. Ни следа, ни трупов, ни крови, ни даже следов. Будто и не рождались вовсе…
        Ночью Зона жила даже еще активнее, чем днем. Но - страшной, чужой, ненормальной жизнью. Крики, вой, далекий скрежет и грохот, призрачные вспышки постоянно доносились и виднелись из темноты. Что творилось там, кто кого пожирал или от кого спасался - не знал никто. По крайней мере, желающих узнать это все воочию находилось немного. Опаленные дыханием Зоны, отважные до отчаянности бродяги с наступлением темноты просто бежали прочь, часто бросая богатую добычу на произвол судьбы, не удосуживаясь даже припрятать. Все просто: останешься жить - еще насобираешь. А мертвому никакие деньги не в радость. Тем более что в Зоне с человеком могло приключиться нечто гораздо хуже смерти.
        Двое бродяг у крошечного костерка, разведенного в ржавой до хрупкости бочке, знали про все ужасы ночи не хуже других ходоков. Тем не менее, волею обстоятельств, а точнее благодаря стае собак, загнавших обоих на террикон из металлолома, темень застала их на окраине Свалки. От псов-то благополучно отстрелялись, а вот время безбожно потеряли. Идти в ночи прямое самоубийство, а вот затаиться и переждать опасное время можно рискнуть. Чем черт не шутит? Костер развели, исключительно чтобы подогреть банки с консервами, а потом тлеющие угли будут затоптаны, но не полностью, чтобы дымили немного и этим запахом перебивали человеческий дух. Слабое, но все же спасение от злобной живности, слоняющейся по округе.
        В паре десятков шагов от костерка могучей глыбой замер огромный экскаватор, уперев в землю здоровенный, весь заскорузлый от ржавчины ковш. Кабина исполина скалилась мутными от пыли и грязи осколками выбитых стекол, краска с металла большей частью слезла и кое-где висла уродливыми лохмами. Гусеницы на треть уже вросли в землю, между траками пробивалась трава.
        Патронов после стычки с собаками осталось немного. Десятка полтора с картечью для ружья - вертикалки и один рожок для старенького АКМа. Одну-единственную гранату потратили, чтобы разрядить мощную ловушку, затаившуюся на тропе, а сворачивать в густые дебри кустарника очень не хотелось. Еще в небогатом арсенале имелись охотничьи ножи, и даже свинцовый кастет, хотя оба бродяги понимали его почти полную тут бесполезность.
        Добра сегодня набрали не очень много, но пополнить запас еды, патронов и отложить чуть-чуть про запас хватит: две «мертвые лампочки», «крестик» и «амебу». Плюс Иван Тайга, старший ходок, наткнулся на полуразложившийся человеческий труп, не побрезговал пошарить по карманам и сыскал там посеребренный портсигар и хороший перочинный ножик швейцарского производства. Младший бродяга, которого все звали просто Чалдоном (наверное, за чуть раскосые глаза и неумеренную тягу к алкоголю) шел пустым, но это его мало беспокоило: всю выручку при продаже находок честно делили поровну, хоть деньгами, хоть патронами, хоть едой или выпивкой. Иван прекрасно понимал хитрую и не всегда кристально честную натуру Чалдона и почти все время понуждал его идти ведущим. Пусть хоть так свою половину отработает.
        На самом деле в команде бродяг тот, кто шел впереди был почти что смертник: зачастую ловушки и прочие почти всегда смертельные пакости были просто незаметны. Тут уж либо тебя спасает сверхъестественное чутье не желающего гибнуть человека, помноженное на личный опыт, либо тебя уже считай что нет. Одно из двух. Есть еще маленький шанс на элементарную удачу, простое везенье, но он настолько крошечный, что его в расчет брать не стоит. Чалдону нынче именно так и повезло: ходок он был весьма малоопытный, плюс порядочный разгильдяй. Тайга уже приготовился вспоминать заупокойную молитву, но вечер бродяги все же встретили вдвоем.
        Тайга смело считался в Зоне ветераном: был тут почти с самого ее появления, то есть уж добрых полтора года. Дома и семьи никогда не имел, а сам притек с Урала, где был лесничим, но серьезно повздорил с главой местной криминальной диаспоры: решительно пресек попытку пьяного лесного разгула с пальбой из ручного пулемета по только сумевшему пережить суровую и голодную зиму зверю. Иван, не убоявшись мощного оружия, встретил два «джипа» мафии с ружьем в руках и велел убираться к такой-то матери. Но пьяные чиновник и два бизнесмена первыми открыли огонь, слава богу, только из пистолетов. Тайге пришлось экстренно вспоминать десантные годы армии, благодаря чему у машин оказались пробиты картечью радиаторы, а один из браконьеров легко ранен осколком стекла в жирную физиономию. Учитывая габариты оной, удивительно, что он вообще почувствовал небольшой порез.
        Дело пошло в суд, а через неделю у Ивана сгорел дом и сарай с живностью. И лесничий решился: темной ночью он, предварительно собрав нехитрое имущество, сделал схрон, запасся самым необходимым в дорогу и пошел сводить счеты. У одного бизнесмена сжег коттедж, пустовавший той ночью по причине отсутствия хозяев (развлекались на очередной гулянке), у второго - спалил гараж, а чиновнику швырнул в окно шикарной многокомнатной квартиры бутыль с «коктейлем Молотова». После чего схватил рюкзак, небольшую сумку и - поминай как звали.
        Иван подался на Украину, в Киев, где у него жил двоюродный брат, сам из местного крестьянства. Но Второй взрыв на ЧАЭС застал бывшего лесничего уже через пару недель после смены места жительства. Поползли страшные слухи, планировалась даже эвакуация города. А потом начались попытки проникновения в охраняемую зону, появились первые ходоки. И Иван, крепко подумав несколько дней, выждав и присмотревшись, взялся за новое ремесло…
        И, надо сказать, не жалел. Деньги появились почти сразу, пусть и небольшие, но за полгода угрюмый бородатый сибирский мужик, которого другие бродяги сразу же и прозвали Тайгой, сумел накопить средств на небольшой клочок земли со стареньким домиком в одном селе всего в паре десятков километров от границы Зоны. На жизнь хватало, и можно было бы смело забросить опасное и рискованное шастанье по Зоне, но… Иван не смог. Он понял, что полюбил это место, ту страшноватую, но притягивающую атмосферу тайны, окутывающую Зону. Отказаться от дела бродяги Тайга так и не сумел.
        Впрочем, очень уж глубоко в заброшенные земли он и не забирался. Первый год после своего рождения Зона не очень охотно показывала свои клыки и когти. Мутантов развелось немного, ловушки хоть и встречались, но не «полями», и охотников за находками-артефактами развелось уже довольно много. А потом Зона во время одного из очень мощных Выбросов вдруг изменилась.
        Это случилось всего месяц назад. Выброс длился небывало долго - почти день, в Зоне все грохотало и полыхало, солдаты на блокпостах с перепугу зарылись, как кроты, в землю, подогнали тяжелую бронетехнику и боялись поднять нос из-за бруствера окопа. Те бродяги, которые ушли в ходку, бесследно пропали, а оставшиеся разбежались кто куда, подальше от непонятного катаклизма. А потом свистопляска утихла, и первые досужие ходоки поползли под покосившимися столбами с колючей проволокой, нашаривая в земле мины длинными стальными спицами. Среди них был и Тайга. Он не узнал Зону, и сам чудом остался жив после этой ходки. Появились новые твари, новые ловушки и вообще творилось черт знает что. С тех пор оставшимся в живых ходокам пришлось серьезно задуматься над перспективой своего ремесла.
        Тайга сменил ружье на автомат и купил у знакомого вояки старый армейский бронежилет, а также полный костюм химзащиты. Старые кирзовые сапоги, брезентовые штаны и ватник становились здесь уже, мягко говоря, неактуальны. Зона всерьез показала характер, и с этим волей-неволей пришлось считаться.
        Да и бродяг после катаклизма убавилось. Многие, трезво оценив свои силы и возможности, убрались восвояси, сберегая жизнь от соблазна потерять ее ради сомнительной выгоды. Но только не Тайга. Он уже не мыслил себя без странной, страшной, но от этого не менее любимой Зоны.
        Костерок еле-еле заметной искоркой тлел в ночи. Похолодало, сырой ветер донес прелый запах мокрой листвы, земли, ржавчины и еще чего-то, заставившего пробежать мурашки по спине. Далеко-далеко, в непроглядной темноте завыла собака (собака ли? , к одному голосу присоединился второй, третий, оглашая окрестности тоскливыми звуками с подлаиванием и взвизгиванием. Чалдон зябко ежился и все теснее обхватывал колени руками.
        - Сядь на рюкзак, чучело, - ворчливо сказал ему Иван, - Простатит заработаешь.
        - Кто с пивом дружит, тому хрен не нужен, - ответил спутник, - Тут с радиацией и прочей гадостью все на свете вообще отвалится.
        Иван только молча пожал плечами в ответ, дескать, дело твое. Но в Зоне или где-либо еще, а здоровье следовало беречь. Умрешь ты завтра или нет - это судьба, от нее не сбежишь и не отсидишься. Однако помирать следовало бы на трезвую голову и по возможности здоровым. Глядишь, и поборешься, авось и одолеешь опасность. Иван мыслил трезво и прагматично.
        Чалдон вытащил из кармана телогрейки поллитровку водки, свернул хрустнувшую крышечку, глотнул с прикряхтыванием завзятого любителя «этого дела». Тайга молча отобрал у спутника бутылку, отведал и поморщился: водка отдавала голимой сивухой и была явно не фабричного разлива. Криво наляпанная этикетка не внушала доверия.
        - Где ты эту дрянь берешь?
        - У Сидоровича, - осклабился Чалдон, - Есть дорогая, «Казаки», ее покупать жаба давит, а эта на вкус, конечно, попроще, зато дешевле!
        - Жмот ты, - грустно ответил Иван, - Все экономишь. Гляди, доэкономишься, Адам Смит…
        Чалдон кисло улыбнулся и присосался к бутылке снова. Иван же извлек нож и вскрыл нагревшуюся банку свиной тушенки. Война войной, а обед строго по расписанию! Оставалось только переждать и пережить эту ночь, а завтра к полудню они уже, глядишь, и добредут до блиндажа, где окопался торговец Сидорович. Конечно, он не даст за товар полной цены, скряга еще тот, но тащиться на болота, до базы группировки «Чистое небо» Иван не желал. Болота имели дурную славу, и много бродяг пропало там бесследно. Говорят, с десяток бродяг устроили себе логово за рухнувшим мостом, на развалинах фермы, и вроде как пытаются вести торговлю, составляя конкуренцию Сидоровичу. Старик, помнится, ворчал, жаловался на них. Тайга к ним тоже пока не станет соваться. Люди незнакомые, непроверенные, вдруг это просто грабители?
        Ивана сибирский лес приучил двадцать раз подумать, прежде чем вообще просто показаться на глаза незнакомому человеку. Им мог оказаться бандит, беглый заключенный, озверевший от голода и страха, да и вообще черт знает кто. Давно известно, что человек человеку - волк. А в Зоне и подавно. Нередки были случаи, когда на бродяг, возвращавшихся к Периметру, подстерегали на тайных тропах мародеры-уголовники. Редко кому из ходоков тогда удавалось уйти живым…
        Чалдон допил водку, через плечо швырнул бутылку в темноту и принялся за пищу. Глаза его масляно блестели, взгляд плавал, на раскрасневшемся лице расквасилась довольная улыбка. «А ведь недолго ему тут осталось, - как-то отстраненно подумал Тайга, - Спекается мужик. Пить начал, как конь, один раз вообще анашу где-то купил и накурился. Боится. Значит, скоро либо погибнет, либо сбежит отсюда. Вернее всего первое. Ясно, значит, больше с ним нельзя ходить».
        Вслух, понятное дело, Иван свои мысли озвучивать не стал - бесполезно. Чалдон либо посмеется, либо перепугается, запаникует, натворит глупостей. Бывали случаи, когда из заночевавших вдвоем вот так, у костра, рассвет один встречал с перерезанным горлом или с ножом между лопаток, а второй, сцапав добычу и оружие, мчался прочь сломя голову… До ближайшей, как правило, ловушки. Перепуганный ходок уже почти что покойник.
        - Тссс! - вдруг вскинул палец вверх Чалдон, - Ходит там кто-то.
        Иван мгновенно схватил автомат и щелкнул предохранителем. И правда, в темноте кто-то возился, только звуки меньше всего напоминали шаги. Скорее уж невнятный шорох, постукивание, тихий лязг и скрежет, будто пытались открыть намертво заросшую мхом и травой дверь металлического гаража. Черт знает что такое… Иван очень пожалел, что у него нет при себе мощного фонаря. Хотя что бы он там, в темноте, увидел? А если бы и разглядел, то, может, вовсе и не стоило бы это видеть!
        Чалдон схватил ружье, поднял и нацелился в темноту. По глазам было видно, что он моментально протрезвел и испуганно таращился в ночь. Тайга чуть отодвинулся от костра, наощупь подгреб рюкзак, набросил лямку на плечо. Вдруг придется удирать? Жалко бросать найденные ценности! А звуки тем временем то утихали, то возобновлялись. Кажется, к ним даже прибавлялись новые, причем с разных сторон.
        - Окружают, - проблеял Чалдон. Кадык на его шее припадочно дергался вверх-вниз.
        - Цыть! - рыкнул на него Иван, хотя ему и самому было очень не по себе.
        Так и тянуло дать в темноту очередь, пугнуть неведомых тварей, возившихся там. Да и себя приободрить. Но нельзя, нельзя. Патроны надо экономить, да и шум поднимать не стоило. Проявление агрессии - верный повод к нападению.
        - Сиди смирно, курвин хвост, - сквозь зубы прошипел на Чалдона Иван, - Не вздумай палить прежде меня. Голову оторву.
        В минуты опасности в Тайге просыпалось нечто, что заставляло других людей признавать в нем однозначного лидера, непререкаемого вождя. Поэтому Чалдон, вместо того, чтобы заныть и начать зубатиться, покорно затих, только перехватил удобнее свое ружье. Иван прищурил глаза, чтобы не бликовал тусклый свет уже начавшего затухать костерка. Шуршало и скрежетало все ближе, все явственней. Это очень давило на нервы, заставляло тело отзываться нехорошей дрожью, отчего зубы были готовы выбивать морзянку.
        Как назло, небо густой пеленой застилали плотные дождевые тучи, и на землю не проливался даже призрачный свет луны и звезд. Наверное, даже огонек костерка был виден за несколько километров даже человеку, не говоря уж о великолепно развитом зрении местной живности.
        И вдруг совсем недалеко, в чернильной темноте раздались тяжкие, гудящие звуки, от которых даже содрогнулась земля. Было очень похоже, что рядом запустили огромный механизм. Среди низкого гула даже выделялся надсадный, тягучий визг заработавшей гидравлики, до этого стоявшей без дела несколько десятилетий. Рокочущий грохот ржавых, проворачивающихся шестерен. И дрожь земли от механического движения.
        - Мать твою! - заорал не своим голосом Чалдон.
        Его нервы все же не выдержали, он взметнулся вверх, как подброшенный невидимой пружиной, и разом засадил дуплетом в темноту, в сторону непонятного гула. В свете вспышек выстрелов Тайга запечатлел в памяти мелькнувший ландшафт свалки. Удивительно - но никаких монстров с кровавыми глазами или шагающих трупов с гноящимися язвами вместо лиц не было и в помине. Все как и прежде. Только мертвая, заброшенная, ржавая техника вокруг.
        Мертвая ли???
        Чалдон оцепенел, превратившись в статую, только губы на его разом выбелевшем, как снятое молоко лице, тряслись неестественной дрожью. Держа в одной руке ружье с опущенными, еще курящимися дымком стволами, он тыкал второй прямо перед собой, и все силился, силился произнести хоть слово и не мог, у него вырывалось только дрожащее мямленье:
        - Ммммма…. Ввввва… Ммммыыы…
        Иван невольно повернулся в сторону, куда незряче таращился Чалдон, и сам поневоле замер, пораженный зрелищем. Из ночной темноты, медленно, как в кошмаре, поднималась, сопровождаемая гулом намертво заржавевших механизмов, призрачно видимая в тусклых отблесках костра, исполинская стрела экскаватора. Колоссальный, величиной с легковой автомобиль ковш с загнутыми клыками зубьев навис над людьми перевернутой чашей. Комья земли и какой-то трухи, валившейся из ковша, градом осыпали Ивана с ног до головы. Ржавый болт больно стукнул его по голове и вывел из гибельного ступора.
        - Беги! - рявкнул Тайга и дал замершему Чалдону могучего пинка под тощий зад, отбрасывая от костра, и сам кубарем откатился в сторону.
        Чалдон пулей улетел куда-то в темноту, и совершенно вовремя. Стрела не мгновение замерла над костром, а потом тяжко, как поваленная замшелая сосна рухнула вниз. Ковш с грохотом врубился в перемешанную с ржавым металлом землю, моментально уничтожив костерок и все следы людей, потом медленно, как бы нехотя, завывая гидравликой, подогнулся под стрелу, загребая все, что было под ним, и поднялся снова. Теперь он напоминал подвернутый хобот биомеханического слона, вернее, мамонта.
        Глаза Ивана уже привыкли к темноте, и она, не нарушаемая светом костра, уже не казалась такой уж непроглядной. По крайней мере, угольно-черные силуэты на фоне неба были заметны. Тем более, если они еще и двигались.
        Медленно ползла, сотрясая землю, огромная угловатая туша брошенного тут гнить тридцать с лишним лет назад экскаватора. Гусеницы многотонной махины с хрустом подминали под себя, перемалывали кучи древнего мусора. Но механизм двигался не просто так. Он явно кого-то искал, то и дело останавливаясь и неспешно вращаясь кабиной в разные стороны, словно приглядываясь.
        Иван быстро, как насекомое, полз в сторону от механического чудовища, забросив автомат за спину на ремне. Армейские навыки не выветрились из головы, тело не позабыло рефлексы, и теперь они спасали жизнь. Куда девался Чалдон - Иван не знал, да и не смог бы поспешить ему на помощь. Тут уж каждый сам за себя. Биться против ожившего стального монстра было бы возможно только с гранатометом в руках.
        Тайга видел из-за куска бетонного блока, как экскаватор замер к нему боком, развернулся, выпрямил стрелу и нацелил ковшом в груду мусора. Страшный удар! С хрустом смялся в лепешку какой-то железный кожух, наполовину вросший в землю, а из-за него с визгом и воем метнулась согнутая в три погибели фигурка, упала, потом снова поднялась и понеслась прочь с прытью осатаневшего зайца. Экскаватор рванулся было следом, но куда там! Даже будь гигант новым, только сошедшим с конвейера родного завода, он не мог бы развить на своих многотонных гусеницах скорость мчавшегося от него, спасавшего свою жизнь человека.
        Неведомые силы, приведя в действие (без горючего, электроэнергии, масла и водителя!) экскаватор, не смогли все же дать ему сил больше, чем он имел когда-то. Впрочем, и их ему хватало с избытком, чтобы нести разрушение и смерть тому, кто попадется под его гусеницы или ковш.
        Чалдон с воем унесся неведомо куда, но экскаватор не успокоился. Он несколько раз, будто в неутолимой ярости, со страшной силой ударил в землю, взметывая из-под зубьев какие-то обломки, а потом уверенно развернулся и довольно быстро пополз в сторону Ивана. Гусеницы лязгали и скрежетали, ощерившаяся пустая кабина мерно раскачивалась из стороны в сторону.
        Тайге стало панически страшно. Он почти потерял голову от небывалого, захлестнувшего его полностью ужаса, но нечеловеческим усилием воли удержал в себя в руках. Прятаться было бесполезно, стрелять в монстра - тоже. Оставалось только драпать со всех ног по примеру Чалдона. Иван уже даже не задумывался, каким образом мог ожить в противоречие всем мыслимым и немыслимым законам физики и механики этот сто раз мертвый до невосстановимого состояния набор металлолома, причем не просто придти в движение, а стать вполне осмысленным и последовательным убийцей. В Зоне такие вещи происходили сами собой так же естественно и непринужденно, как, скажем, шел дождь, или дул ветер. Ивана гораздо больше беспокоил вопрос, как спастись от разгневанного стального чудища.
        Иван побежал, сначала осторожно, чтобы не напороться впотьмах на кусок арматуры или не переломать ноги между железяк, но потом, чувствуя и слыша, как все явственней трясется земля и грохочут гусеницы за спиной, прибавил ход. Ведь еще неизвестно, ожил ли только этот гигант, или постепенно начнет пробуждаться от многолетнего мертвого сна вся Свалка, битком набитая брошенной тут догнивать древней техникой! От мысли, что на него бросятся в охоту ржавые, искалеченные, страшные машины ноги ослабели, и Тайга чуть было не растянулся на земле.
        Иван плутал заячьими петлями между уродливых куч мусора и железного хлама, его же преследователь пер напрямую, совершенно не разбирая дороги. «У носорога плохое зрение, но при его массе это уже не его проблемы». Будь на месте экскаватора, скажем, танк или БТР, дело обстояло бы вовсе кисло. Спастись от этих чудовищ бегством шансов практически не имелось. С относительно тихоходным «мирным» строительным агрегатом мускульная сила ног успешно соперничала.
        Хриплое дыхание обжигало гортань. Организм упрямо напоминал Ивану, что ему не двадцать лет, и такие марафоны уже переносятся с трудом. Но неистребимая воля к жизни несла тело над землей, подстегивала, толкала вперед. Скоро будет опушка леса, потом - заброшенный поселок. Скорее всего, там и удастся укрыться от чудовища. Или, по крайней мере, отсидеться до утра. Сзади грозно рычали механизмы экскаватора, громыхало железо и лязгали траки. Иван боялся обернуться на ходу, и внимательно, насколько это возможно, смотрел под ноги, силясь различать препятствия в темноте ночи.
        Вчера был сильный дождь и земля, впитавшая мутную влагу, была раскисшей, тяжелой и сырой. Иван не заметил, как его нога попала в грязную лужу, поехала подошвой, и человек кубарем покатился куда-то вниз. Впрочем, летел Тайга недолго и скоро растянулся плашмя на бетонной плите, крепко приложившись об твердь лбом. Перед глазами полыхнули искры, во рту обозначился привкус крови, но череп вроде не пробил - и то ладно. Иван быстро вскочил на ноги, нашарил ладонью автомат за спиной, который умудрился не потерять во время ночного марафона. Надо же, сам не заметил, как попал в какой-то овраг.
        Мгновением позже исполинская - вполнеба - туша экскаватора, настигшего-таки добычу нависла над краем оврага. Иван метнулся прочь, предвидя то, что сейчас произойдет. Неведомо как, но зрение или дьявольский разум, данные ожившей машине, теперь допустили оплошку, и механизм слишком поздно заметил кромку оврага.
        Сырая земля, не выдержав многотонного бремени наползшей на нее туши, чавкнула и поползла вниз. Гусеницы не удержали экскаватор, и громадина тяжело, с металлическим звоном и грохотом осела вниз, покатилась по глинистому склону, переворачиваясь вверх тормашками.
        С хрустом подмялась стрела, свороченный на сторону ковш бил в ужасной агонии по земле, пытаясь перевернуть исполина обратно, но не мог. Гидравлические мускулы машины выли на разные голоса, туша ворочалась, даже приподнималась, судорожно дергалась на дне оврага, но выбраться так и не могла. Гусеницы, расшвыривая комья налипшей на них земли и дерна, беспомощно крутились в воздухе. Ржавое, все в подтеках превратившегося от времени в битум масла днище экскаватора уставилось в ночное небо.
        Иван, недолго наслаждаясь поверженным волею случая врагом, быстро поковылял прочь. Идти быстро и тем паче бежать он не мог - при каждом шаге левую ногу начинало простреливать острой болью от лодыжки до колена, видать, последствия не самого мягкого приземления на дно оврага. Кость, конечно же, не сломана, иначе Тайга уже в голос выл бы, не в силах терпеть мучения, но хороший, качественный ушиб обеспечен.
        Сзади все еще бушевал, рычал, лязгал и грохотал перевернутый колосс. Туша экскаватора ворочалась в овраге, глина, земля и дерн так и летели в разные стороны, но встать на гусеницы и продолжить погоню взбесившийся агрегат явно не мог. И не сможет в ближайшее будущее, что Ивана не могло не радовать - теперь он не сбежит даже от развоевавшейся детской коляски. Черт побери, а ведь завтра будет еще хуже, ногу, скорее всего, раздует до диаметра бревна, и добираться до Сидоровича придется хоть ползком, хоть на карачках.
        Ветер неожиданно прекратился, как будто умер. Или на небесах выключили гигантский вентилятор. В воздухе почти сразу же разлилась прелая сырость, напитанная запахом Зоны. Иван насторожился - только этого ему еще не хватало для полного счастья! Он далеко не первый день топтал землю Зоны и знал, предвестниками чего именно является вот такое затишье. Хотелось прибавить шагу, но нога сама уже решала за человека, с какой скоростью она могла двигаться. Проклятый ушиб! Или все же растяжение.
        Воздух начал сгущаться - так казалось в темноте для человеческих глаз. На самом деле он просто начал насыщаться микроскопическими капельками влаги. Они становились все гуще, все плотнее, и скоро уже казалось, будто все вокруг тонет в мутно-белой кисее, обманчиво прозрачной, но на деле так искажающей очертания знакомых вроде бы предметов, что мир вокруг начинал напоминать совершенно неизвестный, дикий и чужой пейзаж, наподобие марсианского или лунного.
        Пользуясь последними возможностями нормальной видимости, Тайга доковылял до перевернутой вверх тормашками и немного сплющенной кабины «КАМАЗа», по-пластунски заполз в нее, поворочался, устраиваясь поудобнее, и вытянул из-за спины автомат. Хотя и маловероятно, что какая-то живность выйдет на охоту в такую погоду, оружие под рукой всегда добавляло шансов на выживание. Звуки теперь стали гораздо отчетливее, ярче. Яростная возня экскаватора стала отлично слышной. Но, судя по грохоту и скрежету, дело там так и не сдвинулось с мертвой точки.
        Мысленно пожелав бешеному агрегату остаться там в такой позиции на веки вечные, а лучше всего вовсе испариться, Иван подтянул к себе ногу и принялся осторожно массировать пальцами больное место, стремясь определить характер и тяжесть травмы. Как он и предполагал, ничего особо страшного не приключилось - обычный ушиб и не очень серьезное растяжение связок. Но в условиях Зоны, где зачастую все решала прыть и вооружение, хромота становилась серьезной бедой. Слава богу, что до берлоги торгаша и расквартированного рядом в заброшенном поселке небольшого лагеря бродяг рукой подать.
        Туман тем временем достиг вовсе молочной консистенции. Хорошо, что он не был ни кислотным, ни радиоактивным, чего нельзя сказать о местных дождичках, особенно идущих сразу или вскоре после Выбросов. Тогда на улицу вообще высовывать категорически противопоказано для здоровья. Вдохнув сырости, легкие сразу же начинало печь огнем, горло принимался раздирать саднящий кашель, а датчик радиации захлебывался истеричным треском. Что ж, вполне справедливо: люди что дали природе, то сейчас и получали сторицей в ответ.
        Иван внимательно прислушивался к звукам, доносившимся из тумана. Даже если случится и невероятное и экскаватор все же поднимется на гусеницы, то для того, чтобы найти человека, ему придется использовать явно не зрение и слух. Хотя кто знает, быть может, у монстра есть такие органы чувств, о которых люди и не подозревают? В любом случае, бежать Ивану пока некуда и невозможно, так что осталось только сидеть тихонько, как мышь в норе, и ожидать своей участи.
        Туман вряд-ли лег надолго. Максимум на час, как и много раз до этого, он укрыл своим сырым одеялом землю Зоны, но мало кто из бродяг отваживался идти через него. Ловушки становятся практически невидимы и оттого втройне опасны, и возрастала вероятность сослепу напороться на гнездо какой-нибудь твари и послужить ей бонусным подарком в виде ужина в целях компенсации за моральный ущерб от тумана. Потом, скорее всего, ненадолго поднимется ветер и пойдет дождь, разгоняющий остатки мутной пелены…
        Грохот беснующегося экскаватора понемногу затих. Неужели механизм все же понял бесплодность своих попыток и угомонился? Или снова встал на гусеницы? Вряд-ли, урчания покалеченного временем мотора и лязга траков не слышно. Интересно, что там такое случилось?
        За всю ночь Тайга так и не сомкнул глаз, в сон даже не тянуло. Пару раз ему слышались звуки, похожие на человеческие шаги, неподалеку от его убежища, но из тумана так никто и не вышел. Проявлять свое присутствие Иван, конечно, тоже не стал. Чалдон бы орал, как оглашенный, учитывая его патологическую трусость, звал на помощь или хотя бы выстрелил пару раз. Но непутевого напарника нигде не было слышно. Вряд-ли он вообще уже жив, и Иван даже не питал на сей счет иллюзий. Зона беспощадна к людям.
        Когда часовая стрелка на дешевеньких часах на руке Тайги миновала пять утра, туман понемногу рассеялся, но Иван не спешил вылазить из убежища. От длительного лежания больная нога затекла, опухла и нещадно болела. Кроме того, за ночь Иван замерз так, что не хватало сил даже дрожать. Если бы не опустевшая к утру бутылка водки, замотанная в тряпку (чтобы не разбилась) из рюкзака, то пришлось бы вовсе туго. Дрянной сивухи, какую употреблял Чалдон, Иван не жаловал, и денег на качественные напитки не жалел.
        От оврага, где покоилось механическое чудовище, более не доносилось ни единого звука. Умер он там, в самом деле, что ли? Солнце медленно вставало, и темнота ночи становилась все прозрачнее, даль снова начало затягивать жемчужной дымкой, но туман не вернулся, просто по утрам всегда бывает так, особенно сейчас, в первые недели осени, когда по ночам стремительно холодает. Впрочем, в Зоне редко бывает хорошая, ясная, солнечная погода.
        Выждав еще час, когда станет почти совсем светло, Иван решился прокинуть свою импровизированную берлогу. Извиваясь передавленным червяком и стараясь не шуметь при этом, он выполз наружу и внимательно прислушался. Тишина. Ночные призраки уже отступили, и Зона не казалась жутким преддверием ада. Кстати, очень обманчивое заблуждение, на которое клюют новички… Тайга, пригнувшись, будто солдат под обстрелом, взобрался на вершину кучи хлама и вгляделся в сторону оврага.
        Экскаватора не было.
        Иван от удивления аж протер глаза, обалдело вытаращился на трещину в земле. Куда мог деваться за несколько часов многотонный стальной титан? Все на месте: и распаханная им земля, и полуобвалившийся склон, и даже уродливые следы гусениц, ведущие к оврагу, когда экскаватор гнался за Иваном. А самого агрегата нет и в помине. Неужели он смог сам перевернуться и убраться восвояси? Но где же тогда следы? Чертовщина какая-то…
        Иван перевел взгляд дальше и тихо ахнул. Озноб неожиданно пробрал тело.
        Экскаватор, как ни в чем не бывало, стоял в точности там же, где и раньше. Будь у Тайги более острое зрение, он рассмотрел бы даже траву и дерн, на треть уже покрывшие вросшие за десятилетия неподвижности в землю тяжелые, ржавые траки, краску, свисающую с металла лохмотьями и выбитые стекла в пустой кабине…
        - Выброса не будет, - авторитетно заявил пожилой ученый.
        Его испещренное морщинами лицо и седая шевелюра как-то совсем не вязались с ярко-оранжевым, похожим на гигантскую надувную резиновую игрушку мешковатым костюмом. Шлем от него с тонированным забралом из поляризованного стекла был пока что снят, и ученый нес его в левой руке. В правой имелся небольшой пистолет, впрочем, глядя на то, как этот деятель его держит, возникали вопросы в целесообразности его ношения вообще.
        - Почему вы так решили? - осведомилась шедшая следом женщина средних лет в точно таком же костюме, только без оружия.
        - Два дня назад уже был один, и его интенсивность по шкале Бергмана составила…
        - Тихо! - негромко сказал вдруг двигавшийся впереди группы проводник, чуть присел и вскинул руку в условном жесте. Ученые моментально затихли, напряженно вперившись взглядами в фигуру бродяги. Сказывался опыт прежних экспедиций.
        Впереди, у разрушенных железнодорожных путей стоял уже много лет, скособочась, ржавый вагон - коробка. Сами же рельсы неведомым образом были выворочены из цепких объятий крепящих их к шпалам мощных костылей, выгнуты, перекручены и вздыблены в воздух. Впрочем, предполагаемая причина этого безобразия имелась рядом: надуваясь, опадая и вяло перемешивая прохладный воздух, тут же пульсировала большая ловушка,
«птичья карусель».

«Карусэл-карусэл, кто успэл - тот присэл» - так и просилась на ум фраза из популярного анекдота. Только вот общего у этого жуткого порождения Зоны с детской забавой было немного. Разве что обе они (только с разными целями) раскручивали все, что попало в их действие вокруг своей оси. Только обычная карусель из парка аттракционов никогда не набирала скорость, от которой жертва начинала буквально рваться на куски, и потом не разряжалась с резким хлопком, превращая остатки тела в кровавые клочья, щедро разлетающиеся вокруг.
        Возле вагона и сошедшего с рельс локомотива лакомилась какой-то падалью псевдособака. Кого именно она там пожирала - из-за густой травы было незаметно, но тварь стояла к людям задом. При их появлении она прекратила свое увлекательное занятие и вскинула вверх перемазанную кровью уродливую, похожую одновременно на обезьянью и собачью, голову. Бродяга моментально сдернул с плеча висящий на ремне
«Винторез» и щелкнул затвором, готовый продырявить животное. Но стрелять не потребовалось. Собака заинтересовалась вовсе не людьми.
        Псевдопес был уже не молод, опытен и трепан несладкой жизнью хищника. И оттого прекрасно знал: связываться с группой двуногих, носящих плюющиеся огнем и болью штуки существ, особенно если ты сам один, нельзя. Это может закончиться смертью даже для всей стаи, а для одиночки - наверняка. Поэтому всегда разумнее ретироваться. А теперь надо вообще нестись прочь, сломя голову, но люди тут уже были вовсе не при чем. Надвигалась опасность гораздо более серьезная, чем возможность получить несколько ран в тело.
        Собака последний раз чавкнула мощными челюстями, коротко взрыкнула - прохрипела и вдруг, подкидывая зад, проворно унеслась прочь, куда-то вдоль насыпи. Ученые, глядя на ее бегство, о чем-то весело заболботали, защелкали фотоаппаратом, но проводник внезапно нахмурился. Человек в Зоне - всего лишь часть местной пищевой цепочки, причем - звено лишь где-то посередине, а вовсе не царь и не бог, как в прочем мире. И так поспешно псевдособака, сильный и умный хищник, удирать не станет. Максимум - уберется под вагон и переждет там. Что ее так напугало? Бродяга не знал, и это не нравилось ему еще больше.
        А в следующую минуту это чувство только усугубилось.
        Прямо на замерших у откоса насыпи мчалась целая лавина тварей. Псевдоплоти, собаки, несколько кабанов и еще какие-то монстры неслись, сметая все на своем пути, проламываясь через кустарник, расплескивая лужи и разметывая палые листья. Одна из бочкообразных, уродливых плотей с разгона, не видя уже, куда ее несут исковерканные мутациями ноги, влетела в «карусель», и ловушка, будто обрадованная нежданной добыче, моментально взметнула ее в воздух, деловито раскрутила и порвала в брызги. Короткий, резко оборвавший взвизг твари даже не был слышен за грохотом и топотом живой лавины.
        Опытному проводнику хватило мгновения, чтобы понять - этих тварей несло сюда не желание набить брюхо свежей человечиной. Их гнал страх. И поэтому бродяга резко хлопнул ладонью по вскинутому уже стволу пистолета ученого, шикнул на него, хотя сам не опустил оружие, только пригнулся, чтобы не было слишком заметно в высокой и густой траве. Хотя ученых в их костюмах не увидеть мог только слепой.
        Так и есть. Волна мутировавшей живности пронеслась мимо, едва не затоптав людей, но не обратив на них ни малейшего внимания.
        - Что происходит? - удивленно вскрикнула женщина.
        - Очевидно, какая-то спровоцированная активность аномальной эндемичной фауны… - забормотал также сбитый с толку ученый.
        Бродяга же прищурился, отчего его изборожденное старым глубоким шрамом лицо стало совсем уж неприятным, втянул носом воздух и вдруг обернулся. С его губ сорвалось только одно слово, пугающее больше всех тварей Зоны вместе взятых.
        - Выброс!!!
        А из-за горизонта уже неслась, поднимая клубы пыли и дыма багрово-черная волна. По небу молниями пронеслись превратившиеся в тени облака, воздух загустел настолько, что им почти нельзя стало дышать. Тонкий, на пределе слышимости свист перерос в адский вой, выбивающий, выдавливающий из людей все, что делает их способными жить…
        Стрелок стоял на высоком холме и смотрел на Припять. Мертвый город угрюмо таращился на мир окнами заброшенных домов, тянулся к серому и мглистому небу нагромождениями металла и цемента. Печально шуршали в нем мокрые от дождя кроны деревьев, вечный бродяга-ветер гонял по растрескавшемуся и вспученному асфальту ворохи мусора и палых листьев. Где-то далеко, почти на пределе видимости возносилось в небо ржавое колесо обозрения. Удивительно, но оно медленно крутилось, и в кабинках для людей, если глянуть на них ночью, можно было заметить какие-то страшноватого вида кучи тряпья. Город был и вправду мертв. Ни один человек не бродил по его улицам, только жуткие твари по ночам вылазили из его подвалов и катакомб, щерили клыки, принюхивались и рыскали в поисках добычи.
        Стрелок глядел туда, где утренняя дымка скрывала своей пеленой угрюмую громаду сердца Зоны - легендарную ЧАЭС. Оттуда раскатывались убивающие жизнь Выбросы. Там билась чужая, страшная, пугающая человека жизнь. И там лежал главный ключ к тайнам Проклятой земли.
        Бродяга на холме сжал кулаки до хруста в суставах. Если бы он только смог пробраться туда, дальше, куда он так и не попал несколько лет назад, когда ранение остановило его на пороге цели! Надо сказать, судьба была к молодому ученому благосклонна: он выжил и с товарищем вернулся назад. А те, кто пошли дальше, все так и сгинули там, приняв на себя крест призраками бродить по Зоне, пугая отчаянных бродяг и порождая страшные легенды. С тех пор много утекло воды… Эдик тогда так и не добрался до Саркофага. Потом была еще одна попытка, но его и его товарищей остановило страшное излучение возле самой станции. Но Стрелок еще обязательно сделает то, что решил! Обязательно! И у него уже были весомые шансы на исполнение мечты.
        Только надо немного подождать. Запастись всем необходимым. И тогда он сможет проникнуть в самую главную тайну рождения Зоны, а возможно - и убить, уничтожить ее. Человек очень упрямое животное, и готово ломиться в закрытые двери до тех пор, пока последние преграды не рухнут перед ним. Стрелок непременно сделает то, что задумал. Он дойдет до Саркофага и разыщет Монолит, легендарный Исполнитель Желаний. Он знал, какую именно мечту принесет ему.
        Слишком много было пролито крови за это желание. Слишком много своих и чужих жертв принесено. И Эдик-Стрелок никогда не остановится, пока не добьется своего. У него есть многое: время, доходящее до фанатизма желание, время, деньги, а главное - надежные друзья и помощники. Разве этого мало? И он бросит вызов неразгаданной тайне.
        Будто услышав его мысли, Зона откликнулась на них. Протяжный, долгий вой неведомой твари раздался где-то на улицах мертвого города. Стрелок улыбнулся тонкими губами, глядя на Припять, дескать, слышу, слышу, и все прекрасно понимаю. «Я обязательно приду…»
        Сзади негромко зашуршала листва, хрустнул переломившийся под чьей-то ногой сухой сучок. Стрелок уже заранее знал, кто именно там идет, и все равно резко, рывком обернулся. Правая ладонь уже инстинктивно нашла холодный пластик рукояти автомата.
        Перед ним стояли двое. Один - высокий, худой и даже изящный на вид бродяга в усиленном броневставками комбинезоне, с дробовиком через плечо. Респираторная маска болтается на шее, очки вздернуты на лоб, приминая темные, сильно битые сединой волосы. За спиной угадывается объемистый рюкзак, очевидно, еще и увесистый.
        Второй спутник больше похож на бомжа, обитающего где-то на окраинах того же Питера или Москвы, но в силу обстоятельств и конкуренции добывающего себе средства на не очень богатых свалках. Длинный, потертого и помятого вида, кое-где неряшливо залатанный коричневый кожаный плащ, космы волос падают на лицо, недельная щетина, окурок папиросы, зажатый в зубах. Оружия не видно, но это отнюдь не значит, что его нет. Густые брови нависают козырьками над глубоко проваленными, недобрыми глазами. Во всем облике угадывается неуловимая принадлежность к бандитско-бродяжнической диаспоре, этакой вольнице уголовной жизни.
        Стрелок коротко кивнул пришедшим, потом пояснил:
        - Я схрон немного распотрошил. По пути в ловушку чуть не попал, пришлось оружие ей скормить, а потом на хвост снорки сели, загнали в подвал. Там Выброс пережидал.
        - Ничего страшного, - ощерился обладатель рюкзака и изящной внешности, - Главное, что живо остался. Любуешься? - и кивнул в сторону Припяти.
        - Да… Любуюсь… Как дошли?
        - Нормально. Только у Клыка небольшой облом вышел.
        - Не облом, - проворчал «уголовник», - А мелкая неприятность. Тех людей на месте не оказалось. Но Сидорович говорит, что ушли куда-то на Свалку, а у него самого ламповых усилителей не оказалось, только мелкое барахло, такое чувство, он даже и не понял, о чем я веду речь. Буду искать там, где он сказал… Призрак, доставай давай.
        Тот снял со спины рюкзак, не спеша распаковал его и извлек завернутые в полиэтиленовые детали какие-то радиоэлектронные печатные платы и несколько деталей.
        - Вот. Примерно так.
        Стрелок задумчиво перебрал платы, почитал кое-какие маркировки, отколупал в паре мест ногтем присохшую грязь, хмыкнул и уставился на Призрака.
        - Нормально… Значит, осталось совсем немного. «Свет» при тебе?
        Рядом с деталями лег массивный просвинцованный контейнер с закругленными углами и герметичной крышкой, содержащий в себе артефакт, зовущийся у бродяг «лунным светом». Кто-то давно заметил, что, несмотря на его устрашающую радиоактивность, он существенно снижал воздействие на мозг человека убийственного так называемого пси-излучения, почти неведомой, но жуткой дряни, превращающей мозг просто в инертную начинку черепной коробки, и человек делался даже не дауном-дебилом, а просто ходячую куклу, тем не менее, зачастую агрессивно настроенную. Ловушки с этим излучением встречались довольно часто, почему-то в основном возле бывших опор линий электропередач или больших и высоких металлических предметов.
        Кто-то из ходоков, страдающий от немереного количества ума, зашедшего за разум, утверждал даже, что обвесившись «лунным светом» с ног до головы реально было даже пережить Выброс, но сам проверять не хотел, а других аналогичных гениев, слава богу, не находилось.
        - Осталось немного, - улыбнулся Стрелок. - Совсем даже немного. Значит так, господа хорошие: ты, Клык, сходи на свалку и найди там диггеров, как обещал. Пообщайся с ними. Призрак побывает в нашем тайнике на «Агропроме», пусть детали все там полежат. А я пойду до товарища Сахарова… Думаю, ему есть что мне сказать и отдать. Клык, тебе нескольких дней, чтобы собрать резонатор хватит?
        - Хватит, - ответил обладатель плаща, - Там сложного ничего нет. Штатный армейский
«ДРВ» плюс еще кое-что. Я ж все-таки радиотехник по специальности.
        - Отлично. Как сделаешь - тащи тоже на «Агропром», я там побываю, возьму все, что надо и пойду на прорыв. Жаль, что вас со мной не будет…
        - Пойти-то мы можем, - усмехнулся Призрак, - только вот толку тебе от нас будет, когда излучение в Рыжем Лесу нам мозги спалит? Тебя же и подстрелим в итоге. Прибор-то только один у нас будет, на всех троих его не хватит.
        - Знаю, - опустил глаза Стрелок, - Все прекрасно знаю. Спасибо вам, ребята. Сделаю все, что только смогу. А если останусь жив после ЧАЭС - то непременно с вами поделюсь всем, что найду.
        Все трое помолчали, а потом Призрак, задумчиво ковыряя носком берца прелую землю, произнес:
        - Главное - останься жив. Вот это и будет главная добыча…
…Он медленно приходил в себя. Первое ощущение, которое появилось после черной, глухой пустоты беспамятства - тяжелый стальной обруч, плотно-плотно надетый на голову, и сжимавший череп так, что мозги готовы были потечь через уши, нос и прочие «технологические отверстия». К горлу резко и мощно подкатила тошнота, и бродягу бы вырвало, если бы было чем. Желудок был звеняще пуст и, как казалось, сжат до размеров теннисного мячика. А все остальное пространство внутри занимал мертвящий холод.
        Проводник открыл глаза, дождался, когда потолок перестанет плавать и вертеться пьяным вертолетом, и только тогда увидел расфокусированным напрочь зрением два склонившихся над ним лица. Одно - с изрядной проплешиной, чисто выбритое, худое и с шикарными «пушкинскими» бакенбардами, второе - совсем лысое и из-за пышных усов напоминающее сытого пожилого моржа.
        Бродяга пошевелил руками, согнул и разогнул кисти. Не связаны, следовательно - не в плену у бандитов или какой еще нечисти. Так, минуточку… А как он вообще сюда попал? В голове вертелись хороводом отрывочные воспоминания, которые никак не могли сложиться в единое целое. Наверное, это бы очень злило, но сейчас бродяге было настолько худо, что на разные сильные эмоции не оставалось сил.
        - Живой? - спросило усатое лицо.
        Голос доносился до сознания проводника, как через толстое ватное одеяло, да еще с каким-то колокольным призвуком. Только сейчас он ощутил, что на голове у него что-то надето, вроде тканевой повязки. Бродяга вяло поднял руку, чтобы пощупать ее, но «Пушкин» остановил его:
        - Не надо. Мы сканируем энцефалограмму твоего мозга, - и повернулся к «моржу», - Судя по показателям приборов, у него полностью разрушена нервная система. То есть, фактически все «выгорело», как у обычного телефона, если подать внутрь бытовое напряжение. Человек с такими повреждениями не может жить даже чисто теоретически. Но все другие показания просто отличные. Парадокс. Беспрецедентный парадокс.
        - Ты помнишь что-нибудь? - спросил у бродяги «морж».
        - Да… - проводник услышал свой голос как бы со стороны, сухой, совершенно безжизненный, какой-то надтреснутый. - Я вел на окраине болот группу ученых из исследовательского лагеря под руководством профессора Комарова. Потом… Потом было что-то. Не помню.
        - Все ясно, - «Пушкин» аккуратно снял повязку с головы лежащего навзничь бродяги и куда-то убрал, - Меня зовут Каланча. Это фамилия, имя, думаю, тебе знать нет смысла. А это Лебедев, мой начальник. Ты находишься на базе группировки «Чистое небо», почти в самом центре Болот. Был очень сильный, незапланированный Выброс, под который ты и попал. Наши разведчики случайно наткнулись на тебя через час после катаклизма, и там уже собирались собаки. Рядом с тобой нашли труп ученого, тащить сюда, конечно, не стали, сам понимаешь, путь неблизкий. Тебя, когда увидели, что еще дышишь, принесли, но мы думали, что ты скоро умрешь. С такими делами, как у тебя, долго никто не живет. Но ты пришел в сознание, говоришь и даже что-то помнишь. Это вообще уже из области фантастики. Как тебя зовут? Можешь ответить?
        - Шрам, - бродяга облизнул пересохшие губы, чувствуя, как понемногу разъясняется в голове, - Обычно меня зовут Шрам. Я наемник, работаю проводником и охранником у Комарова.
        - Что ж, вполне обоснованно. Я бы и сам тебя так назвал, - улыбнулся Лебедев. - Что еще помнишь? Не спеши, подумай, поройся в памяти.
        - С нами была еще женщина, аналитик - биолог…
        - Нет, ее тела мы не нашли, там были только ты и мужской труп.
        Бродяга осторожно, цепко держась руками за основание кушетки, на которой лежал, сел и пощупал руками голову. Ага! На тех местах, где были прикреплены датчики, и без того коротко остриженные волосы были аккуратно выбриты. Значит, придется какое-то время ходить плешивым. Ничего, это не страшно.
        - Что теперь будешь делать? - деловито спросил Лебедев.
        - А что мне можно сделать? - резонно осведомился в ответ Шрам, - Я вроде бы на вашей базе, вы и хозяева положения. А вообще - мне надо уходить.
        - Видишь ли, какие дело, - Лебедев взял стул и сел на него верхом, - Хотел бы попросить тебя о помощи. Наша группировка - в первую очередь ученые, исследователи Зоны. Боевиков и профессиональных вояк среди нас мало. А на Болотах очень много разной нечисти. С тварями-то мы сами разберемся, черт с ними. Но от бандитов вовсе житья не стало, причем ладно были бы они хоть те, кто живет по их «понятиям», с главарем, Йогой, я бы договорился как-нибудь. Но ведь сюда в основном сползаются именно те, кто даже там, в их шайке не ужился. Ренегаты самые настоящие.
        Шрам кивнул в ответ, дескать, слышал про такое, и не раз. На Болота он сам глубоко не заходил, но про «Чистое небо» он слышал, и довольно часто, даже пару раз пересекался с членами этой группировки на базах у торговцев и бункере Комарова, да и о ренегатах толковали часто, много и далеко не с положительными эмоциями.
        - Вот так и получается, - продолжал Лебедев, - Что нам до зарезу нужна помощь спеца. Ты, насколько я понял, наемник - профессионал. Комаров с кем попало дел не имеет, и если уж взял тебя охранником, значит, ты того определенно стоишь. Вообщем, мы помогли тебе, фактически спасли жизнь, а ты уж, будь ласков, помоги и нам. Чудес от тебя никто не просит, просто повоюй немного на нашей стороне. Главное для нас - восстановить контроль над тропами между нашими перевалочными базами. Ренегаты часто нападают на группы наших бойцов. Зачастую отбиться от них удается только с большими потерями, нас и так не очень много, и терять людей мы не можем себе позволить. Ну так как? Могу рассчитывать на тебя? Могу даже заплатить за помощь. В пределах разумного, естественно, мы ведь тоже не миллионеры.
        Шрам медленно встал, прошелся взад-вперед по комнате. Координация вроде бы пока не подводила, ноги держали и даже не тряслись, туман перед глазами уже рассеялся. Бродяга почесал правое предплечье, потом закатал рукав и с удивлением увидел пару свежих дырочек от уколов в вену, аккуратно заклеенных кусочками лейкопластыря. Вот оно что, еще и медикаментами какими-то накачали. Что ж, спасибо, иначе ни за что бы так быстро не встал…
        - Помогу, - кивнул наемник. - Оружие мое не нашли? «Винторез» был.
        - Нет, - не моргнув глазом, покачал головой Лебедев, - Мои люди только тебя принесли.
        Бродяга только хмыкнул в ответ. Скорее всего, ушлые ходоки просто заначили хорошую и мощную винтовку, причем об этом, скорее всего, не знал даже сам их начальник. Какой смысл был Лебедеву врать своему новому союзнику? Ладно, неприятно, конечно, но не фатально. Была бы голова и руки целы, а добыть и десять винтовок можно.
        - Посиди пока тут, - сказал Лебедев, - отдохни немного. Можешь даже вздремнуть. Потом я распоряжусь, чтобы тебя покормили, выдали оружие и патроны. Получишь распоряжения - и вперед.
        Шрам только кивнул головой в ответ. Что тут еще можно сказать?..
        Комаров был очень обеспокоен. Пропали двое ученых и один из его лучших проводников, бродяга-наемник Шрам. То есть о ходоке ученый переживал только как о потере своего ценного человеческого материала. Шрам отлично знал Зону, был осторожен, замечательно стрелял и умел выживать даже в самых убийственных ситуациях. Плюс к тому мало говорил, много делал, никогда не торговался по поводу своих услуг и не пытался обмануть, «кинуть» своего работодателя. Одним словом, очень редкий и оттого практически уникальный в своем роде экземпляр местной полууголовной человеческой фауны. О нем был смысл жалеть как о хорошем проводнике, но не более. Комаров, хоть и активно пользовался услугами бродяг, редко видел в них людей, равных себе или своим сотрудникам. Это и к лучшему - слишком уж часто они гибли и исчезали в туманных далях Зоны, и если запоминать каждого из них, относиться душевно - потом придется по каждому хоть чуточку, но горевать. А такой роскоши ученый себе не мог позволить.
        Зато пропавшие Павел Степаненко и Джина Кролл были поистине тяжкой утратой. Павел, по сути, являлся «левой рукой» самого Комарова, и именно поэтому он отрядил для их охраны и сопровождения самого Шрама, пообещав ему за это дополнительное вознаграждение. Пропавший в Зоне почти всегда означало что и уже мертвый, а вместе с Павлом канули в небытие довольно перспективные и серьезные разработки, которыми он занимался в своем отделе. Конечно, при должном старании можно кое-что восстановить, но далеко не все. Основная информация держалась у ученого в голове, а выкачать сведения из мертвеца еще не удавалось никому. Некромантией же Комаров пока не увлекался.
        Джина, мало того, что была американкой (а эти господа, стоило пропасть кому-то из их роду-племени сразу были готовы объявить кого угодно террористом и похитителем), являлась и одним из наблюдателей Международной Федерации Научных Исследований. Так что теперь могли назреть крайне серьезные неприятности. Гибель Павла так-сяк еще укладывалась в печальную, но, увы, неизбежную статистику «несчастного случая», а вот Джину следовало беречь как зеницу ока. Беда была лишь в том, что ретивая американка сама так и лезла в самое пекло, немало не заботясь о печальных последствиях для себя и других. Воспитанная на почве феминизма и вседозволенности, дамочка буквально алкала неприятностей. Вот, судя по всему, и получила свое.
        В самом печальном случае всю шарашку Комарова могли просто разогнать к такой-то матери по разным отделам или вообще отправить на «большую землю», а его самого - снова в подручные к Сахарову, оборудование вывезти, а на месте комплекса лабораторий устроить, скажем, базу тех же военных. Правда, Комаров искренне надеялся, что до такого не дойдет. Но выволочка от руководства, куча бумаг-отписок, беседы с военными, поисковыми отрядами и разными деятелями, включая юристов и агентов страховых компаний, ему обеспечены. От этого уже не увернуться.
        Военно-десантный «МИ-24» сейчас нес самого Комарова, майора Литвинова и пятерых бойцов сопровождения к предположительному месту пропажи ученых. Конечно, начальник сектора лабораторий мог просто отправить поисковую группу, а сам сидеть и ждать результатов поиска, но среди обслуживающего персонала уже потихоньку творилось черт знает что. Сразу же пошли закулисные шепотки: «нас туда на смерть посылают за материалом, Комаров сам только отчеты составляет, люди гибнут - ему все равно, у него связи в Москве и Новосибирске, отбоярится». Чтобы не мозолить глаза сотрудникам, перед которыми - чего греха таить! - Комаров чувствовал себя виноватым, да и откровенно ради поднятия собственного авторитета руководитель решил лично участвовать в поиске. И теперь, не сознаваясь себе открыто, начинал жалеть об этом.
        Да, он прекрасно знал, что очень рискует. Да, ему было известно, что в Зоне пропадают даже вооруженные до зубов отряды военной элиты спецназа. Тем не менее, будучи осторожным человеком, Комаров не желал быть трусом и теперь, наполовину бравируя, но в глубине души весь трясясь от ужаса, сам сидел в металлическом чреве винтокрылой машины.
        А внизу медленно плыла Зона. Разрушенные, обращенные в руины поселки и какие-то строения, пустоши, рощи и холмы. Сквозь вой вертолетных турбин снаружи не пробивалось ни единого звука, но ученый отчего-то был уверен: там, внизу, царит тишина. В животе сгустился мерзкий, холодный ком ужаса, периодически ворочавшийся там скользкой жабой. «Если вернусь живым, - мысленно пообещал Комаров, - то, с первой же оказией, схожу в церковь и поставлю свечку. Господи, только помоги вернуться!» Наверное, примерно также думали-молились и Павел с Джиной, уходя в последнюю для них экспедицию.
        Через несколько часов после их ухода грянул небывалый по силе и продолжительности Выброс, который смогли отметить приборы только буквально за полчаса до его начала. Ни в какие рамки и попытки предсказания, прогнозирования катаклизмов он не укладывался, Зона просто решила почудить и лишний раз доказать всю тщету попыток ее предугадать. Вряд-ли ученые и проводник угодили под него - скорее всего, успели спрятаться. Комаров отлично знал: между первыми признаками Выброса и его непосредственным началом стабильно есть минут пять-семь, а за них, если хочешь жить, всегда найдешь убежище.
        Хотя нынче было иначе. Мало того, что Выброс оказался спонтанным, он еще и навалился резко, внезапно, так, что обитатели комплекса едва успели удрать в лаборатории, и система защиты герметически запечатала помещения. Обошлось без жертв, но, в принципе, они вполне могли быть, находись кто-то за периметром лагеря. Но Павел и Джина были не одни. Уж Шрам-то не мог так опростоволоситься, чтобы пропустить приближение катаклизма. Говорят, те из бродяг, кто провел в Зоне хотя бы несколько месяцев, уже могли интуицией, нюхом чуять смертельные опасности.
        Тогда что же там произошло? Что?
        Вертолет заложил крутой вираж, от которого сразу же ватной глухотой заполнились уши. Комаров несколько раз судорожно сглотнул, крепче уцепился за поручни.
        - На посадку идем, - в самое ухо крикнул ему Литвинов.

«Слава тебе, господи, - мысленно усмехнулся ученый, - наступает момент истины…»
        Массивный корпус машины вдруг затрясло, раздался дробный рокочущий звук. Комаров сначала перепугался, что вертолет угодил в какую-то воздушную аномалию и теперь собрался камнем рухнуть вниз, но мгновением позже сообразил: это просто заработала автоматическая пушка, расчищая внизу место для посадки и десанта от местной нечисти.
        МИ-24 кружил над поляной, поливая ее шквалами свинца и стали. Комаров, обернувшись к квадратному иллюминатору, пробовал хоть что-то разглядеть там, но не смог. Только причудливые, хаотично мельтешащие тени. Боевая машина скоро пошла на посадку, стрельба прекратилась, военные сразу же подобрались, быстро проверили оружие, напротив двери занял место один из бойцов с массивным пулеметом наизготовку. Если даже какая-то досужая тварь ринется сбоку на открывшуюся дверь, ее встретит убийственный ливень пуль.
        Но обошлось. В атаку никто не полез, хотя на небольшой поляне там и сям валялись растерзанные очередями вертолетной пушки кровавые трупы собак. Много. Комаров даже на первый взгляд насчитал их добрый десяток, это при том, что слепые псы - твари хитрые и наверняка при звуках стрельбы и винтов ломанулись кто куда, спасая жизнь. Здоровенная была стая.
        - Туда, - махнул рукой Литвинов, указывая направление, и поисковая группа двинулась вперед.
        Комаров шел в середине цепочки, постоянно оглядываясь по сторонам. Страх уже не мучил его - он превратился в постоянное и неотъемлемое чувство, как глухая, постоянная боль, скажем, в сломанной ноге. Организм упрямо выдает в мозг через нервы сигналы о серьезном повреждении, но разум понимает: сейчас это никак не исправить и никуда не деться, поэтому проще не обращать на это особого внимания, пока еще можно терпеть. Будет нельзя - примем меры.
        Долгий, протяжный вой пробуравил воздух, раскатился и медленно затих, порождая эхо.
        - Псевдопес, - нервно усмехнулся сухим, хрящеватым лицом Литвинов, - нас чует, падла, но боится лезть. Знает, что нас много и хорошо вооружены, вот и бесится, пугает.
        Комаров ничего не ответил, а просто представил, как вчера этой же тропкой шли Шрам, Павел и Джина. И как наверняка тоже выли вдали хищные твари, шуршала сухая трава под ногами, каркали вороны, рассевшиеся на деревьях, и тускло светило через пелену туч скупое осеннее солнце. Представил - и по коже пошли мурашки.

«Сто процентов непредпринятых попыток не оканчиваются успехом» - так любил говорить Павел. И вот теперь Комаров сам лез туда, откуда имел все шансы не вернуться. Делал попытку найти тех, кого, скорее всего уже и не стоило искать. Но нельзя же просто так сидеть на месте, сложа руки? А впереди уже длинным невысоким холмом тянулась идущая по краю Болот железнодорожная насыпь, возле которой, скорее всего, и пропали ученые.
        С дороги сбиться было непросто: когда-то, очень давно, по ней ездила техника, с тех пор вездесущая трава взяла свое и быстро нашла способ пробиться через укатанную в камень почву, но широкая просека осталась, и на ней еще вполне угадывались колесные колеи. Быть может, еще до Второго Взрыва по ней шастали кто-то из самоселов, гнездившихся полулегально на запретной территории. Насколько Комаров знал, власти смотрели на это сквозь пальцы и особо людей не гоняли… А потом, после катастрофы, даже пробовали кого-то спасать при помощи войск, вертолетов и спецтехники, хотя, кажется, выручать было уже некого.
        Выброс застал самоселов кого где, и деревянные утлые домишки никак не могли служить им спасением от чудовищного катаклизма. Над землей пронеслась смерть, убивая всех подряд, или же даря им то, что хуже любой гибели. Комарову рассказывали поистине жуткие вещи, и почему-то он, скептик, как и практически любой ученый деятель, предпочитал верить им, не проверяя лично. Например, как на кладбищах пучилась земля, и оттуда восставали, словно в дешевых фильмах ужасов, погребенные там покойники, и то, что от них осталось. Как из рощ и лесов выходили самые настоящие монстры и безнаказанно бродили по поселкам, пожирая человеческие трупы и тех немногих, кто был жив. Как бегущий в панике человек вдруг совершенно внезапно, на ровном месте превращался в тень на земле, сгорал заживо в бьющем вверх факеле пламени или рвался на части, в разлетающийся по земле фарш. Да много чего еще.
        Сухая трава печально шелестела под ногами. Полынь - здесь было так много полыни! - качала своими метелками, в воздухе витал ее пряный запах. Чернобыль… Черная быль. Комаров пригляделся к насыпи, туда, куда вела тропа: там уродливо горбились неведомо когда застрявшие там железнодорожные вагоны и дизельный локомотив. У местных бродяг, скорее всего, уже был там проторенный проход на Болота.
        Через еще добрых сотню шагов Литвинов вдруг вскинул вверх руку:
        - Стой!
        Солдаты ощетинились автоматами, а двое бойцов медленно, предельно осторожно двинулись вперед, держа тропу под прицелом. И только тут Комаров заметил причину этой тревоги.
        Ярко-оранжевый лоскут ткани от защитного комбинезона, который выдается всем научным сотрудникам, отправляющимся в экспедицию за пределы комплекса. Такие же были и на Джине с Павлом. Комаров сжал кулаки и тихо застонал. Самые худшие его подозрения подтверждались.
        Лоскут оказался частью рукава костюма, причем - по иронии судьбы, не иначе! - именно правым, там, где был нашит шеврон с именем владельца. Через грязь еще можно было разобрать, что совсем недавно в комбинезоне ходил Павел Степаненко. А внутри ткань оказалась еще и забрызгана кровью, что недвусмысленно свидетельствовало о печальной судьбе ученого. Не сам же он оторвал кусок от прочнейшего костюма (даже не всякий нож его возьмет), обрызгал изнутри красным, вывозил в грязи и бросил на тропу!
        Поисковая группа скоро вышла на небольшую поляну перед переходом через железнодорожную насыпь. Впереди «дышала» большая аномалия-ловушка, но Комаров не обратил на нее особого внимания.
        На небольшом - несколько квадратных метров - пятачке недавно разыгралась целая баталия. Трава примята, земля кое-где взрыта, везде валяются трупы слепых собак. Причем, как сразу же определил Литвинов, зверье посекло автоматными очередями. И огонь велся из-за вагонов, с тропы со стороны Болот. Там и обнаружились россыпи автоматных гильз. Стреляли из автоматов Калашникова и американской М16. Опытный военный сообщил, что по собакам палили трое человек. Другой вопрос - только ли по собакам?
        На траве там и сям виднелись уже подсохшие большие пятна крови, множество клочьев оранжевой ткани, защитный шлем с открытым забралом, мелкие осколки костей. От такого зрелища тошнота так и подкатила к горлу. Запах тоже был соответствующий - тяжелый, уже отдававший пропастиной. Привычные к подобным зрелищам военные рассредоточились и принялись обыскивать кусты рядом, а Комаров достал фотоаппарат и сделал несколько снимков места трагедии.
        Экспедиция погибла. Но в полном ли составе? Судя по словам Литвинова, да и соответствуя логике, останки на поляне принадлежат только одному человеку: Павлу Степаненко. А куда тогда девался Шрам? И Джина? Если группа угодила под Выброс, то погибнуть должны были все. И кто тогда растерял собак, которые пожирали тут труп ученого? Комаров знал, что Болота кишат бандитами и разными отморозками. И заявились они сюда, скорее всего, уже после Выброса, перебили падальщиков в надежде чем-то поживиться. А потом ушли, увидев, что брать-то уже нечего. А Шрам и женщина? Может?…
        Размышления Комарова прервал крик одного из военных, занявшего позицию возле вагона. Приникнув к окуляру снайперской винтовки, боец следил за кем-то вдалеке.
        Все подбежали к нему, Литвинов извлек мощный цифровой бинокль, поднес к глазам. И выругался, не стесняясь в выражениях, после чего протянул прибор Комарову.
        Расстояние в примерно километр было совсем даже не помехой для хорошего бинокля, и фигуру в оранжевом костюме Комаров увидел как если бы она была в десятке шагов от него. Джина Кролл медленно брела по болотистой земле, то и дело проваливаясь по щиколотку и медленно, как бы нехотя освобождая ноги. Походка всегда энергичной, спортивной женщины теперь напоминала движение кое-как передвигавшегося наполовину парализованного инвалида. Или плохо сделанного робота. Голова Джины, непокрытая защитным шлемом, вяло свешивалась набок, темные волосы торчали в разные стороны, похоже, уже заляпанные болотной грязью. Женщина явно брела без определенной цели, сама не зная куда и зачем.
        Боец снова приник к окуляру винтовки, но Литвинов хлопнул его по плечу:
        - Не стрелять.
        - Не стрелять! - пересохшими вмиг губами сипло повторил Комаров, - Надо догнать ее!
        - Зачем? - тихо спросил майор, - Мы ей уже ничем не поможем…
        - Все равно, - бормотал, как в лихорадке, Комаров, пораженный увиденным до глубины души, - Нельзя же так просто убить, надо попытаться хоть что-то сделать…
        - Не знаю, - Литвинов пожал плечами, - Я думаю, она будет благодарна за пулю в голову.
        Джину они догнали спустя час. Женщина, шатаясь, брела куда-то вглубь болот, спотыкаясь на каждом шагу и часто падая, но даже не пытаясь стереть с себя полужидкую липкую грязь. Совершенно пустые глаза смотрели вперед, обескровленные губы что-то неразборчиво шептали, изо рта медленно стекала по подбородку слюна. Удивительно было, как ей повезло не попасться на корм местным тварям, не влететь в ловушку или попросту не утонуть в трясине. Наверное, какие-то остатки инстинкта самосохранения страховали Джину от фактического суицида. Она шла медленно, монотонно, даже не реагируя на крики спешащей следом поисковой группы.
        Комаров первый подбежал к ней, схватил сзади за плечо.
        - Джина! Стойте!
        Женщина безучастно обернулась к нему, вперившись пустым, мертвым взглядом. Потом молча попыталась развернуться и продолжить путь, но бойцы уже завели ей за спину руки, сковали их браслетами наручников. Джина, впрочем, совершенно не заметила этого и не попыталась противостоять или хотя бы убежать.
        - Это хорошо, - деловито заметил Литвинов, - Спокойная! Думал, бросаться начнет, кусаться.
        Дав сигнал по рации, майор получил подтверждение о вылете вертолета. Скоро группа будет эвакуирована с Болот. Джину тем временем связали дополнительно длинным страховочным фалом, спутав ей ноги и руки и аккуратно положив на землю. Женщина медленно, с ужасающим постоянством вновь и вновь пыталась встать, вяло извиваясь при этом во все стороны, но явно не понимала тщетности своих попыток. Глаза ее все также оставались мертвы и неподвижны.
        Комаров сидел рядом прямо на мокрой земле и, сглатывая слезы, неотрывно смотрел на еще совсем недавно симпатичную, так и лучившуюся энергией и жизнью молодую женщину, теперь превращенную в живой труп. Выброс необратимо выжигал те части мозга, которые отвечали за личность человека, оставляя только примитивные навыки моторики и минимальные остатки информации о мире и жизни. А кто-то, как наверняка Павел, просто умирал… Или, судя по рассказам бродяг, превращался в чудовищ. Комаров все это прекрасно знал - сам сколько раз видел зомби и даже пытался исследовать их, когда их притаскивали пойманных живьем. Но одно дело методично изучать или потрошить просто ходячие трупы. Другое дело - когда им становился твой коллега, товарищ, которого ты привык видеть живым и здоровым.
        В небе залопотали винты вертолета.
        Комаров поднял глаза вверх, грязным кулаком вытирая слезы.
        Бункер, строго говоря, таковым вовсе не являлся. Так, овощехранилище, отрытое сугубо по инициативе местных жителей, и потому используемое для общих надобностей. Но после аварии 1986 года деревня, как и большинство поселков местного значения оказалась заброшенной, хозяйство, каковое осталось после эвакуации народа, разворовали мародеры, а сами дома пришли в полный упадок и практически развалились от старости.
        Овощехранилищу же ничего ровным счетом не сделалось. Украинцы - народ обстоятельный, способный до любого строительства и хозяйства, а потому подошли когда-то к делу со всем возможным старанием. Недалеко от бывшей деревеньки располагался бывший же, ныне лежащий в руинах АТП, и с него, скорее всего, пригнали экскаватор и привезли бетонные плиты, а также несколько лестничных пролетов, какие используются при строительстве домов. Отрыли внушительный котлован, укрепили его стены и потолок блоками и плитами, а для защиты своего имущества еще и приспособили две могучие - впору гранатометом прошибать - двери. Ничего удивительного, что титаническое овощехранилище надолго пережило поселок, играючи выдержало Второй Взрыв и намеревалось жить-поживать еще очень долго на радость местным обитателям.
        Неизвестно, конечно, как в нем некогда жилось разным морковкам, картошкам и прочим свеклам, но свято место пусто не бывает. Сначала деревню (кстати, под самым боком у военных, обосновавшихся на кордонном укрепленном посту) облюбовали местные бандиты, устроили «малину», безобразничали, а потом их покрошили в салат проводившие тут рейды военные. Бродяги же, явившиеся позже, не вели себя столь нагло, вежливо предложили командованию кордона взаимовыгодные условия, дескать, вы нас не замечаете, а мы вам своего рода дань разными ценными вещичками платим. Командование, вовсе не чуждое материальных и финансовых благ, подумало и согласилось. Как позже выяснилось, поступило очень разумно.
        Со временем деревня превратилась в своего рода «тренировочный лагерь», куда попадали молодые бродяги, проникшие всеми правдами и неправдами на территорию Зоны. Тут отсиживались, общались, знакомились и набирались опыта от забредших передохнуть ветеранов. Военные же исправно закрывали глаза на незаконных обитателей Зоны. Вообще со временем бойцы спецназа и просто солдаты срочной и контрактной службы стали относиться к ходокам без прежней лютой агрессии, не стремясь во что бы то ни стало прошить бродягу парой очередей из автомата или пулемета. Как умудренная жизненным опытом хозяйка глядит на тараканов: гонять, конечно, надо, да вот толку-то? Все равно придут снова…
        Если же на блокпост прибывало высокое начальство, то военные даже сами снисходили до того, чтобы предупредить бродяг: прячьтесь кто куда, чтобы духу вашего тут не было. Кто будет в поле зрения - не обижайтесь. Нам наша задница дороже всех вас, вместе взятых. Ходоки, разумеется, утекали в Зону… Чтобы через недельку объявиться тут снова.
        Сидорович, старик неопределенного возраста, окопался в бункере прочно: с помощью тех же бродяг привел его в порядок, вварил решетки и замки, а после взялся за дело. Никто не знал, откуда торговец взял начальный капитал, но дело у него пошло: купить, продать, обменять с доплатой или без оной, подсказать, посоветовать (небесплатно, разумеется), подкинуть работу или свести с нужными людьми - Сидорович развивал свой бизнес во всех направлениях.
        Пару раз его приходили потрошить бандиты из местных «смотрящих» группировок. Дело кончалось одинаково: торговец запирался в бункере и по радиостанции выходил на связь с военными, у которых с Сидоровичем были прекрасно налаженные отношения, и буквально через пятнадцать минут от уголовников, не успевших удрать, оставались рожки да ножки после натиска ударной группы спецназа. Кто-то из бродяг даже поговаривал, скорее всего, вполне достоверно, будто у Сидоровича кто-то из родни имеет влияние пусть и не в самом высоком, но военном руководстве…
        Иван Тайга пришел в лагерь бродяг вечером, но еще засветло. Дорога была не самой легкой - на окраине Свалки пришлось пару часов ничком лежать на земле, не рискуя даже поднять голову, чтобы не попасться на глаза бойцам с БТРа, остановившегося на дороге и временами порыкивающего дизелем. Что именно там творили вояки столько времени - Иван не ведал, но усердно поминал их всеми нехорошими словами, какие только знал. Нога болела, и бегать по пересеченной местности, изобиловавшей металлоломом, Тайга не решился. Тем более вряд ли господа военные откажут себе в
«джентльменском» удовольствии скосить бегущего и прячущегося от них человека очередью из крупнокалиберного пулемета.
        Вояки в конце концов убрались, и Иван проскользнул через распахнутые ржавые ворота на разбитую асфальтовую дорогу. Дальше пришлось буквально порхать по настоящему полю ловушек, в изобилии расположившихся прямо на дороге. И обойти никак: на обочине непролазный кустарник, в котором к тому же периодически кто-то ворочался и рычал. Ловушки же были неприятные, гравитационного типа. Наметанным глазом Тайга даже определил, что кто-то нашел в одной из них свою смерть: в центре «плешки» распластался на земле превратившийся в тень под воздействием чудовищно увеличившейся силы тяжести уродливый ком тряпья и каких-то ошметков. О прошлом этих останков красноречиво свидетельствовала также размазанная по асфальту человеческая кисть. Тускло блестело в лучах закатного неяркого солнца сплющенное золотое кольцо на мертвом пальце.
        Бывший армейский КПП на входе в район Кордона также пришлось обходить, вернее, обползать десятой дорогой: там угнездились бандиты. Иван прекрасно слышал их гогот, обрывки надсадно выкрикиваемых анекдотов сомнительного свойства и какие-то песни. Ну это ж надо - находиться в Зоне и так себя вести, орать на всю округу и даже не выставить караула!
        Потом Иван прятался от небольшого стада припять-кабанов, каждый из которых по величине не уступал «запорожцу», а свирепостью - тринозавру. Словом, дорога до бункера Сидоровича была насыщенной и «веселой», впрочем, как и практически вся жизнь бродяги. Молодежь бдила: не успел Иван свистнуть, привлекая к себе внимание обитателей поселка - иначе, появись внезапно, легко можно и пулю заработать, просто так, от неожиданности, - как за остатками гнилого, покосившегося забора раздался голос:
        - Кто такой? Руки вверх. Назовись.
        - Иван. Тайгой кличут. Волк у вас тут, рядом? За меня может сказать.
        - Да, - ответил голос, потом электронный писк, неразборчивое бормотанье, очевидно, в рацию, и разрешение - Проходи!
        Иван миновал сторожа, парня лет двадцати пяти, еще недавно держащего его под прицелом пистолета «ТТ», и прошел в лагерь. Тайга смело считался ветераном, и его прозвище было знакомо среди многих бродяг. Новички, судя по всему, тоже слышали об Иване, и потому охранник смело пропустил Тайгу в поселок, сообщив о нем своему
«начальнику».
        Возле костра его встретил Волк, «старшина» лагеря, высокий, угрюмый ветеран с исчерченными шрамами лицом и густыми темными волосами с такой проседью, что они казались посыпанными солью. Волк молча протянул руку, и Иван пожал твердую, как доска ладонь.
        - Поздорову, бродяга, - негромко сказал «старшина», - Давно тебя не видел. Как занесло к нам?
        - Со свалки иду. Странные дела там творятся ночью. Напарника вот там оставил в итоге.
        Волк удивленно поднял бровь.
        Тайга вкратце рассказал, и с каждой его фразой «старшина» мрачнел все больше и больше. Потом достал пачку папирос, закурил, глубоко затягиваясь.
        - Надо же… Вот как. А я думал, врут малолетки. Месяц назад один рассказывал, как за ним «москвич» гонялся, так я, балбес, не поверил, посоветовал травы меньше курить.
        - А этот парень тут? - спросил Иван, - Пообщаться бы с ним.
        - Нет, - мотнул Волк головой. - Позавчера в «лифт» влетел. Царствие ему всякое-разное.
        - Мда. Печально. Со мной Чалдон был, вот ночью куда-то и пропал, мы от экскаватора в разные стороны рванули.
        - Чалдон? Не слышал про такого. Новичок?
        - Да нет, вроде. Алкаш просто запойный.
        - Ладно тогда, земля здешняя ему пухом.
        Волк досмолил папиросу, поправил висящий за плечом автомат.
        - К барыге пойдешь?
        - К нему. Товар продать да разжиться кое-чем.
        - Удачи… - Волк отвернулся и не спеша зашагал к костру, у которого сидели несколько новичков. Тайга из темноты несколько минут понаблюдал за «пополнением», приглядываясь к лицам, и они автоматически откладывались в памяти. Скорее всего, все или почти все из этих мужиков и парней погибнут в ближайшие несколько недель. А если кто выживет - что ж, по крайней мере, Иван уже будет знать, где и при каких обстоятельствах он его встречал.
        Впрочем, мало кто из «молодежи» обращал внимание на широкоплечего, угрюмого вида, заросшего почти превратившейся в бороду щетиной мужика, шагавшего по центральной улице поселка. Все были заняты решением или обсуждением сугубо своих, гораздо более насущных проблем и вопросов, чтобы глазеть по сторонам.
        Но к Сидоровичу Тайга сразу не попал. Возле забранного решеткой окна уже стоял какой-то неопрятного вида бродяга и беседовал с торговцем. Услышав шаги за спиной, незнакомец обернулся, вперился взглядом в Ивана, несколько секунд пристально изучал его, а потом проговорил:
        - Человече, будь так добр, ненадолго покинь нас.
        Будь нынче другие обстоятельства, не боли нога и не ворочайся взвинченные ночными происшествиями и нелегким днем нервы, Тайга, скорее всего, просто молча вышел бы на лестницу и дождался конца секретного разговора. У каждого могут быть свои тайны, не предназначенные для чужих ушей. Но сегодня Ивана подобная просьба нешуточно зацепила.
        - А ты мне кто тут такой, чтобы указывать?
        Лицо незнакомца нехорошо ощерилось, но он также вежливо, еще более мягким, крайне дружелюбным голосом повторил просьбу:
        - Будь добр, выйди.
        - Да пошел ты, козел, - буркнул Иван, идя вперед и намереваясь плечом оттереть нахала.
        - Цыц! - рявкнул вдруг Сидорович и бахнул открытой ладонью по своему столу, даже приподнявшись с кресла, - Унялись оба! Собачиться наверх идите. Клык, ты чего борзеешь? Что тут за тайны мадридского двора? Сказал же - нет у меня ничего. Все, что было, дал. Вот и иди отсюда!
        Отталкивающее, с немного отвисшей нижней губой, как у бомжа-пропойцы, сивое лицо Клыка исказила усмешка-оскал, отчего показался один из верхних резцов, длинный, желтый, видимо, давший человеку его прозвище.
        - Ну спасибо, люди добрые. Уважили. Век не забуду…
        Его вежливые, без малейшего оттенка злобы слова как нельзя больше контрастировали с самой ситуацией и внешним обликом говорящего. Позже Иван Тайга часто укорял себя: дурак, балбес, ну зачем связался, как малолетка тупоумный? Все в Клыке говорило само за себя, вернее кричало, что далеко не так прост обладатель потрепанного кожаного плаща и неприятной физиономии. Хотя бы глубоко утопленные в череп глаза под тяжелыми козырьками густых бровей - умные, предельно внимательные, остро-холодные, словом, глаза чрезвычайно опасного человека.
        Но нет! Разум Тайги был затоплен охватившим его граничащим с яростью раздражением, Иван резко отпихнул Клыка плечом и подошел к решетке Сидоровича, снимая рюкзак. Стрелять и вообще буянить в этом бункере никто не будет - каждый бродяга соблюдал железную субординацию, если не хотел стать тут и вообще во многих местах персоной нон грата. Так и есть. За спиной прошелестели шаги, негромко хлопнула дверь. Казалось бы, Клыку, оскорбленному и выставленному вон, полагалось на прощание хотя бы шарахнуть металлической плитой о косяк так, чтобы пыль посыпалась. Однако нет! Странная, ненормальная вежливость уже начинала пугать.
        У Сидоровича Тайга не задержался. Быстро продал ему свои не очень богатые находки, купил консервов, патронов, пару бутылок водки, послушал новости и сам вкратце рассказал про увиденное на Свалке, поведал о пропаже Чалдона, на что торговец сочувственно покачал головой и вздохнул, наскоро что-то записав в засаленный блокнотик. Но Иван, уже тертый калач, уже заранее знал: Сидоровичу на судьбу разгильдяя-пропойцы плевать с высокой колокольни.
        - А что за фрукт этот Клык? - поинтересовался Тайга напоследок.
        - Хрен его знает, - буркнул Сидорович, - Раньше иногда проскакивал тут, орел залетный, теперь какие-то детальки ищет, носится с ними, как с писаной торбой. Даже кому-то из бродяг дал работу на них. Сам не желаешь подписаться?
        - Нет уж, увольте, - криво усмехнулся Иван, - В мусорках лазить я не мастак.
        - Вот и мужики тоже. Да много их тут бродит, клыков и разных других скелетов…
        Попрощавшись, Тайга вышел из бункера. И тут же столкнулся с оборванцем, что называется, нос к носу. Наработанные рефлексы не подвели - рука моментально легла на рукоять автомата, большой палец перещелкнул предохранитель. Оружие было давно доработано таким образом, что довольно тугая защелка теперь срабатывала легко, однако не самовольно. Однако Клык агрессии не проявил, с усмешкой буравил Ивана глазами.
        - Чего надо? - в лоб спросил Тайга. - Проблем хочешь?
        - А можешь устроить? - осведомился Клык. - Зачем хамишь, дядя? Я к тебе вежливо, а ты как шпана приблатненная начал себя вести. Нехорошо. Нельзя так.
        - Да пошел ты… - Иван, уже основательно разозленный, вскинул руку, намереваясь отпихнуть наглеца. Стрелять он не решился - неизвестно все-таки, что за деятель этот самый Клык. Вдруг потом неприятностей не оберешься, стоит его продырявить? А морду набить не мешало бы. Рукопашные стычки среди бродяг не были редкостью, и в этом обществе всегда уважалось право вызова на поединок. Главное - без убийства и ничем реально не обоснованного кровопролития.
        Иван считал себя, причем небезосновательно, хорошим бойцом и думал, что Клык отлетит в сторону. Максимум - увернется, однако проходимец ловко перехватил руку Тайги возле кисти, немного довернул, отступил и Иван вдруг с удивлением обнаружил, что уже летит вперед. Брякнуться он, впрочем, так и не сумел: сильная рука уцапала его за шиворот и так и удержала в нелепом положении. Зарычав от стыда и унижения, Тайга утешился лишь тем, что никто из новичков в темноте этого эпизода не видел.
        - Уймись, мужик, - уже без тени иронии посоветовал Клык. - Не надо ссориться. Извинись лучше, и разойдемся.
        - Я тебе сейчас так извинюсь, сопляк, - Иван вывернулся, и теперь стоял, набычась и крепко сжав кулаки. - Подраться хочешь? Нет проблем.
        - Не хочу я с тобой драться. Хотел поговорить просто и заказ на кое-что дать, очень для меня важное, а ты сразу руками махать начал…
        - И продолжу. Только не руками, - правая рука Тайги легла на рукоять ножа в ножнах, висевшего на поясе. - Кишки тебе, уроду, выпущу. А свой хлам потом сам искать будешь. Если жив останешься и заштопают тебя.
        - Серьезные аргументы, - Клык откинул капюшон плаща, - И слова серьезные. За них надо отвечать. Только не здесь - народу много. Пошли за холм? Там и решим вопрос…
        - Ага! - рыкнул Тайга, - А там наверняка твои корифаны ждут. Меня - в ловушку ближайшую, а вещи себе. Знаем, проходили уже. Нет уж, сука, давай здесь и сейчас!
        Тайга скинул рюкзак с плеча, положил на траву автомат и вынул нож. Клык, впрочем, остался безоружен, но Ивана, уже всерьез разъяренного, это не остановило. Убивать проходимца он все равно не собирался - так, чиркнуть несколько раз для острастки и пару зубов вышибить. Чтобы звался потом не Клыком, а, скажем, Дырявым.
        Тайга первым пошел в атаку. Не хочет противник браться за оружие - что ж, сугубо его личные проблемы. Иван собирался сейчас не вопросы чести утрясать, а проучить хама, вздумавшего ему указывать. Ох, плохие это качества - самоуверенность, слепая ярость и чувство превосходства над врагом! За несколько минут «боя» Иван так ни разу и не смог достать Клыка ножом, зато получил несколько весьма болезненных пинков по ногам и пару хлестких ударов расслабленной кистью руки в лицо. Из разбитого носа капала кровь. Шум драки привлек внимание поселковых, пришел Волк, но ввязываться или, тем более, разнимать не полез. Кто хочет решать свои личные дела - пусть решает, тем более, никто никого не расстреливает и раненого не истязает.
        Клык был моложе и проворнее Тайги, легче на добрый десяток килограмм и, стоило признать, оказался гораздо лучше подготовлен в рукопашном бою. Иван уже заметил, что противник не увечил и не калечил его, хотя уже вполне мог бы хотя бы вышибить нож из руки, однако не делал этого. Более того - на щетинистой физиономии Клыка все время проскальзывала натуральная, а вовсе не показная усмешка. Да этот урод еще и смеет издеваться!
        Тайга с хриплым ревом нанес широкий, быстрый, как взмах лопасти вентилятора, секущий удар слева направо. Только опять промахнулся, а нешуточная инерция, бороться с которой уже не хватало сил, унесла тело в сторону. И тут же Иван ощутил железный захват пальцев противника сзади за голову, а большие пальцы воткнулись в глазницы. Пока - не очень сильно, но дали понять, что зрение уже в серьезной опасности. Именно так и выдавливают глаза. Тайга замер, не пытаясь больше орудовать ножом. Какой смысл? Несерьезно ранить противника (иначе из подобного положения и не получится), а самому остаться слепым? Неэквивалентно.
        - Унялся? - спокойно спросил Клык. - Вот и хорошо. Больше так себя не веди.
        Захват исчез, и Иван тяжко осел в траву. Интуиция подсказывала ему, что в драку больше лезть не стоит. Перед ним не молокосос, не выпендривающаяся шпана и не безголовый отморозок, а профессионал, которому ничего не стоит и убить, и искалечить. Если человек вот так запросто отпускал врага, который несколько секунд назад был готов его проткнуть ножом, значит, он очень уверен в своих силах. Или…
        - Все, концерт окончен, - громко сообщил Клык собравшимся вокруг бродягам, - До новых встреч, цветов и аплодисментов не надо.
        Народ, дождавшись окончания зрелища, помаленьку начал разбредаться кто куда. Ничего серьезного не случилось, и вмешательство «карательных органов» в виде Волка и еще двоих мужиков немалых габаритов, местной «зондеркоманды» не потребовалось. Тайга сплюнул себе под ноги, встал, подхватил с земли автомат и рюкзак. Клык махнул ему рукой:
        - Удачи, дядя. Не груби больше.
        - Иди ты… - буркнул Иван в ответ, провожая взглядом сутулую фигуру в длинном плаще.
        Датчики и жгуты проводов опутывали тело женщины, а некоторые даже уходили в плоть, под кожу, и там соединялись с нервами. Джина навзничь лежала на лабораторном столе, совершенно голая, и только теперь можно было видеть, насколько она исхудала. От ее спортивного, мускулистого тела осталась одна иссохшая, как мумия, оболочка, пергаментная, пожелтевшая кожа, обтянувшая кости. Можно сказать, предпоследняя стадия анарексии. Далее последовала бы только смерть.
        Питание вводилось по прозрачным пластиковым трубочкам прямо в вены, ведь только сложнейшее медицинское оборудование удерживало женщину на грани гибели. Глубокая кома редко заканчивается возвращением к жизни, и все присутствующие это прекрасно знали.
        Над телом Джины Кролл склонились трое мужчин в белых лабораторных халатах. На лицах - марлевые повязки. Воздух в медицинском боксе лабораторного сектора был стерилен, каждые два часа мощное ультрафиолетовое излучение из специальных светильников выжигало всю микроскопическую живность, обеззараживало помещение. Техника и люди боролись за жизнь Джины всеми доступными способами.
        - Не лучше и не хуже. Грань смерти, кома, плюс к тому полный паралич всей нервной системы. Головной мозг жив, но отключен. Вообще ни на что не реагирует, хотя вместе с тем клетки коры не разлагаются. Если бы мне кто-то сказал, что такое возможно я бы посмеялся. Мистика какая-то.
        - Не мистика. Зона. Тут все возможно, сам убедился, - Комаров подошел к блоку управления аппаратом искусственного дыхания, нажал несколько кнопок, вгляделся в бегущую по экранчику пульсирующую линию - Даже жизнь после смерти. Формально Джина мертва. Но на самом деле ее организм функционирует. И мозг теперь ему не особенно нужен.
        - Она не стала зомби, - поправил его Сахаров, - С некроматрицами я имел дело предостаточно. Здесь же совершенно другое. Хотя бы то, что она не бросилась на вас кусаться, когда вы изловили ее на болоте. Некроматрикат сразу же перешел бы в атаку, или хотя бы попросил есть, если бы еще сохранил речевые функции. Тем более у зомби вместо головного мозга в черепе находится гниющая жижа, а нервная система вообще исчезает невесть куда. Я подозреваю в этом случае другое…
        Комаров удивленно поднял голову, непонимающе уставился на академика.
        - Выброс не смог уничтожить нервную систему и мозг Джины, - продолжил Сахаров, - Организм, защищаясь от выплеска аномальной энергии, просто отключил и заблокировал головной мозг, как, к примеру, процессор компьютера выключается при перегреве. Только тогда, стоит ему остыть, как он готов работать снова, а мозг Джины не может понять, что опасность миновала и ему пора бы приняться за работу. Конечно, он парализован не полностью, какие-то функции вроде той же моторики почему-то остались. Кстати, вот налицо классический пример зомби. Как на Гаити.
        - Как думаете, у нас есть шансы ее спасти?
        - Не думаю, - печально покачал головой академик и вздохнул. - По крайней мере, зомби после становления таковым уже обречен на гибель.
        - Насколько я слышал, у некроматрикатов, кадавров, как их часто зовут бродяги, одни органы начинают заменять другие. Например, вместо сердца функционирует печень, и так далее. А у Джины все осталось на своих местах.
        - Здесь Зона, а в ней, как вы сами сказали, возможно все. Так что я уже ничему не удивляюсь.
        - Что вы предлагаете? - спросил Комаров напрямую.
        - Мы не спасем Джину, разве что лишь ненадолго оттянем трагический конец. На вашем месте я просто дал бы ей спокойно умереть. Думаю, она сказала бы вам за это
«спасибо», если б могла. Понимаю, звучит жестоко и бесчеловечно, но я в первую очередь здравомыслящий человек.
        Комарова передернуло. Умом он понимал, что Сахаров, безусловно, прав, но все чувства противились этому, не позволяли вот так просто взять и убить попавшего в беду человека, хоть это бы и было в данном случае актом милосердия.
        Проще всего было взять и отдать тело Джины родственникам, дескать, так и так, случилась катастрофа, женщина жива, но, скорее всего, скоро умрет. Примите соболезнования. А дальше? А дальше будет скандал, по силе сравнимый разве что с Выбросом локального масштаба. Ответственность опять же лежит на нем самом, на господине Комарове. Со дня на день приедут чиновники, за Степаненко натянут - мало не покажется. А за Джину - еще больше. И не избежать этого. Не скрыться от расправы. Кто отправил людей в экспедицию? Комаров. Кто мог спрогнозировать (незапланированный!!!) Выброс? Тоже Комаров. Никого не будет интересовать, что от страшных случайностей в Зоне не застрахован никто, предсказать и предугадать ее тоже получается через раз на пятый. Гробились солдаты, техника, бродяги и вообще черт знает кто. Но теперь речь шла о жизни иностранной гражданки.
        Комарову снова захотелось плакать. Даже не то что плакать - выть волком, реветь белугой. Сознание собственного полнейшего бессилия заставляло почти что впасть в панику. Сахаров, наверное, нутром ощущая состояние коллеги, молча вышел вон. Автоматическая дверь мягко закрылась за ним. Комаров сел на стул возле кровати, положил свою руку на руку Джины.
        Кисть женщины была сухая и холодная. Как труп. Понять, что американка не умерла можно было только по еле заметному движению грудной клетки при вдохах и выдохах, да еще по непрерывно ползущим на мониторах приборов диаграммам пульса и прочих медицинских показателей. Только одни линии оставались стабильно ровными, как линеечки - энцефалограммы деятельности головного мозга.

«Что теперь мне делать? Что? - в отчаянии думал Комаров, незряче глядя на полутруп своей сотрудницы, - Посадят же. Как пить дать посадят. Всю вину свалят - благо есть на кого. И упекут по полной программе, ни на каких адвокатов денег не хватит. Это конец»
        Трясина выглядела очень даже привлекательно и ничуть не страшно. Стоячая темная водица, кое-где затянутая островками ряски, высокие, сочные камыши, местами - идиллические кувшинки. Громко урчали лягушки, наверняка живущие тут как у Христа за пазухой: в воздухе постоянно звенели мухи, витали тучи комаров. Местами из воды выглядывали напоминающие человеческие макушки кочки, на которых вместо волос росли торчащие в разные стороны пучки травы.
        Одним словом, болото вовсе не внушало страх. Даже наоборот. Только вот Шрам прекрасно знал, что ждет неосторожно шагнувшего в сторону от тропы человека. Темная водица расступится, открывая чавкающую бездну жидкой илоподобной липкой грязи, тело моментально проваливается в нее, ноги не встречают привычной твердой опоры, руки в бессилии хватают воду, не в силах, разумеется, за нее удержаться. И все. Если никого нет рядом, кто кинул бы с сухого места веревку или ремень оружия
        - то считай, что ты покойник. Можно биться и рваться, тогда трясина засосет тебя быстрее и меньше придется мучаться ледяным предсмертным страхом. А если просто ждать - то все равно топь поглотит тебя, просто оттянешь конец. И нет никакой разницы, минутой раньше или позже. Вода сомкнется над головой, грязь успокоится, ряска сдвинет свои «поля», и ничто, ни единого следа не напомнит о разыгравшейся тут короткой трагедии. Кто знает, сколько же там, в глубине, под вполне симпатичной гладью воды покоится безвестных трупов?
        Шрам все это прекрасно понимал. И потому не соблазнялся срезать путь и быстро перебежать озерцо напрямик. Нет уж, как сказал один известный политик, «мы пойдем другим путем»!
        Наемник перевесил «гадюку» на грудь и, пригнувшись, быстро, но предельно осторожно пошел по едва заметной тропке между зарослями камыша и кочек. На полумертвом, уродливо перекрученном дереве сидела ворона. Увидев крадущегося человека, она истошно закаркала, но прочь не сорвалась. «В суп тебя, - с ненавистью подумал про черную птицу Шрам, - Сидишь - и сиди себе мирно, зачем же орать?» Но бандиты не обратили на всполошившуюся птицу ровным счетом никакого внимания. Вот, блин, боевики! Бдительность - на высоте. Равно как и воинский дух.
        Церковь поднималась вверх уродливым каркасом из полусгнивших балок и бревен, купол уже вовсю зиял дырами величиной с баскетбольный мяч, а от забора уцелели только те сектора, которые в свое время были возведены из кирпича. Постоянные отравленные дожди и сырость не щадили ничего. Шрам никогда не был верующим человеком, но ему мало приятного доставляла мысль, что сейчас придется убивать в Храме, хоть и бывшем. Но ничего не поделаешь, война есть война.
        Как назло, немного закружилась голова, к горлу подкатила легкая тошнота. Наемник обратил внимание, что это начало появляться после того, как он попал под Выброс второй раз. Это случилось вчера, после разговора с Лебедевым, когда Шрам отправился к радиобашне, чтобы помочь по просьбе командира «Чистого неба» отбить атаку мутантов. Кабанов - переростков удалось перестрелять относительно быстро, только вот из четверых людей в живых остался только один, да и тот засел на вышке с продырявленной ногой, и теперь спешно перематывался стремительно набухавшим кровью бинтом. Шрам проворно влез по металлической лестнице, взялся помогать, и…
        Зона будто взбесилась. Небо снова окрасилось красным, дунул горячий ветер.
«Чистонебовец» недоуменно обернулся, моментально все понял и еще успел закричать. Шрам же, озверев от отчаяния, тут же подумал о возможности застрелиться, пока еще не поздно… Но несущаяся волна аномальной энергии погасила сознание раньше, чем рука успела найти пистолет в кобуре. Это был очень странный, как позже сказал Лебедев, локальный выброс. То есть смертоносности в нем оказалось не меньше, чем в полноразмерном, но ловушки он не затронул и мутантов не прибавил. Просто убил всех, кого застал вне укрытия.
        Кроме наемника Шрама.
        Шрам снова пришел в себя на базе «Чистого неба». Лебедев на сей раз говорил с ним один, с глазу на глаз, и обрисовал «веселую» перспективу. Веселее не придумаешь. Конечно, разразись сейчас настоящий катаклизм, то бродяге придет конец, а вот локальные Выбросы он мог выдерживать. Но Зона никогда не делает ничего просто так. За все есть своя цена, и Шраму предстояло ее заплатить сполна.
        Зона утратила стабильность, и начала генерировать локальные, миниатюрные пси-Выбросы, под который и угодил наемник еще раз, но такое началось не просто так. Лебедев смог дать объяснение всему происходящему, кроме одного - почему именно Шрам умудрился уже дважды не погибнуть там, где все прочие люди расставались с жизнью.
        Представляя из себя относительно стабильную, чужеродную, непонятную до конца никому, но все же систему, образовала свои экологические ниши. И люди заняли в ней свое стойкое место, как, к примеру, микрофлора кишечника. Однако Зона имела и свое сердце, а именно - ЧАЭС, четвертый энергоблок, где, по слухам, был легендарный Монолит, исполнитель желаний. Откуда пошла эта легенда - не знал никто, но кое-что косвенно ее подтверждало. Выбросы шли именно оттуда, и вообще там творилось черт знает что такое.
        Людям не было дороги к Саркофагу. Уже на подходе к Припяти, на опушке Рыжего леса их встречало такое мощное излучение неведомой природы, что мозги буквально закипали в черепных коробках. Те немногие отчаянные смельчаки, что остановились на пороге смерти и сумели вернуть обратно прозвали эти места Выжигателем Мозга. Откуда шло излучение - не знал никто, но оно надежно закрывало проход к центру Зоны, и не было способов пройти сквозь него.
        Однако так думали не все, и кто-то умудрился найти способ проникнуть через первые этапы заслона. К Саркофагу он так и не пробился, однако тех попыток, причем вполне успешных, хватило, чтобы растревожить Зону. Так чешется собака, когда ее кусает блоха, хотя насекомое и не смогло бы пробраться через кожу внутрь, до жизненно важных органов. Только «почесушки» Зоны выразились в виде таких вот локальных Выбросов. Зона же вполне могла такими часто повторяющимися и совершенно непредсказуемыми катаклизмами уничтожить всех людей на своей территории. Чем с успехом и занималась. Мало того: Зона начала генерировать не очень сильное, но постоянное пси-излучение особой формы, практически незаметное для обычных людей, обитающих в ней. Но Шрам уже обычным не являлся.
        Один или несколько бродяг упорно рвались к ЧАЭС, не понимая (или не желая понимать), что опасно раскачивают и без того шаткое равновесие всей системы. Короче, после нас хоть потоп.
        Лебедев пытался найти этих дерзких людей, но у него ничего не вышло. Видимо, они, парни не робкого десятка, уже поняли нависшую над ними опасность и жестко пресекали попытки остановить их. Шрам же подвернулся как нельзя вовремя. Его организм по совершенно непонятной причине сумел приспособиться к воздействию Зоны и научился выживать в убийственных условиях. Но нервная система подверглась необратимому разрушению, мутации, и наемнику осталась буквально неделя жизни, прежде чем он умрет. Или превратится в очередное чудовище Зоны. Спасти его могло лишь одно: предотвратить попытку прорыва в центр Зоны. Тогда система, по мнению Лебедева, стабилизируется, Зона успокоится и пси-излучение, убивающее наемника, пропадет само собой, как исчезает злость и раздражение собаки, убившей, наконец, дерзкую блоху.
        Умирать Шрам не хотел. Превращаться в неведомую тварь - тем более, и когда Лебедев поставил свои условия, он без колебаний согласился. От наемника требовалась помощь боевика: выдавить ренегатов с болот, потом прорваться к Кордону по пока что контролируемому бандитами пути и получить нужную информацию у Сидоровича. У Лебедева были надежные каналы связи, и по ним ему сообщили, что совсем недавно у старика был некий бродяга, интересующийся редкими радиоэлектронными деталями. Лебедев безошибочно подозревал, что путь к Саркофагу сможет открыть только некое устройство-залон, защищающее от излучения, и кто-то очень желает его собрать, вдохновившись удачными экспериментами. Лебедев понял, что напал на след.
        И теперь направил Шрама на него. Остановить бродяг - значило спасти свою жизнь, и для наемника эта задача становилось первостепенной…
        Шрам подкрался к забору и присел за высокой, могучей колонной забора, сложенной из кирпича, с вмурованными в нее стальными прутьями. Металл уже основательно заржавел, а вот кирпич только потемнел и покрылся налетом странно живучего черного бархатистого мха, облепившего кладку. Наемник выглянул из-под забора. Бандиты оставили снаружи только двоих часовых, а сами засели внутри церкви. Что у них там, обеденный перерыв, что ли?
        Группа из десяти боевиков «Чистого неба» ждала сигнала Шрама - взрыва гранаты, чтобы идти на штурм. Наемник знал - он является, по сути, главной пробивной силой. Лебедев, не рискуя своими людьми, храбрыми, но малопригодными для профессионального ведения войн, пользовался Шрамом как специалистом широкого профиля для сведения счетов с ренегатами. Начнется заваруха - бойцы поддержат, но первый удар все же предоставлен наемнику.
        Примерно таким вот образом уже удалось ликвидировать несколько отрядов бандитов, захватить насосную станцию посреди топей и теперь медленно, но планомерно готовить плацдармы для атаки на механизаторский двор, главный оплот оккупировавших болота уголовников. Если удастся вышибить их оттуда - топи станут относительно безопасными (не считая мутантов, ловушек и радиации) для бродяг. И откроется нормальный, не окольными дикими тропками через «горячие пятна», проход на Кордон.
        Шрам вынул из кармана куртки гранату, разогнул усики чеки, взвесил на ладони массивное теплое металлическое яйцо. Жаль, что граната типа РГД, осколков дает мало. Была бы классическая «лимонка», чугунный корпус которой дает рой острых и тяжелых «квадратиков», прошибающих стены и черепа - проблема была бы решена на раз. Только вот у живущих в почти полной материальной изоляции от внешнего мира
«чистонебовцев» с оружием и экипировкой было туго.
        Бандиты надежно перекрыли практически все проходы на топи, и караваны бродяг, доставляющих те же боеприпасы, проходили с огромным трудом. Одиночке, конечно, легче проскочить. Но много ли он принесет? Для нужд целой группировки это примерно как капля в море. А рассекретить конкретное место своего пребывания на Болотах Лебедев по каким-то ему известным причинам не мог, и все, кто пробирался на базу
«Чистого неба» проходили туда исключительно с завязанными глазами, под руку с проводниками группировки. И покидали ее так же. То есть уровень секретности группировки оказался на должном уровне.
        Один из бандитов, шарахавшихся у входа в церковь, вдруг двинулся прямо к забору. Как раз туда, где засел Шрам.
        - Кося, ты че, куда двинул? - громко спросил его напарник.
        - Отлить, - угрюмо буркнул уголовник.
        Второй бандит загоготал и отошел за угол церкви, не иначе как из солидарности к приятелю. Или подчеркнутой брезгливости. Лучшего момента для атаки нельзя было и придумать. Шрам быстро сунул гранату обратно в карман и извлек охотничий нож.
        Кося, на ходу уже расстегивающий ширинку на линялых джинсах, даже не успел ничего понять, как метнувшаяся ему навстречу из-за кирпичной колонны забора выбросила вперед руку, и острая сталь расхватила ему горло до самого позвоночника. Бандит булькнул кровью и осел на землю, а Шрам, не останавливаясь, пронесся к церкви и нырнул за угол. Второй уголовник успел только сдавленно пискнуть, когда ладонь наемника закрыла ему рот. Лезвие прижалось к шее, больно вдавливаясь в кожу. Бандит выпучил налитые красным глаза, от испуга уже мало что соображая.
        - Сколько внутри ваших? Заорешь - зарежу, - прошептал ему на ухо Шрам и приоткрыл рот пленника, чтобы он мог ответить.
        - В-восемь, - промямлил бандит, - Бубен стволы новые принес, делим…
        - Спасибо, - поблагодарил наемник и аккуратно вогнал нож в шею бандита. Отпускать живым пленника он и не собирался. Смысл? Все равно пристрелят «чистонебовцы». Лишним же гуманизмом профессионал наемник не страдал и позволял жертве остаться в живых только если это никак и ничем не противоречило здравому смыслу, а также успеху операции.
        Бандиты, сидящие в церкви вокруг распотрошенных баулов-сумок, настолько не ожидали нападения, что даже ничего не предприняли, когда в помещение влетела и бешено закрутилась на полу метко пущенная в окно граната. Кто-то, правда, за секунду до взрыва успел что-то вякнуть, но проку от этого действия, конечно, было маловато.
        Шарахнуло знатно. Гул взрыва раскатился по руинам церкви, все сооружение содрогнулось, с потолка щедро посыпалась деревянная труха и какие-то обломки, Шрам даже испугался, что древнее и гнилое здание вовсе не выдержит такого потрясения и обвалится. Но церковь устояла - все же строили когда-то на совесть. Правда, от бандитов внутри остался, образно выражаясь, фарш. Истошно орал раненый, но его страдания не продлились долго - засидевшиеся в камышах бойцы «чистого неба» рванулись на штурм. Единственный уцелевший уголовник попытался отстреливаться из-за угла, но его метко срезало очередью из «гадюки». Церковь была зачищена.
        Отдыхать было рано: теперь предстояла атака на механизаторский двор, где сосредоточились главные силы врага. Шрам, коротко посоветовавшись с командиром отряда, принял решение отправляться к цели немедленно. До наступления ночи вопрос должен быть решен… Или ночь сама решит вопрос за людей. Бандиты-то останутся в неплохо укрепленной «точке», вооруженные и с боеприпасами, а «чистонебовцы» в случае неудачного штурма, вполне возможно, ночь на Болотах вовсе не переживут, поэтому стоило спешить.
        Лебедев уже вовсю координировал действия своих отрядов. По оценкам наемника, к развалинам мехдвора выдвигалось не меньше двух десятков боевиков и дюжина вольных бродяг, которых Лебедев привлек к войне как наемные силы. Охочие до трофеев, ходоки в большинстве своем поддержали инициативу, и теперь против бандитов собралась вполне серьезная ударная группировка. Шрам не сомневался, что уголовники давно были в курсе готовящейся атаки. Рации, по которым общались «чистонебовцы», имели стандартные частоты, перехватить которые и прослушать разговоры не составляло труда. Но изобретать технические хитрости уже просто не было времени.

…Бандиты и в самом деле подготовили достойную встречу. Шрам и «его» отряд подошли к мехдвору раньше всех и успели занять самое выгодное со стратегической точки зрения место: удобно и нападать, и обороняться, если враг перейдет в контратаку. Наемник наблюдал в бинокль, как уголовники, надсаживаясь на в принципе непривычной и даже противной для них работе, таскают доски, куски разбитой кувалдами кирпичной кладки, катают пустые бочки и слипшиеся от времени комья цемента для сооружения укреплений. Причем их трудом явно руководил кто-то вполне сведущий в военном деле. Не иначе как бывший военный.
        Через полчаса Шрам заметил в соседних кустах шевеление. Оттуда выползли несколько человек, и по внешнему виду брони наемник узнал бойцов «чистого неба». А за плечами одного из них имелось именно то, что не хватало для штурма механизаторского двора: гранатомет РПГ-7. Еще один боевик тащил охапку гранат-ракет для оружия. Шрам мрачно улыбнулся - Лебедев показывал себя толковым деятелем и организатором. Теперь у бандитов практически не оставалось шансов устоять в этой войне. Разве что у них не отыщется в загашнике танкового пулемета с толковой обслугой или пары-тройки снайперов.
        Не отыщется. На Болотах такого попросту негде взять, разве что обобрать мертвых вояк, да только патрули сюда уже давно не заглядывали. Нечего им тут делать даже теоретически. У бандитов тактика простая, как мычание: налететь на стоянку бродяг или подстеречь одинокого ходока с ценным барахлом. Да и грабить толком не умеют, рыщут по Зоне, как крысы по помойке, хватают все, что плохо лежит, а стоит пугнуть хорошенько - деру дают.
        В саму атаку Шрам не пошел, а без лишних слов конфисковал на период штурма у одного из чистонебовцев американскую штурмовую винтовку «ТРС» с оптическим прицелом, несколько обойм с патронами и отдал взамен свою «гадюку». Снайперский огонь вкупе с «тяжелой артиллерией» РПГ гарантированно наведут страх и ужас на врага, привыкшего тут, на болотах, максимум к раздолбанному «Калашникову». Но ренегатов было раза в два больше по численности, а с этим стоило считаться, поэтому Шрам решил не рисковать своей драгоценной персоной, и был уверен, что Лебедев бы одобрил его поступок.
        Началось все быстро. Гранатометчик на деле оказался полным балбесом, и гранату всадил не туда, куда полагалось - в баррикады, чтобы расчистить путь для атаки, а в стену цеха, и так полуобвалившуюся. Кого-то из бандитов, сидевших внутри, конечно, прибило и посекло взрывом и камнями, но внезапность была безвозвратно потеряна, а драгоценная «морковка» потрачена фактически впустую.
        Рев и вопли перепуганных бандитов, правда, поднялись отчаянные, они, бедные, даже не подозревали, что против них выставят такую тяжелую артиллерию. Вмиг осознав бесполезность своих наспех нагроможденных фортификационных сооружений, ренегаты побросали посты на баррикадах и галопом, напоминая стадо баранов, помчались к каменным руинам. Поэтому вторая граната, разметавшая в пух и прах завалы хлама, не нанесла живой силе врага вообще никакого урона. Зато хоть расчистила дорогу - и на том спасибо.

«Чистое небо» и бродяги пошли в атаку, а Шрам приник к окуляру винтовки. В отличие от лихого, но глуповатого гранатометчика, владелец «ТРС» за оружием следил с толком и расстановкой, прицел отрегулирован, оружие вычищено, пристреляно, а на пластиковом цевье ножом выцарапаны крестики, наверное, счет убитым врагам. Наемник насчитал их восемь. Нехило.

«Прильнув к окуляру, я слежу за тобой, и мне наплевать, ты подлец иль герой…» - вдруг всплыла в голове строчка из песни про снайпера одной белорусской рок-группы. Ее Шрам случайно слышал лет пять назад в Могилеве, когда был там по своим, еще
«дозонным» делам. Вот и запала как-то сама собой в голову, как и многие другие отрывки стихов и песен. «Какая мне разница, кто ты такой, у меня есть приказ, попрощайся с собой!»
        Шевеление около перевернутого прицепа-цистерны. Шрам повел туда стволом, приник к прицелу. Ага, вон нога торчит, немного совсем, половиной ступни, вот ты где сидишь, родной. Несколько секунд - и бандит высунулся, вскинул «гадюку», но не успел выстрелить - упал навзничь с пробитой головой. «ТРС» негромко тявкнула, выплюнула стреляную гильзу, дернулась в руках. Хорошее оружие. Жаль, нежное очень, не чета шедеврам отечественного огнестрелостроения.

«Ты воин, на поле бросаешься в бой, а я из засады управляю тобой…»
        Еще один бандит, грузный увалень с дробовиком в руках неловко полз по траве к завалам битого кирпича, поминутно вертя головой. Наемник прекрасно видел его лицо
        - мокрое от пота, перепачканное грязью и пылью, испуганное, с отвисшей нижней губой. Нечего сказать - воин!

«У бога ты просишь удачи и сил, а я сквозь прицел тебя перекрестил»
        Неизвестно, что у кого просил уголовник, но, очевидно, ничего не допросился. Пуля из винтовки оборвала его жизнь за метр до убежища. Шрам тут же выстрелили во второго бандита, улепетывающего к сараю, но промахнулся - враг был слишком проворен, и как следует перепуган: видимо, понял, что по ним «работает» снайпер.
        Уголовникам приходилось несладко. Черт их знает, кто там ими командовал, но толком организовать оборону по ходу атаки «чистонебовцев» он не мог. Дисциплина подчиненных хромала на обе ноги, и не было ничего удивительного в успехе вообщем-то спонтанного нападения. Скоро бой уже шел в помещениях заброшенных цехов, а во дворе остались лишь трупы. Несколько раз, правда, ошалелые уголовники вылетали, очертя голову, наружу, спасаясь от бродяг, но тут их встречали пули Шрама. Скоро все закончилось - наемник определил это по утихнувшим очередям, воплям и грохочущей пальбе дробовиков. Хлопали одиночные выстрелы: добивали раненых.
        - База ренегатов захвачена! - голосом Лебедева ожила рация на поясе Шрама, - Повторяю: механизаторский двор под нашим контролем. Еще немного - и мы восстановим контроль над болотами. Молодцы, ребята, отлично поработали!
        Гранатометчик, услышав поздравления, радостно заулыбался. «Балбес, - уже без раздражения подумал Шрам, - Дали дурню в руки оружие. Ни срать, ни рисовать, что называется»
        Но вслух ничего не стал говорить, дождался, когда по той же рации придет подтверждение от командира ударной группы о конце зачистки механизаторского двора, забросил винтовку за плечи и пошел к руинам.

«Что вы чувствуете, стреляя в живых людей? - как-то спросили одного бойца.

«Я чувствую отдачу…»
        Иван Тайга всегда почему-то боялся именно больших зданий. Наверное, из-за того, что там были подвалы, зачастую оборудованные под бомбоубежища. И во время Второй Катастрофы в них искали спасения те, кто когда-то жил на территории нынешней Зоны. Люди. Много людей. По официальным сводкам властей, эвакуирована была (или попросту сбежали) примерно половина гражданского населения. Но те, кто знал правду, пугались простых истин. И, надо поверить, было чего. На «Большую землю» выбралась только пятая часть населения поселков и деревень. Не больше. Для остальных эти проклятые земли стали исполинской братской могилой.
        Наверное, самая первая ходка в Проклятые Земли накладывает нестираемый отпечаток, а все увиденное и услышанное намертво, как татуировка, врезается в память будущего бродяги. Так его приветствует Зона. И оттого становился вдвойне страшно. Так и Иван Тайга навсегда запомнит свою первую вылазку до заброшенного ПГТ, названия которого он даже тогда не знал.
        Вокруг было много ловушек, но Иван тогда толком ничего не знал про смертельно опасные аномальные образования, и подолгу стоял возле каждой из них, откровенно любуясь тем, что вытворяют они со всеми привычными законами физики. Там и удалось найти первый артефакт, как потом сказали, простой «выверт», но тогда Тайге он казался посланием из какого-то иного мира. Неряшливый, твердый, но удивительно легкий, будто из пенопласта волокнистый комок, теплый на ощупь и едко пахнущий, удивительно, горелой пластмассой.
        Иван, как и практически все «молодые» бродяги, решил, будто нашел неимоверную ценность. Но перекупщик позже дал за «волшебную штучку» всего лишь пачку патронов, бутылку водки и немного денег наличными. Тайга решил было, что его просто пытаются облапошить, но потом, посоветовавшись с другими ходоками, изменил мнение.
        Но все это было потом. А тогда Иван просто стоял напротив большого «разрядника» и с интересом наблюдал за пульсирующим от чудовищного статического напряжения воздухом. Полупрозрачные молнии скользили по наполовину выжженной траве, жадно лизали сотнями «языков» ржавую консервную банку и трухлявый кусок доски. Когда-то здесь проходила улица, теперь же она настолько заросла бурьяном, что даже плотно набитые колеи угадывались с трудом.
        Иван еще не знал тогда, что ему сказочно повезло встретить «разрядник» именно тут, в полыни, потому как на асфальте или бетоне он не был бы виден вовсе, а змеящихся, едва заметных молний вполне можно и не заметить. А дальше случилась бы резкая вспышка, громкий хлопок - удар, и все. Только легкий серый пепел, кружащийся над землей. Все, что остается в таком случае от невнимательного человека…
        Но тогда Иван еще не думал и о том, что практически каждый артефакт - это чья-то смерть. Кто-то разменял свою жизнь на ценную и почти волшебную штучку, а кто-то потом нашел ее и обратил в деньги и возможность продлить свое существование… Только чтобы, быть может, потом самому стать именно таким вот артефактом. Хотя, скорее всего, бродяге лучше вообще об этом не задумываться. Просто жить нынешним днем.
        Дальше еле-еле различимая бывшая проселочная дорога пересекалась с асфальтированной. Вездесущая и дьявольски живучая растительность еще не успела взломать крепкое покрытие, но, судя по буграм и наметившимся трещинам на старом асфальте, все решало лишь время. Жизнь продолжалась даже там, где воцарялась смерть. А на обочине дороги лежал человеческий череп. Гладкий, белый, он пусто пялился на мир глазницами и скалил зубы верхней челюсти, нижняя куда-то подевалась. Рядом с ним склонил синюю пыльную головку маленький цветок…
        В поселке когда-то находился большой магазин, и ПГТ получил свое название по праву: в нем были и четырех-пятиэтажные дома - «хрущевки», причем немало. Естественно, разруха и запустение не миновали это место. С крыши одного дома свешивался лист кровельной жести, чудом держащийся неизвестно на чем, и протяжно грохотал о стену дома на ветру. Это бы единственный звук, который раздавался в бывшем населенном пункте.
        Дико и страшновато было видеть ржавый, весь в струпьях облупившейся краски киоск с еще видневшейся надписью «Союзпечать», сквозь выбитые стекла которого еще можно было разглядеть ворохи прелых газет внутри. Детскую площадку с остовами песочниц и качелей. Удивительно хорошо сохранившуюся водокачку на углу улицы. Автобусную остановку… Именно эти обыденные в сознании простого человека вещи, но в атмосфере всеобщего запустения вызывали непонятное, щемящее чувство страха и угнетенности.
        Вот тогда-то Ивана и понесло в тот самый дом. Длинный, пятиэтажный, с магазином-универмагом в цоколе. Тайга позже сам не мог понять, зачем. Наверное, решил, что именно там можно чем-то поживиться. По квартирам шарить с целью мародерства он точно бы не стал, и не от брезгливости, а по причине сознания бесполезности: таких умников в Зоне имелось немало, и его стопроцентно уже опередили. А тут остекленные двойные двери сами были распахнуты, дескать, заходи, не бойся, теперь тут уже точно никому ничего не пригодится и хозяева имущества уже никогда за ним не вернутся. Чего ж добру пропадать?
        В самом магазине, правда, оказалось пусто. Прочие бродяги и мародеры не дремали и успели растащить все мало-мальски ценное. Иван побродил с полчаса по обширному залу, вороша стволом оружия старые ящики, коробки и заглядывая в заросшие пылью витрины. Обшарил несколько заваленных никчемным хламом подсобок, и вдруг, совершенно случайно наткнулся на массивный металлический люк. Правда, он был заперт на мощный замок, но выстрел картечью в упор быстро «уговорил» механизм отвориться.
        Тайга, поднатужившись, отвалил люк и глянул в зияющую внизу пустоту. Оттуда крепко и жутко пахнуло ледяным запахом тлена. Соваться внутрь без надежного напарника, страхующего наверху, было чистым самоубийством, но по неопытности Иван как-то не задумывался над этим и, достав фонарик, полез в прямоугольную дыру в бетонном полу. Просто так, наобум, особо не раздумывая. Ноги быстро нащупали металлическую лестницу.
        Вначале луч фонарика метался по серым стенам, а глаза привыкали к кромешной тьме. Подвал оказался довольно глубоким - до потолка было метра три с половиной и, видимо, использовался когда-то как грузовой склад. Тайга сразу вспомнил, что у входа в магазин видел ведущий вниз пандус и двойные наглухо запертые ворота. Причем пробои замка снаружи были пусты: подвал закрыли изнутри. При мысли об этом, промелькнувшей в голове со скоростью молнии, по спине продрало холодом, а сердце, тяжко бухнув, пропустило один удар.

…Очень скоро бродяга увидел и тех, кто хотел когда-то спастись тут, заперся в подвале, но так никогда и не вышел наружу. Их было очень много. Человек двести, не меньше, а может, и гораздо больше, но Иван не мог уже считать кучи наваленного на полу тряпья, из которого торчали черные, облепленные обсохшим недогнившим мясом кости, не мог больше смотреть на прячущиеся в комьях волос черепа, обгрызенные вездесущими крысами. Мужчины, женщины, дети… Наверное, жильцы этого дома, покупатели магазина и обслуживающий персонал при начале страшных выбросов Второй Катастрофы кинулись спасаться вниз, в подвал, который планировали использовать как импровизированное бомбоубежище. И он стал их кладбищем.
        В память навеки врезались мумия парня в спортивном костюме, обнявшая труп девушки в легком ситцевом платье. Вцепившиеся в створки дверей высохшие руки, висящие отдельно от тела, которое россыпью костей покоилось на полу (наверное, человек стиснул поручни перед смертью так крепко, что так и повис на них, а потом тлен разделил тело на части). Стоящая в углу детская колясочка с трогательным белым сверточком одеяла внутри. Тайга так и не смог, не заставил себя заглянуть внутрь. Просто память с фотографической точностью отпечатала все это. Скорее всего, люди погибли очень быстро, Выбросы моментально умертвили их всех, но от этого не было легче.
        Он был первой живой душой, посетившей этот страшный подвал за все время существования Зоны. Нервы просто не выдержали мрачного ужаса происходящего, и Иван не помнил, как очутился наверху, как закрыл за собой люк и зачем-то завалил его трухлявыми ящиками, как дрожащими руками совал в рот папиросу и глотал, давясь и перхая, горький, едкий дым. Как голова становилась оглушительно пустой, легкой, свободной от всех мыслей и чувств.
        Иван тогда чуть было не «перегорел», не сбежал прочь из Зоны. Он рассказал через знакомых бродяг о страшном подвале, и туда явилась целая экспедиция для вывоза и захоронения останков. Говорят, что кто-то из правительственных чинов даже явился туда лично под эскортом военных и возложил цветы и венки, но, скорее всего, это было просто враньем. Так или нет - Тайга уже не интересовался. Впечатлений ему хватило за глаза.
        Позже он не раз и не два слышал о подобных находках, бродяги прозвали их
«подвалами смерти», и военные, занимающиеся поисками останков без вести пропавших, даже назначило немалую награду за достоверные данные о них. Некоторые сталкеры-ходоки специально разыскивали заброшенные бункеры, катакомбы, подземелья, коллекторы в надежде найти там останки людей. Но большей частью встречали там собственную гибель. Нечисть Зоны сама очень ценила подобные места и не любила вторжения непрошенных гостей.
        Человек привыкает ко всему. Даже к невыразимому ужасу. Даже к смерти, крови, трупам и насилию. Так и Иван со временем свыкся с мыслью и происходящем, но еще долго после этого подвала его тревожили тяжкие сны, и он просыпался от собственного вопля, плавая в ледяном поту, судорожно стискивая рукоять оружия…
        Джина ожила ночью. Как-то так получилось, что это событие благополучно прохлопали все, включая и охрану лабораторного бокса, которой было велено не спускать глаз с секции, в которой находилась женщина. Но никакой мистики тут не было и в помине, сугубо человеческое разгильдяйство: солдаты внутренней охраны комплекса, наплевав на несенное ими дежурство, сидели в тот момент в каптерке, резались в карты и потихоньку попивали кем-то тайком принесенный портвейн, и потому не заметили голую женскую фигуру, неживой шатающейся походкой выбравшуюся из бокса. На улице стояла непроглядная темень, и лучи прожекторов, прорезающие ее, освещали только то, на что сами падали, а потом свет сразу же терялся, мерк в ночи, и стоило хоть на шаг выйти за яркое пятно, и сразу же все пропадало из вида.
        Потом ночная тишина лопнула от пронзительного женского крика, визга и утробного рычания. Солдаты караула, побросав карты и перевернув по пути недопитую бутылку спиртного, схватили автоматы и помчались на звуки. Прожектора уже выхватили из мрака жилой бокс, и стали видны мечущиеся по бетонной площадке человеческие фигуры.
        Научный комплекс подразумевал жилище для обслуживающего персонала, и секции были демократично разделены на мужскую и женскую. В последней обитало четверо девушек-лаборанток, и вот теперь они перепуганными призраками разбегались прочь, а одна из них судорожно корчилась на земле, придавленная недавней пациенткой Комаровка.
        Лаборантка яростно, но бездумно отбивалась, но Джина упорно подбиралась к ее горлу, норовя вцепиться в плоть раззявленным ртом, из которого текла густая, вязкая пена слюны. Крик лаборантки перешел в хрип, выпученные глаза стала задергивать пелена. Один из солдат вскинул оружие, намереваясь в упор расстрелять американку, но его остановил вопль Комарова.
        - Не стрелять! Не стрелять, кретины!!!
        Ученый вырвал из рук караульного автомат и наотмашь ударил Джину по голове. Тщетно
        - зомби не чувствовала боли. В том, что женщина уже стала ходячим мертвецом, уже не приходилось сомневаться. Из казармы вылетел в одних трусах, но с автоматом наперевес майор, подскочил к человеческому столпотворению, моментально оценил ситуацию и начал действовать.
        Он бросил бесполезное оружие, схватил Джину за руку, которой та держала уже потерявшую сознание лаборантку, рывком сорвал зомби с жертвы и моментально скрутил борцовским приемом, причем так ловко, что избежал укусов. Солдаты успели перехватить руки Джины и сковать наручниками, Комаров сорвал куртку и закутал беснующемуся монстру голову. Кто-то сбегал до каптерки и притащил длинный десантный фал, которым окончательно связали зомби.
        Лаборантку унесли в жилую секцию, быстро привели в чувство, выяснили, что покусать или серьезно помять зомби ее не успела, после чего предоставили на попечение подругам, которые принялись утешать ее и друг друга заодно. Несчастная девушка, чудом избежавшая гибели, чуть не сошла с ума от пережитого, теперь ее колотила сильная дрожь.
        Литвинов тем временем давал начальственный втык разгильдяям-караульным, не стесняясь в крепких выражениях. Здоровенные парни подавленно молчали: они знали, что майор в гневе страшен и вполне может, не особенно чинясь, заехать кому-то из них в челюсть. Иди потом, жалуйся хоть в прокуратуру, хоть командованию, хоть самой Зоне.
        Литвинов окончательно осатанел, когда увидел на полу каптерки перевернутую бутылку портвейна и унюхал сивушный запах, исходивший от солдат. Не приходилось уже сомневаться, что утром рейсовый вертолет доставит провинившихся на «большую землю», где их будет ждать уже более серьезное разбирательство. Со всеми вытекающими последствиями.
        Комаров, бледный, весь в холодном поту от ужаса, трясущимися руками наполнял сильнодействующим транквилизатором шприц-пистолет. На полу лаборатории, глухо воя, билась бывшая Джина Кролл. Несмотря на наручники и веревку, она извивалась с нечеловеческой силой, прочная стальная цепочка «браслетов» аж звенела, фал натягивался струной. Вряд-ли зомби понимала тщетность усилий, раз не прекращала их ни на минуту.
        Двое солдат навалились на чудовище, притиснули к полу, а Комаров, улучив минуту, прижал «дуло» шприца к шее Джины и нажал курок. Негромко щелкнуло, ампула опустела, и зомби, конвульсивно подергиваясь, затихла. Комаров распрямился, вытер пот со лба. Он понимал, что транквилизатор, сваливший бы с ног средних размеров слона, задержит кадавра максимум на полчаса: медикамент просто не был рассчитан на существо с отключенной напрочь нервной системой и практически умершим мозгом.
        Литвинов, появившийся на пороге лаборатории, уже успел одеться в форму и нацепил на всякий случай бронежилет и универсальную защитную каску. Что ж, вполне оправданная мера предосторожности!
        - Что будем делать? - обратился военный к Комарову.
        - Не знаю, - пробормотал он, - Наверное, надо посадить ее в камеру, изолировать, и пытаться что-то сделать…
        - Например, добить. Она уже зомби, как вы не понимаете? Человеком ей уже никогда не стать, все, конец! Дайте вы ей умереть спокойно.
        - Здесь решаю я, - голос ученого вдруг приобрел каменную твердость. - Будьте любезны, господин майор, выполнять мои распоряжения. Подопытный экземпляр поместить в клетку номер одиннадцать и не спускать с него глаз. Не так, как пятнадцать минут назад.
        - Слушаюсь, - буркнул военный и крепко сжал челюсти, видимо, чтобы не выругаться.
        По его лицу было очевидно, что он с удовольствием бы высказал начальнику лаборатории в глаза все, что о нем думает, но дисциплинированность и субординация взяла верх. Обездвиженную зомби унесли, солдаты и майор ушли, и Комаров остался в лаборатории один.
        Первым его желанием было схватить что-нибудь хрупкое и со всего размаху залепить в стену. Громко, с силой, так, чтобы осколочки во все стороны брызнули. Но сдержался, пересилил себя, только зарычал сквозь зубы, походил по лаборатории взад-вперед, потом плюхнулся в кресло, замер, как статуя. За спиной негромко хлопнула дверь, но Комаров даже не обернулся.
        - Извините… - раздался голос Светланы.
        - Ничего, проходи. Садись.
        - Геннадий Петрович, там у Инны истерика. Плачет, ее трясет всю, хочет завтра же обратно домой проситься.

«Балбески, - вяло подумал Комаров, - всей шарашкой одну девку успокоить не могут. Размазни. Впрочем, Инну понять можно. Интересно, как бы я сам себя вел, если бы меня чуть было зомби не загрыз? А впрочем, к черту все. Надоело»
        - Домой? Ну так пусть пишет мне заявление, собирает манатки и катится куда хочет.
        - Геннадий Петрович, - Светлана явно была удивлена, - Но как же так? Вы бы хоть пошли, поговорили бы с ней. Народа и так не хватает, а если еще и сбегать начнут, то кто работать будет?
        Комаров развернулся в кресле, грустно улыбнулся сотруднице:
        - Если так и дальше пойдет, солнце мое ясное, не мы разбежимся, а нас самих к едрене фене разгонят. Теперь из-за Джины знаешь что будет? Не знаешь. А я вот знаю. Кирдык мне и все лаборатории наступит.
        - Вас посадят? - ахнула Светлана.
        - Ну, положим, не посадят, - грустно улыбнулся Комаров, - Но всей моей научной деятельности точно хана. И благодарные коллеги потом еще дожрут. У нас ведь там знаешь как - или всех грызи, или вой в грязи. С меня один только наш Сахаров голову снимет и не поморщится. Это ж куда годится? По комплексу зомби разгуливают и на персонал кидаются!
        - Так ведь солдаты виноваты…
        - Солдат майор Литвинов их натянет, рапорт подаст, так что тут даже не беспокойся, он это умеет как никто другой. Только мне от этого никак не легче, и за все происходящее ответственен лично я. Нагрянет комиссия - и все. Приплыли. Смерть Остапенко и Джины мне не простят, да и Инна там масла в огонь подольет. Целая экспедиция погибла - это не забывается. Тем более, я отправил их без санкции Сахарова, по своей инициативе, понадеялся на русский авось.
        - Мы с ней поговорим, она не будет жаловаться…
        - Да пусть что хочет, то и делает, - махнул рукой Комаров, - Мне уже все равно.
        Светлана что-то хотела сказать еще, даже рот открыла, но, подумав, молча поднялась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Правильно, а что тут еще сделаешь? Комаров сидел еще вот так, в полном одиночестве еще с полчаса, потом обессилено откинулся на спинку мягкого кресла и закрыл глаза. События дня и этой ночи не просто вышибли его из колеи, а полностью деморализовали. Надо же, а ведь он всегда предполагал себя достаточно сильным и стойким человеком. Оказалось - нет. Стоило жизни надавить посильнее, и вся прочная «скорлупа» хрупнула, и Геннадий Петрович Комаров моментально раскис, как отсыревшая тряпка на швабре.
        Он сам не заметил, как уснул. Только забытие не принесло отдыха.
        Правда, сон нельзя было назвать кошмаром. Скорее - давящий на психику поток вроде бы ничего не значащей, но тревожащей информации. Человечество до сих пор так и не смогло разобраться, отчего им на протяжении тысяч лет снятся сны, что они означают и бывают ли пророчеством. Как переплетаются с реальностью. И в чем вообще их суть.
        Комарову грезился совершенно незнакомый пейзаж. Низкое, светло-серое небо, размытый свет солнца, струящийся через кисею туч, и замершая неподвижная земля. Рыжий Лес молчал - и это было его обычное состояние. Изуродованные деревья застыли мемориалами - статуями самим себе. Густая растительность бородами повисала на толстых стволах, высокий папоротник сплетался непролазными дебрями… Но все это было до какой-то определенной границы, резкой, словно вычерченной неведомым циркулем. Дальше же вся мелкая растительность была обращена в легкий серый пепел. Неведомый, сверхъестественный пожар прогулялся тут, спалив все, кроме самых больших деревьев, и лишь они угрюмо возвышались своими гладкими, отполированными, лишенными коры стволами на отравленной земле.
        А на самом горизонте, в конце этой странной, засыпанной пеплом пустоши возвышалась бетонная стена, опутанная по верху колючей проволокой. Скелетообразные силуэты вышек. И четыре громадные башни, из-за странных сооружений на самом их верху напоминающие антенны. Три торчат прямо, а одна, крайняя, немного наклонена, как надломленная от резкого порыва ветра. Воздух - или пространство? - над антеннами дрожал, переливался, даже искрился змеящимися молниями. Даже до опушки леса доносился низкий, рокочущий, идущий из-под земли гул. Грозный, как предупреждение о неминуемой смерти.
        Комаров стоял на опушке леса, на самой границе, отделяющей живую растительность от рыхлого пепла. Оставалось буквально сделать шаг - и ноги утонут в сером прахе. Но что-то держало человека, и он просто стоял столбом, неотрывно глядя вдаль, на металлические «антенны», угадывая в гуле и дрожи почвы под ногами какие-то совершенно непонятные разуму слова…
        - На Кордон я тебя не поведу, - Тропник кивнул в сторону опушки леса, - Не люблю я те места. Да ты и не заблудишься, если не полный дурак. Там дорожка хорошо видна, по ней много народа ходило, пока бандиты путь не перекрыли. А потом и вояки начали зверствовать, пристреляли пулеметную точку с блокпоста, и шпарят по любому движению. Там старая шахта должна быть возле железной дороги, выводит как раз к солдатам. Короче, пролезть у них под носом - и считай, что дошел, дальше сориентируешься.
        - А если заплачу? - голос наемника был сух и невыразителен.
        - Нафиг мне твои деньги, - презрительно фыркнул Тропник, - Мне наши мужики неплохо башляют, а под пулемет я соваться не намерен. Покойнику, знаешь ли, деньги ни к чему. Ну так как, пойдешь? Лебедев велел тебе дорогу объяснить.
        Шрам упер немигающий взгляд в проводника. Тропник казался тертым калачом, серьезным и морально сильным мужиком, но даже ему становилось не по себе от этих прозрачных, как мертвая вода омута, глаз собеседника-бродяги.
        - Пойду, - ответил наемник. - Рассказывай…

…Рядом трещал костер, сполохами огня разгоняя вечернюю темень. Скоро наступит осенняя холодная ночь, и бродяги спешили найти убежище или хотя бы компанию. Оставаться на болотах в одиночку не хотелось никому. Рации, настроенные на общую частоту, принимали переговоры спешащих к форпостам «Чистого неба» групп боевиков и бродяг, добивавших отдельные группы бандитов. Когда механизаторский двор был зачищен от уголовников, ренегаты либо сбежали с топей вообще, либо оказывали ожесточенное сопротивление, как загнанные в угол крысы. Их либо беспощадно уничтожали, либо загоняли в самые глухие и непролазные районы, откуда уже практически не имелось шансов выбраться.
        Шрам не принимал участия в карательных рейдах. Он выполнил основную задачу и помог группировке Лебедева расчистить и обезопасить проход на Кордон. Дальше его дорога лежала через Кордон, туда, где он мог получить хоть какую-то информацию о нужных ему людях. Лишний раз ввязываться в побоища он не желал, так как не любил играть со смертью. Наемник вполне справедливо полагал, что и так сделал для своих спасителей более чем достаточно.
        Несмотря на помощь Шрама и его навыки военного, бродяги относились к нему весьма настороженно. Оно и понятно: кому хочется иметь рядом союзника, не связанного никакими обязательствами? Того и гляди вмиг обратится во врага и вцепится тебе же в глотку. Как тогда быть? Наемник это прекрасно видел и не стремился завязать дружеские отношения ни с кем из соратников, намеренно сторонясь их костров и компаний.
        Человеческие фигуры в сумерках казались причудливо громадными, сюрреалистичными. Костры жгли из старых бревен, досок и ящиков, добытых в развалинах деревни, и сухое до пористости дерево горело легко, жадно, практически без дыма. Скособочившиеся дома взирали на костры с угрюмым равнодушием, видя в них намек на свое возможное финальное будущее.
        Тропник присел на корточки, повернувшись лицом к костру, и палочкой принялся чертить на земле импровизированную карту.
        - Пойдешь сюда… Так… Потом возле двойного дерева - увидишь, там торчит такое, как рогулька - повернешь налево, там метров пятьсот до здоровенного камня, он еще мхом сверху зарос. Немного правее возьми параллельно насыпи, и как раз увидишь вход в шахту. Там иди осторожнее, может «разрядник» быть. Выйдешь к Кордону, там осторожно налево иди, лучше под поваленными деревьями ползи. Вояки заметят - сразу скосят.
        Шрам молча принимал информацию. В отблесках костра его лицо казалось неживым, а рубец на щеке, давший ему прозвище, казался разломом в камне, случайно скопировавшем по капризу природы людской облик.
        - Спасибо, - равнодушно молвил наемник, когда Тропник замолк, и легко поднялся. Проводник какое-то время колебался, пожелать ли ему доброго пути и протянуть ли руку на прощание, но все-таки сдержался. Не стоило оно того. Шрам же молча развернулся и канул в сгущавшейся темноте. Вот и все, ни звука, ни движения. Был человек - и нет.
        Никто даже не посмотрел уходящему наемнику вслед.
        А Шрам спешил. Он, к своему тщательно скрываемому от всех и самого себя ужасу уже чувствовал происходящие внутри него изменения. Зрение и слух обострились до предела, как после сильнодействующих специальных препаратов, в голове осталось поразительно мало мыслей, а те, что там все же рождались, приобрели некий метафорический образ. Как черно-белое кино показывали. Открывшимся «эннадцатым» чувством Шрам теперь мог находить и огибать аномалии, среди которых были даже те, которые ранее не были ему известны. Бродяги наверняка не могли распознать те ловушки даже примитивными детекторами, настроенными на тепловое, ионизирующее и радиоактивное излучение. Сознание работало совершенно не так, как раньше.
        Наемника эти изменения пугали. Он чувствовал приближающуюся гибель, даже украдкой посматривал на свои собственные руки: не растут ли когти, не отслаивается ли кожа, не превращается ли он уже в чудовище? Но пока все было по-прежнему.
        Местные твари тоже не спешили признавать в нем «своего». По крайней мере, когда из камыша вылетел, хрустя и топоча не хуже слона, кабан-переросток, несся он к человеку с сугубо гастрономическими намерениями. За что и получил два заряда картечи в голову. Чудовище заревело, осело на тяжелую задницу и замотало ослепшей мордой, по которой стекали отвратного вида сгустки и слизистые комки. Шрам не стал добивать тварь, чтобы поберечь патроны, а всего лишь обошел его и поспешил дальше.
        На то самое дерево, про которое ему говорил Тропник, он наткнулся практически в упор. Жутковатого вида ботаническая аномалия напоминала двузубую вилку, воткнутую рукояткой в землю. Ствол давно лишился коры, ветвей и даже сучьев, и обознаться, пройти мимо было просто нереально. Дерево - урод так и притягивало взгляд.
        Идти стало гораздо легче, топь уже кончилась, и под ногами не чавкала пересыщенная влагой почва, а шуршала плотная трава. Растительность сменилась с жидких кустов на вполне приличные деревья, подчас даже смыкавшиеся над головой. Было так темно, что Шрам едва не проскочил камень-ориентир. Приглядевшись, можно было даже распознать основательно заросшую тропку, ведущую мимо валуна к входу в старую шахту.
        И даже короткую узкоколейную железную дорогу, начинавшуюся у самого входа в полуобвалившееся отверстие. Руки чесались швырнуть внутрь гранату на предмет проверки наличия живности, но наемник сдержался. Неизвестно, в каком там состоянии крепь потолка и не осыплется ли она после взрыва. По верху холмов теоретически дорога существовала, но пробраться там без специального научного скафандра высшей защиты рискнул бы лишь самоубийца. Радиационный фон зашкаливал все мыслимые пределы, а «горячие пятна», зоны опасного заражения, буквально наползали одно на другое.
        В подземелье было очень темно, сыро, и воздух висел тяжкий, затхлый. У Шрама в голове мелькнула тревожная мысль: если ход сквозной, то почему не тянет постоянный сквозняк, в соответствии со всеми законами физики? Может быть, шахта уже завалена? Землетрясение, Выброс, заряд взрывчатки, положенный чьими-то «добрыми» руками?
        Свет фонарика выхватил из мрака огромное выжженное пятно и лежащую на боку вагонетку. Металл тележки был ржавым, но в одном месте он даже оплавился и покрылся темно-синей окалиной, как от газового резака. «Разрядник, - сообразил наемник, - Это уже его работа. Наверное, возник как раз над вагонеткой, отреагировал на металл, и сработал. Вот откуда и черное пятно»
        Но коварной ловушки тут уже не водилось и в помине. Электрическая аномалия всегда выдавала себя треском, запахом озона, и при приближении к ней от скопившегося в воздухе статического электричества у Шрама почему-то всегда начинала ужасно чесаться кожа головы под волосами. Особо мощные ловушки демаскировали себя тем, что все металлические предметы, даже пуговицы и части оружия начинали буквально светиться, порождая знаменитые «огни Святого Эльма». Сейчас же все было на удивление спокойно.
        Проход оказался свободен, даже никакая нечисть тут не поселилась. Только в одном месте наемник увидел выкопанную глубокую нору, ведущую в земляную толщу, и кучу обглоданных костей у входа. Человеческих останков среди них не было заметно, а вот мелких, разгрызенных и перемешанных друг с другом валялось множество. Шрам, конечно, не стал проверять, кто это тут пировал, а поспешил дальше.
        По правде говоря, военные на блокпосту, и в особенности их пулемет, сейчас волновали наемника гораздо больше всей местной фауны вместе взятой. Тот район Шрам отдаленно припоминал, заносила его туда нелегкая пару раз, только вот входа в старую шахту он не примечал и близко к базе военных не совался. А тут вот приходится лезть прямо зверю в пасть. Но ведь как-то местные бродяги умудрялись пробираться?
        Когда в лицо повеяло свежей ночной прохладой, Шрам остановился, извлек из чехла прибор ночного видения и надвинул окуляры на лицо, а фонарь вовсе погасил. Доселе он берег дефицитные аккумуляторы ценного прибора, за который когда-то отдал немалые деньги. Хорошо, что после передряги на Болотах ПНВ не разделил печальную судьбу «Винтореза» и не покинул своего хозяина.
        Окружающий мир сразу окрасился в бледные зеленые и салатовые оттенки, мощный излучатель инфракрасной подсветки работал исправно, и наемник видел довольно далеко. Он повесил дробовик за плечо, проверил, полон ли магазин у «гадюки» и, пригнувшись, медленно двинулся вперед. Отбиться от военных с их «калашниковыми» и
«абаканами» довольно примитивным пистолетом - пулеметом он и не планировал. Бронежилеты и каски серьезной степени защиты такую пулю удержат без особых проблем, тем более, что на посту постоянно дежурят человек двадцать, а то и более. А вот если при бегстве, когда начнут преследовать, резануть очередью по ногам, то прыти у врага убавится в разы. Эх, как жаль, что ту ТРС с оптикой после боя пришлось вернуть владельцу! Шрам тайком надеялся на смерть боевика во время атаки и что винтовка достанется ему, но не судьба.
        Военные на посту бдили. Затаившись у выхода из шахты, Шрам наблюдал, как шарят перед внушительным забором лучи прожекторов, а в паре мест засек даже источники ИК-излучения. Ага, значит, тоже ПНВ имеются. Наемник плавно, как тень, отделился от земляного склона, растянулся на земле и по-пластунски пополз вниз по склону, туда, где виднелся могучий ствол вывороченного с корнями дерева. Высокая трава неплохо прикрывала его, и дерева удалось достичь незаметно. Передохнув, Шрам наметил себе ориентиром большой камень и продолжил путь.
        Но то ли шевеление бурьяна выдало его, то ли на блокпосту сыскался кто-то очень уж глазастый, и со стороны базы военных взревела сирена и раздалась короткая автоматная очередь. Почти сразу же в небо взлетели две осветительные ракеты. Заревел многократно усиленный громкоговорителем голос, приказывающий немедленно остановиться, бросить оружие на землю и подняться с поднятыми вверх руками.
        Разумеется, Шрам и не думал подчиняться. Маскироваться дальше не имело смысла, и наемник, пригнувшись, что было сил рванулся к камню. Вовремя. Загрохотал пулемет, и фонтанчики земли и дерна пересекли как раз то место, где только что лежал бродяга. С противным визгом и хрустом пули били в валун, но раскрошить его не могли. Шрам, согнувшись еще больше, помчался прочь от блокпоста, петляя не хуже зайца, сбивая прицел пулеметчика. Вслед ему ударило несколько длинных очередей, но удрать за ближайший холм наемнику удалось вполне успешно.
        Во время бега ПНВ сбился, окуляры елозили в районе подбородка, но и без прибора Шрам уже видел вдали огни костров лагеря бродяг, возле которых была берлога местного торговца. Люди звали его Сидоровичем. Шрам непосредственно с ним дела не имел ни разу, но рассчитывал получить от него необходимую информацию.
        Сняв ПНВ с головы и убрав его обратно в чехол, наемник, поддавшись озорному порыву показал блокпосту, где все еще шла суета и ревел мегафон, неприличный жест, вот жаль только, что солдаты видеть его не могли. Как колобок - и от бабушки ушел, и от дедушки. Повесив «гадюку» на плечо, Шрам двинулся в лагерь.
        Ему случайно удалось подобраться именно с той стороны, в которую никто не смотрел, зато наемник сразу же заметил часового. Парень неспешно прохаживался взад-вперед, и если бы Шрам хотел, то без труда бы подкрался и зарезал ходока, оставив лагерь без наблюдения. Впрочем, наемник не питал никаких кровожадных намерений, и, шумя погромче, спустился к забору с нарочито поднятыми руками, чтобы по нему не открыли огонь.
        - К Сидоровичу иду, - громко сказал он. - Я Шрам, от Лебедева с Болот.
        Невразумительное угуканье было ему ответом, равно как и полное отсутствие внимания к его особе. Неудивительно - оружием не размахивает, на мутанта не похож, ведет себя вполне благопристойно и вежливо.
        Наемник спустился в подвал торговца, поздоровался со стариком и сразу же приступил к делу.
        - Говорят, у тебя был бродяга один, какими-то редкими деталями интересовался для прибора одного. Подскажи, кто он такой?
        Однако с Сидоровичем простого разговора не получилось. Хитрый и ушлый старик медведем шевельнулся за решеткой, почесал пузо и состроил постную физиономию:
        - Может, и был кто, а может, и нет. Много их тут ходит. С чего ради мне ради тебя память напрягать, а? Кто ты мне такой, парень?
        Шрам сообразил, что сходу взял неверный тон, но исправлять было поздно.
        - Я могу заплатить за информацию.
        - Заплатить, - Сидорович кашлянул, опять почесался. - Заплатить - это всегда хорошо. Только мне бы одна работка большую пользу принесла, чем деньги. Вот тогда бы память и освежилась…
        - Что надо сделать? - поинтересовался наемник.
        - Видишь ли, - старик придвинулся поближе к окошку решетки, - Есть у меня серьезный клиент, и я ему кое-что должен. Но вот какая незадача: ребята несли мне товар, а военные должны были обеспечить им проход из Зоны, там у них бандиты на хвосте даже повисли. А тут получилось так, что местные сталкеры с вояками сцепились не на шутку, стрельбу затеяли, курьеров убили между делом, а кейс с товаром куда-то пропал. Клиент ждет, сердиться начал уже, мне ему либо деньгами откат давать, либо товар тащить. А деньги у меня долго не лежат, в обороте крутятся…
        - Где ж я твой кейс в Зоне разыщу? - удивился наемник.
        - Поговори с Валерьяном, это у местных бродяг кто-то вроде атамана. Они прищучили командира военных, некоего Халецкого. Зарвался мужик, полез сам куда не надо, вот и попался. Он у Валерьяна как заложник, под замком сидит. Он кейс и припрятал наверняка. Вот из него информацию и надо выдавить. Ну как? Сделаешь? Я сообщу ребятам, что ты скоро у них появишься.
        Шрам думал недолго. Коротко кивнул.
        Следы таинственных бродяг уже маячили под самым носом…
        Инна сдержала обещание: утром на стол Комарова легло заявление о расторжении трудового договора и переводе ее, Басько Инны Леонидовны в закрытый научно-исследовательский сектор номер восемь, то есть на «Большую землю», далеко за пределы Зоны. Комаров мельком проглядел заявление, поднял взгляд на опухшее от слез лицо девушки.
        - Хорошо подумала? - только и спросил он, хотя уже заранее знал ответ.
        Девушка только молча кивнула в ответ. Комаров подписал заявление и приложил наспех написанную резолюцию с характеристикой. Инна покинула его кабинет, даже не попрощавшись. «Ее можно понять, - убеждал себя ученый, - Ее же чуть не убила, не загрызла бывшая коллега. Может, даже крыша уже немного от такого поехала»
        Злости и обиды не было ни малейшей. Просто тяжкая, как свинцовое одеяло, усталость, равнодушие и желание плюнуть на все, опустить руки.
        После обеда прибежал солдат - караульный и доложил, глядя в пол:
        - Джина Кролл умерла.
        Комаров молча встал и быстро прошел мимо солдата в исследовательский бокс. Женщина-зомби лежала на полу, уткнувшись головой в угол. В том, что аномальная жизнь уже покинула ее иссохшее тело, ученый не сомневался: хватило и одного взгляда, поэтому Комаров без колебаний вошел в клетку, присел рядом с трупом.
        Только тут ему в глаза бросилось, что тело лежит как-то неестественно, а голова вывернута под практически прямым углом к плечам. Нескольких секунд Комарову хватило, чтобы понять простое - Джине Кролл просто и без затей свернули шею, причем не просто, а перекрутив фактически на два оборота, чтобы гарантированно порвать и спинной мозг. Это убивало или, по крайней мере, обездвиживало даже зомби с их феноменальной жизнеспособностью.
        Комаров медленно распрямился, подошел вплотную к стоявшему рядом Литвинову.
        - Кто это сделал, майор?
        - Не могу знать, - бесстрастно ответил тот.
        Ученый медленно, с расстановкой, чеканя каждую букву, произнес:
        - Ей свернули шею. Никто из сотрудников на такое бы не решился, хотя бы из элементарного страха. Ее убили ваши люди. Кто и зачем?
        - Не могу знать, - повторил Литвинов.

«Врешь, козел в погонах, - с тупой, отстраненной ненавистью подумал Комаров, наблюдая за каменным лицом майора. - Врешь. Пересрались и ты сам, и люди твои. Вам дай волю, вы бы и меня, и всех тут перестреляли. Да и друг друга заодно. Вы, как крысы, боитесь Зоны, боитесь того, что она легко может с вами сделать, вот и готовы убивать всех, кто отличается от людей. Палачи. Вам бы все на курок жать и шеи ломать»
        - Хорошо, майор, - вслух сказал начальник полевой лаборатории, - Вопросов к вам не имею. Меры приму позднее.
        Литвинов молча удалился, забрав с собой и бойцов охраны. Труп Джины унесли двое сотрудников. Наверное, на вскрытие, да и черт с ними, пусть делают что хотят. Вечером Комаров заперся у себя в комнате жилого сектора и, достав бутылку армянского коньяка из личного НЗ, в одиночку напился в стельку, глотая крепкий напиток целыми стаканами. Потом, заблевав пол и кровать, благополучно уснул среди учиненного им свинства.
        Впрочем, никто его не тревожил.
…Он снова был там. В этом тесном, мрачном, душном, стискивающем сердце и душу коридоре, стены которого, казалось, почти материально эманировали накопившимся в нем, загустевшим злом. Эта энергетическая тьма слепила сильнее отсутствия простого света. Легкие упрямо качали взад-вперед, вдох за вдохом затхлый и какой-то гнилой воздух. Но самое страшное было вовсе не в самом коридоре.
        Ноги, совершенно не подчиняясь уже воле хозяина, несли тело человека вперед и вперед, шаг за шагом. Их обладатель тщетно пытался справиться с вышедшими из-под его власти конечностями, делая невидимые, но титанические усилия, чтобы просто остановиться, упасть на бетонный пол, или, что еще лучше, просто достать из кобуры пистолет, взвести курок, нацелить оружие себе в висок и нажать на спуск. Это бы и оказалось лучшим выходом, так как спасения из этого суррогата преисподней не предвиделось. Бежать некуда, да и нет возможности этого сделать. А ноги все идут и идут, сами по себе, гораздо лучше самого их хозяина зная, что им предстоит делать. Их шаг легок и непринужден, как на прогулке. Левой-правой, левой-правой. Сворот в отрог коридора, мимо каких-то металлических контейнеров, потом в проход, мимо распахнутой массивной стальной двери. И спуск по пандусу вниз, в разверстые недра ада.
        Очень хочется кричать, но гортань, язык парализованы, пересохшие, как губка, не могут исторгнуть ни звука, кроме свистящего, ровного дыхания. Даже веки не в состоянии моргнуть, смочить собой страдающую роговицу глаза. Человеческий организм парализован, слепо и безоглядно подчинен убийственной, неумолимой мощи чужой власти. Страх затапливает сознание, мозг, оплавленный невыносимым ужасом, ежесекундно умирает, разлагается, рвется на куски и обращается в прах. Нет ни одной связной мысли, все утоплено в водопаде ужаса.
        А ноги идут и идут. И ни-че-го нельзя с этим сделать. Еще сворот. И еще. Под потолком изредка попадаются тускло светящиеся галогеновые лампы, некоторые из них аритмично мерцают, но неясно, то ли это они пульсируют источаемым светом, то ли сознание уже отказывается ровно и стабильно воспринимать реальность.
        В ноздри ударяет липкая вонь прели и гнили, немытого полуживого тела и разлагающегося мяса. В голове тонким буравом, ввинчиваясь прямо в мозг, нарастает противный монотонный писк и свист. Что это? Никто не знает. То, что происходит сейчас, не положено, не должно чувствовать и знать ни одному человеку и вообще живому созданию. Но это есть.
        Прямо впереди вырисовывается затянутый металлической сеткой закуток наподобие большого вольера. Дверь в него настежь распахнута, тускло мерцает синим экранчиком магнитный замок. А внутри, у дальней стены нелепо возится на полу нечто большое, рыхлое, бесформенное. Слышится шипение, присвист, утробное бормотание и чавкающие, жующие звуки. Туша медленно шевелится, поднимает большую, бугристую голову, и из складок полти в мир впериваются бездонные, как два наполненных Мраком колодца глаза.
        Существо распрямляется на уродливых ногах - лапах, напоминая при этом сутулого, дряблого, с отвисшим животом и непомерно большой головой человека. То, что остается на полу в виде распластанной темной массы, оказывается трупом, у которого тварь, распоров живот, выжирала внутренности. Растянутые кишки напоминают мертвых толстых змей без начала и конца. Запрокинутое бледное лицо покойника забрызгано кровью, но в его выражении угадываются бесконечный ужас и страдание. Чудовище - трупоед брезгливо отряхивает передние лапы (руки?!) и медленно делает шаг вперед. И еще один…
        Вид твари настолько невыносим, что очень хочется хотя бы просто закрыть глаза, но этого никак не получается. Со стороны человек, недавно еще почти идеально владевший своим телом и психикой, вообще больше похож просто на манекен. Только кукла не имеет сознания, которое умеет чувствовать. А вот парализовать его никто пока не смог.
        Крик страха настолько заполняет собой грудь, что вырывается наружу в виде глухого едва слышного сипения. Из носа теплым ручейком исторгается потоки крови, голова горит огнем изнутри и готова лопнуть на части. Мерзкое, выползшее в явь из страшных порождений бредовых снов существо медленно двигает челюстями, по подбородку его сочится смешанная с пузырящейся кровью слюна. Ужас состоит даже не в том, что жизнь вот-вот прекратится. Смерть грозит живому существу в самых разных обликах, буквально на каждом шагу и в тысячах ипостасей. Но стократ страшнее быть просто съеденным заживо. Львы, тигры, медведи и волки хоть просто убивают свою жертву, милосердно обрывая ее существование перед употреблением в насыщение своего желудка. Эта же тварь явно не собиралась утруждать себя убийством. Зачем? Будущий обед и так никуда не денется, намертво парализованный воздействием палача на сознание. Если будет на то воля монстра, жертва сама возьмет нож и примется кромсать свое тело на куски, протягивая ломти мяса хозяину, истекая при этом кровью.
        Существо, медленно перебирая ногами по полу, идет вперед, к безвольно стоящему перед ним человеку. Чуть подрагивающие лапы - руки судорожно перебирают пальцами. Черные, наполненные холодом Космоса глаза пронизывают душу насквозь. Сердце человека, не в силах выдержать подобного, спотыкается, прерывает свою жизненную пульсацию, и…
        Призрак проснулся. Его колотило истеричной, крупной дрожью, челюсти свело судорогой так, что зубы скрипели, ногти сжатых в кулаки ладоней готовились прорвать кожу. Страх, равного которому еще не приходилось испытывать ни до, ни после, медленно втягивал свои щупальца, леденившие сердце. Сколько раз Призраку уже снился тот подвал Института, заброшенные лаборатории и чудовище, пожиравшее людей, делавшее их них безвольных марионеток? Много… Очень много раз, и скорее всего, избавиться от этого кошмара не удастся до самой смерти.
        Наверху, за многометровой толщей бетона, арматуры, камней, глины и земли наступал рассвет, холодная липкая сырость сочилась в подземелье через изржавевшие кожухи вентиляционных систем. Призрак неловко потянулся, хрустнув закоченевшими за несколько часов сна суставами, и сел на полу. В забытии он сам не заметил, как скатился с разложенных на полу досок прямо на сырой цемент, но защитный костюм спасал тело от влаги и переохлаждения. Призрак зажег фонарик, вытащил из нагрудного кармана маленькую фляжку с коньяком и жадно глотнул несколько раз. Настоящий «хеннеси» в Зоне стоил баснословно дорого, но на таком удовольствии бродяга не экономил. Должны же у человека быть хоть какие-то маленькие слабости?
        Вчера он пришел в этот тайник, принадлежащий ему, Стрелку и Клыку и принес, как и договаривались, основные детали разобранного прибора, способного создать для человека необходимую защиту от страшного пси-излучения. Этим трое бродяг занимались уже полгода, и дело шло к логическому завершению. Немало (негласно, правда) в свое время помог академик Сахаров, консультировавший Стрелка по природе излучения, а также кое в чем выручивший в плане радиоэлектронных деталей. Профессионал в области «тонких технологий» Клык взялся за сборку, а Призрак добывал по Зоне необходимое. Мечта, можно сказать, идея фикс Стрелка попасть на ЧАЭС, в сердце Зоны смогла увлечь и зачаровать его друзей. Стрелок искал разгадку тайны появления Проклятых Земель, а Клык и Призрак больше придерживались материальной подоплеки. Но если этот прорыв увенчается успехом, то это будет Счастье, с которым никто из них не уйдет обиженным.
        Детали прибора, завернутые в ткань и полиэтилен, Призрак сложил в нишу, выдолбленную в стене, и придвинул к ней массивный металлический шкаф. Маскировка, конечно, получилась так себе, на троечку, но буквально на день пойдет. Тем более, что подземелья были заброшены, и мало кто из бродяг отваживался соваться сюда. Говорили, будто на самых нижних ярусах когда-то располагались склады для лабораторий, а также насосная станция или еще что-то, и там плодятся и периодически лезут на поверхность разные кошмарные твари. Именно по причине такой грозной славы Стрелок в свое время и выбрал это место для тайника.
        В комнату, где и был схрон, можно было попасть только по шахте вентиляции, причем минуя или обезвреживая хитро поставленные растяжки-ловушки. Дверь с лестницы предварительно заблокировали и раскурочили замок, а вскрыть стальную плиту под тонну весом было реально только автогеном, да и то не факт. До сих пор же тайник служил троим приятелям верой и правдой, здесь оставляли ценности, а при необходимости отдыхали, спали, ели и ждали друг друга.
        База могучей военизированной группировки «Долг», расквартированная в заброшенных зданиях бывшего НИИ «Агропром», служила подземельям мощным «щитом», и бандиты если и ошивались вокруг, то «долговцев» боялись, как огня. Связываться не рисковали: группировка, помимо численности, располагала также несколькими БТРами и даже вертолетом огневой поддержки. Военные, которым «Долг» не раз и не два приходил на помощь и проводил с солдатами совместные рейды, на присутствие группировки в Зоне смотрел сквозь пальцы, а иногда и откровенно помогал вооружением и боеприпасами.
        Призрак знал, причем доподлинно, что основателем «Долга» был некий капитан Анатолий Таченко, военнослужащий войск коалиции, впоследствии устроивший имитацию обрыва связи со своим штабом и, вместе с товарищем, лейтенантом Чебурным положили начало ныне самой сильной группировке в Зоне. Кодексом «Долга» стало уничтожение всех проявлений агрессивных мутаций и беспощадная война с самой Зоной. Таченко и Чебурной, правда, на посту предводителя и заместителя главы группировки пробыли недолго. Слухи ходили разные, но сходились в одном: оба героя (и вдобавок еще человек пять, бывшие на тот момент в разведывательном отряде) без вести пропали где-то в районе станции Янов, совсем рядом с Припятью. Как в воду канули, и найти их не удалось. Даже следов, хотя «Долг», где своих не бросали, разыскивал Таченко и его отряд очень долго.
        Свято место пусто не бывает, и место Таченко занял после выборов генерал Крылов, в прошлом полковник спецназа, демобилизованный по ранению, и какими-то путями пришедший в Зону. Но к тому времени у «Долга» появился серьезный противник, такой, как группировка «Свобода», занявшая руины недостроенных производственных цехов в Темной Долине.

«Свободу» основал некий Витя Махно, и поначалу все бродяги считали его просто не наигравшимся в «казаков-разбойников» дурачком-переростком. Однако скоро с Махно были уже человек двадцать единомышленников, поднявших на земле Зоны черное знамя анархии. В «Свободу» стекалась кардинально настроенная молодежь, панки, хипии, растаманы, и просто любители лихой вольницы. Не отличавшаяся железной дисциплиной,
«Свобода» кипела свободой нравов и действий, провозгласила принцип «будь свободен сам и дай также жить и другому», и рьяно встала на защиту Зоны, видя в этом также и корыстные интересы. Ценные артефакты тоже ведь надо где-то брать, а если все эти чудеса еще и исследовать, то вообще рай наступит.
        Конечно, два идейных противника на одной территории существовать не могли, «Долг» мигом встал в оппозицию, группировки сцепились насмерть, и Махно вскоре был убит наемным снайпером. Таченко, «заказав» оппонента, наплевал даже на то, что несколько раз, пока «Долг» еще не набрал силу, а «свобода» была просто толпой бродяг с откровенно анархистскими принципами, несколько раз неплохо помогали друг другу, воюя с бандитами и ликвидируя конкурентов из числа самых агрессивно настроенных бродяг.
        Анархисты же, вопреки всем прогнозам, духом не пали и дело свое продолжили, тем более что материально-иедологическая база уже была создана и работала во всю мощь. Махно устроили торжественные похороны, как конунгу древних викингов, спалив труп на огромном костре, а на тризне выбрали нового предводителя, друга Махно Игоря Чехова, не замедлившего начать крестовый поход против «Долга», мстя за погибшего товарища. И, надо сказать, вполне успешно. Группировка показала нешуточную силу и боеспособность. Перебив массу народа с той и другой стороны, но не придя ни к какому консенсусу, «Долг» и «Свобода» просто разошлись по разные стороны
«ринга»-Зоны, как боксеры в перерыве. Так наступило шаткое равновесие, прерывающееся мелкими стычками перестрелками между отдельными отрядами тех и других.
        Кто из группировок был прав, а кто нет - решить могла, пожалуй, только история, но она пока не спешила сказать свое веское слово. «Свобода» намертво засела в Темной Долине и занималась какими-то своими делами, а «Долг» бился с мутантами на
«Агропроме».
        Призрак, Клык и Стрелок обо всем происходящем знали прекрасно, но вступать в группировки не торопились, хотя предложения с обеих сторон были. Хорошие бойцы и опытные исследователи Зоны всегда были в почете, и группировки стремились накачивать не только «мускулы» за счет боевиков, но и «мозги», привлекая к себе истинных знатоков Проклятых Земель, а также ученых-ренегатов. Соваться в анархистскую вольницу - значило неминуемо сцепиться с сильным «Долгом», и практически стопроцентно попасть им на прицел, а быть заодно с последователями идей Таченко обрекало на железную, но не всегда уместную, почти военную дисциплину. Напяливать такое ярмо на шею трое друзей не спешили, и поддерживали ровные, спокойные отношения и с теми, и другими, никак не ввязываясь в их межличностную грызню.
        Войны группировок беспощадно истребляли последователей обеих сторон, и уже мало кто мог бы точно заявить, от чего гибнет больше людей: от клыков, когтей мутантов, ловушек или же от пуль таких же представителей рода хомо сапиенс, но с иными моральными и идеологическими убеждениями. Призрак же для себя решил направлять оружие сугубо супротив мутантов и бандитов. Уголовников он вообще за людей не считал и готов был вырезать их до единого, невзирая на возраст и положение. Имелись на то свои причины, старые личные счеты…

…Помимо деталей прибора, Призрак оставил Стрелку кое-какое личное сообщение, записанное в память ПДА, мини-компьютера, которые с недавнего времени вошли в обиход бродяг и получили довольно широкое распространение. Удобные, компактные, непривередливые в обращении, приборчики часто служили для связи или передачи важных сообщений, хранения карт и информации. Кто-то уже даже пытался создать компьютерную сеть, но пока из-за постоянных сбоев и нестабильности электроники, работала она отвратительно.
        Впрочем, особо ценную информацию бродяги предпочитали передавать друг другу из уст в уста, либо записками, так как вполне резонно опасались радиоперехвата. Информация же часто ценилась гораздо больше артефактов и денег. Только, в отличие от них, она имела дурное свойство устаревать. Вчера за нее глотки резали, а сегодня никто и ломаного гроша не даст.
        Призрак был обязан Стрелку жизнью, и никогда этого не забывал, хоть и давно уже вернул долг сторицей. Он вполне понимал стремление Эдуарда прорваться к ЧАЭС и заглянуть в самую главную тайну Зоны, узнать, кто она вообще, но сам на такой подвиг бы ни за что не отважился. Удерживал элементарный инстинкт самосохранения, который, похоже, у самого Стрелка начал атрофироваться. За ненадобностью. Если бы можно было составить список самых безбашенных и отчаянных сорвиголов, Эдик - Стрелок занял бы в нем почетное место.
        Стрелок вообще сильно изменился с тех пор, когда Призрак вытащил его с раненой ногой из Припяти. Раньше он был простым молодым ученым, любознательным, но осторожным. Потом он по какой-то причине почти повздорил с Сахаровым, перевелся в экспедиционный отдел лаборатории… Пока не ушел в Зону совсем, пополнив собой список бродяг. Иногда он захаживал к уже фактически бывшему начальнику за заданиями или с целью продажи информации или артефактов, но очевидно было, что Стрелок старается держаться от академика подальше.
        А потом Призрак узнал, почему именно. Академик после их размолвки и ухода Эдуарда в вольные бродяги каким-то образом оформил фиктивные документы о его гибели в аномалии-ловушке во время очередной экспедиции (все знали непоседливый характер молодого ученого), так что не осталось даже тела. Тогда как раз сгинула целая группа, и по спискам там значился и молодой ученый. Сахаров просто смекнул, что от Стрелка будет гораздо больше пользы, чем от Эдика, и пошел по скользкому, но очень ему выгодному пути. Стрелок же никак и ничем не стал доказывать свое пребывание в мире живых людей в виде бывшего сотрудника лаборатории академика. Он вообще даже не дал понять, что сумел раскопать эту в принципе секретную информацию.
        Но предательство запомнил крепко. И не простил бы никогда. Просто оборвал все и так небогатые связи с миром вне Зоны, и стал фактически обитателем Проклятой Земли, о чем, видимо, ни капли не жалел. Эдик бесповоротно стал Стрелком, умным, хитрым, часто жестоким, живучим бродягой. А последнее время вообще не раз обмалвливался Клыку и Призраку о своих подозрениях: Сахаров помаленьку решил от него избавиться, причем кардинальным методом. Академик не одобрял мечту Стрелка проникнуть в сердце Зоны. Но и не мешал, по крайней мере, явно. А потом… Потом было нападение группы наемников. Трое друзей отбились, но Клык, как профессионал, сумел добыть информацию с одного на сто рядов запароленного ПДА врага-наемника, и выяснил, что ниточки этого нападения ведут в руки Сахарова.
        Мстить ученому Стрелок не стал. Небезопасно, бесперспективно и просто бессмысленно. Но понял: недоброжелателей у него стало еще больше. После встречи на опушке Рыжего Леса Стрелок пошел именно к Сахарову. Зачем? Призрак не знал, но и не стремился отговорить друга. Бесполезно. Может быть, есть какие-то старые долги, которые бродяга решил вернуть? Или что-то потребовать?
        Скоро, когда у Стрелка появится устройство, защищающее от пси-излучения, он предпримет вторую попытку прорыва к ЧАЭС, которая вполне может оказаться успешной, но вероятно, что закончится гибелью бродяги. Стрелок знал об этом, и на всякий случай уже был готов смерти. Некоторые из бродяг уходили к станции. И ни один пока не вернулся живым.
        На Сахарова тоже скорее всего кто-то нешуточно давил. Замыслы Стрелка о попытке прорыва на ЧАЭС не могли удержаться в тайне, и кому-то эти дела не были в радость. Но почему? Призрак не знал ответа. Самым темным и малопредсказуемым из всей компании был, конечно, Клык. Но Призрак, в своей искусственной паранойе, вызываемой для предотвращения беды и предательства, как ни старался, зацепок к мрачному парню найти не смог.

«Стрелок, берегись Сахарова, - когда-то предупредил Призрак товарища, - Он ведет двойную игру, а для нас она может закончиться плохо»

«Сделаю все, что смогу, - ответил бродяга. - Но в центр Зоны, живой или мертвый, я попаду все равно. А там уж и посмотрим, кто кого».
        Незнакомец подсел к Ивану Тайге в баре, когда бродяга, угрюмо глядя в стакан, наполовину полый дрянным портвейном местного разлива, сосредоточенно жевал бутерброд с волглым замаслившимся сыром. Иван не любил посторонних, и потому первая его реакция была тривиальной: нахамить покрепче, дабы отбить охоту подступать с вопросами, когда они совсем не нужны, и никто не намерен на них отвечать.
        Но вышло совсем не так, как предполагалось.
        - Здравствуйте, - вежливо представился незнакомец, - Хочу…
        - А я нет, - буркнул Иван, дыша крепким ароматом сивухи.
        - Жаль, - легко согласился парень, - Это могло бы вас заинтересовать.
        - Все, что меня интересовало, у меня уже есть. Отвяжись, а? Вон, к другим подкатывай.
        - Другие в Зону не ходят.
        Тайга медленно отложил недоеденный бутерброд и с интересом глянул на незнакомца.
        - А с чего ты взял, что я туда хожу? Ничего не попутал, паря?
        - Нет, не попутал! - весело подмигнул незнакомец. - Вы бродяга, зовут вас Иван по прозвищу Тайга. Один из ветеранов Зоны. Кстати, с вами давно желает побеседовать министерство обороны Украины, а также командование объединенной коалиции войск миротворческого контингента, несущих вооруженную охрану Периметра, который вы примерно раз в неделю успешно нарушаете при проникновении туда и возвращении обратно.
        - Ты мент, что ли? - ощерился Иван. Желание набить физиономию этому жизнерадостному белобрысому деятелю возрастало с каждой минутой.
        - Нет. Но разговор есть серьезный. Не смотрите так, и убивать меня не надо. Здесь не Зона.
        Да, сволочной парень был прав. До Периметра было километров десять, а тут, в мирном городке, кипела провинциальная спокойная жизнь. Даже в этом баре на окраине города, месте, пользующемся недоброй славой среди местных жителей, было стократ безопаснее, чем в любом самом невинном месте Зоны.
        Иван молча смотрел в пыльное окно, наблюдал за проходящими мимо безоружными, такими мирными и легкомысленными людьми, и вдруг понял: понять то, что он именно сталкер-бродяга, не надо иметь семи пядей во лбу, все и так предельно ясно. И парень этот прицепился неспроста. Милиция тут не при чем. Не стали бы они размениваться на провокатора и тратить деньги на такую слежку. Сразу бы подошли несколько дуболомов в форме, нацепили наручники, вытащили в двери и загрузили в машину. СБУ же столь мелкой сошкой, коим является Тайга, подавно не занималась бы. Мафия? Уже гораздо более вероятно. Интересно…
        - Ну и в чем заключается твое предложение? - уже более спокойно глянул на парня Иван.
        - Меня Мерфи зовут, - представился он.
        Слава богу, что хоть додумался руку не тянуть для приветствия. Очень Тайга не любил панибратства, и на такой жест не отреагировал бы. Нет смысла ручкаться с тем, кто, быть может, готовит тебе ловушку. Или вообще убить собирается.
        - О самом деле, полагаю, стоит говорить не здесь, - продолжил Мерфи, - Но суть скажу. От вас потребуется сопроводить одного человека до Рыжего Леса. Человек тот мало подготовленный к выживанию в Зоне, а вы специалист, и будете обязаны обеспечить ему выживание. На границе вас встретят. Вот и все. Ничего сложного.
        Тайга задумчиво покрутил стакан с портвейном, но пить больше не стал, отставил в сторонку.
        - А с чего вы взяли, что я вообще соглашусь? Почему не наняли другого бродягу? Или вообще военных? Или сами не взялись?
        - Хорошие вопросы, логичные, - Мерфи стал серьезным. - Вам нужны деньги. Мы заплатим, как скажете - деньгами или артефактами. Другой бродяга нам не подходит: вы один хорошо знаете район армейских складов и были там не один раз, другие тех мест избегают по вполне понятным причинам. С военными мы категорически не дружим, а сами, по правде говоря, не хотим подставляться. Нам выгоднее заплатить вам, а вы безупречно выполните работу. Репутация говорит сама за себя…
        Мерфи назвал сумму, услышав которую, Тайга поневоле задумался, хотя первоначально планировал отказаться от этого заказа. Но тут все дело менялось в корне. Бродяг был, в принципе, человеком нежадным, но заработать приличные деньги был всегда рад. Если бы сумма была чрезмерно велика - тут и гадать нечего, явный подвох и расчет на то, что не придется платить (так как некому будет). Тут же все было в самый раз. Заказчик неплохо ориентировался в ценах на подобные услуги и скупостью не страдал.
        Иван думал недолго.
        - Согласен. Но есть встречное условие.
        - Какое же? - Мерфи побарабанил пальцами по столу.
        - Сделка будет происходить в присутствии нейтрального человека, который будет свидетелем. Чтобы вы не устранили меня после выполнения заказа. Его процент - ваши расходы.
        - Разумно. Согласен. Но жизнь и разум человека, которого будете сопровождать, крайне важны для нас. Он должен добраться до Рыжего Леса любой ценой. Понимаете?
        - В Зоне все возможно, - Иван пристально поглядел на Мерфи.
        - Но в данном случае надо перехитрить саму Зону.
        - Я постараюсь. Но ничего обещать не могу.
        Мерфи снова расцвел широкой улыбкой.
        - Я думаю, что мы давно уже вышли из возраста пустых обещаний. Но свои деньги вы не упустите, верно? И они станут лучшей порукой вашего профессионализма.
        Машина ждала их на углу улицы, недалеко от полуподвального помещения бара. Разумеется, Иван и не предполагал шикарного лимузина. На дорогих авто разъезжают напоказ любители дешевого фарса, а в данном случае средством передвижения оказался старенький, обшарпанный «москвич». За рулем сидел рослый молчаливый парень в кожаной куртке, всю дорогу катавший во рту незажженную сигарету. Тайга пытался аккуратно расспросить Мерфи о заказчиках всего дела, но получал уклончивые ответы. Веселый паренек оказался не лыком шит и прекрасно умел скрывать важную информацию, никоим образом не портя беседу.
        За городом начинались участки жидкого, малорослого леса. «Москвич» свернул на проселочную дорогу, и трясся по ней около километра, пока не затормозил у припаркованного на обочине джипа с тонированным стеклами. Из «Чероки», заслышав шум мотора, вышел высокий пожилой мужчина в темном тканевом плаще. Встал, заложив руки за спину, небрежным жестом поправил очки с массивными линзами. Иван вгляделся в его лицо. Нет, кажется, нигде не видел ранее, хотя по осанке можно сразу определить военного.
        Первым из «москвича» выскочил Мерфи, следом вылез Тайга.
        - Приветствую, - чуть наклонил голову «господин»…
        И у Ивана сразу резко заболели виски, как будто в них вонзили длинные ледяные иглы. Он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть и удержать сковавшую лицо судорогу. Боль длилась буквально секунду, а потом исчезла также внезапно, как и началась. Ощущение было Ивану уже знакомо: легкое пси-воздействие, как возле ловушек -
«мозгодавок». Но чтобы такое исходило от человека?

«Веселое начало беседы», - обескуражено подумал Тайга.
        Халецкий глядел из-за решетки затравленным зверем. Здоровенный, всклокоченный, заросший щетиной, он теперь напоминал матерого бандита, только по недоразумению обряженного в форму армейского спецназа. Валерьян, встопорщив черные, щегольские усы, прохаживался взад-вперед по бараку. Деревянный пол так и скрипел под тяжелыми бутсами.
        - Ну и на что ты надеешься, балбес? Что тебя выручать пойдут?
        - Пойдут, - голос Халецкого был низкий, хриплый, наверное, уже и простуженный, - Не бросят, а вас, твари, покрошат на борщ. Сами не заметите, как из вас кишки наружу полезут…
        Валерьян обернулся к Шраму, стоявшему рядом.
        - У военных на посту Халецкий был командиром и все свои дела крутил через своих двоих доверенных людей. Мне уже сказали, что в нашу сторону выдвинулся отряд из десятка бойцов. Наверное, выручать своего командира. Их надо перехватить в районе АТП, там уже сидит в засаде несколько моих парней. Если мы уберем друзей Халецкого, ему некуда будет деться и он поневоле расскажет, где тот самый кейс, который ищет Сидорович. Вообщем, ты помогаешь нам, а мы тебе.
        Халецкий молча щерился на бродяг из-за решетки. Шрам вопросительно глянул на Валерьяна.
        - А не боитесь с вояками так кусаться?
        - Куда ж деваться, - пожал плечами предводитель бродяг, - Боимся. Да только выхода у нас нет. Все жить хотят, если мы сейчас отпор не дадим, нас бандиты совсем затерроризируют. И так от них спасения нет, а если им еще военные будут помогать, то вообще караул.
        Валерьян вразвалочку подошел к заваленному запчастями и инструментом верстаку, за которым сидел и сосредоточенно колупал какую-то железяку бродяга в замасленной робе.
        - Фургон, будь так добр, дай Шраму «бронебойку». А то ему с дробовиком и тарахтелкой против спецназа несладко придется.
        Механик отложил запчасть, встал и долго копался в металлическом ящике, который был приспособлен под оружейный сейф, чем-то там бренчал и ворочал тяжелые железяки. Потом вытащил оттуда странного вида оружие, протянул наемнику и пояснил:
        - Моя собственная переделка. За основу взят автомат Калашникова, ствол заменен, магазин тоже, стал гораздо тяжелее и не бьет очередями, зато приспособлен под стрельбу патронами от крупнокалиберного пулемета. Мощь страшная, так что приготовься к некислой отдаче. Патронов я тебе на четыре обоймы дам, больше нет. Будь другом, верни после дела, ладно?
        Шрам взвесил в руках массивную бандуру, потом повесил за плечо на ремне.
        - Это вы на слонов готовили?
        - Нет, - улыбнулся в усы Валерьян, - Для особо торжественных случаев. На дорогих гостей.

…Возле руин АТП Шрам уже никого не застал. Еще на подходе к развалинам он слышал отчаянную перестрелку, крики и взрывы гранат от подствольного гранатомета. Автоматов с подствольниками у бродяг он пока не замечал, значит, там вовсю орудуют военные. Если у них сыскалась «тяжелая артиллерия», значит, дело худо и бродяги Валерьяна попали в фатальный для них переплет. Не по Сеньке получилась шапка.
        Худшие предположения Шрама подтвердились. У забора АТП в разных позах валялись убитые бродяги, наемник издалека, затаившись в кустах насчитал пятерых. Еще один, смертельно раненый в живот - фактически потроха наружу - умирал неподалеку, он уже даже не вопил, а молча, страшно скоблил каблуками землю, корчась в судорогах. Военные засели внутри строений АТП, и Шрам понял, что бродяги погибли не зря: четверо солдат уже не вернутся на свой блокпост.
        Наемник вытащил «бронебойку», передернул затвор и в очередной раз очень пожалел, что Фургон, прославившись хорошим техником, не присовокупил к оружию оптический прицел. Или же, как понял отлично разбирающийся в оружии Шрам, он этой переделке как слону политграмота: прицел неудобен и его толком не пристрелять из-за отсутствия заводских, качественных условий изготовления оружия. Бронебойка была оружием ближней или средней дистанции, и о превращении ее в снайперский вариант не стоило и думать.
        Минут через десять военные зашевелились. Из пролома в кирпичной стене здания показался один боец, потом второй. Шрам терпеливо ждал: он уже знал, что именно ему надо сделать, чтобы выстоять одному против шестерых вооруженных людей. Его опыт профессионала уже подсказал выход из ситуации. Некстати накатила уже знакомая дурнота, слабость, закружилась голова. Шрам встряхнулся, поморгал глазами и сосредоточился.
        Отдача у бронебойки и вправду была просто чудовищная. Как кувалдой в плечо долбанули. Неудивительно - посылая пулю величиной с небольшой огурец, оружие просто обязано в полном соответствии с законами физики ошарашить стрелка
«дружеским» толчком. Шрама чуть не свалило с ног вообще - к такому он не был привычен. Зато и результат был, как говорится, налицо. Вернее, на чью-то несчастную голову.
        Наемник метил в грудь командира спецназа, а попал почему-то в лицо, которое буквально разбрызгало кровавыми ошметками и туманом вместе с черепом, несмотря даже на прочный шлем-маску. Предводителя Шрам определил сразу по скупым распоряжениям, отдаваемым им солдатам, а также по более серьезной броне. Вместо
«абакана» он держал в руках АС «Вал», с виду компактный и даже почти игрушечный, но от этого не менее убийственный.
        Грохот от выстрела раздался будь здоров, но наемник еще несколькими выстрелами успел скосить еще двоих бойцов, прежде чем они исчезли обратно за стеной здания. Раненых не имелось: пули бронебойки, вполне способные прошить навылет БТР, просто кромсали человеческие тела. Фургон поработал на совесть, чудовищное оружие, явно проигрывая в меткости, не оставляло врагам шансов выжить при попадании. Уцелевшие бойцы при первом же выстреле обучено попадали на землю и раскатились в разные стороны, заняв оборонительные позиции. Будь у Шрама обычный «Калаш» - это бы их спасло. Но не в этом случае.
        За одной из сторон пролома шевельнулось, и Шрам послал пулю прямо в стену. Кирпич так и брызнул в разные стороны, дыра стала на почти полметра шире, а солдата, прятавшегося за ней унесло куда-то вглубь здания. Наемник терпеливо ждал контратаки и даже «презента» в виде гранаты, но через несколько минут заметил, как оставшиеся в живых солдаты, пробравшись незамеченными внутри руин АТП, уже удирают в сторону блокпоста, прячась за деревьями и кустами. Шрам, конечно, не стал их преследовать. Скатертью дорожка.
        Осторожно спустившись вниз, он не побрезговал обшарить трупы бойцов и подобрать
«Вал», валявшийся возле обезглавленного тела командира, разжиться патронами, сухпайками из рюкзаков, а также индивидуальными медицинскими комплектами. Жаль, что на АС никак не присобачишь подствольный гранатомет, а таскать на горбу массивный «абакан» только ради «тяжелой артиллерии» наемник не хотел. Зато снял с одного из автоматов оптический прицел. Вещь очень полезная, обязательно пригодится в хозяйстве.
        Шрам уже собирался в обратный путь, как вдруг его внимание привлекла какая-то возня как раз на намеченной им дороге возвращения к Валерьяну. Наемник медленно опустился на землю и, используя прицел как подзорную трубу, вгляделся. Выругался сквозь зубы. Из подлеска неспешно выбралось целое стадо кабанов. Исполинские и свирепые даже на вид зверюги величественно прошествовали на уютную полянку и расположились там на отдых. Шрам прекрасно видел их острые клыки, почти превратившиеся в уродливые когти копыта, заросшие жесткой бурой шерстью туши, сплошь покрытые рубцами и язвами. Звери, перенеся локальные и полные мутации, приобрели уникальные, жизненно необходимые способности, зато их внешний облик теперь вызывал шок.
        Кабаны, особенно их чернобыльские «реплики» обладают неважным зрением, зато отменным слухом, и нечего было даже думать незаметно просочиться рядом с ними. Человек просто неспособен двигаться столь тихо. Обычные вепри, быть может, и не стали бы атаковать не проявляющего агрессии двуногого врага, но припять-кабаны непременно разорвут его в клочья, затопчут, а потом и сожрут. Проклятые Земли превратили величественное животное в опасного хищника - охотника, людоеда наподобие тигра или льва.
        Идти напролом наемник решился бы только в случае наличия у него за спиной пары БТРов или вертолета огневой поддержки. Рассвирепевший кабан идет на врага танком, невзирая на увечья и ранения, и не успокоится, пока кости жертвы не захрустят на зубах. Зная это, Шрам начал выискивать пути отступления. А их было совсем немного. Открытые поляны изобиловали ловушками - «комариными плешками», «лифтами» и
«каруселями». Стоило еще и спешить, пока удравшие бойцы спецназа не привели подкрепление.
        Шрам, извиваясь змеей, пополз через кусты налево, к старой автомобильной дороге. Датчик радиации начал угрожающе потрескивать: асфальт порядочно «фонил», но если не случится препятствий, опасный участок реально преодолеть быстро, не нанеся существенного вреда здоровью. Впрочем, о бренном теле Шрам уже не особо переживал. Он любой ценой стремился выжить вообще, и эта задача стала для него первостепенной. А пока есть надежда в виде работы на Лебедева и его группировку, все остальное отходило на задний план.
        Ловушки были хорошо заметны, и огибать их наемнику было легко. Пару раз только он чувствовал мягкое, почти нежное «прикосновение» гравитационных щупалец «карусели», точно приглашавшей человека зайти к ней в гости: один шаг в сторону, и тело моментально рванет в аномалию. И - конец. «А вдруг ловушки живые? - неотвязно крутилось в голове, - Только своей, особенной, непонятной людям жизнью? Коварство у них часто оказывается вполне разумным!»
        Добравшись до дороги, Шрам вскочил и, не таясь уже, припустил вперед, к обрушившемуся мосту. Сзади немедленно раздалось громоподобное урчание, отдаленно напоминающее свиное хрюканье. Кабаны, естественно, заметили улепетывающую жертву, но в погоню сорвалось всего двое. Остальным явно было лень шевелиться. Наемник на бегу обернулся и несколько раз выстрелил из бронебойки но, похоже, не попал. Плохо дело. Мутировавшие свинки неповоротливы и тяжеловесны, однако если разгонятся и наберут приличную инерцию, то мчатся весьма резво, а остановить их реально только попаданием из гранатомета.
        По Зоне вообще нельзя бегать: опасно для здоровья. Однако у наемника просто не имелось выбора, и он летел стрелой к железнодорожной насыпи. Под рухнувшим мостом был сталкерский «пост», но туда соваться Шрам не решился бы - вдруг впопыхах примут бегущего к ним человека за врага и подстрелят? Оставалась только дренажная труба слева от моста, ведущая насквозь через холм. Там можно будет встретить кабанов как полагается, не боясь удара с фланга.
        Наемник наддал, выжимая из ног все, что только получалось, и сумел опередить преследователей. Задыхаясь, он влетел в бетонный тоннель. Под ногой что-то мерзко хрустнуло, он скосил глаза и увидел растоптанный им человеческий череп. Рядом в грязи лежали изуродованные очки и двустволка с погнутым стволом - на нее, безнадежно ржавую и покалеченную, не позарился за прошедшие годы никто. Кто-то из бродяг нашел тут когда-то свою гибель…
        Шрам присел за куском бетонного блока и устроил поудобнее массивную бронебойку. Кабаны не заставили себя ждать. С хрюканьем и взревыванием они неслись к туннелю, топоча так, что аж земля дрожала. Наемник подпустил их поближе и открыл огонь. Одного свина буквально швырнуло на траву от чудовищных ударов пуль. Голова мутанта превратилась в месиво. Второй, не замечая гибели собрата, ринулся к жертве, но и его настигла незавидная участь. Ноги оказались перебиты выстрелами, инерция проволокла тушу по земле, и кабан забился в агонии, пока пули рвали его бока, прошивая фактически насквозь.
        Наемник, расстреляв кабанов, перезарядил оружие. От перегретого ствола поднимался дым, руки ощутимо дрожали после выброса адреналина и могучей отдачи. Очень хотелось посидеть тут немного и отдохнуть как следует, но надо было спешить. До бывшей фермы, где обосновались бродяги, оставалось всего ничего, рукой подать, а местность была «чистая», по крайней мере, уже без опасного зверья. Люди не терпели соседства с мутантами и выкашивали их огнем, стоило им только замаячить на горизонте.
        За бронебойку Шрам собирался сказать Фургону отдельное спасибо. Наемник искренне жалел, что техник наотрез отказывался продавать оружие. В Зоне зачастую именно убойность становилась решающим фактором, и оттого дробовики пользовались вечным и неизменным успехом. Гранатомет в этом плане просто великолепен, но тяжел, слишком ограничен боекомплектом и опасен для самого стрелка радиусом разлета осколков. Что толку палить по тварям из снайперской винтовки, если для их суперживучего организма пули все равно что тычки шилом? Больно, неприятно, часто кровища так и хлещет фонтаном, однако зверь бросается на человека, рвет его на запчасти, а потом удирает в Зону. Иногда умирать, но чаще - просто ретируясь. Отлежится и дальше пойдет.
        Вопрос выживания в Зоне зачастую решался именно проблемой выбора оружия. Новички или богатые туристы - экстремалы чаще всего закупали немыслимо дорогие импортные автоматические винтовки, оснащенные даже компьютерными приспособлениями коррекции прицела, инфракрасными визорами и тому подобной дребеденью. И оставались гнить в мертвой земле Зоны. Ветераны же, посмеиваясь над ними, уходили в самоубийственные по своей опасности рейды, но упрямо возвращались назад, обожженные, часто со свежими ранами, поседевшие, но - живые, сжимая в руках потертые «Калашниковы» или ружья-двустволки. Потому что фанатично хотели остаться в числе тех, кто еще ходил по Проклятой Земле.

«Я выживу, - мысленно твердил себе наемник, бредя по сырому и темному туннелю дренажной трубы. - Я обязательно выживу. Любой ценой…»
        Комарова разбудил упрямый стук в дверь. Раз, другой, третий… Визитер никак не хотел принять на веру нежелание хозяина комнаты вести с ним беседу, устыдиться и уйти себе восвояси. Потом, очевидно, отчаявшись достучаться кулаком, он пустил в ход ноги.

«Бух-бух-бух-бух» по двери отзывалось колокольным набатом в свинцовой после похмелья голове. Во рту царил омерзительный привкус последствия обильного возлияния. Вот ведь диво какое - пил вроде бы дорогой, качественный коньяк, а похмелье как от самой простой сивухи, производимой в подвале сельского дома из подгнившей картошки и дряблой свеклы. Глаза ломило от света ламп. Так и не выключил вчера свет, как и ляпнулся спать. А на полу что это за лужа мерзкого вида? Вонь-то какая… Блевотина, что ли? Чья? Мда, забавный вопрос. Ай-яй-яй, как не стыдно, Геннадий Петрович, а еще ученым человеком, доктором биологических наук считаетесь. В штаны-то еще не изволили накласть? Нет? Ну так подождите немного, и это свершится.
        Сгорая от стыда, Комаров схватил с вешалки куртку и накрыл ей позорную лужу, быстро сунул в стенной шкаф бутылку из-под коньяка и недоеденный колбасный хвост. Блевотина обнаружилась также и на откидной кровати, но эту проблему Комаров решил просто: набросил сверху край одеяла. Запашок, конечно, остался, отчего жилой отсек напоминал третьесортный бордель, но тут уж ничего не попишешь. Главное, что следы безобразия в глаза уже так явно не бросались.
        Комаров наконец распахнул дверь и обнаружил на пороге Литвинова, еще одного бойца спецназа и какого-то бродягу в потрепанном защитном комбинезоне и
«лифчике»-разгрузке. Оружие у него, понятное дело, отсутствовало - обыскали и временно отобрали. Капюшон бродяга скинул, и была видна его коротко стриженая почти седая шевелюра, уродливые шрамы от ожогов на темени. Нос посетителя делил поперек уродливый, глубокий рубец темно-синего цвета, а один глаз был полуприщурен от старого следа раны на виске. Комарова мысленно передернуло, когда взгляд бродяги уперся в него, как острая игла.
        - С вами срочно переговорить просит, - указал Литвинов на бродягу, - Срочная тема какая-то.
        - Лично, с глазу на глаз, - добавил незнакомец. Голос был каркающий, резкий.
        Литвинов вскинулся было, но Комаров кивнул, дескать, все в порядке, и кивком пригласил бродягу войти. Майора и солдата сопровождения отпустил восвояси заверением, что это по научному делу и беспокоиться нет нужды. Когда грохот армейских ботинок по коридору затих, Комаров вопросительно глянул на бродягу. Ученого в который раз уже мысленно передернуло: смертью пахло от этого пропитанного Зоной человека. Смертью, ужасом, кровью… Однако приперся он сюда явно не просто так. Есть серьезный разговор. Но какой?
        - Слушаю, - сказал Комаров, садясь на стул. Бродяге он кивком показал на табуретку, но посетитель остался стоять.
        - За Джину-то вас по голове не погладят, - вдруг заявил незнакомец. - Да и вообще дела у вас не ахти идут. Искренне сочувствую.
        - Что вы себе позволяете? - возмутился моментально опешивший от такого начала беседы Комаров. Он рассчитывал вести разговор о покупке-продаже ценного и редкого артефакта, о найме на работу нового проводника (весть о гибели Шрама, скорее всего, уже раскатилась среди сталкеров и вызвала определенный резонанс о вакантном месте), в крайнем случае - о полезной информации. Но выслушивать дерзости от проходимца - пардон…
        - Помочь вам хочу, - криво усмехнулся бродяга. Правда, от этой гримасы его лицо привлекательнее ничуть не стало.
        - Каким же образом? - саркастично осведомился Комаров, - Экспедицию оживить?
        - Нет. Мертвецов воскрешать я не умею, да и бесполезное это занятие. Скоро прибудет комиссия по расследованию обстоятельств гибели Павла и Джины, а в частности - кто именно туда их отправил накануне выброса. Соображаете? Сядете же, Геннадий Петрович. Как пить дать сядете.
        - Сейчас я вызову охрану, - не выдержал ученый, - Вас под белы рученьки выведут с территории комплекса, и сюда больше вы никогда не попадете.
        - Напугал ежика голой жопой, - фыркнул бродяга. - Я и сам уйду.
        - Тогда уходите. Немедленно.
        - Вот дурак… Я тебе собираюсь всерьез помочь, - бродяга уже перешел на фамильярное
«ты», но возмущенный ученый этого не заметил, - А ты еще что-то шеперишься. Я бы на твоем месте хоть выслушал, о чем речь идет.
        - Хорошо, - легко согласился Комаров, - Тогда выслушаю. Вы правы - надо быть справедливым.
        Бродяга достал мятую пачку сигарет и, не спрашивая разрешения, закурил. Впрочем, тут же включилась автоматическая, настроенная за запах табачного дыма вентиляция, расположенная по всему комплексу. В комнате повеяло легким ветерком.
        - Бежать тебе надо, - понизив голос до почти шепота, сказал бродяга.
        - То есть как бежать? - удивился Комаров, - Куда?
        - Я предлагаю тебе просто сменить место работы. Просто ты знаешь и умеешь то, что нужно кое-кому из очень серьезных людей в Зоне.
        - О чем это…
        - Все о том же. О том, чем именно занималась лаборатория Лебедева. А именно - проект 62.
        По лицу Комарова внезапно прошла резкая судорога. Он закусил губу, чтобы справиться с собой, и ему это удалось. Ему вдруг стало душно, и он резко рванул воротник. Прохлада в комнате на миг обернулась мертвящим холодом. Вот уж никогда он не думал и не гадал, как и при каких обстоятельствах он вспомнит, вернее, ему напомнят о том, что он так старательно пытался забыть.
        - Откуда вы раскопали эту информацию? Лебедев, Каланча, Суслов, Новиков, Карандин давно мертвы. Они погибли во время катастрофы, а потом Институт в темной долине исчез, там осталось просто огромное болото… - просипел Комаров, - О чем вообще может быть речь? Я просто ксенобиолог. Занимаюсь исследованиями фауны и флоры Зоны. Проект 62 - фикция, его нет и не было никогда, все материалы уничтожены…
        - Не все. Например, работающий прототип установки «Пульс». Зачем ты врешь, ученый?
        - «Пульс»… Сахаров говорил, что он был похищен из института… Вами?
        - Не мной лично, - усмехнулся бродяга, - А моими работодателями. Я просто посредник. Лебедев и большая часть его соратников не погибли. Более того, они здесь, в Зоне. Главари группировки «Чистое небо», занимаются исследованиями, но идут своим путем и старательно шифруются - на то у них есть особые причины. Так вот, большая часть «проекта 62» сохранена и ждет своего развития. И только вы теперь сможете ей заняться.
        - Я ничего не знаю об этом… Абсолютно. Я ушел из лаборатории Лебедева почти за год до катастрофы и занялся биологией, это моя вторая специальность. Такой вот курьез. Да я и не был никогда у руля этого проекта. Карандин и Новиков отвечали за технические стороны проекта.
        - Они для нас уже недосягаемы.
        Комаров сосредоточенно потер лоб. Мысли в голове путались, и эта каша бурлила, давила череп изнутри. Ученому казалось, что он сходит с ума.
        - Мы предлагаем тебе, - медленно и очень спокойно заговорил бродяга, - Присоединиться к нам. Здесь ты уже попал в полную задницу, и даже если тебя не посадят, то ученым с мировым именем тебе не бывать. Я знаю, что ты любишь Зону, так вот, тебе представляется возможность, которой у тебя не будет нигде и никогда: ты получишь почти безграничные возможности для исследований. Материал, хорошее оборудование и много чего еще. Семьи у тебя нет, с родственниками теплых отношений
        - тоже. Что тебе делать там, за Периметром? Быть среди шакалов, которые именуют себя Федерацией Исследований? Да тебя разорвут в два счета. Ты не кабинетный работник и политик из тебя никакой, а из Зоны тебя скоро вышибут в два счета. Вот и думай о перспективах. Метлой махать ты не пойдешь, к станку на завод тоже. Твои мозги и знания пригодятся здесь. Но Зону тебе больше не покинуть. Никогда. Выбирай
        - или фактическая смерть как ученого там, или почти безграничное могущество как научного деятеля здесь.
        - И куда же пойдут результаты моих исследований? - усмехнулся Комаров. - На завоевание Мира? У вас там что, второй Гитлер завелся? Простите, мне слабо верится в ваши слова. Вы же просто используете меня, как, простите, презерватив, и когда реанимируете «проект 62», просто выкинете. Точнее, пристрелите. Вы вообще знаете, что будет представлять из себя реализованный в жизнь проект? Представляете себе мощь этого оружия? Да мне же точно голову отрежут.
        - Нет, зачем? - удивился бродяга, и снова смертью повеяло от его фигуры, - Такими людьми, как ты не разбрасываются. Повторяю: твои знания очень нужны. Реализуй их, пока не поздно.
        - Чтобы убить Зону? - уже без тени сарказма спросил Комаров.
        - Нет. Чтобы любой ценой спасти и защитить ее.
        Комаров работал в лаборатории Лебедева несколько лет, и бродяга был прав, заявляя, что Геннадий Петрович много знает о том самом «проекте 62». Электромагнитная пушка, или, как ее называли между собой конструкторы, Пушка Гаусса обещала стать практически абсолютным оружием. Энергия последовательно активируемых могучих соленоидных катушек, расположенных по всей длине ствола, разгоняла снаряд до сумасшедшей скорости, почти сопоставимой со скоростью света. Вольфрамово-хромовые
«пули» даже могли бы испариться от простого трения об воздух, если бы не создавали во время полета фактически вакуумную «бутылку» вокруг себя - это уже была непосредственно разработка самого Комарова, его «ноу-хау». Лебедев поручил ему эту задачу - и он решил ее, причем с полным успехом.
        Проблема использования пушки заключалась еще и в том, что установка в подземной лаборатории во время испытаний пожирала океан энергии для питания могучих электромагнитов. Тот заряд электричества, который насыщал исполинские конденсаторы пушки, был сопоставим с полусуточными расходами небольшого городка, и вопрос стоял еще и в портативности установки. Целый «поселок» из трансформаторов и громоздкого оборудования обслуживания «проекта 62» занимал солидных размеров комплекс технических сооружений полигона.
        Но тут, опять же по разработке самого Комарова, выход нашла Зона. А именно - ученые научились «выдаивать» необходимую энергию из артефактов «грави» и
«батарейка», подвергая их резко меняющемуся в контрасте магнитному полю. Для его создания хватало и небольшого аккумулятора. Так работало реле-регулятор в автомобильных генераторах, подавая относительно небольшое напряжение на обмотку возбуждения генератора, чтобы он мог работать и выдавать ток в режиме самообслуживания.
        Никто, кроме Комарова не знал подробностей его разработки. Лаборатория переживала тяжелые времена, и его «артефактная сборка», вынеся буквально пару испытаний в
«полевых» условиях, отправилась на склад, а «проект 62» оказался временно заморожен, основные же усилия исследовательского сектора оказались брошены на запуск и отладку установки «Пульс». Комаров из-за этого поругался с Лебедевым, после чего их отношения обострились, и Геннадий Петрович подал в отставку. Дальше тропки Лебедева и Комарова разошлись, а разразившаяся вскоре Катастрофа оборвала их навсегда.
        Экспериментальная установка, прототип «пушки Гаусса» так и осталась в подземном бункере лаборатории под Припятью, и Зона сама сделала те места недоступными для людей, окружив их гигантскими полями жутких ловушек, хищными тварями, рыщущими там, и убийственным радиационным фоном. Может, как потом не раз думал Комаров, это и к лучшему, природа сама позаботилась о том, чтобы отобрать у ребенка-человечества страшную игрушку. Не смогла спрятать от него тайну атомного оружия, так хоть секреты артефактов не достанется в руки. Люди ведь все великие тайны природы норовят обернуть не иначе как в оружие для уничтожения себе подобных и всего вокруг заодно.
        Комаров теперь оказался перед самым нелегким выбором в его судьбе. Жизнь среди людей - на положении изгоя-парии, лишенного любимого дела, фактического смысла существования… Или туманные и ненадежные, но все же перспективы делать то, что не мог ранее. И все же - кто они, те таинственные, но имеющие нешуточную власть люди, пославшие к нему этого бродягу? Демон искушения прочно засел в душе Комарова, терзая ее.
        Ученый раз за разом спорил с ним, пытаясь найти отговорки не ввязываться в авантюру… И не находил их убедительными. Еще до конца не разобравшись в себе, он уже знал, что принимает предложение странного и страшного бродяги.
        Бандитов Шрам заметил еще издалека. По правде говоря, не увидеть такое стадо (иначе толпу криминального социального элемента язык не поворачивался назвать) не мог бы только слепой. И глухой, так как шума, гогота и рева подобное стойбище питекантропов производило много. Ни о какой дисциплине, маскировке и серьезности речи тут и не шло, бандиты вели себя привольно, как дома или на пляже в отпуске. Подобная беспечность смешила и удивляла одновременно. Впрочем, Шрам ничего, кроме гибели, этой человеческой мрази и не желал.
        Плохо было то, что вход на Свалку был обнесен высокой бетонной стеной, а чья-то
«добрая» душа догадалась намотать поверху колючей проволоки. Проход оставляя только один - прямо в лапы бандитам. Как ни старался Шрам проскользнуть незамеченным, его все же увидели. Залязгали затворы, тут же раздался чей-то вопль:
        - А ну стоять, фраер! Грабки кверху и не дергайся!
        Наемник подчинился. Он уже знал, что уголовники, хоть и являющиеся беспардонными грабителями на своих территориях, за определенную мзду все же пропускают посетителей через Свалку. Оставалось только надеяться, что не позарятся на оружие и бронезащиту, выторгованную у Валерьяна в обмен на услуги по ликвидации отряда военных и вырванную у Халецкого информацию. Предводитель бродяг подсобил не только с комбинезоном, а еще и поделился патронами к «Валу» и стареньким, но еще вполне исправным детектором аномалий, который работал все же лучше, чем встроенный в ПДА, да еще и способный обнаруживать артефакты. Тем более что в одном из карманов костюма лежали завернутые в полиэтилен деньги. Сумма не очень большая, но, тем не менее, отдавать ее будет очень жалко…

«Вал» висел за плечом, и схватить его не будет проблемой. Мощная дозвуковая пуля тяжелым тараном прошибает даже кевларовые бронепластины армейской защиты, а уж самодельные, обшитые изнутри кусками текстолита бронежилеты бандитов даже не заметит. Руки так и чесались срезать троих уголовников одной короткой очередью, но переполошить весь лагерь бандитов и заставить их начать охоту за собой Шрам пока не решался.
        Один из бандитов подошел совсем близко. Двое других замерли в паре шагов от бродяги. Оба были вооружены «калашниковыми», и держали оружие наготове. Плохо. Неужели и правда ограбят?
        - Так, фраер, ты на нашей территории. Чтобы пройти надо платить.
        - Без базара, - перешел на нужный жаргон Шрам. - Сколько?
        - Ишь ты, сечешь фишку, - ухмыльнулся бандит. От него нестерпимо пахло скисшим потом и водочным перегаром, - Сколько при себе есть - все наше. Снарягу не тронем, не ссы. А бабло на общаг пойдет, сам понимаешь, пацанов уважать надо.
        - Не пойдет, - качнул головой наемник, - Косарь отстегну, не больше. Деньги на другую тему нужны. Не серчайте, братва.
        - Опа, еще и торгуется… - покачал головой бандит. - Ладно, идешь с нами. По-другому базарить будем тогда… Шиш, Кеша, берем его, жи…
        И не договорил. Шрам, сообразив, что по-хорошему уже не договориться, сильно и коротко пнул тяжелым ботинком уголовника по ноге, добавил локтем в висок и, сцапав его за шею, развернул, прикрываясь им как щитом. Бандит заорал, выругался трехэтажным матом, но, пойманный на удушающий захват, дергаться не рискнул. Шиш и Кеша замерли в нерешительности, что же им делать дальше. Наемник отступал к кустам, волоча заложника с собой.
        - Не стрелять, усоски! - хрипел бандит, задыхаясь. - Меня продырявите!
        Шрам, прикрывшись телом уголовника, нырнул в густую зелень кустов, пинком отшвырнул от себя врага, а потом юркнул в неглубокий овраг, сразу же упал на землю. Правильно сделал - тут же загрохотали автоматы, прошивая кусты насквозь, рубя ветки и листву. Шрам отполз подальше, вскочил и что было духу помчался прочь, пригибаясь, чтобы не зацепило ненароком. Впрочем, бандиты палили в другую сторону, бестолково переводя патроны и грязно ругаясь.
        ПДА в кармане комбинезона закурлыкал, и наемник, когда удрал на безопасное расстояние и спрятался, достал приборчик и прочитал сообщение. Усмехнулся. Обиженные им бандиты уже разослали сообщение на все активные адресаты о дерзком бродяге, который прошел через их кордон, не заплатив, да еще и жестоко оскорбив самого Валета. Чем был знаменит отпинанный и чуть не придушенный Валет, Шрам не ведал, но бандиты осерчали не на шутку и сообщение так и ломилось от ругательств и эпитетов, которыми они награждали наглого бродягу. С грамотностью и правописанием у уголовников, как всегда, были серьезные проблемы. Со словарным запасом, кроме матерного и блатного - тоже.
        Наемник, удобно устроившись за огромной, ржавой и бесформенной металлоконструкцией, извлек бинокль и принялся осматривать территорию. Халецкий недолго упрямился и капризничал, когда ему сообщили о гибели посланного ему на выручку отряда вояк. Ретивый командир понял всю несостоятельность своего упрямства, а когда Валерьян пообещал ему еще и «форсированные методы ведения допроса», сиречь пытки, запел, будто курский соловей.
        Кейс с товаром, перехваченный у убитых бродяг, он спрятал в перевернутом и обугленном остове армейского «УАЗика», валявшемся под маленьким мостом, под дорогой, недалеко от автобусной остановки, действовал по принципу «под свечой темнее всего», и никто не полезет искать ценность там, где ее проще всего найти. Метод себя оправдал, и окажись Халецкий упрямее, кейс не нашли бы и до морковкиных заговин. Шрам без проблем разыскал сундучок и доставил его Сидоровичу, а торговец, как и обещал, поделился информацией.
        Кое-что из радиоэлектронного барахла Клык у старика все же купил - ушлый торгаш до последнего наводил перед наемником тень на плетень. Но нужного бродяге у Сидоровича оказалась совсем немного, и он посоветовал покупателю сходить на Свалку. Там промышляла целая команда сталкеров-диггеров, копавшихся в грудах разнообразнейшего технического хлама, выискивая при этом сохранившиеся ценности. Таких подчас попадалось немало! В том числе и разной радиоэлектроники, советского времени, дубовой, примитивной, но надежной, как топор.
        Сидорович даже скинул Шраму на ПДА свежие карты Свалки, где и пометил место лагеря диггеров, а также места тусовок бандитов и прочей нечисти. По Свалке часто ошивались пробравшиеся туда бродяги, наблюдали, разведывали, делали выводы, анализировали и делились друг с другом информацией. Так что Шрам ничуть не жалел о потраченном на поиск кейса времени. То, что он узнал, было гораздо ценнее!
        На Свалке также был небольшой лагерь вольных бродяг, отщепенцев, где верховодил некий Дикий Напр, повздоривший из-за чего-то с Валерьяном, собравший своих товарищей и ушедший с Кордона осваивать новые территории. Сидорович предупредил Шрама, что этот бродяга имеет действительно неукротимый и буйный нрав, за что и получил соответствующее прозвище, и соваться к этим ребятам без крайней на то нужды не рекомендуется. Напр, такое впечатление, уже заработал прогрессирующую паранойю, и готов был пристрелить без лишних рассуждений любого незнакомца, подозревая в нем засланца бандитов, которых ненавидел до судорог.
        В этом была и немалая доля здравого смысла. Местный криминальный авторитет Йога, оккупировавший со всей бандитской братией заброшенное локомотивное депо, с радостью свел бы с Напром и его людьми счеты - досужий бродяга сидел у него как бельмо на глазу, или будто заноза в заднице: не очень уж больно, но крайне дискомфортно.
        Сталкеры заняли развалины трехэтажного строения, оборудовав там укрепления для полноценной круговой обороны, и выжить их оттуда было реально лишь с помочью гранатомета, которого у уголовников, к счастью, не имелось. Да и то меткость у РПГ оставляла желать лучшего, а вокруг высотки было открытое пространство, прекрасно простреливаемое ребятами Напра. Обстрелять здание позволяла только пристрелка на месте, это требовало минимум нескольких зарядов, да и то одного-двух попаданий будет маловато, да и чудовищно дорого. Бандиты несколько раз пытались штурмовать руины, каждый раз получали жестокий отпор, теряли людей и, в конце концов, отступились, а на блокаду или сколько-нибудь агрессивные действия против самоуправства бродяг у них не хватало элементарной организованности, опыта и дисциплины.
        В итоге, обмениваясь через ПДА сообщениями, Напр и Йога пришли к определенному консенсусу: бродяги не борзеют, не расширяют лагерь за пределы высотки, не обстреливают бродящих по Свалке бандитов и вообще считаются с присутствием криминального элемента по соседству. А взамен Йога не штурмует высотку, не мешает торговле и диггерской деятельности, главное, чтобы те не лезли к самому депо. Да бродяги и не были такими дураками, чтобы соваться в самое логово врага. Конечно, ни Напр Йоге, ни бандит сталкеру не верили ни на грош и каждый бы при удобном случае нарушил бы договор, но видимость мирного соглашения все же существовала.
        Знакомиться ближе с одичавшим и настороженным «войском» Напра у Шрама желания не возникало, и он намеревался обходить полуразрушенную высотку - равно как депо - десятой дорогой. Пусть местные жители сами свои проблемы решают, а наемник ввязывался в их войны только в случае прямой выгоды для себя. То есть для своего выживания.
        Справа от асфальтированной дороги, ведущей через Свалку, источало ядовитые зловонные испарения небольшое болото, точнее - несколько заполненных мерзкого вида жижей канав и пара сотен квадратных метров вытравленной кислотными парами земли с парой скелетов засохших на корню деревьев. Дальше располагался небольшой, но довольно густой лес, изобиловавший даже на беглый взгляд ловушками. Кроме того, Шрам заметил мельтешение силуэтов и понял, что где-то там обитает и немаленькая собачья стая. И что самое поганое - идти ему предстояло именно в том направлении, чтобы попасть в диггерский лагерь…
        Шрам немного отдохнул, перекусил консервами из добытого после боя с солдатами армейского сухпайка, сделал несколько глотков воды из фляжки и двинулся дальше. Следовало спешить, тем более что с самого утра по небу бродили тучи, которые в конечном итоге разродились мелким, холодным дождем. Влага, сегодня источаемая небесами, как ни странно, не были ни ядовитой, ни кислотной, ни радиоактивной, но тем не менее отменно противной, заставившей быстро отсыреть и комбинезон, и ботинки, и даже рюкзак. Бродить по Зоне и без того занятие не из легких, а дождь вовсе превращал это дело в пытку.
        Ближе к ядовитому болотцу воздух настолько насытился испарениями, что пришлось натянуть респиратор, но даже сквозь него ощущалось жгущее носоглотку зловоние. Детектор аномалий залился трелью, предупреждая о химической опасности. «А то я сам не вижу!» - саркастически подумал Шрам, задумчиво разглядывая мигающее табло. Где-то в переливающейся ядовитой жиже затаился артефакт, но никакого желания лезть в гадость наемник не испытывал. Хай с ним, может, кто другой потом подберет.
        На окраине болотца возвышался, криво покосившись, импровизированный крест, связанный проволокой из толстых деревяшек. К кресту оказалась приколочена табличка из куска фанеры. Дерево потемнело и кое-где раструхлявилось от климата Зоны, скоро все сооружение уже рухнет, но на фанерке можно было до сих пор прочитать коряво, наспех выведенную надпись: «Дима Хантер, погиб в «газировке». Покойся с миром, брат». И дата смерти, примерно полгода назад. На вершину креста был натянут иссохший, уже кое-где полопавшийся противогаз, слепо таращащийся на мир мутными стекляшками окуляров. Друзья неведомого Хантера не бросили друга разлагаться в химической дряни, вытащили тело и предали земле. Редкость, однако. В большинстве случаев с трупами тут не возятся, ведь Зона сама «утилизирует» тело.
        Гавканье и вой собачьей стаи не на шутку тревожили Шрама. Поодиночке эти твари не очень опасны, но если навалятся всем скопом, то дело может кончиться фатально. Наемник двигался быстро, но осторожно, крадучись, не поднимая высоко головы. Может, и пронесет, и не придется нестись, как угорелый, на ходу расстреливая мчащиеся уродливые силуэты, молясь, чтобы в тело не впились мощные, вырывающие куски плоти челюсти.
        Обошлось. До лагеря диггеров оставалось совсем чуть-чуть, Шрам укрылся за старой покрышкой от грузовика и внимательно осмотрелся. Что-то тут было не так. Обычно бродяги, даже если не очень хотят выдавать свое присутствие, все равно хоть переговариваются, или вьется дымок костра. А тут все было тихо и мертво, и под импровизированными навесами из тента не виделось ни единого движения. Шрам подождал немного и пошел вперед, демонстративно закинув оружие за спину, чтобы не провоцировать бродяг.
        Лагерь собирателей хлама очень напоминал стойбище бомжей на огромной мусорке. Такие же «шатры» и палатки, собранные из всего, что только можно, раскиданное барахло, обложенное камнями и кусками железа кострище с давно потухшими углями… Из общей уныло-прозаической картины, привычной глазу любого славянина, выбивалась только одна жуткая деталь: разодранные трупы хозяев лагеря, разбросанные там и сям.
        Наемник был привычен к виду смерти, но и тут его замутило от вида изуродованных тел. Казалось, людей буквально рвали на части, причем вместе с одеждой. Создавалось впечатление, что даже еще живых. Все трупы к тому же оказались основательно объеденными, кровь, куски плоти, раздробленные кости и лохмотья одежды были разбросаны повсюду. Шрам пошевелил ногой изуродованный дробовик. Оружие кто-то шарахнул о землю с такой силой, что ствол погнуло и частично оторвало от цевья. Следов на земле была масса, но звериных не наблюдалось. Разве что глубоко вдавленные в почву и траву отпечатки подошв ботинок и сапог, и еще - следы ладоней, причем с неестественно длинными ногтями, как будто те, кто их оставил, опирались при передвижении и на руки и скакал по-обезьяньи.
        Шрам уже понял, кто перебил диггеров. На лагерь напали снорки. Твари, когда-то бывшие людьми, но теперь мало кто решился бы искать в них что-то человеческое, кроме, пожалуй, внешности… Комаров говорил когда-то, что это - те, кто имел несчастье попасть под Выброс. Или еще какую-то дрянь, превращающую человека в порожденье Зоны. Так или иначе, но бывшие люди скакали теперь, подобно обезьянам, на четвереньках, питались сырым мясом, рычали и ревели, обладали чудовищной силой, живучестью и агрессивностью, а на голову натягивали старые противогазы. Все нервы на их теле были атрофированы, кроме лица, которое они оттого и стремились защитить любым способом.
        Жертву снорки разыскивали, ориентируясь по феноменальному обонянию, догоняли и забивали насмерть жуткой силы ударами, а потом рвали на части прямо руками и пожирали. Неизвестно, какая дрянь осталась у них в головах вместо мозгов, но на организацию полноценной загонной охоты соображаловки вполне хватало.
        Шрам собрался уже уходить из разгромленного лагеря, пока снорки не приперлись сюда снова, но его внимание привлекло негромкое курлыканье, доносившееся от одного из трупов. Это ожил ПДА покойника, принимая какое-то сообщение. Наемник достал чудом уцелевший приборчик из кармана мертвеца, прочитал сообщение: «Семецкий, Агропром, аномалия «факел». Компьютерная сеть уже дошла до того, что иногда могла и фиксировать причину смерти хозяина, если приборчик мог засечь ее при помощи своих сенсоров, а потом выдавала в сеть некролог. А Семецкий - это вообще отдельный разговор… Легенда Зоны, мать ее.
        Наемник принялся копаться в архиве сообщений в ПДА, в надежде найти хоть что-то, наводящее на почти потерянный след Клыка, и в итоге его поиски увенчались успехом. Сообщение, полученное всего час назад, владелец уже не успел прочитать. Либо отстреливался от чудовищ, либо уже был мертв. Из сообщения следовало, что диггеры нашли какую-то нужную Клыку деталь, но, кажется, неисправную, и всего одну вместо четырех. Клык ругался, сердился, и сказал, что денег не даст, пока все нужные детали не окажутся у него, а потом ушел восвояси. Диггеры, чтобы не упускать выгоду, отрядили одного из своих ребят, самого сведущего в вопросах коммерции и дипломатии, чтобы тот догнал Клыка и упросил дать хоть немного денег. ПДА, настроенный на разные частоты, выдал, что посланец ушел совсем недалеко, буквально на километр, и сигнал его мини-компьютера замер на месте.
        Шрам сунул приборчик в карман, не выключая его, привел оружие в боевую готовность и поспешил в указанном компьютером направлении. Почти потерянный след обозначился снова. Если гонец еще жив и может говорить, то он, даже если не догнал Клыка, может сообщить, куда ушел бродяга. А уж наемник вытянет из него эту информацию любой ценой!

…В траве возле здоровенного камня валялось несколько собачьих трупов. Свежие раны от пистолетных пуль еще кровоточили, в воздухе витал слабоуловимый запах пороха. Камень, а скорее всего верхушка вросшей в землю гигантской скалы поднималась подобно небольшому дому. Валун расположился в ложбине между двух пологих холмов, поросших невысокой травой. Там, на вершинах располагались «горячие пятна», по крайней мере, так сообщал датчик радиации. Теперь становилось понятно, почему Клык пошел именно сюда, а не напрямик.
        Не успел Шрам додумать эту мысль, как его внимание привлек злобный собачий лай и визг, доносившийся со стороны рощи. Он становился все ближе…
        - Эй, не жди, давай на камень! - раздался вдруг голос сверху.
        Наемник поднял взгляд вверх и увидел, как с верхушки камня свесился человек и протягивает ему руку. Скорее всего, это и был посланник ныне покойных диггеров. Он, видимо, имел несчастье стать объектом охоты собачьей стаи и спасся от нее на этой глыбе, отстреливался оттуда, сколько мог, а потом просто затаился, пока не увидел Шрама.
        Наемник, не задумываясь, схватился за руку и проворно вскарабкался на камень. Лезть было легко - валун был весь в глубоких трещинах и разломах. А следом уже неслось десяток собак. Судя по топоту и лаю, скоро должны были подоспеть еще примерно столько же. Шрам сдернул с плеча «Вал» и приник к прицелу. Рядом щелкнул затвор пистолета диггера.
        Бродяги приняли слепых псов в два ствола, и лощина вместо хищного рева наполнилась визгом и отчаянным воем гибнущих чудовищ. Собаки не видели свою добычу, но феноменальное обоняние и слух подсказывали: вот они, прямо перед вами, никуда не бегут, хватайте и рвите! Жаль только, что разума предположить ловушку уже не хватало, и собаки умирали под пулями отчаянно спасавших свою жизнь людей. Бежать все равно было некуда!
        Собачья стая лезла со всех сторон, и кабы не камень, оборону бродягам нипочем не удержать: смяли бы и задавили сплошным потоком. От голода у тварей практически отключался инстинкт самосохранения, они буквально сходили с ума от присутствия пищи… И гибли.
        В итоге от немаленькой, голов в двадцать с лишним стаи в живых осталось собак пять, не больше, до которых дошла, наконец, вся тщетность их стараний добраться до людей, и они предпочли ретироваться. Земля под камнем была буквально завалена свежими трупами тварей, кое-кто еще корчился, умирая. Воздух пропитался запахом крови, экскрементов, пороха и отвратительной гнилостной вони, которую часто источают выродки Зоны.
        Диггер спрятал пистолет и откинул с головы капюшон брезентовой куртки, оказавшись совсем молодым парнем, протянул Шраму руку:
        - Будем знакомы. Васян. Спасибо, брат, выручил меня. Один бы не знаю, как отстрелялся бы, патронов бы точно не хватило.
        - Ты шел за одним бродягой, Клыком его кличут. Мне очень надо срочно увидеться с ним. Куда он ушел? - спросил Шрам, понимая, что диггер просто обязан поделиться информацией.
        - В Темную Долину, - ответил Васян, - Он к Дядьке Яру из «Свободы» за деталями для какой-то электроники пошел. Мы ему искали-искали, кое-что нашли, но мало, да и то наполовину сгоревшее оказалось, вот он нас на матах оттаскал и поперся к фриманам. А мне теперь до своих пилить… Пока с собаками тут бился, Клык учесал уже, не догнать.
        Наемник немного подумал и хмуро сообщил:
        - Ты вот что, парень, в свой лагерь обратно не суйся.
        - Что такое? Почему? - удивился Васян.
        - Нет там уже живых никого. Снорки разгромили. Вот, держи - и сунул бродяге найденный на трупе ПДА, - Может, сыщешь там что полезное.
        - Опа… Это же Джона гаджет… - новость, как кувалда, ошарашила бродягу, он даже замер с открытым ртом, - Ну и куда я теперь? Что, всех положили, говоришь? Ни фига себе…
        Шрам молча кивнул и спрыгнул с камня на землю. Васян что-то еще порывался сказать, но у наемника не было времени и желания его слушать. Все, что было надо, он уже узнал, и теперь торопился дальше. Значит, в Темную Долину.
        Васян сзади кричал нечто невнятное, но Шрам не оборачивался. Он уже фактически спас этого человека и, конечно, небесплатно, так как вообще не имел привычки творить добро бескорыстно. Умение выживать даже в самых плохих условиях давно сделало из наемника прожженного прагматика, и он ни разу не пожалел об этом. Выручать Васяна снова, вести его до лагеря Дикого Напра никак не входило в планы Шрама, значит, он этого делать и не собирался.
        Наемник поднялся на холм. Счетчик радиации угрожающе потрескивал, но не заходился воем, как вблизи «горячих пятен». Здесь давно проникали в Темную Долину целые караваны бродяг: тропа уже была неплохо проторена, и сбиться с нее мог только слепой. Или же Зона сама сделает ее непригодной, «посадив» на ней несколько ловушек. Ничего! Люди обойдут и их, как текущая вода, все равно найдут пути. Наемник прибавил шагу…
        И вдруг его будто ледяной водой окатили. Дыхание сбилось, сердце, пропустив один удар, потом наполнилось мертвящим холодом и застучало бешено, чуть не разрывая грудную клетку. Наемник замер на месте, как вкопанный, не в силах оторвать глаза от того, что ему привиделось прямо впереди, буквально в паре десятков метров, на небольшой полянке, возле сильно наклоненного неведомым ураганом дерева…
        Огромная тварь медленно шла высокой полыни, припав на передние лапы. Антрацитово-черная, ростом, наверное, не меньше двух метров в холке, она больше всего напоминала чудовищный гибрид пантеры и змеи. «Вспышка мрака» - ни с того ни с сего всплыло в голове наемника аллегорическое сравнение. Шрам не обладал хорошим зрением, но смог рассмотреть чудовище все, полностью, предельно ясно и четко. Больше всего бродягу потрясли большие, медовые, с вертикальным зрачком глаза и гигантская, длинная пасть, ощеренная в подобие улыбки. Казалось, треугольная, лобастая морда твари состояла из одной только вытянутой и открывающейся чуть не до самой шеи пасти с треугольными белыми клыками со спичечный коробок величиной.
        Чудовище повернуло голову, в упор глянуло на человека, и грациозно обмахнулось длинным черным хвостом. Шрам, как во сне, видел серповидные когти на лапах твари, как переливались под шкурой гранитные узлы мускулов. Наемник даже не думал о том, чтобы стрелять. Куда там, монстр даже не заметит пуль, а одного удара лапы хватит для превращения тела человека в лохмотья. Но, что удивительно, тварь явно не собиралась нападать. Она просто шла своей дорогой, просто отметив для себя факт нахождения совсем недалеко от себя вооруженного человека, как Шрам видел, скажем, ту же самую муху. И придала этому значение не более чем насекомому. Не жужжит - и бог с ним.
        Волна ледяного ужаса медленно отпускала сознание, и несмотря на то, что обычно под броней было жарко, наемника трясло в ознобе. И еще он мог бы поклясться, что перед тем, как неведомая тварь скрылась в кустарнике, видел мелькнувшую впереди нее такую же непроницаемо-черную, как ночь Зоны, фигуру человека…
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        В ПОГОНЕ ЗА ТЕНЬЮ
        Научный комплекс ночью ярко освещался мощными галогеновыми прожекторами, стоящими на вышках, кроме того, на периметре постоянно находилось трое-четверо бодрствующих солдат охраны. После инцидента с нападением превратившейся в зомби Джины Кролл майор Литвинов усилил охрану, да к тому же приобрел обыкновение лично вставать ночью пару раз с любое время, когда ему заблагорассудится, и проверять посты. Заставшего спящим он будил пинком и лишал пятидневного оклада заработка, а с учетом премиальных и бонусов это оказывались солидные деньги.
        Скандал с погибшей экспедицией замять и «спустить дело на тормозах» не удалось, и всем было уже очевидно: руководитель сектора лабораторий, Геннадий Петрович Комаров «доживает» тут последние дни. Скоро он отбудет на Большую Землю, где его, скорее всего, отдадут под суд.
        Вчера приезжала специально собранная комиссия, в которую вошли несколько ученых умов из научно-исследовательского центра в Алабаме, где работала ныне покойная Джина, а также коллеги Павла Степаненко. Труп американки сразу же погрузили в вертолет, а с Комаровым состоялась такая беседа, что после нее он долго боролся с желанием снова напиться в стельку. Но вот этого делать как раз было нельзя. Когда рушится мир, голова всегда должна оставаться трезвой.
        Сначала ученого подверг форменному допросу представитель прокуратуры. Потом - лично академик Сахаров, и по сути разговора Комаров понял: его покровитель и шеф за него заступаться не будет, отдавая жертву на растерзание компетентным органам с последующим поеданием. Защиты не предвиделось, привести какие-либо доводы в свое оправдание тоже не удалось, а все заверения в непредсказуемости внепланового Выброса просто не возымели действия.
        Однако кое-что все же прояснилось…
        Мало-помалу до Комарова начал доходить весь смысл этой трагикомедии. На него обрушились не случайно и не именно по факту гибели экспедиции. Ученые в Зоне гибли и раньше, и в гораздо большем количестве. До Комарова просто искали повод крепко доколупаться и «взять за кислород», после чего выпнуть из Зоны, причем, скорее всего, в зону настоящую, с охранниками и колючей проволокой. Верные люди успели известить Геннадия Петровича о готовящейся ему замене в лице доктора Савкина, правой руки Сахарова. То есть вся кутерьма с комиссией, прокурором и чиновниками в погонах была не более чем подготовкой к перемене мест слагаемых, после чего, как известно из курса математики, сумма не изменится.
        Скорее всего, умный дедушка Сахаров операцию продумывал уже давно, а теперь подвернулся идеальный, железобетонный повод сожрать Комарова с потрохами и ботинками. Надо же, а он, наивный, думал, что все интриги остались там, на Большой Земле! Вот и доигрался…
        С одной стороны, впору было впасть в отчаяние и просто покориться судьбе, плывя себе по волнам, прямиком до тюремных нар. А с другой… Присутствие близкой и нешуточной опасности мобилизовало все внутренние и моральные силы бывшего руководителя научного комплекса. Теперь стоило бороться за выживание самому, вот теперь-то все якоря с внешним миром рвались прямо на глазах. Оставался только один выход.
        Комаров не спешил: он заранее все тщательно продумал, даже составил на бумажке план, благо, почти день в запасе у него имелся. Стоило продумать все сильные и слабые стороны дикой затеи, а также варианты провала. Что ж, если не находилось возможности выпутаться из сложившейся ситуации, имело смысл просто уйти от нее. Сбежать, если говорить простым и понятным языком. Комаров никакой трусости за собой не видел. Есть люди, заинтересованные в нем как в ученом деятеле, готовые предоставить благодатную почву для работы. Значит, туда ему теперь и дорога. Все продается и все покупается.
        Когда бродяга, предложивший Геннадию Петровичу сделку, явился снова, желая знать мнение ученого, Комаров дал ясный, четкий и удовлетворивший обоих ответ…
        Теперь ему предстояло форменным образом сбежать из охраняемого сектора, и выбраться за забор, а потом умудриться встретиться с бродягой, который будет ожидать его в условленном месте. Геннадий Петрович думал недолго. Все человеческие эмоции уже оставались за гранью, которую он переступил во имя собственного спасения. Почему-то он был уверен, что совесть не станет мучить его. Иногда ведь обстоятельства бывают гораздо сильнее желаний и чаяний!
        Ученым работникам выдавались специальные костюмы-скафандры для работ в местах повышенной опасности для жизни и здоровья, и у Комарова, разумеется, был такой. Кроме того, имелся табельный пистолет и две обоймы патронов к нему. Проблема, правда, заключалась в почти полном неумении пользоваться оружием. Курсы подготовки в свое время проходить доводилось, конечно, но это было год назад, и с тех пор все успело благополучно выветриться из ученой головы.
        Помимо всего прочего, Комаров припас пневматический пистолет-шприц с ампулами-инъекторами, заряженными сильнодействующим снотворным. Они применялись в лаборатории для усмирения буянивших мутантов, доставленных для изучения. В планах Геннадия Петровича этот инъектор занимал чуть ли не основное место.
        Подготовка к побегу заняла весь день, Комаров спешил, так как знал, что завтра за ним уже прибудет вертолет и заберет его на Большую Землю. Под видом подготовки к отъезду, он, не вызывая подозрений, собрал и подготовил вещи, документы, целый тюк с бумагами и несколько портативных винчестеров для компьютера, заполненных самыми разнообразными данными. Никто за ним, впрочем, и не шпионил, Литвинову не было никакого дела до пертурбаций в научном составе, а указания держать Комарова в поле зрения ему никто не давал. Но Геннадий Петрович, тем не менее, часто почитывал на досуге детективы и мог примерно знать, откуда исходит опасность, чтобы не вызвать никаких подозрений своими подготовками.
        Сказать, что ему было страшно - значило не сказать вообще ничего. Его уютный, привычный мир, занятый интересной работой, неотложными делами, мир, в котором все заранее известно, безопасно и подлежит контролю, рушился на глазах, превращаясь в страшную авантюру, вполне могущую закончиться смертью. Кабинетному и вообщем-то безобидному ученому предстояло шагнуть в самый настоящий ад, именуемый Зоной, и на сей раз без надежного прикрытия военных, обученных бойцов с мощным оружием.
        Неудержимо тянуло напиться, но Комаров все же стойко держался. Слишком много стояло сейчас на кону, чтобы все рухнуло по его же вине или нелепой случайности. Геннадий Петрович заканчивал свои приготовления уже под вечер, когда начало темнеть. Оставалось какие-то полтора часа до побега, до последнего шага за грань, откуда возврата уже не будет.
        Но решение им уже было принято, а Комаров привык четко следовать тому, что уже заранее решил и обдумал. Зачем терзаться и метаться взад-вперед, если уже было время все спокойно взвесить? И отступать уже некуда.
        Ровно в десять часов вечера была смена караула у охраны, а Комаров, дождавшись (он наблюдал в окно), когда Литвинов уйдет к себе в каптерку, позвонил на пост и попросил явиться к нему одного вооруженного бойца, якобы для сопровождения его в виварий, где содержались живые образцы фауны Зоны. Когда угрюмого вида парень с автоматом за плечом зашел в жилой бокс, Комаров, делая вид, что собирается, незаметно зашел за спину военного и неожиданно выстрелил ему в шею из пистолета-шприца.
        Было опасение, что на такого бугая препарат подействует не сразу и он успеет скрутить ученого, а после вызвать тревогу, но все обошлось: боец не успел даже удивиться, когда иголка выпрыснула ему в тело миллиграммы снотворного, как уже потерял сознание и кулем осел на пол. Комаров заботливо придержал тело, чтобы не шуметь, потом запер дверь, быстро раздел военного, напялил на себя висящую мешком форму, и крепко связал уснувшего бойца по рукам и ногам, заткнув ему рот майкой. Комаров боялся, что передозировка препарата остановит сердце человека, однако солдат умирать не собирался, спал сном младенца.
        Вот и все. Обратно пути уже нет. Страх неожиданно полностью исчез, сменившись холодной и четкой работой мысли, как в заранее продуманном и сто раз отрепетированном эксперименте. В самом деле, двум смертям не быть, а одной точно не миновать!
        Ростом Комаров сильно уступал ограбленному и усыпленному им бойцу, однако его фигура в камуфляже, бронежилете, с автоматом через плечо и каске на голове, прошествовавшая через двор комплекса ни у кого не вызвала подозрений. Так как уже вечерело, навстречу не попалось ни единой живой души. Комаров знал, что за ним сейчас наблюдают минимум три окуляра видеокамер, и потому шел не спеша, чтобы не вызвать подозрений.
        А вот дальше была проблема. Шлюзовые ворота, отделяющие забор комплекса от Зоны запирались карточкой с магнитным шифром, которая, разумеется, у него имелась, но при открытии замка неизбежно срабатывал сигнал тревоги, который ничем нельзя было отключить. Сирена будет голосить десять секунд. Если открытие происходило в плановом порядке, сотрудники просто досадливо морщились, зажимая уши. Если же нет
        - весь караул с оружием наизготовку несся встречать врага. Поэтому Комаров применил другой способ…
        Он поглядел на часы. Еще три минуты. Проклятая каска давила голову, ерзала на плохо пригнанном ремешке, то и дело норовила скособочиться. Геннадий Петрович зашел за приземистый бетонный куб генераторной подстанции, подальше от видеокамер, и прислонился спиной к холодной стенке. Сердце гулко грохотало где-то в желудке, во рту пересохло. Сейчас начнется…
        Комаров, разумеется, не мог этого видеть, но зато прекрасно знал, как сейчас все было. Из небольшого свертка, «забытого» в углу лабораторного бокса номер три заклубился легкий дымок. Потом показался небольшой язычок пламени. Он разгорался все сильнее, ярче, и наконец, последовала ослепительная вспышка. Раскатился низкий, упругий хлопок. Сработали пожарные датчики, немедленно взвыла сирена, а на столбах замигали ярко-красным светом «тревожные лампы». Мертвый женский компьютерный голос, прорываясь через сирену, провозгласил: «Внимание! Угроза возникновения пожара в лабораторном секторе. Всему персоналу немедленно принять меры…»
        Ничего страшного или даже опасного, конечно, не случится. Бокс моментально будет заблокирован, изолирован, а химическое пламя немедленно удушат пущенным фреоном. Инертный газ не даст возникнуть пожару, и все кончится обычным переполохом, разве что люди плохо выспятся в эту ночь.
        Тарарам получился знатный. Из караулки моментально вылетели бойцы и помчались к приземистому зданию лабораторий. Часовые на вышках, естественно, сосредоточили внимание на предмете переполоха. Комаров же, пользуясь всем этим, выскользнул из-за подстанции и вставил карточку в щель магнитного замка. Сработавшую сирену просто не было слышно за ревом сигнала пожранной тревоги, на что и был расчет, а в караулке никого не осталось, чтобы зафиксировать открытие дверей.
        Комарову, конечно, не требовались грузовые ворота, способные пропустить хоть танк, он распахнул небольшую калитку и выскочил наружу. За спиной чмокнул, запираясь обратно, автоматический запор. Вот и все. Добро пожаловать в ад!..
        Пока не очухалась охрана на вышках и не заметила человеческий силуэт у забора, Комаров надвинул на глаза окуляры прибора ночного видения, включил его, бегом пересек десятиметровой ширины «полосу отчуждения» и быстро исчез в густых зарослях.
        Темная Долина, или как ее называли некоторые, Темная Балка, в очередной раз как нельзя лучше оправдала свое название. Котловина - распадок между холмами, она непостижимым образом сделалась сосредоточием тяжелых дождевых облаков, а зимой - мокрого и липкого снега. Здесь всегда было пасмурно, в воздухе витал запах сырости и прели, земля не согревалась, но и не выстывала, и потому деревья, росшие тут до Второй Катастрофы больше не смогли продолжить свой род, многие так и засохли, вернее, сгнили на корню, зато кустарник выдался на диво густым и пышным, с широкой листвой и толстыми ветками.
        Место тут было, мягко говоря, страшноватое. Те, кто помнил воочию Второй Взрыв, говорили, что когда-то тут находился легендарный Институт. Именно так, без конкретики и пояснений, просто Институт, закрытая «шарашка», работавшая сугубо на военную промышленность. Про то, чем там именно занимались, слухи ходили самые разные, но все сводились к одному: ничем хорошим.
        Кто-то доподлинно ведал о проводившихся в Институте опытах по созданию генно модифицированных людей и животных, кто-то - о жутких штаммах вирусов, способных сожрать все живое на планете в течение пары месяцев. Кто-то - что совсем уж невероятно и потому мало заслуживало доверия - о страшной установке, генерировавшей воздействующее на мозг всех существ излучение, убивавшее или делающее их ходячими куклами.
        Короче говоря, тайны грозного заведения умерли вместе с ним еще тогда, когда в Темную Долину практически никто не отваживался захаживать, а весь обслуживающий персонал Института сгинул неведомо куда во время Катаклизма. Туда им и дорога, как добавляли при этом рассказчики. Первые бродяги, лазавшие под колючую проволоку и начинавшие робкие попытки исследовать Зону, редко забредали дальше границы Свалки, а из тех, кто отваживался устремляться дальше, практически никто живыми не возвращался.
        Позже Темную Балку обжили, освоили, тут угнездилась группировка «Свобода», но никакого Института они тут не нашли. Любопытные парни, утвердившие лихие законы анархии, облазили долину вдоль и поперек, но здание как в воду кануло… Вот именно. В воду. На том месте, где оно располагалось, появилось большое, странного вида болото, затянутое фосфоресцирующей в темноте жижей, и никто, понятное дело, не рискнул туда лезть проверять, что таилось под ее поверхностью.
        А все было до предела просто. Зона непрерывно меняла свой облик, катаклизмы следовали один за другим, и после очередного особо мощного Выброса здание Института треснуло на несколько частей, и гигантский разлом поглотил его. Кто-то из бродяг, зашедший в долину как раз после Выброса, дабы поживиться свежими артефактами, видел, как изуродованное здание медленно, будто тонущий корабль, уходит под землю, обрушивается само в себя.
        Выброс также породил исполинское количество «ведьминого студня», жуткого коллоидного газа, растворявшего практически все, с чем не соприкоснется, и он стек с крыши в подвалы Института, уничтожая по пути кирпич и бетон, и все сооружение величиной в немаленький пятиэтажный дом просто растворилось, как тает ком снега, опущенный в ванну с кипятком. «Студень» насытился, уменьшил свою концентрацию до относительно безопасной, и образовал то самое болото, не прожигавшее почву и камень, но убийственное для любого живого существа.

«Свобода» обосновалась на недостроенной и так и заброшенной производственной территории, которую когда-то планировали сделать частью Института, но так и не успели. Относительная близость ядовитого болота анархистов смущала мало, они укрепили забор и вышки, оборудовали жилые помещения, оружейную и даже мастерские, превратив руины в настоящий форпост.
        В паре километров от базы «Свободы» находилось совсем уж гиблое место, а именно - бывший производственный комплекс, небольшой завод, явно работавший на Институт и все, что требовалось военным и ученым. Еще Махно и его товарищи метили было использовать именно завод для своих целей, даже практически заняли его, но потом начали происходить таинственные и пугающие вещи, из-за которых лихие анархисты срочно перебрались в другое место.
        Дело в том, что болото, оставшееся от Института, находилось как раз напротив цехов завода, сохранились даже остатки узкоколейной железной дороги, уводящей прямо в ядовитую топь, а в подвале заброшенных помещений до сих пор имелись странные двери, могучие, толстенные - гранатометом не выбить. Сварка и автоген их не брали, взрывчатку из опасений обрушить к чертовой матери все здания анархисты использовать не рискнули, и так и отступились. Специальных магнитных ключей, аналогичных тем, что используются при запуске ядерных ракет, ни у кого не имелось. И слава богу, потому как по вполне обоснованным утверждениям, эти двери вели в целый подземный комплекс лабораторий, принадлежащих Институту, и какая именно нечисть там обитала, приходилось только гадать.
        Подвалы и бункеры находились на приличной глубине, а когда Институт рухнул и прекратил свое существование как таковой, лаборатории, похоже, уцелели. Свободовцы добыли через ученых специальные приборы, позволявшие определять наличие больших пустот под землей (сооружений или пещер) и установили, что именно под болотом и цехами завода есть громадные залы и коридоры, а особо чувствительные металлодетекторы буквально зашкаливало.
        Не раз и не два находились горячие (и совершенно безответственные) деятели, поднимавшие на совете группировки вопросы о перспективах все-таки вскрыть хоть одну из таинственных дверей и проникнуть внутрь. Но дурная инициатива с завидной регулярностью гасилась лично самим Махно, а потом и не менее прозорливым Чеховым, не желавшим открывать то, что потом никто не сможет закрыть. Один раз, правда, несколько окончательно сумасшедших парней попыталась ослушаться приказа и самовольно заняться дверьми вплотную самим, но их быстро вычислили, взяли, судили и в назидание остальным просто поставили к стенке.
        Когда Махно и его товарищи, соблазнившись толстыми стенами и хорошо простреливаемыми изнутри воротами, а также идеальным для оборудования наблюдательного поста подъемным краном, торчавшим во дворе, решили обосноваться на заводе, в первую же ночь исчез один из караульных. Парня нашли только днем, его тело, обглоданное фактически до костей, обнаружили спихнутым за ржавые цистерны газогенераторов, стоящие в глубоких бетонированных ямах. Во вторую ночь история повторилась, только теперь уже были отчетливо видны кровавые следы неведомой твари, вскарабкавшейся по вертикальной гладкой стене и удравшей в трубы вентиляции. Отпечатки ее лап очень отдаленно напоминали человеческие, только с неправдоподобно длинными пальцами и когтями не «где положено», а прямо на подушечке. Наверное, поэтому хищное чудовище стало непревзойденным скалолазом и охотником.
        Большие жестяные трубы удалось запечатать или просто взорвать, на короткое время наступило спокойствие, а потом средь бела дня что-то вдруг утащило одного из бойцов, когда он попытался закрыть люк, ведущий в бывшие канализационные коммуникации завода. Сразу несколько человек видело, как длинная рука-лапа выметнулась из круглой дыры, сцапала не успевшего даже заорать человека и моментально утянула вниз.
        Разумеется, товарищи погибшего сразу же открыли ураганный огонь вниз, в темноту, но вряд-ли кого-то задели, а лезть туда, в подземелье никто не отважился бы даже под стволом автомата. Махно, услышавший стрельбу, тогда жестоко отматерил своих людей, обозвал их, самое мягкое, трусами и, взяв дробовик, лично скрылся в горловине люка. Он, человек отчаянной смелости, облазил, насколько хватило сил, все коллектора, но так ничего и не нашел.
        Неведомый людоед терроризировал «Свободу» еще пару дней, а потом подорвался на гранате-растяжке, установленной в коллекторе. Изрешеченную осколками, но еще живую тварь добили очередями из автоматов и только тогда подробнее рассмотрели. И ужаснулись… Когда-то это нечто, безусловно, было человеком, а теперь смахивало на жуткого паука, только с четырьмя конечностями вместо шести. Голое, худое, оно легко пролазило в самые труднодоступные места, буквально складываясь, как линейка. Вытянутая голова с огромными, черными, лишенными зрачков глазами напоминала морду лемура, оскаленную иглоподобными зубами. Труп чудовища в итоге облили соляркой и сожгли во внутреннем дворе.
        После смерти людоеда жизнь могла бы и наладиться, но нет! Неожиданно один из свободовцев во время обеда ни с того ни с сего счастливо засмеялся, схватил нож и с размаха воткнул его себе в горло. Если бы не товарищи, вовремя выкрутившие оружие из руки самоубийцы, он был бы трупом, но парня чудом удалось спасти. Медик клана, даровитый хирург, бежавший в Зону от судебного преследования за торговлю медикаментами, умудрился вылечить бойца, и тот так и не смог объяснить внезапно накатившего на него припадка. «Будто резко сознание потерял» - говорил он, потирая глубокий и вздутый шрам на шее.
        Второй раз это повторилось спустя полмесяца, когда еще один боец вдруг забрался на подъемный кран и, закричав «Вижу, вижу!», помахал кому-то рукой и ринулся вниз. После падения с пятнадцатиметровой высоты на асфальт двора человеку уже не помог бы ни один врач…
        Потом в одном из цехов буквально на ровном месте, как говорится, средь бела дня возникла ловушка «факел». Она не считалась какой-то каверзной или очень уж хорошо замаскированной, ее всегда легко было распознать по дрожащему мареву горячего воздуха или негромкому гулу. Но в полутьме цеха, тем более ошибочно уверенные в своей полной безопасности люди утратили бдительность. За что немедленно и поплатились.
        Шедший по коридору свободовец угодил в ловушку и моментально исчез в ударившем до потолка огненном вихре. Нечеловеческий рев горящего заживо бойца раскатился по всему заводу, и примчавшиеся товарищи увидели, как он, умудрившийся выскочить из раскаленного жерла ловушки, живым факелом мечется от стены к стене, пока не упал и не, корчась в агонии, умер, обратившись в уродливую, обугленную куклу.
        Место ловушки, разумеется, пометили и теперь обходили десятой дорогой, но через пару дней она рассосалась, исчезла также внезапно, как и появилась, зато у входа в помещение завода возникла великолепная, большая, красочная лужа «киселя». Туда никто не вляпался, наученные страшным уроком, люди теперь глядели в оба, однако пришлось теперь пробираться внутрь через другой вход, далеко не такой удобный и расположенный в самом дальнем корпусе.
        Дальше - еще «веселее». Заместитель Махно, за худобу и высокий рост прозванный Спичкой вдруг заболел совершенно непонятной хворью, изошел кровавым поносом, совершенно облысел, истощился до состояния обтянутого кожей скелета и умер в жутких мучениях. И все это за два неполных дня. Его место занял Чехов, но у напуганных до предела людей даже язык не повернулся хоть за глаза обвинить его в ликвидации, подсиживании предшественника с целью занять место власти. Тем более в честности Чехова сомневаться и так не приходилось.
        Неведомая, но упорная и неумолимая сила будто выталкивала, выдавливала людей с заброшенного завода. Как ни крути, а власть Зоны всегда оказывалась сильнее, и еще ни разу досужим представителям рода людского не удавалось ее переспорить. В группировке, измотанной постоянным нервным напряжением, уже наметился раскол. Одни, верящие Махно, соглашались оставаться в стратегически выгодных и удобных цехах завода. Другие же - большинство! - уже в открытую ратовали за то, чтобы бросить кошмарное место к такой-то матери и искать более уютное место, где можно организовать базу.
        В клане назревал бунт, и чтобы не допустить развала, Махно, искренне пытавшийся заботиться о своей группировке, в конце концов сдался и отправил разведчиков на поиски подходящего места. Оно вскоре нашлось, и «Свобода» благополучно перебралась туда.
        Впоследствии, правда, в руинах завода пыталась свить себе гнездо небольшая группа бандитов, или, как они себя именовали, «бригада». «Свобода» не питала никакой душевной приязни к уголовникам, но именно этим позволила остаться на своей территории, не пытаясь даже отстреливать, хотя в клане были более чем достойные снайперы - профессионалы. Все объяснялось предельно просто: свободовцами двигало любопытство. Так и хотелось посмотреть, что станется с бандитами, занявшими проклятое место. Никто уголовников, конечно, об опасности не предупреждал ни словом, и даже намеком.
        А ждать долго и не пришлось. В одно прекрасное утро со стороны завода донеслась канонада выстрелов. Бешеная пальба продолжалась буквально десять-пятнадцать минут, а потом все зловеще стихло. Снедаемые любопытством, свободовцы отрядили десяток человек сходить, разведать, в чем там дело. Группа нашла только трупы, причем бандиты, видимо, просто сошли с ума и ни с того ни с сего перестреляли друг друга фактически в упор…
        Собрав оружие и все мало-мальски ценное имущество, натащенное бандитами в холл завода, свободовцы окончательно уверились в проклятости этого места. А точнее, не его самого, а подземелий, запечатанных лабораторий, откуда нет-нет, да и просачивалась на поверхность, неся погибель, разная нечисть.
        Кое-кто из членов «Свободы» рассказывал о странном тумане, время от времени, в основном на рассвете, поднимавшемся над ядовитым болотом. Что-де если приглядеться, то в нем явственно проступают человеческие силуэты, даже видны размытые контуры лиц, доносятся голоса, какие-то звуки, шаги и стеклянный или металлический звон. Многие подтрунивали над рассказчиками: «На рассвете, говорите? Ну тогда ясно все. Вы, господа, или травы перекурили, либо с вечера остограммились неплохо, вот утром отходняк начинается. Все как положено, даже со зрительными и слуховыми глюками!»
        Одни рассказчики сердились и обижались, другие сами переводили все в шутку и хохотали вместе с товарищами. Лишь некоторые, услышав подобные истории, задумывались и тихо добавляли к страшноватому рассказу:
        - А ведь и правда там Институт был, наверное. Сколько ж там народу во время первых Выбросов погибло! Вот они теперь призраками нам являются. Или сама Зона их показывает…
        - Стоять! - рявкнул из-за кустов чей-то голос. - Руки за голову!
        Шрам медленно подчинился. Он знал законы Зоны и не хотел провоцировать кого-то на выстрел. Тем более что сам сейчас был в крайне невыгодной ситуации, а пуля, которая вполне могла разбить ему голову - уже неважно чья. Хоть перепуганного вояки, хоть пьяного бандита, хоть безбашенного свободовца.
        Из-за кустов выдвинулся… самый настоящий куст. Точнее, человек, только обряженный в специальную маскировочную сетку - «лохмашку» с нашитыми на нее клочьями ткани зеленого, коричневого и оливкового цвета, что создавало почти идеальный камуфляж. Дозорный приблизился, не сводя со Шрама дула автомата. Молодое лицо побледнело от напряжения, аж скулы закаменели.
        - Кто ты такой? Что тебе тут надо?
        - Я наемник. Зовут Шрам. Следую за одним сталкером, его Клыком кличут, надо срочно с ним поговорить. Как только его найду - тут же уйду.
        Видимо, спокойный и неторопливый тон произвел должное впечатление, так как дозорный ответил уже без резких нот:
        - Здесь иногда ходит народ, может, и пробегал кто. Только скорее всего он уже мертв. И тебе бы я не советовал тут долго находиться. Темная Долина на карантине.
        Шрам удивленно поднял бровь.
        - Как это? Почему?
        Из густой поросли кустарника выдвинулись еще двое бойцов, одетых в зеленые комбинезоны. Похоже, тут мало радовались визитерам вообще, а мрачному вооруженному бродяге - тем более. Лиц не видно под масками респираторов, в руках - оружие, на торсах - серьезного класса комплекты нагрудников бронезащиты.
        Но учинить полновесного допроса свободовцы не успели. У одного из них курлыкнула рация на поясе, он мгновенно включил ее, поднес к уху и выслушал короткое донесение.
        - Дьявол! Опять нападение! Народ, живо к Оврагу!
        Шрам, не долго думая, припустил следом за ними. Бегать по Зоне, тем паче - по Темной Долине то еще удовольствие, но все места у боевиков клана тут оказались отменно изучены, и до места добрались очень быстро и не угодив ни в ловушку, ни к хищному зверью, которого, к слову сказать, тут было весьма немного: «Свобода» на совесть очищала свои земли.
        От Оврага с воем и скулежом ринулась кто куда небольшая собачья стая. Боевики дали по псам несколько неприцельных очередей, но всем было уже ясно: это просто падальщики, почуявшие чью-то смерть и желавшие попировать на костях погибших. В овраге лежало несколько тел в зеленых бронезащитных костюмах. Шраму хватило нескольких взглядов на погибших, чтобы понять: их изрешетили из автоматического оружия практически в упор. Никто не слышал пальбы - значит, поработали глушители.
        - Ты на базу к нам собирался? - спросил встретивший наемника боец в «лохмашке». - Вот и дуй туда, расскажи про происшествие. Пусть комендант сюда новых людей пришлет. Очередных смертничков…

…Шраму не понадобилось много времени, чтобы найти базу клана. Корпуса недостроенной производственной базы виднелись издалека, и от оврага до них оказалось рукой подать. На каждом шагу встречались следы пребывания членов
«Свободы»: окурки, кострища, пустые бутылки и консервные банки. Фриманы особой дисциплиной и страстью к порядку не грешили и успели изрядно нагадить, зато все ловушки были заранее обсыпаны по периметру толченым мелом или известкой, да еще и увешаны трепетавшими на ветру яркими тряпичными флажками. Иди, как по курорту - не заблудишься!
        Кое-где виднелись человеческие фигуры в зеленых комбинезонах, пару раз блеснули в неярких лучах солнца маленькие блики окуляров оптических прицелов. «Надо же, - думал Шрам, разглядывая все это, - Надо было пройти целому веку, сотне лет, чтобы идеи анархизма начали хотя бы отдаленно воплощаться. И где? В Зоне, в земном аду! То, что не смог Нестор Махно, век спустя сделал нареченный в виде прозвища его именем»
        Возле входа на базу, у здоровенных ржавых ворот, был устроен бруствер из мешков, туго набитых землей и песком, а также стояло несколько (тоже, скорее всего, не пустых) металлических бочек. Тут же замерло двое караульных с оружием наизготовку. Похоже, что караульные у входа в Долину уже предупредили соратников о Шраме, поэтому особого любопытства к нему никто не проявил. Но ПДА уже давно курлыкнул и передал сообщение о пеленге и фиксировании его сигнала. Доверяй но проверяй, и теперь пришелец все время находился под наблюдением.
        Над входом высились скелетоподобные бетонные конструкции, напоминающие недостроенное помещение. На одной из плит перекрытия виднелись несколько бетонных блоков и виднелся ствол СВД. Снайперы не дремали и тут. Скорее всего, и по периметру на вышках тоже дежурят минимум пять-шесть вооруженных наблюдателей.
        ПДА заверещал, принимая вызов, работая, как мобильный телефон. У Шрама был неплохой приборчик, доставшийся ему еще от щедрот ученой братии, и имел множество функций. Некоторые, вроде игр или сменных мелодий, никакого практического значения не имели и, по мнению наемника, только жрали лишние ресурсы памяти. Зато остальные, например, карта, на которой можно ставить пометки, геомагнитный, независимый от спутников GPS, простой и надежный навигатор, фильтр помех (правда, не всех, в Зоне хватало таких, перед которыми задирали лапки кверху все виды электроники), режим рации, автофиксатор пеленга и так далее. В прочих мини - компьютерах, например, были преимущественно только функции пейджеров. Писать текстовые сообщения - ради бога, хоть Библию передавай адресатам, а вот голос можно только принимать или перехватывать радиопереговоры. Самому уже не поболтаешь.
        Шрам вынул ПДА и нажал кнопку приема вызова.
        - Это комендант. Зайди ко мне, я в каптерке, это слева от тебя, маленькое здание из кирпича.
        Оглядевшись и увидев, где это, наемник двинулся в указанном направлении, толкнул добротную деревянную дверь и оказался в полутемной комнатке, заваленной разными ящиками и коробками. Навстречу поднялся со стула коренастый, даже полноватый, похожий на колобок мужчина лет сорока.
        - Я комендант «Свободы». Будем знакомы. Что хотел у нас?
        - Я ищу бродягу по имени Клык. Он недавно был у вас или до сих пор есть. У меня к нему разговор черезвычайной важности.
        - Ишь ты, прыткий какой, - ощерился комендант неприятной улыбкой. - Мы тут тебе что, бюро находок? Или дом свиданий? Нас ваши, бродяжьи дела мало колышут, понял?
        Шрам уже внутренне весь напрягся, готовясь ответить резкостью на откровенное хамство, но комендант перебил его:
        - Да, был он у нас, он с Чеховым о чем-то пообщался и свалил от нас не задерживаясь, потом вернулся и снова ушел. Может, тут, неподалеку бродит, но Чехов приказал запеленговать сигнал его ПДА, так как в Долине карантин и мы отслеживаем всех, кто тут ошивается.
        Неожиданная удача! Шрам даже почти простил неприятному мужику его хамские манеры.
        - Как я могу поговорить с Чеховым?
        - Вот те нате, хрен в томате! - удивился комендант, - А ты кто такой, чтобы он с тобой вообще говорить стал, а?
        - Клык же говорил, так почему и я не могу? У вас тут что, бандитские понятия? Паханы, братва, базар и все такое? - снова начал закипать Шрам.
        - Ну, ты парень и резкий, как понос! - захохотал комендант, показывая желтые, прокуренные зубы. - Почему я с тобой информацией делиться буду? У Клыка было дело к Чехову, он себя вел правильно, заплатил, сколько надо, чтобы свои вопросы уладить, а ты прешь, как с вилами на паровоз… Нельзя же так, сам понимаешь.
        До Шрама вдруг дошло: этот кабан специально ломает перед ним комедию, откровенно выпендривается, и наверняка стремится получить для себя какую-то выгоду. Оказалось, что иметь дело со «Свободой» не проще, чем с государственной бюрократической машиной. Ну если так, то с людьми надо говорить на их языке. Надо же, еще один Сидорович нашелся!
        - Выкладывай условия, - коротко бросил Шрам.
        - Хе! Вот это другой базар - вокзал. Вообщем, слушай сюда. Надо моим ребятам унести посылочку. Кое-что из боеприпасов. Это недалече отсюда, сейчас тебе на комп координаты солью… Готово. И еще тут место одно есть, там дрянь какая-то поселилась, покоя не дает, воет по ночам и на одиночек нападать пытается. Собака… Но не совсем собака. Нашим парням сейчас недосуг и не до сук, короче, сам понимаешь. Сделаешь - и я в лучшем виде тебя Чехову представлю и слово за тебя замолвлю. Тогда все легко получится.
        - Где боеприпасы получать? - только и осталось спросить помрачневшему наемнику…

…Оружейная и торговая лавка фриманов находилась прямо через двор от каптерки коменданта. На первом этаже стояли какие-то металлические контейнеры и бочки, и пришлось подниматься на второй этаж. Там помещение перегораживала обтянутая сеткой-рабицей перегородка, а за ней, как на витрине магазина, оказались аккуратно разложены товары: оружие, коробки с патронами, куча консервных банок, ящик с водкой и горка армейских сухпайков. Владельца этого великолепия пока видно не было, и Шрам постучал кулаком в стену, сопроводив стук криком:
        - Есть кто живой?
        - Сейчас, сейчас, дарагой! Мигом буду! - раздалось в ответ.
        Судя по акценту, а потом и по характерной внешности, владелец лавки был родом откуда-то из стран Кавказа или сопредельных территорий, скорее всего, армянин. Среднего роста, смуглый, чернявый, горбоносый и традиционно заросший густой щетиной.
        - Привет, дарагой! - поздоровался торговец. - Я Ашот, будим знакомы! Мине комендант записочку на ПДА скинул, щас все арганизуем, пагади маленько!
        Ашот действовал предельно оперативно: не успел Шрам и глазом моргнуть, как на столике у окошка для торговых дел уже лежала горка коробок с патронами и холщовый мешок, в котором, судя по объемным очертаниям, покоились ручные гранаты.
        - Вазьми, дарагой, рибятам пиривет передавай!
        Шрам сгреб со стола - прилавка боеприпасы и рассовал их в свой рюкзак. Ашот, не упуская случая, поинтересовался, не надо ли чего «джигиту», получил уклончивый отказ и замолчал, с белозубой улыбкой наблюдая за наемником. Да, этот деятель не проторгуется, вон как умеет с клиентами язык общий находить, прямо душа-парень. Не зря же по способности вести дела армян знающие люди часто ставят на одну планку с евреями, еще сомневаются, кто ловчее.
        Едва Шрам вышел на улицу, как над головой вдруг ожил старый, мятый дюралевый репродуктор громкой связи, по которым в советские времена объявляли учебную тревогу или включали особо важные сообщения по радио. Бродяга от испуга даже шарахнулся, когда прямо над ним вдруг захрипело, зашипело и многократно усиленный голос Ашота с непередаваемым акцентом обратился к неведомому собеседнику:
        - Яр, а Яр, а что у меня есть!
        С другой стороны двора, где виднелся ряд больших ворот гаражей - ангаров для грузовой техники, над которыми виднелась здоровенная вывеска с надписью черной краской «мастерская», второй такой же громкоговоритель отозвался несколько секунд спустя хрипловатым басом:
        - Ну и что там у тебя есть?
        - А заходи, дорогой, пакажу!
        - Да у тебя даже бабам смотреть нечего, - с нескрываемой ехидной иронией отозвался Яр, - Заходи, лучше у меня посмотришь. Или тебе отсюда показать?
        - Извини, дарагой, микроскопа не припас!
        - Так, вы что там, охренели совсем? - в веселый диалог неожиданно вклинился другой голос, звеневший возмущенной начальственной сталью, - В бане причиндалами меряться будете, а теперь заткнулись оба!
        Яр и Ашот послушно замолкли, однако репродуктор у лавки армянина еще долго доносил приглушенное хихиканье, словно ушлый торговец вовсю заливался там, зажав рот рукавом, дабы не нарушать субординации и не злить начальство.
        На втором ярусе неоконченной постройки над воротами базы снова обозначилось шевеление. Шрам глянул через плечо. Там у бруствера из наваленных горой железнодорожных шпал замерла человеческая фигура со снайперской винтовкой наперевес. Вот боец повернул голову, пристально глянул на наемника внизу, пару секунд изучал его, потом снова выпрямил шею.
        В этот момент солнце выглянуло из разрыва туч и осветило землю, залило лучами раскрошенный бетон и одинокую фигуру свободовца. На миг Шраму что-то показалось странным, почти ненормальным в этом снайпере. Наверное, диковинный шлем, наподобие каски робота-полицейского из старого американского фильма… И тут до Шрама дошло. На шлеме бойца не имелось прорези для глаз. Вообще. Просто гладкое, ровное забрало, поблескивавшее в лучах вечернего солнца. Совсем не похоже не поляризованное стекло или особый металлизированный пластик. Может быть, там есть какие-то окуляры видеокамер? Но, черт побери, зачем снайперу какие-то ухищрения кроме глаз и прицела оружия?
        Не на шутку заинтригованный, Шрам даже повернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть странного бойца, но он, заметив это внимание, которое ему явно не понравилось, уже отступил в тень за своей спиной, растворившись в ней.
        Комаров очень тихо, как ему самому казалось, шел по лесу. На самом же деле, слышь он себя со стороны, его передвижение больше напоминало бы поступь резвящегося и не вполне трезвого слона. Спасало лишь наличие ПНВ, благодаря которому ученый до сих пор не свалился ни в какую яму и не влетел в аномалию-ловушку. Тут его еще подстраховывал хороший специальный детектор, оснащенный даже цифровым табло, на котором аномалии обозначались сполохами линий и точек. Комаров сам принимал немалое участие в его разработке, и теперь волею судьбы экспериментальная модель детектора, стащенная несколько часов назад из испытательного сектора, спасала ему жизнь.
        Думал ли он сейчас о чем-то вообще? Вряд-ли. Он просто таился в кустах, короткими перебежками перемещаясь от одного к другому, лежа на холодной земле, как робот, как манекен, как труп, бездумный и мало что видящий и чувствующий вообще. Нечеловеческий страх окончательно парализовал его способность соображать. А охраняемая зона была так близко, буквально в паре сотен метров, добежать - раз плюнуть. Но с каждым шагом становилась все дальше и дальше.
        Да только вот далеко не факт, что ночная смена не расстреляет его сразу же, без разбора, а только потом по телу опознает бывшего Геннадия Петровича Комарова. Издерганные букетом последних событий и форменным образом затираненные осатаневшим Литвиновым, солдаты вполне могли сперва нажать на курок, а уж только потом задуматься. В сущности, если разобраться, то что Комарову делать там, за забором? Вовсе нечего. А значит, это не ученый вовсе, а какой-то зомби - репликант, происки тварей Зоны или еще черт знает что такое.
        Кажется, Комаров плакал, но он точно не помнил сам, было ли это. Что-то шептал себе под нос, но о чем - не знал. Наверное, его состояние попросту граничило с безумием. Может быть, он все равно не задумывался теперь над подобными вещами. Слишком много обрушилось на него за последние дни, чтобы голова теперь могла соображать здраво.
        Даже если он и погибнет тут, ляжет в эту трижды всеми богами проклятую землю, ему уже было совершенно наплевать. Наверное, разум именно так предохранял себя от полного разрушения и затухания, придавленный непередаваемым ужасом.
        А Зона жила своей жизнью. В ночном лесу что-то ухало, хрипело, стонало, выло и бормотало. Пару раз нечто тяжелое, но невидимое даже для зорких окуляров ПНВ пронеслось мимо, с треском и хрустом ломая кусты и истерично подвывая на ходу. Потом Комаров умудрился наступить на какой-то мягкий комок, чуть не подскользнулся на нем, в итоге шарахнулся в сторону, а комок, взвизгнув, унесся куда-то во мрак. Ученый по инерции бормотнул «извините» и продолжил путь.
        Он знал, куда следует идти. Еще днем он тщательнейшим образом наметил для себя путь до заброшенной котельной на окраине бывшего поселка, где произойдет встреча с проводником, нанятым его будущими покровителями. Конечно, ученый рисковал, бредя теперь по лесу в одиночку, без взвода хорошо вооруженных бойцов сопровождения, но выбора не оставалось, и как всегда, в Зоне все держалось исключительно на удаче.
        Сколько раз дрожащий и окаменевший от напряжения палец на спусковом крючке автомата едва не давил на него, чтобы прорезать ночь чередой ослепительных вспышек выстрелов! Впрочем, Комаров был бы обижен и разочарован сам в себе, укажи ему кто-то на небольшую ошибку: перед стрельбой у оружия, как правило, передергивается затвор и патрон досылается в патронник…
        До встречи оставалось добрых часа два, когда Комаров фактически уперся носом в поросшую травой и бурьяном кучу битого кирпича, того, что когда-то было угольным бункером бывшей котельной. Сам поселок, по сути, заброшенным не был. Научно-исследовательская лаборатория, которой до недавнего времени Комаров и руководил, давно уже облюбовала себе этот поселок в качестве опорной базы во время вылазок в Зону. Здесь часто квартировало в качестве поддержки отделение солдат, когда экспедиция уходила на промысел, совершали посадку вертолеты, для чего подготовили и расчистили от хлама площадку, имелось даже пара схронов с медикаментами и едой на непредвиденные случаи.
        Во время рейдов аномальную фауну беспощадно выкашивали пулеметным огнем, плюс военные сами шарились по округе, гоняя бандитов и бродяг, и оттого зверье практически всех типов и разновидностей усекло: появляться тут небезопасно, вполне можно попасться некстати заглянувшим воякам и «угодить под раздачу». А уж тогда цель, как правило, превращалась в дуршлаг после сосредоточения на ней огня крупнокалиберных пулеметов.
        Комаров обошел кучу обломков и приблизился к приземистому, сложенному из частично осыпавшихся шлакоблоков зданию с высоченной ржавой стальной трубой, снабженной растяжками, чтобы не шмякнулась во время ветра. Теперь же эти растяжки из троса густо заросли «ржавыми волосами», свисавшими пышными бородами и напоминающими неряшливое мочало.
        Лаборатория долго билась над вопросом, что вообще есть из себя эти рыжие пряди
«волос», но вразумительного ответа так и не дала. По всем тестам и анализам выходила какая-то несусветная дичь: «волосы» есть ни что иное как высококонцентрированная молекулярная кислота, причем обладающая вроде бы взаимоисключающими свойствами одновременно и щелочи, да вдобавок не жидкая, а твердая. Как такое могло быть - ученые только разводили руками, но в Зоне возможно вообще все, и потому существование «волос» оставалось непреложным и крайне досадным фактом, так как попасть в их дебри означало обгореть как после ванны с серной кислотой.
        Слава богу, что «ржавые волосы», или как их еще именовали «мочало» вели себя нейтрально, ни за кем не охотились, словом, олицетворяли собой поговорку: не лезь куда не надо. Прорастали они неведомыми путями, без каких-то спор или семян, причем только на вертикальных или подвешенных предметах: столбах, опорах, проводах, тросах, трубах, карнизах… В том же Коржино, говорят, ими вообще все крыши домов обросли как ковром…
        В воздухе невыносимо воняло сладким и тошнотворным миазмом гниющего мяса. Кто-то где-то явно распрощался с бренным земным существованием и теперь усиленно разлагался, терроризируя обоняние посетителей этого места. Причем судя по концентрации и силе вони, труп должен был быть немаленьким. Минимум с человека величиной. Разумеется, Комаров не поперся искать источник аромата, а сразу же, выставив перед собой ствол автомата, пошел по покатому бетонному пандусу в распахнутые двустворчатые ворота подвала котельной, туда, куда когда-то закатывали тачки с углем и вывозили обратно - уже со шлаком.
        В бывшей котельной было тихо, темно и очень пусто. Нежитью сквозило из разинутых пастей печей, как сгнившие глотки, ребрились в них обгоревшие колосники, из куч угля и шлака на бугристом бетонном полу пробивалась робкая трава, с потолка свешивались загаженные лампочки. В углу так и осталось здоровенное мусорное ведро, и которого торчала желтая от времени мятая газета.
        Комаров быстро осмотрел помещение, убедился, что тут не завелась никакая дрянь, и принялся за дело. Он выволок из-под длинного металлического стола охапку дров и несколько листов бумаги - солдаты запасли во время предыдущего рейда, они во время ночевок тут регулярно жгли костер. Звери инстинктивно боялись огня и не совались туда, откуда пахло дымом и вились языки пламени. Что в каменном веке, что здесь, в Зоне люди не придумали более действенного способа защиты от хищников, чем огонь…
        Скоро уже костер, родившийся от пламени зажигалки, начал разгораться, огонь неохотно перекинулся на немного отсыревшую от недельного лежания в подвале бумагу, а потом и на деревяшки. Дым взвился кверху, в ночное небо, и улетал прочь. Костер станет Комарову обогревом, какой-никакой обороной и одновременно сигналом таинственному проводнику, который должен явиться откуда-то из глубин Проклятых Земель. А дальше… Новая жизнь. Все фактически с нуля. Геннадий Петрович навеки погибал для всего человечества, и что его ждало дальше - неизвестно.
        Комаров сидел на перевернутом ящике, пододвинув его к костру, и задумчиво глядел в огонь, обняв колени. Костер он развел как раз напротив входа в котельную, так, чтобы любой, кто пожелал бы войти, непременно оказался бы в свете пламени, а то и вовсе сунулся в огонь. У хищных, но неразумных существ на такое точно смелости не хватит. А мыслящих человекоподобных мутантов лично ему, Комарову, пока не попадалось.
        Ходили, конечно, многочисленные слухи о самых разнообразных чудовищах, бродивших вдалеке от человечьих глаз, но чего только не болтают фантазеры-бродяги? Институт когда-то занимался (был ведь дело, и он, Комаров, даже сам доподлинно это знал!) вопросами телекинеза, пси-излучения и ментоскопии, даже серьезно продвинулся в этих изысканиях. Лебедев в свое время даже поминал, что где-то в виварии даже содержались опытные образцы существ, способных при помощи генерированного пси-поля вторгаться в сознание тех же людей.
        Институт погиб, разрушен, практически все сотрудники и весь научный состав уничтожен. Соответственно, канули в небытие и исследования. Включая и их небезопасные плоды. И если так, то какой смысл бояться того, чего попросту нет?
        Чудовищное напряжение понемногу начинало отпускать тело и разум, все существо Комарова становилось мягко-податливым, как кисель или растаявшее сливочное масло. Но засыпать было ни в коем случае нельзя, и ученый извлек небольшую плоскую фляжку, куда он заблаговременно перелил остатки коньяка, сделал добрый глоток. Что поделать, из немногих прелестей, которыми он себя баловал, хорошее дорогое спиртное было из числа первых. Как говориться, редко но метко. Кто теперь знал, когда еще придется пить хорошие напитки?

…Бродяги, с которыми довелось общаться самому Комарову, и разные фото и видеозаписи, дошедшие до него, часто являли ему настоящие чудеса, даже теоретически невозможные по всем законам физики и биологии. Однако больше всего его поражали упорные, хоть и немногочисленные слухи о Черном Сталкере.
        Фигура это была вообще легендарная, полумифическая и окруженная густым ореолом фантастики и причудливого вымысла. Говорили, что это когда-то был человек, дошедший до легендарного Монолита, исполнителя желаний. А потом сведения дробились на почти противоречивые: одни рассказывали, будто это Монолит так «заколдовал» человека, сделав его вечным скитальцем, призраком Зоны. Другие - что его убили бандиты на пути к Саркофагу, но он угодил в некую особенную уникальную ловушку, плоть от плоти самого Монолита, и именно там стал таким. Третьи - что он сам выходец из Исполнителя Желаний, существо с того света.
        Вряд-ли ангел, так как не бывает святых существ угольно-черного цвета, а Черный Бродяга был именно таким, и сам, и лицо, и одежда, и даже оружие. Никаких фото или видео призрака у Комарова не имелось, но все рассказчики сходились на одном: он бессмертен, неуязвим и появляется тогда, где и когда хочет, разговаривает по своему усмотрению, а может вовсе промолчать, и что от него так и веет холодом, будто стоишь напротив огромной морозильной камеры.
        Никто точно не знал, на добро или беду увидеть это существо (так как человеком его назвать просто не поворачивался язык). Иногда, по тем же слухам и рассказам, он мог предостеречь сталкера от беды, подсказать или посоветовать. А иногда предсказывал ему неотвратимую гибель, и пророчество, разумеется, сбывалось. Трудно сказать, но Черный Бродяга олицетворял для людей, живущих в Зоне своего рода высшую справедливость, некую истину в конечной инстанции, карающую и спасающую. Это всегда так, вполне в духе рода людского: наделять необычное и сверхъестественное функциями непосредственно Господа Бога.
        Еще не лучше были слухи о неком Семецком. Тут вообще был полный ахтунг. Если Черный Бродяга хоть имел какую-никакую «конкретику» и цель в своем существовании, то второй призрак Зоны просто наводил необъяснимый суеверный ужас своей бесконечной судьбой постоянного смертника. Оставалось лишь гадать, за какие грехи его так наказала Зона.
        Несколько раз Семецкому, видимо, удалось поговорить с кем-то из бродяг, и они узнали его фамилию и историю страшной участи, правда, и она дошла до Комарова через витии фантазий многочисленных рассказчиков, словом, по «испорченному телефону». Семецкий тоже дошел до Монолита (кто-то даже сообщал, будто Черный Бродяга и вечный смертник даже шли вместе), и Исполнитель Желаний свершил то, что так хотел явившийся к нему человек. А именно - избавил его от смерти. Боялся гибели, желал не умереть - так получай. Только теперь Семецкий был обречен гибнуть бесконечное количество раз… И воскресать снова.
        По легенде (или правде, черт его теперь разберет) поначалу призрак еще помнил то, кем он был, свою жизнь, даже узнавал кого-то, пытался жить среди людей, но потом, после бесчисленных смертей, он растерял все, что роднило его с бродягами, и теперь вечным отверженным безумцем, даже забывшим человечью речь, скитался он по Зоне и умирал, умирал, умирал. От пули, от ловушки, от хищника, упав в шахту, отравившись водой, облучившись, заболев, сломав ногу и напоровшись на острый сук. Сгорал, тонул, испепелялся от чудовищного разряда, заживо разлагался от тысяч рентген, распадался на атомы. Наверное, даже сам пробовал застрелиться или вздернуться… Но все только для того, чтобы встречать новый, уже ненавистный, непереносимый для него день снова и снова, глядя одичавшими, налитыми кровью и бесконечной усталостью от жизни глазами на восстающее за пеленой облаков солнце.
        Семецкого когда-то звали Иваном, но людская молва отчего-то нарекла его Юрием Михайловичем, а иногда и просто «дядей Юрой». Когда кто-то из бродяг сообщал, что видел сегодня, как «дядя Юра» тонул в болоте или отстреливался от снорков, то никто не смеялся и не крутил пальцем у виска. Помогать же Семецкому избегнуть гибели считалось у сталкеров недопустимым, то есть противоречить самой Зоне.
        Комарова передергивало от мыслей о подобной судьбе, когда он волей-неволей примеривал ее на себя. Возможность уйти - вот лучший повод остаться, и вечный шанс просто зачеркнуть свою жизнь многих побуждает упрямо жить и жить. Но как быть, если ты не властен даже над своим существованием? Страшно. Просто страшно.
        Но кое-что из жутких чудес Зоны Комаров видел воочию. И это перепугало его так, что несколько раз он потом просыпался от собственного вопля посреди ночи. Правда, вживую с этим кошмаром столкнуться не довелось, и наверное, случись такое - Комаров умер бы на месте от разрыва сердца. Только пара фотографий, случайно сделанных автоматической камерой, установленной недалеко от одной из ловушек с целью подробного фиксирования ее срабатывания на какую-нибудь местную фауну.
        Так вот, на тех фото, причем весьма неплохого качества, было запечатлено странное и страшное существо. Гигантская тварь, размером с большого быка, только, пожалуй, еще длиннее. И даже на вид неизмеримо опаснее. Чернее самой черной ночи, непередаваемо красивая той завораживающей красотой, какой обладает охотящаяся змея. Именно, что в твари и было нечто от рептилии. Точнее, помесь гигантской кошки и змеи. Тело все из узлов мускулов, мощные лапы, длинный, уже совсем не кошачий хвост, голова, треугольная, с гигантской пастью. На одном из фото тварь даже повернула голову, глядя прямо в объектив камеры, в упор, и от этого взгляда, живого даже на мертвой бумаге, Комарову стало худо.
        У твари, порожденной Зоной, был почти человечий взгляд. На него явно глядело разумное существо, но обладающее столь чужим, отличным от людей сознанием, что нечего было даже и пытаться понять его…
        Первым порывом Комарова было показать эти фото Сахарову, но, подумав, он оказался от этой идеи. Академик, вдохновленный шансом исследовать новый образец животного мира Зоны, немедленно отрядит бригаду военных и нескольких ученых для охоты на чудовище… И затея неминуемо обернется катастрофой в виде растерзанных, обезглавленных и выпотрошенных трупов людей. Этого суперхищника, наверное, безусловную вершину всей пищевой цепочки всех живых агрессоров на Земле не остановят ни пули, ни снаряды. Не открывай двери, которые не сможешь закрыть. Не вступай в борьбу с тем, что не способен одолеть.
        Комаров, наверное, стыдился самому себе признаться, но ему было бы жаль знать, что это существо, такое красивое, изящное и могучее, дырявят пули, пробивает горячий, враждебный металл. Пусть даже эти раны потом быстро зарастут, никак не повлияв на мощь этой супермашины для убийства, но все равно допускать этого Геннадий Петрович не желал.
        Вот чего ему бы сейчас точно не хотелось - так это встретиться с черной тварью здесь, в Зоне, в ее естественной среде обитания. Да и вообще ни с какой нечистью у него общаться не имелось ни малейшего желания!
        Пламя костра вдруг метнулось из стороны в сторону, как от внезапного порыва ветра, затрепетало и высветило сгустившуюся из мрака ночи человеческую фигуру, подступившую к самому порогу котельной. С Комарова моментально слетели все остатки расслабленности и подступающей тревоги, рука сама схватила автомат, наставила стволом на визитера.
        - Ты кто? - слова из моментально пересохшей глотки вырывались свистяще и неестественно.
        - Пусти к огоньку, добрый человек, - раздался вполне нормальный голос, спокойный, даже добродушный. - Не помешаю.
        Комаров отложил оружие.
        - Проходи. Ты один?
        - Один. Не бойся, плохого не сделаю.
        - Да и не боюсь я, - немного сварливо отозвался ученый, - Напугал ты меня просто. Хоть крикнуть мог, что ли?
        Пришелец бормотнул что-то неразборчивое, но это можно было принять за извинение, и аккуратно, боком-боком протиснулся мимо костра в котельную. Теперь он стал виден весь, целиком, а не просто размытый силуэт в бликах огня.
        Высокий, очень худой человек в драном темно-синем пальто, заляпанном почти до пояса какой-то засохшей коркой гадостью, лицо вытянутое, тоже худое, седые редкие волосы неряшливо торчат из-под мятой, почти бесформенной шляпы. На плече, стволом вниз, висит старенькое ружье, ноги в разбитых ботинках. Словом, вид незнакомца вызывал ассоциации с мусорной кучей и обиталищем беспризорников - бомжей. Ничего монструозного или вызывающего подозрение в человеке не имелось, и Комаров успокоился.
        Незнакомец присел прямо на пол и немигающее уставился на огонь. В его выпуклых глазах пламя отражалось тускло, как в стекле давно не мытой бутылки.
        - Дай покушать, добрый человек? - вдруг попросил пришелец. - С утра ни крошки не было во рту… Хоть корочку…
        Надтреснутый, глуховатый голос звучал в тишине котельной страшновато. Комаров вдруг подумал, что незнакомцу с трудом даются слова, будто он давно не общался с людьми, или мало говорит вообще. Наверное, он был болен или ранен, так как правую руку все время держал под плащом, засунув за пазуху, и все делал только левой: опирался на пол, когда садился, снимал ружье с плеча, поправлял свою уродливую шляпу.
        - Что с рукой? - озвучил свои мысли Комаров и увидел, как бродяга вздрогнул.
        - Поранил, - признался он, - Камнем придавило. Иду сейчас к друзьям, они помогут.
        - Гноиться начала?
        - Немного. Да ты не беспокойся, все хорошо будет.
        Речь странного пришельца звучала успокаивающе, и ученый решил больше не допрашивать про судьбу руки, а выпотрошил из рюкзака консервную банку и упаковку витаминных галет, протянул гостю, предварительно вскрыв тушенку, чтобы раненый лишний раз не тревожил кисть:
        - Угощайся.
        Пришелец набросился на еду так, словно не обедал уже неделю. Галеты, кажется, он даже вообще не удосуживался пережевывать, мясом чавкал не хуже голодной собаки. Комаров сочувственно глядел на бродягу. Вот что Зона делает с людьми, и ведь желающих быть в ней не становится меньше, несмотря ни на что!
        Пришелец слопал всю тушенку, галеты и даже вытер изнутри банку длинным кривым пальцем.
        - Спасибо, добрый человек, - пробормотал он, но тут же весь моментально подобрался, ощерился неожиданно ровными, острыми зубами, тихонько зашипел.
        И вдруг раздались выстрелы. Ярче огня костра полыхнули они со стороны темноты ночи, оглушительный грохот разрезал тишину. Пришелец пронзительно, почти на грани ультразвука завизжал, на темном плаще обозначились рваные дыры, из которых плескала кровь, но раны эти, смертельные для любого из людей, не стали гибельными для того, кто пришел к ночному костру.
        Тварь, теперь только кажущаяся человеком, шатнулась назад, перекувырнулась по полу, но вдруг вскочила и, яростно вопя, ринулась вперед, прямо через огонь, мимо неведомого стрелка. Оторопевший, перепуганный таким оборотом дела Комаров успел увидеть руку, которую гость выдавал за травмированную и прятал под плащом. Странная конечность выпросталась наружу и оказалась складной, как перочинный нож, и вытянулась в длину на добрых полтора метра, заканчиваясь страшной даже на вид клешней. Но существо не думало нападать: оно кануло в темноту и бесследно исчезло в ней.
        Комаров сидел на полу, упершись спиной в штукатуренную стену, ошалело хлопал глазами и ничего не понимал. Но когда с той стороны костра раздался щелчок перезаряжаемого затвора, ученый схватил трясущимися руками автомат.
        - Спокойно, наука! - громко предупредил голос. - Я проводник, Иван Тайга.
        Комаров вскочил на ноги, отступил вглубь котельной.
        - Покажись! - потребовал он, - Немедленно! А то застрелю!
        Мимо костра шагнул кряжистый, широкоплечий бродяга с дробовиком наперевес. Из-за плеча виднелся ствол автомата. Проводник опустил оружие.
        - Ты на кой хрен так близко излома к себе подпустил, дурья твоя башка?
        - Излома? - пробормотал Комаров, - Я не знаю такого. Мужик какой-то к костру вышел, попросил погреться и поесть, я ему дал, а потом вы начали стрелять…
        - Ну да, - мрачно улыбнулся Тайга, - А что, мне надо было ждать, пока он тебе голову проломит и тобой ужин продолжит?
        - Он бы меня убил?
        - Конечно. Они всегда так, сначала подсаживаются, беседу за жизнь ведут, кушать просят, байки травят, а потом раз - и готово, прошибут тебе череп и жрут не спеша.
        - Ничего себе, - Комарова передернуло от запоздалого ужаса. - Новые твари какие-то. Ни разу не слышал про таких. Ты убил его?
        Тайга не спеша достал пачку папирос, достал одну, размял, прикурил от вытащенной из жара тлеющей деревяшки, и медленно проговорил:
        - Нет, говорят, их нельзя убить. Только отогнать. Но больше он не полезет уже. Нас двое, и при оружии. Не для него добыча, он теперь раны залечит и подастся новую жратву искать. Человеков, то есть. А мы с тобой сейчас костер потушим и пойдем помаленьку. Путь неблизкий…
        Стрельбу Шрам услышал еще на подходе к форпосту «Свободы». Автоматные очереди, когда кто-то лупит, поливая от бедра, не жалея патронов, желая во что бы то ни стало скосить врага. Наемник побежал, что есть духу, еще надеясь успеть, но скоро стрельба утихла, раздалось пара приглушенных воплей и снова разлилась тишина.
        Чтобы самому не попасть под пулю, Шрам распластался по земле и пополз вперед, прислушиваясь к творившемуся у форпоста, но все оставалось тихо. Лишь только подобравшись ближе, он увидел разбросанные тела, там, где их настигла смерть.
        Трупов было пять. Наемник наскоро обыскал их, ничуть не чураясь ставшего уже для всех обитателей Зоны привычным ремеслом мародера, но полезного не обнаружил: обороняясь от неведомого врага, бойцы «Свободы», скорее всего, истратили последний боезапас. У двух вообще магазины штурмовых винтовок оказались опустошены, именно из-за этого, похоже, люди и погибли. Надо же, трагическая ирония судьбы: не дождались помощи всего минут десять… На одном из тел удалось найти ПДА, а убитый был командиром поста.
        Шрам внимательно изучил следы вокруг поста и обнаружил, что нападающие пришли со стороны остатков давно заброшенного карьера. Наскоро обследовав его, наемник заметил там, между прочим, несколько большого диаметра дренажных труб, уводящих неведомо куда. Судя по множеству отпечатков ног, именно из одной из них враги и выбрались. Туда же и канули после атаки, причем уводили кого-то из своих с нешуточными ранами: на земле и бетоне трубы так и остались пятна и целые потеки совсем свежей крови.
        Был шанс ринуться за нападавшими по трубам и, если даже не настигнуть их, то выяснить, куда именно они ушли. Охотничий азарт почти вскружил Шраму голову, но он, будучи опытным профессионалом, резко осадил себя: не терпится погибнуть? Или просто приключений на задницу захотелось? Нет? Вот и не лезь куда не надо, без тебя найдется, кому это расхлебывать.
        Напоследок Шрам достал добытый с трупа ПДА и порылся в сообщениях, благо что покойный хозяин не удосужился заблокировать приборчик. Оказалось, что буквально минут десять назад компьютер успел перехватить сообщение, переданное кем-то на общей, незашифрованной частоте. Заинтригованный наемник прослушал его и оторопел.

«Сука комендант, сказал, что на посту вообще патронов уже нет, а свободовцы двоих наших зацепили, Мишу, похоже, серьезно. Если не сможет сам нормально идти, придется добить»
        Похоже, в рядах «Свободы» далеко не все было хорошо. А это уже информация была непосредственно для самого Чехова. Шрам вовсе не стремился быть борцом за всемирное добро и справедливость. У него была вполне определенная цель: найти Клыка и выйти на след Стрелка, а все остальное волновало его сугубо с позиции достижения этих целей. И вот теперь у него появился прекрасный разменный товар!
        Возвращаясь на базу «Свободы», Шрам и сам не заметил, как сбился с курса. Он не заблудился, но обходя карьер, не желая соваться в залитые смердящей жижей канавы, он обошел по широкой дуге обитель фриманов и начал приближаться к ней с другой стороны. Опомнился только когда пискнул его собственный ПДА, фиксируя приближение живого объекта нечеловеческого происхождения. То есть - почти наверняка агрессивная и враждебная местная живность.
        Шрам мгновенно сдернул с плеча «Вал», щелкнул затвором, вскинул оружие.
        Прямо на него летела, едва касаясь лапами земли, здоровенная псина темного, почти черного окраса, топорща густую, пушистую шерсть. Морда - совсем не собачья - щерилась оскалом здоровенных клыков, а на вид больше всего напоминала жуткий гибрид обезьяны и крысы. Что ж, для созданий Зоны такая метаморфоза вовсе не являлась новинкой! Чудовище ревело и хрипело, роняя на землю клочья пенистой слюны.
        Наемник вел стволом за тварью, выбрал момент и выстрелил. Тяжелая пуля, пронизав воздух, ударила тварь прямо в покатый лоб. Но нечисть не споткнулась на бегу, не покатилась по земле, разбрызгивая осколки черепа и растерзанного мозга, а… просто исчезла в бледной вспышке, будто тускло бликанул фотоаппарат. Как растворившееся в воздухе привидение.
        Шрам изумленно поморгал глазами, и тут же увидел еще двух тварей, несшихся прямо на него. Думать и удивляться просто не оставалось времени, и он снова открыл огонь. Два выстрела - и должно было получиться ровно два трупа чудовищ, но и они также, как и первое, канули неведомо куда, исчезая призраками.
        С таким Шрам еще не встречался, и это пугало уже не на шутку. Он видел в Зоне многих созданий, но все они, после нанесения им ранений, несовместимых с жизнью, обычно падали и умирали, или оказывались ранены настолько, что больше не продолжали атаку. Но как воевать с призраками? Невероятными фантомами, которые свободно переходят из материального состояния в призрак? Значит, стрелять в них - просто впустую расходовать боеприпасы.
        Шрам крутился на месте, стреляя по приближающимся собакам, но на место одних тут же возникали другие. Исчезали при попадании пули. И возникали снова. Сознание наемника начала затапливать ледяная волна. Паника. Он не может победить, а отступить ему не дают - нечисть лезет со всех сторон. Одна из тварей умудрилась подобраться так близко, что рванула острыми зубами за ногу, пока несильно, но порвав кожу на бедре - красноречивое предупреждение о скорой возможной судьбе человека, попадись он в зубы неведомым призракам.
        Наемник медленно пятился назад, пока не уперся спиной в перевернутый, сгоревший когда-то автомобиль. Улучив момент, он подпрыгнул, ухватился руками за верх кабины и вскарабкался на грузовик. Очередная собака попыталась ухватить его за ногу и стащить вниз, но Шрам сильно пнул ее, извернувшись, и чудовище отлетело прочь. Надо сказать, что вес и зубы у чудовища были совершенно реальные!
        Угнездившись на покрытой ржавчиной кабине машины, Шрам перевел дух. Ну и куда теперь? Как спасаться? Патронов у него осталось половина, то есть два с половиной магазина, а такими темпами, даже не зная толком, как и в кого именно стрелять, много не навоюешь. Собаки носились внизу, задирая вверх отвратительные морды, и выли, выли отвратительными голосами. От этого звука вскоре начинало ломить в висках, кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота. Наверное, они так могли воздействовать на свою жертву, лишая ее воли к сопротивлению.
        По верхней губе поползли горячие капли. Шрам вяло тряхнул головой, и на руки упали темные тяжелые капли. Кровь! В носу лопнули какие-то сосуды, в глазах начало предательски темнеть. В ушах зашумело, слабость и дурнота сковала тело. Еще немного - и он просто потеряет сознание, а потом вполне может упасть вниз, прямо в зубы поджидавшим тварям. Дышать становилось трудно, звуки доходили будто сквозь ватные пробки нарастающего гула. Движимый отчаянием, наемник выдернул из кобуры пистолет, намереваясь просто застрелиться и не ждать, пока его начнут жрать еще заживо, но сделать этого не успел.
        Призраки вдруг разом исчезли, и вместе с ними угас терзающий душу вой. Не сразу, но сознание прояснилось, а багровая пелена, застилающая глаза, рассеялась, теперь их туманили только сочившиеся слезы. Тут же донесся далекий, хлесткий звук выстрела. Шрам поднялся на ноги, балансируя на скрипевшем от ветхости металле, оружие в руках плавало, голова все еще кружилась, но обороняться бродяга мог уверенно.
        Из ямы, находившейся в полусотне метров от него, раздался протяжный, полный боли вой. Наемник спрыгнул на землю, подошел к источнику звука. На дне впадины, напоминавшей воронку от авиабомбы, лежала здоровенная собака, как две капли воды похожая на тех, что атаковали человека, и судорожно пыталась встать. Почуяв приближение вооруженного наемника, тварь задрала уродливую голову и решила было издать парализующий волю вой, но у нее получилось лишь невразумительное поскуливание. Шрам, не дожидаясь успеха ее попыток, поднял пистолет и в упор вогнал ей несколько пуль в поросший темной шерстью лоб. Собака ничком рухнула на землю, несколько раз дрыгнула передними лапами и затихла, вытянувшись.
        Шрам осторожно шевельнул монстра ногой, убедился, что он мертв, и заметил страшного вида рану у него на другом боку, ближе к тазу. Такие отверстия в плоти остаются после попадания мощной разрывной пули. Кто-то фактически спас наемника, перебив собаке позвоночник невероятно метким выстрелом. Шрам тут же вспомнил звук, донесшийся со стороны базы «Свободы». Стреляли оттуда, но… Попасть почти за километр в такую мишень? Малореально, почти невероятно, тем более дул довольно сильный ветер, непременно повлиявший бы на полет пули. Либо тут сыграла роль Ее Величество Удача, либо фантастический опыт и меткость неведомого стрелка.
        Похоже, что именно эта собака и производила нападавшие на Шрама призраки-фантомы, ее точные копии, а потом дождалась, когда человек уже фактически окажется в ее власти, изведя его своим высасывающим силы воем, и сама рискнула вылезти из убежища. И прямо под выстрел.
        До базы «Свободы» наемник добрался быстро, фактически добежал. Но там уже царил переполох, его самого быстро взяли под стражу двое крепких вооруженных ребят и без лишних слов разоружили, коротко приказав идти вперед и не сметь делать попыток к бегству. Впрочем, Шрам и не думал предпринимать подобных глупостей.
        Выпендриваться в таком месте, где как минимум пять десятков вооруженных и далеко не мирно настроенных людей окружает тебя со всех сторон означало максимально быстро и эффективно снискать себе участь смертника. Шрам покорно поднялся по лестнице на второй этаж здания, где находились казармы и располагался штаб
«Свободы» и двинулся по длинному коридору. След в след за ним ступали его конвоиры.
        На повороте их встретил закованный в кевларовую и композитную броню высшей защиты боец, стоявший на карауле, как у боевого знамени, возле помещавшегося на аккуратной тумбочке небольшого горшка, в котором пышно произрастал куст конопли.
        - Анархия - мать порядка! - поприветствовали его конвоиры.
        - Хаос - отец порядка, - хрипло и приглушенно донеслось из-под непрозрачного забрала боевого шлема караульного.
        Шрам, увидев все это, не мог удержаться от ухмылки. Смеяться он не рискнул, опасаясь обидеть с фатальными для себя последствиями низменные чувства хозяев базы.
        Чехов уже ждал его у себя в штабе, в небольшой комнате, вдоль стен которой стояли стулья, очевидно, для совещаний, во всю стену висел красиво нарисованный на куске фанеры плакат с символом группировки - оскаленной головой волка в профиль - и большим столом посередине.
        - Оставьте нас, - велел Чехов своим людям, и конвоиры вышли за дверь.
        Шрам стоял на пороге, сложив руки на груди. Чехов подошел ближе. Он был невысокого роста, но широк в плечах, скуластое лицо покрывала многодневная, с проседью щетина. Черные глаза недобро поблескивали из-под густых бровей.
        - Мне сказали, что ты о чем-то беседовал с нашим комендантом.
        - Да, - кивнул Шрам, - было такое. Я пришел в Темную Долину с очень важным делом, мне сообщили, что к вам направился некий бродяга, его Клыком кличут, искал какие-то ценные радиодетали. Для меня и еще кое-каких людей вопрос жизни и смерти поговорить с этим человеком.
        Лицо Чехова осталось непроницаемо.
        - Да, все верно, у нас был этот человек. Купил у моих техников то, что ему было нужно, затарился патронами, консервами и тотчас же ушел.
        - Куда? - чуть не завыл от отчаяния Шрам.
        Чехов криво усмехнулся.
        - На кудыкину гору. Знаешь, господин хороший, мне нет ни малейшего дела до тебя, твоих приятелей и этого Клыка, но на моих людей постоянно кто-то нападает, это уже просто бесит, а теперь еще и исчез комендант. Причем фактически после того, как появился ты. Как прикажешь понимать все это, а?
        Вместо этого Шрам просто вытащил найденный на трупе свободовца ПДА и, найдя нужное сообщение, молча протянул приборчик Чехову.
        Командир «Свободы» ознакомился с содержимым компьютера, и Шрам увидел, как его лицо наливается грозовой чернотой. Крепко сжатые челюсти заиграли желваками. Наверное, он сейчас с трудом сдерживался, чтобы не шарахнуть ПДА о стену или о того же самого наемника, но Чехов все же переборол эмоции и сунул приборчик в карман.
        - Значит, так. Я знаю кое-что очень интересное для тебя, а именно - наши техники перехватили и запеленговали шифрованный сигнал ПДА Клыка, когда он попал в Долину, с целью наблюдения за ним, ведь мы так делаем со всеми нашими теперешними гостями. Теперь можно отследить его перемещение почти в любом месте Зоны, кроме, пожалуй, радиуса действия Выжигателя и ЧАЭС. Я предоставлю тебе его координаты и ты без труда перехватишь его. Взамен я хочу, чтобы ты изловил господина Щукина, нашего бывшего коменданта, и привел его мне, живым или мертвым. Куда он помчался, мы скоро выясним, тебе помогут несколько моих людей. Условия устраивают?
        - Более чем, - кивнул Шрам.
        - Тогда за дело.
        По личному распоряжению Чехова, Ашот, на сей раз серьезный и молчаливый, выдал Шраму несколько пачек патронов для «Вала» и пару ручных гранат, а у ворот собралось четверо бойцов, которым было дано распоряжение помочь наемнику в захвате коменданта. Шрам также крепко подозревал, что им еще и вменили в обязанность проследить за ним самим, чтобы не вздумал помочь Щукину бежать еще дальше или выручить его, если и правда оказался с ним в сговоре.
        Над воротами базы все также виднелась загадочная фигура снайпера, и Шраму даже показалось, что странный боец махнул ему рукой, когда группа захвата уже удалялась прочь.
        Сигнал Щукина пришел на ПДА Шрама и свободовцев очень скоро. Оказалось, что комендант успел удрать аж практически до самой границы Темной Балки, туда, где находились старые, еще советского периода развалины скотоводческой фермы.
        - Черт, - мрачно пробормотал один из свободовцев, - Поганое место.
        - Почему? - поинтересовался шедший рядом Шрам.
        - Там недели две назад, когда только начались нападения, полег целый отряд наших людей. Мы даже трупов не нашли, только брошенные вещи и трава вся в крови…
        Но Шрам, уже точно знавший, что в таинственных нападениях виноваты вооруженные люди, а не местная нечисть, промолчал. Звери Зоны рвут клыками и когтями, умеют исчезать и двигаться очень быстро, но они не оставляют следов военных ботинок и не способны стрелять. А значит, «Свободе» в своих бедах стоило винить не таинственных чудовищ, а врагов из рода людского.
        Сигнал ПДА коменданта не двигался, и это удивляло. С точки зрения Шрама, весьма неплохо разбирающегося в диверсиях и прочих мелких земных радостях, которые устраивают друг другу разумные существа планеты Земля, Щукину сейчас бы стоило мчаться из Темной Долины куда глаза глядят. Он не мог не знать о ждавшей его
«горячей благодарности» от бывших соратников по клану. Тем более ему было известно о пеленге сигнала его ПДА. А может, он уже выбросил компьютер где-то там, в руинах фермы, и теперь фактически неуловим?
        По пути свободовцам попалось небольшое стадо кабанов, но мутанты - удивительно! - не пожелали связываться с толпой вооруженных людей и убрались прочь, оставив за собой разрытую землю, следы и здоровенные кучи смердящего навоза.
        - Боятся, - усмехнулся один из бойцов, - Уже знают, чем дело может кончиться. Мы их тут постреливаем, когда совсем уж борзеть начинают и нападать на патрули.
        - А я думал, вы с Зоной мирно живете! - удивился наемник.
        - Мирно, - подтвердил фриман, - Но не до такой степени, чтобы давать себя жрать. Разумная самооборона еще никогда не была лишней. Мутанты ведь не до такой степени тупые и злобные, как их, к примеру, тот же «Долг» видит. Некоторых и приручать можно. У нас даже пес одно время слепой жил, мы его Рексом звали. Потом, правда, заболел чем-то и сдох. Так Сеня Дрозд, хозяин его, до сих пор к нему на могилу раз в месяц ходит и напивается в хлам.
        - Ага, верно, - кивнул еще один свободовец, - Потому что с Дроздом больше никто бухать не хочет, он как налижется так блевать и пердеть начинает. Вот он и повадился на могилу шастать!
        Дождавшись, когда утихнет дружный хохот, Шрам осведомился:
        - А что у вас за снайпер такой есть, который, не видя цели, за километр без промаха бьет?
        Веселое настроение сразу же исчезло, и наемнику даже показалось, что от свободовцев повеяло леденящим холодком. Пару секунд молчали, потом один все же ответил:
        - Слепая Жанна.
        - То есть как слепая? - все же рискнул спросить не на шутку удивленный Шрам.
        - Да вот так. Слепая и все.
        - А как же она стреляет тогда, если у нее глаз нет?
        - Вернемся - вот и спросишь у Чехова, - ответил за всех самый старший боец, седой мужик лет пятидесяти, - А мы эту тему обсуждать не любим. Закрыли дело, парень. Плохая история.
        Шрам покорно замолчал. В самом деле, не стоило трогать то, о чем люди не хотят беседовать.
        Впереди показалась кирпичная стена в полтора человеческих роста со здоровенным проломом в середине. Ни дать, ни взять - танк на полном ходу въехал, иначе трудно себе представить ту махину, которая смогла бы так разворотить стену. По команде идущего впереди бойца группа залегла, а один из фриманов достал прибор, напоминающий бинокль с толстыми объективами, щелкнул выключателем и принялся изучать территорию фермы.
        - Ага, пять человек. ПДА не идентифицируются, значит, точно не наши, но сигнал Щукина идет именно отсюда. И… Один, такое впечатление, уже покойник, почти остыл. Странно как-то он там замер. Ладно, хрен с ним. Как штурмовать будем?
        После короткого совещания группа пошла в атаку…

…Все закончилось быстро. Двоих караульных Шрам уложил на месте несколькими выстрелами из «Вала». Снабженное интегрированным глушителем, оружие издавало только низкие, бухающие хлопки. Одно из зданий бывшей фермы, где находились еще трое врагов, свободовцы просто закидали осколочными гранатами, а одного противника, ошалело выскочившего наружу, срезали кинжальным огнем. Внутри, когда осел дым и пыль, обнаружилось два растерзанных осколками трупа, а во внутреннем дворе на наспех собранной из двух брусьев и бревна виселице болтался раздетый догола труп предателя Щукина.
        - Да, недалеко убежал наш комендант, - с ехидным выражением изрек один из свободовцев, - Хорошее место ему нашли новые друзья, на веревочке!
        Судя по трупу, прежде, чем удавить, Щукина со знанием дела пытали. Одежда, оружие и ПДА горе-коменданта нашлось там же, где валялись убитые гранатами покойники. А вот трупы врагов заслуживали более детального исследования, чем обезображенное голое тело предателя.
        Трупы были облачены в серо-синюю форму в виде комбинезонов и неплохого качества импортных бронежилетов, а оружие вообще состояло из весьма недешевых заграничных винтовок ТРС с глушителями и оптическими прицелами. Да и вообще, неведомые бойцы оказались экипированы более чем достойно.
        Об увиденном и найденном командир группы захвата немедленно передал Чехову, а также отправил несколько фотографий мертвецов. Оружие и оставшееся неповрежденным во время атаки оружие свободовцы собрали и упаковали, а на вопрос Шрама о трупах последовал короткий ответ:
        - Зона приберет.
        На базе «Свободы» Шрам снова немедленно предстал перед грозными очами вождя, но на сей раз его не вели под прицелами двух автоматов, а просто проводили. Наверное, определенную степень доверия он уже внушал.
        - Ты знаешь этих людей? - коротко и без обиняков спросил Чехов, прокручивая на экране ноутбука с десяток фотографий разных лиц. Среди них мелькнуло пара знакомых.
        Шрам подумал и решил, что играть в шпионские игры ему попросту невыгодно, и кивнул, указав пальцем в те, которые всплыли из памяти.
        - С этими доводилось общаться несколько раз. Вольные стрелки, а вот этот еще и охотник за головами, своего рода киллер. Но что между ними общего - не знаю.
        Чехов удовлетворенно улыбнулся.
        - Так я и думал. Ладно, пес с ними, слушай информацию. Клык был у нас, имел разговор со мной и просил не только радиодетали от мощных усилителей и модуляторов, но и карты Зоны, составленные нашими следопытами. Платил деньгами и артефактами, причем не торгуясь, но на вопросы о том, зачем ему все это, гнал какую-то пургу. Мне это очень не понравилось, и я решил тоже малость подстраховаться, да и у нас как раз тут проблемы с этими нападениями начались. Короче, есть тут у меня пара замечательных хакеров, они взломали защиту ПДА этого Клыка и заслали ему одну интересную программку-маячок, по которому можно легко отследить его. Похожую ты видел, когда коменданта искал. За твою помощь я скину тебе на компьютер регистратор этого маяка. Доволен?
        Шрам улыбнулся и кивнул.
        - Более чем.
        Чехов заложил руки за спину, прогулялся взад-вперед по «кабинету», подумал о чем-то и спросил Шрама, сидящего в кресле у стола.
        - Хочешь заработать денег? Или новый бронекостюм? У нас в оружейке есть несколько защитных наборов класса «СЕВА». Удобная вещь, когда отправляем экспедиции за артефактами, выдаем их ребятам, они замкнутого цикла, баллоны с кислородом и все такое, прекрасно хоть огонь, хоть удар держат. Да и броня там неплохая. Конечно, если прямо в карусель залезешь, то тебя ничто не спасет, но в других случаях
«СЕВА» реально выручает. Кроме того, имеются детекторы аномалий «Велес», в них есть еще сканер артефактов. Ты можешь обзавестись и им.
        - Допустим, хочу. И что?
        - А вот что. У нас по периметру Долины есть мощные поисковые антенны. Мы задействовали их и обнаружили, что враги засели в цехах старого завода, рядом с топью. Сигналы их ПДА не регистрируются как обычные, но их импульсы все же можно засечь, что мы и сделали. Черт их знает, что это за сволочи такие, но это гнездо надо прихлопнуть. Мы соберем все наши силы и ударим туда, чтобы ни одна сука не сбежала, да и постараемся пару пленников захватить, поговорить с ними по душам. О тебе говорят как о замечательном снайпере - я ведь тоже кое-какие справки навел. Теперь твой Клык от тебя далеко не удерет, но чтобы за ним гоняться, твоего защитного комбеза маловато.
        - Я буду один? - осведомился Шрам.
        - Нет. Трое снайперов на разных позициях. Ты, Мышь и Жанна. Мышь в Чечне воевал, мужик очень серьезный, а Жанка - короче, Жанка и есть.
        - Да я уже успел заметить…
        - Надо же, когда? - удивился Чехов, - Она, как я знаю, свои таланты так просто не демонстрирует и вообще мало с кем общается
        - Да когда за собакой слепой охотился, которая фантомы делает. Если б не ваша Жанна, я б с тобой не говорил. Серьезно меня выручила тогда…
        - А, ну да. Слышал, ребята балакали что-то такое между собой.
        Шрам почесал затылок, соображая, стоит ли спрашивать, но любопытство все же пересилило:
        - Как она вообще стреляет, если слепая? Это ж чудо природы: снайпер без глаз.
        - Глаз у нее нет, - пояснил Чехов, - Это верно, но она же не родилась такой. Глазные нервы живы, и к ним подключили импланты, какие-то хитрые наночипы, а в шлеме у нее встроен мощный инфракрасный визор, вот он информацию на них передает. По сути, у нее компьютер в голове. То же самое и с винтовкой, в ней имеется активный инфракрасный прицел с специальной разметкой, который транслирует картинку сразу в мозг Жанны, по нему она и ориентируется. В итоге точность получается просто фантастическая, одно только жаль - по неодушевленным предметам она не прицелится толком, надо, чтобы мишень излучала тепло.
        - Надо же, сколько это все оборудование стоило! - присвистнул Шрам.
        - Мы скинулись всем кланом, пару очень ценных артефактов вложили, зато у нас теперь суперснайпер есть, - улыбнулся Чехов, но тут же снова стал серьезным. - Зато и мы ей в итоге обязаны едва ли не больше, чем она нам. Считай, наш национальный герой.
        - Потом передай ей спасибо от меня.
        - Непременно, - серьезно кивнул Чехов. - Только живыми все вернитесь…
        Шрам соврал, покривил душой, когда сказал Чехову, что ничего не знает об общей деятельности людей, чьи фотографии видел на мониторе ноутбука. Да и как фото попали к лидеру «Свободы», конечно, осталось тайной. Вторая по силе группировка в Зоне явно имела неплохой штат информаторов и осведомителей, а также тех, чьими услугами можно воспользоваться для добывания нужной и достоверной информации.
        Мало кто вообще знал, что в Проклятых Землях уже довольно давно образовался и вовсю действует еще один клан - группировка воинов-наемников, по сути, убийц и охотников за головами, кого за деньги или еще какие-либо способы расчета подряжают на исполнение дел, связанных с устранением неугодных кому-либо людей. За прочие дела брались бродяги, а вот наймиты всегда держали лицо в тени. Подобно японским воинам ниндзя, охотники за головами предпочитали иметь дело с заказчиком сугубо через доверенных лиц, создав хорошо действующую агентурную сеть.
        Эти люди никогда не оставались без дела. В Зону часто приходили те, кому не по нутру была жизнь в обычном мире, или же - в доброй половине случаев! - были серьезные конфликты с законом или криминальными структурами. Бандиты всех мастей, сорвиголовы, неудавшиеся политические деятели, бунтари и революционеры. Но кто-то не хотел прощать своего врага и в преследовании останавливаться возле Периметра Зоны. Тогда в ход шли пули, мины, гранаты и ножи наемников. Изредка даже встречались заказы на устранение какого-либо невмерно зарвавшегося чина из военных, для устранения которого «всем миром» скидывались притесненные им вольные бродяги.
        В группировку входили отличные профессионалы, имеющие за плечами Чечню, Таджикистан, Грузию, а кое-кто еще и Афган, немало имелось и выходцев из спецшкол КГБ, ФСБ, ГРУ и прочих «веселых» организаций.
        Шраму не раз и не два поступали приглашения «быть среди своих», но бродяга упрямо отказывался. Он, как никто другой, знал об обманчивой легкости таких денег, и чем это потом вполне может закончиться. Логично рассуждая, что курочка по зернышку клюет, Шрам предпочитал работу на ученых сомнительной доле киллера.
        Насколько знал бродяга, у наемников не существовало четко обозначенного лидера, скорее уж их было несколько крупных банд, во главе каждой стоял свой вожак, и они очень неплохо договаривались друг с другом, когда речь шла об исполнении серьезных заказов и взаимной поддержке любыми средствами, от информации до огневой мощи.
        Для Шрама загадкой оставалось лишь то, зачем именно наемникам, серьезной и агрессивной, но поддерживавшей режим секретности группировке понадобилось устраивать эти дикие и нелепые по своей сути нападения на людей «Свободы». Логических выводов могло быть только два: либо идет банальная грызня за территорию, и наемники рассчитывают просто выдавить фрименов с удобной базы, чтобы устроить там свою, либо… Либо за всем этим видно в призрачном тумане лицо генерала Таченко, основателя «Долга», и его непримиримых последователей, решивших свести счеты с ненавистной «Свободой» чужими руками.
        Правда, Шрам с большим трудом представлял, в какую сумму могло вылиться «Долгу» исполнение такого заказа, куда должны быть привлечены силы всех банд наймитов. Это же означало развертывание полномасштабной войны, причем весьма длительной и кровопролитной, вербовка осведомителей наподобие того же Щукина, диверсионные акты, внезапные нападения, постоянная слежка за врагом. Неужели анархисты настолько сильно насолили Крылову, что он настолько серьезно за них взялся? Дичь… Но Шрам давно привык к аксиоме: чем более нелепой на первый взгляд кажется версия, тем более достоверной в итоге она и оказывается.
        Другой вопрос, что лезть в эти интриги и грызню между мощными кланами было самоубийственно, и добывать информацию об этом бродяга не собирался. Меньше знаешь
        - крепче спишь. Задавит ли «Долг» «Свободу», или же анархисты в конце концов сломят хребет военизированному детищу Таченко - суть войны от этого все равно не менялась.
        Волею судьбы, Шраму довелось быть в одной компании со Слепой Жанной, но это не значило, что у них возникло хоть какое-то общение. Женщина была молчалива, совершенно безэмоциональна и ее лицо, оставшееся открытым под шлемом, вообще ничего не выражало. Шраму доводилось слышать про роботов-андроидов, которых разработали японцы, и теперь активно применял весь цивилизованный мир для тех работ, куда живому человеку лучше было вовсе не соваться. Так вот, снайперша напоминала именно такого киборга.
        Как и всегда, снайперская тактика прикрытия огнем атакующих здесь оказывалась весьма эффективной. Мышь со своей СВУ расположился где-то на раскидистом дереве, свешивающемся ветвями над двором завода. Юркий и миниатюрный свободовец настолько ловко взобрался по толстому и бугристому стволу, что не издал ни звука. Стоило признать, что при всем своем бесшабашном анархизме и царившей вольнице, кадры свои
«Свобода» подбирать умела.
        Бой длился уже минут двадцать. Атакованные со стороны ворот, наемники оказывали ожесточенное сопротивление, грамотно организовав оборону. Иного, в принципе, Шрам и не ждал. Устроив на крыше что-то вроде бруствера из разного хлама, обороняющиеся засели там и время от времени, наметив цель, пускали гранаты из подствольника. Кроме того, на верхушке высоченной кирпичной трубы также засел снайпер, действовавший весьма умело: не одного свободовца он уже прошил своими пулями. Анархисты пытались достать его плотным огнем, но бесполезно - только кирпичное крошево летело в разные стороны.
        Шрам заметил мелькнувшую на крыше распластанную фигуру человека в сером комбинезоне, ползком и перекатами пробиравшуюся к краю. Приглядевшись, он увидел, что у наемника за спиной висела длинная труба. Дьявол! Это же одноразовый гранатомет! Только этого не хватало…
        Враг добрался до гриба вентиляционной шахты, укрылся за ним и, высунувшись на мгновение, бросил взгляд именно туда, где засели Жанна и Шрам. Сомнений не оставалось: он ведет охоту за снайперами и намеревается ликвидировать их гнездо самым радикальным методом.
        - Гранатометчик, - предупредил женщину Шрам.
        - Вижу, - коротко ответила она. - Снимешь?
        - Сейчас… - бродяга приник к прицелу и, лишь только враг показал себя, уже положив приготовленный к стрельбе гранатомет на плечо, выстрелил.
        Ракета, прочертив дымный хвост, криво ушла в сторону и взорвалась в сотне метров правее от места, где засели снайперы. Комья земли и дерна забарабанили по головам и спинам, Жанна чертыхнулась, когда кусок деревяшки звонко цокнул по ее шлему.
        Винтовка Мыша, засевшего на дереве, сухо щелкнула, и фигура одного из врагов, некстати высунувшегося из-за укрытия, переломилась пополам, взмахнула руками и упала вниз, на асфальт двора. Но и снайпер противника на трубе не дремал. Блеснул огонек выстрела, долей секунды спустя - вопль, и с дерева кулем рухнул подстреленный свободовец. Дьявол!
        - Видишь его? - спросила Жанна сквозь зубы. - Он живой там?
        Шрам отполз чуть в сторону и увидел, как Мышь пытается добраться до стены завода и укрыться в мертвой зоне, чтобы стать недосягаемым для врага. Очевидно, одна нога у него совсем не работала, и свободовец кое-как, перекатами, уползал прочь.
        - Живой. Ногу ему серьезно зацепило видимо.
        - Черт побери. И связи с ним нет, он коммутатор отключил, балбес. Сможешь ему помочь?
        - А ты как же? Одна тут останешься?
        - Все нормально, - Жанна улыбнулась краем рта. - Будь добр, помоги ему. Истечет кровью.
        Шрам кивнул, не зная, увидела ли его женщина, и проворно заскользил по земле туда, где уже лежал, подтянув к себе правую ногу, раненый снайпер.
        Мышь тяжело, свистяще дышал, от болевого шока лицо его стало землистым, обильно покрытым потом. Тяжелая вражеская пуля насквозь прошила ему бедро и, похоже, разбила кость выше коленного сустава. К тому же свободовец крепко приложился о землю, когда падал с дерева, и пара ребер у него точно были сломаны.
        - Аптечка есть? - спросил его Шрам.
        - Нет… Я все оставил, чтобы лезть было легче…
        - Балбес, - констатировал бродяга, доставая свой медкомплект. - Ну тогда держись.
        Пока рану просто обрабатывали и перевязывали, свободовец кое-как крепился, но когда Шрам, разыскав кусок доски, принялся делать шину и фиксировать перебитую ногу, заорал во весь голос от непереносимой боли. Хорошо, что в грохоте боя крик вряд-ли кто-то услышал.
        Когда все процедуры закончились, свободовец откинулся на траву.
        - Не умрешь? - спросил его Шрам.
        - Хрен вам, - усмехнулся бледными губами Мышь, - Я еще повоняю…
        - Вот и молодец. Пистолет хоть есть? Отбиться сможешь, если что?
        Мышь похлопал себя по кобуре.
        - Вот и хорошо. А я пошел.
        - Куда?
        - В гости…
        Мышь пробормотал что-то про чокнутого беспредельщика, но Шрам уже его не слушал. Он отошел на несколько шагов от стены, потом разбежался и, подпрыгнув, уцепился пальцами за край, потом, используя оставшуюся инерцию толчка, забросил вверх тело. Мгновение - и уже канул вниз, во двор. Наверху, на трубе грохнул выстрел и пуля сколола кусок цемента там, где долю секунды назад мелькнуло человеческое тело.
        У основания трубы, высившейся из приземистого бетонного строения, уходившего под землю, виднелась ржавая металлическая лестница. Добраться до нее было для Шрама делом пяти минут, благо, что ему никто не мешал: все враги сейчас ожесточенно обороняли свою территорию от бешено наседающей «Свободы», но было очевидно: этот бой им не выиграть.
        Снайпер наверху бродягу не видел, тот уже оказался в мертвой зоне, и уже мог начинать подниматься. Штыри лестницы, забитые в кирпичную кладку, от времени покрылись толстой коростой ржавчины и угрожающе шатались в своих гнездах, но Шрам упорно лез вверх. Пару раз он даже чуть не сорвался, но приобретенные когда-то навыки скалолазания спасали его, и он успевал перехватиться за следующую ступень. Полет вниз с добрых пятнадцати метров спиной на бетон и асфальт ничем хорошим не кончился бы.
        Площадка, на которой засел враг, огибала кольцом верх трубы и была еще вдобавок снабжена леерным ограждением, и использовалась в свое время для каких-то технических работ. Шрам предполагал, что его уже ждут, и был немало удивлен, когда безо всяких помех забрался на площадку. На высоте дул сильный ветер, металлическая опора под ногами постоянно покачивалась и скрипела. Бродяга бесшумно пошел вокруг трубы, держа наготове нож.
        Снайпер сидел к нему спиной и, являя собой воплощенную беспечность, даже не обернулся, когда Шрам случайно запнулся о торчащий из-под площадки кусок уголка. Мгновением позже бродяга понял, чем враг так увлечен. Глянув вниз, Шрам увидел позицию Жанны как на ладони. Вражеский снайпер умудрился-таки подстеречь идеальную для себя минуту… Женщина неосторожно высунулась из-за укрытия, и сейчас будет убита.
        Но раньше, чем винтовка сделала выстрел, мелькнул нож, скользнул снизу под
«лифчик» бронежилета стрелка, и одновременно Шрам пинком по прикладу сбил прицел оружия, чтобы покойник даже перед смертью не успел нажать на курок. Труп зарезанного врага тяжело свалился набок, острие клинка пробило сердце. Рухнуть с площадки снайпер не мог бы при всем желании - заблаговременно пристегнулся ремнем монтажника к лееру. Шрам поднес к губам коммуникатор, выбрал частоту рации Жанны:
        - Я на позиции. Вражеский снайпер убит. Мы с тобой квиты.
        - Что? - переспросила женщина. - Ты о чем?
        - Ты спасла меня от собаки, а я тебя - от пули. Впредь осторожнее высовывайся.
        - Спасибо, - сказала Жанна после короткого молчания. Быть может, бродяге показалось, но в ее голосе впервые промелькнула теплая нотка…
        Собственно, бой уже шел к концу. Шрам перехватил винтовку убитого врага и какое-то время вел огонь по двору. Наемники, не понимая, что их снайпер уже убит, не могли понять, откуда летят сражающие их пули. А пока разбирались, свободовцы перегруппировались, взорвали динамитом кусок стены и пошли на штурм сразу с двух сторон. Шрам успел заметить, как уцелевшие наемники по очереди исчезают в большом круглом люке в асфальте, видимо, ведущим в какой-то подземный коллектор. Бродяга не мешал их отступлению: если они поймут, что им не уйти, будут драться до последнего, а это - новые жертвы…
        Минут пять спустя из-под земли грохнул тугой взрыв, все здание завода ощутимо дрогнуло, а из люка вырвался столб огня и дыма. Взорвали за собой туннель, заметая следы. Что ж, на их месте Шрам бы сделал также, чтобы никто не смог выйти на их след. В радиоэфире вообще творилось черт знает что: «Свобода» праздновала победу, матерились и требовали помощи раненые, что-то неразборчивое орал Ашот, а на все это накладывался свист помех. Разобрать что-то вразумительное в этой каше просто не получалось.
        Внизу творилась кутерьма. Кто-то вел за руку Жанну, женщина глянула на бродягу, стоявшего на площадке трубы, махнула ему рукой. Несли на носилках ругающегося от боли так, что даже тут было слышно, Мыша, из цехов вытаскивали трупы убитых врагов и их оружие.

…Пора было спускаться, но бродяга не удержался и, встав во весь рост, перевесился через кирпичный борт и заглянул вниз, в зияющее жерло трубы.
        Наверное, мало кто из людей получал по голове с размаха невидимым, но всесокрушающим тараном. У бродяги было примерно аналогичное ощущение. Мир вокруг сразу же померк, все звуки исчезли, кроме мерного, размеренного, непередаваемо тяжелого Дыхания Зла. Что-то темное, древнее, жуткое, воплощавшее в себе сконцентрированный демонический ужас таилось там, внизу, и не было того человека, посмевшего безнаказанно глянуть ему в глаза. Сама Зона провела своей рукой по распахнутой душе бродяги.
        Шрам не помнил, как он очутился внизу, как спустился по расшатанной лестнице, рискуя сорваться и разбиться в лепешку, как стоял, шатаясь на ватных ногах, посреди двора завода, среди суетящейся толпы празднующих победу свободовцев. В его голове до сих пор пульсировали слова, которые кто-то, на миг глянувший на него из бездны, дохнувший Злом, вложил в его сознание:

«Иди ко мне… Ты обретешь то, что заслуживаешь…»
        - Видишь дерево? - спросил Тайга, показав грязным узловатым пальцем на здоровенный ствол, лишенный листьев и веток, криво торчащий из земли. - Нам туда.
        - Но… Там же опасно! - искренне возмутился Комаров, уже совершенно не понимая логики спятившего, как ему уже казалось, проводника. - Детектор фиксирует аномалию
«разрядник». Ни один человеческий организм не выдержит удара током в несколько миллионов вольт.
        - Ложись и ползи, душа твоя чернильная! - рявкнул Тайга и, показывая пример, распластался на сухой, жесткой траве.
        Комарову ничего не оставалось сделать, кроме как подчиниться. Все бы ничего, да вот беда: годы кабинетной жизни и почти полное отсутствие физических нагрузок тяжелее ходьбы на пару километров или перетаскивания контейнера с образцами практически атрофировали его мышцы. Да что там говорить, Комаров не раз смеялся в кругу своих коллег над грубыми, как казалось ученым, солдатами, тратящими время на занятия гантелями, штангой, рукопашным боем и упражнения на турнике. По идее, небольшой спортзал был оборудован и для научного состава комплекса, но востребован он оказался почему-то лишь у охраны.
        И вот теперь, угодив в соответствующие условия, Комаров с немалой досадой сознавал, что самый слабый из солдат теперь оказался бы в десятки раз способнее к выживанию, чем он, Геннадий Петрович, обладатель уймы знаний и автор десятка ценных открытий. «Когда говорят пушки, музы молчат» - всплыла в памяти поговорка.
        Иван Тайга, несмотря на свое довольно грузное и какое-то угловатое телосложение, полз вперед с удивительным проворством и легкостью, таща при этом оружие и увесистый рюкзак. Комаров же уже через десяток метров дышал как загнанная лошадь, обливаясь потом, а автомат так неудобно елозил по спине, периодически поддавая стволом по затылку, что скоро появилось неумолимое желание просто снять оружие и выбросить к чертовой матери.
        Дальше трава уже не росла, обнажив потрескавшуюся, сухую, бесплодную почву, тревожно шуршавшую и спрессованную, как от воздействия гравиконцентрата. А может, он и был тут когда-то, десяток Выбросов назад. Помнится, кто-то из ученых уже делал смелое предположение об эволюции ловушек и перерождении одна в другую. Только вот как гравитационная аномалия в итоге трансформировалась в энергетическую?
        Комаров задумался так глубоко, что не заметил, как отстал от Ивана, сбился с курса и вскоре пополз совсем в другую сторону. Опомнился ученый лишь тогда, когда под животом зачавкала грязь, руки и ноги заскользили, а в нос ударил отвратительный запах.
        - Твою мать! - заорал Комаров, ощутив жжение на коже, как от струи кипятка.
        Он закрутился на земле, спешно выползая из жижи, почти сойдя с ума от боли в ладонях и запястьях, извиваясь раздавленным червем. По лицу ползли тяжелые струи горячего, жирного пота, но Комаров их не чувствовал, а когда они затекали в глаза, то он уже не знал, отчего слепнет: от страха, боли, или у него вообще нет уже этих самых глаз, а мир вокруг - всего лишь последняя картинка, запечатленная отказывавшимся верить в непоправимое мозгом.
        Комаров даже не почувствовал, как чья-то сильная рука сгребла его за плечо и потащила прочь из вонючей, невыносимо жгучей грязи, выволакивала из крутого кипятка, шпарящего даже сквозь одежду. Хотелось закричать, но все звуки вязли в онемевшем, пересохшем горле, выдавливающим лишь хрип почти задушенного висельника…
        Когда Комаров пришел в себя, он обнаружил, что лежит навзничь на пригорке, а ему на лицо сосредоточенно льют тонкой струйкой прохладную воду. Ученый рефлекторно мотнул головой и закашлялся, перед глазами хороводом заплясали круги, а тело отозвалось тупой, мучительной болью в рассаженных коленях, истертых о землю локтях и ободранных ладонях.
        Силуэт склонившегося над ним человека материализовался в фигуру Ивана Тайги, уже убиравшего обратно в рюкзак его же, Комарова, фляжку. Вот ведь дьявол, не пожелал свою воду тратить, в чужие запасы полез. Практичный дядя, нечего сказать. Но возмущаться по этому поводу Комаров, естественно, не стал, а предпочел обратить внимание на то, что осталось у него, как он уже заранее приготовился, кистей рук после соприкосновения с грязью.
        Геннадий Петрович был готов увидеть все, что угодно: торчащие из обугленной плоти кости, жуткие ожоги, отслоившееся мясо, или вообще лохмотья, но только не это. Руки остались совершенно нормальными руками, и даже не покраснели, рукава были покрыты обыкновенной коркой вполне обычной глинистой грязи, которая почти ничем, кроме влаги и земли, не пахла. Комаров рывком сел и изумленно вытаращился на свои отлично шевелящиеся пальцы.
        - Ч-ч-что эт-т-то б-б-было? - промямлил он.
        - Эх ты, - ответил ему Тайга, - Ученая голова, а не знаешь.
        - Правда не знаю. Ни разу с таким не сталкивался.
        - «Напугайка» это. Не слышал?
        - Нет… Расскажите поподробнее, будьте добры?
        - Да хрен ее знает, что она такое, вроде бы даже и не ловушка… Короче, такая пакость, что тот, кто в нее залазит, начинает себе всякие ужасы придумывать. Точнее, они уже у него в голове есть, а «напугайка» просто переводит их в ощущения. Тебе, например, что чувствовалось?
        - То, что грязь жутко воняет и жжется, как кислота.
        - Вот видишь, ты просто залез руками в обычную грязь, и тут же решил, будто она непременно должна тебя обжечь, хотя это просто песок, глина и вода, и ничего больше. А «напугайка» сразу заставила тебя поверить, что это все на самом деле. Представь ты, к примеру, что ты угодил в снег - и трясся бы от холода, пока не выбрался.
        - А если бы представил чудовище?
        - В штаны бы наклал, - заверил Тайга. - Или от разрыва сердца помер. Никто так человека напугать не может, как он сам. Ты вот внушил себе, что раз ты в Зоне - тут одни гадости и могут происходить, вместо воды кислота, камни взрываются, деревья кусаются и так далее. Вот и притягиваешь к себе беды. Зона слышит тебя, понимаешь? Вот ночью излома послала… Не появись я вовремя - он бы тобой славно покушал. Ты вон какой, мягонький, тепленький!
        - Вы это, потише! - насупился Комаров, вовсе не обрадованный перспективой быть обрисованным по аналогии с молочным поросенком, - Я же не толстый, в конце концов.
        - Зато жопу отрастил, как у бабы, - сплюнул Иван, - В своей лаборатории сидел, вот и досиделся. Ладно, хорош трепаться, пошли…
        Комаров молча встал, одновременно радуясь присутствию у себя всех конечностей и органов, и негодуя столь, по его мнению, хамскому с ним обращению. Впрочем, Иван ведь спас его, и неизвестно, что могло еще придти в голову насмерть перепуганному человеку, убиваемому своим же собственным распаленным разумом. Надо же,
«напугайка» какая-то выискалась. Ведь никто ему ни о чем подобном даже близко не упоминал, а ведь все ловушки и аномалии прилежно фиксировались, изучались, фотографировались, обмерялись и даже пытались подвергаться классификации.
        А сколько неизведанного Зона еще таит в себе, не торопясь делиться тайнами с людьми? Только ей это и известно. Скорее всего, она не стоит на месте, постоянно развиваясь, можно сказать, эволюционируя, приобретая что-то новое, и отторгая старое, отжившее. Вот, к примеру, были такие твари, как гигантские слизни, плоские, как лепешки, нелепые, бесформенные, вяло шевелящиеся куски протоплазмы величиной с большое одеяло, исторгающие зловонную и едкую слизь. Где они теперь? Нету, вымерли все. Взамен появились новые, чуть ли не каждый новый образец фауны и флоры уже хоть немного, да отличается от предыдущих. Вот тебе и эволюция! Чарльз Дарвин в очередной раз мог бы улыбнуться в гробу, сознавая подтверждение теорий.
        Природа даже тут, искалеченная и изнасилованная торжеством прогресса человеческой науки и техники продолжала оставаться собой, действуя по собственному усмотрению так, как и было миллионы лет подряд. Комаров долго и часто задумывался над этим.
        Люди шли по Зоне, углубляясь в Проклятые Земли.
        Небо затягивало тучами. Скоро начнется еще один дождь…
        Сигнал ПДА Клыка был четким, уверенным и, что не менее примечательно и удивительно, как влитой, стоял на месте. Не повторилась бы история с комендантом
«Свободы»! Причем шел импульс именно от разваленной высотки, где угнездился на Свалке Дикий Напр. Как ни стремился Шрам избежать встречи с этим деятелем, у него это явно не получалось. Оставалось лишь надеяться, что дело обойдется без стрельбы и желательно вообще без личного контакта.

«Свобода», наголову разгромив врагов-наемников, существенно расширила свой арсенал за счет захваченного оружия и боеприпасов, добыла даже два пулемета «Печенег» и достаточно патронов для них, чтобы собрать силы для серьезной боевой операции. После чего под покровом ночи «кавалерийским наскоком» пробралась на Свалку и вышибла бандитов аж сразу с трех их блокпостов, при этом умудрившись не потерять ни одного человека убитыми.
        Уголовники, совершенно обалдевшие от такой беспрецедентной наглости со стороны трусоватой, как им казалось, и бездеятельной «анархии», практически не оказали толкового сопротивления. Нескольких из них удалось взять в плен, но в Зоне такое практиковалось редко и, допросив и не получив практически никакой ценной информации, кроме заверения в «больших проблемах, если не отпустят» и «да за меня братва два ляма даст без базара», пленников просто зарезали без лишних хлопот.
        В самом деле, какой смысл группировке обременять себя заложниками? Ладно бы это были ценные для врага люди или те, кто владеет важной оперативной информацией. Их есть смысл сторожить и кормить. А рядовые бродяги-то зачем? Рабство «Свобода», в отличие от бандитов и ренегатов, не практиковала, а больше пользы от пленников получить все равно не удастся.
        Уголовники - те докатились и до того, что захваченных живыми сталкеров или других бродяг обращали в форменное рабство, клеймили каленым железом и заставляли вытаскивать из ловушек артефакты, выполнять в лагере бытовые работы, таскать грузы. Или, что еще веселее, устраивали «гладиаторские бои», натравливая двух смертников с ножами друг на друга или отлавливая для этой цели какую-нибудь тварь. Победителю, разумеется, обещалась вольная воля, но по факту никто ее, кажется, так и не увидел. За такие развлечения бандитов люто ненавидели практически все прочие бродяги и подчас предпочитали застрелиться, только бы не попасть им в лапы.

«Свобода» начала свою экспансию на Свалку, а со стороны Агропрома уголовников поджимал «Долг». С Кордона устраивали рейдерские походы и карательные операции вольные бродяги, и дело вполне закономерно шло к выдавливанию бандитов с обжитых мест, если не вообще к полному уничтожению их централизованной группировки: сильно уже эти ребята всех припекли.
        Шрам между делом задумался о том, что скоро, если так пойдет и дальше, «Долг» и анархисты встретятся фактически лицом к лицу. Вряд-ли они смогут договориться мирно, и в дело пойдет оружие. Разразится очередная мясорубка. Пока между этими группировками есть гнездо бандитов, оно служит как бы буфером, стенкой, из-за которой драка не может начаться по чисто техническим причинам. А вот когда ее не станет, и яблоком раздора окажется бывшее локомотивное депо, удобное во всех смыслах и для форпоста, и для альтернативной базы, тогда станет жарко всерьез.
        Шрам попрощался с бойцами «Свободы», которые уже взялись за переоборудование форпостов бандитов для себя - укрепляли брустверы и капониры, скармливали трупы уголовников ловушкам, собирали и чистили трофейное оружие - и взял курс на видневшуюся в утреннем тумане высотку. Доставшаяся ему «СЕВА» уже отлично себя зарекомендовала: предыдущий владелец явно не только лазил в ней в опасной близости от ловушек и «горячих пятен». Судя по залатанным пробоинам и усиленной стандартной бронезащите, комбинезон побывал в серьезных перестрелках. Стекло на шлеме оказалось заменено на бронированное, более толстое, уже слегка поцарапанное, а на правом бедре виднелись следы от чьих-то клыков или когтей, прошедших вскользь, но прорвавшие верхний защитный слой костюма. Следы зашили, но не особенно старательно, хоть и прочно.
        Продав свой старый комбинезон, Шрам пошел к Дядьке Яру, технику и ремонтнику
«Свободы», обосновался в местном баре, пока снаружи бушевал очередной Выброс, и заказал встроить в шлем еще и прибор ночного видения с дополнительной оцифровкой сигнала. Это делало картинку гораздо более качественной, а также попросил усилить специальными титановыми, залитыми в эластичный пластик, бандажами, взятыми от уже негодной армейской защиты, локтевые, плечевые и коленные сгибы комбинезона. Суставы следовало беречь! Теперь, как говорится, хоть в пир, хоть в мир, хоть в добрые люди.
        Интереса ради Шрам уже прошел в опасной близости от «горячего пятна». Радиометр детектора аномалий залился паническим треском, а вот датчик внутри шлема только сменил желтое сияние светодиода на зеленое, и то мигающее, а не постоянное. Разумеется, если залезть внутрь «пятна», то не спасет уже никакая защита, но вообщем, костюм отлично защищал своего хозяина.
        Возле высотки, чтобы не попасть не нервировать лишний раз обитателей развалин, Шрам достал ПДА и отстучал короткое сообщение, отправив его в «свободный эфир», зная, что оно непременно упадет и на коммуникаторы людей Дикого Напра:

«Иду с миром, не стреляйте, ищу бродягу по имени Клык. Я Шрам, пришел из Темной Долины, ни с кем не ссорюсь»
        Спустя несколько минут неподвижного ожидания, от некоего Кислого пришел ответ:

«Иди себе с миром. У нас такого нету. Ищи в другом месте»
        Шрам пожал плечами, подумал немного и спросил:

«Разрешите зайти на рюмку чая?»

«Не разрешаем, - последовал ответ, - Гуляй, Вася»
        Обидевшись, наемник присел на травяной бугорок и задумался. Сигнал ПДА Клыка уверенно шел от высотки, но… Кто сказал, что он именно среди людей Дикого Напра? Шрам поднес к глазам бинокль, и вскоре заметил выступающую крышу входа в подвал. Дверь оказалась открыта.

«Разрешите спуститься в ваш подвал?» - снова попросил он.

«Ну иди, - ответили ему, - А что, тут тебе срать негде?» И куча смайликов впридачу. Очевидно, Дикий Напр не особенно сторожил подвальное помещение. А зря, кстати, ведь заложенная в нем взрывчатка вполне могла превратить высотку в кучу развалин, передавив всех сидящих на ней обитателей. Вряд-ли Клык засел в подземелье, но проверить следовало. Если же его и там нет, то останется просто устроить засаду возле высотки и ждать, пока бродяга не высунется наружу. Он-то не знал, что сигнал его ПДА уже запеленгован.
        Шрам подошел к двери, ведущей в подвал. В свое время строители успели сделать фасад здания и даже частично облицевали его плиткой, а крышу входа в подземелье укрыли жестью. Теперь металл, поддаваясь губительному влиянию климата Зоны проржавел чуть не до дыр и обратился в труху. Дверь криво висела на расшатанных петлях, а в подвал вела неплохо натоптанная тропинка - очевидно, им регулярно пользовались.
        Наемник включил прибор ночного видения, надвинул окуляры на глаза и спустился по лестнице. И сразу понял, что электронный приборчик спас ему если не жизнь, то здоровье и имущество уж точно. Навстречу почти бесшумно метнулась тень, а за спиной двинулась вторая. Не заметь их Шрам - и кусок трубы опустился бы ему точно на голову, шлем защитит череп от пролома, но из сознания вырубило бы точно.
        Шрам отклонился в сторону, труба со звоном ударила в бетон, а человеческое тело удачно налетело на выставленный назад локоть бродяги. Раздался приглушенный вопль и шум падения. Ну да, конечно, «СЕВА» ведь не штормовка с кожаными накладками. Второй нападающий грубо уцапал Шрама за плечи и попытался повалить борцовским захватом, но наемник рванул врага на себя, подбил одну ногу противника и присел, крутанув грабителя за плечи, как винт. Противник хряснулся на задницу и взревел матом. Пинок тяжелым бутсом по голове отправил его в глубокий нокаут.
        Бродяга повернулся к грабителю с трубой, рывком поднял его с пола и тряхнул, как грушу. Оказавшийся легким и минигабаритным, враг засучил ногами и что-то забормотал. Шрам включил налобный фонарик шлема и направил луч прямо в лицо грабителю. Надо же, бандит! Вот тебе и на, двое уголовников неведомо как пробрались под самый бок компании Дикого Напра и устроили тут гоп-стоп. Смелые мерзавцы, нечего сказать. Шрам тряхнул бандита еще раз.
        - Народ грабите, сволочи?
        - Иди в жопу, - промямлил уголовник, парень лет восемнадцати, - Ты докажи сначала.
        - А чего доказывать? Вы же напали на меня!
        - Мы испугались, думали, фраера повалили. Слышь, ты это, не гони, давай миром разойдемся?
        Шрам припер врага к стене, второй рукой достал из кобуры пистолет и наставил врагу к паху.
        - Короче, я тебе сейчас все причиндалы отстрелю. А добивать не буду. Вот и повеселимся тогда. Хочешь? Вижу, что не хочешь. Короче, говори, кто такие, и что тут делаете.
        - Ну, фраеров трясем, - по побледневшей роже юного налетчика, перспектива остаться без мужских принадлежностей его пугала нешуточно, - У нас бабло есть, заплатим, недавно одного лоха взяли, с него кое-какой навар накапал.
        - Как его звали? Ну? Быстро отвечай, скотина!
        - Клык, кажется. Так у него в ПДА было написано.
        Шрам присвистнул. Так вот оно что… Ночью был Выброс, и Клык решил переждать его в подвале. Вот и переждал.
        - Куда он сам делся?
        - Утек. У него барахло какое-то было, электроника какая-то в мешке, он его схватил и удрал, пока мы деньги делили.
        - ПДА у тебя? Давай живо сюда!
        Бандит протянул Шраму потертый и даже на вид старый мини-компьютер и пачку мятых денежных купюр. Наемник сгреб это, и не чинясь рассовал по карманам.
        - Ладно, живите, сволочи, - удовлетворенно пробормотал он, весьма довольный тем, что у него теперь было в результате причудливой воли случая.
        Теперь надо было уносить ноги, пока не пришел в себя второй бандит и не начался шум. Руки чесались расстрелять обоих грабителей, но на стрельбу примчатся боевики Напра, а с ними мог получиться не самый приятный разговор. Поэтому Шрам просто тюкнул сопляка рукояткой пистолета по голове, сам выскочил вон, поплотнее притворив за собой дверь, а потом скинул в сеть сообщение о двух налетчиках, окопавшихся в подвале под гнездом Напра. Реакции на свое письмо он не дождался, но думается, что грозный отшельник уделит ей соответствующее внимание.
        Отойдя от подвала подальше, чтобы бандитам не пришло в голову пойти по следам своей несостоявшейся жертвы, Шрам достал ПДА и, без труда обойдя простенькую систему защиты, принялся рыться в информации, попутно сливая ее по сети на личный ПДА Лебедева. Пусть ученый сам там роется в ней, сортируя все, что ему надо. Ответ пришел без замедления.

«Шрам, ты хоть понимаешь, что попало тебе в руки?»
        Наемник пожал плечами, как будто ученый мог его видеть.

«Не знаю. Вы там умные - вот и разбирайтесь»

«Эх ты, чудо-юдо болотное. Вообщем, так, - Лебедев был явно не на шутку взволнован и сообщения посылал закодированным способом, автоматически распознававшимся в компьютере Шрама, что значило серьезную важность информации, - Вот тебе карта подземелий Агропрома. Там и находится тайник группировки Стрелка. Клык нес ему купленные электронные части для изготовления защиты от пси-излучения. Значит, прибор у них фактически готов. Перед этим Стрелок, Клык и Призрак побывали в центре Зоны, чуть-чуть не добравшись до самой ЧАЭС, Стрелок был там серьезно ранен, попал под Выброс, и его едва живого вытащили оттуда. Он оклемался и лезет туда снова. Идиот. Теперь Зона начнет генерировать такие Выбросы, что убьет все живое… Надо срочно остановить этого дурака! Оставь в покое Клыка, мои люди сами теперь им займутся. Срочно иди на Агропром, найди тайник, а там должна быть информация о том, что эти мерзавцы будут делать дальше. Черт побери! У них же было почти десять часов, и они наверняка успели собрать свою защиту. Наемник, спеши. Все зависит только от тебя»
        Шрам перечитал сообщение еще раз, тщательно усваивая информацию. Теперь все становилось на свои места. Он решительно встал, поправил «Вал», висевший у него на ремне за спиной. Теперь и в самом деле надо было спешить.
        Клык выполз из вентиляционной трубы, ведущей в комнату тайника, и свалился на пол, как мешок. Стрелок и Призрак, уже ждавшие его тут, подняли товарища и усадили на перевернутый деревянный ящик. Стрелок сунул в руку другу фляжку.
        - Живой, бродяга! - довольно молвил Призрак.
        - Ага, - отдышался Клык, - И не с пустыми руками. Достал все, что надо. И новостей ворох принес, причем не самых добрых.
        - Ну, иного я и не ждал, - кивнул Стрелок и хищно потянул носом воздух, - Выкладывай.
        Скоро тайник, где обосновались трое бродяг, стал больше напоминать небольшую техническую лабораторию или сборочный мини-цех радиоэлектроники. Длинный приземистый стол был весь завален оборудованием, приборами, мотками проводов, стояли контейнеры с артефактами, серебрилась налитая в бутылку ртуть. Посреди всего этого живописного бедлама сидел на колченогом стуле Клык и, копаясь жалом паяльника и пинцетом в недрах вскрытого лампового усилителя еще советских времен, рассказывал:
        - На наш хвост села группа каких-то сталкеров. Говорят, они исследуют Зону и вроде бы даже среди них есть бывшие ученые немалого веса. Они настойчиво ищут контакта…
        - Да, я об этом у Сахарова узнал. Старый лис все-же поделился кое-какой информацией. Да я писал на общий ПДА, вы знаете, - кивнул Стрелок.
        В тайнике постоянно лежал включенный мини-компьютер, запитанный от специального источника энергии со встроенным в него артефактом, чтобы всегда быть активным. В нем находилась переписка всех троих бродяг, свежие новости, оперативная информация и даже заказы разных торговцев, чтобы каждый из троих друзей, заглянув в тайник, помимо пищи, оружия и медикаментов мог владеть всеми нужными сведениями, которые часто ценились дороже любых денег.
        - За мной постоянно шел следом какой-то Шрам, он наемник, - сказал Клык. - Не думаю, что он просто хотел спросить, как у меня дела. Да и на простого грабителя не похож. Думаю, его уже отправили по наши головы. Кто-то узнал, что мы побывали рядом с центром Зоны, и теперь очень хочет не допустить повторения прорыва.
        Стрелок порылся в рюкзаке и достал нечто, напоминающее большие наушники с широким ободом для удерживания на голове.
        - Вот. Это я добыл у Сахарова, прототип экспериментального устройства. Он попросил меня провести кое-какие замеры уровня пси-поля на подходах к Комбинату на Янтаре, я ради очистки совести отправил ему несколько результатов, а потом просто сбежал.
        - Ну-ка, ну-ка… - оживился Клык, протянул руку, уцапал прибор и принялся рассматривать. Минут через десять подробного изучения «наушников» он вынес вердикт:
        - Хорошая штучка. Существенно упростит нам задачу. Она у них вышла маломощная, но если подключить ее к усилителю сигнала и резонатору, то выйдет вовсе неплохо…
        И снова углубился в работу. Стрелок и Призрак не мешали ему. Во всей Зоне только один человек мог справиться с изготовлением защиты от убийственного излучения, закрывающего путь к ЧАЭС - это сам Клык. За его знания, навыки и умение творить воистину техническое волшебство любой НИИ или фирма-изготовитель платила бы, наверное, любые деньги. И добрая половина успеха сумасшедшего похода Стрелка зависела от него.
        - За нами ангелы летят, за нами дьяволы ползут, и те, и эти говорят: «ты нам не враг, ты нам не друг», - немного перевирая слова, напевал Призрак.
        Стрелок молча и сосредоточенно набивал патронами магазины своего автомата, вылущивая их из раскрытых пачек. Боеприпасы он где-то достал хорошие и весьма дорогие, немецкого производства, с бронебойной пулей - «турбинкой», которая в полете раскручивалась еще сильнее, чем обычная, и легко прошивала даже могучую наноброню, которой уже начали (правда, сугубо в целях эксперимента) оснащать рейдерские военные экспедиции. А человеческое тело она, кажется, вообще даже не замечала.
        Призрак и Клык знали, что для подготовки в этот самоубийственный, по сути, поход, Стрелок продал практически все имеющееся у него, и даже несколько уникальных артефактов, найденных им возле завода Юпитер во время последнего похода. К самой ЧАЭС уже не пустило излучение, но бродяги успели сделать несколько фотографий станции, произвели замеры излучения, необходимые для изготовления защиты.
        На обратном пути Стрелок угодил в аномалию, его, едва живого, удалось вытащить, но он уже умирал. Клык и Призрак тащили умирающего от ран и радиации товарища, и их накрыл Выброс, который удалось пересидеть в подвале полуразвалившегося деревянного дома безвестного поселка. Тут бы им пришлось туго от оравы навалившихся снорков, но бродягам пришел на помощь, отозвавшись на тревожный сигнал ПДА Клыка проходивший мимо сталкер, сам бывший военный. Призрак потом слышал грозную историю об этом человеке: поссорившись с «Долгом», он ушел в глубины Проклятых Земель, а потом вернулся, отомстил личному врагу, из-за чего за его голову была назначена награда. С тех пор бродягу никто не видел, но кто-то говорил, будто он погиб в аномалии. Прибавляя при этом, что это было просто самоубийство…
        Стрелка удалось дотащить до дома Болотного Доктора, и известный, практически всемогущий эскулап смог вернуть отчаянного бродягу к жизни. Но отныне лицо Стрелка навеки избороздили страшного вида глубокие шрамы, а волосы пробила густая седина. Доктор уговаривал бродягу не тревожить Зону почем зря и не соваться в прорыв снова, но тот не слушал советов…
        Доктор сам был бывшим сотрудником научной лаборатории, когда-то водил личное знакомство с Озерским, Сахаровым, Титовым, Лебедевым и другими корифеями исследований Зоны, но потом с ним случилось нечто, что заставило его просто уйти на болото, построить там дом и устроиться на постоянное место жительства. О случившемся доктор не говорил, как ни пытались любопытные докопаться до правды, но польза от эскулапа имелась неоценимая: хирург и физиолог, он, непрерывно изучая окружающий его аномальный мир, мог лечить очень многие, практически любые травмы и болезни. Кто-то даже, явно привирая, рассказывал, как Доктор приручил слепую собаку, нашел общий язык с зомби, делал операцию кровососу, который потом и сам остался возле дома, в выстроенном ему гнезде, выполняя роль телохранителя.
        Став живой легендой Зоны, Доктор мало общался с людьми, изредка появляясь у какого-либо местного торговца и оставлял список необходимого ему. Сначала за заказы он платил лично, а потом те бродяги, которых он сумел вытащить с того света, посовещались и пришли к выводу, что неплохо было бы организовать «кассу взаимопомощи», за счет которой и оплачивались потребности эскулапа. Ведь его помощь могла потребоваться любому, причем в самый неожиданный момент. Даже жмоты-торговцы добавляли от себя толику в общую кассу, прекрасно сознавая, что в мире, где правит Закон Выживания, люди, подобные Доктору, ценятся на вес золота.
        Это сознавали все. Даже криминальный авторитет Йога, главарь «деповских» бандитов, и его правая рука, уголовник Боров. Даже не признающие ни бога, ни черта ренегаты. Даже фанатичный «Долг», одержимый страстью уничтожения порождений Зоны, знающий, что Доктор не делает принципиальной разницы между исцелением человека или мутанта, и с одинаковым профессионализмом оперирующий и бродягу, погибавшего от кровопотери, и снорка, которому выстрелом дробовика оторвало руку или выпустило кишки. Тот, кто мог доползти до дома Доктора посреди непроходимых болотных топей, через трясину и гнезда обитающих там тварей, сквозь ловушки и радиоактивное заражение, всегда получал помощь.
        Теперь Стрелок уже шел к ЧАЭС серьезно подготовленный, вооруженный для защиты и от пси-излучения, от которого вскипали мозги в голове, и от тварей, и… от людей. Подступы к станции охраняла неведомая, но нешуточно могучая и великолепно оснащенная группировка. Воины в боевых экзоскелетах, делавших их похожими на страшных роботов из фантастических фильмов, вооруженные по последнему слову науки и техники стояли на страже сердца Зоны.
        Вылазка Стрелка, Клыка и Призрака увенчалась относительным успехом лишь потому, что они сумели отыскать относительно безопасный проход, который не накрывали волны излучения, и они сумели пробраться мимо патрулей. Стражи Проклятых Земель, наверное, и не ждали, что кто-то из бродяг наберется такой несусветной наглости и смелости сунуться сюда, в логово самой смерти, и проморгали сталкеров. Ввязываться в бой с неведомыми воинами означало стопроцентно погибнуть, потому троих друзей выручили исключительно везение и ловкость.
        Подземный туннель, начинающийся от КПП у подъемного моста, ведущего в город Лиманск, построенный еще военными в советские времена с целью обеспечить Припять дополнительными коммуникациями, был обнаружен Клыком во время еще одиночных его рейдов в Рыжий Лес. Бродяга не рискнул сунуться туда, в темноту, но рассказал о туннеле товарищам, и втроем они сумели пройти им под землей, минуя гибель от Выжигателя Мозгов, фактически под ногами стражей, нашли дорогу через Припять… Но ЧАЭС, накрытая мощнейшей аурой излучения, была по-прежнему недоступна.
        Стрелок всерьез подозревал, что виновата во всем экспериментальная установка, похищенная из подвалов Института еще до уничтожения самого здания. «Пульс» сумели каким-то чудом запустить, разобрались в его устройстве, научились модулировать разные типы излучения, а потом, задействовав неведомые, но чудовищно мощные источники энергии, усилили сигнал через четыре гигантские антенны бывшей военной РЛС, находившейся в Рыжем Лесу.
        Стрелок долго копался в разысканных им одному ему ведомыми путями в картах леса, Припяти, окрестностей ЧАЭС, разговаривал с нужными людьми, собирал все сведения, до которых мог добраться, а также дознался до существования подземного бункера под РЛС и убедился, что именно там находится Выжигатель Мозга, перекрывавший путь на ЧАЭС.
        Мост в Лиманск через реку, по ночам буквально светящуюся от радиоактивного излучения, был периодически поднят, а на другом берегу прочно окопалась бандитская группировка, до сих пор планомерно грабящая окраины городка и никого туда не пускающая. Мостом же они пользовались по собственному усмотрению, надежно отсекая попытки пробраться на тот берег. Впрочем, совсем недавно они сплоховали, и большая группа сталкеров все же прорвалась через их кордон…
        В переговоры мародеры не вступали, деньги для прохода также не имели силы, даже Йога был им не указ - найдя «хлебное» место и присосавшись к нему, бандиты смело плевали на всех и вся. Военные, быть может, и вышибли бы их оттуда, но у спецназа хватало и других забот, кроме как гоняться за делящими власть над развалинами бродягами.
        В городе также засели и грозные стражи Зоны, но у них с бандитами было негласное паритетное соглашение: уголовники не суются в северную часть города, а стражи не обращают внимания на южную. Видать, лишняя стрельба и трупы не были нужны ни одной из сторон.
        Вот и выходило, что единственный путь, которым Стрелок мог явиться на ЧАЭС и был тем самым туннелем, которым уже однажды прошли он и его друзья. Следовало держать этот путь в строжайшей тайне, в противном случае нашлось бы немало желающих воспользоваться ходом. Или уничтожить его, если следовать логике тех, кто активно интересовался деятельностью триумвирата бродяг, и вряд-ли с хорошей целью.
        Понимал ли Стрелок, насколько сумасшедшим был его план по прорыву на ЧАЭС? Конечно, понимал, ведь сейчас он шел один, без надежных товарищей и помощников, надеясь только на себя, автомат и электронное устройство, собранное, по сути, на коленях и неизвестно, способное ли помочь. Но ведь когда-то, много веков назад первые люди садились в утлые лодочки из хрупкого дерева и пускались в путь через океанские дали. Сколько их погибло - сосчитать уже нельзя. Но там, где тысяча нашла свою смерть, тысяча первый достигал цели. Неведомых берегов, с которых уже не было возврата обратно.
        Стрелок смотрел на лица своих друзей, понимая, что, скорее всего, больше их уже никогда не увидит. Клык, заканчивая работу, дымил сигаретой. Призрак молча наблюдал за ним. Почти готовый прибор защиты уже лежал на столе. Все.
        Подходила минута прощания, и все трое это понимали - слишком опытными ветеранами, битыми-перебитыми бродягами были они, чтобы кривить душой друг перед другом… Но почему-то каждый еще хотел отдалить ее еще хоть на пару секунд.
        Но она пришла.
        - Готово, - сказал Клык, вставив последний провод в разъем. - Когда попадешь под поле, включаешь вот эту клавишу, а потом надеваешь на голову обруч. И все.
        - Сколько он сможет работать? - поинтересовался Стрелок.
        - Не знаю. Он питается от сборки артефактов, но никто не может сказать, насколько их хватит. Будем надеяться, что достаточно. Это все, что я могу сделать.
        - Спасибо, друзья, - молвил Стрелок, беря коробочку прибора и обруч, - Мы все сделали все, что могли. Теперь дело за мной… И удачей.
        Бродяга упаковал устройство в мягкую ветошь, завернул в полиэтилен и спрятал в рюкзак. Проверил фильтры респиратора, прицепил к поясу контейнеры с специально подобранными артефактами, рассовал по карманам аптечки, магазины с патронами, поставил автомат на предохранитель и повесил оружие на плечо. В комнате повисло тяжелое молчание.
        - Прощайте, - тихо сказал Стрелок.
        - Не надо так, - ответил Клык. - Лучше - до свидания. Еще встретимся.
        Но в последние мгновения перед расставанием все трое понимали, насколько ничтожно мала, почти невозможна такая вероятность.
        - Приветствую на территории «Долга»! - рявкнул усиленный мегафоном голос так громко, что Шрам чуть было чисто инстинктивно не упал на землю и не откатился в ближайшие кусты.
        Из-за мощного укрепления, воздвигнутого из кусков бетонных блоков, выдвинулась фигура в черно-красном комбинезоне. Явно довольный произведенным эффектом, боец махнул рукой:
        - Подходи, не бойся. Что забыл в наших краях?
        Наемник подошел, демонстративно держа руки подальше от оружия. Трудно и небезопасно демонстрировать агрессивные намерения, когда на тебя фактически в упор смотрит зияющее дуло пулемета и двух «Абаканов». Впрочем, долговцы вели себя мирно и, можно сказать, даже гостеприимно. Может, из-за того, что Шрам заблаговременно, руководствуясь инстинктом вежливости, отправил сообщение «иду с миром».
        - По тебе стрельба была? - осведомился боец.
        - По мне, - усмехнулся наемник, - Там бандиты со стороны свалки блокпост выставили, а мне им платить совсем не хочется, вот и думал обойти. Заметили, сволочи.
        - Не ты первый. Ничего, когда-нибудь всю эту сволоту каленым железом выжжем. Так что ты тут ищешь, человече?
        Шрам подумал, отвечать ли ему правду, или все же начать плести кружева, но потом решил, что без помощи «Долга» ему все же не обойтись, и ответил прямо:
        - Мне надо в подземелья «Агропрома». Ищу там кое-что.
        Лицо долговца закрывала маска респиратора, но даже его глаза выдали такое удивление, будто наемник спросил, как ему поскорее попасть на Луну или, скажем, нельзя ли устроить ему прогулочную экскурсию с четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции.
        - С ума ты сошел, что ли? - выразил в конце концов боец свою реакцию. - Еще один герой нашелся, мля. Сдурели вы, люди добрые.
        - А что такое? - удивился Шрам.
        - Да так, ничего особенного, - махнул долговец рукой, - Короче, тебе с такими вопросами к Крылову надо. У нас как рас сейчас группа наших людей туда собирается, держись с ними рядом - целее будешь.
        Перед разрушенной автобусной остановкой уже действительно толпилось с десяток человек. Они поприветствовали Шрама короткими кивками и, взяв оружие наизготовку, двинулись вперед по разбитой асфальтовой дороге туда, где вдалеке, в туманной дымке виднелись силуэты зданий бывшего НИИ. Шрам, перед тем, как идти сюда, подробно проштудировал карту местности и не заблудился бы и один, но если есть шанс прибиться к вооруженной компании, то этим непременно следовало воспользоваться. В первую очередь из соображений безопасности.
        Территория вокруг Агропрома разительно отличалась от той же Свалки или Темной Балки. Здесь было самое настоящее зеленое царство. Густые кроны деревьев смыкались высоко над головой, создавая полумрак, а справа и слева плотной стеной окружали заросли кустарника. Тут и там асфальт дороги оказался взломан яростно рвущейся на волю растительностью, горбившей покрытие. Природа до последнего боролась с творениями человека - и неизменно выигрывала. Люди приходили и уходили, а растения всегда брали свое.
        Ловушек здесь было много. Шрам успел заметить, как справа от дороги земля оказалась продавлена более чем на полметра в виде ямы, напоминавшей исполинский круглый след неведомого мегаслона - вольготно расположился могучий гравиконцентрат. А вон там, дальше, стволы деревьев причудливо выгнулись шатром над пульсирующим воздушным пузырем, ветки и листва постоянно шевелились: развлекалась «карусель», зависшая в метре над землей.
        Пометка на карте, занесенной в электронную память ПДА, гласила, что эти места отличались обилием тварей и аномалий. Полчища мутантов постоянно отстреливали бойцы «Долга», но нечисть лезла и лезла сюда со всех сторон, а ловушки неизменно порождали ценные артефакты, которые не оставляли без внимания бродяги, устроившие здесь нечто вроде полевого лагеря: технический двор НИИ «Агропром» сохранился в удивительно хорошем виде, и со временем его облюбовали в качестве перевалочной базы сталкеры. Вот и сейчас ее местами покосившийся бетонный забор тянулся справа от дороги. Оттуда иногда долетали человеческие голоса и вился дымок костра: там ходили патрули, не пускавшие внутрь мутантов, а также пресекавшие возможные поползновения шаставших вокруг бандитских шаек.
        Вдруг бойцы «Долга» замерли, как по команде. Идущий впереди поднял вверх руку с открытой ладонью, призывая к вниманию и сигнализируя тревогу, а потом указал вперед и влево, в непролазный кустарник. Оттуда явственно слышался шорох и непонятная возня. Один из боевиков вскинул автомат и дал туда короткую очередь. Пули скосили листву, порубили ветки, но никакой реакции в виде рева или визга не последовало. Шорох затих.
        Но не успела прозвучать команда продолжать движение, как нечто огромное, бесформенное,
        но почти невидимое выпрыгнуло гигантским прыжком из этих же самых кустов. Земля аж дрогнула, когда напоминающая размытое полупрозрачное пятно туша грохнулась на асфальт как раз в середине группы людей. Все замерли, так как стрелять без риска попасть в товарищей было почти невозможно. Тварь же молниеносно схватила ближайшего к ней человека, безошибочно пользуясь ошеломлением от такого нападения остальных бойцов, прижала лапищами жертву к себе и так же мгновенно, с почти нереальной прытью прыгнула в заросли.
        Опомнившиеся долговцы, не сговариваясь, открыли по кустам ураганный огонь, но крайне сомнительно, чтобы им удалось попасть в монстра. Минуты три спустя до них донесся издалека дикий, полный ужаса и боли человеческий крик, почти сразу же оборвавшийся.
        Командир отряда в ярости испустил трехэтажный мат и потряс сжатыми кулаками. Шрам уже догадался, что это охотился таким образом матерый, привыкший к людям и придумавший свои методы добывания пищи кровосос, устраивавший рядом с тропой засады. Он догадался своим исковерканным мутациями разумом о слабостях человеческой стаи, когда они не могут применять оружие из боязни убить друг друга, и безошибочно пользовался этим.
        Когда до базы «Долга» оставалось не больше сотни метров, группу атаковали трое снорков. Бывшие люди вылетели на дорогу из-за кучи бетонных плит и блоков, сваленных на обочине еще строителями НИИ, но нарвались на такой плотный огонь из всех стволов отряда, что почти сразу прекратили свое существование. Взбешенные бесславной гибелью своего товарища, долговцы буквально измочалили тварей в клочья пулями и картечью.
        Со стороны ворот навстречу отряду уже спешил «УАЗик», переделанный наподобие военного американского джипа, с пулеметной турелью сверху и мощными дугами, опоясывавшими открытый кузов. За турелью замер боец, а рядом с водителем сидел долговец в берете, с кокардой в виде красно-серебристого щита, а на рукаве виднелся знак полковничьего ранга. Командир группы, когда джип подъехал к ним, отдал честь и отрапортовал:
        - Здравия желаю, товарищ Воронин. Во время дислокации дважды произошла стычка с мутантами, один человек погиб. Кровосос снова устроил засаду.
        - Вот его-то мы и поехали добывать, - кивнул головой Воронин, его черные, пронзительные глаза уперлись взглядом в Шрама. - А это кто еще с вами?
        - Вольный бродяга, товарищ полковник. Идет с нами на базу, собирается спускаться в подземку. Ему там что-то очень понадобилось.
        - Могила, что ли? - хмыкнул Воронин, - Ладно, сейчас дам знать Крылову, если он не занят, поговорит с этим искателем адреналина. Мой тебе совет, бродяга: с генералом не вздумай шутить и в бирюльки играть. К стенке на раз поставит.
        - Понял, - кивнул Шрам.
        - Вот и хорошо, что понял. А что тебе там вообще надо-то?
        - Заказ один выполняю. Ищу кое-что.
        - А, так ты наемник, - сразу потерял интерес к разговору полковник, - Ладно, удачи вам, ребята. Петренко, поехали!
        Джип взревел урчавшим на холостом ходу мотором и, обдав бойцов сизым выхлопом, помчался прочь. Видимо, сильно уж допек этот охотник-кровосос группировку, раз уж сам заместитель Крылова соизволил пойти на войну с ним, не доверяя это дело подчиненным.

«Долг» оккупировал территорию бывшего НИИ со всем старанием и безусловным знанием дела. Входящие в состав военизированной группировки бывшие боевые офицеры и специалисты инженерного дела отлично знали свою работу, благодаря им теперь «Долг» мог, если приспичит, очень эффективно обороняться тут хоть от атаки всех прочих группировок, вместе взятых, хоть от гипотетически возможного штурма военного спецназа.
        Пулеметные точки, капониры, брустверы, растянутая перед воротами цепь с «ежами», способная изуродовать колеса техники, наблюдательные вышки свидетельствовали обо все более возрастающей силе (и аппетитах) группировки, а когда Шрам, после обыска и анализа данных его ПДА прошел внутрь, то поразился еще больше. На крыше одной из казарм, бывшего склада НИИ, теперь оказалась оборудована небольшая взлетно-посадочная площадка, а на ней замер в полной боевой готовности военный МИ-24 с пилонами, набитыми вооружением, а у здания штаба грозно зстыли два БТРа и штуки четыре джипа, бывших «УАЗа», аналогичных тому, на котором Воронин умчался на охоту за кровососом.
        - Нравится? - не без гордости спросил провожатый Шрама, здоровенный долговец, ведущий гостя в апартаменты Крылова.
        - Удивляет, - честно признался наемник. - Где ж вы столько добра набрали?
        - Да все просто. На свалках, можно сказать. У нас тут и мастера - золотые руки есть, иногда к вольным бродягам за помощью обращались, к диггерам разным. Вертолет вообще чуть ли не по частям с разных концов Зоны собирали, а оружием к нему военные тайком от начальства поделились. У нас еще и танк есть, Т-72!
        - Зачем же ты мне стратегическую информацию рассказываешь? - удивился Шрам.
        - Да какая она стратегическая! - махнул рукой боец, - Пусть хоть вся Зона глядит, шибче бояться будет. А вертолетом мы уже и так один раз бандитов гоняли.
        Шрам покачал головой. Да уж, впечатляющая демонстрация силы! Ради стайки оборзевших от безнаказанности уголовников поднимать в воздух могучую боевую машину, жечь ценнейшее топливо, тратить боезапас - воистину царский размах. «Долг» уже успел нарастить немаленькие мускулы и никогда не упускал возможности потрясти пудовыми кулаками, побряцать железом. Страшно представить, что начнется, если лихие и безбашенные анархисты схлестнутся когда-нибудь всеми своими человеческими и техническими ресурсами с воинами в черно-красных комбинезонах. Это - можно не сомневаться - будет самая эпическая битва в Проклятых Землях за все ближайшие времена. Полвека уж точно.
        Штаб «Долга» располагался в панельном четырехэтажном здании, построенном когда-то под административные и лабораторные функции НИИ. На его торце, если глядеть с улицы, до сих пор можно было увидеть облупившуюся, выцветшую, но вполне различимую картину в виде трудовиков-агрономов, явно призывающих куда-то. Наверное, в светлое будущее коммунизма. «Допризывались, - злобно подумал Шрам, заметив рисунок, - Теперь всей планетой плоды этого наследия пожинаем. Владыки мира, короли природы, мать вашу». Наемнику, еще заставшему в пору юности времена социализма, оскомину набили пустые и громкие лозунги советской власти, дурацкая возня пионерии и угрозы не принять в комсомол за курение и распитие спиртных напитков. Слава богу, грянул девяносто первый год, заставший Шрама в шестом классе, и капитализм наконец-то восторжествовал над идиотизмом идей марксизма-ленинизма.
        В штабе «Долга» было по-военному аскетично и царил образцовый порядок. Завешивая бетон стены, красовались два флага: один ярко-красный, с серпом и молотом (Шрам вздрогнул), а второй - черный, с эмблемой группировки в виде щита. Крылов и еще несколько воинов «Долга» склонились над какой-то картой, расстеленной на столе, и о чем-то оживленно спорили. Присутствия Шрама и его провожатого они, скорее всего, даже и не заметили. Пока на них обратили внимание, пришлось ждать минут пять. Наконец, Крылов поднял голову, заметил гостей и подошел.
        - Здравия желаю, наемник. Что тебе здесь нужно? Мне доложил о тебе Петренко, сказал, что есть ко мне важный разговор.
        Бродяга подумал, что чувство самозначимости у «Долга» вполне пропорционально их силе. Шрам вполне мог бы найти путь в коллекторы подземки и сам, но тут же без решения самого Крылова и вода не засвятится. Надо сперва его разрешение получить!
        - Да, - согласно кивнул наемник, - Мне срочно необходимо найти вход в подземелья
«Агропрома», я выполняю очень важный заказ найти там кое-что.
        - Наверное, твой заказчик очень хочет просто от тебя избавиться, - пожал плечами Крылов. - Давно я не видел того, кто хочет по доброй воле туда лезть. Обычно мы сами гоним туда захваченных живьем бандитов: один черт им умирать, так хоть пусть пользу принесут, может, кого-то из тварей за собой на тот свет утащат. Ты хоть знаешь, что тебя там, внизу ждет?
        - Да что может ждать… Туннели, крысы, может, кровосос завелся. Слышал, что не должно быть очень уж опасно.
        - Мда. Видимо, ты просто не в курсе ситуации, - Крылов прошелся взад-вперед, не переставая рассказывать, - Месяц назад мы решили обвалить один из боковых туннелей, чтобы создать в подземке для себя изолированный от прочих ходов сектор. Ну, тренировочные залы, склад, бункер и все такое. Но переборщили с взрывчаткой, и открылся проход в какие-то совершенно нам неизвестные помещения, и оттуда буквально хлынул поток разных тварей. Сам я там не был, но буквально пара человек моих людей успели спастись и все рассказать. Остальные - двадцать четыре парня - навсегда остались там…
        Шрама всего передернуло от этого рассказа, но отступать было поздно.
        - И что теперь там происходит?
        - Я отдал приказ срочно завалить и заблокировать все выходы на поверхность, - задумчиво проговорил Крылов, - Но мутанты начали рыть норы и рваться на поверхность. Конечно, что им там, под землей делать? А тут есть свежая пища в виде нас. Мы взрываем норы, но они быстро раскапывают новые. У очередного лаза как раз выставлен пост, мы отстреливаем тварей, но они прут и прут, как одержимые. Если бы это не было заведомым бредом, то я бы решил, что их кто-то гонит вверх, не щадя жизни. Подобно муравьям по приказу матки, а их мозг где-то там, под землей. Черт знает что такое!

«И мне предстоит туда идти, - с ледяным спокойным ужасом подумал Шрам, - Это же верная гибель. Ну что ж, или пан, или пропал. Выбора у меня нет»
        - Как мне попасть в подземку? - спросил бродяга.
        Крылов с минуту молча смотрел на него в упор, как судья глядит на приговоренного им к смерти преступника.
        - Я помогу тебе оказаться в туннелях. Дам хорошее оружие и патроны, но попрошу помочь и нам. Это чрезвычайно важно.
        - Что я должен сделать? - Шрамом уже овладело холодное, отрешенное спокойствие.
        - Когда мои люди были там, внизу, - было видно, что слова Крылову даются с большим трудом, он явно стремился поменьше вспоминать о прошедшей трагедии, - Они нашли и отремонтировали насосную станцию, которая откачивает грунтовые воды. Без нее туннели давно бы заполнились водой, там рядом находятся пещеры, по которым течет целая река. Часть ее еще при строительстве туннелей направили по техническим трубам для нужд НИИ, чтобы не тратиться на подвод водоснабжения. Так вот, если отключить станцию, да еще и установить заряд взрывчатки, который пробьет трубы, нижние ярусы подземки очень быстро затопит. Это остановит тварей, даже если и не утопит их совсем.
        Крылов подошел к стоявшему в углу массивному сейфу, присел перед ним на корточки, чтобы заслонить спиной от всех набираемый шифр, и достал из него контейнер, которые использовали бродяги при добывании и транспортировке артефактов. Контейнеры прекрасно гасили радиацию, гравитационные и термические поля, а также не давали артефактам активизироваться вблизи материнских или иных катализирующих их аномалий.
        В контейнере, когда Крылов открыл его, оказался большой и наверняка очень ценный артефакт «лунный свет». Шрам знал о его свойстве основательно гасить практически неисследованное учеными, но в изобилии присутствующее в Зоне пси-излучение. Из-за него были непроходимы области вблизи бывших ЛЭП, а также подступы к самой Станции. Конечно, на ЧАЭС пройти было бы проблематично, даже с ног до головы обвесившись такими артефактами, но он не самого сильного уровня воздействия он вполне спасал.
        Крылов протянул увесистый контейнер наемнику:
        - Держи. Думаю, он пригодится. Наши ученые замеряли уровень излучения вблизи нор, прокопанных мутантами, так вот: там, внизу, есть что-то крайне опасное. Я не знаю, что именно, но оно может попытаться сжечь тебе мозги. Отомсти за моих людей… Савельев!
        - Я! - отозвался один из долговцев, с которыми Крылов изучал карту.
        - Проводи наемника на склад к Митяю, пусть выдаст «Печенег» и два цинка патронов к нему.
        - Слушаюсь! - бодро отозвался боец и, кивнув Шраму, пошел к выходу из штаба.
        Оружейная у «Долга» оказалась во дворе, рядом со зданием, на крыше которого громоздился вертолет. Сознавая всю ценность хранящегося внутри имущества, техники группировки наглухо заделали окна помещения, усилили дверь, а также поставили дозор из двоих вооруженных людей у входа. Плюс к тому на каждого посетителя таращился стеклянный зрачок объектива видеокамеры.
        Заведующий складом «Долга» Митяй оказался невыносимым брюзгой, и узнав о личном распоряжении Крылова выдать новый и полностью исправный пулемет весь изошел руганью на предмет пустого расточительства ценного вооружения.
        - Ты же все равно помрешь там, бродяга, - ворчал Митяй, извлекая из ящика разобранный, обмотанный промасленными тряпками и бумагой пулемет, - Да и хрен с тобой, сколько вас каждый день в Зоне дохнет. Это оружие, если хочешь знать, в пять раз дороже твоей шкуры стоит.
        - Ты считал? - осведомился Шрам.
        - Да тут и считать не надо! Что за жизнь такая, я тут сижу, как пес, сторожу это барахло, а его направо и налево всяким проходимцам раздают…
        Но наемник уже пропускал ворчание мимо ушей. Он, вооружившись комплектом для чистки, быстро снимал слой консервационной смазки, невзирая на протесты Митяя, потребовал побольше ветоши, и скоро привел пулемет в полностью боевое состояние. После этого вскрыл коробки с патронами и принялся набивать пулеметные ленты. Да, тащить все это добро придется на себе. Да, ему придется несладко там, в темных норах, кишащих опасными тварями, когда приспичит карабкаться по лестницам и преодолевать завалы. Но при своей чудовищной огневой мощи «Печенег» сможет расчищать ему дорогу там, где его АС будет, мягко говоря, несостоятельным. А возможность, пусть и призрачная, спасти свою шкуру стоила, чтобы за нее подраться.
        - Готов? - хмуро спросил Митяй, когда Шрам закончил подготовку оружия, прицепил к пулемету короб с лентой и повесил тяжеленное оружие на плечо, затолкал в рюкзак брикеты с взрывчаткой и детонаторы с часовым управлением.
        - Всегда готов, - ответил наемник.
        - Ну шагай тогда, смертничек, - «обнадежил» его Митяй. - Нашелся, тоже мне, Рэмбо сраный…
        Путь до норы оказался неблизкий, и бродяга вспотел, как мышь, под тяжестью всего добра, которое пришлось переть на себе. Мутантов по пути не попадалось. Крылов, выделивший двоих бойцов для сопровождения, явно переборщил с безопасностью. Или же генерал просто решил подстраховаться, чтобы лихой наемник, получив пулемет и ценный артефакт, тут же не сбежал восвояси в неведомом направлении?
        Со стороны норы донеслись треск автоматных очередей и отрывистое буханье помповых дробовиков. Шрам и долговцы прибавили шагу, торопясь на помощь, но их услуги не потребовались: двое снорков уже валялись на измятой траве, щедро забрызганной зловонной кровью. Четверо воинов «Долга» успешно отразили еще одно нападение.
        Один из них устало козырнул Шраму:
        - Сержант Наливайко. Ты наемник?
        - Я, - бродяга поудобнее перевесил «Печенег», подрегулировал ремень и уже внимательно оглядывал открывшуюся передним нору.
        - Тогда удачи тебе, парень. Я один из тех, кто успел выбраться, когда на нас насели твари, - Наливайко немного понизил голос, - Слушай, у меня есть серьезное предположение, что во время взрыва, когда обвалилась стена, мы открыли проход в какие-то исследовательские комплексы. Иначе откуда там взяться мутантам? Не лезь туда, в них. Целее будешь. Просто затопи подземку, и дело с концом, кто его знает, что еще за гадость там обитает?
        Пискнул ПДА Шрама, принимая какое-то сообщение.
        - Я скинул тебе на компьютер карту этих коммуникаций, так что не заблудишься, - пояснил сержант, - Насосную станцию я отметил отдельно, оранжевым маркером к ней отмечен кратчайший, по моему мнению, путь. Отключаются механизмы просто: закрутишь два вентиля, выключишь рубильник - и готово. По стене идут толстые трубы - под них и надо засунуть заряды. Как удирать оттуда - тоже помечено на карте, там есть лестница, ведущая в верхние коммуникации, я так и спасся тогда. Вода до них не дойдет.
        Шрам сверил карту Наливайко со схемой расположения тайника группировки Стрелка и с радостью убедился, что ему по пути: кроме как через насосную станцию, ему в тайник не попасть, а затопив нижние ярусы подземелий, он обезопасит себе тыл.
        Бродяга надвинул на глаза визоры прибора ночного видения, включил электронику. Картинка помигала, подстраиваясь под источники света и окружающий мир, и стала уверенно четкой. Лаз впереди - уходящая под углом в землю нора - пугающе разверзалась перед ним. В душе снова вздыбилось непередаваемое чувство страха, инстинкт самосохранения толкал бросить оружие и бежать отсюда, что есть духу, но бродяга, сжав волю в кулак, опустился на четвереньки и пополз вперед, в дышащую смертью мглу.
        Но не успел он проделать и метра, как сзади раздался протяжный, долгий вой. От этого звука мурашки пробежали по спинам людей и кровь мгновенно застыла в жилах. Ни одно живое существо не могло издавать такого звука: нечто механическое, и в то же время наделенное осмысленной волей исторгало из груди этот вой. Но не слышалось в нем ненависти или кровожадной лютой злости существа, привыкшего убивать. Или людям показалось, или вой и вправду был насыщен неизбывной, холодной тоской.
        Шрам моментально, змеей, несмотря на защитный комбинезон и пулемет в руках извернулся, готовый встретить шквалом огня любого врага, сунувшегося за ним в нору, но никто на него не напал. Молчали и автоматы в руках долговцев. Все в немом оцепенении глядели на далекий холм, над которым возвышалась вентиляционная шахта, вмурованная в бетонный постамент.
        На массивной плите стояло, выпрямившись, неведомое существо. Миг - и оно, сделав короткое движение, исчезло без следа. Шрама от вида этой черной, как ночь, живой вспышки заколотил озноб: он узнал эту тварь. Ее, или такую же, как она он видел по пути в Темную Долину. Полупантера-полузмея снова явилась перед ним во всей своей красоте. Явилась, только для того, чтобы тут же пропасть, кануть в небытие, откуда и пришла.
        - Что это? - негромко проговорил сержант, с трудом шевеля онемевшими губами. - Что это за хрень, вашу мать? Никогда не видел ничего подобного…
        Но никто ему, конечно, не ответил. Шрам, конечно, мог бы рассказать о недавней встрече с этим созданием, но повествование задержало бы его, да плюс неуемная тяга
«Долга» убивать на месте все, что является порождением Зоны сейчас откровенно пугали его. Чего доброго еще ринутся ловить и расстреливать чудовище, да и вертолет вызовут, и неизвестно еще, чем тогда обернется такая кутерьма. В лучшем случае, хищник просто успеет удрать, спрятаться, и никому его уже не разыскать. А в худшем… Воображение, подстегнутое кипящим в крови адреналином, уже рисовало наемнику разодранные в клочья тела людей, выпущенные внутренности, окровавленные саблеобразные когти и клыки твари… А также жуткие, воплощавшие собой ночные кошмары первобытного человека глаза, наполненные нелюдским разумом. Лично бродяга сильно сомневался, чтобы этого суперхищника можно было убить чем-то, кроме локального ядерного взрыва.
        Из норы дышало сырым теплом. Там, внизу явно было гораздо жарче, чем на поверхности. Лаз, сначала узкий - впору только на животе ползти - постепенно расширился, и наемник смог встать на четвереньки. Тут и там на стенах и потолке виднелись следы лап и когтей рывших подкоп мутантов. А заканчивался ход обрывом вниз, сквозь пролом в кирпичной кладке.
        Шрам спустил вниз голову, осмотрелся и, не найдя ничего опасного, протиснул туловище в дыру. Прямо под ним виднелся бетонный пол туннеля, на котором возвышалась внушительная гора земли, очевидно, выброшенная при прокапывании лаза. На нее и приземлился наемник, спрыгнувший вниз, причем весьма удачно и практически бесшумно. Мутанты для сооружения подкопа воспользовались глубокой трещиной под потолком туннеля, там, где кирпич стен смыкался с бетонными перекрытиями плит потолка. Кладка треснула до самого пола, наверное, от сдвига почвы при очередном землетрясении, которыми сопровождались первые Выбросы, а сильные лапы тварей легко доломали кирпич, проделав дыру.
        Шрам ожидал, что в подземке его встретит непроницаемая, густая, как смоль тьма, видеть в которой можно будет только включив инфракрасную лампу ПНВ, но он ошибся. Под потолком хоть и тускло, блекло, но все же светили красные лампы аварийного освещения, и при крайней нужде можно было бы даже обходиться своими глазами. Логично - здесь есть электричество, иначе как бы работала насосная станция? В Зоне вообще энергии было хоть отбавляй, и часто случалось, что ни с того ни с сего начинали светиться лампы в патронах с начисто оборванными проводами, сами собой бормотали радиоприемники, включались фары ржавых автомобилей.
        Шрам, изготовив пулемет в боевое положение и сверившись лишний раз с картой в ПДА пошел вперед. Его шаги гулко отдавались в душном, теплом, затхлом воздухе. Под потолком шла целая галерея разнокалиберных труб, и вообще туннель этот, очевидно, служил сугубо для технических целей. Здесь давно не ступала нога человека: на полу образовался толстенный слой рыхлой пыли.
        Было тихо, только сквозь толщу земли и бетона доносились тяжелые, свистящие, гулкие звуки: очевидно, это работали могучие насосы станции, одновременно откачивавшие воду, и пускавшие ее под давлением по магистралям. Дозиметр, встроенный в «Севу», показывал повышенный фон, но прозрачное забрало шлема наемник опускать не стал: оно тут же покроется испариной, видимость тогда вообще тогда упадет до нуля.
        Коридор постепенно загибался полукругом, да и на карте он был обозначен этаким полукольцом. В разные стороны от него вели аппендиксы, в которых прятались торчавшие из-под пола трубы с датчиками, вентилями, клапанами и расширительными баками. Шрам подошел к одному такому хозяйству и пощупал рукой трубы. Даже сквозь толстую и термоизолированную перчатку чувствовалось тепло. По коллектору шел кипяток, если вообще не пар! Так вот почему здесь так жарко! Но откуда он тут взялся? Разве тут где-то стоят мощные бойлерные установки? И зачем они тут вообще нужны? Что отапливать - вымершие помещения?
        Скоро Шрам миновал бок вмурованного в стену бака - размерами с железнодорожную цистерну! - и получил ответ, почему по трубам шла горячая вода. Детектор аномалий пронзительно заверещал, а внутри бака, реагируя на появление рядом человека, загудело, а бок цистерны моментально раскалился докрасна. Вот оно что! Внутри возникла ловушка «факел», и она исправно работала «нагревательным элементом» для сотен и тысяч кубометров воды. Шрам отскочил назад, опасаясь, что аномалия проплавит сталь цистерны, и невнимательный бродяга просто сварится заживо в хлынувшем наружу крутом кипятке.
        Однако отпрыгнув, наемник случайно зацепил ногой металлическую канистру, которая с грохотом покатилась по полу. Шрам замер на месте, выставив вперед дуло пулемета. Вовремя: шум, произведенный им, не прошел незамеченным для обитателей подземки. Впереди раздалась возня, и в коридор сиганул снорк, очевидно, гревшийся на расширительном баке или трубе.
        Заметив человека, тварь трубно взревела, припала к полу, готовясь к атаке, в бешенстве мотая гофрированной трубкой напяленного на голову противогаза. Это могло бы выглядеть смешно, если бы не было жутко. Шраму же оказалось не до веселья: оснащенные ПНВ, его глаза уже различили в дальнем конце коридора, уходящем во мрак, еще три скачущих фигуры. Плохо дело! Наемник отставил одну ногу назад для устойчивости, и вдавил гашетку.
        По туннелю пронесся, круша все на своем пути, свинцово-стальной вихрь. Недаром
«печенег» снискал себе такую популярность среди бойцов «Долга» и вольных бродяг, когда требовалось зачистить очередное гнездо мутантов или выбить врагов из укрепленного лагеря. Грохот при стрельбе стоял такой, что уши закладывало, а эхо многократно его усиливало. Снорков буквально разметало в клочья, разрывая их тела в куски, но на их место уже спешили новые твари.
        В этом зрелище было нечто страшное: мечущиеся в темноте уродливые, полузвериные фигуры, ревущие, вопящие, бешеными обезьянами скачущие по туннелю, отталкиваясь от стен и пола, грохот пальбы, вспышки пламени и человеческая фигура, медленно идущая вперед, сеющая смерть на своем пути. Огонь выстрелов пульсирующее озарял бледное, напряженное лицо наемника с судорожно стиснутыми челюстями и прищуренными глазами. ПНВ пришлось сдвинуть на лоб, чтобы от яркого прерывистого света не страдала нежная оптическая электроника.

«Печенег» своей чудовищной огневой мощью буквально прорубал своему хозяину проход в лавине мутантов. Шрам уже насчитал полтора десятка убитых им чудовищ, а на некоторых из них он успел заметить изодранные, загаженные черно-красные комбинезоны. Да, жуткая посмертная судьба ждала пропавших здесь солдат «Долга». Даже после гибели Зона не оставила их в покое, извращенно мстя за посягательство на свои тайны.
        Шрам чуть было не споткнулся, скосил глаза вниз, и увидел человеческий череп. Вокруг валялись остальные кости скелета и обрывки одежды, в том числе и разорванный кожаный плащ - покойник был при жизни бандитом. В воздухе омерзительно воняло тухлятиной, экскрементами и горелым порохом.
        Сбоку на Шрама ринулась распластанная в прыжке уродливая фигура. Наемник присел и срубил снорка короткой очередью, пули отшвырнули тварь к стене, но часть прошла и мимо, пробив уже основательно проржавевшие трубы, идущие под потолком. В коммуникациях загудело, заревело, и из пробоин хлестнули струи пара, а потом, мгновениями позже - и огня.
        Шрам рванулся вперед, чтобы не испечься в этой духовке, но перепад давления сделал свое дело. Трубы под потолком тряслись так, что раскрошенный цемент кусками летел вниз. Рвались стыки, лопались стянутые болтами фланцы, ржавые гайки орехами отскакивали во все стороны, и из свищей хлестало пламя, сдобренное струями пара и кипятка.
        В начавшемся катаклизме наемник едва успел опустить на лицо пластину шлема, как ударивший в него огненный смерч сшиб его с ног. Рукав комбинезона затлелся, но выдержал, однако наемник невольно завопил от ужаса, и сам, не хуже любого снорка, на карачках помчался вперед. Мимо пронесся объятый огнем мутант, едва не столкнувшись с человеком: тварь уже не замечала ничего вокруг себя, ослепленная болью и ужасом. Противогаз на голове уже горел, плавился и разбрызгивал окрест капли жженой резины.
        От дыма стало нечем дышать, и костюм автоматически направил циркуляцию воздуха через особые фильтры, поглощавшие дым, едкие газы и углекислоту. Если бы не это, Шрам бы давно задохнулся в огненном аду, если бы еще раньше не испекся заживо. За спиной грохотало, в стены били вихри огня, по полу струилась кипящая и бурлящая вода, облака пара застилали все.
        Наемник помчался по лестнице, не замечая тяжеленного пулемета, нещадно лупящего его по загривку. Впрочем, такое вполне можно и потерпеть: ведь «печенег» уйму раз спас сегодня человеку жизнь, сожрав при этом почти половину боеприпасов. Внизу творился самый настоящий кошмар: с треском рассаживались трубы коммуникаций, ревело пламя, пронзительно шипел пар, трубно ревели умирающие снорки, один раз что-то даже взорвалось с такой силой, что земля дрогнула, сверху посыпались каменные крошки, а лестница заходила ходуном. Вот интересно, что решили долговцы, когда до них донеслись отзвуки катаклизма и через нору пошел дым и пламя? Наверное, однозначно решили, что Шрам уже погиб.
        Наверху оказалась целая анфилада относительно ярко освещенных комнат, и наемник остановился, чтобы передохнуть немного. Прислонившись к вымощенной кафельной плиткой стене, он устало сполз на пол и с минуту так и сидел, хватая воздух ртом. Голова кружилась от угарного газа, поначалу все же проникнувшего в легкие, тошнило, а в мозгу стоял одуряющий звон.
        Шрам, забыв про усталость, внимательно прислушался к собственным ощущениям. Ничего подобного с ним ранее не случалось - он ощущал некое прикосновение к своему разуму, шедшее откуда-то извне. Пока оно было ненавязчивое, осторожное, почти ласковое, но само по себе уже пугающее. Кто и как может забраться чужому человеку в сознание? Так чувствуешь себя, когда в темной комнате почти видишь неразличимый силуэт незнакомца и понимаешь: тут кто-то есть. Даже можешь точно указать, где именно. И этот некто ждал Шрама там, дальше, за толщей бетонных стен и перекрытий, но нападать пока не спешил. Ждал.
        Наемник вытащил «лунный свет». От артефакта шло странное, электризующее тепло, кончики пальцев кололо даже через перчатку, а внутри шара величиной с кулак переливалось голубовато-синее пульсирующее сияние. Сразу же, как по команде, звон в голове утих, а страшный призрачный незнакомец, напуганный внезапной вспышкой света, отступил назад, в спасительную для него мысленную темень. Шрам спрятал артефакт за пазуху - и плевать, что он радиоактивен! Есть водка и пилюли, выводящие из организма радионуклиды, а вот спасти «свет» теперь может гораздо больше, чем навредить. Из двух зол выбираем меньшее.
        Шрам ощущал себя сейчас маленьким мальчиком, которого мама оставила в наказание в большой темной комнате, заперла дверь на ключ и куда-то ушла из дома. Давным-давно забытые чувства и эмоции воскресали в сознании, разбуженные, всколыхнутые, подобно мути со дна бочки чужим вторжением в разум. Еще немного - и придет панический ужас, с которым просто нельзя будет бороться. Назад пути у наемника уже нет, туда, в пламя и смерть, где пылал даже бетон и кирпич дорога отрезана. Значит, только вперед, может быть, даже на верную гибель.
        Шрам подтянул к себе пулемет, отцепил почти пустую уже коробку с остатками ленты, подумал и положил на пол возле себя, извлек свежую и перезарядил «Печенег». От ствола еще поднимался легкий дымок - неудивительно, ведь там, внизу пришлось как следует повоевать, но надежное оружие должно выдержать и не такое. Руки чесались избавиться от лишнего веса в виде рюкзака или «Вала», но бродяга терпел. Перед этой экспедицией он собрал все только самое ценное, и ненужных вещей у него не имелось. Если хочешь выжить - терпи и таскай на горбу столько, сколько надо, пусть хоть двухпудовую гирю.
        Лязганье затвора пулемета отозвалось в анфиладе комнат неестественно громко, как будто хищный зверь клацнул челюстями. Что ж, все справедливо: один хищник истребляет других, охотится на них, так как в данном случае сам верх пищевой цепочки.
        Шрам медленно пошел вперед, аккуратно ставят обутые в массивные ботинки ноги на замусоренный пол. Конечно, бесшумного движения у него не получалось (и не получилось бы), но так хоть удавалось держать во внимании весь сектор обстрела и быть готовым к внезапному нападению. Неведомый враг затаился, наверное, уже получив по невидимым «щупальцам» контратакой «лунного света». Артефакт же за пазухой нагрелся еще сильнее, не хуже маленькой грелки, и светил теперь раза в два ярче. Он тоже что-то чувствовал.
        Впереди, за анфиладой помещений, заполненных разнообразными механизмами, открылся большой, полутемный зал, крест-накрест пересекаемый трапами, перекинутыми над огромным резервуаром, наполненным какой-то поблескивающей жидкостью. Трапы сходились в центре резервуара, и служили, похоже, для обслуживания механизма на металлической же площадке. Судя по запаху сырости и прели, это была вода, а вон то громоздкое механическое сооружение на «островке» посередине бассейна - та самая насосная станция. Механизм работал: вверх и вниз ходили шатуны, слышалось кряхтение и лязганье механизмов, вода в бассейне ходила волнами и крупной рябью, мигали лампочки и датчики.
        Шрам вошел в зал через дверь, оснащенную металлической решеткой, и остановился, не зная, куда ему идти дальше. Прямо и справа трапы уходили в аналогичные зарешеченные двери, но они были закрыты. А вот слева проход оказался свободен, и над проемом приглашающее горела красная лампочка. Наемник двинулся по трапу вперед.
        И тут раздался выстрел. Потом еще один. Пули звонко цокнули по металлу, одна даже слегка задела бок наемника, и он почувствовал тупой удар даже сквозь бронежилет. Из-за насосной станции вышли, покачиваясь, три человеческие фигуры, все трое в костюмах «Долга». Первый враг поднял автомат, но на курок нажать не успел - его смела пулеметная очередь. Шрам теперь тщательно выцеливал противника, опасаясь неосторожной пальбой повторить историю в туннеле со снорками.
        Картечь больно боднула Шрама прямо в грудь, и он пошатнулся, едва не упал. Пистолетная пуля срикошетила о забрало шлема, оставив на нем царапину. Еще одно такое попадание - и стекло треснет, а прятаться тут просто негде. Отступать же вовсе бесполезно, больше времени уйдет. Шрам расстрелял врагов практически в упор и только тогда пригляделся к еще дергавшимся трупам. Ну да, классические зомби, кадавры.
        Еще двое оживших мертвецов вылезли откуда-то из-за стеллажей с запчастями для станции, установленных около запертых выходов. Шрам скосил и их, но один перед гибелью успел еще раз попасть в бок наемнику, и в бронежилете открылась уродливая дыра. Дважды в одно и то же место! Бок схватила острая боль, хоть пули и не пробили костюм. Скоро там разольется великолепный синяк, «радующий» бродягу при каждом движении.
        Но зомби оказались только отвлекающим маневром врага, заставляющего наемника тратить на ходячие полутрупы время, силы и боезапас. Шрам вдруг необычайно остро снова ощутил чужое, агрессивное присутствие, когда ему на голову вдруг опустилось нечто невидимое, но тяжелое и удушливое, будто ватное одеяло. Шрам от страха закричал, но своего голоса не услышал. Даже оглушительная стрельба пулемета стала доноситься еле-еле, почти стихла совсем.
        Наемник обернулся и увидел высокую фигуру, нарисовавшуюся в светлом проеме открытого выхода из зала. Враг медленно надвигался на бродягу, вытягивая вперед длинные, неестественно выгнутые руки. Слезы застилали Шраму глаза, теперь он очень плохо видел, но голова противника показалась ему странной, не то гипертрофированно увеличенной, не то облаченной в какой-то дикий шлем. Неведомое существо давило человека страшной силы ментальными импульсами, заставляя пятиться шаг за шагом. Шрам страстно желал вдавить курок пулемета и разорвать пулями убивающую его тварь, но кисти рук стали ватными и совершенно непослушными.
        Из носа потоком хлынула кровь, рвота подкатила к горлу, желудок сжался в спазме, по подбородку наемника потекла желчь, но и ее горчайшего вкуса он не ощутил. Он уже ничего не видел, кроме ченых-черных, бездонных глаз врага, устремленных прямо на него, глядящих в самую душу, видящие там все, и безжалостно сжигающих разум.
«Лунный свет» за пазухой раскалился уже не хуже бруска стали, вынутого из печи, и невыносимо жег тело, а светился прямо как маленькое солнце. Шрам упал на колени, брякнувшись щитками о рифленый металл трапа, уперся лбом в поручни, отвернувшись от надвигавшегося медленным шагом врага, заслоняясь от его глаз, рывком расстегнул застежку комбинезона и запустил руку за пазуху. Голове от этого простого движения сразу стало легче, уши отложило, как после выныривания из глубокой воды.
        Раскалившийся артефакт обжег руку, по кисти зазмеились ярко-синие разряды волосинок-молний, перчатка задымилась, но наемнику было на это наплевать. Он поднял «свет» над головой, как факел, распрямился сжатой пружиной и шагнул навстречу наступавшему на него чудовищу, Только теперь увидел его полностью, целиком.
        Отвратного вида двуногая тварь с огромной, непропорционально развитой бугристой головой, телом напоминающая жирного, обрюзглого, очень грязного человека шарахнулась назад, но с координацией движений у нее было не ахти, и мутант зацепился босой ступней, больше напоминавшей растоптанное копыто лошади за трап, упал навзничь и, закрывший четырехпалой ладонью, пронзительно заверещал. Во рту-пасти мелькнули мелкие, острые, совсем нечеловеческие зубы. Чудовище забарахталось, пытаясь встать, извивалось своим расплывшимся телом, но Шрам наступил ему на голую грудь ботинком и, сунув «лунный свет» обратно за пазуху, взялся за пулемет.
        Снова мелькнули наполненные пустотой космоса черные глаза-бездны, но на наемника это уже не повлияло. Он уже зарядился энергией, как аккумулятор, и дикая сила била в нем через край. Тяжеленный «печенег» казался ему пушинкой, перышком. Шрам дико оскалился, не замечая, что этой гримасой на грязном, закопченном лице уже сам похож на зверя, и длинной очередью растерзал монстра в смрадное кровавое месиво. Огромная голова чудовища, вмещавшая непомерно развитый супермозг, взорвалась фонтаном костей и серого слизеподобного вещества. Мутант давно был мертв, но наемник, рыча нечто сумасшедшее, полосовал тело крест-накрест длинными очередями.
        Потом все закончилось. Время обрело ход, «Печенег» снова обрел вес, и бродяга снял сведенный судорогой ненависти палец с курка. Перегретый ствол дымился, на полу щедро звенела россыпь гильз. Тьфу, идиот, сколько патронов зря пережег! Шрам поднял забрало шлема и смачно плюнул на сочащуюся кровью тушу твари. Удивительно, несмотря на боль и усталость в голове стало легко-легко, как после долгого, крепкого сна.
        Шрам сунул руку за пазуху за спасительным артефактом, намереваясь уложить его обратно в контейнер, но вместо красивого, таинственно мерцающего «лунного света» в ладони оказалось нечто, напоминавшее сухой и твердый на ощупь черный ком совершенно невзрачного вида. Артефакт отдал всю свою силу, и выгорел изнутри сам, потеряв всякую ценность и свои сказочные возможности.
        Пульт управления насосом оказался за той открытой дверью, откуда выбрался мутант-псионик. В одной из технических комнат Шрам нашел его логово - вонючее кубло из тряпок и коробок, натасканных неведомо откуда, тут же в изобилии валялись обглоданные человеческие кости, огромные кучи экскрементов и разорванная одежда. От вида всего этого Шрама затошнило так сильно, что он не смог сдержать рвоту.
        Если бы наемник задержался в берлоге еще на несколько минут, то заметил бы нечто живое, зарытое в вонючих тряпках. Оно с ужасом глядело на злого пришельца, но его слабых ментальных способностей хватало лишь на внушение собственной невидимости,
«отвод глаз». Существо это больше всего напоминало грязного уродливого человеческого младенца…
        Отплевавшись после неприятного физиологического процесса, и прополоскав рот водой из фляжки, наемник подошел к архаичного вида пульту, занимавшему всю стену. Из зала с бассейном вдоль пола и потолка шли трубы такого диаметра, что по ним пролез бы человек. Шрам достал из рюкзака брикеты тротила, детонаторы и сделал заряды, потом установил их под вентили и до упора затянул штурвалы клапанов, перекрывая их.
        Станция в зале отозвалась сиплым свистом и гулом, а на пульте замигала красная лампа. Шрам повернул несколько рубильников в позицию «Выключено». Тут же заревел сигнал тревоги, такой громкий, что резало уши. Наемник нажал кнопки таймеров, установленных на десять минут, а затем помчался что есть мочи в заранее примеченную дверь с надписью краской «выход».
        Перед ним снова открылся полутемный коридор, ведущий куда-то в темноту. Шрам припустил по нему, придерживая правой рукой пулемет, болтающийся на ремне. В цинке с лентой еще оставался боезапас, и бросать хорошее оружие не хотелось. «Вал» же за спиной практически не создавал помех, удобно прижатый рюкзаком. Наемник бежал рысью по коридору, то и дело оборачиваясь и готовясь отразить атаку. Сверяясь по карте в ПДА, составленной сержантом, Шрам спешил к выходу, рискуя опоздать.
        Навстречу ему катился по бетонному полу живой ковер, пищащий, шелестящий и шуршащий. Это спешило по своим норам, ведущим на поверхность огромное полчище крыс. Хитрые твари неведомым чутьем уже предвидели надвигавшуюся беду и торопились убираться подальше. Мудрое решение! На наемника они не обращали на малейшего внимания - не до того им было, хоть и могли всей массой легко сожрать человека заживо.
        Бродяга мчался прямо по крысам, давя их бутсами в кровавые лепешки, но грызуны мчались, не обращая внимания на гибель сородичей. По полу уже потекли первые ручьи воды, пока просто смачивавшие бетон, но недвусмысленно дававшие понять о дальнейшей судьбе этой части подземки. Станция перестала откачивать воду, резервуар моментально переполнился водой из речки, и теперь начинался форменный потоп.
        Когда Шрам добежал до ведущей вверх лестницы, вода уже неслась по коридору ледяным потоком глубиной почти по колено. Наемник вцепился в ржавые ступени и стремительно полез вверх, торопясь убежать от наступающей воды. Внизу ревела вода, пищали и визжали тонущие крысы, что-то тяжелое ударилось о лестницу и тут же унеслось прочь, влекомое водой.
        На миг Шрам вновь ощутил слабые, скользящие прикосновения к своему разуму, но не придал уже этому значения. Это пронеслось в водяном потоке, зацепившись за пластиковый баллон острыми зубами то самое похожее на новорожденного ребенка существо, но не схватилось за лестницу, а нырнуло вместе со своим «спасательным плотом» в дыру в стене, уводящую неведомо куда.
        Потом далеко за спиной глухо ударили два взрыва, подземелье содрогнулось, по стенам проползли трещины, но Шрам уже перевалил тело через горловину верхнего люка лестницы. Он не успел заметить, как по коридору понесся самый настоящий водяной вал, грозный, многотонный, бурля пеной и водоворотами, сносящий все на своем пути.
        Скоро уровень воды остановился, не дойдя буквально метра до верха колодца, откуда вылез наемник. Теперь в круглом отверстии виднелась только темная колышущаяся поверхность с плававшими на ней кусками пенопласта, грязной пеной и какими-то обрывками. Туннели нижнего яруса подземелий были затоплены.
        Шрам сверился с картой Клыка, на которой был отмечен тайник. До него оставалось буквально рукой подать. Над головой оказался все тот же свод туннеля, но здесь кое-где сквозь покрывавшую их пыль светили еще не перегоревшие люминесцентные лампы, создавая вполне сносную видимость. Воздух был не в пример чище и свежее, это чувствовалась работа вентиляции и близкая поверхность.
        Наемник недолго рыскал по захламленным и пропыленным коридорам. Его мини-компьютер теперь уверенно принимал сигнал чьего-то активного ПДА, и ориентируясь по импульсу, бродяга скоро отыскал вход: метрового диаметра отверстие вентиляционной шахты, ведущее в стену и вверх. В трубу изнутри для удобства оказалась даже вделана лестница из металлических скоб.
        Бродяга сверился с детектором жизненных форм, но прибор показывал полное отсутствие вверху кого-либо живого. Датчик был довольно примитивен, но существо массой больше сорока килограмм ощущал уверенно. Значит, в тайнике пусто. Хозяев могли подстраховаться, поставив растяжку из гранаты, но на такие фокусы наемника было не купить.
        Западня и в самом деле имелась, причем аж две «лимонки» сразу. Ставивший растяжку предусмотрительно прыснул на проволоку черной лаковой краской из баллончика, и в потемках ловушка была вообще незаметна. Шрама спасло то, что он, не вполне доверяя прибору ночного видения, включил нашлемный фонарик. После пертурбаций в подземке, стекло светильника треснуло и немного оплавилось, но фонарь, к счастью, работал.
        Шрам пролез в круглое, расширяющееся наверху отверстие и попал в средних размеров комнату, где его неведомые противники и устроили себе тайник. Впрочем, это скорее уж был настоящий схрон, подземное убежище, о чем свидетельствовали два скатанных матраса в углу, портативная газовая плитка и запаянный пакет с одноразовой пластиковой посудой на столе. Также тут имелось довольно много разных приборов и проводов, а также слесарный инструмент. Вверху, над головой через шахту вентиляционной трубы виднелось небо, а также медленно вращавшийся от естественной тяги воздуха четырехлопастной вентилятор. Покидая тайник, его хозяева не удосужились даже задвинуть заслонку, не дававшую дождю капать сверху в подземную комнату.
        Стрелок и его друзья ушли совсем недавно. Краска на проволоке растяжек еще пахла ацетоном, липла к рукам, а в полиэтиленовом пакете, служившем мусорным ведром, обнаружились вкусно пахнувшие мясом пусты банки из-под тушенки и перловой каши с мясом. Вода в пластиковом стаканчике с недопитым чаем еще хранила капельку тепла. С момента, когда она была кипятком, прошло часа три, не больше.
        Наемнику хватило пяти минут, чтобы осмотреть помещение и разыскать активный ПДА.
        Прибор негромко закурлыкал и замигал синим светодиодом, когда данные с его памяти невидимым электронным потоком информации полились сначала в ПДА наемника, а потом и прямо пред светлые очи с нетерпением ожидавшего их Лебедева.
        Скоро компьютер негромко запищал, мигнул светодиодом, давая понять, что передача данных окончена. Теперь пора выбираться отсюда. Шрам еще раз сверился с картой сержанта, убрал ПДА в чехол. Руки чесались перенести растяжки с гранатами в другое место, чтобы на них подорвались сами же хозяева тайника, если им еще доведется сюда наведаться, но времени заниматься детскими шалостями не оставалось.
        Коридор внизу, в котором и находился вход в тайник, загибался углом, и через небольшую галерею выходил в низкий, широкий, подпертый могучими колоннами зал, освещенный редкими лампами и тускло мерцавшими большими лужами «киселя». Шрам, увидев аномалии, удовлетворенно кивнул. Если стали появляться ловушки, значит точно где-то рядом уже есть выход. Наемник приготовился было идти дальше, но вдруг замер, затаив дыхание, без малейшего движения.
        Впереди, в конце зала, на коленях стояла человеческая фигура, неотрывно глядя на громадную кляксу пузырящегося киселя. Шрам медленно-медленно поднял «Вал», поднес к глазу окуляр прицела и навел на странного человека. Незнакомец неожиданно обернулся, непостижимым чувством ощутив наблюдение. Шрам успел заметить бледное, худое, почти истощенное лицо, широко распахнутые глаза, перекошенный в немом крике рот. Палец рефлекторно надавил на курок, и «Вал» сухо простучал несколько раз.
        Опытный стрелок не промахнулся, он просто не мог промазать с такого расстояния, и пули нашли свою цель. Человек, уже успевший вскочить, надломился в поясе, шатнулся, дернулся и навзничь упал прямо в громко зашипевшую едкую субстанцию. Шрам, не сводя с убитого им незнакомца автомата, медленно подошел поближе, но ловушка прекрасно знала свое дело: в ней еще плавало несколько быстро таящих костей и каких-то бесформенных кусков, но скоро исчезли и они.
        В этот момент квакнул ПДА, принимая сообщение. Наверное, пришел некролог. Нельзя сказать, чтобы Шрам раскаивался: слишком много он уже убил людей, чтобы переживать по этому поводу, но все же какие-то чувства, похожие на жалость шевельнулись в нем: он расстрелял ни в чем не повинного бродягу, даже не успевшего проявить никакой агрессии к нему, просто подчиняясь закону Зоны: видишь потенциального врага - немедленно стреляй. Думать будешь потом.
        Наемник достал ПДА и прочитал сообщение. «Господи…» - вдруг сорвалось с его вмиг пересохших губ. Перед глазами все поплыло, голова мгновение закружилась от высветившегося на экранчике компьютера лаконичного послания сталкерской сети:

«Подземелия «Агропрома». Семецкий. Огнестрельные ранения»
        - Это завод? - вполголоса спросил Комаров, глядя в бинокль.
        - Да, - буркнул Тайга, дожевывая кусок хлеба, намазанный сверху сгущенным молоком,
        - Он самый. Окраина, тут были склады и автостоянка.
        Комаров немного покрутил колесико прибора, настраивая резкость. Громадные корпуса заброшенных цехов, скелетообразные вышки и округлые пузыри баков газгольдеров смотрелись угрюмо и мрачно, наводя на мысли о каком-то инопланетном поселении на Луне или Марсе. «Росток» безжизненно замер, вдавившись в землю Зоны. Но Комаров уже знал, что первые бродяги, сталкеры уже неплохо разведали территорию вымершего промышленного гиганта, целые экспедиции охотников за ценностями и артефактами бродили по улицам завода-города, рыскали по цехам и складам, пробрались на железнодорожный узел, а также обнаружили то, что было когда-то настоящим полем аномалий.
        Заброшенная автостоянка на окраине завода являла собой асфальто-бетонный пустырь, заполненная до сей поры массой замерших навеки ржавых остовов автомашин. Здесь, судя по следам, угнездилось несметное количество самых разных ловушек всех имевшихся типов. Продавленный бетон говорил о «плешах», опаленный и расплавленный
        - о «факелах», легко крошащийся в песок от несильного удара - о «разрядниках», почерневший - о «киселе» и «студне».
        Наверное, у первых бродяг, увидевших все это великолепие, так и сжимались от жадности кулаки, когда люди думали о несметном богатстве из артефактов, происходящих из тех аномалий, но, увы, ничего от этого гипотетического великолепия не осталось.
        В центре «поля чудес» обнаружилась здоровенная - метров шесть в диаметре и полтора в глубину - воронка очень странного вида. Асфальт тут не был выжжен или выкопан, а скорее уж продавлен чудовищной силой строго конусовидной формой, да плюс выглажен до зеркального блеска. В воронке лежал густой, антрацитово - черный песок, очень тяжелый, с круглыми шариками-зернами. Лабораторный анализ показал, что это вообще не поддающееся анализу вещество, совершенно не реагирующее ни на какое воздействие.
        Комаров лично занимался исследованием (а лучше сказать, попытками изучения) песка, противоречащего вообще любым законам мироздания. Ни одно из веществ, известных современным химикам, и близко не имеет такой удельной массы, как черные крупицы. Песок не поддавался температуре в пятнадцать тысяч градусов, и даже не нагрелся, плевать хотел на самые сильные щелочи и кислоты, его не удавалось даже измельчить в пыль для порошкового анализа.
        Комаров бился со странным песком несколько дней, а потом, сдавшись и накалякав добрый десяток страниц отчета, почти каждый абзац которого заканчивался словами
«реакция отсутствует», запечатал образец в контейнер и отправил Сахарову. Дальнейшая судьба «гиперинертного песка», как он сам поименовал его, осталась покрытой тайной.
        Теперь же «Росток» сам представился Комарову во всем его мрачном величии. Вот уж не думал Геннадий Петрович, что когда-нибудь увидит его собственными глазами! И при таких странных обстоятельствах. Ученый, закусив губу, рассматривал далекие корпуса цехов, а Иван наблюдал за ним с сардонической усмешкой. Доел уже начавший черстветь хлеб, запил водой из фляги и, потянувшись, откинулся назад, на собственный рюкзак.
        Зона была благосклонна к ним. Более чем, настолько, что это уже начинало попросту пугать. Ни разу еще Ивану не приходилось идти по Проклятым Землям вот так, запросто, чуть ли не прогулочным шагом. Да, пришлось и на брюхе поползать, и балбеса-ученого из «напугайки» за шиворот вытягивать, пока не дофантазировался до болевого шока, и пару раз от слепых собак отстреливаться. Но это же все, пардон, полная чепуха.
        Если даже припомнить прошлую ходку, Свалку и неведомо как оживший древний экскаватор, едва не убивший его ковшом, этот поход через добрую половину Зоны оказывался увеселительной прогулкой. Ни дать ни взять - по окраине Периметра экскурсию устроили.
        Иван Тайга никогда не был особенно верующим человеком, хотя присутствие и воздействие неких мистических сил, Рока, Фатума, Судьбы, Бога, Дьявола, не отрицал, и чужих верований не оскорблял. Однако за эту ходку, пока вел по Зоне Комарова до границы Рыжего Леса не раз вспомнил байки бродяг о Хозяевах Зоны, которые видят все, что творится в их владениях и подстраивают ход событий так, чтобы все получалось именно по задуманному ими сценарию.
        Например, один раз, еще на границе Темной Балки довелось пересекать охотничьи угодия матерого кровососа, и Иван не на шутку струхнул, заметив следы пиршеств монстра - вампира. Чего, например, стоил труп безвестного бродяги с переломанными ногами, валявшийся в овраге!
        Кровосос тварь довольно умная и может (когда захочет) просчитывать свои действия минимум на десяток шагов вперед, а когда дело касается его безопасности или пропитания, то становится вовсе профессором. Например, если он сыт или жертв несколько, то упырь завтракает только одной, а остальным просто ломает ноги или позвоночник, причем столь умело, что добыча и удрать не может, и от болевого шока раньше времени не скончается.
        У покойника кровь застывает, а все жидкости тела начинают быстро разлагаться, поэтому в пищу все надобно употреблять исключительно в свежем виде. После обеда кровососа от живого существа остается только мумия наподобие древнеегипетской, иными словами - кости, обтянутые сухой пергаментной кожей. Причем твари непринципиально, что поглощать: кровь ли, лимфу, мочу или содержимое желудка. Ротовая воронка, работая мощнейшим насосом, откачивает из тела добычи все, что может, а мускулистые щупальца помогают при этом подобно сильным рукам домохозяйки, отжимающим белье.
        Кровосос-тварь активная, много и быстро двигающаяся, а также умеющая быть почти невидимой способом особых клеток на поверхности кожи, которые могут совершенно особым способом преломлять и поглощать свет. Короче, фактически идеальный камуфляж, но и он требует от тела уйму энергии. Поэтому кровосос, покушав и раздувшись животом до жуткого шаровидного состояния, практически сразу, в течение десятка минут переваривает жидкую пищу, а после выбрасывает ненужности. И все - вперед, на новые подвиги.
        Тайга перепугался, когда чуть не вступил в здоровенную, омерзительно смердящую лужу, растекшуюся по каменистой земле, а в ответ на удивленный взгляд Комарова вкратце пояснил, что, как и почему. Убить кровососа в два ствола в принципе можно, но при согласованном действии стрелков. Договариваться же с ученым деятелем о какой-то боевой тактике было бессмысленно, потому Иван в темпе форс-мажора просто покинул опасное место, боясь каждую секунду услышать позади топот и свистящее, надсадное, похожее на работу громадного механизма дыхание.
        Ивана всерьез удивило то, что удрать удалось вот так запросто, и при этом никак не пересечься с грозным хозяином этого места. Обычно кровосос устраивает себе логово где-то в подвале заброшенного здания, под корнями рухнувшего дерева, в кузове перевернутой машины - там, где тихо, темно, по возможности сыро и подальше от чьих-то глаз. Так вот, сейчас тварь либо отдыхала в берлоге, либо шастала по охотничьим делам, и потому Тайге и Комарову удалось уйти живыми и невредимыми. А далеко от своих угодий кровосос отходить не привычен.
        Бродяги не раз - Иван часто слышал такие россказни на стоянках возле костров, или где-нибудь в барах, отдыхая там после ходки и возвращения из-за Периметра - обсуждали тему Хозяев Зоны. Что-де Проклятые Земли возникли не просто так, а по щучьему велению и хотению группы неких ученых-ренегатов, замученных жаждой тотальной власти и, за неимением возможности покорить весь мир, сумевших взять под полный контроль хоть один участок планеты, обратив его в Зону и невидимо воцарившись в нем.
        Это они и устроили Второй Взрыв, вызвавший порождение Проклятых Земель, предварительно дождавшись, когда ученые и военные, не ведавшие, что творят, понастроили тут своих баз и лабораторий, пользуясь заброшенностью и малолюдностью территорий, опустевших со времен восемьдесят шестого года. Они-де якобы живут в самом Саркофаге на ЧАЭС, как короли, служат им самые опасные из мутантов, которых пока не видел еще ни один из людей, а если кто и видел, то уже ничего никому не расскажет. Хозяева умеют становиться невидимыми, даже иногда лично бродят или летают над Зоной, как простой человек ходит по собственной квартире.
        Тайга привык все байки «делить на двенадцать», то есть никогда стопроцентно не доверять такой сомнительной информации и подвергать ее жесткой критике, однако жизнь все равно вносила свои коррективы. Например, однажды его самого спас Черный Бродяга, и после этого в кого в кого, а в Призраков Зоны Иван поверил намертво.
        Тайга тогда собирался в ходку на «Агропром», дело как раз происходило сразу после Выброса, и ловушки поменяли свое расположение, соответственно, наплодив при этом артефактов, и грех было не сходить и не прикарманить их. Выброс разогнал агрессивно настроенную фауну, в ближайшие несколько часов в Зоне стало относительно тихо. Немудрено, что бродяги прямо-таки обожали это время, успевая предпринять вылазки.
        Вот тут-то Тайга и попался. Идя вдоль старой дороги (на ней почему-то расквартировалась сейчас целая череда «горячих пятен», о чем засвидетельствовал радиометр), он остановился в одном месте, чтобы справить малую нужду, и уже было застегнул ширинку, намереваясь продолжить путь, как заметил, что не может сделать даже шагу. Иван зарычал вепрем, рванулся, что было сил, но ноги так и не отлипли от земли. Сапоги и их подошвы были не при чем: Тайга уже понял, что по глупости своей попал в «магнит» - зарождающийся гравиконцентрат. Пока ловушка может только вот так вот прихватывать разные объекты, оказавшиеся в ней, но пройдет еще несколько часов - и от Ивана останется только тень, пятно, раскатанное на глубоко вдавленной по форме «плеши» земле.
        Вот и все. Оставалось только заплакать, но пускать слезы суровый сибирский мужик отвык даже на самом краю гибели. Выхода не было: «магнит» не отпускает жертву никак, разве что самому взять и отрезать себе ноги. Тогда есть альтернатива: умереть от дикой боли и кровопотери, либо дождаться хищников, явившихся на запах поживы, и в их зубах послужить Зоне логичным продолжением пищевой цепочки. Либо, как вариант, вот так стоять себе, вспоминая все известные молитвы, читая самому себе заупокойную, ждать, когда свинцовая тяжесть в ногах поползет все выше и выше, неумолимо сгибая тело, заставляя упасть на землю, и задавить сам себя собственным весом.
        Черную фигуру, неспешно идущую к нему, Иван заметил сразу же и вскинул оружие, но незнакомец махнул ему рукой:
        - Поздорову, бродяга.
        Иван, едва глянул в его лицо, буквально окаменел. Да, рассказов об этой Легенде Зоны он слышал немало, но окончательно поверил только вот теперь, увидев воочию. Да и как не застыть столбом, глядя в лицо вроде бы самого обычного человека, но черного, как уголь. Даже нет, уголь хоть бликует гранями сколов на свету, а все существо Черного Бродяги оказалось непроницаемым, матовым, сотканным из мрака самой ночи.
        - В «магнит» угодил? - сходу угадал (а может, знал?) призрак.
        - Да. Стою вот теперь. Отлить хотел, - невесело пошутил Иван, - Остался заодно покакать.
        Черный Бродяга присел на корточки и коснулся земли руками. Тайга, уже попрощавшийся раз двадцать с жизнью, вдруг ощутил, как исчез невидимый капкан с его ног. Ошалевшим зайцем сталкер отпрыгнул прочь, а призрак выпрямился, сделал движение руками, будто отряхивая невидимую пыль, и улыбнулся.
        - Свободен, человече!
        - Спасибо, Черный, - пробормотал Иван, - По гроб теперь твой должник.
        - Дима. Меня зовут Дима. При случае Комарову привет передавай! И живым его доведи.
        - Какому Комарову? - изумился Тайга, - Не знаю такого. Куда довести?
        - Узнаешь еще. Ладно, бывай.
        Черная фигура растворилась в густой заросли кустарника, махнув рукой на прощание…
        Ивана как будто ударило в лоб, едва он вспомнил сейчас эту встречу, и в голове возникла отрешенная, спокойная мысль: «Комаров нужен Зоне. Я просто исполняю ее повеление, ведя его туда, где его ждут»
        - Привет тебе от Димы, - молвил Тайга не отрывавшемуся от бинокля ученому.
        - А? Что? - завертел тот головой, - Какой еще Дима?
        - Узнаешь еще, - скрыл усмешку Иван.
        Озеро Янтарное когда-то и в самом деле было весьма симпатичным водоемом, пусть и искусственного происхождения, населенным, как и полагается, рыбой и водорослями, а у заросшего камышом и осокой берега урчали лягушки, шныряли ондатры, гнездились птицы и толклись комары. Идиллию портили только торчащие кое-где из-под воды прогнившие насквозь металлические остовы автомобилей. Сюда сгоняли технику, приговоренную к ликвидации после Первой Аварии, сталкивали в котлован и бросали на произвол судьбы. Потом котловина заполнилась водой, и так получилось это самое озеро.
        В советские времена недалеко от озера развернулось странное и непонятное строительство: возводились какие-то здания, пара цехов, корпуса в несколько этажей, было выкопано циклопических размеров подземелье явно с целью создания бункера нескольких ярусов глубиной. Строительство велось строго секретно, территорию оцепили военные и никого туда не пускали, а потом, когда непонятный
«комбинат» заработал, возвели забор с колючей проволокой внушительной высоты, а по периметру постоянно прохаживались вооруженные караулы. Стало ясно: это очередная научная «шарашка», работавшая на всемогущий ВПК, сиречь военно-промышленный комплекс.
        Не все в его работе шло гладко, и однажды самоселы, потихоньку обживавшие после аварии на ЧАЭС зону отчуждения были перепуганы исчезновением людей недалеко от одного из сел. Трупы пропавших находили в лесу, объеденные до костей, но хуже всего было то, что по следам укусов становилось ясно: жертвы убивал и ел человек, либо нечто на него весьма похожее. Через два дня район оцепили военные, а скоро из чащобы послышалась стрельба. Туда, завывая сиренами, пронеслись несколько автомобилей «скорой помощи» с наглухо занавешенными окнами, но кого они оттуда увозили - так и осталось непонятным. Местные жители небезосновательно судачили о неких биологических опытах на территории секретного комплекса, а также о бегстве одного из озверевших плодов эксперимента. Он, мол, и нападал на людей, именно его потом ловили вояки.
        Второй Взрыв убил многих поселенцев зоны отчуждения, также не успели эвакуировать и контингент ученых и военных научного сектора возле Янтарного. В списках жертв катастрофы записали кратко и лаконично: без вести пропали в полном составе. Военные, а именно СБУ, крайне заинтересованные в судьбе проводившихся в комплексе экспериментов дважды посылали прекрасно оснащенные и вооруженные экспедиции, но и они бесследно исчезли. Имелись все основания утверждать об их гибели.
        Вскоре на противоположном берегу озера, постепенно превращавшегося в обыкновенное болото, разместилась полевая научная лаборатория. Здоровенную железобетонную конструкцию в форме усеченной восьмигранной пирамиды доставили сюда при помощи двух могучих транспортных вертолетов, а возглавил ее лично академик Сахаров, впрочем, обитавший здесь не все время, а набегами, курируя деятельность нескольких ученых, исследовавших Зону, так сказать, изнутри.
        Лабораторию, и без того неприступную, как крепость, дополнительно обнесли дополнительно забором. Со временем Сахаров снискал немалую популярность среди местных бродяг, таскавших ему на продажу артефакты и разные интересные находки, вследствие чего академику удалось даже завербовать две группы сталкеров себе на службу: охранять лагерь от нападок снорков и зомби, в удивительном изобилии водившихся вокруг, и выполнять разные поручения по принципу: «принеси - держи - подай». Также часто требовалось вооруженное сопровождение экспедиций, а военные уже практически в открытую отказывались иметь дело с учеными из страха быть угробленными во имя очередного полевого эксперимента. Во благо науки, так сказать.
        Где-то в лабораториях под комплексом находился источник мощнейшего пси-излучения, весьма похожего на тот, что генерировал непробиваемый для бродяг заслон до центра Зоны в Рыжем лесу. Излучение носило хаотичный, всплескообразный характер: то даже в лаборатории Сахарова, несмотря на все мыслимые и немыслимые защиты, расположенные в стенах, у людей начинали болеть головы, то можно было фактически подобраться к самому забору комплекса и заглянуть через него, если не опасаться получить пулю от кого-то из зомби, в изобилии разгуливавших по двору.
        Особо лихие бродяги уже даже сумели сделать фотографии внутреннего расположения комплекса и запечатлеть на фото и видео творящееся внутри. Для этого смельчаки либо забирались на деревья, либо штурмовали забор, но соваться внутрь никто так и не отважился.
        Сахаров же уже начинал догадываться, как сделать комплекс досягаемым хотя бы на поверхности, а для подтверждения своих догадок отправил пятерых бродяг для выполнения замеров вокруг двора, чтобы определить, с чем именно предстоит иметь дело.
        Ученому удалось даже собрать экспериментальный образец прибора, хоть немного экранирующего излучение, и его испытание поручил своему бывшему сотруднику, а ныне вольному бродяге по прозвищу Стрелок, но он исчез, пропал со связи, как только начался очередной всплеск излучения. Сахаров, к своему, признаться, немалому облегчению подумал о гибели бывшего перспективного, но слишком самонадеянного младшего коллеги, ставшего известным бродягой: слишком много тот знал и умел. У старого академика тоже водились за душой грехи, которые требовалось скрыть, вот он и послал весьма кстати подвернувшегося Стрелка в самоубийственный рейд. Выполнит работу - хорошо, а сгинет - еще лучше. Повторить конструкцию прибора ничего не стоит, а избавиться с оказией от ненужного человека ох как требовалось.
        Проблема состояла еще в том, что пси-излучение наглухо блокировало сигналы ПДА, и отследить по ним пропавшую группу бродяг уже не представлялось возможным, равно как и достоверно подтвердить факт гибели Стрелка. Больше же никто из сталкеров повторять подвиги пропавших соратников не решался…
        Толпу зомби Шрам заметил еще на подходе к лагерю Сахарова. Живые трупы двигались раскоординированной, дергающейся походкой, шатаясь и чудом не падая, увязая в болотистой жиже и поминутно спотыкаясь. Наемник находился на возвышенности, где вся картина ему была видна как на ладони. Без малейшей спешки бродяга опустился на одно колено и снял с плеча «Вал».
        Он искренне жалел, что пришлось расстаться с «печенегом», тогда как сам Крылов после возвращения предлагал взять пулемет себе, но Шрам отказался. Ему предстоит погоня за Стрелком, а бегать по Зоне и без того занятие самоубийственное. Дополнительные килограммы пулемета и патронов к нему прыти никак не добавят. Бродяга получил немаленькую награду за успешно выполненную работу - Крылов и его
«правая рука» Воронин очень обрадовались затоплению туннелей и избавлению от постоянных патрулей на предмет прокапывания мутантами нор. На деньги удалось отремонтировать костюм, добавить в техника группировки пластин бронезащиты в спину, шлем и живот комбинезона, а также закупиться особыми разрывными патронами для «Вала», которые «Долг» каким-то образом получал от военных интендантов. Короче, на Янтарь Шрам ушел полностью подготовленный и экипированный для погони.
        Данные из ПДА группы Стрелка, слитые Лебедеву, дали уйму важной информации, в том числе и ту, которая не обрадовала ни «Чистое небо», ни самого наемника, жизнь которого зависела от стечения обстоятельств. Стрелку все же удалось собрать прибор защиты от любого уровня пси-излучения, и он ушел через Янтарь в прорыв на ЧАЭС. Проанализировав информацию, Лебедев велел Шраму немедленно отправляться в погоню, следом двинутся уже высланные отряды боевиков группировки для оказания возможной поддержки. Остановить Стрелка требовалось любой ценой - слишком много теперь стояло на карте.
        Наемник и сам сознавал, что настичь отчаянного бродягу у него шансов мало, ведь необходимо прорваться через комплекс НИИ возле озера, и только тогда будет открыта дорога на Рыжий Лес, куда и ушел Стрелок. Но выбора не оставалось и, едва снарядившись как следует, Шрам как можно скорее пустился в путь…
        Зомби явно шли к лагерю Сахарова, серой бетонной глыбой видневшемуся за покосившимся и местами поваленным забором из металлических листов. Из-за укреплений уже донеслись выстрелы: засевшие там сталкеры, подряженные академиком на защиту лагеря не дремали и готовились отражать очередную атаку местной нечисти. Ученые же наглухо заперлись в своем убежище, теперь ни за что не высунутся наружу, пока последний живой труп вокруг не упокоится окончательно.
        Расстояние для стрельбы было великовато, поэтому Шрам не сердился на себя, что из трех пуль в цель попадала только одна. Зомби, лишенные элементарного инстинкта самосохранения, перли на убивающий их огонь без всякого страха. Со склона котловины по ним бил Шрам, уже сумевший даже с такого расстояния уничтожить - если только это слово применимо к ожившим мертвецам - как минимум четверых. Бродяги в лагере мужественно отстреливались, и скоро последний зомби, энергично взмахнув руками над головой, словно прощаясь с миром, рухнул навзничь.
        Тут же в коммуникаторе связи, вставленном в правое ухо наемника, послышался голос:
        - Спасибо за помощь. Как тебя зовут? Говорит Яша Жженый, командир службы охраны лагеря.
        - Шрам, - наемник выдвинул из высокого воротника комбинезона телескопический усик микрофона, - Не стреляйте, иду к вам.
        - Иди, не бойся. Главное, сам не шали.
        Повидаться с Сахаровым и поговорить на тему лабораторного комплекса сразу не удалось. Охранники лагеря бдили в оба глаза, вследствие чего кого попало пропускать внутрь научного бункера не спешили. Наемнику пришлось минут пятнадцать канителиться на улице, пока Жженый отравлял кому-то запрос по поводу странного гостя, дожидался ответа и что-то обсуждал с самим академиком, который сидел в бетонной крепости, как осажденный феодал.
        В конце концов дождался. Яша махнул рукой в сторону металлической двери, дескать, входи, и Шрам шагнул в тускло освещенный шлюз. Дверь сама захлопнулась с неприятным лязгом, со всех сторон зашипело и в нос ударил резкий запах какой-то химии. «Дезинфекция, - догадался бродяга, - Не хотят внутрь какую-нибудь заразу затащить. Разумные меры!»
        Внутри бункер напоминал гибрид батискафа и космического корабля: все привинчено к стенам и полу, под ногами скрадывающий шаги пластик, даже сами стены и потолок вдобавок обшиты каким-то мягким материалом. Повсюду стояли контейнеры с предупреждающими надписями, непонятного вида приборы и инструменты, а в длинном застекленном шкафу висели на специальных кронштейнах ярко-желтые костюмы-скафандры. Таких Шрам навидался во время службы у Комарова, в аналогичных были и Джина с Павлом во время того трагического похода.
        Сахаров встретил гостя в небольшой комнатке, напоминавшей отсек подводной лодки, и указал на раскладные металлические стульчики, мол, прошу садиться, но Шрам остался стоять: в громоздкой «Севе» он просто не вместился бы туда. Академик же удобно расположился в своем кресле, деловито поправил очки на переносице:
        - Рад видеть вас живым и здоровым. А Геннадий Петрович уже записал вас в покойники…
        - Рановато, - сухо ответил наемник, - Хотя все может быть. Я невиновен в гибели ученых, и заранее прошу оставить обвинения невысказанными.
        - Да не собирался я вас обвинять, - печально покачал головой Сахаров, - Вы угодили под неподдающийся прогнозу Выброс, в результате чего произошла трагедия. Впрочем, вы правы. Не будем об этом. Что привело вас ко мне?
        - Я ищу одного бродягу, его зовут Стрелок. Он собирался пройти дорогой через Комбинат в Рыжий Лес, а предварительно был у вас. Скажите, как мне догнать его, причем как можно скорее? Это жизненно необходимо, уверяю вас.
        В глазах старого ученого мелькнуло нечто похожее на злорадство и сочувствие одновременно, но Шрам не заметил этого: ему было сейчас не до эмоций. Гораздо больше его интересовал ответ академика, который наемник намеревался получить информацию любой ценой.
        - Я могу вам помочь, - сказал Сахаров. - Да, Стрелок был у меня, я дал ему ненастроенный прототип прибора защиты от пси-излучения, которое сейчас накрывает весь, как вы выразились, комбинат. Стрелок обещал выполнить замеры, ушел, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Но у меня есть еще один образец… Дело в том, что я отправил группу сталкеров для выполнения замеров уровня излучения, но они пропали. По последним данным, когда они еще могли сообщить о себе, они были вот тут… - Сахаров извлек свой ПДА-планшет и показал пальцем место на карте, - Если бы вы принесли мне эти данные, то я смогу настроить образец, и возможно, вы прорветесь через излучение.
        Шрам молниеносно сориентировался в ситуации и разговаривать дальше просто значило впустую терять время. Он наскоро распрощался с академиком. На улице кто-то из бродяг попытался остановить его вопросом - предложением заработать денег, выполнив кое-какое дело, но Шрам просто проигнорировал это: он слишком спешил. Возможно, у него есть реальный шанс перехватить Стрелка еще на территории комплекса.
        Снабженный хитрой программой хакеров «Свободы», ПДА Шрама мог улавливать сигналы другого компьютера, предварительно настроившись на него. Из наладонника, найденного в тайнике под Агропромом, наемник узнал идентификационные коды ПДА всех троих членов группировки и занес их в свой компьютер. Клык и некий Призрак Шрама уже нимало не интересовали - пусть ими теперь занимается Лебедев со своими боевиками. Но Стрелок - хитрейшая бестия! - сейчас был где-то под защитой пси-излучения Комбината и, соответственно, недосягаем для Шрама. Наверное, с боем прорывался через кишащие зомби и снорками дворы и здания. У него уже имелась надежная защита от сжигающего мозги поля, а Шрам еще только собирался получить ее, и он рисковал опоздать. Что, если Стрелок прорвется в Рыжий лес раньше?
        Шрам быстро шел берегом озера напрямик до видневшихся вдали гигантских зданий Комбината. Он не прятался, не осторожничал, как обычно - не было времени. Ловушек на пути вообще не попадалось, будто Зона решила обойти своей «милостью» этот кусок своей земли, но хищные твари лезли буквально со всех сторон.
        Зомби Шрам скашивал короткими очередями в три-четыре патрона, и мощные тяжелые пули «Вала» легко отправляли ожившие трупы обратно на тот свет. Потом наемника атаковали снорки, с ними было немного сложнее: твари в силу своей феноменальной живучести попросту игнорировали дырявящие их тела свинцовые таранчики. Но Шрам успел сменить обойму на другую, снаряженную разрывными пулями, так дело пошло куда легче: снорки лишались своих голов прежде, чем изготавливались на повторные атаки. Мощные боеприпасы великолепно исполняли свою нехитрую обязанность, и плоть после их попадания буквально взрывалась фонтанами кровавого фарша.
        Но с каждым шагом идти становилось все тяжелее, излучение начинало набирать силу. Желтая пелена застилала глаза, в ушах завязли тугие пробки, сквозь которые с трудом доносились даже самые громкие звуки, а к горлу постоянно подкатывала предательская тошнота. Про пси-излучение слышать доводилось и раньше, но только теперь Шрам понимал смысл расхожего среди бродяг выражения: «начинают закипать мозги».
        Изнутри под черепом медленно начинала ворочаться горячая полужидкая масса, от которой глаза начинали буквально вылазить из орбит, полностью терялась координация движений и путались мысли. Наверное, то же самое, только гораздо сильнее поначалу чувствуют (пока еще могут) те бедняги, которым «посчастливилось» стать зомби. Страшное ощущение становилось все сильнее по мере приближения к Комбинату, но Шрам, уже рассвирепевший и наплевавший на любые преграды, упрямо двигался вперед, мучительно страдая с каждым шагом.
        Подобным образом наемник чувствовал себя лишь однажды, в пору лихой юности, когда на одной из пьянок выглотал один две бутылки отвратительного низкокачественного портвейна, да так и уснул потом в луже собственной блевотины. Наутро же, тяжко страдая после отравления, он переживал примерно аналогичные ощущения. Мир, крутящийся «вертолетом» перед глазами, путающиеся мысли в чугунной голове, невероятно стесненное дыхание и заплетающиеся ноги.

«Хочу умереть. Господи, как же я хочу сдохнуть!» - неотрывно думал Шрам, пока бредущие кое-как ноги несли его вперед, вдоль забора Комбината. Стало совсем тяжко. Рот безвольно открылся, по подбородку потекла нить тягучей слюны, глаза сами собой начали закатываться. «Умираю!» - с облегчением мелькнула мысль…
        Но тут, к своему немалому удивлению, Шрам ощутил облегчение. Нет, совсем ощущение горячего пресса, под который вложили его голову, не исчезло, но стало существенно лучше. Расплывшийся до совершенно невидимого состояния мир вдруг собрался в относительно четкую картинку. Наемник, ни о чем уже не задумываясь, быстро двинулся вперед и скоро буквально в двух десятках метров перед собой увидел несколько распростертых на земле трупов.
        Раздался громкий лай и подвывание, навстречу человеку ринулась небольшая собачья стая. Очевидно, трупоеды уже собрались для пиршества на телах погибших бродяг, но появление Шрама немного их смутило. Псы были опытные и знали, чем чревато появление двуногого существа в странной шкуре. Собаки не рисковали соваться к наемнику близко, скакали и метались, не подпуская его к покойникам. Шрам вскинул
«Вал» и открыл огонь. Очень мешала противная дрожь в кистях, сбивавшая прицел, тем не менее удалось уложить трех собак. Остальные же, сделав соответствующие выводы и слыша вой гибнущих сородичей, поспешили ретироваться.
        Слева от стены корпуса Комбината земля каким-то образом встала исполинским горбом, совершенно непостижимым образом всплеснувшись вверх, как грязь, которую вздул изнутри пузырь газов, и так моментально застыла. Больше всего «конструкция» напоминала половинку кожуры апельсина, снятую с плода и надрезанную от центра так, чтобы образовались загибающиеся зубцы.
        Только между этими оплавленными земляными «бивнями» зиял провал, глубокая яма, из которой дышало огненным жаром. Воздух (или что там было вместо него) кипел, пузырился матовой желтизной, то и дело переливался и опадал. Выглядело все это чарующе красиво, но одновременно страшно - что же за силы должны были тут потрудиться, чтобы сотворить такое? Прямо в воздухе, игриво подпрыгивая от жара и колебаний газов под «бивнями» висели несколько ярких предметов. Артефакты. Скорее всего, в них превратились тела или души тех безвестных бродяг, кто нашел в диковинной аномалии свою гибель…
        Но у Шрама не было времени созерцать очередную загадку Зоны или вытащить ценные диковинки из недр сгустка преисподней, породившей их. Он шел вдоль светло-серой стены Комбината к лежавшим в траве трупам.
        Похоже, это и была та самая пропавшая экспедиция. Шрам принялся быстро и сноровисто обыскивать покойников, пока не собрал все их ПДА и несколько убранных в подсумки приборов непонятного ему назначения. Больше ничего интересного в карманах мертвецов не нашлось, и наемник уже приготовился возвращаться, как в плечо ему ударила пуля.
        От неожиданности Шрам потерял равновесие и растянулся на сухой траве. Бронезащита выдержала, но от удара рука совершенно онемела. Хуже было то, что она оказалась правой. Так что теперь и стрелять-то толком не получится. Бродяга на карачках бросился прочь, но успел заметить, как из-за угла забора выбредает целая толпа зомби. У многих в руках имелось оружие, и бывшие люди, увидев человека, немедленно открыли огонь. Целиться они не умели, да и не пытались этого делать, но залп получился весьма плотный, благодаря этому еще несколько пуль достали-таки Шрама в спину. Многострадальная «сева», уже столько раз спасшая ему жизнь, не подвела и сейчас, но от ударов наемник снова брякнулся наземь.
        Обороняться не было ни времени, ни сил, так как горячие тиски на голове снова начали потихоньку сжиматься. Излучение пульсировало, нарастало, отыгрываясь за предоставленную передышку в несколько минут длиной. Шрам побежал зигзагом, шатаясь, держась за гудящую голову, в которой начал вовсю завывать целый хор обезумевших кошек. Это продолжалось довольно долго, сумасшедший бег в неизвестном направлении, пока наемник не запнулся наконец о какой-то камень или пень и не растянулся на земле, с размаху приложившись многострадальной головой о нечто твердое. Мир вспыхнул ярчайшей вспышкой и погрузился во тьму.

«Я не умер, - все еще по инерции повторял он сам себе, хотя и не вполне уже верил в эти слова, - Я не умер, скоро я приду в себя, просто удар по голове вырвал меня из реальности». Но в то же время внутри него поселилось нечто могучее, огромное, непередаваемо властное. Оно заглянуло в душу человека во время чуть не убившего его Выброса. Оно дохнуло своим мертвым дыханием на него, когда он, поддавшись любопытству, посмотрел в черный провал трубы. И теперь Оно жило внутри, с каждой минутой все больше подчиняя себе слабый человеческий разум, все меньше оставляя в нем обычного, земного, растворяя в себе, как крутой кипяток кусочек сахара.
        Шрама немного удивило то, что ему совершенно не хотелось сопротивляться этому темному властелину. Превращается в чудовище? Да наплевать! Он был достаточно опытным бродягой, много чего повидал в Зоне и знал, на что были способны хищные твари, населявшие Проклятые Земли. Наверное, теперь ему было суждено стать одной из них. Этот факт ничуть не пугал его. Надо - станет, и, вероятно, ничуть не будет жалеть о потере своей принадлежности к роду людскому, если вообще сохранит способность рассуждать.
        В голове вертелись бессвязные, полузабытые, теперь лишенные всякого смысла слова молитв, и Шрам мысленно смеялся, как же люди могут вообще думать о такой ерунде, да еще и возносить ее до истины в конечной инстанции, приравнивая ее к словам Создателя? Зачем вообще кому-то молиться, если сам, когда пожелаешь, можешь легко занять равную ступень с Богом?
        Что-то вспыхнуло, ослепительно ярко, силой в миллионы солнц, и если бы Шрам глядел на это обычными глазами, то неминуемо бы ослеп. Свет на самом деле оказался не светом, а потоком, бурной, многоводной рекой информации. Зрительной, аудиальной… Теперь наемник знал о Зоне ВСЕ. Совершенно все, всю ее историю, как она родилась, как росла и ширилась. Он побывал на миг в теле каждого из людей, штурмовавших пылающий реактор в восемьдесят шестом году. Видел сам взрыв предсмертным взором непосредственных свидетелей аварии. Строил вместе с солдатами и рабочими научные бункеры и военные коммуникации в зоне отчуждения, когда был уже возведен Саркофаг. Наблюдал вспышку Второго Взрыва, видел ужасные смерти многочисленных самоселов, военных, ученых и туристов, некстати поехавших в этот день на экскурсию в Припять.
        Вместе с самым первым пацаном-бродягой он пролазил под колючей проволокой наспех сооруженного заграждения Периметра, шел по новоявленной Зоне, потом умирал в когтях мутантов, сгорал заживо в ловушках, иссыхал от лучевой болезни. Брал голыми руками артефакты, стрелял по атакующим мутантам и видел свою и их смерти. Тысячи, миллионы раз.
        Видел глазами Димы Шухова Черный кристалл, кусочек плоть от плоти самого Монолита, сделавший потом из простого парня-бродяги легендарного Черного Сталкера, живьем погребенного у подножия Саркофага предателями-товарищами, и восставшего из собственной могилы. Был в сердце Зоны, у Исполнителя Желаний вместе с Семецким и Журналистом. Знал всю историю Стрелка, того, за кем теперь охотился. Понял, откуда появился Выжигатель Мозгов и его таинственные стражи.
        Он видел, слышал, знал. Мозг переполнялся от нереальной, недоступной обычному человеку информации. Шрам понял, что просто сходит с ума, а точнее, умирает, ибо не может обычный смертный жить под таким давящим грузом страданий десятков, сотен тысяч людей.
        Разум сгорал в огне, плавился, перерождался. Дохнувшая на него Тьма из Сердца Зоны дала Сверхзнание, но вместе с ним и забрала себе душу Шрама, проводника-наемника, бродяги Проклятых Земель. Нормальный и освященный тысячелетиями закон бизнеса: даешь-берешь. Да кто сказал, что этот обмен не был равноценен? Бессмертие, нечеловеческая сила и живучесть в обмен на жалкую, пугливую душонку двуного псевдоразумного существа! Дьявольский торг был совершен и подпись на пергаменте уже стояла…
        Шрам пришел в себя из-за того, что его кто-то довольно грубо и бесцеремонно тащил под руки, безвольные ноги волоклись по земле, цепляясь за ямы и камни. Наемник попытался возмутиться, но голова взорвалась такой болью, что слова сами собой застряли в горле. Вырвался только невразумительный хрип. От подобной болтанки желудок пульсировал и рот наполнился горькой желчью, а глаза слезились. Однако скоро пытка прекратилась, и Шрама относительно осторожно уложили наземь. Он сразу же попытался встать, но смог только лишь сесть относительно прямо.
        Прямо перед ним возвышался бункер научной лаборатории Сахарова. Обернувшись, наемник увидел двоих бродяг, один из которых положил Шраму на колени его же «Вал».
        - Спасибо, мужики, - выдавил наемник, держась за виски.
        - Да не за что, - махнул рукой один из них, - Это Дуремара благодари. Я-то тебя за зомби сперва принял и грохнуть по-тихому хотел, а Дуремар меня за ствол схватил и давай орать, мол, это свой, его академик посылал к Комбинату, вот теперь обратно и тащится. Правда, ты не тащился, а бежал, скакал, как козел. Упал потом, правда. А так лихо несся!
        Второй бродяга, поименованный Дуремаром, солидно кивнул, подтверждая истинность слов своего приятеля, а потом трубно высморкался.
        - А зомби? - Шрам обратил внимание на ноющее от ударов пуль через бронежилет тело,
        - Там же их было очень много. Они меня не догнали?
        - Нужен ты им, - насмешливо фыркнул Дуремар, - Они теперь от Комбината ни на шаг. Та гадость, которая им мозги в свое время в кашу превратила их всех около себя держит, как поводок. Им без нее нельзя, как без воздуха. Вот и крутятся рядом. Я видел возле Комбината их целую ораву, за тобой, наверное, шли, стреляли, а потом отстали, потолклись и назад вернулись.
        Шрам, еще раз поблагодарив своих спасителей, встал и поплелся к ведущей в лабораторию шлюзовой двери. Ведь если бы Дуремар не следил за ним в прицел винтовки и не готовился бы стрелять, никто бы так не понял, куда делся отчаянный наемник, на свой страх и риск отправившийся отыскивать пропавшую экспедицию. В себя Шрам, быть может, пришел бы… В желудке уже полакомившегося им мутанта! В таком состоянии, каком он был во время бегства, он ни за что не смог бы обороняться и вообще отдавать себе отчет о происходящем вокруг, а мертвечина в Зоне все равно долго не залеживается. Впрочем, все уже позади.
        Самое главное - Шраму удалось достать те самые результаты замеров, которые успели сделать бродяги, прежде чем попасть под пик всплеска излучения. Пси-поле даже не сделало тех людей безмозглыми зомби, а просто убило на месте. Наемник уже успел испытать его действие на себе, и он невольно содрогнулся, представив себе жуткую смерть членов экспедиции. А ведь что наиболее обидно - бродяги ведь уже возвращались после успешно выполненного задания! Они сделали все, им оставалось лишь вернуться… Самое простое - и, как оказалось, невыполнимое.
        Но они делали это, не подозревая, что несут с собой средство, способное помочь сохранить жизнь совершенно незнакомому им человеку. У Шрама теперь был в руках еще один козырь, дававший ему шанс на успех в его охоте.
        - Дошли! - выдохнул Иван, останавливаясь на краю здоровенного обрыва, круто спускавшегося вниз высоким, как отрезанным исполинским ножом отвесным краем. - Дьявол меня побери, мы дошли… Эй, наука, ты что там как неживой?
        Комаров глядел на вздымающиеся над близкой опушкой леса антенны Выжигателя и молчал. Странное чувство нахлынуло на него, как будто он все это где-то когда-то видел. Неизвестно, во сне, наяву или в горячке бреда, но видел. Именно это серое, низкое, холодное небо, мертвый лес, рыхлую, сыпучую землю под ногами и мрачные металлические конструкции на горизонте. Видел. Помнил все это до мельчайшей детальки. Черт знает что такое…
        Комаров ничего не ответил Тайге, а молча подошел к обрыву, прикинул на глаз его высоту и начал спускаться вниз. Иван последовал неожиданному примеру проявившего самостоятельность ученого и вонзил каблуки в рыхлую, податливую землю. Спуск оказался тяжелым, так как оба человека боялись потерять равновесие и рухнуть кубарем вниз. Расшибиться здесь было бы проблематично, а вот угодить в какую-нибудь хитрую ловушку внизу - вполне. Как обидно будет погибнуть в, по сути, двух шагах от цели!
        Здесь не ступала нога человека уже очень давно, может быть, добрый десяток лет. Старая проселочная дорога, тянущаяся внизу, давно уже превратилась в заметную только издалека ложбину, прочерченную двумя глубокими колеями от колес тяжелой техники. Рядом, если очень хорошо присматриваться, то еще было реально различить изувеченную траками гусениц почву, так и не сумевшую затянуть старые шрамы. Да и трава тут практически не росла.
        Остов пожарной машины, приткнувшейся на обочине дороги вообще напоминал нелепой формы камень, облепленный мхом. Только подойдя ближе, путики сообразили, что морда
«ЗИЛа» угодила в мощный гравиконцентрат и просто превратилась в металлический блин. Точнее, это «плешь» выросла после Выброса под старой машиной - ее ведь бросили тут задолго до того, как стали возникать первые аномалии.
        Время неумолимо стирало следы пребывания человека на теле земле, а люди, бродившие по Зоне не очень-то спешили оставлять новые. Кострища, следы перестрелок, редкие могилы и мусор были не в счет, с ними обезумевшая природа легко справлялась сама. Бетон, сталь, кирпич, стекло и камень были не в пример прочнее, но и они с годами поддавались невидимым, но всесокрушающим зубам разрушения. А то, что не обращалось в песок и пыль, оказывалось заросшим травой, мхом, засыпанным землей, и так уходило в небытие.
        Небо давило, прижимало к земле, почти ощутимо ложилось серым грузом на усталые плечи двух бродяг. Комаров то и дело поднимал голову вверх, удостовериваясь, что свинцовая пелена в самом деле не давит на него сверху. Тайга же просто молча шел вперед, пер, как неторопливый, могучий бульдозер. Рядом с ним становилось гораздо спокойнее.
        - Ты уже был тут? - спросил Комаров проводника.
        - Нет, - покачал кудлатой, топорщившейся во все стороны сивыми прядями жестких волос Иван, - Именно тут не был еще. Вон там, севернее ходил однажды с Тяп-Ляпом.
        - Тяп-Ляпом? - улыбнулся странной кличке ученый. - А кто это?
        - Человек один, - пожал плечами Тайга. - Был.
        - А что с ним теперь? - поежился Комаров.
        - Пропал. Ушел в ходку однажды и не вернулся.
        - Ужас какой. Но у него есть товарищи. Вы, например. Разве вы его не искали потом?
        Комаров ждал, что Тайга взъярится на него за неуместное воспоминание о долге товарищества, но Иван только досадливо вздохнул:
        - Да где его найдешь. Зона если берет, то обратно уже очень редко когда возвращает, да и то совсем в другом виде, чем поначалу было. Лучше бы уж вовсе потом не показывала. Скажем, идет себе человек, вроде твой знакомый. А подходишь ближе - нападает или просто не узнает, разум у него уже потух, осталось зверство одно внутри. Все, душу Зона взяла. Или только кости одни находишь потом. А чаще - и их даже нет.
        - Да, - Комаров вдруг вспомнил Джину, отчего в горле предательски запершило. - Я знаю…
        У шедшего впереди Тайги вдруг под ногой что-то звонко хрустнуло, щелкнуло, как пересушенный кусок хлеба. Иван наклонился, шевельнул сухую траву рукой. Комаров склонился над его плечом и протяжно присвистнул. На людей глядел провалами глазниц странной формы череп.
        - Это был не человек… - пробормотал ученый, глядя на валявшиеся тут же могучие кости, - У людей такого не бывает никогда. Скорее всего, кровосос. Вон какие отверстия на висках, но почти нет нижней челюсти. Плоть давно уже сгнила, а кости почти нетронутые. Удивительно!
        - Да что тут удивительного, - махнул рукой Иван, - Сдохла тварь - туда ей и дорога.
        - У нее феноменальная живучесть, двойной независимый друг от друга контур кровообращения, а шкура по крепости сравнима с бронежилетом. Убить его - да что я вам говорю, сами знаете! - очень сложно, разве что прямиком голову отстрелить. А тут совершенно целые кости. Следов от пуль нет - значит, люди тут не при чем.
        - В ловушку влетел? - предположил Тайга, - Нет, не то. Иначе бы его всего размазало…
        Путники еще несколько минут гадали о предположительной причине гибели могучего мутанта, но так и не пришли ни к каким определенным мало-мальски достоверным выводам. Разговор затих сам собой, и судьба чудовища осталась на совести Зоны.
        Лес давно стоял мертвым. Стволы деревьев лишились листвы, и ее почти совсем сгнившие ошметья, вперемежку с кусками ветвей и коры густо устилали землю толстым сырым ковром, надежно глуша шаги людей и скрадывая вообще любые звуки. Там и сям виднелись покоившиеся во мху огромные куски бревен. Погибшие деревья не смогли больше стоять, целясь вверх вершинами стволов, сгнившие корни их не держали, и налетавшие ураганы валили их одно за другим.
        Комаров вдруг заметил торчащую из-под кучи гнилой коры металлическую антенну, все еще поблескивавшую хромированной поверхностью, подошел ближе, копнул прелую бурую массу ногой, обнажая стальные бока снабженного лопастями - стабилизаторами конуса правильной формы длиной не больше метра, вонзившегося в землю. Из его донышка торчало несколько гибких щупов, пара антенн и небольшой локатор.
        - Что за хрень? - поинтересовался подошедший к ученому Иван.
        - Это визорно - разведывательный зонд, - пояснил Геннадий Петрович. - Мы их разбрасывали когда-то с идущих на большой высоте самолетов, как авиабомбы. Поначалу они работали исправно, передавали данные, но после первого же выброса вышли из строя. Вот один из них…
        Тайга постоял над хромированным мини-памятником человеческой технологии, раздумывая, что можно из него извлечь полезного для себя, но так ничего и не придумал. Тяжелый поди, зараза такая, тащить его никаких сил не хватит, а уж вскрывать подавно запаришься. Тут даже зубило и болгарка не помогут, надо плазменным резаком орудовать. Короче, не стоит овчинка выделки.
        На открытом месте, пока спускались с обрыва и пересекали бывшую дорогу, постоянно дул монотонный, холодный, сырой ветер, напитанный горьким запахом ржавчины и механического тлена. Так пахнет горелая изоляция, древняя автомобильная свалка или прокисшее от времени техническое масло. Ветер дул с севера, оттуда, где, скрытая холмами, лесами, крышами мертвых городов угрюмо поднималась Чернобыльская Атомная Станция. Комаров ее пока не видел воочию и, признаться, совершенно не хотел этого делать, физически боясь заглянуть хотя бы издали в самое сердце зла, тиранящего целую планету.
        В лесу ветер стал потише, но ток холодного воздуха все равно чувствовался. Иногда
        - редко - он налетал сильными порывами, и мертвые деревья начинали медленно раскачиваться. Тогда по лесу разносился протяжный, жалобный скрип. Это умершие много лет назад деревья что-то силились сказать шедшим мимо них живым людям. Хотели - и не могли…
        Издалека, со стороны титанических антенн Выжигателя доносился густой, шедший откуда-то снизу гул, слыша его, Комарову даже казалось порой, что он чувствует подошвами ног тяжкую дрожь земли. Хотя, наверное, это был просто самообман - ничто не может так сотрясать твердь. «Ты в Зоне, - сразу же напомнил сам себе ученый, - А тут возможно все». Гул нарастал с каждым метром приближения к антеннам. Наверное, это был звук работы Выжигателя.
        Приглядевшись к антеннам внимательнее, Комаров заметил, как по их металлическим шпилеобразным телам пробегают змеистые молнии разрядов, воздух над ними явственно дрожит и собрался клубящейся тучей неестественного светло-зеленого цвета, как будто образованной химическими ядовитыми испарениями. «Это что еще за диво?» - ученый хотел было аж протереть глаза, но вовремя вспомнил о грязи на них и не стал даже подносить ладони к лицу.
        - Проклятое место, - Тайга остановился, глядя на гудящие и искрящиеся антенны, - Черт побери, сунулись мы с тобой в самую задницу, сюда же только за смертью ходить…
        - Нас же не просто так сюда позвали! - напомнил Комаров, но Иван будто и не слышал его.
        - Сколько же народу тут сгинуло… Мозги закипают в черепушках. Чтоб он сгорел, этот Выжигатель. Часто про него слышал, но не думал, что своими глазами его так близко увижу…
        Тайга тряхнул головой, прогоняя обуревавшие его тяжелые, как расплавленный свинец, мысли и двинулся дальше. Комаров шел за ним след в след. Он, ученый деятель, до того, как угодил в Зону, не верил в глубине души ни в бога, ни в дьявола, однако скоро все его устои мировоззрения расшатались, дали трещину и в итоге благополучно рассыпались. Как иначе, чем не происками потусторонних сил объяснить творящееся тут? Человеческая наука, где за столетия все так ладненько и стройно подогналось, притерлось друг к другу, оказалась бессильна и могла лишь развести руками, мол, увольте, ничего не понимаю. Зона стряхнула пыль с заплесневелых со времен Исаака Ньютона манускриптов, одним своим появлением доказав цену им - ноль, или близко к нему. А как хорошо жили до этого господа ученые мужи! Знай повторяй всем назубок известные догмы, верь, что ничего нового уже не придумаешь, не откроешь, не вычислишь…
        - Мы что, через излучение пойдем? - ужаснулся Комаров.
        - Ну уж кукиш! - проворчал Иван, - О том, как мы тут пройдем пусть у твоих нанимателей голова болит. Надеюсь, что в прямом смысле. Я под эту гадость даже за миллион не сунусь.
        Скоро, ближе к самой опушке мертвого леса слой гнилой коры и листвы под ногами начал уменьшаться, пока не сошел вовсе на нет. Вместо него появился другой мусор, гораздо страшнее. Кости. Много, очень много костей, а то и целые скелеты, среди которых подчас попадались человеческие. Сгнившая под дождями и ветрами Зоны одежда, ржавое оружие, и кости, кости, кости. Черепа мутантов, изуродованные радиацией, аномальным влиянием Проклятых Земель и увечьями, нанесенными в драках провожали мертвыми глазницами двух путников.
        Если не считать далекого, утробного гула из-под земли, все было очень тихо и зловеще спокойно. Только вот от этого спокойствия душа в прямом смысле уходила в пятки.
        Комаров силился понять, отчего погибли все эти люди и мутанты, но никак не мог сообразить. На костях не виднелось ни одной пулевой пробоины, ни одного следа от взрыва, да и мин не попадалось вовсе. Например, тот мертвый кровосос у дороги. Может быть, он пришел сюда, увидел то, что тут творится, и дал деру, пока не поздно. Однако невидимая, таинственная смерть настигла его, ударив в спину. Почему же так получилось?
        Вдобавок Комарова поразило полное отсутствие падальщиков, тех же ворон, к примеру. Не имелось даже их следов, и вот этот факт был воистину невероятен. Столько падали, дармовой поживы для их хищного племени - и никого! Просто невероятно.
        Под мертвым, покосившимся и уже готовым рухнуть деревом лежал труп человека, почти свежий, если не считать уродовавших лицо темных пятен. Покойник застыл на спине, раскинув руки, и было видно, что умер он далеко не сразу: земля под ногами была взрыта до самого липкого, жирного чернозема, скрюченные пальцы до сих пор сжимали намертво зажатые ворохи прелой листвы. Человек умирал в страшных мучениях, бешено колотясь головой о землю, отчего под затылком образовалась целая яма. Иван Тайга присел на корточки перед покойником, задумчиво поскреб космы на макушке, затем тихонько пробормотал:
        - Вот ты куда делся, Чалдон.
        - Ты знал его? - удивился Комаров, но проводник ему не ответил…
        Лес скоро закончился, двое бродяг замерли на опушке, не зная, как и куда им идти дальше. Путь оказался намертво закрыт, и это было уже очевидно.
        После опушки леса перед Комаровым и Тайгой расстилалось широкое поле, вдали за которым виднелись развалины каких-то зданий, а также высокий забор из бетона. Комаров достал бинокль и внимательно рассмотрел пейзаж. Забор был примерно в три человеческих роста, а по верху увит колючей проволокой. Именно за ним поднимались в небо похожие на скелеты титанических змей антенны Выжигателя. Значит, там и располагался скрывающий в своих недрах зловещую установку бывший военный бункер для обслуживания ныне служащей совсем иным делам РЛС.
        Поле оказалось сплошь засыпано тяжелым, рыхлым пеплом. Налетавший ветер ворошил его, иногда перекатывая его кучки с места на место, взвивая невысокие смерчи. Благодаря именно этому пеплу, укрывавшему высохшую, выжженную, отравленную землю стал виден радиус действия страшного излучения Выжигателя. Даже у границы этой линии люди ощущали себя неважно, а пересечь ее вовсе означало обречь себя на гибель.
        - Работает, проклятый, - Тайга погрозил Выжигателю кулаком, - Башка так и звенит. Пошли, наука, тут недалеко, там точка сбора.
        Вдоль границы покрытого пеплом поля пришлось шагать еще минут двадцать, пока не достигли двухэтажного кирпичного дома, лишенного крыши. Куски шифера и сгнивших бревен - стропил валялись вокруг, что свидетельствовало о том, что кровля имела место быть, просто ее сорвало очередным катаклизмом. Дом в свое время был явно нежилой, здесь размещалась какая-то контора. Комаров еще раз обернулся на бункер и антенны Выжигателя. Там все было без изменений.
        - Что теперь будем делать? - спросил ученый проводника, когда они расселись на деревянном полу второго этажа дома возле проемов окон, обеспечив себе хороший обзор.
        - Ждать… Что ты еще сделаешь?
        - Ты им как-то дал знать, что мы пришли?
        - Куда я им позвоню? На тапочек? Мне просто дали карту, пометили эту вот хибару и сказали ждать тут. Мол, в течение получаса явятся. Так что не мандражуй, сиди и жди. Только смотри в оба, никуда не уходи. Я отдохну пока малость.
        Комаров, чтобы хоть как-то убить время, достал из рюкзака банку энергетического напитка, откупорил и принялся не спеша пить. Удивительно, но пронзительно-кислый напиток не ощущался вообще! Словно воду глотаешь, которая немного яблоком припахивает. То ли это опасная близость Выжигателя так действовала на людей, то ли переутомление… Хотя нет, от усталости потеря вкуса пока еще ни у кого не случалась. Комаров удивленно поболтал банку на весу, даже заглянул внутрь. Нет, все в порядке. Напиток как напиток, пенится себе.
        Тайга привалился спиной к рюкзаку, уперся затылком в оштукатуренную стену, закрыл глаза и, кажется, задремал. Мощное дыхание со свистом вылетало из приоткрытого рта, жесткая, как проволока, щетина на щеках и подбородке ритмично двигалась. Иван вполне логично следовал заповеди бродяг: если есть подходящая возможность, то либо ешь, либо спи.
        Легкий ветер шевелил в углу придавленный куском кирпича обрывок газеты, пожелтевший от времени, сиротливо шуршащий. Комаров встал, достал бумажку, вчитался в уже плохо различимые буквы. Газета была такой древней, что рвалась от любого грубого движения. Очевидно, печаталась еще в Советском Союзе. Да это и по уцелевшим словам и фразам видно: «партия», «советская молодежь», «прошел митинг». Удивительно помпезно тогда писали, аж зубы сводит, сплошной пафос, если любую газету или журнал того времени взять.
        Комаров с непонятным раздражением, выбросил клочок бумаги в окно, и он, влекомый ветром, полетел куда-то прочь, только мелькнув в воздухе на фоне леса белым росчерком. Ученый задумчиво проводил его взглядом, не замечая, что сам стоит напротив оконного проема, являясь великолепной мишенью. Но никто даже не подумал в него стрелять.
        Внимание Комарова вдруг привлекло движение слева вдоль «опушки» мертвого леса. Что-то шевельнулось между серых стволов. Еще и еще раз. Геннадий Петрович вытащил бинокль и вгляделся в происходящее. Из леса выходил зомби. Очевидно, бывший бандит, если судить по дрянной куртке из кожзаменителя, драным спортивным штанам (одна штанина оторвана выше колена, сползла вниз гармошкой, наполовину тащится по земле) и кроссовкам. Зомби двигался шатаясь, напоминая пьяного в дупель человека, пару раз чуть не наткнулся на деревья, но чудом сумел удержать равновесие, а потом уверенно направился в сторону покрытого пеплом поля.
        Сердце Комарова екнуло, когда зомби все такой же ковыляющей походкой пересек невидимую черту и поперся дальше. Ученый следил за ним, не отводя глаз, весь превратившись в зрение. Сердце от волнения уже бухало где-то в районе горла. Поначалу с зомби ничего видимого не происходило, но уже метров через двадцать он стал замедлять шаг. Потом вовсе остановился, затоптался на одном месте, вертя головой во все стороны, вскинул руки, нелепо пошарил ими в воздухе и схватился за голову, сжимая ее ладонями что есть мочи.
        Живой труп явно непереносимо страдал, хотя, казалось бы что может испытывать и без того лишенное разума существо? Зомби быстро пошел назад, выбрасывая напоминающие ходули негнущиеся ноги, падая в пепел и снова поднимаясь. Он спешил, его что-то гнало прочь, буквально выдавливало с запретной зоны.
        Вот зомби оказался уже за опасной чертой, снова между стволов мертвых деревьев, но его мучения, казалось, не уменьшились. Все также шатаясь и спотыкаясь, он пробрел еще десяток метров, но вдруг медленно завалился наземь, закорчился в жутких судорогах, извиваясь червяком, пока не затих вовсе. Мертв. Комаров в ужасе отвел глаза от окуляров бинокля, как будто и его после увиденного могла каким-то образом постигнуть та же участь.
        А минут через пять гул Выжигателя совершенно необъяснимым образом вдруг сменил тональность, стал низким, почти на пределе слышимости, и Комарову на миг даже показалось, как затряслась земля. Впрочем нет, не померещилось: лампочка, свисавшая на витом проводе с козырька стены, затряслась и пару раз ударилась о штукатурку. Черт побери, вот только землетрясения тут не хватало. Но тут же наступила полная, непроницаемая тишина.
        Рокот, сопровождавший работу пси-установки, затих. Выжигатель отключился. Комаров завертел головой влево-вправо и скоро заметил, как по полю откуда-то со стороны крепости-бункера напрямик ползет маленькая точка. В бинокль стало видно, что это автомобиль, армейский «УАЗик» со снятым тентом. Однако из-за расстояния водителей рассмотреть не удавалось. Сердце в груди ученого замерло, затрепетало, а потом замолотилось с отчаянной силой, так, что даже воздуха перестало хватать. Он окликнул Ивана и, когда тот моментально проснулся, указал в сторону едущего автомобиля и протянул проводнику бинокль:
        - Поглядите! К нам, похоже, катят! Как думаете, это они?
        Тайга некоторое время изучал машину и ответил вполголоса:
        - Они. Кому ж еще тут ездить? Надо же, даже раньше срока нарисовались. Пунктуальные.

«УАЗик» на приличной скорости мчался прямо к строению. Комаров, во время похода уже познакомившийся с реалиями Зоны, подивился беспечности водителя, а потом, подумав, восхитился его прекрасным знакомством с планом местности. Ну да, если у них тут база, то свою территорию они уж подавно успели и изучить, и пристрелять, и если приспичит, то кирпичное здание вообще может накрыть артиллерийским огнем - у хозяев бункера, если поискать, даже пушка сыщется.
        Машина, взвизгнув тормозами, остановилась. От колес взвихрились и тут же опали облачка пепла. Комаров и Тайга повнимательнее пригляделись к прибывшим, и проводник ошарашено онемел, потом витиевато выругался. Было от чего!
        На сухую землю с тяжким топотом ступили ноги самых настоящих человекообразных роботов. Издали они вполне сходили за людские фигуры, но вблизи это свойство сильно поколебалось. Лишь секунд десять спустя до Комарова дошло, что это все же живые существа, только облаченные в мощные, форсированные боевые экзоскелеты. Специальные костюмы высшей противопульной и противоосколочной защиты, оснащенные гидравликой, сервоприводами, электроникой, системами жизнеобеспечения, во много раз повышавшими естественные биологические ресурсы человеческого тела, а также увешанные целыми листами толстой брони.
        Комаров подобные костюмы видел только на картинках, да и то гораздо менее совершенные с виду, применяемые лишь при перетаскивании тяжелых грузов, а в армии, по слухам, только стоящие на стадии экспериментальной разработки. Только ведь люди в тех экзоскелетах ходили медленно, неуклюже, переваливаясь с боку на бок, как утки. Здесь же перед оторопевшим ученым предстали самые настоящие боевые машины, неуязвимые для пуль, вполне резво двигавшиеся и страшные даже с виду своим биомеханическим совершенством.
        Оплетенные бронированными шлангами и кабелями, снабженные гидравлическими цилиндрами усилителей руки грозных пришельцев сжимали мощное оружие. На здание сразу же наставились дула двух пулеметов. Разбиравшийся в оружии Тайга сразу же узнал тяжелые станковые немецкие пулеметы временно второй мировой войны, и по сей день не потерявшие уважения многих бойцов за свои характеристики и качество исполнения. Только это ж музейный экспонат, а эти новенькие, аж блестят!
        Шедший впереди живой танк, гудя гидравликой, выдвинулся ближе, поворочал головой, при этом окуляры визоров боевого шлема вращались в орбитах, приветственно поднял руку, заметив Комарова и Ивана.
        - Спускайтесь вниз! - пророкотал усиленный и немного искаженный голос.
        Комаров вышел на улицу первым, следом Тайга. Оружие оба предусмотрительно повесили за спину, чтобы не провоцировать визитеров. Форсированными руками экзоскелета человека легко можно разорвать пополам, даже не применяя огнестрельное оружие.
        - Комаров Геннадий Петрович? - спросил незнакомец. Его дыхание с сипом вырывалось из фильтров респиратора шлема, окуляры наставились на собеседника.
        - Да, я - ответил ученый.
        - Пойдете с нами. Иван, возьмите ваши деньги.
        На один из биороботов подал Тайге небольшой металлический кейс. Иван, уже оправившийся от шока увиденного, открыл его и увидел плотно лежащие пачки долларовых купюр. Да, ребята, нанявшие его на работу, играли честно. Скорее всего, для них это было даже не роскошью, а просто обычной вежливостью. Если они смогли так вооружить своих бойцов и приобрести экзоскелеты, то оплата услуг проводника покажется им вообще чем-то вроде покупки стаканчика мороженого…
        Комаров, сопровождаемый одним из боевиков, сел в машину, следом забрались и визитеры. «УАЗик» рыкнул мотором, лихо развернулся на месте и помчался в сторону бункера.
        Иван Тайга долго смотрел вслед, будто бы о чем-то усиленно, почти мучительно думая, а потом медленно пошел в сторону мертвого леса.
        Справа были густые, но иссохшие до состояния мумии от постоянного воздействия неизбежно губящего все живое пси-излучения кусты, и в них периодически что-то шевелилось, но стрелять туда Шрам не рисковал - хрен его знает, что может выскочить наружу? Вдруг кровосос, как тогда, на Агропроме? Разбирайся с ним потом… Ветви кустов вместо листвы оказались густо заплетены белесой массой, очень похожей на паутину. Слева тянулась высокая, с колючей проволокой поверху стена Комбината. За ней чуткое ухо наемника улавливало неразборчивое бормотание и шелест приволакиваемых ног по бетону. Определенно, там шарились зомби.
        Пси-поле давало о себе знать давящим чувством в висках и постоянно «плавающим», как с перепоя, зрением. Мир вокруг воспринимался в размыто-салатовых тонах, а звуки приобретали неестественный свистящий оттенок. Шрам уже на собственной шкуре познакомился с убийственным излучением, так что удивить его было трудновато, но когда из-за кустов на него вылетел громадный снорк, наемник сразу же вдавил курок.
        Дух-дух-дух-дух! «Вал» задергался в руках, пули взрыли землю, пройдя сквозь тело мутанта, не причинив ему ни малейшего вреда, а снорк, не добежав до рефлекторно шарахнувшегося в сторону бродяги, растворился в воздухе. Это же мираж, галлюцинация! Как же наемник сразу не обратил внимания, что мутант какой-то полупрозрачный, словно размытый в воздухе. Оказывается, пси-поле вызывает какие-то сбои в работе мозга, а уж он сам начинает рисовать себе какие-то жуткие картины, которые потом благополучно «материализуются». Что ж, будем надеяться, что они не смогут загрызть насмерть, как те псевдоматериальные фантомы, насылаемые той псиной в Темной Долине. Иначе отстреливаться никаких патронов не хватит.
        В наушнике зазвучал искаженный излучением голос:
        - Наемник? Это ты там воюешь?
        - Я, - сплюнул горькую слюну Шрам, - Глюки пошли. Снорк привиделся.
        - Это бывает, главное, настоящего не прозевай. Это я, Левша. Иди прямо вдоль забора, потом налево сверни, мы тебя тут ждем. Шевели конечностями, Сахаров скоро даст команду начинать.
        Связь отключилась, а наемник послушно прибавил шагу, несмотря на бьющуюся в голове боль.
        Ничего-ничего, это еще все ерунда, а вот скоро будет по-настоящему «весело», когда надо будет лезть непосредственно на территорию Комбината, прорубаясь через толпы подстегнутых излучением, агрессивных зомби, разыскивать пульт управления охлаждающей установкой, запускать ее и стабилизировать ее работу. Причем - на все про все от силы минут двадцать, не больше, пока излучение снова не пошло на пик, после которого никому уже не выжить.
        Сахаров разобрался с данными, полученными погибшей экспедицией и, пока Шрам приходил в себя, успел кое-что высчитать, сообразить и прикинуть. Дело получалось вовсе даже не такое безнадежное, как казалось сперва. Академик, сверив результаты замеров со своими наблюдениями и еще какими-то данными, понял, что излучение пульсирует в определенной, строго закономерной последовательности. Пять коротких
«волн», две длинных, а потом перерыв примерно на полчаса, плюс-минус минута. Потом все сначала.
        Где-то глубоко под землей, в недрах Комбината продолжала работать запущенная два года назад автономная установка, генерирующая пси-излучение, наподобие того, как действовал легендарный похищенный «Пульс». Причина, почему этот агрегат тоже не был украден, проста: из-за поля к нему было физически не подобраться, плюс зомби и прочая нечисть. Тем более, «Пульс» был компактен, вполне транспортабелен даже на одной грузовой машине, собственно, что и было сделано в свое время в бывшем Институте.
        Здесь же сама пси-установка, грубый, но не менее работоспособный прототип «сердца» Выжигателя мозгов, занимала большой зал. Но ведь не просто так она работала - она до сих пор поддерживала что-то, очень зависящее от нее, почему и не была выключена персоналом после Второй катастрофы. Подробностей Сахаров не ведал, однако ему удалось добыть схему подземных коммуникаций Комбината, по которым он мог прикинуть размеры излучателя.
        Мощности пси-поля, идущего с глубины более двадцати метров, конечно, не хватало на такой качественный купол, который обеспечивал над Рыжим Лесом и Припятью легендарный Выжигатель, но ведь масштабы сравнивать нельзя. Там - «Пульс», действие которого многократно усилено восстановленной и запущенной армейской РЛС, регулярно, качественно обслуживаемый, оттого работающий как часы. Здесь же - довольно примитивная система, созданная на заре исследований пси-излучения, пожирающая океан энергии от портативного же атомного реактора, до сих пор работающего в глубинах бункера Комбината, плюс к тому нуждающаяся в постоянном охлаждении целой системой насосов и клапанов, качающих специальный охладитель по замкнутому циклу.
        Проблема была вот в чем: когда-то система охлаждения дала сбой, поэтому теперь работала с перерывами, из-за чего излучение хаотично пульсировало. Если перезапустить ее, то, возможно, удастся «успокоить» генератор, он перестанет перегреваться и периодически разгоняться, работать на пике мощности, после чего уровень излучения на поверхности понизится до более или менее терпимого уровня.
        Лезть в катакомбы, искать сам излучатель и выключать его пока нечего было даже думать, для этого нужны свои герои. Речь пока шла только лишь о том, чтобы сделать надземный уровень Комбината досягаемым для людей. Для этого Сахаров быстро сформировал отряд из семи бродяг под командованием опытного и решительного помощника по прозвищу Левша, плюс к тому отлично разбиравшимся в технике (отсюда происходило его прозвище). Академик разъяснил бродяге задачу, дал подробные планы Комбината, указал, где находится пульт управления охлаждающей установкой, а также пополнил запасы патронов и гранат для боев с толпами зомби. Группа ушла к Комбинату, спустя полчаса по ее следам пошел пришедший в себя после пси-удара Шрам, высланный для огневой подмоги Левше, а также кровно заинтересованный в открытии для себя дороги в Рыжий Лес.
        Шраму бы еще пару часов (а лучше - пару дней) полежать еще, пока не стихнет в голове гул и не перестанут роиться диковинные видения и обрывки путанных мыслей, но он слишком спешил. Стрелок уже наверняка прорвался через Комбинат и находится по пути к Лесу. Наемник гнал себя, совершенно не жалея измученный организм.
        У него теперь создавалось странное ощущение, что он знал, но забыл что-то очень важное. Даже не просто важное - непостижимое для одного человека. Будто первобытный дикарь на час оказался в современном мире, увидел его, и тут же отправился снова к себе в каменные пещеры палеолита. Увидеть-то он что-то увидел, но осмыслить не смог, примитивный разум, подгоняя все по себе, услужливо подрисовал, подкорректировал, укладывая в рамки обычного представления, а дикарь беспросветно перепугался того, что предстало перед ним.
        Так и Шрам, получив каким-то образом колоссальный поток информации, не справился с ней, не переварил в голове, его мозг, спасаясь от фатального перегруза, просто стер подавляющую ее часть, оставив лишь обрывочные моменты странных мыслей. Зона… Наемник на миг знал, что она такое и как возникла, но поди теперь, откопай в памяти то, что пронеслось горючей искрой по ее поверхности? Да бродяга особенно не старался особенно рыться в собственном разуме. Не до того ему теперь. Путаница мыслей просто раздражала его.
        Группу Левши он нашел возле конца стены забора, там, где она смыкалась с каким-то приземистым строением с зияющим проломом возле самой крыши. Возле строения уже высилась груда наспех натасканных автомобильных покрышек, бочек и кусков вентиляционного короба. Очевидно, бродяги только что закончили работу: их перчатки и комбинезоны оказались перепачканными пылью, грязью и разводами рыжей ржавчины.
        - Ты наемник? - спросил Шрама Левша и, получив утвердительный кивок, продолжил громким голосом, чтобы слышали все члены штурмовой группы:
        - Идем строго по сигналу, когда уровень излучения станет минимальным. С кадаврами в затяжной бой не ввязывайтесь, помните: наша основная цель - пульт. Займусь им я сам, остальные прикрывают огнем, если зомби полезут. По территории не разбегаться, ништяки искать будем потом, если живы останемся. Всем все ясно? Тогда…
        Он не договорил: в коммуникаторы связи, включенные у каждого на полную мощность, ворвался взволнованный голос Сахарова.
        - Мощность излучения падает. Начинайте операцию, ребята! Вся надежда только на вас.
        Бродяги выключили свои ПДА, чтобы не сгорели: в таком плотном пси-поле от них сейчас совершенно не было толку, а нежная электроника вполне могла отказать. Левша, подавая всем пример, первым забрался на груду хлама, потом - на крышу строения и ринулся в пролом. За ним последовали остальные, заранее приведя оружие в полную готовность. Оказалось, не зря.
        Их заметили почти сразу - с противоположного конца «улицы», на которую они попали, послышались выстрелы и замельтешили шатающиеся силуэты. Кадавры-зомби перли прямо на пули бродяг, но не замечали ни ранений, ни смерти. «Не ввязываться в бой! - орал Левша, - Вперед, вперед! Быстро, черти полосатые!»
        Бродяги бежали вдоль скелетообразных, лишенных крыш сооружений, похожих на склады, на ходу отстреливаясь от зомби. Одного человека уже успело зацепить в бок, пуля умудрилась пробить легкий бронежилет сталкерского комбинезона, вспоротая насквозь ткань теперь окрашивалась кровью. Раненый хрипел и рычал на бегу, но перевязаться было просто некогда. На звуки пальбы со всех сторон потянулись разгуливающие по Комбинату зомби, а бой закипел с нешуточной силой.
        Бродяги, похоже, уже не раз были в подобных переделках, и отвечали плотным огнем. Левша применил «тяжелую артиллерию», когда из какого-то бывшего склада вылезло сразу штук семь кадавров и засадил в их толпу гранату из подствольника. НАТОвский гранатомет имел неудобное свойство долго перезаряжаться в отличие от нашего, русского ГП, зато точность и убойность были будь здоров. Громыхнуло знатно, во все стороны брызнуло, как от раздавленных помидоров. Рыхлые и частично уже подгнившие тела зомби рвало буквально на части даже автоматной очередью или залпом из дробовика, что уж говорить о гранате!
        Шрам с омерзением передернулся, когда его буквально окатило с ног до головы кровавым дождем из ошметков плоти и какой-то слизи. Хорошо, что забрало шлема было опущено, а фильтры системы дыхания работали отлично, иначе бы его точно вырвало от наверняка непереносимой вони.
        Левша махнул рукой, привлекая всеобщее внимание, а потом рявкнул, забыв о включенных у всех бойцов коммуникаторах:
        - Колян и Шрам идут на крышу ангара, прикрывайте нас оттуда огнем, чтобы зомби не мешали работать, Сеня и Царь - окапывайтесь за подстанцией, остальные за мной к клапанам.
        Раздумывать было некогда, и отряд бродяг разделился. Шрам совершенно не знал плана коммуникаций Комбината, точнее, не успел как следует вникнуть в карту, слитую ему на ПДА Сахаровым. Академик также поделился, кстати, весьма толковыми планами местности Рыжего Леса и примерными местами стоянок бродяг-сталкеров, там, где еще не накрывало излучение Выжигателя. Там же где-то находился форпост «Долга», его место было помечено как «дальний лагерь».
        Колян, судя по всему совсем молодой парень, быстро вскарабкался по ржавой пожарной лестнице на крышу большого ангара, а Шрам последовал за ним, но не с такой резвой прытью. Все же и «Сева» потяжелее обычного сталкерского комбинезона, да и устал за время погони не на шутку. Крыша ангара уже дышала на ладан, поэтому двигаться по ней пришлось очень осторожно, чтобы не провалиться вниз, неведомо куда. Пару раз под ногами предательски трещало, проседало, но наемник успевал отскочить, не дожидаясь беды. Колян уже засел на краю крыши, удобно устроил ствол автомата на ограждении, и приник к прицелу.
        Группа Левши из него самого и еще троих бродяг уже взобралась на крышу какого-то одноэтажного здания, заняла оборону, а сам предводитель уже вовсю колдовал над каким-то сложным техническим устройством, немного напоминавшим насосную станцию, виденную Шрамом в подземелье Агропрома, разве что размерами поменьше.
        - Мы отключили установку, - раздался в наушниках перемежаемый свистом и гулом от излучения взволнованный голос Левши, - Теперь запускаем… Запустили! Пошел процесс! Теперь закрываем клапаны и начинаем перекачку охладителя по минимальному контуру. Блин, это займет несколько минут. Парни, прикрывайте!
        Кадавры каким-то одним им ведомым чувством доподлинно знали, где находятся люди, и теперь неудержимо шли к цели. Колян дал короткую очередь из автомата, потом еще одну, дальше перешел на одиночные выстрелы. Шрам заметил, как из-за угла ангара вырулило несколько зомби, прицелился и открыл по ним огонь. От проклятого излучения руки снова начала пробирать дрожь, а в глазах плавало. Наемник зарычал от злости, когда последний зомби упал, размахивая руками и расплескивая мозги из пробитой головы.
        В этот момент огненный вихрь тугой волной ударил по крыше ангара…
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
        ПРОРЫВ В ПРЕИСПОДНЮЮ
        Шрам ничего не успел понять, только услышал в коммуникаторе отчаянный крик, вой заживо сгорающего Коляна, а после увидел на месте молодого бродяги корчащийся на крыше пылающий бесформенный ком. «Сева» же спасла своего хозяина от смерти, приняв на себя струю пламени, переборов убивающий жар. Наемник быстрее, чем успел сообразить, в чем дело, перекатился по крыше, с хрустом ломая шифер, вскочил и побежал прочь. Вторая волна огня не настигла его, пройдя правее. Вокруг уже все пылало, начинался пожар.
        Шрам вытер ладонью закопченное стекло шлема и увидел, как по улице неспешно шествуют три человеческие фигуры в глухих герметичных скафандрах и глухих шлемах с герметичными забралами. За плечами виднелись массивные баллоны, а в руках имелись какие-то диковинного вида трубки с раструбами на конце!
        - Огнеметчики!!! - раздался истошный вопль кого-то из бродяг, засевших внизу.
        - Остановите их, ребята! - приказал Левша. - Любой ценой!
        Вот один из страшных зомби остановился, повернулся и выпустил длинную струю пламени, накрывшую весь сектор обстрела. Если такой вихрь, троекратно усиленный, пройдется по сталкерам у пульта управления, то им однозначно конец. Шрам изготовился, вскинул «Вал»… И чуть не швырнул в бешенстве оружие на крышу. Вихрь пламени расплавил резиновый уплотнитель прицела, потекшая резина залепила линзы, которые, в свою очередь, тоже перекосило от перегрева. Как от снайперского оружия, от «Вала» теперь проку не было ровным счетом никакого.
        А кадавры-огнеметчики шли и шли вперед, поливая все вокруг струями пламени. Уже пылал один из ангаров, загорелась трансформаторная подстанция, за которой сидело двое бродяг, и они спешно сменили место дислокации. С глухим ревом бушевало пламя, пожирая бочки с маслом, пылающая жидкость уже лавой потекла по бетонному полу наружу. Густые клубы дыма застилали все вокруг. Наемник, наспех отсоединив и выбросив прицел, теперь пытался из «Вала» хоть как-то помешать продвижению огнеметчиков, но, судя по все новым потокам огня, не преуспел.
        Крики, вопли, шум огня в наушнике связи смешались в одну дикую какофонию. Колян, последний раз забившись в судороге, затих, огонь на его трупе погас, и теперь то, что минуту назад было живым человеком теперь почерневшей грудой вяло дымило на краю крыши. Из вихря огня выбрался пылающий зомби, подожженный своими же
«товарищами», сделал несколько шагов, затем упал лицом вниз, шевеля руками и ногами. Раздались громкие щелчки - это взрывались от огня и жара патроны в его оружии.
        Шрам успел разглядеть, что зомби-огнеметчики были не простые бродяги, попавшие под импульсы пси-излучения. Судя по их скафандрам высшей защиты и самим огнеметам, это были бывшие бойцы одной из пропавшей здесь когда-то военной экспедиции. Теперь же спецназовцы, утратившие разум и память, но не оружие и умение им пользоваться, неприкаянно шарахались по Комбинату… Пока не нашлась достойная для них цель.
        Ну и что теперь делать? Как остановить этих сволочей? Раздался взрыв - это Левша еще раз выстрелил из своего гранатомета, но заряд взорвался, не долетев до зомби, а в ответ последовала струя пламени, ударившая, к счастью, всего лишь в стену строения, на крыше которого был пульт. Бродяги попрятались кто куда, струя же оставила на кирпиче здоровенное пылающее горючей смесью пятно и черную копоть.
        Шрам уже ничего не мог сделать, он только сжимал кулаки от собственного бессилия. Зато ему сверху все было прекрасно видно, как зрителю в театре сумасшедших актеров. Шрам помнил в своей весьма насыщенной приключениями и переделками жизни довольно много всего, сам был довольно малоэмоциональным человеком, но тем не менее, кое-что оказалось способно потрясти даже его.
        Двое засевших внизу сталкеров, выгнанных огнем из-за трансформаторной подстанции, оказались в кольце пламени. Вдобавок несколько кадавров, невесть как зашедших им в тыл, успели изрешетить одного из бродяг, прежде чем их расстрелял с крыши наемник. Второй же сталкер, тот самый, раненый в бок в самом начале штурма, вдобавок угодил под струю пламени огнемета, и теперь катался по земле, тщетно стараясь потушить горящие ноги.
        Но вот он вдруг прекратил гасить пожирающее его дымное пламя, вскочил на ноги, сорвал с лица респиратор. На миг Шрам успел увидеть его закопченное, перекошенное от отчаяния и невыносимой боли лицо. Бродяга выхватил из подсумков две гранаты-«лимонки», вырвал зубами кольца и, дико заорав, ринулся вперед, сквозь огонь и дым, прямо навстречу огнеметчикам.
        Шрам понял, что сейчас произойдет, ничком упал на крышу, распластавшись по расколотому шиферу, и потому не видел, как смертник, не переставая орать, вылетел навстречу кадаврам и рухнул уже замертво у их ног, разжав ладони на гранатах. Спустя три с половиной секунды ударил страшный взрыв. Осколки «лимонок» издырявили баллоны с горючей жидкостью, они не замедлили полыхнуть. В небо взвился огромный столб яркого пламени, по земле во все стороны прокатилась волна огня, сжигая прущих в атаку уцелевших зомби. Раздался жуткий грохот.
        Бой, по сути, уже окончился, несколько уцелевших в мясорубке зомби полегли от пуль Левши и троих его уцелевших товарищей, а еще через минуту предводитель отряда сообщил, что система охладителя заработала так, как положено, а уровень излучения начал снижаться, так и не пойдя на очередной пик. Да это уже чувствовалось - горячие тиски, сдавившие голову, медленно разжались.
        Наемник медленно перевернулся на спину, полежал так, отдыхая, а потом сел на корточки. Сверху на землю, как диковинный снег, падал черный жирный пепел. Шрам откинул забрало шлема, вобрал полной грудью напитанный запахом дыма и горелого мяса воздух, сразу же закашлялся. Легкие, уже привыкшие к сухому, очищенному воздуху из фильтров, отказывались принимать ту гадость, которой надо было дышать. На зубах противно заскрипела пыль.
        - Наемник, живой? - зазвучал в наушнике голос Левши.
        - Живой, - выдавил бродяга, - Колян погиб. Сгорел.
        - Вот дьявол… Жаль парней, конечно. Но мы выполнили задачу, спасибо за помощь, хотя ты и для себя старался тоже. Включай свой ПДА.
        Компьютер ожил. Пси-излучение больше не сбивало его работу, и Шрам включил программу сканирования местности. Хакеры «Свободы» поработали на славу: не прошло и минуты, как на минимизированной карте местности обозначился довольно резво движущийся маячок. Когда Шрам увидел порядковый номер фиксируемого ПДА, он похолодел, а потом еле сдержал радостный вопль. Стрелок! Это Стрелок! Он оказался совсем рядом. Наверное, хитрый бродяга и не стал ломиться напрямую через Комбинат, а, услышав бой с зомби, дал возможность противнику уйти туда, где шла перестрелка, сам же, не мешкая, рванул к Рыжему Лесу.
        У Шрама теперь была серьезная возможность догнать его.
        Стрелок бежал стремительно, ловко, зигзагом, сбивая прицел врага, тем более, когда теперь уже явно чуял за собой погоню. Его обряженную в зеленый сталкерский комбинезон фигуру Шрам заметил еще возле Комбината, недалеко от разрушенного растворобетонного узла. Что делал Стрелок на РБУ - осталось непонятным, да Шрам и не особенно стремился это проверить, главное - что вот она, цель. И упускать ее наемник уже не собирался.
        Стрелок даже издали производил впечатление опытного бродяги и смелого человека. Хотя бы сам факт того, что он решился на этот рейд, внушало нешуточное уважение. Да, у одиночки гораздо больше шансов проскользнуть там, где непременно завязнет группа из нескольких человек. Один, он отвечает только за самого себя, ни от кого не зависит, никто его не держит и не пальнет в крайнем случае в спину. Но и опасности во много раз больше! Но не зря этот бродяга уже снискал себе славу чуть ли не самого отчаянного сталкера. Теперь он всецело оправдывал эту репутацию. Шрам, двигаясь позади, прячась, следил за ним.
        Как он досадовал теперь на то, что остался без оптического прицела для «Вала»! Несколькими меткими выстрелами можно было бы решить сейчас всю проблему. Или хотя бы попасть пару раз, ранить, а потом уже добить. А пока Стрелок был далеко, убить его наверняка уже не получится. Шрам поначалу стремился просто подобраться поближе, на дистанцию нормального меткого выстрела, но чертов бродяга, видимо, в рубашке родился. Или у него отлично работала интуиция. Так или иначе, но Стрелок пропадал из виду как раз в тот миг, когда наемник уже вскидывал «Вал» и ловил его фигуру на мушку.
        В мире, среди сплошной и непрерывной цепи случайностей и совпадений нередко случается так, что события, вроде бы противоречащие друг другу связываются воедино, а враги превращаются волей - неволей в спасителей, таких, каким не смог бы, наверное, стать даже лучший друг. Так вышло и в этом случае, когда Шрам сократил дистанцию, подкравшись на каких-то полсотни метров.
        Он зашел Стрелку сбоку, подбираясь к нему из-за деревьев и наваленных еще много лет назад груд гравия и песка, уже частично заросших бурьяном. Следовать прямо, по тропе наемник не решался, опасаясь контратаки, ведь бродяга тоже небезоружен, вон автомат держит наготове, так что подставляться под его выстрел не стоило. Еще ведь неизвестно, кто кого одолеет в схватке!
        Но тут раздался громкий вой, и наемник заметил мчащиеся на него два силуэта чернобыльских собак. Вот дьявол-то! Будто сама Зона взбунтовалась, строя события одно за другим так, чтобы помешать ликвидации опасного смельчака. Но тут уж выбирать не приходилось: убив собак, Шрам неизбежно рассекретит сам себя и вспугнет жертву. А если не рискнет стрелять, то сам окажется загрызенным. Вот тебе и выбор! Но своя шкура, конечно, оказалась дороже.
        Первый пес покатился по земле с пробитой головой, второй - парой мгновений позже - метнулся было в сторону, почуяв смертельную опасность, но и его настигли меткие пули, перебив позвоночник. Шрам пришел в самое настоящее бешенство оттого, что благодаря этим хищникам у него возникали новые проблемы, и его расправа над врагами была беспощадна.
        Когда он добил пса, то, уже не таясь, выскочил на тропу и увидел, как Стрелок убегает прочь. Он, конечно, не видел самого Шрама, но ему было вполне достаточно слышать стрельбу, определить опытным ухом, что «работает» не примитивный бандитский дробовик или «гадюка», а довольно дорогой и мощный АС. Следовательно, за ним погоня. Был бы это палил мирный бродяга - то показался бы, тем более, Стрелок сам прекрасно знал о начавшейся охоте на свою персону. Конечно, ему гораздо выгоднее не вступать в бой, а просто удрать. Драться он станет, если его зажмут в угол, поставят в ситуацию, когда ему ничего другого не останется, ведь любая схватка сейчас для него может окончиться ранением или смертью - а значит, помешать исполнению его задачи прорыва на ЧАЭС. Цель также оправдывала любые средства!
        Шрам, увидев мчавшегося впереди Стрелка, зарычал от злости и ринулся следом. Бродяга свернул за очередную кучу гравия, выскочил на дорогу, когда-то ведущую на бывший РБУ, и теперь смог хорошенько наддать. Стрелять Шрам просто не мог: обязательно промахнется, а патронов после побоища на Янтаре оставалось немного. Вот и приходилось бежать, проклиная на бегу судьбу, бога, дьявола, Зону, Стрелка и все на свете. Тело отзывалось тягучей болью, дыхание сбивалось, пот лился в глаза. В массивной «Севе» не больно-то поскачешь, а относительно легкий сталкерский комбинезон Стрелка, несмотря на бронированный нагрудник со вставками из кевлара, давал не в пример большую свободу действий. И потому Шрам безнадежно отставал.
        Дорога сворачивала мимо невысокого холма налево и шла вдоль невысокой, дано возведенной кирпичной стены, во многих местах уже растрескавшейся и покосившейся. За стеной возвышались мрачные деревья. Там начинался, судя по карте, Рыжий Лес, до Первой Аварии бывший просто зеленой зоной, своего рода, мини-заповедником, куда ходили на прогулку местные жители, потому обнесли его когда-то забором, придав месту уютный и мирный вид. Но Зона на все наложила свой отпечаток, теперь лес за забором теперь смотрелся жутко.
        - Прекрати погоню, наемник. Иначе погибнешь, - неожиданно прозвучал в наушнике коммуникатора неожиданно спокойный голос. Очевидно, говорил сам Стрелок.
        - Хрен тебе, сука! - прохрипел в ответ наемник, - Я достану тебя, мать твою! - но только потом вспомнил, что забыл переключить тангенту рации с «приема» на
«обратную связь».
        Шрам взбежал на небольшой пригорок, и его глазам открылась «идиллическая» картина. Прямо, вниз с горки, дорога уводила к двухэтажному КПП, стоявшему на берегу речки. Сама река, судя по крутым и обрывистым берегам, давно обмелела, но все равно еще текла. За КПП виднелся перекинутый через речку подъемный мост, который оказался задран почти вертикально, причем с той, противоположной стороны. На том берегу виднелся зияющий чернотой вход в широкий автомобильный туннель, а за холмами - какие-то дома, судя по всему, бывшие жилые. Город, что ли?
        Направо от поста виднелись открытые металлические ажурные ворота в стене, ведущие в Рыжий Лес, а еще дальше, в склоне холма, могучая сводчатая бетонная арка с двойными воротами. Судя по самой конструкции, это был вход в какой-то подземный армейский бункер или бомбоубежище для гражданских. Именно туда теперь со всех ног мчался Стрелок. Мгновение - и его фигура скрылась под аркой, пропав из вида.
        Шрам, вытерев пот со лба, оставив при этом на коже грязные разводы от перчатки, побежал следом, но со стороны КПП грянули выстрелы. Засада! Треклятый Стрелок умудрился заманить его в ловушку, обеспечив себе безопасное отступление. Судя по стрельбе, на посту засели минимум четверо, и вели хаотичный, беспорядочный огонь, стремясь скорее не убить наемника, а просто напугать, заставить отступить. Ну уж хрен вам, товарищи! Не на того напали.
        Наемник перекатом ушел в сторону, за перевернутый на бок древний «Москвич» и затаился там, лихорадочно соображая, как быть дальше. Через полминуты он высунулся и увидел, как возле КПП заняли позиции четверо человек. Они даже особо не таились, один маячил на втором этаже, второй - за задним бампером стоявшего у поста «ЗИЛа», третий присел за крыльцом, а четвертый у подножья дерева. Они, потеряв цель из виду, похоже, пришли к выводу, что дело сделано.
        Шрам нехорошо улыбнулся, сменил магазин на снаряженный разрывными пулями, поудобнее устроил ствол «Вала» на выхлопной трубе искалеченного автомобиля и прицелился в того, который присел за деревом. Палец плавно потянул курок, автомат дернулся в руках два раза, а бродяга в засаде лишился ноги - пули угодили в колено и превратили его в кровавый туман.
        Наемник тут же переместил ствол левее и короткой очередью фактически разорвал пополам человека у грузовика. Легкий бронежилет, разумеется, не выдержал таких попаданий, грудная клетка врага лопнула изнутри. Сначала жуткий вопль лишившегося ноги человека раскатился по окрестностям, затем повалилось наземь агонизирующее тело второго сталкера, а двое других противников попрятались. Ну ничего. Достанем и вас.
        Из полукруглых ворот, куда убежал Стрелок, вдруг донесся приглушенный, тугой взрыв, потом выхлопнулся длинный язык дыма и пыли. Земля ощутимо содрогнулась, раздался глухой, протяжный скрип и скрежет. Ожил наушник коммуникатора:
        - Я взорвал туннель за собой. Вам не удастся меня остановить, я все равно буду на АЭС, чего бы мне это не стоило. Не советую продолжать погоню, если дорожите своими жизнями.
        Шрам еле удерживал рвущуюся изнутри ярость и ледяное бешенство. Он встал из-за
«Москвича» и двумя очередями разворотил угол крыльца, где скрывался третий противник, а когда тот перепуганным зайцем вылетел наружу, попал ему точно в голову, которая лопнула на части перезревшим арбузом. Ярость придала наемнику нечеловеческие силы, но одновременно странно успокоила его, придала рукам твердость и меткость.
        - Не стреляй! - со стороны поста донесся отчаянный вопль, и на площадку железной лестницы, ведущей на второй этаж, вышел последний бродяга, демонстративно задрав руки вверх, - Я сдаюсь!
        Первым рефлексом Шрама было попрактиковаться в меткости, отправив врага на тот свет, но он сдержался. Не из человеколюбия, и следуя примитивному рационализму: во-первых, жаль патроны, а во-вторых, от пленника можно получить какую-нибудь информацию.
        - Стой где стоишь! - рявкнул Шрам в ответ, - Не вздумай стрелять, убью.
        Держа врага на прицеле, наемник медленно пошел вперед. Двое бродяг, атаковавших его, были мертвы, тот, что лишился ноги, еще агонизировал, но уже истекал кровью, и скоро болевой шок убьет и его - заботиться о нем все равно было некому. Шрам из опасения, что перед смертью противник вздумает еще выстрелить в него, вынул пистолет и добил раненого выстрелом в голову.
        - Спускайся! - приказал Шрам пленнику, не сводя с него автомата. Тот проворно повиновался.
        Бродяга оказался крепким, толстощеким парнем лет двадцати пяти, который аж трясся от страха. Ну естественно: сталкеры ведь не бандиты, грабить и в людей стрелять не очень любят, а тут нарвались на убийцу, который, особенно не стараясь сам их почти всех перестрелял. Наверное, добивание раненого произвело на пленника особенно могучее впечатление: он то и дело поглядывал в ту сторону, бледнел и облизывал пересохшие губы.
        - Как звать? - коротко спросил Шрам.
        - Хомяком. Ты это, мужик, стрелять не надо, ладно? Мы ж тебя убивать не хотели.
        - Ага. Зато первые напали. Почему? Отвечай быстро, не думая.
        - Мы это, короче, дело такое… Сталкер один на связь вышел, попросил помощи, сказал, за ним погоня, что ты киллер из бандитов и за ним гонишься. По пути Шахтеру бирюльку хорошую сунул за помощь, потом рванул в подземку. А мы решили тебя задержать, чтобы ты его не догнал.
        - Куда ушел Стрелок?
        - Я не знаю… Мля буду, не знаю, он просто попросил помощи и убежал.
        - Куда ведут те ворота, у тебя за спиной? Только не ври, что не был там.
        - Был. Мы с мужиками туда лазили, но там радиоактивный фон сильный очень, мы не решились лезть дальше. Какой-то бункер военный, кажется. Не знаю. Стрелок от тебя убегал и за собой вход взорвал. Больше ничего не знаю, мамой клянусь.
        Шрам озадаченно замолчал. Безмолвствовал и пленник, весь взмокший от нервного ожидания. В этот момент ожил коммуникатор, а ПДА выдал частоту связи Лебедева. Наемник, заранее предполагая не самый приятный разговор, включил связь, не сводя оружия с Хомяка, который, впрочем, и не думал делать никаких резких движений.
        - Говорит Лебедев, - раздался голос в наушнике. - Какая обстановка у тебя?
        - Хреновая, - честно сознался наемник, - Я упустил Стрелка. Он пробился через Янтарь и ушел каким-то подземным ходом, взорвав его за собой.
        - Где ты находишься, наемник? - после короткого молчания спросил Лебедев.
        - Я у какого-то подъемного моста, возле окраины Рыжего Леса, здесь еще рядом КПП. Преследовал Стрелка. Что делать дальше?
        - Черт побери, как неудачно-то все вышло… Погоди, дай подумать. Значит так, слушай внимательно, наемник. Мост, который ты видишь перед собой, ведет в город Лиманск, но на том берегу засели бандиты. Они есть и в городе, поэтому на ту сторону нам не перебраться. Реку ты не форсируешь - тебя либо застрелят с того берега, либо сам умрешь от радиации. Фон там страшный, сплошное «горячее пятно». У нас есть шанс выйти через Лиманск и старый военный госпиталь на окраину ЧАЭС, но для этого надо опустить мост и занять тот берег. Как это сделать - я не знаю, но есть один человек, которому известны все дороги Зоны. Его зовут Лесник, он живет в башне старого капера в Рыжем Лесу. Тебе надо попасть туда и поговорить с ним, я попрошу его посодействовать тебе. Иди туда и найди Лесника, а я с отрядом боевиков выдвинусь к мосту и займу там позиции для штурма. Нам предстоит серьезный бой. Удачи тебе, Шрам.
        Шрам услышал сухой щелчок отключения связи и повернулся к Хомяку.
        - Как найти Лесника?
        - Я сам у него не был, - ответил бродяга, - Но я знаю, где это. Надо пройти через лес, там будет старая шахта, и где-то там, за ней живет Лесник.
        - Пошли. Поведешь! - махнул стволом Шрам. - У меня мало времени, так что шевелись.
        - Э, нет, товарищ! - задрал руки ладонями кверху Хомяк, - Тогда давай уж, стреляй тут, на месте. Туда я без оружия не сунусь. Это ведь Рыжий Лес, туда только шагни, и мигом сожрут. Так уж лучше от пули сдохнуть.
        Хватило одного взгляда на бледное лицо, отчаянные глаза, чтобы понять - Хомяк не шутит и не пойдет в Лес даже под угрозой расстрела. Заниматься внушением и устрашением у Шрама не было времени, поэтому он неожиданно сменил тактику:
        - Хорошо. Хрен с тобой. Сколько хочешь за услуги проводника?
        - Две тысячи. И оружие верни! - сразу оживился оказавшийся жадным до денег бродяга.
        - Держи, - Шрам ногой пододвинул пленнику автомат одного из убитых. - Деньги на месте выдам. Только учти, парень: я стреляю гораздо лучше тебя, так что давай, чтобы все по-честному.
        - Да видел я уже твои способности, - буркнул Хомяк, поднимая оружие.
        Рыжий лес встретил людей мертвой тишиной. Красивые некогда, а теперь изрядно ржавые и опутанные бородами «мочала» ворота с надписью поверху «Лиманский парк отдыха» были наполовину открыты, но уже вросли нижними частями в землю так, что захлопнуть их уже вряд-ли когда-то удастся. По верху стены забора вольготно лег пышный мох, зелеными пятнами охотно поселившийся на сыром, никогда не просыхавшем кирпиче. Солнце просто не могло пробиться своим лучами через сомкнутые кроны деревьев, даже если выглядывало изредка из-за туч.
        Когда-то, лет тридцать назад через лес, тогда больше напоминавший этой своей частью красивый, ухоженный парк, кое-где недалеко от ворот, там, где еще лес не разросся в чащу, пролегали посыпанные песком дорожки, по которым гуляли люди, дышали свежим воздухом и проводили время на природе. Теперь же обезумевшая природа бешеным наскоком взяла свое, тем самым методично уничтожала все, что успел создать человек.
        Толстая подушка мха и палых гнилых листьев скрадывала шаги, опутанные бородами лишайника, а также каких-то ползучих мохнатых лиан превращала огромные узловатые деревья в тропические джунгли, могучие ели смыкали лапы так плотно, что дневной свет не проникал вниз, не рассеивал полумрак. Кустарник с диковинными, почти безлистными, но на диво колючими ветвями разросся так пышно и густо, что образовывал иногда непроходимые дебри. Опытный взгляд ботаника - ксенобиолога опознал бы в нем бывший боярышник, но для большинства кустарник оставался просто заклятым врагом, а за свои особенности получил прозвище «колючник».
        Аномалий-ловушек здесь имелось огромное количество, буквально целые поля, потому бродяги шли не спеша, включив детекторы и во все глаза следя за дорогой. Шрам уже двадцать раз сказал себе «спасибо» за то, что не стал убивать Хомяка, а нанял его провожатым. Наемнику одному бы через этот лабиринт колючника, деревьев и ловушек ни за что не пройти. Сам сталкер был счастлив возможности подзаработать и избежавшей его участи бывших, ныне покойных коллег.
        Лес давил на нервы своей мертвой тишиной, каким-то мрачным, таинственным величием, непроницаемостью мрака под низко опущенными косматыми лапами елей. Даже запах здесь был свой, особый - прелый, сырой, какой-то холодный, как в большом подвале, набитом старыми досками. Конечно, лес не был мертв, тут наверняка обитали местные твари, скорее всего хищные и агрессивные, но неглупые, изучающие пришельцев, прежде чем напасть и сожрать.
        - Тут недавно целая группа бродяг пропала, - рассказывал Хомяк, - Пошли до Ведьминого Круга, заплутали, пропали со связи. Неделю спустя нашли мы их остатки, ну, их объели уже капитально, и что ты думаешь? Они все без голов! Как такое может быть, а?
        Шрам не отвечал - сосредоточенно глядел по сторонам и под ноги. Лес ему чертовски не нравился, следовало пройти его чем скорее, тем лучше, чтобы ненароком не остаться тут навеки.
        Один раз кто-то большой с шелестом промчался сквозь заросли справа, за сплошной стеной колючника. Мягкий топот тяжелых ног затих в покое леса, но наемник с проводником постояли немного, выжидая, не будет ли атаки, после чего двинулись дальше. Пару раз им попадались места лежек кабанов, взрытая земля, огромные кучи навоза и стесанная кора деревьев - чудовища развлекались, точили клыки и отдыхали после своих дел.
        Вскоре Шрам вдруг заметил череду огоньков, очень напоминающих свет портативных светодиодных фонариков, которыми любят пользоваться бродяги, и молча указал на них Хомяку. ПДА наемника, однако, безмолвствовал, ничего не показывая вокруг, а у проводника мини-компьютера не имелось. Хомяк поглядел в сторону, где мелькали огоньки, махнул рукой:
        - Не смотри туда. Там нам делать нечего. Старайся вообще не обращать внимания, а то потом вообще от нас не отвяжутся, будут следом тащиться.
        - А кто это? - у Шрама от какого-то суеверного ужаса мороз продрал по коже.
        - Призраки. Если пойдешь их искать, они от тебя прятаться будут, убегать, пока не заведут в ловушку или логово какой-нибудь твари. А если просто следить за ними будешь, то будут за тобой идти попятам, но не приближаясь. Я здесь вообще как-то раз девку видел.
        - Чего? - не поверил наемник, - Какую еще девку? Ты пьяный, может, был?
        - Живую вроде. Голую только совсем. Шли мы с Рыжим, помню, ну и смотрим - идет себе такая цаца. А у нас тут с бабами, сам понимаешь, туго, мы ей кричим, мол, стой, стрелять будем. А она возьми да обернись… Мать моя женщина! Гляжу - у нее и глаз нет. Одни дырки с кровью вокруг засохшей! Страх такой взял, мы аж на месте замерли, как истуканы. А девка постояла так немного, потом снова куда-то пошла. И сгинула, будто вовсе нет ее.
        Шрам хотел язвительно подколоть Хомяка по поводу голых девушек, длительного воздержания, садистских наклонностей и всего такого прочего, но взглянул в лицо проводника и понял - тот не врет. Смертной жутью Зоны веяло от его рассказа, наемник вдруг как будто сам увидел перед собой стройный женский силуэт, распущенные волосы… а также страшные кровавые дыры на миловидном лице. Насмешливые слова сами собой застряли в горле.
        Даже средь бела дня Рыжий Лес оказывался труднопроходим и мрачен. Что здесь творилось ночью - не стоило даже задумываться. Шрам никогда не забредал в эту часть Зоны, места для него были сплошь незнакомые. Поэтому он шел не спеша, очень осторожно и, не вполне доверяя проводнику, недавно бывшему у него под прицелом, поминутно сверялся с картой.
        Часто приходилось обходить ловушки. В основном это были «электры», «разрядники» и
«бешеные искры». Первые выдавали себя молниями, роившимися над землей, вторые - клубками разрядов, крутившихся вокруг ярко светящегося эллипсоидного центра, третьи же - сполохами бледных искр, ежесекундно взлетавших над невидимой ловушкой, как маленькие салюты. Попадание в любой из трех видов аномалий для человека даже в такой хорошей защите, как дарованная «Севой», было однозначно смертельно. Организм ни за что не вынесет разряда в пару миллионов вольт.
        Один раз Шрам, исследуя местность возле ловушек детектором аномалий на предмет артефактов увидел многозначительное мигание датчика, сопровождающееся попискиванием и, соблазнившись добычей, выудил из кустов ярко светящуюся
«вспышку». Артефакт грел ладони, потрескивал крошечными разрядами и пах озоном. Шрам убрал его в приспособленный на поясе «Севы» контейнер. Довольно распространенный, оттого не очень дорогой, артефакт был весьма полезен: стимулировал обмен веществ, тонизировал организм за счет особого электромагнитного поля, да вдобавок еще положительно воздействовал на скорость регенерации тела после получения травм. Расплатой за удовольствия была небольшая радиоактивность, но с ней вполне справлялась «Сева». Контейнер тоже неплохо экранировал излучение.
        - Бирюльки мышкуешь? - одобрительно осведомился Хомяк, наблюдая за действиями Шрама.
        Из-за зарослей колючника вдруг донеслось сипение, напоминающее работу неисправного воздушного насоса. Во мраке леса не было видно, кто скрывается в дебрях, но этот звук уже сам по себе сказал наемнику слишком многое:
        - Кровосос! - выдохнул он, молниеносно вскидывая «Вал» и передергивая затвор.
        Магазинов с разрывными пулями у него осталось всего три, но против двухметрового чудища иное оружие было, мягко говоря, малоэффективным. Хомяк как-то смешно, по-детски ахнул, присел, выставив перед собой «Калашников». Бродяга явно боялся мутантов и откровенно трусил перед монстром. Зря. Чудовища Зоны умеют отлично чуять страх, он привлекает их не хуже крови в воде, на которую спешат голодные акулы.
        Кровосос перешел в режим невидимости и кружил рядом с замершими бродягами, явно выматывая им нервы, изучая и вынуждая на бесплодные, тратящие патроны атаки. Зря ученые в свое время заявляли, будто у мутантов плоховато с мозгами. Отнюдь! Наоборот, на ошибках людей они умеют прекрасно учиться! Ведь у них тоже очень остро стоял вопрос выживания.
        Отступать было некуда: слева раскинулись сплошным полем «электры» с
«разрядниками», выпалившие весь мох до земли и обуглившие кору деревьев, слева - поляна, на которой кровососу напасть будет гораздо удобнее. Шрам даже прикрыл глаза, ориентируясь на слух: в драке с невидимым противником нет толка от зрения, зато уши должны работать в два раза острее - кровосос сопел, шипел, топал вполне явственно, и на это следовало ориентироваться.
        Хомяк вдруг включил мощный фонарь, укрепленный на плече, и повел широким лучом вокруг. Кровосос взрыкнул, удивляясь, что это такое придумал его будущий обед, и Шрам заметил два блеснувших в ярком свете пятна. Глаза!
        - Бей - завопил Хомяк, но наемник дважды просить не следовало. «Вал» грозно забухал, на конце толстого ствола-глушителя запульсировал огонек, и тут же раздался отчаянный вой раненого чудовища. Буквально в пяти шагах от путников из воздуха материализовалась огромная фигура с раскинутыми узловатыми лапами. Живот мутанта был разворочен пулями, из него вываливались похожие на клубок змей черные кишки. Кровосос отчаянно верещал, бестолково размахивая когтями.
        Не давая твари опомниться, Шрам и Хомяк в два ствола встретили его огнем, сосредоточив прицелы на уродливой голове с растопыренными в разные стороны щупальцами. Разрывные пули вошли внутрь массивного черепа и сделали там свое дело, взорвав голову чудовища изнутри. Тело, вращая фонтанирующим кровью обрубком шеи, постояло еще пару секунд, не веря еще, что мертво, а потом рухнуло навзничь.
        - Ну ты, блин, даешь! - восхитился Хомяк, повернувшись к наемнику. - Ты чем таким стреляешь? Динамитом, что ли? У него башка в пыль разлетелась!
        - Разрывные, - коротко ответил Шрам и сообщил, предупреждая вопрос - Не продам, мало.
        Сталкер разочарованно пожал плечами.
        - Тогда пошли дальше. Топать еще далеко!

…Но не успел он сделать и нескольких шагов, как вдруг его тело исчезло в ярком синем зареве, рванувшимся из-под ног. Шрам шарахнулся назад, еще толком не понимая, что произошло, но рефлексы бродяги-авантюриста сработали гораздо быстрее разума. В ослепительной вспышке наемник успел заметить, как тело Хомяка буквально рассыпается на мелкие хлопья, оседает на землю пеплом, а на месте его гибели осталось большое черное пятно неправильной формы.

«Ловушка «яркая смерть», - мрачно констатировал Шрам, когда глаза пришли в себя после вспышки и снова обрели способность видеть, - Хомяк, дебил, видел же ты, как искрится земля под ногами, но все равно попался как сопляк. Вот и остался я без проводника…»
        Первым делом, оставшись один, наемник забрался в память своего ПДА, открыл карту Рыжего Леса, взятую из компьютера в тайнике группировки Стрелка. Она была составлена довольно толково, только вся пестрела непонятными значками и сокращенными названиями. Шрам недолго подумал, что они могут означать, но бросил это безнадежное занятие. Потом прикинул свое примерное нахождение, еще раз сверился с картой и понял, что покойный Хомяк соврал ему с неведомой целью. Шахта, показанная жирным коротким пунктиром, была совсем недалеко.
        Спрятав ПДА в карман, Шрам двинулся в путь.
        Ведьмин Круг носил свое название не просто так, и далеко не случайно первые сталкеры, прошедшие под мрачными сводами леса, наткнувшись на него, обозначили его на картах именно так. То ли в свое время, когда Зона корчилась в судорогах рождения, здесь возникла и сгинула диковинная аномалия, то ли случилось миниатюрное локальное землетрясение, но земля в этом месте невероятным образом сначала вздулась горбом, распираемая изнутри некой силой, а потом опала, из-за чего образовался кратер диаметром с десяток метров. Но неглубокий - по колено человеку, с «бортиком» из каменистой почвы.
        Внутри Круга по каким-то причинам упорно не желала расти трава, мох и вообще любая астительность, осталась только ссохшаяся, твердая почва. При всем при этом нахождение внутри Круга людям или живым существам не вредило. Поэтому бродяги сделали здесь постоянное место для привалов, ночлега или просто точки сбора. Здесь имелось кострище, обложенное плоскими камнями, несколько больших бревен, кусок какой-то металлоконструкции, сделанной из труб, даже притащенный поддон из-под штабеля кирпичей, используемый в качестве стола.
        Шрам вышел к Кругу, когда уже начало вечереть. Впрочем, на сумраке, царившем в Рыжем Лесу наступление сумерек практически не отразилось. Но наемник спешил - с наступлением ночи из своих берлог поднимутся на ночную охоту такие твари, встреча с которыми практически наверняка станет последней. Оставаться тут одному в темноте Шраму вовсе не улыбалось, и он торопился к Ведьминому Кругу, надеясь застать в нем кого-то из сталкеров.
        Однако он опоздал, стоянка пустовала, хотя свежий запах гари, витавший в воздухе, говорил, что буквально часа два назад здесь находились люди. Пошарив в золе костра, наемник откопал еще тлеющие угли, а под ними - закопанные консервные банки. Шрам понял, что искать здесь уже нечего и некого, и потому, сверившись с картой снова, решил идти к старой шахте. До наступления ночи ему следовало во что бы то ни стало добраться до берлоги Лесника, или хотя бы повстречать не настроенных враждебно людей. Хотя, насколько ему было известно, бандиты в лесу не шарились.
        По чаще прокатился протяжный, тоскливый вой. Он напоминал бы волчий, но был слишком мощный, низкий, с рычащими оттенками. К нему присоединились еще несколько голосов, это чудовища возвещали, что приближается их законное время. Неизвестно, чуяли ли они крадущегося по лесу одинокого человека, но оптимизма вой Шраму никак не добавил. Слава богу, что у психики людей есть одна очень полезная и важная особенность: она привыкает к постоянному чувству опасности, боли, холода, голода и со временем просто перестает их замечать, спасая таким образом мозг от гибельного перегруза. У тех, чей разум был более слаб или не умел таким образом обороняться, был один путь - сумасшествие, зачастую агрессивное.
        Так и Шрам, поначалу боявшийся в Рыжем Лесу каждого дерева, теперь притерпелся к нависшему над головой ощущению опасности, а теперь просто был все время настороже, внутренне даже немного расслабившись. Его немного удивлял тот факт, что он вообще еще жив и идет себе своей дорогой, не послужив пропитанием для местной фауны.
        Приглушенные голоса он заслышал еще издалека до предела обостренным слухом, потом заметил и неяркий свет фонариков. Памятуя рассказы покойного Хомяка о блуждающих призраках, Шрам не поспешил сразу же навстречу идущим, но какое-то время просто скрытно двигался параллельным курсом, наблюдая и прислушиваясь. Нет, это были явно не привидения! Духи не хрустят сухими ветками, не сопят при ходьбе через фильтры респираторов, не переговариваются приглушенными голосами, не позвякивают железом оружия. В разговорах не слышалось агрессии или характерных для бандитов блатных словечек, и потому Шрам решил выйти навстречу.
        Четверо бродяг, идущих по тропе, ощетинились стволами, когда наемник, демонстративно держа руки на виду, показался на их пути, выйдя из-за деревьев. Автомат он повесил за спину стволом вверх, а забрало шлема откинул.
        - Ты кто такой? - спросил один из сталкеров, видимо, их командир.
        - Мир вам, уважаемые. Я Шрам, наемник. Иду к Леснику, через старую шахту.
        - По пути! - буркнул командир. - Мы до Чертовой Стоянки, до Лесника там рукой подать. С нами пойдешь? Пятый ствол нам лишним не будет…
        - А тебе там что надо, у Лесника? - поинтересовался один из бродяг, судя по голосу молодой и нервный. Или просто чем-то весьма напуганный.
        - Дело одно есть важное, - спокойно ответил Шрам, - Извини, но уточнять не буду.
        Бродяга хотел что-то сказать, но на его плечо с хлопком легла тяжелая ладонь товарища, мол, не надо, тайна есть тайна, тем более чужая, а меньше знаешь - дольше живешь. Рот любопытного мигом закрылся сам собой. Шрам мысленно поблагодарил сталкера за решенную проблему. Ссор и разборок ему сейчас вовсе не хотелось.
        Вход в старую шахту скоро открылся перед путниками зияющей в земле черной дырой с обвалившимися краями и свисавшими над ней бородами мха и каких-то похожих на веревки корней. Изнутри тянуло едва уловимым сырым ветерком. Шрам незаметно поежился, вовсе не в восторге от мысли о предстоящем спуске туда. У других бродяг настроение явно было не лучше.
        - Я там снорков в прошлый раз видел, - мрачно сообщил один, - Ящер, слышь, а может, ну его нафиг? Со «слониками» воевать меня что-то не прет.
        - Зассал, ясно, - констатировал факт командир, названный Ящером, - Тогда возвращайся в Круг и жди нас там. Без тебя управимся.
        - Э, не! Так дело не пойдет. Одному, вечером, по лесу идти? Не-не-не!
        - Вот и не бзди тогда. Делаем все как решили. Вова, Шрам - вы впереди, у вас пушки помощнее и броняшка серьезная. Я с Викингом следом. Конь, ты у нас не самый смелый
        - вот позади и пойдешь. Чтобы, если в штаны навалишь, мы не задохнулись.
        Грубой шутке засмеялись все, даже сам упомянутый Конь, тот самый молодой нервный бродяга. Кличка ему очень шла за торчащую челюсть и длинные, широкие зубы. Сталкеры зажгли фонари и медленно двинулись вперед, в черную дыру бывшей шахты.
        Внутри было очень тихо, сыро и темно. С потолка по бетонным ослизлым стенам медленными струйками стекала вода, на полу ее собрались целые лужи. Датчик радиации тихонько потрескивал - вся влага в Зоне, особенно грунтовая, так или иначе была облучена, спасибо знаменитой реке Припять, которая, как утверждали видевшие ее, вообще светилась по ночам.
        Поперек шахты валялось несколько свороченных с рельс вагонеток для перевозки руды, а сами рельсы в паре мест оказались проплавленными почти полностью, будто они были не из отменного качества стали, а из парафина или пластмассы. Это когда-то постарался «студень», которого не смущало, кажется, вообще ничто, кроме камня и самого прочного бетона. И то, когда лужа едкой гадости исчезала после очередного Выброса, обязательно оставалась выгрызенная «студнем» яма.
        - Правда, снорки пировали! - сказал шедший рядом со Шрамом Вова, указав на обглоданные кости людей и мутантов, валявшиеся вдоль стен.
        В одной из перевернутых вагонеток даже обнаружилось нечто, очень похожее на гнездо: рваное, загаженное до последней степени тряпье, какие-то обрывки, прелый картон, сваленные в форме постели. «Снорочья гостиница люкс», - подумал Шрам и нервно усмехнулся.
        Знакомое до тошноты тигриное рычание донеслось откуда-то слева, из очередного коридора-туннеля. Вова крутнулся на месте, светя туда фонарем, и заметил скачущие навстречу людям два силуэта с блестящими сырой противогазной резиной головами. Стеклянные глаза - плошки сверкали в лучах света как маленькие фары. Вова вскинул помповый «чейзер» и открыл огонь.
        - Еще! - закричал Ящер и отскочил за прикрытие вагонетки, - Бей сволочей!
        Шахта наполнилась невыносимым в ее тесноте грохотом выстрелов. Оглушительно бухали два дробовика, грохотали «Калаши» и стучал «Вал» наемника. Снорки, скорее всего, заранее уже знали о визите людей (наблюдали, что ли?), поэтому сумели организовать хоть и примитивную, но все же засаду. Будь сталкеров не пятеро, а, скажем, трое, им пришлось бы туго. Снорки оказались далеко не так глупы, как о них изначально думали люди, у них хватило соображаловки даже на то, чтобы не сразу пускать в ход все свои силы.
        Четверых атаковавших тварей бродяги благополучно перебили, причем решающее «слово» сказали «чейзер» и «SPAS», мощные дробовики зарядами картечи буквально рвали снорков в клочья, лишая их рук, ног и голов. Подземелье наполнилось отвратительной вонью гниющего мяса, несвежей крови и почему-то рвоты. Слава богу, что постоянно тянул сквозняк, и он вынес пороховой дым наружу, и видимость в лучах фонарей осталась нормальной.
        - Никто не ранен? - спросил Ящер спутников, - Нет? Идем дальше!
        Но на выходе их ждал новый «сюрприз». Еще трое снорков ринулись на людей, когда волей судьбы первым из туннеля выходил Вова. На него прямо сверху брякнулся мутант и, заревев, начал рвать человека когтями и клыками. Вова орал, что есть мочи, яростно барахтаясь под тушей чудовища. Шрам подскочил вплотную и разнес голову снорка тремя выстрелами в упор. «Вал» клацнул и затих - кончились патроны. Наемник тут же подхватил отлетевший в сторону «чейзер», разрядил его в грудь второму снорку, уже изготовившегося к прыжку. Тварь отшвырнуло назад, она, серьезно раненая, тут же ускакала куда-то в ночь, громко завывая.
        Третий снорк, увидев, что битву они уже проиграли, также ретировался, но бесшумно, а преследовать его, конечно, не стали. Ящер и Викинг подошли к корчившемуся на земле Вове, склонились над ним. Дела парня были из рук вон плохи - снорк, брякнувшись на него сверху, сразу же принялся орудовать когтями, да так метко, что располосовал жертве сонную артерию, теперь из нее пульсирующее рвалась струя ярко-алой крови.
        - Не жилец, - мрачно констатировал факт Ящер. Никто не решился с ним спорить.
        Да, есть артефакты, способные восстанавливать израненную плоть, помочь унять кровотечение и даже буквально за несколько дней срастить сломанную кость. Но все-таки волшебства они не творили и без пяти минут покойников на этот свет не возвращали. А Вова, сейчас лежавший без сознания, мог быть смело причислен к тем, по ком ставят заупокойную свечку. Ни один артефакт не заживит шею, разорванную до такой степени, что виден позвоночник, и не восстановит литры уже потерянной, впитавшейся в землю крови. Раненого не надо даже добивать, он сам умрет через пару минут. Что, собственно, вскоре произошло.
        - Похоронить бы его… - промямлил Конь, неотрывно глядя на труп, - Не по-людски как-то…
        - Ну валяй, хорони! - рявкнул взбешенный потерей спутника Ящер, - А тем временем другие твари прибегут на запах крови, и тебя, тетерю такую сожрут, и труп. Все, пошли отсюда! Живо!
        Никто не прекословил, когда наемник повесил дробовик убитого себе на плечо и наскоро обыскал подсумки Вовы, найдя там десятка два патронов, снаряженных картечью и десяток странных, с красной маркировкой. «Потом проверю, что там такое»
        - решил Шрам.
        С пригорка, где находился выход из шахты, уже виднелось место, именуемое у бродяг Чертовой Стоянкой. Если с Кругом все было понятно, то здесь же приходилось задуматься, при чем тут упомянута нечистая сила. Впрочем, она будет к месту в любом месте Зоны, не только тут. Однако Стоянка славилась тем, что тут постоянно можно было найти артефакты, оттого она стала местом паломничества авантюристов всех мастей, не побоявшихся пройти через Лес.
        Может быть, место было так названо из-за странного аномального образования, имевшегося рядом? Шрам, увидев его, сразу же вспомнил, что в точности такое же уже попадалось ему на глаза возле Янтаря, там, где он нашел погибшую от излучения экспедицию. Вот и здесь вверх вздымались напоминавшие бивни пики окаменевшей земли, загибаясь к центру, а внутри, под ними, жарко возилась какая-то светящаяся в темноте багровая масса, время от времени пышущая жаром и алыми искрами. Так вот от чего тут плодились артефакты!
        Неподалеку из земли торчал здоровенный камень, даже не камень, а, наверное, какой-то отрог гранитной скалы, уходившей глубоко под землю. Рядом с заросшей мхом, потрескавшейся от времени глыбой на некотором отдалении лежала другая, более гладкой и округлой формы, правда, размерами поменьше. Викинг указал на нее Ящеру:
        - Это что там за хрень? Ее же неделю назад не было! Откуда там этот валун взялся?
        Ящер пожал плечами, дескать, не знаю, и решительно двинулся вперед. Злачное место манило его, ему уже не терпелось вытащить из пустого пока рюкзака контейнеры для артефактов и идти, вооружившись сачком и детектором, собирать «урожай». За ним вереницей потянулись остальные бродяги. Шрам же шел и ломал голову над вполне логичным вопросом: а где тут живет Лесник? Судя по указаниям, он жил в каком-то здании, но ничего, показывавшего бы близость цивилизации, рядом не имелось, ни строений, ни даже их развалин. Куда идти дальше? Наемник решил обратиться с этим вопросом к спутникам, но лишь тогда, когда они удовлетворятся достигнутой целью, наберут артефактов, тогда, глядишь, можно будет добиться от них, пребывающих в хорошем настроении, побольше полезной информации. А то и самому пару полезных бирюлек добыть.
        Никто не ожидал появления тут каких-либо тварей, особенно после того, как разогнали снорков (всем бродягам известно, что эти господа не переносят соседства других мутантов: либо уничтожают их, либо уходят сами), и потому крайне удивились, когда небольшая глыба вдруг заворочалась. «Камень» заворчал, зарычал, приподнялся, повернулся с боку на бок, выпростал откуда-то снизу мощные ноги и вдруг оказался вовсе даже не валуном, а здоровенным чудовищем метров трех высотой общими габаритами с бульдозер.
        Головы у монстра не имелось, в верхней части каплеобразного бесформенного туловища глядели на мир блюдцеобразные мутные глаза-плошки, а под ними открывался и закрывался небольшой рот, больше напоминавший расплющенный нелепый клюв. Туша стояла на могучих, колоннообразных конечностях, которые можно было вполне принять за ноги, но они по правде оказались тем, что у людей зовется руками, только гипертрофированно развитыми, кисти же рук превратились в лапы, сжатые в многопудовые кулаки. Внизу же туловища болтались крошечные, совершенно неразвитые ножки с уродливыми вялыми ступнями, даже не достающими до земли.
        Когда чудище заметило остолбеневших людей, оно издало такой мощный рев, что буквально затряслась земля, а потом, перебрав руколапами подобно кидающемуся в атаку быку, поперло вперед. Сначала вроде бы медленно, неуклюже, вполне соответствуя своей комплекции, а потом все стремительнее набирая скорость и инерцию, остановить которую, наверное, не смог бы даже танк.
        - Псевдогигант!!! - неистово заорал Ящер и отскочил в сторону, пропуская мимо себя монстра.
        Было тайной за семью печатями, почему название «гигант» носило еще вдобавок приставку «псевдо». Это был самый настоящий исполин, совершенно тупая биомасса, но наделенная такой силой и яростью, что это часто с лихвой компенсировало недостаток ума. Плюс к тому, его кожа была настолько прочной, что с равным успехом противостояла и пулям, и осколкам гранат людей, и когтям и клыкам врагов-мутантов. Псевдогигантов в Зоне видели всего раза три, а убили всего единожды, когда на шум боя прилетел ошивавшийся поблизости вертолет войск Коалиции и с двух заходов раздолбал чудище противотанковыми ракетами, как бог черепаху. В остальных двух случаях бродяги просто удирали от малоподвижного, глупого монстра.
        Однако в этот раз люди явно недооценили врага, а это обернулось для них плохой стороной. Псевдогигант, сотрясая землю сошедшим с рельс локомотивом, во весь опор пронесся мимо них, разбегавшихся от него, потом вдруг резко затормозил, вспахав землю лапищами. Оказавшийся ближе всех к чудищу Конь заверещал и принялся поливать врага автоматными очередями, не целясь, от пуза, лишь бы попасть. Пули, однако, просто вязли в непрошибаемой шкуре гиганта, вшибая из нее клочки, и только ярили его, не вызывая даже кровотечений.
        Псевдогигант сделал пару шагов к Коню, но вдруг остановился, как-то странно напыжился, надулся, присел, а потом невероятным для его комплекции движением распрямился сжатой пружиной. Монстр издал зычный грохочущий звук, распространив вокруг ужасное тухлое зловоние и, подскочив метра на два, с размаху топнул по земле обеими лапищами. Почва под ногами людей затряслась, заходила ходуном, бродяги попадали на колени, как во время мощного землетрясения, Конь же вовсе грохнулся навзничь, ошеломленный таким ударом. Последняя очередь ушла в небо.
        Псевдогигант не зевал, двумя шагами приблизился к упавшему и теперь пытавшемуся встать человеку, а потом вдруг с размаху уселся на него своей громадной задницей. Нечеловеческий вопль раздавливаемого заживо Коня прервался отвратительным хрустом и довольным урчанием псевдогиганта, вдобавок ерзавшего по земле, растирая жертву в кровавый блин.
        Трое бродяг лупили в него фактически в упор из двух дробовиков и автомата, но чудовище, не замечая выстрелов, медленно встало, похлопало клювообразной пастью и пошло вперед. Прямо на разряжавшего выстрел за выстрелом «чейзер» Шрама.
        Наемник был опытным сталкером, побывавшим в разных переделках и не раз спасавшим свою жизнь на самом краю гибели, но тут даже у него не выдержали напряженные нервы. Легко ли оставаться бесстрастным, когда на тебя неудержимо прет сама смерть в облике громадного монстра весом в десяток тонн? Шрам подался назад, начал пятиться, а потом и вовсе побежал, уже сообразив, что врага пулями даже не ранить.
        Ящер и Викинг что-то кричали, но наемник их не слушал, мчавшись прочь. За ним следом по пятам несся разъяренный монстр: один заряд картечи, выпущенной Шрамом, угодил твари в глаз, после чего на толстенной роговице осталась глубокая вмятина. Через день от нее наверняка не останется и следа под действием быстрой регенерации, но сейчас псевдогигант разъярился до последней стадии, намереваясь покончить с врагом.
        Против Шрама работала и сама местность - пологий спуск с пригорка, позволявший чудовищу, весившему в сотню раз больше человека, набрать инерцию быстро, разогнаться до впечатляющей скорости. Земля так и грохотала под могучими лапами, а Шрам несся подстреленной кошкой, даже не замечая массивного бронекостюма. У страха воистину велики глаза! Наемник, сам толком не соображая, что делает, влетел точно под окаменевшие бивни мегаловушки.
        Под его ногами вдруг разверзся пышущий нестерпимым жаром провал с яркой светящейся жижей на дне. Тут бы самое время, свалиться вниз, моментально сгореть в миниатюрном аду, но инстинкты, выпущенные наружу попустительством отключенного в ужасе разума, среагировали за доли секунды. Шрам прыгнул, взвился в раскаленном воздухе, чувствуя огненное дыхание ловушки на лице, его тело пронеслось над провалом и приземлилось на другом конце, перекатилось, гася инерцию, и снова оказалось на ногах. Позже наемник будет вспоминать об этом, прикидывать размер огненной ямы, но так и не сможет до конца поверить в сделанное им.
        Человек явно ускользал, и осатаневшему от ярости псевдогиганту это вовсе не понравилось. Чудовище, быть может, уже осознало в последний миг страшную опасность, угрожавшую даже его непобедимому бронированному телу, но уже ничего поделать не могло: оно уже набрало скорость, разбег, остановиться просто не хватило бы дистанции. Монстр поджал было свои лапы-ноги, но бесформенное тело просто покатилось по спеченной от жара земле. С диким ревом, от которого по всему Рыжему Лесу прокатилось мощное эхо, гигант исполинским шаром для боулинга со всего разгону влетел в переливающуюся жидкой магмой яму. Ловушка наконец-то активировалась.
        Вверх на пару десятков метров взвилось ярчайшее багровое пламя, опалившее каменные бивни гнезда аномалии. Наблюдавшие за инфернальным зрелищем Ящер и Викинг так и замерли статуями, разинув рты от изумления. Земля аж затряслась в судорогах, от центра мегаловушки по тверди побежали змеистые трещины, из которых рванулся ядовитый дым.
        Рев псевдогиганта, угодившего прямиком в крематорий, сменился на почти человеческий крик, слушать который было просто невыносимо. Вроде бы тупой и кровожадный, монстр издал полный невыразимого ужаса, отчаяния и боли вопль, яростно колотясь в своей огненной могиле. Пламя ловушки все глубже вгрызалось в его бронированную шкуру, испепеляя ее слой за слоем, добираясь до живой плоти, мышц, костей и нервов. Гигантская аномалия наконец-то получила себе жертву под стать размерам, уже не желая ее отпускать, тешилсь над живым существом собственной силой.
        Объятый пламенем псевдогигант даже успел выбросить вверх руколапу, ухватился огромными пальцами за край ямы и собирался рывком подтянуть вверх уже умиравшее тело, но не смог - аномалия одолела его, и многотонная туша безвольно раскинулась в пылающей жиже, медленно обращаясь в прах, в пепел. Аномалия продолжала бушевать, со стороны напоминая извержение миниатюрного, но от этого не менее опасного вулкана.
        Шрам же всего этого не видел. Ноги несли его, ополоумевшего от страха, прочь, в чащу леса, туда, где искрились сплошными полями вольготно расположившиеся там
«электры». От их пульсации даже воздух весь напитался статическим электричеством, гудел и трещал, как возле очень мощной тяговой подстанции, а озон буквально обжигал легкие. Наемник успел заметить треск датчика радиации, но только прибавил бег, стремясь проскочить и это опасное место. Он слышал рев и вой за спиной, чувствовал, как тряслась земля от единоборства гиганта с аномалией, но не оборачивался, спасаясь что было сил.
        Ноги бродяги вдруг поехали по сырой, пропитанной влагой земле чащи, никогда не просыхавшей, особенно после осенних дождей, Шрам грохнулся навзничь, покатившись вниз, под откос. Он тщетно стремился задержать падение, всаживая в почву каблуки, глубоко вонзая в дерн пальцы. Ладони загребали только полные горсти прелой хвои и мха, оставляя длинные борозды. Человека неудержимо влекло вниз, неведомо куда.
        Шрам от ужаса и резкой, острой боли в боку заорал что есть мочи, а ему вдруг отозвался истошный визг. Падение прекратилось, наемник ощутил себя лежащим на спине, под ним же что-то неистово возилось и верещало, как тысяча дьяволов. Острые зубы рвали, терзали «севу», но у костюма даже на спине была вполне достойная броня, распотрошить которую было не так-то просто.
        От этой неожиданной опасности Шрама будто подкинуло разрядом тока, он взвился на ноги. Чудом не разбившийся во время падения и продолжавший светить фонарь выхватил из мрака оскаленную пасть разъяренной псевдособаки, на которую благополучно в итоге приземлился. Пес ревел и выл, стремясь добраться до человека, но тяжелое тело Шрама, похоже, перебило ему позвоночник, задние лапы собаки теперь бессильно волоклись по земле. Слюнявая оскаленная пасть исторгала потоки кровавой слюны, летевшей во все стороны.
        Темный, мрачный лог служил прибежищем целой стаи слепых собак, они, расположившиеся на ночлег между деревьев и полусгнивших пней, оказались разбуженными неожиданным вторжением в их бомонд незваного гостя - человека.
        Шрам оглянулся вокруг в отчаянной тоске попавшего в смертельную беду человека, и вдруг заметил буквально в паре шагов от себя огромную ржавую корму танка, стоявшего здесь уже бог весть сколько лет. Одним прыжком наемник достиг металлического чудища, взвился на броню, оттолкнувшись от вросшей в мох гусеницы, ухватился руками за какие-то выступы на железе и полез вверх. Вовремя! Там, где он был секунду назад, с лязганьем челюстей пролетела прыгнувшая собака.
        Наемник вскочил на башню, затравленно озираясь. На земле под ним бесновалась собачья стая. Насколько можно было судить в свете фонаря - не меньше пары десятков озверевших псов. Невдалеке бешено крутилась куча лап, хвостов и тел: там добивали и уже пожирали покалеченную при падении Шрамом собаку. Бродяга в беспросветном отчаянии сунул руку за спину… Но дробовика там не нашел, видимо, потерял его при бегстве от псевдогиганта. Для «Вала» осталось лишь полтора магазина патронов. Был еще пистолет с двумя обоймами и пара гранат, но это, мягко говоря, несерьезно в сложившейся ситуации.
        Танк, на котором спасался бродяга, замер в довольно нелепой позе, на косогоре, кормой вверх. Удивительно было, как он вообще сюда попал, если учесть, что между могучих деревьев не виднелось ни единого мало-мальски подходящего для прохода этого бронированного исполина прохода. С неба, что ли упал? А над пушкой боевой машины, замершей устремленной в противоположный склон лога, пульсировало некое шаровидное марево метров пяти в диаметре. Детектор аномалий молчал, но ему наемник верил меньше, чем собственным глазам. Впрочем, марево вело себя мирно, не нападало, не пыталось затащить в себя.
        Шрам мучительно думал, как же ему найти выход в сложившейся ситуации. Звать кого-то на помощь? Бесполезно. Ящер и Викинг, даже если остались живы (наемник не знал о гибели псевдогиганта) вряд-ли пойдут спасать без году неделя знакомого им человека через скопище «электр», выдерживая ночной бой с целой стаей собак. На свои силы надеяться чересчур самонадеянно. Как же тогда быть? Отсидеться внутри танка и поискать там что-то полезное?
        Шрам присел на корточки и принялся ощупывать плотно прилегающий к горловине люк. Он не был заперт - это чувствовалось по щели, в которую пролазили пальцы. Наемник выругался, попытался поудобнее зацепиться за эту щель, но руки скользили по сырому и ржавому металлу. Тогда Шрам уперся ногами в броню, впился в люк и что было сил рванул. Это он сделал явно зря! Перчатки снова проскользили по металлу, а так, как рывок оказался силен, Шрам не удержался на ногах и спиной вперед отшатнулся назад.
        Естественно, он не удержал равновесия на башне танка и, поскользнувшись, рухнул прямо в переливающееся марево, издав на прощание громкий вопль ужаса.
        Перед глазами все полыхнуло разноцветными огнями, потом вдруг помутнело, как при резком погружении в воду. Вдруг наступила сплошная, непроницаемая, мертвая пустота.

«Вот так выглядит смерть» - успело мелькнуть в голове.
        Шрам не потерял возможности думать и чувствовать, и это удивляло его больше всего. Более того, глаза понемногу начинали видеть сквозь тающую пелену. В нос ударил запах дыма, травы, влажной земли. А минуту спустя наемник вовсе обнаружил себя стоящим по колено в высокой полыни возле какой-то старой бетонной стены.
        Он был жив - но даже не этот факт был ему удивителен. Обернувшись, Шрам увидел невдалеке от себя странной формы двухэтажное здание. Рядом валялись какие-то большие трубы, штабеля бетонных плит и стояло два лишенных колес грузовика. Ошалевший от такого поворота дел наемник достал свой ПДА, но прибор почему-то наотрез отказывался работать. Сгорел, что ли? Вот тебе и на! Признаться, такое поведение верной электронной машинки огорчило почему-то даже больше, чем потеря
«чейзера», когда свалился в гости к собакам.
        Неведомая аномалия не убила попавшего в нее человека, а просто переместила его из Рыжего Леса в неведомое место. Хотя почему неведомое? Вон там, у вагончика-бытовки видны силуэты людей, оттуда тянет дымом костра и… Шрам пригляделся. Да, точно! Видна даже символика группировки «Долг», намалеванная на светло-зеленой стенке вагончика. Эх, черт, как жаль, что карты нет под рукой! Не зря же кто-то из опытных мужиков, кажется, Серега Дегтярев с которым Шрам весьма неплохо ладил и даже пару раз вместе ходил в рейды, всегда питал любовь именно к нарисованным на бумаге картам, а не содержащимся в компьютере.
        Сминая захрустевшую траву, Шрам побрел вперед, к людям. Дай бог, чтобы там и вправду был «Долг», а не угнездившиеся на их старой стоянке какие-нибудь удалые отморозки. Но вроде все было в порядке, вон мелькнул знакомый черно-красный комбинезон. Дозорный на звук шагов вышел. Наемник помахал рукой в знак приветствия.
        Его, конечно, встретили не особенно дружелюбно и первым же делом обыскали, а потом допросили, правда, не заехав предварительно по зубам или прикладом по лбу. ПДА, шокированный перемещением через аномалию, наконец-то соизволил включиться и подтвердил рассказ бродяги о самом себе. Командир «Долга» связался со своим начальством, о чем-то поговорил, и отношение боевиков к Шраму заметно потеплело - Крылов, оказывается, помнил оказанную им услугу.
        Оказалось, Шраму очень даже повезло! Еще как! Таинственная ловушка, зависшая над танком выбросила его рядом с самим капером, то есть в двух шагах от места, где жил Лесник. Старика долговцы прекрасно знали и, как оказалось, поддерживали с ним дружеские отношения, периодически консультируясь у него по поводу Зоны и всего, что с ней связано. Шраму же (по его просьбе поделиться информацией) рассказали о Леснике вот что:
        Старик жил в этих местах задолго до того, как появилась Зона и даже до аварии на ЧАЭС в восемьдесят шестом году. Он в самом деле был местным лесничим и жил в самой чаще в небольшой избушке, вполне удачно ловил редких браконьеров, гонял молодежь, обожающую мусорить и пакостить на лоне природы. После знаменитой аварии лесника эвакуировали, но на новом месте он не прижился. Просьбу отправить его на прежнее место работы начальство проигнорировало, но старик, помаявшись еще год, сбежал сам и ушел жить в зону отчуждения самоселом. К счастью для него, грянули лихие девяностые, и о нем благополучно забыли.
        Вторую катастрофу он, по его словам, помнил отлично, тогда уже приготовился было к смерти, но Зона почему-то пощадила деда, хотя как перышко сдула, разнесла по бревнышку его дом. Сам лесник в этот момент обходил владения, и был немало удивлен грохоту, вспышкам, землетрясению и странному черному дождю, вдруг полившемуся с пылающего неба.
        Катастрофа прошла, но дед, решивший, что Зона сама приказала ему остаться тут, перетащил немногие уцелевшие вещи в башню старого заброшенного капера, где и поселился на втором этаже. Как он тут жил до появления первых сталкеров, увидевших старика, чем питался и как его самого не сожрали монстры - не знал никто, ведь сам Лесник об этом не распространялся. «Не иначе, колдун какой-то» - решили появившиеся здесь бойцы «Долга», но пришли к выводу, что со странным дедом им лучше дружить, чем начинать в соответствии со своими традициями качать права и устанавливать порядок при помощи оружия.
        Поблагодарив за информацию, Шрам пошел к каперу, находившемуся в центре когда-то заасфальтированной, но теперь покрытой мусором и трещинами площади, служившей для парковки и разворота тяжелых грузовиков. Сама башня стояла с распахнутыми дверями, на ее втором этаже уютно светился в окне огонек жилья.
        На первом этаже сразу бросился в глаза штабель поленницы дров, а на улице - колода для рубки с всаженным в нее топором. Лесник был хозяйственным мужиком! Удивлял порядок и чистота, словно кто-то каждый день не ленился здесь орудовать метлой. Поднявшись по темной, крутой лестнице мимо зарешеченной шахты грузового лифта, наемник вежливо остановился перед прикрытой дверью, обитой дерматином и, постучавшись, вошел.
        Он оказался в небольшой, но весьма уютной комнате, даже неплохо обставленной. Сразу же дохнула запахом человеческого жилья: какой-то жареной еды, табака, одежды и кожи. Что больше всего поразило бродягу - так это классические часы с кукушкой, маятником и тяжелыми бронзовыми шишками-противовесами, болтавшимися на цепочках. Ну дед, ну дает! Не иначе из какого-то дома старого приволок. Часы шли, исправно тикая, отсчитывая минуты и часы.
        Рядом с часами висела на гвоздике классическая двустволка - горизонталка, а под ней - кожаный ремень с патронташем. Если бы Шрам не знал доподлинно, что находится в Зоне, то решил бы, будто зашел в самый обычный деревенский дом, где живет одинокий охотник, настолько мирно и уютно было все вокруг. Было отчего замереть в удивлении на пороге.
        При появлении гостя Лесник поднялся с топчана в дальнем углу комнаты, на котором читал какую-то книгу и вопросительно воззрился на вошедшего. Шрам в своей закопченной и кое-где основательно подранной «Севе», с автоматом на плече смотрелся здесь просто дико, как, скажем, суперсовременный танк-робот посреди бивака наполеоновских солдат.
        Дед оказался в точности таким, каким представлял себе его наемник. Старик неопределенного возраста - ему можно спокойно дать как шестьдесят, так и девяносто лет. Морщинистое, скуластое лицо, длинная седая окладистая борода лопатой, линялая шапка-ушанка с вязочками наверху на, похоже, основательно лысеющей голове, но плечи у деда были широкие, а руки мощные, с сильными запястьями и пальцами человека, не живущего без физического труда. Вон на выцветшей телогрейке какой-то прочно пришитый орден виднеется. На ветерана войны не похож, возрастом все же не дотягивает, а на героя труда - запросто. Интересный дед, вообщем.
        - Какая дорога привела тебя сюда, человече? - спокойным, ровным голосом спросил Лесник.
        Шрам вдруг ощутил необычайное, граничащее со страхом смущение, но все же сказал:
        - Я Шрам. Мне в Лиманск надо попасть позарез. Подскажите, как это сделать?
        - В Лиманск? - протянул вмиг ставший очень серьезным старик. - О-о-о-о! Об этом городе долго никто не вспоминал, да и лучше, если бы вообще забыли напрочь. Зачем тебе туда?
        - Для меня это вопрос жизни и смерти, - наемник никак не мог отделаться от мысли, что странный дед видит его насквозь, а утаивать что-то просто бесполезно.
        Лесник понимающе кивнул, при этом его борода качнулась и снова упокоилась на груди.
        - Ты не такой как все здесь, на тебе Зона метку оставила. Нужен ты ей зачем-то, ее всю вон как трясет, тебя требует. Люди за тебя просили, да и сам я понимаю, что к чему. Не знаю, правильно делаю или нет, но помогу. В Лиманск попасть можно, но не так просто. Мост стоит поднятый, его бандиты подняли недели две назад, когда через их территорию два отряда «Долга» и «Свободы» с боем прорвались. Зачем - не знаю, но у них что-то вроде общего дела намечалось. Ну, начали вроде бы ладно, а потом, как в город ушли, что-то у них там не так пошло. То ли между собой сцепились, то ли напал на них кто, но больше назад ни один не вернулся. А бандиты, естественно, рассвирепели, мост задрали, теперь если опускают, то только для своих нужд. Кроме моста в город, конечно, есть и другие дороги, но эта самая прямая и доступная, про другие я тебе ничего сказать не могу, не ходил по ним. Там, говорят, ловушка на ловушке, долго очень идти, а с тобой еще человек двадцать будет, так что лучше уж вам через мост прорываться.
        - А как бандиты вообще на тот берег забрались?
        - Не знаю. Стало быть, нашли как. После сильного Выброса мне через ПДА слыхать просьбы о помощи, значит, много кого из народа где-то закрыло, и они теперь выбраться не могут.

«Надо же, - подумал наемник, - А ведь дед благ цивилизации отнюдь не чурается! Даже ПДА у него есть. Ну да, логично, иначе как бы с ним Лебедев связался, обо мне рассказал, и новости старик тоже не с сорочьего хвоста узнает»
        - Есть у меня одна мысль, - задумчиво проговорил Лесник, - Слышал я, что одни ребята координаты свои передают. Их возле самого Лиманска заперло. Говорят, куда ни пойди - все на то же место приходишь, бегают там, как лошадки по кругу. Если их оттуда вытащить, то можно будет через них новую дорогу в город разведать. Только вот незадача: записал я координаты, а потом, пень старый, случайно удалил ту запись. Теперь не вспомню. Тебе надо на военные склады идти, там сигнал четче ловится, заберись на что-то высокое, башню какую-нибудь, после поработай своим ПДА на прием. Авось повезет. Там они и координаты передают, и частоту их сигнала запеленгуешь.

«Хорошо дед в технике разбирается!» - подивился Шрам, а вслух спросил:
        - Ну хорошо, уловил я все, а дальше что с ними делать? Как спасать?
        - Вот тут самое интересное и начинается, - Лесник поерзал на своем топчане, устраиваясь поудобнее, - Я в Лиманск ходил и видел там кое-что интересное. Вроде бы как пузырь такой громадный в воздухе висит, а что в него ни брось - все исчезает. Вот сам я однажды в такой по дурости попал, как те сталкеры, что теперь там сидят. Ходил-ходил, бродил-бродил, и все никак выход найти не мог. Смерть бы мне там была, но вот спасла меня Зона - нашел я артефакт диковинный, он, как компас, меня вывел. Оказалось, что в пузыре этом диковинном пространство в бублик замкнулось, в кольцо. А посередине, где дырка должна быть - выход. Попасть в него можно с какой угодно стороны, а вот если про центр не знать, то броди там хоть сколько, все равно помрешь. Я тогда, когда выбрался из пузыря, координаты центра точно записал и сохранил. Вот, держи. Это надо тем бродягам передать, тогда они смогут найти путь наружу, а потом тебе либо с мостом подсобят, либо про другую дорогу расскажут.
        - А, извините, почему вы им сами эти данные не передадите? - спросил Шрам.
        - Вот ты умный какой! - ехидно, но без зла усмехнулся Лесник, - Вдруг я тебя одного такого милого ждал, и сам не догадался? Тут все не так просто. Сигнала обычного ПДА ни за что не хватит, чтобы до пузыря достучаться. Нужен очень мощный передатчик, чтобы как аудиовещательная станция работал.
        - Черт… И где же мне его сыскать? - озадачился наемник.
        - Подскажу где. На военных складах, там, где их развалины еще от советской власти остались, военные пробовали оборудовать свой блокпост. Там у них передатчик есть, причем очень хороший, я сам интереса ради на ПДА их сообщения ловил. Простой станцией такой сигнал не родить. Сделай вот что: после того, как узнаешь частоту запертых бродяг, доберись до передатчика, потом запиши на свой ПДА сообщение с координатами выхода из пузыря и выдавай в эфир текстом без остановки минут пять-десять. Они поймают, точно тебе говорю.
        - Еще не легче. А как с военными договориться, чтобы к передатчику пустили?
        - Ну это уже, парень, твоя задача, ты уж меня извини. Тут я тебе ничем помочь не могу. А теперь давай-ка складывай в угол свое добро да к столу садись. Ночь на дворе, идти ты все равно не сможешь. Утром спозаранку выдвинешься. Садись, чаю попьем, да на боковую. У меня матрац и одеяло есть, тебе, думаю, хватит. Утро вечера не дряннее, хе-хе…
        Командир блокпоста «Свободы» на границе территории, когда-то принадлежавшей военным складам, был высокий, черноволосый, с пронзительным взглядом глаз и очень похожий лицом на цыгана. Не зря же он носил и соответствующее прозвище - Ворон. Фриманы не зря послали сюда своих людей: «Долг», как выяснилось, уже положил глаз на руины складов, имевших очень выгодное стратегическое расположение, и так и метил сюда забраться. Только в виду удаления от основной базы лихие бойцы в черно-красных комбинезонах быстро теряли гонор и уже не лезли в открытую на рожон, предпочитая партизанскую тактику лихим наскокам.
        Спецназ же, устроивший на складах кордон, и те, и другие воспринимали всего лишь как временную, а следовательно, оттого не слишком серьезную помеху. Военные уже сами не были рады тому, что забрались сюда, и уже всерьез поговаривали об эвакуации всего лагеря. Особенно в свете прошедших событий, когда после мощного, затяжного Выброса из чащоб Рыжего Леса со стороны Выжигателя поперла такая волна нечисти, какая людям даже не снилась.
        Военные, разумеется, не зевали, встретили монстров, как говорится, грудью, только вот ребра затрещали поразительно быстро. Спецназ попросту смели и большей частью вполне тривиально сожрали, а те, кто уцелел в мясорубке, быстренько ретировались на базу, засели там и ощетинились всеми доступными видами вооружения. Командование войск почему-то не спешило на подмогу, таким образом двадцать бойцов спецназа были фактически брошены на смерть.
        Они это понимали, но также сознавали всю бесполезность попытки выбраться из Проклятых Земель хотя бы к ближайшему военному блокпосту. Ну что ж, помирать - так с музыкой! - решили вояки, оттого всех, кто появлялся в поле их зрения, просто расстреливали в упор без лишних слов. Несколько дней назад половина солдат прорывом ушла какими-то окольными тропами, минуя мост и бандитов в сторону Лиманска, надеясь попытать счастья там, но так и сгинула без вести, а оставшиеся носу не смели высунуть со своих импровизированных укреплений.
        Ворон и его люди уже не первый день вели наблюдение за военными. Однажды отряд
«Свободы», потеряв осторожность, попался спецназу на глаза, но по ним немедленно шарахнули из пушки. Позже двое разведчиков, обозрев территорию складов в мощный бинокль, доложили, что у военных в хозяйстве имеется даже танк, правда, с порванной гусеницей, а также, скорее всего, поврежденным дизелем. Оттого грозная боевая машина лишилась возможности двигаться, но отнюдь не утратила способности стрелять. «Свобода» задумалась всерьез.
        Вольные сталкеры рассказали фриманам, что военные сунулись на склады не абы как, а предварительно подготовившись, явившись туда целым автоконвоем из двух БТРов, танка и трех груженых имуществом тентованных грузовиков. Куда делись бронетранспортеры и «Уралы» никто не знал, а вот танк остался при хозяевах.
        Еще Ворон рассказал Шраму, что на заброшенном хуторе, поселке недалеко от складов засел отряд каких-то сталкеров-боевиков, похоже, наемников, которые теперь пытается нащупать и выручить своих людей, пропавших во время выброса. Хог, командир того отряда, пытался нанять на эти дела «Свободу», вступив в переговоры, но Ворон, трезво рассудив, отказался.
        Во-первых, доверия наемникам, охотникам за головами у фриманов не было после инцидентов в Темной Долине, а во-вторых, никто не знал, чем это спасение в итоге обернется и кого еще потом придется выручать. Хог, надо отдать ему должное, выпендриваться не стал, отказ этот воспринял без обид. На вопрос же о войне в Долине ответил, дескать, что там шурудила другая группировка наемников, к нему никакого отношения не имеет, и он вообще не при чем.
        Ворон с ним рядиться, конечно, не стал, тем более, что поиск правды теперь труднодоказуем.
        - Главное, очень уж там с Хогом не ручкайся, - посоветовал Шраму Ворон на прощание, - мужик ты хороший, нам тогда помог замечательно, но вроде как против своих пошел. Не простят.
        - Да не мои это, - махнул рукой Шрам, - Я-то проводник по найму и иногда еще охранные услуги оказывал, а эти орлы - вольные охотнички, ловцы наград. Головорезы, словом.
        - Ну смотри сам, - пожал плечами Ворон, - Я тебя предупредил. Жаль будет, если сгинешь.
        Сквозь кисею туч и вечную облачность на пару часов прорвалось солнце, оно теперь щедро заливало землю своими лучами. Ночь выдалась холодная, сырая, а Шрам двадцать раз мысленно поблагодарил Лесника за ночлег. Устно-то получилось всего единожды, наемник спозаранку собрался как можно скорее и тронулся в путь. Это был его единственный полноценный ночлег за всю эпопею погони за Клыком и Стрелком, до этого отдыхать удавалось наспех, урывками, вполглаза, прикорнуть на час-два, а все больше тянуть на энергетическом напитке и собственном адреналине. Но все имеет конец, в итоге измученное тело просто само бы отказалось повиноваться.
        Этот ночлег был как нельзя более кстати. Шрам, разумеется, с утра не чувствовал себя полностью отдохнувшим и свежим, но настроение существенно улучшилось, оптимизма в душе прибавилось на порядок. Наемник утешал себя мыслью, что Стрелок тоже ночью не гарцевал где-то в Припяти, а тоже либо спал, либо отсиживался в укромном закутке.
        Разбудил же Шрама запищавший принявший сообщение ПДА. В письме, пришедшем от Лебедева, значилось, что скоро он, а также его боевики прибудут к мосту и займут там позицию, готовые к штурму. Вождь «Чистого неба» убедительно просил наемника поторопиться, так как ночью было легкое землетрясение, со стороны ЧАЭС снова слышался гром. Зона не могла найти покоя, очевидно, готовив силы для нового Выброса.
        Отписываться в ответ Шрам не стал. Да что он мог сказать своему подельнику? Бежим-спешим-дай бог, успеем? Глупо, Лебедев не дурак, сам понимает незавидную судьбу Шрама, жизнь которого висит на волоске, и сознает, что он делает все для него возможное. Выходя из здания, где жил Лесник, Шрам поглядел на собственную жуткую, покрытую щетиной, исцарапанную, с синюшными кругами под глазами физиономию в висящее на стене зеркало и вдруг подмигнул сам себе, мол, держись, бродяга, живы будем - не помрем!
        Вот и в самом деле не помер, довольно бодро дошагал до поста «Свободы», организованного на месте бывшей ремонтно-технической базы. Так как по Зоне редко кто отваживался ездить на транспорте, фриманы дорогу перекрыли, натащили откуда-то кольев с ржавой колючей проволокой, не удосужившись даже вкопать, так и сложили с расчетом на примитивное заграждение. Днем-то ее видно, а вот ночью запутаться в ней и поднять шум проще простого.
        С боеприпасами у Шрама по прежнему было плоховато - только удалось у долговцев купить пару пачек патронов для «Вала», и то они, бюрократы, минут пять совещались с Петренко, продавать ли наемнику (хоть вроде бы дружественному, однако чем черт не шутит!) боеприпасы. Идти на штурм укреплений отлично вооруженных, озверевших от отчаяния военных с такими запасами было чистой воды самоубийством.
        Хутор, про который говорил Ворон, находился в логе, распадке между двумя плоскими холмами. Провалившиеся крыши домов Шрам заметил еще издали, но особо приглядываться к ним не стал. Смысл то? Сколько на территории Зоны было таких вот брошенных догнивать поселков и хуторов. Разграбленные мародерами заброшенные дома неизменно навевали на бродягу чувство тоски и безнадежности. Зачем бередить душу?
        Однако вскоре по мере приближения к хутору послышался звук, не на шутку удививший даже видавшего виды Шрама. Рокот старого, но работавшего автомобильного мотора. Это что еще за шутки? Наемник сдернул с плеча автомат и осторожно, крадучись пошел на звук. Может, это там наемники что-то творят? Непохоже. Двигатель был явно от легковой машины, не армейский дизель, который единственный подходил для тяжелой техники, еще колесившей по местным дорогам.
        Но вскоре загадка разрешилась. Упершись вмятым бампером в покосившийся бетонный столб, на обочине поселковой дороги стояла «нива» и монотонно рычала двигателем. Задние колеса непрерывно вращались, но за то время, что творилось все это безобразие, покрышки стерлись, лопнули, рваные ошметья резины валялись рядом, а металлические диски прокопали в земле ямы. «Нива» села на брюхо, поэтому крутящиеся остатки колес даже не цепляли земли.
        Шрам обошел местное дивное диво вокруг, даже заглянул сквозь мутное стекло внутрь. Ключа в замке зажигания, как и следовало ожидать, не обнаружилось. Дым из выхлопной трубы тоже не шел. Неудивительно - бак, скорее всего, уже пересох до дна, прогнил насквозь. Подобные чудеса в Зоне встречались нередко, и наемник не особенно удивился, увидев ожившую саму по себе технику.
        Издалека, с другого конца поселка донесся протяжный, переросший в натужное сипение вой. Это еще кто там такой упражняется? Вот туда точно не стоит идти проверять! Шрам давно заметил высокую водонапорную башню, сложенную из уже потемневших от времени бревен, высившуюся над поселком. Лесник говорил про высокое место, откуда можно принять сигналы попавших в беду бродяг. Значит, есть смысл туда забраться! Но сначала надо найти Хога.
        Сделать это оказалось нетрудно - из-за окраинного дома показался человек в сером комбинезоне через плечо и коротким свистом привлек внимание Шрама. Это оказался дозорный отряда наемников. Ворон, оказывается, уже успел отправить Хогу сообщение о том, что кто-то всерьез заинтересовался их проблемой, желая попытаться помочь.
        - Коллега, значит? - угрюмо поинтересовался командир отряда, когда Шрам, сопровождаемый дозорным, пришел к нему.
        - Не совсем. Я за головами не охочусь. Какая у вас случилась беда?
        - Отряд наших пропал, - Хог открыл карту на своем ПДА и указал место, - Вот тут, это в Лиманске. Пробрались туда, у нас был заказ на поиск одного редкого и очень ценного артефакта. Ребята бирюльку нашли, а тут грянул тот самый Выброс, они побежали спасаться и угодили в это заколдованное место. Мы слышали обрывки их сообщений, но там мало что можно разобрать. У них пища и вода уже на исходе, хорошо, что их старший, Леший, мужик крепкий и с железными нервами.
        - Я, кажется, знаю, как их оттуда вытащить.
        Хог аж отшатнулся от такой новости, глаза его аж впились в Шрама пронзительным взглядом.
        - Как? Рассказывай. Могу даже купить информацию, назови цену!
        - Крепко за людей переживаешь? - язвительно осведомился наемник.
        - Нужны они мне, балбесы, - буркнул Хог, - Артефакт-то они нашли, а за него такую цену дали - ого-го! Тебя с потрохами купить можно. Вообщем, как договоримся?
        Шрам подумал минуту и решительно сказал:
        - Мне и еще отряду людей надо в Лиманск, а там, на том берегу бандиты засели и мост подняли. Я выручу отряд Лешего, у меня есть координаты выхода из пузыря. Они зайдут бандитам в тыл, опустят мост, вот и будет полный расчет. А я со своими их с этого берега огнем поддержу.
        - Согласен! - Хог буквально вызверился от этих новостей. - Что тебе нужно? Говори!
        Шрам вкратце объяснил командиру наемников идею затеи про прием и пеленг источника сообщений, а также про поиск мощного передатчика, который якобы есть у военных. Хог указал на башню и сообщил, что она может идеально подойти для нужных целей, а вот заслышав о военных, решительно покачал головой:
        - Нет, братишка, тут я тебе не помогу. С вояками нам кусаться нельзя, тем более со спецназом. Но я тебе подсоблю иначе: свободовцы мне лично кое-чем круто должны, я им об этом напомню. Они же давно на эти склады засматривались, базу там сделать хотели и все такое. Вот вместе вояк оттуда вышибите, тогда будет всем хорошо: тебе связь, им база, а мне - Леший с артефактом.

«Был бы у меня такой брат, я бы его еще в детстве прибил» - мрачно подумал Шрам про алчного Хога, но вслух выразил согласие с подмогой в виде бойцов «Свободы».
        Башня высилась на другом конце бывшего поселка, поэтому, чтобы добраться до нее, пришлось изрядно поплутать между полуобрушившимися домами, сгнившими заборами и полазить по зарослям колючника, которого тут росло целое изобилие. Не иначе как в него переродились бывшие плодово-ягодные насаждения бывших жителей. Ради любопытства Шрам заглянул в один из домов, но ничего интересного там не нашел. Ворохи прелого тряпья на полу, какие-то обломки, треснувшая печка и открытый люк подполья, из которого тянуло мертвым ледяным смрадом.
        Шрам уже собрался уходить ид дома, но его внимание вдруг привлек лист кровельного железа на полу. Сначала наемник не мог сообразить, что с ним не так, но вскоре понял: его не так давно поднимали. Все в доме заросло толстым слоем пыли, а вот лист оказался чистеньким. Приглядевшись внимательнее, Шрам заметил еще и следы берцев на полу. Ага! Интересно!
        Наемник найденной тут же палкой аккуратно отодвинул железяку в сторону, опасаясь какой-либо гадости вроде растяжки, но обошлось. Под листом обнаружился край выгнившей и выломанной доски пола, а в яме - небольшой металлический чемоданчик, наподобие тех, в которых хранили инструменты в автомастерских. Надо же, случайно повезло найти чей-то тайник.
        Шрам выглянул в окно, посмотрел вокруг, не затаился ли рядом хозяин схрона, а потом вытащил ящик и, открыв его, расплылся в довольной улыбке. Две аптечки, одна из которых, правда, вскрытая, несколько пачек патронов для «калашникова», три гранаты РГД и сухой пищевой паек. Наверное, было нехорошо грабить чужие запасы, но, как известно, на бесптичье и задница - соловей. Наемник решительно пересыпал содержимое ящичка в рюкзак, а гранаты рассовал по карманам, после чего привел тайник в прежний вид и вышел из дома, заметя за собой следы в пыли на полу.
        Башня была уже совсем близко, буквально через два двора…
        В старой водонапорной башне заброшенного еще после первой аварии поселка жил старый кровосос. Он был воистину аксакалом Зоны. Мутанты никогда не славились долголетием - это была их расплата за чудовищную живучесть, подвижность, агрессивность и фантастическую регенерацию. Ускоренный в десятки раз по сравнению с обычным живым существом, их метаболизм вызывал также невероятно быстрое старение. За пару - тройку лет почти все твари Зоны были обречены умирать от старости, если не успевали принять гибель от человека, ловушки или другого хищника. Но были редкие исключения.
        Но этот кровосос пережил всех. Он помнил еще судороги рождения Зоны, породившей его, объятое пламенем небо, в котором испарялись жемчужной дымкой облака, бьющие в землю страшные рогатые молнии и ветер дышавший олицетворенным Злом. Примитивный разум хищника, конечно, не мог понять, что же такое творится вокруг, но уже вполне сознавал: пришло его время.
        Он мог бы, если б не поленился покопаться в памяти, времена, когда первый раз в жизни столкнулся с человеком, напал, терзая могучими лапами хрупкое тело, а потом пил его кровь, вытягивая из умирающего бродяги жизнь. Конечно, эта влага показалась ему в сотни раз вкуснее мутной и гадостной жижи, текущей в венах плотей и псевдособак, служивших пищей ему ранее. Кровосос стал людоедом, намеренно охотясь только на людей.
        Монстр был даже для своего племени очень крупен размерами и ужасающе силен. Никто из сородичей не смел конкурировать с ним за территорию или добычу. Если же находился молодой и дерзкий противник, посмевший бросить вызов, то кровосос просто убивал его. Уже давно был потерян счет победам, одержанных им.
        Иногда люди сопротивлялись. Случалось, пусть и очень нечасто, что им удавалось спасти свои жизни и отогнать хищника. Люди носили при себе странные металлические предметы, умевшие исторгать из себя горячую боль, терзавшую тело мутанта. Кровосос хорошо усвоил ощущение, когда что-то раскаленное вонзается в его тело, причиняя страдания. Конечно, раны очень быстро заживали, но зачем же лезть туда, где гарантировано будет больно?
        Кровосос стал осторожен. Он умел учиться на своих ошибках. Он знал, как выглядит военный вертолет, большая странной формы птица, громко кричащая тяжелым грохотом и умеющая делать взрывы на земле. Мутант не раз видел, как разлетались ошметьями тела других тварей, когда их прошивала очередь крупнокалиберной автоматической пушки. Знал, что лучше не встречаться с танком или БТРом, зеленой, остро пахнущей металлической коробкой, также умеющих кусать насмерть или давить своей неподъемной тяжестью, вминая в землю.
        Со временем тело кровососа покрылось глубокими шрамами, на морде не хватало одного из четырех щупалец - начисто отгорело при попадании мордой в «холодец», да так и не выросло. Чудовище старело, хоть не понимало этого. Но тело уже говорило и том, что жизненный путь естественным образом подходит к концу. Могучие мышцы уже не были такими быстрыми, не сокращались живыми пружинами, войти в невидимость стало гораздо труднее и на это тратилось не в пример больше сил, раны заживали медленнее.
        Он уже не мог охотиться так результативно, как в былые времена, а когда чуть было не погиб, встреченный картечным залпом трех бродяг на сталкерской тропе, понял - пора менять образ жизни. Люди тогда нашли его логово и устроили там засаду, намереваясь разделаться с хищником, но он умудрился обнаружить их и незаметно ушел. Ушел далеко, фактически в другой конец Зоны, где отыскал эту старую башню.
        В ней устроили логово слепые псы, но кровосос, не мудрствуя лукаво, попросту переловил их и сожрал, также поступил с выводком их щенков, после чего поселился на первом этаже строения, смутно понимая: скоро ему предстоит его последний день.
        Поначалу он охотился на случайно забредавших в эти края людей, отваживаясь нападать только на одиночек, и то сзади, устраивая засады, так как уже не мог надеяться на режим невидимости - старое тело подводило. Когда люди уже стали не по зубам - поедал собак, плотей, не брезговал падалью, мог разорвать и высосать безмозгло ковылявшего зомби, хотя от его гнилостной крови монстра тошнило. Чудовище упорно боролось за выживание.
        В это утро кровосос издали почуял приближение человека. Молодого, сильного, уверенного в себе, и чуть ли не первый раз за всю жизнь испугался. Он понял: в этой схватке ему не выстоять, но враг направлялся именно к его башне, значит, охотился за ним самим. Кровосос, пытаясь напугать пришельца, издал вой, означавший начало охоты. Часто этого хватило, чтобы человек в ужасе удирал прочь, теряя остатки самообладания. Но не в этот раз…
        Шрам, подняв автомат, медленно подошел к башне. Створки дверей оказались открыты, и внутри были видны очертания ведущей вверх лестницы. Но наемник не спешил - он чуял уже знакомый ему липкий холодный мерзостный запах, исходивший от башни. Там явно обитал кровосос, опасный и хищный вампир Зоны, его вой бродяга слышал по пути в поселок, следовательно, с ним однозначно следовало разделаться раньше, чем он нападет со спины и сломает позвоночник, прежде чем выпьет из тела жертвы все соки и жизнь.
        Не спуская с башни и ее окрестностей настороженного взгляда, Шрам вставил в «Вал» последний магазин с разрывными зарядами, подобрал с земли камень, швырнул его в двери башни. Булыжник с грохотом ударил в еще крепкое, обитое железом дерево. Сразу же из темноты вылетела огромная фигура хищника, растопырив лапы, желая смять противника в гибельном объятии.
        Шрам упал на одно колено и, поймав не успевшего опомниться кровососа в прицел, выстрелил несколько раз. Жуткий вой раскатился по окрестностям, монстр переломился пополам, упал наземь, зажимая похожие на зияющие кратеры раны в груди. Чудовище истекало кровью и ревело в бессильной ярости. Наемник, не давя врагу запустить на всю катушку феноменальную регенерацию, вытащил пистолет и пошел вперед.
        Он встретился взглядом с пылавшими ненавистью маленькими глазами смертельно раненого хищника, уже вскидывая оружие. Грохот выстрелов показался человеку совсем тихим, но голова умиравшего мутанта разлетелась вдребезги от попадания четырех тупоконечных пуль. Труп кровососа замолотил по земле лапами и, бешено дернувшись, замер.
        Шрам включил фонарь, настроил его рефрактор на направленный луч и издалека осмотрел внутренности башни, не рискуя пока входить. Руки чесались пустить в двери гранату, но это могло вызвать совсем нежелательное обрушение лестницы и, не дай то бог, перекрытий, а это означало пустить весь замысел псу под хвост.
        Перешагнув через остывающий труп бывшего хозяина башни, бродяга вошел внутрь, поморщился от вони, исходившей от наваленной в углу кучи экскрементов, попробовал ногой прочность деревянных ступеней лестницы, а потом решительно полез вверх.
        На самом последнем ярусе башни, там, где размещался огромный резервуар для воды, была кольцевая площадка, охватывающая по периметру всю башню, а также имелось четыре больших - в рост человека - окна. Кровосос тут не бывал, ведь твари было невдомек, что по вертикальной лестнице можно подняться, перебирая руками и ногами по ступенькам. По наклонной-то чудовище, конечно, взошло бы, а здесь уже ума не хватило.
        Наемник достал ПДА, включил режим широкополосного приема, присел на корточки и стал ждать, сосредоточенно уставясь в экран. В наушниках шипели помехи эфира, что-то свистело время от времени, иногда доносились глухие булькающие звуки. Самые обычные радиозвуки Зоны. Но вот минут через десять ожидания вдруг послышался полусъеднный помехами далекий голос: «Всем, кто меня слышит… Просим помощи… Не можем выбраться, пространство замкнулось, мы как в клетке… Координаты… Ноль - пять
        - два - один - три - один… Мы возле Лиманска… Всем, кто нас слышит! Просим помощи!
        Шрам лихорадочно впился глазами в ПДА и улыбнулся, когда на экранчике замигала надпись: «Пеленг выполнен. Сохранение данных»
        - Хог! - вызвал наемник командира отряда по радиосвязи, - Я нашел твоих ребят. Поднимай «Свободу». Мы идем к передатчику.
        - Понял, - хриплым голосом отозвался наушник, - Добре, братишка! Удачи вам там!

«Не учи жить, лучше помоги материально, маленький доллар лучше большого «спасибо!»
        - со злобной радостью подумал Шрам, спускаясь по лестнице вниз…
…«Свобода» сработала оперативно, слаженно. Вот тебе разгильдяи-анархисты! Шесть человек с неплохим вооружением и отлично снаряженные ждали Шрама возле забора военной базы. Из компании выдвинулся один воин с прекрасной немецкой штурмовой винтовкой G-36 на ремне через плечо, приветственно протянул руку:
        - Я Костюк. Будем знакомы, наемник. Ну как, покрошим супостатов?
        - Покрошим, покрошим, - Шрам не очень-то разделял оптимизм фримана, но придираться к словам не стал, - У вояк, паразитов таких, на вышке снайпер сидит, я в бинокль видел. Что делать будем? Просто так, сходу, хрен прорвешься. Не мы одни такие умные были.
        - Сейчас подумаем, - с серьезным видом ответил Костюк.

«Будем надеяться, - подумал Шрам, - что в ближайшее время я с «Долгом» не пересекусь и вообще, если жив останусь, надо будем поменьше с этими максималистами общаться. На Агропром к ним не заглядывать, а уж подавно Петренко, Крылову и Воронину на глаза не попадаться. Шутка ли - «Свободе» помогаю место для новой базы отбить? Да за эти дела меня враз к стенке поставят, даже наплюют на то, что свободный, по сути, бродяга, с кем хочу, с тем и контачу. Шпиона во мне увидят или врагом народа объявят - с них станется!»
        - Есть одна мысль… - звучным басом сказал один из свободовцев, но не договорил.
        Сначала громко и хлестко ударил выстрел снайперской винтовки с наблюдательной вышки, а потом почти сразу же взревела сирена тревоги. Из-за забора, оттуда, где находилась база военных, раздались автоматные очереди, причем стреляло не одно оружие, а как минимум пять-шесть сразу. Выстрелы перемежались с человеческими воплями, полными ужаса. Глухо бухнул взрыв, судя по всему, гранаты, выпущенной из подствольника. Несколько раз щелкнула снайперка, но затихла.
        От следующего выстрела, взрыва и грохота дрогнула земля, а с деревьев, обильно росших вокруг, поднялись и испуганно заметались стаи ворон, оглашая окрестности воплями. Ничего не понимавшие, замершие от удивления Шрам и бойцы «Свободы» изумленно переглянулись.
        - Из танка палят, - сделал вывод Костюк. - Но по кому? Дьявол…
        - Не поминай имя антихриста, - строго ответил обладатель баса и широко перекрестился.
        - Иди ты, Отец Диодор, со своими проповедями, - отмахнулся командир.
        А вакханалия за забором продолжалась. Бешеная стрельба, крики, рев сирены, несколько взрывов, что-то с металлическим лязгом обрушилось. Снова бухнуло танковое орудие, но снаряд раскаленной чертой пронесся по дуге над забором и взорвался далеко за холмами, взметнув вверх целый фонтан земли и огня. У военных творилось нечто умопомрачительное, им явно приходилось несладко. На них кто-то напал. Но кто???
        Внезапно раздался звук, от которого у всех, слышавших его, разом застыла в жилах вмиг оледеневшая кровь. Этот крик, точнее, вопль не мог принадлежать ни одному из живых существ: смесь глубокого, какого-то гортанного мяукающего кваканья, шипения, свиста и рыка. Костюк от испуга аж присел, лицо его побледнело, как снег.
        - Господи боже, да что там такое творится?
        Естественно, никто ему не ответил. А стрельба становилась все тише, пока вовсе не утихомирилась. Вопли, продолжавшие звучать, обрывались один за другим.
        - Смотрите! - вдруг воскликнул один из свободовцев, вытянув руку и указывая на дорогу, ведущую к КПП бывшей военной базы. Бойцы клана и Шрам проворно залегли в высокой траве, так, чтобы их, стоящих на пригорке, нельзя было заметить с пролегавшей внизу дороги.
        По ней стремглав, очертя голову прочь от базы бежали двое военных. То один, то другой на бегу периодически оборачивались, неприцельно стреляли куда-то назад и мчались снова. В их движениях сквозил животный, убивающий все человеческое ужас, подстегивавший единственное желание, еще оставшееся в головах: бежать. Убегать, что есть сил от того, что преследовало их.
        А потом из ворот базы выпорхнуло - иначе это и не назвать - то, что учинило разгром на охраняемой десятком до зубов вооруженных военных базе. Шрам, едва только завидел это тут же пожалел, что не облегчил накануне свои человеческие надобности, его мочевой пузырь помимо воли вдруг стал очень тесным и туго надутым. Наверное, то же самое ощутили его новые товарищи…
        За двумя солдатами гналось то самое жуткое, неведомое существо, напоминавшее больше мелькавшую в пространстве черную вспышку, чем нечто живое и материальное. Перемещения твари не мог отследить ни один людской глаз, она будто бы переливалась, стелилась по асфальту дороги, то приникая к нему, буквально растекаясь, то взвивалась гигантским прыжком. Гравитация, инерция и прочие законы физики не имели власти над чудовищем.
        - Химера! - прошептал срывающимся голосом Отец Диодор, - Дочь Сатаны!
        Скорее всего, даже явно атеистично настроенный Костюк с ним согласился бы в этот момент.
        А черная нежить тем временем настигла удиравших военных. Казалось, она даже не обратила внимания на выстрелы фактически в упор. Одно неуловимое движение лапы, похожей на брызгу чернил - и тело одного из солдат буквально распалось пополам. Во все стороны разлетелись капли и струи крови, дикий вой убиваемого человека резанул уши. Располовиненный труп рухнул наземь. Хорошая, надежная бронезащита даже не притормозила удар когтей.
        Второй же солдат выпалил в химеру из подствольного гранатомета. Черная тварь на миг исчезла в вихре огня, тогда она издала то самое квакающее, сипящее мяуканье, но нельзя сказать, что взрыв нанес ей какие-то увечья, зато самого военного волной отшвырнуло назад, подобно тряпичной кукле. Химера, отряхнувшись, как чудовищная кошка, подошла к обезумевшему от ужаса человеку, распластанному на земле, постояла над ним какое-то время, точно любуясь его агонией, а потом наклонила голову и одним движением челюстей откусила ему голову. Даже до пригорка, где залегли свободовцы и Шрам, донесся сухой клацающий звук, с которым сомкнулся живой капкан…
        Тварь не стала пожирать убитых ею людей. Она даже не обратила особого внимания на истерзанные трупы, словно тут же забыла о них. Химера замерла на минуту, давая возможность полюбоваться своим совершенством биологической машины для убийства, а потом также невесомо, по-змеиному утекла, удалилась куда-то за холмы. Минут пять спустя ее антрацитово-черный силуэт мелькнул уже у окраины Рыжего Леса и растворился в нем.
        Повисла гробовая тишина, которая вдруг прервалась сдавленным рыданием. Это один из боевиков «Свободы», совсем молодой парень горько плакал, уткнув лицо в ладони. Отец Диодор ласково похлопал его по содрогавшимся плечам, как бы успокаивая, но парень сдавленно, сквозь душившие его слезы проговорил:
        - Ну видите, видите теперь сами? Я вам говорил, рассказывал, а вы мне не верили!..
        Костюк, закусив губу, ударил кулаком по земле и яростным шепотом прорычал:
        - Чижик, мать твою налево через колено в задницу! Прекрати истерику сейчас же!
        - Я вам рассказывал, что видел эту хрень, - уже более внятно сказал молодой свободовец, - А вы надо мной все ржали, не верили, даже Дядька Яр посоветовал меньше дури курить. Убедились теперь? Она же одна больше десятка военных в салат покрошила!
        - Я видел похожих на нее чудовищ, - вдруг совершенно спокойным голосом промолвил еще один боец, мужик лет пятидесяти с длинными вислыми усами, наверное, за них же прозванный Казаком, - Когда еще был вольным ходоком. Только те не двигались так быстро, но у них имелось две головы, только вторая какая-то недоразвитая, сбоку от шеи. И цвет не совсем черный, а темно-коричневый. Наверное, сейчас мы видели их мать, прародителя, что ли. Отец Диодор верно сказал - химера, другого названия ей не придумать, только мы их тогда Багирами называли…
        - Ладно химера она или еще что-то - пес с ней, - подытожил Костюк, поднимаясь с земли. - Пошли, поглядим, что она там с вояками учинила. Да место новое обживать уже пора!
        - Ты сдурел? - чуть не завопил еще током не вытерший слезы с лица Чижик, - Какая, нахрен, база? Чтобы она снова пришла и уже нас всех порвала? Идите вы все знаете куда?
        Костюк только отмахнулся от пока не отошедшего от шока мальчишки и пошел вниз по склону пригорка к воротам военных складов. За ним двинулись остальные.
        К двухэтажному зданию, где когда-то размещалось командование воинской части, расквартированной для охраны складов, вел длинный мост-виадук, а потом обыкновенная хорошо заасфальтированная дорога. Спецназ, планировавший устроить здесь базу, поселился именно тут, недалеко от добротной наблюдательной вышки, где торчала заметная антенна радиопередатчика. Возле здания с свежеобваленной угловой частью замер танк, из его пушки до сих пор поднимался легкий дымок. Видимо, военные, стремясь во что бы то ни стало достать химеру, засадили из орудия прямо в строение. Но, разумеется, не попали, только наделав бесполезных разрушений.
        Везде лежали трупы. Вид их после тесного знакомства с когтями и клыками чудовища был, конечно, ужасен. Выпущенные кишки, оторванные руки и ноги, кровавое месиво, лужами растекшееся на земле и бетоне. Чижик уже неудержимо блевал, согнувшись в три погибели и уцепившись за броню танка. Из люка механика-водителя свисали жуткого вида лохмотья, в которые превратилась верхняя часть человеческого тела от удара лапы химеры. На земле валялся шлем, в нем, как в импровизированной кастрюле
        - часть черепа и мозги.
        Силища у твари была неимоверная. Казак, все также спокойный и невозмутимый, подошел к стене здания, где прямо по штукатурке и кирпичу пролегли четыре громадные борозды глубиной в сантиметр и молча провел по ним пальцем. Чтобы так легко крошить человеческие кости, рвать в клочья бронежилеты, царапать камень, когти химеры должны были быть минимум из замечательной инструментальной стали, подобно токарным резцам…
        - Вы священник? - спросил Шрам у Отца Диодора, печально смотревшего на картину кровавого побоища, учиненного чудовищем. Губы свободовца шевелились, читая заупокойную молитву.
        - Был, - немного погодя ответил воин, - В миру меня звали Федором. Потом принял постриг, со временем стал иереем церкви в Харькове. Настала пора - и сменил рясу на доспехи воина.
        Бронекостюм «Омега» смотрелся на могучем и дородном теле бывшего священника внушительно, но Диодору очень не хватало густой окладистой бороды. Впрочем, скорее всего, она когда-то была, о чем свидетельствовал более светлый цвет кожи на подбородке и над верхней губой, чем у остального обветренного и загорелого лица.
        - А ты что тут делаешь, чадо заблудшее? - тихо спросил Отец Диодор у наемника.
        Шрам немного подумал и вкратце выложил бывшему иерею всю свою историю. Он сам не понимал, зачем он это сделал - наверное, в бывшем священнике было нечто могучее, почти властное, заставлявшее человеческие души открываться подобно книге. Наверное, пожелай он - и его глаза увидели бы все сами, без слов и вопросов. Перед ним, как перед Богом, все оказывались в итоге равны, не делая попытки оправдаться или солгать, прикрывая грехи нечистой совести витиеватыми словами глупой, никчемной полемики.
        Отец Диодор слушал, не перебивая, веря от времени касаясь груди широкой ладонью, разглаживая несуществующую бороду. Шрам даже не заметил, как вокруг собрались остальные свободовцы, внимательно и даже как-то благоговейно слушая незамысловатый рассказ - исповедь.
        Когда Шрам закончил, воцарилась мертвая тишина. Замер даже постоянно хлюпающий носом Чижик. Ничего не сказал даже не стеснявшийся в выражениях Костюк. Все глядели то на наемника, то на задумчивого, грустно улыбавшегося Отца Диодора. Батюшка еще раз по привычке погладил несуществующую бороду, хмыкнул, а после медленно проговорил:
        - Зона не оставила тебе выбора, ты всего лишь игрушка у нее в руках. Я не знаю и не могу знать твоей судьбы, но могу точно сказать одно: ты идешь прямиком в ад, но иного пути у тебя нет. Вернуться оттуда живым очень мало возможностей, не только от тебя зависит, какой будет та дорога, однако душа твоя в руках божиих, спаси хоть ее, если не сможешь спасти тело. Я понял для себя, что Зона - это наше чистилище, а там, куда идете вы - преисподняя, логово самого дьявола. Победить его не сможете ни вы, ни еще кто-либо другой. Все, что я смогу для тебя сделать - это только молиться о спасении ваших душ. Иди с миром, грешный сын мой, и ничего не бойся, так как обычная людская доля уже не властна над тобой. Не лей зря людскую кровь, даже если перед тобой встанут враги, будь милосерден, насколько сможешь. Скоро, в конце этой дороги будет решено все. Либо ты вернешься, очищенный, как из огненной купели, либо обретешь свой ад…
        Эти последние слова Отца Диодора запали в душу наемника, как будто выжженные каленым железом, и он все повторял и повторял их, пока поднимался по ступеням вышки до площадки, где был установлен передатчик:

«Обретение ада… Обретение ада… Обретение ада…»
        Бандиты, засевшие на другом берегу реки за поднятым мостом, понятное дело, не могли не заметить появившийся отряд боевиков «Чистого неба» и не забеспокоиться по этому поводу, причем вполне обоснованно. Про группировку воинствующих ученых в Зоне вообще знали мало, а еще меньше было тех, кто мог похвастаться личным знакомством с ними. Неизвестное всегда страшит больше, чем явная, пусть даже большая опасность. Вот и бандиты ощутимо занервничали, полагая, что скоро могут заслуженно получить по шее за самозахват нейтральной территории.
        А если бы еще они знали о приближавшемся с тылов отряде Лешего и его наемников, освобожденных Шрамом из пространственного пузыря - аномалии, то струхнули бы не на шутку. Но главный козырь всей операции - Лешего - Лебедев держал на кульминационный момент битвы. Пока мост поднят, бандитам опасаться нечего: чудовищный радиационный фон реки и крутой, обрывистый берег, столь неудобный для штурма, обеспечивают им надежный заслон. Уголовники при всей их наглости и неимоверной жестокости хорошими стратегами никогда не являлись, а все их операции по грабежу и захвату (чего же еще от них ждать?) отличались однотипностью и примитивностью.

«Стояние на Угре-реке» не могло продолжаться долго по чисто техническим причинам: с севера, там, где скрывалась за горизонтом мрачная громада ЧАЭС периодически доносился сухой, трещащий звук грома, посверкивало зарево, это предвещало недалекий Выброс, причем серьезной мощности. Лебедев понимал, что если он и его отряд желают достичь цели, то следует торопиться. У них в запасе максимум день, а то и меньше.
        Поэтому, как только к КПП у моста вышел из чащобы Леса Шрам, предводитель «Чистого неба» связался по рации с Лешим, получил подтверждение о прибытии условным сигналом, дал команду на начало обстрела. В задачу боевиков входило оттянуть все внимание уголовников на себя, чтобы дать наемникам возможность внезапно напасть на врага с тыла, пробиться к мосту и опустить его. После этого проход в Лиманск был обеспечен.
        Загрохотали автоматы, все бойцы «Чистого неба» заняли заранее примеченные укрытия. Бандиты же такими «мелочами» заранее не озаботились, стояли, как на параде, в тупой наивности уверенные в численном и стратегическом превосходстве, вот теперь жестоко за это платили собственными жизнями. После первого же залпа минимум трое уголовников были убиты, а один, раненый, не удержался на обрыве, скатился вниз, в медленно несущую свои мертвые воды реку. Кое-кто видел, как бандит сумасшедшее взревел, окунувшись в воду, потом завыл, забился, пытаясь вылезти на берег, но буквально через минуту затих, обмяк и его тело не спеша поплыло вниз по течению, раскинув руки.
        Шрам забрался на второй этаж здания поста, укрылся за полуобвалившимся парапетом балкона, где удобно устроил ствол автомата на импровизированном бруствере. В патронах у него теперь не было недостатка: химера, растерзав военных, тем самым щедро одарила любого желающего оружием и боеприпасами. Жаль только, что все бронекостюмы оказались безнадежно испорчены, продраны, уляпаны кровью. Однако
«Свобода» все же нашла, чем поживиться.
        Так как спецназ использовал преимущественно «Грозы» и «Валы», то наемник не скупясь пополнил запас патронов (правда, обычных, не разрывных), а также завладел СВУ «Буллпап», принадлежавшей убитому снайперу на вышке. При походе через Лиманск эта винтовка могла сослужить очень хорошую службу, а по сравнению со знаменитой СВД она была гораздо компактнее и легче, что также имело теперь важное значение.
        Свой «Вал», уже порядком потрепанный в передрягах и начавший порядком фонить - металл ведь очень легко «набирает» излучение - Шрам заменил на «Грозу», не менее смертоносную, да вдобавок оснащенную подствольным гранатометом под стандартный заряд ВОГ-25. Покойный хозяин «штурмового комплекса», как принято было именовать
«Грозу», неплохо следил за оружием, снабдил ее оптическим прицелом и наемник мысленно поблагодарил его за такое наследство, пожелав душе спецназовца вечного упокоения.
        Вдобавок еще и свободовцы выручили - поделились тремя десятками патронов для СВУ, а потом показали, как можно выйти к КПП у моста относительно безопасной дорогой, минуя страшную глухомань Леса, чем Шрам немедленно воспользовался. Путь был не самый короткий, зато вправду практически безопасный, не считая натыканных там и сям гравитационных и энергетических ловушек. Но тварей не попадалось - на том спасибо.
        Шраму отсутствие задержек было очень кстати, так как он спешил: Лебедев попросил его поторапливаться, пока бандиты не сообразили, что им готовится ловушка. Впрочем, наемник, никогда не считавший уголовников специалистами мыслительного процесса, особо не тревожился.
        Ой, как это бывает опасно - недооценить противника! «Чистое небо» уже минут через десять после начала перестрелки имели возможность убедиться в этом на собственном печальном примере. В воздухе что-то противно завыло, загудело, а недалеко от поста грянул мощный взрыв. Во все стороны прожужжал разъяренный рой осколков. Никого не задело только по счастливой случайности, однако Лебедев, лично принимавший участие в бою, заорал надтреснутым от неожиданности и испуга голосом:
        - Миномет!!! Мужики, прячьтесь, у этих сволочей есть миномет!
        Он оказался прав. Неизвестно как и где, но бандиты сумели добыть это весьма грозное оружие, установить его в укрытии за обвалившейся кирпичной стеной - остатками какого-то строения - разобраться в его использовании и деятельно начать обстрел. Боевиков Лебедева спасал только лишь тот факт, что использовать все убийственные возможности стрельбы навесом уголовники не смогли в силу недостатка опыта и знаний элементарной тригонометрии. Иначе штурм моста закончился бы, так и не начавшись. Мины свистели, рвались по всей территории, даже за забором Рыжего Леса с интервалом в три-четыре минуты.
        Кого-то из боевиков все же зацепило осколком, но ранение не было очень уж тяжелым. Потом обстрел прекратился, не исключено, что мины начали заканчиваться и бандиты вспомнили про экономию. Но даже без того ранее весьма мирный для Зоны пейзаж теперь напоминал лунную поверхность, изрытую кратерами, или поле сражения. Всюду зияли воронки, в воздухе плыл сизый дым, вяло горел перевернутый старый грузовик.
        Возня бандитов усилилась, это натолкнуло на мысли о том, что орудийный расчет затребовал новых мин, которые готовились уже подносить. Шрам, заметив суету на том берегу, внимательно проследил за бандитами и, как только показались двое, волокущие тяжелый ящик, открыл огонь.
        Точность у «Грозы» была не ахти, зато отдача не отбивала плечо, как у «калаша», потому наемник бил очередями по два-три патрона. Бандиты, потеряв одного убитым, бросили ящик поспешно ретировавшись за прикрытие стены, к замолчавшему миномету. Тем временем один из бойцов «Чистого неба» умудрился забраться на крышу поста, снизу ему подали РПГ. Воин, поднявшись на одно колено, быстро прицелился и выстрелил.
        В стену он, правда, так и не попал, граната разорвалась перед ней, но ударной волны вполне хватило, чтобы довершить начатое временем дело, обрушить кладку прямо на миномет и его обслугу. Истошные вопли, крики и мат покалеченных, придавленных камнями бандитов долетели даже до противоположного берега. Вдобавок взрыв зацепил и брошенный уголовниками впопыхах ящик с минами, он красиво отлетел, шмякнулся наземь, но не взорвался. Однако прятавшиеся за криво торчащей из земли бетонной плитой двое врагов, увидев летящий к ним «подарочек» мгновенно сообразили последствия возможного взрыва и ангелами выпорхнули из-за укрытия. Сразу же угодив под пули не дремавших боевиков Лебедева.
        В этот момент Шрам, обозревавший в прицел ситуацию на том берегу заметил, как на железнодорожной насыпи замаячили силуэты людей. Трое… Пятеро… Восемь… Приглядевшись, бродяга рассмотрел знакомые уже сине-серые комбинезоны и бронежилеты. Это подбирался отряд Лешего. Это было как нельзя более кстати, пока бандиты током не очухались от потери своего главного козыря в защите берега.
        - Шрам, это Лебедев! - прозвучало по связи. - Ты занял очень удобную позицию, у тебя есть снайперка. Прикрой бойца Лешего, когда он пойдет к пульту управления мостом, чтобы бандиты не убили его. Приготовься!
        - Всегда готов, - по-пионерски буркнул Шрам и подхватил с пола лежащую рядом винтовку.
        Уголовники заметались ошпаренными крысами, когда на них обрушился плотный огонь из восьми стволов забравшегося к ним в тыл отряда, однако похвально быстро организовали оборону, а когда один из наемников, пригибаясь, побежал к металлической будке, где находился пульт, попытались обстрелять его. «Ага, прыткие какие!» - ехидно подумал Шрам, поймал в прицел толстомордого бандита, поливавшего мост очередями из автомата, выстрелил. Голова врага разлетелась переспевшим арбузом. С другого берега снова послышались истошные вопли.
        Мост, лязгнув и протяжно заскрипев, начал медленно опускаться. Ржавые блоки натужено выли, принимая вес стальной конструкции, в реку сыпалась труха, столбы опор тряслись мелкой дрожью. Бандиты, понимая, куда идет дело, осатанели окончательно, забыв вообще про всяческую осторожность, поперли всей толпой вперед, полосуя тонкий металл кабинки из автоматов. Шрам видел со своей позиции, как наемник внутри лег на пол, скорчившись в три погибели, но руку с рычага управления так и не убирал.
        Запала боевого духа у уголовников надолго не хватило, потеряв десяток человек убитыми, они откатились на исходные позиции, а вскоре, сообразив тщетность своих усилий, вовсе пустились наутек. Самое время - мост, тяжко прогрохотав по пандусу, опустился. Клацнули автоматические замки, и боевики «Чистого неба» рванулись на другой берег. Но стрелять там уже было не в кого - спасаясь от заслуженной расправы, бандиты бросили свой лагерь и удрали восвояси.
        Шрам, уже готовясь покинуть свою позицию, глянув в прицел на кабинку пульта, удивился: наемник, опустивший мост, все еще лежал на полу, вцепившись рукой в рычаг контроллера. Почему он не встает, ведь все закончилось? И только потом бродяга разглядел, как из-под неподвижного тела бойца вытекает по рифленому металлу пола темная лужа. По душе легонько продрало невольным страхом и восхищением: наемник, смертельно раненый пулями бандитов, успел схватиться за рычаг и только потом рухнул вниз, явно понимая, что весом своего тела обеспечит работу механизму, выполнит задание, даже уже погибнув. Такой отчаянный героизм не мог не восхищать…
        Когда «Чистое небо» и отряд Лешего встретились на другом берегу, Лебедев, сняв шлем, расправил свои моржовьи усы, протянул руку командиру наемников:
        - Спасибо тебе! Если бы не твои парни, нам бы тяжко пришлось без моста.
        - Шрама благодари, - ответил Леший, принимая благодарность, - Если бы не он, мы бы в том пузыре так и сдохли, как собаки.
        - Ваш человек погиб. Примите соболезнования, - склонил лысую голову Лебедев.
        - Бармалея жалко, конечно, но он задание выполнил, и мы похороним его с честью. А это тебе, коллега. Держи на память! - и Леший протянул Шраму небольшой сверток.
        В куске прорезиненной ткани оказался предмет величиной в кулак взрослого мужчины, упруго-мягкий на ощупь и состоявший, как казалось, из плотного поролона светло-желтого цвета. Это был «пузырь», редкий и ценный артефакт, обладавший уникальным свойством нейтрализовывать даже весьма сильное радиоактивное облучение, никак при этом не ухудшая своих свойств. Стоило ему попасть в радиоактивное место, как он начинал пульсировать, выделяя с хлопками тончайшую светлую пыль, защищавшую владельца артефакта от радиации. «Пузырь» стоил серьезных денег, но своими качествами он оправдывал любую цену.
        Шрам искренне поблагодарил за замечательный подарок и спрятал артефакт в нагрудный карман «Севы». «Пузырь» был замечателен еще и тем, что, в отличие от прочих
«даров» Зоны не имел замеченных, выявленных учеными негативных свойств, и его можно было спокойно носить хоть подвесив на веревочке на шею.
        Отряд Лешего, попрощался с Лебедевым, после чего, забрав труп Бармалея, ушел на другой берег по опущенному мосту, а боевики «Чистого неба» собрались вокруг своего командира у туннеля, проходившего под железнодорожной насыпью. С другой стороны через полукруглое отверстие был уже виден город, а у дороги торчал сине-белый указатель с надписью «Лиманск».
        - Пойдем двумя группами, - сказал Лебедев. - В первой будут Шрам, Динамит, Леха и Влад. Остальные пойдут следом, в случае чего поможем огнем. В первой половине города засели недобитые бандиты, во второй - какие-то неизвестные, но опасные боевики, я про них уже много слышал. Похоже, в Зоне есть еще какая-то группировка, законспирированная почище нашей, теперь нам выпадает шанс познакомиться с нею поближе…
        Лебедев знал о таинственной секте Стражей Зоны - недаром он пристально следил за всеми новостями и циркулирующей среди бродяг информацией. Возле самой ЧАЭС устроилась и давно уже усиленно развивалась секретная, очень серьезная военизированная группировка. Себя эти люди именовали «Монолитом», одноименно с прозвищем легендарного Исполнителя Желаний, скрытого в дышащем радиоактивным злом Саркофаге. У монолитовцев были свои могущественные покровители, снабжавшие своих бойцов деньгами, оружием, снаряжением и много чем еще.
        Стражи Зоны оберегали подступы к ЧАЭС, уничтожая всех, кто пытался пробраться туда, начиная от дерзких бродяг-одиночек, заканчивая военными экспедициями, вооруженными до зубов и оснащенными по последнему слову техники. На контакты с другими группировками «Монолит» не шел, никаких сведений о себе не распространял, о планах никому не докладывал.
        Именно основатели этой грозной группировки похитили в свое время установку-генератор пси-излучения «Пульс» и всю имевшуюся документацию на нее. Широко используя шпионаж, подкуп, подставных лиц и наемников, не ведающих, что именно они делают, монолитовцы сумели добиться почти идеальной скрытности операции. Именно они сумели разобраться в принципе работы установки, дополнительно усовершенствовали ее, многократно увеличили мощность, подключили к армейской РЛС
«Радуга» на окраине Рыжего Леса и тем самым создали мощный пси-купол на подступах к Припяти, сделав ЧАЭС фактически недосягаемой.
        Именно они постепенно сманивали или попросту похищали перспективных ученых вроде того же Геннадия Петровича Комарова, давая им возможность реализовывать свой пытливый разум на благо общего дела, заботясь тем самым не только о «накачке мускулов», но и о «мозгах». «Монолит» прознал о разработке индукционно-импульсного оружия, именуемого пушкой Гаусса. Стражи Зоны поставили себе целью во что бы то ни стало заполучить его в свои руки, и оказались на верном пути. Скоро вся Зона содрогнется в ужасе, когда монолитовцы вооружатся этим почти абсолютным стрелковым оружием, продемонстрируют его действие.
        Исполнитель Желаний должен был остаться неприкосновенным - а в этом имелась своя железная, непогрешимая логика. Монолитовцы жестокими расправами над самоуверенными соискателями воплощения своих чаяний создали себе грозную, мрачную славу, к которой сами же стремились, чтобы заставить задуматься прочих авантюристов.
        Пройдет время - и сталкеры, не в силах доподлинно разгадать истинную тайну возникновения вражеской сепаратистской группировки, объявят «Монолит» религиозной сектой, буквально молящейся на фетиш Исполнителя Желаний, за что еще сильнее возненавидят Стражей Зоны. Человек всегда боится того, чего не может осознать, но это манит его все сильнее, а в Рыжий Лес потянутся безумные авантюристы, мечтатели, жаждущие дорваться до тайн «Монолита» или вступить в него. Но тупым фанатикам не было места в их рядах. Случайных же романтиков постигала печальная участь смертников.
        Разумеется, «Монолит» посредством соглядатаев, информационной разведки, радиоперехвата и компьютерного мониторинга был в курсе почти всех событий в Зоне, а также аккумулирования слухов о самих себе. Но стражи Зоны даже не думали мешать домыслам. Напротив, еще и сами намеренно подлили масла в огонь, умело пустив слух о том, что все боевики группировки просто зомбированные пси-излучением люди, марионетки в руках всемогущих Хозяев Зоны, и не более того.
        Профессионально запущенная дезинформация с одной стороны окончательно уверила всех обитателей Зоны в невозможности выйти на человеческий контакт с монолитовцами (в самом деле, что взять с сумасшедших религиозных фанатиков, придумавших себе воплощение бога, тем паче, если им еще мозги промыли). С другой - упрочили свою кровавую славу этаких церберов границ Саркофага, куда вход заказан любому из людей.
        Лиманск замер в мертвой тишине, угрюмо глядя на пришедших тревожить его сон людей темными, лишенными стекол дырами окон и чердаков, нависая над головами стенами с кое-где облупившейся краской, осыпавшейся штукатуркой, и вид его напоминал лицо почти разложившегося трупа с жалкими остатками высохшей плоти на оголившемся черепе.
        Но все же люди здесь были, причем регулярно, не слишком заботясь при этом о соблюдении конспирации. Ветер, гулявший по пустынным улицам городка, со звоном катал пустые бутылки, консервные банки, носил окурки, смятые, раскисшие от дождей сигаретные пачки, обрывки бумаги и вакуумной упаковки от армейских сухпайков. Однажды Шраму на глаза попалось даже совсем свежее кострище. Недогоревшие, наспех потушенные куски дерева еще источали тонкий дымок. Наемник показал боевикам
«Чистого неба» на бывший костер и предостерегающе поднял руку.
        Две фигуры, мелькнувшие возле одного из домов, могли бы быть незамеченными, если бы одну из них не выдал блик на металле оружия. Шрам молниеносно вскинул «Грозу» и дал короткую очередь. Одна из фигур вскрикнула, свалилась наземь, второй же человек испуганно задрал руки вверх, явно не желая той же участи. По виду это были типичные бандиты. При ближнем рассмотрении подозрения только подтвердились, а у корчащегося на мостовой раненого в вещмешке обнаружились противопехотные мины, гранаты и проволока для растяжек.
        После короткого импровизированного допроса выяснилось, что уголовникам уже стало известно о восстановлении моста между берегами и прорыве отряда чужаков в город, потому бандиты спешно готовились продолжать отстаивать свои владения. Для этого они заминировали главную улицу и проходы между домов, в надежде помешать продвижению врагов дальше.
        Выяснив интересующую информацию, бандитов быстро отправили к праотцам на суд и, посовещавшись, пошли дальше. Тем более что допрашиваемый уголовник, в надежде выторговать себе жизнь, даже рассказал об оставленном для себя проходе между минами и растяжками с осколочными гранатами. Впрочем, саперы из налетчиков все равно оказались никудышные, ведь они не сумели соблюсти даже элементарные правила маскировки места минирования, а растяжки внимательный, осторожный человек и так обошел бы без всякого труда.
        В окнах домов вдруг замаячили темные силуэты, но Шрам и чистонебовцы слаженно открыли огонь. Из одного окна, ломая сгнившую раму, безвольно вывалился и шмякнулся о мостовую труп бандита, другой покойник просто вывесился наружу, а в комнате шарахнул тугой взрыв, буквально вышвырнувший тело наружу, отчего оно пролетело по воздуху несколько метров, запутавшись раскинутыми ногами и руками в кустах. Очевидно, бандит решил швырнуть гранату, но пули убили его раньше, чем он метнул ее, но чека уже была выдернута, и граната взорвалась рядом с ее бывшим хозяином, когда выпала из обмякшей руки.
        Скорее всего, в домах были еще враги, но, устрашенные примером своих погибших товарищей, нападать не рискнули. Из окна, где произошел взрыв, медленно клубился дым. Где-то в пустой квартире одиноко и страшно голосил раненый, но никто не решался помочь ему или просто добить.
        А вот дальше дело пошло гораздо хуже…
        Перестрелка началась, когда четверо разведчиков уже приготовились завернуть за угол прилегающей улицы, ориентируясь по плану-схеме города. Кто в кого палил - пока оставалось тайной, но бой там явно шел жестокий. Шрам готов был поклясться, что среди тарахтения «гадюк» и баханья «калашей» слышался знакомый, лязгающе грозный «голос» пулемета. Если кто-то там орудует «Печенегом» - то это уже серьезно.
        Картина вырисовывалась малоприглядная. Один из угловых домов бандиты, видимо, уже в самом конце зоны своих владений оборудовали под импровизированный блокпост, навалив поперек улицы обломков мебели, автомобильные покрышки, выломанные кувалдой куски сцементированной кирпичной кладки, бочки и прочий хлам в качестве укреплений. Окна в доме грубо, но надежно забили досками и железными листами, а один из балконов превратили в пулеметную точку. Оттуда, как прекрасно было видно сбоку из-за угла, торчала плюющаяся огненными язычками воронка пламегасителя пулемета. Помимо балкона, в окнах оставили дырки-бойницы, из них также велась стрельба. С другого конца улицы весьма энергично отвечали, только пока было неясно, кто именно.
        Засевшие в доме бандиты не ожидали атаки с фланга, может быть, они даже вовсе не знали о прорыве в город отрядов «Чистого неба», так как плотно завязли в этом бою. Во всяком случае, вход в дом сбоку никто не охранял, и Шрам, влетев туда, без помех изрешетил из «Грозы» двоих бандитов, спешно набивавших патронами пулеметные ленты. Трое союзных боевиков тем временем промчались вверх по лестнице и на втором этаже послышалась стрельба, вопли, стук падавших тел. Не прошло трех минут, как дом был захвачен.
        Однако те, кто вел огонь с другого конца улицы не знали о схватке внутри здания и, воспользовавшись перерывом в бою, пошли вперед, очень умело и грамотно прячась и маневрируя. Шрам из бойницы видел только стремительно мелькавшие фигуры. Нападавшие не стреляли, не орали, просто молча, неудержимо наседали. В этом было что-то зловещее.
        - Шрам, помогай огнем! - закричал сверху Влад, что-то с грохотом двигая. - Динамит встал за пулемет, начинаем вместе с ним.
        Почти сразу же загрохотал «печенег». Динамит стрелял прицельно, без лихого задора, не пережигая попусту патроны, и результат тут же сказался: трое фигур в светло-серых с коричневыми камуфляжными пятнами комбинезонах уже лежали на мостовой, один корчился в предсмертных судорогах. Шрам мимоходом подумал о странной раскраске их одежды. Такая совсем не годится для маскировки в лесу или поле. Но зато отлично подходит… для ведения боев в поселениях! Там, где много камня, бетона, кирпича. А раз так, то…

«Монолит». От этого слова сразу же стало как-то не по себе. Конечно же, наемник слышал, и не раз про этих жестоких, неудержимых фанатиков - сектантов, засевших в самом центре Зоны и устроивших где-то там, в мертвой Припяти свою цитадель. Бродяг спасало лишь то, что монолитовцы никак не шли на контакт с прочими обитателями Проклятых Земель, а только охраняли подступы к ЧАЭС. Как раз то, куда, собственно, шли люди Лебедева. Сам лично Шрам с ними доселе не встречался, но вот теперь судьба явно спешила исправить эту оплошность. Даже если все слухи и байки, циркулирующие о «Монолите» по Зоне «поделить на дюжину» и по примеру Сократа
«просеять через три сита», то все равно были поводы для серьезного беспокойства.
        Но ведь Стрелок каким-то образом же прошел через все кордоны и патрули врага! Значит, то, что смог один, сумеет и второй - было бы желание. Трудность была в том, что дерзкий бродяга намеренно действовал в одиночку, а Лебедев вел за собой пару десятков боевиков, а это значило уже не скрытное перемещение, а настоящую мини-войну. «Монолит» был серьезным противником, но ведь и у Лебедева тоже был какой-то план, не наобум же он сюда полез!
        Потеряв троих, монолитовцы снова притормозили движение, засели на середине улицы, скупо отвечая огнем. Плохо, так как позиционная война Шраму и его товарищам невыгодна: они здесь на чужой территории, город знают плохо, только по карте, а если «Монолит» подтянет подкрепление, то придется худо. Вдруг у них там артиллерия в запасе имеется? А уж гранатометы есть наверняка!
        Снова заговорил «печенег», но секундой позже Шрам увидел, что дело уже пахнет жареным, причем в самом прямом смысле слова. Вдоль стены дома, укрываясь за деревьями и выступами зданий, к укрепленной точке бежал один из врагов. Пули Динамита лишь бессильно впивались в дерево и камень, не задевая ловкого и очень быстрого противника. Вот монолитовец достиг перевернутого мусорного бака, укрылся за ним, а потом высунулся сбоку, вскидывая на плечо какую-то короткую толстую трубу. Мать твою, да это же огнемет, РПО «Шмель». Опять пироманьяки резвятся! Шрам в ужасе отшатнулся назад, упав на пол. Вовремя.
        Длинная огненная струя с шипением ударила в дом, прямо в балкон, где находилась пулеметная точка. Следом за ревом и свистом пламени раздался дикий рев, в котором уже не осталось ничего человеческого - это вопил вспыхнувший горящей спичкой Динамит. Он промчался кошмарной живой кометой через весь дом и, уже не видя ничего вокруг, вывалился из окна с другой стороны, удачно свернув себе шею, не испытывая больше страшных мучений. В доме начинался пожар, густыми клубами поплыл густой едкий дым.
        Шрам взбежал наверх по лестнице, сгреб в охапку ошалелого, уже наглотавшегося дыму Леху и буквально вышвырнул его на высокое крыльцо на воздух, чтобы не задохнулся, рявкнул Владу: «Присмотри!», а сам выбил ногой доски одного из окон. Пулемет отныне уже не существовал как оружие - облитый воспламеняющей смесью, он горел факелом. Громкими щелчками рвались патроны в коробе, медленно обугливался лакированный приклад.
        Сообразив, что теперь тут делать уже нечего, Шрам сам побежал к выходу, но, запнувшись о какой-то ящик, снова растянулся на полу, снес по пути еще какой-то стеллаж. Нечто угловатое, тяжелое с грохотом отлетело в сторону, наемник инстинктивно глянул туда и моментально сцапал полезную находку. Ей оказался револьверный гранатомет РГ-6 «Бульдог», приспособленный для стрельбы зарядами для подствольника. Тут же стоял и ящик с гранатами - бандиты неведомо где ухитрились достать серьезное оружие, когда готовились к отражению атаки.
        Снаружи слышалась яростная перестрелка - Влад и Леха отбивались от атакующих монолитовцев. Шрам заглянул в барабан, убедился, что все шесть гнезд полны, после чего поспешил на выручку. Выглядел он теперь грозно, как в американском дешевом боевике: лицо перемазано копотью, из-за плеча торчат стволы «Грозы» и СВУ, в руках ящик с гранатами, на ремне на сгибе локтя болтается массивный «Бульдог».
        Естественно, бойцам «Монолита» близкое знакомство с творением российских оружейных инженеров пришлось не по вкусу - едва Шрам, прицелившись, выпустил два заряда и они, пролетев по навесной траектории, взорвались среди атакующих, враги притормозили, а потом вовсе повернули вспять и растворились где-то в дебрях Лиманска, оставив на поле боя несколько трупов.
        Шрам же теперь сидел, привалившись спиной к стене дома, а Влад перевязывал ему голову: в спешке наемник забыл надеть шлем, шальная пуля рикошетом пробороздила по голове, содрав клок кожи и волос над левым ухом. Рана была неопасная, но обильно кровоточила, а болела вовсе немилосердно. Влад обмотал голову Шраму бинтом, и на белой повязке тут же начало медленно проступать темное пятно.
        - Жить буду, - констатировал факт наемник. - Плохо, но недолго.
        Немного отдохнув и помянув минутой молчания память доблестно погибшего на боевом посту Динамита, трое разведчиков двинулись дальше, доложив по рации Лебедеву, что путь свободен.
        - Мы послали еще одну группу разведчиков, - пояснил положение дел предводитель
«Чистого неба», - Они пошли окольными путями, но застряли возле бывшего парка, там в одном из зданий обнаружился отряд военного спецназа. Они совсем озверели и не вступают в переговоры, палят во все, что движется. Разведчики засели возле мостика через ручей, поспешите к ним на подмогу.

«Так это те самые вояки, которые ушли тогда с военных складов, - догадался Шрам, - Недалеко же они учесали! Наверное, кое-как справились с бандитами, но напоролись на отряды «Монолита» и решили засесть в круговую оборону. Интересно, сколько они там намерены ждать?»
        - Сколько их там вообще человек? - спросил он Лебедева.
        - Разведчики насчитали семь человек. Вас осталось трое, плюс пятеро боевиков наблюдают за домом. У нас будет численное превосходство, но все равно старайтесь обойтись малой кровью.
        - Это уж как получится, - ответил Шрам и отключил связь.
        Трое разведчиков осторожно крались по городу. Иногда со стороны железного моста, оставшегося далеко позади, доносились выстрелы - это основной отряд Лебедева зачищал территорию, вылавливая и добивая прятавшихся где-то в руинах бандитов, чтобы не оставлять коварного врага в тылу, не получить в самый неподходящий момент нож в спину. Один раз где-то на грани слышимости пролетел военный вертолет, рокочущее лопотание винтов заставило Шрама настороженно заозираться, но тревога оказалась, к счастью, ложной.
        В воздухе появился странный, противный запах, который с каждым шагом становился все сильнее и сильнее, он вяз в ноздрях, от него к горлу подкатывала волна тошноты. Вонь гниющих трупов, причем очень сильная, будто на скотомогильнике. Вокруг идущих людей стали появляться звенящие рои противных, жирных, зеленых мух - падальщиц, брезгливый к подобной живности Шрам поначалу отгонял их взмахами рук, но потом привык. Понял, что это бесполезно.
        Причина смрада обнаружилась довольно скоро. Трое разведчиков вышли на бывшую детскую игровую площадку, теперь заросшую кустами и немаленькими деревьями. Замусоренные тротуары были завалены сухой листвой, старыми газетами и… человеческими трупами. Мертвецов было много - по самым скромным прикидкам, не меньше трех десятков. Именно они, лежащие тут уже довольно долго, источали нестерпимую вонь разложения. Над ними роились сонмища мух, порождавших монотонно звенящее гудение.
        Шрам сначала остолбенел от подобной картины, а потом медленно пошел вперед, вглядываясь в страшно раздутые, сине-черные лица покойников с до неузнаваемости обезображенными чертами. Однако одежда мертвецов сохранила свой цвет, и по ней можно было определить, что здесь полегли полным составом отряды «Долга» и
«Свободы». Тут же лежало их оружие, тронутое свежей рыжиной ржавчины от ядовитых дождей Зоны.
        Сзади донеслись характерные звуки - это Влад отчаянно блевал, вцепившись обеими руками в ствол дерева. Леха же на побоище взирал с полным равнодушием - видимо, уже успел привыкнуть, и только морщился от трупной сладкой вони.
        - Они перебили друг друга, - сказал он, шевельнув ногой ближайшего к нему мертвеца, все еще сжимавшего в обезображенных тленом руках ТРС.
        Грудь бывшего свободовца перечеркивала строчка дыр, из которых теперь виднелась вспучившаяся пенистая жижа. Шрам прошел до конца площадки, осматривая страшное место и пытаясь понять, что именно тут случилось. Но положение тел указывало на правоту Лехи. Боевики не пытались даже занять оборону, они просто неожиданно начали стрелять друг в друга фактически в упор, наверняка. А потом, скорее всего, на стрельбу явились монолитовцы и попросту добили уцелевших, сами ничем не рискуя. Конечно, все могло оказаться и иначе, но правду реально было найти только в ПДА покойников. Шарить же в карманах гниющих трупов не хотел никто.
        Шрам остановился перед наполовину открытой решетчатой калиткой, и уже было обернулся, чтобы окликнуть Леху и Влада, как вдруг заметил замелькавшие в окнах и на крышах знакомые светло-серые пятнистые фигуры. Грянули выстрелы, но боевики
«чистого неба» были наготове и успели попрятаться за деревья: атакующих врагов выдал стук ног по шиферу и металлу крыш. Завязалась ожесточенная перестрелка. Влад крикнул наемнику, перекрывая грохот:
        - Не жди нас! Иди к нашим, к парку, помогай им! Сейчас Лебедев подойдет!
        Шрам раздумывал несколько мгновений, прежде чем повиноваться просьбе разведчика. Он не хотел бросать пусть и случайных, но все же товарищей в беде, но понимал, что Влад прав. Наемника монолитовцы каким-то чудом не заметили, а значит, у него был весомый шанс продолжить выполнение задания. Тем более, это была не засада, иначе троих разведчиков расстреляли бы сразу, не дав им столько времени. Скорее всего, это на шум перестрелки или после просьбы по рации, узнав о сражении возле укрепленного бандитского дома, туда подтягивалось подкрепление «Монолита».
        Решившись, Шрам проскользнул в калитку и затворил ее, с трудом провернув на заскрипевших шарнирах. На земле неподалеку лежал кусок стальной проволоки, бродяга поднял ее, просунул в петли для навесного замка, намертво связал их. Если будет погоня, то хоть на пару минут эта мера ее задержит. Теперь скорее, надо следовать дальше.
        Идти по Лиманску оказалось задачей не из легких. Дороги городка то и дело оказывались перегороженными непролазными завалами древней автотехники, будто какой-то великан нарочно задался целью не пустить путников дальше и накидал легковушки, грузовики и автобусы один на другой как попало, лишь бы куча вышла побольше. Надо сказать, это удалось! Шрам даже боялся себе представить, что тут творилось во времена катаклизмов рождения Зоны. Как знать, может быть, Лиманск на поверку оказывался пострашнее легендарной Припяти!
        Город стоял на холме, поэтому все дороги вели преимущественно вверх. Солнце, временами проглядывавшее из туч, ощутимо припекало, и наемник уже выбивался из сил. В бронекостюме становилось жарко, груз из трех видов оружия (не считая ножа и пистолета), а также рюкзак за спиной уже казались сделанными из свинца.
        Один раз пришлось даже сделать привал и сделать несколько глотков воды из фляги, смачивая пересохшее горло. Пот струился по лицу, прокладывая дорожки в слое пыли, гари и копоти. Рана над левым ухом снова начала кровоточить, а бинт из белого сделался грязно-серым и все время норовил съехать набекрень - Шрам уже устал его поправлять. Перебинтовываться не было времени.
        Судя по карте, скоро уже должен был встретиться тот самый парк с протекающим посередине ручьем. Лебедев где-то раскопал старую, обтрепанную по углам от частого употребления схему города с военным штампом на верхнем уголке. Сомнительно, чтобы город с тех пор перестраивался. Копия этой карты, сделанная при помощи ксерокса, хранилась теперь в памяти ПДА наемника и в распечатанном виде (на всякий случай) в кармане комбинезона. Не будь у него этого плана, он давно бы заплутал в переплетении улиц и нагромождении двух и трехэтажных домов. Впрочем, у него был даже ориентир - недостроенное многоэтажное здание на вершине холма.
        За очередным поворотом вдруг показался небольшой уютный дворик. Шрам чуть было не прошел мимо, но ему в глаза вдруг бросилось кое-что, явно не соответствующее реальности этого мертвого, застывшего, подобно высохшей мумии города.
        Человеческая фигура, одиноко сидящая на облупившейся зеленой деревянной лавочке.
        Шрам замер, потом мгновенно присел, схватившись за «Грозу», но фигура не шевелилась. Наемник поднес к лицу оптический прицел, глянул сквозь него. Черт побери… Фигура сидела к нему спиной, но оказались прекрасно видны длинные распущенные волосы, синее пальто с широким воротником, узкие плечи. Девушка??? Откуда здесь она?!
        Шрам распрямился и медленно двинулся вперед. Сидящая на лавочке не шевелилась. Когда до нее осталось с десяток шагов, наемник решился окликнуть ее, готовый, в случае опасности, изрешетить очередью хрупкую фигурку.
        - Эй, барышня! Что вы здесь…
        Он не договорил. Девушка обернулась, Шрам увидел ее лицо. Аккуратный вздернутый нос, острый подбородок, большие красивые губы… И пустые, глубокие, черные провалы глазниц с засохшими потеками крови на бледных щеках. Наемник окаменел, не в силах даже двинуться, сердце замерло в груди, волна нечеловеческого, липкого страха ледяной волной прокатилась от головы к ногам, задержавшись в области солнечного сплетения.
        Во всей этой картине было нечто, сводящее с ума нелепой дикостью увиденного: редкие лучи осеннего солнца через плотную кисею облаков, замерший, опустевший, заброшенный навсегда город-призрак, облетающие деревья и девушка с вырванными глазами, сидящая на лавочке посреди маленького дворика. Неизвестное существо улыбнулось Шраму.
        Наемник даже не услышал собственного истошного вопля, когда его нервы не выдержали, и он начал стрелять. «Гроза» выплюнула половину магазина зараз, маленькие сгустки смерти понеслись вперед, буравя воздух… Они нашли только пустоту, а потом яростно впились в каменные стены домов. Чудовищная девушка - монстр исчезла, просто растворившись в воздухе, как исчезает в кино картинка, оставшаяся в прошлом, уже пропущенном кадре.
        Шрам снял палец со спускового крючка, выпрямился во весь рост, неотрывно глядя на пустую лавочку. По растрескавшемуся асфальту под ногами прозвенели, раскатываясь, стреляные гильзы. Разум отказывался воспринимать происходящее, но глаза и вычерченная каленым металлом память говорили обратное. Наверное, так люди сходят с ума…
        Дальнейшее Шрам помнил очень туманно и расплывчато, как в полузабытом кошмарном сне. Отдельные фрагменты всплывали отрывочно, бредово, а наемник даже сам не мог точно сказать, было ли это на самом деле, или просто потрясенный мозг сам выдумал себе мини-сюжет и приписал его воспоминанию. Вот, например, прибитая ржавыми гвоздями к стене дома табличка «Улица Ленина». Сама жестянка белая, а буквы - угольно-черные, по стене, прямо по штукатурке ржавые потеки до самой земли… Или - боль в ноге, когда зацепился за какую-то торчащую из земли проволоку, не удержался и ушиб голень о высокий бордюр… Стеклянная бутылка, покатившаяся по мостовой от случайного пинка, звонко, хрустко разлетевшаяся от удара… Могила какого-то безвестного сталкера-бродяги с криво сколоченным из заборных реек крестом, установленном над уложенными на холмике для защиты от падальщиков кусками бетонных плит… Пустота и отпечаток смерти давили на истерзанную, выгоревшую душу наемника невыносимым грузом, от этого он почти кричал, но сам не знал, исторг ли из себя в итоге хоть звук.
        Из полубезумного состояния Шрама вывел резкий, сильный удар в грудь, от которого он согнулся пополам и упал бы, если бы не наработанные рефлексы не выручили, не заставили тело резко уйти в сторону, под прикрытие угла дома. Нам наемник скосил глаза вниз, на место удара, и увидел вспучившуюся, как прыщ, горбину на грудной бронепластине «Севы». Пуля не смогла прошить кевлар, но удар от нее был очень силен, ребра чудом не треснули. Замечательный синяк теперь был обеспечен. Повезло, что неведомый снайпер угодил в тело, а не в голову, иначе в Лиманске одним трупом стало бы больше.
        Шрам, склонившись чуть не до земли, выставил из-за угла небольшой осколок зеркала, найденного в одном из разрушенных домов специально для этого случая и примерно определил местоположение снайпера. Ага… Длинный двухэтажный дом по другую сторону растительной заросли. А вон там что? Блин, так это же небольшой мостик. Ручей. Добрался, значит! Где-то недалеко должны быть бойцы «чистого неба».
        Наемник обошел дом с другой стороны и, ползком, под прикрытием рельефа местности и разного хлама двинулся вперед. Скоро его окликнули, он, повернув голову налево, увидел троих боевиков, махавших ему руками. Через пять минут Шрам уже был рядом с ними, за щитом из перевернутой набок металлической будки газетного киоска.
        - Там засел снайпер, одного из наших уже подстрелил, когда мы на штурм пытались идти. Почти на тот берег прорвались, вот ведь незадача.
        - Ну прорвались бы, а дальше что? - Шрам стер пот с лица и поправил в очередной раз сползшую повязку, - Там же склон пологий, пока бы вы до дома добрались, вас как щенят перебили. В лоб тут не пробиться, перестреляют.
        - А как тогда? - огрызнулся один из боевиков, - Предлагай тогда, раз умный такой!
        - У вас частота связи военных есть? - спросил наемник.
        - Есть. Мы их переговоры слушали.
        - Сообщи мне ее. Надо, Шрам вынул свой ПДА и настроил его на режим рации.
        Чистонебовец недоуменно пожал плечами, однако просьбу союзника выполнил. Ответили наемнику, однако, не сразу - военные подозревали ловушку и осторожничали. В доме через лишенные стекол окна замелькали темные фигуры, забликовали окуляры прицелов.
        - Майор Тарасов слушает, - прогавкал голос военного.
        - Говорит сталкер Шрам, один из людей «Чистого неба». Вы готовы меня выслушать?
        Наемник ожидал, что Тарасов даже не будет продолжать дальнейшего разговора и попросту отключит связь, однако ошибся. Пару секунд спустя майор ответил:
        - Готов. Говори, бродяга.
        Противу удивления, голос военного не был агрессивным. Напротив, бесконечно усталым.
        - Мы прорываемся в центр Зоны, на саму Станцию, - продолжил Шрам, - Для нас вопрос жизни и смерти попасть туда, но вы, организовав оборону, мешаете нам. Для избегания никому не нужного кровопролития, мы предлагаем вам пропустить нас, а самим возвращаться назад.
        Кажется, военный даже обалдел от такой прямолинейной наглости, но ответил.
        - Ха! - саркастически хмыкнул Тарасов, - Я что, совсем дурак? Вы ж нас перестреляете, а потом ограбите. Вы же мародеры. А обратно кто нас пропустит? Город кишит монолитовцами и бандитами.
        - Ни тех, ни других сзади уже нет, мы уничтожили их, а от пары-тройки уцелевших, если они даже рискнут на вас напасть, вы отобьетесь без проблем.
        - А если мы не пропустим вас?
        - У нас есть гранатометы и ручные огнеметы «Шмель». Когда пойдете назад, если пойдете, то увидите их следы, когда мы штурмовали бандитские укрепления.
        - Угрожаешь, бродяга? - голос Тарасова понизился.
        - Предупреждаю. Вы, конечно, герои, но нам тоже надо выполнить свою задачу любой ценой. Поэтому либо вы пропускаете нас и возвращаетесь, так у вас есть шанс выжить. Либо все погибаете тут. Если хотите, можете подумать, посоветоваться.
        - Так и сделаем. А кто, в случае чего, будет лично служить гарантом нашей безопасности?
        - Я, - просто ответил Шрам.
        В спину упирался ствол «Абакана», это весьма действовало на нервы. Было не больно, конечно (пластины брони, вшитые в многострадальную «Севу» спокойно приняли бы и удар ножа, и падение на камни), но психологически близкая смерть вовсе не радовала. Ведь стоило бойцу спецназа нажать на курок, и очередь из автомата в упор не задержит никакой кевлар. А ведь он непременно нажмет, если хоть что-то покажется ему подозрительным. Ситуация сложилась настолько напряженная, что нервы у обеих сторон звенели не хуже натянутых струн.
        Шрам стоял с заведенными за голову руками, а за ним, как за живым щитом, укрывался Тарасов и внимательно наблюдал за ситуацией. Рядом был лично Лебедев, снявший свой шлем. Его вспотевшая лысина мокро блестела от пота. Мимо же шли и шли боевики
«Чистого неба». Шрам не мог, конечно, видеть, как менялась при этом лицо Тарасова, привыкшего общаться с бродягами исключительно посредством пули через прицел оружия, но по сильнее вдавившемуся в спину стволу мог представлять обуревающие его эмоции.

«Чистое небо» подготовилось к прорыву на ЧАЭС более чем серьезно. На боевиках виднелась хорошая броня, специальные тактические шлемы с встроенными ПНВ, рациями и компьютерной системой выявления биологических целей. Оружие тоже имелось добротное, никаких двустволок или «гадюк», применявшихся на Болоте. Лебедев пояснил наемнику, что для вооружения спецотряда пришлось продать почти все имевшиеся артефакты, предназначенные для исследований, да еще кое-что. Зато удалось приобрести гранатометы, два пулемета, новые, еще в заводской консервационной смазке ТРС и специальные бронебойные патроны к ним - ведь предстояло биться с отлично вооруженными бойцами «Монолита», а об их экзоскелетах Лебедев уже был наслышан.
        Когда все боевики «Чистого неба» собрались на одной стороне двора, а военные, ощетинившись стволами автоматов, на другой, Тарасов убрал оружие от спины Шрама и отшагнул назад, готовый открыть огонь, но Лебедев спокойно пошел к своим людям, ничего не боясь. Наемник последовал за ним, выполнив свою роль заложника. Прощание двух недавних смертельных врагов прошло молча, совершенно без патетики. Военные не убирали оружия до тех пор, пока «Чистое небо» не растворилось за зданиями Лиманска. Никто не сказал ни слова, но чувствовалось, как медленно спадает нечеловеческое напряжение, готовое взорваться самой настоящей бойней.
        Шрам шел молча, унимая нервную дрожь в руках и сбивающееся дыхание. Все же круговорот событий, захвативший его за последние дни, основательно подорвал силы. Наемник чувствовал, как устало тело и нервы, но остановиться уже не мог, подобно спринтеру, рвущемуся к финишу, уже набравшему последний разгон.
        - Ты настоящий герой, - сказал Лебедев после долгого молчания.
        - Какой из меня герой? - вяло усмехнулся наемник. - Просто стреляться без конца надоело, а этих военных мы бы просто так не уделали, у них такая позиция выгодная была, оружие хорошее, они - как крысы в углу, до последнего биться готовы. Мы бы две трети людей положили, прежде чем прошли, да и то не факт. А они же тоже жить хотят, вот переговоры и удались.
        - Вон там, видишь на холме недостроенное здание? - указал рукой командир «Чистого неба».
        - Вижу, - кивнул Шрам. В самом деле, скелетоподобный каркас из бетонных балок и плит красовался на самом высоком месте, как маяк.
        - Там засело человек пятнадцать монолитовцев. Они там на своей территории, все точки подхода и местности у них давно пристреляны. Но у меня есть одна идея. Ты в ней главный элемент.
        - Как всегда, - кивнул Шрам, - Давайте, излагайте.
        План Лебедева был весьма прост, и также эффективен. Шрам должен будет в одиночку пойти к стройке и имитировать попытку прорыва, то есть обстрелять ее из
«Бульдога», причем, желательно, зацепив при этом нескольких врагов, чтобы взъярить их на совесть, а пока «Монолит» готовится к отражению удара, основной отряд просочится мимо холма. Потом этой же дорогой последует сам Шрам, после чего встретится с Лебедевым возле здания городской администрации и научно-исследовательского института.
        Итак, наемник вновь остался один. Нельзя сказать, что это его сильно огорчило - за все время бродяжничанья по Зоне он привык отвечать только за себя, поэтому его только нервировали чьи-то шаги за спиной, будь то даже союзника. Если была такая возможность, он стремился к единоличному выполнению задания. И гонорар ни с кем делить не надо!
        Лебедев повел своих людей через дворы жилых домов, Шрам же, пользуясь десятком минут свободного времени, решил немного передохнуть и присел прямо на асфальт возле стены одного из зданий. Рядом было подвальное окошко, внутри слышалось негромкое урчание, также было заметно зеленое свечение. Внутри расположилась громадная лужа «холодца», это значило, что никакой мутант оттуда не высунется. Аномалии с равным энтузиазмом истребляли как людей, так и неосторожных чудовищ. Наемник поглядел на часы. Было два часа дня. Было бы хорошо успеть к Станции до наступления темноты, так как там предстоял серьезный бой, а Шрам очень надеялся на снайперскую винтовку. Воевать с монолитовцами врукопашную не хотелось.
        Хотя еще неизвестно, доживет ли он вообще до момента, когда перед ним нависнут мрачные стены Саркофага. ЧАЭС уже была видна на горизонте - наемник видел ее силуэт в вечной дымке, висящей в воздухе, когда осматривал окрестности в бинокль. Пресловутая труба четвертого энергоблока, снабженная когда-то при постройке кольцами с растяжками, очень ясно вычерчивалась на фоне неба. Наемник долго глядел на Станцию, а потом с трудом отвел глаза: вид сердца Зоны завораживал и пугал одновременно.
        Отдохнув ровно десять минут - засекал время по циферблату часов - бродяга заставил себя встать, чтобы продолжить путь. Усталые ноги, наслаждавшиеся шестью сотнями секунд покоя, подчинились хозяину с крайней неохотой. На миг даже показалось, что бродяга слышит скрип и стон коленных суставов. Знакомо заныла поврежденная когда-то лодыжка…
        Улицу, по которой шел Шрам, снова перегораживало несколько автомобилей. В том числе и пассажирский автобус советских времен, «Икарус», скособочившийся на сдутых покрышках. Но не это удивило бродягу, а совсем другое, то, что Зона обычно применяла, если не желала кого-то куда-то пускать. Ловушки. Причем не обычные, хорошо знакомые людям, а уже однажды виденные и испытанные на себе Шрамом
«пузыри», в точности такие же, как над танком в Рыжем лесу.
        Один из них возник прямо перед мордой автобуса, успешно оттяпав верхний угол кабины. На месте среза металл, стекло и пластик блестели в точности как новенькие, не тронутые ни ржавчиной, ни всепроникающей пылью. «Пузыри» едва заметно пульсировали, переливались колышущимся маревом и издавали в тишине довольно громкое низкое гудение. В некоторых местах ловушки почти соприкасались боками, оставляя пространство в считанные миллиметры. Россыпь этих диковинных аномалий нависла над улицей, бродяга теперь замер перед ними, раздумывая, как быть дальше.
        За домами, по следующей улице пройти было невозможно - радиоактивный фон там зашкаливал за все мыслимые пределы, показывая наличие необычайно мощных «горячих пятен», это, наверное, сказывалась близость ЧАЭС, если начали попадаться такие ловушки. По чердакам Шрам лазать не желал: там его могло подстерегать все, что угодно, от какой-нибудь неведомой и опасной твари до просто трухлявого дерева, провалившись через которое можно влететь в лужу «студня», а потом застрелиться, не дожидаясь полного в ней растворения заживо.
        Под первым «пузырем» Шрам прополз на спине, извиваясь ужом, вытянув руки вперед, чтобы случайно не затронуть пульсирующую поверхность. До ловушки оставалось буквально несколько сантиметров, а наемник даже боялся глубоко дышать, чтобы грудь не коснулась марева. Гигантский шар будто чувствовал ползущего под ним человека, даже тон его гудения немного изменился. Или это просто показалась взмокшему от волнения и напряжения Шраму?
        Второй «пузырь» дулся у бока автобуса, мимо него бродяга просочился боком, распластавшись по теплому, ржавому металлу, сдирая чешуйки отслаивавшейся оранжевой эмали. Хорошо, что ловушки не имели родства, скажем, с теми же
«каруселями», которые могли затянуть в себя и отправить в убийственную круговерть человека даже на расстоянии, за счет мощных потоков воздуха и изменений в гравитационном поле.
        Но вот дальше дело пошло труднее. «Пузыри» сдвинулись непроницаемой стеной. Даже снизу под ними было не пролезть. Камешки, подобранные и брошенные в них, ловушки поглощали с едва слышным чмокающим звуком, отчего на поверхности их марева возникали рябые волны. То же самое, скорее всего, произойдет и с человеком, и со всем, что угодно, лишь бы по размерам вошло. А то разрежет, как этот самый
«Икарус».
        Точно! Автобус! Вот он и поможет решить эту задачку.
        Шрам заглянул в мутное, но, что удивительно, целое боковое стекло салона, ничего толком не увидел, потом подобрал с земли булыжник и саданул им в окно. Он ожидал, что стекло, следуя всем законам своей природы покроется мелкими трещинками и высыплется водопадом мелкого крошева осколков, но ошибся. Окно упруго подалось под ударом, непостижимым образом, как пластмассовое, выгнулось внутрь и вернулось в нормальное положение. Это еще что за фокусы??? Хотя, в принципе, наемник бы даже не удивился, разбейся вообще камень, а не стекло. Здесь же Зона. В итоге пришлось доставать нож, подрезать с краю резиновый уплотнитель, вытягивать его, рассохшийся и рвущийся, отдельными кусками, а затем, используя в качестве рычага тот же нож, извлекать стекло.
        Внутри салона было пусто и остро пахло пылью, от этого сухого запаха сразу запершило в горле. Шрам проник внутрь, а потом, пройдя почти до самой кабины, повторил опыт уже с другим стеклом на противоположной стороне. Тот же результат. Интереса ради наемник пнул вертикальную стойку поручня - она легко вынулась и отпружинила. Во как! Резиновый автобус. Нехило! В нем каким-то образом все элементы, внешне оставшиеся точь-в-точь как было, приобрели эластичные свойства и вели себя соответствующим образом.
        Лишив окно стекла тем же способом, Шрам вылез наружу. «Пузыри» остались за спиной, а за рядом трехэтажных домов уже виднелся холм, на котором возвышалась недостроенная высотка. Наемник снял с плеча СВУ и в прицел обозрел свое будущее
«поле действия». Да, действительно, место неплохо охранялось. На верхних этажах виднелись две фигуры дозорных, облаченных в экзоскелеты. Шрам доселе видел эти скафандры только на фотографиях, теперь же с любопытством изучал роботообразные силуэты противников. В снабженных сервоприводами ручищах монолитовцев покоились штурмовые винтовки СГИ, убийственные, особенно на расстоянии, и весьма точные. Наемник присвистнул и перевел взгляд в другую сторону. Там тоже засел один из врагов. Поглядим, чем вооружен… Ого! «Винторез», снайперская винтовка, родная сестра «Вала».
        Шраму удалось подобраться к основанию холма, прячась за домами и рельефом местности. Вверх, к забору, окружавшему стройку, вела вымощенная лестничными пролетами от домов тропа. Примерно на середине подъема виднелась кирпичная будка трансформаторной, ее наемник наметил себе как весьма удачное укрытие от огня врага. Шрам залег за деревом, поднял винтовку и нашел в прицел силуэт вражеского снайпера. Лицо монолитовца было закрыто респираторной маской, вместо глаз виднелись стекла, но наемник совсем не хотел бы встречаться взглядом с тем, кого он уже мысленно приговорил к смерти. Щелкнул затвор СВУ.
        Монолитовец, наверное, даже и не понял, что вообще с ним произошло. Только мир вдруг сосредоточился в глазах на маленькой черной точке, стремительно выросшей до размеров целой планеты, которая со страшной силой ударила в голову. Стоявший рядом со снайпером боец в экзоскелете сообразил, что произошло, только когда голова соратника странно дернулась, а на затылке образовалось здоровенное кровавое отверстие величиной с кулак.
        В тот же момент Шрам, действуя очень быстро, чуть-чуть сместил ствол винтовки и снова выстрелил. Будь вместо «Буллпапа» СВД, силой отдачи прицел сбило бы серьезно, а у этой винтовки все обстояло намного проще - только короткий, резкий, почти нечувствительный через «Севу» толчок в плечо. Наемник не надеялся попасть во врага, но судьба решила, конечно, иначе.
        Монолитовец ощутил страшной силы удар в нагрудную бронеплиту, шатнулся, потерял равновесие, инстинктивно переступил ногами, выравнивая тело. Однако короткое движение, свойственное обычному человеку, на сей раз благодаря усилителям ног вышло иначе. Разум и рефлексы не учли срабатывания сервоприводов, и вместо восстановления равновесия вышел мощный рывок вперед. А так как монолитовец стоял на самом краю пятого этажа высотки, то его весящее вместе с костюмом полтора центнера тело не удержалось, рухнув вниз.
        Разработчики боевого экзоскелета учли многое, но не все. Например, тот факт, что его обладателю придется когда-нибудь летать с высоты в пятнадцать метров, да еще вниз головой (перевесила тяжелая бронезащита, баллоны с воздухом и блок аккумуляторов на загривке). Монолитовец успел во время падения издать только короткий вопль, а потом приземлился на бетон площадки точно на голову, которая от такого удара вошла в плечи, череп же просто обратился в кашу. Труп распластался на земле.
        Шрам не видел всего учиненного им безобразия - после второго выстрела он вскочил и что есть духу кинулся вверх по лестнице, пока враги не опомнились и не открыли по нему ответного огня. Вдруг у них там тот же миномет припасен, специально для дорогих гостей? «Монолит» - это не бандиты. Ума и возможностей на порядок побольше.
        Засев за будкой, Шрам взялся за гранатомет, но высовываться не спешил. Совершенно правильно сделал, ибо на то место, где он был минуту назад упало и оглушительно взорвалось несколько осколочных гранат. Интересно! Рукой так далеко металлическое яйцо не запустишь. Из рогатки их кидают, что ли? Наемник представил себе, как монолитовцы закладывают в полоску резины от автокамеры гранату, оттягивают, запуская в полет.
        Когда отгрохотали автоматные очереди, Шрам осторожно высунулся из-за угла будки, на глаз прикинул дальность и высоту места обстрела, и выпустил одну за другой все шесть гранат по новостройке. Раздалась серия громких взрывов, здание окуталось бетонной пылью, дымом, кто-то протяжно завопил от боли, снова послышалась стрельба. Шрам перезаряжал оружие для нового обстрела, когда его ПДА пискнул. От Лебедева пришло лаконичное сообщение: «Прошли».
        Наемник решил было, что хватит тратить боеприпасы и решил уже отступать, как его внимание привлек странный, несвойственный здешним местам звук: рокот мощного мотора. Это, разумеется, уже не та «Нива», сама по себе ожившая рядом с военными складами - звук усиливался, накатывался, пока не материализовался в вылезший на улицу внизу старый, еще советских времен постройки БТР. Башенка с крупнокалиберным пулеметом лихо развернулась в сторону трансформаторной будки.
        Шрам животом вниз бросился на землю, и очень вовремя: над ним, кроша кирпичи, прошелся огненный шквал, по спине и шлему забарабанили обломки, большой кусок кирпича сильно стукнул по локтю. Наемник закусил губу от какой-то детской обиды и досады - надо же так по-дурацки влипнуть! Ввязался в совершенно дикую, нелепую перестрелку, оттого угодил в ловушку. Сзади БТР, впереди куча рассвирепевших врагов. Ни туда, ни сюда. Бронетранспортер в гору, конечно не залезет, да и нечего ему тут делать: достаточно следить, прижимать наглеца огнем, а сверху спустятся сторожа и расстреляют наемника в упор.
        Лежать так просто и ждать смерти Шрам тем не менее не собирался. Как только отгрохотала очередь, он вскинулся и выстрелил из «Бульдога» по броневику. Граната, конечно, особого вреда машине не нанесла, но БТР вдруг пополз назад. Шрам пустил еще две гранаты, метясь в плоскую, стесанную морду и дуло пулемета. Он, похоже, добился своего - броневик больше не стрелял. Опасаясь осколков, сидящие внутри монолитовцы даже не вели огонь сквозь бойницы.
        Вот теперь, как говорится, пан или пропал! Наемник, мысленно простившись с жизнью, пулей вылетел из-за будки и, хрустя ботинками по кирпичному крошеву, помчался вверх по заросшему травой откосу, к забору из бетонных плит, окружавшему здание. Скорее, скорее! Сердце, без того уже устало стучащее в груди, от бешеной нагрузки взорвалось сумасшедшими скачками и ударами. Будь на месте его обычный автомобильный насос - можно было бы услышать, как воют шестеренки.
        Сзади грохотнул пулемет БТРа, пули взрыли землю, пропахали ее вслед за удиравшим человеком, но не достигли его. Подстегиваемому страхом Шраму даже показалось, что его зацепило по ноге, а боли он не ощущает лишь из-за самоспасения организма от жуткой боли, и она придет позднее, а пока, стоит скосить глаза, внизу окажется разлохмаченное кровавое мясо. Однако все осталось цело, и наемник благополучно достиг верха. Не ожидавшие подобной наглости, монолитовцы даже не успели открыть по нему огонь сверху.
        Хлопнул «пузырь» в кармане, сразу же затрещал датчик радиации. Черт, неужели
«пятно»? Или просто зараженное место? Разбираться не оставалось времени. Шрам выпустил по скелету здания оставшиеся три гранаты, потом побежал вдоль забора. Сзади гулко ухнул взрыв, одна из плит покосилась, а потом, расколотая пополам, сложилась подобно исполинской книжке, удерживаемая только прутьями стальной арматуры внутри бетона. «Монолит» запоздало сообразил, как можно прикончить наглеца, и кто-то выстрелил из гранатомета в забор, прикинув траекторию. Замешкайся Шрам на пару секунд - его бы просто расплющило.
        Он понял, что спасся только тогда, когда обогнул забор и скатился с откоса с другой стороны. Вниз от стройки уводила широкая ровная дорога, но Шрам ей не воспользовался, сбивая прицел врагов, петляя не хуже зайца. По нему действительно стреляли, но как-то вяло. Наверное, враги уже поняли, что сумасшедшая выходка одиночки - не более чем провокация, а основные силы уже просочились с другой стороны. Какой, спрашивается, смысл тратить время и патроны на бродягу?

«Монолит» не сдавался, и воздвиг еще одну преграду для непрошенных гостей в центре Лиманска, возле двух больших зданий администрации и НИИ. На высокой башне засел еще один снайпер - у стражей Зоны, похоже, с обученными и решительными людьми проблем не имелось. Стрелок заставил боевиков Лебедева залечь на подступах к площади, поперек которой виднелся еще и забор из намотанной колючей проволоки.
        - Эти сволочи сварганили забор под током! - прорычал Лебедев плюхнувшемуся рядом с ним наемнику прямо в ухо, - Там еще чертов снайпер сидит. Мы отвлечем его огнем, ты в это время постарайся пробраться за здание НИИ. Там ему уже не будет обзора, а ты попытайся отключить генератор. Или кабель перебить, как уж получится.
        Один из боевиков «Чистого неба» вдруг с невероятным проворством вскочил и, переметнувшись на несколько метров вперед, снова упал. В темноте верхнего яруса башни сверкнул огонек и долетел хлесткий звук выстрела. Чистонебовцы тут же открыли по снайперу ураганный огонь, не надеясь его зацепить, лишь только заставить спрятаться.
        Шрам же, которого отнюдь не утешала мысль о рыщущем где-то по мертвому городу БТРе, помчался тем временем вправо, за угол каменного добротного здания, отыскал подъезд, выбил заколоченную трухлявую дверь ногой, отчего доски так и посыпались щепками, пулей влетел внутрь. Стоит монолитовцам подогнать броневик поближе - и Лебедеву конец. Даже если они и угробят БТР, он успеет скосить из пулемета большую часть бойцов, а дальше можно уже не идти, а просто дружно стреляться всем скопом, на радость «Монолиту».
        Наемник взлетел вверх по замусоренной темной лестнице. Как и следовало ожидать, чердачный люк оказался открыт. Неудивительно - монолитовцы наверняка дотошно осмотрели все здания в округе, подходящие использовали их под свои нужды. Этот же дом, бывший некогда жилым, почему-то никак их не заинтересовал, и потому остался без надзора. И зря! Ну, заминировали бы его хотя бы в целях профилактики.
        Шрам по сваренной из труб металлической лесенке забрался на чердак, и пошел вдоль крыши к выходящему вбок окошку, сквозь мутные стекла которого пробивался тусклый дневной свет. Ссохшиеся рамы не хотели открываться, но наемник не хотел шуметь в логове врага, поэтому снова пустил в ход нож. Возле площади загрохотали выстрелы - Лебедев и его люди честно выполняли свою работу, отвлекая на сей раз внимание врага сами.
        Угол дома почти смыкался со зданием НИИ, вдоль стены которого по верху шел длинный, довольно широкий козырек, снабженный даже невысокими перилами. Шрам, подойдя ближе, оценил свои силы, после чего отошел на несколько шагов, взял резкий разбег и прыгнул. Он вполне мог рухнуть вниз, подобно недавно подстреленному им же врагу, но судьба уберегла его от такой незавидной участи. Наемник приземлился на козырек, с разгону приложившись всем телом о стену. Он тут же распластался по ней, приник, гася инерцию, чтобы не отшагнуть назад, за край, и тут же присел, не попадаясь на глаза врагу.
        Теперь он был за периметром забора. Действительно - он оказался под током, внизу, вдоль стены здания шли толстые черные провода, в конце же площади виднелись засевшие там за возведенными брустверами фигуры в светлых пятнистых комбинезонах. Удивительно, что их было не так-то много. Человек семь, не больше.
        Шрам крадучись пошел вперед, к видневшейся в конце коридора открытой двери. Он почти уже достиг ее, как вдруг снизу возле самой ноги ударила пуля, отколов кусок каменной крошки, и с визгом ушла рикошетом куда-то в сторону. Шрам рванул с плеча
«Грозу», огрызнулся очередью, потом схватил гранату и швырнул вниз. Раздался взрыв и сразу же чей-то короткий вопль. Снайпер не дремал и, лишь только наемник выдал себя, открыл по нему огонь, так что до спасительной двери пришлось нестись саженными скачками, рискуя запнуться и полететь вниз, на каменные ступени.
        За дверью оказалось небольшое помещение, а в полу - открытый люк с ведущей вниз металлической лестницей. Шрам поставил на нее ногу, чтобы спускаться, но вдруг ощути ее содрогание - кто-то уже сам лез вверх. Слышалось также громкое, сиплое дыхание врага, странное гудение, а также негромкое постукивание обуви и оружия по железу. Шрам тут же отскочил вбок и, схватившись за нож, приготовился к атаке.
        Вот голова противника показалась над отверстием люка, наемник в этот момент, уже прикинув наверняка, как будет действовать, замер у него за спиной без единого движения, причем даже не дыша. Но когда монолитовец наполовину вылез из люка и уперся руками в пол, Шрама на миг охватила дрожь страха: ему никогда доселе не приходилось сражаться с киборгами, а враг напоминал именно этого персонажа фантастических фильмов и романов. Однако время раздумий прошло, и Шрам, приметив единственное, по его разумению, слабое место монолитовца, напал.
        Странное гудение и механическое жужжание производили сервоприводы экзоскелета, в который был облачен враг. Естественно, открытой рукопашной и даже дуэли Шраму было бы не пережить, но вот нападения сзади противник явно не ожидал. Наемник навалился на врага сверху, пока он полностью не выбрался из люка, и наносил удары ножом сверху вниз, вкладывая в них всю силу спасающегося от неминуемой гибели человека. Монолитовец, как только руки бродяги сомкнулись на его плечах и шее, издал глухой рев. Он поднял на себе Шрама в воздух легко, как ребенка, и закинул форсированные ручищи назад с намерением ухватить его и разорвать.
        Однако сталь ножа, долбившего «воротник» шлема, пробила-таки полоски композитной брони, и со следующим ударом глубоко, по рукоять ушла в шею врага. Рев монолитовца сменился хрипом, бульканьем, тело в экзоскелете вдруг осело, и Шрам, чтобы не попасть под падающего противника, оттолкнулся от него и откатился прочь. С гулом и грохотом стопятидесятикилограммовое тело рухнуло на пол, забившись в агонии, а сервоприводы костюма дополнительно усиливали эти хаотичные движения. Каждый удар ноги или руки умирающего врага мог стоить бродяге жизни, потому Шрам проворно, насколько позволяла «Сева» и оружие на ремнях, нырнул в люк.
        Генератор стоял внизу, в вестибюле института. Его сторожили двое монолитовцев, которые открыли было огонь по Шраму, когда он свалился вниз. Несколько пуль впились в бронекостюм, причинив невыносимую боль, тогда наемник, заорав от страданий и бешенства, вскинул «Бульдог», выпустил гранату в генератор, а потом бросился ничком на пол. Рвануло знатно, врагов разбросало в разные стороны. Бензин, хлынувший из развороченного бака генератора, полыхнул исполинским костром. Чтобы не угодить в пожар, Шрам вскочил и ринулся в застекленные двери вестибюля, высадив их сходу ударом плеча.
        На площади вовсю кипела перестрелка, бойцы Лебедева, закидав гранатами забор и повалив его, уже неслись на штурм. Снайпер в башне молчал, и наемник, подняв взгляд, увидел его тело, наполовину свисавшее из окошка. По светлой краске стены проложил дорогу широкий ручей крови. Надо же, кто-то меткий ведь ухитрился его прикончить! Монолитовцы, охранявшие площадь, отстреливались, но сдержать натиск
«Чистого неба» им было уже не под силу.
        Лебедев заметил вылетевшего из охваченного огнем вестибюля Шрама, махнул ему рукой, мол, вперед, за мной, но наемник бежать во всю прыть уже не мог - подводило зверски болевшее, ушибленное пулей через титановый щиток колено. Позже, конечно, бродяга наглотается обезболивающего и стимуляторов и почти перестанет замечать ушиб, но пока он не бежал, а скорее быстро хромал вслед за бегущими через площадь союзниками.
        Рана над ухом открылась, бинт вообще слетел с головы, струйка крови заливала лицо. Шрам чувствовал ее соленый привкус в уголке рта, но не спешил сплевывать: почему-то он казался ему более хмельным, чем самое крепкое вино…
        Военный госпиталь когда-то был красивым, очень грамотно вписанным в живописную лесную чащу полуподземным сооружением на самом, можно сказать, лоне природы, и архитекторы, трудившиеся над ним, могли бы по праву гордиться своей работой. И то верно - денег на оборонную промышленность тогда не жалели, успешно удовлетворяя потребности (а подчас и капризы) хранителей щита могучей родины. Но Зона, как всегда, распорядилась по-своему.
        Ныне госпиталь лежал в руинах, его, помимо леса, окружали непроходимые поля ловушек, разросшихся до неимоверных размеров вблизи центра Зоны, а так как он являлся последним, по сути, рубежом на пути к ЧАЭС, «Монолит» стянул туда несколько десятков хорошо вооруженных бойцов. Стражи Зоны уже поняли по боям в Лиманске, что им противостоит вовсе не банда оголтелых бродяг, страстно желающих осквернить сердце Зоны, и не толпа авантюристов, рвущихся к добыче, но достаточно хорошо подготовленный отряд боевиков под грамотным руководством. Командование
«Монолита» отдало недвусмысленный приказ: задержать любой ценой.
        По пути до госпиталя людей Лебедева обстреляли еще несколько раз, в итоге из первоначальных трех десятков человек до рощи, окружавшей развалины, дошли двадцать четыре человека чистонебовцев и наемник Шрам, для которого штурм Станции был настоящим контрактом на выживание. Если домыслы Лебедева окажутся верными, то он спасен. Если нет - то его ждала смерть, или, что еще хуже, превращение в какое-нибудь чудовище.
        Зона выжигала, сжирала его изнутри, это с каждым днем чувствовалось все сильнее. Стало совершенно иным восприятие окружающего мира, обострились слух и обоняние, начали проявляться какие-то чувства, о которых ранее ни один человек не имел представления. Даже боль, ранее воспринимавшаяся как обычно, вполне по-людски, отныне не пришивала тело электрическим разрядом, но заставляла организм переключаться на внутренние резервы, тот сам «отключал» пораженную зону, а разум застилала такая ярость, что хотелось рвать голыми руками все живое вокруг, уничтожать и разрушать.
        Мысли в голове теперь текли не просто потоком отрывистой и разнообразной информации, приобретя скорее интерактивный ход. Можно сказать, кто-то внутри наемника, некий второй разум словно советовался с пока еще живым человеком о том, как быть и что делать, иногда же просто переключал управление телом на себя, и бродяге только оставалось наблюдать со стороны за самим собой, удивляться и ужасаться одновременно.
        Например, Шрам теперь точно мог сказать, что в ближайшие часы разразится невероятно мощный Выброс, скорее всего - даже целая их серия. Это очень напоминало приступ кашля у человека: если что-то просто слегка раздражает носоглотку, то он просто прочищает горло, но вот когда внутрь попадает колючая крошка, то человек будет кашлять до тех пор, пока она не вылетит прочь. Такими крошками становился сейчас Стрелок и… они сами!
        В воздухе был разлит сухой, электризующий тело запах будущего катаклизма, а там, совсем недалеко, в недрах Саркофага зрел чудовищный сгусток сконцентрированной энергии, готовый выплеснуться наружу. Шрам теперь не боялся его, вовсе нет! Наоборот, жаждал, как капель чистого летнего дождя или глотка воды в пустыне. Наемник сам теперь был наполовину плоть от плоти Зоны, он ждал проявления ее милости к своим детям, которых люди зовут чудовищами.
        Когда отряд шел по роще, Лебедев обратил внимание на одну странность: твари, бродившие повсюду, кидались на людей с небывалым остервенением. Даже на монолитовцев, которые, казалось, должны быть для них «своими», монстры нападали как ни в чем не бывало. Несколько раз долетали выстрелы ожесточенной перестрелки, а однажды наткнулись на несколько зверски растерзанных тел. Причем, вопреки своему обыкновению, чудовища не пожирали свою добычу. Они просто убивали и тотчас почему-то уходили прочь.
        На «Чистое небо» напала целая стая снорков, но полегла в полном составе, изрешеченная из автоматического оружия, а потом из кустов колючника, невероятно плотного и высокого, осатаневшим бульдозером выбрался псевдогигант, оглушительно заревел и попер на людей. На него пришлось потратить целых две гранаты для РПГ, а потом еще добивать ползущее по земле и яростно хрипящее чудище в упор. Кости твари, по прочности сравнимые со стальными балками, выдержали даже кумулятивные взрывы гранат, но подвела плоть, разлетающаяся в разные стороны. Гигант, уже получивший смертельные раны, проиграл битву.
        Шрам удивительно чуял монстров на расстоянии и просто указывал союзникам, откуда будет атака, благодаря чему врага встречали во всеоружии. Если бы не наемник, жертв среди боевиков было гораздо больше. Шрам внимательно прислушивался к собственным ощущениям, каким-то улавливал, почти видел идущие на него из ниоткуда
«темные» волны (так он видел перерожденные сознания тварей) и уже знал, что враг где-то близко и готовится напасть.
        Лебедев давно уже заметил эти перемены в своем союзнике, и у него язык аж чесался подробно расспросить его, а еще лучше, если бы дело происходило там, на Болотах - то вообще уложить на хирургический стол в исследовательской лаборатории. Зуд любопытства терзал ученого, но приходилось сдерживаться. Наемник, уже не вполне могущий считаться человеком, вполне мог отреагировать на вопросы неадекватно по людским меркам, просто расстреляв ученого.
        В развалинах госпиталя отряд уже ждал «теплый» прием в виде очередей из автоматического оружия, и двое людей Лебедева уже успели погибнуть. Для того, чтобы прорвать рубеж обороны «Монолита», Шраму пришлось потратить последние гранаты «Бульдога», затем выкинуть уже бесполезный, но очень неудобный и массивный агрегат. Зато он себя всецело оправдал - там, где засели за выложенными кафелем арками вражеские люди, теперь все горело и валялись истерзанные осколками, разорванные взрывами тела.
        Еще одного бойца Лебедев потерял, когда вступил в дело снайпер, засевший на еще чудом державшейся потолочной балке и до последнего момента не обнаруживавший себя. Тщательно выбрав цель - одного из гранатометчиков - монолитовец убил противника, следом тут же загрохотали автоматы еще пяти стражей Зоны, устроивших засаду в развалинах. Дело бы кончилось худо, если бы не все тот же Шрам, совершенно озверевший от двух ранений в грудь и плечо. Его измочаленная во всех переделках
«Сева» все же оказалась пробита, но наемник не скорчился на земле, как обычный человек, зажимая раны. Он, взревев по-звериному, бросился на врага, каким-то образом уворачиваясь от их пуль, а следом ринулись боевики «Чистого неба». Снайпера снизу вверх расстрелял пулеметчик, фактически перебив пулями тело врага вместе с облюбованной им балку - «Печенег» при всей его весьма условной меткости обладал сокрушительной мощью. Монолитовцы частично были убиты, частично отступили назад, куда-то в недра комплекса.
        Раны Шрама оказались неглубокими - броня все же частично сдержала удары пуль, и Лебедев, видя, что его «главный козырь» вполне может в скорейшем времени выйти из дела, принял отчаянное решение. Найдя среди трупов наиболее неповрежденный, монолитовца быстро раздели, а потом Шрам переоблачился в броню покойника, еще хранящую тепло тела бывшего хозяина.
        При ближайшем рассмотрении оказалось, что «Монолит» в качестве основы для своих костюмов высокой защиты берет стандартные армейские «Скаты», используемые для проведения спецопераций в Зоне, и дорабатывает их, в том числе меняя их цвет и оснащая контейнерами для артефактов. В итоге получалась массивная, но очень надежная защита.

«Монолит», обитая почти в самом сердце Зоны, сумел накопить достаточно знаний о ней, даже научиться выживать там. В тонкой металлической сетке, оснащавшей внутреннюю часть шлема, Лебедев с изумлением узнал очень измененную, модернизированную его же собственную разработку пассивной защиты от пси-излучения, которая позволяла некоторое время без вреда для мозга находиться в средней мощности поле, там, где обычный человек просто умирал - ими были оснащены шлемы всех боевиков «Чистого неба». «Монолит» же, каким-то образом заполучив документы разработок Института, сумел совершить настоящий технологический прорыв. При всем своем презрении к религиозным фанатикам, коими считался «Монолит», Лебедев невольно уважительно подумал об их инженерах…
        Во время прорыва в следующий блок бывшего госпиталя переодетый в чужую одежду Шрам был успешно принят монолитовцами за своего, затем беззастенчиво воспользовался этой вражеской оплошностью, изобразив из себя одного из отступавших, а потом в упор изрешетил врагов из «Грозы». Лицо его было скрыто шлемом и маской респиратора, так что ничего удивительного в заблуждении монолитовцев не было.
        По нижнему ярусу госпиталя - Шрам видел это, стоя за колонной арки на балконе второго этажа - уже мчался отряд подкрепления врагов, когда из-за леса, стеной окружавшего руины медленно выплыл, грозно клекоча винтами, военный вертолет. Наемник поначалу реши было, что это «Монолит» уже дорвался до трофейной авиации и теперь пробует осваивать воздушные пространства Зоны, но широкополосная рация, встроенная в шлем, перехватила разговор пилота вертолета с базой. Оказалось, что это военные выслали несколько машин для эвакуации остатков спецназа с базы на военных складах - решились таки! - но экипаж одного из вертолетов заслышал звуки перестрелки и решил разведать, что там такое, тогда как остальные взяли курс дальше.
        Когда пилот выяснил, что в бою, полыхавшему в развалинах госпиталя, спецназовцы никак не имеют места быть, он принял тривиальное решение - расстреливать всех. Скорее всего, даже не из садизма или какой-то зловредности, а подчиняясь директиве начальства: все нелегалы в Зоне обязательно враги и подлежат ликвидации.
        Когда Шрам услышал в наушниках доклад пилота о подготовке к нанесению ракетного удара по развалинам, он, не мешкая ни минуты, помчался по балкону и успел нырнуть в лестничный пролет, прежде чем послышалось зловещее, пронзительное шипение. Все вокруг тотчас затряслось от взрывов. Наемник предупредил Лебедева, еще не успевшего проникнуть со своими боевиками во второй блок об опасности, и теперь намеревался переждать атаку.
        Не тут-то было. Видать, у армейского командования Войск Коалиции, расхлебывавшего кашу с Зоной и ее обитателями, был острый, большой, наболевший зуб на бродяг - нелегалов, периодически расстреливавших военные патрули или нарушавших Периметр. Теперь пилот вертолета не намеревался успокаиваться, пока не смешает часть бывшего госпиталя с землей. Кассеты НУРСов, установленные под пилонами подвески, плевались вспышками огня, а реактивные снаряды били по развалинам, поднимая столбы огня, дыма, каменной крошки и обломков кирпича. Монолитовцам, конечно, досталось крепко. Шрам, прислушиваясь к канонаде и еле-еле удерживаясь на ногах от сотрясения пола, вообще сомневался, выжил ли кто-то из них.
        В самом начале обстрела в коридор, где прятался наемник, влетел в облаке поднятой пыли и дыма один из вражеских бойцов. Он чудом уцелел в начавшемся светопреставлении, умудрился сбежать, и искал спасения в импровизированном убежище, но ему фатально не повезло нарваться на Шрама, желавшего выжить не менее, чем он сам. Монолитовец упал, прошитый очередью из «Грозы». Наемник лично ничего не имел против этого бедняги, просто сейчас ему повезло больше…
        Похоже, что вертолет уже расстрелял все свои ракеты и снаряды (или приберег стратегический резерв на самый экстренный случай). Во всяком случае, канонада и взрывы прекратились, слышался теперь только тяжкий грохот, с которым обваливались изувеченные остатки стен, да шорох осыпавшихся обломков. Лопотанье вертолетного винта, однако, не удалялось - вертолет не удовольствовался разрушениями, разыскивая уцелевших. Шраму эта ситуация порядком давила на нервы: следовало спешить, а задержка была вовсе ни к чему.
        Он уже совсем было собрался продолжить путь перебежками от укрытия к укрытию, не давая пилоту прицелиться, как недалеко раздался свист, шипение, а позже - не очень сильный взрыв. Рация, перехватывавшая переговоры пилота с его начальством, вдруг разразилась каскадом ужасных ругательств, из которых следовало, что вертолет оказался подбит чем-то наподобие ПТРК. Стрелял, судя по всему, кто-то из бойцов
«Монолита», так как у людей Лебедева ничего подобного в арсенале не имелось, насколько помнил Шрам.
        Рокот двигателей вертолета вдруг надорвался, на мгновение затих, а потом перешел в оглушительный вой и визг - пошла в разнос турбина. Наемник, прятавшийся в боковом коридоре, не мог видеть, как грозная боевая машина, у которой вместо борта теперь зияло полыхающее уродливое отверстие, закрутилась вокруг своей оси, потеряла управление, клюнула носом и стремительно пошла вниз. Пилот, судя по его отчаянным воплям в эфире, остался (на свою беду) жив и еще пытался что-то сделать и спастись, но неумолимая сила гравитации брала свое. Вертолет, уже разваливаясь на куски и весь в огне, пронесся над госпиталем. Он врезался в землю где-то в чаще леса. Земля содрогнулась от взрыва, вверх поднялся гриб подсвеченного огнем черного дыма. Скоро все затихло.
        Тишина настолько оглушила Шрама, что он ненароком подумал о контузии, однако он остался невредим в этом аду. Лебедев тоже заметил, как был сбит вертолет, но так, как в среднем секторе госпиталя из врагов не осталось никого живого - в принципе, и самого блока как такового, ибо груда обломков кирпича и камня строением уже считаться не может - то продвижение отряда вперед почти не встречало помех. Разве что преодоление завалов, подчас весьма опасных окончательным обрушением держащихся
«на честном слове» кусков стен перекрытий.
        Именно такой кусок бетонной панели, висящий на прутьях арматуры, устроил Шраму в итоге ловушку. Когда отряд пробирался в третий, последний сектор госпиталя, наемник и еще один чистонебовец пролезли в узкую щель - то, что осталось от коридора - а потом плита, терпению которой пришел конец, с тяжким гулом просела следом за ними, и проход перестал существовать. Схлопнулся, как мышеловка.

«Монолит» был тут, конечно, не при чем, ибо такую западню не могли подстроить даже самые прозорливые и коварные враги. Тут уж виноват оказался сам Лебедев. Не зная броду не суйся в воду, или хотя бы подопри чем-то болтающуюся на проволоках плиту. Хорошо, что еще хоть никого не придавило: раненого так или иначе пришлось бы неизбежно добивать.
        - Идите дальше, мы сейчас будем взрывать завал! - донесся до Шрама голос Лебедева.
        Но не успели наемник и его невольный товарищ дойти даже до середины центрального коридора, больше похожего на зал, как монолитовцы, видимо, заметившие возникшую у противника проблему, решили сразу же использовать ее в своих целях. Судьба сама преподносила им подарок!
        Но одного боевики «Монолита» не учли. Если костюм «Чистого неба» больше подразумевал минимальное стеснение движений владельца и повышенную защиту от разных аномальных воздействий, то трофейная броня Шрама от пуль и осколков уберегала не в пример лучше. Пробравшиеся по коридору двое людей Лебедева оказались застигнуты врасплох внезапной атакой, скоро одна из выпущенных по ним пуль раздробила колено чистонебовцу. Он упал на гору каменной крошки с диким воплем, а Шрам, тоже сбитый с ног попаданиями в грудь и живот, успел откатиться под защиту кусков бетонных балок. Помочь своему товарищу он не мог. Впрочем, долго раненый все равно не мучился: раздалась длинная пулеметная очередь, тело боевика задергалось от попадания крупнокалиберных пуль.
        Наемник еще дальше отполз за обломки, да вдобавок еще придвинул к себе небольшой кусок кирпичной стенки, заслоняясь им. Враги не заставили себя ждать. Гранаты они применять не решались из опасения обрушить растрескавшиеся колонны, держащие на себе вес арок и коридоров второго этажа и похоронить себя заодно, и потому лезли в атаку живой силой.
        Шрам яростно отстреливался. Патронов к «Грозе» у него хватало, а мощности ее вполне хватало, чтобы пробивать шлемы противников. В тело стрелять не представляло смысла - броня все равно выдержит, по рукам в круговерти боя попасть проблемно. В голову же самое то! Перед завалом, где скрывался оборонявшийся наемник, уже валялось три трупа, а устрашенные монолитовцы временно отступили для перегруппировки сил.
        Во рту было горячо и солоно от крови. Угодившая в грудь пуля хоть не смогла пробить бронезащиту, но минимум одно ребро уже сломалось. Тело при каждом движении простреливала острая боль. Шрам с содроганием думал о перспективе спешно вылазить из своего укрытия, куда-то бежать или прыгать, но уже не совсем человеческий организм по-своему реагировал на повреждения, постепенно отключая нервные центры.
        Земля слегка затряслась, послышалось натужное гудение сервоприводов и гидравлики. Шрам вдруг увидел, как прямо на него движется здоровенный кусок бетонной плиты тонны две весом. То, что вряд-ли смогли сдвинуть даже полтора десятка человек, три монолитовца в экзоскелетах просто подняли в воздух и, закрываясь этим щитом, медленно пошли вперед, намереваясь заложить импровизированную амбразуру наемника, а потом расстрелять его через щели.
        В этот момент раздался оглушительный взрыв, большая часть стены между секторами госпиталя обрушилась вниз. Ветхое сооружение просто не выдержало мощного потрясения. Кусок железобетонной балки, нависавший сверху, медленно-медленно, как в кошмарном сне качнулся, вывернулся из своих креплений в стене и ухнул вниз. Он попал по движимой тремя живыми роботами плите лишь слегка, касанием вскользь, но его с лихвой хватило, чтобы монолитовцы не смогли удержать свой щит, кто-то из них вообще упал, двое оставшихся замешкались, и в итоге оказались погребенными под плитой сами. Живы они остались или нет, Шрам уже не разбирал. Он выполз из своего убежища и открыл огонь по врагам. В образовавшуюся от взрыва динамитного заряда брешь ринулись боевики «Чистого неба».
        Полыхнула огненная струя выстрела РПГ, и пулеметная точка, снова было ожившая в другом конце зала, превратилась в кучу пылающих обломков. Хоть бой еще продолжался, было ясно, что монолитовцам атаку не удержать. Боевики Лебедева не обращали внимания на потери, просто сметая врага со своего пути. Воинов в экзоскелетах у монолитовцев больше не оказалось - видимо, даже для них эти уникальные скафандры были слишком дорогим удовольствием, чтобы они достались всем желающим. Значит, силы были примерно равны.
        Крики раненых и умирающих, грохот автоматных очередей, буханье дробовиков, визг рикошетящих пуль, взрывы все же пошедших в ход - воевать так воевать! - ручных гранат. Возле стены сидит человек в светлой с коричневыми пятнами одежде. У него нет головы, только кровь пульсирующей, толстой струей льется на пол. Рядом боец
«Чистого неба» слепо ползет неведомо куда, волоча за собой страшные лохмотья измочаленных взрывом ног. Из-под куска бетонной балки в пару метров толщиной видна чья-то стиснутая в кулак рука. В дыму и чаду боя мечутся инфернальные призраки, тени людей, то и дело озаряемые вспышками выстрелов…
        - Мы прорвались! - хрипло ревел в динамике рации торжествующий голос Лебедева. - Ребята, мы прорвались!!!
        Огромное черное чудовище втянуло ноздрями воздух, вперившись глазами в горизонт, туда, где гигантским водоворотом неистовствовали сошедшие с ума тучи, где мелькало грозное зарево и слышался раскатистый гром. Назревал Выброс, но очень сильный, настолько могучий, что даже химере, суперхищнику, равного которому не было всей Зоне, стоило подумать о надежном убежище.
        Стоящий рядом, тоже наблюдавший зарождение катаклизма Черный Сталкер успокаивающе похлопал свою грозную подругу по бронированному мускулами плечу, погладил отливающую антрацитом гладкую шкуру.
        - Вот так и рождаются легенды, черт бы их побрал… - тихо промолвил он.
        Химера скосила на него медового цвета змеиный глаз и вдруг, высоко подняв голову, громко завыла. Ее свистяще-мяукающий голос далеко прокатился по замершему в ожидании очередного апокалипсиса Рыжему Лесу, пугая всю остальную местную живность, а потом заглох, потерялся в его чаще. Химера не могла думать так, как делают это люди, но, будь она способна говорить и повествовать о своих чувствах, она описала бы то, что испытывала сейчас, наверное, в первый раз в жизни. Страх. Ей почему-то было очень страшно.
        Наемник Шрам, которого когда-то в обычном мире людей звали Алексеем, первый раз в жизни видел, как кипит небо. Он, забывший свое настоящее имя и уже вообще много чего, никогда не думал, что такое вообще возможно, доступно взгляду человека. Бурлящее, подобно серой воде в исполинском котле небо. Зрелище было завораживающим, совершенно нереальным и вместе с тем убийственно страшным. Только вот в сердце бродяги такой эмоции как ужас уже почти не осталось, поэтому он смотрел вверх с удивленно-отрешенным спокойствием.
        Облака перемешивались друг с другом, хаотично неслись в разные стороны, то тут, то там полыхали жуткие, почему-то красные вспышки зарниц, а над горбатым серым Саркофагом пульсировало холодное зарево. Сердце Зоны билось своим, особым ритмом, оно было уже готово взорваться Выбросом. До него оставалось, наверное, меньше часа.
        Шрам уже видел окрашенные в цвет багрянца и пурпура тучи, чувствовал сухое, мертвое, жгучее дыхание ветра на лице. Он снял боевой шлем и маску респиратора, с трудом разлепил ссохшиеся от крови губы и полной грудью вдохнул пахнущий смертью воздух. Бродяга улыбался неведомо чему, чувствуя почти эйфорию.
        Перед ним была сама Станция. Наемник никогда не думал, что она такая громадная. Или это просто «работал» обман зрения, полумрак - предвестник надвигавшегося катаклизма? Бетон под ногами чуть подрагивал: это мелко дрожала сама земля. Откуда-то со стороны зданий энергоблоков ЧАЭС доносился глухой, низкий, мерный гул, напоминавший работу циклопических механизмов. Людям не дано было знать, что творилось там, под тысячами тонн земли, гранита, цемента и стали, укрывавшими колыбель Ее Величества Смерти.
        - Мы сделали даже теоретически невозможное, - Лебедев и шестеро его оставшихся в живых бойцов сидели под прикрытием полуобрушившейся кирпичной стены, - Мы прорвались в центр Зоны. Во многом это твоя заслуга, наемник. Теперь осталось самое главное, то, ради чего мы вообще очутились здесь. Надо остановить Стрелка, этого проклятого авантюриста. Он сейчас находится на пути к Саркофагу. Дьявол! Мы же едва не проворонили его.
        Лебедев достал из герметичного чехла и быстро собрал какое-то диковинное оружие, очень напоминавшее фантастический бластер из боевика на космическую тематику. Оружие внешне было величиной с винтовку, только с очень толстым, увитым проводами, облепленным каким-то блямбами стволом, оптическим прицелом и складным прикладом. Вместо обоймы виднелся контейнер для артефакта, к нему тоже шли какие-то кабеля.
        - Это электромагнитное ружье. Стреляет импульсами энергии, а у цели от резонансных перепадов магнитного поля выходит из строя любая электроника. Человеку тоже приходится несладко. Нам надо разрушить пси-защиту Стрелка, а без нее ему ни за что не попасть туда, куда он торопится, если вообще останется жив.
        - Почему бы просто не пристрелить его из винтовки? - поинтересовался Шрам, принимая из рук Лебедева увесистое ружье.
        - Нельзя допустить, чтобы то, что он со своими друзьями сделал, попало в руки к
«Монолиту». Не знаю, как троим бродягам это удалось, но они сделали гениальное открытие. Жаль, что ему суждено погибнуть, но тут уж ничего не поделаешь. Вообщем, так. Артефакта в обойме свободно хватит выстрелов на тридцать-сорок, но тебе хватит четырех-пяти. Мы прикроем тебя огнем, а ты лезь на трубопроводы и выслеживай Стрелка. Времени у нас очень мало. Удачи тебе!

«Вряд-ли мы когда-то еще встретимся, - грустно подумал про себя пожилой ученый, - Тебя мне очень жаль, но такова судьба. Выполни свое дело, парень, а потом, если повезет, выживи. Но я в этом сильно сомневаюсь».
        Вслух же Лебедев, разумеется, ничего не сказал.
        Достигнуть виадука-трубопровода, проложенного в нескольких метрах над землей на опорах из толстых бетонных свай Шраму удалось быстро. Ему практически никто не мешал, бойцы «Чистого неба» не давали монолитовцам стрелять прицельно. Наемник полез вверх по переплетениям черных от времени раскосин из толстого уголка, то и дело цепляясь за них оружием. Сломанное ребро, ушибленное колено и несколько ран на груди и голове давали о себе знать стреляющей болью, от которой бродяга только по-звериному рычал, стискивая зубы. Перед последним этапом операции он вколол себе несколько мощных стимуляторов, двойную дозу обезболивающего на наркотической основе. Иначе бы он, наверное, уже сошел с ума от страданий.
        Горячий едкий пот заливал глаза, руки тряслись, когда Шрам наконец-то перекинул свое массивное из-за бронезащиты и навешанного на него оружия тело через невысокое леерное ограждение трубопровода. Он распластался на покрытых скорлупой теплоизоляции толстых трубах, давая себе небольшой отдых. В голове стучал, отсчитывая секунды, невидимый метроном. Ровно черед пятнадцать ударов Шрам вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал вперед. Вокруг засвистели, зацокали о металл пули, но наемник не обращал на них внимания. Тем более стреляли по нему не особенно плотно, как будто по второстепенной цели.
        Наемник искал глазами через запотевшие стекла маски того, чью жизнь он намеревался оборвать, ради кого он проделал весь этот путь… И ему повезло. Стрелка он нашел легко. Шрам тут же понял, почему по нему самому не очень-то активно вели огонь: все силы монолитовцев были направлены на уничтожение дерзкого, отчаянного до сумасшествия сталкера, со всех ног мчавшегося теперь по параллельному трубопроводу, идущему в сотне метров от того, где находился наемник. Путь Стрелка вел к одному из зданий Станции, и этот рывок уже был его финишной прямой. Стрелок, как прекрасно видел со своей позиции Шрам, совершал чудеса ловкости, уворачиваясь от летящей в него со всех сторон смерти и успевая отстреливаться. Фигуру бродяги окружало призрачное синее свечение - это работала его защита от сжигавшего мозг излучения, питавшаяся от энергии артефактов.
        - Вижу его! - прорычал Шрам в рацию.
        - Бей по нему! - тут же отозвался Лебедев, - Выключай его защиту! Скорее!
        Шрам положил ствол ружья на ограждение, опустился на одно колено, потом закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, унимая дрожь во всем теле. Выброс приближался, над Саркофагом все ярче разгоралось зарево, а гул, идущий от Станции, превращался в рев. С неба, прямо из круговерти туч в землю били страшные, напоминающие трезубцы молнии.
        Шрам набрал напитанного озоном воздуха в грудь, мысленно отрешился от всего происходящего, а потом снял с головы шлем вместе с маской. В виски тут же ударила молотом горячая волна, от которой наемник застонал, но собрал всю свою волю в кулак, приник к окуляру прицела, нашел фигуру Стрелка и нажал курок. Ружье загудело, пронзительно засвистело. Раздался громкий щелчок. Стрелок вдруг как будто налетел на невидимую стену, запнулся, выпрямился во весь рост и зашатался. Наемник выждал пару секунд, давая возможности конденсаторам набрать энергию, потом выстрелил еще раз. Теперь было видно, что синее сияние вокруг фигуры сталкера сделалось вполовину слабее.
        Стрелок не мог понять, откуда по нему ведется огонь и, шатаясь как пьяный, побежал дальше.
        Третий выстрел. Бродяга, бывший теперь живой мишенью, упал. Шрам решил было, что он убит, но фигура врага снова поднялась, раскачиваясь в разные стороны, вскинула автомат…
        Шрам выстрелил в четвертый раз. Он снова не промахнулся, а сияние, напоследок ярко, словно дуга электросварки, полыхнуло и погасло. Стрелок откинулся назад, потом согнулся пополам, замер на секунду и рухнул куда-то в переплетение труб, вентилей и коммуникаций. Шрам потерял его из виду.
        - Задание выполнено, - прошептал наемник в микрофон рации.
        - Стрелок уничтожен! - торжествующе прокричал, перебивая гул и грохот, Лебедев, - Шрам справился! Ну вот и все… Зона теперь должна успокоиться, по крайней мере, я уверен в этом…
        - Но она не успокаивается! - нервно проговорил один из бойцов «Чистого неба».
        - Ничего страшного. Скоро… - и не договорил, шатнулся, схватился за голову от мощнейшего удара пси-волны. Рядом падали наземь его люди, корчились, агонизировали, выли нечеловеческими голосами. Меркнущим зрением Лебедев последний раз увидел громаду ЧАЭС.
        И умер.
        Начался Выброс. Земля затряслась крупными толчками, трубопровод заходил ходуном, отчего наемник не смог удержаться, упал навзничь, ударившись затылком о металл. Изо рта и носа струями хлынула кровь. Но перед тем, как потерять сознание, он успел увидеть апокалипсис.
        Сиявшая ярче тысяч солнц стена пламени поднялась над Саркофагом и понеслась вперед с грохотом и ревом. Вихрь мчался, накрыв собой, затопив ослепительной вспышкой все. Здание Станции, виадуки, подсобные строения, легендарная труба четвертого энергоблока - все это в короткий миг стало очень ярким, четким, похожим на негатив, отпечатанный на фотобумаге, а потом волна Выброса накатила на беспомощно распростертого человека, стирая, сдувая, испепеляя его, разметывая на атомы, как пылинку.
        Зона корчилась в конвульсиях своего бесконечного перерождения. Подобно Фениксу, легендарной Птице Огня, она умирала, сгорала дотла, чтобы воскреснуть Выбросами, несущими смерть и разрушение. Если бы кто-то мог это видеть, то заметил бы в бушующем пламени свистопляску призраков, испепеленных пламенем катаклизма человеческих душ.
        Зона ничего не обещала людям, но то, что могла, она исполняла всегда.
        Давала возможность всем обрести свой Ад…
7 сентября - 13 декабря 2011 г.
        Иркутск
        Книги Сталкер на: http://www.bookflash.ru/