Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Крюкова Тамара : " Потапов К Доске " - читать онлайн

Сохранить .
Тамара Крюкова.
        Потапов, к доске!
        Потапов, к доске!
        Пролог
        Если бы Женьку Москвичева и Леху Потапова сложить, а потом разделить пополам, то получилось бы два в меру толстых, в меру тонких, в меру тихих, в меру бойких, в меру слабых, в меру стойких, в общем, два обыкновенных средних ученика обыкновенной средней школы. Впрочем, каждый по отдельности они вовсе не были середнячками и представляли собой полную противоположность друг другу.
        На физкультуре рослый крепыш Леха стоял во главе шеренги. Маленький, щуплый Женька, напротив, замыкал ее. Физкультура была единственным предметом, с которым он был не в ладах. По всем остальным дисциплинам Женька был круглым отличником, хотя к его худосочной комплекции меньше всего подходило слово "круглый".
        Леха был троечником, но не круглым. Учитель физкультуры часто отличал его и ставил пятерки. Леха был не обижен силой, но не лез в драку. Степенный и неторопливый, он не любил попусту махать кулаками. Зато Женька был отъявленным задирой. Он не мог и минуты усидеть на одном месте и то и дело нарывался на неприятности.
        Леха был тугодумом, однако Женькиной сообразительности с лихвой хватало на двоих. Женька слыл самым "идейным" человеком в школе. Он читал все подряд, и от этого в его голове всегда роилось множество идей. Из него так и фонтанировали разные изобретения.
        В общем, если бы Женьку Москвичева и Леху Потапова сложить, а потом разделить пополам... Но так как наука еще не научилась делить мальчишек, Женька и Леха были неразделимы.
        Стражи порядка
        Счастье свалилось на Женьку и Леху, как это всегда бывает, совершенно неожиданно. Они сидели во дворе и размышляли, чем бы заняться, когда увидели местную знаменитость Жорика. Жорик был большим человеком: во-первых, он уже перешел в десятый класс, во-вторых, он ходил в клуб авиамоделирования и, в-третьих, и самых главных, на всероссийской выставке авиамоделей он получил диплом с золотыми буквами и печатью.
        У Жорика в руках был красивый, новенький планер. При виде модели у Женьки с Лехой от восторга, что называется, в зобу дыханье сперло. И что самое удивительное, Жорик направлялся прямо к ним.
        - Ребята, не присмотрите за планером, пока я в магазин сбегаю? - спросил Жорик.
        Вопрос прозвучал музыкой в ушах неразлучных друзей. Неужели Жорик в самом деле оставит планер на полное их попечение? Это было круто. Женьку прямо- таки распирало от гордости.
        - Какой разговор? Можешь на нас положиться. Муха не сядет. Леха вообще прирожденный бодигард. Лех, покажи бицепс. - Женька с энтузиазмом ширнул друга в бок.
        - Ладно, культуристы. Надеюсь, бицепсы вам не понадобятся. Я по-быстрому, - улыбнулся Жорик, водружая планер на скамейку.
        - Можешь не торопиться. Мы его будем изо всех сил охранять, - заверил его Женька.
        Жорик ушел, и друзья принялись охранять планер изо всех сил, но вскоре Женька понял, что делать это не так-то просто, а точнее - совсем не просто, потому что охранять его было решительно не от кого. Это было непредвиденное осложнение. Подумать только, охранять планер по поручению самого Жорика и чтобы ни одна живая душа об этом не знала! Но возмутительнее всего было то, что Леха сидел с таким преспокойненьким видом, как будто его вовсе не волновало, хорошо они охраняют планер или нет.
        - Ну чего ты на этот планер уставился? Нас его охранять поставили, а не глазеть на него, - наконец не выдержал Женька.
        - А чего его охранять? Сиди себе и жди, пока Жорик придет.
        - Ха! Так охранять каждый дурак может. Это вовсе даже не охрана!
        - Почему?
        - Да потому что охранять надо обязательно от кого-нибудь, а что никому не нужно, то и охранять незачем. Усек?
        - Ну, - покорно кивнул Леха.
        Ребята посидели еще минутку.
        - Эх, только зря время теряем, - сокрушался Женька. - Скоро уже Жорик придет.
        И тут ему повезло. Он увидел, как из подъезда соседнего дома вышла Майка - первая болтушка в классе. Она тащила за собой брата, щекастого, кареглазого карапуза, чем-то похожего на нее. Конечно, интереснее было бы охранять планер от кого-нибудь из мальчишек, но выбирать не приходилось.
        - Сейчас начнем от Майки охранять! - оживился Женька.
        - Нет, она брата на детскую площадку поведет, - резонно заметил Леха.
        К Женькиному глубокому огорчению, Леха оказался прав. Не удостоив друзей вниманием, Майка направилась прямиком в сторону песочницы. Однако Женька не растерялся.
        - Ничего. Нельзя ждать милостей от природы. Надо брать их своими руками. Сейчас как миленькая прибежит! - сказал он и во всю глотку крикнул: - Майка, эй ты! Привет!
        - Привет, - отозвалась Майка и даже не посмотрела в их сторону.
        "Вот вредина!" - мысленно возмутился Женька. Теперь привлечь внимание Майки было для него делом принципа.
        - Гуляешь, что ли? - крикнул он ей вдогонку.
        - А что, нельзя?
        - Гуляй, гуляй, только учти, сюда подходить запрещено.
        Майка остановилась.
        - Почему это?
        - По кочану, - объяснил Женька и, чтобы Майке было еще понятнее, добавил: - Нельзя и все тут!
        После таких объяснений случилось именно то, что предсказывал Женька. Майка решительно повернула в их сторону и потащила за собой упирающегося карапуза, который всей душой стремился строить из песка куличи.
        - Подумаешь, раскомандовался. А может, мне тут нравится, - заявила она.
        - Кому говорят, не подходи, - без особой угрозы предупредил Женька.
        - Ага, разбежалась. Сейчас шнурки поглажу. Вы этот двор закупили, что ли? - съехидничала Майка, подходя ближе.
        - Не закупили, а объект охраняем, - важно произнес Женька и как бы ненароком сдвинулся в сторону, чтобы был виден планер.
        - Чего, чего? - с вызовом спросила Майка и осеклась.
        Она увидела "объект", и ее глаза округлились от удивления.
        - Ой, какой клевый! Ванечка, смотри, самолетик! - воскликнула она и прибавила шагу, тем более что карапуза тоже заинтересовал яркий планер и теперь его не надо было тащить насильно.
        - Да уж, нехилая модель. Только руками не трогать, - грозно предостерег Женька и добавил: - И вообще, вали отсюда. Ходят тут всякие, а нам, между прочим, Жорик сказал, никого близко не подпускать. Он только нам доверяет. Так что, двигай попом, чеши хип-хопом.
        - Грубиян! - обиделась Майка.
        - Ой, Леха, держи меня, а то я упаду. Белье меня воспитывает. Как там тебя, майка или трусы?
        - А ты... А ты... - Майка пыталась найти обзывалку пообиднее. - А ты Женька-шимпанзенька!
        - Не в склад, не в лад! Поцелуй корову в зад. И вообще, такого зверя не бывает, - заплясал Женька на одной ножке.
        - Зато уроды бывают, вроде тебя, - не осталась в долгу Майка.
        В общем, охрана получалась что надо! Крутая охрана! Пока Женька и Майка обменивались мнениями, карапуз почувствовал себя на свободе. Несмотря на то что он был еще очень мал, он уже крепко уяснил, что свободой, когда ее дают, надо пользоваться. Что он и не замедлил сделать. Малыш подошел к планеру и схватил его за хвост.
        - Эй, он его взял.
        Леха толкнул в бок Женьку, который был так занят перепалкой, что не замечал, что творится вокруг.
        - Кого? - буркнул Женька, недовольный, что его отвлекают.
        - Планер, - сказал Леха.
        К этому времени Женька тоже увидел, как малыш с довольным видом держит новую игрушку.
        - Что же ты молчишь?! - накинулся Женька на Леху.
        - А я и не молчу, - пожал плечами Леха.
        Поняв, что лучше вести переговоры напрямую, Женька как можно внушительнее обратился к карапузу:
        - Положи самолет на место. Его брать нельзя.
        Малыш, видимо, был иного мнения. Поняв, что игрушку у него собираются отнять, он еще сильнее прижал планер к себе.
        - Что же ты, раззява, за своим ребенком не смотришь! - набросился Женька на Майку.
        - Вы бы сами лучше за своим планером смотрели, спецназ сушеный, - взъерепенилась Майка и засюсюкала с малышом: - Ванечка, ты же хороший мальчик? Положи самолетик.
        Ванечка ухватился за планер, всем своим видом показывая, что лестью его не купишь.
        Нужно было принимать решительные меры. Женька скомандовал:
        - Леха, давай я ему руки разожму, а ты вытаскивай планер.
        Сказано - сделано. Женька вцепился в карапуза. Леха - в планер, карапуз заревел. Майка с криком: "Сейчас же отпусти его!" - бросилась на спасение брата. Образовалась куча мала. Скоро было не разобрать, кто в кого за что вцепился и куда тащит. И тут раздался треск...
        Когда прибежал Жорик, охранять было уже нечего. Вернее то, что осталось от планера, можно было не охранять. Жорик увидел обломки, и по выражению его лица Женька с Лехой поняли, что двор - это не то место, где бы им сейчас хотелось находиться.
        Не разобравшись, что к чему, Жорик пообещал накостылять виновному и тут же выполнил свое обещание. Причем виновным оказался Леха, потому что бегал он гораздо медленнее Женьки.
        Позже друзья сидели в укромном месте за домом. Леха прикладывал ко лбу монету.
        - Теперь еще шишка вскочит, - угрюмо сказал он.
        - Шишка - это пустяки! Это пройдет. Мне от несправедливости больно, - рассуждал Женька, отчаянно жестикулируя.
        - Угу, - кивнул Леха, а Женька продолжал:
        - Ведь все из-за этой Майки. Я же ей человеческим языком говорил: "Не подходи". А она еще этого Ваньку-встаньку с собой приволокла. И ей как с гуся вода. Вот что обидно и больно!
        Леха потрогал набухающую на лбу шишку и подумал, что лучше бы ему было больно от несправедливости. Он бы потерпел.
        Рабочая неделя
        Я вообще-то не бездельник,
        И не прочь пойти я в школу,
        Но известно: понедельник -
        Для работы день тяжелый.
        Я во вторник до обеда
        Вешал всем лапшу на уши.
        Ну а после у соседа
        До темна я бил баклуши.
        В среду тоже был я занят:
        Посчитал ворон слегка.
        А четверг весь на диване
        Провалял я дурака.
        Ну а в пятницу прилежно
        С другом лодыря гонял.
        Притомился я, конечно.
        Да и кто бы не устал!
        В потолок плевал в субботу.
        Тут понятно и ежу,
        Ни минуты без работы
        Я обычно не сижу.
        Я готов и в воскресенье
        Заниматься день-деньской
        Русским, алгеброй и чтением.
        Только это выходной.
        Завтра снова понедельник,
        И не прочь пойти я в школу.
        Я ведь вовсе не бездельник.
        Только это день тяжелый.
        Дежурство
        С нового учебного года у Лехи и Женьки ввели кабинетную систему. Каждый предмет изучали в специальном кабинете, а на переменах приходилось переходить с места на место. Может, кто и считал, что это не очень удобно, но Женька сразу понял, какие большие перспективы открывает кочевая жизнь. Мало того что, если опаздывал на урок, всегда находилось объяснение: мол, не сразу нашел класс. Вдобавок в каждом кабинете было много интереснейших штуковин.
        В среду Женька и Леха дежурили по классу. Нельзя сказать, что Женька любил дежурить, но на этот раз ему не терпелось приступить к своим обязанностям, потому что первым уроком по расписанию стояла биология, а Женька уже давно нацелился обследовать этот кабинет. Это был самый интересный кабинет в школе, если не считать кабинета химии. Чего тут только не было: и аквариум с рыбками, и клетка с хомяками, и даже настоящий скелет из пластмассы.
        К тому же сегодняшнее дежурство таило в себе и другие скрытые достоинства. Женьке уже недели две нравилась Синицына, но кроме как дернуть ее за косу или выбить из рук портфель, повода к общению не представлялось. И вот Женьке улыбнулась удача. Он знал, что Синицына хочет покормить хомячков, поэтому накануне в разговоре как бы невзначай обмолвился, что дежурит в кабинете биологии.
        - Приходи, так и быть, тебя впущу. Только учти, больше никого не притаскивай, - щедро предложил он.
        Женька явился в школу ни свет ни заря и тотчас побежал в учительскую за ключом от кабинета.
        В день дежурства Женька нервничал. Интересно, придет или нет? От этих девчонок всего ожидать можно. Дверь открылась, но, к Женькиному разочарованию, в кабинет вошел Леха.
        - Чего это ты меня не подождал? Я за тобой зашел, а твоя мать говорит: "Он уже в школе".
        Женьке не очень хотелось обсуждать этот вопрос, поэтому он ловко перевел разговор на другую тему.
        - Смотри, чего это тут треугольник валяется? Он же из кабинета математики. Здоровый какой. Голова пролезет.
        - Не, не пролезет, - отмахнулся Леха.
        В этот момент дверь распахнулась, и вошла Синицына.
        - Привет, мальчики. Чем занимаетесь? - спросила она.
        - Да вот, у нас тут спор вышел - слабо голову в треугольник просунуть или нет, - объяснил Женька.
        Синицына оценивающе посмотрела на треугольник и заявила:
        - Слабо. Уши не пролезут.
        - Вот и я говорю, что он маленький, - подтвердил Леха, воодушевленный поддержкой Синицыной.
        Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.
        - На спор, пролезут! Спорим на поход в "Макдоналдс"!
        - А деньги откуда возьмешь? - усмехнулась Синицына.
        - Мое дело. Ну, давай! - Женька всучил треугольник Лехе.
        - Если тебе деньги девать некуда, - пожал плечами Леха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.
        Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нем проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы еще они были один на один с Лехой, но потерпеть поражение при Синицыной!
        - Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! - распалился Женька и стал помогать Лехе просунуть голову в треугольник.
        Бедный Леха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:
        - Ты, что ли, с ума сошел? Ты мне все уши оборвешь!
        И тут настал момент Женькиного триумфа. Лехина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.
        - Что я говорил! - воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.
        - Только учти, я тебе "Макдоналдс" не обещал, - напомнил Леха.
        Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:
        - Ладно, я и не требую.
        Успокоившись, что в "Макдоналдс" ему никого вести не придется, Леха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Леха вертел противную деревяшку и так и сяк - все напрасно.
        - Ну чего ты там с ним возишься? - спросил Женька.
        - Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, - пожаловался Леха.
        - Опять твои знаменитые уши! - рассмеялся Женька. - Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.
        Скоро Леха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.
        - Сейчас ребята придут, - забеспокоилась Синицына.
        - Давайте я пока класс закрою, - предложил Женька.
        Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелегкой задачей.
        - Больно же! - стонал потный, взъерошенный Леха, отбиваясь от помощников.
        - Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шел. Чего ты нос выставил! Убери! - деловито командовал Женька.
        - А куда же я его уберу? - обиженно сопел Леха.
        Женька с остервенением рванул треугольник.
        - Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп снимешь, - не своим голосом завопил Леха.
        - Мальчики, тихо, - пыталась успокоить их Синицына.
        В дверь требовательно постучали, и донесся голос учительницы естествознания.
        - Что вы там делаете? Откройте сейчас же дверь.
        Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда, в критический момент Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение.
        - Залазь в шкаф.
        Леха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановны в таком виде. Леха вздохнул и полез в шкаф.
        - Не волнуйся. Как только училка уйдет, мы тебя сразу выпустим, - успокоил его Женька.
        - А если не уйдет? - с опаской спросил Леха и попятился назад.
        - Не мандражь. Чего ей в классе торчать?
        В это время Синицына, которая, ни жива ни мертва от страха, топталась возле двери, взмолилась громким шепотом:
        - Мальчики, ну давайте же делайте что- нибудь.
        Женька с укором посмотрел на Леху.
        - Мужайся, Леха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя ее к директору потащили.
        Лехе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но еще больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Леха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что все в порядке, уйдет.
        Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно, что в ближайшее время уходить она не собирается.
        - Зачем вы заперли дверь? - строго спросила учительница.
        Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится - конец. Призвав все свое красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:
        - Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чем. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: не надо, Таисия Ивановна не разрешает. А я заладил: "Давай покормим, давай покормим". Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.
        Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула.
        - Ладно, джентльмен, на первый раз прощаю. Но больше этого не делайте. Их нельзя перекармливать, иначе можно только навредить.
        Леха сидел в шкафу в ожидании, когда его выпустят из заточения, с тоской вслушиваясь в гомон голосов. Класс заполнялся ребятами. Близилось начало урока, но Леха не терял надежды, что Женька придумает, как его освободить. И тут раздался звонок. Ждать дольше было нельзя. Леха толкнул дверь и с ужасом понял, что заперт. Только теперь узник в полной мере осознал трагизм своего положения. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть весь урок в шкафу.
        Лехе повезло, что в двери была замочная скважина. Обзор, который предлагало это единственное оконце, связывающее его с внешним миром, был весьма жалким, но, к своей радости, Леха обнаружил, что за партой, стоящей как раз рядом со шкафом, сидит Женька с Синицыной. Конечно, это мало помогало ему в теперешнем положении, но все-таки как-то обнадеживало.
        Таисия Ивановна сделала перекличку.
        - А почему нет Потапова? - спросила она.
        У Лехи сжалось сердце. Казалось, никогда еще ему так мучительно не хотелось присутствовать на уроке. Он услышал голос Женьки.
        - Он к врачу пошел. У него уши болят.
        Уши у Лехи и правда болели. Но не настолько, чтобы он не услышал, как учительница с сомнением проговорила:
        - А мне казалось, что я его сегодня видела. Может, он приболел оттого, что я наметила его спросить?
        Когда Леха услышал о планах Таисии Ивановны, его желание посетить урок сильно поколебалось. Во всяком случае, неизвестно, что лучше - иметь в журнале "нб" или двояк. Теперь Лехе было немного легче смириться со своим незавидным положением. Он притулился к стенке и стал ждать.
        Казалось, урок тянется целую вечность. Леха сидел, согнувшись в три погибели. Ноги у него затекли, шею ломило. Он попробовал пошевелиться и расправить плечи, но тут задел головой полку. Один штырек, поддерживающий ее, расшатался и держался на честном слове. Леха осторожно отодвинулся назад, но в этот момент небольшой кусок штукатурки прямо возле штыря отвалился от стенки, полка хряпнула и опустилась прямо Лехе на плечи. К счастью, звук был не очень громкий. Но главное, что, услыхав шум в шкафу, Женька не растерялся. Он тотчас сбросил на пол учебник, так что, повернувшись к классу от доски, Таисия Ивановна встретилась с его невинным взглядом.
        - Простите, я нечаянно, - искренне сказал он.
        Молча покачав головой, биологичка продолжала рисовать на доске схему круговорота воды в природе. Стоило ей отвернуться, как Женька бросил в сторону шкафа испепеляющий взгляд. И о чем там только Леха думает!
        А Леха думал о том, чтобы устоять. Он уже не сидел, как барон, развалившись на венике, а, скрючившись, стоял и, подобно античному атланту, плечами поддерживал злосчастную полку. Силы героя быстро иссякали, и он понимал, что до конца урока ему никак не дотянуть. И тут в шкафу раздался грохот.
        На этот раз нужно было уронить по меньшей мере с десяток учебников, да еще хорошенько по ним наподдать, чтобы звук выглядел правдоподобно. И Женька сдался.
        Взгляд Таисии Ивановны ничего хорошего не сулил.
        - Что там в шкафу? Лена Синицына, ну-ка открой, - сказала она.
        Синицына поднялась и на трясущихся ногах шагнула к шкафу. Она открыла створку, и зрелище, представшее ее взору, до конца дней запечатлелось у нее в памяти. Перед ней было лицо, вернее даже не лицо, а то, что от него осталось. Скальпа не было, а вместо кожи зияли кровавыми ранами мышцы.
        - Скальп снял... - прошептала она и стала медленно сползать на пол.
        Только после того, как Синицыну откачали, открыли другую половинку шкафа, где под таблицами был погребен Леха. Потом Женька доказывал, что Леха - самый настоящий везунчик, ведь мало того что он не ушибся, так еще и треугольник разломился на две части.
        Может быть, насчет везения Женька был прав, потому что, когда Леха увидел муляж человеческой головы с открытыми мышцами, он понял, что ему в самом деле посчастливилось, что он не оказался рядом с таким ужасом в соседнем шкафу.
        Правда, в кабинете директора фортуна Лехе изменила, но Женька успокоил друга:
        - Не бери в голову, Леха. Все плохое когда-нибудь кончается. Жалко, конечно, что биологичка сказала, что на пушечный выстрел нас к кабинету не подпустит. Но ничего. Я на следующей неделе на уборку кабинета химии записался.
        Кавардак
        Жил на свете Кавардак,
        Попадал всегда впросак,
        Ведь упрямый обормот
        Делал все наоборот.
        Помогать он взялся маме,
        Все поставил вверх ногами,
        Так, что всей семье потом
        Убирать пришлось весь дом.
        Разобрал в шкафу он лихо.
        Вот была неразбериха!
        Стали книжки и тетрадки
        В идеальном беспорядке.
        На обед - подумать страшно
        Заварил такую кашу,
        Что, увидев ералаш,
        Маме стало не до каш.
        В школе он не бил баклуши:
        Смело нес собачью чушь он
        И прилежно день-деньской
        Занимался ерундой.
        Вот такой был Кавардак,
        В детстве делал все не так.
        А подрос - преобразился
        И в зануду превратился.
        Стал солидным господином.
        И теперь растит он сына.
        Ну такого обормота!
        Вам признаюсь, это что-то!
        Человек нового типа
        Наступили суровые времена: Леха взялся за ум. Все началось с того, что папа, придя с очередного родительского собрания, сурово сказал:
        - Не умеешь заниматься хорошо, занимайся много. Стыдно на собраниях сидеть.
        - Вот Женя - круглый отличник, а нашему только по улице гонять, - поддакнула мама.
        Честно говоря, поначалу Леха не расстроился. Он думал, что родители поругают его немного, как это принято после родительского собрания, и на том дело закончится. Учился-то он нормально: в четверти ни одной двойки, все честно заработанные, твердые тройки, а по физкультуре даже пятерка. Но не тут-то было. Папа взял с него слово, что он будет выходить на улицу только после того, как выучит все уроки, и Леха засиживался над учебниками допоздна. Казалось, никогда еще им не задавали так много.
        "Ничего, вот зачахну без воздуха, тогда еще спохватятся, да поздно будет", - мстительно думал Леха. Время от времени он подходил к зеркалу и проверял, не показались ли признаки изможденности на его лице, но, к его величайшему огорчению и разочарованию, на круглой розовощекой физиономии не было и тени истощения.
        В первый день Лехиного затворничества к нему забежал Женька.
        - Крепись, Леха, что-нибудь придумаем, - успокоил он друга.
        Леха понимал, что ничего тут не придумаешь, но от поддержки ему все-таки было легче, а когда и Женька куда-то исчез, Лехе стало совсем невмоготу. Наконец на шестой день, как раз когда Леха начал подумывать, что житейские невзгоды могут сломить даже очень сильного человека, Женька объявился.
        - Ну что, учишься? - спросил он и по- хозяйски плюхнулся на диван.
        - Да уж, не гуляю, как некоторые, - укоризненно сказал Леха.
        - Это я, что ли, гуляю? Да я, между прочим, изо всех сил для тебя стараюсь. Специально статью нашел. Вот, тут говорится, что ты сейчас занимаешься никому не нужной ерундой. - Женька потряс в воздухе листами, вырезанными из какого-то журнала.
        - Это про историю, что ли? - Леха покосился на раскрытый учебник.
        - Про какую историю? Тут наукой доказывается, что от твоего сидения за уроками никакой пользы - один только вред! - сказал Женька.
        - А то я без твоей науки не знал, что от этого один вред. Я-то думал, ты и правда что-нибудь дельное скажешь. Тоже мне открытие, - разочарованно протянул Леха.
        - А вот и открытие. Техника быстрого чтения. Ты, например, знаешь, что чем человек быстрее читает, тем он больше запоминает?
        - А мне-то что с того? - спросил Леха.
        - Как что? Это же прямо про тебя сказано. Вот если бы ты быстрее уроки делал, то и учился бы лучше. Ты ведь жертва собственной усидчивости, сечешь?
        Как ни крути, а Женька был прав. Сам-то он уроки за полчаса делал и учился на одни пятерочки. А быть жертвой своей усидчивости даже обиднее, чем быть жертвой собственной лени. Это Леха понял сразу.
        - Как же я уроки быстрее сделаю, когда задают вон сколько?
        - Спокойно. Я все продумал. С сегодняшнего дня будем делать из тебя человека нового типа. Ультрарапид, - заявил Женька.
        - Чего, чего? - не понял Леха.
        - Сверхскорость, значит. Через месяц круглым отличником будешь.
        - Ну да? - Леха с недоверием посмотрел на журнальные листы.
        - Точно. Сам увидишь. Будем заниматься по системе. Тут все описано.
        - А вдруг у меня не получится?
        - Не волнуйся, главное начать. Бери учебник и запомни первое правило. - Женька вслух прочитал: - "Текст любой трудности читать только один раз".
        - Почему? - спросил Леха.
        - Для скорости. Так что, даже если тебе очень захочется урок еще раз прочитать, ну распирает прямо, крепись и второй раз ни за что не читай, а то ничего не получится.
        С этим правилом у Лехи было все в порядке. Сколько он себя помнил, ему в жизни никогда не хотелось прочитать урок второй раз.
        - Вот видишь, а ты боялся. Я же говорил, у тебя получится. Ты способный, - похвалил Леху Женька.
        Первая удача окрылила Леху, но со вторым правилом возникли осложнения. Оказалось, что читать надо всю страницу сразу, сверху вниз. После Женькиных пояснений Леха уставился на середину строчки и повел глазами вниз, но из этого ничего не получилось.
        - Как же я могу читать, если я ни начала, ни конца строчки не вижу? - недоумевал Леха.
        - А боковое зрение тебе на что? - спросил Женька.
        - Какое еще боковое зрение?
        - Очень простое. Сиди так и не оборачивайся. Говори, что я сейчас делаю? -
        Женька отбежал в сторону и начал махать руками.
        - Ну руками машешь.
        - Как же ты видишь, что я руками машу, если ты на меня не смотришь? - Женька посмотрел на Леху с таким видом, словно он его в чем-то уличил, и продолжил: - Вот и со страницей так. Тебе только кажется, что ты ее не видишь, а на самом деле ты все видишь, только боковым зрением.
        - А что толку? Ведь прочитать я все равно не могу. Я ж ничего не понял, - пожал плечами Леха.
        - Это потому, что она у тебя сразу закодированная в мозг идет. В журнале так и написано. Сначала ничего не понимаешь, зато потом поймешь, - авторитетно заявил Женька.
        Когда Леха убедился, что обучение идет по правилам, он немного успокоился, но червь сомнения все-таки глодал его.
        - А вдруг я этот закодированный текст потом не вспомню?
        - Так ты для верности его еще взглядом сфотографируй, как разведчики. Сосредоточься и смотри на него минуту, а я время засеку, - предложил Женька.
        - Скажешь тоже, минуту. Я и так на него уж сколько смотрел, - недоверчиво проворчал Леха.
        - Так это ты просто так глазел, а ты смотри пристально. Давай, засекаю!
        Леха вытаращил глаза и уставился на страницу учебника.
        - Сфотографировал? - через минуту спросил Женька.
        - По-моему, не очень.
        - Ничего, это мгновенное забывание. Про него тут тоже написано. Главное, не волнуйся. В критический момент у тебя все само собой в памяти всплывет и безо всяких усилий вспомнится, - пообещал Женька.
        - Ты думаешь? - с сомнением спросил Леха.
        - Это не я думаю. Это передовая научная мысль. Все на благо человека, - Женька важно похлопал по журнальным листам.
        С этого дня Леха впервые почувствовал, что наука работает на его благо. Теперь он не засиживался за уроками, как раньше. Стоило ему просмотреть параграф сверху вниз и для верности сфотографировать взглядом, как он был свободен, а вечером честно рапортовал родителям, что уроки сделаны. Целые две недели он с наслаждением вкушал плоды науки, пока однажды не наступил критический момент.
        Когда на уроке истории он услышал свою фамилию, то по старой привычке занервничал, но Женька ободряюще кивнул, и Леха воспрянул духом. Он медленно вышел из-за парты и очень медленно пошел к доске, чтобы домашнему заданию было время вспомниться, но, к своему ужасу, понял, что ничего само собой в его голове не всплывает.
        - Что же ты молчишь, Потапов? - спросила Нина Петровна.
        - Это он сосредотачивается, - с места заступился за Леху Женька.
        Леха с благодарностью посмотрел на друга. Тот жестами показывал: давай, давай. А чего там показывать? Леха и сам с удовольствием выдал бы, если бы ему было что. Урок предательски не вспоминался. Когда Леха понял, что ждать ему придется слишком долго, пока все всплывет само собой, он стал про себя приговаривать: "Это критический момент. Момент критический". Но и это не помогло.
        - Так, значит, урока ты сегодня не знаешь, - сказала Нина Петровна, и Леха понял, что это последний шанс что-нибудь ответить. И он ответил.
        - Я учил, - сказал Леха таким трагическим голосом, что Нина Петровна просто не могла не задать ему наводящие вопросы.
        - Ну хорошо, - сказала она. - Кто командовал русским флотом во время русско- турецкой войны?
        И тут Леха вспомнил. Сама собой, безо всяких усилий перед его мысленным взором всплыла картинка из учебника, на которой был изображен портрет адмирала с орденами и с подзорной трубой. Леха так отчетливо представил себе эту страницу с портретом в верхнем левом углу, как будто видел перед собой фотографию, но весь ужас был в том, что на подпись под фотографией мысленного проявителя уже не хватило. Она так расплывалась, что разобрать ее не было никакой возможности.
        Леха посмотрел на Женьку и сделал страшные глаза. Женька понял, что в их системе обучения произошла осечка. Надо было срочно выручать друга, и он показал на свои уши.
        Леха просиял. Ну конечно, теперь он и сам вспомнил, что фамилия этого адмирала была связана с ушами. Он еще давно хотел ему для наглядности уши пририсовать, но не успел, потому что стал ультрарапидом и времени на то, чтобы засиживаться над уроками у него не было.
        Леха бойко выпалил первую ушастую фамилию, которая сама собой безо всяких усилий всплыла в его памяти.
        - Адмирал Ушинский.
        - Кто-кто? - переспросила Нина Петровна таким тоном, что Леха сразу понял, всплыло что-то не то. Он в отчаянии взглянул на Женьку еще раз. Тот с такой силой колотил себя по ушам, как будто хотел, чтобы они совсем отвалились.
        - Пьер Безухов, - отчеканил Леха.
        Что тут началось! Класс буквально взорвался от хохота. Все прямо животики надрывали, как будто им показывали три кинокомедии сразу. И что обиднее всего, вместе со всеми смеялся Женька.
        Конечно, Леха вспомнил, что Пьера Безухова он в кино про "Войну и мир" видел, и тот не только не был адмиралом, но вообще не воевал. Только теперь это было все равно.
        Вернувшись на свое место, Леха открыл учебник. С верхнего левого угла страницы на него глядел портрет адмирала с орденами и с подзорной трубой, под которым было четко написано: "Ф.Ф. Ушаков".
        На этом Лехины злоключения не кончились. В критический момент на литературе он вспомнил первую строчку стихотворения, а на русском языке рамочку, которой было обведено заданное на дом правило.
        Под дороге домой Женька успокаивал друга:
        - Это оттого, что ты недостаточно натренировался. Вот позанимаешься по системе еще пару недель, и все четко вспоминать будешь.
        Но заниматься по системе Лехе не дали. Теперь каждый день после работы папа не просто спрашивал: "Уроки выучил?", - а проверял, как он их выучил. А жаль. Ведь еще немного, и Леха мог бы стать человеком нового типа.
        Вундеркинд
        Появился в нашем классе
        Вундеркинд - Семенов Вася.
        Юный гений каждый раз
        Удивляет целый класс.
        Начинается урок.
        Математик очень строг.
        Взял он Васину тетрадь:
        Ничего в ней не понять.
        Где домашнее заданье?
        Вася молвил в оправданье:
        "Было мне не до задачи.
        Время я провел иначе:
        Целый день решал примерно
        С интегралами примеры".
        Наш учитель обомлел:
        "Это как же ты сумел?
        Ты решил их?" На вопрос
        Вася скромно произнес:
        "Я решил бы, если б знал,
        Что такое интеграл".
        Васю вызвали на чтении
        Рассказать стихотворение.
        Вася встал и говорит
        (Сразу видно - эрудит):
        "Объяснить я все готов.
        Было мне не до стихов.
        Я читал "Войну и мир".
        И еще лежит Шекспир".
        Наш учитель аж привстал:
        "Ты Толстого прочитал?"
        Вася молвил: "Без сомненья.
        До шестого предложенья".
        Вундеркинд - Семенов Вася.
        Жалко, двоечник он в классе.
        В чем причина? Не пойму.
        Может, скажешь, почему?
        Слава
        Женщины очень непостоянны.
        Женька понял это на собственном опыте. В последние дни Лена Синицына, которая нравилась ему уже целый месяц, смотрела на него как на пустое место. Сначала Женька не придал этому значения и попробовал испытанные способы обратить на себя внимание: пулял в нее жеваной бумагой из трубки, дергал за косу, но вместо того, чтобы в ответ стукнуть его книжкой или еще как-нибудь по-человечески ответить на его душевные порывы, Синицына красноречиво повертела пальцем у виска и заявила:
        - Дурак ты, Москвичев. У тебя ума только на такие глупости хватает. Лучше бы делом занялся, как другие.
        После этой тирады Женька понял, что у него есть соперник. Неспроста в последнее время Ленка то и дело трещала о Вадике Груздеве, с которым училась в музыкальной школе: что он талантливый и что будет учиться в консерватории. Стоило Женьке постичь истину, как он почувствовал непреодолимую неприязнь к юному дарованию. "Тоже мне, вундеркинд пузатый. Тюфяк занюханный", - сердито подумал Женька. По правде говоря, сам он тоже был далеко не культурист. Но он понял главное: для Синицыной важна слава, а не человек.
        За обедом Женька включил стоящий на столе приемник. Кухня заполнилась звуками фортепьянной музыки. "И дома покоя нет", - мрачно подумал Женька, выключил радио и тут из окна увидел, как Синицына с огромной нотной папкой прошествовала в музыкальную школу. Казалось, все только и думали о том, чтобы лишить Женьку душевного покоя.
        Выход был один - прославиться. Женькино воображение заработало. Особенно ярко представилось, как Ленка раскается, что предпочла ему толстяка Вадика, и будет просить прощения, а он даже не посмотрит в ее сторону. Женька так четко увидел сцену унижения Синицыной, будто это случилось наяву, но когда он попытался придумать хотя бы один способ стяжать себе славу, в голову ничего не приходило.
        Пока Женька бился над этой нелегкой задачей, ему на глаза попалась кипа рекламных проспектов и журналов, которые они с папой принесли с выставки компьютерной техники. Женька набрал всего, что давали. Он не слишком задумывался зачем, решив, что дома разберется. Сейчас было самое время этим заняться. Женька бегло пролистывал буклеты, отбрасывая в сторону все, где не было картинок и описаний игр. Просмотрев очередной журнал, он уже собирался отбросить его в кучу другого бумажного мусора, как вдруг его внимание привлекла подпись под статьей: Евгений Москвичев.
        "Надо же, тезка", - подумал Женька, и в этот самый момент на него снизошло озарение. Вот она - слава! План начал обретать реальные черты. Женька попытался вникнуть в статью, но ничего не поняв, решил, что это совсем не важно. Никто из класса и подавно не поймет.
        "Посмотрим, как Синицына запоет, когда узнает, что я компьютерный гений", - с триумфом думал он. Чем больше Женька размышлял о задуманном, тем больше входил в роль. Наконец ему в самом деле стало казаться, будто именно он автор умных статей для научных журналов.
        На следующий день Женька явился в школу и с глубокомысленным видом уселся на свое место. Прямо перед ним заманчиво маячила коса Синицыной, будто просила за нее дернуть, но Женька не поддался искушению. Он глубоко вздохнул, чтобы обратить внимание на свою задумчивость, но Ленка и ухом не повела.
        - Вот проблема! - сказал Женька, словно размышляя вслух, и опять вздохнул.
        - Что ты там бормочешь? - обернувшись, спросила Синицына.
        - Тебе не понять, - парировал Женька.
        - Куда уж нам, серым, - усмехнулась Ленка.
        - Да уж, это не для средних умов. Разрабатываю новую антивирусную программу, - важно заявил Женька и, не удержавшись, добавил: - Это тебе не на пианино бренчать.
        - Тоже мне программист. Кому нужна твоя программа! - презрительно фыркнула Ленка.
        - Кому надо, тому и нужна. Мне для журнала заказали, - как бы невзначай сказал Женька.
        - Трепло, - бросила Ленка.
        - В своем отечестве пророка нет, - изрек Женька.
        - У тебя что, с головой не все в порядке?
        - Гениальность - это разновидность сумасшествия, - продолжал он сыпать афоризмами.
        - Точно больной, - покачала головой Синицына.
        На большой перемене, когда все ринулись из класса в буфет, Женька достал компьютерный журнал и углубился в созерцание страницы.
        - О, журнальчик! Клево! Что это? - увидев яркую обложку, заинтересовался пробегавший мимо Петухов.
        Женька даже не успел рта раскрыть, как Синицына выпалила:
        - Выпендривается.
        - Про Билла Гейтса, наверное, тоже говорили, выпендривается, - заметил Женька.
        - Это кто такой? Бас-гитарист, что ли? - спросил Петухов.
        - Темнота ты, Петух! Это создатель Ай Би Эм, - с видом превосходства просветил его Женька.
        - Ага, и наш Москвичев - тоже компьютерный гений, - язвительно произнесла Синицына.
        И тут ее взгляд упал на журнал, который Женька предусмотрительно открыл на нужной странице. Синицына увидела Женькину фамилию, напечатанную крупными жирными буквами, и глаза у нее полезли на лоб.
        - Так это правда? - пролепетала она.
        Женька понял, что настал момент его триумфа, и со скромностью, свойственной гениям, молча пожал плечами.
        В это время в разговор встряла Майка, которую по праву считали местным бюро новостей. При виде подписи под статьей ее тоже охватил столбняк, но она довольно быстро пришла в себя и закричала:
        - Ребята, смотрите! Москвичева в журнале напечатали!
        Все, кто на этот момент не успел убежать на штурм буфета, тотчас ринулись изучать подпись под статьей, потому что из всей статьи это было самое понятное место.
        - Пойдемте покажем Николаю Александровичу, - с энтузиазмом предложила Майка.
        Женька понял, что слава таит в себе подводные камни. Он вовсе не жаждал встречи с учителем информатики.
        - Ты что, с ума сошла?! Я же засекреченный, - выпалил он первое, что пришло на ум.
        - Как засекреченный? - ахнула Синицына.
        - Очень просто. Про меня вообще никому говорить нельзя, потому что на меня охотятся. Я только вам открылся, - таинственным голосом поведал Женька.
        - А кто за тобой охотится? - живо заинтересовалась Майка.
        - Кто, кто - иностранные разведки.
        - Вот зажигает! Нужен ты им больно. Они и не таких спецов покупают. За большие бабки кто хочешь продастся, - недоверчиво усмехнулся Петухов.
        - Я за деньги не продаюсь, - гордо отрезал Женька и трагически добавил: - Так что, если проболтаетесь, мне конец.
        Несмотря на предупреждение, весть о том, что Женька - большой знаток компьютеров, быстро разнеслась за пределами класса, и новоиспеченный программист во всей полноте осознал, что быть компьютерным гением гораздо труднее, чем он предполагал. Ребята потянулись к нему с вопросами. Женька напускал на себя важный вид, ссылался на занятость и советовал почитать литературу для "чайников", но понимал, что долго так не продержаться.
        События развивались стремительно. В тот день Лена Синицына объявила, что Вадика Груздева показывали по кабельному телевидению. Это был удар ниже пояса. По сравнению с показом по телеку ничтожная подпись в журнале тотчас померкла. Чаша весов склонялась явно не в Женькину сторону.
        Женька было сник, но фортуна вновь улыбнулась ему. Недалеко от школы телевизионная передвижка проводила очередной социологический опрос. На перемене Женька сорвался из класса и изъявил желание быть опрошенным, но журналистка не оценила его порыва поделиться с обществом своим мнением. Нужно было придумать что-нибудь еще.
        Вернувшись в класс, Женька махнул рукой в сторону окна и громко сказал:
        - Видели? Телевизионщики приехали. Откуда они только пронюхали? Меня выжидают. Хотят интервью взять.
        - Что же ты тогда здесь сидишь? - удивилась Лена Синицына.
        - Мне это ни к чему, - безразлично пожал плечами Женька. - Я за славой не гонюсь. Не такой я человек. Не то что некоторые, чуть научатся по клавишам стучать и тут же на телек бегут.
        В это время прозвенел звонок на последний урок. За сорок пять минут Женька успел напрочь забыть о том, что его "караулят" журналисты и беспечно вышел из школы вместе с остальными. К этому времени телевизионщики как раз завершили свою работу и неспешно сворачивались. Майка оценила ситуацию и решила, что оставлять бедных журналистов ни с чем - нехорошо. Надо восстановить справедливость. Общество должно знать своих героев и тех, кто живет рядом с ними.
        - Ребята! Тащи Москвичева к камере. Не зря же журналисты приезжали, - сказала Майка.
        Поначалу ее предложение не вызвало энтузиазма. Если Москвичев кому нужен, то пусть с ним сами и разбираются. Но тут Майка добавила:
        - Может, и нас по телеку покажут.
        Ее реплика тотчас возымела действие.
        - Точно! Слабо в новостях засветиться?! - подхватил Юрка Петухов.
        Осознав всю серьезность ситуации, Женька в панике воскликнул:
        - Нет! Не буду я давать никакого интервью.
        - Ты че, совсем уже? - Петухов покрутил пальцем у виска и обратился к остальным: - Да чего его слушать? Если надо, значит, надо!
        Ребята схватили упирающегося Женьку и потащили к камере. Проявляя чудеса скромности, Женька отбивался изо всех сил, но с целым классом ему было не совладать. Скоро он предстал перед телевизионщиками, и Майка возвестила:
        - Вот! Мы к вам Москвичева привели.
        - Кого? - не поняла журналистка.
        - Женю Москвичева. Он в нашем классе учится и пишет научные статьи. Просто он очень скромный, - пояснила Лена Синицына и поспешно вытащила из портфеля журнал, который Женька щедро подарил ей с автографом.
        Пробежав глазами статью, журналистка смерила Женьку удивленным взглядом и начала проявлять к нему интерес. Женька понял, сопротивляться бесполезно, и он сдался. Интервью длилось недолго. К счастью, журналистка не стала копаться в тонкостях компьютерного программирования. Евгений Москвичев, как и подобает гению, был немногословен. Репортаж обещали показать в калейдоскопе новостей. Все были счастливы, лишь герой дня выглядел подавленным.
        - Переживаешь, что тебя рассекретили? - участливо спросила Синицына. Глядя в ее полные обожания глаза, Женька впервые подумал, может быть, неплохо, что он дал интервью.
        Прошло три дня. Поначалу Женька нервничал, но постепенно успокоился и стал с удовольствием греться в лучах славы.
        Сигнал тревоги прозвучал, когда на перемене в класс зашел Николай Александрович.
        - Москвичев, говорят, ты занимаешься программированием и даже пишешь статьи в серьезные журналы? - спросил он.
        В душе у Женьки шевельнулось предчувствие, что скоро его славе придет конец. Если разговор пойдет о компьютерных программах, то ему хана. Дальше компьютерных "ходилок" и примитивных "сшибалок" его познания не простирались. "Может, симулировать потерю голоса?" - решил он и молча кивнул.
        - Представляешь, какое совпадение. Мой друг занимается той же самой проблемой и тоже пишет статьи. Могу познакомить. Его зовут Евгений Олегович Москвичев.
        Глубина Женькиного падения была ужасна. Все подсмеивались и подтрунивали над ним. От насмешников не было прохода, а количество приставших к нему кличек превышало все разумные пределы. Как только его не называли - и Компьютерщик, и Программист, и Автограф.
        Женька стойко выносил превратности судьбы. У каждого в жизни бывают черные полосы, главное - не унывать, решил он. Зато он понял, почему знаменитости не любят журналистов. Теперь само слово "интервью" вызывало у него острую неприязнь. Ведь кто знает, как долго он оставался бы компьютерным гением, если бы паршивые папарацци не рассекретили его.
        Лучше всех
        С нашим классом, как назло,
        Мне совсем не повезло!
        Вероника - растеряха,
        Танька - страшная неряха,
        Ленка жирная, как бочка,
        Светка - маменькина дочка.
        Настя - жадина, а Ира,
        Та - ужасная задира.
        Ольга тоже лезет в драку.
        А Наташка - задавака.
        Нинка - жуткая тупица.
        Людка любит подразниться.
        Верка - ябеда. Маринка,
        Как свинья, болела свинкой.
        Не пойму я, почему же
        Меж собой девчонки дружат,
        Лишь со мною не хотят!
        Я ведь лучше всех ребят.
        Экстрасенс
        Денек выдался солнечный. Пообедав и наскоро выучив уроки, Женька забежал за Лехой, но тот был еще не готов. Пока медлительный Леха одевался, Женька стал от нечего делать читать газетные объявления.
        - Во зажигают! Видал, сколько чудиков колдует? Смотри-ка, на успех в деньгах кодируют. Тебе не надо? - насмешливо спросил он.
        - Лучше б меня от двойки по математике закодировали, а то скоро контрольная. Отец на уши встанет, - мрачно изрек Леха, натягивая ботинки.
        И тут в голове у Женьки будто что-то щелкнуло. Он почувствовал прилив вдохновения, как случалось в те мгновения, когда его посещала очередная сногсшибательная идея.
        - Леха, ты гений! - воскликнул он.
        Леха искоса посмотрел на друга: шутит, что ли? Не то чтобы он считал себя дураком, но, надо признаться, гением его еще ни разу не называли. Между тем Женька продолжал:
        - Мы с тобой тоже экстрасенсами заделаемся!
        Нет, не шутит. Сбрендил, понял Леха, а вслух сказал:
        - Бывают, конечно, идиоты, но не настолько же. Какой дурак к нам кодироваться пойдет?
        - А такой, какой двоек получать не хочет. Кодировать будем от плохих оценок, - уверенно заявил Женька.
        Помешательство было налицо. Леха опасливо покосился на друга и осторожно, чтобы ненароком не вызвать приступа буйства, спросил:
        - Как же ты станешь кодировать, если ты этому нигде не учился?
        - Пусть тупые учатся, а у меня, Леха, природный дар. Я это прямо чувствую, -
        заявил Женька. - Главное, нам нужна реклама.
        - Где же мы ее возьмем? - на всякий случай поинтересовался Леха.
        - Если повезет, то во дворе, - загадочно произнес Женька.
        Выбежав из подъезда, ребята увидели возле песочницы Майку Свиридову, которая присматривала за своим младшим братишкой. Майка училась с ними с одном классе и была ходячей энциклопедией "Все обо всех".
        - На ловца и зверь бежит. Вон она, наша реклама, - довольно потирая руки, улыбнулся Женька.
        Поравнявшись с песочницей, он небрежно бросил:
        - Гуляешь?
        - А тебе-то что? - огрызнулась Майка.
        Она скользнула по Женьке взглядом и уже собиралась отвернуться, но тот неожиданно спросил:
        - Чего это ты на меня так посмотрела?
        - Никак я на тебя не смотрела, - отмахнулась Майка.
        - Не отпирайся. Ты что, уже все знаешь? Кто тебе рассказал? - допытывался Женька.
        - Что рассказал? - наконец-то начала проявлять интерес Майка.
        - Ну что я экстрасенс?
        - Не ври, - не поверила Майка, но при этом глаза ее от любопытства стали круглыми, точно объективы фотокамер.
        - Я вру? - искренне возмутился Женька. - Меня в академии проверяли. Лех, скажи. Мне на удачу закодировать - раз плюнуть. Был двоечником - стал хорошистом, - распалился Женька и вдруг, будто спохватившись, сник: - Ой, чего это я разговорился. Знаешь что, забудь. Никому ни слова.
        - Так вот почему ты отличник, - смекнула Майка, уже не сомневаясь в правдивости Женькиных слов.
        Женька многозначительно пожал плечами и попросил:
        - Только ты насчет этого не распространяйся, а то начнут приставать: закодируй да закодируй.
        - Не бойся, буду молчать как рыба, - пообещала Свиридова.
        Как и предсказывал Женька, у Майкиной "рыбы" оказался довольно бойкий язычок. На следующий день, когда неразлучные друзья явились в класс, их встретили гробовым молчанием. С видом человека, далекого от мирских забот, Женька прошествовал к парте, нарочито не замечая провожающих его любопытных взглядов. Первой выступила Лена Синицына:
        - Жень, а правда ты - экстрасенс?
        Будто очнувшись от размышлений, Женька обвел всех взглядом и, выдержав трагическую паузу, обреченно вздохнул:
        - Так и знал, что это просочится. И вообще, что вы все уставились? Экстрасенсов не видели?
        Произвести впечатление на Синицыну было не так-то легко.
        - Ладно тебе задаваться. Лучше скажи, слабо тебе Шмыгу от двоек закодировать? - с вызовом спросила она.
        Маленький, вертлявый Шмыгунов шмыгнул носом, словно оправдывая свою фамилию и кличку, и буркнул:
        - Чой-то меня? Других, что ли, нету?
        - Да потому что ты у нас самый двоечник, весь класс позоришь, - резонно заметила Синицына.
        Женька для важности поводил возле Шмыгу нова руками и заявил:
        - Закодировать я могу, только для пополнения энергии мне надо две шоколадки, лучше наши, типа "Аленки", а не какие-нибудь "Сникерсы" да "Марсы", и... банку пива. Без этого ничего не получится.
        - Ты что, пиво пьешь? - вмешалась в разговор Майка.
        - Экстрасенсы, как йоги, вообще ничего не пьют. У нас свои методы, - окинув ее презрительным взглядом, парировал Женька.
        Класс проявил небывалую заботу об успеваемости Шмыгунова. В единодушном порыве ребята собрали все нужное для успешной работы экстрасенса.
        После уроков все разошлись по домам. Только начинающий целитель и его верный секретарь не спешили уйти со школьного двора. Они сидели на парапете, мрачно пожевывая шоколадки.
        - Может, не надо? - время от времени повторял Леха.
        - Не бойся. Все путем, - успокаивал его Женька, хотя и сам немного нервничал.
        Наконец из дверей здания показался одиннадцатый класс.
        - Пора. Сиди здесь. Я скоро, - выдохнул Женька и побежал к школьной двери. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем на пороге появился главный школьный качок по прозвищу Конан. У него были такие бицепсы, что Рембо мог отдыхать. Конан был личностью, известной далеко за пределами школы. Его побаивалось полрайона, и не без основания. Улучив момент, Женька подтрусил к старшекласснику и протянул банку пива:
        - Конан, это тебе.
        - Интересное кино, - с удивлением уставился на него Конан и понимающе спросил: - Что, проблемы?
        - Ага, пацан один из нашего класса.
        - Надо вздуть? - деловито поинтересовался Конан.
        - Нет, не надо. Ты ему просто скажи, мол, дуй домой делать уроки, а не то будешь иметь дело со мной.
        - И все? - удивился Конан.
        - И все.
        - Лады.
        Когда громадные ручищи сграбастали Шмыгунова и, точно пушинку, оторвали от земли, он в первый миг подумал, не объявился ли в городе Годзилла, но осознав, что перед ним Конан из одиннадцатого, пожалел, что это не монстр.
        - В общем, так, малец, дуй домой делать уроки...
        Онемев от удивления, Шмыга слушал и по привычке шмыгал носом в знак согласия. Скоро он вновь ощутил под ногами твердую почву. Конан неспешной походкой удалился.
        Не успел оторопевший Шмыга понять, что бы это значило, как к нему подошел Женька и, победоносно глянув на клиента, произнес:
        - Понял? Ты теперь закодированный. Иди домой и учи уроки.
        - Ха, ничего себе кодирование. Видал я таких экстрасенсов! - обрел дар речи Шмыгунов.
        - Как хочешь, только если завтра схлопочешь двояк, объясняться будешь с Конаном. Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы.
        Шутка прозвучала зловеще.
        - Да ладно тебе, я ж сроду уроков не делал. Пошутили, и хватит, - взмолился Шмыгунов.
        - Кодирование - не шуточки, - отрезал Женька.
        - Вот я всем расскажу, какой ты экстрасенс фигов, - в сердцах особенно громко шмыгнул носом Шмыгунов.
        - Ага, первому Конану расскажи.
        Бедный Шмыга понял, что он в ловушке. Понурив голову, он отправился домой набираться знаний.
        Валентина Петровна вызвала Шмыгунова, и все затаили дыхание. Шмыга обвел класс взглядом, точно приговоренный к казни, поднялся и обреченно побрел к доске. Проходя мимо Женькиной парты, он услышал громкий шепот.
        - Помни, ты закодированный.
        Перед мысленным взором Шмыгунова возник кулак Конана, и Шмыга тотчас почувствовал небывалый прилив умственных способностей. Собравшись с духом, он затараторил урок. Слушая его ответ, Валентина Петровна от удивления приподняла очки, а когда он замолк, произнесла:
        - Ну, Шмыгунов, ты меня сегодня поразил. За старание ставлю тебе четверку.
        Шмыга, который в жизни не получал четверок, не поверил своим ушам, а когда до него наконец дошел смысл сказанного, выражение сильного ужаса, не сходившее с его лица во время ответа, вдруг сменилось улыбкой. Класс издал восхищенный вздох. На переменке Шмыгунов был героем дня.
        - Слышь, Шмыга, а здорово на тебя кодирование подействовало. Может, и мне попробовать? - решил забубенный троечник Сидоров.
        Шмыгунов хотел было сказать все, что думает по поводу местного целителя, но вовремя сообразил, что быть единственным дураком, попавшимся на эту удочку, ему не хочется, и с энтузиазмом закивал:
        - Ага, попробуй, - и, вспомнив кулак Конана, искренне добавил: - Сильная вещь!
        Скоро на прием образовалась целая очередь. От желающих не было отбоя, но школьный экстрасенс принимал не больше одного человека в день. Во время записи Женька с важным видом делал пассы руками и только после этого давал добро Лехе занести счастливчика в список очередников.
        - Жень, а ты можешь меня от четверок закодировать? - попросила Синицына.
        - Нет, девчонок я не кодирую. Поле слишком сильное, не для женского организма, - со знанием дела сказал он.
        Когда записываться на кодирование пришел верзила и первый забияка Юрка Петухов, Женька покачал головой:
        - Нет, Петух, с тобой тоже ничего не получится.
        - Почему это? - обиделся Петухов.
        - У тебя аура не та.
        Тщедушный Шмыгунов с завистью поглядел на мускулистого Петухова и бесповоротно решил начать ходить в спортзал, чтобы тоже накачать ауру. Зато, глядя, как остальные записываются на прием, он с радостью думал: "Пускай теперь другие парятся".
        Вернувшись домой, Шмыгунов бросил портфель, схватил бутерброд и по обыкновению собрался бежать на улицу, как вдруг его остановил телефонный звонок. В трубке раздался Женькин голос:
        - Шмыга, ты там как, не расслабился? Я на всякий случай звоню напомнить, что ты закодирован.
        Хорошее настроение у Шмыгунова как рукой сняло. Он с ненавистью посмотрел на телефонную трубку и, молча швырнув ее, направился к письменному столу.
        Скоро молва о великом экстрасенсе, грозе двоек, выплеснулась за пределы класса. Перед началом урока Валентина Петровна пристально посмотрела на Женьку и спросила:
        - Москвичев, это правда, что ты от двоек кодируешь?
        Женька встал из-за парты, пожал плечами и скромно потупился, а вместо него встряла Майка:
        - Правда-правда. Он уже и Шмыгунова, и Сидорова, и Туваева закодировал. У них ни одной двойки за последнее время.
        - Вот именно. Если бы я сама не видела, ни за что бы не поверила, - задумчиво произнесла учительница.
        Слава Женьки достигла апогея. Стали появляться первые ласточки из параллельных классов. Закодированные, все как один, расхваливали школьного целителя, но насмерть молчали, когда их просили рассказать про кодирование подробнее.
        Освоившись с обязанностями секретаря, Леха сдерживал натиск страждущих избавиться от двоек. Шла вторая неделя Женькиной работы на поприще целительства, когда в толпе поднялось необычное оживление.
        - На этот месяц записи нет, - привычно отчеканил Леха, но осаждающие класс почтительно расступились, и перед Лехой возник Конан.
        - Я по льготной очереди, лады? - добродушно сказал он и добавил: - Говорят, тут у вас какой-то пацан от двоек кодирует. Позарез надо.
        Леха на ватных ногах отступил в сторону. Конан вошел в класс и онемел. Он долго буравил Женьку взглядом, а потом произнес коротко, но весомо:
        - с-мое!
        По дороге домой Женька был мрачным, как никогда.
        - Но не били же! - как мог, старался успокоить друга Леха.
        - Ты только представь, какое дело загубили! - не слушая его, скорбно восклицал Женька. - Я для себя, что ли, старался? Для школы. Всего за десять дней вон как успеваемость повысил.
        - Ага. Но не били же, - поддакнул Леха.
        Некоторое время они шли молча, а потом Женька махнул рукой:
        - Ничего, Леха, им же хуже. Нам-то что? Мы еще что-нибудь придумаем. Дар, если он есть, никуда не пропадет.
        Обида
        Я обиделся на маму,
        Что сказала: "Ты упрямый"
        Чтобы маму проучить,
        Я решил ей досадить:
        Делать все наоборот.
        Вот тогда она поймет,
        Ей с ребенком повезло.
        Буду делать все назло!
        Отправляясь по делам,
        Мне сказала мама:
        "Сам Ты постель не убирай.
        С полок пыль не протирай.
        И не вздумай мыть посуду".
        Я подумал молча: "Буду!"
        "И уроков не учи.
        Телевизор ты включи,
        Забирайся на диван
        И гляди весь день в экран".
        С этим мама и ушла.
        Бросив все свои дела,
        Ей назло убрал постель я
        И, не маясь от безделья,
        Сковородки я оттер,
        И почистил я ковер.
        Я прибрал всю обувь в холле.
        Я почистил брюки к школе.
        Даже выстирал носки,
        Лишь бы маме вопреки!
        А она пришла домой,
        Покачала головой,
        И сказала грустно мама:
        "До чего же ты упрямый!"
        Цена таланта
        Пропали выходные, - мрачно заявил Леха в телефонном разговоре с Женькой.
        - А чего такое? - обеспокоился Женька.
        - Из Иваново приехала мамина двоюродная сестра с дочкой. Будут по музеям таскаться. Они обе на живописи помешаны. Дочка в художественную школу ходит.
        - А ты-то тут при чем?
        - Мама велела мне идти с ними. Мол, нечего балбесничать. Прикинь, в такую погоду целый день картинки рассматривать, - сокрушался Леха.
        - Ничего, зато приобщишься к культуре, - подтрунил над другом Женька.
        - Смеешься? Тебе бы так, - буркнул Леха, и тут его осенило: - Слушай, пойдем с нами? После выставки мы в "Макдоналдс" собираемся.
        Последнее замечание значительно усилило желание Женьки приобщиться к искусству. Он согласился, не подозревая, что поход в картинную галерею откроет новую страницу в его жизни.
        Первые полтора часа Женька и Леха прилежно лупились на полотна великих мастеров в ожидании, когда же Лехиной тетке и ее дочке надоест по полчаса торчать возле каждой картины. Постепенно терпение друзей стало подходить к концу. От портретов и пейзажей пестрело в глазах. Некоторое время они развлекались тем, что, переходя из зала в зал, соревновались, кто первый займет место на диванчике для посетителей, но скоро надоело даже это глубоко интеллектуальное занятие.
        Женька понял, что погорячился, согласившись вместе с Лехой сопровождать его родственников. Воображение рисовало ему, как он мог бы лежать с книжечкой на диване или гонять по улице на велосипеде, а тут нельзя было даже толком поговорить, потому что тишину строго охраняли суровые тетки в синей униформе. Женьку охватила непередаваемая тоска, но именно в момент полной безнадежности судьба послала ему сюрприз.
        Поднявшись по лестнице, они вошли в зал современного искусства, и их взору предстало огромное полотно ядовито-желтого цвета, по которому шла жирная черная полоса. Вся эта красота называлась "Композиция " 145".
        Легкое недоумение на лице у Женьки сменилось интересом, а потом он восхищенно выдохнул:
        - Видал? Какая фигня!
        - А мне старые картины больше нравятся. Там все как настоящее, - сказал Леха, не разделявший Женькиного восторга.
        - Ничего ты не понимаешь, - с жаром возразил Женька. - Ивана Грозного, который сына убивает, в музей каждый дурак возьмет. А вот чтобы такую мурню пристроить - тут талант нужен.
        С этим было трудно не согласиться. Леха и сам не понимал, что особенного в этой мазне, чтобы ее надо было выставлять на всеобщее обозрение да еще в картинной галерее.
        Другие стены были увешаны не менее содержательными композициями под разными номерами. Но особенно Женьку сразила карандашная почеркушка, вывешенная в рамочке на почетном месте.
        - Полный атас! - воскликнул он. - На те картины хоть полведра краски ушло, и еще малевать надо не меньше часа, а тут каракули, которые я за пять минут накалякаю, и тоже в рамочке висят. Интересно, кто это такой умный?
        Женька склонился над табличкой с именем художника и прочитал:
        - Пикассо!
        Именно в этот миг у Женьки возникла очередная гениальная идея. Он осознал, что создан для искусства. Его так захватила эта мысль, что даже поход в "Макдоналдс" потерял свою привлекательность и прошел как-то незаметно.
        Придя домой, Женька окончательно решил, что станет художником. В его голове теснились мысли о том, как его картины выставят в галерее и вся школа пойдет смотреть. А Синицына подойдет к нему и извиняющимся тоном скажет: "Прости, что я не верила в твой талант". А он просто и благородно ей ответит: "Ты никогда меня не понимала. Но я тебя прощаю".
        Дело оставалось за малым: нарисовать картины и пристроить их в музей. Женька с головой погрузился в решение этой сложной задачи и сразу же столкнулся с первой трудностью. Оказалось, быть художником - занятие не из дешевых. Узнав цену масляных красок, Женька понял, что ядовито-желтое полотно, занимавшее в галерее чуть ли не всю стену, - это по-настоящему дорогая картина. Исходя из личных сбережений, новоиспеченный талант вынужден был довольствоваться гуашью и углем.
        Сделав необходимые приобретения, Женька обложился репродукциями, книгами о современных художниках и даже два раза сходил в музей современного искусства. Две недели Женька трудился не покладая рук. Дойдя до композиции "
39, он перешел к серии портретов.
        Каждый раз, когда Леха заходил за Женькой, чтобы позвать его на улицу, он неизменно находил друга в процессе создания нового шедевра. Вдохновение не покидало мастера. Вот и в тот день стоило Лехе переступить порог Женькиной комнаты, как живописец выставил перед ним очередное "полотно".
        По сравнению с намалеванной на листе рожей Фредди Крюгер был красавцем. Из квадратной головы торчали квадратные уши. Один глаз находился на лбу, а другой на щеке. Перекошенный рот разинут в судорожной гримасе, то ли смеха, то ли ужаса. Как будто этот урод только что увидел себя в зеркале.
        - Ну как? - спросил Женька и, не дожидаясь ответа, положил рядом журнальную репродукцию. - Не хуже, чем у Пикассо, правда?
        Леха посмотрел на страницу журнала и искренне ответил:
        - Не хуже.
        - То-то же. Дарю. Повесишь над своим письменным столом. Когда-нибудь это будет стоить кучу денег, - щедро предложил Женька.
        - Нет, не надо, - отказался Леха.
        Он ни за какие деньги не хотел любоваться этим безобразием. Однако Женька по-своему истолковал скромность друга:
        - Бери, бери. Можешь не благодарить. Это по дружбе.
        Отказаться от столь бескорыстного дара было совсем неудобно, и Леха без особого интереса спросил:
        - А это кто?
        - Вот чудак! Это же ты.
        - Я?!
        - Ну да. Видишь, синий свитер с красной полоской?
        На этом сходство заканчивалось.
        - По-твоему, это на меня похоже? - сказал Леха, и его голос непроизвольно задрожал от обиды.
        - Дело не во внешнем сходстве, а в том, как художник это чувствует, - пояснил Женька и, выложив перед Лехой очередную репродукцию, язвительно спросил: - По- твоему, это похоже на "Обнаженную женщину, расчесывающую свои волосы"?
        - Нет.
        - Ну вот, а чего же ты тогда хочешь от меня? Я же не фотограф, а художник. Почувствуй разницу. Я тут, между прочим, почти весь класс нарисовал. Хочешь, покажу?
        Просмотрев портретную галерею, Леха убедился, что он еще не самый уродливый.
        - А это что за петух ощипанный, с мордой алкоголика? - спросил Леха.
        - Это же Петухов! Похоже, правда? - обрадовался Женька. - На выставке все увидят, вот смеху будет.
        - На какой еще выставке?
        - На персональной. Сразу в Третьяковке никого выставлять не станут. Для начала художнику надо организовать свою выставку.
        - Где же ты ее организуешь? - с недоверием спросил Леха.
        - Не волнуйся. Я все продумал. Помнишь двухэтажку, которая на снос?
        Леха молча кивнул, и Женька с жаром продолжал:
        - Из нее всех уже выселили, и сейчас она пустует. Нужно ловить момент, пока ее не снесли.
        Как всегда, Женькин энтузиазм и вера в успех заразили Леху. В тот же день они обследовали помещение новой "галереи искусств" и приступили к расчистке территории для персональной выставки.
        Следующий день ушел на то, чтобы написать вывеску:
        ГАЛЕРЕЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА.
        ПЕРСОНАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА ЕВГЕНИЯ МОСКВИЧсВА.
        Женька пририсовал палитру с кистями. Получилось очень здорово. Все "полотна" были развешаны при помощи скотча. Дойдя до портрета Петухова, Леха предостерег:
        - Знаешь, что? Ты это... лучше его убери.
        - Почему? Ведь похоже. Ты же сразу угадал.
        - А если Петух тоже угадает? Мало не покажется, - зловеще произнес Леха.
        - Как ты не понимаешь, это же самовыражение, - распалился Женька.
        Леха по опыту знал, когда Женька приходил в раж, спорить с ним бесполезно, поэтому примирительно сказал:
        - Я-то понимаю, но вообще, рисуй лучше композиции. Они тебе больше удаются, - а про себя подумал: "За них хоть в пятак не схлопочешь".
        Наконец все приготовления были закончены. Оглядев свою работу, Женька заявил:
        - Чтобы все было по правилам, вход надо сделать платный.
        - Скажешь тоже! Кто же за деньги пойдет на это смотреть? - недоверчиво спросил Леха.
        - Кто надо, тот и пойдет. Мы с тобой тоже не за бесплатно на разные композиции смотрели. Картинная галерея - это тебе не выставка детского рисунка. Я билеты на компьютере сделаю. Главное, назначить нормальную цену. Как ты думаешь, по рублю продавать или не мелочиться и забабахать по пятерке?
        - За пятерку как бы еще не вздули, - высказал свои опасения Леха.
        - Убедил. Билеты будут по рублю. Надо нести искусство в массы, - согласился Женька.
        - По-моему, и по рублю не пойдут, - покачал головой Леха.
        - Спокуха! Я все продумал, - как всегда, не унывал Женька.
        Он не зря прочитал столько статей и книжек про художников. Из прочитанного Женька сделал вывод, что по-настоящему гениального художника отличают странности, вроде как у него не все дома. Самый супер был, когда один художник отхватил себе ухо. Может, без этого отрезанного уха никто бы о нем в жизни не узнал. Что и говорить, это было круто, но повторяться не стоило. Приходилось поломать голову, как еще привлечь к себе внимание.
        Женька целый час бился над этой проблемой, когда ему на глаза попалась картинка из детской книжки, где был нарисован художник с шеей, обмотанной длинным шарфом. Прикинув так и сяк, Женька решил, что это как раз то, что нужно. Шерстяной шарф в майскую жару наверняка заметят, а для здоровья это гораздо полезнее, чем отрезанное ухо.
        Достав из шкафа мамин вязаный шарф в сине-белую полоску, который покоился с остальными зимними вещами, Женька обмотал его вокруг шеи, придал своему лицу отрешенный вид и отправился в школу. Погода стояла на редкость жаркая. На улице народ поглядывал на него, как на ненормального. Женька ликовал. Все шло как по маслу.
        Однако скоро Женька понял, что по-настоящему незаурядному человеку приходится нелегко. Шарф его порядком достал. Шея вспотела, и временами Женьку одолевал страшный чес, но приходилось крепиться. Успокаивало только то, что мужику, который оттяпал себе ухо, тоже было несладко, зато теперь его картины знают во всем мире.
        Новоиспеченный талант гордо вошел в школу и, нарочито не обращая внимания на косые взгляды, направился в класс. Его гениальность была замечена достаточно быстро.
        - Москвичев, ты чего в шарфе? - спросила Синицына.
        Женька сделал многозначительное лицо, но не успел ответить, как Петухов насмешливо выкрикнул:
        - А у него шея мерзнет.
        Женька решил не поддаваться на провокации. Сделав вид, будто только что очнулся от задумчивости, он спросил:
        - Что? Вы о чем?
        - Шарф тебе зачем? Простудиться боишься? - подтрунила над ним Майка.
        - А... это, - протянул Женька, как будто только что заметил болтающуюся у него на шее потную шерстяную колбасу. - В самом деле, откуда он? Я и не заметил.
        - Ни фига себе. Морда красная, как из парилки, а он не заметил. У тебя что, шарики за ролики зашли? - засмеялся Петухов.
        - Хватит придуриваться, - покачала головой Синицына.
        - Вам этого не понять. Бывают люди, которые живут в других мирах, - загадочно заявил Женька.
        - Инопланетяне, что ли? - усмехнулась Майка.
        - Я тащусь! Москвичев - лунатик. На Луне колотун, вот он и укутался, - гоготнул Петухов.
        Синицына прыснула со смеха. Это не могло не ранить тонкую, художественную натуру Женьки.
        - Петух, я сейчас тебе в глаз дам! - воскликнул он.
        - Попробуй, - оживился Петухов, который всегда был не прочь помериться силой.
        Посмотрев на нависшего над ним верзилу Петухова, Женька быстренько ретировался:
        - Я не стану унижаться до драки с тобой. Не доставлю тебе такого удовольствия, - с чувством собственного достоинства произнес он.
        - Чего? - не понял Петухов.
        - Струсил, - вставил Шмыгунов.
        Синицына криво усмехнулась. Это окончательно добило Женьку, и его понесло.
        - Кто?! Я струсил? Да вы хоть понимаете, с кем имеете дело? Некоторые, между прочим, себе уши отрезают. Вы хотите, чтобы я ухо отрезал? Хотите, да? - не на шутку распалился он, широким жестом запахнул шарф и покинул класс.
        - Чего это он? - спросил Петухов, покрутив пальцем у виска.
        - Художник, - объяснил Леха.
        - Кто? Москвичев, что ли? Какой он, на фиг, художник? - засмеялся было Петухов, но Леха вступился за друга:
        - Постмодернист, вот какой.
        - Иди ты! - не поверила Майка.
        - А ухо тут при чем? - не поняла Синицына.
        - Один художник, его Иван Гог звали, себе ухо отрезал.
        - Зачем?
        - Чтоб прославиться, - пояснил Леха.
        - Ой, а вдруг Москвичев тоже себе ухо отрежет? Видели, как он выскочил? Прямо бешеный, - заволновалась Синицына.
        - Да врет он все, - заключил Петухов.
        - Я вру? - возмущенно воскликнул выросший в дверях Женька и весомо добавил:
        - Сегодня в четыре часа всех приглашаю на открытие персональной выставки.
        В это время прозвенел звонок на урок, и дискуссию пришлось прервать. Во время переклички Вера Ивановна посмотрела на взопревшего "гения" и сказала:
        - Москвичев, сними шарф. Это что за шуточки?
        - А он художник, - выкрикнул Юрка Петухов.
        - Кстати, о художествах, Петухов. Ты случайно не знаешь, кто изрисовал твою парту в кабинете математики? - строго спросила учительница.
        Под ее пристальным взглядом Петухов сник, тотчас потеряв желание говорить на тему искусства. Пока все отвлеклись, Женька с облегчением стянул с себя шарф, решив до конца уроков проявлять свою незаурядность другими способами.
        Весь день Женька старался вести себя, как подобает истинному художнику, держался особняком, время от времени напуская на себя задумчивый вид, а на большой перемене даже не побежал в буфет. Но оказалось, что эта жертва принесена напрасно. Никто не обратил внимания на его отсутствие.
        - Жень, а где у тебя выставка? - спросила Синицына после уроков.
        - В двухэтажке, которая на слом, - объявил Женька.
        - А я думала правда, - разочарованно протянула Синицына.
        - Между прочим, многие художники сначала выставлялись на чердаках и в подвалах, - парировал Женька и для пущей важности добавил: - Кстати, вход платный.
        - Так это по-настоящему, что ли? - спросила Майка.
        - А по-вашему, я прикалываюсь? - вопросом на вопрос ответил Женька.
        - И почем билет? - спросил Петухов.
        Язвительность в его тоне подстегнула
        Женьку, и он сам не понял, как выпалил:
        - Десять рублей.
        - Прикинь? Червонец-то за что? - спросил Петухов.
        - Увидишь, что такое истинный художник, - загадочно сказал Женька и в сопровождении Лехи покинул класс.
        - Не понял, он че, ухо что ли будет резать? - сделав страшные глаза, спросил Шмыгунов.
        Стояла чудесная погода, но Женька с Лехой не пошли гулять. Они сидели на втором этаже пустого, обшарпанного здания, на двери которого значилось: "Галерея современного искусства..."
        - Сказанул тоже: десять рублей. Тут задаром никто не придет, - протянул Леха, который придерживался мнения, что искусство должно быть доступно для народа.
        Женька и сам понимал, что погорячился, но он не любил признавать своих ошибок, поэтому сказал:
        - Что поделаешь. Толпа никогда не признавала гениев.
        Вдруг у сидевшего на подоконнике Лехи перекосилось лицо, как от нервного тика, и он пролепетал:
        - Толпа.
        - Чего? - не понял Женька.
        - Там толпа, - сказал Леха, махнув рукой в сторону двора.
        Женька вскочил как ошпаренный, выглянул из окна и обомлел. К "галерее" шло человек двадцать. Среди страждущих приобщиться к искусству были не только одноклассники, но и ученики из параллельных классов.
        - Ну, Леха, продавай билеты, а я пока тут все подготовлю, - сказал Женька, и они кубарем скатились по лестнице со второго этажа вниз.
        Билеты были распроданы в момент. Когда все наконец оказались в здании, Женька повел экскурсию на второй этаж, где располагалась основная экспозиция. Это был его триумф. Он бойко демонстрировал свои полотна, жалея, что по настоянию Лехи убрал-таки портрет Петухова. Завершала показ скульптурная композиция под названием "Дружба", представляющая собой две сплющенные банки кока-колы, большими гвоздями приколоченные к фанерке.
        - Это все, - широко улыбаясь, сказал Женька.
        Все продолжали глядеть на него. Никто не расходился. На лицах посетителей читалось ожидание. В душе у Женьки шевельнулось нехорошее предчувствие. Леха понял: будут бить.
        - Все уже, - неуверенным голосом повторил Женька.
        - Как все? А ухо? - напомнил ему Петухов.
        - Какое ухо? - пролепетал Женька, все еще не понимая, чего от него хотят.
        - Как какое? Ты же обещал, что ухо отрежешь, как этот Ваня, как его там.
        - Ван Гог, - машинально подсказал Женька.
        - Во-во, - поддакнул Петухов.
        - Ничего я не обещал, - попятился Женька.
        - Говорил, он струсит, - сказал Шмыгунов, особенно смачно шмыгнув носом.
        - А за что мы тогда червонец заплатили? - выкрикнул Петухов. - А ну гони бабки назад.
        Толпа угрожающе сомкнула кольцо вокруг художника и его верного помощника. Женька мысленно поблагодарил Леху, что тот настоял убрать портрет Петухова. Благодаря Лехиной дальновидности обошлось без драки, но с деньгами пришлось расстаться окончательно и бесповоротно.
        Скоро Женька и Леха остались вдвоем в опустевшей галерее.
        - Тебе хорошо. А у меня мою собственную двадцатку выгребли, - проворчал Леха.
        - Деньги и творчество - вещи несовместимые, - философски заметил Женька, окинул "галерею искусств" прощальным взором и побрел прочь.
        - А как же картины? - крикнул ему вслед Леха.
        Женька не ответил. Он уже смирился с тем, что не станет гениальным художником, и на аукционах будут продаваться не его картины, а какого-то далекого Ван Гога. Зато он остался при ушах. Каждый выбирает свое.
        Ссора
        Я не хочу дружить ни с кем.
        Мы поругались насовсем.
        Играть мне не с кем? Ну и пусть!
        Я ни за что не помирюсь!
        Сижу на стуле я верхом
        И не скучаю ни о ком.
        Я никого к себе не жду,
        И ни за кем я не зайду.
        Мы больше никогда вдвоем
        Не поболтаем ни о чем.
        Я ни про что не расскажу:
        Я больше с другом не дружу.
        Бедняга, всеми позабыт,
        Небось, один сейчас сидит.
        Сам ни к кому он не идет
        И никого к себе не ждет.
        И больше он ни с кем вдвоем
        Не поболтает ни о чем,
        И не расскажет ни про что,
        И не поймет его никто.
        Что толку друга обижать?
        Решил к нему я забежать.
        А он как раз спешил ко мне.
        По чьей поссорились вине,
        Теперь я даже не пойму.
        Ведь нам ругаться ни к чему
        Маньяк
        В последнее время личная жизнь у Женьки не удавалась, а виной всему Вадик Груздев, воздыхатель Синицыной из музыкальной школы. Женька думал, что у Ленки с ним все кончено, но просчитался. В пятницу Вадик пригласил Синицыну в районный Дом детского творчества на концерт победителей конкурса юных дарований. Женька чуть не лопнул от злости, увидев фамилию этого жирдяя на афише в списке участников. Это было настоящим ударом судьбы.
        Зато Синицына ходила с таким видом, будто она сама победила в конкурсе. Глядя на ее сияющую физиономию у Женьки сердце обливалось кровью, но он был бессилен бороться с соперником. Приходилось признать, что он проиграл. До пятницы оставалось два дня. Даже Женька с его недюжинным умом не мог за столь короткий срок прославиться и переплюнуть этого недоделанного музыканта.
        Женька страстно мечтал, чтобы произошло землетрясение, потоп или какое-нибудь другое стихийное бедствие и концерт отменили. Но, судя по прогнозам, никаких катаклизмов не ожидалось. И все же чудо свершилось.
        Когда Майка, неиссякаемый источник информации, вбежала в класс и объявила, что на местную знаменитость Груздева в подъезде напали двое мальчишек, Женька встрепенулся.
        - Значит, он выступать не будет?
        - Почему не будет? Будет. Они его не тронули, просто деньги отобрали. Малолетки, из третьего класса, - доложила Майка.
        Женька не поверил своим ушам.
        - Из какого?!
        - Из третьего.
        - И этот пузан им не накостылял? Просто так, за здорово живешь, выложил бабки, и все? Я бы им показал! - Женька воинственно потряс кулаком, моментально почувствовав свое превосходство перед соперником.
        Он расправил плечи в надежде, что теперь-то Синицына прозреет и увидит разницу между слабаком Вадиком и мужественным и отважным человеком, которого она отвергла. Однако женщины непредсказуемы. Вместо того чтобы запрезирать рохлю Вадика, Ленка ринулась на его защиту:
        - Тебе больше делать нечего, как кулаками махать. А ему драться нельзя.
        - Это еще почему? Специальный закон, что ли? В Конституции записано? - не удержавшись, съязвил Женька.
        - Не паясничай. Он пианист. Ему надо руки беречь.
        - Трус он, а не пианист, - стоял на своем Женька.
        - Тоже мне храбрец. Если бы на тебя двое напали, может быть, ты еще не так струсил бы, - заявила Ленка.
        Это была страшная клевета. Ну допустим, если бы на Женьку напали двое верзил, типа Петухова, он был не стал лезть на рожон, у него же в черепушке мозги, а не солома. Но не справиться с двумя малявками - это было уж слишком.
        - Кто струсил бы? Да я вообще ничего не боюсь. Да я бы...
        - Если бы да кабы. Легко говорить, когда на тебя никто не нападал.
        Слепое поклонение Синицыной такому ничтожному слабаку, как Груздев, окончательно вывело Женьку из себя.
        - Это на меня не нападали?! Еще как нападали! Может, за мной вообще маньяк охотится. На моем месте твой Вадик бы со страху помер, - в приливе вдохновения выпалил Женька.
        - Трепло. Нужен ты маньяку, - сморщила нос Синицына.
        - Значит, нужен, если охотится.
        - Опять придумываешь.
        - Не веришь? Ты мне не веришь?! - с таким жаром воскликнул Женька, что любой, кто видел его впервые, подумал бы, что перед ним стоит сама воплощенная честность. Но Ленка Синицына знала Женьку достаточно долго, чтобы остаться глухой к его заверениям. И тогда Женька прибегнул к последнему аргументу.
        - Лех, скажи, - попросил Женька и пристально уставился на друга в надежде на поддержку.
        Ленка тоже насмешливо уставилась на Леху в ожидании ответа. Оказавшись под перекрестным обстрелом двух пар глаз, Леха растерялся. Сказать, что за Женькой охотится маньяк, - засмеют, а не сказать - значит подвести друга.
        - Ну, - невнятно промычал Леха и сделал неопределенный жест рукой, который каждый мог истолковать, как хочется.
        - Что "ну"? Говори прямо, - настаивала Синицына.
        - Вот именно. Как есть, так и говори. Как на духу, - приказал Женька, гипнотизируя Леху умоляющим взглядом. Леха не мог предать друга в трудную минуту, а так как убедительно врать не умел, то просто молча кивнул.
        - Вот видишь? - торжествовал Женька.
        - Ничего я не вижу. А ты, Потапов, сначала врать научись, тем более у тебя учитель суперкласс, - Синицына кивнула на Москвичева.
        Это было оглушительное поражение. Женька был унижен, смят, раздавлен. Его здорово задело, что Синицына считала его треплом. Он даже не мог сосредоточиться на занятиях, все время только и думал о том, как бы ей доказать, что он не врет, но в голову, как назло, ничего не приходило. После уроков Синицына нарочно подошла к нему в раздевалке и ехидным голоском спросила:
        - Ну, и где же твой маньяк?
        - Где надо, - буркнул Женька и зашагал к выходу, не желая продолжать этот бесполезный разговор.
        Он размашисто вышел за дверь и вдруг увидел...
        На углу стоял мужчина в сером пальто и, видимо, ждал кого-то из малышей. Женька и прежде видел его возле школы. Внешность у того была самая заурядная. На такого и внимания не обратишь. Подобных типов на улице - пруд пруди. Увидишь, потом толком и не опишешь. Именно такими в кино оказывались маньяки и душители.
        Решение созрело незамедлительно. Женька ринулся в раздевалку, подбежал к Синицыной и заговорщически прошептал:
        - Он там. Не веришь? Пойдем покажу.
        Они пересекли вестибюль. Женька осторожно приоткрыл дверь и через щель указал:
        - Видишь, вон тот.
        Мужчина мирно покуривал, не подозревая, что он кровожадный маньяк, подстерегающий супергероя Женьку Москвичева.
        - Тоже мне маньяк. Я его уже не первый раз здесь вижу, - с недоверием произнесла Синицына.
        - А я что говорю! Он за мной уже не первый день следит, - подтвердил Женька.
        - Что-то мне не верится, - с сомнением произнесла Ленка.
        - Может, надо, чтобы он на меня напал, да? Чтоб задушил, да? - взъерепенился Женька.
        - Ладно, сейчас проверим, следит он за тобой или нет, - заявила Синицына и решительно направилась из школы.
        Это был нежелательный поворот, но Женьке не оставалось ничего другого, как побрести за ней. Как и следовало ожидать, "маньяк" не обратил на Женьку никакого внимания.
        - Ну и что? Он даже не обернулся в твою сторону, - ехидно прищурилась Ленка.
        - Конечно! Это же тебе не лох какой-нибудь, а маньяк. Они знаешь, какие умные! Нарочно делают вид, будто им жертва до лампочки, чтобы усыпить бдительность.
        Женька изо всех сил пытался убедить Синицыну, но понимал, что без доказательств его доводы звучат хлипко. И тут тип в пальто посмотрел в его сторону. Не долго думая, Женька за спиной у Ленки скорчил ему такую рожу, что лицо у "маньяка" непроизвольно вытянулось, а Женька стал подмигивать, как будто его заклинило в нервном тике. Не понимая, что бы это значило, мужчина с удивлением уставился на распоясавшегося мальчишку, после чего малолетний нахал показал ему язык. Не выдержав такого хамства, мужчина с решительным видом двинулся приструнить наглеца.
        - А ну стой! Женька только этого и ждал. Он схватил Ленку за руку и коротко скомандовал:
        - Бежим!
        Промчавшись пару кварталов и убедившись, что их не преследуют, ребята остановились.
        - Видала? А ты не верила, - с видом победителя сказал Женька.
        - Все-таки это очень странно. С чего бы ему за тобой охотиться? - Синицына с сомнением посмотрела на Женьку.
        - А я почем знаю? Маньяков вообще не понять. Они ж психи. Кто знает, что у них на уме.
        - По-моему, у тебя у самого с головой не в порядке. Нужен ты психу, как кроту видак, - покачала головой Ленка.
        - Конечно, пускай на меня маньяк нападет, тебе плевать. По-твоему, я никто и ничто. Я ведь на пианино не бренчу, - с видом обиженного достоинства сказал Женька.
        - Что ты привязался к этому пианино?
        - Это не я привязался, а ты. Только и слышу про твоего гениального пузана Вадика с его концертом.
        - Ничего он не мой. А ты просто завидуешь, что он талантливый. И про маньяка ты наврал. Нашел дурочку. - Синицына развернулась и зашагала прочь.
        Женька вернулся домой мрачнее тучи. Жизнь была полна несправедливости, а сердце женщин - коварства. Синицына стеной стояла за труса, испугавшегося двух малявок, но при этом в ней не было ни капли сострадания к человеку, которого преследует кровожадный маньяк.
        "Вот погибну от руки убийцы, тогда она еще пожалеет. Поплачет, да поздно будет. Тогда поймет, что была не права. Еще прибежит с извинениями: "Женечка, милый, как я могла!" А я ей скажу... Впрочем, тогда я ей уже ничего не скажу, - спохватился Женька, а его воображение продолжало рисовать трагические картины. - Пусть помучается без моего предсмертного прощения. Тогда она узнает, что значит до конца своих дней жить с чувством вины".
        Женька живо представил себе, как Синицына в отчаянии рыдает на его могиле и клянется до гроба не ходить ни на какие концерты. Что и говорить, это было круто. Ради такого стоило принести жертву. И Женька решился. Завтра его в школе уже не будет, и пусть Синицына идет на свой любимый концерт. Если сможет.
        Женька взял лист бумаги и ручку и сел за "предсмертное" письмо.
        "Лена Синицына!
        Когда ты получишь это письмо меня уже не будет в живых. Маньяк догадался, что я его засек. Он звонил и сказал встретиться после школы.."
        Женька задумался о том, где лучше назначить свидание с маньяком: на стройке, на пустыре за подстанцией или возле старой голубятни. Чаша весов склонилась в сторону голубятни. Там было укромное местечко, отгороженное древним дощатым забором, куда народ заглядывал редко. Приняв решение, Женька вывел:
        "...возле голубятни. Если бы ты мне верила, то я бы не пошел и был бы живой. Но я должен тебе доказать. Чтоб ты увидела. Поэтому я пойду. Прощай навсегда. Это ты меня убила руками маньяка. Евгений Москвичев".
        Женька перечитал написанное. Воображение так живо нарисовало картину его гибели, что сердце у него сжалось и на глаза едва не навернулись слезы. Он взял ручку и сделал приписку.
        "Так трудно умирать в цвете лет. Не оплакивай меня. Мне это уже не поможет".
        На следующий день Женька в школе не появился. Леха ходил мрачный, а на вопросы учителей, что случилось с Москвичевым, лишь недоуменно пожимал плечами.
        - Вы что, поссорились? - спросила Синицына.
        - После уроков узнаешь, - загадочно произнес Леха и отвернулся, всем своим видом показывая, что больше из него не вытянуть ни слова.
        Подобная таинственность не осталась незамеченной. К концу уроков всеобщее любопытство накалилось до предела. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Синицына спросила:
        - Эй, Потапов, теперь скажешь, куда подевался Москвичев?
        Леха вытащил из рюкзака конверт и протянул Ленке.
        - Он просил передать это тебе.
        На конверте было несколько строгих предписаний: "Строго секретно. Для Синицыной. Передать лично в руки".
        Под пристальными взглядами класса Синицына вскрыла конверт и стала разбирать Женькины каракули.
        "Так трудно умирать в цвете лет. Не оплакивай меня. Мне это уже не поможет", - дочитала она и вслух произнесла:
        - Вот клоун. Скажи ему, что он меня уже достал со своими шуточками.
        - А если это правда? Лучше пойди и посмотри, - предложил Леха.
        - Делать нечего. Мне на концерт надо.
        - А что такое? - тотчас встряла любопытная Майка.
        - Че смотреть-то? - заинтересовался Петухов.
        - Аттракцион. Маньяк убивает Москвичева, - заявила Ленка и передала "предсмертное" письмо Майке.
        После того как послание зачитали еще раз, теперь уже вслух, Петухов оживился:
        - Во зажигает! А че, пойдем посмотрим.
        - Я не могу. Я на концерт опоздаю, - воспротивилась Синицына.
        - Да ладно тебе. Успеешь. Это же недалеко, - сказала Майка.
        Предвкушая представление, делегация гурьбой направилась к месту встречи "маньяка" с Москвичевым. По пути все пересмеивались и перекидывались шуточками и до голубятни добрались в развеселом настроении. Шмыга первым свернул за забор и тотчас выскочил назад. Он таращил глаза и тыкал пальцем в сторону забора и бормотал:
        - Ми... ми... ми...
        - Не понял? Че такое? - спросил Петухов и энергично пробился вперед. Немного помедлив, Шмыгунов потрусил за ним.
        - Мальчики, что там? - осторожно спросила Синицына.
        - Полный атас, - пробормотал Петухов.
        - Ну вы идете, что ли? - поторопил Леха девчонок.
        Майка и Ленка в нерешительности потоптались, но потом любопытство взяло верх. Они последовали за мальчишками и остолбенели. Москвичев весь в крови лежал ничком на земле, а из его спины между лопаток торчал топор.
        - Опоздали, - сдавленным голосом проговорила Майка.
        - Ми... ми... милиция, - наконец полушепотом разродился Шмыгунов.
        Ошеломленные и потрясенные ребята стояли возле окровавленного тела одноклассника. Все было похоже на кошмарный сон, когда хочется бежать, но ноги будто вросли в землю и застывший в горле крик не может вырваться наружу.
        И тут произошло само страшное. Труп вдруг приподнялся и, уставившись на Синицыну, сказал свое последнее слово:
        - Я тебя прощаю, - и снова в бессилии упал на землю.
        В этот миг над голубятней вознесся леденящий душу, истошный вопль.
        Позже, когда на крик сбежались взрослые и труп ожил окончательно, оказалось, что топор торчал вовсе не из спины Москвичева, а из доски, подложенной под старую, рваную куртку, при этом кровь успешно заменил обыкновенный кетчуп.
        Первой откачали Майку. Как ни странно, она оказалась самой стойкой. Шмыгунов от потрясения осип, даже у Петухова целую неделю веко дергалось. Но хуже всего пришлось Синицыной. Она еще долго просыпалась по ночам в холодном поту с криком ужаса.
        Зато "жертве маньяка" влетело по первое число. Женькиных родителей вызывали к директору и "артиста" грозили исключить из школы за его художества.
        Хотя признание народных масс он все же получил.
        - Круто, - коротко сказал скупой на похвалы Петухов.
        - Улет, - так же немногословно прокомментировал Шмыгунов.
        Но что для истинного таланта хула и слава? Главное, Синицына на концерт не попала.
        Храбрец
        Я храбрый, как лев.
        Я ужасно отважный.
        Спросите, и вам
        подтвердит это каждый.
        Меня не пугает никто и ничто,
        Когда со мной брат -
        чемпион по дзюдо.
        "Собака Баскервилей"
        Нельзя сказать, что Леха был везучий. Его частенько преследовали мелкие неудачи, но все они не шли ни в какое сравнение с тем ударом, который судьба уготовила для него на этот раз. Светлана Викторовна, учительница по математике, переехала жить в Лехин дом. Мало того, ее квартира была дверь в дверь с Лехиной. Но самое худшее ожидало его впереди. Мама завела со Светланой Викторовной дружбу. По вечерам они гоняли чаи, и дело дошло до того, что учителка предложила позаниматься с Лехой, чтобы подтянуть его по математике. Это в начале летних каникул!
        Свалившееся на Леху несчастье здорово его подкосило. Он ходил угрюмый, и в его глазах читалась тоска пожизненно заключенного. Ребята сидели у Женьки в комнате и думали, что делать, но, как назло, на ум ничего не приходило. Надежда на вольную жизнь ускользала у Лехи прямо из-под носа.
        - Хоть бы она в отпуск уехала, что ли, а то будет тут все лето торчать! Ни себе, ни людям, как собака на сене. - Леха с досадой махнул рукой.
        При этих словах Женьку осенило. Недаром он был мастером на разные изобретения. Ни один человек в классе не прочитал столько книжек.
        - Как же я сразу об этом не подумал! Собака - это как раз то, что нужно! - воскликнул он и бросился к книжной полке.
        - Зачем? - с недоверием спросил Леха. С тех пор как его в детстве покусала собака, он старался обходить четвероногих друзей стороной.
        - Сейчас узнаешь. Нам нужна собака Баскервилей! Вот послушай!
        Женька достал с полки томик Конан Дойля и, найдя нужное место, начал читать зловещим голосом:
        - "Это была собака огромная, черная как смоль. Но такой собаки еще никто из нас, смертных, не видел. Из ее отверстой пасти вырывалось пламя, глаза метали искры, по морде и загривку переливался мерцающий огонь. Ни в чьем воспаленном мозгу не могло возникнуть видение более страшное, более омерзительное, чем это адское существо, выскочившее на нас из тумана".
        По мере того как Женька читал, Леху все больше охватывало сомнение в том, что собака Баскервилей - это именно то, чего ему в жизни не хватает.
        Когда Женька умолк, Леха исподлобья уставился на него и угрюмо произнес:
        - Ты что, издеваешься? У меня и так горе, а ты еще тут со своей собакой.
        - Да ты только подумай! От такой собаки математичка не то что в отпуск - она, может, вообще из нашего дома с радостью убежит.
        Леха подумал, что от такой собаки он бы и сам с радостью убежал. Между тем Женька дал волю своей фантазии:
        - Представь: ночь, темнота хоть глаз коли, туман. Светлана выходит из дома...
        - Скажешь тоже, - перебил его Леха. - Чего ради она ночью в туман из дома пойдет?
        - Ну ладно, пускай без тумана, - согласился Женька и продолжал: - Ночь. Темнотища...
        - Не-е, сейчас темнеет поздно, - степенно возразил Леха.
        - Знаешь что, тебе не угодишь. Мне, что ли, каждый день задачки решать? Для него же стараюсь, из кожи вон лезу, а он еще назло перебивает, - распалился Женька.
        Леха виновато вздохнул:
        - Ладно, не сердись. Я же как лучше хочу.
        - Будто я хочу как хуже, - съязвил Женька и примирительно добавил: - Так и быть, последний раз предупреждаю. Или ты меня слушаешь, или не перебивай. Находим собаку...
        - А без собаки никак нельзя? - робко вставил Леха.
        - Без собаки нельзя, - отрезал Женька.
        Леха понял, что это вопрос решенный.
        Между тем Женька заговорщически зашептал:
        - Я, Леха, такое придумал! Математичка тебя не то что от летних занятий освободит, она тебе до конца учебного года пятерочки будет ставить, да еще и благодарить при этом.
        Начало Женькиной идеи звучало заманчиво. Леха обратился в слух, а Женька продолжал:
        - Выходит математичка вечером из дома, а на нее - чудовище. По загривку огонь. Из пасти пламя. Клычищи - во! Она в крик. И тут... - Женька выдержал подобающую паузу и торжественно произнес: -...Появляешься ты!
        - Кто?! Я?! - спросил Леха с неподдельным изумлением.
        - Ну да, как будто ты случайно во дворе прогуливаешься.
        - Не хочу я нигде случайно прогуливаться, и вообще, почему я?
        - Потому что она тебе летние каникулы портит, а не мне, - заявил Женька.
        - Да ладно, я ее уже простил, - великодушно сказал Леха.
        Женька оценивающе посмотрел на друга и произнес:
        - Ты, Леха, благородный.
        Леха не стал возражать, а Женька продолжал:
        - Математичка еще прощения просить будет, что к тебе с задачками приставала, когда ты ее от собаки спасешь.
        Стоило Лехе представить, как он спасает Светлану Викторовну от собаки Баскервилей, как прилив благородства сменился у него приступом скромности.
        - Никакой я не благородный, - смиренно сказал он.
        - Молодец! По-настоящему благородный человек сам себя хвалить не станет, - похлопал его по плечу Женька.
        Быть благородным Лехе было бы намного легче, если бы не собака, и он ухватился за последнюю соломинку.
        - А где мы баскервиля возьмем? Это, небось, порода редкая.
        - Порода тут ни при чем. Собаку мы возьмем самую обыкновенную, намажем ее светящимся составом, и готово!
        При этих словах Леха воспрянул духом:
        - Так бы сразу и сказал, что обыкновенную, а то я уж испугался... что породу такую не найдем. А так Муха подойдет.
        Муха была любимица двора. Она так приветливо вертела хвостом-бубликом, что ее даже Леха не боялся. С такой собакой одно удовольствие совершать благородные поступки, но оказалось, Леха радовался преждевременно.
        - Ты что?! - воскликнул Женька. - Думаешь, Светлана дурнее тебя и Муху не узнает?
        - Но ведь мы ее светящимся составом намажем. Другой-то у нас все равно нету, - развел руками Леха.
        - Это у тебя нету, а у меня есть, - заявил Женька.
        - Собака?
        - Идея. Собаку мы попросим у тети Вали с четвертого этажа.
        Леха с ужасом вспомнил огромного поджарого дога по прозвищу Граф и с надеждой в голосе сказал:
        - Она его, наверное, не даст.
        - Не беспокойся. Я все устрою. Она еще рада будет, если мы его выгуливать возьмемся.
        - А вдруг он не разберется, что к чему, и бросится на меня? - забеспокоился Леха.
        - Мы его к тебе приручим, - успокоил друга Женька.
        Через два дня Женька с видом победителя вышел из дома, ведя на поводке Графа. Оказалось, что приручить Графа к Лехе гораздо легче, чем приручить Леху к собаке. Вблизи Граф казался еще страшнее, чем издалека. Но мало-помалу Леха освоился:
        - А где мы светящуюся смесь возьмем? - осведомился он.
        - Вот, - победоносно сказал Женька, доставая из-за пазухи пакет.
        - Чей-то? Рыба? - Леха недоуменно уставился на обезглавленного минтая.
        - Сам ты - рыба. Это продукт, где больше всего фосфора, соображаешь? Проведем научный опыт. Дадим рыбу Графу и посмотрим, будет у него пасть светиться или нет.
        Леха скептически усмехнулся:
        - Я и без твоей науки знаю, что не будет. Я часто рыбу ем и еще ни разу не светился.
        - Мало ли что ты не светился! Ты что, сырую рыбу ешь, сырую, да? - вскипел Женька.
        - Ну жареную.
        - То-то и оно, что жареную. А где ты слышал, чтобы жареная рыба светилась?
        Такого Леха не слышал, и эксперимент начался. Женька протянул Графу рыбу, тот понюхал, фыркнул и отвернулся.
        - Наверное, неголодный, - предположил Леха.
        - Давай проверим. У вас колбаса есть?
        - Есть.
        - Тащи, - приказал Женька.
        Леха принес кусок колбасы. Оказалось, что Граф не такой уж сытый. Он мгновенно слизнул колбасу, однако от рыбы наотрез отказался. Женька и приказывал, и угрожал, и уговаривал - все без толку.
        - А может, попробовать его колбасой заманить, а потом незаметно рыбу подсунуть? - предложил Женька.
        Леха еще пару раз сбегал за колбасой, после чего Женька решительно заявил:
        - Так дело не пойдет. Пока ты бегаешь туда-сюда, мы только время зря теряем. Лучше сразу всю колбасу неси, мы ее тут порежем.
        - А что я маме скажу?
        - Не бойся, не съест же он ее целиком. Что останется, домой унесешь. Мама даже не заметит.
        Как только Леха перестал делать пробежки домой и стал кромсать колбасу прямо на месте, дело пошло быстрее. Колбаса, в отличие от рыбы, убывала с потрясающей быстротой. Как раз, когда Женька готов был сунуть рыбу в пасть Графу, случилось непредвиденное: колбаса кончилась.
        - Эх, жалко, - с досадой сказал Женька.
        - Еще как! - мрачно подтвердил Леха, думая о том, как он будет оправдываться перед мамой.
        - А чего у вас еще вкусного есть? - спросил Женька.
        - Пастила, - сказал Леха и поспешно добавил: - Но собаки пастилу не едят.
        - Ты что! Пастилу едят все, - заверил его Женька и оказался прав, пастилу действительно ели все, и поэтому она кончилась гораздо быстрее колбасы.
        Покончив с пастилой, ребята увидели, что рыба исчезла, зато неподалеку сидел здоровенный рыжий котище, который оказался не таким привередой, как Граф, и с удовольствием поедал продукт эксперимента.
        - Ах ты, ворюга! - крикнул Женька.
        Догадавшись, что обращаются к нему, и не желая вступать в конфликт, кот схватил рыбу и отбежал подальше.
        - Ну сейчас я тебе покажу! - пригрозил Женька. - Граф, взять его!
        Граф лениво посмотрел на кота, потом на Женьку, как бы спрашивая: "А на что он мне нужен?" - и, отойдя к столбу, поднял лапу.
        - Граф, фас! Еще собака называется! - взывал Женька к собачьей гордости, но безрезультатно. Тогда Женька скомандовал: - Леха, окружай его!
        Леха потрусил окружать кота. Граф, видимо, подумал, что это игра, и тоже бросился к коту. Кот выгнул спину, громко зашипел и, бросив рыбу, стрелой взметнулся на дерево.
        Женька поднял обглоданный рыбий хвост. Эксперимент был под угрозой срыва, но вдруг Женька просиял:
        - Слушай, нам даже повезло, что кот рыбу съел. На нем и проверим, будет он светиться или нет. Давай его изловим и в подвал отнесем. Там в темноте сразу будет видно.
        - Как же мы сразу не додумались! Зря только колбасу извели, - пробурчал Леха.
        Однако изловить кота оказалось не просто. Кот сидел на дереве, всем своим видом показывая, что спешить ему некуда и слезать он не собирается.
        - Сейчас я его шугану, - сказал Женька и полез на дерево.
        Заподозрив неладное, кот вздыбил шерсть и с сердитым подвыванием отполз подальше, а когда путь к отступлению был отрезан, истошно заорал, спрыгнул с дерева и бросился в подвал. Женька и
        Леха поспешили за ним. В подвале была кромешная темнота. Кот не светился.
        - Ничего, так даже лучше, - не унывал Женька. - Все равно Граф рыбу не ест. Мы бы с ним еще намучились. И вообще, если бы это было так просто, каждый тут ходил бы светился, когда ему вздумается. Фосфор лучше выпаривать.
        Способ, предложенный Женькой, был до гениальности прост. На кухне у Лехи Женька положил на сковородку несколько рыбешек, накрыл их крышкой и поставил на медленный огонь.
        - Теперь только успевай фосфор с крышки соскабливать, - с видом знатока сказал он.
        - А рыба не изжарится? - спросил Леха.
        - Много ты понимаешь. Жарят с маслом, а без масла она будет выпариваться.
        Сначала рыба вела себя вполне сносно. Она урчала на сковородке, а Женька поминутно заглядывал под крышку и говорил:
        - Воды много. Как только выкипит - начнет выпариваться.
        Ждать без дела было скучно. Добытчики фосфора перешли в гостиную, включили телевизор и стали щелкать переключателем в поисках чего-нибудь интересного. По одной программе шел забойный боевик. Судя по всему, дело близилось к развязке. Главный герой мочил всех направо и налево. Позабыв обо всем, ребята приникли к экрану.
        Вдруг Леха принюхался:
        - По-моему, горит.
        Женька и Леха бросились на кухню. Все было окутано едким чадом. Эксперимент пришлось прекратить. Борясь с приступами кашля, Женька поспешил выключить газ, а Леха распахнул окно. Полотенцами они выгнали гарь из кухни, и только когда дым рассеялся, Женька вспомнил про фосфор. Он открыл сковородку, на которой сиротливо лежали черные угли. Крышка была покрыта толстым слоем копоти. Помолчав минуту, Женька скорбно изрек:
        - Ничего, даже у великих ученых бывали неудачи. Завтра что-нибудь придумаем.
        Но назавтра они ничего не придумали, потому что вечером соседи нажаловались Лехиной маме, что из окна их квартиры валил дым, а потом мама обнаружила отсутствие большой сковороды, а чуть позже пропажу колбасы и пастилы.
        Три дня Леха сидел дома. С утра он делал упражнения по русскому, а вечером над ним измывалась Светлана Викторовна. Только на четвертый день его выпустили погулять. Не успел Леха выйти во двор, как нос к носу столкнулся с Женькой. Тот весь сиял. На лице его крупными печатными буквами читалась идея.
        - Привет, старик! А я как раз к тебе бегу. Я тут такое придумал! - воскликнул он.
        - Не, я больше фосфор добывать не буду, - наотрез отказался Леха.
        - Какой еще фосфор? - не понял Женька.
        - Ну для баскервиля. Математичку этим не прошибешь. Она с ремонтом затеялась и на лето ни за что не уедет.
        - А нам и не надо, чтобы она уезжала! - беспечно сказал Женька. - У меня идея не то что твой баскервиль. Закачаешься! Пока ты там прохлаждался, я такую книгу прочитал!
        При упоминании о книге Лехе стало не по себе, а Женька уже протягивал ему серый томик, который мог спасти его от домашних заданий на лето. На обложке было написано: Жюль Верн. "На воздушном шаре вокруг света".
        Отличница
        Король с королевой
        решили принцессу
        С младенческих лет
        обучать политесу.
        Отправили в школу
        хороших манер,
        Где девочка всем
        подавала пример.
        Как правильно надо
        сидеть за столом
        И мясо кусочками
        резать ножом,
        Как чинно ходить,
        не несясь во всю прыть,
        И мальчикам вежливо
        "вы" говорить.
        Принцесса закончила
        год на отлично.
        Директор поздравил
        родителей лично,
        Заметив при этом:
        "По праву гордится
        Вся школа манерами
        сей ученицы".
        Без меры счастливые
        мать и отец
        В карете доставили
        дочь во дворец.
        Но тут воспитанье
        пошло кувырком.
        Дверь в зал распахнула
        принцесса пинком.
        Наутро весь двор
        подняла спозаранку,
        За завтраком чай
        опрокинула в манку,
        А после с мальчишкой
        затеяла драку,
        Гонялась за кошкой,
        дразнила собаку.
        Ее пожурили:
        "Так делать негоже".
        В ответ она мастерски
        скорчила рожу.
        Весь двор королевский
        томится в печали:
        Похоже, что девочку
        околдовали.
        Да разве втолкуешь
        почтенным вельможам,
        Что тут колдовство
        не повинно ничуть.
        Неужто во время
        каникул не может
        Ребенок хотя бы
        чуть-чуть отдохнуть?
        Тяжело в учении
        Сегодня игра не клеилась. И все из-за Лехи.
        - Чур я - главный спецназовец из "Альфы"! - как обычно, бодро воскликнул Женька, но Леха вместо положенного: "Чур я бандит", - неожиданно заявил:
        - Чего это все время ты из "Альфы"? Сегодня чур я буду спецназовец.
        - Тебе бандитом быть больше подходит, - сказал Женька.
        - Почему это? - возмутился Леха.
        - Потому что ты бритоголовый.
        - А спецназовцы что - патлатые, да? Раз так, то я вообще играть не буду, - надулся Леха.
        Некоторое время они сидели молча, а потом Женька пошел на уступки:
        - Ладно, давай, чтобы все было по-честному, друг другу задания задавать. Кто выполнит, тот и будет спецназовцем. Слабо тебе десять раз подтянуться?
        Леха подошел к перекладине, поплевал на руки, подпрыгнул и начал подтягиваться. Семь раз он одолел с легкостью. Дальше дело пошло тяжелее. Однако Леха сумел подтянуться в восьмой раз. Девятый раз дался ему с большим трудом, а на десятый руки у него ослабли, и Леха спрыгнул на землю.
        - Тоже мне из "Альфы", - усмехнулся Женька.
        - А ты сам попробуй, - огрызнулся Леха.
        Женька с тоской поглядел на перекладину. Он и один-то раз подтягивался с большим трудом, поэтому счел, что лучше пропустить это замечание мимо ушей.
        - Чего это я буду свою команду выполнять? - сказал он. - Если хочешь спецназовцем быть, вот и придумай задание, а то я же за него еще и думать должен.
        Леха стал прикидывать, что бы такое скомандовать, но тут Женька выпалил:
        - А давай я на одной ножке проскачу до забора и обратно, - и, не дожидаясь Лехиного согласия, лихо поскакал.
        - Нет, так нечестно. До забора любой доскакать может, - спохватился Леха.
        - Ну на тебя не угодишь, - фыркнул Женька и вдруг спросил: - Слушай, Леха, а ты приемчики знаешь?
        - Какие приемчики?
        - Карате, например, как в фильмах.
        - Не, не знаю, - честно признался Леха.
        - Как же ты тогда спецназовцем собираешься быть, если приемов не знаешь? Тебя же любой лох завалит. - Женька забрался на скамейку и посмотрел на Леху свысока.
        - Можно подумать, ты знаешь, - сказал Леха.
        - А спорим, знаю! Смотри!
        Женька спрыгнул со скамейки и, издав воинственный клич, стал выписывать руками и ногами кренделя. Время от времени он вскрикивал, делал выпад ногой в сторону и сшибал невидимого противника. У него здорово получалось. Леха с завистью смотрел на друга.
        - Видал? - спросил Женька. - Без приемов ты никуда. Без приемов тебя любой побить может. Но ты не отчаивайся. Хочешь, я тебя научу?
        - Хочу! - обрадовался Леха, и учеба началась.
        - Смотри, как надо! - сказал Женька и начал строить гримасы.
        - А рожи корчить зачем? - спросил Леха.
        - Сам ты рожа. Это психологическая атака, понятно? Сначала главное - нагнать на противника страху. Для этого есть специальные устрашающие крики. Вот так: Й-а-а!!! - заорал Женька. - А теперь ты.
        - Й-а-а!!! - загорланил Леха.
        - Громче! Й-а-а!!! - вопил Женька.
        - Й-а-а!!! - во всю глотку вторил ему Леха.
        Лехе такое обучение здорово нравилось. И, как видно, не одному ему, потому что их пример оказался заразительным. Из окна первого этажа высунулась бабка и тоже заорала:
        - Чтоб вас, окаянных! Ни днем, ни ночью от вас покою нет. То хоть в школе полдня сидят, а летом так цельный день гам стоит. А ну марш отсюда. Ведь что удумали, прямо под окнами орут.
        Когда их прогнали еще из двух мест, Леха спросил:
        - А может, можно без криков?
        - Ты что, это ж самое главное! Классно у нас получается! Видал, как все задергались?
        Так или иначе, но тренироваться возле дома им не давали, и ребята решили пойти на пустырь, который чудом сохранился среди высотных домов. Это было самое подходящее место для устрашающих криков. "Каратисты" орали и брыкались до тех пор, пока совсем не осипли.
        Наконец Женька решил, что крики у них отработаны, и перешел к показу самих приемов. Он встал в позу и велел Лехе идти на него с воображаемым ножом.
        Рослый Леха двинулся на маленького, щуплого Женьку, но тот бесстрашно подскочил к превосходящему по силе противнику, схватил его за руку и крутанул изо всех сил. От неожиданности Леха рванулся в сторону, и Женька упал.
        "Учитель" подскочил и, отряхиваясь, набросился на ученика.
        - Ты что делаешь? Тебе сказали с ножом идти, вот и иди. И нечего дергаться. Весь прием испортил!
        - Я же не нарочно, - оправдывался Леха.
        - Ладно. Давай лучше я на тебя пойду, а ты обороняйся. Только по-настоящему обороняйся, а не дергайся, как параличный, - приказал Женька.
        Леха встал в позу. Женька наскочил на него и в тот же миг опять оказался на земле.
        - Ты что, издеваешься? - не на шутку рассердился Женька, потирая ушибленную коленку. - Ты нарочно, да?
        - Сам сказал обороняться, - пожал плечами Леха.
        - Вот именно, я тебе человеческим языком сказал: "Обороняйся", а ты что руками размахался?
        - Откуда я знаю, как надо обороняться?
        - То-то и оно, что не знаешь. Оборониться нормально не может, а туда же, в спецназовцы метит, - пробурчал Женька. - Смотри, как надо. Я на тебя прыгаю и хватаю за руку. Ты пытаешься вырваться...
        Леха попытался. Женька свалился и ушиб вторую коленку.
        - Все, с меня хватит! - с обидой крикнул тренер. - Я для него стараюсь, приемам обучаю, а он - на тебе, специально все портит.
        - Да не специально я, ну честное слово. Женька, давай еще разочек попробуем, - взмолился Леха.
        - Ладно, объясняю последний раз, для особо тупых, - съязвил Женька и опять пошел в наступление.
        Он схватил Леху и стал заламывать ему руку за спину, но тщетно.
        - Ты что, не видишь, что я тебе руку заламываю? - прошипел Женька.
        - Ну вижу, - как ни в чем не бывало ответил Леха.
        - А чего тогда стоишь, как пень? По приему ты руку должен назад завести.
        - Так бы сразу и сказал.
        Следующий прием начался удачно. Леха согнул руку, Женька его заломал и, как полагается, прыгнул сверху. Леха помнил, что дергаться нельзя, поэтому, собрав все силы, стоял, стараясь не шевелиться. Женька болтался у него на спине, конвульсивно дергая ногами и пытаясь свалить непонятливого ученика на землю. Наконец он не выдержал и закричал:
        - Падай! Падай, кому говорят!
        Леха выпрямился, при этом чуть было не упал Женька.
        - Тут же грязно, - возразил Леха.
        - А ты как хотел, и приемы освоить, и ни разу не упасть? Это тебе не шуточки. Хочешь в схватке побеждать, можно и испачкаться.
        Ради такого дела стоило помучиться, и Леха согласился. Обучение ему давалось с трудом. Он совсем не умел обороняться, но оказалось, что нападает еще хуже. На руках и ногах "учителя" не осталось живого места от синяков и ссадин. Через час, вконец измочаленный, Женька сказал:
        - На сегодня хватит, а то ты, наверно, устал.
        Друзья побрели домой. Они шли молча. Женька опирался о Леху, а Леха думал, до чего же трудно помнить все приемы, чтобы не забыть, когда нагнуться, а когда упасть. Словно прочитав его мысли, Женька дружески кивнул ему и ободряюще сказал:
        - Ничего, Леха, и у тебя когда-нибудь получится. Тяжело в учении...
        Рецепт
        Гриппом я опять болею.
        Сам себя опять жалею.
        Нос заложен, все болит,
        И нарушен аппетит.
        Мама на дом пригласила
        Медицинское светило.
        Головой качал профессор:
        "Тут помогут не компрессы,
        Не таблетки, не микстуры,
        А в бассейне процедуры.
        Чтобы насморк твой прошел,
        Нужен теннис, волейбол.
        Научись играть в хоккей
        И забудешь про врачей".
        Вот такой он дал рецепт.
        Хочешь - верь, а хочешь - нет.
        Хор
        В новом учебном году в школе начали работать секция баскетбола, школа современного танца, клуб любителей литературы, кружок "Умелые руки" и хор. В общем, в свободное время каждый мог выбрать занятие по интересу. Многие ребята стали подумывать, куда записаться. Женька с Лехой тоже не остались в стороне, но неожиданно выяснилось, что интересы у неразлучных друзей не совпадают. Леха загорелся секцией баскетбола, тем более что учитель физкультуры пообещал взять его в школьную сборную.
        Зато Женька ненавидел баскетбол всей душой. Мало того что он никогда не мог попасть в корзину, еще хуже обстояло дело с передачей мяча. Однажды он попробовал принять пас и до сих пор вспоминал об этом с содроганием. Ему показалось, что его в живот протаранило не мячом, а пушечным ядром. С того раза Женька благоразумно пытался увернуться от подачи. Сначала это вызывало негодование команды, но потом все привыкли и просто просили незадачливого игрока не путаться под ногами. Это сильно унижало Женькино достоинство, но он рассудил, что здоровье дороже.
        Вместо баскетбола Женька предложил записаться в клуб любителей литературы, к тому же занятия у них должен был вести настоящий поэт, но при одном упоминании о стихах Леху охватила смертная тоска. Он твердо заявил, что ему и уроков литературы хватает с лихвой, чтобы еще портить себе свободное время.
        Друзья зашли в тупик, и в этот момент к ним обратилась Лена Синицына. Она всегда была активисткой, что называется, в каждой бочке затычка. На этот раз ее назначили ответственной за хор, ведь она ходила в музыкальную школу.
        - Мальчики, давайте я запишу вас на хор, - предложила она.
        - Куда? Леха, ты слышал? Она нас на хор запишет! - презрительно фыркнул Женька.
        - Не понимаю, что тут такого? - передернула плечами Синицына.
        - Да это же полный отстой, даже хуже танцев, - скривился Женька.
        В это время в разговор встрял Петухов:
        - Лен, кого ты уговариваешь? Куда Москвичеву петь? С его голосом только сидеть в туалете и кричать: "Занято".
        - Вот я тебе покажу "занято"! Да я лучше твоего пою. Меня знаешь, куда приглашали? - немедленно взъерепенился Женька.
        - Знаю. В хор голодных из оперы "Отдай мою горбушку", - съязвил Петухов.
        Ленка прыснула со смеху. Обычно Женька не лез за словом в карман, но в этот день остроумие изменило ему. Не найдя иных доводов, он выпалил:
        - Если ты такой умный, то сам и записывайся!
        - Между прочим, Юра уже записался, - вместо Петухова ответила Синицына.
        У Женьки от удивления уши чуть не свернулись в трубочку. Ну и дела! Он уже давно замечал, что Петух подкатывался к Синицыной, но не брал его в расчет. У того ведь в голове всего две мысли: у кого списать и как бы не спросили. Немудрено, что Ленка смотрела на него как на пустое место. С каких это пор он стал для нее не Петух и даже не Петухов, а Юра. Не успел Женька осознать, что у него появился еще один соперник, как Петухов добавил:
        - Понял? Так что отвали. Меньше народу, больше кислороду.
        "Значит, я отвали, а он будет Синицыну кадрить?" - мысленно возмутился Женька и тотчас воспылал желанием тоже петь в хоре.
        - Пиши нас с Лехой, - велел он, обращаясь к Синицыной.
        Услышав такое, Леха аж поперхнулся. Ради друга он готов был в огонь и в воду, но ходить на хор было чересчур жестоким испытанием даже для крепкой мужской дружбы.
        - Меня не надо. Я петь вообще не умею, - бурно запротестовал он.
        - Ничего, будешь создавать массовость, - заявила Синицына, но Леха впервые в жизни твердо стоял на своем.
        - Жень, не обижайся, но я лучше на баскетбол, - сказал он.
        Так Женька и Леха оказались в разных кружках.
        На первом же занятии хора Женька понял, что, записавшись на хор, он явно погорячился. Синицына не стоила того, чтобы ради нее целый час горланить про "Крылатые качели". Но это были еще цветочки. Дальше они стали разучивать песню про ежика с дырочкой в правом боку. Женька просто ушам своим не поверил. Им бы еще "Репку" почитали. Может быть, в хит-параде детей ясельного возраста ежик и стоял в первой десятке, но они явно выросли из ползунков, колобков и подобных хитов.
        Протосковав положенное время и вырвавшись на свободу, Женька решил, что любовь любовью, а на хор он больше не ходок. Но в следующий вторник после уроков к нему подкатила Синицына.
        - Ты не забыл, что сейчас хор? - вкрадчиво спросила она.
        - В гробу я видал твой хор. Больше мне делать нечего! - бодро отрезал Женька.
        - Жаль, а то после занятий вместе бы прогулялись, - вздохнула Ленка.
        Это было что-то новенькое. До этого Женька несколько раз порывался проводить ее до дома, но каждый раз получал от ворот поворот. С какой это радости она так раздобрилась?
        - Чего это вдруг? - недоверчиво спросил Женька.
        - Тебе что - по слогам объяснять? Но если не хочешь, так и скажи, - оскорбилась Синицына.
        Она повернулась и пошла прочь. Женька засеменил за ней.
        - Лен, ты чего? Обиделась, что ли? Подожди. Я согласен. Просто как-то не ожидал.
        Пока оправдывался, он и не заметил, как они дошли до актового зала. Второе занятие хора протекало еще мучительнее, чем первое. Крылатые качели уже сидели в печенках, не говоря уж о дырявом ежике-свистуне. Только обещанное свидание поддерживало в Женьке силы дотерпеть эту муку до конца.
        Мысли его были далеки от пения. В мечтах он неспешно бродил с Синицыной по скверу, поражая ее своей эрудицией. А она слушала его и восхищалась. А после они долго и нежно прощались возле ее подъезда. Однако оказалось, что жизнь сильно отличается от фантазии. Как только занятие закончилось, они чуть ли не спринтерским шагом добежали до дома Синицыной, возле подъезда она коротко бросила: "Ну ладно, пока", - и скрылась за дверью. Женька почувствовал себя обманутым.
        В следующий вторник он решил не поддаваться на ее уловки и уже собрался сбежать с ненавистного хора, как вдруг увидел, что коварная изменница прошествовала в актовый зал под ручку с Петуховым. Загипнотизированный этим неприятным зрелищем, Женька невольно двинулся за ними и опомнился, лишь когда оказался в зале. Бежать было поздно. Ловушка захлопнулась. Предстоял новый час пыток. К концу занятия Женька так озверел от скуки, что был готов собственноручно заткнуть садисту-ежику дырочку в правом боку, чтоб тот не свистел.
        Целую неделю Женька, испытывая муки ревности, следил за соперником, но Синицына не проявляла к Петухову даже намеков на симпатию. Успокоившись на этот счет, Москвичев решил окончательно и бесповоротно бросить хор. Во вторник он как ни в чем не бывало направился домой, но не тут-то было. Оказалось, что он был не одинок в своем решении, поэтому на лестнице стояла завуч и отправляла всех беглецов в актовый зал.
        - Это почему? Запись была добровольная, - воспротивился Женька.
        - Добровольно записался, теперь добровольно будешь ходить до конца года, а то много вас тут домой собралось. Если каждый уйдет, в хоре петь будет некому, - заявила завуч, явно попирая Женькину свободу.
        Вместе с остальными нерадивыми хористами его препроводили в зал. Стоя плечо к плечу с другими жертвами произвола, Женька нарочно то молчал, то вступал невпопад в надежде, что его выгонят как непригодного, но напрасно. Нервы у учительницы пения оказались как канаты. Видимо, на своем веку она повидала и не таких "мастеров вокала". Еле-еле дотянув до конца занятия, Женька дал зарок, что больше ноги его не будет на этой каторге, но как бы не так.
        Перед очередным занятием к нему снова подошла Синицына и сладким голоском завела:
        - Женечка, ты не мог бы донести до зала мой портфель?
        - Щас, нашла лоха. Только шнурки поглажу, - съязвил Женька, не поддаваясь на ее дешевые уловки.
        - Ну пожалуйста. Если я тебе хоть чуточку нравлюсь, - проворковала Ленка, беря его под руку.
        Однако Женька уже знал ее увертки и был тверд, как кремень.
        - Пускай тебе Петух портфели носит, - заявил он.
        - Ты что - не понял? Петухов - это же для отвода глаз. Неужели ты думаешь, что он мне нравится? У него же мозгов нет, одни мышцы. Ты - совсем другое дело. Ты ведь в классе самый умный, такой начитанный. Одно слово - эрудит. Просто я не хочу, чтобы про нас ходили всякие сплетни, - доверительно зашептала Синицына.
        Сердце эрудита растаяло. Он со злорадством прошествовал мимо Петухова под ручку с Ленкой и направился в актовый зал. Юрка проводил их мрачным взглядом и поплелся следом. После хора Синицына снисходительно позволила Женьке дотащить до дома ее портфель и пообещала, когда будет время, сходить с ним в парк.
        Целую неделю Женька забрасывал Синицыну записками и был на верху блаженства. Каково же было его изумление, когда во вторник он увидел изменницу рядом с Петуховым. У Женьки даже дар речи пропал, но Ленка обернулась и многозначительно посмотрела на него через плечо: мол, не расстраивайся, ты же знаешь, что это для отвода глаз. Женька немного успокоился, но не настолько, чтобы оставлять Синицыну без присмотра.
        Нельзя сказать, что он втянулся в ненавистные занятия, и все же не напрасно терпел пытку. Время от времени он провожал Ленку до дома, а на уроках они обменивались записками. Правда, на десять Женькиных посланий она отвечала одним, но его это не смущало.
        Женька явился на хор даже тогда, когда Синицына схватила простуду и не пришла в школу. Казалось бы, в этот день сразу после уроков он вполне мог оправиться домой, наслаждаться жизнью. Но не тут-то было. Возле раздевалки был выставлен целый кордон учителей для отлова хористов. Под конвоем математички Женька добрел до актового зала. Петухов угрюмо подпирал косяк двери, явно надеясь улучить момент и дать деру. Увидев Женьку, он язвительно усмехнулся:
        - Что, захомутали?
        - Меня? Еще чего! Я сам пришел. Мне вообще в кайф. По себе не суди. Небось, самого заарканили, когда хотел сбежать? - огрызнулся Женька.
        - Меня заарканили? Думай, чего несешь. Я, может, добровольно остался. И вообще, я от ежиков тащусь, - сказал Петухов, и они мрачно, бок о бок, прошествовали к сцене.
        Так продолжалось почти два месяца, пока случай не открыл Женьке глаза на женское коварство.
        Это произошло за неделю до концерта, где хор должен был продемонстрировать свое мастерство. После уроков в раздевалке Женька искал свою шапку. Не найдя пропажи на вешалках своего класса, он пошел посмотреть в соседней секции, когда вдруг его внимание привлек любопытный разговор, доносившийся из- за плотной стены висящих пальто. Услышав свою фамилию, Женька навострил уши. Судя по голосу, говорила Майка.
        - Надо же! Москвичев с Петуховым ходят на хор. Никогда бы не поверила. Как тебе это удается?
        - Легко. Они меня друг к другу ревнуют, вот один перед другим и стараются, - сказала Синицына.
        - Везет тебе, Ленка. Умеешь ты с мальчишками обращаться, - с завистью произнесла Майка.
        - Это проще простого. Надо только время от времени вешать им лапшу на уши. Петухову - что он самый крутой, а Москвичеву - что он гений местного значения.
        - А кто из них тебе больше нравится?
        - Да никто! Между прочим, меня сам Вадик Груздев на день рождения пригласил, - похвалилась Ленка.
        - Ты пойдешь?
        - Конечно. Груздев - талант, не то что эти придурки. Кстати, он на концерте будет аккомпанировать.
        Девчонки ушли, а Женька еще долго сидел в раздевалке, приходя в себя от потрясения. Значит, все его страдания напрасны? Он каждый вторник, как последний идиот, истязал себя хоровым пением, а Синицына лишь посмеивалась над ним? Это был жестокий удар. Он жаждал мщения.
        На следующий день Женька подошел к Петухову. Прежде они не дружили, но предательство Синицыной делало их союзниками.
        - Слышь, Петух, поговорить надо с глазу на глаз. Насчет Синицыной.
        - Че, драться будешь? Да я же тебя одной левой, - усмехнулся Петухов.
        - Очень надо из-за нее драться. Она нас с тобой считает придурками, - сказал Женька.
        - Не понял?
        - Сейчас поймешь.
        Женька в подробностях рассказал Петухову про козни Синицыной и подслушанный разговор. Пока он говорил, по нахмуренной физиономии Петухова было видно, как в его голове идет тяжелая работа мысли.
        - Так что мы с тобой на хоре мучаемся, а она Груздеву глазки строит, - заключил Женька.
        - Ни фига себе прикол! Ну я ей покажу. И Груздю этому шайбу начищу, - пригрозил Петухов.
        - А дальше что? Тебе же и достанется. Нет, кулаками тут не поможешь. Надо действовать с умом, - загадочно произнес Женька.
        Оставшуюся неделю заговорщики посвятили подготовке к дню великой мести. На переменках они постоянно о чем-то шептались. Их активность не осталась незамеченной.
        - Мальчики, о чем секретничаете? - с любопытством спросила Синицына.
        - Сюрприз, - выпалил Женька и лучезарно улыбнулся.
        На самом деле у них было заготовлено сюрпризов больше, чем у Деда Мороза под Новый год.
        Во-первых, Женька купил в магазине приколов подушечку, которая, если на нее сесть, издает очень характерный неприличный звук, чтобы оконфузить Груздева, когда тот своей тушей опустится на стул. Для Синицыной мститель припас большого лохматого паука. Он планировал подкинуть этого "симпатягу" Ленке за шиворот на сцене во время выступления.
        Петухов тоже оказался не лыком шит. Он раздобыл старый сломанный стул. Общими усилиями они сделали ему косметический ремонт, проще говоря, присобачили отломанную ножку так, чтобы она отвалилась не сразу, а продержалась какое-то время. После этого друзья по несчастью умудрились протащить стул в актовый зал и водрузить его возле пианино.
        Но и на этом сюрпризы не заканчивались. В день выступления Юрка подошел к Женьке и заговорщически прошептал:
        - Слушай, я такое притащил! Пойдем покажу.
        Судя по тому, как вспух обычно тощенький рюкзак Петухова, тот и впрямь притащил что-то грандиозное. Ребята нашли уединенное местечко под лестницей, Петухов открыл рюкзак и показал накрытый марлей баллон. В нем извивалась живая змея.
        - Ты что, с ума сошел, она же настоящая! - вытаращился Женька.
        - Ну и что? Это же уж. Он безобидный. Клевый прикол, а? - гордый своей придумкой, сказал Петухов.
        - По-моему, лучше оставить паука, - предложил Женька.
        Он не слишком жаловал ползучую живность, и при одной мысли о том, что эта змеюка может случайно заползти к нему, ощущал себя неуютно. Но Петух бурно запротестовал:
        - Ты что! Представляешь, сколько визгу будет, когда Синица найдет змею у себя в портфеле? Твой паук может просто отдыхать! И потом, что я зря старался, что ли?
        - А я что - зря деньги на паука тратил? - в свою очередь возмутился Женька.
        - Ладно, пускай паук тоже остается. Хорошего никогда не бывает много, - согласился Петухов.
        Поднимаясь в актовый зал, Женька заметил, что рюкзак Петухова сильно отощал. Женьку так и подмывало узнать о судьбе тайного груза, но вокруг было слишком много ушей. Приходилось прибегать к конспирации. Женька догнал Петуха и, скосив глаза на рюкзак, коротко спросил:
        - Где?
        - Порядок, - проговорил Петухов и многозначительно посмотрел на сумку Синицыной.
        Операция "Месть Синице" началась.
        К сожалению, даже самые лучшие планы имеют слабые стороны. Когда хористы выстроились на помосте, заговорщики, не сговариваясь, посмотрели на стоящий возле пианино стул и, к своему огорчению, заметили, что их детище, на которое они потратили полтюбика клея и час упорного труда, подменили. Женька заподозрил, что ножка у стула отвалилась преждевременно и ветерана школьной мебели снова вернули в подсобку, где он пребывал прежде. Исчезновение стула - полбеды, гораздо хуже было то, что подушечка испарилась вместе со стулом.
        Не подозревая, какого конфуза он избежал, Груздев стоял возле пианино в ожидании начала выступления. Его самодовольная, щекастая физиономия окончательно вывела Женьку из себя. Ишь, сияет. Морда жирная, аж лоснится, никакой "Fairy" не справится. Обидно: мало того что этот откормленный вундеркинд ускользнул от мести, вдобавок кто-то стибрил прикольную подушечку, купленную Женькой на свои кровные деньги. Женька готов был лопнуть от злости, как вдруг его взгляд остекленел.
        Мститель увидел злополучную подушечку и отчаянно пожалел о том, что ее не похитили. По закону подлости, ей не нашлось другого места, как на стуле, возле которого стоял директор школы. Семен Михайлович привычно призвал зал к вниманию. Все смолкли. В ожидании предстоящего соло подушечки наступившая тишина показалась Женьке особенно зловещей. Директор сделал знак учительнице пения, что можно начинать, и...
        Женька зажмурился, но даже с закрытыми глазами у него не оставалось сомнений в том, что Семен Михайлович сел. В тишине звук прозвучал на редкость пронзительно. Приоткрыв глаз, Женька увидел, как директор приподнялся, посмотрел на стул и поднял злосчастную подушечку. В зале раздались смешки, но под суровым взглядом Семена Михайловича они тотчас смолкли. В воздухе запахло грозой.
        Директор, брезгливо держа подушечку за уголок, обвел зал пристальным взглядом, точно ожидал, что у злоумышленника на лбу высветится надпись: "Это сделал я". Все притихли, но, к счастью, директор решил не омрачать концерт мелкими разборками. Он бросил подушечку под стул и снова кивнул учительнице пения.
        Женька вздохнул с облегчением. Он оглянулся и встретился взглядом с Петуховым. Тот стоял чуть поодаль в последнем ряду. У заговорщиков оставалась одна надежда - на паука, но тут они с ужасом поняли, что и эта часть плана находится под угрозой. Само собой разумелось: поскольку паук Женькин, он его и подбросит, и только теперь стало ясно, что они просчитались. Женьке до Синицыной было ни за что не дотянуться, как говорится, руки коротки, зато Петухов чуть ли не дышал ей в затылок.
        Учительница пения взмахнула руками. Раздались вступительные аккорды, и хор ухнул про качели. Мстители обменялись многозначительными взглядами. Нужно было что-то срочно предпринимать. Женька прикинул расстояние между ним и Петуховым и решил, что дело вовсе не безнадежно. Между ними стояло всего пять человек. Если постараться, то паука можно передать. И Женька решился на отчаянный шаг. Он осторожно опустился на корточки и пополз в сторону Петухова.
        В задних рядах возникло заметное оживление. Вылазка Москвичева вызвала у хористов неподдельный интерес. В основном народ был настроен благожелательно. С любопытством ожидая, чем закончатся эти маневры и предвкушая небывалое развлечение, все, кто стоял у Женьки на пути, старались по возможности ужаться, чтобы дать ему возможность проползти. При этом хористы продолжали с каменными лицами горланить навязший в зубах шлягер с таким видом, что было ясно: за друга они пойдут не только в огонь и в воду, но и с радостью лягут на амбразуру.
        И только Шмыгунову изменило чувство товарищества. Он до сих пор не мог простить бывшему экстрасенсу сеансов кодирования, поэтому, когда Женька проползал мимо, Шмыгунов тихонько лягнул его в бок. От неожиданности Женька выронил паука, и тот - шлеп, шлеп - перепрыгнул через ступеньку и плюхнулся к ногам Майки. Как ни старайся, до него было не дотянуться. Женька с тоской посмотрел на последнюю надежду отомстить Синицыной и восстановить справедливость, и тут его охватила злость на вредного Шмыгу.
        Женька со всей силы двинул Шмыгунова по коленке и тотчас понял, что лучше бы он этого не делал. Оказалось, что мебельный ветеран, которого мстители так любовно подготовили для Груздева, никуда не делся. Задний ряд хористов стоял не на помосте, а на приставных стульях, и злосчастный калека был в их ряду. Мало того, на нем стоял вредоносный Шмыга. В тот момент, когда Шмыгунов дернулся для ответного пинка, ножка стула подломилась.
        То, что произошло потом, надолго осталось в памяти школы. Подобные легенды живут и передаются из поколения в поколение. Шмыгунов полетел на стоящих впереди, лихорадочно хватаясь за соседей. Те, в свою очередь, повалились на других. Боясь быть раздавленным, Женька отчаянно полез из кучи малы, при этом столкнув тех, кто до сих пор умудрился устоять. После этого уже было не разобрать, кто встает, кто падает, кто лягается, кто получает локтем в глаз. В общем, на правом фланге хора пошла нехилая колотиловка, к которой не преминула присоединиться часть левого фланга.
        Пока жертвы искусства награждали друг друга тумаками, героический Петухов изловчился достать паука. Опасаясь, что лучшего момента не представится, он кинул пауком в Синицыну, но тот срикошетил и, отлетев в сторону, плюхнулся на голову Майке. И тут раздался такой визг, что Витас обзавидовался бы. Это было лучшим номером концерта.
        В общем, выступление хора прошло на ура. Народ аплодировал в исступлении. Даже если бы выступали все звезды эстрады, они не получили бы более жарких оваций. На следующий день в школе было только и разговоров, что о концерте.
        Правда, Москвичеву с Петуховым крепко досталось за то, что они сорвали концерт, но во всей этой истории были и приятные стороны. Во-первых, что ни говори, а к ним пришла всенародная слава. О них узнали даже старшеклассники. А во-вторых, ходить на хор их больше не заставляли.
        Обидно, конечно, что Синицына вышла сухой из воды. Даже уж, которого Петухов собственноручно подбросил ей в портфель, куда-то уполз. Мстители головы сломали: куда он мог деться? Впрочем, на следующий день эта загадка была раскрыта. По школе разнесся леденящий душу рассказ о том, как математичка обнаружила в ящике письменного стола спящую змею.
        Потом было долгое выяснение, но руководство школы так и не дозналось, откуда она взялась. К счастью, Женькиного класса разбирательство не коснулось. Никому и в голову не пришло, что во всей школе было лишь два человека, которые могли пролить свет на эту тайну, но они поскромничали и предпочли промолчать.
        Загадка
        В одном государстве,
        точнее в столице,
        Престранные вещи
        вдруг стали твориться.
        Весь день в королевстве
        решали загадки:
        Кто в мантии дырку
        прорезал украдкой?
        Куда подевались и жезл, и корона?
        И кто подпилил пару ножек у трона?
        Зачем оказались на люстре подтяжки?
        За что запрягли поросенка в упряжку
        И бегать пустили по тронному залу?
        Кто рыцарю вставил
        морковку в забрало?
        Быть может, колдун
        или злой чародей
        Насыпал в компот
        вместо вишен гвоздей?
        Весь двор королевский
        устал от загадок.
        Когда же наступят покой и порядок?
        Министры, другие дела позабросив,
        Искали ответа на эти вопросы.
        Но бились умы
        над проблемой напрасно,
        И все оставалось,
        как прежде, неясно.
        Вот если б спросили у юного принца,
        То многие тайны могли б проясниться.
        Да, маленький принц
        очень многое знал,
        Но, видно, от скромности
        это скрывал.
        Младший брат
        "День дураков"
        Первое апреля - самый веселый день в году. Мама говорит, что в некоторых странах его называют "днем дураков". Придя в детский сад, я решил ради шутки кого-нибудь обмануть, но никак не мог выдумать розыгрыш посмешнее. После обеда наша воспитательница, Ирина Васильевна, хотела раздать конфеты, но оказалось, что кулек наполовину пуст.
        - Признавайтесь: кто съел конфеты? - строго спросила она.
        Я подумал, что это как раз подходящий случай ее разыграть и бодро выпалил:
        - Я!
        - Как тебе не стыдно! Ты наказан, встань в угол, - возмутилась Ирина Васильевна.
        Я чуть не заплакал от обиды.
        - Но ведь сегодня первое апреля. Это же шутка!
        - Ничего себе шуточка - столько конфет съесть! - покачала головой воспитательница, но потом смягчилась: - Хорошо, в углу можешь не стоять, но сладкого больше не получишь. Даже первого апреля есть слишком много сладостей вредно.
        Когда сестра привела меня домой, мама, как обычно, спросила:
        - Ну как ты себя вел?
        - Хорошо, - угрюмо буркнул я и тут же подумал, что можно разыграть маму и бодро добавил: - Сегодня меня воспитательница целый день хвалила и всем в пример ставила.
        - Молодчина! - сказала мама. - За это я дам тебе шоколадку.
        Обрадовавшись, что на этот раз розыгрыш получился, я совсем разошелся.
        - Ирина Васильевна мне тоже за хорошее поведение целый кулек конфет дала, - похвалился я.
        - Да? Тогда шоколадку съешь завтра, - заявила мама и убрала плитку в буфет.
        - Мама, но сегодня же первое апреля, - напомнил я.
        - Даже первого апреля есть слишком много сладкого вредно, - возразила мама.
        Так я в тот день сладостей и не получил, зато понял, почему первое апреля называют "днем дураков".
        Копуша
        Опоздал я на урок,
        Но на то была причина.
        Одеваться начал в срок,
        Да запутался в брючинах.
        И рубашка кое-как
        Нацепилась спозаранку:
        Ворот наперекосяк
        И вдобавок наизнанку.
        Все пришлось переодеть,
        Вновь бороться со шнурками.
        Чтобы в школу мне успеть,
        Обратился даже к маме.
        К девяти я был готов,
        Как всегда, одет опрятно -
        От рубашки до шнурков.
        Почему же, непонятно,
        Отовсюду слышу смех:
        "Ты похож на черепаху".
        Ведь одет не хуже всех
        Я не в панцирь, а в рубаху.
        Первый ученик
        Был сентябрьский день веселый,
        В первый раз пошел я в школу.
        Я решил: всегда и всюду
        Лучше всех учиться буду!
        Мне учеба по плечу,
        Стать ученым я хочу.
        Все учебники, тетрадки
        Стану я держать в порядке,
        И заметят в школе вмиг,
        Я - отличный ученик.
        Так неделю я учился,
        На вторую притомился,
        А шестого октября,
        Я решил: наверно, зря
        Поступил я в первый класс.
        Я в учении завяз.
        Мне учебник не в новинку,
        Просмотрел я все картинки.
        Станет скучно поневоле,
        А учительница в школе
        Почему-то каждый раз
        Вечно спрашивает нас.
        Любознательная, видно,
        Только мне порой обидно:
        Ведь она сама при этом
        Точно знает все ответы.
        Волшебная сила слова
        В нашем первом "А" самая лучшая учительница в школе. Она всегда рассказывает нам что-нибудь интересное. Сегодня она говорила про волшебную силу слова и о том, как словом можно вылечить человека от болезней. Но когда она сказала, что словом можно убить, я не удержался и вставил:
        - Это могут только колдуны. Для этого надо знать специальное заклинание.
        - Ничего подобного. Убить можно самым простым словом, - возразила учительница.
        - Как это? - не поверил я.
        - Очень просто. Иногда от обидных слов человеку становится так больно, что он может заболеть и даже умереть, - пояснила учительница и с улыбкой добавила: - Так что прежде чем что-то сказать, сначала хорошенько подумай.
        И я подумал. Про Борьку из восьмого "Б". Он был известным рэкетиром. Стоило ему появиться на этаже, где учатся младшие классы, как нужно было уносить ноги, потому что если попал в лапы к Борьке, то держись! Приходилось выворачивать карманы и прощаться с деньгами. При отсутствии денег можно было откупиться конфетами. Хуже всего, если не было ни того, ни другого. Тогда Борька давал по шее, как он говорил: "За моральный ущерб".
        У Борьки были такие кулачищи, что с ним никто не связывался. Но если можно убить словом, то это меняло дело. Я живо представил себе, как произношу заветное слово, и поверженный Борька бревном падает к моим ногам. Я, конечно, не хотел его убить до смерти, но проучить Борьку стоило. Чем больше я об этом размышлял, тем заманчивее казалась эта идея.
        Наконец я окончательно созрел для того, чтобы стать киллером. На уроках мои мысли были заняты предстоящим делом. Учительница даже несколько раз делала мне замечания. В другой раз я огорчился бы, но сейчас для меня главное было - не растерять бойцовский дух.
        На большой перемене я увидел Борьку. Он по-хозяйски шел по коридору, высматривая жертву. Ребята старались улизнуть или жались к стенкам, и только я гордо стоял посреди коридора, стойко, как батарейка "Энерджайзер". Борька, не спеша, подошел ко мне, но не успел и рта открыть, как я выпалил:
        - Борька, ты урод! Лох вислоухий!
        Даже если бы я двинул Борьке кулаком в глаз, он и то удивился бы меньше. Мои слова явно возымели действие. На Борьку напал столбняк. Он стоял и молча лупал на меня глазами. Я понял, что такого бугая парой слов не свалить. Нужно сказать что-нибудь покрепче. И я сказал:
        - До каких пор ты будешь нас обирать? Ты всех уже достал, рэкетир вонючий.
        Тут Борька взревел. Я почувствовал, что оторвался от пола и завис в воздухе. В этот миг я понял, что при помощи слова можно не только убить, но и кончить жизнь самоубийством. Тогда я собрал последние силы и произнес магические слова:
        - Никакой ты не крутой. Тебе только с маленькими связываться, трус несчастный!
        Это меня спасло. А после я окончательно убедился в волшебной силе слова. Меня вдруг окружили все ребята.
        - Молодец! Ну ты силен! Здорово ты его отделал. Досталось ему, - неслось со всех сторон.
        Но вот что удивительно, я до Борьки даже пальцем не дотронулся, а оказывается, ему от меня досталось.
        Что и говорить, слово - сильная вещь. Главное - уметь им пользоваться с умом.
        Несладкая история
        В Новый год нам Дед Мороз
        Целый воз конфет привез.
        Мы решили: прежде надо
        Съесть коробку шоколада.
        А потом продолжил список
        Короб сливочных ирисок.
        Три коробки карамели
        Проглотили за неделю
        И за несколько часов
        Пару банок леденцов.
        Вслед за этим съели кряду
        Пять коробок мармелада.
        Приготовились уже
        Приниматься за драже,
        Но пришлось на много дней
        Отказаться от сластей.
        И на то была причина
        Под названьем бормашина,
        А виною Дед Мороз:
        Целый воз конфет привез,
        А про кариес - молчок,
        Вот коварный старичок!
        Подарок
        В мамин праздник, в женский день,
        Потрудиться нам не лень.
        Только мама за порог -
        Стали с братом печь пирог.
        Дрожжи, яйца, молоко -
        Тесто сделали легко.
        И поставили в тепло,
        Чтобы тесто подошло.
        Кошка там дремала сладко.
        От опары для порядка
        Кошку дружно мы погнали,
        Но чуть-чуть не рассчитали
        И нечаянно кастрюлю
        На нее перевернули.
        Получилась кошка в тесте
        И, рванув, с кастрюлей вместе
        Побежала от испуга
        По гостиной круг за кругом,
        По паласу, по дивану.
        Мы ее погнали в ванну.
        Но старались мы напрасно.
        Стирка кошек - труд опасный.
        С братом поняли мы скоро -
        Это дело каскадеров.
        Взялись печь пирог опять.
        Нам бы теста подсобрать.
        По квартире еле-еле
        Наскрести его сумели
        И поставили в духовку.
        За уборку взялись ловко.
        Но пока диваны мыли,
        Про пирог совсем забыли.
        По квартире чад и дым.
        Испугались мы: "Горим!"
        Тут домой вернулась мама,
        К пирогу поспела прямо.
        Мы сказали: "Не сердись.
        Это к празднику сюрприз".
        Тяжело она вздохнула,
        А потом рукой махнула:
        "Дом не взорван. Вы здоровы,
        Мне помочь всегда готовы.
        Что еще для мамы надо?
        Дети - лучшая награда!"
        Круговорот вещей в природе
        Сегодня наш шестой "Б" дежурил по школе. Нам с другом достался пост в столовой. Сначала мы даже обрадовались, но на большой перемене поняли, какое у нас ответственное место. Возле дверей буфета началась такая толчея, будто ребята собирались брать его штурмом.
        Я посторонился, чтобы оценить обстановку, и тут меня прямо передернуло от возмущения. Какой-то мелкаш из первого класса ухитрился пронырнуть без очереди вперед и втихаря лез к прилавку. Пора было приступить к своим обязанностям блюстителя порядка.
        Придав лицу суровое выражение, я направился приструнить нарушителя, но неожиданно меня опередил юркий третьеклассник. Он схватил первоклашку за шкирку, вытащил из очереди и зажал у стены. Остолбенев от такой наглости, я наблюдал, как хулиган отобрал у первачка деньги, дал ему затрещину и сам полез к прилавку. Я обалдел. Ну и нахальная пошла молодежь! Теперь уже навести порядок было для меня делом чести.
        Схватив распоясавшегося третьеклашку за шкирку, я вытащил его из очереди и припер к стенке. То ли при виде повязки дежурного, то ли под впечатлением от моего кулака, он благоразумно решил не упираться.
        - Постыдился бы обижать маленьких! - грозно сказал я. - А ну гони сюда бабки и не мечтай проникнуть к стойке, пока я здесь дежурю. Усек?
        Притихший нарушитель молча кивнул и как миленький протянул мне деньги.
        - А теперь брысь! - скомандовал я и, прежде чем он успел удрать, влепил ему хорошую затрещину, чтобы неповадно было.
        Довольный проведенной операцией, я с видом победителя оглядел очередь и тут почувствовал, что тоже проголодался. Что и говорить, дежурить в столовой - дело нешуточное. Это вам не по коридорчикам ходить. Самое время было подкрепиться, не все же нарушителей ловить.
        Я начал протискиваться к прилавку, но вдруг кто-то схватил меня за шкирку, выволок из очереди и припер к стенке. Увидев перед своим носом увесистый кулак десятиклассника, я сопротивляться не стал. Я же не тупой.
        - Постыдился бы обижать маленьких! - рявкнул старшеклассник. - А ну гони сюда бабки, и чтоб я духу твоего возле прилавка не видел. Усек?
        Чего ж тут не понять? Я безропотно отдал ему деньги и хотел по-тихому улизнуть, но не тут-то было. Этот Годзилла мне все-таки отвесил затрещину.
        - Чтоб неповадно было, - процедил он.
        Молча проглотив обиду, я смотрел, как рэкетир из десятого купил булку с соком и направился к столику.
        "Конечно, где же на такого бугая управу найти", - мрачно подумал я и тут, к своему удивлению, увидел, как он подошел к плачущему первачку и отдал ему булку вместе с соком.
        Вот так и происходит круговорот вещей в природе.
        Устный счет
        Брат учил меня считать:
        Складывать и вычитать.
        Объяснял он: "Посмотри,
        У тебя конфеты три.
        Отниму я две конфеты.
        Что получится при этом?"
        Я сказал ему с укором,
        Что в ответе будет ссора.
        Хорошие манеры
        Дал я котятам и вилки, и ложки,
        Чтобы культурно лакали из плошки,
        Но за обедом упрямые киски
        Все же лакают без ложек из миски.
        Видно, своим не удастся примером
        Мне обучить их хорошим манерам.
        Может, вкуснее лакать языком?
        Нос окунул я в тарелку с борщом.
        Мама сказала: "Смотри на котят,
        Как аккуратно котята едят".
        Папа добавил: "Не ешь, как свинья".
        Разве же мне не обидно, друзья?
        Ужасы нашего класса
        Вампир из 9 "б"
        Все началось с того, что я разглядывал учебник моего старшего брата Юрки. На одной картинке был нарисован скелет.
        - Это что! У нас в кабинете биологии в шкафу настоящий стоит, - похвалился Юрка.
        - Да ну? А откуда он взялся? - заинтересовался я.
        - Будешь много знать - скоро состаришься, - ухмыльнулся Юрка.
        Этим бы все и кончилось, но на следующий день Юрка пожаловался своему Другу по телефону: "С этой контрольной у меня биологичка столько крови попила".
        Когда Юрка закончил говорить, я не удержался и спросил:
        - А у вас учительница - вампир, что ли?
        - Не болтай глупостей. Без тебя тошно, - отрезал Юрка и уткнулся в учебник.
        Когда он в таком настроении, лучше к нему не приставать. Я покорно уселся рисовать, но вдруг меня осенило. Если учительница пила Юркину кровь, значит, он тоже стал вампиром. То-то он так разозлился. А уж когда папа принес из проявки фотографии и на одной у Юрки глаза были красными, точь-в-точь как в фильме ужасов, я решил, что пора предупредить родителей. Улучив момент, когда Юрки не было дома, я подошел к маме:
        - Мам, ты только не волнуйся. Я хочу тебе сказать одну очень важную вещь. Но ты, главное, не нервничай.
        - Что ты опять натворил? - насторожилась мама.
        - Юрка - вампир. Видишь, какие у него глаза красные?
        - Дурачок, это просто свет так падает.
        - Нет, мам, не свет. У них в школе в шкафу скелет спрятан, потому что учительница - тоже вампир. - Я пытался убедить маму, но она только покачала головой.
        - А по-моему, надо меньше ужастиков смотреть.
        Я понял, что ждать помощи - только терять время. Нужно было действовать самому. Я знал три верных средства: серебряные пули, осиновый кол и чеснок. Ни пуль, ни кола у меня не было, но даже если бы и были, вряд ли я смог бы ими воспользоваться. Все-таки Юрка - неплохой брат. Он часто со мной играл и даже брал гулять с большими ребятами. Лучше, чтобы он сам во всем признался.
        За ужином я нарочно попросил у мамы чеснока. Как я и ожидал, Юрка от чеснока отказался. Мои подозрения подтверждались. Наевшись чеснока, я решил обезопаситься на ночь. Брат или не брат, а спать с вампиром в одной комнате - занятие не для слабонервных. Я взял несколько крупных долек чеснока и, пока никто не видел, как следует натер ими кровать и паркет вокруг. Стоило Юрке зайти в комнату, как он тотчас вышел и сказал:
        - Мам, зачем ты разрешаешь этому скунсу на ночь чеснок есть? Он всю комнату протушил. Я с ним спать не могу. Можно я лягу на диване в гостиной?
        Спать в гостиной мама Юрке не разрешила. Я понял, что сегодня - решающая ночь. Главное - не уснуть. Я лежал и изо всех сил таращился в потолок. Я не знаю, сколько времени прошло и когда я задремал, но вдруг я проснулся. Открыв глаза, я увидел, как Юрка встает с постели. В свете луны он казался очень бледным. У меня от ужаса поползли по спине мурашки, и я повыше натянул на нос одеяло. Услышав шорох, Юрка повернулся ко мне.
        - Ты чего не спишь? - шепотом спросил он.
        - А ты чего? - пролепетал я и поглубже вжался в кровать.
        - Пить хочется, - сказал он.
        У меня волосы встали дыбом. Все было точно как в фильмах ужасов. Там тоже вампиры вставали, чтобы пить кровь.
        - Не подходи - закричу, - дрожащим голосом предупредил я.
        - Ты что, сдурел? Чего ты испугался? - участливо спросил Юрка, пытаясь усыпить мою бдительность.
        Он сделал шаг в мою сторону. И тут я заорал так, как не орал ни разу в жизни. Я помню, как родители подскочили с постели и стали успокаивать меня. Как мама дала мне какие-то капли, а Юрке пришлось съесть целый зубок чеснока без хлеба, чтобы доказать мне, что он не вампир.
        На другой день всем было смешно. Папа, мама и Юрка точно сговорились и постоянно подтрунивали надо мной. Только мне было не до смеха, ведь смотреть телевизор каждый день мне все-таки запретили.
        Кошмар
        Тринадцатого, в пятницу,
        Гадал я, где бы спрятаться?
        Снимают ужасы не зря
        Про этот день календаря.
        "Не спать!" - я дал себе зарок.
        Лежу и пялюсь в потолок.
        Часы двенадцать бьют, и вот -
        Меня прошиб холодный пот!
        Ведь ровно в полночь
        к нам в квартиру
        Нагрянули гурьбой вампиры
        В плащах, в цилиндрах
        и во фраках.
        Затеяли на кухне драку,
        Расколотили всю посуду,
        Взялись меня искать повсюду,
        Но почему-то в час пятнадцать
        Пришлось ночным
        гостям убраться.
        Зато явился в полвторого
        Вдруг Фредди Крюгер у порога.
        Я завопил в испуге: "Фредди!" -
        Так, что проснулись все соседи.
        Он на меня махнул рукой
        И удалился на покой.
        Смог отдышаться я едва,
        Ему на смену ровно в два
        Пришел немытый вурдалак,
        Одет в лохмотья, кое-как.
        Меня просил, насупив брови,
        Ему налить стаканчик крови.
        Он за грудки меня схватил.
        Тут я рванулся что есть сил
        И вдруг почувствовал - лечу!
        Меня он стукнул по плечу.
        "Проснись! Проснись!" -
        твердил упрямо.
        Проснулся, вижу - это мама.
        Она с улыбкой мне сказала,
        Что я боролся с одеялом
        И вместе с ним упал с дивана.
        Угрюмо я поплелся в ванну,
        Ведь было восемь без пяти.
        Зашел на кухню по пути.
        Посуда - странные дела -
        В шкафу стояла вся цела.
        Ну а за завтраком в беседе
        Отец спросил меня о Феде,
        Которого я звал во сне.
        Я рассказал, а после мне
        Строжайше запретили впредь
        Вообще ужастики смотреть.
        Вот это, братцы, был удар -
        Ну просто форменный кошмар!
        Охота за призраком
        Ромка обожал ужастики про призраков, вампиров и прочую нечисть. Судя по фильмам, мир прямо-таки кишел всякими аномальными явлениями, но, как назло, ему ни разу в жизни не встретилось никакое, даже самое захудалое привиденьишко.
        "Вот всегда так: одним - все, а другим - ничего", - с завистью думал Ромка, просмотрев очередную серию "Х-миссии", где леденящие душу приключения так и сыпались на главных героев.
        А тут еще родители сняли на лето дачу, где вообще не было телевизора. Сначала Ромка огорчился: шутка сказать, за три месяца не посмотреть ни одного фильма ужасов! Но, приехав на дачу, он понял, что не все потеряно. Недалеко от их участка находились какие-то развалины. Ромка в первый же день пошел их исследовать и наткнулся на жуткую находку. Под обломками кирпича лежала вставная челюсть. Она скалилась фальшивыми зубами и наводила на самые мрачные размышления. Что ни говори, а челюсти не валяются на каждом шагу. Картины, одна ужаснее другой, возникали в жаждущем приключений мозгу Ромки. Познакомившись с соседским мальчишкой, Пашей, Ромка спросил:
        - Слушай, а на развалинах призраки не водятся? Подозрительное местечко.
        - Не, откуда им тут взяться? Здесь раньше водокачка была, - возразил Пашка.
        - Ну и что?! Как будто на водокачке не может жить призрак, - не сдавался Ромка.
        - Пойдем у бабушки спросим, - предложил Пашка.
        Старушка пропалывала сорняки, когда к ней подбежал запыхавшийся внук и с ходу выпалил:
        - Ба, а на водокачке призрак есть?
        - Вот будешь по ночам шастать, не то что призрака, чего похуже увидишь, - проворчала бабушка. - Ишь, моду взял, как вечер, так домой не загонишь. Приедут родители, все им расскажу.
        Продолжение разговора ничего хорошего не сулило, поэтому ребята поспешили ретироваться. Как только они выскользнули за калитку, Ромка возбужденно сказал:
        - Что я говорил? Я сразу понял, местечко что надо. Видишь, и твоя бабушка подтвердила, что по ночам там нечисто.
        - Чего ж никто никакого призрака не видел? - с сомнением произнес Пашка.
        - Призрак - это тебе не топ-модель, чтоб перед всеми расхаживать. Его надо подкараулить, - заявил Ромка.
        Он говорил с таким убеждением, что Пашка и сам поверил в существование потустороннего гостя. Нельзя сказать, чтобы он мечтал встретиться с ожившим мертвецом, но Ромка заверил его, что в случае удачи их непременно покажут по телевизору в передаче "Третий глаз". Перед таким доводом устоять было трудно, и Пашка согласился помогать в поимке призрака.
        Однако охотники за привидениями сразу же столкнулись с трудностью: Ромке было практически невозможно ночью незаметно выскользнуть из дома. Хорошо Пашке, у него бабушка на ухо тугая, а Ромка спал в одной комнате с мамой. Мало того, в соседней спальне дрыхла старшая сестра Настя.
        Время шло. Ромка уже совсем отчаялся, когда вдруг удача повернулась к нему лицом. Мама собралась на пару дней в город и оставляла их вдвоем с Настей. Правда, к сестре должен был явиться жених, Игорь, но это было даже к лучшему. Ромка знал, что, когда эти голубки вместе, им не до него.
        Весь день Ромка с Пашкой строили планы предстоящей охоты за призраком. Место засады выбрали на Ромкином участке, откуда хорошо просматривались развалины водокачки. Однако вечером дело не заладилось. Игорь так и не приехал. Настя ходила злющая, как голодная пиранья. Уложив Ромку спать, она уселась читать. Все планы рушились. Ромка по опыту знал, что Настя могла просидеть с книжкой до самого утра. И тут на помощь пришел счастливый случай. В поселке в очередной раз выключили электричество. Все погрузилось во мрак. Насте ничего не оставалось, как тоже лечь спать. Выждав немного, Ромка тихонько встал, сунул под одеяло скомканное тряпье, чтобы выглядело так, будто в кровати кто-то спит, и на цыпочках выбрался из дома.
        Оказавшись на свободе, Ромка припустил к Пашке, на пару минут разминувшись с Настиным женихом.
        Игорь тихонько постучал в окно. Услышав стук, Настя вышла на крыльцо.
        - Я тебя уже не ждала. Ты чего так поздно?
        - Машина сломалась. Пришлось бросить на дороге. Километров восемь пешком отмахал, - сказал Игорь.
        - А не угонят?
        - Для этого ее надо сначала завести. Кому нужна эта развалюха? - отмахнулся Игорь.
        - Заходи. Только тихо, а то Ромку разбудишь, - предупредила Настя.
        Игорь на ощупь последовал за ней, но в потемках обо что-то споткнулся и чуть не упал.
        - Куда тебя несет, косолапый! Тут банки с соком. Вот, опрокинул, - с укором прошипела Настя, глядя на растекшуюся по полу лужу.
        - Нечего их ставить на дороге, - шепотом возмутился Игорь.
        - Тише ты! Ромка проснется, - шикнула Настя.
        Она осторожно заглянула к брату и с облегчением сказала:
        - Все в порядке. Днем набегался - спит как убитый. Иди, только в лужу не наступи. Завтра вытру.
        В это время охотники за призраками принимали меры безопасности. Надергав с грядки чеснока и рассовав его по карманам, они спрятались в кустах и стали ждать. Время тянулось медленно.
        - А вдруг он сегодня не появится? Мы уже, наверное, целый час сидим, - сказал нетерпеливый Пашка.
        - Куда он денется? Сегодня самая подходящая ночь. Луна, как таз. В полнолуние призраки всегда выходят прогуляться, - со знанием дела сказал Ромка, неотрывно вглядываясь в развалины.
        Вдруг Пашка дернул друга за рукав. Ромка обернулся и увидел, что Пашка с остекленевшими глазами тычет пальцем в сторону их дома. Одного взгляда было достаточно, чтобы у Ромки глаза тоже округлились от ужаса, а по спине поползли мурашки.
        Призрак вышел вовсе не со стороны развалин, а из их собственного дома. Закутанный в белую простыню, он спустился по крыльцу и зловеще прошествовал по тропинке в сторону деревянной будочки, стыдливо прятавшейся в глубине сада. Некоторое время ребята, оцепенев от страха, следили за белой фигурой. Гость с того света открыл щеколду и скрылся за деревянной дверцей.
        - Чего это он в туалет? Разве призракам надо? - прошептал Пашка.
        - А я откуда знаю, - пожал плечами Ромка. Сейчас его куда больше занимал вопрос, как призрак оказался в доме и все ли в порядке с Настей.
        - Давай его запрем, чтоб не сбежал, - вдруг предложил он.
        - Не, я к нему близко не подойду. Ну как он сквозь стену пройдет? - наотрез отказался Пашка.
        Ромка тут же представил себе, как на их месте поступили бы герои "Х-миссии", и решительно заявил:
        - Все равно надо запереть. Нечего ему в нашем доме делать!
        Поборов страх, он достал из кармана чеснок и, зажав его в кулаке, с опаской двинулся к будочке. Ему осталось шага три, когда он услышал за дверью шорох. Тут мужество покинуло героя. Он не помнил, как метнулся к двери, задвинул наружную щеколду и со всех ног припустил к дому. Увидев, как друг улепетывает, Пашка тоже выскочил из укрытия и, как ополоумевший заяц, понесся следом.
        "Интересно, кто там шатается по саду посреди ночи?" - подумал Игорь. Он толкнул дверцу, но та не поддалась. Игорь нажал посильнее и понял, что дверь заперта снаружи.
        - Эй, кто там? Что за глупые выходки? - возмутился он, но охотники за привидениями не слышали его зова.
        Вбежав в дом, Ромка в темноте наступил на что-то мокрое. Он опустил глаза. При виде растекшегося по полу темного пятна ноги у него стали ватными, а на лбу выступила испарина. Сомневаться не приходилось. Это была кровь. Превозмогая страх, Ромка заглянул в комнату сестры.
        Тело на кровати лежало без признаков жизни. В лунном свете Настино лицо было бледным, как маска. Рука безвольно свесилась вниз.
        - Настя! - окликнул сестру Ромка, в ужасе понимая, что произошло непоправимое.
        И тут случилось самое страшное. Настя приподняла голову и уставилась на него.
        - Т-ты живая? - заикаясь от страха, пролепетал Ромка.
        - Мертвая. Ты что - не видишь? - язвительно произнесла Настя.
        - А как же кровь? И потом этот, вампир? - спросил Ромка.
        На этот раз Настя рассердилась не на шутку. Не хватало еще, чтобы он ночью доставал ее со своими ужастиками.
        - Вот сейчас я тебе покажу вампиров, - зловеще произнесла она, вставая с кровати.
        После такой угрозы, Ромка не стал дожидаться, пока она набросится на него. Он сорвался с места и стрелой припустил прочь.
        - Бежим! Он ее покусал, - на ходу крикнул Ромка.
        Пашке не пришлось объяснять, в чем дело. Ставя абсолютный мировой рекорд по бегу, ребята наперегонки помчались прочь, а по дачному поселку разнеслись их истошные крики:
        - Спасите!!! На помощь!!! Вампиры!!!
        Соседи проявили чудеса солидарности. Покинув теплые постели, все повыскакивали на улицу. Когда все успокоилось, в домах еще долго не ложились, обсуждая происшествие. Но хуже всего было на следующий день. Мало того что Игорь надавал охотникам за привидениями по шеям. Настя целую неделю дулась за то, что Ромка осрамил ее перед всем дачным поселком. А что такого он сделал? Ее же спасал. Нет, что ни говори, но в фильмах бороться с призраками гораздо легче. Ну почему жизнь устроена так несправедливо? Одним - все, а другим - ничего.
        Пир
        От шоссе вдали, в чащобе,
        В окружении надгробий,
        В замке брошенном вампир
        Для друзей устроил пир.
        Ровно в полночь в полнолунье
        В замок прибыли колдуньи
        И известный скандалист
        Мертвый рыцарь-металлист.
        А за ним в цепях дешевых
        Пара ведьм средневековых,
        С ними Цербер, пес свирепый.
        Вышел щеголь-граф из склепа,
        Объявил начало бала,
        И толпа возликовала.
        Фредди Крюгер, диск-жокей,
        Рок врубил потяжелей.
        Привидения-лакеи,
        Разодетые в ливреи,
        Обнесли гостей крюшоном.
        А палач под капюшоном,
        Мрачно сидя возле двери,
        Пил коктейль "Кровавый мерин"
        Упыри играли в покер.
        У кого в колоде джокер?
        В кресло чопорно и прямо
        Села пиковая дама
        В черном саване из шелка.
        Вот ведь хитрая кошелка!
        А когда был пир в разгаре,
        И плясали все в угаре,
        Франкенштейн гостей достал
        И нарвался на скандал.
        Обозвал перед народом
        Графа Дракулу уродом.
        Ведьмы бросились всем миром
        На защиту их кумира.
        Мертвый рыцарь очень жестко
        Оттащил их за прически.
        Началась такая драка:
        Придавили вурдалака,
        Фредди выбили два зуба,
        Бедный граф лишился чуба.
        Приложили сгоряча
        Топорищем палача.
        Тут раздался, как на горе,
        Похоронный марш в мажоре.
        Прокричал петух три раза.
        Визг и вопли стихли сразу.
        Замок Дракулы исчез.
        И опять шумит там лес.
        Клад
        Летом я гостил в деревне у бабушки. Там подружился с Тимкой, Коляном и Васькой Крюгером. Вообще-то, он Семенов, это у него прозвище такое. Васька - уважаемый человек, во-первых, потому что он на два года старше нас всех, а во-вторых, знает кучу всяких ужастиков. Если бы он был писателем, он бы, наверное, сто томов написал. Но в писатели Васька не собирается, потому что по русскому ему с трудом натянули тройку. Зато он щедро делится своими познаниями устно.
        По вечерам мы собирались на пустыре за огородами, разжигали костерок и пекли картошку, а как только начинало смеркаться, приходило время для страшных историй, ведь рассказывать ужастики, пока не стемнеет, - все равно что зря время терять. Кто же среди бела дня испугается какой-то зеленой простыни. Другое дело, когда роща за пустырем превращается в беспросветную, мрачную чащу, а по земле стелится туман, как в фильмах ужасов. Тогда за каждым деревом чудище мерещится.
        Я уже говорил, что особенно по части страшилок отличался Васька Крюгер. У него всегда в запасе были такие ужасы, прямо мурашки по коже, и главное - не какие-нибудь детские, а настоящие, из жизни. Васька никогда не начинал первым, оставляя свой рассказ под завязку, как на концерте, где самые лучшие исполнители тоже всегда выступают напоследок.
        Мы сидели и травили байки про "черную руку" и прочие страсти. Когда Тимка закончил свой леденящий душу рассказ о том, как бешеный будильник душил всех, кто заводил его на полночь, Васька смачно сплюнул на землю и сказал:
        - Отстой.
        - Почему это отстой? - обиделся Тимка.
        - Чего ради будильник на полночь заводить?
        - Ну мало ли. Может, надо в ночную смену идти, - вступился я за Тимку.
        - Все равно отстой. Как будильник может людей душить? Это не будильник, а дебильник какой-то, - презрительно усмехнулся Васька.
        - Мало ли как! Вон черные глаза душили же, - возразил Тимка.
        - И про глаза - тоже отстой, - со знанием дела сказал Васька. - Вот я знаю историю...
        Мы притихли. Все обиды были тотчас забыты. Васька продолжал:
        - Знаете брошенную ржавую бытовку неподалеку от водокачки?
        - Это где мы в бандитов играли? - уточнил Колян.
        - Ага. Там еще груда битого кирпича лежит, - кивнул Васька, обвел нас взглядом и только после того, как мы дружно закивали, повел рассказ.
        - Раньше там стояла старая часовня, а в ней разбойники прятали награбленное.
        - Какие разбойники?
        - Известное дело какие. Которые в лесу водились. Тут лес был ого-го! Типа чаща.
        Разбойников целая орава, а главарь у них весь черный-пречерный.
        - Негр, что ли? - шепотом переспросил Тимка.
        - Какой негр? Обыкновенный.
        - А чего ж он тогда черный? - с сомнением вставил Колян.
        - Чего, чего? От злости почернел. Не хотите слушать, не надо, - разозлился Васька.
        - Вась, ну ладно тебе. Давай дальше. Интересно же, - хором заканючили мы.
        - А перебиваете чего? Я ж вам чистую правду рассказываю, а не лажу какую-нибудь про летающую простыню.
        - Больше не будем. Расскажи, что дальше.
        Васька любил, когда его упрашивали, поэтому еще немного покочевряжился для порядка, а потом смилостивился:
        - Так и быть, но чур больше не перебивать. В общем, в часовне у разбойников штаб-квартира была. А главарь ихний ни с кем делиться не хотел. Все хотел себе захапать. Взял и перепрятал сокровища. А те видят, что их, как лохов, развели, и стали наезжать на главаря: мол, отдавай бабки. А он пистолет выхватил и говорит: "Кто мое сокровище тронет, тому неминучая смерть". А один там был такой крутой, он тоже хотел главарем стать, заместо прежнего. Он по главарю очередью из автомата как врежет: тра-та-та-та-та. А тот стоит и не падает. Тогда он выхватил гранатомет: ба-бах!
        Мне было интересно узнать, откуда у разбойников были автоматы и гранатометы, но я побоялся встревать, а то Васька вконец обидится и откажется рассказывать дальше. Васька продолжал:
        - Так вот. У главаря дырка во всю грудь, можно кулак просунуть, а ему по барабану. А потом главарь страшно так захохотал, и тут все увидели, что это мертвец. Поэтому его ничего не брало. И тогда он взял и всех порешил до единого и в гробы положил.
        Васька смолк.
        - А гробы он откуда взял? - не выдержав, робко спросил я.
        - Откуда, откуда? От верблюда. Я почем знаю. Может, у них заготовлены были для тех, кого они грабили?
        Честно говоря, меня взяло сомнение, чтобы разбойники хранили у себя гробы. Видимо, это было написано у меня на лице, потому что Васька вдруг взъерепенился:
        - Ты что, мне не веришь? Не веришь, да? Тогда сам посмотри. Ночью часовня из-под земли встает, и черный главарь по округе шастает, сокровище стережет.
        - Так оно до сих пор там? - спросил Тимка, глядя на рассказчика круглыми от ужаса глазами.
        - Сто пудов! Где ж ему быть?
        Зарытое сокровище было неопровержимым доказательством правдивости Васьки- ного рассказа.
        - А что если нам его отыскать? - предложил я.
        - Ты что?! Тебе жить надоело? - вскинулся Васька. - Говорят же тебе, его мертвец охраняет. Может, он нас даже сейчас слышит.
        После этого замечания каждого из нас потянуло домой. Не сговариваясь, мы затушили костер. По улице мы шли тесной гурьбой. Шутка ли сказать, мертвец прямо здесь, под боком ходит. Это было даже покруче призрака из брошенного дома по соседству с Ларионовыми или вампира, который повадился в курятник к тете Зине, про которого Васька рассказывал в прошлый раз.
        Первым свернул в свою калитку Колян, потом Тимка. Мы с Васькой прощались возле моего дома.
        - А ты-то не боишься один до дома идти? - спросил я.
        - Не, я привычный. Ну бывай. До завтра, - сказал Васька, поддернул штаны и пошагал по улице.
        Я даже позавидовал тому, какой он бесстрашный. Ничего не боится, совсем безбашенный.
        С вечера я не мог уснуть, все вертелся с боку на бок. Мне не давал покоя Васькин рассказ. Что если мертвец в самом деле подумает, будто мы покушаемся на его клад? От этой мысли сна у меня не было ни в одном глазу. Не знаю, сколько я так промучился, но вдруг услышал какой-то шорох.
        Я встал и подошел к окну. Стояла тишина. Все спали. И все же на душе у меня было неспокойно. Нужно бы проверить, хорошо ли заперта калитка. Я на цыпочках прокрался в кладовку, взял на всякий случай ружье, с которым дед ходил на охоту, и осторожно вышел из дома. Не доходя до ворот, я остановился.
        На землю опустился такой густой туман, что не было видно ни зги. Он заползал мне прямо в душу, сковывая ее леденящим страхом. Гонимый ужасом, я повернул назад и пошел в сторону дома. Я наугад брел через белую завесу, но ни дома, ни забора, ни сарая не было. Я запаниковал. Передо мной простиралась окутанная туманом бесконечность. Меня начала колотить дрожь.
        Внезапно пелена поредела. Я стоял в незнакомом месте. Передо мной высились руины полуразрушенной часовни. Кирпич, из которого она была сложена, почернел от времени. Туман стелился по земле, и от этого казалось, что призрачная часовня парит на облаке. За ней зловеще вырисовывались кладбищенские кресты.
        Я крепко сжал в руках ружье деда и в нерешительности огляделся, не зная, куда идти. В этот момент я увидел черного главаря. Призрак в упор смотрел на меня, вращая страшными глазами. На его синеватом лице неестественным алым светом горели глаза.
        Я хотел убежать, но мои ноги точно приросли к земле. Мертвец направился ко мне. Я выстрелил. Ружье дало осечку. Я снова судорожно нажал на курок. Раздался выстрел, но призрак даже глазом не моргнул, продолжая с кривой усмешкой надвигаться на меня. Он был так близко, что я слышал его хриплое дыхание.
        Вне себя от ужаса, я замахнулся прикладом. Он прыгнул на меня, и мы схватились в рукопашной. Я в бешенстве боролся, пытаясь сбросить его с себя, но он не поддавался. Он ухватил меня за грудки и стал душить. Я закричал и рванулся изо всех сил. В следующий миг я услышал треск рвущейся материи и почувствовал, что падаю.
        Когда я очнулся, надо мной стояла бабушка и причитала:
        - Надо же так во сне крутиться! Позавчера с печки свалился, сегодня раскладушку прорвал! Вот что я тебе скажу, бери матрас и стелись на полу. Может, хоть там ты заснешь спокойно.
        Кое-как выбравшись из сломанной раскладушки, я устроился на полу.
        - Спи, шустрик, - ласково сказала бабушка и погасила свет.
        Я лежал в темноте и удивлялся. Разве можно спать спокойно, когда деревня кишмя кишит призраками, вампирами, вурдалаками и ожившими мертвецами? Я сюда только на лето приезжаю, и то дерганый стал. А бабушка живет среди этого ужаса круглый год, и хоть бы что! Это ж просто железные нервы надо иметь!
        Очень страшная история
        В безлунную полночь
        я вышел из дома
        И вдруг оказался,
        где все незнакомо.
        Из мрака глядели
        в упор на меня
        Два желтых, недобрых
        и страшных огня.
        Я очень струхнул,
        но подумал немножко
        И понял, что это...
        персидская кошка.
        Я дальше пошел.
        Темнота все сгущалась.
        Решил отдохнуть я
        хоть самую малость,
        Но тут в черноте,
        в двух шагах от меня
        Зажглись два ужасных
        зеленых огня.
        Я очень струхнул,
        но подумал немножко
        И понял, что это...
        ангорская кошка.
        Я шел, и места
        становились все глуше.
        И ужас все больше
        мне сковывал душу,
        Когда, не мигая,
        из тьмы на меня
        Зловеще смотрели
        два красных огня.
        Я очень струхнул,
        но подумал немножко
        И понял, что это...
        сиамская кошка.
        Во мраке кромешном
        я брел по дороге,
        И ватными стали
        от ужаса ноги.
        В тревожной ночи,
        будто сотня свечей,
        Вдруг вспыхнуло множество
        жутких огней.
        Я очень струхнул,
        но подумал немножко
        И понял, что это...
        конечно, не кошка,
        А в тихом болоте
        лягушки-квакушки
        Повсюду решили
        развесить гнилушки.
        И если пойти к ним
        туда не боишься,
        То славно на празднике
        повеселишься.
        Страх
        Стояла кромешная тьма. Наверное, перевалило за полночь. Пахло хвоей. Мне было нужно идти, но меня сковал страх. Где-то стукнуло. Я прислушался. Тишина. Наверное, показалось. И все же было страшно шагнуть в темноту. Я выждал еще, пока не почувствовал, что больше так продолжаться не может. Нужно спешить, или произойдет непоправимое.
        Я сделал шаг, еще один. Темнота окутывала меня со всех сторон. Было жутко. Сердце бешено колотилось. Утешало одно: я был почти у цели. Я прибавил ходу. Наконец-то! Вот она - заветная дверь! Внезапно кто-то коснулся моей руки. Я отпрянул в сторону, и у меня под ногой что-то зашевелилось. Я потерял равновесие и с ужасом понял, что падаю! Раздался страшный треск, а вслед за тем вспыхнул ослепительный свет.
        - Как можно быть таким неуклюжим! - воскликнула мама.
        Я лежал на коробке с тем, что еще недавно было елочными игрушками. Их накануне достали с антресолей и поставили в коридоре, чтобы завтра с утра нарядить елку.
        Я шмыгнул носом и, насупившись, сказал:
        - А чего их поставили возле двери в туалет.
        - Коробка стояла на другой стороне коридора. Я вообще не понимаю, как ты мог на нее налететь, - удивилась мама.
        - По полу бегало что-то живое, - оправдывался я.
        - Хватит выдумывать! - покачала головой мама. - Лучше бы перед сном убрал свой автопарк с пола. Сколько раз говорила, собери машины, чтобы впотьмах на них не наступить. Как об стенку горох!
        Мама оказалась права. Мне под ноги попалась моя любимая легковушка.
        - Я на нее наступил, потому что кто-то тронул меня за руку. Он стоял вон там. - Я показал на угол и густо покраснел, увидев елку.
        - Трусишка, это ты задел рукой еловую лапу, - засмеялся папа и добавил: - Ты уже большой. Пора перестать бояться темноты.
        Я посмотрел на папу и вздохнул. Хорошо ему говорить. Может, я с удовольствием стал бы храбрецом. Но как же не бояться темноты? Ведь страшно.
        Монстр
        Ты знаешь, откуда
        у нас кавардак?
        К нам монстрик вселился
        на дачный чердак
        С ужасно капризным
        изменчивым нравом.
        Никто на него
        не находит управы.
        Ужасно шумливый он
        и озорной,
        В жару обливается
        с крыши водой.
        А серым, дождливым
        и пасмурным днем
        Ужасно ворчливым
        становится он.
        В еде привередлив,
        но любит конфеты
        Таскать до обеда
        тайком из буфета.
        Он страшно назойливый,
        если ему
        Наскучило в прятки
        играть одному,
        Но очень пугливый
        и шустрый, без спору:
        От взрослых он тотчас же
        прячется в нору.
        А мама считает,
        во всем виноват
        Не монстр-невидимка,
        а я и мой брат.
        Удары судьбы
        Сочинение
        Я сидел над электронной тетрадкой уныло смотрел на пустой экран. Терпеть не могу писать сочинения. А тут еще тема дурацкая: "Что бы вы хотели рассказать детям других эпох про свое время?". А что можно рассказать про двадцать первый век? Ничего интересного.
        Вот в прошлом веке было про что писать! Дикие были нравы! Тогда еще и бандиты существовали, и полиция. Правда, техника была смешная. Автомобили не летали, а только по земле ездили, и то с черепашьей скоростью, от силы километров сто пятьдесят. Сейчас даже самый захудалый летосипед быстрее летит.
        А в музее я допотопный компьютер видел, "пентиум" называется - вообще ухохочешься: здоровенный, как ящик, не то что в карман, в ранец не влезет. Интересно, как их ребята в школу таскали, на прицепе, что ли? Но мама говорит, что для зрения такие компьютеры были полезнее, потому что у них экран большой.
        При мысли об экране я снова вспомнил про злополучное сочинение. И вдруг меня осенило: надо позвонить моему другу Педро. Он не то что сочинение, стихи к любому празднику за пять минут выдаст. Я установил браслет-переводчик на испанский язык и по видеомобилю набрал номер в Мадриде. На экране появилась миловидная девушка и произнесла: "Связь временно отсутствует. Абонент находится вне пределов нашей галактики".
        "Придется писать самому", - обреченно подумал я и в поисках вдохновения посмотрел в окно. По небу со свистом пролетела метла, а верхом на ней моя соседка по парте Ленка. Она лихо подрулила к площадке летосипедов и приземлилась. У меня чуть челюсть не отпала. Что и говорить, летосипед в виде метлы - это круто! Везет Ленке, у нее папа - инженер, не то что у меня - обыкновенный банкир. У них даже самолета три, а не один, как в каждой обычной семье. Я тоже, когда вырасту, стану инженером. Правда, для этого надо хорошо учиться, а тут всякие сочинения задают.
        Я еще с полчаса пялился на чистый тетрадный экран, пока не решил, что пора сделать перерыв. В конце концов, сочинение не волк - в лес не убежит. Я хотел было встать из-за стола, но вдруг услышал строгий окрик:
        - Ты сделал уроки?
        Я вздрогнул и едва не свалился со стула. Передо мной, откуда ни возьмись, стояла наша учительница. Я собирался пролепетать что-то в ответ, но она растворилась в воздухе и исчезла.
        "Голограмма!" - с облегчением подумал я. Наверняка проделки моей старшей сестры. Когда только она умудрилась записать нашу учительницу на головидак? Ясное дело, пока не сделаю уроки, сестрица мне погулять не даст.
        Я мрачно вернулся к тетради-компьютеру и задумался. Ну что написать про наше время? Ничего интересного!
        Происшествие
        Как-то раз на площади
        Спал ковбой на лошади,
        Сидя задом наперед.
        Возмущаться стал народ:
        "Безобразие какое!
        Распоясались ковбои!
        Это площадь, а не спальня.
        Вот наглец, храпит нахально!
        Что он хочет доказать?
        Взять его и наказать!"
        А ковбою снилось, кстати,
        Будто спит он на кровати.
        Но скажу вам по секрету,
        Представляете, при этом
        Всем солидным гражданам
        Ночью снилось каждому,
        Что они на площади
        Спят верхом на лошади.
        Не везет
        знаете, что такое невезение? Это когда старшая сестра в университет поступила, да не в какой-нибудь, а в педагогический. Я это на собственной шкуре почувствовал. Как только она студенческий билет получила, тут все и началось. Совсем с катушек слетела. Возомнила себя великим воспитателем и давай надо мной измываться. Я, говорит, буду каждый день проверять, как ты уроки делаешь, а то если над тобой не стоять, так и будешь в троечниках ходить.
        Понятное дело, поначалу я на это внимания не обратил. Пускай корчит из себя училку, если ей так нравится.
        На следующий день, нагулявшись после школы, я подумал, что пора бы и честь знать. Нужно было приниматься за уроки, тем более что скоро Наташка должна была явиться с лекций. Я чинно уселся за стол, открыл учебник и начал прилежно читать. И тут вернулась сестра. Не успела в дом зайти, как сразу шасть в мою комнату. Видит, я серьезно так тетрадками обложился и сижу параграф читаю.
        "Что, - думаю, - убедилась?"
        А она (нет бы оставить человека в покое) спрашивает:
        - А письменные работы где?
        - У тебя на бороде, - сострил я.
        - Понятно. Значит, опять на улице гонял, - строгим учительским голосом сказала Наташка и приказала: - Сейчас сиди и делай уроки, чтобы родителям за тебя на собрании не краснеть.
        Вот это номер! Как будто я без ее указаний не сижу и не делаю уроки. Понятно, меня это задело.
        - Чего ты тут распоряжаешься? Я и без тебя знаю, что мне делать, - отмахнулся я.
        - Если б знал, не ходил бы в троечниках. И вообще, пока все не выучишь, о телевизоре и не мечтай, - отчеканила она.
        - Все выучить невозможно. Можно подумать, ты все знаешь, - хитро заметил я.
        - Побольше твоего, - фыркнула Наташка.
        И тут я сразил ее наповал. Я приготовил для нее такую фишку - закачаешься! Я придал своему лицу глубокомысленное выражение и спокойно так говорю:
        - Между прочим, Сократ говорил: "Я знаю, что ничего не знаю".
        Сократ - это такой ученый философ, то ли из Древней Греции, то ли из Рима, в общем, доисторический. Когда я Наташке про него выдал, она аж онемела. Что называется, срезал так срезал! А я будто не заметил, что ей на это возразить нечего, и продолжаю зажигать:
        - Небось, Сократ поумнее некоторых, кто не успел в университет поступить, а выпендривается.
        Наташка аж пятнами пошла.
        - Знаешь, умник, на уроках тебя будут спрашивать, а не Сократа, поэтому изволь все параграфы прочитать. А я после проверю.
        Она взяла телефонную трубку и уютно устроилась в гостиной на диване. Это возмутило меня до глубины души. Мою свободу попирали самым наглым образом.
        - Хорошенькое дело! - воскликнул я.
        - Мне указания даешь, а сама сейчас повиснешь на телефоне со своим бойфрендом болтать.
        - А это не твоего ума дело, - парировала сестра.
        Ну тут меня взорвало. Хотел я в нее книжкой запустить, чтоб неповадно было. Схватил алгебру, она поувесистей. Прицелился, как пульну. Учебник птицей пролетел в дверной проем и плюхнулся возле дивана.
        "Недолет", - огорчился я.
        - Я тебе перезвоню. Сейчас с этим балбесом разберусь, - сказала Наташка в телефонную трубку.
        Она неторопливым жестом подняла алгебру и, не мигая, уставилась на меня. Ее молчание ничего хорошего не предвещало.
        - Живым не дамся! - воскликнул я, вскочив со стула.
        Подражая героям боевиков, я подпрыгнул и сделал выпад ногой, но не рассчитал. Больно стукнувшись о край стола, я ухватился за ушибленный бок и при этом нечаянно смахнул со стола готовальню. Циркуль, описав сальто, вонзился в дремавшего на ковре кота. Не разобравшись спросонок, в чем дело, кот истошно завопил и пустился наутек. На бегу он зацепил провод настольной лампы. Падая, лампа увлекла за собой подставку для ручек и карандашей, и все это с грохотом полетело на пол.
        Потом я два часа, как Золушка, собирал осколки. И вы думаете, мне кто-нибудь сказал за это спасибо? Как бы не так! Когда родители пришли с работы, мне же еще и досталось. Мол, ленивый, драчливый, неряшливый. А все почему? Потому что Наташка поступила в пед. Что и говорить, иметь сестрой будущую учительницу - это вредно для здоровья. Я это и без предупреждений Минздрава знаю. На собственном опыте убедился. Уж если не везет, то не везет.
        Опоздал
        Недавно по телику видел, как награждали нобелевских лауреатов. Клево! Уважение, почет и премия нехилая. Я сразу вознамерился сделать какое-нибудь открытие. Не даром же в школе париться. Уж если учиться, так чтоб стать настоящим ученым. Чего там по мелочам размениваться.
        Засел за физику, и тут такой облом! Оказывается, все стоящее уже открыли. Закон Бойля-Мариотта открыт, закон Ома - тоже, какой-нибудь несчастный законишко сохранения энергии, и тот кто- то умудрился открыть до меня. Поняв, что в физике мне переворота не совершить, я вплотную занялся химией. И что же? Все формулы уже успели вывести без моей помощи. Кто-то подсуетился даже таблицу Менделеева составить.
        "Нет, мыслящему человеку сейчас в науке делать нечего", - подумал я и принялся скатывать домашнее задание у соседки по парте.
        Королевство мудрецов
        В королевстве за горой
        Жил король Абсурд Второй.
        Жил с супругою своею
        По прозванью Ахинея
        И с четверкой дочерей:
        Все одна другой умней.
        Вся семейка хоть куда!
        Дребедень, Белиберда,
        Ерунда, Галиматья.
        Обыщи хоть все края,
        Не найдешь среди девиц
        Столь прилежных мастериц!
        Равных нет Галиматье
        В рукоделье и шитье.
        Лишь проснется поутру,
        И давай пороть муру.
        Ерунда с Белибердой
        Ходят с ситом за водой
        И на мельнице в труху
        Ловко мелят чепуху.
        А сестрица Дребедень
        Тень наводит на плетень
        И от папиных щедрот
        Всем собачью чушь несет.
        Так и жил Абсурд Второй
        Со своей большой семьей,
        Ведь не мог он, хоть убей,
        Дочерям найти мужей.
        Любовь
        "Ненавижу эту Верку. Тоже мне Клаудия Шиффер местного разлива. Строит из себя топ-модель. Век бы на нее не смотрел!" - думал я, сидя на подоконнике в своей комнате и глядя на Веркино окно в отцовский бинокль.
        На улице сгущались сумерки, и даже при сильном увеличении в полутемной комнате было ничего не разглядеть. Ведь нарочно свет не зажигает. Такую задаваку вообще поискать! Корчит из себя.
        Я ее в кино пригласил, так она отказалась. Мол, ей некогда. У нее музыкальная школа и бассейн. Фу-ты, ну-ты. Можно подумать, что мне больше делать нечего, как ее в кино водить. Не больно-то и надо.
        Ладно, если ей так нравится, пускай сидит в потемках. Мне она до лампочки.
        И тут я оживился. Наконец-то в доме напротив загорелся свет. Веркин силуэт вырисовался за тюлевыми занавесками. Я навел резкость и приник к окуляру.
        Верка прошлась по комнате, а потом уселась за письменный стол. Я наблюдал, как она достала тетрадки и полистала учебник. Я сделал увеличение посильнее. Верка встала и подошла к окну. Что это она собирается делать?
        Вот вредина! Задернула плотные шторы. Все делает назло. Кому она нужна, на нее смотреть на шестом этаже! Тоже мне зрелище! Рыжая, веснушки по всему носу. Можно подумать, я только и мечтаю поглазеть, как она, уткнувшись в книжку, сидит за столом и грызет карандаш. Дурацкая привычка.
        Я в сердцах отложил бесполезный бинокль.
        Интересно, чем она сейчас занимается? Наверняка за уроки села. Подумаешь, отличница. Выпендривается. Ботанка она, больше ничего. Будь я такой усидчивый, может, уже академиком бы стал. А попросишь списать, ни за что не даст. Только и слышишь: "Сам учись". А то я без нее не знаю. Может, у меня у самого все выполнено. Может, я прошу только для поддержания отношений.
        И вообще, эта Верка меня уже достала. Вчера угостил ее шоколадкой просто из вежливости, типа "Россия - щедрая душа". Думаете, она со мной поделилась, как в рекламе? Щас! Аж разогналась. Она со своей подружкой Юлькой поделилась. А у той пасть, как у акулы. Ей шоколадку проглотить, - что облизнуться.
        Я снова с досадой кинул взгляд на окно в доме напротив.
        Ну и пусть шторы задергивает. Мне по барабану. Вот буду кататься на велосипеде, окачу ее из лужи, чтоб не думала, что она мне нравится, мрачно решил я и уселся за уроки.
        Большой вопрос
        Ну кто мне сможет объяснить,
        Как никуда не уходить?
        Ведь, спорим, если я уйду,
        Куда-то все же попаду!
        И где, скажите, мне узнать,
        Как ничего не потерять?
        Ведь если это ничего,
        Как потеряете его?
        И непонятно уж совсем,
        Как не подраться мне ни с кем?
        Как, если даже захочу,
        Я никого поколочу?
        Ему не всыплешь тумаков
        И не наставишь синяков.
        Еще не шуточный вопрос,
        А вдруг он мне расквасит нос?
        Я долго думал так и сяк
        И, чтобы не попасть впросак
        И не жалеть мне ни о чем,
        Решил не драться нипочем.
        Граф и графиня
        Однажды поссорились
        граф и графиня.
        Кто прав, кто виновен -
        не ясно поныне.
        Граф молвил: "Сударыня,
        чашу терпенья
        Мою переполнили вы,
        без сомненья!"
        "Милейший, напрасно вы
        катите бочку".
        "А я говорю, вы виновны!
        И точка!
        Вы просто транжира!
        Кутила! Мотовка!"
        "Вы скряга и жмот, граф!
        За вас мне неловко!"
        Надувшись, полезла
        в бутылку графиня,
        А граф утопил
        свое горе в графине.
        Надеюсь, теперь
        понимаете сами,
        К чему привела
        эта буря в стакане.
        Поединок
        День угасал. Раскаленный диск солнца медленно сползал к линии горизонта. В его багровых лучах земля казалась окропленной кровью.
        В ожидании Артура я стоял на обрыве и понимал, что для одного из нас этот день может стать последним. Какие неожиданные повороты делает порой судьба. Ведь совсем недавно сэр Артур был моим ближайшим другом, но честь дамы - прежде всего. Какой взволнованной казалась донна Анна, когда она узнала, что я бросил Артуру вызов.
        - Если с вами что-нибудь случится, я не смогу пережить этого, - едва слышно сказала она.
        Сердце мое было готово выпрыгнуть из груди от счастья. Признание ее придало мне сил, и я дал клятву, что останусь верен ей и буду защищать ее до последнего вздоха.
        Я пришел на место дуэли раньше соперника и нетерпеливо сжимал эфес шпаги. Вдруг от дерева отделилась тень. Это был Артур. Он был бледен, и в его движениях сквозила нерешительность. Я понял, что он хочет уклониться от поединка, и выхватил шпагу из ножен. Ему пришлось обороняться.
        Сталь зловеще блеснула в кровавом зареве заката. Мой клинок был беспощаден. Я полоснул Артура по камзолу. Ткань с треском разошлась, и белый шелк стал красным, но я знал, что рана была не опасна. Я не хотел кончать поединка, пока не насладился боем. Первая неудача прибавила Артуру сил. Он, как разъяренный зверь, налетел на меня и клинком царапнул мне щеку. Я оставался спокоен.
        С быстротой молнии я делал выпад за выпадом. Артур начал отступать, и тут я запутался в полах своего плаща. Резким движением я расстегнул пряжку и отбросил его в сторону. Плащ казался огромной черной птицей, которая распласталась над обрывом и начала плавно опускаться вниз.
        Артур воспользовался моей заминкой. Мою правую руку пронзила острая боль. Я едва смог удержать эфес в слабеющих пальцах и перехватить шпагу в другую руку. Я стиснул зубы и старался не замечать раны.
        Артур криво усмехнулся. Теперь, когда я сражался левой рукой, преимущество было на его стороне. С победной усмешкой на губах Артур занес шпагу для решающего удара.
        Меня охватила ярость. Я стремительно рванулся вперед. Рука моего противника дрогнула. Резким ударом я выбил его шпагу. Артур стоял на самом краю обрыва и был безоружен передо мной. Я видел, как он был испуган, но не в моих правилах добивать поверженного противника. Я посмотрел ему в глаза.
        - Запомни, ни один волос не упадет с головы Анны. Даже тому, кто звался моим другом, я не позволю задеть ее ни словом, ни взглядом, ни жестом.
        С этими словами я повернулся и зашагал прочь.
        Внезапно что-то сильно ударило меня в бок. Я резко обернулся и увидел перед собой лицо Артура. Он был взволнован. Артур ширял меня локтем и указывал куда-то поверх моей головы. Я проследил его взгляд...
        Прямо надо мной стоял Валерий Степанович, наш учитель по математике. Это был смертельный удар.
        - Значит, отвечать ты не собираешься, - строго произнес Валерий Степанович.
        - Повторите вопрос, - пролепетал я, стараясь ладонью прикрыть пустой лист, где должна была быть задача.
        - Ты вовремя вспомнил, что повторение - мать учения. А о чем, позволь узнать, ты думаешь во время урока?
        - Ни о чем, - сказал я, пожимая плечами.
        - Он вообще никогда ни о чем не думает, - ехидно хихикнула сидящая передо мной Анька.
        "Дернуть бы ее за косу, чтоб ей неповадно было", - подумал я, а учитель продолжал:
        - То-то и оно, а на математике должен думать о задачах. Так что, герой, давай-ка сюда свой дневничок. На сегодня тебе двойка за мечтательность.
        Я мог бы притвориться, что забыл дневник дома, но я поступил как истинно бесстрашный человек. Я подал дневник, тем более, он, как назло, лежал на парте на самом видном месте и спрятать его я все равно бы не сумел.
        До конца урока я был таким прилежным и внимательным, аж самому тошно. Просто пример для подражания. Но Валерий Степанович мне все-таки влепил двойку.
        Когда прозвенел звонок, я изо всех сил дернул за косу сидящую передо мной Аньку.
        - Дурак, - привычно огрызнулась она.
        Я сгреб книжки и тетрадки в портфель, и мы с моим другом Артуркой первые выскочили из класса.
        Оглавление
        - Потапов, к доске!
        - Пролог
        - Стражи порядка
        - Рабочая неделя
        - Дежурство
        - Кавардак
        - Человек нового типа
        - Вундеркинд
        - Слава
        - Лучше всех
        - Экстрасенс
        - Обида
        - Цена таланта
        - Ссора
        - Маньяк
        - Храбрец
        - "Собака Баскервилей"
        - Отличница
        - Тяжело в учении
        - Рецепт
        - Хор
        - Загадка
        - Младший брат
        - "День дураков"
        - Копуша
        - Первый ученик
        - Волшебная сила слова
        - Несладкая история
        - Подарок
        - Круговорот вещей в природе
        - Устный счет
        - Хорошие манеры
        - Ужасы нашего класса
        - Вампир из 9 "б"
        - Кошмар
        - Охота за призраком
        - Пир
        - Клад
        - Очень страшная история
        - Страх
        - Монстр
        - Удары судьбы
        - Сочинение
        - Происшествие
        - Не везет
        - Опоздал
        - Королевство мудрецов
        - Любовь
        - Большой вопрос
        - Граф и графиня
        - Поединок

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к