Кремль 2222. Тобольск Константин Юрьевич Кривчиков
        Кремль 2222
        Беда не приходит одна. Тобольский Кремль атакует неисчислимая орда мутантов-шайнов. Их цель - уничтожить немногочисленных защитников древней крепости, а также захватить чертежи генетического оружия, которое поможет мутантам стать властелинами мира.
        Шайны коварны, безжалостны и очень сильны. Но простой тобольский парень Сновид знает: шанс на победу все-таки существует. Есть у Сновида уникальная способность видеть во сне возможное будущее - как свое, так и тех, кто рядом с ним. Вот и сейчас он знает, что если хватит у него сил пройти кошмарные испытания и выстоять там, где невозможно выжить обычному человеку, то у защитников Тобольска появится шанс отбиться от ужасного врага.
        И еще знает Сновид - если не поддержат его жители Тобольска, то и этого шанса не будет. Но как заслужить доверие соплеменников, когда никто не воспринимает всерьез его дар, даже прекрасная Рузанна, ради которой Сновид готов отдать свою жизнь? Возможно ли обычному парню стать лидером, за которым пойдут люди? Сможет ли один человек спасти родной Тобольск силой своего духа и разума?
        А между тем враги все ближе, все холоднее леденящее дыхание смерти и все труднее бороться с мыслью о бесполезности битвы с ордой мутантов, обрекших на погибель древний Тобольск…
        Константин Юрьевич Кривчиков
        Кремль 2222. Тобольск
        Серия «КРЕМЛЬ» основана в 2011 году
        

* * *
        Пролог
        Он видел страшную, искаженную злобой и ненавистью морду, до самых глаз заросшую густой шерстью. В ней все-таки присутствовало нечто человеческое и разумное. Но присутствовало как исчезающее или едва начинающее проступать: уже не зверь, но еще не человек.
        Если бы Павел не спал, то он, конечно, сразу бы понял, что видит харю нео. Пусть в чем-то и похожую на человеческое лицо. Но ему снился сон, и поэтому он не мог ничего осознать, лишь ощущал. И только в глубине мозга невнятно пульсировало: нелюдь.
        Харя нелюди то возникала, то исчезала, заслоняемая мешаниной из тел и оружия: мечей, копий, секир, дубин… И все это лихорадочное мельтешение дышало ненавистью и яростной злобой.
        А потом вдруг возникла фигура - человеческая фигура в латах воина. Возникла и пропала, заслоненная все той же мордой с выпученными глазами. Огромной мордой - предки Павла сказали бы: «Во весь экран». Но Павел никогда не видел кино. Поэтому он ничего не подумал, а лишь попытался зажмуриться, чтобы избавиться от навязчивого и пугающего образа…
        Не получилось. Правда, нелюдь все же исчезла и вместо нее снова появилась человеческая фигура в доспехах. Затем человек обернулся - у него были кудрявая черная борода и пронзительно синие глаза. И Павел…
        Нет, в ту секунду он ничего не успел сообразить - лишь ощутил, как перехватило дыхание. А в следующее мгновение увидел, как что-то блеснуло, и из рассеченного горла человека с синими глазами брызнул фонтан крови.
        Вот тогда Павел закричал: отчаянно, хрипло, с надрывом. Потом закашлялся. И проснулся, хватая ртом воздух.
        Через несколько секунд Павел понял, что лежит на своем топчане. Тогда он резко приподнялся и сел, опустив босые ноги на пол. И сразу почувствовал, что рубаха взмокла от пота.
        Мысли ворочались с трудом, выбираясь из вязкой тины кошмара. Тряхнув головой, он поднялся и приблизился к проему окна. На зиму створку затягивали полиэтиленовой пленкой. Но сейчас заканчивалась весна, и пленку сняли. Чего в духоте париться, если уже почки на деревьях набухли, и снег почти растаял?
        Люди Тобольской Промзоны, выжившие в страшных условиях постъядерного мира, не боялись холода, ибо давно адаптировались к нему. Павла, как и других детей его поколения, с раннего возраста приучали умываться снегом и ходить по нему босиком. Вот и сейчас, когда на улице держалось немногим выше нуля градусов, он стоял у окна и не ощущал холода.
        Лишь взмокшая от пота рубашка неприятно липла к телу, напоминая о кошмарном видении. И внутри неприятно подрагивало. Но если это и имело отношение к холоду, то совсем к другому. К холоду смерти, которым дыхнуло на Павла во сне. И смерть грозила не ему.
        Он выглянул в оконный проем, интуитивно, не признаваясь себе в таком желании, опасаясь обнаружить отца. Не обнаружил. Тогда надел сапоги и отправился во двор. Там, по углам, лежал не растаявший снег, и зачем тратить на умывание воду, когда можно воспользоваться им?
        С отцом столкнулся на крыльце.
        - Встал? - спросил Корней. - А я уж собрался тебя будить. Тебе на смену скоро.
        - Я помню.
        - Тогда чего такой квелый? Не выспался, что ли?
        - Наверное. - Павел не мог себя заставить взглянуть в глаза отца. Не мог - и все. - Я это…
        - Чего?
        - Это я… Да ничего, наверное. Просто не выспался.
        Лицо отца напряглось. Глаза сузились.
        - Просто не выспался? Или… плохо спалось?
        Сын сглотнул слюну. И, продолжая смотреть в сторону, пробормотал:
        - Мне это… в общем… Кошмар мне сегодня приснился.
        Лицо отца совсем окаменело. Он стоял, засунув большие пальцы рук за широкий кожаный пояс, и молчал. И Павел понимал, почему молчит отец. Все обитатели Промзоны знали о том, что сыну Правителя Корнея очень редко снятся сны. Но если уж снятся, то обязательно вещие. Потому и прозвали Павла Сновидом.
        Прозвище на то и дается, чтобы о человеке без лишних слов сказать: чем известен, какой из себя, чего от него ждать. К Сновиду жители Промзоны относились с настороженностью - потому что опасались его ночных видений. Ведь они всегда предвещали беду.
        После того, как Павел провидел смерть матери, Корней запретил сыну рассказывать о снах. Рассказывать кому-нибудь, кроме как ему. Чтобы не пугать других людей раньше времени. Во-первых, вещий сон ведь еще правильно растолковать надо. А во-вторых…
        Во-вторых, от судьбы все равно не уйдешь. Но дурные видения сыну продолжали являться, хотя и редко. И всегда затем оборачивались большой бедой.
        Вот почему молчал сейчас Корней. Долго молчал. Потом осторожно спросил:
        - И о чем на этот раз?
        И опять Сновид не смог взглянуть в глаза отцу.
        - Даже не знаю - странный какой-то сон, - не произнес, а промямлил. - Непонятный. Люди и нео. Дрались. Мечи, копья, дубины. И много крови.
        Отец глубоко вздохнул.
        - И все?
        - Все. Очень много крови. И… и все. Я закричал. И проснулся.
        - И проснулся?.. Ну, если так… - в голосе отца звучало недоверие. - Если так, то время покажет. Крови при штурме кремля наверняка прольется много. На войне, как на войне, про то мы и без снов догадываемся. Но оно того стоит. Верно, сын?
        - Не знаю, - тихо отозвался Сновид. - Может… отложить штурм?
        - А вот это - никогда! - сжав кулак, почти выкрикнул Корней.
        Помолчав, уже мягче добавил:
        - Пойми, сын, от судьбы не спрячешься. Она - в тебе. И всегда с тобой…
        Павел так и не смог рассказать отцу о чернобородом воине из сна. Не осмелился, язык не повернулся. Вон, о матери тогда сказал, и… Не все же его кошмары должны, в конце концов, сбываться?
        Да и чернобородых мужиков в Промзоне хватает. Вон у Рината Ворона, дяди Павла по матери и начальника отдела безопасности, тоже борода черная. Правда, маленькая, и глаза черные, а не синие, как у воина во сне…

* * *
        На обрывистом берегу реки, взобравшись на высокий полковой барабан, стояло неизвестное существо с человеческой фигурой. А вот лица у него не было - его заменяла плотная маска. На ней неизвестный художник изобразил алые губы, продолговатые глаза с дырками вместо зрачков, черные брови… А поверхность маски раскрасил белой краской «под кожу».
        В общем, почти человеческое лицо. Если не считать третьего глаза на лбу, обрамленного драгоценными камнями. Он, вкупе с неподвижностью маски, вызывал ассоциацию с лицом мертвеца. Но не простого смертного, а высокопоставленного - правителя или жреца.
        Однако существо, облаченное в длиннополый черный плащ, совсем не собиралось умирать. Оно держало в руке подзорную трубу и следило за событиями, происходящими в широкой ложбине. По ней бежал мальчик лет семи-восьми, одетый в голубенькую рубашку. Он торопился к густым зарослям кустов, намереваясь там укрыться. За ним гнался высокий воин в доспехах. И, судя по всему, проигрывал в этой гонке.
        Существо в маске недовольно хмыкнуло. Стоящий рядом с ним воин тут же отреагировал, спросив скрипучим голосом:
        - Ты что-то сказал, великий хайн?
        - Дай мне лук.
        Воин вытащил из кожаного сайдака, висевшего на спине, лук и протянул его хайну - вместе со стрелой. Тот принял оружие, отдав воину подзорную трубу. Потом, приложив древко стрелы к тетиве, натянул лук. Прицелился. И спустил тетиву.
        Стрела, разрезая воздух, помчалась вслед за бегущим мальчиком. Он уже почти достиг зарослей, но не успел укрыться в них. Наконечник вонзился ему в спину и, прошив тело насквозь, пробил грудную клетку.
        - Мастерский выстрел, - бесстрастно произнес воин. - Дичь даже не трепыхнулась.
        - Лучше бы его поймали, - сказал хайн. - Мутант умел быстро бегать. Мог бы получиться хороший кешайн.
        В это время раздался нечленораздельный крик. Через несколько секунд на поляне, обогнув разлапистую ель-мутанта, появились двое воинов. Они волокли за руки растрепанную женщину. Та кричала и дергалась, пытаясь вырваться, но усилия были напрасны. Воины подволокли жертву и остановились в нескольких шагах от хайна.
        - Вот, поймали тут, великий хайн, - доложил один из воинов. - Что с ней делать?
        Женщина подняла разбитое лицо. Посмотрев на человека в маске, плюнула и выкрикнула:
        - Ирод!
        Кровавый сгусток слюны упал на мембрану барабана, чуть-чуть не долетев до ног хайна. Один из воинов тут же ударил женщину в висок кулаком. Она, всхлипнув, бессильно уронила голову.
        - Возьмите эту самку себе, - с брезгливостью в голосе распорядился хайн.
        - А потом?
        - Скормите гребцам.
        Подождав, пока воины отволокут женщину в сторону, хайн вздохнул и произнес:
        - Какие они крикливые, эти человеки… Пожалуй, Лу-тзы, мне пора пообедать.
        Глава первая
        Ярость
        Они уже почти добрались до цели. Подземный коммуникационный коллектор - бетонный квадратный коридор размером примерно два на три метра - в этом месте поворачивал налево. В конце коридора находился смотровой колодец - конечная точка маршрута мобильной группы. А это означало, что воины Промзоны вскоре смогут решить главную задачу - выбить из Тобольского кремля нео. Долго там хозяйничали мохнатые - почти двести лет. Наступила пора вернуть святыню людям.
        - Вот что, парни, - сказал командир группы лейтенант Егор Крот. - Обследуем проход и можно докладывать Правителю. Но смотреть у меня в оба - подземелье, это тебе не хрен хоммучий. А ты, Сновид, и ты…
        Закончить инструктаж командир не успел. Откуда взялся этот относительно небольшой, с метр, баг, никто толком не понял. Даже Крот, а уж он-то подобных тварей за версту чуял. И крысопес Рекс, специально выдрессированный для охоты на руконогих мутантов, проморгал. Чуток расслабился или отвлекся - животное все же, а не биоробот. А гаденыш этот возьми и объявись.
        Руконогая тварь скользнула вдоль стены еле заметной тенью, метя Павлу в бедро раззявленными жвалами. И вцепилась бы, зараза, если бы малость не просчиталась. Сновид был в хауберке - длиннополой кольчуге до колен, - поэтому челюсти бага клацнули по железным кольцам и со скрежетом соскользнули вниз. Но ногу под коленом ухватить не успели - выручил Рекс.
        Пес, заметив угрозу, кинулся за багом и вцепился в его заднюю лапу своими зубищами. Руконог, на мгновение потеряв координацию, попытался извернуться. Но едва он бросил тело вверх, показав живот, как его песенка оказалась спета. Тут уж Павел не сплоховал: вскинул копье и со всей мощи вонзил кованый наконечник в подбрюшье - так, что пришпилил борзую зверюгу к рыхлой бетонной стенке.
        Всего одна такая точка у бага есть, по-научному сфинктер называется, куда можно засранцу наконечник вогнать наверняка. В аккурат у основания хвоста. И Павел не промахнулся. А как же иначе?! Многомесячный опыт и не в такие мишени научит попадать.
        Руконог пронзительно заверещал и оскалился, обнажив вертикальные жвала с напильниками зубов. И без того уродливую морду исказила жуткая гримаса. Туловище, пригвожденное к стене, судорожно извивалось, пытаясь обрести свободу. Но кто ж ему даст, убогому?
        Истребители мутов знали свое дело. Дюжий воин в кольчуге, Ванька по прозвищу Бугай, взмахнул коротким бердышом и ударил в шею - точно в место соединения двух хитиновых пластин. Хрясть! Брызнула гнойно-жёлтая слизь, и продолговатая голова монстра со стуком упала на пол.
        Восемь когтистых лап, оставшись без управления, дернулись несколько раз и беспомощно повисли. Павел с силой выдернул копье из стены и подтащил к себе - вместе с обезглавленным трупом бага, застрявшем на наконечнике. Затем, помогая ногой, высвободил оружие и выдохнул:
        - Вот, зараза. Чуть ногу не отгрыз. Как думаете…
        - Замри, - негромко, но с экспрессией оборвал лейтенант. Он стоял, напряженно всматриваясь в коридор, уходивший в сторону кремля. В руках Крот сжимал АКМ.
        Огнестрельное оружие из всей группы имел лишь он и применял его лишь в крайних случаях, экономя патроны. Мало их, истребителям мутов по специальному разрешению Правителя выдают. Ибо задача у тех особо важная: зачистить коллектор так, чтобы никакие твари не помешали при штурме. А твари под землей попадаются разные. Иногда без огнестрела не отбиться, особенно если стаей налетят.
        В коридоре было темно, как у нео в заднице. Свет факела, установленного у поворота в специальном треножнике, развеивал тьму на расстоянии десятка шагов, не больше. Дальше царила темнота. А еще сильно воняло. Ну очень сильно - хоть противогаз надевай. И вонь эта постепенно усиливалась, по мере того, как мобильная группа продвигалась к повороту. А сейчас уже смердило так, что…
        - Все к бою, - почти прошипел Крот. Он явно что-то чувствовал.
        Павел отставил ногу для лучшего упора и отвел копье назад. В отличие от лейтенанта он ничего особо опасного не ощущал. Даже мелькнула мысль - а не перестраховывается ли командир? Но Сновид тут же отогнал ее. Нет, чутье у лейтенанта звериное…
        Взгляд невольно упал на Рекса. Крысопес находился в полуприседе, поводя вытянутым, заостренным на кончике, носом; короткая шерсть на загривке вздыбилась. Еще через мгновение он рыкнул, и почти тут же из мрака коридора выскочили они. И было их не меньше десятка.
        Павел так и подумал: они, потому что раньше подобных тварей не видел. На курсах молодого бойца много чего рассказывают и даже иногда рисунки показывают; но так то - на курсах. А тут попробуй сразу сообразить, да еще в подземелье, что за хрень на тебя несется.
        Впрочем, эти не неслись, а прыгали. Однако вместо ног у них по бокам округлых туловищ топорщилось нечто вроде плавников, которыми твари и отталкивались. Когда самая шустрая из них, раззявив зубастую пасть, выбросилась вперед, Павел, наконец, вспомнил: «Прыгающие черви! Вот же, зараза!»
        Шустрая «зараза», метившая в бок Рекса, так и не добралась до цели. Стрела, выпущенная лучником Антипом Тощим, свистнула под ухом Павла и вонзилась прямо в разинутую пасть твари. Вонзилась - и с треском вырвалась наружу, пробив плотную, покрытую хитиновой чешуей, кожу. Стрела, наверное, прошила бы злобного урода насквозь, если бы не застряла оперением где-то в кишках. Червяка отбросило вбок, и крысопес, изловчившись, с хрустом перекусил туловище гада пополам.
        Второй, чуть подотставший, червяк явно намеревался попробовать на зуб Павла. Оттолкнувшись плавниками, он метнулся в сторону бойца. Да силенок не рассчитал и плюхнулся у ног Сновида. Тот молниеносно вонзил в гада копье, пригвоздив его к полу. Треугольный стальной наконечник легко пробил хитиновый панцирь, разбрызгивая желтую и вонючую слизь. Сдохни, уродина!
        Но уродина и не думала сдаваться. Пришпиленная к полу, она изогнула туловище и сомкнула пасть на древке. Вжик! - и оно оказалось разрезано зубами пополам. Словно бензопилой распилили. Были такие удобные механизмы в прежние времена. Павел видел одну пилу на складе в Промзоне - хранилась в качестве наглядного пособия.
        - Руби им башки! - проорал лейтенант. - А то загрызут на фиг!
        Сам он, закинув автомат за плечо, уже вовсю орудовал коротким, но очень широким, мачете. Быстро и точно орудовал: лишь куски туловищ разлетались и ошметки желто-зеленых кишок.
        Сержанту активно содействовал Рекс. Он разделывал подземных тварей на части при помощи пасти и всех своих четырех когтистых конечностей. И ловко, надо заметить, получалось. Вот что значит сноровка и тренировка.
        Павел тоже не стал скучать. Отшвырнув бесполезный остаток древка, выхватил меч. Располовинил червя под ногами и кинул взгляд вперед.
        Твари продолжали вываливаться из темного зева коридора, словно их кто-то специально гнал навстречу бойцам мобильной группы. По сравнению с багами, черви казались медлительными, на мгновение замирая перед очередным прыжком. Но их было много. И зубы твари имели хотя и мелкие, но исключительно острые, способные разгрызть даже тонкий лист железа.
        Один из червяков изловчился и сумел-таки в прыжке долететь до ноги Ваньки Бугая. Гаденыш уже, считай, вцепился в голень, когда Павел рассек его мечом. Кишки вывалились наружу, но головной мозг твари продолжал посылать импульсы - и та успела сомкнуть зубы на голенище сапога. Если бы не стальные стержни, вшитые в кожу промзоновским сапожником, стал бы Ванька инвалидом; а то бы и вовсе без ноги остался. А так…
        Так, считай, пронесло. Бугай хотя и взвыл, но тут же засадил кончиком клинка бердыша в основание распахнутой челюсти. Р-раз! И с хрустом распорол остаток червя, как гнилой чулок.
        - А ну расступись!
        Рассвирепев от боли, Ванька с такой интенсивностью заработал бердышом, что едва не отсек Рексу торчащий хвост. Лейтенант Крот, услышав рык Бугая, отскочил к стене и пропустил того вперед - коридор-то и без того узкий, не ровен час… Разъяренный двухметровый Бугай с его длиннющими ручищами, это как средних размеров мельница - не то, что руконога или нео, самого потолочника искрошит в капусту.
        А потолочник, это такая тварь - всем монстрам монстр. Говорят, ученые их когда-то специально создали, чтобы в подземельях шороху наводили. Пасть половину головы занимает, а голова в два раза больше, чем у фенакодуса. Ну и зубища - можно представить, какие они должны быть при такой башке…
        И вот подобный монстр напал на мобильную группу в главном коллекторе - это еще несколько месяцев назад случилось, когда промзоновские только начинали зачистку и обустройство тоннеля до кремля. Напал и с ходу убил одного бойца. И Бугая зацепил за бок своей ногой - они у потолочников словно пилы.
        Так вот. Ванька тогда так рассвирепел, что монстра на мелкие запчасти разделал. Даже на учебное пособие для гимназистов толком ничего собрать не удалось, кроме разрубленной челюсти и нескольких позвонков. Правда, клинок бердыша так зазубрился, что пришлось новый ковать.
        Сейчас своим новым клинком Бугай и начал крошить червяков. Вот уж полетели клочки по закоулочкам… Кроту и Павлу оставалось лишь добивать особо живучих.
        Но длилось это недолго. Может, с минуту или две. А затем поток зубастых тварей внезапно прекратился - будто кто кнопку нажал или команду дал. Зато перед глазами удивленных людей - когда факел подтащили - предстала следующая картина.
        В коридоре на коротком отрезке валялось то ли пять, то ли шесть багов. Сразу точно и не определишь, потому что туловища некоторых руконогов были распилены и раскрошены на сегменты. И все это, слоем чуть ли не в полметра, квасилось вперемежку с кишками и прочими внутренностями зубастых червей.
        - Стоп, бойцы! - скомандовал лейтенант. И, выразительно крякнув, добавил: - Надо же, еж твою! Словно Мамай прошел.
        Кто такой Мамай, Павел не знал. О лысых ежах слышал, хотя живьем и не видел, - а вот про Мамая ничего не слышал. Но он давно привык к тому, что командир любил вворачивать в свою речь разные замысловатые выражения. Откуда он их брал, оставалось загадкой, но завернуть мог лихо. Одно такое выражение Павел специально заучил, уж шибко забористо звучало: «Ядрит твою в боковину дрель, три японских креста и четыре турецких полумесяца».
        Про Мамая, решил Павел, надо тоже запомнить и затем спросить при случае. Может, мутант какой? На курсах, вроде, не рассказывали…
        Егор Крот между тем привычно, на автомате, зафиксировал расстановку членов мобильной группы, в народе прозванных «истребители мутов». Так, значит: Бугай и Рекс перед ним - ближе к тупику с колодцем. Сновид сзади, а замыкающим лучник Тощий. Рядом с ним переносный треножник с факелом, который Антип волок за собой. Еще один треножник находился у поворота, шагах в тридцати.
        Легкие переносные треножники с факелами передвигали вперед по мере зачистки тоннеля. Для бойца нести факел в руке в ситуации, когда в любую секунду может объявиться баг или еще какая тварь - значит, смертельно рисковать. И не только потому, что рука занята, а еще и из-за того, что нельзя факел бросать.
        Все подземные муты в темноте видят лучше, чем при свете - людям с ними не сравниться. И сражаться с тварями в полнотой темноте примерно то же самое, что на нео идти с голыми руками - загрызут моментом. Разве что натренированный крысопес сумеет хозяину подсобить - но это, как еще повезет.
        Правда, у истребителей мутов острота зрения тоже была, дай бог каждому - не зря их специально отбирали из числа добровольцев. Чтобы и реакция соответствовала, и зрение, и слух. Крот, например, подземных мутов не столько видел, сколько нюхом чувствовал. Не в том смысле, что по запаху, а как-то само собой получалось ощутить. За эти способности Егор и получил свое прозвище. Давно получил, еще когда совсем юнцом попал в отделение разведки.
        Сейчас, когда тоболяки полезли в коллектор, такие способности здорово пригодились. Смешно, но однажды лейтенант лично убил мутировавшего крота. Тезку, так сказать… Ох, и жуткая зверюга: длиной больше метра, зубы в ладонь ребенка, а на спине толстенный хитиновый панцирь - копьем не прошибешь. Да еще хвост с полметра, зазубренный, как пила по дереву…
        Вспомнив о мерзкой твари с гноящимися бельмами вместо глаз, Егор сплюнул. Надо же, прости господи, чего только не попадается на этом свете. Чур, меня, чур!
        - Чего ждем, командир? - пробасил Бугай. - Мне бы это, ногу посмотреть. Кровь натекла в сапог.
        - А ты ступай пока в основной коридор, - отозвался лейтенант. - Пусть санитар глянет и помажет, чем надо.
        - Я точно здесь не нужен?
        - Думаю, что нет. Кажись, понял я, чего эти черви на нас поперли. И откуда руконоги взялись. Ты иди-иди, Ванька, а то нога опухнет - поганые у этих тварей зубы.
        Он прижался к стене и махнул рукой, показывая направление Бугаю.
        - Иди, мы сами справимся… Смекаю, парни, лежка у червей в колодце, что-то вроде гнезда. Вот они за него и бьются. Нам еще повезло, что на них, считай, прямо перед нами шайка багов напала. Багов они в конце концов загрызли. Тот гаденыш, который на нас выскочил, последним был. Но и руконоги их изрядно покрошили. Руконог против червя, это примерно то же, что потолочник против руконога. Почти без шансов.
        - Если почти без шансов, как же черви багов одолели? - спросил Тощий. - Их же тут штук пять валяется, если не больше.
        - То и одолели, что баги безмозглые и жадные. Хватательные инстинкты работают, а вот соображалки не хватает. Они же как? Увидели, что тут червей уйма, ну и накинулись на них. Оголодали, небось, за зиму. Думали, что набьют брюхо на неделю вперед. А то, что у червей слизь ядовитая, особенно по весне, не знают.
        - Сдохли, что ли, баги от яда? А почему тогда этот, который на нас вылетел, не сдох?
        - Так кто ж его, гада, знает. - Крот пожал плечами. - Небось, не такой шустрый был, как другие, меньше сожрал, чем они. Или просто припозднился. А слизь эта не сразу действует, она что-то вроде паралитического яда. Да и не такая она сильная.
        - Если не сильная, чего они сдохли? - продолжал допытываться Антип. Тупил он малость, хотя из лука стрелял замечательно: быстро и метко.
        - Я же говорю - руконогов жадность сгубила, - терпеливо объяснил лейтенант. - Слишком много сожрали червей. А когда яд начал действовать, тут уж им кирдык и настал. Кстати, этот гаденыш, который на нас выскочил, какой-то вялый был. Небось, чуток полакомиться червяками все же успел.
        - А с Рексом как? С Рексом ничего не случится?
        - Он же им лишь головы откусывает. Ну, в крайнем случае проблюется затем немного. А жрать всякую гадость он не станет. Верно, Рекс?
        Крысопес, повернув голову, посмотрел на лейтенанта и осклабился. Ухмылочка у него получилась жутковатая, но при этом вполне осмысленная.
        - Вот видите, - сказал Крот. - Рекс у нас зверюга умная. Бьюсь об заклад, он даже знает, что яд в слизи мертвого червя очень быстро разлагается. Да, Рекс?
        Крысопес еле заметно кивнул продолговатой башкой.
        …конечно, знаю. Я же не дурак…
        Павел это не услышал, а, скорее, почувствовал. Черт, неужели опять мерещится?
        В последнее время у Павла периодически возникало ощущение, будто бы он слышит обрывки чужих мыслей. Он никому об этом не говорил, даже отцу. И без того его считают странным, а тут еще глюки… Крысопсы бывают очень догадливыми, это всем известно. Но не может же он мыслить, как человек?
        Он снова взглянул на Рекса. Тот уже полез вперед, стараясь ступать по заржавевшему остову теплоцентрали - чтобы не вязнуть в слизи и потрохах погибших тварей.
        - Сновид, а ты чего задумался? - бросил Крот. - Какой-то ты сегодня квелый.
        - Душно здесь. И вонь такая - аж глаза слезятся. Продышаться бы.
        - Да, смердит тут хлеще, чем от дохлого нео. Потерпите немного, парни. Вот осмотрим колодец и вернемся в главный коллектор. Там сквознячок, и воздух почище. А вонь от червей - это они такие пахучие.
        - Я вот чего не пойму, - произнес Павел, вытягивая вперед факел. - Здесь же несколько месяцев назад разведчики проходили. Как они могли не заметить червей?
        Лейтенант отозвался не сразу.
        - Я уже думал об этом. Есть у меня одно соображение… Но надо сначала до колодца добраться. Смекаю, тут ходу всего ничего. Вот там и разберемся.
        Павел, как и другие бойцы мобильной группы, знал, что в конце коридора находится смотровой колодец. Из него по территории кремля когда-то расходились инженерные коммуникации: трубопроводы и силовые кабели. Сейчас они, понятно, превратились в труху и ржавчину. Но суть не в них, а в том, что наверху колодца был чугунный люк.
        Нео, по каким-то причинам, не придавали этому обстоятельству значения. Возможно, из-за того, что люк засыпало многолетним слоем мусора. Возможно, им и в голову не приходило, что в Тобольске найдется сила, способная атаковать их крепость из-под земли. Но люк был. И он открывался.
        Разведчики выяснили это еще зимой, когда первыми преодолели подземный семикилометровый путь от Промзоны до кремля. Они тогда слегка приоткрыли люк и задвинули на место - чтобы не встревожить раньше времени нео.
        Теперь мобильной группе предстояло наверняка удостовериться в том, что люком может воспользоваться штурмовой отряд. О конкретных деталях штурма кремля Павел не знал - не его ума дело. Но он догадывался, что битва за крепость с оккупировавшими ее нео может начаться очень скоро - не зря же люди столько времени обустраивали тоннель от Промзоны…
        До колодца они добрались через пару минут. Он оказался совсем близко, но продвижению мешали личинки червяков, то и дело появляющиеся под ногами; а некоторые висели по стенам, цепляясь за крюки и остатки силовых кабелей. Были они совсем мелкими, длиной максимум в ладонь крупного мужчины, и малоподвижными - не столько прыгали, сколько дергались, сокращая и выпрямляя свои кольчатые туловища. А некоторые просто сваливались сверху, норовя зацепиться за плечо или ногу.
        Самые крупные и шустрые черви, видимо, погибли в грызне с багами и заключительной схватке с людьми у входа в боковой коридор. Но оставшаяся мелкота тоже представляла немалую опасность, ибо острые зубы имели все, а пасти открывали не по-детски - с кулак. Поэтому подвергались тщательному истреблению - ведь совсем скоро по этому коридору пойдет ударный отряд. И путь должен быть чистым.
        Колодец представлял из себя железобетонную трубу диаметром примерно три метра и высотой около шести. На дне колодца копошились совсем уже мелкие личинки - числом с сотню или немногим более, - которых Сновид и Тощий, по приказу лейтенанта, споро нашинковали, как капусту. А затем еще и подавили сапогами - для надежности. Сам Крот в это время, забрав у Павла факел, внимательно осматривал стены колодца.
        Затем, негромко присвистнув, показал рукой:
        - Видите, у дна словно норы крысиные наделаны?
        - Вижу, - сказал Павел. - Думаете, черви там прячутся?
        - Не совсем так. Не прячутся, а зимуют. Теперь я, кажется, смекаю, почему их наша разведка не обнаружила. Понимаете, парни, черви зимой впадают в спячку. И перед этим зарываются глубоко в землю, чтобы от мороза не загнуться. Видите, всю стену у основания изгрызли, как только не обвалилась… А как теплеет, тут они и вылезают. Ну и начинают шебуршиться и размножаться.
        - Здесь на дне кости попадаются, - сказал Тощий. - Даже крупные. Вот, смотрите.
        Он подцепил на кончик мачете кусок кости. Он походил на обломок челюсти фенакодуса.
        - Кости? - удивленно произнес Крот. - Откуда здесь кости? Их эти гаденыши давно бы уже в муку погрызли.
        - Да она, похоже, свежая, - сказал лучник. - Они что ее, приволокли откуда-то?
        - Погодь, погодь, - прервал лейтенант, ухватив себя за кончик русой бороды. - Погодь… Вот ведь, еж твою… Сдается мне, парни, что червяков нео подкармливают.
        - Зачем?
        - Эх, парни, плохо вас на курсах учат. Или сами ушами хлопаете. Прыгучие черви всегда свою территорию защищают. А те, кто их подкармливает, вроде как хозяева для них становятся. Ну, вроде как для прирученного крысопса человек.
        Лейтенант мотнул бородой в сторону Рекса, деловито обнюхивавшего обломок кости. Тот сразу же насторожил уши и слегка наклонил голову.
        - Хочешь сказать, нео специально подбрасывают червям объедки, чтобы те коллектор охраняли? - недоверчиво спросил Павел. - Неужто мохнатые такое сообразить способны?
        - Может, и способны. А, может, просто ленивые. Отходы-то им куда-то девать надо? Они же не биороботы, чтобы все без остатка переваривать. Если пищевые отходы не вывозить, то кремль за столько лет до верхушки колокольни можно завалить. Смекаешь?
        - Смекаю.
        - Вот и я смекаю - мохначи когда-то нашли колодец и устроили там мусорную яму. А черви это дело прочухали, и начали отходы уминать. Удобно устроились, твари. Всем хорошо: и нео, и червям… Но сейчас не это важно. Важно, что люк свободно открывается. Значит, и мы можем отсюда выбраться, когда лестницу принесем.
        - А что с норами делать? - спросил Тощий. - Вдруг оттуда еще черви повылезают?
        - Черви там вряд ли до сих пор сидят. Разве что личинки выползут. Эх, устроить бы тут дезинфекцию горючим газом, а потом дыры бетоном залить. Да времени сейчас на это нет, работники долго провозятся. И нео спугнуть можем.
        Павел мысленно согласился с Кротом. Да, подпалить в коллекторе сжиженный газ было бы здорово - мертвых червей сожгли бы, и воздух бы от вони очистили. Технология убойная. Но хлопотная. И взрывной волной люк может вырвать, если малость не рассчитать. А шуметь раньше времени никак нельзя - штурм на носу. Вот возьмем крепость, тогда и здесь «дезинфекцию» устроим - чтобы даже запаха мутантов не осталось.
        - Так что? Может, я за лестницей схожу? - спросил Тощий.
        - За лестницей? - Лейтенант покачал головой. - Нет, пока она тут не нужна. Разведку проведем, когда стемнеет. Ты, Антип, сейчас в Промзону отправляйся. Доложишь, что дорога до кремля свободна.

* * *
        Правитель посмотрел на настенные часы. Часов в Промзоне было двое - соорудили местные умельцы. Одни часы висели в Зале Совета, вторые в караульной комнате. Ориентируясь по ним, дежурный стражник каждый час отзванивал время ударами в колокол. А часы, которые висели в Зале Совета, сами имели бой. И они только что отбили шесть часов вечера.
        Можно было начинать заседание, но Корней медлил. Волновался. Хотя и принял решение около часа назад - после того, как гонец принес известие от лейтенанта Крота. Тот сообщал, что мобильная группа «истребителей мутов» дошла до смотрового колодца. А это означало, что штурмовать кремль необходимо сегодня ночью. Откладывать еще на сутки нет смысла. Да и рискованно - вдруг нео что пронюхают? Они хотя и тупые, но чутье у них звериное.
        К штурму кремля люди подготовились заранее. Даже время года было выбрано специально - так, чтобы угодить на период весеннего паводка. Только в это время мелкая речушка Курдюмка, бравшая начало на границе Промзоны и впадавшая в Иртыш неподалеку от Троицкого мыса, была судоходна. Настолько судоходна, чтобы по ней могли проплыть десяток небольших стругов с воинами. Другого способа скрытно перебросить к кремлю штурмовой отряд попросту не имелось.
        Основную дорогу, ведшую от Промзоны к кремлю, перекрывали нео из клана Бррыгов. Бррыги хотя и враждовали с кланом Круггов, засевшем в кремле, но конницу тоболяков они бы точно не пропустили. Да и нельзя бррыговцам давать знать о том, что бойцы выдвинулись из Промзоны - тут же, крысопсы шелудивые, сами нападут на основную базу тоболяков.
        А вот на стругах штурмовой отряд скрытно - нео и не почешутся - доберется по течению к мысу за час. Без поддержки этого отряда кремль не взять. Нельзя полагаться лишь на тех бойцов, что проникнут в крепость через коллектор, необходимо атаковать с разных сторон.
        Все. Пора. Время не ждет.
        Корней обвел взглядом членов Совета и отчеканил, пристукивая кулаком по столу:
        - Начинаю с главного - к штурму все готово. Удар должен быть нанесен около пяти часов утра. Перед рассветом, когда нео на постах вовсю кемарят. Первыми начинают бойцы диверсионной группы. Они проникают через канализационный люк и снимают охранение нео. Их главная задача - открыть западные ворота и подать сигнал с угловой башни.
        Правитель гулко кашлянул в кулак и продолжил:
        - Увидев сигнал, штурмовой отряд наносит удар по крепости с юго-запада - от Иртыша через Большой лог. Ударный отряд проникает по тоннелю вслед за диверсантами и уничтожает нео с тыла. Если зажмем дикарей с разных сторон, они наверняка дрогнут и разбегутся, как тараканы.
        - Ну, так просто они не сдадутся, - заметил грузный, с отвисшими щеками, директор департамента обеспечения жизнедеятельности Изот. Рыжая борода росла у него редко и пучками - в одном месте кустик, а рядом пустошь. Чересполосица, а не борода. - Сражаются они оголтело. Особенно, если к стенке припереть.
        - А кто обещал, что будет просто? - Корней чуть заметно усмехнулся. Изот, как всегда, в первых рядах… обоза. Понятно, что снабженец, но уж слишком трусоват. Вот его заместитель Ермил - другое дело. Поставить бы Ермила на место Изота, но поддержат ли члены Совета? Впрочем, кадровые вопросы потом будем решать.
        - Дерутся нео лихо, это так, - продолжил Правитель. - Но не шибко организованно. И если их рассечь и лишить единого управления, то прыти у них поубавится. У нео ведь как: война войной, а своя шкура ближе к телу… Вопросы есть?
        Корней посмотрел на директора Воислава. Лицо того обезображивал глубокий шрам, шедший ото лба к переносице и рассекавший щеку почти до самой скулы.
        - Все понятно, Правитель, - пробасил глава департамента обороны и безопасности. - Пора за дело браться - руки чешутся.
        - Потерпи, чуток осталось. Решили, кто возглавит ударный отряд?
        - Решили, - опережая Воислава, отозвался массивный черноволосый мужик с аккуратно постриженной бородкой. - Ударный отряд поведу я. Если члены Совета не возражают.
        Он пробежался взглядом по комнате и остановил его на лице Правителя.
        - Возражений нет, - сказал, выдержав паузу, Корней. - Ударный отряд возглавит Ринат Ворон. Штурмовой отряд поведет от Иртыша…
        Он не закончил фразу, будто споткнувшись.
        Вот, считай, и все. Все решено и спланировано - то, о чем мечталось несколько лет. С того самого дня, когда он выступил на Совете и предложил отбить кремль у нео. Предложение было обосновано тем, что Промзона перенаселена и требуется расширить территорию. Но в каком направлении? Рядом с Промзоной подходящих зданий нет, кроме нескольких полуразрушенных складов. Воевать из-за них с кланом Бррыгов, класть людей? А стоит ли овчинка выделки?
        Тогда и появилась у Корнея идея о кремле. Во-первых, готовая крепость, почти не поврежденная во время Последней Войны. Во-вторых, расположена на Троицком мысу - самой верхней точке Тобольска. В-третьих, каких-то триста метров до Иртыша. В-четвертых, под боком база маркитантов. С теми можно нормальный обмен товаров наладить, а то нео, сволочи, постоянно на торговые караваны нападают. Ну а в-пятых… В-пятых, святое это место для людей - Тобольский кремль. Московский-то Кремль, по слухам, давно разрушен…
        В общем, многое чего сошлось, но мешала одна существенная проблема. От Промзоны до Кремля шесть километров по прямой. Как вести осаду, когда вся местность кишит мутами, и саму Промзону периодически осаждают нео?
        И тут в городском архиве, перевезенном в бункеры Промзоны еще во время войны, обнаружились планы городских инженерных коммуникаций. Архив разбирали люди Ворона - заместителя директора департамента обороны и начальника отдела безопасности. Ворону и стукнула первому в голову мысль о том, чтобы оборудовать, используя коридоры коммуникационных коллекторов, тоннель до кремля. Корней с воодушевлением ухватился за идею старого товарища. И проложили ведь тоннель! Осталось выбить мохнатых вон.
        Все решено. А сон Павла… Если сын увидел то, о чем подумал Корней, значит, так тому и быть. Судьба, значит. Но не гоже, если во время штурма бойцы вдруг заметят гибель Правителя. Не гоже.
        - Штурмовой отряд возглавит директор Воислав, - закончил Корней. - Так и порешим.
        - Понят… - начал Воислав и осекся. - Погоди. Ты же сам собирался его вести?
        - Собирался. Однако сделаем иначе. Я пойду вместе со штурмовым отрядом. Но не во главе, а в общих рядах. Как простой воин. Так будет правильней.

* * *
        Они собрались около смотрового колодца к четырем утра. И теперь ждали, контролируя время по песочным часам. Они - это отделение разведчиков-диверсантов под командой лейтенанта Крота. И примкнувший к ним Сновид.
        Павел не был разведчиком - завалил полгода назад решающее испытание. И очень переживал, что Крот не возьмет его сегодня в диверсионную группу. Но тот взял. И Павел сейчас весь сгорал от нетерпения и желания показать себя. Он отобран в число воинов, которые первыми ворвутся в кремль! Разве не круто? Будет о чем девчонкам рассказать. Вот уж рты-то пораскрывают…
        - Внимание, бойцы, - негромко, но отчетливо сказал Крот. - Повторю: наша главнейшая задача - без шума проникнуть в люк и занять позиции. Чтобы вслед за нами спокойно прошли бойцы ударного отряда. Ну и одновременно мы должны открыть западные ворота и подать сигнал с башни… Задача ясна?
        Он повел головой вокруг.
        - Вижу, что ясна. Тогда приступаем. Третьяк, ты ведешь вторую пятерку. Первая пятерка - за мной. Сновид - лестницу.
        Специальная семиметровая лестница была изготовлена из стальных труб. Павел вытащил ее из коридора и, при помощи второго бойца, приставил к стене колодца. Крот быстро вскарабкался наверх, но замер перед тем, как открыть люк. Посмотрел вниз.
        - Ну, парни, с богом.
        И медленно, чуть ли не по сантиметру, начал сдвигать чугунную крышку. Десяток бойцов, столпившихся внизу колодца, молча наблюдали за действом. Даже дыхание затаили. И вот крышка уже наполовину освободила проем.
        Лейтенант высунул голову. Повертел ею по сторонам. Показал свободной рукой большой палец - мол, все отлично. И убрал люк полностью.
        Крот еще не успел выскользнуть из проема, а по лестнице уже белкой взлетал Тимур Малой. Малой-то он малой, считай, коротышка, а плечи шире, чем у Ваньки Бугая. Хотя подобное представить сложно.
        Тимур считался непревзойденным мастером рукопашного боя, специалистом по ликвидации караульных. Двигается совершенно бесшумно, а в руках такая сила, что шеи косматых сворачиваются, как сухие ветки. На счет «раз - и два». А на «три» труп нео уже аккуратно укладывается на землю. Чтобы мохнатые бока не помять. Культура производства, называется.
        Сновид полез четвертым. За ним, покряхтывая, начал карабкаться Тощий. Павел посмотрел вниз и показал кулак. Нашел время кряхтеть.
        Антип тоже не являлся разведчиком. Обычный воин - пехотинец и караульный. Но изумительный лучник. За этот талант и попал в диверсионную группу. Стрела ведь, она быстрее, и даже надежнее кинжала - если попадает точно, куда надо. А Тощий умел попасть.
        Когда Павел выбрался наружу, то сразу понял, почему Крот показывал большой палец. То, что колодец находится почти в углу кремлевского двора, разведчики выяснили еще зимой - во время первой вылазки. Как и то, что рядом ржавеет раскуроченный тактический биоробот «Скорпион», прикрывая люк со стороны двора. Но вот то, что под утро на кремль наползет утренний низовой туман, стало приятным сюрпризом.
        Туман выглядел жиденьким и лохматым. И клубился на высоте метра-полутора, не выше. Но этого вполне хватало, чтобы сделать диверсантов невидимыми на расстоянии в пять-шесть шагов. Да еще вкупе с ночной темнотой.
        Правда, до рассвета оставались считаные минуты. Но счет на минуты и велся. Драться с глазастыми нео в кромешной темноте занятие не для слабонервных. А вот снять в это время их охранение - самое то.
        - Дежурная смена сидит у костра, - шепотом сообщил Крот, когда бойцы собрались вокруг него. И показал пальцем в сторону скелета биоробота. - Вон там мохнатые кучкуются. Слышите, голоса доносятся?.. Думаю, до них с полсотни метров. Антип, видишь на прясле караульного? Вон, невдалеке от факела?
        Павел тоже взглянул в указанном направлении. Над стеной, рядом с низкой аркой ворот, и в самом деле виднелась косматая фигура. Примерно по пояс - нижняя часть сливалась со стеной.
        - Вижу, - сказал Тощий, извлекая из-за плеча лук.
        - Сможешь завалить без шума?
        - А то.
        - Не сейчас. Держи его под контролем.
        Из клочковатого облачка тумана вынырнула квадратная тень Тимура Малого. Когда он успел обследовать окрестности - уму непостижимо.
        - У ворот двое, командир, - тихонько доложил Тимур. - Но проход мусором завален. Похоже, нео им не пользуются - через стены лазят.
        - Этого следовало ожидать, - сказал Крот. - Много мусора?
        - Минут на десять работы. Если вдвоем-втроем.
        - Не годится, нео услышат. Будем использовать бомбы… Значит, так. Третьяк, ворота твои. Уберете часовых и взорвете ворота, как только подадим сигнал с башни. Дальше по обстановке - мочите всех подряд. Вы двое - несете пост у колодца, пока все «ударники» не выберутся. Антип контролирует часового на стене. А мы…
        Из проема люка показалась голова бойца ударного отряда. Найдя взглядом Егора Крота, голова спросила свистящим шепотом:
        - Мы идем?
        - Ждите пока, - прошипел в ответ лейтенант. - А то вы тут всех переполошите раньше времени… Так вот, воины. Я к башне. Тимур и Павел - за мной.
        Крот, Малой и Сновид прокрались вдоль стены к угловой башне. У нее на месте входных дверей зиял рваный пролом примерно два на три метра - скорее всего, оставленный снарядом. В глубине провала что-то мерцало, отбрасывая колеблющийся свет.
        - Костер внутри разложили, - прошептал Егор. - Думаю, их там не меньше трех. Хотя один, по идее, должен находиться на верхнем ярусе, у бойницы. Оружие к бою и…
        Он не закончил. В проломе нарисовался нео. Посмотрел на небо. Почесал под мышкой. Затем под второй. Рыгнул. Спрыгнул, минуя ступеньки крыльца, на землю. И, встав боком, громко зажурчал, опорожняя мочевой пузырь. Сновид невольно удивился - культурные нео стали, мочи нет. Мог ведь и прямо в башне у костра… Неужели эволюция влияет?
        Крот хлопнул по плечу Тимура и показал пальцем. Тот кивнул. Пригнулся. Быстро скользнул над землей почти неразличимой тенью. Космач еще продолжал свое мокрое дело, покачиваясь на пятках, когда Малой возник за его спиной. На несколько секунд две фигуры слились в одну.
        Павлу показалось, что раздался еле слышный хруст. Словно кто-то нечаянно наступил на сухую веточку. Вполне возможно, что и хрустнуло - туман, как правило, усиливает звуки. И одновременно с этим оборвалось журчание. А Тимур уже укладывал труп нео на землю. Называется - облегчился по культурному на свою косматую голову.
        Крот метнулся к башне, вытаскивая на ходу любимый мачете. Сновид поспешил за ним, стараясь ступать на носки. Меч пока не выхватывал, держа в левой руке короткое копье. Тимур стоял у проема. При появлении товарищей показал три пальца. Ну, трое, так трое.
        Сновид положил руку на рукоять меча и услышал шепот Крота - в самое ухо:
        - Не отвлекайся. Сразу на верхний ярус.
        Павел кивнул - ясно. Егор и Тимур берут на себя мохначей на первом этаже башни. Его задача - верхний ярус, где надо ликвидировать караульного. Затем он должен подать огневой сигнал Третьяку, и просигналить бойцам штурмового отряда. Они сейчас поджидают в Большом логе.
        И отец вместе с ними, - мелькнула мысль. Но Сновид тут же ее отогнал. Да и некогда было предаваться размышлениям. Тимур уже кинулся в проем с коротким мечом наперевес. За ним, отставая на шаг, в башню заскочил Крот.
        …хомо… один хомо…
        Павел чуть замешкался. Поставил ногу на ступеньку крыльца и, вдруг ощутив тревогу, обернулся. Оказалось, что очень вовремя. В десятке шагов от него, около ржавой лапы «Скорпиона», стоял нео с примитивной пикой. Этакой длинной и кривоватой палкой, смахивающей на дрын, но с плоским железным наконечником. За «пиконосцем» виднелась еще одна косматая морда.
        В мозгу Павла тут же отщелкнулось. Если заорут, то за минуту набежит с полсотни мохнатых. И все стратегические задумки пойдут багу под хвост… Нет, штурм, конечно, состоится. Но цена победы возрастет кратно.
        А они точно заорут. Если почувствуют серьезную угрозу. И если дать им время на раздумье…
        Павел не дал. Он выразительно похлопал себя свободной ладонью по паху. Мол, накося выкуси. И скорчил рожу, оскалив до предела зубы. А затем еще и высунул язык…
        Трудно наверняка сказать, как именно поняли пантомиму Сновида дикари. Да и разглядели ли толком в предрассветной темноте и клубах тумана. Но, судя по их дальнейшим действиям, они сильно обиделись. И мгновенно разъярились.
        Этот одинокий хомо вздумал над нами потешаться? Да мы его сейчас мигом уроем! Добыча сама в лапы просится. Считай, готовый окорок на завтрак. Если как следует на костре подкоптить, то просто пальчики оближешь…
        Примерно эти соображения отразились на гневно перекошенных физиономиях нео. Они почти в унисон рыкнули и бросились к Сновиду. Тот, выхватив меч, шагнул навстречу. Именно шагнул. Не всегда же нужно сломя голову мчаться, верно?
        План у него возник элементарный. Косматые тактике боя не обучены. Значит, могут помешать друг другу, если усложнить им задачу. При этом самому надо действовать просто и рационально. Крот постоянно внушал: «В бою, чем проще, тем лучше. Без зауми. А вот хитрость не повредит». И Павел слова наставника запомнил, как отче наш.
        Второй дикарь, с заточенной рессорой, бежал прямо за спиной первого мохнача с пикой. Нет бы уйти вбок, чтобы врага лучше видеть и зажать его в клещи. Но дуболом попер напрямую, закрыв себе обзор. Что ж, нашим легче…
        Обладатель пики тоже повел себя не шибко умно. Он сообразил, что его трехметровый дрын с наконечником заметно длиннее копья врага. Ну и лапы - а они у космачей до колен - куда длиннее, чем руки хомо. Значит, победа, считай, обеспечена. Достаточно ткнуть хомо пикой, и куда он денется со своим копьем-коротышкой?
        Однако Павел и не собирался куда-то деваться. Он, уже на первом шаге, перехватил копье в руке, занес его и метнул в грудь нео, как дротик. Рисковал, конечно. Расстояние невелико, да и рванул мохнач с места резво, будто наскипидаренный. Но в итоге расчет оправдался.
        Копье прошило мутанта почти насквозь, застряв в районе позвоночника. Нео, понятное дело, не сильно смутился. И даже успел ткнуть пикой в направлении Павла. Но при этом споткнулся. Да и движение пики получилось вялым и не сконцентрированным. Таким движением даже бабочку не наколоть. А уж Сновид-то, чай, не бабочка.
        Он отстранился на шаг вправо и рубанул уже падающего нео мечом по пояснице. Намеревался, если честно, секануть по загривку. Так, чтобы на фиг отчекрыжить бестолковую башку. Но уж слишком быстро летел вперед нео. Не столько летел, сколько пикировал. Вот уж действительно - сломя голову. Поэтому удар клинка пришелся значительно ниже.
        Что, впрочем, Павла не особо расстроило. Потому что мохнатое тулово он рассек наполовину. Как раз в том месте, где почка, печень и часть брюха расположены. Внутренние органы, называются. Кто УЗИ делал, тот понял, что к чему.
        Сновид никогда не делал и даже не слышал о таком звере - УЗИ. Он просто знал, что косматому наступил крендец. Особенно с учетом обстоятельства, что тот, при падении, врезался башкой в бетонную ступеньку. Раскрошил ее на мелкие осколки, но и черепушку себе заодно раскроил. И поделом. Зачем идиоту башка, если в ней мозгов нет?
        А вот что Павла наверняка обрадовало, так это поведение второго мохнатого олуха - с рессорой. Он мчался вслед за первым, размахивая свой нехилой железякой. И непонятно куда при этом смотрел. Скорее всего, в спину «пиконосца». Поэтому, когда тот, словив в грудь копье, споткнулся и начал падать, мохнач с рессорой малость потерял ориентацию. В том смысле, что сбился с намеченного курса.
        А ты попробуй не сбиться, когда у тебя над головой рессора от грузовика. А ты ее еще и крутишь лапой, словно обзавелся пропеллером. Как этот самый… ну, Карлсон, короче. Тут ведь и до авиационной катастрофы недалече.
        И она произошла. Наш косматый «Карлсон», пытаясь не запнуться о тело «пиконосца», решил лихо перескочить через него. И перескочил. Но не учел набранной скорости и силы тяжести. Инерции, короче говоря, не учел.
        Через упавшего оземь собрата мохнач с рессорой перелетел, как птица. Но вот притормозить в воздухе не смог. Да и как притормозить в воздухе, когда ты, на самом деле, не птица, а огромный мешок костей, мяса и мышц? Ну и еще кое чего, не будем уточнять вслух.
        В результате олух со всей дури врезался боком в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой. И, еще не успев отлипнуть, схлопотал от Сновида клинком по ребрам. А затем, уже падая, получил вдогонку по брюху. Удачно получил. Так, что кишки наружу посыпались, как початки мутопшеницы из распоротого мешка.
        Приземлившись на четыре конечности, нео, отдадим ему должное, все же предпринял попытку встать. Видимо, решив, что лучше умереть стоя, чем на коленях. Но Сновид не позволил. Да и как позволить, когда бестолковое животное само подставляет загривок? Рубанул Павел со всей мощи и отсек мутанту башку. Как на курсах молодого бойца учили - под самый корешок.
        И тут же, не оглядываясь, кинулся к пролому башни. Некогда оглядываться, и так счет на секунды идет. Тут уж пан или пропал.
        Заскочил очень кстати. Один из мутантов уже был готов, валяясь сразу без ноги и руки. В смысле, без двух конечностей. При этом нижнюю лапу ему перерубили в районе тазобедренного сустава. На такое мог сподобиться только Малой с его чудовищной силой. Ну и, наверное, еще Ванька Бугай. Если очень разозлится. А Тимура и злить не надо - у него как-то само собой получается мутантам конечности отрубать.
        Сейчас он пытался прикончить второго мохнача. Но пока что без особого успеха. Тот занял удобную позицию на ступеньках железной лестницы, ведущей на второй ярус. В лапах - устрашающего вида дубина. В качестве рукоятки мутант использовал полутораметровый отрезок стальной трубы, прикрепив к ней веревкой здоровенный штурвал запорного вентиля. Не иначе, как с магистрального трубопровода свинтил, сантехник недоделанный.
        Малой к нему пытался подступиться, но с его коротким мечом выходило не очень. Зато Крот, зажав в углу еще одного нео, кажется, приступил к последней стадии разделки. По крайней мере кровища из угла хлестала фонтаном.
        Быстро взвесив все обстоятельства, Павел решил, что надо помочь Тимуру. Ведь «сантехник» со стальной дубиной перекрывал проход к верхнему ярусу башни. Следовательно, являлся мишенью номер один.
        Окинув взглядом помещение, Сновид заметил около костра толстое деревянное копье с заостренным концом. Подобные палки с обожженным на огне острием выполняли у дикарей роль расходного материала. Латы не проткнешь, но своего брата нео пырнуть запросто можно, особенно в глаз. Или, скажем, жирного хоммута прищучить в его подземной норе - тоже сгодится.
        Недолго думая, Павел схватил копье и побежал к лестнице. Он намеревался отвлечь мута с дубиной, потыкав того под ребра. А то и в еще какие чувствительные места. Однако реализовать задумку не успел.
        Малой, наконец-то, изловчился рубануть «сантехника» под голень. Ступню полностью не отсек, но мутант, вздернув пораненную лапу, запрокинулся назад. И шлепнулся массивным задом на ступеньку. А проржавевшая железяка возьми, да и обломись.
        Нео не упал, но провалился между двух ступенек, повиснув между ними. Тимур, используя момент, тут же секанул мохнача по лапе с дубиной. И отчекрыжил ее на фиг. В смысле, не дубину отчекрыжил, а половину лапы - точно по локтевой сустав. Склифосовский такой точности и то бы позавидовал.
        Следующий удар Тимур нанес в шею, намереваясь отрубить мутанту голову. Нео дернулся. Но это его не спасло. Нет, голову он сохранил. Но клинок перерубил гортань. И космачу осталось лишь хрипеть, орошая окружающее пространство багровыми брызгами крови.
        И в этот момент Павел заметил наверху некую тень. Он действовал инстинктивно. Просто взял и вскинул вверх палку с заостренным наконечником. И очень своевременно это сделал.
        Еще один нео, несший вахту на верхнем ярусе, видимо, услышал шум схватки. Спустившись на второй этаж, он прыгнул в проем на потолке, норовя обрушиться на голову Малого. Однако не долетел до Тимура, угодив прямиком на острие деревянного копья.
        Догадайтесь с трех раз, каким именно местом угодил? Да, тем самым. Тем самым, которым некоторые восточные народы обожали садить пленников на кол. Особенно славный своим гостеприимством народ турки. Ну и еще некоторые…
        Эффект мог выйти невероятно впечатляющим, если бы Сновид сумел удержать свое карающее оружие в руке. Но он, конечно, не сумел - уж слишком тяжелым оказался груз, помноженный на силу ускорения. Ну и ладно.
        Зато он смог отвести деревянное копье с ценным грузом слегка в сторону - чтобы мутант не приземлился на голову Тимура. Отвел и выронил - вместе с космачом, которому острие достало, похоже, до самых гланд. И тот рухнул в костер. После чего, наконец, завопил - наверное, от избытка положительных эмоций.
        После подобного вопля, способного разбудить даже пьяного котяха, счет действительно пошел на секунды. Павел молнией взлетел на верхний ярус, перепрыгивая через ступеньки, а кое-где подтягиваясь на руках. Добравшись до последнего - третьего - яруса, он схватил факел, воткнутый в расщелину между кирпичами. Затем подбежал к бойнице, выходящей на сторону ворот, и послал огненный сигнал разведчикам.
        Затем переместился к бойнице, которая смотрела на запад, и высунул факел туда. Он еще продолжал махать им, подавая знак штурмовому отряду, когда раздался взрыв. И почти сразу - второй. Это парни Третьяка взорвали бомбы, расчищая западные ворота.
        Сновид выбросил факел в бойницу и стал спускаться вниз. Почти добравшись до первого этажа, он услышал совсем близко автоматные очереди. Видать, Крот решил не экономить патроны.
        Штурм Тобольского кремля вступал в решающую фазу.

* * *
        Шел второй час битвы за кремль. Люди захватили уже значительную часть территории, и теперь бои вскипали в разных местах: за отдельные здания и помещения. Нео, растерявшиеся в первые минуты, огрызались, несмотря на значительные потери, яростно - с отчаяньем обреченных.
        Хотя большинство мохначей о безнадежности своего положения, скорее всего, просто не задумывалось. Мутанты, поразительно похожие на древних неандертальцев, заселили брошенный людьми кремль уйму лет назад и давно привыкли считать его домом - здесь находились их жилища, запасы пищи, женщины и дети. Так что, драться им было за что.
        А думать о перспективах - некогда. И без того в примитивных мозгах мыслей с гулькин нос, а тут еще и горячка боя. Когда тут мозгами шевелить? Рубай, коли и бей, пока твои кишки не повисли на чужом копье. Или пока башка не слетела напрочь, отсеченная чьим-то безжалостным клинком.
        Правитель Корней, в латах рядового бойца, положил своим полуторным бастардом уже с полдюжины мутов. Но их ряды, казалось, не редели. Отступали, но не редели. Видимо, разведка все-таки просчиталась в количестве мохнатых, засевших за стенами крепости. Да и сам Правитель в раскладах чего-то недоучел. В первую очередь - упорства дикарей.
        Раньше люди почти не нападали на нео, только отбивались от их наскоков на Промзону. Космачи особой настойчивости при атаках не проявляли. Налетят толпой на ограждение, поорут, помашут дубинами, а как получат отпор, то разбегаются по развалинам зализывать раны. Выбросили адреналин, называется.
        Однако при обороне собственных рубежей нео, что называется, уперлись рогами. Неужто и вправду способны, как люди, драться за свой дом до последнего? Или такая упертость у них, наоборот, от безмозглости?
        Ничего, все равно им не устоять, твердил про себя Корней. Не их день сегодня, не их. Северная и угловая башни уже взяты, в соборе зачищает нечисть первый взвод штурмового отряда. Второй же взвод, в рядах которого сражался Корней, только что прорвался к колокольне. Возьмут ее - вся крепость будет, как на ладони.
        Но схватка за колокольню только разворачивалась.
        Здоровенный мутант, размахивая полутораметровой дубиной, занял позицию на крыльце. Одной этой дубины, утыканной на утолщенном конце обрезками арматуры, хватило бы, чтобы устрашить противника. Но человекообразный урод внушал ужас сам по себе.
        Раззявленный рот с выступающими клыками и громоздкой челюстью троглодита наводил на сравнение с клешнями капканов, которые ставились на диких крысособак. По всему телу бугрились узлы нереально крупных мышц, напоминавших чугунные ядра. При этом левая часть туловища была почти полностью лишена шкуры, словно дикаря недавно освежевал живодер.
        Плоть с прожилками вен и сухожилий выглядела отвратительно, окровавленный бок был разодран ударом зазубренного дротика. Однако нео, похоже, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Он орал, выкатив налитые яростью глаза, находясь на пике боевого экстаза. И, казалось, не найдется силы, способной сдвинуть мутанта с захваченной позиции.
        Боец, бежавший впереди Корнея, намеревался с ходу секануть уродливого гиганта палашом. Однако не дотянулся и лишь немного раскроил тому бок, скользнув лезвием по ребрам. Зато сам едва не угодил под дубину, которую дикарь ловко крутанул в воздухе. Боец успел присесть, и дубина просквозила над ним на бреющем. Но кончик торчащей арматурины все же чиркнул по верхушке шлема-шишака.
        То ли сработал эффект контузии, то ли арматурина, пробив шлем, зацепила еще и макушку воина, но тот кулем свалился набок. Раззадоренный мохнач обязательно добил бы поверженного врага, да не успел. Кряжистый боец с рыжей бородой, подскочив к крыльцу, попытался ударить нео копьем. Он метил в грудь. Однако дикарь сумел ухватить копье свободной лапой за трехгранный наконечник и дернуть на себя.
        «Рыжий», не удержав равновесия, качнулся вперед головой. Нео, как заправский футболист, тут же врезал по ней огромной ступней. Раздался треск, шея бойца неестественно вывернулась. И он, отлетев на несколько метров, рухнул на землю.
        Мутант торжествующе взвыл, исполнив неуклюжий пируэт. И в этот момент подоспевший Корней рубанул его под колено приподнятой ноги. Р-раз! Правитель вложил в удар всю силу и ненависть - и голень нео с громким хрустом отскочила от коленного сустава.
        Вопль дикаря застрял у него в глотке, когда из ополовиненной конечности брызнула струя крови. Каким-то образом нео исхитрился не упасть, балансируя на оставшейся ноге - прямь, еж твою, танцор на свадьбе. Но лучше бы он не старался. Корней, видя такое непотребство, подсел и рассек мохнатому промежность. Вжик!
        Удар получился слабее предыдущего, но, судя по реакции мутанта, куда чувствительнее. Хриплый вопль свинтился в истошный визг. Нео шлепнулся на крыльцо и покатился по ступенькам. Ладонями он пытался зажать выпадающие кишки и прочие внутренности из джентльменского набора неандертальца. Однако получалось плохо. Можно сказать, валилось из рук.
        Почти тут же вой оборвался - это клинок первого, успевшего оклематься, бойца отсек мутанту голову. Корней, не теряя времени, перепрыгнул через поверженного монстра. Затем, вскочив на крыльцо, забежал в распахнутую дверь нижнего этажа колокольни. И на пару секунд ослеп - слишком резким оказался перепад от освещенного утренним солнцем двора к полутемному помещению.
        Эта детская промашка, объяснимая лишь запредельным напряжением сил и азартом боя, оказалась роковой. Правитель на миг замер на фоне дверного проема, и нео, находившийся у противоположной стены, метнул копье.
        Удар вышел мощным. Однако самодельный железный наконечник отскочил от стального нагрудника, и Правитель устоял, отступив на шаг. Он заметил, как мутант, взревев от ярости, бросился на него с дубиной наперевес. И приподнял бастард, готовясь встретить врага разящим ударом.
        Однако не успел. Другой нео, притаившийся у косяка, подскочил со спины и наотмашь рубанул Корнея боевым топором. Под челюсть.
        Последнее, что увидел Правитель тоболяков перед тем, как навсегда уйти в Долину Предков, - перекошенную ненавистью мохнатую морду нелюди.

* * *
        Меньше, чем через час в бойнице соборной колокольни лейтенант Егор Крот вывесил знамя, сшитое из трех полос: белой, синей и красной. Это был триколор Российской Федерации.
        Да, подобного государства уже давно не существовало. Но люди, выжившие в Тобольской Промзоне после ядерной войны, так не считали. Как часто повторял, вслед за своими предками, Правитель Корней: «Было бы знамя, а государство приложится».
        Павел Сновид узнал о смерти отца не сразу. Его, едва закончился штурм кремля, вместе с группой бойцов срочно отослали в Промзону. Чтобы мохначи из клана Бррыгов не ворвались туда, используя подходящий момент.
        Маневр оказался своевременным. Бррыговцы и вправду начали атаку Промзоны, надеясь застать ее защитников врасплох. Да в очередной раз обломали клыки. И Павел в этом процессе активно поучаствовал, прикончив четырех косматых.
        Лишь под вечер, когда закончился бой в Промзоне, Сновиду сообщили страшную весть. К тому времени в кремле собрали тела всех воинов, павших смертью храбрых во время штурма. И соорудили погребальный помост.
        Павел пришел на траурную церемонию вместе со своей сестрой. Он поддерживал ее за плечо, смотрел на пламя погребального костра и молчал. Не мог найти слов. Да и мыслей в голове не было - сплошная черная пустота…
        Минуло восемь дней. Павел спал без сновидений. Однако на девятый день ему приснился сон. Ему привиделось, как по реке плывет большая лодка с парусом. На носу лодки стоит высокий человек с головой ящера и курит странную трубку с длинным гибким чубуком.
        Последнее, что запомнил Сновид перед тем, как проснуться, был огонь. Очень много огня.
        Глава вторая
        Чужак
        Ночь выдалась темная и сырая. Небо затянуло мрачными, косматыми тучами. Ни луны, ни звезд. Лишь изредка промелькнет светлый лучик в разрыве облаков, пробежавшись по мутной глади Иртыша, и тут же все опять окутано мраком и завешано моросящим дождем.
        Плоскодонная деревянная лодка лежала на берегу почти у самой воды. Рядом находились двое мужчин. Одеты они были примерно одинаково: панцирные рубахи с капюшонами, достающие до середины бедер, поверх панцирей брезентовые безрукавки с карманами, плотные кожаные штаны и сапоги из грубой кожи с высокими голенищами. Но на одежде их сходство заканчивалось.
        - А если Зюб никого не найдет? - спросил первый мужчина - рослый, но худощавый, с рыжей бородой. Он устало сидел на краю кормы, опираясь ногами на песок. Голова опущена, голос звучит сипло и сдавленно. - Что делать тогда будем?
        - Зюб, да не найдет? Не найдет, так унюхает, - спокойно отозвался второй. - Кто ищет, паря, тот всегда находит.
        Он был коренастый, с очень широкими покатыми плечами. Из-под железного капюшона на лоб сползали русые кудри. И, в отличие от рыжего товарища, выглядел «русак» бодрым и сосредоточенным. В ножнах на правом бедре - палаш, на левом - кинжал. Локти полуопущены, ладони готовы в любой момент выхватить оружие.
        - А ты уверен, что мы в том месте высадились?
        - Уверен. Маркитанты точно указали - кремль на высоком мысу. А в кремле высокая башня есть - колокольня. Ее издалека на реке видать и ни с чем не перепутаешь. И мы ее видели засветло… Высаживались, конечно, уже в темноте. Но это где-то рядом. И вообще - ты же знаешь, как Зюб в темноте видит? Наверняка найдет.
        - А если в кремле людей нет?
        - Как нет?
        - Ну, соврали, к примеру, торгаши.
        - Зачем? Они наоборот рады, что теперь в кремле люди сидят. Хоть торговать теперь есть с кем. С мохнатыми какая торговля? Так что - есть там люди. Повезет - уже к утру к ним попадем.
        - Ну, хорошо бы, если так. Хотя… - Рыжебородый вяло махнул рукой.
        - Чего?
        - Не факт, что помогут. Сам знаешь, нигде чужаков не любят. Вон, маркитанты, вроде бы тоже люди. А сунься к ним без денег или товара - ворота не откроют. А то и вовсе в рабство продадут на невольничьем рынке.
        - Торгаши, они на то и торгаши, чтобы жлобить. - Русый сплюнул под ноги. - Может, у них вообще какая мутация в мозгах случилась. А люди, Заяц, они везде люди. И на Урале, и в Сибири. Да, испортились малость. Но человек с человеком договариваться обязан. Иначе он и не человек вовсе. А так - чмо ходячее.
        - Удивляюсь я тебе, Бортник. Вроде взрослый уже мужик и жизнью… - рыжебородый со всхлипом вздохнул и, поморщившись, закончил фразу: - и жизнью ломанный. А все в людскую доброту веришь.
        Бортник повел плечами. Хмыкнул.
        - Я не верю, а надеюсь. И не на доброту, а на здравый смысл. Понимаешь, Заяц, в этой жизни без надежды нельзя. Люди, они, конечно, разные попадаются. Но надежда, паря, умирает последней. Так еще наши предки считали. Мудрость народная, короче.
        - Хорошо тебе так рассуждать. У тебя из живота пулю не выковыривали.
        - И чего? Из меня раньше много чего выковыривали. Но живой же?.. Ты потерпи. Сутки-другие, и будешь, словно новенький. Эта мазь, она и мертвого на ноги поставит.
        - Хорошо бы так… Как думаешь, из наших кто еще живой остался?
        Бортник отозвался не сразу, настороженно поглядывая в сторону густых кустов.
        - Да кто ж его знает? Надеюсь, что остался. Может, кто и в лес успел уйти. Мы ж гонца тогда послали, когда эти чешуйчатые появились…
        Некоторое время оба молчали. Рыжебородый Заяц продолжал с тем же унылым видом сидеть на корме, лишь тяжело вздыхал периодически. А Бортник слегка прохаживался по песку, не удаляясь от лодки: пять шагов в одну сторону, пять в другую. И все косил глазами на заросли: то ли поджидая кого-то, то ли, наоборот, опасаясь.
        Первым заговорил Заяц:
        - Бортник, слышь?
        - Чего?
        - Я что спросить хотел. Сказать, вернее. Это, если вдруг… Короче, ты закопай меня поглубже, если… Не хочу, чтобы разные твари по кусочкам растащили.
        - Не думай ты об этом, Заяц. - Бортник остановился и с укоризной посмотрел на товарища. - Я же говорю - оклемаешься и…
        Он осекся и быстро, на каблуках, развернулся к берегу. Там, около кустов, стояли четверо. Они появились из темноты, словно призраки. Люди или кто еще - сразу и не разберешь. Харь толком не видно, лишь понятно, что косматые и бородатые.
        Одеты - кто во что горазд. И явно не у лучшего городского портного - так, в обноски. На двоих вроде как кольчуги. Еще один в ржавых латах, времен, похоже, Ледового побоища, к тому же без шлема и нижней части поножей. Четвертый был в куцей байдане, явно снятой с какого-то коротышки, зато, в отличие от «латника», являлся обладателем шлема с бармицей.
        И оружие «братва» имела такое же разномастное. «Латник» держал в руке секиру, первый из «кольчужных» - копье, второй - кусок трубы, а у долговязого в байдане и шлеме в руке была какая-то кривая хренотень… Ятаган, что ли?
        В общем, не воинство, а сброд. Но четверо. И, судя по амуниции, далеко не мирные пахари и сеятели, а романтики с большой дороги. И очень даже не хилые, а, скорее, наоборот - битки. «Латник» и вовсе громила, плечи широченные, да и рост под два метра. А расстояние…
        Расстояние - метров двадцать, прикинул Бортник. Нет, лодку в воду уже не столкнуть, не успеем. И драпать по берегу нет смысла - Заяц сейчас не ходок.
        - Иди ко мне, - негромко, не оборачиваясь, бросил товарищу. Но тот уже и сам сообразил - приблизился и встал у плеча.
        - Не дрейфь, пробьемся, - подбодрил Бортник.
        - А я и не дрейфлю, - просипел Заяц и облизнул сухие губы. - Помирать, так с музыкой.
        - Хорошая присказка. От кого слышал?
        - От тебя.
        - Да ну? Какой я умный… - Бортник пытался шутить, чтобы взбодрить Зайца. Но предчувствия у него были тяжелые. Очень нехорошие предчувствия.
        Незнакомцы между тем медленно приближались в угрюмом молчании. По ходу рассредоточивались, охватывая жертв полукругом. Понятное дело, хотят прижать к воде. Стратеги хреновы!
        - Привет, мужики!
        Бортник это выкрикнул на всякий случай. Так, чтобы легкие прочистить. «Мужики» не то чтобы отозвались с радушием, но остановились. Теперь до ближайшего из них, «латника», было шагов десять.
        - Ну, как хотите, - пробормотал Бортник, вытаскивая левой рукой из ножен палаш. Он владел обеими руками, но левой орудовать большим клинком ему было сподручней. - Обойдемся без теплых приветствий.
        «Латник» сделал несколько коротких шагов и вдруг произнес высоким голосом:
        - Оружие положьте на землю.
        - Чего?
        - Оружие, говорю, положьте.
        - И чего?
        - Того. Монеты, продукты есть?
        - Откуда? Сами хотели у вас попросить.
        «Латник» наклонил огромную косматую голову, как будто удивился или задумался. До него оставалось пять или шесть шагов - один хороший рывок. В этот момент из-за туч внезапно выглянула луна, и Бортник разглядел лицо противника. Оно было странно перекошено и вытянуто - от того, что на одной стороне лицевой кости образовался здоровенный нарост. А с другой стороны оттопыривалось большущее, величиной с ладонь, ухо.
        Вот, урод! Вот почему его голова казалась издалека такой огромной. Ворм? Похоже, они наткнулись на шайку вормов. Вернее, те сами их обнаружили. Эх, Заяц, накаркал «трупоедов» на свою задницу. И мою тоже.
        - Борзый ты, - прогнусавил «латник». - Откель только такие крутые берутся. Вы чего, по реке приплыли?
        Бортник не ответил, оценивая обстановку. Три остальных мутанта находились еще ближе, чем вожак. Шагни - и можно достать палашом. Или тебя достанут - не трубой, так копьем.
        Ударить первым? Или попытаться отбиться, стоя спина к спине с Зайцем? Один бы он, не раздумывая, бросился на пролом. Но Заяц едва на ногах держится… Ах, если бы Зюб сейчас вернулся!
        - Точно, приплыли. Вижу, что чужаки.
        «Латник» пробубнил это без выражения, констатируя факт. Вроде бы как поддерживал разговор. А сам, упырь гребаный, уже примеривался, как засадить в Бортника секирой.
        - С чего ты взял, головастик, что чужаки? - почти ласково отозвался Бортник. И подумал: нет, нельзя дальше выгадывать. Продолжая сжимать палаш кистью левой руки, он опустил правую руку вниз, к бедру. И слегка отвел ее назад.
        - Да сапоги у вас, вижу, чудные, - отозвался «головастик». - Что за кожа? Толстая, у нас такого не носят. Из какого зверя скроили?
        На этом «обмен репликами» завершился. Все! - решил Бортник. Но так решил не он один.
        Враги начали схватку почти одновременно. Один из мутантов бросился с копьем наперевес на Зайца, но Бортник этого не видел. Во-первых, стоял спиной. Во-вторых, был сосредоточен на деформированной роже «латника» - уж слишком она напрашивалась на братский поцелуй. Правая кисть Бортника сделала еле заметное движение, и через мгновение двадцатисантиметровый гвоздь вонзился в глаз ворма.
        Чего-чего, а метать специально выкованные и заточенные гвозди Бортник умел лучше всех в общине. С тридцати шагов точно в центр мишени попадал, а уж с пяти…
        Правда, темновато сейчас, но зато бельма у гада блестят так, что даже слепой разглядит. Что он, урод, фосфором, что ли, обожрался?
        «Латник» еще не успел почувствовать боли, а Бортник уже прыгнул ему в ноги, разворачивая в воздухе палаш. И рассчитал верно. Получив кованым гвоздем в глазницу, ворм непроизвольно отшатнулся и схватился за него ладонью. Взревев от боли и ярости, он попытался выдернуть железку. И этих секунд Бортнику хватило, чтобы рубануть урода под колено.
        Жаль, не удалось откромсать конечность под ноль - чересчур крепкие оказались у мута кости; да и бить с лёта, не то, что с упора. Но и перерубленных сухожилий хватило, чтобы «латник» с грохотом повалился на землю. Спрашивается, на фига на себя столько железа надевать?
        Кувыркнувшись, уже через мгновение Бортник стоял на ногах. Он заметил, как Заяц, забравшись в лодку, отбивается палашом от наскоков ворма с копьем. Но помочь раненному товарищу не мог. На него с двух сторон неслись муты: первый, в кольчуге - с трубой, второй, долговязый - с ятаганом.
        Они слегка опешили при виде того, как Бортник покалечил их главаря. Но тут же взъярились и явно намеревались взять реванш. Однако это совершенно не устраивало Бортника.
        План действий родился моментально. Ворм с куском чугунной трубы наперевес выглядел хотя и угрожающе, но и сам представлял из себя удобную мишень. Чем, безусловно, требовалось воспользоваться. И Бортник воспользовался.
        Он отскочил вправо - так, чтобы между ним и вормом с ятаганом оказался распластанный на песке «латник». Реагируя на маневр противника, мутант с трубой резко притормозил. По инерции его, конечно же, занесло. Пытаясь сохранить равновесие, ворм на мгновение замер в позе кузнеца, позирующего скульптору. Тут Бортник и достал его своим палашом с полуторной заточкой.
        Кончик клинка угодил под широкий подбородок - благо, что мутант сам его невольно подставил, запрокинув голову. Р-раз! - и из рассеченной гортани брызнула кровь. И без того поганую рожу ублюдка перекосило, глаза полезли из орбит. Он захрипел, но все-таки нашел силы махануть обрезком трубы.
        Бортник легко увернулся от выпада и уже прицельно, с оттяжкой, отсек муту голову. Возможно, тот подох бы и без этого, но Бортник не сдержался - как не рубануть, когда ублюдок сам шею подставляет? И малость увлекся.
        Он успел развернуться, помня о ворме с ятаганом. И даже попытался сделать нырок, увидев, что мут уже занес над ним оружие. Но «трупоед» оказался проворнее.
        Удар клинком по левому плечу был такой силы, что рука на несколько секунд онемела и выронила палаш. К тому же Бортник поскользнулся на мокрой глинистой почве и шлепнулся на спину. Мут тут же попытался добить беззащитного врага. Но Бортник, извернувшись, отбросил свое тело в сторону. Ладонь нащупала древко секиры поверженного ранее «латника» и вцепилась в него.
        Оружие подвернулось более чем кстати. Бортник попытался выставить клинок секиры перед собой. Неугомонный ворм, нависая над противником, в очередной раз взмахнул ятаганом. Но малоактивная позиция «партнер снизу» на этот раз - редкий случай - не помешала, а помогла Бортнику. Дело ведь, в конце концов, не в позиции, а в сноровке и навыках. В мастерстве, короче говоря.
        Находясь на волоске от гибели, он изловчился и пырнул ворма копейным острием секиры. Прицельно пырнул - в незащищенное место ниже короткой байданы. К большому несчастью для мута в этом месте у него находился пах. О чем Бортник не преминул напомнить.
        Плоское и длинное, расширяющееся к основанию, острие со свистом вонзилось в плоть ворма, буквально насадив его на верхнюю часть клинка. Невозможно передать словами всю гамму чувств, охвативших мутанта. Но по инерции он успел-таки рубануть противника по голове, хотя и вскользь - помешал капюшон панциря.
        Рассвирепев от такого хамства, Бортник ухватил древко секиры второй рукой и, напрягшись, перекинул тело ворма через себя. Он при этом визжал так, что у Бортника заложило уши. Но как тут не завизжать, когда пах и промежность рассечены до самого копчика?
        Затем Бортник, не без труда, присел и попытался оглядеться. Ох! Ох-хо-хо… Голова раскалывалась на части, перед глазами вращались концентрические круги… Где же палаш? А, вот, вроде.
        Встав на корточки, он попытался дотянуться до оружия, и в этот момент его кто-то с силой дернул за ноги. Ах ты тварь непотребная!
        Забытый в горячке схватки «латник» вступил в нее неожиданно, но активно. Невзирая на выбитый глаз и почти отрубленную голень, мутант не собирался тихо и спокойно уйти в мир иной. Нет бы перед смертью о душе подумать, ан нет. Едва оклемавшись, он жаждал мести и рвался в бой. И даже потеряв литра три крови, по-прежнему оставался смертельно опасным врагом.
        Оружия у него не было. Вместо правого глаза зияла кровоточащая рана. Одной ноги, считай, он уже тоже лишился. Но оставались целыми две здоровенные ручищи. Обхватив ими ноги Бортника, ворм рывком подтянул его к себе. А затем, зверея от ярости, впился зубами в бедро врага.
        Штаны Бортника, изготовленные из специально обработанной кожи кабана-рыбы, выдерживали удар ножа и даже наконечника копья - благодаря скользкой и очень плотной чешуйчатой поверхности. Но ворм исхитрился прокусить штаны клыками и вцепился в ногу Бортника, как бультерьер. И сгрыз бы заживо - дай ему волю.
        Тем более что хватка у челюстей мутанта была не слабее, чем у дикой крысособаки. Имел Бортник однажды такое удовольствие - отбиваться от стаи этих «санитаров леса». Так что мог сравнить. И сравнение получилось в пользу «трупоеда». В том смысле, что зубки тот имел ого-го…
        Одного не учел вконец осатаневший ворм - если у него вообще осталась способность к разумным суждениям. Того не учел, что у Бортника, кроме палаша, в запасе еще и кукри имелся. Не хилый такой изогнутый тесачок длиной в две ладони. А также с полдюжины кованых гвоздей лежало в боковом кармане в специальных кармашках-сотах.
        Однако Бортник в этот миг не выбирал, что лучше подойдет: нож или заточенный гвоздь; не думал он о таких тонкостях. Просто ухватился за то, что первым под руку подвернулось; а подвернулась рукоятка кукри. Остальное - дело мастера.
        Схватил Бортник нож и полоснул мутанта по шее. Как следует полоснул: от лопухообразного уха до гортани. Так, что кровь из артерии струей брызнула. Чтобы уж наверняка.
        Хотя, кто его знает наверняка, сколько у этих вормов артерий? Они ведь, твари, не зря от Полей Смерти питаются - все что угодно может отрасти и нарасти. Поэтому следующим ударом Бортник в глазницу уроду засадил - ту, что еще пялилась бельмом, в отличие от первой. Изощренно засадил - чтобы до мозга достать. И достал, кажется. А больше и бить-то было некуда - кираса прикрывала.
        Но ворм и после этого еще минуты две дергаться продолжал. Зубы, правда, разжал. А вот ручищи свои, которыми голени Бортника обхватил, - нет. Так и продолжал держать, сцепив ладони в замок. Настоящий монстр, чего тут еще скажешь? Пришлось сухожилия подрезать - лишь тогда хватка ослабла.
        Освободился Бортник от «латника», милосердно добил секирой скулящего ворма с распоротой промежностью и только затем огляделся. Вернее, сначала кровь с рассеченного лба смахнул, чтобы глаза не заливала. А уж потом посмотрел в сторону лодки.
        Он, конечно, не забыл о Зайце и четвертом ворме. Просто, в бою ведь как? Кто под руку подворачивается, тех и мочишь. Вот он и мочил, пока народ не успокоился. А когда огляделся, то понял, что на помощь к товарищу, видимо, опоздал.
        Нет, Заяц был еще жив. И ворма - который с копьем - он все-таки уложил. И сидел теперь на песке, прислонившись к борту лодки. Дышал даже, потихоньку. Но вот кровь пузырилась на губах. И дышал-то совсем плохо - с хрипом и посвистом. Достал его все же ворм своим копьем. Или еще чем…
        - Ты это, терпи, Заяц, - попросил Бортник. - Я сейчас. Куда он тебя?
        Товарищ смотрел мутными глазами. Потом с трудом выдавил, булькая кровью:
        - Все… кажись… ты не… забудь…
        «О чем не забудь?» - хотел спросить Бортник. Да не успел. Понял, что не слышит его Заяц. И не услышит уже никогда.
        Оглянулся Бортник. Закрыл мертвецу веки. Помолчал. И вспомнил, о чем просил товарищ.
        - Закопать, значит, тебя? - пробормотал под нос. - Поглубже, значит? Чтобы мутанты не сгрызли? Ну, если просил…
        И словно что-то почувствовав, повернул голову влево. По берегу двигалось несколько смутных человеческих фигур. Вернее, человекообразных - кто ж на таком расстоянии разберет? Да еще под дождем?
        Неужто вормы из той же шайки? Хотя… уж лучше «трупоеды», чем осмы. В любом случае не люди - нормальные люди по ночам не шарятся.
        Сколько же их? Четверо? Или пятеро? Эх-хэ… Он крутанул левым плечом. Плечо шевелилось. Но плохо. Эх, прости, Заяц. Похоже, надо делать ноги.
        Он провел ладонью по голове мертвого товарища. И, пригнувшись, поспешил в сторону зарослей. Тех самых, что чернели вдоль берега. Приблизившись к ним почти вплотную, Бортник догадался, откуда появилась первая группа вормов.
        Это были кусты-кровопийцы. Растут они всегда густо и нрав имеют пренеприятный для любой живности, включая человека. Ветви длинные и гибкие, с колючками. Как только воткнется колючка в жертву, куст тут же начинает высасывать кровь.
        Соваться в такие заросли верная смерть и даже подходить слишком близко опасно. Ветки у кустов не просто торчат, а реагируют на теплокровное существо, словно щупальца осьминога. Однажды на глазах Бортника в заросли «кровопийцев» на ходу вломился дикий тур. Здоровенный, вроде, бычара, а обратно так и не вырвался, не сумел. Облепили его колючие ветки и за минуту всю кровь выкачали. А ведь крови в нем целая бочка.
        У вормов тоже кровь, хотя и гнилая. Поэтому сквозь кусты им не пробраться. Но в зарослях была прорублена свежая просека. Вормы, возможно, и прорубили. Зачем? Да кто ж этих «трупоедов» поймет?
        Бортник знал, что ветви «кровопийцев» горят не ярко, но почему-то очень долго, почти не давая дыма. А еще порошок из высушенных веток быстро останавливал кровотечение. Да черт его вообще знает, зачем вормы могли рубить кусты. Может, они ими питаются.
        Дело было не в этом, а в том, что темные фигуры неизвестных быстро приближались, перейдя на бег. А вот Бортник передвигаться быстро не мог. Огнестрельная рана на ноге, полученная недавно в стычке, едва успела затянуться. А тут еще взбесившийся ворм с его клыками - порвал-таки, сволочь, бедро…
        Нет, по берегу не убежать - достанут. В драке же против пятерых ему сейчас не выстоять. Да даже и против четырех. В особенности, если это не вормы, а осмы. Да даже и дампы - хрен редьки не слаще…
        Правда, знать бы наверняка, что там дальше, в глубине зарослей? Лежка вормов? Других мутантов? Тропинка?
        Бортник продолжал косить глазом влево, контролируя перемещения неизвестных. И это спасло его от гибели. Он не столько увидел, сколько почувствовал приближение смертельной опасности и резко присел. И через мгновение над его головой просвистела стрела.
        Времени на раздумья не оставалось. Бортник перекрестился и шагнул в темноту, стараясь держаться центра просеки. Кусты тут же зашипели, зашевелив ветками.

* * *
        Неизвестный добрался почти до самой стены и свалился, окончательно обессилев. Ему оставалось преодолеть каких-то два десятка метров, но он не сумел. И сейчас неподвижно лежал, раскинув руки и уткнувшись лицом в землю.
        У него были очень светлые, почти белые, волосы - большая редкость среди темноволосых тоболяков. Павел, занимавший пост на третьем ярусе колокольни, заметил его около получаса назад. Когда уже начало всходить солнце. Заметив, позвал напарника - Тощего Антипа.
        Тот долго всматривался, прищурив один глаз - до неизвестного в тот момент оставалось метров сто, - затем неуверенно протянул: «Странный какой-то. Пьяный, что ли?»
        Павел пожал плечами. Может, и пьяный. Да только откуда ему тут взяться?
        «На мутанта, вроде, не похож, - продолжал рассуждать Тощий. - Может, маркитант какой заблудился?»
        «Нет, - сказал Павел. - Торгаши, они без своих синих жакетов не ходят. Понты у них такие, ты же знаешь. Да и с какого бодуна ему под утро по Большому логу переться? В Мертвую Зону? Так туда проще вдоль Иртыша пройти. Разве что совсем крыша съехала».
        «Ну, мало что… Может, чего не поделил со своими и поцапался. А жакет, предположим, потерял…»
        Дозорные так и не сошлись во мнении по поводу неизвестного. Сначала хотели сообщить о нем старшему караула, но потом решили подождать. Они знали, что старшой недавно лег прикорнуть, и будить его без серьезных оснований не хотелось.
        А подобных оснований, похоже, не вырисовывалось. «Беляк», как окрестил его Павел, шел один и не прятался. И уже по этой причине вряд ли мог представлять серьезную угрозу. Кроме того, он был очень сильно, возможно, смертельно, изранен.
        Это стражники поняли, когда «беляк» подошел ближе - шатаясь, спотыкаясь и все чаще падая. Тогда и разглядели, что он весь в крови, начиная с головы и заканчивая ногами, - в крови и грязи. И без оружия.
        Падая, он какое-то время лежал, собираясь с силами. Потом поднимался, делал несколько неуверенных шагов и снова валился. А затем и подниматься перестал. Лишь полз. Пока не уткнулся лицом в землю.
        Убедившись, что «беляк» не подает признаков жизни, Павел высунулся из оконного проема и внимательно огляделся.
        По левую руку от него, примерно в полукилометре от кремля, на берегу Иртыша располагалась основная база маркитантов. Видел ее Павел не особо хорошо - закрывал склон Троицкого мыса. Прямо перед Сновидом, почти от стены кремля и до берега тянулся широкий лог, который тоболяки называли Большим. Он образовался на юго-западной части мыса после падения огромной бомбы.
        По правую руку от Павла, в северо-западном направлении, находилась Мертвая Зона. Ее территорию несколько лет назад прибрали к рукам маркитанты, поставив охранение и оборудовав торговые ряды. И получалось, что почти вся площадь лога, включая часть берега, находилась между базой маркитантов, Мертвой Зоной и кремлем.
        Это место - с западной стороны кремля - считалось самым спокойным для дежурства и безопасным. Открытое пространство отлично просматривалось со стен и башен до Иртыша, поэтому нападение отсюда было практически исключено. Пакость могли устроить лишь маркитанты, но у тобольской общины с ними был заключен мирный договор.
        Да и зачем торгашам на кремль нападать? Им и нео не мешали, когда в кремле сидели, а уж с людьми-то и вовсе ни к чему воевать. Маркитантам от людей сплошной доход…
        Правда, ночью, особенно темной, по логу мог пробраться кто угодно. И ухо в охранении держали востро. Но это ночью. А сейчас уже, считай, рассвело. Так что…
        Белобрысый незнакомец, ясен пень, из чужаков - рассуждал Сновид. В общине он всех знал в лицо, тут к гадалке не ходи - не наш. На мута совсем не похож. Выходит, пришлый? Или все-таки маркитант, который решил сбежать от своих? Такое, конечно, крайне редко случается. Но случается, ему ли об этом не знать…
        Пришлый или маркитант может представлять для общины пользу. Это всегда новая информация, так учил дядя Павла Ринат Ворон. А этот «беляк», наверное, нуждается в срочной помощи. Вот окочурится сейчас, и нехорошо как-то получится. Считай, готового «языка» потеряем.
        С другой стороны, тот же Ворон говорил, что чужаки всегда опасны. Если не лазутчик, так скрытый мутант. И чего ему, Павлу, над этим париться? Вот проснется старшой, пусть и…
        …помогите… люди… помог…
        Павел вздрогнул. Мотнул головой. Взглянул вниз. Незнакомец лежал неподвижно. Или чуть шевелится?
        Сновид обернулся. Тощий стоял у восточного окна, опершись плечом на проем. Спокойно так стоял, без интереса к окружающей действительности.
        - Эй, Антип… Анти-и-ип.
        - …А, ты чего? - Тощий ответил после паузы, встрепенувшись. Задремал, что ли?
        - Да так, ничего. Ты это, сейчас мне ничего не говорил?
        - Я? - Напарник удивленно поморгал глазами. Затем потянулся, раздвигая плечи, и смачно, от души, зевнул. - Чего я мог говорить?
        - Понятно. Знаешь, я все же старшого разбужу. Надо бы на этого дядю глянуть поближе. А то помрет, неровен час.
        - …Ну, разбуди. Может, и вправду надо его затащить и допрос снять. А я это, прикрою сверху, если чего. - Антип выразительно поправил на груди ремень налуча, из которого торчало «плечо» среднего лука.
        - От чего прикроешь?
        - Ну, мало ли что. И вообще - будь осторожней. Вдруг это какой мутант на самом деле? Возьмет, да набросится.
        - Ладно, - сказал Павел. - Я учту…
        Когда он пришел в караулку, то выяснилось, что старшой отправился проверять посты. А это на полчаса - не меньше. Пришлось Сновиду возвращаться в здание колокольни. В помещении на первом этаже находился Ванька Бугай - сидел и сосредоточенно затачивал напильником лезвие своего верного бердыша.
        Павел уже хотел подняться на ярус, но что-то его остановило. Толком не понял что именно, но какая-то тревога зудела внутри. А тут еще снова в голове будто прошелестело:
        …люди… помогите…
        И тогда Павел, совершая самоуправство, сказал Бугаю, что надо затащить одного мужика в башню. Тот спросил:
        - А старшой в курсе?
        - В курсе, - соврал Павел. Не надо было, конечно, врать. Но он почему-то сильно занервничал - так, что аж в животе затряслось.
        - Ладно, - сказал Бугай. - Давай затащим, коли надо.
        Ваньке вообще все было по фигу - кроме жратвы и драки. Вот пожрать и бердышом помахать он любил.
        - Сам дотащишь?
        - Дотащу.
        Бугай открыл засовы и распахнул толстую деревянную дверцу, обшитую листами железа. Раньше здесь находился узкий оконный проем. Но новый Правитель Воислав распорядился оборудовать его дверью - на экстренный случай. Павел осмотрелся, спустил приставную лестницу и слез на землю.
        Когда он, поглядывая по сторонам, приблизился к «беляку», тот по-прежнему лежал неподвижно. И тут Павел замер, как вкопанный. Невдалеке от тела незнакомца, всего в трех-четырех шагах, он увидел бабочку-падальщика. Она валялась на боку, сложив полуметровые крылья с черным рисунком, похожим на человеческий череп.
        Вполне себе обычное насекомое эпохи постапокалипсиса и даже полезное для природы. Если не иметь в виду, что это насекомое обладает десятком острых когтей-крючьев и зубами, способными за несколько секунд раздербанить толстенную шкуру фенакодуса. А также если забыть о том, что «падальщицам» было совершенно без разницы кого дербанить: труп вонючего хоммуса или тело потерявшего сознание человека.
        Плотоядное насекомое, которое обнаружил Павел, по всей видимости, именно так и намеревалось поступить - полакомиться совсем еще свежей плотью «беляка». Ибо тот, к облегчению Сновида, был жив. Хотя и находился без сознания.
        А вот «падальщица» уже агонизировала, подрагивая крыльями. Подыхала уже, то есть. Но когти, росшие непосредственно из туловища, еще продолжали сжиматься и разжиматься. А изогнутый, как у ястреба, клюв щерился острыми, двухсантиметровыми зубами.
        О том, что недавно случилось с крылатым трупоедом, без слов говорила стрела. Она насквозь пронзила его тонкую шею и перебила шейные позвонки. И Павел догадывался, кто мог произвести такой точный выстрел в подвижную цель.
        Он обернулся и посмотрел на третий ярус колокольни. Из арки окна выглядывал Антип. Увидев, что Павел его заметил, он помахал рукой.
        - Это ты? - крикнул Павел, скорее, для порядка. - Молодец!
        - Не за что, - без особой радости отозвался Тощий. - Ты того, не задерживайся.
        И выразительно показал на север.
        Павел посмотрел в ту же сторону, и у него противно шевельнулось в груди. Он увидел в небе несколько темных точек. Которые, однако, приближались, быстро увеличиваясь в размерах. Рукокрылы, ядрит их в три креста! Или как там выражался Крот?
        Он шустро взвалил «беляка» на плечо и потащил к стене. Ему показалось, что чужак застонал, но обращать на это внимание было некогда. Весил неизвестный, несмотря на средний рост, никак не меньше ста кило. Павел, хотя и не жаловался никогда на нехватку сил, пер его с трудом - даже ноги подгибались. Однако мысль о приближающихся мутантах подгоняла не хуже свинцовой нагайки.
        И он успел. Добравшись до башни, прислонил «беляка» к стене, а дальше помог Ванька Бугай. Он, высунувшись из проема, схватил раненого за руки. Павел, подсев под неподвижное тело, пихнул снизу. Так и затащили.
        Белкой взлетев по трехметровой лестнице, Сновид обернулся и посмотрел в небо. Четверо крупных рукокрылов, заложив вираж, убирались несолоно хлебавши. Но задержись он секунд на десять, тогда… Тогда без помощи Антипа тяжко бы пришлось.
        Словно отзываясь на его мысли, воздух разрезала стрела. Павел вряд ли ее толком заметил бы, если бы не яркое, ядовито-зеленое оперенье из волоса фенакодуса - «фишка» Антипа, который вымачивал куски волоса в специальном растворе. Рукокрылы уже уходили на север, расправив двухметровые крылья и явно потеряв бдительность. Ну и схлопотали.
        Стрела достала последнего из них, пробив округлое брюхо, напоминающее по форме ведро. Мутанта качнуло в сторону и вниз. Он задергал крыльями, пытаясь вернуться на прежний курс и набрать высоту. И в это время следующая стрела вонзилась твари в голову, точно под растопыренное ухо. Летающий упырь дернулся, затем скособочился и, судорожно трепыхаясь, рухнул на землю.
        Павел знал, что в этих местах - за ушами - у рукокрылов находятся нервные центры, управляющие левой и правой сторонами тела. Но сделать такой мастерский выстрел, кроме Антипа, в общине могли лишь два-три лучника. И конечно же Тощий не отказал себе в удовольствии потренироваться на подходящих мишенях.
        Вдвоем с Бугаем они подтащили «беляка» к топчану и уложили на спину. В этот раз он застонал громко и отчетливо.
        - Воды принеси, - попросил Павел, разглядывая чужака.
        Да, приложили мужика крепко. По голове явно рубанули клинком. Со скользом, правда, или капюшон помешал. Поэтому черепушка цела. Но рана на лбу все равно выглядит страшновато.
        Плоские кольца панциря на правой стороне груди погнуты и рассечены, залиты кровью. Похоже на удар копья. По левому плечу тоже изрядно прошлись клинком - тяжелым, но тупым: кольца не разрублены, а вогнуты. Ноги…
        Да, теперь понятно, почему у него ноги заплетались. В бедро, похоже, вонзилась стрела, но рана неглубокая. Или копьем, опять же, пырнули… А тут что? Крысопес, что ли, рванул? Или сколопендра?.. Да-а, досталось чужаку…
        Но он не мутант. И не маркитант. Таких штанов и сапог Павел никогда не видел. Да и панцирей в общине не носили, плели кольчуги. И откуда же его занесло?
        Ванька, между тем, принес ковш с водой и без церемоний плеснул «беляку» на лицо. Уж чем-чем, а деликатностью Бугай никогда не отличался.
        - Ты это, - сказал Павел. - Полегче немного. Мужик, считай, при смерти.
        - А чего с ним выеживаться? - Ванька искренне удивился. - Чужак же. Надо допрос быстрей снять.
        - Погоди ты с допросом. Пусть очухается слегка.
        В этот момент чужак застонал и открыл глаза. Взгляд был мутным и тусклым.
        - Мужик, ты кто? - спросил Павел.
        Губы раненого шевельнулись. Потом еще раз. И Павел расслышал:
        …лю-ди…
        Расслышал или показалось?
        - Да, мы люди. А ты кто?
        Человек зашевелил губами, но Павел ничего не разобрал. Или не расслышал.
        - Ты кто? Откуда?
        Раненый неожиданно схватил Павла за рукав куртки и потянул на себя. Сновид нагнулся почти над самым лицом чужака, непроизвольно отметив силу и цепкость его пальцев.
        - Горные мы… - шепот был хриплым и прерывистым. - Люди… угроза… шайны… смерть… вам угрожает…
        Глаза раненого начали закатываться.
        - Эй! Держись, не вырубайся. - Павел хлопнул его по щеке. - Вань, неси еще воды.
        Но загадочный незнакомец уже потерял сознание…
        Сдав пост, Сновид решил зайти в караулку. Туда, по распоряжению старшего смены, отнесли раненого чужака. Старшой, узнав о самоуправстве Павла, вскинулся, но быстро успокоился. Лишь предупредил, что доложит о проступке Павла директору Ворону, а тот уж пускай сам разбирается. Сновид, разумеется, привел свои резоны - мол, старшого не было на месте, а чужака могли прикончить мутанты, а тот, возможно, знает ценную информацию, а это…
        Но Сновид понимал, что дело не в резонах. Покинув пост без разрешения командира - пусть и с определенными основаниями - он совершил серьезный проступок. И наказание могло последовать суровое, если бы не его покойный отец. Вернее, память о нем. Погибший при штурме кремля Правитель Корней пользовался в общине непререкаемым авторитетом. А вот сын его Павел по прозвищу Сновид…
        По-разному относились к нему люди. Некоторые равнодушно, некоторые - настороженно. Были даже и такие, кто побаивался его, шепчась по углам: уж больно странный у Правителя сынок. Уж не мутант ли?
        Подобные разговоры начались еще в первые годы жизни Павла. Дело в том, что он родился недоношенным и слабым. Многие считали - не жилец. И не только потому, что дышал на ладан.
        В общине существовали строгие и даже жестокие нормы контроля над рождаемостью. Нет, сам факт рождения детей приветствовался. Но при одном обязательном условии - ребенок должен быть здоров. Здоров очевидно, безо всяких сомнительных и подозрительных отклонений и нюансов. Иначе он подлежал выбраковке, что в переводе с бюрократического языка означало умерщвление с помощью инъекции смертельного препарата.
        Как бы к этому не относиться, но община не могла себе позволить содержать нахлебников и иждивенцев в виде слабых и больных детей, не говоря уже об инвалидах и мутантах. В условиях постъядерного мира, когда требовались исключительно воины и работники, подобное гуманистическое общество было бы обречено. В том числе и по генетическим причинам - ведь больные и слабые не могут рождать сильных. Так когда-то, по легендам, поступали в древней Спарте.
        Мать Павла, знахарка Бану, знала, что ждет сына, если он в шестимесячном возрасте не пройдет отбор у специальной комиссии. Поэтому пичкала его всеми снадобьями, которые могла изготовить. Даже за ограждение Промзоны в одиночку лазила, чтобы нацедить соку хищной ивы, и изобретала потом какие-то микстуры.
        В итоге сын через отбор комиссии, хотя и со скрипом, прошел. Учли все-таки, что это сын Правителя - до этого-то у Корнея лишь дочери рождались. Да и окреп к тому времени уже пацан. Пусть и немного.
        Матери бы тут успокоиться, а она продолжала и дальше Павла подкармливать снадобьями - для укрепления здоровья. Успокоилась лишь тогда, когда к семи годам он вымахал едва ли не выше всех своих сверстников - и крепким, как жеребенок фенакодуса. Но к этому времени у Павла определенные странности стали проявляться. И началось все с провидческих снов-кошмаров.
        Не сразу, разумеется, родители поняли, что к чему - мало ли что ребенку снится, пусть и очень редко? А когда сопоставили и смекнули, поздно стало шило в мешке таить. И снова поползли слухи по Промзоне, что с сыном Правителя что-то не так.
        И хотя позднее Корней строго-настрого запретил Павлу рассказывать о снах, репутация уже сложилась. Неоднозначная репутация, пугающая. Не столько из-за самих видений, сколько из-за того, что не бывает таких диковинных прозрений у нормальных людей. А если Сновид не нормальный, то кто? Мутант?.. Такое и произносить страшно.
        Хотя внешне парень на загляденье - рослый, крепкий, симпатичный. Волосы черные вьются, синие глаза… Да еще и сын Правителя. Считай, первый парень на Промзоне. И был бы первым, если бы не эта инакость, отличающая его от обычных людей. Она вызывала подозрения и наводила на сомнения…
        В общем, поругался немного старшой на Павла, затем успокоился и велел оттащить чужака в каморку при караулке. До выяснения личности и обстоятельств. А в здании колокольни, можно сказать, на первом рубеже обороны, неизвестному чужаку делать нечего, - закончил старшой.
        И вот теперь, после смены, Павел решил снова глянуть на раненого. Как он там? Все же, хотя и пришлый, а не совсем теперь чужой. Павел его, считай, от верной смерти спас. Если бы «падальщица» не загрызла, так рукокрылы подсуетились бы. Хорошо бы узнать, ради кого старался.
        И, разумеется, не шли из головы слова, которые в бреду произнес раненый. Угроза, смерть, что-то там о горных людях… И это еще - шины, что ли. Или шейны?
        В караульной за дощатым столом сидели двое бойцов и лениво играли в домино. На вошедшего Сновида лишь покосились.
        - Как тут этот, раненый? - спросил Павел. - Не помер?
        - Да удильщик его знает, - откликнулся один из стражников. - Лежит себе тихо.
        Каморка представляла из себя небольшую комнатку без дверей в углу караульного помещения. Когда-то тут, возможно, находился чулан, но часть кирпичного дверного проема от дряхлости обвалилась. Теперь это был, скорее, закуток, отгороженный от основного помещения стенкой. Павел сам выгребал из него мусор во время генеральной уборки.
        Уборка заняла целую неделю - нео загадили в кремле все, что могли. И людям пришлось изрядно постараться, чтобы навести хотя бы относительный порядок. Огромные кучи мусора до сих пор загромождали двор. Его еще только предстояло разобрать и отсортировать - в мусоре иногда попадались дельные вещи.
        Когда Сновид приблизился к проему и заглянул вовнутрь, чужак лежал на полу каморки. Лежал на боку, подложив под голову локоть. И был в сознании.
        Несколько секунд они смотрели друг на друга. Затем раненый с трудом, еле слышно, спросил:
        - Это ты?
        - Я, - отозвался Павел, толком не поняв, что имеет в виду незнакомец.
        - Я тебя… запомнил.
        Он говорил очень тихо. И Сновид, сделав пару шагов, присел рядом на корточки. На близком расстоянии Павел заметил, что лоб чужака - в том месте, где его рассекли клинком - покрыт слоем какой-то темной, блестящей мази.
        - К тебе что, фельдшер приходил?
        - Фельдшер? Не знаю… Вы ведь люди, да?
        - Да.
        - А как тебя кличут?
        - Павлом. А тебя?
        - Бортником.
        - Бортник?
        Павел удивился. Странное имел чужак имя. Или прозвище. Сновид где-то слышал такое слово, но не мог вспомнить, что оно означает.
        - Ну да, Бортник. Пчелами мы занимаемся: разводим, мед собираем.
        - Пчелами? - Не сдержавшись, Павел присвистнул. - Земляными?
        - И ими тоже.
        Сновид в замешательстве покачал головой. Вот мужик заливает! Как можно земляными пчелами заниматься?
        Сам Павел земляных пчел никогда не видел, но слышал о них много. В том числе и от покойной матери. Жили эти пчелы только в лесу, строя улей прямо в земле. Мед у них был исключительно вкусный и полезный. А еще, рассказывала мать, на основе такого меда можно получить очень ценный антибиотик - сильнее, чем пенициллин из плесени грибов.
        Да вот только добыть мед было не просто сложно, а очень сложно. Уж больно злые и опасные земляные пчелы. А укус смертелен для человека. Сначала паралич, и в течение нескольких минут мучительная смерть.
        Вот серые пчелы, живущие в дуплах, менее опасны. Хотя яд у них тоже очень сильный. Но зимой они впадают в спячку, и тогда можно добраться до их меда, перги, прополиса и прочих продуктов. Из них очень сильные снадобья получаются. Мать сама на промысел ходила…
        Но то зимой, когда эти пчелы еле живые. Но чтобы их разводить? Нет, брешет мужик.
        Ладно, подумал Сновид, с байками про пчел позже разберемся. Чего он тогда бормотал о смертельной угрозе?
        Но Павел не успел задать вопрос. Внезапно в каморке стало совсем темно, и он услышал знакомый голос дяди Рината:
        - А ты чего тут делаешь?
        Сновид растерялся. Не то, чтобы он сильно боялся дядю по матери, но побаивался, это точно. Потому что нрав Ринат по прозвищу Ворон имел крутой.
        Хотя при такой должности иначе и нельзя. До последнего времени Ворон возглавлял отдел безопасности. А несколько дней назад стал директором департамента обороны и безопасности - после того, как директора Воислава избрали на Большом Совете Правителем общины.
        - Да я это, вот… - промямлил Сновид. - Человек вот, нашли его сегодня.
        - Знаю, что нашли. Мне уже доложили.
        Ринат зашел в каморку, освободив проход, и сразу посветлело. Правда, стало совсем тесно.
        - Он, что ли?
        Дядя смотрел на Бортника с прищуром: настороженно и даже, как показалось Павлу, с некоторой брезгливостью.
        - Он, - сказал Павел. - Бортник его зовут.
        - Погоди-ка, племяш, не суетись. - Ворон продолжал грозно щуриться. - Бортник, значит. Сесть сможешь, Бортник?
        - Смогу, - тихо, но твердо отозвался чужак. - Если поможете.
        И он протянул правую руку.
        - Помоги ему, Павел, - распорядился Ринат. - Пусть к стенке прислонится.
        Павел сначала подтянул Бортника за руку, затем, обхватив за подмышки, помог присесть у стены. Чужак за время этой относительно несложной операции, не сдержавшись, пару раз негромко простонал. Однако на директора департамента стоны и измученный вид незнакомца не произвели никакого впечатления.
        - Давай по порядку, Бортник, - произнес он сухо и строго. - Кто, откуда, зачем? И не вздумай врать. Если почувствую, что юлишь, дыба у нас недалеко. А то свяжем и выбросим за стену - голодных мутов у нас тут много. Всякой твари по паре.
        - Ни к чему мне врать, - глядя в глаза Ворону, ответил Бортник. - Сам я из «горных людей», приплыл с верховьев, где стан у нас был. А зачем… Затем, что жизнь свою спасал. И вас, тоболяков, предупредить хотел. Большая беда вас ждет. Ох, большая.
        - Ну-ну, - сказал Ворон. - Большая беда, значит? Ну, излагай, не томи.
        По словам Бортника выходило, что «горные люди» некогда обитали на Среднем Урале в подземных выработках. Перед ядерной войной там размещались склады государственного резерва, что помогло людям выжить на первых порах.
        Впоследствии под натиском мутантов «горные» покинули родные места, постепенно мигрируя на восток. Двигались вниз по течениям рек, на лодках и стругах. В какой-то момент разбили стан на берегу Тобола, неподалеку от разрушенной деревни. Срубили острог, жили там несколько лет. Приходилось тяжко.
        Община «горных» небольшая, а мутов много, и все на людей зубы точат. Прошлым летом от маркитантов, которые на стругах везли товар из Тюмени в Тобольск, услышали, что в Тобольске, якобы, есть община людей. Среди старейшин возник разговор о том, что можно было бы попробовать прибиться к тобольским - вместе-то легче выживать. Хотели даже разведчиков вниз по Тоболу послать, да так до конца навигации и не собрались.
        А нынешней весной, совсем недавно, случилось несчастье. Едва прошел лед, как на реке появилась целая флотилия кораблей, галеры называются. А на тех галерах туча воинов плывет - сотни две, наверное, а то и больше. Но не людей. Хотя и похожи на людей, но на самом деле мутанты - по всему телу бляшками покрыты, как чешуей ящеры. А прозывают их шайны.
        Об этих шайнах «горные» немного слышали раньше - от тех же маркитантов, которые про людей в Тобольске сказывали. По их словам, пришли эти шайны откуда-то с востока. Много их - орда. Куда и зачем идут - непонятно. Но всех безжалостно уничтожают, кто им на верность присягать отказывается.
        Так вот. Появились они на реке под утро и сразу начали десант высаживать. Бортник в тот момент на берегу рыбачил, вместе с несколькими товарищами. Послали они одного гонца к острогу общину предупредить, а сами приняли бой, чтобы шайнов задержать. И заодно отвлечь, увести их в сторону от острога. Но силы, понятно, были неравны.
        Дрались они с шайнами, пока могли, уводили за собой по берегу. А потом пришлось в лодку сесть и поплыть вниз по течению. Иначе бы шайны их всех на кусочки порубали. А дальше так и плыли, пока до Тобольска не добрались.
        - И сколько же вас всего добралось? - спросил Ворон.
        - Четверо нас было, - вздохнув, ответил «горный». - Но четвертый по дороге умер, от ран. На берег мы втроем вылезли. Один пошел на разведку, а я с товарищем остался. Ранен он был сильно, шайны из ружья подстрелили.
        - Ранен?
        - Да.
        - А ты?
        - Я тоже был ранен. Только оклемался уже к тому времени.
        - Оклемался? Ну-ну, - процедил Ринат. - Ладно. И что дальше?
        - Дальше на нас вормы напали. Товарищ мой погиб, а мне пришлось в лесок отступить. Думал, спрячусь до поры, но наткнулся на еще одну шайку. В общем, отбился, как мог… Но сил до конца не хватило. Спасибо, вон, вашему Павлу. Иначе мной бы уже муты лакомились.
        Он посмотрел на Сновида и, тяжело вздохнув, замолчал.
        - А третий человек куда делся? - продолжил допрос директор.
        - Я ж говорю - на разведку ушел. Не знаю теперь, где он. Только он не человек…
        - То есть? - Ворон насторожился.
        - Ну-у… человекообразный.
        - То есть - мутант?
        - Ну-у… можно и так сказать.
        - Так вы что, с мутантами дружбу водите? - Ринат снова, как и в начале допроса, прищурился и бросил многозначительный взгляд в сторону Павла.
        - Почему дружбу? Сотрудничество, - сказал Бортник. - Мы со всеми сотрудничаем, кто к нам с добром приходит. Иначе бы мы не выжили. А тот мутант, он нормальный парень. И товарищ надежный.
        - Товарищ, говоришь? - Ворон с недоумением покрутил головой. - Да-а, странные вы люди, «горные». Если вы люди, конечно, а не муты.
        Повисла тяжелая пауза. Ворон сверлил глазами Бортника, а тот, с усталым выражением лица, смотрел в противоположную стенку. Пауза не нравилась Павлу. Он понимал настороженность Ворона: да, доверять никому нельзя - кругом одни враги. Но и Бортник ему чем-то нравился. Ну какой же он мутант?
        - Ринат, - сказал Павел. - Чего ты привязался? Ну и что с того, что они с мутантами сотрудничают? Мы тоже крысопсов приручаем.
        - Крысопсы, это звери. И наши помощники. Вспомогательные существа, короче. А он мута парнем назвал. И товарищем считает.
        - Ну, мало ли как бывает… Его бы фельдшеру осмотреть. Видишь, ран у человека сколько.
        - Вижу, - с недовольством произнес директор. - Но фельдшера пока звать рано. Надо еще разобраться, что это за тип. А с фельдшером успеется.
        - Да не нужен мне ваш фельдшер, - в сердцах бросил Бортник. - У меня свое лекарство есть.
        Теперь Ворон смотрел на чужака с удивлением.
        - Какое еще лекарство?
        Бортник засунул ладонь в сумку, прикрепленную к поясу, и достал оттуда небольшую плоскую баночку с завинчивающейся крышкой.
        - Вот. Мазь на основе перги и пчелиного молочка. Восстанавливает поврежденные ткани и убивает любую инфекцию.
        - Это от тех самых - земляных пчел? - неуверенно спросил Павел.
        - И земляных, и серых.
        - Так вы еще и пчел приручаете? - Ринат с многозначительным выражением лица покачал головой.
        - Приручаем, - отозвался Бортник, не замечая иронии в голосе директора департамента. - А вы разве нет? Замечательная мазь. Можете проверить на раненых. У вас же есть раненые?
        Он протянул баночку Ворону, но тот замотал головой.
        - Пользуйся сам своей мазью, горный… человек.
        Ринат явно не доверял Бортнику. И разговор уходил куда-то не в ту сторону. Павел решил вмешаться.
        - А шайны эти самые… Они специально на вас напали?
        - Не думаю. - Бортник, как показалось Павлу, взглянул на него с благодарностью. Тоже, видимо, чувствовал недоверие Ворона. - У нас община маленькая, зачем шайнам целый экспедиционный корпус посылать? Они о нас, скорее всего, и не знали толком. Думаю, они на Тобольск идут.
        - Думаешь, или уверен?
        - Да, пожалуй, что и уверен. Мы их видели разок, уже на подходе к Тобольску. Там есть такой длинный участок, где русло почти прямое, без излучин. Так вот, мы заметили их галеры, они шли под парусами. И скоро будут здесь. Вам надо готовиться к худшему - шайны несут смерть.
        - Скоро, это когда? - вмешался в диалог Ворон.
        - Они уже на подходе. Ждите их с часу на час. Максимум - вечером.
        - Вот как? Ну, посмотрим… А в Тобольск-то вы почему направлялись?
        - Как почему? А куда же еще нам деваться? Я же говорил: слышали о том, что люди здесь живут. Вот и хотели к вашей общине прибиться. И предупредить заодно…
        - Прибиться, значит?
        - Ну да. А что?
        Ворон отошел к проему и, выглянув в комнату, громко произнес:
        - Эй, бойцы, хватит баклуши бить. Возьмите этого… этого лазутчика и отведите в каземат. Пусть там посидит. Пока до вечера.
        - Кандалы надевать? - спросил один из караульных.
        - Кандалы? Нет, пока не надо. Просто закройте на замок.
        Лазутчика? У Павла от изумления отвисла челюсть. Хотел что-то сказать. Но Ворон грозно зыркнул на него, и Сновид лишь сглотнул слюну. Лазутчик, надо же. Неужто проницательный дядя разглядел в чужаке что-то такое, чего он, Павел, упустил?
        Едва стражники вывели Бортника из караулки - тот еле передвигал ногами, но все-таки шел сам, - Павел тут же спросил:
        - Дядя, но какой же он лазутчик?
        - Плохо ты еще знаешь людей, Сновид. Они такой лапши на уши могут навешать. Тем более, если это скрытые муты.
        - Я все равно не понимаю. Почему ты решил, что он врет? Ведь эти шайны… Если это правда…
        - Да слышал я уже о шайнах, - с раздражением оборвал дядя. - И даже видел.
        - Видел?
        - Ну да, в Мертвой Зоне. Я на днях туда ходил с Воиславом, нас старшина маркитантов приглашал посмотреть торговые ряды. Так вот, там харчевня есть. А в ней эти самые шайны прислуживают, с подносами бегают. Маленькие такие и волосатые, как обезьянки.
        Ворон показал рукой рост «обезьянок». Получилось примерно ему по пояс.
        - Нет у них никаких бляшек на теле. И чешуи тоже нет. Совсем безобидные зверьки. А Бортник нам какие-то сказки рассказывает. Думаю, надо его на дыбу вздернуть, да времени сейчас нет. Может, после обеда займусь.
        Павел молчал, лихорадочно соображая, как поступить. Намерения дяди ему не нравились. Но и сообщать ему о сне он не хотел. Отец запретил рассказывать о видениях и, наверное, был прав.
        Но отец погиб. И дядя Ринат теперь ему самый близкий родственник. Если не считать младшей сестры. К тому же, он может совершить большую ошибку.
        - Ринат, послушай меня, - произнес Павел. - Мне кажется, что Бортник не врет по поводу шайнов.
        - Почему ты так решил?
        - Потому что… Потому что я на днях видел сон.
        - Сон… Хочешь сказать - видение?!
        Ворон смотрел на племянника расширенными глазами. Давно он не слышал о снах Павла, очень давно. Даже начал думать, что пропала у него эта жутковатая способность. И сейчас при словах Сновида у него непроизвольно дрогнуло в груди.
        О снах он не слышал давно. Но хорошо помнил, что предвещали сны Павла. Они всегда предвещали смерть.
        Как, например, в случае, когда семилетнему Павлу приснился огромный костер из гробов. Вокруг него кружились обнаженные люди, покрытые страшными язвами. Когда Павел рассказал о ночном кошмаре отцу, Корней лишь головой покачал: понятно, что ничего хорошего, да вот как наверняка угадать, что сулит подобное сновиденье?
        Корней посоветовался с Вороном, но они так и не пришли к единому мнению. Решили подождать, что будет. А как иначе? Зачем раньше времени народ полошить?
        Что будет, стало ясно через неделю, когда вспыхнула эпидемия чумной болезни. Она выкосила почти пятую часть жителей Промзоны. Трупы тогда, складывая их в погребальную камеру, сжигали по несколько штук за раз.
        Сжигать мертвых по обычаям древних славян тоболяки начали давно - еще в те времена, когда спрятались в подземелья после наступления ядерной зимы. Поначалу тела умерших просто вытаскивали на поверхность. Но затем поняли, что они становятся пищей для мутантов. Тогда и возродился обычай кремации.
        Позднее, когда уровень радиации снизился, и люди выбрались из подвалов и бункеров, обычай облагородили. Обряд захоронения, придав ему элементы сакрального таинства, стали проводить на погребальном помосте. Тело покойного обкладывали сухими древесными отходами и еловым лапником. Затем сжигали. Получалось торжественно и строго.
        Но в период эпидемии пришлось снова запустить кремационную камеру. Корней даже распорядился использовать брикеты со сжиженным газом, чтобы уничтожать зараженные чумой трупы дотла. В прямом смысле дотла.
        Не дай бог, если какой прожорливый мутант ухватит не сгоревший до пепла кусочек зараженной плоти. Тогда эпидемия получит новый импульс. И тут уж всей общине несдобровать - вымрет начисто.
        Эпидемию остановить удалось, хотя и погибло около двухсот человек. Так что, провидческий сон Павла с пылающими гробами Ворон запомнил очень хорошо. И сейчас не сразу нашелся что сказать.
        Помолчав, выдавил:
        - Ну, если приснилось, куда деваться? Сон ведь уже не отменишь. Давай, докладывай.
        Павел рассказал о лодке с парусом, на носу которой стоял человек с головой ящера. Ворон думал целую минуту, зачем-то загибая пальцы. Потом заговорил:
        - Значит, лодка с парусом, это понятно. Человек с головой ящера… Ну, предположим, тоже понятно. Если, конечно, этот Бортник не врет про чешую. Чего еще там? Ага, курит длинную трубку… Тут я не знаю. Слышал я, что раньше такие трубки были - кальяном, что ли, называются. Но с какого это боку… А больше ничего не запомнил?
        - Особенного такого ничего. Кажется, у него из трубки еще огонь вылетал. Вот так: пых-пых-пых.
        - Огонь?
        - Ну или пламя. Словно пламя вспыхивало, яркое такое.
        - Из трубки пламя вылетало? - уточнил Ринат.
        - Ну да. Хотя… Кажется, там в конце вообще много огня было. На меня даже жаром пахнуло. Собственно, это последнее, что я запомнил.
        - Поня-ятно-о… Но ведь в самом сне ничего дурного не происходило?
        - Не происходило, - согласился Павел.
        - А ты ведь лишь дурное предвидишь. Верно, племяш?
        - Верно, - вздохнув, выдавил Сновид.
        - Значит?
        - Значит, эти шайны принесут смерть. Так и надо толковать.
        - Типун тебе на язык, - сказал Ворон. Но как-то совсем без выражения сказал, если не считать того, что лицо стало мрачным и сосредоточенным. - И вообще - молчи об этом сне. Нет сейчас смысла его обсуждать - лишь панику посеем.
        - А как же Бортник?
        - Чего Бортник?
        - Может, его выпустить?
        - Не-ет. - Ворон ожесточенно замотал головой. - Вот когда появятся шайны, тогда и выпустим. А не появятся - вздернем на дыбу. И весь разговор. Понял, племяш?
        Сновид не ответил.
        - Племяш, я тебя спросил. Аль не услышал?
        - Понял, - пробормотал Сновид. Чего уж тут непонятного. Чуть что - сразу на дыбу. Ринат - он такой.
        - Значит, лады… И выбрось пока это из головы. У меня к тебе срочное дело есть. Помнишь, когда основной тоннель проходили, мы там одно боковое ответвление замуровывать не стали?
        - Помню.
        - Так вот. Возьми Ваньку Бугая и проверь, куда оно выводит… Сдается мне, этот ход нам еще пригодится.
        Глава третья
        Запах смерти
        Семикилометровый тоннель от Промзоны до кремля представлял из себя сложную комбинацию коридоров и труб различного диаметра. Когда на Большом Совете принимали решение добираться до кремля через подземные городские коммуникации, то не представляли, с какими проблемами столкнутся. Лишь после того, как в главный коллектор проникли разведчики, выяснилось, что за двести лет там расплодилось огромное количество самых разных мутов.
        Истреблять всех - десять жизней не хватит. Тем более, что во многих местах коммуникации выходят на поверхность. Тогда и вспомнили о брикетах со сжиженным газом.
        Перед войной в Промзоне построили завод по производству таких брикетов. Изготовили много, а вывезти не успели - так и остались лежать в подземных складах. Храниться брикеты могут чуть ли не вечность, если не применять сильного механического воздействия - с помощью гидравлического пресса, например, или направленного взрыва. Но пресса в Промзоне не было, а взрывать… На фига их взрывать? Ведь толку от горящего газа мало, особенно если поджигать его на открытом пространстве.
        Поэтому применения брикетам так и не нашли, кроме одного - в крематории. Там, в подвале с толстыми стенами, закрытом стальной дверью, эффект от горящего газа был высок. Однако использовали крематорий редко. А вот для зачистки подземных ходов от мутов брикеты очень даже пригодились.
        Делали так: продвинувшись по основному коридору на несколько сот метров, возводили капитальную перемычку с глухими бункерными люками на задвижках. После чего на территории между двумя перемычками устраивали «дезинфекцию»: закладывали вдоль коридора брикеты, рассыпали порох, а затем поджигали его с помощью бикфордова шнура. Сновид тоже в этом участвовал, помогая взрывнику проводить закладку.
        В одном брикете сжиженного газа на целую цистерну. При взрыве какая-то там молекулярная решетка разрушается - взрывник пытался объяснить, да Павел почти ничего не понял - газ воспламеняется и с огромной скоростью распространяется по свободному пространству. А где есть такое пространство в коллекторе между глухими перемычками? Правильно, в боковых ответвлениях: коридорах, трубах и колодцах. Вот эти «поры» горящий газ и прожигает.
        После «дезинфекции» муты, как показал опыт, поблизости не появлялись сутки-двое. Ни руконоги, ни мутировавшие муравьи, ни прочие зубастые и клыкастые твари. Шугались они горючего газа, разбегались во все стороны - те, кто в огонь не угодил.
        Ну а хищные плотоядные растения, которых тоже в подземелье немало, понятно, сгорали начисто. Вот тогда в зачищенный коридор приходили работники и наглухо закупоривали боковые ходы и норы. Капитально замуровывали - чтобы ни одна тварь в тоннель не просунулась.
        Так и добрались промзоновские тихой сапой под землей до самого Троицкого мыса и стен кремля. Медленно получилось, но надежно. Бойцов сберегли, понеся минимальные потери в схватках с мутами. И капитальный тоннель соорудили для бесперебойной связи между двумя крепостями.
        Большей частью тоннель проходил по главному канализационному коллектору, так называемому каналу, местами достигавшему четырех метров в диаметре. Но примерно в полукилометре от кремля канал поворачивал в сторону, уходя в Подгорную часть города. Поэтому тоболякам пришлось прокопать в грунте двадцатиметровую штольню. Она соединила канал с инженерным коллектором - иначе в кремль под землей было не попасть.
        Именно из этой низкой штольни, наскоро укрепленной от просадки земли деревянным коробом, сейчас выбрались Сновид и Бугай. Теперь они находились в главном коллекторе. Справа его перекрыли толстой перемычкой из кирпича и железобетона, чтобы не допустить проникновения мутов из Подгорной части. Поэтому бойцы повернули налево и вскоре остановились около темного провала узкого коридора.
        И хотя внешне он выглядел угрожающе, Павел знал, что коридор не тянется вглубь. И не пересекается с другими ходами. А выходит где-то невдалеке на поверхность. Дело в том, что проход наскоро, еще во время обустройства тоннеля, осмотрел кто-то из разведчиков. Он доложил, что опасности коридор не представляет, потому что не имеет боковых ответвлений и труб.
        А еще разведчик выяснил, что в конце прохода есть люк. Но он закрыт и наполовину завален кусками обвалившегося бетонного потолка. Теперь напарникам предстояло выяснить: можно ли использовать коридор в качестве тайного лаза для проведения разведки и диверсионных операций против нео.
        Ширина прохода едва превышала метр, поэтому они двинулись цепочкой. Павел шагал впереди, вытягивая в левой руке факел. В правой держал копье с длинным стальным наконечником.
        Короткое копье в такой ситуации едва ли не лучшее оружие: ведь мут может появиться только спереди. Но вот рубить его мечом в узком и низком коридоре занятие не самое удобное и надежное. Зато встретить вражину наконечником в харю совсем иное дело.
        Однако оружие в этот момент не понадобилось. Никого и ничего опасного им не попалось, да и вообще примечательного - если не считать костей неизвестной принадлежности. Некоторые из них напоминали по форме скелеты. Один раз встретился череп, похожий на человеческий; Павел шевельнул его пикой, и он мгновенно рассыпался в труху.
        Они продвинулись немного, всего около пятидесяти метров. И увидели ступеньки каменной лестницы. Она полого тянулась вперед и вверх шагов на пятнадцать и заканчивалась квадратным люком.
        Впрочем, люк на поверку мог оказаться дверцей, так как верхнюю часть лестницы почти на метр завалило землей и рыхлыми кусками бетона. Павел нашел в стене подходящую расщелину и воткнул туда древко факела. Предстояло немного поработать физически.
        - Ну, чего встали? - пробурчал сзади Бугай.
        - Считай, дошли, Ваня, - обернувшись, сказал Павел. - Сейчас завал разгребем и глянем, чего там.
        Он снова посмотрел вперед. И его приподнятая нога, готовая опуститься на ступеньку, замерла в воздухе. Павел буквально остолбенел, уткнувшись во взгляд жуткого существа. Оно находилось всего в паре метров и производило неизгладимое впечатление.
        Монстр имел с дюжину суставчатых лап, снабженных изогнутыми когтями. Его круглое, размером со среднюю тыкву, туловище, покрывала темно-коричневая шерсть. Над туловищем на тонкой и короткой шее вздымалась овальная голова-морда. Пересекая ее горизонтально, змеилось ротовое отверстие. Из которого, усиливая впечатление, торчала пара десятисантиметровых, багрового цвета, жвал.
        Про такие пасти говорят: от уха до уха. Но ушами богатая на выдумки радиоактивная природа мутанта не наделила. Зато он имел сразу четыре глаза. Два из них, размером с пуговицу, располагались по бокам головы. Вторая пара примостилась непосредственно над ротовым отверстием. Буркалы были величиной с яблоко и медленно пульсировали, мерцая фиолетовым светом. Это мерцание завораживало и парализовало, наполняя сознание ужасом.
        - Ты чего, Сновид? - спросил за спиной Бугай. И его голос привел Павла в чувство.
        Паук-мясоед! Вот тварь непотребная! Откуда же он взялся?!
        Сновиду приходилось видеть «мясоедов» и раньше. Но те были, максимум, со среднюю кастрюлю. А этот экземпляр, даже на полусогнутых лапах, доставал Павлу до колен. Еще через мгновение паук, издав свистящее шипение, прыгнул на человека.
        Раззявленная пасть была усеяна мелкими, но острыми, как шило, зубами. Сообразительная тварь явно собиралась вцепиться в лицо, вычислив самое уязвимое место воина. Достань она до него ядовитым жвалом - хреново бы пришлось. Однако Сновид уже оправился от неожиданности и встретил урода, как положено - наконечником в пасть. Уж очень широко ее распахнул паук, как пустой чемодан. Ну и схлопотал гостинец.
        Копье с укороченным древком, специально изготовленное для боя в тесных подземных коридорах, и на этот раз не подвело. Кованый наконечник с хрустом вошел под верхнюю челюсть и, пробив тонкую кость мутанта, выскочил аккурат между двух нижних глаз. Так лихо выскочил, что фиолетовые «яблоки», лопнув, брызнули вонючей жидкостью.
        Тварь пискнула и инстинктивно сжала челюсти. Но перекусить длинную стальную тулью, предохраняющую древко, не смогла - лишь зубы вжикнули. Это называется - не по зубам.
        Нет бы теперь успокоиться и признать поражение. Однако членистоногий урод не желал сдаваться. Выбросив вперед когтистые лапы, паук предпринял попытку цапануть Павла за кисть руки. И цапанул бы, да не позволил ему Сновид дальше резвиться - выхватил из ножен кинжал и рубанул по шее. Туловище с дергающимися лапами плюхнулось на ступеньки. А вторая половина мутанта безжизненно повисла на конце копья.
        Уф-ф! Павел выдохнул и опустил наконечник, собираясь сапогом стряхнуть с него уродливую башку. Но не успел. Коричневая тень метнулась навстречу и с силой врезалась в грудь.
        Удар вышел не таким уж и мощным. Но Павел, стоявший на одной ноге, не удержался и завалился на спину. Еще падая, он увидел у себя на груди знакомую омерзительную харю с выпученными фиолетовыми буркалами. Разве что размер этой хари был побольше, чем у первой.
        Через мгновение матка «мясоеда» (а это была она), брызнув слюной, широко распахнула пасть. Резко пахнуло гнилью. Сновид отчетливо, до мельчайших деталей, видел мелкие грязно-желтые зубы и раздвоенные жвала, готовые впиться ему в лицо. Он судорожно взмахнул рукой с кинжалом, но тварь уже рыскнула вперед. Она опережала человека в смертельной схватке. Опережала на какую-то долю секунды, но эта доля решала все.
        Павел почувствовал, как кончики жвал коснулись его бороды… И в тот же миг что-то со свистом разрезало над ним воздух. Он успел расслышать смачный звук рассекаемой плоти (чпок!), затем раздался звонкий треск, который возникает при ударе железа о железо (бдзинь!), и тут же ощутил сильный удар в грудь.
        Такой сильный, что разом перехватило дыхание и оборвалось сердце…
        Видимо, он на некоторое время отрубился. Когда очнулся, над ним на корточках сидел Ванька и без особой нежности хлопал по щекам.
        - Пашка, ты как?
        - Да я… я ничего, - с трудом выдавил Сновид.
        - Ну и слава всевышнему! А я уж подумал, что зашиб тебя ненароком.
        - Меня?.. Погодь, а эта тварь… Паук где?!
        - Да ты успокойся. Раскроил я его на части. Но ты извиняй. - Ванька виновато косил в сторону. - Когда он на тебя запрыгнул, а ты упал, я и подумать не успел. Лишь вижу, что он у тебя на груди сидит. Ну и маханул по нему бердышом.
        - Бердышом???
        - Ну да. А чего было еще делать? Я хотел аккуратно секануть, но малость не рассчитал. Ну и того, задел тебя малость.
        Сновид представил, как Бугай «аккуратно» рассчитывает силу удара, и ему внезапно стало смешно. Да уж! Маханул, небось, со всей дури.
        Он хмыкнул и тут же непроизвольно охнул. А грудь-то болела! Ни вздохнуть, ни это самое… ни покашлять.
        - Хорошо, что нагрудник у тебя крепкий, - продолжил Ванька. - Но я ж это, не со зла. Как тут угадать? Если бы он тебе в харю вцепился…
        - Это у «мясоедов» хари. А нагрудник… он у меня отцовский.
        Сновид провел рукой, ощупывая стальной кругляш. Ого, какая вмятина! Теперь придется кузнецу нести… Но, главное, что жив.
        - Откуда же они взялись, гады? - Павел, придерживаясь за стену, встал на ноги. - Почему же я их не заметил? А, Вань?
        - Так ты их попробуй заметь, - отозвался напарник. - В углу-то темно. Сейчас глянем, чего там.
        Они поднялись по лестнице и обследовали завал около выхода. При ближайшем рассмотрении оказалось, что за метровым завалом скрывалась яма, в которой пауки устроили себе гнездо. Более того, под железной дверцей на месте порога в стене образовался провал, через который муты выбирались наружу.
        - Давай-ка я здесь разгребу, - сказал Ванька. - А ты подожди внизу.
        Павел не возражал - передохнуть чуток не мешало. В груди продолжало саднить, и при глубоком вдохе отдавалось в ребра. Он спустился по ступенькам и с омерзением посмотрел на разрубленные тушки пауков.
        Надо бы в часовню перед ночной сменой сходить, поставить свечку, - мелькнула мысль. Сегодня он как никогда близко видел смерть в лицо, и очень она ему не понравилась. Даже как-то неприлично от такой поганой твари смерть принимать…
        Бугай работал, как экскаватор, шустро раскидывая завал с помощью рук и ног. Павел даже отошел в глубь коридора, чтобы напарник ненароком не зашиб какой-нибудь каменюкой. Но камни в завале почти не попадались. Куски бетона только на вид казались прочными, а лишь тронь - тут же рассыпаются в песок.
        Минут за пять Ванька расчистил проход, спихнув мусор к подножию лестницы. Затем взялся за ручку дверцы, чуть нажал - и та с легким скрежетом вывалилась наружу. Железные крепления проржавели практически полностью. Дверца же, как выяснилось, держалась на месте лишь благодаря крепкой паутине.
        Вылезая сквозь узкий проем, Бугай едва не застрял, и даже выломал несколько кирпичей. Но в целом стена выдержала, потому что ее насквозь пронизали корни крыш-травы. А она скрепляет круче цементного раствора.
        Когда Павел выбрался следом, он понял, что ход из коллектора вел в небольшую будку. Видимо, до войны здесь размещалось техническое помещение горводоканала. За минувшие столетия наружная стена и часть крыши развалились, но внутри было почти темно. И это в полдень? Причина стала ясна, когда разведчики приблизились к пролому и огляделись.
        Первое, что заметил Павел - железную колонну, торчавшую наискосок в нескольких метрах от пролома. Через минуту обмена мнениями напарники пришли к выводу, что колонна является голенью биоробота «Титан В6». А железная болванка двухметровой длины, похожая на станину, есть не что иное, как одна из ступней этого транспортного монстра. Из чего следовало, что разведчики находятся непосредственно под днищем биоробота, «сдохшего» еще в приснопамятные времена.
        То, что робот покоится здесь очень давно - возможно, более ста лет, - было видно и по лохмотьям ржавчины, свисавшим с «брюха», и кучам мусора, окружавшим корпус со всех сторон. Вонь, пропитавшая воздух, лучше слов говорила о том, что где-то рядом расположена обширная свалка. А в том месте, где стояли разведчики, еще и добросовестно потрудились «мясоеды».
        Многометровые сети толстой паутины тянулись во все стороны, затеняя и без того слабо освещенное пространство. Судя по всему, прожорливые членистоногие, едва не убившие Павла, охраняли свою территорию не на живот, а на смерть. И, видимо, уже не в одном поколении - высохшие останки мутов всех видов, застрявшие в паутине, вызывали ассоциации с могильником.
        Собственно, задача, поставленная директором департамента безопасности и обороны, была выполнена. Подземный коридор они проверили, пауков уничтожили, в том, что место укромное - убедились. Оставалось доложить о выполнении задания Ворону, а он пусть решает, что и как.
        - Чего дальше? - спросил Бугай. - Знаешь, я бы пожрал чего-нибудь. Потопали на базу?
        - Да, наверное, - согласился Павел. Он и сам был голоден. После смены толком не поел - только выпил кружку кипятка и съел кусочек вяленого мяса. Да и тот уже на ходу дожевывал. - Сейчас, подожди чуток.
        Он повел головой вокруг, запоминая расположение предметов. И замер.
        …запах… тянет запах… человек…
        Что-о???
        - А чего ждать-то, я… - начал было Ванька, но Сновид вскинул ладонь и прошипел: - Тсс.
        Бугай осекся и с удивлением выкатил глаза. Однако Сновид, подняв указательный палец, не смотрел на товарища. Его внимание привлек сухой скрюченный лист, который порывом ветра потащило в проход между двумя кучами мусора.
        Запах… При чем тут запах? Тянет запахом? Откуда тянет?
        День сегодня ветреный. Ветер дует со спины, там наветренная сторона…
        По всем раскладам им надо было возвращаться - проход для разведчиков осмотрен, что тут еще делать? Но Павел нутром ощущал присутствие постороннего. И не просто постороннего, а постороннего мыслящего.
        Сновид уже внутренне признавал, что он иногда улавливает обрывки чужих мыслей. Он долго не хотел в это верить, думал, какие-то глюки. Однако и просто так отмахиваться, игнорировать - больше не мог. Если это и не чужие мысли, а что-то иное, все равно они что-то означают, несут знак или предупреждение…
        И тут он заметил то, что упустил раньше из виду, как незначительную деталь. Сухой лист, а за ним и еще какой-то мелкий сор, порыв ветра унес между двумя кучами мусора. Вот на что стоило обратить внимание - в этом месте не осталось паутины.
        Вот там и там, и рядом - везде висели прозрачные, но при этом плотные и прочные сети, сотканные «мясоедами». А вот тут образовался проход. И сейчас Павел четко видел болтающиеся на ветру обрывки паутины. Она висела здесь еще совсем недавно, но затем между куч прошел кто-то массивный и порвал тенета. Или разрезал.
        Если он прячется поблизости и наблюдает за ними, это очень плохо. Они уйдут, а он двинется следом. И обнаружит лаз в коллектор. А они даже не смогут его закрыть - ведь ржавая дверца ни на что не годна.
        Сновид покачал рукой, привлекая внимание Бугая, и сделал несколько осторожных шагов в сторону подозрительного прохода. И сразу заметил среди мусора знакомую темно-коричневую тушку «мясоеда». Именно тушку, потому что паука недавно кто-то убил, раскромсав ему брюхо.
        Немного дальше валялось еще нечто мохнатое, похожее на разрубленного паука. Его рассекли двумя быстрыми и ловкими ударами - сначала разрубили наискосок, слева направо, голову, а затем возвратным ударом справа налево располовинили туловище.
        Павел продвинулся вперед еще на пару шагов. Ванька повторял его движения, следуя сбоку. Он ничего не понимал, но молчал, ощущая тревогу Сновида.
        Теперь они находились ровно между двумя кучами мусора. Это место было забрызгано желто-зеленой слизью и еще чем-то жидким темного цвета. Кровь?.. А это что? Он нагнулся и осторожно шевельнул пикой бесформенную массу на земле.
        Вот те на… Останки еще одного паука. Но сохранились лишь части мохнатых лап с когтями. От туловища и головогруди ничего не осталось, кроме подсохшей лужицы черной слизи. А еще…
        …здоровый опасней…
        В голову будто ударила молния - так резко и сильно дернуло в висок. Павел вскинул глаза - в нескольких метрах впереди под ржавым днищем биоробота висело странное человекообразное существо. Ужасное. Отвратительное.
        Оно буквально распласталось под днищем, прилипнув к нему с помощью присосок. Очень длинные, напоминающие щупальца, конечности неестественно выгибались и перекручивались, словно их изготовили из резины на фабрике детских игрушек. Жуткую картину дополняла пупырчатая, лишенная даже признаков растительности, голова с треугольными ушами, и желеобразные, без век, глаза.
        Павел видел рисунки с изображением подобных монстров, но в жизни сталкивался впервые. Поэтому не смог сразу вспомнить, к какому виду мутантов относится чудище. Да и не было у него времени на воспоминания - чай не на экзаменах по ОБЖ находился. В тот момент он успел сообразить лишь одно. Мутант затаился левее его и в метре с небольшим от головы Бугая; и в отведенной в сторону лапе сжимал палаш.
        Ванька не замечал врага, потому что смотрел на Сновида. И глаза его в этот момент удивленно округлялись - видимо, было в лице Павла нечто, способное вызвать такую реакцию.
        Остальное произошло за несколько секунд. Но оказалось столь насыщенным по содержанию, что режиссер боевика растянул бы это на пятиминутную сцену.
        - Пригнись!! - проорал Сновид.
        Мутант махнул палашом сверху и наискось - так бьют конники по пехотинцу. Он целил Ваньке в шею, прикрытую лишь тонкой сеткой бармицы. И то лишь сбоку. А мутант, вытягивая неестественно длинную руку-лапу, судя по всему, рассчитывал зацепить жертве гортань.
        Павел выбросил вперед и вверх копье. Он не доставал до врага, потому что находился далеко, да и копье было слишком коротким - не для боя на открытом пространстве. И все же именно это движение спасло напарнику жизнь.
        Наконечник копья оказался на пути палаша. Клинок, высекая искры, рубанул по стальной тулье со скользом и не сумел перерубить ее. Удар был такой силы, что копье вместе с рукой кинуло вниз, однако Павел все же сумел удержать оружие в зажатой ладони.
        Что касается мутанта, то он с поразительной сноровкой попытался нанести по Ваньке повторный удар. Но тот уже присел, и кончик клинка лишь зацепил шлем. Бугай пошатнулся, но устоял. Его и нео с их двухпудовыми дубинами не могли послать в нокаут, а тут, подумаешь, какой-то пупырчатый мутантишко с обычным клинком…
        Однако «пупырчатый» и не думал расстраиваться. Наоборот, раздвинув окостенелые губы, надул щеки. Словно усмехался, урод! И в этот миг Павел вспомнил как кличут человекоподобную тварь - осм!
        Конечно же, на них напал осм! Существо-пария, живущее на радиоактивных помойках. По виду - ворм низшей категории, в котором не осталось почти ничего человеческого. По сути - умное, изворотливое и изощренное чудовище, смертельно опасное, почти идеально приспособленное для убийств. Им, этим чудищем, матери пугали детей в Промзоне, когда те слишком баловались: не будешь слушаться, поймает тебя осм - плюнет и в дыру превратишься.
        «Плюнет и в дыру превратишься», - вот что всплыло в памяти Сновида, едва он увидел надувшиеся, как мячики, щеки мутанта. Еще через мгновение изо рта осма вылетело черное облако. Оно несло ужасную смерть, потому что состояло из мельчайших брызг слюны, по действию схожей с концентрированным раствором соляной кислоты. И неслось прямо в лицо Сновиду.
        Но Павел среагировал раньше - в тот момент, когда разглядел гнусную ухмылку костяных губ и надувающиеся щеки. Он бросился на землю, чтобы избежать смертельного плевка, и тут же, перекатившись, вскочил за ноги. Теперь он очутился позади осма и выхватил меч.
        Но и монстр демонстрировал исключительную проворность. Почти все было на его стороне: и невероятные способности, значительно превосходящие возможности человека, и фактор неожиданности… Да и позиция над головой противника.
        Наверное, единственное, что ему мешало быстро разделаться с Павлом, это присутствие второго противника в лице Ваньки. Если бы осм сумел вырубить Бугая уже в первой атаке, Сновиду пришлось бы туго. Но сейчас мутант был вынужден реагировать сразу на двух врагов, очутившихся с разных сторон. И это давало людям хороший шанс.
        Вынужденный выбирать объект для атаки, осм выбрал Павла. Видимо, решив, что тот представляет наибольшую опасность. Поэтому он попытался крутнуться под днищем, чтобы ударить Сновида палашом. Однако просчитался.
        Ванька, хотя и схлопотал по шлему, уже очухался от легкой контузии. Более того - озверел. А озверевший Ванька стоил пятерых нео. А то и десятерых - в зависимости от озверелости.
        Он маханул бердышом и успел зацепить мута за заднюю конечность. Р-раз! И ступня осма с легким хрустом отлетела от голени - будто косой траву срезало. Не зря Ванька сутки напролет натачивал клинок. Когда не спал и не ел.
        Осм взвыл, но все-таки продолжил движение. И уже через миг находился напротив Павла. Их глаза встретились, и на Сновида пахнуло жуткой, испепеляющей злобой. Еще через долю секунды осм повторил любимый трюк, плюнув в Павла ядовитой слюной.
        Однако в этот раз плевок вышел жидким и каким-то вялым - видать, заканчивались запасы яда. Сновид увернулся от «подарка» и попытался секануть ублюдка по поганой роже. Но тот отдернул башку. И тут же предпринял очередную атаку.
        Даже потеряв ступню, мутант исхитрялся удерживаться под днищем биоробота, цепляясь за него многочисленными присосками. Сейчас он рывком свесил часть туловища вниз - оно изогнулось, как гуттаперчевое - и махнул палашом, норовя попасть Павлу в голову. Тот встретил выпад мечом и сразу ткнул в осма копьем. И почти достал ему до груди, но мут успел свободной лапой вцепиться в древко. И остановил движение копья.
        Силен был монстр, но и Павел не лаптем щи хлебал. И без того бесформенные глаза мута едва не вывалились от напряжения, когда Сновид надавил на копье. Казалось, осм уже изнемогал, держась из последних сил. И все-таки сумел отвести острие наконечника от груди. При этом изловчился отбить палашом удар меча. Курсы фехтовальщиков заканчивал, не иначе, хер хоммучий.
        И тут подоспел Ванька со свои бердышом. Резкий взмах, и отсеченная по локоть лапа мутанта повисла на древке копья, так и не разжав ладонь. Одного не рассчитал Бугай - своей силы и расстояния до днища биоробота. Клинок бердыша пробил проржавевший лист некогда стальной обшивки и застрял в ней. И это обстоятельство подарило израненному осму шанс.
        У мута оставались целыми лишь две конечности из четырех. Из обоих хлестала кровь, ежесекундно забирая силы. Его с двух сторон атаковали враги. Но он не сдавался, потому что не умел этого делать. Но умел убивать, до конца сражаясь за свою паскудную жизнь.
        И сейчас осм сделал то, что, наверное, никогда не пришло бы в голову человеку. Он взмахнул обрубком лапы и брызнул кровью в лицо Павлу. Тот непроизвольно отдернул голову и зажмурил глаза. Рефлекторно зажмурил, на мгновение. Но его хватило осму, чтобы рубануть Сновида по руке палашом.
        Удар пришелся в локоть. Нет, осму не удалось перерубить его. Спасла броневая пластина на кольчужном рукаве, да и сам удар получился не таким уж и мощным. Но рука Павла онемела, и он выронил меч. А осм - живучая тварь - уже замахивался для очередного удара.
        Сновид не позволил его нанести. У него оставалось в распоряжении копье. И он вонзил его наконечник в открытую подмышку осма - с такой силой, что пробил плечевой сустав мутанта насквозь. Осм не сумел удержать палаш в парализованной лапе, и тот с глухим стуком упал на землю.
        Павел выдернул наконечник и отвел копье назад, готовясь провести разящий, смертельный удар. Казалось, судьба поединка решена. Но лишь казалось. Мут сопротивлялся до конца, выжимая максимум из себя и своего, вроде бы безнадежного, положения. Он сгруппировался и прыгнул на Павла в отчаянной попытке выиграть схватку.
        По настоящему полноценной у осма оставалась одна, левая задняя, конечность. Правая задняя осталась без ступни, вместо левой передней болтался обрубок, правая передняя вышла из строя после удара копьем в плечевой сустав. И именно этой левой задней конечностью, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать ногой, мут рассчитывал расправиться с врагом.
        Суставы у твари имели шарнирное устройство, не иначе. Еще в полете осм сложился вдвое, извернулся, и каким-то образом сумел принять такое положение, при котором его задняя лапа оказалась вытянутой вперед. И эта лапа с длинными когтистыми пальцами уже почти дотянулась до горла Сновида.
        А тот ничего не мог сделать. Ведь в одной руке он продолжал держать копье, но не успевал встретить ею выпад мута. А вторая рука почти не двигалась после удара палашом по локтю.
        Еще мгновение, доля секунды, и когти осма вцепились бы в гортань Павла. И здесь случилось неожиданное. И непонятное. Осм таки сумел достать врага своей безразмерной лапой - Павел почувствовал, как коготь корябнул по шее, раздирая кожу. Но это было уже не осмысленным, а инстинктивным движением. Туша мутанта по инерции врезалась в Сновида, едва не сбив его с ног. И рухнула на землю.
        Еще не понимая, что враг мертв, Павел воткнул ему в поясницу копье и навалился всей массой. Он действовал рефлекторно, находясь в горячке боя, и опасался, что осм встрепенется и снова набросится на него. И только когда подоспевший Бугай отрубил монстру голову, Павел слегка успокоился.
        Разве что руки подрагивали. И пот лил градом. Вроде и короткой выдалась схватка, а потребовала нечеловеческого напряжения сил и воли.
        Отдышавшись, Павел решил еще разок осмотреться кругом. В голове у него постепенно складывалась версия, немного объяснявшая последние события. Он прошел с десяток шагов в обратном направлении и обнаружил то, что собирался обнаружить. А именно - он нашел следы, принадлежавшие осму. А еще он заметил относительно свежие пятна крови, тянувшиеся рядом со следами.
        Похоже, что одинокий осм заявился откуда-то с запада или с юго-запада. Он, видимо, был ранен. Возможно, он возвращался в свое логово. Но, скорее всего, он искал место, чтобы отлежаться. Иначе бы он знал, что здесь все оплетено паутиной. Но он не знал и в темноте запутался в ней.
        На него тут же напали пауки-мясоеды. Их было много. Но осм отбился, уничтожив трех или четырех пауков… Хм, получается, что Павел должен сказать ему спасибо, потому что здесь обитала целая стая «мясоедов». И если бы они все набросились в подземном коридоре на Павла и Ваньку, то… Ладно, это сейчас уже не важно.
        Итак. Осм убил пауков и, выбравшись из паутины, залег где-то поблизости. Залег, потому что не мог двигаться дальше. Нельзя исключать, что пауки смогли его покусать. А их яд оказывает парализующее действие. В таком случае осма частично парализовало.
        Но осмы могут переварить и не такое. Не зря же они кислотой плюются, которая любую органику растворяет, как вода соль. Наверное, организм мутанта переработал паучий яд, как-то нейтрализовав его. Но не до конца - иначе бы осм убрался отсюда.
        И тут появились Сновид и Бугай. Осм притаился и ждал, пока они уйдут. Однако Павел почувствовал присутствие мутанта, начал осматривать мусорные кучи и вынудил осма атаковать. Да-а, история…
        - Пашка, мы закончим наконец или спать тут останемся? - с раздражением спросил Бугай. - Слушай, я уже готов этого мута сожрать, так есть хочется.
        - Сейчас уходим, Ваня, сейчас. Вот, взгляну еще…
        Что-то не давало Павлу покоя. Какая-то мысль. Или ощущение. Он вернулся к трупу мутанта и ковырнул кончиком копья пупырчатую голову. Не очень к месту мелькнула мысль: надо бы в гимназию отдать, для учебного пособия. Сделать чучело и… А это что еще за хрень?
        Он нагнулся, всматриваясь. Вот те на! В загривке мутанта торчал длинный и толстый, толщиной с палец, гвоздь. Или заточенный штырь, смотря с какого боку посмотреть. Вот те на!
        Сомнений не было - кто-то произвел очень меткий и расчетливый бросок. Смертельно расчетливый, потому что заточенное острие вошло в верхнюю часть шеи под затылочный выступ, наверняка достав до мозга.
        Вот с чем у осмов полный порядок, так это с мозгами. Умные твари. Однако есть один существенный недостаток у всех разумных существ - чем больше мозгов, тем легче в них попасть. А без головного мозга разумные существа существовать не могут. Вот такая логически-физиологическая взаимосвязь, если выражаться по-умному.
        Неизвестный Павлу воин как раз мозг осму и повредил, отправив мута к праотцам. Почему воин? Да потому что такой мастерский бросок специально изготовленного оружия мог исполнить только опытный боец. Боец, не просто натренированный в метании подобных гвоздей, а отточивший мастерство до совершенства. И, как минимум, человекоподобный.
        Сновид тоже неплохо метал ножи, как и все юноши Промзоны, проходившие подготовку по курсу молодого бойца. Но так бы он бросить не смог. Тот, кто это сделал, был настоящим диверсантом. Он и подкрался незаметно, и бросок совершил великолепный. И в тот самый момент, когда Сновид находился на краю гибели. Только вот зачем он это сделал?
        Павел осторожно, стараясь не выдавать тревоги, огляделся по сторонам. Кругом были лишь мусорные кучи. Если неизвестный боец, пришедший ему на помощь, по-прежнему находился поблизости, то маскировался он безукоризненно.
        Сновид нервничал, но при этом не особо боялся. С такими навыками неизвестный уже давно мог убить его и Ваньку своими штырями. Но не сделал этого. Значит, вряд ли стоит ожидать нападения.
        А вот чего не стоит делать, так это дальше здесь ошиваться. Если загадочный боец не хочется высовываться, значит, на то есть особые причины. Поэтому лучше не показывать, что Сновид догадался о его существовании. Кто знает, что у этого лихого диверсанта на уме?
        - Все, Ванька, идем, - сказал Павел. - Только надо за собой чем-то ход прикрыть, когда туда залезем. Вон, видишь, кусок броневой обшивки валяется? Тащи его за собой.
        Глава четвертая
        Оберег
        Как Ванька не возмущался, жалуясь на невыносимое чувство голода, но Павел велел ему охранять выход из бокового коридора в основной тоннель. Было предчувствие - оставлять этот подземный ход без надзора нельзя. Затем он нашел в кремле Ворона.
        Докладывая директору о произошедшем, Сновид был честен, за исключением одного скользкого момента. Он ничего не сказал о том, что уловил мысли осма. Боялся он в таком признаваться даже родному дяде. Вдруг решит, что Павел скрытый мутант? А в подобных вопросах Ворон был беспощаден. Племянник - не племянник, прикажет, и отрубят Сновиду голову. Или просто выгонят за ограждение к другим мутам.
        Хотя, если разобраться, какой он, Павел, мут? Подумаешь, чьи-то мысли улавливает, как шам. Может, это и не мысли вовсе, а так - предчувствие. Мать так и говорила: люди способны на такое, что и сами объяснить не могут. А мать… она очень умная была. Не зря ее отец уважал. И, кажется, даже побаивался.
        Выслушав доклад Сновида, Ворон озабоченно покачал головой:
        - Вон оно как. Давно надо было с этим коридором разобраться, да замотался тут… Но вы с Ванькой молодцы, справились. Значит, говоришь, кто-то этому осму штырем в голову засадил?
        - Засадил, - сказал Павел. - Думаю, осм от этого и сдох. Иначе бы он мне глотку порвал.
        Он запрокинул голову и показал пальцем на шею.
        - Вот, видишь, как скрябанул.
        - Вижу, крепко зацепил. Как еще горло не разодрал… Ты, я смотрю, в санчасть успел зайти? Намазано чем-то.
        - Успел, - слегка покраснев, признался Сновид. - Я это, чтобы инфекцию не подхватить. Осмы, говорят, насквозь ядовитые.
        Он немного хитрил. Соскучился по Рузанне, целую неделю не видел, вот и не удержался…
        Рузанна, дочь Воислава, давно тревожила сердце юноши. Да что там сердце… При встречах иногда так волновался, что даже заикаться начинал. Вот, интересно, и чего в этих девушках есть такого, что в ступор можно впасть? Вроде и не шибко умные, и драться толком не умеют. А вот же…
        Загадка природы, не иначе. А Рузанна, это и не загадка даже, а настоящее чудо. Шея белая и длинная, брови, насурмяненные, дугой, глаза зеленые, губы пухлые и алые… Ну и еще, кое-что, сами понимаете… из того набора, что у всех девушек имеется в разных местах. Как по такой не сохнуть?
        Но после взятия кремля Павла откомандировали из Промзоны в кремлевский гарнизон. И дел навалилось столько, что не продохнуть. Даже поспать толком некогда, не то, чтобы в Промзону сходить за семь километров.
        А все девушки и женщины общины оставались в основной крепости - в Промзоне. Так решили на Большом Совете - рано в кремль женщин переселять, надо сначала оборонительные сооружения укрепить. А то озлобленные нео в любой день налет устроить могут.
        Так вот. Выбрался Сновид из тоннеля и направился Ворона искать. Идет мимо здания бывшей семинарии и вдруг видит, что у дверей Лейла стоит, младшая сестра. Санитаркой она работает.
        «Ты чего тут делаешь?» - спрашивает Павел.
        «Как чего? А ты не знаешь? В кремле санчасть открыли, я сюда напросилась».
        «Зачем? Здесь опасно».
        «Ну и что? Здесь отец погиб. И ты теперь тут служишь. А я что, в Промзоне должна отсиживаться?.. А чего это у тебя на шее? Рана?»
        «Да так, - отвечает Павел. - О колючку оцарапался».
        «О колючку? А она не ядовитая? Пошли, я ее пчелиной мазью намажу».
        «Нет, - говорит Павел. - Я потом. Мне сначала Ворона надо найти».
        «Ну, как хочешь, - говорит Лейла. - Потом, так потом. - И, хитро улыбнувшись, добавляет: - Если не хочешь на Рузанну взглянуть».
        Тут у Сновида сердчишко и заколотилось.
        «А чего, - говорит, - тут Рузанна делает?»
        «Как чего? Она тоже сюда напросилась. За компанию со мной».
        В общем, не выдержал Павел, завернул в санчасть. С Рузанной, конечно, болтать не стал - времени в обрез. Да и занята она была, марлю на бинты резала. Лишь парой словечек перемолвились, пока Лейла ему «Забоя» накапывала - лекарства, что на корне забой-травы настаивают. Выпьешь - и усталость как рукой снимает. Можно опять хоть сутки не спать…
        - Правильно сделал, что заскочил, - сказал Ворон. - Антисептик никогда не помешает. Локтевой сустав тебе глянули?
        - Глянули. - Сновид пошевелил рукой. - Ничего особенного. Только опух малость. Компресс наложили, пройдет.
        - Ну и лады. Мы вот что сделаем. Надо на входе в этот коридор стальную дверцу соорудить. Мы его для тайных вылазок оставим. Чувствую, Павел, скоро нео кремль осадят по полной. Долго они будут помнить, как мы им тут задницу надрали. Вот тогда нам этот лаз и пригодится. Говоришь, под днищем биоробота один мусор?
        - Ну, «мясоеды» там еще ползали. Но теперь их, вроде, всех покромсали.
        - Вот и хорошо. Ты вот что - найди Ермила, пусть он туда работяг пошлет. Надо дверной проем укрепить и дверцу изготовить по размеру. Или подобрать. Скажи, что задание срочное.
        - А почему Ермила, а не Изота? - спросил Павел. - Ермил же производством не занимается?
        Он немного удивился. Изот был директором департамента обеспечения жизнедеятельности, а Ермил его замом, отвечавшим за вопросы снабжения. Производство и строительство, в том числе и ремонтные работы, курировал непосредственно Изот.
        - Изот заболел шибко. Говорят, чуть ли не при смерти. Лежит в медчасти в Промзоне. За него пока Ермил на хозяйстве. Ну, ты ему объяснишь, что к чему. Мужик он шустрый.
        - Сделаю, - сказал Павел.
        Ермила он знал очень неплохо. Как не знать, если Ермил, бывший маркитант, несколько лет назад женился на старшей сестре Павла Альбине? Из-за этого, собственно, и перебежал от маркитантов к тоболякам.
        А как вышло? Однажды Ермил привел в Промзону караван с товарами. Правитель Корней пригласил его домой отобедать. Альбина на стол накрывала. Увидел ее Ермил и влюбился с первого взгляда. Да, бывает. Павел теперь и сам понимал, что можно влюбиться очень крепко.
        Что касается Ермила, то он поначалу звал Альбину к себе - в клан маркитантов, то есть. Но Альбина наотрез отказалась. Заявила, если и в самом деле так сильно любишь меня, переходи в нашу общину. Помаялся Ермил некоторое время и сбежал от маркитантов.
        Те, поначалу, сильно злобствовали. Даже, по слухам, смертный приговор ему вынесли - за предательство. Но потом успокоились и начали с Ермилом общаться. Хотя и сквозь зубы, конечно.
        С другой стороны, кто такие маркитанты? Торгаши. Они за деньги и товар родную мать продадут. А Ермил стал в Промзоне за снабжение и обмен товарами отвечать. Вот и примирились с ним старшины маркитантские. Хотя и не до такой степени, чтобы взасос целоваться.
        В Промзоне к Ермилу относились по-разному, перебежчик все же. Не свой. Даже прозвище дали - Маркитант. Но при этом родственник Правителя, зять. Этого обстоятельства тоже со счетов не сбросишь. Если Корней кому доверяет, значит, есть на то причины.
        Сновид помаленьку тоже начал Ермилу доверять. Потому что любил Альбину, а Ермил сестру не обижал, ценил и уважал. Так потихоньку и стал для Павла чем-то вроде старшего товарища.
        Правда, около года назад Альбина умерла при родах. Так что, теперь Ермил для Павла уже и не родственник. Бывший зять, это же не родня, верно? Но и не чужой…
        - Сделай, - сказал Ворон. - А потом и поспать можешь. Тебе ведь вечером в караул заступать, верно?
        - Верно. Но спать пока неохота. Хорошо, я найду Ермила. Только вот еще что… - Павел вытащил из-за пояса палаш. - Вот, я его у осма забрал.
        - У осма? - Ворон внимательно посмотрел на оружие. - А ножны были?
        - Нет.
        - Хм… Трофей, значит? Хочешь себе оставить?
        - Нет. - Павел резко мотнул головой. - Ну его… У меня еще отцовский меч есть.
        - Тогда сдай в оружейку. Хотя… - Ринат протянул руку. - Дай-ка гляну. Хм… Знатный палаш, мастером сработан. Ты посмотри, какое навершие у рукоятки - серебро, не иначе. Интересно, где его осм раздобыл?..
        Павел нашел Ермила и передал ему поручение Ворона.
        - Значит, тайный лаз надо срочно оборудовать? - задумчиво уточнил Маркитант.
        - Да. Надо побыстрей дверцу установить, а то там, считай, дыра… Правда, мы ее бронированным листом прикрыли, но уж больно он ржавый. Неровен час, пролезет кто-нибудь и попадет в тоннель.
        - Ясно. Оборудуем, как надо. А потом что?
        - Что?
        - С проходом этим что дальше делать будете?
        - Ну уж ясен пень - не торговлю вести. - Сновид хмыкнул. - Потом там стражника поставят, чтобы разведчиков выпускал и впускал. Но об этом Ворону лучше знать. Тебе-то зачем это?
        - Да я не об этом. Мне надо знать, какую там дверцу устанавливать.
        - Чтобы воин с оружием мог пролезть. И укрепите проем как следует, чтобы снаружи не выбили.
        - Ясно, - сказал Ермил. - Ты куда сейчас?
        - Отдохну перед сменой.
        Павел сказал правду. Он и на самом деле собирался пойти в казарму. Она находилась в том же здании бывшей семинарии, где сегодня разместили санчасть. Но в другом крыле. В санчасть Павел заходить не хотел. Рану на шее ему обработали. Да и не рана это вовсе, а так - царапина. Локтевой сустав посмотрели и повязку наложили. А идти туда только из-за Рузанны…
        Ну чего на нее пялиться? Видел уже сегодня… А разговаривать с Рузанной у него не очень получалось. Язык сразу деревенел и во рту пересыхало. А еще мысли в голове путались. Стоишь и ни бе ни ме - как идиот. А Рузанна смеется. Смешливая она…
        Да еще с этим оберегом вляпался сдуру, когда в последний раз в Промзоне разговаривали. Тогда еще Ермил вместе с ними был. Рузанна и сказала о том, что у нее скоро день рождения. И неожиданно спросила: «А ты, Сновид, что мне подаришь?»
        Павел растерялся. Не думал он о подарке и даже о дне рождения не знал. Ему бы как-нибудь отшутиться, увильнуть от ответа. Но Рузанна так смотрела тогда… Выжидающее смотрела, с каким-то особенным прищуром. Ну он и ляпнул.
        «Все, что ты хочешь, то и подарю», - сказал. Ну, разве не дурак?
        «Прямь все-все? - спрашивает Рузанна. - Как настоящий рыцарь?»
        «При чем тут рыцари?» - отвечает Павел.
        «А при том, что рыцари все что угодно могли раздобыть для своей прекрасной дамы. Даже луну с неба достать. Правда, это очень давно было. И рыцарей таких, наверное, уже не встретишь».
        И опять смотрит выжидающе. И щурится. Так интересно щурится, что у Павла совсем в голове все запуталось. Ну и отвечает, что первое на язык попалось: «По поводу луны обещать не буду. Не знаю я, как ее с неба достать. А вот если что поближе…»
        «Как настоящий рыцарь?» - спрашивает Рузанна. И еще почему-то на Ермила косится.
        «Как рыцарь, - отвечает Павел. Сдались ей эти рыцари. - Сказал же - что хочешь, то и подарю».
        Тут Рузанна и говорит: «Ну, я тебя за язык не тянула, рыцарь. Раз пообещал, достань мне оберег».
        «Какой еще оберег?»
        «Шамий амулет», - говорит Рузанна.
        Тут у Павла челюсть и отвисла. Слышал он об этом амулете, как же… Только никогда не видел. И никто его в Промзоне никогда не видел.
        Хотя баек ходило о нем много, и всё между баб. Говорили, что обладает этот оберег чудодейственной силой - повесишь его на шею между… ну, между этих самых, короче, грудей, и все. После этого тебе никакие неприятности не страшны. И еще там чего-то…
        Об этом в основном бабы шептались и девчонки. И хихикали при этом. А Павел и не интересовался никогда. На фига ему этот амулет? Тем более, что никто его в руках не держал, одни сплетни.
        И попробуй подержи, если изготавливается он из высушенного века мертвого шама. Из щупальца, короче, которое у шама под глазом растет. При этом срезать щупальце надо в первые минуты после смерти шама, иначе никакого оберега не получится, силу потеряет. И где ж его взять?
        Тем более, что этих шамов днем с огнем не сыщешь. Сыскал бы - убил бы, отрезал щупальце и все дела. Так не найдешь же…
        В общем, ушел тогда Павел, как этот… В общем, как идиот. По всему получалось, что Рузанна над ним просто посмеялась. Или не посмеялась? Вот как понять? Спросить у нее? Так еще хуже получится.
        Хорошо, что это был их последний разговор. Потом больше недели не виделись. Сегодня, в санчасти, Рузанна ничего про оберег не говорила. Не до этого было… А вдруг нынче возьмет и спросит?
        Вот почему Павел сейчас шел в казарму. Иначе бы не удержался и заглянул в санчасть. Уж шибко хотелось на Рузанну посмотреть. Как она улыбается. Как щурится… И пахнет от нее как-то по-особому. Удивительно пахнет…
        - Привет, рыцарь! - звонкий голос Рузанны застал его врасплох. Настолько врасплох, что Павел вздрогнул.
        Девушка стояла в нескольких метрах от него с коромыслом, на котором висели полные ведра воды.
        - Я смотрю, ты меня даже не замечаешь.
        Она усмехалась. И щурилась.
        - Да ты… я это… - В горле резко пересохло. И язык одеревенел. - Я просто задумался.
        - Да ну? Ну, тогда ладно. А то я уже решила, ты меня специально избегаешь.
        - Почему?
        - Небось боишься, что я тебя об амулете спрошу?
        Спросила-таки!
        - Чего молчишь, рыцарь?
        Вот, ехидина.
        - Я сказал, что достану, значит, достану, - выпалил Сновид.
        - Да ну? Ну, если и вправду достанешь, тогда…
        Она кокетливо улыбнулась. И посмотрела… Ух, как посмотрела! Павла аж кипятком внутри обожгло.
        - Что тогда?
        - Тогда видно будет. Только учти - день рождения у меня совсем скоро. - И она звонко, раскатисто рассмеялась.
        Непонятно откуда возле них возник Ермил. Подошел к Рузанне и сказал:
        - Давай помогу. Ведра у тебя больно тяжелые.
        - Я сама. Что у меня - рук нет? К тому же… - Девушка, усмехнувшись, покосилась на Сновида. - Если бы мне простой воин помог - куда ни шло. А заместителю директора негоже за санитарку воду таскать.
        Павел стоял, вконец растерявшись, чувствуя, как от стыда загораются уши. Вот, болван, даже не догадался помощь предложить. А вот Маркитант сразу подсуетился. Хотя, какое ему дело до Рузанны?
        - Директору, - сказал Ермил.
        - Что? - не поняла Рузанна.
        - Директор я сейчас. Вернее, исполняющий обязанности. Нынче ночью Изоту плохо стало. Говорят, чуть ли не при смерти.
        - Вот те на. - Лицо Рузанны помрачнело. - Как же так…
        - Говорят, отравился чем-то. Или укусил его кто-то, - произнес Маркитант равнодушно. - Да, жалко человека. Но, может, еще оклемается.
        - Ладно, я пойду. А то мне бочку до вечера не натаскать. - Рузанна быстро взглянула на Сновида, но уже серьезно, без намека на улыбку. - Береги себя, Паша.
        Он даже головой кивнуть не сообразил - лишь проводил Рузанну глазами. Ах, какая она все-таки стройная. И сильная. Ведра тяжеленные, а она несет - не покачнется.
        - О чем мечтаешь? - спросил Ермил. - Я уж думал, что ты спать завалился. Нравится она тебе, смотрю. Девушка она и вправду замечательная.
        - Ну да, - пробормотал Сновид. - Замечательная.
        - Ну так женись! Или что не так?
        - Не пойдет она за меня. Смеется только надо мной. И вообще…
        - Чего вообще?
        Павел, смущаясь, рассказал о ситуации с оберегом. Под конец добавил:
        - И черт меня тогда дернул за язык. Зачем надо было обещать?
        - Помню я тот разговор, - ответил Ермил. - «Шамий амулет», как же. Она тогда тебя просто подначивала. Но если уж пообещал… Мужчина должен держать обещания.
        - Вот и я о том же, - уныло произнес Сновид. - Я и шама-то живого не видел. А тут амулет.
        Маркитант ответил не сразу, в задумчивости покусывая рыжеватый ус.
        - Ну шама, предположим, увидеть не проблема. Ты в Мертвую Зону уже ходил?
        - Нет, - сказал Павел. - Не успел как-то.
        Мертвая Зона, где вели торговлю маркитанты и прочий местный полулюд, находилась очень близко от кремля. От западных ворот до нее было меньше ста метров. Раньше из общины тоболяков там никто не бывал, потому что подходы к Зоне перекрывали шайки нео и других мутов. Вся торговля с маркитантами, в основном, меновая, происходила непосредственно в Промзоне, куда те приводили караваны.
        Но теперь, когда люди захватили кремль, они получили возможность посещать Зону без особой опаски через ее восточный проход. Еще полмесяца назад им пользовались нео и прочие муты, но теперь маркитанты пропускали через него исключительно людей. А для мутантов устроили отдельный вход.
        Нео могли напасть на людей, направляющихся в Зону, лишь с северной стороны, с так называемой Нагорной части Тобольска. Но для этого им требовалось быстро преодолеть порядка двухсот-трехсот метров по открытому пространству, которое простреливалось маркитантами со сторожевых вышек. Да не кабы из чего простреливалось, а из пулеметов. А пулемет, это тебе не пищали - посечет моментом.
        Старшины маркитантов вождей нео так прямо и предупредили: попробуете мешать торговать с людьми, будем косить, как траву. Нео, понятно, существа дурные, но хрен к носу прикинуть смогли. Поэтому пока вели себя относительно тихо, не рыпались.
        Многие тоболяки уже успели побывать в торговых рядах - любопытно же. Даже некоторые женщины сходили, правда, с вооруженной охраной. Но Павел еще не успел. Да и не имел особого желания.
        Он только что потерял отца, и в редкие свободные минуты в основном грустил, предаваясь печальным воспоминаниям… И зачем ему Мертвая Зона с ее торговыми рядами? Так и сказал Ермилу:
        - Что мне там делать?
        - Как что? - Маркитант хитро усмехнулся. - Оберег покупать.
        - Оберег??? - Сновид не верил своим ушам.
        - Оберег, - подтвердил Ермил. - Тот самый - «шамий амулет». Пока ты думы думал, да горевал, я справки навел. Есть тут один шам-старик, Жабо его кличут. Он почти все время в торговых рядах сидит, с левой стороны от входа. Торгует всякой всячиной и ерундой, вроде оберегов от сглаза и примочек от чирьев. Впрочем, примочки помогают, проверено.
        - Мне-то зачем эти примочки?
        - А ты дослушай. Так вот, есть у него и «шамий амулет». Он его, впрочем, всем не показывает, но есть, точно. Я интересовался. Я этого Жабо давно знаю, еще с тех времен, когда среди маркитантов жил.
        Теперь Сновид не верил своей удаче. Неужели он сможет добыть легендарный оберег?
        - А чего этот шам в Зоне сидит? Они же, говорят, всех чураются.
        - Да, верно. Но Жабо - особый случай… Короче, он перед своими провинился чем-то и сбежал. Темная, в общем, история. Да и какое тебе дело до него? Тебе же амулет нужен, верно?
        - Верно. А чего ж ты раньше молчал, что у шама амулет есть?
        - Я не молчал, а наводил справки. К тому же, ты ведь меня не просил помочь, верно?
        - Верно, - согласился Павел. Действительно, как же он не сообразил обратиться к Ермилу? Такого ушлого человека еще поискать надо.
        - Правда, этот оберег дорого стоит.
        - Сколько? - с придыханием спросил Сновид. Радость моментально сменилась унынием. Денег у них никогда не водилось, даром что семья Правителя. Корней был бессребреником и детей так же воспитывал. Мол, нет от денег счастья, одни искушения.
        - Да ты не огорчайся раньше времени, - с великодушием произнес Маркитант. - Деньги я тебе дам - есть у меня в заначке.
        - А как же я верну?
        - Разбогатеешь - вернешь. Мы же с тобой, считай, родственники. Альбину я очень любил. Эх… - Ермил замолчал. - Можешь считать, что я в память о ней тебе помогаю, как брату.
        Павел ответил не сразу, после паузы.
        - …Спасибо.
        Комок вдруг в горле встал… Хороший все-таки Ермил мужик. Пусть и бывший маркитант.
        - Пожалуйста, - сказал Ермил. - Так что, когда пойдем?
        - А что, уже можно?
        Маркитант негромко рассмеялся.
        - Конечно, можно. Жабо там весь день торчит, до самой темноты. Ты сходи к нему, договорись заранее. А завтра я тебе деньги принесу, и купишь свой оберег. - Он засунул руку в карман кафтана и вытащил оттуда крупную золотую монету. - Вот, отдашь шаму задаток. Только сразу не отдавай, поторгуйся, по цене сговорись.
        Павел взял монету и с любопытством покрутил в пальцах, рассматривая. На одной стороне монеты был изображен какой-то мужик с жидкой бородкой и в странной круглой шапке. А еще мужик почему-то щурился.
        - Не сомневайся, настоящее золото.
        Сновид помялся. Он никогда в жизни ничего не покупал. И торговаться не умел вовсе.
        - А ты это, со мной сходить не хочешь? Ты ж этого Жабо знаешь.
        - Я бы сходил, да не могу. Мне в Мертвую Зону путь закрыт, охранники не пустят. Знаешь, маркитанты на меня до сих пор зубы точат, считают предателем. - Ермил помолчал. - Но до ограды я тебя доведу, мне так спокойней будет.
        - Спасибо.
        - Не за что. Но обратно ты уж как-нибудь сам. Не маленький, чай. По рядам долго не ходи, глазами не лупай. Отдай шаму задаток и возвращайся. Тебе же скоро в караул заступать, так?
        Павел посмотрел на небо.
        - Да нет, еще не очень скоро, - произнес бодро. - Успею.
        Внутри у него все пело. Неужели уже завтра он добудет «шамий амулет»? И тогда… Как там сказала сегодня Рузанна: «Тогда видно будет»? Интересно, на что она намекала? Или обещала?
        Есть все же что-то в этих девчонках. Загадка природы, не иначе…
        Сновид и Ермил почти дошли до западных ворот кремля, расположенных у Софийского собора, и тут заметили Фаину, жену Изота. Она нервно прохаживалась взад-вперед, что-то бормоча под нос.
        - Ты чего здесь делаешь, Фаина? - окликнул ее Маркитант. Фаина остановилась, потом суетливо приблизилась к мужчинам. На лице - беспокойство и тревога.
        - Да вот, это самое, - заговорила скомкано и нервно. - Ты ж, Ермил, знаешь, что случилось у меня. Изот-то у нас…
        - Да, знаю. Беда, конечно. Но, дай бог, поправится.
        - Вот и подумала… Подумала и пришла в собор помолиться. А тут… - Она махнула рукой.
        - Чего?
        - Да непотребство тут сплошное. Ни икон, ничего… И засрано почти доверху этими мохначами. Как тут молиться?
        - Ну, во-первых, не доверху, это ты загнула. Мы тут убираться начали уже, скоро порядок наведем. Но вообще-то… - Ермил усмехнулся. - А чего ты хотела? Какие иконы, если здесь двести лет человеческая нога не ступала? Молись пока так, без церкви.
        - Так я так и делаю. Да только… - Фаина тяжело вздохнула. - Я чего подумала? Одними молитвами Изота не спасешь. Я, Ермил, чего? Я хотела в торговые ряды сходить. Там, говорят, муты всякие чудные снадобья продают. Вот, деньги взяла.
        Она засунула ладонь в карман и вытащила несколько золотых монет.
        - Да меня стражники на воротах не пустили. Говорят, нельзя человеческой женщине туда одной ходить. Мол, охрана, нужна. Ермил, может, ты как-то подсобишь?
        - Да как же я… - начал Маркитант. Но его перебил Павел: - Вообще-то, Фаина, я как раз туда иду. Пошли со мной.
        - Ой, да ты что? - Женщина обрадованно всплеснула руками. - А можно?
        - Нельзя, - быстро произнес Ермил, многозначительно кося на Сновида. - Женщинам можно лишь группой и с охраной. А Павел тебе не охрана. У него там особые дела, ты помешать можешь.
        - Ох, да как же тогда…
        - Погоди, не ной. Ты чего купить-то хотела?
        - Да мне бы снадобья какого, самого сильного. Фельдшер сказал, что отравился чем-то Изот. Так мне бы…
        - От отравления, короче, - оборвал Ермил. - Понятно. Давай свои «золотые». Сновид тебе купит, что надо, и сам принесет.
        Он посмотрел на Павла. Тот с готовностью кивнул. Конечно, купит. И сам принесет. Прав, наверное, Ермил: зачем бабу с собой в Мертвую Зону тащить? Карауль ее там потом. Бабы, они такие - от них одни хлопоты.
        - Куплю, конечно. А-а…
        - Вот и договорились, - подхватил Маркитант, не давая Павлу сформулировать мысль. - А ты, Фаина, погуляй пока по кремлю. А у ворот не крутись! - Он строго округлил глаза. - Не мешай стражникам, они тут караул несут…
        Стражник приоткрыл одну створку новеньких железных ворот, и Павел с Ермилом не спеша направились в сторону Мертвой Зоны.
        На месте Зоны когда-то, очень давно, находилась тюрьма, которую называли Тобольский централ. Централ означает центральная тюрьма. Учитель истории говорил, что это происходило в советские времена, когда в стране всем управляли советы. Ну, вроде как наш Большой Совет в Промзоне.
        А еще раньше централ называли Тюремным замком. Это происходило во времена, которые назывались царскими. Царь был чем-то вроде Правителя, поэтому Сновид все без труда запомнил - чего не запомнить, если все понятно и просто?
        Сейчас от комплекса зданий бывшего централа мало что осталось. Обломки стен и несколько полуразвалившихся строений, державшихся лишь за счет кыш-травы. Но так как в свое время здания и стены были выстроены в форме прямоугольника, то даже в виде развалин представляли удобную основу для оборонительных сооружений.
        Места, где от стен вообще ничего не сохранилось, маркитанты забросали мусором. А для надежности обтянули весь оборонительный периметр спиралями колючей проволоки. Плюс к этому, поставили по углам вышки с пулеметами.
        Кроме того, на расстоянии в пять-десять шагов от основных ограждений тянулся трехметровый забор из сетки-рабицы, поверх которой опять же была проброшена «колючка». Получилось что-то вроде первой линии укреплений.
        Выглядело все внушительно, хотя и сикось-накось. По мощности укреплений с кремлем, конечно, не сравнишь, не говоря уже о Промзоне, но оборонять можно долго. Тем более - пулеметы. У тоболяков их не было вовсе, не говоря уже о нео и прочих мутах.
        - Да, настоящая крепость, - сказал Павел.
        Ермил хмыкнул.
        - Ты их базу видел?
        - Только с колокольни.
        - Понятно. С колокольни толком не разглядишь, мыс закрывает. Да и далековато. Вот база у маркитантов - настоящая крепость. А здесь так - больше мутов отпугивать, чтобы грабежом не занимались.
        - Почему тогда торговые ряды прямо на базе не устроить, чтобы товар не перевозить? Так же удобнее.
        - Смотря с какого боку глянуть. Если торговлю на базе вести, то хлопот не оберешься. Народишко-то местный, сам понимаешь, дикий и буйный. - Маркитант усмехнулся. - Оружие на входе можно отобрать, но его ведь в торговых рядах продают. А что за торговля без оружия? Конечно, за убийство человека смертная казнь предусмотрена, а за убийство мута крупный штраф. Но на отмороженных эти меры слабо действуют. А отмороженных здесь девять из десяти.
        Ермил снова усмехнулся и для наглядности покрутил пальцем у виска.
        - Вот и получается, что в этом случае на базе требуется внутренняя охрана, чтобы постоянно за порядком следить. И все равно, считай, ни одного дня без происшествий не обходится: то стрельба, то поножовщина. А ведь маркитанты на базе еще и живут. Там у них дом, женщины, семьи… Зачем к ним всякую шваль подпускать? Вот ты бы хотел, чтобы в кремле или в Промзоне всякие муты шастали?
        Павел представил, как по двору Промзоны идет мохнатый нео с дубиной на плече, и невольно поежился.
        - Ну их к удильщику!
        - Вот и я о том же. Нет, иногда приходится и на базе торговлю открывать, если другого варианта нет. Но если под боком есть Мертвая Зона, то это, считай, идеальное место для рынка. Надо лишь все правильно организовать. Мы сюда из Тюмени, собственно, в свое время потому и приплыли, что о Зоне прослышали.
        Он сказал «мы» - механически отметил про себя Павел. До сих пор соотносит себя с маркитантами. Прошлого из жизни не выкинешь.
        - Но ведь в Зоне тоже все не так просто?
        - Конечно, непросто, - согласился Ермил. - Как может быть просто с такой публикой? Зато есть самое главное условие - убивать нельзя. Да чего там убивать? Сам знаешь - даже легкое ранение наносить нельзя. Стоит лишь капельку крови другому существу пустить, тут же сам без крови останешься. А кому оно надо? Психов и придурков здесь, конечно, полно, а вот самоубийц нет.
        - Но за порядком же все равно следить надо?
        - Надо. Я ж говорю, психов хватает. Есть такие, что и без оружия норовят друг другу в глотку вцепиться, если в цене не сошлись или кто кого обозвал не так… Но на то и охрана с дубинками…
        - А посетители? Им оружие разрешено иметь?
        - Разрешено, если личное и в пределах разумного. И только холодное. Огнестрел не разрешается, особенно автоматы.
        - Почему? - удивился Павел.
        - Чтобы таможенную пошлину не зажилили. Понимаешь, торговля огнестрельным оружием облагается повышенной пошлиной. Ее платят все. Кроме маркитантов, естественно. Раньше попадались умники, которые заходили со своим огнестрелом, а потом толкали его на рынке втридорога. Пошлину, сам понимаешь, не платили. Теперь эту лавочку прикрыли.
        - Хитро, - сказал Павел. - И продуманно. На всем прибыль делают.
        - Так на то и маркитанты, чтобы прибыль иметь, - с непонятной интонацией отозвался Ермил. - В бизнесе, брат, мелочей не бывает… Кстати, обратил внимание, какая здесь линия ограждения неровная? То полукругом идет, то зигзагом?
        - Обратил, - сказал Павел.
        Внешняя линия ограждения и на самом деле кое-где выписывала странные загогулины, будто бы ее возводили изрядно пьяные строители. А еще тут и там вдоль забора росли дендромутанты, ветками напоминающие пихты. Но Павел знал, что вместо иголок у «пихт» находятся тоненькие присоски, способные моментально проколоть даже очень толстую кожу типа фенакодуса. Проколов, «пихты» тут же впрыскивали в тело жертвы парализующий яд. Ну а затем уже высасывали все соки.
        - Это оттого, что она по границам Зоны проложена, - сказал Ермил. - Маркитанты так специально сделали, чтобы точно знать, где Зона начинается. А то поранишь кого-нибудь ненароком в границах Зоны и все - сам кровью изойдешь…
        Кстати, знаешь, как можно обнаружить наличие Мертвой Зоны? Рядом с ней всегда растут дендромутанты. Здесь, с этой стороны, их немного. А вот со стороны Иртыша целые заросли: и хищная ива, и кусты-кровопийцы.
        Ладно, я дальше соваться не хочу. - Ермил внезапно остановился, не дойдя до проволочного ограждения шагов пятнадцать. - Вон, видишь мордоворотов с автоматами? Они меня знают, как облупленного. Еще пальнут сдуру…
        - У нас же с маркитантами мирный договор, - удивился Сновид. - А ты член нашей общины. Не имеют права в тебя стрелять.
        - Член-то член, да этим членством от пули не закроешься. Старая ненависть, она, Павел, не ржавеет.
        - Как же ты с ними общаешься?
        - Я не с ними общаюсь, а только со старшинами. И только на территории Промзоны. Ну, теперь уже и на территории кремля. А для большинства маркитантов я изменник.
        Он поморщился и смачно сплюнул под ноги.
        - Ну и котях с ними… Дальше сам действуй. Не забудь, шам сидит слева от входа, под навесом. Впрочем, ты его сразу узнаешь, он там один такой - красавчик. У него же для Фаины зелья от отравления купишь. У Жабо все есть… И, чуть не забыл. Вот тебе еще серебряная монетка - заплатишь за вход.
        Глава пятая
        Смерть в мертвой зоне
        Железная калитка со скрипом отворилась, и Павел оказался за проволочным забором.
        Несмотря на мрачный вид, «мордовороты» в форменных маркитантских жилетах встретили Сновида почти приветливо. Рты в улыбках, конечно, не растягивали, но и зубами не щелкали. Не обшаривали, вопросов почти не задавали. Лишь один из охранников, державший в руке желтую продолговатую палочку, внезапно бросил:
        - Мутант?
        Павел, растерявшись, ответил с заминкой:
        - С чего ты взял?
        - А кто ж тебя знает?
        Охранник медленно провел «детектором» вокруг туловища Сновида, задержавшись в районе груди. Палочка почти не изменила цвет, разве что совсем чуть-чуть, еле заметно, порозовела.
        - Общий фон в порядке, - цокнув языком, заявил «контролер». - Хотя… Ты с мутами, часом, не обнимался недавно?
        - Зачем? - отозвался Павел, не сразу врубившись, что охранник решил над ним приколоться. Заскучал, видимо.
        - Да кто ж тебя знает? - Маркитант хихикнул. - Может, ты извращенец какой?
        - Нет, не обнимался, - сказал Сновид. - Хотя несколько тварей пытались сегодня меня поцеловать. Возможно, обслюнявили слегка.
        - Обслюнявили, говоришь? - Охранник смотрел на шею Павла. - Это кто ж тебя так приласкал?
        - Сначала парочка «мясоедов» подкатывала, потом осм облизать хотел. Пришлось им языки обрезать. Вместе с головой.
        Охранник прищурился.
        - Ну, насчет осма ты, предположим, загнул… Ладно, топай паря. Только учти. У нас в Зоне, как раз, целоваться можно. Муты есть на любой вкус, хе-хе… А вот резать…
        - Чувствую, у тебя большой опыт, - оборвал Сновид. - Поделишься на досуге? На любой вкус, говоришь?
        Ухмылка сползла с лица маркитанта. Закончил «инструктаж» сухо, сквозь зубы:
        - Борзый ты, посмотрю. Ладно, я тебя предупредил. Попробуешь кому кровь пустить - моментом в мумию превратишься. И задираться тоже не советую.
        И он демонстративно хлопнул ладонью по толстой дубинке, висевшей на поясе.
        На этот раз Павел промолчал. Шутки охранника вкупе с наглой рожей ему не понравились. Врезать бы так, чтобы зубы проглотил… Но пока пусть живет.
        Сновид миновал пролом в стене и очутился во внутреннем дворе. Прямо перед ним переливалась всеми цветами радуги огромная и глубокая лужа. По ее правому краю кто-то пробросил длинный деревянный трап, нечто вроде подмостков.
        Было очевидно, что лужа образовалась на месте внушительной ямы и явно не вчера. Но никому не приходило в голову засыпать ее строительным мусором. Павел, аккуратно ступая по хлипкому настилу, обогнул лужу и осмотрелся.
        Справа и слева от прохода тянулись грубо сколоченные столы из неструганых досок. Они, видимо, и символизировали пресловутые торговые ряды. Всего Павел насчитал шесть столов-прилавков - по три с каждой стороны.
        В правом углу двора, как одинокий зуб во рту старика, торчало почти целое, чудом сохранившееся, одноэтажное здание. Около него суетилось несколько маркитантов. Приглядевшись, Павел понял, что они разгружают длинную телегу, в которую был впряжен громадный фенакодус.
        В левом углу теснились три кривобоких, но крепких на вид, павильона-сарайчика. В каждом из них имелось по одному окну, затянутому пленкой, а входные двери располагались на метровой высоте. Удобно и расчетливо - подумал Павел. Зимой снегом не заметает, летом водой не заливает, и всяким мелким тварям труднее вовнутрь попадать. Только чего же они яму у входа не засыплют, деятели? Как деньги за вход брать, так они шустрые…
        Внутреннее обустройство Зоны Сновида, строго говоря, не интересовало. Но сказывалось его природное любопытство и навыки, полученные еще во время уроков военной подготовки и на курсах молодого бойца. Там им постоянно говорили о необходимости проявлять наблюдательность - ведь жизнь иногда могла спасти незначительная деталь. Или погубить.
        Внезапно потемнело - это туча набежала на солнце. Павел встрепенулся - а ведь скоро вечер. Где же этот шам?
        И тут же увидел его.
        Точнее, сначала он увидел странное существо невысокого роста, которое появилось из открытой двери павильона - второго в ряду. Оно вытянуло длинную и худую лапу, одетую в просторную штанину защитного цвета, и наступило на верхнюю ступеньку крылечка. Ступня была узкой и маленькой, напоминавшей ступню ребенка. И при этом босой.
        Лицо и продолговатый, абсолютно лысый, череп существа обтягивала тонкая, морщинистая кожа; по бокам черепа торчали сучковатые отростки, лишь отдаленно напоминавшие уши. Кроме того, существо имело длинный крючковатый нос и аж три глаза.
        Один находился в центре лба. Его закрывало верхнее веко миндалевидной формы, а вот вместо нижнего века болталось длинное щупальце. Такие же «нижние» щупальца, только покороче, извивались под двумя остальными глазами, расположенными, в отличие от первого, на своих законных местах - по бокам носа.
        Рот у существа выглядел под стать остальным частям лица: малосимпатичным, если не выразиться крепче - безгубым, похожим на шрам. Унылую картину «я у мамы урод» завершала тощая морщинистая шея, выступающая из воротника мешковатого, достающего почти до колен, свитера.
        Павел понял, что это и есть искомый шам, едва увидев щупальца, заменяющие нижние веки. Правду сказал Ермил: «Ты его сразу узнаешь».
        Но шам появился не один. Вслед за ним из павильона спустился пузатый маркитант в синем кафтане и такой же синей фуражке с высоким околышем. Это свидетельствовало о его высоком статусе в клане - кафтаны и подобные головные уборы могли носить исключительно старшины.
        Маркитант остановился рядом с шамом и что-то произнес. Жабо в ответ кивнул. Похоже, что они продолжали или завершали разговор, начатый в павильоне.
        До собеседников было метров пятнадцать. Сновид интуитивно, не задумываясь над тем, зачем он так поступает, сделал несколько шагов в ту сторону. Его глаза притягивало уродливое и одновременно выразительное лицо Жабо с шевелящимися щупальцами. А вот тонкие, практически отсутствующие, губы не шевелились - то ли мутант лишь слушал, то ли Павел не улавливал движения.
        Внезапно он ощутил сильную боль в висках и на мгновение ослеп - так, что потерял координацию и покачнулся. И в этот момент кто-то резко ущипнул его за кисть и произнес тонким, но требовательным голосом:
        - Не смотри на него! Не надо!
        Сновид повернул голову. Рядом с ним стояло невысокое, метр с кепкой, создание, смахивающее, скорее, на зверька, чем на человека. Павел смутно помнил, что о похожих зверьках рассказывали на уроках биологии в гимназии. Только вот как же их называл учитель? Мартышы, что ли?
        - Что??? - Он глубоко вздохнул и пришел в себя. Надо же, чуть сознание не потерял. - Чего тебе? Ты кто?
        - Не слишком ли много вопросов для такого умного парня?
        Человекоподобный зверек, кажется, насмехался над ним. Он был худеньким, но не тщедушным; тело покрыто грязной шерстью, явно не знакомой с зубьями расчески. Из одежды: топорно сшитая майка-безрукавка с боковыми карманами и шорты из грубой материи. Но глаза смышленые, круглые и блестящие, как пуговки.
        - Ты кто? - уже спокойней повторил Павел.
        - Можешь звать меня Зюбом.
        - Да мне без разницы, как тебя зовут. Породы какой будешь?
        - Не породы, а расы. Спиры мы.
        - Спиры? Никогда о таких не слышал.
        - Эх, деревня, - спир по имени Зюб вздохнул и с укоризной, совсем по-человечески, покосился на Павла. - А о чем вы тут вообще, в своем Тобольске, слышали?
        Наглость мохнатого зверька с человеческим взглядом превосходила все нормы приличия. И одновременно забавляла.
        - Это Тобольск деревня? А ты сам-то откуда, горожанин? Может из этой самой, из столицы? - Сновид напряг свои куцые знания по географии и добавил, чтобы окончательно поставить самоуверенного мутанта на место: - Может, ты вообще из Москвы?
        - В Белокаменной тоже бывать приходилось, - небрежно проронил спир. - Везде люди живут.
        Нет, вы слышали?! Это уже походило на издевательство.
        - Чего тебе надо, мут? - сдерживаясь из последних сил, процедил Павел. Уж очень хотелось влепить засранцу оплеуху. - Учти, покупать у тебя ничего не буду. У меня денег нет. И меняться ничем не буду.
        Заявив это, Павел бросил взгляд в сторону павильона, но шам уже исчез. А старшина маркитантов удалялся по направлению к складу, где продолжали разгружать телегу с товаром.
        - А мне от тебя ничего и не надо, - деловито произнес Зюб. - Кроме информации. Да ты не крути так головой. Шама ищешь? Вон он, за прилавком сидит в самом углу. Слева от входа. Только ты на него не пялься - они этого не любят.
        Павел посмотрел в левый ближний угол торговой площади и тут же отвел глаза. Жабо и на самом деле сидел за прилавком, примостившись на ящике.
        - А почему не любят?
        Неведомый спир уже не казался забавным. Нет, что-то в нем, конечно, присутствовало от этих самых, от мартышей, вызывающее снисходительную усмешку. Мохнатые треугольные уши, торчащие почти на макушке, черный нос пуговкой и очень длинный хвост в полоску. Не хвост, а хвостище…
        И на фига он ему? По деревьям лазить? Так они почти все плотоядные… Хоммут с ним, с хвостом. Уж чересчур он умен для такого невзрачного мутанта. И проницателен.
        - Потому что они шамы, - поучительно изрек Зюб. - Они не только глазами, но и мозгами видят. И чувствуют, если кто на них пялится. И если им покажется, что ты им хочешь в мозги залезть, могут так шарахнуть…
        - Чем шарахнуть?
        - Чем-чем… По мозгам могут шарахнуть. Так как, по поводу обмена информацией?
        - Какой?
        - Ну я же тебя просветил о шамах.
        - Тоже мне - просветитель.
        - Могу еще подкинуть кое-чего. А ты мне расскажи о Бортнике.
        - О каком еще Борт… - машинально отреагировал Сновид и споткнулся. - Как ты… его назвал?
        - Вижу, вижу, что знаешь, - сказал спир. - О Бортнике расскажи. Ведь он же у вас в кремле? Да?
        - С чего ты взял?
        - С того. Думаешь, стал бы я подходить к тебе ни с того ни с чего?
        Павел молчал, обдумывая ситуацию. Спир не производил впечатления коварного врага. Присутствовало в нем нечто, вызывающее доверие и даже симпатию. Если, конечно, в мутах в принципе могло быть что-то симпатичное.
        В то же время… Ворон подозревает, что Бортник лазутчик. И имеет на это право - подозревать. А вот Павел… Павел должен доверять Ворону, его опыту и чутью. Враги везде и они не дремлют. И нет у тоболяков друзей и союзников кроме них самих.
        Тем более, что этот Зюб явный мут. У него человеческого-то, кроме мозгов… Хотя мозги, похоже, неслабые. И знает много. Хотя и врет. Вон, про Москву соврал. Все знают, что Москву давным-давно разбомбили, камня на камне не оставили…
        А еще спир как-то догадался о том, что Сновид знаком с Бортником. Каким образом?.. Ох, нечисто что-то тут. Надо сначала об этом муте Ворону доложить. Ринат на то Советом и поставлен, чтобы подобные загадки разгадывать.
        Павел почувствовал, как заморосил мелкий дождь. Погода весь день стояла изменчивая, то дождь, то солнце. Вот опять набежала туча… Уже стемнеет скоро, а он еще не разговаривал с шамом.
        - Не знаю я никакого Бортника, - сказал резко. - И вообще - некогда мне. И ты ступай по своим делам.
        - Нет у меня своих дел, - с грустью произнес спир.
        - Ну, это твое дело.
        Сновид хотел повернуться, но Зюб неожиданно ухватил его за ладонь своей лапкой.
        - Подожди. Подожди секундочку. Скажи… - Он вопросительно и как-то заискивающе заглядывал в глаза Павлу. - Скажи, он хотя бы жив?
        - Кто?
        - Бортник.
        Павел вздохнул. Вот, привязался, мартыш неумытый.
        - Жив.
        - А-а…
        - Все! Больше ничего не скажу. Сказал же - некогда мне.
        Он резко повернулся и направился к прилавку…
        Шам сидел на деревянном ящике, широко расставив босые ступни. Руки с продолговатыми худыми ладонями, напоминающие лапы крупной птицы, наоборот - прижаты к туловищу и сложены на животе. Голова наклонена, верхние веки всех трех глаз прикрыты. Задремал старикан, не иначе.
        На прилавке теснилось полтора десятка разнокалиберных банок, заткнутых деревянными пробками. Но некоторые имели и завинчивающиеся крышки. Павел приблизился и остановился, стараясь не смотреть мутанту в лицо.
        - Чего тебе, хомо?
        Жабо спросил, не поднимая головы и век. Павел аж вздрогнул слегка.
        - Я это… А что у тебя в банках?
        - Снадобья, знамо. Есть примочки. - Голос у шама был противный - заунывный и скрипучий, как несмазанная дверь. - Есть примочки от чирьев на щеке, есть от чирьев на животе… Или у тебя на жопе вскочил?
        Он, наконец, соизволил взглянуть на Павла, слегка приподняв веки - те, что прикрывали нижние глаза по сторонам носа.
        - Нет у меня чирьев.
        - Странно, - пробормотал Жабо. - Чирья у всех есть. Особенно на жопе… Тогда могу предложить примочку от синяков.
        Обойдусь как-нибудь, подумал Павел, без твоих примочек. Вот, схожу завтра в санчасть и попрошу Рузанну новый компресс на локоть наложить. Завтра я ее уже не буду стороной обходить - пусть спрашивает об обереге.
        - Нет, - сказал Павел. - Мне примочки вообще не нужны. Мне бы чего-нибудь от отравы.
        - От отравы? - Шам оживился. - Это пожалуйста.
        Он засунул лапку куда-то под свитер и, покопавшись, извлек на свет небольшой мешок. Положил его на прилавок, ловко развязал тесемку и сделал быстрое движение кистью.
        - Вот, смотри, хомо. - Жабо держал в кривых пальцах плоский кругляш темного цвета с продетой в дырочку веревочкой. - Самое надежное средство от яда.
        - Что это?
        - Глаз паука-мясоеда. Так и называется - «паучий глаз». Слышал о таком?
        - Слышал, - буркнул Павел. - И даже видел.
        - Не может быть! - ротовое отверстие мутанта скривилось, словно он намеревался со смаком плюнуть. - Где тебе могли предложить «паучий глаз», хомо?
        - В одном уютном месте.
        - Не верь, хомо, это подделка.
        - А я и не поверил, - сказал Павел. - А этот «глаз», он человеку может помочь, если тот отравился?
        - Отравился? Уже отравился?
        - Ну да, при смерти лежит.
        Жабо задумался.
        - Скажи, а для кого ты это берешь?
        - А тебе какая разница?
        - Понимаешь, хомо, я же целитель. Я же должен знать…
        - Слушай, целитель, - оборвал Сновид. Ему показалось, что Жабо проявляет повышенное любопытство. - Ничего ты не должен. Считай, что это нужно мне.
        - Тебе?
        - Мне.
        - Ага, понял… Про запас, значит, берешь, на всякий случай? Похвально, когда молодежь так заботится о своем здоровье. Слушай. Если уже отравился, тогда не оберег требуется, а снадобье. - Он провел пальцем вдоль ряда с баночками и ткнул в последнюю, самую маленькую и плоскую. Скорее, не баночку, а маленькую емкость из какого-то сплава. - Вот, это очень сильное средство.
        - А из чего оно?
        - Рецептура засекречена, это мое ноу-хау, - многозначительно произнес шам. - Но действует надежно, гарантия три месяца. Если держать с закрытой крышкой. Спасает при любых отравлениях, даже при укусах алой кобры и паука арахно. Правда, применять надо сразу после укуса, иначе можно не успеть нейтрализовать яд.
        - А как оно применяется?
        - При укусе самое надежное - тут же смочить место укуса снадобьем. Если опоздал, надо развести каплю снадобья в воде - оно хорошо растворяется - и выпить. Чем раньше - тем лучше. Но если еще не умер, все равно пей - глядишь, и поможет.
        - А если не ядом отравился, а просто съел чего-нибудь?
        - Гнилое мясо? - со знанием дела поинтересовался Жабо.
        - Ну, типа того.
        - Тоже подойдет. Уникальное средство - нейтрализует любые токсины.
        - Годится, - сказал Павел. - Сколько с меня?
        - Монеты покажи.
        Павел предъявил одну из монет, полученных от Фаины. Шам подержал «золотой» в ладони, подбросил, словно проверяя на вес, и сказал:
        - Три таких и снадобье твое.
        - Одна.
        - Три.
        - Одна.
        - Три. Слушай, хомо, это рецептура моего дедушки, - сердито произнес шам. - Торг здесь не уместен. Хочешь за одну монету отовариться - ступай вон туда. Там трехногий ворм снадобья продает. Одну штуку за одну серебряную монету. Только они даже от поноса не спасут. А вот геморрой точно получишь.
        - Ладно, две, - сказал Павел. Он помнил предупреждение Ермила о необходимости торговаться и сейчас набивал руку. Надо же когда-то опыт приобретать? - Имей совесть - это же лекарство, а не оружие. К тому же, я оптовый покупатель.
        - В каком смысле?
        - Я у тебя еще покупку сделаю. А ты сделай мне скидку. Так что, за две монеты сговорились?
        - Предположим. - Жабо пошевелил длинным носом. - А чего тебе еще надо?
        - Оберег. Но не от яда.
        - О! Сразу видно, что ты понимаешь толк в покупках. Оберег - наш друг в пути. Оберег купил - жизнь продлил… Возьми оберег от стрелы - самое то для молодого воина. Считай, по дешевке отдам - уж очень ты мне понравился.
        - От стрелы не надо. Мне особый оберег нужен - «шамий амулет». Есть такой?
        Рот Жабо мгновенно превратился в гузку. Судя по тому, что он надолго замолчал, это положение ротового отверстия означало глубокую задумчивость. Шам не смотрел на Павла, но оба его отростка под парой нижних глаз зашевелились, вытягиваясь вперед. И даже третье щупальце, до этого вяло висевшее под закрытым глазом во лбу, слегка задвигалось.
        У Сновида возникло чувство, что его ощупывают, но на расстоянии. И тут же стало нехорошо в голове - будто сквозняком потянуло. Неприятное такое ощущение, сосущее… Он попытался сосредоточиться, чтобы прогнать его, но сквозняком продолжало тянуть…
        А затем Жабо спросил:
        - Значит, тебе нужен «шамий амулет»?
        - Да.
        - Что же… Но он очень дорого стоит.
        - У меня есть деньги.
        - Такие же?
        - Другие.
        - Покажи.
        - Сначала рассчитаемся за снадобье.
        Сновид вытащил вторую монету Фаины и положил ее на прилавок. Шам, вздохнув, забрал «золотой» и двинул по прилавку баночку со снадобьем.
        - Забирай.
        Сновид спрятал баночку в подсумок на поясе и, достав «золотой» Ермила, показал шаму - на расстоянии.
        - Всё? - Впервые за время разговора оба века на парных глазах Жабо полностью открылись. Видимо, это означало сильное удивление.
        - Нет, это задаток. Полный расчет завтра.
        - Дай посмотреть.
        - А оберег где? Покажи оберег.
        Шам недовольно дернул носом. Однако засунул ладонь в мешок и пошурудив там несколько секунд, извлек нечто, напоминающее засохший стручок острого перца.
        - Вот, только руками не трогать.
        - Это… то самое?
        - То самое. У нас все без обмана.
        - И сколько ты за него просишь?
        - «Золотой» дай глянуть.
        Павел едва успел положить монету на прилавок, как Жабо тут же цапанул ее своими коготками. Поднес к носу. Правое нижнее щупальце произвело кольцевое движение, перемещаясь вдоль поверхности золотого кругляша.
        - Хм… Очень редкое изделие. Где взял?
        - Места надо знать.
        Жабо цокнул языком и засунул край монеты в рот. Пососал, словно леденец. Затем вытащил и, держа монету тремя пальцами, начал медленно вращать ее в воздухе.
        Павел наблюдал за манипуляциями с широко открытыми глазами. Блеск золота завораживал. Это походило на какой-то ритуал.
        Внезапно он ощутил сильную тревогу.
        …она идет… посмотри, она идет… зачем…
        Лицо шама растворялось в белесом тумане. Но шам уже не интересовал Павла.
        …она идет… посмотри…
        Он обернулся и едва не вскрикнул. По центральному проходу между торговых рядов шла Рузанна. И она удалялась. Что она здесь делает? И как она вообще сюда попала???
        Полностью забыв о существовании Жабо, Сновид развернулся и двинулся за девушкой. Он хотел ее догнать, но она, словно почувствовав его намерения, резко ускорила шаг.
        Рузанна направлялась на запад. Она уже миновала павильоны и свернула налево. Не понимая, что происходит, Сновид перешел на бег. Куда она идет?
        Он знал, что с этой стороны находился еще один вход на территорию Зоны. Им пользовались исключительно маркитанты. Здесь была проложена дорога, связывающая Мертвую Зону с их базой на берегу Иртыша. Неужели Рузанна хочет покинуть Зону? Одна?!
        При этой мысли сердце Павла бешено заколотилось. Пробежав мимо павильонов, он свернул вслед за девушкой и снова увидел ее. Рузанна стояла у ворот, и охранник в синем жакете как раз открывал створку. Куда же она? Там же опасно, там могут напасть муты… Он совсем ничего не понимал. Совсем.
        - Эй, Рузанна! Рузанна, куда ты?! - в отчаянье прокричал Сновид. Но девушка даже не обернулась. Вышла - и тут же пропала из виду.
        Павел подбежал к воротам, однако охранник уже прикрыл створку. Увидев лицо Сновида, он угрожающе вскинул резиновую дубинку и выкрикнул:
        - А ну, стой! Ты куда?
        - Мне надо, мне туда, - сбивчиво проговорил Сновид.
        - Туда нельзя. Здесь проход только для маркитантов.
        - Почему для маркитантов? Я видел, тут только что девушка прошла.
        - И чего? - Охранник осклабился выщербленными зубами. - Ты думаешь, девки только у промзоновских есть? У нас тоже девиц хватает.
        - Это не ваша, это наша. Это Рузанна.
        - Какая еще Рузанна? Паря, ты в своем уме?
        Он то ли издевался, то ли и вправду не понимал, в чем дело. Но Сновид не мог тратить время на выяснение подобных нюансов.
        - Пропусти меня немедленно, - сказал он мрачно. - А то зарублю на фиг!
        - Эй-эй, не дури. Ты чего? Здесь кровь пускать нельзя. - Охранник отступил на шаг. - Устин, слышь? Он сумасшедший какой-то.
        - Чего тут у вас? - второй охранник приблизился и остановился в паре метров от Сновида. В руке такая же резиновая дубинка, как и у первого.
        - Пропустите меня, - скрипя зубами, процедил Павел. - Сказал же - зарублю.
        Ему стало на все наплевать, на все эти закидоны Мертвой Зоны. Ну и пусть истечет кровью. Еще посмотрим, как истечет. Может, это страшилки просто… А там - Рузанна! И она уходит все дальше.
        Он хотел захватить ладонью рукоять меча, но поймал воздух. Что за ерунда? Опустил взгляд на пояс и чуть не ахнул. Ножны для меча были пусты. Как и ножны для ножа. Вот это фокус!
        - Вот, видишь, - сказал первый охранник. - За оружие хватается. Псих какой-то.
        - Совсем ты слепошарым стал, Фрол. Нет у него никакого оружия. - Устин ухмылялся. - Пропил, небось, тесак свой и не заметил. Бывает. Паря, ты, часом, не в трактире сидел? Самогон у нас забористый.
        - Я вообще не пью, - сказал Павел. - Мне надо пройти здесь, я очень тороплюсь.
        - Уже не получится, - нахмурившись, отрезал Устин. - Нечего было права качать, у нас тут законы суровые. За неподчинение охране полагается смерть, тем более - за угрозы убить. Но это для мутов. Так как ты человек - заплатишь крупный штраф.
        - Нет у меня с собой денег.
        - Значит, посидишь в кутузке. Может, кто из промзоновских за тебя заплатит. - Он говорил деловито и строго - не иначе, старший в карауле. - И не вздумай ерепениться - отлупцуем так, что в отбивную превратишься. Ну?
        Он хлопнул дубинкой по ладони. Выразительный получился хлопок: смачный и хлесткий. Наверняка в резиновую полость что-то добавлено для тяжести, подумал Сновид, типа смеси песка с металлической стружкой. Или куски свинца. Прилетит такой «гостиниц» в голову, можно уже и не подняться. И крови нет. Да и кости ломать этой резиновой хренью удобно - что ребра, что суставы. Хорошо устроились, суки!
        А у него даже ножа не осталось. Неужели шам как-то исхитрился вытащить? Но каким образом? Верно Ринат ему говорил, что он еще слишком наивен. Хорошо хоть, что кольчуга и шлем на месте. Как же он так подставился?
        - Чего ну? - огрызнулся Павел.
        - Того. Становись на колени и руки за спину. Мы тебя захомутаем и отправим в кутузку.
        - Это где? Здесь?
        - Нет, паря, на базе. В Зоне кутузку оборудовать не резон - ни стрельнуть, ни мечом рубануть. Да чего мечом? Кнутом и то как следует арестанту не врежешь - вдруг кожа лопнет до крови?.. Да ты не переживай, пешком топать не придется. Сейчас у нас телега на базу двинет, тебя на ней и довезут. Ну?
        Откуда-то возник третий охранник - такой же мордоворот, но вдобавок еще и долговязый. Одно слово - дубина стоеросовая. Подошел и встал сбоку.
        - Понял, - смирно произнес Павел. Как не понять? Предложение сделано в вежливой форме, надо его принимать. Иначе разговор перейдет в грубую форму. - Только бить не надо, ладно? Я все понял.
        Он с обреченным видом завел руки за спину и сделал движение, будто собирается опуститься на колени. На самом деле - напружинил ноги. И в ту же секунду с разворота врезал «долговязому» по морде.
        Тот появился последним и чувствовал себя расслабленно - не успел проникнуться сложностью момента. Или, наоборот, решил, что все уже готово, жертва сломлена и остается ее спокойно упаковать. К тому же, «долговязый» находился ближе всех, нарушив безопасную дистанцию - ну и схлопотал первым.
        Сновид бил, как учили. А учил его не кто иной, как дядя Ринат - лучший кулачный боец Промзоны. Говорят, в молодости Ринат в поединке один на один как-то раз уложил бойца от клана Бррыгов - так вмазал в висок, что мохнатый сразу скопытился.
        С тех пор, конечно, много воды утекло, и в кулачных забавах Ворон уже не участвовал. Но продолжал, чтобы не терять форму, тренировать молодежь. А племянника и вовсе с малолетства натаскивал.
        И Павел не оплошал.
        Правда, метил он противнику в подбородок, а угодил в основание носа. Поэтому эффект оказался несколько иным, но тоже впечатляющим. «Долговязый» хрюкнул и шлепнулся на пятую точку. А Павел уже развернулся, совершив полной оборот вокруг оси, и занял боевую стойку. Очень вовремя занял.
        Охранник у ворот по имени Фрол был, видимо, не только подслеповатым, но и медлительным. Он до сих пор не успел вскинуть дубинку и стоял с открытым ртом. Зато «старший по званию» Устин оказался куда проворнее, намереваясь ударить Сновида с размаху. Но тот находился слишком далеко и успел отклониться от дубинки.
        И тут же, в свою очередь, попытался врезать охраннику с левой руки. Увы, неудачно. Павел хотел попасть в скулу. Однако Устин, по всей видимости, тоже имел неплохие навыки кулачного боя и успел подставить правое плечо. И ведь знал, урод, что делает.
        Рубаха из толстой материи, в которую был одет охранник, таила сюрприз - твердые защитные пластины, вшитые в предплечье. Поэтому удар оказался очень болезненным. Но не столько для охранника, сколько для Павла. Он почувствовал, как хрустнули костяшки пальцев, и, не сдержавшись, вскрикнул от боли. Устин, заметивший реакцию противника, злобно оскалился.
        Ах, ты, хрен хоммучий!
        Сновид рассвирепел. Маркитант, подставив правое плечо, сблокировал удар кулака, но оказался в пассивной позиции - ведь дубинку он держал в той же руке. Пытаясь перейти в контратаку, он быстро ударил наотмашь, направив дубинку от пояса, слева направо. И зря.
        Павел, развернув тело, легко ушел от выпада и сразу же, положив корпус, пнул охранника в живот. От души пнул. Кованым сапогом со специальной «шипастой» набойкой на носке.
        Сновид по опыту знал, что таким пинком можно проломить хитиновый панцирь руконога. Если приложиться как следует. И он приложился именно так.
        Глаза Устина едва не выскочили из орбит. Он явно намеревался заорать от боли, да перехватило дыхание. Поэтому лишь утробно крякнул и, согнувшись, рухнул на землю.
        Что касается Сновида, то он тоже упал на вытянутые руки. Не оттого, что потерял равновесие. А по наитию, потому что держал в уме двух остальных охранников. И правильно поступил.
        Те уже неслись на него с двух сторон со вскинутыми дубинками. И если бы Павел не упал, схлопотал бы он этими «свинчатками» по башке - не от одного, так от другого. А то и от обоих одновременно. Но он резко бросился на землю. И в результате этого маневра пострадали летевшие на него мордовороты.
        Сильнее досталось слепошарому Фролу, как более медлительному и легковесному. Бежавший ему навстречу «долговязый» рванул с места куда резче и мощнее. Видимо, болезненный удар в нос добавил его обладателю адреналина. Очень торопился «долговязый» расправиться с Павлом, ну просто очень торопился. А наказал, в итоге, неповоротливого Фрола.
        «Долговязый», заметив маневр Сновида, попытался скорректировать движение, но лишь усугубил ситуацию. Запнувшись о спину Павла, он боком вонзился в грудь Фрола. Треск раздался такой, словно столкнулись два кожаных мешка, под завязку набитые дерьмом фенакодуса. Фрол, охнув, рухнул на землю. «Долговязый» отлетел в сторону. А Павел немедленно бросился к воротам.
        Но не сумел достичь цели. Кто-то вцепился ему в ногу, и он, потеряв равновесие, шмякнулся около приоткрытой створки. В каком-то полуметре - но не дотянул.
        Извернувшись, заметил, что его держит за голень Устин. Сновид попробовал лягнуть маркитанта по зубам свободной ногой, однако получилось не очень удачно. Охранник мотнул головой и тут же хлестнул противника дубинкой по колену. Хлестнул не шибко сильно, почти без размаха, но Сновид взвыл от боли.
        А еще через секунду в мозгу у него словно разорвалась граната - это подоспевший «долговязый» со всей дури приложился дубинкой к голове Павла. Если бы не шлем, череп мог расколоться надвое. Не раскололся. Но контузило так, что Павел временно ослеп.
        Когда снова обрел способность видеть, то сквозь радужную пелену разглядел мутную фигуру «долговязого». Тот, судя по позе молотобойца, уже изготовился для решающего удара. Сновид это не понял, а ощутил. Думать он был не в состоянии.
        Чем думать, если в голове вместо мозгов каша из мякоти, как в расколотой тыкве? Поэтому мыслей не осталось. Но он ощутил дикое и яростное, рвущееся из сознания долговязого охранника:
        …убью, свол…
        И вдруг этот яростный утробный рык оборвался на полуслове. Или на полузвуке. «Долговязый» замер с зажатой в руке дубинкой. Потом качнулся. Качнулся сильней. И начал медленно заваливаться вбок.
        Картина, если разобраться, выглядела хотя и странной, но приятной. К сожалению, Павел не успел ею насладиться. Едва до него дошло, что с «долговязым» происходит что-то непонятное, как возникла очередная и явная угроза. Воспользовавшись тем, что Сновид на время потерял не только зрение, но и координацию, на него навалился Устин.
        Дубинку он, наверное, выронил раньше, но зачем человеку дубинка, если у него есть руки-крюки? Устин ими располагал и сейчас решил использовать «природный дар» по прямому назначению. А именно - вцепился в горло Павла.
        Тот попытался разжать смертельные тиски, но силы были на исходе. В ключевой момент подвела правая рука, поврежденная еще в схватке с осмом. Он почти оторвал от горла правую ладонь охранника, ухватив его за запястье левой рукой. Но когда он попытался сделать то же самое правой рукой с левой рукой охранника, в локтевом суставе что-то хрустнуло. Следом руку пронзила острая боль - такая, что из глаз брызнули слезы.
        Он проигрывал схватку - схватку ценой в жизнь. Каменные пальцы Устина уже обхватили гортань, сжимая смертельное полукольцо. Павел почти ничего не видел, кроме черной пелены, которая вдруг стала превращаться во вращающиеся круги. Он захрипел, широко раскрыв рот, но ничего не…
        И тут ему удалось глотнуть маленький кусочек воздуха. Затем еще… и еще. Павел закашлялся и, наконец, оторвал от горла левую кисть Устина. Она подалась на удивление легко, как мертвая… Мертвая?!
        - Ты еще жив, глупый чел? - услышал он чей-то звонкий голос.
        - Что… кха-кха…
        Сновид закашлялся. А потом разглядел Зюба. Тот стоял рядом, сжимая в лапке резиновую дубинку.
        - Да помоги же мне! Он тяжелый, как дохлый котях. Эй, чел! Ты что, так и будешь с этим дерьмом в обнимку лежать?
        Здесь до сознания Павла кое-что дошло. Прояснилось чуток сознание. Он спихнул с себя неподвижное тело охранника и, тяжело дыша, встал на четвереньки. Рядом, с противоположной стороны от Устина, валялся на земле «долговязый». Смирно так валялся, на животе, раскинув руки и не подавая признаков жизни. Взгляд Павла уткнулся в затылок охранника…
        Вот те на! Знакомая картина. Из подзатылочной части торчал тупой конец штыря. На светлых волосах охранника, вокруг ранки, выступило несколько капель крови.
        И вдруг на глазах Сновида с телом «долговязого» стало происходить нечто невообразимое. Оно начало резко уменьшаться в объеме, оседая, словно шарик, из которого выпускают воздух. При этом лицо начало ссыхаться, покрываясь глубокими морщинами.
        - Ох, и здоровый урод попался, - сказал Зюб. - Пришлось два раза дубинкой треснуть, чтобы он от тебя отвязался.
        - Ты это… о ком?
        - Да об этом, - спир с пренебрежением пихнул босой ступней в бок Устина. - А этого-то я с первого броска завалил.
        - Завалил?.. Подожди, ты же нанес ему рану.
        - И что?
        - Как что? Кровь… Он же… а ты почему?
        - А, вот ты о чем… Почему я не умер? Так я же спир, нас Мертвая Зона не трогает. Эх, деревня… Уматываем отсюда, пока уроды не набежали. Ну, давай помогу. - Он протянул Сновиду худую лапку. - Хватит прохлаждаться.
        - Я сам.
        Павел с трудом поднялся и, пошатываясь, быстро огляделся. На его счастье выход из Зоны находился в закоулке, образованном развалинами и стеной торгового павильона. И почти не просматривался с остальной территории.
        Маркитантов поблизости не наблюдалось, кроме охранника Фрола. Он сидел на заднице в нескольких шагах от ворот и выглядел не очень здоровым. Как-то совсем плохо выглядел. Но был жив. Потому что постанывал, ухитряясь держаться одновременно за грудь и голову. И удивленно лупал глазами.
        Спир, проходя мимо, очень ловко врезал ему в нос пяткой. Так, что охранник откинулся на спину и, кажется, вырубился.
        - Шустрей, шустрей, - скомандовал Зюб. - Уматываем отсюда.
        Павел вышел за ворота и остановился… Рузанна… Где Рузанна?!
        - Ты чего? - с нетерпением бросил спир. - Давай в развалины. Потерпи, там оклемаешься.
        - Мне нужна девушка, - сказал Павел. - Я ищу девушку.
        - Тоже мне, озабоченный. Какую еще девушку?
        - Мою девушку. Любимую, понимаешь? - Слово «любимая» у него вырвалось нечаянно. Не думал он еще толком над этим вопросом. Но как по-другому объяснить этому человекообразному? - Она вышла за ворота, понимаешь? А я хотел пойти за ней.
        - Вышла за ворота? Твоя невеста - эта толстая рыжая баба?
        - Какая баба?
        - Перед тем, как ты подбежал к воротам, там прошла толстая рыжая женщина. Вы, люди, таких называете бабами. Толстая. Рыжая. И старая. Это твоя невеста?
        Сновид в недоумении покачал головой.
        - Нет, Рузанна не старая. И не толстая. И не рыжая. Она… она блондинка. Светло-русая, понимаешь?
        - Ты мне надоел, чел! Тут такие дела, а он… Не было тут никакой блондинки, кроме рыжей бабы. И нет! Видишь? - Зюб повел рукой. - Нет!
        Павел и сам видел, что Рузанны нет. И никого нет, включая рыжую бабу. Вниз и влево уходила узкая дорога. С обеих сторон ее росли невысокие кусты-дендромутанты. А справа тянулись сплошные развалины.
        - Не будь дураком, чел, - проникновенно произнес спир. - Через минуту здесь появятся маркитанты. И у кого-то из них будет натуральное оружие, а не дубинки. Ты видел, у склада стояла телега с товаром? Ее всегда сопровождают автоматчики. Хочешь, чтобы они тебя превратили в решето?
        - Нет, - сказал Павел. Сознание помаленьку прояснялось. Да, он видел Рузанну. Но что-то во всей этой ситуации было не так. - Что ты предлагаешь?
        - Я предлагаю спрятаться в развалинах. Я тут нашел одно местечко. Давай для начала затихаримся, потом с остальным разберемся. Так что, ты со мной, глупый чел?
        - С тобой, - сказал Павел. - Только ты того, спир. Поосторожней с выражениями. А то, знаешь…
        - Чего?
        - По шее получишь.
        - Я бы на твоем месте особо не духарился, - с ехидцей отозвался Зюб. - Ладно. Вон видишь ту хибарку? Давай сначала туда.
        Хибарка-развалюха, от которой остались полторы стены с оконным проемом, находилась метрах в сорока. Расстояние плюнуть и растереть, но Сновид преодолел его с трудом. Можно сказать, что еле добрел.
        Казалось, ломило все тело. Особенно болела нога, по которой охранник хлестанул дубинкой. А еще кружилась голова.
        Когда они добрались до спасительной стены, Павел рухнул на кучу мусора и едва не потерял сознание. Наверное, он даже застонал, потому что спир тут же злобно прошипел:
        - Эй, дюймовочка. Тише нельзя?
        - Может, мне вообще умереть? - прохрипел Сновид.
        - Умрешь, глупый чел, если не заглохнешь. Смотри сюда. Только осторожней.
        Павел приподнял голову и выглянул из оконного проема. Около ворот в Мертвую Зону суетилось трое охранников. Двое держали в руках автоматы с деревянными прикладами.
        - Видишь, у них АКМ? - прошептал спир. - Это охранники, которые сопровождают товар. Если нас засекут - покрошат в куски. Лежи и не дыши.
        Как назло, именно в этот момент в носу Павла зачесалось от попавшей пыли. Не в силах удержаться, он закрыл лицо ладонью и, спрятав голову за стену, чихнул.
        - Да умри ты, чел, - простонал Зюб. - Не шевелись.
        Сновид лежал неподвижно секунд пятнадцать. Потом, не выдержав, тихонечко спросил:
        - Ну, чего там?
        - Стоят и смотрят. К ним какой-то пузатый мужик подошел в синем кафтане. Ты не поднимай голову - у тебя шлем может отсвечивать.
        Еще примерно через минуту спир прошептал:
        - Ушли, вроде. Не рискнули в развалины лезть. Трусливые они, торгаши.
        - Я голову подниму?
        - Поднимай. Только не высовывайся.
        Сновид полуприсел у стены и покосился на Зюба. Тот сидел с другой стороны оконного проема и скручивал в руке крупный светло-коричневый листок какого-то растения.
        - Ты чего это расселся? - спросил Павел. - Мы что, дальше не идем?
        - Идем. Только курнем немного.
        - Я не курю. И вообще - это гадость.
        - Не знаю, о чем ты говоришь. Это очень полезное средство. Раньше подобное называли допинг. Правда, злоупотреблять им нельзя. Но тебе сейчас без него не обойтись. Слабый ты сейчас. Упадешь и не поднимешься, понял?
        - Это что, вроде лекарства?
        - Вроде. Забьешь косячка и сразу сил прибавляется. И боль стихает. Только надо в меру. А то…
        - Что?
        - Заторчишь. А нам сейчас торчать не время. А то еще и плющить начнет с передоза. И тогда ты считай не человек, а так - чмо ходячее.
        - Ясно, - сказал Павел. Хотя почти ничего не понял. Спир временами выражался слишком заковыристо. Как этот, иностранец.
        - Все, готово. Сейчас разожгу и будет тебе лекарство. Потом двинем дальше.
        Глава шестая
        Диверсант
        Они шли минут десять, пробираясь между развалинами домов и обходя опасные заросли плотоядных деревьев и кустов. Павел, надо сказать, взбодрился после «допинга». Но все равно еле успевал за спиром, прихрамывая и прижимая к животу поврежденную руку. В другой руке он сжимал дубинку.
        Ее он держал для психологической уверенности. Понимал, что с дубинкой им не справиться даже со сворой взрослых крысособак, если тем вздумается напасть на них. Не говоря уже о шайке вормов или нео. Спир, конечно, шустрый, но много ли от него толку? И тут он вспомнил:
        - Зюб, так это ты долговязого охранника завалил?
        - Я, - не оборачиваясь, бросил спир.
        - Каким способом?
        - Стрелку метнул. Бортник называет это гвоздем, но я привык называть стрелкой.
        - А где ты так научился метать? Тебя Бортник научил?
        - Не-а. Это я его научил.
        Павел не сразу нашелся, что сказать. Опять заливает спир. Хвастун и трепло, каких свет не видывал. Как бы его на вранье поймать?
        - А как ты с ним познакомился?
        - Я тебе позже расскажу. Когда дойдем. - Он приостановился и посмотрел на Сновида. - Не надо разговаривать на ходу - так устаешь быстрее.
        - Далеко еще?
        - Нет. - Зюб ткнул пальцем куда-то вбок. - Вон, видишь, угол дома? Я там сегодня немного поспал. Думаю, мы сможем там укрыться.
        Они свернули направо и начали пробираться вдоль ограды из ржавых железных прутьев. Павел подозревал, что ограда давно бы рассыпалась в труху, если бы ее густо не оплетал светло-фиолетовый вьюн с острыми шипами. Кое-где среди стеблей висели трупики мелкой живности - скукоженные и высохшие.
        Когда мимо двинулся спир, растение никак не среагировало. Но стоило к нему приблизиться Павлу, как стебли нервно зашевелились, словно под порывом сильного ветра. И выгнулись в сторону человека. Поэтому Сновид предусмотрительно взял правее, отступив на пару шагов.
        Они дошли до места, где в ограде зияла круглая дыра, примерно метр в диаметре. Павлу бросилось в глаза, что стебли вьюна здесь кто-то недавно обрубил, сделав проход. Но верхнюю часть зарослей, образующих арку, он то ли не тронул, то ли стебли вверху успели отрасти и сцепиться между собой.
        Спир остановился перед рукотворным проемом в живой изгороди и сказал:
        - Будь шустрее - смотри, чтобы не вцепились. А то вмиг кровь высосут.
        - Дендромутанты?
        - Они самые.
        - А кто их тут посек? Ты?
        - Я. Уж больно густо они росли, не пробраться. Так бы я их трогать не стал.
        - Почему?
        - Зачем обижать живое существо, если оно тебе не мешает?
        - Ага, не мешает. Не успеешь глазом моргнуть, как в мумию превратишься.
        - Я не превращусь. Нас эти дендры не трогают.
        - Почему?
        - Откуда ж мне знать? У этих долбаных ученых надо спросить, которые все натворили… Жили бы мирно, наслаждались плодами цивилизации, так нет же. Всё угробить друг друга хотели. И доигрались… А ведь не зря раньше мудрецы говорили: кто к кому с мечом придет, тот от меча и погибнет.
        Сновид озадаченно покачал головой.
        - Ну ты прям этот, как его… Короче, за мир во всем мире.
        - Пацифист, что ли? Ну, типа того… Только учти, к непротивлению злу насилием это отношения не имеет.
        - Чего-чего? - Павел открыл рот. - Ты о чем это?
        - Ты что, Толстого не читал?
        - Чего-о? Какого еще Толстого?
        Зюб почесал поросшую серой шерсткой скулу.
        - Ты хоть о книгах слышал, провинция?
        - Слышал. У нас три книги есть. Только они в Гимназии под стеклом хранятся. Как их можно читать?
        - Эх, эх… Отсталый народ. Всего три книги - надо же.
        - А ты что, видел больше?
        - Я, чел, такое видел…
        - Меня, кстати, Павел зовут, - с раздражением заметил Сновид.
        - Очень приятно слышать, Павел. Вот и познакомились.
        - Не выпендривайся, а то напросишься. Где ты мог книги видеть?
        - Да все там же, в Москве. Я, Павел, как-то почти год с родней в «Ленинке» жил, в подвале. Ох, и начитался тогда. Делать-то особо нечего было, особенно по ночам… Впрочем, ты все равно мало поймешь. Давай, ныряй в проход. И смотри, чтобы стебли не цапнули. Хотя эти не особо агрессивные.
        Спир спокойно, едва пригнувшись, проскользнул в метровое отверстие. Ну, еще бы - с его-то росточком. Стебли даже не шевельнулись - ни дать ни взять обычные мирные растения, мухи не обидят. Эти самые, как их… Ага, пацифисты. Однако Павел рисковать не стал. Слегка разбежался и нырнул в проем рыбкой. И едва не врезался в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой.
        - Считай, приехали, - сказал Зюб. - Вот она, наша берлога. - И ткнул пальцем вверх.
        - Как же мы туда попадем? - Павел задрал голову. - Тут же… тут же третий этаж. Или внутри лестница есть?
        - Была. Но давно обвалилась. Мы пойдем другим путем. - Зюб нагнулся к стене и поднял замызганный кусок тряпья. Под ним лежала аккуратно свернутая в рулончик веревка. - Вот наш путь.
        Он отступил на несколько шагов, разворачивая веревку. Павел заметил, что на ней бугрились узлы - для удобного захвата. К одному из концов была прикреплена абордажная кошка - стальной крюк с тремя загнутыми рогами. Спир раскрутил конец с кошкой и ловко закинул ее в оконный проем.
        - Лихо, - сказал Сновид. - И где ж ты всему этакому научился?
        - Чему этакому?
        - Многому. Такое не каждый диверсант умеет.
        - Так я и есть разведчик-диверсант.
        - Э-э… в смысле?
        Сновид насторожился. Вот оно что! Проговорился, вражина.
        - Нас ученые для диверсионно-разведовательной деятельности и создавали. Так что… Как люди говорят: мастерство не пропьешь. А у меня, Павел, генетика. Мастерство, так сказать, от природы.
        - Хочешь сказать - шибко способный?
        - Способный, это слабо сказано. Талантливый.
        Нет, ты посмотри на него. Зазнайство мартыша не имело границ.
        - Ну и в чем еще твои таланты заключаются? Кроме длинного языка?
        - Да всего и не перечислишь. Ночью вижу, как днем. Запахи издалека улавливаю и отличаю. Маскируюсь очень хорошо. Если захочу спрятаться - ты меня с пяти шагов не заметишь. А то и с трех.
        Да уж, подумал Павел. Слышали, знаем.
        - Там, под днищем биоробота, ты в скольких шагах от меня находился?
        - Это ты о чем? - с невинным выражением на мохнатой рожице спросил спир. - Какой еще биоробот?
        - Такой. Транспортный. Это ты осму в затылок штырем засадил? Ну, стрелкой? Давай, колись, а то разговора не получится.
        - Заметил стрелку?
        - Заметил.
        - Наблюдательный.
        - Какой есть. Я, между прочим, тоже курсы разведчиков проходил. Ну так что, поговорим начистоту?
        - Поговорим, - вздохнув, согласился Зюб. - Только давай сначала наверх заберемся. А то, неровен час, налетят муты…
        «Берлога» спира находилась в угловой комнате трехэтажного здания. Сейчас от него мало что сохранилось, примерно половина крайнего подъезда. Лестничный пролет обрушился, крыша тоже отсутствовала. Но над комнатой, которую присмотрел спир, сохранилось бетонное перекрытие, которое впоследствии «законсервировала» крыш-трава.
        - Снимай кольчугу, - сразу же распорядился «хозяин».
        - Зачем? - Павел удивился. Спир регулярно ставил его в тупик своими действиями.
        - Руку твою осмотрю. Я же вижу, она у тебя еле двигается.
        - Да уж не так и еле… А ты что, лекарь?
        - Ну-у… С Бортником мне не сравниться. Так, кумекаю кое в чем, - с непривычной для него скромностью ответил Зюб. - Вывих могу выправить, боль снять в мышцах. Но у меня мазь с собой есть. Вот она - натуральный лекарь.
        - Хорошо, - согласился Сновид. Рука и на самом деле шевелилась с трудом, отдавая при движении стреляющей болью. Это особенно чувствовалось, когда он карабкался по веревке. Если бы не «допинг», взбодривший и отчасти притупивший боль, Павел мог и не осилить подъем. - Кольчугу я сниму. А ты рассказывай пока.
        - С чего начать?
        - Да хотя бы с осма. Вернее, с того, как ты нас нашел.
        - Вас, это тебя и второго воина? Здоровенный такой, морда ящиком?
        - Да, - сказал Павел. - Меня и второго воина. Ванькой его зовут. А морда, она у мутов.
        - Вообще-то я Бортника искал, - сказал спир. - А вы, со своими, э-э, лицами, можно сказать, случайно подвернулись. Вместе с мордатым осмом.
        Зюб не лез за словом в карман. И явно не отличался покладистым характером. Если он приятель Бортника, то тому не позавидуешь.
        - Кстати, - вспомнил Павел. - По поводу Бортника. Я правильно понимаю, что вы вместе с ним в Тобольск приплыли? И вы оба из общины «горных людей»?
        - Правильно…
        По словам Зюба выходило, что Бортник и Заяц остались тогда на берегу, а он отправился на разведку. Его главной целью являлось обнаружение людей. Но сначала он наткнулся на логово осмов, которые сидели у костра и ели жареное мясо. Судя по запаху, сказал Зюб, осмы доедали остатки какого-то вонючего ворма. Он сделал крюк, чтобы не приближаться к осмам, и вскоре заметил ограждение Мертвой Зоны.
        Когда подобрался к охранникам, несшим караул у ворот, то понял, что это маркитанты. После чего обогнул территорию Зоны и увидел кремль. Приблизившись, Зюб вскоре убедился, что в кремле и в самом деле находятся люди. Тогда он обошел кремль по периметру, чтобы изучить возможные подходы к крепости. После чего вернулся на берег, где остались его товарищи.
        Но обнаружил там лишь мертвое тело Зайца, лежавшее за лодкой. Он забрал оружие Зайца и попробовал найти Бортника, двигаясь по его следам. К сожалению, ливший почти всю ночь дождь очень затруднил поиск. Зюб добрался до подножия Троицкого мыса и окончательно сбился со следа.
        К тому же начало светать, что усложнило задачу. Зюб хотел пройти через Большой лог к кремлю, надеясь, что Бортник направился той же дорогой. Но едва не попал в засаду дампов. Они то ли кого-то караулили в развалинах, то ли просто охотились. Арбалетчик выстрелил в него, да чуток промахнулся.
        - Вот, - спир коснулся пальчиком уха и поморщился, - стрела в ухо попала. Можно сказать, повезло. Тогда я решил на время заховаться. Да и поспать надо было немного. Смылся от дампов, нашел подходящее место, ну и прилег отдохнуть.
        - Ну а дальше-то что? - спросил Павел. Внутри у него нарастало напряжение. К этому моменту Зюб уже намазал локтевой сустав мазью из баночки, и боль быстро стихла. Но сразу нахлынуло беспокойство. Отсиживаться долго в «берлоге» он не мог. Обстоятельства не позволяли. - Как ты нас у биоробота вычислил? Я чего-то не врубаюсь.
        - Я же говорю, что не вас искал, а Бортника. Я его по запаху хотел найти.
        - По запаху??? Ты что, можешь учуять запах конкретного человека?
        - Могу.
        - Как крысопес? Но ты же сказал, что дождь смыл следы.
        - Человека по запаху я могу отличить. И учуять могу. Но на небольшом расстоянии… Однако есть запах, который любой спир уловит даже за полкилометра. Правда, при соответствующем попутном ветре. Это запах самки спира.
        - Вот оно что, - сказал Павел. - Самки, значит. Шустрые вы ребята. А без ветра?
        - Ну, лично я могу такой запах учуять в двухстах метрах. Но у меня, видимо, выдающиеся способности. - Спир скромно потупил взгляд. - Только это не просто запах. Понимаешь, есть специальная мазь, ее ученые разработали. В состав мази добавляется выжимка секрета, выделяемого половыми железами самки. Если эту мазь - достаточно маленькой капли - нанести на какой-нибудь предмет, то запах будет сохраняться несколько недель.
        - Хочешь сказать…
        - Не перебивай. Такая мазь была нанесена на волосы Бортника. Я их специально намазал, чтобы найти его в случае чего.
        - Он так тебе нужен?
        - А ты как думал? - Зюб, похоже, обиделся. - Он мой друг. И соратник. И когда-то спас меня от смерти. Думаешь, если я мутант, то у меня совести нет?
        Павел взглянул в блестящие глаза-пуговки спира и ощутил неловкость.
        - Я не то имел в виду… Значит, Бортник был намазан, и ты хотел его унюхать. Правильно я понимаю?
        - Правильно. Да только вместе него я унюхал тебя.
        - Вот здесь я ничего не понимаю, - в растерянности произнес Павел.
        - Разберемся. Ты с Бортником встречался?
        - Встречался, - признался Сновид. Темнить дальше не имело смысла. - Я подобрал его у стен кремля и затащил внутрь. Он был сильно ранен. Потом я помог отнести его в караулку.
        - Ясно, - сказал Зюб. - Либо ты сам как-то задел мазь на его волосах, либо Бортник перенес мазь тебе на волосы. Или одежду.
        - Зачем?
        - Как зачем? Чтобы через тебя я мог выйти на него.
        Дальше Зюб рассказал, что он немного поспал и продолжил поиски. Сначала они не принесли успеха. Наверное, ветер дул не в ту сторону. Он дважды обошел вокруг кремля, облазил кучу развалин, и уже начал отчаиваться.
        И вдруг уловил нужный запах. Он двинулся в том направлении и вскоре, у подбитого биоробота, обнаружил Павла и второго воина, Ваньку. Зюб спрятался за кучей мусора и стал наблюдать. Он надеялся, что Павел как-то выведет его на Бортника.
        Но в это время на воинов напал осм. Сперва Зюб лишь подсматривал. Но когда осм набросился на Павла, Зюб решил вмешаться. Он метнул стрелку и убил осма.
        После того как Павел и Ванька спустились в подземный ход, Зюб хотел последовать за ними. Но они прикрыли проем тяжелым стальным листом, и Зюб не смог его сдвинуть. А щель оказалась слишком узкой. К тому же Зюбу не хотелось соваться в подземный ход - там можно легко угодить в ловушку.
        Тогда он снова начал бродить вокруг кремля. И через несколько часов унюхал Павла, а затем и увидел его - около Мертвой Зоны. Затем спир пробрался на территорию Зоны и попытался выяснить у Павла информацию о Бортнике. Когда Сновид не захотел с ним разговаривать, Зюб продолжил слежку.
        - Вот так как-то, - закончил рассказ спир. - Потом ты схлестнулся с охранниками. Дальше знаешь.
        - Получается, ты меня уже дважды от смерти спас? - произнес Павел. - Наверное, я должен тебя поблагодарить.
        Он находился в замешательстве. Его с малолетства учили, что все человекоподобные муты - враги, и так или иначе подлежат уничтожению. Иначе они уничтожат человеческую расу и заменят ее своей - мутоподобной. Так говорили все: и отец, и учителя в Гимназии, и Ворон…
        Сновид не просто верил подобным утверждениям. Для него они являлись частью мировоззрения, одним из краеугольных камней. И вот…
        Знакомство со спиром при столь неординарных обстоятельствах не укладывалось в жесткий формат таких установок. И это лишало Павла душевного равновесия. И если бы только это!
        - Сочтемся еще, - сказал спир. - Честно говоря, я не из-за тебя старался. Ты должен рассказать мне о Бортнике, ты обещал. Что с ним?
        - Он… в порядке, - с заминкой ответил Сновид. - В относительном порядке. Понимаешь, мы пока что посадили его под замок. Понимаешь…
        - Вы ему не поверили, да?
        - Ну, наверное, так. Понимаешь, Зюб, Бортник - чужак. Не можем же мы вот так, с ходу, взять и поверить чужаку?
        - Я этого опасался. Чего-то подобного… Вы, люди, бываете такими… - в голосе спира Павлу почудилось презрение. - Такими глупыми и несправедливыми.
        Он буквально сверлил Павла своими пронзительными «пуговками», а тот не знал, куда спрятать глаза. Поэтому поднялся и приблизился к проему окна, выходящего на Иртыш.
        - Что, правда глаза колет? - сердито бросил ему в спину Зюб.
        - Ты не обижайся. Понимаешь, в каждой общине свои правила. Ты вот лучше скажи - эти шайны, о которых Бортник нам рассказ…
        Он выглянул в проем и запнулся на полуслове.
        - Что шайны? - отозвался Зюб. - Поганые они, эти шайны. Нелюди, одно слово.
        Павел молчал и смотрел на реку…
        Нет, это был не сон. Уже начинало темнеть. Однако то, что происходило на Иртыше, он рассмотрел отчетливо и даже в некоторых деталях. Он увидел огромные лодки под черно-белыми парусами, медленно плывущие вдоль берега. На палубах суетились мелкие фигурки людей. Людей ли?
        - Зюб, это что? Это…
        - Что? - Спир шустро подскочил и просунулся в проем рядом со Сновидом.
        - Эти большие лодки…
        - Это галеры, - тихо произнес спир. - Они уже здесь, Павел.
        Сновид молчал несколько секунд, тревожно всматриваясь в происходящее на реке.
        - Что они делают?
        - Приспускают паруса. Они собираются становиться на якорь. К берегу им не подойти, слишком мелко. Будут высаживаться на шлюпках. Это называется десант.
        Сновид помолчал. Затем решительно заявил:
        - Я должен вернуться в кремль. Немедленно!
        - Знаешь, я бы тоже этого хотел. А то твои соплеменники… Я очень беспокоюсь за Бортника. Ты сказал, что его посадили под замок? Что это значит? Вы хотите его казнить?
        Если бы просто казнить, подумал Павел. А то ведь еще и на дыбу перед этим вздернут. Ворон это запросто сделает - он к лазутчикам беспощаден. Но теперь, когда появились шайны, ситуация изменилась. Ринат наверняка это учтет.
        - Почему ты молчишь, Павел? - в голосе спира прозвучало отчаянье. - Бортнику грозит смерть?
        Надо же, как переживает. Вот тебе и мартыш… Казалось бы, какое мутантам дело до людей? Ан нет. Того и гляди - заплачет.
        - Ты это, не нервничай так, - сказал Сновид. - У нас, у людей, все по справедливости. Разберутся. Думаю, что смерть ему теперь точно не грозит.
        - Не врешь?
        - …Нет, не вру, - произнес Сновид после секундной заминки. - Он предупреждал нас о шайнах. Это важное обстоятельство.
        - Ну, если так, - Зюб с облегчением выдохнул. - А ты заступишься за него?
        - Заступлюсь. Правда, если честно, от меня не так уж много зависит. Но если ты мне поможешь пробраться в кремль… Вернее, даже если ты не поможешь…
        - Да я все понимаю, - усмехнулся спир. - Ты не из-за Бортника в кремль рвешься, верно? Так и я тебе не из любви к ближнему помогал. У каждого своя выгода. Диалектика. Но мы диалектику учили не по Гегелю.
        - Чего-о-о?
        - Это я так, к слову. Знаешь, я со всем желанием тебе помочь. Только… Ты думаешь, это станет легкой прогулкой?
        - А чего? Здесь не так далеко.
        - Может быть и недалеко, - с нажимом произнес спир. - С полкилометра, если огибать Мертвую Зону с юга, чтобы пройти через Большой лог. Правда, по пути можно кое на кого нарваться, типа осмов или дампов. Или голодных вормов. Или угодить в заросли дендромутантов. А в овраге мы можем наткнуться на патруль маркитантов. Что-то мне подсказывает, что они очень обозлились на тебя и наверняка перекрыли путь через лог.
        - Тогда пойдем с другой стороны, через площадь.
        - Через площадь?
        - Ага.
        Зюб поманил Сновида пальчиком:
        - Давай, покажу кое-что.
        Они вышли из комнаты и сделали несколько шагов до следующего дверного проема. За проемом находилась пустота, потому что потолочное перекрытие отсутствовало, как и боковая стена. Зато открывался хороший обзор окружающей местности. Уже почти стемнело, и Павел сразу увидел несколько костров: раз, два, три…
        В отдалении темными силуэтами торчали две башни Гостиного двора, когда-то примыкавшего к кремлю прямоугольником. В войну Гостинку почти полностью разрушили боевые роботы. Сохранилась лишь часть здания с двумя башнями, составлявшая одно целое с северной стеной кремля. До нее по прямой было метров четыреста. Но примерно двести из них приходились на территорию, занятую кострами.
        И Павел прекрасно знал, кто их разжег. Он видел эти костры сегодня ночью, когда нес караул на колокольне. Правда, тогда их горело значительно меньше. И полоса по сравнению с той, которую они занимали минувшей ночью, теперь значительно расширилась.
        - Нео, - произнес он полуутвердительно.
        - Они самые, мохнатые уроды, - подтвердил Зюб. В устах покрытого густой шерстью спира выражение «мохнатые уроды» прозвучало забавно. Но Павлу совсем не хотелось смеяться.
        - Обкладывают кремль, - продолжил спир. - Я еще днем заметил, когда здесь круги нарезал. А ты что, не знал?
        - Я думал, у них здесь лишь слабое охранение. Они первоначально на восточной стороне окопались, когда мы их из кремля вышибли. Может, удастся пробраться?
        - Я-то точно проберусь, - сказал Зюб. - Мне это раз плюнуть. Но мне в кремль соваться ни к чему - ваши меня все равно слушать не станут. Да еще решат, что я лазутчик шайнов. Поэтому, если только тебя до стен проводить. Но ты уж больно это… - он пару раз щелкнул тонкими пальчиками, - это, громоздкий. К тому же… Рука-то у тебя как?
        - Рука? - Павел пошевелил плечом, затем согнул и разогнул локоть. - Вроде ничего. Меч держать смогу.
        - А с нео рубиться? Учти, нео, это тебе не лысый еж. Если нарвешься на их пост…
        - Зюб, я знаю, кто такие нео. Но мне необходимо вернуться в кремль, - раздраженно заговорил Сновид. - Понимаешь, я должен заступать в ночной караул. Вернее, должен быть заступить - смена уже началась. Меня могут счесть дезертиром. И лекарство я несу для одного человека - помрет он без него. Кроме того…
        Кроме того, я должен найти Рузанну. Хотя бы доложить, что видел ее в Мертвой Зоне. Иначе она может погибнуть! Понимаешь?!
        Он почти выкрикнул последние слова.
        - Тихо, - прошипел спир. - Чего орешь? Хочешь мутов накликать?.. Рузанна, эта та самая, твоя невеста? Толстая рыжая баба, которая вышла за ворота базы?
        - Она не толстая и не рыжая - сколько раз тебе повторять. А за ворота вышла, да. Я не смог ее догнать.
        Спир поскреб скулу.
        - Ты перед этим с шамом разговаривал, верно?
        - Да.
        - А потом?
        - Потом? Потом увидел Рузанну.
        - Вдруг сразу взял и увидел?
        - Ну да.
        - Понятно. Думаю, шам на тебя морок навел. Там обычная баба шла, маркитантка, наверное. А шам тебе внушил, что это Рузанна. Ты и повелся. Шамы, они и не то умеют. Ловкие, сволочи.
        Сновид в ошеломлении покрутил головой. Вот это да! Вот это подстава…
        - Зюб, а у меня ведь и оружие пропало. И меч, и нож. Шам мог его незаметно вытащить?
        - Если ты находился под гипнозом, то запросто. Ловкость рук и никакого мошенства.
        - Но зачем ему это нужно?
        - Кто же его, шама, поймет? Это он в чужих головах копается, как в своей, а вот в его попробуй залезь. Разве что Бортник…
        - Что, Бортник?
        - Бортник это умеет. Телепатия это по-научному называется. Я читал. Правда, до шама ему, конечно, далеко…
        Они вернулись в комнату и сели на полу.
        - Мне все равно надо срочно вернуться в кремль, - упрямо произнес Сновид. - Пока не увижу Рузанну собственными глазами, не поверю. И в дезертиры мне нельзя попадать. К тому же шайны эти приплыли… Сейчас у нас каждый воин на вес золота, а я тут сижу, как трус.
        - Не наговаривай на себя, - строго заметил Зюб. - Я видел, что ты не трус. Но пробираться сейчас сквозь посты нео, считай, играть со смертью. К тому же они всполошились после появления шайнов и наверняка усилили караулы. Да и рука у тебя еще не зажила как следует. Хорошо бы до утра подождать. Хотя бы. К тому же…
        - Ну, чего еще? - сердито спросил Павел. Тоже мне, напридумывал причин. Если его слушать, можно до зимы в этой «берлоге» просидеть. Сам, небось, трусит идти, а хочет его отговорить.
        - Да того. Ты что, собираешься от нео с одной дубинкой отбиваться?
        Павел чуть не крякнул от досады. Вот же хоммучий потрох!
        Зюб точно указал на причину, которая, пожалуй, была серьезней, чем поврежденная рука. Был бы меч, рубил бы левой рукой. Для воина это не причина избегать схватки. Но вот без меча…
        Однако он уже уперся.
        - Отобьюсь и дубинкой, если понадобится.
        Спир посмотрел на него со странным прищуром.
        - Да, Павел, упрямый ты чел. Рвешься на помощь товарищам, будто они без тебя не сдюжат. Прямь, как Данила[1 - Данила - герой романа Д. Силлова «Юг».] московский.
        - Какой еще Данила? Опять в книжке вычитал?
        - Нет, не в книжке. Я этого Данилу даже видел как-то. В Кремле Московском он живет, знатный воин. Однажды, считай, в одиночку спас Кремль от мохнатых. Ну, не совсем, конечно, в одиночку… - Спир скосил глаза вбок. - И я там тоже поучаствовал. Правда, давненько это было.
        - Хватит байки травить! - Павел поднялся и сверху вниз посмотрел на спира. Тот сидел на свернутом в кольцо хвосте и казался совсем маленьким и даже жалким. Тоже мне, диверсант. - Я пойду и точка. А ты как хочешь.
        - …Погоди, - задумчиво протянул Зюб. - Раз уж так… Дам я тебе меч.
        - У тебя есть меч? Откуда?
        - От верблюда. - Спир, видимо, опять блеснул начитанностью. Никогда не слышал Павел такого слова. Вербю… вербли… Наверное, мутант какой-то московский. Если спир о Москве не врет.
        - Не можешь по-человечески ответить?
        - Это типа идиомы, - пояснил Зюб.
        - Знаешь что?! Иди ты сам к… к нео в задницу.
        - Не груби. Горячий ты - и невоспитанный, - Зюб надулся. - Оружие я у Зайца забрал, товарища нашего погибшего. Меч дам тебе, а кинжал… Ладно, кинжал тоже забери. Мне как-то со стрелками привычней. Вон там в углу лежит, под тряпьем.
        Сновид ногой раскидал тряпки. Ага, вот он. И ножны есть. Он медленно вытянул клинок и подошел к оконному проему, где было немного светлее…
        Вроде ничего оружие. Рукоять удобная и заточка в порядке. Правда, скорее не меч, а тесак: коротковат и заточка односторонняя. Но рубить шеи мохнатым сгодится… На клинке местами виднелась засохшая кровь… Что же, им владел настоящий воин. Авось и ему еще сослужит добрую службу.
        Павел отвел руку назад и осторожно произвел несколько фехтовальных движений. Локтевой сустав побаливал, но терпимо. Главное, что амплитуда движения нормальная. А в бою он на такую боль и внимания не обратит.
        Сновид бросил взгляд на берег и почувствовал в груди неприятный холодок. Там горели костры. Много костров - около десятка.
        - Это шайны, - сказал Зюб. Он неслышно приблизился сзади и теперь выглядывал из-за спины Павла. - Высаживаются. Теперь по берегу точно не пройдешь. Шайны, это тебе не маркитанты.
        - Ну и что? Пойду через охранения нео, как решил.
        - Я не отговариваю. Но лучше двинуть под утро, когда мохнатые кемарить начнут. И костры прогорят. Зачем зря лезть на рожон? Это глупо.
        - Слушай, хватит меня поучать. Если трусишь со мной идти, так и скажи.
        - Я не трушу, а советую. Уж больно ты резкий. Послушай меня. У меня опыт знаешь какой?
        Ага, советчик, подумал Сновид. Знаем мы таких советчиков - ушастых и хвостатых. От горшка два вершка, в шерсти с ног до головы, а туда же, человека поучать. Встречаются же такие нахальные муты.
        - Ты еще под столом ползал, когда я в разведку ходил, - продолжил Зюб, не видя, как нахмурился Павел. - Мы, спиры, лучшие разведчики в мире. Ты уж прости, дружище, но люди нам в подметки не годятся. Вот, помню, однажды под Питером…
        - Слушай, ты, мартыш хвостатый! - Сновид схватил Зюба за ухо и пару раз тряханул от всей души. - Не смей меня учить! И не смей меня дружищем называть, пока без ушей не остался.
        - Ой, ухо больно, - пискнул спир. - Пусти, дурак.
        Павел отпустил ухо и брезгливо тряхнул рукой. Он и сам не ожидал от себя подобной вспышки ярости. Чего это на него накатило?
        Зюб отбежал в угол и встал там. Его глаза в темноте посверкивали желто-зеленым светом.
        - Должен тебе заявить, что твои действия являются типичным проявлением расизма, - с некоторой высокопарностью произнес спир. Но голос его при этом подрагивал. - В обществе, в котором ты вырос, ощущается явный недостаток толерантности. А хватать меня за раненое ухо, это вообще полный беспредел. Пытки, между прочим, запрещены Гаагской конвенцией.
        - Ладно тебе, - сказал Павел примиряюще. Он уже остыл и сейчас ощущал неловкость. - Я не хотел тебе больно сделать. Это я так, от нервов. Я помню, что ты мне помог. Правда, помню. Спасибо тебе.
        Спир молчал. Обиделся, значит, мартыш. Ну и удильщик с ним.
        - Давай закроем эту тему, - сказал Сновид. - Я ухожу, и не надо меня отговаривать. Да, спасибо за меч. Хотя это и не меч, а тесак.
        - Пожалуйста. Чем богаты, тем и рады. Извини, что двуручного меча не нашлось… Вообще-то я хотел пойти с тобой. Но раз я тебе действую на нервы… Послушай меня, подожди хотя бы пару часов, пока совсем стемнеет. Заодно и поужинаем. У меня тут есть кое-что по мелочи.
        - Вот от ужина я бы не отказался, - примиряюще произнес Сновид и непроизвольно сглотнул слюну. - Надеюсь, это… э-э, достаточно вкусно?
        - Пальчики оближешь. Вяленые ребрышки сухопутного осьминога когда-нибудь пробовал?
        - Нет.
        - Полжизни потерял. Так вот, перекусим, а потом «косячок» засмолишь. И пойдешь.
        - А это не вредно - часто смолить? Ты говорил…
        - Говорил. Но тебе сейчас не помешает.
        Глава седьмая
        Особое задание
        Правитель Воислав задумчиво покачал головой и, прищурив один глаз, спросил Ворона:
        - Значит, Ринат, ты думаешь, что этот «горный» - лазутчик?
        - Исхожу из анализа фактов, - отозвался директор департамента обороны и безопасности. - О «горных людях» мы раньше ничего не слышали - это раз. Утверждение Бортника о «кровожадных шайнах» противоречит нашим данным - это два. Кроме того, он сам признался, что «горные» сотрудничают с мутантами. И даже… даже признают их себе подобными.
        - Вот как? - уродливый шрам, пересекающий лицо Правителя, слегка порозовел. - Себе подобными? То есть - людьми?
        - Не факт, что этот Бортник - человек. Внешне, конечно, похож, тут придраться не к чему. Но уж очень странно рассуждает. К тому же, как я понял, эти «горные» умеют приручать земляных и серых пчел. А это… Это просто уму непостижимо.
        - Понятно, - Воислав кивнул. - Понятно.
        Заседание Малого Совета общины тоболяков подходило к концу. В нем, кроме Воислава и Ворона участвовали командующий военным гарнизоном полковник Стоян и исполняющий обязанности директора департамента обеспечения жизнедеятельности Ермил. Вопросы рассматривали, в основном, рабочие. Последним в повестке значился вопрос о представителе неизвестного клана «горные люди» по прозвищу Бортник. Его задержали караульные Сновид и Бугай - так доложил Совету Ворон.
        - Значит, он утверждал, что шайны вот-вот появятся в Тобольске?
        - Именно, - подтвердил Ворон. - Так и сказал - максимум к вечеру.
        - Понятно. А ты что думаешь, Стоян?
        - А чего тут думать? - четко, по-военному, отрубил командующий гарнизоном. - По мне - чем меньше чужаков в крепости, тем лучше. Информация недостоверна, шайны не появились - значит, в расход.
        - Резонно, - согласился Правитель. - Что скажешь ты, Ермил?
        Маркитант ответил не сразу. Пробежался глазами по лицам присутствующих и лишь потом уклончиво произнес:
        - Я соглашусь с мнением большинства. Ситуация тревожная, враги не дремлют. Хорошо хоть, что с маркитантами мирный договор удалось подписать.
        - То есть - в расход?
        Ермил выразительно пожал плечами. Мол: а какие еще могут быть варианты?
        - Вы же сами видите - почти стемнело. Но никаких чужаков я в Тобольске не вижу. Ринат сказал - этот «горный» до вечера обещал. Значит, соврал. Поэтому я поддерживаю Рината. И Стояна. В расход, так в расход.
        Все посмотрели на Ворона. Тот погладил рукой черную бородку, хмыкнул.
        - Я, вообще-то, не говорил, что этому парню надо сразу голову рубить. Я бы с ним еще разок поболтал - с пристрастием. К тому же… Вечер, это еще не ночь. Вот…
        Он оборвал фразу, увидев, как распахнулась дверь. В комнату, тяжело дыша, вбежал начальник караула.
        - Правитель, разреши? Срочные новости.
        - Чего там?
        - Караульные заметили с колокольни. Флотилия по Иртышу приближается.
        Первым среагировал Ворон. Он вскочил со стула и почти выкрикнул:
        - Флотилия, говоришь? Что, большие лодки?
        - Очень большие. Настоящие корабли. Но это еще не все… По южной дороге от Иртыша движется конница. Они пока далеко, видно плохо. Но пыль такая, что в округе на километр застит.
        Несколько секунд все молчали.
        - Вот и дождались, - наконец произнес Воислав. - А ведь не врал, получается, твой «горный», Ринат. А мы его чуть на плаху не отправили… Объявляю общую тревогу. Усилить все посты. И пошлите гонца в Промзону - пусть тоже готовятся.

* * *
        Стражник завел Бортника в комнату и взглянул на Ворона.
        - Ступай, - распорядился тот. - Мы вдвоем потолкуем.
        - Мне подождать?
        - Не надо.
        Стражник вышел, напоследок покосившись на «горного». Тот продолжал стоять у двери, глядя под ноги. Руки за спиной. На лбу, на месте рассечения, расплывшаяся фиолетовая гематома.
        - Проходи к столу, садись, - Ринат мотнул головой. - В ногах правды нет.
        - А где она есть? - Бортник криво ухмыльнулся. К столу, за которым находился директор департамента, приблизился медленно. Так же неторопливо осмотрел стул и лишь затем присел. Ворон наблюдал за ним с напряженным вниманием.
        - Вижу, ты уже оправился. Или фасон держишь?
        - Тебе-то что до моего фасона? Ну, болит еще кое-где. Но жить буду. Если, конечно, на плаху не отправят. - «Горный» с прищуром взглянул на Рината и снова усмехнулся. - Был бы еще здоровей, если бы покормили чуток.
        Ворон ответил, выдержав паузу:
        - …Покормят… Разговор есть, Бортник.
        - Говори.
        - Скажу. Честно признаюсь - не верю я тебе до конца. Не наш ты - чужак. Но о шайнах ты правду сказал, не солгал. Хотя, с ними мы еще не общались…
        - Скоро пообщаетесь. За ними не заржавеет. Ночью они на вас вряд ли накинутся. Но завтра ждите чего угодно.
        - Я учту… Так вот, Бортник. Ты чужак, это правда. Но не лазутчик. И, думаю, не враг. Был бы враг, не стал бы нас предупреждать.
        - Спасибо и на этом.
        - Погоди со спасибо, - теперь уже усмехнулся Ворон. - Ты говорил, что хочешь к нашей общине прибиться. Так?
        - Так.
        - К людям, значит?
        - К людям.
        Ринат вздохнул. Отвернувшись, посмотрел в сторону оконного проема, из которого доносился невнятный шум.
        - Хорошо, Бортник. Я тебе помогу. Если ты мне поможешь. Считай, что это будет твоей проверкой. То, что ты о шайнах весточку принес, это так - особо к делу не пришьешь. Но если поможешь - обещаю, станешь членом нашей общины. Я лично за тебя поручусь. Веришь мне?
        - Из веры сапогов не сошьешь, - все с тем же угрюмым выражением лица произнес «горный». - Верила девка, что ее замуж возьмут, да… Ты по сути говори.
        - А по сути так. Племянник мой сегодня пропал, Павел. Тот, который тебя в крепость затащил. Ушел под вечер в Мертвую Зону, хотел подарок своей зазнобе купить и не вернулся. Мне доложили, когда он в караул не заступил. А это - чрезвычайное происшествие. Понимаешь?
        - Понимаю, - в глазах «горного» появился интерес. - Вы с маркитантами разговаривали?
        - Нет, не разговаривали. Во-первых, поздно уже, торговые ряды закрыты. А ночью к ним лучше не соваться… Во-вторых, у нас с ними договор заключен. Мы их не трогаем, они нас. Зона - их территория, они там за порядок отвечают. Если бы там чего с Павлом случилось, они нам сами должны были сообщить. Тут гонца послать - пять минут. От ворот до ворот - сотня метров. А они не послали.
        - И как это понимать?
        - Да так и понимай. Ночью в Зоне почти никого нет, кроме охранников. Они всех выпроваживают, как солнце начинает садиться. Есть там вроде ночлежки, но за нее платить надо. Некоторые муты там ночуют, но это уж кому совсем деваться некуда. А Павлу там ночевать и вовсе бессмысленно.
        - Резонно, - сказал Бортник. - Что дальше?
        - Ты слушай. Из восточного прохода он не появлялся - наши караульные это бы заметили. Северный проход только для мутов. Вот и получается, что мог он выйти лишь через западные ворота, которыми маркитанты пользуются. Или вовсе не выходил. А торгаши молчат. Вот и смекай, почему я от них помощи не жду.
        Бортник некоторое время думал, почесывая курносый нос.
        - Я так смекаю, ты хочешь меня на поиски послать?
        - Правильно смекаешь, - сказал Ворон.
        - А почему своих не отправляешь? Есть же у вас разведчики, ведь так? Они и территорию хорошо знают.
        - Знают. Но не могу я на поиски разведчиков посылать - не велика Павел шишка, чтобы из-за него бойцами рисковать. Люди сразу скажут: Ворон из-за своего племянника трясется. А тут еще шайны, будь они неладны! - Ринат, не сдержав эмоций, хлопнул ладонью по столу. - Сейчас каждый боец на счету, понимаешь?
        - Понимаю. А я типа неизвестно кто.
        - Ну, можно и так сказать… Пришлый ты человек, чужак. Никому до тебя дела нет, чем ты занимаешься. И те же маркитанты тебя не знают, что тоже нам на руку. А для меня… - Ринат тяжело вздохнул и продолжил, глядя в лицо «горному»: - Я тебе прямо скажу - Павел мне роднее сына. Да и нет у меня сына - погиб два года назад… Ну так как, Бортник? Выручишь?
        - Ну, ежели так. Выбор-то у меня небогатый. Оружие дашь?
        - Оружие? Тебе как - твое вернуть, или другое сгодится?
        - Да лучше уж мое.
        - Вернем, оно в караулке лежит, - сказал Ворон. - Только учти, у тебя там лишь штыри какие-то заточенные. Больше ничего нет - ни меча, ни кинжала.
        - Как нет?
        - Не знаю. Караульные себе прибрать не могли, с этим у нас строго.
        Бортник озадаченно покачал головой.
        - Выходит, я до вас почти пустой пришел?
        - Получается. А ты что, не помнишь, где оружие потерял?
        - Да не терял я. Помню, что бился… Жестокая была сеча, напали на меня двое или трое, откуда-то из кустов выскочили. Насмерть рубились… А вот дальше не помню. Найдите мне какой-нибудь меч.
        - Найдем… У меня тут, кстати… - Ринат встал и подошел к продолговатому ящику в углу комнаты. - Палаш у меня есть. Сегодня Павел принес. Он его у мертвого осма забрал. Знатный палаш, мастер ковал. Ну-ка глянь.
        Ворон вернулся к столу и протянул клинок Бортнику. У того мгновенно расширились глаза.
        - Погоди-ка! Это же мой палаш!
        - Точно твой?
        - Конечно. Я его с закрытыми глазами узнаю, - голос «горного» дрогнул. - Видишь, какое навершие? Он мне от покойного отца достался. Я уж думал - все. Говоришь, Павел его у осма забрал?
        - У осма.
        Мужчины посмотрели друг на друга.
        - Это на тебя осмы ночью напали, - сказал Ворон. - А не вормы. Не разглядел ты их в темноте. Как ты только от них живым ушел. Обычно осмы такую добычу не упускают.
        Он помолчал.
        - Ох, и силен ты, «горный». Правда, палаш они у тебя, видимо, в схватке выбили… Что ж, теперь ты снова при оружии. Зайдем в караулку, заберешь свои штыри. Потом я тебя покормить велю…
        На улице их догнала Рузанна.
        - Ринат, я спросить хотела…
        - Чего тебе?
        - Я о Павле. Говорят, что он в караул не заступил.
        - Да.
        - А еще говорят, что он под вечер в Мертвую Зону уходил. И не вернулся.
        - Откуда ты знаешь?
        - Мне Ермил рассказал.
        Ворон неодобрительно качнул головой.
        - И что?
        - Это из-за меня он туда пошел. Это я, дура, попросила для меня оберег достать. Если бы не я… - Она громко всхлипнула.
        - Ну, дура не дура… - Ворон нахмурился. - Слышал я уже об этом. И что теперь?
        - А еще говорят, что Павел якобы сбежал. К маркитантам сбежал, чтобы с шайнами не воевать.
        - Чего-о??? - У директора департамента едва не отвисла челюсть. - Кто такое говорит?
        - Ой, не знаю. Бабы шепчутся.
        - Дуры они, эти бабы! - рявкнул Ворон.
        - Ага. Я знаю, что дуры. Ты им не верь, это все неправда.
        - Да кто ж в такое поверит?
        - Вот и я говорю - не верь.
        - Спасибо, что предупредила, - буркнул Ринат. - Теперь буду знать. Что еще?
        - Вы его найдите, пожалуйста. С ним беда случилась, я точно знаю.
        - Откуда знаешь?
        Рузанна зарделась. Потом негромко проговорила:
        - Сердцем чувствую.
        Ворон покачал головой:
        - Ясно. Найдем мы его. Если сможем. А ты ступай. Все-все, ступай.
        Рузанна, всхлипывая, побрела к зданию бывшей семинарии.
        - Красивая девушка, - сказал Бортник, глядя ей вслед. - Значит, это из-за нее Павел в Зону сунулся?
        - Из-за нее. Дурак.
        - Да я бы не сказал… - задумчиво протянул Бортник.
        - Когда думаешь на поиски отправиться?
        - Наверное, перед рассветом. Поброжу тут вокруг, осмотрюсь. Потом в Мертвую Зону схожу. Думаю, что след тянется туда. Или оттуда. Ведь убить человека там нельзя… Почти нельзя.
        - В каком это смысле - почти? - насторожился Ворон.
        - Если убийцу охраняет оберег, то он кровь может свободно в Зоне пускать, она его не тронет.
        - Что еще за оберег?
        - Да есть одна такая штука из шкурки одного… зверька, скажем так, - туманно отозвался Бортник. - У вас таких не…
        Внезапно он замолчал и посмотрел вверх. К ночи совсем распогодилось. Сейчас небо вовсю сияло десятками ярких звезд, которыми верховодила округлая луна. И вдруг на этом фоне ясно нарисовался хищный контур фигуры с распростертыми крыльями. Ворон проследил за взглядом «горного» и выругался под нос.
        - Здоровенная сволочь. Из арбалета бы ее шмальнуть, да слишком темно.
        - Ты это о ком? - Бортник, наконец, вышел из ступора.
        - Да о нем, о рукокрыле. Давно таких здоровенных не видел.
        - Ага, - сказал Бортник.
        - Чего ага?
        Но «горный» отозвался не сразу. Он стоял и молча шевелил губами. Молча. Словно произносил какие-то слова про себя. Потом сказал:
        - Слушай, я могу со стены вокруг кремля осмотреться?
        - Зачем? Сейчас же уже темно.
        - Ну, не так уж темно. Луна-то вон какая, в полной фазе. Мне хотя бы немного сориентироваться надо.
        - Ну, это пожалуйста. Если хочешь, можешь на колокольню взобраться. Я начальнику караула скажу.
        - Нет, на колокольню мне не надо. Достаточно стены. Вон той, восточной. Я с той стороны кремля еще не был.
        Он ткнул пальцем в сторону стены, но сам при этом опять посмотрел в небо.
        Глава восьмая
        В тылу врага
        Павел лежал в канаве уже неизвестно сколько, уткнувшись носом в грязь. Хорошо хоть, что канава шла под уклон, и воды в ней было чуток, на самом дне. А то бы пришлось сочетать грязевые и водные процедуры.
        Сначала он ругал дурную погоду, которая два дня мочила дождем, а тут на тебе - взяла и устроила ясную ночь при полной луне. Потом он начал поминать по всем их мохнатым предкам нео, которым вдруг вздумалось расположить пост так близко от развалин водонапорной башни. Ну а последние минут десять Сновид костерил уже одного себя: при чем тут погода и нео, если он сам во всем виноват?
        Предупреждал же его Зюб, даже просил - пробирайся к кремлю под утро. Но он решил поступить по-своему. Из упрямства решил, чтобы со спиром не соглашаться. И вот - лежи теперь в грязи под носом у мохнатых уродов и лови момент.
        Он только что едва не сорвался, когда караульный нео подошел к канаве и начал мочиться чуть ли не ему на голову. Но сдержался, хотя ладонь уже впилась в рукоятку тесака. Понимал, что против пятерки мохначей ему не выдюжить, не говоря уже о десятке. Силы не те, после схваток с осмом и маркитантами. Да тут еще «поцелуй» дикой розы, после которого он едва не дал дуба.
        И вдобавок ко всему из серьезного оружия один тесак, к которому еще надо приноровиться. Был бы родной меч, да привычное копье, тогда бы он посмотрел… Так и пришлось лежать, слушая противное журчание. Хорошо хоть, что все-таки не на голову, а где-то рядом…
        Поначалу же все складывалось удачно. Зюб спустил веревку, и Павел съехал по ней вниз. Спрашивать спира о том, пойдет ли он с ним, даже не пытался - догадывался, что мартыш обиделся. И тот ничего не сказал - лишь попросил, чтобы Павел заступился за Бортника. Как только попадет в кремль. А еще попросил передать Бортнику, где тот Зюба может найти.
        Понятно, что пробираться сквозь охранение нео с Зюбом было бы куда легче. Тот в темноте видит, как днем, да и прикрыть может в случае чего. Но что случилось, то случилось. В ссоре с Зюбом в большей степени присутствовала вина Сновида, чего уж тут говорить. Значит, расхлебывать кашу оставалось самому. К тому же спир и так изрядно помог.
        Сколько можно на мутанта надеяться? Даже как-то и западло получается от зверька зависеть. Пусть он и сообразительный. И даже настоящие книжки читал, чего Павлу не доводилось. Но все равно - мартыш. А человек - царь природы, и это звучит гордо. Эту фразу Павел с детства заучил, потому что она написана на плакате, который висит в Гимназии.
        В общем, пару постов он миновал относительно спокойно и быстро. Пришлось, конечно, на земле кое-где полежать и попрятаться за развалинами. И осточертевших выкриков нео послушать «Не надоело?». Это они так между собой перекликаются, чтобы не заснуть, ну и смену произвести, когда надоест. Но Павлу это все было не в диковинку. Проблемы начались тогда, когда, казалось, самое трудное позади.
        Между последним постом нео и северной стеной кремля оставалось примерно двести метров. Ближе мохначи свои посты обычно на размещали, чтобы не подвергнуться обстрелу. К тому же, с этой стороны кремля тянулось открытое пространство - в довоенные годы там располагалась площадь. Красная, что ли.
        Естественных укрытий почти никаких - остов грузового вертолета, несколько куч мусора… Да еще старинная водонапорная башня, от которой тоже почти ничего не сохранилось - кроме треугольного, как зуб бага, куска стены.
        А еще, рядом с угловой башней кремля торчал подбитый танк. К нему, собственно, Павел и стремился. Он решил, что сначала проберется до водонапорной башни, затем переместится к вертолету. Ну а оттуда как-нибудь доползет и до танка.
        Дальше - дело техники. Окрикнет часового, тот скинет веревочную лестницу, и всё - дома. Но неплохой, в целом, план сорвался из-за непредвиденных обстоятельств. Впрочем, если бы все предвидеть…
        Он почти добрался до руин водонапорной башни, когда это случилось. Прямо перед ним находилась широкая и глубокая рытвина, залитая водой. За ней что-то там такое темнело, но четко различить Сновид не мог - мешала тень, падающая от развалин. Павел прикинул и решил, что это обломки стены и мусор.
        Можно было двигаться вдоль рытвины, но она неизвестно куда вела и неизвестно где заканчивалась. Можно было переползти через нее, но не хотелось залезать в глубокую лужу. Не то, чтобы шибко противно, но мало ли кто в этой луже сидит? Может, пиявки болотные. А, может, какой моллюск-живоглот. Пусть и мелкий, но неприятностей не оберешься. Да и воняло от лужи изрядно, словно нео туда кучу «подарков» наложил.
        И тогда Сновид решил перескочить через рытвину. Нет, подниматься во весь рост он, естественно, не собирался. Но и ползти не стал. Слегка приподнялся, оттолкнулся ногой и рывком перебросил тело через лужу. Сделал перекат. И вдруг ощутил, как что-то укололо в бедро. Кусок колючей проволоки? Куст с колючками?
        Мысль о том, что он мог влететь в заросли кустов-кровопийцев, оказалась настолько стимулирующей, что дальше Павел действовал быстро и интуитивно. В руке он сжимал кинжал покойного Зайца. Поэтому сразу маханул клинком перед собой и почувствовал, как рассекает что-то тугое и тонкое, похожее на стебли или ветки. Неужто «кровопийца»?!
        Он произвел еще пару рубящих движений и откатился в сторону на несколько метров. Хотелось вскочить и дать деру куда глаза глядят, но Павел подавил в себе панику. Подумаешь, «кровопийцы»! Поганые, конечно, растения, но ветки у них короткие, это тебе не хищная ива. Главное - в заросли не угодить.
        Он присмотрелся. Что-то там действительно росло и, кажется, даже шевелилось. Но относительно невысокое. Сновид отполз в сторону еще на несколько метров, меняя угол обзора - так, чтобы растения попали в свет луны. И у него гулко заколотилось сердце.
        Нет, первыми о смертельной опасности ему сообщили не глаза. Сначала среагировал нос, уловивший приятный аромат. Приятный и одновременно ядовитый. Странно, что он не почувствовал его раньше, еще у рытвины. Помешала вонь?
        Так или иначе, сейчас он этот аромат уловил. А мгновение спустя разглядел цветок. И сразу понял, обо что укололся. Редко какие растения цветут в конце весны, пусть они почти все сплошь мутанты. Но роза-мутант расцветала уже ранней весной, когда выходила из зимней спячки. Вот чей шип уколол ему ладонь - розы-мутанта!
        Очень вовремя догадался об этом Павел. Потому что уже начал ощущать легкий озноб и сухость во рту. И это означало лишь одно - чего сомневаться? Это означало, что начал действовать яд, которым хищная роза нейтрализовала свои жертвы. Перед тем, как высосать их них все питательные вещества. И шанс на спасение у него, Павла, есть только один.
        Вот ведь как судьба распоряжается? Хотел помочь Изоту, а пригодится самому. Пригодится, если Жабо не соврал, будь он трижды не ладен и сто сколопендр ему в задницу.
        Сновид отполз еще на три-четыре метра и распорол кинжалом часть штанины в месте прокола. На секунду возникла мысль: был бы он сейчас в хауберке, а не короткой кольчуге, глядишь, не достала бы его роза шипом. Но хауберк он носил только при зачистке тоннеля, потому что тот хорошо защищал от бросков мелких мутов в ноги. В карауле громоздкая длиннополая кольчуга больше мешала, сковывая движение. Да и…
        Да и, если подумать, вряд ли кольчужные кольца способны защитить от шипов плотоядных растений. Они ведь, сволочи, гибкие и тонкие, в малюсенькую щель просквозят, лишь бы до плоти добраться. И при этом острые, как иголки у шприца.
        Он вынул из поясной сумки баночку со снадобьем шама. Руки уже не слушались. То ли от излишнего волнения, то ли от яда, но тряслись руки. Так подрагивали, что крышку железную сковырнул ногтями с трудом. И немедля смочил место прокола. Именно смочил, потому что снадобье оказалось очень жидким. Не вода, но и не мазь. Скорее, как очень жидкий крем.
        Там, в бедре, уже жгло и дергало вовсю. А когда смочил, то ощутил пронзительный холод. Как будто тонкая ледяная нить мгновенно протянулась от ранки до мозжечка. И почти сразу же нога леденеть начала. Неужели запоздал с противоядием?
        Чего там шам говорил? Растворить каплю снадобья в воде и выпить?
        Он потянулся к фляжке с водой, и вдруг понял, что не успеет. Не успеет - и все! Поэтому просто лизнул кремообразное снадобье кончиком языка. И чуть не заорал от боли. Так резануло, словно капля раскаленного свинца на язык упала. До такой степени раскаленного, что даже сравнить не с чем.
        Он бы, наверное, заорал, да горло перехватило. А потом Сновид сжал зубы и скрежетал ими несколько секунд - как не раскрошил только. И молчал.
        Затем боль исчезла. Но остался леденящий холод внутри. И Павел почувствовал, что деревенеет.
        Он хотел отползти подальше - к остову вертолета, как изначально планировал. Однако уколотая нога уже не слушалась. А по второй мурашки бежали - острые такие, с ледяными лапками. И в мозгах туманиться начало.
        С усилием приподнял голову и заметил, как по направлению к нему двигаются мохнатые фигуры с факелами в руках. Уже по наитию, почти не соображая, Сновид доелозил до канавы и плюхнулся в нее. И потерял сознание…
        Очнулся от рева почти над самой головой: «Не надоело!» Сначала подумал, что это кошмарный сон. Очередное провиденье, короче. Но вскоре понял, что все происходит наяву. Пока он находился в отключке, нео за каким-то удильщиком расположили у развалин водонапорной башни пост. Как у них заведено, по всем их понятиям устроились.
        Разожгли поблизости костер, уселись там впятером, а вторая пятерка заняла вкруговую посты. Точнее, не пятерка, а четверка. Четверо заняли посты, а пятый, старший этой смены, стал между ними бродить. Чтобы, значит, караульные не заскучали. Ну и покрикивают при этом друг другу: «Не надоело?» Первый караульный кричит, а трое других орут в ответ: «Не надоело!»
        Один из караульных находился в непосредственной близости от того места, где прятался в канаве Павел. Тот понял всю расстановку не сразу, потому что в тот момент лежал на животе и почти ничего не видел, кроме края канавы. Когда очнулся от рева «Не надоело!», то первоначально инстинктивно вжался телом в грязь. Так и пролежал несколько минут, постепенно приходя в себя.
        Тогда и сообразил, что нео, которых он видел перед тем, как потерять сознание, шли не к нему. Скорее всего, он заметил старшего смены и караульного, которого вели на новый пост. А затем вырубился в канаве.
        Почему мохнатые вдруг решили приблизиться к кремлю и разместить пост у разрушенной башни, он догадаться не мог. Но нельзя было исключить, что они заметили подозрительное движение и решили проверить. А потом оставили здесь часового. И этот урод теперь топтался где-то рядом.
        Где именно?
        Павлу только предстояло ответить на данный вопрос. Сначала он убедился в том, что способен ясно соображать. Затем по очереди стал шевелить руками и ногами. Было бы до слез смешно, если бы он попытался резко вскочить и тут же рухнул. Или бы вскочил, но не смог вытащить из ножен тесак. Вот бы тогда они посмеялись вместе с нео.
        Руки шевелились нормально, и Сновид немного воспрянул духом. Правда, ноги вели себя не лучшим образом. Особенно та, в которую вонзился шип розы… Нет, она шевелилась, Павел даже подвигал ступней. Но при этом была какой-то неродной, словно часть нервных окончаний не признавала команд мозга.
        И вот это обстоятельство совсем не вдохновляло. Если бы размять ее как следует, привстать, поприседать, попрыгать… Но вряд ли мохнатый урод даст на это время.
        Ладно, немного шевелится, и то уже веселее. Наверное, какие-то остаточные действия яда розы. Или Жабо просроченный товар подсунул вместо противоядия. Если так, он до него доберется. Трехмесячная гарантия, говоришь? Будет тебе гарантия…
        А, может, и не обманул. Тогда рассосется еще, глядишь. Главное, не сдаваться раньше времени.
        Он лежал и потихоньку, осторожно разминал ногу. И одновременно разбирался с диспозицией. Он понимал: даже с полноценно работающей ногой вскакивать наобум нельзя, потому что нео находится где-то у него за спиной. А это изначально проигрышная ситуация.
        Все нео - очень шустрые ребята. Да, тупые, но с очень хорошей реакцией. И за то время, пока Павел поднимается и разворачивается, мохнач может запросто достать его копьем. Или оглушить дубинкой. Если он расположился слишком близко.
        А если мохнач находится немного дальше, то успеет встретить атаку Павла. И конечно же заорет, подзывая на помощь остальных мохначей из своей десятки. И что тогда делать? Улепетывать к стенам кремля? А дальше что?
        Стены и, особенно, башни, высокие, с разбегу не запрыгнешь. А караульные в кремле пока разберутся, что к чему. Значит, придется чесать вокруг крепости, имея на пятках десятку разъяренных косматых. А там и вторая десятка подключится. Да еще ноги непонятно в каком состоянии…
        Нет, это сродни самоубийству. Поэтому оставалось лежать носом в грязи и изучать обстановку. И помаленьку она стала прорисовываться.
        Через несколько минут Сновид определил амплитуду движения караульного. К сожалению, он двигался не взад и вперед, удаляясь от Павла и приближаясь к нему, а как бы поперек. И оказывался то справа, то слева от Павла и канавы, где тот затаился. Это затрудняло положение, но приносило и свои плюсы.
        Нео отходил в одну сторону от канавы примерно на пятнадцать шагов, потом возвращался, перепрыгивал канаву и делал столько же шагов в противоположном направлении. При каждом прыжке мохнач издавал громкий шлепок босыми ступнями, а иногда еще и взвизгивал от избытка адреналина.
        После очередного такого прыжка нео вдруг остановился и начал мочиться в канаву. При этом урод довольно покряхтывал, что мгновенно взбесило Павла. Если бы он ощутил, что струя мохнатой скотины падает на него, то он бы не выдержал унижения и вскочил. А дальше - будь что будет. Но струя журчала хотя и близко, но в стороне. И Павел сдержался…
        Сейчас он лежал и считал шлепающие по лужицам шаги караульного: четыре, пять, шесть… Он уже приноровился к монотонным движениям и решил, что пора действовать. Семь, восемь…
        Ага! Он резким и при этом бесшумным движением выхватил из ножен тесак, одновременно переворачиваясь с живота на спину. Готово!
        Шлеп! Дойдя до крайней точки своего маршрута, нео подпрыгнул и пошлепал обратно. Позиция для наблюдения у Павла была не самой удобной, потому что он лежал головой к нео. Тем не менее, теперь он хоть что-то, но видел - не то, что носом в грязь. Хотя и приходилось закатывать глаза вверх. Вот он!
        Темная фигура мохнатого появилась в четырех-пяти шагах за головой. Притормозила. Шлеп!
        Нео перепрыгнул через канаву и начал удаляться от Сновида. Тот осторожно повернулся на бок, выглянул из канавы и тут же принял обратное положение. Теперь он мог, выждав момент, напасть на нео со спины и попытаться вырубить его парой ударов. Это было очень важно - вырубить быстро и так, чтобы мохнач не успел заорать. Если успеет заорать, то шансы становятся минимальными.
        Лишь сейчас, перевернувшись на спину и бросив взгляд в сторону разрушенной башни, Сновид понял, почему нео до сих пор не обнаружил его. Судя по всему, он, Павел, провалялся без сознания не меньше двух часов, а то и все три. За это время луна переместилась по небу, и в настоящий момент тень от развалин башни полностью закрывала то место, где он лежал. Плюс почти метровая глубина канавы. Плюс легкий низовой туман, который появился, видимо, недавно.
        Да, при таких обстоятельствах неподвижное тело можно не разглядеть даже с трех метров. Но почему мохнач не обнаружил его раньше, когда тень падала в стороне, а туман еще не наползал от Иртыша?
        Объяснение выглядело глуповатым, но имело свой резон. Мохнатый караульный прокладывал свой маршрут, двигаясь вслед за тенью, поэтому первоначально находился от Павла значительно дальше. Почему он так поступал?
        Видимо, потому, что не хотел, чтобы его заметили со стен кремля. Ведь отсюда до кремля меньше ста метров. Хотя и ночь, но меткий лучник или арбалетчик при лунном свете может попасть в крупную мишень. Поэтому мохнатый постоянно прятался в тени башни. Вот и верь после этого в глупость нео. Глупость глупостью, а шкуры берегут.
        Правда, оставался неясным еще один момент. Почему на таком близком расстоянии нео не унюхал человека? Подветренная сторона? Да, возможно. Плюс жуткая вонь из канавы. А еще, возможно, нос у мута заложило. Или от сифилиса окончательно нюх пропал. Мохначи ведь в этом смысле… Не предохраняются, короче. Так или иначе, не унюхал, и слава всевышнему.
        Теперь он мог наблюдать за передвижениями караульного, разминать ногу и обдумывать план действий. План, в общем-то, складывался очень простым.
        Павел понимал: даже если удастся снять нео без шума, это еще не гарантирует окончательного успеха. От места, где он находился, до угловой башни кремля метров восемьдесят-девяносто. Бежать в полный рост опасно, потому что его может заметить нео, находящийся на соседнем посту, или старший смены.
        Да и как бежать, если нога вдруг подведет? А ползти, это долго. Вдруг как раз в это время мохнатые затянут свое «Не надоело?»? И обнаружат, что один из караульных убит?
        Нео вернулся к канаве и остановился… Павел напрягся. Что он там, хрен хоммучий, задумал? Уж не заметил ли его?
        Но через секунду раздалось громкое журчание, и все стало ясно. У парня явно имелись проблемы в этой самой, как там ее… В мочевой системе, короче. Хм… А если как раз сейчас взять и попробовать рубануть этого зассанца по ногам? Положение-то у него деликатное, наверняка расслабился и…
        - Не надоело?! - донеслось откуда-то с противоположной стороны.
        Мутант закончил свое «мокрое дело», крякнул и неожиданно для Павла раскатисто проревел:
        - На-до-е-ело-о-о!
        И тут же, с разных сторон почти в унисон донеслось:
        - На-до-е-ело-о-о!
        Это резко меняло и ухудшало ситуацию. Если сейчас начнется смена, то заявится отдохнувший у костра свеженький мохнач. И не один, а вместе с начальником смены. И тогда…
        «Зассанец», услышав отклики «однополчан», довольно хрюкнул. И вслед за этим, возможно, от избытка положительных эмоций, громко и сочно испортил воздух. Еще через пару секунд Сновида накрыло такой ядреной вонью, что даже слезы брызнули из глаз. И он не выдержал.
        Надоело!! Мне тоже надоело, уроды мохнатые!
        Он резво вывалился из канавы и, не поднимаясь, бросил тело в сторону нео. Тот продолжал стоять на краю канавы, мечтая о порции жратвы у костра. Увы, мечты не всегда сбываются.
        Тесак Павла секанул мута под ближнее колено. Р-р-раз! Нео всхлипнул, инстинктивно поддернул вверх разрубленную конечность и начал заваливаться на спину. Ды-ва! Это Сновид, не вставая с колен, засадил косматому под левую лопатку. Тесак вошел в тело мутанта со смачным хрустом, перерубая мышцы и ребра.
        Когда нео, едва не придавив Павла, грохнулся на землю, он уже хрипел. Из распахнутой пасти со свистом вылетали брызги слюны и крови. Но это еще не означало агонии.
        Сновид не понаслышке знал об исключительной живучести нео. Особенно тех из них, кто умудрился подпитаться радиационной энергетикой в Полях Смерти. Поэтому привскочил и наотмашь рубанул клинком под подбородок - благо мохнач как раз в этот момент попытался приподнять голову. Ты-ри! И душа нео отправилась туда, куда ей и было положено - за Черную Границу.
        Проверять, отскочила ли голова вонючего урода напрочь или повисла на позвонках, Сновид не стал. В его положении это выглядело излишеством и даже, в какой-то мере, садизмом. Он сделал другое - засунул тесак в ножны и, пригибаясь, поковылял в сторону кремля. Именно поковылял, потому что пораженная ядом и, видимо, частично парализованная нога плохо сгибалась. И ее приходилось подволакивать.
        Несколько раз он падал в какие-то рытвины, но, к счастью, неглубокие. Падал, поднимался и продолжал, иногда на карачках, двигаться к цели. Он уже не старался особо маскироваться. Поэтому направился напрямую к угловой башне, минуя остов сгоревшего грузового вертолета. Около него можно было на время спрятаться и отдышаться, но не в этот раз. Ведь счет шел на минуты.
        Он примерно представлял, чем сейчас заняты нео. Какое-то время две смены будут переругиваться, выясняя, не слишком ли рано дежурная смена проорала «Надоело!». Затем они все-таки решат произвести смену. Ну а дальнейшее зависело от того, какой пост первым подпадет под замену.
        Если замену начнут с поста, где сейчас валялся убитый Павлом нео, то присутствие врага мохначи обнаружат раньше. И, естественно, немедленно поднимут тревогу со всеми вытекающими последствиями. Если сначала заменят другого караульного, то времени у него, Сновида, окажется побольше. А сколько точно - кто ж его знает?
        Он приблизился к подбитому танку и остановился. Танк мирно ржавел примерно в десятке шагов от угловой башни, где наверняка дежурили караульные тоболяков. Павел даже знал, где именно, потому что уже стоял здесь на посту. И должен был стоять нынешней ночью.
        Оконные проемы башни на двух нижних этажах были давно заложены кирпичом. Поэтому воин нес вахту на третьем ярусе, где имелись бойницы. По уставу караульной службы он должен был сейчас наблюдать за местностью, находясь за одной из бойниц. Видел ли он «пробежку» Сновида? Хм… Должен был видеть.
        Хотя туман, как заметил Павел, потихоньку густел. Да и ночь уже не казалась такой звездной и лунной, как несколько часов назад. Погода, похоже, опять менялась, и небо затягивалось облачной дымкой.
        Пригибаясь, он выглянул из-за высокой гусеницы танка. Затем, приложив ко рту ладони, изобразил крик сойки. Что это за птица, Павел толком не знал. Жила когда-то в довоенные времена, но сейчас это не имело значения.
        Может, эта сойка никогда так и не кричала. Но так назывался один из сигналов, которым обучали всех бойцов. «Крик сойки» означал сигнал «внимание». Вот Сновид его и подал.
        Однако реакции не последовало. Тогда Павел дважды повторил сигнал. И снова в ответ ни сигнала, ни шевеления. Разозлившись, он подобрал с земли увесистый камень и запустил его точно в проем бойницы.
        Через секунду он услышал, как внутри башни что-то громыхнуло. Еще через несколько секунд в проеме появилась чья-то голова. Ага, проснулся, хоммучья задница.
        - Эй! - негромко окрикнул Павел. - Это я. Слышь, это я.
        Голова в окне пошевелилась, стараясь разглядеть кричавшего. Затем откликнулась:
        - Кто это?
        - Да я, я. Павел Сновид.
        - …Сновид???
        Голова высунулась вперед вместе с длинной шеей, и Сновид узнал Антипа Тощего.
        - Ну да, Антип, это я.
        - Не может быть!
        - Да я это, я.
        - …А почему ты здесь? - Тощий по своему обычаю тупил, погружаясь в размышления почти перед каждым ответом. Или задремал на посту и теперь с трудом раскочегаривался.
        - Так получилось, Антип. Помоги мне забраться. Скинь лестницу, ладно?
        - …А ты точно Сновид?
        - А кто же еще?
        - …Да кто ж тебя знает? Может, ты оживший мертвец какой?
        - Какой еще мертвец?
        - Этот, который в Поле Смерти побывал.
        Ну и Антип. Шея длинная, а мозги куцые.
        - Где ты тут Поля Смерти нашел? Нет тут рядом ничего.
        - …А откуда я знаю, где ты шастал?
        Да чтоб тебя! Вот же дурак!
        - Вот я, смотри! - Павел поднялся во весь рост. - Ну что, видишь?
        Тощий некоторое время молчал.
        - Что, не узнаешь? - Сновид, забыв об осторожности, обогнул передок танка и сделал несколько шагов вперед. - Вот я.
        - А я слышал, что ты к маркитантам перебежал.
        Павел на мгновение лишился дара речи. Аж горло перехватило.
        - Ну-ка, отойди от стены, а то стрельну, - грозно предупредил Тощий.
        - Да ты что… - Павел прокашлялся. Затем просипел: - Ты что, Антип? Я же свой. Свой!
        - Не ори. Если не отойдешь, точно застрелю. - И он сделал хорошо знакомое движение, доставая из налуча лук.
        Сновид отошел за танк и чуть не плача произнес:
        - Антип, я здесь подожду. Сходи, пожалуйста, к начальнику караула. Я тебя прошу. Ну? Ты же меня знаешь. Только срочно его позови, а то нео всполошатся.
        Тощий молчал. Стрелял он быстро. А вот соображал медленно - это стоило признать. И сейчас это могло стоить Павлу жизни.
        - Ладно. Жди здесь. Я мигом. И не вздумай на башню лезть.
        Да уж, подумал Сновид. Что я, мут по стенам лазить? Тут же метров двенадцать, не меньше. Ну и дела. Вот-вот и нео набегут.
        …вот он… попался, хомо…
        Он еще только собирался повернуть голову, когда услышал это. И уже понимая, что происходит нечто ужасное и непоправимое, закончил движение головой. И увидел их.
        Трое стояли прямо перед ним в пяти или шести шагах. Среднего роста, но непропорционально широкие, замотанные в грязные тряпки. И головы у них были такие же непропорциональные: крупные, угловатые, расширяющиеся книзу, как груши. И сразу же пахнуло поганым запахом гнилого, разлагающегося мяса. Его источали тела мутантов, обезображенные язвами и нарывами.
        Один держал обеими руками длинное копье, второй сжимал боевой топор. Третий, стоявший по центру, выставил вперед меч-фламберг с волнообразным клинком.
        И тут же с обеих сторон танка возникли еще двое - по одному с каждой стороны. Такие же уродливые, гниющие заживо, ходячие трупы. Какого удильщика они тут делают, поганые твари?!
        Нет, это не были знакомые до омерзения нео. Но этих уродов Павел тоже сразу узнал. Приходилось уже встречаться с ними раньше. Правда, всего один раз. Тогда Сновид с напарником Лешкой угодили в засаду. И напарник погиб.
        Это случилось примерно полгода назад. Павел, как и его напарник-сверстник, прошли курсы боевой подготовки в отделении разведки. И им предстояло выполнить боевое задание - что-то вроде выпускного экзамена. Они должны были пробраться в тылы нео, осаждавших Промзону, и взять «языка».
        Они почти выполнили задание. Подкараулили в развалинах зазевавшегося мохнача, оглушили и поволокли к тайному подземному ходу. Однако в последний момент наткнулись на дампов. В результате ожесточенной схватки Лешка погиб. А Сновид вернулся в Промзону с колотой раной груди и обломком стрелы в спине. И без «языка».
        Он не сдал экзамена и стал обычным бойцом, не попав в элитное отделение разведки. Зато позже попал в мобильную диверсионную группу, прозванную в народе «истребители мутов». В группу его взял лейтенант Крот, у которого Сновид проходил боевую подготовку в учебном взводе. Пожалел, видимо, уж больно Павел тогда переживал.
        Он и на самом деле страшно переживал. Не столько из-за того, что не стал разведчиком, сколько из-за гибели Лешки - младшего брата Антипа. Но еще сильнее он переживал из-за того, что мог, как ему казалось, предотвратить гибель Лешки.
        Мог, потому что накануне той трагической вылазки увидел очередной провидческий сон. Настоящий кошмар, страшный и мутный. Настолько мутный, что Сновид так до конца и не понял, что он предвещает. Лишь предчувствие возникло, что погибнет кто-то, кто будет рядом с ним во время боя.
        Подумал тогда Павел и решил, что жертвой может стать его напарник - то есть, Лешка. Но никому не сказал, даже отцу. Потому что испугался, что отец обвинит его в трусости. Ведь получалось, что надо переносить экзамен - боевую вылазку за «языком». И Сновид промолчал. С тех пор таскал тяжкий камень на душе.
        И вот опять эти дампы. Не те самые, конечно, что убили Лешку. Но наверняка из той же кодлы. Ну, сволочи! Ну, уроды!
        Глава девятая
        Смертельная ловушка
        Его окружили дампы. И это очень походило на засаду. Откуда они появились так внезапно? Скорее всего, из-за вертолета. Хотя, какая теперь, к удильщику, разница?
        - Ну что, уроды? - процедил Сновид. Как-то ему стало все равно. Не потому, что испугался. Просто он понял, что у него остался всего один вариант - погибнуть с гордо поднятой головой. Он бы с этой пятеркой не справился. Тем более, что один из дампов, появившийся из-за танка, держал в руках арбалет. И направлял его в грудь Сновида.
        А еще где-то поблизости наверняка затаилась в резерве парочка дампов. Потому что они всегда, как знал Павел, выходят на охоту всемером. Такая у них «фишка», значит. Ну и котях с ними!
        - Хомо, ждавайша, - прошепелявил дамп с мечом. Старшой, значит. - Ты окружон.
        - Хрен вам, суки, - процедил Павел, извлекая из ножен тесак. - Ну, кто на новенького?
        - Шкажал же тебе - ждавайша. Шохраниш жыжнь.
        «Старшой» угрожающе помахал своим пижонистым фламбергом, но не сдвинулся с места. И остальные оставались на местах - словно ждали чего-то. Как паук около паутины.
        Что ж, не будем растягивать удовольствие. Сновид отвел назад руку с тесаком и ринулся на «меченосца». Хоть одну заразу достану, мелькнула мысль. Чтобы не стыдно было перед отцом. Там, в Долине Предков.
        Но не добежал. Едва он бросился на врагов, как что-то зацепило его и рвануло назад. По инерции он попытался продолжить движение, но, споткнувшись, упал. Уже барахтаясь на земле, понял, что на него накинули сеть. Видимо, это сделал дамп, подкравшийся из-за танка.
        Он резанул ячейки тесаком и почти выпростал руку. И тут получил сильный удар - это подбежавший дамп врезал ему по локтю обухом топора. По тому самому многострадальному локтю. Боль оказалась такой сильной, что, показалось, пронзила руку насквозь, до кончиков пальцев. Павел вскрикнул и выпустил тесак.
        Правда, оставался еще кинжал. Не в состоянии подняться на ноги, извиваясь, словно трехголовый уж-мутант, Сновид таки располосовал часть сети - так, что сумел освободить одну ногу. И даже лягнул кого-то. Однако и дампы знали свое дело - видимо, далеко не первую жертву паковали таким образом.
        Пока Сновид пытался разрезать ячейки, кто-то из мутов набросил ему на плечи веревку. Затем, стянув петлю, он ловко опутал туловище Павла, и тот практически потерял способность к сопротивлению. Хотя и продолжал дергаться и лягаться.
        - Вяжы его! - возбужденно просопел над самым ухом «старшой». Он зачем-то стянул с головы Сновида шлем и тут же довольно крякнул. - Он, шоб его! Вяжы крепше, шоб не трепыхнулша.
        В этот момент невдалеке раздался злобный рев. Павел еще не понял, кому он принадлежит, как кто-то из дампов выкрикнул:
        - Руж, нео наш зашэкли!
        - Отштупаем! - немедленно отозвался Руж голосом «старшого». - Гош и Даж за мной, оштальные в прикрытие.
        Сновид взбрыкнул, хотя с точки зрения здравого смысла ему оставалось лежать и не рыпаться. Не один хрен от чьих зубов смерть принимать: нео или дампов? А он был почему-то уверен, что дампы заарканили его именно на обед. Или на завтрак, удильщик их разберет.
        Нео его бы тоже сожрали - человечинка считалась у них изысканным деликатесом. А дампам, вообще-то, все равно кого жрать. Для них важен сам процесс охоты на живое существо. Так что, брыкайся не брыкайся, а…
        Но он продолжал сопротивляться. Из упорства. Из принципа. И просто потому, что был человеком. Ведь человек, это царь природы и звучит гордо.
        Тут ему накинули на ноги петлю и куда-то потащили. Шустро так поперли. Похоже, в четыре руки и ноги. Или лапы. А могли ведь и поделикатней транспортировать, сволочи!
        В итоге Сновид не увидел, как двое арбалетчиков, укрывшись за танком, встретили нео убийственно меткими выстрелами стрел в упор. Они успели подстрелить с полдюжины мохнатых, когда из бойницы башни высунулся Тощий и наповал уложил одного из арбалетчиков выстрелом в голову. Второй арбалетчик заметил это и отскочил к стене - в мертвую для лучников зону.
        Потом он начал отступать вдоль стены в сопровождении копейщика и дампа с топором. Надо отметить, что дампы организованно и эффективно отбивались от мохначей, которые наскакивали отчаянно, но суматошно. Потому и несли потери.
        Но, в конце концов, нео зажали троицу дампов в угол и тогда уж начали месить тех дубинами со всей дури. И даже стрелы тоболяков, летевшие со стен, не могли остудить пыл разъяренных мохначей. Разве что значительно сократили их и без того нестройные ряды.
        Затем, выжившие в краткосрочной схватке нео, с ревом и гиканьем поволокли измочаленные трупы дампов к своим кострам. Они ощущали себя победителями. Даже невзирая на полтора десятка трупов сородичей, оставшихся валяться на подступах к кремлю.
        Однако Павел ничего этого не видел, потому что его самого волокли в неизвестном направлении. Он лишь ругался сквозь зубы, подскакивая на ухабах, ныряя с головой в рытвины с грязной водой и ударяясь боками о камни. Эта дорога явно не вела в рай. А вот куда?
        Павел не имел возможности задуматься над таким вопросом. И, наверное, к лучшему. Потому что случаются обстоятельства, когда лучше не думать. А реагировать по ситуации.
        Наконец, дампы остановились, предоставив жертве короткую передышку. Сновид находился в полуобморочном состоянии. И все-таки расслышал окрик:
        - Куда прете, твари?! Стрелять буду!
        - Да штоим мы ужэ, - отозвался шепелявый Руж. - Не штреляйте.
        - Чего вам надо?
        - Пожовите штаршыну.
        - Чего-о?
        - Штаршыну пожовите.
        - Какого старшину?
        - Прокопа.
        - Зачем он вам?
        - У наш ш ним шделка.
        - Какая еще сделка, урод?
        Пока шел обмен репликами, Сновид вывернул шею и попытался определить, куда его доставили. Задача оказалась не из легких. Прежде всего мешали грузные фигуры двух дампов, стоявших впереди и перекрывавших обзор. Но кое-что он разглядел.
        В первую очередь, он заметил забор из сетки-рабицы, поверх которой тянулась спираль колючей проволоки. Потом взгляд наткнулся на вкопанную в землю трубу с приваренной железной калиткой. Погоди-погоди…
        - Шам урод - в жопе ноги. - Дамп начинал сердиться. - А дела у наш шекретные. Вон, видиш его?
        - Кого его?
        - Да вон жэ - лежыт. - Руж повернулся боком и ткнул пальцем в сторону Павла. - Это наш товар. Короше, шкажи Прокопу, што пришол Руж ш товаром. И шевелиш. А то Прокоп тебе яйша оторвет.
        - Ты чего несешь, чмо болотное? Да я тебя сейчас…
        Сновид услышал щелчок, похожий на звук передергиваемого затвора. И почти тут же раздался повелительный оклик:
        - Эй, Фрол, ты с кем там бакланишь?
        Фрол… Фрол?.. Фрол!?
        Голос человека, разговаривавшего с Ружем - а он очень походил на человеческий, - с самого начала показался Сновиду знакомым. Но он не мог вспомнить, где и когда его слышал - слишком коротко звучали реплики. Но теперь сомнения развеялись.
        Дампы приволокли его к восточному проходу в Мертвую Зону. Тому самому, через который он сам прошел вчера под вечер. А на посту стоял невезучий Фрол, изрядно пострадавший в схватке у западных ворот. Вспомнив, как Зюб ловко заехал охраннику пяткой в нос, Павел невольно улыбнулся… Да, спир дело знает.
        Но в целом ситуация совсем не располагала к юмору. Итак, дампы доставили его к маркитантам. Вот это фокус! И как же это понимать?
        - Да я это, Прокоп. Тут эти, чмыри болотные. А я это…
        - Ты почему один? Где Кондрат?
        - Да он это, старшина, отошел. Живот у него прихватило.
        - Чтоб вас удильщик за одно место прихватил. Так что у вас тут?.. Это ты, Руж? - голос Прокопа резко изменился. - Что, есть новости?
        - Ешт, штаршына. Мы вшо шделали, как договаривалиш.
        - Что шделали? Что, поймали???
        - Поймали. Вот он.
        Старшина Прокоп некоторое время молчал. Сновид покрутил шеей, но ничего не увидел, кроме жирных, покрытых язвами ног Рыжа и железной калитки.
        - Точно, он?
        - Тошно не жнаю. Но похож.
        - Мы сейчас глянем. Отойдите немного в сторонку.
        Стоявшая перед Сновидом парочка дампов с неохотой расступилась.
        - Ну-ка, Фрол, глянь на этого кадра, - сказал Прокоп. - Надеюсь, ты его хорошо запомнил.
        Заскрипела калитка. Потом показались ноги, обутые в кирзовые сапоги. И уже затем Сновид разглядел мешковатую фигуру охранника. В левой руке - факел. На шее весит карабин, правая ладонь лежит на его корпусе, готовая нажать на спусковой крючок.
        Охранник ступал осторожно, будто по минному полю. Явно опасаясь дампов.
        - Да ты не ссы, я прикрою. - Старшина появился в проеме калитки и замер, широко расставив ноги. В руках - укороченный автомат. - Ты им не нужен. Они за бакшишем пришли. Верно, Руж?
        - Верно, штаршына, - отозвался старший дамп. Самих мутов Сновид не видел - они как будто растворились в темноте. Но находились все равно рядом, потому что он чувствовал их гнилостный запах. - У наш вшо по чешному.
        - Знаю я вашу честность, - сказал Прокоп. - Ну, что там, Фрол, разглядел?
        Охранник уже приблизился к Павлу. И сейчас наклонился над ним, опустив факел. Павел инстинктивно прикрыл веки. Он не мог толком пошевелить ни рукой, ни ногой, спеленатый веревками. Да, влип так влип. Это называется: из огня да в полымя.
        Тут он и в самом деле ощутил жар огня. Фрол, видимо, поднес факел близко к лицу. Он ведь слепошарый, этот Флор, - выплыла из глубин памяти мысль.
        - Разглядел. Он, урод гребаный, - со злорадством произнес охранник.
        - Точно он?
        - Точно. Волосы черные и шея покарябана, как Кондрат говорил. И нагрудник тот же, знатный нагрудник. Я еще тогда подумал, хорошо бы прибрать его…
        - Не заслужил ты трофея, Фрол, - оборвал Прокоп. - Скажи спасибо, что я тебя к стенке не поставил за ротозейство. Он хоть жив? А то эти акробаты и трупешник подсунуть могут.
        - Жра так говориш, штаршына, - отреагировал Руж. - Дампы шлово держат.
        - Ладно, ладно. Доверяй, но проверяй. Так как там, Фрол?
        - Сейчас, - отозвался охранник. Он пихнул Сновида ногой в плечо и прошипел: - Эй, придурок. Ты живой?
        - Живой, - пробурчал Павел, приоткрыв глаза. Лучше ответить, пока этот слепошарый не начал факелом в рожу тыкать.
        - Живой! - доложил Фрол.
        - Вот и славно. Тащи его сюда.
        - Поштой, Прокоп. А бакшыш? - забеспокоился Руж.
        - Будет тебе бакшиш. Мы тоже люди честные. Вот подтащат его к ограде - и рассчитаемся. Только подожди минутку, сейчас еще один охранник подойдет. Фрол, давай назад.
        - Не будем мы ждать, - сказал Руж. - Мы сами подташым.
        - Как хотите.
        - Эй, - негромко распорядился дамп. - Нешыте хомо вон туда.
        Почти тут же двое мутов подняли Сновида за плечи и ноги. Затем, шустро дотащив до забора, небрежно бросили у калитки. Павел не ощутил особой боли - так, немного тряхануло внутри. А снаружи…
        Как-то притупилось все снаружи. Более того - он почувствовал некоторое облегчение. Его тело, обмотанное веревкой, сильно затекло, а тут какая никакая зарядка. Да и вони стало меньше, едва дампы отошли в сторону. Уж слишком от них несло гнилью и мертвечиной.
        А он пока не собирался умирать. Не собирался - и все! Какая смерть, если столько дел впереди? И Рузанна… Не мог он просто так взять и умереть, не убедившись, что она находится в безопасности. Ведь не случайно же Жабо внушил ему, что он видит Рузанну.
        Какая-то за этим таилась страшная тайна. И она могла угрожать девушке. Любимой девушке, чего уж тут тень на плетень наводить.
        - Лови, - сказал Прокоп. - Здесь всё, как договаривались.
        Павел заметил, как старшина взмахнул рукой и швырнул что-то в темноту. Наверное, кошель или мешочек с монетами, - подумал Сновид. Он ожидал, что через пару секунд услышит звонкий стук от падения этого мешочка, но не услышал. Значит, Руж поймал его в воздухе. Ловкий гад. И значительно смышленей, чем можно было ожидать от ходячих мертвецов.
        Получается, дампы поймали его по заказу старшины Прокопа. Выследили и поймали? Нет, выследили - это вряд ли. Скорее, подкараулили. Определили самый вероятный маршрут, по которому он пойдет в кремль, и устроили засаду у подбитого вертолета. Сами они, конечно, такого рассчитать не в состоянии. Наверняка наводку дали маркитанты.
        К тому же, они могли не ограничиться одной засадой. Если у маркитантов есть связи с вожаками клана дампов, муты могли послать на поиски Сновида несколько своих семерок. Об этом, собственно, предупреждал Зюб. Но он считал, что на Павла будут охотиться сами маркитанты. А те подключили наемников.
        Чем же он так им насолил? Тем, что из-за него погибло двое охранников? Или тут что-то еще замешано?
        - Ага, - процедил Прокоп. - Ну вот и Кондрат облегчился наконец. Кондрат, ты почему пост оставляешь?!
        - Да я это, Прокоп, - суетливо заговорил Кондрат. - Прихватило меня малость. Вот я и того…
        Сновид, наверное, подскочил бы на месте, если бы имел подобную возможность. Надо же, еще один старый знакомец. Он узнал голос охранника, который проверял его при входе в Мертвую Зону на уровень радиации. Ну просто встреча старых друзей.
        Теперь становилось понятно, от кого дампы получили приметы Павла. Кондрат хорошо разглядел его, да и, конечно же, запомнил. Людей в Мертвую Зону и так ходит немного, а Павел еще и поцапался с ним.
        - Знаю, что ты того, - сердито оборвал старшина. - Жрете всякую дрянь, а потом дрищете, где ни попадя. И вообще жрете много. Смотрите, отправлю вас с караваном к тундровым нео, так вы у меня жирок растрясете.
        - Да ты что, Прокоп, - заюлил Кондрат. - Ты ж меня знаешь. Зачем же сразу в тундру?
        - А вот затем, чтобы служба медом не казалась. Ладно, я с вами обоими еще разберусь. Фрол, хватай этого урода за ноги и тащи сюда. Хочу на него посмотреть. А ты, Кондрат, калитку закрой.
        Фрол доволок Сновида от калитки в проволочном ограждении до проема в стене и, отдуваясь, спросил:
        - Чего с ним дальше? На склад?
        - Не твоя забота.
        - Да я не об этом. Тяжелый он, зараза. Чего мне его - все время по земле переть?
        - Если понадобится, то и на горбу потащишь, - сказал Прокоп. - Обленились тут вконец.
        - А не много ему чести? Давай, я ему хоть ноги освобожу. Пусть сам топает.
        - А если побежит?
        - Да куда он денется? Ты глянь, он почти дохлый. Хорошо его дампы ухайдокали. А если что, я его так дубинкой обхожу… - Охранник снял с пояса резиновую дубинку и потряс ею в воздухе. - Слушай, Прокоп, разреши ему врезать пару раз? Прямо-таки руки чешутся!
        - Погоди ты со своими ручонками. Вырубишь, и что потом?.. Он мне еще здоровым пригодится. Прислони его спиной к стене. Хочу ему в рожу глянуть.
        Фрол ухватил Сновида за плечи и попытался посадить около стены. Но тот сразу же свалился на землю.
        - Эй, ты чего ерзаешь, как глиста? - со злостью произнес старшина. - Сядь нормально.
        - Я не могу, - прохрипел Павел. - Тело все затекло. Видишь же, все веревками затянуто. И сетка еще. Как я сяду? У меня спина не сгибается.
        Прокоп задумался.
        - Ладно. Разрежь ему веревку на ногах.
        Фрол присел на корточки и достал нож.
        Как Сновид и предполагал, работа охраннику предстояла не самая простая. Ведь сначала дампы поймали Павла в сеть. Затем накинули ему на плечи веревку, затянули петлю и начали обматывать веревку вокруг туловища и ног.
        Просто обматывать, потому что они торопились стреножить пленника: не дать ему шевелить руками и двигать ногами. Намотав веревку, дампы затянули узел на щиколотках, и на этом сочли свою работу законченной.
        Пока нижний узел оставался затянутым, веревка лишала Павла подвижности. Но без узла вся конструкция пут распускалась сама собой. Вплоть до узла на верхней петле.
        Правда, для окончательного высвобождения требовалось два условия. Первое - разрезать часть ячеек сетки. Второе - Сновиду было необходимо подняться на ноги и немного подвигать руками и ногами, чтобы кольца веревки распустились полностью.
        Подобные обстоятельства, с одной стороны, давали шанс на спасение. С другой стороны, этим шансом еще лишь предстояло воспользоваться.
        Как только Фрол, сопя, разрезал узел на щиколотках, Павел демонстративно приподнял обе ноги и сказал:
        - Ты повыше там тоже разрежь. Я же весь в узлах. И сетку тоже разрежь.
        - Сейчас, - пробурчал Фрол.
        Он не представлял, как именно завязали Сновида, и поэтому действовал наобум. Что шло на пользу Павлу. Вкупе с определенной степенью тупости, свойственной Фролу.
        Но основной расчет Сновида строился на близорукости охранника. Он помнил, как тот вчера не заметил, что у Павла нет оружия. Точнее, Фрол видел ножны, но не разглядел, что они пустые. И это в едва наступивших сумерках. Так что, со зрением у мужика и в самом деле плохо. Как он только в ширинку к себе попадает?
        А сейчас глубокая ночь. Правда, есть факел, который держит в руках Кондрат, стоя примерно в пяти метрах. Но факел, видимо, горит давно и сильно чадит. Поэтому до дневного света ему далеко.
        - Ну чего ты там возишься? - раздраженно произнес Прокоп. - Ты чего, узлы развязываешь? Режь веревку и все.
        - Да сейчас я, - отозвался Фрол, в сердцах кромсая очередной виток веревки на бедрах Сновида. - Сетка тут еще мешает. Все, Прокоп, готово.
        Он встал с корточек и пнул пленника по ноге.
        - Вставай, придурок, хватит валяться. - Потом отступил на пару шагов и снял с пояса дубинку. - И не вздумай рыпаться. Враз черепушку проломлю.
        - Сейчас я, сейчас, - прохрипел Сновид.
        Сначала он повернулся на бок и пошевелил ногами. Затем, постанывая, сел. И уже после этого, собравшись с силами, попытался приподняться. Попытка удалась, хотя и с большим трудом.
        За это время Павел несколько раз, не сдержавшись, застонал. Он вовсе не притворялся перед маркитантами. Ему и на самом деле было очень больно.
        Сказалось все: и недавние повреждения; и затекшие мышцы; и, конечно же, пятиминутная «пробежка», когда дампы волокли его по ухабам и камням. Хорошо еще, что он был одет в кольчугу и плотные штаны, а так бы остался без кожи. Как некоторые безбашенные нео, любители экстремальных прогулок по Полям Смерти.
        Но он поднялся на ноги. И встал, опираясь спиной на стену. Это обстоятельство имело очень важное значение - то, что он имел возможность прижиматься спиной к стене. Ведь даже полностью избавившись от веревочных пут, он мало что менял в своем положении.
        Бежать? Но куда? Территория Мертвой Зоны замкнутый и охраняемый периметр, где его, израненного и хромого, быстро загонят в тупик.
        Броситься в драку против трех маркитантов с дубинками? Разве что только от полного отчаянья. Даже если он и сумеет вырубить одного или двух, они успеют позвать на помощь других. Тут ведь у них несколько дежурных смен, включая караульных на вышках.
        Так что, свободные руки и ноги, это еще не спасение. Спасение заключалось в кинжале, который Павел сейчас сжимал в ладони. И прятал за спиной.
        Кинжал находился у него в руке с момента схватки у танка. Он сопротивлялся до последнего, пытаясь пустить оружие в ход. Но дампы спеленали его, притянув руку к телу. И она оказалась за спиной. Вместе с кинжалом.
        Сновид не выпустил рукоятку, потому что это давало шанс на спасение. Изначально мизерный шанс. Но постепенно он становился больше.
        До этого Павел все время лежал на спине, поэтому Фрол не видел его рук. И кинжала тоже не видел. Будь на его месте кто-то более сообразительный и наблюдательный, он бы перевернул Сновида на живот, чтобы проверить положение рук. Но рассеянный и слепошарый Фрол не сообразил этого сделать.
        Возможно, он решил, что дампы стянули руки за спиной. И тем самым подарил Сновиду шанс. Точнее, даже не подарил, а частично уравнял шансы. Ведь кинжал в Мертвой Зоне сам по себе являлся оружием самоубийцы. А Сновид не спешил на тот свет.
        Он, конечно, помнил о том, что наносить противнику колотые или резаные раны на территории Зоны нельзя. Хотя и не сбрасывал этот вариант со счетов. В конце концов, если уж его ждала смерть, почему бы не захватить с собой хотя бы одного врага? Там, у Всевышнего, это наверняка зачтется. Однако главный расчет Павла строился на другом.
        - Да, посмотрю я, красавчик, - с насмешкой произнес старшина Прокоп. - Ну и рожа… Ну что, поговорим?
        - Смотря о чем, - сказал Павел.
        - Да есть о чем. Вопросы накопились. Скажи-ка мне, хрен хоммучий, как ты умудрился завалить двух наших охранников?
        - А чего тут сложного? - Сновид повел плечами. - Слабаки они были. Даже дубинками пользоваться не умели.
        - Да ну? И что?
        - Да ничего. Отобрал у одного дубинку, врезал ему по башке. Потом второму врезал. И все дела.
        - Всё?
        - Всё, а чего тут сложного?
        Разговаривая, Сновид потихоньку шевелил руками, чтобы ослабить петлю, стягивающую руки в районе плеч. И одновременно прикидывал, насколько свободно он может пользоваться кистями рук сзади. Особенно той, что сжимала кинжал.
        По всему выходило, что петля изрядно ослабла. Надо было ее еще чуток растянуть, и тогда она сама свалится к ногам. И двигать кистями рук почти ничего не мешало, кроме пресловутой петли.
        Да, кое-где ощущалось натяжение ячеек сетки. Но это мелочь по сравнению с петлей. Не зря он до последнего сопротивлялся дампам, пытаясь разрубить сеть. Прорезал ведь несколько отверстий, успел. Так что, главное сейчас, это освободиться от веревки. И тогда…
        - Не парь мне мозги, умник, - с раздражением сказал старшина. - Думаешь, мы трупы не осмотрели? Михея заточкой в шею прикончили, там с ложку крови набежало. Устина, правда, дубиной огрели - перелом основания черепа. Но при этом кожу рассекли до крови. А ты жив и здоров. Что бы это значило, а, хрен хоммучий?
        - Мне больше нравится, когда меня называют умником. И вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь.
        Старшина молчал. То ли опешил от наглости пленного, то ли о чем-то размышлял.
        - Я же говорил, Прокоп, что он борзый, - пробурчал Кондрат. У него, как и у Фрола, за спиной висел карабин. - Дай я его проучу.
        - Погоди, - маркитант махнул рукой. - Успеется. Слушай, хрен хоммучий, объясняю один раз. У тебя есть два варианта: быстрая смерть и мучительная смерть. Быстрая тебя ждет, если добровольно расскажешь, кто и как убил наших охранников. А если будешь выеживаться, продам тебя нео.
        - Работорговля запрещена Гаагской конвенцией, - сказал Павел. Он сам не понял, чего ляпнул. Так, всплыло в памяти.
        Старшина тоже ничего не понял. Но на всякий случай повысил голос. Видимо, для убедительности:
        - Объясняю, придурок. Мохнатые переломают тебе все кости, потом живьем сдерут шкуру, а для полного счастья зажарят на костре. Но перед этим ты все равно расскажешь мне правду. Так как? Какой вариант выбираешь?
        - Я бы выбрал третий, - сказал Павел. - Самый гуманный. Нельзя ли мне сохранить жизнь?
        - Хочешь еще пожить?
        - Хочу.
        - Это возможно. Если наших убил не ты. Ну?
        - Что?
        - Хватит придуриваться! Я знаю, что там был какой-то мохнатый зверек. Фрол видел зверька. Да, Фрол?
        - Да.
        - А при чем тут зверек? - спросил Павел.
        - А при том, что это мог быть спир. Слышал я о таком зверьке, правда, не видел. Говорят, на него Мертвая Зона вообще не действует. Но еще можно кровь пускать, если на тебе есть оберег из шкурки спира. Так как? Это был спир, или у тебя есть оберег?
        - …А какая вам разница? - спросил Павел после паузы.
        - Нет, ты и вправду дурак. Мертвая Зона принадлежит нам. И мы не можем допустить, чтобы в ней кто-то убивал охранников. Если в Тобольске появился спир, мы должны его поймать. Понял?
        - Понял, - сказал Сновид.
        Он лихорадочно соображал, какое решение принять. Если признаться, что охранников завалил спир, тогда с него снимается обвинение в убийстве. Но это не означает, что маркитанты его отпустят.
        Как же, верь этим торгашам. Если они натравили на него дампов, то и убить его им раз плюнуть. И никакой мирный договор не помешает. Кто узнает, что он попал в плен к маркитантам? Никто. А вот если он возьмет убийства на себя, возникнет совсем другой расклад.
        И он решился.
        - Не было там никакого спира, - сказал Павел. - Фрол видел крысопса. Это мой крысопес, ручной.
        Старшина посмотрел на Фрола.
        - Слышишь, что он базарит? Это мог быть крысопес?
        - Не знаю, - ответил охранник. - Как-то я не очень разглядел.
        - Вот видите, - сказал Сновид.
        - Врешь ты, - вмешался Кондрат. - Ты без крысопса в Зону заходил. Мы бы его не пропустили.
        - Так он вас и спросил, - сказал Павел. - В вашем заборе дыр полно. И норы есть. Говорю же - со мной был крысопес. А ваш Фрол перепутал. Он хрена от палки с полуметра не отличит.
        - Хочешь сказать, охранников убил ты? - спросил Прокоп.
        - Я.
        - Значит, у тебя есть оберег?
        - Есть.
        - Где?
        - На шее висит.
        - Покажи.
        - Как же я покажу, если у меня руки сзади связаны? - Сновид, уже не таясь, с силой повел плечами, растягивая веревку. А петля возьми и скользни вниз. - Не могу я показать. Развязывайте руки или сами смотрите.
        - А ну-ка, Фрол, глянь, что у него там.
        Фрол сделал шаг навстречу Сновиду и остановился. Лицо у него выглядело испуганным.
        - Прокоп, а со мной ничего не случится?
        - А что с тобой, придурок, может случиться?
        - Да от этого, от оберега?
        - Дурак, что ли? Кому от оберега плохо бывает? Сунь ему за пазуху руку и все. Если висит шкурка, значит, не врет.
        Фрол неуверенно протянул руку к шее Сновида. Он был значительно ниже, и Павел с усмешкой нагнул голову.
        - На, смотри. Оберег не кусается.
        Одновременно он слегка выпятил локоть левой руки и повел вверх - не мешают ли обрывки сетки? Вроде бы нет. Правая рука с кинжалом находилась уже не за спиной, а сбоку. Прокоп и Кондрат не видели этих движений из-за широкой фигуры Фрола. А тот стоял слишком близко, чтобы понять, что происходит.
        И не понял. Сновид резко вскинул левую руку и, обхватив охранника за голову, развернул того спиной к себе. Еще через мгновение острие кинжала застыло около горла Фрола.
        - Всем стоять на месте! - выкрикнул Павел. - Если дернетесь, я его убью.
        Он сумел застать их врасплох. Находившийся поодаль, ближе к калитке, Кондрат, как стоял с факелом в руке, так и застыл на месте. Только руку с факелом приподнял выше. Он, похоже, в тот момент вообще ни во что не врубился.
        Скорость реакции у Прокопа тоже оставляла желать лучшего. Он хотя и шагнул вперед, но даже руку с дубинкой вскинуть не успел. Опешил, короче говоря.
        - Отойдите в сторону и откройте калитку! - приказал Сновид. - Иначе распорю ему глотку.
        - Чего ты хочешь? - спросил старшина.
        - Чего тут непонятного? Отпускаете меня и расходимся. Только не забудьте свое оружие выбросить за ограду.
        - Прокоп, он и вправду меня убьет, - проскулил Фрол. - Он дурной, я знаю. Я…
        - Не ной раньше времени! - оборвал Прокоп. - Вдруг он блефует? Не уверен я, что у него оберег есть.
        - Да он и без оберега зарежет. Говорю же, он псих. Он и вчера на меня хотел с мечом наброситься.
        - Зарежу, - подтвердил Павел. - Ждать мне некогда, поэтому считаю до пяти. Если не жалко товарища, так и скажите. Раз, два…
        - Да и режь его, - неожиданно произнес старшина. - Все равно он уже ни на что не годен. А я посмотрю, на что годен твой оберег. Но не рассчитывай, что я дам тебе уйти. Кондрат, открой калитку и встань за воротами.
        - Зачем?
        - Затем, чтобы этот хрен не прорвался. Если вдруг выскочит из калитки, мочи его из карабина. Но в ноги. Мне еще надо с него шкуру спустить. С живого.
        Прокоп хищно усмехнулся.
        Ну что же, подумал Павел, фокус не удался. Он мне не поверил. Или решил пожертвовать Фролом. И через калитку мне теперь не уйти. Едва шагну за границу Мертвой Зоны, Кондрат меня завалит из карабина. Хитрая сволочь, этот Прокоп. Но чего ты еще ожидал от маркитантов?
        - Прокоп, спаси, - прохрипел Фрол. - Он же убьет.
        - Убью, - подтвердил Сновид.
        Он приподнял локоть левой руки и, дернув охранника за голову, свернул тому шею. Затем, не теряя ни секунды, оттолкнул мертвое тело и бросился к пролому в стене. Вступать в схватку с Прокопом не имело смысла. Тот и сам был готов уступить дорогу к калитке. Да вот только путь этот вел Павла к смерти.
        Поэтому он решил побежать в глубь Зоны. Пока не рассвело, у охранников нет преимущества. Видят они в темноте не лучше Павла, стрелять не могут. Предупредить всех старшина быстро не успеет. Значит, есть шанс прорваться через другой проход. Например, через северный, где находится калитка для мутов.
        Впрочем, принять окончательное решение Павел не успел. Уже влетая в пролом, он в последний миг вспомнил об огромной луже, находящейся в этом месте. Попытался вывернуть вправо, но не сумел. Подвела нога. Та самая, отчасти парализованная ядом розы-мутанта. Она поехала на скользкой глине, и Павел, не удержавшись, плюхнулся в лужу.
        Через несколько мгновений он понял, что угодил не просто в лужу, а в глубокую яму. Яму, образовавшуюся на месте воронки от снаряда или мины. Ноги, не находя опоры, скользнули вниз, и Павла с головой накрыло вонючей жижей.
        Он замолотил руками и вынырнул, бросая тело к краю ямы. Одна нога нащупала землю, но тут же поехала ко дну. Тогда Сновид попробовал ухватиться за склон. Но осклизлая земля не держала, разваливаясь на комки грязи. И он снова ушел под воду. Он был слишком тяжел в кольчуге и нагруднике, чтобы удержаться на поверхности.
        На этот раз он, видимо, погрузился до дна, потому что обе ноги уперлись во что-то относительно твердое. Он попытался оттолкнуться, но на дне наслоилось много грязи. И прыжка не получилось. Но при этом Павел нечаянно хватанул ртом воды, и она тут же попала в легкие.
        Он тонул. И все равно не сдавался.
        Уже теряя сознание, из последних сил, он рванулся влево. Это было инстинктивное движение. Но, возможно, его подсказал погибающий мозг. Мозг, который вспомнил, что с этой стороны находятся помостки.
        Нога наткнулась на кусок торчащей трубы. Сновид оттолкнулся и выбросил тело вверх. Одновременно его вскинутые руки уцепились за края деревянного трапа. Рывок - и голова появилась над поверхностью воды.
        Он судорожно кашлял. Наверное, целую минуту, выплевывая воду и грязь. А когда обрел способность видеть, то обнаружил, что на помостках стоит Прокоп. Правее его, у начала трапа, маячила приземистая фигура Кондрата.
        - Ну что, далеко убежал? - спросил Прокоп. - Дурак ты. Фрола зачем-то убил. Впрочем, никчемный был мужик… Так что, расскажешь, где спир прячется?
        - Пошел ты… к удильщику! - выплюнул вместе со слизью и грязью Павел.
        Старшина негромко засмеялся.
        - А ты и вправду борзый. Ну, попробуй сам выбраться. Даже интересно, что у тебя получится.
        - Получится, - прохрипел Сновид. Он пошарил в воде правой ногой и вроде бы нащупал опору. Похоже, это было продолжение куска трубы, на который опиралась левая нога. Так, подумал Павел, сейчас оттолкнусь как следует, подтянусь на руках и выкарабкаюсь…
        И тут же пришла иная мысль. А что если ухватить старшину за ноги? Ухватить, и стащить за собой в яму? Посмотрим, как он тогда посмеется, сука маркитантская.
        Дальше он не раздумывал. Его охватила ярость. Чего раздумывать, когда враг перед тобой?
        Он с силой оттолкнулся от трубы обеими ногами и… И тут же ушел с головой под воду. Проржавевшая железяка обломилась в самый ключевой момент. Ну что за хоммучий потрох?!
        Он бы снова оказался на дне ямы, если бы не держался пальцами за край доски трапа. Но он уцепился, вгрызаясь ногтями в дерево. Зацепился. И вынырнул.
        Прокоп уже хохотал во весь голос.
        - Нет, Кондрат, ты посмотри! Никогда такого идиота не видел. Жаль будет, если так быстро утонет.
        Теперь Сновид держался над водой за счет одних пальцев. Он бултыхал ногами, пытаясь обнаружить опору. Но они лишь скользили по рыхлому склону ямы, выскабливая куски глины. А голова постоянно норовила нырнуть - словно поплавок, когда крючок заглотила крупная рыбина.
        - Эй, придурок, давай помогу. - Старшина опустился на колени и протянул одну руку. - Хватайся, а то утонешь.
        И опять Павел не стал раздумывать. Тут уж вообще думать не о чем: либо на дно, либо за руку. А дальше… Дальше, что получится.
        Он ухватился за ладонь маркитанта. Почувствовал рывок. Сам кинул тело следом. И через секунду Прокоп врезал ему дубинкой по лбу. За какой-то миг до того, как в голове Павла разорвалась ослепительная вспышка, он увидел огромную черную тень. И тут же потерял сознание.
        Сновид еще продолжал сжимать ладонь старшины, когда над проломом в стене появилось странное существо. У него было человеческое тело и крылья гигантской летучей мыши. Оно взмахнуло правой рукой с мечом и отсекло голову Кондрату. Р-раз!
        Через долю секунды загадочное существо уже зависло над полусогнутой фигурой Прокопа. Очередной взмах меча. И вот уже голова маркитанта со стуком падает на помостки. Два!
        Взмахнув крыльями, существо развернулось в воздухе и опустилось над ямой. Павел уже уходил под воду, когда оно крепко ухватило его руками за плечи и выдернуло из воды. Затем, приподнявшись на несколько метров, ловко подкинуло в воздухе. После чего обняло руками и ногами и начало набирать высоту.
        Заложив крутой вираж, существо направилось вдоль Иртыша на северо-запад. Его черная тень с распахнутыми крыльями контрастно выделялась в первых лучах восходящего солнца. Существо уже удалилось от границ Мертвой Зоны на сотню метров, когда его заметил часовой на караульной вышке. Матюкнувшись, он повернул турель пулемета и дал длинную очередь.
        Но Павел ничего этого не видел и не слышал. Его сердце билось медленно и тихо. Он умирал.
        Глава десятая
        Ниндзя вызывали?
        Бортник появился в торговых рядах часа через два после рассвета. К тому времени он уже знал о ночном происшествии около стен кремля, что внесло определенные коррективы в его действия. О том, что к кремлю подходил Сновид, но попасть внутрь не сумел, Бортнику сообщил Ворон. Директор департамента обороны и безопасности очень злился и одновременно ощущал растерянность. И было ведь от чего растеряться.
        С одной стороны, излишняя подозрительность Антипа, не спустившего Павлу лестницу, граничила с тупостью. С другой стороны, Тощий действовал по уставу караульной службы и в соответствии с регламентом боевой тревоги. Более того, с учетом внезапного исчезновения Сновида, его неожиданное появление и в самом деле выглядело подозрительным. А схватка, разыгравшаяся между нео и дампами, еще больше запутывала ситуацию.
        Получалось так: сначала Сновид подошел к угловой башне и попросил, чтобы его впустили внутрь. Пока Антип искал начальника караула, около башни завязалась жестокая драка между мутантами. При этом Сновид пропал из виду. Что бы это значило?
        В то, что Павел мог привести под стены кремля дампов или нео, Ворон категорически не верил. Так и заявил Бортнику: «Не верю! Сновид предателем стать не может. А ты что думаешь?»
        Бортник подумал и сказал, что в предательство Павла он тоже не верит. А вот по поводу остального он пока ничего не думает. Потому что мало фактов.
        Едва рассвело, «горный» выскользнул из северных ворот кремля и тщательно осмотрел место у подбитого танка. Он даже дошел до остатков водонапорной башни, невзирая на близость постов нео. Впрочем, с рассветом нео сняли посты и укрылись в развалинах домов на восточной стороне кремля - там, где располагалась их основная стоянка. Что-то их внезапно взбудоражило. Но что именно, в тот момент Бортник не понял.
        Зато он детально изучил местность вокруг руин водонапорной башни. Особенное внимание уделил зарослям дикой розы-мутанта. Даже подобрал с земли несколько обломленных веток, рискуя нарваться на уколы ядовитых шипов плотоядного хищника.
        Затем он дошел до остова сгоревшего вертолета и тоже все осмотрел. Хотя и не так тщательно. После чего вернулся к танку. Но там задерживаться не стал, а медленно побрел по направлению к Мертвой Зоне.
        Когда он приблизился к восточному входу, там царила небольшая суматоха. У железной калитки несли охрану три мордоворота с карабинами. А чуть глубже у пролома в стене Бортник заметил двух старшин в синих кафтанах. Они что-то взволнованно обсуждали, активно жестикулируя и оглядываясь по сторонам.
        Увидев около ограды постороннего, старшины насторожились и замолчали. Зато оживились охранники. Один из мордоворотов приоткрыл калитку и, высунув голову, крикнул:
        - Эй, мужик, ты чего тут делаешь?
        - Да вот, хотел на рынок зайти, - сказал «горный».
        - Тогда чего не заходишь?
        - Да вот… хотел узнать. У вас почем входной взнос?
        - Ты с товаром али как?
        - Али как.
        - Если просто купить, то за вход серебряный рубль. Но ты, мужик, позже приходи. Сейчас у нас закрыто.
        - А чего так?
        - Того. Санитарный час. А сейчас проваливай.
        Получив недвусмысленное напутствие, Бортник потихонечку двинулся вдоль ограждения. Затем спустился в Большой лог и, обогнув Мертвую Зону с юго-запада, добрался до западных ворот. Но подходить к ним не стал, а начал бродить рядом, внимательно осматривая землю.
        В это время на дороге появилась большая шестиколесная телега, которую тянул здоровенный мерин-фенакодус. По краям телеги сидели двое охранников с АКМ наперевес. Увидев чужака, один из охранников наставил на него ствол и спросил:
        - Ты кто такой?
        - Человек.
        - Вижу, что не котях, а то бы продырявил давно, - хмуро сказал охранник. - Чего тут отираешься?
        - В торговые ряды хочу попасть.
        - Здесь проход только для маркитантов. А если хочешь на рынок попасть, то ступай к восточному проходу. Если, конечно, человек, а не мут.
        - Я не мут. А как туда пройти?
        - Шуруй вдоль ограждения до Большого лога. - Охранник махнул рукой. - Там подымешься на мыс и шуруй в обратную сторону. Понял?
        - Понял. А нельзя здесь пройти, чтобы не обходить?
        - Нельзя. И нечего здесь отираться около ворот. - Охранник замолчал и выразительно покачал стволом автомата.
        - Я понял, - сказал «горный» и не спеша зашагал в указанном направлении…
        Когда он снова вернулся к восточному проходу, у калитки дежурило только два мордоворота. И старшин уже не было. Бортник заплатил серебряную монету - ее дал Ворон - и, миновав пролом в стене, очутился в торговых рядах.
        Он увидел примерно то, что вчера видел Сновид. В том числе, глубокую лужу, начинающуюся сразу у пролома. Она мирно блестела в лучах утреннего солнца грязными разводами. И никто бы не догадался, что на ее дне покоится голова старшины Прокопа. В общем, почти все, как вчера. Разве что торговцев стало меньше, а покупателей и вовсе - кот наплакал.
        При этом Бортник оказался среди покупателей единственным человеком. Что, впрочем, его не удивило. Он знал, что после появления шайнов членам тобольской общины запретили покидать территории кремля и Промзоны. Что касается нескольких человек, которые вчера посетили рынок, их уже опросили помощники Ворона. Увы, никакой ценной информации о Сновиде этот опрос не дал.
        Известно было лишь то - об этом сообщил Ермил, - что Павел должен был купить оберег у шама Жабо. Поэтому Бортник первым делом посмотрел налево, где, по словам Ермила, обычно занимал место Жабо. Но никого, хотя бы отдаленно напоминающего шама, там не обнаружил.
        Лишь у торца прилавка стоял одноногий нео. Седая клочковатая шерсть, рваные шрамы и проплешины на шкуре дополняли образ бывалого, но вышедшего в тираж вояки. Сейчас он, судя по всему, влачил жалкое существование.
        Весь свой нехитрый товар мутант разложил прямо на земле: две ржавых скобы, погнутый нож без рукоятки со щербатым клинком, полуметровый кусок металлической цепи. И, «гвоздь коллекции», револьвер без барабана и курка. Последний раритет, представляющий, по мнению косматого продавца, особую ценность, лежал на тряпочке.
        - Здрав будь, боярин, - бодро произнес «горный», заводя разговор. - А ты чего здесь притулился? Вот же, целый прилавок пустует.
        Мохнач покосился на незнакомца, подумал несколько секунд, потом с неохотой пробурчал:
        - Ты что дурак, хомо? За место на прилавке платят. Откуда у меня такой бабки?
        Рыкающий тембр выдавал проблемы с голосовыми связками. Однако, несмотря на типичную внешность гориллы, нео изъяснялся на удивление гладко. Более того, демонстрировал богатый словарный запас.
        - Это верно. Честные вояки всегда без бабок остаются, - задушевно произнес Бортник. - Где лапу потерял?
        - В бою за Промзону, - не без гордости сообщил мохнач.
        - Значит, ты из клана Бррыгов, если с промзоновскими дрался? Ветеран, получается.
        - А тебе какой дело, хомо? Ты сам-то откуда? Не из Промзоны ли?
        - Чего я там не видел?.. Да, сразу видно, что пенсию в вашей шарашке не платят. Отощал-то как…
        - У? Какой еще пенсию?
        - Как какую? За инвалидность. И выслугу лет.
        - Ты что, хомо, издеваешься? - И без того широкие, вывернутые чуть ли не наизнанку, ноздри мутанта, раздулись. - Ты будешь мой товар брать? Один раз спрошу.
        - Наверное, буду, - миролюбиво отозвался «горный». - И я, кстати, не хомо.
        - А кто же ты? Морда, вроде, человечья.
        - Мутант я. Ворм, короче. Мать - человек, а папаша из ваших. Нео, то есть.
        - У? - Мохнач приоткрыл рот. - Не понял. Это как же?
        - А так. Изнасиловали мою мамашу, царство ей небесное, твои мохнатые собратья. А в итоге я родился. Полукровка называется.
        - Врешь ты, - сказал мутант, но голос его смягчился. - Не похож ты на наших.
        - Похож, похож. Ты бы мои ноги видел - они еще волосатей, чем у тебя. Вот так и живу среди вормов. Никто за своего не признает - ни хомо, ни нео. Представляешь?
        - Как же тебя признать, если ты человеком воняешь? Духа в тебе нашего нет.
        - В смысле - вони?
        - Ну да, - согласился нео. - Вони. Но ты не расстраивайся. В тебе кровь настоящих людей. А хомо, они и не люди вовсе. Так, тупиковая ветвь.
        - Умен ты, - сказал «горный». - Тебе бы вождем быть.
        - Да уж не дурак. До двенадцати считать умею.
        - А говорить где так научился?
        Мутант ответил не сразу. Прищурив глаза, некоторое время изучающее смотрел на Бортника - как будто решал, стоит ли пускаться в откровенность.
        - В плену научили. Много лет на галерах сидел. Туда-сюда делал.
        - Гребцом, что ли?
        - Ага. Тогда и говорить хорошо начал. И - раз, и - два. Право на борт. Суши весла. Так и научился. Мы, нео, вообще не дураки. Особенно некоторые. И вообще - будущее за нами.
        - Это верно, - поддакнул «горный». - Вся надежда человечества на вас. А эти вонючие хомо… Слушай, я тут как раз одну такую вонючку ищу. Не поможешь?
        - А зачем она тебе?
        - Он это, а не она. Хомо, в смысле. Деньги вчера у меня украл.
        - У? Много?
        - Пять золотых монет.
        - Ух ты! - Мохнач закатил глаза к небу. - Целых пять?.. Ну и дела. А как я тебе помогу?
        - Думаю, он вчера здесь на рынке был.
        - Почему так думаешь?
        - А куда же еще идти с такими бабками?
        - Это верно, - сказал нео. - Больше некуда. И что?
        - Поможешь мне его найти, два золотых твои. Мне надо знать, что он тут вчера делал и куда ушел. Я сейчас его приметы опишу. Значит, так. Высокий, тебе почти до подбородка будет, черноволосый, одет…
        - Подожди… Не было меня вчера на рынке. Я это… - Космач неопределенно махнул лапой. - В общем, не было меня.
        - Жаль, - сказал Бортник. Он и на самом деле сильно расстроился. Это ж надо, столько времени потратить на разговор с мохнатым уродом, и все впустую. - Жаль. Значит, вознаграждение достанется другому.
        - Жаль, - с глубокой тоской в голосе согласился мутант. - А ты купи у меня что-нибудь. Вон, смотри, какой товар. С лапами отрывают. А тебе, брат, со скидкой продам.
        - Нет, не сейчас, - «горный» отрицательно покачал головой. - Денег мало. Вот если бы за ценные сведения, тогда бы заплатил. Ладно, я пошел.
        - Подожди, - сказал нео. - Подожди… Есть у меня сведения. Очень ценные.
        - Ну?
        - А ты заплатишь?
        - Смотря за что.
        - Есть тут один ворм. Он с утра до вечера в Зоне ошивается. Все знает, все видит. Дашь ему монетку - все расскажет. За водку тоже расскажет. Хорошо живет, всегда пьяный. Стукает всем.
        - В смысле - стучит?
        - Типа этого, - сказал космач.
        - Ну и дальше?
        - Ходил он тут с утра. Морда совсем опухший. Деньги просил или выпить. Говорит, такое вчера видел! Расскажу за монету. Или полстакана пшеничной водки.
        - А ты чего?
        - Нет у меня денег. Да и зачем мне его слушать? Вормов всяких? Мутант, он и есть мутант.
        - Резонно, - сказал Бортник. - С мутами общаться - себя не уважать. Где его найти?
        - Монеты гони.
        - А ты не соврешь?
        - Обижаешь. - Мохнач с гулким шлепком стукнул себя по груди. - Мы, нео, врать не умеем.
        - Ладно, - сказал Бортник. - Проверим ваше неумение.
        Он достал серебряную монету и показал мутанту.
        - Маловато, - сказал тот. - Дай две.
        - За что? Это еще не информация, а так - наколка.
        - Наколка? Куда наколка?
        - В смысле - подсказка. Но слабая. Вдруг этот ворм ничего не видел?
        - Понял. Подсказка - наколка. Надо запомнить. Ладно, клади на землю.
        Бортник и без мута знал обычаи. В частности то, что нельзя передавать из рук в руки ни деньги, ни товар, если обмен происходит между представителями враждующих рас и кланов. Он положил монету на землю, но тут же наступил на нее сапогом.
        - А где этот ворм?
        - В трактире посмотри. Вроде туда заходил.
        - Как он выглядит?
        - Как обычный ворм. Я же говорил - морда у него опухшая. А кличут Хрыч.
        - А трактир этот самый - где он? - спросил «горный», неосмотрительно убирая сапог.
        - Сейчас. - Нео, слегка присев, шустро протянул длинную лапу и выковырнул монетку ногтями. - Гони еще монету.
        - За что?
        - За наколку на трактир.
        - Ну ты и… - Бортник слегка опешил. - Ну ты и ловкач.
        - А чего? Я сразу запомнил. Подсказка - наколка. Одна монета. Я же говорил - нео умный.
        - Фиг тебе, умник. Трактир я как-нибудь и сам найду.
        - Жадный ты. - Глаза нео недобро блеснули. - И воняешь, как хомо.
        «Горный» хмыкнул: надо же - грубиян какой. И тут же отошел от прилавка. Зная вспыльчивый нрав нео, он понимал, что диалог может в любой момент перейти в острую фазу. А оно ему надо, инвалида мордой о прилавок прикладывать?
        Да и не интересовал его больше хамоватый представитель «прогрессивного человечества». Зато несколько серебряных монет, полученные от Ворона, еще могли пригодиться.
        Самое главное - кличку информированного ворма - одноглазый «ветеран» сообщил. Приметы, конечно, страдали приблизительностью, но, главное, это взять правильный след. А он его, похоже, взял.
        Трактир «горный» обнаружил быстро - по запаху. Запах не вызывал особого аппетита, но все-таки отдавал едой, а не помоями. Бортник уловил его, когда миновал два однотипных павильона, установленных на левой стороне рынка, и приблизился к третьему.
        Но подняться по ступенькам не успел. Дверь внезапно распахнулась, и из проема кубарем вылетело человекообразное существо. Миновав ступеньки, оно шлепнулось в грязь и недовольно хрюкнуло.
        Вслед за этим на пороге появился здоровенный охранник-маркитант. Выразительно сплюнув, он погрозил дубинкой и выкрикнул:
        - Ну, Хрыч, болотный потрох! Еще раз сунешься к клиентам - в яме утоплю. - Опять сплюнув, охранник мельком взглянул на Бортника и с грохотом захлопнул дверь.
        Ворм, между тем, поднялся на четвереньки и ошалело покрутил лохматой головой. Одет он был в замызганный, серо-буро-малинового цвета комбинезон с огромной прорехой на месте промежности. «Горный» сразу обратил внимание на это пикантное обстоятельство, потому что находился почти сзади Хрыча.
        Образовалась ли прореха в силу неких естественных катаклизмов, или ворм сам соорудил ее для удобства и проветривания, оставалось загадкой. Но часть толстой волосатой задницы, выглядывавшей наружу, представляла из себя исключительно малоэстетическое зрелище. Оно вызывало лишь одно желание - влепить размашистый, со всей дури, пинок.
        Обозрев тылы мутанта и обнаружив на них свежий отпечаток подошвы, Бортник про себя согласился, что полностью разделяет недавнее действие охранника. Однако момент требовал проявить гибкость и тактичность. Поэтому, подойдя к ворму, он с сочувствием спросил:
        - За что он тебя так?
        Хрыч потряс головой и недоумевающе взглянул на Бортника. Взгляд у него был мутный, глаза выпячивались, как у рыбы, а узенькие веки были начисто лишены ресниц. Этой особенностью глаза мутанта напоминали студенистые буркалы осмов. Но в отличие от лысых пупырчатых осмов голову ворма покрывали грязные, сбившиеся в паклю, космы. И физиономия, в целом, смахивала на человеческую, если бы…
        Глядя на мутанта, Бортник понял, что подразумевал нео, когда говорил об опухшей морде. Лицо, как таковое, с носом и ртом у ворма присутствовало. Но вот вместо нормальных щек надувались огромные пузыри, покрытые тонкой бледной кожей. Они свисали ниже скул и закрывали собой уши.
        Догадавшись, что Хрыч находится слегка не в себе, Бортник рявкнул:
        - Эй, дружище! За что тебя так?
        В мутных глазах мутанта проблеснуло сознание. Он икнул и пробурчал:
        - Едрит твою колотить. Никакого уважения к личности. Полицаи хреновы. - Еще раз икнул и спросил: - Ты кто?
        - Выпить хочешь? - Бортник ответил вопросом на вопрос и сразу попал в точку.
        - О! - воскликнул ворм. - О! А есть?
        - Будет. Надо поговорить. Встать сможешь?
        - А то, - нечленораздельно отозвался мутант. И сосредоточенно уставился перед собой.
        - Давай лапу, - предложил «горный», великодушно протягивая руку.
        Он помог Хрычу подняться и довел его до кучи битого кирпича. Там ворм приземлился на пятую точку и, отдуваясь, произнес:
        - Совсем здоровья не осталось. Вот, гады, гонят всякую гадость.
        - Пшеничная? - с пониманием спросил Бортник.
        - Если бы! Самопал из гнилого овса. Упал вчера, утром еле оклемался. Так нет бы, чтобы подлечить, еще и по морде бьют. - Мутант, раздвинув щеки, провел тыльной стороной кисти по губам. Увидев полоску крови, буркнул: - Кажется, зуб сломал. А у меня их всего четыре оставалось. Настоящие звери.
        - Тебя вчера самогоном угостили, верно я понимаю?
        - Если бы. Как же, угостят они. Телегу я им под вечер разгружал.
        - Кому им?
        - Марикам, кому же еще?
        - Маркитантам?
        - Ну да, марикам. Им, кровопивцам. Обирают трудовой народ. Обещали бутылку пшеничной, а дали литр самопала. Гады. Говорит, вот тебе экиви… эки… валент, короче.
        - Кто говорит?
        - Как кто? Прокоп, старшина. Сволочь пузатая. - Ворм помолчал, потом со злостью добавил: - Сдох, туда и дорога, кровопивец.
        - Кто сдох?
        - Да Прокоп же, говорю.
        - Когда?
        - Сегодня утром. Наверное… - Хрыч запнулся и, встрепенувшись, посмотрел на «горного». - Подожди. Ты мне что-то про выпивку говорил.
        - Говорил. - Бортник вытащил монету и покрутил ее в пальцах. - Вот. Выпивки нет, зато деньги есть.
        - Мало, - сказал ворм. Но глаза его заблестели. - Тут на стакан самопала только.
        - Стакан тоже неплохо. Могу и на бутылку дать. Но ты же еще не рассказал ничего.
        - А чего рассказывать? О Прокопе? Так его у ямы утром нашли. Вроде. Без головы. И Кондрат тоже был без головы.
        - Как без головы? - Бортник напрягся. - Отрубили, что ли?
        - Похоже на то.
        - Как в Зоне можно головы отрубить?
        - А мне почем знать? Ты это, монету гони.
        - Держи, - сказал Бортник. - А ты точно уверен, что отрубили?
        - Наверное. Народ говорит. А я трупов не видел.
        Бортник задумался. У него возникло предположение по поводу того, как можно без последствий отрубить головы в Мертвой Зоне. Да, если рубить, стоя на земле, то сам тут же кровью изойдешь. Но если при этом находиться в воздухе…
        Для этого, конечно, надо обладать особыми свойствами. И «горный» знал одно такое существо, способное парить в воздухе, одновременно держа в руках холодное оружие. Более того, он успел пообщаться с этим существом вчера вечером на стене кремля. Неужели Кар навел здесь шороху? Но тогда…
        - Значит, говоришь, трупов не видел?
        - Нет, не видел, - сказал ворм. - Голов тоже не видел. Их, говорят, так и не нашли. Утащил, наверное, кто. Или в яму, наверное, упали. Кто их там искать будет?
        - Во-от как… - протянул Бортник. - Кстати, а почему эту яму не засыплют? Туда и с головой можно навернуться, не то, что без нее.
        - Она у них вместо этого, вытрезвителя. Если кто буянить начинает, охранники кидают туда. А потом смеются, полицаи. Сволочи. Всё? Мне бы подлечиться сходить. Заодно Прокопа помяну. Сдох-таки сволочь.
        - Сейчас сходишь, - сказал Бортник. - Собственно, мне до Прокопа дела нет. Это сегодня случилось. А меня вчерашний вечер интересует.
        - Не понял.
        - Ты сказал, что вчера под вечер телегу разгружал.
        - Ну?
        - Может, видел чего интересного?
        - Может, и видел. Монету гони.
        - Э-э, так не пойдет. Ты мне опять о каком-нибудь Прокопе расскажешь, который мне совсем побоку.
        - А что тебя интересует?
        - Парень меня интересует, - сказал Бортник. - Молодой. Человек, не мут. Высокий, черноволосый, в кольчуге и шлеме. Видел вчера? Ближе к вечеру?
        - Может, и видел. Тут знаешь сколько этих - высоких и в кольчугах? Так и шастают с утра до ночи.
        - Не заливай. Таких тут немного. Это человек был, понимаешь?
        - Понимаю… Ну, предположим, видел кое-что.
        - Так видел или нет?
        - Кое-что видел. Гони монету. - И мутант требовательно протянул ладонь, больше похожую на копыто с отросшими пальцами. Короткими, кривыми и когтистыми в количестве четырех штук.
        - За мной не заржавеет, - сказал Бортник. - Но ты начни, а я послушаю. Вдруг это совсем не то.
        Хрыч ожесточенно почесал лохматый затылок. Даже не столько почесал, сколько пошкрябал. Звук был такой, будто пемзой отскребают закоптившийся котелок.
        - Ну, ладно… Ну, короче, дал мне вчера Прокоп литру. Я отошел от склада и присел тут. Неподалеку. Потом вижу - полицаи у западных ворот начали с кем-то драться. Вот. Здоровый такой парень, в кольчуге и шлеме. Воин, короче. Как ты говорил. Все сходится.
        - Так уж и все? Подумаешь, охранники с кем-то подрались. А дальше-то что?
        - Да особо я и не видел дальше. Там, правда, какой-то зверек появился. Выскочил откуда-то и подбежал к воротам.
        - Зверек? Что за зверек? - Бортник чуть не подпрыгнул от возбуждения. - На кого похож?
        - Да не знаю я, что за мут. Не видел раньше никогда. А похож… Похож на шайнов, которые в трактире прислуживают. Такой же маленький, волосатый. Только шайны покрупнее будут.
        - В трактире работают шайны? - Глаза «горного» расширились. - Маленькие и волосатые? Ты уверен, что это шайны?
        - Ну да. В шерсти по самые уши. А чего? Чего не так?
        Бортник озадаченно помолчал.
        - Ладно, Хрыч, пусть будут шайны. Откуда они взялись?
        - Недавно взялись. Их марики на работу наняли. Только у них хвостов нет. А у этого, зверька, был. Он еще торчал так вот, как палка.
        - У зверька был длинный хвост? Ты ничего не путаешь?
        - Нет, один хвост точно был. А вообще… Я к тому времени уже стакан выпил. Или два… Может и два хвоста у него было. А может и зверьков двое было. После овсяного самопала иногда такие глюки начинаются. Не разглядел я как-то… Давай монету, я все рассказал.
        - Держи, - Бортник вытащил вторую монету. Он практически не сомневался в правдивости ворма. Разве что по поводу шайнов выходила нестыковка. - Теперь верю. Заслужил. Только один вопрос остался. Чем все закончилось? Ну, у ворот?
        - Не знаю, чем закончилось. Я в другое место перебрался. Шумно тут стало. Полицаи от склада побежали, которые с автоматами. Ну я и ушел… А потом отрубился до утра. Все, больше ничего не знаю. Я пойду. Душа горит, понимаешь?
        - Понимаю, - сказал Бортник. - Но не одобряю. Вроде приличный ворм, а пьешь, как последний удильщик.
        - Жизнь такая… Может, потом еще чего-нибудь рассказать? Я многое знаю.
        - Не в этот раз, Хрыч. И поосторожней там с самопалом.
        Бортник еще заканчивал фразу, а сам уже потихоньку пятился в направлении торговых рядов. Уж слишком воняло от «приличного» ворма…
        Многое сложилось в голове «горного», хотя и не все. Недостающим звеном являлся шам Жабо, который мог быть причастен к исчезновению Павла. Но дожидаться его не имело смысла. Слишком мало времени имелось в распоряжении, слишком мало.
        Да и не стоило особо надеяться на разговорчивость шама. Он, скорее, из тебя все вытянет, чем сообщит что-то полезное. Тем более, такой пройдоха и проходимец, как Жабо.
        Со слов Ворона Бортник знал, что Жабо принадлежал к очень редкой категории шамов-изгоев. Когда-то он предал свой клан и был приговорен к смерти. Но сбежал и приткнулся к маркитантам, с которыми сумел найти общий язык. Подобный шам изворотливей и опасней трехголового аспида, потому что злобен и непредсказуем. Может, и к лучшему, что он его не нашел.
        А вот узнать, встречался ли вчера Павел с Жабо, было бы очень кстати. Если встречался, это наводило на серьезные размышления. Особенно в совокупности с тем, что Жабо не появился сегодня в Зоне. А вот если не встречался, тогда…
        С кем бы еще потолковать «за жизнь»? Судя по всему, тут многие готовы «стукать», по выражению говорливого нео. Было бы чем платить.
        «Горный» окинул взглядом торговые ряды, выбирая подходящего кандидата на роль осведомителя. И насторожился. Одноногий «ветеран боев за Промзону» о чем-то оживленно общался с одним из охранников в синем жакете. Чешут языки от безделья?
        И тут охранник повернулся и посмотрел в сторону Бортника. Внимательно так посмотрел, долгим взглядом. И снова продолжил разговор с косматым мутантом. Случайность? Или показалось, что охранник смотрел на него?
        Идея поискать еще одного информатора вдруг резко разонравилась Бортнику. Не рискует ли он, ведя тщательные расспросы в Зоне? Даже если он найдет мутанта, который видел вчера Сновида, многое ли это даст? Ну, предположим, информатор сообщит, что видел, как Павел разговаривал с шамом. И что? У шама все равно об этом не спросишь.
        Зато есть показания Хрыча, утверждавшего, что молодой воин дрался с охранниками у западного прохода. А потом там появился зверек, очень напоминающий спира. А в то, что в Тобольске вдруг развелось много спиров, «горный» как-то не верил. Следовательно?
        Если речь идет о Павле и Зюбе, то возможны лишь два варианта. Либо Павла и Зюба повязали маркитанты, либо они прорвались через ворота. Если их повязали, то они сейчас, скорее всего, на базе торгашей. И узнать об этом можно только от самих торгашей. А они вряд ли скажут.
        Если Павел и Зюб прорвались, значит, их надо искать за пределами Зоны. Утром, побывав у западных ворот Зоны, он немного осмотрел местность. И вроде бы наткнулся на следы Сновида. Точнее, на следы сапог с набойками, которые он видел перед этим еще в некоторых местах: у подбитого танка и у развалин водонапорной башни.
        Но отпечатки обуви у западных ворот были не очень четкие. Оно и понятно: во-первых, песчаная почва; во-вторых, оставлены вчера; в-третьих… Не успел он толком осмотреть эти отпечатки. Появилась транспортная телега с автоматчиками, и ему пришлось уйти, чтобы не нарываться на неприятности.
        И еще один момент - он не нашел там следов спира. Что, впрочем, неудивительно. Спиры очень легкие сами по себе и умеют ходить, практически не оставляя следов. Диверсанты, они и есть диверсанты. Вот если бы пошариться в окрестностях, поискать более четкие отпечатки сапог Павла. И, возможно, наткнуться на признаки присутствия Зюба… Но получится ли?
        Он глянул в сторону ямы. Охранник уже отошел от одноногого нео и сейчас разговаривал с другим «полицаем», как выражался Хрыч. Сто сколопендр удильщику в задницу! Неужели смотрят в его сторону?
        До «полицаев» было примерно пятьдесят-шестьдесят метров. Бортник опустил голову и исподлобья огляделся. Похоже, его миссия в Мертвой Зоне подходила к концу. И становилась все более опасной.
        От склада медленно отъезжала телега. На ней стояло с десяток деревянных ящиков. Один охранник с автоматом сидел спереди, держа в руках вожжи. Второй примостился рядом на доске, заменявшей сиденье. Третий автоматчик удобно устроился на заду телеги, свесив ноги. Та-ак…
        Бортник не спеша, прогулочным шагом дошел до трактира и свернул за него. Задняя стена павильона упиралась в руины. Когда-то здесь, похоже, стояло длинное двухэтажное здание. Но сейчас от него сохранились лишь кучи битого кирпича, смешанного с песком и землей.
        Ворон рассказал, что на месте Зоны в очень давние времена располагалась тюрьма. Вероятнее всего, сейчас он наблюдал развалины одного из тюремных корпусов. Когда-то его выстроили продолговатым прямоугольником с востока на запад.
        Правее, в направлении с юга на север, тянулись еще одни развалины, по очертаниям напоминавшие стену. Некогда они примыкали к развалинам тюремного корпуса, образуя угол. Но сейчас это место, на стыке корпуса и стены, было расчищено от мусора. Там и находился западный проход, шириной примерно в четыре метра.
        Дальше, уже за руинами, по границе Мертвой Зоны шли проволочные ограждения. Бортник рассмотрел это в деталях около часа назад, когда бродил с наружной стороны Зоны. Сейчас, взяв от трактира наискосок, он направлялся к ограждению изнутри.
        Дойдя до прохода в развалинах, «горный» остановился и взглянул направо. Двигаясь вдоль руин бывшей тюремной стены, к нему приближалась транспортная телега с автоматчиками. Так, подумал, Бортник, поехали.
        Он посмотрел вперед. Между руинами стены и проволочным ограждением лежала широкая полоса «нейтральной земли», заросшая кустами-кровопийцами. У закрытых ворот топталось двое «полицаев». Один из них - с густой рыжей бородой - заметил Бортника и спросил:
        - Тебе чего, мужик?
        Бортник покачнулся и нетвердым шагом направился к воротам.
        - Парни. Я тут это… - заговорил, изображая пьяного. - Выход я ищу. Выпустите меня, пжалста.
        Теперь на него смотрели оба охранника.
        - Ха, - сказал «рыжий». - Ну ты, мужик, набрался. В трактире, что ли, сидел?
        - Верно, в трактире. Смешно у вас тут.
        - И чего ты, дятел, смешного нашел?
        - Как чего? Эти самые бегают, - Бортник изобразил рукой расстояние от земли. - Коротышки. В шерсти все, а надо же - разговаривать умеют. Шайны называются.
        Он громко икнул.
        - Не шайны, а гао-шайны, - назидательно поправил «рыжий». - Ты, мужик, настоящих шайнов не видел.
        - А в чем разница?
        - Ха! Сходи на берег, там тебе быстро разницу объяснят.
        - Кто?
        - А ты не знаешь, кто у нас тут вчера объявился?
        - А кто объявился? Я ничего не знаю. Ни-че-го.
        - Э-э, да ты, я вижу, давно не просыхал.
        Бортник услышал за собой скрип деревянных колес и оглянулся. В проход заворачивал громадный фенакодус, таща длинную телегу.
        - Ладно, мужики, я пойду. - Бортник сделал шаг вперед.
        - Стоп, - сказал рыжий охранник, приподнимая дубинку. - Ну-ка, посторонись.
        - А чего?
        - Того, дятел. - «Полицай» надавил Бортнику на плечо, и тому пришлось шагнуть в сторону. - Повозку пропусти. И топай в обратном направлении.
        Сам «рыжий» тоже отступил в сторону, уступая дорогу телеге. Теперь они стояли примерно в метре от «кровопийцев». Те, учуяв живую плоть, хищно зашевелили ветками. Но расстояние было безопасным. Пока.
        - Почему я должен туда топать? - спросил «горный».
        - Потому что здесь посторонним проход запрещен. Только для маркитантов. Понял, дятел?
        - Нет. Здесь же ворота есть?
        - Ворота - есть. А прохода - нет.
        Телега проехала мимо, затормозив около ворот. Первый охранник уже открывал створку.
        - А мне туда надо, - с пьяным упрямством произнес Бортник. - Здесь короче. Друг, я могу заплатить.
        Он достал из кармана серебряную монету и показал «рыжему». Тот мельком взглянул и с кислым лицом произнес:
        - Сказал же тебе, дятел, - нельзя. Запрещено. У нас чрезвычайное положение. Проход только для своих.
        «Полицай» у ворот распахнул вторую створку. Автоматчик, выполняющий роль возницы, гикнул и хлестнул фенакодуса кнутом.
        - Давай, Кеша, пошел!
        Телега медленно тронулась. Автоматчик, сидевший сзади, вяло мазнул глазами по Бортнику. Потом присоединил к АКМ штык-нож и положил оружие на колени.
        - Ладно, бери две, - сказал «горный». Это были последние монеты, полученные от Ворона. Не хотелось их отдавать, но и лезть на рожон без надобности Бортник тоже не хотел. Если подозрения верны, и «одноногий» настучал маркитантам, через восточный проход его не выпустят. Значит, надо проскользнуть здесь. И, в идеале, не поднимая шума.
        Однако времени для того, чтобы спокойно покинуть Зону, оставалось не так много. Собственно, охранники, получившие информацию от одноногого нео, уже должны были появиться у трактира. Но где-то, к счастью, задерживались. Возможно, потому, что решили дополнительно расспросить еще и Хрыча.
        «Рыжий» скривил лицо, изображая муки совести. Но жадность, похоже, брала в нем верх.
        - Хрен с тобой, - сказал, протягивая ладонь. - Раз ты такой дурак…
        И тут в его глазах что-то изменилось. Почти неуловимо. Но «горный» уловил. И резко обернулся. От павильона, где располагался трактир, к ним быстро направлялись два «полицая». Один из них взмахнул рукой и неразборчиво выкрикнул что-то. И тут же перешел на бег.
        Больше тянуть и выгадывать Бортник не мог. Он схватил «рыжего» за плечи и со всей силы толкнул его в заросли «кровопийцев». Сам виноват. Нет бы сразу пропустить, когда просят по-человечески. А теперь отсчет пошел на секунды. И это был кровавый отсчет.
        Ветки голодного хищника, готовые к атаке, тут же обвили незадачливого «полицая» смертельными объятьями. Десятки колючих шипов, легко пробив одежду, впились в плоть. «Рыжий» отчаянно задергался, пытаясь вырваться из губительной ловушки. Однако силы покидали его с каждым мгновением - по мере того, как ветви и листья кустарника распухали, наливаясь багровым цветом.
        А «горный» уже устремился к следующей жертве. Телегу он догнал в три прыжка. Она еще не успела выехать за ворота, и это существенным образом меняло расклад в пользу «горного». Автоматчик, сидевший на телеге, понял, что происходит что-то неладное. И у него в руках находился АКМ с пристегнутым штык-ножом. Огнестрел и штык против голых рук - вроде, какие тут шансы?
        Да вот только воспользоваться оружием маркитант не мог. В данной ситуации оно ему, скорее, мешало. Он видел несущегося к нему Бортника. Поэтому машинально вскинул ствол, собираясь нажать на спусковой крючок. И тут же, скосив глаза на ограждение, сообразил, что до сих пор находится в пределах границы Зоны.
        Все, что смог предпринять охранник, это перехватить автомат. Он собирался пустить в ход приклад, рассчитывая встретить противника ударом в голову. Однако Бортник оказался хитрее. Он поднырнул под телегу, одновременно ухватывая автоматчика за свисающие ноги, и дернул того на себя и вбок.
        Направление рывка вышло прямо противоположным направлению отъезжающей телеги. Получив за счет этого дополнительное ускорение, охранник кулем муки начал валиться на землю. Оружие помешало ему и здесь. Он не выпустил автомата и поэтому, не успев сгруппироваться, грохнулся на бок.
        Дальнейшие действия «горный» произвел на счет «раз, два, три». Автоматчик еще лежал на земле, пытаясь приподнять голову, когда Бортник, подскочив, врезал ему кулаком в висок. Удар направлялся в клиновидную кость, что уже само по себе делало охранника нежизнеспособным. И, не исключено, уже превратило в труп.
        Однако «горный» не хотел рисковать. Он подхватил обмякшее тело и рывком выкинул его за линию ограждения. Молниеносное движение - и рука, выдернув из ножен кинжал, нанесла охраннику смертельный удар в гортань.
        Кровь едва успела хлынуть из раны, орошая песок. А Бортник, подхватив автомат, уже несся в сторону «полицая», стоявшего у открытой створки ворот. Ворота распахивались наружу, поэтому маркитант находился за границами Мертвой Зоны. К тому же, он смотрел вперед по ходу телеги. А потому не заметил событий, развернувшихся сзади.
        Когда «горный», как привидение, возник перед ним, он не успел ни пошевелиться, ни вскрикнуть. А через мгновение стало поздно: острие штык-ножа, направленное снизу вверх, с хрустом вонзилось под челюсть. И охранник замолчал навсегда. Да и как тут заговоришь, когда штык проткнул язык и достал до мозга? «Удар дампа» называется.
        До этого момента «горный» действовал молниеносно и безжалостно, как ниндзя. Хотя никогда не слышал о существовании подобных существ; сказал бы кто ему о них, решил бы, что речь идет о неведомых мутантах. Да и не годились никакие ниндзя даже в подметки разведчику «горных», происходившему из рода кремлевских Пластунов.
        На все про все у Бортника ушло не более семи-восьми секунд. Но сейчас, уничтожив троих маркитантов, он на секунду прервал свое целенаправленное движение. Движение, несущее смерть. Потому что оставшиеся цели перемещались разнонаправленно.
        Первые две цели сейчас сидели в передке телеги, потихоньку удаляясь от Мертвой Зоны в сторону берега. Это были возница и автоматчик. Они пока ничего не заметили, потому что смотрели перед собой на дорогу. К тому же, задний обзор им загромождали пустые деревянные ящики, нагруженные на телегу.
        Вторые две цели сейчас приближались к распахнутым воротам из глубины Зоны. Это были «полицаи», собравшиеся задержать слишком любопытного чужака по «наколке» одноногого нео. Они размахивали дубинками, но двигались не особо быстро. То ли от природы не отличались особой шустростью, то ли их напугала кровавая сцена, разыгравшаяся перед глазами.
        Так или иначе, до «полицаев» оставалось шагов двадцать. И они не имели при себе автоматического оружия. Исходя из последнего обстоятельства, Бортник и сделал выбор. Он взглянул на АКМ, проверил положение предохранителя и кинулся вслед за телегой.
        Она отъехала совсем недалеко, и иначе быть не могло. Ведь мерин-фенакодус считал ниже своего достоинства перемещаться со скоростью, превышающей скорость движения усталого пешехода. Поэтому «горный» догнал телегу мигом и запрыгнул на нее. После чего начал быстро пробираться к передку по ящикам.
        Он рассчитывал заколоть возницу и автоматчика штык-ножом. Однако расчет не оправдался. Автоматчик услышал подозрительный шум и обернулся. И хотя до него оставалось около двух метров, Бортник не стал рисковать. Он свалил охранника одиночным выстрелом в грудь, а вторым выстрелом - в голову - расправился с возницей.
        Затем «горный» развернулся и, опустившись на колени, взял АКМ на изготовку. «Полицаи» уже добрались до ворот и сейчас неуверенно топтались там. Видимо, соображали, как поступить при таком явном форс-мажоре. И уж точно не торопились лечь грудью на амбразуру. Не годились эти «воины» для боевых действий, совсем не годились.
        Увидев, что неизвестный чужак направил на них оружие, они переглянулись и дружно рванули назад, к развалинам. Да, это вам не пьяных вормов дубинками лупцевать. Бортник не стал стрелять - пожалел патроны. Они для настоящих врагов пригодятся - бойцов, а не «полицаев». Эти и так, небось, уже обдристались по полной.
        Он слез с ящиков в передок телеги и забрал оружие у мертвых маркитантов. У охранника, сидевшего рядом с возницей, АКМ был навороченный, иначе не скажешь. Мало того, что с оптическим прицелом, так еще с подствольным гранатометом «ГП-25», заряженным выстрелом[2 - Выстрел - гранатометный выстрел, так называют боеприпасы для гранатометов, объединяющие в одном корпусе гранату и метательный заряд, размещаемый в гильзе.]. Два запасных выстрела лежали в подсумке.
        Телега продолжала потихоньку катиться вперед. Мерин по кличке «Кеша» то ли не обратил на стрельбу внимания, то ли проигнорировал ее. Фенакодусы и не к такому привыкли. Тем более - мерины. А своих мертвых хозяев, хлеставших его кнутом, он вряд ли особо уважал.
        - Ну, бывай, Кеша, - негромко пробормотал «горный». - Спасибо за моральную поддержку. Был бы ты рысак…
        Он уже собирался спрыгнуть с телеги, когда наткнулся взглядом на небольшой брезентовый мешок под сиденьем. Тот имел две ручки и в целом выглядел необычно. В частности, на месте горловины-прорези находилась металлическая рамка с замком-защелкой. Сквозь замок в специальное отверстие был продернут шнур, скрепленный сургучной печатью.
        Бортник, разумеется, не знал, что когда-то в стародавние времена подобные емкости называли инкассаторскими сумками. Однако необычный мешок, снабженный печатью, привлек его внимание. Он приподнял его и непроизвольно присвистнул. Мешочек оказался непропорционально тяжелым и тянул на пуд, не меньше. А еще в нем явно что-то звенело и бренчало.
        «Горный» решил, что трофей стоит прихватить с собой. А дальше видно будет. Для начала следовало убраться от границ Зоны и укрыться от назойливых глаз. Поэтому он закинул за спину автоматы, спрыгнул с телеги и побежал в сторону развалин. И уже почти добрался до стены разрушенного одноэтажного дома, когда сзади ударила пулеметная очередь.
        Пули прошли над головой, выбивая из стены крупную кирпичную крошку. Бортник совершил отчаянный рывок и, подпрыгнув, ввалился в оконный проем. Упал, перекатился по куче мусора и тут же залег за стеной. Через мгновение протарахтела новая очередь. Часть пуль угодила в стену, а две-три из них, залетев в проем, просвистели около уха «горного».
        После этого наступила пауза. Наверное, мазанув, пулеметчик решил выцелить жертву. Патроны даже у маркитантов считать умеют. Чай, не на патронном заводе выпускают, а в Полях Смерти восстанавливают.
        Еще не подняв толком головы, Бортник сообразил, откуда велась стрельба. Конечно же, с угловой сторожевой вышки. Даже удивительно, как караульный раньше не среагировал. Закемарил, небось, на весеннем солнышке. А когда услышал выстрелы, спросонья начал палить в белый свет, как в копеечку. Но сейчас-то он уже проморгался, зараза.
        Интересно, сколько у маркитантов всего в Мертвой Зоне бойцов? Вряд ли очень много. Основной отряд на базе, а здесь лишь дежурная смена. Остальные - «полицаи» с дубинками. Но пятерых-шестерых автоматчиков, наверное, смогут выставить. Так или иначе, надо быстрей уходить в развалины.
        Бортник приподнял голову, поводил ею из стороны в сторону. И вдруг уловил знакомый запах. Еле уловимый. Но знакомый. Та-ак, а это что?
        На земле валялся малюсенький окурок. Даже, скорее, не окурок, а несколько не прогоревших коричневых листочков ядовитой черемухи. И они навели «горного» на очень содержательные мысли.
        Пока листочки растут на дереве, то их запах приводит к смерти от удушья. Но если такие листочки замочить в специальном растворе из сока черной березы-мутанта, промазать молочком серой пчелы, а потом высушить по специальной технологии, то получится чудодейственное средство. Настолько чудодейственное, что умирающего со смертного одра поднимет.
        Можно эти листочки раскрошить и сделать жвачку, добавив кедровой смолы. Та сама по себе обладает уникальными свойствами. Можно свернуть цигаркой и курить. А еще ядреней, если в такую цигарку подсыпать порошок из высушенного корня забой-травы. Пять-шесть затяжек, меч в руки, и от полудюжины нео мокрого места не останется.
        Правда, если не рассчитать пропорции и дозу, крышу снесет напрочь. Бортнику случалось видеть подобное. Один добрый молодец курнул как-то лишнего и полез на котяха с рогатиной. М-да, впечатляющее вышло зрелище…
        «Горный» взял в пальцы обгоревший кусочек листка и растер его в пальцах. Потом поднес к носу и втянул запах. Да, это был тот самый запах. Неужели в Тобольске тоже кто-то знает рецепт изготовления «допинга»? Или?
        Караульный на вышке дал короткую очередь. На этот раз он сознательно целил в стену домика. Значит, стреляет для острастки. Мандражит или злится? Скорее, злится и провоцирует.
        Бортник обратил внимание на то, что пули с треском пробарабанили по стене. Но вот пробоин нигде не появилось. Стена хотя и древняя, но насквозь переплетена крыш-травой. А крыш-трава не просто прорастает, она еще и клейкий сок выделяет. Который любой материал держит крепче самого надежного раствора.
        Так что, этот придурок может сколько угодно палить. Другое дело, что вот-вот могут подтянуться автоматчики. Поэтому все равно надо отсюда сваливать.
        «Горный» присел у стены и внимательно осмотрел место вокруг окурка. Так, а это что? Маленький комочек светло-коричневой шерсти. Еще один. А вот и еще… Э-э, бродяга спир, а ты ведь линяешь!
        Сомнений не оставалось - Зюб находился здесь относительно недавно. Значит, он выбрался из Мертвой Зоны. Но один или с Павлом? Хотелось верить, что с Павлом.
        Очень многое складывалось в пользу этой версии. Если Зюб и Сновид прорвались через западные ворота, то отходить они могли только на север. В южную, левую сторону от ворот - база маркитантов. Прямо - густые заросли хищной ивы и открытый берег Иртыша. И только по правую руку - развалины, где можно быстро и надежно укрыться.
        Все логично. И если спир отлеживался здесь, покуривая цигарку, то и Павел… Бортник пополз вокруг кучи мусора, тщательно изучая пространство перед собой… Ага, есть!
        Он увидел четкий отпечаток сапога, оставшийся на слое сажи. Отпечаток с металлическими набойками. И еще один. А рядом таки оставил отпечаток Зюб - вот они, три отметины от коготков.
        Все, теперь надо уходить. Только как? От стены до развалин следующего дома около двадцати метров. И примерно пятнадцать из них хорошо простреливаются с вышки. Ну, что же, пора заняться «снайпером», сто сколопендр ему в задницу.
        Бортник отстегнул рожки от двух автоматов. Хотя и ценная вещь, но эти автоматы и выстрелы для гранатомета придется временно припрятать здесь. Пока ему хватит одного автомата с оптическим прицелом. А позже разберемся.
        «Горный» подполз к углу стены и осторожно выглянул из-за него. Да, он рисковал. Но и торчать здесь дальше, прячась за стеной, почти верная смерть. Ведь вооруженные охранники уже наверняка бегут к западным воротам.
        Оставалось уповать на отсутствие у караульного настоящего боевого опыта. С кем маркитантам тут, в Тобольске, воевать? С общиной людей у них заключен мирный договор. Получается, угрозу представляют только нео и другие, плохо организованные, муты. Вряд ли они способны доставить торгашам серьезные хлопоты. Да и не полные они дураки, чтобы лезть на пулеметы.
        Так что, скорее всего, этот лихой стрелок только по воронам палить и умеет. Ну и по рукокрылам, конечно. Но он, Бортник, чай не безмозглый рукокрыл, а разведчик.
        До вышки, навскидку, было около сотни метров. Пулемет на турели маркитанты установили на верхней площадке. Караульный рисовался, как на параде, отставив одну ногу в сторону и даже, кажется, подбоченился. Совсем, хоммут безмозглый, нюх потерял.
        «Горный» поймал фигуру караульного в перекрестье прицела и мягко нажал на спусковой крючок. Он целился в верхнюю часть туловища - и попал. Главным было не промазать. Он же все-таки не снайпер, чтобы в голову попадать. Да и из автомата стреляет не каждый день.
        Увидев, как пулеметчик, согнувшись, рухнул на колени, Бортник тут же рванул к ближайшим развалинам. И мешок, разумеется, с собой прихватил. Как не прихватить, когда там что-то так заманчиво позвякивает?
        Глава одиннадцатая
        Оскал ящеров
        Два всадника в облачении воинов появились около северных ворот кремля в районе полудня. Внешне они очень походили на людей. Но они точно не были тоболяками, потому что тоболяки никогда не носили шлемы с султанами из перьев.
        И животные, на которых сидели неизвестные всадники, тоже выглядели странно. Да, они походили на фенакодусов. Но были приземисты и поджары. И имели ярко выраженный рыжий окрас - в отличие от коричневой масти рослых и мощных тобольских буцефалов.
        Один из всадников сжимал в руке длинное древко с белым флагом. Придержав фенакодуса, парламентер медленно приблизился к воротам и выкрикнул:
        - Эй, там, в клепости! Мне нато говолить.
        - А ты кто такой будешь? - отозвался дюжий караульный, выглядывая из-за островерхого гребня стены.
        - Я путу сотник кешайн Ка-тзы.
        Парламентер выговаривал русские слова почти правильно. Если не считать того, что заменял «р» на «л», и явно не жаловал некоторые твердые согласные.
        - Ну и имечко, - пробормотал караульный. Потом спросил: - Что еще за кешайн? Не слышали о таких. Про шайнов слышали, а про кешайнов нет.
        - Мы есть отин великий Налот шайны, - заученно, словно робот, произнес парламентер. - А я есть кешайн. Чего не ясно, топол?
        - Хрен с тобой, кешайн так кешайн, - сказал караульный. - Чего тебе надо, убогий?
        - Я имею послание вашему плавителю. - Ка-тзы вынул из холщового мешка свернутый в трубочку лист пергамента, скрепленный печатью. Высоко подняв, помахал им в воздухе.
        - От кого послание?
        - От великого хайна. Кому пелетать?
        - Кидавай сюда, - сказал караульный. - Я поймаю.
        - Так нельзя. Я толжен отать в луки вашему плетставителю.
        - Вот как? Тогда погоди, - сказал караульный. Он нагнулся и крикнул: - Петька, слышал разговор?
        - Слышал.
        - Позови старшого.
        Прошло минут десять. Все это время кешайн с белым флагом сидел на фенакодусе, не двигаясь с места. Его напарник находился несколько поодаль. И вел себя точно так же, демонстрируя равнодушное спокойствие.
        Даже когда за гребнем стены появилось несколько лучников, ни первый, ни второй кешайн не шелохнулись. Так и продолжали сидеть, слегка наклонив головы и расслабив плечи. Как будто задремали.
        Наконец, створка ворот приоткрылась, и в узкую щель протиснулся Егор Крот. Он внимательно оглядел площадь и неторопливо приблизился к парламентеру. Спросил спокойно, с чувством собственного достоинства:
        - Это ты, что ли, послание привез?
        Кешайн поднял голову и пристально, не моргая, несколько секунд смотрел на тоболяка. У парламентера было смуглое лицо с желтоватым оттенком и узкие, раскосые глаза. Можно сказать, обычный человек.
        Если бы не темные овальные бляшки, похожие на крупную чешую. Они вылезали на шею из-под стального нагрудника, равномерно усеивая кожу до самого подбородка. И расходились по бокам, за уши, скрываясь под шлемом.
        - Кто ты, топол? - спросил кешайн.
        - Командир отделения лейтенант Крот.
        - Сотник кешайн Ка-тзы. Пелетай лично в луки Плавителю. - Он протянул пергаментный свиток с печатью.
        - Это и есть ваше послание?
        - Есть. Мы жтем ответа то захота солнца. Ловно то захота. - Он ткнул рукой в сторону развалин водонапорной башни. - Там путет наш пост. Можете пелетать ответ там. То захота.
        - Мало времени даете, - сказал лейтенант. - Вдруг обсудить чего понадобится. У нас все на Совете решается.
        - Зтесь нечего опсужтать. Это ультиматум.
        Кешайн потянул за повод, и фенакодус тихой рысью начал удаляться от стен кремля. Второй мутант устремился следом.
        - Вот как, - произнес в усы Егор Крот. - Ультиматум, значит. А пупок не развяжется, ящеры? Ядрит вас в три креста и четыре полумесяца.
        Он вернулся за ворота, где его уже поджидали Ворон и полковник Стоян.
        - Ну, как пообщались? - спросил с нетерпением Ринат.
        - Нормально пообщались, - ответил лейтенант с кривой улыбкой. - Вот, ультиматум передали.
        - Ультиматум? - Ворон нахмурился. - Ну-ну, крутые ребята… Что, вправду на ящеров похожи?
        - Есть малехо. Хотя рожи, считай, человечьи. А вот шерсти, как у этих, в трактире, нет.
        - Один хрен, муты, - заключил Ринат. - Вот что, Егор, отправь гонца в Промзону - в четырнадцать часов соберем Большой Совет. Пусть старейшины подойдут. А мы с полковником сейчас сразу к Правителю… Разведчики с берега не вернулись еще?
        Крот, вздохнув, отрицательно помотал головой.
        - Нет пока. Что-то задерживаются.
        - Как только появятся - немедленно доложишь.

* * *
        Отпечатков Зюба больше не попадалось. А вот следы Павла то появлялись, то исчезали на подсохшем грунте. В одном месте, на обочине старой дороги, Бортник потерял следы. Точнее, их просто затоптали. Совсем недавно здесь прошла группа человекообразных в сапогах - пять-шесть, не меньше. Они катили по дороге что-то тяжелое, оставляющее за собой колею. Маркитанты?
        Вряд ли. Чего им делать в противоположной стороне от своей базы? Да и отпечатков когтистых копыт фенакодусов Бортник не заметил. А маркитанты точно бы приспособили для тяги грузового мерина. Уж не шайны ли? Что они тогда могли катить? Небольшую тележку? Или легкую пушку?
        Со слов Ворона Бортник знал, что флотилия шайнов поздним вечером встала на якорь у Троицкого мыса. Затем они высадили десант. Тоболяки наблюдали это с колокольни, пока совсем не стемнело. Фенакодусов, вроде бы, на галерах не было.
        Правда, Ворон сказал, что с юга к Тобольску подошла конница шайнов. Но пехотинцы, прибывшие на галерах, могли действовать автономно. Неужели готовят позиции для атаки кремля?
        В другое время «горный» обязательно бы выяснил, кто, что и куда катил по дороге. Однако сейчас его интересовало другое, более срочное дело. И, в каком-то смысле, более важное.
        Он дошел до развалин многоэтажного дома, окруженного оградой из металлических прутьев, и остановился. Ограду густо и плотно, до самого верха, оплетали стебли вьюна с длинными шипами. Вдоль нее тянулся проулок, заканчивающийся тупиком.
        Бортник решил осмотреть проулок. Он рассудил, что Павел и Зюб тоже могли свернуть сюда с главной дороги в поисках убежища. И не ошибся. Уже через несколько шагов он наткнулся на знакомые отпечатки сапог с набойками и взял след.
        Идя вдоль забора, он обратил внимание на то, что проржавевшие прутья держатся в нем исключительно за счет крепких стеблей вьюна. И это зелено-фиолетовое растение-мутант явно не чуралось живой плоти. Что и не преминуло продемонстрировать.
        Стоило «горному» приблизиться к зарослям, как стебли начали плотоядно изгибаться. А короткие веточки с ромбовидными листочками, покрытые треугольными шипами, жадно потянулись ему навстречу. При этом они издавали тихое шипение, словно каждый лист или шип обладал голосовыми связками.
        Миновав три или четыре секции, Бортник обнаружил в ограде дыру искусственного происхождения. Кто-то проделал ее день или два назад, а позднее то ли обновил, то ли расширил. Бортник определил это по срубленным стеблям вьюна. Большая часть их, длиной от полуметра до метра, уже завяла и даже начала желтеть.
        «Горный» знал о такой особенности плотоядных растений - их отсеченные или отломанные части быстро скукоживались и желтели. Будто бы основная часть растения вытягивала из них соки на расстоянии. Но рядом на земле валялись более мелкие обрубки, и они выглядели совсем свеженькими. Бортник поднес к одному такому обрубку ладонь, и тот зашевелился. Вот, тварь!
        Чем-то этот проем в живой изгороди «горному» не нравился. Настораживало его что-то, но что именно, он определить не мог. Но следы вели именно сюда, на территорию за оградой.
        Бортник постоял, раздумывая. Затем вытащил из ножен палаш и поднес кончик клинка к стеблю. Тот на глазах съежился и зашипел. Ишь, потрох хоммучий! Не нравится ему сталь. А протяни ладонь, небось сразу же впился бы шипом. Ну-ну… Ладно, живи пока. Ты мне не мешаешь.
        Он убрал палаш, и шипение прекратилось. Вот и ладно, договорились.
        «Горный» считал, что умеет общаться с хищными растениями. Эти навыки ему передались от деда по матери - травника и знахаря. Однако не заблуждался по поводу особой договороспособности растительных мутантов.
        В общениях с людьми они признавали лишь один язык - язык силы. Объяснишь им, что лучше не рыпаться - прижмут хвост и забьются в угол. Но стоит зазеваться или расслабиться, тут же набросятся и высосут из тебя все соки до последней капельки.
        Впрочем, чего еще ждать от мутантов?
        Сначала Бортник зашвырнул в отверстие ограды трофейный мешок. Тот шлепнулся о землю с глухим бренчанием. Затем снял с плеча АКМ, передернул затвор и одним прыжком очутился за оградой. Сделал несколько мягких шагов и остановился.
        Перед ним находилась высокая стена разрушенной многоэтажки. К ней вели знакомые следы с вдавленными отпечатками набоек. Но он заметил и другие следы. Совсем свежие. И они были идентичны следам, которые он видел на дороге. Шайны?
        Он принюхался. Потом огляделся. Вроде бы ничего не вызывало тревоги. И все-таки что-то его настораживало. Наметанный глаз упал на лохмотья, валявшиеся у стены. Кончиком сапога откинул их в сторону и обнаружил абордажную веревку с кошкой. Хм…
        Еще бы ему не узнать вещь, принадлежавшую погибшему Зайцу. Значит, он не ошибся. Здесь побывал Зюб и, скорее всего, вместе с Павлом. Зачем им понадобилась веревка?
        «Горный» задрал голову и посмотрел наверх. Куда они забирались? На второй этаж? Или на третий? Если бы спир или Павел сейчас находились наверху, они бы дали ему знать. Или спят? Хм… Так или иначе он должен проверить оба этажа.
        Он нагнулся, собираясь взять веревку в руки… И тут пролаял незнакомый голос:
        - Замли! Слазу стлеляю!
        Обладатель голоса говорил с сильным акцентом, забавно коверкая слова. Но «горному» было не до смеха. Нагнувшись за веревкой, он взял автомат за цевье, и теперь находился в не самой удобной позиции. Можно сказать - в беспомощной.
        - Отпусти автомат.
        Бортник выполнил распоряжение. Куда ж деваться, когда враги за спиной? Он даже не представлял, кто мог настолько незаметно подкрасться к нему.
        - Луки за голову. Повелнись.
        «Горный» выпрямился, развернулся, и лишь теперь смог рассмотреть врагов.
        Их было трое. Двое, видимо, выскочили из-за угла дома. Третий стоял около ограды, рядом с проемом. Скорее всего, из него и появился. Это что же получается, шел за ним? Вряд ли, скорее, прятался где-то в проулке. Но тогда… Тогда, это похоже на засаду.
        Смуглые, с желтизной, лица с узкими раскосыми глазами, и темные бляшки, покрывавшие шеи до самого подбородка, не оставляли сомнений - перед ним шайны. Все трое были одеты в одинаковые бронированные доспехи на кожаных ремнях, шлемы с острыми навершиями и кожаные сапоги. Почти клоны - настолько похожи друг на друга. Если бы не оружие.
        Вооружение воины имели разное, за исключением стандартных, слегка выгнутых, мечей. Парочка, появившаяся из-за угла, представляла из себя копьеносца и лучника. Третий шайн, стоявший около дыры в заборе, держал в руках длинноствольный штуцер. Ствол оружия был направлен прямо на Бортника. И тот с досадой признался себе, что стрелок вряд ли промахнется с пяти метров.
        - Кто вы, парни? - спросил «горный» с беззаботностью в голосе.
        - Молчи, улот! - рявкнул «стрелок». - Сплашиваю я!
        - Понял, - сказал Бортник. - Слушаю и повинуюсь.
        Шайн сосредоточенно свел брови, потом пробурчал:
        - Так-то лучше. Ты кто? Топол?
        «Горный» подумал. Спешить не представляло смысла.
        - Не, не тобол. Я сам по себе.
        - Как это?
        - Да так.
        - Волм, что ли?
        - Нет, не ворм. Не угадал.
        «Стрелок» пошевелил бровями.
        - Латно. Твое тело, улот… Что это? - Он ткнул ногой в мешок, валявшийся рядом. - Что там?
        - Не знаю, - сказал Бортник. - Не успел заглянуть. Сам в догадках мучаюсь.
        - Латно.
        Шайн сказал что-то воину с копьем на непонятном языке. Тот подошел к мешку и, присев на корточки, попытался открыть замок. Но с ходу не получилось. Тогда он положил копье на землю и вытащил кинжал с широким лезвием.
        Другой шайн, с луком за спиной, приблизился к Бортнику и с ухмылкой покачал обнаженным мечом.
        - Понял, - сказал «горный». - Веду себя тихо.
        Лучник поднял с земли АКМ с «оптикой» и с любопытством повертел его в руке.
        - Спички детям не игрушка, - заметил Бортник. - Не умеешь пользоваться - положи на место.
        «Стрелок» со штуцером что-то сердито произнес, и лучник, отступив на несколько шагов, кинул автомат к его ногам. Копейщик между тем разрезал шнур с печатью и, отодвинув защелку, открыл горловину мешка. И тут же, не сдержавшись, присвистнул. Потом, довольно ухмыльнувшись, засунул в мешок ладонь и выгреб оттуда горсть разнокалиберных монет.
        - Цзань, - произнес, обращаясь к «стрелку».
        - Цзань, - повторил тот. Затем добавил еще несколько слов. Копейщик ссыпал монеты обратно, закрыл мешок и, взяв копье, отошел в сторону.
        - Гте ты, улот, взял теньги? - спросил «стрелок». - Это много теньги. Уклал?
        - В жизни чужого не брал, - сказал Бортник. - В кустах нашел, случайно. Пошел пописать и наткнулся.
        - Латно. - Шайн поиграл бровями. - Потом поговолим. Слушай сюта, улот. Вон там пыл звель. - Он показал головой на стену дома. - Лазал тута и сюта. Что за звель, говоли?
        - Не понял, - сказал Бортник. - Кто куда лазил? Какой еще звель?
        - Не звель, а звель! - сердито выкрикнул «стрелок». - Не телай тулочку! Ты все понимай. Тут пыл звель. Он лазил ввелх и вниз. Мы вители.
        - Теперь понял. Зверь лазил вверх и вниз. И что?
        - Мы его ловить. Он упивать наших воинов. Твух. Говоли, улот, кто он? И гте?
        Вот оно что… Картина начинала проясняться. Шайны засекли, как в оконный проем взбирался Зюб. Они хотели его поймать, но спир, естественно, утер им нос. И вдобавок замочил двух «чешуйчатых» своими стрелками. После чего шайны решили устроить засаду.
        Хитрые. Как-то догадались, что сюда еще кто-то может прийти. Или им подсказали. Но кто? Кто еще может знать о спире и Павле? Маркитанты? Неужели они сотрудничают с шайнами?
        - Откуда же мне знать об этом звере? - Бортник пожал плечами. - Вот те крест, парни, я не при делах.
        - Пли телах, пли телах, - многозначительно произнес шайн. - У тепя есть такой же гвозть, как у звеля. Вон там, в калмане.
        Бортник непроизвольно наклонил голову. Выкованные в форме продолговатых листков, для противовеса, наконечники боевых гвоздей действительно торчали из бокового кармана. Вот, глазастый, сволочь! Заметил на расстоянии.
        Он глубоко вздохнул и промолчал.
        - Хватит влать, улот. Ты знаешь, кто он, - последнюю фразу «стрелок» произнес утвердительно. - Говоли, а не то…
        - А то что?
        - А то это! Путешь говолить?!
        - Не лайся, - сказал Бортник. - И без того голова болит. Не о чем мне с вами говорить, ящеры.
        - Латно, - с угрозой протянул шайн. - Ставай на колени.
        - Зачем?
        - Ты пленный. Свяжем. Потом путем пытать.
        - Вот как? А вы сначала попробуйте связать, глисты чешуйчатые.
        «Горный» демонстративно опустил руки и положил ладонь на рукоятку палаша.
        - Не хочешь ставаться, улот? - Шайн повел стволом штуцера. - Я тепя путу стлеляй.
        - Да на здоровье, - Бортник сплюнул. - Тоже мне, ежи обдристанные. Трое на одного. Хоммуты и те смелее вас, мутанты недоделанные. Боитесь, что человек вам кишки наружу выпустит?
        - Не смей так говолить, человек, - процедил «стрелок». Ноздри у него раздулись от ярости. - Мы, кешайны, лучшие воины в миле. Мы непопетимы. А вы, человеки, жалкие нетоноски.
        - Это вы лучшие воины? Ссыкуны вы, а не воины. Я, человек, вас одной левой сделаю. - Бортник вытащил из ножен палаш и поднял перед собой. - Ну что, слабо со мной справиться?
        «Стрелок» молчал, продолжая раздувать ноздри.
        - Ну, смелее, недоноски, - подбодрил «горный». - Или в штаны наложили, кешайны?
        Воин с копьем, рыкнув, сделал шаг вперед. Но кешайн со штуцером коротким окриком остановил его. Несколько секунд молчал, шевеля бровями. Потом произнес по-русски, обращаясь к лучнику:
        - Пу-тзы, займись этим вонючим улотом. - Добавил несколько предложений на своем языке и снова перешел на русский: - Я сказал, чтопы он пустил тепе кишки, улот. Но не слазу. Сначала он отлупит тепе луки. Потом ты скажешь все, что знаешь. Потом тепе отлежут поганый язык. Затем выколят глаза. Потом отлупят уши…
        - Слушай, чучело, - оборвал Бортник. - В анатомии я и без тебя разберусь. Может, займемся делом? А то у меня скоро обед.
        «Стрелок» поиграл желваками, сузив и без того узкие глаза. Однако от дальнейших прений воздержался. Опустив штуцер к поясу, отступил на пару шагов назад, к ограде. Но, услышав за собой сердитое шипение вьюна, спохватился и сделал шаг вперед. Затем, кивнув в сторону лучника, дал команду из нескольких отрывистых фраз.
        Копейщик отошел к углу дома и встал там с копьем наперевес. Лучник снял налуч с луком и положил его на землю. Рядом лег колчан со стрелами. Еще одно быстрое движение - и клинок уже вращается в руке, вытянутой по направлению к противнику. Видимо, мечом этот самый Пу-тзы владел не хуже, чем луком. А то и лучше.
        Кешайн двигался просто и экономно. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, а он возвышался над «горным» почти на голову, воин не выглядел ни громоздким, ни медлительным. Одно слово - машина для убийства с оптимальными параметрами, готовая выполнять заложенные в нее функции с максимальным эффектом. Но машина с человеческим мышлением и свойственной человеку психологией.
        Солнечный зайчик блеснул на клинке. Кешайн произвел выпад мгновенно, едва сблизившись на ударную дистанцию. И бил не сверху, как можно было ожидать при его превосходстве в росте. В левую сторону груди метил, вражина.
        Таким уколом толстые панцирные кольца, разумеется, не пробьешь. Но вывести противника из строя на несколько секунд, так, чтобы у того сердце в горле застряло, это запросто. Если противник мух будет ловить.
        Однако Бортник подобные приемчики еще в детстве изучил, когда на палках дрался. Ушел от выпада скользящим движением, даже палаш навстречу выбрасывать не стал. Отступил на шаг, усмехнулся и показал «ящеру» средний палец. Как хочешь, так и понимай, что этот жест означает.
        Неизвестно, как понял жест кешайн, и чего они сами в таких ситуациях друг другу показывают. Но озлился. Ощерился в ухмылке, демонстрируя мелкие белые зубы с выступающими клыками. И в этот раз рубанул сверху, размашисто. Можно сказать, со всей своей мутантской удалью рубанул.
        Да только и «горный» не дремал. Подставил плашмя свой клинок. И при этом так удачно, что меч кешайна отлетел в сторону. Едва не вырвался из ладони, да мутант, хотя и с трудом, сумел удержать.
        В щелочках глазниц чернотой блеснул взгляд, выдавая злобу и досаду. Быстро он завелся, отметил Бортник. Горячий парень. Либо давненько достойных противников не встречал. Вот и зазнался малость, решил с нахрапу взять. Ничего, будет тебе мастер-класс, «лучший воин в мире».
        «Горный» в отличие от противника не торопился. Не тот расклад, чтобы постромки рвать. Если бы командир кешайнов не имел огнестрела, тогда бы Бортник действовал на «раз-два-три»: напал, ударил, добил. Или ударил и убежал, если диспозиция к этому располагает.
        Однако сейчас такие варианты не прокатывали. Поэтому он не спешил, присматриваясь к незнакомому противнику. Бывалому, сильному и, судя по всему, соскучившемуся по доброй драке…
        Бортник почти не нападал, отбивая удар за ударом и оценивая соперника. Два клинка взлетали и сшибались в воздухе, со звоном высекая искры. И потихоньку отнимая у бойцов силы.
        Кешайн уже вспотел. На смуглом лбу появились блестящие бисеринки, норовившие скатиться на глаза. Засиделся, видать, на галере во время плавания, набрал лишний вес. И продолжал злиться, теряя осторожность. Его удары становились все размашистее и менее прицельными. Однако по-прежнему таили смертельную опасность.
        В этот раз мутант обрушил меч сверху и наискось, стремясь рубануть «горного» по правому плечу. Тот рывком отклонился и стукнулся головой о стену дома. Маневрируя и, в основном, пятясь, Бортник малость просчитался. И сейчас оказался прижатым к стене.
        Ох, плохая позиция. Острие меча просвистело в каких-то сантиметрах от лица «горного». Считай, повезло. Но кешайн мгновенно провел новую атаку, ударив наотмашь. Видимо, решив, что так выйдет надежнее.
        Он торопился, используя ограниченность противника в маневре. «Горный» успел подставить клинок. Но для этого ему пришлось сильно вывернуть кисть. И она не выдержала мощного удара - слегка разжалась. И этого хватило, чтобы рукоятка палаша буквально выдралась из ладони.
        Он отлетел в сторону. Кешайн ощерился крысиными зубами, предчувствуя победный финал затянувшегося поединка. И тут же маханул мечом, не скрывая намерения рассечь противнику шею.
        Бортник резко присел, едва успев убрать голову. Он услышал, как свистнул воздух, разрезанный смертельной «бритвой» шайна. И использовал свой шанс, выхватив кинжал.
        Рука «ящера» еще продолжала круговое движение вслед за мечом. А Бортник уже со всей силы ткнул кинжалом снизу. И угодил кешайну точно в подмышку, не прикрытую латами. Р-раз!
        Он почти сразу приметил это слабое место в доспехах лучника, вызванных ламинарной конструкцией. При ней руки имеют большую подвижность, что важно при стрельбе из лука. Однако место под плечевым суставом остается без защиты. Туда и угодил кончик клинка, рассекая мышцы и сухожилия.
        Кешайн, еще не успевший осознать, что произошло, отшатнулся, беспомощно уронив руку с оружием. А Бортник, шагнув вбок, уже наносил следующий удар - между нижней частью нагрудника и набедренным щитком правой ноги. Отточенное лезвие легко рассекло ткань подлатника. И, задев подвздошную артерию, мигом превратило мутанта в кандидаты в мертвецы. Два!
        Да, формально лучник еще жил. Он даже не упал, а только пошатнулся. Но кровь уже брызнула из раны фонтанчиком. И кешайн, наконец, вскрикнул, ощутив леденящую боль смерти. И тут же захрипел, валясь на землю.
        При другой ситуации Бортник, наверное, не отказал бы себе в удовольствии откромсать кешайну голову. На счет три. Не из садизма. А из-за того, что запомнил обещания «стрелка», проявившего неплохие знания анатомии.
        И очень рассердился. И теперь считал, что имеет право показать, откуда у мутантов что растет. За гнилой базар тоже отвечать надо, не так ли?
        Однако в данный момент «горный» был сосредоточен на двух боеспособных врагах. Лучник и сам через несколько минут загнется. И, что ни говори, а с головой ему в эти минуты будет удобнее. Чтобы успел, так сказать, осмыслить свою непутевую жизнь.
        Да и, в конце концов, не лучник обещал ему руки отрубить и уши отрезать. А вот этот, «стрелок». Который сейчас стоял в четырех метрах от «горного», прижимая приклад штуцера к плечу. А около угла дома маячил копейщик, целясь в Бортника из лука.
        Когда он успел схватить лук и натянуть тетиву, «горный» в горячке схватки не заметил. Возможно, что с самого начала, чтобы не позволить противнику дать деру. Сейчас это обстоятельство не имело значения. Но имело значение то, что оба чешуйчатых засранца целились в Бортника. А у него при себе оставался лишь кинжал.
        - Ну, что, братва? - почти весело произнес «горный», делая шаг в сторону палаша. - Продолжим разминку?
        - Стоять! - визгливо выкрикнул «стрелок». - Не тлогать меч! Плотылявим на фиг!
        - Богатый у тебя словарный запас, - сказал Бортник, застывая в метре от палаша. Ах, близок локоть, да не укусишь. Ведь и вправду продырявят, ублюдки. - А что случилось? Я думал, мы еще покувыркаемся.
        - Лано латуешься, - процедил «стрелок». - Тепе повезло. Пу-тзы плосто поскользнулся.
        - Бывает. Но ты-то, ящер, надеюсь не поскользнешься?
        - Нет.
        - Вот и ладушки. Так что, к бою?
        - Нет. Ты умеешь тлаться, человек. Это плавта. Но со мной тепе не сплавиться.
        - Языком чесать - не мешки ворочать. У тебя есть меч - докажи.
        - Опойтусь без меча, - Кешайн криво усмехнулся. - Ступай к своим погам, улот.
        За мгновение до того, как мутант нажал на спусковой крючок, Бортник понял его намерения. И кинулся вперед. Потому что так было надо.
        Вряд ли он думал в тот момент о том, что пуля летит куда быстрее, чем мчится человек. И о том, что на дистанции в четыре метра у него нет шансов. Если бы он думал о чем-то подобном, то продолжил бы торчать на месте в ожидании неминуемой смерти.
        Но Бортник тем и отличался от некоторых других людей, что в такие моменты не думал вообще. Он всегда верил в свои силы. И действовал. И потому до сих пор оставался жив.
        Он успел сделать лишь один прыжок, когда курок был спущен и колесико чиркнуло по кремню. Однако выстрела не последовало. Осечка и у винтовки Мосина случается. А тут штуцер с колесцовым замком - почти средневековье. Игра случая, чего тут еще скажешь?
        Но Бортник, собственно, этого даже не понял. Он просто врезался в кешайна, сбивая его с ног. А так как тот находился неподалеку от ограды, то и рухнул прямо на нее головой и плечами.
        Проржавевшие до основания металлические прутья тут же посыпались, как трухлявые штакетины. Однако вывалиться наружу кешайну не позволил жизнелюбивый плотоядный плющ. В том смысле жизнелюбивый, что очень любил сосать жизненные соки из всего, что шевелится.
        Едва кешайн очутился в тесных объятиях вьюна, как острые шипы тут же впились в лицо и шею мутанта. Тот попытался рвануться вперед, да «горный», навалившийся сверху, не дал. Не по злому умыслу не дал, а потеряв равновесие. А уж когда через пару секунд Бортник, скоординировавшись, прыгнул в сторону, для «стрелка» все было закончено.
        Хотя дергаться «знаток анатомии» еще продолжал и ногами сучил. Да только чего дергаться, когда шипы уже в глаза вцепились? К тому же, тут с кешайном и еще одно несчастье приключилось. Как в народе говорят: если уж не везет, то не везет.
        А приключилось то, что «горный» сумел отскочить очень вовремя. И не только потому, что вьюн и его уже готов был зацеловать до смерти. Он, кажется, даже цапнул «горного» за ладонь, да тот сгоряча не заметил. Но тут к разборке второй кешайн подоспел - копейщик, временно переквалифицировавшийся в лучника. И подвела ведь квалификация!
        Увидев, как Бортник навалился на его однополчанина, копейщик спустил-таки тетиву, метя врагу в спину. Но чуток опоздал, не успев за маневром «горного». Стрела свистнула над ухом Бортника и угодила «штуцеристу» в горло. Нет, правда, если уж не везет… Но зато если везет…
        «Горный», перекатившись, вскочил на ноги. В руке он продолжал сжимать кинжал, а до копейщика было метров восемь. То ли тот не очень хорошо стрелял из лука, то ли просто психанул от последней неудачи, но к помощи лука больше прибегать не стал. Отшвырнул его и, схватив привычное копье, ринулся на Бортника.
        Положение «горного» не внушало оптимизма. За спиной - ограда с хищным вьюном, перед носом разъяренный кешайн, а в руке только небольшой кинжал. Лежали еще, конечно, в боковом кармане заточенные гвозди, да где же их тут выхватить?
        Он решил метнуться в сторону, чтобы хоть как-то сбить кешайна с намеченной траектории. Потому что реальной защиты от колющего удара в такой ситуации не существовало. Да, можно попытаться отбить копье рукой, но ведь и кешайн не пальцем деланный. И скорость к тому же набрал приличную.
        Поэтому Бортник попробовал отскочить. Однако везение закончилось. Он споткнулся о вытянутую ногу агонизирующего «стрелка» и шлепнулся на землю. В самый неподходящий момент шлепнулся, когда копейщик находился от него в одном прыжке.
        А дальше произошло что-то невероятное. Нет, Бэтмен не пришел на помощь «горному». Да и не ждал тот Бэтмена, потому что ничего о нем не слышал. Но копейщик вдруг завис в прыжке, как будто его что-то очень резко остановило. Затем дернулся в сторону и рухнул на землю, как подкошенный.
        Он лежал, хватался обеими руками за шею и хрипел. А в некотором отдалении, у стены, стоял Зюб и держал в лапке конец веревки. Той самой, с крюком.
        Лишь подбежав к кешайну, Бортник понял, что заставило того так резко изменить маршрут. Кошка! Абордажная кошка, которой спир ловко зацепил копейщика за шею. Она вонзилась ему в гортань двумя крючьями, сделав очень больно. Так больно, что кешайн забыл обо всем на свете. Кроме этой боли.
        Он все-таки выдрал крючья вместе с куском мяса. И даже попытался привстать, хотя из разорванного горла хлестала кровь. Однако «горный» поступил гуманно. Сдернул шлем с головы мутанта и засадил ему кинжалом в ухо. Сначала, конечно, не очень приятно, но затем… Затем уже все равно…
        Зюб спокойно стоял у стены, но губы у него при этом подрагивали. «Горный» подошел к соратнику и, положив руку на плечо, прижал к себе.
        - Ну ты как, брат?
        - Нормально, - сказал спир, шмыгнув носом. - Замучился тебя разыскивать - вечно ты куда-то пропадаешь.
        - Что поделаешь? Жизнь такая. А ты чего свою стрелку не метнул?
        - Утром закончились. Развелось мутов, как грязи. Тут никаких запасов не хватит.
        - Вот как? Ладно, я своими поделюсь. - Бортник пригладил хохолок на макушке спира. - Ты Павла нашел?
        - Нашел.
        - Сам?
        - Нет, крылан помог.
        - И как Павел?
        - Плохо, - сказал Зюб. - Но нам надо срочно уходить. Тут вокруг полно шайнов. Вот же принесла нелегкая…
        - Сейчас уйдем. Только кое-какие должки отдам.
        Бортник взял за ноги труп «лучника» и подтащил его к ограде. Потом подхватил за подмышки и толкнул прямо на стебли вьюна - те аж волной изогнулись, предвкушая пиршество. Затем «горный» повторил ту же процедуру с телом «копейщика».
        - Мудрое решение, - заметил Зюб. - Зачем добру пропадать? Вьюн тоже кушать хочет. Да и шайны теперь пусть попробуют догадаться, что тут случилось. Прихватим пару мечей?
        - Прихватим.
        Когда Бортник пролазил сквозь дыру в заборе, ветви вьюна даже не шелохнулись. Только еле слышно зашипели.
        - Пожалуйста, - сказал Бортник. - Кушайте на здоровье. Мне дерьма не жалко.

* * *
        Мы, люди Великого Народа Шайны, предъявляем вам ультиматум и требуем.
        I. Все представители человеческой расы, проживающие на территории Промзоны и Кремля и называющие себя тоболами, признают над собой власть Совета Высших хайнов и его полномочного представителя Наместника Тобольска.
        II. Правитель общины тоболов, как и все последующие правители, отныне и навечно признает себя вассалом Совета Высших хайнов и его полномочного представителя Наместника Тобольска.
        III. В течение суток от захода солнца сегодняшнего дня и до захода солнца завтрашнего дня тоболы освобождают крепость Кремль и передают ее в распоряжение Наместника Тобольска.
        IV. Не позже, чем в течение пяти дней, начиная от захода солнца завтрашнего дня, тоболы выплачивают контрибуцию в виде ста голов фенакодусов, пятисот копий, двухсот мечей и тонны вяленого мяса фенакодусов. Кроме того, тоболы обязуются ежегодно выплачивать дань, конкретные формы и размер которой будут устанавливаться Наместником Тобольска.
        V. Не позже, чем в течение трех дней, начиная от захода солнца завтрашнего дня, тоболы передают в распоряжение Наместника Тобольска пятьдесят девушек и молодых женщин на нужды гарнизона Кремля.
        VI. Не позже, чем в течение двух дней, начиная от захода солнца завтрашнего дня, тоболы передают в аманаты десять мальчиков и десять девочек не старше девяти лет в обеспечение должного исполнения обязательств, взятых в соответствии с требованиями настоящего ультиматума.
        В случае отклонения ультиматума все население крепостей Промзона и Кремль от мала и до велика будет предано мучительной смерти.
        Полномочный представитель Совета Высших хайнов, командующий экспедиционным корпусом, Наместник Тобольска Великий хайн Полын.
        К концу чтения послания шайнов Правитель Воислав побагровел, как рак. А его огромный шрам, пересекавший лоб и почти все лицо, наоборот, побелел. Правитель находился в бешенстве, хотя читал текст уже не в первый раз. Более того, изучил его вместе с Вороном едва не до последней запятой.
        Но сейчас он читал вслух - для членов Большого Совета. И это оказалось новым испытанием, потому что уже знакомые слова вдруг наполнились особым зловещим смыслом.
        Воислав до такой степени разъярился, что был готов разодрать послание поганых шайнов в клочья. Но все же сдержался. Если не считать того, что, дочитав, с хлопком швырнул пергамент на стол. После чего в комнате, где заседал Большой Совет, установилось гробовое молчание.
        Оно длилось около минуты, а то и больше.
        Затем Воислав обвел присутствующих тяжелым взглядом.
        - Ну, что скажете, уважаемые?
        Первым отозвался командующий гарнизоном полковник Стоян. Он ознакомился с содержанием ультиматума раньше других и давно определился со своим мнением.
        - А чего тут говорить? Какой разговор может быть с погаными? Пусть только сунутся, начистим им рожи и задницы. Да кто они такие, в конце концов, чтобы ультиматумы выдвигать?! Это наша земля. А этих… Этих утопим в Иртыше, чтобы впредь неповадно было.
        - Я тебя понимаю, Стоян, - сказал Воислав. - Я бы их сам… - Он сжал кулак так, что костяшки пальцев побелели. - Но скажи-ка мне, насколько кремль готов к обороне? О Промзоне говорить не будем, там у нас укрепления капитальные. Но что с кремлем?
        - Отобьемся, Правитель. С южной и восточной стороны им нас точно не взять - со склонов Троицкого мыса мы их сбросим. Засыплем стрелами, да и артиллерия, какая-никакая есть. Вот на северо-западном направлении ситуация похуже будет. И особенно на северном. Рвы только начали рыть. Эх, если бы еще недельку-другую… Да кто же знал, что эти шайны вдруг объявятся?.. А, все равно отобьемся!
        - Понятно, - сказал Правитель. - Твоя точка зрения понятна…
        - Воислав, разреши мне сказать, - произнес кряжистый мужик с седой бородой - старейшина Игнат. Вместо левой руки у него болталась короткая культя. Игнат недавно отметил пятидесятилетний юбилей и считался долгожителем - в общине и до сорока немногие дотягивали.
        - Конечно, говори.
        - Вот интересно мне. Они требуют, чтобы мы оставили кремль, но молчат о Промзоне. Получается, одну крепость отбирают, а другую оставляют. К чему бы это?
        - Да тут как раз все понятно, - сказал Воислав. - Эти шайны вовсе не дураки. Они понимают - если мы оставим еще и Промзону, то нас быстро истребят муты. Значит, покидать Промзону для нас смерти подобно, и мы ее никогда добровольно не сдадим.
        Игнат покивал бородой.
        - Вот оно как? Значит, вроде как кнут и пряник нам предлагают? Мол, кремль сдайте и живите себе спокойно в Промзоне. Только власть нашу признайте и дань нам платите. А еще молодых девок поставляйте, чтобы было кому ночью ублажать и портянки грязные стирать. А чтобы мы рыпаться не вздумали, то велят детей малых им в заложники отдать. Хитро, уроды, придумали.
        - А ты что думаешь?
        - Думаю, хрен им от дохлого котяха. Прогнемся один раз - уже не слезут. Так что…
        И старейшина Игнат добавил пару фраз, от которых члены Большого Совета дружно загоготали. Даже Воислав улыбнулся, хотя и кончиками губ.
        И лишь два человека сидели с мрачными и сосредоточенными лицами: Ринат Ворон и Ермил. У каждого из них имелись свои основания для беспокойства.
        Ворон, пожалуй, как никто другой в этой комнате понимал, с какой страшной опасностью столкнулись тоболяки. Разведчики, посланные еще с вечера на юг, в Подгорную часть Тобольска, принесли неутешительные сведения. Они обнаружили конницу шайнов около развалин мечети на бывшей улице Пушкина. Шайны разбили там лагерь на ночь, не дойдя до кремля всего полтора километра.
        Каким образом конница форсировала Иртыш, Ворон мог лишь предполагать. Скорее всего шайны воспользовались сохранившимися опорами древнего автомобильного моста, «привязав» к нему понтонный мост. И задействовали при этом часть своих судов. Это означало, что шайны хорошо планируют действия, очень организованны и имеют отличных инженеров.
        Так или иначе, утром конница пришлых мутантов начала теснить шайки нео из клана Круггов, окопавшихся в развалинах на восточной стороне кремля. Наступали «ящеры», как про себя обозвал их Ворон, последовательно и агрессивно. Врага они поражали стрелами, дротиками и свинцовыми пулями из укороченных кавалерийских штуцеров. И уже к середине дня оттеснили мохнатых в глубь городских кварталов.
        За боевыми действиями люди наблюдали с башен, почти все происходило у них на глазах. Бросалось в глаза, что нео и не оказывали особого сопротивления. После разгрома, устроенного им тоболяками в кремле, мохнатые едва успели зализать раны. И к атакам неведомых шайнов они, скорее всего, оказались не готовы.
        Тем более, что те ударили еще и с запада, от берега Иртыша. На этом направлении у шайнов наступала пехота при поддержке артиллерии. Огневая мощь «ящеров» особенно беспокоила Ворона - ведь раньше люди серьезно воевали только с нео. А те пушек вовсе не имели.
        К сожалению, разведчики, посланные к лагерю шайнов на берегу, до начала заседания Совета обратно не вернулись. Как и Бортник, отправленный Ринатом на поиски племянника. Поэтому точных сведений о численности шайнов и видах их вооружения тоболяки пока не получили.
        Вот почему хмурился директор департамента обороны и безопасности. Что касается Ермила, то у него были свои причины для озабоченности.
        - Уважаемый Игнат, конечно, умеет метко сказать, - заговорил Маркитант, едва стихли последние смешки. - И суждения его по-настоящему мудры, как и всех уважаемых старейшин. Я тоже считаю, что ультиматум шайнов для нас неприемлем. Но если мы отклоним его полностью - не потеряем ли мы все в попытке сохранить часть?
        В комнате неодобрительно зашумели.
        - Что ты имеешь в виду? - настороженно спросил Воислав.
        - Мы совсем недавно отбили кремль у нео. И, к сожалению, не успели его толком укрепить. Что будет, если шайны одновременно начнут осаждать кремль и Промзону? Да еще привлекут в союзники нео? Сможем ли мы одновременно защищать две крепости?
        - Ты что, Ермил?! - Стоян вскочил со стула. - Предлагаешь без боя сдать «чешуйчатым» кремль? А за что тогда я кровь проливал? За что Правитель Корней погиб?
        - Погоди, Стоян, успокойся, - Воислав пристукнул кулаком по столу. - Тут все кровь проливали. Ермил, ты предлагаешь сдать кремль?
        - Я не предлагаю сдать, - уклончиво произнес Маркитант. - Я предлагаю подумать. Просто подумать. Не распыляем ли мы силы? Полковник Стоян сам признал, что северная сторона у нас плохо подготовлена к обороне. И рвы едва начали копать. И пороха мало. Оставим кремль - глядишь, и шайны пыл умерят. А коли сунутся в Промзону - вот там мы их и встретим. Да и…
        - Ну?
        - Ультиматум, это форма запугивания. Мало ли чего они требуют? Возможно, с ними еще можно поторговаться.
        - Кто про что, а Маркитант про торговлю, - негромко, но отчетливо, произнес старейшина Игнат. Кое-кто из членов Совета одобрительно хмыкнул. Но большинство переглядывались и напряженно молчали.
        - Кстати, о торговле, - сказал Ермил. - Собираемся с шайнами воевать, а ведь пороха у нас немного. Да и других боеприпасов. А сейчас придется все это на две крепости делить. Вот над чем бы…
        - Да поняли мы уже твою мысль, Ермил, - оборвал Воислав. - Поняли.
        - Нет, - сказал Ермил. - Я не о том. К серьезной войне мы сейчас не особо готовы. Может, мне со старшинами маркитантскими переговоры провести?
        - По поводу чего?
        - По поводу боеприпасов. Они бы нам сейчас очень пригодились.
        - Да кто же спорит? Только Изот, помнится, говорил, что у нас золотого запаса с гулькин нос. За что боеприпасы покупать будем?
        - Золота у нас и вправду мало, - согласился Ермил. - Но можно частично на продукты обменять. Сейчас боеприпасы важнее продуктов. Кроме того, маркитанты могут и в долг дать.
        - Под проценты? - с ехидцей спросил Игнат.
        - Под проценты, - сухо отозвался Ермил. - А у тебя есть другие варианты?.. Нет? Тогда помолчал бы немного.
        - Вот здесь Ермил дело говорит, - сказал Стоян. - Порох нам очень нужен. А получится договориться?
        - Я попробую. Если Совет добро даст. Надо послать гонца и пригласить старшин на переговоры.
        - Приглашай и договаривайся, - сказал Правитель. - Только все переговоры должны в кремле вестись. Категорически запрещаю кому-либо покидать территорию кремля и Промзоны. Категорически. А то вышел тут один…
        - Понял, - сказал Ермил. - А что касаемо сдачи кремля… Так я это так, в качестве размышления. Я же за всю общину забочусь.
        Правитель недовольно покрутил головой, словно кольчуга натерла ему шею. Затем покосился на Ворона.
        - А ты, Ринат, чего думаешь? Ты у нас директор департамента обороны. Кстати, что разведка сообщает о ситуации на берегу? Вернулись люди, которых ты посылал?
        - Нет, не вернулись, - сказал Ворон. - Жду с минуты на минуту. Сам беспокоюсь - пора бы уже.
        - Жаль. Было бы очень кстати. Маловато у нас информации об этих «чешуйчатых». Ох, маловато. Так что по поводу обороны кремля? Может, Ермил и вправду дело говорит?
        Ворон мрачно вздохнул, приоткрыл рот, собираясь ответить, и… взял паузу. Он вдруг вспомнил разговор со Сновидом о его последнем видении - о ящере, плывущем на парусной лодке. Как Павел тогда сказал: «Шайны принесут смерть»? Ну, предположим. Но кому? Неужто всем тоболякам? Если это так, то…
        То что? Разве можно избежать предназначенного? И если «ящеры» несут смерть, то имеет ли смысл торговаться со смертью?
        - Я понимаю, о чем думает Ермил, - сказал Ворон. - И в его предложениях есть резон. Но если мы без боя сдадим кремль, то лишь усилим позиции шайнов. А если пойдем на переговоры, то покажем свою слабость. Негоже людям перед мутами на уступки идти. Даже в малом… Предлагаю голосовать. Нет времени долго рассуждать, враг у ворот.
        - Тоже верно, - согласился Воислав. - Если нет других предложений, то ставлю вопрос на голосование.
        Из пятнадцати членов Совета за предложение отклонить ультиматум проголосовало двенадцать. Трое воздержались. Ермил тоже голосовал «за».
        Когда члены Совета начали расходиться, Маркитант вдруг задержал Ворона за плечо:
        - Ты все верно рассудил. Нельзя перед шайнами слабость выказывать. Я тоже так считаю.
        - Тогда зачем разговор затеял о сдаче Кремля?
        - Как зачем? Чтобы сомневающихся выявить.
        - Вот как? - Ворон взглянул на Ермила с прищуром. - Тебе бы в отделе безопасности служить.
        - Ты знаешь, я на многое способен, - собеседник тоже прищурился.
        Оба хорошо понимали подтекст. Ермил начал работать на тоболяков еще до того, как перебежал от маркитантов. Как только закрутился у него роман с Альбиной, дочерью Корнея, так Ворон его и завербовал. Почти год Ермил «сливал» информацию о делах маркитантов, пока не женился на Альбине.
        - Да только сам понимаешь, - продолжил Ермил, - у меня сейчас других забот хватает.
        Ринат кивнул. Да, действительно, Маркитант сейчас крутится, как белка в колесе. А тут еще Изот умер от непонятной хвори. Информация об этом пришла из Промзоны перед самым заседанием Большого Совета. И теперь на Ермиле все заботы по департаменту обеспечения жизнедеятельности лежат.
        - Ты на Совете про разведчиков помянул, которые в лагерь шайнов отправились. - Маркитант понизил голос и даже слегка пригнулся к уху Рината. - Они, часом, не новым проходом воспользовались? Там, где мои работники дверцу устанавливали?
        - Им самым. А что?
        - Нет, ничего. Там, как я понимаю, стражник должен находиться, чтобы разведчиков впускать-выпускать?
        - Ну да.
        - Может, усилить караул?
        - Для чего? - Ворон не понимал, куда клонит собеседник.
        - В связи с обострением обстановки. Ну и… на всякий случай. Вдруг кто об этом проходе пронюхает и попробует в тоннель прорваться снаружи?
        - А как они пронюхают? Да и дверца там надежная, я сам проверял. Если что, стражник подмогу кликнет, там недалеко. В тоннеле посты стоят.
        - Ну, смотри, Ринат, - Ермил пожал плечами. - Я бы у тайных лазов посты усилил. Но тебе виднее.
        - Вот именно. Кроме того, нет у меня лишних людей, чтобы в тоннеле караулы увеличивать. Мне бойцы на укреплениях нужны.
        - Тоже верно… О Сновиде слышно что-нибудь?
        - Нет, - сказал Ворон, - не слышно. Беспокоишься?
        - Не без этого. Получается, я ему посоветовал в Мертвую Зону сходить.
        - Зря посоветовал. Но он и сам уже не маленький, своя голова на плечах есть.
        - Это верно, - согласился Маркитант. Он вообще редко когда спорил. - Да только молодая еще голова, горячая. Может, на поиски кого послать?
        - Не надо никого посылать, - равнодушно произнес Ринат. - Да и некого. Сам потерялся, сам найдется.
        Глава двенадцатая
        С того света
        Когда Сновид очнулся, то подумал, что умер. И находится где-то там… Ну, в общем, наверное, в аду. Видимо, боги его наказали за все прегрешения.
        Он так решил, потому что увидел странное и одновременно страшное существо, похожее на гигантскую черную птицу. Оно сидело у стены, распустив огромные двухметровые крылья. И молчало. То ли спало, то ли находилось без сознания.
        Тело у него было человеческое. Правда, очень худое. Длинные и тонкие ноги существо вытянуло перед собой, а руки - тоже длинные и тонкие, бессильно свесило вдоль туловища. Головы Павел в сумраке толком не разглядел, если не считать вислого носа, отдаленно напоминающего клюв.
        Понятно, что такое странное жутковатое существо никак не могло быть ангелом и добрым духом. Про них Сновид кое-что слышал, хотя в деталях никогда не интересовался. Зато оно вполне подходило на роль злого духа Харака, охраняющего вход в Долину Предков.
        Согласно преданиям, бытующим в общине тоболяков, злой Харак выполнял волю Верховного Божества. Он не пропускал в Долину тех, кто согрешил, направляя их в адское пекло Тартара. Поэтому вариантов в воспаленном мозгу Сновида возникло немного: либо он уже угодил в ад, либо проходит собеседование на предмет уточнения грехов.
        Почему Павел решил, что уже умер? Потому что последним воспоминанием, сохранившимся в его мозгу, стало то, как он захлебывается в грязной воде и проваливается в бездонную яму. Он очень долго погружался в эту плотную беззвучную темноту, пока полностью не растворился в ней.
        Настолько растворился, что перестал ощущать что-либо - ни тела, ни мыслей, ни пространства, ни звуков - кроме ощущения абсолютной пустоты. И когда он вдруг открыл глаза и увидел крылатого монстра, то подумал лишь одно: «Я уже там»…
        Монстр неожиданно шевельнулся, приподняв опущенную голову. И Павел увидел его глаза: продолговатые, мерцающие голубым светом.
        …очнулся… пить хочет…
        Слова прошелестели в голове Сновида. И он еле слышно прохрипел, словно получил подсказку:
        - Пить… пить… пить…
        …пить просит… очнулся…
        Во рту и горле так пересохло, что Павел с огромным трудом управлял языком, почти не чувствуя его. Он даже не мог понять, говорит ли он что-то или только думает. И в этот момент появился Бортник.
        Сновид ничуть не удивился, что встретил «горного» в аду. Или на пороге в ад. В жизни и не такое случается. В смысле - в загробной жизни.
        - Очнулась наша пропажа, - произнес Бортник. - Ну, теперь долго жить будешь.
        Он приблизился, присел около Сновида на пол и приподнял его голову.
        - Ну-ка, попей-ка «живой водицы».
        То, что «горный» назвал водицей, больше напоминало жидкий кисель. Но Сновид с жадностью выцедил целую кружку. Затем, откинувшись на пол, прошептал:
        - Где я?
        - На берегу Иртыша, - сказал Бортник.
        - Иртыша?
        - Ну да. Тебя сюда Кар доставил. Должен был к вашему укрытию, где его спир ждал. Да не получилось. Кара с караульной вышки часовой из пулемета подстрелил. Вот он и приземлился там, куда смог дотянуть.
        - Какой еще… Кар?
        - Да вот он, крылан, - «Горный» показал рукой. - Мой боевой товарищ. Он в нашем остроге задержался, когда на нас шайны напали. Подранили его, не мог сразу улететь. Но когда немного оклемался, то отправился нас искать. Нашел, естественно. Сначала меня, потом Зюба. Ну а потом уже и тебя вычислил.
        - Как же он… умудрился?
        - Это не он умудрился, а ученые, которые крыланов разрабатывали. У них в мозгу такое устройство есть, что-то вроде биолокации. Могут любое существо вычислить и найти, если получат определенные параметры. В общем, это что-то вроде компьютера. Слышал о таком?
        - Слышал… У нас в подземелье… в Промзоне… такие стоят.
        - Ух ты! Работают?
        - Нет. Там чего-то… не хватает… Так это крылан… мне помог?
        - Он. - Бортник помолчал. - Не помог, а спас. - Снова помолчал. - Честно говоря, Павел, ты, считай, уже на том свете побывал. Крылан тебя из ямы вытащил, но ты уже полутрупом был.
        - Почему?
        - Досталось тебе сильно. Хорошо, что Кар, когда здесь приземлился, не сразу вырубился. Он успел от тебя штук пять болотных пиявок отодрать. А они, твари, мало того, что кровь сосут, так еще и токсины впрыскивают. Если бы вас Зюб быстро не обнаружил, то, боюсь, ты бы сейчас уже хладным трупом лежал. У тебя очень сильное отравление было. Уж не знаю, где ты столько яда нахватался.
        - Меня еще ночью… хищная роза… уколола…
        - Роза? Хм… Сколько раз уколола?
        - Один.
        - Один? Хм… Ну, не знаю… В общем, Зюб развел антидот и влил тебе в рот. Потом отправился меня искать… Но давай об этом позже. Ты сейчас очень слаб, отдохни. Сейчас из тебя токсины выходят. Да еще по голове ты очень крепко получил. Как только череп выдержал. Болит голова?
        - Нет, не болит, - сказал Павел. - Только гул… в ушах стоит… И тело какое-то… Будто меня вовсе нет… Пустота…
        - Скоро пройдет. Это тебя рвало очень сильно, ты просто не помнишь. Пройдет. Считай, что заново народился. А это, парень, трудная процедура…
        Когда Сновид очнулся во второй раз, было уже почти темно. Бортник сидел около крылана и кормил его с ложечки кашей из котелка.
        - Эй, - сказал Павел, - привет.
        …привет…
        - Привет, - откликнулся «горный». - Сразу слышно - голос бодрее стал. Как состояние?
        Сновид пошевелил руками. Потом ногами.
        - Вроде ничего. Тело чувствую.
        - Значит, чувствительность возвращается. А то у тебя вроде паралича наступило.
        Павел приподнял руку и повертел ею. И только тут понял, что лежит под каким-то покрывалом почти совсем голый: без кольчуги, поддоспешников и даже без штанов.
        - Это вы меня раздели?
        - Да, я с Зюбом. Надо было растереть тебя мазью. На тебе, к слову, живого места не было. Особенно на ногах. Из тебя, что, отбивную хотели сделать?
        Сновид вспомнил, как дампы волокли его на аркане, и непроизвольно поежился. Ну и жизнь пошла - ни дня без приключений.
        - Типа того. Кое-кто даже обещал живьем нео скормить.
        - Да ну? Веселые у тебя знакомые.
        Бортник отставил котелок в сторону и сказал:
        - Ну вот, Карлуша, подкрепился. Ничего, скоро поправишься.
        …спасибо…
        - Вежливый мутант, надо же, - заметил Павел.
        Бортник взглянул на него с легким удивлением и пожал плечами:
        - Других не держим.
        - А он что, сам поесть не может? - спросил Сновид. Крылан не внушал ему доверия, несмотря на всю свою вежливость. Даже если он и спас его, Павла, то явно не по собственному желанию. А потому, что так распорядился «горный». Лучше этому Карлуше в лапы не попадаться. Особенно в темном проулке. Странные, вообще, приятели у Бортника. Сплошные мутанты. Кстати…
        - Только если клювом из котелка клевать, - ответил Бортник. - Но он же все-таки не птица. А руки у него сейчас почти не действуют. Как и крылья. Понимаешь, пуля шейный позвонок раздробила. Броневая защита поистрепалась со временем. Надо бы подлатать, как следует, да в полевых условиях такого не сделаешь.
        - И что теперь? Он что, инвалидом останется?
        «Горный» негромко рассмеялся.
        - Надеюсь, что нет. Позвонок у него регенерируется. Он же почти что биоробот. Но время потребуется.
        - Кстати, а где Зюб?
        - Зюб? Зюб на разведку ушел. А что? Соскучился?
        Павел не сразу нашелся, что ответить. Соскучился ли он по спиру? Хм… сложный вопрос.
        - Чего молчишь? Как вы хоть с ним ладили?
        Сновид вдруг подумал, что спир мог рассказать Бортнику об их ссоре. Наверняка рассказал, они же друзья. Да и язык у спира, что помело. Вот, интересно: зачем разведчиков-диверсантов такими болтливыми делать? Явный прокол ученых.
        - Да так себе ладили, - сказал Павел. - В целом он нормальный пацан, боевой. Только мнит о себе много. Ну, осадил я его разок…
        «Горный» тяжело, продолжительно вздохнул.
        - Ты на него не сердись, если что. Понимаешь, Зюб, он, в некотором смысле, жертва просвещения. Он со своей семьей долгое время жил в здании библиотеки. Очень большой библиотеки - Государственной Российской. Ее еще «Ленинкой» называют. В Москве. Ну и начитался там книг всех подряд. Поэтому его иногда заносит. Он все-таки спир, мозги не для книг предназначены.
        Так, подумал Сновид. И этот про Москву. Неужели спир не врал?
        - К тому же психика у него с детства травмирована, - продолжил Бортник. - Родители у него погибли. А младший брат Рудик[3 - Рудик - персонаж романа Д. Силлова «Шереметьево».] куда-то пропал. Скорее всего, тоже погиб. Но Зюб верит, что Рудик жив. И до сих пор его ищет.
        - Чего же его в Сибирь занесло?
        - О, это долгая история. Сначала он его в Москве искал, потом в округе. Однажды в лесу наткнулся на тяжелораненого Кара, которому помог. После этого они вместе перемещаться стали: Кар на крыльях, а спир у него под брюхом. Ну а потом Зюбу взбрело в голову, что Рудика надо искать в Сибири.
        Понимаешь, однажды они вместе прочитали книжку об одном историческом деятеле. Ермак его звали. Он в стародавние времена отправился из Приволжья за Урал. В поисках счастья, так сказать.
        И вот этим двум спирам-недорослям пришла идея, что за Уралом совсем другая жизнь. Более счастливая. Воздух и земля чище, меньше радиации и мутантов. И договорились они, что, когда вырастут, тоже пойдут за Урал удачи искать.
        Вот Зюб и надумал, что Рудик осуществил мечту детства. Зюб уговорил Кара, и они отправились на восток по маршруту Ермака. Кар крыльями машет, а Зюб, значит, вместо штурмана. С посадками, естественно, и с дозаправкой, так сказать.
        По пути всех расспрашивали о Рудике, да ничего не узнали. И уже за Уралом напала на них большая стая рукокрылов. У Кара был автомат, но патроны закончились. Затем отмахивался мечом, пока мог. Отбился в итоге, но рукокрылы ему едва крыло не отгрызли. И Зюбу досталось изрядно.
        А тогда зима была. Они на берегу речушки приземлились, а там снегу по пояс. Кар по природе своей по земле толком ходить не может, а у Зюба лапа перебита. В общем, почти загнулись они уже от холода и голода, когда я с напарником на них наткнулся. Выходили обоих. С тех пор живут вместе с общиной.
        Вот такая история.
        Павел молчал, пытаясь собраться с мыслями. Не ожидал он услышать от «горного» такой истории. Уж слишком все походило на сказку. Ну, ладно, спир. Он, похоже, трепло еще то. Книжек он, видите ли, начитался и пошел края искать, где мутантов нет. Ха! Но Бортник-то? Вроде взрослый мужик уже, а туда же. Нашел кому верить - спиру. К тому же…
        У Сновида до сих пор не укладывалось в голове, как можно дружить с мутантами? Конечно, если подумать, человеческое в них все-таки есть. И даже помочь могут в случае чего. И все же… Чудно как-то…
        - Чего молчишь? - спросил «горный». - Удивлен? В нашей жизни много чего удивительного происходит… Ты каши не хочешь поесть?
        - Нет. Пока не тянет. Странно это как-то все…
        - Что именно?
        - Что вы, «горные», с мутантами дружбу ведете. Вон, даже земляных пчел приручаете. Ненормально это как-то…
        - Хм… Хм…
        Бортник подошел к Павлу и сел рядом - так, чтобы видеть его лицо.
        - Хочешь сказать, что мы тоже мутанты?
        - Ну, я такого не говорил. Но…
        - Давай я тебя по-другому спрошу. Парень ты, вроде бы, не глупый. Ты серьезно считаешь, что в наше время можно встретить людей, которые не подверглись абсолютно никаким мутациям? Вот взяли и выросли, как цветочки в заповеднике под стеклянным колпаком. Да? Взяли и выросли?..
        - Ну-у…
        - Чего «ну»? Ты включи соображалку. Люди двести лет после ядерной катастрофы выживали. Все кругом отравлено: и воздух, и земля, и вода. Думаешь, в таких условиях возможно чистоту расы сохранить? Чего молчишь?
        - Я не знаю… Хочешь сказать, что ты мутант?
        - Да не о том речь! - сердито воскликнул «горный». - Речь о другом. О том, что есть мутация, а есть мутанты. Все живые существа на Земле за эти двести лет так или иначе подверглись мутациям. Просто одних эти изменения коснулись мало и внешне это почти незаметно. Ну, например, кости немного крепче, чем у среднего человека, или связки подвижнее. А у кого это и вовсе только на уровне мозга отражается, сознания, так сказать.
        Но есть, например, и такие, как спиры. В шерсти, с когтями и хвостатые. Но душа при этом, как у людей.
        А есть и такие, как дампы. Или людоеды нео, которые в Полях Смерти валяются, как свиньи в грязи, и в настоящих чудовищ превращаются.
        И если мы всех будем одной краской мазать и в мутантах числить, то тут, Павел, далеко зайти можно. Потому что постоянно будем выискивать мутантов в своих рядах. И плодить все новых и новых отверженных и врагов. Вместо того, чтобы искать друзей. И не выживем мы, тогда, к слову, никогда. Сожрут нас тогда муты и косточек не оставят… Что молчишь? Не согласен?
        - Не знаю, - честно признался Павел.
        - Не знает он… - пробурчал Бортник. - Ты никогда не задумывался над таким вопросом: почему в свое время люди стали людьми, а обезьяны так и остались обезьянами?.. Вижу, что не задумывался. А потому, что у людей есть совесть. И они научились жить по понятиям, а не по инстинктам.
        Понимаешь, Павел, мутант это не обязательно тот, у кого шерсть, клыки метровые и лапы вместо рук. Бывает, что рядом с тобой живет человек, а на поверку он хуже мутанта может оказаться. Рожа человечья, а нутро звериное. И такое случается.
        А насчет моего происхождения… Насчет этого можешь не сомневаться. Если уж на то пошло. Я, Павел, самых что ни на есть благородных кровей, кремлевских.
        - Что ты имеешь в виду? - настороженно спросил Сновид.
        - Да то и имею. Что есть Москва, а в ней есть Кремль.
        - Хочешь сказать, что в Московском Кремле родился? - Павел недоверчиво усмехнулся. Сейчас еще скажет, что вместе со спиром в этой самой сидел… В библиотеке, короче.
        - Нет, не в Кремле. Родился я в предгорьях Урала. А вот отцом моим был настоящий кремлевский разведчик, Пластун… Ты не проголодался?
        - Нет. А водички бы попил. Нормальной. А не этого, не киселя.
        - Ишь ты, какой привередливый. - «Горный» рассмеялся. - Кисель, это снадобье. Оно тебя на ноги поставит за сутки. Без него ты бы точно дуба дал. Особенно при таком сильном отравлении. А этот кисель - сильнейший антидот.
        - Подожди, - сказал Сновид. - У меня же свой антидот есть. Точнее, снадобье от отравления. Сильное снадобье!
        - Чего ж ты молчишь? Где оно?
        - На поясе в сумке лежало. Где мой пояс?
        - Сейчас, - сказал Бортник, направляясь в угол. Покопавшись, спросил: - Это в такой железной баночке?
        - Ага.
        - А почему без крышки?
        - Без крышки? - Сновид попытался вспомнить. - Наверное, я ее выронил. Не до того тогда было.
        - Понятно. Где ты его достал?
        - В торговых рядах купил. У шама.
        - У шама? У Жабо?!
        - Да, а что?
        «Горный» ответил не сразу, поднеся баночку к носу. Понюхал. Потом то ли фыркнул, то ли чихнул.
        - А зачем ты это вообще покупал?
        - Попросили. Жена одного человека попросила, который от отравления умирал. Мне Ермил и сказал: купишь у Жабо, у него все есть.
        - Ясно… Хотя, с другой стороны, ничего не ясно. Это не антидот, Павел. И вообще не средство от отравы. Судя по запаху, а я в этом разбираюсь, это тоже яд. Но действующий, скорее всего, медленно. Понимаешь?
        - Нет, - честно признался Сновид. - То есть, в целом вроде бы понимаю, но… Я же этого снадобья прямо языком лизнул. Когда сознание терял после укола розы. А потом я очнулся. И нормально мог двигаться. Правда, одна нога не шибко работала. Но если бы я добавил яда к яду… Я не понимаю.
        - Ну-у, одно объяснение у меня есть, - задумчиво протянул Бортник. - Один яд вовсе не всегда усиливает действие другого яда. Тут многое зависит от конкретных компонентов. Могло случиться и так, что яд Жабо нейтрализовал яд хищной розы. И тебе сильно полегчало. На время, конечно.
        Потому что продукты распада все равно оставались в твоем организме. К тому же, яд Жабо действует постепенно. Ну а потом в тебя еще пиявки своей дряни впрыснули. И ты, брат, впал в кому. Так это состояние по-умному называется.
        - Но зачем Жабо подсунул мне яд вместо снадобья?
        - Да кто ж его знает, Павел? Ты мне потом расскажешь подробней о вашем общении. А сейчас я тебе водички нормальной принесу. Горяченькой, на листочках смородины заваренной - натуральный чай. Я ее недавно в котелке вскипятил.
        Он поднялся и шагнул к дверному проему.
        - А где мы вообще находимся? - спросил Павел. - Что это за здание?
        - Похоже на лодочную станцию. Здесь остовы лодок сохранились в ангарах.
        - А котелками вы где разжились? Тоже в ангарах?
        - Нет, два котелка Зюб у шайнов спер. У них тут лагерь неподалеку. Спиры, надо заметить, вообще вороватые по природе. Но котелки, это боевой трофей. Отличные, скажу тебе, котелки. Видать, у этих «ящеров» с металлом полный порядок.
        Пока «горный» ходил за водой, Сновид пытался привести в порядок мысли. Он получил за короткое время столько информации, что она не умещалась в мозгу. Ладно бы просто не умещалась. Она сбивалась в толстый ком, словно умышленно запутанная веревка.
        Как там учитель в Гимназии рассказывал? Гордиев узел? Его потом кто-то разрубил, какой-то храбрый воин. Однако узел, с которым столкнулся Сновид, предстояло распутывать, а не рубить.
        Только как распутывать, если не знаешь, за какой конец тянуть? Да и где он, этот конец?
        Бортник вернулся с кружкой теплой воды.
        - Кружку тоже Зюб спер? - поинтересовался Павел.
        - Нет, - серьезно ответил «горный». - Кружки у нас в рюкзаке лежали, в лодке. Его Зюб потом забрал. Ты пей, пока не остыло. Тебе сейчас необходимо обильное питье, чтобы дрянь из организма выгнать. А я тебе между делом о своем отце расскажу. И не только о нем.

* * *
        Случилось это лет сорок назад. Примерно. Потому что точно никто не считал. Тогда люди лишь начинали потихоньку обживаться на поверхности. И пришла тогда в голову Московского князя мысль отправить отряд на поиски союзников. Короче говоря, других людей. Хотели узнать в Кремле, что в иных частях России происходит. И есть ли там вообще люди нормальные. Или все вымерли или омутантились.
        Собрали небольшую ватагу из отчаянных парней, из тех, кто совсем ничего не боится. Двигаться решили по воде. Потому что по суше в те времена никто бы далеко не ушел - уж слишком много мутов развелось вокруг. Сколотили малый струг, спустили на воду, ну и отправились с богом. Сначала по Яузе, потом по Москве-реке, потом по Оке… Находился среди этих людей и отец Бортника Глеб.
        Первоначально планировали достичь Коломны и, при благоприятных обстоятельствах, Рязани. А затем намеревались вернуться в Москву. Но позже планы поменялись.
        В Коломне посланцы Московского князя обнаружили выживших людей. Те сообщили, что в Рязани, вроде бы, тоже есть община. Доплыли до Рязани, а местные, рязанцы, говорят, что и в Муроме люди выжили. Решили первопроходцы добраться до Мурома. Добрались. А оттуда и до Нижнего Новгорода, считай, всего ничего…
        И оказалось, что везде живут люди. Пусть кое-где и совсем маленькими общинами, но живут. Всем им посланники Москвы приносили добрую весть о том, что не погибла столица России. И Кремль стоит, как стоял, отбивая атаки полчищ мутантов.
        Отдыхали первопроходцы в новых местах, сил набирались. И в итоге принимали решение двигаться дальше - до пределов, где люди сохранились. А пределов все нет и нет.
        От Нижнего уже плыли по Волге. Затем через систему водохранилищ попали в Каму. За это время - а годы шли - кто-то из кремлевских погиб, кто-то от болезней умер. Но ватага пополнялась новыми бойцами - такими же отчаянными парнями. К моменту, когда добрались до Перми, из москвичей в живых остался один Глеб. Он тогда уже атаманом стал.
        В Перми Глеб пришел к выводу, что пора возвращаться назад, в Москву. Поручение князя было выполнено и перевыполнено с лихвой, но предстояло еще вернуться и доложить о собранной информации. Иначе в Кремле подумают, что ватага погибла, а люди за пределами Москвы вымерли.
        Но тут Глеб прослышал о том, что вроде как есть крупная община в Екатеринбурге. И решил он тогда со своими единомышленниками добраться до столицы Урала - как этот город в приснопамятные времена называли. Ну а там уже поставить точку в долгом путешествии.
        Отправились они вверх по течению реки Чусовая. Надеялись по ней и через систему водохранилищ доплыть до Екатеринбурга. Но затея не удалась. Однажды на стоянке на них напали снежные нео - ужасные мутанты, высотой под три метра, обладающие чудовищной силой. Почти вся ватага погибла. Спастись удалось лишь Глебу и одному ему товарищу.
        Несколько месяцев они блуждали по предгорьям Урала, пока не наткнулись на общину «горных» людей. Те их приютили. Потом Глеб женился на девушке из общины. И вскоре у него родился сын Василий, прозванный впоследствии Бортником…

* * *
        - Ну, а остальное ты, в общих чертах, знаешь, - закончил «горный». - Потихоньку наша община кочевала на восток. Потому что муты сильно донимали. Добрались мы, в конце концов, до берегов Тобола. А потом на нас шайны напали.
        Он замолчал.
        И Павел молчал. Да, история… На чудесное предание похожая, которые по ночам у костра рассказывают. Очень хотелось бы верить, что «горный» не врет. Аж дух захватывает, если представить, что Москва до сих пор стоит. Но и поверить в подобное сложно. Практически невозможно.
        - Я догадываюсь, что тебе в такое трудно поверить, - сказал Бортник. - Вот, видишь, мой палаш?
        Он вытащил оружие и протянул его Сновиду - рукоятью вперед.
        - Подожди… - сказал Павел. - Я его раньше видел… Это же осма палаш!
        - Ну, предположим, осм его лишь на время позаимствовал. Но сейчас не в этом дело. Как ты его узнал?
        - Вот, по навершию. Никогда такого не встречал.
        - А что это за навершие? - спросил Бортник.
        - Не знаю. На башню похоже.
        - Правильно. Это Спасская башня Кремля (вариант - царь-колокол). Видишь, даже маленькая звездочка выкована? А палаш моему отцу принадлежал. Наш фамильный палаш.
        Сновид потрогал пальцем навершие. Надо же - кремлевская башня! Теперь он верил в то, что «горный» говорит правду. Ну невозможно такое придумать! Бортник, в конце концов, не этот самый, не сказитель. Он воин, в этом сомневаться не приходится. Ну а то, что с мутантами дружит…
        Если подумать, тот же спир его, Павла, несколько раз выручил. А вот Антип Тощий даже лестницу с башни не скинул. Испугался чего-то. Вот тут и кумекай…
        - Значит, родители тебя назвали Василий?
        - Василий. Только я больше к прозвищу привык. У меня еще дед бортничеством занимался. Он первым в общине стал пчел приручать. Сначала серых. А потом земляных. Так что, я уже в третьем поколении бортник.
        - А у отца какое прозвище было?
        - Не было никакого. У кремлевских вообще не принято прозвища давать.
        - Странно… Как можно без прозвища жить? Неудобно же… Странно…
        - Что, по-прежнему не веришь? - спросил «горный». - Думаешь, что кроме вас, тобольских, и людей на Руси не осталось?
        - Нет, не думаю… Теперь - не думаю. Я не спросил раньше. Ты сказал - крылан прилетел. А что с вашей общиной?
        - Спаслись. Успели в лес убежать по тропинкам. Правда, не все, - голос Бортника помрачнел. - Сейчас они к Тобольску на лодках плывут. После нападения шайнов старейшины решили, что надо прибиваться к тобольской общине. К вашей то есть. Пока всех не уничтожили. Кар их встретит на подходе.
        - Как же он встретит, если изранен весь?
        - Ну, это же не сегодня и не завтра. Пока доплывут. Кар к тому времени оклемается. Что скажешь Кар? Оклемаешься?
        Он посмотрел в сторону крылана, которого в наступившей темноте было совсем не видно. Только продолговатые глаза мерцали голубым сиянием.
        …конечно, мой генерал…
        Павел хмыкнул.
        - Как он тебя уважает.
        - В смысле?
        - Генералом называет. Даже у нас в общине генерала нет. Хотя Правитель по званию к нему приравнен, но так его никто не называет.
        «Горный» ответил не сразу. Сидел и чесал затылок. Потом заговорил:
        - Для Кара любой генерал, кто им ментально управляет. Видимо, он когда-то, еще в годы войны, находился в подчинении у генерала. С тех пор его и заклинило… Только я вот чего не пойму. Откуда ты знаешь, что он меня генералом называет?
        - Как откуда? Он только что сказал.
        - Только что?.. Ты уверен?
        «Уверен», - хотел ответить Сновид и вдруг запнулся. Ему показалось, что он слышит слова крылана. И до этого тот что-то говорил. Но он ни разу не видел, как крылан раскрывает рот. Или клюв. Удильщик его разберет, что там у него на этом месте. Но он же слышал… Или не слышал?.. Неужели опять глюки?
        - Видишь ли, Павел, - мягко заметил Бортник, - Кар не может говорить.
        - Вообще?
        - Не знаю, как насчет вообще всех крыланов, я с другими близко не знаком. Но Кар разговаривать не способен. Возможно, не умеет. А, возможно, после ранения какого онемел.
        - Как же вы с ним общаетесь?
        - Мысленно. Устройство мозга крыланов такое, что они способны устанавливать ментальную связь со своим хозяином-оператором. Кар меня им признал, когда я его спас. И Зюба он за хозяина считает. Так что для него Зюб тоже генерал.
        Сновид тихонечко захихикал. Надо же - Зюб генерал. Ну, дела! Час от часу не легче.
        - Водички дать? - озабоченно спросил «горный».
        - Зачем? - всхлипнув от смеха, отозвался Павел.
        - Затем, что у тебя истерика начинается.
        Бортник неожиданно нагнулся к Сновиду и довольно сильно хлопнул того по лицу. Павел подавился слюной и закашлялся.
        - Эй, ты чего?
        - Все в порядке. Успокоился?
        - Вроде да.
        - Хорошо. Но водички все равно попей. У тебя котелок справа от головы стоит. Нашарь и попей. А я сейчас факел зажгу и принесу. У нас с тобой серьезный разговор будет.
        Павел нашел в темноте котелок и выпил его до дна. На всякий случай. Смех у него прекратился. Да и над чем смеяться? Над тем, что крылан спира генералом называет? От наглеца Зюба и не такого ожидать можно. Он любому мозги запарит… Нет, это не смешно. А если даже и смешно, то проблема не в этом.
        Сновид испугался. А чего испугался, сам толком понять не мог. Вернее, не хотел понимать. Потому что в этом случае надо будет признаться, что он…
        Он сел в углу и накрылся одеялом. За последний час он стал лучше себя чувствовать. Голова хотя и кружилась временами, но почти не болела. И тошнота прошла. Самое главное, он снова мог управлять своим телом. Но вот сейчас он начал ощущать легкий озноб. Может, от холода?
        Надо надеть поддоспешник и штаны. И кольчугу тоже надо надеть. А то налетят какие-нибудь муты, а он тут как этот… Как пацифист, короче…
        «Горный» вернулся с факелом в руке. Осмотревшись, воткнул его в трухлявые доски пола. Вернее, просто в труху, перемешанную с землей. И сел напротив Павла.
        - Ну вот, теперь веселее станет… Значит, слышал, как Кар говорит? И давно у тебя такое?
        - Что такое?
        - Когда ты слышишь чужие мысли.
        - Я слышу чужие мысли?
        - А как же это еще называть? Ну, смелее. Давай, рассказывай.
        - Я не знал, что это чужие мысли, - с неохотой выдавил Сновид. - Мне казалось… Я думал, что мне мерещится. Или я просто о чем-то догадываюсь.
        - Так… Так-так… Скажи, когда у тебя это случалось - чьи мысли ты слышал? Ну, как тебе казалось.
        - Я не понял.
        - Это были мысли мутантов или людей?
        Сновид задумался.
        - Кажется, мутантов. Хотя… Возможно, я слышал… Мне так показалось, что ты звал на помощь. Когда лежал возле башни.
        - Поня-ятно-о, - протянул «горный». - Ты кому-нибудь об этом говорил?
        - Нет.
        - Почему?.. Впрочем, не отвечай. Я догадываюсь, почему. Ты испугался, что тебя сочтут мутантом. Верно? Ведь считается, что самые сильные псионики, это шамы. А телепатическая связь лучше всего развита у отдельных мутов. Ты этого боялся, да? Ведь у вас в общине с этим строго, да?
        - Да, - признался Павел. - У нас могут и из общины выгнать, если ты мутант.
        - Поня-ятно-о… Нет, Павел, дело тут не в мутации. Дело в инакости. Люди зачастую боятся того, чего не понимают. И тех, кого они не понимают… А на самом деле речь может идти об особых способностях. О даре…
        Я тоже могу читать мысли, если получается на чужую волну настроиться. Это у меня от дедушки по матери передалось. Он с разными мутантами умел ментально общаться. И первым в нашей общине сумел земляных пчел приручить.
        С шамами мне, конечно, не сравниться, но я за ними и не гонюсь. А то, не дай бог, еще щупальца вырастут… У тебя кроме этого, кроме улавливания чужих мыслей, других… других странностей не замечалось?
        - Замечалось, - признался Сновид. Эх, начистоту так начистоту. Он все больше доверял Бортнику. И не только потому, что тот помогал. А еще и потому, что умел понятно объяснить. Так, что все сразу становилось на свои места. Не зря у него батя из самой Москвы был родом. Москвичи, они такие… У них там библиотеки. Вон, даже Зюб мозгами шевелить научился, книгочей.
        - Замечалось. Сны мне иногда пророческие снятся. Кошмары. А потом все сбывается.
        - В смысле? Кошмар, это ведь такой сон, когда, бывает, фиг поймешь о чем.
        - Ну да. Это верно. Я сам иногда плохо понимаю, о чем это. Но потом обязательно что-то плохое происходит.
        - Пример приведи.
        - Пример? Да вот хотя бы. Мне приснилось, что ящер на лодке плывет. Под парусом. И трубку курит. И через несколько дней шайны объявились.
        На этот раз «горный» молчал очень долго. Так долго, что Павел даже забеспокоился - не заснул ли тот часом. Но глаза у Бортника оставались открытыми. Хотя и смотрел он куда-то внутрь себя. Потом заговорил:
        - А нормальные сны тебе снятся? Ну, обычные?
        - Нет.
        - Поня-ятно-о… Думаю, Павел, это не просто провидческие сны, а ясновидение. Когда ты видишь сон, ты получаешь послание из будущего. Это четкий сигнал, что данное событие скоро произойдет. Пусть сама картинка и не всегда ясно трактуется - возможно, из-за того, что происходит наложение.
        А чтобы можно было отличить предвиденье от обычного сна, ты обычные сны вообще не видишь. Блокирует их твой мозг почему-то. А вот как беда приближается, тут у тебя сновидение и возникает. Да, это особый дар…
        - Получается… - Павел сглотнул комок в горле. - Получается, я мутант?
        - Выбрось эту глупость из головы! - почти выкрикнул «горный». - Тебе сказано - дар. Талант то есть.
        - Ничего себе талант - одни беды предвидеть. Да я себя… - голос Сновида осекся. - Я себя убить готов, чтобы это не предвидеть. Если бы я заранее знал, что мне такое приснится… Вот как последний сон понимать? Что мы все погибнем?
        - А почему ты так решил?
        - А как же еще? Во-первых, все мои сны гибель приносят. А потом еще… Потом еще там огонь был, во сне. Сначала пламя из трубки вылетало. А потом уже все горело. Разве это не означает смерть?
        - Огонь? Пламя… Хм… - Бортник задумчиво покачал головой. - В огне, разумеется, можно сгореть. Но ты ведь и без меня знаешь, что огонь означает возрождение… Хм… В огне не горит и в воде не тонет.
        - Это лед. Я знаю эту загадку. Но при чем тут она?
        - Наверное, не при чем. Просто вспомнил. Ты, кстати, в воде не утонул. Вода… А вода там была, во сне?
        - Вода была. Там волны были, я запомнил. Эта лодка, она как бы качалась.
        - Вода была… А земля?
        - Земля? - озадаченно переспросил Сновид.
        - Именно! Земля. Землю во сне видел?
        - Я не помню…
        - А ты вспомни! - воскликнул Бортник, тряхнув сжатым кулаком. - Вспомни. Ну?
        Павел закрыл глаза. Как там тогда было? Кошмар этот чертов. Знал бы, запомнил бы намертво. С другой стороны - он не собирался никому рассказывать… Сон… Значит, этот ящер стоял на носу лодки. Да, лодку кидало на волнах. За ящером надувался парус. И трубка эта, из которой огонь вылетает. А земля…
        - Нет, - сказал Павел. - Земли я, кажется, не видел.
        - Значит, не видел?
        - Нет.
        - А сам ты где в это время находился?
        - Я???
        - Ты. Ты же видел этого ящера, значит, смотрел откуда-то на него. Соображаешь?
        - Соображаю… - Павел снова зажмурил глаза. - …Точно! Я на берегу стоял. А эта лодка как бы на меня плыла. И все ближе, ближе… А я отступал. А она все ближе. Я обернулся. И все в огне. Был сплошной огонь. И я проснулся… Но какое это имеет значение?
        - Разберемся… Очень интересный сон. В нем присутствуют сразу четыре стихии: вода, земля, воздух и огонь.
        - Подожди, я про воздух не говорил.
        - А парус и плывущая лодка? Кто надувает парус?
        - Ветер.
        - Ну да, ветер, - «Горный» хмыкнул. - Небось, в Гимназии среди лучших учеников числился?
        - Да уж не среди худших.
        - Молодец. Тогда должен знать, что ветер, это поток воздуха, который движется в определенном направлении. Книжек надо больше читать.
        Сновид чуть не подпрыгнул от возмущения. Сдались им эти книжки. Тоже мне, москвичи недоделанные.
        - Нет у нас книжек в Промзоне, - пробурчал под нос. - Только в музее.
        Он исподлобья взглянул на Бортника и увидел, что тот улыбается.
        - Чего, обиделся?.. Зря. Знаешь, я, если честно, тоже книжек не читал. Все только из рассказов знаю и преданий… Ладно. Над сном твоим мы подумаем… Понимаешь, Павел, талант, это еще всегда и испытание. Судьба тебя испытывает, а ты держись и соответствуй.
        - А судьбу можно изменить?
        - Это ты к чему?.. А-а, о сне своем… - Лицо Бортника стало очень серьезным. - Нет, Павел, судьбу не изменишь. Она каждому на роду написана. Но ее можно превозмочь. Ведь поступки наши лишь от нас зависят. Поступай по совести и чести. И будет тебе судьба. Твоя судьба…
        Ладно, пора ко сну готовиться. Чувствую, день у нас завтра будет жаркий. Давай я тебя сейчас еще промажу всего. И будешь ты у нас, как новенький.
        - К утру? - с надеждой спросил Павел.
        - К утру не получится. Разве что ближе к вечеру. Скажи спасибо, что жив еще.
        - Мне ведь в кремль срочно надо, - сказал Сновид. - Потеряли там меня совсем, наверное.
        - Это верно, потеряли. Но это все решаемо. Главное, что тебя там ждут.
        Глава тринадцатая
        Месть шайнов
        Кешайны-парламентеры появились у Северных ворот, когда солнце полностью закатилось где-то за Иртышом. Они ехали трусцой. Сотник Ка-тзы держал в руке белый флаг, а его напарник - факел.
        На этот раз они остановились почти у самых ворот, в нескольких метрах.
        - Эй, тополы! Слышите меня?! - выкрикнул сотник.
        - Слышим, - отозвался караульный, выглядывая из-за гребня стены. - Чего надо, образина?
        - Я послан узнать: путет от вас ответ? Влемя истекло.
        - Будет, - сказал караульный. - Мне велено передать: пусть ваш хайн вытрет своим ультиматумом жопу. Петька, кидавай.
        Из-за стены вылетел свернутый в трубочку пергамент. Описав дугу, он шлепнулся у ног фенакодуса, на котором восседал кешайн.
        Ка-тзы молчал несколько секунд. Потом бесстрастным голосом произнес:
        - Токта получите вот это.
        Он взмахнул свободной рукой и зашвырнул за стену небольшой мешок. Кешайны тронули лошадей и короткой рысью направились прочь.
        Караульный слез по лестнице. Подсвечивая факелом, нашел мешок. Развязал тесемки - и замер…
        Воислав, Ворон и Стоян обсуждали планы по возведению дополнительных укреплений, когда в комнату без стука вбежал лейтенант Крот. Он окинул присутствующих взволнованным взглядом и быстро приблизился к столу.
        - Извини, Правитель, но я обязан срочно доложить.
        - Что случилось, Егор?
        - Вот. - Крот с легким стуком положил на стол мешок. - Посылка от шайнов.
        - Что там? - сузив глаза, с напряжением спросил Воислав.
        Лейтенант промолчал. Аккуратно раздвинул горловину мешка. Затем, держа ладонями с двух сторон, поднял отрубленную голову.
        Лицо Правителя побагровело.
        Ворон судорожно вздохнул и окаменел с приоткрытым ртом.
        Полковник Стоян крякнул.
        А лейтенант продолжал держать в ладонях голову.
        Не вызывало сомнения, что человека жестоко пытали перед смертью. Какие тут сомнения? Глаза выколоты, уши отрезаны, на коже следы свежих порезов и ожогов. На месте носа и рта сплошное месиво. Длинные светлые волосы сбились на висках в окровавленные комки.
        - Тут еще это, - глухо произнес Крот. - Зубы у него выбиты. И язык… Язык вырвали, а в глотку раскаленный свинец залили. Твари.
        Стоян кашлянул. И Ворон, словно очнувшись, тихо спросил:
        - Узнал, кто это? Я что-то…
        - Узнал. Это Третьяк.
        - Третьяк… - эхом повторил Ринат. Посмотрев на Правителя, сказал: - Один из наших разведчиков. Из тех, кого я на берег отправил. Поймали, значит, его.
        - А второй? - спросил Воислав.
        - О втором ничего не известно… Видимо, погиб.
        - Зачем они так? Что хотели сказать?
        Ворон пожал плечами.
        - Да что они могут сказать, ящеры? Это «черная метка». Для всех нас. Раз мы не приняли ультиматум - вот, получайте.
        - А язык-то зачем отрезать? - раздувая ноздри, спросил Стоян. - И в горло свинец заливать? Как это понимать?
        Ворон снова пожал плечами.
        - Я же не шайн, мужики. Кто же знает, что у этих уродов на уме?.. Предполагаю, это значит, что Третьяк молчал. Не стал с ними, так сказать, общаться. Как и мы - отклонив их ультиматум. Вот уроды и намекают на то, что нас всех дальше ждет. Зальют нас свинцом - можно и так толковать. И пощады не ждите - умолкнете навсегда…
        Да что гадать?! - Он с треском опустил пудовый кулак на стол. - Я этого хайна Полына лично на дыбу вздерну! Тогда он мне все без переводчика объяснит.
        - Спокойно, Ринат, - произнес Воислав. Но голос его не предвещал ничего хорошего - как голос судьи, выносящего смертный приговор. - Спокойно. Они нас запугать хотят. Ну, что же… Лейтенант, сделай следующее. Возьми голову и лично обойди всех. Каждого воина обойди. Пусть знают, с кем нам предстоит иметь дело. Потом отправь голову в Промзону. У него ведь мать, кажется, жива?
        - Жива, - сказал Ворон.
        - Она имеет право проститься с сыном. А днем пусть сожгут голову на погребальном костре. Со всеми почестями сожгут. - Правитель медленно обвел взглядом присутствующих. - Огонь истребляет скверну и возрождает Дух. В огне наша сила. Аминь.
        - Аминь, - повторил Ворон.
        - Аминь, - кивнул Стоян.
        - Аминь, - сказал Крот, прижимая к груди окровавленную голову.

* * *
        Павел проснулся от шума. В изголовье у него лежал изогнутый меч кешайна, который ему отдал «горный». Сновид быстро нащупал ладонью рукоятку, но вскочить не успел.
        - Тихо, Павел, тихо, - произнес голос Бортника. - Это свои. Зюб вернулся.
        Сновид протер глаза. Факел почти прогорел, но в комнате и без него было не так уже темно. У противоположной стены рядом с крыланом серела худенькая фигурка Зюба. Он, по своему обычаю, сидел на свернутом хвосте и ел из котелка, шкрябая по дну ложкой.
        - Привет, Зюб, - сипло произнес Павел. - Как дела?
        Спир в ответ проурчал что-то нечленораздельное.
        - Дела не очень хороши, - сказал Бортник. - Зюб был у кремля, шайны готовят какую-то пакость. Мы не стали будить тебя сразу, уж больно ты крепко спал. Но необходимо срочно посоветоваться.
        - А что случилось?
        - Зюб рассказал, что шайны подтащили с берега на тележках какие-то емкости. Судя по описаниям, я подозреваю, что это бомбы с отравляющим газом. Они собираются стрелять ими из мортир.
        - Почему ты так решил?
        - Потому что обслуга одета в костюмы противохимической защиты. Ты знаешь, что это такое?
        - Конечно, знаю, - сказал Сновид. - У нас они тоже есть.
        - А где вы их достали? У маркитантов купили?
        - Нет. У нас свои склады. Мы же в Промзоне живем. А там раньше нефтехимические предприятия находились.
        - Это очень кстати, что у вас есть костюмы. Иначе шайны в кремле всех потравят.
        Только сейчас до сознания Павла дошел весь смысл информации, добытой Зюбом. Он вскочил на ноги и тут же покачнулся - ноги оказались не такими уж крепкими. И голова сразу закружилась.
        - Ох, - вырвалось у Павла.
        - Ты резко так не двигайся, - заметил Бортник. - Ты еще малость не в себе.
        - Да какая разница, что не в себе?! Я должен срочно пробраться в кремль.
        - Это я и хотел обсудить. Ты присядь, присядь пока.
        - Я лучше разомнусь.
        - Ну, разминайся, если такой неугомонный. Только в кремль ты все равно не пойдешь. Там у шайнов тройное кольцо патрулей. Не пробраться тебе. Да и мне. Тем более, уже светает.
        - Что же делать?
        Спир закончил скрести ложкой, облизал ее и грустью произнес:
        - Маловато кашки. Хотел я у шайнов соленого мяска прихватить, да времени было в обрез. А у них даже кухни полевые…
        - Хватит обжираться! - оборвал Сновид. - Ты что, не понимаешь, что происходит? Шайны могут начать химическую атаку. Ты понимаешь?!
        - Очень даже понимаю, умник, - отреагировал спир. - Пока ты тут в санатории прохлаждался, я как раз это и выяснил.
        - Спокойно, парни, - строго произнес Бортник. - Павел, ты неправ. Зюб сделал все, что в его силах. Он всю ночь по развалинам и мусорным кучам ползал. А теперь ему снова надо идти. Кроме него, в кремль сейчас никто не проберется.
        - Еще чего, - буркнул спир. - Чего я в этом кремле забыл?
        - Сообщишь о том, что шайны готовят химическую атаку. Доложишь лично директору Ворону.
        - Это тому, который тебя в каземат посадил? - невинным голоском поинтересовался Зюб. - В ответ на то, что ты ему о шайнах сообщил?
        - Он тогда ошибся. Но это уже в прошлом.
        - Ты уверен?.. Эй, умник, как ты думаешь? Ворон поверит моей информации? И вообще - будет со мной разговаривать?
        Вопрос застал Сновида врасплох. Он представил, как спир, задрав хвост, приближается к Ворону, и вздрогнул. Как отреагирует Ринат? Пожалуй… Пожалуй, может и мечом рубануть. Как минимум - по хвосту. Не любит Ворон мутов, чего уж там.
        - Ну-с? - Зюб, скривив рожицу, подмигнул Бортнику. - Чего скажешь, гомо сапиенс?
        Сновид догадывался, что спир сказал что-то очень обидное. Может быть, даже сматерился на иностранном языке. Но моральное преимущество сейчас оставалось на стороне спира. И Павел сдержался.
        - Наверное, Зюб прав, - признался он, скрепя сердце. - Нельзя его к Ринату посылать. Может недоразумение произойти. Если бы Ворона как-то предупредить заранее… Даже не знаю.
        - Какое же тут заранее? - угрюмо произнес Бортник. - Когда счет на минуты идет.
        - Не знаю я, что делать, - наклонив голову, пробормотал Павел. Ему было горько и стыдно. Но что поделать, если у них в общине такие порядки? Кроме одомашненных крысопсов все муты вне закона.
        - Погодь, погодь, - сказал «горный». - Погодь. У тебя в кремле вроде бы зазноба есть. Рузанна, кажется? Она за тебя заступалась, когда к нам с Вороном подходила. Хорошая девушка, мне показалось.
        - Хорошая, - согласился Павел. Это еще слабо сказано!
        - А что если мы Зюба к ней направим? Он ей информацию передаст. А уж она пусть Ворона убеждает, как хочет. Как думаешь, поверит твоя Рузанна Зюбу? Или она такая же - всех мутантов врагами считает?
        - Даже не знаю, - сказал Павел. - Может и испугаться. Разве что, если Зюб как-то сумеет к ней подобраться. Тихонечко. И это самое… культурно, короче.
        - Я всегда нахожу с дамами общий язык. - Спир подбоченился, обвив себя хвостом вокруг пояса. - Они считают, что я очень привлекателен.
        - Вот видишь, Павел, Зюб берет все риски на себя, - со смешком произнес Бортник. - Думаю, у нас нет времени на раздумье - скоро совсем рассветет. Обрисуй-ка, где можно найти Рузанну. Ты знаешь, где она может находиться?
        - Примерно, да.
        - Только вот что. Потребуется какое-то подтверждение того, что Зюб действительно направлен тобой. Такое подтверждение, которое убедило бы Ворона. Что думаешь?
        Павел соображал несколько секунд. Потом взялся за шнурок, висевший на шее.
        - Да вот же! - Он вытащил из-под нательной рубахи коричневый отполированный коготь величиной с мужской палец. - Это амулет из когтя фенакодуса. Его Ринат мне на шею надел, когда мне год исполнился. Пусть Зюб его Рузанне передаст. А она покажет Ворону.
        - Сойдет, - сказал «горный». - Зюб, ты готов к вылазке?
        - Готов. А можно я возьму твой гребешок?
        - Зачем?
        - Должен же я причесаться перед встречей с дамой? И хвост расчесать?
        - Ладно, возьми, дамский угодник.
        - Думаете, Зюб успеет наших предупредить? - спросил Сновид. - Ненадежно это как-то все.
        - А мы подстрахуемся. - Бортник приблизился к углу и достал из-под куска брезента два автомата. Один из них был с подствольным гранатометом. - Видишь? Это боевой трофей. Отбил у торгашей и спрятал в развалинах. Зюб вчера нашел и приволок. Есть три выстрела для подствольника. Попытаюсь атаковать шайнов с тылу. Иначе вашим в кремле придется туго.
        - Я с тобой, - решительно произнес Сновид.
        - Нет. И это не обсуждается. Сейчас ты мне можешь только помешать, слишком слаб. Лучше побудь здесь с Каром, а то его любой мут загрызет в таком состоянии. Я тебе оставлю второй автомат. Ну и тут мечи есть трофейные, если что. Автоматом пользоваться умеешь?
        - Умею. Только стрелял всего один раз. У нас с патронами очень плохо.
        - Ничего, жизнь научит. А патронов у тебя почти целый рожок. Главное, спусковой крючок с предохранителем не перепутать. - «Горный» неожиданно улыбнулся. - Ну что, пожелайте нам с Зюбом удачи.
        …ни пуха ни пера…
        Сновид посмотрел на крылана и ему показалось, что тот подмигнул ему своим миндалевидным глазом.
        - Ни пуха ни пера, - вслух повторил Сновид. С кем поведешься, от того и наберешься.
        - Идите вы оба к удильщику, - сказал Бортник.

* * *
        Рузанна приблизилась к оконному проему и аккуратно, не привлекая внимания, вытерла платком слезы. Она совсем недавно начала работать санитаркой, и сегодня впервые у нее на глазах умер раненый. Можно сказать - умер на руках. Совсем молодой воин восемнадцати лет.
        Его и его товарища ранило ночью во время обстрела. Шайны бомбардировали кремль из мортир и сделали всего несколько выстрелов. Пристреливались, видимо. Три бомбы взорвались на территории крепости.
        Двум караульным, сидевшим у костра, не повезло - посекло осколками. Один отделался небольшими ранениями. А вот второму осколок попал в живот. Несколько часов хирург и медсестры боролись за его жизнь, но спасти юношу не удалось.
        Рузанна снова промокнула платком уголки глаз и тихонечко шмыгнула носом. Этот молодой боец чем-то напоминал Павла. И Рузанна, конечно же, вспомнила о нем. Что же с ним случилось? Вторые сутки ни ответа, ни привета. А еще слухи разные ходят, будто бы Павел сбежал к маркитантам. Знать бы, какая сволочь их распускает.
        - Рузанна, - донесся до нее свистящий шепот. - Рузанна, ты слышишь меня?
        Девушка вздрогнула и уставилась в окно. Шепот доносился откуда-то сбоку, от крепостной стены. Рузанна всмотрелась, но никого не обнаружила. Стена как стена: темно-серая, с грязными пятнами.
        - Слышу, - тоже шепотом отозвалась девушка. - Ты кто?
        - Я друг Павла. Только не говори громко. Нельзя, чтобы нас услышали.
        У Рузанны подкосились ноги. Она бы, наверное, упала, если бы не уперлась руками в подоконник.
        - Что? Что ты сказал?
        - Я друг Павла. У меня от него срочное сообщение.
        У говорившего был странный голос. Мало того, что с присвистом, так еще и какой-то тонкий, почти детский.
        - Ты где?
        - Сейчас я появлюсь. Только ты не пугайся.
        - Почему я должна испугаться?
        - Потому что я разведчик-мутант. Но я добрый. И красивый.
        И тут прямо из стены - словно отклеившись от нее - возникла фигурка человекообразного существа. Точнее, это был зверек с человеческим личиком, которое так и напрашивалось назвать мордашкой. Коричневая шерстка зверька была сильно измазана сажей, как будто он только что выбрался из печной трубы. А еще зверек являлся обладателем длинного и пушистого хвоста, также местами покрытого сажей.
        - Ой! - непроизвольно вырвалось у Рузанны. - Ой. Ты кто?
        - Меня зовут Зюб, мадам. - Зверек слегка наклонил голову. Потом отвел в сторону хвост и шаркнул по земле лапкой, изобразив что-то вроде книксена. - Я секретный суперагент на службе… Короче, не важно. Отставим церемонии - время не ждет. Слушай меня внимательно. С Павлом все в порядке, можешь не волноваться.
        - А что с ним?
        - Он выполняет особое задание. Передай Ворону и немедленно. Шайны готовятся провести на кремль химическую атаку. С минуту на минуту они начнут обстрел. Вы должны срочно применить средства химзащиты. Ты меня поняла?
        - А почему я должна тебе верить?
        - Вот, - сказал зверек, протягивая кожаный шнурок с когтем. - Это амулет Павла. Покажешь его Ворону. И вот что еще сообщи. Скажи, что Павел и Бортник находятся вместе. Скоро они вернутся в кремль. И еще… - Зверек сделал многозначительную паузу. - Павел тебя любит.
        - Ты с кем тут разговариваешь? - у плеча девушки возникла Лейла.
        Рузанна смотрела перед собой. Никакого зверька около окна уже не стояло - он просто растворился в воздухе.
        - Лейла, ты знаешь, где у нас находятся костюмы химзащиты?
        - Что с тобой? Что-то случилось?
        - Так ты знаешь?!
        - Да. В чулане.
        - Немедленно принеси их и раздай персоналу! И сама обязательно надень. А я иду искать Ворона.
        - Да что случилось?!
        - Шайны готовят атаку!
        И Рузанна бегом бросилась из операционной, сжимая в кулаке амулет Сновида.
        …Ворона Рузанна нашла около Северных ворот. Вчера на военном Совете приняли решение выкопать сразу за воротами глубокую яму, перекрыв ее настилом из толстых досок. Подобное инженерное решение пришлось применить вынужденно. Что называется, не от хорошей жизни.
        Северная сторона кремля была хуже всего укреплена. Мало того, что пологий и ровный подход, в отличие от южной стороны, где Троицкий мыс возвышался на высоту сорока метров. Так еще и низкие стены. А ворота изначально не изготавливались как крепостные - так, для парадного входа.
        Сейчас архитектурные особенности Тобольского кремля, как бывшего религиозного объекта и музейного комплекса, оборачивались проблемами для его защитников. Опасаясь, что кешайнам, в случае штурма, удастся прорваться через ворота, тоболяки решили устроить ловушку. Если что, то настил убирается, а под ним яма четырехметровой глубины, утыканная заостренными кольями. Пожалте, гости дорогие.
        Ринат, выстроив работников с лопатами, проводил инструктаж. Рядом стоял Ермил - новоиспеченный директор департамента обеспечения жизнедеятельности. Рузанна, подбежав, затараторила, оборвав Ворона на полуслове:
        - Ринат, у меня срочная информация! Объявляй тревогу!
        - Ты чего, оглашенная? - Ворон отступил назад, увидев выпученные глаза девушки. - Чего орешь?
        - Вот. - Рузанна протянула амулет. - Видишь?
        - Чего вижу… - начал Ринат и запнулся. Лицо резко изменилось. - Ты откуда… откуда ты это взяла?
        - Передали. Тайный агент передал.
        - Какой еще тайный агент?
        - Не знаю. Он сказал… - Рузанна подняла ладонь и начала загибать пальцы. - Он сказал: Павел жив, это раз. Он сообщил, что шайны готовят химическую атаку. Это два. И еще. Павел и Бортник вместе. Скоро они вернутся в кремль. Вот. Все. Кажется.
        Ворон забрал у девушки амулет и, держа его за ремешок, поднес к глазам коготь фенакодуса. Его верхний, широкий конец окантовывала полоска из серебра. На ней читался вензель из тонких переплетающихся букв: «П» и «Х».
        Много лет назад Ворон сам заказал эту монограмму у чеканщика, когда готовил подарок племяннику. «П» - первая буква имени «Павел», а «Х» - первая буква прозвища Правителя Корнея - «Храбрый».
        - Я ничего не понял, - встревоженно произнес Ермил. - Что за тайный агент?
        - Я тоже не знаю, - сказала Рузанна. - Мутант какой-то. С длинным хвостом. Он от Павла весточку принес.
        - Мутант? С весточкой от Павла? - Ермил ошарашенно покачал головой. - Час от часу не легче. Ринат, извини, не хотел я эту тему поднимать…
        - Ну?
        - Извини еще раз…
        - Да не тяни ты хоммута за хвост! - рявкнул Ворон.
        - Ладно. И без того слухи ходят, что Павел к шайнам перебежал. Ерунда, конечно, но… Ты же слышал об этом?
        - Слышал, - процедил Ринат. - Удивляюсь, почему он к мохначам не перебежал - получилось бы еще смешнее. Еще бы услышать, кто эти слухи распускает… Вот что, Ермил. Сколько у нас в кремле костюмов химической защиты?
        - Так точно и не скажу. С полсотни, наверное.
        - Почему так мало?
        - А зачем они тут? У нео химического оружия отродясь не бывало. А маркитанты… У них, вроде, тоже нет. Изот распорядился немного костюмов из Промзоны принести. Так, на всякий случай. И то я ему посоветовал.
        - Где комплекты?
        - По-моему, в караулке хранятся.
        - И в санчасти есть несколько штук, - сказала Рузанна.
        В этот момент где-то совсем рядом громыхнуло. Еще через две-три секунды в воздухе просвистела бомба. Она перелетела почти через всю территорию кремля и шлепнулась около колокольни.
        - Тревога! - проорал Ворон. - Все гражданские - в укрытия! Рузанна - ты в санчасть! И костюм надень немедленно…
        Последние слова Рината слились с грохотом разрыва. И тут же на его месте заклубился ядовитый желто-зеленый дым.

* * *
        Грохот мортиры Бортник услышал, когда взбирался по веревке на третий этаж. Проводив Зюба до первых постов шайнов, он отправился в разрушенную многоэтажку, где раньше скрывались спир и Павел. И где произошла эпическая драка с якобы «непопетимыми» кешайнами.
        Возвращение на старое место таило определенный риск. Но «горный» здраво рассудил, что кешайны тоже умеют рассуждать здраво. И вряд ли им придет в голову, что кто-либо сунется в засвеченное место. Ведь у дома уже однажды устраивалась засада. И надо быть полным идиотом, чтобы возвращаться туда.
        Бортник никогда не считал себя идиотом. Зато умел просчитывать логику противника. И именно поэтому рискнул отправиться в то место, где его появления ожидали меньше всего. И не ошибся.
        Его действительно никто не ждал около разрушенной многоэтажки. Шайны даже не забрали трупы своих воинов, от которых остались одни мумии в доспехах. Побрезговали, что ли? Или обычаи у этих «ящеров» какие особые - нелюди, одним словом.
        Единственное, что они сделали, это начисто обрубили вьюн в двух секциях ограды, где висели останки кешайнов. Наверное, решили таким образом отомстить растению-кровососу. Или просто выместили на нем бессильную злость. Впрочем, стебли уже начали отрастать. И довольно зашипели, когда почувствовали приближение «горного».
        Риск Бортника опирался на весомые обоснования. Более того, был вынужденным. «Горный», благодаря информации, собранной крыланом и спиром, имел неплохое представление о местности, окружающей кремль с севера и северо-востока. И знал, что на этой территории сохранилось ничтожно мало объектов, подходящих для атаки на артиллерийскую батарею шайнов. Можно сказать - совсем не сохранилось.
        А провести атаку можно было только так - найдя удаленную позицию, с которой просматривалась батарея. «Ящеры» установили три своих мортиры за руинами водонапорной башни. Установили ночью, под прикрытием темноты. Подобраться к ним по земле на расстояние выстрела из гранатомета Бортник не мог - все подступы перекрыли кешайны.
        И вовсе не оттого, что опасались вражеской вылазки. А потому, что сами готовились начать штурм на этом направлении. И сосредоточили в узкой полосе почти все свои войска: и конницу, и пехоту, и штурмовую артиллерию.
        Шайны рассчитывали на фактор внезапности. Они думали, что после начала массированной химической атаки у защитников кремля начнется паника. Да и погода установилась самая подходящая для подобной атаки - сухая и безветренная.
        Это означало, что ядовитые испарения будут клубиться практически на месте, не расползаясь за пределы стен. И ежеминутно выводя из строя защитников крепости. А дальше, считай, дело техники.
        План шайнов, в частности, включал подрыв Северных ворот с помощью гигантской пороховой мины. Саперы заложили ее на большой двухколесной тележке. В нужный момент гао из числа смертников должны были подкатить тележку к воротам, поджечь фитиль и взорвать. После чего настало бы время штурмового отряда и конницы.
        Однако Бортника шайны в свои коварные планы, разумеется, не посвящали. Он опирался на информацию Зюба, пытаясь помочь тоболякам в меру своих сил. Ну и надеялся на то, что спир сумеет вовремя предупредить защитников кремля.
        Второй пушечный выстрел раздался в тот момент, когда «горный» уже занимал позицию. К тому времени он вскарабкался на этаж, выбежал в коридор и лег у дверного проема. В этот момент и бабахнуло. А через несколько секунд громыхнул взрыв.
        Интервал между двумя первыми выстрелами получился относительно длительный. Как показалось Бортнику, секунд двадцать. Это свидетельствовало о том, что шайны корректируют огонь, меняя мощность порохового заряда при заряжании мортиры. Как только они пристреляются, интенсивность огня резко возрастет. И тогда вся территория кремля накроется смертельным газовым облаком.
        «Горный» снял с плеча АКМ и вставил в подствольник гильзу с гранатой. Затем быстро нашел взглядом развалины водонапорной башни - до нее, как и предполагалось, было менее трехсот метров. После чего припал глазом к окуляру оптического прицела.
        Он увидел три мортиры, установленные друг от друга на расстоянии семи-восьми шагов. Между мортирами находились две двухколесные тележки. Бортник навел прицел на одну из них и присвистнул. Ее чуть ли не с горкой заполняли продолговатые бомбы-баллоны.
        Навскидку получалось, что в обеих тележках лежит не менее пятидесяти химических зарядов. «Горный» представил себе небольшой двор кремля и скрипнул зубами. Да, шайны явно не собирались щадить своих противников.
        Около тележек и мортир суетились низкорослые гао, одетые в серые комбинезоны с противогазами. Немного в отдалении стоял высокий кешайн в прорезиненном черном плаще. Лицо и голова у него были открыты. А противогаз, судя по всему, находился в сумке, висевшей на плече.
        Как раз в тот момент, когда лицо кешайна попало в прицел, он что-то выкрикнул. И через несколько секунд прогремел очередной выстрел. Третий по счету.
        Бортник с трудом удержался, чтобы не выстрелить в этого кешайна. Скорее всего, тот командовал батареей. Однако эмоции стоило сдержать. Смерть одного врага и даже десятка не спасла бы защитников кремля от убийственного обстрела химическими бомбами. Нужно уничтожить сам источник смертоносного оружия - бомбы.
        Он навел прицел на центр тележки и нажал на спуск подствольника. Граната вылетела с шипящим хлопком и прочертила дымную траекторию по направлению к цели. Бортник мог поклясться, что видел, как граната ударилась о бомбы, лежащие в тележке. Но не взорвалась!
        Вот же сучий потрох! Граната оказалась недействующей. Это можно было предположить. Восстановленные в Полях Смерти боеприпасы частенько давали сбой. И все-таки подлянка получилась слишком неожиданной.
        Он ведь забрал эти гранатометные выстрелы у маркитантов. А те восстановленные предметы для себя отбирали тщательно. Вот продать клиентам могли что угодно, любую туфту. В том числе холостые заряды всучить вместо боевых. Но чтобы у них самих оказался брак, такое случалось редко.
        Однако расстраиваться и переживать было некогда. Он зарядил подствольник, прицелился в ту же самую тележку и выстрелил. Граната отправилась по назначению, угодив на этот раз в бортик.
        И снова не взорвалась!
        Он чуть не заорал от ярости. Хреновы маркитанты! Чего же они свою продукцию не проверяют?! Где контроль за качеством?!
        Он увидел, как гао беспокойно засуетились вокруг тележек. Закрутили головами, замахали ручонками. Один из них - вот смельчак! - подобрал неразорвавшуюся гранату и подбежал с ней к командиру. Тот сразу ухватился за бинокль и начал шарить по окрестностям.
        Что ж, шайны не дураки. Высоких развалин поблизости всего ничего, и они быстро вычислят, откуда велась стрельба. Уже наверняка дали команды своим патрулям.
        Бортник взглянул в окуляр, навел его на кешайна с биноклем и понял, что тот смотрит на него. Размышлять не стал ни мгновения. Опустил прицел ниже подбородка «ящера» и нажал на спуск.
        Кешайн еще продолжал валиться на землю, а «горный» уже вынимал из подсумка последний выстрел. Зарядил гранатомет. Зачем-то погладил ладонью корпус гранаты. Прошептал: «Ну, давай, родимая». Повел стволом, выискивая в окуляре цель. И наткнулся взглядом на еще одну тележку.
        Она располагалась поодаль от мортир, как бы во второй линии. В самом начале он не обратил на тележку внимания, потому что она выглядела безобидно. В ней лежали круглые мешки среднего размера, а не продолговатые бомбы с газообразной смесью. Что может храниться в таких мешках? Мука? Соль? Ну или крупа какая-нибудь. Рис, например.
        Стоп! - сказал он себе. Зачем тащить продукты так близко к боевому рубежу? Он перевел прицел на средину тележки и вдруг заметил тонкую змейку бикфордова шнура. В мозгу словно замкнулся контакт. И все встало на свои места! Конечно же в этих круглых, похожих на бочонки, мешках находился порох. Как же он сразу об этом не подумал!
        «Горный» задержал дыхание. Досчитал до трех. И выстрелил.
        Граната летела к цели, как ему показалось, вечность… А потом раздался взрыв. Еще через мгновение полыхнуло пламя и взлетели клубы бурого дыма. А затем с противным скрежетом начали рваться химические бомбы.
        Зрелище поражало и завораживало. Особенно, когда к бурому дыму от пороха прибавились грязно-желтые клубы ядовитого газа. Однако Бортник не стал наслаждаться яркой картиной апокалипсиса местного масштаба. Закинул автомат за плечо и спустился по веревке вниз.
        Перепрыгнул через ограждение, под невразумительное шипение вьюна. Снова взял автомат в руки. Добежал до угла и быстро огляделся.
        Шайнов он не заметил ни справа, ни слева. И рванулся вперед. Он рассчитывал перебежать улицу, чтобы затем по проулку спуститься к берегу. И почти добежал до противоположного угла, когда почувствовал что-то неладное. На бегу бросил взгляд направо. И увидел воина, который целился в него из лука.
        До кешайна было метров шестьдесят. На подобной дистанции попасть в крупную мишень для лучника примерно так же несложно, как ткнуть пальцем в кончик собственного носа. Ну, на худой конец, в лоб.
        Поэтому дальше «горный» действовал инстинктивно, на рефлексах. Он с детства знал, что хороший лучник стреляет с упреждением, учитывая скорость перемещения цели. И сейчас среагировал моментально - бросился на землю и перекатился, чтобы уйти из зоны выстрела.
        Ушел. Еще перекатываясь, уловил, как свистнула где-то над ним стрела. И в следующий миг врезался головой в остов телеграфного столба…
        Глава четырнадцатая
        Удар дампа
        Бортник не знал, сколько времени он находился без сознания. Но когда открыл глаза, то обнаружил около себя трех кешайнов. Первый, с луком за спиной, стоял немного в отдалении. Второй с любопытством крутил в руках АКМ «горного» с подствольником.
        Не отвертеться теперь от диверсии, - мелькнула мысль. Доказательство налицо. Хотя, какая, к удильщику, разница! Все равно ведь убьют, «чешуйчатые» твари. Разве что, теперь совсем озвереют.
        Бортник попытался приподнять голову и вскрикнул, почувствовав острую боль. Лишь сейчас он понял, что третий кешайн держит у его горла наконечник копья. Заметив, как искривилось лицо пленного, он усмехнулся и слегка надавил на копье. «Горный» ощутил, как по коже потекла струйка крови. Скрипнув зубами, отвернулся, чтобы не видеть довольной хари «ящера». Радуйся, сучий потрох.
        Второй кешайн приподнял автомат и что-то возмущенно залопотал, тыча в подствольник пальцем. Его соплеменники синхронно, как болванчики, закачали головами. А кешайн с копьем еще и зацокал языком.
        Ясен пень, объясняет корешам, для чего нужен подствольник, - подумал Бортник. Теперь держись, паря. Интересно, сразу убьют, или сначала шкуру с живого снимут?
        Горячая речь, напоминавшая выступление прокурора, длилась около минуты. Закончил ее кешайн тем, что ткнул пальцем в пленного и грозно вытаращил глаза. Два других «ящера» кивнули и синхронно выкрикнули:
        - Ханзай!
        - Ханзай! - громогласно согласился кешайн с автоматом. После чего положил АКМ на землю. Затем вытащил из ножен меч и приблизился к Бортнику со стороны головы.
        Похоже, что «прокурор» решил взять на себя дополнительные функции, утвердив «приговор» и заодно приведя его в исполнение. Кешайн с копьем отвел наконечник от горла Бортника, что лишь подтверждало намерения «ящеров». Они собирались отрубить пленному голову, а наконечник у шеи мешал этому процессу.
        Бортник напрягся. Конечно, он находился в явном меньшинстве против трех, вооруженных до зубов, противников. Но они не связали ему ни ноги, ни руки. И подарили шанс. Так показалось Бортнику. Но лишь на секунду.
        Едва он легонько пошевелил ногами, как понял, что они связаны. Просто не очень крепко. Скорее всего, кешайны лишь набросили на голени аркан и затянули петлю. Что называется - слегка стреножили. Пока он лежал неподвижно, то даже не чувствовал этого. Но стоило лишь подвигать ногами, как петля тут же натянулась.
        А еще через мгновение враги нанесли упреждающий удар. Копейщик перехватил древко и вонзил наконечник в правую кисть Бортника. Он только собрался пустить ее в ход, чтобы оттолкнуться и бросить тело в сторону. Но теперь оказался пригвожден к земле.
        Лицо «палача» с мечом исказила злобная гримаса. Он взмахнул рукой, занося оружие для удара. И неожиданно прохрипел почти на чистом русском:
        - Умли, топол!
        Но Бортник не умер. Потому что раздалась длинная автоматная очередь. Она зараз скосила мечника и копейщика, потому что стрелявший явно не экономил патроны. Да к тому же и не шибко целился - просто пустил пули веером на полутораметровой высоте от земли.
        Лучник, стоявший поодаль, не попал под смертельную косу. И, наверное, имел возможность убежать, бросившись за угол дома. Но вместо этого заорал: «Ханзай!» и, выхватив меч, кинулся на Бортника. Возможно, решил, что обязан довести дело по обезглавливанию пленного до конца.
        Решить-то решил. Да не учел сноровки того, кого заранее занес в жертвы. Пусть ноги «горного» были затянуты петлей. А кисть правой руки оставалась пригвожденной к земле. Но на то человеку и дана Всевышним левая рука, чтобы приходить на замену правой, а не только в носу ковыряться.
        Кешайн еще вытаскивал из ножен меч, когда Бортник уже выхватил из бокового кармана свой заточенный гвоздь. И, приседая, метнул его прямо в распахнутый рот мутанта - тот ведь как раз свой «ханзай» заорал. Ну и словил стальной стержень под самые гланды - теперь уж наверняка ангиной болеть не будет.
        «Горный», между тем, поднатужился. Р-раз! И выдернул копье, освобождая кисть правой руки. Сам себе не поможешь, кто поможет?
        Впрочем, помощник в лице Сновида уже бежал к нему, держа наперевес АКМ. Подбежал и выдохнул:
        - Ты как?
        - Нормально, - сказал Бортник. - Делаем ноги!
        Они сбежали вниз по проулку и свернули направо - в небольшой разрыв между зарослями хищных ив.
        - Патроны хоть остались? - бросил «горный» на бегу.
        - Не знаю, - откликнулся Павел. - Я не думал, что эта штука так быстро стреляет. Прямо как эта, как швейная машинка.
        - Да, шьет она хорошо. Так, что потом не заштопаешь. Я же тебе велел с крыланом сидеть.
        - Я и сидел. Пока не рвануло. Тогда я решил поближе подобраться. На всякий случай. Я видел, в какую вы сторону ушли.
        - А Кар что?
        - Кару я меч шайна оставил. У него ноги уже неплохо двигаются.
        - Да, ноги у него, считай, что руки, - сказал Бортник, притормаживая. - Мечом орудует, как я зубочисткой.
        - Ну да. Он мне сказал: «Дай мне меч, а сам прикрой Бортника».
        - Так прямо и сказал?
        - Ну… в общем, я его понял.
        - И отправился по нашим следам?
        - Ну да.
        - Стоп, - сказал Бортник. Он показал пальцем на растение с крупными листьями синеватого оттенка. - Что это, знаешь?
        - Знаю, это зобух. Кровь останавливает и раны заживляет. Мне мать рассказывала еще в детстве.
        - Правильно. - «Горный» нагнулся и, обломав лист, обернул им пораненную кисть. - Вот теперь порядок. А то нам болеть некогда. Верно, Павел?
        - Верно. Я должен вернуться в кремль.
        - Понимаю. Но ты представляешь, что через охранение шайнов пробраться практически невозможно?
        - Представляю. Но у меня есть план. Хороший план. Мы можем попасть в кремль под землей.
        - Вот как? Ладно, обсудим на базе.
        Остальную часть дороги они преодолели почти молча. Тем более, что она большей частью пролегала среди развалин и мусорных куч, где ухо всегда надо держать востро. Иначе могут остаться рожки да ножки.
        В одном месте, уже на подходе к лодочной станции, они наткнулись на троицу отощавших крысособак. Те начали скалить пасти, но Бортник кое-что быстро объяснил - ментально - и смышленые мутанты решили, что эта парочка хомо им не по зубам. Развернулись и, задрав длинные, лишенные шерсти, хвосты шустро потрусили по своим делам.
        - Что ты им сказал? - поинтересовался Павел.
        - Намекнул, что от нас они ничего, кроме пуль в харю, не получат. Зато если поторопятся, то успеют полакомиться дохлыми шайнами.
        - Ловко. А почему я не слышал вашего разговора?
        - Видишь ли, я свой дар телепатии по наследству получил. И всю жизнь его развиваю. А у тебя… А у тебя это что-то вроде озарений. Потенциал есть. А вот управлять им ты не умеешь. Более того - боишься об этом думать. Потому что не осознаешь, что это за дар и для чего он тебе нужен… Может, оно и к лучшему.
        - Почему?
        - Видишь ли, за дар всегда надо платить. Что кому дается, за то с него и спрашивается. Закон природы, Павел. Так что, тебе прежде надо в себе разобраться. А уже потом в чужие мысли лезть… Вот мы и пришли.
        «Горный» остановился и с напряженным лицом уставился на развалины лодочной станции.
        - Что-то случилось? - с тревогой спросил Павел.
        - Нет, порядок. Кара предупреждаю, что это мы идем. А то он парень нервный…
        Кар по-прежнему сидел у стены с распущенными крыльями. Но форма изменилась - они словно уменьшились в размере. Походило на то, что крылан их немного сложил.
        - Что, начали двигаться? - спросил Бортник.
        …чувствую…
        - Замечательно! Еще день-два и начнешь летать.
        …встречу наших…
        - Вот именно! - «Горный» посмотрел на Павла. - Слышал? Кар крыльями шевелить начал. Надеюсь, что к вечеру совсем оклемается. Очень кстати - без его помощи с нашими на реке не связаться.
        - Я понял, что ты ждешь своих «горных», - сказал Сновид. - А мой план ты не хочешь выслушать? О том, как в кремль пробраться?
        - Валяй. И перекусим заодно. На голодный желудок много не навоюешь. У тебя, кстати, как - аппетит появился?
        Павел еще не успел открыть рот, как у него заурчало в животе.
        - Появился, - ответил, сглотнув вдруг набежавшую слюну. - И, кажется, сильный. Я бы, наверное, сейчас целого хоммута сожрал.
        - Отлично! Вот что значит прогулка на свежем воздухе… Пошли на берег, поможешь костер развести. По кружке горячего чая мы с тобой точно заслужили…
        Пока Бортник колдовал над котелком, подбрасывая туда различные листочки, Сновид изложил свой план. Он заключался в следующем.
        С северо-восточной стороны кремля есть подземный лаз, который ведет в тоннель. Вход находится на нейтральной территории, поэтому шайнов можно не опасаться. Загвоздка заключается в том, что вход в этот лаз, предназначенный для разведчиков, перекрывает стальная дверца.
        Ее с внутренней стороны охраняет стражник. Он выпускает разведчиков наружу, а впускает только по условному стуку. Мало того - надо еще и пароль назвать, известный лишь караульной смене и разведчикам.
        - А ты знаешь условный стук и пароль? - спросил Бортник.
        - Нет. Я же не разведчик. Да и меняют это часто.
        - Хм… а если просто поколотить в дверцу? Поорать там чего-нибудь, типа: «Я свой, Павел!»
        - Поколотить и поорать? - Сновид вспомнил, как упрашивал Антипа сбросить веревочную лестницу, и замотал головой. - Нет, орать нельзя. Тем более - колотить. Только хуже получится. Могут решить, что в лаз муты хотят проникнуть. И все.
        - Что «все»?
        - Замуруют этот проход наглухо. Или заминируют.
        - Вот оно как? Так что ты предлагаешь?.. Погоди. А если вообще в кремль сейчас не соваться? Есть же еще Промзона? Туда ведь, наверное, легче пробраться?
        - Я уже об этом думал, - сказал Сновид. - Шайнов у Промзоны, наверное, нет. Но ее осаждают бррыги. Поэтому через караулы нео все равно придется пробираться. Кроме того, отсюда до Промзоны около восьми километров. И в любой момент можно напороться на мутов. А то и стальные сколопендры налетят… Так что, дорога до Промзоны дальняя и долгая. А до нашего лаза мы за час дойдем.
        - Я понял, что это рядом. Но как мы вовнутрь проникнем?
        - Есть у меня одна задумка. Понимаешь, этим подземным ходом сейчас наверняка активно пользуются. Информация-то о действиях шайнов постоянно нужна. Верно?
        - Верно.
        - А это значит, что около входа мы обязательно встретим наших разведчиков.
        - Все, понял, - сказал Бортник. - Ты предлагаешь устроить что-то вроде засады и дождаться появления своих. Ну а дальше как-нибудь договоримся. В крайнем случае, выйдешь с поднятыми руками и сдашься в плен. Для тебя главное - попасть в кремль и рассказать все Ворону. Он разберется.
        - Вот именно. Идем?
        - Идем. Только Зюба дождемся.
        Павел нахмурился, что не ускользнуло от внимания «горного».
        - Чего не так? Разве тебе не интересно, что Зюб видел в кремле? И что ему Рузанна сказала?
        - Интересно, - сказал Павел. - Но я бы предпочел сам поскорей с Рузанной встретиться. Удильщик его знает, когда Зюб вернется. А время не ждет.
        - Он скоро вернется. К тому же, он бы нам пригодился в дороге. Разве не так?
        - Так. Только почему ты уверен, что Зюб обязательно вернется? Вот тебя чуть шайны не прикончили. А спир, он что - особенный?
        - Да нет, просто ловкий, - задумчиво произнес «горный». - А так-то мы все по краешку смерти ходим… Значит, не хочешь Зюба ждать?
        Сновид помолчал, упрямо наклонив голову.
        - Я бы, может, и подождал, - произнес неуверенно. Затем продолжил, помаленьку распаляясь: - Но у меня там сестра. И девушка. Их сегодня химическими бомбами обстреливали. А я тут на бережку прохлаждаюсь. Сколько можно? А Зюб… Кто его знает, когда он вернется? Может, опять захочет у шайнов соленого мяса своровать?
        - Не своровать, а добыть. Для общего котла и раненых товарищей, - в голосе «горного» Сновиду почудился упрек. - Хорошо. Я понял. Пойдем сейчас. А то ведь ты один рванешь, верно?
        - Верно. Только не надо мне делать одолжения, ладно?
        - А я и не делаю. - Бортник негромко вздохнул. - Я обещал Ворону тебя найти и доставить - и доставлю. Не ради тебя или себя стараюсь, а ради нашей общины. Чтобы доказать, что мы вам не враги? Понял?
        Сновид почувствовал, как у него огнем наливаются щеки. Опять он погорячился и ляпнул глупость. Наверное, надо быть сдержаннее… Но не извиняться же из-за этого?
        - Будем считать, что понял, - сухо заключил «горный». - Тогда готовим оружие и пересчитываем патроны…
        Они остановились, когда до биоробота оставалось около сотни метров. Транспортный монстр двадцать первого столетия возвышался над развалинами и кучами строительного мусора метров на десять. Правда, видно его было не полностью. Заднюю часть, где располагались грузовые платформы, почти целиком перекрывала стена какого-то строения.
        - Вот он, - сказал Павел. - А вход в коллектор прямо под ним. Где-то вон там, правее. Ну что, последний рывок?
        - Сейчас. - Бортник, вскинув автомат, посмотрел в оптический прицел.
        - Да чего там рассматривать? И так все видно.
        Сновид аж приплясывал на месте, как жеребенок фенакодуса. Путь до «транспортника» они преодолели за каких-то полчаса, не встретив даже завалящегося мута. И теперь оставалось совсем чуть-чуть. Неужели он вскоре попадет в кремль? И закончатся все его мытарства?
        «Горный» продолжал пялиться в прицел.
        - Шайны ближе к кремлю, - сказал Павел. - А муты, наверное, от шайнов подальше разбежались. Да еще испугались, что газом накроет. Пошли быстрей, некого тут опасаться.
        «Горный» кивнул. Да, после взрыва отравляющих веществ муты разбежаться могли - у них на подобные вещи чутье особое. А шайны малость просчитались, приступив к бомбардировке кремля при нулевом ветре. Видимо, торопились, чтобы не раскрыли их планы, и начали атаку сразу на рассвете. Думали, небось, что накроют всю территорию бомбами, и тоболякам будет некуда деваться.
        Но диверсия Бортника им все испортила. Мало того, что химические заряды разорвались практически на позициях шайнов. Так газовое облако еще и в низинки поползло от Троицкого мыса - туда, где шайны как раз и окопались. Пришлось им в спешке разбегаться во все стороны и ждать, пока облако рассосется. А как оно рассосется, когда ни ветра, ни дождя?
        Бортник и Павел, двигавшиеся вокруг кремля, облако тоже заметили - вернее, желтоватую дымку. И даже местами характерный чесночный запашок уловили - запашок иприта. А у мутов обонятельные рецепторы куда чувствительнее - вот и сделали ноги от греха подальше.
        Так что, Сновид во многом был прав. Надо поскорей пробираться под днище биоробота и там уже поджидать разведчиков тоболяков. Пока разные муты в округе не очухались.
        И все-таки «горный» не хотел торопиться. Жизненный опыт научил: когда все слишком просто, зачастую в этот момент самое сложное и начинается. Павел, вон, тоже - пошел на полчаса в Мертвую Зону, а оно вон как обернулось. Случайно ли?
        Нет, не случайно. И дампы его не случайно у кремля караулили, а по наводке маркитантов. За Павлом явно шла охота. Следовательно, его ходы кто-то мог просчитывать наперед.
        А еще «горному» не нравился участок перед «транспортником» - лысый какой-то, как голова осма. Если не считать грузовика с прицепом. Чем не место для засады?
        - Вон видишь здание с остовом трубы? - спросил Бортник. - Котельная, наверное. Давай на крышу заберемся и осмотримся. Оттуда весь робот будет, как на ладони, и подходы с этой стороны. Разве что автомобиль чуток мешает.
        - Ты перестраховываешься, - сказал Сновид. - Только время потеряем, пока туда-сюда лазать будем.
        - Ладно, - сказал «горный». - Тогда по-другому поступим. Я залезу на крышу и займу позицию. Ты осторожно топаешь до «транспортника», а я тебя прикрываю. Доходишь, забираешься на платформу и прикрываешь меня - пока я через этот пустырь перебегу. Договорились?
        - Договорились. Только я не понимаю, зачем так усложнять?
        - Я тоже не всегда себя понимаю, - с усмешкой заметил Бортник. - Но как-то нахожу общий язык.
        Они вместе приблизились к котельной и остановились у пролома в стене.
        - Значит, так, - сказал Бортник. - Я сейчас тут по плитам заберусь и залягу на краю крыши. А ты внизу подожди, пока я рукой махну. Тогда иди. Сначала к автомобилю, а затем до робота. И это, если что. Стреляй одиночными. У тебя еще двенадцать патронов. Если в белый свет не палить, то можно от десятка мутов отбиться.
        - Я все понял, - сказал Павел. - Но по мне мечом как-то надежнее.
        - Согласен. Особенно, когда патроны быстро заканчиваются.
        Бортник подмигнул. И, показав Сновиду большой палец, быстро поднялся по куче битого кирпича до плиты перекрытия. Она когда-то при взрыве обвалилась вниз. Но не упала плашмя, а уткнулась торцом, образовав наклонную плоскость.
        Достав из наплечного мешка веревку с абордажной кошкой, «горный» зацепил крюк за поперечную балку. Затем, держась за натянутую веревку, ловко взобрался наверх. Честно говоря, побаливала правая ладонь. Но это пустяки. Скоро заживет, как на крысопсе.
        Остов железобетонной трубы торчал в десятке шагов справа. «Горный» покосился на него, но прошел прямо - почти до края крыши. Сняв с плеча АКМ, опустился на одно колено и осмотрел пространство перед собой. Потом оглянулся.
        Сновид стоял за проломом и выжидательно смотрел на Бортника. Тот махнул рукой и лег на крыше, раскинув ноги. Потом припал глазом к окуляру оптического прицела и медленно повел стволом справа налево. Пока не уткнулся в скелет транспортного робота.
        Он чем-то походил на гусеницу-многоножку. Центральная и задняя части представляли из себя грузовые платформы с высокими бортами. В передней части, напоминающей очертаниями паровоз, под бронированным корпусом размещался двигатель. Наружу выходили многочисленные клешни-манипуляторы.
        Нет, там ничего не вызывало подозрения. Так же, как и мусорные кучи внизу. Обычный городской пейзаж.
        «Горный» оторвался от прицела и нашел взглядом Сновида. Тот уже добежал до грузовика с прицепом и присел за огромным двухметровым колесом. Порядок, значит.
        Теперь еще рывок на сорок метров, и Павел окажется под днищем робота. Примерно вон там - около стальной лапы. Дальше он должен вскарабкаться по боковой лесенке на платформу и прикрыть передвижения напарника.
        «Горный» поднял глаза вверх и похолодел. Из-за бортика платформы, опираясь на него, высунулся какой-то ворм. «Горный» тут же навел на мута оптику. Нет, он ошибся. Это был дамп, а не ворм. И в руках у него находился арбалет!
        - Лежать! - негромко, но отчетливо донеслось сзади. - А то штреляю.
        Бортник замер, не успев положить палец на спусковой крючок. На мгновение у него возникло желание резко развернуться и пальнуть в обладателя голоса. Желание опиралось на инстинкт. А вот интуиция заявила: «Не дергайся!» Та самая интуиция, которая, как известно, дочь опыта.
        Да, дамп не мог находиться слишком близко. Иначе бы Бортник услышал его приближение. А угроза «штреляю» могла оказаться обычной попыткой взять на понт. Эти обстоятельства подталкивали к немедленной и агрессивной реакции. Если бы не арбалетчик на платформе, которого «горный» заметил парой секунд раньше.
        Дампы всегда выходят на охоту всемером. И двое из этой семерки всегда арбалетчики. Если один арбалетчик засел на платформе, то второй запросто мог оказаться на крыше котельной. Скорее всего - спрятался за трубой. Вот в чем проблема.
        Очень грамотно - они взяли под перекрестный обстрел открытый участок на подходе к транспортному роботу. И если за спиной сейчас арбалетчик, то дергаться бесполезно - пришпилит болтом к крыше. Так что…
        С другой стороны - если не выстрелил сразу, значит, что-то ему надо, шепелявому. Или им. Что же, можно и поболтать. Вот только времени в обрез. Ведь арбалетчик на платформе способен в любой момент выстрелить в Сновида.
        - Я повернусь? - спросил Бортник.
        - Можно. Только автомат опушти. И руки держы на виду.
        Бортник так и сделал. Аккуратно положил автомат и перекатился на спину, выставив руки перед собой. Как он и предполагал, в шести-семи шагах от него нарисовался дамп с арбалетом. А чуть подальше - ближе к трубе - еще один «шепелявый» сжимал в руках копье-длинномер.
        - Чего вам надо, хлопцы? - лицо «горного» излучало благодушие. - Я вам не мешаю. Прилег вот тут отдохнуть на дневном…
        - Хватит трепатша, - оборвал «хлопец» с арбалетом. - Мы жнаем, кто ты. Где жолото?
        - Какое еще золото? Да я отродясь золота не видал.
        - Жолото, которое ты жабрал у торгашэй. Вырушку.
        - Да не знаю я…
        - Жаткниш! - рявкнул дамп. - Не шкажеш, где жолото - проштрелю ногу. - Он повел арбалетом. - Жатем вторую. Не надейша, што быштро умреш.
        - А-а, золото, - протянул Бортник. Препираться дальше не имело смысла. Мутанты явно действовали по наводке. И ее могли дать только маркитанты, у которых он забрал выручку. Наверное, недельную. А то и месячную.
        Вот почему мешок был набит под завязку, а телегу с обычной тарой охраняли три мордоворота с автоматами. И даже с подствольным гранатометом. Они везли на базу выручку. А Бортник ее грабанул. Надо же!
        К гадалке не ходи - дампы их с Павлом вычислили и подкараулили. Как именно - отдельный вопрос. Но сейчас надо было срочно менять тактику. А то и вправду начнет стрелять, урод. Никакой человечности у этих мутантов.
        - Так бы и сказали, что золото. Вот это, что ли?
        Нарочно не придумаешь, но Бортник действительно прихватил с собой три десятка золотых монет из брезентового мешка. И Павлу две пригоршни загрузил в поясную сумку. Тяжесть не особая, зато с добычей.
        Подумал, что мешок с собой тащить нельзя - будет мешать, да и преждевременно. Неизвестно еще, получится ли в кремль попасть. Но вот в качестве боевого трофея, чтобы Ворону предъявить, вполне нормальный ход. Тоболякам сейчас деньги во как нужны! И срочно.
        Сновид рассказал, что у них мало пороха. А патронов для автоматов и вовсе с гулькин нос. Как и самих автоматов. Поэтому полсотни золотых сразу в дело пойдут. Так подумал «горный». Вот и прихватил. А дампы словно прочухали. Да, смешно будет, если золотишко им достанется.
        Он засунул руку в карман и вытащил два «золотых».
        - Ты про это золото говорил? Лови!
        Бортник швырнул одну монету. Но не арбалетчику, а второму - с длинномером. Монетка подлетела вверх и шлепнулась в шаге от мутанта. Тот заворчал и опустился на колено, чтобы подобрать «золотой».
        - Лови!
        Вторая монета полетела в направлении правого плеча арбалетчика. «Горный» сделал это умышленно, и расчет оправдался. Дамп, как завороженный, уставился на блестящий кругляш и инстинктивно - ах, жадность-жадность - поймал его на лету правой ладонью. Предварительно убрав ее со спускового рычага, естественно.
        Точно в тот миг, когда все внимание арбалетчика сосредоточилось на монете, Бортник схватил АКМ. И немедленно открыл стрельбу. Вот что он умел изумительно, так это быстро атаковать врага.
        Первую очередь «горный» выпустил лежа, держа автомат в одной руке. Оказалось очень кстати, что он не переключил раньше переводчик огня в режим одиночной стрельбы. Еще попробуй такое прогнившее существо, как дамп, с одного выстрела завалить. Ведь через него пули проходят, как сквозь решето. А вот очередь сыграла свою убийственную роль.
        Мутант попытался вскинуть арбалет. Однако схлопотав в середину туловища пять пуль, отшатнулся и начал заваливаться на бок. Бортник тут же изменил положение - присел и подхватил автомат под цевье второй рукой. И очень вовремя. Потому что копейщик, несмотря на внешнюю неуклюжесть, успел вскочить и ринуться на врага.
        Учитывая длину копья, он имел шансы достать наконечником «горного». Да на свое несчастье натолкнулся на тело падающего арбалетчика, споткнулся и шлепнулся прямо у ног Бортника. Тот милостей от природы ждать не стал - влепил короткую очередь в треугольную башку мута. Так засадил, что только серо-буро-малиновые брызги полетели.
        И заодно отослал несколько пуль в черепушку арбалетчика. Для надежности. Чтобы тот с дуру не решил, что еще жив.
        Крутнувшись на сто восемьдесят градусов, «горный» нашел в прицеле платформу транспортного биоробота. Ту самую, где ранее обнаружил арбалетчика. А тот на тебе - все там же. Как зритель в театральной ложе.
        Мут оказался не слишком сообразительным и шустрым. Вместо того, чтобы применить умение маскировки на местности, стоял и пялился на крышу котельной. И лишь заметив, что Бортник развернулся к нему, наконец-то смекнул пригнуться за бортом платформы. Спрятался, так сказать.
        Но с «горным» такие игры не проходили. Он опустил прицел немного ниже уровня бортика и, нажав на спуск, стальным веером прошелся вдоль борта. Чай не броня там, а обычное проржавевшее железо. Прятаться ведь тоже надо умеючи, а не абы как.
        А то, что очередь получилась длинная… Да, патроны он сейчас не экономил. Потому что не имел права упустить арбалетчика. Ведь где-то там - на подходе к биороботу - находился Сновид.
        Бортник перевел взгляд - и не увидел Павла. Ни у грузовика. Ни на пустыре. Странно…

* * *
        Вопреки предположениям Бортника, Павел в эти мгновения никуда не двигался, находясь за грузовиком - вне зоны видимости «горного». Хотя первоначально ничто не предвещало столь резкого изменения планов.
        Добравшись до остова грузовика с прицепом, Сновид отдышался. И уже собрался совершить последний рывок - к неподвижной туше биоробота - как вдруг почувствовал себя плохо. Его резко бросило в пот, сердце заколотилось, а вслед за этим из носа выступила кровь.
        Нельзя сказать, что Павел сильно удивился или, тем более, испугался. Он хорошо понимал, что какие-то сутки назад находился на грани жизни и смерти. И вряд ли мог за такой короткий период полностью восстановиться. Даже благодаря чудесным мазям и лекарскому мастерству Бортника.
        И все-таки он расстроился. Надо же! До лаза меньше ста шагов осталось, а он чуть в обморок не хлопнулся, как последняя девчонка.
        И тут ему пришло в голову, что на него могли подействовать отравляющие вещества. Может, надышался как-то незаметно, кто его знает… Он втянул носом воздух. Снова втянул… Вроде бы ничего не чувствовалось: ни чеснока, ни горчицы. Но при этом ощущалось что-то неприятное. Даже противное. И знакомое.
        Еще через пару секунд он понял, что пахнет гнилым мясом. Хм… Теоретически с той стороны грузовика могли валяться какие-то отходы. Почему бы и нет? Чей-то труп, например. Но лишь теоретически.
        Потому что в мире, где жил Сновид, трупы долго не залеживались. Уж слишком много находилось желающих полакомиться плотью. Не важно какой - живой или слегка подтухшей. А тут несло натуральным гнилым мясом. И воспоминания об этом запахе были настолько сильны, что Павел решил кое в чем удостовериться.
        Он присел и осторожно заглянул под днище грузовика. Наискосок по другую сторону автомобиля из-за колеса торчали чьи-то подозрительного вида нижние конечности - ступни и часть голеней. Рядом в землю упиралось древко то ли копья, то ли алебарды. Остальное закрывало колесо.
        Но и того, что Павел заметил, хватило ему, чтобы утвердиться в предположении - за колесом притаился дамп. И, возможно, не один. Особенно с учетом привычки дампов гулять теплой компанией.
        Сновид тут же взял на изготовку автомат. Поразмышляв несколько секунд, он решил обойти грузовик и прицеп, чтобы прокрасться мутантам в тыл. И как раз в этот момент со стороны котельной ударила автоматная очередь. Она всполошила не только Сновида.
        Ноги за колесом дернулись и посеменили вдоль грузовика. За ними устремились еще две ноги - такие же опухшие, словно их обладатели страдали водянкой. И покрытые гнойными язвами. И все тайное стало явным.
        Теперь Павел видел мутантов почти по пояс. Недолго думая, он вскинул автомат и нажал на спуск. Вообще-то, помня о замечаниях Бортника, он собирался стрелять одиночными. Но, видимо, что-то перепутал, переключая режим огня. Бывает и такое. Надо почаще тренироваться.
        Автомат затарахтел с огромным энтузиазмом, сытно выплевывая гильзы. И Сновид не стал отказывать себе в удовольствии. Так и держал палец на спуске до конца. Да и чего тут держать? Р-раз! И готово.
        АКМ выплюнул последнюю пулю и обиженно замолчал. С той стороны корчились в крови недобитые мутанты. Павел пролез под днищем грузовика, выхватил меч и быстро свершил возмездие. К дампам у него накопилось очень много претензий. Теперь их количество уменьшилось ровно на две отсеченные головы.
        Тут он ненадолго задумался. Совсем ненадолго. Он слышал выстрелы у котельной. И был практически уверен, что это стрелял «горный». Ну а раз «горный» стреляет, значит, все в порядке. Возвращаться к котельной не имело смысла. Теперь только вперед. Жаль, что патроны закончились. Но ничего, прорвемся, если что.
        Сновид поднял с земли алебарду обезглавленного дампа и прикинул на руке. Это была примитивная алебарда с узким клинком топора и с длинным копейным наконечником. Сойдет, особенно если придется отбиваться от нескольких противников. Да и метнуть можно в случае чего.
        И он побежал к биороботу, ориентируясь на переднюю левую «ногу» транспортного монстра. За минувшие столетия ее почти наполовину завалило разнообразным мусором. На ходу обернулся и посмотрел на крышу котельной. Но Бортника не увидел.
        Впрочем, это было нормально. Скорее всего, «горный» двигался вслед за ним. Значит, теперь уже Павлу предстояло прикрывать напарника - как только доберется до биоробота. Он обогнул мусорную кучу и, сделав по инерции несколько шагов, замер. Как вкопанный. Чего уж, приятный сюрприз.
        Прячась в тени «транспортника», его поджидали два упитанных дампа. Первый, стоявший левее, выставил вперед меч-фламберг. Позицию справа от Сновида занимал низкорослый горбач, чем-то напоминавший огромного паука. Он сжимал обеими руками боевой топор.
        Ситуация не внушала оптимизма. Но Павлу приходилось бывать в похожих переделках. Подумаешь, пара шепелявых уродов! К тому же, у него есть алебарда. Тут, главное, правильно выбрать тактику. И не угодить в ловушку.
        Он видел, что мутанты почему-то не торопятся. И сразу подумал о том, что они могут рассчитывать на подкрепление. Дампы, они и в этой самой, Африке дампы. Никогда не ходят парами. Здесь двое, значит, где-то еще пятеро.
        Ну, предположим, двоих он завалил около грузовика. Однако эти уроды о судьбе тех, кто сидел в засаде у грузовика, могли и не знать. Кроме того, есть еще трое. Предположим, что Бортник стрелял в кого-то из них. Однако это не исключало появления еще одного-двух мутантов.
        Но и Павел мог рассчитывать на помощь «горного». Хотя… Хотя все могло случиться. «Горный», он ведь тоже не заговоренный… И тут ему стукнула в голову хитрая мысль.
        - Муты, - произнес относительно миролюбиво. - Вы ведь, наверное, голодные?
        Дампы переглянулись.
        - Мы вшегда голодные, хомо, - процедил дамп с двуручным мечом. Голос показался Сновиду отдаленно знакомым. Но в тот момент он не придал этому значения. У всех дампов голоса одинаково шепелявые, попробуй отличить один от другого.
        - Так и я о том же. Небось, сожрать меня хотите?
        - Ты догадливый, хомо.
        - Так, может, договоримся?
        - Ты о шом?
        - О приятном, естественно. Я вам золото, вы мне свободу. На эти деньги вы у нео трех хоммутов сможете купить. А то и четырех. Нажретесь от пуза. Еще и на завтрак хватит.
        Дампы переглянулись.
        - Ты шо, хомо, труш? Пошему не хошэш дратша?
        - Да, трус. А чего? Всем жить хочется.
        - А у тебя ешт жолото? - впервые подал голос дамп с топором. - Брешэш, небош?
        - Сам ты брехло, - «обиделся» Павел. - Сейчас покажу.
        - Не надо, - резко произнес «командир» с фламбергом. - Мы и так жаберем твое жолото, хомо. И ешо полушым.
        - Подожди, Руж, - начал было второй мут, но «фламберг» его оборвал: - Молшы, Гош! Нешего с ним бажарить. Хомо наш дурит.
        Он угрожающе отвел меч в сторону и скорчил злобную рожу. Впрочем, рожа и без того была, как бы помягче выразиться… В общем, плюнуть в такое мурло и то слюны жалко.
        Сделка сорвалась. Но Сновид на нее и не рассчитывал. Почесали языки и ладно. Но зато он узнал то, от чего кровь сразу ударила в голову. Руж и Гош, его старые приятели, вот кто встал на его пути. Надо же! Всё продолжают на него охотиться, уроды.
        Понятно, что дампов вновь наняли маркитанты. Но с теми он еще разберется. А вот с «охотниками за головами» он просто обязан разобраться сейчас. И нечего надеяться на помощь Бортника. Вдруг он и вправду погиб?
        Сновид попятился назад, удаляясь от мусорной кучи на открытое пространство. Зайти себе в тыл он так или иначе не позволит. А дальше… дальше посмотрим. Дампы, переглянувшись, медленно последовали за ним.
        И тут Павел заметил над головой какую-то тень. Он посмотрел вверх. На платформе стоял окровавленный дамп с арбалетом и пытался прицелиться в него. Внезапно он резко покачнулся и, перевалившись через бортик платформы, рухнул с десятиметровой высоты.
        Гош, заметив взгляд Сновида, вскинул голову. Но слишком поздно. Арбалетчик грохнулся на него всей тушей с таким треском, будто бы одновременно лопнули два огромных пузыря. Пузыря, набитых дерьмом или чем-то вроде этого.
        Руж повернулся на звук, в изумлении открыв безгубый, с черными осколками зубов, рот. И без того выпученные, лишенные век, глаза мутанта, казалось, полностью выскочили из орбит. Удивился, однако.
        И только Павел ничуть не удивился. Ну, разве что, совсем немножко. Привык он как-то к неожиданностям за последние дни. Потому и сориентировался раньше всех. Прыгнул, сокращая дистанцию, в сторону Ружа и вонзил в него алебарду.
        Хоть и с левой руки бил, зато от всего сердца. И эффект превзошел ожидания. Копейный наконечник и клинок топора с хрустом пронзили прогнившее тело мутанта и вырвались наружу, вместе с кусками мяса и разодранных кишок. А на их месте образовалась неровная дыра, величиной чуть ли не с ладонь.
        Но дамп не упал. Зарычав, он схватился левой рукой за древко алебарды и буквально вытолкнул его из себя. Затем, вскинув меч, рубанул им сверху вниз, намереваясь достать Сновида. Однако тот вовремя отскочил в сторону.
        Краем глаза Павел заметил, как Гош, столкнув с себя тело арбалетчика, пытается подняться на ноги. Мелькнула мысль: не добить ли сначала Гоша, пока тот не очухался? Но мысль не получила развития. Потому что из-за мусорной кучи появилась коренастая фигура Бортника. Он метнулся к Гошу, и Павел облегченно выдохнул.
        И сразу же переключился на неугомонного Ружа. Тот как раз махнул фламбергом, как косой, собираясь перерубить человека пополам. Не получилось. Сновид уклонился от удара и вдогонку секанул мутанта по локтевому суставу.
        Р-раз! Обрубок правой руки отскочил в сторону. Но Руж исхитрился удержать меч левой кистью. И даже попробовал вскинуть его. Вот уж, действительно, неугомонный.
        Пора тебя утихомирить, урод! Павел встретил движение мутанта ударом клинка снизу. И фламберг, блеснув на солнце стальной гранью, упал на мусорную кучу. Коротким получался поединок. Сновид толком и вспотеть не успел.
        Дамп опустился на колени, словно подставляя шею под меч противника. Однако это была уловка. В следующую секунду Руж выхватил из ножен длинный кинжал с навершием в форме черепа. И отвел руку для удара.
        Но не для того, чтобы атаковать Сновида. Понимая, что поединок проигран, мутант намеревался воткнуть клинок себе в подбородок. Нанеся, так называемый, удар дампа. Как и положено по «кодексу чести». Но не успел.
        Бортник, подскочив сзади, ловко отсек Ружу половину кисти. Тот выронил кинжал и, застонав от бессильной злобы, плюнул в «горного». Плевок получился слабым. Однако долетел-таки и плюхнулся на голенище сапога.
        - Ну вот, - сказал Бортник. - И как с таким сбродом дело иметь? Хамишь, паря.
        И тут же подкрепил слова делом. Мелькнул клинок палаша, со свистом разрезая воздух. Сочно треснула рассекаемая плоть. И левую голень мута будто автогеном срезало - аккурат в месте коленной чашечки.
        Дамп, покачнувшись, навзничь шлепнулся на землю. И лишь затем заверещал что-то неразборчивое. Больно, наверное, стало. Или обиделся сильно.
        «Горный» немного подождал - пока визг перешел в вой, снизив децибелы. Затем поднес кончик палаша к горлу Ружа и выкрикнул:
        - Заткнись, чмо! Есть разговор.
        Дамп повращал туда-сюда выпученными буркалами, с вертикальными, как семечки, зрачками и прохрипел:
        - Убей меня, хомо. Нам не о шем говорить.
        - Ошибаешься. Вот задам пару вопросов и можешь убираться в свой загробный мир.
        - Дампы не говорят с врагами.
        - Да неужто? А сейчас ты что делаешь? Письма пишешь?
        Сновид вложил меч в ножны и посмотрел в сторону Гоша. Вернее, в сторону того, что от него осталось. Как он и предполагал, осталось немного. Бортник разделал Гоша, а заодно и арбалетчика, как заправский мясник. И в этом не присутствовало ни капли садизма.
        Дампы такие гнилые существа, что могут жить без половины туловища. И даже без башки, если не отрубить ее начисто, под корень. Вот «горный» и отрубил обоим уродам бошки. И заодно еще кое-что - видимо, пытались ерепениться. Как и Руж.
        - Вот что, чмо, - продолжил свое «культурное общение» с дампом Бортник. - Ты передо мной понты не кидай. Знаю я ваши обычаи. Потому предлагаю сделку.
        - Какую?
        - Простую. Я тебя спрашиваю, ты отвечаешь. Потом я отдаю тебе твой кинжал с черепом и можешь отправляться к праотцам. Все честь по чести, как положено порядочному воину.
        - А ешли я откажуш?
        - Тогда я скормлю тебя плющ-удаву. Тут неподалеку как раз один растет. Или квазимухам отдам на обед. Это ведь у вас западло считается, верно?.. Ну что, чмо? Время пошло.
        - Его Руж зовут, - сказал Павел.
        - Да ну? - Бортник быстро взглянул на Сновида. - Старый знакомый?
        - Он самый.
        - Я жнаю тебя, хомо, - проскрипел дамп. - Живушый ты.
        - Еще бы, - сказал Павел. - Я тебя тоже запомнил, урод. Двух дней не прошло, как встречались.
        - Ошибаеша, хомо. Мы и раншэ виделиш. Только ты не помниш.
        - Это когда же?
        - Полгода нажад. Твоего дружка мы тогда поймали. А тебя только подштрелили. Вежушый ты, хомо. А дружка твоего мы шъели. Вкушный был дружок.
        Красная пелена застлала сознание Сновида. Но он не успел схватиться за рукоятку меча. Потому что почувствовал на плече жесткую ладонь Бортника. И услышал спокойный голос:
        - Не надо, Павел. Он тебя специально злит. Но ты потерпи. Он свое еще получит.
        Сновид вдохнул и выдохнул через нос. Еще раз вдохнул и выдохнул. В глазах появился фокус. Да, «горный» прав. Он должен держать себя в руках. Если хочет стать настоящим воином.
        - Так что, Руж, договорились? - спросил Бортник. - Давай покончим с этим гнилым делом. Ты ведь тоже уже устал, верно?
        - Шпрашивай, хомо, - прошипел дамп. - Твоя вжала.
        - Спрашиваю. Вы нас здесь специально караулили?
        - Да.
        - Кто наводку на нас дал?
        - Торгашы.
        - А откуда они знали, что мы здесь пойдем?
        - Не жнаю. Клянуш шештью - не жнаю. Шкажали - ждите их у биоробота. Они должны там появитша.
        - Только ваша шайка нас искала?
        - Нет. Ешо три.
        - Хочешь сказать, четыре семерки, вместе с вашей, вышли на охоту?
        - Да.
        - Слышь, Павел, какие мы важные персоны? - сказал Бортник. - Надо же… Хочешь ему голову отрубить? В отместку за товарища?
        - Нет, - сказал Сновид. - Пусть сам подыхает. Раз уж ты ему пообещал загробную жизнь.
        - Кстати, об обещаниях.
        Бортник сузил глаза. Затем взмахнул палашом и отсек левую руку дампа по плечевой сустав.
        - Ты што? - завопил Руж. - Моя рука! Ты обешал, хомо!
        - Я обещал, что отдам тебе кинжал. Так вот он - бери. А ручонки твои шаловливые я не обещал в целости сохранять.
        - Это нешэштно! Шэм я теперь кинжал возьму?
        - Да хоть чем. Ногой попробуй. Осталась же еще одна нога, верно? Или ртом своим поганым… Пошли, Павел. Скоро сюда квазимухи налетят. Не будем им мешать.
        Глава пятнадцатая
        Измена
        В засаде около потайного хода они просидели часа два, а то и больше. Прятаться в полуразрушенной будке, куда непосредственно выходил подземный коридор, они не стали - там было слишком мало места. Да и темно. При таких обстоятельствах окликать разведчиков опасно - могут ведь и мечом заехать, не разобравшись.
        Поэтому договорились так. Бортник залезает на платформу и оттуда обозревает окрестности - на тот случай, если разведчики будут возвращаться к тайному ходу после вылазки. Ну а Сновид займет пост около будки, притаившись за стальной «ногой» биоробота. Ему, Павлу, в любом случае первым в контакт вступать. А Бортника из тоболяков, считай, никто не знает. Тем более никто не знает о том, что его Ворон на задание послал.
        Так вот и караулили, каждый на своем месте. Даже не перекликались, чтобы ненароком не выдать себя. Лишь периодически пересвистывались. Мол, я жив. А ты? И я жив.
        Солнце уже висело в зените, когда Павел услышал небольшой шум, донесшийся из будки. Вроде как будто что-то хрустнуло-скрипнуло. А потом еще разок и при этом громче. Это сработала ловушка около выхода.
        Бортник туда специально положил лист проржавевшей стальной обшивки - так подложил, что человек, вылезающий из дверцы, обязательно на него наступит. Ну а то, как скрипит ржавое железо, каждый знает. Оно и громыхнуть может - если человек не таится. Или без понятия, как надо правильно ходить.
        Поэтому Сновид сразу поднял ушки на макушке. Каково же было его удивление, когда из пролома в стене будки показался Ермил Маркитант. Появился, стряхнул с кафтана кирпичную пыль и настороженно огляделся.
        Это было удивительно. Но, в то же время, замечательно. Уж кого-кого, а Ермила Павел совсем не опасался. Родственник, все же. Пусть и бывший.
        К тому же умный мужик. А не дурковатый Антип, которому всякие ожившие мертвецы мерещатся. И не суровые недоверчивые разведчики из отделения лейтенанта Крота. Они, если что, могут и нож на подозрительный звук метнуть. А Ермил… Ермил, он простой снабженец. И почти что родственник.
        - Ермил! - окликнул Павел, выходя из-за высокой «ступни» биоробота. - Это я, Сновид! Не бойся.
        Руки он держал перед собой ладонями вверх. Мол, смотри, я к тебе с открытыми намерениями, а не с камнем за пазухой. «Родственник» вздрогнул и, похоже, окаменел.
        - Это я, Павел, - уже тише повторил Сновид.
        - Ты? - Выражение «не верит своим глазам» точно соответствовало выражению на лице бывшего маркитанта. - Ты что здесь делаешь?
        - Домой возвращаюсь, в кремль.
        - Домой?.. А-а, домой…
        - Да что с тобой, Ермил!
        - А что?
        - Ты на меня смотришь, как на привидение.
        - Да?.. Ну, не знаю… - Маркитант глянул по сторонам. - Честно говоря, я думал, что тебя убили. Ты столько дней пропадал.
        - Двух суток не прошло. Но вообще-то… Ну да, так случилось. А ты что здесь делаешь?
        - В смысле? - «Родственник» оглянулся назад и снова посмотрел на Павла.
        - Ты что, в разведку отправился?
        - Почему? А-а… Нет, я это, проверить решил. Ну, это…
        - Что?
        - Подземный ход решил проверить. Как тут работники проход оборудовали. Дверцу, в смысле. Мне Ворон велел проверить. Сам понимаешь, война.
        - Понимаю. Хорошо что я на тебя натолкнулся. Мне надо срочно Рината увидеть.
        Сновид медленно двинулся к Ермилу. Медленно, чтобы тот не испугался. Мало ли чего ему в голову взбредет.
        Но Маркитант не испугался. Лишь опять посмотрел по сторонам и спросил:
        - Ты один?
        - Один.
        Павел произнес это не задумываясь. Они сразу договорились с Бортником, что тот без крайней ситуации высовываться не будет. Главное, чтобы Павел попал в кремль и переговорил с Вороном. Ну а дальше уже по обстоятельствам.
        - Вот и хорошо. - Ермил посторонился и сделал приглашающий жест рукой. - Давай в проход, я за тобой. Нельзя нам здесь долго стоять, засветиться можем. - Он хлопнул Сновида по плечу и слегка подтолкнул вперед. - Да, потрепал ты нам нервы. Испереживались все за тебя.
        - Да я сам себя сто раз обругал. Кстати, твой шам…
        Павел осекся, услышав, как Ермил вскрикнул у него за спиной. Тонко так вскрикнул, почти как девчонка. Но с болью в голосе.
        Он резко обернулся. Маркитант держал перед собой окровавленную ладонь, из которой торчал длинный штырь. Или гвоздь. Или стрелка. Как кому больше нравится.
        - Ты чего? - ошарашенно спросил Павел. И заметил, как бывший родственник бросил вороватый взгляд под ноги. Посмотрел туда же и увидел кинжал-стилет с длинным ромбовидным клинком. Тот, видимо, выпал из ладони Ермила и воткнулся в землю.
        А еще через секунду раздался хрипловатый голос Бортника:
        - Не вздумай дергаться, Маркитант. Замочу на месте.
        «Горный» подбежал и остановился в двух шагах с автоматом наперевес. И тут же рядом, словно из-под земли, вырос Зюб.
        - Я не понимаю… - Сновид и вправду не понимал, что произошло. Не укладывалось в голове.
        - К сожалению, все понятно, - угрюмо отозвался Бортник. - Этот тип хотел тебя заколоть, как кабана. Но Зюб держал его на контроле.
        - Зюб? Зюб… Но как же он нас нашел? - с недоумением спросил Павел. И через мгновение понял, что сморозил глупость. Потому что спир отчетливо хихикнул.
        - Еще бы мне тебя не найти. - Зюб снова хихикнул. - Ты пахнешь, как пять самок спира вместе взятых. Ты уж извини, старина, пришлось как следует тебе волосы намазать. За тобой ведь глаз да глаз нужен. Ты уж не обижайся.
        - Ладно, - сказал Павел. - Не обижусь. Отмыть-то это хоть можно?
        - Можно. Когда время настанет, - туманно произнес спир.
        Ермил продолжал стоять с приподнятыми руками и затравленно глядел на окружавшую его троицу. Он явно не ожидал такого поворота событий. А чумазый спир с длинным хвостом и вовсе произвел на него неизгладимое впечатление.
        - Вот что, маркитант недоделанный, - сказал «горный». - Объясняю один раз. Потом начну резать по частям. Понял, подлая твоя рожа?
        - Я не маркитант, а тоболяк. И я, между прочим, директор департамента, - не без апломба заявил Ермил. Но голос у него подрагивал. - И вообще…
        - Ты тот, кем я тебя назову, вшивый ублюдок! - рявкнул «горный». - Ты дешевая маркитантская подстилка. И предатель! Ручонки за спину и без фокусов. Я тебя свяжу. А потом поговорим. Зюб, давай веревку.
        - А-а? - протянул «директор департамента», показывая окровавленную кисть с торчащим штырем.
        - Сейчас, - сказал Бортник. Он взял Ермила одной рукой за запястье, а другой резко выдернул железяку. Не сдержавшись, тот вскрикнул.
        - Какие мы нежные, - пробормотал «горный». - А ведь самое интересное лишь начинается.
        - Что ты собираешься делать? - спросил Павел. - Может, спустимся в коллектор?
        - Думаю, что это преждевременно, - заявил Бортник, затягивая узел на руках Маркитанта. - Сначала надо кое в чем разобраться.
        - У нас есть кому разбираться, - сказал Павел. - Все решает Большой Совет. Он должен назначить следствие. Если по закону.
        - Вот именно - по закону! - с возмущением воскликнул Ермил. - Что ты, Бортник, себе позволяешь? Ты сам неизвестно кто. Ты еще пожалеешь.
        - Ага, - «горный» усмехнулся. - Пожалею. Только не тебя, предатель.
        - Я не предатель, уверяю.
        - Да ну? Да ты на наших глазах чуть Павла не зарезал.
        - Это недоразумение. В смысле, я считал его изменником. Все в общине говорят, что Сновид переметнулся к шайнам. Потому что он скрытый мутант. Вот я и подстраховался.
        - Заткни едальник, директор, - очень нехорошим тоном процедил «горный». - А то кляп засуну.
        Он расстегнул маркитантский кафтан «снабженца» и обшарил карманы. Вытащил из внутреннего кармана небольшую тетрадь. Открыл на первой странице. Затем перелистнул. И присвистнул.
        - Что там? - Павел с любопытством заглянул через плечо.
        - Видишь рисунки? Это явно кремль и схема укреплений. А вот это…
        - Это план Промзоны… Да тут же все наши объекты указаны! Вот, сволочь! - Сновид с ненавистью взглянул на «родственника».
        - Так и я о том же, - спокойно заметил Бортник. - И это еще не все. Вот здесь, похоже, графики караулов. Смотри, все посты указаны. А это, думаю, количество воинов и их размещение по гарнизонам и подразделениям… Короче говоря, целое шпионское донесение. Шайны, думаю, за это мешок золота отвалят. А, предатель?
        Ермил отвернул голову в сторону и с презрением сплюнул.
        - Не хочешь разговаривать? - вкрадчиво спросил Бортник.
        - Я требую объективного расследования!
        - Будет тебе все, - тон «горного» стал зловещим. - И расследование, и суд присяжных. И даже электрический стул. Хотя нет - стула не будет. Электричества нет. А вот осиновый кол в задницу я тебе точно обеспечу.
        Он схватил изменника за отвороты кафтана и с силой тряхнул. И все услышали, как что-то забренчало. Бортник с подозрением прищурился и начал по-новой обыскивать Ермила. На задней поле кафтана он обнаружил потайной карман. В нем лежали два круглых и тонких алюминиевых контейнера, похожие на стаканчики с колпачками.
        - А это что? - «горный» сунул «стаканчики» под нос изменнику. - Что еще за хрень?
        Тот откинул голову и процедил:
        - Таблетки от поноса.
        - Юморист, значит? - Бортник протянул контейнеры Павлу: - Положи себе в сумку… А ну пойдем!
        Он развернул Маркитанта и, держа его за шкирку, доволок до мусорной кучи. Затем сильно толкнул, одновременно поставив подножку. Ермил плюхнулся на спину и с ненавистью прошипел:
        - Ничего я вам не скажу, дебилы.
        - Уверен?
        Бортник вытащил из ножен палаш, задумчиво покрутил перед собой. Потом отвел в сторону, словно к чему-то примериваясь.
        - Эй, ты чего? - с тревогой спросил Маркитант.
        «Горный» хмыкнул. И вдруг резко ударил навершием рукоятки по колену изменника. Тот мгновенно взвыл от боли.
        - Это так, для легкой разминки, - сказал Бортник. - Видишь ли, урод. У меня и не такие фраера раскалывались. Вот, буквально час назад, с одним дампом мило пообщался. Не веришь?.. А зря. Павел, как этого дампа звали? Я что-то запамятовал. Буш?
        - Нет, Руж, - сказал Сновид.
        - Верно, Руж. Не слышал о таком, Ермил?.. По глазам вижу, что слышал. Так вот, этот Руж много чего интересного поведал. Например, о том, как старшины маркитантские заказали ему поймать Павла. А наводку им дал один человечек из кремля. Не ты, часом? А, чего молчишь?.. Понял. Хочешь продолжения процедуры.
        «Горный» демонстративно отвел в сторону руку с палашом.
        - Или тебе сразу колено перерубить? Чтобы не так больно было?
        - А пошел ты, Бортник… Руби. Хоть голову руби.
        - Ишь ты, какой отчаянный. Быстрой смерти захотел? Не дождешься… Значит, о Руже ты не слышал. А о шаме Жабо тоже не слышал?
        - Не знаю я никакого Жабо.
        - Вот как? - Бортник поковырялся в кармане и достал оттуда плоскую железную баночку с ядом.
        - Что это? - спросил Ермил.
        - Да так, снадобье одно. Вроде бы противоядие. Жабо его Павлу продал. Не хочешь попробовать?
        - Зачем?
        - Чтобы убедиться в том, что это противоядие, а не яд.
        - Я не хочу.
        - Зато я хочу, урод! - рявкнул «горный». - Ты у меня сейчас всю эту баночку сожрешь. И начнешь медленно умирать. А я тебе скрашу последние часы. Буду кромсать по кусочкам и скармливать кракозяке.
        - Кому-у-у?
        - Вон, кракозяке, - Бортник показал на спира. - Он просто обожает человеческую свеженину.
        Зюб с готовностью кивнул и оскалил прокуренные зубы.
        - Не надо, - сипло произнес изменник, побледнев. - Не надо меня скармливать этому самому…
        - Будешь говорить?
        - …Буду.
        - Правильный выбор. Поверь, Ермил. У меня, если потребуется, и удильщик исповедуется… Давай по порядку. Это ты Павлу ловушку в Мертвой Зоне подстроил?
        - Я, - опустив голову, произнес Маркитант.
        - Зачем?
        - Он мне мешал. Я хотел жениться на Рузанне. Она дочь Правителя Воислава, я хотел с ним породниться. А тут Павел… - Ермил говорил сбивчиво, пряча глаза. - В общем, он сильно мешал. А тут Рузанна попросила его, чтобы он «шамий амулет» достал. Ну я и придумал, как от него избавиться.
        Сновид почувствовал, как закипает внутри. Вот же гадина! Он шагнул к изменнику, но наткнулся на выставленную руку «горного». И замер, сжав кулаки.
        - Ну, я договорился со старшиной Прокопом и Жабо, - продолжал «исповедоваться» бывший родственник. - Шам должен был Павла из Мертвой Зоны выманить к западному проходу. Ну а дальше маркитанты с ним бы уже расправились. Они хотели его в цепи заковать и посадить на грузовую галеру гребцом. Ну а затем, в Тюмени, продать на невольничьем рынке. Но Павел как-то сумел сбежать.
        - До этого места верю, - сказал Бортник. - Собственно, я что-то такое подозревал. А вот скажи - зачем Жабо Павлу яд подсунул вместо противоядия? Я догадываюсь, что это ты Изота отравил. Видимо, хотел занять его место. Но зачем Павлу яд давать? Ведь он, по вашему плану, и без того должен был исчезнуть.
        - Я не знаю, зачем Жабо это сделал. Честно, не знаю. - Ермил исподлобья покосился на Бортника и снова опустил голову. - Я с ним после этого не разговаривал. Скорее всего, он решил инициативу проявить. Жабо знал, что я Изота отравил, потому что яд у него доставал. Ну и, когда Павел попросил продать снадобье, наверное, решил подстраховаться. И подсунул ему яд.
        - Ну, предположим, что так, урод, - процедил «горный». - Это, собственно, не так важно. Павла ты хотел устранить - это понятно. Когда узнал, что ему удалось спастись, ты испугался разоблачения. И попросил старшину Прокопа подключить к розыску дампов. А сам слухи стал распускать о предательстве Павла, чтобы его опорочить. Но все это, можно сказать, личные разборки…
        Бортник многозначительно покосился на Сновида и продолжил:
        - Давай, рассказывай, кому ты секретные сведения собрался передать. И что там у тебя в этих стаканчиках. Небось, тоже яд?.. Ну, говори?
        - Яд, - охотно подтвердил Ермил. - А сведения маркитантам хотел продать.
        - Зачем им такая информация? Они же, вроде, с тоболяками не воюют?
        - Ну и что? Они любую информацию покупают. Тем более - секретную.
        - Хочешь сказать: покупают и перепродают?.. - «Горный» сверлил предателя глазами, а тот упорно смотрел в сторону. - Ты ее шайнам хотел продать. Так, Ермил?.. Ну и сволочь же ты! Недаром в народе говорят - маркитанта могила исправит.
        - Все там будем, - презрительно сощурившись, проговорил изменник. - А живем один раз. Ну да, я бы продал сведения шайнам. А что? Тобольские все равно обречены на смерть. Им шайны предлагали по-хорошему сдать кремль, а они отказались. Дебилы. Теперь шайны всех уничтожат - от мала до велика.
        - И ты решил обратно переметнуться к торгашам? Верно?
        - А что? Вернуться к своим - чего в этом зазорного?
        - Сдается мне, что они для тебя всегда своими оставались. Не раскусили тебя тоболяки, змею подколодную. Ну ничего - лучше поздно, чем никогда. - Бортник помолчал. - А зачем ты в подземный ход полез? Из кремля же проще сбежать - там до Мертвой Зоны всего ничего.
        - Вот там как раз не сбежишь. Выходить за пределы кремля категорически запрещено. Посты удвоены, а ночью еще и караулы увеличены. Под землей уйти проще. Спустился в тоннель, будто бы в Промзону собрался. А сам в потайной ход свернул. Ну и…
        - Что «ну и»? - требовательно спросил «горный».
        - Да ничего. Я сказал караульному, что хочу дверцу снаружи осмотреть. Он и выпустил.
        - Так и выпустил?
        - Он же директор, член Большого Совета, - вмешался Сновид. - Имеет право объект осмотреть.
        - Изнутри - да, - согласился Бортник. - А вот снаружи… Получается, за пределы кремля выходить нельзя, а из потайного хода вылезать можно?
        - Слушайте, мужики, - сказал Ермил. - А чего вы в этот кремль рветесь? Шайны всех уничтожат, за этим у них не станет. Давайте со мной к маркитантам. Я за вас словечко замолвлю.
        - Замолвишь, - сказал Бортник. - На том свете. Когда тебя в кремле прилюдно казнят… Что-то тут не так, Павел. Проверь-ка ты дверцу, что с ней.
        - Она, наверное, изнутри закрыта, - сказал Сновид. - Иначе бы Ермила давно хватились.
        - Вот и я об этом же, - с тревогой в голосе отозвался «горный». - Иди, глянь. Только осторожно. Нам кипеш пока рано поднимать. Понимаешь, о чем я?
        - Понимаю.
        Сновид быстро дошагал до будки, залез в пролом и осмотрелся, привыкая к сумраку. Дверца, вроде бы, была закрыта. Или прикрыта?
        Он вплотную приблизился к входу в подземелье. Подумав, осторожно повернул стальную ручку и толкнул квадратную дверцу от себя. Она подалась легко, даже не скрипнув. Павел, не удержавшись, заглянул в открытый проем.
        В коридоре царил полумрак. Воткнутый у самого входа в держатель факел чадил, отбрасывая на стены и ступеньки причудливые тени. У основания лестницы лицом вниз лежал долговязый воин.
        - Ермил убил стражника, - негромко произнес знакомый писклявый голос. Зюб стоял рядом, высовывая мордочку из-под плеча Сновида.
        - Мне кажется, что он пошевелился, - сказал Павел. - Я спущусь к нему.
        - Это опасно. Надо сообщить Бортнику.
        - Сообщай. А я пока гляну.
        Сновид залез в проем и медленно спустился по лестнице. В сердце кольнуло от нехорошего предчувствия. Он присел и перевернул воина на спину. Это был Антип Тощий. Когда Павел приподнял ему голову, Антип застонал и приоткрыл веки. Потом шевельнул губами и прошептал:
        - Сновид… ты извини… я из-за брата… Ермил…
        В конце коридора раздался шум. Павел взглянул туда и увидел приближающегося лейтенанта Крота. Сзади топал, держа в руке бердыш, Ванька Бугай.
        - Что тут происходит? - грозно спросил Крот.
        - Тут Антипа… Кажется, он тяжело ранен. Но это не я, лейтенант. Клянусь, это не я.
        - Разберемся. А сейчас лицом к стене и руки за голову.
        Сновид поднялся, выполняя команду Крота. Поворачиваясь боком, он посмотрел в сторону дверцы. Проем был по-прежнему открыт. А вот спир исчез - словно растаял в сумраке…
        - Значит, Егор, ты закрыл люк и оставил Бугая на посту? - спросил Ворон.
        - Да. Потом мы вынесли Тощего в тоннель, и я позвал дозорных.
        Они находились втроем в, так называемом, каземате - небольшом подвальном помещении под Северной башней. Крот доставил туда Павла, а затем сходил за Ринатом. После чего Сновид рассказал все, что мог рассказать: и о своих злоключениях, и о показаниях Ермила.
        - Как состояние Антипа?
        - Тяжелое, - ответил Крот. - Его ударили стилетом под лопатку. Но лекарь говорит, что шансы есть. Повезло, что в сердце не попали.
        - Павла сюда вели под конвоем?
        - Как положено, даже руки связали. Я не мог иначе, Ворон.
        - Ты все сделал правильно.
        Подвал разделяла на две камеры стальная решетка. В основном в каземате содержали проштрафившихся тоболяков и, иногда, пленных. Потому и разделили помещение на две части - чтобы тоболяки не подрались с чужаками. Здесь отбыл свой кратковременный «срок» Бортник.
        Но сейчас обе камеры пустовали. Если не считать Сновида. Он сидел на топчане и ждал, что решит Ворон. А тот стоял перед решеткой и задумчиво поглаживал черную бородку.
        - Как ты думаешь, Павел, где сейчас Бортник?
        - Думаю, где-то около будки. Караулит Ермила и ждет меня.
        - Уверен? - Ринат взглянул на племянника исподлобья.
        - Уверен, - твердо произнес Сновид.
        - Что же, проверим твою уверенность. Лейтенант, у меня для тебя срочное задание. Особо важное и особо секретное. Понял?
        - Понял, директор. - Крот, сидевший на краешке топчана, вскочил, демонстрируя готовность «номер один».
        - Возьмешь двух особо доверенных бойцов - подчеркиваю, особо доверенных - и сходишь к потайному лазу, - сказал Ворон. - Твоя задача. Первое - выйти на контакт с Бортником. Второе - провести Бортника и Ермила сюда в подвал. Но провести тайно, чтобы никто не знал, кроме твоих бойцов. Даже Бугай не должен видеть лиц Бортника и Ермила. Поэтому накинешь на них какое-нибудь тряпье. Задание понятно, лейтенант?
        - Понятно.
        - Исполняй.
        - А я? - спросил Павел.
        - Чего ты?
        - Можно мне с Егором сходить?
        - Нет, нельзя, - отрезал Ринат.
        - Но почему? - возмутился Сновид. - Я что, арестован?
        - В настоящий момент «да». А дальше посмотрим. И давай мне без лишних разговоров.
        Крот вышел из подвала, напоследок кинув на Павла сочувственный взгляд. Едва он захлопнул тяжелую металлическую дверь, как Сновид вскочил с топчана.
        - Дядя, я не понимаю. Как можно…
        - Сказано тебе - молчи! - оборвал Ворон. - Во-вторых, я тебе не дядя, а директор департамента. Распустились тут, родственнички. В-третьих… - На губах Рината появилась улыбка, еле заметная из-за усов и бороды. - В-третьих, благодарю тебя и Бортника за огромную помощь, оказанную в целях предотвращения химической атаки шайнов. Если бы не вы… худо бы нам пришлось. И без того трое бойцов погибло. Еще девять получили отравления. Четверо до сих пор в санчасти… Но могло быть гораздо хуже. Благодарю!
        - Да меня особо и не за что, - растерянно произнес Павел. - Это все они, «горные». Бортник и Зюб, в смысле.
        - Их я отдельно поблагодарю.
        - Что, и даже спира?
        - Посмотрим. - Ворон отвел глаза и почесал нос. - Если заслужил - получит свое вознаграждение. Еще разобраться надо с этим спиром. В конце концов… Ладно, это не главное. Покажи-ка мне еще раз эти емкости, которые вы у Ермила отобрали.
        - Вот, - сказал Павел, доставая из поясной сумки алюминиевые контейнеры. - Ермил сказал, что это яд.
        - Открывали крышки?
        - Нет.
        - И правильно сделали. Если не знаешь, в чем дело, в такие дела лучше не соваться.
        Ворон положил один контейнер в карман, а второй поднял перед собой.
        - Смотри. - Он открутил колпачок и вытащил стеклянную ампулу с желтым порошком. - В каком-то смысле Ермил не соврал. Это можно назвать ядом. Но ядом таким, что в течение нескольких десятилетий им можно уничтожить все человечество. И не только человечество. А практически любое живое существо, если знать, как этой дрянью пользоваться.
        - Таких ядов не бывает.
        - Правильно. Потому что это не просто яд, а генетическое оружие.
        Сновид в изумлении покачал головой.
        - Слышал о таком? - спросил Ворон.
        - Нет.
        - А о биологическом оружии слышал?
        - Да. Нам рассказывали на уроках. Это всякие там бактерии и вирусы, которые специально распространяют. Например, споры сибирской язвы.
        - Верно. А вот теперь представь, что сибирской язвой или, к примеру, чумой заболевают не все подряд, и лишь представители определенной расы. А представителям другой расы от этой чумы хоть бы хны. Представил?..
        Сновид кивнул. Хотя толком в мозгах не укладывалось.
        - В этом и есть особенность генетического оружия, - продолжил Ринат. - Оно уничтожает избирательно представителей определенного биологического вида. А других - не трогает.
        Ворон слегка потряс ампулу, наблюдая, как пересыпается порошок, и спрятал ее в контейнер.
        - А откуда их Ермил взял? - спросил Сновид.
        - Украл, разумеется. Понимаешь, это очень давняя история. В начале Последней Войны в Тюмени находился научный центр по разработке генетического оружия. Еще в период войны архив центра, вместе с образцами оружия, тайно вывезли и спрятали в Тобольском кремле.
        Один из членов спецкоманды, перевозивших архив, затем укрылся в Промзоне. Благодаря ему информация о тайнике дошла до наших дней. Она передавалась по наследству, понимаешь? И знало об этом считаное количество людей. Отец твой тоже знал, конечно. И решение отбить кремль у нео было принято, в том числе, из-за архива. Мы хотели его найти и посмотреть, в каком он состоянии.
        Ворон сделал многозначительную паузу.
        - Понимаешь, Павел, это очень страшное оружие. Тот, кто им обладает, получает власть над миром. Кого захочу - того полностью уничтожу, как биологический вид. И утруждаться особо не надо. Главное, запустить механизм распространения патогенных микроорганизмов, вирусов, токсинов. И те, кто твои враги, сами потихоньку передохнут и исчезнут, как вид.
        - И вы его нашли, этот архив?
        - Нашли. Там были бумажные отчеты и несколько цифровых дисков. А еще два десятка образцов готовых, так сказать, к употреблению. - Ворон постучал согнутым пальцем по колпачку контейнера. - Вот здесь указана маркировка. Она обозначает, что это конкретно за тип бактерии или вируса. И для уничтожения какого биологического вида предназначено. Если в этом разбираться, то можно хоть сейчас запускать в дело. Хотя готовый материал, конечно, ограничен.
        - А что сделали с архивом?
        - На Большом Совете решили временно перепрятать его в Промзоне. В общем, отложили на потом. - Ворон погладил бороду. - Честно говоря, Корней хотел этот архив уничтожить. Возможно, он был прав. Но на Совете возобладало иное мнение. Мол, пусть пока хранится, а позже решим.
        Так вот, подготовить новый тайник поручили Изоту. Но видишь, как получилось - похоже, что до материалов добрался Ермил. Теперь понимаешь, что дело тут непростое? Если бы Маркитант хотел просто дать деру, то он бы попытался вынести все с собой. Но он захватил только часть образцов. К чему бы это?
        - Ты хочешь его допросить?
        - Не просто допросить. Я из него все жилы вытяну… Я сейчас распоряжусь, чтобы пожевать чего-нибудь принесли. И чайку… И будем ждать наших гостей.
        Лейтенант Крот привел Бортника и Ермила примерно через час. Ворон пожал «горному» руку, а на изменника даже не взглянул. Тот тоже молчал. Видимо, понимал, что в его положении лучше не ерепениться.
        - Привяжи его к решетке, - велел Ринат Кроту. - Покрепче привяжи, чтобы не дергался.
        Маркитант с обреченным видом подошел к решетке и глухо спросил:
        - Пытать будете? Я уже все рассказал.
        - Сомневаюсь, - сказал Ворон.
        Он подождал, пока Крот, просунув сквозь решетку веревку, притянет шею Ермила петлей. И вдруг коротко, без размаха, врезал предателю по печени. Тот отшатнулся, ударился затылком о решетку. Из носа пошла кровь.
        - Ты его так убьешь, - сказал Бортник. - Раньше времени.
        - Раньше времени - нет. И вообще - я еще не начинал.
        Ермил застонал, из глаз потекли слезы.
        - За что?
        - За Антипа, - сказал Ринат. - А теперь приступим к делу. Вот это, - он показал контейнер, - нашли у тебя. Ты знаешь, что я знаю, что это такое. Где ты это взял?
        Маркитант слизнул с губы кровь.
        - Где ты это взял? - медленно повторил Ворон.
        - У Изота. Вернее, он поручил мне подготовить тайник для архива. Когда он умер… В общем, я знал, где это находится.
        - Остальное ты перепрятал, верно? Кому ты хотел это продать?
        - Маркитантам, - быстро произнес Ермил.
        - Подожди-ка, Ринат, - сказал «горный». До этого он стоял немного в стороне. Но наблюдал за допросом очень внимательно. Даже на лбу пот выступил. Сейчас он приблизился к Ермилу почти вплотную и, взяв его за волосы, выкрикнул: - Смотреть мне в глаза, тварь! Кому ты хотел это продать?
        - Маркитантам, - говоря это, изменник отвернул голову вбок и даже прикрыл глаза веками.
        - Врешь! Я чувствую, что врешь. Подними веки! Иначе я тебе их отрежу.
        Бортник выхватил кинжал и надавил кончиком клинка на бровь Ермила. Тонкой струйкой потекла кровь. Маркитант застонал и приоткрыл глаза.
        - Итак! Для кого ты приготовил контейнеры?
        Ермил судорожно вздохнул и прохрипел:
        - Для шайнов.
        - Вот это - правда, - сказал Бортник. Он продолжал держать предателя за волосы, не давая тому опустить голову. - Колись дальше. Это была твоя идея или они сами вышли на тебя?
        - Они сами, - безучастно произнес Маркитант. Он вдруг резко сдал, почти потеряв волю к сопротивлению. Даже, кажется, уменьшился в размерах. - Они узнали, каким-то образом, что в кремле находится архив. И предложили мне сделку - через старшин. Сказали, что заплатят огромные деньги - пять килограмм золота. Даже передали маленький аванс. И предложили, чтобы я помог им проникнуть в кремль.
        - Когда ты получил их предложение?
        - Сегодня утром. После того, как кто-то взорвал их боеприпасы около водонапорной башни. Они потеряли там много бойцов. И испугались, что осада кремля затянется.
        - И ты, конечно, согласился, урод?
        - Согласился. А куда деваться? За ними сила… Я хотел сделать все по-умному. Я знал об этом потайном ходе. Я хотел сговориться с шайнами, а потом помочь им проникнуть в коллектор. Но план сорвался из-за этой дуры Фаины.
        - Какой еще Фаины? - спросил «горный».
        - Это жена директора Изота, - подсказал Ворон. - Покойного.
        - Да, это она, - сказал Ермил. - Я знал, что Изот хранил архив у себя в комнате. Временно. Я залез к нему в комнату, чтобы забрать и перепрятать архив. Но тут заявилась Фаина - в самый неподходящий момент. Пришлось ее убить. Я испугался, что меня могут разоблачить. Поэтому перепрятал архив и решил сбежать через подземный ход. Подошел к Тощему, заболтал его… Ну а дальше вы знаете.
        - Контейнеры ты захватил с собой, чтобы продемонстрировать их шайнам? - спросил Бортник.
        - Вот именно. - Серое лицо изменника неожиданно скривилось в усмешке. - Реклама - двигатель торговли. Это первая заповедь маркитантов… Дайте мне попить - в горле все пересохло.
        Ворон посмотрел на Крота и кивнул в сторону подвальной двери: мол, принеси. Затем отошел от решетки и присел на топчан.
        Несколько секунд все молчали. Было очень тихо, лишь с потолка мерно капала вода.
        - Как хоть у вас тут дела, Ринат? - спросил Бортник. - Отбиваетесь?
        - Отбиваемся потихоньку. - Ворон тяжело вздохнул. - Но если осада затянется, то придется туго. Пороху маловато - не ожидали мы, что шайны нагрянут.
        - Мы тут с Павлом вам немного деньжат раздобыли. Часть с собой захватили, остальное на берегу припрятали.
        - Я знаю, Павел сообщил. Спасибо вам, очень кстати. Попробуем у торгашей пороха прикупить. Да и патроны бы не помешали.
        - Пулемет обязательно купите, - сказал «горный». - Против конницы шайнов пулемет очень пригодится.
        - Попробуем. Если золота хватит.
        - Хватит. А не хватит, так Ермил подкинет. - Бортник подмигнул изменнику, но тот в ответ лишь заскрипел зубами. - Есть у него деньги в заначке, по глазам вижу, что есть. Надо бы обыскать его комнату.
        - Обыщем, - сказал Ринат. - Хотя, думаю, он сам все выдаст. Да, Ермил? Надо ведь грехи замаливать, верно?
        - Чего их замаливать? - пробурчал Маркитант. - Башку ведь все равно отрубите.
        - Как знать, как знать, - многозначительно произнес Ворон. - А что - жить хочется?
        - А кому не хочется? - Ермил приподнял голову. - Не дразни меня, Ринат. Не хорошо это.
        - Нехорошо людей предавать за тридцать сребреников, хорошист. Я тебя серьезно спрашиваю: жить хочешь?
        Предатель наморщил лоб. Заморгал. Подергал носом.
        - Ну-у… В смысле - да.
        - Я и не сомневался.
        - А что я должен делать?
        Ворон ответил не сразу. Думал.
        - Для начала примешь участие в переговорах с маркитантами. Чтобы они срочно поставили нам оружие и боеприпасы. И без халтуры. А то знаю я вашего брата. Поможешь провернуть сделку - считай, смягчишь участь.
        Ермил наклонил голову вбок и прищурился. Ни дать ни взять - торгаш на рынке.
        - На сколько смягчу?
        - Заменим четвертование на простое отрубание головы.
        - Чего-о-о?
        - Я пошутил. Заметим смертную казнь на пожизненное заключение.
        - Я не согласен. На фига мне ваше заключение? Только полная свобода.
        - Свободу еще заслужить надо. Тем более - полную.
        - Я заслужу! Скажи, что делать?
        - Не торопись. А то больно прыткий. Надо подумать. - Ринат медленно пригладил бородку. Несколько раз кивнул, словно разговаривая с самим собой. Наконец, решительно произнес: - Бортник, присмотри тут за ним. А мне надо с Павлом потолковать.
        Они поднялись по каменной лестнице и вышли в коридор. Там Ворон положил Сновиду на плечо руку и отвел в сторону - к смотровой бойнице.
        - Есть у меня один план, Павел. Хочу одним махом покончить с шайнами.
        - Разве такое возможно?
        - Возможно. Только план очень рискованный. Но на кону - судьба всей нашей общины. Честно говоря, мы очень плохо готовы к войне с шайнами. Но если рискнуть… Жизнь одного человека ничто по сравнению с жизнью всей общины. Ты согласен?
        - Согласен, - не задумываясь, ответил Сновид.
        Ворон кивнул.
        - Ты готов рискнуть жизнью ради победы над мутантами?
        - Готов.
        Ворон снова кивнул.
        - Молодец. Тот, кто отдает жизнь за других - живет вечно в их сердцах. Запомни это.
        - Я запомнил. Что я должен сделать?
        - …Стать предателем.
        Сновиду показалось, что он ослышался. Но Ворон, криво усмехнувшись, повторил:
        - Ты должен стать предателем, Паша.

* * *
        На следующий день на заседании Большого Совета Павел Сновид был обвинен в дезертирстве и предательстве. Сновид признал свою вину, но, несмотря на раскаяние, Совет приговорил его к смертной казни.
        А ночью Павел сбежал из каземата при помощи лейтенанта Егора Крота.
        Глава шестнадцатая
        Взгляд мертвеца
        Павла завели в каюту и только тогда сняли с головы черный, непроницаемый мешок. В нем Сновид находился с того момента, когда его вывели из палатки сотника кешайнов по имени Ка-тзы. А до этого он сдался патрулю шайнов около их полевой ставки, которая размещалась примерно в полукилометре от кремля. Подождал, пока трое кешайнов появятся на дороге, вылез из кустов и поднял руки.
        Так и стоял, пока «ящеры» медленно приближались. Когда до них оставалось метров десять, громко выкрикнул: «Ханзай! Хайн Полын!»
        Выкрикнуть «ханзай» ему посоветовал Бортник. Мол, слово, судя по всему, у шайнов важное, хотя и не очень понятное. В любом случае за это не убьют, а внимание привлечешь.
        Кешайны из патруля и вправду отреагировали на «ханзай» с удивлением, но без фанатизма. А, может, все дело было в упоминании хайна Полына - Наместника Тобольска, как он представился в своем ультиматуме. Начальство ведь все уважают, даже отмороженные мутанты.
        Так или иначе бить чужака кешайны не стали. Лишь связали руки каким-то сыромятным ремешком - туго, надо сказать, затянули - и довели до палатки сотника. Сотник Ка-тзы, как оказалось, умел прилично разговаривать по-русски. Только букву «р» напрочь не выговаривал.
        Впрочем, общение с сотником много времени не заняло. Сновид сразу объяснил, что у него есть особо секретное дело до хайна Полына. А в подтверждение предъявил тетрадку Ермила со шпионским донесением. Кешайн, едва увидев рисунки и записи, изумленно зацокал языком. Ткнув пальцем в план кремля, спросил: «Это клемль?» - «Он самый», - подтвердил Павел.
        «А это что?» - сотник показал на следующий рисунок. «Это Промзона, крепость наша», - пояснил Сновид. И сделал вывод, что шайны особо Промзоной не интересуются. По крайней мере, на уровне офицеров среднего звена.
        Задав еще несколько вопросов, Ка-тзы куда-то ушел. А Павла посадили на землю около палатки и накинули на голову мешок. Рядом поставили конвоира.
        Примерно через полчаса сотник вернулся. В разговор с Павлом вступать не стал. Лишь сказал: «Пошли топол. Тебя жтут». Конвоир ухватил Сновида за локоть и повел в неизвестном направлении.
        Но вскоре они оказались на берегу. Павел это почувствовал, потому что почти все время ступал по песку. А еще поблизости плескалась вода. И ветерок задул - прохладный и сырой. Ка-тзы двигался рядом, периодически давая отрывистые команды.
        Затем они сели в лодку, но плыли недолго. Причалили к борту, и Сновиду велели карабкаться по веревочной лестнице. После чего они пересекли палубу, спустились по ступенькам и зашли в каюту. «Стоять, топол», - приказал Ка-тзы. И конвоир стащил мешок с головы Сновида.
        В помещении было сумрачно. Сначала Павел заметил продолговатый иллюминатор. Затем увидел стол, на котором с двух сторон горели в бронзовых канделябрах свечи. А еще через секунду разглядел, что в кресле за столом, спиной к иллюминатору, находится человек. Вернее, человекообразное существо.
        Потому что лицо неизвестному заменяла маска из плотного картона. Но выполнили ее так искусно, что первоначально создавалась иллюзия раскрашенного лица: белая кожа; алые, тонко очерченные, губы; миндалевидные глаза; черные брови. И только третий глаз, нарисованный на лбу и обрамленный драгоценными камнями, наводил на догадку - в этом облике что-то не так.
        Всмотревшись, Павел понял, что на месте темных зрачков вырезаны круглые дырочки. Вот почему лицо сразу показалось ему злым - из-за зловещего взгляда, напоминающего взгляд мертвеца. Ощущение смерти усиливала полная неподвижность маски. Оно еще больше возросло, когда существо заговорило - не шевеля губами.
        - Рассказывай, тобол, - распорядилось существо. Голос из-под маски доносился глухой, «замогильный». Но говорил его обладатель чисто - не картавя, без шипящего присвиста, характерного для речи Ка-тзы.
        - Кто ты? - спросил Сновид.
        - Здесь не ты задаешь вопросы.
        - Я понимаю. Но мне велено говорить только с хайном Полыном.
        - Кем велено?
        - Человеком, который помог мне сбежать. И велел явиться к тебе.
        - Назови его имя.
        - Не могу. - Для убедительности Павел отрицательно помотал головой. - Это очень важно. И очень секретно.
        - От меня нет секретов ни у кого. Тем более, у тебя, тобол.
        - Предположим. Но от них - есть. - Сновид выразительно повел плечом.
        Существо в маске несколько секунд молчало. Затем произнесло короткую фразу. И Павел расслышал, как кешайны за его спиной вышли из каюты.
        - Говори, тобол.
        - Значит, ты и есть хайн Полын?
        - Можешь называть меня просто хайном, - голос звучал бесстрастно. Как будто принадлежал роботу. - Если для тебя это так важно.
        - Важно. Хорошо, хайн, я рассказываю. Большой Совет нашей общины приговорил меня к смерти за предательство. Но мне помог сбежать директор департамента Ермил. Он сказал, что вам, шайнам, нужны надежные помощники. И мне выплатят большое вознаграждение, если я справлюсь с заданием. Деваться мне было некуда и я…
        - Подожди, - прервал хайн. - Как именно ты сбежал?
        - У Ермила есть несколько своих людей в гарнизоне, которых он подкупил. Один из них убил стражника, охранявшего каземат. Затем выпустил меня и помог перебраться через стену… У меня с собой были тетрадка и контейнеры. Я передал их Ка-тзы. Они у тебя?
        - Да.
        - В тетрадке есть небольшая записка от Ермила. Ты видел ее?
        - Да, - сказал хайн. Он опустил голову и прочитал вслух: - «Это мой человек. Можете ему доверять. Ермил». Речь об этом?
        - Наверное. Я сам в тетрадку не заглядывал - не до того было. А контейнеры ты видел?
        - Видел. Ка-тзы сказал, что это образцы генетического оружия.
        - Верно, - подтвердил Павел.
        - Но что нам с ними делать? Нам нужна документация.
        - Она у Ермила.
        Хайн смотрел прямо на Сновида. Он это чувствовал. И не мог избавиться от очень неприятного ощущения - словно на него смотрит мертвец.
        - Значит, Ермил раздобыл архив? - спросил хайн.
        - Да.
        - Почему он тогда не перебежал к нам? Мы ждали его вместе с архивом.
        - Не знаю, - сказал Павел. - Но он велел передать, что готов продать архив. После того, как вы передадите аванс.
        - Что-о? - впервые за время разговора в голосе хайна проявилась эмоция. - Какой еще аванс?
        - Два килограмма золотых монет, - не без удовольствия объявил Павел. - Тех самых, где у вас мужик с бородой изображен. Узкоглазый. Мешок с деньгами должен находиться в том месте, где я укажу. Не позже четырех часов дня. Иначе сделка не состоится. И план не сработает.
        - Какой еще план?
        - План Ермила. Вы же хотите захватить кремль?.. Так вот, у Ермила есть план, как это сделать. Но сначала вы должны заплатить аванс.
        Хайн неторопливо выбрался из-за стола и прошелся по каюте. Сначала в одну сторону - до стены. Затем в другую - до портьеры, закрывавшей противоположную стену. Одет мутант был в просторный плащ с капюшоном, сшитый из плотной и, видимо, дорогой ткани черного цвета. Полы плаща доходили до самого низа, отчего казалось, что хайн проплывает по каюте.
        Если бы Сновид что-то знал о церковных иерархах, он бы решил, что «Наместник Тобольска» одет, как епископ. Но он ничего не слышал о подобных деятелях и подумал, что одеяние очень неудобно и напоминает мешок.
        - Ермил что, нам не доверяет? - Хайн внезапно остановился напротив Павла и вперился в него своим мертвящим взглядом.
        - Откуда ж мне за Ермила знать? Хотя… Я бы тоже не доверял.
        - Почему? - в голосе мутанта все чаще проскальзывали эмоции. В этот раз в вопросе явно просквозило удивление.
        - А как же вам доверять, если вы своих лиц не открываете? И даже имен не называете. У последнего ворма и то имя есть.
        Павлу показалось, что он услышал смешок. Но, наверное, просто показалось.
        - Наши одеяния, это традиции предков, - выспренно проговорил шайн. - Ни к чему простым смертным видеть лики божественных хайнов. Мы - высшая каста великого Народа шайны. И не тебе - человеческий недоносок, судить о наших традициях. И знать мое имя тебе ни к чему. Оно не для твоих ушей.
        - Да понял я уже, - сердито отозвался Сновид. Ишь ты, какой высокомерный. Посмотрим еще, кто из нас недоносок, ящер. - О деле говорить будем? Время идет. Я, между прочим, жрать хочу, божественный хайн. Ермил обещал, что меня здесь сытно накормят.
        Мутант недовольно вздернул голову и прошествовал к своему креслу с высокой спинкой.
        - Ты говорил, тобол, что золото должно быть положено в условленное место. Куда именно?
        - С южной стороны кремля, у подножия мыса, есть развалины церкви. Там рядом валяется разбитый колокол. Так вот, мешок с золотом нужно положить туда.
        - Как Ермил его заберет?
        - Он пошлет своего агента. И еще. Ермил предупредил - если вы попытаетесь его обмануть, то сделка не состоится.
        - Хайны никогда не обманывают.
        - Охотно верю, - сказал Павел. - Я это так, на всякий случай. Гоните аванс, а мы уж точно не обманем.
        Ага, не обманывают хайны. Кто бы ему поверил, ящеру? Небось думает, что посадит вокруг церкви соглядатаев и все выследит. Хрен вам Зюба выследить! Жаль, что он больше двух килограмм не упрет, хиляк. А то бы мы полпуда золота с вас заломили.
        Представив, как худенький Зюб тащит на плече мешок с золотом, Павел неожиданно для самого себя усмехнулся.
        - Тебе смешно, тобол? - тут же отреагировал глазастый мутант.
        - Почему ты так решил?
        - Я вижу, как ты кривишь губы.
        - Еще бы не кривить. Руки затекли. Ремень, наверное, до крови врезался.
        - Потерпишь. Возможно, скоро тебе ослабят узел… Ну, предположим, я подумаю насчет аванса… В чем заключается план Ермила?
        - У него отличный план, - бодро произнес Сновид. - Ермил поможет вашему ударному отряду проникнуть в подземелье через потайной ход. Я проведу ваших через тоннель до смотрового колодца, который находится на территории кремля. Там я назову пароль, караульный откроет люк - а дальше в дело вступают кешайны.
        - Каков гарнизон кремля?
        - Вместе с ополчением около двухсот человек.
        - Какова пропускная способность люка?
        - Какого люка?
        - В смотровом колодце.
        Хайн задавал вопросы быстро и точно. Похоже, что в военном деле он разбирался неплохо.
        - Разумеется, один человек. Обычный люк, довольно узкий…
        - Ясно, - оборвал хайн. - Этого мало. Пока наши воины будут по одному выбираться из колодца, их могут заметить караульные. Тогда их могут уничтожить - если все тоболы кучей навалятся. План слишком рискованный.
        - А вы хотели, чтобы вам сразу ворота распахнули?.. Ермил предусмотрел, как снизить риск. Во-первых, операция начнется в темноте под утро - когда на постах только стражники и караульные. Во-вторых, к этому моменту вы должны сосредоточить за водонапорной башней вашу конницу. Теперь смотрите - откройте тетрадь, где нарисован план кремля.
        - Открыл, - сказал шайн.
        - Там должен быть нарисован крестик.
        - Вижу.
        - Это место, где находится люк. Он в углу, всего в сорока метрах от Северных ворот. Как только кешайны проникнут в кремль через тоннель, они сразу атакуют эти ворота. Там всего два стражника, плюс несколько караульных, которые несут дозор на стенах. Достаточно убрать этих бойцов, чтобы открыть ворота.
        - Подожди, - прервал шайн. - Подожди. А почему мы должны атаковать через Северные ворота? Западные ближе к колодцу.
        - Да, ближе, - согласился Павел. Он ожидал подобного вопроса. Однако про себя отметил информированность шайнов. - Но они дальше от водонапорной башни. Их удобнее атаковать через Большой лог. Но там конницу скрытно не сосредоточишь. Кроме того, западные ворота решили укрепить бетонными плитами. Так что…
        - Я понял, - сказал шайн. - Ладно, пусть будут Северные ворота. Кажется, у тоболов они называются святыми?
        - Верно. Так вот. Ваши воины открывают ворота. После чего конница, по сигналу, врывается в кремль и рубит всех подряд. Одновременно с этим вы обстреливаете кремль со всех сторон. А ваши пехотинцы продолжают проникать через люк, атакуя защитников со спины. Все. Полчаса и задача решена. Отличный план.
        - Гладко было на бумаге, - пробурчал хайн. - Каким образом мы проникнем в подземелье?
        - Я расскажу вам, где находится вход. Но изнутри его охраняет караульный. Сразу после шести утра, как только произойдет смена, Ермил убьет караульного. После чего откроет дверцу для кешайнов. Главное - не затягивать. Каждые полчаса начальник караула проверяет посты. Надо проникнуть в подземный ход до того, как поднимется тревога. Иначе все сорвется.
        - Я правильно понял, что Ермил встретит кешайнов у входа?
        - Нет, - сказал Павел. - Убив караульного, Ермил сразу же отправится в Промзону.
        - Зачем? - мутант снова не смог скрыть удивления. Или не захотел.
        - Как зачем? Разве я не сказал?.. Ермил хочет возглавить общину. Ну, после того, как вы захватите кремль и уничтожите всю верхушку тоболяков. Жители Промзоны выберут его Правителем, у него там все схвачено.
        - Как это схвачено?
        - Куплено, значит. Он подкупил нескольких членов Совета, и они проголосуют за него.
        - …Плохая у вас система, - сказал хайн, после небольшой паузы. - Коррупционная. У нас никого не выбирают. Все политические должности передаются по наследству.
        - Типа монархии, что ли?
        - Нет. У нас наследственная демократия. Но вам, человекам, этого не понять.
        - Да уж куда нам, недоноскам, - сказал Павел. - Так мы договорились?
        - Пока еще нет, - в задумчивости протянул хайн. - Мне не нравится, что нас никто не встретит у подземного хода. Это опасно и похоже на ловушку.
        - Почему не встретит? После убийства караульного у входа будет дежурить помощник Ермила. Тот, который помог мне сбежать. Мы вас и проведем по тоннелю до смотрового колодца.
        - А почему бы нам заодно не проникнуть в Промзону? - вкрадчиво спросил хайн. - Раз уж наши воины попадут в тоннель?
        - Вы хотите одновременно штурмовать кремль и Промзону?
        - Почему бы и нет?
        - А силенок хватит?
        Видимо, в последних словах Сновида проскользнуло презрение, потому что шайн аж подпрыгнул в кресле.
        - Один кешайн стоит десятерых воинов, тобол! - воскликнул он. - Ты полный болван, если считаешь, что у нас не хватит сил.
        - Охотно верю, - сказал Павел. - Просто ты сам недавно немного сомневался… Но дело не в этом. Вам не прорваться к Промзоне через тоннель, потому что там возведено несколько капитальных перемычек. И у каждой стоят усиленные посты с пушками. Ты представляешь, хайн, на что способна пушка, когда она палит в узком коридоре?
        - Представляю, - буркнул мутант.
        - Не сомневался в твоей мудрости. Так вот, по плану мы ведем ваш отряд на кремль. Вернее, под кремль. Только учтите - операция должна начаться завтра под утро. Иначе все сорвется. Ермил приготовился, и мы не сможем его предупредить. Да и нельзя ему откладывать.
        - Почему?
        - Потому что он опасается провала. Особенно после того, как помог мне сбежать. У наших… в смысле, у тоболяков, неплохо налажена контрразведка. Ее возглавляет Ринат Ворон. Он может заподозрить Ермила.
        - Мы слышали о Вороне. Да, он жестокий и подозрительный.
        - Еще бы, - сказал Сновид. - Именно он настоял, чтобы меня предали казни. Хотя я его племянник.
        Хайн выбрался из-за стола и начал прохаживаться по каюте: от портьеры к стене, от стены к портьере. Павел уловил сладковатый аромат. Он напоминал запах цветочной воды, которой брызгались женщины тобольской общины. Ее называли одеколоном.
        Только у запаха в каюте присутствовал тонкий пряный оттенок. Неужели мутант пользуется одеколоном, как баба? Или аромат распространяется от свечей?
        В начале разговора Сновид ничего не ощущал. Никаких запахов. Или просто не обратил внимания. Некогда было на такие нюансы внимание тратить. Уж очень сильно волновался. А сейчас немного расслабился. И мир приобрел оттенки.
        Вон, как солнечный лучик в иллюминатор тычется… Интересно, сколько сейчас времени? Наверное, где-то около полудня…
        - Хайн, ты не забыл, что Ермил ждет золото?
        Павел понимал, что его напоминание прозвучит нагло. Но он должен был напомнить, чтобы показать, что кровно заинтересован в успехе мероприятия. Как перебежчик заинтересован.
        Мутант остановился.
        - Какое тебе дело до золота Ермила, тобол?
        - Как какое? Там и моя доля.
        - Зачем тебе золото, если ты скоро умрешь?
        Если шайн хотел напугать Сновида, то сильно просчитался. Он приготовился ко всему. И к смерти тоже.
        - Когда умру, тогда видно будет, - сказал, не скрывая иронии. - А сейчас мне приятней думать о золоте.
        - Ну, предположим… А что ты потом делать будешь?
        - Когда?
        - Когда мы возьмем кремль.
        - К маркитантам уйду. Ермил обещал за меня похлопотать. А еще женюсь.
        - Женишься? У тебя есть самка, тобол?
        - Есть. Только не самка, а девушка.
        - Она за тебя не пойдет. Ты же предатель.
        - Пойдет. Я, может, ради нее одной стараюсь. Чтобы жизнь ей достойную обеспечить. А иначе - для чего мужчине золото, божественный хайн?
        Павлу снова показалось, что он расслышал легкий смешок. Или только показалось?
        - Сейчас тебя отведут на палубу и покормят, - сухо сказал хайн. - Об остальном узнаешь позже.

* * *
        Едва кешайны вывели Сновида из каюты, как из-за гардины выскользнула невысокая фигура еще одного существа в маске. Детали фигуры скрывал такой же плащ, что и у первого хайна, но не черного, а желтого цвета. Черными были лишь окантовочные полоски и обшлага широких рукавов.
        И маска выглядела немного повеселее - с круглыми розовыми пятнами на щеках, призванными, видимо, изобразить румянец. Первый хайн, стоявший у края стола, с нетерпением спросил:
        - Что скажешь, хайна Нур? Каков тебе этот… посланец Ермила?
        Хайна, остановившаяся у другого конца стола, отозвалась низким грудным голосом:
        - Он мне понравился. Хорошая человеческая особь. Наши мудрецы утверждают, что человеческая раса вымирает и деградирует. Глядя на этого тобола, так не скажешь.
        - Это все, что ты заметила, хайна Нур?.. Мудрецы, они на то и мудрецы, чтобы изрекать глупости, не боясь ошибиться. Они мыслят своими категориями. А мы люди дела.
        - Я и веду речь о деле, хайн Полын. Я заметила - этот человек тебя совсем не боится.
        - И о чем это говорит?
        - Возможно, о том, что он честен. Возможно, о том, что он вообще не боится ничего.
        - Разве такое возможно, хайна Нур?
        - Возможно, когда ты убежден в собственной правоте. Тогда тобой управляет Дух, а не Материя… Тебя это удивляет, хайн Полын? Мы, хайны, никогда не боимся, потому что верим в истинность пути, начерченного Ясой. И наши храбрые воины кешайны никогда не сомневаются в этом.
        Покажи им рукой на восток, и они, не дрогнув, пойдут туда, даже если под ногами разверзнется бездна. Покажи рукой на запад - и они пойдут, даже если их будет ждать сплошной огонь. Разве не так?
        - Так, хайна. Но мы, хайны, божественны по природе, потому нам и открыта Истина. Что касается кешайнов… Хм, таковыми их создают наши инженеры-генетики. Но человек… Человек, это всего лишь ошибка природы, особая мутация. В лучшем случае - генетический материал. Он лишен духовности… Впрочем, это старый спор. Ты присядешь?
        Полын направился к креслу.
        - Пожалуй, да. - Нур проскользнула вдоль стола и села на маленькую кушетку у стены.
        - В отличие от тебя, хайна, - заговорил Полын, - этот тобол мне совсем не понравился. Я ему не доверяю. Но ситуация у нас почти критическая. Ты знаешь, мы рассчитывали выбить нео из кремля за пару часов. Но тоболы, взяв кремль, спутали нам все карты. Мы провели вчера две атаки, но они сражаются отчаянно.
        И утренний штурм ничего не дал. Но при этом мы потеряли двенадцать бойцов… Бог мой! Двух суток не прошло, а потери уже приближаются к трем десяткам.
        - Я советовала не торопиться с лобовыми атаками. Терпение и расчет - вот чему учили нас предки. Почему бы не подвести под стены пороховую мину? А лучше две.
        - Здесь очень сложный рельеф, хайна. Поверь мне, я полководец и знаю, что делать. К тому же, у нас нет ресурсов на длительную осаду: ни воинов, ни пушек, ни боеприпасов. Особенно после этой диверсии у водонапорной башни. Даже продуктов и фуража надолго не хватит.
        - Может быть, прикупить у маркитантов?
        - Я намекнул об этом их старшине Гермесу. Ты не поверишь - они подняли цену в пять раз! Это грабеж среди белого дня. У нас даже нет столько золота.
        - А оформить кредит?
        - Это ничтожество Гермес заявил, что они верят лишь в наличный расчет.
        - Мерзкие торгаши, - процедила Нур. - Когда разделаемся с Москвой, уничтожим их всех, все их базы… Но - этого следовало ожидать. Я предупреждала на Совете Высших хайнов, что идти на Тобольск сейчас - опрометчиво. Все силы брошены на Москву, а в Тюмени лишь маленький гарнизон. Не следовало нам торопиться с этим походом, хайн Полын.
        - Разве это моя личная прихоть? - Полын выразительно развел руками. - Ты же знаешь, все дело в генетических разработках. Это не только оружие, это еще и генная инженерия. Как только мы доберемся до архива, мы сможем повелевать миром. Едва наша разведка доложила, что архив спрятан в Тобольском кремле, поход на Тобольск стал неизбежен.
        - Неизбежность не означает поспешности, - сухо произнесла Нур. - Я уже слышала эти аргументы. От тебя и твоего покровителя - хайна Сарына. Вы рассчитывали на блицкриг, а получили затяжную осаду. И это в окружении враждебно настроенных мутантов. Я изначально была против этого похода. Он смахивал на авантюру. Теперь все может закончиться катастрофой. Я умываю руки.
        - Что это означает?
        - Это означает, что решение принимать тебе. Ты командующий корпусом. И Наместник Тобольска.
        Полын привстал с кресла и оперся руками на стол. Затем медленно заговорил:
        - Скажи прямо, хайна Нур, - ты недовольна тем, что именно меня назначили Наместником?
        - Меня назначили твоим советником, и я выполняю распоряжение Совета Высших хайнов, - бесстрастно отозвалась Нур. - А решение остается за тобой.
        - Хорошо, - многозначительно протянул Полын, опускаясь в кресло. - Хорошо. Тогда дай мне совет.
        - Совет дам. Если риск велик, то лучше вернуться в Тюмень и подождать. С тоболами мы успеем расправиться. А что касается архива… Надо пойти на условия Ермила и выкупить архив.
        Полын подскочил в кресле, как будто им выстрелили из мортиры.
        - Ни - за - что! Взять кремль - дело моей чести. А что касается этого проныры Ермила… Он шантажирует нас, и такое нельзя прощать. Мы возьмем кремль, а потом захватим Промзону. И повесим Ермила на ее воротах. Но сначала он поможет нам взять кремль.
        - Значит, ты отправишь ему два килограмма золота?
        - Отправлю. Что делать - он держит нас за горло. Но я посажу в засаду лучших разведчиков. Они выследят курьера и, возможно, обнаружат тайную лазейку в кремль… Ты не согласна?
        Нур несколько секунд сидела неподвижно, похожая в своей раскрашенной маске на большую куклу.
        - Я думаю, хайн Полын, что нам надо тщательнее проверить посланного тобола.
        - Каким образом? Информация у нас есть. Он действительно попал в переделку из-за своей девицы. И эту ловушку ему подстроил Ермил. Два дня он где-то пропадал, затем попытался вернуться в кремль. Но его обвинили в убийстве стражника. Об этом гудит вся община тоболяков.
        - Пусть так. Я веду речь не об этом. Я слышала, с маркитантами сотрудничает некий шам-изгой. Об этом сообщала наша агентура в Мертвой Зоне.
        - Да, есть такой шам.
        - Надо поручить проверку ему. Пусть покопается в мозгах этого парня.
        - Это действительно хороший совет, хайна Нур. Распорядись.
        Когда Нур вышла из каюты, Полын какое-то время продолжал сидеть за столом. Он тщательно изучал тетрадку с рисунками и записями Ермила, переданную Павлом. Так прошло минут пятнадцать. Затем хайн подошел к двери и, распахнув ее, три раза хлопнул в ладоши.
        Почти сразу же подбежал низкорослый гао в аккуратной матросской робе: темно-синих брюках и рубахе-матроске с большим отложным воротником. Получив короткую команду, юнга крутнулся и исчез. Но уже через минуту появился в каюте, держа в руках кальян.
        Пока гао разжигал огонь в курительной чашке, Полын стоял к нему спиной, глядя в иллюминатор. Дождавшись, когда юнга выйдет, хайн приблизился к двери и закрыл ее на щеколду. Затем вернулся к столу, сел в кресло и снял маску…
        Глава семнадцатая
        Детектор лжи
        Сновид провел на палубе галеры больше часа. Его усадили в носовой части около бака и освободили руки. Но при этом связали ноги, заведя конец веревки за стойку фальшборта. И велели сидеть смирно.
        Специально Павла никто не охранял. Но рядом постоянно крутилось несколько гао в полосатых робах. Двое из них драили палубу швабрами под присмотром толстого гао с боцманской дудкой. Еще один мутант сидел в корзине, привязанной к матче на уровне верхней реи.
        Судно имело две палубы. Когда Павел проходил, в сопровождении кешайна, к носовой части, то заглянул в один из сходных люков. И невольно вздрогнул. Внизу на скамейках для гребцов сидели нео, скованные кандалами. Судя по размерам корабля, мутантов для выполнения такой работы требовалось около трех десятков.
        Павел сразу вспомнил об одноногом нео, о котором ему рассказал Бортник. Мохнач, если не врал, провел несколько лет на торговых галерах. Оказывается, шайны тоже применяли труд рабов, как и маркитанты. Один из гребцов, заметив человека, поднял голову и злобно оскалил зубы. Но надсмотрщик-гао тут же щелкнул длинным кнутом, и нео уткнул глаза вниз.
        Павел про себя отметил, что использование рабской силы давало флоту шайнов преимущество в мобильности. Достаточно поднять якоря, и галера может двигаться в любом направлении, вне зависимости от наличия и направления ветра. При этом воины, находясь на верхней палубе, могут вести боевые действия. В том числе, стрелять из трех пушек, установленных на баке.
        Впрочем, присутствие на паруснике нескольких десятков обозленных мутантов само по себе являлось миной замедленного действия. Если им вдруг придет в голову взбунтоваться - а нео на это способны, - то галера полностью потеряет маневренность. А шайнам придется усмирять рабов вместо того, чтобы сражаться с противником.
        Сновиду дали воды и принесли какую-то кашу из белых зернышек. Раньше он никогда не ел подобной каши, но она ему понравилась. И показалась очень сытной.
        Остальное время он ничего не делал, сидя у фальшборта. И, чтобы отвлечься от тревожного ожидания, пробовал думать о приятном. Самым приятным - разом заполнившем его сознание - стали мысли о Рузанне.
        Единственной ложкой дегтя в бочке приятных фантазий горчила мысль о том, что девушка считает его предателем. На это пришлось пойти, чтобы ввести в заблуждение возможных шпионов маркитантов и шайнов. Они, увы, могли находиться среди тоболяков. По крайней мере, так считал Ворон.
        Как не упрашивал Сновид Ворона, чтобы тот рассказал правду Рузанне - лишь одной Рузанне под очень большим секретом, - директор департамента обороны и безопасности отказался наотрез. Так и заявил: нельзя доверять никому, когда на кону успех подобной операции. Тем более - какой-то сопливой девчонке. Не выдержит, тренькнет языком, и пошло-поехало.
        Павел ни на секунду не сомневался в том, что Рузанна не тренькнет - не такой она человек. Особый! Со всех точек зрения! Включая такие, о которых Павел даже стеснялся вслух говорить.
        Однако Ворон остался непоколебим. И о том, что Сновид выполняет особо секретное задание, знали только пять человек: Правитель Воислав, Ворон, Бортник, лейтенант Крот и Ванька Бугай. Ну и Ермил, разумеется, - куда без него, мерзавца. А вот Рузанна ничегошеньки не знала.
        И это обстоятельство очень огорчало Павла. Ринат, разумеется пообещал, что сразу объявит Павла героем. Как только завершится операция по ликвидации шайнов. Но до этого же еще дожить надо. Или, в крайнем случае, мужественно принять смерть. Тогда Рузанна будет плакать о погибшем герое.
        Однако перспектива посмертной славы Павла как-то не очень устраивала. Не хотелось думать о такой перспективе. А вот о Рузанне думалось охотно. Со всех точек зрения.
        А затем появился кешайн и отвел Павла в уже знакомую каюту. Он не стал связывать перебежчику руки, и тот счел это обнадеживающим признаком. Глядишь и поверят «ящеры» в их план. Почему бы и нет?
        В каюте на этот раз пахло табаком. Ароматно пахло - забивая другие запахи. Хайн сидел в своем кресле с высокой спинкой. А вот на кушетке у стены Сновида поджидал старый знакомец - шам Жабо. Увидев Павла, он скривил безгубый рот и прогнусавил елейным голосом:
        - Рад тебя видеть живым, хомо.
        - …А я не очень.
        Сновид ответил после короткой паузы. Нельзя сказать, что он ожидал встретиться с шамом. Но все-таки чего-то подобного опасался. И поэтому быстро справился с волнением.
        - В чем дело, хомо? - Жабо изобразил удивление. - Разве так приветствуют старых друзей?
        - Какой же ты друг? Подсунул мне яд вместо снадобья.
        - Не может быть! Наверное, ты сам что-то перепутал.
        - Хватит чесать языки! - прикрикнул хайн. - Садись напротив шама, тобол.
        Кешайн, стоявший рядом со Сновидом, взял его за руку и подвел к шаму. Тут же появился юнга-гао с табуреткой в руке. Павел опустился на табуретку. Теперь он находился напротив Жабо, почти утыкаясь голенями в его костлявые колени.
        - Что это значит? - спросил Павел. - Зачем здесь этот урод?
        - Ты должен отвечать на его вопросы, - заявил хайн. - И не вздумай врать - больше этот номер не пройдет. Хотя бы одно слово неправды - и будешь висеть на крюке.
        - А я и не врал, - сказал Павел. - Не для того я сбегал из кремля, чтобы вы меня убили. Я жить хочу. И золото хочу. Кстати, вы не забыли про два килограмма золота?
        Хайн сделал вид, что не заметил вопроса.
        - Значит, ты хочешь жить? - спросил шам.
        - Да.
        - Ты любишь золото?
        - Да.
        - Ты решил обмануть шайнов?
        - С какого перепугу? Я же…
        - Молчать! - визгливо выкрикнул Жабо. - Отвечать коротко, только «да» и «нет». Будешь болтать - решу, что ты врешь.
        - Понял, - миролюбиво отозвался Павел. - Так бы и объяснил сразу, хмырь болотный.
        И тут он почувствовал. Это самое. Холодок. Точнее, сначала резко кольнуло в висках. А потом потянуло сквозняком - словно какое-то окошко в черепе распахнулось.
        Золото. Мне нужно золото, - подумал Сновид.
        - Значит, ты решил обмануть шайнов, - утвердительно бросил Жабо.
        Золото… Оно так блестит…
        - Нет.
        - Ты агент тоболов?
        Что может быть лучше золота?
        - Нет.
        Шам опустил верхние веки.
        - Тебя послал Ворон?
        Надо попросить больше золота. У шайнов все равно его много…
        - Нет.
        Жабо нахмурился. Он не мог пробиться сквозь ментальный блок Сновида. И начинал нервничать, потому что не понимал, в чем дело.
        Откуда же ему было знать, что Бортник полночи учил Павла ставить ментальные блоки? И научил-таки. Самому примитивному научил. Но больше и не требовалось. Главное, не переборщить, чтобы шам не раскусил системы.
        - Ты любишь тоболяков?
        Рузанна тоже любит золото…
        - Да.
        Шам совсем закрыл глаза. Зато щупальце на лбу раздулось, как пиявка, и медленно шевелилось.
        - Ты любишь Рузанну?
        Рузанна… Как она хороша…
        - Да.
        В голове уже не сквознячок гулял, а настоящий ветер. Ледяной и пронизывающий. Словно шам хотел выдуть все лишние мысли Павла, добравшись до дна мозга.
        - Рузанна знает, что ты агент Ворона?
        Рузанна, милая…
        - Что за дурацкий вопрос?! - возмущенно воскликнул Павел. - Так нечестно!
        Жабо хмыкнул. И мгновенно задал очередной вопрос:
        - Ты готов предать тоболяков?
        Рузанна лучше, чем золото…
        - Да.
        - Ты любишь шайнов?
        Хотя золото, это тоже здорово…
        - Нет.
        На лбу Жабо выступили крупные капли пота.
        - Ты ненавидишь шайнов?
        Не зря красивых девушек называют золотцем…
        - Да.
        - Тебе жалко тоболяков, хомо?
        Золото, это золото…
        - Да. - Павел видел пот на сморщенном лобике шама, и чувствовал, что тоже потеет. Наверное, еще сильнее.
        - Ты заврался, хомо, - с удовлетворением заявил Жабо. - Ты любишь своих тоболяков и ненавидишь шайнов. Зачем же ты тогда сбежал и идешь на предательство?
        - Как мне отвечать?
        - Как сможешь.
        - Я не вру. Я люблю тоболяков, потому что это мой народ. Но еще больше я люблю жизнь. Что же мне теперь - казнь принимать? Меня оклеветали, а я же еще и отвечай? Нет уж, я не идиот… А что касается шайнов… Конечно, они наши враги. Из-за них все зло. Если бы не они, я бы, может, уже свадьбу с Рузанной играл. С чего мне их любить?
        - Утомил со своей Рузанной, - процедил Жабо. - Сказал бы уж прямо - любишь жизнь и золото. Потому и пошел на измену.
        - Кстати, насчет золота, - сказал Павел. - Я тебе задаток отдал - целый «золотой». Помнишь? А у меня золотые монеты на полу не валяются. Верни мне монету.
        - Ты сам виноват, что не пришел на следующий день. Это был форс-мажор. Я не обязан возвращать монету.
        - Зажилил, хоммучий потрох? - грозно произнес Павел. - Это ты мне ловушку подстроил. Или монету гони, или отдавай «шамий амулет». А то врежу так, что в стенку влипнешь. Не посмотрю, что старик.
        - Тихо! - скомандовал хайн. - О каком амулете речь? Я ничего не понял.
        - Мы договаривались, что он мне продаст оберег «шамий амулет». Для моей девушки, - сказал Павел. - И задаток взял. Пусть теперь амулет отдает - из-за него сделка сорвалась.
        - А вот шиш тебе! - злобно прошипел Жабо. - Амулет десять золотых стоит. Ничего ты не получишь, хомо.
        И тут в каюте раздался низкий грудной голос:
        - Прекратите спор. Жабо, ты отдашь ему амулет.
        Из-за портьеры у противоположной стены появился хайн в желто-золотистом одеянии и, семеня ногами, приблизился к столу. Он остановился совсем близко от Сновида, и тот явственно уловил пряный цветочный запах. Женщина?! Неужели женщина?
        - С чего это я должен отдавать ему амулет, хайна Нур? - рот шама сложился в недовольную гузку. - Он пятнадцать «золотых» стоит. Даже двадцать. А у него вообще нет денег.
        - Будут, - нагло заявил Павел. Он почувствовал, что шам опарафинился со своим допросом, и решил перейти в контрнаступление. - А ты, Жабо, спекулянт. У нас таким сразу голову отрубают.
        - А ты нищеброд, хомо, - прошипел шам. - Нет денег - нечего обереги покупать. Надо же - со свиным рылом, да в калашный ряд.
        - Я заплачу за оберег, - властно произнесла хайна. - Любовь к женщине достойна уважения. Даже если речь идет о хомо. Жабо, отдай ему амулет. Получишь три «золотых» - больше он не стоит.
        - Я еще подумаю. - Шам недовольно надул щеки. - Нет у меня оберега с собой.
        - Врешь, - сказал Павел. - У тебя мешок под свитером. Доставай, а то я сам достану. Тогда точно все ребра пересчитаю.
        Рассерженно шипя, Жабо вытащил из-под свитера мешок и извлек оттуда «шамий амулет».
        - Повезло тебе, хомо. Везунчик ты.
        - Не завидуй, денег не будет.
        Павел засунул оберег в поясную сумку и как-то сразу успокоился. Вот тебе и поворот судьбы. Теперь осталось с Рузанной встретиться. И никто ему не помешает!
        - Уведите его, - распорядилась хайна.
        Кешайн уцепил Сновида за локоть и вывел из каюты.
        - Что скажешь, Жабо? - спросил хайн Полын. - Ты выяснил что-нибудь?
        - Задача оказалась невероятно сложной, - шам заговорил медленно, тщательно подбирая слова. - Я истратил всю ментальную энергию. Этот хомо - крепкий орешек.
        - Не набивай себе цену, - оборвал Полын. - Говори по сути. Он врет или не врет?
        - Его ментальность удивила меня. Он зациклен на двух ценностях: золоте и своей Рузанне. Либо он очень примитивно мыслит, либо…
        - Либо ты провалил свое задание, шам, - насмешливо произнесла хайна Нур.
        - Я такого не утверждал! - горячо возразил Жабо. - Я имел в виду - либо он охвачен сильной идеей. Ее называют идеей-фикс.
        - Что еще за фикус? - пробурчал Полын. - Очевидно, что он примитивно мыслящее существо. Типичный представитель человеческой расы. Одно на уме: самки и золото. И никаких идей.
        Он выдвинул ящик стола и достал оттуда небольшой кисет. Судя по бренчанию - с монетами. Подкинув кисет на ладони, сказал:
        - Я жду твоего заключения, Жабо.
        Подслеповатые глазки шама алчно блеснули. А вслед за этим довольно зашевелились подглазные щупальца.
        - Мудро замечено, достопочтимый хайн. У хомо не может быть идей. Одни примитивные инстинкты. Мое заключение - ему можно верить.
        Полын несколько раз, будто китайский «болванчик», кивнул головой.
        - А что ты скажешь, хайна Нур?
        Хайна ответила не сразу. А когда заговорила, в голосе прозвучали недоумение и растерянность.
        - У этого человека очень честное лицо. Да и глаза… У него искренние глаза.
        - Так что же тебе не нравится?
        - Как раз это и не нравится. Он выглядит слишком искренним, чтобы говорить правду.
        Полын недовольно посопел под маской.
        - Ты изъясняешься загадками, хайна Нур. Видимо, потому, что не хочешь принимать решения. Тогда его приму я. И оно следующее. Я обязан распорядиться предоставленным шансом. Я отправлю золото, как требует Ермил. И под утро мы проведем решающую атаку на кремль.
        - Значит, ты принимаешь план Ермила? Учти, если наши воины попадут в ловушку…
        Воцарилась пауза, которую посторонний наблюдатель мог бы назвать тревожной. А то и зловещей. Оба шайна молчали, неподвижные, как истуканы. И лишь Жабо ерзал на кушетке, периодически шмыгая носом и почесываясь.
        - Значит, Жабо, - наконец заговорил Полын, - ты гарантируешь, что тобол нам не врет?
        - Гарантирую? Ну-у… вообще-то моя методика не имеет аналогов, так сказать. Но когда речь идет о науке… Хм… Гарантии, хм…
        - Отвечай коротко - «да» или «нет».
        - Коротко, хм… Гарантии, хм… Если уж совсем подстраховаться, то… Правда, это кустарщина, можно сказать - каменный век. Иногда срабатывает, но…
        - Что ты имеешь в виду, шам? - Хайн начинал терять терпение.
        - Есть совсем простые способы. Например, раскаленные иголки под ногти. Иногда помогает.
        - Иголки, говоришь?.. Иголки… А что ты думаешь, хайна Нур?
        Хайна неопределенно повела плечами. Или брезгливо. Или зябко. Попробуй понять, когда на лице непроницаемая маска.
        - Я вспомнила этого тобола, разведчика. Наш палач мучил его несколько часов. Чуть ли не полдня… Он что-то сказал?
        - Ни-че-го, - по слогам произнес Полын. - Ни словечка. Я тоже о нем вспомнил. Эти мутанты бывают иногда на редкость упрямы. А времени у нас не так много… Золото все равно придется отправить, иначе Ермил откажется помогать. Я знаю маркитантов - исключительно жадные существа. Что касается этого тобола…
        В дверь громко постучали.
        - Войдите! - крикнул хайн.
        Дверь распахнулась, и через порог переступил запыхавшийся кешайн.
        - Великий хайн, разреши доложить?
        - Докладывай.
        - Меня послал сотник Ка-тзы. Наш лагерь около кремля атакуют нео.
        - Нео?.. Вот чертовы обезьяны! Мало мы им всыпали в первый день. Передай Ка-тзы - пусть задаст им жару. И артиллерию задействует. Только пусть не увлекается и не суется в развалины.
        Когда гонец вышел, захлопнув дверь, Полын рассерженно заметил:
        - Этот Тобольск - просто заповедник непуганых человекообразных. Но ничего - я наведу здесь порядок… Однако время не ждет. На чем мы остановились?
        - На тоболе-перебежчике, - с готовностью подсказал Жабо. - Если прикажете, великий хайн, я могу сходить за иголками. У меня есть отличный комплект для пыток. Для каждого пальца - своя иголка. Гарантия качества. Это вам обойдется… вам обойдется… с учетом скидки…
        - Помолчи, Жабо, - вмешалась хайна. - Ты сам говорил, что это кустарщина. Хайн Полын, позволь мне провести еще одну проверку.
        - Какую?
        - Я пока не продумала до конца, но одна идея возникла. Кажется, он фанатично влюблен в свою девушку… как ее…
        - Рузанна, - подсказал Жабо.
        - Вот именно, в Рузанну. Попробуем проверить, чего стоит его любовь.
        - Действуй, хайна Нур, - распорядился Полын. - Я отправляюсь в полевой лагерь. Вот что - этот тобол в любом случае останется на корабле. Проследи за ним, хайна Нур. Если что… Если что-то пойдет не так, ты знаешь, как у нас расправляются с изменниками.
        Нур наклонила голову.
        - Знаю. Я все исполню, хайн Полын. Если что…

* * *
        На этот раз Сновида отвели на нижнюю палубу, где сидели гребцы-нео. Увидев человека, они заводили носами и утробно заворчали. Но надсмотрщик-гао со свистом разрезал воздух кнутом над головами нескольких мохнатых - и те примолкли. Только продолжали недовольно косить на хомо, перебрасываясь между собой короткими фразами.
        Всего внизу находилось два надсмотрщика: один занимал пост ближе к носу галеры, другой - к корме. Каждый гао был вооружен - кроме кнута - мечом, копьем и колесцовым пистолетом. Периодически они прогуливались по мосткам, проложенным между бортами, и следили за порядком. Впрочем, нео вели себя смирно, в основном подремывая на скамейках.
        Павел обратил внимание на то, что на поясе каждого надсмотрщика висит по большому ключу - скорее всего, к замкам, запирающим браслеты кандалов. Кроме того, оба гао носили на шее - на шнурке - длинные свистки. Поразмыслив, Сновид пришел к выводу, что ими подаются команды при гребле.
        Он пересчитал гребцов по головам и обнаружил, что всего их двадцать восемь - по четырнадцать с каждой стороны борта. Весел было столько же - по штуке на брата. Закончив подсчеты, Павел заскучал.
        Зачем его отправили на нижнюю палубу, он так и не понял. Возможно, для того, чтобы он не мог наблюдать за происходящим на берегу. Возможно - в целях дополнительного психологического воздействия. С этих хитроумных шайнов станется.
        Находясь в непосредственной близости от косматых мутантов, Павел и в самом деле испытывал легкий мандраж. Понимал: случись чего - они в момент разорвут его на клочья. Уж кого-кого, а людей нео считали злейшими врагами. И, вероятно, именно по этой причине очень любили ими лакомиться.
        Так что, если речь и вправду шла о психологическом воздействии, то шайны проявили изобретательность и отчасти добились своего. Павел нервничал. И не только из-за злобных мохнатых морд, но еще и из-за ядреной вони. Она казалась особенно противной после изысканных ароматов каюты - дорогого табака и, в особенности, цветочного одеколона.
        В конце концов Павел решил задремать, презрев убогие попытки врагов лишить его душевного равновесия. А вот вам, твари! Не дождетесь. И он заснул, проспав неизвестно сколько времени.
        Разбудил Сновида все тот же кешайн, конвоировавший его с самого утра. Он знал четыре слова: «иди», «стой», «сидеть» и, почему-то, «лево». Когда надо было поворачивать направо, кешайн ничего не говорил, а лишь хватал Сновида за правую руку. «Полиглот» отвел пленника на бак и велел сидеть около битенга - тумбы, за которую крепился якорный канат.
        Затем кешайн принес кружку воды и котелок непонятной похлебки - что-то вроде жиденькой каши с кусочками толстых стеблей. Выглядела похлебка неаппетитно, но пахла сносно. И Павел съел, потому что понимал - следующей порции жратвы от «ящеров» можно и до утра не дождаться. И кружку воды выпил полностью - к вечеру воздух на солнце прогрелся, стало жарко. А вот потом…
        Потом с ним стало что-то происходить. Окружающий мир изменился, потеряв свою ясность и четкость - появилась непонятная белесая хмарь, словно кто-то продернул кисею между глазами Сновида и окружающими предметами. Они начали расплываться и даже слегка двоиться, играя своей формой.
        Это походило на отражение в воде - вроде бы то же самое изображение, но слегка смазанное и неустойчивое; едва подует ветерок, как сразу набегает рябь, и все начинает расплываться…
        У Павла мелькнула мысль, что он мог перегреться на солнце. Место у фальшборта, куда его поместили, находилось на самом солнцепеке. И укрыться нет никакой возможности - для этого требовалось перебраться на другой борт. Облить бы голову водой, да кто ж ее даст? И руки связаны за спиной - даже волосы не взлохматишь.
        И в этот момент около него появилась - чуть ли не из воздуха соткалась - фигура хайны Нур. Сновид узнал хайну по маске с розовыми пятнами на щеках. А еще уловил знакомый аромат одеколона - сладкий и терпкий.
        - Как ты себя, чувствуешь, тобол? - низким бархатистым голосом спросила хайна.
        - Нормально, хайна, - прошептал Павел. Он хотел ответить громко, но почему-то не получилось. - Только вот - жарковато немного.
        - Это скоро пройдет, - сказала хайна.
        Сновида ничуть не удивило, что он вот так запросто общается с хайной. Хотя до этого не перемолвился с ней ни одним словом. Наверное, раньше не предоставлялось такой возможности. А теперь - почему бы не пообщаться? Тем более, что хайна относилась к нему с явным сочувствием.
        - Ты честный парень, тобол, - сказала Нур. - И очень любишь свою девушку. Ведь так?
        - Так, - прошептал Сновид.
        - И не хочешь, чтобы с ней случилось плохое?
        - Не хочу.
        - Я так и думала, тобол. Тебе можно верить.
        Хайна приподняла руку, давая знак. И через несколько секунд перед Павлом возникли два кешайна, державшие за руку какую-то девушку. Еще через несколько секунд расплывчатый образ прояснился - словно отражение в воде перестало качаться - и Сновид узнал Рузанну. Да, он увидел Рузанну!
        Это было ошеломительно! И в то же время Павел почти никак не отреагировал на появление девушки. Возможно, потому, что не чувствовал своего тела. Даже голосом еле управлял.
        - Рузанна… - прошептал он.
        - Это я, Павел, - ответила девушка. У нее тоже был странный голос - бесплотный, струящийся из воздуха.
        - Рузанна… почему ты здесь?
        - Меня похитили, Павел, - девушка еле слышно всхлипнула. - Мне сказали, что со мной ничего не случится - если ты не обманешь шайнов. Ты их не обманешь?
        - Нет…
        «Не обману», - хотел добавить Сновид. Но что-то его остановило. Какая-то неясная мысль. Почему он уверен, что не обманет шайнов? А почему он должен их обмануть?
        - Ты понял, тобол? - снова заговорила хайна. У нее был чудесный голос, обволакивающий сознание. - Рузанна у нас. Ты видел нео, которые сидят внизу?
        - Видел.
        - Ты знаешь, что они сделают с Рузанной, если получат ее в лапы?
        - Знаю, - прошептал Сновид, холодея от ужаса. Он ясно почувствовал его - леденящий ужас. Это было первое четкое и осознаваемое чувство, которое он ощутил за последние минуты. И, ужаснувшись, вздрогнул.
        - Они изнасилуют ее. А затем съедят, разорвав на кусочки, - все тем же ангельским голосом произнесла хайна. - Если ты нас обманешь. Ты понял, тобол?
        - Понял, - прошептал Сновид. Рузанне грозит страшная смерть. За что?
        - Я не хочу умирать, - всхлипывая, простонала Рузанна. - Павел, скажи им правду.
        - Какую правду?
        - Что ты лазутчик. Признайся в этом.
        Лазутчик?.. Какие-то мысли, неясные и смутные, всплывали в сознании Павла и тут же тонули. Лазутчик? Почему Рузанна просит признаться? В чем? И почему ей грозит смерть? Если ей грозит смерть, он должен сделать все, чтобы спасти ее. Все. Признаться… В чем признаться?
        - Спаси меня, Павел, - простонала Рузанна. - Иначе я погибну.
        Почему она говорит о гибели? Павел повел головой. Разглядел смутные контуры пушки на баке… Зачем он здесь? Он должен что-то сделать? Что именно?..
        И вдруг с самого дна сознания всплыли слова.
        Жизнь одного человека ничто по сравнению с жизнью всей общины.
        Он не помнил, чьи это слова. Но чувствовал, что они имеют очень важное значение. Огромное значение. Именно сейчас.
        Тот, кто отдает жизнь за других - живет вечно в их сердцах. Запомни это.
        Он запомнил. А остальное не имело никакого значения. Никакого. Он сделал выбор.
        Девушка всхлипнула.
        - Почему ты плачешь, Рузанна? - прошептал Сновид. - Мы будем жить вечно… вот увидишь… любимая…
        Последнее, что он разглядел, проваливаясь в черную бездонную яму, была отвратительная морда нелюди…

* * *
        - Что с ним? - встревоженно спросила хайна Нур.
        - Думаю, потерял сознание, - сказал Жабо. Он стоял рядом с хайной и задумчиво смотрел на распростертое тело Сновида.
        - Он не умер?
        - Нет. Этот хомо… слишком живуч.
        Хайна нагнулась над Павлом, пристально вглядываясь в лицо.
        - Хм… А они не так уж отличаются от на… - она оборвала себя на полуслове. - Ты уверен, что он принял тебя за Рузанну, Жабо?
        - Ты же все слышала, хайна Нур.
        - Да, слышала… До сих пор не могу поверить. Похоже, что ты и вправду большой мастер.
        - Разумеется. Но, честно говоря, без снадобья я бы не справился. Это оно ввело хомо в состояние, когда он перестал ощущать реальность. Мне оставалось лишь нащупать в его сознании самые яркие образы. И воссоздать их.
        - Ты нащупал образ его девушки. И внушил ему, что она находится перед ним. Так?
        - Именно так, - подтвердил шам.
        - Нет, ты все-таки мастер. И заслужил свое вознаграждение.
        - Ты тоже очень умна, хайна Нур, - проявил галантность Жабо. - Именно ты заметила, что хомо фанатично влюблен в свою девушку. А это значит, что ее образ расположен на поверхности его сознания. Оставалось лишь расслоить сознание с помощью снадобья. А затем я проник в него и создал галлюцинацию.
        Хайна помолчала.
        - Жаль, Жабо, что нельзя его допросить в таком состоянии. Тогда бы мы наверняка узнали всю правду.
        - Да, нельзя. Для того, чтобы кто-то сказал правду, он должен осознавать реальность. То есть, отличать правду ото лжи. Иначе он наговорит черте что. Снадобье помогает создать иллюзию. И в то же время затеняет истинные смыслы. Увы, невозможно осознавать истинные намерения, погрузившись в иллюзии. Это несовместимо.
        Но ты зря беспокоишься, хайна Нур. Этот хомо не побоялся рискнуть своей любимой девушкой. Точнее, он вообще не считает, что ей что-то угрожает. Иначе бы он испугался за нее. Слишком сильно он ее любит.
        - Хочешь сказать - он бы признался в обмане, чтобы спасти Рузанну?
        - Не сомневаюсь в этом, - сказал шам. - Он не в состоянии пожертвовать ею ради еще кого-то. Тем более, ради абстрактной идеи. Это же хомо, хайна Нур. Влюбился в самку - и потерял голову. Не удивлюсь, если ради нее он пойдет на смерть.
        - На смерть ради любимой, - задумчиво произнесла хайна.
        - Ну да, любимой самки. Рисковать жизнью из-за самки? Ха! Я же говорю - примитивно мыслящие существа. Мутанты, одним словом.
        Закончив фразу, шам скривил безгубый рот и смачно плюнул на палубу. Хайна вскинула голову:
        - Не много ли ты себе позволяешь… - она споткнулась, подбирая выражение. И продолжила: - Хмырь болотный. Думаешь, нашим матросам делать нечего, как твои сопли вылизывать? Немедленно убери, хоммучий потрох!
        - Виноват, божественная хайна, - залебезил шам. - Ошибся, исправлю.
        Он изогнулся буквой зю и вытер плевок рукавом свитера.
        - Теперь чисто, божественная хайна? И, кстати, как насчет пытки иголками? Я могу сбегать за своим комплектом. Правда, этот хомо теперь не скоро очнется. А, что скажешь…
        Но хайна уже плыла над палубой в направлении кормы, быстро перебирая ногами. На лице у нее… Впрочем, ее лицо скрывала маска.
        Глава восемнадцатая
        Возмездие
        Павел очнулся под утро. Он лежал на палубе головой на запад, около фальшборта. Над ним темнело небо. Местами его затягивали облака, но кое-где проблескивали маячки далеких звезд. И на востоке уже серело. Поэтому на палубе было относительно светло, тем более, что горели факелы.
        Один из них, воткнутый в подставку, трепетал на легком ветерке в трех-четырех метрах от Сновида - на баке, рядом с пушкой. Там сидел гао в бушлате и клевал носом. Когда Павел зашевелился и, кажется, застонал, гао встрепенулся и посмотрел в его сторону. Но тут же снова погрузился в дрему.
        У Павла сильно болела голова. И хотелось пить. Он ничего не помнил. Последнее, что запомнилось, была как раз кружка с водой. Он вспомнил о кружке и заволновался. Когда он ел, еще даже толком не темнело. Так сколько же сейчас времени? Неужели он проспал до утра? Но как подобное могло случиться?
        И, кроме того, если скоро рассвет, то почему он здесь? Рано утром, перед рассветом, должна начаться операция. А это значит, что он сейчас должен находиться у транспортного биоробота. Или уже спускаться в канализационный коллектор, ведя кешайнов в ловушку. Мутанты, что, решили не проводить операцию? Или…
        При мысли об этом «или» у Сновида похолодело внизу живота. Неужели «ящеры» собрались идти через тоннель без него? Но тогда…
        Строго говоря, мутантам он для проведения диверсии не нужен. О том, где находится спуск в коллектор, «ящеры» знают. По плану там их встретит Бортник - «помощник» Ермила. Вот «горный» там действительно необходим.
        И все-таки Павел рассчитывал на то, что диверсионный отряд кешайнов захватит его с собой. Хотя бы для надежности. Мол, если что не так, убьем предателя на месте. Но «ящеры», видимо, оказались хитрее.
        Теперь он практически обречен. В тоннеле он бы от них сбежал - этот вариант они хорошо продумали с Вороном и Бортником. Но теперь он в безвыходном положении. Едва мутанты поймут, что их диверсионный отряд угодил в засаду, ему конец.
        И вряд ли шайны позволят ему быстро умереть. Отдадут на расправу голодным нео? Может, и отдадут, если не придумают чего изощренней.
        Сновид поерзал, проверяя крепость пут. Нет, веревки мутанты стянули на совесть. Это означает, что он в беспомощном состоянии. Короче говоря, в заднице. Самой что ни на есть хоммучей. Хотя в заднице у нео, наверное, ничем не лучше…
        Он едва не заплакал от злости. И вдруг услышал шепот. Он доносился из клюза - отверстия в фальшборте, куда выпускался якорный канат.
        - Павел, это я, Зюб. Только тихо. Слышишь меня?
        Зюб?! Родной! Павел чуть не вскрикнул от радости, услышав знакомый голосок. И прошептал в ответ:
        - Слышу. Ты где?
        - Залез по канату.
        - Как ты меня наш… - начал Сновид и тут же, сообразив, оборвал шепот. Однако поздно - ехидный спир уже захихикал в ответ. - Хватит ржать, умник. Что делать будем?
        - Не знаю, - спир шептал почти в ухо Павлу, потому что тот лежал у самого клюза. - Я не могу разрезать тебе веревки - слишком светло. А операция уже началась.
        - Началась???
        - Да. Я ждал тебя около биоробота. Отряд кешайнов подошел туда около часа назад. И мы увидели, что тебя нет с ними. Тогда Крот велел искать тебя на берегу. Ну, я и бросился сюда… Хорошо, что ветерок подул с запада. Вот я тебя и унюхал.
        Вот как, значит. Значит, кешайны отправились без него. А спир и Крот это заметили. Павел знал, что по плану операции Крот с отделением разведчиков должен был находиться в засаде около входа в потайной лаз. Чтобы захлопнуть ловушку.
        Кешайны, спустившись в коллектор, наверняка выставят там пост. Вот Крот с парнями его и ликвидирует. А затем наглухо завалит выход снаружи - чтобы ни один кешайн не вырвался из капкана. Если попробует бежать.
        Так, с этим разобрались. А что дальше?
        - Ты меня слышишь? - прошептал спир.
        - Слышу.
        - Тебе надо срочно отсюда сматываться. Сейчас сюда подплывут «горные». Они уже где-то рядом.
        Про «горных» Сновид тоже был в курсе. Их община, около ста человек, добралась до Тобольска на лодках вчера ночью. Крылан встретил их и проводил до условного места.
        «Горные» должны были принять участие в битве с шайнами. Но как именно - Павел не знал. Потому что подробности операции уточнялись по ходу.
        - Что они собираются делать? - прошептал Сновид.
        - Атаковать суда зажигательными стрелами. Их задача - поджечь галеры, чтобы не дать шайнам спастись. К тому же, шайны хранят здесь порох и боеприпасы. На каждой галере есть пороховой погреб.
        - Когда начнется атака?
        - С минуты на минуту. Они ждут сигнала с колокольни… Павел, надо срочно что-то делать.
        Сновид задумался. Голова уже не болела. Какая боль, если самой головы можно вскоре лишиться? Когда галера загорится, огонь обязательно доберется до пороха. И все взлетит на воздух. Вместе с ним.
        И тут его осенило!
        - Зюб, - зашептал он. - На нижней палубе есть гребцы.
        - Я знаю. Нео.
        - Да. Они прикованы кандалами. Ключи у надсмотрщиков-гао. Если достать ключи и выпустить на свободу нео…
        - Я понял, - оборвал спир. - Жди меня.
        Гао в бушлате, сидевший около пушки, поднялся и подошел к фальшборту. Наверное, что-то его насторожило. Перегнувшись, мутант посмотрел вниз. Затем приблизился к Сновиду и уставился на него.
        - Чего пялишься, чучело? - спросил Павел. - Воды дай попить, а? Все в горле пересохло. - И для наглядности высунул язык - мол, смотри, как страдаю.
        Гао удивленно наклонил голову. Потом высунул свой язык. Он у него оказался чуть ли не два раза длиннее, чем у Сновида.
        Однако демонстрацией языка гао не ограничился. Он наклонился, и выразительно похлопал себя по тощему заду. Неизвестно, на что он намекал, но в целом диалог цивилизаций оказался непродуктивным.
        - Ну и дурак, - сказал Павел. Мутант, чего с него возьмешь.
        Он отвернулся и окинул взглядом палубу. На ней стало гораздо оживленней. Шныряли туда-сюда гао в матросских робах, вооруженные короткими абордажными саблями. Появился толстый боцман со своей дудкой. На корме у кают несли караул кешайны: двое внизу у трапа, двое наверху на капитанском мостике.
        Теперь практически все в судьбе Павла зависело от мужества и сноровки спира. Если он сумеет быстро ликвидировать надсмотрщиков и освободить нео от кандалов, тогда у Павла появится шанс. Нео наверняка сразу же бросятся на верхнюю палубу и начнется жестокая заварушка. В ней шайнам станет не до Сновида. И Зюб, возможно, сумеет перерезать его веревки.
        Возможно. Если Зюб сумеет до этого прикончить надсмотрщиков. И если освобожденные нео не успеют на клочья разодрать Павла. И если «горные» не подожгут галеру. И она не взорвется. И еще целый ряд если…

* * *
        Бортник стоял внизу у начала лестницы, когда в проем потайного хода протиснулся первый кешайн. В руке он держал обнаженный меч. Увидев «горного», на мгновение замер. Тот поднял открытую ладонь - мол, я без оружия. И показал направо - мол, двигаем туда, проход свободен.
        «Ящер» молча кивнул. Затем, обернувшись, коротко скомандовал. И в проем полезли очередные кешайны.
        Бортник пошел вперед. Стоять у стены не имело смысла: коридор коллектора слишком узок, двигаться можно лишь цепочкой. И Бортник, конечно же, должен был сразу возглавить отряд. Чтобы привести его туда, куда надо - в пекло ада.
        Он шел медленно, не оборачиваясь. Он знал, что кешайнов в ударном отряде пятьдесят голов. Ну, или штук - смотря в чем считать. Об этом ему успел сообщить Зюб, засекший мутантов еще на подходе к «транспортнику».
        Это означало, что они растянутся в цепочку длиной почти в пятьдесят метров - пока будут двигаться боковым коридором. А длина коридора примерно такая же. Вот и считай.
        Поэтому «горный» сразу направился в конец коридора - туда, где тот соединялся с тоннелем. Выбрался в тоннель и встал у противоположной стены. До этого момента все развивалось по плану. «Ящеры» очутились в коллекторе, и теперь их отсюда уже не выпустят.
        Но если они всполошатся раньше времени, то начнется жестокая сеча. И в ней погибнет много тоболяков. А это совсем ни к чему. Ведь основное сражение развернется на поверхности, и бойцы нужны там. А здесь он справится, считай, один. При участии взрывника, разумеется. Ну и своих верных помощниц.
        Из бокового коридора появился старший кешайн. Меч направлен вперед, тело напружинено, готовое распрямиться в смертельной атаке. Посмотрел на Бортника и тут же бросил взгляд по сторонам. «Горный» показал рукой - идем налево. И тихонечко направился вдоль стены.
        Сейчас, главное, не спугнуть. Надо, чтобы все кешайны выбрались в тоннель и перестроились в колонну. Тогда они превратятся в удобный объект для атаки. Вернее, объекты.
        Пятьдесят объектов. А, точнее, голов. Потому что атакованы будут именно головы. Конкретно - лица. Наименее защищенные от смертельно разящих уколов: в щеки; в губы; в нос; в глаза.
        До поперечной перемычки, перекрывавшей тоннель, было около тридцати метров. Перемычку возвели несколько недель назад, незадолго до штурма кремля. Она отсекала тоннель от главного канала коллектора, уходящего в Подгорную часть города - чтобы оттуда не проникали муты. Получилась толстая кирпичная стена размером четыре на четыре.
        Сейчас она выглядела темно-серой - словно заштукатуренной. Но «штукатурка» еле слышно гудела. И еле заметно шевелилась. Впрочем, шум гудения забивался тяжелыми шагами кешайнов и бряцаньем оружия. А заметить в полутемноте слабое шевеление был способен только исключительно зоркий наблюдатель - уж очень оно напоминало игру светотени.
        Перед перемычкой тоннель поворачивал направо, ныряя в двадцатиметровую горизонтальную штольню. Она соединяла тоннель канализационного канала с инженерным коллектором, идущим непосредственно к стенам кремля. В настоящий момент выход из штольни отделяла капитальная перегородка из кирпича и бетона со стальной дверцей.
        Перегородку накануне возвели работники. Трудились, как проклятые, но успели. Сейчас за ней прятался взрывник, ожидая появления Бортника.
        Тот подошел к штольне. Остановился. Показал мутантам рукой: мол, здесь низко, надо будет пригнуться.
        Кешайны, перестроившись ранее в колонну по четыре, держались от «горного» на расстоянии двух-трех шагов. Сейчас они тоже остановились, настороженно поводя головами. Бортник пригнулся и подчеркнуто неторопливо вошел в штольню.
        …Ну, давайте, родимые. Атака! Это враги!..
        И в то же мгновение серая, шевелящаяся масса на стене превратилась в сотни разъяренных пчел. Серых пчел. Они сорвались с места и ринулись на кешайнов.
        Каждая - длиной с мизинец; или немного короче. Каждая - с выставленным вперед жалом, способным проколоть толстую кожу фенакодуса. Каждая - как стрела, несущая заряд смертельного яда. Всего один заряд. Но смертельный.
        «Ящеры» еще не успели сообразить, что происходит, а пчелы-камикадзе уже атаковали их, метя в самые незащищенные точки: в рот; в нос; в глаза. Короче говоря, туда, где расположены слизистые оболочки. Пчелы, доставленные в ульях «горными», выполняли команду своего хозяина Бортника. И их внезапная атака была неотвратима, как сама смерть.
        Но ад для кешайнов лишь начинался. Пока они махали руками, пытаясь защититься от убийственных укусов, «горный» добежал до стальной дверцы в перегородке за штольней. Дверцу уже распахнул взрывник, наблюдавший за событиями через щель. Бортник заскочил в проем и прохрипел:
        - Поджигай!
        Взрывник поднес факел к пороховой дорожке, и огонек шустро побежал по земляному полу штольни к тоннелю - туда, где раздавались крики и стоны кешайнов. Бортник тут же захлопнул дверцу и закрыл ее на задвижку.
        - Уходим, от греха подальше! - крикнул взрывнику. И они кинулись прочь от перегородки по направлению к кремлю.
        Бортник и, особенно, взрывник, хорошо представляли, что произойдет в следующие несколько секунд. Огонь по дорожке из дымного пороха доберется до первых брикетов со сжиженным газом, прикопанных вдоль стены тоннеля. После того как взорвется первый брикет, последует цепная реакция.
        Она станет ужасной, эта реакция. Высвобожденный из оков молекулярной решетки газ вспыхнет, мгновенно увеличиваясь в объеме. И ревущее пламя рванет во все стороны, распространяясь по свободному пространству подземелья.
        Если этого пространства не хватит, то образуется взрывная волна. И тогда она, выбив перегородку, поможет огню ворваться в инженерный коллектор. Со всеми вытекающими последствиями. Вот почему Бортник и взрывник кинулись на всякий случай подальше.
        Впрочем, опытный взрывник знал свое дело. Заряды пороха и количество газовых брикетов он рассчитал и заложил грамотно. Таким образом, чтобы горящий газ распространялся в противоположном направлении - по тоннелю в сторону Промзоны. Ну и, одновременно, по коридору потайного хода.
        У распахнутой дверцы этого хода как раз в эти минуты находились кешайны из группы прикрытия. По плану, разработанному Вороном, их должен был ликвидировать Крот со своими разведчиками-диверсантами. Но участия разведчиков не потребовалось. Огненный смерч, вырвавшись из узкого коридора, в считаные секунды превратил «ящеров» в пылающие факелы.
        Наблюдая, как они вопят, корчась на земле, Крот сплюнул и сказал:
        - Это вам за Третьяка, твари… Ух и воняет. Будет чем полакомиться крысособакам.
        Рекс, сидевший у ног лейтенанта, прянул ушами и хищно облизнулся.
        - Не сейчас, псина. Обедать пока рано, - сказал Крот. И кинул разведчикам: - Двинули, парни, к кремлю. Банкет только начинается…
        Кешайны, угодившие в огненную ловушку в тоннеле, превратились в пепел за минуту. Еще через минуту Бортник добежал до смотрового колодца. Там он крикнул, не поднимаясь по лестнице:
        - Парни, все готово! Подавайте сигнал.
        Караульный, поджидавший у люка на корточках, вскочил на ноги и залихватски свистнул. Затем вскинул руку с копьем и радостно проорал:
        - Мужики, сожгли «ящеров»! Открывай ворота для «гостей».
        Два кешайна, стоявшие у Северных ворот, тут же бросились открывать створки. Третий кешайн залез на стену и активно замахал факелом.
        На самом деле в роли кешайнов выступили переодетые в их одежду и латы тоболяки. Вот когда пригодились три трупа «ящеров», брошенные соплеменниками у ограды с хищным вьюном. Вернее, не сами трупы, а их облачение.
        - Сотник! - закричал кешайн, несший дозор у развалин водонапорной башни. - Наши сигнал подают!
        Сотник Ка-тзы, сидевший, нахохлившись, на фенакодусе, встрепенулся. Его узкие глаза блеснули мрачной злобой. Он вытащил из ножен меч и, вытянув руку вперед, пролаял:
        - Ханзай!
        Затем вонзил в бока фенакодуса шпоры и галопом направился к Северным воротам. И вся сотня всадников-кешайнов ринулась вслед за ним. Глаза каждого из них блестели беспощадной злобой. Таков был приказ великого хайна - не щадить никого.
        Расстояние до кремля кешайны преодолели за считаные секунды. Первым в распахнутые ворота ворвался Ка-тзы. Следом - знаменосец с черно-белым стягом. За ними - первая пятерка, вооруженная кавалерийскими копьями.
        Пространство непосредственно за стеной и воротами оказалось пустым и голым, словно площадь перед парадом. Но в полусотне метров впереди темнели наспех сооруженные баррикады. Там прятались тряпичные чучела, набитые соломой и облаченные в кольчуги и шлемы.
        Ка-тзы в утренних сумерках принял чучела за воинов-тоболов. Он взмахнул мечом. Выкрикнул: «Ханзай!» И бросился на врага, увлекая за собой остальных кешайнов. Однако успел преодолеть лишь половину дистанции.
        Внезапно прямо под брюхом его фенакодуса взорвалась противопехотная мина. А затем из бойницы Северной башни грозно зарокотал крупнокалиберный пулемет. К нему тут же присоединились рявкающие очереди автоматов Калашникова из бойниц угловой башни.
        Попавшие в смертельную ловушку всадники заметались по площади. Но все они были обречены на безжалостное истребление. Несколько кешайнов из задних рядов развернулись и попытались вырваться за ворота. Тщетно!
        Ситуацию контролировал Ванька Бугай, сидевший в засаде у стены. Он потянул за веревку деревянный трап, переброшенный через яму. И фенакодусы рухнули на заточенные колья и арматуру, ломая ноги и пропарывая брюхи.
        - Славно визжат, - произнес седобородый воин, помогавший Ваньке сдернуть трап. Он по-прежнему находился в облачении кешайна - только шлем вражеский с головы скинул, чтобы не отсвечивать. А то еще, не ровен час, свои по ошибке зашибут.
        Воин поджег фитиль пороховой бомбы и кинул ее в яму, присовокупив:
        - А ну-ка - курните напоследок, ящеры…
        Бойня длилась каких-то пять-шесть минут. За это время сотню отборных кешайнов тоболяки истребили полностью вместе с их дикими степными фенакодусами. А сами не потеряли ни одного человека.
        Еще до того как был добит последний всадник-кешайн, дозорный на колокольне подал световой сигнал «горным». Они поджидали своего часа на берегу Иртыша. И там тоже начался ад.

* * *
        Павел лежал на палубе и ждал возвращения спира. Но тот все не появлялся. А затем раздался странный стук - будто кто-то вбивал в борт галеры гвозди. Еще через несколько секунд через фальшборт перелетела зажигательная стрела. Перелетела и вонзилась в палубу почти у ног толстого боцмана-гао.
        Тот, надо отдать должное, сориентировался быстро. Выдрал наконечник и швырнул стрелу за борт. Однако пока он этим занимался, в палубу воткнулась очередная стрела.
        Павел разглядел, что древко у наконечника обмотано чем-то вроде пакли. Она не просто горела - с нее тут же начали падать огненные капли. Из чего Сновид сделал вывод, что предварительно паклю обмакнули во что-то горючее - типа сырой нефти или дизельного топлива.
        А еще через пару секунд древко под паклей взорвалось, разбрызгивая огонь вокруг себя. С таким изощренным оружием Павел никогда не сталкивался. Но сообразил, что в древке, видимо, имелась специальная полость, куда засыпали порох. Получалось нечто вроде зажигательной гранаты и взрывателя в одном флаконе. Если такая стрела угодит, к примеру, в мешок или открытый бочонок с порохом, то…
        Додумать Сновид не успел. Внизу, под палубой, раздался утробный рев. В глубине души он надеялся услышать что-то подобное. И все равно вздрогнул. Рев мог свидетельствовать лишь об одном - мохнатые вырвались на свободу.
        Значит, отчаянный Зюб справился с частью задания. Но вот счет в игре со смертью шел уже на секунды. А Павел все еще оставался связанным по рукам и ногам.
        И тут еще одна горящая стрела воткнулась в палубу рядом с Павлом. Решение созрело мгновенно. Он поднял связанные в лодыжках ноги и опустил на хвостовик стрелы - так, что древко проскользнуло в щель между ногами. Затем Сновид подтянул ноги таким образом, чтобы веревка вплотную прижалась к горящей пакле.
        Его действия строились на простом расчете. Если горючая пакля попадет на веревку, то та обязательно загорится. Правда, процесс окажется не слишком быстрым. Но Сновид надеялся его ускорить.
        И ускорил. Точнее, процесс ускорился без его участия - после того, как взорвался порох в древке.
        Ноги Павла подбросило вверх. Он почувствовал резкую боль, но тут же забыл о ней. Он не мог сильно обжечь ноги на данном этапе - предохраняла толстая кожа сапог. Наверное, при взрыве голенища могло где-то прожечь. Но это такие пустяки!
        Сновид задергал ногами. И ощутил, что веревка значительно ослабла. Слава Всевышнему, кешайны не стали обматывать голени полностью, ограничившись двойной петлей. Видимо, решили, что пленнику все равно некуда деваться со связанными руками. Да еще и в нескольких десятках метров от берега. Да еще и под присмотром бдительных гао.
        Наверное, одна петля все-таки разорвалась при взрыве стрелы. Но оставалась вторая. И узел. Рядышком с Павлом огонь с легким треском лизал палубу - просмоленное дерево загорается легко. И Сновид, не раздумывая, сунул в пламя связанные лодыжки - тут уж не до заботы о сапогах. Ничего, мастер новые сошьет. А собственная кожа…
        Да нарастет еще, куда она денется. Больно, конечно, будет… Ох, больно, хоммучий потрох!.. Но зато и весело. Ты глянь - какое веселье вокруг! И, похоже, оно только разгорается.
        Из люка в середине палубы появилась косматая башка нео. Рыкнув, он одним прыжком выскочил наверх. Гао-матрос бросился на него с абордажной саблей наперевес, но преувеличил свои силы. Нео небрежно махнул лапой, сжимая полуметровый кусок цепи - и матросика словно ураганом унесло. Лишь взвизгнул напоследок и улетел за борт - и это еще хорошо, если вместе с головой.
        Мохнач довольно зарычал - и тут же получил саблей по загривку от боцмана. Боцман по меркам гао был настоящим великаном: явно выше полутора метров и толщиной со столитровый бочонок, не меньше. Поэтому приложился крепко, да и мастерски - так, что развалил косматого едва ли не до грудной клетки. Ударь чуток выше и откромсал бы шею вместе с башкой.
        Но росточка не хватило - и сабля пошла наискось, оставив башку на месте. Нео, хотя и залитый кровью, захрипел и развернулся к врагу. Даже лапу с цепью сумел занести для разящего удара. Однако боцман демонстрировал чудеса мужества и хладнокровия. Он успел взвести курок колесцового пистолета и пальнул мохнатому прямо в раззявленную пасть.
        Не иначе как экспансивной пулей стрелял. Нео вышибло половину затылка. И он отправился к праотцам, так и не подышав вволю воздухом свободы.
        Однако с нижней палубы рвались на свободу очередные мохнатые. Один из них высунул башку из люка около бака - совсем близко от Сновида. Высунул - и немедленно огреб по полной программе.
        К нему подскочили сразу трое матросов-гао и замахали сабельками, как будто намеревались шинковать капусту. За несколько секунд они располосовали косматую башку круче самого лихого брадобрея: не только постригли налысо, но еще и макушку снесли начисто - вместе с частью черепа. Однако мохнач не падал духом и даже исхитрился оторвать самому отчаянному матросику ногу.
        Неизвестно, сколько бы нео продолжал резвиться, если бы не прилетела стрела. Она упала с наклювом, угодив прямиком в беззащитную макушку мохнача. Судя по смачному звуку (чпок!) наконечник воткнулся непосредственно в мозг. Ошалевшие гао отпрыгнули в разные стороны - кроме страдальца, лишенного ноги - и застыли, открыв рты.
        А нео и не почесался. Опершись лапами на деревянный комингс, ограждающий люк по периметру, он попытался выбраться на палубу - но не успел. Как раз в этот момент древко стрелы взорвалось, превратив череп в расколотую чашу. А его внутренности разлетелись вокруг, забрызгав мозгами удивленные физиономии матросов.
        Зрелище получилось настолько эффектным, что даже Сновид отвлекся на некоторое время. И сразу пожалел об этом. Пламя, обуглив до дыр сапоги, таки добралось до его кожи. Он заорал и задергал ногами, в надежде разорвать опостылевшую петлю. Та, похоже, находилась на последнем издыхании и все же продолжала держать узел.
        Скрепя зубами, Павел снова засунул лодыжки в огонь. Он почувствовал запах собственного горящего мяса, но запах был пустяком по сравнению с чувством адской боли. Скажи кто раньше, что Сновид вытерпит такую боль, он бы не поверил. Тем не менее, он терпел. Стонал и терпел, чтобы разорвать эту проклятую веревку. А она никак не желала перегорать и рваться.
        Уже в нескольких местах пылала палуба. Трещали смолой доски, периодически выбрасывая огненные брызги. Клубился дым. Среди пламени и дыма метались и отчаянно дрались нео и матросы-гао.
        Мохнатые гребцы значительно превосходили матросов в количестве, не говоря уже о физической силе. Но в отличие от гао действовали разрозненно. Некоторые из нео, выбравшись на верхнюю палубу, тут же прыгали в воду. Видимо, забывая в тот момент, что не умеют плавать.
        А вот шайны упорно старались взять ситуацию под контроль. Они боролись не только с космачами, но и с огнем. Даже пытались заливать его водой, опуская в реку ведра на баграх. И это несмотря на то, что галера могла в любой момент взлететь на воздух.
        И вдруг Сновид увидел кешайна. Того самого, который опекал его весь минувший день. Он появился непонятно откуда и буквально вывалился на Павла из клуба дыма.
        Скорее всего, кешайн пробрался от кормы вдоль фальшборта. В правой руке он держал обнаженный меч. А вот левая рука висела плетью. И шлема на окровавленной голове не было. Похоже, что тут успел поработать обрывком цепи один из нео.
        Заметив Сновида, кешайн сильно покачнулся. Но все-таки удержался и сделал шаг вперед. И медленно, словно нехотя, поднял меч.
        …вот он, топол…
        Дальше Павел не думал. Он подтянул ноги и тут же выбросил их вперед, метя «ящеру» в бедро. И еще в момент удара почувствовал, как наконец-то лопнула веревка. Крепкие веревки умели вязать шайны, ничего не скажешь.
        Кешайн не ожидал нападения. То ли Павел выглядел слишком беспомощно, то ли сам уже держался из последних сил. Так или иначе, он упал боком, угодив правой рукой на пылающую палубу. Той самой рукой, в которой сжимал оружие.
        Прогоревшие доски с треском провалились, увлекая «ящера» за собой. Но он каким-то образом извернулся и сумел удержаться на верхней палубе. Правда, выронил при этом меч. А когда вскочил, Павел уже тоже стоял на ногах. И враги замерли друг напротив друга.
        В отличие от мутанта у Сновида были целы обе руки - но связанные за спиной. И, по иронии судьбы, их связал вчера вечером этот самый кешайн. Поэтому «ящер» имел преимущество, невзирая на сломанную левую руку и разбитую голову. А еще через секунду он положил ладонь на рукоять кинжала, и преимущество стало подавляющим.
        Так думал кешайн. Но в драке не на живот, а на смерть думать иногда вредно. Особенно в том случае, когда считаешь, что у тебя есть преимущество.
        Поэтому Сновид вообще ничего не думал. Он рванулся с места и рыбкой врезался «ящеру» в живот. Тот опять проворонил удар, так и не успев выхватить кинжал. Отлетел на пару метров назад и приземлился пятой точкой в раскрытый люк. Аккурат на голову очередному нео, который карабкался по трапу наверх.
        Что касается Сновида, то он перекатился по палубе и попытался вскочить на ноги. Но не смог, потому что получил в лоб очень ощутимый удар. Настолько ощутимый, что на мгновение потерял сознание и упал навзничь.
        Когда открыл глаза, то увидел прямо над собой грузную фигуру нео. Тот стоял на раскоряку, поигрывая метровой цепью. И очень гнусно ухмылялся. Видимо, не видел, как за его спиной горит бочонок с порохом. Так и ухмылялся, скаля кривые клыки, - до того самого мгновения, пока не прогремел взрыв.
        Когда он прогремел, мохнача разнесло в клочья. А Павла лишь подбросило на палубе - вот что значит правильно занятая позиция. Но он не успел обрадоваться - даже понять толком, что происходит, не успел. Потому что тут же рвануло по-новой. И этот взрыв был раз в десять мощнее предыдущего. А то и в пятьдесят.
        В следующее мгновение Сновид ощутил, что висит в воздухе. На очень короткий период перед ним открылась панорама реки и берега: пылающие галеры; около десятка лодок, маневрирующих вокруг судов; брезентовые палатки… На берегу суетились шайны, но их было относительно немного.
        А еще он успел заметить, что на Троицком мысу идет сражение. Но не около кремля, а значительно левее, где размещалась полевая ставка шайнов. Там грохотали пушки, а в дыму мелькали фигуры бойцов.
        Затем взрывная волна понесла Сновида в сторону берега. Но не донесла. И он «солдатиком» плюхнулся в Иртыш.
        К счастью для Павла, он, несмотря на сильную контузию, находился в сознании. И продолжал бороться, не теряя присутствия духа. Удержаться на плаву со связанными за спиной руками он не имел ни малейшего шанса. Поэтому сосредоточился на другом.
        Перед тем, как рухнуть в реку, Сновид постарался поглубже вздохнуть. А затем стал ждать, когда ноги коснутся дна. Едва это произошло, как он тут же рванулся вперед - с максимальной скоростью, которую позволяла водяная толща.
        Падая, Павел успел заметить, что до берега метров тридцать. Такое расстояние оставляло надежду на то, что он сумеет выбраться из реки - если не увязнет в тине и не наглотается всякой дряни. И эта надежда, помноженная на запредельное усилие, оправдалась.
        Он сделал по пологому дну пять или шесть шагов. И в тот момент, когда уже начал захлебываться из-за поступающей через нос воды, его голова «вынырнула» на поверхность. Врешь, не возьмешь! Ядрит в боковину дрель! В три креста! И четыре полумесяца!
        Он успел хватануть ртом воздуха. Закашлялся. Споткнулся. Упал. Однако сумел бросить тело вперед. И снова оказался над водой - теперь уже по шею.
        Теперь он, наконец, смог чуть-чуть отдышаться и откашляться. Затем побрел вперед. В каком-то десятке шагов от берега опять упал, споткнувшись о корягу. Но река в этом месте была уже по колено. И он поднялся. И дошел. И рухнул, как подкошенный, на песок.
        Лежал, хватая воздух. Хрипло кашлял, сплевывая воду и отхаркиваясь. Сердце колотилось, как сумасшедший молотобоец, норовя выскочить за ребра. И потихоньку успокаивалось, приходя в себя после чудовищной перегрузки.
        И тогда Сновид услышал, как кто-то звонко чихнул. И еще раз. А затем расслышал знакомый тонкий голосок:
        - Братан, ты жив?
        Слова доносились глухо, как сквозь вату. Павел открыл глаза. Рядом сидел Зюб, мокрый до нитки. Точнее, до последней шерстинки. И от того особенно смешной и жалкий. Дополняя картину «Приплыли», с уха спира свисала бурая водоросль.
        - Жив, - прохрипел Сновид. - Только слышно тебя… плохо. Говори громче.
        - Я и так громко говорю, - прошептал, как показалось Павлу, спир. - Это тебя контузило. В результате - временная деформация слуха. Тебя как, вестибулярный аппарат не беспокоит?
        - Аппарат у меня… в порядке… Ты где пропадал, умник?
        Зюб снова чихнул.
        - Ты извини, что так вышло. Не успел я тебе помочь.
        - А что случилось? - Павел вдруг тоже чихнул. Надо же, успел заразиться. Так и чахотку заработать недолго.
        - Меня нео за хвост поймал, - пожаловался спир. - И за борт выкинул. Вот и помогай после этого мутантам, неси свободу в массы.
        - Не переживай. Главное, что цел остался.
        - Ага, тебе легко говорить. - Зюб шмыгнул носом. - Тебя за хвост когда-нибудь кидали?
        - Нет, - сказал Павел. - Только этого мне не хватало. Ты лучше развяжи меня.
        - Сейчас. Я стрелкой разрежу.
        Зюб начал копошиться за спиной у Сновида. И вдруг воскликнул:
        - Павел, смотри!
        Сновид повернул голову к реке. Флагманскую галеру, на которой он провел последние сутки, в результате взрыва разломило на две неравные части. Носовая часть, где находился пороховой погреб, разлетелась в щепки. От нее остались лишь обломки балок и куски обшивки, плавающие в воде.
        А вот корма, где располагались каюты и капитанский мостик, осталась почти целой. И еще не затонула. Но была охвачена огнем. И там, среди языков пламени и клубов дыма, виднелась одинокая фигура в желтом плаще.
        Хайна Нур стояла на капитанском мостике. Стояла неподвижно, как статуя, держась руками за планшир фальшборта. И смотрела на берег. Лицо хайны, как всегда, скрывала маска. Но Сновиду почему-то почудилось, что хайна смотрит прямо на него.
        Зюб, наконец, разрезал веревку. Павел, не осознавая, что делает, поднял правую ладонь и помахал ею. И произошло неожиданное. Хайна тоже подняла руку. Но не взмахнула, а плавным движением сняла маску.
        В этот момент от сильного порыва ветра фигуру хайны заволокло черным дымом. Все, что успел разглядеть Сновид, это ярко-рыжую гриву волос. Еще через секунду корма галеры резко накренилась и ушла под воду.
        …на смерть ради любимой…
        Еле разборчивая, затухающая фраза донеслась до сознания Павла издалека, словно с противоположного берега Иртыша. Он вскочил, но тут же, вскрикнув, рухнул на песок. Боль оказалась такой сильной, что на глазах выступили слезы.
        - Ты чего? - с тревогой спросил спир.
        - Ничего особенного, - сквозь зубы выдавил Павел. - Так, ногу слегка обжег.
        - Слегка, говоришь? - Зюб присел на корточки и осторожно коснулся лапкой щиколотки Сновида. - Э-э, братан, да у тебя здесь… Фигово, короче говоря. Тебя что, нео на шашлыки жарили? А я думал, что они вегетарианцы.
        Он хихикнул.
        Нет, пацаном спир был, в целом, нормальным. Только слишком ехидным. А юмор его Павел иногда вовсе не ухватывал.
        - Слушай, ты, - сказал Сновид, - веге… вегато… короче, жертва просвещения. Хрен с ними, с ожогами. Найди мне меч. И копье заодно. Я пойду драться.
        - Может, тебе сразу и пушку до кучи найти? И ключи дать от квартиры, где деньги лежат? - Спир покачал головой. - Нет, братан, отвоевался ты пока. Тебе сейчас в лазарет надо. Если хочешь на своей свадьбе сплясать. А боец сейчас из тебя никакой. У тебя вон еще и из ушей кровь течет. Чувствуешь?
        - Нет, не чувствую, - буркнул Павел. - Что же я, на берегу должен торчать? А кто шайнов добивать будет?
        - Найдется кому добить. А торчать ты здесь не будешь. Сейчас тебе помогут.
        Спир встал и, засунув в рот четыре пальца, пронзительно свистнул. Так пронзительно, что даже Павел проникся, невзирая на временную глухоту.
        - Ты кому это?
        - Нашим, - сказал спир и активно замахал лапкой.
        Павел посмотрел в ту сторону. И увидел трех вооруженных мужчин в панцирях, которые быстро шли по берегу.
        - Это кто? «Горные»?
        - Они самые. Сейчас они тебе помогут. Да и мне… - Зюб чихнул, - мне тоже. А то я чего-то не того. Не в тонусе.
        - Пусть хотя бы лук мне дадут, - попросил Павел. - Знаешь, так хочется кого-нибудь подстрелить. Просто руки чешутся.
        - Мне это знакомо, - философски заметил спир. - Это называется «неконтролируемая агрессия»… Знаешь, Павел, лук тебе, возможно, и дадут. Тут и вправду по берегу шайны шныряют. Только ты учти - я за тебя лично перед Вороном отвечаю.
        - Ты что - виделся с Вороном? - Павел не смог скрыть удивления.
        - Еще как виделся. Он мне даже благодарность объявил. Личную. И пообещал в отделение разведки на довольствие поставить. Так что, ты уж меня не подведи. Не лезь на рожон. Тем более…
        Спир замолчал. Держал театральную паузу, хитрец. Но Сновид об этом не догадывался. Не знал, что такое театральная пауза. Поэтому простодушно спросил:
        - Чего «тем более»?
        - Тем более - тебя Рузанна ждет. Али забыл?
        - Нет, не забыл, - сказал Павел. Как такое забудешь, когда в подкорке сидит? И тут он вспомнил. Сунул ладонь в поясную сумку и сразу нащупал «шамий амулет». Уф, на месте. Теперь он был готов к разговору с Рузанной. - Как такую забудешь?
        - И я о том же. Учти, она тебя любит.
        - С чего ты взял? - с надеждой спросил Сновид.
        - Она сама мне сказала, - Зюб хитро усмехнулся. - По секрету.
        - Так прямо и сказала?
        - Так прямо, слово джентльмена. Говорит, люблю я, Зюб, Павла, аж по ночам не сплю. Так-то… Но ты уж меня не подведи, братан. Это между нами. Ведь мы же друзья?
        - Друзья.
        - Тогда Рузанне ни слова. А то она мне доверять перестанет.
        - Я могила, - сказал Павел, улыбаясь до ушей. Слова Зюба пролили на его душу настоящий бальзам. И даже боль в обожженных ногах слегка утихла. - Кстати, а где твой дружок крылан?
        - Наш дружок, - с легкой укоризной поправил Зюб. - Кар на задании. Особо важном задании.

* * *
        Хайн Полын стоял на высоком барабане около штабной палатки и смотрел в подзорную трубу. То на кремль посмотрит, то на реку. Потом снова на кремль…
        Уже полчаса назад, когда в ужасной ловушке погиб весь конный отряд, Полына постигло ощущение катастрофы. Но хайн отогнал его. Тем более, что ситуацию усугубил он сам. Он, непобедимый полководец великого Народа, стерший с лица земли сотни вражеских крепостей. Ну не мог же он так чудовищно ошибиться!
        А произошло следующее. Едва конница ворвалась в кремль, хайн тут же послал на штурм сотню пехотинцев. Послал, хотя должен был насторожиться, услышав пулеметные очереди - ведь кавалеристы пулеметов не могли иметь по определению. А вслед за тем раздались многочисленные взрывы, что лишь усилило тревогу.
        Однако Полын всегда считал, что промедление - удел трусов. И бросил в бой, по сути, свой главный резерв. Потому что не сомневался в конечной победе. И не допускал иного исхода.
        Он рассудил так: кавалерия, прорвавшись за стены кремля, могла столкнуться с ожесточенным сопротивлением. В том числе угодить под пулеметный огонь - мало ли какие сюрпризы приготовили тоболы, всего не предусмотришь. Значит, надо отправить на выручку пехоту. Даже если сопротивление тоболов еще не сломлено, кешайны-пехотинцы довершат разгром.
        Однако хайн жестоко ошибся. Разгромили, как раз, его воинство. И разгромили наголову. Бегущих в атаку пехотинцев встретил град стрел, подкрепленный автоматным огнем.
        А когда атака захлебнулась, из западных ворот вылетел конный отряд тоболов. Три десятка воинов в тяжелом вооружении ударили во фланг пехоте и смяли ее ряды. А затем начали рубить «ящеров», как капусту.
        Тогда Полын использовал резерв командующего - десятку новых кешайнов-всадников из своей личной охраны. Они остановили конницу тоболов, дав возможность остаткам пехоты укрыться за линией временных укреплений. Да еще артиллерия помогла, начав бить прямой наводкой. Однако битва уже была проиграна.
        Как раз в этот момент вернулся разведчик, посланный к транспортному биороботу. Он принес ужасную весть - кешайны из группы прикрытия погибли, сгорев заживо. Что произошло конкретно, разведчик объяснить не смог. Но он находился в шоке, что с кешайнами практически не случается никогда.
        И тут Полын понял, что все кончено. Гибель группы прикрытия означала одно - ударный отряд, спустившийся под землю, тоже уничтожен. Как и конная сотня. Как и большая часть пехоты.
        Надо было срочно отходить к Иртышу, где ждали галеры. Но хайна словно заклинило. То, что ему предстояло сделать, называлось простым и позорным словом «бегство». ОН - ДОЛЖЕН - БЕЖАТЬ. Он, великий хайн, не проигравший ранее ни одного сражения. Осознавать ЭТО было невыносимо. И пока он ЭТО осознавал, коварные и подлые тоболы напали на галеры и подожгли их.
        Полын увидел гибель галер и их экипажей со своего наблюдательного пункта около штабной палатки. Все произошло у него на глазах. И это было ужаснее всего. Какие-то примитивные человекообразные, называющие себя людьми, обвели его вокруг пальца. Как это могло произойти?!
        - Катастрофа, - прошептал Полын, наблюдая в подзорную трубу, как уходит на дно Иртыша флагманская галера. - Катастрофа…
        Из-за палатки выбежал начальник личной охраны Лу-тзы.
        - Великий хайн, прости, что отрываю тебя…
        - Говори, - мрачно произнес Полын.
        - Надо уходить. Нас только что атаковали с тыла. Я поставил в заслон десятку пехотинцев, но…
        - Сколько всего осталось воинов?
        - Меньше тридцати. С раненными - около сорока. Если тоболы сейчас ударят от кремля, они нас сомнут.
        - Даже твоих новых кешайнов?
        - Они будут сражаться, как тигры. Но, - Лу-тзы смотрел в землю, - их осталось семеро. И они не вечны.
        - Что ты предлагаешь? - Хайн спрыгнул с барабана.
        - Воины задержат тоболов. А мы попробуем уйти берегом. Дорогой, которая ведет к базе маркитантов. Доберемся до базы, а там…
        Он не закончил фразы, но Полын понял его мысль. Можно укрыться на базе маркитантов. Союзники из них, конечно, как из дерьма пуля. Но отказать в помощи великому хайну они не рискнут. Потому что знают - шайны сильны и не прощают отступничества.
        Сейчас, главное, спастись. Затем он вернется в Тюмень на галере маркитантов и отсидится в гарнизоне. Да, вернется без армии. Да, вернется без архива. Но он сумеет оправдаться на заседании Высшего Совета.
        В конце концов, можно свалить вину на предательство. Та же хайна Нур - чем не кандидат? Полукровка, чей отец был зачат от пленной русиянки. Он никогда ей не доверял…
        В общем, придумает, как оправдаться. И приведет сюда целую тьму воинов. Чтобы сравнять Тобольск с землей. Шайны могут проиграть сражение, но они никогда не проигрывают войн. И всегда мстят своим врагам. Безжалостно мстят. Так велит Яса.

* * *
        Бортник лежал за камнем, положив на него АКМ с оптическим прицелом, и ждал. Рядом притаились три бойца из отделения разведки лейтенанта Крота. Засаду устроили у подножия Большого лога, невдалеке от дороги, ведущей к базе маркитантов.
        Задача была сформулирована просто - не дать уйти живым ни одному шайну. В особенности, верхушке из числа хайнов. Твари не заслужили плена. Даже смерти достойной не заслужили. Крысособакам крысособачья смерть.
        После гибели их конницы во дворе кремля стало ясно, что с восточной стороны Троицкого мыса «ящерам» не прорваться. Там их не пропустят обозленные нео из клана Круггов. Галеры должны были потопить «горные» с помощью зажигательных стрел. Поэтому отход по Иртышу тоже отпадал. Осталось перекрыть последний путь отступления - к базе торгашей.
        После признания изменника Ермила о том, что маркитанты тайно сотрудничают с шайнами, подобный вариант представлялся весьма вероятным. Понятно, что рядовые гао и кешайны будут драться до конца. И умрут на месте, если прикажет командир. Но когда ящерице прищемляют хвост, она готова отказаться от всего, лишь бы сохранить голову. Вот эту «голову» сейчас и караулил Бортник вместе с разведчиками.
        Он уже получил информацию о том, что хайна Нур утонула в Иртыше. Но Полына пока никто не видел - ни живым, ни мертвым. Не велик шанс, что он обязательно появится здесь. Но нельзя было давать хайну ни одного шанса избежать возмездия.
        Три всадника вылетели из-за высоких, густо растущих, стволов хищных елей внезапно, словно три копейных наконечника. Они мчались по ложбине во весь опор, поднимая за собой столб пыли. Бортник не раздумывал, увидев на первом всаднике шлем с султаном. Сразу припал глазом к прицелу и, поймав в перекрестье туловище фенакодуса, дал короткую очередь.
        Попал. Фенакодус проскочил, по инерции, еще пять-шесть метров и рухнул на бок, подминая под себя всадника. Разведчики, лежавшие рядом с «горным», тут же поднялись и бросились вперед, размахивая мечами. В другой руке каждый боец держал короткое копье.
        В их задачу входила расправа с пешими шайнами. Что касается Бортника, то он уже ловил в прицел следующую мишень. Поймал. Нажал на спусковой крючок. И снова удачно. Пули прошили фенакодусу брюхо. Он продолжил движение. Но мотнувшись в сторону, засбоил и перешел с галопа на рваную рысь.
        Всадник пришпорил фенакодуса, однако сделал лишь хуже. Раненое животное, реагируя на действия хозяина, попыталось ускориться. Оно выбросило вперед левую заднюю ногу, сместив центр тяжести. Правая нога подвернулась, и фенакодус упал на брюхо.
        Возможно, ему бы удалось подняться, если бы не подоспевший разведчик. Короткий и жестокий удар копьем в ухо. Взмах меча, перерубающий сухожилия на передней ноге. А затем еще один взмах, рассекающий брюхо напополам. И фенакодус хрипит, елозя на собственных кишках.
        Бортник заметил это краем глаза. Сейчас его интересовал третий фенакодус и его наездник. Они уже почти достигли противоположного края ложбины, поросшего густым ельником. А дальше, в какой-то сотне метров, база маркитантов. Практически неприступная крепость, обнесенная четырехметровым металлическим забором и спиралями колючей проволоки.
        Уйдет ведь, тварь!
        «Горный» быстро прицелился и нажал на спуск, уже не экономя патроны. И промахнулся, взяв недостаточное упреждение. Слишком быстро мчался низкорослый степной фенакодус, стелясь над землей. Быстрее ветра, не иначе.

* * *
        Полын увидел, как заковылял фенакодус под Лу-тзы. Но, разумеется, и не подумал сбавлять ход. С чего бы ему приходить на помощь представителю низшей касты? У каждого предписана своя судьба, называемая кармой. Гао должны служить и работать, кешайны воевать и охранять хайнов. А хайны… Хайны должны мыслить и повелевать.
        Он пришпорил своего верного Алтуна и выкрикнул: «Ханзай!» Хотя тот и без того мчался быстрее ветра, на пределе сил. С оскаленных губ летели крупные клочья пены. Но хайн еще и добавил плеткой - «Ханзай, Алтун!»
        Он не расслышал звука выстрелов в этом сумасшедшем галопе. Но почувствовал, как фенакодус немного засбоил. Оглянулся - на темно-сером крупе выступило несколько бордовых пятен.
        Если бы неизвестный стрелок оказался чуточку удачливее, то перебил бы Алтуну заднюю ногу. Но удача, впервые за этот день, улыбнулась Полыну. Фенакодус продолжил бег. Разве что сменил аллюр, перейдя с резвого галопа на среднюю рысь.
        И Полын уже отчетливо видел массивные ворота базы маркитантов. И две караульные вышки по бокам. Он укроется там. Пусть и в одиночестве, потеряв весь экспедиционный корпус. Эти жертвы еще оправдаются, когда он вернется сюда во главе целой армии. И тогда, огнем и мечом…
        Огромная крестообразная тень возникла над головой хайна, когда до спасительных ворот оставалось несколько десятков метров. Полын уже ослабил шенкеля, готовясь натянуть поводья. Он верил в свою карму - карму высшего создания высшей расы. Он спасется. И вернет себе славу великого полководца. Он - великий хайн Полын…
        В этот момент крылан, выйдя из пике, завис над его головой. Блеснул в лучах восходящего солнца клинок двуручного меча. И голова в маске, словно срезанная бритвой, навсегда отделилась от туловища своего хозяина. Отделилась и, пролетев по воздуху, упала под ель.
        Фенакодус, не чувствуя управления, уже шагом доплелся до ворот. Доплелся, прихрамывая, и встал в нескольких метрах - прямо перед глазами ошарашенных караульных. Многое они уже повидали на своем веку. Но хайна без головы не видели никогда.

* * *
        Уже темнело, когда Ворон и Ермил поднялись на южную стену кремля. Моросил дождь. Внизу, у подножия Троицкого мыса, дымились костры. Там кучковались нео. Заметив на стене две человеческие фигуры, один из косматых поднялся и что-то истошно проорал.
        - Ну вот, - сказал Ринат. - Тут и поговорим - по соседству с теплой компанией. Я обещал, что отпущу тебя на свободу?
        - Обещал.
        Ермил кивнул, но смотрел на Ворона настороженно.
        - Пора сдержать обещание. Сегодня очень бурный день, но завтра люди начнут задавать вопросы. Начиная с того, кто чуть было не убил Тощего. Отпустить тебя просто так я не могу. Нельзя прощать предателя, понимаешь?
        Маркитант напряженно молчал.
        - Даже ради выгодной сделки нельзя, - продолжил Ринат. - Община подобного не поймет. Поэтому сделаем так - ты просто сбежишь. Понимаешь?
        - Ну, понимаю. Только зачем ты меня сюда привел?
        - А куда мне тебя вести?
        - Отведи к западным воротам. Я сам доберусь до Мертвой Зоны. Ты же обещал, что передашь меня маркитантам.
        - Я не обещал передать тебя маркитантам, - возразил Ворон. - Я пообещал, что сохраню тебе жизнь. И дам полную свободу. Вот она, пользуйся.
        Он широко повел рукой.
        - Мы так не договаривались, - отшатнувшись, пробормотал Ермил. - Так нечестно.
        - А я с тобой и не заключал договора, тварь, - мрачно процедил Ринат. - И не тебе о чести говорить. Просил полную свободу - получай.
        И он резко толкнул Маркитанта в плечо. Тот, потеряв равновесие, свалился со стены. Упав на узкую бровку между основанием стены и склоном мыса, тут же попытался вскочить. Но, поскользнувшись, не удержался и кубарем покатился вниз. Прямиком к одному из костров, навстречу довольно ухающим нео.
        Вместо эпилога
        Сновида привезли в кремль на телеге для раненых затемно. До этого он находился на берегу под присмотром «горных» и спира. Павлу нанесли на ступни и щиколотки очень вонючую мазь, а на голову наложили компресс. И в уши еще чего-то вставили, тампоны какие-то.
        Потом Зюб дал покурить цигарку с «допингом», и Сновиду немного полегчало. А до этого было совсем хреново. Пока «горные» несли его на руках до своей стоянки, он еще держался. А потом вдруг накатило все сразу: и боль, и тошнота, и видеть почти совсем перестал…
        Последствия контузии, объяснил Зюб. И еще чего-то говорил, но уж очень мудреное. Павел ничего не понял. Да и не старался.
        Спир вообще не отходил от него. Чего-то хлопотал и болтал почти без умолку. Жертва эволюции, одним словом… Ему бы этим работать, как его… ага, лектором.
        Впрочем, разглагольствований Зюба Павел почти не слушал. Да и не слышал. Из-за контузии, возможно. Да и из-за тампонов в ушах. Больше просто лежал и думал. О чем думал? Ну, о разном, разумеется. Было о чем подумать… Даже, вроде, вздремнул немного. Без сновидений, конечно. Ну их к удильщику, эти сны…
        А потом на санитарной телеге приехал Ванька Бугай, и Сновида повезли в кремль. По дороге Ванька сообщил, что почти все знают о геройстве Павла. Ворон велел рассказать о том, как тот выполнял особо секретное задание, рискуя жизнью. И даже специальное построение провел в кремле, где перед строем все и объявил.
        Так что, теперь Павел герой, объяснил Ванька. Но из телеги ему лучше не высовываться. Так, на всякий случай. Вдруг еще не все в общине в курсе про его геройство? Конфликт еще какой возникнет… Этот самый, как его…
        - Эксцесс, - подсказал Зюб. Он сидел рядом с Бугаем на скамеечке и помогал управлять фенакодусом. Хотя на самом деле больше мешал, дергая не за ту вожжу.
        - Во-во, - сказал Ванька, - этот самый, мордобой. А в телеге, Пашка, на тебя никто внимания не обратит. Тем более, что еще и голова обмотана.
        Так они добрались до кремля. У санчасти Бугай взял Павла на руки и донес до самого топчана. Где положил и велел набираться сил. А сам пошел обедать, потому что сильно проголодался.
        Лежа на топчане, Сновид помаленьку высматривал Рузанну. Или, на худой конец, Лейлу. Но девушек в помещении не было. Наверное, находились где-нибудь на поле боя, помогая раненым. Или просто в другой палате… И тут он, кажется, снова задремал.
        А когда открыл глаза, на топчане, в ногах, сидела Рузанна. Сидела и смотрела на Павла во-от такими глазами. Большими, короче. Хотя они у нее и без того такие, что больше некуда. Утонуть можно, как в озере.
        - Здравствуй, Рузанна, - сказал Павел.
        Она вздрогнула и почему-то заплакала.
        - Ты чего? - удивился Сновид. - Вот же я. Все в порядке. А ну, прекрати реветь.
        - Я это, просто так, - сказала Рузанна. - От неожиданности.
        И тут же заулыбалась. Сквозь слезы. Не поймешь этих женщин - то плачут, то улыбаются.
        Павел хотел присесть, но, видимо, неудачно шевельнул ногой. А боль-то, оказывается, никуда не делась. Тут как тут, зараза. Цепанула так, что Павел ойкнул. Вроде и совсем негромко, но Рузанна расслышала.
        - Лежи спокойно, воин, - сказала строго. И взяла Павла за руку.
        Так они просидели, наверное, целую минуту. Молча. А чего болтать, когда и так хорошо. И сидели бы, да Сновид вдруг вспомнил. И вытащил из сумки «шамий амулет».
        - Вот, - сказал, - получай, как просила.
        - Что это?
        - Он самый, оберег. Подарок ко дню рождения.
        У Рузанны округлились глаза. До-о-олго так смотрела то на амулет, то на Павла. А потом вдруг говорит:
        - Да не нужен он мне вовсе. Из-за него одни несчастья.
        Вот и пойми после этого женщин. То луну с неба достань, то повесь обратно.
        - Нет, - сказал Павел. - Раз просила, теперь носи. И неправда, что из-за него несчастья. Несчастья из-за плохих людей. И мутов. А мне он, может, наоборот, помог. Я при нем в огне не сгорел и в воде не утонул. И вообще…
        - Что вообще?
        - Я сейчас счастлив. Может, так счастлив, как никогда раньше.
        - Почему? - тихо спросила Рузанна.
        Собрался было ответить Павел, да отчего-то в горле запершило. Застряло что-то в горле. И в мозгу помутнение произошло - все слова куда-то подевались. Понимает, что надо что-то сказать, а не может.
        И тут Рузанна сама заговорила.
        - Я это, - говорит, - твоего друга на днях видела. Мутанта с длинным хвостом.
        - Зюба, что ли?
        - Ага, Зюба. Он мне сказал… Это правда или нет?
        - Что правда?
        - Ну, это… То, что он мне сказал?
        - А что он сказал?
        - Да так, кое-что, - говорит Рузанна. А сама как-то сразу погрустнела. Словно расстроилась. Или даже обиделась. - Ладно, ты болей. А мне к раненым идти надо. Много раненых, понимаешь?
        И вот здесь Павла осенило. Не совсем, правда, по его воле. Потому что за спиной Рузанны вдруг возник Зюб. И активно замахал лапками. А потом высунул свой длинный язык. И тогда у Сновида лопнуло терпение. И слова в голове вдруг появились. Не так много слов. Зато нужные и правильные.
        - Я это, - сказал Павел. - Не знаю я, чего там Зюб наговорил. Если его много слушать, то уши могут отвалиться. Трепло он, этот Зюб. Я лучше тебе сам скажу, чтобы без всяких там спиров. Вот возьму и скажу.
        - Чего? - спрашивает Рузанна.
        - Сейчас скажу.
        - Так говори.
        …я люблю тебя, дурак…
        Набрал Сновид в рот воздуха и сказал, наконец:
        - Я люблю тебя, дурак. - И поперхнулся.
        - Ты кому это говоришь? - спросила Рузанна. А глаза опять, как блюдца. - Если мне, то я, вообще-то, дура. И, наверное, так оно и есть.
        - Нет, дурак, это я, - твердо заявил Павел. - Но теперь резко поумнел. Я люблю тебя, Рузанна. И вообще - выходи за меня замуж.
        Рузанна наклонила голову и закрыла лицо ладонями. А потом то ли заплакала, то ли засмеялась. Не поймешь этих женщин. И пока она так сидела, Сновид решил показать Зюбу кулак. Глянь - а спира уже и след простыл. Под топчан, что ли, залез? Или его вовсе не было?
        Ночью Павлу приснился сон. Очень странный сон. Странный хотя бы уже потому, что совсем не страшный.
        Он видел маленького светловолосого мальчика, который брел по желтому песку. Рядом, вдоль кромки песка, росла зеленая трава. А с другой стороны журчал ручей с удивительно чистой, прозрачной водой. Иногда мальчик подбирал с песка мелкие камушки и бросал их в ручей. И при этом звонко смеялся.
        Больше в этом странном сне ничего не было. Кроме светловолосого мальчика; желтого песка; зеленой травы; и очень прозрачной, удивительно чистой, воды.
        Когда Павел проснулся, то долго лежал с закрытыми глазами. Он лежал и не мог понять, что может означать подобный сон. Он не походил на его привычные кошмары, всегда предвещавшие беду. Это сбивало с толку. И даже пугало.
        Так он пролежал до рассвета. И ничего не надумал.
        А утром к нему в санчасть зашел Бортник. Поговорили о том, о сем. И Павел рискнул рассказать «горному» о ночном сне. Уж очень он его беспокоил.
        Бортник выслушал рассказ внимательно, скрупулезно уточняя детали. Потом спросил:
        - Ну и что тебя напугало?
        - Как что? Во-первых, все какое-то ненатуральное.
        - В смысле? - «Горный» прищурил один глаз.
        - Ну как? Смотри - желтый песок. У нас песок всегда серый и грязный. А тут, прямь, как золото… Ну, ладно, песок. А вода в ручье какая? Вода должна быть мутной и зеленоватой. А во сне она такая прозрачная была, что даже камешки на дне просвечивали. Такого же в жизни не бывает, согласись?.. Ну а трава… Трава, это вообще жуть. Трава бывает желтой и коричневой. А здесь вдруг зеленая. Разве не кошмар? Только как бы немного наоборот.
        - В смысле? - У Бортника было очень серьезное выражение лица. А вот глаза как-то… не соответствовали. Не то, чтобы смешливые были глаза, но несколько легкомысленные. Как будто ему байку травят.
        - Да чего тут непонятного? - Павел немного рассердился. - Слишком все яркое. Я даже испугался. Не во сне, а потом, когда проснулся. Думаю, не к добру… Если после страшных снов всегда беды происходили, то чего теперь ждать?
        - А ты ничего не жди.
        - Это как? - Сновид удивился и даже испытал легкое разочарование. «Горный», похоже, чего-то недопонимал. Или не хотел вникать в проблему. Хотя и делал серьезный вид.
        - Да так. Знаешь, как в народе говорят? Кто беду ждет, к тому она и приходит. Тем более… Вот ты про траву и воду говорил. Знаешь, а ведь бывает зеленой трава. И вода может быть прозрачной. Как и песок желтым. Я такое в горах встречал. Высоко, правда, и всего несколько раз. Но встречал. Так что, это и не кошмар вовсе. А, скажем так, возможная реальность.
        Павел несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Зеленая трава - надо же! Зюбу бы он не поверил. Но Бортник - мужик серьезный.
        - Ну, предположим… Бог с ней, с водой. Трава, это вообще пустяки… Но ты же сам говорил, что у меня дар ясновидения. Что я будущее предвижу. А теперь говоришь - ничего не жди. Это как понимать?
        - Вот так просто и понимай. Да, я говорил, что ты, возможно, ясновидец. Но я не говорил, что ты обречен провидеть одни беды. Вот, подумай, к чему твой сон про ящера привел?
        - Ну-у… беда же все равно случилась.
        - Случилась. Да только, в основном, для шайнов. Это они в огне сгорели. А мы выжили. И община ваша выжила. Разве не так?
        Павел находился в растерянности.
        - Это как же… И что теперь?
        - Как что? Живи и радуйся жизни, сновидец. - «Горный» похлопал его по плечу. - И помни, Павел. Судьбу нельзя изменить. Но ее можно превозмочь, изменив себя… А что касается сегодняшнего сна…
        Он повел головой, словно искал кого-то в палате. Но не нашел.
        - Одно тебе точно скажу - пора тебе жениться.
        - Почему?
        - А чего же еще парню делать, когда ему малые дети снятся?
        И Бортник лукаво подмигнул.
        notes
        Примечания
        1
        Данила - герой романа Д. Силлова «Юг».
        2
        Выстрел - гранатометный выстрел, так называют боеприпасы для гранатометов, объединяющие в одном корпусе гранату и метательный заряд, размещаемый в гильзе.
        3
        Рудик - персонаж романа Д. Силлова «Шереметьево».