Вторая попытка Сергей Андреевич Красов
        Пенсионеру МВД Рагозину в 2011 году делают несложную операцию в больнице. Очнувшись от наркоза, он оказывается в восьмидесятых годах прошлого столетия в теле осуждённого, отбывающего срок в колонии особого режима. В этой же колонии работает оперуполномоченным старший лейтенант Рагозин. Встреча с самим собой молодым должна помочь исправить ошибки, допущенные в молодости, а также трагедии в жизни близких людей и страны в целом.
        Вторая попытка
        Сергей Андреевич Красов
        
        Глава 1
        - Внимание! Время шесть часов утра. В ИТК-22 объявляется подъём!
        После ухода на пенсию Вадим Рагозин часто видел сны связанные с работой, которой он отдал около двадцати лучших лет своей жизни. То он видел себя в звании лейтенанта, начинающего работать рядовым опером в той же колонии, откуда он ушёл на пенсию в звании майора. При этом он во сне радовался, как привычно и удобно на нём сидит офицерская форма и даже не обижался почему то, что начинает карьеру сначала.
        То во сне оказывалось, что он опять вернулся в посёлок Пуксинка, где прожил эти двадцать лет в семи минутах ходьбы от жилой зоны колонии. Но в этом случае даже во сне было ощущение огорчения от осознания того, что по каким - то причинам он бросил ставший уже привычным Екатеринбург и вернулся в этот посёлок, затерявшийся среди болот на севере Свердловской области.
        Но все подобные сны заканчивались хэппиэндом - счастливым пробуждением в привычной обстановке.
        Вот и сейчас сквозь дрёму Вадим понимал, что ему снится что то из той же серии «из прошлой жизни». Причём даже запах был в этом сне какой то специфически тюремный.
        - Комендант жилой зоны, срочно прибыть к дежурному по колонии, - повторил тот же голос через дребезжащий динамик
        Вадим сообразил, что он спит, укрывшись с головой одеялом. Повернувшись с бока на спину, он скинул одеяло с головы и, стряхивая с себя остатки сна, рывком сел.
        - Повторяю. Комендант Игуменов, срочно прибыть в дежурку, - добавил тот же голос.
        Сон продолжался. Из лампочки на противоположной стене расположенной в нише и закрытой решёткой, в глаза Вадиму резануло светом, показавшимся спросонья ослепительным. Закрываясь от света ладонью, Вадим машинально вытянул вперёд правую руку и оторопел. Рука была чужая!
        Сколько себя помнил Вадим, у него были интеллигентные руки с длинными «музыкальными» пальцами, выдававшими человека умственного труда. И никакими занятиями спортом и физической работой изменить этот «недостаток» не получалось. А тут в воздухе перед глазами висела здоровенная мужицкая лапа с какой то наколкой на кисти.
        Вадим оторопело провёл взглядом по всей длине руки от кисти до плеча и убедился, что рука растёт из его тела. Вдобавок на плече красовалась наколка в виде оскаленной пасти какого-то зверя.
        Быстро осмотревшись при свете не такой уж и яркой, как показалось вначале лампочки, Вадим с нарастающим ужасом сообразил, что находится в камере - стандартном помещении, предназначенном для содержания осуждённых особого вида режима, так называемом «закрытом бараке». Насмотрелся на такую «экзотику» за годы работы в колонии.
        Слева от него в ряд лежало пять человек, почти все были с головой укрыты одеялами, в характерной позе спящего на боку человека. Кто-то похрапывал, кто-то переворачивался на другой бок. На секунду мелькнула из под одеяла стриженая голова.
        Справа от него у стены лежал ещё один. Итого вместе с Вадимом семеро. «И столько же примерно на нарах первого яруса. Итого четырнадцать человек, - прикинул Вадим, - стандартная зековская «хата». То что режим именно особый подтверждали висевшие на стене полосатые телогрейки и шапки.
        И главное, - запах! Этот специфический неописуемый тюремный запах, которым здесь пропитано всё! Любая вещь, побывавшая в «зоне» и вынесенная за её пределы, обладает этим запахом дешёвого курева, мужского пота, мочи, какой то гадости, которой мажут «параши» для дезинфекции и ещё нескольких компонентов входящих в состав этого запаха, происхождение которых не определишь.
        Тело справа от Вадима зашевелилось, из под одеяла высунулась лохматая голова и, зевая и щуря глаза хрипло пробормотала:
        - Чё вскочил, Валера, спи, рано ещё, выходной у нас сёдня, забыл? - И переворачиваясь на правый бок, натягивая на голову одеяло, сосед добавил сонным голосом. - Я вчера шнырям сказал, чтобы нам хавку в последнюю очередь подвозили, - и тут же сонно засопел.

«Так, значит я ещё и Валера», - подумал Вадим, послушно откидываясь на спину. Голос соседа показался ему знакомым, где то он уже слышал эту характерную хрипоту. Ужас, охвативший его сначала, начал отступать, сменившись лёгким волнением и любопытством. Уж больно натуральный сон. Вадиму и раньше, бывало, снились натуральные сны, точнее какие то фрагменты снов: голос давно умершего человека, звуки и запахи забытые ещё в детстве. Но это были какие то обрывки, которые с пробуждением куда то улетучивались и редко оставались в памяти. Но чтобы так конкретно и последовательно что то снилось, такого никогда не было.
        Вросшая в подсознание привычка опытного оперативника анализировать любую самую сложную ситуацию и искать способы её решения, сработала и в этот раз. Отбросив в сторону эмоции и сразу успокоившись, Вадим выделил две возможные версии: или это сон, или…, или это какое то фантастическое переселение души из одного тела в другое
        В обоих вариантах нужно наметить линию поведения в создавшейся ситуации, пока не получается проснуться самому (если это сон), или пока не проснулись сокамерники (если это не сон), хотя бы для того, чтобы просто выжить. Для начала надо было вспомнить всё, что предшествовало пробуждению Вадим напряг память…
        Глава 2
        Где ещё может быть столько свободного времени для размышлений, как не в больнице? Доставленный на «скорой» с острым приступом панкреатита, Вадим уже на следующий день избавившись с помощью врачей от болей в области груди и живота, тосковал по дому. В этой палате на шесть человек ему придётся прожить ближайшие недели три, пока не успокоится воспалившаяся поджелудочная. Так что времени для размышлений у него достаточно.
        Окинув очередной раз внимательным взглядом палату, Вадим тяжело вздохнул. По всей вероятности в свои пятьдесят шесть лет он тут самый молодой. Никаких общих интересов для разговоров не усматривалось Тем более, что двое были не ходячими после перенесённых операций, да и остальные производили впечатление глуховатых и слеповатых стариков очень древнего вида. Телевизора не было ни в палате, ни на этаже. Туалет общий в середине отделения. В общем - тоска.
        Неприязненно покосившись на приготовленную для него сегодняшнюю порцию для капельницы, Вадим опять вздохнул. Надо набраться терпения часа на три.
        Стоило только прикрыть глаза, как в голову полезли мрачные мысли. Сравнительно не старый ведь мужик, - вон рядом дедушки в восемьдесят лет ещё какие то операции делают, - а здоровье угроблено практически полностью. Язык устанет все болезни перечислять. За полгода уже четвёртый раз на «скорой помощи» прокатился. И, если рассуждать объективно и честно, не кривя душой, главная причина такого состояния организма - пьянка. Конечно, Вадим не считал себя конченым алкашом. Как-никак проработал в системе МВД около двадцати лет на оперативной работе в колонии особого режима, дослужился до майора, занимал солидные должности, закончил Академию МВД, вырастил сына и дочь, но всё свободное, а зачастую и служебное время - пьянка, пьянка, пьянка…
        Мало того, что здоровье уничтожил, так ведь и все самые крупные неприятности в жизни были связаны с неправильным и неумеренным употреблением спиртного. А сколько друзей и знакомых досрочно ушли из жизни по той же причине…
        Сейчас на больничной койке Вадим недоумевал, почему до него дошло только сейчас, что можно было прекрасно жить без спиртного. Только недавно нашёлся врач, который спокойно по-мужицки доходчиво объяснил, что ему с таким здоровьем не то что пить что то спиртное, но даже и есть можно далеко не всё. Что печень находится на грани, за которой до цирроза не хватает только маленького толчка. А за циррозом неминуемо идёт рак печени, но до него уже можно и не дожить.
        Где этот доктор раньше был? Хотя в молодости кто думает о том, какое здоровье будет у него в старости? Только самые умные, продуманные. Но таких в окружении Вадима практически никогда не было. Иногда появлялись среди сослуживцев и знакомых «белые вороны», которые сторонились регулярных застолий или пили понемногу, тщательно контролируя принимаемую дозу. Но к ним и отношение большинства было каким то пренебрежительным, мол это не мужик, а так себе… Вадим не помнил, чтобы кто то из таких трезвенников сделал головокружительную карьеру. Скорее наоборот, карьеру делали те, кто умел пить с нужными людьми в нужный момент. Что, кстати, Вадим не умел делать абсолютно. Он пьянствовал только с друзьями. Или с теми, кого считал друзьями.
        Пьянство было и остаётся нормой жизни. Причём на всех социальных уровнях - от бомжей и до министров.
        Мрачные размышления прервала молоденькая медсестра. Погремела возле койки Вадима штативами с колбами, перетянула жгутом ему руку повыше локтя и стала искать вену.
        - А вот с венами у меня проблема, - сказал ей Вадим, доверительно понизив голос, - не подумайте, я не наркоман. Просто пережил однажды сильное желудочное кровотечение. Меня тогда неделю продержали на капельницах, причём вливали в обе руки круглосуточно, вот вены с перепуга и попрятались.
        - Ай, найдём, не переживайте, - улыбнулась ему фея в белом халате, и действительно, с первой попытки попала куда надо. Подрегулировала скорость капель в системе и, грациозно ступая походкой манекенщицы, удалилась из палаты. Машинально упёршись взглядом в стройную фигуру ниже талии, Вадим глазами проводил её до двери и прикрыл веки.

«Были и вы рысаками когда - то…», - вспомнились слова старинного романса. Сбросить бы лет тридцать… Хотя сейчас уже не до молоденьких женщин. Судя по всему, пора присматривать место под берёзкой на ближайшем кладбище с видом на окрестности поживописнее, чтобы родственникам было приятнее тебя навещать, подольше посидеть, выпить…
        Что происходит на кладбищах в родительские дни, особенно на Радуницу, Вадим знал не понаслышке. Пока он служил за Уралом вдалеке от родных мест и от могил предков, эта тема его мало интересовала. Хотя временами накатывала обида на судьбу, что в родительский день и сходить то некуда.
        Два года назад Вадим с семьёй наконец перебрался с опостылевшего Урала в Беларусь, которую считал своей родиной. Хотя родился он в Смоленской области, но все самые яркие воспоминания детства и юности были связаны с этими краями. Здесь под Витебском в далёком детстве он проводил почти все летние каникулы. В деревне Узварцы, которая в настоящее время вошла в состав агрогородка Новка, жили родители его матери - дед и бабушка. Все многочисленные двоюродные братья и сёстры, с которыми Вадим вместе вырос, до сих пор так и жили здесь, постаревшие, обзавёдшиеся детьми и внуками.
        Нет уже давно деда с бабушкой, здесь же похоронена мать Вадима, рядом с ней погибшая в молодости его сестрёнка Лилька, два брата матери, его дядьки.
        На Радуницу, посетив сначала могилы родственников разбросанные по разным кладбищам, вся родня собиралась у родоначальников деда и бабушки на кладбище в центре посёлка Новка. Так как большинство уже успело причаститься, выпив за упокой предков, участники мероприятия очень быстро забывали о главной причине, заставившей их здесь собраться. Тем более, что многие только здесь и встречались раз в году, хотя и жили недалеко друг от друга. Родственники делились на небольшие группы, - по возрасту, по интересам, кое-где уже раздавались взрывы смеха. В общем, печальное поначалу мероприятие постепенно перерастало в весёлый пикник на свежем воздухе. Как то само собой забывалось, что действие происходит на кладбище. Наиболее стойкие в сумерках перебирались на ближайшую квартиру, где веселье продолжалось уже без оглядки на предков.
        Последние годы жизни на Урале Вадим из спиртного употреблял только пиво
        Переехав в Беларусь, Вадим был вынужден отметить это событие с каждым из своих многочисленных родственников отдельно, иногда в различных сочетаниях.
        А так как большинство белорусов пиво вообще не признавали спиртным напитком, пришлось подстраиваться под интересы собутыльников. В результате через полгода пошатнулось и без того не очень крепкое здоровье. Особенно донимал камень в желчном пузыре, который был обнаружен в организме Вадима около семи лет назад. Раньше он Вадима особо не беспокоил, да и мнение врачей делилось поровну. Одни - за то, что камень надо удалять немедленно, другие, наоборот, убеждали, что в организме ничего лишнего нет, поэтому желчный пузырь, который в таких случаях удаляется вместе с камнем, лучше сохранить. И только здесь в Витебске один из врачей сказал Вадиму, что наличие камня в желчном очень быстро изнашивает поджелудочную, развивает панкреатит, что в свою очередь делает оставшуюся жизнь очень болезненной и короткой. Тем более, что другие органы тоже изрядно подпорчены бурной молодостью и ненормированным рабочим днём. В пятьдесят шесть лет - полная развалина.
        В этот раз Вадим был настроен решительно на операцию. Тем более, что живот разрезать не требовалось. Обещали удалить камень через прокол в брюшине, точнее в таких случаях делают четыре дырки. Операции Вадим не боялся, смущало только, что делают её под общим наркозом.
        В прошлый раз, когда Вадим лежал в больнице на обследовании, его соседом по койке был одноногий общительный мужик одногодок по имени Юра, который рассказывал ужасы про общий наркоз. Точнее про его заключительную часть, когда больной просыпается после операции.
        - Представляешь, - делился опытом Юра, - ты просыпаешься, сознание работает, всё слышишь, а пошевелиться не можешь, лежишь, хлопаешь глазами как кукла, в рот засунута трубка прямо в лёгкие, воздуха не хватает. Этот аппарат из тебя весь воздух высасывает, в какой то момент ты начинаешь задыхаться, почти теряешь сознание и чувствуешь, как потихоньку воздух начинает прибывать. И так минут тридцать - сорок. Сёстры ходят вокруг. Разговаривают о чём-то личном, на тебя ноль внимания. Хочется им крикнуть: « Вы что, суки, не видите, я задыхаюсь?!», а сам даже пальцем пошевелить не можешь. Такая злость на них, кажется, убил бы всех! А потом, когда всё заканчивается, осознаёшь, что всё позади, и на радостях всех прощаешь. Есть там ещё один неприятный момент, когда действие лекарства заканчивается, - отходняк, тошнит, можешь поблевать, но это недолго, - несколько минут. После хорошей пьянки бывает целый день в таком состоянии, так что это мелочь.
        Глава 3
        За сутки до того как Вадим оказался в камере с зеками был день подготовки к операции. Этот день Вадим помнил во всех подробностях. Утром после завтрака к нему заехала дочь Наташа с мужем. Несмотря на протесты Вадима, загрузили его тумбочку фруктами и другими продуктами. К чему это, если перед операцией ужинать запрещено, а после операции весь день голодать?
        Жене Вадим категорически запретил навещать его в больнице. Почти на весь день она должна отвлекаться от своих домашних дел, тащиться через весь город на общественном транспорте с пересадками, и всё ради чего? Поговорить можно и по телефону. С тех пор как изобрели сотовую связь, проблема обмена новостями отпала. Вадим не понимал необходимости бесконечных посещений многочисленными родственниками соседей по палате. Одна делегация за другой, конвейером. Иногда в палате посетителей набивалось больше, чем больных. И все несут продукты, которые спокойно можно купить на первом этаже в буфете самому больному. Поразмыслив, Вадим пришёл к выводу, что это или ставшая догмой норма поведения, традиция, берущая свои истоки из глубокой старины, или люди хотят продемонстрировать свою любовь больному родственнику. То есть сплошная показуха и лицемерие.
        После обеда Вадим долго разговаривал по телефону сначала с женой, которую долго уговаривал не волноваться и меньше переживать за него, а то у неё и так сердце ослаблено перенесённым пять лет назад инфарктом. Потом позвонил сын Антон и пьяным голосом стал жаловаться, как он плохо себя чувствует. Сыну при переезде Вадим купил отдельную квартиру в центральном районе города, что бы поменьше его видеть. На Урале в последнее время Антон пил всегда, как только у него появлялись деньги, а так как жили все под одной крышей, скандалы в семье были постоянным явлением.
        Здесь в Витебске Антон продолжал привычный образ жизни, выматывал все нервы родителям. Правда, теперь - на расстоянии.
        Вот и сейчас, казалось, Антон не слышит, что у отца утром операция, он говорил только о себе, что ему плохо, скучно, подружка Нинка куда то ушла… Вадим, не стесняясь в выражениях, отматерил его, пообещал вылечить «влупелином» при первой возможности и отключил телефон.
        Около восьми вечера молоденькая санитарка увела Вадима в комнату с надписью «клизменная», уложила его на кушетку и побрила ему волосы на лобке. Вадим на всякий случай предложил оказать ей такую же услугу, но девица никак не среагировала и ушла, громко цокая босоножками. « У неё, наверное, волосы там отрастать не успевают, - слишком много желающих, помоложе меня», - решил Вадим.
        Утром его заставили раздеться догола, сдать все вещи на хранение, положили на каталку и быстро повезли по коридорам, подняли на лифте на несколько этажей выше и вкатили в операционную.
        Потом с полчаса Вадим лежал на холодном столе и слушал разговоры готовящихся к операции сестёр. Он много узнал интересного об их низкой зарплате, о детских капризах и сволочах - мужиках и ни слова о самой операции. Пока Вадим гадал, кто из хирургов будет его оперировать, сестра, находившаяся ближе других, не прерывая рассказа о любимой кошке, сделала ему укол в вену. Через некоторое время она же поднесла к его лицу какой-то предмет и сказала: « Вдохните».
        Вадим машинально вдохнул и …отключился.
        Глава 4
        Как ни напрягал Вадим память, но операционная - это было последнее, что он помнил. Он знал, что операция длится не более получаса, наркоз рассчитан на сорок минут, и он должен очнуться в реанимации. Но, - оказался в какой то зековской камере, да ещё и в чужом теле.
        Вадим так много читал о случаях реинкарнации, что вполне допускал возможность переселения души из одного тела в другое. Но там во всех случаях душа умершего переселялась в тело новорожденного. А здесь… Если допустить, что он умер во время этой в общем то пустяковой операции, то почему его душа переселилась в тело взрослого человека. Произошёл сбой в какой то мистической божественной программе? И куда делась душа из этого тела?
        Вадим мысленно позвал про себя: « Эй, Валера, ты где?» - Надеясь, что в мозгу отзовётся чужой голос, но ничего не услышал. Может, душа Валеры переселилась в его тело? Вот будет номер, когда очухается после операции. Поди, притихнет. осмотрится, и будет жить вместо Вадима на его пенсию, заработанную нелёгким трудом. На свободе то по любому лучше, чем в тюрьме. Тем более работать не надо, - пенсия приличная. Квартира, машина есть, заботливая жена накормит вовремя и постирает. Живи да радуйся.
        Прикинуться потерявшим память… А ведь для него самого это, пожалуй, лучший вариант. Хотя бы на первое время? Интересно, кто этот человек в теле которого он находится? Вадим приподнял над одеялом обе руки, сжал кулаки. Ничего себе кувалды! Провёл ладонями по груди, пошевелил плечами, напряг и расслабил мышцы. Ощущалось молодое здоровое налитое силой тело с крепкой мускулатурой. Впервые за последние годы нигде ничего не болело, не ныло, не покалывало, не пощипывало! Даже зубы, проверенные языком, по всей вероятности, были все целы! Хоть что то положительное в этой ситуации.
        На нижних нарах кто-то закашлялся, ругнулся вполголоса и заскрипев досками, спустился на пол. Послышались шаркающие шаги, потом что то брякнуло и зажурчало.

«Кто-то на парашу пошёл, поссать, - догадался Вадим. - Интересно, а какое место во внутрикамерной иерархии занимает этот Валера, в тело которого я вселился?» Насколько Вадим разбирался в этом вопросе, на верхнем ярусе в камере располагались те, кто поавторитетнее, на нижнем - мужики попроще, под нарами, понятно, - «петухи», если такие вообще есть в камере. А может тут вся «хата» петушиная?
        От этой мысли Вадима передёрнуло. Хотя с такой богатырской фигурой, как у Валеры, в петухи попасть маловероятно. За редкими исключениями… Дальше. С краю у стены обычно располагались главные люди в камере. Это мог быть бригадир, если здесь действует принцип бригада - камера, как было когда-то в ИТК - 22 позже объединённой с ИТК - 14, где Вадим проработал до пенсии. Или это мог быть криминальный авторитет камерного или более крупного масштаба. Рядом обычно располагались ближайшие друзья. Таким образом, подвёл итог своим размышлениям, Валера тут в камере на главных ролях, - если не самый крутой, то где-то рядом.
        - Открытая зона, выходим строиться на завтрак! - Продребезжал динамик на стене.

«До чего же всё знакомо», - подумалось Вадиму.
        Между тем сонная камера начинала оживать. То один, то другой сокамерник зевая и почёсываясь, выбирались из под одеял и направлялись к перегородке у противоположной стены, где по всей видимости находилась «параша». Рядом с перегородкой на стене висел рукомойник, но к нему из всех подошёл только один худощавый зек. Он долго мыл руки, тщательно намыливая их куском хозяйственного мыла, лежавшего рядом на полочке.
        - Чё, Шплинт, опять всю ночь Дуньку Кулакову гонял? Грехи отмываешь? - Съехидничал чей то негромкий голос с нижнего яруса нар.
        - По себе судишь, Карзубый, - вяло вполголоса огрызнулся Шплинт, вытирая руки полотенцем.
        - А чё, я иногда за ночь два раза успеваю, - довольно хохотнул тот же голос невидимого Карзубого.
        - А сегодня сколько успел? - Шплинт уселся на лавку возле стола и начал сворачивать самокрутку.
        - Сегодня спал без задних ног. Весь день на эстакаде корячился. Сцепы шли один за другим. Шпана с кем то увязал… И древесина то хорошая.
        - Можно подумать, ты один у нас баланы катаешь, а остальные смотрят, - процедил Шплинт, блаженно затягиваясь дымом. Камеру наполнил густой запах махорки.
        - Да нет, все пахали, - стушевался его собеседник. - Бугор у нас молодец, умеет договариваться, весь хороший лес вчера к нам попал. Две нормы дали. Что будем делать, когда Шпана откинется…
        За дверью послышался грохочущий звук, как будто кто то катался на самокате. В дверь что то стукнуло, в круглом отверстии посреди двери мелькнул чей то глаз, и послышался громкий шёпот:
        - Эй, кто там? Маляву примите. Шпане от Германа. Шплинт подскочил к двери, ловко выхватил просунутый в глазок небольшой бумажный квадратик, развернулся лицом к нарам, и глядя на Вадима, который лежал подперев кулаком голову и внимательно наблюдал за событиями в камере, спросил:
        - Бурый, не спишь? Толкни Шпану, тут малява ему.
        - Да не сплю я, - кудлатый, лежавший справа от Вадима, откинул одеяло, рывком сел и протянул руку, слегка наклонившись вперёд. - Давай сюда. И свет включи, пора уже, не видно тут ни хрена.
        Шплинт метнулся к стене, щёлкнул выключателем. Но ещё до того, как помещение залил яркий свет, Вадим ошалело уставился на соседа.
        Рядом с ним сидел на нарах осуждённый Захожий Владимир Маркович по кличке Шпана. Особо опасный рецидивист, бригадир разделочной бригады №2. Причём абсолютно такой, каким его и помнил Вадим. Лихорадочно соображая, Вадим прикинул, что Шпана освободился в начале восьмидесятых, он - Вадим, тогда ещё учился заочно в академии МВД на втором или третьем курсе. И когда он был на сессии в Свердловске, Шпана вместе с таким же бывшим зеком по кличке Царапанный нашли в миллионном городе в какой именно гостинице остановился их бывший начальник и завалили к нему прямо в гостиничный номер «с визитом вежливости». Планы у них были конечно стратегические с дальним прицелом. А что - подкупить молодого опера, потаскать его по кабакам, подсунуть девок. Глядишь, - стал бы своим, «ручным». Можно было бы решать через него какие то проблемы в зоне, братву «подогревать». Но дальнейшее развитие эти планы не получили. Царапанный через несколько месяцев по пьянке повесился. А Шпана регулярно приезжал в посёлок Пуксинка, где располагалась родная колония. «Грел» братву и для прикрытия привозил по заказу техрука какие-то
дефицитные запчасти.
        Глава 5
        В то время Захожему было лет 40 -45. То есть сейчас ему должно быть далеко за семьдесят. Но выглядел он не старше сорока пяти. То то его хрипловатый голос сразу показался знакомым. И тут словно молнией в голове у Вадима сверкнула догадка. Как-то сразу сопоставилось и услышанное из динамика « ИТК-22», «комендант Игуменов», и «тюремный» запах, и не постаревший Захожий… Первые годы работы Вадима после окончания Вильнюсской спецшколы МВД СССР всё именно так и было. И колония называлась ИТК-22. Это уже после объединения с соседней ИТК-14 она и стала называться ИТК-14. И комендантом этой колонии несколько лет был осуждённый Игуменов, сумевший настолько влезть в доверие к начальнику колонии Боголепову, что стал уже фактически диктовать ему свою волю и свысока посматривать на некоторых сотрудников в погонах. Закончилось это тем, что молодой тогда ещё опер Вадим Рагозин сумел через друзей из оперотдела Управления, в обход своего начальника, отправить Игуменова в другую колонию.

«Ни хрена себе подарочек судьбы, - пронеслось в голове у Вадима, - по всей видимости, я не только в чужой шкуре, но и в прошлом!»
        Вторая разделочная бригада, бригадиром которой был Захожий, содержалась во втором корпусе в первой камере. Это Вадим помнил хорошо, как и все свои первые годы работы здесь. Первые впечатления были самыми острыми и врезались в память на всю жизнь. Это потом, когда работа стала обыденностью, когда уже врос в эту жизнь с потрохами, в памяти откладывались только самые яркие моменты. В этой самой камере в начале своей карьеры Вадим даже проводил политзанятия по понедельникам. Такой был порядок. Некоторые из мелькавших в камере лиц показались знакомыми, но ни фамилий ни кличек Вадим пока не вспомнил.
        Между тем Шпана развернул полученную записку и, пробежав глазами, пробормотал, озадаченно глядя на Вадима:
        - Герман спрашивает, кто из нас сегодня пойдёт на биржу, а то он не знает, где мы ключ гасим. Чёрт! Совсем из башки выбило! Там же Мурка с котятами закрыта! Замерзнет нахрен, мороз за тридцать. И подтянувшись к краю нар. свесил вниз голову, позвал:
        - Быня! Выйдешь по пятой бригаде, я Германа предупрежу.
        - А чё я? Крайний что ли? - Пробурчал чей то сиплый голос с нижнего яруса.
        - А кто ещё? Ты повар, ты ключ прячешь, да и скотину в бригаде ты развёл, вот и корми их. И потом, тебе баланы катать не надо, а мужики пусть сил наберутся. Ничё, прогуляешься по свежему воздуху, печку протопишь, а пожрать в пятую сходишь. Да ихнему повару может чем поможешь.
        - Ладно…
        - Шплинт, позови шныря, - Шпана кряхтя стал спускаться с нар.
        Шплинт, подойдя к двери, сначала прижался лицом к решётке, пытаясь что то рассмотреть в коридоре через отверстии в наружной двери, потом громко позвал:
        - Кислый, подойди к первой.
        Через несколько секунд за дверью послышалось глухое « Чё надо?»
        Шпана, отодвинув рукою Шплинта, подошёл вплотную к двери и негромко стал объяснять невидимому собеседнику:
        - Передай Герману, что наш Быня выйдет по его бригаде. Да, нарядчику сможешь сказать, чтобы карточку перекинул?
        - Сейчас отрядный пойдёт в открытую, через него передам.
        - Харэ, давай…
        Вернувшись на нары, Шпана, мельком взглянув на Вадима, поинтересовался:
        - Чё сидишь как истукан, Валера? Сон интересный приснился? Перевариваешь?
        Вадим понимал, что отмалчиваться постоянно у него не получится. Выдавать себя за Валеру, не зная ничего о его жизни, характере, положении в этом тюремном обществе, тоже не получится. Лучший вариант - косить на провал в памяти, что Вадим и сделал:
        - Ничего не понимаю, - сказал он, удивившись собственному голосу. Откуда то изнутри организма вырывался рокочущий бас. Полный такой животной силы, что Вадим даже поперхнулся от неожиданности. - Кто я такой. Что здесь делаю? Ничего не понимаю…
        - Чё, гонишь что ли? В дурку решил съездить? - С насмешкой спросил Шпана, настороженно присматриваясь к нему.
        - Да не гоню я! - Рявкнул Вадим неожиданно громко и с каким то волнением и надрывом. - Говорю же ничего не помню!
        В камере мгновенно наступила тишина, все головы повернулись к Вадиму. В их взглядах любопытство было смешано с каким то непонятным испугом.
        - Ты, Валера, не волнуйся… и, главное, не психуй. - Шпана положил ему руку на плечо. - А то мы тебя знаем. Распсихуешься, куда мы тут гаситься будем? Тут речки нет! - Добавил он с улыбкой. Его поддержали подобострастно - угодливыми смешками.
        - Да я и не психую. Просто не помню ничего… Какая речка? О чём ты?
        - Ты чё, в натуре ни хрена не помнишь?! Подожди! Карташ! Вы вчера случайно с Бурым ничего не пили? Может таблетки какие попробовали или курнули чего? Я видел, вы на съёме о чём то шушукались в загоне…
        - Не, ты чё, Вова, - сидевший на постели слева от Вадима крепкий с виду мужик помотал стриженой налысо головой. - С последнего этапа в механизацию наш земляк пришёл, тоже визовский, вот я Бурому и рассказывал последние новости, что от него слышал. А насчёт бухалова, - после того случая летом - Бурый вообще ни капли не пил, я слежу, да он и сам не хочет. Колёса и травку он никогда в жизни не употреблял. Тут чё то не то… Слышь, Бурый, а ты вообще ничего не помнишь? Нас то узнаёшь?
        - И вас я не знаю, и как я здесь оказался не понимаю. А то, что я помню вот к этому, - Вадим обвёл рукой камеру, - никакого отношения не имеет. И почему я Бурый?
        - Потому что фамилия у тебя Бурдаков. Да и вообще ты по жизни бурый, в смысле борзый, чуть что, - прёшь буром, как трактор. Напролом. А силой тебя Бог не обделил, за пятерых отмерил. Помнишь, как ты летом бухой всю нашу бригаду в речку загнал? И нас со Шпаной не узнаёшь? Мы с тобой уже три года пайку ломаем. Что ты вообще помнишь?
        - Подождите. Какое сейчас число, месяц, год?
        - Девятое, нет, уже десятое ноября восемьдесят второго года, - Шпана широко улыбнулся, сверкнув золотой фиксой, - мне до звонка ровно неделя осталась. Семнадцатого свалю от хозяина.
        - Тысяча девятьсот восемьдесят второго года? - Переспросил Вадим, ошалело глядя на Шпану.
        - Ну не восемьсот же, - хохотнул тот.
        - Так вот… - Вадим выдержал паузу, лихорадочно прикидывая, что можно сказать, а что - нет. - Так вот, вчера у меня было 15 марта 2011 года. Мне было пятьдесят шесть лет. Офицер запаса, шестнадцать лет на пенсии, лежал в больнице в городе Витебске, готовился к операции по удалению камня в желчном пузыре. У меня была жена, с которой прожил более тридцати лет, двое взрослых детей. Последнее, что я помню, это как меня вкатили в операционную, сделали укол в вену и дали понюхать маску с наркозом. Проснулся здесь.
        Вадим говорил негромко, но чувствовал, как его мощный бас наполняет собой всю комнату. Его слышали все сокамерники. Шпана смотрел на него с жалостью, как на больного. У Карташа отвисла челюсть. Он пару раз судорожно сглотнул, потом медленно протянул, растягивая слова:
        - Ни хрена себе, как у тебя башню сорвало. Такое в натуре только под наркотой может померещиться. Офицер запаса, жена, дети… Какие дети, ты с малолетки отсюда не вылазишь! На свободе был один раз несколько дней и опять сюда…
        - А вот этого я совсем не помню. Бурый… Валера… зона, ни малейшего проблеска…
        - Подожди Карташ, - Шпана огляделся вокруг и рявкнул, - ну, хуля уставились! У нас тут свой базар… Слиняли все! Быстро!
        Вокруг мгновенно стало пусто. На верхних нарах они остались втроём. Хотя куда можно слинять в закрытой камере Вадиму было непонятно.
        - Слышь, - добавил Шпана вполголоса, обращаясь к Карташу, - ты обратил внимание, что он базарит как то не так… Бурый больше трёх слов подряд вообще редко когда говорил, а тут целая речь. И ещё как то, - Шпана замялся, подбирая слово, - грамотно уж больно, что ли…
        - Точно ты подметил! А я смотрю, чё то не то… и не пойму, что именно.
        Глава 6
        В этот момент с лязгом распахнулась входная дверь, и уже знакомый Вадиму голос с коридора объявил:
        - Завтрак. Первая хата, вы одни остались.
        - Ты жрать то хочешь? - Шпана участливо взглянул на Вадима, - пойдём похамаем, потом продолжим.
        Вадим действительно уже давно ощущал чувство голода. Молодой здоровый организм Валеры требовал своё. Запах еды, наполнивший камеру, вовсе не показался каким-то отвратительным, скорее наоборот. Видимо Валера привык к такому питанию. И мочевой пузырь давно уже требовал облегчения.
        - И не только жрать, - Вадим посмотрел на перегородку у параши.
        - Это у нас запросто, - понял его Шпана и полез вниз, за ним Карташ.
        Вадим неловко спустился с нар, под внимательными взглядами сокамерников прошел к перегородке, с удовольствием помочился в деревянный бочонок, подошёл к умывальнику, вымыл руки, ополоснул лицо, потряхивая кистями рук, растерянно оглянулся в поисках полотенца.
        - Держи свой полотенчик, - подвернувшийся Карташ услужливо протянул ему вафельное полотенце. Вадим вытер руки, вернул Карташу полотенце и проследил, куда он его повесил. Потом вместе с Карташом они подошли к двери, где через прямоугольное отверстие получили от баландёра по железной миске с порцией пшённой каши заправленной жиром.
        - Привет Бурый! Где твоя кружка, - стоявший рядом с раздатчиком осуждённый держал в руках черпачок, которым он отмерял норму сахара из железной миски и отсыпал в подставленные кружки.
        - Привет, - машинально ответил Вадим и чуть было не добавил «Кислый». Эту хитрую лисью рожу он сразу узнал. Осуждённый Кислицын был дневальным второго корпуса в годы его молодости, пользовался доверием администрации, «стучал» в оперчасть на тех, кто ему не нравился или мешал в чём-то. Пользуясь тем, что у него были ключи от кабинетов начальника отряда и оперчасти, однажды обнаглев, поставил брагу в кабинете оперчасти. За что был списан в бригаду по заготовке дров на лесобиржу.
        Вадим вспомнил, как Кислый унижался, падал на колени, и размазывая слёзы, просил простить его. Потом на бирже освоился, убедился, что убивать его никто не собирается, даже выбился в бригадиры. После работы по вечерам вместе с другими бригадирами сидел на совещаниях в кабинете начальника колонии. Зазнался.
        Когда при освобождении, получил в кассе отделения деньги, заработанные в течении срока, купил водки в поселковом магазине, тут же её оприходовал и навеселе направился в аэропорт. По дороге он встретился с идущим на обед Рагозиным, тогда ещё старшим лейтенантом. Чувствуя себя вольным на равных с бывшим начальником, Кислый заявил ему, что знает всё о делишках руководства и стоит ему только добраться до «большой земли», здесь у многих погоны снимут.
        На что Вадим, усмехаясь про себя, спросил с серьёзным лицом:
        - Ты никому не говорил об этом? До Большой Земли ещё добраться нужно. Тут иногда по трое суток улететь никто не может. А с теми, кто много знает, сам понимаешь что случиться может. Как ты думаешь, сколько таких знатоков в этом лесочке закопано? Мы ведь за вашу шкуру отвечаем только пока вы у нас числитесь. И искать то вас никто не будет. Ну не доехал и не доехал. Мало ли где мог потеряться. Вы ведь там даже родственникам своим и на х… не нужны, только проблемы создаёте.
        Насчёт трупов в лесочке Вадим конечно присочинил, но Кислый сразу как-то протрезвел, настроение у него явно испортилось, и он молча засеменил в сторону аэропорта.
        И сейчас, глядя на черпачок в руках у Кислого, Вадим знал, что там на дне как бы случайно прилипло около пяти граммов сахара, в результате чего порция каждого осуждённого уменьшалась на эти самые граммы. Умножаешь на 150 - 200 человек в бараке и имеешь около килограмма сахара с каждой раздачи.

«Ладно, живи пока,» - подумал Вадим, и подойдя с полной миской каши к столу, спросил:
        - А где моя кружка?
        Шпана, сидевший за столом, молча приподнялся, достал с полки на стене зелёную железную кружку, снял с неё самодельную крышку из фольги и протянул Вадиму. Тот, подойдя к двери, просунул её в окошко, раздатчик налил черпаком чая, а Кислый ловко зачерпнул из миски сахар своим черпачком и высыпал его в кружку. Разглядеть дно в мелькнувшем черпачке было невозможно.
        За столом пустовало только одно место, - рядом с Карташом напротив Шпаны. Вадим молча сел туда и набросился на кашу. Аппетит был зверский.
        Последние года полтора Вадим придерживался строгой диеты. Врачи убедили. Разъяснили бестолковому пациенту, что если он хочет ещё хоть немного пожить, то должен отказаться от жирного, копчёного, солёного, маринованного, жареного и т. д. и т. п. О спиртном нужно забыть вообще. Что собственно Вадим и сделал. Но всё было уже так запущено, что помогало это мало. А тут он уплетает за обе щёки какую-то зековскую кашу с мелкими кусками свиного сала и хоть бы что.

«Хоть что-то есть хорошее в этой истории», - усмехнулся про себя Вадим. Все ели молча, иногда искоса бросая на него любопытные взгляды. Вадим упёрся взглядом в миску, работая ложкой, а сам прикидывал ситуацию. Получается, что сейчас 1982 год и это ИТК-22 в посёлке Пуксинка, то где-то здесь рядом должен быть и молодой Вадим Рогозин, то есть он сам, только моложе почти на тридцать лет. Шпана освобождается через семь дней, а дня через два-три после освобождения они с Царапанным навестили его, то есть молодого Рагозина в гостинице Юбилейная в Свердловске.

«Значит я сейчас в отъезде, на учёбе? Или нет? Чёрт! Когда сессия началась? Как тут вспомнишь, столько лет прошло… Так…, они пришли на второй день моего пребывания в Свердловске. Значит я, то есть молодой Вадим, пока дома! - Вадим с облегчением вздохнул про себя. - Под любым предлогом нужно обязательно встретиться с самим собой - молодым. Раз уж судьба подбросила такой шанс, надо хотя бы попытаться им воспользоваться. Попытаться убедить себя - молодого - избежать ошибок допущенных мною. Хотя бы самых грубых, оказавших серьёзное влияние на судьбу, здоровье, карьеру, семью… Ё - моё! Так ведь сестрёнка Лилька ещё жива!»
        От этой мысли Вадим чуть не подавился. Смерть сестры в тридцать два года вообще была дикой нелепой случайностью. И он сейчас имеет возможность это предотвратить! Пусть даже это сон. Какой-то нереально правдоподобный затянувшийся сон. Но даже во сне сохранить жизнь сестре он просто обязан! Ну хотя бы попытаться!
        Покончив с кашей, Вадим отхлебнул чая из кружки, и посмотрев на Шпану задумчиво сказал:
        - Какое ты говоришь сегодня число?
        - Десятое ноября одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, - глядя на него как на дурака, по слогам проговорил Шпана и на секунду задумавшись, ехидно добавил, - от рождества Христова. И довольный своим остроумием, заулыбался.
        - Получается, что сегодня Брежнев умрёт, - так же задумчиво проговорил Вадим.
        - С чего ты взял? Приснилось что ли?
        - Точно. Сегодня. На день милиции. Только скажут об этом не сразу. На следующий день в двенадцать часов объявят, по местному в два часа дня. А пока по телевизору и радио всякую хрень будут транслировать вместо новостей. Типа «Лебединого озера»
        - Ни хрена себе! Ну ты даёшь! - Шпана залпом допил остатки чая. - Пошли наверх, мы не добазарили.
        Пропуская Вадима и Карташа вперёд, Шпана громко сказал, обращаясь ко всем:
        - Никому к нашему базару не прислушиваться, и что б из хаты ничего не вышло! - И повернувшись к пухлому мужику, одевавшему бушлат, добавил, - Быня, на бирже про Бурого никому ни слова. Узнаю, что трепанул, - спишу с бригады.
        - А я ничего и не знаю, чего трепать?
        - Ну и лады, - Шпана полез на нары.
        - Открытая зона, подходим к площадке развода, - прохрипел динамик, - второй корпус, выпускаем людей на работу.
        Залязгали засовы открывающихся камер, гул от топота десятков ног заполнил коридор. Распахнулась и дверь второй камеры, вышел один Быня.
        Глава 7
        - Слушай, Бурый, ты поосторожнее насчёт Брежнева и вообще… Знаешь как у ментов разведка поставлена, в каждой хате шпионы есть. За такие базары КГБ возьмёт тебя на заметку, вообще душно станет. - Шпана распечатал пачку «примы», взял из неё сигарету и протянул пачку Вадиму. Тот оглянувшись, передал её Карташу. Начавший вытаскивать сигарету из пачки Карташ, вдруг замер, оторопело глядя на Вадима:
        - А ты что не будешь?
        - Не курю.
        Шпана, начавший прикуривать, замер с горящей спичкой в руке. Переглянувшись с Карташом, он еле выговорил:
        - А вчера ты ещё курил…, - и замахал обожжёнными пальцами, так и не прикурив, - слушай, я в натуре начинаю верить, что ты это не ты. Слышь, Карташ, ты бы смог бросить курить ради какой- нибудь симуляции?
        - Курить вообще бросить невозможно, - философски заметил Карташ, раскуривая сигарету, разве что в Шизо за пятнадцать суток, если «греть» не будут. Да и то, - выйдешь, сразу закуришь.
        - Вот- вот. Бурый, или как тебя там,,, ну, расскажи тогда нам, что ты помнишь о той, другой своей жизни. Как зовут, чё делал, ты говорил, офицер какой - то…
        - Да офицер, майор запаса, на пенсию ушёл в сорок лет по выслуге и состоянию здоровья, служил год за полтора, вот стажу и набежало. - Вадим начал говорить правду, но понимая, что всё говорить здесь нельзя, начал импровизировать. - Закончил сначала Ульяновское военное училище, затем Военно-политическую Академию. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане, потом в Чечне. Два ранения, - пулевое и осколочное, контузия. Подождите! А мы где сейчас находимся? То что в зоне, я понял, а где эта зона находится? В каком городе?
        - Городе?! - Шпана заржал, - Пуксинграде! Севураллаг! Свердловская область Гаринский район посёлок Пуксинка, ИТК - 22. Это наш почтовый адрес. Все мы тут служим. У генерала Кумова! Ты интересно чешешь. Ну ладно - Афганистан - это понятно. А Чечня? Какие там нахрен боевые действия?
        - После того, как Советский Союз развалился, - терпеливо начал объяснять Вадим, глядя в округляющиеся глаза собеседников, - все республики захотели жить самостоятельно. В том числе и Чечня. Но она то в отличии от всяких Латвий и Туркмений входила в состав России, поэтому чеченов не отпустили. Они подняли мятеж. Туда бросили армию. Там целых две войны было. Такие позорные, что и рассказывать неохота. Будет время, расскажу поподробнее. Подождите, а про Пуксинку я слышал. У меня в Москве друг есть полковник, Ну сейчас, наверное, ещё майор. Вместе в Ульяновске учились. У него брат работал в этой самой Пуксинке в зоне опером. На севере Свердловской области. Я с ним в Москве познакомился. Пиво пили у Валентина, то есть у старшего брата, он много рассказывал про зону. Фамилия Валентина - Рагозин. Валентин Антонович Рагозин. А брат соответственно Вадим Антонович. У вас тут нет такого случайно?
        - Есть Рагозин. «Кум» молодой. Недавно старлея получил. Он первое время у нас отрядным был, недолго, месяца три - четыре. Кстати, единственный нормальный отрядный из всех, кого я знал. И тот в оперчасть ушёл.
        - Опер он тоже хороший, на нашу жопу, - добавил Карташ, - всё сука знает, ни хрена от него не спрячешь. И отвечает как раз за разделку, за наши бригады. А как у него имя - отчество, я что -то не помню. Вроде Вадим…
        - Шплинт, - Шпана перегнулся к нижним нарам, - спроси у шнырей, как у кума Рагозина, имя- отчество.
        - Да я и спрашивать не буду. Вадим Антонович он. Сам слышал, как Кислый к нему обращался, - донеслось снизу.
        - Слышь, Бурый, - перешёл на шёпот Шпана, придвинувшись в к Вадиму вплотную, - ты полегче насчёт развала Союза и т.д., я тебя только что предупреждал.
        - Да не Бурый я. Рокотов Валерий Петрович, - Вадим умышленно назвался Валерием, что бы собеседникам легче было общаться. - Слава Богу, хоть имя совпадает. Не знаю, как вам доказать… Скажите, Бурый какие - нибудь стихи знал наизусть, ну или песни Высоцкого, например? Вы же хорошо его знаете.
        - Бурый и стихи?! - Оба весело рассмеялись.
        - Ну может где-то в блокноте что-то записывал?
        - Нет. Куда там! У тебя…, ну, у Бурого в блокноте несколько адресов и всё. А стихи… не помню, что бы хоть одну строчку от него когда-нибудь слышал. - Карташ задумчиво почесал лысую голову. - А ты что, знаешь стихи?
        - Короче, слушайте, Высоцкий:
        А где был я вчера, не пойму хоть убей.
        Помню только, что стены с обоями.
        Помню - Клавка была и подруга при ней.
        Целовался на кухне с обоими.
        А на утро я встал, мне давай сообщать,
        Что хозяйку ругал, всех хотел застращать
        Что я песни орал, что я голым скакал.
        И отец говорил у меня генерал…
        Глава 8
        Эту песню Высоцкого Вадим знал наизусть, полностью. Рассказывал как стихотворение, с выражением. Тема была для уголовников - алкашей очень даже понятной, можно сказать - родной. Сначала на лицах у Шпаны и Карташа было написано сплошное удивление. Потом они расслабились, заулыбались. На словах « а какой-то танцор бил ногами в живот», Шпана залился смехом, на его глазах выступили слёзы. Карташ тоже постанывал от смеха.
        Когда Вадим закончил декламировать, из-за края нар, высунулась улыбающаяся рожа Шплинта:
        - Я эту песню слышал, когда последний раз на свободе был. Мы у соседа бухали, там на магнитофоне Высоцкого крутили. Я запомнил только «песни орал, голым скакал и отец говорил у меня генерал». А ты вообще всю знаешь! Ништяяяк! Может продиктуешь помедленнее, я бы в блокнот переписал?..
        - Сгинь! Я же сказал, - не подслушивать! - Шпана наконец отдышался.
        - Ну Вова! Мы же не виноваты… У Бурого такой голос, что наверное, в соседних хатах слышно, - из-за края нар высунулись ещё две стриженые головы. - Он так здорово причёсывает. Всем же интересно.
        - Ладно, стихи можно слушать. - Шпана намного растерялся. - Но к личному базару не прислушиваться!
        - Само собой…
        - А ещё чё-нибудь можешь? - повернулся Шпана к Вадиму. - У тебя в натуре ништяк получается. - И шёпотом добавил, - Бурый бы так не смог.
        - Пожалуйста. - Вадим на секунду задумался. - Только это не Высоцкий. Слушайте.
        Я был свидетелем на свадьбе с лентой красною
        Мой друг Андрюха брачевался в первый раз.
        Его подружка всем казалась безопасною
        А ту вдруг - на тебе, - втянула парня в ЗАГС.
        Андрюха парень хоть куда здоровья дюжего
        Засадит литр и плевком сбивает мух.
        А тут, видать из-за того, что станет мужем он
        Всосал пол литра, потерялся и потух…
        После ухода на пенсию, Вадим около десяти лет проработал в компании «Ригли», развозил по Екатеринбургу жевательную резинку. Поменял за это время десяток машин. Но во всех авто радио было настроено на любимую радиостанцию «Шансон». На Сергея Трофимова, как на исполнителя, Вадим впервые обратил внимание благодаря этой песне про свадьбу. Впервые слушая её на перекрёстке, Вадим даже прозевал момент переключения светофора на зелёный, о чём ему через долю секунды напомнили разноголосыми сигналами возмущённые водители сзади. Купив в ближайшем киоске компакт-кассету с понравившейся песней, Вадим уже к вечеру знал её наизусть, попутно отметив для себя, что у Трофима много хороших песен.
        Рассказывая нараспев весёлую историю об Андрюхиной свадьбе, Вадим краем глаза отмечал повышенное внимание слушателей, появляющиеся у края нар улыбающиеся головы новых зрителей и в то же время обдумывал, как бы перевести разговор на необходимость личной встречи с самим собой. То есть с опером Рагозиным. Если просто заявить, что ему надо поговорить с «кумом», это, мягко говоря, вызовет подозрения, а точнее, - народ его просто не поймёт. Начнутся всякие домыслы, сопоставления. Кто-нибудь обязательно выдвинет версию, что Бурый работает на оперчасть, а сейчас чего-то испугался, прикидывается потерявшим память, что бы свалить с этой зоны. Причём выдвинут эту версию скорее всего кто-нибудь из агентов, которые сами и «стучат», чтобы прикрыть свою задницу.
        Закончив, Вадим рассеянно выслушивал восторженные оценки и комментарии слушателей и настойчивые просьбы «выдать» ещё что-нибудь
        - Подождите. Времени у нас до хрена, расскажу всё, что знаю, только тут у меня одна мысль возникла, - Вадим понизил голос и доверительно зашептал Шпане, - Понимаешь, Вова, у моего друга Рагозина кроме брата, который здесь работает, была ещё и младшая сестра, которая погибла в тридцать два года. То есть получается, что она ещё жива. И мы можем её спасти. Предупредить, чтобы в определённое время она избегала конкретных поступков. Её смерть была такой дикой случайностью, что мне кажется, её легко можно предотвратить.
        - Ты чё!. Кто тебе поверит? - Шпана недоверчиво покачал головой. - Сам прикинь, - приходит к оперу какой-то зек, который из зоны не вылазит и начинает предсказывать будущее. В лучшем случае тебя в дурку отправят..
        - Рагозин младший как раз и поверит. Я же знаю много подробностей из жизни его родни. Могу описать, где находится в Москве и как выглядит изнутри квартира его брата. Или дом в деревне, где живёт его мать. Я гостил там как-то с неделю. Имена, отчества его близких, соседей. Можно про Брежнева сказать. Он то точно сегодня умрёт. Завтра это подтвердится, тогда точно поверит. Я даже знаю, что ему нужно передать, чтобы он бросил все дела и сразу прибежал сюда. Например, передать ему привет от его отчима и школьного друга, я знаю их имена и фамилии. Здесь в Пуксинке их никто не знает, кроме его самого. И ещё, мужики, вы сами то уже верите, что я не Бурый?
        - Ну, в общем то.., - Шпана растерянно пожал плечами, - по-другому как-то это всё и не объяснишь. А если Брежнев действительно именно сегодня копыта откинет, то тогда, в натуре, получается, что ты или какой-то пророк, или из будущего.
        - Самое интересное, что я не знаю, как долго я пробуду в этой шкуре. Вадим постучал себя в грудь. - Может это навсегда, а может там наверху, - он показал пальцем в потолок, Шпана и Карташ машинально задрали лица вверх, - спохватятся, что косяк упороли и сразу вернут всё назад. Поэтому надо успевать, пока есть возможность.
        - Сдалась тебе эта кумовская сестра, - Карташ равнодушно зевнул, - ну помрёт и помрёт, делов то…
        Вадим только открыл рот, чтобы возразить, как его опередил Шпана:
        - Ты чё буровишь, - зашипел он возмущённо на Карташа, - у меня тоже сестра погибла в молодости, я тогда на малолетке чалился, муж её по пьянке ножом ударил, козёл! Никак его встретить не получается. Я освобождаюсь, - он сидит. Он на воле, - я у хозяина. И на зоне встретиться не получается, он сейчас где-то под Ивделем чалится. Попадётся, козёл, - сразу ноги из жопы выдерну. Была бы возможность отыграть всё назад, я бы его ещё в молодости замочил бы, когда он только начал к Галке подкатывать.
        - Тут та же история, - тоже муж и тоже по пьянке. - Вадим даже обрадовался неожиданной поддержке. - Да и причём тут «кумовская она сестра или нет! Во-первых она сестра моего друга. А во-вторых, если есть возможность спасти чью-то жизнь, то почему бы и не сделать это? Или хотя бы попытаться?
        - Да не, - Шпана прикурил новую сигарету, - это он брякнул не подумавши. Помнишь прошлой зимой… Да.., ты же не помнишь… Прошлой зимой, когда Кандыба под лёд провалился, Карташ сам чуть не утонул, его вытаскивая.
        - И ещё, мужики, если мне поверят, я думаю, можно было бы многого избежать, что было плохого в стране за это время. Например: в 1986 году взорвётся атомная электростанция в Чернобыле, это под Киевом. Радиация накроет большую территорию Белоруссии, Украины и России. Сколько народа погибнет, сколько будут вынуждены бросить свои дома со всем барахлом и уезжать подальше. А государству какие убытки… Вот если бы хотя бы это удалось предотвратить, - и то вперёд.
        - Ни хрена себе, - посерьёзневший Шпана переглянулся с Карташом, - если это и вправду так будет, то тебе самому надо в КГБ пробиваться, лишь бы поверили.
        - Вот я и говорю. Там ещё много чего интересного намечено в истории на ближайшие тридцать лет, что можно было бы исправить. Я вам потом расскажу, это поинтересней будет, чем стихи Высоцкого. А начинать надо немедленно, с вашего «кума». Дайте листок бумаги, я напишу, от кого ему привет передать, что бы сразу вызвал.
        На протянутом тетрадном листке Вадим написал: «Срочно передать оперу Рагозину, что осуждённый Бурдаков хочет с ним переговорить о Юденкове Владимире Семёновиче и Мусафарове Зуфаре Зиннуровиче».
        - У тебя даже почерк другой, - взглянув на листок, сказал Шпана, - не Бурого почерк. - Он показал листок Карташу и тот согласно закивал головой.
        Шпана сложил листок вчетверо, спрыгнул с нар, подошёл к двери и крикнул в глазок:
        - Кислый, подойди к первой!
        - Чё хотел? - Кислый как будто ждал под дверью.
        - Срочно передай «куму» Рагозину, - он сунул в глазок записку, - там написано. По телефону или лично его найди, только надо очень срочно. Понял?
        - Харэ. Щас сделаем.
        Шпана ловко забрался обратно на нары:
        - Ну чё, Валера, пока тебя на выход не дёрнули, расскажи ещё чё-нибудь интересное. Чем вы там в будущем занимаетесь? Какие песни поёте? На Луну, наверное, летаете запросто?
        - Нет, на Луну так больше никто и не летал пока. Видимо смысла нет. А в космосе постоянная станция висит, там наши и американцы вместе работают вахтовым методом. Ездят туда как на работу. К этому как-то все привыкли. «Героев» уже давно за это не дают. Песни в основном одна хрень. Алла Пугачёва всю эстраду оккупировала. Лучшими певцами считаются её родственники, любовники и кто сумел к ней в друзья пролезть. Правда уже два - три года она сама не поёт, сразу стали другие появляться, не хуже. Многие пришли из шансона…
        - Откуда? Из шам…?
        - Шансон. Ну это французское слово, авторская песня значит. Как Высоцкий, например, сам сочиняет, сам поёт.
        - Под гитару?
        - Не обязательно. И под оркестр могут и с ансамблем, и…, в общем по разному.
        - И все песни такие, как у Высоцкого?
        - Ну почему… всякие. И про любовь и про жизнь, да вообще на любую тему. Ну вот, например, Елена Ваенга:
        А я узнала интересный момент
        Что и Ван Гог, и Матисс, и Дали
        Курили таба-табак, употребляли абсент, И кое что, кстати, тоже могли…
        напел Вадим первое, что пришло в голову, в точности повторив ритм и интонации Ваенги.
        - Кто курили?
        - Это художники такие, известные, Ван Гог, Матисс, Дали, испанские, кажется, или французские.
        - А что они употребляли? - Глаза Карташа светились от любопытства.
        - Абсент. Вино такое, вроде портвейна. Смысл в том, что они хоть люди и знаменитые, прославленные, а ни что человеческое им не чуждо.
        - Такие же бродяги, как и мы, - заключил Шпана, и Карташ утвердительно закивал головой. Сравнение им явно понравилось.
        Тут, лязгнув замками, распахнулась дверь камеры.
        - Осуждённый Бурдаков, - на выход! - скомандовал узкоглазый солдат с буквами ВВ на погонах и красной повязкой на рукаве.
        - Смотри, как быстро Кислый сработал, - удивлённо протянул Карташ.
        - Тут скорее не Кислый, а Валера в цвет попал с фамилиями, - уточнил Шпана, - ну давай, спасай ему сестру.
        Вадим спрыгнул с нар, с помощью Карташа нашёл свою куртку, бушлат и вышел из камеры.
        - До конца и направо, - подсказал направление Кислый, стоявший в коридоре и озадаченно поглядывавший на Вадима.

«Да, вот тебе, что называется информация к размышлению», усмехнулся про себя Вадим, - с чего это такая рыбина, как Бурый, сам добровольно запросился на приём в оперчасть, да ещё ссылается на какие-то незнакомые фамилии». Кислый уже мог, не вспомнив сам, кто такие Юденков и Мусафаров, уточнить у нарядчика, что таких в зоне нет и в последнее время не было. А непонятное всегда пугает.
        Глава 9
        Во всех кабинетах оперчасти, как внутри зоны, так и за зоной двери были двойные. Сначала входящий открывал наружную дверь, при этом внутри кабинета над дверь загоралась сигнальная лампочка. Затем, сделав шаг в небольшом тамбуре, входящий толкал от себя внутреннюю дверь. Это делалось умышленно, чтобы можно было убрать со стола сообщение, которое в этот момент писал или подписывал агент, в общем, чтобы не застали врасплох.
        Вадим тщательно закрыл первую дверь и постучал во вторую.
        - Разрешите?
        - Да, да…
        Вадим решительно шагнул в кабинет, с волнением разглядывая самого себя в молодости. Одет в бушлат с портупеей и погонами старшего лейтенанта, форменную шапку с кокардой, на ногах хромовые сапоги, несмотря на приличный мороз на улице. Вадим знал, что сапоги перешиты зоновским сапожником, внутри вставлен мех, подошва из толстой микропорки. В таких в любой мороз не замёрзнешь и не поскользнёшься. Лицо худощавое, небольшие светлые усики. Голубые глаза смотрели на Вадима с любопытством и плохо скрываемом волнением.
        - Присаживайся, - офицер указал на ободранный стул у такого же ободранного приставного стола, - рассказывай, откуда ты знаешь эти фамилии, - он помахал зажатым в пальцах листком.
        - Ты тоже присаживайся, Вадим Антонович, разговор надолго.
        - Ладно. - молодой Вадим отодвинул стул от стола к батарее отопления, сел к ней боком и закинул ногу на ногу, не спуская глаз с собеседника.
        - Я знаю, что ты много перечитал всякого рода научной и ненаучной фантастики, - начал Вадим.
        - Откуда ты можешь знать, что я читаю, - вскинулся опер.
        - Сейчас объясню, выслушай, пожалуйста, до конца. Кстати, у тебя даже блокнот есть, куда ты записываешь все прочитанные книги с 1980 года, с оленем на обложке.
        Представь себе такую ситуацию: ты благополучно ушёл на пенсию в звании майора, дожил до пятидесяти пяти лет, нажил к тому времени кучу болезней. И вот в 2011 году тебе делают операцию в больнице под общим наркозом. Тебя усыпляют в операционной, а просыпаешься ты в 1982 году в теле какого-то зека Бурдакова по кличке Валера Бурый. Теперь понял, откуда я знаю фамилии твоего отчима Семёныча и лучшего школьного друга Зуфарика? Я вообще всё про тебя знаю. Причём, не только то, что было с тобой до сегодняшнего дня, но и то, что будет до 2011года.
        Вадим говорил спокойно, медленно, чтобы собеседник смог уяснить каждое слово, осмыслить услышанное. Он понимал, что поверить в этот бред сразу никто бы не смог. В молодых голубых глазах читалось скорее озадаченное недоверие, чем удивление. Надо было добивать, пока опера куда-нибудь не выдернули по срочным делам.
        - Я не знаю, сколько времени у меня есть. Может быть я в этой шкуре навсегда, а может через минуту там наверху спохватятся и вернут всё на свои места. Я хочу, чтобы ты мне поверил. Задавай вопросы о мелких подробностях из своей жизни, только учти, что что-то с годами забывается. Давай возьмём любой отрезок из твоей жизни. Служба в армии, например. Воинская часть 32980, Кольцово, взвод АТВ, твоя боевая машина КПМ-64 на базе ЗИЛ-164. Помнишь, как ты хотел поначалу солидола подмазать, а колёса снять не смог. Потому что какой-то предшественник видимо перед дембелем футурки приварил сваркой. Друзей армейских тебе назвать? Витя Надеин - курский соловей, Ваня Почерёвин из Липецка. Витя Власов и Вова Соколов - земляки, с которыми ты вместе на губе прохлаждался, когда в военном билете у тебя уже стоял штамп «уволен в запас». Командир взвода - прапорщик Штепа - бывший десантник. Замполит - капитан Барский, который у тебя из блокнота повырывал листки с песнями Высоцкого и стихами Есенина, приняв их по своей тупости за блатную лирику. И написал: «Ревизию делал капитан Барский». Ты давай, задавай вопросы, а то
можно подумать, что меня какая-нибудь разведка заставила всё это вызубрить, чтобы к тебе в доверие втереться.
        Говоря это, Вадим уже видел, что ему поверили. Опер сидел, совершенно ошалевший. Недоверие в его глазах сменилось на удивление, потом - на изумление. Какое-то время он даже сказать ничего не мог. Просто смотрел на Вадима и хлопал глазами.
        - Давай что-нибудь расскажу про жизнь в Самбеке, - решил помочь ему Вадим, имея ввиду шахтёрский посёлок в Ростовской области, где их семья прожила четыре года, пока отцу не запретили работать под землёй по состоянию здоровья.
        - Подожди, - наконец пришёл в себя молодой. - Как называлась фирменная причёска на гауптвахте?
        - «Луммербокс». По фамилии начальника губы капитана Луммера. Каждому вновь прибывшему выстригали машинкой на голове полосу от затылка до лба, а дальше, - как хочешь, можешь выравнивать, а хочешь - так ходи. Многие и ходили.
        - Точно! А сколько суток добавляли за спрятанную спичку?
        - За спичку - сутки, за сигарету - пять. Помнишь, как во время обыска по возвращении с работы, у тебя за поясом брюк сзади были засунуты две пачки каких-то дешёвых папирос? Тебе оставалось двое - трое суток отбыть от пятнадцати, и ты переживал, что запалишься? Вот, если бы нашли!?
        - Да уж! На полгода можно было там застрять! Слушай, а такие детали, действительно, только я сам могу знать. Что же это получается, ты действительно, … - это я?
        - Теоретически, об этом мог знать Витя Власов, он тогда рядом с тобою был. Но про твою жизнь в Ростовской области он ничего знать не мог. Про твоих друзей по Самбеку Серёгу Соловьёва и Славика Терентьева по кличке «Усач» из-за усатого отца, о братьях Вяткиных - Шурике и Генке, они же «Ушанята». Одноклассников по школе номер тридцать четыре: Приблудный - отличник, Муравицкий - двоечник, Травкин - художник, Толик Стаценко, - с которым ты дружил, так как оба жили далеко от школы, иногда вместе шли домой, да и сидели за одной партой. У него дома телевизор был с дистанционным управлением. Отец Толика с важным видом сидел на стуле, у него в руках был целый коммутатор с кнопками т тумблерами, соединённый с телевизором проводами. Он этими кнопками регулировал громкость, яркость. Тогда это казалось чуть ли не чудом.
        - Да, действительно, такие подробности ни какая разведка не выкопает. Это всё только у меня в голове сохранилось…
        - У меня тоже. Дальше продолжать? Или ты уже поверил? Могу про твою жизнь после армии рассказать. Сначала в Сафоново, потом в Витебске. Про работу шофёром в Сафоновском Райпо или в Витебском автобусном парке. Как ты за полгода дважды чуть не женился. Заявление в ЗАГС подавал сначала в Витебске с Веркой, потом в Сафоново со Светкой. Хочешь о твоих любовницах расскажу? В Архангельске или в Вильнюсе? Хотя, в Архангельске только одна Танька была. Зато в Вильнюсе…! Пока не женился… Марите, Геновайте, Галка…, ещё какие-то одноразовые, всех уже и не помню…
        - Достаточно! Всё! Я верю. Давай лучше о будущем. Что интересного меня ожидает?
        - А в будущем у тебя очень много интересного… Так и подмывает сказать: «Позолоти руку, касатик, всю правду расскажу». - Вадим усмехнулся. - Причём, запомнились почему-то в основном неприятные моменты. Несколько раз из-за своей дурости ты будешь на грани гибели. Один раз, - в сорок лет - вообще, чудом уцелеешь. Я сейчас, вспоминая, насчитываю добрый десяток случайных совпадений, благодаря которым остался жив тогда. Если убрать любое из этих совпадений, я бы не выжил. Тебе лучше взять ручку и бумагу и записать конкретно, что и когда нужно делать или не делать.
        Молодой достал из внутреннего кармана блокнот и ручку. Вадим сразу узнал этот блокнот зоновского производства с чёрно-белой фотографией какой-то артистки на обложке. Он вместе с другими пожелтевшими от времени блокнотами и тетрадями сохранился в семейных вещах, переезжавших с квартиры на квартиру после ухода на пенсию. В последнее время Вадим в него записывал расходы на машину, - ремонт, запчасти и т. д. Если сейчас в этом блокноте под его диктовку появятся какие-то записи, значит, история уже начнёт меняться. От осознания историчности момента Вадим даже напрягся, уставившись на руки молодого с зажатой в пальцах обычной шариковой ручкой. Заметив это, тот вопросительно взглянул на Вадима.
        - Блокнот знакомый, - он показал рукой, - там изначально было расчерчено для учёта результатов работы разделочных бригад, когда ты был ещё начальником отряда, но для этого он не пригодился. Он у меня сохранился до 2011 года.
        Молодой кивнул и продемонстрировал расчерченные страницы. На первой вверху было написано «Бригада №44». Он перелистал страницы до чистой и приготовился писать.
        - Тут такое дело, - Вадим на секунду замялся. - есть вопросы, которые касаются тебя лично, а есть, из области ближайшей истории государства.
        Молодой согласно кивнул.
        - Кстати, как раз сегодня произойдёт событие, с которого и начнёт меняться история государства. Сегодня 10 ноября 1982 года в День Советской Милиции умрёт Брежнев Леонид Ильич.
        Теперь напрягся молодой.
        - Ты уверен? Ничего не путаешь?
        - Уверен. Как раз это я хорошо помню. Записывай. Только народу об этом объявят завтра в полдень по Москве, хотя, точно не помню. Кстати, у тебя будет возможность убедиться в моей правоте в ближайшее время.
        - А почему сразу не скажут?
        - Ну, там в Политбюро начнётся грызня за портфели. Такое впечатление, что просто растерялись. Хотя и готовились к его смерти. Собственно, грызня там уже давно началась. Я точно не помню… кого-то вывели из состава Политбюро, кого-то, наоборот, - ввели. Кто-то неожиданно умер, очень удачно для кого-то. В общем, в этом потом историки будут разбираться. Сейчас для тебя важно не это. Ты записывай, записывай…
        Молодой записал: «10 ноября 1982 года умрёт Брежнев». Ничего не произошло. Потолок не обрушился, ничья голова не лопнула, в общем, мир не перевернулся, хотя история начала изменяться.
        - Интересно, - вслух подумал Вадим, - а там, в моём времени в этом блокноте сейчас появилась эта запись?
        Молодой задумался:
        - Вряд ли. Того будущего уже нет,.. или ещё нет. Оно наступит через тридцать лет, но уже немножко не такое или даже очень не такое.
        - А как же быть с теми тридцатью годами, которые я помню? Я же не один их прожил, а вместе со всей страной, со всем населением планеты. Я же с кем-то общался, от моих слов и поступков менялись и действия других людей. Это же - как снежный ком. На одно наслаивается другое и так в разных направлениях. И пусть я не был царём или президентом, но всё же… Ну да ладно. Всё равно нам этого понять не дано. Пусть об этом думают те, кому по должности положено. Пусть у них головы болят, если они у них есть.
        Теперь давай по делу. Сначала ближайшие события в стране. Записывай. Генсеком после Бежнева станет Андропов Юрий Владимирович. У власти пробудет немного. Точно не помню, - год - полтора. Это время запомнилось укреплением трудовой дисциплины. Вплоть до того, что, что в кинотеатрах посреди фильма будут останавливать трансляцию и проверять, что здесь делают люди в рабочее время. Ещё появится водка по более низкой цене четыре рубля семьдесят копеек, - которую прозовут «Андроповка».
        Потом Андропов умрёт. Официально - из-за болезни почек. В народе будут ходить слухи, что в него стреляла дочь Брежнева - Галина. Но это сплетни, которые до 2011 года никто не подтвердил и не опроверг. Её мужа - замминистра Чурбанова - снимут со всех должностей, лишат всех званий и наград и посадят на десять лет. Отбывать будет на «шестёрке» в Нижнем Тагиле на какой-то «сучьей» должности: каптёром, завхозом, библиотекарем, - точно не помню. Щёлоков Николай Анисимович - наш дорогой министр - застрелится у себя дома.
        Андропова сменит Черненко Константин Устинович. Этот пробудет у руля ещё меньше - несколько месяцев, - умрёт от старости.
        И вот потом начнётся самое интересное. Генсеком станет Горбачёв Михаил Сергеевич. Знаешь, как зовут жену Горбачёва?
        - Откуда? - молодой, оторвавшись от блокнота, удивлённо пожал плечами. - А ты, что, знаешь?
        - Весь мир будет знать! Раиса Максимовна! Горбачёв затеет реформы, в результате чего страна развалится на отдельные республики. Все станут самостоятельными странами со своими президентами, валютой и т. д. Москва переживёт две попытки государственного переворота - в августе 1991 года и в октябре 1993-го. В мае 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции под Киевом взорвётся четвёртый энергоблок. В результате атомного взрыва будут заражены радиацией большие территории Белоруссии, Украины и Брянской области России.
        - Ни хрена себе!!!
        - Вот именно! У тебя есть возможность отличиться. Предотвратить атомный взрыв и тем самым, во-первых: спасти тысячам людей жизнь и здоровье; во-вторых: уберечь государство от миллиардных расходов; и в-третьих: спасти экологию планеты.
        - Да кто мне поверит! Ты представляешь, что я сейчас начну кому-то рассказывать всё это?! Меня скорее всего примут за психа, или посадят за антисоветскую пропаганду!
        - Во-о-о-т! Я тоже так думаю.
        Оба замолчали и с задумчивым видом начали синхронно почёсывать правой рукой правую щеку. На этот подсознательный жест, - рассеянно почёсывать правую щеку при раздумывании или волнении, - Вадиму неоднократно со смехом указывали его друзья, но он ничего не мог с собой поделать. И в этот раз, поймав себя на этом жесте, Вадим пальцем левой руки указал на руку молодого, потом - на свою. Они понимающе переглянулись и, одновременно опустив руки, рассмеялись.
        - Я думаю, ты должен отправить спецсообщение в КГБ. Как обычно через оперотдел под грифом «сов. секретно». Зарегистрировать его в журналах учёта в колонии и отделении, а увезти лучше нарочным, а ещё лучше - сгонять в Сосьву самому лично. Текст мы с тобой подготовим вместе, продумаем каждую деталь. Чтобы было коротко и доходчиво, а отправить надо до того, как объявят о смерти Брежнева. То есть, если не сегодня, то завтра. Это главный козырь. Нужно добиться личной встречи куратора КГБ со мной. В сообщении нужно будет, например, подчеркнуть мысль о том, что ООР Бурдаков физически не мог знать имя-отчество жены Горбачёва или Ельцина. Кстати, знаешь, кто это?
        - Ельцин? Что-то слышал. Кажется, или первый секретарь Свердловской области или председатель облисполкома…
        - Первый секретарь обкома. И будущий первый президент России. Но об этом пока лучше промолчать, а то мало ли какие там интриги в верхах. Вплоть до того, что могут и ликвидировать…
        Глава 10
        - Теперь давай о личных делах, - Вадим жестом показал молодому, чтобы перевернул блокнот. - Государственные проблемы - это, конечно, важно, но для тебя и, надеюсь и для меня, намного важнее прожить ближайшие тридцать лет без моих ошибок.
        - А что, много было ошибок?
        - Очень много. Наша задача, чтобы ты смог избежать хотя бы самых крупных, с особо неприятными последствиями. Может моя миссия именно в этом и заключается, если конечно она там, наверху, запланирована. А если это случайный сбой программы, то мы должныэтим воспользоваться, раз уж получили такой невероятный шанс.
        В этот момент вспыхнула лампочка над входной дверью, и одновременно кто-то постучал. Опер машинально убрал под стол руку с блокнотом.
        - Гражданин начальник, чай будете? - просунулась в дверь голова Кислого.
        - Да. Два стакана, пожалуйста.
        Через несколько секунд в кабинете появился Кислый с двумя стаканами чая в руках и следом за ним - второй шнырь с банкой наполовину наполненной сахаром. Кислый окинул всех озадаченным взглядом, поставил на стол стаканы и испарился вместе с дневальным.
        - Ну и какие главные ошибки меня ожидают? - спросил молодой, размешивая сахар в стакане.
        - Это были мои ошибки. У тебя их быть не должно, если ты меня послушаешься, - Вадим отхлебнул из стакана. Чай на удивление оказался настоящим, круто заваренным «по-купечески». В памяти Вадима всплыл давно позабытый вкус чая, который он пил во время работы в ИТК. О его привычке пить «купца» знали шныри во всех бараках, периодически получавшие от него же пачки чая из трофеев. А в последние годы жизни на пенсии Вадим привык довольствоваться одноразовыми пакетиками. А это, конечно, совсем не то…
        - Во-первых. Слушай меня внимательно и записывай, - Вадим показал взглядом на блокнот, опять появившийся на столе. - Моя сестра Лилька погибла в тридцать два года из-за дурацкой случайности. - Молодой при этом поперхнулся чаем. - Твоя сестра Лилька должна этого избежать. Это конечно не моя ошибка, а просто дурацкое стечение обстоятельств, но те не менее. Сейчас ей сколько лет? - Вадим задумался, подсчитывая, - с пятьдесят девятого,.. получается двадцать три. У тебя есть девять лет, чтобы это предотвратить.
        - Как это произошло? - молодой, наконец, взял себя в руки.
        - Её муж Коля загуляет с какой-то бабой, она об этом узнает, психанёт, детей в охапку и - к маме в Беларусь. С Колей разведётся, сойдётся там сначала с каким-то тунеядцем Юрой, которого запугает до полусмерти своими братьями - ментами, тем более, что Костя будет там работать в уголовном розыске. Потом найдёт себе крутого мужика - сосновского тракториста - татарина Рустама.
        Жизнь у них будет развесёлой - сплошные пьянки. Да, когда они будут расписываться, на их свадьбе умрёт Семёныч. Пойдёт домой в Подцерковщину в разгар свадьбы накормить скотину - поросёнка, кур, а утром найдут мёртвым на стадионе в луже в стороне от тропинки. Спишут на инфаркт, хотя там всё не так ясно.
        Вадим задумался.
        - Я вот говорю «будет, найдут» и так далее, а ведь этого уже не будет, я думаю, ты не должен допустить этой свадьбы. И Семёныч умрёт конечно, когда-нибудь, но по другому. Господи! Это ж они все живы ещё! И Семёныч, и Лилька, и мамка! Как хотелось бы их увидеть, поговорить!.. Я ведь в последнее время только на кладбище с ними общался - три могилки в одной оградке… - у Вадима на глазах заблестели слёзы.
        - Я думаю, - мы это как-нибудь организуем, - молодой тоже разволновался, - со временем. Дальше-то как всё произошло?
        - А потом, через год-два, точно уже и не помню, во время очередной пьянки у себя в квартире Рустам задрался с соседом - собутыльником, схватил со стола нож и попытался его ударить. А Лилька хотела их разнять и вклинилась. Вот ей и достался удар в живот. Нож перебил артерию, и она умерла в больнице от потери крови. Рустам получил четыре года за убийство по неосторожности. Условия в зоне мы с Костей создали ему, конечно, максимально жёсткие с первого дня. Я вообще удивляюсь, как он оттуда живым вышел. Но Лильке от этого лучше уже не стало. У неё двое детей: Антон и Наташа. Их потом Коля забрал себе, вырастил, дал образование, у Наташки сын - Лилькин внук, живут в Сафонове. У Антона детей пока нет. Он - в Смоленске.
        В общем, я не знаю как, но ты просто обязан изменить эту трагическую судьбу…
        Поговори с Лилькой, не откладывай надолго. Сгоняй в отпуск, заскочи в Сафоново, расскажи ей обо мне, постарайся убедить её не разводиться с Колей. Лучше ей всё равно никто не попадётся. Проверено. А он перебесится и успокоится, от детей не уйдёт. Если всё-таки разбегутся, пусть никуда не переезжает. Там она уважаемый человек, - воспитатель в детском садике, много «нужных» знакомых по всему городу. Я по себе знаю, что это такое, - переезжать с места на место, каждый раз обрывая наработанные «нужные» связи. Если она там снова выйдет замуж, то скорее всего за более достойного, чем эти деревенские опойки.
        Если всё-таки она с детьми уедет к матери, то надо исключить её свадьбу с Рустамом Османовым. Запиши фамилию. Костю подключи. Он после Киевской школы ухитрится перевестись в Витебский РОВД в уголовный розыск. Будет работать там, где всё детство провёл. Он там быстро авторитет наберёт. Поговорите с Рустамом, что б Лильку за километр обходил. Так. С этим всё ясно, теперь о тебе…
        Вспыхнувшая лампочка опять заставила блокнот исчезнуть со стола. На этот раз после стука в дверь просунулась голова контролёра:
        - Товарищ старший лейтенант, Вас к телефону.
        - Я сейчас, посиди, - молодой вышел в коридор. Вернувшись через пару минут, он раздражённо проворчал:
        - Отдельная точка перепилась. Весь оперсостав Боголепов туда отправляет, короче, - бежать надо.
        - Подожди секунду. У Боголепова сын уже погиб или ещё нет?
        - Какой сын? Нет,… ничего не слышал…
        - Ну, слава Богу! Может ещё одного спасти получится… Короче, у него сын Славик ученик третьего класса…, кстати, спроси, в каком он сейчас классе, а то я год не помню. Если в третьем, то этой зимой его собьёт лесовоз в центре посёлка, он будет из школы идти. Отец его в это время будет партсобрание в клубе вести. Водителя лесовоза Галактионова за это посадят. Может, стоит и мне с ним поговорить? Организуй встречу, всё равно начальника нам, видимо, не обойти.
        - Хорошо. Слушай, я даже не знаю, сколько у него детей. Про Славика в первый раз слышу.
        - Давай, беги. Да, поговори с доктором, может меня в санчасть перевести? Причина уважительная - потеря памяти. А то тут даже в туалет сходить, - и то проблема. Сам понимаешь, как-то непривычно. Представь себя на моём месте.
        - Решим, я думаю. Ну, давай пока - в камеру. Как там?
        - Нормально. Потом расскажу.
        Глава 11
        В камере царило веселье. Глядя на входящего Вадима, Шпана, стоявший возле стола, стал напевать, отбивая такт ложками:
        - А я надыбал интересный момент,
        Что и Карташ, и Шпана, и Малыш
        Курили таба-табак, употребляли портвейн,
        И кое что, кстати, тоже могли!
        На последних словах Шпана несколько раз изобразил руками с зажатыми в них ложками характерные движения лыжника, чем вызвал очередной взрыв веселья в камере.
        - Ну как, похоже? - спросил он у Вадима, явно напрашиваясь на похвалу.
        - Нормально. Даже лучше, чем у автора. Конкретней.
        - Во! А я что говорю! Послушай, Валера, мы тут посоветовались,…короче,… - он замялся, - в общем, тут скрыть что-то тяжело, сам понимаешь, - хата есть хата. Не будем же мы мужикам уши затыкать, в натуре. Когда ты вышел, на нас тут насели с вопросами. В общем, я объяснил, что тебе сегодня всякая хрень приснилась, ну что ты как будто в будущем живёшь. Да ещё в шкуре другого человека. И так достоверно приснилось, что ты даже про себя забыл, кто ты есть. Какие-то песни и стихи из будущего помнишь, а из жизни Валеры Бурого - ничего. Я попросил, чтобы на стороне меньше трепались, пока ты всё не вспомнишь. А то тут на зоне Бурого многие побаиваются, а как почувствуют слабину, захотят отыграться, мало ли что, сам понимаешь.
        - Слабину!? Насколько я понял, Бурый в молодости боксом занимался?
        - Он, пока не сел «по малолетке», на секцию бокса ходил несколько месяцев, - подсказал Карташ.
        - Ну вот. Добавьте к этому ещё отличное владение приёмами боевого самбо, я там, …в той жизни, спецназ тренировал, - и я могу такую «слабину» продемонстрировать, - тут мало никому не покажется.
        В камере стало тихо.
        - Ну вот, ещё и самбо на нашу голову, - разрядил ситуацию Шпана, - чё, и в самом деле знаешь? Может покажешь какой приём?
        - Могу, - Вадим выпрямился во весь рост, пошевелил могучими плечами, разминаясь, - но не буду! - Он сел на скамью у стола. - Уж больно я какой-то здоровый, там то я был немного полегче. А тут сила из меня так и прёт, боюсь, что могу кому-нибудь что-нибудь сломать нечаянно. Ну там, - руку, ногу, шею. Лучше без необходимости не пробовать.
        - А спецназ - это что за хрень?
        - Отряд специального назначения. Как бы вам объяснить популярнее… - Это подразделение, предназначенное для выполнения особых заданий. Там все бойцы должны владеть приёмами рукопашного боя, стрелять лучше других из разных видов оружия, ножи метать, ну и ещё много чего делать. Меня на год прикомандировали в распоряжение Уральского военного округа, - Вадим сочинял на ходу, стараясь быть максимально правдоподобным, - жил в Екатеринбурге, снимал квартиру, занимался спортивной подготовкой.
        - Екатеринбург - это Свердловск? - Шпана удивлённо взглянул на Вадима, - я когда на свободе был в последний раз, видел как на куртках у стройотрядовцев было написано для понта «Екатеринбург» иностранными буквами. А ты то чё понтуешься?
        - Переименуют официально. Не помню, в каком году. Но в двухтысячном, когда я там жил, уже будет Екатеринбург, а область так и останется Свердловская. Ленинград опять станет Санкт - Петербургом, а область останется Ленинградской.
        - В двухтысячном! Ну ты даёшь! - высунулась с нижних нар чья-то усмехающаяся рожа. Но его тут же затолкали обратно двое соседей: - Потухни, Ржавый, не мешай, здорово Валера травит.
        - А ещё что переименуют? - Шпана бросил злой взгляд в сторону возмутителя спокойствия и повернулся к Вадиму.
        - Куйбышев опять станет Самарой, Калинин - Тверь. А больше что-то и не помню.
        - Я чё-то не спросил, как там с кумом? Всё нормально? Поверил?
        - Да. Ещё бы! Он вообще в шоке. Куда-то срочно вызвали, а так бы мы ещё долго беседовали.
        - Да-а… Тут в натуре задумаешься… - Шпана почесал кудрявую макушку.
        - Я как-то читал одну фантастику, - воспользовавшись паузой, вклинился в разговор пожилой зек, сидевший на нижних нарах с краю у стены, - там изобрели какой-то прибор, с помощью которого душа одного человека перепрыгивала в тело другого, который рядом находится. Может тут тоже что-то похожее?
        - Меньше надо читать всякой х… ни, Дапа, - одёрнул его Карташ, - а то у самого крыша поедет. Хотя мне кажется, в природе что-то такое есть, чего мы не знаем. Как Бурому могло во сне присниться, что у нашего кума в Москве есть старший брат и сестра, когда мы здесь об этом ничего не слышали? Да что мы, - из начальства тоже вряд ли кто знает, как у него брата и сестру зовут.
        - Я ему в деталях рассказал, как от станции метро «Кузьминки» дойти до квартиры брата, как эта квартира выглядит изнутри, всё: планировка, - окна, двери, кухня, туалет, как у брата дочку и жену зовут, как они выглядят. Как он не поверит, - добавил Вадим.
        - Я представляю, как он обалдел! - Довольно заржал Шпана. - Выходит из хаты какой-то рецидивист, который в жизни нигде не был кроме Свердловска и Севураллага и рассказывает такие подробности!
        Глава 12
        - Слышь, бугор, - негромко обратился к Шпане Дапа, одевая на нос очки с замотанной синей изолентой дужкой, отчего сразу стал похож на умную сову из мультика про Винни-Пуха, - я что-то побаиваюсь, если у Бурого в голове непонятно что творится, где гарантия, что у него там не переклинит окончательно? Кинется на кого-нибудь, нам ведь его всей хатой не удержать. Может ему, от греха подальше, в санчасть лечь?
        - Не, я не думаю, - Шпана посмотрел на Вадима, - скажи им, Валера, что у тебя даже и в мыслях нет кого-то трогать. Так ведь?
        - Если меня никто не будет трогать, то и я никого не трону, - пожал плечами Вадим.
        - Ага, тебя обидишь! - хохотнул сидевший на верхних нарах осуждённый с глубоким щрамом на правой стороне лица. - Забыл, как ты летом всю бригаду в реку загнал?
        - Я же говорю, - ничего не помню! А что это за история? Расскажите, может чего вспомню.
        Народ оживился. Событие прошлого лета, выбивающееся из колеи скучных и однообразных дней зековской жизни, сейчас, через несколько месяцев воспринималось с юмором и бахвальством, хотя в тот момент, когда оно происходило, всем участникам было явно не до смеха.
        Шпану, начавшего рассказывать, постоянно перебивали дополнениями другие бригадники, тесным кружком обступившие сидевшего за столом Вадима. Некоторые дополнительные детали и уточнения вызывали дополнительное оживление и смех. Вадим, чувствуя себя главным героем, только смущённо улыбался.
        Всё началось с того, что один из бригадников по кличке Резаный, видимо, который со шрамом на лице, решил с размахом по-человечески отметить своё сорокапятилетие. По мнению большинства граждан Советского Союза, погулять с размахом, - это организовать крупную пьянку с музыкой и женщинами. Зеки тоже являются гражданами своей страны, поэтому по-другому это мероприятие себе не представляют. В связи с отсутствием женщин и ограниченностью средств, размах заключался в изготовлении повышенного количества браги, чтобы хватило на всех Поэтому Резаный передал Шпане заранее заготовленные дрожжи и сахар, достаточные для изготовления полной фляги браги - тридцать шесть литров. Во избежание досрочных покушений на содержимое фляги, она была спрятана в механизации у друга Шпаны - кузнеца по кличке Малыш. Этого добродушного двухметрового здоровяка, отбывавшего десятилетний срок за убийство, Вадим помнил хорошо. Он принципиально не употреблял спиртного из опасения «раскрутиться» на новый срок, так как во хмелю становился, мягко говоря, буйным. Единственная его пьянка на свободе после очередной отсидки закончилась
тем, что он ударом кулака в лоб убил заспорившего о чём-то собутыльника. За что он и «мотал червонец» и очень об этом сожалел, тем более, что не помнил даже причину ссоры.
        Брага доходила в кузнице на чердаке в тёплом месте возле трубы. Сам кузнец выпить её не мог и никого к ней не подпустит. Поэтому такое решение бригадира было правильным и продуманным.
        В назначенный день Шпана договорился с разгрузчиками, чтобы на эстакаду второй бригады было выгружено леса по минимуму. Это сделать было легко, так как в летний период древесины на лесобиржу поступало недостаточно, и разделочные бригады буквально рвали друг у друга лес, чтобы хоть немного заработать.
        Утром бригада накинулась на работу с удвоенной энергией, и уже через час эстакада была пуста. Расположившись на солнышке, осуждённые бригады дружно распили за здоровье именинника первую порцию браги из четырёх трёхлитровых банок, закусывая салом с чесноком, специально припасённым для такого случая.
        Когда банки опустели, Шпана, разлив по кружкам остатки, и прихватив с собой Карташа, направился с банками к Малышу за второй порцией. Оставшиеся бригадники, дожидаясь их, не спеша закусывали, смакуя угощение, потихоньку хмелея.
        Бурый накатил со всеми пару кружек, плотно закусил, после чего блаженно вытянулся на куче хвороста и, закинув руки за голову, задремал в ожидании продолжения банкета.
        Сидевшие рядом с ним два бригадника - азербайджанца, о чём-то тихо переговаривались на родном языке. Потом разговор у них начал набирать обороты, явно переходя в ссору. Оба вскочили и начали выкрикивать друг другу какие-то оскорбления и угрозы на непонятном для остальных языке, яростно размахивая руками. Бригадники с интересом наблюдали за развитием ссоры, пока кто-то лениво не процедил:
        - Что вы орёте, как бабы на базаре? Что у вас рук нет, что ли?
        Оба, как по команде, вцепились друг в друга, пытаясь нанести удары головой и коленками. В какой-то момент, потеряв равновесие, они упали на мирно дремавшего Валеру Бурого. Тот вскочил, как подкинутый какой-то невидимой пружиной и, толком не проснувшись, нанёс два точных сокрушительных удара в челюсти, послав обоих драчунов в глубокий нокаут.
        Остальные, чтобы его успокоить, со словами: «Валера, ты не так понял, сейчас тебе всё объясним», - попытались его удержать от дальнейшего добивания азеров, кто-то при этом схватил его за рукав куртки.
        Но Валера понял только одно: на него накинулись всей бригадой! Выяснять причину было некогда. В затуманенном алкоголем мозгу сработал инстинкт самосохранения. Оглянувшись, он выдернул из кучи хвороста увесистую двухметровую дубину и, размахивая ей над головой как хворостиной, пошёл на толпу. Теперь тот же инстинкт сработал у остальных. Битые жизнью и не раз бывавшие в различных переделках уголовники по сверкающему бешенству в глазах у Бурого мгновенно сообразили, что тот, кто попытается что-то объяснить словами, рискует остаться не только без зубов, но и без мозгов.
        Поэтому вся бригада, не сговариваясь, дружно рванула в сторону естественного наклона местности, то есть - к реке, Бурый - за ними. Раз убегают, - значит чувствуют свою вину.
        Возвращавшиеся в этот момент с брагой Шпана и Карташ увидели, как из-за бригадного домика выбежали почти все их бригадники и, преследуемые Бурым, за несколько секунд преодолев около пятидесяти метров, с разгону влетели в прохладную ещё воду реки, поднимая брызги и страшно матерясь.
        Шпана аккуратно опустил на землю рядом со стоящим с отвисшей челюстью Карташом свои банки и поспешил к бригадникам. Бурый в это время, стоя на берегу, выкрикивал сплошные междометия и мат, поочерёдно тыкая дубиной как указкой на находившихся по горло в воде мужиков. Когда он засёк боковым зрением приближающегося бригадира, в его глазах замелькали, наконец, признаки просыпающегося сознания. По инерции ещё раз махнув дубиной, он зашвырнул её на середину реки и повернулся к бригадиру.
        - Что случилось, Валера? - Спросил Шпана, дружески взяв его рукою за плечо.
        - Да я не знаю, Вова, чего они на меня накинулись. Лежал спокойно, никого не трогал, - с трудом переводя дыхание, ответил тот.
        Когда дубинка со свистом пролетела над головами у мужиков, они как-то сразу почувствовали облегчение и заговорили все одновременно, осторожно выбираясь на берег. Из их гомона Шпана быстро понял, что произошло.
        - В общем непонятка получилась, - подвёл итог Шпана, как бы объявляя инцидент исчерпанным. - А азеров наших ты случайно не убил, Валера?
        - Не знаю… - тот растерянно пожал плечами.
        Когда все вернулись к месту застолья для продолжения банкета, выяснилось, что один из пострадавших - Гусак (от фамилии Гусейнов) - отделался двумя выбитыми зубами и даже, хоть и с трудом, но смог продолжить участие в пирушке. Со вторым - Керимом было сложнее. Он при падении хорошо приложился головой о бревно, и стоя на коленях, периодически блевал, ничего не соображая.
        Обсудив собственный богатый опыт получения травм, народ безошибочно поставил диагноз - сотрясение мозга.
        - В общем, так, - Шпана обращался ко всем бригадникам, - смотрим внимательно и запоминаем. Вот так он шёл, здесь поскользнулся, так упал. Все поняли? Это так, на всякий случай, если будет проверка, чтобы не было разногласий. А тебе, Валера, как провинившемуся поручим подогнать сюда тепловоз и отправить пострадавшего в санчасть в жилую зону. Пить, я думаю, тебе не желательно. И не только сегодня, а вообще. Все слышали? Этому больше не наливать!
        - Да я и сам не хочу! - пробормотал виновато Бурый. - Так ведь действительно можно убить кого-нибудь ни за что.
        После отправки пострадавшего банкет продолжился, но Бурый только закусывал.
        Сейчас, рассказывая эту историю в камере, Шпана со смехом вспоминал некоторые детали:
        - Представляешь, Валера, там, возле реки, когда я взял тебя за плечо, такое было ощущение, как будто схватился за паровоз, - все мышцы были как чугунные. Я подумал, если бы тебя в этот момент ударили бы топором, то топор, наверное, рассыпался бы. Вот, что значит бешенство!
        - А Дапа, - со смехом добавил Шплинт, - чуть что, так он самый старый в бригаде. А тут рванул так, что в речке первым оказался. И самое главное, при этом брагу в кружке не расплескал, в речке допил по горло в воде, - закончил он под всеобщий хохот.
        - Я пожалел, что у меня секундомера с собой не было, - подлил масла в огонь общего веселья Шпана, - вы там все мировые рекорды по бегу побили.
        Всю эту картину от начала до конца наблюдали с эстакады работяги соседней пятой разделочной бригады. Поэтому история о том, как Бурый всю бригаду в реку загнал, быстро расползлась по всей зоне, обрастая новыми, иногда совсем фантастическими подробностями. На Бурого и до этого посматривали с уважением, хотя он в конфликты старался не вступать, в «авторитеты» не лез, к группировкам не примыкал. Все, кому надо, знали, что в своё время при переводе с «малолетки» во «взрослую» зону Валера до смерти заколотил одного громилу, попытавшегося его унизить, за что и получил второй срок. Силу в любой зоне уважают.
        После последних событий самые влиятельные «авторитеты» попытались подтянуть Бурого поближе к себе, чтобы использовать в качестве «торпеды» при необходимости. Но Шпана, обладавший природным чутьём, изворотливостью и даже некоторыми дипломатическими способностями, сумел отклонить все эти поползновения и убедить Валеру остаться в его бригаде. А добиваться от Бурого чего-то силой даже авторитеты не решились.
        Как ни странно, но это событие сплотило ещё сильнее и без того довольно дружную вторую бригаду. Люди здесь ощущали себя единой семьёй, отношения внутри бригады были вполне братские. А наличие в бригаде такой яркой личности, как Бурый, как бы усиливало ощущение защищённости. Тем более, что Шпана старался формировать бригаду по принципу землячества. Сам будучи свердловским, он всеми правдами и неправдами перетягивал в бригаду земляков, знавших друг друга по свободе или имевших общих знакомых. Но иногда начальство делало ему «подарки», навязывая с этапа кого попало, вроде этих двух кавказцев.
        - А что стало с этими… пострадавшими? - спросил Вадим, когда оживление в камере несколько улеглось.
        - Керим в себя так толком и не пришёл. - Шпана равнодушно пожал плечами. - Месяц пролежал в санчасти, потом его куда-то отправили. В общем, что с ним, мы даже не знаем. Да, собственно, и не интересовались. Гусак осенью откинулся по звонку. Ему тут перед освобождением родичи привезли золотую монету, чтобы зубы вставил вместо выбитых. Вот ему наш лучший зубной мастер Цыбульский и сделал красивые золотые зубы из латуни.
        - Не из латуни, а из рандоля, - поправил Шпану Карташ под взрыв хохота.
        - Какая нах… разница!
        - Рандоль медленнее окисляется, чем латунь. - серьёзным тоном возразил Карташ, что опять развеселило народ.
        - Короче, греет он сейчас жопу на солнышке родного Кавказа, мандарины виноградом заедает, если опять не сел, - закончил Шпана. - А монета долго тут гуляла по зоне, - продавали, проигрывали, потом ушла куда-то на посёлок вольным в обмен на водку. Кстати, вечером в тот же день меня вызвал в кабинет наш опер Рагозин и рассказал всё подробно, что произошло. Такое впечатление, как будто он вместе с нами сидел и бухал. Но, молодец, сказал, что уголовное дело возбуждать не собирается, всё прокатит как производственная травма. Поручил мне самому собрать объяснения с бригады, что мы и сделали.
        Глава 13
        Слушая рассказ о собственных похождениях, Вадим, наконец, вспомнил Бурого. Вспомнил как раз по этому случаю во второй бригаде. Он тогда проводил проверку по факту травмы. И хотя он прекрасно знал по оперативным данным, как была получена травма, сделал всё, чтобы списать её на производственную. Это была обычная практика. При возбуждении любого уголовного дела в первую очередь наказывали оперсостав за плохую профилактику преступлений. А любое взыскание автоматически влекло за собой отсрочку в получении очередного звания и другие неприятности. Поэтому сама система вынуждала заниматься укрывательством преступлений. Вспомнив об этой неприятной части своей работы, Вадим подумал, что и в двадцать первом веке наверняка ничего не изменилось. В тот раз подтасованные материалы проверки он передал инспектору по технике безопасности, и всё было списано на производственную травму.
        Бурый запомнился как-то смутно. Точнее забылся за прошедшие годы. Был молодой парень, который выделялся из общей массы физической силой, но после этого случая он в поле зрения оперчасти, видимо, больше не попадал. То ли освободился по окончании срока, то ли ушёл на этап, - Вадим уже не помнил.
        Зато хорошо вспомнил своего агента, который освещал ему обстановку во второй бригаде в это время. Фамилия - Козлов, псевдоним с годами забылся. Сообщение оставлялось в дупле чурки, валявшейся возле транспортёрной ленты между штабелями древесины. Во время съёма с работы, проходя мимо опера, агент говорил: «Добрый вечер», что означало - письмо ждёт получателя. Если сообщения не было, - проходил молча. В этом же дупле Вадим оставлял задание и небольшое вознаграждение - чай, сигареты.
        В этой же бригаде работал друг и подельник Козлова - Венедиктов. Когда-то они вместе отбывали срок в колонии-поселении. Когда обоим оставалось до конца срока меньше месяца, они как-то вечером, пользуясь бесконтрольностью администрации, налакались спиртного до невменяемого состояния. Потом уже никто не смог вспомнить причину ссоры, в результате которой Венедиктов взятым со стола ножом, которым резали закуску, ударил Козлова в живот. Потом на какое-то время оба протрезвели с перепугу, засуетились, перевязали рану, после чего опять выпили. Немного погодя, Козлов, возмутившись таким поступком друга, этим же ножом ударил в живот Венедиктова. Когда их обнаружил дежурный наряд, оба уже были чуть живы от алкоголя и потери крови. Их сначала вылечили, а потом осудили за нанесение тяжких телесных повреждений по ч.2 ст. 108 УК РСФСР, добавив обоим по восемь лет и признав особо опасными рецидивистами. Новый срок они отбывали в ИТК-22 в одной бригаде, оставаясь такими же неразлучными друзьями. У Вадима даже было подозрение, что и «стучат» они в паре, так как скрыть от друга, например, источник получения курева
и сигарет Козлову было практически невозможно.
        Причём агентурная информация поступала от источника с учётом его шкурных интересов. В частности, о том, что в бригаде была поставлена брага в большом количестве, источник промолчал, рассчитывая принять участие в её распитии. Но такими были практически все негласные сотрудники оперчасти. И Вадим это воспринимал как должное.
        Сейчас, вглядываясь в лица сокамерников, Вадим пытался вычислить Козлова с подельником, но, видимо, время полностью стёрло из памяти их лица. «Ничего, - размышлял Вадим, - если я здесь задержусь, то в процессе общения поневоле придётся выяснить фамилии и клички всех сокамерников. Интересно, что будет написано в очередном сообщении о Буром? Что у него сдвиг по фазе?»
        Глава 14
        После обеда Вадим решил, что лучше всего было бы поваляться и подремать на своём законном спальном месте, и полез на нары. Шпана и Карташ после перекура устроились рядом, но любопытство видимо не давало им лежать спокойно.
        - Слышь, Валера, - не выдержал Шпана, - ты хоть расскажи немного, что там нас ждёт - в будущем? И при это хитро подмигнул Карташу, мол, пусть заливает.
        - Да ничего хорошего, если разобраться, - Вадим задумался, что стоит говорить, а что - нет. - С приходом к власти Горбачёва, а это будет уже скоро - в 1985 году, - начнётся перестройка. То есть из социализма потихоньку начнут делать капитализм. Постепенно с прилавков магазинов исчезнут все продукты и другие товары. Всё будет в дефиците: сигареты, колбаса, спички, мыло, - всё. А когда начнётся борьба с пьянством, - за спиртным будут стоять очереди, как в мавзолей. Расцветёт бандитизм. Разборки между бандитскими группировками будут происходить иногда чуть ли не в центре крупных городов. В том числе и Свердловске. Причём с применением автоматов и гранатомётов. В русском языке появятся новые слова. Такие как рэкет, киллер, путана, ваучер, мобила, компьютер, ноутбук, интернет… но это уже попозже…
        - Погоди, не торопись, - Шпана помотал лохматой головой, - это ты сейчас на каком языке говорил? Переведи хоть что-нибудь.
        - Объясняю. Рэкет - вымогательство. Бандиты запугивают владельца любой точки, которая приносит прибыль: магазин, ресторан, кафе, киоск, рынок, цех по пошиву одежды, автозаправку, ремонтную мастерскую и т. д и т. п. Владелец им отстёгивает процент от своей прибыли. Если отказывается, - будут бить, пытать, мучить его или его близких - жену, детей. Если и потом не согласится, - убьют. Заниматься этим будут банды, состоящие в основном из молодых здоровых спортсменов. Такие урки, как вы, там будут не нужны. Хотя и обычная преступность: карманники, домушники, гопники, - как была, так и останется.
        - Ты сказал «владельцы точек», - Шпана удивлённо смотрел на Вадима, - у нас же государственные магазины, кафе. Заправки и… что ты там ещё говорил?
        - Это - пока. Горбачёв станет у власти и разрешит предпринимательство. Сначала - кооперативы, потом частные лавочки и фирмы. А потом и фабрики, заводы, газеты, пароходы станут частными. Всю собственность страны оценят и разделят на всех граждан. Каждому выдадут специальный документ - ваучер - как его законную часть этой собственности. Наш народ по простоте и неопытности толком и не понял, что делать с этими ваучерами. А кто поумнее - собрали их в кучу, - выкупили, выдурили через всякие фонды у людей и на них уже купили в личную собственность фабрики, заводы, стали капиталистами. А работяги как работали на этих заводах, так и остались работать, только уже не на государство, а на хозяина.
        Этот переход собственности от государства в частные руки называется приватицазией. Вот вам ещё одно новое слово.
        Когда начнут приватизировать квартиры, продавать их, люди поймут, что жильё стоит больших денег, а то всё как-то на халяву его получали от государства. За квартиры даже будут убивать друг друга.
        - Все подряд что ли убивать будут? - Не выдержал Карташ.
        - Не все. Я не так выразился. Например наследники своих предков. Но опять же не все, а отдельные выродки. Целые криминальные группировки будут охотиться за одинокими пьяницами, чтобы споить их окончательно и завладеть квартирой.
        - А зачем им несколько квартир? - Карташ в недоумении пожал плечами.
        - Квартира - это деньги, большие деньги. Продал её и гуляй, не месяц - два, а несколько лет можешь в кабаках обедать, ездить на курорты. Или машину, например, купить, самую дорогую иномарку.
        - Какую… марку?
        - Машину иностранного производства. Они хоть и дороже, но надёжнее и комфортнее, чем наши отечественные.
        - Ну ты даёшь! - Карташ, как бы ища поддержки, растерянно взглянул на Шпану, остолбенело сидевшего с открытым ртом. - Хочешь сказать, что иностранную машину можно будет свободно купить? Или как сейчас Жигули - по очереди или по блату с переплатой?
        - Свободно. В начале девяностых их ещё как-то маловато будет, но к двухтысячному в том же Екатеринбургу автосалонов будет полно, это где продают новые - нулёвые - машины. Причём специализированные, например6 «Тойота - центр», «Форд» и другие, где будут продаваться определённые модели.
        - Ништя-я-я-к! Значит и угонять будут?
        - Ещё как! Правильно соображаешь. Такую машину угнать, - это не квартиру обчистить у какого-нибудь работяги. Или чью-то зарплату из кармана у пьного вытащить в трамвае. Так что, господа уголовники, советую заранее менять воровскую специальность.
        - Так а нам и менять то нечего, - Шпана заржал, широко открыв рот с золотыми фиксами, - я - баклан по жизни, кому-нибудь по пьяни рыло начищу, и - к хозяину на три - четыре года. Сейчас, правда, планы серьёзные, возвращаться сюда не собираюсь, хочу пожить на свободе. Карташ тоже без специальности. Тоже по пьянке пузо распорет кому-нибудь, и - на командировку. Четвёртая ходка по сто восьмой. А специалисты… Царапанный, например, свою профессию карманника ни на что не променяет.
        - Царапанный? Я, кажется, слышал про него, когда жил в Екатеринбурге. Или в городе был другой знаменитый карманник с такой кличкой?
        - Нет. Другого такого в Свердловске нет. Погоняло у него редкое. - Шпана насторожился, - а что ты слышал.
        - В общем, у меня там был один прапорщик в группе, с которой я работал…
        Вадим замолчал, выдерживая паузу, в то же время обдумывая, как бы не выдать свою подозрительно хорошую осведомлённость о друге Шпаны, освободившемся за два месяца до него.
        Царапанный был легендарной личность в криминальном мире Свердловска. Его прекрасно знали в лицо все сотрудники городской милиции, занимавшиеся карманными кражами, так же, как и он их. Но поймать его с поличным и упрятать за решётку за кражу, им не удалось ни разу. Поэтому Царапанный отбывал небольшие срока за тунеядство, мелкое хулиганство, за надзор. Иногда оперативники, получив нагоняй от начальства, устраивали охоту на неуловимого карманника. Если к ним поступала информация, что Царапанный с компанией гуляет в ресторане, обмывая удачную кражу, его встречали на выходе, задерживали за нахождение в нетрезвом виде в общественном месте и везли в вытрезвитель. А там «находили» в его кармане дозу героина или другого наркотика, что позволяло на два-три года избавить город от опасного карманника. И неважно, что наркотики он никогда не употреблял.
        Сам Царапанный к таким «посадкам» относился философски, воспринимал как должное, старался поменьше подставляться, но натура брала своё.
        Общительный и неунывающий характер Царапанного, авторитет карманника и обширные связи позволяли ему легко отбывать срок в любой зоне. Тем более, что срока были небольшие. Когда он прибыл в ИТК-22 со своей последней «ходкой» - один год за нарушение правил надзора - ему до конца срока оставалось меньше трёх месяцев. Числился в группе освобождения с момента прибытия, на рабочий объект не выводился, ему уже было разрешено носить короткую причёску.
        Молодые оперативники Рагозин и Ястребов иногда просто для развлечения вызывали Царапанного в кабинет оперчасти. И тот, увлёкшись, рассказывал о своих похождениях на свободе, абсолютно не комплексуя и не боясь, раскрывал тонкости профессии карманника. В качестве примера с тонким юмором так описывал некоторые эпизоды, что опера от смеха разве что по полу не катались.
        Находясь на свободе, Царапанный ни один день не работал. Чтобы не цеплялись органы, он устраивался, как правило, дворником, в чьи обязанности входило подметать по утрам определённый участок улицы. Затем находил двух пенсионерок и договаривался, чтобы каждая из них подметала половину его участка. При этом каждой честно платил полную свою зарплату. Например, если у него, как у дворника зарплата была сто рублей, то он каждой пенсионерке платил по сотне. В общем все были довольны
        - Ну так вот, - продолжил Вадим, - жена этого прапорщика дружила с женой Царапанного. Вот от него я и узнал, что известный в Свердловске карманник повесился. Потратил какие-то общаковые деньги, а вовремя вернуть не смог. Напился и повесился. Жена его - Рая - говорила, что его бы простили, его хорошо знали, он бы вернул эти деньги, так что это он зря…
        - Точно, его жену Раей зовут, - Шпана даже подпрыгнул от волнения, - я её хорошо знаю. Он её одевает как куклу, золото на каждом пальце. Бли-и-ин! Неужели Толян Царапанный из-за каких-то паршивых денег может вздёрнуться?
        - А что, запросто! - Карташ приподнялся, упёршись локтями. - Он, когда выпьет, какой-то обидчивый становится. Помнишь, как мы тут перед его освобождением бухали.
        - Ну да. Надо будет с ним побазарить. Он меня через неделю встречать будет. Обещал кабак организовать.
        Глава 15
        - Бурдаков, - на выход! - В распахнутой двери камеры стоял молодой капитан, на левом рукаве бушлата у него краснела повязка с надписью ДПНК. - П-п-пошевеливайся, хозяин ждёт!
        - Ого! Сам кум Заика за тобой пожаловал, - негромко произнёс Шпана, - видимо здорово ты Рагозина зацепил.
        Вадим и сам уже узнал капитана. Кум Заика, он же Захарчук, первое время работал вместе с Рагозиным в оперчасти. Но потом, когда на освободившееся место начальника оперчасти назначили не его, а молодого лейтенанта Ястребова, только что закончившего Вильнюсскую школу МВД, Захарчук обиделся и перешёл работать дежурным помощником начальника колонии. При этом он до своего ухода на пенсию в разговорах постоянно подчёркивал, что он раньше работал опером - «кумом», и что Рагозин, к тому времени ставший начальником оперотдела, учился у него азам оперативной работы. Хотя сам Рагозин так не считал,
        Будучи секретарём первичной парторганизации, Захарчук много крови попортил Рагозину, - злостному нарушителю трудовой дисциплины. Сам Захарчук спиртное употреблял мало, но старался участвовать во всех «мероприятиях» с употреблением спиртного, прислушиваясь и запоминая пьяные разговоры. За что его и недолюбливали большинство сотрудников. Когда началась горбачёвская борьба с пьянством, Захарчук, демонстрируя усердие в поддержке линии партии и партийную принципиальность, почти в открытую «закладывал» начальству сотрудников, появлявшихся на работе с запахом спиртного.
        - Кажись, Мигалов сегодня опять д-датый, - доносил он на ухо начальнику колонии, и тот, морщась в душе и матерясь про себя, вынужден был принимать меры. «Датый» - это стало второй кличкой Захарчука.
        Однажды Рагозин после очередного залёта с пьянкой был наказан через суд чести, - понижением в должности с начальника оперчасти до рядового опера с возложением обязанностей и.о. нач. оперчасти. И уже, когда казалось, что все нервы вытрепаны, всё начало забываться и входить в привычную колею, из отпуска вышел Захарчук. Узнав, что по партийной линии Рагозин не наказан, Датый развил бурную деятельность. В результате на внеочередном партсобрании Рагозин получил выговор с занесением, который потом утверждали на партбюро отделения, а затем - в райкоме. И каждый раз в деталях обсуждался один и тот же проступок. Рагозин прекрасно осознавал свою вину, но тем не менее, каждый раз выслушивать грязь про себя было крайне неприятно. А через год этот выговор надо было снимать, и опять во всех этих инстанциях вспоминали и перемывали кости за всё тот же случай.
        Тогда ещё будучи молодым и здоровым, Рагозин недопонимал, что при мотании нервов на этих собраниях изнашивается сердце и другие части организма. Всё это аукнулось уже после того, как возраст перевалил за сорок, о чём он и размышлял в больнице, готовясь к операции.
        Уже будучи на пенсии, общаясь по Интернету с пуксинской диаспорой, Вадим узнал, что Захарчук умер от инфаркта, не дотянув до шестидесяти лет. И сердце ему посадил собственный сын Лёшка, получивший контузию в Чечне во время срочной службы в армии. По рассказам бывших земляков, сынок пил беспробудно, дрался с отцом, что, видимо, и привело к инфаркту.
        Сейчас, поглядывая на молодого ещё и самоуверенного Захарчука, и точно зная, как тот проживёт отведённые ему судьбой оставшиеся годы, Вадим не испытывал к нему какой-либо неприязни. Скорее какое-то грустное сочувствие. Свой сынок такой же балбес вырос. Они с Лёшкой ровесники, одноклассники. Кстати, сколько же им сейчас? 82 минус 78, - четыре годика всего! Обалдеть! Может стоит попытаться как-то вмешаться в процесс воспитания? Вадим даже усмехнулся своим мыслям, направляясь к двери из камеры.
        - Что лыбишься? Б-бушлат накинь, не май м-месяц! - Проявил заботу Захарчук. - И шевели поршнями, не заставляй хозяина и кума тебя ждать!

«Вот козёл! - Ругнулся Вадим про себя. - Про кума мог бы и не говорить.» Хорошо хоть здесь все в курсе. А вообще любой вызов зека в оперчасть «к куму» настораживал обычно всё его окружение. На особом режиме все прекрасно понимают, чем занимается оперативная часть в колонии. И чтобы не быть заподозренным в стукачестве, у вызванного должна быть веская причина. Уж кто-кто, а бывший опер Захарчук прекрасно это знал. И проговорившись о присутствии опера в кабинете у начальника колонии, он умышленно пытался обострить отношения между осуждёнными в камере или подставить возможного агента.
        Стремление напакостить сотрудникам оперчасти после его ухода с этой работы не покидало Заику до самой пенсии.
        Выйдя из барака, Вадим с удовольствием вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. После спёртого, наполненного специфическими ароматами воздуха камеры, запах свежевыпавшего снега дурманил голову.
        - К-куда пошёл? Стой! - Замешкавшийся в дверях Захарчук не сразу понял, что осуждённый направляется не в ту сторону, а Вадим тоже с опозданием сообразил, что штаб, где его ждёт начальник колонии, находится не там, где он был в последние годы его работы, а там, где располагался в начале службы, ещё до объединения двух колоний в одну.
        - Налево двигай, в открытую зону, - уточнил направление дежурный, - чего это тебя сегодня утром подкумок вызывал?

«Кислый сдал, сука,» - понял Вадим, поймав себя на мысли, что уже рассуждает как зек, а вслух очень вежливо заметил рокочущим басом:
        - Насколько я помню, вы, Николай Алексеевич, отработали в оперчасти всего около двух лет, а старший лейтенант Рагозин уже четвёртый год опером, так что ещё неизвестно, кто тут кум, а кто - подкумок, - и, воспользовавшись тем, что ДПНК от неожиданности остановился, открыв рот, добавил, - а вызывал не он меня, а я его.
        - З-зачем?
        - Проблемка одна возникла.
        - У тебя п-проблема!? - Захарчук окинул взглядом богатырскую фигуру Бурого. -К-какая?
        - Ну, не у меня лично…, а так… Да зачем Вам знать это. Меньше знаешь, крепче спишь.
        - Не хочешь говорить? Ну как хочешь. Т-только смотри, со мной лучше д-дружить.
        - Так я и стараюсь со всеми дружить.
        - З-знаю я, как ты дружишь! Всю бригаду в реку загнал, п-по-дружески! Ха-ха-ха!
        - Ну, это злые языки наговаривают. И не всю. Да и они сами захотели остыть немного.
        Открытая зона представляла собой столовую, баню, санчасть, несколько домиков хозяйственно-бытового назначения и два жилых корпуса. Половину одного из жилых бараков занимал штаб, где были кабинеты начальника колонии, замполита, оперчасть и нарядная. На крыльце у входа в штаб, привалившись к стене, курил невысокий крепыш в полосатом бушлате.
        - Здорово, Валера, - протянул он руку, - Вадим машинально поздоровался.
        - Морда, хозяин не занят? - Захарчук попытался войти в дверь, но Морда, бросив в урну окурок, протиснулся вперёд и со словами «сейчас доложу», исчез в коридоре.
        Дневального штаба по кличке Морда Вадим помнил смутно. По фамилии его никто не называл, включая начальника колонии, поэтому фамилию память не сохранила. Но Вадим знал, что после отбытия срока Морда на свободе пробыл одни сутки. Ожидая поезда на станции Сосьва, он в пьяной ссоре распорол ножом живот такому же освободившемуся и устроился опять на восемь лет, только отбывал их уже в другой колонии.
        Глава 16
        - Заходи, - Морда широко распахнул дверь перед Вадимом и тут же загородил проход пытавшемуся зайти дежурному, - приказано больше никого не пускать!
        - Я на с-секунду, - попытался отодвинуть его Захарчук, но убедившись в бесполезности своих усилий, крикнул через его плечо: - Виталий Георгиевич, мне ждать Б-бурого, или его без меня отведут?
        - Отведут, - буркнул начальник колонии.
        - Б-без тебя, - передразнил Захарчука сидевший за приставным столом Рагозин.
        - Присаживайся, - показал на стул напротив Рагозина Боголепов, с любопытством разглядывая осуждённого и добавил, обращаясь к дневальному, - если ещё кто-нибудь сунется в дверь, то я тебя засуну в изолятор.
        - Понял, - по-солдатски вытянулся Морда и решительно оттеснив Захарчука, закрыл дверь.
        - Ну, рассказывай, - Боголепов пытливо уставился на Бурого, - мне Рагозин всё рассказал, так что я в курсе вашего разговора и, честно скажу - ничему не верю, - бред какой-то.
        - Я на вашем месте тоже не поверил бы, да мне и самому как-то до сих пор не верится, если честно. С чего начать?
        - Со Славика. Что, ты говоришь, должно произойти?
        - Его сбило машиной. Он учился в третьем классе, это я точно помню. Была зима. Он шёл со школы. На перекрёстке возле клуба поворачивал лесовоз, колесом прицепа Славика и сбило. Водитель лесовоза Галактионов за это получил несколько лет, причём, если я не ошибаюсь, отбывал не в колонии-поселении, то есть, скорее всего, был пьян. Во время этого происшествия в клубе шло партсобрание, и вы, Виталий Георгиевич, его вели. Славика занесли в клуб, где он и умер у вас на руках. Он сейчас в каком классе?
        - В третьем, - вид у Боголепова был подавленный, но говорил спокойно.
        - Значит - этой зимой. Я думаю, что во время партсобраний вам лучше всего будет не пускать Славика в школу, оставить дома, глядишь, всё и обойдётся.
        - Если всё это правда, то кто его знает. Раз судьбой так запланировано, то может то же самое произойти в другой день или в этот день, но с другим ребёнком, хотя и не обязательно.
        - Я думаб, что, - независимо, верите вы в это или нет, - вы постараетесь избежать возможной трагедии.
        - Да уж нафиг! - Молчавший до этого Рагозин, вскочил со стула. - Я во время партсобрания отделения и своего спиногрыза под домашний арест посажу!
        Боголепов подошёл к окну и задумчиво уставился сквозь стекло ничего не видящим взглядом. Рагозин выжидательно смотрел ему в спину.
        - Вы знаете. - выждав паузу добавил Вадим, - мне один раз в жизни пришлось копать могилу, причём зимой. Поэтому это так сильно врезалось в память. Хотите подробности?
        Боголепов рассеянно кивнул.
        - Почему тебе? То есть получается - мне? - Рагозин заёрзал на стуле, растерянно поглядывая на начальника, - что. Нельзя было бесконвойникам поручить?
        - Начальник биржи Гена Шкуратов выдвинул идею, что, мол, неудобно, чтобы сыну начальника колонии копали могилу зеки, и предложил сделать это самим. Предложение было озвучено в кабинете оперчасти в присутствии кого-то из женщин, поэтому отказываться было как-то неудобно, вот и решили копать вчетвером, то есть - три оперативника и Шкуратов. Гена поработал пару часов, и когда кончилась прихваченная с собой водка, сослался на необходимость закрытия нарядов или ещё какие-то срочные дела, свалил с концами. Мы же, как начали с обеда, так до следующего вечера не уходили с кладбища, больше суток. Жгли костёр, чтобы прогреть землю, потом откидывали его в сторону, долбили, потом опять жгли. Пока совсем не вымотались. А доделывали всё равно бесконвойники.
        И ещё там был один момент, за который мне до сих пор стыдно. На второй день после обеда вы, Виталий Георгиевич, приехали с кем-то проверить, как идут дела. Пока мы всей толпой стояли возле ямы, обсуждая, успеем закончить вовремя или нет, вы как-то незаметно положили в мой бушлат, который я, разгорячившись, скинул на лавочку, бутылку водки и свёрток с закуской. Парни это засекли краем глаза и промолчали, а я, замёрзнув., решил накинуть бушлат. В результате водка и закуска разлетелись по натоптанной в снегу площадке. Хорошо хоть бутылка не разбилась. Парни на меня зашипели: « Ну ты мудак!» Представляете, как я себя чувствовал в этот момент! Но Виталий Георгиевич даже глазом не повёл. Только сказал: « Что там у вас, ужин?» Сел в машину, и все уехали.
        - Да…, - протянул Боголепов, усаживаясь на своё место, - звучит довольно правдоподобно. А что ты там ещё напредсказывал Рагозину? Что, сегодня Брежнев умрёт?
        - Скорее всего - уже умер. Только объявят об этом завтра. В десять или 1двенадцать часов по московскому времени. Завтра вы начнёте верить в мои слова. В связи с этим у меня появилась одна идея, чтобы понадёжней заинтересовать компетентные органы. Я думаю, нам с Рагозиным нужно сегодня же подготовить и отправить в Сосьву спецсообщение обо мне. Как обычно, под грифом «сов. секретно». Чтобы по дате регистрации было видно, что информация о смерти вождя у вас была задолго до того, как об этом узнала вся страна. Если к ним просто поступит информация, что какой-то зек предсказывает развал СССР и, меньше, чем через четыре года, взрыв на атомной электростанции, то от этого скорее всего просто отмахнутся. Но если то же самое поступит вместе с уже сбывшимся предсказанием, то, я думаю, - заинтересуются. Нужно, чтобы мною занялся КГБ.
        - Пожалуй, ты прав, - Боголепов прикурил сигарету и жадно затянулся. - Мы, собственно, ничем не рискуем. Если твоё предсказание не сбудется, над Рагозиным просто посмеются и всё. Но если подтвердится, тут такое начнётся…
        - Я думаю, что, скорее всего, меня отсюда увезут. Вопрос в том, насколько долго я пробуду в этом теле. А то, как бы не получилось, что увезут меня, а доедет настоящий Бурый. Поэтому я хочу как можно быстрее продиктовать самое главное, особенно, вы уж извините, Виталий Георгиевич, особенно, что касается меня лично. Изменить историю страны и даже мира намного сложнее, чем личную. Здесь, мне кажется, больше шансов на успех. Сейчас тебе Вадим двадцать семь лет, в ближайшие тринадцать, то есть до сорока ты трижды будешь на грани жизни и смерти и всё из-за собственной глупости. Да и кроме этого, если сейчас не послушаешь меня и не займёшься собой, то в пятьдесят шесть лет будешь полной развалиной, может быть даже и умрёшь при несложной операции.
        - Ну, у вас будет возможность пообщаться, - Боголепов затушил окурок в пепельнице и настороженно посмотрел на Бурого, - а про мою судьбу что скажешь?
        - Вы уйдёте на пенсию в пятьдесят лет в этом же звании, проработаете несколько месяцев здесь же инженером по технике безопасности, получите жильё в Курске и переедете с семьёй. В дальнейшем, когда получит развитие интернет…, не помню, я уже говорил, что это такое или нет? Ну, в общем, объясню. Представьте, что вы сидите дома перед экраном телевизора с подсоединённой к нему проводом клавиатурой, такой же как на пишущей машинке и маленьким манипулятором с кнопками называемым «мышка».
        С помощью этой техники вы можете общаться со всем миром, не вставая с кресла. У каждого в интернете есть своя страница или несколько страниц, куда вы можете выставлять любую информацию о себе, фотографии, видеоролики, - это такие короткие фильмы. Можете заказать и посмотреть любой фильм, любую книгу, справочник, вообще любую информацию, что вас интересует. Можете заходить на страницы к своим знакомым и незнакомым, смотреть фотографии, которые они выставляют, переписываться с ними. Ещё можно подсоединить небольшую видеокамеру размером с вот этот окурок и разговаривать как по видеотелефону.
        В общем, я нашёл там страницу вашего Виталий Георгиевич сына Романа. Ему там уже за сорок, очень похож на вас. С ним лично я не общался, но на фотках его семьи видел вашу жену Веру, не помню по отчеству, постаревшую, но похожую на себя. А вот вас не видел, спросить напрямую как-то постеснялся. Думал, что рано или поздно узнаю через кого-нибудь. Не успел.
        - Какой там год у тебя говоришь? Две тысячи одиннадцатый? - Боголепов спокойно прикурил новую сигарету. - Это мне уже где-то за восемьдесят должно быть? Конечно не доживу! Я думаю, мой предел семьдесят - семьдесят два максимум. А про кого можешь рассказать из общих знакомых? Будут какие-то досрочные смерти?
        - Могу рассказать про многих. Но стоит ли? Лучше не знать своей судьбы.
        - Ну, мы никому ничего не скажем. Правда, Рагозин? Хотя бы о некоторых, - глаза Боголепова просто сверкали. Рагозина тоже распирало любопытство.
        Вадим немного помедлил, задумавшись. Хотя, какая разница, если и проболтаются, кто им поверит. А если поверят и сделают правильные выводы, то - только на пользу.
        - Захарчук, - Вадим кивнул головой на дверь, - уйдёт на пенсию, проработает в Пуксинке дежурным по подстанции несколько лет, потом получит жильё в Курчатове Курской области, умрёт от инфаркта в пятьдесят лет.
        - Подожди, - перебил Боголепов, - что-то не стыкуется. Ты говоришь на пенсии проработает несколько лет, а умрёт в пятьдесят, во сколько же он на пенсию уйдёт?
        - В начале девяностых годов, точно не помню, стаж сотрудникам ИТУ начнут засчитывать год за полтора и закону дадут обратную силу. Я, например, ушёл в сорок лет.
        - Вот это да! - Боголепов даже подпрыгнул, - а я, значит, пролетаю!
        - Не совсем. Всем, кто ушёл раньше, пенсию будут пересчитывать, исходя из нового положения.
        - Ну, хоть за это спасибо. Ладно, давай дальше, про других.
        - Самая, пожалуй, трагичная - смерть Серёги Васильева. В тридцать шесть в звании майора уже пройдёт медкомиссию на пенсию, будет дожидаться приказа и - инфаркт на почве беспробудного пьянства.
        - А что, ничего удивительного, - Боголепов строго посмотрел на Рагозина, - как эти два друга жрут водку, тут здоровье запросто можно посадить.
        - Ну, я то получше Вас знаю, - согласился Бурый с начальником колонии, так же строго глядя на виновато улыбавшегося молодого опера, - но на эту тему мы отдельно побеседуем. Так, кто ещё? Устименко. Он уже здесь или ещё не приехал?
        - Нет. Не знаем. А кто это? - помотали головами офицеры.
        - Друг его. - Бурый показал пальцем на Рагозина, - вернее, будет другом. Вместе на курорт даже съездят в Кисловодск, без жён. Он переведётся сюда из Ростовской области, где был опером уголовного розыска. Здесь будет начальником оперчасти отделения. Умнейший мужик, но алкаш. Дослужится до подполковника. Через своего друга в Москве - замминистра - должен был перевестись на генеральскую должность начальника УВД Костромской области. Документы на присвоение звания полковника уже были отправлены в Москву. Сам закодировался, чтобы не пить, жёстко, подшился.
        Знал, что если выпьет - умрёт. И сорвался - умер.
        - Дальше. Попович, уйдёт на пенсию, года через четыре-пять поедет на Пелым за поросёнком, там напьётся и утонет, вроде бы из лодки вывалился. Но там история тёмная, слухи всякие ходили.
        - Вот на кого бы не подумал, - задумчиво заметил Боголепов, - он и не пьёт то практически, а тут - смерть как у забулдыги какого…
        - Вот эту смерть как раз можно было бы и предотвратить, если его предупредить, чтобы не пил в Пелыме или вообще обошёлся без поросёнка, - внёс предположение молодой Рагозин.
        - Согласен. Но это будет не скоро, он уже на пенсии будет, - Вадим, улыбнувшись, развёл руками, - главное, не забыть напомнить. Ты бы записывал это всё, может и спасёшь кого…
        - Да я запомню,… хотя, действительно… - Рагозин вынул из кармана блокнот, - кто там ещё?
        - Не знаю, здесь они уже или потом появятся и пока вам не знакомы, но. - записывай: Паша Колесниченко - умрёт лет в сорок от инфаркта прямо в кресле начальника колонии на Чарах, куда его переведут после скандала здесь. Потом Гавриков - производственник отделения от эпилепсии (приступ из-за пьянки), мне в это время будет лет сорок-сорок два, сам высчитаешь в каком году. Потом, кто ещё?… А!… Вот что можно предотвратить!
        Отец Вити Белкина! После объединения двух колоний в одну промзону сделают круглосуточным объектом. Ночью ответственным механиком будет дежурить Белкин старший - Владимир. Один из зеков с ним поругается, заточкой нанесёт ему несколько ударов в грудь и живот, потом тело затащит в какую-то развалюху-сарай, угонит автозак, в общем, - побег с угоном и убийством. Задержат его где-то в районе Старо-Зыково, бензин кончится.
        Кстати, эту ночную бригаду сформировали и вывели на работу без моей подписи, хотя я, ну то есть ты, в то время был начальником оперчасти. В моё отсутствие список, не задумываясь, подмахнул опер отделения Чугунов. У зека, совершившего побег последняя статья была 108 УК - за тяжкие телесные и оставалось от срока несколько месяцев, поэтому и пропустили. А когда беда случилась, глянули в его личное дело, а там - в прошлом два побега. Я бы сразу не пропустил.
        - Володю Белкина я хорошо знаю, - Боголепов глубоко затянулся, выпустил в потолок клубы дыма и добавил, - скандальный мужик.
        - Кстати его вдова довольно удачно вышла замуж за бывшего поселенца, но теперь, я думаю, до этого не дойдёт.
        - Да уж, постараемся не допустить, - молодой лихорадочно записывал в блокнот, - я представляю сколько голов снимут за такой побег!
        Наступившую тягостную тишину прервал стук в дверь.
        - Разрешите, - одновременно со стуком в дверь просунулась голова дневального, - гражданин начальник, тут бригадиры собрались. Совещание будет?
        - Конечно! - Боголепов с сожалением развёл руками, как бы оправдываясь перед собеседниками. - Сейчас, Морда, как только эти двое выйдут, запустишь бригадиров.
        Как только дверь закрылась, Боголепов, понизив голос, добавил Рагозину:
        - Ты отложи все дела, записывай как можно больше, подготовьте вдвоём спецсообщение. Может Бурого убрать из камеры? Я думаю, может его пока определить в санчасть в отдельную палату?
        Рагозин вопросительно посмотрел на Бурого. Тот равнодушно пожал плечами:
        - Мне без разницы, хотя в санчасти конечно спокойней.
        - Ну и всё. Сейчас решим, - Боголепов снял трубку телефона. - Дежурный, срочно доктора ко мне в кабинет!
        Столпившиеся в коридоре бригадиры встретили Бурого удивлённо-восторженным гулом.
        - Наверное и вправду ты вместо Шпаны бугром будешь во второй, - здороваясь с Бурым за руку, сказал стоявший с краю мужик в полосатой телогрейке. «Цыка» - машинально прочитал фамилию на бирке Вадим. « Бригадир первой бригады» - вспомнил он.
        - А чё, ништяковый бугор из Бурого получится, - поддержал Цыку кто-то из-за его спины.
        - Да не, не для меня это, я не карьерист, для меня это слишком почётно, - бормотал Вадим глухим басом, протискиваясь к выходу, одновременно отвечая на рукопожатия и похлопывания по плечу. Последним у самой двери стоял невысокий осуждённый с едва намеченными усами. Вадим машинально протянул ему руку. Тот ошалело отпрыгнул:
        - Ты чё, Бурый! Я ещё пожить хочу!
        Сзади раздался громкий хохот бригадиров.
        - Чуть с Чапаем не поздоровался! Во Бурый перегрелся у хозяина!
        Вадим узнал бригадира «петушиной» бригады по кличке Чапай. Здороваться с петухом за руку также как и пить с ним из одной кружки мог только такой же петух. Если бы Чапай пожал протянутую ему по ошибке руку, его точно убили бы. Причём сделать это пришлось бы именно Бурому.
        - Тьфу бл….! - матюкнулся Вадим, растерянно озираясь по сторонам, - В натуре перегреешься тут от таких базаров, закончил он под всеобщий хохот.
        Бригадиры постепенно втягивались в кабинет начальника. Последним зашёл запыхавшийся от быстрой ходьбы Шпана.
        - Поздно выпустили из барака, суки, - ругнулся он в адрес контролёров, - я уже почти вольный. Ну как ты тут?
        - Хотят в санчасть положить, - ответил Вадим.
        - Жалко конечно, но правильно. Я там соберу что нужно из твоих вещей, или ты сам зайдёшь?
        - Вряд ли, - Вадим кивнул в сторону вошедшего в штаб начальника медчасти Дорошина, которого он именно таким и помнил - лохматого с пышными русыми усами, - это за мной.
        - Врач подошёл, - доложил Морда начальнику колонии.
        Боголепов вышел из своего кабинета и кивнул Дорошину на кабинет оперчасти, в дверях которого стоял Рагозин.
        - Зайдём сюда, а ты здесь постой, - это уже Бурому.
        Через пару минут Дорошин вышел из кабинета и озадаченно взглянув на Бурого. молча прошёл к выходу из штаба.
        - Зайди к Рагозину, - вышедший следом Боголепов прошёл мимо Вадиме в свой кабинет.
        Глава 17
        - Знаешь, что я подумал? - войдя в кабинет и присаживаясь за стол, Вадим вопросительно посмотрел на Рагозина, который снял бушлат и открыв блокнот, приготовился записывать, - хрен с ним, с государством, это подождёт. Тем более, что там что-то изменить вряд ли получится. Если время останется, всё, что вспомню, выложу. Главное, - это твоя, то есть моя личная жизнь, которую есть возможность исправить. Будем считать прожитую мною жизнь черновиком, в котором нужно исправить ошибки, раз подвернулась такая возможность. Сколько на это отпущено времени, никто не знает, поэтому нужно поторопиться. Я тебе сейчас продиктую самые главные свои косяки, которые ты должен обойти, а потом, если время останется, - займёмся спецсообщением и более мелкими неприятностями.
        - А что, много было крупных?
        - Как минимум четыре раза я мог просто погибнуть, - Вадим на какое то время задумался, - плюс ещё несколько моментов, за которые мне не только стыдно до сих пор, но они же повлияли и на здоровье и на карьеру…, в общем - записывай.
        - Во-первых, - Вадим усмехнулся, - а также во-вторых, третьих и десятых, - вообще во всех твоих, хотя…, - он поправился, - моих, во всех моих жизненных неприятностях так или иначе виновата водка, а также вино, пиво и всё остальное, что с градусами и что пьют. Я говорю о моих неприятностях, так как надеюсь, что у тебя их не будет. А значит и у меня, там - в будущем, не будет такого отвратительного состояния здоровья, что приведёт в больницу к операции и т. д.
        - Так ты что, предлагаешь мне вообще не пить?
        - Это был бы идеальный вариант. Тебе не надо было бы запоминать и записывать практически всё, что я хочу рассказать. Я понимаю, тебе это кажется невозможным. Ты с детства привык, что все вокруг пьют. Не пить - это значит быть « белой вороной», выделяться из коллектива. Ты думаешь, что если не будешь пить с друзьями, то все будут считать тебя стукачом, карьеристом, будут избегать тебя? Поверь моему опыту, - всё это заблуждения. Во-первых: здесь ты уже себя зарекомендовал определённым образом, друзья никуда не денутся, просто будут также пить без тебя или в твоём присутствии, но в отношениях ничего не изменится. Со временем все привыкнут. Во-вторых: есть компромиссные варианты. У тебя уже есть опыт ограниченного пьянства, когда ты перешёл строго на сухое вино. Все твои друзья отнеслись с пониманием, даже иногда из чувства солидарности весь вечер вся компания пила только сухое.
        Но это полумера, также как и пить только пиво. Накачаться до отключки можно и сухим, и пивом, поверь моему богатому опыту. Причём отходняки от этих напитков бывают похуже, чем от водки. К тому же желудок, печень и поджелудочная сядут намного быстрее.
        Так вот об ограничении. Ты можешь приучить всех знакомых, что больше одной стопки водки или вина твой организм не принимает. Придумай какую-нибудь историю. Например, вернувшись с сессии, расскажи, что в Свердловске по пьянке оскорбил какую-то цыганку. Она сначала что-то кричала по-цыгански, а потом сказала, что с завтрашнего дня ты больше двух глотков спиртного выпить не сможешь. И всё мол, с той поры как не пытался, - не получается. Выпивай в компании одну рюмку водки двумя глотками, или вина, пива - и всё, если будут настаивать, - изобрази спазмы в горле, мол не можешь проглотить и рвотные позывы, для убедительности можешь сходить поблевать. Нет, мол, смысла продукт переводить и аппетит компании портить. Постепенно все привыкнут, и сам поверишь. Тут только будет опасность сорваться, тормоза отпустят после первой рюмки, и не сможешь себя контролировать. Поэтому, - лучше не пить совсем.
        Забегу немного вперёд. Я после выхода на пенсию в сорок лет первый год не пил совсем. Потому что выжил просто каким то чудом после сильного желудочного кровотечения. (Опять же из-за пьянки). Потом решил, что буду пить только пиво. И в течении десяти лет так и делал. Но ты же знаешь, что пиво пьют не рюмками. Иногда просто уходил в запой на несколько дней. Похмелье ужасное, похуже, чем от водки. Приходилось даже вызывать « похметолога». Это врач - нарколог, который за деньги выводит из запоя. Со временем такие врачи появятся. Приезжают по вызову на квартиру, делают тебе укол, ставят капельницу, и ты двое суток спишь. Просыпаешься абсолютно здоровым.
        Со временем, когда мы перебрались в свой дом, я это дело отрегулировал, - пили пиво по пятницам или субботам, один раз в неделю, на следующий день, - ни капли. Но выпивали прилично. Иногда берём упаковку пива на вечер вдвоём с женой - девять литров, а потом ещё за добавкой сбегаем.
        Потом, когда перебрались в Витебск, после очередного обследования, один умный врач мне сказал, что если я хочу ещё пожить, то мне не то чтобы пить спиртное, но и есть можно не то, к чему привык, а то, что допускается по диете. И я послушался.
        Тем более, что жизнь наконец таки наладилась. Подумай сам: ты живёшь в Новке под Витебском, где всё детство провёл, братья и сёстры живут рядом. У тебя четырёхкомнатная квартира на двоих с женой, небольшой участок земли рядом с домом, хорошая машина. Дети живут отдельно со своими семьями в своём жилье. Нормальная пенсия, - больше, чем у большинства белорусов зарплата. Живи в своё удовольствие, а тут… - помирать! Бросил совсем. И что изменилось? Ну, меньше стал общаться с родственниками, потому что каждая встреча превращается в застолье. На какие-то обязательные мероприятия: дни рождения (особенно юбилеи), свадьбы, поминки, - я всё равно ходил, но не пил. Постепенно все привыкли. Все знают, что я рядом, перезваниваемся, если какие-то вопросы возникают, где-то случайно встретимся, поговорим. Этого вполне достаточно, тем более, что у всех свои семьи - взрослые дети, внуки, то есть общения каждому хватает внутри семьи.
        Меньше стало времени тратиться на пустые пьяные разговоры за столом, больше - на более полезные занятия: огород, лес, - грибы, ягоды. Я ещё увлёкся кладоискательством, всё свободное время гуляю по окрестным полям с прибором…
        - Что, что? - Рагозин, слушавший до этого, не перебивая, время от времени что-то черкая в блокноте, встрепенулся. - Каким прибором? Специально, чтобы клады искать?
        - В середине девяностых годов в свободной продаже появятся специальные металлодетекторы с функцией дискриминации металла.
        - Вроде миноискателей?
        - Ну да. Только полегче и посложнее. Показывает какой конкретно металл обнаружил: железо, медь, серебро, золото и т.д., его массу, глубину залегания.
        - Ни хрена себе! Вот это да! И что, много кладов нашёл?
        - Клады - это громко сказано. Но отдельных монет много, начиная с времён Ивана Грозного и до советских, а также всяких пуговиц с гербами, пряжки, крестики, несколько медалей.
        Я жалею, что поздно купил этот прибор. Надо было пораньше, пока здесь жил. Сколько здесь заброшенных деревень. Один Пелым чего стоит! Там же когда-то город был! Помню, когда там сельхозколонию сделали, первый её начальник Гена Анкин мне показывал целую горсть старинных монет, - поселенцы насобирали на полях. А если там с прибором походить! Учитывая, что до тебя так никто не делал.
        Глядя, как у молодого загорелись глаза, Вадим легко догадался, какие мысли бродят сейчас у него в голове. Если бы ему самому в молодости рассказали о таком приборе, у него бы тоже «перемкнуло». За любые деньги купил бы.
        - И сколько стоит такой приборчик? - как бы подтверждая его догадку, проявил свою заинтересованность молодой.
        - Я купил за четыреста долларов. Но самые первые, которые появились в России, стоили дороже - от тысячи долларов.
        - Ого! Почти тысяча рублей, - прикинул курс молодой.
        Вадим усмехнулся:
        - Смотря, по какому курсу считать…
        - Девяносто копеек за доллар, насколько я помню.
        - А при мне последний курс был тридцать рублей за доллар. Это при том что те рубли, которыми вы сейчас пользуетесь, обесценятся в тысячу раз. Потом лишние нули сбросят. Короче, современный мне доллар стоит тридцать тысяч современных тебе рублей. Отсюда вывод, как только появится возможность свободно покупать доллары, - снимай все деньги, которые есть на книжках, - и покупай эти проклятые доллары, пока они будут стоить три - пять ваших рублей или немного дороже, это лучше, чем за тридцать тысяч. И зарплату не держи в руках, - скупай доллары. Сам не сможешь вырваться в город - заказывай через друзей и знакомых.
        Теперь по металлоискателю. Следи за газетами. Как только увидишь рекламу такого прибора, заказывай, не раздумывая. Любую модель, потом разберёшься. Если будет возможность выбора, - бери для начала Гаррет АСЕ-250, - запиши, - хорошая американская игрушка для начинающих. Просто и надёжно. Ещё, если будешь в отпуске проездом через Москву или Свердловск, - посмотри в магазинах, может уже будут в продаже. Я не помню, в каком году появились такие отделы. Представляешь, - Вадим задумался, - я такой прибор приобрёл в 2009 году, а ведь мог лет на пятнадцать раньше. Обалдеть! Сейчас только дошло! Сколько бы я всего нашёл за это время! Да ещё при отсутствии конкурентов! Да на нетронутых местах!
        - Клады положено сдавать государству. Или со временем закон изменился?
        - Практически не изменился. Но найти клад сложно. Я лично ни одного не находил. А всё остальное - отдельные монеты и другие предметы - относятся к категории «находки». По закону, нашедший чью-то потерю, должен дать объявление об этом в средствах массовой информации. И если в течении определённого срока хозяин не объявится, то эта находка становится его собственностью. А кто может придти за вещью, потерянной сто, двести и более лет назад? Поэтому и давать такие объявления бессмысленно.
        И ещё. Если займёшься этим всерьёз, не торопись с продажей находок. Пусть они у тебя лежат, как говорится, - есть не просят. Со временем, - с появлением и развитием интернета, - разберёшься, как продавать, где, по какой цене; как правильно чистить находки и т. д. Кстати, найденные кусочки медной проволоки, трубки и т.п., я тоже не выбрасываю, - складываю, а потом сдаю приёмщикам цветмета. Медь стоит довольно таки дорого, латунь, бронза в два раза дешевле, но тоже есть смысл складывать. Так что, выясни, где в Свердловске есть пункты приёма, - когда они появятся. Если раз в году, уезжая в отпуск, прихватишь килограммов десять меди, то расходы на поездку считай, окупились. Всё равно отсюда обычно налегке едешь.
        Глава 18
        - Разрешите? - Одновременно со стуком в дверь просунулась голова дневального, - Чай будете, гражданин начальник?
        - Сделай доброе дело. На двоих, - Рагозин взглянул на Вадима.
        - Может чифирку хапнешь? - Морда посмотрел на Бурого.
        - Спасибо, лучше чаю.
        - Как хочешь. - Морда исчез.
        - Итак, мы отвлеклись от главного, - Вадим встал из-за стола, потянулся и подошёл к окну. - Запиши даты моих срывов, которые едва не закончились печально, если не сказать - летально.
        Рагозин взял блокнот, но тут же закрыл, так как в кабинет вошёл Морда с двумя кружками чая. Дождавшись, когда он вышел, Вадим продолжил:
        - Ты записывай, я буду говорить не в хронологическом порядке, а в том порядке как вспомню.
        - Первое, главное: октябрь 1995 года, вернулся из отпуска с Белоруссии. Оставалось дня три, пошёл в кабинет оперчасти пообщаться с друзьями. Выпили на радостях, на следующий день опохмелился, ушёл в запой, 2 -3 дня пил баночное пиво, которое покупал у коммерсантов упаковками. На третий день начало рвать кровью. По всем признакам должен был умереть, спасло какое-то чудо, точнее, целая серия чудес, каких-то диких совпадений. Еле спасли, в Сосьве переливали донорскую кровь. Если будет время, расскажу подробней. Записал дату?
        Второй момент: 4 октября 1993 года. В Москве 3 октября была попытка государственного переворота. Вечером третьего я уезжал из Витебска, возвращался из отпуска. Целый день по этому поводу пили с роднёй, новости не смотрели, - не до того было, в поезд сел полупьяный. В Смоленске вышел на перрон за добавкой и узнал от бабушек, что в Москве из танков стреляют по Белому Дому. В Москве с утра опохмелился пивком, и потянуло на подвиги. В результате - сотрясение мозга, семь часов без сознания, очнулся вечером в больнице, потом добирался до дома без денег и документов.
        Записал? Третье: 1988 год, март-апрель отдыхал с другом в Кисловодске в санатории. В первые дни в нетрезвом состоянии где-то треснулся лбом. Сначала появился синяк под одним глазом, потом расплылся под другим. Пришлось весь отпуск ходить в тёмных очках. Под конец догадался обратиться к хирургу, слегка подчистили рану, и всё прошло. А отпуск кончился. Обидно.
        Обрати внимание, все эти неприятности связаны с пьянкой. Дальше могу долго перечислять более мелкие случаи, когда я оказывался в неприятных ситуациях. Из-за чего страдала карьера, - снимали с должности, задерживали очередное звание, разбирали на суде чести, партсобраниях. Какая при этом идёт нервотрёпка, лучше тебе не знать вообще. Плюс к этому - в семье мотаются нервы себе, жене и детям. И знаешь, что особенно противно? - Ты понимаешь, что ты здесь в колонии делаешь работу намного больше других, относишься к своему делу более ответственно, решаешь серьёзные вопросы, по одной пьянкой всё это перечёркиваешь. И другие получают очередное звание своевременно только за то, что приходят на работу и уходят во время. Пусть здесь они вообще ничего не решают, только отсиживаются в кабинетах. Если и пьют, то - после работы и с начальством, а не с друзьями, как ты. И на следующий день придут, как ни в чём не бывало. Они же тебя будут обсуждать на собраниях. Голосовать против тебя, послушно поднимая руку вслед за начальником, испытывая при этом благородное негодование. Как же, - они были на работе, а тебя не
было! Значит, они работали за тебя! Хотя на самом деле это далеко не так. за тебя могут только отдежурить на лесобирже, но никто не сможет получить информацию от твоей агентуры, заниматься её вербовкой и расстановкой, плести какие-то сложные комбинации, направленные на оздоровление обстановки в целом.
        И никого не волнует, что потом ты работаешь сутками и без выходных, за неделю делаешь больше, чем некоторые за год. Всё равно большинство считают себя более умными, а тебя - алкашом-неудачником.
        Придя к власти, Горбачёв затеет борьбу с пьянством. Здесь это выразится в проведении партийных и других собраний с повестками на эту тему. И знаешь, как неудобно ты будешь себя чувствовать, когда выступающий оратор с трибуны говорит: « Есть ещё среди нас отдельные товарищи, допускающие…». И все присутствующие поворачиваются и смотрят на тебя, улыбаясь. У тебя внутри, как говорится, говно кипит, а сделать ничего не можешь. Они все белые и пушистые, а ты вечно в грязи и постоянной опале.
        - Да уж… - молодой задумчиво почесал затылок, - как-то мне не очень хочется такой карьеры…
        - Куда ты денешься, если выводы не сделаешь. Учти, я это всё пережил, и это всё отложилось не только на карьере, но и на здоровье. Это в молодости о здоровье не думаешь, а я успел дотянуть до того возраста, когда начинают вылазить в разных местах организма все эти перенесённые обиды и упрёки, недосыпания, переутомления и т. д.
        Поэтому я тебя ещё раз прошу - не пей! Старайся увильнуть от всяких коллективных пьянок: обмытия звания, должности, дней рождения. Особенно - от пьянок без причины. Посиди немного для приличия, если нельзя отвертеться и свали потихоньку, сошлись на какие-нибудь срочные семейные обстоятельства. Или там - на биржу надо сбегать срочно, прошмонать что-нибудь. Короче, - импровизируй как хочешь, способностей у тебя хватит. Это по любому проще, чем пытаться открутиться от наказания, когда засветился с пьянкой.
        Глава 19
        - Я думаю, главное ты понял, - Вадим с шумом отодвинул стул и прошёлся по небольшому кабинету, - если пить бросишь, - всё наладится. Теперь давай займёмся спецсообщением.
        Общими усилиями, на удивление быстро - всего за пол часа - родился документ следующего содержания:

«сов. секретно»

2 экз.
        Начальнику оперативного отдела
        Уралспецлеса МВД СССР
        майору Правдину В. А
        СПЕЦСООБЩЕНИЕ
        Довожу до Вашего сведения, что содержащийся в ИТК-22 осуждённый ООР Бурдаков Валерий Степанович, 1950 г. Рождения, ст. 108 ч.2 УК РСФСР, срок 7 лет, начало срока 12.10.79.г. при личной беседе со мной заявил, что в его тело переселилась душа (или сущность) меня - Рагозина Вадима Анатольевича, но более старого, дожившего до 2011 года. В заявлении для вызова на беседу он указал ФИО моего одноклассника и друга детства, а также ФИО моего отчима, что меня заинтриговало и я его сразу вызвал. В ходе беседы Бурдаков стал приводить в качестве доказательства подробности из моей личной жизни, о которых кроме меня никто не знает. Также уверенно он отвечал на мои проверочные вопросы, касающиеся моих сослуживцев по срочной службе в СА, эпизодов из детства, школьных друзей (а я за время учёбы поменял три школы в разных концах СССР). В общем, он меня убедил, что он - это я, доживший до 56 лет. Предположение, что я имею дело с гипнотизёром, каким-то образом ухитряющимся читать мои мысли или внушающим мне ответы на мои же вопросы быстро отпало. Слишком многие детали он мне напоминал, о которых я в тот момент не
думал.
        Я считаю, что такой феномен уже сам по себе должен заинтересовать органы КГБ. Но главное не это. Бурдаков детально рассказывает о будущем СССР до 2011 года. В качестве доказательства своей правоты он заявил, что сегодня, т.е. 10 ноября 1982 года умер Л.И.Брежнев, но объявят об этом только завтра в 12 часов по московскому времени. Ген. секретарём станет Ю.В.Андропов. Кроме этого, он рассказал, кто будет стоять во главе государства в ближайшие годы, о взрыве на атомной электростанции в Чернобыле (возле Киева) в 1986 году и другие фантастические подробности из будущего. Многие из них настолько невероятные, что я боюсь об этом упоминать, чтобы не попасть в антисоветчики. Также между делом он сказал, что жену первого секретаря Свердловского обкома т. Ельцина зовут Наина Иосифовна, а жену члена политбюро тов. Горбачёва - Раиса Максимовна. Непонятно, откуда зек, не вылезающий из тюрьмы, знает детали, о которых я, например, никогда не слышал, да и не только я. Думаю, насчёт жён Ельцина и Горбачёва можно легко проверить. До вчерашнего дня Бурдаков ничем не отличался от других ООР.
        Учитывая вышеизложенное, считаю необходимым в случае подтверждения информации по т. Брежневу, незамедлительно поставить в известность органы КГБ. Особенно, учитывая тот факт, что Бурдаков (т.е. я в будущем), сам не знает, как надолго он попал в это тело.
        P.S. Во время дополнительной беседы в присутствии нач. ИТК подполковника Боголепова, Бурдаков предсказал гибель его сына Славика этой зимой, а также другие смерти наших сотрудников в течении ближайших и последующих лет. О том, что у Боголепова есть сын Славик, который учится в третьем классе, - даже я не знал.
        Инспектор оперчасти ИТК-22
        ст. лейтенант Рагозин В. А.
        - Ну вот, - молодой что-то исправил в черновике, - теперь нужно отпечатать на машинке и с утра занести в отделение, чтобы зарегистрировали.
        - И постарайся отправить нарочным. Чтобы быстрей дошло, а то пролежит неделю в канцелярии, вся актуальность пропадёт.
        - Хоть самому лети в Сосьву…
        - Если получится, было бы неплохо. Плохо, если Бурдаков станет самим собой прямо сейчас или в ближайшие минуты. Если хотя бы до отбоя всё останется, как есть, я постараюсь записать на бумагу всё, что считаю важным для государства и отдельно для тебя лично.
        - Давай я отведу тебя в санчасть и побегу за зону печатать
        - Попроси Боголепова похлопотать завтра насчёт твоей командировки. И ещё попроси никому не говорить обо мне. И сам никому. Даже жёнам. Во-первых: в случае утечки информации о том, что я - это ты, мне здесь будет сложно выжить. А во-вторых: если всё-таки дойдёт до верхов, то неизвестно кто из влиятельных людей как себя поведёт. Там - наверху - очень жёсткая подковёрная борьба. Могут, например, выжать из меня всю информацию, а потом дать команду зачистить свидетелей.
        - Даже так! Ну, это уж слишком!
        - Я в твои годы… Точнее весь народ в эти годы мало что знал о жизни верхов. Это потом, с развитием гласности, станет просачиваться понемногу всякая грязь. Поверь мне на слово, чтобы удержаться у власти некоторые действуют очень жёстко, не считаясь с жизнями каких-то людишек. Поэтому повторяю, чем меньше людей будет в курсе, тем меньше будет уничтожено, если что не так.
        Глава 20
        Утоптанный снег и наметённые сугробы по краям дорожек в жилой зоне напомнили Вадиму, что ноябрь на Урале, это давно уже зима. «Это вам не в Беларуси», - усмехнулся он про себя, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух после прокуренного кабинета,
        По пути к санчасти Вадим с интересом оглядывался вокруг, отметив про себя отсутствие нового корпуса штаба, совмещённого с клубом, выстроенного намного позже, ветхие здания пятого и шестого бараков, которые были снесены и отстроены заново на его памяти. Из здания столовой, находившегося рядом с отгороженным высоким забором зданием санчасти и школы, ветерок донёс запах какой-то еды, отчего в животе у Вадима сразу забурчало. Молодой здоровый организм требовал пищи.
        Вадим шёл к санчасти с нарочито растерянно-задумчивым видом, глядя под ноги и незаметно из подлобья оглядывая окрестности. Опасался не узнать кого-нибудь из хорошо знакомых Бурому, чтобы не опростоволоситься, как с Чапаем. Но тем не менее, несколько раз пришлось пожать протянутые руки, здороваясь. По всему было видно, что Бурый здесь личность известная и уважаемая.
        Толкнув калитку в заборе санчасти и убедившись, что она закрыта, Вадим нажал на кнопку звонка рядом с калиткой. Где-то в глубине двора раздался неожиданно громкий звонок.
        - Сейчас открою, - услышал он через некоторое время чей-то голос и приближающийся скрип снега под ногами. В дырке посреди калитки мелькнул чей-то глаз. - О, Бурый, заходи, Владимир Михайлович предупредил. - И калитка распахнулась.
        Поздоровавшегося с ним за руку дневального санчасти (или «лепилу» по фене), Вадим не помнил. На его памяти их сменилось достаточно много. В обязанности лепилы входило не только уборка помещения санчасти, но и исполнение обязанностей медбрата: уход за больными в стационаре, ассистирование при вскрытии трупов, подготовка инструментов и т. п.
        - Понимаешь, Бурый, - как бы оправдываясь, объяснял Вадиму лепила на пути к ярко освещённому фонарём крыльцу, - Владимир Михайлович сказал тебя в отдельную палату положить, а там у нас Юра Ростовский лежит второй день. Сам понимаешь, я же не могу его в общую выгнать, да там и мест нет. Ничего, что вы там пока вместе поживёте? Там как раз две койки.
        Вот, Юру Ростовского Вадим как раз помнил хорошо. Даже фамилия его сразу всплыла в памяти: Приходько. Авторитет, хотя и не «вор в законе», но влияние имел, особенно среди ростовских, которых в ИТК-22 в то время было достаточно много. Его убили незадолго до громкого тройного убийства, благодаря которому их колония прогремела на весь СССР. Расследование было на контроле у министра МВД. А убийцами его как раз и были эти трое, которых самих впоследствии «замочили». Хотя подставили они тогда другого.
        Вадим, даже уже будучи на пенсии частенько расстраивался, вспоминая, как его, тогда ещё молодого опера, обвели вокруг пальца опытные и хитрые рецидивисты.
        Прибыв тогда на место происшествия - в разделочную бригаду №2, Вадим сразу сообразил, что предварительную проверку придётся проводить именно ему, так как он как раз и отвечал за оперативную работу в разделочных бригадах. Поэтому, чтобы не терять время, он сразу начал набрасывать черновик протокола осмотра места происшествия. Из бригадного домика навстречу ему выкатился бригадир Берёзкин, назначенный вместо освободившегося Шпаны, и выбрав удобный момент, шепнул, что убийство совершил Кошкоед. Осуждённого с такой кличкой Вадим знал прекрасно. Из назначенных ему судом за убийство пятнадцати лет, тот отбыл два или три года. Кличку свою получил за то, что не брезговал кошачьим мясом.
        Бригадный домик представлял из себя обычный деревянный рубленый дом из одной большой комнаты, в дальнем углу которой был отгорожен досками кабинет бригадира. В том, что убийство произошло в этом кабинете, сомнений не возникало. Труп лежал на полу в большой луже крови. Рядом валялся большой и узкий самодельный нож. Чистый участок пола был заляпан кровавыми отпечатками резиновых сапог. На видном месте лежал портсигар и вырванная с нитками пуговица. Услужливый Берёзкин сразу опознал портсигар Кошкоеда и обратил внимание опера на пуговицу.
        Быстро набросав схему места происшествия и распорядившись отправить труп в морг, Вадим опросил в бригадирской Берёзкина, а также базировавшегося на тот момент во второй бригаде «смотрящего» Почтарёва и их друга Панина. По их словам, они втроём отлучились в механизацию по делам, в это время в бригаду пришли Юра Ростовский и Кошкоед, видимо хотели разобраться в какой-то конфликтной ситуации с помощью «смотрящего». Не застав Почтарёва, они хотели его дождаться в бригаде, но рассорились. В результате ссоры более молодой и здоровый Кошкоед убил Ростовского. В том, что вся бригада подтвердит эту версию, Вадим не сомневался. Так оно в последствии и оказалось.
        Во время всех этих действий Вадим находился один в окружении более десятка особо опасных рецидивистов. Только через несколько лет до него дошло, как он рисковал. Не зная причин и обстоятельств убийства, сунулся в самый эпицентр. А если бы оказалось, что на самом деле убийство не такое простое; и кто-нибудь решили отомстить за Ростовского и пришли бы разбираться с теми, кого сами посчитали виновными? Он мог бы запросто «попасть под замес». Перемочили бы сначала друг друга, а потом и его как свидетеля, списав всё на убитых.
        А тогда, выйдя из домика, Вадим был доволен собой, тем, что картина убийства проясняется, он знает, кого надо искать и задерживать.
        На рельсах УЖД Вадим встретил «подкрепление», прибывшее на час позже его в виде зам. по РОРа майора Марчука, окружённого десятком офицеров и прапорщиков.
        - Кошкоед убил, - коротко доложил он начальству, - надо его срочно найти и задержать.
        - Так! Все ищем Кошкоеда! - Громко скомандовал Марчук и вместе со свитой рванул в глубь рабочего объекта. Вадим, глядя им в спины, только хотел сказать, что бригада, в которой работает Кошкоед, находится в другой стороне, как вдруг увидел самого подозреваемого, растерянно смотревшего на толпу в погонах с дубинками в руках дружно протопавшую в двух метрах мимо него.
        Вадим окликнул начальство и жестом показал на нужного человека. Затем подошёл к нему вплотную и придержав рукой, внимательно осмотрел. На самом видном месте полосатой куртки у него отсутствовала пуговица. На его лице и рукавах были брызги крови. Так же в кровавых пятнах были и одетые на нём полосатые брюки и резиновые сапоги.
        Показав пальцем окружившим их сотрудникам эти улики и лично обыскав ухмыляющегося Кошкоеда, Вадим распорядился одеть на него наручники и отправить в жилую зону.
        Кошкоед признался в убийстве. Проблем со свидетелями и другими доказательствами не было. Его осудили, добавили несколько лет до пятнадцати и отправили отбывать срок в соседнюю колонию особого режима в посёлок Лапотково, где он в последствии был застрелен при попытке побега.
        И только в марте 1983 года во время следствия по делу о тройном убийстве осуждённых Берёзкина, Почтарёва и Панина выяснилось, что Юру Ростовского убивал Берёзкин в присутствии Почтарёва и Панина. А Кошкоеда подставили, списав ему карточный долг. При этом сфабриковали доказательства, разложив улики и замазав его кровью потерпевшего.

«Значит, Ростовский Юра пока ещё жив, - размышлял Вадим, войдя в помещение и раздеваясь, - а когда же его убили?.. Дай Бог памяти… Берёзкина и Почтарёва убили 24 марта 1983 года. Эта дата врезалась в память на всю жизнь… Сегодня 10 ноября 1982 года. Где-то в этом промежутке, и скорее всего - в ближайшие дни. Вадиму не было жалко Юру Ростовского абсолютно. Подумаешь… Одним особо-опасным рецидивистом меньше станет. Пусть бы убивали. Но есть одно «НО». За каждое совершённое в колонии преступление обязательно наказывали оперативника, обслуживающего рабочий объект или место проживания виновного в преступлении. С формулировкой: «За плохую работу по профилактике преступлений». А за особо громкие преступления, как, например, за тройное убийство, доставалось и вышестоящим, даже - на уровне отделения и Управления.
        То есть молодого Рагозина можно было бы уберечь от лишнего взыскания, да и от дополнительных хлопот, связанных с производством по уголовному делу
        Вадим задумался, пытаясь вспомнить расстановку сил в колонии и события этого года и ближайшего времени. По всему получается, что сейчас «смотрящим» в зоне является Почтарёв, он же «Почтарь», тагильский «авторитет», которого скорее всего на эту должность назначили «воры», или он сам себя назначил, используя то, что его знали и уважали многие тагильские и свердловские зеки, а таких в колониях Уралспецлеса было большинство. Тем не менее, и это Вадим тоже хорошо помнил, когда в этой колонии находился самый авторитетный «вор» СССР - Васька Бриллиант, то он на приветственную записку Почтаря ответил, что такого не знает.
        Бриллиант ехал этапом мимо Пуксинки в пос. Лапотково, где также была колония особого режима. Этап везли на спецбарже, но из-за того, что река обмелела, баржа не смогла пройти, и весь этап высадили в Пуксинке, где он и содержался в помещении ШИЗО на общих основаниях до зимы. Потом уже по зимнику их отправили на автозаке в свою колонию. Вадим тогда ещё удивлялся возможностям «лагерной», то есть нелегальной почты. Создавалось впечатление, что о том, что Вася Бриллиант находится в этой колонии, знал весь криминальный мир Советского Союза. На его имя приходили письма и телеграммы с простым, но явно условным текстом из Москвы, Красноярска, Магадана и других мест.
        Вася Бриллиант фактически руководил криминальным миром. Впервые увидев его при прибытии этапа во время обыска, Вадим даже не заметил бы невысокого лысого мужичка в очках, если бы один из прапорщиков не обратил его внимание на пакет с личным делом осуждённого из четырёх томов. Дело в том, что знаменитый вор в последний раз был на свободе задолго до рождения самого Вадима. А пока зек не освободится, дело в архив не сдаётся, сколько бы он преступлений не совершил.
        Фамилия на пакете с делом - Бабушкин Владимир Петрович - Вадиму ни о чём не говорила. Хотя по всему было видно, что к ним, образно выражаясь, заплыла крупная рыбина. Подойдя поближе к обыскиваемому осуждённому Бабушкину, Вадим присмотрелся к его вещам, взял в руки пачку писем на имя Бабушкина, стал их перебирать. Увидев на одном из конвертов обратный адрес с фамилией Бузулуцкий, о котором Вадим знал, что это «вор в законе», отбывающий сейчас срок в одной из колоний Уралспецлеса, он удивлённо спросил у Бабушкина, как мол цензура могла пропустить письмо из одной колонии в другую, ведь переписка зекам разрешается только если они являются близкими родственниками. На что Бабушкин с улыбкой ответил, мол это его брат.
        - Так ведь фамилии разные!
        - Ну и что? Разве так не бывает? И вообще, все мы тут братья.
        Вадим задумавшись выходил из дежурки и на лестнице столкнулся с зеком - завстоловой, который, пытаясь заглянуть ему за спину, спросил:
        - Гражданин начальник, это правда, что к нам Васька Бриллиант приехал?
        - Там есть какой-то подозрительный пассажир, но его зовут не Васькой…
        - Бабушкин Владимир Петрович?
        - Да.
        - Так это он и есть! Ой ё!..- И зек рванулся в сторону жилой зоны.
        - Постой! А почему Васька, если он Вова?
        - Ну, он когда-то взял себе кличку вора, убитого в зоне, традиция такая была. Как бы продолжая его дело, что ли.
        В последствии, знакомясь с личным делом легендарного вора, Вадим узнал из пожелтевших от времени страниц, что со свободы он «сел» под фамилией Иванов, и для установления личности разыскали его мать, которая по фотографиям подтвердила, что это её сын Бабушкин Владимир. Так же он вычитал, что сначала вор был коронован под кличкой «Чапаёнок», но впоследствии, «набрав весу», действительно взял себе кличку убитого в местах лишения свободы вора. Вообще, этим личным делом осуждённого Вадим зачитывался как каким-нибудь детективом. Чего стоили рапорта от сотрудников колоний 40 -50 годов, которые начинались не привычными словами «Довожу до Вашего сведения…», а «Доношу…».
        Особенно запомнился рапорт на нескольких страницах с описанием воровской сходки, проходившей в жилой зоне в 50-х годах. В сходке принимало участие более десятка воров. В помещение, где они совещались, дежурный наряд просто не пускали охранники из воров, открыто демонстрируя наряду ножи. И только после настойчивых просьб, изнутри помещения поступило разрешение от ведущего сходку Васьки Бриллианта. Представители администрации под смешки и угрозы осуждённых зашли в одну дверь помещения и вышли в другую, убедились, что всё мирно, трупов нет. А вечером в разных местах жилой зоны обнаружили несколько трупов с ножевыми ранениями. Вот такие были порядки.
        Глава 21
        - Здорово, Бурый, - поднявшегося с койки ему навстречу мужика лет сорока пяти, Вадим помнил на лицо как-то плохо, но догадался, что это и есть осуждённый Приходько по кличке Юра Ростовский, - мне сказали, что тебя подселят. Ну и хорошо, а то одному как-то скучно.
        Взгляд у Ростовского был какой-то приветливо-настороженный. Причину Вадим понял со следующей его фразы.
        - Тут слушок прокатил, что у тебя что-то с головой не то. Вроде как крыша поехала. Поэтому и сюда определили. Ты буйствовать то не собираешься? Мне ночью, вообще, стоит спать?
        Сказал вроде бы и с юмором и в то же время серьёзно.
        - Не. В этом плане всё нормально. Я буйный только пьяный, об этом все знают. Тут действительно есть проблемы с башкой, только другого рода.
        Вадим лихорадочно прикидывал, какая информация могла просочиться из камеры, как предупредить собеседника, что его должны убить в ближайшие дни, и в то же время, чтобы не сболтнуть лишнего.
        - Понимаешь, Юра, - сказал он, с задумчивым видом усаживаясь на свободную кровать, - я вижу, что произойдёт в будущем так, как будто я это всё уже пережил. Не всё и не про всех. Так как-то,… кусками.
        - Ух ты! Интересно. Расскажешь чё-нибудь? А про меня тоже что-то можешь сказать?
        - Про тебя?… - Вадим сделал вид, что задумался, даже глаза прикрыл. Ну что ж, - сам напросился. Выдержав минуту, он открыл глаза, и глядя в упор на Ростовского сказал, - могу и про тебя, только тебе это не понравится…
        - Что?… Всё-таки завалят? - Юра, судя по слегка побледневшему лицу, что-то почувствовал. Хотя, с другой стороны, что ещё может произойти с человеком в зоне, что ему не понравится.
        - А что, должны? - Вопросом на вопрос ответил Вадим.
        Но Юра не обиделся. После короткого раздумья он решил, видимо, поделиться чем-то сокровенным. Встав с койки, Ростовский тихонько подошёл к двери, резко распахнул её, и убедившись, что никто не подслушивает, плотно прикрыл дверь и вернулся на место.
        - Понимаешь, Валера, кто-то на свободе под меня копает. Боится, что я через два года вернусь в Ростов и расставлю всех по тем местам, которые они заслуживают. Или хотят занять моё место смотрящего на Богатяновке - это такой район Ростова, если ты не знаешь.
        Вадим согласно кивнул. Откуда Бурому, родившемуся и выросшему в Свердловске, знать районы Ростова.
        - В общем, я могу только догадываться. Но судя по новостям с последних этапов, предъявы в мой адрес кидают серьёзные. Такие, что просто так мне уже с кем-то не разойтись. А позавчера этапом пришёл один армянчик с Ростова - Стёпа, то ли Бабаян, то ли Бабаханян, в общем - баба какая-то. Я про него слышал немного на свободе, вроде шестерил он у серьёзных людей. Вроде не одного замочил по их указке. А сейчас вес набрал, чуть ли не в воры метит. Сел за какую-то мелкую кражу на три года. Как бы не спецом. Уж за такое-то могли бы и отмазать. Вот я и думаю, - может решил зону потоптать, что бы воровскую корону можно было одеть по понятиям, а может - и по мою душу торпеду отправили. А может и то и другое вместе. Я, между нами говоря, в санчасть то и лёг, что бы было время осмотреться, прощупать его намерения. В самой санчасти как и на больничке по понятиям всякие разборки запрещены. Ты то что можешь сказать про меня? Не тяни душу.
        - Я тут, понимаешь, немного другую картинку вижу. Вроде со свободой и не связано, как на цветной фотографии. Представь себе бригадирский закуток во второй бригаде. Столик у окна, топчан рядом, у стены. Представил это место? Ну вот. А на полу у топчана лежишь ты на левом боку, ногами к окну. Возле тебя огромная лужа крови. Рядом лежит какой-то нож или заточка, ручка синей изолентой обмотана. Тут же на полу лежит какой-то портсигар, пуговица, вырванная с мясом. Опера замеряют расстояние от твоих ног до окна и двери. Ещё, когда из будки выносят твоё тело, Юра Суставов орёт, что он узнает, кто это сделал и на куски всех порвёт.
        - Ну, а кто это сделал, ты тоже видишь?
        - Вижу. Почтарь и Берёзка. Ты к ним зашёл, чтобы указать на неправильное поведение. Вроде как они какой-то беспредел себе позволили. А они уже с утра поддатые были, вот и обиделись на предъяву. Слово за слово, Берёзка тебя и ткнул ножом в сердце. И ещё несколько раз сгоряча. Потом спохватились, забегали, нашли какого-то мужика с большим сроком и большим картёжным долгом, убедили его взять на себя это убийство. Вроде бы пролезло.
        - Да уж… Почтаря давно пора на место ставить. Слишком резко обороты набрал. А у Берёзки по ходу, вообще крыша съезжает у пьяного. Да он ещё и колёса жрёт. Почтарь ещё какого-то телохранителя себе завёл. Молодой парень, ходит везде за ним как тень, говорят, постоянно с приблудой в рукаве. По бирже все втроём вообще в открытую рассекают с ножами на яйцах. Недавно повара тринадцатой бригады заставили курицу сырую сожрать за то, что тот её, якобы, с общего котла купил. Хотя, по идее, надо было наказывать того, кто продал, то есть столовских поваров. А потом вообще выяснилось, что эту курицу ему из посёлка завезли кто-то из шоферов на лесовозе…
        Разговор прервал дневальный санчасти, принесший ужин на двоих. Вадим с удивлением разглядывал свою порцию: железную миску с картофельным пюре, сверху лежала зажаренная куриная нога, точнее - целая четверть. Такая же порция была и у Ростовского.
        - Это что, сегодня вся зона так ужинает? - поинтересовался он у шныря.
        - Почему? Нет конечно, - это вам как больным по особой норме, завстоловой конкретно отправил. Тут ещё компот в чайнике, я оставлю, сами нальёте. Да, Бурый, чуть не забыл, - там твои вещи передали из барака, сейчас принесу, а то у тебя ведь даже кружки нет.
        Через минуту он принёс наволочку с вещами. Там сверху действительно оказалась кружка и ложка аккуратно завёрнутые в фольгу.
        - Вот сука, - завстоловой. - прокомментировал Ростовский, вгрызаясь в курицу, - и предъявить то нечего, - «больным по особой норме». Шестерит гад. Были бы на нашем месте какие-нибудь мужики-работяги, загибающиеся от рака, - жрали бы баланду, как и все.
        - Это точно, - согласился Вадим с набитым ртом, а сам подумал, что тут ещё и начальство могло вмешаться, мало ли.
        Покончив с ужином, Ростовский предложил перекурить на свежем воздухе.
        - Пойдём подышим, - согласился Вадим, - хотя я с этим грязным делом завязал.
        - Бросил, что ли? - Поразился Ростовский, - Ну ты даёшь! В натуре крышу сорвало. Тут такую силу воли надо! Я бы точно не смог.
        В коридоре они застали уходивших медработников. Доронин, шедший последним, спросил, обернувшись:
        - Ну как вы там? Всё нормально? - и получив в ответ утвердительные кивки, добавил, - завтра утром зайду, подумаю над дальнейшим лечением.
        Дождавшись, когда шнырь закроет за врачами калитку и проскочит мимо них в помещение, Ростовский, раскуривая сигарету, задумчиво спросил:
        - А эти твари, - Почтарь, Берёзка,… - их будущее тоже видишь?
        - Так же, как и твоё. Даже могу точную дату сказать: 24 марта 1983 года этих двоих и третьего - телохранителя, про которого ты говорил. - замесят наглухо целой толпой. Вижу, как Берёзка лежит у входа в будку второй бригады с разбитой головой. Рядом стена забрызгана кровью и мозгами. Почтарь лежит метрах в десяти от будки пятой бригады в сторону реки лицом вниз. На голове несколько параллельных рубленых ран - следы от топора, как капусту пошинковали. Рядом сидит Фунт с топором в руках, руки в крови по локоть. Третий лежит у входа в пятую бригаду с ножом в груди.
        - Фунт, говоришь, - оживился Ростовский, - тогда там наверняка и Миша Поликарпов будет участвовать, да и остальные - с дальнего конца биржи.
        - Ну да, все оттуда. По делу пойдут пять человек, Фунт и Миша - паровозами, хотя участвовали человек десять - пятнадцать.
        - Ну это понятно. В таких случаях менты никогда всех привязать не могут, только на кого доказательства соберут. А братва друг друга топить не будут.
        - Это точно, - согласился Вадим, припомнив, с каким трудом удалось привязать к уголовному делу пятого соучастника - Воронова. Все осуждённые второй бригады, находившиеся во время побоища на своих рабочих местах, - на эстакаде, видели и слышали, как Воронов, стоя вместе с другими соучастниками возле истекающего кровью Берёзкина, сказал: «Надо бы добить, чтобы к этому больше не возвращаться!» Добивали крюками несколько человек, а запомнили Воронова за эти слова. Из всей бригады свидетелями по этому эпизоду с большим трудом удалось провести два или три человека.
        - Погоди, это что же получается, - Ростовский жадно затянулся дымом, - если Мишка с Фунтом участвовали, значит, Вася Бриллиант дал добро замочить этих тварей. Вся переписка Бриллианта с нашей зоной идёт через Мишу Поликарпова. Вася ему одному здесь доверяет, они во Владимире в одной хате сидели. Я говорил Мишке, что надо отписать Васе о беспределе, что здесь творит Почтарь со своими шестёрками. Но Мишка пока вроде ничего не отправлял.
        - Значит, позже отпишет, - пожал плечами Вадим, - до марта ещё время есть.
        Глава 22
        - А про судьбу Васьки Бриллианта тоже что-то можешь сказать?
        - Могу, - Вадим сделал вид, что задумался, - короче, в 1985 году на Лапотках, где сейчас Бриллиант, будет какой-то хипишь, вроде как массовые неповиновения. Туда подгонят войска со всего Управления, подавят очень жёстко, переколотят дубинками всех подряд, - виноватых и невиновных. Да так, что многие пообсираются. Человек пять зачинщиков, в том числе - и Ваську, оформят в одиночку и отправят на Белый Лебедь. Причём, с Лапотков прямо на Свердловск - вертолётом, а оттуда до Соликамска - поездом. Там все с особого режима, кому дали год одиночки, сидят в камерах по шесть человек. Вся хозобслуга: завхозы, дневальные, даже те, кто пищу раздают. -специально подбираются из педерастов. Мол, - в законе на эту тему ничего не сказано, - не нравится, - можете голодать. Многие по прибытии и объявляли голодовку. А это здесь считается нарушением режима, их - в изолятор на пятнадцать суток. Когда ослабнет от голода, начинают кормить силой - бульоном через задний проход. Что так унижение, - что так. И всё - по закону. Плюнет человек и идёт в камеру - досиживать срок. А начальник Белого Лебедя посмеивается: «У меня
за счёт ваших голодовок целое стадо свиней откармливается», пайка то всё равно списывается.
        - Вот суки! - Ростовский аж задохнулся от возмущения, - я слышал, что там полный мороз, но что б до такой степени!… А ты откуда можешь знать такие детали, ты же там никогда не был?
        - Сам не знаю. Просто знаю, что я знаю, а откуда знаю - не знаю. - скаламбурил Вадим. « Вот это я выдал!» - усмехнулся он про себя, вспомнив, как в 1984 году участвовал во всесоюзном совещании оперсостава лесных ИТУ, проходившем в Соликамске, где им показывали и рассказывали принцип «работы» трёхэтажного корпуса из кирпича белого цвета, получившего народное название «Белый лебедь» в качестве образца, как должно быть у всех.
        - В первое же утро по прибытию в камеру Васи Бриллианта, заходит завхоз в сопровождении контролёров, смотрит список и назначает его как новенького уборщиком камеры на сегодня. Оставляет ведро с водой и тряпкой, веник и уходит. Через пол часа возвращается, видит, что пол не вымыт, и возмущается:
        - Почему уборка не сделана? Я кого назначал? - смотрит в список, - кто Бабушкин? Ты что ли? Почему пол не вымыл?
        - Я - Васька Бриллиант!…
        - Да мне пох…, бриллиант ты или алмаз! Я сказал - вымыть, - значит, должен вымыть!
        Ваську, одного взгляда которого последние годы боялся весь преступный мир, такое отношение к себе, естественно, возмутило до глубины души. Он подошёл и дал завхозу пощёчину. А тот ему - кулаком по морде. Контролёры их сразу же растащили. Завхоза - в Шизо, а у Васьки от волнения прихватило сердце. Его - в санчасть, где он почти сразу и умер от инфаркта. Похоронили его там же в Соликамске на зековском кладбище. Братва в последствии поставила ему памятник из полированного мрамора. Там так и написано - Васька Бриллиант.
        - Вот бл….! - Ростовский трясущимися руками прикурил новую сигарету. - Ты так правдиво рассказываешь, как будто сам там находился. Поневоле поверишь.
        Эту версию смерти Бриллианта Вадим слышал от зеков ещё в конце восьмидесятых годов. В том, что именно так всё и произошло, он уверен не был, но то, что знаменитый вор умер от инфаркта, знал точно. В своё время на очередном совещании оперсостава в Сосьве им зачитывали акт вскрытия трупа Бабушкина, «что б не было базаров на пересылках».
        - Я уверен, что так и будет, если ничего не менять. Но с другой стороны, если, например, ты не хочешь, чтобы тебя убили во второй бригаде, - не заходи туда для выяснения отношений. Или вообще, - ходи мимо, как будто их не существует.
        - Так тоже не правильно. Я не скажу, другой не скажет, а они так и будут беспредельничать?
        - Или прихвати с собой пару мужиков покрепче, в которых уверен, или разговаривай на улице так. чтобы при этом присутствовало побольше народу, и всё, - они на убийство не решатся.
        - Ну, я не знаю… Вообще-то ты в чём-то прав.
        - Да не в чём-то, а во всём. Хотя это полностью проблему не решит. Убить могут и неожиданно или по другому поводу. Кардинально, чтобы исключить такую возможность, надо или Почтаря отправить в другую зону, или тебя.
        - Так оно… Только я бы не хотел. Куда ехать? Привык тут как-то. Надо будет подумать, посоветоваться с людьми, может чего и придумаем. Слушай, - Ростовский хлопнул себя по лбу, - так это получается, что и Васю Бриллианта можно спасти?!
        - В принципе, - да. Если кто-то сможет его уговорить удержать зону от хипиша. И вообще, - спокойно досидеть до конца срока. Ему же немного осталось - года три-четыре?
        - Да, где-то так. Мишка точно знает. Только как Васю убедишь? На тебя сослаться, - не поверит.
        - Попробуйте. Посоветуйтесь с Поликарповым, он его лучше знает, с другими, - вдруг получится. Глядишь, Бриллиант ещё и на свободе бы порулил.
        Разговор прервал звук распахнувшейся калитки со стороны закрытой зоны. Вошедшие в калитку трое осуждённых в полосатых бушлатах и штанах быстрым шагом, почти бегом преодолели расстояние от калитки до крыльца, на котором расположились собеседники: Ростовский - сидя на перилах крыльца с сигаретой, а Вадим, - стоя на нижней ступеньке лицом к вошедшим.
        - Слышь, мужик, - обратился к Вадиму шедший первым самый высокий из троицы, - где тут у вас…
        В этот момент он присмотрелся к полуобернувшемуся к нему Ростовскому и радостно воскликнул:
        - Да вот же он! Ну привет, Юра Ростовский! - И повернувшись к Вадиму, - ты, мужик, сдёрни отсюда, нам с Юрой побазарить нужно, - и опять повернулся к Ростовскому.
        Один из троицы подошедший последним, с опаской глянув на Вадима, тронул своей рукой высокого за рукав:
        - Стёпа, так это…
        Но тот его не слушал.
        - Что, Юра, спрятаться думал? Привет тебе от Хазара! - При этих словах Стёпы, Вадим увидел, как из его правого рукава в опущенную вниз руку скользнуло длинное узкое лезвие.
        И тут, видимо, у Вадима сработал боксёрский рефлекс Бурого. Схватив стоявших к нему вполоборота Степиных помощников за затылки своими мощными руками, он припечатал их лбами и тут же, взяв за шиворот, обратным движением отбросил их в разные стороны. При этом стоявший справа зек перелетел через перила в кучу снега, а левый, запнувшись о деревянный тротуар, зарылся головой в сугроб.
        Стёпа тем временем попытался ударить ножом в грудь Ростовского, но тот, сидевший на перилах, двумя ногами ударил его в грудь и плечо, отчего сам упал на кучу снега за перилами, почти вровень с ними. При этом расстёгнутый бушлат у него распахнулся. Пытаясь уйти от следующего удара, Ростовский лишь беспомощно барахтался в снегу с раскинутыми руками.
        - Ну вот тебе и пи… ц! - Стёпа, не обращая внимание на возню сзади, перехватил нож для удара сверху и замахнулся, чтобы всадить его в незащищённую грудь Ростовского.
        Тем временем, Вадим, сделав шаг вперёд, правой рукой схватил его за запястье пониже ножа, а левой - за локоть этой же руки и резко вывернул ему руку на излом, заставив того вскрикнуть от боли. Затем, оглянувшись назад, Вадим резко крутанул Степино тело вокруг себя вправо и припечатал его головой в деревянный столб навеса крыльца. От удара весь накопившийся над крыльцом снег рухнул на Вадима и Стёпу. Выбравшись из получившегося сугроба, Вадим выдернул за ноги Стёпу и замахнувшись было для удара, понял, что добавки не требуется: Стёпа в нокауте.. Остальные оппоненты тоже не подавали признаков жизни, только Ростовский продолжал барахтаться.
        - Ты как, цел? - Вадим, протянув ему руку, вытащил Юру из сугроба.
        - Да всё нормально, - Ростовский вытряхивая снег из-за шиворота, осмотрелся, - ни хрена как ты их! Они хоть живы?
        - Да какая разница…
        Вадим услышал топот и резко повернулся к распахнутой калитке. Оттуда бежала целая толпа людей в военной форме.
        - Что здесь происходит? - Первым подбежал молодой Рагозин.
        - Да уже ничего, - Вадим пожал плечами, - вы немного опоздали к самому интересному. Тут какие-то люди драку затеяли, мы с Юрой вышли на шум - посмотреть, а тут вот… такая картина. Ростовский под подозрительным взглядом Рагозина кивнул головой и недоуменно развёл руками.
        Прапорщики уже вытащили из сугробов двоих обиженных Вадимом. Сидя на крыльце, они оба держались за головы и стонали. Лежавший рядом Стёпа признаков жизни не подавал.
        - Так, это у нас Бабаханян, Серобян и Товмасян. Весь цвет Кавказа! - Рагозин поманил к себе сержанта срочной службы, топтавшегося сбоку.
        - Эти убежали из прогулочного дворика?
        - Так точно, товарищ старший лейтенант!
        - Ты тоже армянин?
        - Никак нет - грузин.
        - Ладно, потом разберёмся. Тащите этих пока в дежурку. Приходько, ты пока давай в палату, а Бурдаков,… пошли в кабинет врача, поговорим.
        Тусовавшийся в коридоре шнырь, повинуясь жесту Рагозина, открыл кабинет с табличкой «Нач. мед. части», ворча вполголоса, что Владимир Михайлович будет ругаться.
        - Я что-то недопонимаю, - сказал Вадим, входя в кабинет вслед за молодым опером, - насколько я помню, Юру Ростовского убили на бирже в начале следующего года другие люди и по другой причине. О покушении на него в санчасти мне ничего не известно.
        - Даже так,… - молодой немного задумался, - всё правильно, это твоё появление всё спутало. Смотри сам, - я во время съёма, обычно, где нахожусь? На стыке открытой и закрытой зоны. Всё движение идёт мимо меня, у агентов есть возможность маякнуть о необходимости срочной встречи, передать записку или коротко что-то сообщить. Сегодня во время съёма с работы мы с тобой вместе в кабинете писали спецсообщение. Агент срочно искал встречи со мной, но меня на привычном месте не было. Он пошёл на риск, - сказал дневальному в бараке, чтобы я его вызвал. Пока я освободился, пока шнырь нашёл возможность передать мне его просьбу, пока я выбрал время… Да ты же знаешь, для прикрытия пришлось ещё несколько человек из камеры вызывать. А информация такая: агент, сам русский по национальности, в детстве жил в Карабахе, знает армянский и азербайджанский языки. Сегодня на бирже Стёпа Бабаханян уговаривал своего земляка Серобяна помочь ему исполнить приговор ростовских воров в отношении Приходько - Юры Ростовского. Тот сомневался, мол это не приговор сходки, а прихоть одного из ростовских авторитетов - Хазара, и за это,
мол, могут спросить. Разговаривали на армянском, будучи уверены, что их никто не понимает. В конце концов Серобян согласился помочь и пообещал привлечь ещё одного земляка. Они договорились вечером во время оправки убежать из прогулочного дворика в санчасть. Бабаханян сказал, что всё возьмёт на себя, а про них скажет, что только помогли открыть калитку, не зная, - зачем.
        Получив информацию, я сразу из третьего барака позвонил дежурному и узнал, что четвёртый корпус, где содержится Бабаханян, уже выводят на оправку. Тогда я сказал ДПНК, чтобы он срочно отправил туда всех, кто есть в дежурке, а сам побежал к прогулочному дворику, но мы опоздали. А что тут получилось?
        - Мы с Юрой вышли подышать на крыльцо: стоим, разговариваем, тут эти прибежали. Стёпа сразу на Юру налетел, а двое других стали между ним и мною, как бы страхуя. Я этих лбами столкнул, а потом у Стёпы ручёнку с ножом вывернул, немного не рассчитал, и он тоже лбом приложился о столбик крыльца.
        - Лихо! А Бурый кулаками бы их отмолотил. Чувствуешь разницу? Как бы сотрясение мозга у них не получилось.
        - Да не… откуда там мозги.
        Оба рассмеялись. Молодой, отсмеявшись, начал рассуждать:
        - Смотри, что получается. Ты, в своё время получил информацию о Стёпе и Ростовском своевременно и принял меры. Покушения не произошло. Ты со временем просто забыл этот момент, мало ли преступлений предотвращаем.
        - Может быть. Кстати, Стёпу Бабаханяна я помню. Он у нас в колонии был дважды. Сначала был недолго, что-то отрицательное было с ним связанное, а что, - уже не помню. Потом года два- три его не было. Прибыв второй раз, объявил себя «вором в законе». Якобы его где-то «короновали». Но этим же этапом пришла информация, что он самозванец. Мы среагировать не успели и вечером в прогулочном дворике на него спустили «торпеду». Когда я узнал о какой-то драке в прогулочном дворике и прибежал туда, контролёры держали какого-то мужика, а Стёпа с распоротой щекой стоял возле стены локалки и орал, что он тут всех кончит. Контролёры не решались его тронуть, вроде и кровь хлещет, вроде и «вор». Чтобы остановить истерику, я с разгону влепил ему ногой по яйцам, он согнулся и заткнулся, их обоих увели в дежурку. Там, когда доктор зашивал ему щеку, я сказал ему, что мужчину шрамы украшают. На что он ответил: «Особенно на яйцах», намекая на мой удар. Но в целом разошлись без обид. И его опять отправили в другую ИТК, уже с концами.
        - Ну вот видишь, получается, что в первый раз вы его отправили, чтобы предотвратить убийство Ростовского. Лучше бы Приходько отправили, глядишь, и убийства бы не было.
        - Да нет. Из двух зол выбирают меньшее. Ростовский - мужик посерьёзнее, да и привыкли уже к нему, а от этого не знаешь чего ожидать. Да ты сам прикинь, - кого бы ты сбагрил?
        - Ну да, ты прав. Да и сейчас надо этих армян развозить отсюда. Сейчас, подожди, спрошу, как они себя чувствуют.
        Молодой снял трубку телефона:
        - Это Рагозин… А дежурный где? Дай ему трубку… Павел Григорьевич, как там наши армяне? Все очухались? В изоляторе уже?! Ага… Ага… Понял. - Положил трубку, - в общем все очухались, уже в Шизо. Дежурный смеётся, говорит, как удачно они на Бурого нарвались. Кто-то из армян раскололся, всё успел рассказать дежурному.
        - А что, дежурный уже сменился? Вроде Заика был?
        - Да. Безденежных заступил. Короче, - можете спать спокойно, покушений больше не намечается. Да, хозяин дал добро, завтра я сам лечу в Сосьву со спецсообщением. Сегодня отпечатаю и утром здесь в отделении зарегистрирую. Ладно, пошли.
        Возле крыльца дневальный заканчивал убирать остатки снега.
        - Гражданин начальник, - подойдя к Рагозину вплотную, он зашептал, - тут на крыльце в снегу нож был, я его вон в тот угол переложил, за кончик лезвия брал, аккуратно.
        - Молодец, всё правильно сделал, - Рагозин поднял нож за лезвие и, насвистывая, пошёл к калитке. Проводив его взглядом, Вадим вошёл в палату.
        Юра Ростовский мерил палату шагами, мотаясь туда-сюда по лагерной привычке.
        - Представляешь, Бурый, как я и думал! Это Хазар, сука, торпеду отправил. На моё место смотрящего нацелился там - на свободе! Думает оно мёдом намазано. Гнида. Всякую грязь там на меня, наверное, выдумывает… Надеялся, что я стану жмуром, и - концы в воду! Никому уже ничего не докажу! А вот х… ему на всю морду! Теперь ему п… дец! Я отпишу людям… Такие решения без сходки не принимают, а там меня все знают. По-любому решат меня дождаться и лично спросить. И вся грязь сразу отвалится!
        Ну сука!… И этот, - Стёпа… Разборки в санчасти! Чуть мочилово не вышло! Кстати… Спасибо тебе. Да только за это его, козла, опустить полагается! Хотя, в нашей зоне… с таким смотрящим….Может и пролезло бы. Наговорил бы Почтарю, что исполнил решение воровской сходки в Ростове. Пока проверяли бы,… то да сё,… время бы ушло. А что от тебя кум хотел?
        - Да не поверил, что они между собой передрались. Оказывается, он уже знал, что они по твою душу сюда рванули, только не успел перехватить. Пока я ему ещё пару раз рассказывал свою версию, там в дежурке один из армян раскололся и всё рассказал дежурному, что, мол, это я их отметелил. Теперь вот жду, - может медалью наградят или просто благодарность объявят.
        Ростовский застыл, открыв рот и глядя на Вадима. Потом захохотал и сел на койку, держась за живот:
        - Ну ты даёшь, Бурый! Ха-ха-ха! Во сказанул!…Медаль!… Ха-ха-ха! Вот умора!… - Хохот перешёл в кашель. Кое-как прокашлявшись и отсмеявшись, Ростовский проговорил, вытирая слёзы:
        - С тобой не соскучишься! Как ты там куму сказал, когда они прибежали? Тот спрашивает, что, мол, происходит, а ты ему так спокойно: «Да уже ничего». Тот смотрит, - трое трупами лежат. В натуре - ничего не происходит! Ха-ха-ха! Всё спокойно! Ха-ха-ха! Все лежат! Ха-ха-ха! Отдыхают! Ха-ха-ха! - Ростовский опять закашлялся.
        Вадим вздохнул, поднялся с койки, взял со стола чайник, налил в кружку Ростовского компота и протянул ему:
        - Пей, Юра, полегчает.
        - Благодарю. - Ростовский сделал пару глотков, - уф-ф… В натуре полегчало. Слушай, Бурый, ты раньше какой-то не такой был. Я хоть рядом с тобой не был, но ты личность довольно-таки заметная, выделяешься из толпы. Поэтому к тебе поневоле все присматриваются. Да и случаи разные про тебя друг другу рассказывают. Не каждый сможет раскидать целую бригаду здоровых рецидивистов…
        - Да никто их не раскидывал, они сами разбежались.
        - Ну да! Ха-ха-ха! Конечно сами! Ха-ха-ха! - Юра с трудом подавил смех. - Я к тому, что у тебя характер был совсем не такой, как сейчас. Какой-то угрюмый. Замкнутый. Говорил как-то мало, два-три слова буркнешь и всё. А сейчас… Так складно рассказываешь, и ещё… как-то грамотно что-ли. Да и шутки у тебя, - я чуть живот не порвал.
        - Вот, вот… Я и сам чувствую, что со мной что-то не то. Эти картинки из будущего… Я уже сам себя побаиваюсь. Короче, Юра, давай лучше спать. Утро вечера мудренее.
        - Ну да, ты прав. Хотя, я вряд ли засну.
        Стоило только Вадиму вытянуться в койке и расслабиться, как он мгновенно почувствовал, что засыпает. «Вот что значит молодой организм», - подумал он и сквозь сон услышал, как Ростовский сказал мечтательно:
        - Был бы ты такой с самого начала, - вот бы смотрящий получился для нашей зоны!…

«Этого мне только не хватало», - подумал Вадим и отключился.
        Глава 23
        - Бурый, ты хамать то будешь?
        Вадим, в этот момент на своём новеньком «Пежо - 308» обгонявший фуру с польскими номерами, не понял, откуда в его мозгу прозвучал голос, показавшийся знакомым. Крутанув головой и не кого не увидев в салоне автомобиля, Вадим взглянул на спидометр, показывавший 130 км в час, затем вперёд, - на показавшийся вдали автобус, идущий навстречу, прямо ему в лоб. Прикинув расстояние до автобуса, Вадим подумал: «Так можно и не успеть», - и добавил газу. Из динамиков автомобиля давно уже звучала музыка из какого-то балета. Видимо волна сбилась с привычного «Радио - Шансон». Закончив обгон, Вадим перестроился обратно в свой ряд и протянул руку к магнитоле. Но попытки переключить радиостанцию ничего не дали. Везде звучало одно и то же.
        - Валера, всё уже остыло.
        Опять этот голос. Вадим тряхнул головой… и проснулся.
        Глядя на стоявшего возле него Юру Ростовского, Вадим долго не мог сообразить. Где сон, а где явь: там, где он мчался в удобной красивой иномарке или здесь, - в больничной палате с ободранными стенами. Отогнав нахлынувшую на секунду тоску по той жизни: с интернетом, цветными телевизорами и продуктовым изобилием, Вадим глубоко вздохнул и резко сел на кровати.
        - Наконец-таки, - Ростовский застёгивал бушлат, собираясь куда-то, - ну ты и спишь! Я уже и музыку на полную громкость сделал и кашляю, и ногами топал, как конь, - бесполезно! Спишь. - хоть бы хны! Чай и каша - на тумбочке. Всё уже остыло. Я пойду, покурю на крыльце, кое-кто подойти должен, перетереть.
        Висевший на стене, перемотанный синей изолентой динамик, хрипел знакомой мелодией из «Лебединого озера».

«Ну вот, - подумал Вадим, - сейчас эту музыку будем до двух часов слушать. А потом, - важное правительственное сообщение».
        Сходив в туалет и поплескавшись в рукомойнике, Вадим за несколько секунд расправился с завтраком, запил остывшим чаем, сел на кровать и задумался.
        - Говорит Москва, вы слушаете радиостанцию Маяк. Московское время шесть часов тридцать минут, - проговорил женский голос из динамика, и опять зазвучала классическая музыка.

«Ого, уже пол девятого, - перевёл на местное время Вадим, - вот это я поспал. Молодой Рагозин уже, наверное, возле отделения крутится, чтобы пакет зарегистрировать. Тяжело ему вчера пришлось. Пока с Бабаханяном разбирался, потом спецсообщение печатал на машинке одним пальцем. Домой, поди, к полуночи добрался, не раньше. Хотя, о чём это я? Это же обычный мой рабочий день в эти годы. Бывало ещё на лесобирже пролазишь часов до двух ночи, а потом к семи утра на работу бежишь в зону.»
        Вадим задумался о своём обещании написать для молодого Рагозина что-нибудь из его будущей жизни и истории страны. Основное ещё вчера вроде бы рассказал. Можно много чего ещё набросать. Например, когда доллары скупать и когда их потратить. Учесть дефолт, цены на недвижимость, где он всё-таки был специалистом, - первые несколько лет на пенсии работал риэлтором.
        Порывшись в вещмешке-наволочке Бурдакова, Вадим нашёл тетрадку и ручку. Но заняться творчеством ему не дал лепила. Зайдя в палату он объявил, что Бурого вызывают к хозяину в кабинет.
        - Присаживайся Бурдаков, - Боголепов курил у открытой форточки, - или кто ты там на самом деле, - добавил он, когда дверь его кабинета закрылась за дневальным.
        - Представляешь, сегодня всю ночь почти не спал, - пожаловался он, - в голове не укладывается, фантастика какая-то. Рагозин должен первым рейсом улететь в Сосьву. По радио какой-то балет передают…
        - Это до двух часов будет по радио и телевидению, по местному времени. То есть в двенадцать по московскому будет правительственное сообщение. Немного осталось, подождём.
        - Я сказал - никого не пускать. Расскажи по подробнее, что там интересного… в будущем.
        - Про Интернет я уже говорил?
        - Это про телевизор, в котором всё про всех можно узнать?
        - Не совсем так, но примерно это. Каждый выставляет ту информацию про себя, которой хочет поделиться со своими знакомыми или со всеми желающими. Фотографии, видеоролики, - это такие коротенькие фильмы, которые любой может снять. Это вообще огромный всемирный справочник. Книги - художественные и специальные, фильмы - игровые и документальные. Всё рассортировано по жанрам. Хочешь детективы или исторические - пожалуйста. Или спортивные, сказки, фантастика, эротика, - всё, что душе угодно,
        Потом - сотовые телефоны. У каждого в кармане размером с пачку сигарет, есть меньше, есть больше. Там же встроен Интернет, фотоаппарат, видеокамера. То есть можешь этим телефоном фотографировать, кино снимать…
        - А куда там плёнку вставлять?
        - Плёнки там нет. Цифровые технологии… я не знаю, как это объяснить. Сам, честно говоря, не вникал, как и большинство граждан. Зачем это мне? Пользоваться умеешь, - и ладно. Всё будет очень быстро совершенствоваться. Видеомагнитофоны уже сейчас есть, но их пока мало, они дорогие и несовершенные. Но принцип записи как на магнитофоне. То есть, - записал, стёр, опять записал на эту же ленту. Только не звук, а изображение со звуком.
        Примерно в 93 - 94 годах видики будут уже у многих. Будут меняться кассетами с фильмами, в городах появятся видеотеки, как в библиотеке, только не книги, а кассеты с фильмами. Потом у людей появятся видеокамеры. Я купил себе в 1996 году, кстати, первый в Пуксинке. Снял выпускной в школе, так у меня вся деревня переписала. Всем хотелось свои рожи в телевизоре увидеть…
        - Как переписала? Не понял.
        - Видики уже у многих были. Как на магнитофоне песни друг у друга переписывают, тот же принцип. Потом видеокассеты заменили дисками. Это как долгоиграющая пластинка, только диаметром сантиметров десять. С одной стороны диска десяток фильмов и с другой. В отличии от кассеты, не надо перематывать, чтобы найти нужное место. Выбираешь сначала нужный фильм, затем - нужный момент, например, - на котором остановился в предыдущий раз. Причём, всё это делаешь, не вставая с кресла. В руке пульт дистанционного управления, нажимаешь на нужные кнопки, - и всё. Телевизоры тоже все с такими пультиками. Чтобы переключить канал или сделать погромче, не надо подходить к телевизору. Да и программ стало несколько десятков.
        - Фантастика!
        - Для меня это давно уже не фантастика. Потом диски тоже устареют. Появятся флэшкарты или флэшки. Это такие штучки шириной с двухкопеечную монету, длиной сантиметра три-четыре. Вот на них уже можно будет записать и сто фильмов и больше. Чем больше объём памяти, тем больше цена, а размер флэшки тот же. Туда можно закачать и музыку и фильмы, и книги, - вообще любую информацию.
        Кстати о книгах. Бумажные, которыми мы все так сейчас дорожим со временем станут не нужны. Появятся электронные книжки. Размер любой. Удобнее, я считаю, как у меня - 10Х30 см. Подключаешь её к Интернету, скачиваешь туда любые книги, которые тебе нравятся, и - читай на здоровье. Там небольшой экран, как у телевизора. Шрифт можешь увеличить, если зрение не очень. Страницы можешь переворачивать пальцем: провёл по экрану справа налево, - открылась следующая страница; или кнопкой. - мне так больше нравится - вперёд, назад…
        - И что, - обычные книги повыбрасывали?
        - Почему? Это на любителя. Книжные магазины забиты обычными книгами. Кто-то же их покупает, хотя они довольно дорогие. Мне вот сейчас непонятно, почему в СССР нельзя было выпускать большими тиражами книги, например, Александра Дюма: «Три мушкетёра», «Граф Монте-Кристо» и другие, на которые был спрос? Это же выгодно государству? Почему книжные магазины были забиты какой-то хренью, которую никто не покупал? Печатали каких-то писателей, которых никто не читал.
        - Интересно. А что ещё будет непривычного для нас?
        - Хорошего или плохого?
        - Лучше про хорошее, а то настроение и так как-то не очень.
        - Понял. Из хорошего - отсутствие дефицита. Полное изобилие любых товаров. Как продуктов, так и вещей, были бы деньги.
        - Хорошо бы. А когда, в каком году это будет?
        - Сначала наоборот, - всё исчезнет. Всё будет в дефиците - сигареты, мыло, за водкой очереди будут, как в Мавзолей. Потом всё появится, но очень дорого. Люди будут ходить по магазину, как по музею. И рад бы купить, да денег маловато. Потом всё выровняется. Будет, как сейчас у капиталистов: если ты хоть где-то работаешь, сможешь купить практически всё, что хочешь. Люди станут одеваться красиво, дорого и разнообразно. Покупать себе дорогие машины - иномарки, ездить отдыхать на курорты Египта, Турции, по городам Европы, Азии.
        Это хорошее, а плохое - это опять будет расслоение общества на богатых и бедных. Опять появятся владельцы заводов, газет, пароходов. Русские миллионеры быстро переплюнут по богатству многих иностранных.
        В девяностых годах расцветёт бандитизм. В каждом городе банды молодых спортивных парней будут воевать между собой за сферы влияния с применением автоматов и гранат.
        - Не понял, - какие сферы влияния?
        - Ну как объяснить… С развитием капитализма появляются сначала много мелких предпринимателей: киоски, ларьки, магазинчики. Бандиты их обкладывают данью, чтобы им отстёгивали процент от прибыли, иначе могут сжечь, убить, ребёнка украсть и т. д. В общем, - запугивают, получают с каждого определённую долю, а в целом - приличные суммы, на которые будут гулять в ресторанах, покупать себе дорогие машины, золотые цацки, оружие, подкупать милицию, власть.
        Большая часть этих бандитов будет убита в междуусобных войнах, кто-то сядет в тюрьму. Но со временем самые везучие и хитрожопые переоденутся в костюмы с галстуками, станут депутатами, государственными чиновниками, уважаемыми предпринимателями. А бывшие полковники МВД и КГБ будут у них начальниками службы безопасности.
        - Дурдом!
        - Нет! Капитализм! В милиции появится такое явление как «крышевание». То есть опера сами будут прикрывать «жирные» точки - магазины, рестораны, от бандитов, получая за это вознаграждение. Бандиты предпочитали с такими «крышами» не связываться, так как в случае конфликта их могли просто перестрелять и доложить наверх о ликвидации банды.
        Вадим, увлёкшись, рассказывал о прожитой жизни, часто возвращаясь к одной или другой теме, добавляя подробности. Боголепов слушал как завороженный, прикуривая одну сигарету от другой, еле сдерживая эмоции. Дневальный штаба несколько раз приносил чай, который оба пили с шоколадными конфетами, оказавшимися в столе у начальника колонии. Позвонив через дежурного в аэропорт, Боголепов убедился, что Рагозин улетел с первым рейсом. Приглушенный динамик на стене всё это время транслировал классическую музыку, которую прерывали только объявления дежурного по колонии. Когда из динамика голос дежурного объявил: «Открытая зона, строимся на обед,» - Боголепов засобирался:
        - Надо бы тоже сходить на обед. Уже время - час. Говоришь, - в два часа объявят?
        - Должны по идее.
        - Ну, я и дома услышу. Давай в санчасть. Тебе тоже надо подкрепиться. Как там, кстати, всё нормально? Мне тут уже доложили о твоих вчерашних подвигах. Выходит, ты Юру Ростовского спас?
        - Да какие там подвиги, так - мелкая стычка.
        - Мы с Рагозиным решили этих горячих армян отправить в другую колонию, от греха подальше. Здесь мы их из Шизо не выпустим. Я вчера подписал постановление о их переводе в другую ИТК, Рагозин заодно увёз их в Сосьву. Ты как считаешь? - Полностью согласен. От Приходько при всех его недостатках пользы больше, чем вреда. Лучше его здесь оставить, чем этого Стёпу-киллера. - Как ты сказал? Киллер? это что, кличка? - Это английское слово, означает - убийца-профессионал. Со временем войдёт в лексикон россиян, как родное. Все будут знать. что это такое. В основном, благодаря фильмам, которые заполнят наши экраны. - Много будут про убийства показывать? - Да. И американские боевики, и наши подтянутся, тоже будут снимать всякую чернуху и порнуху. В общем - сами увидите, немного осталось.
        Глава 24
        - Хоть раз ты вовремя. Только что обед принесли, - Ростовский уже разобрался с первым и уплетал кашу с кусочками мяса. Выглядело и пахло всё довольно-таки аппетитно. Вадим сходу скинул бушлат и присоединился к напарнику. - Судя по твоему довольному виду, переговоры прошли успешно, - сказал он, искоса поглядывая на Ростовского. - Ты о чём? А… Ну да. Ко мне тут двое заныривали, перетёрли кое-что. Мне кажется, можно убедить Васю Бриллианта вести себя по другому в некоторые моменты, используя твои предсказания. Единственно, чего не хватает, - конкретного факта. Чтобы ты, например, что-то предсказал, и оно сбылось.
        - Ну так вот тебе конкретика, - Вадим показал на радиодинамик, - ровно в два часа объявят, что Брежнев умер. Ты же подтвердишь, что я это предсказал. Когда ещё никто не знал. Да, мужикам в нашей хате я ещё вчера говорил.
        - Да ты что?! В натуре?! Точно Брежнев крякнет?! Ни хрена себе заявочки! - Ростовский поперхнулся компотом и закашлялся.
        - Он ещё вчера умер. Там, наверху, в Политбюро подрастерялись немного, потом, видимо, портфели дели. Народу решили объявить сегодня, в двенадцать по Москве.
        - И как же без него? - Ростовский наконец прокашлялся, - кого поставят?
        - Тёзку твоего. Андропов Юрий Владимирович, председатель КГБ.
        Оставшееся до двух часов время Вадим рассказывал Ростовскому о предстоящих сменах власти в Кремле, о перестройке, развале союза. Но потом, спохватившись, подумал, а что, если что-то пойдёт не так? Если у него получится достучаться до КГБ, а там, узнав ближайшую историю, примут меры. Поэтому, уже когда радиостанция Маяк начала передавать сигналы точного времени, Вадим сказал Ростовскому, который слушал его, буквально, онемев:
        - Но не факт, что так и будет. Я могу гарантировать только ближайшее будущее. Слушай внимательно, - и жестом фокусника указал на динамик.
        - Говорит Москва! Говорит Москва! - Включённый на полную мощность динамик хрипел и дребезжал так, что Вадим начал опасаться, что это устройство не выдержит нагрузки. - Работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидение!…
        Вадим вздохнул с облегчением. Пока всё шло как надо. Передавали некролог о смерти Брежнева, о назначении руководителем его похорон Андропова. Вадим лёг на койку, и закинув руки за голову с интересом слушал радио. Скосив глаза на Ростовского, он заметил, что тот смотрит на него с каким-то страхом, граничащим с ужасом.
        - Ну что, Юра, - он показал пальцем на динамик, когда из него опять полилась классическая музыка, - хорошее доказательство?
        Тот, наконец, вышел из ступора, подошёл к динамику, убавил звук, машинально достал сигарету из пачки и начал её разминать.
        - Теперь я знаю точно, как Ваську можно убедить, - задумчиво протянул он, и накинув бушлат, вышел на улицу.
        Вадим подумал, что вряд ли у них что-то получится. Слишком уж самолюбивым и властным был знаменитый вор, чтобы прислушиваться к мнению кого-либо. Насколько Вадим помнил, в ИТК- 25 пос. Лапотково весь скандал произошёл из-за крестника Бриллианта по кличке Кравец, произведённого им в воры в этой колонии. Когда его пьяного волокли в Шизо, он начал орать, что менты его избивают. Когда эта информация дошла до Бриллианта, он дал команду, и все зеки вышли из бараков на улицу, причём в ПКТ повыбивали двери. После переговоров с администрацией делегация из трёх «авторитетов» была допущена к Кравцу, который сознался, что никто его не бил, а орал он просто по пьяни. Все успокоились и разошлись.
        На следующий день на рабочем объекте с утра началась массовая пьянка. Толпы зеков, подстрекаемые Кравцом, всячески демонстрировали неповиновение и угрозы представителям администрации. Тогда руководство колонии запросило Управление о помощи. Прибывшее вертолётом подкрепление позволило устроить осуждённым показательную порку. Во время съёма с работы всех «пропустили сквозь строй», - отколотили дубинками и пьяных и трезвых. Зачинщиков - пять человек, в том числе Кравца и Бриллианта, - вывезли в Соликамск. Кравец там впоследствии отказался от воровской короны, выступал по радио с обращениями к осуждённым, чтобы они отказывались от воровских идей. А Бриллиант умер.
        Вот сейчас Вадим и подумал, что Вася Бриллиант, чтобы ему ни говорили, при возникновении той же ситуации, будет скорее всего вести себя точно также, как и в первом варианте. Даже если удастся избежать этих беспорядков, из-за которых его вывезли в Соликамск, то где гарантия, что не случится что-нибудь похожее. И вообще, сможет ли вор, с его потрёпанным здоровьем дотянуть до освобождения? И даже если освободится, не окажется ли жизнь на свободе в конце восьмидесятых - начале девяностых годов более сильным стрессом, чем привычная ему жизнь за решёткой.?
        Вадим даже усмехнулся, представив, как Бриллиант пытается, используя свой авторитет, подвести под «понятия» и воровские законы банды отмороженных на голову спортсменов, появлявшиеся как грибы после дождя по всей стране. Скорее всего пристрелили бы старичка, чтобы не путался под ногами, не мешал делать «бабки».
        Вадим, размышляя над этой темой, закрыл глаза и не заметил, как задремал.
        Глава 25
        Разбудил его дневальный санчасти, осторожно дотронувшись до плеча:
        - Бурый, тут за тобой дневальный штаба прибежал, говорит, что по твою душу начальство какое-то из Сосьвы прикатило.
        Морда, топтавшийся возле крыльца, сразу зашептал, как только они отошли:
        - Я этого майора ни разу не видел, хотя вроде всех управленческих знаю - и оперов, и производственников. Может откуда-нибудь с Большой Земли? Может какую твою старую делюгу раскопали? Пришли с молодым кумом, с которым ты вчера в кабинете базарил, - с Рагозиным. Следом хозяин прибежал, - с обеда выдернули. Ну и дела… Слышал, что Брежнев крякнул? Как думаешь, из-за чего тебя вызывают?
        - Скоро узнаю точно, зачем гадать, - пожал плечами Вадим, подумав, - что-то быстро молодой обернулся. Вертолётом назад, что ли?
        Молодой Рагозин стоял возле распахнутой двери в кабинет оперчасти.
        - Морда, организуй чай на двоих - хозяину и гостю, он указал на кабинет начальника ИТК, - а ты, Бурый, зайди сюда.
        Зайдя в пустой кабинет, Вадим растерянно оглянулся.
        - Для начала напомни мне имя-отчество моего лучшего школьного друга, - молодой закрыл за собой дверь и оглянулся на Вадима.
        - Проверяешь, - догадался Вадим, - Зуфар Зиннурович. Так что Бурый пока на своё место не вернулся.
        - Прекрасно, сейчас с тобой майор КГБ будет общаться, он пока с Боголеповым беседует. Слушай! Так удачно получилось. Захожу в оперотдел, здороваюсь со всеми. За одним из столов незнакомый майор, я с ним тоже за руку. Потом говорю Правдину, мол у меня очень важное спецсообщение для КГБ. И все отрываются от своих дел, улыбаясь смотрят на этого майора, а он - на меня. «И что же такое вы хотели нам сообщить?» - говорит мне этот майор. Я говорю: «Извините, я вас не знаю. вы, вообще, кто?» А Правдин: «Это наш куратор от КГБ из Москвы». А тот, улыбаясь, достаёт удостоверение, показывает мне в развёрнутом виде: «Ну читай, бдительный ты наш». Я успел только прочитать «КГБ СССР» и «старший инспектор», ну и фото сравнить, даже фамилию не рассмотрел. Говорю ему: «Прекрасно! Товарищ майор, тогда это вам». И отдаю конверт. Тот распечатал, начал читать, сначала взглянул на меня с усмешкой, потом дочитал до конца и задумался. Посидел с минуту, глядя прямо перед собой, затем посмотрел на часы, встал и сказал мне следовать за ним,
        Зайдя к дежурному по Управлению, майор спросил у него: «Спецсвязь свободна?» Получив утвердительный ответ, выгнал всех из дежурки, в том числе и меня и стал разговаривать по телефону. Минут десять я наблюдал за ним через стекло, но по его мимике ничего не понял.
        Выйдя из дежурки, майор сел на скамейку в коридоре и жестом подозвал меня. «По Брежневу сразу подтвердилось, готовится правительственное сообщение, - тихо сказал он, когда я присел рядом. - По жёнам даже там не знали, долго выясняли. Но тоже подтвердилось. Теперь колись, за что ты мог попасть в антисоветчики?»

«Бурдаков предсказал развал Союза, то есть все республики разбегутся по своим углам; две попытки государственного переворота в Москве; частая смена генсеков - Андропов, Черненко, Горбачёв»…

«Стоп. Этого достаточно. Кто ещё это слышал, кроме тебя?»

«Только начальник колонии Боголепов, его, правда, больше личные проблемы интересовали.

«Короче, надо твоего двойника оттуда срочно выдёргивать и везти в Москву. Тебя, кстати, тоже.»

«Меня то за что?»

«Не за что, а зачем. Я думаю, многие захотят убедиться, что он - это ты. Что тут непонятного? Пойду к начальнику Управления насчёт транспорта. Жди у секретаря. Никому ни слова!
        Не знаю, что он сказал генералу, но сюда мы прибыли на личном вертолёте начальника Управления. Он нас ждёт в аэропорту. Так что готовься. Бли-и-и-н! Хоть бы домой дали возможность заскочить! Надо же с собой бритву там, зубную щётку, гражданскую одежду,… не на один же день…
        - Заберёшь! - Входивший в кабинет майор, видимо услышал последние слова молодого Рагозина, - часа тебе хватит?
        - Постараюсь уложится, - молодой рванул к выходу.
        - Подожди секунду, - майор пристально всмотрелся в поднявшегося из-за стола здоровенного мужика в зековской одежде, - а ты убедился что он, - это всё ещё ты.
        - Так точно, товарищ майор!
        - Ладно беги, постарайся уложиться. Жене скажешь, что срочная командировка в Москву. И никаких деталей. Понял?
        - Само собой, - молодой исчез за дверью.
        - Присаживайся, - майор кивнул Вадиму на стул, а сам. проверив дверь, уселся напротив. - Даже не знаю как к тебе обращаться, - Валера или Вадим. Личное дело осуждённого Бурдакова я просмотрел, - там ничего особенного. Ну, так как лучше?
        - Лучше - Бурый, - усмехнулся Вадим, я уже начинаю привыкать, да и непоняток будет меньше, если кто нечаянно услышит.
        - Согласен, - майор кивнул, - ко мне обращайся - Анатолий Петрович, фамилия - Верещагин. Смотрел «Белое солнце пустыни»? Вот, такая же фамилия.
        - И тоже за державу обидно? - Вадим не смог удержаться от ехидства.
        - Можно и так сказать, - майор даже задумался от неожиданности, - хотя не совсем правильно. Но смысл тот же. Я тебя много расспрашивать не буду. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Скажи мне только Бурый, сколько будет у руля государства Юрий Владимирович, и будут ли какие изменения в стране в этот период?
        - К сожалению, продержится недолго, точно не помню, год - полтора. Умрёт по официальной версии от болезней связанных с почками. Через много лет вылезет такая деталь: когда он последние месяцы уже не вставал с постели, возле него по очереди дежурили три реаниматолога - двое профессиональных, а один - терапевт по профессии. Вот в дежурство этого терапевта он и умер. Остальные двое категорически заявляли, что если бы дежурил кто-нибудь из них, этого бы не произошло. Ещё в народе долго гуляли слухи, что в него стреляла пьяная Галина Брежнева, будучи сильно недовольной арестом своего мужа - Чурбанова. Но это сплетни. Если бы были какие-нибудь официальные расследования на эту тему, они бы обязательно где-нибудь вылезли.
        - Не факт, - Верещагин пожал плечами, - если захотят засекретить…
        - Вы просто не представляете возможности Интернета. Если кто-то что-нибудь знает интересного, обязательно или сам выложит туда или кому расскажет и уже тот выложит. А секреты… В наше время какой-нибудь продвинутый ботаник, не выходя из собственной квартиры, может похитить самую секретную информацию из Пентагона и выставить её на всеобщее обозрение…
        - Подожди, ничего не понял. Какой ботаник, куда продвинутый, что за Интернет?
        - Ну это выражения такие. Продвинутый, значит - сильно умный, а ботаник… Как бы объяснить… Если парень вместо того, чтобы как все пить с друзьями, бегать по девкам, драться на танцах, - сидит за учебниками и другими книгами, помешан на какой- нибудь науке,…в общем - ботаник.
        - Понятно, а Интернет?
        - Что такое компьютер уже известно? Ну это ЭВМ только более компактная размером с дипломат с отдельным монитором как телевизор и клавиатурой. Со временем компьютеры будут стоять в каждой квартире, каждом кабинете, в общем везде. Их соединят в единую сеть, которая охватит весь мир, эта сеть и будет называться Интернет.
        Ну, это отдельная большая тема, об этом можно целый день рассказывать.
        - Хорошо, - майор пометил себе в блокнот, - мы к этому обязательно вернёмся. Если я правильно понял, - там большие возможности для разведки. Давай дальше по Андропову.
        - Период правления Андропова запомнился борьбой за укрепление трудовой дисциплины, масштабными экспериментами в сфере управления предприятиями, привлечение к этому трудовых коллективов. Насчёт дисциплины, - сам наблюдал такую картину в Свердловске. Над входом в проходную какого-то предприятия большие часы показывают без семи восемь, и народ со всех сторон бежит вприпрыжку. Солидные женщины в дорогих шубах наперегонки. Ещё в кинотеатрах во время дневного сеанса могли врубить свет в зале и начать проверку документов у всех с одним вопросом: «Почему не на работе?» Ещё в это время появилась дешёвая водка по 4,70, её в народе так и называли «Андроповка».
        Майор с непроницаемым видом что-то отмечал в блокноте.
        - А ты как, - в Свердловске? В отпуске был?
        - На сессии, я же заочник.
        - Значит, Рагозин учится заочно? И когда у него ближайшая сессия?
        - Где-то в середине февраля. Запомнилось тем, что я вернулся в Пуксинку с сессии 23 марта 1983 года, а она длится сорок дней. В этот день здесь убили сразу троих, вот дата и врезалась в память. Я подключился к расследованию со следующего дня, в день приезда не смог, поздно приехал, да и квасил всю дорогу, пока добирался.
        - Что, Рагозин - любитель выпить?
        - Я был любитель, скорее даже профессионал, короче - алкаш. Рогозину я очень доходчиво указал на свои ошибки. Уверен, что он сделает положительный вывод. Насколько я себя знаю, - на меня бы это подействовало.
        - Хорошо. Теперь расскажи кому и что из будущего ты успел рассказать? С Боголеповым я уже побеседовал, взял расписку о неразглашении. С кем ещё?
        - Из администрации - только Рагозин и Боголепов. Из зеков… В камере я рассказал, что ничего не помню из прошлого Бурого, что помню совсем другую жизнь - человека из 2011 года. - майора спецназа, бывавшего в Екатеринбурге и слышавшего о воре - карманнике по кличке Царапанный, недавно освободившемся из этой камеры. Процитировал пару песен Высоцкого и ещё одного автора из будущего. Вот вроде и всё. В палате со мной был осуждённый Приходько по кличке Юра Ростовский. Тот уже слышал, что у меня «крыша съехала», ну я и сказал. что вижу картинки из будущего, но не про всех, а выборочно. Например, сказал, что его должны убить в ближайшее время, кто это сделает и как. Посоветовал, как ему следует этого избежать. Я думаю, что этого убийства не будет, хотя на моей памяти его действительно убили на лесобирже.
        Ещё рассказал о смерти вора по кличке Васька Бриллиант, который сейчас в соседней колонии. Да вы должны о нём знать… - Майор кивнул, продолжая что-то записывать в блокнот, - его вывезли из ИТК- 25 из-за массовых беспорядков сразу в Соликамск, где он и умер. Вот я и посоветовал повлиять на него, чтобы не допустить этих беспорядков. Да, и в камере и в палате я говорил о смерти Брежнева.
        - Вот это зря.
        - В камере как-то само вырвалось, когда узнал какая дата, а в палате надо было подкрепить легенду о своих предсказательских возможностях.
        - Зря конечно, - повторил Верещагин, - но думаю - не смертельно. Поговорят немного зеки, да забудется. Боголепову много наговорил.
        - Так ведь, товарищ майор, я думаю, что аварию на четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции уже точно не допустят, кто бы ни был у власти. Вы даже не представляете себе, какой получился масштаб радиоактивного загрязнения территорий Украины и Белоруссии, Брянской области, сколько людей вывезли оттуда, вынудив бросить всё, что наживали годами, сколько умерло. Какие это расходы для государства. Нет, теперь это не допустят. А то, что я ещё говорил Боголепову, касалось гибели его сына, которую теперь он точно не допустит и бытовые подробности из жизни в будущем. Доживёт - сам увидит. Так что, я думаю, тут тоже ничего страшного.
        - То что ты думаешь, и даже что я думаю, - это ещё не всё. Главное, что подумают там, - майор указал авторучкой на потолок.
        Вадим проследил за указанным направлением, и, не отрывая взгляда от потолка, заметил:
        - А там и не обязательно рассказывать все детали. Тем более, что я постараюсь их загрузить такими подробностями из новейшей истории СССР, что забегаются проверять и исправлять.
        - Я бы не советовал тебе говорить с таким пренебрежением о нашем руководстве.
        - Знаете, во время эпохи перестройки и гласности, которую я пережил вместе со всем народом, вылезло наружу столько грязи из жизни кремлёвских небожителей и другой номенклатуры, что уважение как-то подрастерялось. И наоборот, усилилось уважение к таким личностям как Сталин и Берия при всех их недостатках. Единственный из этой обоймы, кого я уважал и уважаю - товарищ Андропов, дай Бог ему здоровья.
        Раздавшийся осторожный стук в дверь заставил обоих замолчать.
        - Разрешите? - В кабинет после полученного разрешения вошёл довольно-таки упитанный зек с большим свёртком из мешковины в руках, - вот, всё как было приказано - одежда для Бурого. Можешь примерить, Валера.
        Вадим с удивлением рассматривал выкладываемые на стол куртку, брюки, бушлат и другую одежду чёрного цвета, тоже зековскую, но не полосатую. На его недоумённый взгляд, майор пояснил:
        - Это я распорядился, примеряй.
        Вадим быстро переоделся, всё оказалось впору.
        - Каптёр своё дело знает, - пухлый зек с удовольствием оглядел его со всех сторон, - такие размеры, как у тебя редко бывают, вот я и запомнил. Полосатую можно забирать?
        - Можно. Сложи где-нибудь отдельно, может понадобится ещё, - Верещагин со значением посмотрел на Вадима. Быстро собрав полосатую одежду, каптёр исчез за дверью.
        - Так ты хоть на бесконвойника похож будешь, всё меньше глаза люди будут пялить, - пояснил майор - Эх, нам бы сейчас прямо на Свердловск и Москву, да придётся в Сосьве ночевать, кое-что утрясти надо.
        Глава 26
        Стукнув в дверь, вошёл Боголепов. Недовольный такой бесцеремонностью, Верещаги покосился на него, но ничего не сказал.
        - Рогозин звонил, он уже готов к командировке. Сейчас за зоной в кабинете оперчасти, спрашивал, сюда ему нужно подходить или нет? - Боголепов вопросительно посмотрел на майора.
        - Зачем? Сейчас и мы туда выйдем. Пусть встречает на КПП с личным делом.
        - Ему же надо командировочные оформлять, а это долго. И на сколько суток, - он не знает.
        - В Сосьве оформим. Так, Бурый, у тебя где личные вещи?
        - В санчасти, сбегать?
        - Не надо. Пусть их сюда принесут. Распорядитесь товарищ подполковник.
        Боголепов выглянул в коридор и рявкнул:
        - Морда! Бегом в санчасть, вещи Бурдакова сюда. Он на этап уходит. - Затем, закрыв дверь, повернувшись к Вадиму, спросил шёпотом:
        - Скажи, пока не уехал, я когда на пенсию уйду, быстро отсюда свалю?
        - С полгода инженером по технике безопасности здесь поработаете, пока квартиру в Курске дождётесь.
        - Ну, это по-божески. Шеленков в Смоленске семь лет дожидался.
        Под удивлёнными взглядами немногочисленных осуждённых, занятых на хозработах, Вадим с вещмешком на плече прошёл через всю жилую зону, сопровождаемый начальником колонии и Верещагиным. Возле въездных ворот, дожидаясь когда их откроют, стоял бесконвойник с лошадкой запряжённой в сани. Когда Вадим поравнялся с ним, он удивлённо вытаращил глаза и спросил с каким-то испугом:
        - Бурый, тебя чё, на бесконвойку вывели?
        - Режим поменяли на строгий. В другую колонию отправляют, - нашёлся Вадим. Слышавший это всё майор одобрительно кивнул.
        - Надо же! - Бесконвойник застыл с открытым ртом. Вадим усмехнулся про себя, представив, какие противоречивые слухи будут гулять о нём среди зеков. Но оно и к лучшему.
        На КПП их уже дожидались начальник спецчасти, Рагозин и начальник караула - молодой прапорщик.
        - Этап - один человек, отмечайте, - распорядилась начальник спецчасти - женщина средних лет с погонами майора. Вадим с интересом разглядывал её лицо. Ещё бы! Последние её фотографии в возрасте больше восьмидесяти лет он видел на странице её дочери в «Одноклассниках».
        - Вы пока оформляйте, а мы с Рагозиным сходим в оперчасть, - вооружусь, да портфель заберу, - майор требовательно толкнул выходную дверь. Лязгнул железный засов, дверь распахнулась, и они с Рагозиным вышли.
        - Фамилия, имя, отчество, дата рождения, статья, срок, начало срока, конец… - спрашивала у Вадима майорша, сверяясь с надписью на пакете с делом, он отвечал вызубренные данные Бурова.
        - В первый раз вижу, чтобы за одним зеком целый вертолёт прислали, - прапорщик с удивлением разглядывал осуждённого Бурдакова.
        - Вертолёт по другому поводу, а его заодно решили прихватить, - нашёлся Боголепов, - слишком дорогое удовольствие, - из-за одного зека вертолёт гонять.
        Громко зазвонил звонок наружной двери. В распахнувшуюся дверь вошёл Рагозин и молча пристегнул наручниками правую руку Бурдакова к своей левой.
        - Так надёжнее будет, выходим, - сказал он и первым вышел наружу, увлекая за собой Бурого. Стоявший на углу под вышкой с часовым Верещагин, демонстративно передёрнул затвор «Макарова» и сунул его в подмышечную кобуру.
        - А не слабоват ли будет конвой-то? - Засомневался прапорщик.
        - Достаточно, - буркнул Верещагин, - в вертолёте ещё несколько бойцов.
        Так и двинулись: впереди скованные наручниками Рагозин и Бурый, в свободной руке Рагозин нёс портфель, Бурый - вещмешок; сзади - Верещагин с портфелем в левой руке. Вадим с интересом вертел головой, отмечая, что изменилось с того момента, когда он был здесь в последний раз.
        - Вот здесь будет двухэтажное здание новой казармы, - негромко рассказывал он молодому Рагозину, - комнату обысков перестроят и сделают с другой стороны несколько комнат, где у тебя будет фотолаборатория с потайной комнатой. Морг перенесут ближе к пожарке. Само здание пожарной охраны тоже построят новое.
        - Стоять! - Скомандовал майор, когда они отошли метров двести. - никто нас здесь не видит, снимите наручники, а то руки отморозите.
        За поворотом тропинка, протоптанная в снегу сужалась, идти вдвоём рядом по ней было уже невозможно, особенно, учитывая габариты Бурого. Перестроившись, - впереди Рагозин, за ним Бурый, сзади Верещагин, подгоняемые лёгким морозом, все бодро зашагали по линии УЖД в сторону аэропорта.
        Поднявшись по деревянным ступенькам на плоскую возвышенность, как бы специально задуманной природой для аэропорта, и увидев дожидающийся их вертолёт, Вадим оглянулся на заснеженную панораму расположенного вдоль реки посёлка. Глядя на освещённые заходящим солнцем столбы дыма, поднимающиеся из печных труб, Вадим с какой-то тоской подумал, что сейчас он это видит точно уж в последний раз. И хотя всё время, что ему пришлось провести в этом Богом забытом посёлке «на краю географии», он мечтал только об одном, - как бы скорее уехать отсюда навсегда, грудь всё равно сдавила ностальгия. Всё-таки лучшие двадцать лет своей жизни отданы этому отдалённому от цивилизации месту.
        - Давайте шустрей, - выбежавший из деревянной избы с надпись «аэропорт» лётчик в синей куртке и унтах, посмотрел на небо, - светового времени осталось в обрез, а по ночам тут летать не принято.
        Никаких бойцов в вертолёте конечно не было. Все расселись поудобней. Гул от винтов заглушал любые разговоры, потому никто и не разговаривал. Вадим попытался при взлёте разглядеть в окно ставший родным посёлок, но кроме заснеженных деревьев ничего увидеть не успел.
        В аэропорту Сосьвы уже дожидался дежурный УАЗ - буханка, который подвёз их к кирпичному зданию гостиницы «для белых». В этом здании за все годы службы Вадиму ни разу побывать не пришлось. Во время всяких совещаний и командировок он, как и все сотрудники, останавливался в расположенном рядом двухэтажном деревянном здании управленческой гостиницы с туалетом на улице и умывальником на первом этаже. Эту гостиницу народ прозвал «для чёрных» или «для цветных», в отличие от кирпичного здания гостиницы для высокого начальства в основном из Москвы, куда они сейчас и прибыли.
        - Можно Вас на минутку, - дежурная администратор отозвала Верещагина в сторону и зашептала, опасливо косясь на здоровенного зека в чёрной робе, - может мне вашего бесконвойника… или кто он… поселенец, - в отдельный номер поселить?
        - Ни в коем случае. Всех нас троих в один номер и больше что б никого не было!
        - Так, вы располагайтесь, - войдя в номер, Верещагин порылся в своём портфеле и вытащил из неё жёлтую папку с документами. Направившись к двери, он оглянулся, - я - в Управление, а вы, что б время не терять, займитесь писаниной. - Он замялся, - понимаете, с одной стороны распространение и даже, я бы сказал, - озвучивание информации о будущем, на нашем с тобой. Рагозин, уровне, крайне нежелательно. Сам понимаешь, чем меньше знаешь, тем больше проживёшь. Эта информация для людей с большими звёздами на погонах…
        - В полосатых штанах, - подсказал Бурый, и, видя недоумённые лица, добавил, - я имею ввиду генеральские лампасы.
        Все рассмеялись.
        - Ну так вот, - продолжил Верещагин, - с другой стороны, - а вдруг Бурый вернётся в это тело, и мы многое просто не успеем узнать. Я думаю, нас поймут, если что. В общем, - пишите, начиная с наиболее важного для страны. Всё, я ушёл.
        Глава 27
        - Давай записывай всё сначала, я думаю, это уже пойдёт по цепочке на самый верх, - Вадим, сняв сапоги, развалился на койке в отличие от молодого Рагозина, который расположился за столом с завистью поглядывая на наглого Бурого. И ничего не скажешь, - диктовать можно и лёжа, а писать - увы…
        - Я думаю, в первую очередь, - Вадим задумчиво разглядывал потолок, -«верха» интересует распределение портфелей, потому с них и начнём. Значит так, - Андропов пробудет у власти чуть больше года. Проведёт, кстати, много реформ, оздоровивших экономику, много крупномасштабных экспериментов по организации труда и управления предприятиями. Умрёт от болезни почек, последние месяцы будет лежать. Даже пленум ЦК пройдёт без него, там только зачитают его послание.
        Следующий генсек - Черненко Константин Устинович. Его приход к власти, - это победа тех сил, которые были против реформ, за продолжение прежнего - Брежневского курса. Кстати, время правления Брежнева в последствии назовут эпохой застоя.
        Черненко уже с первых дней был слишком больной и старый. Продержался меньше года и умер.
        Генсеком стал Горбачёв - самый молодой член политбюро. Он начал проводить реформы по перестройке экономики на капиталистический лад. Начали развиваться кооперативы во всех отраслях хозяйства, индивидуальное предпринимательство. Появилось такое понятие как «гласность», то есть полная отмена цензуры на всё. Разрешили говорить и писать, что хочешь. Печатные издания и экраны телевидения заполнили голые задницы и другие части тела. В кинотеатрах на больших экранах можно было посмотреть откровенную порнографию. Лично я смотрел в Свердловске в кинотеатре «Совкино» фильм «Калигула» итальянского режиссёра Тинто Брасса. Чистейшая порнуха. Границы открыли для свободного въезда и выезда. Многие стали сумками возить товар из-за границы и здесь перепродавать.
        Горбачёв ввёл должность президента СССР и стал первым и последним президентом.
        Сразу же появились и президенты республик, бывшие первые секретари. В России первым президентом стал Борис Ельцин, которого перед этим перевели из Свердловска в Москву.
        Да, сначала была девятнадцатая партконференция, где многие выступали с непривычно смелыми и откровенными речами. А Ельцин выступил с такой резкой критикой партии, что его чуть ли сумасшедшим не объявили. Тогда он демонстративно положил на стол партбилет и ушёл. На выборах президента России за него проголосовали более девяноста процентов избирателей.
        Ещё ввели многопартийную систему. Монополия КПСС рухнула. Каких только партий не появилось!
        По внешней политике. Чтобы Горбачёв был покладистее, США и Саудовская Аравия сговорились сбить цену на нефть. Когда цена упала до десяти долларов за баррель, СССР живший на продаже нефти и газа, сразу обнищал. С прилавков исчезло всё - и продукты, и промтовары. Запад охотно давал кредиты, чтобы закабалить нашу страну. И на эти деньги нам же и продавали свои товары. По телевизорам пошла реклама жевательной резинки, «сникерсов», «кока-колы», «мальборо» и других в основном американских товаров.
        Горбачёв подписал с американцами несколько договоров о разоружении. В результате наши войска были выведены из восточной Европы. Стали разбирать и уничтожать ядерные силы, - ракеты, подводные лодки, самолёты. Советская армия стала небоеспособной, генералы гребли под себя всё, что успевали. Продавалось имущество, вооружение. Войну в Афганистане практически проиграли. Кое-как догадались вывести оттуда войска. Там сразу стали хозяйничать американцы.
        На фоне нашего разоружения, американцы только делали вид, что разоружаются. А сами наращивали своё присутствие по всему миру. Постепенно членами НАТО стали многие бывшие соц. страны: Болгария, Польша, Литва, Латвия, Эстония и другие.
        Ещё Горбачёв объявил компанию по борьбе с пьянством. Ограничили продажу спиртного, вырубили виноградники. К открытию винных магазинов выстраивались километровые очереди. Стеклянные двери и витрины выдавливались толпой. Прилавки брали с боем. Расцвело самогоноварение и всяческая спекуляция спиртным. Забыл сказать, - во все поездки за границу с Горбачёвым ездила его жена - Раиса Максимовна. Так называемая «первая леди СССР». Другие президенты вынуждены были также таскать за собой повсюду своих жён. Такая мода появилась, а ввела её Раиса. Вообще, в этой семье явно она была главная. Шутка тех времён: «По России мчится тройка - Мишка, Райка, перестройка».

19 августа 1991 года - попытка государственного переворота. Горбачёв с женой отдыхал на даче в Форосе. Воспользовавшись этим, группа руководителей объявила его больным, а себя - Государственным Комитетом По Чрезвычайному Положению (ГКЧП).
        В этот комитет вошли министры обороны, внутренних дел, КГБ т ещё кто-то, я уже всех и не помню, всего шесть - семь человек. Сутки по всем каналам передавали классическую музыку. Горбачёв занял выжидательную позицию. - чья возьмёт. Потом он заявил, что ему обрезали все коммуникации, и он ничего не знал.
        Разрулил ситуацию Ельцин. Будучи президентом России, а Москва - столица не только СССР, но и России, он успел назначить своих силовых министров, в окружении которых выступил с обращением к гражданам России. Обозвал ГКЧП попыткой гос. переворота, ввёл в Москву подчинённые ему воинские части, арестовал весь комитет и отправил их в «Матросскую тишину». В момент противостояния на защиту «Белого дома», где находилось правительство России вышли толпы москвичей, строили баррикады, ложились под танки, которые были на стороне ГКЧП. В общем, зарождающуюся демократию отстояли. Таким образом, Ельцин как бы восстановил власть Горбачёва. Но только на время. В сентябре из состава СССР вышли три прибалтийские республики. А в декабре в Беловежской пуще собрались президенты России, Украины и Белоруссии и объявили о создании Союза Независимых Государств (СНГ). Горбачёв растерялся, вместо того, чтобы арестовать сепаратистов, сложил с себя полномочия Президента СССР. В последствии оправдывался, что не хотел допустить гражданской войны. На Западе Горбачёв был очень популярен. Ему дали Нобелевскую премию (видимо - за
развал СССР). Его заслугой считают падение Берлинской стены, - объединение Германий.
        Сепаратистские настроения усилились задолго до развала СССР. Сказалась слабость центральной власти. Сначала были массовые беспорядки в Вильнюсе и Тбилиси, которые были подавлены войсками.
        В СНГ вошли большинство бывших республик СССР, за исключением Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии. Но это было уже формальное объединение. Фактически в каждой республике была своя власть, самостоятельная внутренняя и внешняя политика, свои деньги.
        Президент России Ельцин продолжал выпрашивать кредиты на Западе, загоняя Россию в кабалу. Продолжался развал армии. Ельцин часто появлялся в пьяном виде даже на международных мероприятиях. Тем не менее, выдержал два президентских срока.

3 октября 1993 года - попытка госпереворота в России. Вице-президент Руцкой и премьер - министр Хасбулатов с группой единомышленников засели в «Белом доме» и объявили Ельцина недееспособным. Но тот опять сумел победить. Весь мир смотрел по телеэкранам, как по «Белому дому» стреляли танки. Путчистов арестовали, потом быстро помиловали. Руцкой после этого ещё губернатором Курской области поработал.
        Кстати… Курской… пока не забыл. Атомная подводная лодка «Курск» утонет во время учений в Баренцевом море. Погибнут все - весь экипаж. Произошло это где-то в 2000 - 2002 годах, точно не помню. Там было несколько версий, основная - взрыв учебной торпеды. Но было ещё подозрение, что торпедировала американская подводная лодка, она где-то рядом крутилась.
        Глава 28
        - Пишите? - Вошедший в комнату Верещагин бросил на тумбочку жёлтую папку и у стало сел на кровать. - Дай мне почитать ваше творчество, отдохните пока. Тут, кстати, - он порылся в папке, - твоё командировочное и суточные с зарплатой на месяц вперёд.
        Положив на стол документы и деньги, Верещагин взял у Рагозина тетрадь и углубился в чтение.
        - Даже не верится, что это всё может быть в нашей стране, - захлопнув тетрадь, задумчиво произнёс Верещагин, - я сейчас разговаривал с Москвой. Хорошо, что на том конце оказался мой хороший товарищ. Когда я ему немного намекнул, какой информацией располагает гражданин Бурдаков, - он готов был немедленно отправить в Сосьву военно-транспортный самолёт в сопровождении истребителей. Еле уговорил отложить на завтра. И не сюда, а в Кольцово. Без истребителей, конечно. Чувствуешь Бурый, какой почёт тебе
        - Скорее, не ко мне лично, - Вадим почесал стриженую голову, - а к информации, которая в этой башке. Мы тут ещё про Чернобыль не писали, про две чеченские войны, про армяно-азербайджанскую войну, про российско-грузинскую, о взрыве всемирного торгового центра в Нью-Йорке - двух башен-близнецов. И я уверен, что я вспомнил ещё не всё.
        - Ну, ты наговорил… - у Верещагина вытянулось лицо, - давай диктуй всё по порядку.
        Вадим диктовал весь вечер с перерывом на ужин. Ужинали в полупустой поселковой столовой. Девушки из персонала столовой с любопытством поглядывали на странную компанию из двух незнакомых офицеров и зека-бесконвойника.
        Утром собрались как солдаты по тревоге. Позавтракали в той же столовой и на дежурном УАЗике прибыли в аэропорт. Не заходя в здание, прошли сразу в вертолёт. Через полтора часа были уже в Свердловском аэропорту Кольцово. Вертолёт приземлился на воинскую стоянку, где когда-то Вадим проходил срочную службу.
        - Нам туда. - выйдя из вертолёта и осмотревшись, майор уверенно указал на стоявший недалеко АН-24 с красными звёздами на крыльях и хвосте.
        - Контрольный вопрос, - Рагозин придержал Бурого за рукав и показал на небольшое белое здание, приткнувшееся с краю стоянки у забора, - что это?
        - Генеральский домик, - не задумываясь ответил Бурый.
        - Как понять - генеральский? - Верещагин замедлил шаг, оглянувшись на странное строение.
        - Это стоянка для перелетающих экипажей военных самолётов. Для лётчиков здесь в посёлке есть специальная гостиница и столовая, а для высшего начсостава - вот этот домик.
        - Откуда такая информированность?
        - Так я же здесь срочную служил, товарищ майор.
        - Я тоже, - добавил Бурый, - вон за тем углом территория нашего взвода АТВ - Аэродромно-Технический Взвод. Интересно было бы заглянуть, что там изменилось.
        - Некогда. - Верещагин уже подходил к лётчику в синей меховой куртке и унтах, курившего у металлического трапа. Из воинской формы на нём была только шапка с кокардой и брюки с синим кантом. - Здравствуйте, я майор Верещагин, эти - со мной. Вы за нами?
        - Капитан Сергачёв, - отдал честь лётчик, откинув окурок, - как раз вас и дожидаемся. Заходите, - он указал на дверь, - можно вылетать?
        - Да. Нас тут ничего не держит.
        Два часа полёта до Москвы Вадим проспал, развалившись в удобном кресле. В салоне кроме них троих больше никого не было. Когда он открыл глаза, самолёт уже катился по земле, замедляя скорость. Вокруг рядами стояли краснозвёздные самолёты небольшого размера. В моделях самолётов Вадим не разбирался.
        Прямо к самолёту по аэродрому подкатила чёрная «Волга» утыканная антеннами. Выскочивший из неё подтянутый майор поздоровался со спустившимся по трапу Верещагиным и отвёл его в сторону.
        - Понимаешь, Толик, - донеслось до Вадима, - генерал сильно заинтригован, приказал доставить вас прямо к нему в кабинет. Чтобы меньше утечки было, отправил меня, так как я уже в курсе. Я после дежурства отдыхать уже должен.
        Дальнейшее Вадим не расслышал, забираясь на заднее сиденье «Волги» вслед за Рагозиным. Через некоторое время туда же забрался и Верещагин. Встречающий майор запрыгнул на переднее сиденье рядом с водителем, и машина рванула с места, взвизгнув покрышками.
        - Слышь, Саня, - вдруг забеспокоился Верещагин, - а как же мы к генералу в таком виде, - помятые с дороги, с кошёлками…
        - Ничего, генерал не из брезгливых, он в молодые годы в таких жопах побывал… А «кошёлки» оставите у дежурного на входе, никуда они не денутся.
        Боковые и задние окна «Волги» были закрыты какими-то полупрозрачными шторками. «Они тут что, до тонировки ещё не додумались, - подумал Вадим, - надо будет подбросить идею для спецслужб».
        Он с интересом разглядывал то, что удавалось увидеть через лобовое стекло. Бросалось в глаза отсутствие пробок. Какая-то непривычная пустота на проезжей части, отсутствие иномарок, - только «Жигули», «Волги», «Москвичи». Так же непривычно было отсутствие рекламы на зданиях, автобусах и троллейбусах. Вообще, Москва показалась какой-то серой и грязной.
        Верещагин, внимательно наблюдавший искоса за реакцией Бурого, уловив желание того что-то сказать, толкнул локтем в бок и указал глазами на водителя:
        - Все комментарии потом.
        Вадим думал, что их везут на Лубянку и высматривал глазами памятник Дзержинскому, который должен был в это время ещё стоять на старом месте. Однако. машина неожиданно свернула в арку, перекрытую решётчатыми воротами. Вышедший из неприметной двери сбоку прапорщик в шинели с петлицами василькового цвета внимательно изучил протянутое ему удостоверение и махнул кому-то рукой, ворота распахнулись, «Волга» плавно вкатилась во двор и приткнулась к стене между двумя точно такими же машинами.
        В небольшой прихожей, оказавшейся за входной дверью, их встретил молоденький капитан, выскочивший из-за стола, на котором кроме двух телефонов ничего не было. Рассмотрев удостоверения, протянутые ему майорами, капитан кивнул:
        - Вас ждут. Верхнюю одежду и вещи можете оставить здесь. - он указал на нишу с вешалками, и добавил, когда все разделись, - по лестнице на второй этаж и налево. Там прямо, пока не упрётесь в дверь с надписью «приёмная».
        За указанной дверью их поджидал ещё один капитан, похожий на первого как брат-близнец, такой же холёный и подтянутый.
        - Подождите секунду, сейчас доложу, - капитан исчез за обитой дермантином дверью справа от входа. Никакой таблички на двери не было. Вынырнув оттуда через несколько секунд, он сказал:
        - Товарищи майоры, вы войдите, а вы двое пока посидите здесь, - он указал на диван у стены напротив.
        Вошедший вместе с Верещагиным майор, сразу же вышел:
        - Ну всё, я свободен, пошёл отсыпаться, - он махнул всем рукой и вышел.
        Прошло минут сорок, прежде чем выглянувший из кабинета Верещагин пригласил войти скучавших на диване Рагозина и Бурого.
        Глава 29
        - Товарищ генерал, старший лейтенант Рагозин по вашему приказанию прибыл! - Отчеканил Рагозин, вытянувшись по стойке смирно. Бурый, войдя в кабинет, вытянулся рядом с молодым Рагозиным, но промолчал, глядя на генерал-майора с солидным «иконостасом» из орденских планок на кителе. Поднявшийся из-за стола генерал - мужчина среднего возраста, среднего роста, со средним неброским лицом с умным цепким взглядом, сделав к ним навстречу пару шагов, остановился и спросил, глядя на Бурого:
        - Ну а ты что молчишь?
        - Не знаю, как представиться, товарищ генерал. Сказать - осуждённый Буров, - это было неправда. Сказать - Рагозин. - он покосился на молодого, - тоже не совсем так. Вы уже наверняка в курсе ситуации.
        - Да уж, я ознакомился с этой фантастикой, - генерал показал рукой на лежащую на столе знакомую тетрадь, - задали вы, братцы, задачу. Одно могу сказать точно, - осуждённый Бурдаков просто физически не мог знать слова «ваучер». Я недавно случайно узнал это слово, и по смыслу оно действительно подходит к тому, что здесь написано. Да и многое другое. Ни один из современных фантастов до такого не додумался бы. Но это не значит, что мы должны всему этому безоговорочно поверить.
        Генерал прошёлся по кабинету, заложив руки за спину и о чём-то раздумывая.
        - Значит так, - он уселся в кресло и указал жестом остальным на стулья у приставного стола, - присаживайтесь поближе. Конечно, мы будем в обязательном порядке проверять факт, так сказать, переселения души. Нужно для начала убедиться, что ты, - он кивнул на Бурого, - это действительно он, то есть Рагозин. Вас сейчас отвезут в одно уютное место, сегодня будете отдыхать. Я распоряжусь, чтобы тебя, Бурдаков переодели поприличней. Ну а я постараюсь сегодня пробиться на самый верх. Дальнейшие действия зависят от решения там, - он указал на потолок. Все понимающе кивнули.
        - Я думаю, - генерал усмехнулся, - долго вам скучать не дадут. Да, ты говоришь, - он посмотрел на Бурого, - последний президент России - выходец из КГБ и, вроде бы, толковым оказался, начал поднимать страну с колен, так сказать.
        - Если выражаться образно, товарищ генерал, то Россия уже не на коленях стояла, а лежала в грязи, и об неё вытирали ноги все, кому не лень. А он заставил всех с ней считаться, восстановил статус мировой державы.
        - Молодец! - генерал довольно крякнул, - знай наших! Надо будет присмотреться к кадру. Верещагин, я тебя пока освобождаю от всех других дел, раз уж ты раскопал эту тему, то и будешь ей заниматься. Сам понимаешь, - круг допущенных должен быть максимально ограничен.
        Резко зазвонил один из стоящих на столе телефонов. Генерал снял трубку:
        - Да… я… понял… - посмотрел на часы, - …успею, - положил трубку.
        - Ну вот. В два часа совещание у Федорчука. Ну братцы… В стране и так всё вверх тормашками, а тут ещё и вы. А может оно и к лучшему. - Он задумался, пристально глядя на Бурого. - А как там у вас, с расцветом гласности и информации… Что-нибудь о похожих случаях переселения душ было слышно?
        - В основном такие случаи описывались в так называемой «жёлтой прессе». Есть такие издания - газеты, журналы, передачи на телевидении, где собирают всякую чертовщину, мистику, случаи встреч с инопланетянами, НЛО, случаи реинкарнации. В общем - всё, что не может объяснить официальная наука. Там не поймёшь, где правда, а где вымысел. Некоторые случаи описываются до того правдиво, что хочется верить.
        Например, я читал, как после смерти очередного воплощения Далай-ламы, монахи из его окружения какими-то своими методами вычислили, где в какой семье растёт ребёнок, в которого уже вселилась его душа. Они поехали в указанное место, нашли эту деревню, семью, попросили привести мальчика, показали ему вещи предыдущего, он признал их своими. Его привезли во дворец, и сейчас он считается очередным воплощением Далай-ламы. Было это где-то в тридцатых годах, он и в моё время ещё был жив и здоров, так что можно навести справки.
        Так же где-то читал о случаях реинкарнации. Маленький мальчик в Индии начал доказывать родителям, что ему больше сорока лет, что у него есть жена и дети, которые живут в определённом месте (называет населённый пункт). В конце концов так допёк, что отец не выдержал и отвёз его в эту деревню. Там ребёнок уверенно указал на «жену» и «детей». Те подтвердили, что у них был такой муж и отец, погиб в возрасте около сорока лет, показали его могилу. Ещё этот ребёнок напомнил «жене» некоторые моменты из прошлой жизни, о которых знала только она и муж.
        Ещё читал о случаях попадания людей в прошлое и будущее. Но верить или не верить описанным случаям, - не знаю. Такие люди по логике рано или поздно окажутся в психушке или в каком-нибудь засекреченном исследовательском центре.
        Могу много рассказать о случаях необъяснимых современной наукой, но которые вы сможете увидеть своими глазами и пощупать руками. Это, например, следы гигантской пилы циркулярки на каменных блоках у основания египетских пирамид, а так же следы сверла там же. Таких пил даже в моё время не придумали, а этим следам больше десяти тысяч лет. Согласно нашей истории, люди в то время ещё пользовались каменными топорами.
        - Ты что, это сам видел? - Генерал недоверчиво посмотрел на Бурого.
        - Нет, зачем? Есть же телевидение, Интернет. Там целые циклы документальных фильмов на эту тему. И не только в Египте. В Латинской Америке есть город Мачу - Пикчу. Там сохранились стены от зданий построенных из каменных глыб, выпиленных из скал в соседних горах, тщательно подогнанных друг к другу так, что лезвие ножа не просунешь. Причём, эти здания построены высоко в горах, а многотонные глыбы вырезались в соседних и доставлялись туда через ущелья без всяких дорог. Каким способом? Даже с современной мне техникой это невозможно. Можете съездить туда посмотреть или отправить кого-нибудь. Это в Перу, если я не путаю.
        - Это всё очень интересно, но мне надо бежать. Через час совещание у Федорчука. Кстати, ты не помнишь, как долго он будет Председателем КГБ?
        - Как раз помню. С декабря этого года Федорчук станет министром МВД вместо Щёлокова, а КГБ возглавит…, по-моему - Чебриков.
        - Ага, учтём, - генерал встал из-за стола. Тут же вскочили и остальные, - Верещагин, доставишь их куда я говорил. А эту тетрадочку я прихвачу с собой. Чебриков, говоришь… Всё! Все свободны!
        Поездка на той же самой «Волге» с тем же водителем на этот раз показалась более долгой и утомительной. Сначала долго петляли по центральным улицам, Вадим даже рассмотрел мелькнувший силуэт части кремлёвской стены. Потом пошли какие-то второстепенные улицы, названия которых, когда их удавалось прочитать, ни о чём Вадиму не говорили. Потом вообще пошли сплошные деревья. Наконец, вившаяся по лесу узкая асфальтированная дорога уткнулась в железные ворота, которые сразу же распахнулись перед «Волгой». Въехав на территорию какой-то усадьбы, машина остановилась возле двухэтажного дома с колоннами, похожего на дворец какого-нибудь графа или князя.
        - Бывшая усадьба графа Шереметева? - Пошутил Бурый, вылезая из машины.
        - Почти угадал. - лицо Верещагина оставалось серьёзным, - графа, но не Шереметева, другого какого-то, фамилию не помню.
        Глава 30
        - Здравствуйте, ваши комнаты на втором этаже.
        На женщине, которая их встретила, был надет синий рабочий халат, из-под которого выглядывала розовая кофточка и чёрная юбка. Прямые русые волосы до плеч обрамляли довольно-таки приятное лицо. Но взгляды всех вошедших непроизвольно уткнулись в пышную грудь, которая, казалось, разрывала и без того смелый вырез у кофточки.
        Поднявшись на ступеньку, молодой Рагозин усилием воли отвёл взгляд от выреза и с сожалением вздохнул, - женщина была на пол головы его выше.
        А та, не обращая внимания на произведённый эффект, стаскивая с рук резиновые перчатки, окинула оценивающим взглядом богатырскую фигуру Бурого, улыбнулась и. безошибочно определив старшего, спросила у Верещагина:
        - Мне сказали приготовить комнаты для двоих.
        - Нет, нет… всё правильно, я здесь жить не буду. У меня квартира в Москве, жена, дети, Соскучились уже, наверное. Я сейчас уеду. Так парни, из этого здания вам пока выходить запрещается, до особого распоряжения. Всё. что нужно для жизни, здесь есть. Располагайтесь. Я думаю, до завтрашнего утра вас никто не побеспокоит. Отдыхайте. А я, с вашего разрешения, сваливаю.
        Когда за Верещагиным закрылась входная дверь, Бурый, наконец, вышел из ступора. Честно стараясь смотреть женщине в лицо, он спросил:
        - Извините, вы сказали - «комнаты», - мы что, в разных комнатах жить будем?
        - Да. Такое было распоряжение. Пойдёмте, я вам покажу.
        Она повернулась, и покачивая полными бёдрами, стала подниматься по широкой лестнице. Сглотнув слюну, Бурый переглянулся с ухмыляющимся Рагозиным и, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся женских округлостей, двинулся следом. «Пятьдесят шесть лет дураку, - подумал он, - а рефлексы как у молодого. Ну что ты там нового для себя можешь увидеть? Или это Бурого рефлексы? Конечно! Если годами женщины не видеть даже по телевизору… молодому здоровому мужику! Так и с ума сойти можно!»
        - Это ваша комната, - женщина посмотрела на Бурого и распахнула дверь, - она немного просторнее, чем у товарища старшего лейтенанта, - её рука указала на соседний номер, - вам придётся почаще гостей принимать, если я правильно поняла. Столовая, спортзал, бассейн на первом этаже. Обедать сейчас будете или сначала душ примете?
        - Желательно бы душ сначала, - Бурый замялся, - только вот с бельём проблема…
        - Это я сейчас принесу, вы располагайтесь пока. Верхнюю одежду повесьте в этот шкаф. - Она выскользнула за дверь.
        Бурый снимая бушлат, осматривал комнату. Круглый стол, четыре стула вокруг, книжный шкаф-секретер, телевизор (цветной!) «Витязь» первых поколений, ещё без пульта дистанционного управления. Двуспальная кровать с двумя махровыми полотенцами. За дверью в левой от входа стене оказался санузел - ванна и туалет. «Ванна маловата», - прикинул Вадим свою новую комплекцию. - « но ничего, душем обойдёмся».
        Вернувшаяся женщина принесла стопкой бельё: майку, трусы, носки и махровый халат.
        - Если что-нибудь не подойдёт, - скажете, потом заменим, но я думаю, размеры ваши. Обед через тридцать минут, в столовую можете ходить в халате, - и она упорхнула с такой же стопкой белья для Рагозина.
        В ванной Вадим обнаружил на полочке кусок мыла в бумажной упаковке, новую мочалку и шампунь в стеклянном флаконе с широким горлышком. Этот шампунь напомнил Вадиму эпизод из фильма «Джентльмены удачи», где Косой лихо опрокидывает себе в рот шампунь из такого же флакона, приняв его за одеколон. Настроение сразу улучшилось. Распевая во весь голос «Ах какая женщина, мне б такую», Вадим плескался под душем, с удовольствием смывая с себя ненавистный тюремный запах. Выйдя из душа и одев свежее бельё - всё оказалось впору - он с неприязнью покосился на зековскую одежду, видневшуюся из распахнутого шкафа, и решил, что ни за что её больше не оденет. Словно прочитав его мысли, в комнату, постучав, вошла пожилая женщина с ярко выраженной еврейской внешностью и измерила его богатырскую фигуру «сантиметром». Когда она, что-то бормоча себе под нос, выходила, в дверь заглянул Рагозин, одетый в махровый халат:
        - Пошли на обед. Или ты ещё не готов? - Он вошёл в комнату, огляделся, - у тебя немного просторней будет. Хотя, почти то же самое. Ну-ка, а книги? - Он подошёл к книжному шкафу, - Джек Лондон, Майн Рид, «Три мушкетёра» Дюма, «Момент истины» Богомолов. У меня не хуже. Слушай,… мне здесь нравится. Как думаешь, надолго мы здесь зависнем?
        - Думаю, что назад в Пуксинку ты уже не вернёшься, - Бурый крутился перед зеркалом, висевшим на стене у входа в ванную, пытаясь разглядеть свою фигуру в махровом халате, - слишком много знаешь.
        - А как же жена, ребёнок, - Рагозин озадаченно присел на стул возле круглого стола.
        - Ну, если не решат нас с тобой ликвидировать после того, как всё выжмут, что я знаю,… - глядя, как у молодого вытягивается лицо, Вадим рассмеялся, - шутка. Я думаю, до этого дело не дойдёт. Меня не тронут, потому что ни кому не известно, всё ли я рассказал, что знаю, или что-то ещё могу вспомнить полезное. А твои знания, полученные от меня, скоро станут неактуальными. Если начнут принимать меры по этой информации, что я выложил, то история пойдёт по-другому. И если ты будешь кому-то рассказывать о будущем, а это не сбудется, то тебя никто всерьёз и воспринимать не будет. Но это будет понятно не сразу, может через полгода или год. Чтобы убедиться, что я это - ты, много времени не нужно. День - два, максимум неделя. Потом ты становишься не нужен. Отпускать тебя в Пуксинку рано, а здесь кормить за государственный счёт целый год - бессмысленно. Я думаю, тебе найдут какую-нибудь работу здесь, чтобы был на глазах. Постарайся закрепиться, стать нужным, а там, глядишь, и семью сюда перетянешь. Главное - не унывай. Пошли обедать.
        - Пошли, а то Марина уже заждалась, наверное.
        - Марина? Это которая… - Бурый изобразил огромную грудь, - ты уже познакомиться успел?
        - А что тут такого? Просто спросил, как зовут. Она дежурит до завтрашнего утра, а потом её сменит Наташа. Должность у них вроде дежурного администратора, горничной и уборщицы в одном лице.
        - Понятно, - Бурый вдыхал аппетитные запахи, усиливавшиеся по мере приближения к пищеблоку, - ещё, наверное, обязанности поварихи и официантки.
        - Нет. Поварихи точно нет. Готовят где-то в другом месте, сюда привозят. Чёрт! А пахнет то как! О! Насчёт официантки ты угадал.
        Сменившая синий халат на белый, Марина выставляла на сервированный стол тарелки с салатами.
        - Присаживайтесь, ребята, - она скользнула взглядом по фигуре Бурого, - я сейчас первое принесу.
        Засмотревшись на удаляющуюся женщину, Бурый едва не сел мимо стула, что вызвало гомерический смех единственного зрителя.
        - Сам такой, - беззлобно проворчал Бурый и накинулся на салат.
        Обед обоим понравился. Не хуже, чем в ресторане. Особенно - официантка. Меняя блюда, она нечаянно или умышленно наклонялась так, чтобы Бурый мог досконально разглядеть вырез в кофточке. Рагозину приходилось довольствоваться видом сбоку. Это обстоятельство разжигало и без того хороший аппетит Бурого. Умолотив двойные порции первого, второго и третьего, он нехотя выбрался из-за стола и заявил, что сейчас он хочет только добраться до кровати и хорошенько выспаться. Рагозин его в этом полностью поддержал. Так и сделали.
        - Вставай, соня, а то ужин проспишь, - Рагозин стоял посреди комнаты и, ухмыляясь, смотрел на Бурого.
        - Да мы только что обедали, - Бурый, зевая спросонья, протёр кулаками глаза.
        - Ты на время посмотри. Марина уже предупреждала… кстати, она тут тебе костюм спортивный принесла и кеды, померь.
        Вадим с удивлением оглядел висевший на спинке стула шерстяной спортивный костюм синего цвета с полосками на воротнике и рукавах. Резко вскочив с кровати, он надел костюм и кеды. Всё оказалось по размеру. Вадим даже несколько раз присел, помахал руками, - нормально. Только потом он заметил, что Рагозин тоже одет в спортивный костюм.
        - Тебе тоже выдали?
        - Нет, это мой, с собой привёз.
        После ужина они устроили прогулку по первому этажу. В одной просторной комнате стояли велотренажёр, перекладина, прикреплённая к полу растяжками; в углу были гири и штанга с комплектом «блинов», висел канат и боксёрская груша. Бурый не удержался, провёл серию ударов по груше, а Рагозина заинтересовала перекладина. Сделав подъём переворотом, выход силой, ещё пару упражнений, он довольный спрыгнул на мат.
        - Есть ещё порох в пороховницах!
        - Пороха надолго хватит. Я когда на пенсию уходил в сорок лет, ещё подъём переворотом мог делать. А если бы я не пил…
        В другом зале оказался небольшой квадратный бассейн без воды. Заглянув в одну из дверей за бассейном, Рагозин воскликнул:
        - Да здесь парилка! Сауна! Только остывшая. Интересно, когда она здесь функционирует? По субботам? Или по заказу?
        - Выясним. - Бурый исследовал комнату за соседней дверью, - Тут лежанка какая-то, для массажа, наверное. По ходу, тут обычно всякие генералы зависают. С девочками. Сейчас им, бедолагам, не до того. - портфели делят. Это же какое сегодня число? - Он задумался, - двенадцатое только. Брежнева будут хоронить числа пятнадцатого.
        - А что так поздно?
        - Надо же чтобы гости всякие подъехали. Президенты и другие правители. Индира Ганди, например, точно будет. Кстати, её потом застрелят, там, у себя, в Индии.
        - Надо предупредить.
        - Надо. Но смысла я не вижу. Она, по-моему, и так знает, что её хотят убить. А где, когда точно и кто, - я всё равно не помню. Кстати, когда гроб с Брежневым будут опускать в могилу ударит залп салюта из пушек, такое впечатлении, что гроб упал с характерным стуком, и, хотя это не так, в народе долго будут говорить, что его уронили. Пойдём, посмотрим, что тут по телеку кажут.
        По телевизору шёл балет «Лебединое озеро». По обоим каналам. Больше программ Бурый не нашёл. Он разочарованно вздохнул:
        - Тоска! То ли дело у нас. Больше сотни программ. Всегда что-нибудь по душе найдёшь, в смысле - под настроение.
        - Это какой же ПТК должен быть на телевизоре, - недоверчиво протянул Рагозин.
        - Нет никакого ПТК. Вот смотри, даже здесь уже его нет. Видишь восемь кнопок. А там и этого не будет. Держишь в руке пульт, на нём кнопки с цифрами от нуля до девяти. Нажимаешь, например, два и пять, - смотри двадцать пятый канал; или семь и три, - семьдесят третий. Там же кнопки - вперёд-назад. С семьдесят третьего вперёд - семьдесят четвёртый, ещё раз - семьдесят пятый и так далее.
        - Фантастика, - мечтательно протянул Рагозин, - и как скоро это будет?
        - Так… в девяносто шестом, когда я на пенсию ушёл, такой телек уже у меня был. Значит, появились немного раньше. То есть лет через десять появятся. Успеешь ещё привыкнуть.
        - А что ты эту муть не выключаешь?
        - Ты знаешь, я как-то соскучился по такой вот музыке. Пусть играет себе. Может потом какие новости скажут.
        - Что тебе новости. Ты сам всё наперёд можешь рассказать.
        - Ну, какие-то детали всё равно забылись. А так, глядишь, что-то напомнят, может ещё что полезное вспомню.
        - Ну-ну. А я пойду лучше книгу почитаю. Тут такой выбор
        Оставшись один, Вадим действительно наслаждался музыкой, лёжа на кровати в спортивном костюме, закинув руки за голову. Когда он уже начал дремать, музыка прервалась правительственным сообщением. Назначили дату похорон и председателя похоронной комиссии - товарища Андропова. Вадим знал, что потом это станет традицией - кто председатель похоронной комиссии, - тот и будущий генсек.

«А может Андропов в свете полученной информации эту традицию поломает в зародыше?» - подумал Вадим и опять задремал.
        Проснулся он от щелчка выключенного телевизора. В полумраке комнаты угадывалась женская фигура в домашнем халате.
        - Выключать надо телевизор, программа уже давно кончилась. Время - одиннадцать часов, - шёпотом сказала женщина. Вадим узнал Марину. - Я зашла узнать, как бельё - впору? Угадала размер?
        - Да вроде всё нормально, - Вадим вскочил с кровати.
        - И постель не разобрана, - она сдёрнула покрывало и откинула одеяло. Повернувшись к Вадиму, она прошептала, - Нормально говоришь… Сейчас проверим, - она потянула вверх кофту от спортивного костюма Вадима, потом, присев, сдёрнула вниз штаны. После чего, выпрямившись, скинула с себя халат, оставшись в одной комбинации.
        - Ну что ты такой напряжённый? - Она обняла его руками за шею и прижалась всем телом, - остальное сам снимешь или помочь?…
        Глава 31
        Проснувшись утром, Вадим с удовольствием потянулся всем телом, прислушиваясь к своим ощущениям. Несмотря на бурную ночь, организм был свеж и полон сил. Вспомнилось высказывание Михаила Задорнова о трёх стадиях человеческого возраста. Получается, что несмотря на свой более чем полувековой жизненный опыт, он находится на первой стадии. Улыбнувшись своим мыслям, Вадим рывком спрыгнул с постели, сделал несколько наклонов и приседаний. Вспомнив о спортзале, хотел было уже направиться на первый этаж, но передумал и пошёл в душ.
        После душа Вадим прилёг на кровать и задумался. Можно ли считать супружеской изменой то, что произошло ночью? С одной стороны - Бурый: молодой, холостой, здоровый организм требует своего, а раз подвернулась возможность, как её упускать? Да и Марина его не поняла бы. Приняла бы, не дай Бог, за какого-нибудь голубого или импотента.
        А с другой стороны, - мозги пятидесятишестилетнего мужика, у которого есть любимая жена, дети. Только где они все! Дочь ещё даже не родилась. Как они там, - в будущем одни, без него? Антон совсем, поди, распустится… и мать доведёт до очередного инфаркта. И ничего, ведь, не сделаешь.
        Вадим силой воли прогнал мрачные мысли. И вообще, кто сказал, что ничего нельзя сделать. С тем же Антоном. Почему сын вырос таким слабовольным, эгоистичным, трусливым? Да потому что его воспитанием никто не занимался. Как говорится - утром уходишь на работу, дети ЕЩЁ спят, вечером приходишь - они УЖЕ спят. Воспитанием занимаются мамка и бабка. Вот и вырастает безотцовщина при живом отце. Вадим вспомнил, как на всесоюзном совещании оперсостава лесных колоний в Соликамске, где он когда-то присутствовал, ведущий совещание генерал спросил у зала:
        - Поднимите руки, кого из вас в детстве отец ни разу не отстегал ремнём? - Ни одна рука не поднялась. - Вот потому вы здесь сидите, а не там - за решёткой…
        Надо внушить молодому, чтобы не повторял его педагогических ошибок.
        Словно прочитав его мысли, в дверь, постучав, заглянул молодой Рагозин:
        - Можно к тебе? - Войдя в комнату, он настороженно стал осматриваться, - ты один?
        - А с кем я должен быть? Тут. по-моему, во всём этом пансионате кроме нас с тобой никого нет.
        - Ну, не совсем никого, кто то же у тебя всю ночь стонал женским голосом…
        - Бли-и-и-н… что, хорошо слышно было?
        - Сначала я думал - мне мерещится. Потом не выдержал, подошёл к двери, прислушался, узнал Маринин голос.
        - Нехорошо подслушивать… извращенец. Ты только Марине не говори, а то как-то неудобно.
        - Само собой. Думаешь, если бы наоборот было, ты бы не подслушивал, чтобы убедиться?
        Бурый задумался:
        - Скорее всего тоже, наверное…
        Оба рассмеялись.
        - Ладно проехали, - лицо Бурого стало серьёзным, - тут мне одна мысль в голову пришла. Ты возьми себе на заметку. Я о воспитании детей. Дело в том, что Антон вырос с таким характером, что не приведи Господь! Полное отсутствие инициативы, какой-то боязливый, эгоистичный, полная моя противоположность. Ещё и бухать приучился. В армии с ним намучился. Несколько раз воинскую часть поменял. В общем вырос маменькин сынок.
        Молодой, нахмурившись, сел за стол:
        - И что ты предлагаешь?
        - Постарайся больше уделять ему внимания. Приучай к мужской работе. Колешь дрова, - пусть помогает складывать; ремонтируешь теплицу, - пусть гвоздики выпрямляет, молоток подаёт: баню пошёл топить, - пусть учится печь разжигать, один раз покажешь, в следующий раз пусть сам всё делает под твоим контролем. Не забудь похвалить. В лес пойдёшь за грибами-ягодами, - его бери с собой. Далеко в лес не заходи в начале, хотя бы по опушке, пусть меньше наберёшь, но чтобы у него азарт появился, как у тебя самого в детстве - помнишь?
        - Ещё бы! Мы с пацанами лет с четырёх-пяти уже по кустам бегали, подосиновики и обабки собирали…
        - А какой азарт был! Антона в лес, если и удаётся затянуть, он как каторгу отбывает. С детства не привык потому что. Вот и приучай. Постарше станет - подольше в лес можно, пусть учится в лесу ориентироваться, в жизни всё пригодится. Всё, что сам делаешь, пусть и он делает. Хотя бы рядом сидит, смотрит, что-то подаст, поддержит, - всё вперёд.
        И ещё о детях. Третьего июня 1986 года у меня родилась дочь Наташа. Вычисляй, рассчитывай, как хочешь, но она должна родиться именно в этот день. Не пожалеешь. А ещё между Антоном и Наташкой должен быть ещё ребёнок. Вырастите, никуда не денетесь. Тем более - родители рядом живут, корова, молоко - все условия. И никаких абортов. Вбей себе в голову, что аборт это убийство. Знаешь, как я сейчас жалею, что позволил убить собственных детей? Там, в моём времени, почти официально доказано, что душа у ребёнка появляется с момента зачатия. Представляешь, как ему обидно, что папа с мамой, которых он безмерно любит, на него даже взглянуть не захотели, - выбросили на помойку?!
        - Что, прямо так вот наука доказала наличие души и всё остальное - загробную жизнь, наличие Бога?
        - Наука, не наука… но я столько перечитал на эту тему, что лично я в это верю. По крайней мере - в то, что жизнь на нашей планете появилась под воздействием какого-то разума. Конкретное доказательство - молекула ДНК, которая входит в состав всего живого - людей, животных, растений. Эта молекула состоит из конкретных атомов, соединённых в определённом порядке. Если любой из них убрать или переставить в другом порядке, - жизнь бы не получилась. Якобы когда-то в океане эти атомы случайно между собой сцепились именно в этом порядке. Учёные просчитали возможность такой случайности и пришли к выводу, что она настолько ничтожна, что просто невозможна.
        Это всё равно, что обезьяну посадить за пишущую машинку и научить её бить пальцем по буквам наугад. Рано или поздно какое-нибудь слово может и сложиться из случайных букв. А теперь представь, что она вот так случайно напечатала роман «Война и мир». Так и с этой молекулой, - такой же процент вероятности.
        Молодой Рагозин смотрел с восхищением на Бурого:
        - Откуда ты это всё знаешь?!
        - Живу давно, много читаю, мне всё интересно. Да и возможности по получению информации там у нас намного больше. Здесь в СССР в газетах и журналах одни лозунги да советская пропаганда. Редко-редко что-нибудь такое проскочит в журналах типа «Вокруг света» или «Наука и жизнь», да и то потом могут редактора снять за то, что он такую антинаучную статью пропустил.
        Очень познавательную для Рагозина беседу прервал стук в дверь:
        - Доброе утро, вы завтракать то будете?
        Женщина, стоявшая в дверях, была полной противоположность Марины. Небольшого роста с пышными волнистыми волосами, большими голубыми глазами и стройной фигуркой.
        - Здравствуйте, з-э-э… Наташа? - Рагозин не заметил, как оказался возле неё.
        - Наташа. - Она удивлённо вскинула глаза на Рагозина, - а откуда вы… а-а-а… Маринка проболталась. Понятно. Так идёте на завтрак? Остынет же.
        - Идём, идём, - оглянувшись на Бурого, Рагозин засуетился вокруг женщины.
        - Я догоню, кровать немного заправлю, а то у меня тут бардак. - Бурому стало неудобно за скомканную постель. Быстро заправив кровать, туго натянув сверху покрывало по солдатской привычке, он спустился в столовую. Рагозин помогал накрывать стол, что-то рассказывал на ухо Наташе, и та заливисто и громко хохотала.

«Ну вот, - подумал Вадим, - похоже, тут уже контакт налажен».
        После завтрака Рагозин остался помогать убирать со стола, а Вадим поднялся в номер и включил телевизор. Передавали какую-то оперу. Что-что, а оперу Вадим не любил ни в каком виде. Вздохнув, он выключил телевизор. В наступившей тишине стук в дверь показался оглушительно громким.
        - Да-да, - повернувшись, Вадим увидел вчерашнюю еврейку, державшую в одной руке костюм на плечиках. В другой - сетку с двумя обувными коробками.
        - Здравствуйте, молодой человек, примерьте обновку.
        Вадим быстро скинул спортивный костюм, и оставшись в одних трусах и майке, не спеша одел брюки, светло-синюю рубашку и потянулся за пиджаком.
        - А галстук? Вы его завязывать умеете? - Женщина достала из кармана пиджака бумажный свёрток, в котором оказался тёмно-синий галстук в косую красную полоску. Точно такой же или похожий был у Вадима в той, прошлой жизни.
        - Умел когда-то, но сейчас, наверное, не получится.
        - Тогда давайте я вам завяжу, а вы его до конца не развязывайте.
        - Понял, не дурак, - Вадим нагнулся, чтобы женщина смогла дотянуться до его шеи. Она подняла воротничок рубашки, ловко завязала галстук. Накинув пиджак, Вадим обул протянутые ему чёрные туфли, завязал на них шнурки и подошёл к зеркалу.
        - Нигде не жмёт? - озабоченно спросила женщина.
        - Нет, нормально, - Вадим застегнул все пуговицы, поднял-опустил руки, покрутил плечами, - всё отлично. Вы что же, за ночь костюм пошили?
        - Почему пошили? Так, где-то ушили, где-то расширили. Подогнали таки немного. Туфли не жмут?
        - Нет, нормально.
        - Тут ещё зимние ботинки. Померьте, завтра принесу пальто и шапку. У вас головной убор обычно какого размера?
        - Шестидеся… - Вадим прикусил язык. Хрен его знает, какой у Бурого размер головы. Подойдя к шкафу, он достал зековскую шапку, - вот такой размер.
        - Понятно, - брезгливо взяв двумя пальцами шапку, женщина мельком взглянула на неё, и поморщившись, протянула обратно.
        Когда за ней закрылась дверь, Вадим ещё какое-то время покрутился перед зеркалом, пытаясь рассмотреть нижнюю часть костюма, но ничего не получалось. Зато лицо явно преобразилось. Благодаря костюму лицо Бурого уже не выглядело типично уголовной рожей. Особенно глаза: выдавало наличие неслабого интеллекта их обладателя, что каким-то образом сочеталось с цепким прицеливающимся взглядом боксёра, как бы выбирающего, в какую точку нанести удар. Вадим пришёл к выводу, что в костюме он сильно смахивает на телохранителя какого-нибудь особо важного лица.
        Глава 32
        - Атас! К нам гости! - В комнату ворвался Рагозин. - По лестнице поднимаются, Верещагин и ещё какой-то мужик в костюме. Бурый, начавший уже было снимать пиджак, опять накинул его на плечи и застегнул на все пуговицы.
        - Здравствуйте! - Заглянувший в комнату Верещагин с удивлением уставился на Бурого, но тут же опомнился и посторонился, пропуская вперёд своего спутника - мужчину около шестидесяти лет, одетого в строгий костюм с галстуком и сердитым лицом в очках.
        - Это он? - Кивнув на Бурого. Спросил вошедший у Верещагина.
        - Так точно, товарищ…
        - Оставьте нас, - такая властность чувствовалась в его голосе, что Верещагин и Рагозин мгновенно исчезли за дверью.
        - Моя фамилия Чебриков Виктор Михайлович, - расстёгивая пиджак, мужчина отодвинул стул.
        - Здравия желаю…, - Вадим быстро прикидывал в уме, в каком звании Чебриков? Генералом армии он станет, когда назначат председателем КГБ, а сейчас он должен быть первым замом, - … товарищ генерал-полковник! - Отчеканил он, вытянувшись по стойке смирно.
        - Ого! Вольно! Присаживайся, - Чебриков даже замер на какое-то время, удивлённо глядя на Бурого, затем, усевшись на стул, спросил, - я ведь не в форме, как узнал звание?
        - Очень просто - вычислил. Генерала армии вам присвоят, когда станете председателем КГБ, а это будет, когда Андропова официально изберут генсеком, то есть где-то в декабре. Сейчас вы - первый зам. - генерал-полковник.
        - Логично. Значит всё-таки я… а Федорчук?
        - Федорчук - это человек Брежнева, а не Андропова, как вы. Совсем убрать его Андропов не решится, чтобы не портить отношения с Украиной. Поэтому он поручит ему не менее важный участок работы - возглавить Министерство Внутренних Дел. О нём, кстати, все, кто его знал близко, впоследствии будут отзываться как о человеке недалёком. Лично мне, как сотруднику органов внутренних дел во время его правления, Федорчук запомнился тем, что в своих высказываниях, опубликованных в центральной прессе, говорил о необходимости усиления агентурного проникновения в преступную среду. Тем самым расшифровывал методы оперативной работы.
        И ещё один момент мне запомнился. Когда нас - оперативников - знакомили с новым совсекретным приказом, в конце совещания я задал вопрос, как исполнять приказ, если пункт седьмой противоречит пункту два? Ведущий совещание руководитель, перечитал оба пункта, засмеялся и сказал: «Не знаю! Видишь, кто подписал приказ? - И ткнул пальцем в фамилию Федорчука. - Как хочешь, так и исполняй!»
        - Интересно… - протянул Чебриков, - значит, ты опером был?
        - Почему был? Опер - это пожизненно. Да вот же я - в молодости, только что вышел из этой комнаты.
        - А… ну да… я в курсе, читал эту тетрадку. И всё-таки непонятно, откуда простой майор МВД с глубокой периферии может разбираться в таких вопросах - кто чей человек, какие мотивы повлияют на решения, принимаемые главой государства?
        - Всё очень просто. То, что здесь сейчас происходит, для меня давно уже история. Об этом написано много мемуаров, всякого рода исследований, аналитических работ. При наличии желания и Интернета можно найти ответ на любой вопрос. Тем более, в наше время нет закрытых тем. Полное отсутствие цензуры. То есть, если газеты, журналы, радио и телевидение вынуждены соблюдать определённые приличия, то в Интернете вообще нет никаких ограничений. А я человек очень любознательный, увлекаюсь историей. В Интернете есть такой раздел - Википедия. Это как энциклопедия, где можно найти сведения о любом более-менее известном человеке. Вашу страницу я тоже как-то просматривал, уже не помню в связи с чем. Там было всё о Вас - биография, даты рождения и смерти… Ой! Извините…
        - Ну, продолжай. Какая там говоришь дата смерти?
        - Я не помню… Нет, честно, не помню. Фотографию могилы помню: прямоугольная вертикальная мраморная плита, на ней надпись «Чебриковы» и ниже ваше имя-отчество и имя-отчество жены.
        - Мы что вместе умрём? Или погибнем?
        - Нет, в разное время, иначе я бы запомнил. Видимо потом памятник переделали. Да, знаете что самое интересное в вашей биографии мне запомнилось? После ухода в отставку вы возглавляли службу безопасности Иосифа Кобзона.
        - Что! Ты что издеваешься!? - Чебриков даже подпрыгнул от возмущения, а Вадим подумал, как бы Иосиф Давыдович не исчез со сцены навсегда, - Бывший Председатель КГБ на побегушках у какого-то артиста!?
        - Я и сам удивился. Хотя… не какого-то, а народного артиста СССР. Да и скорее всего Вы там просто числились формально из-за известной фамилии и за зарплату раз в два больше, чем у председателя КГБ.
        - Ты что! Откуда у артиста деньги, чтобы платить мне такую зарплату!?
        - Ой! В наше время самыми высокооплачиваемыми профессиями стали не металлурги с комбайнёрами, как мечтали на заре советской власти, а певцы, футболисты и прочие клоуны.
        - Как-то неправильно всё это, - Чебриков выглядел растерянным.
        - Как говорится, - за что боролись…
        - Мы не за это боролись! - Взгляд генерала стал жёстким и упёрся в Бурого, как бы обвиняя его в неправильном будущем. Вадим примиряющее поднял руки:
        - Полностью с вами согласен. И, поверьте, - я на вашей стороне. И даже более того, - знаю как исправить ситуацию, ну, или хотя бы попытаться это сделать. Только это надо долго, подробно и по отдельным темам. Я понимаю ваше недоверие, Виктор Михайлович, мол какой-то майор с периферии будет рассказывать генералам как правильно воевать, чтобы победить. Но прошу учесть, что за мной стоит опыт тридцати лет, прожитых вместе с этой страной, знания очень многих аналитиков, историков и других умных людей, которые я читал или слышал, и которые сформировали в моей голове определённое мнении по многим вопросам. Поэтому, я считаю, что меня нужно хотя бы выслушать, а решать, конечно, вам, Юрию Владимировичу и другим, кто стоит и будет стоять у руля государства.
        - Тут с тобой никто и не спорит. Всё, что ты знаешь, ты нам выложишь, дорогой, в мельчайших подробностях. В твоей тетрадке всё интересно, каждая мелочь. Например, возможности ведения разведки через Интернет. Да и сама идея создания Интернета, - может мы её перехватим у Запада? Тут есть над чем поработать и подумать. Учитывая объём информации и необходимое время на её сортировку и анализ, к работе лично с тобой будет подключен кроме Верещагина ещё один наш сотрудник. Фамилию его ты сам назвал. Ему уже дана команда, и он выехал из Ленинграда. Сегодня будет в Москве, завтра приступит. Пусть вникает, будущий президент… хе, хе. Подожди секунду.
        Чебриков достал из кармана небольшой диктофон, положил его на стол и нажал на клавишу:
        - А пока скажи-ка мне своё мнение по такому вопросу. Ты там сообщаешь о развале Союза, о войнах между братскими республиками, о Чечне, наконец. Ты знаешь, как этого можно избежать?
        - Знаю, товарищ генерал. Эта мина замедленного действия, которая привела к развалу Союза, была заложена ещё в 1924 году при его создании. Нельзя было делить страну по национально-территориальному принципу. Ещё бОльшей глупостью было выделить из состава России Украину и Белоруссию. Единый народ с общей культурой и языком взяли и разделили на части. Нашли какие-то мелкие отличия в языке и культуре и стали их раздувать. И наши враги этим сразу же начали пользоваться. За время существования «незалежной» Украины там выросло целое поколении, воспитанное в ненависти в «москалям». Знаете, сколько денег разведки Англии и США ухлопали на разжигание национально розни в СССР?
        - Знаю, - буркнул Чебриков, - дальше продолжай.
        - А знаете, почему мы им не можем ответить тем же? В США территории поделена на штаты, чуть ли не линейкой расчертили карту без учёта каких то там национальностей. У них есть китайские, негритянские кварталы в городах, даже русские - Брайтон-Бич. Но никогда ни у кого не возникнет даже в мыслях идея бороться за государственную независимость какого-то квартала в городе.
        Моё предложение - отменить национализм в географии. Провести реформу, разделить страну на десять-двенадцать округов примерно равных по территории, в каждый из которых постараться включить области из соседних республик, умышленно их перемешав. Например: в один округ ввести республики Прибалтики, Карелию, Ленинградскую, Калининградскую области. Сейчас как раз удобный момент. Мотивировать можно тем, что, мол, образовалась новая общность людей - советский народ (это, кстати, прозвучало на каком-то съезде), и деление страны по национальному признаку стало пережитком, так как все нации давно перемешались и стали единым народом. За попытки разжигания национализма и сепаратизма ввести уголовную статью, если её сейчас нет,…я не помню…
        - Есть такая статья..
        - Тем более. А в качестве наказания там должна быть пожизненная ссылка в районы Сибири и Дальнего Востока, причём проследить, чтобы ссыльные одной нации жили в разных местах, подальше друг от друга.
        Дальше. Раз нет национальных республик, то и название СССР - союз республик - отпадает. Значит нужно вернуть название Россия как историческое и доминирующее по территории и населению. Отменить изучение национальных языков в школах. Пусть дома говорят, как кому нравится, а все официальные документы - только на русском. Поневоле выучат. Вот увидите, - лет через двадцать все эти национальные границы и языки начнут забываться. Вырастет новое поколение, воспитанное в новой идеологии. Всячески поощрять смешанные браки. Усилить пропаганду. Союз ещё из-за чего развалился? - Исчезла социалистическая пропаганда и, наоборот, усилилась пропаганда потребительского отношения к жизни, жажды наживы, вещизма, вседозволенности. Весь этот ранее запретный плод хлынул в страну из-за бугра таким потоком, что мгновенно смыл всё хорошее, что годами выращивалось в нашем народе.
        Нужно снимать побольше фильмов, высмеивающих национализм, пьянство, наркоманию, курение, и наоборот, восхваляющие здоровый образ жизни, патриотизм; всё, - что способствует единению нации. Вспомните фильм «Офицеры». Даже в моё время люди смотрят его каждый раз с удовольствием и со слезами на глазах. Вот что значит сила искусства. Побольше бы таких. И ещё. Если вернуть стране название Россия, то нужно вернуть и трёхцветный флаг и двуглавого орла на герб…
        - Ну, это уж чересчур!
        - А ведь вернули в моё время, и когда Россия поднялась с колен, люди стали гордиться этими символами государства. А также своей тысячелетней историей. Что такое США с их тремя сотнями лет истории? Тьфу! Мелочь по сравнению с Россией. Вспомните, как Сталин вернул погоны армии в 1943 году? До этого погоны были символом врага - белогвардейца. И ничего, сразу привыкли и загордились. А комдивы и комкоры стали генералами, и ничего! Наркомы - министрами - нормально! Слова то вроде буржуйские, а народ принял. И фильмы снимали во время войны - «Александр Невский», «Суворов». Как-то забылось сразу, что Александр Невский - князь. А Суворов - царский генерал, который раздавил бунтаря Пугачёва и привёз его в клетке на казнь. Главное - своими победами над врагом они прославляли Россию. Тогда же, во время войны ввели ордена Суворова, Кутузова и Александра Невского. Сталин ещё в то время понял важность этой преемственности, истории, которая идёт из глубины веков, а не создана в 1917 году. Помните слова Александра Невского из фильма: «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет
русская земля!» Он же не мог сказать «советская земля». Но народ это воспринял правильно: русская - значит, - наша. Какой подъём патриотизма, гордость за свою страну появлялись у людей после просмотра фильма. Всё это надо вернуть.
        Единственное, что нельзя возвращать. - это монархию, самодержавие - самодурство. Глава государства должен знать, что он избран на определённый срок четыре - пять лет и всё, в крайнем случае - ещё на такой же срок. Это - при очень хорошей работе и популярности в народе. А то ведь у нас фактически вернулась монархия. Чем Сталин или Брежнев отличались от царей. Такие же пожизненные правители, разве, что их дети не наследовали их должность. Вообще, страной мог бы управлять коллегиальный орган - например Политбюро или под другим названием - Совет Старейшин, Государственная Дума, не важно, человек десять - пятнадцать. А глава государства - только оглашать принятые решения, и ни каких самостоятельных решений, за исключением самых срочных и представительских действий. Тогда у него не будет соблазна и возможности узурпировать власть. А то я насмотрелся на некоторых президентов бывших республик, которые вопреки собственным конституциям стали пожизненными правителями, а кое - где уже эта должность перешла к сыновьям.
        Политбюро должно регулярно омолаживаться, например, раз в три года - на треть. Поруководил страной, - иди обратно руководи областью, министерством, заводом, если ещё чувствуешь в себе силы, и тебе доверят такую должность.
        - Всё это очень смело и непривычно. Как-то неожиданно, что ли… В той тетрадке ты коснулся реформ, которые проводил Андропов. Там что, тоже были какие-то ошибки?
        - Нет, там всё было правильно. Эти реформы оздоровили экономику, подняли уровень национального дохода процентов на шесть или восемь за год. НО, они растянулись бы на десятилетия. Можно всё это форсировать. Например, не просто расширять права трудящихся в управлением предприятиями, а сделать их собственниками. То есть, подсчитать стоимость предприятия разделить поровну эту сумму на всех сотрудников от директора до уборщицы. Каждому выдать акции, то есть специальный документ о собственности с учётом стажа работы на этом предприятии. На государственных предприятиях пятьдесят процентов акций должно принадлежать государству. И кроме зарплаты каждый акционер раз в год получает свою долю от прибыли предприятия. На собраниях акционеров решать, какую часть прибыли направить на расширение производства, а какую - на выплаты. Эти акции люди могли бы продавать и покупать, но только работникам данного предприятия. Ну и следить, чтобы акции прибыльных предприятий не скопились бы в руках руководителей, чтобы не было злоупотреблений. А то у нас хозяевами предприятий становились зачастую бывшие директора, главбухи
и т. п. Люди, осознав себя хозяевами предприятий, и относиться к предприятию и труду будут по-другому. У нас ведь только в лозунгах человек - хозяин своей страны. А на практике люди получают жалкий процент от своего труда. Посмотрите на дачников. У одного весь участок вылизан, каждый сантиметр используется, пашет с утра до вечера. А у другого - всё заросло крапивой, появляется два раза за лето попьянствовать на природе. Так будет и с предприятиями. Кто-то будет процветать, модернизироваться, а кто-то захиреет. Для таких должен быть госконтроль. На нерентабельные предприятия должны направляться комиссии, чтобы установить причины. Если проблемы неразрешимы, то предприятие закрыть.
        А то ведь у нас - в СССР как бывает: фабрика «Скороход» выпускает ботинки, которые никто не покупает. Ими забиты все магазины и склады, рабочие получают зарплату и даже премии, а работают на свалку. А какой-нибудь армянин-частник организовал трёх сапожников, шьют где-нибудь в подвале туфли, по внешнему виду и качеству не отличимые от каких-нибудь итальянских, наклеивают на них фирменные этикетки и сбывают на рынке. Рентабельность - тысяча процентов.
        А почему «Скороход» так не может? Потому что там, чтобы запустить новую модель нужны тысячи согласований в различных инстанциях, на которые уходят месяцы и годы. А собственникам предприятия ни с кем согласовывать не надо. Посчитали нужным, - запустили новую модель, не пошла, народ не покупает, сняли, другую запустили.
        - Так это капитализм получается…
        - Да, но сами рабочие и являются капиталистами. Основные, главные решения принимаются на собрании акционеров, то есть хозяев предприятия. Там же назначаются и снимаются управленцы - директор, главный инженер, главбух.
        Также надо разрешить частное мелкое предпринимательство. У государства до всяких мелочей руки не всегда доходят, а частники быстро высмотрят, на что есть спрос и наладят производство. А вот тут, если хотите сохранить социализм, нужно поставить и узаконить одно условие. Достигло предприятие частника определённой цифры годового дохода, - отдай пятьдесят процентов акций своей фирмы государству. При этом, чтобы ему обидно не было, можно предусмотреть какие-то льготы - снижение налогов на какой-то период, медаль « За укрепление мощи государства», чтобы люди ей гордились, ещё что-нибудь. Не нравится, - его проблемы, пусть хоть за границу сваливает, а фирму - национализировать. Но это - моё личное предложение. Может, я в чём-то ошибаюсь, чего-то недопонимаю. В наше время до такого не додумались. Развели миллиардеров, которые оказались почему-то хозяевами природных ресурсов - нефти, газа. алмазов и т. д., купаются в роскоши, покупают себе дорогие яхты, футбольные клубы, в общем - с жиру бесятся. Даже налоги ухитряются не платить. Этого надо избежать.
        - Всё, пока хватит, - Чебриков нажал на кнопку диктофона, - то, что ты уже наговорил, нужно месяц перерабатывать, осмысливать целой бригаде аналитиков, экономистов и других специалистов. Мы пока, к сожалению, ограничены людьми, допущенными к этой информации. Завтра подключим ещё одного сотрудника. Порядок такой: ты рассказываешь до обеда на диктофон одному сотруднику. После обеда он идёт перепечатывает всё на машинке, а ты в это время рассказываешь всё другому также на диктофон. Кстати, твой двойник… э-э-э… Рагозин печатать на машинке умеет?
        - Двумя пальцами, товарищ генерал, практики маловато было.
        - Ну вот, тоже пусть подключается, набирается практики. Судя по тебе, парень он не глупый… и он уже в теме. Пишущие машинки завтра утром доставят, одну сейчас принесут из машины. Так, а это я заберу с собой, - он сунул диктофон в карман, - можешь не повторяться. Чёрт! А кто же мне это распечатает?… А! Придумал! Подключу капитана из Ленинграда, пусть уже сегодня вечером впрягается. Как там его фамилия?...Рудин? Это надо же - будущий президент! Кто бы мог подумать!
        - Извините, товарищ генерал-полковник, а когда вы были капитаном, вы думали, что будете Председателем КГБ СССР?
        - Ха! Ты прав. Как там в Библии? «Неисповедимы пути Господни?»
        - Так точно, товарищ генерал!
        - Ты что, и с Библией знаком?
        - И довольно-таки неплохо. Да что я… в моё время бывшие первые секретари обкомов принародно стояли заутреню в церквях и крестили грудь перед телекамерами.
        - Дешёвый популизм. Я не поверю, что они вдруг уверовали в Бога. А ты сам то что, верующий что ли?
        Вадим задумался:
        - Понимаете… скорее да, чем нет. Я верю не в того Боженьку, который сидит на облаке и всё видит и всё знает про каждого из нас, а в некую высшую сущность, живущую очень долго, то есть в нашем понятии - вечно, которая контролирует все стороны жизни людей планеты, вселенной. Может быть, это существо находится в другом измерении, может, одновременно в нескольких измерениях, одновременно в прошлом и будущем. Нашему уму это непостижимо, не дано понять при этой жизни. Это отдельная и очень большая тема.
        - Кстати, о темах. Нужно разбить всю информацию по темам. С каждым сотрудником будешь беседовать на определённую тему. С Рудиным - о государственном устройстве, то, что сейчас мне рассказывал, о международных отношениях, войнах и т. д. С Верещагиным - о внутренних делах, об экономике, предприятиях, трудовых отношениях, преступности. А со своим двойником - об Интернете, технических достижениях, каких-то бытовых вопросах, о религии и т. д. С обслуживающим персоналом никаких лишних разговоров, это, надеюсь, понятно?
        - Обижаете, товарищ генерал, я же всё-таки опером был. И, кстати, неплохим. Основная работа - вербовка и расстановка агентуры, сбор, анализ и использование полученной информации. Так что следить за языком умею. И Рагозин тоже.
        - Ну и прекрасно. Можно сказать, что в этом плане нам повезло: понятие секретности разжёвывать не надо. Так, я сейчас уеду, дел много. Верещагин остаётся здесь, пусть работает. Он сейчас должен был пытать твоего двойника, погонять его по деталям из биографии, потом спросить у тебя. Хотя мне, в принципе, всё понятно. Иди, позови их.
        Вадим, постучав, заглянул в соседнюю комнату:
        - Вас просит генерал к себе, обоих.
        Однако, генерал уже сам вышел из комнаты:
        - Верещагин - за мной. Заберёшь пишущую машинку. Завтра сюда ещё две доставят,
        - Две? - Верещагин сопровождал генерала, почтительно приотстав на полшага, - а кто ещё?
        - Лейтенанта подключишь, он всё равно в курсе. Да и печатать немного умеет, также, как и вы, наверное. Этому… тьфу, чёрт, даже не знаю, как его называть…
        - Бурый, товарищ генерал.
        - Почему бурый?
        - Кличка у него такая по зоне, от фамилии Бурдаков.
        - Пусть будет Бурый. Короче, он в курсе, кому на какую тему рассказывать. Разделите день на три части и работайте. Двенадцать часов в день, не меньше. Мы не знаем, сколько у нас времени…
        Глава 33
        Вернувшись с машинкой, Верещагин отдал её Рагозину, чтобы расчехлил и потренировался, а сам прошёл в комнату к Бурому, сел за стол, достал блокнот и положил его перед собой:
        - Ну что, присаживайся, начнём экзамен.
        - Так это… можно я переоденусь в спортивное, а то костюм как-то жалко мять.
        - Да конечно. Чувствую, скоро он тебе понадобится.
        - Под светлы очи Юрия Владимировича? - Вадим быстро переодевался, - я думаю, только после похорон Брежнева, у него время выкроится.
        - Так оно. Да и потом сложно будет. Ну что, готов? Начнём. Назови мне фамилию соседей, с которыми ты дружил в Сафонове в трёх-четырёхлетнем возрасте.
        - А-а-а… вон кого вспомнили… Хмельковы Вовка и Надя. Надька умерла вскоре после нашего переезда в Белоруссию, а с Вовкой я даже работал одно время вместе в автобазе номер один.
        - Как располагалась их квартира?
        - По лестнице поднимаешься на второй этаж, - слева первая дверь, наша - вторая рядом.
        - Фамилии твоих крёстных?
        - Сныткина тётя Шура и Васютин… имя что-то не помню… А! - Сергей! Герой соцтруда, между прочим.
        - Правильно. По какому адресу в Вильнюсе снимали квартиру?
        - Улица Виршулишкю 24 квартира 72 девятый этаж.
        - Место работы жены в Вильнюсе?
        - АТП Госснаба, бухгалтер.
        - Фамилия и кличка командира дивизиона?
        - Сеславин, кличка «Мамочка».
        - Как он тебя обзывал?
        - Директор спичечной фабрики. За то, что я частенько опаздывал на построение и пытался прошмыгнуть у него за спиной на глазах у курсантов.
        - Преподаватель боевого самбо?
        - Капитан Хайнацкий.
        - Так, теперь давай пройдёмся по службе в армии. Фамилия командира взвода?
        - Прапорщик Штепа.
        - Фамилия любовницы, к которой ты бегал по ночам в самоволку?
        - Наташка. А фамилия… дай Бог памяти… А! Пивоварова!
        - Как назывался посёлок в Ульяновской области, где ты бал на уборке урожая?
        - Старый Пичеур.
        - Фамилия подружки, с которой ты там гулял?
        - Шестункина. А вот имя уже и не помню… Надя, что ли…
        - Ха! Он тоже имя забыл. Обычно наоборот бывает…
        - Фамилия редкая, оригинальная. Такие лучше запоминаются. И её адрес у меня в блокноте был записан. По-моему, она мне даже письмо присылала, да я не ответил.
        - Не важно. Фамилия друга из Липецка?
        - Почерёвин Ванька.
        - Достаточно. Тут я ещё много чего написал, но не вижу смысла терять время. Понятно, что все ответы будут один в один. Будем считать, что проверку вы с Рагозиным прошли. Давай не будем тратить время, а займёмся чем-нибудь более полезным. Расскажи мне лучше подробнее о приватизации.
        Вадим добросовестно рассказывал под включенный диктофон всё, что помнил. О ваучерах, различных инвест-фондах, МММ, Хопёр и других финансовых пирамидах. О том, как сам лоханулся, обменяв свои ваучеры на акции разных фондов. Во время ужина Наташа напомнила, что сегодня суббота, а по субботам, обычно, работает сауна. Верещагин, подумав, объявил короткий рабочий день. Мол, на сегодня хватит. И уехал ночевать домой.
        - Наташенька. А как быстро будет готова сауна? - В отличие от развалившегося за столом с задумчивым видом Бурого, Рагозин опять суетился, помогая официантке.
        - А нельзя тут после баньки пивка организовать?
        - Ну, - Наташа задумалась, - можно позвонить Маринке, она купит и принесёт, она тут недалеко живёт. Только деньги надо будет сразу отдать.
        - С деньгами проблем нет. Сейчас принесу, - Рагозин метнулся на второй этаж.
        Услышав конец разговора, Бурый очнулся от размышлений.
        - Что, Марина придёт? А как она добираться будет, мы же в каком-то глухом лесу?
        Наташа засмеялась:
        - В лесопарке. Вы подъезжали на машине по асфальтовой дорожке, она по парку петляет, а здесь по тропинке в другую сторону один из микрорайонов Москвы, мы там и живём. В маринкином доме на первом этаже большой гастроном.
        - Этого хватит? - Рагозин протянул Наташе деньги.
        - Здесь много. А сколько заказывать?
        Бурый встрепенулся:
        - Эй, вы, там, особо не размахивайтесь. Мы завтра должны быть без всяких перегаров.
        - Ну, если вы нам компанию составите, - Рагозин смотрел на Наташу, как кот на сметану, - вы, наверное, вино предпочитаете?
        - Мы как раз пиво и предпочитаем.
        - Ну тогда - по литру на брата, не меньше, - Рагозин протянул Наташе десять рублей.
        - Ладно, на сдачу скажу чего-нибудь к пиву прихватить. Пойду, позвоню и сауну начну кочегарить.
        - Как кочегарить, - заинтересовался Бурый, - она что, на дровах?
        - Нет почему? - Пожала плечами Наташа, - там газовый котёл, откуда в Москве дрова?
        - Здесь вам не Пуксинка, здесь город иной… - пропел Рагозин, - я, Наташа, тебе помогу?
        - Иди уж, помощник, только мешать будешь. Я вас позову, как будет готово.
        Поднявшись к себе в комнату, Вадим порылся в книжном шкафу, и выбрав мемуары Жукова, упал с книгой на кровать. Немного почитав воспоминания маршала Победы, он задумался и задремал. Разбудил его Наташин голос:
        - Ребята, баня готова.
        Когда, нахлеставшись до одурения, обнаруженным в парилке берёзовым веником, Бурый и Рагозин окутанные клубами пара с размаху плюхнулись в бассейн, уши резанул женский визг:
        - Осторожно, утопите!
        Вынырнув, парни обнаружили две улыбающиеся женские головки, выглядывающие из воды.
        - Ой! Как-то неудобно, - засмущался Рагозин, - мы же совсем голые.
        - А мы по-вашему, в пальто тут плаваем!
        - Да-а-а? - Рагозин исчез под водой, и через секунду Наташа завизжала, молотя по воде руками. Когда голова Рагозина вынырнула из воды прямо перед её лицом, она, обхватив его за шею двумя руками, спросила:
        - Ну что, убедился?
        - Да! И в правду… без пальто!
        Бурый одним мощным гребком оказался рядом с Мариной. Обхватив её одной рукой за спину, он прижал к своей широкой груди её пышные груди. Она тут же под водой охватила ногами его талию.
        - Как отдохнула сегодня?
        - Весь день отсыпалась. Только-только в себя пришла, и Наташка позвонила. Эй, вы куда?
        Бурый, обернувшись, увидел, как, сверкая голыми ягодицами, Наташа с Рагозиным скрылись за соседней с парилкой дверью.
        - Вот, нетерпеливые, - фыркнула Марина, - ну ладно, пойдём стол накрывать.
        Кроме десятка поллитровок «Жигулёвского» в сумке, принесённой Мариной, оказался завёрнутый в газету, огромный вяленый лещ.
        - Откуда такая прелесть? - Понюхав рыбину, Бурый зажмурился от удовольствия.
        - Брат угостил. Привёз из командировки из Астрахани. Мы с Наташкой можем под такую рыбку целый день пиво пить.
        - Мы с Вадимом тоже, - Бурый разрезал леща на куски и начал чистить самый аппетитный ломтик.
        Из открывшейся двери выглянул распаренный как после парилки Рагозин и с разгона прыгнул в бассейн. Такая же распаренная Наташа, стыдливо прикрываясь руками, последовала за ним.
        - Будьте людьми, киньте халаты поближе к краю, - попросил Рагозин.
        - Давайте веселее, а то без пива останетесь, - Марина положила халаты на край бассейна, - одевайтесь, мы отвернёмся.
        Отворачиваться, правда, никто не стал. Бурый с интересом разглядывал вылезающую из воды Наташу, а Марина искоса поглядев на Рагозина, спохватилась и закрыла Бурому ладонью глаза:
        - Куда смотришь, заревную ведь.
        - Ты всё равно лучше, - на всякий случай сделал комплимент Бурый.
        - Хорошо здесь, - мечтательно прикрыв глаза, после второго стакана рассуждал Рагозин, - никто не помешает, охрана по периметру.
        - Это точно, - подтвердила Марина, - нас в лицо знают, и то каждый раз приходится пропуск в развёрнутом виде показывать. По второму кругу в парилку ходили уже парами. Никто никого уже не стеснялся. Поплескавшись в воде, и отдав должное пиву, Бурый, насмотревшись на голых женщин, не выдержал. Подхватив Марину на руки, он отнёс её к себе в комнату на второй этаж.
        - Какой ты сильный, - восхищённо шептала Марина, млея в сильных руках, - я то далеко не пушинка.
        Но Вадим даже не почувствовал нагрузки. То ли возбудился чересчур, то ли для молодого тренированного организма Бурого это действительно было ерундой.
        Получив друг от друга необходимую разрядку, Бурый и Марина крепко заснули, обнявшись, абсолютно не обращая внимания на доносившиеся всю ночь из-за стены стоны.
        Глава 34
        Проснувшись утром и приняв душ, Бурый тщательно оглядел себя в зеркале и остался доволен. Проветрив комнату и заправив кровать, Бурый решил проведать своего двойника.
        - Рота подъём! - Заорал он, убедившись, что Рагозин ещё даже и не просыпался.
        - Ты чё орёшь! Только заснул, совесть имей, - молодой натянул на голову одеяло.
        - У тебя времени в обрез, до завтрака ты должен привести себя в порядок, - Вадим открыл форточку, впустив в комнату свежий морозный воздух.
        - А сколько уже времени? - Рагозин высунул голову из под одеяла и, зевая, посмотрел на настенные часы, - Ого! Да я вообще-то в порядке, - он почёсываясь направился в ванну, - только не выспался.
        - И что, никакого похмелья не чувствуешь? - спросил Бурый, когда Рагозин вышел из ванной, вытираясь полотенцем.
        - Похмелье? С пива!? Ты что смеёшься?
        - Э-э-э, дорогой, от пива, что б ты знал, самое хреновое похмелье. Я перед тем, как совсем пить бросил, несколько лет пил одно только пиво. Поэтому, говорю со знанием дела. Если с вечера выпить литров шесть на рыло, а утром продолжить, - запой обеспечен. Да такой, что приходилось пару раз врача-похметолога вызывать.
        - Похметолога? Что за врач такой?
        - Ну, это народное название. Вообще-то он врач-нарколог. Когда уже на пенсии жил в Екатеринбурге, там во всех местных газетах было полно объявлений типа: «Выводим из запоя на дому». Звонишь по указанному телефону, приезжает к тебе домой врач, (может, кстати, тебе все документы предъявить, - диплом, лицензию и т.д.). Платишь ему пару тысяч…
        - Сколько!?
        - Ну, это я имею в виду наши деньги, долго объяснять. Он тебе делает укол, потом - капельницу на полчаса, ещё один укол, и ты сутки спишь. Просыпаешься как стёклышко, ничего не болит, никакого желания выпить нет. Ты, кстати, возьми это на заметку. Мне приказано тебе рассказывать всё на бытовую тему. Прикинь, в запое человек может находиться от трёх дней до месяца и больше. В зависимости от здоровья и финансов. Сколько за это время человек пропьёт денег и угробит здоровья? Плюс неприятности на работе и в семье? А тут, если человек понимает, что из запоя ему самостоятельно всё равно не выбраться, он платит какую-то сумму и через сутки - здоров. Пропьёт то он по любому больше. При мне эту услугу оказывали врачи в частном порядке. А если это организовать на государственном уроне? Во-первых: деньги пойдут в бюджет государства; во-вторых - меньше нормальных в общем то мужиков умрут от запоя; и в-третьих - это часть борьбы с пьянством. И не такая, как устроил Горбачёв, ограничив продажу спиртного и вырубив виноградники. Пить то меньше не стали, просто наживались всякие перекупщики-спекулянты да
самогонщики.
        Борьба с пьянством, это, кстати, очень серьёзный вопрос. Я уже говорил Чебрикову, ты тоже запиши, пока в блокнот, потом отпечатаешь. Главное в этой борьбе - пропаганда здорового образа жизни. У нас там, - в моём времени - об этом забыли. Даже наоборот; представляешь, стали снимать много телесериалов о работе милиции. Такие хорошие парни, борются с преступностью, лихо раскручивают сложные преступления. Народ смотрит с удовольствием. Только почти в каждой серии эти хорошие парни обязательно напиваются. Мол, смотрите, - они такие же как все, рубахи-парни. Причём сцены пьянства с сюжетом абсолютно не связаны. Выбрось их, - и ничего не изменится. То есть идёт самая натуральная пропаганда пьянства. Я уж думал, не западные ли разведки доплачивают нашим сценаристам? С целью растления нации.
        Или ещё хлеще. Главный герой сериала - оперативник, прекрасно знает обстановку в своём районе, блестяще раскрывает преступления. Но он постоянно полупьяный. В кармане у него фляжка, от которой он регулярно отхлёбывает, ездит пьяный за рулём. Зачем такое показывать? Пусть это - реализм. И такое сплошь и рядом на самом деле. Но зачем делать из этого положительный пример? Вот если бы он, по сценарию, напившись, разбился в аварии или не смог из-за этого раскрыть преступление, - тогда бы получился совсем другой смысл. Зрителям в подсознание забивалась бы установка, что пить вредно. А так… пропаганда пьянства. Ладно, пошли на завтрак, потом продолжим.
        Улыбающаяся Марина, подавая на стол, толкнула Рагозина в плечо:
        - Совсем девку заездил! Наташка чуть живая домой ушла.
        - Это ещё кто кого заездил, - хохотнул Бурый, глядя на засмущавшегося Рагозина, - Вадик тоже кое-как с кровати слез.
        Ровно в девять утра в комнату к Бурому, постучав, вошли двое. Один из них был хорошо уже знакомый Верещагин. Второй Вадиму тоже был хорошо знаком, но заочно.
        Фотографии Президента Росси, сделанные в его молодости, регулярно появлялись в Интернете. Причём выставлялись они с целью как-то опорочить его, принизить авторитет, который с годами только укреплялся.
        Сейчас в подвижном пареньке с простым лицом, одетым в какую-то куртку с болониевым верхом и свитер, тоже не угадывался человек, на которого со страхом и уважением скоро будет смотреть половина мира.
        - Знакомьтесь парни, это капитан Рудин Виктор Викторович, - Верещагин внимательно смотрел на Бурого, пытаясь понять его реакцию.
        - Я догадался, - Бурый протянул Рудину руку, - Бурый или Валерий. Как вам будет удобнее.
        - Меня вчера ввели в курс, - пожимая руку и с интересом разглядывая Бурого. ответил тот, - это какая-то фантастика, и то, что я вчера перепечатывал с диктофона… всё какое-то невероятное. И почему решили привлечь именно меня,… не пойму.
        - Вот он как раз всё и объяснит, - Верещагин хлопнул Бурого по плечу. - В общем, график такой: Рудин работает с тобой до обеда и уезжает. Там печатает, вечером отдаёт отчёт, ночует, утром приезжает опять. Я, соответственно, - после обеда до ужина, потом уезжаю, там - утром печатаю, сдаю и после обеда - здесь. Рагозин - после ужина, до отбоя. Утром печатает здесь на машинке и сдаёт к обеду Рудину, тот увозит в город. Так что вы приступайте, а я пойду поработаю с Рагозиным. Ты ему что-нибудь рассказывал по его теме?
        - Да, есть немного.
        - Ну и прекрасно, - Верещагин вышел.
        - Куда куртку можно повесить? - Рудин достал из кармана диктофон, положил на стол и оглянулся в поисках вешалки.
        - Давайте, я повешу, - Бурый взял у него куртку и повесил в шкаф.
        Рудин поморщился:
        - Может, лучше на «ты», а то как-то неудобно работать.
        - Согласен. Тем более, мы, практически, в одном звании. Я ушёл на пенсию майором, ты майора вот-вот получишь.
        - На пенсию,… - Рудин усмехнулся, - ну да, я, конечно, помню, но извини, твоя внешность на пенсионера никак не тянет.
        - Эта внешность вместе с телом мне случайно досталась. Но я не жалуюсь, всё лучше, чем тело пятидесятишестилетнего больного старика.
        - Конечно. Сказка какая-то… Ну что, с чего начнём? - Рудин включил диктофон.
        - С твоего вопроса. Почему - ты?
        Если ты распечатывал нашу вчерашнюю беседу, то в курсе, что я дожил до 2011 года, успел пережить развал Союза на пятнадцать республик со своими президентами в каждой. После того, как первый президент России отсидел в этом кресле два четырёхлетних срока, вторым президентом стал ты.
        - Я!? - Рудин смотрел на Бурого широко открытыми глазами. - Почему я?! За какие заслуги?
        - Стечение обстоятельств. Расскажу твою биографию, примерно, как помню. Значит, работал в КГБ в Ленинграде, занимался дзюдо. Потом несколько лет был в Германии. На какой должности - не помню. В общем, - собирал развединформацию. Свободно владеешь немецким языком. Работал в аппарате мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака. На какой должности - не помню, что-то вроде начальника отдела по внешним связям.
        - Подожди. Мэр… Санкт - Петербург… это у тебя манера разговора такая? Мне как-то непривычно.
        - Нет, не у меня. У всей страны. Города переименуют. Опять будут Санкт - Петербург, Екатеринбург, Тверь, Самара, Нижний Новгород. Должности: губернатор - глава области, мэр - глава города.
        - Зачем? - Рудин пожал плечами.
        - Такая была волна демократизации, борьба с большевистским прошлым.
        - Так, кроме развала СССР, был ещё и антибольшевистский переворот?
        - Ну, не то чтобы переворот,… но мысль правильная. Все резко стали строить капитализм. Началось с либерализации и гласности. Разрешили печатать всё, вот и повытаскивали из каких-то тайных архивов документы, порочащие большевистских вождей. Памятник Дзержинскому на Лубянке пытались свалить, но потом просто перевезли в другое место. Появились документы, подтверждающие, что Свердлов приказал расстрелять тысячи казаков. Что Ленин получил деньги на революцию от германской разведки. Что его - одного из лидеров оппозиционной партии России, провезли в блиндированном вагоне через всю, воюющую с Россией Германию, тем самым подтвердили, что он был немецким агентом…
        - Ты поосторожней в выражениях, - Рудин машинально оглянулся на дверь, потом уставился на пишущий диктофон.
        - Да мне можно говорить всё. Чего мне бояться? Там, в своём времени, я, видимо, умер, раз оказался в этом теле. Самому непонятно, какой у меня сейчас статус… так… капсула с информацией из будущего. - Бурый махнул рукой и замолчал. Рудин смотрел на него с какой-то жалостью, не зная, что сказать.
        - Ну ладно, продолжим, - Бурый указал на диктофон, - на чём мы остановились? На твоей биографии. В общем из аппарата Собчака, ты оказался в аппарате Президента России. На какой-то высокой должности. Почему, - убей, не помню.
        - А кто президент-то?
        - А я не говорил? - Ельцин Борис Николаевич, бывший первый секретарь свердловского обкома. Будучи президентом, он несколько раз менял премьер-министров, никак не мог подобрать оптимальный вариант. Последним поставил тебя. И тут ты сразу как-то отличился и полюбился народу.
        - И как же?
        - Началась вторая Чеченская война…
        - Ого! Значит, была и первая?
        - Первая была такая позорная… Началось с того, что генерал Дудаев, став во главе республики, объявил о независимости Чечни. Попытался создать чисто мусульманскую страну, со всеми прелестями - многожёнством, судом шариата и т. д.
        Этот сепаратизм Ельцин решил подавить силой. Министром обороны тогда был Грачёв по кличке - «Паша Мерседес». Абсолютно бездарный министр с бездарными генералами. Ввели танки в Грозный. А им там на узких улицах ни развернуться, ни выстрелить. Их забросали с верхних этажей бутылками с зажигательной смесью. Или отдали приказ ГРУ бросить туда элитное подразделение. Это капитаны- майоры владеющие любыми видами стрелкового оружия, в совершенстве знающие несколько иностранных языков, умеющие управлять любой техникой от паровоза до вертолёта, владеющие в совершенстве приёмами единоборств. Их готовили выполнять задачи разведывательного характера в любой точке земного шара. А тут… одели бронежилеты, дали автоматы и бросили на штурм Грозного. Их снайперы и положили на снегу. Всех.
        Я почему знаю детали… Готовил этих парней мой брат - полковник, начальник отдела ГРУ. Он сам немного опоздал, - лежал в госпитале, комиссию проходил на пенсию. Когда понял, что там война разворачивается, напросился в Чечню. Приехал, а все его парни уже в гробах. Пришлось заниматься похоронами, а там и война заглохла. У него на этой почве какой-то нервный срыв получился. Сразу ушёл в отставку, но стал какоё-то… надломленный что ли. Он до этого на многих войнах побывал: в Анголе, Никарагуа, в Афганистане был несколько раз. Но такого позорища, по его словам, никогда не видел.
        Дудаева тогда всё-таки подловили, уничтожили точным ракетным выстрелом. Президентом Чечни стал Масхадов. Этот пытался о чём-то договориться с Ельциным, в Москву приезжал. Но ничего не получилось, опять вспыхнула война. Но в этот раз она была молниеносной и победоносной для армии федералов. И руководил этой операцией, угадай кто?
        - Я?
        - Да! Новый молодой и энергичный премьер-министр Рудин. А тут ещё окончательно спившийся и состарившийся Ельцин, сделал стране подарок под Новый Год, - объявил о своём уходе: « Я устал, я ухожу»… Согласно Конституции исполняющим обязанности становится премьер-министр. И на выборах президента, состоявшихся через несколько месяцев, ты победил с убедительным отрывом от других кандидатов в первом туре.
        Глава 35
        Вадим умышленно сделал паузу, чтобы его собеседник обдумал услышанное. Пройдясь по комнате, слегка размялся, потом сел за стол, и глядя в упор на Рудина, сказал:
        - Как ты думаешь, после получения всей этой информации, наше руководство, допустит Ельцина и Горбачёва к управлению страной?
        - Сомневаюсь… Скорее всего - нет. А как они вообще оказались в руководстве?
        - Андропов вытащил с периферии. Он вообще, здорово Политбюро подчистил от старых маразматиков. Ему для проведения реформ нужны были энергичные, решительные помощники, умеющие мыслить самостоятельно и принимать решения. Так в Политбюро появились кроме Горбачева и Ельцина Лигачёв, Рыжков, Слюньков, Воротников и другие, всех уже и не помню. Ельцина перевели из Свердловска в Москву первым секретарём горкома, так он сразу поснимал всех секретарей городских районов. Кстати, первое время и Горбачёв и Ельцин народу нравились. На фоне предыдущих вождей, Горбачёв подкупал своей молодостью, простотой, открытостью. Много ездил по стране, говорил без шпаргалок, общался с простыми людьми. Народу нравилась такая демократичность.
        На международной арене Горбачёв тоже прославился как миротворец. Он заключил несколько договоров с США о разоружении. Вывел советские войска из Европы, способствовал объединению Германии (а фактически - поглощению Западной Германией Восточную). За что получил Нобелевскую премию мира. И только потом со временем стало понятно, какой вред все эти действия нанесли СССР и России. Американцы договор о разоружении подписали, а исполнять его не торопились. Мы же сразу начали демонтаж новейших ракет, подводных лодок, самолётов. Военные заводы осваивали выпуск всяких кастрюль, утюгов и другой бытовой всячины. Это называлось конверсией. А США утилизировали старую списанную технику и стали разрабатывать новую. У нас же учёных, которые разрабатывали новые вооружения, стали сокращать, выбрасывать на улицу. Многие из них потом уехали на Запад. Там нашли применение их талантам.
        При заключении договоров Горбачёву на словах пообещали, что НАТО приближаться к границам СССР больше не будет, но обманули. Постепенно в НАТО вошли бывшие соц. страны: Чехия, Словакия, Болгария, Польша и даже Литва, Латвия, Эстония.
        Да, возьмите на заметку. Президентом Литвы длительное время будет Даля Грибаускайте, также она будет занимать и другие должности в Литве и Евросоюзе. Бывшая комсомольская активистка и даже агент КГБ станет ярой антисоветчицей и русофобкой. Постоянно будет кричать со всех трибун, что Россия им угрожает, готовит захват Прибалтики, требовать усиления присутствия НАТО в своей стране. Я бы ей сейчас какой-нибудь несчастный случай организовал, пока её никто не знает.
        - Какой ты кровожадный!
        - Знаешь, как противно смотреть на этих шавок. Ведь они действительно и даром никому не нужны, что Литва, что Польша, а визжат, воняют на весь мир. Брякнут какое-нибудь обвинение в адрес России без всяких доказательств, и все им сразу верят. Серьёзные организации типа ООН, Евросоюза, НАТО, решают, как же наказать Россию за нехорошие мысли, какие бы ещё санкции ввести. Президент Рудин не раз говорил: «Посмотрите на карту. Куда нам ещё территории!»
        Дальше о Горбачёве. Вывел войска из ГДР, Польши, Венгрии, Чехословакии по-дурацки. Это был не вывод, а какое-то паническое бегство. Целые дивизии не обеспечили ни жильём, ни даже местом дислокации. Поселили посреди поля в палатках. Офицеров почти поголовно - под сокращение. А куда деваться старшим лейтенантам да капитанам? Ни пенсии, ни профессии. Кто-то сумел в милицию пристроиться, в пожарники. А кто-то пополнил криминальный мир, - убивать то хорошо учили
        Там, в Европе, остались здания, аэродромы и другая инфраструктура, что не смогли вывезти, и не успели разворовать генералы и прапорщики. Большую часть приспособили себе на халяву натовские войска. Сделали подарок вероятному противнику.
        - А сам-то как считаешь, не надо было выводить войска?
        Вадим задумался.
        - Я считаю, что их надо выводить уже сейчас. Чтобы это было нашей инициативой, так сказать - жестом доброй воли. Зачем нам такие страны, режим в которых держится на наших штыках и наших деньгах? И весь мир считает нас оккупантами. Только выводить надо планомерно, поэтапно. Сначала, например, из Венгрии. Вывели, осмотрелись, учли какие-то ошибки. Потом - из Чехословакии. График составить. Под это дело можно было бы заключить договор с американцами. Мы свои войска выводим, они - свои. Мол, что они делают в Европе? Помнишь, после Победы Берлин и всю Германию разделили на четыре сектора: советский, американский, английский и французский. Советский стал потом ГДР. То есть это были оккупационные зоны. А сейчас что получается? Мы, значит, оккупанты… вспомни заварушки в Венгрии, Чехословакии - «Оккупанты, убирайтесь домой!» А американцы? Они такие же оккупанты. И ведут себя в Европе соответственно - нагло, по-хозяйски. Вот и надо об этом напомнить всей Европе. Мол, фашизм уничтожили, всё успокоилось, пора и честь знать. Мы уходим, и они пусть убираются. И говорить об этом по всем средствам массовой
информации, постоянно называя их оккупантами. В конце концов, сами немцы их оттуда попросят. А НАТО без США - ничто. Вот такое у меня предложение.
        А все эти европейские соц. страны пусть живут, как хотят. Так же и африканские, и латиноамериканские. А то стоит какому-нибудь африканскому вождю племени людоедов объявить, что он будет строить социализм, как СССР тут же валит ему деньги, технику, специалистов. И всё без отдачи. И знаешь, где эти все почти соц. страны в моё время?
        - Догадываюсь.
        - Правильно. Нигде! Нет их! Никто социализм уже не строит! Нет, российское присутствие там есть, и не только там. Но уже на более серьёзной основе. На экономической, торговой, военной. И всегда взаимовыгодное. Социализм остался в Китае и на Кубе, там до сих пор Фидель Кастро…
        - Ого! Вот молодец! Как Ленин - живее всех живых! Это ж сколько ему лет?
        - Да много уже. С виду совсем дряхлый. Он всю власть собрался передать или уже передал своему брату Раулю.
        - А что, так можно?
        - При желании можно всё. Во многих странах стало модным назначать преемника. Когда президентский срок заканчивается, лидер даёт понять, кого он хотел бы видеть вместо себя. Если народ этого лидера любит или уважает, то дружно голосует за преемника, как бы - за продолжение той же политики. Где-то преемником становится сын президента. Так было в Азербайджане, Сирии, Северной Корее.
        Вадим долго рассказывал Рудину о всех изменениях в мире за следующие тридцать дет. О свержении Саддама Хусейна в Ираке, об «арабской весне», устроенной американцами, о «цветных революциях». Рудин почти не перебивал, только удивлённо качал головой.
        После обеда Рудин уехал, его место занял Верещагин. Вадим ему рассказывал о челночниках, о «крышевании», о бандитизме девяностых, о грабительской приватизации. На некоторых моментах Вадим по просьбе Верещагина останавливался, освещая по-подробнее, иногда возвращался к уже сказанному ранее, что-то добавляя или детализируя.
        Вадиму было не тяжело, он абсолютно не уставал, делясь информацией, он чувствовал, с каким жадным интересом собеседники ловили каждое его слово.
        Вечером после ухода Верещагина, за стол сел вооружённый диктофоном Рагозин. В основном речь шла об Интернете и развитии сотовой связи от пейджеров до смартфонов.
        Вечером, посовещавшись, решили, что хотя бы по утрам надо заниматься спортом, поэтому спать легли рано, чтобы как следует отдохнуть.
        На следующий день - в понедельник - всё повторилось, за исключением спортивной разминки с утра. Парни с удовольствием позанимались в спортзале. Рагозин кувыркался на перекладине, а Бурый избивал грушу. Потом совместно вспоминали приёмы боевого самбо, которые когда-то отрабатывали в Вильнюсской спецшколе МВД.
        В полдень Вадим предложил Рудину немного отвлечься на трансляцию похорон Брежнева.
        - Смотри внимательно, - предупредил Вадим, - когда гроб начнут опускать в могилу, ударит пушечный залп. Возникнет ощущение, что гроб ударился с таким стуком. Потом долго будут ходить слухи, что гроб уронили.
        Дождались нужного момента.
        - Действительно, - согласился Рудин, - звук похожий, но видно же, что не уронили.
        - Вот именно. А народу интереснее другое, поэтому сплетни такие живучие.
        Во вторник Вадим уже не знал, о чём и рассказывать. Он уже больше отвечал на наводящие вопросы сначала Рудина, а потом и Верещагина. Рагозину же он рассказывал со смехом о причёсках «ирокез», моде на джинсы, молодёжных течениях, о фильмах и музыке.
        Глава 36
        В среду утром вместо Рудина приехал Верещагин.
        - Быстро собирайтесь. Оба! Вас ждут.
        Собрались быстро. Бурый впервые одел новое пальто и шапку, на ноги - новенькие зимние ботинки. Рагозин - строго по форме - в шинели.
        На этот раз дорога показалась короче. Может быть потому, что впереди шла милицейская гаишная «Волга» с включёнными мигалками, только слегка притормаживавшая на красный свет светофора. Вот промелькнула недалеко какая-то сталинская высотка, потом знакомые силуэты кремлёвской стены, и вот уже машина внутри Кремля. Здесь побывать Вадиму ни разу не пришлось за все свои пятьдесят шесть лет. Поэтому он с интересом начал осматриваться. Однако, почти сразу пришлось войти в какое-то помещение, где их избавили от верхней одежды. Затем прошлись по нескольким коридорам, поднялись по лестнице и вошли в кабинет с надписью «Приёмная».
        - Майор Верещагин, - представился Верещагин молодому человеку в строгом костюме. Тот кивнул, окинул взглядом всех троих и исчез за дверью. Через пару секунд вернулся и распахнул дверь:
        - Входите. А вам, товарищ майор, велели подождать здесь.
        - Старший лейтенант Рагозин по вашему при… - начал докладывать молодой, войдя в кабинет, но его прервали.
        - Проходите, присаживайтесь.
        Сидевшего во главе стола Андропова Вадим узнал сразу - видел на портретах, также узнал и сидевшего за длинным приставным столом Чебрикова.
        Когда парни, слегка робея, присели за стол напротив Чебрикова, пристально глядевший сквозь очки на Бурого Андропов сказал:
        - Так вот ты какой… посол из будущего.
        Вадим усмехнулся и пожал плечами, мол, какой есть.
        - Я ознакомился с изложенной здесь информацией. - Андропов указал на папку, лежавшую на столе. - Ты мне только вот что скажи: сам то как считаешь, - там у вас жизнь лучше, чем здесь, сейчас?
        - Одним словом тут не ответить.
        - А ты постарайся.
        - Скорее да, чем нет.
        - Обоснуй.
        - Изобилие продуктов и товаров, полное отсутствие дефицита для всех, а не для избранных, как здесь…
        Андропов поморщился, но промолчал.
        - А ведь это именно то, о чём мечтают советские люди. Потом, если у человека есть способности к какому-нибудь виду деятельности, талант, то ему легче реализоваться.
        - Ну, у нас тоже, как там… молодым везде у нас дорога.
        - К сожалению, не везде. Пусть попробует молодой талантливый певец или певица попасть на телевидение… через Аллу Пугачёву и её свиту - родственников, друзей, любовников.
        - Что, на самом деле так - с Пугачёвой? - Андропов посмотрел на Чебрикова.
        - Ну, не совсем так. У неё конечно есть определённое влияние, но не до такой степени.
        - Значит, скоро усилится, - заявил Вадим, - может, я несколько ошибаюсь по датам. Но суть не в этом. У нас певец даже если не смог найти спонсора, то может выставить видеоролик со своим выступлением в Интернете и спонсоры сами его найдут, если он действительно талант.
        Конечно, у нас много недостатков. Расслоение на богатых и бедных, миллионеров и нищих, распространение наркомании, проституции, коррупция. Хотя, коррупция и здесь в том же размере. Кстати, за время вашего правления, Юрий Владимирович, по коррупции был нанесён чувствительный удар. Мне запомнилось «хлопковое дело» по коррупции в Узбекистане. Там отличились следователи с фамилиями Гдлян и Иванов. Они там такой нарыв расковыряли, самого Рашидова уже можно было арестовывать. Но… поступила команда из Москвы - прекратить. Дело передали другим следователям, видимо, слишком высоко нити потянулись. Посадили, как всегда, всякую мелочь.
        Ещё было громкое дело, связанное с Елисеевским гастрономом. Даже расстреляли директора, причём, как-то подозрительно быстро. Тоже ходили слухи, что нити вверх потянулись.
        - Возьми на заметку, - Андропов кивнул Чебрикову, - а об этом здесь ничего нет, - он показал на папку, - значит, не всю возможную информацию получили. С ним ещё работать и работать.
        - Все детали сразу и не вспомнишь, - попытался оправдаться Вадим, - вроде основное уже всё рассказал, а нет-нет да и всплывёт в памяти какая-нибудь мелкая деталь. Или какой-то разговор напомнит о чём-нибудь.
        - Вот и я о том, - Андропов опять посмотрел на Чебрикова, - надо, чтобы он не просто сидел и вспоминал. Пусть займётся каким-нибудь делом в рамках вашего, Виктор Михайлович, ведомства. Но далеко его от себя не отпускайте. Поставьте на должность консультанта или офицера по особым поручениям. Ты до какого звания успел дослужиться?
        - На пенсию майором ушёл.
        - Вот и аттестуйте его майором госбезопасности или лучше подполковником. Честно говоря, у нас от некоторых генералов меньше пользы. Фамилию ему любую сделайте, пусть сам выберет, документы. Залегендируйте, в общем, не мне вас учить. А ты, как только что полезное вспомнишь - запиши - и раз в неделю эти записи - Виктору Михайловичу. А если что важное, - то сразу. Двойника тоже не отпускайте, пусть здесь трудится. Эх, жалко, мало ты мне времени отвёл, я почему-то думал, больше протяну.
        - Это не я отвёл! - Бурый даже вскочил от волнения.
        - Сиди, сиди, понимаю. Ну что ж, постараюсь успеть. Уж больно интересные у тебя предложения. Так хочется своими глазами это всё посмотреть, что и помирать некогда. Получается, я всё правильно задумал, и начинал правильно. Это Горбачёв с Ельциным перегнули. Меньше надо перед Западом стелиться и надеяться только на свои силы.
        В общем так, вы - молодёжь - свободны, а вас, Виктор Михайлович, я попрошу остаться.
        - Дождитесь меня в приёмной, - вслед уходящим добавил Чебриков.
        Глава 37
        В размеренной жизни, к которой парни уже начали привыкать, произошли резкие изменения. Сразу после аудиенции у Андропова их поселили в ведомственном общежитии недалеко от знаменитого здания на Лубянке. Даже повидаться с Мариной и Наташей не получилось. Оставшиеся в пансионате вещи привезли на следующий день без всяких объяснений. На этот раз комната была на двоих со всеми необходимыми удобствами - душ, туалет, телефон, телевизор, холодильник. На первом этаже здания была столовая для сотрудников.
        Несколько дней было потрачено на оформление документов, получение и подгонку обмундирования. Молодого Рагозина приказом перевели в КГБ с присвоением звания капитана госбезопасности, но форма осталась прежней, так как по должности он занимался обеспечением контроля за деятельностью ИТУ, фактически заняв место Верещагина. Тот, в свою очередь, получил звание подполковника досрочно и стал начальником отдела, в котором и трудился Рагозин, сортируя документы, поступающие из нескольких УЛИТУ. Постепенно его стали привлекать к анализу поступающей информации, с чем он быстро освоился и вскоре стал демонстрировать определённые успехи.
        Бурый, получив звание подполковника, недолго думая, выбрал себе фамилию Радугин, имя-отчество оставил одинаковыми с Рагозиным. Должность в полученном новеньком удостоверении называлась: «офицер по особым поручениям». Поручения были несложными - раз в неделю в составе группы участвовал в проверках районных подразделений или готовил справки на заданные темы на основе анализа кучи документов. Кабинет, находившийся недалеко от кабинета Чебрикова, Вадим делил с двумя майорами и подполковником. Но все четверо в кабинете одновременно бывали редко, постоянно кто-нибудь отсутствовал в командировках. Каждый занимался какой-то своей работой, в которую другие не вникали,
        Свобода передвижения новоявленным сотрудникам не ограничивалась, разве что за пределы Москвы выезжать было не рекомендовано.
        Обрадовавшись свободе, парни в первый же выходной поехали в Кузьминки, в гости к брату. Рагозин, позвонив предварительно по телефону, объяснил Валентину, что находится в Москве в командировке и хочет заскочить на пару часов с коллегой по работе.
        - Привыкай к мысли, что пить спиртное тебе нельзя ни в каком виде, - инструктировал в метро Вадим более молодого двойника, - вот сейчас, по идее, почему бы не выпить - выходной, давно с братом не виделись, поводов целая куча, а - нельзя, будем тренировать силу воли. Иначе, постоянно будешь придумывать для себя причины и оправдания.
        - А я и сейчас, честно говоря, не понимаю, что страшного может получиться, если мы и выпьем пару рюмок?
        - А я тебе объясню. Может и ничего не изменится. И, скорее всего, ничего и не произойдёт страшного. Но по закону подлости, к нам, например, может прицепиться шпана на улице или в метро, или машина собьёт на пешеходном переходе, или просто поскользнёшься и руку сломаешь. В общем - попадёшь в поле зрения милиции или врачей. И одно дело, если при этом ты будешь абсолютно трезвым, и другое - если от тебя будет разить спиртным. Менты, как только узнают, что ты из КГБ, обязательно сообщат на работу, что ты в нетрезвом виде участвовал в драке, о последствиях сам догадайся. Больничный, если травма получена в нетрезвом виде, не оплачивается. Да и вообще, иногда из-за какой-нибудь ерунды может такая неприятность получиться… Лучше всегда быть трезвым, да и для здоровья полезнее. Я уже не говорю о желании догнаться, которое возникает после первых пары рюмок или бутылки пива.
        Рагозин слушал молча, а в голове вертелись возражения. Видимо его второе я, загнанное куда -то в подсознание, пищало оттуда, опираясь на многолетний опыт пьющих предков: « Какая шпана? Да ты посмотри на себя, кто решится прицепиться к такому громиле!? И на пешеходном переходе меня никогда не сбивали, а тут вдруг собьют!? Да и руки я никогда не ломал!» Хотя, как не крути, Рагозин понимал, что более опытный его собеседник всё-таки прав.
        - Ну ты даёшь! - Валентин с удивлением разглядывал новенькое удостоверение Рагозина младшего. - Как-то быстро ты капитаном стал, да ещё КГБ. Давай, колись, поделись опытом с братом.
        - Ты же сам понимаешь, не всё можно рассказывать, - Рагозин покосился на Радугина, который молча разглядывал Валентина. Ещё бы, в последний раз, когда Вадим общался с братом, тому было уже под семьдесят, ходил с палочкой; а тут - молодой, энергичный, нет ещё и сорока, - но тебе скажу в общих словах. Получил задание от КГБ на разработку одного из наших зеков. Провёл серию оперативных комбинаций, добился положительного результата. В Москве заметили, оценили, куратор, - Вадим кивнул на Радугина, - предложил перейти на работу в КГБ, я согласился. Сейчас осваиваюсь в Москве.
        - А с семьёй как? Жить то где будете?
        - Надеюсь, что скоро перевезу. А жить… сначала на съёмной квартире, тем более, контора будет оплачивать. Потом, надеюсь, что-нибудь дадут.
        - Мальчики, прошу к столу. - подошедшая Галина, жена Валентина, вытирая руки о фартук, с интересом разглядывала здоровенную фигуру Радугина, - Вадим, познакомь меня с другом.
        - Конечно. Это - подполковник Радугин Вадим Антонович - мой полный тёзка.
        Радугин вытянулся по стойке смирно, кинул головой и щёлкнул каблуками.
        - Галина Андреевна, - она протянула руку, Вадим галантно поднёс её к губвм, делая вид, что целует. Все засмеялись.
        - Надо же! Такой молодой и уже подполковник!
        - Как-то так получилось… - Вадим засмущался.
        - Не скромничай, - поддержал его Рагозин. - значит было за что.
        На столе компанию дожидался запотевший графин с водкой в окружении тарелок с разнообразными закусками.
        - Мы, к сожалению, пить сегодня не можем, - усаживаясь за стол, Рагозин младший с тоской посмотрел на графин. - дело небольшое намечается, там начальство будет. Не дай Бог, унюхают.
        - Жаль, - Валентин расстроился, - а я выпью. Вы хоть морсом со мной чокнитесь, а то я как алкоголик… получается.
        Вадим старший, с удовольствием налегая на разносолы, выставленные на столе, искоса поглядывал на Валентина с каким-то умилением. Его не покидало ощущение какой-то щемящей ностальгии, будто он присутствует на просмотре старых видеозаписей из своей молодости, когда ещё т видеокамер-то не было. Почему-то вспомнилось, как Валентин, тогда ещё только получивший лейтенанта, приехал в деревню, в которой вырос, показать молодую жену - Галину. Как дед с бабушкой устроили им свадьбу, собралась вся родня, кричали «горько!». Он сам тогда ещё подрался с двоюродным братом Костей. И как их пьяные отцы заставили помириться - выпить мировую, по рюмке самогонки. Ему самому тогда было лет десять - двенадцать. Вспомнилось, как обожгла горло эта первая в жизни рюмка. Валентин тогда ходил по деревне в форме - гордый. Вся родня им гордилась - ещё бы - целый офицер!
        Так же - в форме - Валентин приезжал в ту же деревню на Костину свадьбу. Костя с Вадимом тогда учились в Вильнюсской спецшколе МВД. Костя женился в сентябре на каникулах после первого курса. Валентин был в роли свадебного генерала. Ещё бы - целый майор!
        На пенсию Валентин ушёл полковником. Костя, кстати, тоже - только полковником милиции. Когда Вадим с семьёй перебрался жить в Новку под Витебском. Валентин гостил у него две недели. Это уже был старый больной человек с раздутыми от подагры суставами, ходил с палочкой, но пиво пил ежедневно.
        - Что-то вы, Вадим, всё время молчите и поглядываете на нас как-то странно. - Галина с любопытством смотрела на гостя, - расскажите что-нибудь о себе. Работа то у вас должно быть очень интересная, наверняка есть, что рассказать?
        - Про работу как раз ничего рассказать и не могу. Вы уж извините, - специфика такая. - Вадим отхлебнул морса из стакана, а Валентин с Вадимом младшим, переглянувшись, согласно закивали. Валентин с осуждением взглянул на супругу. - А вот на другую интересную тему могу поговорить. Вадим вам не сказал, что я немного владею способностями экстрасенса?
        - Экстра… чего? - Валентин, наливая себе очередную рюмку, даже немного пролил мимо, - какое-то слово, знакомое вроде.
        - Могу предсказывать будущее, но не всегда и не всем. Или определить, чем человек болеет или будет болеть со временем. Вот Валентину, например, надо поберечь сердце, а также очень большая предрасположенность к болезням суставов - ревматизму, подагре и т. п. Я бы посоветовал уже сейчас выяснить у врачей, что приводит к таким болезням и стараться этого избегать. Там, кстати, несложно. Меньше есть солёного, в общем, - придерживаться определённой диеты. Пива желательно не пить.
        - Пиво то он у нас уважает, - Галина с осуждением посмотрела на Валентина, - что, действительно так серьёзно?
        - Ну если не хотите последние годы жизни - лет десять - ходить на костылях.
        - Не хотим! - Валентин махнул рюмку и потянулся за грибочком.
        - Может, хватит? Разошёлся, - Галина потянулась за графином.
        - Молчи, женщина! Слышала, что сказал экстрасекс… тьфу, чёрт! В общем - предсказатель? Пиво вредно, а не водка.
        - Ты можешь и одно с другим. Послушайте, а про меня. Что можете сказать? - Галина с надеждой смотрела на Радугина.
        - А вам, сударыня, лет до семидесяти пяти абсолютно ничего не грозит. А дальше, уж извините, то, что у всех людей в этом возрасте.
        - Ну, слава Богу! Даже настроение поднялось. Я, пожалуй, тоже рюмочку выпью! А ещё что-нибудь можете про нас сказать?
        - Можем, - Вадим усмехнулся и сделал вид, что задумался, - у вас один ребёнок - дочь. И у неё тоже будет один ребёнок, тоже девочка. И у внучки, по крайней мере первый ребёнок тоже будет девочка. Дальше я не вижу.
        - Прямо проклятие какое-то, - Валентин, воспользовавшись тем, что жена во все глаза смотрела на ясновидящего, переваривая информацию, - выпил рюмку и закусил огурчиком, - давай-ка мы, назло судьбе, Галя, ещё кого-нибудь настрогаем.
        - Сиди, уж, строгальщик, - Галина спохватилась, что не закусила и взялась за вилку, - ой, картошка то совсем остыла! Вы ешьте, ребята, что сидите то?
        - Спасибо, мы уже наелись. - младший Вадим посмотрел на старшего, - да и выдвигаться пора.
        Оба дружно встали из-за стола.
        - Я п-провожу, - Валентин тоже встал и, покачнувшись, опять сел, - н-наверно не получится.
        - Нет, нет, что ты, - одновременно сказали оба Вадима и Галина, и все засмеялись.
        - В другой раз. - Рагозин младший похлопал Валентина по плечу. - Я теперь в Москве надолго, будут ещё возможности, мне так кажется.
        - Вы обязательно вместе заходите, - Галина смотрела на Вадима старшего с восхищением, - это надо же, такие способности у человека.
        Глава 38
        Постепенно оба Вадима втянулись в свои новые обязанности, и время полетело быстрее. Освоившись, Вадим младший пришёл к выводу, что новые обязанности у него намного легче и проще, чем предыдущие. Ещё бы, там с утра и до ночи сплошная беготня, каждой бочке затычка, а ещё нужно успеть написать кучу документов. И это при отсутствии преступлений. А если в колонии неугомонные зеки что-нибудь отмочат уголовное - убийство, побег и т. п., - то проблем добавлялось в два раза. Да ещё многочисленные начальники нервы выматывали, тыкая носом в твои упущения.
        А теперь - красота! Рабочий день с девяти до шести с перерывом на обед. Два выходных, праздники, - всё как у людей. Работа - бумажная. Начальство не кричит, не старается унизить, всё вежливо, интеллигентно.
        Письма жене Рагозин писал регулярно. В начале, когда сообщил о том, что перевёлся в КГБ и задерживается в Москве на неопределённое время, жена ответила, что о переводе уже знает. Местное начальство из-за этого, мол, «стоит на ушах», теряются в догадках, за какие заслуги. Некоторые жёны офицеров, захлёбываясь от зависти, передали ей разговоры мужей о том, что видимо Рагозин - «засланный казачёк», стучал на товарищей в КГБ, поэтому и выслужился.
        Вадим посоветовал супруге «проболтаться», что перевёлся в Москву благодаря связям брата, это для аборигенов будет понятнее. Также посоветовал ей самой готовиться к переезду, паковать вещи. Сам он рассчитывал в ближайшее время напроситься в командировку в родное Управление и решить вопрос с переездом детальнее. Начальство в лице Верещагина дало «добро» на снятие квартиры для семьи, пообещав оплату за счёт конторы. «С годик проживёшь на съёмной, а там решим капитально, у нас долго в очереди на жильё не стоят».
        В начале декабря Рагозин съездил в составе комиссии в командировку в Коми АССР. Проверять чужую работу оказалось проще, чем работать самому. Многие замеченные мелкие недоработки Вадим в отчёте не указывал, понимая, в каких условиях приходится «крутиться» его бывшим коллегам. Но если замечал явную бездарность или самодурство - карал без жалости.
        Незаметно закончился декабрь. Произошли ожидаемые перестановки в верхних эшелонах власти. Андропова утвердили генсеком. Чебриков стал председателем КГБ, Федорчук возглавил МВД. Вадим старший вслед за Чебриковым поменял кабинет. На работу пришлось ходить немного дальше. Но Вадиму нравились ежедневные прогулки утром и вечером по морозной Москве. Всплывающие иногда в памяти «воспоминания из будущего», если они, по мнению Вадима, представляли какой-то интерес, он печатал на машинке и передавал лично Чебрикову. Секретари в приёмной у Председателя КГБ терялись в догадках о статусе таинственного подполковника, но вопросов не задавали. Удивлялись конечно, - некоторые генералы часами, а то и сутками томились иногда в приёмной у сверхзанятого Чебрикова, а Вадиму всегда находилось пять - десять минут драгоценного времени.
        Однажды, когда Вадим вспомнил о сбитом южнокорейском Боинге и расписал, какие международные последствия имело это событие, его вызвали к Андропову.
        - Когда это произошло? - Андропов как всегда смотрел вежливо, но строго.
        - Точно не помню, но думаю - в 1983 году, там целый виток напряжённости в «холодной войне» получился и связано это в памяти с вашей фамилией.
        - Железная логика, - Андропов усмехнулся, - если связано с моей фамилией. А мне всего год остался - 1983-ий? Хорошо. Мы им такого повода теперь не дадим. Пусть придумывают что-нибудь другое.
        Забегая вперёд, стоит отметить, что так и получилось. 1 сентября 1983 года советские истребители взяли в клещи заблудившийся Боинг и аккуратно вынудили его совершить посадку на одном из запасных аэродромов Сахалина. Весь мир восхищался выдержке и мудрости советского руководства и мастерству лётчиков.
        Хотя Вадим младший и агитировал двойника встретить Новый год у брата, тот его отговорил. Мол, это праздник семейный, квартира маленькая, зачем стеснять людей? Тем более, что из переговоров с Валентином они поняли, что у них гостят родичи Галины, которые уедут после праздников.
        Новый год встретили скромно и неожиданно весело. Те, кто не разъехались встречать Новый год по родственникам, быстро самоорганизовались, вскладчину накрыли столы в актовом зале, где даже ухитрились поставить и нарядить довольно-таки приличную ёлку. Все были между собой знакомы в разной степени, так как работали в одной организации. Из спиртного было только шампанское и сухое вино, что практически всех устраивало. Парней и девушек было примерно поровну, хотя Вадим старший пользовался огромным успехом у прекрасной половины. Чтобы не раздражать других парней и не расстраивать девиц, Вадим сразу определился с девушкой - высокой блондинкой с круглыми формами, и та, довольная, от него не отходила ни на шаг. Сразу после прозвучавшего из установленного в углу телевизора поздравления Андропова, Радугин с блондинкой куда-то исчезли. Появившись через час раскрасневшиеся, они приняли участие в общем веселье, но ещё через час пропали уже совсем.
        Вадим младший перетанцевал со всеми, шутил и веселился, но потом засмотрелся на идущий по телевизору «голубой огонёк», а когда спохватился, понял, что все пары уже определились, и ему придётся ночевать одному. С расстройства он выпил лишний стакан вина сверх строго установленной Вадимом старшим нормы, досмотрел «огонёк» и ушёл спать.
        С началом нового года началась новая эпоха в развитии страны, что в последствии назовут андроповскими реформами.
        Во главе государства стал новый орган Госсовет из двенадцати членов. Они же выбирали из своего состава Председателя сроком на пять лет, который имел полномочия подписывать документы от имени государства и представлять государство в международных и внутренних делах. Но не имел права принятия самостоятельных решений, только в экстренных случаях, строго оговоренных законом.
        Такое решение мотивировалось необходимостью исключить возможность установления культов личности и принятия волюнтаристских решений,
        Но сначала стране было объявлено, что в связи с тем, что у нас сложилась новая историческая формация людей - советский народ, деление страны по национальному признаку является анахронизмом, пережитком прошлого и на данном этапе будет только мешать дальнейшему прогрессу.
        Этому предшествовало совещание первых секретарей компартий республик, которое провёл в Москве Андропов в начале января. Когда он объявил о решении упразднить республики, в зале раздался возмущённый гул. Андропов предостерегающе поднял руку:
        - Я понимаю, что некоторые из вас считают себя чуть ли не удельными князьями и готовы цепляться за власть до последнего. Поэтому предупреждаю сразу - все несогласные будут считаться сепаратистами и отправятся руководить посадками кукурузы на Колыме. Это не шутка! - Андропов встал и строго оглядел притихших секретарей. - Впрочем, я готов выслушать мнение одного из вас - первого секретаря ЦК Компартии РСФСР, где он? Что-то я его не вижу.
        Все растерянно переглянулись.
        - Так ведь такого никогда и не было, - подал реплику Шеварнадзе.
        - А почему? Самая большая республика не имеет секретаря, ни даже самой компартии?
        - Так ведь можно создать, - это уже Алиев, - не понятно, вы это к чему, Юрий Владимирович?
        - А к тому, что шестьдесят пять лет самая большая республика обходилась без этого и - ничего! Значит - и остальные республики могут обойтись. Нет! Я не предлагаю отменять компартию вообще. А вот деление на национальные республики себя изжило. Пусть останутся народные танцы, песни, искусства, ремёсла, наконец. Но в политике национализм должен быть искоренён. От этого страна станет только более единой, а значит, и крепче. Вы все опытные руководители и понимаете всю остроту момента. Поэтому, я попрошу вас в переходный период всячески способствовать проводимым реформам. Уверен, что во вновь строящемся государстве каждому из вас найдётся достойное место.
        Дальнейшее совещание прошло в деловой и конструктивной обстановке.
        На переходный период, пока Госсовет не был избран, страной руководил Президиум Верховного Совета во главе с Андроповым. Переименование из СССР в Россию народ воспринял спокойно. Также спокойно, даже как-то обыденно прошло деление всей территории на двенадцать округов, во главе которых были назначены генерал-губернаторы.
        Вадим старший, наблюдая за проводимыми реформами сначала поражался какому-то равнодушию со стороны народных масс, а потом понял, что народ просто не успел хлебнуть того разгула демократии, либерализма и вседозволенности, как это было при реформах Горбачёва. Многие ещё помнили Сталина и по привычке боялись высовываться.
        Некоторое оживление наступило, когда начались выборы в Госсовет. С каждого округа должен быть один представитель. После проведения разъяснительной работы в СМИ, население страны осознало, что выбирают будущего руководителя страны, одного из двенадцати. Членство в партии для кандидатов было не обязательным. Главными критериями были: отсутствие судимости, высшее образование, возраст - не менее тридцати пяти лет и не более семидесяти.
        Кандидатов выдвигали трудовые коллективы, общественные и спортивные организации, воинские части. Каждому кандидату отводилось время на телевидении, его программу печатали в районных и областных газетах. Выборы проводились в несколько этапов - на районном, областном и окружном уровнях.
        Народ впервые почувствовал, что его мнение реально учитывается. Явка избирателей была почти стопроцентной на всех этапах.
        Андропов уверенно лидировал по своему избирательному округу на всех этапах, и на первом заседании Госсовета в июне 1983 года был избран Председателем.
        Первыми решениями Госсовета было упразднение Президиума Верховного Совета, а также исключение из Конституции статьи о руководящей и направляющей роли компартии. Было разрешено создание и деятельность других партий. Но партией при этом могла считаться только общественная организация, насчитывающая в своих рядах не менее миллиона членов.
        Глава 39
        Вадим Рагозин в начале февраля впервые ехал в родное Управление в новом статусе сотрудника КГБ в качестве куратора. Он был включён в состав комиссии, направляющейся с плановой проверкой.
        Расположившись в купе, попутчики выставили на столик по бутылке водки и вопросительно посмотрели на Вадима.
        - Мужики, я - пас, - и глядя на недовольно вытянувшиеся лица, добавил, - не поймите неправильно, просто в последнее время организм не принимает ничего крепче сухого, да и то немного, будет время, расскажу - не поверите, - и достал из портфеля бутылку «Ркацетели»
        - Ну ладно, хоть так… - смягчились попутчики.
        После третьей рюмки, вернувшиеся с перекура захмелевшие офицеры, выслушали невероятную историю, подсказанную Вадиму двойником, о том, как он, якобы, по пьянке оскорбил цыганку и та ему наколдовала, что он больше рюмки выпить никогда не сможет. На предложение проверить сейчас, Вадим заявил, что, во-первых: жалко переводить продукт, во-вторых: не хочется портить аппетит хорошим людям; а в- третьих: проверяли уже столько раз, что просто надоело. Поэтому прошу поверить на слово. Вот сухого вина могу выпить пол стакана, это тоже проверено. Народ поверил и успокоился. Периодически чокаясь со всеми, Вадим отхлёбывал из стакана по глотку, думая про себя под ритмичный перестук колёс, с каким удовольствием он сейчас нахлестался бы с мужиками. Но двойник прав - от спиртного одни проблемы.
        Потом, забравшись на верхнюю полку, Вадим поразился мысли, что история повторяется. Четыре года назад он ехал на Урал жениться, предварительно сняв комнату в Вильнюсе и предупредив хозяев, что вернётся с женой. Сейчас он тоже снял жильё, только не комнату, а двухкомнатную квартиру и едет на Урал за семьёй, то есть за женой и сыном. Жена, предупреждённая письмом, должна была уже распродать мебель и упаковать вещи. С этой приятной мыслью Вадим и уснул.
        Из Свердловска в Серов через Сосьву поезд отправлялся вечером, поэтому прибывшие после обеда командировочные договорились встретиться на перроне у поезда и разбежались по городу.
        Вадим съездил в свою «Альма - Матер» - филиал Академии МВД и забрал документы, объяснив, что продолжит обучение в Московском филиале. Его предупредили, что там сессия тоже начнётся двадцатого февраля. Затем Вадим заехал на улицу Восточную к брату жены. Валера, как раз пришедший с работы, засуетился, засобирался за пивом. Вадим его успокоил, мол пить всё равно не будет, едет в составе комиссии, там люди все строгие, не дай Бог запах унюхают. И тут Валера обратил внимание на погоны:
        - Погоди, ты же, вроде, только вот этой осенью старлея получил, а сейчас капитан… или это шинель чужая?
        - Шинель моя. Я теперь - капитан госбезопасности, работаю в Москве, еду в Сосьву в командировку в составе комиссии с проверкой. Заодно хочу привезти в Москву Любу с Антошкой. Будешь теперь ездить к нам в гости в Москву.
        - Погоди, погоди, погоди… - Валера минуты две переваривал информацию, тупо глядя на Вадима, - ты что, в КГБ перешёл?!
        - Ну, наконец! А я тебе про что!
        - Да ты знаешь, что в стране творится?! Республики отменили, социализм отменили, опять капиталисты появляются.
        - Да ты что!? - Вадим изобразил изумление, - Валера, ну конечно знаю.
        - В такое время лучше где-нибудь в лесу отсидеться, в той же Пуксинке, а ты - в Москву… Как бы не сгорел там.
        - Не переживай. Прорвёмся!
        Поезд в Сосьву приходит рано утром, ещё шести часов не было. Проводница подняла ещё раньше, поэтому ехавшие от станции в посёлок во встретившим их УАЗике члены комиссии дружно зевали, морщась от головной боли. Накануне в купе опять один только Вадим воздержался от спиртного. Сейчас, глядя на попутчиков и прекрасно понимая их состояние, он поймал себя на мысли, что ему уже начинает нравиться трезвый образ жизни.
        Затем в оперотделе, знакомясь с делами оперативной разработки, заведёнными КГБ, Вадим сделал вид, что не заметил намёков своего бывшего шефа - Правдина - на необходимость обмыть новую должность и звание, свёл весь разговор к чисто деловым вопросам.
        - Я считаю необходимым прекратить разработку по шести из находящихся в производстве десяти дел, - Вадим взял в руки самую пухлую из лежавших на столе папок. - вот, например, разрабатываем Галиуллина уже пять лет. Привлёк внимание госбезопасности тем, что не просто намеревается совершить побег, а собирается сбежать в Японию. Сам родом с Сахалина, жена была японка, изучает японский язык. Что ещё? Владеет приёмами карате. Побег намеревается совершить пешком по тайге до Тюмени, затем на товарняках до Владивостока. Бред полный. Отсюда до Тюмени по прямой километров пятьсот, в основном по болотам. Но суть не в этом, Допустим, ему всё удалось, добрался он до Японии. И что, от этого пострадает мощь нашего государства? Он что. какими-то секретами владеет? Да флаг ему в руки! Вот японцы обрадуются такому подарку! Мало у них своих рецидивистов! Да его сразу депортируют обратно. Считаю дальнейшую разработку по линии КГБ нецелесообразной. А вот как склонный к побегу он должен стоять на учёте со всеми вытекающими отсюда мероприятиями.
        Вадим говорил со знанием дела. Галиуллин отбывал срок в ИТК-22, его разработкой занимался он сам, ежемесячно отправляя отчёты о результатах в Сосьву.
        Вынеся решения о прекращении разработки по шести делам, Вадим объяснил Правдину, что ему надо за имеющиеся в распоряжении у комиссии три дня решить семейный вопрос. Нужно срочно попасть в Пуксинку.
        Тут же по телефону было выяснено, что рейс «кукурузника» на Пуксинку ожидается через час. Вадиму была выделена машина до аэропорта.
        Через два часа, еле выдержавший, чтобы не проблеваться в самолёте, Вадим уже подходил к штабу жилой зоны родной колонии. По закону подлости он попал на последний - сборный - рейс, и АН-2 до Пуксинки сделал четыре посадки в таких же глухих посёлках, выпуская из своего чрева по одному - двух пассажиров в каждом. Короче, - все нервы вымотал. Вадим еле отдышался на свежем морозном воздухе.
        Поравнявшись с входом в штаб колонии, Вадим заколебался. С одной стороны, нужно было бы заглянуть в родной кабинет, поздороваться с бывшими коллегами, а с другой - соскучился по жене и сыну.
        Вздохнув, он направился в штаб. Легко взбежав по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж, он резко дёрнул на себя обитую железом дверь с надписью «оперчасть» и тут же толкнул ногой вторую, открывающуюся во внутрь.
        Повисшая на секунду мёртвая тишина тут же сменилась восторженным рёвом в пять глоток. Кроме хозяев кабинета оперативников Ястребова и Васильева в кабинете находились начальник отряда Фомин, командир роты Котов и старшина этой же роты Тихомиров. Судя по раскрасневшимся лицам и характерному запаху, господа офицеры решили перед тем как двинуть на обед слегка причаститься для поднятия аппетита. И задержались.
        - Чего не закрываетесь? - Вадим пытался отбиться от тискавших его друзей, которые одновременно накинулись на него, пытаясь обнять.
        - А кого бояться? Все уже на обед свалили, - ответил главный в этом кабинете, улыбающийся во весь рот Дима Ястребов - начальник оперчасти.
        - Давай рассказывай, куда пропал, совсем вернулся или как? А то тут кто что рассказывает. - Серёга Васильев извлёк из-под стола начатую бутылку водки, мельком глянул её на свет, вздохнул и, налив полстакана, пододвинул посуду Вадиму.
        - Не, мужики, я - пас, - Вадим отодвинул стакан, и глядя на удивлённые лица, добавил, - потом объясню.
        - Не понял, - взгляд Васильева уставился на погоны Рагозина, - ты чё, уже капитан? - В наступившей мёртвой тишине - все смотрели на погоны, как будто видели такое украшение на форме впервые в жизни - Серега добавил. - мы же тебе старлея обмывали в сентябре или октябре… полгода не прошло.
        - Интересно … - протянул Ястребов. Взял со стола стакан, отпил половину, оставшееся протянул Котову, - я, кажется, понимаю, что к чему. Это всё с Бурым связано? Как вы с комитетчиком его отсюда увезли, так про тебя ни слуху, ни духу. Одни сплетни. Вплоть до того, что ты уже чуть ли не в КГБ работаешь.
        Вадим молча достал удостоверение и протянул его Ястребову. Тот прочитал вслух:
        - Комитет Государственной Безопасности. Капитан Рагозин Вадим Антонович состоит в должности… оперуполномоченный, ох… еть! Так это что - правда!?
        - Это - точно правда, а вот всё остальное - сплетни.
        - Дай, я посмотрю, - Васильев выхватил у Ястребова удостоверение и уставился в него, шевеля губами, потом оно оказалось у Фомина и - дальше по кругу.
        - А что сплетни? - уточнил Дима, - насчёт Бурого? А с чего тебя тогда в КГБ занесло? Каким ветром?
        - Вообще-то это государственная тайна, но вам, как друзьям, так и быть расскажу. Только - никому!
        - Само собой. Могила! - Все дружно закивали головами, а Васильев плеснул в стакан водку и протянул его Тихомирову.
        - Во-первых, оказывается, в Москве давно уже обратили внимание и высоко оценили мои ежемесячные отчёты по разработке нашего единственного фигуранта по этой линии… Дима, ты знаешь, о ком я.
        Ястребов понимающе кивнул. А Вадим лихорадочно соображал, как бы подостовернее соврать, чтобы отмазать Бурого.
        - В общем, куратор хотел мне предложить перейти на работу в КГБ, а когда увидел лично… В общем, я оказался похож на одного нехорошего человека. И голос, и внешность, и походка - один в один. Поэтому меня выхватили отсюда и прямым ходом - в Москву. А Бурый просто кому-то понадобился для следственных действий, заодно прихватили до Сосьвы. В Москве после небольшого инструктажа внедрили в одну преступную организацию.
        - Ух ты! - Васильев чуть не подавился куском сала, которым закусывал, отдышавшись, добавил, - в банду? Прям, как в кино… как его… «Место встречи изменить нельзя»… типа Шарапова.
        - Точно! А мурку можешь!.. А теперь Горбатый!.. - посыпались цитаты, все оживились.
        - Почти. Только там люди посерьёзнее. В общем, операция прошла успешно, результат на погонах, даже к ордену представили. Но пока тишина, может и кинут, сейчас такая неразбериха.
        - Кинут точно, - Котов сделал глубокомысленный вид. - ордена полковники с генералами получат, а с тебя и этого достаточно. Серёга у нас там ещё что-нибудь осталось?
        - Не, пусто, - Васильев продемонстрировал пустую бутылку и убрал её под стол, - всё, что было.
        Все расстроено замолчали.
        - Ну, так, а где ты сейчас жить то будешь? - Дима окинул всех взглядом. Как бы призывая согласиться с его мнением, - у нас в Пуксинке должности комитетчика нет. Да и в Сосьве тоже, по-моему.
        - В Москве придётся жить, - с притворным сожалением вздохнул Вадим, - тяжело, но надо.
        Все дружно рассмеялись.
        - Я, вообще-то, за семьёй и приехал. Пойду, пожалуй, а то меня мои с ноября не видели.
        - Да мы все уходим. Всё равно пить больше нечего, - Ястребов открыл форточку, - пусть пока проветривается. Ну так ты ведь зайдёшь ещё, расскажешь что-нибудь поподробнее…
        Глава 40
        Прикинув по времени, что обеденное время заканчивается, и жена уже должна быть на работе, Вадим на перекрёстке возле клуба распрощался с тёплой компанией и повернул направо к штабу отделения, где трудилась в бухгалтерии любимая супруга.
        В двери кабинета бухгалтерии Вадим столкнулся с выходившим оттуда поселенцем, озабоченно разглядывавшим какие-то бумаги в руках. Увидев человека в форме, поселенец вежливо придержал открытую дверь. Поэтому Вадим вошёл в кабинет, не замеченным доброй половиной сотрудниц «сарафанного радио» или «сплетцентра», как обычно называли бухгалтерию.
        - Здравствуйте, девушки! - громко поздоровался Вадим, глядя на жену Любу, сидевшую за столом боком к нему напротив двери.
        Оторвавшись от бумаг, её взгляд скользнул по Вадиму, глаза расширились, засияли от счастья, она машинально привстала, потом опомнилась, оглянулась вокруг и сказала:
        - Приехал, наконец…
        В наступившей мёртвой тишине Вадим окинул взглядом помещение и увидел уставившиеся на него восемь пар подкрашенных глаз. Женщины боялись моргнуть, чтобы не пропустить какое-то мгновение для будущих сплетен.
        - Выйди на минутку, пошептаться надо.
        Под разочарованные вздохи Люба вышла в коридор, где Вадим обнял её, и оторвав от пола, поцеловал в губы.
        - Перестань, люди смотрят, - засмущалась Люба, одёргивая на себе платье и украдкой оглядываясь по сторонам.
        - Имеем право, законный муж после долгой разлуки прибыл.
        - Ну не на работе же. А ты чего сразу сюда, с аэропорта? А чего не домой?
        - А как я в квартиру попаду, ключей то у меня нет?
        - Ключи у наших есть. Неужели не сообразил?

«Наши» - это родители Любы, проживавшие через дорогу от них.
        - Да сообразил, шучу я. Просто дело у меня срочное в отделении. Документы секретные из Сосьвы попросили прихватить для отделения, как обычно. Да и насчёт транспорта для перевозки вещей надо договориться. Надеюсь, всё уже упаковано?
        - Почти. Живём на чемоданах. Сам увидишь.
        - Ты можешь отпроситься сегодня? Причина, вроде, уважительная?
        - Да, наверное, отпустят.
        - Тогда я бумаги отдам, и пойдём. Если что, - я в оперчасти.
        Разговаривая с сотрудниками, с которыми за время работы успел почти сродниться, Вадим помнил со слов своего двойника, кто, когда и как должен умереть, или какие неприятности кого ожидают. Но предупредить он никого не имел права, да и смысла не было. В большинстве случаев люди умирали, выйдя на пенсию и разъехавшись по разным городам. Кроме этого, посовещавшись, двойники пришли к выводу, что раз история уже начала меняться, то не обязательно те или иные события произойдут вообще.
        - Привет. Ты к нам насовсем или на время? - Ворвавшийся как вихрь в кабинет оперчасти ОИТК-5 майор Жуков, пожимая руку Вадиму, скользнул взглядом по его погонам, петлицам, на которых, в отличие от остальных сотрудников ИТУ, у Вадима был изображён щит с двумя мечами - эмблема следственных органов - и сразу всё понял, - значит, это правда? Что ты теперь в КГБ и в Москве?
        - Да, правда, - Вадим вздохнул и достал удостоверение. Пока Жуков и остальные сотрудники оперчасти ОИТК разглядывали удостоверение, Вадиму вспомнились слова двойника о Жукове. Что тот, будучи замом начальника отделения, а фактически решая все вопросы оперативно-режимного характера и хозяйственной жизни, каждый год писал рапорты с просьбой направить его на учёбу в Академию. Однако, каждый год от управления ехал другой кандидат, из той категории, от которой всё равно толку нет. В конце концов, после очередного отказа, Жуков психанул и ушёл на пенсию. Потом, будучи пенсионером, несколько лет возглавлял отдел кадров ОИТК. Сейчас уже Вадим не был уверен, что всё это так и будет. Да и зачем что-то менять? В той истории Жуков дожил до солидного возраста и был жив до последнего момента, который застал двойник.
        - Ну что там - в Москве - новенького? Расскажи хоть что-нибудь, - возвращая Рагозину удостоверение, Жуков чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.
        - Ну как вам сказать… - Вадим состроил серьёзное лицо и с важным видом продолжил, - в ближайшее время мы с Юрием Владимировичем запланировали начать вывод войск из Афганистана и Восточной Европы.
        - А если серьёзно?
        - А серьёзно… мужики… я так же, как и вы узнаю новости по радио и телевизору, из газет. Ну, учитывая, как сюда почта ходит, может дня на два-три раньше. Вот и вся разница. Как говорится - следите за прессой.
        - На счёт вывода войск, - это шутка?
        - Это такой слух, который с каждым днём всё крепнет и крепнет… в общем - следите за прессой.
        - Понятно… если что то и знаешь, то хрен скажешь. Секретность… мать её!
        В дверь кабинета осторожно постучали, и заглянувшая Люба робко спросила:
        - Можно?
        - Любаша, ты чего скромничаешь, - Жуков рассмеялся, - у тебя муж в КГБ! Теперь ты можешь в любой кабинет дверь ногами открывать, никто не вякнет!
        - Всё, мужики, я пошёл, а то дома уже не был уже больше трёх месяцев.
        Дома всё было готово к переезду. Большая часть вещей была уже упакована в деревянные ящики определённого размера под железнодорожный контейнер. Оставшаяся мебель - две кровати и кухонный стол - были проданы молодым семьям с условием, что заберут в день отъезда.
        Ещё подходя к дому, Вадим заметил дым из трубы своей бани.
        - Папа узнал, что ты приехал и баню топит, - догадалась Люба.

«Деревня есть деревня, - усмехнулся про себя Вадим, - новости разносятся со скоростью света».
        Попарившись в бане и исполнив накопившийся супружеский долг, Вадим, расслабившись, задумался. Может, ну её, эту Москву? Шум, гам, суета. А здесь - благодать. Потом вспомнил условия работы - ежедневную нервотрёпку с зеками и дубоватым начальством, ужасающую отдалённость от цивилизации. На минуту представил, что он вернулся на свою должность и то злорадство, с которым это воспримут девяносто процентов населения посёлка. Тем более, двойник очень ярко обрисовал дальнейшую его жизнь и службу. Вадима даже передёрнуло от этих мыслей. Нет уж! Как говорится - умерла, так умерла!
        Зашедший с чашкой пельменей тесть был шокирован, когда Вади, чокнувшись с ним стопкой водки и подождав, когда тот выпьет, поставил свою на стол.
        - Ты что, заболел? - Тесть от неожиданности даже закусить забыл.
        - Да нет, здоров как бык. Просто там - в Москве - проходил специальную медицинскую комиссию. Проверили меня новейшей аппаратурой, которая даже до космонавтов ещё не дошла. Очень умные врачи сказали, что если я не перестану пить совсем, то рано или поздно начну запиваться и в конце концов потеряю работу и сдохну от пьянства. Вот я и подумал, что лучше совсем не пить, тем более там - в Москве - и жизнь веселее и работа интереснее. Жалко как-то всё терять.
        - Что, даже пару рюмок после бани нельзя?
        - А также вино, даже сухое и пиво.
        - Ну, это уж совсем! - Тесть, наконец, закусил пельменем, на пару секунд задумался, потом окинул Вадима подозрительным взглядом, - у вас там - в КГБ - все такие?
        - Нет. Почему? И КГБ тут не причём. Это только лично меня касается. И не важно, где я буду работать - в КГБ, МВД или народном хозяйстве - результат будет один. Если пить не перестану.
        Тесть покачал головой, потом, хитро улыбнувшись, заявил:
        - Раз так. придётся мне за тебя выпить! Раз тебе нельзя!
        - Не возражаю. Хотя ты и за себя ещё толком не выпил. - Вадим налил ему в стопку и поднял свою, - ну, за приезд!
        Проводив хорошо нагрузившегося тестя домой, Вадим еле отбился от тёщи, которая начала донимать его бытовыми вопросами, типа - а где жить будете? А где Люба будет работать? А как там с садиком для ребёнка? А может им пока лучше здесь пожить? В конце концов Вадим ей напомнил, что когда-то они жили точно так же в Вильнюсе и - ничего! Хотя тогда они были молодые, а сейчас уже постарше и поопытнее. Да и Москва ближе Вильнюса. Через годик приезжайте в гости с проверкой - убедитесь, что всё нормально.
        - Смотри ко ты - старые они стали, - ворчала тёща в спину выходившему Вадиму. Но по тону её голоса Вадим понял, что отношение к нему со стороны тёщи явно поменялось в лучшую сторону. Если до этого она, как и все тёщи была глубоко убеждена, что её дочь достойна лучшего мужа, то теперь ей при случае будет чем заткнуть пасть местным кумушкам - сплетницам. До сих пор на её памяти ни одну из пуксинских девок женихи или мужья в Москву не увозили.
        - Тебе Боголепов звонил, - встретила его супруга, вернувшаяся из детского садика с сыном на несколько минут раньше, - просил завтра обязательно с ним встретиться, переговорить.
        - Хорошо, конечно ещё увидимся, - Вадим переключился на сына.
        Помня рассказы двойника о том, что сына он упустил, а так же советы по исправлению этого печального факта, Вадим больше часа потратил на разговоры с Антошкой. Дотошно расспрашивал его об играх в садике, чем они там занимаются, с кем дружит и почему, как относится к воспитательницам. Потом долго раскрашивали картинки в книжке-раскраске. Когда он вслух читал о приключениях Незнайки в Солнечном городе, Люба потребовала прекратить это безобразие и переключить внимание на жену. На общем семейном совете было решено, что Антону пора спать. Тот и не возражал, так как уже давно клевал носом.
        - Вот так теперь с ним буду заниматься каждый день, заявил Вадим жене, когда сын уснул.
        - Посмотрим, как у тебя получится, - недоверчиво протянула Люба.
        Глава 41
        Утром Вадим шёл в штаб отделения под руку с женой сопровождаемый любопытными и завистливыми взглядами двигающихся в ту же сторону сотрудниц отделения.
        - Здорово Володя, - Вадим пожал руку дежурному по ОИТК, - доложи начальнику, что я прошу у него буквально пять минут.
        - Секундочку, - дежурный исчез за дверью кабинета начальника ОИТК и тут же вышел, - заходи.
        Недавно назначенный главный начальник в посёлке просто светился от любезности. Выйдя из-за стола, он долго жал руку Вадиму. Двойник характеризовал его как конченного самодура, хамившего и грубившего подчинённым и лебезившего перед начальством. Кое-как заочно закончив «деревянный техникум» (т.е. лесотехнический), он сумел дослужиться до полковника.
        - У меня к вам, товарищ майор два вопроса и оба личные, - Вадим протянул заявление жены об увольнении, - прошу уволить жену без лишнего бюрократизма, то есть как можно быстрее.
        - Конечно, конечно, - начальник тут же наложил визу.
        - И второе, - нужна машина для перевозки вещей до Сосьвы.
        - Много вещей? Я к тому, что в обычный бортовой Урал войдёт или длннномер нужен?
        - Конечно, войдёт. Пять ящиков и по мелочам… ковёр, столик журнальный…
        - Понятно. На промзоне заканчивают собирать Урал, к обеду будет готов. Двигатель перебирали. Вечером, если устроит, можете загружать.
        - Устроит.
        - Ну и договорились Если ещё какие вопросы будут - звоните, заходите…
        Получив в отделе кадров обходной, Вадим отправил Любу собирать подписи, строго наказав, при малейшей задержке обращаться к начальнику отделения, а сам пошёл в родную колонию.
        В кабинете оперчасти Ястребов и Васильев делали вид, что работают. Войдя в кабинет, Вадим протянул Васильеву тряпочную сумку с брякнувшими бутылками. Водку он приобрёл по пути в поселковом магазине.
        - Поставь в холодильник, вечером отметим приезд, отъезд, звание.
        Васильев, до этого сидевший за столом, подперев левой рукой голову и тупо глядя на чистый лист бумаги, мгновенно вскочил, принял сумку, бормоча при этом:
        - Так под это дело… столько поводов… надо бы не меньше трёх пузырей, а… тут три и есть. А может… чего до вечера тянуть?
        Дима Ястребов, поздоровавшись с Вадимом за руку, задумчиво посмотрел на холодильник:
        - Давай сейчас по сто грамм, мозги поправим, а больше - ни-ни… до вечера. Тебя, Вадим, кстати, Боголепов просил зайти, если появишься, он сейчас здесь - за зоной - у себя в кабинете.
        - Так я сейчас прямо и иду.
        Боголепов, увидев Вадима, поднялся из-за стола и сделал два шага навстречу.
        - Во-первых, поздравляю с присвоением капитана.
        - Спасибо, Виталий Георгиевич.
        - Во-вторых, присаживайся, сейчас расскажу, - он покосился на закрытую дверь и понизил голос, - в общем в январе, после Нового Года в клубе шло партсобрание отделения. Я его вёл, всё, как и предсказывал Бурый. Я предупредил жену - Веру - она встретила Славика возле школы и пошла с ним не по тротуару в сторону клуба, а перешла через дорогу к детскому садику и там остановилась с кем-то поболтать, а Славика держала за руку. В этот момент на перекрёсток возле клуба подъехал от реки лесовоз и, поворачивая налево, задними колёсами прицепа проехал по тротуару, но там никого не было. За рулём был Галактионов. Представляешь!
        - А вы жене как всё объяснили?
        - Ну я же не дурак… сказал, что сон приснился очень реалистичный, будто я сижу в клубе на партсобрании, а рядом лесовоз с Галактионовым за рулём сбил Славика насмерть. Ей больше ничего не надо было объяснять. Сначала хотела его вообще в школу не пускать, а потом решила, что лучше будет встретить и посмотреть издалека, что будет. Хотя, потом она всем бабам про мой сон рассказала. Ну, бабы есть бабы - потрещали и забыли. Правда, меня уже несколько раз называли ясновидящим.
        - А это, кстати, можно использовать. Я вас попрошу, Виталий Георгиевич, попробуйте внушить Васильеву, что он умрёт от пьянки в тридцать шесть лет. Мол, несколько раз один и тот же сон видел. Жалко парня. Может поможет.
        - Это я помню. Надо будет ещё что-нибудь «предсказать», чтобы в мозгах у людей закрепилось о моих вещих снах… ха… ха.
        Вадим задумался. Какую ещё информацию, полученную от двойника, можно было бы использовать. А что если…
        - Примерно в конце августа расскажите, что видели во сне, как будто южнокорейский пассажирский самолёт сбился с пути и залетел на нашу территорию. Его перехватили наши истребители и заставили сесть на аэродром Сахалина. Про это много будут говорить. И будет это в начале сентября этого года.
        - Хорошо, я запишу. Слушай, у меня сильное подозрение, что изменения в устройстве государства делаются чуть ли не под диктовку Бурого. Если нельзя говорить, я пойму.
        - Ну, как вам сказать… Андропов и так начал бы реформы. Только не такие решительные. Только теперь он точно знает, сколько проживёт и торопится. И глупо было бы не воспользоваться информацией из будущего. Да, кстати, в январе следующего года расскажите сон, что Андропов умрёт в феврале. Для укрепления репутации ясновидящего.
        - Жаль, что так быстро. Как-то интереснее жить стало.
        - Я думаю, он много успеет. А Бурого уже нет.
        - Как нет! Неужели…
        - Нет, не то, что вы подумали. Есть подполковник госбезопасности очень на него похожий, но с другой фамилией.
        - Ого! Вы с ним общаетесь?
        - До последнего времени жили вместе, в одной комнате. Сейчас я квартиру снял, семью буду перевозить. Будете в Москве - заходите, может ещё какую информацию подкинем для ясновидения. Запишите телефоны - домашний и рабочий - позвоните предварительно.
        - Ты там Андропова то близко видел?
        - Один раз был у него в кабинете вместе с двойником. Я больше не был. а двойник потом ещё пару раз.
        - Да-а-а… Лихо ты попал… даже и не знаю, к добру это или наоборот.
        - Пока только к лучшему, - Вадим скосил глаза на погоны, - к работе новой уже привык, справляюсь. Спиртное, правда, не пью совсем, убедил меня двойник.
        - Ого! Действительно к лучшему. А то вы тут с Васильевым спились бы совсем.
        - Так оно. А с другой стороны. Вот сейчас, например, и проставиться надо - и звание, и приезд, и отъезд. Ребятам я уже забросил… отметить, а сам не буду. Как-то не по-людски.
        - Ты им что, сейчас уже отдал? Так они сейчас и нажрутся, думаешь, до вечера будут ждать? Фигушки! Они вчера вечером бухали, я уже не стал подниматься, разгонять. Рабочее время кончилось. Ну-ка, пошли к ним, убедишься. Да и я ведь имею право накатить стопку за тебя? Как считаешь?
        - Конечно, Виталий Георгиевич.
        Когда Вадим постучал в дверь оперчасти, доносившиеся из кабинета голоса стихли. Через несколько секунд голос Васильева спросил строго:
        - Кто там?
        - Свои, Серёга, открывай!
        Открывший дверь улыбающийся во весь рот Васильев увидел за спиной Вадима начальника колонии, дёрнулся, было, назад, но понял, что поздно и протянул:
        - Спалились…
        Боголепов быстро прошёл в кабинет, сел на свободный стул и махнул рукой вскочившему Ястребову:
        - Сиди уж, - втянул носом в себя воздух, в котором уже сильно чувствовался характерный запашок и окинул быстрым взглядом стол. В центре стоявших вплотную рабочих столов на газете было нарезано сало и хлеб. Водки и стаканов видно не было, - конспираторы… Ладно, я в курсе, плесни и мне немного.
        Раздался дружный вздох облегчения. На столе мгновенно появились стаканы, и забулькала жидкость из бутылки.
        - Ну, давайте… за успех нашего бывшего сотрудника, - Боголепов залпом выпил пол стакана водки и потянулся за салом.
        - Сейчас тушёнку откроем, - засуетился Васильев.
        Зазвонил телефон, снявший трубку Ястребов, тут же протянул её Вадиму:
        - Тебя, жена потеряла.
        Люба доложила, что всё подписано, оформлено, и даже деньги уже все получила, направляется домой и ждёт его.
        - Извиняюсь, мужики, нужно бежать. Утром ехать, а ещё вещи не все упакованы и, вообще, дел много. Мои телефоны московские - у Виталия Георгиевича. Будете проездом - звоните, заходите, я буду только рад.
        Вадим даже не подозревал, какие последствия будет иметь это его неосторожное приглашение. Большая часть жителей посёлка ездили в отпуск через Москву. Все считали своим долгом позвонить, а если время позволяло, то и заехать на несколько часов. А ещё многие ехали конкретно в Москву за покупками и по делам и гостили неделями. Были и такие, с кем он в Пуксинке практически не общался, только кивал головой, здороваясь.
        Зато в семье постоянно имелись клюква, брусника, кедровые орехи, вяленая рыба и различные сувениры, изготавливаемые умельцами-зеками, которые Вадим передаривал сослуживцам и знакомым.
        Экзамены за второй курс Вадим сдавал с трудом. Из-за переезда и обустройства на новом месте, времени не оставалось совсем. Люба, как и в Вильнюсе, сразу поставила ребром вопрос о своём трудоустройстве. Уже на третий день после переезда она вышла на работу бухгалтером в небольшое автотранспортное предприятие в двух трамвайных остановках от дома. Сложнее было с Антошкой. Но, после звонка из КГБ, нашлось свободное место в детском садике рядом с домом.
        Ознакомившись со списком и датами сдачи экзаменов, Вадим схватился за голову от отчаяния. Но после разговора с двойником немного успокоился. Вадим старший рассказал, как он, в своё время сдавал те же экзамены. Вырвавшись из тайги в большой город Свердловск, заочники жадно начинали пользоваться достижениями цивилизации, которых были лишены по месту жительства. Душ, телевизор, кинотеатры с новыми фильмами - даже этого они не видели месяцами. А тут ещё запас денег карман прожигает. Первые два-три экзамена просто игнорировались - не до них было. Ещё один обычно заваливался, так как голова ещё не отошла от многодневных «возлияний». Потом сдавал оставшиеся и - во время установочных лекций - пропущенные. Домой приезжал всегда без «хвостов».
        - У тебя сейчас условия другие, - поучал Вадим - старший младшего, - ты живёшь в столице, пользуешься всеми достижениями цивилизации. Нет необходимости что-то урывать, пока есть возможность. Это - один плюс. Второй - ночуешь дома, на занятия ездишь на метро. Во время сессии ты в отпуске, ничто тебя не отвлекает от подготовки к очередному экзамену. Да за три дня можно любой предмет выучить с нуля. Тем более - от заочников глубоких знаний предмета никто и не ожидает. По большинству основных предметов годятся твои конспекты, оставшиеся от учёбы в Вильнюсе. И третий плюс - ты сейчас не пьёшь, как я в своё время, то есть голова всегда свежая. Так что вперёд и с песней!
        И действительно, все предметы Вадим сдал с первых попыток, да ещё с неплохими оценками.
        Глава 42
        В конце апреля в приёмной у Чебрикова Вадим столкнулся с Рудиным, который только получил назначение на работу в Германию. Оба встрече обрадовались.
        - Ну что, Бурый, - оттянув Вадима в сторону, оглядываясь по сторонам, зашептал Рудин, - не сбылись твои предсказания. Какой президент! Нет такой должности!
        - Во-первых, про Бурого можешь забыть. Теперь я официально по документам Вадим Радугин. А во-вторых, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Сейчас нет такой должности - потом появится. Тебя из поля зрения уже не выпустят, пока набирайся опыта. В Германии, я думаю, ты долго не задержишься, успеешь ещё поруководить массами. Кстати, там в Германии есть такая фрау Ангела Меркель, начинающий политик. Постарайся с ней сблизиться, если будет возможность, это будущий руководитель Германии.
        - Она хоть симпатичная?
        - Видишь ли, я её впервые увидел в телевизоре в довольно-таки зрелом возрасте, но, думаю, сейчас она вполне ещё ничего.
        - Хорошо, возьму на заметку.
        - И ещё одна просьба, личная. Ты наверняка будешь приезжать периодически на Родину. Там, в Германии, уже должны продаваться металлодетекторы для кладоискателей. Купи для меня такой. Желательно Гаррет АСЕ - 250, хотя, такого ещё наверное нет, ну или любой другой.
        - Ты что, собрался клады искать? Или что-то конкретное зацепил - какую-то информацию, что где-то клад зарыт - и хочешь поднять?
        - Не совсем так. Клады - это слишком громко сказано. А вот монеты старинные у нас на каждом поле найти можно. Там у меня был такой прибор. Только, пока я собирался его приобрести, да пока на пенсию ушёл… в общем, более шустрые уже всё повыбивали. А тут, я думаю, когда-нибудь у меня будет и личное время. Я не рыбак и не охотник, а вот походить с таким прибором на свежем воздухе, да ещё найти что-нибудь интересное… знаешь, какой азарт! Тем более - места ещё все нетронутые.
        - Даже мне стало интересно. Хорошо, я там посмотрю, поспрашиваю. Запиши название прибора, а то я точно забуду.
        На международной арене реформы, проводимые в СССР, а потом и в России, вызвали растерянность. Западные аналитики терялись в догадках, прогнозы противоречили один другому. Политики пытались понять - укрепляется Россия или ослабляется. В одностороннем порядке было объявлено о начале вывода советских войск из Афганистана с 15 февраля 1983 года, на три года раньше, чем это произошло в другой истории. На состоявшемся по этому поводу брифинге Андропов заявил журналистам, что прорабатывается вопрос о выводе советских войск и из Восточной Европы, но этот вопрос мы хотели бы увязать с одновременным выводом войск наших союзников по антигитлеровской коалиции. Эта новость, разнесённая журналистами по всему миру, взбудоражила население Германии, Австрии, Бельгии и других стран, где американцы чувствовали себя хозяевами. Нарастающие народные волнения в половине стран Западной Европы вынудили правительства этих стран обратиться к департаменту США с запросом, действительно, как долго мы будем ещё мириться с присутствием армии США на нашей территории?
        Первое время американцы отмалчивались, лишь президент в одном из выступлений намекнул, какое, мол, НАТО без нас? Волнения усиливались, радикальные группировки стали отлавливать и избивать американских солдат и офицеров, участились нападения на воинские патрули. Всё чаще в средствах массовой информации американцев стали называть «оккупантами». А тут ещё Россия начала широко разрекламированный вывод войск из Венгрии. Американцы, скрипя зубами, вынуждены были вывести несколько батальонов.
        Масла в огонь подлил новый министр иностранных дел России Шеварнадзе. Во время рабочего визита в Берлин он предположил, что намечающийся вывод Российских войск из ГДР скорее всего подтолкнёт к объединению двух немецких государств в одно единое. И мы сознательно готовы пойти на это.
        Немцы были в полном восторге. Это было последней каплей, добившей американцев. Вывод их войск скорее напоминал паническое бегство. Забегая вперёд, хочется отметить, что если российские войска планомерно выводились из Европы в течении двух лет, то от американских не осталось и следа уже через год. Блок НАТО прекратил существование одновременно с роспуском организации стран Варшавского договора.
        Вадим, ставший Радугиным, уже в середине апреля возглавил отдел, контролировавший процесс акционирования государственных предприятий, набирающее обороты кооперативное движение, а также появившихся частных предпринимателей. Всё это для страны было новое, непривычное, но не для Вадима. Он прекрасно видел и попытки руководителей предприятий стать их владельцами, и несоответствие законодательной базы, и проблемы челночников. Хорошо, что с принятием новых законов и подзаконных актов не было проблем. Вадим во время очередной встречи с Андроповым сумел убедить его, что лучше отменить ошибочное решение, чем годами разрабатывать какую-то поправку к закону. Его отдел быстро разрастался и грозил в ближайшем будущем стать самостоятельным управлением.

1 мая, поздравляя Вадима с присвоением звания полковника, Чебриков заметил:
        - Быть тебе, Радугин самым молодым генералом в истории КГБ!
        Глава 43
        На 9 Мая двойники уговорили начальство отпустить их повидаться с матерью. Чебриков, несмотря на свою загруженность, выбрал время, чтобы лишний раз напомнить о неразглашении сущности Радугина.
        - Боюсь, что ты не выдержишь и проговоришься, кто ты есть на самом деле. А это уже давно не твоё личное дело, а вопрос государственной важности, - Чебриков пристально смотрел на Вадима старшего.
        - Мы всё продумали, - заступился Вадим младший, - Радугин будет в качестве моего друга с задатками экстрасенса. Сестрёнка моя погибла в тридцать два года, хочется её уберечь от этого. Вы же должны понять.
        - А сейчас ей сколько?
        - Двадцать четыре… будет в сентябре.
        - Ну, время ещё есть. Придумаете что-нибудь. Смотрите там, аккуратнее.
        Вадим младший в письмах матери рассказывал о переезде в Москву и переводе в КГБ. Мать обрадовалась, Москва намного ближе к Витебску, чем Свердловск. Вадим, чтобы подготовить почву, рассказал о своём друге - экстрасенсе, способном предсказывать будущее и пообещал в ближайшее время приехать в гости вместе с ним.
        Поезд в Витебск пришёл около восьми утра. Ещё в Москве двойники пришли к выводу, что совсем ничего не пить у них не получится, и решили ограничиться пивом.
        - Не больше трёх бутылок пива за сутки на нос, - строго предупредил Вадим старший.
        Загрузившись бутылками с пивом в буфете на вокзале, двойники взяли такси и через пятнадцать минут вышли на горке возле кладбища напротив тропинки, ведущей к дому матери.
        - Подожди, - Вадим старший потянул младшего в сторону, - пойдём, я покажу, где были их могилки… или будут… или… совсем с ума можно сойти!
        Пройдя немного между оградками, Вадим старший остановился и огляделся:
        - Вот здесь, - почему-то шёпотом сказал Радугин, - вот эта яблоня, у неё потом эта ветка обломилась, после того, как я на Лилькиной могилке по пьянке пообещал на ней Рустама повесить. А вот так они располагались: слева Лилька, в середине мамка, справа Семёныч. Даже как-то жутко представить, что они сейчас тут рядом, живы.
        - Место здесь красивое, - Вадим младший залюбовался открывшимся видом. В ярких лучах утреннего солнца деревья казались какими-то изумрудно-зелёными, внизу блестело ярко-голубое озеро, опьяняюще пахло цветущей черёмухой.
        - Да ё… твою мать! Минуту потерпеть не можешь! - Донёсся снизу из-за деревьев женский голос.
        - Узнаёшь? - Вадим младший засмеялся, - милые бранятся - только тешатся.
        Вадим старший сразу узнал голос матери и еле сдержался, чтобы не разрыдаться, как на её похоронах в 2001 году. Да и отвечавший ей что-то неразборчиво мужской голос был ему знаком до боли.
        После смерти отца, мать Вадима сошлась с человеком, который до этого постоянно «сидел», в основном за кражи. Настороженно присматривавшийся к нему первое время Вадим, которому тогда едва исполнилось шестнадцать лет, неожиданно для себя как-то быстро подружился с бывшим зеком. Закалённый в тюрьмах кручёный пронырливый характер Семёныча чем-то ему импонировал. Так же, видимо, подкупало то, что этот битый жизнью мужик, знавший ответ на любой вопрос, общался с ним на равных, охотно делился богатым опытом.
        - Запомни Вадик, - говорил Семёныч, полируя свои ботинки тряпкой до зеркального блеска, - пусть у человека морда будет пьяная, но туфли должны блестеть обязательно. Люди почему-то в первую очередь смотрят на них.
        В другой раз Семёныч задал вопрос из обычной жизненной ситуации:
        - Пошёл ты, к примеру, провожать девчонку в чужой район. На обратном пути к тебе подкатывают три фраера: «Стоять! Дай закурить!», твои действия?
        - Бью первым самого здорового, а дальше - как вывезет.
        - Ну и дурак! Ноги в руки и рви когти в сторону дома!
        - Что б меня потом все трусом считали?!
        - Кто? Ты их не знаешь, они тебя не знают. И в любом случае - лучше побыть пару минут трусом, чем постоянно - покойником.
        Впервые в жизни оказавшись в семье, Семёныч держался за неё руками и зубами. Постоянно тащил домой всё, что где-то «плохо лежало», что-то пристраивал к дому, переделывал, ремонтировал. Общительный с пробивными способностями, он быстро сходился с людьми. В любом конце города у него были друзья и знакомые. Пил он постоянно, но понемногу, поэтому всегда был слегка навеселе.
        С матерью они постоянно переругивались. Беззлобно, по привычке. Такая манера общения существовала между ними все двадцать лет, прожитые вместе.
        Вот и сейчас, в ответ на ругань матери, раздалась ругань Семёныча, смысл которой, из-за обилия нецензурных слов, понять было невозможно.
        - Они матом не ругаются, они на этом языке разговаривают, - процитировал кого-то Вадим старший, когда они сбегали с крутого холма вниз к дому.
        Несмотря на расположенное рядом с домом кладбище, матери это место нравилось.
        - А что кладбище? - смеялась она, - живых надо бояться, а не мёртвых. Зато, когда помру, машину заказывать не надо. Уж как-нибудь на горку на руках затащите.
        Так оно впоследствии и получилось.
        Во дворе у дома никого уже не было. Перебранка глухо доносилась изнутри дома.
        Заскрипевшая дверь сеней просигнализировала о приходе гостей, и голоса стихли.
        - Здравствуйте! - Младший распахнул дверь в комнату
        Секундная тишина сменилась дружным воплем в два голоса:
        - Вадик!
        Пока Вадим младший обнимался с матерью и отчимом, Вадим старший еле сдерживал эмоции. Больше всего на свете ему хотелось также обнять таких родных для него людей. Почувствовав влагу на глазах, Вадим прикусил губу, чтобы сдержать стон, рвущийся наружу. Вместе с тем его не покидало ощущение нереальности всего происходящего. Может быть, это ощущение и помогло ему сдержаться. Ему даже захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это всё происходит в действительности. Хотя куда уж, казалось, реальнее может быть специфический запах этого дома, который он уже стал забывать, вид сковороды с поджаренной картошкой на шкворчащем сале, стоящей посреди круглого стола.
        - Знакомьтесь, - вернул его к жизни голос двойника, - это мой друг, тоже Вадим и тоже Антонович.
        - Володя, - Семёныч протянул руку, которую Вадим осторожно пожал, чтобы не сломать что-нибудь от переизбытка чувств.
        - Наталья Илларионовна, - представилась мать, - а мы как раз завтракать собрались, присаживайтесь к столу, не побрезгуйте, - что-то вдруг засмущалась она.

«Не побрезгуйте! - подумал Вадим. - Да я вырос на твоей стряпне, мама!».
        - Только водка у нас самодельная, - Семёныч выхватил из рук матери бутылку, мгновенно вытащил из неё зубами пластмассовую пробку и начал разливать по рюмкам напиток с характерным запахом самогона.
        - Мы сейчас водку вообще не будем, ни самодельную, ни заводскую, - торжественно объявил Вадим младший и под недоумевающими взглядами вытащил из сумки несколько бутылок пива и поставил их на стол.
        - Мы можем в любой момент понадобиться начальству, поэтому должны постоянно быть в форме, - объяснил Вадим старший.
        - Это что ж за начальство такое, что даже в праздники людям отдохнуть не дают? - возмутилась мать, хотя в её словах одновременно чувствовалась и гордость за сына - вот, мол, какая важная фигура - без него даже в праздники не обойдутся.
        - Почему не дают? - Вадим младший открыл бутылку пива и разлил её в два стакана, - мы же отдыхаем. Только полностью расслабляться нельзя.
        - Вам виднее. Мы люди маленькие, многого не понимаем. - Семёныч поднял рюмку, - ну, давайте за приезд!
        Все дружно выпили и потянулись к закуске.
        - Ой, у меня же селёдка есть, - засуетилась мать, - к пиву самое то будет. Сейчас порежу, - и выпорхнула из комнаты.

«Сколько же ей сейчас лет? - размышлял Вадим, заедая пиво жареным салом с картошкой, - где-то пятьдесят шесть - пятьдесят семь, примерно, как и мне было в последнее время там, в той жизни. Восемнадцать лет осталось. И ничего изменить нельзя. Лучше бы не знать такие даты.
        Правильно задумано природой. Никто не знает, сколько ему отпущено судьбой. И все надеются, что это будет не скоро. Ну, разве что, неизлечимо больные. Семёнычу вообще сейчас лет сорок пять. А умрёт раньше матери - в пятьдесят пять. Ещё и инфаркт перед этим переживёт. Хотя, тут обстоятельства смерти какие-то подозрительные. Гуляли на Лилькиной с Рустамом свадьбе, пошёл домой - скотину накормить, как всегда навеселе. Утром нашли мёртвым в стороне от тропинки, голова в луже. Никто не разбирался, списали на сердце. Здесь можно попробовать предотвратить… хотя… свадьбы этой точно не допустим.»
        - Так ты, Вадик, расскажи, как сумел в Москву перебраться, да ещё в КГБ? - Семёнычу явно полегчало после рюмки. Он достал из пачки сигарету, посмотрел на Вадима младшего, перевёл взгляд на другого, - так вы, наверное, ещё и не курите? - Оба согласно кивнули головами, - Ну, тогда и я пока потерплю.
        - Правильно. Нечего здесь воздух портить. Курить - на улицу! - Мать занесла тарелку с нарезанной селёдкой и луком, - вот вам, ребята, к пиву.
        Вадим открыл вторую бутылку:
        - Может, вы тоже пиво будете?
        - Будем, - Семёныч достал из серванта ещё два стакана.
        - На Новый Год Костя приезжал из Киева на несколько дней, - мать отпила полстакана пива, - так он очень интересовался, как тебе удалось в КГБ перевестись. Даже специально к нам сюда приезжал. А мы и сами толком ничего не знаем.
        - Вот и я о том же, - Семёныч отпил пива и блаженно зажмурился.
        - Да так… - Вадим младший покосился на двойника, - я же в зоне опером работал, а там часть работы идёт по линии КГБ. Вот кое-кому в Москве мои отчёты понравились, предложили перейти на освободившееся место. Я, конечно, долго не ломался… - мать с Семёнычем дружно рассмеялись, - в общем, так Косте и передайте. Кстати, вот мой друг Вадим - он у нас ясновидящий - посмотрел на Костину фотографию и говорит, что он на Урал не вернётся. Сразу из Киевской школы МВД сумеет перевестись в Витебск в милицию, где дослужится до полковника.
        Взгляды хозяев переключились на Радугина.
        - Так это и есть знаменитый предсказатель, о котором ты писал, - мать с интересом смотрела на здоровенного парня, друга её сына.
        - Наоборот, не знаменитый, а засекреченный. - поправил Вадим младший, - и вы, пожалуйста, если хотите что-нибудь узнать, пообещайте, что никому не скажете.
        - Об чём базар! Ты ж меня знаешь! Могила! - Семёныч вскочил и для убедительности ударил себя кулаком в грудь. - А о нас можешь что-нибудь рассказать?
        - А что вас интересует? - Радугин старался выглядеть как можно равнодушнее.
        - Когда, например, я крякну? Или она? - Семёныч пальцем указал на мать. Она на него замахнулась:
        - Не дождёшься!
        - Могу сказать с точностью до года. Но не буду.
        - Почему?
        - Вы даже не представляете, как это ужасно - знать дату собственной смерти. Даже и не просите. Одно могу сказать - с десяток лет у вас есть в запасе, у обоих.
        Раздался дружный вздох облегчения.
        - Ну хоть за это спасибо, а то даже в горле пересохло. - Семёныч залпом допил пиво и по-хозяйски достал из сумки Вадима ещё две бутылки.
        Радугин встал и подошёл к стене, на которой висел ряд портретов. На левой от входа стене висели фотографии детей, в том числе и Вадима в погонах лейтенанта; а на правой - портреты умерших предков, родителей матери и отца Вадима.
        Остановившись напротив портрета сестры, Вадим спросил:
        - Это же Лиля?
        - Да, - мать напряглась, - а что?
        - Вот у неё могут быть очень серьёзные проблемы. Сейчас у неё с мужем отношения хорошие. Но года через три будет кризис. Муж загуляет с другой женщиной, даже, возможно, будет ребёнок на стороне. Она узнает., детей - в охапку и сюда - к матери. Подаст на развод.
        - Каких детей? У неё один сын, - мать испуганно смотрела на предсказателя.
        - Пока один. В конце этого года, точнее, в ноябре, родится дочь, будет двое.
        - Она что, сейчас беременна? - Семёныч удивлённо посмотрел на супругу, - ты мне ничего не говорила.
        - Да я и сама узнала недавно, не хотела говорить, что б не сглазить. Четвёртый месяц пошёл, - мать начала считать на пальцах, шевеля губами, - точно! В ноябре должна родить. Ошалеть можно! Вот уж действительно - ясновидящий! Кому сказать - не поверят!
        - Во-первых, - вы пообещали никому ничего не говорить! - Вадим с высоты своего роста строго посмотрел на мать, а во-вторых: прошу отнестись к этому как можно серьёзнее. Потому что. если это произойдёт, и она переедет сюда… То! Здесь! Она! Погибнет! - Он отчеканил каждое слово. Убедившись, что до всех дошло, даже Вадим младший поёжился, он добавил, - от руки пьяного нового мужа. Ударит сгоряча ножом в живот. Скорая приедет слишком поздно. Умрёт от потери крови.
        Выждав ещё немного, в полной тишине Вадим произнёс:
        - Я специально говорю подробности, чтобы вы отнеслись к этому как можно серьёзнее и убедили её не сделать роковую ошибку. Вот ей можете рассказать про меня и сослаться на мои слова, если у меня самого не получится с ней встретиться. Самый радикальный и простой способ избежать этого - не разводиться. Сделать вид, что ничего не замечает. Муж перебесится, вернётся в семью. Так то он парень неплохой, детей своих ни за что не бросит. Лиля сейчас живёт в городе, работает воспитателем в детском садике, уважаемый человек. Много приличных знакомых, красиво и модно одевается, следит за собой. А здесь она будет никем. Будет общаться с местными тунеядцами и алкашами. Пить самогонку, опустится. В общем - никаких перспектив.
        - Да уж, - Семёныч разлил пиво по всем стаканам, - здесь коллектив то ещё. Хотя, для нас подходящий. Теперь понятно, почему ты «засекреченный». Это ж надо так… знать всё, что будет в будущем! Это ж подарок для любой разведки! А нам и разведчиков не надо, спросил у тебя, что, где да как… Лихо! Ты, наверное, в больших чинах?
        - Полковник.
        - Во! Я и говорю! Проще тебя полковником сделать, чем целый полк разведчиков содержать! Это ж надо - такой молодой - и полковник!
        - Ужас какой! - Мать отошла от ступора, засуетилась, - надо срочно ехать к ней, предупредить.
        - Мам, успокойся. - Вадим обнял её за плечи и усадил в кресло, - нет никакой срочности. Времени ещё много. Вот родит, поедешь в отведки, там и поговоришь.
        Мать постепенно успокоилась, отхлёбывая из стакана она поглядывала на Радугина, о чём-то думая. Потом спросила:
        - Может, что о моих братьях и сёстрах расскажешь?
        Вадим задумался. Там, вроде бы, никаких несчастных случаев и других неожиданностей не было.
        - У вас два брата и две сестры, - он заметил, как мать посмотрела на Вадима младшего, мол, понятно, откуда информация. Тот всем своим видом дал понять, что он тут ни при чём. - Все будут жить без особых приключений и умрут от старости, точнее - от болезней, которые появятся с возрастом. Сёстрам будет уже за восемьдесят. Ну а братья проживут чуть больше семидесяти. Увы! Мужики у нас живут меньше.
        - Потому что пьют больше, - добавил Семёныч, разливая пиво в опустевшие стаканы.
        - И курят, - Наталья Илларионовна ехидно посмотрела на мужа.
        - Да. Кстати, надо перекурить, - Семёныч залпом выпил пиво, взял со стола сигареты и спички, - вы со мной?
        - Да, выйдем, проветримся, - двойники переглянулись.
        - И я с вами, - мать вышла из дома первая.
        В процессе разговора во дворе, когда выяснилось, что оба Вадима послезавтра утром должны уже быть в Москве, мама сначала расстроилась, на что Вадим младший её успокоил, что лучше видеться меньше, но чаще, а то за целый месяц отпуска успевают надоесть друг другу.
        - Вы к нам в Москву тоже на пару дней приезжайте, прикупите, чего здесь нет, с внуками поиграете, и - обратно. А мы к вам, по возможности, на два-три дня или на недельку - от шума городского отдохнуть, в озере поплавать.
        - Почему - с внуками, - мама поймала на слове. - у вас ещё кто-то намечается?
        - Ну да, - Вадим младший посмотрел почему-то на старшего, - решили с Любой не откладывать это дело на потом. В конце года добавим вам внуков.
        - А кого мальчика или девочку. - мама с хитрым видом смотрела на Радугина. После сделанных предсказаний, она была уверена, что этот вопрос для него не может быть тайной.
        - Не знаю, - Вадим младший кивнул на двойника, - он не хочет говорить.
        - Пусть будет сюрприз, - Вадим действительно не знал. кто родится, этого ребёнка в его истории не было.
        Учитывая, что сегодня праздник, решили навестить дядюшек Вадима - братьев матери. Подгадали к автобусу, десять минут езды, - и вот уже вся компания не спеша двигается по главной улице посёлка Новка.
        Улучшив момент, когда слегка опьяневшие мать с Семёнычем увлеклись очередным выяснением отношений, Вадим старший пояснял младшему тоном экскурсовода
        - Вот здесь будет новый дом культуры, рядом новая школа, там дальше две пятиэтажки, в одной из них, кстати, получит квартиру Костя. А вот там, смотри, три двухэтажных дома. Вот в среднем я и жил на первом этаже… или буду жить… или ты будешь жить… короче, даже и не знаю - как правильно.
        Общаясь с братьями матери, которые по случаю праздника уже с утра «заправились» и бурно обрадовались неожиданным гостям, когда схлынули первые впечатления, и застолье приняло обычный характер, Вадим старший попытался объяснить двойнику свои ощущения:
        - Представь, что ты несколько лет на Радуницу посещал их могилки, глядя на фотографии на памятниках, вспоминал какие-то моменты из прошлого, когда эти люди были живы, их голоса, смех, какие-то характерные жесты. А тут, вдруг, все они ожили, разговаривают с тобой, смеются. Эти ощущения словами не передать. Видимо, в организме какая-то защита сработала, по сравнению с первыми впечатлениями сейчас уже всё немного притупилось, воспринимается как должное. Иначе, наверное, могло бы совсем крышу снести. С одной стороны, конечно, приятно пообщаться с воскресшими близкими родственниками, а с другой - это просто пытка какая-то.
        На следующий день «пытка» продолжилась - навестили тётушек. И, хотя в 2011 году обе сёстры матери были ещё живы, всё равно, глядя на них - молодых, энергичных, Вадим ощущал себя их ровесником, что тоже было как-то неестественно.
        Вечером, окончательно отупевший от впечатлений он прощался с провожавшими их родственниками на вокзале. Вадима не покидало ощущение, что он их больше живыми не увидит. Прислушиваясь к себе, Вадим глядел на двойника, чувствовавшего себя в своей стихии, как рыба в воде, разве что - непривычно трезвый для проводов. Он беспрерывно что-то всем рассказывал, шутил, приглашал всех в Москву, кому-то, спохватившись, записывал номера телефонов.

«Неужели там - наверху - спохватились и готовятся вернуть меня обратно?» - думал Вадим, глядя на всю эту суету, - «жаль как-то, я уже привыкать начал.»
        Глава 44
        Утром, по прибытию в Москву, всё осталось по-прежнему. В привокзальной суете как-то незаметно растворились все опасения Вадима, хотя где-то глубоко в подсознании какой-то неприятный осадок остался.
        Москва в мае 1983 года напоминала Вадиму начало девяностых из его времени. Обилие челночников с большими клетчатыми сумками, разномастных киосков, облепивших с двух сторон тротуар между зданием Белорусского вокзала и входом в метро, щекочущий ноздри запах жареного мяса, - всё свидетельствовало о зарождающемся капитализме.
        Из проходивших через его руки сводок и справок Вадим знал о попытках рэкета, крышевания, о появляющихся криминальных группировках. Но вовремя предупреждённые силовые структуры, оснащённые самой современной спецтехникой и оружием, ОМОН, созданный до появления преступных группировок, - давили все эти криминальные проявления в зародыше. Этому способствовало и ужесточение уголовного и административного законодательства. Что в свою очередь вызвало бурное негодование демократической общественности на Западе.
        Но несмотря на принимаемые меры, где-то криминал всё равно прорывался. Особенно сложно было работать с этническими группировками. Как можно было, например, внедрить агента в какую-нибудь чеченскую группировку, обосновавшуюся в Москве, где всех связывали родственные узы? Где малейшее отступление от принятых в банде норм поведения могло повлечь за собой смерть не только «отступника», но и всех его близких родственников в далёких от Москвы горах?
        Конечно, с момента появления таких группировок в поле зрения силовиков, с ними сразу начинали работать. Плотно перекрывали наружным наблюдением, прослушкой и т. п. Искали любой повод упрятать за решётку хотя бы одного члена группы, чтобы уменьшить поголовье членов банды, вынудить их искать контакты с уголовниками других национальностей, более прикрытыми негласным наблюдением. В крупных российских городах, особенно в Москве и Ленинграде, в последнее время всё больше и больше появлялось выходцев с Кавказа и Средней Азии. Казалось бы - всё правильно - как раз на это, - на перемешивание наций - и была направлена внутренняя политика государства. Но если в бывшие республики из центральной России переселялись в основном учителя, врачи, инженеры, то в обратном направлении мигрировали торгаши и уголовники.
        Вот и сейчас по пути в метро Вадим машинально отметил, что в подавляющем большинстве торговых точек хозяйничали лица явно кавказской или среднеазиатской наружности.
        - Неужели среди русских мало талантливых коммерсантов, - размышлял он вслух, обращаясь к двойнику, - почему торгуют одни «хачики»?
        - Менталитет не тот, - Вадим младший засмотрелся, глотая слюну, на обжаривающееся на вертикальном стержне мясо, с которого брюнетистый продавец ловко срезал ножом подрумяненные кончики в большую миску, - сколько себя помню, у нас на рынках всегда армяне и грузины фрукты продавали. А в российских магазинах продавцы - сплошь женщины. А они - женщины - работают не на себя, а на государство. Вся их предприимчивость сводится к тому, чтобы обвесить, обсчитать, в общем - положить в карман лишнюю копейку. А своё дело развернуть - тут нужна мужская хватка. А у кавказцев как раз опыт в этих делах.
        - Всё равно, надо будет вникнуть, - задумчиво произнёс Радугин, - чувствую, что здесь и без взяток не обходится, и принцип землячества процветает, а местных - русских с этого бизнеса вытесняют. Помню, в своё время в Екатеринбурге часто приходилось бывать на четвёртой овощной базе. Там все - от руководства до грузчика - азербайджанцы. Один залез и тянет всех своих родственников и земляков. Помогают закрепиться, подняться, получить гражданство. Русскому на работу на эту базу никак не устроиться. Даже огурцы и другие овощи, выращиваемые в окрестностях Екатеринбурга, продаются строго через эту базу. Выращивают русские, а продают азеры. Каждому своё. Установили, блин, монополию. Боюсь, как бы и здесь, сейчас, к этому не пришли.
        Уже в вагоне метро в голову Радугину пришла умная мысль:
        - Слушай, а давай мы тебя в мой отдел переведём. Хватит тебе этими зеками заниматься.
        - Надо подумать.
        - Да тут и думать нечего. Тюрьмы без тебя обойдутся. Всё! Решено. Сегодня переговорю с Чебриковым. Кстати, вот этой темой и займёшься для начала. Я имею ввиду хачиков.
        Оказавшись на новой для себя работе, Рагозин поначалу растерялся, до того всё было новое, непривычное. Чем больше он вникал в торговые отношения, тем больше отчаивался. Он даже похудел, осунулся. Поняв его проблему, двойник добавил ему в группу несколько сотрудников с торгово-экономическим образованием с опытом работы в ОБХСС. И дело пошло. Сначала потихоньку, потом всё быстрее и быстрее. К концу лета были установлены основные больные точки в прогнившей ещё в советское время торговой системе. Вадим даже за голову хватался, поражаясь наглости продажных чиновников от торговли. Взятки вымогались на всех уровнях чуть ли не в открытую.
        Причём, если непонятливые начинающие предприниматели российского происхождения месяцами ходили кругами от одного чиновника к другому, кавказцы решали вопросы быстро и уверенно, как привыкли у себя на родине - при помощи денег. Вот и прояснилась одна из причин засилия кавказцев в торговле.
        В конце лета на основании материалов, собранных группой Рагозина, Радугин - как начальник вновь созданного управления - делал доклад на закрытом совещании Совета Министров. В результате был снят министр торговли и строго предупреждён министр Внутренних Дел. Разозлившись, Федорчук «завинтил гайки», и многие торговые чиновники пересели из своих руководящих кресел на нары.. Рагозин, наоборот, пересел в кресло начальника отдела.
        В середине сентября Радугину позвонил Рудин:
        - Привет, Бурый! Поздравляю с повышением. Я тут вырвался на несколько дней в Россию. Привёз твой заказ.
        - Привет. Какой заказ? - Замотанный в делах, Вадим не сразу сообразил, о чём речь.
        - Металлоискатель. Только такого, как ты просил, нигде не видел, купил другой. В выходные испытывал его за городом. Слушай! Так понравилось! Такой азарт! Теперь чуть ли не каждую свободную минуту выезжаю за город или на пляж. Насобирал целую кучу монет, крестиков, пуговиц всяких старинных и ещё много чего. Там на Западе уже столько народа увлекается кладоискательством. Это как новый вид спорта. В общем, первый прибор оставил себе, а тебе купил новый такой же. Нулёвый в упаковке. Куда привезти?
        - Здорово! У меня прямо руки зачесались. Сможешь к шести вечера к Управлению подъехать?
        - Легко!
        - Ну и прекрасно. Заодно посидим в кафешке, пивка попьём, новости обсудим. Не против?
        - Хорошая программа! А Вадик где?
        - Он тоже здесь, со мной.
        - Ну так и его прихватим?
        - Само собой.
        Положив трубку, Вадим тут же перезвонил по внутреннему телефону Рагозину, предупредил, чтобы никуда не сбежал.
        После работы, обнявшись с подошедшим Рудиным, все направились пешком к Рагозину, снимавшему квартиру недалеко от управления.
        - Можно было бы пива и дома попить, но… - Рагозин замялся, - Люба на седьмом месяце, какая то нервная временами.
        - Нет, что ты, конечно, - Радугин замахал руками. Он старался вообще избегать встреч с теперь уже чужой женой, чтобы не травить себя. - Ты прибор домой забросишь, и пойдём в кафешке посидим. Там возле твоего дома недавно открылось, вполне приличное заведение - пивное кафе… как его… Во! « У Валеры»! Я там был раз, вроде ничё.
        Рудин вертел головой по сторонам, удивляясь увиденным изменениям:
        - Смотрите, года не прошло, как я здесь не был, а как будто в другой город попал. Машин больше стало, много иномарок, реклама везде, люди как-то одеты более разнообразно и нарядно. Вон, смотрите - ресторан «Быстрые пельмени» - это что?
        - Это наш ответ ихнему «Макдональдсу», - Радугин усмехнулся, - наверху решили иностранных капиталистов пока к себе не пускать, всё, что у них пользуется спросом, делать своё. Похожее, но своё. Чем мы хуже? Даже жвачку свою уже производят. Никаких «Орбит» и «Дирол», свои «Спутник» и «Ракета». Вместо «Кока-колы» с «Пепси-колой» - квас в бутылках. Вместо «Чупа-чупсов» - петушки - леденцы на палочках и т. п. Может, со временем и пустят их в Россию, чтобы народ убедился, что наше не хуже.
        - Твоя идея? - Рудин понимающе покосился на Радугина.
        - Ну, скажем так, я тоже руку приложил, но в основном решали там, на верху.
        Глава 45
        Возле подъезда, где проживал Рагозин, ему была передана коробка с прибором, которую до этого нёс Радугин. Пообещав через десять минут присоединиться, Рагозин исчез в подъезде, а Радугин и Рудин, чтобы не терять время, направились в кафе - занять столик.
        Из десятка столиков в кафе были заняты практически все. Но друзьям повезло. Одновременно с их приходом из-за столика поднялась захмелевшая компания, и, поддерживая друг друга, направились на выход. Радугин тут же уселся на освободившееся место и махнул рукой, подзывая официанта. Рудин последовал его примеру. Пока официант убирал со стола пустые бокалы и протирал стол, Вадим заказал ему «три пива и чего-нибудь загрызть», после чего, не спеша, огляделся.
        Подобные заведения в последнее время открывались в России повсеместно. Власти умышленно дали «добро», чтобы пресечь пьянство в подворотнях. Определённая пьющая категория граждан никуда не денется, а так их потихоньку приучали к культуре пития. Кроме основного напитка - пива, здесь можно было выпить и дешёвого вина без ресторанных наценок, что народ сразу оценил. Вадим знал, что кроме обязательного постоянно работающего телевизора с большим экраном, в каждом таком заведении была установлена и скрытая видеокамера, что здорово облегчало работу милиции.
        Посетителями кафе сегодня были сплошь мужчины разного возраста, общей чертой у которых была страстная любовь к пиву. Разговоры велись громко, не стесняясь в выражениях, из-за чего в кафе постоянно стоял гул. Запах был специфический - пива и копчёной рыбы. Хорошо, хоть курить в помещении запрещалось.
        Слева от Вадима за соседним столиком расположилась странная компания: интеллигентного вида мужчина при галстуке лет под шестьдесят, молодой парень, скорее всего студент в футболке с надписью «Спартак - чемпион» и два явных пролетария лет по сорок в клетчатых рубашках. Интеллигент что-то увлечённо рассказывал, и все дружно хохотали.
        Справа за столиком сидели два небритых джигита со скучающими лицами, явно кого-то поджидали, не спеша, отхлёбывая пиво из кружек.
        Рагозин подошёл одновременно с официантом, принесшим заказ.
        - Ну, за встречу! - Объявил первый тост Радугин, пытаясь вспомнить, вышел ли уже на экраны фильм «Особенности национальной охоты», где подобные тосты произносил генерал Михалыч в исполнении Булдакова. Подумав немного, Вадим пришёл к выводу, что в советское время такой фильм не пустили бы на экраны. Значит, ещё не сняли.
        - Кстати, пока не забыл, - Рудин жестом предложил Радугину пододвинуться ближе, чтобы не кричать, - ты просил найти Ангелу Меркель.
        - И что, нашёл? В самом деле? - Поразился Вадим.
        - Не забывай о возможностях нашей конторы, - Рудин, не спеша, отхлебнул пиво и взяв с тарелки кусочек копчёной рыбки, начал её очищать от кожуры, - короче, я не знаю, та эта или не та, фамилия по мужу, в прошлом году с ним развелась. Живёт в Берлине, работает в институте физической химии. Что ещё… на два года меня моложе, неплохо говорит по-русски, грудастая такая бабёнка, довольно-таки умная.
        - Ты что, её лично видел? - напрягся Вадим, - желательно бы с ней поближе сойтись, подружиться.
        - Да всё нормально. Там, в Берлине соревнования были спортивные. Я за нашу сборную по дзюдо участвовал, она - что-то по лёгкой атлетике. Я, как фамилию услышал. сразу насторожился. В перерыве подошли с товарищем, познакомились, попросили город показать. Потом вечером гуляли компанией - я сдрузьями, она с подругами. В кафе посидели. Потом ещё несколько раз виделись. В общем, отношения дружеские. тёплые, без интима.
        - Молодец, слушай, - Вадим отхлебнул пива, - желательно бы её заагентурить. Через подписку, чтобы потом была на поводке, если что.
        - Уже, - глядя на удивлённого Радугина, Рудин добавил, - а как бы я объяснил своему начальству шашни с иностранкой? Там же мы все «под колпаком». Она гражданка сознательная, хоть и родилась в Гамбурге, но выросла в ГДР, была и пионеркой и комсомолкой.
        - Может, хватит шептаться, - Рагозину надоело скучать в одиночестве, - где больше двух - говорят вслух. Как говорится - хватит о работе, давайте лучше о бабах.
        Рудин с Радугиным переглянулись и дружно захохотали.
        - Ты прав, сказал Радугин, отсмеявшись, - есть тема, которая, я думаю, всем будет интересна, и не секретная к тому же. В ближайший выходной берём прибор, лопату и едем за город. Витя, ты с нами?
        - Нет. Мне послезавтра уже нужно быть в Берлине.
        - Жаль. Надо будет карту Подмосковья двадцатых-тридцатых годов поискать в архивах, верстовку, там каждый дом обозначен, каждый хутор. Эх, жалко спутниковых карт ещё нет!
        - Это что за карты, - Рагозин даже рыбу перестал шелушить. - фото со спутников?
        - Ну да. На них все дороги, реки, канавы видны, даже отдельные деревья. Очень хорошо ориентироваться. Знаешь, как удобно. Зашёл в Интернет, на одной странице две карты - верстовка и спутниковая. Наводишь крестик на дом, отмеченный на верстовке и смотришь, где этот крестик стоит на спутниковой. Там и надо искать. Да-а… Когда ещё это будет!
        - Надо у ребят из генштаба поспрашивать. Может у них уже есть такие фотокарты? - глубокомысленно изрёк Рудин.
        - Точно! - Рагозин хлопнул себя по лбу. - Давай Валентина озадачим. Он там с какими-то ЭВМ работает. Пусть изобретёт, чтобы карты на экране были и накладывались друг на друга.
        - А что. - подхватил идею Радугин, - потом эту идею запатентовать и с появлением Интернета будет на этом деньги зарабатывать.
        Его прервал дружный рёв из нескольких глоток, даже на фоне общего шума показавшийся оглушительным. Источник рёва находился за соседним столиком. Сидевшие до этого смирно, двое кавказцев шумно приветствовали подошедших к ним троих своих земляков, таких же небритых. Выскочив из-за столика, они громко что-то кричали на гортанном языке и обнимались с пришедшими. Все трое их земляков были уже основательно пьяны, двое по габаритам не уступали Радугину.
        Усаживаясь впятером за столик на четверых, один из громил сообразил, что стульев не хватит и, оглянувшись, заметил свободный стул за соседним столиком, где расположились друзья-коллеги. Мельком окинув взглядом компанию за столом, он молча забрал свободный стул и, приставив к своему столику, взгромоздил на него свой могучий зад.
        Сидевший к нему спиной Рудин, развернувшись в пол оборота, заметил:
        - Мог хотя бы разрешения спросить.
        - У кого спросить? У тебя, что ли? - вскинулся громила, - Кто ты такой, что бы я у тебя разрешение спрашивал?
        - А ты кто такой, чтобы хамить незнакомому человеку? - Рудин даже вскочил от возмущения.
        - Ты что ли человек? - Детина поднялся во весь рост, на полметра возвышаясь над Рудиным. - Ишяк ты вонючий и папа твой ишяк, и мама твой ишяк! - он оглянулся на свой столик, и джигиты дружно захохотали.
        Гул голосов в зале притих, народ с любопытством следил за развитием конфликта.
        - Сам ты… баран! - Рудина уже трясло от негодования. - Привык там в своих горах овец трахать…
        - Что!!! - Кавказец двумя руками толкнул в грудь посмевшему ему возразить человеку. Вернее хотел толкнуть, так как чемпион Ленинградской области по дзюдо Рудин, позволить ему это никак не мог. Слегка посторонившись, он перехватил соперника за руку и незаметным движением направил его тушу себе за спину, не забыв при этом подсечь ему опорную ногу.
        С громким грохотом громила обрушился на пол, сбив при этом со стула сидевшего за соседним столом студента и сдвинув сам стол. Стоявший на краю стола бокал с пивом, перевернулся ему на голову.
        - Ты чё, сука, делаешь! - из-за стола вскочили пролетарии, явно жалея пролитое пиво. Они с возмущением смотрели на виновника. Тот беспомощно барахтался под столом, пытаясь подняться.
        Из-за стола вскочили горячие кавказские парни. Сверкая глазами, они кинулись на Рудина. Ближе всех к нему оказались те двое, что сидели за столом во время их прибытия. Они были примерно одной с Рудиным комплекции и кинулись на него с двух сторон. Одного поймал за поднятую в замахе руку Рагозин вскочивший из-за стола и, крутанув вокруг себя, припечатал лбом о единственную в кафе колонну. Колонна выдержала, а вот хозяин лба… он схватился двумя руками за лоб и упал на колени, мотая головой.
        Рудин легко парировал удар второго нападающего. Когда тот замахивался второй раз, его схватил за шиворот подоспевший Радугин и откинул как щепку на первого громилу. Тот почти уже успел подняться. Как две большие кегли, они влетели под стол уже вдвоём.
        - Ну вот, ещё один орёл прилетел, - прокомментировал интеллигент в галстуке. Он успел встать из-за стола с кружкой пива в руке, с удовольствием наблюдал за зрелищем.
        - Вай, шакал! - второй громила, обогнув наконец стол, попытался ударить Радугина.
        Легко уйдя от его кулака, Вадим двумя точными ударами в челюсть опрокинул оппонента на столик. Мельком взглянув на последнего кавказца - лет сорока с проблесками седины на небритых щеках - он развернулся к выбирающимся из под стола первым двоим.
        Пятый кавказец стоял за столом, как бы застывший в ступоре. Неожиданно он выхватил из-за пояса пистолет и дважды выстрелил в спину Радугину. Затем что-то крикнул на своём языке, схватил за шиворот товарища, стоявшего у колонны на коленях и потащил его к выходу. Остальные, пошатываясь и натыкаясь на стулья, потянулись за ним.
        - Вадим, ты как? - Рудин и Рагозин кинулись к Радугину.
        Тот, криво усмехнулся, хотел что-то сказать, но, махнул рукой и опустился на одно колено. Из уголка его рта выбежала тонкая струйка крови.
        - Скорую. Срочно! - Закричал Рогозин и метнулся в подсобку. - Где у вас телефон? - схватив руками официанта за грудки, он лихорадочно осматривался по сторонам, выискивая глазами телефонный аппарат.
        - За той дверью. - указал официант, - я только что милицию вызвал.
        Глава 46
        Вадим медленно приходил в себя. Попытки повернуть голову или пошевелить пальцами ни к чему не привели. Изо рта торчала какая-то трубка, по ней прямо в лёгкие поступал воздух. «Аппарат искусственной вентиляции лёгких», - сообразил Вадим. Только работал он как-то странно. Сделав «выдох», то есть - выкачав из лёгких весь воздух, аппарат на какое-то время «задумывался». И когда Вадим, задыхаясь, уже начинал прощаться с жизнью, он чувствовал тоненький очень робкий ручеёк поступающего воздуха. Лёгкие, наконец, наполнялись, а потом всё повторялось сначала.

«Это чья же умная голова додумалась до такого?» - мысленно возмущался Вадим, - неужели нельзя было отрегулировать так, чтобы он чаще дышал? Самого бы этого изобретателя сюда!»
        В поле зрения Вадима периодически мелькали женские фигуры в голубых медицинских костюмах, не обращая, казалось, на него никакого внимания. Слушая их разговоры, Вадим узнал много «полезной» информации. Например: в каком магазине лучше покупать школьные принадлежности сыну-первокласснику; как лечить любимую кошку, если она усиленно трёт свои уши лапками; что фиалки в горшках нужно размножать, отрывая по одному листочку, и ставить эти листочки в стакан с водой.
        Наконец, к нему вплотную приблизилось женское лицо в белом колпаке, внимательно всмотрелось в него и сказало:
        - Кажись, очухался. Если слышишь меня - похлопай глазками.
        Вадим похлопал.
        - Ага! Сейчас я эту трубку вытащу, если дышать не сможешь - похлопай три раза - я её обратно засуну.

«А если не успеешь?» - подумал Вадим, но трубку уже вытащили. Он сделал глубокий вздох, потом ещё и понял, что страдания его кончились. Настроение сразу улучшилось. Женщина в белом колпаке, видимо, что-то прочла в его глазах, удовлетворённо кивнула и исчезла.
        Вместе с оживающим телом мысли переключились с борьбы за выживание на воспоминания. Вадим никак не мог сообразить, из-за чего он оказался в реанимации. А другим местом это быть не могло. Аппарат искусственной вентиляции лёгких, абсолютно голый под простыней - явно после операции под общим наркозом. Вадим хорошо помнил, что ему стреляли в спину, но, во-первых - он лежал на спине, а во-вторых, там ничего не болело. Что-то побаливало спереди на животе. Непослушными руками Вадим приподнял простыню и с огромным усилием повернул набок голову, скосив глаза. Живот был облеплен какими-то марлевыми тампонами с пятнами крови. «А ниже, там хоть всё на месте?» - ужаснулся Вадим. Кое-как просунув левую руку к низу живота, убедился, что там всё цело, вздохнул с облегчением.

«Да мне же желчный пузырь удаляли!» - всплыло в памяти. И тут же, как в калейдоскопе, замелькали воспоминания из прожитой жизни. Причём, в двух вариантах. В первом варианте - до начала операции по удалению камня в желчном пузыре - были и перестройка, и дефолт, и развал СССР, и другие «прелести».
        Второй вариант совпадал с первым только до ноября 1982 года. Вадим одинаково хорошо помнил себя и в теле Бурого - Радугина, и в теле молодого Рагозина. После конфликта в пивном кафе - баре и полученного Радугиным ранения остались только воспоминания Рагозина.
        Вадим прекрасно помнил, как он - Рагозин - помогал грузить в «скорую» потерявшего сознание Радугина. Как Рудин, став в дверях и, размахивая удостоверением, кричал:
        - Всем оставаться на местах! КГБ!
        Посетители кафе, кстати, особо и не возражали - у большинства появилась уважительная причина явиться домой позже, а продажа пива и вина потихоньку продолжалась.
        Прибывший по вызову усиленный наряд милиции сначала задержал во дворе группу подозрительных кавказцев, как потом оказалось - как раз участников драки. Их подвели дешёвые понты - при приобретении автомобиля главными критериями для них были внешний вид и престижность модели, а не состояние двигателя и ходовой.
        Когда шикарный с виду Мерседес категорически отказался заводиться, главный в группе - седоватый мужчина, стрелявший в Радугина, - не придумал ничего умнее, как заставить остальных джигитов толкать авто, пытаясь завестись с разгону. Так их и задержали: команда «Руки на капот!» была выполнена до её подачи.
        Старший в прибывшем милицейском наряде капитан, когда узнал, что в конфликте замешаны «конторские», сразу попытался назначить их виновными. При этом он игнорировал многочисленных свидетелей, которые чуть ли не хором кричали, что в драке виноваты «чурки».
        Однако, когда, спустя полчаса, на месте происшествия появился Председатель КГБ России генерал армии Чебриков с небольшой свитой из энергичных парней в штатском, вся нагловатость и спесь с капитана куда-то улетучилась. Стоя по стойке смирно и обливаясь потом, он смог выдать только «Так точно!» и «Никак нет!» Послушав его с минуту, Чебриков махнул рукой и жестом приказал Рудину и Рагозину выйти на улицу. Отведя их в сторону, сказал:
        - Рассказывайте.
        Выслушав сбивчивый рапорт своих офицеров, Чебриков отрезал:
        - Молитесь Богу, чтобы Радугин выжил, вы оба и пальца его не стоите. Выгоню к чёртовой матери и не пожалею!
        Но Радугин не выжил. Вернее выжил, но только, к сожалению, Бурдаков.
        Когда Рагозину сказали, что Радугин приходит в себя, он примчался в госпиталь Бурденко и, глядя в ничего не понимающие глаза, спросил:
        - Ты как?
        - Начальник! Где я? Что со мной? - ответил до боли ставший родным голос.
        Вадим похолодел. Кое-как проглотив комок в резко пересохшем горле, он спросил:
        - Ты что, ничего не помнишь?
        - Всё помню. Вчера восемь сцепов распилили. Шпана с кем-то увязал, нам лес пёрли и пёрли. Сегодня выходной должен быть… А где я? Чё у меня спина болит и дышать тяжело?
        Непонятное всегда пугает. Поэтому страх в глазах у этого здоровяка лучше любой проверки убедил Рагозина, что двойника больше нет, а есть обычный уголовник Бурый.
        Вадим поднялся со стула и, тяжело ступая, сгорбившись, направился к выходу.
        - Начальник! Не уходи, я тут кроме тебя никого не знаю, - сзади раздался испуганный бас Бурого.
        Голос, с которым Вадим в последнее время как-то сроднился, что ли.
        А действительно… что с ним теперь делать? Надо как-то правдоподобнее ему объяснить, как он здесь оказался. Это во-первых. А во-вторых: у осуждённого Бурдакова срок ещё не кончился. Что, его обратно отправлять? В ту же колонию?
        Вадим тяжело вздохнул и вернулся.
        - Слушай, Бурый, как всё было. Короче, у тебя поехала крыша, ты почему-то стал называть себя другим человеком. Да так правдоподобно, что все поверили. Ты полностью забыл всю свою предыдущую жизнь, но прекрасно помнил жизнь совсем другого человека. Тебя решили показать специалистам - психиатрам, повезли в Сосьву, потом в Москву. Тобой заинтересовались серьёзные учёные. Несколько месяцев тебя изучали, ты вёл себя нормально, видимо, потому, что считал себя другим человеком, вольным, не судимым. А недавно у тебя крышу совсем сорвало, ты пытался бежать, в тебя стреляли. Ты долго был без сознания. Учитывая твои заслуги перед наукой, тебя сейчас лечат в лучшем военном госпитале. Раз ты очухался, советую лежать смирно, не выступать, тогда больше времени продержишься в нормальной больнице, а не в тюремной. Ты меня понял?
        - Понял, не дурак. Обалдеть! - Бурдаков осмотрелся вокруг, - То-то я смотрю, тут биксы в халатиках порхают. Начальник, а раны серьёзные?
        - Тебе сделали несколько операций, сейчас пойдёшь на поправку. - Вадим решил воспользоваться моментом в воспитательных целях, - вот только спиртное тебе больше нельзя употреблять категорически, и курить придётся бросить, иначе может парализовать. Или вообще копыта откинешь.
        - Да со спиртным я уже давно завязал, дурею что-то от этого чересчур. Слушай, а курить меня почему-то даже и не тянет.
        - Ну и прекрасно. Вот и бросай, раз такой случай подвернулся.
        Вадим встал.
        - Ну, надеюсь, ты всё понял. Сестричек не лапать, а то крылья махом оторвут и в тот же день окажешься в тюремной больнице. По фене не ботать. Со всеми культурно и на «вы». Всё. Я пошёл.
        Выбираясь из госпиталя, Вадим размышлял о том, насколько двойник был прав, когда убеждал его в необходимости ведения абсолютно трезвого образа жизни. Не пошли бы они попить пивка, и всё было бы по-другому. А куда пойти в таких случаях? Вадим представил, как они - три здоровых мужика - сидят в кафе и едят мороженое из вазочек. И удивлённые мордочки детишек - постоянных посетителей таких заведений. Ему стало смешно.
        Глава 47
        Лёжа в реанимации после удаления желчного пузыря, Вадим вспоминал, как бушевал Чебриков, узнав, что Радугина больше нет. Как грозился выгнать его с Рудиным к «чёртовой матери». Успокоившись, никого не выгнал. Рудин вернулся в Германию, где занялся подготовкой к объединению ФРГ и ГДР. А Рагозин даже пошёл на повышение, став заместителем начальника управления, а в последствии и начальником этого же управления. Сменивший впоследствии Чебрикова на посту Председателя КГБ Верещагин предлагал ему место своего заместителя, но Вадим, подумав, решил, что пора пожить и для себя, для семьи. И ушёл на пенсию. И вот, пожалуйста… в 2011 году, как и в первом варианте, пришлось удалять желчный пузырь.
        - Как вы себя чувствуете, товарищ генерал? - отвлёк его от размышлений пожилой мужчина в белом халате, накинутом на офицерскую форму.

«Главврач госпиталя МВД полковник Воскобойников Дмитрий Иванович - промелькнула в голове мысль, - Откуда я его знаю? Ах, да… разговаривали перед операцией. А генерал - это я и есть. Точнее - генерал-лейтенант госбезопасности в отставке. Небольшое, так сказать отличие от первого варианта прожитой жизни. Хорошо, хоть очнулся в ЭТОМ варианте. А ведь мог бы… не дай Бог!»
        - Спасибо, нормально, - ответил он, наконец, начавшему волноваться врачу.
        - Ну и чудненько, - расцвёл тот в улыбке, - мы вас здесь ещё часика два понаблюдаем и перевезём в вашу палату. Не возражаете?
        - Вам виднее, - вздохнул Вадим.
        После ухода врача, мысли Вадима переключились на больницу. В первом варианте госпиталя МВД в Витебске не было. Точнее была поликлиника МВД с небольшим стационаром и слабым финансированием. Но пользоваться этой больницей он не мог, так как стоял на учёте в пенсионном отделе Смоленска, а не Витебска. Здесь - в Беларуси - он был иностранцем. Операцию по удалению камня ему делали во второй городской больнице, прозванной в народе «долиной смерти».
        Появление в Витебске госпиталя МВД, оборудованного самой современной медицинской техникой и квалифицированным персоналом, предназначенного для лечения сотрудников и пенсионеров всех силовых ведомств, кроме армейских (у них был свой госпиталь) было отчасти заслугой самого Вадима. Занимая высокий пост в структуре КГБ, он всячески лоббировал создание таких госпиталей сначала в округах, а затем - и в каждом областном центре. Здесь Вадим немного злоупотреблял служебным положением. Наслушался рассказов двойника о его жизни после ухода на пенсию и готовил платформу к неизбежной старости.
        Оправдывало его то обстоятельство, что тысячи силовиков не будут иметь проблем с медицинским обеспечением, как во время службы, так и после выхода в отставку.
        С отменой деления страны на республики проще стало решать многие вопросы. Высвободились деньги, которые тратились местными властителями на строительство и содержание роскошных дворцов-резиденций или просто присваивались ими и их родственниками.
        За прошедшие после принятия исторического решения более тридцати лет выросло новое поколение, для которого деление страны по национальному признаку было историей, такой же, как правление Романовых.
        Ровесники Вадима и более пожилые люди, конечно, помнили, где были Беларусь, Казахстан, Грузия и другие республики, но в связи с отсутствием необходимости вспоминать повсеместно эти названия, они как-то постепенно стали исчезать из языка.
        Дети, выросшие в семье, где родители говорили на национальном языке, после обучения в школе, где всё было на русском, постепенно отвыкали от языка предков. А после отделения от родителей, в своей семье говорили только по-русски. При встрече с родителями, их язык они называли пережитком прошлого.
        Многообразие языков и наречий постепенно отходило к фольклористам и прочим этнографам.
        Управление, которое возглавлял Рагозин, занималось контролем за внедрением в жизнь всего нового, прогрессивного. Благодаря подсказкам двойника, России удалось избежать разброда и шатаний, многих затратных экспериментов. Все усилия государства были сосредоточены в наиболее правильных направлениях. Резко в условиях секретности произошло перевооружение армии и флота. В воинские части массово поступала новейшая техника, не имеющая аналогов в мире, с принципиально новыми поражающими факторами.
        В конце девяностых Соединённые Штаты Америки вместе со своими союзниками, недовольные возрастающим влиянием России, попытались продемонстрировать силу, чуть ли не открыто угрожая агрессией под надуманным предлогом. В ответ на это, в Москве на очередном праздничном параде были продемонстрированы новые образцы вооружения с объяснением их возможностей.
        Американцам дали понять, что, например, ничто не в состоянии помешать России уничтожить все их авианосцы одновременно в течении нескольких минут в любой точке, где бы они не находились. Что все их баллистические ракеты взорвутся сразу после пуска, если предварительно не предупредят Россию о времени и цели испытаний. Что специальная аппаратура способна направленно глушить всю электронику на расстоянии до пятисот километров, не мешая своей технике. И тому подобное. При этом было сказано, что рассекречена только десятая часть новых возможностей российского оружия.
        Сказать, что весь мир был в шоке - это ничего не сказать. В американской армии начались массовые увольнения. Экипажи авианосцев уменьшились на восемьдесят процентов.
        Большое влияние оказало распространение в средствах массовой информации сведений о жизни богатейших людей Америки - Рокфеллеров и т. д. Если раньше эти люди всегда были в тени, об их жизни в прессу просачивалось очень мало информации, в отличие о жизни кинозвёзд, эстрадных знаменитостей и политиков. А ведь именно эти люди навязывали своей стране агрессивную политику в борьбе за рынки сбыта.
        Теперь же жёлтая пресса всего мира с удовольствием перепечатывала статьи из российской версии журнала «Форбс», где подробно освещалось, где и как живут толстосумы, чем занимаются в свободное время, что едят, с кем спят. Как зарабатывают свои миллионы. Например, указывался точный адрес бункера, построенного миллиардером на случай ядерной войны, давалась его характеристика, И тут же давались характеристики российских глубинных бомб, втягивая читателей в спор - с какой попытки будет уничтожен такой бункер вместе с его хозяином..
        При этом ещё добавлялась якобы очень достоверная информация, якобы полученная от высокопоставленных российских военных о том, что им дано указание, в случае глобального конфликта уничтожить богатейшие семьи Америки под корень, как зачинщиков войны. И приводились списки подлежащих уничтожению.
        Получив ноту протеста из посольства США о недопустимости разглашения информации о личной жизни, премьер министр России развёл руками - мол, у нас свобода слова. У вас тоже в прессе пишут о нас всякую хрень, мы же терпим.
        Американские толстосумы стали чувствовать себя неуютно. В результате - агрессивность во внешней политике США стала сходить на «нет». Всё больше и больше голосов стало раздаваться о пользе взаимовыгодного сотрудничества.
        Тогда же, в конце девяностых, по предложению России была введена валюта для международных расчетов. Эти деньги были обеспечены золотом. Оно хранилось в специально созданном банке на территории Швейцарии. Золото вносилось в определённых пропорциях странами, пожелавшими пользоваться этой валютой. Эти деньги не участвовали в обороте внутри стран-участниц, они использовались только для международных расчетов. Всё больше стран оценивали удобство пользования этой валютой. Доллар утратил функцию основного международного эквивалента, стал резко дешеветь и в конце концов рухнул. Огромный мыльный пузырь, который представляла собой экономика США, лопнул. Оказалось, что вроде бы самое богатое государство - США - на самом деле должны всему миру. Пришлось раздать за долги все свои авианосцы, самолёты и многое другое. Кое-как раздав долги, американцы стали понимать, что зарабатывать на жизнь нужно своим трудом, а не печатанием ничем не обеспеченных долларов.
        Россия осталась единственной сверхдержавой. Но в отличие от своего главного соперника, её политика была исключительно миролюбивой. Российская армия стала сокращаться за ненадобностью. Но вместе с количественным сокращением улучшалось качество остающихся видов и родов войск. По решению совета безопасности ООН российские войска всё чаще использовались в качестве миротворческих при военных конфликтах между другими странами. Одно появление в зоне конфликта российских «голубых касок» быстро остужало разбушевавшиеся горячие головы. По сравнению с хорошо подготовленными и оснащёнными новейшей техникой российскими подразделениями, армии большинства конфликтующих государств выглядели дикарями.
        Однажды во время конфликта между двумя центральноафриканскими государствами была обстреляна позиция российских миротворцев, в результате чего были ранены трое военнослужащих. Ответным огнём было уничтожено всё живое на территории нескольких квадратных километров. Обе конфликтующие стороны тут же замирились и обратились с жалобой в ООН. Но там действия «голубых касок» были признаны правомерными. После этого случая попыток нападения на российских миротворцев не было.
        Вадим, прокручивая в памяти оба варианта прожитой жизни, ловил себя на мысли, что один из этих вариантов ему приснился. Но, который, из двух? Воспоминания в обоих случаях были чёткие и детальные. Однако когда его ближе к вечеру перевезли из реанимации в персональную «генеральскую» палату, Вадим склонился к выводу, что этот вариант ему нравится больше. Благодаря появлению двойника в 1982 году, история начала меняться и довольно эффективно.
        Бурное развитие сотовой связи в России в начале девяностых годов, распространилось по всему миру. Интернет, развитие нанотехнологий, концентрация всех способных учёных в одном месте, - всё это появлялось сначала в России. Весь мир убедился, что Россия - это не отсталая страна, где бородатые мужики беспробудно хлещут водку в обнимку с медведями. Всё больше людей по всему миру изучали русский язык, чтобы в подлиннике читать Толстого и Достоевского, осознать глубину русской духовности.

«Неужели, такие кардинальные изменения в мире стали возможны благодаря какому-то сбою в божественном компьютере?» - в который уже раз задумался Вадим. - «А ведь оказалось - возможны… Смог бы я, освоившись в шкуре Бурого, просто досидеть до конца срока, освободиться и жить? Не высовываясь, наслаждаясь возможностями молодого здорового тела, используя знания о будущем в личных целях? Пожалуй, что нет, не смог бы так. Знать, что кто-то из родных, близких тебе людей может погибнуть от глупой случайности - и ничего не сделать? Не смог бы! Знать о Чернобыльской катастрофе, землетрясении в Спитаке - и не попытаться спасти тысячи жизней? Не смог бы!» Он сделал то, что смог, предупредил руководителей, и в результате получилось даже намного лучше, чем он сам хотел.
        Вадим вспомнил, как через Чебрикова удалось убедить Андропова амнистировать уголовника Бурдакова. Просто жалко стало человека, телом которого воспользовался поневоле двойник. Как он потом устраивал этого рецидивиста слесарем в автомастерскую при КГБ, пробивал ему место в общаге от какого-то завода. Как, проработав с полгода, Бурый, неожиданно даже для себя, увлёкся двигателями автомобилей. А через год уже работал мотористом третьего разряда. А ещё через год открыл собственный автосервис, куда записываться надо было за месяц, чтобы попасть к одному из лучших мотористов Москвы. Понимая, кто ему помог, Бурдаков был готов молиться на Рагозина. Он абсолютно не пил спиртного и не курил. Появившихся было друзей уголовников, быстро отшил. При этом сослался - по совету Рагозина - на потерю памяти.
        Глава 48
        Разбудила Вадима медсестра. Осторожно постучала в палату:
        - Разрешите, товарищ генерал?
        - Входите, - поморщился Вадим, - всё равно уже разбудили.- А который час?
        - Полвосьмого. Мы вас и так старались не тревожить, - как бы оправдывалась сестричка, - но надо же температуру померить, давление… Можно, я штору откину?
        - Конечно, и форточку откройте…
        После ухода медсестры Вадим взял с тумбочки пульт, включил висевший на стене плазменный телевизор. По одному из каналов шло интервью с бессменным министром сельского хозяйства России Лукашенко, бывшим в первом варианте истории президентом Беларуси. За двадцать лет, которые он возглавлял это министерство, в России не осталось ни одного клочка нераспаханной земли, пригодной для земледелия.
        Страна с избытком обеспечивала продуктами питания не только своё население, но и половину мира.
        На новостном канале Дума обсуждала просьбу скандинавских стран и Польши о вхождении в состав России. Если в отношении Финляндии, Швеции и Норвегии вопросов не было, то по Польше развернулись дебаты. Отчаянно жестикулируя, лидер ЛДПР обзывал поляков потенциальными предателями и марионетками. Окончательное решение должен будет принять Госсовет, председателем которого уже два года подряд был Виктор Рудин.
        - А много чего и не изменилось, - сказал вслух Вадим, глядя на экран.
        Зазвонил телефон. Высветилось имя «Витя».
        - Ну, как себя чувствуешь? Извини, что рано звоню, потом некогда будет. Мне тут доложили, что операция прошла без проблем. Сам то как? Через месяц будешь в норме?
        - Да, вроде нормально. Врачи обещают через неделю домой выгнать. А что… через месяц?
        - Буду краток. Через месяц провожу региональное совещание в Минске. По окончании, задержусь на пару дней. Побродим с приборами. Ты там прикинь, где-нибудь под Витебском какую деревушку не выбитую. Лады?
        - Совсем не выбитых практически уже и нет. Но что-нибудь подберём.
        - Договорились. Выздоравливай, - телефон отключился.
        Вот подсели они с Рудиным на кладоискательство! Казалось бы, зачем им, вполне обеспеченным людям заниматься поиском каких-то монет, пряжек, пуговиц, крестиков и другого подобного добра? Всё это при желании можно приобрести на антикварных аукционах без особого ущерба для семейного бюджета. Нет! Их солидные личные коллекции пополнялись в основном только собственноручно найденными монетами. Ну, разве что какая-то монета упорно не желала попадаться. В этом случае она покупалась на аукционе или выменивалась на то, что попадалось ненужное или двойное.
        Приобретя едва ли не самые первые на территории России металлоискатели, коллеги по увлечению всё своё свободное время проводили в полях, вычёсывая бывшие деревни и хутора. С годами занимаемые должности были всё солиднее, свободного времени всё меньше. Рудин уже второй год стоял во главе целого государства, но, тем не менее, выкраивал иногда время на любимое хобби. Правда, теперь во время их совместных выездов в поле Рагозин постоянно видел маячащие в пределах видимости фигуры в камуфляже - личная охрана главы государства. Пару месяце назад после лёгкого намёка, ребята - изобретатели из Сколково выдали на испытание парочку эксклюзивных приборов, подобных которым в мире не было. Лёгкие, удобные, показывают не только вид металла и глубину залегания предмета, но и объём, форму. Увеличилась глубина обнаружения, полностью отсекался всякий мусор. Рудин признался как-то, что даже летя в самолёте на очередной саммит, закрыв глаза, релаксирует, представляя себя с этим прибором.
        В отличие от первого варианта жизни, прожитой Вадимом, когда любителей приборного поиска обзывали «чёрными копателями» и всячески преследовали законодательно, пытаясь полностью вывести как вид, загоняя тем самым в глубокое подполье, во втором варианте законы были более лояльны к этому виду хобби.
        Существовало Всероссийское общество кладоискателей, созданное по образцу «Общества охотников и рыболовов». Члены этого общества платили ежегодные членские взносы и отдельно покупали лицензии по месяцам. Запрещалось ходить по засеянным полям, местам объявленными памятниками истории и археологии. Обязательно нужно было закапывать ямки за собой, сообщать в МЧС об обнаруженных взрывоопасных предметах. Нарушители должны были или платить довольно-таки серьёзный штраф, или очистить от железа конкретный участок в несколько квадратных метров на местах боевых действий второй мировой. Учитывая, что в этом обществе числилось больше миллиона членов, оно давало солидные поступления в бюджет государства.
        Находки оценивались специальными отделами при районных администрациях. Представляющие историческую ценность выкупались государством по рыночным ценам для музеев, а остальные становились собственностью того, кто нашёл. За всё время только двенадцать находок Вадима оказались достойными размещения в музеях. Под каждым их этих раритетов красовалась табличка с его фамилией, чем он очень гордился.
        Два года назад к движению кладоискателей было приковано внимание чуть ли не всей мировой общественности. Один из фанатов приборного поиска обнаружил в болотах между Могилёвом и Смоленском крест Ефросиньи Полоцкой. Счастливчик категорически отказался от вознаграждения, хотя эту реликвию целенаправленно искал более десяти лет, зимой - просиживая всё свободное время в архивах, а летом - кормил комаров и распугивал змей в лесах и болотах. Правда, от ордена - высшей награды Епархии - он не отказался.
        Эпилог
        - Дедуля, пливет! - ворвавшийся в палату трёхлетний внук с разгону запрыгнул Вадиму на руки.
        - Артём, немедленно оставь дедушку в покое, он болеет, а ты… бессовестный, - вошедшая следом дочь Наташа, попыталась оторвать своего сына от деда. Но Вадим её остановил:
        - Успокойся, дед абсолютно здоров. За неделю уже всё зажило, как на собаке, - Вадим действительно чувствовал себя превосходно, даже возобновил занятия утренней гимнастикой, делая упор на приседания и отжимания от пола, - а где твой младшенький?
        - Спит в машине, Саша за ним присматривает.
        Что удивительно, в обоих вариантах прожитой жизни дочь родилась в один и тот же день. И замуж вышла за того же самого парня. Свадьба состоялась в тот же день, только не в ресторане, а в коттедже у родителей невесты. Только, в этом варианте Наташка была немного повыше ростом и с более округлыми формами. И дети у них стали появляться раньше.
        - Ну, так тебя выписали, или ещё нет? - энергичная деловая Наташка и минуты не могла просидеть спокойно.
        - Документы ещё вчера были готовы, выдать некому - совещание у них какое-то с утра. А ты что, куда-то торопишься?
        - Я - нет. Мама только что звонила, чем-то вкусным тебя накормить хочет, переживает, что остынет.
        - Не остынет. Максимум - ещё минут десять. Не будут же они там весь день совещаться.
        Двухэтажный коттедж, в котором они сейчас жили с Любой вдвоём, Вадим начал строить ещё во время службы. Люба поначалу ворчала, мол, есть же нормальная квартира в Москве, зачем покупать какую-то избушку-развалюшку в деревне под Витебском? Но, во-первых, - у Вадима был нарисованный двойником от руки план, как будет выглядеть деревня Новка через много лет; во-вторых - к избушке прилагался участок в двадцать пять соток с хорошим садом и красивым видом с холма, на котором он располагался.
        Когда же на месте избушки вырос красивый дом, Люба с удовольствие стала ездить сюда каждое лето отдыхать от шумной Москвы. После выхода Вадима на пенсию они окончательно перебрались в Витебск, оставив квартиру в Москве старшему сыну.
        Вадим учёл информацию, полученную от двойника, и много внимания уделял воспитанию сына. Несмотря на сопротивление жены, жалевшей ребёнка, Антон ходил в секцию бокса, каратэ, плавания и футбола. В результате, в отличие от первого варианта, характер у него сформировался вполне мужской - решительный, самостоятельный.
        После окончания института иностранных языков, Антон работал военным переводчиком, специализировался на арабских языках, поэтому постоянно находился в командировках на Ближнем Востоке и в Африке. Даже когда у него на груди стали появляться боевые награды, Антон ничего не рассказывал, отшучиваясь. Но Вадим был сам в состоянии сопоставить время и страну пребывания в очередной командировке. Будет настроение - сам расскажет.
        Несмотря на то, что у молодого спортивного офицера от девчонок отбоя не было, жениться он не торопился. Поэтому родители перегрелись, когда, будучи в очередной командировке в Ливии, он сообщил, что вернётся с женой.
        - Где эта Ливия хоть находится? - Люба с географией не дружила с детства.
        - На севере Африки, - Вадиму пришлось как-то лично общаться с лидером Ливии Каддафи.
        - О, Господи! Нам тут в семье только негритянок не хватало!
        Оказалось, что у Антоновой избранницы обычная татарская фамилия, родом она из-под Казани, работает переводчицей, только без погон в отличие от Антона. И знали они друг друга не первый года, регулярно контактируя по работе.
        Свадьбу сыграли дважды - в Москве и в Казани. По старинному мусульманскому обычаю Альфия стала рожать детей чуть ли не ежегодно. Сейчас у них было четверо - два мальчика и две девочки. Как она с ними справляется при регулярном отсутствии мужа - одному Аллаху известно.
        У дочери Наташи уже два сына с разницей в два года, и останавливаться на этом она явно не собирается. Когда она всё успевает? Владеет собственным турагентством, регулярно летает то в Египет, то в Индонезию утрясать какие-то проблемы.
        А вот от второго сына - Артёма, которого в первом варианте не было, внуков, наверное, никогда не дождаться. Родился он в 1983 году, с детства мечтал стать десантником и после школы реализовал свою мечту. Поступил в Рязанское воздушно-десантное училище. Став офицером, он был буквально помешан на службе. Ни один отпуск не мог догулять до конца, всё переживал, как там без него сначала взвод, потом рота, потом батальон. Оценив такое отношение к службе, начальство быстро продвигало его по карьерной лестнице. Именно он, будучи в звании капитана. командовал тем самым батальоном миротворцев в Африке, что наделал столько шума и поднял престиж российских войск на недосягаемую высоту. Получил ранение, но продолжал командовать батальоном, полностью взяв на себя ответственность за принятое решение.
        О том, что решение было правильным, красноречиво говорили полученные досрочно погоны майора и звезда Героя России. По званию он догнал старшего на пять лет брата.
        Заехав к родителям на пару дней похвастаться достижениями, Артём пожаловался, что его уговаривают поступать на учёбу в Академию Генштаба, а он категорически отказывается, не хочет расставаться со своим батальоном.
        - Хотят сделать из меня в будущем полководца, а я не хочу водить полки или дивизии, мне нравится командовать батальоном, - жаловался он отцу.
        - А ведь они правы, - Вадим старался ненавязчиво внушить сыну очевидную ему вещь, - лучше, если полководцами станут такие как ты. То есть умеющие принимать решения, брать на себя ответственность, понюхавшие порох, так сказать. Чем те, кто получал звёзды на погоны, протирая штаны в штабах. Грамотное умелое командование - это не только победа в бою, это ещё и сохранённые жизни солдат. Тысяч солдат и офицеров, если речь идёт о командовании дивизиями и армиями. А если учесть горе и слёзы родителей, получивших похоронки… Нет, Артём, ты не прав, как раз тебе и надо учиться, чтобы двигаться дальше. Привык командовать батальоном - привыкнешь и к полку, и к дивизии. Научат. Откажешься ты, - место в Академии займёт какая-нибудь бестолочь, чей-то сынок и т. д.
        - Ну, у меня тоже папа - генерал, - проворчал Артём, но всё-таки задумался.
        Вспомнив этот разговор, Вадим усмехнулся - сейчас Артём заканчивал первый курс Академии и, общаясь с родителями по «скайпу», взахлёб рассказывал, как ему нравится учиться, что у него много друзей, что по большинству показателей он лучший на курсе.
        - Расхвастался, - подвела итог разговору с сыном Люба, - лучше бы о женитьбе подумал.
        - Успеет ещё, - отмахнулся Вадим.
        Брат Валентин, хоть и избежал участия в первой Чеченской войне, что подломила его здоровье в первом варианте - так как здесь не было ни первой, ни второй войны в Чечне - всё-таки не принял всерьёз советы «предсказателя». По карьерной лестнице он поднялся на ступеньку выше, чем в «той» истории и получил погоны генерал-майора. Валентин вынужден был всё-таки уйти на пенсию из-за разбившего его артрита. Ходить на работу с палочкой заместителю начальника - в ГРУ как-то было не принято. Хотя инфаркта ему пока удалось избежать.
        Двоюродный брат Костя, в первом варианте ушёл на пенсию полковником милиции. Сейчас уже много лет возглавлял УВД Витебской области. Так долго, что население области до того привыкло регулярно видеть на экранах телевизоров упитанного генерал-майора с седыми усами, что другого человека на этой должности даже не представляло.
        На предложение продолжить карьеру в Москве, Костя только отмахивался:
        - Здесь я всё знаю, - доверительно сказал он как-то Вадиму, - и меня каждая собака знает. Я чувствую себя, чуть ли не удельным князем. А в Москве таких генералов - по четыре штуки в одном кабинете сидит.
        - Правильно, Костя, - согласился Вадим, - оставайся лучше здесь, мало ли какие проблемы с законом возникнут у меня или у моего друга Рудина, отмажешь, если что…
        Костя оценил шутку и долго смеялся.
        И всё-таки, главным результатом, достигнутым в результате вовремя полученных подсказок, Вадим считал сохранённую жизнь сестры Лилии, недавно ставшей бабушкой. И хоть их с Николаем семейную жизнь безоблачной не назовёшь, но семью сохранить всё-таки удалось. Проработав всю жизнь сначала воспитателем, а потом - директором детского сада, Лиля выпустила в жизнь несколько поколений детишек, и была одной из самых уважаемых жительниц города Сафоново соседней с Витебской Смоленской области.
        Ещё одним таким же главным достижением можно считать то обстоятельство, что мать Вадима прожила на десять лет больше, чем в первом варианте. Сразу после окончания строительства своего коттеджа Вадим переселил мать в этот дом. На все её возражения у него был железный аргумент - некому присматривать за домом, а надёжней матери человека не бывает. Наталья Илларионовна освоилась на новом месте, перезнакомилась с соседками, с удовольствием копошилась в саду, выращивала что-то на грядках и пользовалась всеми «городскими» удобствами.
        Когда семья Вадима окончательно вселилась в дом, мать ненавязчиво помогала Любе следить за порядком, радовалась успехам внуков и с удовольствием возилась с появившимися правнуками.
        Вадим периодически заставлял её обследоваться у врачей, сама она категорически не хотела, следил, чтобы она выполняла все медицинские назначения. На предложение подлечиться в санатории мать упёрлась наотрез, мол, она и так живёт как в санатории, куда уж лучше.
        Жаль, что отчим Семёныч прожил всего на полгода больше, чем в первом варианте. Судьба…
        Мать умерла в прошлом году, как и в первом варианте - от инсульта. Собравшиеся на похороны многочисленные родственники искренне горевали, многие плакали. Лишь один Вадим знал, что каким-то чудом удалось подарить матери дополнительно десять лет жизни, которые она прожила счастливо, ни в чём не нуждаясь.
        - Папа, посмотри, какой мы тебе подарок сделали, пока ты болел, - Наташа пристроилась на заднем сиденье между двух детских кресел.
        Она вытянула вперёд руку с пультом и нажала на кнопку. Ворота в высокой ограде вокруг коттеджа гостеприимно распахнулись. - Саша сам эту автоматику монтировал.
        Сидевший за рулём зять, довольно улыбаясь, с разгону проскочил ворота и припарковал джип возле крыльца.
        На крыльце, вытирая руки о фартук, стояла и улыбалась супруга. Вадиму вспомнились слова из любимого фильма - «Хорошая жена, хороший дом - что ещё нужно, чтобы встретить старость!».
        КОНЕЦ