Рик: Прогулка в небесах Павел Владимирович Кошовец
        Приступ графомании, помогающий выплеснуть настроение, попытка донести это настроение, и смех, пусть и грубый порой, и злой, но без которого никуда не деться.
        Кошовец Павел Владимирович
        Рик: Прогулка в небесах.
        Часть 1. Замок.
        Глава 1.
        Предисловие, не совсем относящееся к повествованию. Заседание на троих или чёртик из табакерки.
        Разрешите представиться: Рик, профессиональный алкоголик.
        Да - да, вы не ослышались, если, конечно, включили в розетку свой слуховой аппарат и нажали кнопочку "Mega Bass". Шутка. Правда, более смешно то, что данное предисловие практически не касается последующего повествования. Но ведь как-то надо начинать?
        Дабы объяснить (возможно, оправдаться?), как я до этого дошёл - долетел - докатился до такой жизни, разрешите озвучить краткое содержание предыдущих серий, то бишь, ключевые моменты своей биографии. Собственно, чего мне спрашивать высочайшее соизволение? Кому не нравится, пусть сразу проматывает несколько страниц, и не дышит тяжело над ухом. Чесночным перегаром. К стоматологу лучше обратись!
        С чего начать? Нужно сказать, что с раннего детства я задумывался, кем мне стать. Ещё находясь в утробе матери, я подумал, что неплохо бы выглядел беременной женщиной, вынашивая таких малюточек, как я. Все бы вокруг бросались исполнять любые мои прихоти - ну, там, звезду с неба достать или организовать Каннский фестиваль в масштабах однокомнатной квартиры - ну и так далее. Проблема заключалась в том, что я ещё не знал, кто я: мужчина или женщина? Мой пенис только - только начинал расти, поэтому был малюсенький - малюсенький, что можно было ошибиться: он ли это?
        Родившись и почувствовав, кто такой мужчина (а писал я стоя), мне очень захотелось стать папой. Но как? Окружавшие запреты и непонятности не давали разъяснений. Что для этого нужно? Дрова рубить, плавать брассом и разговаривать басом? Но пока что я был легче топора, тяжелее собственных какашек (тонул), ну а изображать Шаляпина в роли Борьки Годунова я мог только внешне - с выключенным звуком. Единственное, каждый раз, когда мама говорила мне, грозно кивая пальчиком перед моими наивными глазками: "Смотри, не трогай писю руками, а не то...", я кивал в ответ, но тут же, отойдя за угол, дёргал её и так, и сяк. Исключительно в познавательных целях. Но, к сожалению, мои научные изыскания на тот момент не продвинулись ни на граммульку.
        Период "первой великой депрессии" завершился с выходом в детский сад Љ 2 с многообещающим названием "Сказка" (по аналогии: чем дальше в лес, тем крепче воспитательницы). От изобилия свежих впечатлений я позабыл о грусти, и открыл для себя множество интересных занятий: песочница, возня с машинками и солдатиками, участие в "войнушках" и "квачах" со своими новыми друзьями и успешное дёргание девочек за косички, платьица и трусики.
        Какое это было насыщенное время! Не могу сказать, что в последующем меня преследовали затяжные периоды летаргии, но только именно тогда, в детстве, следуя технике Юлия Цезаря, я мог делать сразу несколько дел, бросать их, тут же начиная новые, почти не уставая, используя обеденный тихий час на разработку новых тактических планов и умудряясь отвоёвывать у родителей минуты вечернего сна на завершение раннее запланированных мероприятий. Мне даже кажется, что сцена: "И ты, Брут!" писана как раз с нашей детсадовской жизни.
        Мы как раз занимались важным и деликатным делом: готовили смещение грозной воспитательницы и замены её на посту верной нам девочкой (но это уже другая история), когда меня свалил грипп. Лёжа дома с высокой температурой и трезво рассуждая (я не знал тогда ещё одного значения этого выражения), решил, что папой уже не хочу становиться, а хочу быть шофёром, кавалеристом, космонавтом и мальчиком.
        Остальное время моего пребывания в "Сказке" не принесло ничего нового, кардинально меняющего отношение к профессиям, раннее привлекшим моё внимание.
        Следующий этап жизни - школа - явился основным и поворотным. Полностью описывать свои похождения в поисках любимой профессии смысла нет - займёт много места, да и это довольно скучное занятие. Покажу лучше ключевые моменты школьной жизни.
        6 лет. 1 - ый класс. Новые друзья, старые друзья, новые впечатления. Весело.
        9 лет. Не хочу быть кавалеристом - увидел коня, с трудом влез и упал.
        12 лет. Первые признаки, что из меня не выйдет великого математика. Грустно. Но не смертельно.
        14 лет. Меня интересует собственная писька. Не хочу быть космонавтом - боюсь высоты. Пытаюсь разгадать, что кроется за загадочным видом девочек. Пробую курить.
        15 лет (очень важный год). Всё по порядку. Тайна девочек раскрыта методом доктора Ватсона (дедукция пусть остаётся для зануд) - она влажная. Снова хочу быть папой. Первый раз пробую спиртное. Я на распутье: быть папой или алкоголиком?
        Вот тогда я стал обращать внимание на мужчин, пьющих горький лимонад под названием "Пиво". Дорога в школу проходила как раз мимо так называемой "точки" (точки отсчёта? финишной точки? точки с запятой? так где тогда запятая - сократили для удобства?), где круглосуточно происходило "движение народов". Как на карте Евразии: местность та же, а племена меняются, кочуют по кустам и оврагам. Однажды с большим трудом мне удалось уговорить весёлого дяденьку дать попробовать этот горький лимонад. Тот схватился за сердце и болезненно скривился - тогда я сделал пару глотков. А когда он открыл глаза, я уже не напоминал ему о своём желании. Впрочем, он тоже. Это называется склероз. Очень удобная штука.
        Да, а вкус пива мне показался отвратительным, и только сила воли не дала мне выплюнуть эту микстуру. Только чуть позже я понял, что "Пиво" - не лимонад, что вкус "Пива" - самый лучший в мире, что пить "Пиво" - это призвание, о котором мечтают многие.
        Раз попробовав спиртное (самогон из конфет), я уже не мог забыть ощущение лёгкости и раскрепощённости. Словно глаза и прочие органы чувств растеклись по всему телу и обострились. Я мог обонять травинку ступнёй, осязать предгрозовой аромат, нежным прикосновением языка к горлышку бутылки установить имя прошлогоднего напитка, слышать, как надсадно хрипят муравьи, подтаскивая к спальным районам крылышко жука, а по части зрения, орёл со своим дальнозорко - близоруким, усиленным астигматизмом, вообще отдыхает - я, совершенно не напрягая зрачки, мог, не спотыкаясь, бродить в неимоверных глубинах космического пространства.
        А свет! Постоянный, яркий, убаюкивающий, достаточно вставить большой палец любой руки вместо пустышки и с блаженным видом прислониться к любой изгороди, на крайняк, к асфальту, и сказать: "Как хорошо..." Таким образом я стал поклонником алкоголизма и участником всевозможных фестивалей, конкурсов и регат.
        Дабы плавно подвести к основному блюду, в качестве аперитивчика расскажу, каким образом я оказался на небесах.
        Всё началось с малого: кто-то сказал: "Ну шо?"
        У каждых дверей есть свой ключик. Плоский, рифлёный, отпечаток пальцев, код либо пароль. К примеру, небезызвестный медвежатник Али Баба взломал пещеру - сокровищницу парочкой слов: "Сезам, откройся". А в качестве ворот и, соответственно, ключей, можно представить любой одушевлённый или неодушевлённый предмет либо явление - ну и так далее. Это не шаблон с вертикальными и поперечными брусьями, сшитыми досками, который прикладывается к любому пространству достаточного масштаба, это, скорее, аллегория, а воротами может быть и квартира, которую ты наконец-то приобрёл и "нашёл ключи", и мечта, к которой с завидным упорством ищутся подходы, и ребёнок, благожелательно относящийся к незнакомому дяде после конфеты, и женщина после волшебных слов, которые имеет смысл говорить. А "ну шо" - это кодовая фраза к очередной попойке.
        Мишаня - худощавый вытянутый парень (в простонародье - Шелёвка), в выцветших, в бывшую ромашку симейках, каким-то чудом удерживающихся почти подмышками, хлопнул по столу непропорционально мощным относительно худобы тела кулаком. Отчего подпрыгнули удивлённые головы селёдок, употребляемых нами под чай, а невозможно белая, в фиолетовых прожилках, худющая рука чуть не сбила одноразовый стаканчик с остатками цейлонско - славянского пойла.
        - Кто идёт?
        Вопрос был риторический. Мишаня в своих трусах добрёл бы только до первого блюстителя порядка. Но не дальше, не до гастронома - найти его вещи в этом авангардистском бардаке не представлялось возможным: после репетиции обыска, проведенного наспор Эллис (кстати, часть вещей каким-то образом оказалась на улице, где и сгинула благополучно в сумерках), после его выставления за должность то ли старшего балетмейстера, то ли младшего оперуполномоченного... Кстати, этот композитор, то бишь, либреттист, бессовестно дрых, при чём с таким немузыкальным поскуливанием, что даже растрёпанные носовые волосы испуганно дёргались при выдохе из турбин. А причёска, которой он всегда гордился, странным образом съехала за ухо, приоткрывая интимную и уже теряющую волосатость часть головы - родничок. Оставался я, боец в любом случае, в костюмчике, с ясной головой, неизменно фиксирующей передвижения масс, с рабочими, координируемыми конечностями (на мозжечок не жалуюсь), на вопросы уморившегося Гамлета отвечавшего всегда чётко и ясно: "Пить!" При этом мне не нужно было держать череп товарища по заплыву, оценивая его
привлекательность для Хищника, и благодаря логопеду выуживать крохи ценных секретных сведений о себе. Но это уже было принципиально - очередь не моя. Поэтому пришлось будить Эллис.
        Сложность возвращения к жизни "гонца" заключалась в том, что нужно было его погрузить в заполненную холодной водой ванну, не замочив при этом костюм. Что, учитывая культуристские наклонности Мишани, было вдвойне сложно.
        Синим пятном в воде растворился галстук, после чего туда же вошла нижняя, то есть передняя часть лица... И тут, слава карасику, Тарасику и прочим рыболовным снастям, Эллис очнулся и воспроизвёл такой превосходный ор - любые экспрессионисты позавидуют.
        Да, я его понимаю: просыпаешься, открываешь глаза, а на тебя падает ванна. Но зачем же так орать?! Натянутые нервы с последними мышцами Мишани не выдерживают, и он начинает ронять закреплённую за ним часть нашего товарища в воду.
        Конечно, это всё происходило гораздо быстрее, но имею я право, в конце концов, использовать драматический эффект?! Нажать на паузу при повторном просмотре? Правда, своих движений я даже в покадровом воспроизведении не смог обнаружить.
        Короче, каким-то чудом я успел перехватить нашего почти тонущего товарища, и, словно ребёночка, вынес в прихожую. Ничего, что намочились полы пиджака и правая нога по колено - вода уже вся почти сбежала на коврик к тому времени, как я обул Эллис и возможно в десятый раз проинструктировал его: "Портвейн". В безмятежных глазах не было ни искорки понимания. Но тут я услышал доносящийся из ванны плёскот воды, поэтому поспешно развернул "гонца" лицом к выходу и легонько подтолкнул, задавая ногам шагательный режим, а сам быстренько метнулся на звук моржовых фырканий.
        Мишаня в порыве втемяшенной вины мог утворить любую глупость. В итоге, к моему появлению, на поверхности воды держались только трусы. За которые я его и вытащил. Вот и верь после этого, когда говорят, что пенопласт не тонет.
        Наш капитан Немо выглядел плохо. В качестве собеседника он не пожелал иметь со мной дело. Зато завёл обстоятельный разговор с другим водоплавающим - Ихтиандром. Родственные души, китом их по загривку поперёк рифов в полные уши кораллов. Я полюбовался на эту скульптурную композицию, начинавшуюся фарфором, переходящую в две узловатые колонны рук и венчавшуюся острыми ключицами. И где-то примерно посредине, как хвост в проруби, болтающаяся голова.
        На всякий случай выпустил из ванной воду и покинул это помещение, проникнутое трагизмом и надеждой: "О, Ихтиандр, яви свой волшебный лик!.."
        Порог зала я не смог заставить себя переступить - взорванное изнутри помещение кричало и вопело, тут негде было глазу отдохнуть. В нерешительности потоптался в коридоре: куда податься в этом лабиринте трёх комнат? Спальни меня отпугивали, как Шумахера Запорожец. Легко представить, какие чудеса там можно встретить после недельной "эстафеты". Нет уж, лучше не расслабляться, а то проснёшься однажды в компании голых ляжек, и доказывай потом, что ты не Мишаня. Туалет? Но этот чёрный ход нужно приберечь на крайняк - обстоятельства могут по разному сложиться, и иметь нераскрытую явку, где можно схорониться, всегда полезно. Остаётся кухня. Точно! Пора прочистить мозги кофеём.
        Диалог в ванной, судя по звукам, зашёл в тупик - стороны так ни о чём и не договорились. Значит Мишаня тоже скоро заявится на кухню. Вот только пересчитает послестрессовые морщинки на челе, да замеряет мешки под глазами. Если, конечно, не испугается.
        "Арабика". Кофеварочка... Вот так и живём: из пустоты появляясь, пустотой наполняясь, в пустоту возвращаясь... Что за работа такая! За удовольствие нужно расплачиваться. Сомнительный кайф, плата за который обирает до нитки... Это я просто сейчас так думаю. От усталости, наверное. Любой труд, в том числе алкоголика, забирает силы, оставляя греющее чувство не зря прожитого дня...
        - Что задумался? Расслабься, а то последние извилины, словно бельевые верёвки - провисают от подштанников и прочих памперсов...
        Это мог быть только Мишаня. Словно выползший из норы старый облезший дракон, жёлтая ядовитая слюна так и каплет с изжёванных резцов, прожигая паркет. Я повернулся от окна к Мишане. Губы мучительно подвинулись, изображая тяжёлое подобие улыбки.
        - Ха - ха - ха ... - прокаркал; голосовые связки просто ещё не проснулись. Или не ложились?
        Мои предположения относительно представителя племени динозавров полностью подтвердились: этот Tiranosavrus Rex, разбитый радикулитом и остеохондрозом, собирался драться за место под солнцем исключительно словесно - поносно.
        - Что такое? Как водичка? По летнему холодная или по зимнему жаркая? Ополонку сам пробивал или помогли?
        - Белочка пробегала, хвостиком махнула... - огрызнулся Мишаня, поскрипывая шеей, он водил дулом без какой-либо определённой цели. - Я б её за этот хвостик... аскрутил, размотал, - его взгляд наконец-то набрёл на что-то стоящее, и он нетвёрдой, но поспешной походкой поплыл в сторону плиты.
        Я в ужасе закрыл глаза. Но, видимо, ещё не перевелись у нас глотки. Любопытство пересилило, и я поразился открывшейся картине: кофе жалобно пошипывал, ударяясь в огнеупорное нёбо, а Мишаня, блаженно закатывая глаза, самозабвенно полоскал в кипятке язык. Саму же кофеварку он держал в голых ладонях наподобие китайской пиалы. Мне на мгновение даже показалось, что я сплю. Давно разгорячённый металл не встречался со столь выносливым и упорным соперником. У него что, нервные окончания взяли отгул?
        - Ну ты Терминатор, - восхищённо протянул я.
        - А то... - довольно отхекиваясь, бросил Мишаня и снова присосался к сосуду.
        - Хоть гущу оставь, - проговорил я как бы сам до себя - так, уже без всякой надежды.
        - На!
        Мишаня широким жестом протянул кофеварку - так бывало делились в детстве сэконд жвачкой. Опасаясь обжечься - и небезосновательно, между прочим - взял тряпочку, принял в руки истерзанный сосуд и отставил его в раковину. Опять полез за пачкой кофе.
        - А где же наш боец? Подразделение значительно теряет боеспособность при отсутствии человека, отвечающего за свой участок, - он выплеснул слова и снова поник: плечи опали, Мариинская впадина в районе пупка провалилась ещё больше, полотенце на бёдрах, заменившее пострадавшие от самопотопа трусы, попыталось сползти, но как-то неуверенно, боязливо, и широкая ладонь Мишани тут же пресекла все пути к отступлению. - Надо срочно восстановить в организме кислотно-щелочной баланс. Ты какое лекарство заказал? - меня порадовал его почти трезвый взгляд.
        - Портвейн.
        Брови его полезли вверх, по губам забегал язык, в тщетной попытке увлажнить их, а глаза остекленели, дедуктивным методом выясняя правильность рецепта.
        - Точно, - он был согласен с диагнозом, и хотя мне его вердикт был как горчичник зайцу, всегда приятно осознавать, что вторая голова цепляется на ту же волну, что и первая. "Хит ФМ". На том драконы и держатся. Жрать больше нечего, а пить можется. Градусы, конечно, понижать нельзя... Ничего, мы их количеством наверстаем.
        Мишаня устало обвалился на табурет, подрагивающие ноздри вновь вернули алчный взгляд к кофеварке, отчего я поспешно прикрыл плиту своим телом.
        - М-да. Ты не можешь объяснить мне, отчего, когда я влез в ванну, уровень воды в реке не поднялся?
        - Это ты не по адресу, - пенка в кофеварке призывно заморгала. -К Архимеду обратись - он, видно, напутал что-то.
        - Да? А что, в Греции есть реки?..
        Свою логическую цепочку ему не удалось продлить, так как на кухне появилось ещё одно действующее лицо. Очаровательная заспанная мордашка в наряде привидения - замотанная в простыню, из-под которой торчали тонюсенькие конечности.
        - Опа. Женщина на корабле, - замогильным голосом протянул Мишаня, и при этом его отвисшая челюсть даже не пошевелилась. - Ты кто?
        Тут я, конечно, обжёгся, и мы с девушкой (девочкой?) ошарашено воззрились на любителя водных процедур по системе Иванова. Ещё бы, ведь это Мишаня, когда пришла его очередь (вчера? сегодня?), выходил в город. И притащил с собой этого цыплёнка, жравшего водку наравне с нашими тремя головами. Ну и молодёжь пошла: капни на язык - и стекло сжуют. Ладно, это всё лирика.
        - Что, неужели всё так серьёзно? - он опередил наши возмущённые возгласы. - Всё так запущенно? - жалобные интонации так и хватали за живое, выбивая скупую... гм, слезу. Но успокоить его было не в наших силах. Мишаня переводил взгляд с меня на девушку, причём каждый раз ему приходилось делать разворот на 180 градусов. - Деточка, а сколько тебе лет? - вкрадчиво обратился к "привидению".
        - Уже есть шестнадцать, - с достоинством ответило то.
        - Что ж, - внезапно окрепшим голосом произнёс Мишаня, вставая и протягивая свою лапу к девчонке. - Будем знакомы: Мишаня, а вот тот задохлик у плиты - Рик.
        Я снисходительно улыбнулся - мол, это ещё посмотреть, кто ближний родственник Кощея. Вон, торс у некоторых на виду, а у меня под рубашкой может такое скрываться... пресс из кубиков египетских пирамид. Шутка.
        - Очень приятно, Лиза. Только мы позавчера уже знакомились, - реснички её затрепетали, обрамляя нежно-голубые глаза, а небольшие губки сложились в вопрос. Но так и не озвученный.
        - Да?.. - вновь упавшим голосом брякнул Мишаня, и запустил лапищу в затылок, видимо надеясь, что такое действие разгонит тучи дежавю. Но кроме стаи ошалелой перхоти он там ничего не вычесал.
        Бедное - бедное, невинное дитя! Попало в компанию к... кхм, разгнузданным, безвозмездным пропойцам, на квартиру, где... кхм, которую очистить можно только огнём...
        - Это была шутка! Я сегодня к вам попала. - И она звонко расхохоталась. А при виде реакции Мишани на всё это, она просто заплакала, уже не в силах удерживать уползающую со вздрагивающего тела простынь... Под которой оказались чинная коротенькая юбочка и маечка.
        Здоровый детский смех. Ха - ха - ха. Очень смешно. Пожалуй, даже лимоны не выдавливали из меня такой улыбки. А о Мишане я вообще молчу - его физия пролистнула все регистры радуги и застопорилась на фиолетовом.
        - Ну, знаешь, детка, за такие шутки... - Мишаня с трудом разогнул грудь и пропихнул в неё кислород, отчего к лицу стали приливать бело-розовые оттенки. - Ты Электроника смотрела?
        - Это Терминатор или Матрица? - она вопросительно широко открыла глаза. - Со Шварценнегером в главной роли или Киану Ривзом? - уточнила.
        - Тьфу ты! - воскликнул в сердцах Мишаня. - Рыбу заливную шампурами отчехвостить вдоль хребта... - испуганно зажал рот. - Всё, не ругаюсь.
        - Вы мне что-то обещали за хорошую шутку, - невинно напомнила Лиза и вздёрнула бровки.
        - За хорошую шутку бывает хорошая трёпка! - он грозно навис над девчонкой. - Щас запакуем в бандероль, как Ури из "Электроника", предварительно отшлёпав, перевяжем красным бантиком, и отправим родителям с пожеланием казарменного режима в течение ближайших десяти лет. Вот тогда и узнаешь, как смеяться над взрослыми дядьками и много умничать...
        - А я, между прочим, в школе учусь на десять и одиннадцать, - нахально произнесла Лиза.
        Мишаня запнулся, побагровел, взмахнул рукой - это был единственный момент, когда он мог проверить противоударность Лизиной попки. Но потом конечность ослабела, охляла и в итоге получился безнадёжный замах.
        - Эх, делайте, что хотите, - шагнул мимо меня к плите, и пока я зевал, поражённый подобной наглостью, угнал из-под носа кофеварку, и тут же приложил к губьям наподобие лесного охотничьего рога.
        - Прочь лапы... - предложение поникло, так и не сформировавшись. Поздно.
        - Клёво! - льстиво, сладенько произнесла Лиза, бочком подбираясь к Мишане. И что дам так привлекает в Мишане?
        - А ну брысь от меня, мелочь! Ты физику изучаешь? - Обиженная девчонка утвердительно кивнула. - Что бывает при соприкосновении твёрдого тела с мягким? - и протянул под её очаровательный носик свой кулачище (впечатляющий контраст); Лиза испуганно отпрянула. - Секс! Ха - ха - ха! - загоготал, довольный собой, девчонка несмело улыбнулась. - Литературу надо читать. "Кама Сутру", например.
        - Фи, Мишаня, - тут уже я подал голос, считая, что мой товарищ перегибает палку, - не будем опошлять Ржевского. Мы всё-таки на балу, - и многозначительно кивнул на надувшую губки Лизу.
        - А что, я ничего. Поскрести меня, так я - сама галантность, - он тридцатидвухзубо улыбнулся девочке, и та сразу воспряла духом. - Я чего такой дёрганный - переживаю, куда подевался наш товарищ, - объяснил он. - Эллис его зовут. Не помню, знакомилась ли ты с ним или нет, - и мило улыбнулся.
        За что я люблю своих друзей, так это за то, что пройдя все питейные тесты отбора, они остаются нормальными людьми, не бескрышными парашютистами или бесхребетными воздушными шарами, а в меру возбудимыми, не чуждыми веселью и юмору, до конца корректными и внимательными мужиками. Тут и моя заслуга, ведь с кем дружишь - такой и у тебя диагноз. А мой основной критерий общения с кем-либо таков: главное, чтоб человек был хороший.
        И вот, будто в подтверждение присказки: "Вспомни, он и появится", хлопнула входная дверь. Мы в спешном порядке ринулись в прихожую. Эх, не было фанфар!
        Возле Эллис отирался странный мужичёк в плаще. Он всё время шморгал носом и протирал платочком залысину, и старательно двигал туда - сюда глазами. Скользкий какой-то типчик.
        Но поразил нас всё-таки Эллис: поджатые губы, серьёзный, трезвый и какой-то безрадостный взгляд. Мы с Мишаней тревожно переглянулись. Упёршись глазами в стену где-то между нами, Элис выдал:
        - Я узнал, какое сегодня число, - тихо, чётко и решительно произнёс он.
        - Девятое, - тут же вклинилась заинтригованная Лиза.
        - Правильно, - Эллис серьёзно посмотрел на девочку, потом уже на нас.
        - Ну и что, - почти хором выдохнули мы с Мишаней.
        - Мы заехали к тебе второго, - это был не вопрос, а констатация, Мишаня полуутвердительно кивнул - мол, откуда я знаю. - Второго, - безнадёжно повторил наш товарищ.
        - Ну и что?! - воскликнули мы уже втроём.
        - Мне завтра на работу.
        - Ну и пойдёшь на работу. Завтра, - бесцеремонно сказал Мишаня, демонстративно двигая плечами - в чём проблема?
        - Это мой последний заплыв, - Эллис приподнял сумку с зазвеневшими в ней бутылками.
        - Но до завтра... - я посмотрел в кухонное окно - примерно 6 утра, - у тебя ещё есть двадцать четыре часа, - резонно напомнил я.
        - Да? - и столько надежды было в этом голосе, что все мы дружно засмеялись и стали хлопать по плечам оттаявшего Эллис, обнимать его.
        - Показывай, что ты там принёс, - напомнил Мишаня, когда первые восторги поутихли, и мы стали вспоминать причину веселья. - Дед Морозик ты наш осенний, - скосил взгляд и немного помрачнел. - Да и Снегурочку притащил какую-то... подворотнюю.
        Мужчина в плаще втянул голову в плечи, быстрее обычного постреливая глазками. Всеобщее веселье он скромно и стойко отстоял в сторонке. Даже как-то равнодушно и терпеливо.
        - Кстати, представляю, - Эллис широко повёл рукой в сторону приблизившегося к нему мужичка, - Спонсор, - сделал многозначительную паузу. - Горючее приобретено на не наши кровные. Он, - похлопал по плечу гостя, - просил так и называть его - Спонсор. И очень - ну очень! - набивался к нам на огонёк по какому-то чрезвычайно важному и интересному для нас делу. А вот это, - Эллис пуще прежнего заулыбался, поводя перед нами руками, любуясь и не находя слов для продолжения, словно на базаре, у выращенной собственными руками породистой животинушки, - цвет нации. Ярко - ярко красный, я бы даже сказал, с синеватым отливом, бойцы невидимого фронта. И вообще, очень приятные с любой стороны люди: Рик, Мишаня и э...
        - Лиза, - подсказал я.
        - ... Лиза. Церемонию рукопожатия предлагаю сократить в виду безнадёжно убегающего времени. Рик, Мишаня, принимайте товар, - и одну за другой достал из сумки три бутылки портвейна.
        - Но нас же больше... - расстроено начал Мишаня.
        - Спонсор не пьёт, - отмахнулся Эллис.
        - Как это?! - в один голос недоверчиво воскликнули мы.
        - А он неправильный, - окончательно прибил всех своим диагнозом "Дед Мороз".
        Не доверять вердикту Эллис мы не могли, и поэтому повисла гнетущая пауза. Мы жалостливо смотрели на "ущербного", озабоченного нашим вниманием Спонсора, который опять занялся шлифовкой лысины, абсолютно сухой и абсолютно гладкой. Лиза подошла к нему, чуть не глотая слёзы, и погладила по руке.
        - Бедненький, где ж ты такой уродился... Как же тебе не повезло...
        Горячая поддержка обделённого кардинально изменила к нему отношение, его окружили заботой и вниманием.
        - На тебе самый лучший стульчик... Селёдочьи головы употребляешь?.. Хоть подержись за бутылочку - не правда ли, какая прелесть?.. А это не заразно?.. Да что ты говоришь. Может передаётся на генном уровне... Извини, Спонсорчик, я боюсь тебя даже в щёчку поцеловать - вдруг обреку своих будущих детей на такое несчастье... Чем тебе помочь?
        Спонсор только и ждал этот вопрос, его хорьковый анфас прояснился, будто плеснули кислотой, мелькнули, как болиды в ясном ночном небе остренькие зубки, а глаза оживились добрейшей сеточкой морщин проповедника слова Божия... Он ещё ничего не сказал, а мы уже испытали к нему такое доверие, что впору было возносить длани и орать: "Ха - а - а - лилуйя!"
        - А может всё-таки чуть-чуть? - встрял я вкрадчиво, не сводя с него масляного взгляда. - За компанию, за знакомство, символически, на донышко капнем... - рука моя зависла над лишним чистым стаканом, как над трамплином... или над пропастью - так в испуге провалились вглубь черепа глаза Спонсора.
        И случилось волшебство: на горлышке бутылки налилась рубиновая сверкающая капля. Полная и сытая, она раскачивалась, дразня и гипнотизируя взгляды... Кокеточка. Какая же она сладенько - кисленькая - думаю, не только у меня взвыли в вожделении вкусовые рецепторы.
        Как всегда, опошлил всё Мишаня: протянул свою клешню, разогнул указательный палец, грубо подхватил её, хрупкую и нежную, и размазал о свой шершавый язык.
        - И зачем продукт переводить? - неодобрительно покачал он головой.
        Весь народ с трибун укоризненно глядел на меня... Жутко стыдно. Готов провалиться с красными ушами и надутыми губами сквозь землю. Да вот только не получается. Мешает дикое желание смеяться.
        Ничего, зато пафосный настрой у Спонсора сбил. Тоже мне оратор, Сократ нашёлся, на пшеничном поле пусть ворон развлекает.
        Пока Спонсор с отвисшей челюстью крутил зрачками динамо, мы врезали по первой и второй. Настроение в зрительном зале неизбежно улучшалось, как неизбежно появление солнца по утрам. За третьей мы чествовали наших братьев, точнее, сестёр по оружию, Лиза при этом глупо хихикала - сказывался ослабленный учёбой организм, и при этом умудрилась раскрутить Мишаню на брудершафт. И где-то после седьмой - восьмой, когда общение набрало такие обороты, что можно было гнать с завязанными глазами, а остановить только повыбивав спицы, Эллис обратил наше внимание на поникшего гостя, веки которого, несмотря на огромную нагрузку на барабанные перепонки из-за сумасшедшей динамики, наливались тяжестью, а носом уже искал в столешнице, как небезызвестный пернатый в красной шапочке жучков и червячков, и проронил грустно:
        - Жалко человека...
        Спонсор встрепенулся и совершенно ясно ответствовал:
        - А я не человек.
        Это был веский повод выпить по девятой. Если он думал нас удивить, ему это не удалось. Даже ввались в помещение Громозека, это не вызвало бы особой новизны ощущений. По крайнеё мере, последний хоть пьёт, судя по "Тайне третьей планеты". Разве что Лиза бы возражала против появления другого представителя Кира Булычёва - Алисы Селезнёвой - конкуренция. А может и нет: обложили бы с флангов Мишаню, этакий лёгкий заменитель Коли Герасимова.
        - Вполне серьёзно! - обиженно встрял в дискуссию о чудесах (точнее - гостях), творящихся под зелёным змием - кстати, ближайший родственник Змея Горыныча, которого побивал в своё время Илья Муромец, будучи "под этим делом". - Я представитель космической цивилизации дюлей. И если кто, - прищурился хитро, - желает удостовериться в наличии оной, пусть поднимет руку. Достаточно принять одно малюсенькое условие - и милости прошу на небеса.
        Над столом повисла странная тишина. Фантастикой за столом увлекались все (не считая Лизы, чьи литературные пристрастия не удосужились уточнить), поэтому "космическими пространствами" бредили все. Но это ещё не значит, что по первому звонку готовы втиснуться в "пропахший потом скафандр" и "идти на абордаж".
        - Мне заказали одного представителя Земли, - подлил масла в огонь Спонсор. - Достаточно авантюрного и беспринципного.
        М-да. Мы начали переглядываться. Насчёт беспринципности и беззаговорочной авантюрности - такой наряд мне сложно было на себя натянуть - не совсем мой размерчик. Но вот насчёт исключительности - один с Земли - это было искушение. Даже Змей, пожалуй, корчил менее обаятельные рожи, предлагая Еве переспевшую райку, чем Спонсор. Быть единственным и неповторимым... Как Юрий Гагарин. Нет уж, увольте, центрифуга - не мой конёк. Надо смотреть правде в глаза - это должен быть достойнейший. Эллис. Или Мишаня, в крайнем случае.
        - Я не могу, - грустно проронил Эллис, мы вопросительно подняли на него головы. - Мне завтра на работу.
        Странно так: сходу и всерьёз поверили в этот компот о космической цивилизации и представительством от Терры кого-либо из нас. Может это Спонсор повлиял каким-то магическим даром внушения? Но это уже из области фэнтези. Или портвейн сказал своё веское слово. Но факт остаётся фактом: выборы начались.
        - Мне ещё нет восемнадцати, - пискнула Лиза.
        Всё с ней ясно: "космические просторы" её интересуют гораздо меньше, чем особенности анатомии противоположного пола.
        - А как водку пить, так у тебя двадцать один? - саркастически поинтересовался я.
        Лиза виновато потупила глазки.
        - Не трожь ребёнка, - вмешался Мишаня. - Это чересчур ответственная ноша для ученических мозгов, - как ни странно, девчонка не обиделась. - Для этого надо быть - во! - сжал бицепс, - и - во! - пионерский жест. - В общем, я чересчур легкомысленный для этого мероприятия, - адвокат опустил глаза, как и его клиент перед этим. Тут же посыпались уговаривания - мол, сам же нарисовал свой портрет, а теперь - в кусты. - Короче! - махнул рукой, веля заткнуться, что мы и сделали с удовольствием. - Я не могу, потому что обещал Лизе познакомить с правилами уличного движения...
        Действительно, в кусты... Мы ошарашено взирали на поникшие плечи и гордо вздёрнутый подбородок. Действительно легкомысленно в свете "грандиозных" событий. И совершенно в духе Мишани. А о том, что его "Мерседес" "Запорожцем" зовётся, небось, забыл упомянуть... Если, конечно, доберутся хотя бы к гаражу.
        - А как же... - Эллис, пытаясь урезонить товарища, повторил пионерский жест.
        Мишаня, твёрдо сжимая губы и не глядя на нас, покачал головой из стороны в сторону.
        - Тогда остаётся... - продолжил свою мысль Эллис и... посмотрел на меня.
        Как неуютно я себя чувствовал под непреклонными взглядами товарищей. Словно вылили на голову ведро холодной воды, потом это же ведро нацепили сверху и хорошенько приложили по нему дубиной. Но... отступать некуда, позади... Земля.
        - А это не больно? - обратился я к Спонсору в лёгкой надежде вовремя упасть в обморок.
        - Нет, - вовремя улыбнулся тот и достал из внутреннего кармана небольшой флакончик. - Нужно сделать один глоток, - не дожидаясь формального кивка с моей стороны, протянул сосудик с синей жидкостью, - и всё.
        Я зажмурился. Вот он миг откровения. Но зачем так нервничать? За свою жизнь я, думаю, пробовал напитки и похуже. Дав себе установку лётчика-испытателя, хорошенько приложился к бутылочке...
        ***
        ... Как приятно... Будто обложили подушками, а все женщины мира удерживают веки в сомкнутом состоянии и по очереди водят пальчиками по спине, вдоль позвоночника, запускают руки в волосы, гладят, гладят... По-моему я даже облизнулся, а на лице растянулась такая блаженная улыбка, что губья можно было завязывать на затылке...
        Раздались чмокающие звуки.
        Тревожно встрепенулся - не принялись бы все женщины мира выцеловывать - как бы не вышел конфуз. Кровь стала заполнять голову, создавая помехи в мысленном созерцании себя, этакого необходимого, открытого, желанного...
        - Да когда же ты очнёшься!!!
        Уши заложило белым кирпичом, сопли, как и язык, сквозняком втянуло в носоглотку, волосы в неистовом порыве вытянулись к затылку, натянулись, как трепещущая тетива лука, глаза стали разрывать грубые клещи домкрата...
        Перед лицом висела, я бы сказал, ватная субстанция в форме нахмуренного лица. Губы вытянулись трубочкой вперёд... ещё вперёд, уже не имея ничего общего с первоначальной заготовкой, подобрались к моему левому уху, принимая форму рупора.
        - Стра-а-шно?!!
        Стена из кирпича разлетелась, задевая осколками ушную раковину и барабанные перепонки. Челюсть автоматически отвалилась, чтобы не оглохнуть.
        - Ты чего орёшь, чучело?! - заорал я обозлёно.
        Субстанция обиженно надулась и перетекла в молоденькое девичье личико.
        - Как вы с дамой разговариваете, молодой человек? - и лицо превратилось в огромную объёмную грудь. У меня, как говорится, ком в горле стал - такая она была. . пышная. Сосок открыл укоризненный глаз, внизу объявился ротик и протянул сладенько: - С ней надо нежно, ласково.
        Я зажмурился и помотал головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от насевших на меня видений. "Бр-р-р".
        Открыл глаза. Меня задумчиво изучала усатая харя.
        - Значит так, скоро ты окажешься среди дюлей. Они немного другие, чем земляне. Но внешне - однояйцовые близнецы. Чтобы ещё добавить, - появилась рука и задумчиво поскребла подбородок. - Любят развлекаться, иногда воюют, есть высокоположенцы и низкоисполненцы - общество поделено на касты, никакого равноправия...
        Меня посетила одна трезвая мысль:
        - Какое спиртное они употребляют? - вопрос был чисто профессиональный.
        Харя внимательно изучала меня. Как насекомое, достойное хорошего шлепка газетой.
        - Спиртное в дюленской цивилизации отсутствует напрочь, - и сочувственно подморгнула. Если это, конечно, не была издёвка.
        - Но к-как же-е-е он-н-ни рас-с-слабляются? - представляю, какое идиотское выражение лица было у меня.
        - Они не расслабляются - а всё время напрягаются. Ха-ха-ха!
        Громоподобный смех был последним гвоздём в крыше моего самочувствия, меня повело, словно беременную, захотелось пойти пообщаться с Ихтиандром. Сотрясение мозга.
        - Я хочу домо-о-ой! - заныл. - Сос! Сос! Помогите! Хэлп ми! - я очень надеялся, что зрелище нелицеприятное, как и любая истерика, и таким образом завалю последний тест на сомнительное удовольствие пообщаться с дюлями.
        - Браво! Браво! - две громадные ватные ладони со звучными хлопками аплодировали мне. - Бис!
        И поклонился бы благодарному зрителю, да что-то защипало в глазах, вспомнились удивительные стеклянные изделия по 0,5 и 0,75, гладенькие, чистые, невинные, как слеза.
        - А может необходимость во мне не столь насущна? Может мы договоримся? - надежда приподняла свою хиленькую головушку по дороге в крематорий. Не прекращающиеся аплодисменты приобрели странный хлюпающий оттенок. Когда мой взор прояснился, я лицезрел две пышные ягодицы, перехватившие эстафету у ладоней. - Понятно, - обречённо поник головой.
        Дальнейшую речь усатой хари я воспринимал словно сквозь туман, не особо вслушиваясь в ораторские выкрутасы. И даже стало как-то всё равно, перестало болеть и ныть. Шок. В голове нарастал шум, и вскоре меня снова привалили подушками, а все женщины мира повернулись к лесу спиной, а ко мне крылечком. Вот только лица у них были бутылочного цвета.
        Глава 2.
        Шерше ля фам в сумасшедшем доме.
        Прошло несколько тысячелетий секунд, как вдруг в стене обозначилась дверь. Зашуршала портьера в самом неожиданном месте - Али Баба бы тоже не догадался.
        Глаза открывались с таким скрипом, что пришлось задействовать руки, чтобы они мяли их и растирали по всей площади лица, словно две яичницы-глазуньи; запахло жареным салом - это я от усердия высунул язык, занимаясь недвусмысленным наведением диоптрии, очень жестоко прошёлся по нему зубами, так, что посыпались искры. И я окончательно проснулся.
        В образовавшемся проёме возникла премиленькая мордашка, а следом то, что ей причитается: наборчик дамских сумочек из крокодиловой кожи... тьфу ты, какие глупые сравнения прут в голову с послесонья. В общем, появилось худенькое тельце в мини-бикини.
        Чёрные тончайшие полосочки, будто проволока разрезали эти белоснежные, невесомые косточки, укрытые пудрой, а огромные фиалковые глаза смотрели столь жалостливо, что хотелось подойти, прижать, приголубить, утешить. Но я сдержался, здраво рассуждая, что за дверью может находиться её суженый, имеющий к жалости своё мнение.
        Девушка сделала книксен неожиданно и изящно, так, что воздух даже не всколыхнулся. Я засмотрелся на гордый прямой подбородок и опущенные глаза с двумя расчёсками чёрных век. Свои? Вряд ли.
        Она выпрямилась и сделала недвусмысленный жест руками в сторону двери - мол, просю. Я же продолжал молча пялиться на неё, пожирая и тут же отрыгивая, и как только она двинулась к выходу, тут же пристроился в арьергарде, скрупулезно прощупывая её тыл. Картина была не очень радостная - негде глазу зацепиться. Тем не менее, оторваться от движения её сочленений было сложно, особенно от того места, где соединялись ноги. Две выпуклости, предохраняющие механизм соединения от повреждений, подтянутые и настороженные, столь внимательно и укоризненно следили за движениями моих глаз, что я невольно покраснел.
        Шли мы коридором, где всё кричало от ярких красок и рисунков. Сумасшедшие граффити. Я снова, будто невзначай скользнул взглядом по девушке - всё-таки естественный островок покоя среди этой крикливости. Здесь может отдохнуть усталый путник... Я ещё не устал.
        И вот она вывела к огромным... Дверями я бы постеснялся это назвать. Ворота - ближе по масштабам. Четыре метра в ширину, три в высоту - сюда смело можно было загонять технику. И даже сельскохозяйственную. Кроме хлебоуборочного комбайна (разве что так: бочком, бочком). Жестом профессиональной волшебницы она легонько толкнула створки, и те немедленно поплыли в стороны, совершенно не издавая приличествующего случаю скрежета петель.
        В лицо дохнуло сырым воздухом, а уши навострились, различая множественный гул возбуждённых женских голосов. То есть регистр звучания был не ниже альта. Словно на свадьбе феминисток. Ну-ну, посмотрим, куда это меня завели озорные ягодицы.
        - Ничего себе! Вот те и мясной павильон...
        Увиденное поразило все мои самые смелые предположения. У меня отобрало речь, кроме вышеупомянутого крика души, а в мыслях стремительно раскручивалась юла, норовя выскочить за рамки черепной коробки.
        Просторное помещение с шедшими по периметру скамейками и арочками в какие-то соседние либо примыкающие комнаты и большим округлым бассейном посредине по содержанию напоминало отжившие (или нет?) места скопления народу, когда оставив регалии снаружи, все становились одинаково бледно-синюшно-розовыми, ибо мыться надобно всем, то есть совдеповские бани. Именно в женский день (или на женской половине). Не хватало шаек, веников и простонародных словечек, ибо контингент, подобранный здесь, оказался поровнее и помоложе, а ненасытный целюллит ещё не поселился на этих крепких, взбитых (в словосочетании со сливками) и мокрых телах.
        Девушки и девицы, казалось, не заметили моего появления (слава Богу!), а моя провожатая с пронзительным визгом устремилась к воде. Что это за сборище водяных фей? Были они всех цветов и пород, которые бы могла представить матушка Земля, различных весовых категорий и на любой вкус, полные жизни и... совершенно голые. Некоторые томно возлежали в непринуждённых позах, часть переговаривалась, часть лениво плавала, но основная масса с весёлым гвалтом гоняла мяч, напоминая посещение водных просторов участниками пионерлагерного движения.
        Тихонько, под стеночкой я пробрался в ближайший угол и затаился на скамейке, не забывая жадно поедать столь удивительное зрелище глазами. Детородный орган неудержимо зашевелился, сигнализируя мне о желании одарить каждую присутствующую здесь девушку ребёнком, или на крайний случай, не обойти вниманием.
        Заворожено глядя на мелькающие эпизоды румяных и спелых тел, я что есть силы боролся с собой, представляя себя этаким мухомором с обвисшими ушами на поляне лисичек, или зайцем - переростком на морковной плантации, где молоденькие овощи только-только выбросили на свет божий нежно-зелёные косички, или конским щавелем посреди васильков...
        Озорной, задорный смех и радостный плеск воды наконец-то стал восприниматься мною, как нечто обыденное, хотя и продолжающее быть достойным внимания. Что значит психологическая настройка! Как в том анекдоте про моего собрата - алкоголика и силу воли - мол, не хочу и пью.
        Я нашёл глазами свою провожатую, весело гоняющуюся за мячом в игре наподобие "собачки". Всё-таки она стала ближе мне, нежели остальная безымянная масса. Да и ничего себе так было это воздушное создание, малогабаритное, как на мой вкус, но обозначившаяся грудь достойно сопротивлялась резким броскам тела, с неохотой возвращаясь на базу, а спелые ягодицы, которые тоже не мешало бы увеличить на ладонь, перекатывались и сверкали, недвусмысленно намекая на степень готовности блюда. Я уже стал переживать за неё, "болеть", чуть было не попискивая от азарта - мяч всё никак не шёл ей в руки.
        С громким стуком распахнулись ворота, прямо противоположные тем, в которые вошёл я (на этом их различие и оканчивалось), и в "баню", как мысленно я окрестил это помещение, прошествовала дюжина... тоже лиц женского пола, только прикрытых каким-то подобием доспех, в коротких юбках и со зловещими верёвками на поясах. От представительниц, так сказать, "нудистского" направления они ещё отличались определённой квадратностью, близкой скорее мужчинам определённой профессии, и хмурыми неулыбчивыми лицами.
        Наступила мгновенная, моментальная тишина (даже вода, казалось, испуганно затаилась). Из клинообразного построения, в котором застопорились "гостьи", выдвинулась невысокая, но компенсировавшая недостаток роста шириной, дамочка, и что-то прокаркала. Я не потому употребил такой глагол, будто она была похожа на представительницу семейства вороньих, или оттого, что с первого взгляда не понравилось это военизированное подразделение, нагло вломившееся в эту чудесную оранжерею, просто слова или заменители слов незнакомого мне языка прозвучали коротко и отрывисто. Вдобавок голос у неё звучал гораздо ниже того диапазона, который использовался несколько минут назад.
        Моя знакомая вздрогнула. Она, наконец-то овладевшая мячом, стояла ко мне спиной, но я ясно представлял, как улыбка сходит с её лица, будто детский рисунок, смываемый грозой.
        Командирша - назовём её так - прошлась глазами по фигурам девушек, и опять что-то невразумительно бросила (при этом лицо её оставалось совершенно бесстрастным), на что отреагировали её спутницы - стали заходить с двух сторон, беря в кольцо бассейн. А девушки испуганной стайкой прянули прочь, то есть в мою сторону. Те же, кто находился за пределами воды, максимально вжимались в стену, провожая остановившимися взглядами проходящих мимо воительниц.
        Прозвучала ещё одна команда, и моя провожатая, так и не выпустив из рук мяч, понуро поплелась к Командирше. Пока её отчитывали, она стояла, опустив голову. Речь всё нарастала, нарастала, и вдруг закончилась звонкой пощёчиной. Голова девушки дёрнулась в сторону, я увидел бледное лицо и зажмуренный глаз. Эхо удара ещё летало от стены к стене, а в помещении повисла гнетущая пауза. Я непроизвольно сжал кулаки. Неожиданно громко ударился мяч, выпавший из рук, несколько раз подскочил и шлёпнулся в воду.
        Командирша что-то с угрозой спросила у девушки. Та, держась за щеку, обернулась. Её взгляд скользнул по помещению... и остановился на мне.
        Следующие несколько растянутых мгновений все-все: и купальщицы, и воительницы недоумённо оборачивались в мою сторону и пялились, как на некое экзотическое животное. Эти взгляды, напряжённые и тревожные - более определённые чувства было сложно разобрать, раздевали, обдирали, и хотелось то ли закрыться руками, то ли сбежать... Но я не мог пошевелиться.
        Затянувшуюся паузу нарушила сама Командирша, в сопровождении моей проводницы торопливо направившись в мою сторону. Больше никто не шелохнулся.
        Они остановились за пять шагов, и женщина в доспехах неожиданно попыталась улыбнуться. Проще скалы взрывать динамитом.
        - Добро пожаловать в Замок, - произнесла она, тщательно проговаривая слоги и контролируя голос, в речи появилась некая плавность, будто она хотела поддобриться ко мне. В другое время я бы восхитился таким преображением, но не сейчас, в ужасе ожидая продолжение. - Это всё ваше, - повела она рукой в сторону сгрудившейся в бассейне массы.
        - Нет-нет! - я в испуге затряс головой.
        Командирша задумчиво посмотрела на меня, затем резко повернулась в сторону моей проводницы и что-то властно сказала на своём тарабарском языке.
        Девушка сделала неуверенный шаг вперёд, потом ещё один и застыла. Она дрожала, как осиновый лист, и отводила глаза.
        Что они от меня хотят?! Чего привязались?! Зачем мне этот табун голых девиц? Я не восточный человек, который может прокормить такую ораву.
        Почти не меняя мимики в положении "чиз", Командирша негромко сказала несколько слов, на что девушка в замешательстве чуть повернула голову в её сторону. И вдруг квадратноформная бросила руку к поясу и замахнулась. Верёвка оказалась хлыстом, который подобно змее ужалил девушку по ногам... По этим белым нежным ножкам, прикасаться к которым можно только губами и кончиками пальцев - и то, исключительно изображая сквозняк.
        Девушка упала на колени и, протянув руки вперёд, поползла в мою сторону. Её душили слёзы, но она твёрдо была намерена выполнить инструкции, данные этой толстокожей. И просила, умоляла взглядом быть к ней снисходительным.
        Для ускорения какого-то процесса, в который меня до сих пор не посвятили, хотя участие уже, судя по всему, было делом решённым (решённым кем?), Командирша вновь замахнулась.
        Тут я не выдержал, сделал два шага вперёд и протянул правую руку над девушкой. Острая боль окольцевала предплечье, но ладонь уже схватила эту гадюку за шею. В который раз в этом помещении воцарилась абсолютная тишина. Девушка, пригнувшись, сидела у моих ног, Командирша, не ожидавшая от меня такой прыти, даже приоткрыла рот, будто собираясь произнести нечто заунывное, а её сопровождающие инстинктивно потянулись к поясам.
        - Ну, ты... бронтозавр, нечего тут... дирижировать...
        Дёрнул хлыст, но Командирша не отпустила. Дёрнул сильнее, но она хватки не ослабила. Возможно, потеря этого элемента туалета для неё похуже, нежели потеря девственности. Началось такое себе перетягивание каната, пришлось задействовать и левую руку, и изобразить позу водного лыжника. К чести Командирши нужно сказать, что положение тела она не меняла, просто продолжала держать хлыст за рукоять одной рукой. Только на лице появилось выражение ребёнка, словно родители переключили телевизор с боевика на мелодраму, и как раз на постельную сцену.
        Пришло время задуматься над своими последующими действиями, благо время ещё было - силёнки оставались, но роль хозяина осла (аналогия: хлыст - хвост) меня не устраивала, и я принял единственно правильное решение: предварительно упёршись ногой, дабы не улететь назад, отпустил хлыст.
        Победа была полной. Бассейн чуть не вышел из берегов, ближайших девушек накрыло цунами, а когда вынырнули Командирша и одна из её помощниц, которую она зацепила по пути следования, меня чуть не скрутил приступ жесточайшего смеха: эти две мокрые курицы, такие надутые недавно, сейчас напоминали хвостик ослика Иа, который замечательно входит и выходит из горшочка.
        На лице Командирши было столь обиженное выражение, что смех застрял в горле. Выглядело это так, словно я внезапно прекратил полоскание горла, а фурацилин просто выпил для ускорения прохождения лекарства по гландам. Ребёнка лучше не дразнить - ультразвуком прибьёт.
        Я оценил шаткость своего положения и, как бы оправдываясь, затянул плаксиво:
        - Ну что вы ко мне пристали... Одному мне не справиться... Да что я говорю! У меня в крови одни сплошные отрицательные резусы - издержки профессии. - Но тут пришло в голову, что за время пребывания в небесах мой организм порядком очистился, и всерьёз испугался за своё самочувствие - судя по количеству обнажённых лиц женского пола, можно было смело предположить роль, какую отвели мне дюли, какую нагрузку собирались возложить на мои хрупкие... гм, плечи. Вследствие этих мгновенных, калейдоскопических выводов, голос мой окреп. - Не нужны мне ваши. . подачки! Мелко смотрите, не тот масштаб. Лучше не трогайте... вулкан - извержения не будет, - глубоко вздохнул, пытаясь принять неприступный вид. - Короче, я пошёл. Мне не мешать. Я это... думать буду, - и развернулся уже уходить, но заметил, как обречённо вздохнула моя проводница; жизнь из неё уходила с каждой каплей влаги - ещё полчаса и в ней мокрого места не останется. Как бы её в угол не поставили эти "рыцарки" в доспехах... со шваброй на гречку... или "рыцурки"? А может "рыцирки"? - А её я возьму с собой, - произнёс грозно, дабы пресечь возможные
возражения. Но кирпичную кладку Командирши, как ни странно, прорезала трещина удовлетворения, такая себе железобетонная улыбка. - Ну, там постирать, приготовить... и вообще, - развёл руками, показывая, что у моей спутницы разнопрофильные задачи... Естественно, при её желании, никак не иначе, я же не деспот какой-нибудь, в худшем случае - Синяя Борода с выбитыми зубами.
        Я помог девушке подняться, и мы пошли к воротам, постоянно оглядываясь. Казалось, будто в спину дует ветер, как обычно поторапливая движения. Мы благополучно покинули эту "баню". Никто нас не преследовал. Хотя, возможно, я просто не видел наблюдателей. Во всяком случае, почувствовал себя гораздо лучше, не будучи объектом непосредственного, пристального и столь множественного внимания. Как курица - гриль среди постующих.
        - Ну что, барышня, - наконец я обратился к девушке спустя пять минут молчаливой прогулки по бесконечным залам и коридорам Замка, - что ты думаешь по поводу всей этой фигни?
        Вопрос поверг её в жесточайший нокаут. Проблемка тут назревала у неё - как бы подгадать с ответом. Да вот беда, ни о какой "фигне" она и слыхом не слыхивала, и нюхом не нюхала, и зубом не цыкала. Сопли у неё высохли, так что справку на ОРЗ ей я, как доктор, уже мог и не выписывать - она шла на поправку. Но вот нормальный земной сленг запросто мог вызвать осложнения.
        - 451 градус по Фаренгейту - температура горения бумаги, - проговорила ровным голосом, а прицелы глаз заволокло туманом, будто она целилась в стену ровно за моей головой.
        - Хм, молодец.
        Точно также она могла ответить на любой "интересный" вопрос, вроде "Какая у меня группа крови?" или "Как могут чуваки (то бишь, кастрированные бараны) лабать?" А такое совершенно естественное предложение: "Титьки у тебя ничего", зачитать краткое содержание толкового словаря Даля. Это наводило на интересную мысль, что какие-то данные о Земле в головах дюлей обитают.
        - Ты это прекращай... Тундру мне нашла - нечего тушканчиком прикидываться. Говори по существу, куда мы чешем, где народ и не пора ли нам перекурить, а то копыта отваливаются, - я уже не стал прослеживать реакцию её мимики на мой риторический выкрутас, выданный скорее из желания подразнить девушку, а сам завернул к ближайшему мягкому уголку, так как копыта - не копыта, а подковы следовало остудить.
        Она потащилась за мной, даже не пытаясь выдать остроумный ответ, а я с удовольствием разулся и сидел, шевеля всеми десятью пальцами, перебирая их словно чётки. Со вздохом вспомнил бассейн - сидел бы сейчас тихонечко на краю, болтая ногами в воде, ни на кого не обращая внимания... Блаженство. А рядом фыркают русалки, улыбаясь своими крепкими молочными зубами, норовя оставить меня без... ноги. Но я не замечаю их, словно они ещё за поворотом. Сине-белые отростки в качестве наживки, будто червячки, приманивают - любую русалку заинтригуют. Ничего, ноги у меня крепкие, кости почти титановые - зубки-то пообламывают. Так что, ничего им от меня не достанется. Ни мизинчика... А уха выйдет отменная. Особенно из хвостовой части. С перловочкой, салком, кусочками моркови, луком, перчиком душистым... М-да, пожрать бы чего-нибудь.
        - Ну что, Сусанина ты, Ивановна, что будем делать? - наконец-то оторвался от своих порозовевших пальчиков, посмотрел на свою попутчицу и похлопал на сидение возле себя.
        Девушка вздрогнула, коротенькими шажками приблизилась и, нахохлившись, села скраешку. Будто воробышек под порывом ветра: крылышки сложила на сдвинутых коленках, клювик - в пол, пёрышки - гусиная кожа.
        - Опять двадцать пять, каждый раз в первый класс! - не выдержал я. - Скажи, пожалуйста, зачем мне осиновый лист на свою шею? Ну чего ты так дрожишь? Я же не грызу тебе ногти, не ковыряюсь в зубах и за волосы не дёргаю. И даже перегар уже в прошлом. Ведёшь себя, словно невеста до первого тоста. Дыши глубже, расправь грудь... э, плечи. И перестань стараться угодить мне. В качестве жеста доброй воли, можешь даже потрепать меня за щеку. - Я внимательно смотрел на неё. И остался недоволен. - Договорились, что ты будешь лапушкой? - еле заметный кивок подбородком. - Не слышу!
        - Да, - будто рыбка, выдохнула она.
        - А не то защекочу! - зарычал, изображая серого волка в гостиной у бабушки Красной Шапочки.
        - Ой! - пискнула и испуганно отскочила прочь.
        У меня сработал инстинкт хищника - видно сильно вошёл в роль. А может хотелось взбодрить её и частично выполнить угрозу, исполнив хроматическую гамму на рёбрышках. Я прыгнул вслед за ней.
        Но не так просто поймать это скользкое существо - женщину. Женщина всегда начеку. Роль невинной жертвы давно отрепетирована (правда, Ева Адамова?). А если попалась в сети, то в те, которые сама накануне тихонько подсунула мужчине. Идеал картины "Птичка в золотой клетке" представляется в таком виде: в маленькой клетке с позолоченными прутиками, подвешенной к потолку, сидит кролик; а птичка летает с обратной стороны; ещё и недовольная!
        Помчались мы по коридору, словно сквозняк из форточки. Девушка неслась впереди, сверкая пятками, ещё умудряясь петлять, будто уворачиваясь от взгляда, заманчиво повизгивая этаким поросёночком. Первые метров сто я ещё сокращал дистанцию, и уже выпускал тяжёлый выдох ей на спину, но потом преследуемая стала медленно, но неуклонно удаляться. Стискивая зубы, продолжал бежать в сомнительной надежде, что девушка выдохнется прежде, чем я. Последней каплей, погубившей мою надежду, стали двери, внезапно выросшие на моём пути.
        Подняв голову от иллюзорного следа, по которому мчался, словно гончая, я увидел преграду. Завизжали тормоза в мозгу, задымились протекторы, и... в следующий момент сошёл с дистанции. То, что дверь была не заперта - это хорошо, я преодолел её на одном выдохе (велика сила инерции!). Но чересчур мала была луза - зацепил борт ногой.
        - У - у - у! - потом: - У - у - у, потом: - Ох. - И так, прихрамывая, я поплёлся дальше.
        След (и даже иллюзорный) моей провожатой пропал. Мне стало грустно и одиноко. Человек привыкает к живому существу. Привязанность. Это позже приходит в гости надоедание. Как в метро: постоянные толпы народу воспринимаются, как кадры старой кинохроники (довольно ощутимой, когда локтём в живот), но вначале даже эскалатор ластится, путаясь в ногах. А моя провожатая мне не надоела.
        Вообще, мелькнула мысль, глагол "надоел" не очень хорош по отношению к homo sapiensу. Ежедневное (и еженощное) общение не должно приводить к надоеданию. Процесс передачи тепла человека человеку настолько целителен, что может (и должен!
        компенсировать недостатки, такие, как раздражительность, нервозность, вспыльчивость, кажущуюся повторяемость и автоматичность, повышенную ранимость и чувствительность. Только манекены, постоянно улыбающиеся прохожим и друг другу из витрин, не способные оценить теплоту человеческого взгляда (и потому мёрзнущие в своих шмотках) могут вызывать ассоциации с таким словом, как "надоели".
        Вот те и алкоголик - философ...
        Одиноко и даже страшно. Ниточка общения, связи с человеком, пусть и дюлей, казалось, оборвалась. Я ощутил внезапный испуг ребёнка с перерезанной пуповиной (в том случае, если бы он это почувствовал) на пороге неизведанного и устрашающе-огромного мира. Стены стали хищно прогибаться, словно тиски или пасть хищного животного, потолок оседать, вбивая голову в плечи, ноги терять крепость и устойчивость... Эта резкая смена настроения накатила внезапно и мощно, будто цунами, я начал задыхаться, сердце испуганным зайцем затрепыхалось в груди...
        - Рик! - донёсся приглушённый крик.
        Моя ж ты дорогая! Доберусь, зацелую... может быть. Переживает, небось, как бы я от неё не слинял. Не дождёшься!
        Облегчённо вздохнул, распрямляя плечи, и даже ноющее колено примолкло, озадаченно прислушиваясь к увеличившемуся ритму движений. Стены выпрямились, как по команде, смирно и преданно сопровождая взглядом.
        Я открыл следующую дверь и... замер, очарованный и околдованный. Моя милая проводница стояла на четвереньках в первоначальном положении избушки на курьих ножках, и просить её развернуться было чистейшим кощунством. Она лазила по полу, собирая в коробку странные то ли мячики, то ли шарики, похожие на теннисные, в изобилии разбросанные по комнате. Способ передвижения в данном положении напоминал иноходь: левый локоть, правое колено вперёд, правый локоть, левое колено догоняют, при этом то место, куда съезжаешь (без седла, естественно) при резком скачке вперёд, находится гораздо выше, чем голова, поэтому приходится отклоняться назад, чтобы удержать равновесие...
        Долго ли я так стоял и смотрел, загипнотизированный, как кролик на удава, не знаю, но слюной чуть не захлебнулся. Пора было уже помочь даме. Как-то тихо (честное слово, не специально) чуть приблизился и, опустившись на корточки, подбирая шарики, двинулся на воссоединение. Пришлось использовать край рубашки в качестве корзинки. Вскоре назрела необходимость высыпать "плоды" в коробку, находящуюся возле девушки. При шуме, сопроводившем это действие, моя белокурая проводница вздрогнула, подскочила, словно отпущенная пружина, и ошалело уставилась на меня. Видимо, ползание на четвереньках её так увлекло, что она перестала замечать окружающее. Что ж, на всякий случай запомним.
        - Ты же обещала не пугаться, - заметил я укоризненно.
        - Так неожиданно... извини... больше не буду...
        - Да ладно, не бери в голову.
        Видя, что я не гневаюсь на непонятно что, она вздохнула и... продолжила своё занятие. Только на этот раз изобразив букву "Г", поперечиной прочь от меня. Мой оптический прицел опустился, отыскал мишень. В горле пересохло, и сглотнуть никак не удавалось.
        Я провёл рукой по упругой ягодице. Ладонь, намагниченная, максимально повторила резиновый контур, прошлась по всей игральной площадке от ограничительной бедренной косточки, обтянутой всё тем же приятным на ощупь атласным материалом, что и основное поле, до очаровательной узкой полоски нейтральной зоны к соседнему полю..
        Эх! Где мои восемнадцать...
        Белокурая разогнулась и вопросительно посмотрела.
        - Что-то не так?
        - Да всё так! - бросил я в сердцах и, скривившись, отвернулся.
        Руки, будто с похмелья, противно дрожали, срочно их нужно было куда-то пристроить, и я засунул их в карманы, сжал в кулаки.
        - Может, я сделала что-то не так? - она пытливо заглядывала в глаза, страшась отыскать там недовольство.
        - Всё нормально! - раздражённо и поэтому довольно грубо воскликнул я. Но тут же мысленно одёрнул себя: бедное невинное дитя связалось с хамом и грубияном. Хотя кто ещё с кем связался. - Ты что делала? - спросил уже более спокойно.
        - Шарики собирала, - протянула тоненько; её молочные железы нагло пялились на меня, подмигивали, будто что-то спрашивая... ненавязчиво так.
        - Ну так и собирай дальше, - снова грубо вырвалось, и она тут же дёрнулась наклониться, но я максимально поспешно ухватил её за руку, будто рыбак, подсекающий рыбку - повторного зрелища моя расстроенная психика не выдержит. - А зачем?
        Глядя на мучительные движения тонких бровей, складки, раньше времени (лет на десять?), собирающиеся на нежнейшем челе, и закушенные губки, которые она безнаказанно терзала (предложила бы лучше мне пожевать!), я снова ощутил себя этаким доисторическим монстром, вернувшимся из набега и пытающимся определить ценность добычи: не проще ли было бросить в лесу на съедение диким зверям, чем постоянно носить над собой этот дамоклов меч в виде фиалковых глаз.
        - Потому что их надо собрать, - помолчала, оценивая мою реакцию, и немного тише добавила. - Дрол вернётся и будет гневаться.
        Ах, ты ж моя золушка!
        - Надо найти на тебя какие-нибудь тряпки, - немного невпопад ляпнул я, со скрежетом уводя взгляд в сторону.
        - Тряпки? А что это?
        - Ну, шмотки. Прикид тебе надо какой-нибудь соорудить, - попытался объяснить, и тут же увидел в её глазах зарождающуюся тревогу и непонимание.
        Девушка явно не знала, что ей собираются "сооружать", а сам этот жуткий "прикид" явно ассоциировался с погребальной конструкцией.
        - Эх! - махнул я рукой, и, не долго раздумывая, рванул лёгкую ткань, висевшую на стене и прикрывавшую несуществующие окна.
        С первого раза фокус не удался - тончайший материал, похожий на шёлк, на деле оказался довольно крепким и упругим. Первая неудача меня не остановила, я упёрся ногой в стену, основательно взялся обеими руками, и что есть силы, потянул.
        Представляю, как я напугал свою спутницу. Сумасшедший землянин показал своё истинное лицо, и теперь крушит и ломает всё, что попадается под руку. Побагровевший, с перекошенной рожей, вены вздулись, на грани метеоризма - это ещё то зрелище.
        Пыжился я недолго, но настойчиво, а результат превзошёл все ожидания. Вверху раздался треск (в такие моменты приходит в голову - если успевает, конечно, - забавная фраза: "Не стой под стрелой"), отпущенная на волю ткань и я вместе с нею стремительно пошли на соединение с полом, затем провёл несколько вращательных движений, тщательно заворачиваясь и укутываясь. Вслед мне донёсся внушительный грохот, и последующий за ним скрежет - это пытался меня настигнуть сорванный за компанию карниз.
        Когда в голове прекратилось взбивание цветного теста, я открыл глаза. Надо мной расплывалось бледное в свете уходящих звёздочек озабоченное лицо девушки.
        - Вот мы тебя сейчас и приоденем...
        Следующим этапом моей выкройки должно было последовать отдирание, отрывание, отгрызание ткани от крепящей конструкции. Будто предвидя мои последующие действия, девушка наклонилась к карнизу, что-то нажала, и ткань... совершенно свободно вышла из металлических пазов. А у меня просто отвалилась челюсть.
        Вспомнился фильм про Шурика, когда его коллекционирование тостов и обычаев привело в дом с белыми стенами, высокими потолками и решётками на окнах. И его пресловутое открывание двери с использованием ноги.
        Я хмуро посмотрел на девушку, преданно глядящую на меня, поднял ткань и, стараясь поменьше прикасаться (как бы током не шарахнуло!), замотал её, пропустив под руками и закрепив на спине, благо, сползти, учитывая объём фасада, это импровизированное платье не должно было.
        Отошёл, полюбовался и вздохнул с облегчением. "Сооружение" получилось не очень эстетичным и не длинным - оканчивалось выше колен и всё-таки пробиваемым взглядом - прозрачная ткань, и при желании можно было рассмотреть, что находится под ним. Но уже без деталей.
        - А вам не понравился мой предыдущий "прикид"? - спросила белокурая фея жалобно, смакуя незнакомое слово; она крутилась, расставив руки в стороны, осваиваясь с обновкой.
        - Почему не понравился... - в замешательстве протянул я. Но не будешь же объяснять ей, что инстинкты лучше упреждать. Тем более, инстинкт продолжения рода. Достаточно и того, что меня вогнали в краску уже те картинки, что рисовал мой воспалённый мозг. - Но так будет культурней.
        - Культурней? - проговорила, пробуя на вкус слово. - А как это?
        - Ну... - озадаченно замолчал, пытаясь сообразить, как подоступней объяснить такое понятное явление. - Это когда любовью занимаются не потому, что хочется, а в силу неких традиций.
        - А... - она действительно пыталась осмыслить сказанное, уже примеряя его на те знания, которые были в её премиленькой головке. И с трудом переваривала. Но я уже ничем не мог ей помочь. Так как сам не понял, что сказал.
        - Ладно, идём уже отсюда, - буркнул, меняя тему.
        На самом деле, я уже успокоился, и мне поскорее хотелось покинуть это место, пока кто-то не застал нас здесь. Мне было стыдно за акт вандализма. Но другого выхода не было. Близкое знакомство с "попочкой" могло окончательно нарушить моё нестойкое психическое равновесие. Слёзы невинной жертвы (хотя это она довольно откровенно демонстрировала свои слабые места!), пожалуй, могут доконать меня.
        Глава 3.
        Галерея комплексов.
        Эти лица с разной степенью плотности и потности заинтересованно поглядывали на меня с высоты каких-то своих соображений, словно зрители амфитеатра на случайно забредшего на арену галла ("На какой резец лев примет это худосочное тельце?" "Да и кровушки у него кисляк..." "Всё равно делаем ставки, господа, на высоту и продолжительность крика" "Тембровую окраску, считаю, стоит опустить...")
        Дрол представил мне эти лица с различными стоп-кадрами на рожах. Для удобства повествования и дабы лишний раз не спотыкаться о непроизносимо - невоспроизводимые сочетания гласных и согласных, выдам свои ярлыки: Медный, Русый, Румяный, Довольный, Бурый, Чернявый.
        Медный. Кожа - чуть осветлённый панцирь варёного рака, причём с уже выдранными клешнями, усами и хвостами - сопливил парень не на шутку; риниты, тонзиллиты и прочие хрониты так и осыпались с него, будто перхоть - в общем, этот индеец выглядел не здорово, окончательно и бесповоротно покорённый ОРЗ.
        Русый. Представьте себе черепушку Хэллоуина, чуть вытянутую книзу (гарбуз средних размеров), белёсые волосинушки на цвете спелости и румяности, а вместо треугольного выреза посредине, какой-то бесформенный нарост наподобие то ли гриба, то ли мха защитного красно-ядовитого цвета. Вытянутая вперёд лобовая область и подбородочный таран могли взломать ворота любой крепости. Даже посудной лавки и редуты девственницы.
        Румяный. Как ни парадоксальна бирка, единственными точками, где пробуждался (впрочем, столь же споро и зачахал) багрянец, были щёки, как у любителя 7.40. В остальном же это вытянутое вперёд лошадиное рыло с крупными навыкате (базедова болезнь?) глазами цвета неочищенного первака, было пепельно-синего оттенка, будто у человека, недавно покинувшего земельку. Картину завершали два плотных глиста, что, соприкасаясь и причудливо петляя от левой скулы к правой (или наоборот), изображали губы и глупо-доверительную улыбку.
        Довольный. Этот представитель высшего эшелона власти Замка выглядел, как персонаж плаката: "Ты! Записался в Голливуд?!" Нахмуренное чело относилось к вестерну, а конкретно - шерифу, прямой нос мог принадлежать обаятельному и сующему эту часть лица во все тёмные уголочки Джеймсу Бонду (то есть, налицо шпионские страсти). Ну а брови, губы, уши и квадратно-овальный контур лица смело тянули эту "репку" через тернии "династий" и прочих "Санта-барбаров" на пьедестал фоторобота для "Оскара".
        Бурый. Лихорадочно блестевшие глазки вызывали вполне понятные ассоциации с человеком, балующимся допингами. Тем более пигментация, как в серо-буро-малиновом варианте (отсюда название) изменялась часто и охотно, словно за этой тонкой полоской кожи (условно назовём ей фигвам) кто-то производит химические опыты, смешивая реактивы не науки ради, а дабы расширить диапазон цветовой гаммы.
        Чернявый. Ну, с эти м всё понятно. Смазливые наброски углём на белом листе. Думаю, любая женщина первой и не первой свежести обратила бы на него внимание, и с удовольствием облизала и спрятала под стекло в самой укромной комнатке. Извлекала бы на свет по желанию, припудривала и исполняла перед портретом всё то, что он пожелает, брызжа красками: красной и белой, но переступая стыдливость с невидимым удовольствием. А однажды под стеклом... уже никого не будет... Эстафету перехватила иная. И заливая слезами близлежащее пространство, представляет, как другая женщина идёт в "гастроном" за памперсами и йогуртом для ненаглядного... Снова ненаглядного.
        Сам же Дрол, весь из себя будто серенький, незаметненький, неброский, да глаза цепкие, внимательные, словно намагниченные на непорядок, так и вкручиваются в висок шутника - и вообще, он широк, спектр их использования: могут просто пощекотать, а могут прибить, приподнять к высотам (шут его знает каким) или предать медленной смерти от укора. Так что шутить с этим улыбчивым сереньким Джерри (в том случае, если есть поблизости Том) я бы поостерёгся.
        - Как чувствуешь себя в Замке, человек?
        Забросил наживку разговора Довольный, и красиво повернул голову в сторону, открывая моему взору превосходный греко - римско - иудейский, то есть типично американский профиль. Не скажу, что был ослеплён и восхищён - из телика и не такие типажи вываливаются, но для порядка поцокал языком, будто оценил красоту красот. На что этот голливудский полиглот (ну, в смысле жанров) выцедил холодно-снисходительную улыбку, словно добивая контрольным взглядом очередную красотку. Актёришка грёбаный! Мне твоё обаяние в отхожем месте под фанфары слива.
        - Да чё-то нездоровица... - кашлянул демонстративно. - Воздушок какой-то тут у вас... - пошевелил пальцами и прижмурился, словно в жутком напряжении рожая подходящий эпитет, - ... помойный, - это я, конечно, рисковал. - Как только оказался здесь, так бактерии навалились, толпами бродят по мне, трахаются безнаказанно, всё идёт, так сказать, к демографическому взрыву.
        Я видел, как потемнел лицом Дрол. Но глаза на меня не поднял, дрель не включил, свёрла не заработали, и я подумал, что самому нужно сбавить обороты.
        - Шутка. Это была шутка. Вы шутки понимаете? - заискивающе пробежался по красочным лицам, в тщетной надежде обнаружить хотя бы добродушие.
        - Шутка - это когда просишь ключи от квартиры? - Медный протянул рукавом под носом, а затем встряхнул им, словно выбивая, и я невольно пригнулся, опасаясь брызг.
        - Нет, - с видом превосходства протянул Чернявый. - Это когда ты у меня пытаешься одолжить денег, - и включил органный тембр своего смеха. - Или хочешь надуть по долям, реально не учитывая моей значимости, - подмигнул Румяному.
        Этот зомби повёл водянистыми глазами и завернул правый уголок губ к правой ноздре. Лицо покрылось трещинами - он улыбнулся. Как ни странно, этот вираж не отталкивал. Но и не вдохновлял.
        - Шутка - это очень удобно. Я вот всё время шучу, - невозмутимо пробурчал он.
        Пространство в помещении зашевелилось, зашаталось, загромыхало, забулькало - это так ржали дюли. Я же в это время ошалело двигал башкой, инстинктивно реагируя на более громкое или более неприятное по звуку (вроде как состязание по гиканью на парнокопытном). Бурый тянул высоко "И - и - и!", периодически балуясь с ручкой "Volume", а на лице быстро - быстро, как в заклинившем светофоре менялись цвета - явный родственник автоинспекции. Довольный раскрыл недра своей пусковой установки, и навесом (как миномёт) накрывал общество. Это у него получалось так: "А - хх а - хх а - хх - а!", с большими интервалами между слогами в низком регистре (словно в колодец смотришь, или где-то в горах, с той лишь разницей, что или вот-вот свалишься от отдачи в воду, либо накроет снежная лавина). Медного так сморкало из стороны в сторону, так высекало, носоглотка работала с жуткими перегрузками и гудело, словно бор-машина, что арбузный разрез лица всё спелел и спелел, а глазки превратились в семечки. Чернявый частил: "Охо - хо, охо - хо, охо - хо!", и ручкой прикрывался, пытаясь отловить вылетающие буквы, будто
притрушенный ловец бабочек, жестокосердный накалыватель на иголочку. У Русого единственного не двигалась башка, зато неслось неостановимое, как Пасифик, утробное "Др-р-р", от которого волосы поднимались на загривке, словно вкручивая в гигантский водоворот. Русый изображал сразу двух представителей домашней фауны: мерина и хряка - на вдохе звучало "Хре - хре", а на выдохе "И - ги - ги"... Дрол же умилительно поводил своими свёрлами, поскуливая и вдохновляя.
        - Он же... Он же брешет каждым словом, - на секунду остановившись, выдавил из себя Медный, не переставая дирижировать влажными рукавами.
        - На красное - синее, на рубашку - шляпа, женщина - с членом, - подтвердил Русый, прикрыл свой тоннель, отчего вроде бы улёгся сквозняк, и подвигал горизонтальными желваками: лбом и подбородком. Интересно так, вроде они идут навстречу друг другу, сминая мякоть носа и заваливая глаза.
        - А правда ли, что на Земле легко стать значительным, известным, почётным? Или это тоже шутка? - отсмеявшись и вроде как посерьёзнев, поинтересовался Бурый.
        - А как же! - развеселился теперь я. - Это же практически счастье - стоять высоко - высоко и быть видимым многим. Тут главное не зевать: знай, каждый беги к своей лесенке и перебирай, перебирай ножками - тут скорость важна. И ещё чтоб задница не мешала. Можно на руку кому-нибудь наступить или столкнуть - но случайно, совершенно случайно. А на верхней ступеньке уже и не разглядишь, что у кого сломано и сколько зубов не хватает у внизу стоящих. Да и надобности уже нет особой в бинокль землю рассматривать. - Я с удовольствием лицезрел застывшие, внимающие лица. - Тут ещё один немаловажный фактик есть - деньги...
        - Вот с этого момента поподробнее, - перебил под руку Чернявый, и так преданно глянул, что хоть сейчас рокировку делай (ну, в смысле пол с потолком меняй), натягивай юбку и прыгай к нему в штаны за ласкою.
        - Проще простого: идёшь по лесу (можно и не напяливать красную шапочку, будто ты работоспособный - всё равно нападут) аккуратненько, тихонечко, чтоб и веточка не пискнула, придавленная твоей тяжеленной поступью загруженного человека, высматриваешь и прячешься от Серого Волка Налоговика. Попадёшься - хана и твоим пирожкам, и бабушка зубы волчьи пересчитает изнутри, и даже Охотник добрый не заступится - побоится, как бы и его документацию не проверили, да и за компанию... на десерт. А схоронишься, пройдёшь тропкой еле заметной, только тебе известной, то и быть сытому и довольному, равно как и бабушке с дедушкой, и внучке с правнучкой - при удачных раскладах можно обеспечить несколько поколений вперёд. Главное, донести пирожки с булочками сдобными до Швейцарии.
        - А обязательно эту сдобу куда-то тащить? - подал глосс краснорожий Медный. - Я имею в виду бабушек - дедушек, да ещё на тропках зверьё разное требует за аренду нор...
        - А не лопнешь от такого количества мучного? - упрямо и как-то зло зыркнул на него Русый. - Для достижения цели ничего не жалко. Основное - уверенность в собственной значимости и полётности...
        - Вот-вот, - втиснулся я. - Всё равно как птицы в холода собираются в дальнее плавание на запад. С крыльями такими водостойкими и огнеупорными, полные собственной значимости, как газ гороховый. И с достойным восхищения постоянством обращающие на себя внимание, наподобие раздобревшего откормленного Моськи, рассматривающие хоботину соперника, как в пустыне бокал пива.
        - Э, не стоит сравнивать меня непонятно с кем, - Русый выставил на стол анфасы своих кулаков - весьма достойный аргумент в споре. - Я себе цену знаю. И она не ограничивается перечнем нолей в хвосте: первый, второй, третий, четвёртый, пятый..
        - А с чем её можно сравнить? - заинтересовано спросил я, смывая усмешку и округляя глаза для пущего эффекта.
        - Как с чем? - не на шутку удивился этот медведь, а глазки заметались, словно бегущая строка: слева - направо, слева - направо.
        - Сравнивать - это когда рядом ставится несколько предметов, вещей или ещё что-нибудь, и выбирается, что же лучше, - стал объяснять не спеша, видя, что горные хребты и каньоны на этой черепушке двигаются в непонятном направлении, и когда столкнутся тектонические плиты, может произойти катастрофа планетарного масштаба. - Допустим, что удобней: куриный насест, мягкое кресло или трибуна?
        - Трибуна! - не задумываясь воскликнул Русый, и вулканические заготовки на его лице стали рассасываться, расползаться, равномерно заполняя площадь мраморными плитами.
        - А что красивее: орхидея, женская грудь или двадцати долларовая купюра?
        - Пожалуй, купюра, - как бы в сомнении, но таком неуклюжем, ответил Чернявый.
        - Понятное дело, - с усмешкой прокомментировал я. - Мы и не думали попрекать грудьми, которых всегда в достатке у такого видного мужчинки, - и подмигнул остальным, которые ответили жизнерадостным улюлюканьем - им понравилась игра в вопросы и ответы. Да, обстановочка раскрепостилась. - Что легче: килограмм, пуд или мешок шоколадных конфет?
        Я почему-то сразу посмотрел на Медного, который сразу заволновался, как бы его не опередили с ответом и уверенно гаркнул:
        - Мешок!
        - А шоколадом ходить не будешь? - это уже реплика из зала.
        - Ничего-ничего, - засмущался любитель лёгкой ноши, - всё пригодится.
        Тут уж посыпались подначки:
        - Конечно же, мы про сам мешок забыли!
        - Детям и женщинам дашь хоть по конфете?
        - Может помочь поднести?
        - Это ещё зачем? - спросил Медный подозрительно.
        - По старой дружбе за килограмчик?
        - Нет.
        - За десяток конфет?
        - Нет.
        - За одну?!
        - Сам справлюсь.
        Это бы ещё долго продолжалось, но мне это развитие уже не было интересно, я поднял руку и заорал, стараясь перекричать шум:
        - Стоп! Хватит! - мгновенная недовольная тишина. - Итак, на чём мы остановились? - как ни в чём не бывало, продолжил я. - Следующий вопрос: что правильнее - говорить правду, превозносить или поругивать?
        Дюли задвигали бровями, будто намагниченными извилинами с внутренней стороны. Ответил Довольный:
        - Превозносить. Говорить правду - зачем? Ругать тем более, - объяснил он.
        Кто-то хмыкнул, кто-то буркнул, кто-то заржал, но шум быстро сошёл на нет - все напряжённо ожидали продолжение. Затянувшуюся паузу пришлось прервать мне.
        - То есть человеку лучше не говорить о недостатках?
        - Конечно. Зачем лишние неприятности. Пусть лучше находится в счастливом неведении.
        Довольный сейчас полностью соответствовал своей фамилии: улыбчивый, жизнерадостный. А на самом-то деле, что там за забором колючим? Не детский же садик. Попробуй поверить такому человеку, говорящему то, что удобно ему, свои мысли выдающего порционно и видоизменено.
        - Ладно, продолжим. Что перспективней: туз в рукаве, покер на руках или блеф?
        Ответил Румяный. На щеках, как в пасмурный день, раздвигая могильные тучи, стало пробиваться ясное солнышко.
        - Перспективней всё в комплексе. Но в контексте выбора одного варианта, проанализировав свои последующие действия (и действия других игроков), остановлюсь на блефе. В конце концов, и первый, и второй варианты в задачке неизбежно приведут к третьему, соответственно, самому интересному и волнующему.
        - Ещё бы, чудная возможность, как бы это сказать помягче... - обнажил остренькие акульи зубки Чернявый (странные визуальные фокусы: страстный любитель денег, запросто меняющий женское общество на ужин при свечах с портретом президента (в крайнем случае - выдающегося общественного деятеля) - под одеялом, естественно, или секс с банковским сейфом (не раздеваясь полностью - достаточно извлечь из штанов ключик и выбить комбинацию на фэйсе) в мгновенье ока превращается в хищницу подводного мира (рода, правда, мужского) с нарезающим поверхность воды плавником, - надуть компаньонов. Просто хобби такое.
        - Главное - процесс, - то ли подковырнул, то ли вставил своё слово Довольный.
        В воздухе запахло палёной шерстью. Не зная нравов данного общества - а вдруг действительно начнут проверять натуральность кожи или прочность париков, то бишь, скальпов - зрелище, думаю, получится занимательное. Ничего, такое удовольствие оставим на десерт. Поэтому я поспешил вмешаться.
        - Постойте - постойте! У меня ещё одна задачка, для последнего вашего товарища, - повернулся к Бурому. Мне показалось, что я подобрал подходящий тест для его "профессиональной" ориентации. - Что приятней: балычок с горчичкой, первоклассная комедия или ... похвала?
        Несколько секунд длилось молчание - каждый примерял на себя костюмчик из слов. А потом посыпались "подбадривающие" реплики:
        - А если всё сразу? И много.
        - Что ещё надо для хорошего настроения?
        - А можно эти пункты дополнить продвинутой раскрепощённой женщиной?
        - Кстати, она же и похвалит - только попроси, а при достаточной сноровке заставит ползать от смеха - защекотит.
        - Балычок я бы заменил на средних размеров "Птичье молоко".
        - А комедию на боевик с постельными сценами...
        - Фу, извращенец. Достаточно чистой, незамутнённой порнографии.
        Бурый с ухмылкой покрылся песочным защитным окрасом и, снисходительно процедив словесный поток сквозь сито ушных раковин - то есть насквозь, с правого уха в левое, наконец-то открыл рот, полный произведений искусств не только ручной работы.
        - Мне достаточно похвалы.
        - Скромняга, - буркнул Медный. - Хотя похвала может измеряться в различных единицах.
        - Действительно! - в озарении воскликнул Чернявый.
        - А это интересный вариант, одобряю, - задумчиво протянул Румяный.
        - А можно взять похвалу в денежном эквиваленте? - Чернявый не на шутку увлёкся и обратился с вопросом ко мне.
        Я пожал плечами - риторический вопрос. Если чувства и отношения между людьми повсеместно перевести в денежные знаки - достаточно ли этого, чтобы разбогатеть?
        - А если бартер: свою похвалу на что-нибудь более весомое другого? - вновь вопрос ко мне, на этот раз со стороны Медного.
        Опять же, достойно ли похвалы чрезмерное накопительство? А реплики, к примеру, такого лицемера, как Довольный, не завесят и чёрствого сухарика.
        - Я удовлетворюсь словесной похвалой, - твёрдо ответил Бурый.
        Что ж, достаточно честно. Но это не значит, что он настолько альтруистичен. Просто для него слаще, кайфовей, сытнее похвалы может быть только похвала в квадрате, примерно равная в тестовой прогрессии такому приёму пищи: завтрак плавно переходящий в ужин, а в ключе анимационного искусства - собранию сочинений "Уолта Диснея". По шёрстке, по шёрстке молочнокожего Аполлона по кличке Бурый.
        - С чего мы начали? - попытался подытожить я, и кивнул на Русого, тут же подозрительно насупившегося. - Наш общий товарищ - кстати, можно использовать временной абонемент для вхождения в клуб ваших друзей? - Русый озадаченно моргнул и автоматически дёрнул своей башней сверху вниз. - Спасибо. На чём я остановился? Ага, на общем друге, - поднял руку, желая по-дружески похлопать его по плечу, но потом передумал - рука мне ещё пригодится, а заверительные грамоты в собственной благонадёжности я как-то не удосужился приобрести. Благо, язык всегда со мной - а это такой документ, что действует подчас круче иной ксивы. Главное, чтобы печати были соблюдены и фотография менялась вовремя. - Который зацепил очень интересную тему: проблема завышенной самооценки. Спокойно - спокойно! - я на всякий случай выставил перед собой руки; но чем, скажите, этот символический жест поможет при движении поезда? правильно! ухватиться за стоп-кран. - Как истинному любителю статистики, мне действительно интересно, в какое количество нолей вы себя оцениваете?
        Русый мучительно задумался, затем выставил перед собой ладони, больше похожие на ковши миниэкскаватора, и пошевелил своими десятью бивнями. Да, впечатляющее зрелище. У парня просто проблемы с арифметикой. Но при таких "мужественных" формах проблемы "три плюс два" отваливаются автоматически.
        - Шесть.
        - Ого, это серьёзно, - я не мог не выразить своё восхищение. - А теперь позволь маленький и совершенно глупый вопрос. - Он величественно кивнул. - А ещё какая-нибудь цифра будет в этом построении? Если да, то с какой стороны: слева - на европейский лад или справа - на арабский?
        Главное, не выходить за рамки простофили - уж велика вероятность быть битым.
        - Посредине.
        Русый выдал ответ после каких-то своих логических построений, и, нужно сказать, достаточно остроумный, надо отдать ему должное, перестраховался: и арабы довольны - у европейцев та же цифра, и христиане не против соблюсти баланс: нефтедоллары - и взлелеянный бело-розовый цвет кожи плюс хорошее настроение.
        - Браво!
        Русый на всякий случай нахмурился: к чему отнести прозвучавшее слово - к отборному ругательству или воинственному кличу. Но видя моё разглаженное чело и глаза, брызжущие светом, правильно сориентировался, что я им просто горжусь. И даже в ответ попытался улыбнуться. Такое стихийное бедствие лучше наблюдать с экрана телевизора, чем в непосредственной близости. Но слово всё-таки запомнил, дабы потом окончательно перепроверить, в надежде приобрести живой эспандер.
        Тут в помещении раздался приятный мелодичный звоночек, и участники "круглого стола" встрепенулись. Что-то должно было последовать за этим.
        Распахнулись двери и в хоромы потянулась вереница молодых мужчин и женщин с подносами. Я очумело смотрел на то, что выставлялось на стол: ровные кирпичики по размеру и форме, очень похожие на те, из которых состоят наши многоэтажки (или у моей бабки, коллекционировавшей брикеты торфа на зиму), но цветов... как в магазине "мир обоев" - на любой вкус, то есть глаз, единственное, без заковыристых рисунков, более однотонно. И запах объявился съедобный, то есть, аппетитный.
        Мои знакомые дружно навалились на эти "стройматериалы", и я, ощущая вселенскую пустоту в животе, тоже решил приобщиться к действу, потянулся к кирпичику насыщенно-красного цвета, откусил. От кислоты свело челюсти, я ощутил, как лицевые мышцы зажили своей собственной жизнью - их перекосило.
        Следующие пятнадцать минут я был занят тем, что пытался отчиститься от мерзких пятен, а также с завистью смотрел, как жируют мои знакомые. Предпочтение отдавалось бордовым и тёмно-коричневым со светлой полосой посредине брикетам.
        А так количество яств, то есть цветов поражало. От мышино-серого до антрацитово-чёрного, от кристально белого до мутного (словно небольшое облачко загнали в прямоугольную формочку), от ядовито зелёного до инфантильно голубого и так далее, и так далее.
        Народ насыщался, совершенно не обращая внимания на отставшего ещё на старте товарища. Никакого сопереживания по поводу звучания на фоне чавканья жалобного урчания и мяуканья, а также звуков, будто внутренние органы переставляют местами, словно поднадоевшую мебель.
        Дрол поднял глаза от аппетитного розового комочка в руках и укоризненно посмотрел на меня, безуспешно пытавшегося перебороть оцепенение, и сделал приглашающий жест, мол, не побрезгуйте. Я сглотнул и протянул руку...
        В бордовом наряде оказалось нежное мясо, похожее на молочную телятину, в тёмно-коричневом - что-то напоминающее хлеб со странными, непривычными на вкус специями.
        - Рик, а правда на Земле много игр? - Дрол загадочно прижмурил левый глаз.
        - Да...
        Точнее, это прозвучало так: "Хра-а". Рот набит, а я всё заталкивал брикет отвратительного светло-зелёного цвета со вкусом курятины, и при этом указательные пальцы обеих рук оказались измазаны, ибо ими я тщательно запихивал пищевую массу в рот. Никак не могу насытиться!
        Дрол подбадривающее улыбнулся и довольно переглянулся с Русым, картофельный нос которого запылал всеми оттенками красного (почти как у алкоголика, только тут градусы исчислялись степенью удовольствия). Мне их улыбка не очень понравилась, так как понял, что они наконец нашли свежий объект насмешек, этакую мартышку, и подкармливают её бананами в ответ на ужимки, корчанья рож и уханье. Ничего - ничего, сейчас я ещё сниму штаны и покажу красную задницу. Как бы от смеха воздух не закончился.
        Я отбросил на поднос остатки куриного брикета, превратившегося в детскую кашицу, и посмотрел на них.
        - Да. Очень много.
        А не мог бы ты развлечь наше общество чем-нибудь свежим и интересным?
        - Запросто! - я непринуждённо скалил зубы. - Есть такая очень интересная игра - но для землянина не совсем свежая - в которой могут участвовать все, находящиеся здесь, - я в надежде посмотрел на Дрола.
        Тот усмехнулся и отрицательно покачал головой.
        - Я останусь сторонним наблюдателем.
        - Ну как хотите, - до конца мне не удалось спрятать сожаление, поэтому я поскорее перевёл внимание к самой игре. - Она называется - драка.
        Участники будущего состязания стали переглядываться и шевелить губами, смакуя на вкус слово.
        - А она подвижна? - с сомнением спросил Русый.
        - Ну, как сказать... - в замешательстве замолчал, изобретая подходящий эпитет. - Я бы сказал - многостильна. Можно и не сильно трепыхаться, а стать победителем. Не волнуйтесь, - я ободряюще подмигнул ему, - она вам точно понравится, - задумался, стараясь ничего не упустить. - Мои рекомендации выполнять чётко и скрупулёзно, со всей отдачей. Правила такие: я говорю что и кому нужно сказать, и этот дюля в точности выполняет инструкции. А потом уж всё пойдёт по накатанной дорожке. Да, и ещё: судью и... - быстрый взгляд в сторону внимательно слушающего Дрола, - наблюдателя не трогать, иначе соперникам будет отдаваться преимущество, - с улыбкой окинул взглядом будущее ристалище. - Если вы не против, я буду называть вас именами, которые пришли мне в голову, только я вас увидел, - недовольства не последовало, после чего я перечислил их ярлычки, рукой указывая, кто есть кто, на что они только скалили зубы, а особенно экспрессивные внушительно хлопали по плечам и спинам соседей, приветствуя удачные звукосочетания. - Ну что, поехали?
        В последующем привожу слова, которые вкладывал в их уста, без своего, так сказать суфлёрского дубляжа, дабы сэкономить бумажное пространство на повторениях.
        Румяный: - Медный, я слышал, что Русый и Довольный прихватили кусочек твоего пирога и хвалились перед Бурым, насколько он сладкий: мёд капал из ушей, а задницы слипались от сахарной пудры. Да, кстати, особая сладость оттого, что это был твой кусок, Медный.
        Медный: - Мой?! Сожрали?! - О, это стоило видеть, как сопли расползаются по бронзовой коже, будто боевая раскраска, а кулаки сталит сжиматься, пытаясь отрыть томагавк. Но отвлекаться было нельзя, срочно нужна была встречная речь Медного. - Зато Чернявый убедительно растолковал Довольному, какого хорошего он о нём мнении, - Медный даже на мгновение забыл о жестокой обиде с пирогом после этих слов, которые я ему подсказал; скупая улыбка прорезала нижнюю часть лица. Зато Довольный покрылся пятнами, как хамелеон в пустыне (и даже дал бы этой ящерице сто очков форы по мимикрии). - И тот поверил...
        Чернявый: - Да я просто...
        - Это не по сценарию! - поспешно вклинился я, поглядывая в сторону Довольного, красиво играющего бицепсами. Я видел, что настроение в компании портится - и это был хороший признак. - Сейчас слово имеет Румяный.
        Румяный: - Кстати, Чернявый, ты в курсе, что твою долю мы все поделили между собой. Просто надо меньше на женщин отвлекаться, когда занимаешься серьёзными делами.
        Чернявый: - Не может быть... - В это действительно было сложно поверить - не могли его товарищи в столь тонком вопросе так низко пасть. Но раз это настолько невозможно, то почему бы им и не подшутить... Но при чём тут женщины?! Картинку усилил громкий злорадный хохот Довольного, который только утвердил того в худших подозрениях. - Гады...
        - Да, кстати, крепкие выражения только приветствуются, - я чувствовал себя этаким процветающим, преуспевающим американским менеджером: солнце блестит на зубах (в уголках улыбки совсем нескромно примостились зубья мудрости), от глаз можно поджигать сигареты или свечи у постели любовницы, а руки были готовы объять весь этот радужный мир, затолкать в рот и проглотить не разжёвывая (но это, пожалуй, перебор). - Господа, не стесняйтесь выплёскивать свои эмоции - от этого игра станет только ярче, красочней.
        Бурый: - Между прочим, Русый, все участники заседания акционеров общества "Мелкие шалости", - Бурый покривился, с трудом прожевал слова текста, данного мной, и отрыгнул, словно младенец молочную смесь, - считают, что твоя весомость в обществе прямо противоположна огромной массе и чудовищному чванству...
        И вот тут произошло то незначительное событие, собственно из-за которого начинаются войны, перемещаются народы, а при хорошей точке опоры и двигается солнце - Русый, легонько махнув ручищей, зарядил Бурому в ухо. Естественно, тот будто резиновый, провёл несколько секунд в воздухе и со странным звуком, словно из пустого мешка вылетел весь воздух, исчез за столом. Мне даже почудился характерный стук, будто все косточки скелета, мгновенно потеряв связь друг с другом, осыпаются в одну скромненькую горку.
        - Ах ты, навозный собиратель пыльцы, любитель однообразного секса, я тебе покажу противоположную значимость! Прикручу голову в районе пупка - будешь самоудовлетворяться! - целлюлитные массы подрагивали в подтверждение данных слов.
        Из-за стола наконец-то возник Бурый. Не считая фиолетового с синими вкраплениями цвета, он выглядел почти обыкновенно. Да, и куда-то исчезли, спрятались за лобовой плоскостью глаза - на их месте отсвечивали сквозняком две чёрные бездонные щели. В его руке неприятно поблёскивал двадцатисантиметровый заточенный стержень.
        - Стоп - стоп - стоп! Только без колющих - режущих. А то игра может закончиться раньше времени. Вам нужно продержаться хотя бы пару раундов! - обвёл их требовательным взглядом. Компания гнетуще молчала, участники свирепо буравили друг друга взглядами. - Смотрите, а то научу другой интересной игре - на раздевание. Она, конечно же, не менее азартна, но в данной компании, думаю, не очень эстетична... Продолжим.
        Довольный: - Румяный, а ты в курсе, что мы тебя обманываем?
        Румяный (спокойно): - Ну и что?
        Довольный: - А то, что это у нас вроде соревнования: кто круче тебя надует.
        Румяный (накаляясь, злобно): - Я сам участвую в этой игре, и, как мне кажется, успешно. Могу привести примеры нескольких удачных союзов и назвать имена оконфузившихся оппонентов, - он исподлобья зыркнул по сторонам, сквозь губы стали проявляться крупные жёлтые зубы, что очень напоминало очаровательную конскую улыбку. Хотя до ржания было далеко.
        Довольный: - Все твои оппоненты в курсе, ибо каждый твой новый союзник делился информацией с нами - и, естественно, твоими новыми соперниками. А вместе мы выбирали стратегию и тихо умилялись твоей бесконечной изворотливости и сволочности...
        И тут понеслось. Посредине помещения произошло столкновение двух туш. Встреча паровоза с баржей. Ну и что, что одно - водоплавающее, а другое - рельсоходящее. Зато очень громко. С довольным хаканьем заработали кулаки. Пена так и собиралась у ртов, знаменуя верблюжий синдром, и мешая прицельно посылать слова, отчего на ум приходила утомительная очередь к логопеду.
        С пронзительным кличем в бой бросился Медный. За ним винтился в битву юркий Бурый, азартно поцокивая зубами. Чернявый вскочил на стол и запрыгнул на спину Румяному, обхватив руками за шею, и погрузил челюсти тому в ухо. Раздался истошный вопль, и необъезженный конь упал на спину, желая всей массой растереть неблагодарного наездника в пыль. Но тот вовремя спрыгнул и теперь использовал пузо мустанга вместо батута. Заваленный Румяный с такой интенсивностью заработал конечностями, причём не по копытно - толкательному методу зебры, а наоборот, захватывая всё попадающееся в радиусе действия, как комбайн. В итоге образовалась удивительная "куча мала". Сверху на неё водрузился Русый, обтекая выпуклости и гася любые попытки воздействовать на его массу. В общем, как говаривал классик: "Смешались в кучу кони, люди..." Шум стоял неимоверный: похрюкивание, повизгивание, хаканье, муканье, мяуканье, ржанье - короче, шум Ниагарского водопада по сравнению с ним - пивная отрыжка.
        Я стоял в сторонке, зачарованный действом, с открытым ртом, не в силах отвести глаза. М-да, игра удалась.
        Наконец-то стряхнул с себя оцепенение и перевёл взгляд на Дрола. На лице того блуждала странная задумчивая улыбка. И хотя взгляд его был направлен на дерущихся, он вряд ли их замечал - зрачки отрешённо застыли на месте. Он посмотрел на меня.
        - Очень интересная игра, Рик, - отвернулся и уже тихо сам про себя проговорил, впрочем, не сильно скрываясь от меня. - В воспитательных целях заставить передраться собственные недостатки... Оригинально.
        А мне вдруг стало грустно. Я смотрел на этих дюлей и мне было... их жалко. Несчастные рабы своих сладостей - слабостей, которые возвели в норму. Глупость, жадность, амбиции, ложь, лицемерие, тщеславие, алчность.
        Ради лишней копейки, возможности обмануть, возвыситься, прославиться готовы на любую гадость... Не очень-то дюли отличаются от людей...
        А я? Какое я имею право осуждать и укоризненно качать головой? Чем я лучше? Точно такой же ковыряющийся в зубах ассенизатор!
        Глава 4.
        Доморощенный цезарь и преторианцы.
        В провожатые набился Чернявый. Что ни говори, а потрещать он любил, лихо закручивая сюжеты своих похождений, то бишь выкручивая руки женщинам и прочим лицам противоположного пола одним только взглядом. Глазёнки так масляно и посвёркивали, точно керосиновая лампа, когда отрубили свет, а молодёжь наконец-то дождалась "своего лучшего друга", но в темноте не зная, как "это" делать, поспешно ощупывает близлежащее пространство языками... Это ж надо. Перепутать большой палец ноги с носом... В общем, от щекотки ступня рефлекторно дёргается и... появляется тот самый "керосиновый взгляд". Хоть немного, но всё-таки свет.
        - ... глупышка, говорю, любовь - это когда от одного моего вида начинается икота и хочется сходить по маленькой, не сходя с места. Постой, постой! - кричу поспешно - она ж верит каждому моему слову... Вот ты бы поверил?
        Забегает вперёд, кладёт доверительно руку на плечо, заглядывает в глаза, как в том анекдоте про Ленина, жующего бутерброд с икрой и голодного ребёнка. Я согласен с ним, особенно с тем местом, где нужно "писать, не сходя с места", предварительно наподдав хорошенько и сбив с "крана" резьбу. Мы продолжаем двигаться дальше коридором.
        - О, этот незабываемый запах конфуза! Вот он кайф! - блаженно возводит очи вверх. - А она смотрит ожидающе - естественно, налицо признание в любви в своём самом что ни на есть неприкрытом виде. И ждёт ответной реакции. Я как заржу! А что мне оставалось делать? - вопросительно заглядывает в глаза; я неопределённо пожимаю плечами - действительно, делать больше нечего. - Лицо её морщится в попытке изобразить плач, делает шаг назад и... - наступила драматическая пауза, - цепляется за всё то добро, что было навешано на ней - помнишь, я просил обратить внимание на то, как его много. Как на единственной вешалке в гардеробе оперного театра во время очередной презентации. И падает! Ножки очаровательно проносятся у моего лица, значительно поднимаясь над уровнем моря, разлетаются в стороны, открывая мокрые прелести. А после следует звучный шлепок, как кульминационная точка падения. Она ошалело вертит по сторонам головой и произносит... "Ик!" - Чернявый заливается смехом, очередь "Максима" времён гражданской войны по сравнению с которым - неуклюжий танец лебедей. - Ну, как я мог не удовлетворить столь
преданную любовь? Разрешил облобызать мне руку...
        У меня непроизвольно морщится лицо, как от кислого яблока с располовиненным червячком. Слуховые рецепторы на грани истерики, а кулаки так и чешутся убавить звук самым радикальным способом - вырыванием розетки.
        Но... но приходится терпеть. Я ведь в гостях, и не где-нибудь, а в Замке! Что бы это ни значило. Может законы гостеприимства этого места требуют наличия рядом с гостем сопровождающего с веником вместо языка. Этакого гида - или гада (как правильно?) - гореизвестного своими пересоленными шуточками и непроходимым лабиринтом мозгов, где Минотавр уже давно скопытился вместе с Тесеем и прочими Ариаднами.
        Я постарался отвлечься и думать о чём-нибудь приятном, например, о белокурой проводнице. Но в таком виде, чтобы это не мешало идти. А параллельно приспосабливал походку под Чернявого с этаким регулярным неопределённым покачиванием головой - на случай вопросительной интонации - мол, и да, и нет, и согласен, и не очень, "не то сына, не то дочь, а неведому зверушку..." А что делать?
        На ум стали приходить разные глупости, типа попросить у местного завхоза безразмерную лестницу, чтобы влезть на неё и снять парочку звёздочек для Фиалки (это я так окрестил свою провожатую за её глаза). М -да, садовод - любитель. Или представлял себя этаким пчёлом (или шмелем?), летающим, жужжащим и опыляющим известные цветы... Это уже из энтомологии.
        Мы наконец-то упёрлись в цель нашего путешествия, так как Чернявый резко перестал сорить словами и с довольной ухмылочкой сделал приглашающий жест. "Ваши апартаменты, вам и открывать".
        Я толкнул дверь, но этого оказалось недостаточно, пришлось приложиться плечом и немного покряхтеть. Возможно прозвучал необходимый звуковой сигнал, так как массивные: полтора метра в ширину и два с половиной метра в высоту створки жалобно попискивая (что значит, голосок не соответствует масштабам, кастрированные, что ли?), стали проваливаться внутрь помещения...
        В носу защипало, глаза стали слезиться, я судорожно ухватился за обонятельный орган, пытаясь остановить необратимые процессы. Не хватало ещё расплакаться перед этим наглым самоуверенным дюлем! Щёки раздулись, лаза зажмурились и... Как чихнул!
        Словно осколочная граната, взорвалась носоглотка, показалось даже, что перед глазами мелькнули верхние зубы, отдача аж стрельнула в позвоночник. Немного отдышавшись, ослепший и оглохший, стал проверять, всё ли нормально, нет ли разрывов. И только уж хотел с облегчением вздохнуть, как сзади хрястнула как минимум авиабомба.
        Барабанные перепонки испуганно дёрнулись. Поздно. Взрывная волна внесла в помещение - и так, удачно, в лузу, не задев борта, приземлился на все четыре конечности, как раз для устойчивости (говорят, наши предки так и передвигались, изредка приземляясь на пятую). В голове звон, подташнивает... Контузило, блин.
        Сколько времени прошло, затрудняюсь ответить, но я начал кое-что различать, увидел, как в дверной проём проникло то, что осталось от Чернявого: безумные глаза, какой-то сумасшедший карнавальный грим из соплей, слюней и крови - он пытался остановить её, максимально погружая фаланги пальцев правой руки в ноздри, волосы будто покрыты инеем и разметённые в таком жутком беспорядке, словно голову Чернявого использовали вместо метлы. Он поколдовал у дверей, и в помещении зажёгся свет. И тут снова началось щекотание в носу.
        Одного только бреющего взгляда по окружающим "прелестям" хватило, чтобы понять, в чём дело. Маскировочная паутина, туман из пыли, и пространство, будто присыпанное снегом. Вот тебе и первый день зимы... Да, давненько сюда не ступала нога человека.
        Не дожидаясь, пока носоглотку разорвёт очередной "чих", я дал задний ход. Задний бампер врезался во что-то мягкое, и тяжело дышащая масса, проверяя крепость моего позвоночника, шмякнулась сверху, панически шаря суетливыми руками по моим ушам и волосам, продолжая наводить беспорядок в моей причёске.
        Чистенький коридор уютно встретил нас, и я, и Чернявый, сползший с меня, как какая-то бескостная масса, без стука, прилипнув к полу, продували ноздри и прочие вытяжки, в которые могла набиться пыль. Взгляд, в котором мы с Чернявым соединились как некие родственные души можно было охарактеризовать коротко: депрессивно-метеоритный. Как у людей тяжко отпахавших, когда резервные силы уходят на удержание стакана, а прочие процессы контролируются постольку - поскольку.
        - Сейчас придут твои люди, сам разбирайся, что к чему, - Чернявый поднялся и похромал по коридору прочь, лёгким похлопыванием по одежде тщетно пытаясь избавиться от пыли.
        Я уныло смотрел ему вслед, пока он шёл, потом просто смотрел вдоль коридора, но всё также уныло, пока сказанное на прощание Чернявым предложение не заняло своё конкретное положение у меня в голове. "Твои люди..." Круто. Мои? С какой это радости? То есть, горести, то есть... Тьфу! В смысле, кто их закрепил за мной? Это же огромная ответственность! Надо закончить какое-нибудь высшее учебное заведение, типа Ускоренных Курсов Моисея или Магистратуру Ваньки Сусанина, чтобы иметь право на права вождения. Это целая наука! Мужчин отправлять на промысел, за добычей, типа "забивания козла", учить продлевать род человеческий и присадить на что-нибудь вроде футбола. Женщин отправлять "в лес за ягодами и орехами" (а что, проблема пропитания наипервейшая у нас в обществе, да и витамины ещё никому не мешали; нечего без дела шляться, оберегая домашний очаг - для этого достаточно и меня), отогревать их собственным вниманием и дыханием, следить, чтобы косметика не убывала (они без неё чахнут), ну, опять же, учить продлевать род человеческий... Вот с детьми и стариками посложнее. Какой фронт работ на них навесить?
Знаю, что у детей нельзя отнимать конфеты, так как у них от этого срабатывает сигнализация. А старикам необходимо вовремя доставлять какие-то "судна", иначе при опоздании можно потерять стиральную машину... На этом мои познания заканчивались.
        Но тут новая интересная мысль посетила меня: как мне себя наречь? Вождь, командир, руководитель? А может не мелочиться, кто тут из дюлей что-либо знает о земной истории? Например, Царь... По-моему звучит: Царь Рик первый! Или, Его Высочество, Король Рик, допустим, Остроумный... Рик Бесстрашный, Рик Внушительный. .Или ограничиться должностью Президента? Так ещё какой-нибудь импичмент организуют. Да и нет большей волокиты, чем голосование. Вот хорошая работка у Диктатора. Не пыльная, сиди себе, общайся с диктофоном. А массы уже в курсе, что плёночку нужно проштудировать внимательно. И никаких кривотолков, ни-ни, а то слуховые аппараты такие придумаю, понацепливаю, вроде противогазов на уши, что и дышать получится через слово и слышать через вздох. Есть ещё классная должность Хозяина. Это навроде Лернейской Гидры - существо о многих головах и с таким убийственным взглядом, что как посмотрит, так сразу и убивает... Работа такая. Нечего лодырничать и карты в штанах тасовать. Каждому кирпичику - своя голова. Туалет по расписанию, жене положенный резус, иначе опала, ссылка, урановые рудники и съёмный
краник, чтобы сходить "по маленькой". Есть ещё профессия Императора, но на неё долго учиться. Как только встал с горшка, так тебя начинают пичкать всякой всячиной до следующего посещения "по большому" (и отдохнуть можно только тужась). Можно в Политики податься, да дабы ускорить познание искусства общения с массами, придётся регулярно проходить сеансы электрошока и лоботомии, а мне, мыслится, это немного скажется на здоровье - ведь во время сеанса кушать нельзя.
        - Кхм.
        Странный звук заставил меня оторваться от блаженной сиськи фантазии и вторично разомкнуть уже открытые глаза. Надо мной робко нависали дюжины две лиц разного пола. После посещения своих "апартаментов" я ведь так и остался в позе "кентавр на стрёме". Но насколько я понимаю, эта поза не очень приличествует моему имиджу, поэтому я, максимально стараясь сохранить достоинство (чтобы это ни значило), постарался перевести кобчик в положение перпендикулярное земле. Труха, сыпавшаяся с меня, совсем не помогала держать осанку, тем не менее у партии прибывших "моих людей" (!) это не вызвало смеха. Одна только Фиалка, которую выпихнули вперёд, пыталась робко улыбнуться. Но тоже как-то странно, вроде к этой растяжке на лице должны приставить мундштук какого-нибудь медного духового инструмента - и польётся очень грустная мелодия с массой вибрато и астматическими вздохами.
        - Ну что, дети мои, - я благосклонно окинул взглядом их неранжирные ряды, - будем знакомиться. Я - Рик. Просто Рик, - совершенно вылетели из головы махинации с титулами; да и зачем мне нужна эта шелуха из золотых орешков - пусть белочка с ними мается, а мне мои зубы дороже. - Ну а с вами я надеюсь познакомиться в процессе, так сказать, трудовых будней, - я увидел, что они совсем приуныли. - Добро пожаловать в рай! Тряпки в зубы - и айда наперегонки. Победителю ничего не будет...
        Головы испуганно стали втягиваться в плечи, словно антенны в радиоприёмнике - типа, не, радио слушать не будем. Видно, я это, "перегнул палку" или "прыгнул выше головы" - в общем, что-то около этого. С юмором у них явно туго. Некоторые незаметно зыркают по сторонам, явно пытаясь сообразить, что относится к этому собирательному слову - тряпка. Естественно, чтобы с максимально аккуратным прикусом делать какую-то "айду". Конечно же, ведь бить не будут исключительно одного победителя!
        - Эх вы, дети подземелий, - вырвалось у меня в сердцах. - Это была шутка, - ясное дело, это их совсем не успокоило, даже более насторожило. - Пережитки цивилизации, идём за мной, покажу вам фронт работ. Будем драить наш белый корабль, так сказать, сдирать с него обои времени...
        Я много ещё чего нёс, но дело сдвинулось с мёртвой точки благодаря Фиалке - видимо, предыдущее общение со мной не прошло для неё бесследно - она сообразила, что требуется от народа, и выступила в качестве толмача.
        Тряпок я надёргал как обычно из ближайшей портьеры, и люди наконец поняли, что они не кусаются, а держать их в зубах совеем неудобно. Воду мы брали прямо из фонтанчиков, бивших прямо посреди помещения. А в качестве вёдер и мусорных ящиков использовали всякие подручные средства: пустующие горшки из-под цветов, перевёрнутые кресла, абажуры для ламп и так далее. Пока что я инициативу не наказывал. Она просто не проявлялась.
        Пересчитать цыпляток никак не удавалось - уж очень шустро они проводили рокировки и ходили конём. Зато я заметил белобрысого парня, пристроившегося хвостиком к Фиалке. К моей Фиалке! Следовал за ней след в след, преданно заглядывая в вырез майки при виде сверху, либо изображая облизывающегося кота, внимающего оттопыренной попке, при нахождении оной параллельно земле.
        Меня взбесила подобная наглость. Прочь лапы от сладкого! Но пасаран!
        Я подозвал его к себе.
        - Как зовут?
        - Отвёртка, - в серых прищуренных глазах мне почудилась ехидца.
        Он был не намного старше меня, но фигура: поджарое тело, тугие шарики, перекатывающиеся под кожей шли не в мою пользу при сравнении. Вот только нос, заметно выдвинутый вперёд, мог быть неким подобием недостатка. Хотя при близком общении с женщиной, это может быть записано в актив.
        - Странное имя... Хорошо хоть, не гаечный ключ, - пробормотал я про себя в раздумье. - Это что-то означает? - спросил на всякий случай.
        - Меня так назвал один землянин. А объяснил так: это инструмент, который всегда находится в кармане штанов, и там, где рук не достаточно, помогает он. Мне это объяснение понравилось.
        Я попытался покраснеть, представляя себе занятие, при котором "уже не хватает рук", и при этом сообразил, что данное занятие, как правило, происходит при полном отсутствии штанов, а соответственно и карманов. Поэтому...
        Теперь я побледнел, и от злости чуть не посоветовал этому дальнему родственнику Буратино, когда не хватает рук, помогать себе обонятельным органом. Но вздохнул глубоко, расправляя закипевшие мозги при созерцании моющей пол Фиалки, которая подтянулась поближе к нам (ко мне или моему оппоненту?).Незачем начинать знакомство с разноса. Тем более, по такому... пустячному делу, как отсутствие у себя длинного носа.
        - Отвёртка, будешь этим, Пятницей. Знаешь, что это такое?
        - Пятница - это день недели, - он белозубо улыбнулся. Я проследил за его взглядом - на другой стороне стояла довольная Фиалка, навострившая ушки... И совершенно не занимаясь уборкой! - Значит мы будем встречаться по пятницам, - он уже откровенно смеялся надо мной. - Но так как в нашем календаре вообще нет таких дней, то получается, что вы меня совсем не хотите видеть, - состроил грустную мину.
        Я в растерянности развёл руками, и сказал, как бы с сожалением:
        - Где тут представитель отдела кадров?.. - И объяснил замершему настороженно Отвёртке: - Если мы не будем пересекаться, то... - сделал драматическую паузу (хотя и не до конца был уверен в действенности своих слов, но проверить их имело смысл), - зачем мне такой работничек? - Отвёртка начал понемногу синеть, словно подавился чем-то (да, шутки имеют способность попадать не в то горло, они ведь состоят на семьдесят процентов из слов, а слова - это такая штука, которая мгновенно может менять кристаллическую решётку - из газообразного, к примеру, состояния - в твёрдую основу), а глаза стали зеленеть, наливаться таким коктейлем чувств, что испуг, злость и мольбу, как основные составляющие, можно было даже не проверять на детекторе лжи. - Не, такой работник мне не нужен, - чётко проговаривая слова, злорадно отчеканил я, не сводя взгляда с провинившегося.
        Следующий же момент можно смело сбрасывать в мусорную корзину памяти - воспоминание о нём отзывается неимоверным жаром ушей. А это такая часть головы, без которой истинные эстеты, вроде меня, жить не могут. Я конечно не Нарцисс, пускающий слюни на себя, но окончательно избавиться от общения с зеркалом представляется весьма сомнительным. Ну как одна безухая образина сможет общаться с другой через стекло, когда не слышно ни одной приятственой вещи? Голая небритая мимика.
        Отвёртка бухнулся на колени, и в таком положении проелозил в моём направлении, упёрся мокрыми глазами в ноги, и что-то жалобно залепетал, отравляя сыростью из носоглотки мою одежду, а руками оглаживая спину и...чуть ниже.
        Когда прошёл первый шок (Отвёртка уже порядком охрип), я первым делом с пониманием посмотрел на Фиалку: ну разве можно такому отказать? Но тут спохватился и стал суетливо отдирать "кающегося" от своих обмякших коленей.
        - Ты чё, охренел, блин?! Перекрыли доступ к тормозной жидкости? Так я тебя заправлю! Накатаю в книгу жалоб письмецо - пусть Папа Карло краснеет. Вместе с Мальвиной и прочими Карабасами - Барабасами... Ишь, привычку взяли - коленки ломать и спину щупать. Хорошо, у меня позвоночник крепкий, а то растаял бы, как свечка против ветра, да причесал канделябром скальп - любой индеец побрезговал бы с тобой общаться, не то что первые американские пионеры - комсомольцы, шут их, скауты беспризорные...
        Я ещё долго слагал ассоциативную лесенку, потихоньку, помаленьку спускаясь с небес сюда, к людям, точнее, дюлям, выпуская пар, параллельно окидывая взглядом публику и оценивая реакцию.
        М-да. Слушали меня внимательно. Даже на галёрке не отпускали ироничных комментариев. На лицо проблемы с чувством юмора. Один Отвёртка не безнадёжен, да и тот выглядит, как недокормленный гусь после морозильной камеры.
        Тут руку вверх потянул угрюмый бородатый мужик, жёсткая, спутанная шевелюра которого выглядела, словно моток проволоки. Типаж ещё тот. Времён Сеньки Разина. Был он к тому же высок, и явно вываливался из общей, отутюженной образцово-плакатной массы. Взгляд с победитовым сверлом и чернильными зрачками мог смело идти на таран с танковой бронёй, не то что с моими, ещё не заякорившимися глазёнками. Впрочем, нисколько не испуганными. Я поощрительно ему кивнул.
        Мужик откашлялся, отвёл на мгновение взгляд (мне даже почудился намёк на смущение), отчего на душе моментально полегчало, будто с плеч сняли стокилограммовую штангу, почесал затылок плоскогубцами правой руки и изрёк:
        - Ваше Главенство, скажите слово, и я забью эту глупую головешку, - кивок на съёжившегося Отвёртку, - в трусы.
        Чую, скоро накроет...Моя ненаглядная истерика уже запрягла тройку вороных, и по моим следам, по следам, по запаху... Ух, нагонит скоро... Спокойно! Всё по порядку.
        - Какие трусы? - Что значит выдержка, систематические баталии с "буйными", ренегатами, "случайными" и изменниками нашего благородного питейного дела - голос даже не дрогнул.
        А Мурло (так окрестил я нового знакомца; надеюсь, он не сильно обидится, когда какой-нибудь залётный землянин объяснит значение его имени - чур, это буду не я) доверительно так наклонившись, ответствует:
        - Его же.
        Отвёртка к этому времени уже разобрался, что на должность Пятницы претендует ещё какой-то "плинтус" и начал жечь это "восходящее солнце" прищуренным взглядом, как паяльником, словно не понимая, что градусы-то не те, да и не в градусах, собственно, дело. Тут тоньше нужно действовать. Ускорить, к примеру, наступление ледникового периода. Ладно, это не мои проблемы, это мне не грозит, у меня шкура такая противоударная, что куда там той химзащите: и огонь выдержит, и воду, и медной трубой хоть трижды на ухо наступай - не отвалится. Шутка.
        На чём я остановился? Ах, да, любуюсь, как мои соколики - опричники комнатные молниями фехтуют. Пожару бы не наделали. Кстати, как тут у них с "01"? Проверять не будем.
        - Стоп - стоп! - Захлопал в ладоши, привлекая уползающее за кулисы внимание. - А что это за звание такое: Ваше Главенство?
        - О, это очень...
        Махнул рукой, не давая Отвёртке реабилитироваться и навешать на мои уши медалей из спагетти, пусть они и в кетчупе и впаянными кусочками пиццы, и прочими атрибутами итальянской кухни - аппетит пропал. Зато я понял главное.
        - Так это что ж выходит? Я над вами главный?
        И хитренько так прищурился, мол, попались, цыплятки, во взрослом курятнике, будете теперь яйца изображать и петуха ублажать. А они все смотрят на меня так недоумённо, а Фиалка ещё и жалостливо, будто ёж бы пробегал, у тому было бы понятно. А мне до этого серого шпагоглотателя, оказывается, столько сладкого нужно сожрать, чтоб голова работала, что не грех и пургеном запастись...
        - Слушай меня! - Только не злится, только не злится!
        Вот, что власть над людьми делает. Другая б ситуация, бегал бы я по стенам вот от этого Мурла, а подначки Отвёртки конспектировал, как нечто вечное и нетленное. А так, наоборот.
        Народ, и так давно бросивший горбатиться и подтягивающийся к эпицентру разговоров, окончательно разогнулся.
        - А ну стройся по ранжиру! - Загнал я их этим "ранжиром" в краску: кто побледнел, кто покраснел. Плюнул в сердцах. - В линию хоть выстройтесь, чебуреки неотёсанные, чемоданы тревожные... - всё равно пришлось чуть ли не каждого брать за руку и ставить в шеренгу. - А теперь расчитайсь! - даже такое простое действие грозило загнать меня в жуткую депрессию с элементами склероза, психоза и отсутствием глюкозы.
        Но даже первые сто лет когда-нибудь заканчиваются. Назрело время Речи.
        - Значит так, Ваше Главенство и прочую хрень выбросить из головы, - я прохаживался вдоль шеренги, иногда поднимая перископ, чтобы не терять визуальный контакт, заложив для солидности руки за спину. - Для вас я - Рик, просто Рик, без всяких Вы, Вам и Вась. Второе, рукоприкладство без моего ведома и моего на то согласия, - ну так, на всякий случай, бросил многозначительный взгляд на Мурло, - запрещаю. Виновные будут наказываться жёстко, вплоть до увольнения без выходного пособия, - ужасная формулировка; а что делать? где живёшь, там и дети. - Третье... - я вдруг запнулся - а что дальше? Махнул рукой. - Сейчас разойдись. Заканчиваем уборку, затем это помещение нужно разбить на мужскую половину, на женскую и... по интересам. Потом постараемся придумать, чем заняться. Будем ждать ответа на вопрос, какого рожна вас начислили мне, - мой словарный понос иссяк, я без всякого энтузиазма, физически ощущая, почувствовал, как на лицо налазит кислая мина. Но не в силах этому помешать. - Знакомиться поближе будем в ходе трудовых будней. - Дюли стали расходиться. - Фиалка, Отвёртка и Мурло, останьтесь. Присядем.
        Я устало повалился на ближайший предмет мебели и хмуро посмотрел на Мурло, в отличие от двух других так и не присевшего. Странно, я даже не удивился тому, что Мурло понял, что Мурло - это он.
        - Садись, в ногах правды нет... - прислушался к себе заинтересованно. - Выходит, если чуть выше, то в заднице? - но в этой задачке мои молчаливые подчинённые помочь мне не могли - этот вопрос нужно решать самому. - Зачисляю вас в штаб этого... этой богадельни. Будете разъяснять политику партии, нести в массы доброе, вечное, а из масс...гм... потом определимся... Я же не знаю, как у вас тут строятся отношения... - начал оправдываться, а потом понял, что это лишнее и заткнулся. - В общем, будете мне помогать, и я надеюсь, у нас получится хорошая команда.
        Как ни странно, последнее предложение они восприняли с энтузиазмом. Взгляд Мурло потеплел (это когда металл краснеет), Отвёртка чинно кивнул головой (шлагбаум поднят - проезд открыт), а Фиалка так обнадёживающе улыбнулась, что не будь рядом сдерживающих и внимающих факторов, то могло бы произойти насилие. Возможно.
        - Теперь рассказывайте, что это за заведение, и каким боком вас сюда распределили.
        Всё оказалось просто. Замок - это место аттракционов, такой себе парк развлечений, реалити - шоу дюлей. Заправлял здесь Дрол, этакий средневеково - космический феодал, пожелавший свою недвижимость использовать таким макаром. На что соседи и прочие загребущие "князьки" ответили троекратным "ура!", ибо опасный противник Дрол превратил свою крепость в клоунский балаган, хотя и приносящий хорошую выгоду благодаря участию различных команд плюс тотализатор - дюли жуть какие азартные. А уж о волшебном слове "игра" уж и говорить нечего. Короче, чистый тебе спорт.
        Находящиеся здесь дюли были в основном тем игровым сырьём, за которое болелось, но которое не очень-то жалелось - "игра" - это не значит не больно. Это был проштрафившийся чем-то где-то народец, вместо "сибирских руд" сосланный сюда, судя по всему, на разные сроки. Но с минимальной надеждой покидания этого Диснейленда. Текучесть кадров здесь была жуткая. Благодаря летальным исходам.
        К слову, слушал я этот трёхглоточный рассказ в некоем ступоре. Меня-то за что? Каким - таким кнутом - пряником заманили? Спонсор, сволочь!..
        Башка превратилась в калейдоскоп - с каждым новым поворотом ручки выпадал свежий узор и добавлялись вопросы. Зачем смерть? Как совместить благородное занятие игрой с белыми тапочками и блеющим на издохе Шопеном (кстати, Фредерик, небось, сам в ужасе ворочается каждый раз). Кто додумался наделить меня такой ответственностью?! Шуты гороховые, скипетродержатели, полководца нашли, трижды набекрень через колоду красную шапочку, волчья носоглотка мехом наружу! Наполеон без кепки, выбить два глаза, как у двух Кутузовых, отправить ракоходом через Альпы, посадить на Буцефала и наподдать хорошенько - вот вам и я, доморощенный генералиссимус.
        Каким боком меня сюда подсунули без граммульки политинформации? Гады, уже, небось, конвертируемую деребанят. Я вам устрою камикадзе! Или это грузинская фамилия? Ничего, если следят, пусть извилины поразматывают - авось леска запутается.
        Но я!.. Искусить, оторвать от наиглавнейшего процесса - добывания огня внутриутробным путём. Я же как этот, как его?.. Прометей! Хранитель домашнего огня. На меня же не одного орла нужно было потратить... А сейчас... Трёхмерная увеличенная голограмма мышки, страдающей поносом... Кстати о столе - пожрать бы... Ага, кота запеченного... Ну и так далее.
        Все мои подопечные, в том числе Отвёртка, Мурло, Фиалка оказались наказуемыми Замком развлечений. И попали под моё начало. То - то взбодрились при словах о команде - жизнь впрямую зависела от того, насколько слажено и качественно работает коллектив.
        Кстати, с представителями высшего командного состава я, судя по всему, уже познакомился - это были Чернявый и компания. Можно представить их подборку кадров. Мне, скорее всего, сливали из общего крана. Побаловаться хотят?! Раскудрявые вдоль по питерской, поперёк тверской, эх ухнем!..
        Занялся я личными делами вверенных моей опеке (как бы не опечься) лиц.
        Мурло, которого я назначил на должность "выкручивателя рук", то бишь начальника охраны и секьюрити по совместительству, в бытность свою вольного дюля имел-таки специальность (воспроизвести дословно такую заумь невозможно), напрямую связанную с членовредительством. То ли это была бандитская группировка, то ли официальная силовая структура, Мурло не стал уточнять, но анатомию человеческого организма, и все виды оружия и транспорта (брешет?) он знал. На что я свысока поцокал языком - мне-то похвастаться было нечем.
        Отвёртка, опять же опуская официальное название, являлся этаким клоуно - дипломатом, на наш манер приблизительно: представитель администрации для общения с прессой, с той разницей, что всё гораздо серьёзней. Как в цирке: и детей смешить, и льва развлекать, сидя задом наперёд на галопирующей зебре, ловя на скаку её какашки так, чтобы белые перчатки не измазались, а то отпилят по самую голову... Отвёртка торжественно обещался впредь не подкалывать, на что я почему-то брякнул, что иногда всё-таки можно...
        Мы долго занимались словесным пинг-понгом, пока Мурло, исполнявший обязанности старосты класса (кстати, дежурная должность - на завтра вымпел передавался Отвёртке), не кашлянул деликатно, да так, что у меня гайморит в лобных паузах встряхнуло, и не сообщил глас народа: порядок наведен, помещение поделено, и если Рик - тра-ля-ля-ля де пожелает полюбопытствовать, где его апартаменты...
        Я почувствовал, как наливаются глаза, и решил, что "полюбопытствовать" - это ещё мягко сказано. Дабы это не вошло в привычку, пожурил старосту на предмет дифирамбов и прочих рюшечек, навешиваемых на моё честное имя. Затем вспомнил, что своей биографией не поделилась Фиалка, поэтому в путь тронулись мы втроём: я, Фиалка и Гермес - парень лет двадцати, общительный, но боязливый.
        По ходу движения я попытался отыскать в карманах белый платочек - дабы окончательно удостовериться в качестве уборки, внимание моё было рассеяно, поэтому я не очень следил за рассказом Фиалки. Но постепенно мне стал доходить смысл...
        - Массаж чего с чем? - я словно врезался в стену, причём в бетонную и на всём скаку.
        Короче, в её обязанности входил полновесный эротический массаж с последующим... извержением куда хочешь... Ну, работа у неё была такая - разряжать мужиков...
        Убранство своего кабинета - спальни я не смог оценить сходу по достоинству, и отложил это на потом...Да какая, лампа в розетку, абажуром её наперекосяк, разница!
        Гермес вовремя испарился, а за своей спиной, оплавленной, будто свеча (не зря я отвернулся), я ощущал Её присутствие. То ли это была её инициатива, то ли сработали профессиональные качества, но Фиалка осталась...
        Кровь долбила в виски, как штормовой прибой. Хотелось что-то сокрушить, разорвать, затащить в нору по частям, склеить по новой, зализывая ранки, выхаживать, словно новорожденного, кормить, поить молоком... От непередаваемости чувства проторить дорогу к ухмыляющейся луне и выть, выть, выть...
        - Рик! Рик, всё нормально?! Рик!..
        Я смог кивнуть головой и обернулся. Чернявый. Что он здесь делает, бутафорский член? Как он без стука...
        Видно на лице было что-то такое, что Чернявый предусмотрительно отступил и миролюбиво поднял руки. А в глазах мелькнул интерес.
        - К тебе разве докричишься, земляной монстр! Что ты тут делал?
        Я оглянулся - Фиалки и след простыл, и неопределённо хмыкнул - мол, не твоё дело, но что-то делал интересное.
        - А что это вы тут ползали, а теперь нагородили? - спросил он с любопытством.
        - Убирали, - нехотя протянул, глядя мимо этого хлыща, мучительно пытаясь вспомнить что-то важное. - А потом разделили помещение на всех.
        - Ну ты даёшь! - восхищённо растопырил зенки Чернявый, не хватало, чтоб слюна стала капать от удовольствия, а челюсть отвалилась со звуком игрального автомата. - Вот что значит свежая струя! Молодец Дрол. А мы не верили, - он рассматривал, улыбаясь, как какое-то экзотическое насекомое, вроде мухи це-це. - Проигнорировать автомусорщиков для того, чтобы заставить пешек убирать. Классно! Надо у себя такое попробовать...
        Как бы чудесно смотрелась эта физиономия, придавленная вот этим шкафом. Думаю, трафарет, что после этого останется, имеет смысл вывесить на дверях с внешней стороны.
        - ...в общем, Дрол сказал, чтоб я провёл для тебя небольшую экскурсию.
        Глава 5.
        Зоопарк - это не только ценный мех.
        Своё заседание, так сказать, врачебную пятиминутку, мы закончили досрочно - за сорок секунд, которые я употребил на накручивание собственных извилин на спиннинговую катушку, и очень длинную речь:
        - Со мной идут Фиалка, Мурло, Отвёртка и Гермес. Всё.
        Действительно, всё. Маячивший у правого плеча Чернявый разочарованно вздохнул и добавил:
        - Твои люди сами могут посещать не все коридоры.
        - А со мной?
        - Тоже не все. Но уже больше. Пошли.
        Бесконечные коридоры можно было разделить на три категории - помимо необходимых жилых, производственных, игровых, оружейных и других помещений, - именно соединительные норы, двенадцатиперстную кишку Замка. Это: "карцер", "морг" и "килька в томатном соусе".
        Начнём с последнего. Представьте себе скрещённые базар в выходной день и хорошую погоду и вокзал в час пик. А? Как вам животное? Детский Бабай по сравнению с ним - сперматозоид. И вся эта круговерть спешащих, толкающихся, суетящихся "килек", замкнутых в относительно узкое коридорное пространство. Это овощное рагу всасывает тебя, обдаёт желудочным соком, растворяет в себе, превращая в обезличенный зелёно-коричневый продукт на прямой... гм, стометровке... М-да, достойное удобрение для начальствующих элементов.
        "Морг". Странное ощущение замороженных сосисок, сосулек, сталактитов и сталагмитов. Народу поменьше - подчинённые допускались сюда только при наличии командира - наставника - тренера, а сами коридоры являлись основными артериями Замка, и, соответственно, здешние дюли царапали потолок носами. Их "сама важность", приодетая ярко и значительно качественнее "простых игроков", цепляла глазами встречных наравне со стенами и потолком - и прочей мебелью, а выдавливаемые улыбки навеивали мысли о запорах и прочих расстройствах желудка.
        Чернявый, к слову, не изменил себе даже в этой морозильной камере, тараторя безумолку и навешивая свежесочинённые бирки на знакомцев, типа: Командир третьего звена Внутренней охраны - "петушок - золотой гребешок", четвёртый заместитель Распорядителя празднеств - "замороженный кобелина с оттаявшими яйцами", Шеф - повар, ответственный за окраску пищи - "бидон с овощами", Дежурный Начальник стражи - "выдвиженец из прямой кишки" - и так далее в том же духе. При этом он им всем очаровательно кланялся. А я не мог определить, насколько это всё серьёзно, ибо не знал, кто из них находится на каком этаже табели рангов, и как сюда относится капитан команды, формально не входящий в персонал Замка.
        "Карцер". Сюда допускались только сливки общества, либо ещё кто-нибудь по прямому указанию Дрола, к коим на данный момент я не относился; но уже ощущал себя этакой сметаной. Командный состав, по мнению Чернявого, выпячивающего как блюдца глаза, это такой многоглавый монстр, наподобие Лернейской Гидры, что рядовым жителям (или почти рядовым) Замка не стоит даже допускать мысли о возможности приблизиться или породниться (?!) с кем-нибудь из... (тут последовал многозначительный подъём указательного пальца вверх и закатывание зрачков под брови) ввиду огромной опасности быть съеденным(?), сожранным (??), обглоданным (?? ) до самых портков(!)...
        Задорный блеск и искромётный сарказм, наподобие спагетти, процеживающийся сквозь аккуратненькие, отпедикюренные зубки Чернявого, наводил на мысль о неоднократных попытках "приблизиться" и "породниться", смене пресловутых "портков" на более эротичные или же железобетонные.
        Я шёл впереди с нашим гидом, и периодически ощущал на себе его такой холодный, ощупывающий прицел, прорывающийся сквозь маску беззаботности и благодушия, что язык сам поворачивался на более точное название - "с этим гадом". Мои бравые бойцы шлёпали сзади. Фиалка, сама скромность, потупившись, при этом её носик так и трепетал, по-видимому, реагируя на массу озабоченных мужиков. Но она держалась. Тем более, её за руку успокаивал Отвёртка, причём если вначале он еле касался пальчиков, потом уже замечал уверенно покоящуюся длань на плече девушки (я чутко следил за траекторией руки этого наглеца), а в конце его вниманием пользовалась талия, и, естественно, то, что ниже. Хорошенькая успокоительная терапия! Мне недосуг было этим заниматься. Тем более Чернявый так и ожидал какой-нибудь оплошности с моей стороны. Ничего, мы когда-нибудь вернёмся на базу - будет он у меня "сортиры чистить" и "отжиматься от потолка".
        Следом за ними двигался зачарованный, ворочающий головой во все стороны Гермес. В тот час как у него под носом происходили разные "безобразия", он уделял время своему любопытству. Я испытал к нему искреннюю симпатию.
        И замыкал нашу неторопливую процессию Мурло. Настороженный, ссутулившийся (вероятно, таким образом пытаясь уменьшиться), я уверен, он не упустил из виду ничего важного. Кулаки его при этом сжимались - разжимались, словно он уже проверял на прочность черепа встречных хлюпиков или использовал в качестве эспандера адамовы яблоки, безнаказанно проплывающие рядом.
        Из рассказа Чернявого я понял, что Замок делится на несколько частей: жилую (для челяди), оружейную с примыкающими к ней казармами и причитающимися тренировочными залами для стражи, родовую - семьи Дрола и его приближённых, и, наконец, огромную игровую со всевозможными аудио и видео датчиками, дающим возможность зрителям следить за "гладиаторскими боями". Были ещё женская часть, где заправляли дочери Дрола, и куда я умудрился забрести в самом начале (умудрились забросить!), потом такие специфические, как кухня - огромное помещение с двигающимися в разные стороны конвейерами, напоминающими патронташ, изобилием разнообразных запахов и дюлями в розовых передниках, колдующих над странными бесцветными массами, по моему мнению, к пище относящиеся в качестве исходного продукта. Ангар техники, который я по тихой просьбе Мурло попросил показать. Но Чернявый отказался нас вести туда, потому что "для начала нужно клешни отрихтовать, а базу напихать цифрами так, пока сопли не станут шестизначными".
        - А взамен покажу клёвое местечко. Заодно проверка крепости днища. Со стулом проблем нет? - спросил, доверительно заглядывая в лицо. Я, скривившись, отодвинулся, отрицательно покачал головой. - Узнаем. Кушали давно? Клизмой не увлекаетесь? Это хорошо, - злорадно заржал и под нашими недоумёнными взглядами пошёл вперёд.
        Поведение Чернявого несказанно озадачило меня. И встревожило. Представляя "широту души" этого "гада", можно было не сомневаться в какой-нибудь каверзе в дюленском понятии - и дюленском масштабе. Фантазия у меня буйная, а возможностей хозяев я не знал, поэтому воображение стало рисовать различные ужасы: я в глубоком космосе в качестве наживки для более крупного зверя; я захожу в туалет под буквой "М", расстегиваю ширинку, а там... остаётся только улыбаться и пудрить носик; такой совсем лёгкий этюдик: меняют местами задницу с головой - ничего страшного, вот только очень неудобно. Но больше всего напугала такая картина: я в образе Царевны Лягушки, со стрелой в зубах, в ожидании, пока какой-нибудь Дурак... ой, простите, Иван, спросит дорогу к ближайшему гастроному... Бр-р-р.
        А так иногда хочется сбросить груз комплексов, этот тяжёлый жабий халат! К примеру, Дед Мороз: таскает свой мешок, кому-то машину даст - валяйся потом под ней с солидолом на бровях, кому-то Барби - ищи потом мозги в живом аналоге, кому-то конфету - сосёшь потом ноготь по привычке, пока зима не закончится, кому-то хлопушку - и вырастает пацифист, кому-то улыбнётся - и уже голливудский актёр, помашет строго пальчиком - ряса и обет безбрачия...
        Эх, комплексы наши, какие же вы незаметные, какие вы...естественные. Обнажаться плохо? Почему? Потому что у окружающих эрекция и начинают слезиться глаза? Ковыряться в носу плохо? Естественно, ведь таким образом вы отбиваете хлеб у лора и окулиста (внутренний массаж глаз). А то, что постоянно чистят канализацию - это хорошо? Вот то-то. Питаться нужно раздельно? От этого улучшится качество кала? Водку пить вредно? А дышать полезно? А мыльные оперы хорошо действуют на психику? А в булочную на такси слабо? Даже если ты таксист? А "этим" нужно заниматься только в темноте. Чтоб не сглазили. Драные штаны лучше стесняться. Это заразно. Смех - недостаток. Зато серьёзность - это комплекс. Чувство юмора - преимущество обезьяны, упавшей с дерева на пятую конечность. В четырёх остальных - по банану. Далеко от соплеменников не убежишь на заднице. Даже кожуру некогда снять. И горло узкое. Вспомнил, это хохол. Приятно полюбоваться собой со стороны. Это разве плохо? Никаких комплексов.
        Да? Что там говорит Чернявый? Я, кажется, трубку от уха отодвинул.
        - ...полюбуетесь на продукты биоинженерии и фауны разных планет. Есть такие чудные образчики - волосы сами по себе шевелятся, а штаны лучше придерживать рукой...
        Я скептически глянул на Чернявого. И тут мы пересекли некую грань, означающую, что вошли на территорию то ли зоопарка, то ли кунсткамеры. Как я это определил? Ничего особенного. Просто пошла такая сумасшедшая вонь, что впору было плакать. Я бы не отказался от респиратора или ещё чего-либо мощнее - кислородного баллона. Чернявый победно посматривал на меня: мол, это только начало.
        Это кто ж так смердит? Из-за поворота выплыл долгожданный объект. Я его сразу же почему-то окрестил - Бухгалтер. Огромная гусеница стального отлива, по верхней кромке - роговой гребешок, один большой фасеточный глаз и множество маленьких проворных ножек - так бы и гоняли кости в счётах туда-сюда, туда-сюда. При нашем приближении этот чудик напрягся: неужели пришли за получкой? Не отдам свои деньги! Не успели мы и сообразить, как гусеница развернулась тылом, и в нашу сторону полетела какая-то прозрачная сеточка, влетевшая в разделявшую нас перегородку. При этом шум стоял неимоверный - гусеница очень живописно трясла своими сегментами, изображая праведный гнев. Видя, что не получится приблизить нас своими "счётами", забилась в уголок, тихонько пованивая. Да, грустное зрелище. С такими чемоданами чужих денег, этой гусенице уже не взлететь бабочкой.
        Следующим экспонатом этого зверинца был Профессор. Розовый волосатый шар два метра в диаметре, опутанный спичками разносочленённых ножек, вверху несколько бусинок глаз на стебельках. Сравнить этого уродца с благородным семейством пауков язык не поворачивается - так держался он пафосно и самоуверенно, в отличие от трудолюбивых и простодушных представителей паукообразных. Неторопливый, но смертоносный, как раз тот представитель высшего "поучительного" звена, готовый карать нерадивых слушателей-студентов не розгами, а гильотиной. За всего лишь невнимание к его рассказу, от которого зависит движение звёзд, рождаемость, засуха в Мозамбике и Олимпийские игры в Греции. Хренов яйцекладущий, он не пошевелился при прохождении мимо потенциальной для него аудитории. Была б возможность, всех посадил за парты и долдонил, долдонил, пока зайцы и медведи чётко не выучат ответы. Мелькнула мысль: завидую, пожалуй, различным озабоченным, набившим пузцо специфическими знаниями и непробиваемой самоуверенностью, недоступными мне. Ладно, сдаюсь, иду учиться... Нет, не могу себя пересилить - такой неприятный, истекающий
какой-то гадостью, настороженный, ждущий, когда же муха сядет на его очки, чтобы ободрать ей крылышки в качестве эксперимента, а студентов обвинить в вымазывании себя...гм... и очков в частности...
        Я встряхнул головой, и наваждение пропало. Оглянулся на свой эскорт - у всех полустеклянные глаза. Благо, мы уже почти прошли чудный вольер. Выходит, этот типаж на психику действует. Ух, ты! Посмотришь, милый паучок, а поскребёшь хитин - и объявятся две руки, две ноги, голова и портфель.
        Ещё одним экзотическим жильцом этой тюряги был великовозрастный таракан, отличавшийся от партизан постсоветских коммуналок и общаг габаритами - со взрослого хряка, с большим количеством нервно подрагивающих усиков (в отличие от своих рассудительных родственников, он был явным холериком) и кислотным, ярко-мухоморным окрасом. Он так ритмично и демонстративно дёргал усиками, отрабатывая схемы, что напрашивался вывод - похоже, это Дирижёр. У него явно были проблемы с головой: он то меланхолично замирал, то бросался на решётку, пытаясь дотянуться "дирижёрскими палочками" до скулящих оркестрантов, то принимался бегать по кругу, словно заведённый и жужжа при этом - костеря белый свет нецензурной бранью на своём тарабарском, вернее, интеллигентно - тараканьем.
        Сопровождаемые охами и вздохами, тесной кучкой мы двигались вдоль таких странных и непередаваемых существ, что стоило позавидовать (или нет) коллекционной изощрённости того, кто собрал их всех здесь. Никогда не думал, что барьер удивления у меня так высок, но с каждым новым "экспонатом" планка всё равно неотвратимо поднималась. Если и были тут мирные зверушки, я таковых не обнаружил - жильцы вольеров и камер, были ли агрессивно - подвижными или застывше - ступорными, от них шла такая волна враждебности и ненависти, что можно было не сомневаться - при ближайшем знакомстве они с удовольствием вопьются, откусят, разорвут, втопчут, размажут. Раскатают, утрамбуют, изрежут и испилят. На редкость неприятные и отталкивающие экземпляры - и это при том, что стоило посочувствовать их неволе. Кто из них был депортирован с родины, а кто выведен искусственным путём, определить было невозможно - все они были одинаково смертоносны, а творца - или творцов, буде таковые есть - можно только пожалеть - с такими фантазиями в башке вывод один: "крыша" у него (них) явно протекает.
        Никакого обслуживающего персонала не было видно, и как кормят зверушек, можно было только гадать: без окон и дверей сплошь изолированные помещения, иногда с вкраплениями той среды, к которой привычен экземпляр. Но чаще всё ограничивалось голыми стенами и оплёванным, изгаженным полом. То ли у владельца зоопарка было такое садистское чувство юмора, то ли он желал максимально взбесить "зверушек", и таким образом более порадовать посетителей. Думаю, этот зоопарк относился к той же развлекательной системе, что и остальной игровой комплекс.
        А гости встречались, весёлыми, жизнерадостными стайками обгоняли нас, либо шли навстречу, будто дети в магазине игрушек или такие себе хозяева с большой буквы, выбирающие домашнее животное - мол, такое "безобразие" не прочь держать в свой конюшне. Меня передёрнуло от такой картины: "котик" килограммов под сто запрыгивает на постель и хочет лизнуть, желая разбудить хозяина и напомнить о кормёжке. Ничего, что он весь из слизи - типа линяет, а трёхсантиметровые когти на двупалых лапах, напоминающие шила, свободно пробивают одеяло, просто на языке Мурчика размером со среднюю сковороду в силу эволюции охотничьих пристрастий множество мелких остреньких зубов. Да он хозяину пол лица за раз слизнёт! А представьте Барсика, приносящего хозяину тапочки. Он виляет скорпионьим жалом (типа хвостом) - это признак радости. Ничего, что сама обувь нанизана на пятисантиметровые клыки, просто при этом он выделяет ядовитую слюну наподобие кислоты, и, в конце концов, в тапочках даже подошва плавится. Бр-р.
        Я обратил внимание на примолкшего Чернявого - тот явно приценивался и восхищённо цокал языком... Что тут добавить? В детстве родители мало пороли. Оглянулся на свою приунывшую компанию: Фиалка просто не поднимала глаза и, кажется, дрожала, Отвёртка, уже не стесняясь, обнимал её и, судя по всему, только благодаря этому, не терял бодрости духа. Гермес старался держаться поближе к Мурло и был очень бледен. А последний был невозмутим, кулаки продолжали синхронно напрягаться, несмотря на то, что мишени поменялись. Что сказать о себе, милостивые государи? Я взмок, сердце ошалело вырывалось из груди, а колени начинали приобретать ватную основу. В общем, мне было дурно.
        - Скоро начнётся самое интересное, - приободрил меня Чернявый.
        Сзади с демонстративным грохотом опустилась решётка...
        Нашему взору открылся огромный зал, наполненный голодными и яростными монстрами. Мне чуть совсем не поплохело. Тихонько охнула Фиалка. Через несколько секунд послышались шлепки пощёчин. Я не обернулся. Пусть хоть по заднице лупят, - зло подумал я, - лишь бы оживили. Чёрт меня дёрнул взять её с собой... на экскурсию. Впрочем, я тут же устыдился своих мыслей, сделал глубокий вздох и попытался оценить, что нам предстоит.
        Высоко вверху тянулись мостики демонстрационных галерей, и где-то чуть впереди над нами кучковались дюли... И пусть меня покрасят, если вот тот лось не Русый, а рядом худющий, дёрганный не Бурый...Да и остальные знакомцы могут запросто оказаться рядом. И заскрежетал зубами - не хватало ещё, чтоб они приветственно помахали ручками. Козлы.
        Я тяжело развернулся к Чернявому.
        - Давай, выкладывай, какой сортир вы веточками прикрыли, - вот, блин, как же хочется потрясти его за грудки!
        - Ничего особенного, - Чернявый распрямил свои простодушные глазки и развёл руками. - Обыкновенный аттракцион, который за деньги, - многозначительно уточнил, - проходят почти все гости Замка, - замолчал, ожидающе глядя на меня, но я не собирался комментировать что-либо, для меня всё ясно - платить за собственный инфаркт? Нет уж, увольте. - Всё очень просто. Поле разбито на равные квадраты, наподобие шахматной доски - по полу очень легко проследить их смену. Четыре стороны этих ячеек подвижны и подчинены компьютеру. Во многих квадратах находятся животные, и при определённой программе, благодаря которой "двери" открываются, звери кочуют по полю, иногда пересекаясь. Имея сетку зелёного коридора преодолеть Поле - раз плюнуть. А сеточка у меня есть! - радостно сообщил он, помахав в воздухе каким-то небольшим приборчиком. - Попадаются адреналинщики, входящие в Поле без ключа - карты, - что-то не было заметно, что он ими восхищён, - а выбор оружия, разрешённый в Поле ограничен... Н - да. Ни рожек, ни ножек. Иногда удаётся спасти, вовремя вмешавшись в программу и изолировав нужный квадрат. Везёт, если по
Полю не идёт другая группа - и в смене программы, естественно, будет отказано. Или если не закрыли на пару с безобидным колюще - режуще - кусающим, на дух не переносящим двуногих. Ха - ха - ха! - достал уже Чернявый со своим кладбищенским юмором, мне б его оптимизм. - Кстати, есть несколько программ: с синхронным поднятием стен или хаотичным, варьирующееся время пауз...
        - Короче, - нетерпеливо перебил я.
        - А короче, - нисколько не смутившись, продолжил Чернявый. - У нас есть зелёный коридор. Время паузы - одна минута, это нормальная продолжительность, двери срабатывают синхронно. В общем, средние условия - как для высокопоставленных гостей с жёнами и детьми, - и снова заржал. - Да, как для новичков Замка, всё-таки предупреждаю: стены квадратов бывают решётчатые - из прочного сплава, и прозрачные - то есть, силовой экран. Поэтому не пугайтесь раньше времени - я не дам вас сожрать.
        Сзади опять с мелодичным выдохом завалилась Фиалка. Но я уже не обратил на это внимания.
        - Назад дороги нет? - угрюмо уточнил на всякий случай.
        - Нет, - жизнерадостно подтвердил Чернявый.
        Обессилено закрыл глаза. Если я его сейчас придушу, мне ведь полегчает, верно? Или нет? Проверить?
        Повернулся к своей команде и прошёлся по хмурым, бледным лицам, вперил тяжёлый взгляд в Фиалку.
        - Вздумаешь упасть, помни, вернёмся, оторву задницу и оставлю себе в качестве трофея и напоминания остальным, а тебе приделаю... - кивнул в сторону Поля, - выбор богат, - глазищи её, казалось, затопили пол лица, она качнулась, но удержалась на ногах; жестоко, но необходимо. Перевёл взгляд на Гермеса. - Это тебя тоже касается... Посмотрим тогда, как ты обратишься к проктологу, - тот покрылся пятнами и согласно кивнул головой. - Отвёртка, не дай Бог, нас угораздит вломиться не в тот квадрат, ты первый будешь договариваться с хозяевами, - тот испуганно пошлёпал губами - с чувством юмора у бедняги сейчас худо, шуток не понимает. Повернулся к Мурло. - Ну а мы с тобой будем загрызать всех встречных - поперечных. Если повезёт. Кто больше, - Мурло так и не улыбнулся. - Помоги, если что Отвёртке с Фиалкой, - согласно кивнул. - Ты уже встречался с похожими типажами?
        Мурло нехотя пожал плечами:
        - С несколькими. Но более безобидными представителями. И в более выгодных условиях.
        Я посмотрел на Поле, на беснующееся море запертых в клетках зверей, и подумал: как же далеко нам идти. Вздохнул.
        - Ладно, пошли.
        Чернявый охотно развернулся, сверился со своей картой и уверенно зашагал к первому квадрату. А мы спешно пристроились за ним.
        - Только не зевайте, - предупредил он напоследок.
        Первые несколько квадратов - это один сплошной кошмар: рыкающая, визжащая отовсюду масса, клубки шерсти, зубов, бешенных глаз и оскаленных морд - безумный хаос. Постоянно дёргались, когда к нам мчалось зверьё и неожиданно натыкалось на невидимую стену - силовые барьеры. Один Чернявый чувствовал себя превосходно: заходил в квадрат, уточнял следующее передвижение и поворачивался к нам полюбоваться нашими перекошенными рожами. Садюга натуральный. Где-то уже сцепились какие-то твари, где-то, подвывая, волосатая зверюга зализывала раны, а мы, кучка хрупких, жутко ранимых задохликов, на квадратном островке в сомнительной безопасности. У меня волосы как стали дыбом, так я ничего с ними поделать и не мог. Не до того. Так вначале зашугал меня этот аттракцион, что аж зубы дрожали, выбивая неимоверные ритмы, а дыхание выскакивало порционно.
        А потом я будто адаптировался, стал присматриваться к окружающему, оценивать убойную силу "соседей" и пытаться сбросить напряжение, немного завидуя расслабленному, отмороженному Мурло.
        Мы уже значительно углубились в Поле, и команда моя понемногу стала приходить в себя, даже выдавливая периодически полуистерические улыбки. У меня хватило времени глянуть вверх, дабы удостовериться в наличии наблюдателей.
        Всё было нормально. До тех пор, пока не пошло наперекосяк.
        Мы находились в квадрате, уже не столь напряжённые, как в начале, как вдруг раньше времени сработали ворота. А ведь время пауз очень чётко засело в головах после всех наших перемещений. К тому же, дабы быстрее коротать время, я просто считал. И когда доходил в среднем до шестидесяти пяти - семидесяти пяти, я знал, что будет происходить смена квадрата. И вот, я дошёл до сорока, когда Чернявый, облокотившийся о решётку нашего следующего шага с невнятным ругательствами завалился туда. Не долго думая, мы ринулись за ним. И вовремя, так как с противоположной стороны ворвалась очередная бестия. Время поднятых стен тоже было одинаково - секунды три. И пока ошалевшее от чудесной близости свежего мясца животное - помесь крокодила и муравья, и плотоядно присматривалось к нам, нас разъединили. О, как оно обиженно ревело!
        Нервно посмеиваясь, мы обратили свои взоры на Чернявого. Но тот озабоченно и хмуро поглядывал вверх, я так понимаю, на своих друзей - товарищей, видимо предполагая какую-то каверзу, а в силу близости к нам, ожидая испытать её на своей драгоценной шкуре.
        Шутки с паузами на этом не закончились. Иногда они были около пяти минут, но иногда не было и десяти секунд. И Чернявый, уже не зубоскаля и не отвлекаясь, уточнял наш маршрут на сколько можно было увидеть квадратов вперёд. Исчезали ворота, и он нёсся, словно лось в брачный период в сомнительном удовольствии пощекотать рога. Стал интересоваться моим мнением, и я наконец рассмотрел приборчик, от которого отталкивался Чернявый: экранчик, на котором показан ближайший фрагмент Поля с высвеченным на нём зелёным коридором. Масштаб картинки можно было также увеличить. Вот, собственно, и всё.
        Паузы чаще были короткими. И как-то так получилось, что не успели мы войти в новый квадрат, как опять открылись двери. Даже не сверяясь с маршрутом, мы побежали дальше. Но вдруг сбоку выпрыгнул какой-то птеродактиль с павлиньим хвостом и зашипел. Мы шарахнулись в сторону, но всё-таки пересекли нужную границу. . Но Гермеса с перепугу занесло в другую ячейку. Хорошо хоть пустую. Пока.
        Мы мрачно смотрели на нашего товарища, сидящего в соседней клетке. Лицо его исказилось, грудь ходила ходуном - ещё чуть - чуть, и он расплачется. Я не знал, как его успокоить - это всё равно, что рассказывать канатоходцу о преимуществе педикюра. Столько обречённости было в его позе, что я в сердцах ударил по решётке, разделявшей нас. Боль привела меня в чувство.
        - Нам куда дальше? - спросил, не оборачиваясь.
        - В другую сторону.
        Я и сам вспомнил, что зелёный коридор уходил в противоположную сторону. Решительно выпрямился.
        - Гермес, иди по возможности на сближение, мы же в свою очередь постараемся идти навстречу.
        - Но... - это Чернявый попытался встрять.
        - Никаких "но", - я обернулся и посмотрел в напряжённое лицо горе проводника. - Или с приборчиком, но с нами, или без него... и сам, - как можно твёрже сказал я.
        - А что ты сделаешь, если откажусь? - криво ухмыльнулся он.
        Мне вдруг стало так спокойно: никуда он не денется с подводной лодки. Спасём Гермеса - а вместе у нас на это больше шансов. А уж потом, если всё будет благополучно, мы выясним свои отношения, пободаемся. Либо Дрол вызовет на ковёр. Но это потом, а сейчас:
        - Мурло.
        Спокойно внешне, но в душе злорадствуя, наблюдал, как багровеет, наливается синевой лицо Чернявого, как он потихоньку отрывается от пола, Икар недоделанный, и зависает передо мной.
        - Всё - всё, я понял, я с вами, - принуждённо улыбнулся, опустился на землю, поводил плечами, разгоняя кровь.
        - Прибор, - напомнил я сухо и протянул руку.
        Он скорчил непонимающую рожу, но тут же снова Мурло, как домкратом, стал поднимать его за шкирки. Ничего приятного не было в лице поднимаемого - так, синий цыплёнок, выползший из гнезда в подземелье, не видевший никогда солнца, верящий, что кот - это домашнее животное.
        Чернявый недобро зыркнул назад, но к его большому сожалению, взгляд никого не убил - Мурло остался совершенно равнодушен. Полез в карман и отдал мне прибор.
        - Сейчас мы постараемся не потерять из виду Гермеса, и, возможно, отклоняясь от безопасного маршрута, попытаемся воссоединиться, - это я объяснял своей молчаливой команде. - Отдать прибор, и самому или с Мурло идти к Гермесу - это самоубийство..
        А товарища бросить не можем...
        Понятное дело, довольными они не были. Но и не возражали. Что понравилось, не было никаких стонов и истерик. И даже Гермес, находившийся почти рядом, немного приободрился.
        И пошла гонка - кто к кому быстрее доберётся: мы к Гермесу, а он к нам, или звери к нему, либо к нам. Лотерея. Может это и неправильно: рисковать из-за одного всеми. Но какая тогда мы, нафиг, команда?! Естественно, я просо испугался, захотелось пожить, ведь отпусти я Чернявого с Отвёрткой и Фиалкой, я бы лишился не помощи, а. скорее, груза, но... Но, но, но. Трус.
        Открылась только одна стенка - та, которая вела в безопасный квадрат, а Гермес вышел в ячейку, находящуюся на девяносто градусов от нас и нарвался на какую-то рептилию в перьях. Благо, она не была шустрой, и как-то нехотя трусила за перепуганным дюлем.
        После следующей паузы, у нас открылись две стены: одна безопасная, но в направлении, нас не устраивающем, другая - параллельно Гермесу, но занятая ярко-оранжевым осьминогом, растёкшимся, как лужа. Мы ему так понравились, что он влез на решётку и растянулся во всей своей красе, выставив на обозрение зелёное пузцо с пульсирующим, выпирающим комочком, то ли сердцем, то ли плодом. Когда вдруг шмякнулся на пол, он довольно безучастно наблюдал, как я и дюли перепрыгиваем через него. Только чуть позже засуетился, зашевелился, выбрасывая щупальца, очень даже подвижные и успел-таки зацепить ногу Отвёртки, толкавшего перед собой Фиалку. Отделался тот куском вырванной ткани и ожогом. Пауза была коротенькая, и продолжить знакомство с "дружелюбным" осьминогом нам не удалось.
        Зато выскочили мы на соседнюю с Гермесом площадку. Зверь, побывавший до ней в этом квадрате, отметился изобилием фекальных масс. Видимо, ему тоже не нравился этот запах, потому что он покинул эту местность и... перебрался к нашему товарищу, который с ужасом смотрел на налитые кровью глаза этой ходячей задницы, не изменившей себе и здесь. Поглядывая на невольного соседа, животное грозно следило, чтобы тот не подобрался к жизненно важному и в момент испражнения очень ранимому органу.
        Гермес выглядел устало. Взъерошенный, взмыленный, сбоку, сквозь футболку тянулась пятерня какой-то твари, встречи с которой ему не совсем удалось избежать. Царапины наливались капельками - выглядело красиво, как украшение. Хорошо, если когти не ядовиты. Пока что ему удавалось убегать от хищников. Но вечно это продолжаться не могло.
        Следующий квадрат был пуст и шёл параллельно открывшейся ячейке нашего товарища, за которым последовала и Задница. Но там их ожидала большущая обезьяна тигриной раскраски. С шестью лапами. Гермес, визжа, отлетел в сторону, а Обезьяна нацелилась на другого гостя. Стоя на двух нижних конечностях, четырьмя другими она пыталась дотянуться до противника, находившегося, извините, "раком" - такая уж у него, то есть у неё - согласно имени, имея мощные задние конечности и задний проход с сюрпризом, была защита. Обезьяна имела неосторожность попасть под копыта, и тут же ещё была обварена прицельно направленным гейзером. Одурманенная, она потеряла преимущество в скорости, но, ещё немного соображая, вяло отступала от нечестного противника. Задница же высунула голову из-под ног и неумолимо загоняла своего резвого соперника в угол. Обезьяна упала, и противник уже приближал к ней свой раскрасневшийся орган - победитель, когда открылись ворота, и мы промчались через этот квадрат, подхватили ничего не понимающего, отбивающегося Гермеса, и успели влететь в следующий.
        Расслабиться не удалось - нас здесь ждал какой-то розовый безволосый медведь с рогом во лбу. Своим единственным глазом он засёк нас, встал на три задние конечности, взревел и пошёл обниматься.
        Судорожно оглянулся и увидел Отвёртку, в ужасе кусающего свой кулак. Я и забыл, что это ему первому нужно идти общаться с Медведем. Перевёл взгляд вперёд, на Фиалку, раньше всех ступившую на этот квадрат. И тут же невольно зажмурился, барабанные перепонки застонали от близкого рыка животного.
        - А ну кричи! - заорал Фиалке, не спускавшей с Медведя загипнотизированного взгляда. - Только так ты его расслабишь! - Никакого результата. - Кричи!!! - прыгнул вперёд, пытаясь дотянуться до неё, но ни на что не надеясь, так как хозяин берлоги был гораздо ближе.
        Утверждать не буду, дотянулся или нет, ибо упал и пребольно ударился головой. Искры брызнули из глаз. А в следующее мгновение я уже интенсивно отползал прочь, не зная, то ли радоваться, то ли плакать: Фиалка визжала так, что подключённая через усилки пилорама отдыхает. Голова моя пыталась выкрутиться с шеи и улететь далеко - далеко отсюда. Ударенное место так немилосердно пульсировало, что можно было смело утверждать - вот он центр вселенной, сейчас родится новое солнце.
        Медведь зачарованно застыл перед девушкой, поводя подвижным носом и перекатывая тугие шарики мышц под розовой кожей. А Фиалка открывала зажмуренные глаза, видела перед собой розовый пульсирующий рог, втягивала воздух, грудь её очаровательно набухала, а потом кулачки сжимались, личико собиралось в гармошку - и вообще, всё тело натягивалось, как струна, дрожа от напряжения (в голове мелькнула совершенно глупая ассоциация, что некоторые с такими потугами посещают сортир), потом... потом рождался Звук, казалось, совсем не имеющий отношения к человеческим связкам и динамике, которую природа дала нам возможность выдерживать. Пожалуй, даже взлетающий истребитель производит меньше шума. На что только способен человеческий организм в экстремальных ситуациях! Нужно будет поинтересоваться, не приложила ли она руку (точнее, горло) к разрушению стен Иерихона.
        Наконец Медведь не выдержал и обиженно затопал прочь. Фиалка, в очередной раз вынырнув на поверхность (открыв глаза), не обнаружила перед собой никого и... повалилась без чувств.
        Итак, у нас на руках была "спящая красавица", которую не смог разбудить даже поцелуй Отвёртки, и хныкающий, потерявший руку по локоть, но передвигающийся своим ходом Гермес. Перевязал его наверное Мурло, так как остальные были в поле моего зрения, и ничем подобным не занимались. Мы безнадёжно ушли от зелёного коридора, да и при той катавасии, что началась с паузами, смысла верить прибору не было. Оставалось одно - выживать. Мы с Мурлом, конечно, старались выбирать направление, по нашему мнению соответствующее выходу, но преимущество отдавали квадратам, никем не занятым. Но совсем избежать встреч с милыми зверушками не удавалось. А так как рассчитывать на хрупкие человеческие кости и лобную крепость не стоило, приходилось выкручиваться, как я их назвал, "мозговыми атаками", благо нас было больше, чем противника, всегда находившегося в единственном экземпляре. По крайней мере, пока. Хорошо срабатывала такая тактика, когда мы с Мурлом и Чернявым (в зависимости от весовой категории животинушки подключался и Отвёртка, но он предпочитал не отходить от пришедшей в себя Фиалки), попеременно отвлекали на
себя внимание. И таким образом не давали сосредоточиться зверю до перемещения нас в другой квадрат. В особо тяжёлые моменты поддерживали это действо воплями, но связки уже были безнадёжно сорваны и оставалось только хрипеть.
        Ситуации складывались по разному. Убегая от кровожадного Чебурашки - этакий длинноухий прямоходящий слонёнок, мы выбрали квадрат с непонятной чёрной, бугристой кучей посредине, с проскакивающей периодически ярко-оранжевой искрой. Не успели отдышаться, как эта мерзость взорвалась тысячей тонких отростков очень болезненных при попадании. Пришлось носиться по всему ограниченному пространству, обрывая присоски. Очнувшейся Фиалке тоже довелось оживиться, а Гермесу, молча и остервенело борющемуся с этой напастью уже помогал я.
        С этого момента везение окончательно отвернулось от нас.
        В следующем квадрате нас ожидала высокая гориллоподобная фигура, которая сразу же схватила Отвёртку, приподняла и что есть силы швырнула об пол. Этот Кинг-Конг очень выразительно барабанил в грудь. А мы не могли отвести взгляд от тряпичной неподвижной куклы, в которую превратился наш товарищ...
        Странное ощущение. Пустота? Да, такая космическая пустота, из которой рождаются чёрные дыры, Бермудские треугольники и слёзы, невзначай умывающие глаза по ночам. А что делать, когда вот этот человек уже не может улыбаться, по-дюленски топорно иронизировать, приставать к Фиалке и вообще... быть?
        Слепая ярость, как нечто значительное, требующее к себе внимания, зародилось в районе пупка, сжигая внутренности и кипящими волнами докатываясь до головы. Я ещё успел услышать комментарии Мурло: "Слабые места на затылке и между ключиц", когда, рыча, бросился на эту гору мускулов.
        Описать это, пожалуй, сложно. Остервенелые, скорее полные энтузиазма, чем конкретных возможностей, всей толпой - честно, я не ожидал, что абсолютно все в едином порыве (даже Чернявый поддался этому массовому психозу), с голыми кулаками, ухоженными ногтями и не всегда здоровыми зубами навалились на гориллу. Смешались в кучу кони, люди, мелькали разъярённые лица и тяжёлые кулаки нашего врага. Яростная Фиалка, повисшая на башке чудища, вместо того, чтобы грызть пресловутый затылок, в исступлении рвёт редкие волосы того... Гермес, засунувший культю в пасть, плача от боли, отчаянно долбит в грудную клетку... Мурло, мучительно задыхающийся в тяжёлых объятьях...Чернявый, словно поршень, повисший на колонноподобной ноге...
        Мы завалили-таки эту обезьяну, и кто-то-таки добрался до слабого места этой каменюки, потому что эта гора мяса вскоре перестала шевелиться.
        Продолжалось это действо, видимо, долго, но никто из окружающих тварей не пожелал присоединиться к нашей трапезе...
        Я очумело оглядывал Куликово поле. Кроме меня "на ногах" был тяжело блюющий на коленях кровью Чернявый. Признаки жизни подавал Гермес, еле шевелясь, не в силах перевернуться на живот и незряче уставившись в потолок открытыми глазами. Остальные бездыханными телами лежали вокруг, перевитые намертво с гориллой.
        Посмотрел вокруг. Все четыре соседние квадрата были заселены очередными жуткими чудовищами. Хана.
        Мой взгляд упал на оголённое колено лежащей недалеко Фиалки, и я встряхнулся. С трудом выпрямил колени. Правую ногу почти не чувствовал. Левая рука плетью висела вдоль тела. Но я разогнулся и, хищно согнув правую кисть, сипло зарычал, сообщая всем вокруг, что этот квадрат мой. И хозяйничать они здесь смогут только через мой труп.
        Чернявый поднял голову, безучастно посмотрел на меня и завалился набок. А я остался стоять...
        Уже три соседних квадрата поменяли жильцов, а я, шатаясь, всё ещё стоял. Потом силы и решимость окончательно покинули меня, и я упал на колени. Но всё равно никто не заходил сюда... Пока я не понял, что Никто Не Может Сюда Зайти.
        Связь с реальностью настолько ухудшилась, что момент появления в моём квадрате дюлей я пропустил. Увидел только склонившуюся надо мной рожу Медного. Последний выплеск сил заставил ухватиться за рукав его курточки и подтянуться.
        Я приблизился к его удивлённой физии и секунду проверял на работоспособность голосовой аппарат, сверля с трудом удерживающимся взглядом, а потом выдал:
        - Если не починишь моих людей... я тебя найду... и съем твою печень...
        Полюбоваться реакцией на свои слова я уже не смог - отключился.
        Глава 6.
        Междусловие или непринуждённое отступление к демагогии.
        Ну что, представиться ещё раз? Рик. Просто Рик. Такой себе парень без претензий (чистая незамутнённая скромность), любитель выпить (в смысле, Выпить), возведший своё занятие (для кого - хобби) в ранг профессии.
        Конечно же, официальных высших учебных заведений (да и средних) у нас в стране не существует (и это огромный минус - но это уже другая история), но моих институтов, так сказать, доморощенных, я считаю, для себя - довольно-таки самокритичного парня, достаточно. Мой уровень где-то приблизительно: бакалавр - магистр; после официального закрепления этих должностей (или степеней?) я, пожалуй, займусь докторской.
        Так вот, какой вопрос хотелось бы поднять (или За какой вопрос хотелось бы поднять?) в этот трудный час кристально чистой головы, незамутнённых мыслей, ровного сердцебиения и... но самочувствие всё-таки дрянное.
        У каждой профессии свои издержки, так называемые, профессиональные заболевания или слабые места (хотя я считаю, что в здоровом работающем организме слабых мест не должно быть, всё крепко и надёжно - и стол, и стул, и чердак, и пятак). Просто есть люди (в отношении дюлей не знаю - не проверял), которым противопоказаны определённые виды деятельности. К примеру, не может быть племенным пусть и здоровый, но кастрированный бык. Или каким образом позировать матёрому каторжнику с двадцатилетним стажем Рубенсу для создания образа Венеры? Точно также шофёру желательно иметь четыре конечности, а мужу для начала хотя бы одну, женщине для вынашивания ребёночка - животик, а для мужчины ту же самую "грудь" для пива.
        Итак, в профессии алкоголика небезызвестны такие категории людей: малопьющие, застенчивые и выносливые. Для людей необразованных (я надеюсь, таких мало) проведу небольшую политинформацию. Малопьющие - это те, кто пьют, а им всё мало. Этакие бездонные колодцы с красными журавлями. Застенчивые - те, кто после принятия положенной дозы уходят по стенке. Так сказать, штукатурщики. И, наконец, выносливые - те, кого выносят. Естественно, вперёд головой, возможно с песнями на максимальной громкости, пощипыванием мягких мест совершенно разных полов - и прочей нецензурной бранью.
        Но всё-таки я эти три категории людей отношу к любителям Этого дела, не к профессионалам. Объясню, почему. Настоящий профессионал знает границы своих возможностей и своего восприятия, и как истинный эстет, не допустит работу, когда начинают теряться тонкие вкусовые качества и прочие нюансы. Настоящий профессионал - это ещё и каменщик, и плиточник, и маляр, и отделочник, и сварщик, и сантехник. То есть, возвращаясь с работы, он обязательно оценит все внутренние примечательности помещения. И последнее, профессионал всегда "на ногах". Кроме тех случаев, когда грязь поднимается на уровень лица, а каблуки прохожих назойливо мелькают у глаз. Вот так.
        Отличаю я ещё "тихих" и "буйных" - это люди, не имеющие права серьёзно заниматься в отрасли алкоголизма. Тихие - потому что принципиально не могут сделать ничего толкового, кроме розового любования этикеткой и слагания стихов под подушкой ставшим уже смазливыми девчонкам, азартно щекочущим им стопы, не в силах пробудить более естественного внимания к собственным персонам.
        Буйные... Это особые люди. Костедробители, ноздревырыватели, огнедышащие, тролейбусопереворачиватели - и другие "тели - тели", короче, почти мифо - древнегреческие герои (кстати, Геракл писан с них), способные одним ударом успокоить муху, а мутновато - красноватым взглядом очистить Агиевы пещеры (можно ещё дорисовать в уголке рта каплю зелёной слюны, настолько ядовитой, что от неё горит паркет и плавится обувь обязательного противника). Этих к профессии алкоголика нельзя допускать на пушечный выстрел, причём артиллерийское орудие не петровской эпохи, а какое-нибудь жерло межконтинентальной ракеты. Из-за них, так называемых "героев", нас, рядовых воинства Алко (ну ладно, генералов) многие недолюбливают и обзывают разными обидными словами, типа, "пьянь", "рвань", "дрянь", "дебошир", "козёл". Хотя такие, якобы обидные слова, как "алкоголик", а тем более словосочетание "хронический алкоголик" звучат для нас, как вершина похвалы. Ведь это значит, что человек во всеоружии, всегда в строю, в любое время суток и в любом месте готов служить Отечеству и народу.
        Кстати, вот мой критерий отбора собратьев по цеху (ибо, как говорится, с кем работаешь, такие у тебя и дети): главное, чтоб человек был хороший. А руки мы ему пришьём, и всяким "аз", "буки", "веди" научим.
        Как говорил один мой соратник, вовремя ушедший на пенсию: "С печенью надо на Вы. И так слишком много товара оформляем задним числом. Попробуй, подъедь к ней без уважения! Она же в самый неподходящий момент сорвёт такой концерт, что до конца жизни будешь отрабатывать неустойку". Зато теперь он с этим внутренним органом в обнимку и вернуться к станку, так сказать, подзаработать на старости лет и не мечтает, греет пузо, сейчас похожее на Мариинскую впадину, где-то на бескрайних просторах картофельных плантаций, в качестве чучела отпугивая колорадских жуков.
        Второе. Это школа, качественное обучение. Не мог Пикассо рисовать кубики и ромбики и стать при этом знаменитым, вначале не научившись срисовывать голых бабс. Или какого-нибудь современного композитора, уже выучившего нотную грамоту и искусство композиции, трясущего над партитурным листом протекающими сквозь пальцы чернилами, никто не обвинит в отсутствии смысла и излишней мелодичности. Вот именно. Но всё равно, главное, чтоб человек был хороший.
        Собою, естественно, не стану любоваться, относясь к категории, что была упомянута в последнем предложении последнего абзаца. Но это внутренний отбор. А внешне... На что тут смотреть? Длинный хобот, то бишь нос, слоноухие радары, большие печальные глаза, как у женской половины крупного рогатого, торчащие в разные стороны неопределённого цвета кисточки для побелки, бледно-розовые губья, также предназначенные для долговременного тщательного пережёвывания, и утомлённый вид трезвомыслящего человека, занимающегося в качестве развлечения построением предложений непонятного назначения для существующих на задворках сознания слушателей. Не хватает кафедры. И пенсне с козлиной бородкой, гортанной "р". Курс лекций...
        Тьфу! Хотя бы пять капель горящего материала... Чувствую, теряю навык - раньше выражение "пять капель" использовалось не иначе, как иносказательно, подразумевая на самом деле довольно-таки объёмную ёмкость, что могла при желании заменить всю кровь в организме.
        Странные вопросы, словно красивые такие, золотисто-зелёные мухи, летают в голове. На кого я стал похож? Что я здесь делаю? Камо грядеши? Каково моё предназначение? Ведь при отсутствии алкоголя в цивилизации дюлей, боюсь, могут заставить сменить профессию. Кого развлекаю? И развлекает ли это людей, то есть дюлей, толкающих меня в определённые ситуации? Что станет со мной, буде я встану утром не с левой, а с правой ноги? Обидятся? А как же я ?! А как же мой любимый левоножной мозоль? В любом случае, нужно стараться вплоть до вгрызания зубами остаться нормальным человеком - в той степени, конечно, в какой им может быть трезвый человек, тем боле мои представления о нём (о трезвом, нормальном человеке) исключительно теоретические.
        Остаться человеком! Это звучит громко. Не "тихим" или "буйным", ни прочими "тараканами", не умеющими себя вести в приличном обществе... Приличное общество... Странно звучит относительно того места, в которое я попал или в котором был.
        Баба Маня считала приличной компанией ту, в которой все были в ситцевых платочках, имели бескостные языки, истоптанные по полу и на грядках тапки, заваленные шкурами освежёванных семечек. И где не было бабы Шуры.
        Профессор Снегирёв видел приличными посиделками те, в которых люди передвигались, не покидая пределов кухни (посещение туалета старались не замечать), наливались кофе с коньяком по самые волосы (иногда чисто символические) и встречали первых петухов, то есть рассвет, с хорошо разогретым азартом, тщательно пережёвывая остатки печенья и зевки, и раздирая руками стягивающиеся веки.
        Малыш Бэмс представлял приличной вечеринкой ту, где бродили накрахмаленные, бледные сфинксы с удавками на шеях, о физиономии которых можно было повредить не только кулак, но и голову, а расфуфыренных жар - птиц - благо это не опера, а приличная тусовка, к сожалению, можно было раздевать и трахать только глазами.
        Приличное общество... Общество меняется, стоит поменять декорации и вырезанные из картона трафареты людей? А обстоятельства? Упавший с неба на землю ощипанный орёл довольствуется малым приличным обществом стрижей? Или воспитанник кукурузных трущоб, будучи одной ногой у трона, подгоняет под себя нормативы общения, тщательно увеличивая лексикон своих будущих высокопоставленных подчинённых словами, закрепившимися у нас после татаро-монгольского нашествия?
        Ну, уж нет! Я не собираюсь есть гусеницы только ради того, чтобы меня не обозвали дураком...
        Широченная сексодромная кровать а - ля "Кама - сутра на велосипедах" (то есть, кто кого привалит рамой - в том случае, конечно, если догонит) навеивает столь поэтичные мысли, что и фонарный столб покраснеет. А, кстати...
        Отступление Љ1: насчёт велосипедов. Есть ли они? Разновсяческие небесные примочки, типа, "космического корабля, бороздящего просторы чего-то там" - это всё, конечно, интересно, но вот велосипед... Это, я вам скажу, не звёзды за мягкие места щипать, это очень и очень. Можно сравнить с бокальчиком "светлого" с утреца, после... ну этого, то есть этой, как её, работы! Может мне его придумать? А? Этот самый велосипед? И кататься, пока не отберут - рука у меня лёгкая, нарушаю все правила уличного, корабельного... А где я сейчас нахожусь? надо уточнить... в общем, движение нарушаю запросто. Такой классный велик, помощнее узкоглазых (в смысле фар), чтоб не только горы одолевать, но и стены вертикальные. Да и по потолку я не прочь проехаться... Ну, а если полетать захотелось, то раздевайся по пояс и крути, что есть мочи педали - авось в районе ключиц и проклюнуться крылышки. Главное, чтоб пёрышки не обскублись. Ничего, при случае можно подушку сподобить. Между прочим...
        Отступление Љ2: о подушках. В зависимости от того, какой геометрической фигуры голова, такую и подушку следует подбирать. Можно даже сделать индивидуальный заказ - приходишь, а там тебе под треугольную подушку голову подгоняют. Ха - ха, шутка. Тисками и напильником. Больно не будет. Главное, чтоб местами не поменяли (случайно) - уж больно будут похожи - то, что висит на плечах, и то, что болтается по кровати. Бр - р - р. Станет кто-то тебя подкладывать под голову и дышать, дышать, дышать. А ещё храпеть, булькать, сопеть, облизывать и слюни пускать. Ужас. Если это, конечно, не девушка. Да и то, нажрётся как-нибудь чеснока - все мы люди (или дюли?) иногда.
        В общем, интересные мысли посещали меня на кровати. Голодным, в смысле давно не вкушавшим, я себя не ощущал, спать тоже уже не хотелось - бока нормально укатал, скоро в колобка превращусь, нервировала меня нехватка информации. И ещё очень хотелось с кем-нибудь пообщаться. С собой уже надоело. Да и сам знаю, что зануда редкий. Потрещать бы, почирикать, попиликать и так далее. Согласен на любой язык: русский, английский, французский, неандертальский (кроме русского и языка хохлов больше не знаю никакого), телёнка заливной, жестов, глаз, губ... пожалуй, не с каждым... и даже не каждой... улыбок - и прочих кривляний. Эх, скукотища!
        Ладно, займусь сортировкой впечатлений.
        Первое. По движению в палате, как ни грустно, получается, что я никому не нужен, роль тамагочи автоматически отваливается.
        Второе. Ничего особенного я собой действительно не представляю (нужно быть честным, хотя и очень больно сдирать пушистую одёжку и снова становиться лягушкой, то есть ничтожеством). На самом деле, никому здесь не нужны мои рекордные дозы разового употребления спиртного, им, совершенно не знакомым с таким видом спорта. Ценность моя, соответственно, равна нулю. Тем более, я и гвоздь по человечески не смогу вбить. Здесь нет гвоздей.
        Третье. Может, я всё-таки перепил? Не стоит на это рассчитывать.
        Четвёртое. Что я всё о грустном да о грустном: Никто Никому Не нужен. Может всё-таки поднять первую букву в последнем слове предыдущего предложения?
        Пятое. На самом деле я могу предаться (продолжить предаваться) своему любимому занятию - фантазии, благо стимулятор воображения просторный - кровать. Выстроить мясной павильон обнажённых девушек, девиц, девчонок с самыми разнообразными вкусовыми, цветовыми, возрастными и объёмными данными, и ходить торговаться, торговаться. Благо, денег нет. И взамен нечего предложить. Бартер отменяется - зачем мне бюстгальтер? Он мне не нужен. Да и к своему размеру трусов я тоже привык.
        Шестое. Что бы не происходило, может всё-таки не напрягаться? Прикинуться корытом и плакать, что дырявое? Авось, оставят на берегу моря, и не станут пинать. Не, не получится. Зачем мне много солёной воды? Одному? Да я сам буду максимально мозолить глаза и перекрашусь в защитный цвет божьей коровки, только бы видно было издалека!
        Седьмое. Откуда я знаю, что что-то будет происходить? Чуйствую. Это у меня такое (не помню, какое по счёту) чуйство. Бывало иду на работу, а локоть левый начинает чесаться, мол, не иди с этим хмырём, не в той ты форме, перепьёт он тебя, или ещё того хуже, такой неваляшка обязательно разольёт драгоценную влагу - вытягивай потом скабки из языка... А локоть я уже хорошенько пронаждачил - впору бинтовать, предварительно продезинфицировав...Чуйствую, потягают мои нервишки, как мехи баяна, забросят их на щуку и на сома... Хоть бы дали потом смотать их обратно, а то скажут, что, извини, за корягу зацепились. Или сфальшивил, и пришлось инструмент в sekond руки отдать, чтоб в какой-то там трудно доступной, мелко развивающейся, вечно строящей исключительно светлое будущее (даже во вред себе) стране пользовались моими чуйствами, натянутыми на какой-нибудь доске, типа стиральной, и бренчали, и трещали...
        Восьмое. Достаточно. Пора спать.
        Глава 7.
        Здоровое тело - ещё не перпетуум мобиле.
        "Где сортир?"
        Ключевые слова, под девизом которых я провёл н-ное количество времени. Почему так неточно? Ввиду отсутствия "света белого", то есть солнца и прочих атрибутов времени суток. В связи с чем приходило недвусмысленное сравнение Замка с подводной лодкой. Но время достаточно долгое, чтобы забеременеть, выносить необходимый срок и уже начинать ощущать схватки. Воды, правда, ещё не отошли.
        Облапил стены, прощупал пол, пришлось даже немного полазить по потолку (а вдруг? , исследовал кровать на предмет скрытого унитаза и, скукожившись, присел, дабы хоть как-то скомпенсировать давление, распределить его и на другие части тела. Голову, например. В "казарме", как я обозвал помещение, выделенное мне и моим сотоварищам, я почти сразу после уборки выяснил данный вопрос, и мне указали тот уголочек, где желающий мог уединиться и побыть, так сказать, с самим собой. Таким умным и неповторимым. Очаровательное креслице, как живое реагирующее на ягодицы (никогда до этого не лицезрел слепок своей задницы), гигиена на атомном уровне (это Отвёртка ввернул), рабочая часть организма очень приятственно чем-то (опытным путём выяснить я так и не смог) обрабатывается, так что такой значительный атрибут земной цивилизации, как туалетная бумага, тут отсутствует напрочь. Различные газовые сопровождения очень качественно убираются скрытой вентиляцией. Несмотря на это, я пожелал видеть ещё один забор вокруг этого места в дополнение к хрупкой ширмочке. А ещё я мечтал поставить плотный звуковой барьер - иногда,
знаете, хочется расслабиться по полной программе, а то ходишь в собственный туалет, словно на цыпочках.
        Самочувствие после пробуждения у меня было нормальное, немного кружилась голова, как с лёгкого бодуна. А так, учитывая условия, в которых я отключился, я ощущал себя бодрячком, готовым на новые свершения, открытие Америки и посещение вместо Кука аборигенов. Тупым гвоздём в башке только застряли переживания о подчинённых. Но я решил его не расшатывать, так сказать, не усугублять картину. Хотя бы до ближайшего её прояснения. Тем более, что жутко заставлял нервничать пресловутый "сортир". Верне, отсутствие оного.
        Странно, употребляя фантастику (кстати, она у меня на втором месте после "злоупотребления"), а особенно фэнтези, не припоминаю эпизодов с посещением туалетов по большой и малым нуждам. Герои жрать жрут, пить пьют, а что потом? Ничего. Просыпаются и идут совершать подвиги. Может, у них анатомия другая? И нету у них мочевого пузыря и прямой кишки? Чур - чур, о драконах ни слова.
        Может вазочку оприходовать? Но я же не варвар какой-нибудь, а культурный человек, интеллигентный алкоголик, потерплю ещё. Но на подвиг Матросова не потяну - ваза пусть постоит рядышком.
        На чём я остановился? Ах да, представьте себе, что ж получается, что принцы и принцессы пальчиками своими носы не прочищают, расстройствами желудков не страдают, а воздух портят, отведав гоголь - моголь и свежей капустки, исключительно духами. Да я об ихних санитарно - гигиенических нормах вообще помолчу. Три дня в латах не слазить с коня - это ж надо иметь такую силу воли...А впрочем, вид снизу, из унитазной дырочки, у всех одинаков. Анфас, так сказать.
        А вот ещё интересный вопрос: месячные у принцесс бывают? Или плохое самочувствие и отвратительное настроение само собой подразумевают их наличие?..
        - Тук - тук, - как и в первый раз, вход объявился совершенно неожиданно.
        Как и в первый раз, появилась женская мордашка. А следом ещё одна.
        Обе девицы, любопытно посвёркивая глазками, бесцеремонно ввалились ко мне. Первая, высокая, худощавая, с вызывающе торчащими острыми грудками под неимоверно узеньким кусочком ткани, широко улыбнулась, оголив превосходного качества зубы, села справа от меня. Чёрные волосы, завязанные на макушке в странный мощный узел, хвостиком, вместе со сладко - терпким ароматом ворвались в моё лицо. Не знаю, как обозначить выражение оного, но в силу сложившихся обстоятельств, оно уже было напряженно. На что девица ехидно захихикала, а учитывая низкотембровость её голоса, смех прозвучал так: "Ги - ги - ги". Все черты лица были крупными: большие губы, в развёрнутом состоянии занимавшие всю нижнюю площадь овала, ровные клавиши зубов, широкий заостряющийся нос, огромные зелёные глазищи (как на перекрёстке - можно идти), уши, частично скрытые завивающимися прядями и высокий чистый лоб под стянутыми назад волосами. В целом же всё это выглядело довольно привлекательно.
        Вторая была почти полной её противоположностью. Невысокая, с приятными гитарными припухлостями в необходимых местах - и грудь её, соответственно, не торчала, а покоилась. Распущенные пшеничные волосы, личико с миниатюрным носиком в ореоле очаровательных веснушек, аккуратными губками и...такими же огромными зелёными глазищами, как у первой. Да, и количество материи у них было примерно одинаково. Она неспешно продвинулась ко мне и села слева, опьянив запахом мимолётной свежести.
        Казалось бы, надо радоваться от появления таких интересных особ. Но у меня были проблемы с общением - силы уходили в ином направлении, мышцы держались, чуть не треща от напряжения.
        - Рик, мы вот с... (непередаваемая игра звуков), а меня зовут...(аналогично) захотели познакомиться... - речь повела брюнетка. Слушал я её краем уха, потому что полностью слуховой орган оттягивал на себя слишком много внимания, поэтому информация до меня доходила не вся. - Слышали о тебе... Интересно... Экстравагантный, импульсивный - мне такие нравятся... Неожиданные выходки...
        И тут меня прорвало:
        - Знакомлюсь при одном условии - срочнейше покажите, где туалет.
        Сказать, что они были удивлены, значит, ничего не сказать. Они были довольны и удовлетворены. И торопиться не собирались. Но иметь в качестве собеседника сморщенную посиневшую сливу тоже не желали.
        - Тебе достаточно в любом месте произнести слово "туалет", и он появится.
        Вот что значит - всё гениальное просто. Орать я конечно орал. Но вызывал толчок, сортир, унитаз, но никак не туалет. Плюхнувшись на колени, я быстро засеменил в самый отдалённый уголок. Но на полдороги пришлось выкрикнуть заветное слово. В такие моменты никогда не стоит расслабляться. Казалось бы, вот он, благодатный фарфор. Но ещё нужно произвести массу манипуляций, пока разгорячённых ягодиц коснётся прохлада, что велика вероятность конфуза. Поэтому, только водрузившись на трон, я пробил первый пенальти. Прямо в девятку. Гол! Серия одиннадцатиметровых...
        думаю, что болельщиков, вернее, болельщиц порадовал бы мой энтузиазм.
        Пусть крутят носом те, кому не нравится данный эпизод, пусть радуются, если с ними такое не случалось. А что делать? Правда есть правда - это жизнь. И в этой ситуации это скорее естественно, чем безобразно.
        Отстрелявшись, я чуть не взлетел, подобно воздушному шару, лишённому балласта, и забросил вслух ещё одно словцо: "Душевая".
        Что ты скажешь! Как всё просто. Иной раз в жизни бывает так: бьёшься головой о стену, а толку никакого. Оказывается, вместо неё у тебя мыльный пузырь.
        Посвежевший, объявился пред ясные очи гостий. Смущённо (ещё бы!), заглаживая пятернёй ещё мокрые волосы, прошёл к дальней от них стороне дивана и сел. Хотя, чего я краснею? При здешних технологиях изоляции, барышни могли только догадываться, чем я занимался, скрывшись от их пытливых глазёнок, по максимальной напрягая воображение. Сами, небось, каждый день становятся к станку.
        - Извините, производственная необходимость, - промямлил, глядя в сторону.
        - Однако... - только и смогла выдавить брюнетка. - ... (неповторимый набор звуков), - кивок в сторону блондинки, - уже начала переживать, мол, не нужна ли наша помощь? - я только рот открыл, даже мельком боясь профантазировать эту тему - я б в таких случаях и не советчик, и не помощник, но у дюлей запросто могут быть переставлены местами извилины. - Но я говорю: молодой мужчинка интересный - встретить дам таким каламбуром. Значит с ним не скучно. Так что ... (набор звуков), не волнуйся...
        - Стоп - стоп - стоп! - решительно воздел руки. - Что это за ... (ужасное звукосочетание)? Ваши имена? Значит так, ты, - ткнул пальцем в блондинку, - будешь Люся, а ты, - поворот к брюнетке, - Нюра. Вопросы есть? - они согласно закивали головами. - В смысле, вопросов нет? - движения из стороны в сторону. - Отлично. А мне один вопросик можно?
        - Сколько угодно, - милостиво разрешила Нюра.
        Я смущённо почесал репу.
        - У вас месячные бывают?
        - А что это такое? - удивление, кажется, было искренним.
        - Ну... - задумался. - Это когда из тридцати дней двадцать из них у вас такое плохое самочувствие и настроение, что хочется кого-нибудь придушить или что-нибудь сломать.
        - Бывает, - без раздумий ответила Люся. - Только случается, затягивается это состояние и на двадцать пять дней и на тридцать, - как говорится, успокоила.
        Брюнетка и блондинка, то есть Нюра и Люся переглянулись, затем светленькая доверительно наклонилась в мою сторону, отчего молочная шейка, переходящая в молочные реки, основательно привлекла моё внимание. Я с трудом сглотнул и перевёл взгляд выше.
        - Слухи по Замку распространяются быстро, и появление такой фигуры, как вы, Рик. .
        - Можно на ты.
        - ...как ты, Рик, привлекло наше внимание, - голосок у неё был мягкий, бархатный - наверное мама меня когда-то в детстве, этакого сорванца, подобным образом убаюкивала. - Ты собственным примером вдохновлял отряд на борьбу со зверушками. Чернявый в шоке.
        От таких слов я застеснялся.
        - Что вы, что вы...
        - Кстати, очень удачное имя ты придумал ему, - Люся ещё больше наклонилась, отчего молочные массы зашатались, а вместе с ними и белый свет, холёными пальчиками провела по кисти, намагничивая волоски. - Двум, совершенно невинным девушкам показалось, что такой неординарный человек смог бы скрасить досуг... емного развлечь их... - от такого многозначительного взгляда и кот бы утопился в сметане. У меня покраснели уши.
        Хм, вот это я влип. Невинность - как пачка одноразовых салфеток. Этак недолго лишиться последних комплексов.
        - Простите, с кем я имею дело? - как можно строже и суше спросил, пытаясь таким образом сбросить игривый настрой непрошенных гостий. Видя непонимание в их лицах, уточнил. - Какие должности вы занимаете в иерархии Замка?
        - Чего - чего? - засмеялась Нюра. - Должности?
        - Мы - дочери Дрола, - спокойно ответила Люся.
        Волосы тихо зашевелились на голове и не только. Представляя положение Дрола для Замка, его хозяйскую длань, сложно было представить, как он отреагирует на жалобы с их стороны. В лучшем случае - обрезание. Полное. Эк, меня угораздило... Этакие миленькие коброчки.
        - Что ж вы сразу-то не сказали, рыбьи вы хвосты! - всплеснул руками, изображая энтузиазм. - А почему такие разные? - задал вопрос, пытаясь потянуть время и придумать выход из этой ситуации. - Мамы разные?
        - Нет, таково было желание Дрола.
        Меня вдруг осенило:
        - Послушайте, милые дамы, - проникновенно начал, - мне нужно проведать своих людей. Кстати, вы не знаете, что с ними случилось? - сердце гулко забарабанило, когда я вспомнил о товарищах по несчастью.
        - У них всё нормально, - успокоительно кивнула Люся, неумолимо продвигаясь по периметру дивана ко мне.
        - Как всё нормально? Они живы?
        - Конечно.
        Хух! Обессилено растёкся по дивану. Дрожащей рукой вытер пот. От разом нахлынувшего облегчения можно было броситься в пляс, да вот только ноги стали кисельными.
        - А самочувствие?
        - У них всё отлично, - членораздельно отчеканила Нюра, явно теряя терпение.
        - Да мы можем показать, чем они занимаются, - добавила Люся мягко, прислоняясь бёдрышком.
        - Точно, - недоумённо подтвердила Нюра - как это ей раньше не пришло в голову?
        Свет в комнате убавился, а посредине объявился огромный экран без всяких видимых кнопок или панелей. Мои глаза прикипели к тому, что там происходило.
        Вначале я увидел переплетшиеся губы, смачно скользящие друг в друге, мелькающие влажные языки - в общем, много красного и мокрого, находящегося в постоянном движении. Кадр стал увеличиваться, открывая вдохновенные лица Отвёртки и Фиалки, трепещущие и подрагивающие, будто в каком-то мареве. Я даже как-то отстранённо залюбовался девушкой, настолько живо и вкусно шевелился носик, переходили мелкими волнами складочки кожи, подрагивали ресницы полуприкрытых глаз, отходили уголки хмельного рта, выдыхая звуки, неслышные мне, но, уверен, почувствовав которые, целибат невозможен. Длилось это недолго, так как кадр постепенно расширялся, и следующий кусочек, привлекший моё внимание - это колеблющаяся обнажённая грудь со вздёрнутой алой бусиной соска. А колебала её крупная мужская ладонь с будто наэлектризованными чёрными волосками. Рука мяла, взбивала её, словно нежное однотонное тесто, сосок выныривал сквозь пальцы, набухал белой массой, исчезал. Снова появлялся, терзаемый указательным и большими пальцами. Настойчивое движение повторялось, будто желая увеличить, растянуть либо придать более совершенную
мягкость и эластичность молочной плоти. А потом...
        А потом открылся вид во всей своей красоте и неожиданности нокаута.
        Я в каком-то ступоре созерцал скульптурную композицию. Состоящую из трёх смагниченных фигур: Отвёртки, Фиалки и...Мурло. Фиалка, естественно, совершенно голая, находилась посредине, Отвёртка втирался в неё спереди, а Мурло, соответственно, нежно целуя в шейку и взбивая дрожжевое тесто, сзади...
        Мой земной банк данных никак не отреагировал - сгорел предохранитель то ли от возбуждения, то ли негодования. Те трое, в телевизоре явно были живы, и было им... еплохо.
        А подглядывать нехорошо! Нехорошо. Ни капельки стыда, даже на донышке пипетки нет этого вездесущего чувства... О чём это я? Налицо оздоровительная терапия. Фиалка, так сказать, во всеоружии, сполна отрабатывает хлеб, снимая напряжение. Заодно и своё.
        Я украдкой глянул на дочерей Дрола и, видя их внимательные лица, наконец-то покраснел.
        - Гм.
        Нюра повернула голову.
        - А они времени не теряют. Ещё кого-нибудь показать?
        Я отрицательно покачал головой - с меня было достаточно и членов моего штаба.
        - А может оставим это, досмотрим? - спросила Люся.
        - А может присоединимся?
        В ужасе закрыл глаза, представив себе это "братание" с хозяйскими дочерьми.
        - Зачем? - я с трудом состроил пренебрежительную мину. - Мы и сами можем классно развлечься...
        Что я несу?! Мне конец! Мой конец.
        Но ведь они желали это слышать! Люсина рука зазмеилась по колену, упорно разыскивая слабое место, щель между моих окаменевших ног.
        - Правда?
        Даже сил на кивок не осталось, так как ладонь белокурой, словно растаявшая свеча, скользнула вниз и уже копошилась возле ширинки.
        Нужно что-то делать! Если я хочу, чтобы всё оставалось на своих местах. Что?! Единственный шанс выйти сухим из воды - это сделать так, чтобы они сами отказались от посягательств на мою "неординарность". Как это сделать? Загонять их так. Чтобы у них не осталось сил.
        Я резко вскочил. "Ай!" - пискнула Люся, тряся рукой, поцарапанной о молнию.
        - Придумал! - победно оглядел застывшие фигурки девушек. - Будем играть!
        - Классно! - грянули дружные женские аплодисменты.
        - Значит так, - начал прохаживаться, незаметно застёгивая штаны и поглядывая на благодарную аудиторию. - Будем играть на поцелуй. Надеюсь, вы целоваться умеете? - уточнил на всякий случай.
        Возмущению не было предела. Ещё чуть - чуть...Даже Троянская война началась с меньшего повода. Примирительно воздел руки, демонстрируя полное доверие их умению пользоваться губами.
        - Предупреждаю, это первый этап, поэтому берегите силы. Задача будет усложняться. Но победительницу ждёт приятный сюрприз, - многозначительно уточнил.
        Измерял взглядом диван: три метра на два, итого, по периметру - десять. Влез на него и ровнёхонько посредине обозначил свёрнутым покрывалом пьедестальчик.
        - Условия такие: на слове "старт" вы начинаете двигаться вдоль этого ложа любви, а на слово "стоп" максимально быстро стараетесь попасть сюда, - притопнул ногой по центру. Я не был уверен в их энтузиазме по поводу физических упражнений, но надеялся на здоровый дух соперничества - победительница должна быть одна (с одной проще договориться) - с двумя мне не справиться. - Победительницей данного заезда считается та, которая три раза займёт указанное место, - возмущения не последовало. Наоборот, Люся и Нюра активно входили в роль соперниц, прищуренными глазами изучая друг друга, и предусмотрительно разойдясь по разные стороны дивана. - Качество поцелуев я тоже буду учитывать и возможно даже поощрять, - имею я, в конце концов, право на капельку удовольствия в этом сумасшедшем доме?! - Старт!
        Девицы припустили, как зайцы через поле при виде деда Мазая, коллекционирующего их шубки, я еле успел отпрыгнуть с пути летящего локомотива. Некоторое время наблюдал, как они пытаются догнать одна другую. Ну, девушки, ну, молодцом, одобряю! Бегите - бегите.
        А потом спохватился - это же не догонялки (а намотали они уже наверное кругов десять). Этак, свалятся раньше времени - никакого удовольствия, а мне, между прочим, начинало нравиться это мероприятие. Азарт!
        - Стоп!
        В пылу погони они не сразу сообразили, что нужно делать. Первой свою инерцию одолела Нюра, и в два прыжка приземлилась на заветном пятачке. Люся же только успела ножкой опробовать упругость дивана. Брюнетка, победно глядя на сестру, приблизилась ко мне, стремительно обняла и ворвалась в мой рот.
        Это было похоже на тайфун, сметающий всё на своём пути. Каким образом уцелели зубы и устояла челюсть, сложно объяснить, её язык огненным смерчем прошёлся по внутренностям рта, вычистил все укромные места, прорываясь в носоглотку и трахею. Мой же язык испуганно тихонько забился в отдалённом участочке, спасаясь от прессинга её губ, выцеживающих слюну даже из зубов. Когда потемнело в глазах от недостатка кислорода, я, словно поверженный на татами, начал отчаянно стучать по плечу. И, о, счастье, в израненную глотку хлынул свежий воздух.
        Нюра плотоядно облизнулась и подмигнула мне - мол, как тебе понравилось это удовольствие? Я только махнул рукой, не в силах разогнуть грудь. Наконец отдышался.
        - Я, конечно, дико извиняюсь, но после ещё одного такого поцелуя вам не о чем будет спорить - эта часть морды, - указал, какая именно, - у меня просто отвалится. - Нюра озадаченно замерла, пытаясь уяснить смысл. Улыбка стала гаснуть. - Я же предупреждал, что буду оценивать качество поцелуя, - помолчал. - Понимаю, ты старалась, - Нюра обиженно отвернулась, - но в следующий раз, пожалуйста, будь помягче, хорошо? - я легонько погладил её пониже спины. Люся ревниво проследила за моей рукой, а лицо сестры вновь озарила детская жизнерадостная улыбка. - Договорились? - она согласно кивнула.
        Это необходимо было сказать, так как сомневаюсь, что тут, у дюлей, существуют такие понятия, как производственная травма, страховка и пожизненная пенсия. Спишут в расход - и вся недолга. Или немного модифицируют и посадят в зверинец пугать космических туристов. А то лишусь какой-нибудь части головы, к примеру, языка, и пришьют новый кусок мяса. Н - е - е - т, мне мой язык дороже.
        Следующий забег они уже не так сильно торопились, зато прицелы не убирали друг с друга, размеренно шлёпая босыми ногами. Продержал я их в таком напряжении двенадцать кругов, планируя эту цифру довести до двадцати, постепенно начиная сбрасывать. При слове "Стоп", Люся, проворно, на четвереньках, прошмыгнула в цент кровати, Нюра же со всего разгона врезалась её в плечо и, крякнув от неожиданности, отпрянула назад.
        Поцелуй Люси. Осторожный и как бы отстранённый, он мягко и неотвратимо втягивал, всасывал, впитывал, словно губка. При этом, дразнясь, явно сдерживался, язык постреливал током, как электрический скат, а губы же действовали вместо обезболивающего, вначале замораживая, а потом постепенно заставляя кровь циркулировать в необходимом ритме. Я был доволен, хотя осталось ощущение, что не будь Люся сдержанна и осторожна, поцелуй бы выжег, выпотрошил, разорвал, оставляя постанывающую, охающую от удовольствия оболочку.
        Потом девушка демонстративно отставила попку, явно намекая на поощрение. Отказать ей не поднялась бы рука. То есть, она поднялась, чтобы не отказать. Что мне, в самом деле жалко, что ли? Подрагивающие подушечки успокаивали нервную ладонь, совершенно лишённые заборов и запретов, так сказать, необозримый горизонт для движения.
        Следующий раунд вновь выиграла Люся, на пол корпуса опередив сестру, при этом имело место ДТП, чуть не перешедшее от взаимных оскорблений, типа, "не умеешь ездить, не садись на задницу" и "подкрути косоглазие" до проверки на крепость волосяного покрова. Но тут вовремя вмешался доблестный представитель ГАИ в моём лице, с криком: "Брейк!", разогнавший соперниц по углам ринга. И поднявший руку белокурой (честно победившей техническим нокаутом).
        К этому времени девушки уже сбросили лишний вес в виде нескольких граммов мини - бикини и парочки литров пота, поэтому я объявил внеочередной перекур, дабы дамы приняли душ, так как лёгкий кисловатый аромат спортзала стал мешать мне внимательно следить за состязанием.
        И снова вперёд!
        О, я был восхищён боевым духом команд! Ведь две ноги, две руки, голова и туловище - не что иное, как команда. Причём, попрошу заметить, ни одного участника невозможно адекватно заменить.
        Гибкие, блестящие тела, двигающиеся синхронно и мощно, невозможно было не отметить окрылённым взглядом. А отдельные группы мышц самыми неожиданными ракурсами меня вообще вгоняли в краску. Легко было представить себя этаким тающим мороженым, в смущении тонкими ручейками уходящим в половицы... Половицы - это образ. А так, очень сильно приходилось абстрагироваться, словно я у телевизора, а на экране финал Лиги Чемпионов по футболу.
        Эпизод, который мог бы войти в классику экспрессионизма, кабы такое направление было в синематографе, исполненный в лучших традициях итальянской мелодрамы, вообще достоин пристального внимания. Но в силу того, что он может перетянуть на себя одеяло повествования, я решил обойти его по окружной.
        О, как яростно разрывалось покрывало! Какая выразительная мимика и тщательно подобранное словарное меню! Таких оборотов не слышали портовые грузчики, а тинэйджеры только начинают о них мечтать, ваяя долгими тоскливыми ночами вирши. А эти ковбойские замахи! Олег Табаков был бы доволен, заранее застраховав Салун. Зрелище поистине в духе лучших гладиаторских школ - я б не глядя предложил его Нерону - он бы и о спичках забыл с надписью: "Гомельдрев. Для Рима".
        Всё происходило на таких повышенных скоростях, что уже через три секунды меня начало подташнивать. Но как разобрать этот рычащий клубок, я не представлял. Мой вялый, ошеломлённый язык скупо увлажнял губы - до таких высот риторики ему ещё было упражняться и упражняться, избавляясь от несуществующих костей. Но пора уже было как-то прекращать эту корриду, ибо то, что я непосредственно не участвовал в спарринге, было бы слабым утешением, после того, как Дрол отвинтит мне голову.
        - Ма - а - а - алчать!!!
        Миндалины завибрировали, челюсть чуть не выскочила из петель, связки заскрипели, вытягивая мощность до четырёх киловатт. Подействовало.
        Девушки зачарованно замерли, вытаращив на меня глаза. Что же они с собой сделали! Суровый северный ветер изрядно истрепал и поносил по миру, побил об ухабы. Начать с того, что буйные головушки преобразились чрезвычайно: украсились царапинами, синяками и прочими атрибутами асфальтного диагноза, а также пришли в жесточайший беспорядок. Второе, держались они на ногах с трудом, дыхание выплёскивалось толчками. И третье, но не последнее, испепеляли друг друга взглядами так, что у меня было ощущение, будто я у доменной печи. Нужно было их чуть остудить.
        - В виду того, что место, означавшее цель для обеих сторон безнадёжно утеряно, - я красноречиво посмотрел на две неровные половинки покрывала, на котором взгромоздились девушки, и более мелкие лоскутки, - то победа не будет присуждена никому, - сёстры возмущённо вскинули бровки. - Это не обсуждается - я лучше вас знаю правила игры и съел на них молочные зубы, - уверенно поднял руки, останавливая дальнейшие пререкания. - А сейчас в душ. Холодный, - девушки хмуро потянулись в свои углы. - Не вздумайте меня обманывать - могу проверить температуру воды... - тут сообразил, чем мне это грозит. - Тогда победа будет безжалостно присуждена противоположной стороне, - и, уставший эмоционально, присел на краешек дивана.
        Со стороны душевых ширм послышались жизнерадостные повизгивания, что здорово мне напомнило о посещении моря младшей артековской группой. Через несколько минут, вполне достаточных, чтобы я начал ёрзать на диване, объявились бодрые, посвежевшие сестрички - сверкающие капельки влаги жалобно испарялись, полные решимости и презрения друг к другу.
        Следующий круг соревнования выиграла Нюра. До мелочи рассчитав великолепный проход к центру и грациозно увернувшись от налетевшей на неё снежной лавины в виде Люси, она при этом даже не припорошилась от морозного дыхания соперницы, максимально уменьшая шансы сорвать её победу. Таким образом счёт уравнялся.
        Перед ответственным последним заходом, я дал им несколько минут собраться с силами, подготовиться морально и физически. Незаметно поглядывая на них, я уже мог определить, какая лошадка имеет больше шансов прийти к финишу первой. Нюра задорно разминалась, вертя и дёргая конечностями, неизменно привлекая моё внимание. Люся же, поникшая и какая-то оплывшая, закрыв глаза, сидела на диване. Что прокручивалось в её хорошенькой исцарапанной головушке, я мог только догадываться, какие резервы она пыталась отыскать в себе, какие планы строила. Очень хотелось подойти, приободрить. Да вот только судья должен быть беспристрастным, этакой ледяной глыбой, ворочающей глазами в сторону пингвинов и белых мишек, претендующих на рыбу. Поэтому я просто отвернулся от соперниц, не желая желать победы конкретно кому-либо. Я всё-таки человек, а не судья, у меня совсем другое призвание, нежели в белых паричках выносить вердикты различной степени тяжести или мягкости, я подвержен эмоциям, как некоторые насморку или неукротимому желанию просвещать.
        Чудо не произошло. Выиграла Нюра.
        Люся неловко зацепилась коленом об угол дивана и шмякнулась на пружинистое покрытие. Под радостные возгласы сестры она сползла на пол и замерла, спрятав лицо в причудливо изломанных, рассыпавшихся волосах.
        Неожиданное и коварное сочувствие шевельнулось где-то в районе солнечного сплетения, протянуло свои алчные ручонки к сердцу, проверило его упругость, впрочем, довольно аккуратно, и пустило лёгкие луковые молнии в уголки глаз...Я проморгался - спорт есть спорт.
        Судья, то есть я был отдан на растерзание победителю, как некогда удачливым захватчикам города. Но непреклонно защищая жизненно важные органы, мотивируя тем, что силы нужно беречь на потом. И не только судье. Тем не менее Нюра безжалостно впитывала, теребила меня, внимательно исследуя руки, ноги, грудь, спину, отбирая малейшие искорки энергии, и вскоре измочаленный, выпитый её настойчивыми, требовательными губами, я запросил пощады, то есть объявил о следующем этапе состязаний.
        Сил на что-то более оригинальное, чем приседания, у моей фантазии на тот момент не хватило. Единственное, что я помнил - это то, что должен их максимально вымотать, так как возможность собственного сопротивления при их достаточной настойчивости мне представлялась иллюзорной.
        Вытянув жребий, первой начала Люся. Упёрто - решительное, с лёгким оттенком мученичества лицо. Она не торопилась. Зато сестра была полна желания поскорее выиграть и продолжить свои исследования.
        Приседали они по очереди, в мои обязанности же входило следить, чтобы коленки работали исправно и на полное сгибание - разгибание, в связи с чем мною было забракованы некоторые шустрые Нюрины полуприседы. Для любителей статистики ничего сказать не могу - сбился на тридцать пятом приседании и стал ограничиваться рутинными обязанностями наблюдателя ООН, абстрагируясь от происходящего, ибо вновь напомнило о себе сочувствие, но теперь уже к обеим сторонам. А остановить я уже не мог - чревато быть растерзанным этими же сторонами.
        Люся, словно заведённая, выполняла свои движения. Нюра быстро падала и с трудом поднималась, помогая себе всем телом. Ей уже не было смешно. Следующий обмен приседаниями. В какой-то момент я заметил, как бледнеет белокурая, по щеке скатилась капля. Но это всё равно не сказалось на ритме её движений. Представляю, чего ей это стоило. Брюнеточка замерла на корточках, черты лица натужно вытягиваются, но... Но приподняться она уже была не в силах, и в изнеможении завалилась набок. Секундой позже упала Люся. В её раскрытых глазах меня не было, когда я наклонился над ней. Я не очень-то и настаивал на присутствии там - меня тоже здорово измотало это противостояние.
        Пятиминутный перекур, как вы понимаете, прошёл для соревнующихся чересчур быстро. Конечно, я не садист, но упускать возможность поставить жирную точку на всём этом и как-нибудь незаметно ретироваться (пока не представлял как) не собирался. Поэтому девушки занялись любимым солдатским занятием - отжиманием от пола.
        На этот раз я сообщил им, что это последнее и решающее испытание. В первом вышла победительницей Нюра, во втором - Люся. На что они никак не отреагировали, послушно улёгшись рядышком на животах. Условия были таковы: ровная линия от пяточек до плеч и разогнутые руки, а там несколько секунд отдыха, пока с заданием справляется соперница.
        Начинала Нюра. Дрожащие руки, будто только из шахты после общения с буром, тщательно умытое потом тело, натянутое, как струна, звучащая в кульминационном экстазе. Сестра...Вверх - вниз, вверх - вниз...А потом Люся просто не смогла оторваться от земли. Нюра, будто не заметив проигрыша соперницы, вновь отжалась. Попробовала ещё, но я, положив руку на плечо, остановил.
        - Всё-всё, ты победила...
        Рубиново-лиловые тела, сердца, ищущие выход наружу, кровь, сконцентрированная в висках...
        - Гм...
        Я резко оглянулся и побледнел. Дрол, собственной персоной, сложивший руки на груди, невозмутимо рассматривал то, что лежало у моих ног. Затем его взгляд неуловимо приник к моим глазам.
        - Рик, они тебе не мешают?
        У меня появилось дикое желание шарахнуть себя по уху, в надежде прочистить его. Просто я сомневался в действенности такого лекарства.
        Что я мог ответить? Совершенно не взмыленный, что не скажешь о дамах, подвергшихся пыткой физическими упражнениями. Дочери же никак не отреагировали на появление отца.
        - Зашёл сказать, чтоб они тебе не надоедали, - в его прищуренных глазах мелькнула ироничная искорка и тут же погасла.
        - Что вы, Дрол, я совершенно не напрягаюсь, - выдавил первое, что пришло в голову.
        Он понимающе кивнул...развернулся и ушёл.
        Я утёр холодный пот и присел на диван, бросил взгляд на оживающих сестёр, похожих на рыб, оставленных на берегу, и постарался навести порядок в мечущихся мыслях, в которых основными были две: облегчение и раскаяние.
        Облегчение: понял, что Дрол не накажет за то, что тут произошло. И даже при наличии жалобы, буде таковая появится, я могу быть спокоен за свою голову.
        Раскаяние: мне было очень стыдно, что я почти поссорил сестёр. Не помогало даже то оправдание, что это была якобы вынужденная защитная реакция на возможные посягательства на собственную персону.
        Встал и подошёл к сидящей недалеко с отсутствующим видом Нюре, опустился перед ней на корточки.
        - Ты победила, - вначале взгляд её был совершенно непонимающим, потом лицо просветлело, появилось ожидание. - Вот твоя награда: Спасибо, - недоумение. Ещё бы, они, небось и слов таких тут на небесах не знают. - Спасибо - ты даже не представляешь, как классно. И как это много. Это чудесная возможность дорисовать любые пожелания. Мысленно, - она утомлённо и довольно кивнула, уже явно примеряя на себя этот несуществующий наряд. Я приподнялся и губами мягко коснулся её солёных лба, щёк и губ. Она ошеломлённо приоткрыла рот. Неужели Спасибо - это так много.
        Приблизился к сидящей на полу Люсе, явно слушающей, но делающей вид, будто не замечает манёвров рядом, взял её кисть и коснулся губами тыльной стороны. Поднял глаза - она заинтересовано молчала. Передвинулся на костяшки пальцев, а затем внутреннюю часть ладони.
        - Ты молодец... - встал и продолжил, возвышаясь над ними. - Вы обе молодцы. Вы очаровательны, чудесны, восхитительны, только...Пожалуйста, не ссорьтесь. Не стоит из-за иллюзорной близости с малознакомым типом портить отношения с родным человеком, - походил, снова приводя возбуждённые мысли в порядок. - Думаю, когда-нибудь приглашу каждую из вас в отдельности на встречу, и мы чудесно проведём время. Я буду вам рассказывать различные глупости и говорить, как вы хороши... - наклонился и поцеловал их в щёчки.
        И только сейчас, видя успокоенные, умиротворённые, немного ошарашенные и ошеломлённые лица девушек, я понял, что время провёл не зря.
        Глава 8.
        По малину в сад пойдём.
        "База" встретила радостными приветствиями, галдящая толпа окружила, опутала, вкручивая в водовороты объятий, улыбок, похлопываний, порой таких мощных, что зубы клацали. Фиалка повисла на шее, вдавливая себя в меня, прошлась влажно по лицу, безумолку треща о чём-то возвышено-сексуальном. Возник Мурло, как луч солнца сквозь тучи мелькнула улыбка, я мужественно выдержал рукопожатие, хотя ладонь сплавилась в один выжатый брикет. Отвёртка с покрасневшим носом скромно объявился на горизонте в лёгком поклоне и стационарно замер рядом, не взирая на мощные оттирающие течения.
        Я благосклонно улыбался, не взирая на бесцеремонные тисканья - как ни как, я всё-таки местный командир. По большому счёту, я не ощущал в себе этакое строгое, отрывистое, вдохновенное, в равной степени заставляющее тщательно драить полы и исправно закрывать амбразуры хрупкими костьми. Более того, это изначально было настолько чуждо мне, что сама мысль о данной ответственности приносила жесточайший приступ мигрени. Так что, Наполеон из меня, как из бабочки орёл. Даже визуально.
        Приподняв руки в успокаивающем жесте, я дождался тишины.
        - Спасибо за поддержку. Даст Бог, мы выпутаемся достойно и из последующих испытаний. А таковые, - мне почему-то вспомнилось недавнее общение с дочерьми Дрола, и почувствовал, как краснеют уши, - я уверен будут. А сейчас я бы хотел уединиться со своими советчиками и обсудить некоторые вопросы.
        Толпа рассосалась, а я с моими боевыми соратниками прошёл в свой угол. Уселся на мягкий диванчик, более скромных размеров, нежели тот, осчастлививший моё пробуждение, сделал приглашающий жест, предлагая устроиться поудобней. Фиалка, естественно, уселась рядом, насколько позволяли приличия и мой остужающий взгляд. Остальные на чём-то вроде пуфиков, заменяющих здесь стулья.
        - Ну что, гвардейцы, можете рассказать что-нибудь интересненькое? Этакое, чтоб душа развернулась? - спросил ядовито. Но тут же, глядя на недоумённо - виноватые лица, в которые они превратились, смяв улыбки и некую просветлённость, вздохнул и одёрнул себя. Речь, заготовленная мною о морально - этических нормах пошла коту под хвост. Ну не имел я права лезть в их монастырь со своими ветхими принципами, которых, по большому счёту, и не имел. - Как вы себя чувствуете? - спросил с любопытством, ибо картина неподвижных тел в томатном соусе меня здорово нервировала. - Никаких побочных эффектов?
        Они неуверенно переглянулись, и Мурло по-военному отчеканил:
        - Восстановительная терапия пройдена без необратимых отклонений, физическое состояние пострадавших мною оценено, как положительное...
        - А, извини, перебью тебя, - примирительно поднял руки, - попроще нельзя как-нибудь? Вроде: зубы целы, стул крепкий, сны яркие...
        Помещение сотрясла жуткая сирена. Пожалуй, даже стадо бешеных слонов носится по джунглям тише. Я недоумённо воззрился на Мурло - будучи самым военным среди нас, он мог определить цвет и запах данного сигнала. Но ответил Отвёртка:
        - Это сигнал для команд на построение, - помолчал, изучая мою полнейшую растерянность - так дети наблюдают за майским жуком, перевёрнутым на спину. - Советую поторопиться - три последние команды будут наказаны.
        - Так что нам делать?! - в сердцах воскликнул я. Понятие построения у меня ассоциировалось с высшей математикой. Но "наказание", как показала практика - любимое занятие в Замке, и отведать на собственной шкуре изощрённую фантазию Дрола (или кто там у него за это отвечает) не улыбалось.
        Оказалось всё просто: облачившись в комбинезоны тёмно-серого цвета, нужно было стремглав нестись в точку рандеву, нахождение которой в моей команде знали считанные люди, в том числе и Отвёртка.
        Вырвавшись из "зала заседаний", я увидел, что часть людей, видимо, наученная горьким опытом, уже облачилась в форму, и сам ринулся к нише с одёжкой. Застёгивался уже на ходу, еле поспевая за своими спринтерами. И только промчавшись метров двести, я сообразил, что вырос с этого размерчика - рукава только-только дотягивались до кисти, а штанины еле покрывали икры. Ничего, дышать могу, а дюли, думаю, как-нибудь переживут мой конфуз. Не возвращаться же!
        Темп скачки задавал Мурло, который, казалось, одновременно находился и во главе колонны, и рядом со мной, подбадривая скупыми движениями бровей. Если бы не вбитая по самый пупок субординация, просто схватил бы меня подмышки, наподобие матери - кенгурихи, спасающейся от пожара.
        Что значит стадный инстинкт. Это похоже на стихийное бедствие - крушится всё на пути. Благо, дорога была чистая, и только с жуткой скоростью мелькала роспись коридора. На каком-то повороте мы нагнали группку из семи человек в жёлто-коричневых комбинезонах. Секунд десять они пытались от нас оторваться, но во время такого бега лучше не оборачиваться - круглые возбужденные глаза только додавали нам прыти. В итоге, кто-то из них в кого-то врезался, и они посыпались, как кегли. Зато двое устоявших получили такой разгонный толчок, что я даже не уследил, как они исчезли - так заработал пропеллер в ступнях. До сего момента никогда не видел, чтоб так бегали. Неужели и я на такое способен в экстремальных ситуациях? Чур - чур. На такой скорости и бетонную панель прошибёшь. Вернее, добавишься к её раствору.
        В итоге, мы ворвались в актовый зал табуном, а я умудрился-таки вырваться в авангард. Глядя на ровнёхонькие ряды выстроившихся команд и довольно представительные изваяния на трибуне, меня сразил паралич: ни двинуться, ни вымолвить словечко я был не в силах. Вдоль стен на балконах толпилась разношёрстная, разноцветная масса любителей зрелищ под острым соусом, колышущаяся, волнующаяся, бугрящаяся как шершневой выводок. Ухмыляющиеся, хмурые, презрительные рожи знакомых мне капитанов команд, находящихся перед строем, только добавляли соли на мои открытые раны. Но благодаря чётким словесно - кулачным инструкциям Мурло, моя орда быстро приобрела геометрический порядок, а я, орудуя одними ступнями, чуть подправил своё местоположение относительно линии капитанов. Долгих секунд тридцать мы ели пространство глазами, вернее, этим занимался я, а остальные жевали и выплёвывали меня. До тех пор, пока в зал не вломились следующие неудачники.
        Вначале был слышен один нескончаемый рёв, в котором, признаться, я уловил некие знакомые интонации, на фоне ритмичного "туп-туп, туп-туп" - довольно внушительно. Двери распахнулись, рёв стих, и первое, что я лицезрел - лоснящееся рыло Румяного. А за ним - бегущая по трое команда в чёрной униформе. Румяный занял своё место, злобно зыркнул назад, где его подчинённые даже перестали дышать, и вперил тяжёлый взгляд в меня, отчего я пожалел о хрупкости своей лобовой кости - они построились напротив нас.
        И последними влетела пятёрка в жёлто-коричневом, относившаяся, - бросил взгляд вдоль строя, - к команде Русого. Бедняги... Я видел, как Русый начинает движение, открывает свой алый зев, чтобы проглотить опоздавших...
        - Стоп.
        Это был не крик, но его услышали не все. Дрол. Кто ещё мог так внушительно пресечь любой неустойняк.
        С трибуны сошли представительные лица во главе с Дролом. Его ярко-оранжевая, притягивающая взгляд форма стремительно вынеслась на средину помещения. За ним еле поспевали: тройка квадратных тел в тёмно-синем с оранжевыми нашивками, с подозрительными предметами на поясах, знакомая мне Командирша, Нюра, облачённая в комбинезончик нежно-розового цвета, даже не глядящая в мою сторону, и ещё дюжина лиц, разглядывать которых мне было недосуг.
        - Отступать от традиций не будем, - остановился возле нас, напротив Румяного. - Опоздавшие команды: Рика, Румяного и Русого (это я уже сам перевёл), - я слышал, как мой сосед слева, Русый, выпустил сквозь зубы воздух, - будут наказаны по пять единиц... "зажигалкой". Контакт - пять секунд, - по рядам прошёл лёгкий шепоток. - Командирам разобраться, кто виновен. Приговор привести в исполнение сейчас же, - кивнул своим секьюрити, один из которых вышел вперёд и снял с пояса неприятного вида дубинку с набалдашником на конце.
        Я растерянно оглянулся по сторонам. Русый что-то злобно рыкнул, опоздавшая пятёрка, обречённо опустив головы, вышла вперёд. К ним быстро приблизился парень с зажигалкой и коснулся плеча одного из них. Долгих пять секунд того трясло и выворачивало, лицо побагровело, он упал, изо рта потекла струйка крови. Следующий, резко побледнев, упал сразу, и уже в лежачем положении получил причитающееся "удовольствие". Я с трудом отвернулся.
        Волосы тихонько шевелились, а во рту пересохло. Это я должен кого-то выбрать из своих людей? Кого?! Фиалку? Гермеса? Или кого-то безымянного, ещё полчаса назад жавшего мне руку? Мучительно перевёл взгляд на Румяного. Тот просто отобрал первых пятерых в средней шеренге и безразлично наблюдал, как над ними орудуют зажигалкой. .
        - Рик!
        Я очнулся, постарался сбросить оцепенение. Возле меня в ожидании замер палач. Ни удовольствия, ни неприязни не было в его лице. Он просто солдат. И делать больно, и терпеть боль просто обязан. Ему было всё равно.
        Повернул голову в сторону вопрошающего Дрола.
        - Ты определился?
        - Да... - помолчал, подбирая слова. - Дело в том, что мы... - осёкся, - то есть мой отряд не успел на построение из-за... меня, - твёрдо упёрся в переносицу Дрола. Свита его, конечно, была удивлена и даже возмущена - думая, что это наглая попытка спрыгнуть с наказания. Но сам хозяин Замка был невозмутим. - Вовремя не уточнив расклады, я сам подставил свою команду, поэтому наказание должен понести один я, - и быстро - вдруг начнут выборочно хватать людей из строя, а там впереди Отвёртка, Фиалка, женщины, добавил: - Даже на всё время пяти единиц, - всё равно потеряю сознание - а там пусть пинают лежачего сколько хотят.
        Дрол укоризненно покачал головой.
        - Это не совсем тактически правильно: лишиться командира накануне игры - вам через полчаса нужно быть у входа в Лабиринт. Кто будет получать инструкции?
        - Мурло!
        - Да, - Мурло вышел из строя.
        - Хорошо. Но ты, Рик, вновь видимо ничего не выяснил, раз так глупо рвёшься к зажигалке. В наказание даю тебе десять секунд. Хотя правильнее было бы для начала пять.
        - Да пошёл ты со своей правильностью, - пробурчал про себя и заорал: - Давай!!!
        Огненные реки рванули по жилам, откупоривая каждую нервную клетку, завязывая её узлом и швыряя о стены кожи и костей. Сосуды, словно гейзеры... Три, четыре... Чёрно-багровые тучи стремительно несутся по небосводу. Солёная влага... Море, что ли...
        * * *
        Лабиринт. Что это такое? Это мигрень. Бесконечные коридоры с вкраплениями боковых ответвлений, выходящих в небольшие залы, откуда лучами расходились в новые коридоры. И при этом нагромождения различного хлама, начиная от разномастных тряпок до покорёженной мебели (мне так показалось, что это были шкафчики, спокойно стоявшие где-то в помещении до ближайшей семейной сцены), от странных, отвратительных на цвет залежей до железок и пластмасс, предназначение которых вряд ли бы определили и дюли. Для чего нужна была эта бутафория, ведь в то, что сломались все мусоросборные агрегаты, я не поверил бы даже Остапу Бендеру. Для пущей сценической красочности, от которой гудящая голова только устало матюгалась, накручивая на извилины осточертевший нецензурный оборот?
        А состояние моё было не очень. Зажигалка оказалась ещё той штучкой, и классический бодун со всеми вытекающими: аллергией на звуки, запахи и движения, сердцем, срочно вырывающимся в тёплые края, мыслями, сворачивающимися в фиги и прочие экзотические фрукты и коленями с полным отсутствием гидравлики, был тому подтверждением. При отсутствии "шампусика" (при хороших раскладах), "пивасика" или "сухарика" перед глазами у меня маячили красные пятна и спины трусивших впереди меня дюлей - в общем, никакого оптимизма.
        Зато поддерживали меня под бока, не давая увильнуть в спасительную "подстеночку", Фиалка и Розетта. За что я им был очень благодарен. Последняя пылала таким неистовым энтузиазмом по поводу Замкового игрового бардака, что у меня по тихому шевелились волосы. Вообще, ей стоит уделить кусочек текстового пространства.
        Почему Розетта? Не знаю. Почти роза, но ещё не розетка (имеется ввиду вывалившийся от удовольствия язык при столкновении с двести двадцатью). Вот характеристика, которую я нафантазировал: прошедшая жесточайший отбор на "мисс Вселенная", с нежнейшей внешностью, шёлковой поверхностью, хрупкой стройностью, уже восходя на пьедестал, выявился маленький недостаток после того, как она зарядила между глаз позволившему себе шалость организатору конкурса, забросив ближайших секьюрити в зрительские ряды под восторженные аплодисменты "галёрки" и завязав узлом корону (от которой на самом деле никто не ожидал такой гибкости) - у этого боевого робота начинка то не девичья. На самом деле, в отличие от Островского, не знаю в каком дюленском обществе так закаляется феминистская сталь и существуют ли конкурсы наподобие земной Барби, но вот примерно такая картина сложилась у меня в башке.
        После "пробуждения" от зажигалки, когда с глаз сошли первые туманы, передо мной объявилась задача - отобрать двадцать участников похода в Лабиринт. Рвались все, и я промолчал, хотя ассоциации с походом у меня были не очень приятные: мышеловка с гильотинным лезвием вместо пружины. И ни крошки сыра.
        Мурло и Отвёртка протащили меня в вертикальном положении вдоль строя, и свет моего мутного взгляда коснулся всех этих вдохновенных лиц. Но таким макаром выбор я сделать так и не смог, поэтому сбросил этот груз на Мурло, высказав пожелания: десять быстрых и десять крепких, женщин максимально исключить - это не потому, что я относился к ним с пренебрежением, скорее наоборот, хотел уберечь эти чудесные создания от мясорубки и отбивных, совершенно не относящихся к кухне и набиванию желудка. Мурло, подвигав бровями, отошёл вместе с Отвёрткой, а я остался лежать в сторонке, радуясь, что хоть на мгновение меня оставили в покое и прислушиваясь к мелодии, рождённой мехами моих лёгких.
        Через некоторое время почувствовал чьё-то присутствие, а, открыв глаза, увидел умоляющий взгляд Фиалки. При этом её рука на моём бедре, присутствие которой я почувствовал в самом начале, неумолимо пробуждала скрытые резервы... и я сдался. Сердце же у меня не железное! Тем более, бегает она действительно быстро. Когда давление на чувствительные зоны прекратилось, я вздохнул с облегчением.
        Но расслабиться не удалось. Кто-то грубо растолкал меня. С удивлением лицезрел гневного эльфа. Прелестное создание метнуло в меня такие громы и молнии, что пронзённое во многих местах сердце наподобие друшлака процедило сквозь себя всю словесную вермишель, не оставив на кровоточащей поверхности ни граммульки макаронного изделия - уж больно огромные дыры получились. Короче, я ничего не понял, что она от меня хочет. Мне поплохело, и веки милостиво закрылись. В следующее пробуждение (секунд через десять) Розетта уже меня поджидала в сопровождении Мурло. Выпученные глаза и багровая физия - Мурло как никогда был красноречив. Не знаю, какой болевой приём применила Розетта, но я решил пожалеть боевого товарища, а заодно подставить наших соперников и прочих организаторов "конкурса красоты" и поспешил согласиться с его... то есть, её требованиями.
        Кроме Розетты и Фиалки в отряде оказалось ещё две женщины в качестве силовой поддержки и одна стеснительная, но длинноногая особа "на побегать", ибо оставшимися на "базе" мужчинами можно было только затыкать дыры ниже ватерлинии.
        Вот и шлёпал я под ручку с двумя очаровательными особами, так как от помощи мужчин отказался напрочь - пусть лучше крепче держат свои зажигалки. Правда, одну из них очаровательной можно назвать с натяжкой - столь сурово она тащила меня вперёд. Ничего, при должном терпении и вдохновении, и робота можно разжалобить, расчувствовать, да так, что и транзисторы погорят, предохранители полетят, проводка начнёт плавиться и лампочки мигать.
        Куда мы шли и зачем? Где-то в недрах Лабиринта покоился символический Приз, который необходимо было обнаружить и, не взирая на две команды соперников - Румяного и Русого, не менее алчных, чем мы, вынести из Лабиринта. Насколько я понял, этот факел победы могло вынести любое количество народу. Наш энтузиазм подогревало то обстоятельство, что победителю... ничего не будет. А вот проигравшего ждёт какое-то "драянье сортиров", суть которого я так и не понял.
        - Стоп! - хрипло прокаркал, не в силах уже двигаться, и выбросил вперёд обе ноги, повиснув на руках девушек, таким образом тормозя.
        Несмотря на это, я ещё смог преодолеть метров пять, а потом Розетта просто отпустила меня, отчего я шлёпнулся на пол и завалил на себя Фиалку, не ожидавшую такого поворота событий и преданно державшую меня до конца за руку. Это могло бы быть приятным, если бы девушка локтём случайно не вышибла из меня воздух. Перед расползающимися глазами мелькнуло лицо Розетты - её взгляд не предвещал ничего хорошего. Будет убивать...
        Я взлетел, точно расправленная пружина, меня дёрнуло вперёд, назад - словно асфальт, прошлась по лицу нежная женская ладонь.
        - Смерти моей желаете... - просипел, полусогнувшись у стены.
        Не знаю, чего добивалась Розетта своими манипуляциями, но дыхание ко мне вернулось. И я был ещё жив.
        - Что случилось? - рядом нарисовался Мурло. Никакого волнения и тревоги по поводу моего плачевного состояния.
        - Надо отдохнуть, - и присел под стеной на какой-то удачно подвернувшийся рулон.
        Мурло невозмутимо поднялся и бросил застывшим в ожидании дюлям:
        - Отдыхаем пять минут.
        И пружинисто пошёл в начало колонны, отдавая приказы нашим быстроногим бойцам разведать пространство в ближайших коридорах.
        Я закрыл глаза, тихонько уплывая куда-то... обратно, домой, на Землю... Кленовые листочки легонько щекочут щеку, вверху танцуют кроны деревьев - притягивающие, гипнотические движения. Какое всё лёгкое, нематериальное... И я тоже лёгкий, возносимый ветром, несмотря на пять литров пива, четыре порции шашлыка, тюбика кетчупа, полпачки майонеза, трёх с половиной кусочков хлеба, двух огурцов, четырёх помидоров, одной луковицы (не считая провяленного на шампурах), пучка петрушки и почти двух пачек сигарет... Эх, природа! Легко как дышится... Надо мной появляется верх ногами какая-то рожа с красными глазами. Знакомая... Мишаня!..
        - ...Рик! Просыпайся! Там что-то происходит!
        Я с трудом вернулся в явь, в ноющее тело и охающую голову. Меня тормошил Гермес. Вокруг уже толпились знакомые лица с разными степенями нетерпения и стартовых беговых позициях, причём, некоторые в одну сторону, другие - в другую. Кивнул Мурло. Тот придвинулся ближе и присел на корточки напротив.
        - Впереди происходит потасовка. Скорее всего, сцепились чёрные и коричневые. Варианты: отходим, обходим, ожидаем.
        Рядом упал Отвёртка и горячо затараторил:
        - Пока они дерутся, можно попробовать их обойти и первыми выйти к Призу...
        - Ничего подобного! - вклинилась Розетта. Что-то она зачастила вмешиваться в совещания нашего штаба. - Лучше вломиться сейчас и добить оставшихся...
        - Это же команды Русого и Румяного, а там такие мордовороты! - возмущённо воскликнул Отвёртка.
        - Добить - это как? - уточнил я на всякий случай. - Поснимать скальпы?
        Насколько мне объяснили, попадание зажигалки с трёх метров гарантировало пятиминутное забвение - это были такие условия этого похода за Призом, а при непосредственном контакте - до десяти минут.
        Розетта озадаченно задумалась.
        - Ну, пройтись по ним, отрубить тех, кто ещё на ногах.
        - Но при этом велика вероятность, что они не все дерутся, а тем более мы сами не застрахованы от попаданий. А бросать своих мы не будем.
        - Лучше отойти, - Фиалка так тихо заговорила, что пришлось напрячь слух. - Они пусть бьются сколько угодно. И пусть возвращаются с Призом. Разведчики успеют предупредить, каким коридором возвращаются победители. И мы их встретим. Совершенно свежие и не утомлённые.
        Повисла странная тишина, все изумлённо уставились на потупившуюся, покрасневшую Фиалку. Если честно, то именно такая тактика приходила мне в голову изначально. Ну, как я мог со своими необстрелянными воробьями лезть на лбов Румяного и Русого?
        - Ну, ты и коварна, - восхищённо произнёс и погладил по плечу.
        - Что будем делать? - настойчиво спросил Мурло.
        Я посидел молча, не зная, на что решиться.
        - А идём посмотрим, как там у них получается! Одним глазком, - мне ведь действительно было любопытно, как происходят местные баталии.
        Наш бравый отряд во главе со мной - чисто номинальной главой - впереди шли несколько разведчиков и Мурло, на цыпочках, затаив дыхание, но изредка нервно щёлкая зажигалками, приближался к месту разборки конкурирующих команд. Судя по усиливающемуся шуму, нам уже можно было дышать свободно, без всякой конспирации. А также рассказывать анекдоты, распевать песни и улюлюкать - вряд ли кто-то нас услышит.
        "Одним глазком"... Легко сказать. Тут и обоими выпученными всё не рассмотришь. Форменный классический мордобой с брызгами, озверевшими харями, взлетающими, будто на конвейере, конечностями, уже тряпичными субъектами и сумасшедшим гвалтом, всё это реалити-шоу сопровождающим. В эпицентре ристалища возвышался Русый, трубя, словно слон, обвешанный гирляндой пиявок из противоположной команды. Румяного я обнаружил чуть в сторонке, пригнувшего голову наподобие носорога и махавшего перед собой ручищами покруче иного комбайна. Нужно сказать, вхолостую - его противники опасливо толклись вне досягаемости убийственных сяжек, ожидая, когда же закончатся батарейки у газонокосильщика.
        - Ну и классно чубы рвут, - восхищённо проговорил я. - Ледовое побоище... А где же Невский?
        С улыбкой повернулся вправо, и тут моя физия распрямилась, упёршись в недоумённую мордашку Фиалки. Ей было невдомёк, отчего я так радуюсь. А настроение у меня хорошее! Эх, станцевать бы да спеть! Запрыгнуть на спину Русого, разогнать его хорошенько навстречу Румяного, и повторить подвиг Гастелло...
        М-да, это всё лирика. А представить себя и свою команду на месте одного из соперников было сложно (сразу становилось больно) - это же полный асфальт - укатают. Что там говорил дедушка Чернышевский? Что делать? Вечный вопрос, кстати, посещавший меня на Земле гораздо реже, чем здесь. Дома почти всегда ясно, что делать - гордо нести знамя на первомайскую демонстрацию. Спрашиваете, почему? Потому что праздник - это всегда веский повод. А тут... Куда деваться командировочному? Ведь ясно же, что это не безобидная прогулка под космическими парусами, и я не турист, согласившийся на отдых в лагере строгого режима. Но... Но главное, относиться ко всему с юмором - если человек смеётся, значит он ещё жив. Так говаривал мой дед, разбитый инсультом, сквозь бесконечную боль скаля беззубый рот в улыбке, щупая молоденьких медсестёр за мягкие места и предлагая им руку и сердце. Да, в том-то и дело, неплохо в конечном итоге, если б было чем смеяться.
        А всё-таки? Фильма-то заканчивается, сейчас титры пойдут. И кони боевые нетерпеливо взбрыкивают - я окинул строгим взглядом шеренгу своих бойцов. Эх, цыпляточки вы мои размороженные, один Мурло вроде как с гребешком, так и торопитесь под острый соус, да в духовочку, да в обрамлении петрушечки с укропчиком, да под...
        Ногой с досады врезал по чему-то. Вещь закрутилась, закрутилась, как юла, притягивая взгляд. Остановилась, явственно нарисовалась зажигалка. И я задумался.
        Неужели непосредственный контакт лучше? Чувствуешь вылетающее дыхание соперника, видишь, как крошатся зубы, опять же, возможность оплевать... Значит, зажигалки у вас не в фаворе? Ну, так мы их реквизируем.
        - Команда! - зычно подал голос я, привлекая к себе внимание, хотя, если разобраться, к чему эти крики - последние десять минут мои бойцы не сводят с меня глаз. Ну, настроение у меня сейчас такое, предводительское. Наподобие Кисы Воробьянинова - "предводителя дворянства". - Слушай мою... - сконфуженно замер: нехорошо звучат рядом два омонима "команда", - моё пожелание. Отряды Русого и Румяного необходимо максимально обчистить - лишить зажигалок, - замер, наблюдая, как впитывается в головы информация. - Задача ясна? - утвердительные кивки. - В драку не ввязываться, при ослушании, - многозначительный взгляд на Розетту, - по возвращении буду наказывать ремнём и ставить на гречку, - девушка невинно захлопала глазками. - При малейшей угрозе со стороны участников гладиаторского забега, стрелять, не щадя спусковой крючок. Встречаемся на противоположной стороне. Всё, вперёд. Не посрамим Отечество! - сорвался на фальцет.
        Тёмно-серая команда ринулась в бой. Сродни посещению речки детсадовской группой. Догнал и ухватил за рукав неторопливо шагавшего к свалке Мурло.
        - Стой. А ты куда? - тот удивлённо застыл, даже брови приподнялись на полмиллиметра на хмурой роже. - Командир должен всё видеть и вовремя принимать верные решения, - я и сам не понял, что сказал. Доверительно положил руку на плечо. - Будешь в резерве на случай, если кому-то из наших понадобится силовая поддержка, - он замер на секунду, потом одобрительно кивнул.
        Мы не спеша шли с ним, по широкой дуге обходя место потасовки и зорко следя за действиями наших подчинённых - не дай Бог, поранятся. Сейчас действо походило на какую-то детскую игру: тёмно-серые юркие фигуры подхватывали (выхватывали, вырывали) искомый предмет и стремглав убегали. Занятые друг другом соперники на мгновение замирали, подозрительно косясь вслед убегающей тени, а затем снова возвращались к взаимному активному массажу, особенно в области лица. Несколько раз тёмно-серые фигурки оказывались в опасном окружении, но всё пока обходилось благополучно. Особенное желание подраться почему-то вызывала Фиалка - куда бы ни ступила, отовсюду нависали разъярённые серые волки, порой даже разрывая объятья с соперником из конкурирующей стаи ради того, чтобы полакомиться нежным десертом. Может это происходило от того, что в руках у Фиалки уже было пять зажигалок? Или потому, что совершенно случайно расстегнутая курточка являла на свет нечто розовое, блестящее и подвижное? Как бы то ни было, девушка продвигалась ровнёхонько через центр зала, сигнализируя об очередной встрече с противником ультразвуковым
писком, а сама дорога её простелилась неподвижными телами (одним из них, кстати, был Русый) - пускать в ход зажигалку она не стеснялась.
        Вот у Отвёртки дела продвигались не очень хорошо - гонялись за ним усердно (судя по остервенелым лицам и его улыбочке, не зря), но бегал пока он с пустыми руками, не считая собственной зажигалки. В какой-то момент он умудрился выхватить у зазевавшегося зрителя оружие. Тут и начался американский футбол. Вначале два, потом три, потом десять дюлей в чёрной и жёлто-коричневой униформе стали гоняться за ним по всему пространству зала. Не на шутку испуганный, но продолжающий злорадствовать Отвёртка избавился от обеих зажигалок, сбросив их Гермесу. Но погоня не пожелала это заметить, и цель не изменила. Так долго продолжаться не могло, и Отвёртка споткнулся о ногу какого-то "доброжелателя".
        Тут началась куча мала. Пирамида росла прямо на глазах, словно снежный ком, каждый в радиусе десяти метров, а потом и дальше считал своим долгом влезть на неё. Мурло, ругнувшись, рванул туда. С отвисшей челюстью я наблюдал, как он с разбегу оказался на самой верхушке, погрозил кулаком тёмно-серым фигуркам, под воздействием массового психоза тоже карабкающимся наверх и, отдав честь (или это мне показалось?), как капитан Немо, стал погружаться в пучину...
        - Вот мы и встретились, слизняк, - медвежьи объятья обвили, сдавили сзади, будто тюбик (ещё чуть-чуть и пойдёт паста не со стороны колпачка). Тяжёлый пищевой перегар защекотал моё нежное ухо, а громкое чавканье бросило в холодный пот - толстые горячие губы в опасной близости от слуховых рецепторов. - Сейчас вырву твой язык вместе с головой и оставлю в качестве трофея в назидание другим сорокам-юмористкам, - это был Румяный - скосив глаза, я рассмотрел лошадиный бампер. - Чего это мы так покраснели? - злорадно прошипел, продолжая сдавливать, - дерьмо поднимается?
        Я почувствовал, что вот-вот начнут трещать косточки - дури-то много, подкову разогнуть - раз плюнуть. А мне до подковы, как черепахе в центр. Пешком.
        - Да нет, стыдно мне за своё поведение.
        - Вот-вот, а там и до извинений недалеко. Сейчас завяжу узлом и подарю Дролу. Любой шут гороховый становится обыкновенным дохляком, получив по башке...
        - Оно-то так, конечно, - кривясь, еле выдохнул я, - да ты ж сам не даёшь стукнуть тебя...
        Он заорал, совершенно оглушив и окончательно расстроив моё сознание - рёв прошёл, как анестезия в последующей оплеухе. Очнулся через секунду, уже безнадёжно повиснув в лапах чёрных коммандос, напротив Румяного. Расплывающаяся в ухмылке рожа инквизитора качалась из стороны в сторону и теряла резкость - глаза с трудом фиксировали окружающее, пока не укрепились на багрового цвета мясистом подвижном куске. Две алые горизонтальные полосы зашевелились, и сквозь вату просочился звук.
        - Чё ты вылупился, чё сверлишь?
        - Душно мне...Сквозняку хочу...
        Очередная оплеуха вознесла очи вверх. Всплакнули сопли, расставаясь с домом. Кровушка пошла их проводить. Полон рот соли... Вот, гады. Хорошо бьют. Нравится...
        В следующее мгновение что-то изменилось. Я шлёпнулся на пол. И, несмотря на полное моё сходство к этому моменту с тряпкой, звук получился неприятный, а эхо ещё долго бродило по внутренним трубопроводам.
        С неистовым хаканьем и гиканьем, будто ниоткуда в кругу чёрных соперников материализовалась Розетта. И закружилась, закружилась юлой, отвешивая пощёчины и подзатыльники, выкручивая носы, хрустя пальцами и проверяя на прочность гордо носимые ниже пояса генофонды. Один из державших меня бойцов, жалобно поскуливая, согнулся пополам, шаря между ног руками в тщетной попытке найти ту кнопку, которая выключает боль. Второй, захлёбываясь юшкой, шедшей из носа, в конце концов, перекрыл течь, заблокировав ноздри фалангами пальцев левой руки. А правую же, держа под странным наклоном и рассматривая с таким недоумением, словно количество пальцев выросло как минимум вдвое.
        Румяный же пока был на ногах и в вертикальном положении, водрузив левую длань на разгорячённую голову Розетты, а правую изредка запуская наподобие косы, но не в силах столь низко опустить прицел, всё время промахиваясь. А выражение его багрового лица было при этом столь комично, что неплохо было бы его запечатлеть на какой-либо поверхности и демонстрировать в больнице пациентам с хроническими депрессиями и неврозами - моментально оклемаются и воспылают недетским оптимизмом. Этакий любитель - мазохист на сеансе у проктолога. Когда вроде и удовольствие в наличии, да чего-то не хватает. Свеча с коротким фитилём - быстро сгорает.
        Девушка в это время с настойчивостью зайца, бьющего в барабан, атаковала необъятный пресс, усиленный глобусом Земли. И пыль уже вышла, и Румяный уже устал удерживать её на вытянутой руке, а батарейка всё не хотела заканчиваться. Моська, сводящий с ума слона своим настырным беспрерывным лаем. Я почему-то не сомневался, что она просверлит эту тушу. Что в конце концов и произошло. Румяный внезапно закатил глаза, сдулся и оплыл огромной... кучей.
        Розетта победно глянула на меня, подмигнула... Не, привиделось. Она строго посмотрела, как на нашкодившего ребёнка, протянула руку. Я демонстративно проигнорировал этот жест. Обиделся. И показал свободное владение собственными конечностями. Коряво, правда. Зато с гордо вознесённым нюхательным аппаратом и пунцовыми щеками...
        Неблагодарная сволочь! Хрупкая женщина, можно сказать, грудью стала на мою защиту, словно таёжный лесоруб (или арктический ледоруб), соскоблила с меня эту... этих случайных прохожих.
        Да, я вот такой нехороший, невоспитанный, "спасибо" даже не сказал, руку не пожал (или что там у женщин пожимают), в щёчку не поцеловал - попробуй поцелуй, без губ останешься... Да и без зубов, пожалуй.
        А нечо в чужие разговоры встревать! Может, встретились приятели, закадык... чные друзья. Может приветствуем так друг друга, этих, как их, микробы таким образом выгоняем, перхоть выбиваем. Или, к примеру, чем крепче загонишь башку товарища в асфальт, тем доверительней наши отношения. А может это у нас секс такой! (С Румяным?!) Чётко по очередному приложению к "Кама Сутре", так сказать, для особых гурманов...
        И это всё, брюзжа, я вываливал на Розетту, по ходу нашего продвижения вдоль стеночки. Следует сказать, что она терпеливо отнеслась к моему срыву канализации, не отвлекаясь и внимательно следя за происходящим побоищем. Я же в это время совершенно безнаказанно и беззаконно поедал глазами её очаровательный профиль: васильковый, по-детски широко распахнутый глаз, аккуратное, вырезанное древнегреческим мастером ушко, сбившуюся закрученную проволоку тёмно-русых волос, тонкий нос с подрагивающими азартно ноздрями и упрямый, выдвинутый подбородок. Только один раз она остановилась и выразительно так глянула, как... как на мужчину, когда я дофантазировался до того момента, что если бы на её месте был я, то... И я заткнулся.
        Дальше я уже что есть силы честил себя. Молча. Все мои извинения - как зелёнка на больной зуб. Храбрец, доморощенный плюшевый мишка, стриженный газон для УЕФА! Опять языком отличился. В карцер его, что ли? Был бы на замочке - пожалуйста. На пять минут. А так, вместе с головой...
        На точке рандеву Розетта сдала меня с рук в руки Мурло, и, как ни в чём не бывало, отошла в сторону, интересуясь состоянием помятости своих товарищей. Моим здоровьем она так не интересовалась. Я хмуро повернулся к своему боевому генералу и хмуро спросил:
        - Как наши дела?
        Мурло, потирая сбитые костяшки, отрапортовал:
        - Добыто тридцать пять зажигалок. Итого, у наших противников осталось, учитывая состав групп по двадцать одному человеку, семь единиц... - он пренебрежительно скривился, - оружия. Наши потери, - выразительно посмотрел в сторону места недавней потасовки, где передвигались "на четверых" считанные дюли в чёрной и коричневой формах, - ушибы, подбитые глаза, несколько лёгких сотрясений, один вывих... Передвигаться своим ходом могут все...
        И только тут стало до меня доходить, что мы... победили. Дурацкая улыбка, покруче всяких голливудских неудержимо расползлась на лице, зажигая и возвращая к жизни все морщинки смеха.
        - ...Больше всех отличилась Фиалка, - Мурло покосился на сияющую девушку, мне даже на мгновение привиделась смешинка, блеснувшая в его глазах. Показалось, наверное. - Добыла семь зажигалок.
        - Вот это по-стахановски! - восхищённо воскликнул я, сгрёб её в охапку и смачно присосался к её личику. Через пару секунд я задумался, кто кого пережёвывает. Через десять понял - не я, и поспешно выбросил белый флаг. Фиалка с задумчивым, туманным выражением на лице отлипла от меня.
        Триумф тишины, я оглянулся вокруг, на свою команду, молчаливо собравшуюся вокруг и преданно глядящую на меня. И испытал ощутимый укол стыда - это была не моя заслуга, мне нечем похвалиться, кроме минутного отвлечения собственной рожей Румяного и парочки его бойцов. В замешательстве опустил глаза. Стыд - жуткая вещь. Вздохнул глубоко, словно обдумывая что-то и твёрдо поднял голову. Никого сейчас не интересовали мои красные уши и хныкающее внутри самолюбие. Людям нужно одобрение, поддержка и уверенность.
        - Мы победили. Вы молодцы, я вами горжусь, - но долго я не мог оставаться серьёзным, и вновь улыбка нагло пленила всю площадь лица (представьте, как улыбаются уши). - Это надо отметить!.. Тс - с - с, - резко приложил палец к губам, видя зарождающийся вопль радости. - Это потом. А сейчас тихонечко погнали, по-быстрому заберём Приз.
        Что значит "на крыльях радости"! Будь Сизиф менее депрессивен, вкатил бы свой камень одной левой. Ноги наподобие сапогов - скороходов едва - едва касаются пола - и то, скорее по инерции, чем необходимости. Дыхание еле поспевает за праздничным тамбурином сердца. Эх, бежать бы так... за пределы Замка.
        В искомую точку мы прибыли скоро. Радужное настроение ещё не исчезло окончательно, но уже явственно собиралось на покой, и перфокарта улыбки, та бледная тень раннее расцветшего розового бутона, удерживалась благодаря исключительно спичкам и скотчу. А лёгкие основательно подвинули печень и прочие внутренние органы. Что поделаешь, как говаривал один мой знакомый, пацифист по части спорта: "Отсутствие зарядки по утрам, ещё не повод, чтобы бросать курить".
        Многоугольный зал, небольшой и мрачноватый, без сомнения мог быть тем местом, к которому и стремились наши мысли и ноги. В центре возвышался пьедестал с символическим блюдом... Совершенно пустым.
        Глава 9.
        Нить Ариадны или хвост Минотавра?
        Моя бравая команда окружила место предполагаемого нахождения Приза, и принялась напряжённо буравить пространство, в тщетной надежде групповым взглядом воспроизвести что-либо более материальное, нежели воздух.
        - Я чё-то не понял, - выродилось у меня недоумённо, - это за этой сковородой мы сюда неслись как угорелые? - и с трудом оторвал взгляд от пустующего блюда, как принципиальный мясоед от чудесно парующей овсянки.
        - Опоздали... - уныло проронил Отвёртка. Глаза у него подозрительно покраснели, и он захлопал ресницами, пытаясь удержать скупую мужскую слезу.
        Что называется, ушла электричка. А все остальные - в другую сторону.
        - Спокойно, - подытожил я, а голос предательски задрожал, пытаясь изобразить вибратиссимо, как из небезызвестного Шопена. - Как говаривал известный лётчик-испытатель Карлсон: "Спокойствие, только спокойствие. На любую домомучительницу есть своя канцелярская кнопка".
        Непонятно только, кого я таким макаром успокаивал. Скорее всего, себя. Я повернулся к Мурло.
        - Какое количество соперников ты насчитал на поле брани?
        Мурло не стал уточнять, какое "поле", и кто там должен был "браниться", то бишь, ругаться, смысл он понял. Сообразительный малый. Пожалуй, постарше, чем я. Годочков на десять.
        - Восемнадцать Румяного и семнадцать Русого.
        - Остальные, скорее всего, не участвовали в игре "стенка на стенку", - продолжал я мыслить вслух. - Следовательно, задача у них была другая. - Замолчал, уставясь в пространство и привлекая внимание команды, уже начиная их ревновать к пустующему постаменту. - Договориться между собой они не могли - это исключено. Значит, - вдохновенно закончил я, глядя на Мурло, - далеко они уйти не могли. Великая вещь - подножка. Будем искать.
        В условиях игры было оговорено, что достаточно одного игрока с Призом, пересекшего внешнюю границу Лабиринта, чтобы победа была засчитана его команде. Я не думаю, что это избавит от общения с разъярёнными проигравшими внутри коридоров. С другой стороны, вряд ли кто-то будет вносить победителя на пьедестал на носилках, или, ещё хуже, в белых тапочках.
        Мурло отправил по пяти коридорам, выходящим из зала, разведчиков, выставил посты, а остальные произвольно разбрелись, не сильно, впрочем, удаляясь от центра. И мы стали ждать.
        Муторное занятие. Голова напоминает кладовую, продукты в которой перекладывают с места на место, не в силах определить, на чём остановиться. И нечего добавить в закрома, и выбросить скоропортящееся невозможно - дверь заколочена снаружи. Это не мышка, сгрызшая зёрнышко вместе с портянкой и увильнувшая от двуногой ловушки в неприметный лаз. В общем, в основном моё внимание привлекли три полочки: куда меня занесло, бедный я бедный и...выпить бы. Причём, последняя магнитила глаза почти постоянно и активизировала такие выбросы желудочного сока, что я с трудом справлялся с его пережёвыванием.
        Сказать, что я нуждался в лекарстве для дежавю, так нет. Просто очень хотелось потянуть боевые сто грамм за труды свои, снять стресс...А вообще, я решил, что не стоит особенно задумываться над окружающим, пытаться осмыслить, откуда растут ноги и чем это грозит. Дабы не повредить орган в месте стыка. Ну, в смысле, чтобы не перегреться. Как профессиональный любитель фантастики, я мог навертеть, нафантазировать такие теории и вариации космической цивилизации, что Карл Маркс со своим ленинизмом покажется обыкновенным марсианином, то есть практически соседом. Пусть всё идёт, как идёт. Люди меня окружают хорошие, странноватые слегка, но не думаю, что я в их глазах идеал нормальности. Женщин вообще стоит уложить под микроскоп и изучить с особым тщанием, хотя какой-либо пояс или докторскую в "этом" виде спорта я так и не сподобился заработать. Ну, а отсутствие выпивки можно как-то попытаться компенсировать - почудить там или пробудить иной азарт...
        Мой блуждающий взгляд набрёл на объект, достойный внимания - недалеко на полу, подтянув колени к груди, сидела Розетта, внимательно разглядывая три зажигалки в руках. Сколько нежности было в её взоре! Чистый тебе ангелочек. Тонкие черты лица, аристократическая бледность, глазищи под выразительными запятыми бровей...Это ж надо, как постаралась матушка природа. Или кто у них тут, на небесах, старается? Впрочем, это не принципиально - даже яйцо выносить кто-то должен. Но не об этом речь. Очень уж хороша была воительница...
        Я посмотрел по сторонам - нет ли поблизости Фиалки - слишком уж по-собственнически стал относиться ко мне этот божий одуванчик. Приятно, конечно, такое внимание, тем более, раньше меня не очень-то таким баловали. Но посморкаться я могу, в конце концов, в одиночестве?! А пройтись указательным пальцем в носу навроде шомпола? А изобразить лёгкий метеоризм - я не собираюсь целый день терпеть...Ладно, это всё к делу не относится. Не люблю, когда меня идеализируют.
        Ничего, я потом с ней поговорю. Строго. Провинится. Придумаю наказание. Тапочки принести, например, или сделать массаж ступней.
        Придвинулся ближе к Розетте. Она скользнула по мне невыразительным взглядом и вернулась к оружию. Даже к торшеру благосклонней аудиенция. Но это меня не смутило.
        - Роза, сказать тебе один секрет?
        Она нехотя повернула голову.
        - Рик, твой язык ещё и с большими ушами. Или он сходу слюнявит секретностью любую новость?
        О, так эта злючка ещё и пытается шутить! Я не повёл и бровью, стараясь не нарушить рисуемый перед ней образ важности, наполняя взгляд вниманием, загадочностью и...сочувствием.
        - Он касается тебя. Только тебя. И возможно... - как бы замер в замешательстве: говорить или нет? - ...ещё одного человека.
        Она молчала, сузив глаза и упрямо сжав губы. Прикидывает, как избавиться от меня? Я тоже замер, будто ожидая ответ. Если не вырубит, значит любопытно.
        - Хотя, возможно, в том нет для тебя секрета, - как бы подстраховался, что не зря отвлекаю её внимание. - Но это такая информация, что когда она доходит из разных уст...
        - Рик!.. - угрожающе прорычала, кулачки с зажатыми в них зажигалками побелели.
        - Всё-всё! Закругляюсь, - что ж они все тут норовят меня стукнуть? От великой любви, наверное. Опустил голову, глубоко вздохнул, будто собираясь с силами. Поднял глаза и посмотрел твёрдо и душевно. - Ты очень красива...
        Как она была ошарашена! Даже убойные рефлексы не среагировали на неожиданность. А я загляделся. Её не портила ни отвисшая челюсть, ни ставшие домиком брови под совершенно распахнутыми форточками глаз, ни краска, прилившая к щекам. Что значит, человек привлекательный: он и в плавках на морозе неплох и на унитазе хорош.
        Я решил не останавливаться на достигнутом.
        - Если бы знал, что не сломаешь мне пальцы, я бы провёл рукой по твоей щеке - уж очень хочется ощутить нежность кожи, проверить упругость губ - уверен, они выделяют какой-то фруктовый сок - вон как блестят. А несколькими движениями бы размял плечи и шею - выглядишь утомлённо, - вообще-то, совершеннейшая ерунда: Розетта и усталость - вещи несовместимые. - Но... Извини, - встал нехотя, - напрасно отнял у тебя время такой незначительной новостью, - потянулся, разминая конечности. - Засиделся что-то, пойду прогуляюсь. Ещё раз извини. Не бери в голову, - развернулся и пошёл прочь не спеша.
        А как хотелось обернуться и посмотреть! Кажется, она даже не заметила, как я ушёл, невидяще цепляясь за серый кусок постамента, находившийся за моей спиной. Бедная воспитанница воинствующих монахинь. Променять половой спарринг на удовольствие лицезреть разбитое лицо. Грубо, конечно. А так: сравнимо ли хоть одно слово нежности с возможностью в любой момент переломать все кости партнёру?
        Эх, вы, дюли! Коромыслом вдоль хребта налево! Красоту надо лелеять, вскармливать, пылинки сдувать, на солнце выносить. Иногда, пожалуй, стоит вешать ремень в изголовье. На всякий случай.
        - Рик! - это Фиалка.
        - Ну, что ещё?! - в сердцах воскликнул я - кто там имеет наглость прерывать высокие командирские мысли?
        Девушка тащила ко мне одного из разведчиков.
        - Скоро здесь будет Румяный, - выдохнул запыхавшийся парень.
        - Скоро, это когда? Секунда, пять минут, час? - спросил спокойно, хотя ноги так и мечтали прогрызть асфальт до щебёнки и изобразить горящую обувь.
        - Минут двадцать.
        - Ждём остальных разведчиков ещё минут десять, - сказал подошедшему Мурло. - А где твой напарник? - спросил у разведчика.
        - Отстал, чтобы попытаться увести Румяного в другой коридор.
        - Ну, молодец, - восхитился я самоотверженностью своего подчинённого. - А бока не намнут ему?
        - Что вы! - искренне удивился Джонни (с таким земным именем было созвучно его дюленское). - Скорость для него - удовольствие. Иной раз женщина подумает, что неплохо было бы...а он уже доволен, так сказать, справился со своим делом, сворачивает удочку... - улыбка у парня была такая широкая, бесхитростная, что я благосклонно похлопал его по плечу. Хороший парень Джонни. - А бывает кто-то захочет слово доброе сказать, и вдруг тут же ему становится прекрасно - распрекрасно. Это уже Юла постарался. По шёрстке, значит, яички бриолинит - в общем, приятность какую-то нашёл. А если наоборот, неудовольствие... Лучше не связываться. Закрыться изнутри на замок, на защёлку, привалить дверь чем-нибудь тяжёлым. Желательно в туалете.
        Должен сказать, что речь Джонни я несколько подредактировал, подкорректировал - уж очень на мой прихотливый земной слух звучала она нецензурно - такие у них, в дюленском, извините, матюгальные звукосочетания. Меня же угораздило его понимать, язык этот. Но думаю-то я на своём, дорогом, Риковом.
        - Молодец, отдыхай, юморист.
        Раз человек шутит, значит он жив. Об этом говорил ещё "тот самый Мюнхаузен" Янковский. Это не значит, если спишь - значит, мертвец. Даже рассматривая десятый сон, человек может посмеяться над окружающими. Храпом, например. Или прочими бесконтрольными действиями.
        Улыбка. Что может быть приятней и весомей? Никакой тортик не заменит удовольствия лицезреть счастливого человека. Ну, почти...Жаль, нет зеркала - проверить этот тезис. Да и от тортика сплошной кариес. И стоматолог даже советует гильотину.
        Ну и потянуло же мысли в странную сторону. Чёрный юмор. Тот же Малевич, только вместо квадрата "мёртвые с косами стоять". Хэллоуин называется.
        - Рик!
        В окружении соболезнующих ко мне направилось ещё двое разведчиков. Судя по тревожно - возбуждённым посвистывающим чайникам, на новость следует запастись валидолом да обратиться к хирургу - пусть отчекрыжит парочку килограммов суицидальных наклонностей.
        - Сюда идёт Русый! Что делать?!
        Истерические нотки в голосе Отвёртки неприятно пронаждачили уши.
        - Спокойно-спокойно, товарищи, наши слоны всё равно самые быстрые! - замолчал. Оценивая реакцию на свой пассаж. Затем продолжил значительно. - Потому что диета и неволя - родственники прогресса. Дальние. Так что, - завершил отвлекающий манёвр, - гнобите себя на здоровье, не стесняйтесь - Минздрав одобряет. А теперь, рыцари круглого стола, красного креста и белого полумесяца, прикройте рты - вы же не зеваете? - и подтяните штаны.
        Оглядел своё воинство на предмет павших духом, и понял, что нервничать не стоит - костяк тёмно-серых невозмутим и стоически готов к новым свершениям в виде очередных неприятностей. Что не скажешь об их командире, который не совсем "стоически", но тоже, в общем-то, готов. Мурло - сдержан, Отвёртка - нетерпелив, Фиалка - непробиваемо уверена в успехе (ишь ты, нашла время глазки строить!), Гермес - преданно - горяч. Кто там ещё? Ах да, Розетта. Она тоже Поглядывает на меня. Аж мурашки по спине...Да три вернувшихся разведчика, уже подпитавшихся от моего вдохновенного лица, и вновь готовых изображать белок и крутить динамо. Остальные или на разведке, или на постах.
        - Раз Русый и Румяный идут сюда, значит они не пересекались с Призом. Что хорошо. Теперь, - обратился к разведчикам, - напомните мне, какими коридорами спешат наши коллеги?
        Разведчики указали выходы - соперники шли параллельными коридорами. Поэтому я наконец-то определился, какими трёмя коридорами можно убегать, не боясь потерять скакуна, сложить голову - ну и что там ещё осталось в загашнике. Произойди вторая серия мордобоя, я бы с интересом понаблюдал её в тени коридора. Хотя удовольствие от взломанных челюстей и открытых черепно-мозговых отыскать в себе, даже под лупой вряд ли смогу. К сожалению, насколько я понял, разница прибытия Румяного и Русого в центральный зал составляла примерно пять минут, а нам к этому времени уже нужно изображать усиленное опаздывание на работу или погоню за троллейбусом, то есть быть метров за триста от точки рандеву.
        - Ждём ещё три минуты и уходим.
        Все свободные от постовой нагрузки дюли переместились к противоположному от предполагаемого выхода команд Русого и Румяного, коридору.
        О том, что, возможно, кто-то из соперников уже вышел с Призом, я старался не думать и не говорить. Незачем испытывать на прочность надежду. Она и так уже под капельницей. Не хватало её совсем уложить и притащить судно для полноты картины.
        Но ведь могло сообщить об окончании игры высокое жюри? Хотя с них станется погонять нас по Лабиринту, любуясь яростной мимикой и прочей атрибутикой батальных сцен. Уже зная имя счастливчика (имеется ввиду команды).
        Секунды просачивались сквозь пальцы, будто изоляция. С каждым мгновением всё ближе медный провод. И к-а-а-к шарахнет!
        Сидеть и ждать не было сил, и я вышагивал поперёк коридора: пять шагов туда, пять - обратно. Даже отмороженный Мурло ушёл к опасным постам, дабы не видеть кирпичную кладку наших лиц...
        Когда справа в зал влетела раскрасневшаяся Гриппочка, мы все вздрогнули. Почему-то эта незаметная - неприметная девушка ассоциировалась с таким стеснительным заболеванием, и, казалось, подхвати её где-нибудь в трамвае, при близком знакомстве и при установке диагноза, будет так морозить и в жар бросать, а ртутный столбик гонять туда - сюда, как мальчика на побегушках, что общественный транспорт, связанный с электричеством станешь обходить десятой дорогой.
        - Мы встретили их! - личико её покрылось пятнами, глазки выпучились, а рот изображал рыбку при кислородном голодании. - Они недалеко.
        - Почему ж так долго не возвращались? И где твой напарник?
        Почему в ответственный момент приходят такие глупые вопросы? Ещё б спросил о проблемах педикюра у сороконожки. Тут надо руки в ноги - или ноги в руки? - и бежать, бежать...Стоп, разведчику нужно отдохнуть. Хотя уже стал различим неприятный и нервирующим гул. Приближающийся топот соперников.
        В то время, как в голове мелькали кадры мыслей - словно болиды на скоростной трассе, не уступая друг другу и не вписываясь иной раз в поворот, Гриппа отвечала:
        - Чёрные и коричневые долго перестреливались, и мы решили обождать. А потом спокойненько забрать Приз и вернуться, - она виновато пожала плечами. - Несколько человек были обездвижены, когда двое сцепилось в коридоре, а потом и остальные ввязались в драку. Мы подумали: вот наш шанс. Но как только стали приближаться, кто-то выстрелил. И попал в моего напарника, - тяжело вздохнула. - Я его оттянула назад по коридору и уложила под стеной, пока не очнётся. И прибежала сюда.
        - Ты отдохнула, Гриппочка? - не слишком терпеливо поинтересовался я.
        - Так я ведь не устала! - успокоила, доверительно коснувшись моей руки.
        - Тогда, - отдёрнул конечность на всякий случай, - вперёд! - пафосно воздел руку наподобие вождя в кепке. - Веди нас, Сусанин, да не пострадают твои ноги! - Поймав недоумённый взгляд Гриппы, я понял, что увлёкся, объяснил: - Был в ЖЭКе такой слесарь, Ваня, и была у него нехорошая привычка спотыкаться по возвращении из магазина. Падать, что самое интересное, лицом в искомый, горящий при поджигании продукт. Даже царапины от битого стекла наличествовали на площади лица. В итоге, возвращался он не скоро...и вдрызг пьяным. Так сказать, потеря сознания и длительное нахождение обонятельных и вкусовых рецепторов в благоприятной среде. После трёх похожих случаев электрик Димон и сантехник Петрович были отряжены проследить за гонцом и убрать заодно всю банановую кожуру с обратного пути. - Всё это я рассказывал уже на бегу. Утомительное, должен заметить, занятие: работать одновременно языком и ногами, тут главное, при резких движениях вовремя убирать из-под челюстей юркий звукообразующий орган. - В общем, они выяснили, что объект наблюдения из пункта А в пункт Б, то бишь, из гастронома в родные стены конуры
ЖЭКа Љ48 идёт не по прямой, а в лучших антиинтервенцовских традициях, через... одворотню. Где и был уличён в противоправных действиях бравыми следопытами - наглом распитии. После бурных дебатов и расстрелов взглядами... - сделал глубокий вздох, пытаясь угомонить опережающее движение сердце. Гриппа покосилась на меня, но ничего не сказала. Наверное, как боле опытный бегун (или беглец?), она берегла дыхание. Скорее всего, ей нечего было сказать. Во всяком случае, не просила заткнуться. Но я с трудом удерживался в авангарде колонны, и если бы не желание донести до слушателя эту поучительную историю до конца, с великим облегчением переместился бы в хвост. - ...растерзанный оппонент, неловко отступая назад, цепляется за подсунутую самой судьбой арматурину, падает... Заработав сотрясение мозга, трещину правой стопы и психологическую травму, дядя Ваня решил, что отделался льготным тарифом головомойки. Что характерно, потеряв сознание, потерпевший так и не выпустил остатки товара, мёртво зафиксировав их в вытянутой вверх недрогнувшей конечности. Разнервничавшиеся Петрович и Димон в ожидании "Скорой" только
путём срезания ручек авоськи смогли добраться до интересующей их жидкости. Медбратья после вердикта: "пациент больше жив, чем скорее мёртв", в спешном порядке загрузили раненого, ибо гневные, расхрабрившиеся дознаватели решили продолжить экзекуцию и попытались попрощаться со своим бывшим товарищем посредством "кулаков, тумаков и носаков". Неудачно залепив любимым мозолем по носилкам, Петрович даже заплакал от обиды - им с Димоном предстояло возвращение на "базу". Для отчётности и...короче, их там с нетерпением ждали. Но преступник был уже вне досягаемости, а улики...уничтожены, точнее, доуничтожены. Выходит, что они соучастники. Тем более, следы преступных действий ясно обнаруживались в раскрасневшихся лицах, заплетающихся языках и несвежем дыхании. Вася - печник, как говорится в народе, за это "по головке не погладит". Ничего лучше не придумав по причине невозможности отыскать функционирующую извилину, подельники решили не оправдываться, а пойти с повинной и рассказать всё, как было. Великая вещь - совесть!.. Конечно, их простили. Предварительно поставив на счётчик - ближайшие три зарплаты на общий
кон выставлять тройные взносы. Вася, как никогда, мягко пожурил, высекая искры из их лбов, пока залётчики не одолжили у него под проценты денег на символические проводы злополучного слесаря...Ване, естественно, после таких стрессов назад дорога была заказана. А подорванное моральное здоровье вылилось в более тяжкий недуг - трезвость...
        Кому я это рассказывал? Не иначе, себе. Сосредоточенные лица галопирующего отряда, окрылённые совсем иной надеждой...А я, пожалуй, отвлёкся и забылся, где нахожусь и, собственно, камо грядеши...
        Как же я устал! Обещанное "недалеко" по моим подсчётам уже давно закончилось - мне не улыбалось повторить подвиг первого марафонца. И, как обещался, по завершению "байки", сполз в самый конец бегущих. А что, где хочу, там и бегу!
        Покурить бы. Глядишь, и второе дыхание появилось бы.
        Впереди послышались радостные улюлюканья, а через несколько секунд я приблизился к тому месту...где выясняли отношения отсутствующие члены команд соперников, и тормознул. Ждала меня здесь одна Фиалка. А остальные, что-то громко крича, стремительно удалялись по коридору.
        Замершие в различных позах двое в чёрной форме и четверо в жёлто-коричневой наталкивали на мысль, что здесь было жарко. Произведя в уме нехитрые подсчёты, выяснил, что одного участника не хватает. Фиалка внесла ясность в этот вопрос.
        - Один чёрный сбежал, наши погнались за ним.
        - А - а - а, - многозначительно протянул, сползая по стене, не очень доверяя дрожащим ногам. - Чё ж ты осталась? - иронично поинтересовался, вытирая рукавом лоб. - Не охотница за зайцами? Или осталась полюбоваться бледной тенью своего командира...
        Она не обратила внимания на мою болтовню, присела рядом и протянула какую-то бутылку.
        - Ага, хочешь заткнуть мне рот...
        Больше ничего сказать не успел, так как горлышко коснулось губ, и в рот полилась прохладная, освежающая, чуть кисловатая жидкость. Сильная жажда проснулась во мне, жадно присосался к фляге, не в силах достойно восполнить потерю влаги в организме. Как в анекдоте про лося без задницы, который не может напиться.
        Обессилено отвалился. Фиалка с улыбкой пробормотала про себя что-то вроде: "Бедненький...", и погладила по голове. Приятно. Мур - р - р. Ещё...
        Девушка пружинисто встала и озабоченно пошлёпала по коридору обратно. Подозрительный шум посетил и мою одурманенную голову. Не иначе, кто-то увязался за нами. Я решил позволить себе отдохнуть ещё полминутки и бездумно уставился в противоположную стену.
        Краем правого глаза заметил движение и лениво повернул голову. На меня пристально смотрел парень в чёрной форме.
        И как я мог забыть о том, что действие зажигалки когда-нибудь заканчивается!
        Я попытался нащупать своё оружие и...не обнаружил его. Вот теперь меня прошиб холодный пот. Показалось или нет, что противник смотрит с насмешкой. Во всяком случае, он подтянулся и сел поудобней. Там, где находились его вытянутые ноги, лежала бесхозная зажигалка, возможно его. Он проследил за моим взглядом и улыбка стала вянуть. Тем более я уже находился в прыжке.
        Никогда не думал, что способен на такие чудеса акробатики! Настоящая тебе левитация. Из положения полусидя трансформироваться в положение "на четырёх". При этом не производя никаких толкательных движений и абсолютно не касаясь твёрдых поверхностей, то бишь стены, потолка и пола.
        Румяновец оказался довольно шустрым, отреагировав на одну сотую секунды позже. В общем, встреча произошла практически "на Эльбе", самым натуральным лобовым столкновением. В лучших традициях товарища Гастелло. Взрывная волна разбросала нас в стороны, зрачки заметались в ограниченном пространстве, словно попрыгуны.
        Не дожидаясь, пока утихнет фейерверк и не обращая внимания на буйство калейдоскопических пятен в глазах, я стал шарить по полу руками. И наткнулся на точно такие же суетливые пальцы соперника. Прямо какая-то сурдо любовь слепых. Пока несговорчивый партнёр не чиркнул освободившейся рукой по моей макушке, вызвав тем самым свежий пучок искр. Правду говорят: "Кого любишь, у того и голова, как грецкий орех". Из горла вывалилась новая порция рычания. Очередью. Соперник же огрызнулся одиночными, высокочастотными миномётными "Ахм! Ахм!", синхронно посвистывая вверху аккуратно укладывающей волосы рукой.
        Румяновец стал приговаривать какое-то шаманское заклинание:
        - Прибью!.. Прибью!.. За горло!.. Подержусь!.. Прибью!.. Прибью!.. За горло!..
        Я уже начал подпадать под действие этого гипнотического речитатива, но тут вовремя нащупал знакомую рукоятку.
        - Подожди... подожди... горло... не казённое... - продолжил ритм слов, параллельно нажимая на пуск. - Отдохни... отдохни... утомил... гад...
        Продрал глаза. Дыхание вырывалось с хрипами и стонами, напоминая озвучку палаты для тяжело больных. Когда уже это прекратится, в конце концов! Надоело изображать спелую грушу! Я в сердцах сплюнул.
        А ведь никакого оптимизма - быть мне вскорости битым всё равно. Замковый кегельбан. Ничего, разберёмся. Будут и на их улице пулепробиваемые стёкла и хрустальные лбы.
        Всё ещё ощущая в теле нервную дрожь, поднялся и осмотрелся на предмет других пробуждающихся. А шевеление-то в рядах подстреленных уже наблюдалось - пришлось подстраховаться: выписать им ещё по зарядику.
        Мой соперник лежал, запрокинув голову, аккурат в храповой позиции, разинув рот до такой степени, что миндалинам впору было принимать солнечные ванны. Но без звука. Только тонкие ноздри подрагивали в качестве лёгких признаков жизни. Тут мой взгляд споткнулся о какой-то посторонний предмет, выглядывавший из-под локтя поверженного. Интересно - интересно. Я не поленился нагнуться и взять эту штучку.
        Красивый нарисовался трофейчик: обруч высотой в два сантиметра, диаметром как раз на голову, на ощупь тёплый, золотисто-бирюзового цвета с проскакивающей периодически подозрительной искрой. Я довольно улыбнулся - в хозяйстве пригодится и, не долго думая, напялил на голову. Мой размерчик. Состроил высокомерную рожу, наподобие патриция, вытянул руку вдоль бурящего пространство взгляда... Вылитый Юлька Трезор...
        - Рик!
        Тьфу ты! Из императора - да в рядового, так называемого духа, без никаких промежуточных образов. Вот так метаморфоза. Хорошо хоть программа защитной реакции на испуг - имею в виду матюги - сработала не до конца: не вышла в прямой эфир, ограничившись безопасным швелением губ.
        - Ты чё орёшь? У меня нет икоты и уроки я сделал! И стул у меня регулярный. Нарушишь ещё...
        - Что у тебя на голове?!
        Тут я обратил внимание на её выражение глаз и жуткую бледность.
        - Вот это, что ли? - прикинулся плинтусом, снял обруч и протянул ей. - Нравится? Дарю. Только не волнуйся так - сердечко выпорхнет, лови его потом. Я конечно могу попытаться сделать искусственное дыхание. Но как бы... не перестараться, - и улыбнулся непринуждённо.
        Впрочем, Фиалка не отреагировала на моё игривое настроение.
        - Это и есть Приз.
        - Что?!
        Я застыл. Окаменел. Даже при появлении гоголевского ревизора было больше движения. А внутри сотворился настоящий вокзал: прибывшие и убывающие мысли спотыкались, цепляли друг друга чемоданами, баулами, злыми и заторможенными взглядами, случайными словами.
        Сколько это длилось?
        - Рик!
        Да что ж ты будешь делать! Болезнь артиллериста плачет по мне. Организм к воплям никак не привыкнет. Не быть мне акушером.
        - Фиалка, - несдержанно бросил я, - тебе нужно отрегулировать голосовой аппарат, связки подрихтовать...
        - Оглянись назад.
        Два коричневых в стартовых позициях не сводят с меня глаз. Я поудобней перехватил зажигалку. У них же оружия не заметил. Очередные разведчики?
        - Бери обруч, - торопливо зашептал девушке, протягивая злополучный Приз, - и беги отсюда что есть духу. Начинается американский футбол - тебе обязательно нужно пересечь ватерлинию Лабиринта, - скосил на неё глаза. - Детка, постарайся ради себя, ради команды...ради меня...
        Русовцы в этот момент тоже перемигивались, хищно и плотоядно улыбаясь.
        - Но... - страдальческое выражение лица, прямо лик девы Марии времён средневекового искусства.
        Сейчас не до художеств.
        - Бегом!!!
        Команда послужила катализатором к действию не только девушке, но и противникам.
        Я успел сделать один выстрел, парализуя первого нападающего, второй же влетел в меня, словно раззадоренный слепнем бык, сминая выставленную руку. Зажигалка отлетела в сторону.
        Удар опрокинул на спину, копчик жалостливо пискнул, пребольно ударившись о жёсткую поверхность. Русовец пронёсся по мне, будто каток с пьяным водителем. В последний момент я вцепился за тяжёлый рифлёный ботинок, изрядно примявший мою печень, и, шипя от боли, что есть силы, вывернул его набок.
        Метра полтора я ещё тащился подобно якорю, а потом русовец впечатался в стену со звуком лопнувшего спелого арбуза. И замер. Напоследок впечатав мою физиономию вторым ботинком в пол...
        Глава 10.
        Чем дальше в лес, тем крепче ночь.
        Очнулся. И почувствовал, что что-то не в порядке. Потолок находился прямо перед глазами. И передвигался с небольшими рывками, как конвейерная лента... Понятно. Меня куда-то тащат, натужно сопя.
        Я поднял руку, сигнализируя о возвращении к жизни. Если мумию можно отнести к среднестатистическому знатоку этого феномена (жизни, имею в виду).
        Объектив заполнило знакомое лицо, опять-таки с некоей неправильностью: губы загнутой вверх подковкой нависают над дырочками аппетитного носика, а в районе глаз верхние и нижние веки поменялись местами, возвышаясь над бровями.
        - Рик, как ты себя чувствуешь?
        Жалобный голосок чуть не прорвал слёзосодержащую дамбу. Прохладная ладонь коснулась лба, и я благодарно прикрыл глаза. Что тут говорить - чувствовал я себя прескверно: белые семечки в моей голове уже были достаточно прожарены и готовы к употреблению.
        - Фиалочка, где мы сейчас находимся? - язык, усиленный пудовой гирей, еле-еле ворочался. Вот тебе и бодибилдинг: работа над трицепсами говорительного органа.
        - Я не знаю...
        В этом месте пришлось открыть глаза, так как память начинала возвращаться ко мне, напоминая о неприятностях похождений в Лабиринте.
        - В той стороне, - указала, в какой; собственно, туда вытягивались мои, - ноги, - находится линия коридора, где мы догнали дюлей с Призом...
        - А Приз-то где? - встрепенулся, предчувствуя нехорошее.
        - У меня.
        Устало прикрыл глаза. Расстройство можно было не изображать - я и так был одной растёкшейся лужей обречённости.
        - Я же тебя просил бежать что есть силы прочь из Лабиринта... - проговорил тихо, замолчал, потом уныло продолжил. - Может быть этот бардак бы уже закончился...
        - Но никакой гарантии, что я свободно пройду к выходу, не было, - резонно заметила Фиалка. - К тому же, я не могла тебя бросить... - и виновато опустила голову. - Ты ведь сам сказал: своих не бросаем, - добавила с вызовом.
        Что тут сказать? О преимуществе конечного результата?
        К горлу подкатил ком, серьёзно надавливая на слёзосодержащий резервуар. Отчего? Будто бы всё уже могло закончиться? Или дело совсем в другом? Жгучая радость, что не бросили, не оставили... Благодарность, что ли?
        - Я аккуратно, с зажигалкой, выглянула проверить, как дела у тебя, - нарушила молчание белокурая спасительница. - А там... все лежат... Издалека определила тебя только по форме. Не шевелишься... А тут слышу - кто-то приближается с той стороны. Я бегом подхватила тебя под руки - и в ближайшее боковое ответвление... - вздохнула, посмотрела на меня. - Только мы завернули, как по коридору промчался чей-то отряд, - передёрнула плечами, вспоминая. - Так страшно - я даже побоялась выглянуть и выяснить, кто это был... Вжалась в стену и стояла не дыша, пока не утих топот...
        Она продолжала говорить, выплёскивая напряжение, а я смотрел в её покрасневшие глаза и думал: "Какая же ты храбрая, сильная... Я горжусь тобой, Фиалочка..." - и так далее.
        Может имело смысл произнести эти слова? Я скажу ей непременно. А сейчас просто не мог отвести взгляд от взволнованного лица, мягких волн губ и щёк, подрагивающего носа, дублирующего слова.
        Привстал чуть и накрыл ладонью её нервно постукивающие пальцы. Она вздрогнула, словно шарахнули током. Пульс взлетел, параллельно резко усилив динамику, и у меня появилось странное ощущение, будто в руке бьётся птица.
        Белокурая головка с застывшими, искупанными в чёрное зрачками как-то непонятно, по касательной траектории клонясь вниз, коснулась моего лица. Влажно пройдясь губами по щеке. И притихнув на плече. Стоило очень напрячь слух, чтобы расслышать биение хрупкого дыхания.
        Вдоль позвоночника к затылку прокралась рука непонятной слабости. И сладости. Холодок удовольствия.
        Нервно облизнул губы, боясь пошевелиться. И при этом всё-таки желая выяснить происхождение приятного чувства...
        Ощущение близости...
        Это не тот эйфорический выброс спермы, знаменующий кульминацию нахождения члена в благоприятной среде. Это не та титаново-каучуковая нить размером с жизнь, связывающая родственников. Это взаимопроникновение друг в друга, не взирая на кожу, скелет, кровь, внутренности, наложение перфокарты одного человека на перфокарту другого...
        Хух... Я проморгался. Не в силах удержать испуганно убегающее мгновение, с досады вздохнул. Потревожив притихшую Фиалку.
        - Ну вот, - пробормотал тихо, - не дал отдохнуть спасительнице...
        И заткнулся. Фиалка, приподняв голову, смотрела на меня. По-женски мудро. Как на несмышлёное дитя. "Глупый".
        Что я мог сказать на невысказанное резюме? Благоразумно промолчать. Тем более, мелькнувшая понимающая улыбка скрылась в золотистых прядях, неспешно путешествующих по моему внезапно напрягшемуся телу. Явно желая одарить чем-то. Опять же, бескорыстно...
        Пожалуй, это круче, чем пятая стопочка под оливку. Под бутербродик с ветчиной и колечком помидора. Естественно, наличие хорошей компании. Но находящейся через столешницу. Где близость чаще обуславливается плотностью выдоха, прямо зависящего от количества и качества выпитого. И выстраивания на базе оного выдоха некоего телемоста, этакого иллюзорного заменителя полноценного общения...
        Ну, что я за чурбан! Думать о чём-то другом в то время, как резко усилилась вулканическая деятельность в районе...гм, ниже пояса. Да и мысли, если разобраться, можно отнести - как в супружеском кодексе - практически к измене. Своим идеалам, своей профессии, а также адептам оной - Мишане, Элис. И даже Лизе.
        О - хо - хо... До чего ж приятно...Даже встречный поезд меньше разбивает в лепёшку...
        И чего так довольна эта чудесная белокурая мордашка? Может я уже вслух стал комментировать происходящее? Или рада, что сделала то, что не смогли довершить Румяный и Русый? В смысле - добить...
        Как там в романах о платонической любви? Герои, облизывающие берег моря в поисках соли. Мысли, ползающие в заоблачье, не в силах опуститься на землю. Что поделать: закон, обратно противоположный Ньютоновому. Закон импотенции.
        Хотя периодически неизбежен монтаж: тройка аистов, запряжённая в кочан капусты. И неоформившийся комочек мяса, совершенно не пугающий любознательных родителей своим писком, но шокирующий читателя членораздельной речью.
        О чём это? Не обращайте внимания. В моём теперешнем состоянии простительно. Надеюсь.
        Надеюсь озабоченность схлынет, как снег, освобождающий землю. Освободится голова для более уравновешенных мыслей. Символизируя возвращение к ироничному настрою. Всего лишь слова вслух.
        Но прежде хотелось бы поблагодарить.
        - Фиалочка... Стой-стой, не беспокойся. Только слушай. Хочешь, о странном ощущении?.. Тогда я забираю твои ушки и твоё внимание поближе к устам - дабы не кричать на весь мир... Нет, не шевелись - это я образно выразился. Но, надеюсь, ты не будешь громко смеяться, когда моё дыхание или чересчур увлёкшийся язык начнут щекотать твою мочку уха? Ах, не боишься щекотки... Не ревнива, значит. Это скорее плюс, чем минус. А теперь расслабься и постарайся услышать. Ты ведь не хочешь, чтобы я расстроился? .. Это случится только при невнимании. Опять глупости несу - нет, это я сам себе. Какое "расстроится"? Какое "невнимание"? Это вообще слова не данного эпизода. Ну и прут слова! Кран сорвало. Слесаря уже поздно вызывать. Да и где тут ЖЭК нарисуешь?.. Ладно, начинаю.
        Это подарок тебе и твоей чувствительности. Странное ощущение. Твоё. Пожалуй, приятное: прикосновение языка к кисти. Тёплый холодок. А если к плечу, груди, животу? Попробовать, испытать? Дать прикоснуться ему к коже? А вдруг понравится? Интересно. Почему бы и нет? Почему бы... Почему. Порадовать осязательные рецепторы ознобом. Пытка или удовольствие? Мурашки по коже - диагноз. Вдоль позвоночника вытягивается холодок. Словно обнажённая кожа коснулась остывшей поверхности. В голове пульсирует кровь. Биенье сердца, мечущееся к местам возможных прикосновений. Туман. И мысли, состоящие из слогов и междометий. Навстречу пробегающему по губам языку. Пожалуй, стоит закрыть глаза. Чтобы не видеть это. Сладкая карамель, рождающаяся где-то... где не пожелаешь. Сон. И улыбка на устах. Укрытых мягким одеялом внимания. Внимания зеркала. Как эхо...
        Я чувствовал, как затаилась Фиалка. Слышал, как подвижный язычок не справляется с сохнущими губами. И мне было приятно. Приятно приносить удовольствие. Пусть не столь телесно, как подарок с её стороны. Тем не менее.
        Ну и что, что распылялся насчёт платоничности и виртуальности! Моя профессия - алкоголик, то есть человек, изначально летающий в облаках, поэтому и взятки с меня гладки. И требовать последовательности и логичности действий по крайней мере неразумно. Вот так. А ближайшая задача - дотащить грёбаный обруч, то бишь, Приз к ближайшему пункту приёма цвет мета. Надеюсь, он хоть парочку выходных завесит?
        Но это чуть позже, а сейчас можно немного полежать, отдохнуть...
        - Вот они!
        Мы с Фиалкой даже не пошевелились. Голос был знаком, и дёргаться смысла уже не было. Девушка лениво оторвала голову от моего плеча и скромно отодвинулась в сторону. Изобразив варёного вкрутую рака, я постарался принять вид, более приличествующий командиру. Со всей возможной поспешностью, но не теряя собственного достоинства, стал приводить в порядок нижнюю часть униформы. Скромные успехи - пальчики-то стыдливо суетятся. Во всяком случае, всё забрано по карманам. Зажигалки.
        Розетта, поджав губы, отвела взгляд в сторону. Без комментариев. Прошла чуть дальше по коридору. Мурло не отводил глаз, метких и беспристрастных, от моих, и стоило поднять голову, как сразу нанизывался на две стальные спицы, вроде бабочки - случайно залетевшего из какой-то глуши редкостного экземпляра. В начале коридора маячило ещё двое бойцов моего отряда. Тоже делающих вид, будто чем-то заняты.
        Вид мои бравые коммандос имели потрёпанный. Расквашенный нос Розетты, синяя правая половина лица Мурло, сбитые костяшки, униформа, будто обработанная тупыми ножницами, в пятнах самого широкого цветового спектра. Налицо участие в приготовлении мясного блюда. Отбивных.
        Я встал напротив Мурло.
        - Ну, рассказывай, что там в мире нового, интересного, - криво ухмыльнулся. - А то мы с Фиалкой немного отстали от жизни...или обогнали, - это я уже про себя.
        Несмотря на браваду, морально я чувствовал себя скверно. В то время, как мы с Фиалкой предавались мыслям совершенно далёким от мордобоя, кто-то кровавыми соплями драил палубу Лабиринта. И не успокаивало то, что с ристалища меня просто уволокли, и физически я себя ощущал чем-то средним между грецким орехом, расколотым трёхтонным прессом и половой тряпкой, выкрученной и высушенной. Несмотря на допинг Фиалки. Именно, допинг.
        - Мы догнали "чёрного". К сожалению, он ничего не успел сказать - уж очень разгорячены были бойцы. Приза с ним не оказалось. Потом выяснилось, что вы и... - быстрый взгляд на девушку, - Фиалка, - отстали. При возвращении обратно, встретили отряд Русого. При столкновении благодаря наличию у нас зажигалок, а у противника практически отсутствие оных, на ногах осталось нас четверо: я, Розетта, Гриша и Капсюль, - я вопросительно приподнял бровь, силясь вспомнить этих товарищей, которые нам наверняка товарищи. А Мурло невозмутимо продолжал: - По предварительной договорённости, в случае рассеивания отряда либо отставания после удара зажигалкой от основного отряда, дюли должны самостоятельно выбираться из Лабиринта, избегая контакта с противником, - я одобрительно кивнул, хотя подобный гуманизм со стороны Мурло, даже по отношению к своим людям, выглядел интересно и многообещающе. - Поэтому наших "отключённых" и раненых мы убрали с места контакта и оставили. По пути сюда попадались небольшие группки соперников, скорее всего разведывательного характера.
        - Неужели Лабиринт такой маленький, что невозможно разминуться? - недовольно вставил я.
        Мурло озадаченно замолчал, видимо, не понимая, как оценить моё глубокомысленное замечание.
        - Лабиринт не так уж мал. Я думаю, Румяный и Русый знают о прорыве с этой стороны. Тем более, группа, нёсшая Приз, затерялась тоже где-то здесь.
        Это было похоже на вопрос.
        - Фиалка, покажи, - небрежно бросил. - Мы тут непонятный предметец обнаружили, - объяснил. - Пока мы решаем, как поступить дальше, ты, Мурло, оцени, пригодится ли вещица в хозяйстве.
        Я явно переиграл. Ну и пусть. Зато стоило увидеть реакцию Мурло. Лицевые мышцы даже не пошевелились, зато глаза - два прожектора, способные в глухую безлунную ночь осветить два городских квартала. И таким образом продержаться на автономном питании...сколько нужно. Рядом шумно выдохнула подтянувшаяся Розетта, тоже зачарованная видом неказистого обруча. Я скромно потупился, хотя неудержимая в перспективе улыбка так и щекотала дёсны.
        - Однако... - промолвил Мурло и...изобразил полупоклон.
        Я задохнулся от избытка чувств. И почувствовал себя этаким гуманоидным зайчиком, отбарабанившим без запинок стихотворение Деду Морозу, и заработавшим помимо обязательного подарка поглаживание по голове... Большую похвалу от Мурло сложно вообразить.
        - Всё-таки вы не зря отстали.
        Что такое? Мурло шутит? Растопились арктические льды? Атлантида выбралась на поверхность подышать свежим воздухом? Армстронг собирал грибы на луне?
        - А вы думали, чем мы занимались? - довольный, попытался отшутиться. - Экскурсией? Навроде пробежки по Лувру в Варфоломеевскую ночь?
        Розетта фыркнула.
        - Не знаю, что это за забегаловка - Лувр, но от Фиалки б ты, да ещё ночью, точно не ушёл, - двусмысленно ухмыльнулась.
        Девушки обменялись вызывающими взглядами.
        - Спокойствие, только спокойствие, как говаривал один лётчик-испытатель, перед тем, как устроить дискотеку, - вмешался я. - Семейные сцены отложим на потом, до возвращения в коммуналку, а сейчас предлагаю бодро, но без песен покинуть это уютное местечко, пока случайные прохожие не заметили наше присутствие.
        Мурло только покачал головой на обилие слов.
        - Думаю, стоит идти в противоположном нашему появлению направлении, при возможности сворачивая в сторону выхода из Лабиринта.
        - Согласен. Ничего хорошего мы там не нашли, кроме синяков и тумаков. А Приз - это так, в качестве молока за вредность.
        Мурло позвал Капсюля и Гришу, и я вспомнил этих молодцов лет по двадцать пять. Капсюль - невысокий крепкий брюнет с бесятами, выпрыгивающими из-под полуопущенных век. Гриша - долговязый, русоволосый, обманчиво спокойный, словно перевитый нитями жил и мышц. Я видел, как эта парочка слажено разбирает завалы из злобных оппонентов. Одна большая, четырёхрукая газонокосилка.
        Розетта ушла значительно вперёд в компании с Капсюлем, Гриша чуть отстал, а Мурло и Фиалка шли рядом. Обруч покоился у меня запазухой. Тело ныло, голова гудела - не привыкла, родимая, к такому небрежному обращению. Вдобавок, неимоверно хотелось есть - в животе будто образовалась чёрная дыра. С чем я и обратился к Мурло.
        - Пожевать есть что-нибудь?
        Тот никак не прокомментировал моё пожелание, хотя "пожевать" можно дать и рукоятку зажигалки, а молча запустил руку в один из своих многочисленных карманов, и достал две плитки в похожей на целлофан обёртке. Одну протянул мне, вторую - Фиалке. Девушка отрицательно покачала головой (фигуру бережёт?). И многозначительно постучала по боковому карману. Понятно, один я такой непутёвый, непредусмотрительный. Развернул и стал жевать на ходу серую безвкусную массу. Обёртку по примеру Мурло, тоже пожелавшего "пожевать", спрятал в карман.
        - Послушай, Мурло, откуда появились такие имена: Капсюль и Гриша? Они что, тоже пересекались с землянами?
        - Да нет, - он не поворачивал ко мне голову, продолжая всеми существующими органами чувств сканировать близлежащее пространство. - Многие... да почти все, - уточнил, - пожелали иметь земные имена. А у нас Отвёртка самый продвинутый в этом вопросе. Он и...окрестил, - мимолётно посмотрел на меня, я аж запнулся от столь земного слова; опять же, привиделась ехидца. - Кстати, на месте столкновения мы его не обнаружили.
        - Как это? - спросил изумлённо.
        Мурло только пожал плечами, предлагая мне самому поразмышлять над этим. А меня интересовал ещё один момент, поэтому я осторожно спросил:
        - А Отвёртка тебе объяснял значение твоего имени?
        Мурло на мгновение задумался, кивнул головой и невозмутимо ответил:
        - Мне понравилось. Так что...
        Я тормознул, облившись холодным потом. Повисшая фраза была чересчур красноречива и ежу понятна - я и заткнулся.
        А ведь мог и дошутиться.
        Дальше мы шли молча - я, чуть отстав от Мурло и Фиалки, предаваясь никому не нужному и совершенно беспредметному раскаянию.
        Так мы миновали несколько развилок, сворачивая в сторону внешнего периметра Лабиринта. Никто нам пока не встретился. Стали закрадываться дурно попахивающие успокоительные мысли: может обойдётся, и мы пересечём спасительную линию с высоко поднятыми головами - на другое, казалось, сил уже не хватит. Ужасно не хотелось получат по носу. Когда вот-вот... В общем, конец мучениям. Этим.
        Ну, хочется поныть! Безмолвно же! Никакие упаднические мысли не вываливаются из ушей, не просачиваются сквозь маску жизнерадостного лица.
        Надежда вздохнула и перевернулась на другой бок. Так и не проснувшись окончательно.
        После очередной развилки мы нагнали Розетту и Капсюля, в непринуждённых позах застывших посреди коридора спинами к нам.
        - Что... - второе слово осталось в уме. Хотя в данном дуэте оно было актуальней. Случилось.
        Напротив, шагах в двадцати, расположилась пятёрка румяновцев, как ни странно, не предпринимая никаких агрессивных действий - двое под стеной сидели на корточках, остальные переговаривались, глядя на нас.
        - Чё это вы тут, в гляделки играете? - почему-то шёпотом спросил я.
        - Типа того, - вместо девушки ответил Капсюль и широко улыбнулся, явив нам значительные бреши в своём зубном коллективе. Причём, свежие. - Розетта их настращала немного, так они и не дёргаются.
        - Как это? - спросил с любопытством.
        - Да сказала, что, мол, сейчас подойдёт всемогущий Рик, и растопчет их в лепёшку...
        - Чего-чего?.. - уточнил. Что-то проблемы у меня последнее время со слухом.
        - Да Рик всемогущий на подходе...
        - И что?! - кипя от негодования, я сверлил скучающий затылок девушки.
        - ...лепёшки...
        - Какие лепёшки?! - взорвался слюной, беспомощно сжимая - разжимая за спиной Розетты кулаки и нависая над ней; в голове раздавалось ощутимое бульканье - это прибывала дурная кровь. - В угол вас на три тонны гречки, обложить швабрами и мультиков лишить... навсегда!
        - А что? - невинно спросила Розетта, обернувшись. - Сейчас и растопчем...
        Договорить она не успела, так как от пятёрки напротив отделился один и, чуть приблизившись, объявил:
        - Отдаёте Приз - отпускаем безболезненно, в его голосе сквозило явное пренебрежение.
        - Противные какие лепёшки, - пробормотал, продолжая гипнотизировать Розетту. - А по зубам? - осведомился у парламентёра.
        На лицах моих бравых вояк мелькнули улыбки, а румяновец просто пожал плечами и вернулся к своим.
        - Что... - какой-то шум сзади отвлёк меня. Что же это такое: опять не дают говорить!
        А сзади, пытаясь отдышаться, нарисовалась... весьма внушительная группа в чёрной форме.
        Наконец-то Розетта побледнела. Но не думаю, что это положительный момент.
        - Ну, что, камикадзе, - процедил сквозь зубы, - не купились они на вашу лапшу. Ха - ха - ха, - меня начал душить злобный смех. - Они просто время тянули! - глубоко вздохнул, пытаясь сдержать нервную дрожь. - Тем хуже для них. Я им покажу Рика всемогущего, мамонтоподобного, поджилки-то у них пообтрясу! - Окружившие меня серые и так уже косо поглядывали, а теперь вообще отвернулись от противника - объявилась им гораздо большая опасность: сбрендивший командир. - Спокойно! - произнёс как можно твёрже. - Ситуация под контролем, - уверенно кивнул головой, якобы в подтверждение. - Прикройте меня с Фиалкой, - никто не пошевелился. - Не переживайте, это не просьба о последнем поцелуе - хо - хо! - каменные лица не оценили шутки. - Пожалуйста, так надо, - как можно спокойней и убедительней произнёс, поочерёдно заглядывая в лица, - они нехотя обступили нас с Фиалкой, и я, не мешкая, отдал ей злосчастный обруч. - Хорошенько спрячь! - она недоумённо покрутила его, но послушалась, пристроив Приз - как вы думаете где? - на груди. - А теперь слушайте. Наша задача - прорвать переднюю пятёрку и выпустить из этой
ловушки Фиалку и... - посмотрел на "тёмного эльфа", - Розетту, - та сумрачно буравила меня, ничего не говоря в ответ, что было плохо. - Не вздумай сделать по-своему! - строго высказал я. - У нас нет времени, но я объясню: до выхода недалеко, но по пути может встретиться ещё какой-нибудь серый волк - и вот для этого ты нужна: чтобы уши оборвать и зубы повыбивать. Поняла? - она нехотя кивнула. - А мы, мужики, сколько сможем, столько и будем сдерживать оппонентов, не пропускать их за нашими девушками, нашей надеждой. Ну что?! - заорал. - Погуляем?! - это получилось почти весело. - Пощупаем пёрышки у этих цыпляток! Йо - хо! Мурло и Гриша вперёд!
        - А - а - а!!!
        Вот он жуткий хрестоматийный удар "свиньёй"! Опешившие соперники, не ожидавшие такого кавалерийского наскока, отягощённого психической атакой, то бишь, мощным, чистосердечным, рабоче-крестьянским воплем, разлетелись в стороны, будто кегли.
        - Давай! - крикнул пискнувшей на прощание Фиалке. Розетта, постоянно озираясь, припустила за ней. - А теперь держись, ребятки! - на нас надвигалась лавина. - Зажигалки к бою!!!
        Посредине коридора, как вкопанные, стали Гриша и Капсюль, разя нападающих из строенный зажигалок (три единицы, перевязанные таким образом, чтобы срабатывать одновременно - кстати, изобретение Розетты), гася инерцию уже подстреленных добрыми пинками и кулаками.
        Слева крем глаза заметил движение. К Мурло сзади подбирался раннее опрокинутый румяновец. Упреждающий крик застрял в горле - мой начальник охраны раньше получил по башке. Мурло недоумённо и как-то замедленно развернул голову в сторону нарушителя уединения, тоже не менее удивлённого - уж больно крепка броня оказалась у мужика.
        Тут лицо румяновца исказилось гримасой боли. Я присмотрелся. В опущенной руке Мурло находилась зажигалка. Он отпустил курок, зажигалка выпала из рук и... повалился на своего обидчика.
        Это длилось несколько секунд, но основная картинка резко изменилась. Капсюль, с окровавленным, озверевшим лицом повиснул на шее у чёрноформенного, безостановочно лупившего его. Пока ослабевшие руки не разомкнули объятья. Гриша ещё держался в окружении трёх недругов, умудряясь выкручиваться, и в ответ наносить ощутимые удары.
        Наученный горьким опытом Мурло, я успел пройтись зажигалкой по лежащим рядом телам в чёрной форме, когда на меня выскочил первый прорвавшийся. Получив от чистого сердца по колену, он заскулил, и пока сошёл с дистанции.
        И понеслось. Из глаз сыпались искры - настоящий фейерверк, левая рука превратилась в точку неимоверной боли, но я, ругаясь и рыча, продолжал скакать между всё ещё боеспособными румяновцами в ипостаси домашнего, но загнанного в угол кота, царапаясь, кусаясь, метя в слабые места, которые оказывались в радиусе действия. А в голове билась одна мысль: "Ещё несколько секунд... Ещё несколько секунд..." Дабы дать девушкам максимально форы. А когда силы стали окончательно покидать меня, бросился в ноги наиболее "сохранившегося" румяновца... Почудилась серая униформа, и ожесточенное лицо Отвёртки... Несколько мгновенных вспышек боли по периметру тела и... Дальше я не помню.
        Глава 11.
        Проблемы с пробуждением.
        Голова столь тяжела, что в такие моменты начинаешь понимать штангистов с очередным довеском в виде дополнительного колечка. Чем же таким я нагрузил свой "компьютер", что приведение его в вертикальное положение чревато развязыванием пупка?
        Заработал нюхательный аппарат - рыбно - тминовый аромат ворвался в носовые редуты, внося ясность в сознание: селёдка пряного посола. В ответ проснулся язык, ощущающийся, как сухая половая тряпка: необходима влажная уборка, а воду отключили.
        Следующими проверке подверглись зрительные рецепторы: чуть-чуть приподнялись закрылки... Хух. Не ослеп. Световая гамма удовлетворительна, где-то вне радиуса прямого попадания работает источник, что-то вроде ночной лампы.
        А теперь можно попробовать разогнуть хребет... Треск, лопающаяся ткань, жилы и вены в максимальном натяжении... Процесс завершён без разрывов, поломок и прочих эксцессов.
        Первая ознакомительная экскурсия глаз, так сказать, рекогносцировка на местности...
        На меня укоризненно смотрел Мишаня.
        - Ну, что, воитель, всех чертей построил? - голос у него был мягкий, внимательный. Как у доктора.
        Он подвинул мне по столу некий предмет. Продолговатый, запотевший, с волшебной надписью "Пиво". Вот за чем в своё время посылали Ивана Царевича? Или Дурака?
        - О... О!
        В такие моменты тысячелетние наработки человечества в области речи и связных мыслей просто испаряются. Слова - стадо коров на льду. И даже буквы - мечущиеся от возбуждённого хозяина тараканы...
        Живая вода. Как в сказке.
        - Мишаня, где я только не был... - тихо просипел, качая головой.
        - М - да, - философски протянул тот. - И не поверишь в то, что там, где нас нет - хорошо, - и из-под стола извлёк ещё один запотевший патрон.
        Я зачарованно следил за работой кадыка. Параллельно ритмичному движению поршня, чувствуя, как влага в собственном горле безвозвратно испаряется, исчезает, растворяется вновь, как говорится, оставляя у "разбитого корыта".
        - Помоги Старухе... - жалобные мысли вслух.
        Мишаня понимающе покосился, отставил использованную посуду, вновь полез под стол.
        - Эк, батенька, как вас накрыло.
        Он внимательно следил за моими трясущимися руками, хмыкнул, выдрал у меня бутылку, не взирая на жалобное: "И - и - и", чмокнул крышечкой о нижний резец и протянул мне божественный сосуд.
        - Неужели там так плохо? - сочувственно спросил он.
        - Да как сказать, - пытаясь отдышаться, протянул. - Есть хорошие дюли... Да и в целом там весело, если б не законы драконовские, да по башке лупили с меньшей регулярностью... Да... - тут подозрительно посмотрел на него - ощущение явственного бодуна никак не состыковывалось с предыдущими похождениями, - ... ыпить не дают... - закончил упавшим голосом.
        - Да ты что?! - как бы искренне, пожалуй, даже восхитился Мишаня. - Странно, - задумчиво посмотрел в сторону.
        - А где Эллис и... как её? Лиза? - не к месту спросил, пытаясь разложить по полочкам бардак в голове.
        - Отдыхают... - неопределённо махнул рукой Мишаня, не отрывая взгляда от окна.
        Я почему-то покраснел. Каждый думает в меру своей распущенности... А почему, собственно, людям Так не отдохнуть?!
        - Тут предложение поступило от нашего новоиспеченного гостя... Ты что? Тебе плохо? - встревожено заглянул в глаза, похлопал по плечу.
        А у меня действительно закипали мозги, из ушей валил пар, а во рту настаивалась густая заварка из... производная из серой пищевой плитки...
        Где я нахожусь? Где реальность? Кто я? На этот вопрос определённо можно ответить, тем более...
        - Рик, не придуривайся, открывай глаза.
        Вот только голос этот был почему-то женский.
        Я с трудом оторвал голову от... подушки. На постели возле меня сидела... Нюра. И жизнерадостно улыбалась.
        - Опа...
        - Вот-вот, молодец, - и неожиданно наклонившись, смачно впилась в губы. Через несколько секунд почувствовал, что жизнь возвращается в меня.
        Она довольно оторвалась, поправила сбившуюся прядку за ухо и посмотрела на меня.
        - Терапия, - извиняющее подняла плечи. - Не зря же я сидела у твоей постели.
        - Я - жив? - спросил неуверенно.
        Нюра как заржёт, откидываясь назад, выгодно демонстрируя волнующуюся грудь и подрагивающий носик, именно который почему-то привлёк моё внимание. И поторопил возрождение губ в положении улыбки.
        - Ну, ты, Рик, даёшь, - проговорила девушка наконец, вытирая слёзы, - ну, молодец! Что ни ляпнешь, как вроде дубиной по башке, по смехогонной извилине - всё в тему. - Наклонилась, шутливо и внимательно разглядывая лицо. - Или виноват во всём твой подвижный язычок? Ох, и приобрела бы я его на неопределённо долгое... время. А, землянин, в чём секрет твоей непотопляемости?
        - Грешно над юродивым...
        - Э, нет, - покачала укоризненно головой, - под сумасшедшего не коси, не коси. Рановато. Всё впереди...
        Я лежал в костюме новорожденного перед ней, ёжась под скрупулёзным насмешливым взглядом, и если я всё-таки нахожусь здесь, на небесах, меня интересовали совсем иные вопросы, нежели проблемы собственной везучести - если так можно назвать последнее приключение и алчные попытки колонизировать мою собственность во рту.
        - Просветишь насчёт результатов игры? - поинтересовался сухо - что-то не тянуло на посмехушки и побрехушки, переходящие в потрахушки. - Или продолжишь издеваться?
        - Что ты! - возмущённо воскликнула, невинно захлопала глазками. - Ни в одном глазу. По-видимому, попытка развлечь не удалась? Не с той ноги встал? - поинтересовалась сочувственно. - Не со средней? - и согнулась пополам, довольная якобы удачным словесным вывертом.
        Ха - ха - ха, как смешно. Мощная заготовка для предвыборной кампании. Чукчи одобрят. "Идите ко мне толпами в чум! Я вас жиром угощу".
        Видя её смехотворные конвульсии, и меня тоже сквозь пожарный занавес раздражения посетила мимолётная улыбка. Эх, положить бы её на колено, да проверить противоударность задницы... Но ещё не так поймёт. Расплачется.
        Я закрыл глаза, демонстративно сложил руки на груди и замер, запретив себе даже мимолётные проблески улыбки. Суровость и ещё раз суровость. Вначале информация, а потом "тюти-мути".
        Сквозь успокаивающиеся постанывания и кашель до меня донеслось:
        - Ну что ты обиженного строишь? - Молчу. - Рик, чего ты сегодня злюка такой? - Молчу. - Даже не спросишь, как там твои бравые гвардейцы?
        - Спрашиваю!
        - Ну вот, - миролюбиво протянула Нюра. - А то сразу: не щекотите меня, я писаюсь. Так что теперь, и поржать нельзя? Как у вас там на Земле: волка бояться - кустики отменяются?
        - Можно, - ответил, с удовлетворением наблюдая возвращающуюся к ней серьёзность. - Смеяться можно. Но надо же ещё ситуацию просекать. Как там у Александра Сергеича: приходит Салтан в роддом, а там ему Нюра в белом халате: "Не то сына, не то дочь..." Поприкалывалась, называется. И начинаются потом белочки, грызущие орешки, полёты шмеля и прочие черноморы. Соображать надо! - наставительно приподнял палец. - А то вышла как-то девушка за чудище-юдище замуж. А кто-то возьми, да и подшути: поцелуй, мол, попрёт ещё больше. Она взяла и послушала. Чмокнула в щёчку. И является тут пред ней ясноокий принц на белом коне, весь из себя такой пушистый, что аж очи режет. Она в слёзы: нафиг он ей надо - ни дровишек нарубить, ни печь истопить - так, передвижной комод. Вызывай после этого из ЖЭКа дровосеков и истопников... Чтоб удовлетворение было в доме, так сказать... Вот как бывает от шуток не к месту.
        - Бедняжка, - взгрустнула Нюра, шморгнула носом. - Поняла. В щёчку целовать не надо...
        - Да что ты будешь делать! - не на шутку взъярился я. - Ты мне расскажешь наконец, чем закончился мордобой в Лабиринте?! Замочили Минотавра или он до сих пор Ариадну охмуривает?! А т порву в клочки и Лабиринт траханный, и Замок грёбанный, и тетрадку свою ненаглядную, мёдом намазанную, а ручку выброшу в мусорку... Запасная есть.
        - Всё-всё-всё, - испуганно отпрянула Нюра и... зараза, подмигнула. - Рассказываю: всё нормально, - замолкает, строит глазки, поправляет причёску.
        Угрюмо жду продолжения.
        - Да расслабься ты. Вынесли Фиалка и Розетта Приз из Лабиринта без всяких эксцессов: никого не повстречали, а гнаться за ними после общения с твоей головой последнего способного бежать, уже было некому, - она вдруг пристально посмотрела, странно улыбнулась, вздохнула и якобы смущённо закатила глаза. Я встревожено напрягся. - Ох, Рик, ох, шалунишка: все бегают, мечутся, ищут Приз, а он загрёб его, уединился с Фиалкой и...
        - Вообще-то, это она со мной уединилась, - я невыносимо покраснел.
        - Ой, да ладно тебе к словам придираться, не оправдывайся, - опять издевается. - Нашла-таки Фиалка твоё слабое место...
        - Почему - слабое... - из ушей начал валить пар.
        - Потому, потому! Охо - хо - хо! - это смех. - Голубочки устроились. Ты мне повторить не сможешь, что там Фиалке рассказывал...
        Сражённый напрочь, обессилено повалился на подушку. Хлопал ртом, как рыба - и сказать-то нечего путного, одна нецензурщина.
        Нюра ещё долго издевалась надо мной. Раскатала на три кома и одну морковку. Реабилитационный курс под названием "снежная баба". Учитывая, сколько раз я краснел, страшно представить, что от меня осталось. Кипящая лужа.
        В общем, резюме: мы, то есть команда Рика Бесстрашного победила. Почти все люди, то есть, дюли Рика Невозмутимого в связи с ранениями прошли курс реабилитации. Действительно, по пересечению периметра Лабиринта, игра была приостановлена. Русый и Румяный в шоке от Рика Невозможного. Жутко ругаются. Мечтают о встрече. Чтобы поздравить. Отвёртка, а также Юла и Гриппа участвовали в последней баррикаде, мне не показалось. Дрол был очень доволен (Нюра в том числе, так как послушалась в последний момент), поставив на Рика. Зато какой-то злобный и до хрена какой могущественный такой себе Бланд серьёзно пролетел. Мечтает о встрече с Дролом. Чтобы поздравить. Вообще, много знатного народу пролетело из-за Рика Непонятнооткудавзявшегося. Так что спать, если получится в ближайшее время, нужно с открытыми глазами. Можно подумать, везение от этого прибавится или объявятся терминаторские способности.
        - Так что, - Нюра сочувственно потрепала меня за плечо, - хватит лежать. - Дрол тебя ждёт.
        - Что на этот раз? - вздохнул обречённо.
        - Курсы повышения квалификации у Бурого, - и многозначительно улыбнулась.
        - Слушай, Нюра, ещё один вопрос напоследок? - девушка ободряюще кивнула; ага, валерьянка при геморрое. - Свет белый этот Замок обогревает? Я имею ввиду, солнышко, ветер - такую малость можно организовать?
        - Рикушка, дорогой, - удивлённо произнесла Нюра, - ты не правильно ставишь акцент: не Замок, а Замок, - отчётливо сделала ударение на второй слог.
        - Что ж выходит? - озадаченно отвернулся. - Мы под замком?
        Конец первой части.
        Часть 2.
        Ключ.
        Глава 1.
        Плешивый юмор.
        Хмурый Бурый, засунув руки в карманы своей светло-серой командной курточки, шёл чуть впереди меня. Наблюдать за его подвижным профилем было одно удовольствие, что несколько скрашивало нашу похоронную процессию. Имеется в виду общее настроение, а не определённое ритуальное действие с наличием "свежего" жмурика, не имеющего возможности реально оценить жалостливость вибрато у труб и неотвратимость тремоло большого барабана. Все десять дюлей из команды Бурого являли собой ксерокс оного не только внешне: худые, жилистые, нервно-подвижные, но и выступали, как приёмники настроения своего командира. Вот и шлёпал я в окружении десяти зеркал, совсем не отражающих мою оптимистичную харю. Мало того, разговорить либо расшевелить этих клонов можно было не иначе, как шилом. Пожертвовав при этом своей шеей. Нет уж, увольте, моя шея мне ещё пригодится. Хотя бы в качестве подставки для головы, этого неповторимого сосуда умных мыслей - и прочих глупостей...
        Чёй-то не смешно... А во всём виноват Бурый, пышущий неудовольствием, словно скунс - девственник у брачного ложа. Заразил уже, гад. Узнать бы, отчего он встал не с той ноги. Точнее, кто отдавил ему нижние конечности. И зачем?
        - Слышь, Бурый, чё у тебя рожа, как у медведя после зимней спячки перед выдавливанием пробки? - подкатил я деликатно, будто практикант к доценту. - Кто наступил на твоё лицо, что ты не можешь никак его разгладить?
        Бурый неодобрительно покосился на меня, поцыкал зубом, как пресловутая карга, и раздавил своим жевательным аппаратом очередную гусеницу.
        - Тебе бы, Рик, всё зубоскалить. А проникнуться проблемами общества, так сказать, напялить гинекологический халат - так лучше высморкаться на персидский коврик...
        - Так я же со всей душой, - принялся оправдываться, задетый за живое своей якобы чёрствостью. И то: с колокольни Бурого оно может так и выглядит - распаренный берёзовыми вениками трутень на шее у доблестного (используем этот эпитет) товарища. Я с этим согласиться не мог: как ни как, успел доказать свою прыгучесть и живучесть. - Да ты не скрипи своей дверью, как победитовое сверло в нежной женской груди, не делай вид, что что-то не нравится, а расскажи, чем недоволен - может и я какую ложку дёгтя отыщу по закромам?
        Тот вздохнул, поскрёб фиолетовый подбородок (как плоскогубцы по бетону) и ответил:
        - Да, понимаешь, сдаётся мне, наша прогулка сродни умащиванию на кол - с каждым метром всё глубже пыточный инструмент в моём организьме... Вот здесь уже! - воскликнул в сердцах и чиркнул рукой по горлу, при этом у него было такое обиженное выражение на лице, что любой взрослый раскошелился бы как минимум на лимузин Маде ин Чина. Спецзаказ для совдепии. Гуттаперчевый. - Скальп скоро начнёт подниматься наподобие лосиного брачного аксессуара...
        - Ну да, ну да, - поддакнул в тему, преданно заглядывая в не совсем эстетично оформленный рот, так и фонтанирующий вязкой, злой слюной.
        - Дрол-то нас отправил? - посмотрел на меня, сам кивнул утвердительно. - Отправил. На встречу идти нужно? Нужно. Но, скажи ты мне, друг любезный, Рик, с чем ты пойдёшь на свидание с коброй? Правильно, с сапёрной лопаткой, или при отсутствии сноровки в обращении с оной, в водолазном костюме времён капитана Немо. А мы? Пол-но-стью бе-зо-руж-ны! - выплюнул слоги. В мою сторону. Помимо воли я покривился - но так, незаметно, чтобы не обидеть оратора, а потом аккуратно смахнул влагу со своего лица. Хоть бы не заразный был, гад. - Идём, как дети без лопаток и ведёрок в песочницу строгого режима. Ведь Бланд от нас мокрого места не оставит...
        - А кто такой Бланд? - вклинился заинтересовано.
        - О! - харя Бурого вытянулась боязливо. - Это монстрище ещё тот! Навроде Таракана из Чуковского. Как глянет, как усищами зашевелит, - Бурый внезапно выпучил глаза и обнажил дёсны, да так, что моя матка испуганно вздрогнула и задрожала, как домашний кисляк, - так и валится замертво всякая мошкара. Бланд - это величина! - Бурый значительно поднял вверх указательный палец. - Они с Дролом давнишние соперники. Только нашего хозяина загнали в Замок, а Бланд жирует на морепродуктах... и прочих икрах и бицепсах.
        Я поёжился, а рука непроизвольно потянулась к груди, где под курточкой была поддета "кольчужка" - так я её обозвал, ибо предназначение её было тоже: защищать. А также штанишки из того же материала, любезно презентованные мне Дролом во время нашей краткой встречи перед выходом. А также чёткие ЦУ: "Иди, смотри, учись... Действуй по обстоятельствам".
        Костюмчик был мягким на ощупь и не прикрывал только голову, а с размером не было никаких проблем. По словам Дрола запас прочности у него был хороший. Но предел выносливости тоже имелся. Пришлось поверить. Тем более, проверить не было никакой возможности, разве что попросить Мурло хорошенько хряпнуть по спине чем-нибудь тяжёлым... Но вдруг порвётся? Где я подобный взамен достану? Отрабатывай потом неустойку собственной шкурой... Действительно, реально судить о прочности не мог, ведь для меня "хорошо" - это упала початая бутылка и не разбилась, а для других, Мюнхгаузена, к примеру, полёт на луну - нормально, даже насморка нет. Поэтому костюмчик я всё-таки поддел под свою тёмно-серую форму. В чём мне очень помогла Фиалка...
        К моим губам прилипла глупая мечтательная улыбка... М-да, шалунья. Раздеться помогла, а дальше... обезоружила. Вернее, отобрала оружие во временное пользование. А что? Оно моё личное, никакое не табельное, расписываться за него я не обязан. Тем более сдавать. А так и человек, то бишь, девушка довольна, и мне... приятно. И делу не вредит, даже наоборот - выровняла мой уровень глюкозы (или как там это называется?). В общем, изрядно она меня отпсихоаналитила. И когда оторвала от меня свои влажные глаза, дабы поправить чёлку и вернуть на место немногочисленные предметы наряда, я обессилено прилип к импровизированной кровати и подумал, что удовольствие, а особенно его изобилие - довольно утомительная вещь. Поэтому не мешает иногда и "мордой в асфальт"... Что называется, накаркал.
        Мы прошли несколько контрольных постов, охраняемых дюлями в тёмно-синей униформе гвардейцев Дрола. Парни бросали на нас любопытные взгляды и тут же возвращались к прерванным занятиям: тщательному изучению стен и потолков. К слову, действо не для слабонервных: кто кого пересмотрит - однотонная поверхность или постовой. Крепкими нервами и погружённой в анабиоз психикой тут не отделаешься. Необходимы ещё цепкие зрительные датчики, вгрызающиеся в положенный объект повисающие на нём наподобие ленивцев, но с запрограммированной на экстренный случай стремительностью и умеющие при необходимости прожигать взглядом, будто паяльная лампа...
        Нас встречал капризный и странный объект: благообразный старик с надменным взглядом. Голову он держал так, словно боялся нарушить причёску, состоящую исключительно из серебристого гаагьего пуха (не дай Бог какой-нибудь неуклюжий сквозняк выдернет пушинку - это же веский повод к началу войны!). Молча пометив льдистыми глазками Бурого (так регулярно делают псы, рейдируя свою территорию), он поплыл впереди нас, заставляя задыхаться в приторном выхлопе - похоже, облюбованном им аналоге местной туалетной воды.
        Бурый попытался сгорбиться, бросил в мою сторону взгляд, скривился и пробормотал что-то про себя - пожелал, наверное, встречающему доброго здравия и долгих лет жизни.
        Коридор потянулся роскошней: коврики - шморвики, картины в разноцветных пятнах, разномастные портреты (вполне человеческие лица, если не считать взгляды, копошащиеся в немыслимых и даже уму непостижимых далях - не хватает свечек у анфасов), стены, увешанные "блискучими" тканями. Опять же, меблишка нарисовалась, мягкая такая: стульчики, столики, диванчики, только и плющить харю и бросать со всеми удобствами кости - и оставлять их валяться так неопределённо долгое время.
        Мы вышли в сквозное (напротив находилась запертая дверь) округлое помещение, где - это я понял по реакции подтянувшегося Бурого (расправил плечи, втянул отсутствующий живот, преданно заострил профиль) - нас будут пугать: строить рожи, устанавливать пудовые кулаки в опасной близости от нюхательного прибора, гонять шарики мускулов наподобие бильярда и безнаказанно ковыряться в носу. В общем, то место, где недавно упоминаемый Бурым кол упирается в горизонтальную поверхность, то бишь точка встречи со страшным Бландом.
        Вдоль стен полукругом симметрично выстроились мужчины в чёрно-золотом, равнодушно и не моргая реагируя на наше появление. Что-то в их позе: то ли сложенные одинаково на груди руки, то ли ноги на ширине плеч, то ли полнейшая неподвижность внушало мне опасение... Ага, понял - это изобилие "погремушек", висящих на поясах. И было их как минимум в два раза больше, нежели нас, прибывших (включая меня и нашего встречающего).
        Посредине зала стояло мягкое низкое кресло. Пустое.
        Наш провожающий, не глядя, махнул рукой, и мы остановились, как один, не доходя пяти метров до кресла, а сам прошёл к следующей двери. Вышел...
        Прошло по моим подсчётам пол часа. Хорошенькая познавательная экскурсия. Посещение зоопарка. Туристы, на которых любуются зверушки, указывающие лапами и хвостами на возбуждённых обезьян с фотоаппаратами. Которых можно наградить красной задницей и банановой кожурой промеж глаз, а для пущего писающего восхищения утопить в верблюжьем плевке...
        Раздражение накапливалось, как дворняги вокруг случайного прохожего, брехливый лай стоял в ушах, взъерошенные алчные шавки, линяющие, облезлые кобели с закрученными на свиной манер хвостами яростно выказывали подвижные носы из-под плетней. А что? Когда много - сила! В смысле, громко...
        Рисуемая в воображении картина кроме едкой улыбки не приносила ни капли успокоения, и я продолжил с каменным лицом вышагивать из одного конца зала в другой. Бравых "зольдатос" в чёрно-золотом, видимо, уже укачало слежение за моими однообразными перемещениями, и они нашли более благодарный объект - яростно чешущегося Бурого. Остальные же светло-серые невозмутимо расположились вокруг нас, ни секунды не теряя бдительности.
        Наконец-то дверь, за которой исчез наш проводник, открылась, и нам явился самодовольный бампер... его же. Фары так и лучились великодушием камаза на пешеходном переходе. Он сделал пару шагов в нашем направлении, замер, вытянув руки по швам - ну вылитый оловянный солдатик в запасе (подкантоваться не мешало) - и, глядя куда-то поверх наших голов, официально запричитал:
        - Его Главеншество, Пожиратель Малых и Больших Земель, Попиратель Звёзд, просеянных на Друшлак, Профессор всех учебных заведений, Бывших, Имеющихся в наличии и Будущих, Собиратель невинных детских Слезинок, а также их Употребитель за неимением собственных, Держатель за Яйца Воздух, буде пошатнётся твердь, Бросатель Банановой Кожуры на пути Космопроходцев, Агрессор, Откладывающий в Гальюн... - и прочее, прочее, всё в том же духе. В общем, на редкость схожий набросок на Бармалея.
        Пока длился монолог, я стоял открыв рот. И жалел об одном - об отсутствии диктофона - уж больно красочные были иные титулы. Я же мог оценить только эстетическую привлекательность, не успевая сбросить в базу данных, то бишь, навертеть на извилины по причине изобилия оных эпитетных вкусностей. Чего только стоит: Гнилозуб на Лице Собственной Задницы или Высмаркиватель Культурных Ценностей? А вот это как вам: Фаллический Имитатор Вселенной?..
        Когда-то это всё-таки закончилось, и я спустился с перины блаженства, катая во рту пресловутый "имитатор", теребя прелестное звукосочетание, смакуя чудесное словосочетание. И створки бутона дверного проёма повторно раскрылись...
        И явилось... явился... Явились?
        Пусть Бурый конечно извиняет, но этот рахитичный шаблон на страшилище не тянул. Не только в размере, естественно, дело, когда вопрос касается вселенского испуга и прочих катаклизмов, стихийных бедствий и войн. Но всё-таки личина какого-нибудь Минотавра более б удовлетворила мой законсервированный страх. Но было в нём, в этом Главеншестве, что-то такое до боли знакомое... Ага, вспомнил, навеял он мне небезызвестного вождя в кепке и с резиновым бревном на плече, прописавшегося на всех городских площадях и центральных проспектах чудесной, сказочной, зазеркальной страны Совдепии. И то сказать: сколько этот гном в конечном счёте попортил крови своим желанием посадить всех на диету (а избранным оставить икорочку), народу-то втоптал своими копытцами - не сосчитать. А яду подсыпал на много поколений вперёд.
        В общем, это "чудо" с рыжеватой жиденькой бородкой, отсутствующие волосинушки которой кой-де не прикрывали крышку этого долгоиграющего самовара по имени Бланд, восшествовало. Думаю, волосяного покрова на подмышки и прочие "правоохранительные органы" явно не хватило. Ничего, пригласим паучков - заштопают прорехи в заборе удивительного генетического кода, к которому даже ползком не стоит подбираться - боязно за спокойный сон и другие гигиенические прокладки дальнобойщика.
        Бланд, поскрипывая трухлявыми костьми и прихрамывая на одну из опирательных конечностей, взгромоздился в кресло, то бишь, индивидуальный трон (что-то вроде личного переносного судна с протягиваемой вслед канализацией; представьте себе резиденцию ентого сиятельного монарха: лабиринт дерьма похлеще Ариаднового распущенного клубочка из трусиков танго). Прощупал перила оного трона пятипалой мелкой тёркой, пошморгал канцелярской кнопкой и перевёл драгоценнейший (не иначе, как брильянтовый) взгляд на наши мусороуборочные хари.
        Ой - е - ёй! В какую бы ближайшую канаву отнести свой жидкий испуг! Лишь бы плотина заднего ангара выдержала эту целенаправленную мозгозаси...ятельную терапию. Опустить нижнее туловище лица вместе с зубами в свежую жижу на предмет проверки пропускаемости носоглоткой энного количества ЦУ (ценных указаний). Полоскание ещё то. Покруче содового раствора на возбуждённый член. Дохнут все бактерии. Даже те, что ещё не появились.
        - Кхе-кхе... Что я вижу? Лицезрею отсутствие спермораспространительного Дрола, - изрёк Бланд. - Мне бы радоваться, что этот разрыхлитель экзотической флоры не опылит меня. Но... Кстати, - резко наклонился в нашу сторону, что мы с Бурым даже отшатнулись, - вы знаете, как он распространяет собственное семя?
        Мы отрицательно покачали головами. Сказать, что мы были озадачены, так это ничего не сказать. Не знаю, как насчёт Бурого, я к генетическому материалу нашего главенствующего кренделя не имею ни малейшего отношения. И в будущем не собираюсь соприкасаться даже в резиновых перчатках проктолога.
        - А это, между прочим, ежесезонная процедура наподобие посадки картофеля. Когда всё лето приходится окучивать и полоть любимое чадо. А также травить полосатых насекомых на чудесных чешущихся личиках до тех пор, пока от манной каши не начинают отлетать зубы, а в гортани начинаются запоры от карамели. Когда даже пурген действует, если двенадцатиперстную кишку растворить в кислоте. И пальцем изнутри регулировать диоптрию глаз: "Смотри Сюда!!! Ты видишь поляну и цветочки! Ну и что, что они воняют? Это кал пахнет - запомни на будущее! Своими вытаращенными зенками запомни!" - Он сорвался на фальцет и протянул коррозийный палец, в котором не было ни миллиметра ровной поверхности вверх. Оратор хренов. Детям на ночь - пусть родители уточняют объёмность памперсов. - Я мог бы заговорить вам зубы так, что и овсянка с изобилием масла покажется твёрдой пищей. Но нафиг мне распинаться у выгребной ямы? Я сделал своё дело по маленькой, а заодно и по большому, - неожиданно подмигнул, - а вы уж впитывайте, - сполз в кресле, вроде сдулся чахоточный воздушный шар. - Поди сюда, - слабо махнул рукой, подзывая к себе, а
сам при этом глядя в противоположную сторону.
        Мы с Бурым переглянулись, и я продемонстрировал своему полевому учителю - преподавателю жест у согнутого локтя и среднего пальца - мол, ты главный, тебе и макароны из глистов... живых...это...на вилку наматывать. Бурый скорбно глянул, словно пёс на мыло в руках активного члена организации "По защите животных". А чё? Руки чистые. Маникюр на месте. И даже педикюр не повреждён - ещё никто из четвероногих по рёбрам не получил.
        Поплёлся Бурый в сторону "страшилища".
        У-у-у. Садюга, этот плешивый. Нет бы рожу сплющить до нечеловеческой узнаваемости либо зубом воздух до крови процыкать - и то было б понятно, за что гибнуть. А так, на пороге постного рыльца, заточенного совсем в другую сторону. Просто хочется расплакаться и сопли размазать частой гребёнкой. Располовиненная золотистая муха и то меньше аппетит портит.
        Я жалостливо проводил взглядом вождя светло-серых, так сказать, посочувствовал. А сам подумал, что в качестве второго блюда даже без гарнира слопают уже меня.
        Ничего, прорвёмся! И не такому дракону третью голову под задницу подкладывали... Даже в такой трагический (собственно, почему?) момент моё латексное лицо, проверяя прочность и эластичность материала, прорезала улыбка. Оптимизм - вещь несносимая. И у "кондома" есть зубы, если его вовремя не разгладить. Правильно, только при наличии утюга и гладильной доски.
        Бурый притормозил у кресла, руки безвольно повисли, как у плакучей ивы, он стал лизать исподлобья начальственную фигуру. А мысли у самого, небось, о чудесной бутсе с металлическими набойками, удивительнейшим образом вмещающуюся под пятую конечность различных зануд. Не будем называть имена.
        - Шо ж ты, служивый, без рвения, без огоньку в глазах на подкурить? - обратился Бланд к подошедшему. Ласково так, навроде как к беспричинно болезному. - Тебе бы выпендрёж плаксивый зачитать мне - авось платочек достану девственный, пожертвую под твои гайморитные причитания, приласкаю рукою нетвёрдой? А?
        - Так что ж мне лечить болячки, которых ещё нет? - негромко ответствовал Бурый. А попробуй не ответить? Ситуация не та, когда старший по чину и возрасту, будучи в стадии "а поговорить", сам задаёт вопросы - тут и отвечать надо. Фактически допрос с "вакциной правды" - хоть в голос плачь, а не скроешь, что весело. - Мне профилактика такая покамест ни к чему. А то что ж! - с вызовом поднял голову и добавил громкости в голос. - Ставить искусственную челюсть, чтоб перестраховаться с кариесом? Или цеплять запасной говяжий зад на случай, если вы придёте не в домашних тапочках, а на шпильках и захотите проверить крепость кирзы на моих ягодицах? - Дёрнул плечами. - Я человек подневольный: сказали идти и слушать - даже взять запасную пару ушей, - кивок в мою сторону, - на случай, если в мои раковины не поместятся все изощрённые словеса...
        - А хамить не надо, - тихо произнёс Бланд, удобно умащивая кости по периметру кресла. - Подойди-ка поближе, молодой человек - надобно тебе сказать нешто важное, ухов непосредственно касаемое. Негоже мне, старику, связки голосовые перетруждать, они мне ещё на другом свете пригодятся на адвокатские заморочки у распределительных врат. - Бурый нехотя, через силу придвинулся. - Ну же! - повелительно поторопил Бланд. Ещё несколько шагов. - Наклонись! - искомое действие произведено.
        И тут старческая клешня выстрелила, как древесная гадюка и впилась в нежнейшую мочку Бурого.
        - Уй! - только и смог воспроизвести наклоненный. А распрямиться уже не было никакой возможности - частично зажатый в тисках слуховой аппарат, потрескивая от натяжения и жалобно поскуливая, ни в коей мере не желая расставаться со своей мягкой частичкой.
        - Я те дам, некуда складывать мои слоганы - лозунги, я те расширю багажно - слуховое отделение, устрою оптовый склад предложений и абзацев. От дамских романов до словарей, пока поручик Ржевский не выбьет из седла Львиное Сердце, перед тем, как броситься под поезд вместо Карениной...
        - Эй, старикашка - какашка! - не выдержал уже я. - Ты пошто человека уродуешь? И так страдальца природа обидела, так ещё чебурашкины комплексы хочешь привить! Будь добёр, оттяни клешни, а если хочешь мягенького помять, так ущипни себя за задницу.
        - Это кто там такой умный извилины раскрутил? Не на ту рыбку леска! Меня багром не возьмёшь, тут ружьишко надобно для подводного плавания или как минимум ракетница. А у тебя разрешение на ношение имеется? - прижмурил левы катарактный, выискивая источник свежего звука.
        - Я тута, уважаемый Кощеюшка, - помахал рукой.
        - А, - одобрительно крякнул тот и звучно хлопнул руками по коленям. Забыв при этом отпустить ухо Бурого. - Чую, разудалый Рикушка пожаловал. В нагрузку. Так сказать, к овсу с червоточинкой коняга постпенсионного возраста, - подвывающий Бурый наконец-то отклеился от кресла на пол метра...И, кажется, он остался при своих. Ушах. - Ублажил-таки Дрол, ублажил, прислал юродивого! Дай-ка полюбуюсь на тебя... Знатный мужичонка - после третьей асфальт горазд укладывать...
        - И вовсе нет, - разобижено промямлил.
        -...а после пятой - и вовсе Илья Муромец. Где ж ты такой выискался, сквознячина неприкаянный, просверлил ты мне грудину с левой стороны своими каверзами - скотча такого нет, чтоб дыру залатать, заштопать?
        - Как откуда, с Земли! - нагло улыбнулся - есть, мол, планетка, где таких непотопляемых...гм, пруд пруди. Не хорошо на себя наговаривать разными... конечными продуктами, поэтому ограничился мысленной рекламой.
        - Да ты шо?! Серьёзно? - и презрительно так ухмыльнулся, как верблюд, заготовивший пару литров шампуня.
        - Зуб даю.
        Тот аж поперхнулся, позеленел, завернул конечность за спину и хрятснул пару раз по хребтине - пыль так и брызнула в разные стороны.
        - Нафиг мне твой зуб, ты, малахольный? - откашлял недовольные слова. - Я што, стоматолог или маньяк - грёбанный абориген, коллекционирующий жевательные приборы? Ты меня с кем-то перепутал. Я...
        И тут произошла разительная метаморфоза - старичок преобразился из кальцевой паляницы в смертельно опасное земноводное. Рука собралась в жилистый, перевитый венами, внушительный своей угловатостью и антикварностью кулачок и поднялся на уровень перекрестья наших взглядов.
        - Должен же я хоть как-то - хотя бы морально - компенсировать исчезновение родимых денежных знаков, кровиночки моей?! - вышел на фальцет, злобно посвёркивая глазёнками и мелко тряся бородкой, словно стряхивая несуществующие крошки любимого педигрипала.
        - Это как ты собираешься компенсировать? - уточнил я подозрительно.
        - А щас мои ребяточки повяжут тебя, и станут колесовать, четвертовать, распинать, дыбовать, быковать - ну и так далее по списку. А потом то, что останется, склеивать, стягивать, сшивать и сматывать, - нежно окинул мою фигуру пристрастно - извращенческим взглядом. - Будешь ты у меня, парниша, заместо пазлов.
        Я опешил от подобной наглости. И тоскливо икнул, глядя на оледеневший профиль Бурого. Не отвертеться от роли подопытного кролика - зайчика. Ну, прямо тебе новогодний утренник!
        - А если я не хочу? - голос предательски дрогнул.
        - Что ты, - старикашка удручённо покачал головой на мою непонятливость, - уже всё решено. Ты не переживай, - продолжил заботливо, - будет о-о-очень больно, - морщинки лучисто разбежались в милой улыбке. - Ребятушечки, крутите его, - махнул в мою сторону. - Остальные свободны. Дролу привет, пусть не пукает от моих денег..
        От стен отлипли бландовские гвардейцы с явным намерением затолкать меня в свои цепкие лапы.
        К чести Бурого, надо сказать, он не до конца испугался, не захотел так просто отдавать меня, а, набычившись, сделал руками какие-то пасы, отчего его дюли поспешно сгруппировались вокруг меня. Наступила зловещая пауза, после которой как правило начинаются молодецкие забавы, выдёргивание чубов и разрывание гимнастёрок на груди.
        Неожиданно вклинился неприятный, дребезжащий звук. Это мне напомнило один эпизод: во время трансляции по радио Вивальди "Времён года", сосед, дядя Гриша совершенно немузыкально подпевал: "Неси меня, олень..." и подыгрывал крышками алюминиевых кастрюль. Так сказать, кухонная версия нетленной классики с наложением левого текста и добавлением ударных инструментов. А что? Неожиданно и... громко.
        - Хи - хи - хи, хи - хи - хи, эхм, - захлебнулся наконец-то Бланд. - Развеселили старика, развеселили. Что ж, за это, пожалуй, помимо Рика я заберу с собой и всех остальных... Хи - хи - хи, хи - хи - хи... Заместо запасных деталей к пазлам. Некоторые ведь эпизоды приходят в негодность. Правильно? - выбелил крепенькие зубы между губ. - А Дрол пусть не серчает - я ему в два раза больше дровишек подкину...
        - Ах ты ж, сморчок! - воскликнул я. А и то: злость такая во мне поднималась, стягивала, умывала, что впору было жечь всё вокруг одним взглядом. - Выискался вершитель судеб! Вначале по большому сходить безболезненно смоги да зубы хорошенько почисть, а после уж в соседские рты да... и так далее заглядывай.
        - Будет! - грозно рыкнул Бланд. И сразу стало ясно, кто в курятнике петух, и по ком плачет холодец. - Научите их уму-разуму! - это своим молодцам, которые слажено провели некие манипуляции, вследствие которых на нас стали смотреть чёрные дула очень неприятных штучек.
        - Вот же ж, - Бурый болезненно сморщился. - Я предупреждал, что в этом ресторане подают только клиентов, - поцыкал расстроено. - С гарниром и без.
        - Вы меня совсем утомили, - между тем продолжал Бланд. - Кто дёрнется, может сразу расстаться с мыслями об отпуске в моих казематах. Заодно распрощаться с головой и прочими, причитающимися ей конечностями. По-хорошему собирайте шаловливые ручки в тревожные чемоданы и настраивайтесь на лирический лад...
        Я не дал ему договорить. Таяли надежды нашего освобождения, идеи, одна фантастичней другой, начиная от внезапного вламывания техасских рейнджеров, пресловутого Бэтмена или неожиданного появления обнажённой Фиалки, отвлекающей на себя внимание, а после самоотверженно жертвующей телом и девственностью ради нашего спасения - до незаметного и оттого более эффектного - прихода местного ревизора, сопровождаемого запахом серы - и прочей атрибутикой данного контрольного органа. В итоге мои воображаемые метания вылились в дикий индейский клич и невероятный прыжок сквозь охраняющие меня светло-серые редуты.
        В мгновение ока я оказался возле Бланда и нежно, со смачным звуком возложил тяжёлую длань на пенсионное чело. И... был пока жив.
        Оглянулся... Похоже, самым возбуждённым в нашей компании оказался я. И уже догоняли меня по этому состоянию дюли Бурого, и он сам, только сейчас начинающие осознавать мою выходку.
        - Эй! - обратился к застывшим с оружием дюлям. - Не вздумайте привести в действие свои пукалки! Откручу этому безобидному дяденьке голову - где вы потом такую доброжелательную найдёте?
        Орлиным взглядом окинул ряды неприятеля. Не шелохнулись. А у самого сердце в районе кадыка, а вспотевшие ладони можно выкручивать и поить верблюда. Да, на тяжёлую стезю подбил меня долбанный Спонсор, туда ему в качель, детской лопаткой по сопатке и ведёрком для порядка.
        - Очнись, дедуля, - обратился к, как ни странно, расслабленному Бланду, - что, стул протекает? Сам виноват: какое блюдо приготовил, таким и ходи под себя.
        Кожистые закрылки приподнялись, и на меня глянули незамутнённые очи совести, на меня, Ирода, поправшего возраст. Не хватало родниковой слезинки в уголке глаза и повеявшей перспективой ближайшего инфаркта.
        - Ты чё, дедуля, - взвыл расстроено, ты же первый хотел вскрыть меня без анестезии и проверить длину двенадцатиперстной? А теперь коньки забрасываешь мне на плечи. Ты ещё за белыми тапочками сбегай! Чтоб меня виноватым сделали? Не, я так не играю, - и демонстративно сложил руки на груди.
        - Ма-а-а-чи!!!
        И этот бабий ультразвуковой визг издала глотка, ещё недавно жалостливо поджимавшая губы и выпускавшая свой раздвоенный, нервно-лживый язык на разведку! Вот и верь после этого лицедеям.
        Дальше всё происходило быстро, непонятно и скомкано. Могучая кувалда врезала в правый бок, другая влепила в левое бедро, в итоге меня подбросило. В какой-то момент показалось, что ноги произвели рокировку с головой, и крепкий пол оставил свой след на макушке. На время я выбыл из состояния наблюдателя реальности. Потом опять же меня изрядно побросало, поносило, причём я сам ничего с этим поделать не мог, кроме как удивляться собственной летучести и вообще задаткам к левитации.
        Наконец-то шум и гам прекратились, мелькающие кадры тоже притормозили, словно кто-то нажал паузу. Но к сожалению вместо оной была всего лишь стена.
        Не в силах определиться, что же всё-таки у меня болит сильнее, я вывернул разрыхлённый нос из твёрдой поверхности - даже сама мысль о том, чтобы дотронуться до него и оценить размеры, приводила в действие такие болевые сторожевые импульсы, что я мог лишь отползать от собственной руки. Из глаз нещадно лились слёзы.
        Нечто погребенное подо мной издало страдальческий вскрик, и я, не в силах опустить головушку, вытащил пред мутные очи... Бланда. Изрядно помятого, тем не менее живого.
        - Убью, сволочь...- процедил сквозь зубы.
        Ух и страшен же я был наверное, потому как Бланд закатил глаза и отключился.
        Следующие несколько минут я сидел будто в прострации, раскачиваясь, то ли усыпляя бессознательного старика, то ли убаюкивая пульсирующий нос. Параллельно невольно оглядывая помещение, в надежде восстановить картину происшедшего и свою полётную карту.
        Видимо, дюли Бланда открыли по мне огонь, совершенно случайно зацепив при этом несколько дюлей Бурого (исковерканные, неузнаваемые тела имелись в наличие), сам их командир кроме заметного испуга фактически не пострадал. А меня уберегла кольчужка (редкие куски униформы каким-то чудом удерживались на мне, приклеенные, наверное, копотью, указывали те места, в которые в меня не попали).
        Группка светло-серых теснилась в стороне, чёрно-золотые вроде бы беспорядочно рассредоточились и замерли. Взгляд у меня скорее всего был безумный, потому как дюли моментально отворачивались, буде я натыкался на них.
        Зашевелился Бланд.
        - Воды... - слабо прогундосил он.
        - Ага, щас, - злорадно ответствовал. - Потерпи, и жажда твоя исчезнет навсегда.
        - Это почему, - спросил он подозрительно.
        - Покойникам вода ни к чему. Разве что на обмывку.
        Бланд дёрнулся, сморщенное личико исказилось... протекло несколькими слезинками.
        - Погоди, Рикушка, - тяжело дыша, жалобно застонал старик, - приветик хочу тебе напоследок передать от твоего дружка... - глянул нерешительно.
        - Ты мне зубы не заговаривай, а то сейчас секир башка - и пойдёшь домой на автопилоте! Ну! - бросил грозно. А в душе поднималась горячая волна, сплетённая из жалости и брезгливости.
        - Да вот пусть он сам тебе скажет, - слабо шевельнул рукой тот.
        Находившиеся шагах в десяти от меня двери открылись и... впустили ещё одну чёрно-золотистую фигуру. Мужчина постоял, оглядываясь, пока встречающий нас с Бурым, вновь не нарисовался на горизонте, не указал на нашу живописную композицию, и не подтолкнул.
        Я вперил взгляд в холодное, застывшее лицо вновь прибывшего. И по спине побежали мурашки. Знакомые черты, но в таком оформлении? Обезображенные совсем не присущими ему чувствами.
        - Мишаня?..
        Брови у мужчины полезли вверх, щёки начали оттаивать, он перевёл взгляд с надсадно дышащего Бланда на меня. Я прямо физически ощущал, как снайперский прицел вгрызается в лицо, скальпель пластического хирурга удаляет царапины и шишки, ровняет нос, а парикмахер скупыми движениями возвращает пряди на базу.
        - Рик?!
        Он сорвался с места, подскочил, предварительно отдавив ноги мне и Бланду (ничего, я потерплю), схватил, обнял...
        Дальше несколько минут не помню.
        Глава 2.
        Радости общения.
        Как же я рад был видеть своего с давних пор неизменно товарища. Мишаня... Сколько разных событий в моей жизни связано с этим именем...
        Вовремя подставленное плечо в затяжной регате на определённое количество и малое время. И удивительно эрудированные разговоры по Уолту Диснею до утра с любезно представленной Мишаней девушкой - такая приятная усталость наваливалась с первыми петухами на бескостный орган речи, что при прощании не хватало сил сказать: "До свидания". И ложка рыбьего жира у моего пытаемого, сражённого ангиной рта, когда карцерный постельный режим под двумя одеялами - ещё цветочки. Панический ужас на трёх человечески неприятных лицах, посмевших возжелать попинать его товарища, неудачно посмотревшего на их землистые хари - я сам впервые видел Мишаню в таком гневе, и даже будучи в полусидячем положении, мои ноги автоматически делали убегательные движения. И вовремя сваренный кофе. И смех, этакая смесь летаргического сна с энурезом - всё равно им стоит делиться. И одна вилка на три смены блюд на двоих. И одна ириска, так и оставшаяся жалостливо на столе для следующих посетителей, более нуждающихся в ней. И судно, иронично уносимое под всеми парусами из-под лежачего больного. И красноречивое молчание, согревающее почище
грелки в ногах. И улыбка - следствие из комбинации морщин, которые хорошо знаешь. И дельные советы более квалифицированного товарища (так сказать - профессора - студенту) по изучению женской анатомии - и, соответственно, как правильнее держать скальпель, чтоб не дрогнула рука. И... И... И...
        Будучи человеком стадным (в одиночку пить - ни-ни), я с превеликим удовольствием лицезрел эту интеллигентскую рожу с пудовыми кулаками, в которых даже двухсотграммовый выглядит детским ведёрком. В чёрно-золотом прикиде он выглядел совсем другим человеком, нежели я его знал, этаким королевским фонарным столбом - стержень-то - во! - на грудь принять любую ёмкость не слабо, а все остальные рюшечки и чепчики - от Кутюрье драных, по совместительству венценосных особ. Навроде армии Папы Карло: чтоб у каждого по колпаку и сверло заместо шнобеля, а в руках "Буквари" для страны дураков, а за спиной Мальвины, спешно готовящие борщ для утомлённых воителей, возвращающихся из "Букиниста".
        Нет, конечно же не портила Мишаню форма, но, зная этого пацифиста, рубящего одним взглядом, в его лексиконе было только одно военное слово - "Вольно". А во всяких там "бежать в сторону зелёного свистка", "копать окоп основательно, с фундаментом... скоро подтянут канализацию" и "рабочее место солдата - тумбочка, оружие - веник" он мог поучаствовать сугубо отсутствующим животиком - поржать.
        Обвёл насмешливым взглядом нашу славную, маленькую, но такую тёплую... гм... компанию. Идиллия... Иной сельский пейзаж выглядит суровее. Изрядно потрёпанный, но мечущий якобы незаметно молнии наподобие карманного Зевса, Бланд, надсадно похрипывал остатками кислорода, обнаруженного в коленных чашечках и жалобно прилипая локтями к асфальту, то бишь, полу. Его неизменный сопровождающий и представляющий (наш провожающий), коего я обозначил, как Брадобрей. И нечё ему так демонстративно заламывать руки над опрокинутым, адъютант фигов... фиговый листочек. Вот-вот, именно фиговый - ничего не прикрывает: вся брезгливая анатомия наружу, отмечающая пол. Или потолок? Как у Буратино: сверло в носу, а сам дрова - дровами, выходец из мебельной фабрики... Следующий: наш бравый Бурый, цветом под светло-зелёную мебель - что поделаешь, автоматическая мимикрия, косит дяденька под весенний листочек. Зимой. А самое смешное - лыжи смотрят в разные стороны. Думает, небось, связался с придурочным Риком: вроде свой, то есть бьющий яйцом о левое колено, не правое - короче, из одного лагеря, да компашка подобралась - впору
анфас пяток показывать, пока есть, чем бегать. Да долг требует проследить за несносным землянином, так сказать, для отчётности - вот, мол, Дрол, вам мизинец правой ноги Рика (узнаёте?) - всё, что от него осталось. Грудью падал на телоразборочный комбайн, дабы уберечь, защитить, устеречь ентого ненаглядного призового командира. Да вот незадача - промазал. Грудью мимо комбайна. А вот Рик типа нет. Вот и мается, Бурый, бедняга, вроде на горячей сковороде голой задницей, масло топит. Ничего - ничего, оладушки потерпят - всё равно ему некуда деться - не умеешь ходить сквозь стены, оставайся на подводной лодке.
        Перевёл взгляд на озабоченное лицо Мишани.
        - Ну, рассказывай, Добрыня, быль свою. Не забудь злодея Горыныча и деву прекрасную, аки солнышко, не дающее спать, упомянуть.
        Мишаня покривил нижней губой, цепко пропеленгировал мои глаза и удовлетворённо отвёл взгляд в сторону.
        - Показалось, будто скальп твой дал течь. Так сказать, пробоина ниже ватерлинии, - усмехнулся. - Но, вижу, что всё нормально: пострадала только палуба и... - кивнул на мой нос, выставляя на обозрение свои белоснежные, шутник хренов, - капитанский мостик.
        - Смешно тебе, бревну бесчувственному, - огрызнулся насмешливо. - А может это моя эрогенная зона похлеще нижепоясной мишени для ботинка, - попытался левой рукой оценить размеры раздувшегося чуда, но сразу же болезненно отдёрнул конечность и пожаловался: - И, главное, приседаниями тут не поможешь...
        - Вот-вот, - беззлобно пробурчал Мишаня. - Заставить бы тебя отжаться энное количество сто раз да построить на подоконнике, чтоб не сунул свой флигель, куда не след... Вляпался ты, Рик, комнатный любитель фантастики...
        - А я... что я?! - возмутился.
        - ... и товарищей потянул за мыльную верёвку, - ровно и непоколебимо продолжал мой лепший друг. - Влипли мы с тобой, Рикушка, как голуби на памятнике Ленина - заклеймила нас партия, загупает лозунгами. Будем драить зелёную бронзу, аки Сизифы... А то загнёмся на очередной плантации сахарного тростника в поисках противокариесной карамели... - посмотрел на меня грустно.
        И был у него такой пессимистический настрой, что меня будто холодом обдало - как при открытом и совершенно пустом холодильнике. Давно я не видел товарища таким угнетённым. Последний раз - после героической проверки организма портвейном собирательного разлива.
        - Ну ты чё? Давай как индейцы: сопли зарываем и выходим на тропу войны? А? - спросил, с надеждой заглядывая в глаза. - Хоть поулюлюкаем вволю?
        - Влипли... - а Мишаня продолжал заторможено смотреть сквозь меня, - ...как... ак муравьи под танк...
        - Вот уж апокалипсис нашёл. Да мы между траков, между траков... И пущай машина скрипит, гусеницами елозит - нам её па, как балерине манекен вместо партнёра - никаких твёрдых сосков при крепкой каучуковой ладони на талии. А то раздразнят ещё совершенно бесполезно - ты помнишь, какие мы в раздражении? Месячные отдыхают.
        Мишаня внимательно посмотрел на меня.
        - Эт точно, - задумчиво поскрёб подбородок, взгляд пролеветировал выше моей головы. - Нам бы билетик в обратную сторону пробить или прорваться на местный трамвай, идущий в нашу сторону. Как тут с общественным транспортом? - спросил заинтересовано.
        Я безнадёжно пожал плечами.
        - Выпить бы, - логически завершил мою мысль Мишаня и красноречиво пошлёпал губами.
        Сочувственно кивнул головой, синхронно изобразив на лице мечтательное выражение. Практически не прикладывая к этому усилий.
        - Но сперва нужно кое-кого вызволить, - озабоченно посмотрел на меня.
        Я невозмутимо изучал свои поцарапанные ладони. Мне всё понятно - тут явно не обошлось без дамы. Очень уж намагничен Мишаня на слабый пол. Так бы и присасывался, и присовывался, и прикладывался - компас не собьёшь, стрелку прикрути к другому направлению - ногу оторвёт.
        - Ну, давай, колись уже! - недовольно подстегнул его. Какую ещё юбку оставил в залог ключам от квартиры.
        - Да понимаешь, - замялся он, виновато водя зрачками вне зоны действия моих глаз, - Лиза за мной увязалась. Спонсор там такого нарассказывал, муфлоног древнегреческий, кот учёный, блин, после твоего исчезновения...
        - Ага.
        - ...прямо Диснейленд какой-то...
        - Ага.
        - ...навроде аттракционов сказочных...
        - Ага. И Баба Яга на восьмицилиндровой метле с откидным верхом. И дворниками.
        - В общем, взял её с собой...
        - Отличная гормоносточная труба.
        - Да что ты всё перебиваешь! - вспылил он внезапно не на шутку. - И так настроение поганое, хоть беги и ищи падающий с крыши кирпич. А ты тут иголки под ногти загоняешь. - Начал успокаиваться (он у меня отходчив), снова спрятал глаза. - Хоть бы капелька сочувствия...
        - Я бы тебе лучше благоразумия накапал... - и сам осёкся - если бы в своё время, вот так "благоразумно" залили глаза, всего этого могло и не быть. - Ну что там случилось?
        - Взял Лизу с собой - уболтала-таки, соплюха. Совсем заморочила мой... - красноречиво посмотрел вниз, на что я понимающе покачал головой, - костюм. А здесь её тут же охмурил этот... - посмотрел в сторону стонущего Бланда, - этот, как его? Козёл непривязанный. Девочек несовершеннолетних совершенно безнаказанно лишает калорий. И это растущие организмы, нуждающиеся исключительно в... в... в...
        - В чём? - ухмыльнулся. - В витаминах?
        - В отеческой опёке, - тяжело закончил он.
        - Че-го? - изумлённо протянул. Да как заржу. - Ты хоть инцестом не занимайся. Отец родной нашёлся.
        - Вот-вот, - прорезался внезапно окрепший старческий голосок. - На старших спихивает собственные влажные портки и грязные носовики.
        - Ты чё, дедуля? - возбудился Мишаня. - Давно не брился об асфальт? Смотри, а то и багаж лет за спиной не поможет, взопреет твоя бородка аки веничек берёзовый, разлетится на соломиночки по всей сауне.
        - Вы бы, молодой человек, поуважительней, - безбоязненно продолжил Бланд, укоризненно качая головой, и недобро зыркнул исподлобья. - И не смотрите, господа хорошие, что дохляк дохляком - вот щёлкну пальцами, и приделают вашей дамочке вместо ушей ещё пару ног - для удобства пользования. А вам щели отходные замуруют - будете в отхожем месте на четвереньках упражняться. И ни чистка поминутная зубов, ни освежитель рта не спасут. Понятно? - спросил с улыбкой.
        Зарождавшийся где-то глубоко внутри Мишани словесно-утробный ответ завершился клацаньем зубов. Так и не озвученный. Мой товарищ, провалив глаза, застрял на переваривании раннее сказанного.
        Я конечно же постарался, чтобы мышечные массы на лице не рванули беспорядочно в разные стороны - только спокойствие и невозмутимость. Нечего недругам нашим, заглядывая в подмышки и штанишки, определять степень нашего испуга. Не дождётесь! Может у меня памперсы для дальнобойщика! Или фаталист я такой, имеющий расписание движения поездов, гуляющий по рельсам... Гм, не хватало загреметь под дрезину.
        Может Бланд и блефовал, да вот только очень неприятные образы рисовались в моём мозгу. Даже если мы Бланду "щёлкалки" открутим, где гарантии, что он свой сигнал не продублирует пальцами ног? Проверять чё-то не хоцца. Но и марку риковскую нужно держать, поэтому я расправил плечи, добавил холоду (до обморожения) в глаза и навёл взгляд на вредного старикашку.
        - Ты, Бланд, хоть и князёк местный, так ска-ать, вершитель судеб, но с нами, землянами, лучше не задирайся, - втянул в свой взгляд его зрачки, помассажировал хорошенько ежовыми рукавицами ресниц, добавил в уголке губ ироничную ухмылку. - Ты нас морщинами своими не стращай, зубками искусственными не пужай - видали мы и поприкольней чучела. - Навёл на него указательный перст правой руки. - А то напортачишь по глупости чего-нито с нашими организьмами, сам увидишь, боком вылезут все твои колдовские понты. Мы ж, земляне, дурные, - добавил широты в улыбку, приобнажил зубы, в надежде, что блеснёт огонёк на резцах. - Распилишь на части - всё равно какой-нибудь мизинец доберётся до тебя и устроит такой запор!.. - красноречиво замолчал.
        Мелькнувший на мгновение в глазах Бланда ужас был так отраден. Как лучик солнца в хмурый день.
        Мишаня, недоумённо следивший за моей речью, смекнул, к чему я клоню, и, как всегда, как бы невзначай выставил наперёд буфера своих кулачищ.
        У остальных же слушателей этого концерта без заявок яснее заострились профили, а сцепленные панически зубы выводили грустные, а фактически похоронные мелодии. Что характерно, вторая лыжа Бурого тоже смотрела прочь от нас. Да он уже был согласен бросить свои приборы катания по снегу, самому растаять, как оный и утечь... хотя бы в сторону настороженно выглядывающих из-за дальнего поворота телохранителей Бланда, не смеющих приблизиться.
        Вообще, конечно, Мишаня лихо всё это проделал, унеся в руках меня, потерявшего сознание, и слабо трепыхающегося Бланда. Чёрно-золотые так и не посмели ничего возразить. Тем более, мой товарищ вновь продемонстрировал мощь своей глотки, а также израсходовал изрядный неженский словарный запас, чем невольно озадачил солдат. Единственно, от кого он не смог отбиться даже пинками (руки-то заняты), так это Брадобрея. Да ещё Бурый по дурости увязался за нами, а теперь икает втихомолку и пучит глаза, будто болотное квакающее существо, и исходит всеми цветами радуги.
        - Раз так и перетак! - хлопнул красноречиво по коленке - и сам же покривился от треска в мениске. - Будем заседание вести, как быть дальше, - окинул всех хмурым взглядом. - Высказываемся по очереди, у кого что за пазухой и чего желать изволит.
        Начнём с тебя, Бурый, распрягай свои мысли и начинай нас кормить овсом.
        Тот угрюмо покачал жвалами и, не глядя, завернул:
        - Я дюля простой, мне звёздочки с неба руки колют, и променять известный нагоняй на иллюзорную поляну каши манной я не горазд. Мне бы в родную конуру, где на каждой стене вешалки для моих глаз и бельевые верёвки для извилин в совершенно не напряжённом натяжении, - мечтательно вздохнул. - И макароны вовремя подают и бьют по одному месту - у меня там мозоль, - зло скривился. - А от ваших сфер высоких у меня стул размягчается. Ничего поделать не могу! - разошёлся не на шутку. - Вы же не озаботились тащить за собой вагон запасных подштанников. С тобой, Рик, свяжись, чую, нужно не меньше барахла тащить, - вздохнул. - Вон Чернявый, небось, подрагивает правой толчковой при одном упоминании о Зоопарке... Отпустили б вы меня, а? - бровки выстроили треугольник. Равнобедренный. А взгляд жалостливо заметался между мной и Мишаней.
        Эх, жалко болезного, нечё сказать. Да только выпусти его, так газанёт, не жалея пяток, что через секунду Дрол будет здесь. А нам совет надо держать беспристрастный.
        - Экий вы, батенька непритязательный: мозоли родимые промассажировать, глазки да сопельки просушить, - покачал я укоризненно головой. - Нет бы, выбить звание повыше в нашей армии... - огляделся иронично, - ... непобедимой. Глядишь, мы бы и одобрили твою кандидатуру. Стал бы ты, Бурый, моей левой рукой, а Мишаня, к примеру, правой ногой...
        Бурый в ужасе выпучил глядетельный орган и засучил руками навроде крестясь.
        - Чур-чур.... Не... только не это... - ошалело помотал головой. - Не можешь, Рик, ты меня так подставить - совесть, конечно, валюта быстротечная, но мелочишки ж можно по сусекам наскрести...
        - Кхе-кхе, - я довольно перемигнулся с Мишаней.
        - Ваша речь, Бурый, уходит в пользу телезрителей, так что пока не покидайте голубой экран, - вынес вердикт мой товарищ. - Ну а мы пока переключим на другой канал. Вам слово, милейший, - медленно навёл указующий перст на Брадобрея.
        Тот не растерялся. Хотя и взбледнул немного, вытер левой дланью испарину на лбу и тщательнейшим образом оправил штаны. А так ничего - можно зарю встречать первым. С гордой осанкой и гребешком набекрень. Зная, что на холодец уже жестковат.
        - Земляне, ваше незнание не освобождает от ответственности, но... - опустил голову и успокаивающе поднял руку, упреждая возможное языковое фехтование. - Я понимаю, что диаметр розги, сечение болтов либо экскурс по сине-красной ягодице, обработанной тактической авиацией не являются темой данной дискуссии... - задумался на секунду, - ... к сожалению - очень уж поучительный урок, - объяснил спокойно; не знаю, как Мишаня, а я совпавший с речью Брадобрея вдох еле проглотил. - Так вот, - продолжил тот невозмутимо профессорским тоном, - нет выше интересов, нежели интересы моего хозяина, - кивок, полный собственного достоинства в сторону оного. - Поэтому свои уста отдаю в крепкие, но справедливые длани хозяина.
        Да уж, понимающе покачал головой, глядя на утомлённо закатившего глаза Бланда. Не зря, видно, Брадобрей столь уверен в себе и предан своему начальству - не столь беспомощен старикашка, как хочет показать. И будут у нас с Мишаней неприятности, по сравнению с которыми посещение стоматолога - вечерня сказка на сон грядущий.
        - Ладно, дядя, реки свои пожелания, - обратился я к Бланду. - А мы с товарищем будем кумекать, каким образом загаданную звёздочку с неба сымать или из Кощея смерть выковыривать, не разбивая яйца куриного.
        - Так бы сразу, - Бланд ехидно ухмыльнулся и пошевелил телесами, устраиваясь поудобней. - Скажу вам честно: не имело никакого смысла бока отбивать и царапать лица неприветливыми взглядами - в любом случае должно было выйти по моему, - развёл руки в стороны, скаля зубы в наши озабоченные физии. - Есть там у вас на Земле пословица: все автобаны начинаются на окружной и возвращаются на окружную. Как бы вы не метались по лабиринту, реагируя на сигналы, опаснее доктора Павлова не встретите никого.
        Он стал приподниматься. И так удивительно нам с Мишаней было наблюдать за ним, нисколько не хныкающим, полным сил и энергией старикашкой. Даже подбородок будто вырос на сантиметр вперёд, а глаза заволокло то начальственное забрало, замечающее даже не глядя нечищеную обувь и малейший пыльный непорядок на лацкане пиджака. Самое обидное - не было даже победного злорадного блеска в спокойных серо-стальных глазищах. Вот так метаморфоза. Да, а Брадобрей с Бурым нисколько не удивились.
        - Всё, ребяточки, полоса вашего везения зашла в тупик - и пальцем не сможете меня тронуть, мышицы не те, тут одной лошадиной силой не обойтись, - он пошевелил плечами, и я озадаченно наблюдал, как по периметру его тела будто проскальзывает искра - еле-еле заметная, вроде отражённого солнечного зайчика, маленького такого, дохлого, и, выгибая брови дыбом, озаботился ещё более.
        Сии небесные технологии мне не были знакомы. Впрочем, как и предыдущие... Тьфу ты! Короче, очередная новинка, защищающая избранных от посягательств замухрыженных алкоголиков в запасе типа меня и Мишани. В общем, думаю, имело смысл поверить на слово Бланду и не напрягать наши воробьиные бицепсы супротив страусиной голени.
        - Хотелось бы вас хорошенько проучить, нашпиговать различной мудрёной и чертовски неприятной дрянью, - покачал головой с сожалением. - Но думаю оставить это удовольствие до вашего проигрыша.
        Мы с Мишаней недоумённо переглянулись. Правду сказать, наши анфасно-профильные виды лица особым интеллектом последние пять минут не блистали (а также остроумием и прочими признаками хомо сапиенса) - распахнутые лузы ртов и глаз так и приманивали шары типа "своячка", так и ожидали макаронные изделия особо крупного диаметра и размера.
        - Да, дядя... - непонятно к кому обращаясь, протянул Мишаня, бессмысленно щупая свои кулаки. Да и я был готов сморозить какую-нибудь глупость, типа: картечью стричь ногти - это не приглашение нудистов за полярный круг, но вовремя одумался: и сам завязну в словах, и дружбана притоплю, но тут...
        Но тут кусок противоположной нашему восшествию стены отвалился напрочь, и первой в открывшееся пространство ввалилась некая амазонка в серебряных доспехах, серебристого же цвета сапожках и обруче на голове, удерживающему густые чёрные волосы, и заорала пронзительным голосом:
        - Всем стоять, сидеть, лежать, не двигаться - яйца отбиваю одним взглядом.
        За ней выстроилась когорта в таком порядке: ещё одна амазонка, но более округлых размеров в васильковых доспехах, квадратно-женская фигура Командирши и неопределённое количество солдат в тёмно-синем - гвардейцы Дрола.
        - Рик, ты жив? Ты где? - стала оглядываться первая фигура, и я со странной смесью удивления, радости и опаски узнал этот голос. Нюра.
        Но к сожалению, по причине быстрой смены картинки, мой язык прилип к нёбу, к тому же жизнь меня научила прятаться за внушительной спиной Мишани, я следил за вновь прибывшими действующими лицами буквально из-за поворота, жаль не было перископа. Поэтому Нюра не могла идентифицировать меня по ботинку, так и не нашедшему себе места в тени моего дружбана.
        - Да тут заседание дома престарелых, - презрительно процедила она, грозно окинув взглядом помещение, задержав глаза на Бланде и Брадобрее, но совершенно проигнорировав застывших напротив в напряжённых позах бойцов Бланда. - Бурый!
        - Ик! - ответил тот, стремительно изменяя окрас с бесконечной бледности к насыщенной томатной пасте - но такой, уже скисшей и забродившей.
        - Ты чё распластался? Готовишься ко сну? Не спи, замёрзнешь! - Скривила носик. - Постельку смени - сдаётся мне, ты разлил анализы. К доктору собрался? Так Дрол тебе выпишет пилюли от головной боли. Слабительное... Где Рик?!
        Я аж вздрогнул, а на лбу выступила холодная испарина - вот так люди теряют сознание от децибел. Что значит, пробудил добрые чувства, - вытер дрожащей рукой лоб, - мне от неё такое преданное внимание не нужно... Она хоть не ревнива?..
        - Ик! - перебил мои суматошные размышления ответ Бурого.
        - Да вот же он, - рассудительно протянул Мишаня, отодвигаясь в сторону. Но недостаточно быстро.
        - А это что за умник? - пригвоздила она моего друга взглядом. - Щебечет, как глухонемой в гостях у слепого. Артикуляция фиговая - порежче движения, повнятней, а то я в вас уже начинаю разочаровываться.
        - Дамочка, на самом деле вы не можете во мне разочароваться, - примирительно пробормотал Мишаня. - Но мы сейчас не в том положении, когда бы я смог парочкой шлепков по мягкому месту выбить из вас раздражение и разочарование, аки пыль, и пробудить иные чувства - не менее веские, но более вдохновенные. - Передохнул после речи, на которую Нюра не смогла соорудить ни одного словесного бутерброда, хотя ротик её так и открывался и производил жевательные упражнения. Но заинтересованность у неё по отношению к Мишане появилась. Жить будет мой дружбан. Не знаю, правда, в качестве какого органа. - Вот же он, - и отточено ткнул большим пальцем правой руки себе за спину (поработал-таки над произношением!).
        Но показал и отодвинулся вновь недостаточно быстро - я успел пригнуться и уменьшиться в размерах ещё больше. Лицо объявившейся рядом Люси, ещё не имевшей никакие виды на Мишаню, медленно, но верно наливалось вишнёвым компотом.
        - Ик! - вставил своё веское слово в разговор Бурый. Бедняга руками затыкал себе рот. Но к сожалению бесконтрольный, неуловимый "ик" по партизански пробирался к запасным выходам из организма и с недвусмысленной пиротехникой являл себя миру.
        - Однако, - пробормотал я тихонечко и... был услышан.
        - Рикушка! - сестринское стереозвучание спрессовало мои барабанные перепонки вместе с ушными раковинами где-то внутри моего кумпола (или колокола?). - С тобой всё в порядке?!
        За грудки я был приподнят над землёй (Командирша постаралась), засучил ногами, а из района рта выдавился нечленораздельный хрип, долженствующий означать, что у меня всё нормально. Воротник, натянутый вверх умелою рукой туго перетягивал гортань, отчего моя фотогеничность (я так подозреваю) стала испаряться прямо противоположно прибывающей к голове и выдавливающей глаза крови.
        Наконец-то Мишаня понял, что у меня не всё в порядке, что, так сказать, дыба - это ещё не совсем любовные объятья, и до удовольствия нужно подождать, пока палач промажет мимо лица и попадёт себе по пальцу. Топором.
        - Хух, - свернувшись пополам, я с трудом пропихивал кислород в лёгкие и мысленно костерил собравшихся вокруг меня соболезнующих дамочек, поднявших такое квохтанье, что хотелось расправить крылья и прокукарекать отбой. - У меня всё отлично, лучше не бывает, - выдавил столько яду, сколько могла себе позволить перекошенная физия.
        - Так отчего... - попыталась задать наводящий вопрос Командирша.
        - Потому что ваш грёбанный Замок - это один сплошной испорченный телефон, - продолжил язвительно, максимально натягивая губы на дёсны. - С одной стороны в трубку говорят: "Спокойной ночи", с другой же стороны уже, извините, пердёж.
        - Но зачем... - захотела что-то уточнить Люся.
        - А это у нас мальчишник такой на перекуре, - красноречиво обвёл руками помещение. - Это мы так торчим, тащимся... То есть балдеем, - задумался на секунду, заставив не на шутку напрячься лицевые морщины, - в общем, отвисаем, зависаем и провисаем.
        - Может тогда... - попыталась спросить Нюра.
        - Конечно катитесь по домам, спальням, диванам, матрасам и гамакам! - воскликнул ожесточённо. - И вообще, это что, допрос?! - и гневно топнул ножкой.
        Повёл глазами по сторонам и наткнулся на озабоченное лицо Мишани. Его пережевательный интерес фиксировался, к сожалению, не на моей персоне, а на... Ну, конечно, вы правы! На сестрицах, облегающие доспехи которых с премиленькими амбразурами и прочими стреляющими наповал вентиляционными отверстиями могли сразить не только моего дружбана, но и, скажем, какого-нибудь доходягу, в силу канализационной специфики работы, совершенно забывшего цвет нежного женского десерта. Типа меня. М-да, эрек... то есть реакция вполне прогнозируемая, тем более механизм продолжения рода, а также удовольствия у Мишани в отличие от меня всегда наготове, смазан и упакован, а периодически - практические занятия только добавляют сноровки и улучшают качество попадания в десятку. А также в девятку и молоко - по желанию.
        Не знаю, касалось ли его внимание Командирши, но это меня уже не столь волновало. Будто цунами, торнадо и все смерчи вместе взятые, ко мне приближалось то капризное состояние, предвидя которое опытные мамаши вставляют в уши беруши, скотчем фиксируют улыбки, а на руки одевают облегчённые боксёрские перчатки. Чтоб не прибить. И я, будто наблюдая со стороны, всё это понимал. Но ничего с собой поделать не мог... Ну, просто жуть, как хотелось покапризничать, попищать требовательно в высоком регистре, поныть, потопать ногами... Иногда это так волнующе и приятно. Не для окружающих.
        Но, видимо, не судьба была мне развлечься. И то сказать, итак уже длительное время безнаказанно и, честно говоря, совершенно бездарно занимал прямой эфир и купался в прожекторах съёмочной площадки. Зритель подустал, и в тот момент, когда я уже был готов разразиться очередным словесным поносом и прочим кефиром, раздался рассудительный голос:
        - Ребята, может эту семейную сцену завершите без нас?
        Этим наглецом, прервавшим рождение очередного кинематографически - литературного шедевра, а также последующее общение с Оскаром, Нобелем и прочими Грэмми был Брадобрей. Совершенно честными, не по детски зелёными глазами он умолял избавить нас от своего присутствия. Или себя от нашего - уж больно, видимо, отсидели мы ему мозги.
        - Мне инфаркты не позволяют присутствовать при таких... душещипательных мероприятиях - издержки профессии...
        - А, извините, кто вы по профессии? - уточнил Мишаня.
        - Архивариус Бланда, а по совместительству врач - скандалист, улаживающий (или укладывающий?) и устраивающий эти самые профилактические процедуры для оздоровления отношений между пациентами... - закатив глаза, он прервал своё монотонное бренчание и пристально посмотрел на Мишаню. - Визитку дать?
        Тот испуганно отшатнулся и отрицательно покачал головой.
        - Ну уж нет. Я как-нибудь сам...
        - Так вот, и сердце слабое (хоть недавно его менял), и зрение подводит - не вижу на ваших страдальческих лицах гримасы страдания и маски решимости, и слух уж не тот - больно много фальшивых ноток чую - пора, видно, аппарат слуховой менять... да и ноздри - кстати сказать - совершенно новые, практически с завода, ещё в смазке, а не ощущают тот грозовой запах, сопровождающий эти волнительные сцены, прошибающие слезу не у одной домохозяйки...
        - Вот я те хобот щас сверну, зануда, - недовольно проворчала Люся... Кто бы ожидал? Но сестрицы, я вам скажу, ещё тот динамит... Зря я им понравился. - Сверкаешь тут своими ноздрями новыми, будто на приёме у лора. Как бы не получилось раскошелиться на новый организм.
        - Это почему? - удивился Брадобрей, вроде не углядев в лице пышной и мягкой блондинки никакой агрессии.
        - Не почему, а как, - наставительно уточнила та. - По винтику - на детали. Знаешь такую игру - конструктор? - спросила ехидно и продолжила вслед взлетевшим озадаченно бровям Брадобрея. - Когда из деталек конструктора нужно собрать какой-то механизм. Только в твоём случае, это вначале разобрать, а потом уже - при желании - собрать. - Усмехнулась ещё шире. - Вот только при сборке почему-то частенько остаются лишние детали. Хорошо, если это не столь жизненно необходимые, вроде второй почки или селезёнки. А вот если забудем вставить прямую кишку, а? Это же моментальный внутренний прорыв канализации!
        - А вы попробуйте, - вкрадчиво подначил Бланд и иронично сверкнул лысиной.
        - И попробуем! - грозно вступилась за сестру Нюра.
        - И попробуем! - гаркнула Командирша, словно отрезала приказ, и вся когорта дроловских солдат сделала шаг вперёд.
        - А маникюрчик не обтреплется? - тихо уточнил Бланд, выстраивая губы в презрительную кривую, и его дюли тоже сделали шаг нам навстречу.
        Бурый, затравленно поглядывая по сторонам - он-то ведь завис между двух лавин, между Сциллой и Харибдой, на случай возможного срыва этих лавин, по тихому уползал вдоль линии фронта в сторону. Но не успевал, явно не успевал, и от этого его озабоченный загривок торчал, словно у испуганного кота.
        - А не обтреплется! - ликующе объявила Люся, запуская ноготки в пышную шевелюру Брадобрея.
        - А не обтреплется! - провозгласила Командирша, принимая позу борца (или борцыцы?) сумо.
        - А зубки на асфальте не хотите оставить? - ещё тише спросил Бланд. Он уже откровенно смеялся. Вот уже баталист хренов - тут юшку кровавую будут скоро добывать, а он вроде в партере сидит и руки потирает в предвкушении зрелища чудесного мордобоя. Каким-то образом собирается отсидеться в стороне?.. А!
        Но это я уже не успел додумать, как и не успел дослушать руладу Бланда - не сомневаюсь, подстёгивающую стороны как надо, покруче магнита... потому как началось. Снежная лавина. Одна сверху, другая снизу. Какая из сторон где - это пусть Кама Сутра решает - у них самые лучшие специалисты по анатомии.
        О, вот оно яркое, яростное зрелище, под общим названием - свалка. Это не картинные, эстетически оформленные инструкторами поединки, когда оператор правильно выбирает свет, а режиссер заставляет пошире кривить лица. Тут сопли и слюни так и летают навроде маскировочной сеточки, тут твою физию трое будут ровнять об пол, как это сейчас делали бландовцы с гвардейцем Дрола. Но тут бдительная Командирша поспешила на помощь подопечному, словно ледокол в тундру, наступив другому, раннее упавшему гвардейцу на руку, также совершенно случайно заехав локтём в бок запрыгивающей на огромного бландовца Нюре.
        Мы с Мишаней переглянулись, понимающе кивнули друг другу.
        - Пора делать ноги, - беззвучно и синхронно зашевелили губами, ибо в сотворившемся визге и оре и при огромном желании сложно было что-то донести до непонимающего собеседника, встали спина к спине и пригнулись.
        Вот так, в образе восьмиконечного насекомого мы и пробирались к выходу, давая по шапке всем, кто сунулся к нам: и чужим, и своим. Как говорится, получали и сами, но что скажите, вы сможете противопоставить лягающейся зебре в квадрате? Вот то-то. Естественно, шишек нам набили тоже изрядно, но главное - мы вывалились из рычащего клубка и, старательно огибая мутузящих друг друга одиночек, потрусили к выходу.
        Теперь можно было и вздохнуть с облегчением, смакуя и переваривая удивительные фрагменты выездной сессии бландо-дроловского цирка, как то: убегающая и истерически ржущая Люся с какой-то мочалкой в руках - и гонящийся за ней, ужасный и пунцовый Брадобрей; рычащий Бурый с перекошенной физией в роли берсерка: отчаянно зажмурив глаза, он суетливо, но молниеносно двигался в кругу пяти бландовцев, несказанно их озадачивая - пока что от оплеух страдали они сами; Командирша, увешанная тройкой противников, раскручивает пружину копьеметательницы, и последнее: яростная Нюра, истратившая всю батарею своего оружия и теперь посредством пресловутых когтей и зубов пытающаяся добраться до неприкасаемого, прекрасно себя чувствующего в некоем защитном коконе и отчаянно смеющегося со всей атрибутикой довольного человека: торчащими в разные стороны зубами и слезами Бланда... Вот, гад, таки вышло по его.
        Глава 3.
        Сюрпризы продолжаются.
        Мы пробежали с Мишаней метров двести, влетели в какой-то укромный тупичок и тормознули. Мы ж не эти... каких их... марафонцы, чтобы весть тащить о крепком столкновении, боксёрском рукопожатии и начале турнира "у кого голова крепче". Мы и не убегали ни от кого... Ну да, кого нам бояться? Маразматических стариканов и воинственных девиц? Да мы их лузгаем как семечки, сидя вечером на крылечке... Это, конечно, приврал - не такие уж мы с Мишаней ветхие, чтобы столь непродуктивно проводить вечера. Просто захотелось уединиться, побыть с другом один на один - без всяких там глупостей, типа: "А ты мою девушку уводил? Уводил. Так я твою машину разбил. Мы в расчёте".
        Действительно, утомила эта гомонливая замковая карусель с постоянным вниманием к собственной персоне и обязательный мордобой. Хочется мягких объятий уютного дивана, невнятно фонящего TV ящика со слезоточивой новостной хренью, бутылочки умопомрачительного холодного (для профилактики зубов - чтоб не расслаблялись) пивка под боком и ни одной - не считая зудящей, вечно голодной комарихи - живой души, кроме, естественно, себя, усталого и разомлевшего. И так часов сто... А после можно и вернуться.
        Дыхание наконец-то стало восстанавливаться - двести метров - не хвост собачий, это же все двадцать тысяч сантиметров! Мы что нанимались в Электроники? В боку покалывает. Неужто крылья пробиваются? Ага, щас - скорее, вторые ноги. В такие моменты начинаешь задумываться о величайшей пользе физкультуры - ну там, железки попереставлять с места на место, поболтаться на турнике или по утрам и вечерам пытаться убежать от инфаркта (желательно поближе к автобанам - так ещё эффективней). Это же как полезно для здоровья! Дурные мысли ни под каким видом не могут прорваться в набухшую кровью от упражнений голову... Посмотрел на прислонившегося к стене Мишаню - тот другим способом борется с дурными мыслями - он их реализовывает и в такие моменты его голова становится блаженно пустой. Правда, в отличие от нормальных мужчин, как раз опосля, у него вновь включается часовой минный механизм.
        - Ну шо? - посмотрел на меня Мишаня. - Сбил адреналиновую аскому? - устало усмехнулся. - Это как у оленьих и лосевых, хвалишься своими ветвистыми, суёшь их под морду всяким медведям и волчарам. А потом бац - и охота проверить их крепость, помахать, пофехтовать. Пока не отшибут, - присел под стеной, вытянул ноги. - Прямо, как у мужиков... Только те в отличие от сохатых своими надбровными приобретениями не хвалятся и тщательно утюжат пилочкой для ногтей и прикрывают макияжем... - внимательно так и серьёзно вылупился на меня; уголки губ сурово загнуты вниз, но в полуприкрытых, практически невозмутимых глазах смешинки.
        - Чего колешься? - огрызнулся я. - Чай не бабочка... - задумчиво поднял голову вверх. - А если и бабочка, то капустница, - покивал сам себе утвердительно с самым серьёзным видом. - Практически вегетарианец, но... - возбуждённо покачал перед его любопытным носом пальчиком, - ... обвинять меня в макияже и прочих косметических гримасах с твоей стороны не хорошо, не хорошо. Мои глаза отдыхают исключительно на прекрасном поле...
        - Кому какой прекрасен, - ухмыльнулся Мишаня, отвернулся и с сосредоточенным видом стал шарить по карманам.
        - ... отличительными признаками которого являются молочные железы, гитарные пропорции, любовь к мыльным операм и всякое отсутствие висюлек ниже ватерлинии, не считая сковороды на поясе, друшлака... - мои праведно горящие глаза уткнулись в некий предмет, место которому здесь, в Замке не было предусмотрено в принципе... в общем, даже теоретически место отсутствовало... Я постарался себя ущипнуть, дабы исключить всякую неявь - и аж подпрыгнул от переусердствования. Будет синяк. - ... и прочих скалок.
        Вытер о штаны враз вспотевшие руки.
        - Откуда? - голос предательски дрогнул, поэтому прозвучало это как-то прокурено, с хрипотцой.
        - От верблюда, - значительно ответил Мишаня и разложил все свои тридцать два перед моим изумлённым и очарованным взором. - Оп-па! - и легонько подкинул бутылку вверх.
        - Осторожно! - воскликнул истерично, в волнении присел и протянул руки, будто страхуя, но в страхе понимая, что своими граблями только причёску на заднице от чиряка возводить... Перед глазами два раза перекувыркнулось чудесное слово "Водка" на алом фоне, а потом намертво вклеилось в обе лапищи моего друга - как младенец в руках отца, впервые взявшего ребёнка. Хотя тут больше б подошло такое сравнение: обезьяна с бананом. Причём обезьяна крупная - горилла, самец, при этом постоянно оглядывающаяся - как бы соплеменники не навалились и не отняли.
        - Хух, - Мишаня вытер не успевшую выступить испарину. - Ты чё дёргаешься под руку, вратать хренов?! Щас отпишу одиннадцатиметровый по яйцам в качестве моральной компенсации, и придётся тратить энное количество драгоценной жидкости на растирку генофонда, - сурово и укоризненно покачал головой. - Поделиться, естественно, поделюсь - я же не чудовище какое-нибудь.
        Я слабо улыбнулся, приходя в норму и закрашивая физию в некрепкий каркаде - сам перенервничал не хило.
        - Ладно, фокусник и жонглёр, оставил бы ты свой цирк на Земле, - прокашлял примирительно. - Хотя бы для меня. Колись, как таможню преодолел?
        Мишаня озадаченно почесал репу.
        - А шут его знает, - скривился оправдательно. - Пьяный был, не помню.
        - Вот так всегда, - проворчал я недовольно. - Хорошая отмазка, на все случаи жизни: чуть что - пьяный был. Навешают когда-нибудь на тебя детёв тучу - пьяный ты частенько бываешь, скажут: "Твои, милый". И станешь ты, Мишаня, отцом - героиней, - заметил его потемневшие от испуга зрачки. - Шучу я! Тем более, наука есть такая - генеалогия, в которой то ли по носу, то ли по ушам определяют отцовство. Ты бы лучше тропку контрабандную запомнил или механизм охмуривания таможенников - именно такие фокусы бы пригодились.
        - Ты вначале отсюда выберись, - сказал Мишаня, скручивая крышку у бутылки.
        - Да ладно тебе, - умиротворённо махнул рукой. - Щас хряпнем по чуть-чуть, и всё наладится.
        Мишаня только хмыкнул многозначительно и сделал глоток прямо из горла. Даже не покривившись, почмокал губами и блаженно закатил глаза.
        - Хороша чертовка... - протянул мне. - Очистка, конечно, подгуляла... Но ничего, ничего, - вынес вердикт. - Как говорится, на безголосьи и жопа - соловей, а на безводье и спирт - живая вода.
        Принял в руку тепловатый сосуд с подмигивающей волнительно жидкостью. Не сказать, что сомневался, но за всей этой "небесной" беготнёй я практически забыл о своём призвании, стыдно подумать, даже обходился без своевременных вливаний. Я не боялся, что утерял технику употребления, как не может утратить технику скалолазания верблюд...сравнение вроде не по теме, но ничего, разберёмся... Нет, рука моя не дрожала, как и рука Дантеса в скорбный день для русской классики, но в душе скрёбся такой ма-а-аленький - маленький червячок сомнения, пищащий: "А может не надо? Так всё было чудесно, так... трезво..."
        Я аж вздрогнул. Это что ж червящище, этот змей-антиискусситель предлагал?! Завязать?! Ну уж нет! - резким движением вскинул голову и, будто сигнальный горн, приложил к губам стекло...
        Вот он миг откровения, когда гланды обволакивает нежная муть, горло, не поймёшь, то ли сжимается боязливо, то ли расширяется в отвращении, а в глаза уже настойчиво пробиваются градусы, пищевод шипит, а горячая ртуть насмешливо падает всё ниже и ниже... нет-нет, не настолько низко... а в желудке разворачивается настоящее побоище, практически избиение младенцев - в том случае, если в точке рандеву присутствует пищевая прокладка, а если нет, то спиртосодержащая смесь ведёт себя не иначе, как голодный зверь в клетке - рычит и бросается на стенки.
        - Ху! - выплеснул пламя на Мишаню.
        Тот поморщился и помахал у носа своим экскаваторным ковшом.
        - Теряешь квалификацию, - вынес приговор. Подался ко мне. - А что это была за... - задрал голову вверх и зашевелил пальцами, пытаясь таким образом отыскать необходимое слово, - ...за фигня? Перед тем, как ты бахнул? - уточнил.
        Конечно же намётанный глаз дружбана заметил мимолётное брожение в стане союзника и теперь, дабы не свалиться ещё на ступеньку ниже в его глазах, необходимо было выковырять из головы удобоваримое объяснение. Но что тут выдумывать - Мишаня же видит меня насквозь, особенно печень и почки, нужно речь правду-матку.
        - Понимаешь, ведь у каждого человека есть профилактические слабинки, которые могут нарушать его имидж, и которые он не очень хочет афишировать, - начал я оправдательную речь, прислушиваясь к лёгкому шуму в голове, поэтому не до конца контролируя пируэты языка, и по вытянутому в лошадином недоумении лицу Мишани понял, что то ли подвижный словообразовательный орган набрехал, то ли я увлёкся. - Организм выдал заминку, потому как... Короче, - отчаянно махнул рукой, - иногда человек делает вещи, якобы не совместимые с его образом. К примеру, герой, роняющий скупую мужскую слезу в подушку...
        - Эт точно, - глубокомысленно изрёк Мишаня. - Даже самая красивая женщина ходит в туалет и, очаровательно морща прекрасное лицо, тужится, выдавливая шлаки. И, между прочим, самому утончённому эстету - интеллигенту приходится холёным маникюрным пальчиком, будто поршнем вламываться в вырезанные, словно из белого мрамора, тонкие ноздри, прочищая их.
        - Ну... поручик, - восхищённо протянул я. - Вы в своём репертуаре.
        - Слушай, а ты каким боком к этому герою? - не давая уйти в сторону разговору, хитро прищурившись, поинтересовался Мишаня.
        - Птичку жалко, - огрызнулся я.
        Мишаня укоризненно покачал головой.
        - Эх ты, отмазчик хренов, наваял гору поноса. Аж сам заблудился, - всколыхнул бутылку в руке, добывая радующий сердце плёскот. - Ладно, не будем отвлекаться, - ухмыльнулся, - следующий раз как-нибудь попинаю тебя, ноги повытираю и нос, если будешь себя вести, как девственник у проктолога...
        - Угу, - недовольно поморщился на Мишанины выверты, весьма плоские, нужно сказать, - видимо, от страдающей мигренью фантазии. - Очень смешно. Ха-ха-ха.
        - Вот-вот, - как ни странно согласился тот. - Как там говорится, - прижмурился на поднятый на уровень глаз приз, - если даже муха и Хакинен, она всё равно не успеет, ибо есть такая чудная вещь, как мухобойка... - озадаченно поднял на меня глаза. - Тебе не кажется, Рик, что мы ведём себя, как старпёры какие-то? Вроде и родные алкоголики. Я вон и мухобойку какую-то словесную, совершенно не нужную насочинял, вместо того, чтобы по-военному раз-два, перерывчик небольшой, антрактик: встал - сел - достаточно и пары секунд, чтобы кровь отошла от ягодиц. А мы целую симфонию развели - томами можно входную дверь закладывать... или закладывать - это из другой оперы? - задумался, продолжая греть и так не прохладную жидкость.
        - Это ты развёл, - уточнил я, порываясь вырвать из его цепких рук бутылку, - а я аки Моисей пытаюсь действовать и ищу водицу посреди пустыни... А уж думал и мираж совсем, - это про себя, качая головой и прислушиваясь, как в черепушке бьётся стекло, а неугомонные бельчата начинают крутить динамо.
        - Ню-ню, - Мишаня с сомнением посмотрел на меня, будто пытаясь вложить черты моего лица в некий шаблон и с сожалением понимая, что ничего не выходит: губы явно не дотягивают, волосы нуждаются в плойке и краске - ну и так далее по перечислению. - Иудеюшка ты наш, - и наконец-то, порывисто вздёрнув руку, отхлебнул.
        Одно удовольствие наблюдать за его лицом, искажённым блаженством. Прямо мехи баяна в сомкнутом состоянии, можно перепутать, где глаза, а где губы. Овальное поле горизонтальных морщин. Так и хочется сразу, подпитавшись вдохновенным зрелищем, последовать примеру.
        А что? Это работа такая! Кто-то ведь ковыряется в канализации, сдаёт нормативы по плаванию в замкнутом и вонючем пространстве. Не от удовольствия же, а ради людей, чтоб было им сухо и комфортно сидеть. Да с газеткой, да не торопясь.
        Завернул что-то не в ту степь, тем не менее, полный собственной значимости и необходимости для людей всей Земли, я вырвал из загребущих лап переходной вымпел и присосался, словно к материнской водочной железе.
        Если предыдущий раз меня посетил шум и рваное, калейдоскопическое, приправленное экзотическими звуковыми сэмплами действо, то сейчас видимость наоборот прояснилась. Хотя кровь и продолжала прибывать в голову, уходя, видимо из пятой конечности и места, отвечающего за тактильные отношения с женщинами. И, как ни странно, несмотря на отток крови, количество мыслей (их качественное соотношение? или количество слов?), связанных с этими непредсказуемыми, но такими привлекательными и желанными существами, резко повысилось. В мозгах нарастало возбуждение, доходящее до кипения - появилось такое ощущение, что у меня не голова, а огромный бордовый член.
        - Хи-хи, - только так я и смог прокомментировать собственные мысли.
        А затем мой рассеянный взгляд набрёл на остекленевшие глаза Мишани... Ещё недавно разносившего в пух и прах мою квалификацию.
        - Раз-раз, Мишаня! - пощёлкал перед глазами пальцами. - Эй, ответь! Ты в порядке? Только не в страусином - когда голова в песке, - типа пошутил.
        - А?.. Что?.. - вскинулся ошалело дружбан. - Я наконец-то проснулся?
        В его глазах расцветало такое облегчение, что мне даже стало обидно: а как же я? Мишаня проснулся, а меня разбудить забыл?
        - Ты в каком смысле? - всё-таки уточнил.
        - Ну, мне снилось, - с энтузиазмом начал он, - что какой-то мудашный крендель пробил шаровой проезд на сомнительный аттракцион типа "Звёздных войн". Только всё происходит в драных коридорах типа Агиевых конюшен. Все местные чучела норовят настучать по голове - типа это прикольно, а местный Ленин ещё отбил у меня Лизу и сидит, злобарь, словно верблюд в клетке, и нагло ковыряется в моих душевных ранах, - облегчённо покачал головой. - Навалится же такая фигня, что и кошмаром не назовёшь.
        Я сочувственно привстал, похлопал Мишаню по плечу и протянул бутылку.
        - Ага, - вспомнил тот подробности, - а беленькую там ваще днём с огнём не найдёшь. И если в ботинки дома на Земле случайно не пролил, то подохнуть тебе от обезвоживания организма.
        - Ню-ню, - пробурчал я себе под нос. - Во всяком случае несчастных случаев по причине нетрезвого состояния тут не наблюдается. Пока.
        Посмотрел на умиротворённое лицо друга, произведшего третью инъекцию и вытащил из ватных рук сосуд с остатками слёз на дне.
        - Спи, маленький, спи, - погладил по голове. - И даже можешь не закрывать глазки.
        Выцедил на язык последние капли, окинул рассеянным взглядом ближайшее пространство и решил, что неплохо было бы прикорнуть. В смысле - поспать. И желательно на чём-то более цивилизованном, нежели пол. Не потому, что я эстет, а потому что на кровати или хотя бы матрасе мягче и удобней.
        - Вставай, Мишаня, отнесём тела на временную консервацию, - потянул за руку, и Мишаня вяло приподнялся, с трудом фиксируя на мне полуприкрытые глаза.
        Пристроив отрешённый организм друга на плече, мы двинулись по коридору. Поникшая голова товарища закачалась в такт заданному неспешному ритму движений подобно маятнику, гипнотизируя мой левый профиль и словно вводя в некий транс.
        Голову, превратившуюся в растревоженный улей, посетило множество разных словесных обрывков, в основном касавшихся нашего изумительного пребывания в Замке и частично противоположного пола. Правда, все они проносились как правило транзитом, без промежуточных затяжных остановок. Но одна всё-таки надолго привлекла моё внимание в силу своей актуальности. Почему мы с Мишаней так окосели?
        Два здоровых (ну, практически не пострадавших - моральный ущерб не в счёт) мужика, не салаги в этом деле, две трети жидкости в организмах которых, образно выражаясь, состоят из градусов, расправившись с бутылкой, никнут прямо как салабон на первом свидании с тумбочкой. Это же ни в какие ворота не входит, в конуру не вбегает и в скворечник не влетает! Может здесь воздух такой? Антиалкагольный, так сказать. Ведь не зря дюли так сурово не замечают данный продукт, а также его удивительное воздействие на гуманоидов. Рубит, видно, он замковых туземцев, как старуха на зебре автолюбителей.
        Вот если взять нас, меня и Мишаню, в экологически нечистых условиях крупного города матушки Земли, ёмкости, одолеваемые нами в спортивных целях - так сказать, регулярные тренировки, без которых не возможен в принципе ни один олимпийский результат - больно даже вспоминать. Нагрузки неимоверные, мышцы головы и желудка в жутком напряжении. Бодибилдинг отдыхает.
        Мишаня внезапно поднял голову, чётко отыскав мои глаза в пространстве и обдал красным светом габаритных огней. Не выспался мой товарищ.
        - А поговорить?
        И вновь поник, сражённый собственным многословием. Что тут сказать? Или рассказать. Пожалуй, сказку.
        - У одной немолодой парочки интелей не было детей. И решили они из заварных, кофе, светлого пива и козьей ножки слепить чадо... М-да, - поскрёб голову свободной рукой - пытаясь расшевелить мысленный аппарат. - Что получилось у них не сразу, так как денег хватало или только на пирожные, или на пиво... Запасы кофе, правда, пополнялись регулярно, не взирая на всяческие демократические преобразования, а козья ножка у них валялась со времён бурной студенческой молодости - забыл как-то гениальный товарищ (было ему совсем плохо; да и закончил он бытие свое в жёлтом доме, так и не распространив свой гений дальше знакомых). Ну, в общем, однажды судьба, испив кефирчику и имея при этом самое благодушное настроение, решила всё-таки свести вместе все составляющие этого уравнения с известным результатом в конце. Благосклонность в чистом виде.
        И наваяли они чадо, единственное и неповторимое. Вот так. - Дыхание моё начинало понемногу сбиваться - местность тянулась унылая, безрадостная, а Мишаня на грани сна, завалил голову назад, явив миру порыкивающую норку для мышки размером с кошку, с блаженно подрагивающими гландами; а прицелы полуприкрытых глаз разъехались по разным точкам реальности - в общем, я так понял, что дружбан наравне с прослушиванием моей печальной повести параллельно просматривает сны. - Чадо подросло, уравняло щёки с задницей, талию развязало - короче, силуэт приобрело овальный.
        Однажды любимое дитя заявило родителям: "Хочу на волю! Подышать воздухом свободы. Тесно мне у вас, некуда расти!" Расстроились родители: мамуля съела три плитки молочного шоколада, а папуля выпил бутылку коньяку. Но слезами горю не поможешь и отпустили дитятко, отдав все свои сбережения за двадцать лет совместной жизни, чтоб было куда тому расти. Ага, так и было. - Приостановился, поудобней пристроил Мишаню на плече. Вот это сервис! Не хватало ещё для полного счастья явиться ему во сне. Красной девицей.
        Скатилось чадо с пятого этажа, бока с непривычки о ступени подравняло и влетело во что-то огромное, волосатое и рычащее. Им оказался огромный угрюмый мужик "На пиво давай!" - выпали из его пасти слова, как камни. Так познакомилось чадо с Мишей. Но сначала оно скулило и повизгивало, мол, нету, паханы зажилили, морят голодом, то есть сухим законом. Потом, правда, спросило, что же это такое - пиво? Вот после пятого бокала они и познакомились. Само чадо пило водичку - экономило. А на двенадцатом оно смогло попрощаться с Мишей. Но тот скорее всего этого не заметил.
        Правда, далеко отойти не удалось - когда чадо не спеша убегало от Миши и озиралось глазами, как блюдца, оно случайно наткнулось на нечто костлявое и жилистое, тут же отхватившее сдобных пол уха. "Гони сюда кошелёк!" Чадо замялось: "Да мы с Мишей выпивали за знакомство, я и на нуле", - и продемонстрировало пустые карманы, предусмотрительно опустошённые (деньги удобно уместились в трусах и практически не мешали при ходьбе). "У какого Миши?" - подозрительно спросил костлявый и сузил жёлтые глаза. Чадо развело руки в стороны, потом поднявшись на цыпочки, левой дланью указало ещё и верхнюю панель оного знакомца. И всё время отчего-то поминает мать". "А! - воскликнул жилистый и протянул лапу. - Вован! - задумчиво поскрёб башку. - Может денег тебе дать на пиво?" - спросил заботливо. - "Гони, не откажусь... Бокальчиков на двенадцать. Нам с Мишаней". - "Ого, солидно, - Вован поморщился и полез по карманам. - Тут на десять, - высыпал всю мелочь. - Больше нету... Ну я пойду?" Чадо важно пересчитало деньги и согласно кивнуло.
        Когда Вован исчез, юный любитель свежего воздуха пополнил запасы в трусах, а копейки рассовал по карманам. Купил мороженое и удобно устроился на лавочке. Мир был прекрасен, солнышко светило как никогда ярко, а птички так пыжились, словно готовились в консерваторию. Одной пачки показалось не достаточно, и чадо встало с серьёзным намерением прикупить ещё три... Навстречу шла сногсшибательная рыжая девушка. Чадо ошеломлённо замерло, будто проглотило пачку дрожжей - так забурлило, зашевелилось всё внутри. Наверное это было сердце, поражённое приступом клаустрофобии и отчаянно ищущее выход наружу, навстречу... "Какой аппетитный экземплярчик, - проворковала девушка, подходя поближе. Глаза её почему-то внимательно изучили область ниже талии. - Меня зовут Лиза. Ты не хотел бы мне сделать приятное?" - "У меня ничего нет". Лиза усмехнулась: "Всё, что мне надо, у тебя с собой... - и нежно провела рукой по лицу. - Настоящая сдоба..." У чадо перехватило дыхание, а потом словно начался сон - захотелось закрыть глаза и с дурацким выражением на лице пускать слюни... - Я посмотрел на Мишаню, наконец-то скинувшего
с себя банный халат дремоты и с похвальным вниманием следящего за рассказом. Я вздохнул с облегчением человека, справившегося с заданием.
        Вот так Колобка лишили девственности... - Мишаня удивлённо изломал брови. - А заодно и денег, - лицо вытянулось ещё больше. - А что ты хотел? Чтобы оказалась принцессой? Они поженились, и жили долго и счастливо? Рыжая принцесса и необъятных размеров Колобок? Ты представляешь, какие дети у них получатся? Рыжие колобочки...
        - Ты когда-нибудь закончишь свою басню, зануда? - тихо проворчал Мишаня. - Заладил: принцесса, дедка с бабкой. Ты ещё Золушку сюда приплети. А между прочим, она уже здесь! - сделав глаза по юбилейному рублю, возопил он и указал большим пальцем на себя.
        Ошеломлённый подобный неблагодарностью и наглостью, аж задохнулся от возмущения. Я распинаюсь, сказки зачитываю и плечо вместо колыбельки подставляю, а он из меня авторадио сварганил, будто нечего мне делать, как фонить, прерываясь на рекламу таблеток от головы "Микрогильотина", супербезвредных сигарет для рыб, средство от перхоти "Томагавк", безалкогольной водки и прочих памперсов для головы.
        - Я тебе шо, регулировщик? Захотел - повернул, захотел - наехал? Ты свой мерс придержи в гараже, за зубами, - злобно засопел. - А то повторю подвиг Юрия Деточкина - придётся новый гараж из металлокерамики ставить! - демонстративно выдернул из-под него своё плечо, надувшись, отвернулся.
        Мишаня тоскливо вздохнул и безнадёжно махнул рукой.
        - Да я что, я ничего. Мне бы знаешь, что сейчас? - вдруг возбуждённо вскинулся, надуваясь, точно лягуш в брачный период. - Вернее, кого! - уточнил, сверкая по сторонам глазищами в поисках фанерной стенки - чтобы показать, какой он сильный и демонстративно проломить её. Так Кинг Конг барабанил себя в грудь, пытаясь соблазнить Джессику Ланж.
        - Ну кого? - сделал вид, что подыгрываю ему, а самому будто не интересно.
        - Спонсора!
        От этого имени я даже забыл об обиде на Мишаню, простил ему пренебрежение пируэтами моих голосовых связок, а также себе неустойчивое эмоциональное состояние.
        - Поговорил бы я с ним по душ... по душ... подушкой по голове! Попинал ногами в берцах, не взирая на весь свой пацифизм, с удовольствием наступил на лицо кроссовками с шипами - так, чтоб дополнительные ноздри нарисовались.
        - Ну ты и кровожадный. Я бы ограничился голой задницей и муравейником. В крайнем случае - пальцы в дверь.
        - Неплохо. Вот же су... сумасшедший, подбил нас на авантюру: был бы нормальным, мы б точно не клюнули.
        - Да... Су... су... суп из него сварить! Увижу, ему сразу пи... писать захочется в штаны. Или наху... на худой конец обделается собственными зубами. Потому что, как зае... заху... так он бль... бль... Короче: заеду за хулиганами записными, так он блинами блевать... будет.
        Мишаня вдруг на столбняк нарвался.
        - Рик, а где это мы находимся? Так и заблудиться недолго. Прям как в лесу...
        - Ага, тут тебе дадут заблудиться, - скептически проронил я, плотно лазая по стенам глазами. Место вроде знакомое. Правда, может сработала похожесть? Типа, как у меня на родине: один общественный туалет посетил, штанины замочил, слезу пустил. Все остальные аналогичные помещения, как родные братья... и сёстры. Только возраст зависит от глубины и морщин вокруг очей... - Небось, наблюдают реалити-шоу, - поднял глаза вверх. - И ставки делают: кто кого из нас переговорит, - развернулся к Мишане, развёл безнадёжно руки и саркастически возопил: - Это ж чистая комедия - наблюдать за нашими ползаниями. Мыши в лабиринте меньше трюков исполняют. И то у них мордочки менее прикольные, чем наши хлебальники. - Устало опустился на корточки и протянул совсем уже грустно: - Представляю, как они животики надрывают. Можно с приступом аппендицита перепутать...
        - Надоело! - заорал вдруг Мишаня, вдохновлённый моим монологом, вышагивая, будто лев в клетке. Лев такой себе, крупный, но комнатный. Как раз после брачных игр. В отставке. Да и клетка с двумя выходами. На мыловарню и мясокомбинат. В качестве заготовки под холодец. Уши, лапы, хвост.
        Сквозь зубы у меня проскочило несколько "хи-хи". Ужас. Истерика. Но рот необходимо зажимать и делать вид, будто такой же озабоченный. А то блеск в глазах странный, нездоровый у дружбана. Ещё покусает. А у меня нет с собою вакцины от бешенства.
        И тут я вспомнил, что этим же коридором (во всяком случае, похожем) мы с Чернявым продвигались в мои апартаменты (на тот момент будущие), в которых от изобилия пыли чуть лица нам не оторвало. Точно - точно. Вот на этом месте звучала трагическая история о неразделённой любви с суицидальным окончанием: убийство макияжа посредством слёз. "Ну что ж ты страшная такая!" Чернявый скорчил такую зверскую рожу, что будь всё действительно взаправду, имело смысл пожалеть девушку: при ежедневном использовании тонны румян, белил, гипсокартона - и прочей штукатурки, проще было сделать пластическую операцию или на крайний случай, пришить новую голову. Но плакать категорически нельзя.
        Наподобие гончей я приник к полу и, сделав пару нюхательных упражнений носом, потрусил по коридору. Не думаю, что мои обонятельные рецепторы столь сильны, чтоб учуять эгоистично-похотливую вонь проходившего когда-то здесь Чернявого (себя-то и так чую), но на пыль они среагировали с неизменным возмущением. Оглушительно чихнув и хорошенько при этом прочистив носоглотку, а также мозги, я обиженно разогнулся и посмотрел на Мишаню. Тот с неослабным вниманием следивший за моими действиями как раз завершал недвусмысленный жест у виска.
        - У тебя всё нормально? - спросил он участливо.
        - Нормальней некуда, - сообщил я радостно. - Я вспомнил эту местность - приходилось здесь бывать.
        Мы продолжили наш путь по коридору.
        - Ага, - скептически прогундосил Мишаня. Осматривая достопримечательности. - И где ж та берёзка, что послужила ориентиром?
        - Ты не понимаешь! - азартно воскликнул я, предчувствуя близкий финиш непонятно какой эстафеты. Два по двести пятьдесят? - Я просто знаю, что здесь был.
        - А я знаю, что у меня рожек нету, - пробурчал Мишаня, но явно успокоенный от моей уверенности. - Тем не менее, иногда сомневаюсь в собственной неотразимости. И лоб чешется.
        Я усмехнулся про себя и подумал, что "у кого что болит, тот о том и говорит". Так любой профессионал, пройдя многие круги на точильном камне, шлифуя своё мастерство, иногда подвержен приступом ужасной боязни - боязнь потерять квалификацию и перестать быть востребованным. И Мишаня, будучи женским искусителем в полной мере подвержен этому испугу.
        Хотя, если разобраться, может его случай и не совсем подходит сюда. Ведь я не знаю - он не посвящал - как строит свои отношения с дамами после тумбочки посреди кровати. Не мог же он требовать от них обета не смотреть в сторону мужчин? При всей своей мощной потенции удовлетворить всех своих красавиц он был не в силах. И, будучи собственником - в хорошем смысле этого слова - старающимся распространить свою крупную мужскую ладонь на хрупкие плечики всего женского населения, попадающего в радиус действия его гормональных радаров. Отчего бы и не пробиться у него "ветвистости", когда красотки, передающие эстафету, остаются не у дел?
        Но это я отвлёкся, поэтому вновь вернул свой гордо-унылый профиль по направлению "вперёд" в надежде... А, собственно, на что я надеялся? Откроются пивные реки и колбасные берега? Или объявится дверь, оббитая дерматином тёмно-коричневого цвета с глазком и номером 43? За которой меня будет ждать диванчик, телевизор, уют уединения и за которой меня перестанут касаться прелести пребывания в Замке... Размечтался.
        Нечто знакомое нарисовалось впереди и вслед за душераздирающим визгом это "что-то", вернее кто-то, стремительно приблизившись, мягко протаранило, а затем совершенно растеклось по моему вздрагивающему телу.
        - Рик!!!
        Жаль, что у меня уши не залиты воском! Как у предприимчивого Одиссея накануне дебатов с сиренами. О, моя пробитая насквозь голова. С таким голосом дюбеля можно загонять и металл нарезать при отсутствии болгарки (с этой стороны полезное качество в семейной жизни для жены), а не дрелить ободуненную голову вместо холодного душа. Сердце же не железное! Но достаточно восприимчивое, чтобы забиться часто-часто, расправить крылья, способные объять сильно и нежно.
        - Фиалка! Как я рад тебя видеть! - а на лице расплывалась дурацкая улыбка, изрядно подправленная быстрыми поцелуйчиками, способными отбросить прочь пелену тоски, неудовлетворённости и сомнений. Во всяком случае, хотя бы на время.
        Глава 4.
        Вечеринка со всеми вытекающими.
        Вот она, моя берлога с метражом футбольного поля и бытом, организованным по моему разумению - по типу коммуналки: у каждого свой закуток, хоть и небольшой и общие туалет - душевая (правда, это было изначально, сейчас каждый может заказать удобства в номера).
        Ошалевшие от внимания, притрушенные от усталости и вынырнувшие из дремотно - мигреневого путешествия, мы ввалились на базу.
        - Вот это мои бойцы! - гордо воскликнул и повторил жест вождя в кепке, указывающего светлое будущее и лучезарно сверкнул зубами.
        Мишаня, аккуратненько прикрыв рот, тихонько поехидствовал мне на ухо:
        - Невидимого фронта?
        Я поперхнулся, сквозь опавшие щёки выпуская так и не набранную в эфир речь.
        - Что ты! - строго посмотрел, как нумизмат на фальшивомонетчика. - Самого, что ни на есть видимого! А с тех пор, как мы засветились неординарным мышлением, - естественно, в этом месте Мишаня должен был хмыкнуть, - так даже посещение туалета и полуденный сон передают по первому каналу.
        - Да ты что! - задело Мишаню за живое. - Так что, расслабиться, почесать пузо и прочие интимные места нельзя без надзора?! - Возмущению не было предела. Я-то понимал, обо что он собирался чесать свои драгоценные места, но помочь никак не мог. Тем более, в Этом смысле. - А как же личная свобода каждого гражданина? Право на собственность, презумпция невиновности, не пойман - не вор?
        Вот это уже Мишаня перебрал, и даже я со своим высшим алкоголическим понял, что в этом супе кусочки гарнира и винегрета и заржал. Так люди, владеющие, к примеру, русским языком, желая продемонстрировать знание немецкого, начинают трещать: "Шпрехен зи Дойч", "Хенде Хох", "Ахтунг, ахтунг, в небе Покрышкин" и "Гитлер капут".
        - Ты случайно не на депутата метишь? Может тебе ещё и неприкосновенность предоставить? - я снисходительно покачал головой. - Телевизор надо чаще включать. Вечерком. Передачу "Спокойной ночи, малыши". Чтоб ложиться пораньше. А то в голове один сплошной демографический взрыв. И слова, как те обезумевшие сперматозоиды: "Мы точно в трусиках? А в чьих? Где же указатели? Куда бежать?"
        Мишаня обиженно отвернулся, а я, увлёкшийся фантазией, вдруг тоже запнулся и... отвёл глаза, пожалев о своей отповеди дружбану. Да ещё при всём честном народе. Сомневаюсь, конечно, что они что-то поняли. Но рты пооткрывали, что птенцы. Запоминают, верно, ругательные слова: презумпция, депутат, демография, сперматозоид.
        Просто нуждался Мишаня в такой профилактической встряске, чтобы раз и навсегда избавиться от иллюзии свободы и надежды на уединение... Личная свобода... Ха! Пусть научится вначале делать поступки вопреки сложившимся обстоятельствам, а не спихивать ответственность за свои действия на посторонних...
        Н - да. Уж очень философски занесло. Но... но хорошо быть зрителем в амфитеатре и непринуждённо ворочать большим пальцем, советуя гладиатору, как проще прирезать хищника или покрасивше умереть. Не имею я права быть строгим диспетчером и отправлять людей на рельсы, на которых сам стою, как корова на льду!
        - Извини, Мишаня, - пробурчал примирительно, коснувшись плеча. - Но уж поверь, если кто-то оттуда, - указал вверх, - захочет увидеть прыщик на твоей заднице, он его увидит. - Грустно вздохнул. - И ничего ты поделать с этим не сможешь, хоть бейся о стену головой - а они, между прочим, приветствуют такой способ решения проблем. Разве что принимай душ не раздеваясь, - улыбнулся. - Опять же, в этом есть свои минусы - сложно спину потереть.
        Мишаня удручённо поджал губы.
        - Но как же это так?
        - Да вот так! Я тоже нервничал, об этом узнав. Мало того, мне об этом напомнили задним числом, то есть, опосля, - и непроизвольно покраснел.
        Что не преминул заметить Мишаня. И его настроение заметно улучшилось.
        - Тебя попалили прямо на десерте?
        - Можно и так сказать, - подтвердил я его догадку. - Так что, друг мой любезный, советую не напрягаться. И получать удовольствие, - жизнерадостно хлопнул его по плечу.
        Публика, притихшая на время нашего диалога, вновь весело загомонила. А что им, болезным дюлям, такие глобальные вопросы, как пресловутая свобода? Рубашку на груди порвать, в прорубь головой? Или такие хрестоматийные поступки Матросово - Мересьева? Достаточно хлеба и зрелищ. Хот-дог и бейсбол. Вот оно счастье!
        Крошки на пузе, глаза слезятся от напряжённого внимания, горло першит от азартного крика, анальное отверстие попыхивает неконтролируемыми газами, пивная пена щекочет нёбо - и всё это переплетается рекламой спокойного, ненапряжённого сна... Поп корн и километровые сопли на лазурном побережье... Эх, страсти - мордасти!
        Тьфу ты! Нашло на меня наваждение. Передо мной приветливые и дружелюбные лица. И, по-моему, достаточный повод для общения тот, что я - их, а они - меня рады видеть. И незачем обижать товарищей по несчастью. Это всё равно, что ругать колобка за круглые бока.
        - Будем знакомиться, - постарался изобразить на лице солнце (изобилие морщин мне в этом помогло; а вот молодым это продемонстрировать сложнее). - Вот это, - тут одной рукой не обойдёшься, обоими нужно производить демонстрационный жест, - мой лепший друг Мишаня.
        Мишаня, с сурово поджатыми губами и сошедшимися бровями, важно кивнул. Очень мужественно, молодец. Чуть выше б подбородок - и вылитый Самсон. Можно лепить заготовку для запугивания Далил. Или наоборот, для их пробуждения. Не помешала бы улыбка. Ничего, сейчас мы это дело поправим.
        - Это Фиалка. Бальзам на душу любому усталому путнику, - подвёл её за руку. - Ты только посмотри в эти глаза - желательно не очень долго, - шутливо погрозил кулаком, и твоё сердце лягушкой выскочит из груди и, высунув язык, будет прыгать вслед, ластиться и исходить слизью.
        - Я не против на время превратиться в земноводное, - учтиво ответствовал Мишаня и, не сводя с Фиалки пристального взгляда, наклонился, поцеловал ручку и изобразил улыбку усталого Терминатора.
        Девушка зарделась и кокетливо захлопала ресницами, раздувая пожар в душе Мишани, а я ревниво следил, как тот пожирает её глазами. Как Волк Красную Шапочку, предварительно нацепив чепчик. Я так не умею. Я больше с тылу. И тщательно прожёвывая.
        - Ну, всё, всё, - попытался я прекратить это таянье свечей. - Не надо делать вид, будто здесь кроме вас никого нет. Возможно ещё остались слабонервные, типа меня, хлопающиеся в обморок от одного воздушного поцелуя. Не на-до! - сказал твёрдо, стуча Мишаню по бедру, и тот наконец взял себя в руки.
        Насчёт Фиалки сомневаюсь - её грудь надулась, как воздушный шарик, а пальцы уже мысленно перебирали чётки - но такие, не мелкие.
        - Вот это, - выдернул из гомонливой массы лицо параллельного пола, - Стёпа, - Мурло удивлённо распушил брови, но промолчал. Благожелательно кивнул Мишане и зажал в тиски протянутую руку. - Младенцев ест на завтрак, а лица старшей возрастной группы вымачивает в маринаде, так как собственного сока у них, естественно, жидковато - так сказать, для мягкого употребления... - заметил неподдельный интерес на лице Мишани, и хмурые трещины, исполосовавшие и без того неясное чело Мурло, и поспешил уточнить: - Шутка. В общем, человек серьёзный, шуток не понимает.
        Мурло отступил, а на его место ввинтился Отвёртка. А я продолжил тур знакомств, дабы отвлечь от собственной персоны очень двусмысленное внимание (на самом деле я наверное перестраховался, и у Мурло даже и в мыслях не было провести сеанс одновременных фофанов и саечек, выпытывая у меня подробности раннее озвученного рецепта).
        - Познакомься: Отвёртка. Однобокий знаток Земли, на язык остёр - наше с ним первое свидание началось со словесного фехтования, в коем, естественно, победила..
        угадай, что? - вопросительно посмотрел на Мишаню. Тот нехотя двинул плечами, отрывая глазные присоски от Фиалки, так и гипнотизирующей его молочными железами. - Правильно, не дружба. А крепкая начальственная длань. - И понёс вдохновенно: - Ибо партия у нас одна. И верным путём идёте, товарищи, - процитировал всплывшие по случаю в голове, как нечто не тонущее (явно не пенопласт), крылатые фразы. - Правда, Отвёртка?
        - Вот-вот, - радостно подтвердил тот, и нос его при этом вытянулся, как по команде "смирно" и порозовел. - И ещё хочу заметить, - поднял он пальчик, акцентируя на себе внимание, - что это была дуэль не на выбывание и не до первой крови, а игра доброй воли и взаимопонимания.
        Я даже на минуту отвлекаясь от происходящего действа, пытаясь представить себе словесный поединок "до первой крови". Это какие буквы надо иметь, чтобы выбивать зубы и ставить фингалы? Помнится, кто-то уже предлагал "глаголом жечь". Но чтоб словами, да промеж глаз, чтоб аж искры посыпались!
        А чё, в этом смысле существуют такие виртуозы, что и в обморок могут завалить. Наточат на станке у телевизора языки, а потом ходят по улицам и поливают, словно из огнемёта - вонь такая, что не отмоешься после. А потом ещё говорят, что рядовые алкоголики являются бичом общества. Да им до словесных озорников, фермеров грёбанных, разводящих уток, как до Камчатки пешком. На четвереньках. С листовкой на спине: "Не бейте, я закодировался". Вот она истина нашей жизни: уличный бомж, собирающий бутылки, хуже лощённого чиновника, вытирающего о подчинённых ноги.
        Следующим на глаза мне попался Гермес, которого я тут же вытащил пред ясные очи Мишани.
        - Это наш быстроногий факс, - сообщил громко, благожелательно поглядывая на скромно потупившегося Гермеса.
        - Странно он выглядит, как для факса, - пробормотал Мишаня, подозрительно приглядываясь к молодому человеку. - Средство связи? - приподнял бровь. - Он что телепат?
        Я видел, как смутился Гермес - больно уж слово непонятное - "телепат". Прозвучало, вроде, как "ущербный". Другое дело - теле - фон, теле - визор. А то - телепат. Лучше уж телемат, а объясни ему, что это люди, слышащие мысли других, так вообще б испугался. Вон у нас, к примеру, на Земле, таких содержат в определённых местах. Изолированных. И общаются они исключительно с человекоподобными существами, имеющими одну извилину. И та, как правило, в руке. Резиновая.
        - Не, - подмигнул Мишане, будто оценил его шутку, но у того было такое серьёзное и задумчивое лицо, что поневоле встревожился, впрочем, угасающим голосом продолжая завершать предыдущую мысль. - Он просто столь быстр, как факс... Расстояние имеет значение чисто символическое... Что случилось, Мишаня?
        - А переквалифицировать его в быстропечатный денежный станок можно?
        - Чего? - изумился я несказанно. - И какие тугрики хочешь использовать в качестве обоев? Ностальгия по денежным знакам? Или это зависимость? Как у наркомана, при отсутствии шуршащих купюр сразу мандраж? - победно посмотрел на него сверху вниз, довольный заковыристым оборотом - мол, ничего себе я умный - как почтовая марка на заднице: пропечатали - и поехала.
        - Глупый ты, - Мишаня укоризненно покачал головой, но не полностью разворачивая её в мою сторону, а так, поглядывая искоса - дабы публика, изумлённо затихшая, глотающая диковинное зрелище (двух разглагольствующих землян), как "птичье молоко" в колбасном обрамлении - угодить не сложно, но при смешивании бурда бурдой, смогла оценить мужественный, словно составленный из чёрствого и уже изрядно высыпавшегося хлеба, профиль. - А вообще, - он приблизил свои губы к моему слуховому аппарату, изображая яркую скульптурную композицию: что на ухо - то брехня, и зашелестел горячими словами, - Рик, в твоей общаге есть где уединиться? Надо посоветоваться. А так, на виду, не при делах я, как лучше рожу скорчить: то ли растечься киселём, то ли поправить кирпичом? От твоего ознакомительного марафона у меня уже одышка. Всё равно я всех не запомню. Да и из предложенных типажей только первый экземпляр, - нашёл глазами Фиалку и потеплел возбуждёнными глазами, и ослабил узлы в уголках губ, - внушает доверия... Я же тебе не ЭВМ какая-то - пичкаешь меня безразмерно. Сам ведь знаешь, выдам такой результат, что и вдвоём
половниками не расхлебаем - поперёк горла станет. - Он доверительно положил мне на плечо горячую свою лапищу, отчего меня изрядно перекосило на ту сторону. - К тому же у меня есть конфиденциальная для тебя информация, - отстранился, заглядывая в глаза, как счастливый отец в окна роддома, а губы его при этом совершенно по-дурацки расползлись на недвусмысленное: "Агу, агушеньки".
        Не, умилительная рожа товарища не введёт меня в заблуждение - явно хочет открыть фирму "Ножки и сиськи" и протестировать женское население на наявность оных и профпригодность.
        - Ну ты и козлодоев, - неодобрительно скривился я.
        - Да за кого ты меня принимаешь?! - ни капли не смутившись, возмутился Мишаня и продемонстрировал знакомый жест Шурика в определённом заведении, на который иначе, нежели невольные братья по несчастью не мог ответить:
        - Грешно смеяться над больными...
        - Вот-вот, - душевно подхватил Мишаня меня под руку. - Куда?
        - Прямо. - Мы попёрли сквозь недоумённых дюлей. - Минуточку, товарищи, подождите. Нам с товарищем Троцким нужно продумать штурм Зимнего, - и уже я потащил Мишаню.
        Дружбан вольготно расположился на заменителях табуреток и заговорщицки подмигнул.
        - Ну что там полагается при объявлении приятного сюрприза? Закрывать глаза - открывать рот? Танцевать брейкданс? Или разворачивать избушку к лесу передом? - он внушительно почесал репу. - Сдаётся мне, это из другой оперы. Слышь, композитор, набросай либретто своих действий при сюрпризе.
        Я подозрительно на него покосился и продолжил вышагивать по своей шикарной комнатке три на четыре. Сюрприз в понимании Мишани - это ведро воды на голову. А приятный - вода комнатной температуры.
        Но не это меня сейчас, как ни странно, волновало. Что-то тревожно на душе... Взять хотя бы то, как мы с Мишаней сумели просочиться на базу серого отряда? И никому не попасться на глаза. То, что были пьяными, и само спиртное не является панацеей от всех проблем (это я вам, как специалист говорю), и уж точно не есть универсальным волшебным предметом (в жидком состоянии), типа шапки - невидимки, палочки - выручалочки, скатерти - самобранки, сапог - скороходов, а при изрядном употреблении и коньком - горбунком. Тут скорее подходит принцип: Красавица и Чудовище. Соответственно, "красавица" - это бутылка, ну а "чудовище", надеюсь, сами догадаетесь... Всё равно посоветую не пересекаться с зеркалами ни до, ни после "преображения".
        - Эй, Рик, - подал голос недовольный Мишаня, - перестань мельтешить, как поплавок с глистом на крючке, страстно хотящим жить - укачало уже. Посмотри лучше на меня. - В его речь ввинтилась интонация заботливой матери, отваживающей сыночка конфеткой от косы девчонки.
        И я остановился, организм среагировал на определённый сигнал из ушей, посмотрел и... оторопел (как ни банально это звучит в рифму).
        - И в какой части организма находится твоя конвейерная лента? - поинтересовался я несколько ядовито и очень обрадовано - проблемы пока что отступали за некий эйфорически-синюшный барьер. Ибо...
        ... на столе красовалась фотомодель с выставки Кутюрье Спиртзавод, в свадебном наряде "Водка".
        - К сожалению, о конвейере можно только мечтать, ибо предмет - или продукт? - весьма раритетный. Для особых гурманов! - воздел многозначительно палец.
        - А гурманы - это не те, кто жрут червяков и жаб? - спросил подозрительно.
        Озадачил-таки я эрудита.
        - Что-то в этом роде, - ответил он уверенно.
        Я скривился, но возможность отсрочить погружение в тягостные думы, типа "что делать?", "быть или не быть?" и "идиот", было столь соблазнительна, что я дал отмашку к началу старта и воскликнул:
        - Отдать швартовы!
        Мишаня козырнул и лёгким движением специалиста сдёрнул фату с этой невесты. Судя по разлившемуся кисловато - ацетоновому аромату и жирным отпечаткам загребущих лап на стенках, девственностью эта дама не страдала. Дружбан взвесил сосуд в руке и со словами: "За встречу" крановая стрела потащила груз в кузов... ЗИЛа. А меня посетила очень быстрая мысль, прямо, как мелькнувший в ночном небе болид, и я поспешно приостановил практически неостановимое движение его руки.
        - Как ты относишься к тому, чтобы приобщить народ к... - скосил взгляд на бутылку.
        Вот что значит, когда взгляд может убивать... У Мишани красноречиво задёргался кадык. Но взгляд у меня строгий. Я ведь апологет этого дела. Или где? Кто здесь в конце концов хозяин? Аз есмь.
        С каких соображений я решил поделиться драгоценной влагой, сложно объяснить. Но постараюсь. Аргумент типа прикольно имеет здесь место. Но не в полном объёме. Также возможно усомнился в нашей с Мишаней стойкости. Но вряд ли. Скорее всего хотелось проверить реакцию дюлей на алкоголь, а заодно уменьшить дозу, которую пришлось бы употребить мне... Почему? Да потому, чтобы не быть совсем одурманенным... и почувствовать, когда придут брать тёпленькими. А в то, что за нами придут, я не сомневался.
        - Как хочешь! - безрадостно махнул рукой Мишаня.
        - Что значит, "как хочешь"? - деланно удивился я и решил "дожать" его. - Ты не хочешь разбавить наш тандем свежими лицами? Или стесняешься? Мол, "употребление" - такое интимное занятие, типа чистки зубов или похода в баню? - С моего лица сползла улыбка, её сменило выражение непередаваемого ужаса. - Неужели?! Мишаня, только не подтверди мои самые страшные предположения, будто ты... жлоб? - мой голос, взобравшись по лестнице довольно высоко, истончился и драматически замер.
        Мишаня виновато потупился. Его благородно-крестьянское лицо стыдливо налилось кровью убитых помидоров.
        - Нет! Не говори, что ты извращенец! Что какая-то огромная, зелёная, рыхлая жаба навалилась, душит тебя, целует в губы... - брезгливо скривился, - и... трахает? - страдальчески затих.
        Взведённый, как арбалетная пружина, Мишаня наконец-то не выдержал и выстрелил:
        - Хватит издеваться надо мной! Трезвенник тоже мне нашёлся! Аскет! - выплюнул слово, словно самое страшное ругательство. - Монах ордена Потрещать! - кислород закончился, и он заглотнул ещё пару кубометров возмущения. - Рик, что с тобой случилось?! Раньше ты с такой интенсивностью язык в стакане полоскал, а сейчас только воздух обольщаешь аки Эзоп! Как-то странно на тебя подействовала небесная командировка. Призванию изменяешь? - спросил ядовито.
        Я восхищённо поцокал языком.
        - И откуда в тебе эта прокурорская жилка?
        - Ага, - буркнул Мишаня, сдувшись немного и отводя глаза в сторону, - жилы и мослы не пропьёшь... А что? - внезапно вскинулся. - Правда - как фонарь в руках следователя?
        - Всё-всё, - примирительно поднял руки. - Не будем уточнять правды, которые, как ни странно, во множественном числе. Будем считать, что счёт у нас один - один. Но! - вновь многозначительно воздел вверх указующий перст. - На вопрос ты так и не ответил.
        - Какой ещё вопрос?! Какое полотно ставить на гильотину? По металлу, по дереву или по камню? - Безнадёжно вздохнул, опустил плечи. - Зови уже своих бравых вояк.
        Я просиял.
        - Секундочку! - выглянул в так называемый коридор. - Гермес! - и тут же нарисовалось встревоженное лицо того. - Лицо попроще! - приказал я и удовлетворённо кивнул на расцветшую улыбку. - Значит так, найди Мурло, Отвёртку, Фиалку, - покосился на нахмуренного Мишаню, - пока хватит. Пусть мчат ко мне. - Почесал репу. - Стой! Погоди! Организуй чего-нибудь пожрать, и сам приходи, - ободряюще похлопал по плечу и вернулся в комнату.
        Гости объявились споро и, нахохлившись, сидели с другой стороны импровизированного стола. С первой, собственно, мы с Мишаней. Потом появилась еда, по научному называемая - закуска: поднос куриных ножек зелёного цвета, оранжевые кругляшки со вкусом картошки, чёрные кляксы в жёлтую точку - яичница, коричневые дольки странного на вкус хлеба, и множество кругляшков разной формы и размеров - фрукты.
        К слову, я сразу озадачил своих бойцов, чтобы они для эстетики употребления еды придавали пищевым брикетам, являвшимся в Замке единственным, но так и не сложившимся средством чревоугодия, соответствующие формы, которые и попытался объяснить на пальцах. Народные умельцы, воодушевлённые моей пламенной речью любителя хорошо пожрать, тут же попытались воплотить мечту в реальность. Но двуглавая зелёная курица и огромный чёрно-синий свиной окорок повергли меня в шок. Тут же высоким указанием я постановил институт начинающих скульпторов упразднить. Не хватало мне здесь Венеры Милосской со вкусом лимона или запеченного гуся в виде мыслителя а-ля Роден. Но более мелкие скульптурные произведения, типа рыбного филе, бараньих рёбрышек, шашлыка со съедобным шампуром и другие поставил на поток.
        Мы с Мишаней подвинулись, давая место Гермесу, и я обратил внимание на настороженный взгляд друга, ткнул его локтём в бок. Мишаня поднял на меня глаза по железной гривне над отвисшей челюстью и кивнул на стол.
        - Это что за фигня?
        - Еда, - популярно разъяснил я. - Только не надо делать вид, что ты не голоден или постишься. Здесь всё съедобно и даже (!) - проакцентировал, - очень вкусно. - Тучи на Мишанином лице продолжили свой неспешный ход, не собираясь исчезать. - Конечно, нам бы конфетку, нам бы ириску! - покривлялся я, обиженный на то, что Мишаня не оценил поляну, организованную, кстати, благодаря моему участию.
        А чего мне это стоило! Горы разновкусовой ерунды, от которой обычного среднестатистического землянина накрыла бы такая изжога, что и фарфор бы плавился! А художественные заморочки, так сказать, эстетическое оформление. Это же чистейшее искусство! Правда, с грязными руками.
        Ну и что, что синее сало. Зато скорее всего в нём нету манки, сои, туалетной бумаги и прочей тырсы. Конечно, свинья тоже не имеет к этому продукту никакого отношения. Ничего, зато жива осталась. Мы же пацифисты в конце концов! Да ещё и вегетарианцы... М-да, жуткая смесь. У богатых свои причуды... Сдаётся, меня в этом словесном компоте столько, сколько и свиньи в синем брикете. Одно название.
        - Ну и чего ты мосты разводишь над Невой? - укоризненно покачал головой. - Блокаду уже сняли, немца разбили, чтоб он хорошо жил, - пробуравил его глазными яблоками. - Чё ты перебираешь харчами, как флюгер ветром? Не замечал раньше за тобой подобного капризничанья. Наоборот, привыкал бы к местной писдче. - Наконец я выдохся, обвинительная речь вытащила хвост из моей глотки. - Как знаешь: ни хо - ни на.
        Мишаня безнадёжно покачал головой.
        - Ну ты и зануда, Рик. На публику работаешь? - кивнул на притихших гостей. Я чуть не задохнулся от возмущения и уже набрал полную грудь, чтобы выдуть гнев на него, но Мишаня значительно махнул рукой: мол, заткнись. Я и выдохнул потихонечку. - Своим насосом уже такую муху раздул, что покруче геликоптёра - можно использовать, как летающее средство. Заместо помело, которое у тебя во рту растёт. Ясно?! - навис надо мной аки хромая Вавилонская башня. - И в общем... это... как его?! - грохнул по столу кулаком. - Погнали!
        И водрузил на серёдочку виновницу торжества.
        - Друзья, - Мишаня вдохновенно развёл руки и горящими глазами обвёл лица внемлющей публики, - сейчас мы спаяем - или споим? - уточнил у меня; я недоумённо пожал плечами - не в курсе, что конкретно он имеет в виду, хотя оба слова в самый раз, - а, - махнул руками, - не важно. В общем, спаяем ряды и станем, как непробиваемая стенка на пенальти! Ух, - мечтательно воздел очи вверх, - мы такие зубы обломаем, что наши враги замахаются ходить к ветеринарному стоматологу и будут мечтать о вставных каучуковых челюстях!
        - А, простите, - подал голос догадывающийся Мурло, - нам погано от этого не будет?
        - Чего? - Мишаня недовольно опустил взгляд на пару этажей ниже. - Не сцы, дядя, мой добрый дружбан Гиппократ, когда впервые зачитывал мне свою клятву - на предмет проверки орфографических и пунктуационных ошибок - клятвенно - а, как каламбурчик? - обещал просторный дубовый гробик с отделением для мини бара. Так что всё пучком.
        - А, - облегчённо вздохнул Мурло, тогда другое дело.
        - Эту регату с вашего позволения начну я, дабы легче вам было по моей лыжне фигачить, - объяснил он, воздел стакан. - Ну, за крепкие ягодицы и мягкие цыцы, - и одним духом опрокинул в утробу жидкость. - Ху, - выдохнул и, не покривившись, соорудил бутерброд из оранжевого хлеба и синего сала. - Ничего, ничего, можно было больше просолить сальцо, а так хорошо хрюкает под зубами, - основательно заработал челюстями.
        Дюли обалдело следили за Мишиными манипуляциями, а я только тихо посмеивался - для меня эта операция не в диковинку. Проза жизни.
        - Рик, твой черёд.
        Я принял в руку дозу и почувствовал, как жидкость за похожими на стекло тонкими стенками ластится ко мне, просится в ладонь, жаждет согреть нутро и навеки остаться во мне.
        - Чтоб костюмчик сидел. Ведь если мне нехорошо, - объяснил я дюлям, - то сидеть у него не получится - будет лежать.
        Обжигающая волна провалилась внутрь и разлилась благотворным теплом в организме. . Прикрыв глаза, я расслабленно замер, ожидая результат... Очумелая лёгкость растаскивала, распихивала напряжение, скопившееся во мне, мышцы таяли, превращаясь в кисель, жилы, освобождённые у грифа, теряли настройку - и это было приятно, нервы, выпущенные из тюряги, порхали, словно бабочки...
        - Эй, Рик, раз-раз! - кто-то пощёлкал пальцами у лица. Ясно кто - Мишаня. - Ты ещё не всё выполнил обещанное, чтобы покидать нас.
        - Я что-то обещал? - вяло поинтересовался.
        Вот это вломило! Как после бутылки. Водки. Ну и ну! Хорошо хоть голова соображает. Да и это - подтвердит вам любой алкоголик - может быть довольно иллюзорным. К примеру, кажется, что идешь домой, а на самом деле, отводишь козу... в гараж. Мишанин. Неужели я так охлял в Замке... Или это от нерегулярного употребления? Мишаня ведь держится...
        Я поднял глаза.
        Расплывшаяся в стороны физиономия моего дружбана могла быть блином, спущенной камерой, коровьей лепёшкой в конце концов, но никак не лицом, в классическом понимании этой части головы. Или мои зрительные рецепторы забрасывают, или передо мной картина неописуемого блаженства.
        - Ик! Хорошо! - прокомментировал мои мысли объект наблюдения. - Ну чё, - шарахнул по плечу, аж зубы клацнули, - как там в нирване? Порядок? Передавай привет Будде. Или Кришне? - развернулся в сторону уменьшившихся в размерах дюлей. - Кто следующий? - вопросил требовательно, с трудом передвигая груз взгляда с одного на другого, с другого на третьего.
        - Я! - отчаянно воскликнула Фиалка и подскочила, будто её ущипнули за ягодицу.
        - Молоток, - одобрил порыв Мишаня, тщательно сдвигая брови для более качественного прицеливания в стакан и покачиваясь на несуществующем ветру. - Кушай! - выделил с барского плеча двадцать капель.
        Фиалка собралась с духом, посмотрела на меня жалобно...
        На что я её толкаю?! Взвыла сирена у меня внутри, тяжёлая рука пошла вверх, дабы остановить, успокоить, убаюкать... Поздно. Девушка неимоверно сморщилась, поперхнулась, пара капель вырвалась на волю.
        - Опа, - заторможено прокомментировал Мишаня. - Юпитеру достаточно. - Похлопал по спине Фиалку - будто пыль выбивая. Естественно, та тут же пришла в норму. - Ну как? - осведомился испытующе.
        Фиалка задумчиво покрутила прядку возле уха и жизнерадостно сообщила.
        - А ничего так, - глазки её заблестели, язычок пробежал по губам, увлажняя их и добавляя алой краски. Мне отчего-то показалось, что грудь её при этом воинственно приподнялась. - Только, - засмущалась, - писать хочется.
        - Никаких противопоказаний, - важно дал добро Мишаня.
        - А ещё потом...
        - А у детей часто соску меняют? - напористо осведомился Мишаня. Фиалка неопределённо качнула головой. - То-то же! Прожуй вначале первую. - Хотя мне показалось, что она имела в виду совсем другое. - Иди уже припудри носик, привяжи коня и возвращайся в нашу тесную дружественную компанию.
        Фиалка удалилась на два метра, сообразила себе ширмочку для уединения. А её место в кабине лётчика - испытателя занял решительный Мурло.
        Раз-два, положил в рот жёлтый овощ или фрукт и молча убрался на своё место.
        - Уваж-жаю! - Мишаня выпятил нижнюю челюсть, побуксовал взглядом на невозмутимом лице Мурло и вернулся к основной на сегодняшний день миссии - наливанию.
        Отвёртка с трудом пропихнул в себя волшебный напиток, а Гермес ничего - бодрячком, даже крякнул как-то так по взрослому.
        Минут пять стояла тишина, нарушаемая ритмичным чавканьем и тщательным пережёвыванием. Вернувшаяся из ближнего зарубежья Фиалка окинула внимательным взглядом наши сосредоточенные лица, сморщила носик, взяла с подноса нечто оранжевое и продолговатое и принялась обрабатывать зубками этот овощ. Курточка на ней была кокетливо расстегнута и оттуда белело весьма приятно. Даже очень и очень.
        - Па чуть - чуть? - произнёс Мишаня ни к кому конкретно не обращаясь. Почувствовав мой утвердительный кивок, занялся манипуляциями.
        Бахнули ещё по одной. Действительно "па чуть-чуть". Я вычислил огурец прикольного сиреневого цвета и захрумтел. В голове собирались все туманы мира, а в теле появилась необыкновенная пластичность - при желании, думается, можно было бы забросить ноги за голову. Главное потом вернуться в исходное положение до наступления бодуна.
        - Щас спою! - объявил Мишаня и затянул:
        Ой, мороз, мороз,
        не морозь меня...
        Немного послушав, к нему присоединились дюли голосами, полными энтузиазма. Хор мартовских котов отдыхает. Благо в своё время мне на ухо наступил медведь, а в ушных раковинах плескался иллюзорный воск.
        Я болезненно покривился, когда Фиалка вывела особо болезненную руладу на "ла-ла-ла", выходя на немыслимую ультразвуковую высоту. Она, бесцеремонно устроившись между Мурло и Отвёрткой, положила им на плечи руки, ритмично раскачивалась из стороны в сторону. Грудь её, кстати, вызывающе дублировала движения, чуть запаздывая при возвращении. При этом она не сводила с меня прищуренного взгляда - аж мороз по коже сыпанул, а нарождавшаяся в горле мелодия в поддержку: "Выйду ночью в поле с конём..." захлебнулась хриплым кашлем. Расторгуев бы порадовался моим мучениям - чтоб не издевался над музыкальным шедевром. Ну, в смысле, чтоб "ночкой тёмной" конь не хромал, не кашлял.
        Я отжался от столешницы и встал, намереваясь как-нибудь незаметно слинять, приткнуться в тёмном уголке и покемарить, чтоб никто не компостировал дремотные мозги, не ставил макаронные резолюции и печати на мои усы, лапы и хвост... А что, я не человек? Я имею право расслабиться и уединиться сам с собой? Или только право напрячься?
        - Стоять! - прозвучал грозно-вальяжный окрик над самым ухом. Вот блин! Я уже почти на выходе - у всех на виду прокрался на цыпочках. - Ты куда?
        Странно, глаза у Мишани смотрели в разные стороны.
        - Ну... это... как его...
        - Точно! - воодушевлённо воскликнул он. - Давай устроим день открытых дверей! У нас ещё граммов двести осталось, - сообщил он по секрету, - и врезал кулаком по дверям, аж створки испуганно шарахнулись в стороны и страшным голосом объявил: - Никому не оставаться на своих местах! Пожар! Брандспойт у меня. Заходим, не стесняемся, в дверях не толкаемся, - зверское выражение лица перетекло в умилительное, он сделал приглашающий жест. - Просю!
        Испуганные лица в дверном проёме пришли в движение, и с опаской, но целеустремлённо - как грызуны за Нильсом потянулись в мою комнату... Мой кабинет! Мою спальню!!! Мою уютную клетушечку...
        Меня оттеснили от выхода, я отошёл в сторонку и наблюдал, как вокруг стал зарождаться стадионный галдёж, и всё действо вкручивается, вкручивается в горлышко бутылки.
        Всё, - вздохнул безнадёжно, - Мишаню понесло. Теперь этот поезд даже Анна Каренина не остановит. Хотя может попытаться. Мне же на шпалах неудобно - рельсы бока мнут.
        В какой-то момент заседатели поняли, что места стало мало, и вся орава (вместе со мной за компанию) покинула измочаленное радостным выхлопом помещение, вырвалась в некое общее фойе. Вскорости я наконец-то нашёл свой тёмный уголок и, удобно устроившись полулёжа, как бы со стороны следил за разворачивающимся праздником Зелёного Змия. Точнее, Змия детсадовского возраста: стакан водки на почти тридцать человек - это знаете ли... Тут без микроскопа не обойтись. Даже Мишаня, великодушно пожертвовавший своим пайком в пользу голодающих, вернее, страждущих, не больно выправил положение. Хотя, должен заметить, что даже те, кому не досталось "слёз" не сильно расстроились, подверженные тому же бескрышному настроению, что и "причащённые". Пошло всеобщее братание, в котором самое активное участие принимал Мишаня, добавив к ритуалу алкогольного единения момент лобызания с лицами женского пола.
        В этом месте, не взирая на сумасшедший гвалт и откровенные зажимания (какой-то частичкой мозга я испугался, как бы не случилось римского застолья времён Калигулы), я умудрился отключиться. Веки совершенно незаметно опустились, таким образом отодвинув проблему будущего на неопределённый срок...
        Очнулся оттого, что чей-то язык влажной губкой прошёлся по лицу (но так и не смыл сон), а затем проворные пальчики засуетились в районе груди... ну и так далее.
        Ан нет! Я даже усмехнулся в полусне. Кольчужка, выданная мне Дролом была до сих пор на мне, и пробиться сквозь неё было делом непростым. Невозможным.
        Приоткрыл один глаз. Фиалка. Напрасно старается. Мне и пошевелиться сил нет, а уж чтоб встать и скинуть защитную оболочку, вообще речи быть не может. А представив, как я остаюсь в чём мать родила в этом "сумасшедшем доме", у меня волосы стали дыбом по периметру всего тела. На том я снова уснул.
        Копошение у моего плеча выдернуло меня из сна опять.
        - Фиалка, ну сколько можно? Дай поспать! У тебя и так тут полно... с кем общаться, - пробурчал я недовольно и открыл глаза.
        Вот блин! Сверкающие, обиженные глаза Розетты для меня долго будут серьёзным укором... Тепло сбоку исчезло - она отодвинулась и, гордо вздёрнув носик, покинула меня... Вот дурак!
        Я расстроено заморгал и сел. Удивлённо посмотрел по сторонам: что происходит? Около тридцати (скажем так) взрослых человек водили хоровод по помещению, огибая некое подобие стола, на котором застыл, расставив руки в стороны и увешанный различными ленточками и прочей клептоманской ерундой, жутко довольный Отвёртка. При этом пританцовывающие скандировали нечто знакомое. Я настроил радары. "... теперь она нарядная..."
        Ни фига себе! - я чуть не свалился со стула от неожиданности. Они что, уже Новый год празднуют? Помнится, я Землю покидал, была осень, точнее - сентябрь. Я что, в летаргическом сне благополучно отмахал три месяца? Да нет! - туго скрипнула извилина - это они балуются.
        Я облегчённо вздохнул. И тут же про себя рассмеялся, уяснив наконец роль Отвёртки. Ёлочка. Ха-ха-ха! Мишаня и глухонемого уговорит танцевать польку, а уж изобразить загадочное дерево подвыпившего дюля - раз плюнуть.
        Проспавшись, я почувствовал себя гораздо лучше, и теперь уже удивлялся, какая муха меня укусила, что я свалил с такого весёлого застолья? Открылось второе дыхание, хотелось "добавить" и присоединиться к резвящимся товарищам. И девушкам. В общем, хотелось сделать что-то светлое, доброе, вечное. Ой!..
        Вспомнил о конфузах с Фиалкой и Розеттой. Так и прослывёшь импотентом! Ага, проснулся, а у тебя между ног - сушёный банан, на который даже макаки не позарятся...
        Тьфу ты, ужас какой лезет в голову! Пойду-ка забудусь в танце, как говаривал один мой знакомый хромой чечёточник.
        Встал и потянулся. Тут в комнату вбежал запыхавшийся Юла:
        - У ворот стоят гвардейцы Дрола и ещё дюли в чёрно-золотом! - заорал он панически. - Требуют Рика и второго землянина! - и поник, виновато опустил глаза.
        Вот она немая сцена: все замерли в позах, совершенно далёких от команды "смирно". И даже "вольно". И наступила, что называется, гробовая тишина. Гробовее не придумаешь, учитывая полное отсутствие насекомых. И я, совершенно не являясь поклонником комаров и тараканов, и то по ним соскучился.
        Мишаня хмуро стал озираться, нашёл меня глазами и вопросительно дёрнул подбородком. Я в том же духе пожал плечами. А внутри разливалась такая обжигающая пустота, что впору соперничать с морозильной камерой.
        - Рик и Мишаня, - раздался с потолка знакомый тембр Дрола, такой себе прохладный с ехидцей (мороженое с горчицей), - тут рядом со мной Бланд. Он так соскучился по вашему юмору, что не прочь пригласить к себе пообщаться, посмеяться. Мою скромную персону он согласен не выставлять за дверь, так что у меня будет чудесная возможность присутствовать при вашей беседе... И даже при желании могу подбросить парочку смешных идей.
        У меня волосы в ужасе зашевелились, будто ожили, мелко-мелко завибрировали поджилки - пришлось пошире расставить ноги, дабы как-то угомонить этот африканский танец припадочного шамана, и задёргался левый глаз - ну тут проще - я будто подмаргивал всем подряд. Итак, мне удалось сохранить хладнокровный и невозмутимый вид. Такая себе фигура Наполеона среднего роста, страдающего поносом. Ничего, дюли ведь не сильно разбираются в земных исторических личностях. Да и стул у них - позавидует любая президентская администрация.
        - Рикушка, - просквозили отеческие интонации, - будь хорошим мальчиком, сейчас подойдут квадратные дяди - ничего, что они квадратные - от заботы о ближнем плечи становятся широкими, бицепсы тугими, а улыбка - постоянной. Так что ты не пужайся, не дёргайся, не убегай - только в этом случае никто не пострадает. - Дрол так гладко уговаривал, что я аж заслушался. У меня, гад, научился. Сам, видно, еле смех сдерживает, юморист доморощенный, рассолом политый, укропом прикрытый. - И друга своего, Мишаню, предупреди, что артисты разговорного жанра шуток не понимают... Чего молчишь? - спросил участливо потолок. - Кивни хоть, что слышишь..
        - Я заторможено пошевелил башкой. - Уже лучше. А когда подойдут обещанные представители Красного Креста - я правильно употребил словосочетание? - ты совсем размякнешь. Так что держись, не энурезь - памперсы на подходе. - И заткнулся.
        Я покраснел от подобного издевательства и обречённо уставился в пол. Зашевелился Мишаня, встряхнулся, сбрасывая оцепенение и сдавленно процедил:
        - Что ж, вяжите, волки позорные. Станут вам наши косточки поперёк горла, кровушка хмелем ядовитым, а жилы - очаровашечкой - удавочкой...
        - Вот-вот, - прошелестело под потолком.
        Загупали тяжёлые шаги уверенных в себе дюлей, пискнул, бесцеремонно отодвинутый в сторону Юла, и на территорию серого отряда вдвинулись гвардейцы Дрола и Бланда. Если первые и отличались от вторых, то только краской, заправленной в ксерокс.
        Двое дюлей (один - в чёрной форме, другой - в синей) обступили Мишаню, находившегося ближе к выходу, чем я. Ещё двое направились ко мне. Остальные непрошенные гости зависли у входа. Стеснялись, наверное.
        И тут Мишаня сделал первую глупость:
        - Слышьте, мужики, дайте закурить, - обратился он угрюмо к конвоирам. Естественно, те не в зуб ногой, им что "курить", что "козла забивать", что "зайцем проезжать", что "белугой орать". Единственно, боясь подвоха, они постарались вцепиться с двух сторон в Мишаню. - Чего это вы? Людям на эшафоте любое желание исполняют, будь то "переспать с принцессой" или "дайте калаш с тремя магазинами - застрелиться", - объяснил Мишаня, пока удачно увёртываясь от загребущих лап империализма. - Ты меня лапаешь?! - взревел вдруг возмущённо. - Голубой, что ли?! Рик, ко мне пристают! - пожаловался мне, я бы даже сказал обиженно, но в это время приблизилась вторая пара мордоворотов, тоже явно не желающая ничего знать о традиционном сексе. - Да какой ты голубой?! - продолжал разоряться Мишаня. Судя по профессии, ты - пи... Девушки, закройте уши!.. Щекотно! - заорал что есть мочи, после чего послышались звуки явно не пощёчин и болезненные ойканья (не Мишаниного тембра).
        Вторую же глупость сотворил я: бросился в ноги ближайшему ко мне тёмно-синему. Как сейчас помню: на кирпичной (в смысле крепости и остроты) физии появляется удивлённое выражение, в принципе даже не предусмотренное родителями изначально, полёт ласточки мимо гнёздышка, в объятья такой же... гм, "ласточке". Полноценного обнимания не случилось - второй (чёрно-золотой) не удержал равновесие - в чём я ему помог, находясь на полу и совершенно случайно болтая ногами.
        Скульптурная композиция из двух мешков мускулов и прочего мяса рухнула недалеко и настолько ощутимо, что взрывная волна отбросила назад на несколько сантиметров.
        - Врагу не сдаётся наш гордый Варяг! - донеслось до меня разудалое и бесшабашное.
        Я приподнялся посмотреть, как там дела у Мишани. Тот успешно оборонялся от единственного стоящего на ногах бойца, при этом умудряясь своими длиннющими ручищами с ковшеобразными окончаниями отвешивать оплеухи, отчего на злобном лице оппонента проступило выражение детского недоумения.
        В комнату ворвались свежие действующие лица.
        И тут началось. Мои дюли, напряжённо следившие за перипетиями нашего с Мишаней общения с конвойной командой, разом зашевелились. Причём, не безропотно уходя с линии движения квадратных молодцов, а наоборот, совсем наоборот.
        В общем, "Коламбия Пикчарз" представляет свежий китайско-корейско-японский боевик с Джеками Чанами, Брюсами Ли, Стивенами Сигалами, Эддами Мёрфи и прочими драконами, с использованием школы Тигра, училища Кенгуру и университета Дикого Мустанга...
        Какая-то девушка - опознать мне её из-за распущенных (мягко говоря) волос не удалось - вспрыгнула на спину дроловскому гвардейцу и, издав воинственный клич раненой самки павиана, запустила ногти в глаза... Капсюль, намертво повиснув на бландовце, удерживал того, пока его обрабатывал Гриша... Гриппа, размазывая красные сопли, пошипывала и, пригнувшись, бродила вокруг образовавшейся кучи малы в поисках представителя исполнительной власти, выискивая хоть какой-то эпизодик оного...
        Наблюдая за дракой (а что делать, когда всех соперников разобрали, мало того, если без очереди - можно и по кумполу получить) я даже поёжился от ярости и неудержимости своей команды. И возможностям многих её членов качественно махать руками, ногами, лбом, и владением других полезных навыков в вырубании противника. Честно признаюсь, мне с ними, имея за спиной школу боксёрской груши, сложно было бы тягаться. Так что при случае меня "заламати и скрутити" им - раз плюнуть.
        Слюни, сопли, красные брызги, крики, визг, удары, укусы, вытаращенные глаза... плоть врага столь привлекательна, столь сладостна... "Мне её, пожалуйста, на завтрак, обед и ужин. Только побольше специй - уж очень специфично воняет мясо. Недоброжелательством? Чем бы запить этот деликатес? Историей его мучений?.." Фу, какая кровожадность! Лучше уж быть вегетарианцем, и с такой беспощадностью разбираться с овощами. Хотя скажут: кишка тонка. Поэтому на унитазе долго мучаешься. Тогда отвечу, как истинный пацифист: будешь издеваться над моим миролюбием, ущемлять его - получишь по зубам. И хоть не стоматолог, до тридцати двух считать умею.
        Ещё, что я заметил: мы одолеваем. Вернее, победа фактически в заднем кармане джинсов, которые остались на Земле... Так как в комнате появились новые действующие лица, назовём их кавалерия. В шлемах с прозрачными забралами и удивительными светящимися мечами. Что это мечи или сабли, в общем, длинные ножи, то есть предметы, предназначенные для нарезания, отрезания, расчленения. Бросившись на экипированного гвардейца Отвёртка истерично завизжал: правая рука, срезанная у локтя, обильно брызжа алым, отлетела на пол. В сумасшедшей эйфории потасовки, только некоторые заметили ужасное происшествие и обратили внимание. Следующее действие гвардейца заметили уже многие: красиво заведя за плечо обе руки с мечом, солдат легко вжикнул им и... располовиненный ровнёхонько поперёк груди Отвёртка... развалился на части...
        Это было безумие... Пронзённый необыкновенной, невероятной яростью, я закричал с такой силой, что горло жалобно захрипело, раздулось и налилось дурной кровью, с трудом пропуская её в голову. Но ничего не слыша - в ушах застыл плотный, ватный туман. Разорвать! Разодрать на кусочки!!!
        И я бросился вперёд...
        Этот эпизод я смог восстановить и воссоздать в своей рыдающей голове лишь после. . После всего. Ибо на тот момент лазерный прицел взгляда намертво вцепился в ненавистное забрало, которое я обязательно должен был втоптать в нечеловеческие мозги.
        Моя потрясённая чудовищным злодеянием команда яростно последовала моему примеру. Или я за ней? Чёткая хронология - это уже не суть важно, кто на сотую долю секунды раньше правильно среагировал. В едином порыве светло-серые накатили, в прямом смысле теряя части тел и захлёбываясь кровью.
        Солдаты, выстроившись в ряд, оттеснив и порезав зазевавшихся (зацепив даже конвоиров), на манер комбайна принялись выкашивать наши ряды, не взирая: ноги - руки, мужчины - женщины, юные - пожилые. Хладнокровные убийцы, они не знали сомнений. Но они не учли нашей безысходной целеустремлённости и жуткого напора. Дрогнули, немного отступив от рычащих. Бросающихся и уклоняющихся людей. Кто-то из них споткнулся. В образовавшуюся брешь вклинилось несколько серых, двое тут же свалились замертво (один из них - Мурло), третий... четвёртый подхватил меч и... перебросил его к нам, прежде чем глаза его безжизненно закрылись...
        Меч оказался у меня, а я - на острие атаки, почему-то решив, что неуязвим (в пылу смертоубийства позабыл о кольчужке, которая в который раз выручала меня). Неловко орудуя мечом - на манер шпаги я умудрился собственной безнаказанностью ввести в замешательство гвардейца и поранить его. После чего участь его была решена. Ещё один меч перешёл кому-то из моих...
        Я устал, дикая боль в голове, кровяные молотки, будто перфоратор, долбят черепушку. Руку не чувствую... Вокруг самый настоящий кровавый ужас, это просто бойня... Считанные мои люди на ногах. Солдат - меченосцев тоже немного. Мечей примерно одинаково. Не могу отдышаться. За красной пеленой не могу увидеть, жив ли Мишаня... Может он хотя бы потерял сознание и лежит... А Фиалка, Розетта, Гермес..
        Ни одной знакомой фигуры не могу узнать.
        -У-у-у!!! - отчаянно взвыл, бросаясь на ближайшего солдата, замахиваясь и...
        Всё. Скажу авансом: мне снесли ничем не защищённую голову.
        Глава 5.
        Добровольно-принудительное харакири.
        Опять бодун...
        Как много смысла в этом слове! Последняя бутылка пива, напрасно растраченная вдогонку улетевшему сознанию. Капля влаги, повисшая над пропастью. Раскаяние по поводу - и без. Желанное женское внимание... и забота - но так, по чуть-чуть, с ложечки, чтоб сердце не перебралось на женскую половину... А вообще, интересно иногда ощутить себя пустым мешком из-под картошки, перееханным не единожды, погрызенным псами - не обязательно злыми, и набитым по самые ноздри жидкими коровьими лепёшками... А давление - это спортсмен по прыжкам в высоту, упорными тренировками улучшающий результат.
        Домкрат открывает глаза, веки подобны театральному пожарному занавесу, которое может располовинить потерявшегося в дыму иллюзий зрителя. Немыслимо трудоёмкий процесс отстройки зрительных рецепторов, мысленное протирание (и не только в гигиенических целях!) глазных яблок прервалось конкретным и вполне подходящим случаю возгласом:
        - Кар!
        Или что-то похожее на вороний аналог недоумения, истерии и ужаса. Передо мной проехала тележка, заваленная частями и частичками человеческих тел, обильно политыми животным заменителем бурого томатного сока.
        - Вот-вот, - раздался над головой знакомый унылый голос.
        Я приподнял голову.
        - Бурый? - на самом деле язык, скованный ужасом воспроизвёл нечто схожее с "бр-р-р". - Где это мы?
        - В витакамере, - заторможено ответил тот и перевёл на меня взгляд. - Нравится? - улыбнулся невесело.
        - В... вряд ли.
        - Мне тоже, - провёл равнодушным взглядом очередную тележку. - Меня уже от этого тошнит... Эх! - воскликнул тоскливо. - Пока тебя не было, жизнь шла нормально: вполне определённые тумаки и подзатыльники, выписываемые мне и мною. А теперь, как не справившегося с заданием, загнали сюда... следить... - брезгливо сморщил и без того неаппетитную рожу, - за порядком, - закончил не совсем уверенно.
        - Слышь, Бурый, - я покрутил головой, немного успокоившись, - а что это было? - указал в сторону дверей, за которыми исчез... груз. И снова онемел - с противоположной стороны появилась очередная тележка, толкаемая хмурым мужчиной в чёрном комбинезоне.
        - А это твои бойцы, - злорадно ухмыльнулся. - Ты что, не понял ещё? Чернявый недавно подметил, едва-едва поменяв штаны на свежие, что все, кто с тобой свяжется, рано или поздно превратятся в фарш, - смачно зевнул, аж челюсть хрустнула. - Провидец хренов.
        - А я... а мне... - заикаясь, промямлил я, - показалось, что всё приснилось, - убито уставился в одну точку, не в силах осмыслить происшедшее.
        - Да ты вещие сны зришь! - хохотнул Бурый и внимательно так посмотрел, как психоаналитик на потенциального клиента - миллионера. Уголки губ на мгновение приподнялись - видимо желая изречь очередную ядовитую гнусность и добить окончательно, но в последний момент передумал, увёл взгляд в сторону и даже поднял руку в желании приободрить, провёл по моей голове, будто щёткой для одежды по брюкам. Я даже на мгновение опешил - столь неожиданным был этот жест. - Не переживай, сейчас там доки, - кивнул в сторону исчезнувшей тележки, - разберутся что к чему, то бишь, что где чьё, - довольно осклабился тупой шутке, - и соберут по винтику твоих безбашенных подчинённых. В лучшем виде.
        - Это как? - сознание ухватилось за соломинку.
        - Я почём знаю? - равнодушно пожал плечами. - Моё дело - охранять. - Задумался как-то просветлённо. - Знаешь, есть в этом - в моём пребывании здесь, - уточнил, - своё преимущество. Этот витакомплекс - самая защищённая территория Замка. И в случае каких-либо эксцессов - что не редкость в нашей замковой жизни - вечно кто-то наступает на грабли, особенно начальство - здесь можно закрыться и спокойно отсидеться, - впечатлительно поплямкал губами, довольный результатами своих рассуждений, с его не супер интеллектуального чела исчезли морщины, оно разгладилось, являя наконец-то истинную младенческую сущность Бурого. Это я с иронией. - А так в принципе, скучновато здесь. И поговорить не с кем. Охранники в моём подчинении чисто номинально - это люди службы безопасности. Да и рожи такие, что, как ты говоришь, кирпич - фотогеничней. Доки - это ещё те существа - из ушей извилины вываливаются, причём непонятно, с чем их едят, страшно подходить - изобьют терминами. С пациентами сам понимаешь не до разговора - сами кого хочешь в тоску вгонят...
        - Бурый, - вклинился я в содержательное словоизлияние, - а ты уверен, что всё будет в порядке? - напряжённо замолчал, глядя в печёное, недовольное лицо собеседника. - Ну там ноги присобачат к заднице, сиськи - лицам женского пола, крепкий лоб - мужчинам, матку... ну она всем нужна...
        - Уверен! - отмахнулся тот. - Всё чётко: ноздря к ноздре, глазик к глазику, каждому свою, годами заработанную печень - немного, естественно, загримированную и обновлённую, свой мотор, коробку передач и кардан. Заправят только аккумулятор, масло, поменяют прокладки, то бишь, памперсы...
        - Это ты о чём? - удивлённо захлопал глазами.
        - А... увлёкся, - извиняюще перекосился, как тёщин тын в преддверии затяжной холодной войны. - Эх, приятно с тобой общаться, - злорадно блеснул глазами, я даже вздохнул облегчённо - Бурый не изменился, метаморфоза мне просто почудилась. - Когда ты такой... беззащитный, - вновь протянул руку - погладить.
        Я невольно попытался уклониться. Поднять руку... Ничего не вышло. Бурый заржал.
        - Не получается? Хочешь оценить фокус? - самоуверенно вздёрнул нос. - Это я придумал, доков уболтал за поблажки в надзоре слепить мне конкретного собеседника. Сейчас оценишь! - жизнерадостно подскочил. - Смотри только, чтоб голова не закружилась. А всё остальное: трясущиеся поджилки, мокрые штаны, мурашки по спине - это тебе не грозит, - добавил загадочно.
        Откуда-то слева, сбоку - так далеко голова не разворачивалась - вытащил продолговатый плоский предмет. Зеркало.
        У меня действительно закружилась голова, прорвались молоты, неуправляемые такие и грубые... Я ничего не мог поделать с собой, только в глазах стало двоиться, троиться, видимость расползалась, становясь размытыми подрагивающими пятнами, кляксами... И настойчивая мысль: где остальное?! Ибо на некоем прямоугольном возвышении покоилась моя голова. Всего лишь голова... Без... тела...
        Кляксы стремительно расширились, превращаясь в единый чёрный фон. Выключили свет? Пробки полетели.
        * * *
        Удобная мягкая мебель, ягодицы жмурились и чуть ли не мурлыкали, вонзаясь в нежный диванчик. На столе синие окорочка, антрацитовые кусочки рыбного филе, фиолетовые булочки - и прочая вкуснятина. Напитки... бодрящи, но не вставляющи, и таких сумасшедших расцветок, что, кажется, ярко-красный в белую крапинку мухомор выглядит менее ядовитым. В непринуждённых позах вокруг стола расположились: я, Мишаня, Дрол и Бланд.
        Вялотекущая беседа, судя по всему означавшая светскую накануне деловой, представляла собой Мишанину серию анекдотов со "старыми козлами" и "невинными девицами" в главных ролях, интересными ответами Бланда о мужской несостоятельности некоторых самоуверенных самцов, моими комментариями относительно различий между полами (паршивое настроение не улетучилось с приобретением тела, судя по печатям и иным опознавательным знакам всё-таки бывшее моим) и тонкими сравнительными характеристиками Дрола дюлей и людей, типа: "взгляд в зеркало, заляпанное болотной тиной (я, правда, не уточнил, кто смотрит: первые или вторые?).
        И вот, когда мы достаточно насытились, Бланд не выдержал и хлопнул ладонью по столу и выразительно посмотрел на Дрола (как поручик Ржевский на блондинку).
        Вообще-то Бланду имеет смысл проверить изоляцию на своих нервных окончаниях - ну чё так дёргаться? Вон у меня нервишки железные, можно сказать, чугунные, провисают себе, болтаются за ветром, но коснутся кого - так шарахнет, что сопли в разные стороны... Извините, отвлёкся.
        Дрол откашлялся деликатно (хотя у меня самого такого чахоточного добра полный кузов и три кравчучки).
        - Мы с уважаемым... - важный пинг-понг взглядами с Бландом, - ... компаньоном решили быть к вам, землянам, и вашим подчинённым снисходительными. - Тон его был сух, проскальзывали стальные прутики облечённого властью князька, и я насторожился, по позвоночнику прополз дедушка мороз с полным мешком неприятностей - время смешков прошло, пора начинать плакать и биться головой о стену. - Хотя гильотина ещё никого не освобождала от ответственности, всунул голову - ну, извини. Я правильно выразился? - поинтересовался, холодно улыбнувшись.
        - Более - менее, - покачал кистью бледный Мишаня.
        - Иногда мне кажется, что я ближе к землянам, чем многие представители этой невинной и, можно сказать, девственной планеты, - его рыбьи глаза некоторое время буравили смутившегося и на этот раз покрасневшего Мишаню, словно коллекционер бабочек захотел поиметь в своей коллекции жабу, но размер иголки не до конца предусмотрел. Затем интенсивность взгляда упала, и Дрол продолжил деловым тоном: - Будучи дюлями аккуратными, мы, внимательнейшим образом рассмотрев действия тебя и твоей команды, Рик, и, удостоверившись в твоей компетенции, - "о, как я рад!" - посчитали возможным выставить вас против интересных соперников, - значительно замолчал, посмотрел на Бланда.
        А этот дальний родственник вождя революции, возбуждённо встопорщил плешь и мечтательно осклабился:
        - Я уже сейчас представляю, что это будет за бойня! Море крови, горы трупов, - напоролся на мой испуганный взгляд. - Я соперников имел в виду, - добродушно уточнил.
        - А можно поподробнее о наших... противниках? - попросил я.
        - Вы их увидите, - сухо ответил Дрол. - Но это не дюли. И не люди, - тонко усмехнулся. Я зябко поёжился. - Они сильнее нас физически, крепче, подвижней, но на больших расстояниях у нас преимущество. Зовём мы их просто - гады, - внимательно посмотрел. - Есть такое слово в земном словаре?
        Мы с Мишаней одновременно заторможено кивнули и переглянулись. Это что ж за красавцы должны быть, если самым подходящим именем у них - гады?
        - Не переживайте, их всего - десять, а с вашей стороны пойдёт вся команда.
        - А... - я замялся, - отказаться никак нельзя?
        - Разве может пчела отказаться от мёда? - ответил вопросом на вопрос Дрол.
        - Смотря какая пчела... - начал Мишаня, но тут же стушевался под пронзительным взглядом Дрола и насмешливым Бланда. - Ну да, я понял, - проговорил, - нам без мёда, как страусу без яичек - никакого мужского достоинства.
        - Хорошо, - я оборвал Мишанино плямканье, - здесь всё понятно, никуда не деться из мышеловки - только вперёд, на пружину и иллюзорное сало. Что насчёт всего остального?
        - А что? - издевательски поинтересовался Бланд. - Всё только от вас и зависит: плохо бегаешь - попадёшь под поезд, хорошо дерёшься и знаешь себе цену - на арену пожалте. Даже молоко для вредности предоставят - горло промочить. Что вам ещё надо?
        - Так...
        - Ага, так вам ещё и Спасибо огромное выписать? Транспарант пять метров на метр пойдёт? Вы где родились? - спросил, направив корявый указательный ствол (никакой баллистики!) мне в грудь.
        - В Совдепии, - угрюмо ответил Мишаня.
        - То-то рожи мне ваши знакомы и этот... как его... - пощёлкал пальцами, - во! - блеск в глазах, повернулся к Дролу, подмигнул. - Хлебом не корми, дай за Спасибо отличиться. Но понимаете, ребяточки, рабоче-интелигентная прослойка, спасибо - это такой агромаднейший гонорар, что ваши репы и дедка с бабкой и Жучкой не потянут. Там у себя это добро можете килограммами потреблять - очень даже калорийное, между прочим - сам пробовал и чуть не исправился... то есть, не испортился... - задумался, закатив глазные линзы, - да нет же - чуть не поправился. Это там у себя и на "чих" можно разжиться лёгким "спасибочком" и на ручку, вовремя поданную можно заработать этакий бутерброд. У нас же, - скорчил важную мину (кирпичом бы подправить!), - это мощная неконвертируемая валюта! - секундная пауза. - Ну что, согласны? - искуссительно улыбнулся.
        - В гробу видал я ваше спасибо, - зло буркнул я.
        - Ну, этого не дождётесь, - жизнерадостно ответствовал Бланд.
        - Почему же, - Дрол пытливо посмотрел, - в условиях этот пункт можно оговорить..
        - После завещания, - встрял, как понос старикашка. - Голова - Бланду, то есть мне, сердце - Дролу, пенис... - безнадёжно махнул рукой. - Да кому он нужен без рычажной системы? - улыбнулся нагло Мишане.
        - ...и сделать так окончательно и бесповоротно, - договорил Дрол.
        Я зябко повёл плечами.
        - Хватит уже издеваться! - воскликнул в сердцах. - Что там за условия игры? И не говорите, - воинственно поднял палец, - что снова выпустите нас, как младенцев без памперсов и соски. Нас эта система: при падении из гнезда научиться летать, не устраивает. И так уже задницу отбили.
        - И влазить повторно каждый раз надоело, - поддакнул Мишаня. - Пёрышки поистрепались, пообтёрлись о кору, того и гляди, обскубёмся и будем готовы к духовке - и употреблению, - договорил уже тихо и многозначительно посмотрел на меня.
        - Поближе к делу, - сухо бросил я, глядя мимо Мишани, хотя блюдо с собственными торчащими вверх ногами, загорелым до корочки телом и пузом, набитым яблоками, стояло перед глазами.
        - Что ж, - Дрол сложил руки на груди и откинулся назад, на спинку. До чего же притягательно его серое невыразительное лицо! Вроде некоего пятна без определённых, явных отличий, своей однотонной интенсивностью привлекает внимание. Странный парадокс: пятно незаметности.- Оружие стандартное: нейтрализатор. Радиус действия: наверняка - пять метров. Время оглушки - десять минут. Что ещё?
        - Особенности территории, на которой будет происходить игра?
        - Собственно, это и есть, - повёл в стороны руками Дрол. - Жилые коридоры. Желающие даже могут поприсутствовать при этом без права вмешательства, - тонко усмехнулся. - И без какой-либо гарантии на спасение. У вас на Земле есть интересное празднование, связанное с быками и убивающими их тореадорами. Коррида. Именно тот момент, когда быков гонят по улицам города. Только у нас помощь как правило не оказывают... - скулы обозначились жёстче, а глаза сузились. Всего лишь на секунду, а через мгновение всё это вновь смазалось.
        Ну и волчара, - грустно подумал я. Угораздило же меня провести своё первое "небесное" путешествие под пристальным вниманием этакого... живодёра, самодура. Будем надеяться, что нравы у них всё-таки не времён конца Римской империи и вдохновение этот игрок черпает не в сожжении собственной штаб-квартиры и прочих безумствах, как некоторые.
        - Вот схема территории, - он протянул небольшой кругляшок. Я недоумённо покрутил в руке матовый камешек и сунул в карман - дома разберёмся. - Покидать территорию не желательно, а углубляться - чревато. За границей вы уже не будете иметь иммунитет перед посторонними наблюдателями. А практика показывает, что недоброжелателей, мечтающих выслужиться за чужой счёт больше, чем сочувствующих, - он немного помолчал, глядя в стол, потом с холодной - типа сочувствующей - улыбкой проронил: - Вам, как новичкам, подсказываю, что не все командиры отрядов довольны твоим возвышением, Рик.
        Повисла гнетущая пауза.
        - Апчхи! - сопли в разные стороны, рукав смачно прошёлся под носом - это Мишаня деликатно обратил на себя внимание. - Извините, совершенно глупый вопрос, - протянул он виновато. Дождался молчаливого кивка Дрола и благожелательной улыбки Бланда. - Каковы правила? И вообще, что нам надо делать? Ну там, ворота, мяч, судью на мыло, в конце концов, по каким критериям определяется победитель? Ну там: технический нокаут, победа по очкам...
        Дрол переглянулся с плешивым компаньоном и... улыбнулся - с удовольствием и просветлением серого облика. А Бланд откровенно заржал.
        - Ха-ха-ха! Победитель - тот, кто уцелел или хотя бы в силах собрать собственные кишки и доползти до витакамеры... Ну, уморил: ворота - мяч, - он остановился и посмотрел этак серьёзно, наподобие учителя, узнавшего почерк хулигана, пообщавшегося с доской. - Мы что, похожи на любителей карманного бильярда? - неприятно скривился. - Да наши закрома переполнены шарами. Чужими.
        - Ну хорошо, - спокойно встрял я, хотя б моя воля, ведро грецких орехов разлущил бы о его лобешник, - объясните нам нашу выгоду в случае... - запнулся, - победы? Помимо того, что мы останемся живы, какова награда? - наклонился вперёд. - Мы должны оценить её вес. И если нам не понравится, мы откажемся. И гоняйте сами с этими га-да-ми наперегонки! - сквозь зубы процедил и демонстративно сложил руки на груди. - Можете прямо щас отвинчивать наши яйца и цеплять новогодние игрушки, - гранитное лицо отвернул в сторону.
        - Вот это речь, - восхищённо цокнул языком Бланд. - Не мальчика - но и не девочки. Будет вам награда, - указал на Дрола.
        - Двое из победившей команды получат Ключи на выход из Замка.
        - А почему двое? - возмутился Мишаня.
        Дрол недовольно скривился, зыркнул на Бланда.
        - Трое.
        Плешивый возмущённо надулся, набрал в грудь побольше слов, но тут я решительно поднял руку.
        - А как же остальные?
        - Кто? - удивлённо уточнил Бланд.
        - Команда.
        - А? - облегчённо махнул рукой. - Ничего с ними не станется.
        - Но... - твердолобо попытался продолжить таранить пошатнувшиеся ворота, но тут наткнулся на ледяной взгляд Дрола, обещавший и смолу, и горящее масло, и макинтош из морёного дуба. Превосходящий по слухам крепость Бландовой челюсти.
        - С ними действительно ничего не случится, - безапелляционно прошелестел он. - Будет сформирована, точнее, доукомплектована команда и избран командир из числа бойцов. И на вашем месте я бы постеснялся выбивать что-либо ещё - лимит исчерпан, и кузнецы уже разводят огонь, чтобы заняться гравировкой на сейфах вашего генофонда. Вы и так попали в хорошую погоду: лоб не напекло, а штаны сухи, так что по-доброму советую заняться подготовкой и экипировкой. Вопросы?!
        - Всё-всё, уходим, - моё лицо помимо воли приобрело резиновую основу и, подозреваю, в жалобную сторону, но, признаюсь, Дрол меня порядком впечатлил и настращал, как в своё время "любезные" работники НКВД. - Только мы же собирались обсудить условия... И хотелось бы...
        - Что ещё? - безжизненно поинтересовался Дрол.
        - Это правда, что во всём Замке существует система слежения?
        - Конечно. - Дрол. Мне показалось, немного смягчился.
        - И что... - это было очень неприятно, у меня даже руки стали подниматься, чтобы безнадёжно рухнуть, а в голове крутились вопросы, вернее, вопросительные знаки, которые срочно нужно было прицепить к словам. - И даже у вас? - крутанулся по кругу, выгадывая время.
        - Какой резон мне за собой следить? - улыбнулся Дрол.
        - А можно снять за нами наблюдение? - попросил жалобно. - Невозможно расслабиться в таких условиях, а? - брови, как у Пьеро - любая старушка прослезится. Но только не этот твердокаменный.
        - Исключено. Это ведь общественная игра - на вас будут смотреть. Делать ставки. Реалити - шоу. Видеть своих героев ежесекундно, - даже не улыбнулся.
        - Ё- моё, - обречённо вздохнул я, и мы с Мишаней вместе поднялись.
        * * *
        Наше понурое возвращение можно обозначить так: возвращение домой на собственные поминки. Встречные с любопытством оценивали "триумфальное" шествие, уже, небось, прикидывая, сколько можно заработать на нашем поражении. Я только вздохнул, краем глаза заметив Люсю, сделавшую попытку заговорить, но передумавшую. Такое жалостливое лицо было у неё, что хотелось умыться слезами... утопиться в слезах... Тысячу лет не видел море... Очередной тяжкий вздох встряхнул грудную клетку.
        - Может не всё так плохо? - спросил с надеждой Мишаня. - Во всяком случае, вон, как Дрол заботиться: предупредил о противнике...
        - Ну да, предупредил, чтоб раньше коньки не отбросили... Или чтоб были готовы, что могут загупать вне игровой территории... Небось, сам и науськает. Нет, Мишаня, всё не так плохо - всё гораздо хуже.
        - Вечно ты всю надежду обделаешь, - недовольно пробурчал тот.
        - У них какой-то свой интерес. Азарт - это конечно красиво звучит, но как-то... - порылся в голове, - просто, - нашёл слово. - И если бы они верили в нашу победу, то выпустили хотя бы примерное количество участников, а так... надежда завалить числом мизерна. Просто дольше будем мучиться, гоняя по коридорам треклятого Замка.
        - Им ведь надо красочное, кровавое зрелище, - уныло напомнил Мишаня.
        - Вот-вот. Они его получат! - зло бросил я, глядя в потолок.
        Мишаня укоризненно побуравил меня своими недетскими зенками.
        - Эх ты, и помечтать уже нельзя о бескорыстном, заботливом и справедливом начальстве. И сам понимаю, - продолжил бубнить про себя, жестикулируя при этом, - что выбрал совершенно тупиковое направление для надежд... Но всё же, всё же. Где-то же есть честные люди (мы не в счёт), искренние отношения, настоящие мужчины и резиновые женщины...
        - Ты ещё девственниц упомяни, - проговорил я, сам всё же мысленно пробегая по Мишаниным пунктам, тужась найти слабое место в словесном друшлаке. Хотя, нашёл, о чём думать - тут не сегодня-завтра какие-то гады отбивную из самого сделают. И я, скривившись, отвернулся от Мишаниного диалога с умным человеком (самим собой).
        Как же нам завалить этих десятерых гадов? А при этом остаться на ногах. Эх, наборчик бы универсальных подножек.
        И внезапно влетел во что-то мягкое и пружинистое. Поднял голову и обомлел: надо мной возвышался Русый. А то, с чем я имел неосторожность повстречаться - его необъятное чрево, запасной глобус Земли. Свинячьи глазки зло похрюкивали из-под нависших, словно обрывы, бровей, а вытянутое рыло дышало и выдвигалось в мою сторону, будто требуя ячменя или овса, без чего это ржачное, беременное дерьмом существо не могло позировать в стойле за семью замками и утерянными ключами. Такие агромаднейшие самодовольные бочонки нужно изолировать из общественных мест - раскурочат мебель и сделают вид, что так и было.
        - Ты чё не здороваешься, чучело? - дружелюбно прогундосило оно самое.
        Я молча начал его обходить. Парочка его жёлто-коричневых бойцов посторонилась, не очень, впрочем, пряча довольные улыбки, но и не желая попадать в командирские разборки. Тоже, как на подбор, - подумал я отстранённо, - чуть не хрюкают, как вожак, а хвосты уже закручены.
        - Эй, Рик! - я как раз протискивался мимо необъятного профиля и с омерзением отталкивался от волнующейся, колышущейся массы, когда он напряг несуществующий пресс, и вся эта масса жидкого теста размазала меня по стене, выдавливая остатки воздуха даже из коленей. - Я к тебе обращаюсь, земной червь! Проглотил свой острый язычок? Ух-ха-ха! - теперь меня накрыла ещё и звуковая волна, глаза от чудовищного давления выскочили на лицо, будто Мазаевы зайцы из переполненного троллейбуса. - Я со своими ребяточками буду ждать, когда ты пересечёшь границу, - откуда-то из-за округлой сферы вывалилось смрадное дыхание. - Так что разомни рёбра перед нашей встречей - я буду проводить профилактическую гимнастику! Ух-ха-ха!
        Наконец-то мне удалось вывалиться на другую сторону и под злорадный хохот отползти дальше. Мишаня благополучно обогнул этот мешок силоса с противоположной стороны и, бледный, замер надо мной. Помог подняться.
        - Что это было?
        Откашлявшись, я виновато пожал плечами - он-то ведь ещё не был знаком с этим гуляющим на свободе представителем кунсткамеры и, просипев, познакомил:
        - Ещё один доброжелатель.
        Мы последний раз оглянулись на удаляющуюся грохочущую тушу и молча почесали дальше. Просто уже не хватало слов! Остались одни буквы, междометия и эти... как их?.. - на чём спортсмены разминаются - для описания глубины нашего отчаяния.
        По прибытию на базу даже пресловутый гоголевский ревизор вызывал меньшую реакцию, нежели наши красноречивые хари. Вот именно что "красные" от тревожных дум. А подвижные брови бороздили наши лбы, не испуганные интеллектом.
        - Друзья! Граждане! Товарищи! - воскликнул бодро, воздел руки и оптимистично завершил обращение к массам. - Нам трандец! - Процент озабоченных лиц увеличился, но не все ещё прониклись идеей жертвенного агнца - видимо, ещё верили в мои хилые, воробьиные бицепсы и отсутствие прямых извилин в голове. - Так как вы не знаете, что такое "трандец", объясняю популярно: это очень почётная, а главное, хорошо оплачиваемая спасибами миссия. Таварищи Бланд и Дрол слёзно попросили разобраться с раскукишиванием в раскулачестве и погонять по коридорам чуждые нам элементы! - Как они воспрянули духом - будто богатыри Черномора из волн акияна. - Так что, кто бегает плохо, может сразу идти писать завещание, кто лучше - не спешите. Но бумагой и ручкой советую запастись всем! - немигающим вдохновенным взором окинул нестройные ряды и подумал, что может гады ещё пожалеют о том, что они... гады. Надо просто подумать - пустить пар из ушей, довести чайник до кипения - и выход нарисуется, выгнанный пинками на всеобщее обозрение. - Штаб ко мне! - круто развернулся и семимильными шагами направился к себе. Мишаня пристроился у
правого плеча, такой же сосредоточенный и серьёзный, как ребёнок у манной каши. Точило (профиль) заострилось и готово было отыскать любую дверку Папы Карло. За ним - Мурло, Отвёртка, Фиалка и Гермес, все как один... возбуждённые?.. восхищённые?.. возмещённые?.. да нет же! Воодушевлённые!
        После краткой политинформации о событиях на фронте, я выложил на средину стола камешек - карту и вопросительно поднял руки:
        - Что за фигня?
        Гермес протянул руку, поколдовал нажатием указательного пальца, и перед нашими глазами возникла трёхмерная голограмма Замка в миниатюре, этакий геометрически оформленный муравейник. Коридоры в центре горят зелёным цветом, потом за невидимым барьером (словно отрезано) идут красные, внезапно обрывающиеся в пространстве над столом. Это был фрагмент Замка с игровой территорией и примыкающим к ней пространством.
        - Кто-нибудь может разжевать, что здесь находится? - поинтересовался я, и так уже пожирая схему глазами, в сомнительной надежде хоть что-нибудь вспомнить. Наличие хорошего аппетита - ещё не признак чревоугодия.
        Вызвался Отвёртка. Собственно, ничего сверхординарного: ровные нити, периодически собирающиеся в разветвлённые узлы, зоны отдыха - типа кают-компаний или игровые площадки - в основном это была местность обслуживающего персонала Замка. Также цеплялись территории команд - Чернявого и... Русого. Остальное Отвёртка наверняка не знал. Ничего серьёзного, как в жизнеобеспечении самого Замка, так и нам в качестве какого-нибудь преимущества в зелёном секторе не было. Правда, между зелёными секторами пламенел изрядный кусок закрытой территории - Зоопарк. А ещё к игровому полю в разных местах практически примыкали: кухонные помещения, чуть в отдалении витакамера, казармы строевых частей и, соответственно, рядышком начиналась многосоставная территория под риторическим названием: Арсенал. Ещё много интересной для диктофона информации зачитал Отвёртка, но, чувствуя, что это не улучшит мою сообразительность, я просто отвлёкся.
        - Кто ещё может добавить? - спросил после доклада Отвёртки. - Какие-нибудь соображения, как нам действовать.
        Мурло кашлянул и поднял руку.
        - Если принять направления относительно голограммы - право и лево, те, кто напротив, естественно, зеркально, кто по бокам: вперёд - назад либо назад - вперёд. То есть направления попрошу воспринять по мне: где моя правая рука - вправо, левая - влево. Никто не против? - совсем не в тему спросил он.
        - Давай уже, что там тебе в голову пришло? - нетерпеливо поторопил Мишаня. - Итак уже трубы горят от нехватки идей.
        - Да нет же, - невозмутимо продолжил Мурло, - это я предложил ввести для удобства обсуждения. А идеи... Кто нам будет противостоять?
        - Гады.
        - Кто?!
        - Гады...
        - Гады?!
        - За что?!
        Я воспроизвожу одновременные восклицания остальных участников совещания помимо меня с Мишаней. Из чего следует, что о гадах как минимум наслышаны, а вопросительно-возмущённые интонации говорили всё, что они думали об организаторах поединка, участниках с обоих сторон и родителях, так не вовремя пожелавших размножиться. Если бы вы ещё дорисовали на стене углём потрясённые лица (на кирпичной стене) с тремя практически идеально круглыми дырами глаз и рта и деформированным детским почерком черепа, то вы бы поняли, каким потоком слов после разразились мы с Мишаней. И "гады" - это было самое безобидное.
        - Стоп! - воскликнул я, когда понял, что в этой битве на лучшее и сочнейшее ругательство победители не сыщутся, а будет вязкая слюна товарища на щеке, воспаление барабанных перепонок и крепотура языка. - А теперь объясните, кто это такие - наши соперники.
        - Быстрые... Сильные... Страшные... Ужасные... Крепкие... - сорвались в многообещающих эпитетах самые впечатлительные - Отвёртка, Фиалка и Гермес.
        - Ну?! - повернулись мы с Мишаней к "крепкому орешку", Мурло.
        - Согласен.
        - Опа! - хорошо хоть ближе к сиденью находится задница, а то б и лица разбили. - Всё так плохо?
        - Где-то я уже слышал этот вопрос, - поехидствовал я.
        Мурло пожал плечами.
        - Гады действительно физически превосходят человека. Они... - задумчиво поднял глаза, - более совершенные бойцы. Выносливые, подвижные, терпеливые, опасные. Единственное преимущество человека, - он усмехнулся, - это скорость на прямой дистанции. Поэтому, - глянул на карту, - пока вижу два варианта действий: либо идти вправо, так сказать, ближе к кухне - там коридоров изобилие, и они запутанней, либо влево - к Арсеналу, хоть там пространства и поменьше, зато оно хорошо охраняется и при пересечении границы... - он многозначительно посмотрел на меня, - возможны различные непредвиденные ситуации.
        Вот оно! Хорошая идея, надо обмозговать... И в сердцах сплюнул - нас ведь наверняка прослушивают, просматривают и в задницу... Ну, как можно тут что-то спланировать?! Спокойно. Неразрешимых задач не бывает.
        - А откуда они вообще в Замке взялись? - решил я сменить тему. - Это ведь... инопланетяне? - полуутвердительно уточнил я.
        - Но мы ведь тоже с разных планет? - недоумённо и вопросительно пропищала Фиалка.
        - На людей они не похожи, - расхрабрился Гермес. - Они такие - во! и во! - добавил себе массы в ширь и ввысь и скорчил страшную рожу.
        - Понятно, - по инерции бросил я, глядя в стол и пытаясь обсосать наметившиеся идеи. - Вернее, ничего не понятно, - поднял глаза.
        Гермес виновато пожал плечами.
        - Говорят, гады появились уже командой и участвовали в какой-то игре и то ли проиграли - и остались, то ли выиграли - но остались. И с тех пор зависли в Замке. - Мурло почесал нос. - На моей памяти их никто не победил. А имя, - уголки его губ дёрнулись вверх, - им тоже дал землянин.
        - Интересно. - Тему появления землян в Замке было бы неплохо исследовать. Но потом... Если получится. А сейчас меня заинтересовало совсем не это в речи Мурло. - Есть у них какие-то слабые места, точки выключения, рычаги тормозов, стоп-краны или кроме как бетонной плиты на голову нет слабых мест?
        Все пожимали плечами, переглядывались.
        - По-моему, они не очень хорошо относятся к воде, - неуверенно протянул Отвёртка.
        - Я тоже об этом слышала, - подтвердила наличие очередной утки Фиалка.
        Мурло поиграл желваками.
        - Это мы можем выяснить только опытным путём.
        - А может просто они не любят мыться? - хохотнул Мишаня. - Общение с Мойдодыром хуже овсяной каши и рыбьего жира. А мы тут планы строим, как утопить их в луже... Хотя откуда здесь лужи? - растерянно произнёс. - Здесь даже дождика не бывает, - помрачнел он.
        - А ну отставить депрессию, пессимизм и прочих не домашних животных! - воскликнул я командирским голосом, вставая из-за стола и убирая камешек - схему в карман. - Даю установку на непобедимость и здоровый детский сон. Разойдись! И не забудьте! - крикнул вдогонку. - Когда будете уши откручивать и хоботы отшибать своим розовым слонятам, попробуйте подумать над нашей проблемой - вдруг кого-то осенит. Упадёт на голову апельсин, и он завяжет с цитрусовыми. Зато до конца жизни будет улыбаться.
        - Эй, заканчивай уже пустоту сокрушать! - крикнул от двери моей спальни - кабинета - зала заседаний и столовой Мишаня, и я с удивлением констатировал, что меня никто не слушает - некому (у Мишани же выработанный иммунитет на мои словоизвержения). - Глянь, кто к нам пожаловал. - Я подошёл к нему.
        Лиза собственной персоной мило улыбалась нашему Грише, который ей рассказывал нечто занимательное. Рука при этом его лежала на талии девушки с компасной стрелкой строго на юг - в мягкие и тёплые края.
        - Как ей не стыдно! - возмутился Мишаня, а я с удивлением наблюдал его покрытую пятнами физиономию - явный признак ревнивого самца-собственника. - Будто ей мало этого плешивого! - сердито прошипел герой-любовник.
        - Может действительно мало, - флегматично пробормотал я сам про себя.
        - Опа, смотри, - оживился он.
        Мимо сладкой парочки проплыла Фиалка, и девушки довольно выразительно окинули друг друга взглядами. Это можно было бы сравнить со смотринами перед боем супертяжеловесов - профессионалов, только здесь не было неприязни и ярости, агрессии - или каких-либо иных отрицательных эмоций, исключительно один холодный профессиональный интерес и возможно... уважение одного мастера к другому.
        - Во дают, - восхищённо прошептал я.
        Иной раз так сложно по одной только синей роже признать заслуги собрата-алкоголика.
        А бывает капающая изо рта слюна - явный признак переработки - вызывает к нашему делу, вернее к некоторым его апологетам вполне заслуженное отвращение. Хотя, если разобраться, тот же кондуктор в общественном транспорте в конце рабочей смены, профессор после пяти пар общения со студентами или работница борделя под утро тоже вряд ли выглядят симпатично.
        - Лизонька, ты в гости? - сладко пропел Мишаня - я не удивлюсь, если в его голосе не было ни капли иронии.
        Девушка встрепенулась, личико озарилось очаровательной - и совершенно невинной (как ромашка, трижды опылённая трудолюбивой пчелой) - радостью, что-то бросила опьянённому вниманием Грише (и куда смотрит Фиалка? - саркастически подумал я) - скорее всего обещание продолжить разговор в другой раз... в более интимной обстановке и порхнула в нашу сторону.
        Сказать по правде, я пытался определить своё отношение к Лизе, этому милому порочному ребёнку. Возможно я бешусь оттого, что она не залезла ко мне в штаны? Больно надо!.. Но ведь могла хотя бы попробовать! Короче, определился: она - симпатичная, а её поведение - довольно занимательное кино, но не ускоренные курсы актёрского мастерства на кастинг роли Казановы.
        - Привет, Ричик, - прочирикала, промчавшись мимо меня, словно остужающий ветёрок, тонкие пальчики легонько коснулись щеки. Мне вскружило голову ароматом свежего, молочного девичьего тела, с тихой завистью (исключительно белой) я наблюдал, как Лиза, радостно пискнув, запрыгнула на Мишаню, обвив его руками и ногами и смачно впившись поцелуем. Мой дружбан, съевший на взаимоотношениях с женщинами не только собаку, но и кошку, использовал тактику пассивного несопротивления. Хотя я не думаю, что при столь интенсивном лизином ёрзаньи он отделается ролью стороннего наблюдателя.
        Я смущённо отвернулся и кашлянул.
        Мишаня нехотя отжал от себя девушку, и строго поинтересовался:
        - Ну что, предательница, пришла полюбоваться нашим бедственным положением?
        - Наслышана, наслышана... - совсем не грустно улыбнулась, а Мишаня скривился, как от зуба мудрости, пробивающегося в щеку. - Ну что вы! - даже возмутилась. - Я в вас верю! Знаете, как за вас болею! - воскликнула с энтузиазмом. - Что аж живот начал болеть... - смутилась.
        - Так ты пришла поболеть? - хитро прижмурился Мишаня.
        - Нет, - посерьёзнела девушка, - я по делу.
        Мишаня оторопел.
        - По... какому делу? А... как же я?
        - Мишанечка, дорогой, - Лиза нежно провела ладошкой по его руке и заглянула в лицо, как утреннее солнышко в подвальное помещение. - Нет сейчас возможности у меня поговорить о том, о сём, потрещать, потренькать в непринуждённой обстановке, как-нибудь в другой раз... - закончила тихо, виновато, и даже как-то отчаянно.
        Это был удар. Ниже пояса. Гормоны, небось, уже вышли в поход... попробуй их теперь вернуть обратно в гараж! Эх, гады, держитесь! Произойдёт насилие над пацифизмом!
        - А что ты хотел! - вдруг сердито заявила, отстранившись. - Сам затащил меня, практически сбагрил в руки... этого, как его?.. Владимира Ильича Бланда, - её глаза подозрительно покраснели. - Который, не скрою, - мимоходом добавила, - мужичонка ещё очень и очень, резвый, но... - воздела палец, - взамен потребовал... верности... - Мишаня и краснел, и бледнел, и гневно выпячивал губы, и в растерянности прикусывал язык. - Я конечно ничего не обещала, - тут же успокоила Лиза. - Но недельку было бы некрасиво не потерпеть... - всё-таки добила.
        - Неделю! - взвыл Мишаня. - Вот садюга! - склонился к ней, весь в переживаниях. - Он хоть над тобой... не насильничает? - выдавил это мерзкое слово, словно жабу изо рта.
        - Что ты! - искренно возмутилась Лиза и тут же скорчила жалостливую рожицу. - Но так иногда не хватает твоей огромной, - погладила Мишанину ладонь, а бёдрышком поёрзала параллельно, - ласки, - потупилась, подрагивая ресницами.
        - Голубка моя, - горестно вздохнул Мишаня, утопив её в своих объятьях. - Держись... Ежели чего... то я рядом, - принялся трогательно ворковать ей на ушко на предмет этого "ежели чего".
        Что значит "верёвки вить"! "Съеденные" Мишаней собака с кошкой не идут ни в какое сравнение с женской логикой, целеустремлённостью и желанием поиграться ради собственного удовольствия!
        Это уже я вынести не мог и, сплюнув мысленно, покинул законную жилплощадь, в надежде отыскать укромное местечко и подумать.
        Глава 6.
        Тревожный чемодан идей.
        Отгородившись от всего мира, я, думаю, просидел так с полчаса и чувствовал себя просто чудесно. Мне кажется, так ощущает себя удав, сбросивший кожу и, превратившись в дождевого червя, голышом гоняющий по лужам. Удивительная лёгкость. Вот она целительная терапия уединения. Снимаешь химзащиту постоянного постороннего внимания и спокойно подставляешь сквозняку натёртости и мозоли от чужих взглядов.
        В такие моменты задумываешься о феномене одиночества. Ведь человек на самом деле всегда одинок. Хотя бы чуточку. Хотя бы мизинцем левой ноги. Это утрирование, конечно, но... Не бывает полностью общественных людей. Даже влюблённые, являющиеся, кстати, выходцами из того же общества, максимально переплетающие чувства, мысли и тела, тоже одиноки. По отношению к остальным. В этом парадокс одиночества: при боязни остаться одному, нежелание впускать к себе кого-либо.
        Некоторые настырные лица пытались проникнуть ко мне. И не только женского пола. Но я продолжал блаженствовать в компании развёрнутой на столе карты, стен, водить дружбу посредством задницы и спины с удобным диванчиком. Если, конечно, это состояние тяжёлых умственных упражнений, которые не совсем - как вы заметили - мне присущи, можно обозвать столь оптимистичным словом - блаженство.
        Надеюсь, я не зря напрягался - кое-какие идеи у меня появились. Хорошо хоть при тотальном подглядывании, дюли не прослушивают мысли. Или... Чур-чур. Будем считать, что до этого яйцеголовые не додумались. Разве что поймут по моей злорадной ухмылке, что всем им воздастся сторицей. Так что пора было прекращать общение с диваном и начинать заниматься делом.
        - Гермес!
        Посыльный, полный нетерпения и энтузиазма чуть не был копытом в надежде поспособствовать борьбе за правое дело... Где-то я уже это слышал. Плагиатчик хренов... Ладно, оформим это как цитату из известного сочинения.
        Гермес внимательно выслушал наставления и умчался на задание, а я вызвал Мурло. Хмурый и как всегда лохматый начальник СБ тоже получил свою долю ЦУ, то бишь, пожеланий - наставлений - предупреждений относительно действий "серых" на ближайшее время (ну там, строевые занятия, проверка личной формы и так далее), и невозмутимо убрался претворять их в жизнь, даже не почухав классически репу.
        А у меня было запланировано важное и интересное мероприятие. Под названием - Свидание.
        Да-да, многие могут в этот момент кривиться в глумливых ухмылках, распространяться о "желании расслабиться" или фантазировать на предмет "продолжения рода человеческого напоследок", но я могу с полной ответственностью сказать, что это их проблемы и... почему бы и нет? Хотя данный ход, который я обозвал: конь на аудиенции у ферзя, в первую очередь должен был решить некие стратегические задачи. Но об этом - в своё время. Ибо уверенности - не той мужской, заключающейся в своевременной эрекции, а иного плана - у меня не было.
        К вопросу свидания я решил подойти творчески и импровизационно, но по земному. Опуская такую малость, что дама, не будучи землянкой, вряд ли знает традиции поведения в таких случаях, и была велика вероятность подвергнуться сладкому искушению... раньше времени. Не то, чтобы я был против, но... а поговорить?.. Ну, куда это годится: сразу после вручения цветов, далеко не отходя, лишиться энного количества гормонов, ну а потом заняться светской беседой? Не проще ли сразу пойти домой? Поэтому план был таков: встретиться, поговорить, пообщаться, полюбоваться, навязчиво решить свои проблемы, плавно перейти к лёгкому петтингу, а там... как карта ляжет... или станет. Главное, не проспать выход на ристалище. Хотя напрягаться по этому поводу, думаю, не стоит - расслабиться не дадут, найдут.
        Проблемы: цветы, шампанское, кафе. Последнее снимается сразу, так как я знаю, где мы будем "висеть". Второе отыскать тоже сомнительно. Разве что попробовать поэкспериментировать с напитками, имеющимися в наличии (совершенно безалкогольными!) дабы хотя бы попытаться добиться подходящего вкуса. Но данные опыты нужно проводить заранее, не накануне важных событий - вдруг повлияет на качество "стула", объясняй потом даме, что это не от волнения... у неё. Ага, а у самого за компанию. Остаётся одно - цветы. Проблема зелёных насаждений в Замке отсутствовала напрочь в силу полного отсутствия оных. Но попытаться изобразить какую-нибудь ромашку - орхидею стоило. И я направил свои стопы на нашу (в смысле нашей команды) импровизированную кухню, где под моим чутким руководством бойцы по очереди из пищевых брикетов лепили подходящие и эстетически оформленные яства.
        Помимо того, что хотелось перекусить, я решил пищевую массу использовать для лепестков, листочков и прочих стебельков. Наконец пригодится детсадовский опыт борьбы с пластилином.
        Отобрал брикеты с приблизительными фруктовыми начинками, а также кондитерскими вкусами. Цветовая гамма, естественно, совершенно не соответствовала оригиналам, зато поражала ядовитостью оттенков и их разнообразием.
        Закатал рукава и пошло: чёрный стебелёк с банановым вкусом, синие листочки слоёного теста, фиолетовые лепестки наподобие розы со вкусом шоколада... Мне даже понравилось это занятие, но на шестом цветочке я уже подустал, да и от сладкого подташнивало, поэтому отложив очередной икебанистый шедевр, решил побаловать себя нормальным бутербродом, но опять же в цветочном стиле.
        Хлебный стебелёк, овощные листочки (светло-сиреневый помидора, жёлтый - консервированного баклажана, тёмно-синий - солёный огурчик) и лепесточки различных мясовкусовых вариаций, настоящий цветик - семицветик. Глядя на него, я тихо улыбался, гордясь собой, и захлёбывался слюной, оттягивая неизбежный миг - вкусовые откровения.
        - Рик!
        Как всегда кто-то опошлил ситуацию. Гермес.
        - Чего?
        - Тебя ждут.
        Я мгновенно собрался с мыслями, встрепенулся, стряхивая чревоугоднический гипноз, и многозначительно закатил глаза вверх.
        Гермес отрицательно покачал головой.
        - Дролу я сообщил о твоём пожелании. Он даст ответ. А тебя ждут... - замялся, - по первому пункту твоей просьбы.
        Я вздохнул, встал, организовал умывальник и зеркало, сполоснул руки, усилил хаос на голове, брызнул холодной водичкой в лицо, попытался напрасным одёргиванием отутюжить свою командную робу - и был готов. Аккуратно сгрёб "цветы"... Шесть. С сожалением присовокупил к ним "бутербродный" вариант, сверился по выданной мне карте с маршрутом к необходимой мне точке. И пошёл. Гермес, зачарованный моими манипуляциями, восхищённо провёл к выходу из казармы.
        Чувствуя, что волнуюсь, я попытался думать о чём-нибудь приятном. Но почему-то в голову лезла одна Фиалка. Разными частями тела (особенно алым ротиком), но в силу важности моей миссии я решил отказать ей в доступе в мою голову. Пока. А сам сосредоточился на разучивании улыбки - проверил гибкость губ, амплитуду их действий, подвижность морщинок смеха на лице, задействование глаз, бровей, зубов в процессе её создания - ну и так далее. Естественно, это всё на ходу. Встречные дюли, понятное дело, неоднозначно (либо смеясь, либо шарахаясь в стороны) реагировали на эту не совсем необходимую, но благотворно отвлекающую репетицию. А взгляды их были недвусмысленно родственны земному прокручиванию у виска. Ничего, с меня не убудет, а на репутацию сумасшедшего ещё один бонус.
        Вскоре я был на месте. Смотровая площадка Зоопарка. Она меня уже ждала. Терпеливо? Во всяком случае, спокойно отреагировала на моё появление. А я же, позабыв все фальшивые лицевые манёвры, просто отпустил губы на волю в довольной улыбке.
        - Нюрочка! Как я рад тебя видеть! - стремительно приблизился и в лучших традициях мыльных опер (сам от себя такого не ожидал!) бухнулся на колено, схватил пассивную, но внезапно напрягшуюся ладонь и... облобызал. - Принцесса! Неужели я наконец увидел солнце! Кстати, - менее пафосно уточнил, - солнце - это такая огромная и яркая лампочка. Твой Иван Электрик прикатил к тебе на калорифере, как бабочка на свет! На огонь! Откроем же поддувала свечей наших сердец и сожжём к чёрту этот Замок нашей страстью...
        - Не получится, - вдруг вздохнула грустно Нюра, с опаской поглядывая на меня. Тем не менее, протягивая вторую руку для поцелуя.
        - Это почему? - удивлённо задрал голову, одновременно пытаясь сообразить, что же "не получится"? Может я что-то лишнее сболтнул?
        - Поджечь Замок, - задумчиво посмотрела в сторону, оставив на моём лице податливые, тающие руки. - У меня нет в сердце такой свечи, - объяснила серьёзно и глянула на меня. - Да и система противопожарной безопасности на высоте, - вновь вздохнула.
        - Так это была метафора, - оторопело пролепетал я.
        - Какая фора? - удивилась девушка. - Ой, а что это? - показала на уже слегка увядший "букет".
        - Это тебе! - произнёс довольно, меняя тему разговора и разгибая затёкшие колени, протягивая цветочки.
        - Спасибо... - радостная улыбка скользнула по лицу девушки. На вытянутой руке она подержала подарок, не зная, что с ним делать. Собственно, я сам не знал. Приблизила к лицу, тонкие ноздри затрепетали - "цветочки"-то пахли. А потом... надкусила один. Пожевала, оценивая вкус, и довольно захрумтела дальше. - Вкусно.
        - Сам делал... - пробормотал растерянно, наблюдая, как исчезают мои "шедевры". Впрочем, не жалко для клёвой девушки "поваять" на кухне.
        - Вот это мне больше всего понравилось! - радостно предоставила остатки хлебного стебелька моей бутербродной "ромашки".
        Н-да. Мясная ты душа, Нюра. Ишь чё удумал, Рикушка: накормить мучными изделиями вперемешку с ягодами - фруктами? Ну уж нет! Мясо гони!
        Открою-ка я тут филиал "Макдональдса"! Когда завяжу с командирством. Налеплю гамбургеров и чизбургеров, поджарю местную пюрешку до состояния картошки фри, колу... это сложнее. Напитки здесь, небось, все подряд полезные, безвредные. Надо будет учёных - аборигенов напрячь, чтоб изобрели жидкость: пить можно, но резину растворяет. А я уже закрашу и запах подходящий присобачу...
        - Рик, и как ты вляпался в это? - вернула меня на... в Замок Нюра, тесно прижимаясь и шепча на ухо так, что раковина ушная начинала распрямляться и вытягиваться наподобие моркови.
        - Я при чём? Самого вляпали, - прошептал с закрытыми глазами и, чувствуя, что вот-вот брошу все свои планы насчёт "а поговорить" и, форсируя реку Днепр, захвачу дружеский и заманчиво открытый плацдарм, встряхнулся. - Как - как? Мордой в асфальт - и пылесосишь проезжую часть, пока уши одни не остаются, - вяло пристроил голову ей на плечо: мне спокойно, Нюре - приятно, а разговор происходит без эксцессов.
        - Мудрёно говоришь, - протянула девушка, нежно запуская руку мне в штаны. - А того не знаешь, что гады - охотники ещё те, не чета вам, ничего у вас не выйдет против них, - "чётки" стали непроизвольно сдуваться. - Как бы мы это с тобой не последний раз виделись, - закончила совсем тоскливо.
        Вот это приободрила! Полная импотенция, может даже не перебирать пальчиками правой руки. Так дело не пойдёт! Я решительно направил свою правую под её комбинезон в поисках чего-нибудь мягкого и тёплого. А при знании короткого пути и уверенности в собственных силах, то и влажного и горячего. А что? Кому не нравится, пусть отвернётся и сам себе краснеет. Кстати...
        - За нами сейчас подглядывают?
        - Вряд ли, - ответила сосредоточенная Нюра. - За мной может приглядывать только отец, но насколько я знаю, у него сейчас гады.
        - Очень хорошо, - пробормотал, вываливая наружу добычу - удивительно аппетитный мякиш с розовым навершием. И жадно принялся втягивать в себя нежную массу... Нюра застонала. - Тебе не жалко меня и мою команду? - добрался до второй груди.
        - Тебя... не хочу... отпускать... пока... покалечат в лучшем случае...
        - Так помоги, - и вздрогнул - её вторая рука проскользнула в штаны со стороны ягодиц.
        - Каким образом? - откинул назад голову, открывая белоснежную шейку и впадинку у плеча, которым нельзя не уделить внимание.
        - Ты вхожа в центр управления Зоопарком?
        - Не знаю о чём ты, но место, откуда программируются маршруты в зверинце имею право посещать - у меня достаточная степень доступа.
        - Тогда ты сможешь...
        - Сдаётся мне, - прошептала с закрытыми глазами, исследуя мою грудь, - что ты хочешь меня использовать.
        - Естественно, чем и занимаюсь, не отрицаю, - меня изрядно тряханула сладкая истома - я таки набрёл на горячее и влажное... точнее, мокрое.
        - Говори.
        - Ты будешь... следить за состязанием... находясь в пункте управления Зоопарком. . - говорить приходилось фрагментами - когда рот был свободен по мере продвижения вдоль неё. - Когда услышишь... слово "капец"... поднимай все клетки... пусть зверушки... порезвятся на свободе...
        - Нормально... ты придумал, - еле слышно ответила, прижимая мою голову к своему животу. - Для тебя... что хочешь... бескорыстно.
        - Эт точно, - ответил самый бескорыстный, приближаясь к цели своего путешествия. .
        - Рик!
        Нюра охнула. Однако... Кого-то пришибить?! Начать с этого наглеца... Еле оторвался от горячего тела.
        Гермес и не думал отворачиваться, внимательно изучая еле прикрытые мною слабые места разнеженной и так и не открывшей глаза Нюры.
        - Дрол зовёт. Всему нашему отряду срочно нужно идти к нему...
        - Гермес, - перебил я мягко, - дуй к нам, передай Мурло, пусть все выходят, я догоню. - Гермес продолжал стоять. - Да, и приготовьте мне какую-нибудь парадную одежонку... Свободен!!!
        Не успел и след остыть за посланцем, как я соорудил большую душевую кабину и втянул туда Нюру.
        - Ух ты, какое укромное местечко, - у Нюры на губах мелькнула многообещающая улыбка. - У меня они тоже имеются... и все со мной...
        - Щас их все отыщу! - прорычал уверенно и...
        Перекурите пока.
        * * *
        Благодаря тому, что Нюра провела меня короткой дорогой - коридорами с высшим доступом, я встретил колонну "по двое" своих во главе с Мурло уже у апартаментов хозяина Замка. И даже успел принять душ (настоящий!), прилизаться и выровнять дыхание. Разомлевшая и тёплая девушка отлипла от меня, шепнула на ушко: "Я всё помню. Капец", - и упорхнула. А я покраснел на виду всего отряда, будто она сказала какое-то напутствие, типа "держи яйца в лотке" или "не все мозги ниже пояса, а умная голова - это ещё не член". Пожалуй, я засмущался...
        - Где моя парадка?! - рявкнул возмущённо.
        Отвёртка как всегда болезненно закатил глаза, а Мурло спокойненько и призывно пошевелил пальцем, и передо мной объявился Джонни с пакованом.
        - Спасибо, - буркнул, разворачивая свежую, чистенькую курточку тёмно-серого цвета. - Отвернитесь, - бросил, не глядя. Застеснялся, называется, мышицы чтоб мои не обсуждали. Хотя, кто меня ещё не видел без майки и штанов? Вон даже дроловские гвардейцы - стражи с каменными профилями и не зыркнут в мою сторону - небось подташнивает от этакой кощеевости.
        Натянул штаны, проверил застёжки, одёрнул курточку.
        - Ну как? - обратился неуверенно к ближайшему ко мне Мурло.
        Тот пожал мощными плечами, выцедил сквозь зубы некое слово, видимо, означавшее: "Пойдёт". Из нестройных рядов вышла Фиалка, приблизилась, не поднимая головы, поправила воротник, боковой карман, прошлась пальчиками по щеке (что-то поправляя? , заглянула в оттаявшие глаза, улыбнулась и удовлетворённо кивнула.
        Я почувствовал, что снова готов в бой, на передовую тыла и не прочь сразиться с драконом в домино и оставить от него "рожки да ножки", вызвать на поединок Соловья-разбойника и попробовать договориться о скидке для него в стоматологическом кабинете, исцеловать красавицу, какую-нибудь ближайшую родственницу короля столь аккуратно, что и не разбудить, подменить жизнь в кощеевом яйце на что-либо прикольное из киндер-сюрпризовского наборчика, пообщаться с Гарри Потером насчёт безвозмездной и безлимитной аренды его метлы...
        - Ну что, орлы?! - воскликнул бодро, разворачивая грудь и оттопыривая по-командирски нижнюю челюсть. - Полетели в холодные края? - и озорно подмигнул им.
        Команда промолчала, по опыту зная, что это не дискуссионный либо спорный вопрос, а дань некой традиции земных командиров дорабатывать многие вопросы языком.
        - Мы к... - скорчил страшную рожу и вальяжно прошествовал между стражами, никак не отреагировавшими на мои вольности. А ведь могли и... не пустить.
        За первыми воротами подобрался, сосредоточился, нарисовал на лице целеустремлённость и хмурую решительность, отчего чуть выкатил глаза и ещё более, на макакин манер, выдвинул челюсть - это, как известно, признак уверенности в себе. Не всегда, правда, подтверждённой.
        Следующие стражи пропустили нас беспрепятственно. Вышел Брадобрей.
        - Попрошу за мной.
        И вот я снова в святая святых - апартаментах местного князька, то бишь Дрола. Тут даже пукать разрешено хозяину - для создания, так сказать, интимной обстановки. Остальным без письменного разрешения - ни-ни, можно лишиться пукательного органа.
        Все в сборе. Дрол, Бланд, Командирша, несколько командиров отрядов: Довольный, Русый и Медный да четверо важных, незнакомых мне шишек, настолько надутых, с безразличными масками на лицах, что хотелось поковыряться в носу и чихнуть с обильным соплевыделением. Чтобы показать: как бы высоко они не влезли, мой чих всегда подмочит их непробиваемую, но брезгливую шкуру.
        Но не это в первую очередь привлекало внимание и вызывало дрожь. В просторном холле, где и проходила встреча, на противоположной стороне, вдоль стены, расслаблено и неподвижно стояли они. Гады.
        От мимолётного взгляда меня прошиб холодный пот, и я решил доставание микроскопа и тщательное изучение противника отложить на потом, а сейчас заняться прямыми командирскими обязанностями и плавным, ненавязчивым претворением следующего этапа своего многообещающего плана.
        - Стройсь!!! - заорал не своим голосом, предъявляя вздрогнувшей комиссии напряжённые гланды.
        Мои бойцы засуетились, как муравьи на вражеской территории, и через пару секунд замерли по стойке "смирно". Краем глаза наблюдая за манёвром, моё лицо удивлённо вытянулось: уж очень слажено и оперативно построились бойцы. Надо отдать должное Мурло. Вот только это не совсем входило в мои планы.
        Некоторое время мы напряжённо пялились на гадов, а я отчаянно искал выход из сложившейся ситуации.
        Что ж, кому-то не повезло... Звиняйте друзья! Нахмурил брови, раздул ноздри, страшно засопел, нагнетая в голову дурную кровь. Резко развернулся...
        Передо мной стоял пожилой, лысоватый, не очень приметный в общественной жизни отряда человек, тихоня одним словом. И испуганно пялил глаза куда-то поверх моей головы. Ну, держись, дядя.
        - Ты что дышишь?! - грозно навис над побледневшим Дядей, открывая пасть в хищном акульем размере. - Зрачками не двигать, носом не шевелить, волосы приструнить я сказал! - продолжал брызгать слюной и приподниматься на цыпочки, дабы видом сверху добить случайную жертву. - Полные уши оливье?! Жевать надо перепонками барабанными тщательней! - Дядя стал заваливаться. Немного не в ту сторону, куда мне надо. Пришлось подправить...
        Стройные ряды пошатнулись: кто пытался подхватить бессознательное тело, кто-то удалиться от гнева придурочного командира, а я ревущим раненым лосем вломился в сбившуюся массу, по дороге отвешивая символические подзатыльники. Туда, где в самой последней шеренге стояли Мишаня, Мурло и Розетта, новоиспеченные командиры отделений.
        Они склонились ко мне, не забывая ненавязчивыми тычками подзадоривать мечущихся и прикрывающих от посторонних глаз дюлей. Наше совещание не могло длиться бесконечно. Не более двадцати секунд. Я оставил своих командиров осмысливать мои слова, а сам стал выбираться.
        - Становись!!! - одёрнул курточку и злобно покосился на застывшие ряды. Дядю предусмотрительно убрали из первой шеренги.
        Хух, всё, что было необходимо сделать я сделал, теперь можно немного расслабиться, доводя до логического завершения посещение Дрола.
        Продержав команду в напряжении с полминуты, я поднял руку и, имитируя строевой шаг, прошлёпал к Дролу.
        - Идущие на смерть приветствуют тебя, о, Цезарь!
        Дрол иронично изогнул бровь, а Бланд откровенно захихикал.
        - Не знаю, кто такой этот Цезарь, надеюсь, - наклонился, пронзил взглядом, - не родственник этих... - кивок в сторону гадов, - выпрямился. - Но ты как всегда в своём репертуаре - не угадаешь, что выкинешь в следующий момент.
        - Он сам не знает, что от себя ожидать, - вставил своё слово довольный Бланд.
        - Эт точно. Могу прощение попросить, а могу и нос откусить, - ответил я, преданно глядя прямо в глаза плешивого старичка, имеющего наглость утверждать, что он - пуп земли. Точнее, Замка.
        - Что от меня требуется? - спросил Дрол.
        - Вдохновенная речь для моих бойцов, толкающая на подвиг ради светлой и несбыточной мечты! - отчеканил.
        - Хорошо.
        Он двинулся к застывшим тёмно-серым рядам, я пристроился чуть сзади. Заложив руки за спину, и скользя тяжёлым немигающим взглядом по бледным лицам, Дрол прошёлся вдоль шеренги. Остановился.
        - Что ж, бойцы, ваш командир просил напутственной речи для вас. Вот мои слова: умрите вовремя и тогда у вас не будет никаких проблем.
        Тихий голос ещё не успел осесть на очищенных от предыдущих макарон ушах моих солдат, когда Дрол кивнул мне следовать за собой.
        - Познакомлю тебя с командиром гадов. - Подвёл к противоположной стороне. Навстречу выдвинулось одно нечто. Вот теперь я мог вблизи насладиться этим чудом враждебной эволюции.
        Чуть выше среднего человека, но гораздо массивнее. Прямоходящее на двух лапах, ещё две - вверху, как у человека. Тело крупное, бугристое и безволосое, практически не прикрытое, не считая своеобразной сумочки и корсета, прикрывающего область паха. Кожа какого-то матового светло-зелёного неприятного оттенка, словно у лягушки. Вдоль окружности тела шла причудливая вязь прихотливого рисунка, начинающегося у ключиц и заканчивающегося чуть ниже живота. И голова: конусообразная с тремя горизонтальными прорезями глаз вверху, четырьмя немного выпуклыми неровными дырами посредине и широкой вертикальной (ротовой?) щелью внизу. В голову приходило неприятное сравнение с куклусклановцами, когда колпак не съёмный, а родная кожа. Однотонные белковые глаза пялились на Дрола, а область так называемого лица, испещренная множеством морщин, пришла в движение... Он (оно?) издал звук. Высокий и чистый, но с постоянной сменой высоты.
        - Гады нервничают, - объяснил Дрол, выслушав "речь". - Это их командир - Дуля. А вот это наш представитель - Рик, - ознакомительный жест в мою сторону.
        Я прямо растрогался, что я уже "их". Напрягся и открыл рот:
        - Очень приятно.
        Три белые щёлочки передвинулись на меня, появилось нехорошее ощущение просвечиваемого рентгеном человека.
        - Сомневаюсь, - прочирикало оно на одной высоте и, не разворачиваясь, задним ходом, не спуская с нас глаз, вернулось к своим. Мягким и грациозным, перетекающим в следующее движение шагом. Настоящий хищник.
        - Вот пожалуй и всё, - Дрол пытливо окинул меня взглядом. - Удачи не желаю, как принято у вас - это всего лишь игра, а я должен быть беспристрастным... - заметил, как нехорошо у меня скривились губы. - Ну-ну, - попытался добродушно хмыкнуть. - Хороший игрок, делая ставки, не должен ориентироваться на такие посторонние факторы, как знакомство, увлечение кем-либо, предпочтение в силу национальных и других признаков - он должен холодно и ясно оценивать шансы борющихся команд, абстрагируясь от эмоций. И только после этого делать ставки.
        Как он меня ещё, несмышлёного землянина не похлопал по плечу? - размышлял я, потихоньку избавляясь от ярости. Мне его "высокие" игровые расклады, как зубочистка - обслюнявил и выбросил. Болеть и переживать нужно за своих! Хотя как их тут отыскать? Интересно, за кого бы болел здесь Павлик Морозов, наш азартный пионерчик?
        Поникшие, мы возвращались в казарму. Настроение после увиденного было паршивое. Двусмысленное пожелание Дрола отдохнуть и выспаться перед ответственной игрой хотелось вбить ему в холёную глотку. Переживатель нашёлся! Пусть сядет голой задницей на угли - тогда я попытаюсь проникнуться важностью своей миссии. Да ещё Мишаня всю дорогу брюзжал и жаловался. Моя бедная протекающая голова не выдерживала эти заламывания рук и стенания.
        - Рик, нам хана... - он бессмысленно вращал по сторонам зрачками. - Ну, ты видел, видел этих?! Ну, ур-роды!.. Да они же таких, как мы на завтрак... заместо десерта... под чаёк... А! - Я недовольно поморщился и деликатно прикрыл левое ухо. Паника в Мишанином голосе была заразна. Но это у нас своя игра: когда он паникует, успокаиваю я, когда я в расстроенных чувствах, доктор - он. Но пока что я терпел и молчал. Мне нечем было его успокоить. - Что ты молчишь?! - требовательно дёрнул меня за рукав, лихорадочно блестя глазами.
        - У тебя ширинка расстегнулась, - невозмутимо ответил я, продолжая идти вперёд.
        Мишаня испуганно прикрыл пах, поелозил рукой, но, естественно, ничего крамольного не нашёл - на этих штанах ширинки не были предусмотрены, они столь эластичны, ткань так послушна, что достаточно их оттянуть... ну и так далее.
        Шедшие сразу за нами Отвёртка и Фиалка прыснули со смеху, а Мурло сделал вид, что не заметил.
        Это у нас на Земле фрагмент трусов или неспланированное оголение кусочка тела в общественном месте - и ты уже почти покойник, можешь смело идти делать харакири. Вот как молоть всякую чепуху - это пожалуйста, сколько угодно. Сболтнул гадость, и не краснеет, уверенный в собственной правоте, а вот если спустить штаны - все увидят, что ягодицы у него синие и обвислые. Значит не прав.
        - Чего ты дёргаешься? - спросил я с улыбкой у обиженного Мишани. - Да, гады - симпатюли ещё те. Им бы кастинг на роли чужих и леших пройти. А так как Голливуд далековато, и им не светит попасть на большой экран... хотя почему не светит? - сам себя удивлённо перебил. - Они уже практически там - благодаря нам! - уверенно поднял указательный палец. - Ладно, не зуди и не оттопыривай губки, как босая невеста после стакана самогона, придёт время, мы встретимся на баррикадах, - сглотнул комок в горле, - уверен, мило побеседуем... и кто-то один из нас останется на месте... А кто-то уйдёт по своим делам, - упаднически завершил, - к гадовской матери...
        - Не ссы, - тут приободрился Мишаня. Я уже говорил о взаимовыручке? Он заговорщицки оглянулся по сторонам и приблизился к моему уху. - Недавно встречался с Лизой...
        - Опять занимался членообаянием? - хмыкнул я.
        - Ты что! - искренно возмутился тот. - Ты сам видел, как у нас всё платонически. .
        - Ага.
        - Ну сорвал пару поцелуев, так что меня теперь кастрировать?! - рассердился не на шутку, выразительно двигая пышущими жаром лицевыми складками в опасной близости от моего лица - как бы не опалил.
        - Спокойно-спокойно, - добродушно поднял руки. - От перестановки мест слагаемых сумма не меняется, - наставительно произнёс. - Мне, в принципе, всё равно, кто к кому залез в штаны: ты - ей или она - тебе, - укоризненно покачал головой. - Как бы Бланд не узнал и не возжелал попортить нам кровушку, и так слитую на кучу анализов.
        Мишаня рассержено хлопнул руками по бёдрам и опасливо покосился вверх.
        - Опять по ноль пять! Я же тебе сказал: ни-че-го! У Лизы обет! - воскликнул внушительно и демонстративно, округляя и без того юбилейные глазищи.
        - Понятно, - с сомнением протянул, посмотрел на дружбана. - Ну и что дальше? Ты же знаешь: мне твои амурные похождения как крысам Нильсова сопилка - об колено бы. Чё ты ещё хотел сказать?
        - Я? - конечно же он запустил в вихрастую голову лапу. - Ах да! - снова приблизил губы к моему чувствительному органу слуха. Я поднял руку - мол, подожди, перешёл на другую сторону и подставил правое ухо. - Лизу с Бландом Дрол водил на экскурсию по своему Арсеналу, - прошептал Мишаня. - Конечно, сильно секретное оружие он им не демонстрировал, - уверенно дополнил, - зато всякой полезной смертоубийственной дряни показал во! - провёл большим пальцем по горлу, а я мимолётно подумал: когда это всё Лиза успела ему рассказать, да ещё и поцелуями... наделить? - Короче, она спионерила со склада небольшую бомбочку - уж очень Дрол нахваливал её, - внимательно заглянул мне в глаза. - Она принесла её нам, говорит, мы же земляне, должны друг другу помогать.
        Я неверяще покачал головой.
        - Ну и ну... Покажи.
        - На, - его кулак ткнулся в мою ладонь, и я ощутил небольшой шарик. В два раза меньше теннисного.
        - И на фига она нам надо? - протянул задумчиво.
        - Пригодится, - уверенно ответил Мишаня, и с чувством выполненного долга отчалил от меня. В поисках более доверчивых собеседников.
        А я положил невзрачный шарик в карман.
        Тоска с этим Замком... Мне вдруг до боли в висках захотелось увидеть Землю, солнце, небо, деревья, свою уютную квартиру - всё то, на что не очень обращаешь внимание, суетясь и гоняясь за несущественными иллюзиями и удовлетворяя мимолётные капризы. Дом, трава, земля... покой... Голова и так опухла от фантазий о нашей расчудесной перспективе.
        Я почувствовал прикосновение к своей руке. Рядом пристроилась Фиалка. Ощутила моё напряжение? Но, по-моему, всё моё здесь пребывание - одно сплошное напряжение.
        Меланхолично посмотрел на девушку.
        - Скажи, Фиалка, тебе нравится твоя... работа?
        - Да, - мягкий подбородок продублировал ответ, а распахнутые глаза доверчиво скользнули по моим глазам.
        Я отвернулся - мало ли что она там увидит.
        - А что ты чувствуешь... когда... когда... - стеснительно поджал губы. - Если не хочешь, не отвечай... Мне... мне просто любопытно.
        - Ничего страшного, - провела ладонью по моему локтю - так доктор кладёт больному на лоб руку, ставя диагноз. - Конечно спрашивай. Удовлетворение.
        - Что?.. - показалось, что что-то пропустил.
        - Я испытываю удовлетворение, оттого, что человек счастлив... - наморщила чистый лобик, - и свободен. - Увидела мой вопросительный взгляд. - Некоторые физиологические процессы мешают иной раз чистоте мыслей, действий, правильному отношению к жизни... В моих силах освободить их.
        Маленькая девушка говорила с такой уверенностью. А я подумал, что на Земле это обязательно бы обозвали нехорошим словом.
        Вот и ворота заветной казармы. Я пропустил отряд вперёд, зашёл следом и поднял руку, привлекая внимание. Зарождающийся галдёж тут же стих. Посмотрел в эти, ставшие родными лица, постарался разогнать мрачные предчувствия, но улыбку так и не смог выдавить. Что будет завтра? Только откуда в этих стенах понятие "завтра"? Логичней: что будет вскоре?
        - Нам предстоит очень трудный и непредсказуемый поединок. Важный для нашей выживаемости. И оттого, насколько мы доверяем друг другу, насколько цельны наши действия, насколько остры и смертоносны наши наманикюренные ногти, насколько сильны мы, духом очень многое зависит... - поднял голову. - Но это будет вскоре. А сейчас я настоятельно рекомендую хорошенько отдохнуть, поесть, поспать, может кто-то иначе желает расслабиться - пожалуйста, - слабо улыбнулся, - но чтобы на момент вызова все были бодры, уверены в себе и полны сил. Забудьте на время о грядущих испытаниях. Всё.
        Поплёлся в свои апартаменты. Устало плюхнулся на кровать. А в голове - пустота, вязкая такая, как отголосок неспокойных мыслей, спрятанных под подушку.
        Почудилось движение... Так и есть - кто-то проник ко мне. Глухое раздражение заворочалось в груди... Мелькнул женский силуэт... С какой-то сладкой обречённостью я откинулся на импровизированную подушку. Улыбнулся - пустота в голове стала заполняться мягким, жизнеутверждающим светом... Я не один...
        Прохладная кисть коснулась горячего лба. Диагноз? Кто же это ко мне пришёл?..
        Да какая разница, кого сделать счастливым!.. И свободным. И не одиноким.
        Глава 7.
        Разведка боем или кто бегает лучше.
        Четвёртый раз мы уже изучали карту. Так, чтобы в этом была особая необходимость, так нет. Я уже знал её почти наизусть. Главное - направления. Иной раз уточнить либо сомнительный коридор, либо раздорожье, как в той сказке: направо пойдёшь - станешь царевичем, но импотентом, налево - женишься, но на лягушке и никуда не денешься из болота с кучей головастиков, прямо пойдёшь - всё нормально, только скучно...
        Недовольно почесал нос, невидяще уставился в схему Замка...
        Нервы ни к чёрту. Полчаса, как мы уже на игровой территории, и лично я зашугался сверх меры: дёргаюсь от каждой тени и шороха - таракан и тот бы довёл до обморока. Виду, конечно, не подаю - мои бравые воины и так в гусиной коже и уже не стесняясь используют сквозь зубы почерпнутый у меня словарный запас, который скрепляет предметы и действия почище клея.
        Где же гады? Нам так и не ответили, в какой стороне заходит противник, близко ли он. Садисты проклятые. Писают кипятком от наших шараханий и бледных, перекошенных рож.
        - Вернулись разведчики. Впереди пусто, - прозвучал над плечом голос Мурло.
        Вот же ж человек! Его хоть в клетку со змеями запусти - будет спокойно давить и не поморщится.
        - А из боковых?
        - Ещё раньше вернулись. Но ведь они глубоко не забирались, - напомнил.
        Да что тут думать! Надо гнать вперёд согласно задуманному и висящему в единственном экземпляре в моей голове плану. Пусть хоть страшно, аж понос - избавляться от балласта на ходу.
        Впереди, по сторонам, сзади, верх, низ... Это всё понятно. Только очень уж много иной раз этих ходов - не всё разведчики могут проверить. Даже если б нас было в три раза больше.
        - Пошли. Вперёд.
        И подняли меня с болезненным недосыпом - казалось только сомкнул веки после чудесного добывания огня по старинке - трением, как над ухом раздалось не очень приятное: "Рик, подъём! Надо выходить!" в мурловском исполнении. Нет бы, прошептали на ухо что-нибудь вдохновляющее "Дорогой, тебе пиво в постель? Или вначале займёшься любовью?" И обязательно так называемый "будильник" должен быть приятной внешности и телесности, не то, что этот... сержант.
        Шагая практически вначале колонны, я украдкой оглянулся по сторонам, пытаясь дедуктивным методом выяснить свою ночную гостью. Можете не верить, но в секс манёврах мне так и не удалось идентифицировать искомое лицо. Всё было так... запущено, так энергично, что чуть ли деревья не мелькали за окном. То лицо - и глаза в частности - заполняло нечто мягкое и подвижное, то зрение напрочь отказывало мне. По ощущениям впереди - Фиалка, по... гм... рулевым подушечкам, так и напрашивающимся в ладони - Розетта. Обе выглядят невыспавшимися... Это, правда, не значит, что не спали они со мной. Одна могла чистить оружие, например, холодное и... горячее, другая... гм... тоже что-то в этом роде... чистить...
        Тут я поймал заинтересованный взгляд Гриппы... Она улыбнулась этак понимающе. А меня бросило в холодный пот, и я, покраснев, поспешно отвернулся.
        Однако... Фантазёр. Может не стоит выяснять, кто приходил ко мне?
        Я постарался переключиться с этой скользкой темы и с улыбкой вспомнил о нашем провожатом на игру. Несмотря на "скорый" подъём и быстрый перекус, настроение было неплохое, голова всё ещё была забита грудями, ягодицами - и прочими излишками прелестными, поэтому появление злорадного Чернявого я встретил с энтузиазмом. Уж этот самовлюблённый гадёныш мог смело претендовать на роль мишени.
        - Ну, что, Чернявый, составишь нам компанию в прогулке с гадами? Расскажешь о свежих похождениях своего члена. - Я внимательно посмотрел на него, демонстративно не замечая зажатые рты и чересчур серьёзные лица своих товарищей. Мишаня заинтересовано приблизился на расстояние, достаточное для участия в дискуссии. А сам виновник ядовитого внимания странно зачарованно смотрел на меня - ни мускул на лице не дрогнул. - Не прищемил ли ты его случайно, расскажешь, где-нибудь в дверях, а то он болезный, травматичный какой - всё бьётся головкой куда не след, всё норовит в зубастую пасть или под каток попасть.
        Чернявый безрадостно скривился.
        - Всё шутишь... Скоро гады накрутят твой язык на паяльную лампу, посмотрим, смешно ли будет, - пробурчал злобно, развернулся и, не глядя, идём ли мы, пошёл.
        - Тю! - самоуверенно воскликнул я, пристраиваясь рядом с ним. - Да нам гады заместо красной тряпки - только больше разъярят, - покровительственно похлопал его по плечу. - Так что не боись, с нами не пропадёшь.
        - Угу, - бросил тот угрюмо и недовольно покосился в мою сторону.
        - Это там, где нас нет могут быть проблемы, а там, где мы есть - никаких, - многозначительно изрёк, нагло ухмыляясь в его округлившиеся глаза.
        Чернявый даже сбился с шага и минут десять закипал от посетивших его странных мыслей. А я шёл себе, чуть ли не насвистывая (а что, денег всё равно нет - и так на полном довольствии, курортник хренов).
        - Хватит издеваться! - через время ворвалось в мои радужные мысли нечто слезливо-грозное. Видимо, подумав, он сделал вывод. Правильный. - Пойти с тобой - это всё равно что подписаться на собственное четвертование! И... можешь мне не доказывать обратное, - сердито отвернулся.
        А я как заржу. С превеликим удовольствием: с напряжением пресса и слёзовыделением - во всю глотку. Ну, Чернявый, ну, умора.
        - Ну ты, Чернявый... и щелбан ходячий... порадовал, подкачал животик... - проговорил в паузах между истерическими заплывами, заливаясь смехом от очередного взгляда на его удивлённо - огорчённое лицо. - Ладно, - чуть успокоившись, покровительственно подмигнул, - живи спокойно, не буду по ночам во сне приходить и зверушек ручных приводить.
        Чернявый испуганно вздрогнул, а я отстал от него, не мешая переваривать услышанное. А заодно избавившись от его надоедливой компании до конца нашего движения к игровой территории...
        - Гады!!!
        Ещё одно чудесное пробуждение, - кисло констатировал про себя, наблюдая, как вокруг зарождается некое движение непонятного содержания - взвинченные дюли были готовы на любые безрассудства, вплоть до непринуждённого галопа сквозь ряды гадов. Я тоже был не против мчаться. Но только в противоположную сторону. Только вот какую?
        - Стоять! - гаркнул. - Что? Где? Когда? Политинформацию мне быстро!
        Рядом нарисовался Отвёртка, предано заглянул в рот и отбыл в поисках этой непонятной "политинформации" (опять закамуфлировался от начальства). Объявилась Фиалка, заманчиво покачала буферами в качестве лёгкой альтернативы пресловутой информации, состроила из себя недотрогу под моим грозным взглядом... и, чуть отступив, осталась на линии огня. Вдруг пригодится? Советом.
        Наконец показался Гермес, возбуждённо блестя округлыми глазами.
        - Вас Мурло... просит. Тут недалеко.
        - Веди! - внушительно разрешил и показушно не торопясь двинулся следом, хотя в душе мечтал о ковре-самолёте, сапогах-скороходах или на крайняк кроссовках "Адидаз", в которых так хорошо получаются ускорения.
        Коридор вывел в небольшой зал (метров сто в длину), где меня и встречал начальник охраны в окружении нескольких разведчиков.
        Холл в длину уходил вправо, из него через неравные промежутки зияли выходы, которых я насчитал семь. Самый заманчивый как раз напротив нас. У дальнего же конца с правой стороны у входа ровно посредине маячило двое гадов. Вернее, маячило - не то слово. Застыло, наблюдая за нами.
        Мурло, оценив, что я уже всё увидел, смотрел вопросительно - мол, ты командир, вот и рожай судьбоносный приказ, ведь не только для того, чтобы в неё есть у тебя голова, а и для ношения командирского голоса и самоубийственной, самодурственной логики.
        Я пожал плечами, в тщетной попытке изобразить что-то путное, и обратился к нему:
        - Что скажешь?
        Тот даже не улыбнулся снисходительно.
        - Те двое стоят уже минут пять, - посмотрел на меня немного озабоченно и замолчал. А я продолжал пялиться на него недоуменно. - Где остальные? - спросил.
        - А где... - как попугай стал повторять за ним и заткнулся.
        За мной собрался весь отряд, ощетинившись пукалками - нейтрализаторами, азартно дыша в спину, а на меня будто морозом сыпануло... Где остальные?!
        И тут, словно пожалев мои нервы и штаны, к замершим гадам присоединились остальные восемь. Хух! Страшно представить, если б они появились где-нибудь... рядом. Да наш фазаний отряд любителей (совершенно не этого дела) раскатали бы как Тузик соседские штаны.
        Противники выстроились в ровную шеренгу и снова замерли, видимо, ожидая от нас ответной реакции. Их нейтрализаторы у большинства покоились на ремнях либо в лапах, но стволами вниз. Наш черёд делать ход.
        Я собрался с силами и уверенно зашагал вдоль ближней стены на середину, делящую зал пополам по ширине. За мной гуськом весь отряд - я слышал сопение и пыхтение, хотя всё моё внимание было приковано к противоположной стороне: как отреагирует противник? Пока никак. Стал лицом к ним. Справа Мурло и самоотверженная Фиалка, слева Мишаня, неистово хмурящий брови и хрустящий кулаками, и Розетта.
        В рядах гадов произошло движение: вперёд выдвинулся один с красной поясной сумкой (командир), остальные выстроились за ним в развёрнутый клин, вытащили оружие, и всё это построение неторопливо двинулось в нашу сторону.
        Вот он миг откровения! Бойцы нетерпеливо поглядывали на мой командирский чеканный профиль, и я, даже находясь в образе, выдвинул нижнюю челюсть вперёд и нахмурил более чем надо брови (ну и что, что не очень смотрится, зато круто!). Я ощутил себя Кутузовым на поле под Бородино, готовым послать войска, не ведающим сомнений полководцем. Хотелось повернуть сосредоточенное лицо к товарищам по несчастью и толкануть нечто патриотичное, вдохновенное, геройское. Типа: давайте красиво умрём! Наши имена золотыми чернилами впишутся в историю, потомки будут изучать наши биографии, поступки, ставить в пример...
        Тьфу ты! Чары развеялись, назойливый сумасшедший голосок внутри заткнулся, брови заполонили пол лба. Какие потомки? Какая история?! Что за биография? Когда гады уже изрядно приблизились! И их намерения ни у кого не вызывают сомнений.
        - Ну что, братцы, - тихо проронил, забыв даже нижнюю челюсть вернуть на место, - сваливаем по быстрому... Шухер!
        И совсем не по геройски дал стрекача к облюбованному раннее выходу.
        Толпа громко ахнула, всколыхнулась, но тут же общее смятение прервали командные фразы Мурло, Розетты и Мишани, и все, не толкаясь, по три в ряд устремились за мной. На всё про всё ушла пара секунд. Думаю, гады опешили не меньше дюлей, и я довольно улыбнулся, сосредоточившись на беге и вспоминая карту.
        - Такие сражения мне нравятся! - истерично хохотнул Мишаня, обгоняя.
        Многие говорят, что правда в заднице, мол она влияет на поступки людей и определяет стиль жизни. Но мне кажется, что так думают бухгалтеры и водители - дальнобойщики. Другие утверждают, что правда в голове. Это относится к боксёрам и чревоугодникам, использующим эту часть организма в качестве почтового ящика: вкинул письмецо - получил приятное известие. Я же на данный момент к источнику правды относил ноги. Только благодаря им можно уберечь в целости и сохранности предыдущие пункты. Стоит зазеваться, отвлечь внимание от жизнеутверждающего процесса переставления нижних конечностей, и ты уже точно не жилец, а так, эфемерная субстанция, вызывающая жалость и недостойная внимания.
        Столь философские мысли посетили меня во время самого активного воспроизведения вышеназванного постулата. Дыхание превратилось в неизбежный и уже несколько болезненный процесс, меха лёгких трудились не покладая рук, будто кочегары на "Титанике", неуклюже изображая проржавевший механизм перпетум мобиле. М-да, закурить бы.
        Рядом, догнав меня, показался Мурло, размеренно и плавно двигаясь, казалось, совершенно не напрягаясь, и рот его не был распахнут, как у рыбы, выброшенной на берег.
        - Можно сбавить темп - мы уже прилично оторвались.
        Я согласно кивнул, притормаживая немного.
        - Они что, бегать не умеют?
        - Умеют, - нехотя сообщил Мурло, - но скорость такую развивать, как мы - нет. Да им это и не нужно. - Мы перешли на быстрый шаг. - Гады компенсируют это бесконечным терпением, выносливостью и целеустремлённостью - они практически неутомимы в погоне... - пожевал губами, не глядя на меня, - ... за жертвой.
        От слов Мурло повеяло какой-то безысходностью, и я передёрнул плечами: иметь за спиной таких монстров... таких безжалостных и ужасных не пожелаешь даже... нам. Может поплакать - так и полегчает? Ой, мои рученьки белые, ой, мои ноженьки... почти ровные, головушка буйная, зубки мраморные, глазки красные от недосыпа, что же с вами будет? Где будете валяться, кем будете топтаться? И что я буду без вас делати? Горевати.
        Я не на шутку развеселился, фантазируя на эту тему, и, видимо, стал улыбаться так, что Фиалка бросила на меня косой озабоченный взгляд, Мишаня задумчиво почесал правый кулак, Отвёртка втянул голову в плечи, а Розетта просто хмыкнула. Хорошо хоть Мурло, снова умчавшийся назад, не видел моего веселья "висельника", а то б и он прошёлся по поводу моих умственных способностей. Молча, но красноречиво.
        - Эх, ребята, приземлённые вы личности! - произнёс ни к кому конкретно не обращаясь, но громко. - Нет в вас... - задумчиво пошлёпал губами, перебрал пальцами, - ... фантазии! Во! - Мишаня недовольно сморщился, как от зубной боли. - Молчи, а то и тебя причислю к овечьему стаду... Ме-е-е! - Мишаня ускорил шаг, отрываясь от меня - он был не в силах сопротивляться неопровержимым фактам, поэтому трусливо сбежал. - Мыслить надо широко, смотреть глубоко, прямо сквозь брёвнышко в собственном глазу, - продолжил разглагольствовать я скорее для себя самого о высоких материях, ведь как известно, при активной работе языка время идёт быстрее, да и отвлекает неплохо.
        - Да как же может в глазу бревно поместиться? - смущённо поинтересовался Гриша, случайно оказавшийся в радиусе действия моих слов. И таким безобидным вопросом нарушил стройность моей мысли.
        - Запросто! - уверенно ответил. - Например, проглотил бревно, которое тебя изрядно перекосило, а сучёк торчит из глаза, а сам ходишь и указываешь окружающим: держи подбородок повыше, плечи расслабь, ноги колесом. Понятно?
        Гриша отрицательно качнул головой.
        - М-да. Тогда попроще. У тебя карманы забиты купюрами, за плечами мешок с деньгами и в швейцарском банке счёт с девятью нолями, ты идёшь по улице, навстречу человек, резко наклоняется и поднимает с земли десять копеек. А ты завистливо думаешь: "Везёт же некоторым". Ну как? - поинтересовался у Гриши.
        Тот задумчиво и согласно кивнул.
        - Только я не ношу так деньги и... - посмотрел заинтересовано, - а что это за швейцарская банка?
        Я глубоко вздохнул, выпустил сквозь зубы пар. И ещё несколько раз так. Спокойно, только спокойно, как говорил великий Карлсон.
        - Швейцарская банка - это банка, в которой консервируются деньги. Большие деньги. При этом есть гарантия, что крышка не вздуется, а продукт со временем не пропадёт, наоборот, он становится качественней... вернее, количественней.
        - Ух ты, - восхищенно протянул Отвёртка. - И на Земле можно достать такую банку?
        - Да у нас, - начал я важно, - чуть худшего качества банки или десятками сдают в стеклотару или набивают огурцами - помидорами, а потом хрумают.
        Теперь уже многие вокруг восхищались возможностями и предприимчивостью землян. А я самодовольно окинул их взглядом представителя высшей расы.
        - Это что, вы бы аджичку домашнюю попробовали по маминому рецепту. Это не ваши..
        - презрительно скривился, - пластилиновые брикеты, прямая дорога к запорам, - я конечно же преувеличил, никаких таких побочных эффектов в замковой пище не наблюдалось, но для красного словца можно чуть и рожу скривить, - а у нас всё...
        - Рик, впереди Зоопарк! - донёсся из начала колонны голос.
        - ... натюр продукт... Обходим слева!
        Вот и очередная часть Марлезонского балета. Основных входов в Зоопарк было два: в начале и в конце. Или наоборот. Обходной путь вправо был длиннее за счёт помещений, обслуживающих зверинец. Слева же вдоль него тянулись лабораторные кабинеты, где и реализовывали свои безумные фантазии биоинженеры (или как там этих садистов зовут), но этот путь был чуть короче.
        Внезапно сзади раздались панические крики и шипение, как при резком открывании бутылки с газированной водой - заработали пукалки - нейтрализаторы. Я похолодел и резко остановился. Рядом тоже начали притормаживать.
        - Не останавливаться! Вперёд! - нашёл глазами командиров отрядов. - Розетта, Мишаня, ведите людей к точке, о которой договаривались. Мы догоним, - а сам помчался обратно, навстречу убегающим дюлям. - Джонни, Капсюль, - остановил двоих парней, - идёмте со мной.
        Через полминуты мы были на месте. Шипение прекратилось. У стены лежали двое в серой униформе, над ними стоял Юла, напряжённо сжимая в руках нейтрализатор и вглядываясь в коридор.
        - Что случилось? - стараясь не нервничать раньше времени, спросил - Мурло я не видел среди отходящих, то, что он был сзади - сто процентов.
        - Гады выскочили внезапно сбоку и сразу стали стрелять, - взволновано зачастил бедный Юла. - Я чудом увернулся... А потом подоспел Мурло с разведчиками, и гады отошли...
        - Где они?! Мурло и разведчики? - спросил тихо.
        - Пошли проследить за гадами, - Юла, растеряно глядя на моё покрасневшее лицо, развёл руки в стороны. - Их только двое было... гадов.
        В голове бешено закрутился калейдоскоп мыслей: как они смогли нас догнать? где разведчики? что делать?
        Но тут в коридоре появились четыре фигуры, и я облегчённо выдохнул, а вспотевшие ладони отпустили висевший на плече нейтрализатор. Свои.
        - Где вас носит?! - выплёскивая напряжение, возмущённо обратился к Мурло, хотя так и хотел потрясти его за грудки по дружески, обнять, похлопать по плечу радостно.
        - Гады отступили и разделились, - невозмутимо ответил Мурло, - и я посчитал, что безопасней не идти за ними.
        - Не такие уж они и медлительные, как оказалось, - проворчал я. - Нужно быстро уходить, пока не нарвались на ещё каких-нибудь спринтеров.
        Мурло согласно кивнул, наклонился, подхватил одно обездвиженное тело, в котором я с изумлением узнал Дядю, взвалил на плечо и упруго пошёл прочь. Не везёт мужику, - подумал я жалостливо и пристроился за разведчиком, который понёс второго... вторую... второе тело.
        Темп наш оставлял желать лучшего, но мы двигались со всей возможной скоростью, часто меняя ношу и иногда переходя на бег, свободные же прикрывали отход. Никаких эксцессов, благо, не происходило, не считая того, что мы жутко устали и выбились из сил. Один двужильный Мурло шёл как ни в чём не бывало.
        В каком-то месте этого бесконечного коридора нас встретила Розетта с десятком бойцов, на которых мы с чистой совестью и свалили наших подстреленных товарищей.
        Язык на плечо - и вперёд. На ноги будто накрутили парочку увесистых дополнительных блинов. Я плёлся почти в самом конце. А что вы хотели, моя профессия не способствует бегательной выносливости.
        Вскоре нас догнали отставшие разведчики и озабоченно сообщили, что противники близко, практически "на хвосте", медленно, но уверенно догоняют нас. С этого момента у меня открылось второе дыхание. Что, впрочем, не долго сказывалось на увеличении скорости.
        Мы выбежали в просторный холл, расположенный как раз у второго входа в Зоопарк. С противоположной стороны открытого пространства уже приветственно махали наши товарищи. Но стоило преодолеть около половины расстояния, как сзади раздалось знакомое шипение - замыкающие разведчики соприкоснулись с авангардом гадов.
        - Уходите!!! Быстрее уходите! - заорал что было силы и почувствовал, как связки предательски дрогнули и последний звук завершился хрипом.
        Слава карасику и Тарасику, гады не зацепили никого из разведчиков, и теперь те стремглав убегали от противника. Те же повторили свой, раннее виденный мною манёвр: неторопливо выстроились клином и двинулись в нашу сторону.
        Ко мне приблизился Мурло. На его застывшем лице яростно ходили желваки и горели из-под нахмуренных бровей глаза. Он как бы спрашивал: что дальше?! Уставшим дюлям точно не уйти, и даже если принять бой, от части бойцов практически никакого толку.
        - Сдаётся, нам капец, - прохрипел я, глядя в потолок. Мурло бешено полоснул по мне взглядом, но промолчал. - Капец нам! - попытался крикнуть, но голос сорвался. Но ведь слышно же! Мурло презрительно скривился и остановился. По инерции я пробежал ещё немного и понял, что действительно хана, остановился, сжал кулаки и заорал, что было мочи: - Капец!!!
        Гвалт, поднявшийся сзади прозвучал самой удивительной и чудесной музыкой. Ко мне подбежали и, очумевшего, потащили прочь. Молодец, не подвела Нюра. Только у самого выхода из холла мне удалось вырваться из услужливых рук и оглянуться... Эти несколько секунд я надолго запомню, как один из самых ярких и сильных эпизодов.
        Вырвавшиеся из Зоопарка звери, сбившиеся в круговую оборону гады - всё это вкручивалось в гигантский, ошеломляющий водоворот. Крики, лязг, рёв, непрестанное шипение нейтрализаторов лишь угадывалось за более мощными и отчаянными звуками. Стремительные движения сталкивающихся монстров, брызги, фонтанирующая жидкость самых различных цветов и оттенков, дикий, первобытный танец мягких всепрощающих когтей, необузданное желание крови, всеохватывающая жажда насладиться своей силой, иллюзия бессмертия, когда организму уже нанесена смертельная рана, а он продолжает в хмельном угаре битвы рваться к горлу противника, влажные конечности лепят будто из пластилина мёртвые тела, дымящиеся потроха на обеденном столе смерти, сладкий десерт вырвавшихся на волю мозгов и прочих составных, ответственных за действия... Несколько десятков вырвавшихся чудовищ кружились в бешенном хороводе, рвали друг друга зубами, клешнями, когтями, присосками, набрасывались на подвижное, ощетинившееся и грозное построение гадов. Лишь некоторые экземпляры поспешили удалиться от места схватки.
        Я и несколько оставшихся дюлей зачаровано наблюдали за этой безумной, красочной картиной...
        - Идём, - кто-то коснулся моего плеча, и я словно очнулся. Мишаня махнул рукой в сторону коридора, я согласно кивнул и в каком-то оцепенении двинулся за ним.
        Какие только мысли не появлялись в отупевшей голове, пока основную задачу выполняли ноги... Основная: то, что произошло - всего лишь цветочки. Которые скоро превратятся в кошмарные творения с чудовищными иглами и лепестками, тянущимися ко всему живому, способному насытить... Жалко гадов... пусть они и враги, но... как слажено отреагировали на угрозу... мужественные гады... Любая их потеря на моей совести... Может ещё разрыдаться?! И соплями простелить наши горячие следы, облегчая "бедняжечкам" задачу в поисках нас?! Что за чушь лезет в башку... Лучше любоваться мужественно - усталыми спинами моих товарищей (какие, нафиг, подчинённые?!). Ободрённые нежданно свалившейся помощью, небось, мнят уже себя Гераклами - и прочими Алкидами. Ничего, пусть побаюкают свою воробьиную силушку...
        Движение впереди застопорилось, а услышав шипение пукалок, я похолодел и отчаянно работая локтями, стал пробираться в элитные зрительские места.
        - Расступись!.. Пропустите, вашу дивизию, командира, распинать его берцами по почкам, кочкам на клочки... - вывалился на открытое пространство и, судорожно глотая воздух, обессилено рухнул на колени, безумно повёл по сторонам туманными от пота глазами.
        Недалеко от меня слабо подёргивалось нечто внушительное, зелёное, с большим количеством сочлененных ножек и ворсистым покрытием. Вокруг же спокойно расположилось трое бойцов: Розетта, Гриша и худенькая веснушчатая девушка, которую я когда-то, не мудрствуя лукаво, нарёк Настей. Да по обеим сторонам коридора сгрудилось порядочно "серых"... И все они вопросительно и напряжённо пялились на меня.
        С другой стороны к нам протолкались Мурло и Мишаня. И тоже уставились на меня.
        - Что случилось? - Мурло повернулся к Розетте.
        - Вот выскочило оттуда, - девушка довольно равнодушно указала на боковой ход, - мы его нейтрализовали, - что, естественно, не нуждалось в подтверждении.
        - Тогда в чём задержка? - заломил Мурло бровь. Мишаня хмыкнул и отвернулся в сторону.
        Розетта молча указала подбородком на меня, и я только больше насупился, даже не делая попыток встать.
        - Угробите меня раньше гадов! - взвизгнул истерично в своё оправдание.
        И действительно, чего я так распереживался? Подумаешь, откуда-то выскочило чудовище, страшнючее, как жаба, скрещённая с пауком, ну, утихомирили его тут же бравые солдаты - всё закономерно... Нервы ни к чёрту, в санаторий пора, водичку правильную попить, побаюкать напряжённые мослы в лазурных волнах... Упрямо и вызывающе поднял голову. Но мелькнула лишь спина уходящего Мурло - тот был в своём репертуаре: увидел, что нет ничего, требующего его внимания и свалил.
        - Не бережёте меня, - пробурчал тихо про себя, - всё таскаете за мной белые тапочки, деревянный макинтош и чёрную рамочку...
        Услужливые руки помогли подняться, а перед моим расстроенным лицом нарисовалась озабоченная физия Мишани.
        - Ты чё тут концерты устраиваешь? - сразу же подбодрил старый дружбан. - На Оскар претендуешь? Ладно-ладно, не раскручивай пружину своего сарказма, все мы тут устали, - похлопал по плечу сочувственно. - Так что, если что, сразу же выпишем пендюлей за главную роль и некачественный сценарий, - успокоил значит.
        До следующей остановки, где как и планировал я задержаться на не долгое, но определённое время, меня довели под белы рученьки, не кто-нибудь, а взявшие шефство Фиалка и отличившийся в последнем "боевом столкновении" боец Настя. Благо, идти пришлось недолго. А я развеялся, рассказывая не совсем целомудренные анекдоты. Типа: жалуется член хозяину: что ты со мной как с маленьким: на прогулку, так голышом, а вдруг что-то интересное и познавательное - так сразу плащ резиновый. Мужик отвечает: непогода, мол, как правило, осадки разные, боюсь, как бы не простыл. Член, рассудительно: и то правда, плащ плащом, всё равно умудряюсь подхватить насморк... Н-да. Не оценили дамы тупой командирский юмор - губы изобразили недоумение. Да и действительно, как им понять проблемы... общения. Решил я их добить диалогом двух клиторов с вердиктом: злые языки... И растерянно покачал головой: анекдоты в Замке, как Древний Рим для индейцев - зверь крупный, слышали, да вот скальп не сымали. Фиалка лишь на анекдот понимающе так покосилась в сторону Насти, а та, открыв рот, внимала моим откровениям. Небось и не догадывалась,
что действующие лица последней истории не некие исторические или знаменитые личности, которых цитируют, а совсем обыкновенные кнопочки для удовольствия.
        Всё, пришли. Вот оно, место нашего решающего, так сказать, для пристрастных судей, сражения. Идеально круглый зал в диаметре, я думаю, метров двести, со множеством расположенных через равные промежутки выходов. Предназначение его вне моих познаний, да оно мне и без разницы, но, помнится, я здесь когда-то проходил, и было тут много тусующихся дюлей. Вроде какого-то узла связи, в котором сходятся многие дороги. Различная утварь, приспособления, некое подобие мебели - и прочий местный антураж. Всему, к чему сможем приложить минимум фантазии, найдём применение.
        Мои командиры ждали только меня. Определив удобное местечко для заседания, они, переговариваясь, дождались моего внушительного соприкосновения задницы с чем-то мягким, облегчённого выдоха, демонстративной двухминутной медитации с закрытыми глазами (я командир или хрен огородный?!), уважительно (надеюсь) и молча, только после этого прожевали своими внимательными глазами. Я подвигал бровями, напоминая им свой статус и, как бы упреждая скептические поползновения, уверенно выпрямился на сидячке, сложил руки на груди и открытым для одностороннего диалога взглядом окинул собравшихся.
        - Ну что, товарищи, прения предлагаю закончить ещё вчера! Конструктивные предложения... - пожевал губами, - предлагать, неконструктивные... тоже выносите на обозрение - мы их совместными усилиями утилизируем... - Я с каждым словом всё больше и больше вдохновлялся, на что участники заседания, штабисты реагировали по разному: Мишаня почесал задумчиво нос и уставился на грудь Фиалки, взгляд Мурло затуманился, будто он, глядя на меня, думал о чём-то другом, Розетта невозмутимо изучала меня, как некое диковинное насекомое: усики (нос) есть, буркала - глаза, крылья - уши, ножки - зубы, Фиалка поёрзала на сидении и, делая вид, что внимательно слушает меня, села так, чтоб Мишане было удобно рассматривать её грудь, Отвёртка уныло уставился в противоположную далёкую стену, Гермес... только он был полон энтузиазма. Видимо, не так много проводил времени в моём обществе. - Шоу начинается!.. Защищаться будем здесь! - и хлопнул кулаком по импровизированному столу.
        Практически все удивлённо увеличили объём внимания на моей персоне. Кроме разве что Фиалки, которая ещё больше распахнула курточку, буквально восприняв мои слова.
        Довольный произошедшим эффектом, я стал излагать свой план и, как это говорится, нарезать задачи. Вот тут-то и начали просыпаться умные головы, завязался трёп по делу и как в известном фильм о Чапаеве на расчищенном пространстве стали двигаться различные мелкие предметы, имеющие своей целью изобразить этот чудесный зал в скором будущем, но в миниатюре. И вот, когда я завертел это дело, незаметно отморозился, наблюдая за азартными вдохновенными лицами, спорящими до хрипоты к примеру над такой немаловажной мелочью, как - щадить ли гадов или нет?
        Шестеро разведчиков парами ушли по более вероятным - и самым коротким, судя по карте, путям движения к нам от Зоопарка. На самый опасный маршрут поставили Юлу, взявшего себе в напарницы Гриппу, которая удовлетворяла того своими качествами. В смысле скоростными.
        Мурло, как самый грамотный, забрав под своё начало основную массу самых крепких дюлей в отряде принялся возводить оборонительные фортификационные сооружения в центре зала, отвлекающие баррикады и другие функциональные заграждения, а также по возможности (при наличии материала) пути отхода и тупиковые а-ля траншеи. В общем, ему было над чем поработать.
        Розетта отобрала четверо хрупких, но смекалистых девушек для особого задания. Что, учитывая её подвижный в направлении оружия ум, как нельзя кстати соответствовало её интересам. Ей предстояло разработать либо изобрести из подручного материала какое-нибудь метательное оружие типа лука или арбалета, либо нечто подобное. Идею она схватила моментально и, загоревшись, вскоре ушла, не испросив ни командирского разрешения, ни монаршего благословения. Даже перестав спорить с Мурло о более выигрышном расположении баррикад - вопрос, в котором они так и не пришли к консенсусу.
        У Мишани тоже было специальное задание, на которое он выканючил себе в помощники... Фиалку. Никто не был против, даже последняя, хотя Мурло недовольно пробурчал насчёт нерационального использования лю... то есть, дюлей, которых и так не хватает. Но, бросив взгляд на облизывающегося Мишаню, заткнулся: всё-таки уж лучше старый знакомец начальника будет расслаблен, нежели наоборот... Тем более, что помощник ему действительно не помешает. А поручение у него было такое: на пути вероятного отхода выстроить батарею душевых кабинок, так сказать, наш последний бастион, продумать систему быстрого поступления воды наружу... и научить пользоваться кранами (буде она не знакома с постсоветскими смесителями!) Фиалку.
        И завертелась, закрутилась кутерьма подготовки к встрече. Самый неясный фактор - время: когда появятся гады? А в то, что они будут здесь, я не сомневался. Отличные бойцы, помня, как слажено и уверенно они действовали против зверушек, следовало их ожидать вскорости. В качестве рядовой рабочей единицы я впрягся помогать дюлям Мурло таскать различные панели и прочий уже хлам для возведения фортификационных сооружений. Хмурый, с колоритно торчащими жёсткими вихрами наш "силовик" отдавал тихие, но предельно ясные распоряжения (во всяком случае он знал, что хотел) и исчезал, появляясь в другом конце зала. Он успевал быть везде. А двужильные дюли впрягались и тащили, тянули всяческие пластиковые конструкции, псевдодеревянную бутафорию, безжалостно отрывая оное с насиженных мест, разламывая по необходимости и формируя таким образом защитные редуты, засадные точки, тупиковые ходы и соединительные коридоры... Уже что-то стало вырисовываться, а в мозгу билась мысль: после такого субботника нас можно брать голыми руками. Вернее, лапами.
        Глава 8.
        Нервная работа командира.
        Вот такие преобразования произошли с залом согласно нашим стратегическим задумкам:
        Если представить круг помещения в качестве настенной карты с обозначениями Север - верх, Юг - низ, соответственно, слева Запад, справа - Восток, наиболее короткие и вероятные пути из Зоопарка находились на Северо-востоке. Перед ними высились три: одна чуть впереди, две сзади, по краям небольшие баррикады в качестве первого заградительного пояса. В центре, заворачиваясь на Запад и полностью перерывая восточное крыло стояла мощная многоступенчатая крепостная стена, если можно так обозвать разнокалиберный конструктор. От неё отходил баррикадный отросток к Северо-западу, но не до упора в стену помещения. Чуть ниже закрывало западное крыло ещё одно перекрытие, на этот раз не очень цельное, а под ним - система большого количества узких коридорчиков с не крепкими стенками, тупиками и спланированными обвалами (кстати, похожее было сделано и за Западным огрызком основной стены) - всё это называлось очень просто - Лабиринт. Ближе к Югу, от Восточного перекрытия к Западному Лабиринту тянулась заградительно - соединительная траншея с несколькими мелкими коридорчиками, так и не доведенными до ума, опять же, с
заготовленными обвалами в местах стыков. В самом центре защитного периметра была воздвигнута высокая башня сомнительной крепости - мой наблюдательный пост.
        Относительно ориентации на местности можно выделить такие направления: на Западе, ниже перекрытия, возле Лабиринта имелись два выхода, ведущих к разным точкам кухонных помещений, строго на Юг находилась женская территория, "Зона амазонок", где располагались Люся и Нюра, где заправляла хозяйством Командирша, и где я, собственно, впервые очутился в Замке. Восточная заградительная линия соседствовала с рукавами, которые впоследствии касались территорий Русого и Чернявого. На Юго-востоке ещё был коридор, ведущий к витакамере.
        Мишаня, планировавший свою водно-заградительную полосу на Юго-восточном направлении, самом вероятном пути отхода в случае окончательной невозможности остановить гадов, прошёлся ироничным языком по данным направлениям: "попугаем Чернявого", "раскатаем Русого", "подлечимся в витакамере"... Но самым приоритетным, естественно, направлением выбрал "зону амазонок" - лис был не прочь попасть в курятник, обаять представительниц относительно слабого пола (я то видел их, и некоторые были совсем не хилыми - взять хотя бы Командиршу с её дружиной), и таким образом получить преимущество на местности. Я покивал неопределённо головой на его разглагольствования, поощрительно похмыкал - после общения с Фиалкой Мишаня значительно приободрился - пусть чешет языком, работает на камеры и публику. У меня же были определённые планы, которые ещё рано было озвучивать. И потом, рано ещё думать об этом - неизвестно как пойдёт наше с гадами противостояние. А вдруг мы их остановим?.. Покачал задумчиво головой - не должны бы.
        Теперь насчёт расстановки наших сил. Самая ответственная и опасная задача была у Мурло: удержать основную стену от центра до восточного упора - если гады сходу прорвут её, то... не было и смысла заваривать эту катавасию. Хотя... Под начало Мурло отдавалось двадцать бойцов. Левый фланг должна была защищать Розетта, у которой забрали её лучниц, а вместо них дали разведчиков... которые должны ещё вернуться. Ужасно расстроенную девушку пришлось успокаивать мне. Лук-то у неё не отобрали, а при достаточном времени она может смастерить и укомплектовать своих разведчиков. Тем более задача у неё не менее важна: заманить гадов в Лабиринт и там их бить. Лучниц возглавила одна из них - Настя, и их на начало столкновения прикомандировали к Мурло, как мобильную группу быстрого реагирования. Ещё была одна группа, возглавляемая Отвёрткой, так называемых наблюдателей: на стене были сделаны импровизированные кармашки, из которых человек мог относительно безопасно следить за перемещениями противника, при этом долгое время оставаясь незамеченным. Таких точек было оборудовано пять, только четыре - на основной стене, а
одна - на случай обхода гадами слева, поэтому Отвёртке, с учётом того, что он вызвался контролировать самый опасный участок, придавалось трое. Итого, в резерве остались: я в качестве координатора действий, Мишаня и Фиалка, ответственные за водную атаку, Гермес в качестве связиста и два бойца резерва на экстренный случай: Дядя и того же возраста дама - Нуда, известная в отряде своим скепсисом, бойкая и подвижная, но зануда ещё та.
        Вымотавшись сверх меры, отряд в итоге стащил из близлежащего пространства всё хоть как-то применимое в качестве строительного материала на укрепления, но возведя стратегически важные стены, Мурло вознамерился создать ещё один лабиринт в районе последней траншеи, но тут уж я не выдержал и сказал: "Хватит. Нужно отдохнуть". Веско так, но тихо. Правда, я ещё нёс что-то насчёт "дохлых кляч на бегах" и Аннах Карениных, которые не в силах сползти с перрона на рельсы, зато затоптанных спешащими пассажирами. Но это уже про себя, бормотание легко общающегося с самим собой человека. Мурло и не думал спорить. Впрочем, я не припомню, когда он спорил. И оставшееся барахло пустили на последнюю западную баррикаду, а народ наконец-то расползся по сторонам, выискивая более-менее удобные места для перекуса и последующего горизонтального времяпрепровождения.
        Я тоже собрался заняться чем-то подобным, да решил напоследок окинуть взглядом нашу крепость с внешней стороны, так сказать, представить себя на месте гадов. Но стоило чуть пройти, как наткнулся на Отвёртку с подчинёнными ему наблюдателями. Прислушался к ораторствующему заму по связи с общественностью и выругался про себя. Тот нёс что-то о подвиге, самопожертвовании, в общем, вёл себя, как Матросов, заправляющий пулемётную ленту, свинец которой он должен вскорости собрать грудью.
        Разъярившись не на шутку, я тут же жуткими матерными помехами пресёк это телевещание и популярно на пальцах объяснил опешившим наблюдателям и завядшему Отвёртке их "героические" действия: не высовываться, дышать через раз, кашлять и пукать исключительно с глушителем - то есть максимально продержаться на своих местах не засвеченными, корректируя и направляя наш огонь и внимание. Потом немного остыв, посоветовал осторожно проверить мощность пукалок - с какого расстояния и какую толщину щитов могут пробить, а параллельно изобрести систему сигнализации, дабы не совсем на пальцах, среди которых самый заметный - средний оповещать замерших в готовности бойцов. "Ты у нас башковитый, Отвёртка, - напутствовал я напоследок, - так что откручивать у тебя есть что. Разумно надо подходить к своим задачам, а не патетически: Ленин то, Ленин сё... А брёвна резиновые не каждый додумается водрузить на хрупкие плечики, когда и так весь пролетариат сидит на шее и ножками дрыгает, требуя хлеба и зрелищ..." Отвёртка совсем поник головой - ему показалось, что я опять его ругаю.
        До чего иногда бестолковые подчинённые попадаются! Это был следующий раунд моих раздумий, зачатый с командирской колокольни. Идеальный солдат обязан улавливать телепатические сигналы начальства, зреть в инфракрасном и рентгеновском диапазонах и бдеть границы, начисленные свыше аки курица на яйцах... Не зря ведь в армию берут в основном мужиков.
        Осмотр наших трудов не вселил в меня особого оптимизма, наоборот, вызвал жёсткий приступ какого-то сюрреализма: казалось, что я очутился совсем не в том месте, куда изначально, только-только вывалившись из материнской утробы, направил свои стопы. Почудилось, будто попал в какой-то неправильный сон, с довольно реальными и красочными персонажами, но действием, совершенно не налазящим на голову... М-да, с такими снами без цианида не разобраться, щипай - не щипай себя, а по морде бьют больно. Стоп-стоп, никакого суицида, так лёгкое бичевание окружающей реальности (павлиньим пером ниже пояса). А то, что ж, не хочешь ходить к стоматологу - так зашейте дёсна ещё в детстве? А потом всю жизнь сидеть на манке и толчёном мясе? Ну уж нет, хочешь, чтоб было весело, брось перед собой банановую корку и разомни ягодицы (это в том случае, если удастся приземлиться на задницу) - и вперёд забавлять себя...
        Моё внимание привлекла ещё одна группка дю... дюлек, что ли: Розетта и её бравые лучницы (вернее, уже Настины). Худенькие, подвижные, под стать очаровательно - костедробильному эльфу, некоторым грудь даже не мешала натягивать тетиву. Зато у других... в общем, ничего луки, крепенькие. Я подошёл полюбопытствовать, и Розетта с такой кривенькой усмешкой, как сын на Ивана Грозного с загипсованными обеими руками протянула свою новую игрушку. Корпус был сделан из очень жёсткого материала, чем-то напоминающего кость, я даже окинул взглядом помещение: какое чудище раскурочили амазонки, чтобы добыть это чудо. Тетива из какого-то шнура, попробовал... Можно было бы подтянуть. Впрочем, это для девушек. Взвесил в руке стрелу.
        - Наконечник нужно сделать потяжелее... А так ничего, мы ведь не в поле, и не нормативы Робин Гуда сдавать собираемся, - подмигнул Насте, рассеяно улыбнулся, вспоминая своё "индейское" детство, Чингачгука и прочих могикан, томагавк, вырытый против бледнолицых с соседнего двора. - Эх, наконечник бы наточить, - проговорил про себя, щупая тупую галечную насадку.
        - Что-что наточить? - встрепенулась Настя, а я испуганно захлопнул рот - этим живодёрам только подкинь идею, быстро из гадов ёжиков наделают летательных... то есть, летальных.
        - Нет-нет, всё нормально, хорошие луки, а... позвольте-ка полюбопытствовать насчёт вашей меткости, - скорчил свою самую неотразимую улыбку и ослепил блеском зубов всех девчонок. Только у Розетты оказался стойкий иммунитет на меня.
        Шагах в двадцати стояла замысловатая конструкция, на которой новоиспеченные лучницы до моего прихода тренировались и сейчас произвели по выстрелу. Одна не попала совсем, отчего-то смутившись моего пристального внимания, остальные же более-менее зацепили мишень. Я похмыкал, но лицо постарался удержать в нейтральном положении - незачем расстраивать эти чудесные создания. Показать бы, как надо... Не то чтобы я сомневался в собственной меткости... да негоже командиру лицом в грязь при чистых-то носочках.
        - Ничего, ничего... Дай-ка, - протянул руку ближайшей девушке.
        Уперев один конец лука в пол, согнул его и набросил ещё две петли на край. Вот теперь тетива имела должное натяжение. Положил стрелу, прицелился, оттянул тетиву, аж жилы заскрипели, приподнял чуть-чуть носик наконечника и... Выстрел.
        Шух! - мишень дрогнула, почти от средины со звоном отлетела стрела, и конструкция, замерев на мгновение, завалилась назад.
        Я даже не смотрел в сторону девушек, этак прищурено глядя вслед стреле.
        - Ну вот, что-то вроде этого, - проговорил нехотя. - На, держи, - вернул лук. - Кстати, - резко повернулся к Розетте - девушка ловко смяла удивление, разгладила лицо в спокойном внимании, вот только носик её подрагивал, словно в волнении, - а вы навесом пробовали стрелять? Очень удобная вещь, особенно в баррикадных потехах.
        - Это как? - уточнила любопытная Настя, пока Розетта обдумывала достойный ответ мне.
        - А вот так.
        Прошёл к заваленной конструкции, отодрал сегмент, похожий на большой горшок и поставил его за мишенью. Вернулся, снова одолжил лук с хорошо натянутой тетивой, прикинул траекторию и силу натяжения (ветра здесь не было), выстрелил.
        Девушки заворожено следили, как стрела стремительно несётся вверх (благо, потолок позволял), на мгновение зависает вверху и потом резко падает вниз...
        Восторженные охи и ахи, а я хмуро потребовал ещё одну стрелу, ибо предыдущий выстрел, не взирая на бурную и положительную реакцию зрительниц, оказался банальным перелётом.
        Щёлкнула тетива, обожгла пальцы...
        Фьюить - и стрела влетает в макушку мишени... Сила инерции такова, что мишень зашаталась, но устояла. Тьфу ты! Недолёт.
        Вот же ж стрелок косоглазый! Девушки настороженно затихли, когда я поставил третью стрелу и стал плавно поднимать лук вверх. Настя побежала к мишени, стала в сторонке, но я уже ни на что не обращал внимания кроме застывшего от обилия нелестных слов куска пластика. Огонь! Ну же, ну же!
        Стрела исчезла за мишенью, и раздался характерный звон.
        - Есть! - вслед удару донёсся радостный крик Насти.
        Я мысленно утёр чело, скупо улыбнулся, вернул лук и вразвалочку пошёл прочь. К своему наблюдательному пункту. Сил моих больше не было на что-то ещё. Хватит с меня осмотров. Мой скептический, упаднический взгляд вряд ли более укрепит баррикаду, а вот конечности уже подкашиваются и в голове лёгкий туман... Что-то знакомое... Мужик под шафэ...
        Оказывается, вставляет это замковое предприятие. И я снова ухмыльнулся, вспоминая фокусы с луком... Или луковые фокусы?
        До чего же мужики охочи повыпендриваться! И я не исключение. Если разобраться, то я нахрапом побил свой детский рекорд. Попроси кто-нибудь повторить попадание по кастрюле - и не повторю... Зато как эффектно! Девчонки - симпатюли, горе-лучницы аж пищали от восхищения! Грудь так и хотелось развернуть, как меха баяна и исполнить нечто залихватское, типа: "Вдо-о-оль по Питер-ской!" или торжественно-помпезное: "Союз нерушимый...". Может хоть чуть-чуть меня Розетта зауважает... посмотрит глазками тёплыми на меня, пацифиста долбанного, проведёт ручкой убийственной по щеке и скажет: "Не желаешь ли, Рикушка, поучаствовать в броске через бедро?" А потом, когда хрустнет позвоночник, нежно вправит челюсть и участливо поинтересуется: "Как ты себя чувствуешь, милый?" Естественно, прекрасно! И вообще, мне здесь удобно на полу, не надо меня никуда тащить и окатывать холодной водицей, сейчас чуть-чуть проморгаюсь и смогу встать на четвереньки... Садись, дорогая, я уже закусил удила... Вот она, семейная идиллия.
        Кривая ухмылка устало сползла с моей подвижной хари, когда я устраивался между Дядей и Гермесом у Командирской точки, с которой скоро я буду руководить очередной замковой битвой. Тараканьи бега и паяльная лампа под пятки... Грустно. Где справедливость? Меня, праведного алкоголика заставляют работать совершенно не по профилю... А я в который раз поднимаю трясущиеся лапки и шепчу молитвенно: "Господи, сделай так, чтоб всё было нормально. Чтобы все остались целы: и мы, и гады, какими б гадами они не были. Чтобы никому не было больно, ибо никакая игра, никакой азарт не оправдают боль и причинённое горе! Чтобы меньше на Земле и в Замке стало злости, ибо злой человек - это неправильно. Чтобы все обрели в душах покой, потому что только внутренняя неудовлетворённость и неспокойствие толкают на плохие поступки..."
        - Вам плохо?
        Мне показалось, что я сплю, услышав такой простой, человеческий вопрос. Не припомню, когда мне его задавали раньше... Это было давным-давно, и касалось, кажется, похмельного синдрома. Конечно! Мы же гордые, стальные... натянутые пружины. И неурядицы, неуверенность легче спрятать за ёрничаньем и кривой ухмылкой всезнающей, всепонимающей и только-только сбрившей усы Моны Лизы...
        Кто-то настойчиво коснулся моего плеча, и я неуверенно развернул в необходимую сторону ту часть организма, в которую ем. И на которой крошки, остатки салата, бутербродные комбинации - и прочее съедобное и не очень ясно формирует мимику, поверхностную часть айсберга внутреннего состояния.
        - Что-то случилось? - встревожено пошевелил губами Дядя; звук же до меня доносился, словно сквозь вату.
        - Да... нет. - Язык вяло покатал во рту горькую слюну.
        - Но у вас такое лицо... - он задумчиво приподнял глаза. - Будто у вас разорвался аппендикс, а вы забыли позвонить близкому человеку и поздравить его с днём рождения.
        Его сравнение на мгновение вырвало меня из дремотной безысходности, в которую я погружался с каждой секундой, словно проваливаясь в зыбучие пески - хватаешься за, казалось бы, спасительную песчинку, а она, как миллиарды похожих, тоже обваливается, погребая беспокойный, кровесодержащий бурдюк под себя.
        - Интересно... - невнятно пробормотал, снова прикрывая глаза от нестерпимо яркой реальности.
        - Скажите, у вас там, откуда вы пришли, остались близкие вам люди? - Хороший вопрос. Его монотонный голос с неким тщательно сдерживаемым эмоциональным фоном звучал на удивление внушительно и успокаивающе. Я кивнул головой - по диагонали. - Вот видите, - приободрился собеседник. - Я старше вас, поэтому послушайте одну истину: чем сильнее человек погружается в пучину не жизнеутверждающих чувств, как то: тоска, безысходность, депрессия, апатия, чёрное одиночество - да-да! - воскликнул он и уточнил возбуждённо, видимо, проследив за движением моих губ, вне моего контроля пожелавших изобразить ехидство, - одиночество ведь может быть истоком жизни - нести радость и просветление. Чем сильнее человек проникается негативом, тем сильнее удаляется от близких и неравнодушных к нему дюлей... или людей, - добавил задумчиво. - Это похоже на бездонный мрачных тонов колодец, уходящий вглубь любого пространства... Свет вверху всё уменьшается, превращаясь в булавочную точку, грудь сжимается от нехватки кислорода, голову стискивает давление... - он увидел, как я вздрогнул, и продолжил более спокойным тоном. -
Согласен, это страшно, извините... Поэтому помните всегда - не стоит бросать и терять связь с близкими. Ведь они - это маячки света, ваши якоря посреди бескрайнего и достаточно равнодушного пространства, - он испытующе и... мудро изучал моё лицо, а я не мог отвести взгляд от его каких-то бесцветных и невзрачных глаз... Я уже проснулся, странная речь незнакомого мне человека несказанно взбодрила и пробудила угаснувшее было желание побороться.
        - У вас есть человек... ради которого вы живёте, - нейтральным тоном произнёс я.
        - Да, - он смущённо улыбнулся и отвернулся, угловатые черты лица расправились, тени исчезли, будто солнце вдохнуло свет и выпарило их внезапно. - Сын. Вы правильно сказали, Рик, - ради него я живу, - полыхнули морщинки вокруг зажмуренных глаз, а на меня дохнуло таким теплом, что я невольно улыбнулся, наслаждаясь столь близкой, осязаемой радостью. - Я знаю, что когда-нибудь вырвусь отсюда и снова увижу его... обниму, прижму. Пусть он уже не тот сопливый, крикливый малыш, путешествующий своими цепкими миниатюрными пальчиками по моему лицу, а взрослый мужчина...
        Я прикрыл глаза и довольно откинулся назад, краем уха прислушиваясь к вдохновенному бормотанию Дяди. Как-то неловко мне показалось подглядывать за таким проявлением чувств, приятных во всех отношениях. И почувствовал себя как-то... странно очищенным и... свободным - угрюмые тучи на небосводе оказались всего-навсего большими мягкими игрушками, которые не охота даже прогонять. Щекотливое состояние, подобное катарсису... Заплакать, что ли, действительно?
        Полусонную атмосферу помещения начало вкручивать в некий водоворот напряжения. Это я почувствовал где-то на краю сознания и, не открывая глаз, прислушался, доверяя ощущениям. Движение, вначале робкий шепоток, предвестник бури, начало распространяться по кругу наших защитных сооружений. Потом донёсся топот, остановившийся напротив меня и взволнованный голос Юлы отрапортовал:
        - Идут гады!
        Бойцы вокруг меня подхватились. Хотя подобный эпитет с большой натяжкой можно применить к Дяде, Гермесу, Нуде, Мишане, Фиалке, да и ко мне. Ничего, посмотрим, кто чего стоит - мышонок вздыбливает шёрстку, будучи загнанным в угол.
        Я открыл глаза, лениво улыбнулся, встал, потянулся неторопливо, окинул взглядом собравшихся вокруг, заметил ещё прибывших Мурло, Розетту и парочку разведчиков, находившихся на дальних постах. Практически все нетерпеливо пританцовывали.
        - Идут... Что ж, отлично. А куда они денутся? - пожал плечами в риторическом вопросе. Послышались довольные - или всё-таки нервные? - смешки, а Мурло одобрительно кивнул. - Рассказывайте: откуда идут, сколько их, когда будут?
        Юла захлопнул рот, увидев, как Мурло пробирается вперёд.
        - Семеро идут коридором, как и предполагали, ближайшим от Зоопарка, а трое выйдут чуть ниже, практически у восточной баррикады. Появятся минут через пятнадцать - двадцать. Один из вернувшихся разведчиков ушёл предупредить пару, ушедшую северным коридором.
        - Понятно, - я потупился, соображая, ничего ли мы не упустили. Пожалуй, всё пока идёт по плану, если это можно назвать таким громким словом. - Что ж, все по местам.
        Дыша глубоко и через нос, я замер на командирской вышке аки спортсмен по прыжкам в воду: собранный, но слегка взвинченный, как перед броском в пустой басен. Мордой, конечно, ничего. можно кирпичи ломать, но вот кулаки с такой силой вцепились в импровизированные перила, что скоро вода должна была потечь.
        Секунды мучительно продвигались вперёд, не спеша покидать прошлое, заполняя ненасытное нутро минут, оставалось только пережёвывать желваки, ибо бич, разгоняющий время в моменты ожидания, ещё не изобретён. Рядом нетерпеливо и до скрежета зубовного раздражающе ёрзали дюли и Мишаня, коротающие время со мной.
        Я наблюдал, как разбежался отряд по своим местам: команда Мурло рассредоточилась у стены, Розетта с тремя вернувшимися разведчиками и лучницами прошла сквозь баррикаду к первым завалам напротив опасного коридора, наблюдатели заняли свои посты. И всё замерло...
        У входа, который я гипнотизировал, что-то шевельнулось. Так долго стоял с вытаращенными глазами, что подумал, будто показалось. Ан нет, в зал аккуратно выглянула куклусклановская голова жабьей расцветки, настороженно повела буркалами вокруг, пару секунд изучала нагромождение впереди, потом фигура плавно перетекла в зал (другой глагол в этом случае сложно использовать). За первым ещё шестеро с командиром.
        Гады рассредоточились у входа, потом два крайних с разных сторон стали обходить завал. Я прикинул расстояние - больше десяти метров, с пукалок не достать. Не очень скрываясь, гады преодолели ещё несколько метров, когда заработали лучницы. Четыре стрелы прошуршали по ближнему к правому заградительному крылу противнику, потом ещё четыре. Гад резко пригнулся и отпрыгнул назад - реакция у него была потрясающая. В общем, ни одна стрела не коснулась зеленоватой шкуры, я только криво ухмыльнулся, а Мишаня рядом чертыхнулся сквозь зубы.
        Командир гадов поднял ближайшую к нему упавшую стрелу, приблизил к лицу изучающе, затем переломил одной лапой, а другой произвёл какое-то движение, и к правому крылу, к замершему товарищу стремительно понеслось четверо гадов.
        Как же быстры в действиях эти жабы! Меня бросило в пот. Донёсся писк поспешно убегающих к основной стене лучниц. Чудом девчонки успели, замешкались бы чуть - точно б получили разряд нейтрализатора в спину. Как только последняя из них проскочила проход в стене, как Мурло обрушил заготовленный щит и завалил его, а на стене появились встречающие бойцы, и зашипели пукалки. Гады поспешно затормозили и организованно отступили, так и не произведя ни одного выстрела. Серые же на стене будто с цепи сорвались, паля в сторону противника... И вдруг... один гад зашатался и упал... Второй покачнулся.
        Отвлёкшись на баррикаду, гады не заметили спрятавшихся до этого момента и теперь подкравшихся сзади Розетту и разведчиков. Трое не пострадавших бросились было вдогонку за убегающими, но властный писклявый окрик командира тут же поумерил их пыл, зато боец слева ускорил движение в обход завалов, надеясь обойти дюлей. Я снова в волнении сжал кулаки - только б Розетта не решила геройствовать и не остановилась - может и не заметить зашедшего в тыл противника... И только подумал, как она остановилась у левой баррикадки, что-то объясняя подопечным, которые тут же стали отходить. Командир гадов приблизился к выдвинутой вперёд троице и те начали осторожно продвигаться в сторону замерших дюлей, а потом отступил назад. Один из зеленокожих остался лежать, второй, видимо, только задетый зарядом, сидел рядом. Разведчики стали понемногу отступать, оставляя между противником прежнее расстояние. Вдруг у них за спинами объявилась фигура гада, завершившего незаметно свой манёвр. Зеленокожий молча навёл ничего не подозревающих дюлей пукалку и... замер. Ствол оружия стал клониться вниз. Из-за заваливающегося
противника вышла Розетта и окликнула своих бойцов, которые ничуть не удивившись, стали быстро уходить вдоль стены вслед за Розеттой. Раздосадованная троица бросилась за ними, но я уже видел, что они не в силах их догнать. При том ещё, что ускорение - не их конёк, а с противоположной стороны - наши разведчики, то есть самые быстрые.
        Но рано я вздохнул с облегчением - не успели серые отбежать на безопасное расстояние, как из-за крайнего левого завала по ним кто-то выстрелил... Это был Дуля, командир гадов, вслед за своим бойцом обошедший завал. Последний разведчик, а это был Юла, словно споткнулся и упал. Серые ошеломлённо остановились, Розетта, яростно крича, судя по мимике - из-за усилившегося шипения пукалок ничего нельзя было разобрать, вернулась к упавшему, двое других попёрли к Дуле. А тот их спокойно ждал, небрежно опустив ствол нейтрализатора...
        Но тут моё внимание привлекли вопли и суматоха справа, у восточной баррикады. На моих глазах двое бойцов Мурло, будто скошенные, скатились с баррикады, ещё один застыл неподвижно наверху, зашатался наблюдательный щит, и из-под него вывалился подопечный Отвёртки. Тоже поверженный. Из-за баррикады появился конус - голова взобравшегося с той стороны гада. Вдоль восточной стены, вслед за несущимся огромными прыжками к месту прорыва Мурло, побросав свои посты, неслись дюли.
        - Куда?! - заорал, в ужасе, аж присев. Но ничего больше я поделать не мог, как стоять, смотреть и кусать локти. Обернулся, увидел напряжённо застывшего дружбана. - Мишаня! Забирай всех кроме Гермеса и бегом на центральную стену! - Он очнулся и недоуменно посмотрел на меня. Как на новую модель "Мерседеса" в своём гараже. - Да соображай же! Если гады вздумают переть в центре, их некому будет и встретить! Соображай быстрее.
        Он наконец осмысленно кивнул и скатился с командной вышки вниз, за ним Фиалка, Дядя и Нуда. А я бросил напряжённый взгляд на оголённый участок и облегчённо передохнул. Дуля, судя по всему, не встретился с разведчиками, а отступил к своим. И только проследив за его взглядом и увидев увеличение фигурок в сером, уходящих к западному крылу, понял, что произошло. С северного коридора вернулись наши разведчики, и командир гадов, чтобы не подставляться, отошёл. А Розетта со своими, приноравливаясь к быстрой ходьбе несущих неподвижного Юлу, уже была на безопасном расстоянии. Дуля же, воссоединившись с уцелевшей троицей, слава карасику и Тарасику, не спешил лезть на стену, а стоял и прислушивался к происходящему с правого края.
        Здесь тоже вроде пока складывалось благополучно, если можно так считать при наличии семи застывших серых тел. Во всяком случае всем скопом Мурло со своими при поддержке лучниц, отчаянно выскакивающих со своими луками вперёд, сбросили гадов. Кстати, судя по тому, как продолжала поспешно удаляться троица (двое тащили одного) вне радиуса действия пукалок, попадания стрел оказалось для гадов болезненным откровением. А девчонки пристрелялись, вошли во вкус, даже пришлось что силы заорать, чтоб берегли стрелы. А одно из последних попаданий было таково, что тащивший нейтрализованного собрата гад даже выронил его. Навстречу им уже спешил очухавшийся зеленокожий, ранее не до конца подстреленный из пукалки.
        На этом наше первое противостояние со счётом восемь - три практически в нашу пользу можно считать завершившимся. Гады стянули своих подстреленных в одно место - напротив центра и сейчас, похоже, совещались. Мишаня вернулся со своей бригадой возбуждённый и довольный, рассказал, какой разнос устроил Мурло своим бойцам и поведал, отчего гады чуть не прорвались через с таким трудом устроенные завалы. Просто наблюдатель и шесть мурловцев, которые были выдвинуты на восточный рубеж, за двойную траншею, вместе с бойцами, охранявшими ту часть стены, увлечённые перипетиями противостояния Розетты и гадов, прозевали появление из восточного коридора остальной части зеленокожих. За что и поплатились.
        Нуда и Дядя отправились за Юлой. У нас такой уговор был: обязательно вытаскивать своих пострадавших, а также убирать их с, так сказать, зоны боевых действий в относительно безопасное место - за линию душевых. В случае же пробуждения боец, если не поступало дополнительных инструкций, снова возвращался на своё место либо поступал в распоряжение своего командира.
        Я устало потёр виски. Молоко ещё не спело нагреться, а такое ощущение, что плита уже в нём... Это я так, о своём. Мне энтузиазм Мишани понятен: всё-таки можем огрызаться, даже таким красавцам, как гады. Но вот пройдёт необходимое время, и те, кто был нейтрализован, вернутся в строй. С той только разницей, что зеленокожие будут на этот раз учёны и наступать второй раз на сельскохозяйственный инвентарь, то бишь, грабли вряд ли будут. А у нас уже на парочку заготовок меньше. Да и какие мы, блин, бойцы? Взять того же наблюдателя (надавать бы по шапке Отвёртке!) или дюлей, бросивших свои посты. Молодцы, конечно, бросились в бой, но ведь красиво упасть - это не наша цель. Во всяком случае не моя.
        Мишаня вернул меня из задумчивого состояния.
        - Гады зашевелились.
        К этому моменту наши противники пришли к каким-то выводам и вначале покружившись вокруг завалов объявились со щитами - большие такие, пластиковые квадраты, похожие на нормальные столешницы - вначале они выполняли декоративную роль на стенах зала, потом являлись одним из компонентов малых баррикад. Затем пятеро гадов вооружились двумя такими "зонтиками" и направились к восточной стене баррикады. Дюли Мурло тревожно замерли на своих местах.
        Не доходя метров пятнадцати, гады двинулись вдоль самой стены, словно изучая нагромождения замковой утвари... на предмет слабого места. Мучительно долго длилось это шествие, и когда они проходили напротив центра, перекинулись на своём гадовском со своим командиром, Дулей, который вместе с оставшимся на ногах бойцом возводил некие укрепления в своём лагере за первой заградительной линией. Я обратил внимание, что один из подстреленных зеленокожих уже оклемался и посильно участвует в их суете, а другой вот-вот должен был очнуться.
        Я вздохнул и заставил себя оторваться от гипнотического движения гадов. Оттого, что я не свожу с них пристального взгляда, кисло подумал, не уменьшится внезапность их манёвра. Да и чем мои ругательства опосля случившегося помогут тем, кто на баррикаде? Встряхнулся, покрутил шеей, размял руки, повертел торсом, разгоняя кровь, чем вызвал удивление Нуды и Фиалки и неодобрение Мишани. Друг мой скептически относился к поп-корну в зрительном зале - мало того, что отвлекает организм от захватывающего зрелища, так ещё и хрустом напрягает окружающих. Я подмигнул ему.
        - Если что, кричи. Пойду позвоню... - у меня созрели вполне определённые потребности, и я начал спускаться с вышки.
        - Смотри, не оборви провод, когда SOS подам, - угрюмо пошутил тот.
        Эх, в каждой шутке есть доля правды. Покатал во рту достойный ответ Мишане, да чего-то вкус его показался не выдержанным в определённых рамках. Типа: я по спутниковой связи... Нет, пожалуй, промолчу: виртуальный поход "в кусты" сродни виртуальной еде - уже и рвать охота от насыщения, а "сходить" нечем. Или: как изображать любовь, когда в душе пусто?.. Эк, завернула меня Мишанина фраза, привела ассоциативная лесенка.
        К моменту моего возвращения на "чердак" практически ничего не изменилось, за исключением одного - я понял: началось.
        Пятёрка, прошедшая вдоль стены, остановилась на мгновение у Северо-западного аппендикса баррикады - уж больно заманчиво выглядело незаконченное укрепление и, выставив вперёд щитоносцев, пошла вперёд. Оставшиеся же гады, укрывшись за широкой передвижной (переносной?) башней, постепенно приближалась к нам. И, судя по всему, все зеленокожие были на ногах. Впрочем, как и мои серые уже практически все вернулись в строй.
        Слева зашипели нейтрализаторы - гады соприкоснулись с Розеттой и её разведчиками. Даже отсюда, с этой импровизированной вышки было плохо видно, что там происходит. Оставалось только надеяться, что серые, пассивно сопротивляясь, заманивают гадов в Лабиринт. Наблюдатель засигналил, что гады прошли недостроенную баррикаду, а разведчики завалили одного противника в тупике заранее подготовленным хламом - не знаю пока насколько это эффективно, но, думаю, очень неприятно быть погребённым под увесистыми псевдодеревянными и пластиковыми панелями.
        И тут всё пошло не по плану... Вместо того, чтобы устремиться в небольшой проходик в Западной стене за Розеттой прямо в Лабиринт, в котором и мечталось (розово!) нейтрализовать часть противников с последующим их связыванием, гады резво полезли на основную стену слева от них, символически охраняемую одним бойцом, то есть это - прямая дорога к командирской вышке. Наблюдатель отчаянно замахал, призывая на помощь.
        В это же время передвижная конструкция, неумолимо приближающаяся к нам, не взирая ни на пукалки, ни на луки, невозмутимо остановилась напротив в метре от стены. Самые отчаянные серые хватали длинные палки и пытались как-то её пошатнуть, но безуспешно. Вдруг открылись скрытые амбразуры и застывшие в ужасе сверху на стене серые были щедро политы из нейтрализаторов.
        Дальше я уже не видел, что происходило, так как со всеми находящимися на вышке (я подумал: какой уже смысл здесь сидеть, если всё равно толку от меня тут никакого?) помчались на левую сторону, которую уже практически преодолели гады, попутно вырубив и наблюдателя и единственного охранника, то есть охранницу. Сдерживали их только пятеро бойцов Мурло, оттянутых со своих позиций. И то это было временно: зеленокожих, не взирая на то, что щиты они утеряли, не так просто было подстрелить (то ли у них шкура толще, требующая большего заряда, то ли им везло - серые мазали), зато у наших, мечущихся сверх меры намечались проблемы: один (Капсюль), подволакивая ногу, еле двигался на заднем плане, а какая-то чумазая девушка обессилено сидела между стреляющими и, поникнув головой, то ли плакала, то ли была в отключке. Может ей просто больно?
        Наконец нас шестеро запасных внесли свой вклад в заградительный, пукательный огонь. И ещё к нам присоединились лучницы, отбросившие из-за отсутствия стрел луки.
        Один из гадов будто поскользнулся и свалился с баррикады вниз... И замер. Трое остальных, балансируя наверху и отстреливаясь, продвинулись немного по стене и спрыгнули на другую сторону. Пятого не было. Может до сих пор лежит заваленный? А может и нет.
        Ошеломлённые относительной тишиной, мы облегчённо передохнули.
        - Вяжи его! - скомандовал Мишаня, указывая на поверженного гада.
        Вдруг тот шевельнулся... и...
        Это ж надо было так поступить! Вместо того, чтобы подстраховаться из нейтрализатора, трое мурловцев, Мишаня, Дядя и ещё кто-то ринулись удержать не до конца подстреленного зеленокожего!
        Вот когда я увидел гада в действии. И честно должен сказать, что при воспоминании у меня неизменно шевелятся волосы. Как и у самых первых зрителей синематографичесого шедевра - "Прибытие поезда". Это... это сродни попаданию в эпицентр торнадо.
        Вся когорта навалившихся храбрецов разлетелась, будто кегли, с болезненными вскриками и руганью, со сломанными конечностями, разбитыми головами и другими, не поверхностными результатами столкновения. А в месте, ещё секунду назад образовывавшем кучу малу поднималась страшная зеленокожая фигура со свирепо сверкающими глазными прорезями, неправильно болтающейся правой лапой и в какой-то тёмно-зелёной слизи. При этом она (фигура) издавала непрерывный противный писк, сводящий с ума и ассоциирующийся с самыми глубинными человеческими страхами.
        Все повержены... Нижняя челюсть моя от удивления и испуга стучит чуть ли не по полу... поджилки начинают первые па джиги... ещё чуть и можно смело пускать слюни и хлопаться в обморок... Но пальцы дрожат и указательный совершенно случайно нажимает на курок нейтрализатора, ствол которого как-то неожиданно смотрит вперёд. .
        Туман таки посещает мои глаза, ибо при следующем просветлении передо мной никого нет с безумно вопящей вертикальной щелью. А в ушах стоит крик... мой... И всё.
        Я оглядываюсь и навожу резкость. Как после взрыва. Основная масса защитников этого участка разбросаны в стороны и очумело водит головами по моему примеру, кое-кто прикрывает уши, кто-то истерически хихикает, Фиалка хнычет, баюкая сломанную в кисти руку... Гад лежит мордой вниз. Неподвижно. Но никто не торопится его связывать. Я обессилено опускаюсь на пол там, где стою...
        Лучницы, встряхнувшись, убегают к другому месту прорыва - там тоже, оказывается, критическая ситуация. Ещё кто-то поковылял в том же направлении. А у меня нет сил даже пошевелиться. Я сижу и тупо смотрю на неподвижные и изувеченные тела своих людей, и где-то в голове сквозь туман пробивается тупая ноющая боль. Хочется просто оказаться в другом месте, желательно в чистой постели после горячей ванны..
        и уснуть, в надежде увидеть аквариум и рыбок... Но я отгоняю глупые мысли, кряхтя встаю и ещё раз внимательно осматриваюсь.
        Из одиннадцати человек только трое: я, Гермес и Нуда, не считая потрясения были не пострадавшими. Несколько, вроде Фиалки, оглушённого Мишани и с трудом, но передвигающегося Капсюля, были "на своём ходу". Остальные... Остальные же...
        - Что случилось, Рик?!
        Я узнал этот чудесный голос. Но изобразить улыбку губы не поднимаются.
        - Вот... - развёл руки в стороны. - Без комментариев, - удручённо смотрю на встревоженную Розетту. - У тебя все целы? - она утвердительно кивает. - Хоть одна хорошая новость, - потупился, потом посмотрел, как разведчики пытаются привести в чувство и как-то обработать раны товарищей. - Трое гадов ушли в Лабиринт, - криво ухмыльнулся. - Вот только не в том месте, где мы планировали.
        - Я поняла, - спокойно ответила Розетта, пристально вглядываясь за мою спину - в то место, куда гады тоже пытались прорваться... Или прорвались?
        Я спохватился.
        - Розетта, пошли кого-нибудь узнать, что там происходит. Может уже всё закончилось, и нам нет смысла дёргаться... на верёвочке.
        Девушка нахмурилась и побежала сама, за ней ещё четверо разведчиков.
        Когда не знаешь, что всё плохо, это не значит, что уже всё плохо. Поэтому я решил не бездельничать и потащил под руки ближайшего ко мне обездвиженного дюля к Последнему рубежу. Очнётся ли он от действия нейтрализатора или вернётся в сознание после потери оного вследствие неприятного столкновения - не суть важно. И то, и другое - болезненные процедуры...
        Командиры отряда и я произвольно расположились за линией душевых. Дюли и мы с Мишаней устало сидели прямо на полу или стояли, привалившись к стене. А вокруг лежали неровными рядами наши пострадавшие товарищи. Находящиеся на ногах ещё продолжали искать и перетаскивать нейтрализованных и раненых. Итоги были неутешительны: из сорока двух человек отряда двадцать два были неподвижны и четверо с переломами и сотрясениями различной тяжести. Большая половина дюлей Мурло, все лучницы, трое наблюдателей вместе с Отвёрткой, Гермес, Дядя... В центре гады практически распинали нашу оборону и только отчаянный и неожиданный бросок Мурло с несколькими дюлями и лучницами отбросил гадов. В ходе вылазки уцелел... только Мурло. А насчёт потерь противника ничего неизвестно - гады ушли вдоль стены на Запад и если кто из них был выведен из строя, они его унесли... Преследовать их было некому...
        - Знаешь, - подал голос хмурый Мишаня, правой рукой осторожно ощупывая черепушку, - это уже не смешно.
        Я удивлённо посмотрел на него, потом неулыбчиво хмыкнул.
        - Да? - уточнил зло. - А тебе казалось, что в пионерлагерь попал? Или думаешь, у нас в отряде одни техасские рейнджеры, которым кирпич сломать всё равно что пукнуть? - я наклонился в его сторону, вылупил зенки сорок четвёртого размера. - Да у нас даже хулиганов раз - два и обчёлся, а то в основном цирюльники, инженеры, бухгалтера - и прочие пацифисты, которые и воюют-то в лучшем случае с собственным геморроем... - А потом вдруг успокоился - я точно знал план наших дальнейших действий. Но для начала нужно было отдохнуть немного. Как раз время "а поговорить" у моих штабистов. Повернулся к Мишане. - Ты вначале что-нибудь по существу предложи, а потом уж вычухивай свои шишки, - проговорил мягко и примирительно.
        - Ага, - надулся тот, потом выпрямился воинственно. - Ладно, проехали, - усмехнулся криво. - Пусть более компетентные люди высказываются. А мне уже как-то безразлично, какой стороной башку подставлять: лицевой или затылком.
        - Ты не прав, - пожурил я его. - В нашем деле без каски никуда. Мы и так проигнорировали крылатую фразу: не стой под стрелой, так что по-любому наши трафареты выставят в галерее героев. Нам же остаётся определиться - будем ли запечатлены в мокрых подштанниках... либо вообще без оных, - завершил наставительно и окинул мудрым взглядом черепахи Тортилы своё воинство. Как обычно слегка притрушенные выражения лиц сопровождали наш с Мишаней пинг-понг. Затуманенные воодушевлёнными словами глаза случайно набрели на очаровательный лик Розетты и повисли на решительно поджатых малиновых губках.
        Девушка отреагировала на это, как на возможность высказаться.
        - Учитывая расстановку сил и некоторый разброс отряда гадов, предлагаю воспользоваться этим, - упрямо выдвинула вперёд подбородок. - Все дееспособные дюли сейчас выступают в направлении Лабиринта, где общей массой мы можем нейтрализовать ушедших туда троих противников. Кстати, - она самодовольно улыбнулась, - одного обездвиженного и безответственно оставленного у Западной стены мы с разведчиками вывели из строя...
        - Как?! - испуганно воскликнул, почему-то представляя такую картину: Гриппа и Розетта тупым лобзиком отпиливают гаду голову.
        - Связали, - её изумительные бровки взлетели в бесконечном удивлении - мол, пацифизм пофигизмом, но от щелбана ещё никто не умирал. Так что, Рикушка, будешь задавать глупые вопросы, получишь ведро тумаков в качестве освежающей терапии.
        Я проигнорировал несказанную угрозу - будучи активным последователем учения толстокожести, я мог при должной психологической сноровке превратиться в этакий ходячий тормоз и умильно улыбаться вслед осчастливившей мою шевелюру улетающей на курорт вороньей стае.
        - Ещё мнения? - в ожидании посмотрел на Мурло.
        Тот пожал плечами.
        - Не думаю, что это сильно изменит наше не... не очень положение, - тихо произнёс он, а я удивлённо вскинул голову - подобный пессимизм никак не соответствовал Мурло. - Гады - не те противники, которым мы действительно можем противостоять, - откровение прозвучало ещё тише, при этом он даже наклонил вперёд голову, будто опасаясь быть услышанным, а потом опустил глаза, иронично улыбнулся. - Но это не значит, что мы не должны вставлять собственные конечности в жернова игрового комбайна...
        - Очень оптимистично, - прокомментировал Мишаня, глядя в сторону и продолжая оглаживать голову.
        А я вздохнул - прогнозы ещё те, с обильными осадками, выпадением снега, града - и прочих кирпичей.
        - Что ж, пора приводить в исполнение план "Скунс". - Командиры встрепенулись под моим внимательным взглядом, восстанавливая в памяти, что это значит. - А пока вот что нам нужно сделать. Мишаня, ты останешься на линии своих душевых - на случай неожиданного появления противника... вдруг они сработают. И... - задумчиво прожевал глазами дружбана, - Фиалка ведь не дееспособна, - утвердительный кивок, хотя я вопрос-то и не задавал - так, констатация факта. - поэтому найди себе другого помощника. И, пожалуйста, когда будешь демонстрировать краны холодной и горячей воды, не забывай, что гады могут появиться в любой момент, а длительное ваше отсутствие чревато... В общем, чревато. - Дождался Мишаниного недовольного согласия (хотя, что ему не нравится? с его отработанной техникой соблазнения, он может справиться даже с кондуктором в общественном транспорте в сжатые сроки) и повернулся к Розетте. - Тебе с разведчиками необходимо предупредить нас вовремя о появлении гадов. - Действуй на своё усмотрение, но... - строго покачал пальчиком, - на рожон не лезь, иначе отшлёпаю по мягкому месту, если оно, конечно, к
тому моменту у тебя будет в целостности и сохранности, - Розетта снисходительно улыбнулась. - Смейся, смейся, но смотри, как бы не понравилось твоей попочке знакомство с моим ремнём, - произнёс многозначительно; Мишаня заржал, а девушка очаровательно покраснела, что раньше за ней не наблюдалось. - А если серьёзно, то любой ваш героический закидон может обойтись нашему отряду окончательным и бесповоротным поражением - мы ведь не сможем уйти, бросив своих на съедение ненасытным гадам. Ясно? - требовательно спросил, убрав с лица даже намёк на улыбку. Розетта кивнула, не отводя глаз. Довольно хмыкнул про себя и посмотрел на Мурло. - У нас задача посложнее: поскорее изобрести какое-либо транспортное средство для перемещения пострадавших. Что-то типа волокуши или телеги. Подтянуть всех нейтрализованных от стены сюда, к Последнему рубежу и быть готовым сорваться прочь в любой момент. Приступаем.
        Инженерная мысль в экстремальных условиях у моих дюлей работала хорошо. Простые волокуши были сразу же забракованы, после того как обнаружились круги диаметром в тридцать сантиметров, раннее служившие неким украшением на стенах зала, и достаточно крепкие, чтобы послужить колёсами. Кузовом послужили широкие листы три метра на два, в которые впаяли оськи, с последующим нанизыванием колёс. Первые три телеги вскоре были готовы и успешно прошли испытания: дурачившийся Мишаня умудрился даже попрыгать во время движения, пока не удержал равновесие и повторно приложился недавно приобретённой шишкой о твёрдую поверхность. Пятеро мурловцев во главе со своим начальником впряглись в три телеги, загруженные пятнадцатью телами и, сопровождаемые четырьмя ходячими ранеными (в том числе Фиалкой, порывавшейся остаться и составить мне компанию), оказывающими посильную помощь, отбыли потихоньку в известном Мурло направлении. А я остался в компании двух очнувшихся (зелёных, как после расстройства желудка) и пятерых неподвижных дюлей. Мишаня к этому моменту уже вовсю накручивал краны ванных и душевых, забивая непонятным
образом работающие сливы, попутно инструктируя и подкручивая свежую помощницу, расхристанный вид которой свидетельствовал об успехах на этом поприще. Короче, когда увеличившиеся лужицы стали подбираться к нейтрализованным бойцам, у меня появилась ещё работка.
        Очередное шипенье пукалок не стало для меня неожиданностью. Слева появилась Розетта с разведчиками, причём две фигуры обвисали на руках товарищей. И их стремительно нагоняли шестеро гадов. С очнувшимися бойцами мы погрузили на последнюю, четвёртую телегу оставшиеся три бессознательные тела. Но... но, сдаётся, мы уже не успевали уйти...
        Гады с разгону влетели на залитую водой территорию и... вроде ничего не изменилось. Нет, вру - их движения стали дёрганными и неуверенными, и, самое главное, скорость передвижения значительно упала. Я с Мишаней бросился навстречу уставшим дюлям, чтобы помочь донести раненных до телеги. Но надолго ли это отсрочит общение с гадами?
        И тут я вспомнил о Лизиной бомбочке.
        - Уходите скорее отсюда! - отчаянно крикнул, поспешно зашарил по карманам в поисках искомого предмета, прошёл чуть вперёд, навстречу неуклонно приближающимся гадам. Вспоминая инструкции девушки, мне необходимо было всего лишь надавить шарик особым образом, и после десяти секунд бомбочка должна была сработать.
        Мелькнула неожиданная мысль: ну почему все наши действия больше опираются на авось, нежели на тщательную подготовку и уверенность в собственные силы. Авось пронесёт, авось вода сработает, авось бомбочка вовремя взорвётся, авось удастся осуществить следующий этап плана...
        Дюли и Мишаня убрались из зала, гады продолжали пробуксовывать в воде, медленно, но верно приближаясь к нашему берегу. Затягивать с бомбочкой смысла не было и, совершив необходимые манипуляции, я размахнулся и что есть силы швырнул шарик в сторону противника. Видимо, разнервничался, ибо случился небольшой перелёт - за спины четверых гадов. Спрятался в коридоре.
        Что значит любопытство! Нет бы испытать пятки на прочность. Охота ж была увидеть это супер-пупер взрывное устройство в действии!
        Отсчитал десять секунд... Ничего. То есть, совсем ничего, кроме шума приближающегося противника. Ещё десять... Недоумённо выглянул. Что сказать - гады значительно ближе, нежели какое-то время назад, уже ясно видны их сосредоточенные трёхглазые физиономии... А я всё стою, оцепенев, и смотрю, будто некое домашнее животное на новую бронированную дверь с кодовым замком. Не в силах пошевелиться. В голове пустота - даже сквозняка не обнаружишь, настоящий космический вакуум. Вот же ж, блин, не везёт, очередной "авось" загнулся...
        И тут шарахнуло. Если это событие можно обозвать таким глаголом, когда размазывает и тащит по стене, нещадно оббивая слабыми конечностями штукатурку, потом вкручивает вверх в неожиданно твёрдый воздух, а вместо глаз - яичница-глазунья, нос тает соплями и кровью, а в ушах... "выходила на берег Катюша", то бишь, миномётная установка... В этот момент в организме полетели нафиг пробки, и сознание благоразумно отключилось, спрятавшись чёрной кошкой в тёмной комнате и закрыв глаза...
        Глава 9.
        Лёгкие приступы шизофрении с благополучным исходом.
        - О-о-ох... - исторг мой бедный организм откуда-то из глубин, колодцев и бункеров потрясённой души SOS-вый сигнал, и этот звук послужил в качестве будильника - типа на пробуждение.
        Первые движения можно сравнить с ощущением щебёнки, только-только выскочившей из-под поезда, а продирание сквозь хаос органов чувств - первые вздохи младенца. Память с трудом поспевала за семимильными шагами боли, испуга и праздничного букета фобий, что создавалось двоякое впечатление: либо меня отбили, но забыли положить на сковороду, либо отбили, обжарили, пожевали и выплюнули по причине жуткой несъедобности - всё равно что любителю свинины подсунуть воробья, чудом пережившего зиму. Всё тело, казалось, состояло из одного фиолетово-зелёного (по ощущениям) синяка, одним концом заползающего на верхнюю часть организма под названием голова, другим, расплывчатым шлейфом распространяющимися на мои мысли.
        Ладно, стенания стенаниями, но я поспешно ухватился за первую здравую мысль: если окружающий мир столь неустойчив, что качается и дёргается в стороны, почему бы не укрепиться в нём четырьмя конечностями (пятая, к сожалению, пока не была в строю по причине обиженного кобчика). В позе упрямого ишака я покачал головой, и вследствие этого дедуктивного метода выяснил: а) на четвереньках стою крепко; б) переломов и прочих тяжёлых повреждений нет; в) в глазах молочно-белый туман, не потому что зрительный орган взял отгул, а потому что вокруг... действительно туман; г) махать головой не стоит - на макушке жуткая шишка, с трудом переносящая резкие движения.
        Привалился к стене и принялся безуспешно пронзать взглядом молочно-белую пелену. Что значит тупое занятие. Бывало сидишь в парилке, веничком взмахнёшь для пущей температуры и потеешь, и балдеешь, а впереди ждёт холодный душ и запотевший бокал пивка; тело так и норовит воспарить, освобождённое от грязи и... прочих шлаков. Да... Помечтай, помечтай. А сейчас сижу, вылупив глаза, как рыба в аквариуме, в тумане, в котором ни холодно, ни жарко (в принципе, зачислим это в плюс), тело столь разбито, что оторвать от поверхности мизинец - сущая проблема, а впереди сплошные холодные души на морозе и виртуальная стопочка, в которой можно захлебнуться лишь слюной.
        Ладно, пора заканчивать жалеть себя, выставлять за дверь плакальщиц, плакальщиков и других работников морга, набираться терпения в обучении хождения иноходью (со времён младенчества я уже подзабыл этот способ передвижения) и... в путь.
        Почему-то у наших родственников, обезьян, это не в пример выходило лучше. Может оттого, что не получали кокосом по кумполу, а Каа не сжимал в дружеских объятьях? Одно радует - для передвижения не нужно сдавать на права, а также разучивать иную обезьянью технику - с лианы на лиану. На такой подвиг я даже будучи в здравом теле не решусь. Боязнь высоты плюс жуткая нехватка кальция в организме - и плачевный результат обеспечен в виде постоянного клиента травмо-психического отделения... Чё-чё? Чё вы говорите? Да я в дружеских отношениях с Кутузовым и Гитлером, а Гейтс у меня бухгалтером - когда сбрасываемся санитару на водку, чтоб дал пробку понюхать... Столь фантазийно забрасывало моё воображение, пока я медленно и неуверенно удалялся...
        Стоп, а куда я удаляюсь?! Ах да, мне нужно догнать свой отряд, командиром которого мне представился случай побывать. А чё, не жалуюсь - жало отбил, а язык болезненно спрятался за зубами в надежде пересидеть очередную революцию в мозгу. Вот же ж еврейская натура! Имеется в виду у языка. Я тут не причём. Сам не против поэксплуатировать его на предмет ахов и вздохов. Вот только... могут шастать поблизости в тумане какие-нибудь гады. Не хватало облегчить им задачу - включить сирену и жаловаться вслух.
        Чутко замер и влип в стену - нечто осторожно и внушительно передвигалось совсем рядом. Еле уловимый на границе слуха попискивающий звук прокрался в черепушку, вызывая неспокойствие и тревогу. Ладони мгновенно вспотели, кровь отхлынула от головы, а внезапно объявившееся сердце натужно забило в набат, привлекая к себе внимание... Понятно, всё может быть гораздо прозаичнее: в тумане передвигаются какие-нибудь перепуганные дюли или на крайний случай - гады, встреча с которыми нежелательна - но, во всяком случае, это вполне осознанная опасность. Но пленённое неуверенностью сознание готово было, как истинный художник, рисовать красочные и давящие ужасы... Будто рядом может быть - как бы это выразить помягче? - не совсем дружелюбно настроенный и ярящийся от неприятных ран гад... Или некий бывший обитатель Зоопарка, случайно забредший в зону противостояния в поисках свежины, после общения с которым не отыщется даже ДНК...
        Спокойно!!! Залитое паникой сознание встряхнул громогласный вопль какого-то внутреннего голоса.
        Согласен на лёгкий приступ шизофрении - если в голове найдётся один нормальный собеседник, главным достоинством которого будут непроходимое спокойствие, психическое равновесие и дар убеждения в собственной правоте. Поехали!
        После жарких внутренних дебатов, я почувствовал, что скованные ужасом челюсти разжались и сквозь распахнутую пасть я могу... даже дышать.
        Вот она полезность постороннего непредвзятого мнения! И психоаналитический логичный вывод: на дурную голову какую каску ни одень, всё одно будет сотрясение мозга при столкновении со сковородой.
        Пока я подобным образом сражался сам с собой, ощутимое движение в коридоре прекратилось, а шум исчез в той стороне, в которую, извините, смотрела моя ягодичная, хвостовая часть корпуса. Облегчённо вздохнув и безосновательно уверившись в своих силах, я попытался разогнуть коленные суставы, дабы... да просто не характерна мне была предыдущая поза, чувствовал я себя в ней с каждой секундой всё неуверенней и... уязвимей. И пошатнулся, едва удерживая равновесие на двух конечностях. Но не только по причине невнимательного мозжечка и ослабевших поджилок. Поперёк моего пути находилась преграда в зелёных тонах.
        Похожее на вытянутое бревно, покрытое мхом. Дабы произвести опознание, требовалось приблизить зрительный орган к искомому объекту. Секунда на размышление: при всей самоуверенности, я сомневался, что у меня хватит сил переступить это пока что "бревно"; второе: удалиться от стены, то бишь, обходить несносную преграду мне хотелось ещё меньше. Коленные чашечки вынесли решение раньше за мозговой вердикт - я бухнулся на колени и, не теряя времени (а может по причине слабой шеи?) уткнулся носом (он ведь всегда впереди) в... в... в...
        "Хр-р-р", - издало бревно и шевельнулось. Я в ужасе отшатнулся - куда и подевалась неуклюжесть в движениях, а сердце мгновенно затерялось в лабиринтах конечностей.
        Следующие минут десять я был словно сражён пристальным взглядом гидры, пялясь во вновь неподвижное... неподвижного гада. Бледно-салатовая кожа кое-где была словно выпачкана в тугие, будто маслянистые потёки зелёной жидкости, и раны, тщательно испещрившие особенно грудную часть существа в матовом туманном пространстве выглядели совершенно сюрреалистично, тем не менее, очень неприятно темнели сгустки сукровицы, бледнели рваные края ран и белели осколки нагло выглядывающих костей...
        Жаркий ком, подкативший к горлу и спазмы заставили отвлечься от жуткого зрелища и броситься в сторону в скромном желании поссорить давним перекусом и взбесившимся желудочным соком.
        Утерев рот, обессилено прислонился к стене, снова обратил взгляд на гада, в этот раз поспокойнее. Повёрнутое в сторону лицо выглядело бледнее, нежели остальное тело, при внимательном наблюдении можно было засечь еле уловимое ритмичное дыхание груди... Он жив! Максимально отодвинувшись назад, легонько коснулся носком ноги неподвижного тела. Никакой реакции. Тут я заметил, как что-то пузырится у носовых отверстий... да и ротовое, полуоткрытое тоже в бульбашках...
        Да он помирает! Прямо у меня на глазах клеит ласты, режет дуба и примеряет виртуальные белые тапочки!.. От этой мысли меня бросило в холод, потом в жар, наконец в организме установился тропический климат, и я трясущимися потными ладонями схватился за голову...
        Ладно-ладно, не всё было столь театрально, но почувствовал я себя премерзейше - ведь это по моей вине живое существо превратилось в удобрение, а гадкая душа, чем чёрт не шутит, именно в этот момент стоя у касс, примеривается, в какое туманное направление отбыть, на купе какого класса хватит её жизненных сбережений... Хотя мне кажется, ни один вагон VIP класса, идущий в пекло не сравнится с багажным отделением транспорта, направляющегося в противоположную сторону...
        Не будем углубляться в личные дела каждого, но твёрдое решение помочь раненому сопернику созрело и расцвело моментально. Вот только как? Телефонной будки с вожделенной шаровой комбинацией 03 поблизости нет (и даже 911 в рельсу не простучишь - рельс тоже нет в округе)), Как ни странно, я даже не подумал воззвать к совести наблюдающих зрителей - авось сработает.
        Искусственное дыхание рот в рот меня не устраивало - вдруг он (оно?) очнётся и..
        неправильно меня поймёт? Согласен, несерьёзная отмазка, но кто станет утверждать, что первая помощь оказываемая лицам противоположного пола применительна и в отношении инопланетян?
        Пока я мудрил с оказанием помощи, туман немного рассеялся, можно было обозревать метров на десять открытого пространства, и я с удивлением констатировал, что моё передвижение лошадью... привело меня обратно. Столько стараний, столько сил, растраченных на обуздание дикого мустанга, а в итоге старик у разбитого корыта после посещения старухой пятизвёздочной халупы! Я обречённо вздохнул, пошарил глазами по ближайшему пространству и... мои подзорные трубы воспламенились аки добыча карманника Прометея. Я увидел изготовленную дюленскими умельцами волокушу, забракованную по причине изобретения более усовершенствованной двухколёсной модели...
        А это ведь идея: оттащить гада к витакамере, ведь чё там скрывать - мой отряд ушёл (во всяком случае с командирами мы так планировали) к ней. Никаких противопоказаний и доводов против этой операции, типа: работает ли человеческая витакамера с иными существами? а не начнут ли расти волосы у него подмышками? не поступило по причине не вполне ясного сознания. И, водрузившись на ноги, будто догодичный младенец, я пошаркал к прицепному механизму в виде плотного метрового листа с ручками, ухватился за него и пошлёпал с пустым кузовом... Н-да, ничего, терпимо налегке. Будем надеяться, что гад на самом деле легче, чем с виду.
        Утомительная операция осторожного перекладывания больного запомнилась вымазанными в зелёную кровь руками и курточкой и усилившейся мигренью - хотелось проглотить таблетку "гильотина" и запить всё это цианистым калием, лекарством от поноса и насморка.
        Впрягся в повозку, будто в орало, сделал глубокий вдох, означавший стартовый выстрел в воздух, с той только разницей, что забег (заход, заползание) будет идти не на время, а на расстояние, и, преодолевая упорные в своей бесконечности метры, с настойчивой ритмичностью стал переставлять нижние конечности. Тут главное дойти до автоматизма - ты уже спишь, а ноги продолжают шлёпать как ни в чём не бывало.
        Преодолев первые метров сто - сто пятьдесят - двести - триста, молчание и одинокое шлёпанье, испуганно срывающееся из-под ног, носящееся вперёд и назад по коридору, стали ощутимо угнетать, заигрывая со вздыбившейся шевелюрой, что я решил развлечься диалогом с якобы задумчиво молчащим гадом.
        - Думаешь, мы так сильно друг от друга отличаемся, зеленокожий чувачок? Ответь мне: если звездануть тебя по кумполу гантелькой, добавит тебе это оптимизма? Вот-вот, молчишь. А такая картинка тебе знакома: человеческий черепок и надпись под ним: "Не влезай, убьёт!"?.. Связались вы с бравым Риком, влезли на его кипящий чайник, так что сами виноваты. Таскай вас теперь на горбу по реанимациям, как "Скорая помощь" со спущенными колёсами...
        Тут я не на шутку осерчал на затянувшееся ехидное молчание гада и прошёлся по сравнительной анатомии человеческого и гадовского организмов, упирая на органы размножения и выброса шлаков, а также мыслительный аппарат, без всяких сравнений почему-то оказавшийся между двумя предыдущими пунктами хит-парада, и впрямую зависящий от оных.
        Убедиться в сходстве строений мне помешала собственная шея - при той сумасшедшей скорости, что мы набрали, поворот головы был чреват окончательной и бесповоротной остановкой, а какая-то ничтожная сознательная часть сознания (извините за каламбурчик) настойчиво убеждала, что этого делать не стоит. Мне не было сил ей сопротивляться, и я продолжал практически парить над полом, ибо ни рук, ни ног не чувствовал.
        - ...небось какая-нибудь гадочка - или гадик? - подозрительно прислушался, но не услышав опровержения, облегчённо вздохнул. Довольный своей проницательностью - типа угадал пол своего пациента, - льёт крупные крокодильи слёзы по тебе на родной планете, а маленькие гадики, омолодевшая твоя ксерокопия рисуют и пишут в садиках и школах: "I need my daddy"...
        Почему инопланетные дети должны были изъясняться на английском, я не смог объяснить даже самому себе. И этот факт меня смутил. Поэтому следующие несколько мгновений прошли в упорных и жестоких раздумьях: могут ли гады знать английский язык вообще? В конце концов я сам же ответил на этот вопрос: почему бы и нет? Ведь даже выходец из хутора Коржовки может знать язык чукчей... Но не знает. И, возможно, в своё время недостаточная подготовка Кука помешала ему пообщаться с аборигенами более конструктивно.
        - Мы вот с тобой столько трещим, а до сих пор не познакомились, - я буркнул недовольно. - Нехорошо. Как тебя зовут?..
        - Муля, - пискнул голосок.
        - Интересное имя, - пробормотал я со значением, ничуть не удивившись. - Очень приятно, - добавил торопливо. - А меня - Рик, - прислушался6 никаких комментариев сзади. - Да-да, именно тот самый пресловутый Рик, по сравнению с которым Сцилла и Харибда - дети дошкольного возраста. Так что вам просто не повезло так нарваться..
        Особенно тебе... - виновато вздохнул. - Больно? - жалостливо поинтересовался и торопливо продолжил, чтобы не расстроиться пуще прежнего от ответа "Да". - Ничего, у меня есть знакомый доктор - меня с ним Чернявый познакомил - знаешь такого красавца? - спросил с ехидцей. - Он тебя не охмурял? Ах да, - спохватился, - ты же у нас мужчина...
        - Женского пола... - Вот тут я здорово труханул (крайняя степень смущения). - У нас воинами становятся женщины, - объяснил... ла Муля. - Мужские особи оберегают семейный очаг.
        - Так это что ж выходит... - пролепетал в замешательстве. - Чернявый к тебе приставал?!
        Пот заливал глаза, а словесный поток, посещавший голову казался бредом. Но меня это не напрягало, ибо не мешало, а помогало основному процессу - передвижению к витакамере. Я обязан был доставить Мулю к доктору, чтобы подчинить её. В какой-то момент даже показалось, что на пути выросли внушительные конусообразные фигуры, но я только устало махнул рукой, и этот глюк рассеялся по сторонам. Дождусь, что скоро начнут мерещиться обнажённые красавицы... Ну, действительно, есть в этом нечто пикантное: голая дамочка, так сказать в качестве почётного эскорта. Ладно, я даже не против, я даже за... Пусть их будет несколько! А что?! Я что, какой-то извращенец, делающий вид, будто лицезрение женского обнажённого тела меня не радует, не возбуждает, не вдохновляет, не пробуждает аппетит?! Понятно, смотря какого обнажённого... Но я же не прошу, чтобы меня эскортировали дамы в почтенном возрасте или соплюхи, выползшие из памперсов и использующие бюстгалтер в качестве халата! А если...
        Хватит! - раздался в голове тонкий ханжеский голос. Я подумал... и заткнулся. В смысле, в этом направлении. Нужно усыпить внимание этого зануды. Соорудить берлогу в виде этакого прилизанного Эдема, где Адам приносит зарплату домой и ежедневно снимает свежую звёздочку Еве, которая попросту фригидна и не собирается отвлекать его от этого нудного занятия и сидит в чепчике, и лижет умилительным взглядом, от которого даже у постороннего наблюдателя задница слипается; а змей в этом Эдеме - вегетарианец и давится бананами, даже отрыжка от которых в полгрозы - жутко бедняга мучается животом, так что ему не до соседей по лестничной площадке... На чём я остановился? На берлоге? На берлоге. Потом сотворить сладкую лапу, окунуть её в семейные приятности, дружескую и любовную идиллию, начальственное мудрое покровительство, сладость детских соплей, непринуждённость старческого маразма - и прочих иллюзий, дабы неоднозначный индивидуум засунул конечность в свой порядочный рот и заткнулся на неопределённое зимнее время.
        - Муля, у тебя дети есть? - родился у меня вопрос не в тему.
        - Нет, я ещё молода.
        - А... - протянул отсутствующе - впереди, в конце коридора появилась многозначительная дверь без опознавательных знаков, но по предыдущим экскурсиям я помнил, что так выглядит вход в местный медпункт. - А печень у тебя есть? - спросил с любопытством, не отрывая вожделенного взгляда от нехотя приближающегося входа.
        - Что это?
        - Это внутренний орган, который борется с алкоголем.
        - Судя по тому, что алкоголь для нас - яд, печень отсутствует.
        - Жаль. А то хотелось посидеть как-нибудь на досуге за рюмашкой, потрещать... А может попросить доктора - пусть поищет в твоём организме свободное местечко...
        - Рик!.. - панические нотки явственно прозвучали в голосе Мули.
        - Да шучу я, - довольно ухмыльнулся, но стараясь не сбить дыхание, и так напряжённое от чудовищно утомительного пути и радостно подпрыгивающего сердца. - Больно мне надо спаивать каких-то молодых соплюх, не дошедших ещё до деторождаемого возраста да ещё внешностью, отпугивающей от меня порядочных девиц..
        - Рик! - вновь настойчиво пронзительно прозвучало моё имя, на этот раз с возмущением и лёгким налётом укоризны. - Насколько я знаю, в земной системе воспитания присутствует не только словесное внушение...
        - А что! - весело воскликнул я, бережно опуская приподнятую часть волокуши, а непослушными ногами начиная тарабанить в дверь. - Желаешь пройтись по моей заднице ремнём? Я не против. Щас подлечат тебя. Потом я готов принять массаж... Ну же! - воскликнул недовольно...
        Тут меня пронзила отвратительная мысль: а вдруг мои не в витакамере, а где-то... уже не важно где, а все наши...
        Вдруг двери стали отворяться и... оттуда выскочили орущий Мишаня, визжащая Фиалка - и вообще, куча приятных во всех отношениях горлопанящих дюлей.
        Колени подогнулись. Окончательно вышедшая из строя голова совершила два действия: первое - нацепила на лицо идиотскую улыбку, второе (мысленные комментарии) - "Сил держаться больше нет, точно упаду". Но упасть мне не дали - моментально подхватили под руки. Да и с количеством действий я поторопился. Находясь в полуобморочном состоянии, я как заведённый повторял: "...гадючку Мулю не обижать, её срочно в витакамеру, иначе всех розгами... гадючку Мулю..." - до тех пор, пока меня самого не запихнули в оную камеру. Естественно, в этом невоспитанном обществе никто и не подумал даму пропустить вперёд, и пальмой первенства наградили моё практически бессознательное тело.
        * * *
        Я был окружён теплом и вниманием, как наседка среди цыплят, утят - и прочих кукушат. Сияющие лица так и старались поделиться радостью, похлестать мои уши благодарственными и превозносительными речами, что я почувствовал, как где-то в голове на мягкой и удивительно уютной постели потянулась и приподнялась на локтях полусонная и раздражённая мигрень. Театральным жестом поднёс к виску правую руку, помассажировал... Даже не пришлось изображать утомлённое лицо - все замолчали.
        Обвёл мудрым взглядом своих сподвижников: Отвёртку, Фиалку, Мурло, Гермеса, Розетту, Настю, Капсюля и других, целёхоньких и пышущих здоровьем и энтузиазмом, Мишаню (естественно!), представителя Земли, задержал взгляд на невозмутимой Муле, уже залечившей свои раны (местные доктора поколдовали с камерой, дабы действительно не присобачить к гаду каких-нибудь человеческих органов), находившейся чуть в сторонке от эпицентра словесно-эмоциональных потоков и при этом под бдительным оком нескольких серых - вот так просто взять и убедить свой отряд в лояльности Мули мне не удалось, они ведь не общались в бесконечном кошмарном коридоре и не в силах оценить степень искренности и взаимоответственности, сложившуюся между нами. Ладно, разберёмся. Тем более, в ближайшем будущем я планирую прекратить нашу игровую катавасию. Тут мой взгляд падает ещё на одних участников, запертых в этих же помещениях - расположившихся у стены Бурого и компанию, то бишь, горе-охранников стратегически важного для Замка узла, и взгляд мой проясняется. В общих чертах я в курсе злоключений Бурого, но послушать их ещё раз не против.
Правда, фактор времени... Лично мне как бы торопиться некуда, но есть кто-то, не имеющий такого союзника, как убегающая секундная стрелка. И я не собираюсь солью обрабатывать раны. Но хотя бы минут десять - пятнадцать у меня есть?
        Внимательным взглядом вновь обвожу сгрудившихся вокруг меня товарищей по команде, решая, кому же дать слово. Мишане? Много ругается, притом использует красочные выражения, в которых придётся долго выпалывать факты, а потом ещё перетянет на себя одеяло - надо же попозировать перед очередной дамой сердца, которая, уверен, уже имеется, но возможно ещё сама об этом не догадывается. Мурло? Этот вложится в одно предложение со словами: тактика, противник, потери, отступление... тошниловка. Хоть бы улыбнулся разочек, гад!.. То есть жаль, что он не работает в этом направлении, а то губы - как ещё один бастион перед зубами. Отвёртка... Неудавшийся Пятница в свете появившегося нового действующего лица (Мули) скорее всего погрязнет в дипломатическом поп-корне. Фиалка?! Боже упаси! Слуховые рецепторы и так на пределе... Хотя какая возможность полюбоваться... фарами, капотом, багажником... Тьфу ты, что за сравнения! Чудесными прелестями - куда ни шло, хотя тоже банально и плосковато... Думаю, не стоит шокировать организм. Розетта... Она только и может пренебрежительно морщить носик и кулаком вправлять мозги, а
вот краткое содержание предыдущих серий - нет, сурдоперевод был бы понятней. Гермес? Гермес!
        Я поймал взглядом горящие нешуточным вдохновением глаза своего вестника и дружески предложил:
        - Расскажи-ка, Гермес, что с вами произошло за время моего отсутствия. Никому не перебивать! - строго нахмурил брови. - Без моего разрешения, - добавил уже тише.
        Честно говоря, отряд без меня не скучал и пару раз я даже жалел, что не был с ними, а... занимался не менее важным делом. А некоторые эпизоды в красочных дополнениях Мишани, Фиалки, Отвёртки вообще довели меня до истерики, заставляя напрягать обновлённый пресс и возобновляя губную растяжку. Более того, они достойны отдельного полноценно-бумажного пространства, но в силу того, что читателю в принципе известен конечный результат да и не очевидец я... Ничего, когда-нибудь подобью Мишаню на мемуары (вдруг его потенция начнёт сезонные сбои?) под собственной редакцией (а что? буду сбивать процент с издания! я ведь, как-никак Мишанин Сусанин по замковым дебрям; не получить бы по шапке за подобную экскурсию...) Короче, вот основные события, произошедшие с отрядом после моего вынужденного с ним расставания:
        первая отступающая волна серых во главе с Мурло попадает на поджидающих их, перекрывших путь дюлей Русого во главе с их Злодейшеством и Мудейшеством. Последующая обвинительная речь объясняет "несчастным замарашкам" их место в сортире (даже так! на унитазе - льготные места). В ходе обязательных в таких случаях дебатов, отчаявшиеся серые, загнанные в угол, числом в двенадцать человек (частично покалеченные) держали оборону, пока исполосованные, исцарапанные, искусанные и просто пострадавшие русовцы не отступили. Кстати, самого главаря, одним из первых рухнувшего заместо бруствера на подходе к ощетинившимся рычащим серым, с перебитым носом и изрядно истоптанным брюхом, хрипящего матом и ничего не соображавшего, чудом оттащили расстроенные свои же. Находившиеся невдалеке зрители, представители различных формирований и обслуживающего персонала, живо реагировали на перипетии "диалога" и даже порывались поучаствовать, но одёрнутые представителями высшего командного состава (Чернявым!) освистывали бесславный уход дюлей Русого (как вы помните, сам он идти не мог - его несли) и приветствовали "героев Рика"
(!). Между прочим, русовцы вовремя ушли, так как к этому времени подоспела вторая волна отступающих, таких же усталых, измождённых и чрезвычайно злых...
        желание прославиться за чужой счёт малыми силами, а заодно станцевать на проигрыше более удачливого, сыграли с Бурым злую шутку. Несколько самых безобидных с виду и потрёпанных серых объявились у витакамеры и, якобы являясь одними из последующих уцелевших представителей команды Рика, попросили убежища и покровительства у Бурого. Тот сразу же объявился, даже не скрывая самодовольную улыбку, согласился принять дюлей... но в качестве пленных. При этом он подстраховался парочкой квадратно подобных телохранителей. Каково же было его изумление, когда внезапно объявились ещё одни... уцелевшие представители во главе жутко хмурого и недовольного Мурло... а сзади в случайно попытавшуюся закрыться дверь проникла хрупкая ножка совершенно безобидной Розетты, но с так не идущим ей свирепым и кровожадным выражением на лице, а также намерениями подобного толка. Охрана была сметена. Только яйцеголовые доктора умудрились забаррикадироваться в аппаратной. Но тут же успокоившийся эльф поведал им в красочных тонах, что с ними сделает разъярённый Рик!.. Но вдруг они образумятся, то под честное слово того же Рика им
будет позволено даже дышать. Естественно они согласились! Они же не самоубийцы. Умеет Розетта убеждать. Рик Риком, а эта сумасшедшая девчонка так выразительно и убедительно иногда смотрит (сама скромность, как посмотреть в непринуждённой обстановке), что матка трусы отыскать не может. Кстати, идея наколоть Бурого - моя. Может порадовать его задним числом? Ладно, незачем бередить его искусственные раны...
        только в витакамере, под бурные ликующие вопли выяснилось, что кого-то не хватает. Всего лишь командира. Как ни странно, первая спохватилась Нуда, которая не смогла отыскать меня по причине очередных жалоб. В оправдание моих подчинённых служит тот факт, что на мои поиски собрались... все. Даже покалеченные, не прошедшие ещё восстановительный курс. Мне потом один товарищ подробно описал эту восхитительную сцену: отбор в поисковую команду. Доходило чуть ли не до кулачных разборок. Мишаня мало не плакал, Мурло скрипел зубами, Розетта успокаивала рыдающую Фиалку и сама роняла скупую слезу, прожигая застывшим взглядом пространство (что, впрочем, не помешало в поисковой бригаде занять главенствующее место, опередив Мурло)... Эх, хотя бы глазочком посмотреть на это действо! А то как-то не верится... Но к сожалению (слава Богу!) с поисковой затеей ничего не вышло. Пока бравые бойцы ругались, под стены витакамеры приполз странный туман (я так понимаю, побочный эффект действия бомбочки) и покидать хорошо укреплённую (фактически неуязвимую территорию!) посчитали неразумным, даже открывать основные двери -
опасно...
        стоило туману чуть разойтись, как серые стали делать вылазки: две успешные, одну не очень. К счастью, своих всё время вовремя выносили и через не очень большое время, они вновь становились в строй и были тоговы к очередным боданиям с совершенно не страшными гадами. За что и поплатились в последней вылазке, попав в грамотно устроенную засаду. Только чудо помешало противнику на спинах запаниковавших дюлей вломиться в распахнутые двери витакамеры. Чудо и вовремя подоспевший отряд Отвёртки, тоже решившего поучаствовать в дележе добычи. Чудо и малое количество дееспособных гадов (скажу вам по секрету - я потом узнавал - их было четверо; это при том, что на вылазку вышло около тридцати человек; правда, дюли практически в первые мгновения потеряли своих командиров: Мурло, Розетту, Мишаню, которых целенаправленно отстреливал противник; потеряв одного и услышав о приближающейся подмоге, гады решили отступить...). С тех пор и длилась патовая ситуация: гады с одной стороны, мои - с другой. У одних не было никакого желания выходить, у других - возможности зайти, и это при том, что "ходячие" были изрядно
измотаны. Полагаю, даже Дрол не сможет нас отсюда выкурить...
        - Что ж, - хлопнул я по коленям и встал, - пора ставить завершающую точку в нашем противостоянии! - подмигнул Муле и стал приводить в относительно приличный вид своё изрядно поистрепавшееся одеяние.
        - Это какую же точку? - подозрительно уточнил Мишаня.
        - Скоро увидите, - бросил уверено, направляясь к выходу.
        - Не пущу! - воскликнул дружбан и резво забежал вперёд, растопырил в стороны руки. Ну, ему позволено, остальные же просто ошарашено хлопали зенками после эйфорически - героической повести, что поведали мне. - Что ты хочешь сделать?! - выражение лица было пугающим - действительно не пропустит. - Второй раз я тебя не собираюсь терять! - голос столь пафосно звенел, что у меня аж слезу пробило от умиления.
        Тут всколыхнулась вся живая масса и наподобие дрожжевого теста перетекла на сторону Мишани.
        - Тихо, тихо, друзья, - успокоительно поднял руки и изобразил располагающе - уверенную улыбку, хотя в душе скрёбся и бил хвостами табун кошек. - Верьте мне, всё будет хорошо, - наклонился к Мишане и произнёс: - Всё нор-ма-льно.
        - Да? - протянул он жалобно, несколько долгих секунд шарил по моему уверенному лицу (ни один мускул ни дрогнул!) и... отступил в сторону.
        - Муля! - приветливо повернулся к гадючке. - Тебе особое приглашение? - и сквозь похоронно-испуганные ряды пошёл дальше.
        Дверь символично удерживала одна рука. Мурло.
        Остановился, поднял глаза. Ничего не выражающее лицо моего Сеньки. Две карие льдинки, умеющие примораживать к месту покруче гвоздей - соток, затуманились, он понимающе кивнул, убрал с ручки двери руку, положил мне её на плечо.
        - Удачи.
        Я сглотнул, кивнул в ответ и, окрылённый, вышел.
        Если честно, я так до конца и не представлял, что буду говорить. Но знал наверняка - мне все эти игры надоели. Противники... гады... Существа, волею обстоятельств поставленные в определённые рамки: благодаря физическому превосходству воспитывать зарвавшихся замковых деятелей, а заодно благодаря тотализатору пополнять карманы Хозяев. Вот я и хотел увидеться с командиром наших противников, посмотреть в его нечеловеческие глаза, оценить реакцию на моё появление и уж после этого предлагать: моя победа, ничья или - в крайнем случае - их победа. Ведь я убеждён, что гады неспроста пропустили меня с Мулей (я потом хорошенько развинтил свою голову и понял - никакой это был не глюк!). Мне казалось, что как минимум на ничью я их уговорю. Мы пропустим гадов в витакамеру, подлечим, а потом совместными усилиями начнём шантажировать Дрола и Бланда. Или по результатам ничьей обоим командам дадут по одному Ключу... И я отдам его Дяде - пусть увидится с сыном. Да что там загадывать, всё сейчас решится.
        Из тени поворота мне навстречу вышел... вышла Дуля, командир гадов с красной тряпкой на поясе. Я отметил про себя, что выглядит она не столь... помпезно, как на презентации у Дрола. Кровоподтёки, шрамы, царапины, изобилие морщин в районе лица, особенно у глазных и ротовой щелей. Тем не менее, от неё веяло спокойной уверенностью и... несгибаемостью, что ли.
        М-да, - подумал я, - тут мне Дуля и объяснит политику партии посредством подзатыльников... Зря я вышел. А впрочем...
        Откашлялся, вздёрнул подбородок и начал речь:
        - Приветствую вас, уважаемая Дуля! Был тут недалеко, дай, думаю, прогуляюсь, авось удастся пообщаться с... гм, коллегами по бизнесу, в тёплой дружественной так ска-ать, вдруг нам удастся отыскать в лысой шевелюре пресловутый консенсус... непринуждённая беседа простелет понимание того... что нам нечего делить...
        - Рик! - Дуля резко воздела правую верхнюю конечность (руку) в явном намерении перекрыть мой словесный краник. - Рик, - это уже мягче, наподобие кошки, поющей колыбельную мышонку. - Зачем много слов? Иногда они подобны татуировке - сделать можно, избавиться сложно, - теперь я понял природу происхождения рисунков на теле гадов. Белые зрачки цепко пробежались по мне сверху вниз, повернулись в сторону подчинённой, Мули, несколько секунд изучали её. - В силу сложившихся обстоятельств я принимаю решение о... нашем поражении. - У меня отвалилась челюсть. Дуля снова перевела взгляд на меня (как это происходит при неподвижной голове и абсолютно, девственно белых глазах, я не знаю - просто почувствовал на себе прикосновение? ветер? сгущение пространства?). - Это немного идёт вразрез воинскому кодексу - в моём отряде остались функционирующие особи, но... мы не воюем с существами... проявляющими о нас заботу и относящихся, как к равноправно - мыслящим...
        Она ещё объясняла своим высоким голосом резоны своего поступка, а я ошеломлённо стоял с дурацкой улыбкой и размышлял о шутках, капризах и непредсказуемости судьбы. Это же надо! К бедным гадам, супер-пупер солдатам, универсальным организмам для войны просто не относились... по человечески.
        Я очнулся от размышлений, ещё раз покачав головой на забавы фортуны и, вздохнув, всё равно предложил то, с чем шёл на переговоры:
        - Дуля, нам, как победителям причитается три ключа, - сделал значительную паузу (в основном, собираясь с духом), - и один из них, свой, я отдаю... вам. - Криво усмехнулся. - Пусть Муля, - кивнул на застывшую невдалеке гадючку, - если ей достанется такая честь свалить отсюда, завязывает со своими у-шу, взрослеет и вплотную занимается потомством, - мой язык вновь дал крен в сторону театральности. - Я хочу, когда вырвусь из Замка, посетить ваше... вашу... ну, где вы живёте, и видеть её маленьких гадиков.
        Дуля долго рассматривала меня. Столь странное внимание вызывал и "Чёрный квадрат" Малевича.
        - Непонятный ты, Рик. Хотя я не чувствую фальши и лицемерия, присущие твоему виду. - Я хотел воскликнуть: что ты! мы не такие! А потом вспомнил, с кем пришлось общаться гадам: Дрол, Бланд, всякие Русые - Чернявые - и прочие испорченные со стажем... Да и я ангелочек ещё тот - хлебом не корми, дай к стакану приложиться. - Но знай: оказанная тобой помощь представительнице моего народа была как никогда своевременна. Ты спас ей жизнь. Прощай.
        Она развернулась и пошла вглубь коридора. Муля на секунду задержалась, чтобы сказать:
        - Рик, - не переживай о нас. Как проигравшая, наша команда автоматически покидает Замок... как не самый крепкий механизм, - объяснила она.
        - Но... как же так! - я мучительно пытался выдавить какой-нибудь важный вопрос. - Почему же вы... задержались так долго здесь? - брякнул первое пришедшее в голову.
        - Кодекс, - кратко ответствовала она и передёрнула плечами - совсем по человечески. - До свидания, - и пошла вслед за своим командиром.
        А я остался пунцовый от мыслей. Ибо переварить услышанное сходу было непросто. Тут без бутылки не разобраться... К сожалению, приходится обходиться одними извилинами, так сказать, на сухую.
        Эпилог.
        Что тут добавить ещё? От нашей помощи и витакамеры гады вежливо отказались - у них были свои методы, так сказать, народного целительства. И, как сказала Муля, никто из её боевых сестёр необратимо не пострадал, чему я был несказанно рад. Сама гадючка несколько раз посещала моё командирское жилище, да пару раз мы встречались в общественных местах - нам интересно было общаться. Во всяком случае я так надеюсь, ибо в основном я травил байки, а Муля отвечала односложно. Но на мои предложения о встрече неизменно отвечала согласием. Мишаня говорит, что она чувствует себя должницей, а мне хочется верить, что это просто... дружба. Пусть межвидовая, кратковременная - да любой эпитет, но всё-таки дружба?..
        Ещё о Муле. Не долго к ней в отряде относились настороженно, скоро она стала своя и даже удостаивалась дружеского хлопка по плечу и шутливого внимания. Особенно с ней желала познакомиться Лиза. Но, зная озабоченный нрав своей земной знакомой, на которую никакие доводы, типа: это лицо твоего же пола, она совсем не человек, репродуктивные органы совсем другие (!) (это в качестве аргумента - не мог же я столь щекотливые вопросы задавать ещё молодой девушке, пусть и инопланетянке!), не действовали, поэтому мы с Мулей старались её избегать. Правда, вскорости отряд гадов и её саму отправили на родную планету. А гадючка на прощание обещалась первенца назвать Риком (согласен, приставуч - буквально вырвал обещание).
        На этом мои треволнения с Лизой не закончились - она резко возжелала запустить свои алчные ручонки в мои штаны. И я, будучи в расстроенных чувствах после расставания с Мулей (никогда у меня не было такого странного и прикольного одновременно друга!), я пошёл на уступки. Только после этого она от меня отцепилась.
        Вообще, в общении с женским полом у меня наступил некий покой. Не считая полноценного свидания с Люсей и Нюрой одновременно, у меня всё было тихо и мирно. Стоило, правда, покинуть территорию базы, как начинали коситься всякие - разные. Правда, всегда меня кто-то сопровождал: то Муля, то Розетта, то Фиалка, материнско-агрессивная манера поведения которой на посторонних дюлей пугала даже меня: вдруг не так посмотрю на себя в зеркало - мне сразу же кирдык. А если разобраться, тоже красавца нашли, я не тешу себя иллюзиями - просто сейчас время такое, что, хоть кислотой плесни, всё равно сойду за Делона. Тут главное образ, молва, раздутые слухи.
        Между прочим, вы уже поняли, что победу присудили серым? Так знайте. Лица хозяев аттракциона, когда нас, обновлённых, ошампуненных, доставили пред сомнительно ясные очи, выражали диаметрально противоположные чувства. Дрол - образчик сломанного орехолущителя, на его невзрачные черты лица будто сыпанули сажи, так они потемнели. Бланд наоборот, клацал зубами, не жалея титановый сплав челюстей, а от его так называемого смеха впору было прятаться в бункер. Старикашка оказался умнее при всех его демонстративных жестах в разные стороны - он поставил на нас... И теперь огребал лопатой деньгу. А Дрол... А Дрол пусть сидит на клизме, Фома неверующий.
        Между прочим, именно он скостил один Ключ, мотивируя: "победа была не чистой". Хотели мы конечно повыкобениваться, попрыгать на предмет: как это так?! Гони всю связку отмычек! Да не сильно попрыгаешь, когда на хвост наступили. Так что у нас всего лишь два их, драгоценных, и вот мы сейчас всей серой с иголочки толпой по два направляемся туда, где... в общем, торжественно вручат призы.
        А вот ещё комментарии Дрола по поводу умыкнутой якобы незаметно из его закромов бомбочки: "Ты же не думаешь, Рик, будто я не знал о шалостях Лизы? Поэтому и подкорректировал условия её активации". Я покивал с умным видом, а сам подумал: "Вот же говнюк!"...
        Пока есть время, для непонятливых могу объяснить наши командные, порой странные действия.
        В ответ на жёсткие, "кровавые" условия игры, поставленные хозяевами аттракциона, я спланировал театральные массовки, стараясь по возможности максимально избавить своих дюлей от членовредительства (гады-то не были в курсе моих планов), из-за чего, а вернее, ожидая травмы, а то и чего похуже, изначально планировал движение к витакамере, тем более, это оказался один из самых укреплённых районов.
        Но как донести свои мысли до отряда? Ведь поделись я ими изначально открыто, уверен, Дрол и Бланд точно бы подсунули какую-нибудь каверзу. Поэтому разбив отряд на несколько мобильных групп, я провёл фарсовое построение у Дрола - ибо это было единственное известное мне, не прослушиваемое помещение в Замке, поставил командиров групп в последней шеренге и инсценировал недовольство с последующим кавардаком, при общей сумятице пробрался к центральным лицам отряда и быстренько поделился своими идеями. А у них просто не было времени не согласиться. Также я им сообщил кодовые слова на определённые действия, к примеру "капец" означало немедленный уход от Зоопарка и параллельный сигнал Нюре на временную нейтрализацию силовых решёток зверинца, а "скунс" - это уход к витакамере...
        Не всё прошло гладко, можно сказать, нам крупно повезло: и в столкновениях с гадами, и с той же бомбочкой, и с разгильдяйством Бурого, запустившего нас на закрытую территорию - и ещё много-много мелочей, приведших нас в конце концов к победе. С результатом, с которым, впрочем, не стыдно смотреть в глаза ни друзьям, ни противникам, ни хозяевам, ни зрителям... Тьфу ты, умею же я идеализировать любой рассказ! Постараться, так и поход в сортир можно оформить в духе похождений Ивана в поисках Кощеевой смерти. Ладно, Ватсон, проехали эту историю...
        Неширокое, но очень длинное помещение. У стены в одну шеренгу выстроился весь мой отряд. Напротив - череда совершенно одинаковых дверей, уходящая далеко-далеко в стороны. Посредине высокий президиум: Дрол, Командирша, Люся, Нюра, Медный, Румяный, несколько гвардейцев и, как ни странно, Лиза.
        В звенящей тишине Дрол обращается ко мне:
        - Рик, кто те двое, достойные быть Ключами?
        Слова разлетаются, пружинят от стен, мечутся, а я твёрдым взглядом обвожу свой отряд, сглатываю.
        - Мишаня и Дядя!
        Шепоток проносится по рядам, и тут, нарушая все порядки, субординации и ритуалы, вперёд выходит Мишаня.
        - Послушай, Рик, я тут подумал... - с виноватой улыбкой опустил голову, - я пока не хочу покидать Замок и возвращаться, - поднимает глаза. - Столько тут всего... интересного...
        Раздаются хлопки в ладоши, я по инерции поворачиваю голову и вижу, как в несказанной радости аплодирует Лиза, а я, открыв рот, пытаюсь образумить смятённые мысли.
        - Тогда... - начинаю, но Мишаня вновь властно перебивает меня.
        - Рик, - смотрит он по дружески спокойно и уверенно, - вали-ка ты сам.
        - Но...
        - А я тут присмотрю за хозяйством. Не доверяю я им, - говорит тихо и кивает на президиум, затем улыбается грустно. - Ты вправе стать Ключом. Ты больше всех способствовал победе. И ты... устал. - Я чувствую, как действительно пригибаются под немыслимой тяжестью плечи.
        Я машу неловко своему отряду, и мы с Дядей медленно направляемся к дверям: он уходя немного влево, я - прямо. Останавливаюсь, оборачиваюсь, смотрю на Дрола.
        - А мне можно будет когда-нибудь вернуться? - спрашиваю жалобно.
        Тут наконец я вижу нормальную, человеческую улыбку на лице Хозяина Замка.
        - Конечно.
        * * *
        Странный вид открылся, когда я открыл дверь и вошёл: справа на вешалке курточка, свитер осенний, слева на полке консервация: помидоры с перчиком болгарским жёлтым и цибулей внизу, аджика... Споткнулся - внизу разносезонная обувь... моя. Всё вроде знакомо, но как-то шиворот-навыворот. Толкнул дверь - прихожая в мою квартиру...
        А! Теперь понял: дверь из Замка открылась прямо в прихожую моей квартиры, но со стороны кладовой.
        Какое-то острое неожиданное чувство накатило на меня. Тоска, что ли... от расставания? Одиночество? Что мне здесь, среди таких родных, но совершенно не компанейских предметов?..
        - Рик! - раздался дикий вопль над ухом, и кто-то начинает нещадно душить в объятьях.
        Сияющая физиономия Эллис.
        - Куда ты пропал?! - орёт он, держа за плечи и внимательно изучая лицо. - Уже около месяца от тебя ни слуху, ни духу, а я всё хожу, цветочки твои поливаю, - демонстрирует мне запасной ключ, вручённый когда-то мною после утери своего второго дубликата и открывания квартиры посредством соседей этажом выше. - Потом вдруг после тебя вскорости Мишаня исчез вместе со своей новой - как её?.. - мучительно задумывается (и это при его-то феноменальной профессиональной памяти следователя!). - Жаловалась его благоверная...
        - Лизой, - подсказываю я.
        - Вот-вот! Аккурат после катания на "Запорожце", - хихикает. - Лиза таки раскрутила его на этот эксклюзивный аттракцион.
        Мы проходим в зал. Тут порядок - Эллис постарался, чувствуется твёрдая рука порядка. Друг мой внезапно скучнеет.
        - На днях ко мне Спонсор наведывался... Не помню, чтоб я ему адрес свой давал, - добавляет озабоченно.
        - Спонсор?! - ошеломлённо восклицаю
        - Ну да! Помнишь такого странного не пьющего кренделя? - замялся, пытаясь обуздать эмоции, и толком объяснить, - ну тот, что последний раз портвейном нас поил и фуфло гнал про какой-то космос...
        - Да помню я! - восклицаю. - Глаза б мои не видели!.. - добавляю по инерции.
        - Да? - недоумённо замирает Эллис, потом продолжает, пытливо впиваясь в моё расстроенное лицо. - Опять плёл про космические дали, представительство землян, - замолчал на мгновение. - Ты ничего об этом не знаешь?
        - Я?.. - неопределённо двинул плечами.
        - Ну вот! - вроде бы успокаиваясь, ответил Эллис. - А то о нашем последнем расставании у меня какие-то странные воспоминания. Будто мы делегировали тебя хрен знает куда, - хохотнул, а глаза такие серьёзные, острые, как спицы. - Но я думаю, - бодро продолжил, - что всё гораздо прозаичнее... Ты как? - вдруг резко сменил тему. - По красненькому не прочь? - подмигнул искуссительно.
        - Да... - смятённо прикинул своё состояние - точно расколюсь под эту креплённую сыворотку правды. - Давай лучше сухариком разомнёмся? - пожал плечами. - А там посмотрим.
        - Лады, - подозрительно согласился Эллис и исчез в прихожей. Хлопнула дверь.
        Живая встреча с Эллис немного растормошила меня. Оттаяв и расслабившись, я откинулся на спинку стула и с улыбкой вспомнил о своей команде. Как они там?..
        В прихожей что-то громыхнуло, свалилось, зашуршало, я испуганно выглянул и... Из-за дверей кладовой выглядывало напряжённое личико... Розетты.
        - Ты?.. - очумело пролепетал, не в силах как-то достойно прореагировать на неожиданное появление.
        - Рик, - позвала она жалобно, - здесь что-то разбилось.
        Тут мой нос уловил уксусно-пряный аромат. Помидоры. Небось прямо в тапочки.
        - Аккуратно, - наконец с улыбкой ответил я, подавая руку и помогая выкарабкаться девушке из тесного пространства кладовой. - А как ты... ко мне попала? - задал животрепещущий вопрос, нежно ощупывая чудесную гостью, не в силах убедиться, что она тут же не растает, и в радостном порыве притягивая её к себе, обнимая, сжимая в объятьях. Розетта, как ни странно, не сопротивляется.
        - После того, как все разошлись, - отвечает девушка, как только смогла отдышаться, - я обратила внимание, что Фиалка себя странно ведёт: отстала ото всех, потом поминутно озираясь, стала возвращаться к помещению с дверьми. Это меня заинтересовало, и незаметно - мне ведь это раз плюнуть, тем более прятаться от этой ко... - запнулась, виновато глянула и продолжила: - В общем, Фиалка вернулась и сразу бросилась к дверям, за которыми ты исчез. Подёргала и так, и сяк - не открываются... И разочарованно ушла... А я, наивная, подошла посмотреть, что же она искала, случайно толкнула створку и... - развела руки в стороны, - вот я здесь. - Я задумчиво покачал головой, пытаясь параллельно усвоить эту радостную новость. - Выходит... двери пропустили меня? - губки вопросительно приоткрылись.
        - Выходит, что так, - просто ответил я, в который раз пожимая плечами вслед финтам судьбы.
        Наконец вспомнил об обязанностях радушного хозяина.
        - Вот туалет, ванна, дальше - кухня, но это потом - экскурсия по квартире. Секундочку, сейчас принесу полотенце, - развернулся, но тут же решительно остановился и повернулся к ней. - Извини, у меня есть один вопрос, - виновато скривился, - и пока хватает решимости, хочу задать его, - вопросительно вскинул брови.
        - Задавай, - милостиво разрешила девушка.
        - Тогда, перед поединком с гадами, у меня была... ты? - почувствовал, как внезапно пересохло во рту.
        - Что? - тихо переспросила Розетта, глаза её гневно вспыхнули, и я в который раз подумал о необходимости карцера для собственного любопытного языка.
        - Ничего-ничего, - смутился, спешно ретируясь в комнату.
        - Я, - донеслось мне тихо вслед, будто порыв ветерка.
        А я, довольный, словно влетел в мягкую стену, замер на секунду, спиной чувствуя испытующий взгляд, улыбнулся, но не остановился, продолжил движение.
        За настойчивым, но пока безрезультатным поиском в бельевом шкафу застал меня очередной шум в прихожей. Имело смысл проверить, что же там происходит.
        - Я же говорил, - так отреагировал на моё появление Эллис, - что причина твоего исчезновения довольно прозаична, - его довольная рожа во всю пялилась на смутившуюся (!) Розетту. - Или поэтична, - повернулся ко мне, встряхнул авоську и подмигнул. - Познакомишь?
        Я смущённо отвёл взгляд.
        - Слушай, давай в другой раз... завтра, - и показываю на спелёнатые бутылки. - Не могу я сейчас... - замолкаю виновато.
        Эллис ошарашено пялится на меня: как это - променять выпивку на женщину!
        Он всё ещё укоризненно смотрит на меня, когда я поднимаю глаза...
        Только за ним закрывается дверь, меня посещают панические мысли: а вдруг он обиделся? а вдруг он не простит подобную... измену? Да нет! - уверенно прекращаю упадническое настроение. Всё нормально! Он поймёт - он ведь мой Настоящий друг!
        Розетта уже плёскается в ванной, когда раздаётся звонок в прихожей. Это опять Эллис.
        - Я подумал: зачем мне таскать с собой авоську туда-сюда, всё равно завтра разбираться с ней, - ставит сетку на пол, подмигивает, протягивает руку. - Где бы мне такую девушку встретить?.. - пожимаю плечами. - Ну, до встречи, - и быстро исчезает.
        - Пока... - автоматически отвечаю я, когда хлопает дверь.
        Интересно, мне показалось или нет, что в его глазах было одобрение?
        К О Н Е Ц