Нелегал (том I) Павел Корнев
        Резонанс #09
        Близится двадцатый день рождения, подходит к завершению второй курс, давно превзойдён изначальный пик сверхспособностей. И пусть до нынешнего потолка ещё расти и расти, перед тобой уже открыты все пути и дороги. Всего-то и остаётся, что сделать правильный выбор. Ну а ещё - не дать себя сожрать и не оказаться зачисленным в разряд допустимых потерь.
        Слишком уж масштабные изменения происходят в стране. В сторонке не получится отсидеться никому, глобальные перемены затронут решительно всех, а тебя - так и подавно, ведь ты уже в игре. И кто знает, получится ли удержаться на гребне волны или погребёт под собой и утянет на самое дно девятый вал интриг и проблем?
        Нелегал (том I)
        Часть первая. Глава 1
        Нелегал. Том I
        Часть первая: Импликация
        Глава 1
        Здоровый сон - великое дело. Далеко не всякий сможет провести на ногах без малого трое суток, а уж контролировать при этом состояние внутренней энергетики, собственной и подопечных операторов, - так и подавно. Ну а если присовокупить ко всему прочему беспрестанную суету, нервотрёпку и сильнейший стресс, ситуация и вовсе получится совершенно безрадостная. И не имеет ровным счётом никакого значения, сколь ты вынослив - предел прочности есть у любого. Природу не обманешь.
        Лично я не стал и пытаться. Как пришёл домой, так сразу и завалился спать, а проснулся уже только на следующий день ближе к полудню. Голова была ясная-ясная, порезы, ушибы и ожоги тоже особо не беспокоили, а вот о состоянии внутренней энергетики такого, увы, сказать было нельзя. Да и в целом самочувствие оставляло желать лучшего. Так и ломало всего.
        Начал я с разминки и растяжки, затем включил грампластинку с ритмом гармонии источника-девять и какое-то время медитировал, пытаясь обрести состояние внутреннего равновесия и перевести на подсознательный уровень технику адаптации к излучению Эпицентра, от чего за время командировки в столицу успел за ненадобностью отвыкнуть. Потом сходил в уборную на этаже, облегчился, умылся и побрился, а заодно принял контрастный душ, благо все раны поджили и в повязках больше не было нужды.
        Почувствовал ли я себя после этого отдохнувшим, бодрым и полным сил?
        Не совсем.
        Для этого понадобилось выпить литр крепчайшего чая и смолотить оставленный для меня на кухне завтрак. Яичница подгорела, явно Попович жарил, а не его подруга, но оно и понятно: у медиков начались горячие деньки, явно на работе днюет и ночует. Пусть точная специализация Милены и оставалась для меня загадкой, но я нисколько не сомневался, что работа найдётся даже для тех, кто подвизается в чистой психиатрии. Ну а как иначе? Кое-кому из доставленных в Новинск операторов мозги вправить точно не помешает. Неспроста же некоторых весь перелёт под блокиратором держали.
        Но подгорела яичница - не подгорела, никакой роли это не сыграло, позавтракал я с превеликим удовольствием, после кинул взгляд на термометр за окном и отправился перебирать одежду. Воздух за бортом прогрелся до плюс восемнадцати, но ограничиться прогулочными брюками и рубахой с коротким рукавом сегодня не было никакой возможности. Окольцевавший левое предплечье ожог только-только начал подживать, полоса воспалённой кожи бросалась бы в глаза каждому встречному-поперечному, вот и пришлось надевать сорочку.
        После я убрал в шкаф коробочку с запонками и зажимом для галстука и задумчиво взвесил в руке стопку пятидесятирублёвых банкнот. Альберт Павлович настоятельно рекомендовал не демонстрировать внезапно возросшее благосостояние, но он же говорил о необходимости привести в порядок гардероб, так что сомневался и колебался я недолго. Сунул деньги в карман, обулся, нацепил летнюю кепку и покинул квартиру. Пока запирал дверь, внимательно прислушивался, но было тихо. Соседи по этажу давно ушли на работу, и я спокойно поднялся на чердак. Хранить все яйца в одной корзине категорически не хотелось, вот только ничего иного мне сейчас не оставалось. Пришлось спрятать деньги в тайник, оставил при себе только шесть сотен.
        Ха! Только!
        Пока спускался, размышлял об аренде сейфовой ячейки, но никаких конкретных действий на сей счёт решил пока что не предпринимать. На улице постоял и огляделся по сторонам, затем сунул портфель под мышку и потопал в сторону бульвара Февраля.
        Особого усиления режима не заметил, но и обычной ситуацию было не назвать. Витало в воздухе вполне ощутимое напряжение, чувствовалась нервозность. Что удивило и даже поразило - из многих окон были вывешены флаги и не только республиканские, РСДП и Февральского союза молодёжи, но и красные полотнища пролетарских бригад. Барышни сплошь и рядом щеголяли алыми косынками, не раз и не два замечал и галстуки скаутов.
        У столбов с тарелками громкоговорителей толпились горожане, они живо обсуждали последние известия, и я даже сделал несколько остановок, но ничего нового о ситуации в западных регионах страны не узнал. Официальные сообщения устарели, а слухи и сплетни, напротив, изрядно опережали реальный ход событий. Кто-то болтал о броске республиканских сил на Средин, кто-то шептался об отступлении наших к Рифейскому хребту.
        Судили и рядили о последних событиях и на верандах кафе, и на трамвайных остановках, но совсем уж откровенных паникёров было немного, а одного такого усадили в служебный вездеход и увезли, надо понимать, «куда следует».
        Помимо моих бывших сослуживцев по комендатуре поддержанием общественного порядка занимались и выведенные на улицы бойцы ОНКОР, но эти не патрулировали городские кварталы, а стояли на блокпостах и лишь проверяли автотранспорт, да и то выборочно. Попадалась на глаза и бронетехника, а ещё бдительно поглядывали по сторонам люди в штатском с красными нарукавными повязками. Как оказалось - дружинники.
        Выяснил я это, когда меня остановили для проверки документов. Они изучили мой студенческий билет, я - выписанный комендатурой мандат их звеньевого, за сим и разошлись.
        Пока добрался до бульвара Февраля, пришлось ещё дважды пообщаться со стражами порядка, но всякий раз проверки носили чисто формальный характер, много времени на них не ушло. Других прохожих, чем-то вызвавших подозрение бойцов, мурыжили несравненно дольше, а меня оба раза отпускали сразу после того, как кто-то из патруля связывался с дежурным по городу. Да оно и понятно - всё же старшина ОНКОР. Или это приписку напротив фамилии поставили, что в Службу реабилитации мобилизован, а цепляться к медикам - дурной тон. В памяти ещё были свежи наставления Вовы-футболиста о том, что конфликты с медперсоналом чреваты самыми серьёзными неприятностями.
        Блуждать на бульваре Февраля по многочисленным магазинам готового платья и швейным ателье я не стал, вместо этого сразу заглянул в универмаг, куда Инга водила меня покупать пальто. Присмотрел там костюм неброской серой расцветки, прямо на месте и о подшиве штанин по длине договорился. Заодно приобрёл новую тёмно-синюю сорочку и пару чёрных ситцевых трусов, а вдобавок к ним взял полдюжины пар носков - на всё про всё потратил три сотни целковых.
        Заодно сбегал на главпочтамт и отбил домой короткую телеграмму с сообщением, что из командировки вернулся до начала беспорядков и у меня всё хорошо. Заказывать телефонные переговоры не стал даже и пытаться - очереди к кабинкам, такое впечатление, занимали ещё с вечера. Впрочем, я и без того знал, что с родными полный порядок, поскольку за время моего отсутствия отец прислал несколько телеграмм.
        Купив в газетном киоске свежий номер «Февральского марша», я вернулся в универмаг и в ожидании подшива брюк просмотрел посвящённые текущей обстановке статьи, но - увы и ах! - никакой достоверной информации о происходящем в столице и на западных рубежах республики в новостных статьях найти не смог. Это откровенно напрягло. Подумал даже, что все эти бравурные реляции и призывы к сплочению гражданского общества запросто могут оказаться из разряда песенки о делах некоей прекрасной маркизы.
        Хотелось бы ошибиться, только где конкретика? Конкретика где?
        Зараза! Мне б обратно…
        Но повздыхал-повздыхал да и заставил себя успокоиться. Тут как раз и брюки подшили, так что принарядился, а старую одежду убрал в портфель. Кепка, кожаные перчатки и туфли с новым костюмом неплохо гармонировали, и пусть сам он моему оставшемуся в столице парадно-выходному наряду откровенно уступал, зато прекрасно заменил изгаженный обычный. На учёбу ходить - лучше и не нужно.
        При этом я прекрасно отдавал себе отчёт, что шансы получить оставленный в «Астории» багаж попросту ничтожны, поэтому одной только этой обновкой не ограничился и от универмага отправился в частное ателье, где в своё время по наводке Карла и сшил оставленный в столице костюм. Располагалось то на полпути к институту, не пришлось даже делать крюк. Пока шагал по бульвару, внимательно поглядывал по сторонам, но ничего из ряда вон за всю прогулку так и не заметил - жизнь шла своим чередом, разве что куда назойливей прежнего вели себя продававшие газеты мальчишки. В остальном же обычный для центра Новинска день: уверенные в себе молодые люди, нарядные барышни, дорогие рестораны и открытые веранды заведений попроще, музыка, смех.
        А где-то шла война и гибли люди. В голове это у меня категорически не укладывалось, и я решил сегодня же переговорить с доцентом Звонарём об отправке на фронт. Ну какой здесь от меня прок, ну в самом деле? Да от любого студента-медика пользы в разы больше!
        Некстати вспомнилось требование Лизаветы Наумовны позвонить, и я свернул на боковую улочку, зашёл в аптеку. Купил там стакан газводы без сиропа, выдул его в несколько длинных глотков и после трёх безуспешных попыток дозвониться до горбольницы всё же сумел пробиться к Лизавете. Рассчитывал отвертеться от визита к ней под предлогом дежурства, но дамочка оказалась в курсе моего графика, пришлось обещать быть.
        Изначально в швейном ателье я собирался лишь записаться на снятие мерок, но у портного случилось неожиданное окно, и его скучавший за разгадыванием кроссворда помощник предложил, как он выразился, обстряпать всё, не откладывая дело в долгий ящик.
        - Здравствуйте, Борис Маркович! - поприветствовал я лысоватого старика.
        - Кто вас так ужасно одел? - отозвался тот с характерным акцентом. - Молодой человек, вы делаете моим глазам больно!
        - Отличный костюмчик! - парировал я, ничуть не смущённый неожиданным заявлением портного.
        - Он ужасен! Хотите подогнать его по фигуре? Нет и ещё раз нет! Проще сшить новый!
        «Проще, но сильно дороже», - едва не ляпнул я в ответ, еле сдержался.
        - Вот именно за этим и пришёл, - заявил вместо этого.
        - О-о-о! - протянул мастер. - Отрадно видеть, что хоть у кого-то в этом городе сохранился здравый смысл!
        Я повесил пиджак на плечики, тогда Борис Маркович принялся снимать мерки и время от времени озвучивать какие-то числа помощнику. Я его от работы не отвлекал, уже после только спросил:
        - А как вообще обстановка в городе? А то я две недели в командировке проторчал…
        - Я вам справочное бюро? - фыркнул портной, но тут же махнул рукой. - Да какая тут может быть обстановка? Сами будто не видите! Одни уже салом пятки смазали, другие костюмы шить передумали, решили денежки на чёрный день приберечь. Будто от них на том свете хоть какая-то польза будет! А хороший костюм всегда пригодится! В нём и на скамье подсудимых сидеть уместно, и в гробу лежать незазорно!
        - Ну скажете тоже!
        - И скажу! И вот что я вам ещё скажу, молодой человек: если всё так пойдёт и дальше, то спрос останется только на мундиры и полосатые робы, а с этим не к Борису Марковичу! Борису Марковичу придётся зубы на полку класть!
        Я усмехнулся.
        - Ну почему же не к вам? Станете генералов да полковников обшивать.
        - Бросьте, молодой человек! - фыркнул старый мастер. - Если только майоры к старику захаживать станут… - Он вздохнул. - Но не будем о печальном. Поговорим о вашем будущем костюме!
        Я примерно представлял, что именно хочу получить за свои деньги, но когда изложил эти пожелания портному, тот безапелляционно отрезал:
        - Шить будем из айлийской шерсти! - И принялся демонстрировать отрезы ткани. - Так и никак иначе! Вопрос исключительно в расцветке!
        - Непатриотично из айлийской-то, - заметил я, отнюдь не горя желанием раскошеливаться на столь недешёвый материал.
        - Непатриотично с голым задом ходить! - отрезал Борис Маркович. - А за те деньги, что я прошу, это чистый трофей! Не думайте даже!
        Я и не стал. Остановил свой выбор на тёмно-синей ткани с узкой оранжевой полоской, столковался о цене, внёс в качестве задатка триста рублей и поспешил в институт. Начинало поджимать время, так что - бегом, бегом, бегом!
        Но прямо вприпрыжку я по тенистому бульвару конечно же не припустил, просто ускорил шаг, да принялся помахивать зажатым в руке портфелем. Непонятный гул расслышал за три квартала до главного корпуса института - вроде как начали доноситься отголоски криков и скандирований заполонивших трибуны болельщиков, но городской стадион находился совсем в другой стороне, да и до спортивных сооружений студгородка оставалось ещё топать и топать. Дело было точно не в футбольном матче.
        Вспомнился гомон толпы на несанкционированном митинге, в разгоне которого я принимал участие совсем не так давно, и разом сделалось не по себе.
        Неужто снова беспорядки начались?
        А как же усиление режима?
        Куда комендатура смотрит?
        Но нет - на сей раз митинг определённо был согласован с властями особой научной территории, и вполне возможно даже - ими инициирован. А уж студсовет к его организации приложил руку совершенно точно.
        Народу на площади перед главным корпусом собралось видимо-невидимо, в отличие от прошлого раза столпотворение начиналось ещё на прилегающих к ней улочках. Лозунги митингующих сливались в неразборчивый гул, а над собравшимися тут и там реяли полотнища: республиканские и красные, с символикой Февральского союза молодёжи и скаутского движения, РИИФС и даже ОНКОР. Более того - сразу несколько десятков человек, наплевав на запрет на задействование сверхспособностей вне специально отведённых на это мест, левитировали над площадью с флагами.
        Сотрудники комендатуры присматривали за манифестацией со стороны, а ещё тут и там в толпе мелькали люди в штатском с нарукавными повязками. Я не рискнул пробираться напрямик через площадь и двинулся в обход, но запружен молодыми людьми оказался и сквер перед центральным входом, пришлось делать крюк до служебной проходной.
        Там-то меня и обрадовали срочным вызовом в Бюро оперативного реагирования.
        - К кому? - уточнил я, подозревая, что уже знаю ответ на этот вопрос.
        - Дежурный подскажет, - прозвучало в ответ.
        «Вечно всё через одно место», - мысленно ругнулся я и отправился за новой порцией неприятностей. Уж в чём-чём, а в этом сомнений не было ни малейших, да так оно и вышло. Дежурный сообщил, что вызвал меня начальник управления физической защиты. Ещё и ждать пришлось полчаса, пока наконец соизволит принять Вяз.
        - Старшина Линь по вашему приказанию явился! - объявил я, переступив через порог.
        - Дверь закрой! - потребовал начальник управления физической защиты. Садиться он не предложил, сразу взял быка за рога: - Линь, меня совершенно не устраивает твоё отсутствие на рабочем месте! - выдал он, подавшись вперёд. - В условиях вооружённого мятежа это не просто недопустимо, но и преступно!
        Я промолчал. Апеллировать к мобилизационному предписанию и блеять об экстренной необходимости и приказах вышестоящего начальства не было никакого смысла, поскольку меня сюда не оправдания слушать вызвали.
        - Что молчишь, Линь? - продолжил напирать Вяз. - Ты хоть понимаешь, что своим отсутствием ставишь под угрозу жизни сослуживцев и студентов? Пока ты числишься откомандированным, я на твоё место никого поставить не могу! А твои товарищи уже зашиваются! Не стыдно тебе?
        - Стыдно! - соврал я и одним лишь только этим подтверждением ограничиваться не стал, опередил уже открывшего рот собеседника, добавив: - Я при первой же возможности сообщу о сложившейся ситуации подполковнику Звонарю и подам ему рапорт о возвращении к несению службы в Бюро!
        Вяз раздражённо засопел, кинул взгляд на лист писчей бумаги и забарабанил пальцами по столу.
        - Не думаю, что это будет уместно… - проговорил он, сбавив обороты, помолчал немного и продолжил: - Оптимальным мне представляется твой перевод в Службу реабилитации на постоянной основе!
        - Доведу вашу точку зрения до подполковника, - пообещал я.
        - Об исполнении доложишь завтра! - потребовал начальник управления.
        - Будет исполнено! - выдал я и добавил: - Приложу все усилия!
        И вот насчёт последнего своего утверждения я душой нисколько не покривил. Едва ли сумею попасть на приём к Звонарю в столь сжатые сроки, но и саботировать выполнение приказа я тоже отнюдь не собирался. Мне и самому было о чём с Макаром Демидовичем переговорить, и откладывать это дело в долгий ящик я не собирался.
        Вяз миг помедлил, сверля меня напряжённым взглядом, потом раздражённо махнул рукой:
        - Свободен!
        Я незамедлительно покинул кабинет и завернул в ректорат сдать командировочное удостоверение. Затем поспешил в лабораторный корпус, где после недолгих препирательств с отвечавшим за составление графика младшим научным сотрудником стребовал с него допуск в процедурные по своему прежнему расписанию.
        - Я сегодня быстро! - пообещал я и рванул в раздевалку.
        По пути то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды, но взглядами всё и ограничилось, никто из персонала с расспросами о командировке приставать не стал. Определённо ещё о гибели Вдовца не знали, иначе бы точно не сдержались.
        Быстро переодевшись, я накинул на обожжённое предплечье полотенце и отправился в буфет. Посидел там, попивая травяной настой в ожидании, когда освободится нужная процедурная, заодно постарался успокоиться после неприятного разговора и сосредоточиться на технике адаптации к активному излучению Эпицентра.
        Встрепенулся, когда меня окликнул Василий.
        - Физкульт-привет! - отозвался я, поднимаясь из-за стола. - Ты как?
        - Так себе, - неопределённо пожал плечами знакомый лаборант. - О Сёме слышал?
        Я кивнул.
        - Леопольда в розыск объявили, - поведал мне Василий, - но я не верю, что это его рук дело. Он, конечно, с придурью, но безобидный. Да и кишка тонка человека убить. Яду подсыпать - ещё куда ни шло, но не так.
        - Не нашли его? - уточнил я. - А то я только из командировки вернулся, не в курсе последних событий.
        - Как в воду канул.
        Я вздохнул.
        - Мутная история.
        - И не говори! - кивнул Василий. - Леонид с Кордона на днях собирается приехать - надо будет как-нибудь посидеть, Семёна помянуть.
        - Зовите, как соберётесь.
        - Замётано.
        Василий попрощался и увёл на процедуры закреплённого за ним студента, а там и моё время подошло. Сегодня из-за накладок пришлось ограничиться работой на силовой установке; я отпустил ассистента, самостоятельно проверил аппаратуру и установил в печатное устройство регистратора бобину бумажной ленты, выкрутил регулятор таймера на шестьдесят минут и обратился к сверхсиле.
        Ну, поехали!
        Но нет - не поехали, а поползли. За время командировки я успел порядком отвыкнуть от давящего воздействия Эпицентра и все десять минут до первого сигнала таймера пытался войти в ритм, одновременно не упускать гармонию источника-девять, задействовать адаптивную технику и тянуть в себя сверхэнергию. Разумеется, и силовую установку при этом запитывал, но исключительно по остаточному принципу. А вот после сигнала - ускорился!
        Минуту работал на предельной мощности, даже дурноту ощутил, и голова закружилась, но дальше как-то оклемался и приноровился, выложился на все сто, пусть при этом и сошло семь потов. По окончании тренировки я только и смог, что до лавочки добрести. Так бы и прилёг на неё, но процедурную требовалось освободить, так что посидел немного, оторвал бумажную ленту и присмотрелся к показаниям счётчиков.
        Общий выход оказался заметно ниже моих обычных результатов, зато пиковую мощность удалось поднять до пятидесяти шести киловатт. Теперь бы ещё этот результат закрепить и вообще замечательно будет.
        Хотя к чему эти сослагательные наклонения? Закреплю! Непременно закреплю! И более того - в самом скором времени свой личный рекорд превзойду. Нужно будет только график изучить и посмотреть на каком этапе случился прорыв, а где был спад. Но это не горит, это может и подождать.
        Обнулив показания счётчиков, я поплёлся в душ, там немного пришёл в себя и двинулся в раздевалку. Оделся, сунул свёрнутую в валик бумажную ленту в портфель, поднялся из подвала на улицу.
        Солнышко светит, свежий ветерок бритую голову обдувает.
        Хорошо.
        Я нацепил кепку, сунул портфель под мышку и сбежал с крыльца. У военной кафедры наблюдалось какое-то столпотворение, но на митинг происходящее нисколько не походило, не доносилось оттуда ни лозунгов, ни речовок. Такое впечатление - студенты в очередь выстроились и не в одну, а сразу в несколько, и те переплелись между собой, да ещё кто-то пытается пролезть вперёд других или протащить к себе приятелей, чему решительно никто рад не был.
        - Петя! - окликнули вдруг меня.
        Голос был прекрасно знаком, обращение же - насквозь неправильным.
        Какой ещё «Петя»? С чего бы это?
        Я обернулся и раскинул руки.
        - Привет!
        Подошли Карл, Ян и Костя, а с ними пара незнакомых барышень - все с нарукавными повязками дружинников.
        - Венера, Лариса, Пётр, - представил нас друг другу Карл, после помялся и заявил: - И, Петя, на будущее: я - Мефодий.
        У меня едва челюсть от удивления не отвисла.
        - Интересно девки пляшут! И какая муха тебя укусила?
        - Да глупо и смешно уподобляться безродным космополитам и преклоняющимся перед западным миром декадентам! - рубанул рукой воздух Карл, он же Мефодий Карлуша.
        Ян и Костя глянули на него вроде как даже с жалостью, барышни отвернулись в безуспешной попытке скрыть улыбки.
        - Погоди! Погоди! - выставил я перед собой указательный палец. - А как же подпольные клички? Вот в миру ты Карлуша, а для своих Карл! Плохо разве?
        - И мы ему о том же толкуем, - поддержал меня Ян.
        - Ага, - кивнул Костя и попытался обнять за талию смуглую и черноволосую Венеру, но получил по руке.
        - Ну если только так, - неуверенно пожал Карл мощными плечами, снял шляпу и промокнул бритую макушку носовым платком. - Наверное, имеет смысл, Пьер… Тьфу-ты! Петя! - он прищурился. - Или у тебя тоже подпольная кличка?
        - Бог миловал, - открестился я. - Тебя, получается, звеньевым поставили?
        - Бери выше! Заместителем дежурного смены!
        - Поздравляю! А что за суета у военной кафедры?
        - Одни добровольцами на фронт отправиться хотят, другие на курсы записаться, - пояснил Костя. - А нас сразу отшили, даже бумаги не приняли.
        - Да погоди ты со своими бумагами! - перебил его Карл. - Петь, ты когда из столицы вернулся? Мятеж застал?
        - Как бы он застал? - удивился Ян. - На паровозе оттуда неделю пилить!
        - А на самолёте - сутки!
        - Самолёты не летают!
        - Да и поезда не особо ездят! Не читал разве о массовом саботаже на трансконтинентальной магистрали? - свысока глянул Карл на своего худощавого приятеля. - Так что, Петя?
        Я заколебался и уклончиво ответил:
        - Застал немного. Но так - ничего серьёзного.
        Костя уставился на меня во все глаза.
        - И - вернулся?
        - А куда деваться? - развёл я руками, ощутив себя при этом едва ли не дезертиром. - Меня в Службу реабилитации мобилизовали, пришлось раненых операторов в Новинск сопровождать. Так что пока здесь завис. Да! В горбольницу на дежурство бежать пора!
        Но убежать не получилось, Карл ухватил меня своей лапищей за руку и придержал.
        - Мы проводим.
        Ну и двинулись. Пока шли по территории студгородка, общались о том и сём, но студенты об оперативной обстановке в городе почти ничего не знали, а я при незнакомых барышнях боялся сболтнуть лишнего, так что разговор не задался. Да ещё у одного из корпусов повстречались подружки Нины, и разошлись мы как-то напряжённо и вроде бы даже неловко, никто друг другу и слова не сказал.Карл на свою пассию и не взглянул вовсе. Та тоже прошествовала мимо, задрав нос.
        Ну ведь не из-за меня же это!
        Я глянул вслед студенткам, потом пихнул здоровяка локтем в бок.
        - Так и не помирились?
        - Не-а, - с деланным безразличием выдал в ответ Карл.
        - У Мефодия уже в печёнках её выкрутасы сидят, - объявил Ян.
        - И вызывает острую антипатию аполитичная позиция её окружения! - добавил Костя.
        Карл зло зыркнул на приятелей, дружинницы захихикали.
        - Всё, опаздываю! - заторопился я, взглянув на часы.
        - Посидим «Под пальмой» вечерком? - предложил Карл.
        - Нет, до ночи на дежурстве буду. Давай завтра на занятиях пересечёмся и всё решим.
        - Завтра тренировка у Малыша. Придёшь?
        - Во сколько?
        - Как обычно.
        - Да, подойду в зал. Там всё и решим.
        Но распрощавшись с приятелями, двинулся я отнюдь не на дежурство - вместо этого поднялся к Лизавете Наумовне. Ну а там всё как обычно: обращение к сверхсиле и обработка контрастным порошком, оценка состояния внутренней энергетики и нервозность в ожидании вердикта.
        Тот не то что совсем не порадовал, но и от «всё прекрасно, свободен» определённым образом отличался.
        - Не так всё и плохо, - отметила Лизавета Наумовна, отошла к шкафчику с медицинским инвентарём и вернулась с набором иголок. - Думаю, за пару сеансов приведём тебя в норму. Ложись!
        Я уселся на кушетку и зябко передёрнул плечами.
        - Да я и сам…
        - Вижу, что сам! - насмешливо хмыкнула Лизавета Наумовна. - Но со стороны заметней, знаешь ли. Ничего-ничего! До субботы все отклонения выправим. Ложись!
        - Да вы объясните просто…
        - Ложись, кому сказано!
        Пришлось повиноваться, и следующие четверть часа меня превращали в подушечку для булавок. Втыкали, воздействовали, смещали, расслабляли, подтягивали - тут и там, снова и снова. И вроде не так уж и больно было, но такое впечатление - всего наизнанку вывернули. Попутно Лизавета Наумовна акцентировала моё внимание на каких-то пропущенных при самолечении отклонениях от нормы - незначительных, но чреватые серьёзными осложнения, а заодно поясняла свои действия, иногда даже позволяла самому привести состояние внутренней энергетики к оптимуму, заданному перенастройкой на источник-девять.
        Под конец так и взмок весь, смывать контрастный порошок отправился на подгибающихся ногах. Сполоснулся, вытерся, оделся и… Нет, так сразу покинуть кабинет не вышло.
        - Присядь-ка! - указала Лизавета Наумовна на кресло с высокой спинкой и регулируемыми подлокотниками и подголовником. - Давай-давай! Только пиджак сними.
        - Зачем это? - засомневался я, поскольку вид кресла доверия не внушал.
        Лизавета раздражённо постучала красным ноготком по стеклу золотых часиков.
        - Петя, у меня и другие пациенты имеются! Не тяни!
        - Так и займитесь ими! Я в порядке!
        - Пока - да, - согласилась дамочка. - Но придётся немало потрудиться, чтобы так оставалось и впредь.
        Я с обречённым вздохом убрал портфель на кушетку, положил рядом пиджак и устроился в кресле.
        - Удобно? - подступила едва ли не вплотную Лизавета Наумовна, нос защекотал лёгкий аромат её цветочных духов.
        - Вполне, - отозвался я, старательно отводя взгляд от обтянутой белым халатом груди.
        И вот даже не знаю, то ли слишком усердно пытался это проделать, то ли напротив - безуспешно. Как бы то ни было, резкого движения Лизаветы я не заметил, ощутил лишь укол в основание черепа и сразу утратил контроль над телом. В один момент руки и ноги отнялись!
        Какого чёрта?
        - И зачем же ты постригся под ноль, Петенька? - шепнула мне на ухо Лизавета Наумовна.
        От неожиданности я даже о своём возмущении позабыл, выдал в ответ:
        - Захотелось! - И допустил ошибку, промедлил, упустил возможность взять ситуацию под контроль.
        Укол очередной иглы, вернее - сопроводивший его силовой импульс вдруг начисто отрезал меня от доступа к сверхсиле, но только лишь этим Лизавета Наумовна не ограничилась и принялась без всякой спешки притягивать мои предплечья к подлокотникам прочными кожаными ремнями.
        - Вы чего? - выдавил я из себя, но слова прозвучали невнятно, будто успокаивающим обкололи. Начало подкрадываться забытьё.
        Лизавета Наумовна закрепила мне ноги, легонько похлопала по щекам, приводя в чувство и попросила:
        - Постарайся не отвечать на вопросы.
        У меня от изумления даже в голове немного прояснилось.
        - Это как?
        - Что у тебя с рукой? - спросила Лизавета. - Откуда этот ожог?
        Я попытался следовать её совету, но сумел продержаться лишь секунд пять или десять. С новой воткнутой в меня иглой возникло непреодолимое желание исповедаться, пришлось ему уступить.
        - Обжёгся, - сказал я.
        Тут же последовал очередной укол и прозвучал следующий вопрос:
        - Каким образом?
        И вновь захотелось выложить всё начистоту, и вновь я не смог сопротивляться наваждению, но, как и в прошлый раз, ответил совсем не то, чего от меня добивались.
        - На пожаре!
        И не соврал ведь - без пожара тоже не обошлось!
        Лизавета Наумовна конечно же раскусила столь немудрёную уловку, незамедлительно изменила тактику воздействия, и на меня накатило мягкое тепло. Я ощутил невероятную безмятежность и провалился в полудрёму, но окончательно не отключился, смог и дальше поддерживать разговор, точнее - отвечать на вопросы, а ещё точнее - изворачиваться и юлить, дабы не сказать ничего по существу.
        Это было невероятно сложно, я словно в детство вернулся, хотелось быть честным и откровенным, поведать обо всём без утайки, а Лизавета Наумовна перестала быть собой и превратилась в некий собирательный образ самого дорогого для меня человека, но нет, нет и ещё раз нет. Чем именно мы занимались с Альбертом Павловичем в столице, я ей не рассказал.
        Зато узнал, с какой целью меня спеленали по рукам и ногам, если в любом случае утратил контроль над телом. Когда Лизавета начала выдёргивать иглы, мышцы так свело судорогой, что едва в три погибели не скрутило.
        - Зачем? - хрипло выдохнул я, не спеша подниматься из кресла, поскольку отнюдь не был уверен, что сумею устоять на ногах.
        - Да уж не развлечения ради! - фыркнула дамочка, протирая иглы. - Альберта за новый опыт благодари.
        - Чего? - нахмурился я, решив, будто ослышался. - Вы нормально объяснить можете?
        Вместо этого Лизавета Наумовна протянула какой-то листок. Дрожащей рукой я принял его, развернул и прочитал выведенные знакомым почерком куратора слова:
        «Ты не абсолют»
        Вспомнился давнишний спор Альберта Павловича с Георгием Ивановичем касательно моей ментальной устойчивости, и я поморщился.
        - Хорошо, что вы не стоматолог…
        - Не дуйся! - улыбнулась Лизавета. - И хватит уже пялиться на мой зад!
        Я хотел было отмести это обвинение, но неожиданно для себя сообразил, что именно этим сейчас и занят, вздохнул и спалил записку. Было самую малость обидно и немного страшно. Куратор ведь точно не просто так моей ментальной устойчивостью озаботился, а значит, кто-то может проявить неуместный интерес к неким столичным событиям.
        Каким именно?
        А так ли это важно? Как по мне - так и не особо. Главное, чтобы вместо ментального воздействия при опросе не задействовали бормашину.
        Ну а обижаться на Лизавету Наумовну было и вовсе глупо - в конце концов, она на меня своё рабочее время тратила, - так что я поднялся из кресла, взял с кушетки пиджак и спросил:
        - И каков вердикт?
        - Держался ты неплохо, но я сильно и не давила. В любом случае это во многом нарабатываемый навык, так что завтра ещё попрактикуемся. И не вздыхай так! Не вздыхай!
        Пришлось пообещать быть как штык.
        А что ещё оставалось? Тем более - если навык нарабатываемый?
        О-хо-хо…
        На дежурство я отправился сразу от Лизаветы Наумовны, пришёл на четверть часа раньше, но и правильно - какое-то время ушло на бюрократические формальности, вроде обязательного инструктажа, точнее проставления подписи за ознакомление с оным, а потом я получил медицинскую униформу, переоделся в белые брюки и аналогичной расцветки халат, поменял туфли на тапочки и поступил в распоряжение Федоры Васильевны Беды.
        - Думал, вас обратно в столицу отправят, - удивился я.
        - У нас и в Новинске работы невпроворот, - заявила в ответ тётка и мрачно усмехнулась. - Сам-то, поди, на фронт лыжи навострил?
        - Есть такое, - осторожно признал я.
        - Дохлый номер!
        - Почему это? - спросил я, хоть и понимал, что никто не стал бы выдёргивать меня в Новинск лишь для того, чтобы сразу отпустить обратно.
        Федора Васильевна, очевидно, сочла вопрос глупым и потому его проигнорировала, перешла к делу.
        - Работать будешь в палате интенсивной терапии с четырёх до восьми. Суббота и воскресенье - свободные дни.
        Я озадаченно хмыкнул, поскольку в полученном от ассистентки Звонаря графике дежурств продолжительность смен обозначена не была.
        - На полставки, получается? - уточнил я на всякий случай.
        - На полную, - возразила Федора Васильевна. - В интенсивной терапии час за два идёт. Сам всё увидишь.
        И да - увидел. Жарко в отданной на моё попечение палате отнюдь не было, но присматривавший там за пациентами интерн оказался мокр как мышь - он самым натуральным образом обливался потом и на выход двинулся нетвёрдой походкой вусмерть уставшего человека.
        - Завтра приходи пораньше, чтобы успеть истории болезни просмотреть, - с неудовольствием выговорила мне Федора Васильевна. - Давай! Читай! Я понаблюдаю за больными пока.
        Пациентов в палате было четверо - все молодые люди от двадцати пяти до тридцати лет, все то ли без сознания, то ли погружены в медикаментозный сон, и определённо не сотрудники ОНКОР, а доставленные из столицы штатские. У каждой койки на спинках висели медицинские книжки, я взялся листать одну и обнаружил внутри записи о текущем состоянии энергетических каналов и узлов, а также план приведения их к нормальному состоянию.
        - Макар Демидович сказал, ты разберёшься, - заметила Беда, переходя от одного пациента к другому.
        Разобраться в диагнозе и в самом деле труда не составило, я даже понял, какого рода требуется воздействие, но отнюдь не был уверен, что сумею его должным образом осуществить. Это терапевтическое вмешательство в силу своей комплексности показалось куда сложнее тех заданий, которые мне поручали на обратном перелёте в Новинск.
        - Да тут всё элементарно! - заявила Федора Васильевна, от которой моё замешательство не укрылось.
        Я ей не поверил. Никто час за два просто так засчитывать не станет, да и мой предшественник за свою смену вымотался почище сталевара в горячем цеху, а ведь у него диплом о высшем образовании имеется!
        - Приступай! - поторопила меня Беда. - С анамнезами остальных потом разберёшься!
        Попытка потянуть время определённо закончилась бы нагоняем, и я медлить не стал, положил ладони на грудь молодого человека с бритой головой, закрыл глаза, сосредоточился и почти сразу ощутил отклик его внутренней энергетики. Соотнести её состояние с описанием из медкнижки оказалось гораздо сложнее, но тут помогло моё зачаточное ясновидение и богатый опыт самолечения.
        Когда в голове сложилась полная картинка, я отыскал уже наметившиеся отклонения от нормы и выправил их одним воздействием - точечным и точным. Отступил в сторону, уступая место Федоре Васильевне, та оценила мою работу и фыркнула:
        - Говорю же - элементарно всё!
        Я перешёл к следующему пациенту, наскоро пролистал его историю болезни, куда внимательней изучил схемы назначенных ему терапевтических воздействий и после недолгой подготовки откорректировал намеченные к выправлению девиации. С оставшимися двумя операторами проблем тоже не возникло, а после похвалы Федоры Васильевны я окончательно уверился в том, что мой предшественник просто не подходил для этой работы по причине низкой квалификации или же в силу недостаточной чувствительности.
        Тут же всё и вправду элементарно!
        Согласно записям, все пациенты прошли инициацию на семнадцатом румбе пятого витка, в силу чего нормальное состояние их внутренней энергетики за исключением каких-то совсем уж незначительных нюансов подпадало под единый шаблон, да и патологии оказались предельно схожи. Надорвались все. От меня требовалось лишь переходить от одного подопечному к другому и с помощью однотипных воздействий приводить их энергетику к норме.
        Только и всего!
        Подвох заключался в том, что делать это требовалось беспрестанно. Только я закончил с четвёртым больным, как уже снова понадобилось заняться первым из пациентов. И так по кругу все четыре часа подряд! Как белка в колесе!
        Более того - сколько я ни старался соблюдать единообразие, всякий раз воздействия чуть разнились по интенсивности, направленности и точкам фокусировки, а это неизбежно приводило к новым отклонениям, которые приходилось выправлять, тратя дополнительное время и силы.
        Вроде - ерунда, вроде - смешную мощность задействую, а уже в груди давит, испариной покрылся и в голове шумит, а руки дрожат.
        Каждый час в палату заходил дежурный врач, оценивал состояние пациентов и вносил корректировки в схемы. Претензий к моей работе у него не возникало, но оно и понятно - всё элементарно, напортачить сложно. Просто работа на износ. Кто бы мог подумать…
        К концу смены я ощущал себя не просто выжатым лимоном, а лимоном, по которому проехался каток. Сдал пациентов сменщику, получил талоны на питание, дополз до раздевалки и какое-то время бездумно стоял под душем.
        - Да мы просто расходный материал! - услышал, когда закрутил вентили. - Батарейки!
        Выглянул - а это интерны на судьбинушку друг другу жалуются. Или и вовсе старшекурсники.
        - И этому я учился шесть лет? - возмутился один из них.
        - Забей! - отмахнулся другой. - Думаешь, в хирургии на потоке стоять не придётся? А если война? Думаешь, в полевом госпитале проще будет?
        - А я за простотой и не гонюсь!
        Третий посмотрел на меня и спросил:
        - А ты у кого практику проходишь? Не видел тебя раньше.
        - У Рашида Рашидовича, - ответил я, вытираясь вафельным полотенцем.
        - Реабилитолог?
        - Ага.
        - Вот! - наставил на меня указующий перст первый из парней. - Они свой фронт работы провалили, а мы за них отдуваемся!
        У меня не было ни сил, ни желания собачиться с медиками, поэтому только махнул рукой и отвернулся. Оделся, собрался, пошёл в столовую. За четыре часа вымотался так, что всякий аппетит пропал, ограничился лапшой на курином бульоне, двумя стаканами компота и булочкой. Заморил червяка, задумчиво поглядел на портфель, вздохнул.
        Не могу сказать, будто так уж тянуло на подвиги - скорее даже наоборот! - но едва ли завтра после смены буду чувствовать себя лучше, а кое с какими делами стоило разобраться, пока ещё имеется такая возможность. Требовалось ловить момент, а отоспаться успею. Когда-нибудь потом. Наверное.
        И я не пошёл домой, вместо этого двинулся через студгородок к одному из отведённых под женское общежитие корпусов. По дороге остановился послушать последние новости у тарелки репродуктора, но вновь ничего нового для себя не узнал. Да ничего конкретного не прозвучало в принципе, одни только общие словеса.
        Мятежников выдавливают из столицы, под ударами республиканской армии и переброшенных с востока страны подразделений ОНКОР добровольческий корпус интервентов несёт тяжёлые потери, на западной границе идут ожесточённые бои. А как там на самом деле - кто знает?
        Инга оказалась у себя, и моему появлению она просто-таки поразилась.
        - Петя? Ты вернулся?
        - Вчера прилетел, - сказал я, переступая через порог. - Как тут у вас?
        - У нас? - округлила глаза Инга. - Ты же в столице был! Рассказывай!
        Она ухватила меня за руку и потянула в гостиную, вдоль одной из стен которой громоздились какие-то коробки, лежали мешки, стоял туго набитый чемодан.
        - Это чего? - удивился я.
        - Да просто Лия к Герасиму съезжает! - отмахнулась Инга. - Рассказывай!
        Я уже даже пожалел, что пришёл сюда, но деваться было некуда, рассказал без лишних подробностей о ситуации в столице, только в отличие от разговора с Карлом на сей раз отделаться полуправдой не вышло.
        - И голову ты, конечно же, побрил просто так! - насмешливо фыркнула моя бывшая одноклассница. - Совсем ты врать, Петя, не умеешь! Да у тебя ресницы опалены!
        Врать-то как раз я за последнее время выучился неплохо, но попробуй - соври, когда все доказательства налицо.
        - Повоевали там немного, - вынужденно признал я. - В республиканском комиссариате оборону держали…
        Если разобраться, делать из этого секрет не было никакого смысла, но одно могло потянуть за собой другое, а там пришлось бы и о третьем поведать, что ни к чему хорошему привести не могло. Я прекрасно знал, как просто запутаться и проколоться на мелочах, поэтому решил об участии в подавлении мятежа никому не говорить вовсе, но вот - пришлось.
        - На западной границе тоже бои идут, - вздохнула Инга, когда мой рассказ подошёл к концу.
        Я кивнул и попытался выспросить её о событиях последних дней в Новинске, но об этом моя бывшая одноклассница знала не так уж и много. Сказала только, что полицейское управление расформировано, большинство старших чинов взято под стражу, а рядовой состав распущен по домам.
        - Мы даже женскую дружину организовали, - с гордостью заявила она. - На Текстильке дежурим.
        - Где? - поначалу не понял я, но сразу протянул: - А-а-а! На юго-западе!
        - Ага, туда со всего города отребье съезжается.
        Ну да, это я ещё по своей службе в комендатуре помнил. Наблюдательный совет особой научной территории в меру своих возможностей пытался выправить демографический перекос, привлекая в город барышень, вот именно в том районе льготное жильё им преимущественно и предоставлялось.
        - А что же комендатура? - поинтересовался я действиями бывших коллег.
        - А мы с ними работаем, - пояснила Инга. - Но у них сейчас в западной части города дел невпроворот.
        Я кивнул. Если операторы жили преимущественно в центре и на востоке Новинска, где за порядком присматривали патрули комендатуры, то запад был вотчиной полицейского управления, да и маргинального элемента там хватало с избытком. Могут и беспорядки начаться, если в срочном порядке ситуацию под контроль не взять.
        - Погоди! - встрепенулась Инга. - А как так получилось, что тебя в Новинск вернули? Разве в столице операторы не нужнее?
        - Нужнее, - подтвердил я. - Но не с моей специализацией. Я же в реабилитологии стажируюсь, а всех тяжёлых в Новинск переправляют. Тут повышенный энергетический фон восстановлению способствует. Ну и больницы лучше оснащены. У меня сегодня за смену семь потов сошло.
        Для наглядности я вытянул перед собой руку, пальцы явственно дрожали.
        - Ой! - опомнилась Инга. - Давай я тебя хоть чаем напою!
        - Да я только из столовой, - улыбнулся я. - Чего зашёл - пока всё не завертелось, успел тебе подарок купить. Раз уж у нас это дефицит великий.
        Я раскрыл портфель и выложил на стол сначала шёлковые чулки, а потом не без внутренних колебаний и кружевной пояс для них.
        Инга во все глаза уставилась на нижнее бельё, затем посмотрела на меня и вздохнула.
        - Петя, не стоило!
        Поскольку изначально я держал в уме некоторый шанс схлопотать пощёчину, то сейчас с откровенным облегчением улыбнулся.
        - Почему нет?
        Но бывшая одноклассница строго покачала головой.
        - Сколько я тебе должна?
        - Да брось!
        Инга ничего и слушать не стала, отошла к комоду, выдвинула верхний ящик и достала кошелёк.
        - Так сколько?
        В её голосе прозвучали прекрасно знакомые мне ещё по гимназии интонации, и упрямиться я не стал, озвучил сумму, занизив её вдвое.
        - А не слишком мало? - усомнилась барышня.
        - Да это у нас перекупщики три шкуры дерут, а там меня знакомый в магазин, куда его подруга захаживает, отвёл. И одна пара от меня в подарок. Даже не спорь!
        Название магазина я благоразумно озвучивать не стал, но и так Инга смерила меня пристальным взглядом, словно рассчитывала уличить во лжи. Обошлось. Барышня отсчитала требуемую сумму, сгребла со стола обновки и убежала в спальню, напоследок предупредив:
        - Подожди, сразу и примерю!
        Она прикрыла за собой дверь, а я сунул деньги в карман и посмотрел на часы. Требовалось переходить к делу и бежать домой, иначе завтра я просто не встану. Но не кричать же через дверь, в самом-то деле!
        Ладно, ерунда! Сейчас чулки примерит и выйдет. Всех дел на пару минут.
        Так и получилось. Разве что одной только примеркой Инга не ограничилась и решила продемонстрировать обновки ещё и мне.
        - И как тебе? - спросила она, встав в распахнутой двери спальни. - Не слишком вульгарно?
        С ответом я замешкался по той простой причине, что кроме обновок больше на бывшей однокласснице ничего и не было. Пояс, чулки - и всё…
        Я откашлялся и выдавил из себя:
        - Ни капельки.
        Инга поманила меня к себе, и тут уж я медлить не стал, поднялся из-за стола, шагнул к ней, увлёк в спальню.
        Ещё бы теперь в грязь лицом не ударить…
        Часть первая. Глава 2
        Волновался, хватит ли сил проявить себя, я совершенно напрасно. Инициативу целиком и полностью взяла на себя Инга, мне только и оставалось, что лежать и получать удовольствие. Устроившаяся сверху барышня двигалась далеко не столь уверенно, как некогда Лизавета Наумовна, зато в отличие от Юлии ничуть не смущалась своей ведущей роли и действовала с полнейшей самоотдачей.
        После мы какое-то время просто лежали и молчали, потом Инга вдруг улыбнулась и сказала:
        - А Вениамин от такого отказывался наотрез. Считал оскорбительным для своего мужского достоинства…
        - Средневековые понятия у него какие-то о мужском достоинстве, - фыркнул я в ответ, перевернулся на бок и смерил раскрасневшуюся и вспотевшую барышню оценивающим взглядом. - А что ещё он неприемлемым для себя считал? Можем проверить, так ли это неприлично…
        Инга чмокнула меня в щёку и поднялась с кровати, даже не подумав прикрыться простынкой.
        - Всему своё время, - лукаво улыбнулась она и взяла наброшенный на спинку стула халатик. - Я в душ. Сделаешь чай?
        - Конечно!
        Я проводил взглядом спортивную фигуру бывшей одноклассницы, переборол навалившуюся вдруг тяжким грузом сонливость и уселся на кровати, начал приводить себя в порядок. Приглашения остаться на ночь ждать не стоило, и я поймал себя на мысли, что этому обстоятельству скорее рад, нежели разочарован необходимостью собирать вещички и проваливать.
        Былые чувства к Инге не проснулись, и это было хорошо.
        Наверное.
        Душевая располагалась на этаже, пока Инга отсутствовала, я успел и одеться, и разогреть чайник. Сделал две кружки крепкого чая, а в буфете в поисках сахара или каких-нибудь сладостей шарить не стал, решив дождаться хозяйки.
        По возвращении та махом выдула одну кружку и попросила налить ей ещё, после чего выставила на стол сахарницу и вазочку с овсяным печеньем.
        - Покормить тебя, Петя? - спросила Инга.
        - Нет, только поужинал, - отказался я. - Ты, кстати, никого ещё в инициативную группу не привлекла?
        - В группу? - озадаченно протянула барышня, потом понимающе кивнула. - А! Ты о проекте для студсовета!
        - Именно.
        - Да как-то не до того было. А сейчас ещё и дружину организовали. В ней не только актив военной кафедры, к нам и с других факультетов девушки присоединились. Мы с комендатурой график дежурств согласовали, они инструкторов нам назначили…
        Мне слушать о женской дружине нисколько не хотелось, но посидел, попивая чай, покивал. Затем вновь перевёл разговор на интересовавшую меня тему.
        - А с проектом-то что? Их не отменили, случаем?
        - Уж лучше б отменили, - вздохнула Инга. - Понимаешь, мы в дружине реальную пользу приносим, а эти проекты просто для галочки. Имитация бурной деятельности!
        Я пожал плечами, изо всех сил стараясь не выказать охватившего меня раздражения.
        - Для галочки все проекты кроме того, который победит. Дружина ваша теперь уже никуда не денется, а тут новые перспективы откроются!
        - Петя, ты же видишь, что в стране творится! Какой смысл так далеко вперёд загадывать?
        - Мятеж рано или поздно подавят, и тогда фору получит тот, кто просчитывал свои действия на несколько ходов вперёд!
        Инга смерила меня пристальным взглядом карих глаз и спросила:
        - Ты же говорил, у тебя нет свободного времени?
        - Тут ничего не изменилось, - подтвердил я. - Просто пока ещё есть шансы получить доступ к учётным записям, а что дальше будет - кто знает? Я в Службе реабилитации сейчас, нас в любой момент на запад перекинуть могут. Да и время упущено окажется, с анализом данных лучше не тянуть. Вдруг пустышку тянем?
        На какой-то миг Инга заколебалась, потом улыбнулась, будто раскусила меня, и кивнула.
        - Хорошо, Петя. Всё в силе. Займись этим.
        У меня даже от сердца отлегло.
        - Я заявку подготовлю и завтра тебя найду. Надо будет подписать.
        - Хорошо, - покладисто согласилась барышня. - Вечером зайдёшь?
        - И вечером тоже, но заявку в первой половине дня лучше подписать. У тебя какие занятия завтра?
        Мы договорились пересечься после третьей пары в студсовете, и я решил закругляться, но, прежде чем успел отправиться восвояси, щёлкнул замок, распахнулась дверь и к нам из коридора впорхнула Лия. Вслед за ней шагнул Герасим - неожиданно не в костюме, а в синем рабочем комбинезоне и кожаной куртке.
        - О, Петя! - поразился он. - Ты когда вернулся?
        - Вчера вечером.
        Лия подошла и поцеловала меня в щёку, после обнялась с соседкой. Герасим ограничился рукопожатиями. Если их и удивил тот факт, что Инга распивает со мной чаи в халатике и с мокрыми после душа волосами, то акцентировать на этом внимание они не стали. И без того нашлось о чём поговорить.
        - Лия, меня со второй половины субботы и до утра понедельника не будет, - предупредил Герасим подружку и погладил ту по плечу. - Только не дуйся, хорошо?
        - Очень надо! - хмыкнула та. - Уж найду, чем заняться! Инга поставишь меня в воскресенье на дежурство? Только во вторую смену, у меня на десять запись к парикмахеру.
        - Я тогда тоже во вторую выйду, - решила Инга, достала толстую тетрадь и вооружилась карандашом.
        Герасим оценивающе глянул на меня и осторожно уточнил:
        - Ты сейчас…
        - Уже ухожу.
        - Поможешь тогда с вещами? Я Лию к себе перевожу.
        Пожитков у моей бывшей одноклассницы накопилось немало, одному их было таскать не перетаскать, и я уточнил:
        - Извозчика наймёшь?
        Герасим покачал головой.
        - Нет, мне на обкатку экспериментальный автомобиль на электротяге дали. С ветерком прокатимся.
        - Ну ничего себе! - присвистнул я. - Здорово!
        Лия рассмеялась.
        - Петя, ты погоди завидовать! Там тележка с моторчиком!
        - Да ну тебя! - насупился Герасим, но тут же притянул барышню к себе и поцеловал. - До завтра!
        - Чао! - отозвалась Лия и обратилась к соседке: - Инга, я в пятницу съеду. Ты уже нашла кого-нибудь? А то подселят какую-нибудь мымру!
        Инга покачала головой.
        - Не подселят. Заявки на улучшение жилищных условий через студсовет проходят, выберу кого-нибудь из наших.
        - Всё, мы ушли! - окликнул барышень Герасим, двинувшись вслед за мной с парой чемоданов.
        Автомобиль со служебными номерами комендатуры обнаружился под окнами общежития. Окружившие его студенты расступились, позволяя пройти, и кто-то спросил:
        - И много лошадок?
        - Полсотни! - отозвался Герасим, поставив чемоданы на землю.
        - И сколько жмёт?
        - Сто двадцать.
        - Не мало?
        - Зато проходимый! Для разведки сделано!
        Кузова у машины не было вовсе, имелся лишь остов из рам, а ещё два кресла и небольшая площадка за ними, где вполне хватало места для пулемётчика - намётанным взглядом я сразу отметил возможность установки турели. Впрочем, сейчас на эту самую площадку мы сгрузили чемоданы и прочие пожитки Лии, а для надёжности и пущей сохранности дополнительно закрепили их ремнями.
        Герасим попинал ребристые покрышки отнюдь не маленьких колёс, натянул краги, надел мотоциклетный шлем и опустил на лицо лётные очки.
        - Садись! - указал он мне на пассажирское сидение.
        - А ты куда сейчас?
        - Домой вестимо.
        - Понятно, что домой! Живёшь-то где?
        Отвечать Герасим не стал, вновь указал на автомобиль.
        - Садись! Разговор есть.
        Пришлось забираться на сидение. Устроившись там, я обнаружил пару ремней, пристегнулся ими и подтянул по фигуре. Герасим устроился за рулём, запитал силовую установку, и автомобиль совершенно бесшумно тронулся с места. Я ожидал, что нас начнёт трясти, но покрышки скрадывали незначительные неровности брусчатки, оказалась эффективной и пружинная подвеска.
        Привлекая всеобщее внимание, мы доехали до служебных ворот, а уже на улице Герасим резко прибавил скорость. Начал задувать поток встречного воздуха, полетела пыль, и я прикрылся линзой давления.
        - Что за разговор? - спросил после этого.
        - Литературу для тебя подобрал, - пояснил Герасим. - По разделению потенциала. Заберёшь.
        Я бы предпочёл сделать это как-нибудь в другой раз, но спорить не стал. Это мне надо, не кому-то другому. Герасим мог бы и не утруждаться вовсе, если разобраться.
        До посольского квартала, как неофициально именовалось место компактного проживания иностранных дипломатов, правительственных чиновников, главных инженеров и прочей важной публики, мы домчались без остановок. Как видно, странный автомобиль уже успел примелькаться на улицах, да и служебные номера определённо свою роль играли. Уже только на месте пришлось предъявлять документы перекрывшим проезд вохровцам - Герасима они определённо знали в лицо, но поблажек племяннику главе ОНКОР не сделали, да и моё удостоверение проверили со всем тщанием. Порядок есть порядок.
        Жил Герасим всего в двух домах от служебной квартиры Льва, мы даже проехали под его окнами, только потом свернули на боковую улочку. Ворота в арке открыл дворник, габаритами ничуть не уступавший Матвею Пахоте, не обошлось и без караульного оператора. Я его не заметил, лишь уловил внимание.
        Когда мы заехали во двор, на крыльцо вышел мужчина средних лет, закурил и указал огоньком папиросы на дальний угол.
        - Загоняй колымагу дальше, ещё полковника где-то парковать!
        Герасим кивнул и покатил вдоль жавшихся друг к другу легковых автомобилей со служебными номерами, встал рядом с высившимся над ними вездеходом. Мы вновь нагрузились пожитками Лии и двинулись к крыльцу.
        - А баяли, невесту привезёшь… - отметил видимо домоуправ, отступая в сторону.
        - В пятницу привезу, - пояснил Герасим. - Сегодня мальчишник устрою.
        Домоуправ никак удивления не выказал, пыхнул дымом и отметил:
        - Это дело.
        Я счёл слова Герасима всего лишь шуткой, вот только, когда мы сложили вещи в гостиной, он вместе со стопкой перетянутых шпагатом брошюр принёс ещё и бутылку красного вина.
        - Ты не представляешь, каких трудов стоило их вытребовать, - усмехнулся он, доставая из буфета пару бокалов. - Чуть ли не врукопашную с Хариусом сошёлся!
        - Да мне бежать пора, - попытался увильнуть я, взглянув в окно. - Темнеет уже.
        - Именно! - подтвердил Герасим. - Через двадцать минут комендантский час начнётся. Лучше на диванчике переночуешь, чем в комендатуре.
        Я ругнулся про себя, но добраться до квартиры за двадцать минут пешком или на общественном транспорте точно не успевал, а рассчитывать поймать такси или извозчика в это время не приходилось даже в столь престижном районе.
        Герасим ушёл переодеваться, я разлил вино по бокалам и огляделся. На хоромы квартира отнюдь не тянула и была откровенно тесной, зато - отдельной и даже имела собственный туалет с душем, пусть и столь крохотным, что кто-нибудь вроде Карла или Матвея там бы попросту не уместился.
        А в целом - очень даже неплохо. Тесная прихожая переходила в небольшую гостиную, за дверью пряталась спальня с широкой кроватью, а ещё имелась кухонька, где едва-едва могли разминуться два не самых упитанных человека.
        Пока Герасим отмывал руки от въевшегося в кожу машинного масла, я развязал стягивавший брошюры шпагат и наскоро просмотрел отмечавшие обложки библиотечные штампы, но не обнаружил ничего даже с отметкой «ДСП». Попутно вспомнил об оставленной в «Астории» методичке и поёжился, предвкушая не самый приятный разговор в библиотеке. Ладно хоть ещё не секретная, к ответственности не привлекут, разве что рублём накажут…
        Пришёл Герасим, принёс сырную нарезку, мы чокнулись и выпили, я спросил:
        - Что слышно?
        - В столице из центрального района мятежников выдавили и Петров остров очистили. Они теперь силы в окрестностях Суомландского вокзала копят. Добровольческий корпус до северных предместий дошёл, там бои идут.
        - А на западной границе что?
        Герасим пожал плечами.
        - Непонятно пока. Туда наших перекидывать начали. - Он вновь наполнил бокалы и приступил к расспросам: - Ты как съездил?
        Я отпил вина, закусил тоненькой полоской сыра и уселся на диван.
        - Было весело…
        Растолкал меня Герасим в шесть утра. Хоть вчера и ограничились бутылкой вина, но всё же засиделись за полночь, так что пришёл я в себя только после плотного завтрака.
        - В субботу вылетаем в обычное время, - предупредил Герасим, когда мы спустились во двор. - Я договорюсь, чтобы твою команду к этому времени в Новинск вернули.
        - А сейчас они где?
        - В Зимске задачи выполняют.
        - Все хоть целы?
        - Насколько знаю - да, - кивнул Герасим и поздоровался с солидной наружности господином в штатском, который собирался погрузиться в чёрный легковой автомобиль без опознавательных знаков ОНКОР. - Доброе утро, Борис Евграфович!
        - Утро доброе, Герасим.
        Я тоже кивнул, отметив, что уже встречался с Борисом Евграфовичем прежде - в одном из авиационных ангаров где-то на окраине Всеблагого; там он входил в разряд условных умников. Явно какая-то шишка из числа научных работников. Сейчас его, к слову, сопровождал прапорщик ОНКОР, а за рулём автомобиля сидел сержант.
        Они уехали, а вот мы немного задержались, поскольку следующие пятнадцать минут вновь нарядившийся в комбинезон Герасим осматривал свой автомобиль, что-то подкручивал и регулировал, а ещё, прежде чем устроиться за рулём, внёс записи о своих манипуляциях в сервисную книжку. Я уселся рядом и - покатили.
        Сегодняшняя поездка понравилась даже больше вчерашней, вот только приехали мы за час до первой пары, пришлось идти в буфет, покупать чай и начинать разбирать подготовленную для меня Герасимом литературу. Попробовал пропускать вступления и сразу вникать в суть работ, но не понял примерно ничего. Тогда плюнул на всё и дошёл до кафедры кадровых ресурсов, где с разрешения одного из коллег Альберта Павловича сел за пишущую машинку и напечатал ходатайства для допуска к учётным записям студентов и курсантов. Подписантом поставил Ингу, как члена студсовета и руководителя инициативной группы по реализации исследовательского проекта, а адресовались они ректору РИИФС и главе комендатуры. В качестве обоснования я указал необходимость формирования репрезентативной выборки для сравнения динамики развития способностей к оперированию сверхэнергией.
        Ну а дальше началась беготня. Нет, на лекциях я исправно строчил конспекты, но двухнедельный пропуск занятий пусть даже и по уважительной причине без последствий остаться не мог, вот и пришлось просить нужные записи у других студентов и договариваться о пересдаче контрольных с преподавателями. Многих профессоров и доцентов подменяли аспиранты, что моей задачи нисколько не облегчало, и особыми успехами похвастаться не вышло.
        Но зато не подвела Инга. Я отыскал её в одном из выделенных студсовету помещений, отвлёк от разговора с другими барышнями о значимости женской дружины и попросил подписать ходатайства, а после заглянул в каморку Касатона Стройновича.
        - Ага! - поднялся он из-за стола. - Явился!
        Выглядел заместитель председателя студсовета не просто помятым, а смертельно усталым, глаза покраснели, лицо осунулось, неизменными остались лишь аккуратная причёска, щегольские усики и гладко выбритые щёки.
        - Так точно, - вздохнул я. - Явился.
        Касатон набрал в лёгкие побольше воздуха, но ни орать, ни даже просто повышать голоса не стал, тихонько выдохнул и вновь опустился на шаткий стул, указал мне на табурет.
        - Садись! - после спросил: - Как съездил?
        - С приключениями, - сознался я. - Мне бы тут завизировать…
        Стройнович наскоро просмотрел ходатайства и спросил:
        - Проект зарегистрирован?
        - Нет, - сознался я.
        - Ну и как тогда визировать?
        - И что делать?
        Касатон шумно вздохнул и уточнил:
        - Инга у вас официальный руководитель?
        - Она, - подтвердил я. - Только не у нас. Я в инициативную группу не вхожу. Просто выборку сделаю.
        - И это правильно, - кивнул Стройнович.
        - Ну да, работы невпроворот…
        - Не в этом дело, - мотнул головой Касатон. - Просто проект чисто от представителей военной кафедры точно необходимого количества голосов не наберёт. Вам людей с других факультетов привлекать нужно. Как Инга проект зарегистрирует, приходи, я у Севы ходатайства завизирую.
        - Так она прямо сейчас!
        Касатон страдальчески вздохнул и посмотрел на часы.
        - Давай быстрее тогда! Обед начинается.
        Много времени на бюрократические формальности не ушло, да и Стройнович смог получить визу председателя студсовета буквально за пять минут. Правда, тот лишней ответственности на себя брать не пожелал и ограничился припиской, что изложенная в прошении информация об инициативной группе и проекте соответствуют действительности. Меня это всецело устроило.
        - Ты обедал уже? - спросил Касатон Стройнович. - Нет? Тогда в столовой поговорим.
        Мне заниматься делами дисциплинарного комитета студсовета нисколько не хотелось по причине банального отсутствия времени, но и взять самоотвод не было никакой возможности, так что я кивнул.
        - Давай!
        Мы вышли в коридор, и там Стройнович сразу распахнул соседнюю дверь и заглянул в каморку, большую часть которой занимал огромный самодельного вида радиоприёмник. На табурете рядом с аппаратурой расположился незнакомый мне старшекурсник. Он оттянул с ушей наушники и на невысказанный заместителем председателя студсовета вопрос сказал:
        - Пока ничего нового.
        Касатон кивнул и закрыл дверь. Мы вышли на улицу и двинулись к столовой. У ближайшего столба с тарелкой репродуктора толпились студенты, и я спросил:
        - А какие вообще новости?
        - Так это ты из столицы вернулся! - хмуро глянул в ответ Касатон.
        Я развёл руками.
        - Да меня в Службу реабилитации мобилизовали. В воскресенье с утра на дирижабль погрузили - и сюда!
        Взгляд собеседника вроде как даже потеплел, Стройнович тяжко вздохнул и посетовал:
        - А меня на фронт не пустили. Говорят, тут больше пользы принесу, но это они лукавят. Просто на медкомиссии кандидатуру зарубили. Из-за того ранения. Ну ты в курсе…
        Я кивнул. В этом отношении мы вроде как коллегами по несчастью оказались, а что я повоевать успел, так отзыв в тыл обидней вдвойне.
        - На границе со Срединским воеводством ситуация стабильная, - поделился со мной последними новостями Касатон, - наступление Окреста выдохлось, части юго-западного военного округа даже в наступление перешли. Оттуда они нашего удара не ждали. На этот рассчитывали, как его по-оксонски… - Он пощёлкал пальцами. - А! Блицкринг! Тьфу-ты! Блицкриг!
        - Здорово! - обрадовался я. - А что в столице?
        - Пока непонятно, но вроде наши выдавливают монархистов из города понемногу.
        В этот момент нас окликнули. Точнее - окликнули моего спутника.
        - Касатон! - обратилась к нему симпатичная фигуристая барышня в не по погоде лёгком сарафанчике. - Ты когда меня на танцы поведёшь?
        Тот приобнял студентку и поцеловал.
        - На танцы к концу дня сил не остаётся ни физических, ни моральных. Давай лучше в каком-нибудь спокойном заведении поужинаем?
        - Сегодня?
        - Да, я тебе позвоню.
        Когда мы отошли, я не удержался от усмешки.
        - И позвонишь?
        Касатон оглянулся и хмыкнул:
        - А ты бы не позвонил?
        Я тоже поглядел вслед барышне и признал:
        - Да уж позвонил бы, наверное.
        В столовой мы выстояли не слишком длинную очередь, заставили подносы тарелками и заняли свободный столик.
        - Ты, давай, к работе комитета подключайся, а то я уже зашиваюсь просто! - потребовал Стройнович, стоило нам приступить к трапезе. - А знаешь, почему я зашиваюсь? Потому что все зашиваются! Полицейское управление расформировали, самых толковых сотрудников из Бюро оперативного реагирования в помощь комендатуре забрали, а на нас теперь ещё и оценку благонадёжности студентов навесили. И попросили дать мотивированное суждение по преподавательскому составу!
        - Дела! - присвистнул я.
        - То-то и оно! - кивнул Касатон. - И бытовуху с нас никто не снимал, материалы копятся! Но там ещё потянуть можно, другое горит - за эти дни с поездов кучу студентов сняли, которые на фронт добровольцами рванули. Надо разобраться, кто нашим помогать собирался, а кто - наоборот.
        Я мрачно уставился на собеседника.
        - Неужели есть и такие?
        - Исключать нельзя, - веско произнёс Стройнович. - Прямо сегодня получи протоколы задержания и начинай разбирать с ними, не тяни. Где возникнут сомнения - вызывай студентов на разговор. Только назови это собеседованием, полномочий на допросы у нас нет.
        - А где протоколы?
        - Из комендатуры их в оперчасть Бюро передали. Найдёшь?
        - Найду, - уверил я собеседника и спросил: - А что с Обществом изучения сверхэнергии?
        - Тишина, - сообщил мне Касатон. - Большинство преподавателей и почти всех старшекурсников на похороны великого князя вывезли, а те, кто остался, сидят тише воды, ниже травы. Да и не наша это головная боль.
        Дальше пришёл мой черёд рассказывать о столичных приключениях, но надолго разговор не затянулся, поскольку Стройнович наскоро смолотил свою порцию и сразу засобирался обратно, вновь наказав мне сходить в Бюро.
        В оперчасти всё прошло без сучка без задоринки, но когда я уже двинулся на выход со стопкой перетянутых шпагатом протоколов в одной руке и набитым брошюрами портфелем в другой, то наткнулся на Вяза. Случайной наша встреча точно не была, не иначе начальнику управления физической защиты о моём появлении сообщил с проходной дежурный.
        Ну вот чего он ко мне привязался? Неужто заняться больше нечем?
        Хотя… Сразу вспомнились слова Касатона Стройновича о том, что дисциплинарному комитету теперь помимо всего прочего поручена оценка благонадёжности студентов и преподавателей, а не сказаться на значимости и престиже занятой мной должности это точно не могло. Вот и бесится!
        - Это что у тебя? - потребовал объяснений Вяз.
        - Протоколы для дисциплинарного комитета сказали забрать, - попытался увильнуть я от прямой конфронтации, но безуспешно.
        - Кто поручил?
        - Председатель комитета.
        - Вот значит как? - нахмурился потемневший лицом Вяз. - Напомни, о чём мы вчера с тобой говорили?
        «Точно не об этом», - так и хотелось буркнуть мне, но сдержался, не желая провоцировать конфликт.
        - Я подполковника Звонаря ещё не видел, постараюсь сегодня перед дежурством к нему на приём попасть.
        Вяза при упоминании воинского звания начальника Службы реабилитации вновь передёрнуло, и он наставил на меня указательный палец.
        - Доложишь о результатах незамедлительно! Нет, не так! Жду тебя завтра в половине восьмого утра! Всё ясно?
        - Так точно! - отозвался я и поспешил на выход.
        Стоило бы порадоваться очередному выгаданному дню, а вместо этого возникло желание разрешить ситуацию наиболее простым для себя образом, отправив начальника управления физической защиты на длительный больничный таким образом, чтобы самому при этом остаться в стороне.
        Справлюсь? Возможно. Но не факт.
        Не говоря уже о том, что будет попросту преступно ослаблять Бюро в столь непростое для института время. При всех своих закидонах Вяз службу не запускал, подкопаться в этом отношении к нему не было никакой возможности. По крайней мере, я повода для докладной куда следует не видел, хоть и размышлял на этот счёт не раз и не два.
        Из Бюро я отправился в лабораторный корпус, заперся в своей каморке, плюхнул на один край стола увесистую пачку протоколов, а на другой выложил стопку брошюр, затем отыскал в портфеле смотанную в валик бумажную ленту с графиком своей вчерашней выходной мощности. Изучил его, принял к сведению и побежал на процедуры, а после них отправился на приём к Лизавете Наумовне.
        Сегодня я уже знал, чего следует ждать, и всё же к допросу оказался откровенно не готов. Нынешнее воздействие было много сильнее, мощнее, всесторонней и глубже вчерашнего, мне едва-едва удавалось не терять связь с реальностью, но даже так душу рвало в лоскуты от искреннего желания выговориться и рассказать обо всём на свете без утайки.
        Но сдержался как-то, из-за чего удостоился от Лизаветы Наумовны похвалы и поцелуя в лоб. От жуткой головной боли тот не слишком-то и помог, пришлось выправлять ситуацию собственными силами - ещё и на бегу, поскольку времени на полноценную медитацию уже не оставалось.
        Рванул я к доценту Звонарю, не особо рассчитывая сходу прорваться через его конопатую ассистентку, на деле же барышня пропустила к шефу почти без препирательств - у того как раз случился перерыв между совещаниями, а я сослался на необходимость обсудить реализацию нашего проекта. И надо сказать - почти не соврал.
        - Добрый день, Макар Демидович, - поприветствовал я доцента, который с нашей первой встречи позапрошлым летом сбросил килограмм двадцать и помолодел лет на пять.
        - Заходи, Петя, садись, - разрешил тот. - С чем пожаловал?
        Я первым делом выложил перед ним выданное Лизаветой Наумовной заключение, после опустился на стул, устроил на коленях портфель и объявил:
        - К субботнему вылету готов.
        - Не надорвался в столице, получается? - одобрительно улыбнулся Звонарь, проглядывая документ. - А я, честно говоря, даже и не надеялся, что тебя так быстро обратно выцарапать получится.
        - Ну я ж с пониманием…
        - Ой да не заливай! - отмахнулся от меня Звонарь. - Будто я себя в твои годы не помню! Альберт, поди, под дулом револьвера в дирижабль загнал.
        - Нет, он увещеваниями ограничился.
        Макар Демидович фыркнул, кинул лист с заключением на стол и спросил:
        - Ещё что-то?
        - Да много всего! - вздохнул я, поколебался недолго и в итоге озвучил самую животрепещущую и неотложную проблему: - Мой начальник в Бюро интересуется, сколько я ещё в Службе реабилитации пробуду. Говорит, чтоб или туда, или туда на постоянку уходил. А то, мол, работать некому.
        Звонарь нахмурился.
        - Какая муха Роберта Марковича укусила?
        - Не, - мотнул я головой. - Его в комендатуру перевели, уж не знаю на время или навсегда, это начальник управления физической защиты вопрос поднял.
        - Из молодых да ранних кто-то? - хмыкнул Макар Демидович. - Скажи ему, что такого рода вопросы находятся вне его компетенции. Или это в первую очередь тебя самого волнует?
        - Да не особо на самом деле…
        - Отработаешь у нас столько, сколько будет нужно! - заявил Звонарь и, чуть смягчив тон, добавил: - Ситуация сам, понимаешь, непростая, а мы людям жизни и здоровье спасаем. А когда именно минует кризис, так сразу и не скажу.
        - К слову, о спасении здоровья, - воспользовался я оказией перевести разговор на другую тему, - а можно я в рамках реабилитации раненых технику бессимптомных воздействий задействую? Думаю, получится более длительный терапевтический эффект обеспечить.
        Макар Демидович бросил хмуриться и задумался.
        - Попробуй, - разрешил он. - Но только под присмотром. Не знаю, кто сегодня в отделении интенсивной терапии дежурит, поговори с Федорой Васильевной на этот счёт.
        - Хорошо, поговорю, - пообещал я, поднимаясь со стула, и выложил на стол два ходатайства. - Завизируйте, пожалуйста!
        Звонарь взял листки и вчитался в текст, после чего попросил:
        - Вкратце суть исследования изложи.
        - Влияние интенсивных физических упражнений операторов на скорость развития сверхспособностей и стабильность оного процесса.
        - Не лишено смысла, - кивнул Макар Демидович. - Но ты же понимаешь, что недостаточно составить репрезентативную выборку по виткам и румбам инициации? Кто-то приехал сюда со спортивным разрядом, а кто-то сроду ничего тяжелее ложки не поднимал. Придётся срезы на момент инициации и текущий момент делать, чтобы отследить именно что интенсивность упражнений.
        - Так и собираюсь, - подтвердил я, и Звонарь к немалому моему облегчению размашисто написал на обоих листках «имеет смысл», после чего поставил закорючки подписей.
        - Сам как развиваешься? Сравнивал уже мощность до и после командировки?
        - На два киловатта подросла, - похвастался я. - Думаю, длительность резонанса тоже увеличится.
        - Молодец! - похвалил меня Звонарь и указал на дверь. - Если всё, попроси зайти Нюру.
        Я так и сделал, а сам отправился на дежурство. Не могу сказать, будто там всё прошло так уж гладко, но и вчерашнего безумного бега по кругу тоже не случилось. Для начала работал с пациентами под присмотром Федоры Васильевны, а где-то через час смог опуститься на табурет и перевести дух. Пусть и приходилось каждые пять минут проверять состояние больных, а заодно корректировать и усиливать энергетические вибрации, которые и обеспечивали терапевтический эффект, но пять минут - это пока руку не набил, дальше, пожалуй, смогу и по полчаса своими делами заниматься.
        - Только не переборщи с интенсивностью, - попросила Федора Васильевна, - иначе другим с ними сложнее работать будет.
        В итоге за время дежурства я успел частично разобрать позаимствованные у однокашников конспекты, какие-то решил вернуть, какие-то отложил, чтобы переписать. Но это уже не сегодня. Сегодня пойду на тренировку. Ещё были свежи воспоминания о сшибке с Михеем, лениться и халтурить я не собирался. Выход на пик способностей - дело нескольких лет, а кто знает, когда в очередной раз голову в пасть льву сунуть придётся?
        - На йогу когда придёшь? - уточнила Федора Васильевна, оценив напоследок состояние пациентов.
        - Завтра буду, - пообещал я и отправился в институтский спорткомплекс, но когда переоделся и вышел в основной зал, то обнаружил там что-то вещавшего своим ученикам господина Горицвета, а ни Малыша, ни его подопечных на месте не оказалось.
        На глаза попался Лев, он медитировал в дальнем углу, и отвлекать товарища я не стал, вместо этого завертел головой по сторонам. Яков Беляк подошёл и с недовольным видом произнёс:
        - Ваши на полигоне!
        - Благодарю! - кивнул я заместителю председателя студсовета, который подтянул технику рукопашного боя настолько, что уже самостоятельно проводил занятия для новичков.
        Полигон предназначался для отработки боевых воздействий и создания конструкций, чья детонация была чревата масштабными разрушениями, а потому располагался на окраине студгородка, и хоть рванул я туда со всех ног, но и так прилично опоздал, в силу чего удостоился от Александра Малыша не самого тёплого приёма.
        - Ну посмотрите только, кто явился! - выдал он, хрустнул костяшками пальцев и распорядился: - Разогревайся в темпе, сейчас начнём!
        Я хоть и пробежался, возможность размяться упускать не стал и отошёл к остальным, заодно и перездоровался со всеми. Помимо моих сослуживцев по резервной группе на тренировку подошли Карл и Сергей Брак, которого в наш немногочисленный коллектив включили по протекции Альберта Павловича.
        - Наконец-то! - скривился, пожимая мне руку, Максим Бондарь. - Я из-за тебя всё самое интересное пропустил!
        Я придержал его, не спеша разжимать пальцы, и уточнил:
        - Это как так?
        - Да с этими поставили нянчиться! - кивнул Макс в сторону приятелей-пролетариев.
        Те в долгу не остались.
        - Это ещё разобраться надо, кто с кем нянчился!
        - Прекращайте галдёж и разогревайтесь короче, бестолочи! - рявкнул Малыш. - Сегодня без внешних воздействий работать будете! Карл, Матвей, давайте сюда!
        - Меня Мефодием зовут, - напомнил студент, но впустую.
        - Начали! - дал им отмашку Малыш. - Брак! Ну-ка не филонь!
        Бондарь отошёл к турнику, закрутил солнышко, а Сергей Клевец начал приседать и попутно пояснил мне:
        - Близняшек в связистки перевели, Пахоту в штурмовой взвод, ещё и Митю непонятно куда услали, вот этот балбес и возомнил, будто контрразведчики его к себе возьмут, а хренушки! Вместе с нами на лесной полустанок отправили снимать с поездов тех студентов, что на фронт намылились.
        Я начал делать махи руками и уточнил.
        - А это где такой?
        - Да на железке до Зимска, - подсказал отдувавшийся после отжиманий Илья Полушка. - С субботы там сидели, вчера только в город вернулись.
        - Студентов переловили - жуть! - похвастался его приятель. - Из энергетического техникума тоже народ валом валил. Ну и разных мутных личностей хватало.
        «Вы наловили, а мне теперь за вами бумажки оформлять», - мысленно посетовал я, вздрогнул и оглянулся на регбистов, которые сшиблись с такой силой, что земля дрогнула и пыльное облако метров на пять поднялось. При этом таким уж богатырским сложением студенты отнюдь не отличались, упор они в первую очередь делали на оперирование сверхсилой.
        Ну да - сверхрегби, всё верно.
        - Профанация! - фыркнул проследивший за моим взглядом Карл, который после поединка с Матвеем болезненно морщился и потирал правый бок. - Мы их как котят раскидаем!
        - Думаешь? - засомневался я.
        - Научный факт! - объявил здоровяк, поднял сброшенное на траву полотенце и протёр им макушку. - Пиво пьём?
        - Не. Это тебе хорошо - до общежития два шага, а мне домой до комендантского часа успеть нужно.
        - Линь! - во всю глотку рявкнул Малыш, который бросил объяснять что-то Сергею Браку, и махнул мне рукой. - Хватит ворон считать! Поработай с Максом!
        Памятуя о нашем прошлом спарринге, я на волю случая полагаться не пожелал и сразу задействовал структуру, дублировавшую прохождение сигналов нервной системы. Даже с учётом использования упрощённой вариации этой техники дался мне такой трюк несравненно легче прежнего, не пришлось даже погружаться в медитацию.
        - Только не покалечьте друг друга, бестолочи! - напутствовал нас Александр Малыш. - Карл, работай с Браком! Задохлики, живо ко мне!
        «Задохликами» тренер поименовал Илью и Сергея, но ершистые приятели-пролетарии и не подумали возмутиться, более того - двинулись к наставнику с откровенной опаской.
        - Малыш, как погляжу, не в духе? - указал я на него Максу.
        Тот кивнул.
        - Контузило в самом начале, вот на фронт и не взяли.
        - Серьёзно? Это где?
        - Когда обер-полицмейстера брали, - подсказал Бондарь и помрачнел. - А я из-за тебя в это время в лесу куковал…
        Стремительный рывок оппонента я едва не прозевал, едва успел сместиться в сторону и сразу задействовал технику закрытой руки.
        Блок! Блок! Блок!
        - Не сходится! - ухмыльнулся я, разорвав дистанцию. - Обер-полицмейстера должны были в пятницу вечером брать, а вас на железку только в субботу спровадили!
        Макс едва уловимым глазу движением скользнул вперёд, но на сей раз я отступать не стал и контратаковал, превратив кулаки в подобие двух чугунных чушек.
        Блок! Хук! Прямой в голову!
        Соперник вовремя поменял технику и ушёл от прямого столкновения, я шумно выдохнул:
        - Да и не твой это профиль!
        - Твой, можно подумать! - окрысился Макс.
        - Матвея!
        Мы вновь сшиблись и, в отличие от наших прошлых учебных поединков без задействования внешних воздействий, Бондарю не удалось перехватить инициативу и получить безоговорочное преимущество, достаточное для победы по очкам.
        - Брейк! - крикнул нам Малыш, который уже успел повалять по земле Илью и Сергея, обоих разом. - Линь, давай сюда! Матвей займись Максом, а то он сегодня как сонная муха!
        «Довыпендривался», - вздохнул я, но вопреки опасениям тренер так уж сильно не зверствовал, просто решил прощупать меня и оценить нынешнюю форму. Прощупал и оценил, а как после этого я очутился распростёртым на земле с гудящей от удара головой, честно говоря, и не заметил даже.
        - Скорость - это немало, - заявил Малыш, протягивая руку, - но техника важна ничуть не меньше!
        Я принял его помощь, поднялся и мотнул головой.
        - Кто бы спорил!
        - Так работай! - напутствовал меня тренер и рявкнул: - Макс, ну хватит уже танцевать!
        - Да у нас весовые категории разные! - отозвался Бондарь, который в обычном спарринге ничего Матвею Пахоте противопоставить не мог.
        Я отправился отрабатывать удары на боксёрских мешках, Малыш ещё несколько раз подзывал меня к себе, а под конец поставил против Матвея, но к этому времени мы оба уже окончательно выдохлись - пусть я и уступил с разгромным счётом, зато обошлось без нокаута.
        - Как дома? - спросил я, когда мы тяжело отдувались после спарринга.
        - Все живы-здоровы, - ответил бугай.
        - Варе привет передавай.
        - Обязательно.
        Я стянул промокшую из-за пота и серую от пыли майку, спросил:
        - Чем занимался?
        Матвей провёл большим пальцем, будто закрывал рот на молнию, после развёл мощными ручищами.
        - Велели язык за зубами держать. - Он вздохнул. - А в столицу меня не взяли. Говорят, там другие спецы нужны. Брешут, поди?
        - Да нет, - покачал я головой. - Почему брешут? Туда сейчас десантников перебрасывают и особый дивизион. Вот как город зачистят, так и до вас очередь дойдёт.
        Бугай только фыркнул.
        - Не, меня точно не возьмут. Для столицы рожей не вышел. Да и тебя, вон, тоже обратно выдернули.
        - Ну чего ты собираешь? Василь с Машкой там неплохо устроились! - напомнил я.
        - Василь тот ещё проныра, куда угодно без мыла пролезет! - нахмурился Матвей. - А Машка - красотка каких поискать! Мужиками только так крутит!
        - Допустим, - не стал я спорить и воспользовался случаем перевести разговор на интересующую меня тему. - А как же Барчук, Михей и Антон? Их тоже в столицу перевели! Кто из них такой уж пробивной? Барчук разве что…
        - Вот именно что Барчук! - кивком подтвердил бугай. - Думаешь, их с бухты-барахты в ВОХР взяли? Не-а! Как Дыбу из учебного отделения выжили, так Маленский туда лыжи и навострил. Он раз пять перевестись пытался, пока не выгорело!
        - Ты откуда знаешь?
        - Да общались время от времени на тренировках.
        Мне даже изображать удивление не пришлось, заинтересовался словами собеседника совершенно искренне.
        - Это где же?
        - В комендатуре, где ещё? - удивился странному вопросу Матвей, вытирая лицо стянутой с мощного торса майкой.
        - Да уж понятно, что не в институте! - фыркнул я. - Но тебя же к себе Анатолий Аркадьевич забрал, ещё когда я там служил! Обратно в общую группу перевели, что ли?
        - Почему - в общую? - насупился бугай. - Мастер просто и Барчука, и Михея к себе взял. Да и у Митрича тоже с ними пересекались. Не знаю, куда Антона понесло, а эти двое серьёзно к переводу готовились!
        Я во все глаза уставился на собеседника.
        - Мастер занимался с Барчуком? И Михал Дмитрич тоже?
        Даже голова от столь неожиданного поворота кругом пошла. Немудрено, что Михей таким крепким орешком оказался!
        Но - как? Как эта парочка сумела попасть в обучение к лучшему наставнику ОНКОР? Сами договорились? Или кто-то оказал протекцию?
        Наверное, я не уследил за выражением лица, и Матвей насторожился.
        - А что ты так удивляешься? Занимался и занимался.
        - И это ты Василя пронырой назвал, да?
        Бугай пожал мощными плечами.
        - Они с Барчуком одного поля ягоды. Вот таких в столицу и берут. Активных…
        Последнее слово Матвей чуть ли не выплюнул, будто кто-то из руководства успел попенять ему на недостаточную социальную активность и сознательность. Не иначе и в самом деле на отправку в столицу рассчитывал.
        - Ладно! - махнул он рукой. - Варька заждалась, бежать пора.
        - Может, по чаю?
        - Точно не сегодня. Бывай!
        Он попрощался со всеми и первым ушёл с площадки, а мы ещё немного разминались, после чего двинулись к спорткомплексу. Карл пристроился рядом со мной, пихнул в бок и предложил:
        - Ну так что - по пиву?
        - Давай лучше по квасу. Посидим чуток в буфете, и я домой рвану. Мне конспектов переписывать - просто жуть сколько. Я ж две недели пропустил!
        - Да успеешь ещё переписать! Другое дело, что комендантский час…
        - Вот-вот!
        Мы приняли душ, переоделись и потопали в буфет. Карл взял себе два стакана чёрного чая без сахара, я - кружку кваса, а заодно пяток пирожков с картошкой.
        - А ты чего пустой чай пьёшь? - спросил у приятеля.
        - Худею, - то ли в шутку, то ли всерьёз ответил тот. - Ладно, как там в столице? Рассказывай!
        Пришлось поведать об осаде республиканского комиссариата в первый день мятежа, да ещё я пересказал услышанные от Стройновича новости, потом взглянул на часы и засобирался.
        - Идти пора!
        Карл в пару глотков допил чай и тоже поднялся на ноги.
        - Провожу.
        Мы вышли на улицу и уже двинулись к проходной, когда навстречу попалась компания студенток с красными нарукавными повязками.
        - Мальчики, привет! - помахала нам Марина Дичок. - Петя, ты куда пропал?
        - В командировке был, - пояснил я. - А вы откуда такие нарядные?
        - На Текстильке дежурили, всякое хулиганьё гоняли, - пояснила барышня. - Пока-пока!
        Она поспешила вслед за подружками, а Карл глянул ей вслед и вздохнул.
        - Вот это я понимаю - активная гражданская позиция!
        - И задница у неё ничего так, - поддакнул я.
        - И задница… - признал Карл, потом опомнился и глянул на меня с обидой. - Да ну тебя, Пьер… Тьфу-ты, Петя!
        - Тьфу - не надо, - ухмыльнулся я. - Да ты на неё никак запал, а? Или у вас тогда что-то в доме отдыха было?
        - Да ничего не было! - возмутился здоровяк. - Ты чего? Я ж со своей с первого курса! Ну сейчас уже не знаю даже… Блин, как всё сложно-то!
        - Ну так пригласи Маринку куда-нибудь. Тебе ж не обязательно сразу на ней жениться!
        - Давай не будем об этом, - попросил Карл.
        Я взглянул на часы и присвистнул.
        - Ага, не будем. Всё, я убежал!
        Часть первая. Глава 3
        Разбирал и переписывал одолженные конспекты я часов до двух ночи. Попутно раз за разом запускал пластинку с ритмом источника-девять и культивировал в себе его гармонию, что вскоре начало выходить само собой и от занятий уже не отвлекало.
        Утром перекинулся парой слов с Мишей Поповичем и отправился в институт. Раздал большую часть тетрадей и набрал новых, прилежно отучился две пары, а вот с третьей ушёл, поскольку заменять старшего советника Спаса поставили молодого преподавателя, который до того вёл у нас семинары.
        Вместо посещения лекции по праву я засел в своей каморке в лабораторном корпусе и занялся разбором протоколов о задержании студентов РИИФС в момент пересечения теми границы особой научной территории. Изредка попадавшиеся случаи банального нарушения общественного порядка я сразу откладывал в сторону, решив оставить их напоследок. При этом не забывал выписывать на отдельный листок установочные данные всех фигурантов, и список этот получился отнюдь не маленьким - набралось в нём под две сотни фамилий.
        - Какой только ерундой заниматься не приходится… - с тяжким вздохом произнёс я, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что несравненно больше пользы сумел бы принести не только на фронте, но даже просто в палате интенсивной терапии.
        Ну да деваться было некуда - приступил к очередной сортировке бумаг. На сей раз разделял индивидуальные и групповые попытки покинуть Новинск. Вторых оказалось заметно больше первых. Тогда уже начал вникать в суть написанного, и при всём своём неоднозначном отношении к Максиму Бондарю - а большинство протоколов составил именно он, - придраться ни к чему не смог. Почерк был разборчивым, вопросы - правильными, а стиль изложения - лаконичным.
        Кто, когда, при каких обстоятельствах и самое главное - зачем. Нет, не с какой целью было осуществлено задержание, а что именно правонарушитель заявлял о причинах, побудивших его предпринять попытку покинуть особую научную территорию без получения соответствующего разрешения в компетентных органах. Разумеется, только самый недалёкий болван заявил бы в такой ситуации, что намеревается примкнуть к мятежникам, но не так-то и просто сохранить ясность мысли, когда тебя снимают с поезда вооружённые до зубов бойцы комендатуры. Простой человек запросто может лишнего наговорить. И даже если нет - установить их политические убеждения труда не составит, достаточно будет в ректорате характеристики запросить, там благонадёжность отразят в обязательном порядке.
        А вот с банальными вроде бы случаями нарушения общественного порядка всё оказалось далеко не столь просто, как представлялось мне изначально. Драки и несанкционированное оперирование сверхэнергией перемежались пьяными выходками, танцами на столах полуобнажённых барышень и прочими непотребствами, эти эксцессы категорически не укладывались в какую-то общую схему и потому требовали индивидуального рассмотрения, а противоречивые показания фигурантов и не слишком толково составленные протоколы мою задачу отнюдь не облегчали.
        Если большинство беглецов на фронт при отсутствии прочих отягчающих обстоятельств заслуживали разве что строгого предупреждения, то как прикажете поступать с аспирантами, устроившими потасовку из-за спора о наличии жизни на Марсе прямо во время семинара?
        Впрочем, ломать голову на этот счёт я покуда не стал, пометил в своём списке фамилии студентов, к которым следовало проявить особое внимание, и отправился переговорить с Касатоном Стройновичем в надежде, что тот ещё не ушёл на обед.
        Как оказалось - не ушёл. Но и не работал, а внимал разглагольствованиям худощавой брюнетки, которая раскрепощённо уселась на край его рабочего стола. И хоть та покачивала стройной ножкой, не обращая внимания на задравшуюся выше колена юбку, заместитель председателя студсовета смотрел на посетительницу без всякого энтузиазма.
        - Ну согласись, стабильность и предсказуемость инициации без использования гипнокодов попросту невозможны! - вещала Эля. - А наша инициатива как раз и направлена на обработку ими соискателей!
        - Ты уже говорила, - подтвердил Касатон и поманил меня рукой. - Петя, заходи! Заходи! - После вновь обратил своё внимание на посетительницу. - Элечка, дорогая… Ты не оставишь нас? Это по работе.
        Брюнетка раздражённо фыркнула, соскользнула со стола и оправила узкую юбку.
        - Наша инициатива ничуть не менее важна!
        - Но у вас сроки пока не горят, так?
        Эля развернулась и вышла из кабинета, порывистым движением захлопнув за собой дверь.
        - Знал бы, что она такая нудная, ни в жизни бы не связался, - с тяжким вздохом поведал мне Касатон. - А вот в постели - просто огонь! Вообще никаких комплексов!
        - Ну и не жалуйся тогда, - усмехнулся я.
        - С чем пришёл?
        - Надо характеристики запросить на фигурантов, - пояснил я. - Список у меня есть, направишь в ректорат?
        Касатон взял листок с перечнем правонарушителей, наскоро просмотрел его и уточнил:
        - Сильно занят сейчас?
        Я вытянул за цепочку часы, отщёлкнул крышку и покачал головой.
        - Не особо.
        Касатон Стройнович поднялся из-за стола и указал на пишущую машинку.
        - Тогда перепечатай список, я с обеда вернусь и подпишу. Если раньше управишься, оставляй, потом заберёшь. - Он взглянул в окно и ругнулся вполголоса. - Вот же неугомонная! Так, я через чёрный ход!
        Он ушёл, а я уселся за стол, передвинул к себе пишущую машинку и заправил в неё два листа, проложив их копиркой. Особым опытом работы с такого рода агрегатами похвастаться не мог, но мне в отличие от машинисток осваивать метод десятипальцевой слепой печати и не было нужды - начал бить по клавишам отдельными кинетическими импульсами. Загрохотала машинка почище пулемёта, зато и управился куда быстрее, чем если бы мучился и жал клавиши пальцами.
        Стройнович к этому времени ещё не вернулся, так что я оставил одну из копий у него на столе и вышел на улицу. А там бушевали нешуточные страсти. Заявлениям Эли о преимуществах повсеместного внедрения гипнокодов оппонировало сразу несколько человек, и накал страстей был ничуть не меньше, нежели на политических манифестациях.
        «Заняться больше нечем», - мысленно проворчал я и двинулся в горбольницу. На сей раз манипуляции Лизаветы Наумовны уже не произвели столь сильного впечатления, поскольку я раскусил принцип оказываемого ею воздействия и стал достаточно успешно ему сопротивляться. Вкупе с природной защитой мои потуги оказались достаточно эффективны, Лизавета Наумовна по завершении сеанса задумчиво хмыкнула и заявила:
        - Пожалуй, завтра закрепим результат и на этом всё. Пусть ты и не вполне абсолют, но бормашиной тебя и вправду пронять проще.
        Меня аж передёрнуло.
        - Так себе шутка.
        - Ой какие мы нежные! - улыбнулась Лизавета Наумовна и попросила: - Скажи, чтоб следующий заходил.
        Я так и поступил, взглянул на часы и понял, что пообедать мне сегодня не светит, поэтому рванул в лабораторный корпус на процедуры. Что несказанно порадовало - так это выданные к травяному чаю козинаки из залитых мёдом обжаренных кузнечиков. С непривычки от такого угощения и наизнанку вывернуть могло - кого-то и выворачивало даже! - а я давно распробовал. Очень вкусно, особенно если с закрытыми глазами откусывать. С теми же студнеобразными грибами не сравнить.
        Наелся, напился, полез в бассейн с грязью. Генерация электроэнергии прошла в обычном режиме, а дальше пришлось долго и тщательно отмываться, благо эту процедуру сильно облегчило отсутствие волос на голове.
        Когда я вновь наведался к Стройновичу, тот уже вернулся с обеда и подписал мой запрос, но придержал его у себя и спросил:
        - А дальше что? Что рекомендовать будешь?
        - Строгое предупреждение?
        Касатон поморщился.
        - И всё?
        - А что ещё? - удивился я. - Не обязательные же работы? Там же половина из актива военной кафедры! Нас не поймут!
        - Не поймут, - согласился Стройнович. - И студсовет не репрессивный орган. Но и просто оставить столь серьёзное правонарушение без последствий никак нельзя. Сам посуди: вот сейчас мы всех простим, а мало ли кто под таким соусом Новинск покинуть захочет? В комендатуре нам спасибо не скажут! Да и неправильно это!
        - Неправильно.
        - Вот! - воздел мой собеседник к потолку указательный палец. - Нам важно не зарубить на корню благой порыв наказанием, а направить инициативу в нужное русло. И заодно поместить всех под надзор, дабы выявить паршивых овец и тех, кто просто поддался порыву в силу эмоций и авантюризма, а не идейности.
        Я пожал плечами.
        - Может, их по разным отрядам студенческой дружины раскидать? Девчонки над Текстилькой шефство взяли, им точно помощь не помешает.
        - Нет, плохая идея, - покачал головой Стройнович. - Насчёт дружины с тобой полностью согласен, но для начала пусть на территории студгородка работают. И брать в дружину станем только добровольцев.
        Неожиданно в коридоре хлопнула дверь, послышались громкие крики:
        - Касатон! Касатон! - И почти сразу в кабинет ворвался взъерошенный старшекурсник - тот самый, что вчера сидел за радиоприёмником. - Ты у себя? Декрет о безопасности приняли!
        - И что там? - вскочил на ноги Стройнович. - Всеобщую мобилизацию объявили или опять полумерами ограничились? Ввели военное положение?
        Студент зашелестел блокнотом.
        - Военное положение не ввели, и мобилизация не всеобщая, а частичная, - сказал он, - но не это главное! Главное, что обе палаты парламента распустили и кабинет министров упразднили, вместо них совет республиканских комиссаров учреждён. И на время чрезвычайного положения деятельность всех политических партий и объединений приостановлены!
        - Вот! Это дело! - обрадовался Касатон.
        - Подождите-подождите! - озадачился я. - Вообще всех партий? И РСДП тоже?
        Стройнович только фыркнул.
        - Ну что ты как маленький? - снисходительно посмотрел он на меня. - Решили лодку не раскачивать и не давать повода для беспорядков, вот все партии под заморозку и попали. А как ситуация стабилизируется и гайки закрутят, так и сделают послабления для прогрессивных партий, а реваншистов-консерваторов распустят! Теперь заживём!
        - Ура! - рявкнул студент, вскинув над головой кулак. - Слава республике!
        В ректорат я отправился с идущей кругом от неожиданных известий головой. Хотелось обсудить их с кураторами, но даже находись кто-то из них в Новинске, из этого бы, пожалуй, ничего не вышло: на пустопорожние разговоры не было свободного времени ни у них, ни у меня самого.
        Новости о кардинальных изменениях в государственном устройстве распространились по студгородку с быстротой лесного пожара, все только об этом и говорили. И не просто говорили, но спорили до хрипоты, трактуя те или иные нововведения то в силу своего разумения, то исходя из политических убеждений. Всюду замелькали красные повязки дружинников, начали попадаться на глаза и мои сослуживцы по Бюро оперативного реагирования, но в целом ситуация оперативного вмешательства не требовала по той простой причине, что затянувшиеся безвластие и неопределённость уже успели всем опостылеть и новости были встречены преимущественно положительно.
        Под окнами ректората даже начался митинг - там звучали лозунги и требования свободных выборов в наблюдательный совет особой научной территории, реяли флаги, а принимали участие в стихийной манифестации не только студенты и аспиранты, но и преподаватели из числа молодых и социально-активных. И, судя по присутствию среди сторонних наблюдателей сотрудников оперчасти Бюро, без отметок в их личных делах точно не обойдётся.
        Я обошёл столпотворение стороной, поднялся в ректорат и сдал запрос на предоставление характеристик проштрафившихся студентов, заодно попытался всучить ходатайство о получении доступа к медицинским записям в рамках реализации исследовательского проекта, но был отфутболен в Бюро оперативного реагирования.
        - Только после согласования с ними в работу примем! - отрезал заведующий канцелярией.
        Я не удержался от тяжёлого вздоха и уточнил:
        - А что насчёт медиков? Визы Звонаря достаточно будет или дополнительно согласовывать придётся?
        - Достаточно, не переживай! - уверил меня заведующий. - А вот без Бюро не обойтись.
        Это всё самым решительным образом осложняло, но деваться было некуда, поспешил в Бюро, решив заодно показаться на глаза начальнику управления физической защиты. А то очередной выговор за неисполнение приказа влепит, тогда точно уволят.
        На проходной я немного поколебался, но всё же решил подстраховаться и первым делом сходил в отдел кадров, где получил выписку из своего личного дела с указанием занимаемой должности, которую и прикрепил одолженной скрепкой к ходатайствам. После заглянул в приёмную директора, сдал бумаги и попросил секретаря при первой же возможности занести их на визирование. И уже только после этого отправился к Вязу.
        Прекрасно отдавал себе отчёт, что ответ Звонаря его не просто не удовлетворит, а прямо-таки взбесит, но вместо неуверенности испытал злорадное удовлетворение.
        Накося выкуси, как говорится! Накося выкуси!
        В итоге всё пошло совсем не так, как успел себе навоображать. Вяз не стал ни орать, ни брызгать слюной, остался предельно спокоен, будто иного ответа и не ожидал, словно по пять раз на дню слышал, что некий вопрос находится вне пределов его компетенции.
        Он выдвинул средний ящик стола, выложил из него лист писчей бумаги, катнул мне перьевую ручку и потребовал:
        - Пиши!
        - Что именно? - озадачился я.
        Вяз глянул, ровно шилом пырнул, и ещё менее добро улыбнулся.
        - Заявление об увольнении по собственному желанию! Что же ещё?
        Пусть я прекрасно отдавал себе отчёт, что рано или поздно дойдёт и до этого, сейчас к подобному повороту оказался откровенно не готов, в первый момент даже решил, будто ослышался. Переспросил:
        - Что, простите?
        - Пиши заявление по собственному желанию, - медленно и чётко повторил Вяз.
        Я и не подумал взять ручку, ответил решительным отказом:
        - Не собираюсь.
        Начальник управления физической защиты решительно поднялся из-за стола. Был он немногим выше меня и заметно шире в плечах, да и как оператор мощностью наверняка серьёзно превосходил, но я даже не шевельнулся.
        - Ты уже третью неделю не выходишь на службу! - повысил голос Вяз и демонстративно хрустнул костяшками пальцев. - Остальные тащат за тебя работу! Рисковали жизнью, пока ты разъезжал по командировкам! Хочешь мыть пробирки в лаборатории - да бога ради! Хочешь работать в больнице - вперёд! Но не занимай чужое место! Всем будет лучше, если ты уволишься!
        Я резко мотнул головой.
        - Не думаю.
        Вяз определённо начинал терять терпение, но на крик всё же не сорвался.
        - Пока ты числишься у нас, я не могу взять никого даже на временную ставку! Группе приходится действовать не в полном составе, а это до добра не доведёт! Ты ставишь под угрозу жизни сослуживцев! Ты отдаёшь себе в этом отчёт?
        В иной ситуации я бы, наверное, даже проникся, но не в этот раз.
        - Ну что ты молчишь? - подался вперёд начальник управления физической защиты. - Пиши заявление!
        - Не стану.
        Вяз несколько раз шумно выдохнул и недобро улыбнулся.
        - У тебя уже есть строгий выговор, хочешь ещё один схлопотать? Так схлопочешь, это я тебе обещаю! Лучше уволься сейчас по собственному желанию - если вылетишь по статье, встанет вопрос о твоей благонадёжности! Ты это понимаешь?
        - Так точно!
        - Ну и?
        - Увольняться не стану.
        - Пошёл вон!
        И вот этот приказ я выполнил с превеликой готовностью и без малейшей заминки. Крутанулся на месте, повернул дверную ручку и покинул кабинет, никак не выказав, что меня проняло до самых печёнок. Вроде столько всего повидал и пережил, а с людьми ругаться как не любил, так и не люблю.
        Без особой надежды на удачный для себя исход дела я заглянул в приёмную директора и вопросительно посмотрел на секретаря.
        - Уже занёс, - пояснил тот. - Можешь подождать.
        Я за цепочку вытянул карманные часы, отщёлкнул крышку и обнаружил, что до дежурства остаётся всего лишь пятнадцать минут - как раз дойти до горбольницы и переодеться. Но, прежде чем успел сказать, что приду завтра, из своего кабинета в приёмную выглянул исполняющий обязанности директора.
        - Витя, забери бумаги! - попросил сутулый господин лет пятидесяти на вид с морщинистым лицом и очками в роговой оправе.
        «Сожрёт меня Вяз при таком начальнике-то, - с тоской подумал я. - Ох, сожрёт…»
        И будто самого себя этим упадническим настроением сглазил - стоило только секретарю принять пухлую папку с подписанными документами и вернуться за свой стол, как распахнулась дверь и приёмную быстрым шагом пересёк господин Вяз.
        - У себя? - на ходу спросил он и вроде как даже ответа никакого не дождался, сразу без стука прошёл в кабинет.
        Тут уж я не сплоховал и весь обратился в слух. Самым натуральным образом - благо создание фокусирующей звуки конструкции никакой сложности не представляло, а дверь за собой Вяз прикрыл не слишком плотно.
        - Владимир Михайлович! - сходу обратился он к исполняющему обязанности директора. - Считаю недопустимой ситуацию, сложившуюся с заместителем командира резервной группы Линем!
        «Вот ты ябеда», - мысленно попенял я ему в ожидании ответа хозяина кабинета.
        - А что с ней… с ситуацией, то бишь, не так? - спросил тот без всякого интереса в голосе.
        - Сначала его вопреки моим рекомендациям отправляют в двухнедельную командировку, теперь и вовсе прикрепляют к Службе реабилитации, а нам нужен на этой должности человек, который будет работать!
        Секретарь отыскал в папке сцепленные скрепкой ходатайства, я принял их, с несказанным облегчением обнаружил на обоих листах резолюцию «не возражаю», но вот так сразу уходить не стал и сделал вид, будто разбираюсь в написанном. На самом деле - слушал.
        - И что ты предлагаешь? - в лоб спросил исполняющий обязанности директора своего заместителя. - Уволить его?
        - Да! - подтвердил Вяз.
        - И на каком, позволь узнать, основании? - поинтересовался Владимир Михайлович. - Как мне докладывали, на момент формирования резервной группы в неё с целью повышения квалификации включили перспективных сотрудников иных структур, что подразумевало возможность дальнейшего их отвлечения, так скажем, на приоритетные направления!
        - Ситуация изменилась! - отрезал Вяз. - С учётом новых задач мне нужен каждый человек! И потом у него уже есть строгий выговор! Он - ненадёжен!
        - Выговор - не есть хорошо, - со вздохом признал хозяин кабинета. - Но взгляни на ситуацию с другой стороны: из этой вашей группы временно откомандированы пять человек, а уволим мы только одного…
        - Это заместитель командира!
        - Так назначь кого-нибудь исполнять его обязанности!
        - Проблемы это не решит!
        - Но зато и не создаст новых! - Послышался резкий хлопок ладонью по столу, после заскрипело кресло. - Ты что же - предлагаешь мне сообщить подполковнику Звонарю, что мы увольняем его протеже, только его и никого больше? Понимаешь, как это будет выглядеть?
        - Но…
        - Нет, теоретически мы можем уволить вообще всех и даже расформировать группу! - продолжил распаляться Владимир Михайлович. - Давай сразу со всем корпусом рассоримся! Можем себе позволить! Но каковы будут последствия? Об этом ты подумал?
        - Я ничего такого не предлагал! - пошёл на попятную Вяз.
        - Значит, так! - вновь припечатал ладонь к столешнице директор. - Оснований для увольнения этого твоего Линя на текущий момент не вижу!
        Секретарь озадаченно посмотрел на меня и уточнил:
        - Всё в порядке?
        Пришлось оторвать взгляд от документов и улыбнуться.
        - Да, спасибо!
        И дальше задерживаться в приёмной не было смысла, я вновь взглянул на часы и поспешил на выход. Едва не скатился по лестнице и со всех ног припустил в ректорат, сдал в канцелярию завизированное ходатайство и метнулся в горбольницу. В итоге заступил на смену без опозданий, даже отдышаться после стремительного забега успел.
        Пока опекал четвёрку своих пациентов, попутно просматривал конспекты, ещё и с одной дипломной работой о разделении потенциала на два независимых ознакомился. Не понял почти ничего, но оно и не удивительно - всё же пятикурсник диплом готовил, а у меня теоретическая подготовка хромает. Учиться ещё и учиться.
        После смены я ловко увильнул от разговора с Федорой Васильевной, спрятавшись от той в раздевалке, и на занятие йогой не пошёл, вместо этого засел в столовой. Поужинал, заодно набросал тезисы доклада, который поручил сделать доцент Паук за двухнедельный пропуск его лекций по теории создания энергетических структур.
        Когда вышел на улицу, то наткнулся на очередную манифестацию. Это митинговали студенты-медики, интерны и прочие медработники из числа тех, что не падали от усталости с ног после дополнительных смен. Прошёл бы мимо, но взгляд зацепился за знакомые лица: с трибуны как раз вещали две барышни из студсовета: фигуристая шатенка и та, которую я окрестил серой мышкой. Такой уж серенькой она сейчас уже не казалась, держалась уверенно и нисколько не смущалась взглядов собравшихся. Ораторским талантом барышня обделена не была, не иначе именно по этой причине и оказалась избрана в студсовет.
        Я уже протолкался через толпу и двинулся дальше, когда приметил эффектную платиновую блондинку. Присутствие на митинге Валентины Паль изрядно удивило, решил даже задержаться и понаблюдать за ней со стороны. И правильно сделал.
        Покинув трибуну, обе барышни присоединились к Валентине и завели с той разговор, а медсестра внимала им со снисходительной улыбкой и качала головой, да ещё будто между делом погладила серую мышку - вспомнить бы ещё как её зовут! - по руке.
        С учётом того, что я знал о Валентине, у этого общения запросто могло оказаться двойное дно, тут было о чём подумать, но - не стал. Потопал домой.
        На следующий день пришлось пожертвовать лекцией по экономической теории. Половину этого времени распинался перед доцентом Пауком только лишь для того, чтобы тот разнёс мой доклад в пух и прах, а после эдакого конфуза я отправился в ректорат, но и там меня ждало разочарование, поскольку ходатайство как ушло обрастать визами, так обратно и не вернулось, зависнув у кого-то из ответственных лиц.
        Бюрократы несчастные!
        В газетном киоске я купил свежий номер «Февральского марша», сел на трамвай и покатил в комендатуру. Намеревался за время поездки ознакомиться с последними новостями, а вместо этого прилип к окну. Тут и воспоминания о старых добрых деньках накатили, и просто происходящие в городе изменения отследить пытался. Не до чтения было.
        Попасть на территорию комендатуры оказалось не в пример сложнее прежнего - в силу усиления режима мои документы проверяли едва ли не под микроскопом, ещё и звонили дежурному для подтверждения их подлинности. Непонятного сотрудника Бюро оперативного реагирования РИИФС и вовсе завернули бы, но старшине особого дивизиона от ворот поворот дать не решились. А, быть может, я в каких-то списках значился, исключать этого было нельзя.
        Увы, капитан Городец так и не вернулся из командировки, пришлось идти на поклон к комиссару Хлобу на свой страх и риск, без протекции куратора. Впрочем, совсем не факт, что Георгий Иванович согласился бы мне её оказать; запросто мог куда подальше послать, не пожелав вникнуть в суть просьбы. Как ни крути, сейчас у контрразведки настали горячие деньки, им не до каких-то там студенческих инициатив.
        Секретарша доложила обо мне комиссару, тот велел пропустить. С момента нашей последней встречи господин Хлоб ничуть не изменился, всё так же был худощав, загорел дочерна и брит наголо.
        - Ха! - усмехнулся он, стоило только мне перешагнуть через порог. - Постригся, смотрю!
        Я машинально провёл ладонью по бритой голове и вздохнул:
        - Пришлось.
        - А что так?
        - Опалило чуток.
        Комиссар Хлоб откинулся на спинку кресла и фыркнул.
        - А и нечего космы отращивать! Не девка, чай.
        - Так уставная стрижка была, - заявил я в своё оправдание, но хозяину кабинета эта тема уже наскучила.
        - С чем пожаловал? - перешёл он к делу.
        Я выложил на стол ходатайство. Хлоб глянул на него и поморщился.
        - Подписей-то, подписей! Совсем вы там у себя в институте в бюрократии погрязли! - Он пробежался глазами по содержимому ходатайства и кинул его перед собой. - А теперь излагай своими словами!
        Это проблемой не стало, но только лишь это. Комиссар нахмурился и покачал головой.
        - Сразу могу сказать, что личные данные сотрудников комендатуры разглашению не подлежат!
        - Мне личные данные без надобности. Только информация по динамике развития сверхспособностей, которую вы в любом случае в институт предоставляете. И не по всем сотрудникам, а лишь по курсантам, которых тут с нуля обучали.
        Хлоб потёр подбородок.
        - Мне это не нравится! - прямо заявил он. - Выносить личные дела не позволю!
        - И не нужно, - уверил я собеседника. - Я с ними прямо здесь работать могу. Согласую с вами шаблон выписок…
        - Да это всё понятно! - отмахнулся комиссар. - Это уже вопрос чисто технический. Для начала принципиальное решение принять нужно. Ты мне вот что скажи: этот ваш проект для галочки или и в самом деле толк выйдет?
        - Точно не для галочки. А выйдет толк или нет - не проверим, не узнаем.
        - Ладно! - махнул рукой Хлоб. - Оставляй. Если секретчики тебе доступ к личным делам согласуют, я возражать не стану. Ну а нет, уж не обессудь - против правил не пойду даже во имя науки.
        Вердикт комиссара нисколько не воодушевил, но разочарования я не выказал и даже его поблагодарил, прежде чем покинуть кабинет. Если уж на то пошло, не имело особого значения, когда именно я получу доступ к личным делам курсантов: прямо сейчас или через месяц - главное, что получу. В крайнем случае придётся дождаться возвращения из командировки Городца.
        По сравнению с теми временами, когда я здесь служил, народу и техники на территории комендатуры изрядно прибавилось - не иначе перебросили подкрепление из пункта постоянной дислокации. Преимущественно на глаза попадались бойцы в форме отдельного научного корпуса, но и люди в штатском тоже встречались не так уж и редко, не иначе именно поэтому, пока я шагал к одному из пакгаузов, никто и не остановил меня и не поинтересовался, какого чёрта тут забыл гражданский.
        Михаил Дмитриевич - кладовщик в чине прапорщика и по совместительству инструктор ножевого боя - обнаружился на своём обычном месте, он сидел в тиши и полумраке пакгауза, попивал квас и читал газету.
        - О, Линь! - удивился Митрич моему появлению. - Какими судьбами?
        - К комиссару по делу заехал, вот и решил заглянуть.
        Прапорщик прищурился.
        - Старику квас охладить?
        - В том числе, - кивнул я. - Но ещё вопрос есть.
        Хмыкнув, кладовщик выставил перед собой бидон, и я даже прикасаться к нему не стал, просто начал гасить тепловую энергию и остановился, лишь когда температура содержимого жестяной ёмкости приблизилась к паре градусов выше нуля.
        Прапорщик налил себе охлаждённого кваса, сделал глоток и даже крякнул от удовольствия.
        - Силён, бродяга! - Он улыбнулся и спросил: - Да спрашивай уже, спрашивай! Точно ведь невтерпёж, раз тренировки дожидаться не стал.
        Я кивнул.
        - Собственно, Михаил Дмитрич об этом и вопрос. Вы учеников из числа курсантов без протекции берёте? Ну, может, кто-то перспективным кажется…
        Прапорщик покачал головой.
        - Я, Петенька, учеников вообще не беру. Не мастер, чай.
        Проигнорировав ехидные интонации собеседника, я обдумал его ответ и многозначительно заметил:
        - Ага, вам курсантов на перевоспитание приводят. Вроде как меня…
        - Вроде как тебя, да, - подтвердил Михаил Дмитриевич, остро глянул и уточнил: - Тебя кто-то конкретный интересует?
        Я пожал плечами.
        - Меня много что интересует, но лезть в чужие дела не стану. Не хватало ещё по шапке получить.
        А как иначе? Ясно и понятно, что кто-то из здешних чинов попросил за Барчука и Михея, вот прапорщик и взялся их натаскивать. Мастер - тот ещё мог перспективных курсантов на общих тренировках приметить, а вот Михаил Дмитриевич из другого теста слеплен, он за учениками не гоняется. И не приходят к нему, а приводят.
        Кто привёл Барчука? Вопрос.
        Но интересоваться этим, злоупотребляя хорошим отношением к себе, точно не стоило. Ответа в любом случае не получу, а осадочек останется.
        Ну да ничего страшного - придётся действовать не столь прямолинейно, только и всего.
        - По работе интерес возник или это личное? - в свою очередь уточнил прапорщик и приложился к кружке с квасом.
        - Второе, - заявил я, поскольку сам до конца не мог объяснить себе, чем так важна личность покровителя Барчука.
        Если подумать, за него вполне мог попросить тот же Дыба. Или даже кто повыше - всё же Маленский заметные успехи на курсах демонстрировал, такому не грех протекцию отказать. Если б не перевод в ВОХР и наша недавняя стычка, у меня бы и вовсе никаких сомнений на сей счёт не возникло. Но вот возникли же!
        Прапорщик последовал моему примеру и в чужие дела лезть не стал, больше мы этой темы не касались, вместо этого обсудили обстановку в стране. После я пообещал со следующей недели снова начать ходить на тренировки, которые Михаил Дмитриевич проводил для актива военной кафедры, распрощался с ним и поспешил к трамвайной остановке.
        Пора было возвращаться в институт.
        Остаток пятницы и первая половина субботы пролетели словно одно краткое мгновение. Хоп! - и уже на аэродром выдвигаться пора. При этом я искренне полагал, будто достаточно неплохо справлялся со своими делами, разубедил меня перехвативший на выходе из студсовета Касатон Стройнович.
        - Петя, а где рекомендации? - спросил он.
        - Какие рекомендации? - не понял я.
        - По нашим правонарушителям! Ты вообще опрашивал кого-нибудь?
        Я покачал головой.
        - Нет, ещё. Характеристики жду.
        - Да ты… - Касатон раздражённо глянул на меня и покачал головой. - Ты нам так всю работу запорешь! У нас же не только беглецы, у нас и бытовухи хватает! Пока ты материалы подготовишь, пока мы заседание проведём… Все сроки так пропустим!
        О своей и без того чрезвычайной загруженности я говорить не стал по той простой причине, что мои проблемы никого в студсовете не волновали, да и претензии Касатона не на пустом месте родились.
        - Займусь этим, - пообещал я.
        - Сегодня!
        - Сегодня уже не получится.
        - Что значит - не получится? - возмутился Стройнович. - Петя, ты нам так все сроки сорвёшь!
        - Бытовых правонарушений не так много, - возразил я, вытащил из портфеля стопку протоколов и зажал его под мышкой, начал перебирать бумаги. - Буду разбирать по случаю в день. А сегодня сам с фигурантами пообщаться можешь. Вот, глянь!
        - Ты мне предлагаешь твою работу делать? - опешил Стройнович. - Думаешь, мне заняться больше нечем?
        - Ты глянь сначала! Позови кого-нибудь из замов, того же Беляка, проведёте следственный эксперимент…
        Касатон шумно засопел, но всё же изучил протокол, после чего ухмыльнулся.
        - Неплохая идея! - признал он. - Но с понедельника начинай работать. Чтоб без проволочек!
        - Само собой! - пообещал я и поспешил в лабораторный корпус, нисколько не жалея о том, что пришлось пожертвовать делом о непристойных танцах на столах в кафе «Под пальмой». В конце концов, симпатичная барышня или не особо коленца там выкидывала - ещё не известно, а хорошие отношения с руководством не помешают совершенно точно.
        Должен же быть у меня хоть какой-то противовес Вязу!
        Между институтом и учебным центром ОНКОР несколько раз в день курсировал пассажирский автобус, а там до аэродрома было и вовсе рукой подать, добрался без проблем, ещё и прибыл на место первым. Время попусту терять не стал, засел в выделенной нам каморке и разобрал медикаменты, заодно приготовил всем травяной чай. После переоделся и взялся изучать очередную дипломную работу по разделению потенциала, а там и Герасим пожаловал.
        - Что читаешь? - с порога спросил он, глянул на титульный лист и уточнил: - И как успехи?
        - Пока никак, - чистосердечного сознался я, и мы обменялись рукопожатием.
        - Ты грызи-грызи гранит науки! - напутствовал меня Герасим. - Только не сейчас. Все уже в сборе.
        Я запихал дипломную работу в ранец и закинул его за спину, взял вещмешок с термосами и двинулся на выход.
        - Здравия желаю, господин старшина! - поприветствовал меня Иван Кол.
        Глеб Клич и Алик Балаган последовали примеру деревенского увальня, а Унтер подошёл и протянул руку.
        - Давно не виделись!
        Я пожал его широкую и жёсткую будто доска ладонь, спросил:
        - Как поживаете, Андрей Мартынович?
        - Неплохо поживаю. Грех жаловаться…
        - Мы аэродром брали! - похвастался Иван Кол, и тут же получил от Унтера подзатыльник.
        - Цыц! - шикнул на него Чешибок. - Не на людях же! В самолёте доложим!
        Я распределил термосы, заодно спросил у пластуна:
        - В Зимске были?
        - Там, - подтвердил он, хлебнул травяного настоя и огладил ладонью вислые усы. - Постреляли немного даже.
        Я оглядел подчинённых.
        - Все целы?
        - Тьфу-тьфу-тьфу! - трижды сплюнул Иван Кол через левое плечо. - Обошлось! Нас операторы прикрывали, такое творили - закачаешься!
        Выглядел он непривычно воодушевлённым, а вот Глеб Клич вид имел кислый и хмуро потирал перечертивший щёку шрам.
        - Ты чего такой смурной? - пихнул я его в бок и сам же предположил: - Две недели без баб и снова в тайгу?
        - Ага, - вздохнул тот. - В понедельник-то хоть вернёмся?
        - Вернёмся, - пообещал я и обратил своё внимание на Алика Балагана, который изо всех сил пытался подавить то и дело растягивавшую уголки губ улыбку. - Бутылку давай!
        Черноволосый живчик захлопал глазами.
        - Какую бутылку?
        - Лучше если водку. Если опять зубровку взял, два наряда получишь.
        - Да ничего я… - начал было Алик, но осёкся и жалостливо протянул: - Да у меня две недели капли во рту не было! Чего теперь-то не выпить?
        - Того! - отрезал я, и Балаган с несчастным видом вытянул из заплечного ранца чекушку водки.
        Стоявший за его спиной Унтер молча поднял руку с двумя выставленными вверх пальцами, и после недолгих препирательств я изъял и вторую бутылку, обе оставил в каморке. После этого мы сходили за оружием и холостыми патронами, потом выдвинулись на аэродром. Дожидавшемуся нас самолёту сразу дали команду на взлёт, я даже не успел толком опрос своих подопечных начать. Проставлял галочки на прихваченных с собой бланках уже после отрыва от земли.
        - Чую, начинает припекать, - вновь первым отметил Унтер, когда я уже заполнил все листы.
        Ну а дальше всё по накатанной: травяной настой, инъекции спецпрепарата, какие-то таблетки и беспрестанно нарастающее жжение. Я успел от него порядком отвыкнуть, для удерживания состояния внутреннего равновесия пришлось даже дополнительные усилия прилагать.
        Прожарило в Эпицентре на славу, давненько так не корёжило. Остальным тоже пришлось несладко, один только Герасим вёл себя как обычно - не иначе и без нас энергетической закалкой не пренебрегал. Ну или какую-то новую технику освоил, пока время было. Я вот - освоил. Не до конца и не совсем новую, но погасил деструктивные колебания, порождённые активным излучением Эпицентра почти сразу после того, как очнулся. Даже голова толком разболеться не успела.
        И хоть экспериментировать и практиковаться на своих подопечных совершенно точно не стоило, я не удержался и попытался привести их внутреннюю энергетику к некоей условной норме просто за счёт снятия спазмов. Эффективность моих потуг оказалась не слишком высока, но даже так отпустило бойцов самую малость быстрее прежнего
        Правда, Герасим осуждающе покачал головой.
        - Глебу ещё в резонанс входить, - напомнил он.
        - Пока до места доберёмся, от моего воздействия и следа не останется, - заявил я в ответ и вскрыл полученный от пилота пакет. - О, ради разнообразия сегодня просто отмахаем двадцать километров по лесу! Задача - не дать себя обнаружить патрулям.
        - На нас аналитиков натаскивать будут, им поисковые техники отрабатывать нужно, - пояснил Герасим. - Почти всех курсантов по частям раскидали, вместо них выпускников военной кафедры завезли на сборы.
        Глеб Клич потёр шрам на щеке и вздохнул.
        - Два десятка вёрст? Сожрут нас комары!
        - Окстись! - фыркнул Унтер. - Какие комары? Конец марта - в тайге ещё снег не сошёл!
        Так оно и оказалось, но по итогам марш-броска все мы единогласно отдали своё предпочтение комарам и мошке. Тех хоть энергетическими воздействиями спалить можно, а через сугробы подтаявшего на солнце снега пробираться - хуже не придумаешь. В чащобе ещё куда ни шло, а на открытых участках маршрута намучились мы преизрядно.
        Устали, промокли и замёрзли, а высушиться и согреться привычным для операторов образом не было никакой возможности, поскольку в сегодняшних вводных фигурировал прямой запрет на задействование сверхспособностей. В том числе нельзя было и хоть как-то пытаться противодействовать поисковым воздействиям. Герасим на вопрос о столь странных инструкциях только плечами пожал.
        - Скорее всего, курсантов натаскивают выявлять операторов, прошедших инициацию в других источниках. Ну или сегодняшние результаты в качестве эталона использовать станут.
        - Зачем ещё? - удивился Глеб.
        - Чтобы эффективность наших маскировочных техник оценить, - предположил я.
        - Так мы ничего не умеем!
        - Научат ещё!
        Какой из этих вариантов оказался ближе к истине я в итоге так и не узнал: числившегося куратором нашей группы старшего лейтенанта Пономаря в учебном центре не обнаружилось, а другие инструкторы к разговорам на отстранённые темы были не расположены. У них собственных забот хватало.
        У нас, впрочем, тоже. Вопреки обыкновению времени на отдых нам не выделили и сразу отправились в медчасть. Ну и понеслось: недолгое общение с дежурным по блоку, инъекции спецпрепарата, работа с пленными операторами, затем - помощь Глебу и Герасиму в удержании гармонии источника-девять. Преимущественно Глебу, конечно. Герасим вполне мог позаботиться о себе и сам, его мне приходилось лишь страховать.
        Ну а дальше я проглотил мерзкий студень жидких грибов, вколол себе дозу спецпрепарата и поймал ощущение всеобъемлющей правильности, для чего вытянул гармонию источника-девять из нихонца, попутно выбив узкоглазого из резонанса. Мир сделался простым и понятным, а я - цельным. Холодным ручейком потекла сверхсила, а ещё на самой грани видимости стробоскопическим эффектом проявились девять призрачных отражений электролампочки, они зависли надо мной, послужили то ли нематериальным якорем, то ли неким ориентиром - точкой начала координат.
        Погнали! Быстрее, быстрее, быстрее!
        Следующие полторы минуты или около того, я будто на гребне волны нёсся, легко контролировал всё ускорявшийся и ускорявшийся поток сверхсилы, принимал её и разгонял по организму, до предела наполняя свой потенциал. А когда вывалился из транса, то первым делом кинул быстрый взгляд на секундомер и не удержался от довольной улыбки.
        Девяносто три секунды! Есть очередной личный рекорд!
        Впрочем, не вылететь раньше срока из резонанса было лишь половиной дела, помимо этого требовалось не упустить контроль над потенциалом и постараться удерживать его в полном объёме столько, сколько только получится. И вот с этим возникли известного рода сложности, не помогла даже предельная концентрация. Сверхсила сочилась из меня вовне, растекалась во все стороны охлаждённым воздухом, оседала конденсатом, змеилась по стенам, потолку и полу толстым слоем изморози.
        Я будто уподобился альпинисту, отчаянно цеплявшемуся ногтями в обледенелую скалу, а дам слабину - и всё равно что в пропасть сорвусь. Шутка ли сказать - шестьдесят четыре мегаджоуля набрал! Ошибусь, и на молекулы не распылит, конечно, но в клочья разорвёт запросто. Точно знаю, лицезрел такое не раз и не два.
        И я надрываться не стал, потихоньку стравил треть потенциала, а остаток привычным образом уплотнил и закрутил, превратил в энергетический волчок. Пусть и начало раскачивать из стороны в сторону, но равновесия я не потерял, толчком распахнул дверь процедурной, шагнул наружу и с помощью техники «Двойного вдоха» потянул за собой из комнаты не успевшую окончательно развеяться сверхсилу.
        - Увеличение длительности на две секунды! - объявил встретивший меня в коридоре медик. - Поздравляю!
        Я ему в ответ не кивнул даже. Поспешил на выход, раскачиваясь не хуже подвыпившего морячка. Быстрее, быстрее, быстрее!
        Центральный узел в такт лихорадочным ударам сердца отдавал острой режущей болью, каналы звенели почище перетянутых струн, внутри что-то рвалось и смещалось, но я лихорадочным напряжением всех своих сил выправлял намечавшиеся искажения, а ещё раскручивал, раскручивал и раскручивал энергетический волчок.
        Останавливаться нельзя! Никак нельзя!
        Маршрут свой я согласовал заранее, до полигона добрался без проволочек и заминок, а там на отчаянном вдохе притянул сверхсилу, которой всё это время не позволял развеяться и заставил её закрутиться вокруг себя незримым смерчем.
        Давай! Лети! Кружись!
        Попутно я начал стравливать потенциал, тем самым всё ускоряя и уплотняя вращавшийся вокруг меня вихрь, а ещё заставлял сверхсилу концентрироваться и даже обращаться незримой режущей кромкой.
        Действовал бы подобным образом в схватке с узколицым Григорием, его бы защита точно развалилась как гнилой орех!
        Наверняка!
        Я переборол вязкость ставшего каким-то очень уж неподатливым пространства, шагнул вперёд - и молоденькую ёлочку разметало на иголки и щепу, закрутило и перемололо в невесомую труху! От вросшего в землю гранитного валуна полетело каменное крошево, издырявленный корпус броневика сыпанул заклёпками, разорванный надвое стальной лист обшивки унёсся куда-то в темень позднего вечера, а сама конструкция завалилась набок.
        Каждое столкновение сопровождалось выбросом сверхсилы, незримый волчок начинал дрожать и вилять, едва не вырываясь из-под контроля, а вскоре после того, как я прекратил подпитывать его за счёт внутреннего потенциала, с лёгким хлопком развалился; мне только и удалось, что не позволить полностью раствориться энергии.
        Удержал её и окутался чуть искрящимся покровом, тогда-то Герасим и спросил:
        - Разве взрывная шаровая молния не эффективней?
        - Эффективней, - признал я. - Но она взорвалась и всё, а вихрь позволит выгадать время.
        - Нормальный оператор разметает его щелчком пальца!
        - Далеко не все умеют закрываться от сверхсилы в противофазе. И поди ещё её распознай!
        Герасим задумчиво хмыкнул.
        - А что же двойной разряд?
        - Не работает, - покачал я головой и пояснил: - Ни в кого не смог попасть. А раз через собственные каналы чуть не спалили. Даже ударить не успел…
        Удержание потенциала почти в три десятка мегаджоулей и само по себе было непростой задачей, а в совокупности с активным задействованием техники «Двойного вдоха» выматывало и вовсе несказанно. Я обливался потом, жадно глотал раскрытым ртом воздух и отвечал отрывистыми рублеными фразами, а попутно прикидывал, какое бы ещё воздействие сейчас отработать.
        Герасима запустил пальцы в волосы, взлохматил их и спросил:
        - А если задействовать рассеянный выброс? Допустим, подобрать оптимальную плотность и за счёт скорости и эффекта противофазы сносить щиты и активные структуры?
        Я задумался ненадолго и кивнул.
        - Можно попробовать!
        Откладывать это дело в долгий ящик не стал и сразу нацелил руку на опрокинутый броневик, но Герасим меня остановил.
        - Нет, нет, нет! Тут материальное воздействие минимальным будет. Бей по мне!
        - Уверен? - засомневался я. - Не коротнёт?
        Герасим презрительно фыркнул и повторил:
        - Бей!
        Я на глубоком вдохе потянул в себя удерживаемую от рассеивания энергию, чтобы резким напряжением сконцентрировать её и отправить в Герасима, который уже сотворил стандартный экран и прикрылся им от меня.
        Мигнуло и растеклось в воздухе северное сияние, экран потерял стабильность, но выплеск остановил.
        - Увеличивай концентрацию! - объявил Герасим. - И быстрее бей! Резче!
        Я обратился к внутреннему потенциалу и выплеснул сверхсилу вовне, рассчитывая на сей раз не только разрушить щит, но и сбить оппонента с ног.
        Пустое! При ударе об экран мой выброс расплескался, и пусть защитная конструкция тоже развалилась, вызванный атакой эффект не удовлетворил ни меня, ни Герасима.
        - С концентрацией порядок, попробуй увеличить скорость.
        Я попробовал. Раз, другой и третий - всё без толку.
        - Не работает! - развёл руками Герасим. - Что-то ты не докрутил.
        - Точно! - прищёлкнул я пальцами. - Не докрутил! Готов?
        - Давай!
        На сей я закрутил остатки потенциала волчком, как-то неожиданно легко поймал состояние идеального равновесия, но даже так выплеснул сверхсилу ничуть не быстрее обычного, просто успел её чуток подкрутить и придать выбросу некую упорядоченность - если прежде будто водой плескал, то сейчас сверлом ввинтил.
        Хлопнуло! Сверкнуло! Во все стороны разлетелись искры, а Герасима откинуло на шаг назад, волосы его встали дыбом, сильно запахло озоном.
        - Ого! - поразился мой наставник. - Лихо!
        - Ты в порядке? - забеспокоился я.
        - Хорошо, что заземление предельно усилил, а то бы ещё не так тряхнуло! Годный приём, отрабатывай дальше.
        - Не, - мотнул я головой. - Потенциал на нуле.
        - И в чём проблема? Тренироваться и с обычной сверхсилой можно. Противофаза только в бою понадобится.
        - Ну, возможно…
        - Именно так! - отрезал Герасим. - Что у тебя с разделением потенциала, кстати?
        - Сам же видел - просвещаюсь!
        Мы вернулись в медчасть и проверили Глеба, который после двухнедельного перерыва продержался в резонансе куда меньше обычного, потом взялись натаскивать Унтера, Ивана и Алика, но пока что ограничились лишь чисто теоретической подготовкой, не став форсировать учебный процесс. Пусть сначала от активного излучения Эпицентра отойдут, завтра я попытаюсь им гармонию источника-девять передать, а Герасим сверхэнергией воздействовать станет.
        Как запланировали, так и вышло. Ещё и по лесам бегать не пришлось, нас даже на штурм вражеских укреплений не направили и незаметного проникновения в тылы противника не поручили - то ли не к кому было проникать, то ли случилась какая-то накладка у инструкторов. Вместо этого нас привлекли к обкатке нового стандарта подготовки бойцов особого дивизиона: ставили техники маскировки внутреннего потенциала и противодействия поисковым воздействиям, гашения звуков и сокрытия теплового излучения, а ещё - обнаружения всего этого собственными силами, без привлечения профильных специалистов.
        Из всех моих подопечных худо-бедно смог применить на практике полученные знания лишь Глеб Клич, остальным до такого было ещё расти и расти. Сам я на первом занятии немного даже заскучал, но вот дальше наставникам нашлось чем удивить и меня, и даже Герасима. Начали мы с ночного зрения и тепловидения, а закончили улучшением слуха. И не той примитивной конструкцией, которую я освоил и которая усиливала решительно все звуки подряд, а сложной структурой с фильтрами, предназначенными для вычленения признаков близкого присутствия человека: шагов, дыхания, разговоров. Вот тут-то у меня голова кругом и пошла. Ни черта не понял.
        Впрочем, для Унтера, Ивана и Алика занятия впустую тоже не прошли. Гражданской наружности дяденька в дурно подогнанном комбинезоне не только предельно доступно объяснил им принцип магнетизма, но и помог задействовать его на практике. Кто-то оказался более способным учеником, кому-то пришлось чуть ли не на пальцах объяснять, но к концу дня все бойцы научились притягивать к себе всяческую железную мелочёвку, преимущественно болты и гайки.
        - Ну баловство же! - фыркнул упревший Унтер. - Как есть - баловство!
        Инструктор только усмехнулся.
        - В следующий раз сапёрному делу учиться начнёте. Будете наличие металла в земле определять.
        Нам с Герасимом этим заниматься не пришлось, нас пытались отыскать в лесу с помощью поисковых техник обучавшиеся в центре студенты и присланные на повышение квалификации сотрудники аналитического дивизиона. Потом ещё и Глеба к игре в прятки привлекли. Вымотались за день ужасно.
        До коек доползли уже ближе к одиннадцати, только повалились на них и сразу отрубились, даже богатырский храп Ивана против обыкновения никому заснуть не помешал. Что помешало, так это внезапная побудка. На часах - без четверти полночь. И часа не спали, а уже снова нужно куда-то бежать!
        - Ну сколько можно-то? - впервые на моей памяти проявил Герасим недовольство учебным процессом. - Поди, погонят тепловидение отрабатывать!
        - Угу, - кивнул я и зевнул. - Похоже на то.
        Лично у меня с отслеживанием теплового излучения никаких проблем не возникало, сложнее всего оказалось понять сам принцип, а дальше всё пошло как по маслу - не иначе каким-то образом сказались способности к ясновидению. Но вот с ночным зрением дела обстояли далеко не лучшим образом - там для усиления светового потока приходилось задействовать полноценные конструкции, и эту технику мне было ещё осваивать и осваивать.
        Мы наскоро умылись и собрались, а на выходе из казармы столкнулись с капитаном контрольно-ревизионного дивизиона, который возглавлял особый отдел учебного центра.
        - Вскрыть после взлёта, - протянул он мне опечатанный пакет.
        «Какого ещё взлёта?», - едва не спросил я, но вовремя прикусил язык, козырнул и повёл группу к взлётно-посадочной полосе.
        Там уже стоял готовый к вылету аэроплан, бойцы аэродромной обслуги как раз грузили в него выкрашенный зелёной краской патронный ящик с маркировкой «6,5?50», а ещё один поменьше и два короба с ручными гранатами лежали на земле.
        - Это чего ещё? - не сдержал удивления Алик.
        Унтер хлопнул его ладонью меж лопаток, направляя к лесенке, остальные тоже мешкать не стали. Один за другим мы забрались внутрь, а только я закрыл люк, и загудели пропеллеры, аэроплан, слегка подпрыгивая на неровностях, начал разбег по взлётной полосе.
        - Так это чего - не учебный вылет? - перекрывая шум двигателей, крикнул мне Глеб Клич.
        Я с ответом торопиться не стал, вместо этого, стоило только колёсам оторваться от земли, взломал сургучную печать и распаковал приказ.
        Так и есть - боевое задание.
        Как говорится, научный факт! Получите, распишитесь!
        Часть первая. Глава 4/1
        Аэроплан взял курс на Зимск. Нет, в полученном мной приказе никакие топонимы не упоминались, его текстовка вообще оказалась донельзя лаконичной, это сориентировался по звёздам Унтер.
        - На юг летим, - сообщил он после недолгого наблюдения в иллюминатор. - Стал быть, снова в Зимск.
        - У этой пташки дальность полёта о-го-го какая! - не согласился с ним Балаган. - Можем и в Белом Камне десантироваться!
        - И что нам там делать? - насмешливо фыркнул Иван Кол. - К жене твоей на блины свозят, думаешь?
        - А что нам делать в Зимске? - резонно отметил Алик. - Два дня как оттуда!
        - Господин старшина! - перешёл вдруг невесть с чего на официальный тон Глеб Клич. - А что в приказе сказано, если не секрет? А то гадаем на кофейной гуще!
        - А ничего там не сказано, но думаю, всё же летим в Зимск, - сообщил я подчинённому. - Вы летите. Мы с Сутолокой раньше сойдём.
        - Как так? - простодушно обомлел Ваня Кол.
        - Десантируемся - как! - усмехнулся я. - Андрей Мартынович, командование на тебе. На аэродроме вас встретит кто-то из контрольно-ревизионного дивизиона, дальнейшие инструкции получите на месте. Задача ясна?
        - Предельно.
        - И вот - держи… - Я достал своё служебное удостоверение и протянул его Унтеру, после обратился к Герасиму: - Тоже давай.
        Тот миг помедлил, затем всё же, не задавая лишних вопросов, выполнил моё распоряжение. Унтер убрал наши удостоверения в нагрудный карман, похлопал себя по плечу и заметил, намекая на всякое отсутствие на прыжковых комбинезонах знаков различия и шевронов с символикой ОНКОР.
        - Получается, вам от своих хорониться придётся?
        - Получается, - кивнул я, хоть ничего такого в приказе прямым текстом и не говорилось.
        С учётом столь скудных вводных сигнал к выброске мог прозвучать буквально в любой момент, и понапрасну мы терять время не стали. Вскрыли ящики с патронами и принялись набивать магазины автоматов и пистолетов. Помимо этого, каждому досталось по две противопехотных гранаты; Герасим с явной неохотой убрал их в подсумок, затем уточнил:
        - Действовать и вправду неофициально придётся?
        Я протянул ему приказ.
        - Сам глянь.
        - Полная неопределённость, - хмыкнул Герасим, ознакомившись с текстовкой распоряжения. - Ерунда какая-то!
        - Раз тебя задействовали, дело точно серьёзное, - отметил я и тяжко вздохнул. - Эх, как обычно всё через одно место! До утра ведь в резонанс не войти!
        - Потенциал какой удерживаешь?
        - Пятнадцать мегаджоулей.
        - Ну хоть что-то, - пожал плечами Герасим.
        - Но - недостаточно! - отрезал я.
        Увы и ах, это было действительно так. Как ни крути, для слабосилков со смешной мощностью вроде моей запасённой энергии никогда не бывает слишком много.
        Ёлки, быстрее бы на пик способностей выйти! Пусть даже мой потолок ниже предела способностей операторов, прошедших инициацию на шестом витке, но уже не на порядок, уже будут шансы потягаться на равных почти с любым из них. По крайней мере, не придётся каждым сверхджоулем дорожить. Наверное…
        Когда мигнула красная лампочка под потолком, мы с Герасимом наскоро проверили снаряжение и оружие, после чего отошли к боковой дверце. Лампочка вновь вспыхнула и уже не погасла, Унтер распахнул люк и пожелал нам:
        - Ни пуха, ни пера!
        - К чёрту! - отозвался я и вслед за Герасимом прыгнул в ночной мрак.
        Загудел в ушах воздух, меня крутануло, но после мига дезориентации удалось растопыриться подобно морской звезде, остановить беспорядочное вращение и в полной мере прочувствовать состояние свободного падения.
        Лечу!
        Где-то внизу во тьме мигала одинокая точка электрического фонаря, я должен был упасть не так уж далеко от неё, не пришлось даже перебарывать сносивший в сторону ветер. Так и нёсся к земле, не задействуя сверхспособностей вплоть до самого последнего момента, когда разом погасил свою кинетическую энергию, и упал в сугроб всего лишь с полутораметровой высоты.
        Наст проломился совершенно бесшумно, едва ли кто-либо мог уловить и энергетические помехи - на нейтрализацию звуковых колебаний ушли сущие крохи сверхсилы, да и падение остановил чище некуда. Герасим тоже ничем не выдал себя, затаился неподалёку. Оно и правильно - мы тут были не одни.
        Не став задействовать ни ясновидение, ни технику активного поиска, я разнообразия ради прибегнул к тепловидению, и - есть контакт!
        На краю поляны метрах в тридцати от места нашего десантирования обнаружилась тепловая аномалия, выдававшая присутствие затаившегося в лесу человека. И не просто человека, но оператора. Потенциал в противофазе до предела усилил мою чувствительность к сверхэнергетическим проявлениям, и я уловил лёгкое искажение фона даже без осознанного обращения к ясновидению.
        - Серебро! - крикнул я.
        И сразу вжался в землю, до предела усилив экранирование, но волновался напрасно.
        - Канарейка! - прозвучало в ответ.
        Впрочем - в отзыве такой уж нужды и не было, поскольку за миг до того характер создаваемых связным энергетических искажений сложился в знакомый образ. Встречать нас выбрался не кто-нибудь, а самолично майор Городец!
        - Порядок! - предупредил я Герасима, поднялся на ноги и побрёл к погасившему фонарь человеку.
        Поначалу проваливался в сугробы на каждом шагу, но вскоре приноровился самую малость ослаблять силу тяжести и ботинки перестали проламывать заледеневший наст.
        Ошибки не случилось, нас и в самом деле встречал Георгий Иванович. Мы обменялись рукопожатием, вслед за мной подошёл Герасим, Городец поздоровался и с ним.
        - Идёмте! - позвал он нас и направился к выходившей на поляну просеке.
        Там приткнулся легковой вездеход, заляпанный грязью по самую крышу, рядом с автоматом в руках стоял боец ОНКОР. В нём я, к своему превеликому удивлению, узнал Евгения Вихря, до недавнего времени возглавлявшего оперчасть Бюро. Тот наше появление проигнорировал, продолжив приглядывать за подходами к поляне.
        Городец распахнул дверцу автомобиля и забрался на переднее пассажирское сидение, предоставив нам садиться сзади. Вихрь так и остался стоять на карауле; как видно, никто никуда ехать не собирался, по крайней мере - пока.
        - Ну и что ещё за секретность такая? - недовольно пробурчал Герасим.
        - Секретность как секретность, - в тон ему ответил Городец, показавшийся мне вымотанным до крайности. - Надо обработать срочный сигнал, кроме вас привлечь некого.
        - Серьёзно?
        Скуластая физиономия Георгия Ивановича приобрела выражение крайнего неодобрения, он встопорщил усы и подтвердил:
        - Серьёзно, Герасим. Серьёзней не бывает.
        Прозвучал ответ, прямо скажем, недобро, и я похвалил себя за то, что хватило ума промолчать. Портить отношения с куратором из-за собственной несдержанности на язык мне было определённо не с руки. Чай, в родне полковники ОНКОР не водятся.
        Впрочем, не полез в бутылку и Герасим, он сдал назад, напомнив:
        - Я - не оперативник. Не мой профиль.
        - Для тебя работа по профилю найдётся! - заявил в ответ Городец. - Теперь почему привлекли именно вас… Проблема в том, что Зимск лишь формально является сферой совместной ответственности корпуса и республиканского идеологического комиссариата, на деле мы без их ведома и чихнуть там не можем. Нужны люди со стороны. Кто-то кого не принимают в расчёт. И в случае чего не отследят.
        - Погодите! Нас ведь официально в Зимск перебросили! - усомнился я в доводах куратора. - В бумагах следы останутся!
        - Именно так, - с недоброй усмешкой подтвердил Георгий Иванович. - Вы совместно с моими оперативниками выпотрошите Зимский губернский банк, примете экспроприированные ценности и сопроводите их в Новинск. Это если официально.
        Я озадаченно хмыкнул.
        - Экспроприация - это ведь…
        - Безвозмездное изъятие чужой собственности, - за меня продолжил Герасим.
        Городец ухмыльнулся.
        - Всё так. Изымаем деньги у неблагонадёжной публики, замеченной в связях с мятежниками для пресечения финансирования монархистов.
        - По декрету о безопасности республики? - предположил я.
        - По нему, - подтвердил Городец и зашелестел картой. - Опергруппа выдвинется в банк с аэродрома, вашей команде выделят бронированный автомобиль инкассаторов. Вы будете в нём. Опять же - официально.
        - А на деле? - поинтересовался я.
        - Не беги впереди паровоза! - потребовал Георгий Иванович. - Вот, глядите! - Он посветил на карту фонариком. - Банк расположен по адресу Тополиная, дом семь. Вам нужно будет присоединиться к остальным не позднее четырёх часов утра. Я вас встречу на месте. Для бойцов особого дивизиона и штурмового взвода комендатуры работать в масках - обычное дело, удивления это не вызовет. Первое время вас будут изображать два моих опера, потом подменитесь.
        Герасим пригляделся к карте и произнёс, буквально сняв вопрос у меня с языка:
        - Это всё замечательно, конечно, но что именно нам придётся делать?
        - Прежде чем мы взяли под контроль Общество изучения сверхэнергии исполняющий обязанности директора распорядился уничтожить документацию по их наиболее перспективным исследованиям. Вместо этого ответственный за исполнение приказа сотрудник вывез её в Зимск для дальнейшей переправки за границу. Об этом узнали мы, об этом уже пронюхали и в местном отделении республиканского комиссариата.
        - И почему его ещё не взяли вы или они? - удивился я.
        - Им ещё не удалось его отыскать, а у нас нет полномочий действовать самостоятельно.
        - А скооперироваться ради общего дела? - хмыкнул Герасим.
        Георгий Иванович встопорщил усы.
        - Ведущую скрипку в этом случае станет играть комиссариат, на пользу общему делу это точно не пойдёт. Не уверен, что у нас найдётся что предложить им в обмен за доступ к документации Общества.
        - А разве весь смысл не в предотвращении её вывоза за рубеж? - спросил Герасим и не удержался от презрительной ухмылки. - Хотя какие у них там могли быть исследования, право слово!
        - В этом и вопрос, - хмуро глянул в ответ Городец. - Узнаем, как далеко и в каких областях Обществу удалось продвинуться, сможем выявить каналы утечки информации из РИИФС. В противном случае выход на внедрённую к нам агентуру получит РИК.
        Я уже даже рот открыл, намереваясь заявить, что с этим вполне сможет помочь Горский, но вовремя припомнил наказ Альберта Павловича и прикусил язык. Опять же старикан отвечал за безопасность и контрразведку, имена всех тайных осведомителей он мог и не знать. Или не помнить. Или упустить кого-то, сохранив агента на будущее. А его архив наверняка был уничтожен в первую очередь. И опять же - ещё неизвестно, какую сделку заключили с Леонтием Игнатьевичем. А ну как он и вовсе уже отбыл вслед за своими подопечными в Ридзин?
        Неспроста же мне велели забыть, при каких обстоятельствах я видел его в последний раз. Точно неспроста!
        Герасим засопел, напряжённо обдумывая услышанное, затем спросил:
        - Надо понимать, мне придётся на месте оценивать подлинность материалов?
        - Именно.
        - А сам беглец? - уточнил я. - С ним что делать?
        - В идеале он вас вообще увидеть не должен, - заявил Городец. - Ни он, ни кто-либо ещё. Но если что-то пойдёт не так - берёте живым и только живым.
        Я досадливо поморщился.
        - С собой его тащить? А транспорт у нас будет?
        - Какой ещё тебе транспорт? - фыркнул Георгий Иванович. - Комендантский час в городе! Ножками, ножками! А клиента свяжете и оставите на квартире. Мы на неё анонимную наводку риковцам дадим. Вот держите… - И, предвосхищая наши вопросы, куратор протянул Герасиму небольшой футляр. - При необходимости воспользуйтесь блокиратором, но это только в самом крайнем случае, лучше просто усыпите его хлороформом. И не наследите там! Работайте в перчатках!
        Дальше начался инструктаж. Как оказалось, беглец из Новинска залёг на дно в том же районе, где располагалось хранилище Зимского губернского банка, пешком от одного адреса до другого идти было от силы минут десять. Городец дал нам ознакомиться со сделанными с разных ракурсов фотоснимками двухэтажного барака, подходов к нему и соседних переулков, а помимо карты продемонстрировал ещё и материалы аэрофотосъёмки.
        - И о соседях не забывайте - объект снял комнату в коммуналке.
        Мы обговорили пути отхода и варианты экстренной эвакуации на случай непредвиденных ситуаций, условились о точке рандеву неподалёку от банка и сверили часы, после чего убрали автоматы в багажник и переоделись в поношенную гражданскую одежду. Каждому досталось по брюкам, свитеру грубой вязки и короткой куртке, а вот обувь и перчатки в отличие от прыжковых костюмов менять не пришлось. Оставили при себе и лыжные шапочки, а пистолеты и магазины рассовали по карманам.
        - Всё, ехать пора! - поторопил нас Городец.
        Евгений Вихрь уселся за руль и завёл двигатель, вездеход рыкнул двигателем и как-то очень уж нехотя тронулся с места, начал переваливаться на ямах и кочках. Когда вывернули из леса на трассу, машина пошла немногим плавней, но и так, пока ехали до города, помотало нас на разбитой колёсами грузовиков дороге преизрядно.
        Впрочем, именно что до города нас не довезли. Минут через десять вездеход остановился, и Городец указал на небольшую рощицу.
        - Как пройдёте, предместья начнутся.
        - А нельзя нас до адреса доставить? - озадачился Герасим.
        - Мы в город не поедем, - ответил Георгий Иванович. - Развернёмся и на аэродром махнём, алиби себе обеспечивать. Не бойтесь, не заблудитесь! Только с патрулями аккуратней. Ночью всякое бывает.
        - Разберёмся, - пробурчал я и позвал напарника: - Идём!
        Мы спустились в кювет, выбрались из него и двинулись к деревьям, а вездеход под рык движка развернулся и укатил в обратном направлении. Я ослабил заземление и прислушался к собственным ощущениям, но энергетический фон оставался стабильным, никаких аномалий и возмущений уловить не удалось.
        Едва ли операторов отправят патрулировать окраины отнюдь не самого маленького города в республике, но всё же я решил подобными проверками не пренебрегать и впредь. Пусть куда большую опасность для нас и представляли пикеты ополчения, комендантские патрули и чрезмерно бдительные граждане, но оторваться от них всё же будет несказанно проще, нежели от коллег.
        Рощица оказалась совсем небольшой, и Городец ничего не напутал - уже минут через пять мы вышли к окраине Зимска. Город словно вымер. В отличие от центральных районов тут и в помине не было ни уличных фонарей, ни ярких витрин магазинов и увеселительных заведений; погружёнными во мрак улочками мы без особых приключений добрались до нужного квартала, лишь раз пришлось сигать через забор, когда вдали вспыхнул свет автомобильных фар.
        Тогда всё обошлось, а вот в двух домах от нужного нам барака, мы едва не нарвались на засевший в подворотне пикет. И нарвались бы, пожалуй, не мигни в темноте огонёк папиросы. Меня так и проморозило всего, вцепился в руку Герасима, потянул его назад. Да тот и сам уже приметил алую точку, быстро попятился следом и юркнул в арку.
        - Придётся обходить! - шепнул он мне после этого.
        Я кивнул. Обходить - это точно.
        Но вдруг в округе и другие наблюдатели выставлены? И вдруг это именно наблюдатели, а не обычный армейский пикет? Быть может, риковцы уже взяли под наблюдение нужный нам дом?
        - Время! - раздражённо прошипел Герасим.
        - Жди! - отозвался я и задействовал тепловидение, благо никакого труда отслеживание температурных аномалий теперь для меня не составляло, всего-то и нужно было - понять сам принцип.
        Воистину знание - сила!
        Но знание - знанием, а всякий новый приём для начала следует отработать на практике. Вот и сейчас у меня от вспыхнувшей в голове картинки едва глаза не лопнули, до того та оказалась яркой и пёстрой.
        Краски, краски, краски!
        Пятна, слои!
        Пылающие контуры!
        Прежде я задействовал тепловидение исключительно в лесу, где самыми тёплыми объектами были другие люди, птицы и белки, иное дело город! Светились печные трубы, мерцали неразличимые на фоне тёмного неба обычным зрением клубы дыма, выделялись переливами красок оконные стёкла, горели оранжевым и красным плохо заклеенные на зиму рамы, ослепительной звездой вспыхнул огонёк папиросы, размытым пятном маячил в подворотне силуэт человека, развеивались и быстро гасли облачка выдыхаемого им воздуха.
        Я зажал ладонями виски, зажмурился и судорожно стиснул зубы, но от своей задумки не отказался и взял ясновидение в узду, задал ему жёсткие рамки, отфильтровал слишком холодные и слишком горячие объекты, а после совместил в сознании зрительные образы и пятна тепловых аномалий. И - сработало!
        Картинка потеряла недавнюю остроту и яркость, стала почти обычной, но при этом заметно более информативной. Я внимательнейшим образом оглядел боковую улочку, смахнул выступившую в уголке глаза слезинку и хлопнул Герасима по плечу.
        - Идём!
        Мы перебежали к соседнему дому, нырнули в подворотню и сразу подались от конуры, где дремал цепной пёс, пересекли переулок и вывернули к двухэтажному бараку, который опознали по фотографиям. Одно из его окон показалось чуть светлее, но не целиком, а частично, будто кто-то ещё совсем недавно прижимался к стеклу изнутри, и от греха подальше я побежал дальше, дабы зайти с задов.
        Герасим подсадил меня, и я перескочил через забор, присел, огляделся, отпер калитку. Петли едва слышно скрипнули, напарник скользнул ко мне, и мы пересекли задний дворик с непонятным сараем, натянутыми меж вкопанных в землю стоек бельевыми верёвками и нужника, подобрались к двери чёрного хода.
        В голове чем дальше, тем сильнее пекло, и поскольку особой нужды в тепловидении больше не было, я перенацелил ясновидение на отслеживание энергетических аномалий. И - ничего!
        Странно? Ещё как! Мы ведь оператора в оборот взять должны!
        Неужто он постановкой сигнальной конструкции не озаботился?
        Как-то мне в это не верилось.
        Дверь оказалась заперта на засов, я справился с ним в один момент, заодно погасил скрип ржавых петель, осторожно шагнул через порог и весь обратился во внимание. Смотреть в тёмном узком коридорчике было не на что, так что прислушался, принюхался, постарался ощутить малейшие искажения энергетического фона. Снова - ничего.
        Нет, кто-то храпел за стеной, пахло табаком и прокисшими щами, но никакого намёка на оператора уловить не удалось. Как бы он не съехал. Как бы его уже не взяли!
        Герасим похлопал меня по плечу и указал пальцем вверх, я кивнул и начал подниматься на второй этаж. Там вновь надолго замер, потом неуверенно шагнул вперёд и вновь остановился. Что-то было не так.
        Да! Наконец-то!
        На меня будто ледяным сквозняком повеяло! И не сквозняком даже, а будто холодное дыхание накатывало и отступало, накатывало и отступало! Кто-то виртуозно работал со сверхсилой, оперируя буквально долями джоулей, и этот кто-то определённо находился в нужной нам квартире.
        Я попытался разобраться в этом непонятном воздействии, но не смог и дал знак напарнику отступить обратно на лестницу.
        - Что такое? - шепнул он мне там, выслушал спутанные объяснения и уточнил: - Сюда-то воздействие не дотягивается?
        - Точно нет. Но к двери квартиры подойти не получится.
        Герасим неопределённо хмыкнул.
        - Разберёмся!
        Какую он технику задействовал, я так и не понял - надо понимать, было это нечто диагностическое, и при этом активного воздействия мне уловить не удалось, разве что порождаемая самим Герасимом энергетическая аномалия, едва уловимая до того, стала ощущаться куда явственней, сделалась резкой и нестабильной. Ладно хоть долго это не продлилось, уже пару минут спустя мой напарник прекратил водить перед собой руками и открыл глаза.
        - Хитро придумано, - заявил он после этого.
        - Что это?
        - Полуавтономная сигнальная конструкция, завязанная напрямую на энергетику оператора. В сочетании с техникой «Двойного вдоха» почти не расходует сверхсилы и потому не фонит.
        - А что отслеживает?
        - Да что угодно! - развёл руками Герасим. - Температуру, изменение давления, энергетические аномалии. Нам её не обмануть, для этого понадобится весьма продолжительный анализ уязвимостей.
        Я беззвучно выругался. Если рванём напролом, то пока вынесем одну дверь, пока выбьем другую, оператор точно проснётся и успеет сигануть в окно. А даже если и не успеет - всё одно нашумим. Тогда про обстоятельный обыск придётся забыть. Тогда непонятно даже, сумеем ли вовсе материалы отыскать.
        Должен быть другой путь!
        - Подожди, подожди, подожди… - задумался я, потирая пальцами переносицу. - Напрямую на внутреннюю энергетику завязана, говоришь? В обход экранов и заземления? А если разрядом шарахнуть?
        Герасим покачал головой.
        - Не выйдет. Там наверняка на входе фильтры стоят, которые только низкоуровневые сигналы пропускают.
        Я хмыкнул.
        - Дай-ка сам посмотрю…
        - Только недолго. - Герасим оттянул рукав куртки и взглянул на фосфоресцирующие стрелки хронометра. - Через два часа мы должны быть в банке.
        Ничего отвечать я не стал по той простой причине, что торчать здесь всё это время и не собирался - слишком высок был риск того, что в коридор выйдет по ночной нужде кто-нибудь из жильцов. Проще уж будет попытку лихого кавалерийского наскока предпринять.
        Я вернулся к границе сигнальной конструкции, встал так, чтобы остаться вне досягаемости едва уловимых энергетических колыханий, сосредоточился на них, отрегулировав должным образом ясновидение и силу заземления.
        Накат-откат. Накат-откат. Накат-откат.
        Хитро придумано.
        Колыхание шло не в такт сердцебиению, больше это было похоже на дыхание - будто воздух изо рта вырывается, а потом обратно втягивается, размеренно и стабильно.
        Я опустился на пол, скрестил ноги и погрузился в медитацию, начал подстраиваться к этому ритму в полном соответствии с рекомендациями по отслеживанию состояния внутренней энергетики собеседника, попытался ощутить спавшего за несколькими стенами человека.
        Вдох-выдох. Дышишь в такт.
        Вдох-выдох. Толкнуться мыслью.
        Вдох-выдох. Скользишь через барьеры, экраны и щиты.
        И при этом никакого активного воздействия, одно лишь ясновидение - если угодно энергетическая эмпатия.
        Как ни странно, помогла чуждость гармонии Эпицентра. Ритм источника-девять после нескольких подряд входов в резонанс был силён во мне как никогда, вот я и ощутил некую шероховатость, начал ориентироваться уже на неё - будто резкость объектива подкручивал, в попытке отследить параметры тех самых фильтров, о которых толковал Герасим. Результатом стали приступ мигрени, жжение в голове, тошнота и судороги.
        Но - отследил!
        Когда гармония Эпицентра стала буквально резать по живому, я усилием воли отгородился от неё, открыл глаза и смахнул выступивший на лице пот. Герасим тут же подступил ко мне и принялся стучать пальцем по циферблату хронометра.
        - Полчаса! - едва слышно выдохнул он. - Ты на полчаса завис!
        Даже так? Впрочем - неважно. Главное, что дело в шляпе.
        Одно лишь отслеживание состояния чужой энергетики и каналов её связи с внешним фоном отнюдь не приравнивалось к выявлению уязвимости чужой сигнальной конструкции, да только я неспроста изучал деструктивные искажения, опять же за время дежурств в палате интенсивной терапии худо-бедно набил руку на дистанционном воздействии.
        - Готовься! - хрипло выдохнул я, поднимаясь на ноги. - Думаю, я его достану!
        - А защита?
        Я лишь выставил перед собой открытую ладонь. Энергетические фильтры были настроены на пропуск низкоуровневых сигналов, и пусть лучшее деструктивное воздействие - это то, которое на куски разнесёт голову жертве, но иной раз сгодится и булавочный угол. И не укол даже - просто капля яда.
        Несколькими глубокими вдохами я вернул себя в состояние былой отрешённости, сфокусировался на чужой гармонии, в очередной раз оценил пропускную способность брешей в заземлении жертвы и на чужом вдохе толкнулся вперёд едва уловимой вибрацией. Не сотворил самостоятельное воздействие, лишь подправил сигнал защитной конструкции.
        С этим сложностей не возникло, но я до конца не был уверен, что верно оценил состояние чужой энергетики и сумею с первого же укола вызвать спазм центрального узла, а потому приготовился нанести полноценный удар, но - не пришлось. Миг спустя донёсся резкий отклик, а вот сигнального воздействия за ним уже не последовало, и я сорвался с места.
        - Пошли!
        Замок коммунальной квартиры оказался простеньким - вскрыл его буквально в пару мгновений, да и с дверью в комнате оператора провозился ничуть не дольше, и всё это - на диком выбросе адреналина! А дальше - отпустило. Враз ослабли ноги и подогнулись колени, едва переступил через порог вслед за Герасимом, и сразу плюхнулся на табурет, надсадно закашлялся.
        Наверняка при необходимости и сам бы совладал с оператором, но помогать Герасиму не пришлось; тот вмиг навалился на бившегося в судорогах мужчину и прижал к его лицу смоченную хлороформом тряпицу, а потом ещё и удерживал её секунд тридцать, пока жертва не обмякла, провалившись в забытьё.
        - Порядок! - обернулся он ко мне.
        Я перетащил табурет и уселся на него теперь уже рядом с койкой, стянул с правой руки перчатку и приложил пальцы к шее худощавого господина средних лет, начал отслеживать его слабый и неровный пульс.
        - Ищи документы!
        Зажигать лампочку Герасим не стал. Подсвечивая себе узким лучом фонарика, он быстро изучил скудную обстановку, после чего сунулся под койку и вытянул оттуда дорожный чемодан, следом ещё один. Щёлкнули замочки, послышалось:
        - Есть!
        Я не стал отвлекаться и лёгкими размеренными воздействиями взялся избавлять энергетику жертвы от последствий своей атаки. Герасим же переворошил содержимое второго чемодана и взялся обыскивать оператора. Из внутреннего кармана он извлёк конверт с негативами, ещё выудил набитый бумажник.
        - Забирай! - сказал я. - Экспроприируем!
        Напарник кинул конверт и бумажник в чемодан, взглянул на часы и не слишком профессионально, зато быстро и весьма тщательно перевернул в комнате всё вверх дном, благо мебели было раз, два и обчёлся. После того, как он простучал пол, мне пришлось стягивать оператора с кровати, дабы перетряхнуть одеяло и матрац. Под подушкой обнаружился револьвер, но и только. А вот на столе под клеёнчатой скатертью обнаружился ещё один конверт с негативами.
        Герасим наскоро просмотрел документы, удовлетворённо хмыкнул и закрыл чемодан.
        - Уходим! - поторопил он меня. - Время!
        Мы тихонько выбрались из комнаты, выскользнули в коридор, спустились по лестнице, пересекли задний двор и пошли, пошли, пошли.
        Ушли! Как есть ушли!
        Часть первая. Глава 4/2
        Встреча с куратором прошла без сучка без задоринки. Он, как и было условлено, дожидался нас на точке рандеву в компании двух бойцов в прыжковых комбинезонах и опущенных на лицо лыжных шапочках с прорезями для глаз. Пока мы переодевались, Городец пересыпал бумаги из чемодана в холщовый мешок, кинул сверху бумажник и конверты с негативами, после затянул горловину и опечатал пломбой Зимского губернского банка.
        Парочка незнакомых мне оперативников, избавившись от комбинезонов и масок, спокойно присоединилась к сослуживцам в оцеплении банка, а мы прошли к загнанным за ограду автомобилям, и Городец кивком указал на один из бронированных фургонов.
        - Давайте внутрь!
        Я без промедления выполнил это распоряжение, но и так успел заметить, что потрошением банковского хранилища помимо бойцов ОНКОР занимались ещё и вооружённые люди в штатском, надо понимать - сотрудники РИК. Что ни говори, алиби Георгий Иванович обеспечил себе и своим людям первоклассное, не подкопаешься.
        Из Зимска вылетели только на рассвете. Само по себе изъятие ценностей из банковского хранилища надолго не затянулось, но уже на аэродроме помимо простого пересчёта опломбированных мешков, пришлось их ещё и взвешивать, а затем оформлять опись и приказ на вывоз экспроприированных средств в Новинск. Ответственным за доставку спецгруза назначили Евгения Вихря, нашей же команде поручили охрану материальных ценностей на время перелёта и дальнейшей транспортировки в казначейство.
        Городец принимал в процессе вращения бюрократических шестерёнок самое живейшее участие, но и возможности расспросить нас он тоже не упустил. Вызнав все подробности, Георгий Иванович за одно похвалил, за другое пожурил, а ещё сообщил Герасиму, что опечатанный мешок с документацией Общества доставят в секретную часть при штабе ОНКОР, его же пообещал привлечь для научной экспертизы.
        - А как быть с допуском? - уточнил Герасим.
        - Согласуем.
        - К слову, о допусках… - заметил я, подавив невовремя накатившую зевоту. - А можете и мне допуск согласовать? Только не к этим бумагам, а к личным делам курсантов? Очень надо.
        Георгий Иванович смерил меня пристальным взглядом и потребовал объяснений:
        - Излагай!
        Я в двух словах изложил суть нашего проекта, и Городец явственным образом поскучнел.
        - Наука, да? Не мой профиль.
        - А почему куратор проекта сам комиссару не позвонит? - удивился Герасим.
        Никакого куратора у нас не было, но я упоминать об этом не стал и лишь плечами пожал.
        - Звонарь ходатайство завизировал, а формальности мне утрясать предоставил.
        - Звонарь, говоришь? - Георгий Иванович вздохнул. - Ладно, позвоню сегодня Хлобу, попрошу за тебя.
        - Спасибо!
        - Да пока не за что.
        Дальше пришёл Вихрь, потряс стопкой листов.
        - Всё! Можем взлетать!
        Тянуть мы не стали, попрощались с Городцом, забрались в аэроплан и расселись там среди забитых банкнотами мешков. Честно говоря, меня вся эта куча денег как-то и не впечатлила даже. Когда давешние двадцать пять тысяч рублей по карманам рассовывал, и то сильнее эмоции испытывал, а сейчас попросту в голове не укладывалось, что тут запросто несколько миллионов рублей набраться может.
        Впрочем, и что с того, даже если и наберётся?
        Миллионы и миллионы. Лишняя ответственность только, и килограммы тоже - лишние. Разгружать-то аэроплан нам самим придётся!
        Жутко хотелось спать, но слабину я не дал и распределил караулы, сам же и взялся дежурить первым. Вроде бы в воздухе грабителей опасаться не приходится, да только понятия не имею, как охрана материальных ценностей при перелётах обставляется, руководствоваться решил уставом гарнизонной и караульной служб.
        Евгений Вихрь и вовсе спать, такое впечатление, не собирался, составил мне компанию.
        - Как в Бюро дела обстоят? - поинтересовался он, откинувшись спиной на туго набитый мешок.
        - Так себе, - покривился я, будто от зубной боли. - Меня в Службу реабилитации временно перевели, так Вяз попросил по собственному желанию уволиться.
        Евгений Вихрь не удержался от усмешки.
        - Вот прямо - попросил?
        - Потребовал, - признал я с обречённым вздохом. - Ещё и к исполняющему обязанности жаловаться побежал. А этот Владимир Михайлович ни рыба ни мясо…
        Я сообразил, что сболтнул лишнего и замолчал, но собеседник о субординации и правилах хорошего тона напоминать не стал, вместо этого покачал головой.
        - Ну это ты зря! Владимир Михайлович любого сожрёт и не поморщится, даром что не оператор. Ты на его внешность не смотри, за руками следи. Тот ещё… фокусник.
        Никаких примеров в доказательство этих своих слов Вихрь приводить не стал, извлёк из офицерского планшета полученные на аэродроме документы и принялся их перебирать. Мне тоже нашлось чем заняться - перед возвращением в зону активного излучения Эпицентра требовалось избавиться от набранного потенциала и привести в равновесное состояние внутреннюю энергетику, вот и погрузился в медитацию. Потом всё же не утерпел и спросил:
        - По столице слышно что-нибудь?
        Вихрь нехотя оторвался от бумаг, но всё же соизволил ответить:
        - Монархисты оставили свои позиции в городе и выдвинулись на соединение с добровольческим корпусом интервентов.
        - Успешно выдвинулись?
        - По большей части - да, - поморщился контрразведчик. - Но зато наметились подвижки на западной границе. Войска Средина завязли в укрепрайонах, а Окрест пытается отвести свои части на перегруппировку. Нашего продвижения на юго-западном направлении они никак не ожидали.
        - Никто не ожидал, - отметил я.
        Вихрь кивнул.
        - Да, на волоске всё висело.
        Он вновь углубился в изучение документов, а меня начало клонить в сон - раззевался даже, благо очень скоро подошло время заступать в караул Унтеру.
        Приземлились мы на аэродроме при учебном центре, но с тем же успехом могли сесть на лётное поле гражданской воздушной гавани, расположенной на другом конце города, поскольку из-за грядущей поездки в казначейство с сегодняшних занятий всех нас сняли. Вновь началась суета с пересчётом мешков, но ответственным за груз так и остался Вихрь, обошлось без взвешивания наличности и подписания актов приёма-передачи. Мы просто перетаскали деньги в бронированный автомобиль инкассаторов.
        Герасим проводил взглядом мешок с нарисованным мелом крестом, и Евгений Вихрь успокоил его:
        - Я обо всём позабочусь. Сегодня или завтра с тобой свяжется кто-нибудь из секретной части.
        - Кто-нибудь - это не ты?
        - Нет, вечером возвращаюсь в Зимск.
        - Хорошо, буду ждать звонка.
        Герасим попрощался со всеми и отправился восвояси, Алик сказал ему вслед:
        - Везёт же некоторым!
        - Нашёл, кому завидовать! - усмехнулся я. - Он поехал работу работать, а мы смотаемся туда-обратно и на сегодня свободны.
        Свободны - да, но не все. Лично у меня самого вторая половина дня была расписана едва ли не по минутам.
        Иван Кол оглянулся на ангар, в котором находилась выделенная нам каморка, и предложил:
        - Может, одежду сразу заберём? И возвращаться не придётся.
        - Оружие ещё сдавать, - напомнил Унтер.
        Я понятия не имел, где именно располагается в Новинске казначейство, поэтому уточнил у Вихря:
        - А вы потом куда?
        - В комендатуру, - сообщил тот. - Можете со мной поехать. Оттуда в учебный центр постоянно дежурные машины мотаются - подкинут.
        - Посмотрим.
        В этот момент Алик пихнул в бок Ивана и заявил:
        - У тебя вся спина белая!
        - Чего? - озадаченно уставился деревенский увалень на черноволосого живчика.
        - Комбинезон, говорю, в чём-то белом со спины изгваздал! - пояснил тот, и глазом не моргнув.
        Иван негромко ругнулся и попытался извернуться таким образом, чтобы увидеть собственную спину, ещё и пробормотал:
        - Извёстку, что ли, где обтёр?
        Унтер с Глебом так и покатились со смеху, Алик тоже рассмеялся.
        - С первым апреля, простофиля!
        - Да я… Да ты… Да ну вас! - в несколько приёмов выдал Иван и ругнулся: - Дураки!
        К фургону подъехал легковой вездеход с шофёром и двумя бойцами пулемётного расчёта, и Вихрь скомандовал:
        - Забирайтесь внутрь! - А мне указал: - Линь, ты в кабину садись.
        Алик заскочил в инкассаторский автомобиль первым и протянул руку Глебу.
        - Чего вздыхаешь? - усмехнулся он. - Барышням своим будешь рассказывать, как на мешках с деньгами ездил!
        - Не поверят, - возразил Иван Кол. - Я бы не поверил.
        - Так ты и не барышня! - резонно возразил Балаган. - Барышни - они доверчивые! Это уже только после замужества житейской мудрости набираются, змеюки…
        - Шевелитесь! - поторопил бойцов Вихрь, а когда те забрались в бронированный автомобиль и захлопнули за собой стальную дверцу, опечатал ту по всем правилам: пропустил толстую проволоку в проушины, обмотал ею ручку и скрепил концы свинцовой пломбой.
        - Может, и вправду в комендатуру скататься… - пробормотал я себе под нос, прикинув, что Городец уже мог связаться с комиссаром, а в следующий раз ехать придётся специально.
        Инкассаторский автомобиль в плане защищённости недалеко ушёл от броневика, обзор через узкие лючки оставлял желать лучшего, а в кабине было чрезвычайно тесно, не получалось даже толком выпрямить ноги, но и так клевать носом я стал почти сразу, как только мы выехали с территории аэродрома. Ну а когда вывернули на окраину с промышленными предприятиями и покатили меж высоченных заборов с колючей проволокой поверху, складов и мрачных корпусов по более-менее ровной дороге, ещё и носом присвистывать начал. Пришлось даже головой помотать - ибо непорядок.
        Толку с того - чуть. Мало того, что вторые сутки на ногах, да ещё в Зимске перенервничал. Ладно хоть самую малость в самолёте прикорнуть успел.
        - Бессонная ночка? - усмехнулся дядька, крутивший баранку неповоротливого фургона.
        - Угу, - подтвердил я и озвучил и без того очевидный факт: - Глаза слипаются…
        - Дело молодое!
        - Да не, просто с ночной смены.
        - Знакомое дело! - усмехнулся шофёр. - Чего, думаешь, вас привлекли? Да просто наши инкассаторы зашиваются уже. По двое суток дежурят! А они не сторожа, им втихаря не прикорнуть!
        - Это всегда так или с последними событиями связано? - уточнил я.
        - С ними самыми! Раздёргали всех, а кого куда, не скажу даже. Но, надо понимать, всё же не на войну. Поди, на замену постовых отправили. Полицейских-то разогнали, так? Вот кому-то и нужно на улицах дежурить. Город-то огроменный! У нас такой километраж за смену набегает, что просто диву даёшься! Можно до Зимска доехать и обратно вернуться! Частных-то перевозчиков с нашей делянки попросили. Грабили их почём зря, а там не разберёшь: то ли в самом деле налёт случился, то ли сами всё обстряпали, денежки поделив. Тёмное дело! Вот и приходится нам мотаться. И без обедов зачастую обходимся, всухомятку перебиваемся…
        «Вот! - подумал я. - В комендатуру всё же стоит заскочить - там столовая хорошая…»
        А больше уже ничего подумать не успел, очнулся лежащим на боку и прижатым чем-то сверху в полнейшей тишине - во всём мире остался один только звон в ушах.
        Чёрт! Да мы же перевернулись! Фургон опрокинулся! А давит на меня, не давая пошевелиться, вывалившийся из своего сиденья шофёр. Тяжёлый, зараза!
        Ну вот как этого разиню угораздило машину перевернуть? По прямой же дороге ехали, в поворот не входили!
        Запахло дымом. Я напрягся и чуть приподнялся, кое-как выпростал из-под себя правую руку, упёрся ею в крышу кабины и потянулся к сверхсиле.
        Напряжение! Ионизация! Нагрев! Давление!
        Голова шла кругом, удерживать под контролем пустяковое воздействие получалось с невероятным трудом, плазменное жало то легко прожигало металл, то напрочь теряло фокусировку и лишь покрывало стальной лист язвами да нагревало его, не в силах продолжить разрез.
        Дерьмо!
        Ну давай же! Давай!
        Левой рукой я попытался отодвинуть от себя давившего сверху шофёра, правой изловчился и замкнул линию, напрягся и выдавил железный лист, кое-где прикипевший краями к оплавленному разрезу. Обдирая прыжковый костюм, я то ли выполз, то ли и вовсе вытянул себя наружу через неправильной формы отверстие, а там…
        Кого чёрта?
        Метрах в пяти от нас полыхал искорёженный вездеход, а чуть дальше мелькали какие-то фигуры, но их толком даже не разглядел, вместо этого сразу переполз к обочине и свалился в протянувшуюся между той и заводским забором канаву.
        Проклятье! Это не авария, это налёт!
        Инкассаторский фургон дрогнул, с лязгом отлетела в сторону выбитая изнутри дверца, а миг спустя Иван с Глебом скинули в грязь Алика и сами спрыгнули следом. За ними метнулся чуть припозднившийся Унтер. Прежде чем сигануть вниз, он выпустил куда-то в сторону короткую автоматную очередь, а только скорчился рядом с остальными, и - жахнуло!
        Опрокинутый набок автомобиль вновь качнулся, его железная крыша выгнулась и лопнула оплавленной дырой, а насквозь прошившая фургон шаровая молния угодила в кирпичный забор и взорвалась от удара, разметав кругом раскалённое крошево.
        Никого из нас этой шрапнелью всерьёз не посекло, но следом прилетела длинная очередь. Пули просвистели над канавой и застучали по заводской ограде, я крикнул:
        - Держите! - Ещё и рукой для надёжности махнул, указав направление куда следует вести огонь.
        Сам оставаться на месте не стал, плюхнулся в грязь, щедро приправленную сажей и машинным маслом, пополз по канаве ко взорванному вездеходу, от бензобака которого вниз текла струйка горящего бензина. Попалась оторванная ступня в стандартном армейском ботинке, но даже не замедлился, пробираясь дальше.
        Быстрее! Быстрее! Быстрее!
        Не до брезгливости сейчас. Мало того, что в глазах плывёт, голова кругом идёт и звон в ушах решительно все звуки перекрывает, так я ещё и на пределе мощности сверхэнергию в себя тяну и лихорадочным напряжением всех сил под контролем потенциал удерживаю, старательно нивелируя воздействие на него активного излучения Эпицентра.
        Оплошаю - вмиг центральный энергетический узел спазмом скрутит. Такие отклонения и осложнения заработаю, что даже думать об этом не хочется, но что самое паскудное - из строя выйду, а у нас сейчас каждый оператор на счету!
        О, да! Я предельно чётко ощущал, как где-то совсем неподалёку отсюда энергетический фон рвут резкие отголоски помех.
        Рискнул приподняться над краем канавы, окинул быстрым взглядом дорогу и обнаружил, что налётчикам противостоит Евгений Вихрь, одежда которого дымилась, а волосы встали дыбом. Два типа в штатском обстреливали его из пистолетов-пулемётов, третий пытался сжечь контрразведчика плазменным лучом. Пули падали в дорожную грязь, не удавалось пока что продавить защитные экраны и энергетическому воздействию, но интенсивность того стремительно нарастала.
        Налётчик определённо вошёл в резонанс!
        Едва уловимым хлопком донёсся через звон в ушах винтовочный выстрел. На расстоянии вытянутой руки от Вихря ярким всполохом разлетелись во все стороны капли расплавленного свинца и кусочки медной оболочки, контрразведчика качнуло, он пошатнулся и едва не упал, оказался вынужден отступить на шаг назад.
        Я попытался сфокусироваться на вражеском операторе и сразу понял, что контузия не прошла даром, и любое моё атакующее воздействие попадёт в цель если только совершенно случайно, да скорее всего его и осуществить не получится вовсе. А попытаюсь сотворить шаровую молнию, и самого взрывом зацепит!
        Но вместе с тем потенциал я успел набрать серьёзный, а не далее как позавчера Герасим подсказал вполне рабочую идею, оставалось её только немного подкрутить…
        Привстав, я выкинул перед собой руки и резким усилием выплеснул всю накопленную сверхсилу разом. Но не окутался ею, а выдал мощный направленный выплеск и попутно придал энергии колебания в ритме гармонии источника-девять!
        Всё бы получилось наилучшим образом, если б не острый приступ головокружения, навалившийся в самый ответственный момент. Сознание поплыло, и это помешало не только закрутить выплеск, но и должным образом его сфокусировать. Энергия не ввинтилась в защитные конструкции противника сверлом и даже не шибанула в них тараном, а накатила волной. Разделяло нас не больше двух десятков метров, и полного рассеивания случиться не успело, но в любом случае выпад лишь толкнул прозевавшего внезапную атаку налётчика, даже не сбил его с ног.
        Хотя… а прозевавшего ли?
        Вполне могло статься, что противник просто не счёл нужным отвлечься на отражение столь неуклюжей атаки, понадеявшись на свои щиты. Он продолжил жечь контрразведчика, который тоже вошёл в резонанс, даром что набирал пока мощность медленней своего оппонента.
        Ну в самом деле - этим моим выплеском даже второкурсника не пронять!
        Вроде бы - не пронять.
        Я отнюдь неспроста дополнил своё воздействие энергетическими вибрациями! Те беспрепятственно прошли через все щиты и барьеры, а если даже и не прошли, то передали деструктивные колебания защитным структурам, завязанным напрямую на чужой потенциал. А попробуй отследи нечто подобное, когда в тебя ежесекундно вливаются невероятные объёмы энергии и для удержания под контролем сверхспособности требуется сохранение предельной концентрации!
        Миг или два ничего не происходило, затем от налётчика начали расходиться резкие колыхания энергетических помех, плазменный луч мигнул и погас, а сам оператор хоть и удержался в резонансе, но оказался вынужден направить весь входящий поток на стабилизацию потенциала.
        Зря. Зря-зря.
        Нет, попытка вытравить наведённые мной вибрации и вернуть в равновесное положение центральный узел имела все шансы увенчаться успехом, да только в бою каждая секунда на счету. Я совладал с дурнотой и уже приготовился нанести добивающий удар, но с этим меня опередил Вихрь - он контратаковал потерявшего инициативу противника, врезав по нему примитивной шаровой молнией. Примитивной, но крайне мощной! Рванула та при столкновении с защитной конструкцией налётчика так, что дорожная грязь вмиг покрылась запечённой коркой, а оператора откинуло на пару шагов назад.
        Резонанс, ускоренный набор потенциала, не вытравленные до конца деструктивные вибрации, близкий взрыв и потеря контроля над входящим каналом…
        Множество факторов сошлись воедино, и - жахнуло!
        Налётчик расплескался кровью, ошмётками горелой плоти и брызгами огня, враз перестал существовать, оставив после себя оплавленную воронку. Миг спустя один из стрелков поймал грудью автоматную очередь и замертво повалился на землю, а другого шибанул и буквально размазал по стене склада незримый таран.
        Прикончивший его силовым выпадом Вихрь уплотнил свой кинетический экран, отгородился им от поваленных взрывом ворот ремонтной мастерской и даже опустился на одно колено, дабы уменьшить площадь своего силуэта. Очередная отправленная в него винтовочная пуля уже не взорвалась, а бессильно шлёпнулась в грязь.
        Я переборол дурноту и потянулся сдёрнуть с плеча автомат, но сразу сообразил, что тот остался в кабине фургона, и крикнул:
        - Прикрывайте!
        Иван и Глеб начали давить налётчиков в два ствола, а Унтер воспользовался моментом, стремительным рывком пересёк дорогу, прижался спиной к забору и закинул на территорию мастерской одну гранату за другой.
        Приглушёнными хлопками донеслась пара взрывов, Евгений Вихрь воспользовался моментом, сначала юркнул под прикрытие догоравшего вездехода, а после плюхнулся в канаву рядом со мной, зачерпнул жидкой грязи, размазал её по дымящемуся комбинезону и рявкнул:
        - Сидим! Не лезем! Наше дело - фургон!
        Ничего этого я не услышал, лишь прочитал по губам. Раньше о таких своих талантах и не подозревал даже, а тут чётко понял - наверное попросту за налётчиками гоняться не хотел. Там ведь не только снайпер, там ещё как минимум один оператор уцелел. А у меня контузия, голова кругом идёт и блевать тянет.
        Зараза…
        Часть первая. Глава 5
        Откуда именно прилетела шаровая молния, я попросту не заметил. Оно и не удивительно, поскольку мне было откровенно не до того - изо всех сил пытался перебороть дурноту.
        Но если я к резкому всплеску энергетических помех оказался не готов, то Евгений Вихрь не сплоховал. Он вскинул руку, и тут же что-то взвыло над нашими головами, а миг спустя оранжевый росчерк прошёл впритирку с фургоном, угодил в здание цеха и расплескался по стене брызгами безумно горячей плазмы. На нас даже повеяло тёплым воздухом.
        - Прикрывайте! - крикнул Унтер и перебежал к обрушенной взрывом секции забора, но только попытался заглянуть во двор мастерской, и силовой выпад снёс на него остатки ограды.
        На пластуна обрушились кирпичные обломки, и вновь - помехи! На сей раз энергетическим зарядом выстрелили с такой силой, что выставленный Вихрем полог прошило словно бумажный лист. Скорость оказалась слишком высока, и я вновь сплоховал, не сумел вовремя перехватить плазменный шар. Ладно хоть при столкновении с силовым экраном тот частично потерял стабильность и не пробил днище перевёрнутого фургона, а сдетонировал при ударе. По металлу побежало пламя, вспыхнуло натёкшее из перебитого топливопровода горючее, зачадили резиновые покрышки, и Вихрь гаркнул:
        - Туши! - А сам изловчился и взорвал очередной плазменный заряд в десятке метров от нас.
        Хлопнуло! Болезненно ударила по ушам ударная волна, и я матерно выругался, на судорожном вдохе втянул в себя с десяток килоджоулей и сразу же направил сверхсилу на нейтрализацию тепловой энергии.
        Тушить и охлаждать - это просто! Лишь бы только не рванул бензобак…
        Иван и Глеб принялись садить длинными очередями из автоматов - не иначе заметили, откуда шарашил по нам шаровыми молниями оператор. Быть может, даже прижали его, поскольку больше тот никак себя не проявил.
        Отбились!
        Как выяснилось немного позже, фугасный заряд не заложили загодя на обочине, а доставили в нужное место на телеге. При взрыве погибли шофёр вездехода и наводчик пулемётной установки, второго номера выкинуло из машины ударной волной, и он отделался переломами. Впрочем, «отделался» - это всё же не совсем то слово. Обширные повреждения внутренних органов запросто могли свести его в могилу задолго до приезда скорой, и хоть прежде мне работать со столь серьёзными случаями ещё не доводилось, я прыгнул выше головы и сумел худо-бедно стабилизировать состояние раненого.
        Остальные пострадали не так сильно. Водитель инкассаторского фургона дышал через раз из-за сломанных рёбер, Алик отделался сотрясением, а Унтер в самый последний миг успел отскочить от рухнувшего забора - его лишь зацепило кирпичными обломками, но не завалило. Поднявшись на ноги, он покряхтел, распрямился и проворчал:
        - Стар я для всего этого…
        - То, что не убивает оператора сразу, не убивает его вовсе! - напомнил я, смахнув с лица пот.
        Седоусый пластун потёр поясницу и покачал головой.
        - Видал я несколько случаев, когда уж лучше сразу в гроб. - Он глянул на сослуживцев и возмутился: - А вы чего уши развесили? Глеб, ты двери фургона вынес, пломбы сорвал, так руки в ноги и бегом сохранность материальных ценностей обеспечивать! Ваня, тоже подключайся. Сейчас такая кутерьма завертится, что десяток мешков умыкнут, никто и не заметит даже!
        И вот касательно кутерьмы Унтер оказался совершенно прав - закрутилась, и ещё какая! Сначала примчалась на легковом вездеходе манёвренная группа, следом - сразу две кареты скорой помощи. Дальше подтянулись бойцы комендатуры, ну и без следователей и высокого руководства тоже не обошлось. Шутка ли - такое ЧП!
        В больницу увезли только водителя инкассаторского фургона и второго номера пулемётного расчёта, остальным взялись оказывать первую помощь прямо на месте. На месте и опросили - это если первый раз.
        Слух у меня к этому времени восстановился достаточно, чтобы не приходилось общаться на языке жестов, когда дали команду перебазироваться в следственный дивизион, я перехватил у служебной машины Евгения Вихря и спросил:
        - И что говорят?
        Тот пожал плечами и скривился, но от раздражения или боли, разобрать не удалось.
        - Похоже, нас грабившая инкассаторов банда в оборот взять попыталась.
        Я припомнил свою работу в комендатуре и кивнул, но всё же не преминул уточнить:
        - И что не так?
        Вихрь хмуро глянул на меня и хмыкнул.
        - Всё так, - признал он. - Только зачем было под конец пытаться фургон поджечь? В него ведь метили, не в нас!
        На миг задумавшись, я оказался вынужден признать правоту собеседника, быстро огляделся по сторонам и уточнил:
        - Считаешь, хотели документы спалить?
        - Определённо хотели, - кивнул контрразведчик и усмехнулся, - только не те, о которых ты подумал. Мы в банке бухгалтерские книги изъяли, по ним кое-какие денежные потоки отследить можно. Думаю, в этом всё дело. Но это между нами. Не болтай.
        - Само собой! - заявил я и задумался, каким именно образом налётчики пронюхали о прибытии груза в Новинск.
        Совершенно не важно, было целью нападения уничтожение некоего компромата или же грабители намеревались сорвать большой куш, без наводчика в любом случае не обошлось.
        Впрочем - не моя забота. Не стоит даже голову себе этим забивать - один чёрт, всей картины не вижу.
        В штабе ОНКОР нас промурыжили часов до двух дня, оттуда отправили в горбольницу на медобследование для принятия решения о дальнейшей госпитализации или же немедленном возвращении в строй. Со мной именно так и случилось: полежал немного в одной палате с остальными, съел картофельное пюре с паровой котлетой, выпил компота да и отправился на дежурство. Впрочем, по его завершении пришлось вернуться обратно. На ночь меня всё же домой не отпустили, поскольку кого-то из эскулапов смутил размер украсившей лоб шишки.
        - Да завтра от неё и следа не останется! - возмутился я.
        - Вот завтра и выпишем! - резонно прозвучало в ответ.
        В итоге из всех нас покинуть больницу дозволили одному только Евгению Вихрю. При взрыве фугаса его прикрыла защитная структура, а от прожарки плазменным выбросом спасло моё своевременное вмешательство. До выписки я успел обсудить с контрразведчиком технику, которая позволила ему взрывать пули, но ничего полезного из этой беседы для себя не почерпнул, поскольку реализация столь сложных схем выходила за рамки моих нынешних возможностей.
        Впрочем, так уж сильно этому обстоятельству я не расстроился. Сказать по правде, не расстроился вовсе. Жив и почти здоров, с энергетикой полный порядок - этого разве мало? А со структурами ещё разберусь, всему своё время.
        Звонарь заглянул в нашу палату уже перед самым отбоем. Алик пластом валялся на койке, Глеб с Иваном затеяли игру в карты, а я растолковывал Унтеру, спина которого превратилась в один сплошной синяк, технику ускорения регенерации, когда распахнулась дверь, и к нам вошёл Макар Демидович.
        - Сидите-сидите! Не вставайте! - разрешил он, с интересом всех оглядел и вдруг спросил Глеба: - А вот, объясни мне, молодой человек, каким образом ты смог вынести бронированную дверь фургона, если способности к оперированию сверхэнергией до сих пор остаются исключительно латентными?
        Глеб Клич смущённо потёр шрам на щеке и признался:
        - Испугался сильно. Темно, душно, будто опять в нихонской душегубке очутился, ну и получилось как-то само собой…
        - Интересно, - отметил Звонарь и указал мне на дверь. - Пётр, на пару слов…
        Мы вышли в коридор, и там Макар Демидович заявил:
        - Я ещё поговорю об этом с Сутолокой, но и сам подумай о придании учебному процессу дополнительной остроты. Условия приближенные к боевым, послужат хорошим стимулом для развития сверхспособностей. - Звонарь глянул на меня и сказал: - Честно говоря, из отчёта так и не понял, каким именно воздействием ты достал пирокинетика, что его так разметало.
        - Деструктивным и дистанционным, - пояснил я. - А разметало его из-за того, что резонанс вразнос пошёл. Но это уже больше Вихря заслуга.
        Макар Демидович выспросил у меня подробности и несколько разочарованно даже протянул:
        - Ах вот оно что! Выходит, просто повезло, что с пирокинетиком столкнулись. У них извечные проблемы с самоконтролем, что есть - то есть. Кого другого, вполне возможно, и не проняло бы. Но вообще техника интересная, попробуй до ума её довести. Концентрированный выплеск сверхсилы в противофазе вкупе с деструктивными вибрациями может оказаться на ближней дистанции достаточно эффективным. Подумай об этом.
        - Подумаю, - пообещал я, на том и разошлись.
        Встать пришлось ни свет ни заря. Кого бы другого в такую рань не выписали, но я уже успел обзавестись кое-какими связями среди персонала, вот и договорился. После вчерашнего прыжковый комбинезон пришлось сдать в прачечную, а ещё он требовал штопки и наложения некоторого количества заплат, так что больницу я покинул в белом халате. Вот прямо так и двинулся к служебным воротам института, откуда уходили автобусы в учебный центр ОНКОР. Пристроиться в один из них не составило никакого труда.
        Дальше - проще. Переоделся, запихал в портфель свёрнутый халат и не стал возвращаться в институт, вместо этого укатил на дежурной машине в комендатуру. Как оказалось, Городец о своём обещании не забыл и уже позвонил в секретный отдел, но даже с учётом его обращения доступ к личным делам курсантов согласовать мне отказались наотрез, лишь пообещали предоставить сводку по некоему предварительному согласованному с комиссаром шаблону. Дарёному коню в зубы не смотрят, и артачиться я не стал, прямо в комендатуре и составил перечень требуемых показателей, расширив при этом количество запрашиваемых данных едва ли не в два раза от реально необходимого.
        Комиссар Хлоб поглядел на предоставленную мной заготовку и хмыкнул:
        - Ну теперь хоть будет чем этим бездельникам в канцелярии заняться, а то они там только чаи распивают да штаны просиживают!
        Пошутил, надо полагать, поскольку дальше мне пришлось отстаивать буквально каждый столбец и не просто заявлять о его крайней необходимости, а приводить убедительные аргументы.
        - Ну вот рост и вес тебе на кой чёрт понадобились? - с недовольным видом проворчал комиссар.
        - Для вычисления индекса массы тела! - без запинки ответил я. - И для дополнительной оценки изменения физической формы за время обучения на курсах!
        И так далее, и тому подобное.
        - Вижу, действительно знаешь, что именно хочешь получить, - подытожил комиссар Хлоб нашу получасовую беседу, а потом сложил листок раз и другой, так что оказался скрыт столбец с личными данными курсантов. - Нам и самим будет небезынтересно отследить зависимость скорости и стабильности развития сверхспособностей от интенсивности физической нагрузки, но фамилии тебе для этого без надобности. Возникнут вопросы по персоналиям - обращайся.
        Если начистоту, именно личные данные курсантов мне в первую очередь и были интересны, но на сей счёт я заранее подстраховался, поэтому спорить не стал, поблагодарил комиссара за сотрудничество и откланялся.
        Первую пару, разумеется, пришлось пропустить - и на вторую-то едва успел. Отсидел её и следующую, затем отправился в столовую, а там совершенно некстати наткнулся на Касатона Стройновича, обедавшего в компании Якова Беляка и ещё одного заместителя председателя студсовета, имени которого я так и удосужился узнать.
        - Садись, садись! - поманил меня рукой Касатон. - Говорят, ты головой в стенке инкассаторского фургона дыру пробил?
        - Брешут, - буркнул я, начав переставлять тарелки с подноса на стол. - Погнул только.
        Посмеялись, конечно, будто это шутка была, а потом стало не до смеха. Мне - так уж точно. Стоило только Якову и второму зампреду уйти, Стройнович подался вперёд и спросил:
        - Что у нас с рекомендациями для дисциплинарного совета?
        - Работаю над этим, - сообщил я, вынул из портфеля и протянул Касатону проект протокола по набедокурившим аспирантам. - Завтра планирую с фигурантами пообщаться, тогда уже на рассмотрение этот вопрос вынесем.
        Стройнович углубился в чтение, и я наконец-то смог приступить к трапезе. Касатон от еды меня не отвлекал, лишь когда мы уже покинули столовую, он сказал:
        - Да, имеет смысл заняться ими в первую очередь, чтобы другим неповадно было. Столь вопиющее нарушение общественного порядка спускать никак нельзя. Только опроси их прямо сегодня, чтобы заседание дисциплинарного комитета уже завтра провести. И там ещё какое-то срочное дело спустили, с ним тоже не тяни. Пока в ректорате характеристики по беглецам на фронт готовят, надо успеть хвосты подчистить. У нас все сроки горят - из Бюро по нескольку раз в день названивают. Грозятся даже в деканат нажаловаться.
        Я не стал интересоваться личностью звонившего, решив, будто знаю её и так, тяжко вздохнул и пообещал:
        - С утра бумаги занесу.
        - Рассчитываю на тебя! - улыбнулся Стройнович и отправился в студсовет, ну а я двинулся на розыски парочки аспирантов кафедры общей теории сверхэнергии, затеявших потасовку прямо во время семинара с нисколько не располагавшей к мордобою темой «Есть ли жизнь на Марсе».
        Визит мой фигурантов несказанно удивил, поскольку те в силу отсутствия опыта общения с правоохранительными структурами наивно полагали, будто оформление протокола об административном нарушении - это самодостаточное действо и никаких последствий за собой оно не повлечёт.
        - Да что такого страшного случилось-то? - возмутился долговязый, сутулый и худой как щепка аспирант, коему для полноты образа настоящего учёного не хватало лишь очков с толстенными линзами. - Потолкались, большое дело! Мы помирились давно!
        Его недавний оппонент оказался полноватым, но не слишком - в комендатуре на курсах ему бы вернули стройность за месяц самое большее.
        - Да мы и не ссорились! - заявил он. - Просто не сошлись во мнении! Даже синяков друг другу не наставили!
        Судя по свидетельским показаниям, без травм и увечий драка обошлась исключительно в силу отсутствия у фигурантов сноровки, а их взаимную попытку задушить друг друга пресекли вовремя подоспевшие зрители.
        - Дело в нарушении общественного порядка, повлёкшем за собой срыв лекции, - произнёс я и без всякого наигрыша вздохнул. - Вы что же - в другом месте отношения выяснить не могли?
        - А зачем бы нам это делать? - удивился худой. - У нас возникли разногласия по вопросу реалистичности отправки на Марс космического корабля с движителями на сверхсиле! Даже круглому дураку должно быть ясно, что это невозможно! Источником сверхэнергии являются вибрации жидкого ядра Земли, а за пределами её магнитного поля они быстро сходят на нет!
        - Вздор! - хватанул пухлым кулаком по краю стола второй аспирант. - Ядро планеты не может быть самостоятельным источником! Оно лишь вошло в резонанс с космическим излучением, а значит, сверхэнергия не привязана к магнитному полю, она повсеместна!
        - Бред сивой кобылы!
        - Сам дурак!
        Я вздохнул.
        - Ну вы ещё при мне подеритесь!
        Худой покачал головой.
        - Мы обещали так больше не делать.
        - К сожалению! - многозначительно добавил пухлый.
        Увы, если человеку чего-то действительно хочется, никакие обещания и зароки его не остановят. Предотвратить анархию способно лишь осознание неизбежности наказания.
        - А чего вы сверхэнергию не задействовали? - уточнил я, сделав на листе несколько пометок. - Ну, если разногласия столь серьёзные?
        Худой глянул на меня свысока.
        - Так и убить можно!
        - Мы не дикари! - поддакнул ему пухлый.
        - То есть, по-вашему, кулаками убить нельзя? - уточнил я.
        - Это другое! - в голос выдали аспиранты.
        Ведение душеспасительных бесед в мои обязанности не входило, и я не стал никого ни в чём убеждать. Сказал, что с ними ещё свяжутся, и поспешил в лабораторный корпус. И без того уже на процедуры опаздывал. Право слово, как белка в колесе…
        Перевести дух получилось только на занятиях сверхйогой. Как пришёл в зал, сразу уселся на коврике в дальнем углу, успокоил дыхание и отрешился от окружающей действительности. Не без труда, но всё же удержал сознание от погружения в дремоту, начал прорабатывать второстепенные энергетические узлы и каналы, пытался достичь состояние внутреннего равновесия и не просветления - вовсе нет! - всего лишь невесомости. С учётом активного излучения Эпицентра и его чуждой мне гармонии добиться этого было ничуть не проще, нежили устоять на кончике иглы, но справился как-то, даже Федора Васильевна в кои-то веки похвалила.
        К тому времени, когда на занятие начали подходить подопечные Горицвета, я только-только выплывал из транса. Упускать ощущение всеобщей правильности не хотелось, да и в спешке не было никакой нужды, поскольку в зале оставалось предостаточно свободных мест, вот я и позволил себе задержаться.
        Разглагольствования гуру о сложном пути самосовершенствования пропускал мимо ушей, прислушиваться к его словам начал, лишь когда тот принялся что-то выговаривать Льву.
        - Полная отдача! - вещал он. - Нужна полная отдача! Нет никакого смысла делать что-то вполсилы. К медитации это относится точно так же, как и ко всему остальному. Необходимо отпустить контроль и позволить сознанию раствориться в окружающей действительности, объять им мироздание!
        - Я пытался! Просто устал!
        - Все проблемы и заботы следует оставлять за дверьми этого зала! Иначе результата не будет!
        «Угу, их попробуй оставь!» - мысленно усмехнулся я, поднялся с коврика и отправился в раздевалку.
        Пока собирался, подошёл Лев.
        - Привет! - протянул я ему руку. - Быстро ты сегодня!
        - Да просто настроения нет, - признался мой бывший одноклассник. - На работе по половине дня в трансе провожу, ещё и тут медитировать - перебор получится. Да и Горицвет продыху не даёт… Ну его!
        Лев решительно махнул рукой, и я не стал интересоваться ни подробностями его служебной деятельности, ни внезапной переменой отношения к гуру, вместо этого предложил:
        - По чаю?
        - Я только зелёный пью, в буфете такого нет, - покачал головой Лев и вдруг предложил: - Давай лучше ко мне? Юра сегодня в ночь, он уже ушёл, наверное.
        - Не, от вас до начала комендантского часа домой вернуться не успею.
        - Так оставайся!
        Я хлопнул ладонью по портфелю.
        - Мне конспекты переписать надо, да и работу с собой взял.
        Лев пожал плечами.
        - И в чём проблема? Тебе какая разница, где работу работать?
        И в самом деле - какая? Сорочка и бельё свежие в комнатушке в лабораторном корпусе припасены, в крайнем случае заскочу с утра перед занятиями и переоденусь. А больше мне дома и не нужно ничего.
        Дома… Да нет, всё же - на квартире. Дом - он далеко.
        Заскучал по родным? Есть такое. Наверное, именно поэтому и предложение Льва принял. Всё же кусочек прежней жизни.
        - Только сначала в столовую заскочим, - предупредил я товарища.
        Лев беспечно рассеялся.
        - У нас рядом с домом кафе, там поужинаем!
        Я спорить не стал, о чём очень скоро немного даже пожалел. Нет, кафе «Лира» оказалось первоклассным заведением с вполне умеренными ценами на всё за исключением алкоголя, но мы импортное шампанское, марочные вина и выдержанные коньяки не заказывали, ограничившись чаем, - раздражение вызвала общавшаяся за столами и танцевавшая под ритмичную мелодию оркестра публика. Элегантные молодые люди и разряженные барышни неуловимым образом отличались не только от привычного мне круга общения, но и даже от слушателей Общества изучения сверхэнергии. Я прямо с порога понял, что если и не за всеми ними, то за большинством так уж точно, стоят связи и деньги.
        Лев кому-то кивнул, с кем-то поздоровался, а вот на меня, не иначе из-за купленного в магазине готового платья костюма, поглядывали или косо, или даже откровенно свысока. И я вновь ощутил себя курсантом, по ошибке попавшим в студенческий клуб. Но там я хотел стать своим, а здесь - уже нет. И даром не надо. Впрочем, если ради пользы дела, то стану. Точно смогу. Просто не хочется.
        - Золотая молодёжь? - уточнил я, когда мы отыскали свободный столик и расположились за ним в ожидании официанта.
        - В том числе, - подтвердил Лев. - Но и наших тоже хватает.
        - Удивительно.
        - Да нет, обычное дело. Платят неплохо, семей многие завести ещё не успели, вот и обшиваются у лучших портных. А поужинать тут не так и дорого выходит.
        И в этом отношении он оказался совершенно прав - как липку нас и в самом деле не ободрали при том, что кухня оказалась на высоте. В любом случае засиживаться в кафе мы не стали, заплатили по счёту и отправились на квартиру Льва.
        - Лия вон в тот дом переехать должна! - подсказал я товарищу. - Или уже переехала даже.
        - К этому… - прищёлкнул Лев пальцами. - Как его… К Герасиму?
        - К нему, - подтвердил я кивком.
        Ожидал вопроса о своих отношениях с Лией, но вместо этого Лев поинтересовался о другом:
        - А Инга теперь с кем?
        Прозвучала фраза на редкость двусмысленно, и я не стал уточнять, что конкретно имел в виду бывший одноклассник, ограничился неопределённым пожатием плечами.
        - Понятия не имею.
        Больше этой темы не касались. У себя на квартире Лев заварил какой-то особый сбор, и дальше мы пили чай, слушали музыку и обсуждали последние события, но на деле ничего нового друг другу не сообщили по той простой причине, что оба были с ног до головы обклеены обязательствами о неразглашении служебной информации.
        Поработать с конспектами я тоже успел, заодно подготовил рекомендации по драчунам-аспирантам и проглядел остальные протоколы об административных происшествиях. Большинство случаев показались предельно очевидными, но где-то при всём желании не получалось ограничиться одним лишь собеседованием и требовалось копнуть чуть глубже. Одно из таких дел я и вовсе решил вернуть в Бюро на доследование, благо для этого имелись все основания, да и резолюция «срочно!» свою роль тоже сыграла, не без этого.
        Ёлки! Если начистоту, именно в ней всё дело и было.
        Будут ещё меня подгонять!
        Диванчик в гостиной Льва оказался весьма удобным, отлично выспался на нём - ничуть не хуже, нежели на собственной кровати. Никакого кухонного закутка в квартире с момента моего последнего визита сюда не появилось, так что, как встал по будильнику и умылся, так сразу и отправился в институт, отклонив предложение товарища позавтракать во всё той же «Лире».
        - Дел невпроворот, - пояснил я Льву. - В буфете что-нибудь наскоро перекушу.
        - Язву себе наживёшь.
        - Да там нормально кормят.
        - Милене привет передавай.
        - Обязательно!
        В институте я первым делом заскочил в лабораторный корпус и переоделся, оттуда отправился в студсовет. Несмотря на ранний час, Касатон уже был на месте. Он ознакомился с моим заключением, после глянул с нескрываемым сомнением.
        - Думаешь, имеет смысл?
        - Сам же требовал индивидуальный подход проявлять! Этих умников заставлять улицы мести - только впустую их потенциал растрачивать, а так хоть физическую форму подтянут, всё польза будет. Ну и поймут, что не дело руками махать.
        - Допустим, - после недолгих раздумий согласился с моим предложением Стройнович. - Что ещё?
        - Завтра или послезавтра постараюсь сразу несколько дел сдать.
        - Не тяни! - потребовал Касатон. - И подходи к двум часам, заседание комитета проведём. Ещё надо будет повестки вручить, но я договорюсь с кем-нибудь, без тебя обойдёмся.
        Я кивнул.
        - Буду. - И тут же встрепенулся. - Слушай! А вызови ещё Вячеслава Комара и Панкрата Коновала. Им злостное нарушение общественного порядка инкриминируют, надо побеседовать, а сам я долго за ними бегать буду.
        - Почему это?
        - Да хулиганы отпетые потому что!
        - Хорошо, поручу дружинникам явку обеспечить.
        Я поблагодарил старшего товарища и поспешил на занятия - раздал позаимствованные у сокурсников конспекты и набрал новые, послушал лекции, выступил на одном из семинаров и даже умудрился согласовать текстовку доклада у доцента Паука. Ещё и на примерку костюма сбегать успел перед заседанием дисциплинарного совета.
        То, к моему величайшему облегчению, надолго не затянулось, а поскольку вести протокол поручили именно мне, рад я был этому обстоятельству вдвойне. И одновременно прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сегодня просто повезло. И случаи подобрались предельно очевидные, и фигуранты не только привлекались к ответственности впервые, но ещё и целиком и полностью признали свою вину. Их даже не стыдили особо, сразу вердикт оглашали.
        Первым рассматривалось дело о непристойных танцах в кафе «Под пальмой». Исполнившая там на столе канкан барышня оказалась премиленькой и ничуть не разбитной, ещё и оделась подчёркнуто скромно, а своё поведение списала на отсутствие привычки к употреблению горячительных напитков, вот и отделалась с подачи Касатона, коему отчаянно строила глазки, всего лишь строгим предупреждением вкупе с двадцатью часами общественных работ. Наказание ниже нижнего, и не наказание, можно сказать даже, просто пальчиком погрозили, чтобы совсем уж жизнь мёдом не казалась.
        Драчуны-аспиранты тоже не отпирались, разнервничались они лишь после оглашения вердикта.
        - Какой ещё рукопашный бой? - возмутился худой. - Зачем мне ваши бокс и борьба? Я - учёный!
        - Нормальные учёные кулаками на диспутах не машут! - возразил Стройнович. - Знаете, как мальцов от табака отучают? Заставляют пачку махорки разом выкурить! Вот и вас так же. А не пожелаете заниматься - канализацию прочищать поставим!
        - Можете к Горицвету записаться, - предложил я, и аспиранты враз бросили протестовать - как видно, полагали ориентальные боевые искусства более интеллектуальными в сравнении с банальным мордобоем, коим этой парочке представлялся бокс.
        На подготовку протокола заседания много времени не ушло, но вот так сразу отправиться восвояси всё же не получилось, поскольку дальше пришлось выкраивать время на беседу с Бугром и Занозой. Впрочем, «пришлось» - это не совсем то слово, я этому разговору был очень даже рад.
        Доигрались, соколики. Вляпались!
        Удовлетворение моё делало неполным лишь то странное обстоятельство, что в материалах дела отсутствовало какое-либо упоминание их закадычного дружочка Кости Северянина. Именно этот момент я и намеревался прояснить, а расспрашивать об обстоятельствах инцидента собирался исключительно для отвлечения внимания моих не шибко-то разговорчивых собеседников.
        И «не шибко разговорчивых» - это ещё мягко сказано. Начать следует с того, что повестки те демонстративно порвали и препроводили их в студсовет едва ли не силой. А Занозу - так и без всяких «если».
        - Да отцепись ты уже! - раздражённо откинул он руку дружинника, переступив через порог, оправил пиджак и зло уставился на меня. - Вот как, значит? Во власть вошёл?
        Я покачал головой.
        - Моё дело маленькое, бумажки туда-сюда перекладываю.
        Бугор шагнул следом, обернулся и резко бросил:
        - Сгинь, а то вперёд ногами вынесут!
        Звеньевой дружинников и не подумал сдать назад.
        - Пупок развяжется! - выдал он в ответ.
        И да - развязался бы. Если ещё не вошедшим в силу первокурсникам парочка хулиганов могла отвешивать подзатыльники безнаказанно, то в дружину привлекали по большей части актив военной кафедры. С такими не забалуешь.
        И Бугор на неприятности решил не нарывать, без спросу уселся на стул и закинул ногу на ногу.
        - Что - покуражиться решил? - обратился он ко мне.
        - Да чего вы оба-двое заладили? - вздохнул я. - Мне просто обстоятельства дела прояснить поручено!
        - Ври больше! - выдал в ответ Заноза.
        Я этот возглас проигнорировал и присмотрелся к Бугру, который производил слишком уж глубокое искажение энергетического фона.
        - Потенциал какой удерживаешь? - спросил я напрямую.
        - Ну вот, я же говорил! - бросил тот своему приятелю, а мне с неприятной ухмылочкой сказал: - Большой потенциал удерживаю. Право имею. На разряд иду! И справка есть!
        Как оказалось, Бугор и в самом деле озаботился оформлением разрешения, и я оставил эту тему, начал расспрашивать об инциденте с первокурсниками, но лишь для того, чтобы в удобный момент будто между делом ввернуть провокационное:
        - Север, так понимаю, удрать успел?
        Панкрат скривился так, будто на пол сплюнуть собирался.
        - Гад он! - зло выдал коротышка.
        - Друзей на девку променял! - добавил Слава, бугристое лицо которого аж перекосило от возмущения. - С ним бы нас не повязали! Он все ходы знает!
        И точно - прежде эта компания по-крупному никогда не залетала, а тут при некотором желании дело и под уголовную статью подвести можно. Мало того что первокурсников задирали, так ещё какие-то вещички у них «поносить» взяли.
        - Что за девка? - полюбопытствовал я. - Новая какая-то?
        - Да уж месяц за ней увивается, наверное, - сказал Панкрат. - А та от него нос воротит, даже за ручку подержать не даёт.
        - Ну-ка, ну-ка! - заинтересовался я. - Это кто ж такая недотрога?
        - Да есть у вас в студсовете одна лярва белобрысая, - помрачнел Бугор. - Дура набитая!
        Панкрат кивнул.
        - Говорил я Северу: нечего ему там делать! Так нет же! Не послушал!
        Тут-то мозаика и сложилась. Северянин по той блондиночке сохнет, которую в доме отдыха по пьяной лавочке охмурил. Вот это номер!
        В итоге ничего полезного я от хулиганов добиться не сумел. Под конец беседы Бугор нацепил на голову кепку и спросил:
        - И что нам светит? Много впаяют?
        - Понятия не имею.
        - Брешешь! - фыркнул Заноза. - Точно ведь утопить собираешься!
        - Очень надо! - фыркнул я. - Вы и сами с этим прекрасно справились!
        Панкрат ругнулся, Бугор ухватил его под руку и вытянул за дверь.
        - Земля круглая, - буркнул он напоследок.
        Ну а я выписал было повестку на имя Константина Северянина, но сразу передумал и, смяв листок, выкинул его в корзину для бумаг. Как ни крути, вызывать подобным образом на беседу члена студсовета - это откровенный перебор. Вместо этого я занялся оформлением совсем других запросов, ибо следовало подчищать хвосты, пока ещё имеется такая возможность и меня не попросили освободить занимаемое место.
        А почему нет? Вяз запросто подсуетиться может!
        Впрочем, и от разговора с Северяниным я отказываться не стал, попросил Касатона Стройновича организовать нам неофициальную встречу. Тот пообещал всё сделать, пусть и в восторг его моя идея отнюдь не привела
        - Вот нам только ещё сведения личных счётов не хватало!
        - К нему самому претензий никаких. Мне его мнение как члена студсовета касательно наших фигурантов интересно. Вдруг на поруки взять захочет?
        Касатон криво усмехнулся.
        - Ты же понимаешь, в какое положение его этим предложением поставишь?
        Я пожал плечами.
        - Сам виноват.
        - Тоже верно, - признал Стройнович и посмотрел на часы. - Только давай это уже на завтра планировать.
        - Можно и на завтра.
        - А что там со срочным делом? - спросил Касатон, приглаживая усы. - Посмотрел материалы?
        Я порылся в портфеле.
        - Есть такое, да. Попытка переправить через ограду на территорию студгородка десяток бутылок вина.
        - Всё очевидно же, нет? Надо их завтра рассмотреть, самое позднее - послезавтра.
        - Никак не получится, - покачал я головой. - Там сразу семь человек одновременно задержали плюс ещё дополнительно троих зачинщиков привлекли, которые непосредственного участия в инциденте не предпринимали, только других на него подбили. Вот и получается нарушение режима, совершённое группой лиц по предварительному сговору.
        - Они вообще нормальные, нет? - озадачился Стройнович. - Что за дурь?
        - Написано, поспорили на деньги, но в любом случае дело надо обратно в Бюро на доследование отправлять. Они там не всех фигурантов выявили.
        - С чего взял?
        - Эта компашка непосредственно перед инцидентом купила в виной лавке десять бутылок самого дешёвого пойла. Семь изъяли, ещё два студента то ли испугались, то ли протрезвели и от участия в этой затее отказались. Итого девять. Где ещё одна?
        Касатон лишь пожал плечами.
        - Значит, кто-то ещё отказался.
        Я покачал головой.
        - Согласно показаниям, одну бутылку выпили на удачу.
        - Ну вот!
        - Да не стали бы они эту дешёвую кислятину пить! Взяли бы на удачу что получше! Точно покрывают кого-то! Вопрос - кого? И ещё вопрос - зачем? Что-то тут нечисто.
        Касатон Стройнович покачал головой.
        - Они изрядно навеселе были. Это раз. На круг только по паре глотков разве что и вышло. Это два. Оснований возвращать дело на доследование я не вижу.
        Вердикт нисколько не порадовал. Нельзя сказать, будто так уж сильно хотелось щёлкнуть по носу коллег из Бюро оперативного реагирования, но чего уж греха таить - мысль эту я в уме держал и каждый новый протокол в обязательном порядке изучал на предмет допущенных при рассмотрении дела процессуальных нарушений в том числе и по этой причине.
        - Что делать собираешься? - спросил Касатон.
        - А что тут можно сделать? - развёл я руками. - Семерым задержанным общественные работы стоит впаять, той парочке, которая на попятную пошла, предупреждение вынести. А троицу подстрекателей завтра на два вызову, посмотреть надо, что за птицы. Может, их дело в отдельное производство выделим.
        - Нормально. Действуй, - одобрил Касатон предложенный мой план. - И обязательно характеристики на всех запроси. Подготовь бумаги, я подпишу. Пусть и отложимся на несколько дней, зато к нам потом претензий не будет, если новые обстоятельства всплывут.
        Тут-то я и не удержался от тяжкого вздоха.
        - Нам бы стенографистку завести. Я и без того зашиваюсь.
        Думал, Касатона придётся долго уламывать, но тот вдруг прищёлкнул пальцами.
        - Точно! Вот Ирку к делу и привлечём!
        - Кого? - не понял я.
        - Ирину Лебеду, - пояснил Стройнович, упомянув полное имя танцевавшей на столах студентки. - Пусть свои двадцать часов у нас отработает! Впиши рекомендацию в решение комитета, я с остальными согласую. И учти - нам как минимум ещё одно заседание на этой неделе провести надо! Работай!
        «Ну и на кой чёрт я во всё это ввязался?» - мысленно посетовал я, подготовил повестки и запросы, подписал их у Стройновича, после чего побежал на процедуры, где неожиданно для себя самого выдал пиковую мощность аж в пятьдесят семь киловатт, обновив тем самым свой личный рекорд. Обрадовался, конечно, не без этого, в ректорат отправился в откровенно приподнятом расположении духа. Забрал согласованное наконец-то ходатайство на реализацию исследовательского проекта, сдал запрос на предоставление характеристик злополучных контрабандистов, заодно справился о месте проживания зачинщиков.
        Обретались те в одной комнате на трёх человек, и поначалу я собирался оставить повестки вахтёру общежития, но тот навстречу представителю студсовета идти не пожелал.
        - Когда б их на месте не было, тогда - да, - усмехнулся в усы крепко сбитый дядька, оторванный мной от чтения газеты. - Но раз уж они у себя все, не обессудь, сам поднимись и вручи.
        - Прямо все трое на месте? - усомнился я.
        - Именно, - подтвердил вахтёр.
        Я хмыкнул и спросил:
        - А как они вообще? Общественный порядок не нарушают?
        - Сигналов о том не было, а до остального мне дела нет. Не вменили ещё в обязанность у замочных скважин уши греть.
        Разумеется, я мог бы настоять на своём и оставить повестки на проходной, но конкретно с этим вахтёром связываться не пожелал. С него станется о поручении забыть, а у нас сроки горят, каждый день промедления критичен - как ни крути, Вяз за любой повод отстранить меня с превеликой охотой ухватится.
        Вот я и плюнул, потопал вручать повестки самостоятельно. Поднялся на второй этаж, постучался в нужную комнату. Какое-то время ничего не происходило, затем дверь приоткрылась, и паренёк субтильного сложения на год или два постарше меня недоумённо нахмурился.
        - Чего надо?
        - Студсовет! - объявил я. - Вам повестки!
        - Иди ты! - ругнулся парнишка и попытался закрыть дверь, но к подобному повороту я оказался готов, и успел просунуть в щель носок ботинка.
        - Пойду. Повестки вручу и сразу пойду.
        - Ногу убери! - с надрывом в голосе выкрикнул студент и потянул дверь на себя пуще прежнего, но с тем же результатом. Точнее - без оного.
        - Уберу, - пообещал я и повторил: - Повестки вручу и сразу уберу.
        В этот момент кто-то из команды крикнул:
        - Стёпа, ну чего там ещё?
        - Из студсовета повестки принесли! - отозвался паренёк, нервно сглотнув.
        - Какие ещё, в задницу, повестки? - возмутился кто-то из соседей негостеприимного студента. - Что за бред? Мало нам опера кишки мотали?
        - Погоди! - вступил в разговор третий из обитателей комнаты. - Стёпа, дай пройти.
        Субтильный паренёк, шустро отступил в сторону, его место занял русоволосый студент, подтянутый и спортивный, с короткой стрижкой вроде той, что ещё не так давно была и у меня самого. Этот позволил двери распахнуться, а сам спокойно прислонился к косяку, и не подумав пригласить меня внутрь.
        - Ну и в чём дело?
        - А вы у нас кто?.. - уточнил я, желая перебить невыгодное для себя начало беседы.
        - Крикун моя фамилия, - спокойно подсказал студент.
        Я раскрыл портфель, выудил из него повестки, отыскал нужную и протянул собеседнику.
        - Держи.
        Студент принял листок, изучил его и покривил уголок рта.
        - При всём честном народе пропесочивать станете, да?
        - Если дисциплинарный комитет так решит, - пожал я плечами.
        - А мы ничего не сделали! - вновь выкрикнули из комнаты. - Нечего нам предъявить! Нечего!
        - Подстрекательство к массовому нарушению режима вам предъявят! - заявил я, повысив голос.
        Ответ последовал незамедлительно:
        - В задницу ваше подстрекательство!
        - Жора, уймись! - потребовал Крикун и вновь повернулся ко мне. - Не было никакого подстрекательства. Выпили и поспорили.
        - Да это вообще не мы придумали! - вновь выдал продолжавший оставаться вне поля моего зрения Жора. - Нас на слабо развести хотели!
        На сей раз Крикун соседа по комнате одёргивать не стал и подтвердил.
        - Так и было. Мы только поэтому на деньги забиться и предложили. Думали, угоняться, а шиш там - пришлось им вино оплачивать! И нас ещё крайними сделать хотят!
        История выходила банальней некуда, да только мой собеседник отнюдь не походил на того, кто позволил бы припереть себя к стенке. Скорее уж такой мог намеренно дать слабину, чтобы оппонентов в нехорошую историю втравить.
        - Им - это кому? - уточнил я, намереваясь перевести разговор на интересующую меня тему.
        - Да этим… Всем! - небрежно махнул студент рукой. - Сейчас уже и не упомню, кто там был.
        - Их поймали, вот пусть и отвечают! - вновь подал голос неугомонный Жора. - А нам кишки не мотайте! Нам - не за что!
        Я кивнул.
        - К слову, о «поймали». А кого ещё не поймали? Бутылок десять было, а всплыло только девять.
        - Одну мы выпили, - спокойно пояснил Крикун.
        - Жуткая дрянь, - на сей раз в разговор вклинился Степан. - Весь следующий день с неё мутило!
        Не промолчал и Жора.
        - Бу-э! - выдал он из комнаты.
        Всё сходилось, но желание утереть нос коллегам из Бюро и заполучить козырь в аппаратной игре с Вязом никуда не делось, вот я и решил прощупать почву, чуток на собеседников надавив.
        - Слушайте, чувство локтя - это здорово, но если выяснится, что вы кого-то покрываете…
        - Да всё так и было! Никого мы не покрываем!
        - Отлично, тогда завтра под протокол всё это повторите. Держите!
        Крикун самолично принял ещё две повестки и кивнул.
        - Повторим.
        - А остальные? - в упор глянул я на него. - Те, у кого из-за пари большие проблемы с благонадёжностью нарисовались? Они тоже повторят, когда их заново опрашивать возьмусь? Я возьмусь, не сомневайся даже. Это в Бюро до вас никому дело не было, а мне к заседанию дисциплинарного комитета надо нормальный пакет документов сформировать!
        Студент глянул недобро и спросил, отступив на шаг назад:
        - А не слишком много вы там власти набрали, а?
        - В самый раз. Если сами не придёте, дружинников пришлём!
        - Придём! - пообещал Крикун. - И консультанта, которого нам назначили, с собой приведём!
        - И чем он вам поможет? Лучше сейчас дело на доследование…
        Я замолчал, не закончив фразы, поскольку студент попросту захлопнул передо мной дверь.
        Зараза! Появлению консультанта с кафедры кадровых ресурсов Стройнович точно не обрадуется. Как говорится, научный факт - получите и распишитесь.
        Да уж, нехорошо получилось. Перегнул палку.
        Зря.
        В горбольнице я выкроил пять минут и успел перед дежурством навестить Алика. Остальных уже выписали, а этот прохвост упорно изображал из себя умирающего лебедя, пришлось записать его на реабилитацию к Федоре Васильевне. Буду очень удивлён, если он и завтра филонить продолжит. С Бедой не забалуешь.
        Ну а после смены я даже дух толком перевести не сумел, сразу отправился на тренировку по рукопашному бою. Александр Малыш решил сегодня разнообразия ради устроить забег через полосу препятствий, на который я благополучно опоздал, поэтому быстренько размялся и для начала приступил к подкачке. Потом отошёл на предназначенную для отработки энергетических воздействий позицию, на вдохе втянул в себя сверхсилу, на выдохе резким тычком кулака оставил приличную вмятину на толстенном стальном листе. Техника закрытой руки уберегла костяшки от травмы, только гул пошёл.
        Пару минут я избивал мишень, приноравливаясь оперировать исключительно входящим потоком, затем принялся дырявить узкими штыками давления лист кровельного железа, да ещё с помощью техники открытой руки разнёс в оранжевое крошево пару десятков кирпичей. Разогрелся и начал создавать шаровые молнии - не слишком мощные, но при этом уплотнённые до предела, их я не запускал привычным образом, вместо этого выстреливал на манер артиллерийских снарядов.
        Быстрее! И ещё быстрее! И ещё!
        Поначалу энергетические сгустки самопроизвольно взрывались, разлетаясь облачками искр, но столь уж сильной проблемой это не стало - стоило только добавить дополнительный армирующий слой давления, и дело сразу пошло на лад.
        Моя собственная схема взрывных шаровых молний была много эффективней, но для её реализации требовалось изрядное количество энергии, а в пределах зоны активного излучения Эпицентра я мог удерживать потенциал лишь какое-то очень непродолжительное время. Сейчас же на генерацию каждой шаровой молнии уходило не больше двух - трёх секунд. С учётом чрезвычайной скорости заряда далеко не всякий оператор успеет среагировать на атаку, а двадцать грамм тротилового эквивалента - это ни разу не мало. Вот только защитные структуры…
        Я тяжко вздохнул, ибо на текущем этапе развития об использовании элементов пассивной защиты оставалось только мечтать. Мне бы для начала полноценные конструкции освоить!
        Но вздыхай - не вздыхай, а толку от этого не будет; я взял себя в руки и начал отрабатывать свою, если так можно выразиться, авторскую технику: втягивал сверхсилу и на резком выдохе выплёскивал её, удерживая от развеивания и дополнительно придавая вибрации, должные передать деструктивные воздействия внутренней энергетике цели. Процесс этот оказался отнюдь не из простых и требовал полнейшей сосредоточенности, а результат откровенно разочаровал.
        Если при жёстком физическом контакте имелась возможность пробить естественную сопротивляемость другого оператора, то дистанционно провернуть такой трюк пока что не представлялось возможным. Тут Звонарь был абсолютно прав - с давешним пирокинетиком мне откровенно повезло. Для получения гарантированного результата требовалось либо увеличивать интенсивность и скорость энергетического выброса, либо заранее просчитать соперника и подогнать воздействие непосредственно под особенности его внутренней энергетики.
        Постепенно начали подходить взмокшие после забега через полосу препятствий сослуживцы, Сергей Клевец не удержался и рассмеялся:
        - Петь, да ты никак комаров отгонять тренируешься!
        Илья Полушка кивнул.
        - Ага, с комарами точно сработает! А вот тараканов проще тапкой!
        - Делом займитесь, шутники! - одёрнул их Александр Малыш и скомандовал: - Линь, продолжай! - Какое-то время он следил за моими действиями, затем медленно выдвинул перед собой руку, сразу повторил это движение на всей скорости, кивнул и посоветовал: - Резче выброс делай, плотнее!
        Я кивнул, смахнул с лица пот и спросил:
        - А Матвей где?
        - Штурмовой взвод по тревоге подняли. Опять что-то в городе не слава богу. - Малыш махнул мне рукой. - Идём, поработаем.
        Мне работать в паре с инструктором нисколько не хотелось, но неспроста же говорят, будто тяжело в учении, легко в бою, вот я и не стал придумывать отговорок, тем более что это бы и не помогло.
        Намяли бока мне преизрядно, ладно хоть ещё подошли старшекурсники, коих обучал ножевому бою Михаил Дмитриевич, и Малыш отвлёкся на разговор с прапорщиком. Тот окинул меня заинтересованным взглядом, будто ожидал продолжения давешних расспросов, но я проявлять неуместного любопытства не стал, прилёг перевести дух на травку. Приятели-пролетарии увлечённо выбивали друг из друга пыль, а Бондарь взялся учить Сергея Брика работе в ближнем бою с плоскостями давления. Новому ассистенту Альберта Павловича приходилось нелегко.
        Рядом опустился на траву Карл, хлопнул меня по плечу, протянул руку.
        - Привет, Петя! Слышал, наши вчера Стяга взяли?
        - Это которого? - озадачился я, отвечая на рукопожатие. - Неужто председателя «Правого легиона»?
        - Его самого! - подтвердил Карл с довольной улыбкой. - Пытался из столицы сбежать, но до позиций добровольческого корпуса не добрался, перехватили.
        - Сразу хлопнули или судить будут?
        - Так понял, под трибунал пойдёт.
        - И правильно.
        Тут Малыш выдал нам новое задание, пришлось подниматься и начинать отрабатывать удары и приёмы. Раз за разом, раз за разом, раз за разом - доводя движения до автоматизма. К концу тренировки я вымотался так, что едва на ногах стоял и от любого ветерка покачивался, но просто взять и уйти в душевую помешал Бондарь.
        - Ты действительно считаешь нормальным получать повышенное довольствие и при этом лишь формально числиться заместителем командира группы? - спросил он с таким расчётом, чтобы оказаться услышанным ещё как минимум Клевцом и Полушкой.
        Когда б не усталость и катастрофическое отсутствие свободного времени, непременно похлопал бы Макса по плечу и поинтересовался, какое ему до этого дело, а так просто отрезал:
        - Начальству видней. - После махнул рукой вытиравшему бритую макушку здоровяку. - Карл, айда, в буфете посидим!
        Макса так и перекорёжило всего, но он сдержался, мы же на пару с Карлом двинулись к спорткомплексу.
        - Мефодий, не Карл, - напомнил студент. - Договаривались же!
        - Для своих - Карл, - возразил я. - Подпольная же кличка!
        - Да ну тебя! Скажи лучше: пиво или чай?
        - А ты со своей не помирился ещё разве, чтобы пиво среди недели пить? - удивился я.
        Карл поморщился и вопросил:
        - Давай не будем об этом, да?
        - Давай не будем. И в любом случае - чай. Мне ещё конспекты переписывать.
        Утром я еле встал. И не выспался, и Малыш вчера помял, всё тело ломило, несмотря даже на медитацию, в которую погрузился перед сном с целью ускорения восстановительных процессов.
        Миша Попович ещё дрых, а вот Милена уже кашеварила на кухне. Когда я передал привет от Льва, она лишь насмешливо фыркнула.
        - Ещё помнит? Удивительно!
        - Что именно - удивительно? - уточнил я, сбитый с толку непонятной реакцией. - На танцы ж до недавнего времени вместе ходили!
        - Всё течёт, всё меняется, - неопределённо пожала плечами Милена, выставляя на стол тарелку с яичницей. - Теперь у него совсем другой круг общения.
        Тут уж пришла моя очередь вворачивать её же банальное:
        - Всё течёт, всё меняется. - И ещё я не удержался и уточнил: - А другой круг общения - это, надо понимать, компания госпожи Хариус?
        - Компания? - фыркнула Милена. - Нет никакой компании. Есть только невероятная госпожа Хариус и её воздыхатели. Жалкое зрелище.
        Я прекрасно помнил вечеринку по случаю новоселья Льва и, поскольку отнести в разряд жалких зрелищ явление честному народу Элеоноры Генриховны никак не мог, то спросил:
        - С чего это?
        - Да все они там малохольные, - пояснила Милена. - Инициация на первых трёх витках зачастую сопряжена с эмоциональной уязвимостью и нестабильностью - это я тебе как медик говорю, - вот она таких вокруг себя и собирает.
        Я озадаченно хмыкнул и тему развивать не стал. Наверное, Милена в самом деле знала, о чём говорила, но она - женщина, а я был целиком и полностью уверен, что влекла молодых людей к госпоже Хариус отнюдь не какая-то там эмоциональная нестабильность. Эдак можно оной любую влюблённость объяснить.
        Хлоб перехватил уже после занятий. Едва ли он намеренно поджидал у студсовета именно меня, но, приметив легковой вездеход с символикой ОНКОР и курившего на крыльце комиссара, подумал я именно об этом.
        - Пётр! Ты-то мне и нужен! - радушно улыбнулся Хлоб, чем насторожил пуще прежнего, выкинул окурок в урну и двинулся вниз по ступенькам. - Давай-ка пройдёмся!
        «Ну хоть руку не протянул, а то бы точно дело швах было», - подумалось мне, но тревоги я не выказал, продемонстрировал исключительно вежливый интерес.
        - Возникли дела на военной кафедре, да и в ректорат надо заскочить, - вроде как решил успокоить меня Хлоб, - вот и решил не звонить тебе, а переговорить вживую.
        - Что-то не так с запросом? - предположил я.
        - С запросом как раз всё в порядке, - уверил меня комиссар, раскрыл портфель и протянул опечатанный пакет. - Держи!
        Я спрятал не столь уж и увесистый конверт в собственный портфель и вдруг обнаружил, что сделался центром всеобщего внимания. В лицо комиссара тут, разумеется, мало кто знал, но человек в мундире майора ОНКОР - фигура вне зависимости от занимаемой им должности. А я у него какие-то бумаги принимаю! Ситуация!
        От Хлоба интерес окружающих тоже не укрылся, и он указал на палатку с газводой.
        - Идём-ка!
        Мы купили по стакану газводы без сиропа и заняли лавочку, стоявшую наособицу в тени двух уже покрывшихся молодой листвой яблонь.
        - Я, видишь ли, в свободное от работы время занимаюсь устройством беспризорников, которые со всей страны в Новинск съезжаются, - начал комиссар разговор издалека. - Кого-то в детские дома определять получается, кого-то в специализированные заведения смежного профиля. Нет, не в детские колонии. - Он позволил себе скупую улыбку, снял фуражку и протёр бритую голову платком. - Об интернатах для одарённых детей слышать доводилось?
        Я кивнул.
        - «Синяя птица»?
        - Этот один из самых известных, - подтвердил комиссар. - Я действительно считаю, что все имеют право на второй шанс, просто не всем хватает ума им воспользоваться. Тебе вот - хватило.
        И вновь я кивнул, хоть и не понял, сказано это было о зачислении в курсанты или же имелось в виду убийство Казимира Мышека. В любом случае холодок по спине так и побежал.
        - Некоторые очень талантливые юноши и девушки впустую растрачивают потенциал и ломают себе судьбы, но, если они вдруг берутся за ум, мне представляется крайне важным оказать им в этом благом устремлении всемерное содействие.
        - Речь сейчас, надо понимать, о ком-то конкретном? - резонно предположил я.
        - Пока ещё нет, - покачал головой Хлоб и отпил газводы. - Это лишь необходимая прелюдия.
        - Я весь внимание.
        Комиссар окинул меня цепким взглядом и покривил уголок рта.
        - Ходить вокруг да около не вижу смысла. Догадался, поди, что речь о Косте Северянине?
        Я только вздохнул и ничего отвечать не стал, дабы не выказать раздражения и разочарования, наверное - даже злости.
        Только-только возможность прижать эту шайку-лейку появилась, и моментально покровитель нарисовался! Ну теперь-то ясно, почему Северянина до сих пор из института не вышибли!
        - Слышал, у тебя с ним непростые отношения… - продолжил Хлоб и оставил фразу недосказанной, замолчал.
        На сей раз отмалчиваться я не стал, вместо этого подтвердил:
        - Не без этого.
        Просто сумел обуздать эмоции и сообразил, что ситуация далеко не столь однозначна, каковой показалась мне на первый взгляд. Начать хотя бы с того, что сам Северянин к рассматриваемому дисциплинарным комитетом происшествию никакого касательства не имел. Подозреваю, именно по этой причине его приятели в неприятности и вляпались - сам-то он так глупо никогда не подставлялся. Опять же, реши Хлоб прикрыть своего протеже, уж точно бы ко мне обращаться не стал. У него и на военной кафедре связи имеются, и в ректорате. Да самое меньшее со Стройновичем бы на этот счёт переговорил!
        Вот, кстати, не от него ли он о моём желании прищучить Северянина узнал?
        - И снова возвращаемся ко второму шансу, - сказал комиссар, осушил стакан и достал портсигар, закурил. - Видишь ли, человек - существо социальное, а бытие определяет сознание. Круг общения и образ жизни окружения влияют на человека подчас до такой степени, что нивелируют все его попытки изменить судьбу. Именно поэтому среди карьерных преступников почти не бывает отошедших от дел. Даже если кто-то и пытается завязать, другие рецидивисты тянут его на дно.
        - Честно говоря, не совсем понимаю, к чему этот разговор… - признался я и отпил газводы.
        - Дело в том, что Костя решил взяться за ум. Допускаю, что его избрание в студсовет начиналось как банальная шутка, но общение с инициативными молодыми людьми определённо пошло ему на пользу. Он стал принимать активное участие в жизни самоуправления, даже девушку постоянную, как я слышал, завёл. Будет обидно, если все эти благие намерения пойдут прахом из-за его приятелей.
        Меня так и подмывало в подробностях рассказать собеседнику обо всех нюансах знакомства Кости с его новой девушкой, но делать этого я не стал, разумеется - нет. Вместо этого изобразил вежливое внимание.
        - Наибольшее влияние на него имеют некие Коновал и Комар, они же Заноза и Бугор, - произнёс комиссар, не спуская с меня пристального взгляда. - Не так давно они совершили достаточно серьёзное правонарушение…
        - Недостаточно серьёзное для изоляции от общества, - отметил я, хоть на деле всё было далеко не так однозначно.
        - Но это ведь, как посмотреть, не так ли? - усмехнулся Хлоб, последний раз затянулся и кинул окурок в урну. - Я сейчас не говорю о тюремном заключении, я говорю о втором шансе. Они тоже его достойны, но не смогут ничего изменить без помощи со стороны.
        Я озадаченно наморщил лоб.
        - Думаете, им помогут курсы при комендатуре?
        - Слишком радикально. Имеет смысл начать со сборов в учебном центре корпуса. - Комиссар поднялся с лавочки и оправил китель. - Вернутся в сентябре новыми людьми.
        Я тоже встал и покачал головой.
        - Им ещё два месяца до конца семестра учиться.
        - Чем-чем, а учебной литературой их обеспечат.
        Возражать не имело никакого смысла, да и желание спорить у меня тоже отсутствовало.
        Второй шанс? А почему бы и нет? Все от этого только выиграют. Даже сами Бугор и Заноза. Иначе они точно вскорости до потери благонадёжности допрыгаются.
        - Только вернуть их нужно будет в августе, чтобы по сессии хвосты закрыть успели, - заметил я.
        Хлоб возражать не стал.
        - Четыре месяца? - хмыкнул он и кивнул. - Пойдёт!
        При этом выжидающе посмотрел на меня, но я и не подумал выдвигать каких-то встречных условий, отнёс пустые стаканы в палатку с газводой и вновь присоединился к комиссару.
        - Проведём решением дисциплинарного комитета на этой неделе, - пообещал я. - Только не знаю, сколько времени на согласование с ректоратом уйдёт. Апелляция, опять же, возможна…
        Моё заявление о гипотетических сложностях оставило комиссара безучастным.
        - Ну ты уж расстарайся, - небрежно бросил Хлоб и двинулся к служебному автомобилю. - Володя! - окликнул он водителя, с интересом поглядывавшего на студенток. - Я сейчас в ректорат, а ты пока пообедай. У тебя полчаса.
        - Вас подвезти?
        - Нет, пройдусь, - отказался комиссар и попросил уже меня: - Объясни бойцу, где тут у вас столовая.
        Хлоб ушёл, а я после недолгого общения с его шофёром поднялся в кабинет Стройновича. Тот курил у открытого окна и первым делом уточнил:
        - Это ведь комиссар Хлоб из комендатуры был?
        - Ага, - подтвердил я. - Он самый.
        Касатон вдавил окурок в пепельницу, после чего спросил:
        - И чего он хотел?
        Пока я поднимался по лестнице, успел обдумать линию поведения, ответил чистейшую правду:
        - За Северянина просил. Он его в своё время в интернат пристроил, вот и присматривает по старой памяти.
        - Так к Северянину же у нас претензий нет? - удивился Касатон.
        - У тебя - нет, а я его покрутить собирался, - напомнил я и махнул рукой. - Ладно, чего уж теперь! Комиссар попросил проявить снисхождение к Бугру и Занозе и в качестве исключения отправить их на перевоспитание в учебный центр корпуса. Я считаю имеет смысл это предложение рассмотреть.
        - Кого куда отправить?
        - Вячеслава Комара и Панкрата Коновала, - поправился я. - Там ситуация спорная, можно даже благонадёжность под вопрос поставить, а так и накажем по всей строгости, и парни шанс на исправление получат.
        - И военную специальность? - ухмыльнулся Касатон. - Чтобы в следующий раз сразу в армию их сплавить?
        Я улыбнулся, не став признаваться, что так далеко не загадывал. А вот комиссар наверняка именно такое развитие событий в голове и держал.
        - Когда твои контрабандисты подойти должны? - уточнил Стройнович. - Я бы тоже на них взглянул. Просто даже интересно, для чего им столько вина понадобилось.
        - Десять бутылок - много разве? - хмыкнул я и повернулся к распахнувшейся двери, но вместо кого-то из проштрафившихся студентов в кабинет вошла русоволосая Ирина Лебеда - стройная и длинноногая, чего лёгкое платьице нисколько не скрывало.
        Я даже поймал себя на мысли, что не отказался бы посмотреть на непристойный танец в её исполнении - тот самый, что стал причиной для дисциплинарного взыскания.
        - Всем привет! - улыбнулась барышня. - Я свою повинность отрабатывать пришла!
        - Решение комитета в силу ещё не вступило, - покачал головой Касатон. - Не сможем часы зачесть.
        - Да и ладно! На общественных началах пока у вас побуду!
        Стройнович заколебался, и я воспользовался моментом, протянул протоколы Лебеде - самому перепечатывать их мне категорически не хотелось. Касатон вздохнул и махнул рукой.
        - Оставайся!
        Ирина устроилась на его место и передвинула к себе печатную машинку, потом наморщила носик.
        - Ну и почерк у тебя!
        Я встал рядом и начал пояснять неразборчивые места, но взгляд то и дело сам собой нырял в декольте нашей новой машинистки. От Касатона это обстоятельство не укрылось, и он, втихомолку посмеиваясь, отправился по каким-то своим делам.
        Когда Стройнович вернулся, мы худо-бедно прошлись по текстовке первого из протоколов, и Лебеда заявила:
        - Всё, разобралась уже с твоими закорючками! Дальше сама.
        Касатон поглядел на часы и уточнил:
        - Ты с Северяниным не поговорил ещё?
        Я покачал головой.
        - Не удалось пока. А что?
        - Загляни прямо сейчас в двадцать третий кабинет, он там собрание инициативной группы по проекту проводит.
        Ответить я ничего не успел. На улице мощно грохнуло, пол под ногами дрогнул, приоткрытую раму распахнуло и впечатало в стену, на пол со звоном посыпались осколки стекла!
        В один миг я очутился у окна и обнаружил, что рванул служебный вездеход комиссара. Взрыв серьёзно повредил заднюю часть автомобиля, прямо на моих глазах полыхнул пробитый бензобак, взметнулось пламя, повалил густой чёрный дым.
        Да что ж это такое делается-то?
        Часть первая. Глава 6
        Ступор долго не продлился, я перемахнул через подоконник и даже особо скорость гасить не стал - второй этаж, высота пустяковая! - приземлился на газон и метнулся к подорванному автомобилю.
        Помочь Хлобу не успел - ещё только бежал через газон, когда со скрежетом распахнулась дверца со стороны переднего пассажирского сидения и комиссар самостоятельно выбрался наружу. По бритому затылку текла кровь, но держался на ногах Хлоб вполне уверенно, ещё и одним решительным взмахом руки потушил охватившее заднюю часть машины пламя. Я выволок из-за руля контуженного шофёра, оттащил его подальше и усилием воли передавил пробитое осколком бедро. Хлеставшая из рваной раны кровь почти остановилась, а там и Стройнович с набором для оказания первой помощи подоспел. С ним на пару мы стабилизировали состояние раненого и заклеили комиссару обильно кровоточившую царапину на затылке. Больше никого не зацепило - в первую очередь из-за того, что непосредственно перед взрывом вездеход успел отъехать от здания метров на пятнадцать, не меньше.
        «Ещё один день насмарку», - некстати подумалось мне, примерно так оно в итоге и получилось.
        Сначала дожидались медиков, потом пришлось отвечать на вопросы подоспевших сотрудников Бюро оперативного реагирования. Те оцепили место происшествия и начали опрос свидетелей, но таковых оказалось совсем немного. Никто ничего не видел, к окнам все подбежали уже только после взрыва. Попытка выяснить по горячим следам, кто именно подложил адскую машину успехом не увенчалась, поскольку вездеход стоял без присмотра никак не меньше получаса. Оперативники раз за разом опрашивали членов студсовета на предмет того, не подходил ли кто-нибудь на их глазах к автомобилю, но нет, нет и нет. Ничего. И, когда после прибытия сотрудников контрольно-ревизионного дивизиона, был расширен круг опрашиваемых, никакого результата это тоже не дало.
        Касатон даже высказал предположение, будто автомобиль приехал в студгородок уже заминированным, но эту версию никто всерьёз рассматривать не стал - на служебных воротах весь въезжающий на территорию студгородка транспорт подвергался самой тщательной проверке. Там бы мину не пропустили.
        - Дилетанты работали, - объявил один из привлечённых к расследованию экспертов. - Для обычной легковушки заряда ещё могло хватить, а вездеход больше и прочнее.
        - И действовали, надо понимать, спонтанно, - отметил прибывший на место происшествия Эдуард Лаврентьевич. - Если бы целенаправленно комиссара выслеживали, знали бы, что он сзади никогда не ездит.
        Тут-то мои коллеги по Бюро и напряглись пуще прежнего. Да оно и понятно: если спонтанно, значит, злоумышленник располагал взрывным устройством, которое намеревался задействовать совсем для других целей. А где одна адская машина, там и ещё с десяток запросто обнаружиться может. Не иначе в студгородке бомбисты завелись!
        Проспали, получается! Проворонили!
        На смену в горбольницу я самым безнадёжным образом опоздал, пришлось заступать на дежурство в шесть вечера, поэтому освободился аккурат с началом комендантского часа.
        Замечательно просто! Лучше не придумаешь!
        Разумней всего было переночевать в служебном помещении, но я был сыт больницей по горло, уже сам запах этот опостылел до невозможности, вот и решил освежиться. Купил в буфете кружку кваса, охладил до такой степени, что по стеклу начали сбегать струйки конденсата, и в несколько длинных глотков её осушил. Даже головой мотнул, до того зубы заломило.
        Пока ужинал, размышлял о том, где и с кем провести эту ночь. Можно было заглянуть в общежитие к Карлу, можно… Ну да, для начала я по вполне объяснимым причинам решил попытать удачи с Ингой. Если к ней уже подселили новую соседку, просто отдам полученные от комиссара документы, а нет - так и задержусь, пожалуй.
        Вахтёрше на проходной сослался на собрание рабочей группы, та определённо не поверила, но и препятствовать не стала. Всё же и вправду оба из студсовета, да и я здесь давно примелькался.
        Инга моему появлению, такое впечатление, нисколько не удивилась.
        - Заходи, Петя, - пригласила она меня в квартиру. - А я думала, ты совсем запропал.
        - Дел невпроворот, - объяснил я, разуваясь.
        На отсутствие повода зайти в гости ссылаться не стал, поскольку, если разобраться, у меня была как минимум одна чрезвычайно весомая причина наведываться сюда хоть каждый вечер.
        - Тебя-то ни от чего важного не отвлекаю? - спросил я, проходя в гостиную.
        Инга прикрыла рот ладошкой, зевнула и махнула рукой.
        - Ерунда! К завтрашним семинарам готовлюсь.
        На столе и в самом деле были разложены тетради и учебники, я добавил к ним ещё и полученные от комиссара записи, которые толком даже не успел просмотреть.
        - Вот, информацию по курсантам получил.
        Инга изобразила заинтересованность, но именно что - изобразила. Надо понимать, исключительно из вежливости.
        - Что? - прищурился я. - Интересней тему для проекта подобрала?
        - Да нет, просто теперь кажется, будто это всё уже никакого значения не имеет, - призналась Инга. - С учётом того, что в стране творится!
        Такой ответ меня нисколько не порадовал, поскольку записи я получил именно что для реализации проекта. Случись нашей инициативе заглохнуть уже на организационном этапе, ко мне неизбежно возникнут очень и даже очень-очень неприятные вопросы. А если не вопросы - так подозрения, но хрен редьки не слаще.
        - Рано или поздно жизнь вернётся в привычную колею! - отметил я.
        - Ой ли? А как по мне - так возврата к прошлому уже не будет!
        Ввязываться в политическую дискуссию нисколько не хотелось, но деваться было некуда, и я похлопал ладонью по стопке листов.
        - Вот именно что не будет! И только от нас зависит, каким путём пойдёт развитие республики! Мы - архитекторы будущего! Пусть даже в такой малости как улучшение учебного процесса! Разве можно упускать свой шанс? Зачем тогда вообще было избираться в студсовет?
        Тут я с пафосом откровенно переборщил, но вопреки обыкновению Инга кипятиться не стала и примирительно улыбнулась.
        - Всё так, - улыбнулась она и вздохнула. - Устала просто. Всё чего сейчас хочется - это лечь спать.
        - Мне тоже, - признал я, из-за чего удостоился долгого испытующего взгляда.
        Но никаких ремарок на сей счёт Инга отпускать не стала, спросила лишь:
        - Чай будешь?
        Я ответил согласием, и к изучению подготовленных в комендатуре списков мы приступили только через десять минут. Инга первым делом бегло просмотрела названия столбцов и сказала:
        - Здесь просто идеальная подборка, а из ректората нам и половины нужной информации не получить. Придётся массу источников перерыть.
        Увы, это и в самом деле было так. Как минимум физическую форму студентов, не говоря уже об их спортивных достижениях, в институте отслеживали далеко не столь тщательно как в комендатуре.
        - Составить репрезентативную выборку будет непросто… - Инга о чём-то глубоко задумалась и даже закусила губу. - Надо будет отобрать две группы - тех, кто даже зарядку не делал, и спортсменов.
        - Списки спортсменов нам в секциях предоставят.
        - И в идеале брать операторов, прошедших инициацию на сопоставимых витках, - отметила моя бывшая одноклассница, сходила за чистой тетрадью и начала составлять план действий. - Петя, ты для меня допуск к личным делам студентов уже получил?
        - Да, согласовали ходатайство, - подтвердил я.
        - Как у тебя с загруженностью?
        - Сам себе не хозяин.
        - Плохо, - вздохнула Инга. - Формирование списков и обработку полученной информации я возьму на себя, но кто-то ещё должен будет заняться проведением опросов. И совершенно точно понадобится медик.
        - Опросы - это понятно, - кивнул я, напряжённо размышляя о том, кого бы ещё привлечь к нашим делам. - А медик зачем? Консультацию и в частном порядке получить сможем.
        - А этот консультант захочет свою подпись под рекомендациями ставить? - легко срезала меня Инга. - Если нет - нас на защите проекта с грязью смешают. Мы же на чужом поле играть станем! Да и в любом случае консультанта придётся по нескольку раз на дню дёргать.
        - Думаешь? - удивился я и повёл пальцами по шапке таблицы. - Ты смотри: дни на больничном, случаи патологий внутренней энергетики, затраты на лечение. Всё есть!
        - А вот это? - указала Инга на столбец, в котором фигурировали непонятные аббревиатуры обычно с примечаниями в виде первой, второй или третьей степеней. - Вот эти отклонения насколько серьёзны? Как они повлияют на способности оператора? Не всё же в мощность и продолжительность резонанса упирается! И мы сами собирались делать упор не только на темпы развития, но и на отсутствие негативных девиаций!
        Мне только и оставалось, что признать правоту собеседницы.
        - Придётся кого-нибудь с медицинского факультета привлечь, - вздохнул я и уточнил: - А как у тебя с Мариной Дичок отношения? Может, её опросы проводить сагитируем? Она легко с людьми сходится.
        Инга покачала головой.
        - Ничего не выйдет. Марина с головой в организацию женской дружины ушла. И мы ещё на Текстильке вечернюю школу открывать собираемся.
        Я поморщился, отбросил один вариант, обдумал другой, потом спросил:
        - А ты не хочешь Марину к себе в соседки пригласить? К тебе ведь в любом случае кого-найду подселят, а так вы и дружину свою, и вечернюю школу обсуждать сможете.
        - Уже думала об этом, - признала Инга. - Но чем нам это поможет? Если условием подселения участие в проекте ставить, так это не вариант. Даже заикаться о таком не стану! Ты за кого меня принимаешь?
        - И в мыслях не было! - спешно уверил я бывшую одноклассницу. - Но если к тебе подселится Маринка, я скорее всего смогу привлечь к проекту Мефодия Карлушу.
        Инга поглядела в ответ с нескрываемым сомнением.
        - Этого пустомелю Карла? И какой от него толк?
        Я вздохнул.
        - Вспомни, как его представил Стройнович на собрании по итогам избрания в студсовет! «Всеми любимый»! И он такой и есть. Опросы и разговоры - это его. Лучше человека для этой роли не найти!
        - Пожалуй, - признала Инга мою правоту. - А Марина тут причём?
        Не в моих правилах было делиться чужими секретами, но раз уж сказал «а», пришлось говорить и «бэ».
        - Карл к ней неровно дышит, - пояснил я.
        - Серьёзно?
        - Это между нами. И ей тоже ни слова.
        Инга рассмеялась, поднялась из-за стола и потянулась так, что домашний халатик обтянул поджарую фигуру и выгодно подчеркнул отнюдь не маленькую грудь.
        - Останешься на ночь? - без малейшего смущения спросила она, поигрывая пояском.
        - Займёмся чем-нибудь ужасно неприличным с точки зрения замшелой буржуазной морали? - улыбнулся я.
        - А сам как думаешь?
        И да - занялись. В том числе неприличным. И даже очень.
        Что бы там Вениамин Мельник себе ни думал, но из-за собственной зашоренности он многое потерял. Ещё и потеряет, наверное.
        Проснулся я на рассвете, на часах было ещё только без четверти шесть, а сна уже не осталось ни в одном глазу. Под боком тихонько сопела Инга, я осторожно выбрался из кровати, тихонько прошмыгнул в гостиную, напился и включил настольную лампу. Делать пометки на оригинале полученного из комендатуры списка не стал, для этих целей достал из портфеля чистую тетрадь. Перво-наперво отыскал в общем перечне курсантов, зачисленных в учебное отделение одновременно со мной в июне-июле позапрошлого года, и выбрал из них операторов восьмого витка.
        Это - самое простое. Увы, в перечень сведений не включили ни фамилий курсантов, ни их учётные номера, ничего пригодного для идентификации не обнаружилось и среди особых отметок. Записи о досрочном выбытии в феврале этого года отсутствовали, а значит, и Барчук, и оба его приятеля успели выйти на пик румба до своего перевода в ВОХР.
        Досадно, но логично. Кто б недоучек в столицу отпустил, ну в самом деле?
        Ладно, движемся дальше.
        Барчук вечно сутулился, но на деле был высоченным, ещё и не слишком мясистым, первым из интересовавших меня персоналий я отыскал именно его. Вероятность ошибки я расценил как минимальную, поскольку во всём учебном взводе таких каланчей можно было пересчитать по пальцам. Один из них - Матвей Пахота, но он прошёл инициацию на девятом витке, да и весил килограмм на тридцать больше Маленского.
        Нет, здесь всё чётко.
        Я переписал данные Барчука и относившиеся к нему особые отметки, затем помассировал виски и принялся изучать списки барышень. Физические параметры Маши Медник меня никогда особо не интересовали, да и с женским отделением я близкого знакомства в своё время не свёл, но сопоставил одни данные с другими, порылся в памяти, припомнив темп развития сверхспособностей красотки в первый месяц после инициации, и в итоге всё же вычленил её из числа других курсанток.
        А вот с Михеем возникла закавыка. Был он среднего роста и среднего же сложения, ещё и прошёл инициацию на восьмом витке, а таковых в учебном взводе было большинство. Крутил я данные так и эдак, но нет, нет и нет. Не нашёл.
        Впрочем - плевать! В первую очередь меня интересовал Маленский, а его вычислил. Где бы ни засветился Михей, был он там не сам по себе, а за компанию с Барчуком. Разузнаю об одном, появится ясность и с другим.
        Зачем это всё? Да слишком уж сильное впечатление на меня наша последняя встреча произвела. Насторожили кое-какие моменты в этой истории, вот и решил разузнать, кто именно продвигал Барчука и его прилипалу. Поначалу это мог быть старшина Дыба, но только лишь поначалу. А дальше кто? И самое главное - зачем?
        Допускаю, что это не имеет никакого значения. Допускаю даже, что сам себе всё нафантазировал, но не проверю - не узнаю. А узнать хочется. Как-то неправильно в комендатуре учебный процесс организован был. Как-то не так.
        И к Городцу с этим идти пока рано. Не с чем пока к Георгию Ивановичу идти.
        Да и стоит ли?
        Скрипнула дверь, из спальни вышла Инга в чём мать родила.
        - Уже встал? - с зевком спросила она.
        - Ага, - подтвердил я, сунув тетрадь в портфель, и поднялся из-за стола. - Встал…
        - Петя, прекрати! - потребовала барышня. - Я ещё после вчерашнего не отошла! Буду на раскоряку из-за тебя ходить, а у меня сегодня тренировка по волейболу!
        - Сложности даны нам для того, чтобы их преодолевать! - заявил я в ответ.
        Против этого Инга возражать не стала.
        Карла я отыскал на большой перемене в столовой.
        - Как жизнь молодая? - поинтересовался я, поочерёдно здороваясь с ним, Яном и Костей.
        Здоровяк ожидаемо поинтересовался:
        - Слышал, комендантский вездеход в студгородке взорвали?
        - И слышал, и видел, - подтвердил я, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что последует дальше, и в итоге весь обед отвечал на расспросы студентов.
        - Это плохо, - подвёл итог Карл. - Надо этим заняться.
        - И как именно? - насмешливо фыркнул Ян. - Вот что мы можем сделать, скажи?
        - Бдительность повысить! - заявил в ответ здоровяк, приложив по столу мясистым кулаком. - Как-то ведь протащили взрывчатку из города! Надо провести собрание студенческой дружины по этому поводу!
        - Мозговой штурм нужен! - кивнул Костя.
        Мы ещё немного поговорили о случившемся, а потом я отозвал Карла в сторонку.
        - На два слова! - И дальше тянуть и ходить вокруг да около не стал, спросил напрямую: - Хочешь в нашем проекте поучаствовать?
        Здоровяк немного помялся, но всё же ответил предельно прямо:
        - Честно говоря, не очень.
        - Ты ведь понимаешь, что тебя всё равно припрягут к проектной деятельности?
        - Ну их! - фыркнул Карл и махнул мощной ручищей. - Отбрешусь как-нибудь. Петь! Ты же видишь, какие дела творятся? До проектов ли сейчас? Я лучше на дополнительную смену в дружину выйду, всё больше пользы будет!
        Я вздохнул.
        - Не хотел сразу говорить, думал сюрприз сделать, но, так понял, Марина Дичок к Инге переезжает.
        Карл хмуро глянул на меня и спросил:
        - Это тут к чему? Хочешь сказать, она в вашем проекте участвовать собирается?
        - Нет, насколько знаю. Но собрания мы у Инги проводить будем. Если есть желание к Маринке приглядеться - лови момент.
        Слова мои студента нисколько не порадовали.
        - Вот как ты, да? - насупился он.
        - А что я? Не хочешь хитрить, можем без всякого проекта все вместе в кино сходить. Попрошу Ингу с собой за компанию Марину позвать. Или не интересно?
        - Иди ты, Петя, знаешь куда? Змей-искуситель!
        Я пожал плечами.
        - Ты из меня сводника-то не делай! Я тебе участие в проекте предлагаю, дальше ты сам думай.
        Карл покривился.
        - Это ж научной деятельностью какой-то заниматься придётся?
        - Не придётся. На тебе опросы студентов будут. Если что - припряжёшь Яна с Костей подсобить, втроём за день управитесь.
        - А сам чего?
        - На мне получение первичных данных.
        Карл немного помялся и сказал:
        - Петь, я подумаю. Но пока ничего не обещаю. Со своей ещё надо поговорить. Пока даже просто не понимаю, что у нас с ней…
        Давить на приятеля я не посчитал ни нужным, ни даже просто уместным, распрощался с ним и отправился в студсовет. Ещё в коридоре расслышал редкий-редкий стук печатной машинки, заглянул в кабинет и убедился в своей догадке: это неуверенно тыкала пальцами в клавиши Ирина Лебеда. Касатона не было вовсе.
        - Привет! - улыбнулся я, проходя внутрь. - Как успехи?
        - У меня уже ноготь треснул! - пожаловалась барышня.
        - Так не тыкай им.
        - А как ещё?
        - Ты же оператор!
        Ирина хмыкнула и заправила чистый лист взамен какого-то наполовину набитого приказа. Печатная машинка дрогнула, будто от сильного удара, по листу одновременно стукнули сразу несколько литер и, разумеется, их рычажки намертво сцепились между собой.
        - Ой, переборщила! - хихикнула барышня и дальше уже такой ошибки не допускала, воздействовала на клавиши по отдельности. Сначала печатная машинка постукивала едва ли быстрее прежнего, но вскоре затарахтела в ритме пулемётной очереди, а потом вновь сцепились литерные рычажки.
        - Не части, - посоветовал я.
        Ирина кивнула, убрала испорченный лист и вернула на место приказ, после чего добила текст со скоростью профессиональной машинистки.
        Я думал, выйдет полнейшая белиберда, но нет - даже корректор использовать не пришлось, не случилось ни единой опечатки.
        - Да у тебя талант!
        - И не только в этом! - озорно подмигнула Ирина.
        - Точно! - улыбнулся я. - Ты же ещё в танцах сильна!
        - Фу таким быть, Петенька! - укорила меня студентка с показной обидой. - Кто старое помянет, тому глаз вон!
        - Да мне и нечего вспоминать - я ж ничего не видел!
        - Вот и не увидишь!
        - Как скажешь.
        Я примостился с краешка стола, придвинув к тому стул, выложил несколько исписанных по возможности разборчивым почерком листков, и Лебеда немедленно поинтересовалась:
        - Это перепечатывать?
        - Нет, погоди. Может, у Касатона ещё правки будут.
        - Тогда я пока схожу носик припудрить.
        Легонько покачивая бёдрами, Ирина вышла из кабинета, и я беззвучно ругнулся:
        - Вот зараза! - Потом достал тетрадь, в которую переписал сведения о Барчуке, начал просматривать их и пришёл к неутешительному для себя выводу, что вся эта затея обернулась пшиком и ничего полезного мне не дала.
        Ну в самом деле - какой может выйти прок от показателей физического состояния Маленского, динамики его мощности и длительности нахождения в резонансе? Для проекта тут есть что проанализировать, я же ставил перед собой совсем другие цели. Почему-то полагал, будто доступ к этой информации поможет выйти на покровителя Барчука, но не тут-то было. Я и без того знал, что Маленский прошёл инициацию на девятом румбе восьмого витка - ничего нового мне показатели его мощности и длительности резонанса дать не могли.
        Восемьдесят шесть киловатт, девяносто шесть секунд.
        Стоп! Что-то было не так!
        Не могу сказать, будто назубок знал таблицу показателей всех румбов, но варианты силового противостояния Барчуку я прорабатывал не раз и не два, при этом всегда держал в уме его превосходство в мощности, и в памяти у меня чётко отложилось, что изначально уступал ему не в два раза, а всё же чуть меньше. Между тем, пик моего девятого витка - сорок четыре киловатта, а у Барчука в выписке значится аж восемьдесят шесть!
        Точных цифр я не помнил и вполне мог что-то путать за давностью лет, но всё же обвёл кружочком итоговую мощность Барчука, после чего взялся разбирать свои рабочие записи. За этим занятием меня и застал вернувшийся на пару с нашей машинисткой Касатон.
        - Как успехи? - поинтересовался он, поздоровавшись.
        - А это ты мне скажи, - усмехнулся я, зажмурился и помассировал пальцами виски. - У нас отчётность по правонарушениям идёт или по фигурантам? Если по одному случаю полтора десятка студентов проходят - мы сколько себе пририсуем: единичку или сразу пятнадцать?
        Стройнович возмущённо воззрился на меня и даже подбоченился.
        - Пётр Сергеевич! Что за бюрократический подход? Мы сюда выбраны не отчётностью манипулировать, а с людьми работать! К каждому индивидуальный подход найти должны! До каждого достучаться!
        - То есть - пятнадцать? - уточнил я на всякий случай.
        - Разумеется! - подтвердил Касатон и погрозил пальцами хихикнувшей Ирине. - Расследование инцидентов - прерогатива Бюро! Мы - представители студенческого сообщества!
        Я чего-то подобного и ожидал, поэтому выложил перед собой будто выигрышную комбинацию карт сразу три протокола.
        - Основной состав сборной по сверхрегби химического факультета устроил тренировку на пятом этаже главного корпуса. Вынесли три двери, помяли пять студентов и одного аспиранта. Всего задержано пятнадцать человек. Вот по ним рекомендации.
        Касатон Стройнович принял листок и поморщился.
        - Ну и почерк!
        - Я разберу! - вступилась за меня Ирина.
        - Возмещение причинённого ущерба с удержанием из стипендий, публичные извинения перед очередной игрой, общественные работы на стадионе, - озвучил моё предложение Касатон и кивнул. - Годится! Остальным спортсменам наглядный пример будет.
        - Стоит опросить для выявления зачинщика? - уточнил я.
        - Брось! - отмахнулся Стройнович. - Это ж регбисты, до них так просто не достучаться. Да и не дело командный дух подрывать. Тренера вызови, я с ним поговорю, а он уже подопечным фитиль вставит - это действенней будет. Что ещё?
        Я передал ему второй листок.
        - Уличное представление с задействованием сверхспособностей. Шесть оболтусов изображали йогов на бульваре Февраля.
        - А вот тут я с тобой не соглашусь… - Касатон взял ручку и перечеркнул две последних строчки. - Я считаю, важным поддерживать тягу к прекрасному. Пусть не улицы метут, а в студенческой самодеятельности отрабатывают. А то все творческие личности с гонором, на себя исключительно главные роли примеряют, в массовку никто идти не хочет. Ещё что-то есть?
        - Из неотложного - контрабандисты. Вчера с ними поговорить не вышло.
        - Ну так вызови на завтра! - потребовал Стройнович. - Глядишь, все три дела на одном заседании рассмотрим и сразу… Сколько там персоналий набегает? За тридцать? В общем, мы так серьёзно отчётность улучшим, а то у нас уже сроки горят. И вот ещё что… - Он расстегнул свой портфель, вынул из него стопку листов и кинул её на стол. - Первую партию характеристик в ректорате получил.
        - Это по беглецам на фронт?
        - По ним. Тут сплошь актив военной кафедры, я твоей идеей воспользовался и с комиссаром договорился, чтобы их на лето в учебный лагерь ОНКОР определили. Всех в один протокол включим.
        - Заодно и приятелей Северянина там же упомянем, - предложил я.
        Касатон прищёлкнул пальцами.
        - Вот насчёт этого с тобой и хотел поговорить! Надо в их отношении предварительную работу провести, а то если апелляцию подадут, замучаемся с кафедрой кадровых ресурсов решение согласовывать. Ты с Северяниным пообщаешься или лучше мне?
        - Сам с ним поговорю, - решил я после недолгих колебаний и задал уже начавший становиться дежурным вопрос: - Что на фронтах?
        - Добровольческий корпус отодвигают понемногу от столицы, там серьёзные бои идут, а вот на юго-западе хорошее продвижение наметилось, как я понял. И на границе со Средином сейчас жарко, наших и части СЭЗ из Джунгарии в первую очередь именно на то направление перебрасывают, - просветил меня Касатон и снял трубку задребезжавшего телефонного аппарата. - Да, он здесь. Хорошо, передам. Сейчас подойдёт.
        - Чего ещё? - насторожился я, поскольку речь определённо шла именно обо мне.
        - В оперчасть Бюро зайди. По вчерашнему подрыву вопросы появились.
        Я взглянул на часы и едва удержался от крепкого словца. Как же невовремя коллеги прорезались! До процедур всего ничего остаётся, а мне ещё с Северяниным пообщаться нужно!
        Зараза!
        Вручив Лебеде все подготовленные материалы, я повернулся к Касатону и уточнил:
        - Северянин в двадцать третьем?
        Тот кивнул, и я нацепил кепку, прихватил портфель и дошёл до кабинета, где проводил собрание своей инициативной группы Костя Северянин. Сагитировать ему удалось едва ли не десяток членов студсовета, но удивило меня даже не это, а присутствие блондиночки-первокурсницы, которую Костя увёл у меня в доме отдыха. Сидела та наособицу, будто бы сама по себе, и на остальных глядела без всякой теплоты. На Северянина - тоже. Или даже - особенно?
        И как это понимать?
        Но никак это понимать я не стал и попросил:
        - Удели минуту времени…
        - Если только минуту, - проворчал Костя, вышел в коридор и спросил, притворив за собой дверь: - Чего тебе?
        - В курсе ведь, что Панкрат и Слава крепко влипли?
        - Допустим.
        Я проигнорировал недовольный тон и от задуманного отказываться не стал, сказал:
        - За этой парочкой много всего тянется, есть мнение, что пора поднимать вопрос о благонадёжности. Но сейчас много кого из актива военной кафедры в подготовительный центр ОНКОР отправлять будут, можем их в общий список включить.
        - Хочешь - включай, - скривился Северянин. - Или думаешь, я тебе за это что-то должен буду? Не выгорит!
        - Ну что за мелкобуржуазное мышление? - поморщился я, даже не пытаясь скрыть досады. - Мне от тебя ничего не нужно. Мне нужно, чтобы эта парочка за ум взялась и проблем больше никому не доставляла. И курсы в учебном центре корпуса для них идеальный вариант. Ты пойми, я не прошу товарищей на поруки брать и поручаться за них тоже не требую. Просто ставлю в известность, что если они заартачатся и подадут на апелляцию, то впаяют им по всей строгости. Так и передай. Или не передавай, если тебе на них плевать.
        - А ты прям такой добренький? Помочь им хочешь, да?
        - Я свою работу хорошо сделать хочу, а волокита и бюрократическая тягомотина мне и даром не сдались! - заявил я, уловил сбоку какое-то движение и обернулся.
        На удивление бесшумно для своих габаритов приблизившийся к нам Яков Беляк хохотнул и пихнул Северянина в плечо.
        - Костя, ты с этим деятелем осторожней! Он Истому и Банщика в нашу секцию записаться убедил!
        Мой собеседник недоверчиво склонил голову набок.
        - Этих-то тюфяков?
        - Ага! Один уже доклад на тему научного подхода к рукопашному бою готовить взялся, а другой интуитивное направление основать собирается. И это они только раз на занятия сходили. Раз!
        Заместитель председателя студсовета потопал дальше, и я спросил Северянина:
        - Так ты с ними поговоришь?
        - Тебе надо - ты и разговаривай!
        Костя скрылся в кабинете, и я не без труда подавил желание распахнуть дверь и отвесить ему леща, а то и пинка.
        Взбесил, просто сил никаких нет!
        Но волю чувствам я не давал, ругнулся только в сердцах и рванул в Бюро. Беседовать там со мной взялся незнакомый сотрудник, который и внешностью, и повадками весьма походил на Ключника из республиканского комиссариата, пусть и был моложе того лет на пять, а то и больше. Представился опер Михаилом Игоревичем. Вести записи стал Максим Бондарь.
        - Какие-то вопросы появились, так понимаю? - взял я инициативу на себя, поскольку опер начинать разговор не спешил, а меня откровенно поджимало время.
        Михаил Игоревич кивнул.
        - Появились. - И замолчал.
        Я вытянул из кармана часы, демонстративно откинул крышку, спросил:
        - И какие же?
        - Куда-то спешите? - вместо этого поинтересовался опер.
        Нестерпимо захотелось послать его на три известных буквы, но совладал с эмоциями и даже не ограничился саркастическим «представьте себе».
        - Через двадцать минут у меня начнутся развивающие процедуры, - заявил я вместо этого и добавил: - А сразу после них - дежурство в горбольнице. Дальше пойду на тренировку, и время на общение с вами сегодня найти уже не смогу.
        - Даже так? - улыбнулся Михаил Игоревич, доставая портсигар. - Ни минуты свободного времени?
        - Вы меня о распорядке дня позвали поговорить?
        Опер выдержал театральную паузу, закурил, потом мотнул головой.
        - Нет, не об этом.
        - Тогда слушаю вас внимательно.
        - Вчера вы встречались с комиссаром Хлобом, - пристально глянул на меня Михаил Игоревич. - С какой целью?
        Кого другого таким неожиданным переходом к разговору по существу, он бы, наверное, мог сбить с толку, я же лишь пожал плечами.
        - На все вопросы компетентных органов я уже ответил. Просто поднимите протоколы. У вас ведь есть к ним доступ?
        Опер ничуть не изменился в лице, но взгляд его определённым образом заострился, стал недобрым и колючим. Вопрос я задал наобум, а тут вдруг задумался: неужто и в самом деле оперчасть Бюро от расследования отстранили? Ка-а-ак интересно!
        - Не желаете оказать содействие следствию? - чуть подался вперёд Михаил Игоревич.
        - Следствию доподлинно известно, с какой целью я встречался с комиссаром, - ударил я в подмеченную брешь и указал на телефонный аппарат. - И следствие может в любой момент времени проверить показания, просто позвонив комиссару.
        Собеседник мой жест проигнорировал.
        - Мы тут не в бирюльки играем, старшина Линь! - заявил он, добавив в голос металла. - Мы пытаемся установить круг лиц, который был осведомлён о визите комиссара в институт!
        - Тогда смело меня вычёркивайте, - усмехнулся я. - Я о нём и понятия не имел.
        - И мы должны поверить вам на слово? - прищурился Михаил Игоревич. - Просто взять и поверить?
        И вот тут я обратил внимание на то, на что следовало обратить внимание с самого начала. За всё время этого сумбурного разговора Максим Бондарь не сделал в своём блокноте ни единой пометки и не отпустил хоть какой-либо реплики - вроде бы даже и не пошевелился ни разу. Сидел себе тихонько, размеренно дышал, слушал. Только как-то очень уж отстранённо слушал и вместе с тем - крайне внимательно.
        Ха! Да он не просто помалкивал, он под меня подстроился и микроколебания внутренней энергетики считывал, дабы подловить на вранье! А точнее - отслеживал, какие именно вопросы заставляли меня напрягаться.
        - Не желаете верить на слово? - задумчиво произнёс я. - Если вы так ставите вопрос, в продолжении нашей беседы не вижу никакого смысла.
        Я поднялся со стула и резко прищёлкнул пальцами.
        - Макс! Проснись, замёрзнешь!
        Бондарь вздрогнул от неожиданности, а его старший коллега потребовал:
        - Сядьте немедленно!
        Выполнить это распоряжение я и не подумал.
        - Хотите опросить - вызывайте официально. Только уж не обессудьте - прежде чем отвечать на вопросы, я уточню в комендатуре, имеете ли вы полномочия их задавать.
        И больше уже я ничего слушать не стал и вышел из кабинета, лишь в самый последний момент удержавшись, чтобы не захлопнуть за собой дверь. Пожалел о последней своей реплике почти сразу же, да только слово не воробей: сказанул в сердцах лишнего и - всё, взяли на карандаш. К примеру, этот вот Михаил Игоревич возьмёт непременно.
        Зараза!
        Сделать крюк и заскочить в библиотеку я уже никак не успевал, но и не возникло нужды. Просто вовремя сообразил, что где-где, а в третьей лаборатории справочник по пиковым мощностям и предельной для каждого румба длительности резонанса найдётся непременно, справился у Василия, и тот протянул истрёпанную брошюру.
        - Тебе зачем?
        - Для общего развития, - слукавил я. - Уходить буду - верну.
        Тренировка по развитию сверхспособностей прошла в обычном режиме, разве что, когда полез в бассейн с грязью, невесть с чего вспомнил Леопольда. Вот ведь какое дело - был человек и не стало. И не на войне сгинул, от него никому ничего не нужно было даже. Вдовцу он нисколько не мешал, если разобраться. Тот просто отвлекающий манёвр задумал и заодно дополнительной ценности украденной разработке придал.
        Меня передёрнуло, но это скорее из-за погружения в грязь - липкую и слегка прохладную. Отмывшись от неё под душем, я завернулся в простынку и засел в буфете - пить не столь уж и приятный на вкус травяной настой и освежать память о пределе способностей операторов разных румбов и витков. Это я теперь такой - уникальный и экспериментальный, у остальных-то потолок вплоть до сотен ватт выверен.
        К чему это я? А всё к тому же.
        Федя Маленский прошёл инициацию на девятом румбе, продолжительность резонанса смотреть смысла нет - она у него пиковая для восьмого витка, а вот мощность должна быть ограничена… Ограничена должна быть мощность…
        Я полистал страницы, отыскал нужную таблицу и повёл пальцем по ячейкам, а потом даже ругнулся про себя матерно от избытка чувств. Нет, память меня как раз не подвела. Просто предельная мощность для девятого румба была заявлена в семьдесят семь киловатт, а Барчук до перевода в ВОХР каким-то чудом умудрился доползти аж до пика витка.
        Так не бывает! Я прекрасно помнил, как непросто мне самому было даже при негласном содействии кураторов пройти все согласования и получить финансирование на оплату отнюдь не дешёвых процедур! Кроме как в институте сдёргиванием с малой суперпозиции и выводом на верхнюю никто и не занимался вовсе!
        Выходит, за Маленского кто-то попросил и кто-то за него заплатил.
        Вопрос - кто? И что ничуть не менее важно - зачем?
        Это Машку Медник могли за красивые глазки и всё остальное подобным образом поощрить… К слову, о Машке!
        Я в пару глотков допил травяной настой и поспешил в раздевалку, где сверился со своими записями и обнаружил, что вывели на пик витка и Медник. Не могу сказать, будто после этого голова кругом пошла, но мысли зароились в ней всякие разные. И не мысли даже, а подозрения.
        А ну как ничего такого уж сложного в получении направления на процедуры в институт и нет вовсе? Вдруг лишь мне это таким великим поощрением представили? Разыграли дурачка на четыре кулачка?
        Бред? Бред. Но осадочек остался, вот я и попросил лаборанта:
        - Вась, брошюру на день придержу?
        - Да хоть на два! - отмахнулся тот.
        Я поблагодарил его и поспешил в горбольницу. Там без неожиданностей тоже не обошлось: сегодня на моё попечение впервые передали сразу шесть пациентов. И пусть все они уже шли на поправку, дежурства это обстоятельство нисколько не облегчило - скорее даже наоборот. Одно дело, когда больной спокойно лежит себе и сверхсилой оперировать не пытается, и совсем другое - контролировать внутреннюю энергетику тех, кто так и норовит в процесс реабилитации вмешаться и самолечением заняться. А у меня ещё и мысли совсем другим заняты!
        Вымотался за смену - просто слов нет.
        Освободившись, я влил в себя кружку кваса и рванул в спорткомплекс. Отзанимался под руководством Михаила Дмитриевича и поспешил на полигон, где Малыш гонял нашу основную группу.
        - Разминайся! - распорядился тот и продолжил что-то втолковывать Карлу.
        Приятели-пролетарии по своему обыкновению увлечённо мутузили друг друга, а Макс пытался пробить защиту Матвея, который мало того что сегодня двигался куда скованней обычного, так ещё и щеголял наклеенными на скулу крест-накрест полосками лейкопластыря.
        Я подумал-подумал и двинулся на площадку, где мог работать со сверхэнергией в полную силу, без опаски кого-нибудь зацепить. Не дошёл.
        - Эй! - окликнули меня от компании регбистов. - Ты ведь Линь, да? Секретарь дискома?
        Прозвучал вопрос с откровенной неприязнью и даже вызовом, так что я ничего отвечать не стал, просто развернулся к двум направившимся в мою сторону студентам. Остальные принялись с интересом взирать на происходящее, даже разминаться и кидать друг другу мяч прекратили.
        - Линь, да? - повторил регбист, не отличавшийся богатырскими статями, но и хлюпиком при этом отнюдь не казавшийся. Ну - если не на фоне Карла или Матвея.
        Второй спортсмен в плане телосложения уступал приятелю по всем статьям, но, когда имеешь дело с операторами, полагаться исключительно на внешность не стоит. К слову, фонил он куда интенсивней, а это о чём-то да говорило.
        - Допустим, - не стал я отмалчиваться. - Что с того?
        - Ты ещё спрашиваешь? - осклабился регбист и стиснул кулаки.
        Совсем не так давно внутри бы противно засосало, а сейчас ничегошеньки в душе не ворохнулось даже, только прикинул, как и куда в случае чего кулаком ткну, чтобы и незаметно для остальных, и серьёзно при этом не ушибить. Наблюдал я за тренировками этих регбистов, удар они так себе держат.
        - Именно, - подтвердил я. - Спрашиваю. Чего хотел-то?
        Студент, такое впечатление, слегка растерялся даже, ещё и приятель его за руку назад потянул, будто конфликта избежать хотел. Но вот это он как раз напрасно, только раззадорил товарища. Ну а как иначе? Держите меня семеро, и всё такое прочее!
        Впрочем, майку на груди регбист рвать не стал, вместо этого ткнул меня пальцем в грудь. Точнее - ткнуть попытался, поскольку я синхронно с движением оппонента чуток отступил назад. Мог бы ухватить запястье и выкрутить руку или даже провести бросок, но делать этого не стал. Всё же секретарь дисциплинарного комитета, не хулиган какой.
        - Вы чего ещё там удумали, а? - пуще прежнего взвился регбист. - Мы ущерб возместили до копеечки! С кем не бывает, а? Так что - судить нас теперь? Заняться больше нечем?
        - Ты чего от меня сейчас хочешь? - спросил я с откровенной ленцой. - Индульгенцию получить? Так нам бланки покуда ещё не завезли.
        - Ты у меня дошутишься!
        - Угомонись, болезный, - посоветовал я.
        - Я тебе зубы-то пересчитаю!
        - Здоровья не хватит.
        Товарищ вновь потянул регбиста прочь, но тот скинул его руку и резко подался обратно. Силовой выпад оказался быстрым и не слишком сильным - аккурат, чтобы посадить человека на задницу. А ещё он был прекрасно просчитанным, отточенным неоднократными повторами и едва ли не доведённым до совершенства. Вовсе не уверен, что успел бы погасить его, даже удерживай потенциал.
        Я - не удерживал и потому невольно качнулся вперёд. Но сразу переборол импульс и шагнул к своему обидчику. Тот от неожиданности отшатнулся и оступился, едва не упал. Я вполне мог чуть ускориться, сбить его с ног и покатать по земле, но при свидетелях горячиться не стал.
        А тут ещё и тренер регбистов объявился, заорал на прервавших тренировку подопечных, студент только и бросил мне:
        - В другой раз! - прежде чем развернуться и зашагать к своим товарищам по команде.
        Я ничего говорить не стал, просто запомнил его. А ещё подумал, что за последние дни существенно расширил круг тех, кто при удобном случае не преминет поставить подножку или толкнуть в спину.
        Умею друзей заводить - чего не отнять, того не отнять!
        Вот именно охватившее меня раздражение вкупе с хронической усталостью и привели к тому, что я ошибся с фокусировкой силового выплеска - мало того, что тучу песка в воздух поднял, так ещё и не отбросил его, а закрутил вихрем. Ну да - напортачил и вращательное движение выбросу передал. Так неудобно стало - аж уши запылали и щёки печь начало.
        На меня начали оглядываться, и я запустил ещё несколько песчаных вихрей один за другим, будто бы и собирался отрабатывать технику их создания изначально. Потом хмыкнул и озадаченно потёр лоб.
        Мои силовые выбросы оказывались не в состоянии преодолеть полноценное экранирование, а что будет, если к линейному импульсу добавить ещё и круговое движение? И не отпускать вихрь, держать его техникой «Двойного вдоха», а ещё ко всему прочему наполнить деструктивными колебаниями. А ну как сработает?
        Я занялся отработкой новой техники и вроде бы даже успел неплохо набить руку, но проверить действенность атакующего воздействия было не на ком, да и Александр Малыш крикнул:
        - Линь, давай сюда!
        Ставить меня против Бондаря он не стал, взялся самостоятельно корректировать огрехи ударной техники, затем и вовсе устроил полноценный спарринг. Не могу сказать, будто я действовал с ним на равных, но хоть пар выпустил.
        К тому времени, когда Малыш наконец разрешил отчаливать, Матвей Пахота уже ушёл, а вот Карл меня дождался.
        - Не рассказывал Матвей, чего с ним приключилось? - уточнил я у здоровяка, когда мы на пару двинулись к спорткомплексу.
        - Работа с ним приключилась, - хохотнул Карл. - Что ещё?
        - А конкретней?
        - А конкретики нет. Брали кого-то ну и вот… - пояснил Карл, немного помялся и спросил: - Петь, твоё предложение насчёт проекта ещё в силе?
        Я кивнул.
        - И думаешь, Маринка ничего не заподозрит?
        Я покачал головой.
        - Ладно! - махнул Карл рукой. - Я в деле!
        Приняв душ и переодевшись, мы двинулись прямиком к Инге. В гостиной у той обнаружились два чемодана и три коробки со шляпками, а изрядно озадаченная нашим визитом Марина Дичок выглянула из отведённой ей комнаты и спросила:
        - Мальчики, а вы чего здесь?
        - Новоселье отмечать пришли! - не полез я за словом в карман.
        - Ой, да не слушай ты его! - отмахнулась от соседки Инга. - Проект обсуждать собрались.
        - Но чай всё равно не помешает, - усмехнулся Карл, снимая шляпу, и добавил: - Научный факт!
        Марина фыркнула и пообещала:
        - Уж напою, не сомневайся! Инга, вы занимайтесь тогда, я свежий пока заварю!
        Моя бывшая одноклассница взялась вводить Карла в курс дела, я же первым делом принялся сравнивать показатели курсантов с пиковыми для их румбов и витков, после чего отчасти успокоился, а отчасти - совсем даже наоборот.
        Помимо меня, Барчука и Медник за пределы малой суперпозиции вышли лишь пятеро. Парочка тех, кто числился в учебном взводе до нас, плюс оператор восьмого витка - сто к одному, Миша Попович! - и ещё двое с витка седьмого, которых выводили на пик способностей прямо сейчас. Девушка и юноша, в их личностях я тоже нисколько не сомневался. Это Марина Дичок и Макс Бондарь - больше некому.
        Но с ними-то понятно всё, как и с Поповичем и даже с Медник, а вот Барчук…
        Его-то с какого ляда на пик витка тянуть взялись?
        - Брать для сравнения будем две группы студентов, - тем временем вещала Инга. - Спортсменов, причём только из числа тех, кто на первом курсе активно заниматься начал, и…
        - Тех, кто ничего тяжелее карандаша в руках не держал, - подхватил её мысль Карл.
        - Именно! - кивнула моя бывшая одноклассница. - На каждого курсанта возьмём по четыре студента. Сможешь первичный опрос провести?
        - Легко!
        - И ещё надо затраты на развитие одного человека подбить, - вставил я. - Процедуры, медикаменты, всё такое прочее. По студентам персонально уточним после формирования итоговых списков, а по направлениям из комендатуры уже сейчас можно в бухгалтерии первичные документы посмотреть. Я запрос подготовлю - подпишешь?
        - Хорошо, - поддержала мою идею Инга и уточнила: - А с кем-нибудь из медиков договорился уже?
        - Пока нет, - признался я. - Но это и не горит. Для начала надо список сформировать.
        - Только не тяни, ладно?
        - Не стану.
        Дальше мы ещё обсудили какие-то частности, а потом Марина Дичок отвлеклась от разбора своих вещей и выставила на стол чашки, вазочку с печеньем и шоколадными конфетами, розетку с малиновым вареньем, а ещё - бутылку вина.
        - Ну, за мой переезд!
        Посидели душевно, мы с Карлом откланялись только в половине одиннадцатого.
        - Петя, ну куда ты сейчас пойдёшь? Комендантский час! Оставайся, я тебе на диванчике постелю, - попыталась остановить меня Инга, но я только махнул рукой.
        - Комендантский час теперь в одиннадцать начинается. Успею до дома добраться.
        А ещё подумал про себя, что появление у Инги соседки наше интимное общение с ней определённым образом усложнит, раз уж это самое общение мы условились пока что не афишировать. Может, напрасно?
        Пока топал до проходной, я вертел эту мысль так и эдак, но в итоге пришёл к выводу, что менять сложившийся статус-кво не стоит. Потом пришёл домой. Почистил зубы, завалился в кровать. Уснул.
        В бухгалтерию я рванул на перемене между первой и второй парами, благо от корпуса, где проходили мои субботние занятия, дотуда было рукой подать. Дверь кабинета господина Горицвета оказалась распахнута, но я всё же легонько в неё постучал, прежде чем заглянуть внутрь.
        - Разрешите?
        Начальник сектора учёта нематериальных фондов, гуру и сенсей в одном лице обернулся от шкафа и озадаченно поглядел на меня, но в его глазах немедленно мелькнуло нечто вроде узнавания, и господин средних лет, жилистый и тренированный, улыбнулся профессиональной улыбкой человека, привычного к публичным выступлениям.
        - Да-да? Чем могу служить?
        Убранство кабинета изменений не претерпело - с потолка по-прежнему свисали бронзовые колокольчики, тут и там маячила всякая ориентальная ерунда, на стенах висели вырезки из газет и пожелтевшие от времени фотоснимки, на большей части из которых присутствовал легендарный Махат Атман, - изменилось моё восприятие всей этой мишуры. Равно как иначе я стал относиться и к господину Горицвету. Его доходивший до лопаток хвост волос уже почему-то больше не казался смешным, и не обманывала придаваемая усами и бакенбардами мягкость.
        Я протянул подписанную Ингой заявку, присовокупил к ней согласованное в ректорате ходатайстве о допуске к материалам, необходимым для реализации исследовательского проекта, и пояснил:
        - Нас затраты комендатуры на развитие сверхспособностей курсантов интересуют. Первичные документы ведь у вас хранятся?
        Горицвет кинул взгляд на один из шкафов, но ничего говорить не стал, сел за стол, нацепил очки, принялся просматривать визы.
        - Это для студсовета?
        - Так точно, - лаконично подтвердил я.
        - И собираетесь вы…
        Время поджимало, но деваться было некуда, и я вкратце поведал хозяину кабинета о целях нашего проекта. Горицвет хмыкнул.
        - Полагаю, если бы имелась прямая зависимость между физической активностью и скоростью развития сверхспособностей, это бы установили давным-давно, - отметил он, не спеша согласовывать заявку на доступ к документам.
        - В первую очередь нас интересует даже не скорость, а стабильность. Количество срывов, их тяжесть и последствия. И поскольку всё это в высшей степени субъективно, мы не собираемся ограничиваться одними только медицинскими записями. В этом отношении более объективно отражают общую картину именно финансовые затраты.
        Михаил Прокопьевич тут даже в ладоши хлопнул.
        - Именно! Я не перестаю об этом толковать, но у медиков в головах дикая каша из идеализма, гуманизма и цинизма, для чистой экономики места там уже не остаётся! - Он снял очки и уточнил: - Инфляцию учитывать собираетесь?
        Первым порывом было сказать что-то вроде «непременно», но припомнил занятия по экономической теории и уточнил:
        - А разве на трёхлетнем горизонте она так существенна?
        Горицвет снисходительно улыбнулся.
        - Молодой человек, а какую итоговую разницу между этими подходами вы рассчитываете получить? Инфляция запросто сможет съесть её без остатка!
        - Очень интересно, - признал я. - Учтём этот момент. А как насчёт документов?
        В ответ хозяин кабинета вернул мне согласованное ходатайство, а заявку придержал, но своим ответом нисколько не порадовал:
        - Я уточню, есть ли возможность предоставить вам к ним доступ.
        - Но это ведь не секретная информация?
        Михаил Прокопьевич развёл руками.
        - Есть определённые правила…
        Настаивать на немедленном получении первичных документов не было никакого смысла, и я откланялся. Отучился, пообедал и без всякой охоты двинулся в студсовет. Общественная работа съедала слишком много столь дефицитного свободного времени, да и проблем доставляла всё больше и больше. Плюнуть бы на всё и взять самоотвод, но какой там! И дело уже отнюдь не в негласном соглашении с проректором, просто закусил удила и всерьёз вознамерился переиграть Вяза, только и всего.
        Уязвлённое самолюбие? А хоть бы и так!
        На крыльце корпуса, в котором ректорат выделил помещения студсовету, толпилась шумная компания. Молодые люди затеяли конный бой - две парочки силились спихнуть друг друга вниз, а остальные шумно болели. Из распахнутых окон за этим безобразием глазели зеваки. Я приметил Северянина, тот перехватил мой взгляд и сплюнул на газон.
        Вот урод!
        Касатон Стройнович вышел на крыльцо, когда я уже поднимался по его широкой гранитной лестнице.
        - Что за балаган вы тут устроили? - рыкнул он. - Места другого не нашли?
        - Так вы сами нас вызвали! - отозвался один из студентов.
        - Вызвали - проходите! Линь, проследи!
        Резкий импульс сверхсилы я уловил самым краем сознания, обернулся, пытаясь его отследить, на чистом инстинкте потянул в себя сверхсилу, и сразу - вспышка и тьма!
        Ох ты ж ё-моё…
        Часть первая. Глава 7
        - Мне вот интересно, тебя хотя бы из противотанкового ружья получится пронять? - поинтересовался Городец, заявившийся ко мне в палату в накинутом поверх мундира белом халате.
        - Не смешите, пожалуйста! - попросил я. - И просто дышать больно!
        - А всё почему?
        - Полноценные защитные структуры освоить не успел? - предположил я, попытался устроиться на койке поудобней и скривился от боли в боку - острой, но всё же не столь невыносимой, чтобы обращаться к сверхспособностям и блокировать нервные окончания.
        Георгий Иванович задумчиво хмыкнул.
        - Пожалуй, что и так.
        - Так и только так! - уверил его я.
        Ну а как иначе? Сам в этот раз на рожон не лез, просто на работу шёл.
        Шёл и не дошёл.
        Городец встал у распахнутого окна и повертел в руках стальной портсигар, но всё же нарушать режим не стал и развернулся обратно.
        - Что врачи говорят? - уточнил он после этого.
        - В трёх рёбрах трещины, но обошлось без переломов.
        - Вот об этом я и толкую! - хмыкнул Городец. - Кого б другого наповал уложило, а ты трещинами в рёбрах отделался!
        Я неосмотрительно фыркнул и немедленно зашипел сквозь зубы от острого укола боли. Пусть несколько часов кряду держал прижатым к боку свёрток с колотым льдом, медитировал и ускорял регенерационные процессы, заставив спасть опухоль и потускнеть кровоподтёки, но ничего не болело - точнее, почти не болело! - лишь пока лежал спокойно и дышал неглубоко.
        Дышать, к слову, было непривычно непросто.
        - Не согласен? - удивился Георгий Иванович и насмешливо встопорщил усы. - Если ты о Стройновиче, то он-то как раз среагировать и не успел. Его со студентами защитная структура прикрыла. - Городец для убедительности нацелил указательный палец в потолок и веско добавил: - Автономная!
        - Не важно, - тихонько выдохнул я.
        Сам-то ведь тоже не шибко-то и среагировал. По крайней мере, ничего такого не помню. Чисто инстинктивно разве что успел технику закрытой руки задействовать, поэтому и отделался лишь трещинами, когда один из осколков разлетевшейся на куски чугунной урны мне рёбра пересчитал.
        Чего она разлетелась? Из-за бомбы, вестимо.
        Жахнуло будь здоров - до сих пор в ушах звон стоит. Ну и рёбра… Эх…
        - Вам всем повезло, что бомбу неучи закладывали. Урна ударную волну вверх направила, её обломки по сторонам уже постольку-поскольку разлетелись.
        - Мне и этого хватило.
        - Если б хватило, ты б сейчас в морге с биркой на пальце лежал, - резонно возразил Городец, хмыкнул и спросил: - Ничего больше не вспомнил об инциденте?
        Первый раз опросили меня прямо на месте, ещё даже до отправки в больницу, а потом и в палату следователи с оперативниками тропинку протоптали, поэтому сейчас я лишь качнул головой.
        - Нет.
        - Насчёт энергетического импульса уверен? Точно не случайное воздействие уловил? Именно им взрывное устройство активировали?
        У меня было предостаточно времени проанализировать ситуацию, не говоря уже о том, что направленность воздействия я определил предельно чётко, вот и ответил без сомнений и колебаний:
        - Уверен.
        - Почему спрашиваю - никто больше ничего такого не почувствовал.
        - И сколько среди них почти ясновидящих?
        Городец хмыкнул и признал:
        - Справедливо.
        Я вновь поворочался, устраиваясь поудобней, и уточнил:
        - Георгий Иванович, получается, вас на это дело поставили?
        - В том числе, - кивнул Городец. - И без него работы по профилю в Новинске накопилось. В Зимске пока Женя Вихрь побудет.
        - Досадно! - протянул я. - У меня без него отношения с оперчастью Бюро как-то не складываются.
        Но Георгию Ивановичу было не до моих проблем, у него и своих хватало.
        - Ладно, побегу, - двинулся он на выход. - Четыре трупа на руках - если к концу дня не отчитаюсь, мало не покажется.
        Я от удивления забылся и попытался приподняться на локте, зашипел от боли, но пересилил дурноту и спросил:
        - Какие ещё трупы? Все ж кроме меня контузией отделались!
        Городец обернулся.
        - Взрывов три было. У военной кафедры тоже без жертв обошлось, а вот в столовой… Ну можешь себе представить. - На скуластой физиономии Городца заходили желваки, он скривился и в сердцах даже изобразил руками будто скручивает кому-то шею. - Удавил бы сволочей!
        - Может, ещё и удавите.
        - Ну уж нет! Так легко они не отделаются! - заявил Георгий Иванович и двинулся на выход. - Всё, отдыхай и набирайся сил.
        - Какой? - фыркнул я. - У меня смена через десять минут начнётся!
        - Сдюжишь?
        - Если койкой обеспечат, то без разницы, где лежать - тут или там.
        Городец кивнул и предупредил:
        - Если появятся вопросы, кого-нибудь пришлю.
        - Кого-нибудь - это Жёлудя? - справился я о сослуживце, коего после возвращения из командировки ещё не видел.
        Ответа на этот вопрос не последовало, Георгий Иванович ухмыльнулся в усы и отправился восвояси. А вот мне никуда идти не пришлось - пациенты на сей раз оказались из числа ходячих, пришли на терапию самостоятельно. Им какое-никакое разнообразие, а мне лишний раз шевелиться не нужно. Все в выигрыше.
        Выписали меня уже на следующее утро. Впрочем, «выписали» - это не совсем подходящее слово. Просто ни свет ни заря заявился Герасим Сутолока и скомандовал:
        - Подъём!
        Ну как скомандовал - легонько за плечо потряс и негромко сей призыв на ухо шепнул, дабы моих соседей по палате не разбудить. Не дорос я ещё до индивидуального размещения, ничего не попишешь.
        Я кое-как продрал глаза, уселся на кровати и немедленно стиснул зубы из-за пронзившей бок боли. Герасим указал на дверь и выскользнул в коридор, пришлось совать ноги в больничные тапочки, подниматься с кровати и идти следом.
        - Давай-давай-давай! - вполголоса заторопил меня Герасим, стоило только присоединиться к нему. - Ноги в руки и бегом!
        - Куда? - спросонья не понял я.
        - В учебный центр! Забыл про вылет? И так уже вчерашний вечер потеряли!
        - Ну ёлки! - в сердцах ругнулся я. - У меня в трёх рёбрах трещины!
        - Не принципиально! - отмахнулся Герасим и пояснил: - Нас сегодня сразу на место доставят, теоретической подготовкой ограничимся.
        Услышанное нисколько не воодушевило, поскольку и при закалке в Эпицентре, и при входе в резонанс крутило меня - мама не горюй, а с трещинами в рёбрах только и останется, что с Унтера пример брать и ремень закусывать.
        Но не отказываться же! Это ведь мне самому нужно!
        У меня приоритеты! Блин…
        - Спецпрепарат получить надо, - напомнил я.
        Герасим поднял руку и продемонстрировал стальной кейс.
        - Уже.
        - Жди!
        Я проскользнул обратно в палату, морщась от боли в боку, поменял больничную пижаму на костюм, без потерь перенёсший подрыв адской машины, перевёл дух, обулся и вернулся в коридор. Думал, придётся уходить в самоволку, но на проходной Герасим предъявил вахтёру распоряжение за подписью доцента Звонаря и - покатили!
        Отправились на аэродром мы не на экспериментальном автомобиле, а на обычном вездеходе с куда более плавным ходом. Но и так пришлось обратиться к сверхсиле и затянуть себя в силовой корсет. Оперировал исключительно входящим потоком, а ещё был вынужден задействовать адаптивную технику, вот и смежил веки, пытаясь сосредоточиться целиком и полностью на этом действе.
        - Ты как - нормально? - забеспокоился Герасим. - Мне сказали, у тебя без осложнений обошлось!
        - Обошлось-обошлось, - подтвердил я, не размыкая век. - Всё в порядке.
        Ну ещё бы не обошлось! Ещё бы не в порядке!
        Жив же! И на своих двоих передвигаюсь!
        Красота!
        На аэродроме нас уже ждали, всё было готово к вылету, даже кипятком без промедления снабдили. Только погрузились и вот уже - набираем высоту. Мои подопечные с расспросами не приставали, да мне и не до того было: разбирал пакетики с травяными сборами и отмерял дозы спецпрепарата, спеша закончить с приготовлениями прежде, чем всерьёз начнёт припекать активное излучение Эпицентра.
        Ну а потом всё как обычно, только в два раза больней. Когда аэроплан зашёл на посадку и нас прилично тряхнуло на лётном поле учебного центра, я и вовсе едва сдержался, чтобы всех причастных к своему воздушному путешествию отборнейшим матом не покрыть. Но сдержался, а дальше отпустило мало-помалу. Тут и свежий лесной воздух, и отсутствие активного излучения - благодать просто. Кабы ещё не трещины в рёбрах…
        Ну да ладно! Переживу!
        Никаких изменений наше прибытие в неурочное время за собой не повлекло: как только закинули личные вещи в казарму, так сразу и отправились в медчасть. Разве что оружие сдавать не пришлось за отсутствием оного.
        Поначалу я немного опасался, получится ли своевременно выбивать из резонанса нихонских операторов, даже притупил болевые ощущения заранее, но некоторая скованность в движениях не помешала ни заблокировать чужие сверхспособности, ни уловить гармонию источника-девять и перебросить её сначала Глебу, а затем и Герасиму. Да и сам в транс без всякого труда вошёл.
        И нет - вопреки опасениям больно не было. Наоборот, буквально заново родившимся себя ощутил.
        Хорошо? Да уж неплохо!
        Глеб остался в медчасти, а Герасим как обычно первым делом взялся натаскивать Унтера, Ваню и Алика, я же погрузился в медитацию, целиком и полностью сосредоточившись на удержании в себе набранного потенциала. Увы, совладать со всей прорвой влившейся в меня во время резонанса энергии не было никакой возможности - та, пусть и не слишком быстро, но всё же просачивалась через барьеры и охлаждала воздух, расползаясь по полу, стенам и потолку тоненькой паутиной изморози.
        Когда из шестидесяти пяти мегаджоулей во мне осталось около тридцати пяти и нагрузка на организм стала более-менее приемлемой, я поднялся с циновки и скованной походкой деревянного мальчика отправился на полигон. Если сверхсила переполняет и рвёт энергетические каналы, правильно дозировать её расход невероятно сложно; прежде я всегда перво-наперво вкладывал львиную долю набранного потенциала в создание одной мощной атакующей структуры, а дальше уже работал в комфортном для себя режиме, теперь же с самого начала принялся выдавать отдельные выплески, раз за разом проверяя различные варианты дистанционной передачи деструктивных колебаний. Изменял концентрацию выброса и его скорость, закручивал сверлом, резал плоскостью, создавал вихрь и даже выдавал до предела рассеянное энергетическое облако, а когда на полигон пришёл Герасим, испробовал все эти способы дотянуться до чужого потенциала на нём, вернее - на его щитах.
        Нельзя сказать, будто я совсем уж ничего своими потугами не добился, но и особой эффективностью эти воздействия, увы, не отличились. Облако вспыхнуло переливами северного сияния и рассеялось, плоскость лопнула, выбросы погасли, а незримое сверло соскользнуло, отведённое в сторону защитной структурой.
        - Неплохо! - между тем похвалил меня Герасим. - Если сможешь увеличить импульс, выйдет толк!
        Я покачал головой, смахнул с лица пот и заявил:
        - Если эффективность зависит исключительно от количества потраченной энергии, мне это не очень интересно.
        Герасим прищурился.
        - Так тебе, получается, интересны малоэнергоёмкие способы разрушения защитных структур?
        - Звучит, как тема дипломной работы, - усмехнулся я.
        - Дарю! - рассмеялся Герасим. - Сразу могу сказать, что понадобится курс высшей геометрии как минимум. Ты теорию структур посещаешь? Паук ещё и продвинутую группу ведёт, уточни на кафедре.
        Я кивнул и досадливо поморщился от вопроса о технике разделения потенциала.
        - Что кривишься? - насупился Герасим. - Не читал? Ну, Петя, так нельзя! Чем тебе ещё в больнице заниматься? Лежи да читай!
        - Да читал я! Читал! Просто пустышка. Тупиковый путь.
        - Это ты с чего так решил?
        Я сцепил пальцы и хрустнул костяшками.
        - Там все расчёты основаны на том, что у потенциалов неоткуда взяться взаимному притяжения, а это не мой случай.
        Герасим хмыкнул.
        - Но можно ведь…
        - Нельзя! - отрезал я. - Мне в любом случае придётся постоянно удерживать потенциалы от взаимопогашения. А ну как упущу на миг контроль над внутренней энергетикой? Контузят или деструктивным воздействием зацепят, и полетят клочки по закоулочкам!
        - А использовать автономную структуру ты не можешь, потому что…
        - Потому что не могу. И не умею, и не слышал о структурах, которые одновременно и с обычной энергией работают, и с энергией в противофазе. А две независимых структуры активными удерживать - точно мозги через уши полезут.
        Герасим кивнул.
        - Всё так, но знаешь что?
        Я был уверен, что слова собеседника меня нисколько не порадуют, и всё же с обречённым вздохом уточнил:
        - Что?
        - Теоретически ты способен удерживать потенциал в противофазе и оперировать входящим потоком. Пусть это лишь полумеры, но всяко лучше, чем ничего!
        И вот тут я с Герасимом оказался целиком и полностью согласен.
        Однозначно лучше! Научный факт!
        - Надо будет обмозговать идею, - признал я и объявил: - А теперь давай-ка попробуем ещё разок!
        - Один момент! - Герасим восстановил щиты и дал отмашку. - Готов!
        На сей раз я не просто шибанул его выплеском сверхсилы в надежде пробить защитный экран, а ещё и закрутил выброс, придал тому свойства вихря и не отпустил, когда энергетический смерч врезался в силовой полог, удержал его на месте, ещё и влил дополнительно несколько сотен килоджоулей, до предела ускорил вращение.
        Давай! Крутись!
        Энергетическая структура укрыла Герасима непроницаемым коконом, который беспрестанно переливался волнами северного сияния, как если бы мой вихрь снимал слой за слоем некоей нематериальной луковицы. При этом он гас и сам, приходилось подпитывать его, удерживая от разрушения.
        - И чего ты хочешь добиться? - не выдержал Герасим. - Тебе меня не достать! Просто растратишь потенциал!
        Но я и не пытался достать его, по крайней мере - не напрямую. Вместо этого воздействовал на внутреннюю энергетику спарринг-партнёра опосредованно через защитную структуру. Ну да - перекидывал на неё деструктивные колебания в надежде, что их отголоски дотянутся до потенциала.
        И - сработало!
        Герасим вдруг коротко ругнулся и мощным выплеском разметал мой вихрь, шумно выдохнул и затряс головой, будто после хорошей такой оплеухи.
        - Интересный подход, - заявил он, отдышавшись. - Только интенсивность всё же нужно нарастить. В бою у тебя столько времени не будет.
        Я расплылся в довольной улыбке.
        - Понадобится - наращу! Не сомневайся даже!
        - А теперь, - ухмыльнулся Герасим, - попробуй удерживать потенциал и оперировать входящим потоком!
        Я попробовал, результат нисколько не порадовал. Мало того, что не получилось экранировать обычную сверхэнергию от потенциала в противофазе, так меня ещё и ощутимо тряхнуло при этом, будто до оголённого провода дотронулся.
        Зараза!
        - Не выходит? - участливо поинтересовался мой старший товарищ.
        Я поморщился, передёрнул плечами, потряс руками.
        - Говорил же, надо для начала идею обмозговать! С кондачка такие дела не делаются!
        - Зато теперь у тебя есть некая отправная точка, а не только одни лишь теоретические измышления.
        И вот на это мне возразить уже было нечего.
        Ну в самом деле - практик я или кто?
        Остаток дня занимались отработкой техник маскировки потенциала, заземлением внутренней энергетики и гашением создаваемых ею искажений, а ещё обнаружением других операторов. Точнее - основы всего этого я втолковывал Унтеру, Ивану и Алику, которые уже начали худо-бедно ощущать сверхсилу. Полноценными операторами они пока что считаться не могли, да и едва ли станут таковыми в будущем, но на подобные фокусы оказались вполне способны.
        Герасим тоже не сачковал и работал с Глебом, коего в Новинск возвращать не планировалось - в учебном центре ему предстояло пройти интенсивный курс развития сверхспособностей. Сейчас они утрясали какие-то последние детали, ну а я в этом бюрократическом процессе участия не принимал - лежал себе спокойно на панцирной койке, листал служебные методички и вполглаза присматривал за подопечными. Попутно прогонял по организму волны сверхэнергии, заодно концентрировал ту в отбитом боку и тем самым подстёгивал восстановительные процессы, но трещины в ребрах - это не синяки и ушибы, так просто с ними не совладать.
        Опыта подобного углублённого самолечения у меня было не так уж и много, приходилось экспериментировать, а много ли сделаешь, когда то и дело отвлекаешься, дабы указать на ошибки начинающим операторам? Да и в методичках кое-какие интересные моменты время от времени попадались - приходилось конспектировать. В итоге утром понедельника рёбра ныли примерно так же, как и за сутки до того. А у меня - курсы!
        Три пары теоретической подготовки и практические занятия на полигоне!
        Разумеется, ни на какой полигон я не пошёл, ограничился лекциями и семинарами. Не стал даже отчитываться за пропущенные из-за командировки занятия, поскольку в учебном центре сейчас никому не было до меня никакого дела. На территории заметно поубавилось и курсантов, и преподавателей, на этом фоне ещё заметней стали группы иностранных учащихся: худощавых узкоглазых выходцев из северных регионов Джунго, широколицых раскосых джунгар, смуглых и черноволосых уроженцев наших бывших южных провинций, горбоносых обитателей Касизских гор. И всё это - не наёмники, вовсе нет. Отнюдь не кадры для воссоздания туземных дивизий.
        На последней паре я пересекся с Матвеем Пахотой, в компании с ним и отправился на автобусную остановку, обустроенную сразу за КПП.
        - Чего на полигон не пошёл? - спросил я, легонько толкнув приятеля в бок. - Филонишь?
        - У меня справка! - с важным видом объявил громила. - Сотрясение мозга, это тебе не хухры-мухры!
        Я не удержался от усмешки.
        - На тренировки-то ходишь!
        Матвей тяжко вздохнул и нехотя пояснил:
        - Малыш пообещал мастеру наябедничать, а у того разговор короткий. Сразу по шее! Ну а здесь - с пониманием. Хоть пару часиков подушку ухом придавлю.
        Заснул Матвей сразу же, как только условился с водителем автобуса о незапланированной остановке и разместился на сидении в первом ряду. В нужный момент я растолкал его, после чего задремал уже сам. Да оно и понятно - лёг поздно, встал рано, ещё и укачало…
        Что именно вырвало из полудрёмы, так сразу и не скажу. То ли рывок, с которым остановился автобус и лязг распахнувшихся дверей, то ли пронзительный вопль подбежавшего к нам с кипой газет мальчишки:
        - Война-а-а!
        Наверное, всё же последнее. Я чуть не подпрыгнул спросонья.
        Что? Где? Какого чёрта?
        Мы и так воюем, теперь-то что ещё за беда стряслась?
        Нихонцы захотели реванш взять или Султанат вознамерился наши южные рубежи на прочность проверить? Только бы не айлийский монарх принял решение к интервенции подключиться, только бы не это…
        Немудрено, что все газеты оказались моментально раскуплены, пусть даже студенты преимущественно брали один номер на несколько человек, а потом толпились, пихались и заглядывали друг другу через плечо. Я скупердяйничать не стал, заплатил за ещё тёплый выпуск «Февральского марша», сильно пахший типографской краской, пробежался взглядом по заголовку передовицы и с облегчением перевёл дух. В кои-то веки новости скорее порадовали, нежели заставили хмуриться и в бессильной злобе стискивать кулаки.
        Распродавший все газеты пацан где-то раздобыл новую стопку и зашагал по улице, надрываясь в крике:
        - Война-а-а! Нацисты против шовинистов! Оксон против Срединского воеводства! Панам дали пинка под зад! Война-а-а! Большие манёвры айлийского военного флота!
        Насколько удалось понять из передовицы, Оксон вторгся в Средин и по непроверенным сведениям в первый же день боевых действий оккупировал большую часть Поморского воеводства, сходу отрезав своего восточного соседа от побережья. Особых подробностей в статье не приводилось, но не приходилось сомневаться, что в любом случае натиск на наши западные рубежи пойдёт на убыль.
        А значит, мы выстояли! Ура!
        Я свернул газету и поспешил к проходной. На площади у главного корпуса шёл стихийный митинг, тут и там маячили бойцы комендатуры, подогнали даже броневик. Направлявшихся туда студентов перехватывали и мягко увещевали не нарушать общественный порядок, но никого не задерживали - если человек, продолжал упорствовать, его беспрепятственно пропускали дальше.
        А ещё почудилось едва уловимое внимание. Я ощутил его, когда уже шагал через сквер. Мог бы даже попытаться отследить источник, но не счёл нужным. Ясно и понятно, что без спецов аналитического дивизиона здесь не обошлось, а раз так, кто и зачем просвечивает собравшихся, меня совершенно не касалось.
        - Ура! - понеслось с площади. - Ура! Ура! Ура!
        Кто-то даже взялся размахивать оксонским флагом, но полотнище мелькнуло и почти сразу пропало. И как-то разом я всеобщий энтузиазм разделять перестал.
        Враг моего врага - мой друг?
        Чушь собачья! Самое большее - временный союзник, который уже примеривается как бы тебе нож половчее в спину воткнуть. Пусть даже нынешние события нам и на руку, в эйфорию впадать никак нельзя.
        На проходной в очередной раз случилось усиление пропускного режима, и хоть обошлось без личного досмотра, продемонстрировать содержимое портфеля меня всё же попросили. Я мог бы воспользоваться служебным положением, но лишь подмигнул знакомому вахтёру и щёлкнул замками.
        Порядок есть порядок.
        Перво-наперво я посетил столовую, после выдул кружку кваса, попутно прослушал выпуск последних новостей, передававшийся через установленные тут и там тарелки громкоговорителей. Студенты внимали им ещё даже внимательней моего, сразу по завершении трансляции начались жаркие споры на тему наиболее вероятного развития событий. Одни утверждали, будто воеводство не продержится и недели, другие толковали о затяжном характере конфликта, приводя в качестве главного аргумента превосходство срединцев в операторах.
        - Они самых перспективных соискателей сверх квоты в Айлу на инициацию отправляли!
        - Да сколько там их принимали? И вообще Оксон с Танилией в союзниках! У них свой источник!
        Ну а третьи полагали всё это делом десятым и держали в уме гарантии безопасности, данные Средину ведущими мировыми державами - сиречь Айлой и Лютиерией.
        - Оксону кранты! - безапелляционно заявляли они. - Допрыгались!
        Касательно того, какой из этих вариантов наиболее благоприятен для республики, мнения тоже разделились, споры бушевали жарче не придумаешь.
        «И не лень только глотки драть?» - мысленно посетовал я на избыток свободного времени у студентов, после чего вытер лицо платочком. Мало того, что сегодня распогодилось, так меня ещё и всерьёз пропекало активным излучением Эпицентра. Вроде, лишь на день из Новинска выбрался, а снова акклиматизироваться приходится.
        Я двинулся к лабораторному корпусу и почти сразу подметил, что усиление коснулось не только пропускного режима. Всюду заметно прибавилось молодых людей с красными нарукавными повязками, у каждого крыльца и в местах массового скопления людей они стояли в обязательном порядке. Никого не останавливали, никому не делали замечаний, просто внимательно поглядывали по сторонам.
        Высматривают бомбистов или просто для виду бдительность изображают?
        Да хоть бы и так? Тоже дело.
        Фланировали по территории и патрули студенческой дружины, я ещё издали приметил мощную фигуру Карла и помахал приятелю рукой. Он отсалютовал в ответ и двинулся навстречу в сопровождении Яна, Кости и неожиданно - Льва.
        - А ты здесь какими судьбами? - спросил я, пожимая бывшему однокласснику руку.
        Лев досадливо поморщился, за него ответил Карл:
        - К нам прикрепили для усиления.
        - Угу, - с кислым видом подтвердил Лев. - Вы недорабатываете, а нас от действительно важных дел отрывают! Все ж думают, будто аналитики… - Он не договорил и только махнул рукой. - А-а-а! Чего уж теперь?
        - Да мы, в Службе реабилитации, перерабатываем даже! - с усмешкой заявил я в ответ, но в бутылку не полез и переменил тему разговора: - Слышали, чего в мире творится?
        - Война! - кивнул вихрастой головой Ян.
        Костя будто в пику ему насмешливо фыркнул.
        - Ой, не могу! Когда Оксон на пару со Срединским воеводством оккупировал Сленскую республику - это не война, получается, да? А как вор у вора дубинку украл, так всё - конец света наступил!
        - Тут другое! - упрямо возразил Ян. - Вопрос в масштабах происходящего!
        Я внимать этому спору не стал и легонько ткнул рукой Карла.
        - Слушай, а ведь всё как ты говорил: Средин с Оксоном и вправду между собой сцепились!
        Здоровяк только отмахнулся.
        - Да это предельно очевидно было! - Он покрутил мощной шеей и уточнил: - Тебя, так понимаю, выписали уже? Идём к девчонкам сегодня?
        - К девчонкам? - заинтересовался Лев.
        Карл его вопроса неожиданно сильно смутился и неопределённо пожал плечами.
        - Да это по проекту для студсовета! Мы с Петей, - указал он на меня, - вашей однокласснице помогаем…
        - Это которой?
        - Инга ж в студсовет прошла! - подсказал я, про себя сетуя на длинный язык Карла. - А ты её знаешь - вечно в первых рядах. Ещё и нас к исследовательскому проекту привлекла. Я первичные данные подбираю, Карл…
        - Мефодий! - поправил меня здоровяк.
        - Мефодий, - покладисто повторил за ним я, - опросами студентов займётся.
        - И ещё медик нужен! - напомнил Карл.
        - Поговорю сегодня, есть на примете человек, - пообещал я и достал часы. - Всё, бежать пора! Бывайте! - Но сразу же развернулся обратно. - Лев, можно тебя на пару слов?
        Бывший одноклассник удивлённо глянул и отошёл со мной в сторонку, спросил:
        - Слушаю.
        - Ты ведь в службе охраны института практику проходил? - утвердительно, если так можно выразиться, спросил я. - Скажи, реально остаться незамеченным кому-нибудь из участников массовой попытки забросить что-либо на территорию студгородка?
        Вот тут уж Лев озадачился не на шутку.
        - Зачем тебе?
        - Да по работе! Я ж секретарь дисциплинарного комитета сейчас. Просто был не так давно один случай, и в Бюро вместо того, чтобы фигурантов со всем тщанием на вшивость проверить, дело к нам спустили. Мне б его на доследование вернуть, а формальных оснований нет.
        Лев покачал головой.
        - Не могу ничего сказать. Это служебная информация, на которую многие аналитические алгоритмы завязаны. Не для разглашения.
        Я кивнул.
        - Понял. Забудь.
        Лев придержал меня за руку.
        - Думаю, знаю, о каком ты случае говоришь. Мы тот инцидент от и до разобрали, там никаких шансов на успех не было изначально.
        Мне только и оставалось, что развести руками.
        - Что ж, придётся работать!
        Но вот как раз работать сейчас и не хотелось, и я понадеялся на то, что Касатон Стройнович о моей досрочной выписке из больницы ещё не прознал, и в студсовет заворачивать не стал, двинулся напрямик в лабораторный корпус. Первым делом оформил отчёт о расходе спецпрепарата, потом спустился в подвал, где и отзанимался час на силовой установке. Неожиданных прорывов не случилось, зато удалось закрепить своё предыдущее достижение. Тоже немало. Неспроста же говорят, будто можно штаны порвать, излишне широко шагая.
        Покинул лабораторный корпус я за четверть часа до начала дежурства, поэтому решил попытать удачу и по пути в горбольницу завернул к господину Горицвету. Ни на что особо не рассчитывал, и потому оказался приятно удивлён, когда Михаил Прокопьевич попросил обождать, после чего открыл один из шкафов и вынул из него картонную папку с завязками.
        В глаза бросились две отметки: «комендатура» и «ОНКОР», я весь так и подобрался, но в итоге меня ждало жесточайшее разочарование, поскольку вместо копий первичных документов Горицвет достал уже готовую сводку по тратам на развитие способностей курсантов. Период, порядковый номер в изначальном списке, итоговая сумма - вот, собственно, и всё, что там было.
        Вполне достаточно для реализации проекта, но только не для моего частного расследования!
        Разочарования я не выказал, сердечно поблагодарил Михаила Прокопьевича и отправился в горбольницу, где с превеликим облегчением завалился на закреплённую за мной койку. Так на ней всю смену и провалялся, то перешучиваясь с шестёркой пациентов, то корректируя состояние их внутренней энергетики, а как собрался уходить домой, к превеликому своему удивлению, обнаружил, что выписывать меня никто не собирается.
        - Понаблюдаем ещё, - заявил после осмотра лечащий врач.
        - Так я же…
        - Ты же, ты же! - передразнил он меня. - Жалоб не будет, завтра выпишем. Всё, свободен!
        Я подумал-подумал и права качать не стал, поскольку в чём-то такой поворот оказался мне даже на руку.
        Первым делом я спустился в столовую и поужинал, после отправился на поиски знакомой медсестры, и тут откровенно улыбнулась удача: Валентина Паль не только сегодня дежурила, но и оказалась не слишком загружена работой. При моём появлении скучавшая за столом в пустом больничном коридоре блондинка вопросительно изогнула бровь, я опустился на стул и сказал:
        - Есть разговор.
        - Разговор или разговор? - уточнила Валя, произнеся это слово со вполне уловимой интонационной разницей.
        - Я по личному вопросу, - пояснил я и с усмешкой добавил: - И не беспокойся, прекрасно помню, что тебе не нравятся мужчины.
        Валя скорчила недовольную гримасу, выдвинула верхний ящик, достала из него лакированный портсигар и поднялась из-за стола.
        - Идём!
        Я понятия не имел, где тут организована курилка, поэтому пропустил барышню вперёд, а сам двинулся следом, не без интереса поглядывая сзади на её ладную фигурку. На лестничной клетке чёрного хода Валя слегка приоткрыла окно, закурила и с интересом посмотрела на меня.
        - Слушаю.
        - Так понимаю, ты дружна с Яной из студсовета…
        Валя рассмеялась и с приятной хрипотцой в голосе признала:
        - Не знаю, какой именно смысл ты вкладываешь в это слово, но да - мы дружны.
        - Это хорошо.
        - И чем же?
        Я потёр начавший зарастать щетиной подбородок и уточнил:
        - Не знаешь, она уже занимается каким-нибудь проектом для студсовета?
        В ответ ожидаемо прозвучало:
        - Это тебе лучше у неё самой спросить.
        - В отличие от тебя, с ней я почти не знаком. И, подозреваю, мужчины ей тоже не особо симпатичны.
        Валя смерила меня пристальным взглядом, выдула в приоткрытое окно струйку дыма и предложила:
        - Продолжай!
        - Нам для проекта нужен кто-нибудь с медицинским образованием. Ты могла бы замолвить за нас словечко.
        - И зачем это… - Валя сделала едва уловимую паузу и с улыбкой выдохнула: - Яне?
        - Проектная деятельность обязательна для всех, а у нас уже есть готовая концепция и собраны первичные данные. Минимальная нагрузка по профилю, а результаты исследования получится использовать для научных публикаций даже в случае опровержения выдвинутой теории. А уж если всё выгорит, там не только диплом, но и диссертацию написать можно будет.
        Блондинка недоверчиво хмыкнула и попросила:
        - Расскажи подробней.
        Я ввёл её в курс дела, и Валя какое-то время задумчиво глядела на огонёк папиросы, потом затушила её и улыбнулась.
        - Хорошо - ваша выгода понятна. А что насчёт меня?
        Я такой постановке вопроса нисколько не удивился.
        - Тоже думаешь поучаствовать?
        Валя покачала головой.
        - Нет, не особо. Если только Яне помощь понадобится, тогда посодействую на общественных началах.
        Я расценил это высказывание согласием переговорить с подружкой и спросил напрямую:
        - Чего ты хочешь?
        Блондинка отправила окурок в приспособленную для этих целей жестяную банку с песком, с вызовом поглядела на меня и заявила:
        - Вопрос скорее в том, чего я не хочу. А не хочу я, Петенька, со своим профильным высшим образованием работать простой медсестрой! И в один прекрасный день снова получить назначение на Кордон тоже не хочу!
        Увы и ах, репутация у собеседницы была и в самом деле определённым образом подмочена, и едва ли моё содействие тут могло хоть чем-то помочь.
        - Я как на это повлиять могу? - развёл я руками. - Не главврач, чай!
        Валя фыркнула.
        - А ты замолви за меня словечко! Услуга за услугу! Идёт?
        Я покачал головой.
        - Думаю, и без меня найдётся кому это сделать. Разве нет?
        - Я сыта пустыми обещаниями по горло! Да или нет?
        И вновь я торопиться с ответом не стал.
        - И с кем насчёт тебя поговорить? Со Звонарём?
        Валя передёрнула плечами.
        - Ну уж нет! Только не с ним!
        Недоумённо хмыкнув, я начал мысленно перебирать знакомых медиков, как то Хорь и Беда, но ошибся и на этот раз.
        - Ты ведь проходишь практику у реабилитолога? Я точно знаю, что ему нужен ассистент!
        Я ничего такого от Рашида Рашидовича не слышал и более того - не имел ни малейшего представления, как к нему с подобным разговором подкатить, но после недолгих раздумий объявил:
        - Идёт! Результата не гарантирую, а поговорить - поговорю.
        Валю такой мой ответ вполне удовлетворил, и она пообещала сегодня же предложить своей подружке присмотреться к нашему проекту. Я распрощался с ней и отправился на занятие по сверхйоге. Там не столько медитировал, сколько обмозговывал сложившуюся ситуацию и занимался ускорением восстановительных процессов, а попутно наблюдал за тренировкой подопечных господина Горицвета.
        Сенсей окончательно доверил неофитов заботам Якова Беляка, сам же сосредоточился на занятиях со старшими учениками и наиболее перспективными новичками. Лев сегодня тоже подошёл, но отрабатывал какие-то совсем уж затейливые связки ударов и переходов наособицу от остальных.
        К тому моменту, когда я освободился, он ещё только-только разогрелся, так что дожидаться его не стал, переоделся и вышел на улицу.
        - Пётр! - окликнули меня там.
        Я обернулся и увидел Яну и Валю. Сменившая белый халат на летнее платьице медсестра подходить не стала, приблизилась только серая мышка.
        - Ты и вправду попросишь за Валю? - в лоб спросила она.
        Мелькнула мысль, что нет никакого смысла брать на себя такого рода обязательства, но подавил мимолётную слабость и кивнул.
        - И вправду.
        - Хорошо! - Яна как-то сразу успокоилась и уточнила: - А вы материалы уже какие-то подготовили? Можно их посмотреть?
        Я достал часы, откинул крышку и сказал:
        - Сейчас собрание инициативной группы начнётся. Как у тебя со свободным временем?
        Яна обернулась и помаячила рукой подружке.
        - Сходишь со мной? - попросила она, стоило только Вале приблизиться.
        - Зачем?
        - Я там никого не знаю!
        - На самом деле знаешь. Все из студсовета, - напомнил я.
        Серая мышка решительно помотала головой.
        - Всё равно! Вдруг что-то подскажешь?
        Валя закатила было глаза, но в итоге лишь вздохнула и сдалась.
        - Уговорила! Схожу!
        Так вот и вышло, что в гости к Инге мы завалились вчетвером. Карл первым шагнул через порог и протянул Марине перетянутую шпагатом коробку с тортом. Та хоть и поразилась неожиданному наплыву гостей, тут же выставила его на стол, распаковала и даже нарезала на куски, так что обсуждение проекта мы совместили с чаепитием.
        Яна на пару с Валей просмотрели собранные нами материалы и сочли их вполне пригодными для предварительного анализа, точнее даже - таковыми они сочли не сами материалы, а болванку утверждённого запроса. Ну а я ко всему прочему предложил помимо спортсменов выделить из общей массы студентов ещё и тех, кто занимается йогой.
        - Только отдельно обычной йогой и отдельно сверхйогой, - добавил я.
        - Думаешь, они какие-то особенные? - фыркнула Инга.
        - Думаю, лишним это не будет, - ответил я, не спеша раскрывать своих мотивов.
        Карл неодобрительно глянул на меня и покачал головой.
        - Если столкнём Горицвета и Беду, мало никому не покажется!
        - Да брось! - отмахнулся я, но не тут-то было.
        - Послушай, что тебе умный человек говорит! - насела на меня Марина. - Папа рассказывал, эта парочка вечно собачится!
        Я усмехнулся.
        - Никого мы сталкивать не будем, просто творчески к анализу подойдём. Подстрахуемся на случай, если результаты подкрутить придётся.
        - Ох, темнишь ты, Петя! - прищурилась Марина.
        - Темнит-темнит, - поддержала её Инга и глянула остро, но я только руками развёл, благо внимание на себя отвлёк Карл.
        - Слушай, Марин, бросай ты свою вечернюю школу - это же заведомо непроходной вариант! - заявил он и предложил: - Присоединяйся лучше к нам!
        Но это он зря столь прямолинейно высказался, здесь тоньше действовать стоило.
        - А я не для галочки вечерней школой занимаюсь! - взвилась Марина. - Это действительно важно! Куда важнее, чем сэкономить несколько тысяч рублей!
        - А мы деньги во главу угла не ставим, это лишь объективная измерительная величина!
        - Судьбу человека рублём не измерить!
        Ну и пошло, поехало!
        Засиделись мы в итоге допоздна, благо до горбольницы было рукой подать, успел вернуться до отбоя. После долго лежал на койке, глядел в потолок и прокручивал в голове события сегодняшнего дня, вернее - одно из них. Мысли мои вертелись исключительно вокруг пухлой папки с двумя броскими отметками: «комендатура» и «ОНКОР».
        Бухгалтерия к числу особо охраняемых объектов не относилась, замки что на двери кабинета Горицвета, что на шкафчике с документами были совершенно пустяковыми, я мог вскрыть их без всякого труда. Главное было не попасться на глаза патрулю, да ещё оставался риск привлечь своей активностью внимание дежурных аналитиков.
        Когда б не усиление режима, я бы точно тихонько выскользнул из палаты, спустился в туалет на первом этаже и выпрыгнул через его окно на улицу, а так - нет, нет и ещё раз нет. Слишком высок риск засветиться. Даже если просто прихватят на улице, Вяз непременно раздует из мухи слона, а ну как застукают в момент взлома?
        Я поворочался-поворочался и решил с этой мыслью переспать. Как говорится, утро вечера мудренее.
        С утра выписался, привёл себя в порядок и отправился на лекции. О своём желании покопаться в бухгалтерских документах не забыл, но никакой срочности в этом не было, имело смысл хорошенько всё обдумать и составить нормальный план, а не действовать наобум.
        Да и не до того просто уже. Работы невпроворот!
        Как отзанимался, сразу поспешил в студсовет, даже в столовую забегать не стал, перекусил на ходу парой пирожков. И всё равно самую малость припозднился, поэтому оказался вынужден проталкиваться через заполонивших коридор незадачливых контрабандистов. При моём появлении они все как один повскакивали с длинной низкой лавочки, притащенной сюда из спортзала, и принялись качать права.
        - Нас зачем вызвали? - громче всех разорялись двое студентов, которые в самый последний момент одумались и от участия в общей затее отказались. - Свидетели? Да какие ещё свидетели? Свидетели чего?
        - Почему мы здесь время терять должны? Я так на семинар опоздаю!
        - А у меня практика через полчаса начнётся! Мне на полигоне надо быть!
        - Жаловаться буду!
        - Нам учиться надо!
        - А мы вообще тут ни при чём! - протиснулся ко мне субтильного сложения паренёк из числа подстрекателей. - Они сами всё придумали, это их собственная идея была! Жора, докажи!
        - Стёпа, ты чего городишь? - возмутился кто-то из студентов. - Это же вы нас на пари подбили!
        Тщедушного парнишку немедленно окружили со всех сторон и ухватили за грудки, на помощь к нему устремился сосед по комнате - резкий и явно тренированный, но тоже проходивший по разряду легковесов, его оттёрли в сторону.
        - Да отцепитесь вы, сволочи! - взвыл Степан. - Жора, портфель! Портфель держи!
        Началась толкотня, и я крепко пожалел, что вызвал всех фигурантов дела о контрабанде на одно и то же время, но, прежде чем успел вмешаться, распахнулась дверь кабинета, и Касатон Стройнович во всю глотку гаркнул:
        - Ну-ка прекратили балаган! Умолкли все живо, а то прямо сейчас улицы мести пойдёте! - А когда студенты угомонились, он указал на лавочку. - Сели и рты закрыли!
        - Можно меня первым опросить? - заикнулся было Степан, оправлявший пиджак, но не тут-то было.
        - Вызывать будем с учётом тяжести деяния! - отрезал Касатон. - Сели все, кому сказано!
        Студенты начали нехотя рассаживаться на лавочке, Степан заколебался и даже кинул быстрый взгляд в сторону лестницы, но сосед по комнате ухватил его за руку и буквально усадил рядом с собой.
        - Держи! - буркнул Жора, сунув товарищу кожаный портфель, и зло зыркнул на меня, но от высказывания претензий воздержался.
        Разместилась эта парочка на краю лавочки наособицу от остальных, я повертел головой по сторонам и спросил:
        - Третий ваш где? Этот… Как его… Крикун, да? Я ведь три повестки вручил!
        Степан нервным движением оправил воротник сорочки и пояснил:
        - Здесь он. Сейчас подойдёт.
        После стычки паренька колотила дрожь, вцепился он в свой портфель ровно в спасательный круг. Я даже задумался, не стоит ли вызвать его первым, но всё же решил для начала помариновать. Тем более что на этаж в компании Якова Беляка поднялся крепыш-аспирант, тренировавший сборную химического факультета по сверхрегби.
        - Что за шум, а драки нет? - проформы ради поинтересовался заместитель председателя студсовета и предложил: - Касатон, давай у меня поговорим!
        Стройнович кивнул и сказал:
        - Петя, ты начинай тогда. Сейчас подойду.
        Я кивнул.
        - Хорошо.
        В любом случае сам беседовать с правонарушителями собирался, а так хоть никто не станет мешать задавать правильные с моей точки зрения вопросы.
        - Кто тут безвинно пострадавший? - обратился я к студентам. - Заходи по одному!
        Оба студента, которым хватило ума отказаться от попытки переправить вино через ограду студгородка, разом вскочили на ноги, переглянулись, и один из них указал другому на дверь.
        - Иди ты тогда.
        Тот и пошёл. Я поинтересовался его именем-фамилией, нашёл в общей стопке характеристику, с которой заранее ознакомиться не успел, и первым делом поискал особые отметки, но оказался мой визави ни рыба ни мясо - за три курса не заработал ни благодарностей, ни взысканий.
        - Ладно, - вздохнул я, - расскажи, как дело было.
        Студент выпучил глаза.
        - Да сколько можно?
        - Столько, сколько нужно! И не тяни, быстрее начнёшь, быстрее закончишь.
        Парень вздохнул и взялся пересказывать события того злополучного вечера крайне сумбурно и с кучей ненужных подробностей.
        - Чья это идея была? - перебил я его уточнением всего пару минут спустя.
        - Крикун всех подначил, - ожидаемо прозвучало в ответ.
        - А он говорит - это вы к их компании прицепились.
        - Брешет!
        Я сделал отметку в блокноте и перешёл к следующему пункту программы.
        - И много денег вы ему проиграли?
        Студент озадаченно нахмурился.
        - В смысле - проиграли? Не было такого уговора!
        Тут уже пришла моя очередь хмуриться.
        - Так было пари или нет? - поставил я вопрос ребром, постукивая карандашом по столу.
        - Было! Только это Крикун брался каждому, кто бутылку пронесёт, четвертной выдать! А мы пьяные были, вот и согласились. Честно говоря, смутно помню, с чего всё началось. Вроде кто-то сначала разговор на эту тему затеял, а потом уже к нему Крикун подключился.
        Распахнулась дверь, в кабинет вошла Ирина Лебеда.
        - Вы уже начали? Я стенографировать буду!
        - Мы уже закончили, - проворчал парень и поднялся со стула. - Так ведь?
        - Сядь! - потребовал я, предупредил Ирину: - Да не нужно ничего стенографировать! - И вновь обратился к студенту: - Десятый кто был?
        Тот округлил глаза.
        - Какой ещё десятый?
        - Не юли! Бутылок вы десять взяли, а такое пойло разве что самый распоследний алкаш пить возьмётся!
        - Да пьяные были!
        За время разговора я успел настроиться на внутреннюю энергетику собеседника и сейчас предельно ясно ощутил его обеспокоенность, но дожать попросту не успел. В коридоре послушался шум и громкие голоса, затем к нам присоединился Касатон Стройнович.
        - Дерутся опять? - предположил я.
        - Нет, - покачал тот головой. - Айла и Лютиерия объявили войну Оксону. Только что наши радиолюбители передачу поймали.
        Я присвистнул. Выходит, и вправду - война!
        Впрочем, республике это сейчас лишь на руку.
        Касатон выглянул в коридор и шикнул на студентов, после спросил:
        - Ты ещё первого опрашиваешь? Чего так долго?
        - Да о каком-то десятом узнать хочет! - тут же нажаловался на меня третьекурсник. - Все кишки уже с ним вымотал! Я на семинар из-за вас опоздал! Дайте справку, чтобы неприятностей не было!
        - Повестку преподавателю покажешь! - отрезал Стройнович. - Всё, иди! Петя, ты ведь с ним закончил?
        - Закончил, - нехотя признал я и махнул рукой. - Скажи, пусть следующий заходит.
        Студент с нескрываемым облегчением покинул кабинет, а Касатон осуждающе посмотрел на меня и покачал головой.
        - Опять ты за своё, да? Я же прямо сказал: мы не станем возвращать это дело в Бюро! Не будем!
        - Хорошо, - покладисто согласился я, но провести Стройновича не сумел.
        - А Васька слушает да ест! - фыркнул он. - Твоё бы рвение да в нужное русло, Петя, цены бы тебе не было! Вот скажи, почему в ректорате на тебя жалуются? Говорят, по два раза на одних и тех же студентов характеристики запрашиваешь!
        - Не может такого быть!
        - Ещё как может! - Касатон расстегнул кожаную папку и протянул мне несколько листков. - Вот, специально дубликаты отложил!
        - Нужно картотеку завести, - предложила Ирина Лебеда и сразу же перескочила на другую тему: - Ой, а вы слышали, у профессора Орлика примус взорвался? Его наповал убило и жену поранило!
        Стройнович недоумённо нахмурился.
        - Прямо взорвался?
        - Тоже слышал, - подтвердил вставший в дверях кабинета студент и лишь после этого уточнил: - Можно?
        Я указал ему на стул и спросил:
        - Зачем ему вообще примус понадобился?
        - А он не из операторов был, - подсказала Ирина. - Но умный до невозможности - вёл у нас гипнотехнику, пока заведующим кафедрой не назначили.
        Студент поёрзал на стуле и предложил:
        - Может, начнём уже? Я на практикум опаздываю!
        - Десятым у вас кто был? - спросил я, проглядывая дубликаты характеристик.
        - Петя! - одёрнул меня Стройнович. - Ну не заводи ты опять сказку про белого бычка!
        Я пропустил это пожелание мимо ушей, но и наседать на студента не стал, кинул листы на стол и прищёлкнул пальцами.
        - Ну точно, блин! - выдал я и повернулся к Стройновичу. - Касатон, эти деятели просто сразу по двум разным делам проходят, отсюда и дублирование запросов!
        - Картотека нужна! - вновь встрепенулась Ирина. - Могу заняться!
        - Займись, а то в ректорате на меня уже скоро косо смотреть начнут, - разрешил Стройнович и взялся просматривать характеристики. - Петь, правильно понимаю, что кто-то набедокурил и на фронт сбежать попытался?
        Я сопоставил в уме даты и покачал головой.
        - Нет, скорее с расстройства, что обратно завернули, во все тяжкие ударились.
        - А можно… - заикнулся было студент, но не тут-то было.
        - Десятого назовёшь и свободен! - объявил я, забрал у Касатона дубликаты характеристик, разложил их перед собой и озвучил три фамилии: - Крот, Чертополох, Крикун. Ага! Знакомые всё лица!
        - Эти амёбы на фронт собирались? - фыркнул студент. - Вот уж никогда бы не подумал!
        Я на это замечание никак не отреагировал, поскольку моё внимание привлекла особая отметка на последней из характеристик.
        - Касатон, глянь! Пишут, был анонимный сигнал, что Крикун почитывает газету «Вперёд!», а это официальный рупор «Правого легиона»!
        Стройнович глянул свою копию характеристики и наморщил лоб.
        - Анонимный? Это не показатель, знаешь ли. И проверка результатов не дала.
        - Да какая там проверка могла быть? - фыркнул я. - Поди, спросили его - читал или нет, он и пошёл в отказ. Ерундовое ведь правонарушение по тем временам, на политическую деятельность студентов глаза сплошь и рядом закрывали. Ну, ты в курсе.
        Касатон страдальчески вздохнул.
        - Вызывал его? Тогда приглашай, сам с ним поговорю. Вдруг они и вправду к мятежникам лыжи навострили. - Он грозно уставился на студента. - А ты чего уши развесил? Никому ни слова! Понял? И вообще… Петя, ты с ним не закончил разве ещё?
        - И не начинал даже, - ответил я, поднимаясь из-за стола.
        - Так опроси по-быстрому и отпусти! Не тяни резину!
        Командный тон Касатона меня прямо-таки взбесил, и я его пожелание проигнорировал, вместо этого распахнул дверь и оглядел рассевшихся на лавочке студентов, но нужного человека среди них не углядел. Из всей троицы подстрекателей в коридоре обнаружился лишь притулившийся с краешка Степан, а вот его соседей по комнате не наблюдалось. Настроения сей факт мне отнюдь не улучшил, и я гаркнул:
        - Крикун где?
        Степан нервно вскочил на ноги.
        - А?
        - Ну что там ещё? - спросил из комнаты Стройнович.
        Объясняться с ним ещё и по этому поводу нисколько не хотелось, я прикрыл за собой дверь и с нажимом спросил:
        - Где Крикун?
        - Курит он! - пробормотал студент и попятился к лестнице. - Сейчас позову!
        Этот невротик вполне мог сделать ноги, и я рявкнул:
        - Стоять!
        Результат поразил до глубины души. Степан швырнул в меня своим портфелем, развернулся и бросился наутёк!
        Я без труда перехватил импровизированный метательный снаряд и на одном длинном вдохе втянул в себя полсотни килоджоулей, но вовремя опомнился и воздействовать непосредственно на беглеца не стал, вместо этого пустяковым кинетическим импульсом заставил распахнуться одну из дверей. Паренёк на полном ходу впечатался в неё лицом, отлетел назад и растянулся на полу с расквашенным носом.
        Студенты повскакивали с лавочки; кто-то рассмеялся, кто-то бросился поднимать бедолагу и оказывать ему первую помощь, а я мысленно обругал последними словами и свои рефлексы, и себя самого. Это ж не тренированный курсант, этот доходяга запросто мог не только разбитым лицом отделаться, но и шею себе свернуть!
        И ведь никуда бы он не делся, в самом крайнем случае задержали бы на проходной! А что самое паскудное - кое от кого из студентов моё вмешательство незамеченным не осталось.
        - Беспредел! - заорал один из них.
        - Полицейский произвол! - поддержал его другой.
        Третий пригрозил пожаловаться, но куда именно, сказать не успел.
        Импульс!
        Едва уловимое воздействие прошло стороной, и тут же у лестничной клетки грянул взрыв! Толпившиеся в коридоре студенты послужили живым щитом, ударная волна боднула и опрокинула навзничь, а вот осколками меня не зацепило. Контузия и падение вкупе с острейшей вспышкой боли в правом боку разом вышибли дух, но сознания я не потерял и даже портфеля из рук не выпустил.
        Какого…
        Импульс!
        Спасло ясновидение. За долю мгновения я успел не только отследить направленность воздействия и осознать его предназначение, но и сообразить, что не обладаю потенциалом, достаточным для нейтрализации взрыва адской машины. Вместо этого погасил направленное на портфель воздействие, сведя на нет ювелирный в своей сфокусированности выброс сверхсилы.
        И - ничего! Детонации не случилось, меня не разорвало в клочья, я - не погиб!
        Но то - я. Жертвы первого взрыва, контуженные и нашпигованные болтами и гайками, истекали кровью и корчились от боли - ими бы заняться, да только ничего ещё не кончилось. Бомбисты запросто могли иметь запасной план, упущу - и новых жертв не избежать! А тут найдётся, кому первую помощь оказать. Так что - бегом!
        В коридор выскочили Стройнович и Лебеда, я зашвырнул злополучный портфель в кабинет и крикнул:
        - Не заходить!
        Касатон попытался придержать меня за плечо, я оттолкнул его, согнулся, перебарывая боль в боку, и сипло выдохнул:
        - Помоги им! - А сам соединил в голове направления импульсов, потянул в себя сверхсилу и побежал к торцевому окну в конце коридора - тому, что выходило на задворки корпуса.
        Только сорвался с места и тут же распахнулась дверь одной из комнат. Я в самый последний момент разминулся с выскочившим в коридор человеком, оттолкнулся от противоположной стены, метнулся дальше, заскочил на подоконник и сразу спрыгнул обратно!
        Ясновидение уловило энергетический выплеск за миг до того, как волна искажений угодила в оконный проём, только поэтому я и успел сотворить силовой экран и прикрыться от капель вскипевшего стекла, не позволил тем прошить себя насквозь и даже просто обжечь.
        Сволочь!
        Наружу я уже не выпрыгнул, а вынырнул рыбкой, придав себе дополнительное ускорение кинетическим импульсом. Очередное искажение пространства прошло стороной, а дальше я полностью погасил скорость, благодаря чему и не угодил в гравитационную аномалию. Увы, приземлился из-за этого отнюдь не так мягко, как рассчитывал, бок вновь обожгло болью.
        Вроде ерунда, но вот как раз эта мимолётная заминка и не позволила вовремя сблизиться с Жорой и выбить из него дух. Он моментально сообразил, что без драки ему теперь не оторваться и вогнал себя в состояние резонанса, так что когда я ринулся в атаку, то едва не влетел в энергетическую паутину, моментально раскинувшуюся вокруг бомбиста.
        Резкая остановка, рывок в сторону, прыжок в другую с боковым переворотом. И всё это на самой грани возможного, с предельным напряжением мышц и связок, а ещё с дополнительным ускорением за счёт направленных импульсов! На каждом скачке - помутнение в глазах, на каждом броске - нестерпимая боль в отбитом боку.
        Но медлить нельзя!
        Я разом растратил весь набранный потенциал, зато уклонился и от силовых жгутов, способных разорвать тело в клочья, и от плазменных нитей, не вляпался в области перенасыщенного энергией пространства, вовремя ушёл из зоны повышенного давления.
        Не распался на части, не взорвался, не вскипел, не превратился в ледяную статую и не позволил выгореть внутренней энергетике.
        Уцелел. Но и только.
        Само собой вспомнилось, как в своё время рвался к Олегу Друзе - сейчас было ещё даже хуже. Тогда основной удар принял на себя Альберт Павлович, теперь же приходилось полагаться исключительно на собственные силы. Когда б не ясновидение - разлетелся бы на атомы. И непременно разлечусь ещё, если только позволю Жоре сосредоточиться на управлении охранной структурой, в которую он вливал, вливал и вливал всю сверхсилу без остатка!
        Шаг в сторону, и гравий взметнулся в воздух, но взметнулся там, где я только что стоял. Крутанулся чёрный вихрь, вытянулся в смертоносный жгут, удар и - уклонение!
        Сгустившийся воздух попытался удержать на месте, заползти внутрь и взорвать лёгкие, пришлось тратить драгоценную энергию, вновь опустошая потенциал. Рывок, шажок, прыжок, и пространство вспыхивает ворохом электрических искр. Заземление уберегло от проброшенного ко мне разряда, а дальше я ощутил внимание и резко подался в сторону, ушёл из точки фокуса, не дал разнести перепадом давления на куски свою многострадальную голову.
        Теперь я уже не просто кидал себя кинетическими импульсами из стороны в сторону, но и дублировал сигналы нервной системы, а ещё взялся гасить собственную инерцию и снижать на своём пути плотность воздуха. За счёт этого предельно ускорился и не крутился вокруг противника, будто моська вокруг слона, а мелькал неуловимым москитом.
        Увы, но москитом в сравнении с ним я сейчас и был.
        Резонанс возносил парня на пик способностей, а я у меня никак не получалось сократить дистанцию и сойтись в рукопашной. Но и отступить я тоже не мог! Никак не мог!
        Проклятье! Да где же группа немедленного реагирования Бюро?
        Попытка достать студента выплеском деструктивных колебаний успехом не увенчалась, я только впустую потратил десять тысяч сверхджоулей, а вот в меня самого словно таран врезался, даром что успел этот выпад ослабить, погасив большую часть вложенной в него энергии. Вспышка боли, лязг зубов. Шаг назад и вбок, подальше от вспыхнувшей оранжевым расплавом земли под ногами…
        И сразу прикрыться линзой ионизированного воздуха! Волна теплового излучения расплескалась во все стороны, трава осыпалась чёрным пеплом, живая изгородь вспыхнула бездымным огнём, электрические провода натянулись и лопнули, расплескались медным дождём. По бордюру побежала сеть трещин, он рассыпался каменным крошевом, тарелка громкоговорителя взорвалась, столб скрутило штопором, скамейку зашвырнуло куда-то высоко-высоко, а я уклонился от гравитационной аномалии и задействовал технику «Двойного вдоха».
        Потянул к себе переполнявшую пространство сверхсилу, намереваясь использовать её в качестве основы для атакующего воздействия, но тут же трансформировал в защитный экран. Миг спустя его попросту сдуло, следом приказало долго жить заземление, меня всего так и продрало валом энергетических помех, благо целью воздействия оказался не я, а бомбист, точнее - его защитная структура.
        Касатон Стройнович мощнейшим силовым выпадом проделал в той изрядную брешь, а Жора слишком сосредоточился на удержании себя в состоянии резонанса, заблокировать прилетевшую следом искру он не успел. Или не сумел.
        Сверкнуло!
        Расплескавшаяся кругом волна сверхсилы едва не сбила меня с ног, внешний контур вражеской структуры попросту разметало, и Касатон поспешил закрепить успех, попёр вперёд, взламывая чужую защиту, будто вскрывал жестяную банку консервным ножом. Земля под ногами задрожала, и я попятился назад, где уклоняясь от энергетических ошмётков, разлетавшихся по сторонам, а где и развеивая их на пределе своей невеликой по меркам сошедшихся в схватке операторов мощности.
        Повеяло раскалённым воздухом, Жора зашатался, но собрался с силами и прекратил отступать, подался навстречу Касатону. Пространство заискрилось от переполнявшей его энергии, а потом будто басовая струна лопнула, сверхсила выплеснулась и ударила вовне, пропахав оплавленную траншею и буквально разметав трансформаторную будку метрах в двадцати от нас.
        Порождённый этим выброс помех едва не отправил меня в беспамятство, но я проморгался как-то, потряс головой, огляделся.
        Касатон стоял, Жора лежал.
        Лежал себе тихонько и дымился, конвульсивно подёргивая конечностями. Тремя. От правой руки у него осталось лишь обугленное плечо.
        Хорошо? Да уж неплохо, пожалуй…
        Я порадовался подобному исходу - искренне порадовался, без дураков! - но что-то подсказывало, что гибель бомбиста мне ещё аукнется. Особенно если его подельника укокошило первым взрывом, а их сосед по комнате успел под шумок покинуть студгородок.
        Чёрт! Был же ещё и третий!
        Вот дерьмо!
        Часть вторая. Глава 1
        Часть вторая: Идентификация
        Глава 1
        Не могу сказать, будто я за последнее время стал таким уж великим знатоком бюрократических процедур, но в данном конкретном случае оказался прав на все сто процентов. Или даже двести.
        Начать следует с того, что Евгений Крикун покинул территорию студгородка за четверть часа до инцидента, одного его подельника нафаршировало болтами и гайками, а другого поджарило при разрушении энергетической структуры - не выжил ни тот, ни другой. И настроения совокупность сих прискорбных фактов представителям контрольно-ревизионного дивизиона отнюдь не улучшила. Опрашивали меня с редкими перерывами до позднего вечера, под конец Георгий Иванович в сердцах ругнулся:
        - В Айлу тебя отправить нужно, Петенька! Навёл бы там шороху!
        Эдуард Лаврентьевич кивнул.
        - Погулял бы вокруг королевского дворца пару деньков, полюбовался на шпили и всё - проблема решена!
        - Ну вас! - буркнул я и отправился…
        Правильно! На ночное дежурство в горбольницу, ибо схваток с бомбистами в списке уважительных причин для прогула не значилось. В итоге работать с десяти вечера до двух ночи мне даже понравилось, утром я договорился с Бедой о переносе своих смен на это время.
        Ну а почему нет? Тишина и спокойствие в больнице, никто не дёргает и разговорами не отвлекает. Хочешь - учебники штудируй, хочешь - медитируй. А для сна и пяти часов за глаза. И весь день свободен, хоть по учёбе долги закрою.
        Разумеется, столь серьёзный инцидент как очередной взрыв на территории студгородка утаить от общественности в тайне не получилось бы при всём желании, попытка скрыть детали происшествия лишь породила бы самые невероятные слухи о количестве жертв, поэтому в ректорате устроили собрание старост, на котором выступил герой дня - Касатон Стройнович. Моё имя там не прозвучало, чему я был рад просто-таки до невозможности, ибо в противном случае об учёбе в ближайшие дни и речи бы даже не шло. Замучился бы на расспросы отвечать.
        Ну а как иначе? Студгородок гудел почище растревоженного улья, все только и говорили что о бомбистах, даже война на второй план отошла. Разумеется, и так ко мне приставали с расспросами, но отбрехался кое-как.
        Куда большим испытанием оказалось общение с руководством Бюро оперативного реагирования, на ковёр к которому меня вызвали на следующий день. Поначалу я даже намеревался привлечь к беседе кого-нибудь с кафедры кадровых ресурсов, но от этой идеи отговорил Касатон.
        - Сам с тобой схожу! - отрезал Стройнович, вытирая носовым платком выступившую на лице испарину.
        - Зачем ещё? - удивился я.
        - Как зачем? В момент нападения ты выполнял обязанности секретаря дисциплинарного комитета. Претензии к тебе - это претензии ко мне.
        В аппаратных играх Стройнович определённо понимал больше моего, я сообразил это по выражению лиц исполняющего обязанности директора Бюро и его заместителей, когда мы предстали пред их ясны очи.
        - При всём уважении, - нахмурился Владимир Михайлович, - но эта беседа - внутреннее дело Бюро!
        Касатон к столу подходить не стал, уселся на стул у стены и заложил ногу на ногу.
        - Речь пойдёт о вчерашнем инциденте? - вроде как уточнил он. - Раз так, это непосредственно касается студсовета, который я представляю здесь в качестве зампреда и руководителя дисциплинарного комитета!
        Вяз отмахнулся.
        - Ерунда! Мы собираемся опросить сотрудника Бюро!
        - Который на момент инцидента выполнял обязанности секретаря дисциплинарного комитета! - возразил Стройнович.
        - Вы вмешиваетесь в официальное расследование! - рыкнул представитель оперчасти, и вот этот аргумент он привёл совершенно напрасно.
        - Михаил Игоревич, ну зачем вы так? - улыбнулся Касатон. - Официальное расследование ведёт контрольно-ревизионный дивизион. Вы самое большее можете рассмотреть вопросы дисциплины и этики, а это как раз мой хлеб. И я оспорю любые действия в отношении товарища Линя, если не буду принимать непосредственного участия в их обсуждении. Петя, ты чего встал столбом? Садись!
        Я опустился на стул рядом с ним, устроил на коленях портфель, положил сверху кепку, приготовился внимать.
        - Начинайте, господа! - разрешил исполняющий обязанности директора. - Что у вас, Михаил Игоревич?
        Оперативник откашлялся, и взял лежавший перед ним до того листок.
        - Выношу на рассмотрение вопрос о грубейшем превышении полномочий, повлёкшем за собой тяжкие последствия! - объявил он, кинул недобрый взгляд на Касатона и продолжил: - Сотрудники управления физической защиты не имеют полномочий проводить следственные действия, равно как не имеет права заниматься этим и секретарь дисциплинарного комитета. В результате непрофессиональных действий гражданина Линя была упущена возможность своевременно выявить террористическую ячейку и предотвратить жертвы среди преподавательско-студенческого состава! При возникновении подозрений он должен был незамедлительно уведомить об этом оперчасть Бюро, а не заниматься самодеятельностью!
        Касатон хмыкнул и сказал:
        - Петя, поясни!
        Я переложил портфель с кепкой на соседний стул, сам встал и начал, не повышая голоса, доводить до собравшихся свою позицию:
        - В отношении студентов Чертополоха, Крикуна и Крота мной не предпринималось никаких следственных действий. Всё моё общение с ними свелось к вручению повесток. Помимо этого, для прояснения мотивов я пригласил на собеседование лиц, принимавших участие в попытке переправки на территорию студгородка алкогольных напитков. И это тоже входит в обязанности секретаря дисциплинарного комитета. Информация о возможной причастности одного из фигурантов к запрещённому ныне политическому движению была почерпнута из его характеристики непосредственно перед инцидентом. Никому из подозреваемых озвучена она не была, а посему побудить правонарушителей к бегству не могла. При этом в предоставленных нам Бюро материалах никаких компрометирующих фигурантов сведений не содержалось, что ставит под вопрос качество проделанной оперчастью работы. На момент составления протокола об административном правонарушении «Правый легион» был уже запрещён!
        Михаил Игоревич аж зубами скрипнул от бешенства, но исполняющий обязанности директора жестом велел ему молчать, и я продолжил:
        - Также хочу отметить, что на сей счёт мной даны исчерпывающие пояснения контрольно-ревизионному дивизиону…
        - Да это просто возмутительно! - всё же взорвался оперативник. - У нас этот Крикун просто свидетелем проходил!
        - Предлагаю воздержаться от развёрнутой полемики и ограничиться обменом мнениями! - остановил его хозяин кабинета. - Андрей Сергеевич, вам слово!
        Касатон легонько ткнул мой ботинок носком туфли и глазами дал знак сесть, я так и поступил. Ну а Вяз не стал ни откашливаться, прочищая горло, ни заглядывать в лежавшие перед ним бумаги.
        - Выношу на рассмотрение вопрос о вопиющем непрофессионализме заместителя командира группы немедленного реагирования Линя. Неудовлетворительное исполнение им служебных обязанностей повлекло за собой как жертвы среди студентов, так и гибель двух подозреваемых. В силу этого обстоятельства мы лишены возможности допросить их на предмет связей с реакционным подпольем.
        Тут уж поднялся на ноги Касатон.
        - Поскольку в первую очередь это камень в мой огород, отвечу сам, - широко улыбнулся он присутствующим. - Начну с того, что в обязанности секретаря дисциплинарного комитета не входит физическая защита персонала, учащихся и материальных ценностей, числящихся на балансе института. Так же это не предусмотрено должностными инструкциями Службы реабилитации, в которую на момент инцидента был откомандирован товарищ Линь.
        - Он остаётся сотрудником Бюро! - возразил Вяз.
        Стройнович его будто не услышал.
        - Далее хочу отметить, что товарищем Линем был предотвращён подрыв одного взрывного устройства из двух, первое же было активировано в момент, когда о его наличии никто в силу объективных причин даже не подозревал. - Касатон вынул из кармана платок и вновь промокнул им лицо. - Теперь что касается правонарушителей. Первый погиб в результате активации взрывного устройства соучастником, второй получил несовместимые с жизнью ранения из-за разрушения охранной структуры, завязанной напрямую на его внутреннюю энергетику. Данное разрушение повлекло моё вмешательство, в то время как товарищ Линь просто отвлекал злоумышленника, не позволяя ему скрыться до подхода подкрепления и не предпринимал при этом никаких активных мер к задержанию и не атаковал. Это подтверждается как показаниями очевидцев, так и данными аналитиков службы охраны.
        Вяз недовольно поморщился, а Касатон перевёл дух и продолжил:
        - Одновременно с этим хочу напомнить, что в соответствии с приказом ректора за номером сорок пять от тридцатого марта сего года предусмотрено усиление охраны общественных объектов особой значимости. Несмотря на предыдущий взрыв, занимаемые студсоветом помещения по неизвестной мне причине к таковым ответственными сотрудниками Бюро отнесены не были. И, как показали вчерашние события, совершенно напрасно!
        Если до того я без всякого преувеличения мог сказать, что и сам бы использовал аналогичные формулировки и аргументы, то последний заход Стройновича оказался полнейшей неожиданностью. И не для меня одного! Вяза аж подбросило.
        - Мы и так разрываемся! - вскочив на ноги, шибанул он кулаком по столу. - Легко рассуждать, когда…
        - Довольно! - оборвал его исполняющий обязанности директора. - Наше судьбоносное время требует принимать ответственность на себя, а не перекладывать её на других! Михаил Игоревич, Андрей Сергеевич, жду от вас объяснительные по означенным фактам сегодня до конца дня. - После он глянул на меня с Касатоном и то ли с лёгким акцентом на первое слово, то ли просто с усмешкой произнёс: - Товарищи, вы свободны.
        Ну мы и пошли.
        - Спасибо, что прикрыл, - сказал я уже на лестнице. - Одного меня и слушать бы не стали, сразу заткнули.
        - С них бы сталось, - кивнул Стройнович. - Видел, как Вяза от слова «товарищ» корёжит? На вид молодой и прогрессивный, а на деле этот старорежимный господин нам определённо не товарищ. Помяни моё слово, коллективу с ним окажется не по пути.
        Мы спустились на первый этаж, встали на крыльце. Касатон шумно выдохнул, приложил ладонь к левому боку и запрокинул лицо, подставляя его лучам полуденного солнца. Я отметил бледность кожи и припухшие веки, сказал:
        - Плохо выглядишь.
        - Перенапрягся вчера, - пояснил Стройнович. - До сих пор толком не восстановился после ранения. С внутренней энергетикой порядок, а как на пределе мощности поработаю, так и прихватывает.
        Я задумчиво хмыкнул и спросил:
        - А не думал закалкой организма заняться?
        Касатон презрительно фыркнул.
        - И чем мне поможет эта ориентальная эзотерика?
        - Не скажи, - покачал я головой, вспомнив отца Сергия, поймавшего ладонью пулю. - Есть хорошие практики. Если интересно, поговори с Горицветом. Знаешь же такого?
        - Наслышан, - подтвердил Стройнович и с нескрываемым недоверием уточнил: - Думаешь, есть смысл?
        - Уверен. Видел результаты.
        Мы ещё немного постояли, потом двинулись к студсовету. Я поймал себя на том, что подсознательно стараюсь держаться подальше от мусорных урн, тяжко вздохнул и обратился к спутнику.
        - Касатон, а что за конструкцию Чертополох задействовал?
        Тот лишь отмахнулся.
        - Да ерунда!
        - Ерунда? - опешил я. - Меня чуть не перемололо!
        Стройнович пожал плечами.
        - Этот двоечник от обороны действовать намеревался, но стандартную полусферу искажения и ту под контролем не удержал. Слишком много энергии в неё разом ухнул.
        - Откуда там слишком много энергии взялось? - усомнился я. - Он в резонанс только-только вошёл!
        - Загодя потенциал набрать успел. Они ведь акцию планировали, не с кондачка действовать начали. Наверняка второй портфель у нас в кабинете собирались оставить.
        Я был уверен, что никто из приглашённых на беседу студентов серьёзных энергетических возмущений не производил, но спорить с Касатоном не стал, поскольку бомбист на какое-то время выпал из моего поля зрения, мог успеть подготовиться.
        - А что за сфера искажения?
        - Полусфера, - поправил меня Стройнович. - Искажает энергетическое поле, что приводит к разрушению чужих конструкций и гасит входящие воздействия. Но есть и против неё методы, а если переборщить…
        Фраза осталась незавершённой, да только в особых пояснениях и не было никакой нужды. Сам всё своими глазами лицезрел.
        Стройнович вдруг отсалютовал кому-то рукой, я повернулся и увидел направлявшегося в нашу сторону председателя студсовета.
        - Ну, Касатон, ты просто герой! - приблизившись, хлопнул тот по плечу моего спутника, после чего похвалил и меня: - Тоже молодец!
        - Брось, Сева, - отмахнулся Стройнович. - Какие тут могут быть герои? Пять человек погибло! Пять! И мы этого не предупредили, отреагировали лишь постфактум!
        - Отставить похоронный тон! - потребовал Всеволод. - А что надо усиливать работу, тут ты совершенно прав, тут спорить глупо. - Он вновь похлопал Касатона по плечу и спросил: - Слышали последние новости?
        - Слышали, наверное, - усмехнулся Касатон. - Знать бы ещё, какие из них последние! Наши добровольческий корпус за границу выдавили?
        - Именно, - подтвердил председатель студсовета. - А ещё сегодня с датой выборов в совреспред определённость появиться должна.
        Мы двинулись к административному корпусу, в котором размещался студсовет - на том вывесили транспаранты «Нет террору!» и «Нас не запугать!», а вокруг наблюдался явный избыток сотрудников службы охраны РИИФС. Прямо на улице напротив входа шло заслушивание инициативных групп: представители студенческого самоуправления доказывали собравшимся значимость собственных идей и несостоятельность всех прочих предложений, эмоции били через край.
        Всеволод и Касатон ускорили шаг и вбежали на крыльцо прежде, чем кто-либо успел вовлечь их в дискуссию, ну а я задержался на улице и огляделся по сторонам.
        Северянин цветом лица напоминал варёного рака, юноши и барышни из его группы вид имели хмурый и раздражённый - если их проект и не разнесли в пух и прах, то и широкой поддержки он точно не получил. Яков Беляк, который единственный из всех заместителей председателя студсовета почтил это сборище своим присутствием, от счастья тоже отнюдь не лучился, ему что-то втолковывал разгорячённый старшекурсник.
        В этот момент короткая пауза между выступлениями подошла к концу, и слово взяла Марина Дичок.
        - Мы собираемся открыть женскую вечернюю школу…
        Продолжение потонуло в свисте и возмущённых криках.
        - Женскую? Шовинизм!
        - Давайте теперь ещё раздельное обучение восстановим!
        - Старорежимная отрыжка!
        - Институт тут при чём?
        Собственно, на этом всё и закончилось. Нет, Марина пыталась спорить, но её банально переорали. На смену ей пришла брюнеточка Эля.
        - Один дополнительный гипнокод увеличивает у первокурсников прогресс способностей на двадцать процентов! - выкрикнула она, потрясая какими-то листами. - И это не пустые слова, а реальность! Эти цифры были получены на практике! Любой желающий может ознакомиться с расчётами!
        Но оппонентов так просто сбить с толку не получилось, долговязый Фёдор Острог немедленно гаркнул:
        - А сколько дополнительных литров мозгов при этом вытекло через уши?
        Взрыв смеха Элю ничуть не смутил, проигнорировав и его, и провокационный вопрос, она спокойно продолжила своё выступление.
        - На пятнадцать процентов снизилась загрузка преподавательского состава! Подумайте только, на пятнадцать процентов! А разработка гипнокодов для соискателей…
        Превосходивший всех ростом минимум на голову Федя Острог сунул в рот пальцы и пронзительно свистнул.
        - А преподавателей на мороз, да? - выкрикнул он, после чего начал, активно работая локтями, пробираться к импровизированной трибуне. - Уволить? Или оклады порезать? Пусть за еду работают?
        Представители студенческого сообщества загудели, но спихнуть брюнетку с импровизированной трибуны у Острога не вышло - его решительно оттёр в сторону знакомый мне по службе в зенитной роте старшекурсник. Впрочем, барышня в любом случае свою речь затягивать не стала и уступила место пухлому круглолицему живчику.
        - Никто никого увольнять не будет! Это контрпродуктивно, я вам как экономист говорю! - выкрикнул он. - За счёт высвободившихся трудочасов мы повысим качество обучения, расширим институт кураторства и поддержку талантливых студентов! Правительством институту поставлена задача нарастить выпуск операторов в три раза, без более активного использования гипнокодов эта задача неминуемо окажется провалена!
        Со всех сторон посыпались критические замечания, но всерьёз разгореться спору помешал регламент; на трибуну взобрался новый выступающий.
        - Гипнокоды - это хорошо! - объявил представительного вида старшекурсник в пошитом на заказ костюме. - Очень хорошо! Но не стоит забывать и о побочных эффектах! Нервные срывы, психозы, самопроизвольные выбросы сверхсилы! Да вы и сами знаете, чему именно на самом деле мы обязаны введением лимита на удерживаемый потенциал!
        - Андрей, жги! - выкрикнул кто-то из толпы.
        - Клевета! - завопила Эля, и сразу несколько человек из её окружения принялись свистеть.
        - Гипнокоды - это хорошо! - повторил выступающий, когда гомон немного поутих. - Но гипнокоды - это лишь форма подачи информации! Нельзя стричь всех под одну гребёнку, все люди разные! Неправильно каждому вколачивать в голову одно и то же! Нужен индивидуальный подход! Как минимум требуется корректировка по виткам и румбам! Лишь активное развитие схемотехники позволит безболезненно расширить использование методик подсознательного обучения!
        - Андрей, чушь порешь! - крикнул Федя Острог, не сдержавшись.
        Началось бурное обсуждение выдвинутого тезиса, и я решил не дожидаться выступления Инги, зашёл в корпус, кивнул вахтёру и поднялся на второй этаж. Кровь уже отмыли, сейчас бригада рабочих шпаклевала стены и белила потолок; я прошмыгнул мимо них и юркнул в кабинет.
        - Чего там? - спросил Касатон.
        - Диспутируют, - сообщил я, снял кепку и поздоровался с нашей машинисткой. - Привет, Ир!
        - Привет! - отозвалась та, продолжая перепечатывать какой-то из подготовленных мной документов.
        Кто другой на её месте после случившегося здесь бы неделю ещё не появился, а этой хоть бы хны!
        Только подумал так, и Стройнович полез в шкаф, неудачно громыхнув его дверцей, Ирина аж подпрыгнула.
        - Касатон! - возмутилась она, приложив ладонь к груди. - У меня чуть сердце не остановилось!
        - Ну извини! - усмехнулся Стройнович и плюхнул на стол стопку листов сантиметров в пятнадцать толщиной, после достал ещё одну примерно такую же. - Петь, давай характеристики разбирать, а то сроки горят.
        - Давай!
        Если раньше я ориентировался исключительно на раздел с особыми отметками, то сейчас взялся просматривать весь текст от и до, и хоть большинство характеристик отличались лаконичностью, времени на каждую из них стало уходить несравненно больше прежнего. У Касатона дело продвигалось тоже не слишком быстро, да ещё он беспрестанно вытирал лицо платком, а потом и вовсе поднялся на ноги и снял со спинки стула пиджак.
        - Идём обедать, Петь, - позвал он меня. - Ира, ты тоже перерыв сделай.
        - Ага, только проект решения завтрашнего заседания подготовлю, - отозвалась барышня, не прекращая печатать.
        Стройнович двинулся на выход, но вдруг замер на полушаге, после чего шустро скользнул за дверь.
        - Меня нет! - шепнул он нам уже оттуда.
        Мы с Ириной озадаченно переглянулись, и тут же в кабинет заглянула Эля.
        - А где Касатон? - спросила брюнетка, оглядевшись.
        Ответить я не успел, меня опередила Ирина.
        - А вы по какому вопросу, гражданка? - поинтересовалась она на редкость противным голосом. - Записывались на приём?
        Лицо Эли от изумления вытянулось, а нос будто бы даже стал ещё крупнее.
        - Я по личному вопросу! - объявила она, совладав с удивлением, и подбоченилась. - А что?
        - В рабочее время решение личных вопросов неуместно! - отрезала Ирина и раскрыла какую-то тетрадь. - Ну так что - на приём будем записываться или как?
        Эля лишь фыркнула и отправилась восвояси, а Касатон выждал немного, выглянул из-за двери и показал Ирине большой палец, а мне предложил:
        - Давай через чёрный ход.
        Мы выбрались из корпуса и отправились в столовую, я с усмешкой спросил:
        - Любовь-любовь?
        Касатон досадливо отмахнулся.
        - Да какой там! Если б действительно по личному вопросу пришла, то и бог бы с ней, но она ж точно свой проект рекламировать собиралась! У меня эти гипнокоды уже в печёнках сидят!
        - Пробивная.
        - Не то слово! Знал бы наперёд - вовек бы не связался!
        От выражения сочувствия я тактично воздержался.
        На вечернюю тренировку по рукопашному бою явились три калеки. Это не я придумал, это так нас Малыш обозвал. Ещё командой инвалидов поименовал, что тоже было не так уж далеко от истины.
        - Клевец и Полушка, дуйте к Митричу на ножевой бой. Скажите, я распорядился. - Он обернулся и гаркнул: - Жёлудь, не спи! Два круга тебе!
        - За что? - возмутился вновь объявившийся на тренировках Митя.
        - Бегом марш! - рыкнул Малыш, посмотрел на меня и махнул рукой. - Линь, ты со своими рёбрами на йогу иди. Пока не восстановишься, можешь не приходить. Смысла не вижу.
        Я спорить не стал, поскольку был согласен с этим распоряжением на все сто, отсалютовал Карлу и в компании приятелей-пролетариев потопал с полигона в спорткомплекс. Сергей при ходьбе заметно припадал на левую ногу, Илья берёг правую руку, оба выглядели какими-то помятыми, на лицах хватало чуть подживших царапин.
        - Это где вы так? - поинтересовался я.
        - Да нас обратно в комендатуру на время забрали, - неопределённо отмахнулся Сергей Клевец и замолчал.
        Илья оказался более разговорчивым.
        - Кто-то наводку на грабителей инкассаторских фургонов дал, мы и сорвались. А в квартале от адреса на обочине фугас рванул. Если б щиты не держали, точно покрошило бы, а так ушибами отделались.
        - Лихо!
        - У вас, говорят, тоже жарко было?
        Я рассказал о последних событиях, потом спросил:
        - Матвей с вами был? А то его чего-то не видно.
        - Не! - мотнул головой Илья, огляделся по сторонам и, понизив голос, произнёс: - Слышал, штурмовой взвод на захват айлийской миссии при институте отрядили. Но это секрет.
        - Чего? - опешил я.
        - Ничего! - буркнул Сергей и толкнул приятеля. - Ты чего, блин, языком мелешь?
        - А что такого? Все свои!
        - Болтун - находка для шпиона!
        - Иди ты знаешь куда?
        Этим наше общение и ограничилось. Парни отправились на тренировку по ножевому бою, ну а я свернул к залу, отведённому под медитации. Сейчас его занимала группа Горицвета, сам гуру прохаживался от стены к стене, но вопреки обыкновению не наставлял своих учеников, а что-то негромко втолковывал шагавшему бок о бок с ним Льву. Мой бывший одноклассник всем своим видом демонстрировал почтительное внимание.
        Я сел в дальнем уголке и погрузился в поверхностный транс, вот только состояния внутреннего равновесия не сумел достичь ни через пять минут, ни через десять. Всё время что-то отвлекало и не позволяло расслабиться. Голоса, шорох одежды, звуки шагов. Потом только сообразил, что дело не в окружении, а исключительно во мне самом. Раз за разом мысли возвращались к Барчуку, его покровителю и папке в кабинете Горицвета.
        Просто наваждение какое-то!
        Ладно хоть успел взять себя в руки до появления Федоры Васильевны, иначе непременно бы нагоняй получил. А так - отзанимался, делая упор в первую очередь на подстёгивании восстановительных процессов, затем отправился в раздевалку, где наткнулся на Карла, который тяжело отдувался, вытираясь после душа.
        - Как-то сегодня совсем немилосердно нас гоняли, - пожаловался он.
        - Тяжело в учении, легко в бою! - отозвался я, наскоро сполоснулся и спросил: - Чем сборище в итоге закончилось?
        - По проектам-то? - уточнил Карл. - Наш, Феди Острога, Андрея Тополя и бесноватой Эли согласовали, остальных завернули.
        - Совсем завернули?
        - Кого совсем, кого на доработку отправили. Но от военной кафедры мы одни дальше прошли.
        - Ясно, - кивнул я. - И что же - среди студентов евгенические идеи такой популярностью пользуются, раз Острог свой проект протащил?
        Карл беспечно отмахнулся.
        - Его мы обойдём! - уверил он. - Многие против его инициативы чисто из принципа проголосуют, она заведомо непроходная. Научный факт!
        - А Тополь?
        - Если подтвердим состоятельность своего предложения объективными расчётами, с Тополем тоже пободаемся. Слишком у него идея заумная. Схемотехника для большинства наших всё равно что тёмный лес. Он это тоже понимает, неспроста же на союз с мозгокрутами набивался!
        - С Элей-то?
        - С её компанией, - подтвердил Карл начал одеваться и сказал: - Мы сегодня решили всей инициативной группой в «Под пальмой» собраться. - Он усмехнулся. - Там наши суфражистки потом учредительное собрание вечерней школы проводить будут.
        Распахнувший дверь раздевалки Лев услышал последнюю фразу и удивлённо приподнял брови:
        - Суфражистки?
        - Да девчонки из актива военной кафедры. Там среди главных заводил Маринка Дичок и ваша Инга, - пояснил Карл.
        - Марина Дичок? - заинтересовался вдруг Лев. - Светленькая такая, стройная?
        Здоровяк как-то очень озадаченно глянул в ответ и не слишком уверенно кивнул.
        - Ну да. - И он тут же потребовал объяснений: - А что? Знаешь её?
        - Видел с Эльвирой Генриховной пару раз, - сказал Лев и пояснил: - Это начальница моя. Они то ли родственницы, то ли просто семьями дружат. Я не понял.
        - А-а-а! - понимающе протянул Карл и толкнул меня в плечо. - Так что, Петь, придёшь? Как у тебя со свободным временем?
        Я без особого сожаления покачал головой.
        - Нет, мне не до кафе. В десять на дежурство, так что давайте без меня.
        - Как знаешь.
        Карл попрощался и ушёл, а Лев попросил:
        - Петя, подождёшь меня? Разговор есть.
        Своего удивления я никак не выказал, не стал задавать и уточняющих вопросов, просто кивнул.
        - Конечно!
        Когда минут пять спустя мы вышли на улицу и Лев предложил присесть на лавочку, я поинтересовался:
        - Ты домой сейчас?
        - Да, а что?
        - Да мне книги надо коллеге занести. Он в вашем квартале живёт.
        - А! Приятелю Лии?
        - Ему, - подтвердил я и помахал портфелем, который набил дипломными работами, посвящёнными разработке техник раздвоения потенциала.
        Мы покинули территорию студгородка и зашагали по тенистой улочке. К вечеру воздух посвежел, но холодно не было, и барышни сплошь и рядом расхаживали в лёгких летних платьицах. Лев разговор начинать не спешил и с интересом поглядывал по сторонам, я его не торопил, хоть уже и начал испытывать нечто сродни беспокойству.
        Только б не об Инге разговор зашёл! Ёлки-палки, только б не о ней!
        - Да тут Антон в историю нехорошую влип, - сказал вдруг Лев, перехватил мой недоумённый взгляд и пояснил: - Ну Антон Пух, с которым мы инициацию проходили! Рыжий!
        - А-а-а! - с облегчением протянул я, сообразив, о ком идёт речь. - И что с ним?
        - Да на фронт сорвался, его в Зимске перехватили. Дело на рассмотрение в дисциплинарный комитет передали, а ты ведь там?
        - Там, - подтвердил я. - Если дело нам спустили, значит, он при задержании не набедокурил и лишнего не наговорил, а при отсутствии порочащих отметок в личном деле беспокоиться вообще не о чем. Ещё и ускоренные курсы военной подготовки пройдёт.
        - О том и речь, - кивнул мой одноклассник. - Если он занятия в апреле - мае пропустит, долги по сессии сможет только в сентябре закрыть. А у них распределение по итогам семестра. В пролёте окажется.
        - Если так посмотреть, то - да, окажется, - согласился я.
        - И ничего нельзя сделать? - спросил Лев. - Он ведь просто республике помочь хотел!
        - Это вопрос дисциплины. Вот ты на фронт не сбежал ведь?
        - Я рапорт на перевод подавал!
        В голосе бывшего одноклассника прозвучала откровенная обида, и я вздохнул, попросил:
        - Ладно, дай подумать.
        Просто взять и потерять составленный на Антона протокол не было никакой возможности, не мог я и попросить о проявлении к нему снисхождения.
        Ну в самом деле - с какой стати?
        Он особенный, что ли?
        Хм… А ведь и вправду - особенный! Он ведь с золотого румба! Ценный кадр!
        - Пусть пишет ходатайство об отсрочке наказания до выхода на пик витка. И чем больше преподавателей его завизируют, тем лучше. Если характеристика чистая, проблем точно не будет. Только на меня не ссылайся, не нужно это.
        - Спасибо, Петя! Выручил! - обрадовался Лев. - Зайдёшь? Михаил Прокопьевич специально для меня травяной сбор подобрал - лучше всякого зелёного чая!
        Я немного поколебался и всё же решил не обижать бывшего одноклассника отказом, кивнул.
        - Зайду. Только давай сначала книги занесём.
        Жили Лев и Герасим чуть ли не в соседних домах, даже крюк делать не пришлось. Правда, минут пять куковали у парадного в ожидании, когда спустится Сутолока.
        - Извини, Петя, - развёл тот руками. - У нас усиление режима, посторонних не пускают. Даже гостей пока приглашать запретили.
        - Да ерунда! - отмахнулся я, раскрыл портфель и вручил Герасиму толстенную стопку дипломных работ и диссертаций. - Держи! - После легонько толкнул в плечо Льва и с усмешкой спросил: - Вам-то гостей не запретили приводить?
        Тот лишь фыркнул:
        - У нас жильцы попроще.
        И точно - вахтёру моего студенческого билета оказалось вполне достаточно, он отметил время в журнале для посетителей, после чего разрешил проходить.
        - У вас тоже гайки закручивают. Раньше просто так пропускали, - отметил я, начав подниматься по лестнице.
        - Развели бюрократию на пустом месте! - поморщился Лев, доставая из кармана связку ключей. - Будто в общежитии теперь!
        На звук распахнувшейся двери из своей комнаты выглянул его сосед.
        - У нас гости? - спросил он и тут же прищёлкнул пальцами. - О, а я тебя помню! Пётр?
        - Привет, Юра! - поздоровался я, протягивая руку. - Я ненадолго, просто заглянул чаю попить.
        - Да хоть бы и надолго! - рассмеялся Юрий и снова прищёлкнул пальцами. - Слушайте! А идёмте-ка в «Лиру»! Эльвира Генриховна сегодня вечер поэзии устраивает!
        Лев тяжко вздохнул и покачал головой.
        - Мне бы ещё помедитировать сегодня…
        - Брось! Ты так сутки напролёт скоро медитировать будешь! Жизнь-то мимо проходит!
        - Достичь просветления непросто, но это реально.
        - Да не слушай ты Горицвета! Пустая болтовня это всё!
        - Юра, только не начинай опять! - не попросил даже, а скорее потребовал Лев.
        Его сосед всплеснул руками и скрылся в своей комнате, откуда вскоре вышел уже не в домашнем халате, а в вечернем костюме.
        - Пётр, Лев, доброго вечера! Если передумаете, подгребайте в «Лиру»!
        Он ушёл, а мы не передумали. Заварили травяной настой, посидели, поговорили о всякой ерунде, точнее даже - говорил преимущественно мой товарищ, а я всё больше кивал в нужных местах и поддакивал, внимая пересказу эзотерических убеждений господина Горицвета.
        А мысли были не о том. Мысли были о папочке в одном из шкафов Михаила Прокопьевича! До того дошло - она мне потом ещё всю ночь напролёт снилась. Немудрено, что назавтра я совершенно осознанно пожертвовал полноценным обедом, накупил пирожков и уселся неподалёку от корпуса, в котором располагалась бухгалтерия, а дабы не терять время попусту, развернул утренний номер «Столичных известий». Углубился в чтение, ещё и от прохожих газетным листом прикрылся.
        Красота!
        Новости тоже порадовали: столицу окончательно зачистили от разрозненных сил мятежников, а добровольческий корпус выдавили за границу. Имело место и серьёзное продвижение на западном фронте. Только не в угодившем между молотом и наковальней Средине, как того следовало бы ожидать, а в Окресте.
        Ну а дальше у работников бухгалтерии начался обеденный перерыв. Вышел вместе со всеми и господин Горицвет. Дабы свести к минимуму риск его внезапного возвращения на рабочее место, я проследил за начальником сектора учёта нематериальных фондов до столовой, и лишь после этого поспешил обратно, точнее - к соседнему корпусу. У парадного крыльца там слонялся студент с красной нарукавной повязкой, на меня он внимания не обратил, а вахтёр лишь взглянул на удостоверение сотрудника Бюро оперативного реагирования и разрешил проходить.
        Я и вошёл. Поднялся на второй этаж, огляделся. Соединивший два здания переход оказался заперт, но вскрыть простенький замок получилось без всякого труда - только приложил ладонь и почти сразу провернул ручку. Переборов неуверенность - дурак! ну зачем тебе это нужно? - я быстрым шагом пересёк галерею и выглянул в коридор. Там - никого, двери всех кабинетов закрыты.
        Красться я и не подумал, напротив - сунул портфель под мышку, постарался на случай неожиданной встречи с кем-нибудь из бухгалтеров придать себе до невозможности деловой вид и преспокойно зашагал к обиталищу господина Горицвета. На тип замка я обратил внимание ещё в прошлый визит сюда, работать с такими уже доводилось, так что схему воздействия сформировал заранее. Дверь открыл лишь с мимолётной заминкой, со стороны бы никто и не понял даже, что до того она была заперта.
        Вот что значит - практика!
        Хорохорился я исключительно по причине нервозности, очень уж мне было не по себе. Ну а как иначе? Взлом и проникновение в служебное помещение - это ведь самая малость из того, что мне при желании можно инкриминировать!
        Вот именно из-за нервозности я и повременил распахивать шкаф с документами, из которого Горицвет извлекал заветную папку при последнем моём визите сюда. Для начала сделал несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться, заодно восстановил в памяти всё то, чему когда-то учили на курсах контрольно-ревизионного дивизиона. Дальше начал осмотр по всем правилам и - нашёл!
        Небольшой клочочек папиросной бумаги оказался зажат дверцей таким образом, чтобы непременно выпасть сразу, как только её откроют. Ещё и неприметный, зараза! Не высматривай специально, ни в жисть бы не заметил!
        И что делать? Открыть, а потом вернуть бумажку на место?
        Но кто даст гарантию, что где-нибудь не уложен волосок или на самой папке не притаилась табачная крошка? Сразу ведь и не сообразишь - случайно так получилось или намеренно маячок оставили!
        Вот именно - намеренно!
        Получается, Горицвет имеет основание опасаться, что кто-то станет шарить в его рабочих документах? Или это я каким-то образом выдал свой интерес? Впрочем, не важно - главное, что при таком раскладе едва ли среди бумаг отыщется хоть что-то действительно стоящее. Всё действительно стоящее при таком раскладе определённо хранится где-то в другом месте, а этот шкаф и эта папка лишь для отвода глаз.
        Зараза!
        Я беззвучно выругался и выскользнул из кабинета, не став ничего трогать. Запер дверь и зашагал прочь. Нет, от своего намерения выяснить личность покровителя Барчука отнюдь не отказался, просто решил действовать не столь прямолинейно. Тут требовалось для начала всё хорошенько обмозговать.
        Начав прикидывать возможные варианты, я так задумался, что даже вздрогнул, когда на подходе к студсовету послышался оклик:
        - Линь!
        Поднял взгляд на окно второго этажа, и высунувшийся на улицу Касатон Стройнович объявил:
        - Тебя на военную кафедру вызывают, в двадцать пятый кабинет! Давай живее!
        На военную кафедру? В двадцать пятый?
        Это что же получается - меня Георгий Иванович к себе затребовал или кто-то из его коллег видеть желает? На кой чёрт?
        Мысли сами собой вернулись к недавнему проникновению в бухгалтерию, и враз сделалось не по себе. Неужто проследили? Неужто я под колпаком? Да нет - бред! Но вот за Горицветом запросто могли негласное наблюдение установить. Могли ведь?
        Я усилием воли подавил приступ паники и потопал на военную кафедру. Постучался в двадцать пятый кабинет, дождался неразборчивого ворчания и приоткрыл дверь, заглянул внутрь.
        - Вызывали?
        Куривший у окна Георгий Иванович помахал рукой, разгоняя клубы дыма, и разрешил:
        - Заходи!
        Впрочем, судя по тону не разрешил, а всё же приказал. Он хмуро глянул на меня, вдавил окурок в пепельницу и обвёл рукой пустой стол.
        - Знаешь, чего я тут не вижу?
        - Никак нет! - отозвался я, прикрывая за собой дверь.
        На кураторе был мундир с майорскими нашивками - как видно период недолгой конспирации подошёл к концу, - так что мой уставной ответ был вполне уместен, но Городец нахмурился пуще прежнего.
        - Отчёта, Петя! Я не вижу отчёта! Где он?
        - Так вас же не было!
        - Ну вот я здесь! И уже не первый день, заметь, а отчёта до сих пор не наблюдаю!
        - Я думал…
        - Индюк тоже думал, да в суп попал! - отрезал Георгий Иванович. - Ну?
        Я откровенно растерялся.
        - Что - ну? Вам прямо сейчас докладывать?
        - Нет, Петя! Завтра! - Куратор достал из портсигара новую папиросу и постучал ею о ладонь. - На бумаге - завтра. А сейчас устно изложи, во что ты в столице с подачи Альберта вляпался.
        Я захлопал глазами.
        - Почему сразу - вляпались?
        - А чего б иначе тобой оперативники РКВД заинтересовались?
        - Какие оперативники? - не понял я. - Что ещё за аббревиатура такая?
        Городец страдальчески вздохнул, разве что глаза не закатил при этом.
        - Вот и за новостями не следишь! Для твоего сведения: республиканский идеологический комиссариат со вчерашнего дня преобразован в республиканский комиссариат внутренних дел!
        - Ого! - протянул я. - Получается, теперь и полиция под ними?
        - Не только полиция, но и жандармерия на транспорте. Железнодорожный корпус упразднили в силу общей неэффективности. Подвижной состав со штатом армейцы забрали, а оперчасти и линейные отделы под себя Черник подгрёб. Он вообще на коне сейчас, интерес его сотрудников ничего хорошего не сулит. Ну так как?
        Я замялся.
        - Видите ли, Георгий Иванович, тут такое дело…
        - Альберт велел язык за зубами держать? - предположил Городец, усаживаясь в кресло.
        - Ага.
        - Тоже мне умник выискался! - зло буркнул куратор, встопорщив усы и закурил. - Навертел, накрутил, а другим теперь расхлёбывать! - Он с усмешкой глянул на меня. - Что - глазками хлопаешь? Не смог Альберт шила в мешке утаить, попросил содействие оказать. Рассказывай давай! Хоть версии ваши сравню.
        Георгий Иванович запросто мог брать меня на пушку, но я в любом случае запираться смысла для себя не видел и обозначил все ключевые события, ни о чём, по сути, не умолчав. Думал, Городец ухватится за ликвидацию заведующего первой лабораторией, но судьба господина Вдовца его нисколько не заинтересовала. Ну а раз так, я о причастности к убийству ренегата Альберта Павловича сообщать не стал. А вот о чём пришлось изложить во всех подробностях, так это о визите в «Асторию» и спасении Леонтия Горского.
        - Так дело в Горском? - уточнил я под конец своего рассказа.
        Георгий Иванович кивнул.
        - Тут собака зарыта. Тут. - Он страдальчески вздохнул и помассировал подушечками пальцев виски. - И что самое паскудное - от допроса в качестве свидетеля тебе никак не отвертеться.
        - И чего именно я свидетель, позвольте полюбопытствовать?
        - Ты у нас, точнее - у них, свидетель гибели ответственного сотрудника. Машина сопровождения при транспортировке Горского в больницу взорвалась? Взорвалась. Оперативник при этом погиб? Погиб. Если б не главенство ОНКОР в Новинске, тебя бы взяли под белы рученьки и в столицу отправили. Черпанул бы лиха полной ложкой!
        - Дело, надо понимать, не в оперативнике?
        - Да в Горском дело, в ком ещё! - подтвердил мою догадку Георгий Иванович. - Значит, так! Расскажешь о нём всё без утайки.
        - Но…
        Майор Городец в сердцах хлопнул ладонью по столу.
        - Никаких «но»! У Альберта был один шанс из тысячи, и его ставка не сработала. Он засветился и оказался под ударом, теперь остаётся лишь минимизировать ущерб.
        Я оттянул от горла ставший вдруг слишком тесным ворот сорочки.
        - Если разобраться, то я ничего и не знаю…
        - Расскажешь обо всём, что происходило на отрезке от засады до операционной. Только об этом. И лишь о событиях, а не о мотивах и догадках. Никакой отсебятины, никаких интерпретаций! Ясно?
        - Так точно!
        Георгия Ивановича мой ответ, такое впечатление, удовлетворил. Он достал из портфеля стопочку каких-то листов и передвинул их мне.
        - Ставь автографы!
        Я принял у него автоматическую ручку, свернул стальной колпачок и принялся подписывать обязательства о неразглашении и прочие бумаги, оформлением которых в силу известных причин не озаботился Альберт Павлович. Городец откинулся на спинку кресла, зажмурился и помассировал смеженные веки.
        - Вопросы?
        - Что вообще в стране происходит? - полюбопытствовал я, продолжая ставить свои закорючки во всех предназначенных для того местах.
        - За всю страну не скажу, а в Новинске творится бардак! - объявил куратор. - Реакционное подполье пытается раскачать ситуацию, обстрелы и подрывы стали обычным делом что в городе, что вблизи Эпицентра, а у комендатуры банально не хватает на все задачи людей. Придётся либо полицейских на службу возвращать, либо какую-то принципиально иную структуру охраны правопорядка учреждать.
        - А как же РКВД?
        - Новинск остаётся в полной юрисдикции корпуса. Зимск и, возможно, ещё какие-то территории тоже нам отдадут, но это пока в процессе согласования.
        - Крикуна не поймали?
        Георгий Иванович покачал головой.
        - Как в воду канул. Та троица архаровцев из «Правого легиона» определённо не сама по себе действовала, а была лишь одной из ячеек.
        - Одной из - это в Новинске или в институте?
        - В институте, - сказал майор Городец, приглаживая усы. - О профессоре Орлике слышал?
        Я озадаченно хмыкнул.
        - Так это не примус взорвался?
        - Да какой там примус! - фыркнул Георгий Иванович. - Ему гранату к дверной ручке примотали. И запал так укоротили, что рвануло без задержки. Опытный человек сработал.
        - Не Крикун с подельниками? - насторожился я.
        Городец покачал головой.
        - Думаю, нет. У их примитивных поделок взрывателей вовсе не было, для детонации внешняя активация требовалась. Собирали на коленке из того, что было. И ко всему прочему от аналитиков пришла информация о причастности к подрыву профессора людей Гросса. По их сведениям, готовится некая серьёзная провокация, призванная дискредитировать институт в глазах научного сообщества не только внутри республики, но и за её пределами.
        У меня по спине побежали мурашки.
        Снова этот неуловимый Гросс!
        - Определённо затевается что-то серьёзное, - с мрачным видом изрёк Георгий Иванович. - Раньше смежники наотрез отказывались признавать сам тот факт, что у них под носом уже несколько лет действует вражеская разведсеть и в пику нам называли Гросса мифом.
        Я невесело усмехнулся.
        - Аналитики теперь все свои просчёты и дыры в охране студгородка на происки Гросса спишут. Или вы уже установили, как взрывчатку через ограду переправили?
        - Установили, - кивнул Георгий Иванович.
        Я подался вперёд и спросил:
        - Десятый студент, да? Был ведь и десятый? Крикун его расколол и что - втёмную использовал или шантажировать начал?
        - Каждый должен знать лишь то, что знать должен, и не более того.
        - Так это я вам наводку дал!
        - Дал или нет - кто знает? - ухмыльнулся в усы Георгий Иванович. - Послушай, Петя, я одобряю твоё стремление подкузьмить коллег из Бюро, но это не тот случай. Забудь.
        Я вздохнул и сказал:
        - Там преемник Вихря с Вязом спелся, если ещё не в курсе.
        Городец постучал пальцем по столу.
        - Отчёт! Завтра!
        - А допросят меня когда?
        - Пока не известно. Будь готов.
        - Всегда готов! - ответил я девизом скаутов, за сим и откланялся.
        Голова просто пухла от новых вводных - сесть бы и всё хорошенько обдумать, но куда там! Бежать, бежать, бежать! То ли белый кролик, то ли белка в колесе!
        Часть вторая. Глава 2
        Впрочем, это всё были ещё цветочки, ягодки созрели на следующий день. Отучился и пообедал, а на выходе из столовой меня перехватил Митя Жёлудь.
        - Давай в Бюро! - объявил он. - Уже ждут!
        - Кто?
        - Сам знаешь!
        Но нет - я не знал, мог лишь предполагать, а потому оказался изрядно удивлён, застав у директора не только майора Городца и двух незнакомых господ со значками РИК на лацканах одинаковых серых пиджаков, но ещё и Ефима Субботу, ранее возглавлявшего местное отделение идеологического комиссариата, а теперь, вероятно, но только лишь вероятно, состоявшего на аналогичной должности в РКВД.
        - А вот и Пётр Линь, - объявил при моём появлении Владимир Михайлович. - Он в вашем полном распоряжении, товарищи!
        Оперативники смерили исполняющего обязанности директора пристальными взглядами, один из них сказал:
        - Мы бы хотели пообщаться с гражданином наедине.
        Георгий Иванович благодушно улыбнулся.
        - К чему такая секретность? Одно дело делаем!
        - И нам не придётся тратить время его на повторный опрос, - с удивительной прямолинейностью добавил Владимир Михайлович и поправил очки, но не смутившись острых взглядов оперативников, просто поправил.
        Ефим Суббота ничего не сказал, лишь вытер лицо носовым платком. В кабинете, несмотря на открытое окно, и в самом деле было душно, вот только едва ли нервозность главы местного отделения РИК объяснялась банальным дискомфортом. Он определённо чувствовал себя не в своей тарелке, и какое-то наитие вдруг подсказало мне, что эта парочка оперативников ему не подчиняется.
        Командированные! Должно быть их по мою душу прямиком из столицы прислали, местным проведение опроса не доверили!
        Ну ничего себе!
        Враз сделалось не по себе, я прочистил горло и с отнюдь не наигранным беспокойством спросил:
        - Простите, а в чём, собственно, дело?
        - Присаживайтесь! - проигнорировав мой вопрос, указал на один из стульев оперативник постарше.
        - Попрошу в ход допроса не вмешиваться, - обратился его коллега уже к присутствующим.
        - Какого ещё допроса? - немедленно поинтересовался я. - По поводу чего? Владимир Михайлович…
        Исполняющий обязанности директора ободряюще улыбнулся.
        - Просто ответь на вопросы.
        Оперативник, показавший чуть старше коллеги, сразу перешёл к делу.
        - Нас интересует ваша столичная командировка. С какой целью вас в неё отправили?
        - Сопровождать заведующего первой лабораторией.
        Второй оперативник взялся стенографировать, его старший товарищ задал очередной вопрос:
        - Почему именно вас?
        Тут было бы уместно сказать о наличии боевого опыта и работе в Бюро оперативного реагирования, но Георгий Иванович точно неспроста велел воздержаться от интерпретации событий, так что я лишь пожал плечами и ограничился кратким:
        - Не знаю.
        - И вас это не удивило?
        - Исключительно порадовало, - сознался я теперь уже совершенно искренне.
        Ну и пошло-поехало. Игры в вопросы и ответы давно стали для меня делом привычным, и всё бы ничего, но настораживала подчёркнутая отстранённость оперативника, взявшегося вести протокол. Он на меня ни разу не взглянул даже, и при этом я совершенно точно ощущал направленное на себя внимание.
        Оператор?
        Полной уверенности в этом не было, но даже если и так - едва ли отслеживание состояния моей внутренней энергетики ему хоть что-либо даст. И потенциал на нуле, и от внешнего фона до предела экранирован. А вот сам я определённо уловил разочарование столичных гостей, когда на вопрос о том, кого именно вывез с территории мятежников чистосердечно сознался:
        - Горского Леонтия Игнатьевича, сотрудника Общества изучения сверхэнергии
        - И почему не были предприняты меры для его немедленного задержания?
        - Как не были? - искренне возмутился я. - Ещё как были! Я его вашему коллеге с рук на руки сдал! Эдуард такой у вас был, знаете?
        - Караульных в известность почему не поставили? С какой целью ввели их в заблуждение, представив Горского профессором?
        - Чтоб сразу к стенке не поставили.
        - Откуда такая забота о предводителе мятежников?
        - Так меня же разведать обстановку отправляли, а он много что знал!
        - А кто распорядился доставить Горского в больницу?
        Момент был скользкий, но даже тут я попытался отделаться полуправдой.
        - Ваш шофёр сел в машину, и мы поехали. Я состояние задержанного пытался стабилизировать, автомобиль не покидал.
        Оперативник хмыкнул и перескочил на другую тему.
        - Откуда стало известно о розысках Горским операторов из свиты великого князя?
        - Вы меня об этом спрашиваете? Сводки о неопознанных телах приказал шерстить Грин из секции-пятнадцать!
        - Допустим. А каким образом вы объяснили свою осведомлённость Горскому?
        - Как и условились с Эдуардом, сказал, что подслушал разговор в «Астории». Мы там жили, когда в гостиницу слушатели Общества заехали.
        - И тебе поверили?
        - На вранье не поймали.
        И так далее, и тому подобное. Что, как, кто, зачем и почему. Оперативник то прорабатывал какой-то определённый эпизод, то начинал скакать по темам почище блохи, сыпал вопросами, цеплялся к словам и беспрестанно возвращался к одним и тем же ключевым моментам. Что, как, кто, зачем и почему.
        Случайный человек давно бы прокололся на какой-нибудь мелочи, да я и сам, хоть и старался преимущественно говорить чистую правду, запросто мог бы сболтнуть лишнего, если б не наказ Городца воздерживаться от интерпретации событий. Сложнее всего оказалось представить себя инициативным молодым человеком, который отправился в логово монархистов исключительно из стремления помочь своей стране. Положа руку на сердце, с этим я всё же не справился - уж слишком много в истории наличествовало дыр изначально. Но вот сочли столичные гости меня пронырой-карьеристом, недалёким исполнителем-боевиком или же ещё даже более недалёким инфантильным юнцом, сказать не возьмусь.
        Допрос затянулся на два часа, ещё после него попросили обождать составления протокола.
        - Посиди в приёмной, - впервые нарушил молчание Ефим Суббота и вытер носовым платком вспотевшую шею. - Сейчас протокол перепечатают, подпишешь.
        - У меня процедуры, - сказал я. - Могу до лабораторного корпуса сбегать и вернуться? Там график просто, своё время пропущу и уже всё…
        - Сбегай, - разрешил исполняющий обязанности директора и улыбнулся. - Да подпишет он протокол, прямо сегодня и подпишет! Не сомневайтесь, товарищи!
        Столичные оперативники переглянулись, и старший из них сказал:
        - Пусть идёт.
        У меня мелькнуло подозрение, что главным в паре был вовсе не он, но мелькнуло и мелькнуло, развивать эту мысль не стал. Вышел в приёмную, где скучал на диванчике Митя Жёлудь, и тот немедленно вскочил на ноги.
        - Ты куда?
        - На процедуры.
        - Я с тобой!
        Проводить меня у Мити получилось лишь до лабораторного корпуса, а вот в подвал его, несмотря на корочки сотрудника Бюро, не пустили, ибо в списках не значился, а охрану на входе несли бойцы особого дивизиона, которые к такого рода удостоверениям никакого пиетета не испытывали. Пришлось бывшему сокурснику дожидаться меня в холле первого этажа.
        Я запросто мог покинуть здание через чёрный ход, но счёл такую выходку пустым ребячеством, да и час работы с энергетической установкой на дне бассейна в толще непроницаемо-чёрной и ужасно вязкой грязи выпил из меня остатки сил, хотелось просто усесться куда-нибудь и перевести дух. Вот на диванчике в приёмной директора я и разместился, ещё и чашку чая от секретаря получил. Митя - нет, Митя угощения не удостоился.
        Ну а потом меня вновь пригласили в кабинет, там я потратил с четверть часа на ознакомление с протоколом, после чего подписал каждый лист и перечеркнул оставшееся свободным место на последнем из них. Расшифровал фамилию-имя-отчество и с облегчением перевёл дух.
        - Готово!
        Задержаться представители РКВД не пожелали и сразу откланялись. После их ухода исполняющий обязанности директора покачал головой и усмехнулся:
        - Глубоко копают, однако! Их бы в шахтёры, а Георгий Иванович?
        Городец раздражённо поморщился.
        - В шахтёры? Ну уж нет, Владимир Михайлович, такие сами кого угодно кайлом махать определят. - Выглядел куратор откровенно смурным, так что я нисколько не удивился, когда он потребовал: - Линь, в приёмной меня подожди.
        - А вот не надо моих сотрудников вербовать! - пошутил хозяин кабинета, погрозив майору пальцем.
        - Да какая вербовка! - отмахнулся Городец. - По Крикуну вашему подвижки появились, нужно прояснить кое-какие моменты.
        Не знаю, как исполняющий обязанности директора Бюро, а я майору не поверил, но нельзя сказать, чтобы в итоге оказался совсем уж в своём предположении прав. Когда Георгий Иванович освободился и покинул кабинет, речь и в самом деле пошла о беглом бомбисте, только вот прояснением моментов дело отнюдь не ограничилось.
        - Ты в ночь сегодня? - первым делом уточнил майор Городец.
        - Так точно!
        - Тогда идём.
        Мы втроём вышли на улицу, и уже там Георгий Иванович сначала посмотрел на циферблат хронометра, потом огляделся по сторонам и произнёс:
        - Аналитики уловили что-то похожее на отклик внутренней энергетики Крикуна в районе вокзала. Его фотографиями мы постовых и жандармов сразу снабдили, да и наши люди там работают, но фотографии - это одно, а ты его вживую видел.
        - Характер искажений опять же можешь опознать, - блеснул осведомлённостью Митя и расплылся в щербатой улыбке. - Напарник!
        Я не удержался от тяжкого вздоха. Район вокзала - это вечный хаос броуновского движения людских масс. Мало кто мог позволить себе перелёт в Зимск, подавляющее большинство пассажиров прибывало и отбывало по железной дороге. А ещё поблизости располагалась автобусная станция, которая обслуживала все маршруты северо-западного куста и некоторую часть линий направления юго-западного. Плюс трамвайное кольцо, извозчики и стоянка такси, а ещё главпочтамт, телеграф и множество закусочных, гостиниц и ночлежек буквально на любой вкус и кошелёк. И всё это посреди города с едва ли не полумиллионным населением, что даже без учёта приезжих и жителей деревень, хуторов и опытных станций - ужас как много!
        Да проще иголку в стоге сена отыскать, чем там человека!
        Много проще, особенно, если есть спички и магнит!
        Ко всему прочему полицейское управление расформировали, комендантские патрули район тот прежде не патрулировали, а железнодорожный корпус реорганизуют, и жандармам точно не до запросов от смежников. Если и раньше некоторые сложности со взаимодействием возникали, то сейчас и вовсе на нормальное сотрудничество рассчитывать не приходится!
        Меня бесплодные блуждания туда-сюда нисколько не прельщали, я даже скрывать этого не стал.
        - А сами никак? Курсовую писать надо, не сдам - до экзаменов не допустят.
        Георгий Иванович в ответ лишь фыркнул.
        - Курсовые на ночных дежурствах писать будешь. Ночью ты нам без надобности.
        - Ну спасибо! - в тон майору ответил я и спросил: - Уверены, что Крикун ещё из города не отбыл?
        - И куда ему ехать? В Зимск? Так он прекрасно знает, что ничего хорошего ему там не светит. В прошлый раз они втихую уезжали, и всё равно приняли под белы рученьки. - Георгий Иванович встопорщил усы и указал на Жёлудя. - Вот их команда и приняла, к слову.
        - Только я его не помню, - вздохнул Митя. - В те дни студентов с поездов пачками ссаживали.
        Мы спустились с крыльца и зашагали к служебным воротам, где Городца дожидался легковой вездеход с эмблемой ОНКОР и надписью во весь борт «Комендатура». Шофёр с сержантскими нашивками не сидел в машине, а стоял рядом и бдительно поглядывал по сторонам.
        Ну ещё бы! После покушения-то на комиссара!
        Мы погрузились в автомобиль и покатили к вокзалу. Майор Городец откинулся на спинку сидения и начал инструктаж:
        - Ходите вместе, не разделяйтесь. Там и другие наши сотрудники дежурить будут, Дмитрий их знает, а они знают Дмитрия. В случае обнаружения Крикуна, ничего самостоятельно не предпринимайте, укажите на него группе наружного наблюдения и отчаливайте.
        - Жандармы в курсе нашей операции? - уточнил я.
        Георгий Иванович покачал головой.
        - Нет. Во избежание утечки информации их в известность не поставили.
        Я в который уже раз не удержался от тяжёлого вздоха.
        - А не думали, что Крикун может заметить меня первым?
        - И что с того? - хмыкнул Городец. - Разве секретарю дисциплинарного комитета возбраняется посещать вокзал?
        - Не возбраняется, - признал я. - Но слоняться там весь день напролёт…
        - Так не зевай! - потребовал куратор. - Заметь его первым! Зря учили, что ли?
        Я фыркнул.
        - Да там учили-то!
        - Ты это мне брось! - потребовал Георгий Иванович и даже пальцем погрозил. - Исходи из того, что визит Крикуна на вокзал был не случаен! Усёк?
        - Так точно! - отозвался я.
        И в самом деле - едва ли находящийся в розыске преступник станет без особой на то необходимости выбираться к вокзалу, где полно и жандармов, и комендантских патрулей. А на неопытность - не списать. Он уже один раз обжёгся, должен понимать, что уехать в Зимск не получится, никакие поддельные документы в этом не помогут. Да и где бы ему их взять? Только вот ещё что…
        - А весь город аналитики прочесать не могут?
        - Нет, - коротко ответил Городец, посмотрел на меня и вздохнул. - Контролируется лишь несколько ключевых объектов. И получается это не слишком… - он задумался, подбирая нужное слово, - оперативно. Аналитики буквально просеивают всех операторов в зоне ответственности, сверяя особенности генерируемых теми искажений с некими ключевыми параметрами. Это как отпечатки пальцев брать у всех посетителей вокзала, а после их с картотекой известных преступников сличать. Задача практически нереальная.
        - И не быстрая, - отметил я и предупредил: - Только учтите - в воскресенье вы без меня. И в субботу самое позднее в три освободиться должен буду.
        - В курсе, - нахмурился Георгий Иванович. - Уже имел неприятный разговор на этот счёт со Звонарём.
        - А что такое? - полюбопытствовал Митя Жёлудь. - Куда намылился?
        - Проектной деятельностью занимаюсь, - с усмешкой произнёс я.
        - И что проектируешь?
        - Разное.
        Непосредственно к вокзалу вездеход подъезжать не стал, шофёр свернул в тенистый переулок рядом с бульваром Февраля, и Городец сказал:
        - Линь, портфель оставляй.
        Сделать это следовало ещё в институте, но заранее не подумал, а носить его с собой на дежурстве - и в самом деле идея не из лучших. Случись бомбиста паковать, непременно выроню, а что упало, то пропало. Живо ноги приделают. В привокзальной округе карманников и жуликов хоть отбавляй.
        - Пошли, для начала нашу зону ответственности покажу, - сказал Митя, сдвинул кепку набекрень и вразвалочку зашагал к бульвару.
        Он на ходу зажал в зубах папиросу, но раскуривать её не стал, ещё и сунул руки в карманы брюк. Я двинулся следом, даже не пытаясь подражать. Всё ж секретарь дисциплинарного комитета студсовета, не шпана какая-нибудь! Ну и костюм не самый дешёвый, уличные хулиганы таких не носят.
        Впрочем, я и без всякого лицедейства из толпы нисколько не выделялся. Говорю же - столпотворение!
        Мы прошлись по привокзальной площади от выходившего на неё бульвара Февраля до трамвайного кольца, свернули к автобусной станции, потом легли на обратный курс. Непосредственно перед зданием вокзала стоял броневик с эмблемой железнодорожного корпуса, вокруг него рассредоточились жандармы в полной боевой выкладке. Старшим у них оказался Боря Остроух, и я ускорил шаг, не желая попасться бывшему сокурснику на глаза.
        Воистину мир тесен!
        - Карету скорой помощи видишь? - негромко спросил у меня Митя. - Это наши.
        Я кивнул.
        - Вижу.
        - Ну всё, дальше сам, - шепнул тогда Жёлудь и отошёл в сторонку.
        Я едва сдержался, чтобы не окликнуть его и не потребовать объяснений, но в итоге лишь плечами пожал. Сам, так сам.
        На пронзительно синем небе не было ни облачка, пригревало солнце, прогревало активное излучение Эпицентра, я вытер лицо носовым платком и зашагал к центральному входу на вокзал. Почти сразу поймал себя на том, что стараюсь держаться подальше от мусорных урн и беззвучно выругался.
        Ну ерунда ведь! Здешних работников метлы и совка точно проинструктировать должны были. Вон - ходят, конские яблоки собирают. Пусть они давно уже младшими полицейскими чинами и не числятся, но наблюдательность-то никуда не делась. Если это вообще не коллеги Георгия Ивановича переодетые.
        Я спокойно миновал скучавших на входе жандармов, ощутил едва уловимое внимание дежурного оператора, прошёлся по первому этажу вокзала, поднялся на второй, оглядел зал ожидания, постоял немного у буфета, но ничего покупать не стал, жажду утолил у фонтанчика с питьевой водой. После двинулся на платформы, Митя Жёлудь потопал следом. Всё это время он не упускал меня из виду и тащился на некотором удалении, изображая слежку. Хотя, мог и не выделываться, а на практике теоретические знания отрабатывать.
        Я немного послонялся по перрону, благо от солнца его прикрывал навес и дул свежий ветерок, заодно попытался припомнить характер искажений, создаваемых внутренней энергетикой Крикуна, но - впустую. При мне он сверхсилой не оперировал, да и потенциал удерживал в пределах установленного лимита, а потому нисколько не фонил.
        Обидно, досадно, но, если начистоту, - ничего бы это по большому счёту не изменило, поскольку условия для задействования ясновидения сейчас были прямо-таки аховые. И среди прохожих каждый второй оператор, и мне экранирование от излучения Эпицентра удерживать приходится, а потенциала не то что в противофазе, вообще никакого нет, посему чувствительность на нуле. Только и остаётся, что на свою наблюдательность полагаться.
        Общался же я с ним - так? А раз общался, должен узнать.
        Я обратился к мнемонической технике и восстановил в памяти образ бомбиста, его манеру двигаться и говорить, и хоть картинка получилась далеко не полной, работать с ней всё же было можно. Попутно я не забывал контролировать окружающую обстановку, и парочку нацелившихся на меня товарищей в штатском приметил заблаговременно, а ещё самым краешком глаза уловил какой-то жест своего облокотившегося на прилавок табачной лавки напарника. Опера в штатском враз потеряли ко мне всякий интерес и двинулись дальше.
        Опекает Митя? Молодец какой!
        И раз уж я трезво оценивал свои шансы случайно наткнуться на беглого студента, то решил попусту ботинки не стаптывать, а провести время с пользой. Перво-наперво отправился на главпочтамт, там засел на втором этаже у выходившего на привокзальную площадь окна и взялся писать письмо домой, попутно поглядывая сверху вниз на катившие мимо телеги и автомобили, спешивших по делам прохожих, выстроивших рядком экипажи извозчиков, куривших у машин таксистов.
        Ходили лоточники со всяческой мелочёвкой и немудрёной снедью, разносили газеты мальчишки, строили глазки молодым людям и господам в возрасте симпатичные цветочницы и продавщицы папирос, клянчили милостыню разновозрастные попрошайки. Прогрохотал колёсами по стыкам рельс трамвай, остановился, выпустил пассажиров, покатил дальше. Прошёл комендантский патруль, донёсся паровозный гудок.
        Бомбиста не видать.
        Конверт, марки, деньги. Штемпель.
        Я сдал письмо на отправку и вышел на улицу. Вновь обошёл всю площадь, вновь ничего интересного не заметил и поднялся на веранду одного из кафе. Тащившийся следом Митя сделал страшные глаза, но я его недовольство проигнорировал. Куковать тут до позднего вечера на голодный желудок я не собирался, как не был расположен и перебиваться всухомятку пирожками и шаньгами.
        Нажалуется? Да и плевать.
        Это он на службе, а меня на общественных началах привлекли. Опять же с этого места отличный вид на привокзальную площадь открывается, а раз так - имею право ногам отдых дать. Вообще в принципе могу от лавочки до лавочки прогуливаться.
        Почему нет? Кто запретит?
        Но совсем уж наглеть я не стал, наскоро перекусил и отправился на очередной круг, решив на сей раз вновь заглянуть на вокзал. А лавочки - ну их. Рядом с лавочками непременно урны стоят, а я к ним с недавних пор начал относиться с опаской. Знаю-знаю! Снаряд в одну воронку дважды не падает и всё такое прочее, но осадочек-то остался! Рёбра до сих пор ноют!
        Митя будто невзначай пристроился рядом, пробухтел недовольно:
        - Ну ты совсем мышей не ловишь!
        - Отвянь! - потребовал я и спросил: - Вы урны-то хоть проверяете?
        - Само собой! - насмешливо фыркнул Митя. - Чай, не дурнее паровоза!
        - И как часто?
        - Да всех дворников проинструктировали на этот счёт!
        Нестерпимо захотелось его уесть, именно поэтому я, приметив телегу с надставленными дощатыми бортами, не обошёл её по примеру горожан десятой дорогой, а остановился и пригляделся к троице молодых людей в полосатых робах и круглых кепочках без козырьков, выдававшихся отряженным на общественные работы правонарушителям с целью оказания на них дополнительного морального давления. Те переходили с мешками от урны к урне, опорожняли их и двигались дальше, время от времени сваливая мусор в телегу.
        - Дворников, говоришь? А этих? - с усмешкой кивнул я на троицу в полосатых робах и приглядывавшего за ними возницу. - Или их не жалко? Подорвутся, да и бог с ними?
        - Ты о ком вообще? Кого не жалко? - не понял Митя, а проследив за моим взглядом, вдруг быстро отвернулся, ещё и меня развернул спиной, потянув за рукав. - Да не пялься ты!
        - Перегрелся? - опешил я. - Нет там Крикуна, угомонись!
        - Крикуна - нет, - подтвердил Жёлудь, незаметно выглядывая из-за моего плеча. - Но самый длинный - это Вениамин Плетень, активист «Правого легиона»! Разыскивается за нападение на комендантский патруль.
        - Уверен?
        - Ориентировку доводили!
        - А остальные?
        - Их не знаю, но явно не случайные люди. Таких совпадений не бывает!
        И вот в этом я со своим напарником был целиком и полностью согласен - не бывает. Выходит, и в самом деле неспроста здесь Крикун засветился, точно какая-то акция затевается.
        - И чего им неймётся? - зло буркнул я, напряжённо шаря глазами по площади.
        - Стяга повесили, вот и решили поквитаться, - предположил Митя Жёлудь и вдруг прищурился. - Вон тот в шляпе, когда окурок в урну выкидывал, что-то Плетню сказал!
        Я будто невзначай обернулся и отыскал глазами высокого господина в тёмно-синем костюме, который двинулся через площадь к зданию вокзала.
        - Беги к своим, а я за ним прослежу, - шепнул я Мите. - Беги-беги! Не упущу! - И не теряя времени на пустые препирательства, потопал вслед за незнакомцем.
        Вроде дело нехитрое - иди себе да иди, главное совсем уж объекту наблюдения на пятки не наступай, да только опытный человек не преминет разок-другой будто бы невзначай обернуться и провериться, не говоря уже о том, что меня его подельники срисовать могут. А слишком сильно отставать тоже не дело - на вокзале от пассажиров не протолкнуться, там в толпе и случайно человека из виду упустить ничего не стоит, а уж если он кое-какие меры предосторожности предпримет, так и подавно.
        Как ни крути, слежка - дело коллективное.
        Прикинув направление движения объекта, я сместился в сторону и зашагал параллельным курсом. Спину незнакомца напряжённым взглядом не сверлил, вообще на него старался не смотреть, лишь самым краешком глаза контролировал. По-другому никак - иные люди и без всяких сверхспособностей чужое внимание чувствуют, а я за оператором слежку вести взялся.
        Понял это не сразу и да - именно что понял, уловил, осознал. Целенаправленно свою цель не прощупывал, просто в один момент ощутил, как кильватерной струёй начали расходиться от незнакомца энергетические возмущения.
        И это обстоятельство мне не понравилось просто-таки до чрезвычайности. Фон в районе вокзала из-за присутствия множества операторов был предельно неоднородным, рваным и колючим, да и чувствительность у меня сейчас минимальная, но вот же - всё явственней и явственней энергетическую аномалию улавливаю на десять часов от себя.
        О чём это говорит?
        Да тут семи пядей во лбу быть не нужно - этот гад к сверхсиле обратился и потенциал набирает!
        Зачем? Этого я не знал, но был уверен, что мой подопечный на вокзал сунуться не рискнёт - на входе такого рода искажения заметят в ста случаях из ста.
        Выходит, акция намечается на площади? Прямо здесь и сейчас?
        По спине побежали мурашки, засосало под ложечкой. Я в сердцах помянул недобрым словом Городца, отыскал взглядом спешившего к карете скорой помощи Митю и обречённо ругнулся. Не успеет! Придётся действовать самому!
        Зараза!
        Я рванул наперерез типу в синем костюме и сосредоточил всё своё внимание на структуре его внутренней энергетики, а на дистанции в шаг резко прыгнул вперёд, вскинул руку и гаркнул:
        - Такси!
        Проскочить перед незнакомцем не вышло, он наткнулся на меня, нервно оттолкнул и потребовал:
        - Осторожней, молодой человек!
        - Извините! - придержал я его за руку, но лишь на самое краткое мгновение. - Простите великодушно! Опаздываю! - И вновь гаркнул: - Такси!
        Побежал дальше, и поскольку в общей суете привокзальной округи такое поведение было в порядке вещей, отреагировал на мой рывок только дядька-таксист. Он остановил автомобиль и выглянул в боковое окошко, я подскочил и оперся ладонью на крышу машины, сделал вид, будто пытаюсь отдышаться. Потом выпрямился и с облегчением обнаружил, что карета скорой помощи тронулась с места и неспешно покатила к входу на вокзал.
        - Ну? - поторопил меня таксист.
        - До института довезёшь?
        - Садиcь!
        - А сколько?
        - Больше счётчика не возьму.
        - Ну ты сказал! Я ж не каждый день на таксомоторе разъезжаю! Сколько выйдет?
        Не послали меня куда подальше исключительно из-за приличного костюма. Опять же пункт назначения свою роль сыграл - студенты известные баламуты, какой с них спрос?
        Дядька нахмурился и озадаченно поскрёб лоб, а я воспользовался моментом и вновь огляделся. Тип в синем костюме дошёл до широкой гранитной лестницы вокзала, а там вдруг споткнулся и едва не упал, опёрся рукой о ступеньку и выпрямиться не сумел, так и сел. Кто-то подскочил и попытался его поднять, но в этот самый миг рядом остановилась карета скорой помощи, распахнулись задние двери, выскочили санитары в белых халатах.
        - Разойдись! - гаркнул один из них. - Не видите: человеку плохо?
        Типа в синем костюме уложили на носилки, а попутно - в какой именно момент это случилось, не заметил даже я! - втолкнули в машину и молодого человека, пытавшегося того поднять. Чисто сработали!
        А всё благодаря кому? Правильно! Всё благодаря мне!
        Голевую передачу отдал, не меньше!
        И ведь до последнего сомневался - получится ли, но рискнул и не прогадал, сумел за краткий миг контакта сгенерировать деструктивные колебания таким образом, что наткнувшийся на меня оператор ничего не почувствовал, а эффект от воздействия проявился не просто с некоторой задержкой, но и совершенно неожиданно для него. Разом свело спазмом центральный энергетический узел - и поплыл, бедолага.
        Ничего - откачают.
        - Так ты едешь или нет? - спросил потерявший терпение таксист.
        - Не! - отказался я. - Дорого!
        Я отошёл от машины, ощутил чьё-то внимание, оглянулся и перехватил пристальный взгляд Бори Остроуха, проигнорировал его и завертел головой в поисках телеги мусорщиков. Ага, вот и они!
        Хлопки сразу нескольких взрывов пронеслись по площади, враз перекрыв городской шум, кто-то дико взвыл, одни обратились к сверхсиле, а другие бросились врассыпную, начался сущий хаос. Я уклонился от едва не сбившего меня с ног бородатого толстяка, тащившего туго набитый баул, хватанул энергии и скривился от неприятных ощущений, спешно задействовал адаптивную технику, попытался продавить под себя окружающую действительность и своего добился: мир стал самую малость яснее и понятнее, а ещё - далеко не столь стремительным.
        Это уже ускорился я сам.
        Из телеги мусорщиков ударил ручной пулемёт, но за миг до того перепуганная взрывом коняга сорвалась с места и понесла, поэтому очередь не перечеркнула замешкавшихся у броневика жандармов, а стеганула по брусчатке, зацепив при этом кто-то из случайных прохожих. Человек упал, бойцы железнодорожного корпуса прыснули в разные стороны. Один заскочил в нутро боевой машины, ещё двое укрылись за ней, и пули впустую высекли искры из стальных листов.
        В чердачном окне выходившего на площадь дома застрекотал второй пулемёт, но жандармы оказались вышколены на диво: башенка броневика оперативно повернулась, и наводчик первой же очередью заткнул огневую точку - будто на смотре мишень поразил. Одновременно с этим резко колыхнулся энергетический фон, и к броневику метнулось пространственное искажение. Сверхсилы в атакующую конструкцию влили столько, что даже в дневном свете оказался прекрасно различим протянувшийся за той шлейф мерцающего воздуха.
        Вмешаться я не успел, но и не пришлось: броневик прикрыла зона энергетической турбулентности, атакующая конструкция угодила в неё и резко просела, к небу ударил фонтан из булыжников и земли, а громыхнуло так, будто фугасная бомба весом в полтонны рванула.
        Ну да - там же Боря Остроух, а если нас на курсах чему-то и учили, так это блокировать чужие воздействия!
        И ещё нас учили не зевать, поэтому столбом я не стоял и уже нёсся к телеге мусорщиков. На бегу тянул в себя сверхсилу и не просто набирал потенциал, но и формировал внутреннюю структуру для ускорения реакции, а ещё прямо на ходу гасил инерцию, снижая нагрузку на организм. Прохожие спешили убраться с площади, приходилось лавировать между ними, кого-то толкать, от кого-то уворачиваться.
        Ну же! С дороги, раззявы!
        Энергетический фон пришёл в совершеннейший беспорядок, отследить источник направленного на броневик воздействия не вышло, и я отправил загодя сформированную шаровую молнию в телегу. Приготовился перекинуть по управляющему каналу дополнительный заряд, и - не успел! Силовой жгут лопнул, оборванной стропой метнулся обратно и едва не рассёк меня надвое. А не прикройся я экраном - и рассёк бы!
        Следующий удар и вовсе застал врасплох, от меня во все стороны полетели не искры даже, а полноценные электрические разряды. Снесённое молнией заземление отвело в пространство большую часть напряжения, и воздействие не сумело пробиться через естественную сопротивляемость организма, но даже так скрутило мышцы судорогой будь здоров - едва на ногах устоял!
        За вокзалом что-то басовито хлопнуло, земля под ногами дрогнула, и одновременно мощнейший силовой удар боднул броневик, заставил его качнуться и завалил на бок. Пулемётчик в начавшей набирать ход телеге перевёл прицел на меня, пришлось укутаться облаком рассеянной сверхсилы и обратиться к ясновидению. Пули застучали о брусчатку мёртвыми свинцовыми осами, и сразу я сдёрнул себя с места направленным кинетическим импульсом.
        Вовремя! Очередная атакующая конструкция рванула перепадом давления в стороне, только в спину ударная волна подтолкнула. И тут же телега взметнулась вверх кучей щепок и переломанными телами, а несчастную конягу и вовсе разорвало надвое!
        Не пострадал при взрыве лишь один из мусорщиков - он вскинул руку и вылетевший с бульвара на привокзальную площадь легковой вездеход словно в незримую кирпичную стену врезался: передок смяло, машину крутануло и бросило в сторону. Она ещё даже на месте замереть не успела, как наружу выскочили Георгий Иванович и его водитель. Я выстрелил в мусорщика неуправляемой шаровой молнией, тот движением опытного бойца уклонился от стремительного энергетического сгустка и сноровисто прикрылся кинетическим экраном от шофёра, принявшегося садить в него из пистолета-пулемёта, попутно без всякого труда отразил пробный выпад вошедшего в резонанс майора Городца.
        Я создал очередную шаровую молнию и до предела напитал её сверхсилой, но то ли переборщил с концентрацией энергии, то ли нашего противника натаскивали спецы не из последних, только отправленный в цель сгусток сияния рванул сверхновой метрах в десяти от него.
        С новым воздействием я торопиться не стал, вместо этого взялся копить энергию и заходить мусорщику со спины. В этот самый миг окружающая действительность неуловимым образом изменилась - будто бы самую малость темнее стало! - я глянул в небо и обнаружил, что там невесть откуда возник дирижабль с надписью на баллоне «ОНКОР-17».
        Что за чертовщина?
        Впрочем, плевать! Помимо летательного аппарата быстрый взгляд выхватил из всеобщего хаоса кое-что ещё - знакомый силуэт или даже просто жест…
        Кинетическим импульсом я кинул себя вперёд, и правый бок пронзила острая боль, а в голове вспыхнуло так, будто пропустил прямой вразрез от боксёра-тяжеловеса, но - сработало! Сеть молний впустую схлопнулась там, где я только что стоял!
        У меня даже мысли не возникло попытаться восстановить заземление, вместо этого выплеснул из себя малую часть набранного потенциала, прикрылся облаком ионизированного воздуха и - едва успел! Изогнутыми дугами полыхнул добрый десяток разрядов; дотянись они все разом - непременно бы прожарили. Но не дотянулись, лишь один зацепил и дёрнул, заставил замешкаться, поэтому с очередным рывком в сторону я откровенно опоздал. Метнулся и угодил в область противоестественным образом сгустившегося пространства, а только продрался через неё, и сразу последовал новый удар.
        Стремительно накативший вал молний я исхитрился остановить силовым экраном, при этом лопухнулся и упустил несравненно более тонкое воздействие, которое мёртвой хваткой вцепилось в узловые точки моей внутренней энергетики, заставило надсадно захрипеть и замереть на месте наколотой на иголку бабочкой. А попробовал пересилить его и дёрнуться - от невыносимой вспышки боли помутилось в глазах.
        Зараза! Чуть сам себе нервную систему не выжег!
        Крикун, сволочь, я ж тебя достану!
        Ну - да, в оборот меня взял именно беглый студент!
        Вот же угораздило столкнуться посреди всего этого бедлама! Или он намеренно меня выслеживал? Явно ведь подготовился, гад…
        Не позволяя сдвинуться места, Крикун снова атаковал, но на сей раз мне удалось вовремя сбить фокус его выброса - сеть ослепительных молний зацепила брусчатку и ушла в землю, докрасна раскалив угодившие под удар камни. Я вновь попытался сбросить захват, и вновь перебороть чужую волю не сумел. Более того - дистанционное воздействие усилилось, нарушило нормальный ток сверхсилы и отрезало меня от внешней подпитки; оперировать теперь я мог лишь загодя набранным потенциалом, а его едва хватило на запитку схемы активного заземления.
        Ударила очередная молния, и хоть моя защита выстояла, волосы всё равно встали дыбом, а по коже заскакали колючие искры.
        А что же будет дальше?
        Я бы плюнул на риск перегореть и вколотил себя в состояние резонанса, вот только - никак! Блок не преодолеть, не извернуться!
        Давление на внутреннюю энергетику стремительно нарастало, я будто между молотом и наковальней очутился. Вокруг набирал силу самый настоящий электрический шторм, а мне приходилось не только отгораживаться от него, но и беспрестанно укреплять силовые узлы, не позволяя чужому воздействию разорвать внутреннюю энергетику в клочья. Беглый студент всё усиливал и усиливал натиск; спеша поскорее разобраться со мной, он сделал ставку на голую мощность и расходовал сверхсилу чрезвычайно неэффективно - остатки её попросту не успевали рассеиваться, вокруг нас моментально образовалась локальная энергетическая аномалия.
        Мелькнула мысль задействовать технику «Двойного вдоха», но я отбросил её и вместо этого пошёл ва-банк, выплеснув из себя всю доступную энергию разом.
        Х-ха!
        На одном коротком выдохе я сплавил воедино сверхсилу и воздух, придал надсадному хрипу резкость ударной волны, ещё и наполнил его гармонией источника-девять, перетряхнул рябью деструктивных колебаний и без того искажённое пространство.
        Пузырь аномалии оказался идеальной средой для подобного рода вибраций, энергетическая судорога вмиг разметала сковавшее меня воздействие, а электрическая буря разлетелась во все стороны длинными всполохами разрядов. Увы, беглого студента прикрыло заземление, и стоило только мне толкнуться к нему на манер рвущегося к воротам соперника регбиста, он отмахнулся очередной молнией. Ударил практически в упор, не оставив шанса ни уклониться, ни отвести мощнейший заряд, и…
        Блок!
        В левую ладонь будто раскалённый штырь забили; техника закрытой руки спасла кисть, но перетряхнувшая тело судорога помешала дотянуться до студента, я только и сумел, что уже в падении ухватить его за ногу. Вцепился, вознамерился заблокировать сверхспособности и провести болевой приём, но сверкнул новый разряд, и пальцы разжались сами собой, руку отбросило. Крикун отскочил, я катнулся в сторону, а только вскочил с брусчатки, и возникшая из ниоткуда электрическая плеть едва не захлестнула шею.
        Хрен тебе!
        Всполох ясновидения помог упредить удар, я поднырнул под молнию и вновь метнулся на сближение.
        Левой, правой и ещё разок, уже не в корпус, а в голову!
        Хруст!
        Отработанную связку ударов я провёл едва ли не рефлекторно, ещё и задействовал технику духовного кулака, разом выбил из оппонента остатки потенциала и в клочья разорвал ему внутреннюю энергетику, а попутно сломал рёбра и раздробил скуловую кость.
        Уж дотянулся, так дотянулся!
        Зараза…
        Часть вторая. Глава 3
        Май - лучший месяц в Новинске. Давно открыт купальный сезон, а все без исключения барышни щеголяют коротенькими летними сарафанчиками, уже тепло и даже жарко, но ещё и в помине нет того одуряющего зноя, что наваливается на город с приходом июня и не отпускает до второй половины сентября.
        Май в Новинске - воистину замечательный месяц, но только если есть возможность хотя бы ненадолго отложить дела и заботы, съездить на пляж или сходить на танцы в горсад, а не приходится вместо этого учиться, работать и принимать участие в общественной жизни с понедельника по воскресенье без выходных и зачастую даже без перерыва на обед.
        Впрочем - грех жаловаться. Жив, здоров, при деньгах и есть с кем приятно провести вечер, а то и всю ночь. Лучше б, конечно, на фронт отпустили, но - не судьба. Вроде как здесь нужнее.
        Я тяжело вздохнул и отошёл с кружкой кваса от уличной палатки, сел на лавочку, развернул свежий номер «Февральского марша». В передовице с броским заголовком «Конец реакционного подполья!» повествовалось о завершении следственных действий в отношении верхушки «Земского собора». Политиков обвиняли в заговоре с целью захвата власти и сотрудничестве с разведками Айлы и Средина; доказательства следователями РКВД на сей счёт были собраны всеобъемлющие.
        И вновь я не сумел удержаться от тяжёлого вздоха. Из столицы выпроводили, на фронт не пустили, вместо серьёзной оперативной работы или хотя бы дежурств в группе немедленного реагирования - бесконечные разборы случайных потасовок, систематических прогулов да редких эпизодов воровства. Имели место и серьёзные нарушения режима, но эти дела если и направлялись в дисциплинарный комитет, то уже разобранными от и до. А всё-всё действительно серьёзное и вовсе проходило мимо.
        Настроение отчасти улучшили вести из Окреста - республиканские всё дальше и дальше отодвигая фронт от наших границ. Там мы безоговорочно побеждали, но не оставляло ощущение, что это только один из эпизодов глобального противостояния, лишь прелюдия к новой Великой войне, которая перетряхнёт весь континент, а то и мир, изменит его раз и навсегда.
        Закончив с просмотром новостей, я допил квас, сложил газету и сунул её в портфель, после чего отправился на военную кафедру. Попутно раскланивался и здоровался со знакомыми, коих у меня за последнее время изрядно прибавилось, даже сам не заметил как. С одним что-то по работе обсуждал, с другим на совещании диспутировал, третий кого-то из однокурсников на поруки взять вызвался. И так далее и тому подобное. Изредка ловил на себе и недобрые взгляды, но тут уж ничего не попишешь - не ту должность занимаю, чтобы всем нравиться.
        Актив военной кафедры уже понемногу подходил на сегодняшнее внеочередное собрание, но пока ещё все преимущественно курили на улице. Я помахал рукой Карлу, Инге и Марине, которые что-то оживлённо обсуждали в сторонке от остальных, взбежал на крыльцо и поднялся в двадцать пятый кабинет.
        У того дожидались своей очереди три старшекурсника, но никто из них надолго внутри не задержался - студенты просто сдавали Георгию Ивановичу на проверку курсовые работы. Я - нет, я вручил куратору отчёт о прошлой неделе, надо сказать весьма и весьма куцый, состоявший всего-то из нескольких строк.
        - Да уж, - проворчал майор Городец. - С каждым разом всё лаконичней и лаконичней.
        - Краткость - сестра таланта! - парировал я.
        - Не в нашем с тобой случае, - возразил Георгий Иванович, кинул листок на стол и постучал по нему пальцем. - Откуда взял, что Крикун в сознание пришёл?
        - У меня свои источники.
        Городец поморщился, встопорщив усы.
        - Влепить бы десяток горячих твоим источникам, чтоб лишнего не болтали, и тебе за компанию! - Он нахмурился. - Ну что ты смотришь на меня? Да, очнулся. И что с того? Подробностей не будет. Тебя это расследование совершенно не касается.
        На самом деле меня не касались не только следственные действия в отношении боевиков «Правого легиона», но и много что ещё. С недавних пор я будто бы выпал из обоймы Георгия Ивановича, на время или насовсем - непонятно. Еженедельные отчёты сдавал и только, майор со мной даже разговоры больше не разговаривал - ни по службе, ни о жизни. Попросту всякое общение свёл к минимум, словно счёл вдруг слабым звеном.
        - От Альберта Павловича не было новостей? - поинтересовался я, поднимаясь со стула.
        - Альберт в порядке, - сообщил мне Георгий Иванович и вновь постучал по отчёту. - Почему о возвращении в Бюро не написал?
        Я развёл руками.
        - Так конкретных сроков пока нет.
        - Нет? - уколол внимательным взглядом Городец. - Ладно, свободен!
        - Или уже есть?
        - Свободен, Линь!
        Покинул я кабинет изрядно озадаченным. Тут бы хорошенько всё обдумать, да уже поджимало время - пора было бежать на собрание актива. Карл придержал для меня место, я уселся между ним и Яном, оглядел президиум и отметил присутствие в нём нового персонажа.
        - Это кто? - шепнул я Карлу. - Белобрысый который.
        - Клёст, новый проректор по развитию.
        Светловолосый господин выглядел от силы лет на тридцать, но поинтересоваться, каким образом он сумел в свои годы занять столь ответственный пост, я не успел: прямо в этот момент поднявшийся занавес открыл новый республиканский герб: всё тот же раскоронованный двуглавый орёл теперь хищно вскинул крылья, одной когтистой лапой он удерживал меч, в другой стискивал сноп пшеницы.
        Указ о внесении изменений в государственную символику опубликовали только на прошлой неделе, во всех присутственных местах до сих пор висел старый вариант, утверждённый ещё постановлением временного правительства, и набившиеся в актовый зал студенты немедленно загомонили.
        - Гляди! - пихнул меня Карл локтем в бок. - Лучше, чем было! Научный факт!
        Рёбра меня давно уже не беспокоили, но я всё же порадовался тому обстоятельству, что здоровяк сидел слева.
        - Отлично смотрится! - согласился с ним Ян.
        Заиграл гимн, все разом встали, а потом на трибуну поднялся Касатон Стройнович.
        - Открою собрание сводкой новостей из Латоны! - объявил он и повысил голос: - Странная война подошла к концу! За её время на границе Лютиерии и Оксона не прозвучало ни одного выстрела, не предприняли никаких наступательных действий и сухопутные части Айлы, переброшенные в Белгау! Отдельные инциденты в воздухе и на море показали неожиданно высокую насыщенность войск Оксона опытными операторами. По сообщениям с мест они нередко превосходили хвалёных айлийских асов не только выучкой, но и мощностью, что ставит всех аналитиков в тупик!
        Ян тихонько фыркнул.
        - Тоже мне загадка! Да мы сами им по квоте Лиги Наций операторов и наштамповали! Ещё и танилийские фашисты подсобили!
        Карл с приятелем не согласился.
        - Они на Чёрном континенте источник-двенадцать отыскали! - шепнул он в ответ.
        - Бред!
        - Научный факт!
        Но вот на сей раз со своей присказкой Карл определённо погорячился. Обнаружение второго по мощности источника сверхсилы в секрете никому не удержать. Точнее, само по себе обнаружение - ещё можно, а вот активную эксплуатацию - уже не выйдет. Шила в мешке не утаишь.
        Касатон постучал ложечкой по горлышку стеклянного графина, призывая собравшихся к тишине, и продолжил:
        - Как сообщает западная пресса, достигнуто соглашение, по которому на неопределённый срок приостанавливаются боевые действия, а ситуация замораживается в нынешнем положении. По факту Оксону отходит территория Поморского воеводства и Данциг.
        - Подотрутся они этим соглашением!
        - В удобный для себя момент это сделает любая из сторон! - отмахнулся от выкрика из зала Стройнович. - Армия Средина не разбита окончательно, теперь она получит возможность восстановить боеспособность и перегруппироваться. Это грозит республике новыми осложнениями на западном фронте! Придётся учитывать ещё и этот фактор!
        - А что со столицей? - вновь выкрикнули из зала. - Будут её переносить обратно в Белокаменную?
        - Мне не докладывали, - заявил Касатон, дождался, пока стихнут смешки, и уже со всей серьёзностью продолжил: - Начались переговоры с Суомландией о территориальном размене, который отодвинет границу от столицы. Думаю, всё будет зависеть от их исхода.
        Дальше Стройнович затронул рост угрозы со стороны Султаната, призвал к бдительности и постоянному самосовершенствованию, после чего пригласил на трибуну проректора по развитию.
        - Слово передаётся Юрию Арнольдовичу! - объявил он и похлопал в ладоши, призывая всех собравшихся поаплодировать новому докладчику.
        Тот с лёгкой улыбкой встал за кафедру и слегка поклонился аудитории.
        - Точно знаю, всех вас искренне возмущала соглашательская позиция ректората относительно законодательного запрета свободного расселения операторов по стране! Так? - Ответом стал слаженный гул, проректор дождался наступления тишины и продолжил: - И в самом деле, подчас доходило просто до абсурда: квалифицированные специалисты работали не только инженерами, юристами и бухгалтерами, фельдшерами и вахтёрами, но даже разнорабочими на стройках просто в силу того, что не имели возможности покинуть Новинск! Разве это не глупость несусветная? - спросил он у присутствующих и сам ответил за всех: - Вовсе нет!
        На сей раз от возмущённых криков едва не заложило уши, но Юрий Арнольдович стоял и спокойно улыбался, безмерно довольный произведённым эффектом.
        - Зачем тратить огромные суммы на доплаты операторам, лишь бы только обеспечить им достойную жизнь в резервации? - задал он очередной провокационный вопрос и вновь сам на него ответил: - Да просто нас слишком мало! Двести, пусть даже и триста тысяч операторов просто растворились бы на необъятных просторах нашей родины, не принеся ей никакой пользы. А здесь мы - зачатки нового мира! И рад сообщить, что он готов дать первые ростки!
        Дальше проректор взял очередную паузу, куда продолжительней прежних, поскольку его заявление не оставило равнодушным решительно никого. В зале разом вспыхнул добрый десяток дискуссий, студенты и аспиранты принялись обмениваться мнениями, что-то домысливать и придумывать, рвать голосовые связки в попытке перекричать друг друга, и Касатону Стройновичу пришлось вновь призывать всех к порядку.
        - Мы не можем позволить себе распылять силы! - объявил проректор, когда шум сошёл на нет. - Наша приоритетная цель - индустриализация республики, создание промышленных кластеров, в первую очередь машиностроительных, и развитие ресурсной базы. Мы станем активней работать в Зимске… - Разочарованный гул докладчика отнюдь не смутил, и он продолжил: - А также в Южнорифейске и Северске! Уже достигнуто соглашение о закупке промышленного оборудования в Соединённых общинах Нового Света! Остальное сделаем сами! Стране нужны заводы! Не один и не два, а множество заводов и горно-обогатительных комбинатов! И ещё республике нужна нефть! Горючее - вот настоящая кровь промышленности. Без денег ещё можно обойтись, без горючего - никак!
        Ян наклонился ко мне и шепнул в ухо:
        - Вот повезёт кому-то по распределению за полярный круг угодить!
        Я недоумённо глянул в ответ, студент с выражением произнёс:
        - Северск же!
        Проректор отвлёкся сделать глоток воды, и кто-то немедленно крикнул:
        - А операторов точно хватит на все проекты?
        - Очень верный вопрос, товарищи! - кивнул Клёст. - Операторов на всё не хватит, но возврата к прошлой обособленности и безынициативности уже не будет! В ближайшее время совреском утвердит перечень республиканских строек, на них будут задействованы как активисты Февральского союза молодёжи, так и наши оступившиеся сограждане, которым придётся искупить свои прегрешения ударным трудом!
        Ян вновь шепнул мне:
        - Каторжан задействуют! - будто прозвучавшее заявление можно было интерпретировать как-то иначе.
        - Тише ты! - шикнули на него с заднего ряда. - Угомонись!
        - Теперь что касается вашего профиля! - объявил проректор. - Республиканские вооружённые силы ждут серьёзные изменения. Для вас теперь открыты все дороги! ОНКОР, Особый зарубежный корпус, ВОХР, армейская служба энергетической защиты, воздушный и морской флот! Новинск, Дальнеморск, столица! Ура, товарищи! Ура!
        Когда вывалились на улицу, в ушах так и звенело.
        Вихрастый Ян достал коробку папирос, угостил Костю, затянулся сам и закашлялся.
        - За полярный круг! - объявил он. - Точно за полярный круг распределят. В Северск, медведей караулить.
        - Да с чего ты взял? - возмутился Костя. - Чего ты панику на ровном месте разводишь?
        - Холод не люблю, - сознался Ян.
        - Холод никто не любит, - уверил его Карл и вздохнул. - Научный факт!
        Расходиться никто из актива военной кафедры не спешил, на улице самоорганизовалось стихийное собрание, и я бы с удовольствием присоединился к остальным, но пора было бежать на процедуры. Да и что мне до распределения? Решено всё давно, просто пока в известность не поставили. А сам я…
        Да ну его! Решил наперёд ничего не загадывать.
        У меня приоритеты. Этого достаточно.
        В лабораторный корпус я сегодня пришёл минут на десять раньше обычного, поэтому с кружкой травяного настоя и бумажным пакетом с козинаками из кузнечиков заглянул в кабинет Василия, поделился с ним последними новостями.
        - Во дела делаются! Эх, был бы Сёма жив, мы б с ним на пару махнули на севера! - Аспирант вздохнул и достал из шкафчика початую бутылку водки. - По маленькой? - предложил он мне.
        - Вась, ну ты чего? Мне на процедуры!
        - А, точно! - опомнился Василий и убрал бутылку обратно. - Дожил - выпить не с кем!
        - Надо чаще встречаться.
        - И не говори!
        Посидели, пообщались, я допил чай и неожиданно сильно пропотел, хоть в простынке жарко отнюдь и не было. Вышел и лицом к лицу столкнулся с Евгенией - той самой лаборанткой, что подменяла секретаршу Вдовца и которую я всё никак не собрался пригласить на танцы. Улыбнулись друг другу дежурно и разошлись. Момент для развития отношений определённо был упущен бесповоротно.
        Работа с силовой установкой прошла без неожиданностей - за этот час взмок и буквально наизнанку вывернулся, но отработал на пределе своих нынешних возможностей, раз за разом выдавая пиковые пятьдесят девять киловатт. Ещё немного и на шестьдесят замахнусь!
        Плохо разве? Да ничего подобного! Это ж только половина мощности от потолка после перенастройки на источник-девять!
        До раздевалки я шёл покачиваясь, но после душа оклемался и даже ощутил некий подъём сил, с этим воодушевлением и отправился в библиотеку штудировать материалы по теории создания энергетических структур, дабы уже наконец довести до ума черновик курсовой, срок защиты которой вышел ещё на прошлой неделе.
        Нет, с темой не прогадал, тема была интересная и для меня предельно актуальная: я не разбирал какие-то особенности создания энергетических структур, а рассматривал способы их разрушения с минимальным расходом сверхсилы. Вот и приходилось самым натуральным образом изобретать велосипед, поскольку все методички подобного рода предназначались исключительно для служебного пользования и не было решительно никакой возможности взять оттуда хоть что-то для своей курсовой. Там даже с творческой переработкой известного рода сложности возникали, приходилось ориентироваться исключительно на открытые источники.
        Впрочем, открытыми они являлись лишь номинально: даже при наличии всех необходимых допусков выбивать их приходилось едва ли не с боем, а изучать непременно в читальном зале.
        Просидел я в библиотеке до вечера, оттуда отправился прямиком на сверхйогу. Если прежде во многом относился к медитациям с некоторым даже пренебрежением, отдавая пальму первенства силовым упражнениям, то после недавней схватки на привокзальной площади филонить на занятиях перестал. Погружая сознание в поверхностный транс, я ловил состояние внутреннего равновесия и начинал крутить центральный узел, тянуть энергетические каналы, развивать их эластичность и пробовал укрепить, зачастую совмещал всё это с попытками постукивать по циновке руками в ритме три к пяти, но обычно почти сразу сбивался.
        И пусть быстрого результата ждать не приходилось, да только глаза боятся, а руки делают. Федора Васильевна первое время приглядывалась, но вскоре оставила в покое, разрешив тренироваться по индивидуальной программе.
        - Чем бы дитя ни тешилось! - махнула она рукой и продолжила шпынять остальных, а обо мне будто забыла. В результате медитации стали более глубокими, теперь я практически полностью отрешался от окружающей действительности, лишь время от времени выныривал из транса, дабы вытереть стекавший на глаза пот.
        В начале месяца Горицвет набрал новую группу и полностью перепоручил этих неофитов заботам Якова Беляка, тому даже пришлось сложить с себя полномочия председателя студенческого клуба «СверхДжоуль». На смену ему выбрали Мэри-Мишель-Марию - подружку Карла или теперь уже бывшую подружку, с этим пока ясности не было. Сам он темнил, а я с расспросами не лез, своих забот хватало.
        Горицвет же полностью сосредоточился на пространных лекциях, а ещё проводил индивидуальные занятия для узкого круга избранных учеников. Впрочем, занятия - это немного не то слово. Со Львом он ограничивался разговорами, а Касатону Стройновичу ставил технику медитативного транса. Понятия не имею, на кой ляд она тому понадобилась, уж лучше бы закалкой тела занялся, как я и советовал - всё больше пользы вышло бы.
        Вот с Касатоном на выходе из зала я и столкнулся.
        - Завтра в студсовет подходи на полчаса раньше, - предупредил он меня. - Общее собрание будет.
        - Снова политинформация? - вздохнул я, потянулся и поморщился от неприятной ломоты во всём теле, будто не внутреннюю энергетику прорабатывал, а растяжкой занимался.
        - Нет, там другое будет. Не опаздывай!
        - Хорошо, буду.
        Мимо пробежал Лев, отсалютовал мне на ходу и юркнул в зал перед Касатоном, а я отправился в раздевалку. Полежать бы чуток на лавочке, но некогда, некогда, некогда. В другом месте ждут, опаздывать нельзя. Предзащита проекта на носу, а ещё кучу деталей утрясать и выводы формулировать. Инга с Яной уже просто зашиваются, а у Карла глаз дёргаться начинает всякий раз, когда речь о дополнительных опросах заходит. Я хоть изначально и не собирался участвовать в работе инициативной группы, но то одно, то другое, так и втянулся в итоге. Инга опять же…
        Ну не в кино или на танцы её приглашать, в самом-то деле! Не нужно это ни ей, ни мне самому. Ещё и кое-какими осложнениями чревато. А так - не подкопаешься. Даже вахтёрша в журнал регистрации записывать перестала.
        - Да проходи ты! - вот и сегодня махнула та рукой. - Все ваши уже собрались.
        И точно - в гостиной вокруг стола расселись Инга, Марина, Яна, Валя и Карл, вовсю шло обсуждение полученных результатов.
        - Последние расчёты однозначно показывают наличие эффекта от упора на физическую активность, но хорошо смотрятся цифры только в процентном соотношении. На деле курсанты выходят на пик румба в среднем лишь на две недели быстрее студентов.
        - Тоже немало! - хмыкнул Карл. - И опять же тут речь об операторах восьмого и девятого витков, а если экстраполировать их результаты на шестой? Уже не две недели получится, а полгода! Целый семестр!
        - Скажут, что дело не в занятиях физкультурой, а в меньшей нагрузке по общеобразовательным дисциплинам, - резонно заметила Валя.
        - Так и скажут, - кивнул я, поскольку оппоненты у нас подобрались зубастей некуда. Одна Эля-истеричка чего стоит!
        - У спортсменов общеобразовательная нагрузка не меньше, а сроки ближе к курсантским! - напомнил Карл.
        - А с успеваемостью у спортсменов как дела обстоят? - привела новый аргумент медсестра. - Если мы ещё и эти данные сравнивать начнём, то ни в какие сроки не уложимся. К тому же для студентов важнее выход на высокую суперпозицию, а тут сопоставимых данных нет!
        Марина постучала ноготками по столу.
        - Тогда нам… - Она смутилась и поправилась. - Вам! Тогда вам надо…
        - Ой, да брось! - махнул своей лапищей Карл. - Ты для проекта не меньше остальных сделала!
        В чём-то он был прав: затея с вечерней школой пока что буксовала, и Марина принимала живейшее участие в обсуждении собранных нами данных, даже помогала Инге с их упорядочиванием и анализом.
        - Ну так вот, - чуть зардевшись, продолжила Марина, - надо смещать акцент со сроков на стабильность развития! Средний срок у студентов почему выше? Не из-за срывов ли? А там - госпитализация, осложнения, восстановление…
        - У курсантов тоже срывы случаются, - заметил я. - Но не такие серьёзные, если средний срок больничного брать. Кстати, можем на это акцент сделать.
        Яна покачала головой.
        - Каждый случай уникален, мы просто не сможем привести всё к единому знаменателю. Это просто нереально!
        - Ещё как сможем! - заявила Инга. - Общий знаменатель - это срок нахождения на больничном!
        - Не аргумент! - отмахнулась серая мышка. - Человека могут уже на следующий день выписать, а реабилитационные мероприятия на месяц вперёд распланируют!
        - Деньги! - сказал я. - Давайте сравнивать затраты на обучение студентов и курсантов. Уберём стипендии, доплаты на питание и вообще всё-всё-всё, оставим только траты на лечение и развитие сверхспособностей. Реально это? Мы ведь полные данные запрашивали, так?
        Принесли коробки со сводками, начали их разбирать, но только толкались локтями и мешали друг другу, Инга пообещала заняться этим сама.
        - А сейчас, может, на танцы? - предложила она, посмотрев на часы.
        - Мы в кино идём! - ответила за себя и подружку серая мышка. - Идём ведь, Валя?
        Медсестра кивнула.
        - А у меня выключатель в комнате искрить начал, - сказала Марина. - Электрика никак вызвать не соберусь, посмотришь, Мефодий?
        Карл неуверенно пожал мощными плечищами.
        - Да можно, наверное…
        Инга с видимым раздражением поднялась из-за стола и заявила:
        - Тогда мы вдвоём сходим. Петя, подожди, я сейчас переоденусь…
        Лично мне танцы и даром не сдались, я бы даже в кино с большим удовольствием выбрался, поскольку там куда ниже шансы нарваться на общих знакомых, но вся эта ситуация показалась слегка наигранной, вот и промолчал. Яна и Валя отчалили, а немного погодя, сменив домашний халат на лёгкое платьице, вернулась в гостиную Инга. И пусть видел её совершенно обнажённой не раз и не два, не оценить стройность ног не смог.
        - Марина, пока! Карл, бывай! - попрощался я и вслед за Ингой вышел в коридор.
        На лестничной клетке та, остановилась и прижалась ко мне, шепнула на ухо:
        - Я сегодня у тебя переночую, хорошо?
        Неожиданный поворот в восторг меня отнюдь не привёл, более того - отчасти даже обеспокоил. Всё ж хорошо было - чего теперь-то не так пошло?
        - Да не пугайся ты! - рассмеялась Инга, но в её глазах мне почудился укор. - Я не собираюсь к тебе съезжать, просто Марина попросила вернуться попозже, так не на лавочке же мне до полуночи куковать!
        У меня самую малость отлегло от сердца.
        - Да пошли, конечно! - потянул я барышню вниз по лестнице, положив той ладонь на талию. - И ничего я не испугался, чего ты сочиняешь?
        - Испугался-испугался! Весь так и сжался, трусишка зайка серенький!
        - Не выдумывай! - усмехнулся я. - Просто у меня дежурство в десять! Не забыла?
        Инга остановилась на ступеньку выше и спросила:
        - И что же - совсем ничего нельзя сделать?
        Перед глазами маячила её обтянутая платьицем грудь, а завтра - суббота, и в городе меня не будет аж до понедельника, так что я без особых колебаний сказал:
        - Попробую. Идём!
        Ну да, когда работаешь в коллективе, волей-неволей обрастаешь знакомствами, а ещё всегда и везде случаются накладки - мне и самому несколько раз случалось подменять коллег, поэтому я нисколько не сомневался, что сумею договориться о переносе дежурства. Другое дело, что если наше с Ингой общение в рамках работы над проектом, походы большой компанией в кино или даже на танцы меня всецело устраивали, то приглашать бывшую одноклассницу к себе отчего-то не хотелось даже безотносительно возможных осложнений со Львом. Тут какой-то вроде бы даже официальный статус вырисовываться начинал, а я к такому готов не был. Я вообще после Лии к себе никого не водил. И, честно говоря, в обозримом будущем делать этого не собирался…
        Зря переживаю? Да наверняка! Но переживаю ведь!
        Зато получилось чуток поквитаться с Мишей и Миленой - те постановкой звуковых экранов во время своего интимного общения не утруждались, ну а тут мы с Ингой им спать не давали. Это в студенческом общежитии волей-неволей определённые нормы и правила соблюдать приходится, а здесь комендант в дверь колотить не станет в случае чего, вот и расслабились.
        Дежурство я перенёс на три утра, благо в Службе реабилитации мне давно уже выправили пропуск для перемещения по городу ночью, да и комендантский час неделю назад отменили, заменив его усиленным патрулированием в тёмное время суток. Жизнь понемногу начинала входить в привычную колею, на бытовом уровне - не на политическом. Политические пертурбации лишь набирали обороты.
        Пролетарский «Рабочий союз» и представлявшее интересы крестьянства движение «Земля и Воля» уже вошли в объединённую социал-демократическую партию, последовали их примеру и многие центристские движения; в кои-то веки в республике начало намечаться единовластие. И это было лишь начало. В этом я нисколько не сомневался. Инга - тоже.
        Ну да - помимо всего прочего нашлось у нас время и поговорить.
        Будильник я заводить не стал, поскольку наловчился пробуждаться точно в нужное время. Тихонько выбрался из кровати, оделся и отправился в горбольницу, а Ингу с собой по ночному городу не потащил, оставил досыпать. Соседи разбудят, об этом с ними вчера условился.
        Дежурство прошло без неожиданностей, после него я даже успел забежать в больничный буфет, позавтракал пирожками и чаем, ну а дальше поспешил на лекции. И всё шло по накатанной вплоть до визита в студсовет.
        Крики и ругань я услышал ещё на лестнице, поднялся на этаж и точно: долговязый Федя Острог вновь сцепился со своими извечными оппонентами - брюнеткой Элей и пухлым живчиком Иваном.
        - Да ваш проект сплошная фикция! Подтасовка на подтасовке сидит и подтасовкой погоняет! Ваш шарлатан-гипнотизёр на приписках карьеру сделал, и вы туда же!
        - Не смей! - взвизгнула Эля. - Не смей клеветать на Бориса Давидовича!
        - Кто клевещет? Я клевещу? - округлил глаза Острог. - Да он у вас чёртов гений! Так всем мозги заплёл, что до сих пор в ректорате не раскусили! И шахматист неплохой - чего не отнять, того не отнять!
        Иван стиснул пухлые кулаки и шагнул вперёд.
        - Ну всё, евгеник недоделанный, ты нарвался!
        Не тут-то было! Федя шустро отступил назад, и его прикрыла парочка крепких старшекурсников. Толстячок трезво оценил свои шансы прорваться через них и в сердцах крикнул:
        - Да твой Чертопруд безмозглый жирный осёл!
        - На себя посмотри, толстопузый!
        Нового оскорбления Иван не вынес и ринулся вперёд, Эля тоже в стороне не осталась и вознамерилась вцепиться ногтями в лицо одного из противников, тут уж я рявкнул:
        - Отставить!
        Как ни странно - сработало. Студенты мигом расступились, и я, проходя мимо них, потребовал:
        - До конца дня предоставьте в дисциплинарный комитет объяснительные.
        - С чего это? - взвизгнула Эля. - Мы ничего не сделали!
        - Оскорбления преподавателей недопустимы. В особенности для представителей студенческого самоуправления.
        Федя прищурился.
        - А-а-а! - протянул он. - Служебным положением решил воспользоваться! Не выйдет!
        - Вам ничего не светит! - поддержала его Эля. - На предзащите срежетесь!
        - Да хоть бы и так! - фыркнул я. - Зато никому в рот не заглядывали, сами всё сделали! И насчёт объяснительных - это не шутка!
        Я двинулся к кабинету, но Эля оказалась быстрее. Распахнув дверь, она с надрывом выкрикнула:
        - Касатон! Надо поговорить!
        Стройнович досадливо глянул на меня, я спокойно прошествовал мимо и кивнул печатавшей очередной протокол Ирине Лебеде.
        - Привет!
        - Привет! - отозвалась барышня, которая давно уже отработала назначенное ей наказание, но как-то незаметно у нас прижилась. - Что там опять у этой дурочки стряслось? Особенные дни приближаются?
        Раньше я бы точно покраснел, а сейчас только махнул рукой и опустился на стул, приставленный к торцу письменного стола.
        - Это ж Эля! Это её обычное состояние.
        Ирина хихикнула и протянула мне несколько листов.
        - Держи свежие поступления.
        - Что там?
        - Две драки, попытка забраться в женское общежитие по водосточной трубе и срыв семинара.
        Я нахмурился.
        - С каких это пор за попытку забраться к подружке протоколы составлять стали?
        - А там труба отвалилась. Протокол из-за порчи имущества оформили.
        - Понятно, - хмыкнул я, но ознакомиться с документами не успел.
        - И вот ещё, - протянула Ирина мне письмо. - Это тебе лично.
        Выщелкнув клинок выкидного стилета, я подцепил остриём клапан и вскрыл конверт. Внутри обнаружилось приглашение посетить заседание студенческого клуба «Счастливая девятка», смял его и отправил в мусорную корзину. Это только поначалу интерес со стороны различных клубов, обществ, кружков и дискуссионных групп удивлял и тешил самолюбие, теперь осталось одно только раздражение. И вроде должность пустяковую занимаю, а зазывают к себе почти столь же часто, как и Касатона. Правда, тому куда как более интересные предложения поступают. Не то что мне…
        Распахнулась дверь, внутрь заглянул Стройнович.
        - Пётр Сергеевич, предлагаю на этот раз ограничиться устным предупреждением.
        - Спасибо, Касатон! - послышался голос Эли. - Сходим куда-нибудь вечером?
        - Просто не хочу давать повода для разговоров о нечестной игре, - заявил Стройнович. - Нет, сегодня не могу. Из города по делам уезжаю. Всё, пока! Работать надо!
        Он шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь, перехватил внимательный взгляд Ирины и вздохнул:
        - Ну что ещё?
        - Куда-то собрался на выходные?
        - За город выберемся, - пояснил Касатон и с выражением добавил: - Чисто мужской компанией.
        Я заподозрил, что речь о вылазке к Эпицентру, и Горицвет всё же взялся учить его чему-то действительно стоящему, но приставать с расспросами не стал. Не время и не место. Да и не нужно, наверное.
        Мы разобрали свежие поступления, благо случаи оказались очевидней некуда, потом Стройнович сказал:
        - Антон Пух ещё одно ходатайство с кафедры принёс. Петя, подшей в дело. Ирина, вставь продление отсрочки в следующий протокол заседания.
        Без стука приоткрылась дверь, к нам заглянула пухленькая Диана.
        - Время! - сказала она Касатону.
        Тот поднялся из-за стола, снял повешенный на спинку стула пиджак и позвал меня за собой:
        - Петя, идём!
        - Куда ещё?
        - Увидишь.
        Когда мы вышли из корпуса, перед зданием уже собрался едва ли не весь студсовет в полном составе. Я хотел было спуститься с крыльца к остальным, но Касатон придержал меня и оттянул чуть в сторону.
        Всеволод оглянулся и кивнул, после похлопал в ладоши, привлекая всеобщее внимание.
        - Товарищи! На повестке внеочередного собрания два вопроса. Первое и основное: подготовка к выборам в наблюдательный совет особой научной территории! Да! - вскинул он руку. - Отныне он не будет назначаться волюнтаристски, мы идём в ногу со временем и помимо делегатов в совреспред станем избирать и собственное руководство!
        Все закричали, завизжали, засвистели. Пухлый Иван принялся подрыгивать и орать:
        - Дорогу молодым! Старичьё - на свалку истории!
        Его мигом угомонили, а потом Инга крикнула:
        - Мы что же - отдадим бразды правления политиканам?
        Неодобрительно загудели выдвиженцы с военной кафедры, к ним присоединились и многие другие члены студсовета.
        - Не политиканам, а народным представителям! - возразил Всеволод. - И мы остаёмся автономной научной территорией, проходимцев никто в совет не пустит! Все кандидаты будут согласовываться научным советом института! Эта процедура не понадобится только профессорам и докторам наук! Остальным для начала придётся собрать инициативную группу…
        - Профанация! - выкрикнул кто-то. - Обман!
        - Окончательный порядок ещё не утверждён, наша с вами задача как раз и состоит в выработке рекомендаций для всемерного соблюдения прав на свободное волеизъявление студентов института! Советуйтесь с однокурсниками, готовьте доклады - на следующем собрании всех обязательно заслушаем! - Председатель студсовета перевёл дух и вдруг указал на Касатона и меня. - А сейчас хочу с гордостью объявить о том, что наши товарищи - Касатон Стройнович и Пётр Линь за достижения в деле охраны правопорядка награждаются памятными знаками «Защитник республики»!
        Послышались одобрительные возгласы, зазвучали аплодисменты, мне как-то не по себе даже стало из-за того, что нежданно-негаданно очутился в центре всеобщего внимания. Подошла Диана, нацепила увесистый значок на лацкан пиджака Касатона, за это время я как раз успел снять собственный с символикой РИИФС, дабы не пришлось делать ещё одну дырку.
        Награда оказалась солидней некуда: на красном с золотой окантовкой щите раскинул крылья республиканский орёл, присутствовали рукояти мечей, ленты - красота, да и только.
        Касатон Стройнович произнёс короткую речь, а как только собрание подошло к концу, я быстро шмыгнул в дверь и взлетел на второй этаж. Заскочил в кабинет, схватил портфель и рванул к чёрному ходу.
        - Ты чего? - удивился Касатон.
        - Бежать надо! - на ходу отозвался я. - Всё, до понедельника!
        Ну да - если начну принимать поздравления, точно везде опоздаю. А нельзя. Мне сейчас на процедуры в лабораторный корпус, потом на аэродром, а ещё спецпрепарат на всю группу получать. Ходу!
        Три недели назад в учебный центр помимо Глеба Клича перевели и остальных моих подопечных, что их нисколько не порадовало, зато процесс развития сверхспособностей ускорился в разы. Пусть шансов стать полноценными операторами у Ивана, Алика и Унтера нисколько не прибавилось, ощущали они сверхэнергию и закрывались от поисковых воздействий с каждой нашей встречей всё лучше и лучше.
        По субботам их перебрасывали попутным транспортником в Новинск, встречались мы непосредственно на аэродроме. Я наскоро просматривал записи в медицинских книжках, устраивал блиц-опрос, отмерял дозы спецпрепарата и заваривал травяной чай, ну а дальше следовала команда на взлёт.
        Надо сказать, неплохую динамику демонстрировали не только мои подопечные, но и я сам. Углублённая проработка силовых каналов и узлов помогла проще переносить пролёты над Эпицентром, и те перестали загонять меня в беспамятство. По крайней мере, два первых захода я теперь продержаться был способен совершенно точно. Успевал снимать спазмы и перераспределять нагрузку, смещать фокусировку активного излучения с внутренней энергетики на тело. Становился единым и совершенным. Если угодно - истинным сверхчеловеком. Это если в теории.
        На деле всё было далеко не так радужно. Мутило меня - будь здоров, и приходил я в себя даже дольше прежнего, о кардинальном росте мощности речи тоже не шло. Звонарь и вовсе вопреки прежним обещаниям не согласовал ускорение вывода на пик способностей, оставил плановое увеличение продолжительности резонанса на уровне в одну секунду за месяц. Сослался на пределы выносливости человеческого организма, а по факту просто решил перестраховаться. Я бы потянул и секунду в три недели. Точно бы потянул!
        Но вот к чему такая спешка - не мог объяснить себе и сам. Просто не оставляло ощущение, что мне это нужно. Очень-очень нужно! Что время утекает как песок сквозь пальцы.
        Наверное, просто переутомился.
        До учебного центра после десантирования шли напрямик через лес, благо выбросили нас всего в десяти километрах от места назначения, а снег уже сошёл даже в самой глухой чащобе. Шли не просто так - пытались укрыться от поисковых воздействий курсантов из аналитического дивизиона, а на финишной прямой и вовсе пришлось отрываться от своры зоопата. Точнее - оторваться пытаться. Из всей группы сумел одурачить ищеек лишь Унтер.
        Вымотались в итоге сверх всякой меры, и всё же Глеб попытался улизнуть сразу, как только миновали контрольно-пропускной пункт.
        - Стоять! - прикрикнул на него Унтер. - Куда опять намылился?
        Парень машинально потёр шрам на щеке и состроил жалостливое выражение лица.
        - Я на пять минут! Очень надо!
        - Не дольше! - разрешил я. - И не опаздывай!
        Глеб убежал, а Иван глянул ему в след и завистливо вздохнул.
        - Со связисткой дружбу свёл, - пояснил мне Унтер, оглаживая вислые усы, влажные от пота. - Вот ведь неймётся!
        Алик опустился на корточки и обессиленно навалился спиной на стену.
        - Лучше б с медсестричкой сдружился. Спирт бы через неё доставали…
        - Пьянству - бой! - усмехнулся Герасим. - Ладно ждите, сейчас формальности утрясём и за вами вернёмся.
        Утрясли, вернулись, поработали с пленными нихонцами, проконтролировали вошедшего в резонанс Глеба, затем и сами последовали его примеру. Я в очередной раз продержался в трансе предельные на текущий момент девяносто четыре секунды, сгенерировал семьдесят мегаватт и попытался все их в себе удержать, но ожидаемо в этом не преуспел и невольно превратил процедурную в морозильник.
        После отправился на полигон. Создание взрывных и скоростных шаровых молний мне ничего не мешало отрабатывать и в Новинске, тут же я практиковался во взломе защитных структур Герасима. Заодно продолжал оттачивать на нём технику дистанционной передачи деструктивных колебаний. При непосредственном контакте с жертвой легко пробивал естественную сопротивляемость застигнутого врасплох оператора, а вот при дистанционной работе или в открытом противостоянии результаты нисколько не радовали. Слишком много возникало нюансов, заранее учесть которые не представлялось возможным. Но я не оставлял попыток сделать эту технику универсальной. И кое-что даже начинало получаться.
        - Неплохо, неплохо! - похвалил меня Герасим, когда мы окончательно выдохлись, и протянул какую-то брошюру с отметкой «ДСП» на титульном листе. - Глянь-ка, что я тебе в аналитическом дивизионе раздобыл.
        Я взял потёртую книжицу, прочитал название, хмыкнул, изучил содержание, наскоро пролистал страницы и ругнулся:
        - Зараза!
        Методичка оказалась посвящена выведению из строя операторов с помощью деструктивных воздействий, в том числе и дистанционных, а ещё там разбирались способы обеспечения бессимптомного процесса развития энергетических патологий.
        Герасим понимающе усмехнулся.
        - Полагал свою разработку уникальной?
        - Полагал - не полагал… - поморщился я. - Дело не в этом! Здесь всё от и до прописано! Что я теперь Звонарю скажу?
        - Наш проект сфокусирован немного на другом, - напомнил Герасим.
        - А моя исследовательская работа - именно на этом и сфокусирована, будь она неладна! И вот же - методичка!
        - Это методичка предназначена исключительно для сотрудников аналитического дивизиона. Закрытая информация. Конкретно вот это списанный и по всем бумагам уже уничтоженный экземпляр. Оставить тебе не могу, ознакомься и сожги. А я проконтролирую.
        - Ой да перестань! - отмахнулся я. - Не факт, что здесь что-то новое для себя найду.
        Но - нет, в области практического применения деструктивных воздействий спецы аналитического дивизиона продвинулись заметно дальше моего, да и в целом их техники были куда отточенней, не сказать - совершенней. Местами я вообще едва понимал, о чём идёт речь.
        Ну ещё бы! У них там у всех восприимчивость зашкаливает, а мощность мизерная, вот и приходится изощряться, лишь бы только наравне с другими операторами действовать. Дать эту методичку Льву - он любого тюфяка с шестого витка за пояс заткнёт. И меня тоже, если уж на то пошло…
        - Ты не выглядишь расстроенным, - отметил Герасим, когда воскресным вечером я сидел у небольшого костерка и листок за листком скармливал брошюру огню.
        - Я понял три вещи, - спокойно произнёс я, не прерывая своего занятия.
        - И какие же?
        - Звонарь не мог не знать об этой технике, получить доступ к методичке для него бы проблемой не стало. Да при желании сам бы её воспроизвёл! Я для этого совершенно не нужен.
        - У тебя может получиться что-то уникальное.
        - Все помойки сплошь уникальными вещами забиты! - фыркнул я. - Думаю, Звонарь просто решил меня чем-то занять.
        - Это второй момент, который ты понял?
        - Нет, - покачал я головой. - Второй момент заключается в том, что следует больше внимания уделять методам противодействия такого рода атакам. Вот в этом аспекте идеал недостижим и… оригинальные разработки имеют право на жизнь.
        Герасим пару раз хлопнул в ладоши.
        - А что третье?
        - Извини, я не уверен, что ты обладаешь должным уровнем допуска, - ухмыльнулся я в ответ. - Могу сказать лишь, что собираюсь продвинутся в этой области дальше аналитического дивизиона. Их способности ограничены, а потребности специфичны. Кое-чего они не докрутили. Всё же больше теоретики, нежели практики.
        И вот тут я нисколько не лукавил. Изученная мной методичка предусматривала воздействия исключительно на внутреннюю энергетику операторов, а такого рода патологии специалист уровня Федоры Васильевны или Лизаветы Наумовны мог купировать и даже повернуть вспять практически в любой момент. Тот же спазм центрального узла не убьёт одномоментно, в большинстве случаев жертву успеют откачать.
        Другое тело - плоть. Плоть слаба. Если добиться негативного воздействия энергетики на какой-либо из органов, никто ничего не поймёт, пока не случится инсульт или не откажет печень.
        Слишком узкая сфера применения? Пусть так.
        Зато разработка оригинальная.
        - Вот даже как? - улыбнулся Герасим. - Ну-ну…
        - Ой, да шучу я! - махнул я рукой. - Кто меня ещё учебной литературой снабдит? Обмозговать идею надо для начала.
        - Обмозгуй. А я попробую угадать ход твоих мыслей. Так даже интересней.
        Тут уж пришла моя очередь скептически улыбаться.
        Всё, спать!
        Возвращаться в Новинск… непросто. Понятно, что этот город и в особенности институт давно стали для меня новым домом, но после настройки на источник-девять уюта и комфорта в нём изрядно поубавилось. Потенциал не удерживай, в резонанс не входи, от излучения прикрывайся, работай со сверхсилой только через адаптивную технику. Ограничения пустяковые, если разобраться, но всё это в совокупности вызывало откровенный дискомфорт.
        Вот поэтому-то понедельник - день тяжёлый, поэтому по понедельникам настроение у меня обычно ни к чёрту. А до обеда так и без всякого «обычно» волком на всех глядел. Не по делу желчным и раздражительным становился, ладно хоть ещё занятия в учебном центре ОНКОР проявлениям эмоций нисколько не способствовали. Чаще всего - нет.
        С Матвеем я столкнулся на второй перемене. Громила окликнул меня и указал пальцем себе на грудь.
        - Петя, гля! - Но он тут же округлил глаза. - О, у тебя такой же!
        - Ага, удостоили, - подтвердил я, пожалев немного даже, что так и не поменял наградной значок обратно на символику РИИФС. - Поздравляю! Глядишь, скоро повышение получишь.
        Матвей кивнул.
        - Мастер обещал словечко замолвить. А то мы с Варькой за вторым собрались.
        - Ну вы вообще! Молодцы!
        - Тебе самому жениться пора. Глазом моргнуть не успеешь, как учёба пролетит, а там - распределение. Семейного человека в какую-нибудь тьмутаракань не законопатят!
        «В Тмутаракань - это не страшно, главное, чтобы лес валить не отправили» - хотел было пошутить я, но передумал. И передумал, и Борю Остроуха приметил.
        Тот в новенькой армейской форме шагал в компании сослуживцев, а на груди рядом с медалью «За отвагу» посверкивал знак «Защитник республики», что меня откровенно покоробило. Такое желание залезть под кожу бывшему сокурснику накатило - словами не передать. При встрече с глазу на глаз непременно бы по поводу расформирования железнодорожного корпуса прошёлся, а так зашёл с другой стороны.
        - Слышали, подпрапорщик, как ваш товарищ на всю страну прославился? - поинтересовался я, когда Боря проходил мимо, но меня постигло глубочайшее разочарование.
        Остроух и ухом не повёл, только небрежно кивнул Матвею. А раньше бы, поди, взвился!
        - О чём это ты? - удивился ответивший на кивок громила. - Какой ещё товарищ?
        Я поморщился.
        - Да мне одна птичка на хвосте принесла, что Барчук к монархистам переметнулся и с ними за кордон ушёл.
        - Иди ты! Быть того не может!
        - Сам ориентировку на него читал, - уверил я Матвея, не став раскрывать собеседнику свой источник информации, ибо к Василю тот до сих пор относился с откровенной неприязнью.
        Ну да - о бегстве Маленского за границу мне написал именно Василь. А вот Городец, который точно был в курсе дела, о сём знаменательном факте и словом не обмолвился. Я, честно говоря, на него за это даже зуб затаил. И немаленький такой. Акулий.
        - Во дела! - покачал головой Матвей. - Нет, Барчук всегда себе на уме был, но чтоб такое…
        Вполне допускаю, ничего бы и не случилось, если б не та злополучная встреча во дворе у Василя, но рассказывать об этом я не стал. Да ещё Матвей переменил тему, спросив:
        - На тренировку вечером идёшь?
        - Не, у меня сегодня йога. Завтра увидимся.
        Мы разошлись по разным аудиториям, а после занятий и вылазки на здешний полигон, я поехал в институт, где успел закончить все свои обычные дела незадолго до начала предзащит исследовательских проектов членов студсовета. Для выхода в следующий тур требовалось набрать одиннадцать голосов, и я нисколько на сей счёт не волновался, но лишь пока не наткнулся на курившего у крыльца Касатона Стройновича, который и взялся обеспечить нам проходной минимум. Он издали заметил меня и помахал рукой.
        Я подошёл и уточнил:
        - Всё в порядке?
        - Непонятно пока, - ответил Стройнович и выкинул окурок в урну. - Я всех наших с военной кафедры напряг, но Авдей уже успел на этот счёт со Скоморохом условиться.
        - Скоморох - это кто? - не понял я.
        - Да Илья же! - пояснил Касатон. - Ну с нами ещё в зенитной роте был!
        Я сообразил, о ком идёт речь, и понятливо протянул:
        - А-а-а! Который за Элей увивается!
        - Именно, - подтвердил Стройнович. - С Авдеем мы так договорились: если проекту мозгокрутов станет не хватать голосов, он за них проголосует. А если у тех всё в ажуре будет - голос наш. Да ты не переживай, многие со своими симпатиями ещё не определились!
        Меня такой расклад нисколько не порадовал, но дарёному коню в зубы не смотрят, так что махнул рукой, демонстрируя уверенность в успехе, которой отнюдь не испытывал:
        - Прорвёмся!
        И вроде не корову проигрываем, но прикипел душой к проекту, да и эффект от внедрения наших предложений ожидался немалый. Обидно будет, если все усилия втуне канут. Неправильно это.
        - Ну ты где пропал? - зашипел на меня Карл, когда я уселся рядом с ним. - Уже начинают!
        - Да я вам вообще не нужен! - столь же негромко ответил я. - Инга же докладывать будет!
        - А овации изображать?
        - Ну если только овации!
        - И вообще - мы твою награду обмывать будем?
        - Будем, - пообещал я товарищу. - Но не прямо сейчас. Всё, начинают!
        Удивительно дело, но в отличие от предыдущих дебатов предзащита прошла достаточно спокойно. Все выступающие работали на аудиторию и в красках расписывали преимущества собственных предложений, а попытки задать сопернику каверзный вопрос или попросту перекричать докладчика тут же пресекались председателем студсовета.
        - Отставить балаган! - одёргивал собравшихся Всеволод. - Прения будут на защите!
        Серьёзная стычка в итоге случилась лишь одна: сцепились Костя Северянин и Федя Острог, которые от словесной перепалки едва не перешли к размахиванию кулаками.
        Увы - не перешли. И спасла Костю от вызова на заседание дисциплинарного комитета блондиночка-первокурсница, которая, надо понимать, всё же поддалась обаянию перевоспитавшегося хулигана. Лишь шикнула на кавалера, тот сразу и сдал назад. Вот же подкаблучник несчастный!
        Председатель студсовета призвал всех к порядку, после велел подойти к себе представителей обеих инициативных групп.
        - А вы не думали о кооперации? - поинтересовался он. - У вас же схожие предложения! Вертикальное объединение образовательного процесса от дошкольных учреждений до института, так?
        - Нет! - отрезал Северянин. - Мы за свободу выбора и лучшее будущее для беспризорников и сирот, а эти евгеники ратуют за касты и собираются растить породу рабов!
        Возмущённый этим выпадом до глубины души Федя Острог резко подался вперёд, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело, и руки распускать не стал, вместо этого выкрикнул:
        - Враньё! О кастовой системе не может идти и речи! Мы лишь собираемся дать шанс каждому раскрыть заложенные в него природой таланты!
        Председатель заткнул его без всякого пиетета и попросил свою заместительницу:
        - Диана, начинай процедуру!
        Пухленькая барышня поднялась со своего места и объявила:
        - На голосование выносится проект Ивана Дубка и Эллы Альман!
        Я немедленно пихнул в бок Карла.
        - На Авдея смотри!
        - Зачем?
        - Просто смотри! И брови нахмурь.
        Члены студсовета стали поднимать руки, а наш товарищ по активу военной кафедры отвёл взгляд и, нервно потирая белую полоску шрама на лбу, уставился себе под ноги.
        - Чего происходит-то? - шепнул мне Карл.
        - Да так, - неопределённо хмыкнул я в ответ.
        Дурацкая ситуация - приходится за соперника болеть, но иначе никак, ведь если у мозгокрутов случится недобор голосов, Авдей сдержит данное Илье обещание, и мы пролетим. Но - нет, обошлось. У инициативы по расширению использования в учебном процессе гипнокодов набралось неожиданно много сторонников, и один дополнительный голос им бы погоды не сделал, а вот нам его как раз хватило, чтобы пройти в следующий тур. Третьим и последним, кому это удалось, оказался продвигающий индивидуальную подгонку схем энергетических структур Андрей Тополь, а вот объединение института с интернатами интересным аудитории не показалось ни в одной из двух представленных вариаций.
        - Ура! - во всю глотку гаркнул Карл, я же его воодушевления нисколько не разделил.
        На рассмотрение учёного совета вынесут лишь два проекта, а у нас даже сейчас голосов впритык набралось. Если ничего не делать - пролетим.
        Зараза!
        Как видно, Инга пришла к тому же выводу, поскольку особо радостной не выглядела.
        - Вечером соберёмся и обговорим дальнейшую стратегию, - предупредила она нас и поспешила на выход.
        Я взглянул на часы и сказал:
        - Всё, я побежал.
        - Ты-то куда собрался?
        - Сначала в столовку, потом в библиотеку.
        - Но к девчонкам придёшь?
        - Обязательно.
        Я вышел на улицу, а там Касатон придержал меня и улыбнулся.
        - Говорил же, что всё получится!
        - По самому краешку прошлись, - отметил я и указал на Авдея, который опустил пониже на лоб козырёк кепки и зашагал прочь. - Вот скажи, как он в следующий раз проголосует, а?
        - Будет день и будет пища, - пожал плечами Касатон и закурил. - Алевтина, моя благодарность безмерна! - улыбнулся он рыжеволосой студентке. - Ты нас просто спасла!
        Та лишь отмахнулась и зацокала каблучками остроносых туфель по ступенькам. Я собирался поинтересоваться у аспиранта, как он провёл воскресенье, но тут послышался громкий окрик:
        - Авдей!
        Илья Скоморох догнал пирокинетика и ухватил его за руку.
        - Ты же обещал за нас проголосовать!
        - Слушай, да какая вам разница? Вы и так дальше прошли!
        - Какая разница? - возмутился Илья. - Ты пообещал и не сделал! Пустобрёхом меня перед людьми выставил!
        - Ну извини! - вздохнул Авдей. - Меня тоже попросили…
        - Да плевать! - Илья Скоморох пихнул собеседника руками в грудь. - Ты мне слово дал! Мне!
        И вот это он уже зря. Пирокинетик вспыхнул в один миг.
        - Охренел? - возмутился он. - Скажи ещё, поклялся! Не много на себя берёшь?
        - Нормально беру! В самый раз! А ты - брехло паршивое!
        Явственно колыхнулся энергетический фон, к спорщикам двинулись дежурившие у крыльца дружинники, Касатон выкинул окурок в урну и поспешил следом.
        - Эй! - крикнул он. - Ну-ка успокоились оба!
        Илья зло выдохнул в ответ:
        - Пошёл ты! - и ткнул пальцем в грудь Авдея. - А тебя знать больше не хочу!
        Он демонстративно сплюнул себе под ноги, развернулся и зашагал прочь. Авдей выдал ему в спину:
        - Да и катись! Скатертью дорожка! - После уже совсем негромко выдохнул: - Чокнутый! - И двинулся в другую сторону.
        Дружинники никого из них останавливать не стали.
        В читальном зале я проторчал, можно сказать, впустую. Набрал кучу всякой литературы, но большую часть времени просидел, раздумывая, как бы привлечь на свою сторону тех членов студсовета, чьи инициативные группы уже выбыли из борьбы. Потом сходил на йогу и поработал с внутренней энергетикой, заглянул на полигон и быстренько прогнал свой обычный комплекс упражнений.
        Как-то даже полегчало немного, когда издырявил остов броневика шаровыми молниями, а под конец вдребезги разнёс бетонный куб - один из тех, что специально для студентов привозили сюда по несколько штук в день.
        С Карлом мы повстречались у спорткомплекса, а только зашагали к общежитиям, и навстречу попалась компания девчонок, среди которых обнаружилась и подружка моего товарища. Он на Мэри-Мишель даже не взглянул, она тоже прошествовала мимо с гордо вскинутой головой. А кто-то из барышень ещё и заметил во всеуслышание при этом:
        - Опять к шалавам своим намылились!
        Я остановился, но Карл потянул меня за руку.
        - Брось!
        - Что - брось? - возмутился я. - Это что вообще сейчас было?
        - Да ты понимаешь…
        - Не-а. Пока не очень.
        Карл тяжко вздохнул.
        - Да разбежались мы, чего непонятного? Давно уже отношения ни к чёрту были, но всё тянул, тянул, тянул, а чего ради? К чему это мелкобуржуазное притворство? Для неё «СверхДжоуль» - это свет в окошке, а я там год, наверное, уже не появлялся. Как перестал туда ходить, так и не осталось ничего общего.
        Я пожал плечами.
        - Ну… Поздравляю тогда, наверное. Так?
        Здоровяк махнул рукой.
        - Да не важно!
        На собрание мы припозднились, в итоге обнаружили барышень за поглощением пирожных. Бумаг на столе не было, только чай и ситро, да и настроение у всех оказалось приподнятым.
        - Не рано праздновать начали? - поинтересовался я, не став, впрочем, отказываться от эклера с кремовой начинкой.
        - Вовсе нет! - возразила мне Марина. - Не вылетели же!
        - Вот именно! - поддакнул ей Карл. - Можем себе позволить! Ты лицо Северянина видел, когда им двух голосов не хватило?
        - Да мы тоже едва прошли, - вздохнул я. - Надо людей агитировать. Яна, с медиками поговоришь?
        - Поговорим, - ответила за подружку Валя. - Только этого не хватит.
        - Ну так займитесь уже просчётом наших доморощенных йогов! - потребовал я. - Надо определиться, выгорит с ними что-нибудь или нет!
        - Да чего ты к ним так прицепился? - удивилась Инга.
        - Если сможем их под наш проект подвести, я попробую обеспечить несколько дополнительных голосов.
        - Подопечных Беды в работу брать не будем - там все травмированные, только статистику испортят, - сказал Яна. - У группы Горицвета показатели точно лучше, чем в среднем по институту. Примерно, как у спортсменов, но есть свои особенности. Конкретные цифры мы не выводили.
        - Так выведите!
        Яна с Валей в унисон вздохнули.
        - Прямо сейчас?
        - Именно! - подтвердил я. - Пока мы бездельничаем, другие людей на свою сторону перетаскивают! Карл ты бы тоже обаяние на полную катушку уже включал!
        Здоровяк хмыкнул.
        - Ну вынесут нас на учёный совет, дальше-то что? Тополь у доцента Паука в любимчиках числится, точно не просто так взялся схемотехнику продвигать! Иван и Эля из кружка доцента Резника, он их поддержит. А мы? За нас кто словечко замолвит?
        С этой стороны я на ситуацию не смотрел, задумался, хмыкнул, махнул рукой.
        - Не важно! Проблемы будем решать по мере их возникновения!
        - Решать он будет! - фыркнула Валя и принялась сдвигать тарелки и чашки с середины стола. - Самому на смену заступать, а мы свободное время должны на расчёты тратить! Иди отсюда, зануда! Всё настроение испортил!
        Барышни начали выкладывать на стол рабочие записи, а мне Инга указала на дверь.
        - Иди, иди! - улыбнулась она. - Завтра поговорим.
        Я выразительно взглянул на Карла, тот помахал в ответ надкушенным эклером.
        - Петя, пока! - заявил здоровяк, явно не собираясь никуда уходить.
        И гнать взашей его не стали.
        Хорошо устроился!
        Часть вторая. Глава 4
        В горбольнице тоже не обошлось без неожиданностей. Перво-наперво Федора Васильевна отправила меня к доценту Звонарю, а тот вручил приказ об освобождении от работы в Службе реабилитации.
        - Сегодня дежуришь, завтра отдыхаешь, а со среды выходишь уже в Бюро, - объявил Макар Демидович.
        Заявление это произвело двойственное впечатление, и я не преминул прозондировать почву.
        - Что-то случилось?
        Звонарь покачал головой.
        - Нет, просто из столицы специалисты понемногу возвращаться начинают. Я и сам днями на Кордон уеду. Душно мне здесь. Тесно. Развернуться негде.
        Чего-чего, а простора на Кордоне и в самом деле хватало, тут не поспоришь.
        - По проекту всё в силе остаётся?
        - Да, работаем в прежнем режиме. Отчёты на Кордон пересылать будешь как раньше.
        - И вот ещё что, Макар Демидович! - встрепенулся я. - Нет ли смысла расширить моё исследование вариантами оказания бессимптомного воздействия на здоровье оператора путём изменения состояния его внутренней энергетики? Такое ведь возможно, правильно?
        Звонарь кивнул.
        - Лечение болезней нетрадиционным путём? Подобные исследования действительно ведутся. А лечить или калечить… - Он вновь кивнул. - Да, имеет смысл. Обсуди этот момент с Сутолокой.
        На этом мы и разошлись, а четыре часа спустя подошла к завершению и моя работа в Службе реабилитации. И пусть я всегда прекрасно отдавал себе отчёт, что рано или поздно придётся возвращаться в Бюро, но подсознательно рассчитывал на отсрочку хотя бы до июня.
        И вот как оно в итоге вышло! Теперь месяц под руководством Вяза продержаться придётся!
        Месяц!
        На душе стало не просто неспокойно, но прямо-таки муторно. Ещё и спал плохо, всю ночь снилось, будто стою в шеренге, а из неё то каждого пятого, то каждого второго выдёргивают. Меня - нет. Не сегодня.
        Утром встал с гудящей головой, наскоро привёл себя в порядок и отправился грызть гранит науки. На одной из перемен пересёкся в буфете с Ингой, и та вручила несколько исписанных убористым почерком листков.
        - Держи! До часу ночи вчера цифры подбивали.
        - И как? - уточнил я, начав просматривать записи. - Если в двух словах?
        - Динамика показателей у йогов на среднем уровне, никакого сравнения со спортсменами, но срывов даже меньше, чем у курсантов, а скорость восстановления примерно такая же, - пояснила Инга. - Сможешь это использовать?
        - Думаю, да, - кивнул я и убрал расчёты в портфель, потом спросил: - И что это было вчера? Ладно - меня выставили, тут всё понятно. А Карла чего не выперли, если женским коллективом остаться хотели?
        Инга хихикнула.
        - А его Маринка попросила кровать отремонтировать. У неё ножка подломилась, так она учебники подложила.
        Я начал кое-что понимать.
        - Подожди-подожди! А подломилась ножка случаем не в ночь с пятницы на субботу, когда ты у меня ночевала?
        - Именно в эту ночь она и подломилась, - выразительно глянула в ответ Инга и засобиралась. - Всё, бежать пора!
        Она поспешила на лекцию, я отправился в студсовет. Застал там Касатона курящим на крыльце.
        - Рано ты сегодня! - удивился он моему появлению в неурочный час.
        - Разговор есть, - пояснил я и уточнил: - У тебя с Горицветом как отношения?
        Стройнович неопределённо пожал плечами.
        - Общаемся. Не могу сказать, будто я во всю эту эзотерическую ерунду верить начал, но и рациональное зерно в его методике определённо присутствует.
        Я достал полученные от Инги листки и продемонстрировал их старшему товарищу, попутно указывая на цифры и давая необходимые пояснения.
        - По идее, мы эту статистическую аномалию можем к своему проекту пристегнуть, чтобы помимо занятий физической культурой и спортом рекомендовать массово внедрять занятия йогой. Если кто-то не хочет вдруг подтягиваться и гантели тягать - пусть пытается просветления достичь. Под руководством Михаила Прокопьевича. Как думаешь, ему это интересно будет?
        Касатон озадаченно хмыкнул.
        - Вполне возможно, что и будет. А что ты хочешь получить взамен?
        - Ничего, - ответил я, убирая листы в портфель. - Мы ведь увеличение эффективности учебного процесса во главу угла ставим, личных интересов не преследуем.
        - И вправду! - понимающе улыбнулся Стройнович. - Полагаю, с Горицветом безотлагательно поговорить надо, пока Беляк сотоварищи не успели никому свои голоса пообещать?
        - Это было бы просто замечательно.
        - Поговорю, - кивнул Касатон и ухмыльнулся. - Как не поговорить, когда увеличение эффективности учебного процесса на кону стоит!
        Я пообещал появиться сразу после обеда и рванул обратно в главный корпус. Занятия на сегодня у меня уже закончились, но осталось одно дело, тянуть с которым и дальше не было никакой возможности. Если на этой неделе не согласую план курсовой, допуска к экзамену по теории создания энергетических структур не видать как собственных ушей. Тогда точно дорога на кафедру пиковых нагрузок окажется закрыта.
        И вроде согласование плана - сущая формальность, но не тут-то было! Доцент Паук поглядел на титульный лист, полистал уже отпечатанную вступительную часть и вдруг спросил:
        - И какая научная ценность у вашего… труда?
        Говорить о научной ценности работы второкурсника, если это не умник вроде Герасима Сутолоки или Миши Поповича, было по меньшей мере неуместно, но я на одном дыхании выдал:
        - В первую очередь целью моего проекта является привлечение внимания к необходимости более углублённого изучения теории создания энергетических структур и важности этой дисциплины не только в проектно-исследовательской, но и в сугубо практической деятельности.
        Доцент в ответ на это заявление соизволил продемонстрировать досадливую гримасу.
        - Мой предмет называется теория создания энергетических структур, - объявил он, - а в вашей курсовой речь идёт исключительно о методике их разрушения. Ломать - не строить, молодой человек! Ломать - не строить! Мы пока что не на военной кафедре!
        Я весь так и обтёк. Тему мне ещё в самом начале семестра согласовали, и никаких претензий к ней тогда не возникло, теперь-то что изменилось?
        Но приводить этот аргумент я благоразумно не стал и попробовал зайти с другой стороны.
        - Эффективность разрушения структур напрямую зависит от понимания принципов их создания! Даже при сносе зданий нужно обладать инженерными познаниями, а здесь и подавно!
        Паук глянул снисходительно, будто на неразумное дитя.
        - Тогда, полагаю, вам не составит труда самостоятельно освоить и продемонстрировать мне создание любой, пусть даже самой примитивной энергетической структуры?
        - Это же программа третьего курса! - напомнил я.
        - И что с того? Если теория разрушения зиждется на теории созидания, освоить ту же шаровую молнию сможете без всякого труда. Ведь так?
        - Наверное, - осторожно подтвердил я, не понимая в чём тут подвох.
        Я прямо сейчас хоть десяток шаровых молний создать могу!
        Тоже мне проблема!
        Но - да, без подвоха не обошлось.
        - И вот ещё что: напомните основное отличие структуры от конструкции! - потребовал вдруг Паук.
        Ответ я знал назубок, но радости мне это обстоятельство отнюдь не доставило.
        - Сочетание автономности и управляемости, - произнёс я упавшим голосом.
        - Молодец! - похвалил меня доцент. - Будет результат - получите допуск на экзамен. Нет - уж не взыщите.
        Он пригласил в кабинет дожидавшуюся своей очереди старшекурсницу, ну а я вышел, тихонько и очень аккуратно притворив за собой дверь, хоть внутри всё так и клокотало от бешенства.
        Выискался очередной пацифист на мою голову! Разрушение ему не нравится, понимаешь! По сторонам, умник, оглядись! Все только и делают, что чужие структуры разрушают! А кто не справился - сдох!
        И что самое поганое - второкурснику пособие по созданию полноценных шаровых молний на руки не выдадут, а с кондачка с этим не разобраться, пусть даже более-менее и представляю, в каком направлении двигаться. Там столько нюансов, что сотворение неуправляемых энергетических конструкций или даже управляемых, но с помощью силовых жгутов, - это лишь самая вершина айсберга.
        Принцип совершенно иной!
        И что делать?
        Деваться было некуда, я достал записную книжку, отыскал рабочий телефон Герасима Сутолоки и позвонил ему, передал вердикт доцента Звонаря касательно моего рационализаторского предложения, заодно спросил, не поможет ли тот с отработкой создания шаровых молний.
        - Сейчас нет времени, - послышался в трубке через лёгкое потрескивание помех ответ собеседника. - Я так понял, у тебя сегодня свободный день? Подходи ко мне к девяти. Поужинать куда-нибудь выберемся, заодно всё обсудим.
        - Могу опоздать минут на пятнадцать, - предупредил я. - У меня тренировка.
        - Тогда встретимся… - Герасим задумался, потом уточнил: - Там рядом кафе «Лира» есть. Знаешь такое?
        - Найду.
        - Вот сразу туда и подходи.
        Я пообещал так и сделать.
        На тренировку в кои-то веки явились полным составом, при этом значками «Защитник республики» помимо Матвея щеголяли ещё и Клевец с Полушкой, а Митя Жёлудь посматривал на всех столь самодовольно, что сразу становилось ясно - не обошла награда стороной и его самого, просто шифруется по примеру старших товарищей из контрольно-ревизионного дивизиона.
        Сам я, к слову, вернул на место значок с символикой РИИФС. Не пытался скрыть от остальных факт награждения, просто не видел особого повода для гордости. Награда и награда. Не орден, чай. Да орденом и не за что жаловать, если разобраться. И вскрылись бомбисты во многом совершенно случайно, и на вокзале мог чище сработать.
        Максим Бондарь памятного знака не удостоился, но расстроенным отнюдь не выглядел.
        - Завтра на работу выходишь? - спросил он у меня в раздевалке.
        Я кивнул.
        - Облом теперь с повышенным довольствием, Макс? - хохотнул Сергей Клевец. - Ты с завтрашнего дня уже не зам у Малыша?
        Бондарь пожал плечами.
        - Мороки меньше.
        - Да какая там морока? - деланно удивился Сергей. - Группы-то всё это время и не было, считай! Ты заместителем командира исключительно по бумагам проходил!
        - И доплату ни за что получал, если так разобраться, - поддержал товарища Илья Полушка. - Чем Петю в своё время попрекал. Нехорошо.
        - Вы языки-то прикусите! - рыкнул на них Макс.
        Эффекта окрик не возымел, «псы» только рассмеялись.
        - А то что? - хрустнул костяшками пальцев Сергей, а после щёлкнул ногтем по своему красному значку со стиснутым кулаком. - Опять пригрозишь донести куда следует о наших симпатиях пролетарским бригадам?
        - Стукачок! - вторил ему Илья.
        Обстановка как-то неожиданно резко накалилась, и если Карл наблюдал за перепалкой округлившимися глазами, а Матвей спокойно подпирал плечом шкафчик и в происходящее не вмешивался, то Митя Жёлудь промолчать не смог.
        - Ой, да кому надо на вас доносить! - насмешливо фыркнул он. - О ваших политических пристрастиях ещё в комендатуре знали. Зуб даю, в личных делах всё прописано.
        - Не в этом дело! - отмахнулся Сергей.
        - Ага, - кивнул Илья. - Вообще не в этом!
        Макс Бондарь задумчиво глядел на них, будто прикидывал, сумеет ли заломать их сразу обоих. Шансы на это были не так уж и малы, но тут распахнулась дверь и в раздевалку зашёл Александр Малыш. Он открыл было свой шкафчик, но сразу почувствовал неладное и огляделся.
        - Чего не переодеваетесь?
        В руках Мити Жёлудя как по волшебству оказалась газета.
        - Последние новости обсуждаем! В Зимске риковцы нихонскую разведсеть накрыли! - объявил он. - Её замгубернатора возглавлял, представляете?
        - Большое дело! - фыркнул не впечатлённый этим известием Илья Полушка. - На трансконтинентальной магистрали каждого десятого железнодорожника старше мастера за саботаж арестовали!
        Меня от такой формулировки аж покоробило.
        - Каждого десятого, да? - нахмурился я. - Рядком, наверное, всех выстраивали и отсчитывали? Или всё-таки в результате проверок по подозрению в саботаже было задержано десять процентов от списочной численности начальствующего состава?
        - Вот ты горазд к словам цепляться, Линь! - возмутился Илья. - Делать больше нечего?
        - Ты лучше слушай, что умный человек советует! - неожиданно поддержал меня Малыш. - И сам за языком следи! Думай, что говоришь.
        - Вот именно! - поддакнул Макс.
        В присутствии тренера «псы» посылать его куда подальше не стали, промолчали. Мы переоделись и пошли в зал, а уже в коридоре навстречу попался запыхавшийся Сергей Брак.
        - Почему опаздываешь? - потребовал объяснений Малыш у ассистента Альберта Павловича.
        Тот шумно выдохнул и пояснил:
        - Шеф из командировки вернулся, заданиями нагрузил!
        Я так и обмер.
        - Альберт Павлович вернулся? Когда?
        - Утром с медиками прилетел, - пояснил Брак, глянул на Малыша и спешно добавил: - Бегу-бегу!
        Он поспешил в раздевалку, а я двинулся вслед за остальными в состоянии, близком к прострации. Альберт Павлович вернулся в Новинск утром и не удосужился не только со мной встретиться, но и просто весточку передать? Они с Городцом сговорились, что ли?
        Да, куратора с марта в городе не было, неотложных дел полно и рабочие вопросы накопились, но тут столько всего стряслось за это время! Столько всего рассказать надо!
        Зараза!
        Немного отпустило только к концу разминки, а дальше и вовсе не до того стало. Начали отрабатывать связки ударов - зазеваешься, выхватишь. Мне с синяками ходить не улыбалось, взял себя в руки. Успокоился.
        После тренировки в зале отправились на полигон, там нарабатывали навыки сверхэнергетического противодействия. Рассеивали, блокировали, гасили и отводили в сторону силовые выплески, уходили от воздействий, бьющих по площадям, уклонялись от пик и плоскостей давления, а под конец Малыш даже погонял нас полноценной плазменной плетью. Ну и без вышибал тоже не обошлось. Вымотались все просто до невозможности.
        Ни в какое кафе мне идти не хотелось, но намечалась чисто деловая встреча, так что взял себя в руки, принял душ, попрощался с Матвеем и Карлом и потопал себе тихонечко. Уже вечерело, но посвежеть не посвежело, шёл и беззастенчиво любовался барышнями в коротеньких сарафанчиках и лёгких платьицах.
        А почему бы и нет? В конце концов, мы с Ингой не пара.
        Имею право!
        В кафе «Лира» гуляла молодёжь, летняя веранда оказалась забита до отказа. Разряженный, что твой туземный генерал, вахтёр глянул было свысока, но после упоминания того, кто именно меня ждёт, тут же переменился в лице.
        - Проходите! - распахнул он дверь. - Вас проводят!
        И точно - тут же рядом оказался официант, начал указывать путь. Играл оркестр, танцевали парочки, на глаза попалась госпожа Хариус, беседовавшая с эффектной блондинкой лет тридцати.
        Популярное место, что ни говори!
        Герасим и Лия расположились за угловым столиком во втором зале, где музыка уже не заглушала голосов и можно было спокойно поговорить. Впрочем, судя по раскрасневшемуся лицу моей бывшей одноклассницы, танцами они тоже не пренебрегали.
        - Привет! - поздоровался я, обменялся рукопожатием с Герасимом, чмокнул в щёку Лию.
        Та сразу поднялась из-за стола и предупредила:
        - Я пока к девочкам пойду, как дела обсудите, зови.
        Герасим кивнул.
        - Хорошо. - А мне пояснил: - У младшей дочки Врана сегодня день рождения. Они в соседнем доме живут, мы здесь случайно встретились.
        Фамилия показалась знакомой, я порылся в памяти и уточнил:
        - Это замминистра промышленности? Он при должности остался?
        - Непотопляемый господин, - улыбнулся Герасим и предложил: - Вино, коньяк?
        - Чай.
        - Ужинать будешь?
        Мне никого обременять своим присутствием не хотелось, вот и покачал головой.
        - Нет, дела обсудим и побегу.
        Официант принял заказ и отошёл, тогда Герасим спросил:
        - Так что у тебя опять стряслось? Рассказывай!
        Начал я с одобренного Звонарём предложения и нельзя сказать, будто своей идеей так уж собеседника удивил.
        - Ну что-то такое я и предполагал, - кивнул он. - Только об отложенном воздействии не думал. Очень уж это всё с этической точки зрения… неоднозначно.
        Я развёл руками, и Герасим понимающе улыбнулся.
        - Да не проблема! - уверил он меня. - Подберу для начала литературу по экспериментальным методикам лечения, а в следующем семестре, если желание будет, на этот курс запишешься. Что ещё?
        Официант принёс миниатюрный чайничек буквально на одну чашку, выставил передо мной, попросил немного подождать, чтобы успела настояться заварка.
        Я кивнул и поведал о поставленной доцентом Пауком задаче. Герасим хмыкнул.
        - Ловко он тебя!
        - Угу, а при согласовании темы никаких вопросов не возникло.
        - Да не в курсовой дело. Он тебя завалить решил. С гарантией.
        - Хотел бы завалить, завернул бы курсовую, - покачал я головой. - А так мне для допуска любую полноценную структуру освоить надо. Ту же шаровую молнию…
        - Не освоишь! - уверил меня Герасим. - За месяц просто не успеешь. Без вариантов.
        - Если без методички - тогда да, - согласился я, наливая себе чая. - Но ты ведь поможешь?
        Собеседник вздохнул.
        - Шаровая молния, конечно, не бог весть что, но хоть представляешь, как студенты осваивают структуры? Там с энергетическими конструкциями разница принципиальная!
        Мне как-то сразу стало не по себе.
        - А именно?
        - Для создания и управления полноценной структурой нужно всеобъемлющее понимание. Поэтому её основа в обязательном порядке прописывается в подсознании. В первую очередь это касается по-настоящему сложных резидентных структур, но даже шаровую молнию ты с кондачка не освоишь. Просто вызубрить схему не получится.
        Я сделал небольшой глоток и уточнил, заранее догадываясь об ответе:
        - А студенты?
        - Студенты используют гипнокоды, - подтвердил мои опасения Герасим. - Что в твоём случае не сработает.
        Захотелось выругаться, но вместо этого я сделал очередной глоток, потом спокойно произнёс:
        - Но ведь и до массового внедрения гипнокодов энергетические структуры изучались, так?
        - Изучались. Вопрос только в том, сколько времени на это уходило! - заявил Герасим и попросил: - Ты не мог бы не стучать? Раздражает.
        Я поймал себя на том, что постукиваю пальцами по краю столешницы в ритме три к пяти и вновь взял чашку.
        - Извини, больше не буду.
        - Методичкой по созданию шаровых молний я тебя обеспечу, - сказал тогда Герасим. - Позанимаемся в свободное время. Может, и сумеешь выкрутиться.
        - Всё ещё хуже, - произнёс я и допил чай. - Если абсолютно все структуры завязаны на гипнокоды, к которым я не восприимчив, впору об ущербности задуматься!
        - Да брось! Создание большинства структур вполне реально освоить самостоятельно - вопрос лишь во времени.
        - Ну да, ну да… - вздохнул я. - Если уж примитивную шаровую молнию за месяц освоить не сумею, то воистину нет предела совершенству!
        - Попробуем уложиться в месяц. Я тебе полноценную методичку из старых достану, не урезанную версию с гипнокодами.
        - Спасибо! - совершенно искренне поблагодарил я собеседника и поднялся из-за стола. - Ладно, пойду!
        - Не вешай нос!
        - Прорвусь!
        Ну - да, именно так я на самом деле и полагал. Если разобраться, ерунда это всё на постном масле, просто слишком много всего разом навалилось.
        Я попрощался с Герасимом и отправился на выход. Народу в соседнем зале ещё прибавилось, Эльвира Хариус пила шампанское в окружении молодых людей, у многих из них на лацканах посверкивали значки «Защитник республики».
        Хорошо живут в аналитическом дивизионе! Дорогие заведения посещают!
        Впрочем, я и сам мог провести здесь вечер, просто не хотел. Чувствовал себя тут откровенно не в своей тарелке, и дело было отнюдь не в купленном в магазине готового платья костюме. Чуждость этому месту ощущалась на каком-то подсознательном уровне.
        На улице меня окликнули.
        - Петя!
        Я обернулся и обнаружил у входа на веранду Льва, его соседа по квартире и ещё двух незнакомых мне молодых людей - определённо сослуживцев. Все были с приметными нагрудными знаками.
        - Отмечаете? - предположил я, поздоровавшись.
        - Именно! - подтвердил Юрий, вдавив папиросу в пепельницу. - А ты чего не надел? Я тебя в наградных списках видел! Линь ведь, так?
        - Именно, - подтвердил я. - Просто пиджак дырявить не хочу.
        - Присоединяйся!
        - Да нет, бежать пора.
        - Я тоже пойду, - поднялся на ноги Лев, который в отличие от остальных пил не вино, а зелёный чай. - Попрощайся за меня с Эльвирой Генриховной.
        - Брось! - попытался остановить его Юрий. - Ольга Вран всех к себе пригласила! Знаешь, какие она вечеринки закатывает!
        Лев покачал головой.
        - Помедитирую лучше.
        От входа в кафе всех позвали:
        - Вы долго ещё курить будете? Идёмте!
        Я едва не вздрогнул, порадовался даже, что стоял к дверям спиной. Голос оказался прекрасно знаком - торопил всех некто Соль, младший военный советник или кто он там сейчас по званию! До чего же мир тесен, если разобраться! Второй ведь раз после Всеблагого встречаемся!
        - Мы уже идём, Дамир! - откликнулся Юрий, приложился к фужеру и заявил: - Лев, тебе определённо надо расслабиться!
        Но мой бывший одноклассник только головой покачал.
        - Успею ещё! - отказался он. - Пошли, Петя!
        Я отсалютовал всем на прощание и зашагал от кафе бок о бок с товарищем.
        - Ты чего-то не шибко радостный, - заметил я ему.
        - Да, честно говоря, бесконечные вечеринки уже утомлять начали, - признался тот. - Михаил Прокопьевич говорит, это на пользу не пойдёт.
        Я подумал, что имело смысл обратиться к Горицвету не через Касатона, а через Льва, но сразу выкинул эту мысль из головы, решив не смешивать в одну кучу рабочее и личное. А ещё подумал, что совершенно напрасно отказался от ужина. Пусть и аппетита нет, и кусок в горло не лезет, но желудок-то уже от голода подводить начинает!
        Мы как раз проходили мимо пивной, вот я и указал на красочный плакат.
        - Может, по ракам? Сто лет раков не ел!
        Лев заколебался было, но махнул рукой.
        - А и давай!
        Занимавшее подвал жилого дома заведение оказалось весьма уютным, а ещё там было достаточно прохладно - аж испарина прошибла, как спустились. Посетителей набралось очень даже немало, но хватало и свободных столиков. Вроде бы здесь имелся ещё и второй зал или выходившая во двор веранда.
        Я заказал двойную порцию раков и светлого, а вот Лев от алкоголя решил воздержаться. Впрочем, хватило его ненадолго - как перед нами выставили два здоровенных тазика с посыпанными зеленью раками, так он и сдался, попросил принести кружку и ему.
        Пиво оказалось холодным и горьковатым, раки - горячими и в меру солёными, я и не заметил, как опустела кружка. Тогда заказал вторую. Лев вздохнул и тоже половиной литра ограничиваться не стал.
        - Смотрю, у вас многих наградили, - отметил я, вытирая руки полотенцем.
        Двойной порции раков хватило за глаза, но идти домой расхотелось. И не только мне, идея заказать по третьей кружке принадлежала уже Льву.
        - Многих, - подтвердил он, глотнув пива. - Это за ликвидацию боевиков «Правого легиона». Мы их вчистую переиграли. Просчитали и переиграли!
        В голове приятно шумело, и я не удержался от снисходительной улыбки.
        Лев истолковал её верно, развёл руками.
        - Ну да, за кончик нити опера контрольно-ревизионного дивизиона потянули, но у них одни только кусочки мозаики были, а мы им готовую картинку предоставили. Началось всё с выявления студенческой ячейки…
        Основную канву случившегося я и без того уже знал, но даже так отдельные моменты в рассказе одноклассника оказались откровенно неожиданными.
        - В один день планировалось нападение на полицейское управление и энергетическое училище, исполнителей ещё на подходе перехватили, только это всё отвлекающие маневры были, - поведал мне Лев, понизив голос. - Они на пакгаузы со снарядами нацелились. Когда при расформировании железнодорожного корпуса подвижной состав армейцам передавать стали, инвентаризация боеприпасов началась. Их там тонны свезли, а охраной нормальной не обеспечили. Не до того было. Если б рвануло - все б дома в округе посносило!
        Я махнул рукой официантке.
        - Нам повторить! - и кивнул.
        Если б рвануло, то - да, мало бы никому не показалось. Выходит, перестрелка на привокзальной площади тоже в какой-то мере отвлекающим манёвром была.
        - Только мы над складами три дня уже как висели! - самодовольно улыбнулся Лев. - А знаешь, кто постановкой маскировки занимался? Я! Это, доложу тебе, было колоссально! Я десяток операторов координировал, схему воздействий и алгоритм минимизации энергетических возмущений от и до самостоятельно просчитывал! Мы лучи света так искривляли, чтобы дирижабль с земли видно не было. До нас такое ещё никто делал, насколько знаю! Круто?
        - Спрашиваешь!
        Мы легонько стукнулись пивными кружками, приложились к ним, и как-то так получилось, что домой я не пошёл, заночевал на диване в гостиной Льва. Посидели душевно.
        Слышал, будто жизнь как зебра с её чёрными и белыми полосами. Чепуха!
        Жизнь как воронка. Пока ты наверху - всё прекрасно и удивительно, а только лишь притопят, и крутись - не крутись, выплыть одно только чудо разве что и поможет.
        И как-то слишком уж кучно на меня в последнее время неприятности валиться начали, нисколько не удивился даже, когда при попытке попасть на территорию студгородка на проходной вручили предписание в час пополудни явиться в Бюро оперативного реагирования.
        Удивился? Нет. Напрягся? Ещё как!
        Именно поэтому на одной из перемен я и рванул на кафедру кадровых ресурсов, дабы пообщаться на сей счёт с Альбертом Павловичем. Особо даже не надеялся застать куратора на месте и для начала собирался выяснить его расписание на сегодняшний день, но неожиданно улыбнулась удача - столкнулся с Альбертом Павловичем в коридоре.
        Правда, тот откладывать своих дел не пожелал.
        - Идём, пройдёмся! - позвал он меня за собой, на ходу ознакомился с предписанием и усмехнулся. - Долго же Вяз удобного случая выжидал! Стратег!
        - И что мне теперь делать? - спросил я.
        - А что ты можешь сделать? Иди и узнай из-за чего этот сыр-бор.
        - Одному идти?
        - Точно нет. Сергею поручу тебя сопровождать.
        - А сами вы?
        Спускавшийся по лестнице Альберт Павлович лишь плечами пожал, на меня даже не взглянул.
        - Первак тебе что сказал? Никакого административного ресурса, так? Своим умом живи!
        Мы вышли на улицу, и куратор решительно зашагал к проходной.
        - Появится конкретика - заходи. Не застанешь на кафедре, загляни в «Жар-птицу». У меня встреча с Палинским, могу задержаться.
        Я вытер вспотевший лоб и оттянул от горла воротник сорочки.
        - Ещё вопросы? - уточнил куратор.
        - Как в столице?
        - Непросто, но так всегда было. - Альберт Павлович остановился и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, затем полез во внутренний карман и достал из него бумажник, а уже из того извлёк какой-то клочок бумаги, протянул мне. - Держи квитанцию, багаж твой на следующей неделе прийти должен. На главпочтамт до востребования отправили, чтобы точно не потерялся.
        Я попытался завести разговор об интересе со стороны РКВД, но куратору было определённо не до того, пришлось откланяться. На душе остался какой-то неприятный осадок, заподозрил даже, будто меня окончательно списали со счетов, но впадать раньше времени в уныние не стал.
        Если уж на то пошло, Вяз меня не первый раз сожрать пытается!
        Подавится!
        В приёмной директора Бюро нас промариновали ровно полчаса, минута в минуту. Нас - это меня и Сергея Брака, который за время ожидания весь прямо-таки извёлся.
        Я - нет. Не могу сказать, будто совсем уж не испытывал нервозности, просто нашёл чем себя занять - погрузился в лёгкий транс и попытался не просто уловить энергетические аномалии в кабинете, куда нас не спешили приглашать, но и отфильтровать возмущения, производимые Вязом, заранее настроиться на его волну. Так увлёкся, что от дребезжания телефонного аппарата даже вздрогнул и машинально поправил нацепленный на лацкан значок «Защитник республики».
        - Проходите! - разрешил нам секретарь, возвращая трубку на рычажки. - Вас ожидают.
        Меня так уж точно ждали, а вот при виде ассистента консультанта Вяз удивлённо распахнул глаза, но успел обуздать эмоции прежде, чем мне удалось в них разобраться.
        И что это было?
        Разочарование? Облегчение? Удовлетворение?
        Последнее определённо присутствовало, но и плевать!
        - Господин директор, Пётр Линь по вашему приказанию явился! - объявил я прямо от двери, не спеша подходить к столу.
        - А вы, молодой человек? - посмотрел хозяин кабинета на моего спутника.
        - Сергей Брак, - представился тот. - Ассистент консультанта кафедры кадровых ресурсов.
        Директор перевёл взгляд на меня.
        - Это действительно необходимо?
        Сидевший по правую руку от директора представитель оперчасти многозначительно улыбнулся.
        - Чует за собой грешок, значит!
        - Да тут, Михаил Игоревич, дураком надо быть, чтобы подвоха не заподозрить, - ответил я нагловатой ухмылкой.
        - Поговори мне ещё тут! - оскалился оперативник.
        - Довольно! - веско произнёс директор и попросил меня: - Молодой человек, потрудитесь выбирать более подходящие выражения. - После сказал уже Вязу: - Начинайте, Андрей Сергеевич. Прошу!
        Начальник управления физической защиты взял лежавший перед ним лист и зачитал:
        - Объявляю об увольнении со службы по дискриминирующим обстоятельствам сотрудника Бюро оперативного реагирования Петра Сергеевича Линя! Ознакомьтесь с приказом!
        - Это по каким ещё таким дискриминирующим обстоятельствам? Какие ко мне претензии? - уточнил я, нисколько не удивившись услышанному, и указал на блестевший золотом нагрудный знак. - Меня тут на днях государственной награды удостоили, между прочим!
        Вяза аж передёрнуло.
        - Вам слова не давали! Подписывайте!
        А вот это заявление меня удивило и ещё как!
        - То есть объяснений не будет?
        - Я сейчас прикажу вас вывести! - отчеканил Вяз. - И мы зафиксируем ваш отказ ознакомиться с приказом.
        - Как вам будет угодно! - пожал я плечами и повернулся к своему спутнику. - Отметь нарушение процедуры увольнения, выразившееся в отказе ознакомить меня с причинами оного и дать необходимые пояснения.
        Сергей отмер и полез за блокнотом.
        - Непременно. Мы оспорим увольнение и взыщем средства, причитающиеся за вынужденный прогул.
        Хозяин кабинета тяжело вздохнул.
        - Постойте! - Он снял очки и принялся протирать их кусочком замши, потом сказал: - Андрей Сергеевич!
        Вяз после мимолётной заминки объявил:
        - Причины увольнения не могут быть оглашены, поскольку это может повредить ведущемуся расследованию.
        Я напрягся было, но тут же заподозрил, что нас попросту водят за нос и спросил:
        - И кто же его проводит?
        - Допустим, я! - с нескрываемым самодовольством заявил представитель оперчасти.
        И вот это он сделал совершенно напрасно.
        - Следственные действия в отношении сотрудников Бюро осуществляются исключительно контрольно-ревизионным или следственным дивизионами ОНКОР! - зачастил Сергей. - Я незамедлительно поставлю в известность руководство о факте грубейшего нарушения процессуальных норм!
        Михаил Игоревич скривился, будто уксуса хлебнул.
        - Я же сказал: «допустим»! - пошёл он на попятную.
        Мой консультант уловил шаткость позиции противной стороны и перешёл в наступление.
        - Так расследование проводится или нет? - потребовал он объяснений.
        - Проводится, - подтвердил Вяз, не став вдаваться в детали.
        - Но проводит расследование не Бюро? - догадался Сергей. - И какой процессуальный статус в нём моего подопечного? - Он повернулся ко мне: - О возбуждении уголовного дела тебя не уведомляли, так?
        Я отрицательно покачал головой. Ассистент Альберта Павловича хотел было что-то сказать, но его опередил Вяз.
        - Хорошо! - произнёс начальник управления физической защиты с лицемерным смирением. - Видит бог, я не хотел выносить сор из избы, но вы не оставляете мне выбора. Так вот: Пётр Линь во время своей командировки в столицу проявил преступную халатность, которая стала причиной гибели заведующего первой лабораторией и выдающегося учёного господина Вдовца! Довольны?
        Сергей в изумлении захлопал глазами, ну а меня так просто смутить не удалось.
        - Очень интересно! А позвольте поинтересоваться, кто отправил меня в командировку? Может быть, Бюро? Так нет, ректорат! - быстро произнёс я, опасаясь быть перебитым. - И в каком качестве меня отправили в командировку? Как сотрудника Бюро? Нет, как лаборанта! Какая цель была прописана в командировочном удостоверении? Охрана господина Вдовца? Нет, всего лишь его сопровождение в качестве ассистента! Откуда бы взяться халатности, тем более - преступной?
        Удивительное дело, но заткнуть меня не попытались, Вяза ответный выпад оставил совершенно равнодушным, а оперативник так и вовсе злорадно ухмыльнулся.
        - Ишь как юлит! Будто уж на сковородке!
        - Я бы попросил вас! - возмущённо глянул на него Сергей.
        - Жену свою просить будешь! - прозвучало в ответ.
        Ассистент Альберта Павловича задохнулся от возмущения и пошёл красными пятнами, но, прежде чем успел хоть что-либо произнести, новый удар нанёс Вяз.
        - У нас имеется копия распоряжения, которым Петру Линю предписывалось обеспечивать безопасность господина Вдовца!
        Сергей уставился на меня, а я сообразил, о каком именно документе идёт речь, и не удержался от страдальческого вздоха.
        - Не выиграл, а проиграл и не в карты, а на бегах, - негромко процитировал после этого бородатый анекдот.
        - Есть что сказать по существу? - уточнил директор, хмуря брови.
        - Если речь идёт о внутреннем распоряжении республиканского идеологического комиссариата, то согласно оному мне давалось право задействовать сверхспособности для обеспечения безопасности господина Вдовца, а вовсе не вменялось в обязанность его охрана. К тому же я не являлся и не являюсь сотрудником комиссариата, там в любом случае не могли ничего мне поручить. Любое такое поручение ничтожно с юридической точки зрения. И это даже если не брать в расчёт то обстоятельство, что в момент покушения на господина Вдовца я находился в другом месте.
        Ассистент Альберта Павловича насупился.
        - Господа! Это просто возмутительно! Я не вижу никаких оснований для увольнения своего подопечного!
        Вяз резко бросил в ответ:
        - Оснований - хоть отбавляй! Каждый сотрудник Бюро должен сохранять бдительность двадцать четыре часа в сутки! Это вопрос профессионализма! Не говоря уже о том, что в отношении гибели Вдовца до сих пор продолжается следственная проверка и по нашей информации рассматривается в рамках него и вопрос о халатности!
        - Фактически под видом борьбы за чистоту рядов вы желаете избавиться от человека до признания его виновным! Запрягаете телегу впереди лошади! - возмущённо выкрикнул Сергей. - А ведь самое большее, что тут можно сделать, это отстранить его от службы до окончания следствия!
        Хозяин кабинета хмыкнул и сказал:
        - Разумно. Увольнять не будем, временно отстраним. Андрей Сергеевич?
        - Не возражаю, - легко согласился с таким решением Вяз. - Только хочу заметить, что человек с подмоченной репутацией не может представлять Бюро в студсовете! Это дискредитирует и нас, и дисциплинарный комитет, при котором он состоит секретарём. Я требую его незамедлительной замены!
        - Есть на примете достойный кандидат? - уточнил директор.
        - Есть, - подтвердил Вяз. - Выдвинем молодого специалиста из оперчасти.
        Я будто прямой в голову пропустил, до того неожиданно всё произошло. Такая обида накатила, что небо с овчинку показалось и взвыть захотелось. А когда совладал с эмоциями и решил высказаться в свою защиту, то безнадёжно с этим опоздал - нас попросту выставили в приёмную.
        Окончательно я пришёл в себя уже только в коридоре, там и напустился на Сергея:
        - Ты что творишь? Ты вообще на чьей стороне?
        - А что такое? - захлопал тот глазами. - Альберт Павлович сказал, что главное увольнение по порочащим обстоятельствам предотвратить! А отстранение ты в любом случае не оспоришь! Имеют право!
        Захотелось со всех сил хватануть кулаком по стене, но побоялся пробить ту насквозь, сдержался.
        - Да закончится следствие и восстановят тебя на службе! - утешил меня Сергей. - Не принимай близко к сердцу!
        Объяснять ему что-либо не было никакого смысла, и я отправился поговорить по душам с Альбертом Павловичем. Тот оказался на месте, внимательно выслушал доклад ассистента, похвалил его и отпустил, после обратился ко мне:
        - Ну а ты что скажешь?
        На языке у меня так и вертелось крепкое словцо и даже не одно, пришлось обуздывать эмоции, вот и произнёс совсем не то, что собирался сказать изначально:
        - Смотрю, вас орденом пожаловали! Это каким, если не секрет?
        И в самом деле - лацкан пиджака куратора отмечала орденская розетка, только не солдатского креста и не рубиновая капелька «Знака Почёта», а совершенно незнакомая на вид.
        - Орден Республики вручили по совокупности заслуг, - пояснил Альберт Павлович. - Но вернёмся к нашим баранам. Ты чем-то недоволен?
        - Вы зачем со мной этого дундука послали? - взорвался я. - Меня из-за него от службы отстранили! Вам самому сходить сложно было?
        Куратор откинулся в кресле, сложил на животе руки и его округлое лицо приобрело на редкость благостное выражение.
        - Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, разве не об этом вы условились с господином Перваком? - заметил Альберт Павлович. - Никакого административного ресурса! Было такое?
        Я упёрся кулаками в стол и навис над ним, но не нашёл что сказать и опустился на стул.
        - И от службы тебя отстранили не из-за этого, как ты выразился, дундука, а по причине настоятельного желания господина Вяза. Напомнить, из-за чего он на тебя зуб заимел? - сыпанул куратор соли на мою душевную рану и усмехнулся. - Так-то вот!
        - Легко вам говорить! - пробурчал я.
        - На надутых воду возят, на сердитых - кирпичи! - выдал Альберт Павлович и потребовал: - Начинай мыслить конструктивно!
        Я попытался, получилось не очень. Но куратор меня не торопил и взялся разбирать корреспонденцию, так что появилась возможность хорошенько всё обдумать. Тогда-то я и ухватился за его оговорку об административном ресурсе.
        - Правильно понимаю, что вы бы не позволили меня отстранить?
        Альберт Павлович оторвался от бумаг и кивнул.
        - Не позволил бы. Более того - и сейчас ещё могу отыграть всё назад. Только делать этого не стану. А знаешь почему?
        Первыми пришедшие на ум ответы «вам плевать» и «не желаете утруждаться» определённо были далеки от истины, поэтому я предположил:
        - Это по силам мне самому?
        - В яблочко! - подтвердил куратор. - Я вижу самое меньшее два пути решения этой проблемы, но не советую требовать восстановления на службе. Этого реально добиться, просто не нужно. Тебе не нужно в первую очередь. Сожрут тебя в Бюро, поверь на слово.
        Я кивнул.
        - И вот ещё что, - сказал куратор. - Заруби себе на носу: знания только лишь своих прав и обязанностей недостаточно для оценки всей полноты картины.
        - Понятней не стало, - проворчал я.
        - А ты подумай. Чай, не дурак.
        Именно этим я и намеревался заняться, но только поднялся на ноги, и Альберт Павлович меня остановил.
        - Погоди-ка! Совсем забыл! - Он вынул из папки какой-то листок и протянул его мне. - Держи!
        Листок оказался благодарственным письмом, и я не удержался от ехидного смешка.
        - Вам орден, значит, а мне даже медальки не обломилось?
        - Глаза открой! - потребовал Альберт Павлович неожиданно жёстким тоном. - Это письмо лучше всякой медали и даже ордена! Думаешь, было так уж просто занести его на подпись Баюну в первый день создания соврескома?
        Я посмотрел на исходящий номер, дату и расшифровку подписи, сворачивать листок не стал и аккуратно уместил меж страниц тетради, поблагодарив перед тем куратора:
        - Спасибо!
        Совершенно искренне поблагодарил, нисколько душой не покривил.
        Ну а как иначе? Благодарность от председателя совета республиканских комиссаров и первого секретаря соцпартии - это не баран чихнул. Это серьёзно!
        - Прибери! - посоветовал Альберт Павлович. - Пригодится ещё.
        На этом наш разговор и подошёл к концу. Куратор распространяться о своих столичных делах оказался не расположен, да мне и самому было не до расспросов. Пусть и успокоился самую малость, но именно что - самую малость. Внутри всё так и кипело, хотелось действовать, а не думать, и я отправился в лабораторный корпус.
        Там оторвался на полную - без разогрева и долгих подготовок выдал шестьдесят киловатт, обновил своё индивидуальное достижение. Вымотался за час работы с силовой установкой до полной невозможности, сел пить в буфете травяной чай, начал прикидывать свои дальнейшие действия.
        Права и обязанности, права и обязанности…
        Мне категорически недоставало информации, и само собой вспомнилось, как в прошлый раз в аналогичной ситуации я сидел в библиотеке распределительного центра и штудировал закон об операторах сверхэнергии. Но это тогда, а что изучать сейчас?
        Свои права я знаю прекрасно, а с чьими мне нужно ознакомиться для осознания всей полноты картины?
        В итоге в читальном зале я попросил положение о Бюро оперативного реагирования, но лишь впустую убил на его изучение полтора часа. Ничего полезного почерпнуть из документа не вышло, поскольку большинство принципиальных моментов регулировалось внутренними инструкциями и распоряжениями, которые относились к документам для служебного пользования.
        Зараза!
        В сердцах я схватил портфель и выскочил на улицу, опомнился, заставил себя успокоиться и вернулся обратно. Уселся на прежнее место, забарабанил пальцами по краю стола. Вновь начало корёжить от приступа лютой злобы, и я решил не держать её в себе, а позволить выплеснуться на бумагу.
        Ну да - взял листок и принялся строчить донос.
        Хотя не донос конечно же, а всего лишь доклад куда следует. Не жаловался я майору Городцу на притеснения со стороны начальника управления физической защиты и не напоминал, что в эту историю оказался втравлен усилиями Георгия Ивановича, просто разложил всё по полочкам, сделав акцент на неформальных контактах господина Вяза с сотрудниками республиканского комиссариата внутренних дел, которые выразились в предоставлении тому на невыясненных условиях служебных документов РКВД. И о налаженном сотрудничестве с представителем оперчасти тоже упомянуть не забыл. При этом воздержался от каких-либо негативных оценок, так чтобы уже точно никто не подкопался.
        Когда изложил всё это на бумаге, определённое даже удовлетворение испытал. Сразу и на душе легче стало, и мысли прояснились. Вспомнил совет Альберта Павловича не зацикливаться на восстановлении в Бюро и решил прикинуть, что можно сделать, дабы хотя бы удержаться на посту секретаря дисциплинарного комитета.
        Взаимоотношения двух структур - это как розетка и штепсель, вот я и запросил положение о совете студенческого самоуправления. Полистал, похмыкал, получил брошюру на руки. Вроде бы забрезжил свет в конце тоннеля.
        Вроде бы - да…
        Касатон Стройнович при моём появлении так и подскочил.
        - Это что ещё такое? - помахал он каким-то листком. - Что за дела?
        Я подошёл, ознакомился с содержимым документа и с усмешкой произнёс:
        - Филькина грамота это! - После протянул Касатону заложенную на нужной странице брошюру. - Сам посмотри.
        Стройнович взялся изучать положение о студсовете, посопел напряжённо с минуту и попросил сидевшую тихонько как мышка Лебеду.
        - Ирина, оставь нас ненадолго.
        Барышня глянула в ответ с нескрываемой укоризной, но сцен закатывать не стала и вышла из кабинета. Касатон вздохнул и попросил:
        - Рассказывай, что у тебя опять стряслось.
        - Конфликт с руководством, - пояснил я. - Меня временно от работы отстранили, ну и в студсовете заменить решили. Только дело в том, что Бюро имеет право лишь выдвинуть кандидатуру секретаря дисциплинарного комитета, отозвать меня у них полномочий нет.
        - Да это понятно! - отмахнулся Стройнович. - Только хрен редьки не слаще! Не станут наши с Бюро ссориться. Что те не имеют прав тебя с должности отозвать - это замечательно, конечно, просто ничего не мешает сразу новую кандидатуру утвердить!
        Я постарался скрыть разочарование и пожал плечами.
        - Да я за эту должность не держусь…
        - А вот этого вот мне тут не надо! - пригрозил пальцем Касатон. - Неправильный это подход! Контрпродуктивный! - Он немного помолчал, потом спросил: - Кем тебя хоть заменить хотят? Что ещё за Бондарь?
        - Курсант. В оперчасти стажируется.
        - Ещё и не студент? - поморщился Стройнович. - Уже что-то, но этого мало. Ладно, идём! Ты помалкивай, сам говорить буду!
        Он снял со спинки стула пиджак и двинулся на выход, на ходу просовывая руки в рукава. Я зашагал следом.
        В небольшом закутке перед дверью в кабинет председателя студсовета, который тот делил с парой заместителей, переминался с ноги на ногу Максим Бондарь, и я не удержался от широченной улыбки.
        - Привет-привет!
        - Заходи давай, Линь! - поторопил Касатон, пропустил вперёд и плотно притворил за нами дверь. - Ну что решать будем? - обратился он к руководству студсовета, обнаружившемуся внутри в полном составе.
        - А что тут ещё можно решить? - спросил Яков Беляк, одарив меня неприязненным взглядом.
        Я сообразил, что так и не удосужился справиться у Касатона, как отнёсся Горицвет к возможному включении йоги в наш проект и состоялся ли разговор на сей счёт вовсе.
        Если нет - досадно. Это бы могло сейчас мне в плюс сыграть.
        Стройнович передвинул к столу свободный стул, уселся на него и кинул перед собой брошюру.
        - Во-первых, положением о студсовете не предусмотрена процедура отзыва представителя Бюро! - объявил Касатон. - Мы можем утвердить новую кандидатуру, а можем этого не делать. Это наше внутреннее решение.
        Диана покачала головой.
        - Прямо прописано, что секретарём дисциплинарного комитета должен быть сотрудник Бюро!
        - Нет нигде такого! Бюро лишь вносит на утверждение своего кандидата! - возразил Касатон. - Во-вторых, Пётр не уволен и остаётся сотрудником Бюро!
        - А как же потеря доверия? - уточнил Всеволод.
        - Да какая ещё потеря доверия? Ему для включения в список награждаемых знаком «Защитник республики» только на днях в Бюро превосходную характеристику дали! Он в партии уже год как состоит! - взорвался Стройнович. - Слушайте, да вы же сами мне всю плешь проели необходимостью сроки соблюдать! Сейчас мы укладываемся в неделю! Консультантов студенты привлекают лишь в каждом седьмом случае, официально оспаривается лишь пять процентов решений и ни одно из них не отменили и не направили на повторное рассмотрение! Что вам ещё надо, а?
        Председатель студсовета откинулся на спинку стула и постучал кончиком карандаша по столешнице.
        - Даже если так, стоит ли ссориться с Бюро?
        - В первую очередь надо решить, самостоятельная мы структура или просто поиграть в самоуправление вышли! - стукнул Стройнович кулаком по столу. - Сейчас секретарём дисциплинарного комитета курсанта из оперчасти назначат - и что от доверительных отношений со студентами останется? Мне одному всю работу не потянуть!
        - Не горячись! - попросил Всеволод. - Уверен, не всё так критично!
        - А я спокоен! - объявил Касатон. - Громкими словесами бросаться не стану и в отставку не подам, но если наше хвалёное самоуправление не всерьёз, то тратить на него впустую время не стану и на перевыборы свою кандидатуру не выставлю. Уйду в Февральский союз молодёжи! Меня в бюро институтской ячейки давно зовут!
        Председатель студсовета посмотрел на меня и спросил:
        - Ну а ты что скажешь?
        - Воздержусь, - лаконично ответил я, поскольку сказать-то мне сейчас было и нечего.
        А вот Касатон за словом в карман не полез.
        - Я за него поручусь! - объявил он.
        Всеволод тяжело вздохнул, хрустнул костяшками пальцев и произнёс:
        - Позиция товарища Стройновича понятна, аргументы весомы. Давайте решать, что станем делать: дружить с Бюро или гнуть свою линию. Учитывая серьёзность момента, предлагаю идти на обострение ситуации лишь в случае единогласного принятия такого решения. Итак, кто за предложение товарища Стройновича отказать в замене секретаря дисциплинарного комитета?
        Касатон первым поднял руку, вслед за ним проделал это и сам Всеволод. К нему присоединились ещё двое заместителей, Диана даже не преминула с усмешкой произнести:
        - Коней на переправе не меняют!
        И все мы выжидающе уставились на Якова Беляка, который следовать примеру коллег не спешил. Сидел набычившись, сопел, морщил лоб.
        Неужели пролечу из-за нашей стародавней ссоры?
        Неужто всё было напрасно?
        Часть вторая. Глава 5
        Жалел ли я о том, что Яша Беляк поддержал общую линию и проголосовал за мою кандидатуру? Сказать по правде - неоднократно.
        Я ведь всерьёз рассчитывал на нечто вроде отпуска, дабы отоспаться и подготовиться к сессии, а в результате свободного времени стало едва ли не меньше прежнего. Ну а денег поубавилось без всяких «едва ли». Стипендия мне не полагалась, заработной платы я лишился, и осталось только урезанное денежное довольствие, полагавшееся от ОНКОР.
        Почему урезанное? Да просто выполнял я служебные задачи лишь во вторую половину субботы и воскресенье, ещё и привлекался в качестве курсанта, а не полноценного старшины. Набегало в итоге не слишком много.
        Впрочем, проблем финансового характера я покуда не испытывал - и в Службе реабилитации немало за два месяца заработал, и заначка спокойствия добавляла. Было чем оплачивать процедуры по выводу на пик витка. Это нормально, это потяну.
        А вот что бесило просто несказанно, так это заметно возросшая вовлечённость в дела студсовета. Диана отнюдь не случайно про коней на переправе на том памятном собрании упомянула - неспроста же говорят: кто везёт, на том и едут. Как-то само собой получилось, что в задачи секретаря дисциплинарного комитета стало входить многое такое, что положением об этой должности предусмотрено не было.
        А отлуп дать - неудобно. Всё ж люди доверие оказали, в положение вошли. Да и не приказывают - просят. Опять же и сами не филонят, все в работе по уши.
        Так вот и получилось, что пока студенты усиленно закрывали хвосты и готовились к грядущей сессии, а ещё гуляли, ходили на танцы и наслаждались жизнью, я тратил своё время на разбирательства с теми, кто наслаждался жизнью чересчур активно, в ущерб себе и окружающим.
        И ещё нервотрёпки добавляла работа над проектом. Чего нам стоило довести до ума все выкладки - словами не передать. Спорили до хрипоты и все кишки друг другу вымотали. Если б не отношения интимного характера с Ингой, я бы точно не выдержал и взял самоотвод, а так как-то дотянул до первого июня, на которое назначили защиту проектов, не разругавшись с остальными в пух и прах.
        Заслушивание инициативных групп проходило в открытом режиме, наблюдать за диспутом и даже участвовать в обсуждении дозволялось всем желающим, так что мы с Карлом зазвали в актовый зал Яна и Костю. Именно последний и шепнул:
        - Слышали - в милицию набор открыли? Студентов без проблем принимают, только хорошая характеристика нужна.
        - Слышали, - за всех ответил Карл. - Наши вчера к Логу на встречу ездили. Он сейчас замначальника горотдела.
        Увы-увы, Роберт Маркович и в самом деле перевёлся в новую службу охраны правопорядка, которую создали на замену Новинскому полицейскому управлению. Рассчитывать на его возвращение в Бюро больше не приходилось, а посему быть мне теперь отстранённым от работы до тех самых пор, пока заявление по собственному желанию не напишу.
        Костя вздохнул.
        - Как думаете, может, мне в милицию податься?
        - А и подайся! - поддержал я это устремление. - Полиции не только у нас не будет, но и в Северске с Южнорифейском. И в Зимске скорее всего тоже.
        - Вот-вот! - поддакнул Ян. - Отправят в Северск за полярный круг опыт у белых медведей перенимать!
        Карл покачал головой.
        - Туда если только начальствующий состав в рамках ротации переводить станут.
        - А сержант - это уже начальствующий состав или ещё не очень? - с ехидной ухмылочкой поинтересовался Ян.
        Здоровяк мрачно глянул на приятеля, насупился и заявил:
        - Сдаётся мне, ты слишком много времени с барышнями из «СверхДжоуля» проводишь! Нахватался от них нехорошего!
        - Так вы слились, а кто-то же должен этот малинник окучивать! И барышни там все приличные, от них только скептицизм и можно подхватить!
        - Да ну тебя, балабол! - фыркнул Карл и предупредил: - К моей начнёшь клинья подбивать - ноги вырву и спички вставлю!
        - Так Машенька теперь вроде как не твоя! - удивился Ян, пригладив вихры. - Давно разбежались! Откуда такие собственнические настроения?
        - Вот ты и должен меня в этой ситуации поддержать, а не крутить за спиной товарища шуры-муры с его бывшей девушкой!
        - А если не за спиной, а в открытую? Может, у меня к ней чувства, просто на пути у вас становиться не хотел?
        Карл поддержал шутку и похлопал приятеля по плечу.
        - Тогда благословляю! Только, чур, чтобы она на тебя жаловаться потом не прибегала! Ноги - спички, помнишь, да?
        - Угомонитесь! - шикнул на них Костя. - Начинают!
        И действительно - за трибуну уже встал председатель студсовета. Он немного помедлил в ожидании наступления тишины, затем произнёс:
        - Прежде чем открыть официальную часть собрания, хочу выразить решительное осуждение позиции так называемой творческой и научной интеллигенции, которую иначе как ударом в спину и предательством интересов республики счесть не могу! - Всеволод воздел над головой руку со свёрнутой в трубочку газетой. - В ситуации, когда республиканская армия ведёт наступление по всем фронтам и уже подступает к столице Окреста, публикация открытого письма с требованием незамедлительного прекращения боевых действий - есть самая настоящая провокация пятой колонны, нацеленная на раскол гражданского общества! Перемирие - это фикция! Перемирие лишь даст время противнику перегруппировать свои силы и дождаться подхода подкрепления из Средина!
        Собравшиеся в актовом зале студенты загудели, раздался свист, кто-то во всю глотку выкрикнул:
        - Позор!
        И надо сказать, я был с этим целиком и полностью согласен. Действительно - позор.
        Уж не знаю, планировалось это специально или дело в случайном совпадении, но опубликовали открытое письмо в тот самый день, когда Лига Наций выдала Срединскому воеводству мандат на ввод своих войск в Окрест, дабы те помогли сдержать продвижение республиканской армии на запад.
        Гомон понемногу начал стихать, и председатель продолжил свою речь:
        - И вдвойне обидней, что в клику дутых знаменитостей и переоценённых теоретиков затесались талантливые представители нашего славного института! Поделать с этим мы ничего не можем, остаётся лишь уповать, что виной всему временное помрачение, за которым последует искреннее раскаяние и осознание своей ошибки!
        Вот тут я и не удержался от скептической ухмылки. Пятым в списке подписантов значился профессор Чекан, а его пацифистские взгляды были хорошо известны не только мне, но и всем собравшимся. Этот действовал совершенно осознанно, этот не раскается.
        И волей-неволей возник вопрос: а есть ли смысл пробиваться к нему на кафедру?
        Председатель умолк, и со своего места немедленно поднялся Яков Беляк.
        - От своего лица и от лица всех учащихся и выпускников кафедры пиковых нагрузок я решительно осуждаю недальновидную позицию профессора Чекана! - глухо произнёс он. - При всём уважении к нему как к одному из наиболее выдающихся учёных нашего времени, я уверен, что никакие пацифистские устремления не способны оправдать предательство интересов республики! И это его личная позиция, а не позиция преподавательского состава кафедры, аспирантов и учащихся! Призываю сохранять здравомыслие и не давать волю эмоциям! В единстве наша сила! Не поддавайтесь на провокации! Именно этого и ждут от нас враги!
        Послышался одобрительный гул, но мысли о единстве, чувстве локтя и взаимной поддержке моментально оставили собравшихся, стоило только начаться защите проектов. Андрея Тополя с его заумными и не слишком понятными большинству рассуждениями о преимуществах внедрения углублённой схемотехники не порвали на лоскуты лишь из-за беспрестанного заступничества председателя студсовета, отметавшего наиболее острые и при этом далеко не всегда корректно сформулированные вопросы.
        Эля ошибок предшественника повторять не стала и зашла с козырей:
        - Представляемые вашему вниманию разработки уже одобрены комиссией по инновациям при научном совете института! Наш куратор, доцент Резник, вёл группу соискателей, с помощью гипнокодов он увеличил долю тех, кто прошёл инициацию на золотом румбе ровно в четыре раза! Полная выкладка будет готова к заседанию научного совета!
        Федя Острог вскочил со своего места, но его опередила Инга.
        - Жульничество! - заголосила она. - Это не проект, а надувательство! Нам ещё старые расчёты не показали! Где старые расчёты, Эля? Где те бумажки, которыми ты махала в прошлый раз?
        - Мы их всем желающим показывали! - крикнула в ответ брюнетка. - А новые ещё лучше!
        - Враньё! - возразила Инга. - Мы свои цифры для проверки предоставили, а от тебя ничего так и не получили!
        Илья Скоморох двинулся к ней с угрожающим видом, пришлось нам с Карлом заступать ему на дорогу. Парень на рожон не полез, а когда мимо попытался протиснуться пухлый живчик Иван, я попросту отпихнул его плечом.
        - Да вы все цифры под результат подогнали! - завопил он. - Это же очевидно!
        - Докажи! - потребовала вскочившая со всего места Яна. - Нет, ты докажи, Ваня! Можешь? Нет? Вот и заткнись!
        - А ты мне рот не затыкай! У нас тут диспут!
        Свару остановил окрик председателя, а дальше пришёл черёд подниматься на сцену Инге. Мы решили одними лишь голословными утверждениями не ограничиваться, Яна и Марина взялись развешивать листы ватмана с наиболее эффектной интерпретацией проделанных расчётов. Честно говоря, вопивший о подтасовках толстячок был не так уж далёк от истины, но до правки исходных данных мы опускаться не стали и ограничились исключительно коррекцией методики их интерпретации.
        Заранее разобраться в ней никто из наших оппонентов не удосужился, но от неудобных вопросов это Ингу не уберегло. Особенно отличилась Эля.
        - Даже если ваши данные верны, с чего вы взяли, что эффект обеспечивается повышенными физическим нагрузками? - спросила вздорная брюнетка. - Разве это единственное отличие учебного процесса курсантов и студентов?
        Тут немедленно оказался на ногах Федя Острог.
        - Да-да! - гаркнул он. - Курсантам гипнокодов меньше в голову пихают, вдруг просто в этом дело?
        - Уймись, дурак! - взвизгнула Эля.
        - Что - правда глаза колет? - выдал в ответ долговязый студент и оттолкнул от себя попытавшегося усадить его обратно Илью Скомороха. - Да отвали ты от меня, дуболом!
        Сразу несколько человек попытались разнять сцепившихся парней, другие же принялись подбадривать их криками, и заявление Инги о схожих результатах среди студентов-спортсменов и тех, кто практикует йогу, большинство собравшихся попросту пропустили мимо ушей. Наверное, оно и к лучшему.
        Илью Скомороха в итоге попросили на выход, а председатель студсовета быстренько свернул дебаты и призвал начинать голосование. Впрочем, не обошлось без неожиданностей и при подсчёте голосов. Да - лидером вновь стала инициативная группа Эли, зато благодаря поразившей всех поддержке Якова Беляка и его товарищей по кафедре нашему проекту удалось прорваться на второе место, оставив за бортом Андрея Тополя.
        На того было просто жалко смотреть, не шибко полегчало ему даже после заявления председателя о том, что он уполномочен вынести на рассмотрение научного совета один проект дополнительно, в случае если президиум сочтёт такое решение целесообразным. И президиум такое решение целесообразным счёл.
        - И к чему тогда был весь этот фарс? - буркнул мне на ухо Карл.
        Я только покачал головой. Имелось у меня вполне обоснованное подозрение, что наш проект, займи он третье место, выбыл бы из дальнейшей борьбы и никто бы не стал задействовать ради него административный ресурс. Такие дела.
        - Ну что - отмечаем? - азартно потёр Костя ладонями. - Засядем «Под пальмой», а?
        - Это дело! - поддержал его Ян. - Карл, Петя, вы как?
        - Суббота же! - напомнил я, доставая карманные часы. - Всё, бежать пора! Сначала на процедуры, потом на полигон. Бывайте!
        Я протолкался через возбуждённую толпу к входным дверям, спустился на первый этаж и там в холле наткнулся на Касатона Стройновича.
        - Поздравляю! - хлопнул тот меня по плечу. - Вы большие молодцы, не посрамили честь военной кафедры!
        - Да брось! - отмахнулся я. - Если б ты с Горицветом не поговорил, нам бы второго места не видать как собственных ушей!
        - Но идея-то твоя была, - отдал мне должное старший товарищ.
        Со второго этажа повалили студенты, кто-то во всю глотку гаркнул:
        - Гип-гип ура!
        Мы обернулись и обнаружили, что на выход в сопровождении многочисленной группы поддержки шествуют победители сегодняшнего голосования. Что интересно - Илья Скоморох шагал под руку с Элей, а не плёлся по своему обыкновению за ней унылой тенью. Наш товарищ по военной кафедре даже пузатого Ивана немного потеснил, который был в кружке Резника на первых ролях.
        Эля прошла мимо, на Касатона даже не взглянув, и я легонько пихнул его рукой в бок.
        - Прошла любовь, завяли помидоры?
        - Ага, - осклабился тот в ответ. - А знал бы ты, как она пыталась меня в кружок Резника затащить! Я такой фантазии… - Касатон осёкся, глянул мне за спину и улыбнулся кому-то, ещё и ручку крендельком выставил.
        Подошла Ирина Лебеда взяла его под руку, улыбнулась в ответ.
        - Ну что - обедать?
        - Петя, может, с нами? - предложил Касатон.
        - Не-не-не! - отказался я. - Бежать пора!
        И я поспешил на выход, про себя отметив, что если даже Ира фантазией Эле и уступает, то в части внешности даст той сто очков вперёд. Опять же ради пущего раскрепощения с ней всегда можно бутылочку вина распить. Рабочий вариант.
        Я вышел на улицу, и ещё дверь за спиной захлопнуться не успела, как меня окликнул девичий голос. Вздохнул, обернулся, растянул губы в механической улыбке при виде спешившей ко мне Валентины.
        - Ты не забыл о своём обещании поговорить с Рашидом Рашидовичем? - уточнила блондинка.
        - Не забыл, конечно! Как можно!
        - И когда поговоришь? - начала допытываться медсестра.
        - На следующей неделе. - Такой ответ барышню нисколько не удовлетворил, пришлось добавить: - Во вторник или в среду. Как получится.
        Я вновь ещё даже более натянуто улыбнулся и поспешил в лабораторный корпус. Оттуда - на аэродром. Взлёт, прожарка в Эпицентре, десантирование, затем марш-бросок с упором на скрытность передвижения по условно занятой противником территории. Сегодня укрываться от поисковых воздействий получалось лучше обычного, и я был доволен результатом, пусть даже и не всё прошло так гладко, как того бы хотелось.
        Это ничего! Главное, не стоим на месте!
        Есть прогресс!
        Длительность резонанса я невероятным напряжением всех сил довёл до девяносто пяти секунд, и меня едва не разорвало, до того колоссальный объём сверхэнергии пришлось удерживать в себе. На полигон в итоге еле приковылял, начал с отработки атакующих и защитных конструкций, затем приступил к оттачиванию техники деструктивных воздействий, избрав в качестве мишени Герасима.
        Тот окружил себя сразу несколькими слоями силовых экранов, и очень скоро я сообразил, что достучаться до внутренней энергетики спарринг-партнёра не в состоянии, поэтому начал воздействовать непосредственно на сами щиты. Пытался передать им энергетические вибрации и опосредованно дотянуться до потенциала Герасима, в итоге с этим преуспел, дёрнуло того - любо-дорого посмотреть.
        Он, впрочем, в долгу не остался и трижды отправил меня в нокаут, прежде чем я сообразил, как именно противодействовать собственной чуть видоизменённой технике. Вымотались до крайности и взмокли, сели медитировать и приводить к равновесному положению внутреннюю энергетику, а я ещё и над развёрнутыми вверх ладонями по шаровой молнии подвесил, благо, несмотря на все сложности, сумел заметно продвинуться в освоении первых своих полноценных структур.
        Ну как - заметно? Заметно - это по моим меркам, создавал я их теперь буквально по щелчку пальца, а вот с последующим управлением возникали просто-таки о-о-огромные сложности. Если нормальным операторам схема давалась в формате гипнокода, а дальше они лишь оттачивали на практике её отдельные нюансы, то мне приходилось раз за разом задействовать технику «Дворца памяти» и пытаться перенести принципы управления и подпитки энергией из области осознанных умений в подсознание.
        И вот это выходило уже далеко не лучшим образом. Но всё же скорее выходило, чем нет.
        Вынырнув из медитативного транса, я поднялся на ноги и принялся выписывать шаровыми молниями сложные фигуры, словно бы даже ими жонглировал. Сгустки энергии трещали и плевались длинными искрами, но не улетали прочь, формы своей не теряли, не взрывались и не гасли. Уже что-то!
        - Разве одной управлять не проще? - удивился наблюдавший за моими экзерсисами Герасим.
        - Нет, - коротко ответил я, и это было действительно так.
        Взять под контроль шаровую молнию - всё равно что обзавестись третьей рукой. Непривычно и даже неприятно до тошноты и головокружения, а так хоть какая-то симметрия возникает. Опять же я немного жульничал, сделав энергетические конструкции своеобразными сообщающимися сосудами - так было проще удерживать в требуемых пределах должную плотность сверхсилы.
        - Ладно, заканчивай! - поторопил меня Герасим минут через пять. - Ужинать пора!
        Я до предела уплотнил шаровые молнии и с максимальным ускорением запустил их в установленный неподалёку щит, сколоченный из толстенного бруса. Оба заряда мелькнули оранжевыми росчерками, но один потерял стабильность ещё на подлёте к мишени и взорвался при ударе о дерево, а вот второй прожёг его насквозь и рванул уже за преградой.
        - Неплохо, - похвалил меня Герасим. - Но над стабильностью стоит ещё поработать.
        - Если б только над ней, - с тяжелым вздохом ответил я. - Если б только над ней одной…
        В Новинск мы как обычно вернулись только в понедельник. Отзанимавшись на курсах, я поехал в институт, выдал при работе с силовой установкой пиковую мощность в шестьдесят два киловатта, потрепался с Василием, напился чая и даже сходил в парную. Раз теперь свои кровные за процедуры плачу, почему бы и не посидеть не погреться?
        Дальше стоило бы двинуться прямиком в библиотеку, но сегодня официально началась сессия, а следовательно - не менее официально закончился второй семестр, и хоть обещанного вроде как три года ждут, я не видел причин, почему бы не стребовать причитающееся мне точно в означенный срок, без всяких проволочек. При этом я прекрасно отдавал себе отчёт, что докучать проректору не слишком-то разумно, поэтому отправился навестить куратора.
        Как ни странно, попасть к тому на приём оказалось если и проще, то не слишком. Для начала пришлось изложить причину визита делопроизводителю и наотрез отказаться от общения с другими консультантами, лишь после этого мне с превеликой неохотой разрешили проходить.
        Я как-то от такого приёма растерялся немного даже. Что к чему сообразил, лишь когда подошёл непосредственно к кабинету Альберта Павловича. Вывеска на его двери претерпела кардинальные изменения, теперь там в качестве должности значилось: «заместитель заведующего кафедрой».
        Во дела! А я ни сном, ни духом!
        Оно и понятно - считай, месяц не виделись.
        Я постучал, приоткрыл дверь и заглянул внутрь, Альберт Павлович оторвался от бумаг и указал на выход, не позволил даже через порог переступить. Впрочем, не остался куратор в кабинете и сам, поднялся из-за стола и вышел следом.
        - Совершенно нет на тебя времени! - заявил он самую малость громче, чем требовала ситуация. - Уже ухожу!
        - Да мне недолго! - поспешил я следом, принимая правила игры. - Меня на службе когда восстановят вообще?
        - Обратись с этим вопросом к Сергею.
        - Да ваш Сергей совсем мух не ловит! - объявил я, уже нисколько не играя на публику, поскольку именно так дела и обстояли.
        - Он делает всё, что может! - отрезал Альберт Павлович. - Извини, спешу!
        Вот так мы и вышли на улицу, а там куратор спросил:
        - Ну чего тебе?
        На меня он при этом даже не взглянул, продолжил шагать к проходной. Я пристроился рядом и спросил:
        - Вы никак под колпаком?
        - Разговоры в кабинете пишут, телефон слушают, журнал регистрации посетителей просматривают, - перечислил Альберт Павлович. - Да, Петя, я под колпаком.
        - И кто наблюдение установил?
        - Кто - не принципиально. Важно с какой целью. А с этим пока полная неопределённость, - ушёл куратор от прямого ответа и поторопил меня: - Говори!
        - Семестр закончился, Вяз не сожрал - так, понадкусал только. Уговор был, что с меня взыскания снимут и звание вернут. Ну и в целом интересно, что происходит.
        - Всему своё время, - ответил Альберт Павлович. - Пока момент не подходящий.
        - И почему же?
        Куратор остановился, взглянул на меня и вздохнул.
        - Петя, ну ты же сам видишь, что в стране делается. А у нас ещё выборы в наблюдательный совет на носу! И проходить они будут по новому регламенту. Много кто решил рыбку в мутной воде половить, разные группы влияния активизировались. Придётся тебе какое-то время раздражающим фактором для одной из них побыть.
        - Для той, которую представляет Вяз?
        Альберт Павлович кивнул.
        - И чем я его так раздражаю? Секретарь дисциплинарного комитета - это проходная пешка для игры вдолгую, а выборы на сентябрь назначены!
        - Ну ты же сам сказал, что сожрать он тебя так и не смог, - улыбнулся куратор. - В этом-то всё и дело. Такие вещи в тайне удержать сложно, пошли слухи. Кто-то касательно господина Вяза молча выводы сделал, кто-то теперь над ним в открытую подтрунивает. А это урон репутации, с какой стороны ни посмотри.
        - Слухи, поди, с вашей подачи пошли? - насупился я.
        - Отнюдь! Много кто своих людей в совет провести рассчитывает, серьёзные деятели локтями толкаться начинают и друг другу подножки ставить. Ты этот момент учитывай. Не думаю, что Вяз к силовому воздействию прибегнуть решится, но поглядывай по сторонам. Мало ли…
        Я передёрнул плечами.
        - Ну спасибо!
        - От каждого по способностям, знаешь ли, - хмыкнул Альберт Павлович и ускорил шаг. - По нашим сведениям в ближайшее время вновь должен активизироваться Гросс. Его приоритетная цель - дискредитация института. На своём уровне всякие нехорошие тенденции отслеживай, Гросса отличает системный подход.
        - Понял, - кивнул я. - Кстати, похоже знаю, кто стоит за председателем студсовета и двумя его заместителями. Теми, которые в доме отдыха… Ну вы помните.
        Куратор глянул на меня с хитрецой и сказал:
        - Доцент Паук?
        - Думаю, он.
        - Правильно думаешь. Если что-то ещё узнаешь, ко мне не приходи, не звони, информацию передавай через Лизавету.
        - Всё так серьёзно?
        - Бережёного бог бережёт, - пожал плечами Альберт Павлович. - Всё, расходимся.
        И он свернул к проходной, а я двинулся к библиотеке.
        Ну а куда ещё? Долгов - море.
        Грыз я гранит науки до самого вечера, а из читального зала отправился прямиком на занятия по сверхйоге. Федора Васильевна мне лишь кивнула и наставлениями докучать не стала, я расположился в уголке подальше от остальных её подопечных, лёгким усилием воли сотворил пару сияющих сгустков сверхсилы и оставил их плавать вокруг себя, а сам погрузился в медитативный транс. Привёл в равновесное положение внутреннюю энергетику, проработал узлы и каналы, в очередной раз попытался растворить в подсознании намертво зазубренную схему автономных шаровых молний.
        Когда вынырнул из транса, то без всяких броских эффектов погасил энергетические структуры, поднялся с коврика и обнаружил, что явившиеся в зал подопечные Горицвета озадаченно переглядываются и вполголоса шушукаются. Их гуру и сенсей едва ли не впервые на моей памяти опаздывал на занятие, к тому же не было видно ни Льва, ни Якова. Пришлось старшим ученикам наводить порядок и занимать остальных.
        Я сему обстоятельству особого значения не придал и отправился в раздевалку, где не только принял душ сам, но ещё и сполоснул насквозь мокрые от пота трико и майку. Высушил их минимальным энергетическим воздействием, убрал в портфель и отправился в столовую, а при входе в спорткомплекс столкнулся с господином Горицветом.
        - Поздравляю с проектом, - покровительственно похлопал тот меня по плечу, проходя мимо.
        Следом проскочил Яков Беляк, этот даже слова не сказал. А вот Лев задержался поздороваться.
        - Представляешь - учитель меня на выезд берёт! - возбуждённо произнёс он. - Какую-то новую духовную практику осваивать будем!
        «А вот ни разу она не духовная - как пить дать закалкой тела займётесь», - подумалось мне, но демонстрировать собственную осведомлённость я не стал, только уточнил:
        - Это когда?
        - В субботу уедем, в воскресенье вернёмся. Только я в оперативном резерве, нужно будет ещё у начальства отпроситься.
        Лев убежал в спорткомплекс, а я озадаченно уставился на благодушно улыбавшегося мне батюшку, который в своей рясе смотрелся посреди студгородка, мягко говоря, неуместно.
        - Отец Сергий…
        Священник чиниться не стал и протянул руку.
        - Здравствуй, Пётр!
        - Не ожидал вас тут увидеть.
        - Почему нет? Я, видишь ли, сын мой, ныне декан богословского факультета.
        - Какого? - округлил я глаза. - Богословского?
        - Именно. У нас сейчас первый набор идёт.
        - Но как же…
        - То спорное решение о запрете прохождения инициации воцерковленными отменено как ошибочное. Чудес на свете не бывает, на всё воля Божья…
        - Поздравляю! - сказал я и отправился в столовую в состоянии крайнего обалдения.
        Сначала нервно похихикал при мысли о том, как Лев на выезде нос к носу столкнётся со священником, затем подумал о реакции студенческого сообщества на известие о создании в институте богословского факультета и решил завтра же переговорить на сей счёт с Касатоном. Мало ли кто карту негативного отношения к церкви разыграть решит, лучшего повода для провокации и не сыскать.
        Так я полагал в понедельник вечером, но утро вторника ясно показало всю наивность этого моего заблуждения. Когда пришёл на консультацию, институт гудел почище растревоженного улья: обсуждалось заключение мирного договора со Срединским воеводством. В результате достигнутого соглашения под республиканский контроль отходила левобережная часть Окреста, а его западные регионы забирали себе наши недавние противники.
        В зависимости от политических убеждений одни полагали это соглашение преступным сговором и оккупацией независимого государства, а другие толковали о предательстве национальных интересов и требовали восстановления границ на момент развала империи. И это были лишь две крайние точки зрения, а весь спектр мнений попросту не поддавался никакому учёту. Наслушался я всякого! Пришлось даже отказаться от посещения библиотеки и вместо этого в составе студенческого патруля разнимать спорщиков, не позволяя переходить словесным баталиям в банальный мордобой.
        Так большую часть дня и занимался поддержанием общественного порядка, разве что на процедуры сбегал да наскоро перекусил. К вечеру накал страстей немного поутих, и я отправился в горбольницу навестить Рашида Рашидовича.
        По субботам я стажировался у него и набивал руку на оказании первой помощи, а помимо этого мало-помалу разбирался с техниками оздоровления за счёт резидентных процессов в энергетике операторов. Общедоступных материалов по влиянию состояния внутреннего потенциала на организм было не так уж и много, а рабочих методик в свободном доступе не имелось вовсе, приходилось тратить кучу времени, лишь бы только уяснить для себя какой-то элементарный момент. До практических же занятий в этом направлении мне и вовсе пока что было как до луны.
        Реабилитолога я отыскал в ординаторской. Рашид Рашидович заполнял историю болезни, а рядом высилась целая кипа учётных книжек - немудрено, что моему визиту в неурочное время он нисколько не обрадовался и неприветливо буркнул:
        - Чем обязан?
        Я уселся на свободный стул, уместил на коленях портфель и сказал:
        - Наш исследовательский проект на учёном совете рассматривать будут.
        - Рад за вас.
        - Туда ещё два проекта вышло: один Резник курирует, другой - Паук.
        Рашид Рашидович поднял голову, вздохнул и вновь вернулся к анамнезу.
        - Тогда нет, не рад. Ибо нечему.
        - Мы влияние физической активности на стабильность развития сверхспособностей рассматривали, - поведал я, достал из портфеля свою копию расчётов и спросил: - Посмотрите выкладки?
        - Зачем?
        - Нам бы тоже куратор не помешал.
        Травматолог вновь вздохнул.
        - Не собираюсь в этих крысиных бегах участвовать.
        - Может, тогда рецензию напишите?
        Рашид Рашидович отложил ручку и с внезапно прорезавшимся акцентом спросил:
        - Ты ведь не отстанешь, да?
        - У нас без научного руководителя шансов нет.
        - У вас в любом случае шансов нет!
        - Почему же? Расчёты показывают, что курсанты комендатуры опережают студентов…
        - О, аллах! Да ты хуже верблюжьей колючки!
        - Ни разу такой не видел, - сознался я.
        - Репейник приставучий! Банный лист! - пояснил Рашид Рашидович. - Что ты мне эти бумажки суёшь? Сколько времени курсанты физической подготовке в день уделяют?
        - Немало, - признал я, не понимая, куда клонит собеседник. - В этом и смысл…
        - А теперь представь, что случится с учебным планом, если студентам придётся столько же времени на спортивных площадках проводить? Нонсенс!
        Тут он угодил в наше самое слабое место, но так легко я не сдался.
        - Время - это ещё не всё! Вы поглядите лучше, какая у нас экономия выходит! И это с одновременной разгрузкой процедурных! Совреском постановил в три раза увеличить выпуск операторов, а выделят ли на это дополнительное финансирование - большой вопрос! При этом наибольшая квота отошла армии и флоту, а для их целевиков учебный план можно и скорректировать! Вообще под это дело отдельный центр имеет смысл организовать на базе военной кафедры, как собирались!
        - На актуальность упираете, да? - уточнил Рашид Рашидович, взял мои бумаги и зашелестел листами. - Сильно всё приукрасили?
        - Только в части интерпретации немного, исходные данные не трогали.
        - Оставляй, гляну.
        Я поблагодарил реабилитолога, покинул ординаторскую и как на грех, уже спускаясь по лестнице, наткнулся на Валентину.
        - Поговорил на мой счёт? - спросила она.
        - Нет ещё, - признался я и выставил перед собой руку. - Погоди возмущаться! Я Рашида Рашидовича хочу к нам научным руководителям затащить! Он согласился расчёты посмотреть - если всё срастётся, будет куда проще тебя к нему ассистентом пристроить.
        - Ну-ну, - выдала медсестра, потом сменила гнев на милость и спросила: - В кино идёшь сегодня? Брать на тебя билет через профсоюз?
        - В «Зарю»? На какой сеанс? - уточнил я.
        - На без четверти десять.
        - Бери. Только меня не ждите, я сразу в кинотеатр подойду.
        Пусть наша группа за время работы над проектом особо и не сдружилась, но такое вот совместное времяпрепровождение оказалось чрезвычайно удобным: вроде бы и не было никаких парочек, лишь коллектив занятых одним проектом товарищей. Правда, подозреваю, очень скоро этой идиллии придёт конец, поскольку Карл с Мариной своих отношений уже нисколько не скрывают, а мне одному в обществе трёх барышень выбираться в свет будет не слишком… комфортно.
        В качестве кого именно я посещал тренировки, для меня самого оставалось загадкой, но отстранение от службы никак на обязательном характере занятий у Александра Малыша не сказалось. Когда первый раз подошёл с этим к нему, тот ничего и слушать не стал, без затей послал переодеваться, ещё и спросил, смерив тяжёлым взглядом:
        - Чем-то недоволен?
        Выказать неудовольствие было бы себе дороже, да и не напрягали меня тренировки, если разобраться. Полезное же дело! Правда, совместные с Бондарем игры в вышибалы зачастую приобретали невиданную остроту, но в остальном - одна сплошная польза.
        - Слышал? - встретил меня традиционным вопросом Митя Жёлудь, когда я пришёл на полигон.
        - Чего опять? - уточнил я, даже не став строить на сей счёт никаких предположений.
        - Рогачу звание маршала присвоили и главой генштаба ставят!
        Новость немало удивила, но я в пику Мите неопределённо пожал плечами.
        - Заслужил.
        - Да надо было Средин брать! Освобождать нужно тамошний рабочий класс от капиталистической кабалы и шовинистической пропаганды! - выдал Сергей Клевец, возмущённый мирным договором до глубины души, но развить мысль ему помешал Малыш.
        - Без тебя разберутся! Работаем! - объявил тренер и глянул на меня. - Линь…
        - А что я? Я разминаюсь!
        Но Малыш не поверил и поручил Матвею Пахоте отработать со мной борцовские захваты и броски. Громила всегда подходил к таким поручениям со всей ответственностью, так что сначала бока друг другу намяли, а затем и синяков наставили, схлестнувшись в серии коротких сшибок.
        - Штурмовой взвод из комендатуры в милицию переводят, - сообщил мне после этого тяжело отдувавшийся Матвей. - Володе Ельне в горотделе хорошую должность посулили, он всех наших с собой зовёт, но вот я как-то сомневаюсь даже…
        Я ничего не ответил. И не в курсе ситуации был, и просто никак отдышаться не мог - лежал на земле, глядел в небо и жадно глотал воздух. За меня высказался Жёлудь.
        - Вот даже не сомневайся и соглашайся! - посоветовал он громиле. - Те группы немедленного реагирования, которые в комендатуре останутся, на борьбу с диверсантами кинут.
        - И чего плохого? - насупился Матвей.
        - Того, что это сводные команды типа нашей будут! Просто кого-то на время с основного места службы выдёргивать станут.
        - А-а-а! - понимающе протянул громила. - Ничего хорошего, да. Но я ж на курсах! У меня эта… Специализация, во!
        От беговой дорожки донеслась отрывистая трель свистка, а следом - сдвоенный хлопок. Митя даже вздрогнул от неожиданности.
        - Чего это?
        Я оглянулся и пояснил:
        - Спринтеры на тридцатке тренируются.
        Парень сунул мизинец в ухо и покрутил рукой.
        - Это они звуковой барьер пробили, что ли?
        - Не, вакуумные тоннели создают, - пояснил я. - Сопротивление воздуха убирают.
        Подошли мокрые от пота «псы».
        - Ты когда на работу вернёшься? - спросил Сергей Клевец. - У меня закидоны Макса уже в печёнках сидят! Большой начальник, блин, выискался!
        - Надо ему тёмную устроить, - предложил Илья Полушка.
        Митя Жёлудь расхохотался.
        - Ну, удачи вам с этим, парни!
        - А что? - насупился Илья. - Справимся! Петя, вон, поможет! Петь, тебя ведь из-за него от службы отстранили?
        - Не из-за него, - ответил я, поднимаясь с земли. - И нет, давайте без меня.
        - Вот ты скучный!
        В этот момент Малыш бросил возиться с Сергеем Браком, велел нам строиться, и от меня отстали. А после занятий по удержанию магнитными ловушками плазменных проявлений, никто о выяснении отношений и не заикнулся уже даже. Еле до раздевали доползли.
        А мне сегодня ещё в кино!
        Весь киносеанс я самым беззастенчивым образом продрых, проснулся уже только на финальных титрах, когда включили свет. В общем, отлично время провёл, куда лучше, чем если бы за перипетиями сюжета заокеанского мюзикла следил. Карл весь исплевался, пока стояли в очереди за мороженым для барышень. Заодно мы купили себе по стакану газированной воды без сиропа - несмотря на поздний час, на улице было невыносимо душно, вот и освежились.
        - Костя всерьёз в милицию поступать собрался, - сообщил мне товарищ после того, как мы раздали угощение спутницам. - Хочет жуликов ловить.
        - А Ян?
        - Ян себе на уме.
        Марина с интересом посмотрела на Карла.
        - У тебя же выпуск через полгода? Уже что-то известно о распределении?
        Здоровяк вроде бы даже немного смутился и неопределённо пожал мощными плечами.
        - А куда ещё с военной кафедры распределить могут? Либо в ОНКОР, либо в армейскую службу энергетической защиты.
        - Аспирантуру не рассматриваешь?
        - Да надоело уже учиться!
        - А я думаю из студсовета в секретариат Февральского союза молодёжи перейти, - удивила вдруг всех неожиданным заявлением Инга. - Меня в бюро институтской ячейки зовут. Ещё скаутское движение развивать собираются, но там школьниками заниматься надо, это не очень интересно.
        - Здорово, - порадовался я за одноклассницу. - А мне б сессию не завалить!
        Валя выразительно посмотрела, но о перспективах собственного карьерного роста разговора заводить не стала.
        Распрощался я в итоге со всеми уже в сквере перед главным корпусом. Точнее - почти со всеми.
        - Может, сегодня к тебе? - предложила Инга, взяв меня под руку.
        Вроде бы я давно привыкнуть к такому должен был, а на деле на миг в ступор впал, затем быстро стрельнул глазами по сторонам и лишь после этого улыбнулся.
        - Идём!
        Вот тогда-то мы со всеми уже и распрощались. Двинулись под ручку от проходной, и я очень-очень понадеялся на то, что навстречу не попадётся никто из наших со Львом общих знакомых. Ощутил себя если и не в своей тарелке, то в центре всеобщего внимания - так уж точно. Ну а как иначе? Инга, может, и не писаная красавица, но барышня в высшей степени эффектная, такую каждый второй взглядом провожает.
        - Лия нас на ужин приглашает, - сказала Инга. - У них там какое-то кафе замечательное по соседству…
        «Тебе не понравится», - непременно сказал бы я, но именно в этот момент уловил нечто сродни чужому вниманию. И направлено оно было отнюдь не на мою спутницу, а непосредственно на меня самого.
        Раньше, значения бы этому не придал, выкинул бы сразу из головы, а тут предупреждение Альберта Павловича вспомнилось. Ещё и анализировать начал, не возникало ли ощущений слежки прежде. Вполне допускаю, что и возникали. А огляделся - и нет, никого и ничего.
        Да только иначе и быть не могло! Грамотное наружное наблюдение так просто не выявить, даже ясновидение эту задачу способно облегчить лишь отчасти. Да и полноценно задействовать его в Новинске - целая проблема. До перенастройки на источник-девять это не в пример проще выходило.
        - О чём задумался? - спросила Инга.
        - Думаю, как буду тебя сейчас в хвост и в гриву, - отшутился я.
        - Но-но! - возмутилась барышня. - Ты не слишком-то фантазируй! У меня волейбол завтра!
        - И «н-но» будет и «тпру»! - рассмеялся я. - И вообще всякое…
        - Дурак! - ругнулась Инга, но беззлобно. Против «всякого» она и сама нисколько не возражала.
        Утром еле глаза продрал, но в целом первая половина дня выдалась на редкость плодотворной: сходил на консультацию по высшей математике, сдал доклад и получил допуски к двум экзаменам, ещё и Рашида Рашидовича удалось повидать.
        - Опять ты! - страдальчески закатил глаза реабилитолог, которого я перехватил на подходе к столовой. - Не видишь - кушать собираюсь!
        - Я - тоже!
        - Процесс принятия еды… сакрален, за столом - молчи! - выдал в ответ медик.
        - Так мы только к раздаче подходим! - парировал я. - Расчёты посмотрели?
        Рашид Рашидович вздохнул, потом взял поднос и сказал:
        - Неси исходные данные. Интерпретация у вас небезынтересная, остаётся только понять, насколько она верна.
        - Я к вам тогда Валентину с бумагами пришлю. У неё высшее медицинское образование, она точно на все вопросы ответит. И в принципе, даже если с проектом не сложится, полезной в работе может оказаться.
        - Валентина? В горбольнице работает? Я её знаю?
        - Внимание точно обращали. Платиновая блондинка и всё при ней.
        Реабилитолог прищурил свои и без того не слишком широкие глаза, будто что-то припомнил.
        - Порченый товар! - заявил он после этого.
        - Так вам с ней детей не крестить! - возразил я, хоть до конца и не понял, что именно имел в виду собеседник. - И каждый заслуживает второй шанс, не так ли? Я это не сам придумал, это мне один комиссар знакомый сказал.
        - Ладно, тогда пусть приходит, - со вздохом разрешил Рашид Рашидович. - Будет вам второй шанс!
        - Не нам! Ей!
        Но не тут-то было.
        - Ты ведь за неё просишь, да? Просишь же, ничего не путаю?
        - Так прошу о втором шансе для неё, а не для себя!
        - Допустим. Допустим. Поговорю с ней. А теперь хватит мне душу из тела вынимать! Сгинь!
        И я оставил реабилитолога в покое, даже расположился за другим столом, благо свободных хватало. Из горбольницы двинулся в студсовет и застал Касатона за беседой с председателем студенческой дружины - ещё одним аспирантом с военной кафедры.
        - Не помешаю? - уточнил я с порога.
        - Присоединяйся! - разрешил Ринат Сафир. - У нас тут ЧП приключилось.
        - А что такое? - насторожился я.
        Ответил Касатон.
        - Одного из студентов с кокаином задержали. Вроде как сам употребить собирался, но есть сомнения.
        - По моей информации это не первый случай, - добавил Сафир, - просто раньше Бюро оперативного реагирования всё в секрете держало. Петя, сможешь что-нибудь разузнать на этот счёт?
        - Попробую, - пообещал я и в свою очередь поинтересовался: - В курсе, что у нас богословский факультет будет?
        Аспиранты досадливо поморщились.
        - Очередная головная боль! - пожаловался Касатон.
        - Деканом отца Сергия ставят, насколько знаю, - продолжил я. - Он, конечно, не кисейная барышня, но имеет смысл хотя бы на первое время к нему дружинников приставить для предотвращения провокаций. Если нужно, я договорюсь со знакомыми из службы охраны, чтобы с проходной о его появлении отзванивались.
        Ринат Сафир покачал головой.
        - Сам этим займусь. Провокации нам точно не нужны.
        Он протянул руку Касатону, затем попрощался со мной и отчалил, тогда Стройнович выдвинул верхний ящик стола и достал из него лист писчей бумаги.
        - При Ринате не хотел говорить - нам анонимный сигнал поступил о том, что в «СверхДжоуле» культивируются упаднические настроения. Будто бы в студенческом клубе у руля те, кому изменения в политической жизни не по нутру.
        - Это к Беляку, наверное? - предположил я.
        - Для начала нужно просто ситуацию оценить. Вдруг - поклёп?
        Приоткрылась дверь, и в кабинет, к моему превеликому удивлению, заглянул Митя Жёлудь.
        - Здасьте! - поприветствовал он Касатона, сдвинув на затылок кепку, и позвал меня: - Линь, давай на проходную! За тобой из штаба машину прислали.
        - На кой? - опешил я.
        - Понятия не имею. Там скажут.
        Увозили меня из института если и не с помпой, то предельно официально, задействовав для этого вместо неброской легковушки и оперативника в штатском вездеход служебной расцветки, которым управлял шофёр в форме отдельного корпуса с нашивками младшего сержанта.
        Я как-то даже немного растерялся и за время дороги так и не смог прийти ни к какому определённому выводу о причинах столь неожиданного вызова. Хотелось думать, что дело в присвоении звания прапорщика, но в столь благоприятный для себя исход, честно говоря, нисколько не верилось.
        Но и о задержании речи тоже не шло. Я самостоятельно прошёл в здание, зарегистрировался у дежурного и получил от него квиток, который следовало отметить у ответственного сотрудника и сдать на выходе. Номер кабинета оказался знаком, бывать там мне приходилось неоднократно, вот только помимо Эдуарда Лаврентьевича внутри обнаружился ещё и Георгий Иванович. Более того - именно он меня и дожидался, а его коллега сразу ушёл на какое-то совещание.
        - Удивлён? - с непонятным выражением уточнил майор Городец, разминая в пальцах папиросу.
        - Предельно, - подтвердил я и с каким-то непонятным отстранением порадовался тому обстоятельству, что предпочёл сегодня пиджаку рубаху с коротким рукавом. И без того влажная ткань враз прилипла к вспотевшей спине.
        Георгий Иванович кивнул, переместился на подоконник и закурил.
        - Дело для тебя есть, - заявил он после этого.
        - Не-а, так не пойдёт! - покачал я головой. - Давайте-ка для начала ситуацию проясним. Вы же меня со счетов сбросили, разве нет? А теперь что изменилось?
        Скуластое лицо майора приобрело выражение крайнего неудовольствия, Городец встопорщил усы и заявил:
        - Никто тебя ниоткуда не сбрасывал. Вообще не в тебе дело, не принимай на свой счёт. Это Альберт сам засветился и тебя засветил. Пришлось выдерживать дистанцию, только и всего. С ним я после возвращения из столицы ещё так и не виделся, к слову.
        Прозвучавшее объяснение таким уж убедительным не показалось, и я резонно заметил:
        - Скажете тоже - засветил! Меня только раз и опросили!
        - Опросили и снова на допрос вызывают! - объявил Георгий Иванович. - Вечером уезжаешь.
        У меня едва глаза на лоб не полезли.
        - В столицу?
        - Не дорос ты ещё до столичного уровня, - усмехнулся Городец. - Сегодня вечерним поездом в Зимск уедешь, завтра обратно вернёшься, если ничего лишнего не сболтнёшь. Литеры и командировочное на столе. Забирай!
        - Час от часу не легче!
        - Уж поверь на слово - легче! - отрезал куратор.
        Спорить не имело смысла, я внимательно изучил документы, после сунул их в портфель и уточнил:
        - О чём спрашивать будут?
        Георгий Иванович пожал плечами, выдул на улицу струю сизого дыма и вдавил окурок в пепельницу.
        - На этот раз, так понимаю, об убийстве Вдовца. Вызов ещё на той неделе пришёл, мы вроде как не хотели тебя от учебного процесса отвлекать, вот и предложили Субботе своего человека в Новинск прислать. Им не до того оказалось. Ну а сейчас оснований бодаться с РКВД уже нет - пока экзамены не начались, смотаешься туда-обратно.
        В словах куратора почудилось двойное дно, и я прямо спросил:
        - И что мне нужно будет сделать в Зимске?
        Городец вздохнул.
        - В Зимске - ничего. А вот в поезде заглянешь в одно купе, пообщаешься с людьми.
        - Обязательно загадками говорить? - вконец разозлился я. - Какое-то поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, получается! И вообще - вам привлечь больше некого? Ну если уж меня Альберт Павлович вроде как засветил?
        На Георгия Ивановича эта вспышка гнева никакого впечатления не произвела.
        - Ты в любом случае уже знаешь слишком много. Посвящать в это дело кого-то ещё… нецелесообразно.
        - То есть меня оградили исключительно от доступа к новой информации? - хмыкнул я.
        - Преимущественно, - подтвердил майор Гордец. - Чего не знаешь, того не выболтаешь, если вдруг за одно место прихватят. Ну и наши отношения лишний раз лучше не афишировать. Могут быть последствия.
        Я нахмурился. Альберт Павлович от меня тоже дистанцировался, а ещё уверял, будто находится под колпаком. Так кто за ним следит? Что вообще происходит?
        - Ладно, не будем ходить вокруг да около! - объявил Георгий Иванович. - Оперативники РКВД взяли Волынского, сегодня его отконвоируют в Зимск, надо это предотвратить.
        - Волынский - это кто? - не понял я. - Кто-то из Общества изучения сверхэнергии?
        - Волынский - это комендант распределительного центра. Первостатейнейший мерзавец, но мерзавец полезный. И он слишком много всего знает. В том числе и о тебе. А ты, так получилось, знаешь о нём.
        Вспомнился напыщенный господин, обзывавший нас личинками, и я не удержался вопроса:
        - Обо мне-то он что знать может?
        Ответ пришёл на ум в тот же самый миг, как сорвались с языка слова, и Городец эту догадку подтвердил.
        - Он способен связать тебя с Альбертом и со мной. В этом случае ты перестанешь быть вроде бы обычным студентом, твоей разработкой займутся всерьёз.
        - Кто возьмётся?
        - Республиканский комиссариат внутренних дел, кто же ещё! Альберт увёл у них из-под носа Горского - ты и вправду думаешь, что это оставят без последствий?
        Я сглотнул.
        - Считаете, меня с вами ещё не связали?
        Георгий Иванович покачал головой.
        - Если на тебя что-то и есть, то исключительно подозрения. Пока что мы не замечали попыток тебя прощупать. Вот Альберту - да, тому пришлось из столицы ноги уносить во избежание эксцессов.
        - Но мы же одно дело делаем!
        - И что с того?
        Меня так и раздирало от противоречивых эмоций, но я обуздал их, пораскинул мозгами и спросил:
        - А к чему вообще все эти шпионские игрища? Оперативники РКВД не имеют полномочий действовать в Новинске! Их же всех в Зимск перевели, у нас даже отделения здесь не осталось! Вы можете…
        - Не можем! - отрезал Городец. - Волынского уже доставили в линейное отделение, а вокзал - это анклав РКВД, лакуна в полномочиях корпуса. Как и вся железная дорога. Не говоря уже о том, что компромат на господина коменданта наверняка подобрали убойный, судить его придётся не там, так здесь. И тогда он запоёт, а через распределительный центр прошло слишком много тех, кого засвечивать никак нельзя.
        - Вроде меня?
        Майор досадливо покривился.
        - Кое для кого это будет равнозначно смертному приговору.
        Ну и как ещё я мог поступить? Спросил конечно же:
        - Что нужно делать?
        А вот о покровителе Барчука не заикнулся даже. Сам не знаю, почему эту тему поднять не решился.
        Ночной поезд на Зимск отбывал в половине десятого. Усиленную охрану объектов инфраструктуры в отличие от комендантского часа так и не отменили, и я благоразумно прибыл на вокзал за час до отправления. Прошёл досмотр на входе в здание и ещё один - при выходе на перрон, шагнул в свой жёсткий купейный вагон одним из первых.
        Сверившись с литерным билетом, я быстренько прошествовал по узкому коридору, юркнул в купе и задвинул за собой дверь, после чего опустился на корточки, нашарил закреплённый под сидением увесистый пакет и переправил его себе в портфель.
        Всё! Полдела сделано!
        Ну - почти.
        С минуту я просидел в одиночестве, а когда окончательно унялось лихорадочное сердцебиение, то отказался от идеи дождаться кого-нибудь из попутчиков и отправился в вагон-ресторан. По пути сунул в портфель снятую с головы кепку. Взопрел в костюме, но зато на фоне остальных пассажиров в глаза не бросаюсь, да и перчатки с пиджаком вполне уместно смотрятся. А без них никак - отпечатки оставлять нельзя.
        В вагоне-ресторане я опять же появился одним из первых. Заказал пятьдесят грамм трёхзвёздочного коньяка и десерт, сел у окна, принялся следить за суетой пассажиров и постовыми в новенькой форме республиканского комиссариата внутренних дел.
        Так неспешно и попивал коньяк да ковырял ложечкой пирожное вплоть до самого отправления. И после того, как поезд рывком тронулся с места и покатил от перрона, тоже покидать своё место не стал. Людей за столами прибавилось, кто-то подобно мне зашёл пропустить рюмочку на сон грядущий, а кто-то решил перекусить, но в любом случае свободных мест оставалось предостаточно, и я продолжил сидеть в гордом одиночестве.
        Город остался позади, за окном начало темнеть, я достал из портфеля сегодняшний номер «Новинского времени», но чтение никакого удовольствия не доставило, поскольку заголовок передовицы гласил: «Обезглавить гидру!», а изрядную часть полосы занимала фотография главы РКВД - товарища Черника. Нет, его тезисы о необходимости противодействия пятой колонне я всецело разделял, только очень уж невовремя статья на глаза попалась.
        Ёлки-палки! Я ведь прямо сейчас с оперативниками РКВД схлестнуться собираюсь! Пойдёт что-то не так, и сам представителем пресловутой пятой колонны сделаюсь. Это только победителей не судят, проигравшим былые заслуги разве что смягчающими обстоятельствами послужить могут. И то не факт, ибо чем выше заберёшься, тем больнее падать.
        По спине побежали колючие мурашки, но убирать газету я не стал, так и просматривал её до тех самых пор, пока за окном не мелькнула стела с гербом Зимской губернии. Активное излучение Эпицентра к этому времени уже совершенно не ощущалось, да и туалеты давно открыли, я уединился в одной из кабинок, извлёк из портфеля пакет и вскрыл его. Внутри обнаружился армейский револьвер с укороченным стволом без мушки, зато с резьбой под устройство бесшумной стрельбы. Глушитель лежал там же, у меня даже руки дрожали, пока его навинчивал. Мысленно так и костерил себя почём зря за то, что на участие в этой авантюре согласился!
        Свидетелей-то оставлять нельзя! Если что-то пойдёт не так, всех положить придётся! Всех! А это не враги, это коллеги! Мы с ними на одной стороне! Да пусть бы и брали в разработку, мне скрывать нечего!
        Но нет же! Чёртовы приоритеты!
        Всё ради интересов республики!
        Георгий Иванович был чрезвычайно убедителен, да и угодить под следствие из-за межведомственных интриг мне нисколько не хотелось. Пускать в ход револьвер - тоже, но если напортачу, будет уже не до сомнений и колебаний, тогда либо хвосты зачищать, либо на нелегальное положение уходить. И это ещё если оторваться получится!
        Я беззвучно выругался, зарядил револьвер и сунул его в портфель, туда же отправил пухлый конверт с деньгами, инструкциями и новыми документами для господина Волынского. А поскольку всё должно было выглядеть так, будто он самостоятельно и без всякого постороннего вмешательства переиграл оперативников комиссариата, переложил во внутренний карман пиджака пакетик с раскрошенной ампулой антидота.
        Схалтурили при обыске, вот задержанный и восстановил сверхспособности, раздавив в руке стекляшку. Тут и следы крови правильной группы присутствуют - не подкопаешься.
        Дальше я раскрутил алюминиевую тубу, проверил шприц и вернул его обратно, а футляр убрал в боковой карман пиджака, туда же отправил матерчатую маску. В отличие от него увесистый металлический баллончик покуда трогать не стал. Понятия не имею, что за адскую смесь эфира, хлороформа, блокиратора сверхспособностей и углекислого газа в него закачали, но Георгий Иванович клялся и божился, что та не имеет запаха и действует совершенно незаметно, а самое главное - абсолютно безвредна и лишь погружает человека в глубокий здоровый сон.
        Дверь подёргали за ручку с той стороны, я весь так и обмер от испуга, но сразу опомнился и рыкнул:
        - Занято!
        После выждал пару минут, для вида спустил воду и вернулся в вагон-ресторан. Народу там за время моего отсутствия изрядно прибавилось, едва удалось найти свободное местечко за столиком с тремя старшекурсниками. Те ехали на производственную практику в Зимск, и я без труда вписался в их компанию, разве что пить не стал, сославшись на собеседование, запланированное на первую половину дня.
        Примелькался в общем, заручился каким-никаким алиби на случай возникновения осложнений, благо изрядная часть набившейся в вагон-ресторан публики явно была расположена употреблять горячительные напитки если и не всю ночь напролёт, то изрядную часть поездки. Уже ближе к полуночи я покинул вагон-ресторан и уединился в тамбуре, где потихоньку набрал потенциал и до предела усилил заземление. После двинулся в хвост состава.
        В каком именно купе повезут Волынского, заранее выяснить у людей Городца не получилось, он предупредил лишь, что сопровождать задержанного будут трое оперативников, в том числе один оператор седьмого витка. Увы, устаревшее на три года личное дело и табель успеваемости коллеги ничем особо помочь не смогли. Оператор и оператор. Не гений, но и не лопух. Середнячок вроде меня самого. Вообще не понятно, чего от него ждать.
        Но в любом случае, отыскать Волынского получилось без всякого труда. Седьмой вагон, шестое купе, внутри два оператора, один из них искажений энергетического фона практически не генерирует. Ясновидение интерпретировало эту аномалию, как нечто гладкое и округлое, будто речная галька. Сталкивался уже с таким, точно человек под блокиратором.
        Всё это я уловил, пока проходил мимо, а ещё ощутил мягкое подрагивание чужого внимания - конвоир бдел и старательно отслеживал движение курсировавших мимо купе пассажиров. Эти потуги мог заметить любой оператор с мало-мальски развитой чувствительностью, а оперативник то ли не понимал этого, то ли не полагал существенным.
        Я дошёл до тамбура между седьмым и восьмым вагонами, там нервно поёжился, но быстро взял себя в руки, сделал несколько глубоких вдохов и отбросил сомнения.
        Всё! Пора работать!
        К противодействию поисковым воздействиям даже готовиться не стал - то было стандартным, мы в учебном центре последние два месяца только тем и занимались, что пытались ускользнуть от аналитиков, которые действовали куда изощрённей. С этим - справлюсь, но вот остальное…
        Я быстро повязал маску на манер шейного платка и выглянул из тамбура в седьмой вагон - там по-прежнему никого. Но уповать на одну только удачу было по меньшей мере наивно, пришлось отследить проводку и прервать бег электронов; тускло светившиеся под потолком лампочки погасли, коридор погрузился в едва ли не кромешный мрак. Оно и немудрено: за окнами-то ни огонька, тайга кругом, неоткуда дополнительному освещению взяться. И от меня при этом помехи идут минимальные, их разве что ясновидящий уловит, а конвоир - точно знаю! - этим талантом обделён.
        Я миг промедлил, собираясь с мыслями, а затем погрузил сознание в поверхностный транс и принялся культивировать в себе гармонию источника-девять. Выпал из стандартной частоты поискового воздействия, легко разминулся с его энергетическими колыханиями.
        Ха! Проще пареной репы!
        Маску на лицо, баллончик из портфеля, форсунку под дверь купе и тихо-тихо, дабы не выдать себя шипением газа, повернуть вентиль. Всё, пошёл процесс!
        На смену беспокойству нахлынул азарт, но я не поддался ему и сосредоточил всё своё внимание на состоянии внутренней энергетики оператора, благо тот своими поисковыми воздействиями порождал предельно чёткие искажения; отслеживать их получалось без всякого труда.
        Ждём. Ждём. Ждём.
        Ждать - это сложно. А ну как кто-то попытается с навалившейся ни с того, ни с сего сонливостью бороться и всполошится? А вдруг на сидящего у двери смесь быстрее подействует, нежели на его коллег? Ну или кому-то из соседей приспичит в туалет сходить? Да просто из вагона-ресторана пассажиры расходиться начнут или проводник из своей каморки выглянет? Темно-то в коридоре темно, но придётся уносить ноги! Всё сорвётся!
        Интенсивность и резкость пульсации энергетической аномалии пошла на убыль, конвоир начал подрёмывать, а попутно лишаться доступа к сверхсиле, и вдруг - вспышка! Но вспышка лишь у меня в голове, оператор пока только обратился к своему потенциалу. Точнее - сделать это попытался.
        Зараза!
        Из купе донёсся какой-то шум, и я ухватил ручку, повернул её, одновременно точечным воздействием разблокировав замок, сдвинул дверцу и заскочил внутрь, попутно запнув туда же и баллон с газом. Тусклый свет лампочки под потолком остро резанул по глазам, но я сразу разглядел, что два крепких молодчика преспокойно дрыхнут, а комендант распределительного центра навалился на последнего из конвоиров и вцепился ему в шею, пытается удавить. Наручники арестанту, такое впечатление, нисколько не мешали.
        Я оставался вне поля зрения конвоира, так что спокойно вернул освещение в коридоре, прикрыл за собой дверь и закрутил вентиль баллончика, после чего убрал его в портфель. Всё это проделал, задержав дыхание, дабы не надышаться газом.
        Возня операторов начала стихать, но я не вмешивался в происходящее до тех пор, пока внутренняя энергетика конвоира не погасла окончательно, а сам он не обмяк. Тогда только я рывком за ворот отдёрнул от него арестанта, ещё и трубой глушителя по голове от души тому съездил. Всё, и этот отключился!
        Лёгкие начали гореть огнём, я протиснулся к окну и поднял раму, высунул голову наружу, с невероятным облегчением отдышался.
        Выгорело! Ха! А ведь и вправду выгорело!
        Всё как по маслу прошло, почти без осложнений!
        Лёгким воздействием я усилил циркуляцию воздуха и очистил купе от усыпляющего газа, затем проверил пульс у оператора-конвоира и вколол антидот коменданту распределительного центра, который теперь не был ни лощёным, ни самодовольным, а выглядел весьма помятым и даже слегка побитым.
        Впрочем, жалко мне этого старорежимного упыря отнюдь не было. От себя бы ещё добавил, если б не приказ. Вместо этого рассыпал стеклянное крошево раздавленной ампулы, выждал немного и отвесил коменданту пару хлёстких пощёчин.
        Давай! Просыпайся!
        Тот заворочался, и я принялся обыскивать оперативников, избавляя их от бумажников и табельного оружия, которое не преминул разрядить. При этом Волынского из поля зрения не упускал и наставил на него револьвер сразу же, как только тот уселся на полу.
        - Ты кто? - просипел комендант распределительного центра.
        Вместо ответа я кинул ему конверт.
        Выдержке Волынского оставалось лишь позавидовать. Разомкнутые наручники с лязгом соскользнули с его припухших и ссаженных запястий, он молча надорвал клапан, вынул, открыл и закрыл паспорт, сунул его в карман, туда же убрал деньги. Немногим дольше читал послание от Городца, затем опёрся на сидение и поднялся на ноги.
        - Дальше что?
        Я указал глушителем на окно. Комендант хрипло хохотнул, спросил:
        - Возьму?
        Вопрос относился к бумажникам и оружию конвоиров, я кивнул, прижал руку с револьвером к боку и сдвинулся в сторону. На деле куда больше оружия полагался на сверхспособности, но как раз этого показывать и не стоило.
        И вновь Волынский не стал ни суетиться, ни мешкать. Избавил бумажники от денег, рассовал по карманам все три пистолета и придвинулся к окну.
        - Моё почтение, - сказал он и вывалился наружу.
        Всё! Теперь избавиться от револьвера, баллончика и маски - и дело сделано!
        Только бы не проколоться на какой-нибудь мелочи. Только бы ни на чём не проколоться…
        Часть вторая. Глава 6
        День оператора сверхэнергии удался. Не обошлось без массовых шествий и митингов с транспарантами, концертов и выступлений, а ночные гуляния предварял невероятный по красоте фейерверк. Непосредственное отношение к празднику имела добрая половина горожан, поэтому для охраны общественного порядка на улицы вывели всех, кого только можно, в том числе усилили милицейские патрули представителями студенческой дружины. Ну и я с ними до самого утра по окрестностям института расхаживал в качестве делегата от студсовета.
        А всё почему? Верно: кто везёт, на том и едут.
        Уж лучше бы вчера в учебный лагерь забросили как обычно на выходных! Пользы не в пример больше получилось бы. Но - нет, у Герасима случились какие-то неотложные дела, вылет перенесли на вторник-среду.
        И после дежурства тоже отоспаться не получилось - как-никак первое июля наступило. Понедельник в принципе день тяжёлый, а сегодня ко всему прочему ещё и предвыборная компания в совреспред официально стартовала. И в наблюдательный совет особой научной территории - тоже, а это было чревато конфликтами наиболее активных представителей студенческого сообщества с такими же пассионариями, только разделяющими иные убеждения. Да и аспиранты с преподавателями - живые люди; многие из них всерьёз вознамерились оставить научную стезю и заняться политикой, эмоции через край так и били. Мало ведь было просто захотеть - требовалось собрать инициативную группу, подготовить программу и добиться согласования своей кандидатуры научным советом. По умолчанию избирательный ценз проходила лишь профессура.
        А тут ещё дебаты!
        Свободное волеизъявление и открытая политическая агитация были для института в новинку, зрителей на диспут собралось как болельщиков на финал футбольного первенства. Буквально. Без всякого преувеличения. Дебаты проводились на стадионе, и на трибунах оказалось яблоку некуда упасть. Тут и там мелькали флаги Февральского союза молодёжи, красные полотнища пролетарских союзов и знамёна с символикой соцпартии, стяги не столь массовых движений, транспаранты студенческих клубов и кружков, а за импровизированной сценой вывесили огромный плакат, на котором запечатлели портреты Баюна, Черника и Рогача; ниже шла надпись «Кормчие республики».
        Все кричат, орут, визжат, хлопают, стучат ногами, бьют в барабаны и дудят - у людей праздник, а я прикорнул самое большее три часа, и голова от этой какофонии моментально опухла, сама уже стала как барабан. Ладно хоть ещё представителям студсовета и прочим общественным деятелям были зарезервированы места на одном секторе с преподавательским составом института, ответственными сотрудниками деканатов и ректората, а то бы пришлось звуковым экраном отгораживаться.
        Я к Стройновичу и прочим старшим товарищам присоединяться не стал, поскольку был на них откровенно зол, вместо этого сел рядом с Рашидом Рашидовичем.
        - Не помешаю?
        Тот лишь головой покачал.
        - Как Валентина? - поинтересовался я.
        Реабилитолог скривился.
        - Лучше даже не начинай!
        Я и не стал. Последнее время Рашид Рашидович пребывал в неизменно дурном расположении духа, и раз он без малого месяц терпел Валю у себя в интернах, то едва ли дела у блондинки обстояли совсем уж скверно. А даже если именно так они и обстояли, я слово сдержал, остальное не мои заботы.
        С небольшим отставанием от графика началась официальная часть, первым трибуну занял проректор по развитию, а после его вступительного слова эстафетную палочку подхватил проректор по воспитательной работе. И пошло-поехало! Обратились к присутствующим второй секретарь горкома соцпартии, председатель студсовета, непонятный тип из наблюдательного совета и глава бюро институтской организации Февральского союза молодёжи, а ещё - весьма симпатичная, но чрезмерно говорливая барышня от скаутского движения и так далее и тому подобное.
        Все они как один говорили правильные вещи, но раз за разом повторялись, что делало их выступления попросту лишёнными всякого смысла. Ёлки-палки! Да тут не было никого, кто бы ещё не слышал о непростой ситуации на наших западных рубежах и вынужденном характере мирного договора со Срединским воеводством, всеобщей поддержке присоединения к республике левобережных регионов Окреста и восстановлении исторической справедливости, народном единстве и прогрессе в обустройстве политической жизни, необходимости сохранять бдительность и решительно бороться с пятой колонной. Ещё неизменно упоминались главенствующая роль партии и заслуги главы совреспреда Баюна, комиссара внутренних дел Черника и маршала Рогача.
        Впрочем, не могу сказать, будто эти речи оставили меня совсем уж равнодушным. Если уж на то пошло, от заявлений о единстве в движении к поставленным партией целям, прямо скажем, откровенно коробило. Это широкой публике о межведомственных трениях ничего не известно, меня-то в бюрократических жерновах едва не перемололо!
        И ведь не по собственной дурости в чужие интриги вляпался, с этим кураторы подсобили, а теперь что один, что другой упорно делают вид, будто ничего и не было вовсе.
        А оно - было! И если вскроется…
        Впрочем, нет. Не вскроется.
        Волынский будто в воду канул, да и не наделал его побег никакого шума - ни в газетах о нём не писали, ни по ориентировкам не проходил. А мой тогдашний визит в Зимске и вовсе ограничился формальным уточнением деталей убийства Вдовца и подрыва служебного автомобиля республиканского идеологического комиссариата. И трёх часов в общей сложности в здании РКВД не пробыл, причём большую часть этого времени дожидался, пока машинистка перепечатает протокол. И всё бы ничего, но окончательно расслабиться не позволяло время от времени возникавшее ощущение слежки.
        А ну как и в самом деле в разработку взяли?
        Но - отвлёкся. Наконец-то начался диспут, и жребий открыть его выпал Максиму Львовичу Ломовому. А тот мало того, что в силу работы на Кордоне никому из студентов знаком не был, так ещё и выбрал изначально неверный посыл. Тут всем битый час о достижениях республики вещали, буквально через тернии к звёздам, а он перво-наперво ляпнул о необходимости скорейшего внедрения разработок Общества изучения сверхэнергии.
        Ух, что там началось! Его не просто освистали, ему выступление сорвали, не позволив продолжить речь, так вопили и свистели.
        А всё почему? Да просто тоньше действовать нужно, тоньше! Пусть Общество изучения сверхэнергии с недавних пор и стало частью института, но заявлять студентам о лидерстве хоть в чём-либо - всё равно что красной тряпкой перед быком махать!
        Рашид Рашидович со мной оказался всецело согласен.
        - Хороший специалист, но плохой политик! - с хмурым видом произнёс он и выругался: - Шакал!
        Этим словечком реабилитолог охарактеризовал уже не Ломового, а пришедшего ему на смену усача по фамилии Чертопруд. Заместитель заведующего третьей лабораторией повёл себя умнее и для начала потрафил студенческой аудитории заявлением о том, что свободные выборы - это первый признак истинного народовластия, а свои предложения подавал весьма обтекаемо, перемежая их откровенно популистскими лозунгами и делая упор на необходимости дать каждому из соискателей шанс на самореализацию.
        - Систему образования надо менять! - потрясал он мощным кулачищем. - Если человек желает стать инженером, на черта ему сдались мёртвые языки? Зачем читать «Илиаду» в оригинале, скажите мне? Не знаете? Тогда я вам скажу: незачем! Наша задача в кратчайшие сроки обеспечить республику квалифицированными специалистами, а самообразованием каждый может заниматься в свободное время и за собственный счёт! Тут усреднения и обязаловки быть не должно!
        За всю свою речь этот ушлый тип ни словом не обмолвился, кто и как будет выявлять наклонности и определять оптимальный путь развития соискателей, хотя его последователи из числа студентов говорили об этом предельно откровенно. Неспроста же их «недо-евгениками» прозвали.
        Рашид Рашидович весь исплевался прямо, да и следующих выступающих именовал исключительно ишаками, клиническими идиотами, пронырами, подлецами и прочими разве что цензурными словечками. Ну а уж когда кто-то из них выдвигал дельное предложение, его и вовсе начинало потряхивать. Всякое проявление объективности давалось реабилитологу с превеликим трудом - такое впечатление, просто-таки через себя переступал.
        Поначалу я никак не мог сообразить, в чём дело, а на пятом или шестом кандидате вдруг вспомнил, что изрядная часть этой публики в начале года наведывалась к Рашиду Рашидовичу и пыталась с ним о чём-то договориться. Сам же он потом на свой затейливый лад поведал мне о шкуре неубитого медведя.
        - А чего вы свою кандидатуру не выставили? - спросил я, решив проверить мелькнувшую всполохом озарением догадку. - Собирались же?
        Рашид Рашидович смерил меня пристальным взглядом, открыл и закрыл рот, немного помолчал, затем ответил:
        - Политика - дело грязное. Не захотел мараться.
        - Ой ли?
        - Прежде речь шла исключительно о перераспределении финансирования, а не о об этом вот всём! Да и в нашей профессии - если не практикуешь, то деградируешь. Как минимум не развиваешься. А я не собираюсь менять род деятельности. Нет. - И он раздражённо отмахнулся. - Всё, не мешай слушать!
        Не мешать у меня получилось вплоть до объявления последнего из участников сегодняшнего диспута, коим оказался предводитель кружка институтских мозгокрутов.
        - А теперь послушаем заведующего кафедрой системной оптимизации доцента Резника! - объявил ведущий. - Борис Давидович, вам слово!
        Я чуть на месте не подпрыгнул и шепнул на ухо реабилитологу.
        - Как так? Когда его назначить успели?
        - Позавчера, - подсказал Рашид Рашидович. - Взамен бедняги Орлика поставили.
        - А какое отношение специалист по гипнокодам к кафедре системной оптимизации имеет? Чем они там вообще занимаются?
        - Гипнокодами и занимаются, - ответил реабилитолог. - Оптимизируют с их помощью подачу материала и низводят учебный процесс до просмотра движущихся картинок под расширяющими сознание препаратами. Всё во имя эффективности!
        - А чего Резник тогда выступать припёрся? - вновь дёрнул я Рашида Рашидовича. - У него же должность профессорская!
        - Должность профессорская, а докторской степени - нет. Вот обкатает свой проект на соискателях, наберёт материал и защитится.
        - Так всё только ради диссертации?
        - Угомонись!
        Реабилитолог явно пребывал в дурном расположении духа, так что и дальше я его терпение испытывать не стал, тем более что кандидаты перешли непосредственно к дебатам. Следить за порядком взялся проректор по воспитательной работе, но накал страстей оказался столь высок, что даже его авторитета зачастую недоставало, и для удержания общения кандидатов в цивилизованных рамках время от времени приходилось задействовать сверхспособности. Угомонить же студентов на трибунах никто и не пытался, вместо этого сцену отгородили звуковым экраном с односторонней проницаемостью, а дополнительно с помощью акустических воздействий усилили голоса выступающих. У меня даже в ушах уже звенело.
        А вот Рашида Рашидовича такие мелочи не волновали, он увлечённо болел за коллегу-медика, беспрестанно закатывал глаза и в сердцах поминал шайтана. Дела у Ломового и в самом деле шли не лучшим образом, поскольку остальные выступающие сочли франтоватого доктора лёгкой добычей и разносили в пух и прах каждый его довод.
        - За углублённой схемотехникой будущее - никто с этим и не спорит! - в запале выкрикнул Максим Леонидович, обращаясь к Пауку, - но ваши притязания на истину в последней инстанции просто смехотворны! То, что вы предлагаете - пройденный этап! Специалисты Общества изучения сверхэнергии всесторонне рассмотрели эти вопросы ещё десять лет назад!
        - За десять лет наука ушла далеко вперёд! - парировал доцент, оскорблённый выпадом медика до глубины души.
        - Так почему тогда вы топчетесь на месте? - вцепился в него Ломовой. - Архивы Общества изучения сверхэнергии открыты! Берите, изучайте, развивайте! Обменивайтесь опытом! Борис Давидович, разве это не оптимальней, нежели в очередной раз изобретать велосипед?
        Резник с высказыванием своего мнения на сей счёт торопиться не стал, и доцент Паук попытался перехватить инициативу у оппонента.
        - Вздор! - завопил он. - Адаптация чужих разработок - путь изначально тупиковый! Требуется проявить индивидуальный подход буквально к каждому студенту, и работы этих ваших старорежимных прихвостней тут ничем не помогут! Не так ли, Борис Давидович?
        - Несомненно, - подтвердил Резник, но только лишь этим и ограничился, а Паук, такое впечатление, ждал от коллеги куда более активной поддержки, очень уж растерянный у него сделался вид.
        - Настоящий учёный всегда открыт… - начал было Ломовой, но не тут-то было.
        - Да погодите вы! Не даёте другим и слова вставить! - весьма невежливо оборвал его Чертопруд. - Борис Давидович, если уж речь зашла об индивидуальном подходе, то скажите: а нужно ли стричь всех под одну гребёнку и пытаться довести до ста процентов случаи инициаций на эталонном шестом витке?
        - Все люди разные, и при всей моей вере в силу науки это невозможно даже чисто теоретически, - ответил Резник, уйдя от прямого ответа на неудобный вопрос.
        - Да и ненужно! - объявил Чертопруд. - Обучение оператора, прошедшего инициацию на так называемом «золотом» румбе, занимает годы, такой специалист получается воистину золотым! А так ли высока нужда народного хозяйства в специалистах с откровенно избыточной мощностью? Требуется ли она гениальному инженеру, виртуозному слесарю или сварщику экстра-класса? Вовсе нет! Рост доли операторов шестого витка самым существенным образом увеличивает нагрузку на институт, но по сути контрпродуктивно! Не лучше проявить индивидуальный подход и выводить соискателя на тот виток, который наиболее соответствует выбранной им стезе? Это ведь реально? Ваши разработки позволят проводить контролируемую инициацию?
        - Вне всякого сомнения! - подтвердил Резник.
        - Получается, наши позиции не просто схожи, но и дополняют друг друга? - улыбнулся Чертопруд и протянул собеседнику руку. - Предлагаю объединить усилия!
        Борис Давидович колебался недолго, он решительно шагнул вперёд и ответил на рукопожатие. Для всех участников диспута такой поворот оказался полнейшей неожиданностью, особенно поражёнными случившимся альянсом показались мне доцент Паук и доктор Ломовой, а вот группы поддержки объединившихся кандидатов принялись скандировать имена своих наставников едва ли не раньше, нежели те скрепили союз рукопожатием.
        Слаженные выкрики моментально завели стадион, проректор остановил дискуссию, и озадаченные кандидаты принялись обмениваться быстрыми взглядами - будто прикидывали, с кем из конкурентов можно объединиться, дабы побороться с дуэтом Чертопруда и Резника.
        - Плёл паутину для другого, да сам в своих силках увяз! - с мрачным удовлетворением произнёс Рашид Рашидович и выругался: - Интриган недоделанный!
        - Вы о Пауке? - уточнил я.
        - А о ком ещё? Я сразу неладное заподозрил, когда он предложение Резника о переносе защиты проектов с июля на сентябрь поддержал. Вдвоём они мои возражения пересилили, а теперь этот болван локти кусает!
        - Так ему и надо, - усмехнулся я, припомнив доценту свой недопуск до экзамена.
        Реабилитолог вздохнул.
        - Только нам-то от этого не легче. Резник за лето материал по своей группе соискателей подкопит, а Чертопруд его связями в научном совете обеспечит. И ещё выборы! После выборов их позиции только усилятся!
        - Думаете, у нас нет шансов?
        - Ни малейших, - прямо признал Рашид Рашидович. - Но как у меня на родине говорят: коль шампуром назваться согласился, изволь над очагом уж покрутиться! Идея здравая, работа проделана большая, остаётся лишь её до нужных людей донести. Это уже моя головная боль.
        Я вздохнул и ничего в ответ говорить не стал. И без того не самое лучшее настроение испортилось окончательно, от жары и шума разболелась голова. И вроде теперь мне исследовательский проект даром уже не сдался, но вот прикипел как-то к этой идее совершенно незаметно. И потраченных усилий жалко, и тщеславие уязвлено.
        До конца дебатов я в итоге еле досидел, да и свинтил чуть раньше, дабы не толкаться на выходе со студентами. Первым делом сбегал на процедуры в лабораторный корпус, затем отправился в студсовет. Думал, придётся разбирать протоколы об административных правонарушениях на вчерашнем празднике, но вместо этого повстречавшийся на крыльце Касатон Стройнович поручил сходить в горбольницу.
        - Ивана Дубка вечером поколотили, - сказал он мне. - Опроси его, разузнай о случившемся.
        - Чего это ещё? - возмутился я. - Дознанием пусть оперчасть Бюро занимается!
        Касатон досадливо отмахнулся.
        - Поколотили его в городе, побои лёгкие, а раз заявление он писать отказался, то и уголовного дела не возбудили. Ни милиция этим делом не занимается, ни Бюро.
        - А мы к нему каким боком?
        - Дубок заявил, что выпил и ничего не помнит, но я точно знаю, что он спиртного в рот не берёт. И зачем ему врать, как думаешь?
        - Кто-то свой бока намял? - предположил я.
        - Возможно, - кивнул Касатон. - Но может статься и так, что причиной потасовки стали трения с активистами из других групп. Донеси до него мысль, что вендетты мы не потерпим.
        - А-а-а! - понимающе протянул я. - Имеет смысл, да.
        Всё общение с пострадавшим заняло у меня от силы минут пять, дольше до горбольницы шёл и с медперсоналом свой визит согласовывал. Активисту из кружка Резника всего-то подбили глаз и рассадили губу, при этом Иван был непривычно бледен и вял. На вопросы от отвечал неохотно и путанно, но мой намёк, вне всякого сомнения, понял, пусть вида и не подал.
        - Поговорим после выписки, - сказал я на прощание и отправился в столовую при больнице.
        Миша Попович уехал на какую-то студенческую конференцию, Милена тоже куда-то запропала, и завтракал я сегодня всухомятку, поэтому сплошь заставил поднос тарелками и стаканами, больше следил за ними, нежели смотрел по сторонам.
        - Петя! - послышалось вдруг. - Идём к нам!
        Позвала меня Лизавета Наумовна, и хоть Альберта Павловича, который составилял ей компанию, сей факт откровенно не порадовал, я отнекиваться не стал. А только присоединился к ним и сразу обратил внимание на украсившее один из пальчиков дамочки помолвочное кольцо.
        - О, поздравляю!
        - Спасибо, - улыбнулась в ответ Лизавета. - Альберт завидным женихом стал, сам бог велел такого к рукам прибрать!
        - Скажешь тоже - завидный жених! - улыбнулся Альберт Павлович. - Заместитель заведующего кафедрой - невелика птица!
        - Не думали свою кандидатуру в наблюдательный совет выставить? - поинтересовался я. - А то у нас политическая жизнь так и бурлит!
        - Наблюдал сегодня это бурление воочию, - скривился куратор. - Аж забрызгало!
        - И что там? - уточнила Лизавета.
        - Резник с Чертопрудом спелись, - пояснил я.
        Альберт Павлович фыркнул.
        - Скажешь тоже! Спеться Борис Давидович может только с самими собой. Тут ему определённо сделали предложение, от которого он не смог отказаться.
        - И какое же? - полюбопытствовала Лизавета. - Что ему такого мог посулить заместитель заведующего лабораторией?
        - Ты ведь в курсе убеждений Чертопруда со товарищи? Вопреки слухам, евгеникой там и не пахнет, их идеал - кастовая система. И себя они видят не брахманами даже, а высшими существами, которые станут распределять соискателей по кастам. Серые кардиналы недоделанные!
        - Не выражайся за столом! - попросила Лизавета.
        - Не буду, - пообещал Альберт Павлович и погладил её по руке. - Суть в том, что эти настроения весьма распространены в среде институтских бюрократов среднего пошиба. Раньше они сидели тихо-тихо как мышки под веником, а теперь почуяли свободу и решили попробовать свои силы на выборах. Особой популярностью их идеи у студентов не пользуются, активисты из кружка Резника станут хорошим подспорьем.
        Лизавета Наумовна удивлённо приподняла брови.
        - Ректор утрачивает позиции?
        Альберт Павлович пожал плечами.
        - Просто увеличивается число стульев, на которых ему приходится балансировать.
        - А Резник? - поинтересовался я. - Какое предложение ему могли сделать?
        - Ну не просто же так его завкафедрой на днях утвердили! - хмыкнул Альберт Павлович. - Могли бы ещё полгода завтраками кормить. Даже выполнение прямых распоряжений ректора какое-то время волокитить реально, а Резник - сам по себе. Деятель он на редкость пробивной, но далеко не гений, которому станут создавать условия, лишь бы только творил на благо обществу.
        - А видели, какую рожу Паук скривил, когда Резник его подачу проигнорировал? Рашид Рашидович уверен, будто у них какая-то закулисная договорённость о сотрудничестве имелась!
        - Всё! - оборвала нас Лизавета Наумовна. - О работе больше ни слова!
        Я принял пожелание к сведению и спросил:
        - Когда свадьба?
        - В августе, - ответил Альберт Павлович. - Извини, тебя не пригласим. Ты знаешь почему.
        - Разве? - удивился я. - Теряюсь в догадках.
        Лизавета промокнула губы салфеткой, прикрыв той улыбку, а мой куратор с тяжёлым вздохом покачал головой.
        - Тебя даже за этим столом сейчас быть не должно.
        - Мне пересесть?
        - Да поздно уже! Ешь!
        На вечер у меня с Ингой был запланирован выход в свет - Лия позвала поужинать с ней и Герасимом в «Лире». Идти в столь пафосное заведение не хотелось, но и отказаться не было никакой возможности, поэтому из чистого фрондёрства я не стал надевать пошитый на заказ костюм, ограничился прогулочными брюками и рубахой с коротким рукавом.
        Да и сопреть в костюме можно. Пусть солнце к закату и клонится, от раскалённой за день брусчатки до сих пор жаром веет. Сейчас бы в тенистом кафе где-нибудь в горсаду посидеть или на лодочной станции, да только ничего уже не переиграть.
        Инга с нарядом тоже мудрить не стала, надела лёгонькое и вроде бы совсем простенькое платьице, но меня при взгляде на неё нет-нет да и потряхивало. И не в какой-то влюблённости или даже особом влечении дело, просто хороша, чертовка! И на пристрастность тут ничего не спишешь - молодые люди вслед ей оборачивались регулярно. А не слишком молодые - так даже ещё и чаще, пожалуй.
        Тот же вахтёр «Лиры», хоть мы к завсегдатаям и не относились, распахнул дверь заведения с удивительной поспешностью и предупредительностью. Когда я изредка заходил сюда с Герасимом или Львом, ничего подобного не было и в помине.
        - Миленько, - лаконично оценила то ли обстановку, то ли публику Инга, а потом её сильные пальцы ощутимо стиснули мой бицепс.
        Бывшая одноклассница тут же опомнилась и убрала руку, решительно направилась к столику, за которым расположилась Лия и неожиданно - не Герасим, а Лев.
        Вот это номер! Мне аж не по себе немного стало.
        Впрочем, от Лии чего-то подобного вполне можно было ожидать. Сюрприз в её духе.
        - Гера сегодня работает, я подумала-подумала и решила встречу одноклассников устроить! - объявила она. - Здорово, правда?
        - Привет! - Инга поцеловала Лию в щёку и пожала руку Льву.
        Тот отодвинул от столика её стул и поздоровался со мной. А я решил сгладить возникшую неловкость и отметил:
        - Только Аркаши не хватает. Я его в прошлом августе последний раз видел.
        - Он мне писал недавно, - поведал нам Лев. - Я так понял, их в столицу в марте перебрасывали, а сейчас они снова к охране Эпицентра вернулись.
        - Ой, он на Кордоне? - удивилась Лия. - А в Новинск их отпускают?
        Лев покачал головой.
        - Не на Кордоне, дальше. И у них казарменное положение, увольнительных не дают.
        - А у тебя с этим как? - поинтересовался я.
        - Лев, ты тоже на казарменном положении? - удивилась Инга.
        - Нет, просто в оперативном резерве, - пояснил тот с тяжёлым вздохом. - Так-то свободен в выходные, грех жаловаться, но из города никуда не выбраться.
        - А ты куда-то собирался? - удивилась Лия. - В Зимск, что ли?
        - Да нет, - качнул головой Лев. - Тут поближе.
        Насколько я знал, он горел желанием составить компанию господину Горицвету, который по выходным проводил для своего ближнего круга выездные сеансы закалки тела, но ни одно из прошений руководством удовлетворено не было. Служебная необходимость и всё тут.
        - И ничего нельзя сделать? - уточнил я.
        - Отпуск возьму! - заявил Лев. - Два года в отпуске не был, не имеют права отказать!
        Подошёл официант, а когда мы определились с выбором блюд и напитков, разговор в свои руки взяла Инга. Она уселась на любимого конька и принялась вещать о необходимости создания женских вечерних школ - началось всё с обсуждения недавнего постановления соврескома о всеобщем обязательном начальном образовании, ну а дальше пошло-поехало…
        - Даже в городах всех детей пять лет учить школ не хватит, придётся новые строить, - отметил Лев, - а уж о деревнях и говорить нечего!
        - Вот именно! - подхватила Инга. - Наше предложение…
        - И ничего не «вот именно»! - перебил я её, решив выступить оппонентом. - В постановлении говорится об обучении детей обоего пола, ваши женские школы идут вразрез с политикой партии. Да и в принципе инициатива непроходная.
        - Почему это - непроходная? - возмутилась Инга. - А как быть, если девушки в возраст постановления не попадают? Что тогда им остаётся, кроме как продавщицами и цветочницами работать да детей рожать?
        - Именно для этого им с переездом в Новинск и помогли, - парировал я. - И живут они тут куда лучше, чем жили бы на своей малой родине. Но я не об этом. Забудьте уже о женских вечерних школах! Говорите о необходимости развить инициативу соврескома по ликвидации безграмотности и требуйте организации вечерних школ. Не женских, а просто. И предлагайте начать реализацию проекта с Текстильки. А с эмансипацией так и будете впустую пороги обивать!
        - И ничего это не эмансипация! - взвилась Инга. - Это забота о самых незащищённых и эксплуатируемых слоях населения!
        - Эпатаж скорее уж, а не реальная забота!
        - Петя, перестань! - потребовала Лия. - Ты такой вредный из-за того, что допуск к экзамену не получил?
        Лев оторвал взгляд от Инги и уставился на меня.
        - Серьёзно? - с удивлением уточнил он. - И на чём срезался?
        - Да не срезался ещё, - отмахнулся я. - Просто дуракам половину работы не показывают. И преподавателям, которые к каждой мелочи цепляются, - тоже. Мне ж Пауку экзамен сдавать.
        - А-а-а! - понимающе протянула Инга. - Он тебя из-за проекта гнобит?
        Я кивнул, а там принесли красное вино, которое общим решением решили сегодня пить, ну и пришлось цедить эту кислятину, от которой аж скулы сводило. Остальным - нормально. Остальные привычные.
        - Мы всё равно вынесем вопрос о женских вечерних школах на бюро институтской организации Февральского союза молодёжи! - вернулась к прежней теме Инга. - А нужно будет - так и на горком выйдем!
        - Отказывайтесь от эмансипации! - продолжил настаивать я, но без толку.
        Так весь ужин эту тему и мусолили, будто поговорить больше не о чем было. Правда, это просто у меня вечерние школы уже в печёнках сидели, остальные прекрасно время провели. Счёт тоже нисколько не порадовал, как и предложение Льва скинуться и заплатить за барышень. Для почти безработного меня сумма набралась немалая, но, когда Инга ожидаемо взялась протестовать, именно я чисто из принципа срезал её очередным упоминанием чрезмерной эмансипации.
        - И что в этом плохого? - возмутилась она.
        - Не нужно впадать в крайности, - посоветовал я, доставая бумажник.
        На улице уже стемнело, было по-прежнему жарко и душно. Лия вроде бы в шутку заикнулась о поездке на пляж, и Лев эту идею горячо поддержал, а вот Инга восприняла предложение предельно холодно, пусть и решительным отлупом не ответила, лишь сказала:
        - В другой раз.
        - Тогда приглашаю в гости! - позвал нас к себе Лев, и уж тут повода отказаться не нашлось.
        Да я ничего против и не имел. Настроение было ни к чёрту. Впрочем, не у меня одного. Когда мы поднялись на верхний этаж, и прошли в просторную гостиную, Инга не удержалась от ехидного:
        - Богемненько!
        Лев смутился, но за словом в карман не полез.
        - Зато для танцев места полно!
        Лия при виде здоровенного лакированного короба радиоприёмника взвизгнула от восторга, включила его и взялась крутить ручку настройки, возилась с ней до тех пор, пока не отыскала волну с музыкой. Но танцевать мы не стали, отказались и от предложенного Львом вина, ограничились чаем. Посидели, поговорили, потом откланялись.
        Точнее, для начала мы все вместе довели Лию до дома, а уже там Лев предложил:
        - Инга, давай я тебя провожу. Вам же с Петей не по пути.
        - Ему совсем небольшой крюк сделать придётся, - покачала головой Инга. - И я волноваться не буду, что ты из-за меня ночью по городу шастаешь.
        - Да ничего страшного!
        Я утвердительно закивал, но наша бывшая одноклассница оказалась неумолима.
        - Не нужно, Лев! - твёрдо произнесла она.
        Упорствовать тот не стал, и мы двинулись к студгородку вдвоём, что меня нисколько не порадовало. И дело было отнюдь не в том, что весь вечер цапались, точнее - далеко не только лишь в этом, просто вновь навалилось ощущение слежки. Я буквально физически ощущал не внимание даже, а сверливший спину взгляд, но сколько будто бы невзначай ни оглядывался и не озирался, так и не сумел обнаружить того или тех, кто проявлял к моей скромной персоне столь неуместный интерес.
        Это ведь не Лев за нами увязался!
        Точно не он! Уж его бы я всенепременно углядел, пусть на улице и хватало припозднившихся горожан.
        Зараза!
        - Ну и что с тобой сегодня такое? - спросила Инга, вновь взяв меня под руку.
        - А что со мной?
        - А настроение у тебя дрянь! И вот только не говори, что в недопуске дело!
        Я фыркнул и заявил с показной бравадой:
        - Да плевать я на недопуск хотел!
        - Плевать - не плевать, но дёргаться бы из-за этого не стал, - проницательно отметила Инга. - И со Львом ты прекрасно ладишь. Не в нём дело. Так что случилось?
        Я уже какое-то время потихоньку тянул в себя сверхсилу, скручивал её и сплетал в структуру, призванную послужить дублёром нервной системы, а занятие это требовало полнейшей сосредоточенности, вот и не стал ничего придумывать, выложил всё как есть:
        - Да просто мы с проектом пролетаем. Резник нас вчистую переиграл.
        - С чего ты взял?
        В ответ я привёл доводы Рашида Рашидовича, а ещё самую малость сгустил краски уже от себя самого.
        - Но это ведь не смертельно, так? - потянула Инга меня за руку.
        - Не смертельно, - признал я, - но неприятно. Я просто путей решения проблемы не вижу, вот и нервничаю.
        - Думаешь, мы ещё можем как-то повлиять на ситуацию?
        Я плечами пожал.
        - Не способен повысить собственную значимость, ставь подножку сопернику.
        - Подножку? - не поняла Инга. - Это как?
        Любой из моих нынешних сокурсников при решении поставленной преподавателем задачи начал бы с предложения о физическом устранении конкурента, но я шутить на эту тему не стал и пояснил:
        - Дискредитация. Нужно найти в проекте Резника слабое место и раздуть из мухи слона.
        - Петя! Так нельзя! Это неконструктивно!
        - Да неужели? - буркнул я. - У нас вообще-то конкурс студенческих инициатив! Чего он со своими разработками влез? Выходил бы на учёный совет напрямую, раз такой умный!
        - Ещё скажи - малышей в песочнице растолкал! - улыбнулась Инга и спросила: - И вправду думаешь, что у них есть недоработки?
        - А к чему бы тогда ещё Резнику добиваться переноса сроков защиты проектов с июля на сентябрь? Зачем ему понадобились два дополнительных месяца? Его соискатели инициацию уже прошли, какие ещё нужны данные? И старые выкладки нам так и не показали, якобы из-за утраты актуальности. Тоже подозрительно.
        Инга задумчиво хмыкнула:
        - А знаешь, я сегодня после дебатов Резника видела, он с другим кандидатом ругался.
        - С Пауком? - предположил я.
        - Нет, с каким-то хлыщом прилизанным. Его твой Рашид Рашидович еле оттащил.
        - Даже так? Занятно. Надо будет подробности разузнать.
        - И чем нам это поможет?
        Я пожал плечами.
        - Видно будет. И вот ещё что… Федю Острога многие терпеть не могут, пообщайся с людьми на этот счёт. Не агитируй за нас, начни компанию против институтских евгеников. Через них на кружок мозгокрутов надавим. На мнение учёного совета это никак не повлияет, но, может так статься, нам в какой-то момент эту шайку переорать понадобится.
        Инга кивнула.
        - Разумно.
        Она ушла на проходную, а я вопреки обыкновению всерьёз расстроился, что не получил приглашения заглянуть на огонёк. Не могу сказать, будто так уж загорелось провести эту ночь с бывшей одноклассницей, скорее окончательно расхотелось тащиться домой по тёмным улочкам уже погрузившегося в полудрёму города. Это в институтской округе студенты гуляют и патрули за порядком присматривают, а чуть в сторону отойди - и никого. Мало ли что там с одиноким прохожим приключиться может?
        Паранойя?
        Мне так отнюдь не казалось.
        Я огляделся по сторонам, не заметил ничего подозрительного и двинулся через сквер, пересёк площадь, будто невзначай осмотрелся, и снова не обнаружил признаков слежки. А беспокойство, между тем, не отпускало.
        Что-то было не так. Вроде, за последний месяц успел привыкнуть к периодически возникавшему ощущению чужого взгляда, но сегодня словно обострение случилось. А с чего - почему, никак не пойму.
        Не могу сказать, будто я всякий раз возвращался из института домой новой дорогой, но и одним и тем же маршрутом несколько дней подряд старался не ходить и потому успел изучить все окрестные переулочки и проходные дворы. Сейчас подумал, прикинул, повернул раз-другой и наваждением накатило ощущение…
        Нет, не опасности, просто некоей неправильности.
        И вроде подготовился к любому развитию событий, но было время на это и у моих возможных оппонентов, так что я решил не нарываться на неприятности и сорвался с места. Проскочил дом, юркнул в перегороженную воротами арку, а там навалился на створки, выдохнул и протиснулся в зазор между ними, поднырнув под лязгнувшую звеньями цепь. И сразу - подтянул её, ещё на раз захлестнул на металлический штырь!
        Из переулка донёсся какой-то шум, но я прислушиваться не стал - не мешкая рванул через двор. Задействовал сверхспособности и до предела ускорился, уклонился от бельевой верёвки, подскочил и в прыжке оттолкнулся ногой от стены дома, лихо влетел на крышу стайки, а с неё уже соскочил на соседнюю улочку и сразу метнулся в подворотню дома напротив.
        Замер там, пытаясь унять лихорадочное дыхание, прислушался и уловил гул двигателя проехавшего где-то неподалёку автомобиля. Больше ничего.
        Ни топота ног, ни переклички преследователей.
        Может, и шум в переулке померещился?
        Но заниматься самообманом и списывать всё на разыгравшееся воображение я не стал - как добрался до дома, так сразу поднялся на чердак и вытащил из тайника миниатюрный пистолет двадцать второго калибра. Вроде игрушка, но дыр в человеке с его помощью наделать - раз плюнуть.
        Мне и нужно-то лишь на пару секунд концентрацию противника сбить, чтобы самому успеть к сверхсиле обратиться. А то ведь я потенциал из-за активного излучения не удерживаю, да и адаптивная техника скорости обработке сверхэнергии отнюдь не добавляет. Опять же просчитать меня как оператора могли - много ума не нужно, чтобы со стороны за тренировками понаблюдать. И это если кое-кто без всяких наблюдений полный расклад не сдал. Опять же кое-кто может и практика с золотого румба натравить!
        Вот что я ему противопоставить смогу? Правильно! Ничего!
        А так патрон дослан, останется лишь предохранителем щёлкнуть и спусковой крючок нажать. Один раз даже из кармана пальнуть проблемой не станет.
        Будут от меня чего-то эдакого ждать?
        Очень сомневаюсь.
        Наутро я о своём вчерашнем малодушии конечно же пожалел. Собирался даже вернуть пистолет в тайник, ибо носить оружие со сбитым номером - идея не из лучших.
        И чего запаниковал только, спрашивается?
        Но нет, я знал - чего, а потому вытянул магазин и выщелкнул из него патроны, тщательно протёр всё носовым платком на случай, если придётся скидывать ствол, после чего вновь зарядил пистолет и сунул его в боковой карман брюк. Погляделся в зеркало и даже подпрыгнул раз-другой, но миниатюрная игрушка если и выпирала, то ничуть не сильнее банальной связки ключей, а с учётом рубахи навыпуск её и вовсе было не видно.
        Глянул и забыл, другими вопросами голова занята оказалась.
        Кто и зачем? Кто и зачем? Кто, зачем и что мне теперь с ним делать?
        Устроить ловлю на живца с собой в роли приманки и попытаться разобраться доступными методами - это первое что на ум пришло, но как бы меня самого в оборот не взяли. Опять же может так статься, за мной компетентные органы наблюдение установили, а за покалеченных или тем паче приконченных оперативников по головке точно не погладят.
        А значит - что? А значит, надо звонить Городцу.
        Так я, заглянув в ближайшую аптеку, и поступил. Взглянул на часы, решил попытать удачу и первым делом набрал домашний номер куратора, как ни странно - свезло. Георгий Иванович на службу ещё не уехал и разрешил говорить открыто, только обойтись без имён. Выслушав меня, он с откровенным недоверием уточнил:
        - Откуда такая уверенность, что тебя собирались брать?
        Честный ответ непременно повлёк бы за собой присказку о том, что креститься надо, вот я и буркнул:
        - Сложилось такое впечатление.
        - Пил вчера?
        - Стакан вина, - честно сознался я.
        В трубке послышалось раздражённое фырканье.
        - В следующий раз сразу звони, дежурную группу вышлю. Ещё рабочий номер мой новый запиши, но его набирай только в случае крайней необходимости и лишнего по телефону не болтай. Там пишут. - Георгий Иванович продиктовал пять цифр, потом вздохнул и сказал: - Прикреплю-ка я к тебе сотрудника, пусть в наружном наблюдении практикуется. Если кого из наших общих знакомых приметишь, с хвоста не сбрасывай.
        Мне отнюдь не хотелось, чтобы за мной кто-то день-деньской шастал по пятам, но деваться было некуда, покладисто согласился:
        - Хорошо. - И дабы совсем уж не осталось никакой неопределённости, уточнил: - А до этого за мной никого не пускали?
        - Нет! - объявил Городец.
        - А…
        Ответом стали короткие гудки. Дослушивать меня Георгий Иванович не посчитал нужным и попросту кинул трубку. Не очень-то это и вежливо, не говоря уже о том, что дело отнюдь не в досужем любопытстве.
        Но одно можно сказать наверняка - вчера за мной не контрразведчики следили. Определённо - не они.
        По спине пробежал неуютный холодок.
        Пронести пистолет на территорию студгородка не получилось. Изначально я намеревался сделать это совершенно открыто, поскольку формально продолжал числиться в Бюро оперативного реагирования, да к тому же имел на руках корочки старшины ОНКОР. Вот и выдал за табельный, благо вахтёры на проходной за время моей службы предъявлять оружие к досмотру не требовали ни разу, но не тут-то было, не прокатило.
        Из Бюро уже спустили уведомление о моём отстранении от службы, а сотрудникам ОНКОР для проноса оружия на территорию студгородка требовалось специальное разрешение. Я с показным безразличием пожал плечами и пообещал выправить все необходимые бумаги, а пока что наплевал на риск негласного досмотра оставленных посетителями вещей и убрал пистолет в одну из ячеек металлического шкафа, именно для таких вот случаев и предназначенного.
        Наплевать на формальности и пройти на территорию с пистолетом в кармане мне и в голову не пришло, ибо практиканты-аналитики просвечивали всех входящих едва ли не на сквозь. А, может, и без всякого «едва ли». Кто их знает?
        Увы, панацеей столь серьёзные меры безопасности всё же не были. Я и встал ни свет ни заря именно из-за совместного совещания по этому поводу руководства студсовета и дружины. Обсуждали мы участившиеся случаи изъятия у студентов опиума и кокаина - пусть ловить распространителей и было задачей оперативников Бюро, но в ректорате требовали принятия незамедлительных мер решительно ото всех.
        - Слава богу, учёт морфия налажен! - выдал под конец собрания Ринат Сафир.
        Касатон досадливо отмахнулся.
        - Брось, Ринат! Дело не в учёте, а в отсутствии спроса. Надо отдавать себе отчёт, что мы имеем дело с целенаправленным распространением наркотиков в студенческой среде, инициированным извне!
        Руководитель студенческой дружины покачал головой.
        - Нет никаких подтверждений этой версии.
        Стройнович насмешливо фыркнул.
        - Ну конечно! А тебя не смущает тот факт, что продавцы шифруются почище шпионов? К этому делу уже контрразведка подключилась, а один чёрт результатов нет! Самое большее - несколько человек из низового звена загребли!
        - Это ничего не доказывает!
        - Товарищи! - обратился ко всем сразу председатель студсовета. - Давайте не будем переливать из пустого в порожнее! Какие ещё вопросы на повестке дня?
        - У меня «СверхДжоуль» уже в печёнках сидит, - заявил в ответ Ринат Сафир. - Это какой-то натуральный рассадник космополитизма! Сигнал за сигналом идёт! Тамошняя публика все изменения в стране принимает в штыки и только критикует, критикует и критикует! Абсолютно неконструктивную позицию демонстрируют!
        Взгляды всех собравшихся обратились к Якову Беляку. Тот набычился.
        - А что вы на меня смотрите? Я давно из клуба вышел!
        - Может, и напрасно? - мягко поинтересовался председатель студсовета.
        - Мне разорваться, что ли, было, Сева? - возмутился Беляк.
        Всеволод нахмурился.
        - Да уж не разорвался бы! А вот сейчас нас спросят за это безобразие, и что отвечать прикажешь? Это ведь не просто клуб! Это студенческий клуб!
        - Просто неформальное объединение!
        - А какая разница? Ты там главным до недавнего времени был, а все поговорку помнят, что рыба с головы гниёт!
        - Так это я во всём виноват?
        - Да ни в чём я тебя не обвиняю! Но если ситуация продолжит усугубляться, это бросит тень в том числе и на студсовет!
        - Мальчики, не время искать крайних! - вмешалась в перепалку пухленькая Диана. - Кто там сейчас председательствует? Маша Бердник? Надо разобраться, не справляется она или разделяет неконструктивную позицию критиканов! Касатон, а ты что молчишь?
        Стройнович решительно рубанул рукой воздух.
        - А у нас нет полномочий разбираться! Вопрос надо на студсовет выносить!
        - И что мы вынесем? - возмутился Всеволод. - Конкретика у нас есть? - Он посмотрел на руководителя студенческой дружины. - Что там с твоими сигналами, Ринат?
        - Конкретики мало, исключительно о каких-то общих тенденциях разговор идёт, - признал тот. - Но это просто никто доносчиком прослыть не хочет. А если не отреагируем, с нас потом спросят, как такой оппозиционный гнойник проморгали!
        - Надо в Бюро обращение писать, - предложил молчавший до того заместитель председателя студсовета.
        - Не их профиль, придётся ректорат в известность ставить, - возразил ему Касатон.
        - Сами же слышали - конкретики нет! - взорвался Всеволод.
        - А если их в институтской малотиражке пропечатать? - предложил я. - Диана, ты ведь главред «Сверхзадачи»? Можем в следующий номер статью о сборище космополитов и любителей красивой жизни поставить? Тогда никто не скажет, что студсовет бездействовал!
        - Не надо так в лоб, - пробурчал Яков Беляк. - Фельетон для начала забацаем. Я сделаю.
        - Ну вот! - улыбнулся председатель студсовета. - Можешь же, если хочешь!
        - Да ну вас! - буркнул Яков, поднялся со стула и сдёрнул со спинки пиджак. - Всё на этом? Тогда я пошёл.
        Он отправился восвояси, начали собираться на перекур и остальные.
        - Веня Мельник вчера звонил, - сказал Касатон руководителю дружины. - Он при Рогаче порученцем остаётся, будет за связь со службой сверхэнергетической защиты отвечать.
        Ринат присвистнул, остальные тоже впечатлились.
        - Эх, не захомутала я его в своё время! - рассмеялась Диана. - А теперь и не посмотрит, большим человеком стал!
        - Мы тоже не карлики, - хмыкнул Всеволод. - Касатон, а известно, кого руководить СЭЗ поставят? Мельник на этот счёт ничего не говорил?
        - Стригаля из корпуса утвердить на неделе должны. А заместителем у него Дичок будет. Вы его должны знать, он на военной кафедре одно время преподавал.
        - Марина его дочь, получается? - сообразил Ринат.
        - Так и есть. Он тамошнюю разведку курировать будет.
        - Почему - разведку? - удивился я.
        - Так его профиль, - пояснил Касатон. - Дичок же в аналитическом дивизионе корпуса до института служил!
        Я озадаченно хмыкнул, поскольку всегда считал Василия Архиповича сотрудником дивизиона контрольно-ревизионного. А собственно - с чего бы? Только лишь на основании дружеских отношений с Городцом? Мог бы догадаться, что Герасима к работе нелегалом именно представители разведки корпуса готовили.
        Все отправились на перекур, я пообещал Касатону появиться через полчаса и отправился в горбольницу, где расспросил Рашида Рашидовича о докторе Ломовом, точнее - о конфликте, случившегося между тем и Резником.
        Увы, знал реабилитолог не так уж и много.
        - Максим с этим прохвостом какое-то совместное исследование вёл, даже собственную квоту лекарств чуть ли не на полгода вперёд задействовал. Уж не знаю, что у них с Резником за уговор был, но тот своего слова не сдержал.
        Из всех дефицитных лекарств на ум сразу же пришёл спецпрепарат, и я озадаченно хмыкнул, а потом предложил:
        - Может, поговорите с Ломовым? Вдруг нечто такое всплывёт, что против Резника использовать получится?
        - Не всплывёт и не сможем, - с лёгкой улыбкой покачал головой Рашид Рашидович. - И Максим в столицу на симпозиум улетел, и Резник его умаслить успел. Наобещал с три короба, это он умеет.
        Но я так легко сдаваться не собирался.
        - Вы бы всё же поговорили с Ломовым, как вернётся.
        Реабилитолог испустил тяжёлый вздох и ответил в высшей степени неопределённо:
        - Поживём - увидим.
        - Рашид Рашидович! - возмутился я.
        - Ну-ка цыц! - одёрнул тот меня. - Проект я не бросаю, уж будь уверен - пристрою его в хорошие руки.
        Но меня эти уверения не слишком-то воодушевили. И не в силу какого-то там юношеского максимализма, просто научный совет выберет один-единственный проект, и весь банк сорвёт победитель, а утешительных призов для второго и третьего мест не предусмотрено.
        И зря мы, что ли, столько сил и времени в проект вложили?
        Да вот ещё!
        После обеда вылетели к Эпицентру, остаток дня и всю среду я проторчал в учебном центре за пределами особой научной территории. Там помимо всего прочего в очередной раз попробовал оперировать входящим потоком, удерживая при этом потенциал в противофазе, и в очередной раз результат нисколько не воодушевил. Нет, получиться - получилось, разочаровал предельно низкий коэффициент полезного действия. Хоть и усилил до предела экранирование внутреннего потенциала, для полного предотвращения взаимной нейтрализации энергии этих потуг всё же не хватило. В минус уходило шесть сверхджоулей из каждых десяти.
        - Не расстраивайся! - попытался утешить меня Герасим. - Обкатаешь ещё технику!
        Я только отмахнулся. Вроде грешно небо гневить и о какой-то чёрной полосе в жизни говорить, но разочарование за разочарованием, разочарование за разочарованием!
        Ещё и пересдача экзамена по теории создания энергетических структур на носу!
        Впрочем, пересдавать станут те, кого Паук в прошлый раз завалил, а я до сих пор допуск не получил, для меня это первая попытка будет. И с учётом недавнего фиаско Паука на дебатах скорее всего неудачная.
        Зараза!
        Летом автобусы от учебного центра ОНКОР до главного корпуса института ходили не так уж часто, а поймать извозчика или такси в том районе нечего было и рассчитывать, выручил Герасим, который подвёз на служебном автомобиле. Иначе бы точно на экзамен опоздал - и так после того, как умылся, побрился и переоделся, чуть ли не вприпрыжку бежал.
        Но - мог бы и не торопиться. Если в первый раз доцент Паук запустил в аудиторию всех студентов скопом и лишь следил, чтобы те не списывали и не разговаривали друг с другом, то на пересдачу вызывал по одному, ещё и опрашивал устно.
        Выходили мои товарищи по несчастью унылыми и взмыленными, редко-редко кому-нибудь из симпатичных барышень удавалось получить отметку «удовлетворительно», дурнушкам и молодым людям о таком даже мечтать не приходилось, не говоря уже о «хорошо» и «отлично».
        - Валит! - говорили все до одного, чем вгоняли ожидавших своей очереди студентов в глубочайшую депрессию.
        Я зашёл в аудиторию последним, и доцент мне, такое впечатление, даже обрадовался. Недобро так обрадовался, нехорошо. Тут никакой склонности к эмпатии не нужно - на лице преподавателя эмоции предельно чётко отразились. До самых печёнок, как видно, его финт Резника пронял. До сих пор так и не успокоился.
        - А-а-а! - протянул Паук. - Всё же решили почтить нас своим визитом? Прошу!
        Повторного приглашения не понадобилось, и я сотворил шаровую молнию, но не урезанную конструкцию, которые задействовал бы в обычных обстоятельствах, а полноценную структуру. Отправил сгусток оранжевого сияния в свободный полёт и пояснил:
        - Освоил, вот.
        Доцент Паук скривил губы в презрительной улыбке, махнул рукой, и шаровую молнию снесло в сторону, едва не выбросив при этом в распахнутое окно. Я на неё даже не посмотрел, и без того знал, что плазменный заряд вернётся обратно, как и то, что он не погаснет сам собой.
        Экзаменатор присмотрелся к энергетической структуре и попросил выполнить той несколько несложных манёвров, что я с показной лёгкостью и проделал. Но именно что - с показной! Когда схема прописывается в подсознание с помощью гипнокодов, в подобных манипуляциях нет ровным счётом ничего сложного, а вот запомнить и освоить всё это самостоятельно - совсем другое дело. Нечто сродни жонглированию невидимыми шариками с помощью нематериальной третьей руки.
        - Что ж, такое упорство достойно уважения, - оценил моё достижение доцент Паук, предложил: - Выбирайте билет. - И тут же добавил: - Нет-нет, гасить не нужно. Она ведь полностью автономна, разве нет?
        Я мысленно выматерился. Пусть расходом сверхсилы на поддержание энергетической структуры и можно было пренебречь, я отнюдь не испытывал уверенности, что сумею одновременно отвечать на вопросы и удерживать шаровую молнию в активном состоянии. А погаснет в процесс собеседования - и о какой тогда автономности речь?
        Зараза!
        Шаровая молния не погасла. Экзамен я не сдал.
        Если разобраться, Паук запросто мог завалить меня уже на самом первом определении, но явно решил потянуть время в ожидании того момента, когда я упущу контроль над энергетической структурой. Заковыристыми вопросами, ответить на которые было по силам разве что самому отпетому отличнику вроде Миши Поповича, он начал сыпать, лишь когда экзамен слишком уж затянулся.
        - Увидимся в сентябре! - объявил доцент, возвращая зачётку. - С практикой, как вижу вы разобрались, теперь остаётся подтянуть теорию.
        - Подтяну, - сухо пообещал я, погасил шаровую молнию и покинул аудиторию.
        Разочарован я не был, только лишь зол.
        Нет, сдать экзамен с первого раза не рассчитывал изначально, куда важнее представлялось получить допуск, дабы потратить остаток лета на подготовку к пересдаче, неприятно покоробила прозвучавшая в голосе доцента презрительная снисходительность.
        Он-то прекрасно видел, каких трудов мне стоило удерживать в активном состоянии элементарную энергетическую структуру!
        Ничего, ничего… Это только начало!
        В буфете я взял кружку кваса и охладил его до такой степени, что заломило зубы, постоял немного, перевёл дух.
        Уф-ф… Надорваться - не надорвался, но голова кругом так и шла. Сейчас бы укатить на пляж да в прохладную водицу занырнуть, но - никак. Надо личные дела заявившихся в аспирантуру выпускников разобрать, дабы отметить участников студенческого самоуправления и прочих активистов, а ещё выявить тех, кто проявил себя в общественной жизни не с лучшей стороны. Эту работу Касатон сгрузил на меня целиком и полностью, сам же взялся изучать планируемые к включению в учебный план дисциплины и готовил рекомендации по профессорско-преподавательскому составу. Едва ли кто-то в ректорате всерьёз собирался ими руководствоваться, но в спорных случаях, думаю, свою роль могло сыграть и мнение студсовета. В подковёрных игрищах решительно любые аргументы в ход идут, а у нас ещё и выборы в наблюдательный совет и совреспред на носу.
        Проработал я в итоге с бумагами до самого вечера, выбирался только на обед и процедуры, даже в библиотеку сходить не получилось. Может, и ещё бы посидел на пару с Касатоном Стройновичем, но подошло время занятия сверхйогой, а я дал себе зарок их без действительно веской причины не пропускать.
        Когда пришёл в зал, Федора Васильевна уже расхаживала меж своих рассевшихся на полу подопечных, в ответ на моё приветствие она лишь кивнула и от рекомендаций воздержалась. Правда, стоило только вместо отработанной схемы создания шаровых молний сотворить кинетический экран, приблизилась и потребовала:
        - Аккуратней!
        Я ничего не ответил и полностью сосредоточился на удержании под контролем новой для себя энергетической структуры. Нет, урезанный её до конструкции вариант освоил давным-давно, но тот управлялся в ручном режиме, а сейчас требовалось придать щиту полную автономность. И вроде как придал, правда при минимальной наполненности сверхсилой - не факт, что сумел бы даже комара остановить.
        Достигнув состояния внутреннего равновесия, я принялся прорабатывать энергетические узлы и каналы - то усиливал их, то смещал в попытке добавить эластичности, не отвлёкся от этого занятия, даже когда на смену нашей группе начали подходить ученики Горицвета. Развеял кинетический экран только при появлении Льва. Среагировал на расходящиеся от товарища энергетические помехи - его аж потряхивало.
        - Это всё враньё! - выкрикнул Лев прямо в лицо Горицвету. - Всё сплошное враньё!
        Михаил Прокопьевич что-то спокойно сказал, а ответного рывка бывшего одноклассника я даже не заметил, до того стремительным оказался его выпад. И - мимо!
        Неуловимым глазу движением Горицвет качнулся в сторону и сразу же сместился в другую, увернувшись и от второго замаха. После с невозмутимым видом замер в шаге от слетевшего с катушек ученика.
        Я вскочил с циновки и поспешил к ним, но вмешаться не успел.
        - Это всё просто танцы! - выкрикнул Лев и нанёс новый удар - столь же резкий, ещё и усиленный с помощью техники открытой руки.
        Горицвет встретил кулак раскрытой ладонью.
        Хрустнуло!
        Твою ж мать…
        Ничем хорошим для простого человека парирование ударов тренированного оператора закончиться не могло - с тем же успехом Горицвет мог попытаться поймать пушечное ядро, вот только он остался стоять, а Лев согнулся в три погибели и зажал левой рукой покалеченную кисть.
        - Простите… - выдавил он из себя после секундной заминки и поспешил на выход.
        Горицвет спокойно похлопал в ладоши, призывая учеников к спокойствию, а я бросился вдогонку за Львом. Настиг его уже в коридоре.
        - Ну-ка покажи!
        Лев резко мотнул головой.
        - Не нужно!
        Но правая кисть моего одноклассника заметно опухла и понемногу начала синеть, я ничего и слушать не стал.
        - Покажи, кому сказано! Мой профиль!
        Как оказалось, удар был такой силы, что вызвал перелом и смещение костяшек, поэтому первым делом я стиснул запястье Льва и заблокировал болевые ощущения, только после этого принялся выправлять кости. С отёком так просто было не совладать, пришлось затянуть товарища в раздевалку, где я наморозил воды и ссыпал куски битого льда в полотенце, а уже тем обмотал повреждённую кисть.
        - Идём в больницу!
        Лев высвободился и буркнул.
        - Спасибо, Петя, но дальше я сам.
        - Какая тебя муха вообще укусила?
        - Да просто узнал кое-что… - неопределённо пожал Лев плечами, развернулся и поспешил прочь, а мне вспомнился рассказ Альберта Павловича о том, что господин Горицвет никогда не бывал ни в Пахарте, ни в Нихоне, а его легендарный Махат Атман - всего лишь мистификация и не более того.
        Надо понимать, кто-то просветил на сей счёт Льва, а тот слишком серьёзно относился ко всей этой ориентальное эзотерике, чтобы спустить такой обман, вот и решил разобраться с самозванным сенсеем на глазах у всех его учеников. Но - нашла коса на камень.
        Интересно, неведомый сплетник не знал о том, что Горицвет практикует закалку тела и был лично знаком с основателем продвигаемого им стиля рукопашного боя, или не упомянул об этом намеренно? И с какой целью вообще посвятили Льва в чужой секрет? Хотели просто открыть глаза или тут присутствует некое двойное дно?
        Очень интересно. Просто чрезвычайно. Как-никак практикам Михаила Прокопьевича уделена немалая часть финального варианта нашего исследовательского проекта!
        Я двинулся было вслед за Львом, но сразу сообразил, что момент для расспросов сейчас отнюдь не самый подходящий. Да и в принципе в лоб действовать не стоит, для начала имело смысл посоветоваться с Альбертом Павловичем, вот только тот строго-настрого наказал держаться от него подальше, и нарушать этот приказ по столь пустяковому поводу определённо не стоило.
        Ладно! Сам разберусь!
        На следующий день я в кои-то веки встал поздно.
        Ну а почему бы и нет? Сессия уже кончилась, до пересдачи экзамена по теории создания энергетических структур оставалось ещё без малого два месяца, а общественная нагрузка никуда не денется, даже если сутки напролёт в студсовете бумажки с места на место перекладывать стану.
        С целью экономии позавтракал дома, потратился по дороге в институт только на стакан газводы с малиновым сиропом да свежий выпуск «Февральского марша» - очень уж бойко рекламировал его продававший газеты мальчишка, вопя что-то маловразумительное об арестах «контры».
        На первой полосе обнаружилась фотография товарища Черника, а говорилось в статье о массовых задержаниях оперативниками РКВД предателей республиканских интересов и пособников мирового империализма, окопавшихся в заведениях культуры, искусства и науки. Речь преимущественно шла о подписантах наделавшего много шума требования вывести войска из Окреста. Далеко не все они были взяты под стражу, у многих в ходе прошедших этой ночью обысков не нашлось ничего компрометирующего, но случилось и несколько громких арестов; кто-то уже даже дал признательные показания о связях с иностранной разведкой.
        Впечатление после прочтения передовицы у меня сложилось двойственное. С одной стороны, загребли всего лишь болтунов, а с другой стороны - эти болтуны были вполне способны причинить реальный вред, служа рупором иностранной пропаганды и провоцируя своими заявлениями общественный разлад.
        Но не слишком ли много пафоса?
        Как по мне - так через край. Одни только «кровавые скоморохи и бездарные шарлатаны» чего стоят!
        За изучением принципов построения схем энергетических структур я просидел в читальном зале до самого обеда, а когда покинул это царство тишины и шелеста страниц, то обнаружил, что столичные новости студенческим сообществом незамеченными не остались. Обсуждали случившиеся этой ночью задержания, быть может, и не столь горячо, как недавние вести с западного фронта, зато под окнами ректората случился очередной стихийный митинг. Оттуда доносились возмущённые крики: пока шагал к столовой, неоднократно слышал нечто вроде: «позор!», «бойкот!», «под арест!», «отстранить!» и даже почему-то «уволить!»
        Кто именно навлёк на себя немилость манифестантов я разбираться не стал, прошёл мимо. Отобедав, отправился в студсовет и застал там Касатона Стройновича в состоянии крайней ажитации. Он распустил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и вышагивал от стены к стене, не обращая ни малейшего внимания на увещевания Ирины Лебеды, которая призывала его успокоиться и попутно набивала на печатной машинке очередной протокол.
        - Эти борзописцы совсем совесть потеряли! - возмущался Касатон, а стоило только мне переступить через порог, схватил со стола газету. - Ты это видел?
        Я совсем уж было собрался ответить утвердительно, но вовремя обнаружил, что размахивает мой старший товарищ номером «Новинского времени».
        - Только «Февральский марш». А что такое?
        - Сам почитай! - Касатон кинул мне газету, не утерпел и начал перечислять: - Преступное бездействие! Пригрели на груди предателей! Недомыслие или осознанная политика? Отход от курса соцпартии! Беззубые органы! Импотенция правоохранителей!
        Автор передовицы «Новинского времени», а принадлежала та перу главного редактора, в равной мере возносил осанну руководству РКВД и разносил в пух и прах функционеров наблюдательного совета особой научной территории, ректората РИИФС, сотрудников контрольно-ревизионного дивизиона ОНКОР и оперчасти комендатуры. Досталось и студенческому сообществу, представители которого «с покорностью овец внимают лживым речам предателей».
        Гнев главреда вызвал тот факт, что никого из подписавших злополучное воззвание жителей особой научной территории не только не задержали, но даже и просто не опросили. В первую очередь газетный борзописец метал громы и молнии в адрес одного из авторов открытого письма и «популяризатора пацифистских бредней» профессора Чекана.
        - Слышишь, беснуются? - указал Касатон в распахнутое окно. - Демид Кручина требует отстранить от работы Чекана. Сам на кафедре без году неделя, а уже в заведующие метит! Бездарь и карьерист!
        - Успокойся, Касатон, - вновь попросила Ирина. - Начинай мыслить конструктивно. Возьми и накатай на этого Кручину отрицательный отзыв, если уж он такой негодяй. Ты ведь сейчас рекомендации по преподавателям готовишь?
        Стройнович встал в позу.
        - Что значит - возьми и накатай? Я не позволю личным отношениям повлиять на работу!
        - Ясно и понятно, - кивнула Ирина. - Ты уже успел дать на его заявку отрицательное заключение. Тем более не вижу повода мотать себе нервы.
        Касатон фыркнул.
        - Петя, надо будет людей организовать и провести пикет у редакции «Новинского времени», - сказал он мне. - И ещё у «Гранд-отеля», там и хозяин газеты столуется. Поставим этих бумагомарак на место!
        Я кивнул.
        - Это можно. Я на себя «Гранд-отель» возьму.
        Но обговорить детали мы не успели. Распахнулась дверь, и к нам заглянул Всеволод.
        - Касатон, звонили из ректората, на кафедре системной оптимизации какое-то ЧП. Дуйте туда оба! - объявил председатель студсовета.
        Стройнович недоумённо нахмурился.
        - Это с чего ещё? Если ЧП, пусть Бюро своих оперативников посылают!
        - Туда начальник оперчасти сейчас подойдёт и кого-то из консультантов ещё вызвали.
        - А мы тогда зачем понадобились?
        - А я откуда знаю? - вспылил Всеволод. - Резник истерику закатил, а он в наблюдательный совет метит, с ним ссориться не с руки.
        - Резник же самоотвод в пользу Чертопруда взял? - резонно отметил Стройнович.
        - Да не важно! - отмахнулся председатель студсовета, шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. - Ну что ты как маленький? Хочешь, чтобы без тебя тебя женили? Бюро точно попытается на нас это тухлое дело перекинуть. И тогда ко мне жаловаться не прибегай, ничем помочь не смогу.
        Касатон нехотя поднялся из-за стола, снял с плечиков пиджак и скомандовал мне.
        - Идём, Петя! Узнаем, в чём сыр-бор.
        На улице вовсю жарило июльское солнышко, и никуда идти мне категорически не хотелось, точно сослался бы на чрезмерную загруженность, когда б не озвученная председателем студсовета фамилия.
        Надо глянуть, что там у Бориса Давидовича стряслось.
        Лишним не будет.
        У крыльца нужного нам корпуса толпились взбудораженные студенты, внутрь никого не пускал злой вахтёр. Но «никого» - это из числа простых зевак. Приближённые к доценту студенты отирались и на лестнице, и в коридоре второго этажа. Они шумно обсуждали случившееся, а на нас глядели настороженно и даже раздражённо, ещё и дорогу освобождать не спешили. Мне бы точно через них проталкиваться пришлось, но Стройновича пихать и задевать плечами никто не решился, нехотя расступались.
        Заминка вышла уже только у кафедры, которую перекрыли Эля и наш товарищ по военной кафедре Илья Скоморох.
        - Борис Давидович сейчас подойдёт, - предупредил он.
        - С дороги отойди! - потребовал Стройнович.
        - На время отсутствия Бориса Давидовича…
        Касатон попытался отодвинуть Илью, но старшекурсник не отошёл, ещё и откинул руку раздражённо.
        - Сказал же: ждите!
        Я подступил к Илье сбоку, да только драки не случилось. Брюнеточка Эля вцепилась в него и оттянула в сторону.
        - Так-то лучше, - пробурчал Стройнович, поправляя пиджак. Лицо его аж побелело от бешенства, но он удержал эмоции под контролем и указал мне на дверь. - Петя, что скажешь?
        Замок оказался выбит точечным выбросом сверхсилы - так я, по крайней мере, предположил, поскольку дверь казалась весьма прочной на вид и даже при наличии подходящего инструмента требовалась недюжинная сноровка, чтобы вынести запор, не переполошив грохотом половину корпуса и не оставив на досках отметин от пробных ударов.
        - Надо у аналитиков информацию об энергетических возмущениях в этом здании запросить, - отметил я.
        - Да это вообще не ваше дело! - рыкнул Илья Скоморох. - Чего вам здесь надо?
        Толпившиеся в коридоре студенты из кружка Резника одобрительно загудели, и Касатон фыркнул презрительно.
        - Тебя забыли спросить, что наше дело, а что нет!
        И вместе с тем переступать через порог Стройнович не стал, лишь заглянул во взломанную дверь и отступил на шаг назад.
        Невесть что позабывший тут Федя Острог, высокий и нескладный, протолкался через толпу и взялся сбивчиво доказывать в противовес ему пухлому Ивану Дубку:
        - Да поймите вы, необходимо совместное заявление! Это же преследование по политическим мотивам. Предвыборная провокация!
        Илья и тут не сдержался, рявкнул:
        - Да катись ты к своему Чертопруду, каланча! Без тебя разберёмся!
        - За языком следи! - огрызнулся долговязый студент. - Ваш Резник сам предложил его кандидатуру на выборах поддержать! Все это слышали!
        - Не так всё было! - взвизгнула Эля. - Что ты врёшь?
        Иван Дубок втянул голову в плечи и отошёл в сторонку, а я последовал примеру старшего товарища и тоже заглянул в дверь. Короткий коридорчик упирался в просторный кабинет, на полу которого валялись рассыпанные листы писчей бумаги. Больше ничего из ряда вон заметить не удалось.
        От лестницы послышались громкие голоса, и взбудораженные студенты мигом перестали перегораживать проход и расступились, выстроились вдоль стеночки, обратили всё своё внимание на порывисто шагавшего по коридору доцента Резника. Следом поспешали Альберт Павлович и Михаил Игоревич из оперчасти Бюро. Позади всех с важным видом шагал Максим Бондарь.
        - Провокация! - попытался было вякнуть самый недалёкий из студентов, но Борис Давидович заставил его умолкнуть решительным взмахом руки.
        После этого он театральным жестом указал на взломанную дверь.
        - Вот, полюбуйтесь, господа!
        Альберт Павлович сразу взялся изучать выбитый замок, а опер протянул руку Стройновичу
        - Хорошо, что вы уже здесь, - улыбнулся он. - Хулиганство как раз по вашей части!
        Резника при этих словах так и передёрнуло.
        - При всём уважении, я бы поостерёгся делать столь скоропалительные заключения! Лично я склонен рассчитывать случившееся провокацией или даже диверсией, но не стану пороть горячку и предпочту дождаться результатов следствия!
        - Диверсия? - уточнил Альберт Павлович.
        - Я хранил на кафедре материалы нашего исследовательского проекта, - пояснил Резник.
        Михаил Игоревич глянул на него с нескрываемым скептицизмом.
        - И что же с этими… материалами сталось?
        Доцент шумно засопел своим крупным носом, явно начиная закипать.
        - А я знаю? Я как увидел взломанную дверь, сразу в ректорат побежал!
        - За помещением кто присматривал? - уточнил опер и безошибочно остановил свой выбор на Илье Скоморохе. - Внутрь кто-нибудь заходил?
        - Никак нет! - коротко ответил тот, своей армейской лаконичности вроде как смутился и добавил: - Борис Давидович нас оставил за дверью присматривать и никого не пускать.
        - Макс, опроси свидетелей, - распорядился опер и предложил: - А мы пока осмотримся! - И он первым шагнул через порог.
        - А как же отпечатки пальцев? - всполошился Резник.
        - Трогать ничего не будем! - сказал ему Михаил Игоревич с плохо скрываемой снисходительностью. - Идёмте, господа! Идёмте!
        Он решительно миновал короткий внутренний коридор, встал посреди просторной комнаты, огляделся и указал на дальнюю дверь, чуть приоткрытую.
        - Так понимаю, там ваш кабинет?
        - Именно, - подтвердил доцент.
        Опер хмыкнул, пересёк общую комнату и скрылся в кабинете. Резник озадаченно посмотрел на Альберта Павловича, тот сделал приглашающий жест рукой, а когда заведующий кафедрой системной оптимизации присоединился к оперативнику, прошёл за ними и сам. Стройнович не преминул последовать их примеру, а вот я не посчитал нужным толкаться локтями и встал в дверях.
        - Ну чистая же уголовка! - высказался Касатон, оглядевшись. - Взлом и проникновение, как минимум!
        - Не зуди! - зло оборвал его оперативник. - Вы давайте воспитательную работу усиливайте! Совсем со своими проектами с ума посходили!
        Перемена его настроения от раздражённого к откровенно паршивому объяснялась предельно просто: одними только разбросанными бумагами дело не ограничилось, в железной дверце несгораемого шкафа обнаружилась изрядных размеров дыра.
        - Плазменным резаком орудовали, - не смог промолчать я, оценил толщину оплавленного металла и добавил: - Минуты две возились, не меньше.
        - На студсовет вы это дело не повесите! - прямо заявил Стройнович. - Это откровенный криминал!
        Оперативник ожёг нас бешенным взглядом, но, прежде чем успел высказаться, слово взял Альберт Павлович.
        - Ну в самом деле, Михаил Игоревич, - мягко улыбнулся он, - пора вызывать криминалистов. Комендатуру в известность поставить тоже не помешает. Лучше это сделать незамедлительно, чтобы к нам потом претензий не возникло.
        Оперативник явственно заколебался, но в итоге всё же достал из кармана пиджака носовой платок, развернул его и накинул на трубку стоявшего на столе телефонного аппарата.
        - Не трогайте ничего! - предупредил он подступившего к несгораемому шкафу Резника.
        - Я и не трогаю! - огрызнулся доцент. - О, господи! Бумаги пропали! Не только по проекту, там ещё и рабочие документы хранились, а сейчас пусто!
        Михаил Игоревич выдохнул беззвучное проклятие, приложил трубку к уху, крутнул диск телефонного аппарата, и в тот же миг с оглушительным хлопком кровавыми брызгами разлетелась его голова!
        Часть вторая. Глава 7. Начало
        Звон в ушах - это не только не смертельно, но даже не повод для краткосрочной госпитализации, и всё же я протестовать против отправки в горбольницу не стал. Просто не видел смысла мотать себе и другим нервы, если в любом случае до разговора со следователями никто меня никуда не отпустит, а в палате и условия лучше чем в Бюро, и компания приятней. Мы расположились на кроватях со всем комфортом, даже игру в подкидного дурака затеяли, благо доцента Резника увезли в кардиологию с подозрением на сердечный приступ, и он своими пространными сентенциями больше никого не раздражал.
        - Рассчитано всё было просто идеально, - отметил Альберт Павлович, изучая веер карт. - Любой нормальный человек, обнаружив учинённый взломщиками разгром, первым делом схватился бы за телефон, дабы позвонить куда следует.
        - Но Резник-то не позвонил! - напомнил Касатон Стройнович, пребывавший в откровенно паршивом расположении духа.
        Если я в кабинет проходить не стал и в момент взрыва заглядывал в дверь, а моего куратора прикрыла сложная энергетическая структура, то доцент и заместитель председателя студсовета стояли слишком близко к погибшему, их не только контузило, но ещё и забрызгало кровью с головы до ног. Впечатления паршивей некуда - по себе знаю, да и одежда на выброс. Сплошные убытки.
        - Собачиться по телефону - пошло и недостойно настоящего учёного, - улыбнулся Альберт Павлович и подкинул мне козырную десятку. - Борис Давидович отправился устраивать скандал в ректорат самолично. Почему, думаете, нас с вами его успокаивать выдернули?
        Козырей на руках у меня не было, пришлось забирать карты.
        - Проклятая кафедра какая-то, - отметил Касатон, зайдя с двух девяток. - Помните, старого заведующего зарезали? Потом туда профессора Орлика поставили, и что-то у него взорвалось. Примус, вроде. Теперь Резник.
        Альберт Павлович смерил заместителя председателя студсовета пристальным взглядом, но его лицо тут же расслабилось и вернуло себе обманчивую мягкость.
        - Ну, Борис Давидович пока что живее всех живых.
        - Сердечный приступ - не шутки.
        - Митинг в поддержку себя любимого он определённо не пропустит. Нужно будет - заставит медбратьев на каталке себя туда отвезти.
        - Прям митинг будет? - удивился я.
        - Всенепременно будет, - уверил меня куратор. - Вопрос только сегодня или уже завтра.
        Касатон скинул последнюю свою карту и поднялся с койки.
        - Ненадолго оставлю вас, товарищи, - сказал он, направляясь к двери.
        Альберт Павлович глянул ему вслед, оттянул рукав пижамы и хмыкнул.
        - Что-то Георгий Иванович не спешит порадовать нас своим присутствием.
        - К слову о Георгии Ивановиче… - слегка неуверенно улыбнулся я. - Вы Городца лучше знаете, как думаете - мог он вступить в интимную связь со своим агентом женского пола?
        Альберт Павлович фыркнул.
        - Зная его супругу, я сильно сомневаюсь, что у Георгия Ивановича вообще есть агенты женского пола. - Он оправил рукав и в свою очередь спросил: - Не в моих принципах лезть в чужие дела, но всё же хотелось бы узнать, чем тебя заинтересовала личная жизнь нашего дорогого…
        Фраза повисла в воздухе недосказанной, поскольку как раз в этот самый момент со скрипом приоткрылась дверь, и к нам заглянул майор Городец собственной персоной.
        - Альберт, выйди, - попросил он, проигнорировав меня.
        Куратор кинул карты на тумбочку, поднялся с кровати и, чуть шаркая по полу безразмерными больничными тапочками, двинулся на выход. Я выждал немного и поспешил следом. Выглянул в коридор как раз вовремя, чтобы услышать:
        - Чертопруда зарезали. Тело…
        Уводивший от палаты Альберта Павловича майор умолк на полуслове, обернулся и погрозил мне кулаком. Я нарываться на неприятности не стал и спрятался обратно.
        Чертопруда зарезали? Вот это номер!
        Покушение на Резника сразу заиграло новыми красками. Как видно, союз этих деятелей кого-то не на шутку встревожил. Здесь точно не уровень студенческого проекта, здесь политика замешана. Если только не Гросс очередную интригу затеял.
        Мог он? Да запросто!
        Выписали нас в семь вечера. Нас - это меня и Альберта Павловича, а вот Касатона оставили под надзором врачей до утра. Что-то по результатам обследования эскулапам не понравилось, какие-то ему дополнительные процедуры назначили.
        - Оглохнуть хотите? - грозно спросил незнакомый мне медик, когда Стройнович начал качать права. - Нет? Вот и угомонитесь! А то вместо дневного стационара госпитализируем! Никуда ваша работа не денется!
        На момент выписки сотрудники следственного дивизиона уже успели нас опросить, так что Альберт Павлович сразу куда-то убежал; я попрощался с Касатоном и тоже отправился восвояси. На первом этаже встретил Ирину Лебеду, подсказал ей номер палаты и вышел на улицу.
        Со стороны главного корпуса доносился гул голосов - поначалу решил, будто там до сих пор так и требуют отстранить от руководства кафедрой пиковых нагрузок профессора Чекана, но - нет, когда подошёл, расслышал совсем другие лозунги.
        - Нас не запугать! Нет террору! Нас не запугать! Нет террору! Нас не запугать!
        Задавала ритм скандированию взобравшаяся на импровизированную трибуну Эля, вокруг той сгрудились активисты из кружка Резника. Такой уж великой популярностью ни они, ни их научный руководитель в студенческой среде не пользовались, но покушение взбудоражило всех до крайности, неравнодушных людей собралось очень и очень много, даже если сделать скидку на неизбежное присутствие в толпе случайных зевак.
        Немного понаблюдав за митингом со стороны, я со всей отчётливостью осознал, что шансов протолкнуть нашу инициативу теперь попросту нет, и решил обсудить сложившееся положение дел с Ингой, но бывшую одноклассницу в общежитии не застал - та сегодня дежурила в студенческой дружине на Текстильке.
        - Будет поздно, - предупредила не слишком-то довольная моим визитом Марина и спешно прикрыла дверь, но шляпу Карла на полке в прихожей я успел заметить и так.
        - Кровать только не сломайте, - буркнул я себе под нос, спускаясь по лестнице. - Опять…
        Постоял немного на крыльце, и хоть день выдался насыщенней некуда, решил проведать Льва. Увы, зря только время потратил - со слов его соседа, мой одноклассник убыл в отпуск. Я понятия не имел, сколь доверительны у них отношения, поэтому о состоянии руки товарища справляться не стал, попросил передать привет и отправился домой.
        Отсутствию на рабочем месте Касатона Стройновича следующим утром я нисколько не удивился, но рано радовался - тот заявился в студсовет уже без четверти десять, лишив тем самым меня всякой возможности поработать с документами в тишине и спокойствии.
        - Сбежал? - усмехнулся я.
        - Выписали, - буркнул Касатон. - О Чертопруде слышал?
        - Слышал.
        - А о Чекане?
        Я резко вскинулся.
        - А с ним-то что? Тоже зарезали?
        - Нет, - невесело усмехнулся Касатон. - Под домашний арест отправили.
        - Серьёзно? - поразился я неожиданному известию.
        - Серьёзней некуда, - вздохнул Стройнович. - И ещё нескольких преподавателей от работы отстранили. - Он вдруг резко вскинулся. - Погоди, ты и о Ломовом, получается, не в курсе?
        - А с ним-то что? Он же то воззвание не подписывал и вообще в столице сейчас на симпозиуме?
        - Вот именно что в столице, - кивнул Касатон. - Только не на симпозиуме, а за решёткой. Его под белы рученьки прямо на аэродроме взяли.
        - Но за что?
        - Он с Обществом изучения сверхэнергии тесно сотрудничал, вот кто-то и просигнализировал в РКВД.
        - Донёс, ты хочешь сказать, - скривился я, крайне раздосадованный тем обстоятельством, что идея расспросить Ломового о его сотрудничестве с Резником отправилась прямиком псу под хвост.
        Другие люди его теперь расспрашивать станут и совсем о другом.
        Стройнович погрозил пальцем.
        - Не донёс, а сообщил о подозрениях, - поправил он меня и коротко ругнулся матом. - А с нас теперь объяснительную запросили, как проморгали этого реакционного персонажа.
        - Погоди-погоди! - возмутился я. - Мы тут причём? Он не студент и даже не преподаватель! И вообще работал на Кордоне! Да и мы не Бюро! Задачи другие!
        - Ты это знаешь кому объяснять будешь? - поморщился Касатон. - Да и не одних нас озадачили. Запрос на имя начальника корпуса пришёл, тот его контрольно-ревизионному дивизиону отписал, а они в ректорате информацию затребовали.
        Я понимающе кивнул.
        - Там решили всех подряд озадачить, да?
        - Именно. Опять же Ломовой у медиков преподавал и на практику к нему старшекурсники ездили. Никак не откреститься.
        - Посыл-то какой у задания был? Его вытаскивать собираются или топить?
        Стройнович только плечами пожал.
        - Давай не будем изменять нашему правилу сохранять беспристрастность и объективность.
        Я не удержался от широченной улыбки, и Касатон махнул рукой.
        - Да ну тебя, Петя! Оставайся на хозяйстве, а я студентов, у которых Ломовой преподавал, опрашивать пойду.
        - Дохлый номер. Наверняка их всех в Бюро уже выдернули. Им же тоже отчитываться нужно.
        - И что ты предлагаешь? Ничего не делать?
        - Давай я на Кордон смотаюсь? Опрошу, кого смогу, и со Звонарём заодно на этот счёт пообщаюсь. Он мне не откажет, я ж в его проекте ассистентом числюсь. Всех обскачем! Точно обскачем - на Кордон просто так не попасть, это у меня долгосрочный пропуск оформлен!
        Касатон ответил пристальным взглядом.
        - А транспорт?
        - Всё решаемо.
        - Сегодня вернёшься?
        Я кивнул.
        - Съезди тогда, - разрешил Стройнович. - Надо начинать хоть какие-то результаты показывать.
        Как по мне, результаты и результаты весьма неплохие мы показывали уже давно, но говорить об этом не стал, вместо этого развернул к себе печатную машинку и набил лаконичное поручение дисциплинарного комитета студсовета на сбор сведений о Ломовом Эм Эл.
        - Корявенькая формулировка, - посетовал Касатон, но всё же скрутил с авторучки колпачок и поставил размашистую подпись. - Держи!
        Я поднялся из-за стола и охлопал себя по карманам. Документы и деньги оказались на месте, тогда проверил заточку карандашей и сунул сразу пяток в портфель, туда же отправил блокнот.
        - А что там с Резником? - уточнил между делом. - Был у него инфаркт, нет?
        Касатон махнул рукой.
        - Не знаю, но вчера на митинг его отпустили. Он там пообещал назло врагам выставить свою кандидатуру на выборы в наблюдательный совет. Почтил память, так сказать, своего погибшего соратника. И демонстративно от охраны отказался. Позёр!
        - В Бюро ему навстречу пошли? - хмыкнул я. - Зря.
        - Да там его подопечные подсуетились. Одни квартиру караулят, другие на кафедре дежурят, третьи всюду хвостиком ходят. Их Илья Скоморох организовал, а у него какой-никакой опыт имеется, всё же актив военной кафедры.
        - Будем надеяться, покушение не проворонит.
        - Будем надеяться, покушения не случится!
        - И то верно.
        Я взглянул на часы, попрощался с Касатоном и рванул в лабораторный корпус, где достал из сейфа отчёты по проекту Звонаря и поспешил на проходную, но забирать пистолет не стал и сразу вышел на улицу. До учебного центра добрался на автобусе, а там договорился с дежурным и уже через полчаса отбыл с попутным транспортом из Новинска на Кордон.
        Звонаря в госпитале застать не получилось, пришлось тащиться по солнцепёку на западную окраину, не так давно застроенную множеством однотипных двухэтажных бараков. Высокие заборы делили их на отдельные кварталы, и ни студента, ни даже старшину ОНКОР туда бы не пропустили, но у меня как ассистента доцента Звонаря с этим не возникло никаких сложностей.
        - Господин Звонарь в медчасти инструктаж проводит, - подсказали на проходной.
        - Это где? - уточнил я, вытирая кативший по лицу пот.
        - Сразу за школой. Прямо и налево.
        Я поблагодарил начальника караула, зашагал в указанном направлении и сразу обратил внимание на всякое отсутствие в округе праздношатающихся молодых людей. То ли на занятиях все, то ли привыкать к излучению Эпицентра вывезли. Хотя, сразу такую прорву народа - это, конечно, вряд ли.
        И точно - на обустроенной на задах школы спортивной площадке кипела жизнь, не протолкнуться оказалось от соискателей и в коридорах больничного корпуса. Я только заглянул туда и сразу вернулся во двор к легковому вездеходу с символикой ОНКОР.
        - Долго ещё ждать? - уточнил я, отсалютовав шапочно знакомому шофёру.
        - Да кто ж его знает? - удивился вопросу водитель. - Раз на раз не приходится.
        - Ну, может, планы на день есть…
        - Не-а. Порядок наводит. А то пока в Новинске был, тут успели таких дел наворотить, что иной раз от криков стёкла дрожать начинают.
        Но нет - на сей раз остекление не пострадало, да и появившийся четверть часа спустя на крыльце больницы Макар Демидович выглядел не раздражённей обычного, а провожавший его дядечка хоть и отличался красноватым оттенком лица, но отнюдь не казался близким к апоплексическому удару. Они даже рукопожатием напоследок обменялись.
        - Ну надо же! - подивился моему появлению доцент Звонарь. - Случилось чего?
        - По заданию от студсовета тут, - слукавил я. - Вот и решил отчёты завезти.
        - И поговорить? - проницательно предположил доцент.
        - И поговорить, - подтвердил я.
        - Поехали!
        В автомобиле работу не обсуждали - пусть персональный шофёр доцента и был человеком доверенным и проверенным, но у нас все материалы сплошь грифом «секретно» отмечены. Вместо этого мы поговорили о грядущих выборах в наблюдательных совет, а ещё я сообщил о вчерашнем происшествии и отправке под домашний арест профессора Чекана, но доцента эти новости не заинтересовала.
        - И Ломового в столице задержали, - поведал я напоследок будто между прочим. - Знаете ведь такого?
        Вот тут Макара Демидовича аж перекосило.
        - Легко отделался, поганец!
        - Это как так? - поразился я, но Звонарь откровенничать оказался не расположен, лишь раздражённо отмахнулся.
        В своём кабинете он перво-наперво попросил конопатую ассистентку принести два стакана чая, потом спросил:
        - Ну так что у тебя?
        Я открыл портфель и выложил на стол отчёты.
        - Какие-то отклонения? - уточнил Макар Демидович, а после моего отрицательного ответа поинтересовался: - Сам как?
        - Мощность - шестьдесят пять киловатт, длительность резонанса - девяносто две секунды, общий выход - восемьдесят четыре мегаджоуля. Всё по графику.
        - По графику - это хорошо, - улыбнулся Звонарь и убрал отчёты в сейф. - Вечером посмотрю.
        Я немного помялся и спросил:
        - А корректировку множителя не пора начинать?
        - Ты за этим сюда приехал? - нахмурился доцент.
        - Нет, просто спросил.
        - Не пора! - отрезал собеседник.
        Мне только и удалось, что от печального вздоха удержаться. Очень уж хотелось в очередной раз границы собственных возможностей на прочность проверить.
        Увы и ах, моя перенастройка на источник-девять соответствовала параметрам пятого витка лишь в части мощности, а вот предельная длительность резонанса по всем расчётам получалась ниже на целых двенадцать секунд. Две минуты или две минуты двенадцать секунд - разница вроде бы несущественна, да только прирост мощности в состоянии резонанса шёл в геометрической прогрессии, и на выпавший кусочек приходилась едва ли не половина общего выхода сверхсилы.
        С длительностью ничего поделать было нельзя - как говорится, выше головы не прыгнешь, но помимо мощности и длительности в формуле присутствовал ещё и коэффициент прогрессии, который у отечественных соискателей увеличивался от витка к витку за счёт регулировки скорости движения транспорта. Чисто теоретически имелась возможность довести мой коэффициент до стандарта изначальной инициации и за счёт этого превысить выход резонанса операторов пятого витка чуть ли не в полтора раза, но именно что - чисто теоретически.
        Практиковалось такое лишь в Айле в среде тамошних операторов, перенастроившихся на Эпицентр, а вот у нас подобного рода исследования не велись по причине полнейшей неактуальности.
        Появилась Нюра, выставила перед нами два стакана чая, даже печенья не принесла.
        - Что ещё? - спросил Звонарь, приложившись к гранёному стакану.
        Я протянул ему подписанное председателем дисциплинарного комитета направление.
        - Вот, по линии студсовета озадачили.
        Макар Демидович глянул на бумажку, потом прищурился.
        - А ты и рад стараться?
        Лукавить я не стал, выложил всё как есть:
        - Есть информация, что Ломовой вёл какие-то совместные исследования с Резником, а тот наш прямой конкурент по исследовательскому проекту. Нам бы его притопить.
        - Дохлый номер! - отрезал Звонарь. - Ты хоть понимаешь, что контролируемая инициация для института всё равно что философский камень для средневековых алхимиков? Резнику авансом кафедру под его исследования выделили, и пока что полученные им результаты весьма и весьма впечатляют. Зафиксировано серьёзное отклонение от нормального распределения в сторону шестого витка. У вас попросту нет шансов победить в этом забеге.
        Я поморщился будто от зубной боли и отпил чая.
        - В этом-то всё и дело! Рашид Рашидович так же считает. По сути, победить мы сможем, лишь нарыв на Резника какой-нибудь компромат! - Прозвучало моё заявление предельно цинично, и я поспешил его смягчить: - В конце концов, это соревнование студенческих проектов, а не диссертаций!
        Но Макара Демидовича заинтересовало другое.
        - Подожди, а Рашид тут каким боком?
        - Мы его в качестве научного руководителя привлекли.
        - Да неужели? - поразился Звонарь и в его голосе проскользнули вкрадчивые интонации. - И он не отказался от вас, когда Резник с козырей зашёл?
        - Не отказался, - подтвердил я. - Вроде как собирается проект в хорошие руки пристроить.
        Звонарь усмехнулся, откинулся в кресле и, сцепив на животе пальцы, потребовал:
        - Излагай в деталях!
        Прежде доцент к нашему проекту никакого интереса не проявлял, теперь же мне битый час пришлось отвечать на его расспросы. Макар Демидович вникал решительно во все детали, но интересовали его не столько конкретные цифры, сколько предлагаемые нами подходы, в том числе и соображения по эффективности практик Горицвета.
        - Нет, - покачал он в итоге головой. - Вам даже без Резника ничего бы не светило. У студентов банально нет столько свободного времени, а кастрировать учебный план никто не станет. И Рашид должен понимать это не хуже моего.
        - Но…
        - Да не может тут быть никаких «но»! - отмахнулся Звонарь. - Рашиду палец в рот не клади, он на основе этих наработок подготовит предложения по комплексной подготовке соискателей и направит их мне. Я и сам о чём-то подобном давно подумывал, но вариантов много, а времени мало. Никак руки не доходили.
        Я не нашёлся что сказать и только глазами похлопал.
        - Вот увидишь - так всё и будет, - уверил доцент. - Не сомневайся даже! У соискателей времени свободного хоть отбавляй, особенно у тех, кто к нам с семилетним или полным гимназическим образованием приехал. Их загрузить сам бог велел. И эффект от закалки организма даже выше должен быть, нежели после инициации. Ладно, вызову на неделе Рашида, обговорю с ним детали. Если не напутали с расчётами, попробуем обкатать вашу методику на практике. Будут результаты, выбью ставку и тебя к себе перетащу. Ты ведь не восстановился на службе, так?
        - Восстановлюсь ещё, поди, - неуверенно протянул я.
        Неуверенно - потому как мои позиции в подковёрных аппаратных игрищах на текущий момент были не так уж и сильны - как ни крути, отстранение от увольнения отличается не слишком сильно. Разве что за должность секретаря дисциплинарного комитета зацепиться удалось, в остальном похвастаться нечем.
        - А что, - прищурился Звонарь, - если восстановят, переводиться откажешься?
        - Это смотря на какую должность.
        - Фу, как меркантильно, молодой человек!
        - Вовсе нет! Что там в дежурке штаны протирать, что тут отчёты кропать - вся разница в окладе
        - Ладно, видно будет! - поставил точку в этом обсуждении Макар Демидович и спросил: - Так что ты об этом поганце Ломовом узнать хотел? Или тебе характеристику на него дать? Нюра мне их стопку заготовила, всем хватит.
        - Не откажусь, - кивнул я и уточнил: - А есть сейчас на Кордоне кто-то из его практикантов? Это, конечно, пустая трата времени…
        - Именно что - пустая, - подтвердил Звонарь. - Всех коллег и знакомых Ломового со вчерашнего вечера контрразведка трясёт. И бумаги его никто тебе просматривать не даст. Всё опечатано.
        - А медсестра, которая ему ассистировала?
        - Найти не могут.
        - Досадно, - вздохнул я и спросил: - А почему он поганец, если не секрет?
        Макар Демидович досадливо поморщился.
        - Совсем они тут распоясались, пока я Новинске был. Такие завиральные прожекты умудрялись проталкивать, что просто диву даёшься! Но Ломовой всех переплюнул. Он не только собственный запас потратил, но ещё из общей квоты трёхмесячную норму расхода спецпрепарата умудрился на себя записать!
        Я едва удержался, чтобы не присвистнуть.
        - И всё израсходовал?
        - До последней ампулы! - подтвердил Звонарь. - Но перерасход - это полбеды! Он же не сам его употребил, он его на соискателей извёл! Мне статистику испортил, людям жизнь сломал!
        - Это как так?
        - Да твой Резник его с панталыку сбил, - вздохнул Макар Демидович. - У него-то самого прав на работу с соискателями нет, вот и подкатил к Ломовому. А тот и рад стараться: мало того, что на свой страх и риск чужой эксперимент проводить взялся, так ещё и контрольную группу для чистоты эксперимента обеспечил. И ведь два месяца отчёты придерживал, конспиратор чёртов! Ну а как я по возвращении к ногтю его взял, уж кто только не попросил горячку не пороть и результатов эксперимента дождаться. А что три десятка соискателей осложнения заработали, всем плевать! Мол, наука требует жертв! Сволочи!
        - А можно немного подробней? - попросил я. - Или в теоретические дебри лезть придётся?
        Звонарь скривился.
        - Да там сама по себе идея на поверхности лежит. Гипнокоды для контролируемой инициации и раньше использовали, только ничем хорошим те эксперименты никогда не заканчивались. Подсознание - подсознанием, но не стоит и о теле забывать. Кто-то из соискателей перегорал, у кого-то из-за чрезмерной сопротивляемости не прожигались должным образом энергетические каналы, вот процент отбраковки и зашкаливал. Ну а тут внезапный прорыв случился.
        - И самоуправство сошло им с рук? - хмыкнул я. - Победителей не судят?
        - Именно, - подтвердил Звонарь. - Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
        - Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!
        - Боренька вообще не пьёт, он убеждённый трезвенник. - Макар Демидович смерил меня пристальным взглядом и покачал головой. - Ты учти, возьмёшься Резнику перцу под хвост подсыпать, получишь по рукам - этот проект уже на самом верху одобрение получил. И делать акцент на его сотрудничестве с Ломовым, который в скором времени окажется если не вражеским агентом, так идейным вредителем, настоятельно не рекомендую. Боренька от своего компаньона открестится, глазом моргнуть не успеешь. Он человек амбициозный, устал на вторых ролях прозябать и такого шанса сделать карьеру не упустит. Нужно будет - любому зубами в глотку вцепится.
        - Хорошо его знаете?
        - Неплохо, - подтвердил Макар Демидович. - Специалист он толковый, но звёзд с неба не хватает, больше интригам своему нынешнему положению обязан, нежели реальным достижениям. Люди к нему тянутся, а он их использует. Как Максимку Ломового, дурачка доверчивого… - Звонарь с тяжёлым вздохом поднялся на ноги и достал из сейфа какую-то папку. - Базисные гипнокоды без спецпрепарата не внедрить, а тот и сам по себе на ходе инициации сказаться способен, поэтому для чистоты эксперимента половине соискателей сделали инъекции без последующей обработки подсознания. Вот, полюбуйся к чему это привело! - Звонарь с силой припечатал папку к столешнице.
        Хмыкнув, я распустил завязки и принялся изучать анамнезы операторов из контрольной группы. Осложнения, отклонения, негативные девиации. Полный набор, не сказать - букет. По сравнению с некоторыми из них я эталоном нормальности был!
        - Что самое паршивое, - произнёс Звонарь, усаживаясь в кресло, - Ломовой информацию об этих бедолагах не включил ни в один из отчётов. И даже когда всплыла правда, мне из него с боем списки выбивать пришлось! Тянул с этим до последнего, паршивец! Что это, если не вредительство чистой воды? Скажи!
        Кривить душой мне не пришлось.
        - Вредительство и есть. Тут же многое на первоначальной стадии откорректировать можно было. Не всё, конечно…
        Макар Демидович хватанул кулаком по столу.
        - И вот с этим меня призывают смириться! Настоятельно рекомендуют заткнуться и не омрачать своим нытьём научный прорыв! Цель оправдывает средства! На людей - плевать! Была б моя воля… - Звонарь замолчал, шумно выдохнул, а потом уже своим обычным голосом произнёс: - Ну чего сидишь? Фамилии переписывай. Они сейчас в Новинске, об интервьюировании с Лизаветой Хорь сам договоришься. Поспрашивай, что они о добром докторе Ломовом думают, на обсуждение студенческого сообщества вопрос вынеси…
        Я прищёлкнул пальцами.
        - Точно!
        Хозяин кабинета усмехнулся.
        - Всему-то вас, молодых, учить приходится!
        В Новинск я приехал усталым и голодным, с гудящей от боли головой. Мало того, что хорошенько на Кордоне активным излучением Эпицентра прожарило, так ещё и на обратном пути растрясло. А задремать не дали намертво въевшиеся за время службы рефлексы - сидел и пялился всю дорогу в пыльное окно институтского автобуса, возвращавшего в город с летней практики три десятка старшекурсников. Впрочем, не только лишь в рефлексах дело было - пока транспорта дожидался, успел с бойцами на блокпосте потрепаться, они поделились тем, что в газеты цензура не пропускает. Желание задрыхнуть после такого как рукой сняло.
        В институт я вернулся в четвёртом часу и, хоть своё обычное время уже пропустил, всё же заглянул в третью лабораторию. Договориться о допуске к силовой установке не вышло, но хоть травяного чаю напился и душ принял. Полегчало немного. Некоторое даже удовлетворение от качественно проделанной работы испытал.
        Ну а как иначе? С таким материалом по Ломовому мы Бюро запросто за пояс заткнём! Да и скандал случится преизрядный, если эту информацию на рассмотрение студсовета вынести. Ещё и в институтской малотиражке статью о халатности и безответственности тиснуть можно. А что по рукам надают, так это не страшно, у меня - приоритеты!
        Надо только для начала фактуры подкопить.
        С этой мыслью я и отправился в горбольницу.
        За время работы в Службе реабилитации полезных знакомств в горбольнице я завёл превеликое множество, так что раздобыть белый халат не составило никакого труда. Сунул портфель под мышку, поглядел на отражение в зеркале и остался увиденным целиком и полностью довольным.
        На этот час Лизавета Наумовна уже закончила приём пациентов, и моя маскировка оказалась как нельзя более кстати: не пришлось терять время на переругивание с пациентами, пока рыскал в её поисках по корпусу. А то иной раз столь нервная публика в очередях попадается, что за обычное «мне только спросить» и в глаз дать могут.
        Ничего объяснять Лизавете Наумовне не возникло нужды - как оказалось, ей уже успел позвонить Звонарь. Дамочка глянула на золотые часики и позвала меня за собой:
        - Идём!
        Но направилась Лизавета отнюдь не к жертвам проблемной инициации, а в кабинет заведующего отделением.
        - Макар Демидович попросил молодого специалиста работой обеспечить, - обратилась она к мужчине лет тридцати в халате с закатанными рукавами.
        Тот удивлённо воззрился на меня и озадаченно протянул:
        - А это у нас…
        - Стажёр Рашида Рашидовича. В Службе реабилитации у Беды практику проходил. Шесть человек одновременно вёл, отработал без нареканий.
        - Я там на полной ставке числился, не практикантом, - поправил я дамочку, хоть и стоило бы промолчать.
        Впрочем, даже если бы промолчал, это бы ровным счётом ничего не изменило, поскольку Звонарь меня, что называется, продал. Точнее - сдал во временное пользование коллегам. А я-то летом отдохнуть собирался!
        - Постоянных ставок у нас нет, оформим стажёром, - объявил заметно повеселевший заведующий и уточнил: - Новое поступление ему опекать поручишь? Думаешь, потянет?
        - Квалификация подходящая, - подтвердила Лизавета Наумовна, - да и людей нам катастрофически не хватает. Ничего не предвещало ведь, как говорится.
        «Или это не Звонаря идея, а личная инициатива Лизаветы? - подумал тут я. - А ну как ситуацией воспользовалась и решила мной дыру заткнуть?»
        Заведующий отделением принял заранее подготовленные документы, бегло их проглядел и подмахнул без единого вопроса, после чего отфутболил нас в канцелярию.
        - Я их просто опросить собирался! - возмутился я уже в коридоре.
        Лизавета Наумовна только улыбнулась.
        - Не дуйся, Петенька.
        - Да как не дуйся-то? Я отдохнуть летом хотел! Два года в отпуске не был!
        - Ты уже свой месяц отгулял, насколько знаю.
        - Это сессия была!
        - Можешь отказаться - только учти, эту группу в карантин поместили, доступ посторонних к ним категорически запрещён.
        Я даже остановился от удивления.
        - В карантин? На кой чёрт? Они ведь не заразные!
        - По распоряжению руководства, - пожала плечиками Лизавета Наумовна, - во избежание распространения панических слухов. Сам понимаешь, как ситуацию представить можно. Из полусотни человек не больше десяти инициацию без осложнений прошли. Ещё столько же на Кордоне под наблюдением оставили, ну а с самыми запущенными случаями нам разобраться поручили. И твоя помощь точно лишней не будет.
        - Сезон отпусков? - понимающе вздохнул я.
        - Сезон отпусков, - подтвердила Лизавета Наумовна.
        В канцелярии мы надолго не задержались, там у меня приняли документы, оформили допуск в карантинный блок и включили в график дежурств, после этого Лизавета Наумовна вызвалась показать рабочее место.
        - Вести будешь пятую палату, - предупредила она. - Там четыре человека, все под блокиратором. Состояние внутренней энергетики крайне нестабильное, на центральный узел и входящий канал лучше не воздействуй, если только опосредованно.
        Я покивал, а когда Лизавета представила меня четвёрке хмурых парней, первым делом взялся проглядывать их анамнезы.
        - Ну вы прям меня напугали! - заявил я в итоге. - А тут нормально, тут есть с чем работать!
        - Вот и работай! - напутствовала меня Лизавета и покинула палату.
        - Ты прям светило медицинское? - проворчал один из парней.
        - Да уж хватает опыта, - усмехнулся я в ответ. - Похлеще отклонения были, и без госпитализации обошлось, на ногах перенёс.
        Тут я душой нисколько не покривил - другое дело, что виток у меня был девятый, а не как у этих - пятый. У этих стандартные осложнения куда серьёзней проявиться могут, вплоть до летального исхода.
        - И как сейчас? - заинтересовался один из операторов.
        - Нормально. И с вами всё хорошо будет, если рекомендациям следовать станете.
        - А долго нам тут куковать? - спросил третий.
        Я озадаченно поскрёб затылок.
        - Да по идее к началу учебного года выписать должны. К равновесному положению внутреннюю энергетику ещё раньше приведут, но наверняка под наблюдением до конца августа оставят. Плюс придётся упражнения для самокоррекции освоить.
        - Что за упражнения ещё?
        - О йоге слышали? Ну а вам сверхйогу пропишут. Если филонить не станете, к концу семестра остальных нагоните.
        Тут уж я проявил неоправданный оптимизм, но в любом случае дальше всё будет зависеть исключительно от их собственного усердия, а не потуг медиков.
        - Сам-то нагнал? - с нескрываемым недоверием спросил первый из ребят.
        - И перегнал даже, - уверил я его. - Серьёзно! Но это я просто в институт поступить смог, а остальные нет. Здесь условия лучше.
        - А раньше где был?
        - В другом месте, - уклонился я от прямого ответа и сказал: - Мне в студсовете поручили ситуацию с вашей инициацией прояснить для предотвращения таких инцидентов в будущем. Можете на несколько вопросов ответить?
        Моё предложение никакого воодушевления у пациентов не вызвало, не иначе расспросы у них уже в печёнках сидели, и я достал из портфеля колоду, предложил:
        - Обмен?
        Парни оживлённо закивали, один сразу взялся тасовать карты и уточнил:
        - Что рассказывать-то?
        - А что другим рассказывали?
        - Кому - другим? Нас никто ни о чём не спрашивал, сразу на медобследование отправили!
        Я хмыкнул, собрался с мыслями и перечислил:
        - Кто привлёк вас к эксперименту? Что вам обещали за участие? Упоминались ли возможные осложнения?
        - Ты прям как опер, который показания сверяет, - впервые нарушил молчание последний из четвёрки, так и лежавший лицом к стене. - Нас виноватыми и сделаешь, да?
        - Студсовету какой в том прок? - спросил я в ответ.
        - Да ты ж медик! Вечно своих покрываете!
        Я предъявил удостоверение секретаря дисциплинарного комитета студсовета, и парни слегка оттаяли, начали отвечать на вопросы. Увы, как и следовало ожидать, отобрал их и склонил к участию в эксперименте по контролируемому прохождению инициации доктор Ломовой. В технической работе ему помогала мужеподобная ассистентка, а доцент Резник с соискателями не общался.
        «Отбирал», - написал я в блокноте, подчеркнул это слово два раза, ещё и обвёл.
        Ломовой отбирал соискателей, что в некоторой степени могло сказаться на чистоте эксперимента. Впрочем, не слишком сильно, поскольку, по словам одного из парней, в отличие от остальных его никто не отбирал, просто выдернули из барака вместе с ещё десятком человек.
        - Вас предупреждали, что будете в контрольной группе?
        - Нет, конечно! - вскочил на ноги самый нервный из всех. - Какой бы дурак тогда согласился?
        - Никого ни о чём не предупреждали, - подтвердил его так и продолжавший лежать на кровати товарищ. - Гадость какую-то вкололи и в кинозал отправили. Еле потом до этого вашего Эпицентра доехал. Полоскало всю дорогу.
        Остальные закивали, а я так и замер с карандашом в руке.
        - А в кинозале что показывали?
        - Да муру какую-то непонятную.
        Я начал выпытывать детали, но никто из четвёрки ничего толком не запомнил, сошлись все только в том, что именно в кинозале у них и начала болеть голова. И не только у них, на мигрень перед загрузкой в транспорт жаловались очень многие.
        Описанная парнями процедура весьма походила на внедрение гипнокодов, я сделал в блокноте очередную отметку, облизнул губы и уточнил:
        - Так вас всех скопом в кинозал загнали?
        - Вроде нет, - неуверенно произнёс один из ребят. - Мы б разом там просто не поместились. Да, точно! Потом во дворе остальных дожидались!
        - Всех разом бы и не получилось, - сказал его тасовавший карты товарищ. - В разные же дни инициацию проходили. У нас, говорят, день неблагоприятный был, какая-то там вспышка на солнце подгадила.
        - Ну офигеть теперь! А нам прямо идеальные условия обеспечили, получается! - взорвался тот, что валялся на кровати, и от возмущения даже отвернулся от стены. - Так, получается, да? Сами виноваты?
        У меня окончательно голова кругом пошла, но удивления я не выказал и попытался с помощью уточняющих вопросов прояснить ситуацию, да только воспоминания парней путались, они почём зря противоречили друг другу, и добиться хоть какой-то конкретики не вышло. Впрочем, особой роли это уже не играло. Главное, что их всех заводили в кинозал! Всех!
        И это контрольная группа?
        Чушь собачья! Гипнокоды были внедрены всем ста соискателям! Именно поэтому Ломовой и тянул с предоставлением списков подопытных - он попросту выгадывал время для оценки состояния операторов! А потом отобрал в группу Резника наиболее перспективных из них, чем и обеспечил нужное отклонение от нормального распределения!
        Жулики!
        Я быстренько свернул разговор, попрощался и покинул палату, двинулся на выход из карантинного блока в напряжённых раздумьях, как быть дальше.
        Доказательств подлога - никаких. Резник будет всё отрицать, Ломового не допросить, да и не захочет никто сор из избы выносить, и что остаётся? Точнее - кто? Правильно! Ассистентка нашего, как выразился Звонарь, доброго доктора. Если её найти и разговорить, она всех сдаст. И ещё Альберта Павловича в известность поставить нужно. Хоть это всё пока что лишь подозрения, но пусть не у меня одного голова болит! Опять же - субординация.
        Напрямую обратиться к куратору я не мог, поэтому изложил свою версию случившегося Лизавете Наумовне. Та восприняла её с нескрываемым скепсисом, но всё же обещала сегодня же вечером донести мои подозрения до Альберта.
        - Только там, где точно не подслушают, - попросил я.
        Лизавета потрепала меня по голове.
        - Ещё один параноик…
        Прозвучало это ничуть не обидно, скорее уж с лёгким сожалением. Я развёл руками, попрощался и поспешил на выход. Майору Городцу позвонил из телефонной кабинки - одной из установленных в фойе. Найти того, разнообразия ради, получилось без всякого труда, но вот прямо в лоб я всё на куратора вываливать не стал, да и дело находилось вне пределов его компетенции, поэтому зашёл издалека.
        - Добрый вечер! Это Пётр Линь, секретарь дисциплинарного комитета студсовета РИИФС…
        - Узнал! - буркнул в трубку Георгий Иванович. - Говори!
        - Мне поручили подготовить мотивированное суждение по Максиму Ломовому, но доцент Звонарь сказал, что это ваша епархия.
        - Так и есть.
        - А нет возможности переговорить с его ассистенткой - Мариной Сергеевной? Фамилии, к сожалению, не помню…
        - Такой возможности нет. Гражданка Листовец погибла в результате несчастного случая. Упала под поезд. Есть подозрение на самоубийство.
        Я припомнил мужеподобную медсестру с жёстким волевым лицом и решил, что такая не стала бы накладывать на себя руки ни от большой любви к арестованному доктору, ни от страха оказаться за решёткой.
        - А никаких рабочих документов у неё при себе не было? Просто у студсовета появились некоторые вопросы к одному из проектов Ломового, а концов найти не можем…
        Георгий Иванович шумно засопел, потом сказал:
        - А пришлю-ка я вам повестку, Пётр. Нужно показания по вчерашнему инциденту уточнить, заодно и всё остальное обсудим.
        На этом он положил трубку, и никакой ясности разговор, увы и ах, не принёс.
        Что стряслось с ассистенткой Ломового?
        Несчастный случай? Суицид? Убийство?
        Ерунда какая-то!
        Я двинулся в столовую, но прямо в фойе наткнулся на Яну и Валю. Обе уже успели сменить белые больничные халаты на лёгкие платьица; у одной в руках была сумка с полотенцами, у другой - плетёная корзинка. Смерив меня пристальным взглядом, ассистентка Рашида Рашидовича спросила:
        - Ты в таком виде на пляж собрался?
        - Вообще никуда не собирался, - ответил я.
        Яна удивлённо распахнула глаза.
        - Как так? Все наши на водохранилище едут!
        - И твоя Инга тоже, - с едва заметной улыбкой добавила Валя.
        - С чего это она моя-то? - насупился я.
        Барышни захихикали, взяли меня под руки и повели на выход.
        - Да бросьте! - высвободился я. - Не обедал ещё!
        - Мы бутерброды сделаем.
        Солнце, горячий песочек, свежий воздух, прохладная вода. Бутерброды, в конце концов. Я вздохнул и больше упрямиться не стал.
        - Ладно, уговорили. Я с вами!
        Местом сбора была выбрана проходная центрального корпуса, там нас уже дожидались Марина, Инга, Карл и Костя в компании черноволосой Венеры, к которой он сумел-таки подбить клинья за время совместных дежурств в студенческой дружине. Не хватало только Яна, о причине его отсутствия я и спросил.
        Карл только рукой махнул.
        - Совсем он в декадентстве и моральном разложении увяз. Из «СверхДжоуля» не вылезает, шашни одновременно с Тамаркой и Нинкой крутит.
        - Молодец какой! - усмехнулся я.
        - Скоро на поруки брать придётся, - строго отметила Марина.
        - Брось! - отмахнулся Костя. - Как всё вскроется, так и вылетит оттуда почище пробки из бутылки!
        - Они будто не знают!
        - А будто знают!
        Наша компания двинулась через проходную, и я предупредил:
        - Один момент! - Завернул в служебное помещение, отпер ячейку и быстро сунул в портфель пистолет, после чего сдал ключ дежурному и поспешил вслед за остальными. - Всё, уже бегу!
        Мы дошли до площади, дождались трамвая и погрузились в него, покатили по раскалённым городским улицам навстречу живительной прохладе водохранилища. Вплотную ветка к берегу не подходила - через сосновый бор до лодочной станции идти было минут десять, но под кронами деревьев так уж сильно не жарило.
        Народу на пляже для буднего дня оказалось не так уж мало, загорали на расстеленных у воды покрывалах, купались и оккупировали веранду кафе преимущественно компании молодёжи. Каникулы же! Ну а представляли они РИИФС, среднее специальное энергетическое училище, курсы при комендатуре или ещё какое профильное заведение, так сразу было и не разобрать: на пляже почти как в бане - все равны. К трусам и купальникам значки не прицепишь.
        Да и какая разница?
        Мы отыскали свободное местечко и расположились чуть на отшибе от остальной публики. Барышни сразу забежали в воду, Костя взялся расправлять покрывала, а я на пару с Карлом отправился в кафе у лодочной станции за квасом, пирожными и мороженым.
        К причалу пришвартовался прогулочный пароходик, на пристани началась суета, и Карл вдруг сдёрнул с головы свою соломенную шляпу и помахал ею, ещё и гаркнул:
        - Митя!
        И точно - никакой ошибки не случилось, к нам подошёл Митя Жёлудь собственной персоной.
        - А вы чего тут? На пароходе поплывёте? - поинтересовался он и с какой-то даже гордостью добавил: - Я - уже!
        - Давай к нам? - предложил Карл.
        Митя заколебался.
        - Да я думал кружку пива пропустить…
        - Так и мы пропустим! - усмехнулся здоровяк.
        - Не развезёт на жаре? - усомнился я.
        - С кружки не развезёт! - уверил меня Карл. - На такой жаре кружка пива выходит с потом за полчаса! Научный факт!
        - Ты мне как-то это уже говорил, - поморщился я, в красках припомнив, чем и самое главное - где именно, закончилась для меня та попойка. - Ладно, вы очередь занимайте, я за Костей схожу.
        - Ага, зови его. А то обидится, что бросили.
        Яна к этому времени уже успела замёрзнуть в воде до посиневших губ и ногтей, мы с Костей оставили её на хозяйстве и двинулись в кафе. Там как раз и очередь подошла - взяли четыре кружки светлого, расположились под навесом за столиком, начали без всякой спешки потягивать пиво и любоваться простором водной глади и симпатичными барышнями в купальниках. Но на второй круг не пошли, да и вообще засиживаться не стали, купили мороженого и трубочек с кремом, вернулись на пляж.
        - Ну мы вас заждались уже! - возмутилась Марина. - Вы куда пропали?
        - Очередь! - не моргнув глазом, соврал Митя. - Всем привет!
        Влился он в нашу компанию легко и непринуждённо, я же охлопал себя по карманам, убрал ключи от квартиры, деньги и выкидной нож в портфель, уже на него аккуратно сложил одежду и заскакал к воде по раскалённому песку.
        - Петя! - крикнула вдогонку Инга. - Дай нож колбасу порезать!
        - В портфеле возьми! - отозвался я и с разбегу нырнул.
        Уф-ф! Хорошо!
        Поплавал вволю, а когда вернулся и повалился на полотенце, перехватил очень уж пристальный взгляд бывшей одноклассницы. Вопросительно посмотрел в ответ, но та лишь покачала головой. Давиться бутербродами всухомятку не хотелось, и мы отправили гонца за квасом, благо прихватили с собой на пляж жестяной бидон.
        Перекусили, позагорали, искупались, потрепались о всякой ерунде. Я тему проекта и его перспектив поднимать не стал, решил для начала дождаться хоть какой-то ясности. А о возможной подтасовке данных со стороны Резника и вовсе говорить не собирался изначально. Такие вещи должны решаться кулуарно, да и не стоит свои вымыслы как нечто достоверное преподносить. Непрофессионально это и чревато самыми серьёзными последствиями.
        И если уж на то пошло, куда больше меня сейчас занимал вопрос, напрашиваться ли в гости к Инге или приглашать её к себе. Очень уж в купальнике она смотрелась соблазнительно…
        - О, и мозгокруты тут! - приподнялся вдруг на одном локте Карл, сбив меня с этой мысли.
        Я проследил за его взглядом и увидел рядом с кафе компанию студентов из кружка доцента Резника.
        - Давайте хоть сегодня не будем проекты обсуждать! - попросила Марина. - Мефодий, придумай тему для разговора!
        - Легко! - усмехнулся здоровяк. - Поговорим о последних событиях в Ридзине!
        - Что там опять? - лениво поинтересовался Костя, который сыпал тонкую струйку песка на спину своей пассии, постепенно смещая руку от лопаток к пояснице. Венера хихикала и жаловалась на щекотку, но ничего не предпринимала.
        - Петь! Какие есть предположения на это счёт? - обратился ко мне Карл.
        Я лишь покачал головой, ибо в Ридзине по нынешним временам могло приключиться решительно что угодно. Покинувшим пределы республики эмигрантам-операторам нигде в Латоне оказались не рады, да и сами они в массе своей принимать кабальные условия предоставления айлийского подданства или лютиерианского гражданства не спешили, предпочтя задержаться в приютившей их столице Латландии. Более того - туда потянулись и другие операторы, не только из пределов ныне независимых провинций нашей канувшей в лету империи, но и стран дальнего зарубежья.
        - Слышали о недавнем убийстве учёного-антифашиста? - поинтересовался Карл.
        - Роберто Барини? - уточнил Митя. - А он точно идейный или из Танилии сбежал, проворовавшись?
        - Точно, - уверил Карл его и всех остальных заодно. - Так вот, уже после гибели Барини в одном из научных журналов опубликовали его статью об источнике-двенадцать. Якобы тот расположен в центральных областях Чёрного континента и контролируется колониальными силами Оксона!
        - Ерунда! - отмахнулся я.
        - Не верю! - согласилась со мной Инга, да и остальные оказались настроены в высшей степени скептически.
        - Да вы послушайте! - начал горячиться Карл. - Барини был ведущим танилийским экспертом по сверхэнергии! По его сведениям, два года назад оксонцы практически перестали отправлять своих соискателей для прохождения инициации в источнике-восемь. Страны при этом остались союзниками и межправительственное соглашение продолжило действовать! Как вы это объясните, а?
        - Аргумент, - признал я, поскольку республика не принимала соискателей из Оксона уже едва ли не полтора года.
        - Да просто с узкоглазыми об инициации в источнике-девять договорились! - фыркнул Митя. - Нихон же к их «оси» примкнул!
        - Это уже позже случилось! А ещё по информации Барини значительная часть местечкового народца была депортирована из Оксона на Чёрный континент в качестве подопытных кроликов для отработки оптимальных техник инициации в источнике-двенадцать!
        - Ну это совсем уже за уши притянуто! - возмутился Костя.
        - И он нескольких танилийских операторов обследовал, которые на непонятный источник перенастройку прошли! Слушайте, да вы хотя бы на минуточку задумайтесь о том, какими потрясениями чревато освоение источника-двенадцать Оксоном! Это же заложенная под Латону бомба замедленного действия! Рванёт так, что и нас зацепит!
        - А чего тогда Оксон только Поморское воеводство у Средина отобрал? - резонно заметила Инга. - Почему только этим ограничился?
        - Ты сама понимаешь, что сказала? - усмехнулся Карл. - Оксон отобрал у Средина свои бывшие земли, несмотря даже на объявление войны Айлой и Лютиерией! И это они ещё собственных операторов толком натаскать не успели!
        - Всё это домыслы!
        - Нужно готовиться к большой войне!
        - А с этим никто и не спорит!
        Пробыли мы на пляже до вечера, благо холодом от воды нисколько не тянуло. Ну а потом кто-то предложил прокатиться на прогулочном пароходике, и эту идею одобрили решительно все, только не я.
        - Закругляться пора, - покачал я головой и выжидающе посмотрел на Ингу.
        Та перехватить мой взгляд никак не могла, поскольку как раз натягивала через голову сарафан, но тоже решила возвращаться в общежитие.
        - Вы плывите, а меня Петя проводит, - заявила она.
        Митя озадаченно поскрёб затылок и сказал, что от ещё одной водной прогулки у него точно случится морская болезнь, но и мне с Ингой навязываться не стал, тут же углядел в кафе кого-то знакомого и сделал всем ручкой.
        - Пока-пока! - помахали мы на прощание отправившимся к билетной кассе товарищам и начали взбираться вверх по крутому берегу, благо для удобства отдыхающих там обустроили каменную лестницу.
        Время было ещё не самое позднее и ни студенты, ни появившиеся с окончанием рабочего дня на пляже горожане постарше расходиться не спешили, по петлявшей средь высоченных сосен тропе мы с Ингой зашагали в гордом одиночестве. И - в молчании.
        Неловким мне оно отнюдь не казалось, поскольку сам я напряжённо размышлял о том, следует ли заранее рассказать о возможной реализации нашего проекта на Кордоне или всё же не стоит бежать впереди паровоза, а потом Инга вдруг спросила:
        - Петя, зачем тебе пистолет?
        - Какой ещё пистолет? - на миг опешил я и сразу едва не хватанул себя по лицу раскрытой ладонью.
        Ну конечно! Сам же сказал нож в портфеле поискать, балда!
        Идиот!
        - Вот этот, Петя! - заявила барышня, достав из своей сумочки миниатюрный пистолет. - И только не говори, что он служебный или ты его купил в тире пострелять! На нём серийный номер сбит! Ты во что ввязался, Петя?
        - Аккуратней, - попросил я, не став требовать возврата оружия. - Не сдвинь предохранитель, патрон дослан.
        Не приходилось сомневаться, что Инга вернёт пистолет лишь после получения некоего правдоподобного объяснения, иначе и в свою сумочку перекладывать бы его не стала. А у меня в голове, как на грех, пусто-пусто, ничего путного на ум не приходит. Ну не силой же его теперь забирать!
        - Что - аккуратней? - огрызнулась Инга. - Не хуже тебя с оружием обращаться обучена!
        В школьном тире во времена оные она и вправду демонстрировала немалые успехи, из всей нашей ячейки только ей одной и удалось получить первый разряд по пулевой стрельбе, но сзади как раз послышались быстрые шаги, и я уже куда резче прежнего шикнул:
        - Спрячь!
        Инга состроила раздражённую гримасу и всё же вернула пистолет в сумочку, а дальше раздался знакомый голос:
        - Говорил же, они это!
        Мы обернулись, и хоть появление нагонявшей нас парочки меня в обычной ситуации нисколько бы не порадовало, сейчас я воспринял их вмешательство в разговор даром небес. Илья Скоморох и Элла Альман непременно сцепятся с Ингой, хоть будет время какую-нибудь правдоподобную версию о пистолете со сбитым номером придумать.
        Не тут-то было! Нацелились эти неразлучники на меня.
        - Линь! - с истеричными нотками в голосе выдала Эля, даже не успев приблизиться. - Тебе кто дал право совать нос в наш проект?
        - Поясни! - раздражённо потребовал я.
        - Тебя в карантинном блоке видели, - сказал Илья куда спокойней подружки.
        Все, даже Инга, выжидающе уставились на меня, я беспечно пожал плечами.
        - Выхожу туда на работу с завтрашнего дня. Вам-то что с того? Там ведь не участники вашего проекта прохлаждаются, а отбраковка!
        - Тут конфликт интересов намечается, - с хмурым видом отметил Илья, никак не отреагировав на провокационное словечко «отбраковка».
        - Конфликт интересов возникнет, если вы признаете тех операторов частью своего проекта, - катнул я пробный шар. - Но не признаете ведь, так?
        - Ты чего несёшь? - взвилась Эля.
        - Только не говорите, будто о сотрудничестве Резника с Ломовым не в курсе!
        - Петя? - некстати потянула меня Инга за руку. - Ты сумел что-то раскопать? С их проектом и вправду не всё чисто? А почему нам не сказал?
        Отвлекся я на неудобный вопрос совершенно напрасно. Эля тотчас вскинула раскрытую ладонь, и на той неприятно-рваным ритмом коротко моргнул ярчайший всполох света. Я зажмурился, Инга ойкнула, ослепившая нас брюнетка резко выдохнула:
        - Держу!
        Илья метнулся вперёд, и этот его молниеносный рывок я не столько увидел, сколько уловил или даже просто угадал - чисто подсознательно распознал характер стремительного движения, вот и сработали рефлексы.
        Лихорадочный вдох сверхсилы, резкий поворот корпуса и… сгустившийся до противоестественной плотности воздух удержал на месте, помешав уйти от удара. Я только и успел, что задействовать технику закрытой руки, а дальше сильнейший тычок в левую сторону груди обернулся металлическим хрустом! Переломившийся у самого основания клинок полетел на землю, а пырнувший меня ножом Илья от неожиданности выругался:
        - Чёрт!
        Растерянность его оказалась мимолётной - я ещё толком не успел даже перебороть спеленавшую меня пространственную аномалию, а сильные пальцы уже вцепились в запястье, и чужая воля разом передавила входящий канал.
        Хрен тебе!
        Крутанув рукой, я скинул захват и отшатнулся, в ответ Илья попытался убийственным скачком давления превратить в кровавый студень мои мозги. Предупредить его чётко выверенное усилие получилось не слишком чисто - вроде и не запоздал с контрвоздействием, но меня будто ладонями по ушам хлопнули, даже слегка поплыл, как после чуть смазанного хука в подбородок. Я невольно мотнул головой, и тут же раздался истошный визг Эли:
        - Илья-я-я!
        Следом дважды хлопнуло, Илья взревел и сильнейшим импульсом отшвырнул меня прочь. Не успей я частично погасить скорость собственного тела, удар о сосновый ствол непременно перебил бы хребет, да и так, когда приложился затылком о дерево, перед глазами вспыхнули звёзды.
        Враз позабывший обо мне студент развернулся к осевшей на тропинку подружке, а бледная словно мел Инга каким-то очень уж заторможенным движением нацелила пистолет теперь уже на него. Илья взревел и отмахнулся, сопроводив свой жест мощнейшим кинетическим выбросом.
        Нет!
        Голова после удара гудела, втянуть в себя получилось сущие крохи сверхэнергии, и мой тычок в плечо Ильи вышел откровенно жалким - студента едва качнуло. Но даже такой малости хватило, чтобы увести фокус его воздействия в сторону, и основной выпад разметал в щепки толстенный сосновый ствол, а успевшую и в третий раз выстрелить Ингу не разметало кровавым фаршем, лишь забросило в лес.
        - Элька!!! - обезумевший от горя Илья бросился к своей истекающей кровью подруге. - Нет!
        Я отлип от сосны, но сделал это недостаточно изящно, под ногой хрустнул сучок или, быть может, это хрустнуло что-то внутри меня самого - не важно! Илья резко обернулся, и порождённое ясновидением наитие заставило броситься на землю.
        Хлопнуло! Кинетический удар перебил сосну за спиной, та начала заваливаться, но сцепилась ветвями с соседними и зависла. Я шустро откатился в сторону, хватанул сверхсилы и хрипло выдохнул:
        - Да помоги ты ей!
        Пустое!
        Илья меня словно не услышал, атаковал стремительной связкой воздействий.
        Скачок гравитации! Незримый таран в грудь! Всплеск давления!
        Вот только чем-чем, а скоростью реакции противнику я нисколько не уступал и вовремя сместился в сторону, не позволив себя зацепить. Взбешённый Илья впустую растратил набранный потенциал и переключился на работу непосредственно с входящим потоком - заминка с активацией силовой конструкции случилась у него из-за этого едва уловимая, но мне удалось обернуть в свою пользу и столь пустяковую оплошность: земля взорвалась комьями дёрна, песком и обломками гранита, когда я уже вырвался из зоны поражения.
        Каменное крошево закрутило убийственным смерчем, но на тренировках мы гасили такого рода силовые проявления не раз и не два, среагировал я без малейшего промедления - взял и ухнул весь свой невеликий потенциал в нейтрализацию кинетической энергии вихря. Воздействие затронуло лишь часть обломков, они перестали крутиться в едином ритме, и смерч взорвался гранитным крошевом и облаком песка.
        Я тотчас метнулся на сближение со студентом, и - зря! Колоссальное превосходство в мощности позволило Илье заблокировать этот рывок очередной пространственной аномалией, а только мне удалось проломиться через неё, и ослепительным росчерком сверкнула молния! Я мог бы изловчиться и отвести разряд, но вместо этого перехватил нить ионизированных молекул воздуха и ударил вразрез, рассчитывая обойти чужое заземление и уповая на собственное.
        Не прогадал! Электрический заряд стёк с меня на землю, и хоть Илью тоже не тряхнуло, за тот краткий миг, что нас связывал силовой канал, я успел перебросить противнику судорогу деструктивных колебаний. Внутренняя энергетика студента явственно колыхнулась, но он лишь скрипнул зубами и ответил серией кинетических ударов. От каких-то получилось увернуться, какие-то удалось погасить, но три или четыре выпада пришлось встретить жёсткими блоками, я едва сдюжил.
        В этот момент на Илью кто-то набросился со спины, не дотянулся и улетел обратно в лес; я воспользовался моментом, ударил всем тем зарядом, который успел в себя втянуть и не просто ударил, но ещё и структурировал выплеск, придав ему разрушительные вибрации. Студент отбил выпад и вознамерился контратаковать, вот тогда-то в миг его наивысшего напряжения и сказалось моё деструктивное воздействие.
        Центральный энергетический узел старшекурсника свело спазмом, его потенциал дрогнул и расплескался всполохом помех. Хлоп - и не стало! От такого, если не брать в расчёт травматический вынос из резонанса, не умирают, а Илья мало того что дёрнулся, будто со всего маху доской по голове получил, так ещё и генерируемая им энергетическая аномалия не просто ослабла, а попросту исчезла.
        Заваливаясь навзничь, студент будто при сердечном приступе схватился за грудь, из-под судорожно вцепившихся в рубашку пальцев плеснуло алым!
        Да как так-то?
        Илья рухнул на землю, конвульсивно дёрнулся и затих, а выскочивший из кустов на тропинку Митя Жёлудь при виде крови аж взвился.
        - Линь, ты нормальный вообще? - заорал он на меня. - Живым надо было брать! Живым!
        - Да не я это! - рявкнул я в ответ и склонился над Ильёй, затем перебежал к Эле. - Дуй на лодочную станцию! Городца вызови! И спасателей приведи! Живо!
        Студент был мёртв, состояние брюнетки тоже не порадовало - она уже начала остывать. Инга уложила обе пули ей в сердце, да и с третьим выстрелом не сплоховала, это просто Илья вот так сразу умирать не захотел. С операторами такое сплошь и рядом…
        Чёрт! Инга!
        Часть вторая. Глава 7. Окончание
        Я рванул на поиски отброшенной в лес подруги и обнаружил ту метрах в пяти от тропинки. Девушка переломанной куклой замерла среди кустов, у меня аж сердце сдавило.
        Ну что же ты, родная? Да как же так можно было подставиться?
        Ты же оператор шестого витка! Чему-то же тебя на военной кафедре учили!
        Впрочем, плевать! Работаем! Меня ведь тоже - учили!
        Ссадины и царапины я проигнорировал и первым делом просветил Ингу ясновидением, благо в этом мог дать сто очков вперёд любому аппарату икс-лучей.
        Кинетический выброс зацепил девушку преимущественно слева, с той стороны оказалась сломана ключица и бедренная кость - последняя сразу в двух местах. Ещё было вывихнуто плечо, а помимо этого обнаружились трещины в двух позвонках и признаки закрытой черепно-мозговой травмы, но это ерунда - просто последствия удара о дерево. А вот лопнувшая селезёнка могла доставить немало проблем, и уж конечно никак нельзя было игнорировать проткнутое обломками рёбер лёгкое.
        Если ничего не сделать прямо сейчас, Инга попросту захлебнётся кровью!
        Зараза!
        Активное излучение Эпицентра чертовски осложняло тонкие манипуляции сверхсилой, и для начала я сосредоточиться на адаптивной технике, лишь после этого заблокировал девушке болевые ощущения и осторожно перевалил её на бок. До предела выверенными усилиями вернул на место обломки рёбер и, пережав повреждённые сосуды, попытался уменьшить лёгочное кровотечение, после этого уже занялся селезёнкой.
        За спиной треснул сучок, и я хрипло выдал:
        - Не вызовешь помощь, голову оторву!
        - Да вызвал я! Вызвал! - рявкнул Митя и, так понимаю, постучал себя пальцем по виску. - С дежурным связался!
        Этого его жеста я в любом случае не увидел, поскольку собирал в единое целое селезёнку Инги. А соберу и всё - в потолок способностей упрусь. Увы, ясновидение - не панацея.
        - Когда?.. - просипел я, обливаясь потом.
        - Патрульные сейчас подъедут, а скорая только минут через десять будет, не раньше. Но с лодочной станции фельдшера вызовут.
        - Пистолет найди!
        - Уже.
        - Отпечатки сотри, - потребовал я.
        - Чего?
        Я целиком и полностью сосредоточился на селезёнке Инги, но всё же на одном дыхании произнёс:
        - Протри пистолет, оставь на нём и на магазине пальчики брюнетки, потом тащи сюда.
        - Рехнулся? Это же фальсификация улик!
        Давать волю эмоциям я не стал, но и от своего не отступился.
        - Блин, тебя же не просто так за мной послали! Делай, что сказано!
        - Линь, ты совсем дурак? Как это будет выглядеть, а? Она своего дружка застрелила, а потом двумя выстрелами в сердце самоубилась? Так, что ли?
        - Митя, не тупи! Мы одни отпечатки поверх других оставим! Будто это их пистолет был! Живей!
        Парень немного поколебался, потом всё же скрылся в кустах, а секунд через двадцать вернулся с обёрнутым носовым платком пистолетом. Он хотел было вложить пистолет в безвольно обмякшую руку Инги, но я протянул свою.
        - Так это она стреляла! - возмутился Митя.
        - Тебе откуда знать? Ты не видел!
        - Да это и ежу понятно!
        - Плевать! Давай сюда!
        Митя выругался, поставил оружие на предохранитель и позволил мне обжать пальцами рукоять и спусковой крючок.
        - Готово, - сказал он, вновь щёлкнув металлическим флажком.
        С меня градом катил пот, в голове шумело, начали отниматься затёкшие от неудобной позы ноги, и я буквально выдавил из себя:
        - Дуй на тропинку!
        Разнообразия ради Митя спорить не стал и выполнил это моё распоряжение незамедлительно, а уже минуту спустя послышались встревоженные голоса. Спасатели остались сдерживать зевак, ко мне прибежала молоденькая фельдшер, явно студентка-практиканта.
        Барышня опустилась на колени рядом с Ингой и деловито повела над ней рукой. Ясновидение моментально оказалось забито помехами, и я потребовал:
        - Прекрати! Просто держи селезёнку!
        Фельдшер после диагностики внутренних повреждений заметно побледнела, вот и не полезла в бутылку, послушалась.
        Хорошо! Я смог самую малость расслабиться, но именно что - самую малость. Увы и ах, моё вмешательство стабилизировало состояние Инги лишь отчасти, её пульс так и продолжил слабеть.
        Я сосредоточился на повреждениях лёгких и дополнительно соединил несколько крупных кровеносных сосудов, но после этого у Инги разве что дыхание самую малость выровнялось.
        Какого чёрта?
        Организм оператора способен перенести куда как более серьёзные повреждения, а я сейчас, такое впечатление, самого обычного человека пользую, напрочь лишённого даже намёков на сверхспособности.
        Бред!
        Меня начало мутить, и хоть подступающая дурнота грозила потерей контроля над повреждёнными сосудами лёгких, я заставил себя сфокусироваться ещё и на внутренней энергетике Инги, стал отслеживать состояние её потенциала, центрального узла и основных каналов. И с первым, и со вторым, и с третьим всё оказалось в полном порядке, вот только перетока сверхсилы уловить так и не удалось. Та находилась в противоестественной неподвижности, чего не могла вызвать даже самая убойная доза блокиратора.
        Так просто не бывает!
        Я лёгким воздействием сдавил центральный узел, сразу отпустил его и вновь сдавил, но запустить энергетическое сердце не вышло, как не получилось и разогнать по организму Инги сверхсилу. Впрочем, совсем уж без последствий моё вмешательство не осталось: незначительное увеличение плотности энергии позволило выявить перекрывшие каналы силовые уплотнения, если проводить аналогии с кровеносной системой - тромбы.
        Это что такое вообще? Это вообще как?
        И самое главное - что мне с этим делать?
        Если посильнее надавить и попытаться эти непонятные ошмётки сместить, не выдержат каналы. А даже если и выдержат, тромбы-то никуда не денутся, самое большее в ближайший узел набьются. Спрессуются там - и тогда уже всё, абзац! Это ведь не сверхсила в чистом виде, это нечто иное, какая-то из её производных.
        Хм… А не получится ли запустить обратную трансформацию? Растворить, вновь вернув естественную форму?
        Я сосредоточился на одном из наиболее чётко различимых сгустков и попытался оценить его структуру, но на это моих урезанных способностей к ясновидению уже не хватило. Пришлось энергетический тромб попросту нейтрализовать.
        Воздействие получилось воистину хирургическим, не сказать - ювелирным, но пусть мне и удалось предотвратить короткое замыкание потенциалов, без последствий вмешательство не осталось: Инга дёрнулась и закашлялась, на губах её выступила кровь.
        Девица-фельдшер вскрикнула, я в сердцах припечатал её крепким словцом, после чего потребовал заткнуться и держать селезёнку.
        Своих манипуляций я в любом случае продолжать не собирался, поскольку точечное уничтожение сгустков панацеей стать не могло - для этого их было слишком много, некоторые мне даже не удавалось толком различить. Тут следовало воздействовать на всю внутреннюю энергетику Инги разом, благо за время работы в Службе реабилитации уже накопился немалый опыт поддержания долгосрочных терапевтических воздействий.
        Требовалось лишь подобрать нужную частоту энергетических вибраций, а ещё не переборщить с их интенсивностью.
        Ну - поехали!
        Естественная сопротивляемость операторов зачастую до предела затрудняла такого рода манипуляции, а вот Инга в своём теперешнем состоянии оказалась едва ли не идеальным пациентом. Единожды запущенные колебания сами по себе нисколько не ослабевали - просто не успевали, поскольку гасли при взаимодействии со сгустками-тромбами, и это доводило коэффициент полезного действия прилагаемых мной усилий едва ли не до единицы.
        Время от времени я менял частоты и корректировал характер вибраций для достижения наилучшего терапевтического эффекта, пытался подобрать наиболее разрушительные для энергетических тромбов вариации, и мало-помалу те начали рассеиваться. К тому времени, когда прибежали с носилками дюжие санитары, уже наметился естественный переток сверхсилы, и состояние Инги стабилизировалось.
        Вроде как.
        В операционную меня не пустили. И хирургическая бригада в консультанте со стороны заинтересованности не выказала, и хмурые сотрудники контрольно-ревизионного дивизиона время попусту терять отнюдь не собирались. Они и без того с крайней неохотой согласились сделать крюк до горбольницы.
        К месту происшествия мы возвращаться не стали, вместо этого на служебном вездеходе меня доставили в штаб-квартиру ОНКОР, где незамедлительно препроводили в прекрасно знакомый кабинет.
        - На манеже всё те же! - провозгласил при моём появлении старший советник надзорного дивизиона Спас.
        - И не говорите! - поддакнул я и поприветствовал каждого поимённо: - Илларион Валерианович, Георгий Иванович, Эдуард Лаврентьевич, Альберт Павлович… Моё почтение!
        Майор Городец глянул хмуро и проворчал:
        - Позубоскаль тут ещё! - После потребовал: - Давай! Излагай свою версию! Только не официальную, где случился конфликт на почве личных неприязненных отношений, ты отобрал у оппонентов оружие, после чего их застрелил. С такой трактовкой событий тебе самое место за решёткой! Простым превышением пределов необходимой обороны не отделаешься, точно умышленное убийство инкриминируют! Так ведь, Илларион Валерианович?
        Спас кивнул и хмуро подтвердил:
        - Всенепременно инкриминируем, невзирая на былые заслуги. Вот прямо сейчас передадим дело следственному дивизиону и руки умоем, - подтвердил он, вздохнул и спросил: - Ты зачем два трупа на себя повесил, дурень?
        Я пожал плечами.
        - Если до суда дойдёт, одному отбрехаться проще будет. Да и не отправят дальше фронта.
        Хозяин кабинета выразительно постучал карандашом по столу.
        - «Если дойдёт»? - вычленил Эдуард Лаврентьевич из моего заявления основной посыл. - А какие тут могут быть ещё варианты?
        - Разные! - улыбнулся я через силу. - На самом деле это было спланированное нападение. Убитые были активистами кружка доцента Резника, а мне удалось найти доказательства того, что его прорывной проект зиждется на одной сплошной фальсификации.
        Спас вопросительно взглянул на Альберта Павловича, а после его утвердительного кивка уточнил:
        - Документальные доказательства?
        - Свидетельские показания. Готов изложить свою версию.
        - Да какой ещё проект? - возмутился Эдуард Лаврентьевич. - Кто вообще такой этот Резник? Тот тип, которого едва не взорвали?
        Городец жестом попросил коллегу умолкнуть, встопорщил усы и потребовал:
        - Выкладывай, что ты там нарыл!
        Я запираться не стал, выложил всё как на духу. И пусть отнеслись к моей версии без особого воодушевления, но и сходу отметать её не стали. Георгий Иванович поднял трубку и трижды крутанул диск телефонного аппарата. Первым делом он поручил кому-то из оперативников съездить в изолятор горбольницы и снять показания с пациентов из числа подопытных кроликов Резника, после этого заказал разговор с Кордоном и распорядился прошерстить рабочие документы доктора Ломового. Собирался ещё запросить информацию по проекту из института, но Эдуард Лаврентьевич его остановил и посоветовал для начала позвонить в секретную часть.
        - У них по всем серьёзным исследованиям материалы собраны, - сказал он, так и оказалось.
        - Если обработке гипнокодами и в самом деле подверглись обе группы соискателей, - пробормотал Городец, наскоро просмотрев документы, - придётся брать гражданина Резника в разработку.
        Альберт Павлович презрительно фыркнул.
        - Его там и близко не было. Всё на Ломового свалит.
        - А это мы ещё посмотрим! - буркнул Городец, вновь позвонил на Кордон и на сей раз приказал опросить всех, кто имел хоть какое-либо отношение к реализации проекта, вплоть до работавших те в дни вахтёров.
        Эдуард Лаврентьевич закурил, стряхнул с папиросы пепел и многозначительно произнёс:
        - А ведь это диверсия, товарищи! Проваленный эксперимент ещё можно списать на банальную ошибку, но инициатива по его дальнейшему масштабированию - вредительство чистой воды! Когда бы ещё эту аферу на этапе апробации разоблачили! Институт бы кучу денег от действительно перспективных исследований успел отвлечь! А сколько человеко-часов высококлассных специалистов в трубу вылетели бы? - Он вновь затянулся. - И это не банальная халатность! Тут надо зарубежные следы искать, наш хлеб! Я считаю, следует незамедлительно поставить в известность руководство!
        Старший советник Спас одобрительно улыбнулся.
        - Красиво дело шьёшь. Уважаю.
        Приютивший нас специальный агент аж взвился.
        - Илларион Валерианович! Я бы вас попросил!
        Тот благодушно рассмеялся.
        - Да шучу я. Шучу. Ты ещё возможную дискредитацию института упомянуть забыл.
        Городец недовольно поморщился и заявил:
        - Прежде чем что-либо предпринимать, дождёмся звонка из больницы. Пока конкретика не появится, никто нам санкцию на задержание Резника не даст.
        Эдуард Лаврентьевич тяжко вздохнул, вдавил папиросу в пепельницу и спросил у меня:
        - Пистолет где взял?
        - У нападавших отобрал.
        - Да не лепи ты горбатого! Не отследят его, не развалится твоя версия?
        - Пистолет я нашёл, - ответил я в общем-то чистую правду. - Его кто угодно найти мог, так полагаю.
        Необычайно молчаливый сегодня Альберт Павлович лишь улыбнулся уголками губ и уточнять мои показания не стал, хоть явно сообразил, что я в своё время самым бессовестным образом проигнорировал его приказ избавиться от оружия.
        Как бы то ни было, специального агента ответ всецело удовлетворил.
        - И вот ещё какой момент, - указал он на меня. - Если Петра в изоляторе срисовал кто-то из людей Резника, ему и о визите оперативников сообщат! Надо незамедлительно документацию изымать, пока все улики не уничтожили.
        - Всё что можно зачистить, давно зачищено, а свидетелям из числа соискателей рты никак не заткнуть, - покачал головой Георгий Иванович. - Сбежать - не сбежит. О наружном наблюдении я распорядился… так скажем… некоторое время назад.
        - О, как! - оживился Спас. - Во взломе инсценировку заподозрил? Вот это чуйка!
        Городец скривился так, будто лягушку проглотил.
        - Нет, просто новые обстоятельства вскрылись. Подозрения, так скажем, которые к делу не подошьёшь. Давайте сейчас не будем об этом.
        «Новые обстоятельства» - это либо Лизавета Наумовна до Альберта Павловича моё сообщение донести успела, а тот им с Городцом поделился, либо Митя патрону полный расклад сдал, пока я в дороге был.
        Зазвонил телефон, Георгий Иванович поднял трубку, выслушал сообщение и, поблагодарив собеседника, вернул её на рычажки.
        - Готовы результаты экспертизы изъятого на месте происшествия ножа, - оповестил он всех. - Длиной и формой клинок соответствует орудиям убийства Чертопруда и Красовского.
        Знакомыми показались обе фамилии, я порылся в памяти и припомнил, что профессор Красовский был заведующим кафедрой системной оптимизации до Орлика. Зарезали его в начале года.
        - Ну вот! - вскочил на ноги Эдуард Лаврентьевич. - Они и Орлика подорвали, и кадр из оперчасти тоже на их совести! Это же натуральная диверсионная ячейка!
        - Формально - террористическая, - отметил Спас.
        - Пока что у нас есть только излишне впечатлительная барышня и её дружок-социопат, - спокойно произнёс Альберт Павлович. - Никаких улик против Резника нет.
        Городец тяжело вздохнул и поднялся на ноги.
        - К себе пойду, - объявил он. - А вы тут продолжайте. И, Эдуард, дай ему нитку с иголкой, пусть рубашку в порядок приведёт.
        Майор оставил нас, а я взялся штопать оставленную ножом прореху, но почти сразу меня отвлёк Альберт Павлович,
        - В больнице сказали, что у Инги Снегирь помимо всего прочего наблюдаются остаточные признаки обширного спазмирования внутренней энергетики, - произнёс он и спросил: - Что там у вас стряслось?
        - Что ещё говорят? - вскинулся я. - Какие у неё перспективы?
        - Восстановится, - уверил меня куратор. - Так что с ней случилось?
        Я пожал плечами.
        - Не знаю. Но это точно не последствия перенапряжения. Она даже к сверхсиле обратиться не успела! Там какое-то непонятное световое воздействие было, будто стробоскоп замигал. Меня ослепило, а у Инги, такое впечатление, каналы энергетическими сгустками перекрыты оказались. Просто я их ещё до приезда медиков почти полностью растворил.
        Сотрудников ОНКОР моё заявление нисколько не заинтересовало, а вот Альберт Павлович вцепился почище клеща, принялся выспрашивать подробности и выпытывать детали. Даже какие-то пометки в блокноте делал, не полагаясь на свою вроде как безупречную память.
        Он так деталями нападения не интересовался!
        Городец вернулся через полчаса, с порога объявил:
        - Работаем!
        Эдуард Лаврентьевич едва ли не выпрыгнул из кресла. В противовес ему Илларион Валерианович спокойно вернул на блюдечко кофейную чашку и поднялся на ноги без всякой спешки, отчасти даже - вальяжно.
        - Надо понимать, показания подтвердились? - уточнил старший советник.
        - Подтвердились, - кивнул Георгий Иванович. - Нам санкционировали допрос Резника, а также обыск его квартиры и рабочего кабинета.
        - Но не задержание? - уточнил Эдуард Лаврентьевич с некоторым разочарованием.
        - А это уже будет зависеть от того, что получится нарыть. Возможно, и вовсе придётся отдать дело коллегам, - заявил Городец.
        Альберт Павлович озадаченно склонил голову набок и спросил:
        - Так это твоё «нам санкционировали» относилось не только к контрольно-ревизионному дивизиону? Руководство в мудрости своей решило подключить к расследованию смежников?
        - Смежники сами инициативу проявили, - вздохнул Городец. - Держат, так сказать, руку на пульсе… - Он явно намеревался добавить крепкое словцо, но глянул на Спаса и удержался, обратился ко мне: - Помалкивай, понял?
        Я озадаченно посмотрел на него, потом выглянул в коридор и кивнул.
        - Понял. Молчу в тряпочку.
        - Эдуард, твой выход! - распорядился Городец.
        Специальный агент кинул быстрый взгляд на зеркало и поправил галстук, после чего покинул кабинет и решительно зашагал по коридору.
        - Эльвира Генриховна! - повысил он голос. - Только не говорите, будто собираетесь подключиться к нашему расследованию!
        Высокая дама, стройная и при этом отнюдь не обделённая формами, обворожительно улыбнулась и мягким грудным тоном произнесла:
        - Ох, Эдуард, вы будто не рады меня видеть!
        Сопровождавшие её молодые люди уставились на представителя контрольно-ревизионного дивизиона без всякой теплоты, ну а тот их и вовсе проигнорировал.
        - Безумно рад. Как и всегда! Но считаю неправильным смешивать личное и служебное, а потому предпочёл бы лицезреть вас во внерабочей обстановке, в иных интерьерах и, разумеется, в другом наряде.
        Дамочка, которая, судя по нашивкам, пребывала в одном с ним капитанском чине, услышанного нисколько не смутилась.
        - В неглиже, надо понимать?
        - Идеальный вариант, - подтвердил Эдуард Лаврентьевич, и от сопровождающих госпожи Хариус едва дым не повалил. - Но я не об этом. Какой у вас интерес к Резнику?
        Эльвира озадаченно изогнула бровь.
        - Мы здесь это будем обсуждать?
        Городец легонько пихнул меня в спину, заставляя покинуть кабинет, и позвал:
        - Эльвира Генриховна! Присоединяйтесь!
        Дамочка прошла мимо, на меня даже не взглянув, а из всей её свиты руку протянул только Юрий - сосед Льва по служебной квартире. Впрочем, кроме него я никого больше и не знал, если, конечно, не принимать в расчёт младшего военного советника, с которым мы схлестнулись во Всеблагом.
        Как его - Соль? Точно! Дамир Соль!
        Он меня проигнорировал, я внял совету Городца и тоже старое поминать не стал, как не попытался и подслушать разговор в кабинете. Всё же не в компании простых операторов стены в коридоре отираю, это аналитики с повышенной чувствительностью к энергетическим проявлениям. Не только возмущение от моих манипуляций уловят, но и в их суть вникнут. Стыда потом не оберёшься.
        Совещание заняло не больше четверти часа, первой кабинет покинула Эльвира Генриховна.
        - Мальчики, по коням! - позвала она за собой четвёрку молодых людей.
        Следом вышел Георгий Иванович, обернулся и спросил:
        - Альберт, ты нас подбросишь?
        - Разумеется! - улыбнулся тот. - Идёмте!
        Мы покинули здание и погрузились в легковой автомобиль, мне пришлось тесниться на заднем сиденье, зато Городец разрешил:
        - Спрашивай!
        - Куда сейчас? - уточнил я первым делом.
        - Квартиру Резника обыщем, после с ним самим на кафедре побеседуем.
        - Не сбежит? - забеспокоился я и сразу понял, что сморозил глупость.
        - За ним приглядывают, так просто не сбежать, - уверил меня Георгий Иванович. - И хоть об инциденте на лодочной станции уже известно, имена погибших держатся в тайне. Не должен запаниковать.
        - Не должен, - согласился с ним Альберт Павлович, выворачивая со двора вслед за кавалькадой из четырёх машин.
        Я усмехнулся и обратился к своему второму куратору.
        - Всё ещё думаете, что дело в излишне впечатлительной барышне и её дружке-социопате?
        Майор Городец коротко хохотнул, а вот Альберта Павловича цитирование его собственного высказывания оставило полностью равнодушным.
        - Не в моих принципах пояснять смысл своих слов, но для тебя готов сделать исключение из правил. Гипотетически, Петя. Я лишь выдвигал предположение на основании имевшейся у нас на тот момент информации. Сейчас же с учётом новых обстоятельств я склонен согласиться с мнением уважаемого Иллариона Валериановича о том, что мы можем иметь дело с кружком бомбистов.
        - Но аналитики полагают иначе?
        Майор Городец, которому и адресовалась реплика, позволил себе недовольную гримасу.
        - Этим умникам втемяшилось в голову, будто убийства преподавателей, распространение среди студентов наркотиков и саботаж процедуры инициации - звенья одной цепи, целенаправленные действия по очернению института. Ссылаются на разведданные. Резника уже чуть ли не в Гроссы записали.
        - Серьёзно?
        Куратор кивнул.
        - Всё предельно серьёзно, Петя. Серьёзней некуда.
        Обыск у Резника начался ещё до нашего приезда и, судя по плохо скрываемому госпожой Хариус неудовольствию, на сей раз Георгий Иванович её переиграл. В подъезд отведённого для проживания преподавателей и младших научных сотрудников дома мы прошли беспрепятственно, а вот в квартиру меня, в отличие от Альберта Павловича, не пустили. Я этому обстоятельству нисколько не расстроился и, решив лишний раз не мозолить глаза молодым людям из аналитического дивизиона, поднялся на площадку между этажами, уселся там на верхнюю ступеньку и задумался, зачем вообще кураторы потащили меня с собой.
        Просто по привычке или имеются конкретные планы?
        Кто б сказал!
        В коридор выглянула госпожа Хариус, что-то сказала толпившимся у двери аналитикам, и Юрий немедленно убежал вниз по лестнице. А стоило только дамочке вернуться обратно в квартиру, Дамир Соль пихнул в бок одного из своих товарищей.
        - Слышали? «Подсознание как источник сверхспособностей» с библиотечным штампом нашли! Это издание под грифом «совершенно секретно» числится, мне к нему в том году доступ не согласовали!
        Его приятель лишь фыркнул в ответ.
        - Да это что! «Феномен гипнотизма» Лесневского, «Идеальную инициацию» Дамиани в редакции пятнадцатого года и «Математические методы гипноза» Ручейника лет двадцать назад в реестр запрещённой литературы внесли за ошибочность и антинаучность! Их в принципе из спецхрана выносить запрещено! И перевод с айлийского устаревших «Наставлений по контролю инициации» тоже к свободному обращению запрещён! У Резника они откуда?
        Молодые люди оглянулись на стоявшего поодаль сотрудника контрольно-ревизионного дивизиона и принялись едва слышно шушукаться, дальше уже я не смог разобрать ни слова. Впрочем, долго терзаться неизвестностью не пришлось, очень скоро опергруппа покинула квартиру, и я поспешил вслед за Альбертом Павловичем и Георгием Ивановичем. Но только мы вышли во двор и двинулись к автомобилю, как наперерез бросился Вяз.
        - Что вы себе позволяете? - возмутился начальник управления физической защиты. - Это зона ответственности Бюро! Вы не имеете права орудовать здесь без предварительного согласования с нами!
        - Почему посторонний за оцеплением? - рыкнул майор Городец. - Эдуард, кто руководит операцией: ты или я? Разберись!
        Специальный агент контрольно-ревизионного дивизиона кликнул парочку оперативников, но вот так просто выставить Вяза со двора не вышло. Этому предшествовала короткая и вместе с тем весьма ожесточённая перебранка, в ходе которой моему вроде как до сих пор начальнику в неподпадающих под нормы делового этикета выражениях посоветовали не совать нос в чужие дела и держаться подальше от места проведения операции, а заодно приказать то же самое подчинённым, если только он не желает вытаскивать их из-за решётки или и вовсе угодить в кутузку сам.
        Даже на мой предвзятый взгляд, Эдуард Лаврентьевич откровенно перегнул палку, взбешённый прилюдным унижением Вяз едва с кулаками на него не набросился. Лишь в самый последний момент сдержался и крикнул:
        - Я доложу в ректорат!
        Никто не обратил на этот вопль ни малейшего внимания.
        - Выдвигаемся на кафедру! - распорядился Георгий Иванович.
        Я вновь полез на заднее сиденье, откуда и спросил кураторов:
        - Я вам точно нужен?
        - Не в моих принципах отвечать на вопросы избитыми банальностями, - хмыкнул куратор, втыкая первую передачу, - но ты эту кашу заварил, тебе её и расхлёбывать.
        - И вовсе не я!
        - А чья подружка ту парочку наповал уложила? Из чьего пистолета, а?
        - Если б не она, мне бы голову оторвали! - напомнил я и потёр набухшую на затылке шишку.
        - Из-за вас у нас теперь свидетелей нет - убийства Резнику точно пришить не получится. Ладно хоть запрещённую литературу изъяли.
        - Скажет - подкинули.
        - Книги в сейфе лежали. И опять же мы его заметки и расчёты нашли, любая графологическая экспертиза их подлинность установит. Ну а ты раздражающим фактором поработаешь, аналитики попытаются реакцию Резника на твоё присутствие считать.
        - Если только так…
        На сердце у меня было неспокойно, но обошлось без осложнений, разве что пока шагал от машины к входной двери, успел приметить отиравшегося поблизости Максима Бондаря. Ничего, пусть смотрит. Главное, чётко сработали подчинённые Городца: сблизились с дежурившими в коридоре активистами, заговорили им зубы и вывели на улицу. Никто даже не пикнул.
        Но это просто буйных не нашлось: будь тут покойница-Эля, уж она бы спуску никому не дала. Бешеная была. Хорошо, что Инга её упокоила.
        Только где же пухлый Ваня?
        - Заходим, заходим, заходим! - негромко скомандовал Эдуард Лаврентьевич, когда этаж освободили от активистов.
        Будто желая взять реванш за упущенную инициативу при обыске на квартире доцента, Эльвира Генриховна велела своим подчинённым следовать за двумя вбежавшими на кафедру оперативниками, а дальше уже вошли все остальные.
        - На этаж никого не пускать! - крикнул Эдуард Лаврентьевич вставшему у лестницы сотруднику и прикрыл за собой дверь.
        Из кабинета заведующего тянуло сильным запахом краски, встретил опергруппу доцент Резник в основном помещении кафедры.
        - Что здесь происходит? - возмутился он. - Куда вы их уводите? Стойте, я сказал! Оставьте моих студентов в покое!
        В разряд студентов, коих вознамерились взять под белы рученьки оперативники, попал Иван Дубок и ещё парочка активистов. Резник встал за них стеной, а прямого силового противостояния сотрудникам контрольно-ревизионного дивизиона пока что было велено избегать, выдворить молодых людей не вышло.
        - Это возмутительно! - заголосил доцент и схватил лежавшую на столе шляпу. - Я немедленно поставлю в известность об этом произволе ректорат!
        Демонстративно закрытая дверь Резника ничуть не смутила, он всерьёз вознамерился прорваться через оперативников, удар пришлось принимать на себя Спасу.
        - Настоятельно прошу вас задержаться, - спокойно произнёс старший советник надзорного дивизиона. - Вот постановление на проведение обыска, ознакомьтесь.
        Резник недоверчиво нахмурился, принял бумагу и, наскоро просмотрев текст, уточнил:
        - Так вы по тому взлому? И к чему такая помпа, господа?
        - Открылись новые обстоятельства, - заявил Эдуард Лаврентьевич и махнул рукой своим людям. - Начинайте, начинайте! И этих на выход!
        - Нет, постойте! - возмутился Резник. - Я знаю свои права и не потерплю произвола! Никакие новые обстоятельства не способны оправдать нарушение законности! Желаете учинить обыск - делайте это по всем правилам, в присутствии понятых! И ваши подставные меня не устроят! Определённо - нет!
        За время этой тирады Борис Давидович окинул незваных гостей колючим взглядом, и я, ощутив неуютный холодок, инстинктивно попытался укрыться за спиной Альберта Павловича, даром что был выше куратора сантиметров на десять.
        Эдуард Лаврентьевич начал что-то разгорячённо доказывать, но Резник его аргументы со всей решительностью отмёл. Так вот и вышло, что обыском занялись сотрудники аналитического дивизиона, а парочка подчинённых Георгия Ивановича взялась контролировать понятых, благо Иван Дубок остался при доценте, точнее сказать - уподобился соляному столбу. Стоял, сопел, потел. Происходящее его определённо нервировало сверх всякой меры.
        На толстяка бы сейчас чуток надавить - глядишь, и раскололся бы, но куда там! Все на Резника нацелились. Вот он главный приз! Ату его!
        Впрочем, нет - не все. Старший советник Спас, будучи коллегой Бориса Давидовича по преподавательской деятельности, от допроса самоустранился, да и Городец лишь раздражённо топорщил усы и хмурился, вопросов доценту он не задавал. Альберт Павлович и вовсе занял позицию независимого арбитра, предупредив доцента, что тот в любой момент может обратиться к нему за консультацией.
        Резник на это заявление лишь пробурчал себе под нос нечто неразборчивое, но точно злое, схватился за телефон и начал названивать в ректорат. Поначалу все его попытки задействовать связи терпели крах - судя по отдельным репликам, собеседники хоть и обещали сделать всё возможное, непременно ссылались при этом кто на отсутствие полномочий, кто на закон о чрезвычайном положении, но в итоге ему всё же удалось поднять волну.
        Спаса и Городца выдернули на какую-то срочную встречу, вот тогда-то Эдуард Лаврентьевич и Эльвира Генриховна, которые до того форсировать ситуацию не спешили, и жахнули из главного калибра.
        - Ознакомьтесь с предварительными результатами обыска вашей квартиры! - Специальный агент протянул Резнику исписанный от руки лист и с выражением добавил: - У вас была изъята запрещённая литература!
        - Да как вы посмели? - взвился доцент. - На каком основании?
        Борису Давидовичу без промедления вручили очередное постановление о проведении обыска, он раздражённо кинул листок на стол и зло выдал:
        - И что с того? Подумаешь, велико прегрешение!
        - Вы зря относитесь к этому столь несерьёзно! - подключилась к разговору Эльвира Генриховна, мягкости в голосе которой определённо поубавилось. - Хранение запрещённой литературы является серьёзным правонарушением!
        - Судить меня за это станете? - взорвался Резник. - Бред! Я учёный, а не преступник и все изъятые книги получил в институтской библиотеке! Да, возможно, нарушил при этом какие-то правила, но это всё во имя науки! Попробуйте предъявить обвинения - посмотрим, как отреагирует на ваши действия общественность! Это преследование по политическим мотивам, вот что я вам скажу! Господин Кучер, зафиксируйте это в протоколе!
        Альберт Павлович сделал пометку в блокноте, а Эдуард Лаврентьевич поджал губы.
        - Под суд вы отправитесь не за хранение запрещённой литературы! - отчеканил он. - Работа с этими антинаучными текстами лишь показывает вашу некомпетентность и служит отягощающим обстоятельством! В самое ближайшее время против вас возбудят уголовное дело по статье «Халатность», но, уверен, в ходе следствия она будет переквалифицирована на саботаж!
        - Что? - возопил Борис Давидович. - Да это произвол!
        От возмущения его затрясло, но страха в голосе уловить не удалось, пусть я и постарался настроиться на состояние внутренней энергетики доцента. Ему определённо оттоптали мозоль, но никак не ткнули пальцем в действительно больное место.
        - Из-за вашего несогласованного эксперимента по контролируемой инициации госпитализированы три десятка человек и ещё десять проходят восстановительные процедуры в стационаре!
        - Моего несанкционированного эксперимента? - презрительно скривился Резник. - Вы хотели сказать, студенческой инициативы, прошедшей все необходимые стадии согласования? И которая, к слову, показала блестящие результаты!
        - Никто не давал вам разрешения на проведение опытов на людях! - заявила Эльвира Генриховна.
        - А вот об этом, дорогуша, - голос Резника едва ли не сочился ядом, - вам следует поговорить с господином Ломовым. Именно он заинтересовался студенческой инициативой и добился её практического воплощения. Если уж на то пошло, все осложнения случились с соискателями из его контрольной группы!
        Кого бы другого от столь фамильярного обращения бросило в краску, но Эльвира Генриховна была слеплена совсем из другого теста. Дамочку, способную прилюдно разгуливать в едва ли не полупрозрачной ночной сорочке, так легко не пронять. Вполне возможно, что не пронять словами вовсе.
        - Ваши блестящие результаты - фикция! - вернула она собеседнику ядовитую улыбку. - И осложнения коснулись отнюдь не одной только контрольной группы, как вы пытаетесь это представить! Так называемой контрольной группы не было вовсе! Абсолютно всем подопытным демонстрировались киноролики с одним и тем же гипнокодом! А затем на протяжении двух месяцев вами из общей массы выбирались наиболее перспективные операторы!
        Наверное, мне бы удалось уловить мимолётное замешательство доцента, если б я безотрывно наблюдал за ним, но куда интересней показалась реакция на это заявления Ивана Дубка. Вздрогнуть тот не вздрогнул, зато судорожно сглотнул и облизнул пересохшие губы. Пробрало!
        А вот - Резника нет, этого прожжённого интригана и шарлатана бездоказательными утверждениями к стенке было не припереть. Борис Давидович лишь печально улыбнулся и покачал головой.
        - Когда дилетанты начинают судить о научных исследованиях по своим обывательским меркам, это даже как-то неловко слушать, - завил он, вздохнул и пояснил свою мысль: - Разумеется абсолютно всем соискателям демонстрировали киноролики. Это было необходимо для максимального сходства условий инициации, иначе чистоты эксперимента было не достичь! При этом у контрольной группы были обычные картинки без гипнокодов!
        Столь простого объяснения я не предусмотрел, у меня аж под ложечкой засосало, но Эльвира Генриховна осталась невозмутима.
        - Коллега… - повернулась она к специальному агенту.
        - Согласно показаниям киномеханика, - немедленно подключился к разговору Эдуард Лаврентьевич, - все четыре сеанса в оба дня проведения эксперимента он ставил бобину с одним-единственным инвентарным номером, что подтверждается соответствующими записями в журнале регистрации показов.
        - Он что-то напутал! - заявил Резник. - Или случилась какая-то техническая накладка!
        - Отнюдь! Помимо всего прочего у нас уже имеются показания подопытных, направленных на лечение в горбольницу, а очень скоро на руках окажутся и результаты их обследования на предмет остаточных следов и характера гипнотического вмешательства!
        - Материалы эксперимента были сфальсифицированы с целью подтверждения вашей гипотезы! - припечатала доцента Эльвира Генриховна. - И о банальной халатности не может и речи идти! Когда стало ясно, что отклонение от нормального распределения носит негативный характер, вы в спешном порядке набрали якобы контрольную группу и тем самым совершенно осознанно поставили под угрозу жизни и здоровье ещё пятидесяти соискателей!
        Борис Давидович самую малость побледнел, лицо его заострилось, а нос будто бы сделался даже крупней обычного.
        - Мне ничего об этом не известно! Эксперимент проводил доктор Ломовой, со мной он свои действия не согласовывал. Я даже в инициативную группу не входил! Просто студенты вынесли на обсуждение общественности мои разработки! Если результаты были скомпрометированы, придётся начинать всё сначала!
        - Не выйдет! - зло уставился на него специальный агент. - Ваша теория базировалась на антинаучных бреднях и была изначально ошибочна! Вы об этом знали, теперь узнают и в учёном совете! И никто за вас не вступится.
        - Я - исследователь! Исследователям случается ошибаться, это не преступление! Мою теорию просто извратили!
        - Халатность или саботаж? - уколол его вопросом Эдуард Лаврентьевич.
        - Не вижу смысла обсуждать научные вопросы с некомпетентными дилетантами! - вздёрнул голову Борис Давидович. - Это всё?
        Специальный агент покачал головой.
        - Всё только начинается, гражданин Резник. Помимо озвученных обвинений мы расследуем вашу причастность к убийствам профессоров Красовского и Орлика, а также сотрудников института Чертопруда и Рубца.
        Доцент расхохотался.
        - Да вы никак на меня все свои нераскрытые убийства повесить решили! Это смешно, господа! Просто смешно! Что же я их всех собственноручно погубил, а?
        - Не собственноручно. Исполнение этих преступлений осуществили студенты из вашего кружка. Некие…
        - Вот им обвинения и предъявляйте! - заорал Резник. - И не морочьте мне голову!
        - В убийстве сотрудника Бюро оперативного реагирования Рубца вы принимали самое непосредственное участие, - вкрадчиво произнесла Эльвира Хариус, у меня аж мурашки от её голоса по спине побежали. - Что касается остальных эпизодов, вам будут инкриминированы подстрекательство к убийству и организация преступного сообщества.
        - Вздор! - аж брызнул слюной враз растерявший всю свою невозмутимость доцент. - Бездоказательный вздор! Это преследование из-за моего участия в выборах! Я в газеты пойду! Вас всех с работы поганой метлой погонят!
        То ли он уже знал о гибели своих подручных, то ли был уверен в их преданности, но слабину не дал, а вот по пухлому лицу Ивана Дубка градом покатились крупные капли пота. Его обвинения равнодушными не оставили.
        И в этот момент из соседнего кабинета послышалось:
        - Понятые, подойдите!
        Послышались недоумённые голоса, а пару минут спустя к нам с каким-то газетным свёртком в руках вышел из кабинета Дамир Соль. За ним потянулись остальные, благо просторное помещение было рассчитано на многолюдные собрания преподавательского состава кафедры и тесниться не пришлось.
        Аналитик положил свою находку на стол, аккуратно развернул газету и продемонстрировал всем металлическую шкатулку. Работал он в перчатках и собственных отпечатков оставить не мог, но дальше замешкался, опасаясь стереть чужие.
        - Это ваше, гражданин Резник? - спросил Эдуард Лаврентьевич.
        - Первый раз вижу!
        Специальный агент повёл рукой, замок щёлкнул, откинулась крышка. Внутри обнаружились катушки микроплёнки, паспорт некоего Левандовского, но с фотографией Резника и ещё один на имя Эллы Левандовской, а в довершении всего - пухлая пачка иностранной валюты и пакет провощенной бумаги, в том - белый порошок.
        - Это провокация! - взвыл доцент. - Мне это подкинули!
        - После взрыва кабинет был досконально обследован криминалистами, - чуть ли не прорычал Эдуард Лаврентьевич, - а затем ваши студенты организовали круглосуточную охрану кафедры, даже ремонт проводили собственными силами! - Он ткнул в распотрошённый пакет. - Вот это совершенно точно кокаин! А это разве не вы на фотографии в паспорте? Что на микроплёнках? Отвечайте! Немедленно!
        - Не знаю! - выкрикнул Резник и впервые в его голове прорезались истеричные нотки. - Это провокация!
        Эльвира Хариус требовательно прищёлкнула пальцами.
        - Блокиратор! - потребовала она у подчинённого и улыбнулась доценту. - Не волнуйтесь, больно не будет. Это просто формальность…
        Эдуард Лаврентьевич извлёк наручники и заученно выдал:
        - Гражданин Резник, вы арестованы по обвинению в…
        Сверкнуло! Толкнуло! Прижало!
        Ясновидение спасовало, словно резанувший по глазам отблеск оказался быстрее мысли, очнулся я припечатанным к стене с гудящей от удара головой. Чужое воздействие сдавило всего так, что едва получилось сделать вдох, рядом натужно сипел Альберт Павлович, а представители следственной группы обнаружились кто где - обездвиженные и дезориентированные. И если у меня лишь плыло перед глазами, то остальных определённо обработали как Ингу - очень уж знакомым показалось мигание всполохов.
        Это что ещё за фокусы? И почему меня вновь не проняло?
        Неужели из-за того, что я - абсолют?
        Всё дело в гипнокодах?
        Резник быстро подошёл к двери, рывком распахнул её и посмотрел на вторую - выходившую в основной коридор и оказавшуюся закрытой.
        - Звуковые и энергетические экраны сразу поставили? - спросил он.
        - Сразу, - отозвался один из студентов, не выглядевший ни испуганным, ни даже просто растерянным.
        Второй из «понятых» тоже проявлял нездоровое спокойствие, нервничал один лишь только Иван Дубок, но это отнюдь не мешало ему фиксировать сотрудников ОНКОР в тех положениях, в которых они оказались после первоначального выплеска сверхсилы.
        - Замечательно! Ваня, держи их, мне нужно подумать! - объявил доцент и запер дверь на ключ, после чего принялся вышагивать по комнате, негромко бормоча себе под нос: - Так-так-так!
        Я хоть и не лишился сверхспособностей, ничего предпринимать не спешил и незримые узы на прочность не проверял. Одному против четырёх операторов не выстоять, да и нет смысла суетиться, если уж на то пошло. Аналитики из Бюро не уловить столь существенную энергетическую аномалию никак не могли - наверняка сразу тревогу подняли. По обстоятельствам буду действовать. По ним, родимым….
        - Не хорошо… Это совсем не хорошо… - начал было заламывать руки Резник, но тотчас опомнился и требовательно прищёлкнул пальцами. - Илья взрывчатку принёс, как собирался? - спросил он у студентов.
        - В двух банках из-под краски, - подтвердил один из них.
        - Тащите! - распорядился доцент, вновь обретя уверенность в себе.
        А вот у меня оной изрядно поубавилось. Пришлось оставить надежды на то, что ситуация разрешится сама собой, и осторожно потянуть в себя сверхсилу. Тихо-тихо, еле-еле, не производя при этом никаких энергетических возмущений.
        Парочка студентов убежала в кабинет, а Борис Давидович повернулся к Ивану.
        - Пока разберут завалы и опознают тела, мы уже покинем Новинск! - уверил он своего нервного подручного. - Уедем за границу, я получу кафедру в Танилии, тебя возьму к себе ассистентом. Или даже в Айлу махнём! В цивилизованных странах настоящие учёные в чести, это у нас одни только лизоблюды и подхалимы карьеру делают! Иван, ты со мной?
        Дубок судорожно сглотнул и после едва уловимой заминки кивнул; я воспользовался этим кратким мигом, чтобы перебороть его воздействие, самую малость изменил позу и дотянулся до куратора, благо был прижат к стене едва ли не впритирку к нему. Ясновидение ожидаемо высветило множество перекрывших энергетические каналы сгустков сверхсилы, и я ничего нового выдумывать не стал, просто воспользовался техникой, сработавшей при реанимировании Инги. Альберт Павлович явственно вздрогнул, но иных внешних проявлений у моего воздействия не случилось. Никто ничего не заметил.
        Всё, теперь только ждать! Ждать и потихоньку набирать потенциал…
        Кто-то из следственной группы сумел выдавить из себя непонятный сип, что было равносильно подвигу - мне самому и дышать-то удавалось через раз, до того неподъёмная тяжесть придавила к стене.
        Борис Давидович резко развернулся и оскалился.
        - Что такое? Полагаете, нам не уйти? - Он презрительно фыркнул. - О своих драгоценных аналитиках, небось, вспомнили? Считаете, у них получится отслеживать наши передвижения? А не задумывались, как так вышло, что сами к сверхсиле обратиться не способны? - Он повысил голос и крикнул замешкавшимся в кабинете подручным: - Быстрее! Ну сколько можно возиться? - После вновь продолжил свою речь: - Я - учёный! Настоящий учёный! Я вас от сверхсилы отрезал и всех ваших хвалёных аналитиков в радиусе двух километров в ступор по щелчку пальца вгоню! С их-то чувствительностью! Ха! Да меня за границей на руках носить станут!
        Я усомнился было в душевном здоровье доцента, но сразу понял, что обращается он отнюдь не к нам - в первую очередь его тирада предназначалась Ивану и парочке студентов, притащивших из кабинета две банки с краской.
        Манипулятор чёртов!
        Резник потянулся к сверхсиле, начал формировать многослойную энергетическую конструкцию и небрежно бросил толстяку:
        - Ваня, заканчивай с ними!
        - Но…
        - Всё решено уже! Исполняй!
        Реплика прозвучала щелчком бича, да только я среагировал на вложенный в неё интонационный приказ первым. Всё просчитал заранее, поэтому не замешкался ни на миг - одним волевым усилием нейтрализовал придавившее к стене воздействие, кинетическим импульсом бросил себя к Ивану и толкнул его в грудь обеими ладонями, ещё и поделился энергией движения. Приданное пухлому старшекурснику ускорение выбросило того в распахнутое окно, а я в развороте пробил в голову ближайшего студента. Без малейших колебаний задействовал технику открытой руки, и кулак проломил парню череп, на пол рухнуло безжизненное тело. Проигнорировав его товарища, я метнулся к Резнику, но тот уже опомнился и предупредил этот рывок броском энергетической заготовки.
        Навстречу мне устремился сгусток сияния - правильный узор недоведённой до ума конструкции немедленно разметало, силовые линии растрепало во все стороны смертоносной бахромой, и увернулся от них я едва ли не чудом. Сиганул через стол, и - грохнуло! Водопадом кирпичных обломков вывалился на улицу простенок, а вместе с ним выбросило изуродованное тело попавшего под удар аналитика. Меня взрывной волной не зацепило, зато крепенько приложило помехами. Те враз вышибли из головы ясновидение, это и не позволило отреагировать на скакнувший от последнего из студентов росчерк молнии - электрический разряд снёс заземление и дёрнул резкой судорогой, заставил оступиться. Разом потемнело в глазах, и подручный доцента прокинул новую цепочку ионизированных молекул воздуха, но валявшийся на полу оперативник дотянулся до его ног и рывком повалил рядом с собой. Прежде чем парень сумел опомниться, второй опер свернул ему шею, только позвонки хрустнули.
        Резник атаковал резким энергетическим выбросом, а я ещё толком не отошёл после удара электричеством, вот и сплоховал, не успел отскочить в сторону. Точнее - не успел бы, не получи неожиданный удар в бок, который не только швырнул на письменный стол, но ещё и заставил перекувыркнуться через него. С матом я рухнул на пол и набил сразу несколько новых синяков, но синяки - это сущие пустяки в сравнении с тем, что сотворило бы со мной воздействие доцента.
        Полетели бы клочки по закоулочкам! В стене-то - очередная дыра!
        Откинув меня с траектории выброса, Альберт Павлович без промедления шибанул по Резнику безыскусным силовым выпадом и конечно же ничего этим не добился. Да наверняка и не рассчитывал на успех - скорее уж попытался выгадать время для входа в резонанс. На пару с ним у нас были все шансы на успех, и запаниковавший доцент пережёг в кинетическую энергию едва ли не половину удерживаемого потенциала.
        Зараза!
        Я сорвался с места, намереваясь проломиться через стену в соседнее помещение, и в этот момент распахнулась дверь, в комнату ворвался прибежавший из коридора на шум схватки оперативник. Перетряхнувшая пространство судорога выбросила опера обратно, заодно снесла стену, встопорщила паркет и частично обрушила перекрытие. А ещё - расшвыряла по сторонам вновь обрётших подвижность людей и прервала мой прыжок, сбив на пол и приложив о шкаф, так что ни вздохнуть, ни пошевелиться.
        Резкий всполох энергетических помех враз вышиб Альберта Павловича из резонанса, а дальше точечные искажения силы тяжести зафиксировали всех почище завязок смирительных рубашек. Сходу перебороть придавившую к полу гравитационную аномалию я не сумел, а миг спустя дистанционное воздействие передавило входящий канал. Но только лишь блокировкой сверхспособностей Резник не удовлетворился, заодно он отвесил мне такую оплеуху, что едва голову с плеч не снёс.
        Кого другого и пришиб бы, пожалуй, но я-то был покрепче людей его круга - сознание померкло лишь на миг.
        Разобравшись со мной, доцент встряхнул Альберта Павловича и будто тряпичную куклу отшвырнул его к дальней стене, после с шумом перевёл дух.
        - Моя техника взлома гипнокодов будет опубликована, если я не получу гарантий безопасности! - хрипло выкрикнул он в надежде предотвратить штурм помещения сотрудниками ОНКОР. - Иммунитет! Я требую правовой иммунитет! А иначе начну убивать заложников! Я не шучу!
        Безумный взгляд тёмных глаз пробежался по комнате и - чёрт! чёрт! чёрт! - остановился на мне! Борис Давидович вытянул перед собой чуть дрожащую руку и сотворил заготовку очередной убийственной конструкции, но почти сразу сбился, нервным движением развеял её и смахнул с лица пот. Одновременное оперирование несколькими потоками сверхсилы - прерогатива истинных виртуозов, вот и Резник отказался от чисто силового воздействия и резко усилил давление на мою внутреннюю энергетику, попытался раздавить её и выжечь.
        Сволочь!
        В груди так и полыхнуло, скрипнули зубы, из глаз потекли слёзы, и откровением свыше снизошло осознание того простого факта, что перебороть сдавившее центральный узел воздействие у меня банально не хватит мощности. И я перестал трепыхаться, вместо этого воспользовался наработанной после инцидента на привокзальной площади эластичностью энергетических каналов. Потянул, рванул, сместил - и тело от паха до скулы будто раскалённым ножом вскрыли! Резкая вспышка боли едва не вогнала в беспамятство, зато конфигурация ключевых силовых точек изменилась в достаточной степени, чтобы я сумел вывернуться, выскользнуть, вырваться из мёртвой хватки чужой воли!
        Блокировка слетела, но крох втянутой в себя сверхсилы не хватило даже на преодоление гравитационной ловушки, и дальше я сделал то, чего делать в Новинске не следовало ни при каких обстоятельствах: вошёл в резонанс! Да! Я восстановил в памяти гармонию источника-девять и невероятным усилием воли вогнал себя в транс!
        Резник попытался расплющить меня ударом гравитационного молота, вдобавок метнул атакующую конструкцию, но я оказался быстрей. Наработанные бессчётными тренировками рефлексы увели из-под удара взбесившейся силы тяжести, а всполох ясновидения наделил всеобъемлющим пониманием структуры энергетического заряда. Точечным выплеском сверхсилы в противофазе я стёр её ключевой элемент, и - сверкнуло! хлопнуло! несильно толкнула в грудь ударная волна!
        Но - жив! Я - жив!
        Отдачей доцента откинуло на шаг назад, от неожиданности Резник даже упустил контроль над гравитационной аномалией. Я выстрелил в него пакетом деструктивных вибраций и ринулся на сближение прямо через переливы северного сияния, но меня тотчас в бок боднули! Резко повело в сторону, гармония источника-девять ускользнула, я перестал быть осью мироздания и покинул центр висевших над головой призрачных огней. Эффект стробоскопа сгинул, одним стремительным росчерком нарисовался сияющий круг, центробежная сила подхватила меня и отбросила прочь!
        Но в стену я почему-то не врезался, вместо этого плашмя повалился на пол. За миг до того, как моя голова со всего маху ударилась о паркет, в комнате грохнули два выстрела.
        Один и сразу второй. Дальше - только тишина.
        Лицезрение белого потолка - не самое увлекательное занятие на свете, но лучше уж трещины в штукатурке над головой, нежели занозы крышки заколоченного гроба. Да и больничная койка - не тюремные нары. Выпишут.
        Это точно. Обсуждению не подлежит.
        Скрипнула дверь, в палату вошёл майор Городец.
        - Лежишь? - спросил Георгий Иванович, усаживаясь на стул.
        Я перестал коситься на него и закрыл глаза, переборол головокружение и подтвердил:
        - Лежу.
        - Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что Звонарь с Кордона вырваться не сумел. Когда с ним по телефону разговаривал, думал, от крика трубка расплавится или динамик взорвётся.
        Я только фыркнул.
        - Будто мне что-то другое оставалось!
        Георгий Иванович вздохнул.
        - Запросто мог настройку на источник-девять сбить.
        Тут я тоже не удержался и вздохнул. И сбил бы, если б последние месяцы энергетические узлы целенаправленно не разрабатывал, укрепляя их и одновременно повышая эластичность каналов. Да и так едва ли не чудом пронесло. Месяц на восстановление - сущие пустяки по сравнению с необратимой потерей сверхспособностей. В Айлу-то на перенастройку в тамошнем источнике теперь никого не отправляют.
        - Ладно, чего уж теперь, - махнул рукой Городец и достал из кармана халата сложенные надвое листы, а вместе с ними автоматическую ручку. - Подписывай!
        Внимательнейшим образом я изучил очередные обязательства о неразглашении, проставил свои закорючки во всех нужных местах и спросил:
        - Резника не реанимировали?
        Георгий Иванович покачал головой.
        - Его и до больницы чудом живым довезли. С двумя-то пулями в голове!
        Стреляли в доцента Эльвира Хариус и Дамир Соль и, хоть по факту они нас всех спасли, в контрольно-ревизионном дивизионе столь выдающуюся меткость коллег почему-то не оценили.
        Городец забрал у меня листки, вновь сложил их надвое и сунул обратно в карман, но со стула не поднялся, вот я и воспользовался моментом, спросил:
        - Резник и вправду был Гроссом?
        Георгий Иванович неопределённо пожал плечами.
        - Так скажем, вероятность этого отлична от нуля. Аналитики уверены на все сто, моё руководство тоже разделяет эту позицию.
        - А сами вы?
        - А я пристрастен, - встопорщив усы, усмехнулся Георгий Иванович. - Отдал операцию на откуп коллегам, а они взяли неуловимого Гросса… Теперь если и не повышение, так перевод в столицу у них точно в кармане… Обидно, да? - Он покачал головой. - Но, надо признать, материалы на микрофишах оказались более чем просто интересными. К тому же этот оксонский шифр спецы аналитического дивизиона лишь в прошлом месяце взломали, тоже показатель.
        Я уставился в потолок. С одной стороны было в высшей степени лестно оказаться причастным к раскрытию столь матёрого вражины, а с другой - Резник на созданный моим воображением образ Гросса нисколько не походил.
        - А его техника взлома гипнокодов? - уточнил я, приподнявшись на одном локте. - Разобрались с ней?
        Городец снисходительно улыбнулся.
        - Петя, ну что ты как маленький? Ну какой ещё взлом гипнокодов? Резник просто разработал оригинальную технику спазмирования энергетических каналов и не более того.
        - Вы сейчас серьёзно?
        - Предельно! - подтвердил Георгий Иванович и похлопал себя по карману с подписанными мной бумагами. - Настоятельно советую тебе придерживаться официальной версии и с неудобными вопросами ни к кому не приставать.
        Мне только и оставалось, что презрительно фыркнуть.
        Спазм энергетических каналов! Три раза «ха»! Я мало того, что Ингу и Альберта Павловича в порядок привёл, так ещё и во всех подробностях Лизавете Наумовне и Федоре Васильевне свою технику воздействий расписал, дабы те остальным помогли.
        - Там одна из бумаг по медицинской части была, - напомнил я куратору. - Рассказывайте!
        Городец ухмыльнулся в усы и покачал головой.
        - Не было никакой техники, были некомпетентность и безответственность, помноженные на ничем не обоснованные амбиции.
        - Это как так? - озадачился я.
        - Резник хоть и числился ведущим разработчиком гипнокодов, но большего успеха достиг в преподавательской деятельности. А так всё больше на вторых ролях в чужих проектах участвовал. Его самостоятельный пакет рекомендовали к внедрению только в начале этого года. Вот тогда-то в ходе углублённой экспертизы профессор Красовский и выявил недостаточную выверенность формул. Из-за подгонки под особенности внутренней энергетики операторов шестого витка они засоряли подсознание обрывками кода, что при сочетании некоторых факторов могло привести к образованию, как ты их обозвал, энергетических тромбов. И касалось это не только оригинальной разработки Резника, но и немалой части проектов, в которых он принимал участие в качестве рядового исполнителя. По предварительным оценкам уязвима едва ли не треть гипнокодов, внедрённых за последние десять лет. У институтских умников волосы дыбом встали, когда их в курс дела ввели. Одни в срочном порядке разрабатывают заплатки против сигналов, которые запускают процесс активации мусорных кодов, другие ломают голову, как полностью вычистить их из подсознания. Но это всё
строго секретно. - Он похлопал себя по карману. - Ты дал подписку, не забывай.
        Я устроился поудобней и уточнил:
        - Так понимаю, вы Дубка раскололи? Не врёт он?
        - Дубок к убийствам непосредственного отношения не имел, поэтому запел как соловей, только успевали стенографировать, - уверил меня Георгий Иванович. - Он один из кружка в курсе ситуации с гипнокодами был, остальные в гениальности Резника нисколько не сомневались. Вот их и науськали на завкафедрой под соусом притеснения истинных талантов бюрократами от науки. А когда на кафедру поставили Орлика, убрали и его. Дальше на Резника насел Чертопруд - чем всё это закончилось, ты знаешь и сам.
        Я хмыкнул.
        - Надо понимать, после избрания в наблюдательный совет Резник отошёл бы от научной деятельности, и с провалом проекта по контролируемой инициации пришлось бы разбираться его преемнику.
        Георгий Иванович поморщился.
        - Для него это был единственный вариант выйти сухим из воды. Другое дело, что о торговле наркотиками Дубок ничего не знает. Вообще ничего.
        - Странно, - хмыкнул я и спросил: - А что с институтской библиотекой? Выявили пособников Резника?
        - Недостачи в спецхране не зафиксировано - где бы Резник ни раздобыл запрещённую литературу, точно не там.
        - А как же библиотечные штампы?
        Городец развёл руками.
        - Их подделать - пара пустяков. Вопрос в другом: один наш с тобой не в меру эрудированный общий знакомый отличается фотографической памятью, в оглавлении изъятых «Математических методов гипноза» он углядел раздел, которого не было в оригинальном издании.
        - Какая-то новая редакция? - предположил я.
        - Подделка. Остальные книги тоже подверглись правкам, особенно «Идеальная инициация» Дамиани. В неё вставили целый ряд тезисов, которые полагались ошибочными на момент запрета издания, но получили подтверждение годы спустя и считаются бесспорными ныне. Это добавило достоверности теории, которую взялся проверять на практике Резник. Как уверили меня специалисты, его сделанные на основании этих материалов расчёты были абсолютно верны, просто основывались на изначально неверных посылках.
        Я едва не присвистнул от изумления.
        - Пока непонятно, подсунули Резнику фальшивки или он сам их изготовил для того, чтобы вовлечь в аферу Ломового, но такого рода идеологическая диверсия может оказаться много разрушительней любой бомбы. Это настоящая мина замедленного действия! Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.
        - Ну конечно! - фыркнул я. - А я-то никак в толк взять не мог, чего вы разоткровенничались! Неужто к оперативной работе привлечь собираетесь?
        - У тебя уже есть работа, ею и будешь заниматься.
        - Которой именно?
        - Общественной. Ты нам интересен в качестве секретаря дисциплинарного комитета.
        Я не удержался от тяжкого вздоха.
        - Слушаю вас, Георгий Иванович.
        Городец наставил на меня указательный палец и веско произнёс:
        - Заниматься будешь контролем самиздата! Сейчас на руках у студентов скопилось невообразимое количество перепечаток неофициальных методичек, конспектов с самыми завиральными теориями и даже самопальных гипнокодов. Требуется незамедлительно взять ситуацию под контроль! В самое ближайшее время студсовету порекомендуют запустить компанию против этих шарлатанских бредней, на тебе будет первоначальный анализ изъятых материалов и выявление возможных каналов вброса заведомых фальшивок.
        Услышанное поразило до глубины души, и я не удержался от ехидного:
        - Ну да! Кто везёт, на том и едут!
        - Никто не собирается взваливать всю работу на тебя одного. Мы с Альбертом выделим по человеку, будешь загружать их по мере надобности.
        Я надолго задумался, потом сказал.
        - Хорошо, но есть одно условие…
        Георгий Иванович встопорщил усы и отрезал:
        - Это поручение, а не предложение!
        Сдать назад я и не подумал.
        - И тем не менее, мне кое-что от вас нужно.
        На скуластом лице куратора заиграли было желваки, но он моментально обуздал эмоции и разрешил:
        - Излагай!
        Я вновь приподнялся на одном локте и сказал:
        - Фёдор Маленский, помните такого?
        Городец помнил, но на моём конфликте с Барчуком акцентировать внимание не стал, перечислил куда как более актуальные моменты.
        - Дезертир. Находится в республиканском розыске по обвинению в нападении на сотрудника идеологического комиссариата. По оперативной информации сбежал за границу.
        - Думаю, с ним не всё так просто. В комендатуре у него был покровитель.
        - С чего взял? - поинтересовался Георгий Иванович.
        Я обрисовал основные моменты, но особого впечатления на куратора ими не произвёл. Нет, в целом с озвученным выводом тот оказался вполне согласен, просто резонно заметил:
        - И что с того? Ты же не хуже меня знаешь, что обвинение в нападении на сотрудника комиссариата сфабриковано твоим дружком Коростой. Не было никакого участия в мятеже, была стычка на почве личных неприязненных отношений, инициатором которой стал совсем другой человек.
        С этим я спорить не стал, напомнил о более ранних событиях:
        - А в комендатуре? Он точно ко мне не просто так прицепился!
        - Извини, Петя, но ты был идеальной мишенью для любого, кто хотел самоутвердиться за чужой счёт.
        - Поначалу - возможно. Но дальше-то до покушения дошло! Либо их компанию кровью повязать хотели, либо и вовсе потребовали от меня избавиться! Просто Казимир Мышек не справился! А когда Боря Остроух слабину дал, его в железнодорожный корпус сослали, и после этого Маленский новую компашку собрал.
        Георгий Иванович покачал головой.
        - Можешь объяснить, зачем кому-то понадобилось от тебя избавляться?
        Ответил я без малейшей заминки:
        - Да хотя бы из-за того, что я мог опознать Сомнуса!
        - Притянуто за уши!
        Настаивать на этой своей версии я не стал и сказал о другом:
        - Тогда, быть может, из-за того, что это вы меня в комендатуру привели? Ещё и комиссару разрекламировали! Мол, и стреляю, и мотоцикл вожу, и с парашютом прыгаю. Вдруг кто-то решил, что меня в учебный взвод целенаправленно внедряют? Там ведь и второе дно было, так?
        - Кто-то решил - это сам Хлоб? - хмыкнул Георгий Иванович. - А доказательства наличия у Маленского покровителя ты получил при анализе информации, предоставленной самим комиссаром? Ничего не путаю?
        Я только вздохнул, поскольку куратор своим вопросом безошибочно угодил в самое слабое место моей теории.
        - С Маленским Хлоб мог просто оказать кому-то услугу, - сказал я тогда. - Примерно, как оказал её вам со мной.
        - Именно, Петя! - кивнул майор Городец, поднимаясь со стула. - Поэтому о первичных документах забудь. И они, и ходатайства, в том числе по тебе самому, завизированы комиссаром и подписаны начальником комендатуры. На покровителя Маленского ты так не выйдешь.
        - А как-то иначе это можно сделать?
        - Забудь! - повторил Георгий Иванович. - Уж поверь на слово - людям, которым взялся бы оказать услугу комиссар, тебе дорогу лучше не переходить.
        - А вам самому?
        Городец пожал плечами.
        - А я для начала справки наведу. Тоже, знаешь ли, не самая зубастая рыба в пруду.
        - С Митенькой своим поговорите. Доклады его поднимите за тот период, - со смешком посоветовал я. - И ещё Остроуха допросить можно.
        - Без тебя разберусь! - Георгий Иванович двинулся на выход, а уже у двери обернулся и заявил: - Да! Твоему любимому Вязу объявили о служебном несоответствии и настоятельно рекомендовали озаботиться поиском нового места службы.
        Я аж присвистнул.
        - Это как так?
        - Когда аналитики уведомили дежурного о непонятной энергетической активности на кафедре системной оптимизации, он в нарушение всех инструкций скомандовал отбой и отменил выезд на место происшествия дежурной группы.
        - Но ему ведь приказали не совать нос в дела контрразведки!
        - Инструкции, Петя! Инструкции - это святое, - ухмыльнулся в ответ Городец. - Никого не волнует, кто что кому сказал. Учти на будущее.
        Он вышел за дверь, а я озадаченно хмыкнул. Вроде, порадоваться нужно, а всё каким-то неважным кажется.
        Ну что за жизнь такая?
        Вечно всё через одно место! Научный, блин, факт! И приоритеты эти ещё мои самому себе придуманные…
        Стоп! Семья, друзья и приоритеты - это святое! И, к слову, о друзьях…
        Блокировать болевые ощущения мне запретили строго-настрого, так что, усевшись на койке, я какое-то время перебарывал дурноту, потом только поднялся и заковылял к входной двери. Вышел в коридор, побрёл в женское крыло. Кого другого незамедлительно вернули бы обратно в палату, ну а я с помощью связей в отделении интенсивной терапии сумел выбить двухминутное свидание с Ингой, благо ту уже вывели из медикаментозного сна.
        Бинты, гипс, нога на растяжке. Но живая и все конечности на месте, а это главное.
        То, что не убивает оператора сразу, не убивает его вовсе.
        - Спасибо, - тихонько выдохнул я, с кряхтением сев на стул рядом с койкой.
        Инга слабо улыбнулась.
        - За что? Особист с военной кафедры - ну, который усатый и скуластый! - сказал, будто это ты опасных преступников застрелил! - Она чуть повернула голову, посмотрела мне в глаза и жёстко произнесла: - Ты не имел права решать за меня! Не нужно меня опекать! Я - не жертва!
        Я виновато улыбнулся.
        - И в мыслях такого не было, - произнёс, не сумев задавить тяжёлый вздох. - Видишь ли, я - записной эгоист. Пистолет-то был нелегальный, со сбитым номером! Вот я и принял кое-какие меры на сей счёт. Ты не думай, это не буржуазный конформизм и даже не малодушие! Просто инстинкт самосохранения, а против инстинктов не попрёшь. И посоветоваться с тобой возможности не было, а так бы - непременно. Даже не сомневайся.
        Инга какое-то время молча обдумывала услышанное, потом смежила веки.
        - Болтун! - уже без всякого надрыва в голосе выдала она, запнулась, сглотнула и с лёгкой дрожью в голосе сказала: - Спасибо, что собрал меня там… Иначе до приезда скорой я бы не дотянула. Не спорь! Не сама это придумала, так заведующий отделением сказал. Очень тебя хвалил, между прочим.
        Дверь приоткрылась, и медсестра погрозила пальцем, но силком выдворять из палаты покуда не стала. В любом случае испытывать её терпение не стоило, я ухватился за спинку стула и поднялся на ноги.
        - Ну, значит - мы квиты. Поправляйся!
        - Постой! - забеспокоилась Инга. - Ты куда? Погоди! Зачем они на нас напали? Что ты раскопал на Резника? Его и в самом деле застрелили при задержании? А как мне заблокировали…
        Я приложил к губам указательный палец.
        - Тсс! Всему своё время.
        Но только двинулся к двери, и уже в спину мне Инга вдруг произнесла:
        - Знаешь, Петя… А ведь я собиралась сделать из тебя человека…
        - Собиралась? - озадачился я. - А почему говоришь об этом в прошедшем времени?
        - Просто вдруг поняла, что ты уже успел стать кем-то совсем-совсем другим.
        Я не нашёлся что на это ответить. Послал воздушный поцелуй и вышел за дверь.
        Стал кем-то другим?
        Ну не знаю, не знаю… Приоритеты всё те же.