Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Колчанов Артем / Круг : " №01 Путь К Золотистой " - читать онлайн

Сохранить .
Путь к Золотистой Артем Колчанов
        Круг #1
        Артем Колчанов
        Путь к Золотистой
        Глава первая: "Игла"
        Это был крошечный зальчик на периферии нашего подземного посёлка, дальше уже ничего не было, только сплошная гранитная скала. Зал выжгли плазмой в монолите тогда, когда посёлок ещё только строился, а строился он очень поспешно, почти что без планов и проектов. И, в конце концов, получилось так, что он оказался вовсе ненужным, впрочем, как и многие другие, построенные в то время. Никто и никак не оборудовал его, не обживал, разве что в самом начале проложили вентиляцию, а потом наверно просто позабыли о его существовании. Но зато здесь никто не бывал кроме нас - мальчишек, да и мы бывали здесь не так уж часто, разве что тогда, когда очень уж хотелось побыть в одиночестве. Мы так и называли его - Зал одиночества. Сегодня побыть в одиночестве захотелось мне, вот я и пришел сюда. Первым делом повесил на свисающую с потолка проволоку фонарь, который забирал на перезарядку, потом, повинуясь какому-то не до конца понятному внутреннему импульсу, включил его на полный накал. И фонарь загорелся просто ослепительно. Перекрытый мелкой, поблескивающей металлом, сеткой, раструб вентиляционной системы едва
заметно выступал из камня в метре от пола. Из него несильно и приятно тянуло свежим, прохладным воздухом. Я передвинул к раструбу старое, потёртое кресло, которое мы давно притащили сюда из жилой зоны посёлка, где оно ожидало отправку в утилизатор. Забрался на него вместе с ногами (в нашем посёлке, даже здесь, в его необжитой части, было образцово чисто, так что ногами я не испачкаю ни кресла, ни себя). Здесь, в зале, отделённом от поверхности двумя сотнями метров, фонарь светил так ярко, словно бы само солнце сподобилось сойти под землю. От этого света я прикрыл глаза, и мне невольно показалось, что будто бы воздух из вентиляции - настоящий ветер, а фонарь - настоящее солнце, и тут же, словно бы наяву, увидел то, что сейчас могло быть только сном, но не было им, когда-то это было реальностью и осталось в памяти:
        Жёлтое, лучистое и по-летнему яркое солнце светит с такого высокого и такого бездонно-голубого неба, красное же солнце только собирается восходить и его ещё не видно, лишь светится на востоке тускло-багровая и совсем неяркая на фоне дня полоска зари. Мне наверно лет шесть-семь, я по-детски беззаботен и думаю, что всё и всегда будет только хорошо, и не может быть никак иначе, а, точнее говоря, я вообще-то даже и не задумываюсь об этом, зачем ребёнку думать о таком. Я сижу на большом тёмно-сером и плоском камне, привалившись спиною в тонкой рубашке к неровной и прохладной коре дерева. Затаив дыхание, я слушаю, как очень тихо шелестит ветер в древесной кроне. Но вот на крылечко выходит мама. Я широко ей улыбаюсь, хотя и точно знаю, что сейчас она будет меня ругать, ведь ругает-то она меня не всерьёз, а любя: "Вик, ну что мне с тобой делать, опять ты сидишь на земле, не можешь хоть один день побыть чистым и аккуратным ребёнком". А я в ответ на это оправдываюсь, шутя и дурачась, это стало для меня и мамы самой настоящей игрой…
        - Вик, - негромко прозвучало у меня над самым ухом. От этого я вздрогнул, и чуть было не вскочил.
        - Вик, спишь что ли? - было сказано уже намного громче и гораздо насмешливее.
        Это был не кто иной, как Серёжка. Серёжка - мой двоюродный брат, парень тринадцати с половиной лет от роду - почти что мой ровесник, всего лишь на год он меня младше. Серёжка - самый близкий для меня человек, наверно даже ближе родителей. Брат и друг в одном лице, просто Серёжка.
        - Не, Серёж, что ты, не сплю, конечно. Просто мне сейчас кое-что вспоминалось.
        Серёжка ничего не спросил, а только внимательно и понимающе посмотрел на меня своими большущими голубыми глазами и заставил подвинуться. Когда же я нехотя освободил ему место, он устроился рядом со мной, в жалобно заскрипевшем от такого бесцеремонного обращения с ним, кресле. Серёжка знал и понимал меня лучше кого бы то ни было, может быть даже лучше меня самого.
        - Ну что ты снова разгрустился, Вик. Пойдём лучше в зал, мячик немного погоняем, там уже все мальчишки собрались, только тебя не хватает.
        - Не хочу, - поморщился я, - каждый день одно и то же: с утра учёба, потом зал, мячик, фильм… Серёж, разве тебе это ещё не надоело?
        Серёжка громко и понимающе вздохнул, было ясно, что он во всём согласен со мной, но вслух сказал другое:
        - Ну, Вик, нас ведь всё-таки ждут.
        - Салаги-то? Серёж, им, по-моему, что с нами, что без нас, одинаково просто и хорошо. Придумают что-нибудь, развлекутся и без нас… ну не хочется мне.
        Тут нужно сказать, что мальчишек в почти полностью покинутом людьми последнем диверианском посёлке, осталось только шесть человек. А нашего с Серёгой возраста не было никого. Остальные мальчишки были, по нашему общему с Серёжкой мнению, салагами, в возрасте от пяти и до восьми лет и, если говорить честно, всерьёз я их не воспринимал никогда. Наверно потому, что они вообще не помнили жизни наверху, а знают один только этот подземный посёлок, где стерильный, всегда теплый кондиционированный воздух и мягкий, не слепящий глаз, искусственный свет. Они не знают, что такое настоящий ветер, потому что никогда не ощущали его на своей коже, что такое настоящий дождь, потому что никогда не попадали под него. И они никогда не видели собственными глазами настоящего, теплого и живого солнца, а если и видели, то не помнят об этом. И они не знают, да и не могут знать, каково бывает человеку, который когда-то видел солнце и снова хочет его увидеть, не на холодном экране, не через линзы и зеркала перископа, а своими собственными глазами.
        - Снова ты, Вик, ничего не хочешь, - сказал Серёжка тихо, почти шёпотом.
        В ответ я отрицательно мотнул головой, немного виновато улыбнулся, и тихо сказал:
        - Я хочу увидеть солнце, Серёж, очень хочу.
        Серёжка ничего не сказал в ответ, а только посмотрел мне в глаза. И без всяких слов было понятно, что он так же, как и я, до боли тоскует по солнцу, небу, ветру и дождю. И тогда я сказал ему то, что услышал от взрослых сегодня утром, в разговоре вовсе не предназначавшемся для моих ушей:
        - Знаешь, Серёж, сейчас у нас на Дивере почти что зима, оба солнца в соединении.
        - Сейчас у нас зимы не бывает, - отмахнулся Серёжка, - сам знаешь, там наверху одно только чудовищное лето.
        - Пусть это и не настоящая зима, но не всё ли нам равно, настоящая или не настоящая. Планета понемногу уходит от красного солнца и потихоньку остывает. Сейчас перед рассветом температура падает почти до сорока градусов. Ну а сорок - это же, Серёж, вообще ерунда после тех двухсот, что были полгода назад, мы бы сейчас смогли выйти наверх просто вот так, без скафандров.
        В глазах у Серёжки тотчас же загорелся ясно различимый огонёк любопытства, он меня прекрасно понял. Понял и то, чего я сейчас хочу и, слегка улыбнувшись, спросил:
        - Ну и когда мы с тобой пойдём?
        - Наверно можно было бы попробовать завтра, перед самым рассветом, - поделился я с ним своим только что придуманным планом.
        - А когда у нас сейчас рассвет? - поинтересовался он.
        - Полчетвёртого ночи или что-то около того, не раньше. Нам придётся выходить за час до рассвета.
        - Нужно будет взять с собой накидки из металлки, воды побольше и по фонарю.
        - Фонари можно и не брать, наверху нам и без них будет светло. Ирра сейчас почти полная, да и вообще всё небо светится, красное-то солнышко всё ещё очень близко, мы до сих пор не вышли из его внешней короны…
        - Вик, а шифры замков ты не забыл?
        - Конечно, не забыл. Но не оказалось бы так, что их уже сменили.
        Шифры замков я сумел выведать ещё полгода назад, сразу после того, как ушел на Терцию последний звёздный транспорт. Тогда мы с Серёжкой стащили со склада по скафандру, и всерьёз собрались выбраться наверх. Но это приключение завершилось, даже не начавшись как следует. Включив скафандры, мы, сами того не зная, вместе с ними включили и маяки-ответчики, которыми они оснащены. А по сигналам маяков, тотчас же появившимся на диспетчерском экране, нас без промедления выследили и перехватили. И солнца мы тогда так и не увидели…
        Серёжка поёрзал в кресле и спросил, искоса взглянув на меня:
        - Мы ведь тогда до дверей так и не дошли, откуда им знать то, что и шифры нам известны, и зачем возиться, меняя их. Вот только бы и сейчас не перехватили?
        - Не должны, Серёж, мы же не будем надевать скафандры. Да и к тому же, по-моему, у них сейчас и без нас забот хватает. Лишь бы самим себя не выдать, тогда уж точно перехватят.
        Договорились мы обо всём сразу же, это совсем не сложно - договориться, когда хочешь одно и то же. А остаток дня провели в ожидании ночи. И я почти что и не запомнил, чем мы занимались днём. Сначала всё же погоняли мячик с малышнёй, Серёжка убедил меня заняться этим. Потом, наверно уже в десятый (если не в двадцатый) раз посмотрели старый фантастический фильм, кристалл с которым мы нашли уже довольно давно. Этот фильм почти сплошь состоял из приключений, салаги смотрели его, затаив дыхание. В этом фильме один мальчишка, мой ровесник, остаётся один на невероятно огромном корабле-звездолёте, потерпевшем страшную и малопонятную аварию на другом краю галактики. Он остаётся один и не может вернуться на Землю. Но рядом чужая планета, только что открытая и почти что неизученная. Он высаживается на неё, планету, на которой живут люди-инопланетяне, испытывает массу приключений и, переживает множество бед и злоключений, но всё же находит выход и возвращается домой, на Землю, где потом становится знаменитым капитаном разведки. Я видел этот фильм уже не один раз, а множество (раз двадцать - точно), но и
сегодня смотрел с ничуть не меньшим интересом, чем в первый. Это была фантастика, причём не самая качественная, но у меня почему-то создавалось впечатление, что это самая что ни на есть реальность. Наверно потому что в фильме не было ни малейшего намека на свойственную жанру наигранность и стереотипность. Серёжка же под конец фильма откровенно задремал, и потом над ним все ребята смеялись, но он на них не обиделся. Серёжка редко на кого обижался всерьёз, а если и обижался, то быстро забывал.
        За днём наступил вечер, его мы провели дома у Серёжки. Поиграли в кибершахматы, пару партий между собой, а потом вдвоём сыграли одну с кибермозгом посёлка (последнюю естественно проиграли, как всегда, не тот мы противник, чтобы всерьёз тягаться с большим кибермозгом). После шахмат мы вдвоём читали старинную книгу, напечатанную ещё на бумаге, которая была полна захватывающих приключений. Потом я позвонил по видеофону домой и предупредил папу и маму, что ночевать остаюсь у Серёжки. Настроение у папы было хорошее, и он мне без всяких вопросов разрешил, правда, в заключение не забыв предупредить о том, чтобы всё было без фокусов, он-то прекрасно знал, чем иногда заканчивается то, что начинается именно так. Тетя Лиина, Серёжкина мама, накормила нас ужином, а в десять вечера, несмотря на наши бурные протесты, заставила отправиться спать. Спать мы сегодня не собирались, но сон оказался сильнее и довольно быстро сморил нас.
        Проснулся я от того, что Серёжка не без удовольствия толкал меня острым локтём в бок. В Серёжкиной комнате стоял полумрак. Висевший на стене ночник горел только в четверть накала. Серёжка молча указал на часы - было время собираться, если мы не передумали и по-прежнему собираемся побывать наверху именно сегодня. Мы не стали одеваться, и без того будет жарко, взяли только накидки из металлоткани, длинные блестящие, сделанные ещё два года назад, но конечно же не для вылазки наверх, а для новогоднего карнавала. Плюс к этому, Серёжка прихватил большую пластиковую флягу для воды. Кеды из мягкого пористого пластика взяли в руки и как были в одних трусах, на цыпочках, чтобы не шуметь, выскользнули из квартиры.
        Посёлок спал. В коридорах горело только тусклое и слегка красноватое ночное освещение, но всё равно, даже при таком освещении всё было отлично видно, для наших целей оно подходило лучше, чем дневное. Серёжка наполнил флягу водой из крошечного фонтанчика на пересечении коридоров и повесил на ремень через плечо. Не говоря друг другу ни слова, мы обулись, а потом осторожно и почти бесшумно, двинулись к выходу. По пути нам никто и не встретился - ночь не то время, чтобы гулять. Да и не так уж много сейчас в посёлке людей, чтобы нашелся любитель ночных прогулок. Пройдя чуть больше километра, мы добрались до тамбурного коридора.
        - Давай, - шёпотом сказал я и легонько подтолкнул Серёжку к шифратору замка.
        Серёжка молча посмотрел по сторонам, лишний раз убедился, что никто за нами не следит, положил руки на клавиатуру, быстро набрал сложную комбинацию цифр и символов, которую заранее выучил наизусть. А я сразу же, как только шифр был набран, повернул большой, блестящий металлом рычаг и не без труда отодвинул в сторону массивную заслонку двери.
        - Быстро, - всё так же шёпотом скомандовал я, и мы побежали по длинному, едва освещённому коридору, жалея по пути, что не взяли хотя бы один фонарь.
        На переборку тамбура я налетел всем телом, настолько неожиданно она появилась прямо передо мной из темноты, хорошо ещё, что лицо не разбил. Серёжка налетел на меня, шёпотом чертыхнулся и принялся на ощупь искать шифратор. Но вот шифр набран, и дверь сдвигается в сторону, медленно и словно бы неохотно. За дверью сразу же начинается круто идущий вверх металлический винт лестницы аварийного подъёма, которым мы и собираемся воспользоваться. Неаварийным подъёмом был большой и быстрый лифт, скрытый за соседней дверью, но лифтом в нашем положении мы подняться наверх не можем, потому что он контролируется автоматикой, а она тут же просигналит о нашей попытке дежурному по посёлку. Мы побежали по лестнице вверх, и она показалась нам почти что бесконечной. Нелегко бегать вверх по лестницам на такой большой и тяжелой планете, как наш Дивер, здесь сила тяжести больше земной на целую треть. Хоть мы и родились здесь, и эта тяжесть для нас привычная и даже родная, но всё же мы не какие-то сверхмускулистые монстры, а обычные люди. Мы едва ли преодолели половину подъёма, когда Серёжка окончательно запыхался и
запросил у меня пощады и остановки, хотя бы на пять минут. Я с ним согласился, потому что чувствовал себя только на самую малость лучше, чем он. Мы сели на металлические ступеньки и несколько минут потратили только на то, чтобы отдышаться и прийти в себя.
        - Нет, Вить, если так и дальше бежать, то наверху мы просто упадём, как загнанные лошади, и нам будет не то, что не до солнца, а вообще на всё наплевать.
        - Ладно, Серёж, больше спешить не будем, - снова согласился я, - меня и самого чертовски измотал этот затяжной забег.
        И мы пошли дальше, хоть и быстро, но уже особо не торопясь. Но когда мы добрались до выхода, наши ноги гудели, а в ушах отчётливо слышался шум крови. В верхнем тамбуре было уже по-настоящему жарко. Мы попили воды из фляги, потихоньку пришли в себя и постарались хоть немного привыкнуть к жаре. И только после всего этого Серёжка попросил, указывая на наружную дверь:
        - Можно, я открою?
        - Давай, открывай, - согласился я.
        Мы поднялись, Серёжка взялся за рычаг и, немного помедлив в нерешительности, распахнул наружную дверь, здесь не было шифратора и не нужно было вводить коды. Но от того, что я увидел в этот момент за этой дверью, меня буквально помутило. От самого порога и до горизонта расстилалась пустыня, самая что ни на есть настоящая, каменистая, голая, безжизненная, освещённая каким-то нереально-призрачным светом, равномерно льющимся со всего неба. Я знал, что так оно и должно быть, не раз видел и в перископ, и на обзорном экране. Но ведь знать, что это есть, и видеть вот так, собственными глазами - совершенно разные вещи. И в глубинах своего подсознания, я наверно не верил тому, что видел и знал, безнадежно надеялся на то, что это неправда, злой и неудачный розыгрыш… Где ты сейчас, древний, роскошный, почти что сказочный сине-зелёный лес, лес моего детства? Где тебя искать? В какой стране, на какой планете, возле какого солнца, в какой галактике? Я не знаю этого. Знаю только то, что, сколько не ищи, не найдёшь. Никогда и никому не дано найти того, что перечеркнуто временем и осталось только в невозвратном
прошлом. Прошло всего каких-то семь лет, и тебя уже нет, нет даже следов, будто бы ты вообще здесь когда-то был. Сейчас ты остался только в нашей памяти…
        Серёжка взял меня за руку обеими руками и потянул за собой:
        - Пойдём, Вик, посмотрим наши дома, а то рассвет уже совсем скоро.
        Сейчас мне совершенно не хотелось смотреть на то, что осталось от дома, где жил когда-то с родителями, до того, как мы переселились под землю. Но и обижать Серёжку я не хотел, поэтому и пошёл за ним. Вопреки всем моим ожиданиям, дом оказался точно таким же, как и семь лет назад. Гладкие, матово-белые стены, большие окна, низенькое, в две ступеньки, крылечко. Но вот вокруг изменилось всё, стало до жути чужим. Нет больше ручья, который весело журчал неподалеку, не стало чистых и ухоженных аллеек, в которых мы с Серёжкой когда-то играли. Ну и конечно же не стало Земного Дерева, когда-то нависавшего своей могучей кроной над крышей дома и крыльцом, даже никаких следов не осталось, что оно когда-то было здесь. Серёжка быстро взглянул на меня, словно бы говоря: "Я сейчас, на одну минутку". И убежал в свой дом, который был неподалёку. Я же в дом не пошел. Мне не хотелось будить воспоминания ещё сильнее. Я сел на тот самый камень, на котором когда-то любил сидеть и который вспоминал вчера в Зале одиночества. Сейчас здесь было не так жарко, как мне об этом представлялось. Едва ли сорок градусов, если бы
столько было не ночью, а днём, тогда нам незачем было бы покидать планету… Но нет, днём, когда оба солнца, одно за другим, поползут к зениту, тут будет стоять невыносимая жара, при которой кипит вода и невозможна никакая открытая жизнь.
        До сих пор я не могу до конца понять, почему эта беда случилась с нашей планетой, нашей Родиной, нашим Дивером. Ведь всего лишь каких-то семь лет назад здесь было так чудесно. Конечно же, я знаю об этом из школьного курса, но не понимаю до конца. Орбиты планет в системе двух солнц редко бывают стабильными, для этого нужно строгое соблюдение целого ряда условий. Наш Дивер и оказался, по докладам открывшей его экспедиции разведки, одним из таких редких и почти невероятных исключений. Большая и тяжелая, но в тоже время очень похожая на Землю живая планета. Она двигалась в этой системе по сложной резонансной орбите, оставаясь достаточно удаленной от солнц, и повторяя свой путь каждые шесть с половиной лет. Все произведенные расчёты показывали, что орбита останется стабильной. По крайней мере несколько миллионов лет планете ничто не должно было угрожать. Дивер включили в план заселения, он обладал выгодным галактическим месторасположением. В перспективе он должен был стать звёздной базой, планетой звездолётчиков и строителей звёздных кораблей. И эта перспектива начинала бурно воплощаться в жизнь, здесь
были построены посёлки и целые города, сооружён большой космодром, начато строительство на орбите Дивера крупнейшего во всём Содружестве космодрома-платформы и грандиозных верфей во внешнем астероидном поясе. Население планеты превысило миллион человек и быстро росло, сюда охотно летели переселенцы, здесь было много детей… Но произошла катастрофа, природный катаклизм, который люди не могли предугадать. И она перечеркнула всю перспективу, все планы, проекты и надежды. Известные всем законы тяготения дали сбой, небольшой, но ощутимый, достаточный для того, чтобы орбита спонтанно изменилась, и Дивер начал медленно, но неумолимо приближаться к жёлтому солнцу…
        Серёжка медленно вышел из дома. По нему сейчас было ясно видно, что он не рад тому, что посмотрел на остатки прежней жизни, не настолько далекой, как может кому-то показаться, но уже прошедшей и неповторимой. Но я помнил её, эту жизнь, и Серёжка тоже помнил. Ему было шесть лет, когда мы ушли под землю от страшного, растущего с каждым днём диска солнца, от его злых испепеляющих лучей, от огненного дыхания чудовищного всепланетного пожара… Серёжка молча посмотрел по сторонам и, неожиданно улыбнувшись, сказал:
        - Вик, помнишь, тут ручей бежал, а вон там был наш пруд?
        Я хорошо помнил и ручей и пруд. Собственно, это был даже не пруд, а одно только название, что пруд - лужа длиной метров восемьдесят, шириной - тридцать и два метра глубины в самом глубоком месте. Но нам он тогда казался очень большим и страшно глубоким. Там всегда можно было купаться, даже не спрашивая у родителей разрешения, что мы и делали.
        - И мы с тобой там купались, каждый день, и не по разу, - я тоже улыбнулся.
        - А ты меня ещё и плавать учил.
        - Когда и сам почти что не умел.
        - И мы один раз чуть не утонули… - Серёжка сел на камень рядом со мной. Несколько минут мы просто сидели и молчали. - Вик, а транспорт-то точно придёт? - Перескочил он на другую тему.
        Это была не наша тема. Транспортный корабль должен был прибыть на Дивер ещё месяц назад, чтобы забрать нас, последнюю группу людей, остававшихся на планете, и доставить на Терцию, куда большей частью и перебазировалась наша колония. Но корабль не пришёл, и никто не знал, почему он не пришёл. Это стало постоянным и серьёзным поводом для мрачных мыслей у взрослых. Но нас это мало занимало. Даже если корабль и не придёт, мы от этого не погибнем, наш посёлок способен обеспечить нас всем необходимым не на одну сотню лет. Разве что планета упадет на солнце, но вроде бы, согласно новой, недавно разработанной, теории тяготения такого не должно произойти. Но кто сейчас верит теориям, после того, что случилось с планетой семь лет назад? Если старая теория оказалась неточной, то и новая тоже может дать сбой.
        - Придёт, обязательно придёт, - ответил я, немного подумав, и добавил, - нас ведь не бросят, люди людей в наше время не бросают.
        - Но ведь они же месяц назад должны были прилететь, а до сих пор нет ни корабля и никаких известий.
        - Мало ли какие проблемы могли появиться у других звёзд.
        Серёжка кивнул в ответ, и ещё немного помолчав, неожиданно для меня предложил:
        - Вить, давай, прямо сейчас, сходим на космодром?
        - Туда же больше часа топать, - возразил я ему, - а рассвет уже совсем скоро, изжаримся ведь.
        - Не изжаримся, не сразу ведь, как солнце взойдет, страшная жара сделается. А мы только посмотрим, и сразу же обратно.
        Я прекрасно понимал, что идти на космодром сейчас - это натуральнейшая глупость, и даже не просто глупость, а дурной, никому не нужный риск. Но в этот момент всё мое здравомыслие просто куда-то отодвинулось. Меня словно бы что-то тянуло на космодром, как магнитом, и я сразу же согласился:
        - Идём, но только придётся поспешить.
        Дорога к космодрому была в отличном состоянии. Широкая полоса из серого, уплотненного и оплавленного грунта, с ней абсолютно ничего не сделалось после катастрофы. Шли мы быстро, и рассвет нас застал уже на самом краю огромного взлетно-посадочного поля. Сначала горизонт стремительно подёрнула красная дымка зари, а потом над ним показался тускло-багровый краешек красного солнца, такого близкого сейчас и непривычно огромного. На его выползающем на небо диске даже невооруженным глазом были видны тёмные пятна и яркие факелы вечно бушующей поверхности. Это было такое зрелище, которое мало кто из людей мог наблюдать собственными глазами, без телескопа и без какой бы то ни было защиты.
        - Ой, - Серёжка остановился одновременно со мной, пораженный открывшейся перед нами картиной, - оно такое громадное.
        - К тому же очень близкое и очень опасное, - добавил я и протянул Серёжке накидку, - на, надень, а то сейчас следом за красным солнцем и жёлтое покажется.
        Не успело ещё красное солнце полностью выбраться из-под горизонта, как над ним уже показался и краешек жёлтого. Свет солнц смешался, стало так светло, как раньше бывало наверно только в летний полдень, а может быть и ещё светлее. И в этом свете весь пейзаж преобразился, сделался настолько нереальным, словно бы мы оказались на абсолютно чужой и чуждой людям планете.
        Сейчас нам нужно было как можно быстрее бежать обратно, в посёлок. Если уж только что взошедшие солнца светят настолько опаляюще, то что будет тут через час, когда они поднимутся ещё выше. Наши отражающие накидки оказались просто игрушками, солнца нагрели их в один момент. И я прекрасно понял, что камни под ногами, да и сам воздух, уже очень скоро станут просто обжигающе горячими, и до посёлка нам не добежать ни за что. А мы были уже на космодроме. На всём его огромном поле возвышался только один корабль - внутрисистемный транспорт, один из тех, которые когда-то использовался для обеспечения орбитальных строек, но уже не один год назад заброшенный. В этот момент я подумал, что если попасть на него, то у нас появится верный шанс, на любых кораблях действует автономная система жизнеобеспечения, а автоматика всегда должна поддерживать корабль в исправном состоянии, даже если им и не пользуются. Но вот о том, как попасть на корабль, я не имел представления…
        В полумиллионе километров от планеты пространство охватила лёгкая, но быстро нарастающая дрожь, искажающая и преломляющая свет далёких звёзд, оно искривилось, надулось, словно воздушный шарик, лопнуло и скрутилось тугим вихрем. И вот, в самом центре этого вихря, яркой вспышкой какого-то запредельного, не существующего в природе оттенка, начал выход в нормальное пространство мощный межзвёздный корабль. Какую-то долю секунды он весь пылал ярчайшим сверхзвёздным огнем, потом его светящаяся оболочка раздулась и лопнула, словно мыльный пузырь, и корабль окончательно вошел в нормальное пространство после дальнего внепространственного перехода.
        - Поздравляю экипаж с прибытием к нашей первой цели, - негромко сказал командир, высокий светловолосый мужчина, которому на вид никто не дал бы больше двадцати пяти, если бы не глаза, глаза много повидавшего и пережившего человека. На самом деле он был стар, стар настолько, что никто из не знакомых с его историей людей и не догадался бы насколько. За все свои жизни он переменил столько имен, что никто кроме него самого и не знал, как же его зовут на самом деле. Никто не знал и того, что сейчас он носил то, под которым родился и которое носил всю свою очень долгую первую жизнь - Артур Рикст, астрокапитан звёздного космофлота, - под нами планета Дивер. Мы должны сделать то, что должны, круг обязательно должен замкнуться, иначе под вопросом будет не только наше будущее, но и наше прошлое, да и само наше существование окажется под большим вопросом… Ну, ладно, хватит слов, приступаем к делу. Расписание один, выход в точку визуального контакта.
        Корабль резко пошел на снижение, туда, где ночь на планете вскоре должна была смениться днём, туда, где они обязательно должны оказаться. Командир неторопливо вошел в рубку наблюдения:
        - Ну, что увидели? - спросил он у наблюдателя, который, по сравнению с ним, выглядел совсем мальчишкой.
        - Объекты наблюдения покинули посёлок подземный и находятся сейчас в посёлке покинутом. Похоже, что они и не собираются на космодром.
        - Они туда обязательно отправятся, я это знаю.
        - Командир, я не могу понять, почему эти двое мальчишек так важны для нас, они ведь никак не могут быть связаны с нашей организацией?
        - Ты в этом уверен? Я и сам полностью не знаю всего, чтобы правильно ответить на твой вопрос. Ответить могли бы наверно только Старшие, Дубльком или некоторые из его людей… Я же знаю только то, что младший из них в своё время откроет теллитный саморазряд, и это позволит их кораблям летать по всей Галактике. Старший же станет галактиккапитаном, самым известным в истории командующим Галактической Разведки… но не это главное дело его жизни. И не это самое важное для нас. Ели сегодня эти ребята погибнут, наш круг вряд ли когда вообще удастся замкнуть. А пока круг не замкнут, даже само наше существование нельзя назвать вполне реальным. Сейчас мы существуем и одновременно не существуем, и если нам не удастся осуществить задуманное, то вполне возможно, что мы окончательно перестанем существовать, мгновенно, даже ничего не заметив. Всё, ради чего мы жили и живём, исчезнет вместе с нами, словно бы никогда и не существовало.
        - Святые эглы, командир, не пугайте нас, я же знаю, что одна попытка уже была, и оказалась неудачной.
        - Да, и та неудача частью лежит и на моей совести. Тогда мы ждали нашего конца, но он не наступил, и мы поняли, что ошибку ещё можно исправить. Огромного труда стоило то, чтобы произвести ещё одну, вот эту попытку. И сейчас мы не имеем права на ошибку, потому что третьей попытки может уже и не быть.
        - Так, командир, они направляются в сторону космодрома.
        - Так и должно быть, я вижу это во второй раз. Идём на снижение, цель - космодром.
        - Вик, смотри, что это такое? - Серёжка, запрокинув голову, смотрел на небо. Там, почти, что в самом зените горела ярчайшая звезда. Но не просто горела, она приближалась к нам, вне всяких сомнений, это заходил на посадку звёздный корабль.
        - Это корабль, Серёга, бежим отсюда. Тут близко бункер-укрытие.
        Мы припустили со всех ног, но добежать до бункера не успели. Заходивший на посадку звездолёт опустился прямо перед нами, всего в какой-то паре сотен метров. И это заставило нас застыть на месте от изумления. Корабль опустился легко и почти бесшумно, словно призрак - не было ни обычного для посадки оглушительного рёва движков, ни тянущегося из дюз длинного, раскалённого до звёздных температур языка плазмы. Никакой корабль, из известных нам, просто не мог так садиться. Но он не мог быть и призраком - рожденной в мозгу галлюцинацией. Мы ясно услышали треск плит под его опорами, ощутили, как вздрогнула под нами земля. Корабль был настолько же реален, насколько реальны были мы сами.
        - Что это за корабль? - сумел выдавить из себя Серёжка.
        Что ни говори, а корабль выглядел странно: Сверкающая зеркальной поверхностью, сильно заостренная вверху, но удивительно пропорциональная башня корпуса. Её облик не портило даже явно тяжелое вздутие кормы, на срезе которой выступали четыре мощные маршевые дюзы. От середины корпуса вниз шли четыре псевдокрыла - вытянутые равнобедренные треугольники, оканчивающиеся внизу тонкими, по сравнению с корпусом, опорами. Но, несмотря на явную массивность, корабль казался лёгким и даже каким-то ажурным что ли, с функциональной законченностью всех форм и обводов. А всё это вместе взятое придавало облику корабля какой-то чуждый и даже неземной вид, так наверно мог бы выглядеть корабль нашей мечты из неблизкого и туманного будущего.
        - Он не похож на земные корабли, - совладал с собою и я, - к тому же, похоже, что у него гравитационная тяга, а про нее у нас никто пока и не заикается.
        Тут Серёжка заулыбался вовсю:
        - Но ведь на нем же название написано.
        Странно, как я мог не заметить этого сразу же, наверно меня так поразил внешний вид корабля. Вдоль корпуса, красивыми золотистыми буквами, было написано имя корабля и планета его приписки.
        - "Игла", - негромко прочитал я вслух, - Солнечная система, планета Земля.
        Как мне сразу же показалось, название звездолёту было дано поразительно верно, он удивительно напоминал своим видом оперенную иглу, какими стреляют игломёты - устаревшее, но всё ещё применяемое оружие. А над названием золотилась небольшая эмблема - шестиугольный щит, два обнаженных меча и поднимающееся из-за края щита пылающее жёлтое солнце.
        - Это эмблема Службы Безопасности? - спросил Серёжка.
        Я кивнул в ответ и сказал:
        - А сам корабль тогда наверняка новейший крейсер СБ.
        - Бежим отсюда, - прошептал мне на ухо Серёжка.
        - Куда бежать? - сказал я с изрядной долей злости, которая большей частью была злостью на самого себя, - куда нам бежать? Куда ни беги, а солнышко тебя всё равно догонит, достанет и зажарит.
        - Ну а что тогда, к ним идти что ли? - Серёжка кивнул в сторону корабля.
        - Хотя бы и к ним. Может быть, и не дадут нам зажариться как следует.
        Серёжка обречено вздохнул, и мы медленно побрели к кораблю. С каждым шагом, при взгляде на корабль, пропадало ощущение его ажурной невесомости. На мощных, по три метра диаметром, опорах, над нами возвышалась могучая машина, тяжесть которой казалось давила на нас. А, увидев угольно-чёрные, слегка искрящиеся тетралитом, десятиметровые воронки фотонных дюз, Серёжка невольно присвистнул и спросил:
        - Интересно, какую тягу развивает этот двигатель?
        - Не знаю, - ответил я, увидев, что на правой от нас опоре открывается узкий вход.
        Заметив, куда я смотрю, Серёжка повернулся в ту же сторону. Тем временем из опоры, один за одним, показались три человека в немного странно выглядевшей форме космофлота, без знаков различия. Первым вышел высокий светловолосый человек лет двадцати пяти, а оба его спутника выглядели ещё моложе. В его же облике ясно читалась и сила, и властность, среди них он без сомнений был главным. И я абсолютно точно понял, что где-то уже видел этого человека, но не мог вспомнить, где именно. Для себя я назвал его Капитаном. Капитан посмотрел по сторонам быстрым и каким-то летящим, ни на чём не задерживающимся взглядом, и с лёгкой усмешкой высказался:
        - В такую жару разумна только одна одежда - скафандр.
        - Я не подумал, - виновато сказал второй и, кивнув в нашу с Серёжкой сторону, добавил, - вон и местные ребята одеты не в скафандры, а легко.
        Капитан на долю секунды задержал свой взгляд на нас, неожиданно смягчился и, широко улыбнувшись, лёгким жестом руки пригласил нас к себе. Мы с Серёжкой быстро переглянулись, и так как делать больше ничего не оставалось, пошли к нему.
        - Так значит, это вы нас встречаете? - шутливо спросил второй.
        - Ага, - в тон ему ответил Серёжка.
        - Нет, мы оказались здесь совершенно случайно, - сказал я полуправду.
        - А вам не кажется, что тут чересчур тепло? - продолжил второй.
        - Кажется? - шутливо спросил Серёжка и добавил, - нет, нам это не кажется, мы это просто знаем.
        - Тогда поднимемся на борт.
        Капитан жестом указал на вход в опоре. Всю её центральную часть, занимал лифтовый канал. Круглая кабинка лифта была намного меньше, чем на лифте в посёлке, но всё же достаточно просторна для того, чтобы вместить пятерых человек. Дверь кабинки закрылась, как только Капитан нажал несколько разноцветных кнопок на стене. Я не ощутил того, что мы двигались, но когда дверь открылась, за ней оказался узкий коридор, а дальше было помещение с множеством экранов на вогнутых стенах и большой, изогнутой в виде подковы, светло-серой консолью управления. За этой консолью сидел человек в шлеме под цвет консоли и в такой же, как у капитана и его спутников форме.
        - Антон, - негромко сказал капитан своему спутнику, - подбери для гостей, - он кивнул в нашу сторону, - защитные костюмы.
        - Пять минут, - ответил Антон и быстро вышел из рубки, второй спутник капитана удалился следом за ним.
        Капитан повернулся к нам и осмотрел с головы до пят таким взглядом, который пронизывал, словно рентген. Всё-таки была в этом человеке вполне очевидная странность, потому что уже через секунду его взгляд оттаял и снова стал вполне дружелюбным.
        - Итак, кажется, мы с вами ещё не знакомы. Меня зовут Артур Рикст, я капитан этого корабля. А как зовут вас, мои юные друзья?
        Я быстро представил нас обоих:
        - Он - Сергей Дайский, а я Виктор Стрельцов.
        Он слегка покачал головой:
        - Вы очень похожи друг на друга, и я почему-то думал, что вы братья.
        - Ага, - сказал Серёжка, - вы угадали, мы и есть братья, но только двоюродные.
        Капитан посмотрел на экраны, едва заметно поморщился, потом снова повернулся к нам и спросил:
        - Может быть вы объясните, почему нас никто не встречает и эфир чист, как небо после дождя? Никто не ответил не то что на наши запросы, но и на подлетный сигнал.
        Серёжка просто пожал плечами. Я же предположил:
        - Просто вас сегодня никто и не ждал. Ждали транспорт, но не сегодня, а месяц назад. Людей на всё не хватает, в посёлке осталась одна только последняя группа. Наверно просто сейчас никто не дежурил у связи. Некоторые ведь даже предполагали, что за нами вообще никто и никогда не прилетит.
        Капитан вздохнул:
        - Четыре месяца назад мы обнаружили потерпевший аварию, но всё же сумевший выброситься из Пустоты транспорт, тот самый, который вы ждали. Мы, хоть и на пределе дальности, но всё же сумели связаться по ТП-каналу с Землей. О транспорте и его экипаже нам обещали позаботиться. Нам же был дан приказ идти на Дивер и эвакуировать последнюю сотню поселенцев… Мы считали, что встретить-то нас должны обязательно.
        - А у нас об этом никто не знал, - сказал я, - но можете считать, что это мы вас встретили. Мы проводим вас в посёлок.
        Капитан снова улыбнулся и сказал:
        - Именно это я и хотел у вас просить. Только вам сначала нужно одеться соответственно погоде на вашей планете, а то ваша одежда неразумна.
        Мы, с Серёжкой, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, смутились своего облика и поплотнее завернулись в свои накидки. Капитан снова улыбнулся и спросил:
        - Насколько я понимаю, вы вдвоём ушли из посёлка, никого не предупредив об этом?
        - Ага, - виноватым тоном признался Серёжка. Я же постарался объяснить причину нашего поступка, получилось это довольно неуклюже:
        - До сегодняшнего дня мы больше шести лет не видели ни солнца, ни неба. Нас просто не никуда не выпускали из посёлка. И если бы мы хоть кого-то предупредили, то и на этот раз тоже не выпустили бы.
        - Понимаю, - сказал Капитан и покачал головой.
        Мне показалось, что он нам сочувствует, но всё же не одобряет, и я решился попросить:
        - Пожалуйста, не говорите никому, что мы были здесь, а то нам, не знаю как, но нагорит обязательно, крупно нагорит.
        Капитан кивнул:
        - Хорошо, беру вас под своё покровительство. Но думаю, что от гнева родителей это вас всё равно не спасет.
        В этот момент в рубку вошёл посланный за костюмами звездолётчик. Он принес то, что обещал. Защитные костюмы оказались вовсе не костюмами, а самыми настоящими скафандрами. Мягкая, серовато-серебристая ткань из билитового волокна, полупрозрачный шлем и, скрывающаяся в массивных наплечьях, автономная система терморегуляции и жизнеобеспечения.
        - Должны подойти, - сказал он Капитану.
        Капитан кивнул и сказал нам:
        - Одевайтесь.
        Скафандры оказались как раз по размеру, даже без предусмотренной на них подгонки. Они идеально облегали фигуру, были легки и очень удобны. Шлемы же мы только примерили и снова сняли.
        - Подождите здесь, - приказал нам Капитан, и они удалились.
        Серёжка посмотрел на меня, еле слышно присвистнул, и шутливо округлил глаза. Словно бы сказал, ну и вляпались же мы с тобою, брат. Я кивнул ему в ответ, а он, не удержавшись, хохотнул. В это время человек, сидящий за пультом, облегченно вздохнул, снял с себя шлем и, повернувшись к нам, с улыбкой спросил:
        - Ну и как здесь у вас, на Дивере? Очень тяжело?
        - Кому как, - уклонился я от прямого ответа, но он понял это по-своему.
        - Я бы наверно просто физически не смог шесть лет не видеть неба.
        - Вы пилот? - спросил Серёжка.
        - В каком-то смысле. А точнее говоря, звёздпилот. Слышали про такую специальность?
        Мы одновременно кивнули. Звёздпилоты - люди ведущие звёздолёт сквозь "не вполне реальное пространство" Пустоты, в котором можно обогнать свет. Звёздпилоты - элита среди всех пилотов. На любом корабле-звездолёте и сам капитан обязан был быть звёздпилотом, и только звёздпилот мог рассчитывать когда-нибудь стать звёздным капитаном. Звёздпилотами мечтали стать многие, но могли лишь единицы, обладающие для этого необходимыми качествами и способностями. Немного помолчав, я спросил:
        - Не скажете ли вы, что это всё-таки за корабль такой - ваша "Игла"?
        - Скоростной экспериментальный малый внепространственный крейсер. Принадлежит Центру Изучения Внепространственных Переходов. Новейшая и ещё только проходящая испытания разработка.
        - А почему же тогда у вас на борту эмблема СБ?
        - "Игла" - крейсер, разработанный по заказу этой самой службы, для разведки он маловат.
        - Вы садились красиво. - Сказал Серёжка. - Неужели всё-таки антигравитация?
        - Скорее уж не антигравитация, а гравидинамика. Гравидвигатель - новейшая разработка, тоже экспериментальный, но очень уж удачная вещь получилась. Он настолько удобен, что очень скоро станет просто незаменимым для околопланетных маневров… мечта пилота. Кстати, именно благодаря вашей планете появилась новая теория гравитации, а она и дала нам этот двигатель.
        Я кивнул, потому что уже был во многом наслышан о новой теории гравитации от отца, хотя и о ней никто пока официально не объявлял, и в школе её естественно не изучали. Но и отец не предполагал, что она даст практические результаты уже сейчас, в наше время, а не в отдаленном от нас будущем.
        - Значит, на вашем корабле мы полетим на Землю? - спросил Серёжка.
        - Естественно. И через три месяца уже будете на месте. Наш кораблик-то как-никак быстроходный крейсер, а не транспортное корыто. Такой удельной мощности на здешних кораблях ещё никто не видел.
        - Отставить, Миша, - сказал незаметно вернувшийся капитан, причем таким тоном, что пилот побледнел и, вскочив на ноги, замер по стойке "смирно".
        Хоть кому, видевшему это, стало бы ясно, что властью капитан этого корабля обладал по-военному неограниченной.
        - Отставить, - снова сказал он, но на этот раз уже не так жёстко, - не следует сообщать нашим гостям ничего лишнего.
        - Больше такого не повторится, капитан, - мальчишеским тоном и, уже едва сдерживая улыбку, сказал звёздпилот Миша.
        - Верю, - сказал капитан и почти что обречено махнул рукой в его сторону, а потом, повернувшись к нам, - идёмте, ребята.
        За время своего отсутствия капитан облачился в такой же скафандр, что были сейчас на нас с Серёжкой. Мы вошли в кабинку лифта и через пару секунд уже вышли на поверхность.
        - Идёмте, - снова сказал капитан и добавил, - можете звать меня просто Артуром.
        - Хорошо, - сказал я, и тут же спросил, - а вы что, разве один в посёлок пойдете?
        - Не один, а с вами, - сказал он, снова улыбнувшись, и тут же объяснил, - на "Игле" экипаж маленький, вместе со мной только десять человек. Так что делегации из нас всё равно не получится. Пусть уж лучше занимаются послепосадочной проверкой, а затем предстартовой подготовкой.
        - Дядя Артур, - спросил Серёжка, - а всё-таки, правда, что ваш звездолёт - новейший и быстроходный крейсер?
        Капитан улыбнулся и ответил:
        - Вообще-то это так, но пока всё ещё остается закрытой информацией. И уж если вы узнали это, мне остается только просить вас о том, чтобы вы держали эту информацию в секрете до тех пор, пока её официально не откроют.
        - Обещаем, - за нас обоих ответил Серёжка.
        - Ну, вот и хорошо. Мы проводим заключительные испытания корабля. Официально считаемся экспериментальным крейсерским патрулем Службы Безопасности, но официального объявления об этом не было.
        - Понятно, - сказал я, - мы никому и ничего не скажем. Но только и вы не говорите никому о том, что мы были на космодроме.
        - Шантажируете, - сказал он, не прекращая улыбаться, - ну да мне в этом нет никакого интереса. О вас я никому говорить не собираюсь, но, скорее всего, вы и так, без этого, попадётесь.
        - Скорее всего, - подтвердил Серёжка, - но только вы тогда хоть немного за нас заступитесь.
        Капитан коротко рассмеялся и сказал:
        - Ну, хорошо, я ведь уже сказал, что беру вас под своё покровительство.
        Дальше мы шли молча. Скафандры были просто чудесными, жару под себя не пропускали, и идти в них было одним удовольствием. Даже свет пылавших в небе солнц полностью смягчался золотистым покрытием гермошлема и не слепил глаза. Но в то же время скафандр ничуть не стеснял движений и не создавал ощущения герметично закрытого костюма. До посёлка мы дошли меньше чем за час, с полным комфортом. Но когда оказались среди пустых домиков покинутого посёлка, капитан жестом попросил нас задержаться.
        - Я в первый раз за всю свою жизнь вижу покинутое человеческое поселение звёздного века… это страшно. Я понимаю вас. Идёмте дальше.
        Тамбур был уже рядом. Когда мы подошли к нему, я потянул за рычаг и открыл вход:
        - Добро пожаловать.
        Как оказалось, в верхнем тамбуре горел свет, и к тому же не дежурный, каким в последнее время пользовались все, а полный. Значит о прибытии корабля здесь уже наверняка стало известно, и нас приготовились встречать. Точнее говоря, конечно же не нас, а капитана. Кивнув нам, капитан начал быстро спускаться по лестнице вниз, проигнорировав лифт. А мы, почти что бегом и едва успевая, последовали за ним. Как оказалось, насчет встречи я нисколько не ошибся, и нас действительно встретили, но уже внизу, в тамбурном коридоре. Целая делегация из десяти человек, во главе с председателем. В этой делегации оказался и мой отец, который смотрел на нас с Серёжкой таким взглядом, который мог бы испепелить нас не хуже двух солнц. Капитан представился первым.
        - Артур Рикст, капитан крейсера "Игла" из состава патрульного космофлота Службы Безопасности.
        Но как только капитану были представлены все встречающие, папа выразительным жестом поманил нас с Серёжкой к себе. Мы молча опустили глаза, и пошли, но капитан нас остановил:
        - Я обещал ребятам, что за эту их самовольную вылазку наверх им не попадет.
        - Ну, уж извольте нам это самим решить, - папа был серьёзно разозлен.
        - Я обещал и не намерен от этого отказываться, - сказал капитан таким тоном, что по спине у меня, да и не только у меня, пробежали мурашки, - вы не знаете, каково провести полжизни взаперти, под землей, а они это знают. И если вы не можете их понять, то хотя бы дайте слово, что они не будут за это наказаны.
        Председатель молча кивнул, папа же немного помедлив, тоже кивнул. Тогда капитан отпустил нас и мы, понурившись, пошли вглубь коридора, к жилым помещениям. Папа вскоре догнал нас и, взяв за руки, повел домой. Крепко взял, не убежишь, не вырвешься, даже рука занемела, пока он довел нас до нашей квартиры.
        - Посидите пока здесь. Может быть, вам хоть немного стыдно станет. Хотя вряд ли, вы ведь себя считаете правыми.
        - Но, дядя Кирилл, ведь вы же обещали, что не накажете нас, - жалобно сказал Серёжка, чересчур жалобно. Но ожидаемого эффекта это не дало.
        - А разве я вас наказываю? Хотя наверно, если бы вас выдрать по-настоящему, ремнём, вам бы это только на пользу пошло. Если уж в голове нет ума, то через другое место немного добавилось бы. Но что поделать, хоть я вас и не понимаю, но обещал не наказывать. Так что посидите здесь, и хорошенько подумайте.
        - Папа, только не закрывай нас.
        - Чтобы вы снова куда-нибудь удрали?… - сказал он, но, немного подумав, добавил. - Хорошо, я не буду вас закрывать, но только если вы твёрдо пообещаете мне, что без моего разрешения не переступите этого порога.
        - Обещаем, - сказали мы с Серёжкой почти что в один голос.
        - Я вернусь только вечером, может быть даже ночью, так что времени на размышления о вашей вине у вас будет предостаточно.
        Сказав это, папа оставил нас одних и дверей не запер, зная, что данное нами обещание удержит нас намного лучше любого замка. Но, оставшись одни, ни о какой вине мы естественно размышлять и не собирались. Сначала мы весело рассмеялись, потом, от избытка энергии, принялись бороться друг с другом, а когда это нам надоело, стали бурно обсуждать всё случившееся с нами за ещё только начавшийся день, а впечатлений для этого нам хватало. Но и этим нам тоже не пришлось заниматься долго, потому что пришли мама и тетя Лина. Вдвоем они принялись нас воспитывать: Для начала стали над нами подсмеиваться и подтрунивать нас. Описали, какие "предусмотрительные" из нас получились разведчики и как "правильно" мы всё рассчитали. Но хорошо, что ещё так, без слёз и долгих высказываний о том, какие мы плохие. И, надо сказать, с большим эффектом. Потом они заставили нас выбраться из скафандров, отправили в душ, а после него заставили одеться по-домашнему. Серёжка оделся в мою одежду, ему она была почти что вокурат, не настолько уж он меня меньше. После этого наши мамы накормили нас завтраком и, заявив, что поскольку мы
неисправимы, не имеет смысла дальше воспитывать нас, потому что это пустая и неэффективная трата времени, закрылись в спальне.
        - Сестры о чем-то секретничать собрались, - негромко сказал Серёжка. Мама и тетя Лина были сестрами, и даже больше, сестрами-близнецами. Они были настолько похожи, и внешне и по характеру, что очень многие зачастую их путали. Но только не мы с Серёжкой, хотя и не могли объяснить как, ну да это само собой разумеется, - давай тоже закроемся в твоей комнате.
        - Давай, - сразу же поддержал его я, - тоже никого не пустим и хоть поговорим спокойно.
        Так мы и сделали. Закрывшись в комнате, мы говорили о "Игле", о том, что скоро будем на Земле, старой и доброй Земле, родине всех людей. Говорили о том, что будем делать во время полёта и как потом будем жить на Земле. Мы лежали на кровати, поверх одеяла, и нам было хорошо вот так лежать и говорить о хорошем. Мы разговаривали ещё много о чем. Но когда я разразился долгим монологом о полётах вне пространства, то даже не заметил, что Серёжка уснул и мирно посапывает мне в плечо. Может быть, мой рассказ послужил для него снотворным, а может быть, сегодня он вымотался посильнее меня. Я уже было собрался уснуть следом за ним, но у меня это не получилось. Я промаялся наверно с час, но так и не сумел уснуть. Зато я услышал, что папа вернулся домой, его голос был слышен даже через закрытые двери. Осторожно, чтобы не разбудить Серёжку, я поднялся и вышел из комнаты. Папа сейчас был даже весёлый, за время отсутствия его настроение существенно изменилось. Посмотрев на меня, он спросил:
        - Ну и как, уже осознали свою вину? - и, не дождавшись ответа, продолжил, - ну да ладно, ругаться всё равно некогда. На Дивере мы сегодня уже последний день. Завтра утром грузимся на "Иглу", а примерно через три месяца будем на Земле.
        - Кирилл, почему такая спешка? - спросила мама.
        - Капитан Рикст не намерен здесь задерживаться. У него есть свой приказ, своя программа и свои планы.
        - Не могу понять.
        - "Игла" - это не какой-то транспорт, а крейсер СБ. Ну, да и это неважно. Сейчас я ухожу, будем останавливать и консервировать энергостанцию, и до утра, скорее всего, не вернусь. Так что собираться вам придётся без меня. И вы, Лина с Серёжей, тоже идите и собирайтесь. Максим просил вам передать, что и его до утра вы можете не ждать.
        Сказав всё это, папа ушел. В нашем посёлке он был главным энергетиком и был обязан собственными руками отключить всё то, что здесь было его работой.
        - А Серёжка спит, - сказал я тете Лине.
        - Ну, пусть и дальше спит. А то вы наверно всю ночь не спали, к своему побегу готовились. Да и всё равно, в сборах от вас пользы практически никакой, одна только помеха.
        Сборы не заняли много времени, потому что к ним мы уже не один месяц готовились. Мы с мамой быстро сложили всё самое необходимое в сумки. А всё то, что останется здесь, привели хоть в какой-то порядок. И если уж кто-то побывает тут после нас, то пусть видит, что люди отсюда не бежали, а ушли вполне организованно. Когда мы закончили, мама ушла помогать тете Лине собираться. А я, оставшись один, только сейчас и заметил, что уже наступил вечер. И тут меня охватила такая грусть: неужели это и есть мой самый последний вечер на Дивере, планете, которая есть и навсегда останется моей Родиной. Неужели я никогда уже больше не буду сидеть в этих креслах, мы с Серёжкой никогда уже не будем бороться на этом ковре… Всё это было столько раз, стало той обыденностью, на которую и внимания не обращаешь, и этого уже никогда больше не будет. Не будет больше шумных и весёлых погонь по лабиринту коридоров, не будет изрядно надоевшей мне игры в мячик с младшими мальчишками, и не будет очередного смотрения старого фильма. Да, этого уже больше не будет, мы уйдём с Дивера, и у нас будет другая, наверно более счастливая
жизнь. Может быть, я когда-нибудь и вернусь сюда, но того, что уже прошло, я никогда не смогу вернуть. Да наверно и не захочу, думать о будущем гораздо приятнее, чем жалеть о прошлом. Этими рассуждениями я взял себя в руки и пошёл будить Серёжку.
        От того, что я включил свет, Серёжка не проснулся. Но стоило мне положить ему руку на плечо, как он вцепился в неё, словно ища защиты от чего-то неописуемо ужасного. Но он тут же проснулся и, увидев меня, глубоко и облегченно вздохнул, но руку отпустил не сразу.
        - Ну что ты, Серёж. Что-то страшное приснилось?
        - Ага, - кивнул он в ответ.
        - Расскажи, - попросил я, устраиваясь рядом с ним.
        - А ты смеяться не будешь?
        - Разве я когда-то над тобою смеялся?
        - Да уж было дело, и не один раз.
        - Тогда я смеялся в воспитательных целях, а сейчас не буду, слово даю.
        Серёжка немного поворочался, а потом сел, привалившись спиной к стене:
        - Мне приснилось, что будто бы мы летим на "Игле". И капитан говорит нам, что завтра мы будем на Земле. Что, мол, сегодня уснешь, а когда проснешься, то будешь уже на Земле, и всё будет хорошо. Я засыпаю и долго-долго сплю, очень долго, а когда просыпаюсь, то никого вокруг нет, ни единого человека. Я слышу, что где-то далеко звучат голоса, бегу туда, но никого не нахожу. Потом и голоса пропадают. Я иду по кораблю и слышу только свои шаги и эхо от них. И вдруг я замечаю, что вокруг уже и не корабль, а наш посёлок. Всё как всегда, но ни одного человека вокруг. Я кричу, зову хоть кого-нибудь, но всё без результата. И я понимаю, что все улетели, а меня почему-то забыли и оставили. Такой ужас подкатывает, что даже и кричать я уже не могу. Я иду, куда ноги несут, оказываюсь в вашей квартире и снова засыпаю. А просыпаюсь от того, что меня будит какой-то старый и очень нервный человек в капитанской форме. Он говорит мне, что будто бы он - это ты и что я проспал сто лет. Что он собирается умирать, а я должен буду занять его место и так же, как и он, стариться сто лет. Я вскакиваю и бегу от него. Бегу, а он
смеется мне вслед и кричит, что, мол, от своей судьбы ещё никто и никогда не смог убежать, сколько бы ни старался… Такой вот сон.
        - Странный сон, даже очень странный, хотя и интересный, - сказал я, хотя для себя посчитал всё это обыкновенной ерундой.
        - Не интересный, а страшный… Вик, сейчас уже вечер?
        - Ага, ты поспал от души. Сейчас уже начался наш последний вечер на Дивере. Завтра утром все мы отбываем с Дивера на посудине капитана Рикста.
        - Как, уже завтра? - искренне удивился Серёжка.
        - Ага. Капитан не намерен здесь задерживаться, у него свои дела и свои приказы.
        - Но тогда же нужно собираться.
        - Твоя мама и так уже наверно всё, что нужно, собрала. А моя уже давненько ушла ей помогать. Так что оставайся, они там и без тебя справятся.
        - Откуда им знать, что я собираюсь взять с собой. Ты-то у себя уже всё собрал?
        - Всё, что нужно, собрал.
        - Тогда идём к нам.
        - Не могу, я же обещал не выходить из квартиры.
        - Ой, - спохватился Серёжка, - я ведь тоже обещал. И что мне сейчас делать?
        - Подтверждаю, что тебе разрешили выйти отсюда, а обо мне папа просто-напросто забыл.
        - Вик, извини, но я пойду.
        - Иди.
        - А что ты тут один делать собираешься?
        - Ничего не собираюсь… Спать завалюсь, ты-то уже выспался, а я ещё нет.
        - Никому бы таких снов не пожелал.
        - Да брось ты, Серёг, если хочешь - оставайся, не хочешь - иди и собирай свои вещи.
        - Вик, ты что, обиделся что ли?
        - Я спать хочу.
        - Я только соберусь и снова приду.
        - Если тебя отпустят.
        Серёжку всё же не отпустили. Я его недолго подождал, а потом, как и собирался, лёг спать. Сам не знаю почему, но я ожидал увидеть во сне живой и зелёный мир, Дивер, мою Родину. Но никаких снов ко мне сегодня не пришло, одна только мрачная бесплотная темнота, словно бы это и не сон, а забытьё. А посреди ночи меня разбудил папа. Он держал в руках тусклый фонарь из служебного комплекта:
        - Витя, поднимайся и собирайся, через двадцать минут мы отправляемся на погрузку.
        Я пожалел, что мой фонарь остался в зале одиночества, но не бежать же за ним, когда и так времени нет. На ощупь я нашёл и натянул на себя рубашку и брюки. Потом наскоро умылся - вода ещё бежала из крана, хоть и тонкой струйкой. Но света уже не было по всему посёлку, потому что энергостанция была остановлена и законсервирована. Я слышал, как папа объяснял всё это маме, которая, суетясь, готовила на кухне завтрак для нас.
        - Вик, иди завтракать, - позвала она.
        - Сейчас, - ответил я.
        - Не сейчас, а иди, времени и так в обрез, - добавил папа.
        Завтрак не отнял у нас много времени. Я быстро сжевал пару бутербродов, запивая их холодным компотом, и сказал, что больше кушать не хочу. Мама не стала как обычно настаивать, чтобы я позавтракал поплотнее, а только тяжело и с каким-то надрывом вздохнула. А папа сказал:
        - Надевай на себя свой скафандр, мы пойдём наверх.
        - Сейчас там не жарко, - ответил я, но скафандр всё же надел, его в любом случае следовало вернуть на корабль.
        Тут же к нам, с фонариком в руке, влетел Серёжка:
        - За скафандром? - спросил я.
        - Ага, - последовал ответ.
        - На, одевайся.
        Серёжка попытался побыстрее натянуть его на себя, но запутался ногами в штанинах и, не поддержи я его, то растянулся бы на полу.
        - Не спеши, Серёга, никто без нас не улетит.
        Он гневно стрельнул в меня глазами, молча и аккуратно надел на себя скафандр и сразу же убежал к себе. Я даже не попытался задержать его и извиниться, хотя и почувствовал себя перед ним виноватым. Всё-таки посмеялся над ним, хоть и обещал не смеяться. Ну, да ничего, успею ещё извиниться. До Земли нам ещё целых три месяца лететь, десять раз успеем и поссориться, и помириться.
        - Ну, всё, пора, - сказал папа и направился к выходу.
        Я взял в руки пару сумок и пошел за ним. Но он заметил это и остановил меня:
        - Вик, всё это нужно оставить, мы уходим налегке. Там есть всё необходимое для нас.
        - Но почему? - вырвалось у меня.
        - Все вопросы по дороге, идём быстрее.
        Но задать ему вопросы я не успел. Он встретил Председателя, и они начали о чем-то вполголоса говорить. Я увидел идущего немного впереди Серёжку и, конечно же, догнал его.
        - Серёж, ты меня извини.
        - Ты о чем, Вик?
        - Получается, что я над тобой посмеялся.
        - Ты же не специально. И я на тебя ничуть даже не обиделся.
        - Спасибо, - сказал я, и на душе у меня всё-таки отлегло, - Серёж, ты не знаешь, почему мы уходим налегке?
        - Откуда? Никто ничего не хочет объяснять. Я с собой только это и взял, - он протянул мне узкий футляр из прозрачного пластика, в котором лежала тонкая каменная пластинка.
        - Что это?
        - Не узнал что ли, это же диверит, камень, найдённый только здесь, на Дивере.
        - На память?
        - Можно и так сказать. Но вообще-то я эту плитку разломлю, половинку оставлю здесь, а вторую возьму с собой.
        - Как талисман?
        - Нет, как надежду на то, что хоть кто-то из нас потом вернется сюда и сложит половинки в целое. Правильно?
        - Если ты так считаешь, то наверно правильно.
        - Только тогда надо, чтобы из посёлка мы вышли последними. Чтобы никто нам не помешал.
        - Притормаживаем.
        Мы начали пропускать вперед тех, кто шёл позади нас, и на площадку перед лестницей вышли последними. Здесь стоял сам капитан Рикст:
        - Поторапливайтесь, ребята, скоро старт, - улыбнулся он нам.
        - Мы быстро, дядя Артур, - сказал Серёжка.
        Он разломил плитку, одну половинку положил рядом с лестницей в небольшую нишу, так, чтобы никто не мог на неё случайно наступить, вторую же, вместе с футляром, сунул под скафандр и заспешил вверх по лестнице. Я же пошёл рядом с капитаном, решив, что уж у него-то я обязательно узнаю всё, что хочу.
        - Скажите, почему нам приказано идти налегке?
        - Иначе "Игла" оказалась бы просто-напросто перегруженной для первого внепространственного маршевого режима, а идти на втором - потерять лишние два месяца. У нас и так каждый килограмм на учёте. Мы даже часть своих запасов оставляем здесь… Но ничего, на Земле у вас будет всё необходимое, даже то, чего здесь никогда не было, Земля - богатая планета.
        - Но ведь до Земли нам ещё три месяца лететь.
        - Вы их просто не заметите, - снова улыбнулся капитан, - эти месяцы окажутся для вас всего лишь одной долгой ночью. Уснете, а проснетесь уже на Земле.
        - Не понимаю, - сказал я, искренне удивившись.
        - Видишь ли, Виктор, "Игла" - это не пассажирский корабль и даже не транспортный, это малый крейсер. Ресурс системы жизнеобеспечения у нас ограничен, да и со свободными помещениями не густо. Поэтому вам придётся полежать в анабиозе. Сейчас это нисколько не опасно, как будто простой сон. Так что не бойся.
        - Я и не боюсь, - сказал я, хотя если говорить честно, мне сделалось совсем уж не по себе. Странным образом это сильно напоминало Серёжкин сон. Нужно догнать его и обо всём рассказать. Я обогнал капитана и поспешил наверх, но Серёжку уже не догнал. У выхода стояли дисколёты с "Иглы", а один только что взлетел. Серёжки наверху не было.
        - Он уже улетел, - сказал мне папа, - а увидитесь вы теперь только на Земле.
        - Значит, ты всё знал и ничего нам не сказал, - выпалил я.
        - Ну, что ты, Вик, я и сам узнал об этом только сейчас, от Карла. (Карлом звали нашего Председателя.)
        - Но мне нужно обязательно кое-что сказать Серёжке.
        - На Земле у вас будет уйма времени.
        - Как ты не понимаешь, это нужно сказать ещё до отлёта.
        - Может быть, вы ещё увидитесь, на "Игле".
        Только на это я и надеялся. Мне казалось, что если я ничего не успею сказать Серёжке, то это будет чем-то вроде предательства. Как мы добирались до "Иглы", я плохо запомнил, потому что не о том думал. Не запомнил даже того, поднимались ли мы в корабль на лифте, или же сразу прибыли в ангар. Серёжку я всё же увидел, но ничего уже не мог ему сказать. Он, неестественно бледный, лежал под прозрачной крышкой анабиозного контейнера и словно бы спал. Я плохо себе представляю, что же тогда со мной случилось, потому что практически ничего не запомнил. Возможно, я заплакал, что вовсе не подобает парню, которому уже четырнадцать, но может быть, и нет, я просто не помню этого. А в себя я пришел, лежа поверх одеяла на кровати в маленькой корабельной каюте. Рядом со мной сидел капитан, который наверно и привел меня в чувство. Я постарался полностью успокоить себя и, как ни странно, это у меня получилось сразу же.
        - Извините меня, пожалуйста, за такое поведение, - смущённо сказал я и добавил, - мне наверно пора в анабиоз?
        - Ничего особенного не случится, если ты ещё какое-то время пободрствуешь. А если захочешь, то и весь полёт, все три месяца.
        Я ничего не ответил ему на это. Он ещё минуту посидел рядом, глядя куда-то в сторону, потом поднялся, укрыл меня одеялом и пристегнул поверху широкими эластичными ремнями:
        - Поспи немного, успокойся. Через пятнадцать минут мы стартуем, но, скорее всего, ты ничего не почувствуешь.
        Я только кивнул в ответ на это и закрыл глаза. Почти сразу же я уснул и на самом деле не почувствовал ни того момента, когда "Игла" оторвалась от Дивера, ни того, когда звездолёт выскользнул из нормального пространства в Пустоту, пространство не вполне реальное, и понёсся к далекой Земле, во много раз обгоняя свет. Проснулся же от того, что в каюте снова появился капитан и включил полное освещение. Он был в хорошем настроении, что виделось во всём его облике. Посмотрев на него, я тоже улыбнулся и потянулся изо всех сил.
        - Ну, как, звездолётчик, выспался? - спросил он.
        - Ага, - ответил я, уже отстегивая ремни.
        - Наверно ты не против того, чтобы поесть?
        - Голоден, как стая крокодилов.
        - Тогда умывайся, и идём.
        Умыться можно было тут же, не покидая каюты. И когда я это сделал, капитан проводил меня в столовую. Столовая на корабле оказалась небольшой, всего на десять-пятнадцать человек, не больше, довольно уютной, с одним общим столом, за который капитан и усадил меня. Он придвинул ко мне накрытый салфеткой поднос:
        - Когда пообедаешь, найдёшь меня в кают-компании. Это одним ярусом ниже, вторая дверь направо. Хорошо?
        Я кивнул, и капитан удалился, оставив меня в одиночестве. На аппетит я не жаловался и быстро справился с предложенным мне обедом. Но в полном одиночестве я всё же не был, потому что, когда я пообедал, в стене открылось окно, и доносящийся из стены ровный голос произнес:
        - Поставь поднос сюда.
        - Спасибо, - коротко сказал я кибермозгу звездолёта, убрал поднос куда требуется, и вышел из столовой.
        Это был мой первый космический полёт, но он был не таким, каким мне представлялся раньше. Мне казалось, что полёт обязательно должен хоть как-то ощущаться. Может быть должен был слышаться едва заметный гул или ощущаться слабая вибрация. Может быть, ещё жужжание скрытых за стенами механизмов или какие-нибудь едва слышные попискивания. Но ничего этого на звездолёте просто-напросто не было. Я прошёл по коридору, всё внимательно разглядывая. Немного закругленные в углах стены коридора были светло-серого, приятного на взгляд цвета. Освещен коридор был длинными неяркими светильниками, которые сплошной линией тянулись по потолку. По сторонам коридора были закрытые двери, поблескивающие тёмным металлом. На стенах кое-где виднелись устройства внутренней связи. Изредка попадались таблички с лаконичными разъясняющими надписями. Скоро я наткнулся на подробный план жилой зоны корабля, посмотрел на него и постарался запомнить. По этой схеме, я нашёл идущую вниз узкую лестницу. Спустившись на один уровень, я повернул направо. Вторая дверь была приоткрыта. За ней было выполненное в светло-зелёных тонах помещение.
Небольшие низенькие столики, удобные кресла, почти домашний уют. Кают-компания создавалась для отдыха, и отдыхать здесь наверняка было приятно. Капитан расслабленно сидел в одном из кресел и отдыхал. Но, как только я вошел, он кивнул на кресло напротив и предложил:
        - Устраивайся, как тебе удобнее.
        Я решил воспринять это предложение буквально. Избавившись от кед, я забрался на кресло с ногами. Капитан почти незаметно для меня поморщился, но никакого замечания не сделал, а сказал совершенно другое:
        - Вижу, что тебе многое непонятно, так что для внесения ясности, можешь спрашивать, я постараюсь, насколько это в моих силах, ответить на любой твой вопрос.
        Один вопрос, необъяснимо возникнув, уже достаточно созрел у меня в голове, чтобы его задать:
        - Мне почему-то кажется, что вы не настоящие звездолётчики.
        - Почему ты так думаешь? - улыбнулся капитан.
        - Вообще-то я и сам не знаю почему.
        - В каком-то смысле это так. Потому что, во-первых: "Игла" ещё окончательно не принята как корабль, и пока ещё не входит ни в какой космофлот; во-вторых, экипаж "Иглы" составлен исключительно из сотрудников одной из секретных лабораторий Центра Изучения Внепространственных Переходов, кстати, я являюсь руководителем этой лаборатории. Но всё же мы - звездолётчики, в прошлом и настоящем. Такого ответа тебе достаточно?
        - Вполне, - кивнул я.
        - Тогда выкладывай следующий вопрос.
        - Почему вы не положили меня в анабиоз сразу же после старта?
        - Честно?
        - А как же иначе.
        - Одна из анабиозных капсул оказалась неисправной и неподдающейся ремонту в наших условиях.
        - А почему вы тогда сказали, что я и сейчас могу лечь в анабиоз?
        - Потому что на "Игле" есть ещё одна анабиозная установка, стационарная, на десять капсул, для экипажа.
        - Тогда мне лучше отправиться в анабиоз прямо сейчас. А то получается, что все спят, а я - нет.
        - Я подумал, что тебе было бы интересно провести полёт не в анабиозе. Будь я на твоем месте, я бы ни за что не отказался от такой возможности. Неужели тебе неинтересно?
        - Интересно, - честно признался я.
        - Ну, так зачем же тогда вообще разговоры об анабиозе. Живи так. Одного лишнего человека наш корабль вполне может обеспечить всем необходимым, без каких бы то ни было условий и ограничений.
        - Просто мне кажется, что так я поступаю нечестно, хотя бы по отношению к Серёжке… Может быть, ваш корабль сможет обеспечить и двух лишних, ведь мы же ещё не взрослые?
        - Обеспечить-то смог бы и десяток лишних, но не всё так просто решается. Разбудить твоего братишку мы просто-напросто не имеем возможности, ни малейшей.
        - Почему? - спросил я, слегка испугавшись.
        - Не бойся, - сказал капитан, заметив мой испуг, - ничего с ним не случилось, он в полном порядке. Но все люди с Дивера сейчас находятся в одноразовых анабиозных полукапсулах. И для того, чтобы их разбудить, нужна аппаратура, которой у нас на борту нет, и никогда не было. Так что спать они будут до Земли.
        Про одноразовые полукапсулы я был наслышан, именно в таких отправлялись переселенцы с Земли на другие заселяемые планеты. Полукапсула могла самостоятельно ввести человека в анабиоз, но для того, чтобы его разбудить, полукапсула помещалась в специальную установку, сложную и довольно громоздкую. Но из всех анабиозных установок, полукапсулы были самыми простыми и самыми надежными, не было ещё ни одного случая, чтобы с человеком в полукапсуле что-то случилось. Но Капитан был прав, на борту корабля никого из находящихся в полукапсулах людей, не разбудить. Хотелось ли мне посмотреть на перелёт, принять предложение капитана? Хотелось, и даже очень, но что я потом скажу Серёжке?
        - А можно мне лечь в анабиоз не сейчас, а через неделю? - Как мне показалось, я нашел компромиссное решение.
        - Пожалуйста, когда захочешь.
        И я на неделю остался на корабле. Она пролетела для меня быстро, даже чересчур быстро, потому что каждый день, и каждый час был для меня насыщен и интересен. Я узнал столько нового, и то, что раньше было для меня непонятным, становилось понятным. Узнал, что представляет собой дальний экспериментальный крейсер "Игла", корабль совершенно нового типа и класса, и чем он отличается от всех кораблей, построенных до него. Я познакомился со всеми звездолётчиками из экипажа, все они, без исключений, оказались хорошими и весёлыми людьми. Я, даже можно так сказать, подружился со многими из них. Я облазил весь звездолёт, конечно, кроме тех помещений, куда не было доступа любому неспециалисту. Мне показывали, как работают многие из систем корабля, и как ими управляют. А звёздпилоты, с разрешения капитана, даже разрешили мне немного поуправлять звездолётом. И они после этого признавали, что для первого раза у меня получилось просто на отлично. А капитан, узнав о моих успехах, сказал, что если на Земле я не пойду учиться в Звёздное, он загонит меня силой, даже если я буду отбиваться руками и ногами. После этого
я стал лучшим другом звёздпилотов, которые почти что не в шутку называли меня не иначе, как "наш стажёр" и предлагали не учиться, а сразу же идти работать к ним, в лабораторию ЦИВПа.
        Но неделя всё же прошла. И вечером седьмого дня я отыскал капитана:
        - Неделя закончилась, капитан, мне пора в анабиоз.
        - Вик, - сказал он в ответ, в экипаже все теперь называли меня этим моим сокращённым именем, - тебе что, не понравилось здесь? Скучно? Неинтересно? Или ещё что?
        - Наоборот, дядя Артур, мне совсем не скучно и даже очень интересно. И поэтому я и должен уснуть. Я самому себе обещал.
        - Ну, что же, пусть будет так, - сказал он, поняв, что решение я принял уже окончательное, - идём.
        Кабинка внутрикорабельного лифта опустила нас на пять ярусов вниз, к медотсеку. В медотсеке была дверь, за которой я ещё ни разу не был. Капитан открыл её и жестом пригласил меня войти. Внутри, на небольшом возвышении, стояли в ряд десять стационарных анабиозных капсул: Половинка лежащего цилиндра с толстой прозрачной крышкой и массивным непрозрачным основанием. На основаниях, выходящих в проход, были небольшие панели управления. Капитан щелкнул переключателем на ближайшей капсуле и над панелью засветился небольшой неяркий экран, на котором появилась надпись: "Капсула исправна и готова к использованию".
        - Это автоматическая анабиозная капсула, - сказал капитан, - в ней можно отправиться в анабиоз без посторонней помощи. Обращаться с ней очень просто. Вот с этой панели задаются условия пробуждения, в частности время. По этим условиям автоматика разбудит находящегося в капсуле человека, но пробуждение можно включить и вручную. Вот здесь, - капитан открыл узкую дверцу на стене, - оставляют одежду, хотя конечно можно ложиться и в ней, но это не рекомендуется правилами. Видишь, в капсуле справа совсем маленькая панель управления. Достаточно лечь в капсулу и нажать голубую кнопку, дальше автоматика самостоятельно выполнит все необходимые действия. Ну вот, вроде бы и всё, когда захочешь, сможешь отправиться в анабиоз самостоятельно.
        - А зачем тогда, кроме голубой, ещё две кнопки? - спросил я, разглядывая панель в капсуле.
        - Жёлтая кнопка - анабиоз без условий, то есть до тех пор, пока кто-то не разбудит. Ну а красная - отмена нажатия двух других, то есть, если успеешь, то можешь передумать и не уходить в анабиоз. Ещё есть вопросы?
        Я отрицательно мотнул головой, больше вопросов у меня не оставалось.
        - Ну, тогда оставляю тебя одного.
        Сказав это, капитан вышел, оставив меня один на один с анабиозными капсулами. Сначала я внимательно прочитал выгравированные на основании капсулы инструкции по её использованию, хоть ненамного оттягивая анабиоз, потом всё же решился. Условием своего пробуждения я поставил время - за двое суток до прибытия "Иглы" на Землю. Потом, не торопясь, повесил одежду в шкафчик. Ещё раз осмотрелся, помещение анабиозного отсека было выполнено в тёмных тонах, освещение было неяркое, создававшее иллюзию позднего вечера. Оставшись в одних только трусах и тяжело вздохнув, я лег в капсулу. Ещё несколько минут промедлил, окончательно решаясь, и только после этого нажал на голубую кнопку. С лёгким клацаньем защёлкнулась крышка, а я начал впадать в ледяное оцепенение, словно бы погружался в ледяную воду. Я испугался этого, холодного, страшного, как могила, сна, но ничего сделать уже не успел, уснув сном, в котором не бывает снов.
        Глава вторая: Пленники Пустоты
        Выход из анабиоза я перенёс тяжело, но он ни для кого не бывает лёгким. Непросто возвращаться к жизни после пусть временного, но всё же небытия. Но в себя я сумел придти довольно быстро. А первое, что увидел, открыв глаза, то, что рядом с капсулой стоял капитан. Но, если сказать честно, узнал я его не сразу. Он очень похудел, на лице резко и угловато выступили скулы, а кожа стала болезненно-бледной. Как только я его узнал, сразу же спросил с нешуточной тревогой:
        - Что случилось? Вы нездоровы?
        - Не всё так просто, Вик, не всё здесь так просто… - Голос у капитана был тихий и усталый, - Вот что, стажёр, сейчас ты приведёшь себя в порядок, потом позавтракаешь. Я буду ждать тебя в главной рубке, постарайся не задерживаться. - Сказав это, капитан, сильно покачиваясь, вышел из анабиозного отсека.
        В тот момент я ещё совсем ничего не понимал, хотя то, что на корабле творится что-то неладное, чувствовалось определённо и однозначно. Я постарался вспомнить инструкции по анабиозу и, действуя согласно им, растёр свои закоченевшие мышцы. От этого почувствовал себя немного лучше и сумел подняться на ноги. Повернулся, чтобы достать из шкафчика одежду… И то, что я увидел, повергло меня в такой ужас, что я буквально оцепенел. Из десяти анабиозных капсул, что стояли здесь, восемь оказались заняты. Весь экипаж лежал в них, только за исключением капитана и пилота Миши. Измождённые и искажённые болью лица, открытые, ничего не видящие глаза… А над каждой капсулой горит холодный жёлтый огонек бессрочного анабиоза. Как только я смог побороть оцепенение, схватил одежду и, одеваясь уже на ходу, понёсся в главную рубку. Я должен был без промедлений узнать, что же здесь творится, что произошло, что за ужас поселился на корабле.
        Капитан оказался не в рубке. Он стоял, привалившись спиной к стене, в десятке шагов от неё:
        - Ты уже всё видел? - спросил он и, не дожидаясь ответа, попросил, - помоги мне добраться до своего места, я болен и сильно ослаб, но это не заразная болезнь.
        Я помог ему опереться на меня и снова спросил:
        - Что здесь случилось?
        - Об этом чуть позднее, - мы вошли в рубку, и я помог капитану сесть в кресло. Капитан дышал очень тяжело, но всё же найдя в себе какие-то силы, сумел улыбнуться, - Миша, посмотри, Вик пришел.
        Сидящий в кресле пилот никак не отреагировал на эти слова. И мне в этот момент показалось, что он вообще не дышит. Капитан тут же, очень поспешно, надел на себя пилотский шлем и только тогда сказал:
        - Вик, посмотри, жив ли он?
        Я взял пилота за руку и нащупал пульс, он был хоть и слабый, но ровный:
        - Живой.
        - Он сдал намного сильнее меня. Мы здесь ничем не сможем ему помочь… Сможешь положить его в анабиоз?
        - Постараюсь.
        - Действуй. Безусловный анабиоз. Он уже достаточно намучился.
        Пилот неожиданно оказался совсем лёгким, словно мальчишка, а не взрослый человек. Будь я в своём обычном состоянии, то донёс бы его до медотсека играючи. Но последствия анабиоза ещё давали себя знать, и всё получалось у меня только с немалым трудом. Но я сумел дотащить Мишу до капсулы и уложить внутрь. Одежды снимать не стал, ибо все, кто сейчас лежали в капсулах, были одеты. Но когда я уже собирался нажать жёлтую кнопку, Миша очнулся и открыл глаза.
        - Всё будет хорошо, - сказал я, потому что ничего другого просто не мог сказать.
        Как ни странно, он меня узнал, едва заметно улыбнулся, подмигнул и беззвучно, одними губами, сказал:
        - Спасибо, Вик. До свидания, стажёр, держись.
        Я нажал на жёлтую кнопку и, как только крышка захлопнулась, побежал обратно в рубку.
        - Он в анабиозе, - сказал я капитану, - а теперь всё-таки объясните мне, что произошло на корабле.
        - Спасибо за Мишу… Садись, сейчас я постараюсь объяснить всё, что случилось со звездолетом. Слушай и запоминай, во второй раз я это уже не расскажу… - капитан вздохнул и начал. - До Земли оставалось пятнадцать дней полёта. "Игла" шла в Пустоте через её особое стабильное возмущение, которое мы называем "Фиолетовым Зонтиком". Тогда и произошла авария, которую все мы считали невозможной, принципиально невозможной. Распад пространства-времени в камере до предела нагруженного шестого эстрона стал неуправляемым. Только реакция кибермозга помогла избежать взрыва мощностью в пару новых звёзд, он остановил эстрон. Но никакой реакции ни человеку, ни кибермозгу не хватило бы, чтобы на неисправной энергоустановке выйти в нормальное пространство или просто удержаться на курсе, - капитан ненадолго замолчал, а потом продолжил, - из-за нехватки энергии пространственный двигатель вышел из режима и остановился, а корабль находился в серьёзно искажённой Пустоте "Фиолетового Зонтика".
        - Произошла отдача? - спросил я, втайне надеясь, что отдача была небольшой, но капитан меня в этом разочаровал.
        - Отдача, Вик, и притом очень сильная. Из-за неё мы оказались далеко за пределами освоенной человечеством зоны пространства. В этом секторе Галактики даже разведчики ещё не были, но об этом я скажу чуть погодя. Нам удалось справиться с энергоустановкой, переключиться на резервный эстрон, запустить пространственный двигатель и выйти в нормальное пространство. Но наши беды одной только отдачей не ограничились. Аварийный реактор продолжал работать совершенно непредсказуемым образом и при этом лавинообразно набирал мощность. Авария изменила структуру стационарных полей в камере реактора, и почти четверть энергии начала выделяться в виде плотного энтрохронного потока.
        Когда я услышал это, то невольно покрылся гусиной кожей, потому что знал, что собой представляет этот поток. Он свободно проникает сквозь любые барьеры, не отражаясь и не ослабевая. Его не останавливают ни сверхпрочные и сверхплотные литы, ни сверхсильные силовые поля. Этот поток имеет ту же самую природу, что и пространство-время. И там, куда он проникает, в нашу Вселенную словно бы просачиваются законы чужой, враждебной всему сложноорганизованному и живому. В зоне действия даже слабого энтрохронного потока отказывает любая электроника и автоматика. Если поток оказывается чуть сильнее, в нем медленно, но неуклонно, разрушаются любые сложные молекулы, даже не совсем разрушаются, а спонтанно изменяются и перестраиваются. Там же, где проходит сверхсильный энтрохронный поток, любое материальное тело мгновенно высвобождает всю свою энергию покоя в виде жёсткого излучения. Хорошо ещё то, что энтрохронный поток очень быстро ослабевает с расстоянием. Но всё же он стал причиной гибели сделавших это открытие исследователей. Я вспомнил всё это, а капитан тем временем продолжал:
        - Реактор нужно было немедленно глушить, иначе через несколько часов от звездолёта и нас вместе с ним не осталось бы ничего кроме разлетающихся гамма лучей и нейтрино… Нам это удалось. Но работать пришлось почти что вручную. К нашему несчастью, мы неверно определили силу потока и радиус поражения. Энтрохронный поток нарушает работу человеческого организма не только на клеточном и генетическом уровне, но и на молекулярном и даже атомном… Наша сегодняшняя медицина абсолютно бессильна бороться с такими поражениями… Может быть, только когда-нибудь она сумеет дойти и до этого… Шестерым из нас, тем, кто пострадал сильнее других, пришлось сразу же лечь в анабиоз. Остальные надеялись на лучшее… - капитан снова замолчал, но ненадолго. - Мы определили точку, куда нас выбросила отдача. - Он дотронулся до сенсоров на консоли, и на главном экране появилась трёхмерная звёздная карта. На ней, яркими зелёными огоньками, светились осваиваемые звёздные системы, голубыми - разведанные. Прочие же были обезличенно-белыми, и таких огоньков было больше всего. На этой же карте, красной мигающей точкой, капитан показал
наше сегодняшнее местонахождение. Чуть больше четырехсот парсеков от Солнца и ни одной обследованной системы на сотню парсеков вокруг. - Отсюда, на пяти эстронах с повреждённым отдачей и почти выработавшим ресурс пространственным двигателем ни до Земли, ни до любой другой посещаемой планеты нам не добраться. Но мы рассчитывали на другой шанс, совершенно другой…
        Карта на экране приблизилась, показывая сейчас лишь небольшой участок пространства, в котором поместилось только немногим более двух десятков звёзд. От красной точки протянулась пунктирная линия к одной из них, причём не самой близкой.
        - Эта звезда - наш последний шанс, запомни это, стажёр. Жёлтый карлик, только немного ярче и старше Солнца. По косвенным признакам мы полагаем, что возле этой звезды, которую мы назвали Золотистой, обязательно должна быть живая планета… Мы могли бы обойтись любой планетой, но это только осложнило бы нам работу… Жаль, что мы просчитались с эстроном… Мы пытались довести корабль до Золотистой, но необратимый распад добрался и до нас. Наши силы оказались исчерпаны. И сейчас наша надежда только на тебя одного. Ты должен довести звездолёт до этой цели и выполнить задуманное нами.
        Не сразу я осознал сказанное, а когда всё же осознал, то испугался:
        - Я не смогу, я же не звездолётчик, я же почти что ничего не знаю и не умею.
        - Не паникуй, Вик, ты справишься, я в тебя верю. Корабль полностью автоматизирован, да ты и сам это прекрасно знаешь. А кибермозг способен обучить тебя всему тому, что бы ты ни пожелал… Кибермозг "Иглы" в определённых пределах способен даже выполнять работу звёздпилота, но всё же недостаточно хорошо, здесь нужен человек. Главным для тебя будет - добраться до Золотистой, а до неё не больше недели пути, а потом можно будет и не спешить… - Тут голос капитана сорвался и он, почти шёпотом попросил, - надевай шлем и бери управление. Мне нужно хотя бы немного отдохнуть, чтобы продолжить рассказ.
        Не без содроганий надел я пилотский шлем и принял управление звездолётом на себя, но, приняв его, почти сразу же успокоился. Наша внепространственная скорость была небольшой. Было понятно, что двигатель работает на последних крохах своего ресурса. Управлять полётом, как мне казалось, было нетрудно. Корабль при помощи ходовых локаторов зондирует Пустоту, кибермозг обрабатывает их данные, формирует синтетическую картинку и при помощи шлема передаёт её напрямую в мозг пилота. А пилот управляет кораблем при помощи биотоков, которые корабельный кибермозг расшифровывает, отсеивает шум и мгновенно исполняет.
        В тот момент всё происходящее начало казаться мне сном, страшным и нереальным сном. И это ничуть не удивительно, такова была окружившая меня реальность, реальность, очень похожая на сон. Разве я мог подумать, что случившееся может произойти не во сне, а в реальности. Чисто рефлекторно я попытался проснуться и сильно ущипнул себя, но это не помогло, сон - это просто сон, меня же окружала Реальность. И я понемногу начал осознавать истинное положение дел, которое было не просто плохим, а очень плохим. Прошло наверно чуть больше часа, за который я успел себя довести почти до бессильного испуга, а потом снова успокоиться и даже почти что смириться с происшедшим. Но тут очнулся капитан и негромко спросил у меня:
        - Вик, ты сможешь одновременно вести корабль и слушать меня?
        - Попробую, - ответил я без промедления и развернул своё кресло к капитанскому, для пилотирования положение кресла не имеет никакого значения.
        - Вик, ты обязан довести корабль до Золотистой. Хотел бы я сказать, что это просто, но это было бы неправдой. Правды я и сам не знаю. Мы идём сейчас в таком секторе, где до нас никогда не был ни один из наших кораблей. Я ничего не могу сказать о том, какая Пустота ждёт тебя, потому что не знаю этого. Это удел всех первопроходцев, не знать дороги, которая тебя ждёт впереди… Но ты всё равно должен пройти по ней. Ты сделаешь это, я верю в тебя… - После короткого молчания капитан продолжил. - Сразу после аварии наше положение не казалось нам безнадёжным. Пусть у нас осталось только пять реакторов, но для полёта вполне достаточно и четырёх. Пусть выработал ресурс пространственный двигатель, но его можно восстановить. Звездолёт можно привести в порядок, хоть это и потребует массу времени и усилий. Для восстановления корабля нужно: Во-первых, чтобы он стоял на планете, а не болтался в пространстве. Во-вторых, чтобы была хотя бы простенькая ремонтная база и внешний источник энергии. Ну и, в-третьих, нужно хотя бы четверо-пятеро человек, чтобы время ремонта не растянулось до неприемлемых пределов.
        - Но нас же только двое, - невольно вырвалось у меня.
        - Я уже не в счет, стажёр, скоро ты останешься один, - сказал капитан со вздохом и совсем тихо, - но я верю, что тебе повезёт, должно повезти. И я надеюсь, что на планете Золотистой ты найдёшь не просто жизнь, а высокоразвитую цивилизацию, цивилизацию людей. Таких же, или почти таких же, как я и как ты. Я в этом практически уверен, но не спрашивай почему, я и сам этого не знаю… Ты найдёшь их, и они помогут тебе, но будь очень осторожен, когда будешь искать и выбирать себе помощников.
        - Вы уверены, что это необходимо?
        - Иначе "Игла" никогда не сможет вернуться на Землю. Мы не можем просить помощи у Земли, для транспространственной связи на таком расстоянии наша ТП-рация чересчур слаба. Радиоволны же будут идти до Земли больше тысячи лет. Но ты пошлешь радиосообщение сразу же, как окажешься у Золотистой. В самом крайнем случае, останется только ждать, что это сообщение кто-нибудь когда-нибудь услышит. - Сказав это, капитан замолчал надолго. В рубке было слышно только его тяжелое и хрипловатое дыхание. Мне показалось, что он потерял сознание. Я уже хотел бросить управление, но он всё-таки заговорил снова. - У меня в каюте ты найдёшь тетрадь, мой многолетний дневник, в котором записаны многие мои мысли. В нём ты найдёшь ответы на большинство вопросов, которые задал бы мне, если бы у нас было для этого время, но вот только времени у нас уже не остаётся… В памяти корабельного кибермозга найдётся практически любая интересующая тебя информация, он будет рад поделиться ею с тобой… Но я обязан предупредить тебя. Не всё из того, что ты узнаешь на корабле, могут знать другие люди. Некоторые из наших знаний могут стать
опасными даже для Земли. И я надеюсь, что когда до этого дойдет время, ты сам всё поймешь и осознаешь. И, пожалуйста, ничего не спрашивай, ответы на свои вопросы ты найдёшь сам.
        Вопросов у меня была целая куча, но, послушавшись капитана, я не стал их задавать. К тому же, большая часть моего внимания оказалась прикованной к управлению. Структура Пустоты по курсу медленно, но неуклонно усложнялась, а это требовало большой собранности и постоянного внимания. А капитан снова молчал, ему было трудно говорить. И сейчас он к тому же давал мне время и возможность всё обдумать, хотя я ещё многого не знал и не понимал. Спустя какое-то время, капитан надел пилотский шлем и сказал:
        - Я принимаю управление. Встань и подойди ко мне. Я не могу подойти к тебе, как полагается при таких случаях по Уставу. Не бойся, Виктор.
        - Я не боюсь, - ответил я и, подойдя к капитанскому креслу, встал напротив капитана. Он открыл глаза и, внимательно посмотрев на меня, спросил:
        - Мне представляется, что ты всегда мечтал стать звездолётчиком. Это так?
        - Да, это так, - кивнул я.
        - Хочешь ли ты сейчас стать им?
        - Да, - снова ответил я.
        - Тогда ты им становишься.
        Он взял меня за левую руку, и я ощутил на запястье гладкий прохладный металл. Это был браслет звездолётчика, символ принадлежности к земному космофлоту, но не только символ, а ещё и устройство, дающее множество прав и допусков. Носящий такой браслет человек и есть звездолётчик. Этот браслет нельзя снять, не повредив руки. Надев мне браслет, капитан сказал:
        - Я, астрокапитан космофлота Земли Артур Рикст, как капитан крейсера "Игла", по праву, данному мне Звёздным Уставом, принимаю на службу в Космофлот и в экипаж "Иглы" Виктора Стрельцова, на которого с этого момента распространяются все права и обязанности члена экипажа. - Сказав это, капитан добавил уже обычным тоном. - Так нужно, Вик, без этого тебе не обойтись. И ещё, я должен отдать тебе одну вещь, но при условии, что ты пообещаешь мне распорядиться ею так, как я тебе скажу.
        - Я обещаю, - без промедления сказал я.
        - Сначала послушай. Эту вещь ты будешь постоянно носить с собой. Не знаю сколько, но очень долго. А потом ты будешь должен её отдать…
        - Кому? - спросил я.
        - Мальчишке, вроде сегодняшнего тебя… "Когда ты станешь галактическим капитаном. И в звёздной дали, о которой мы сейчас и не мечтаем, на самом краю гибели, ты оставишь мальчишку, который будет тебе очень близок и симпатичен, только лишь для того, чтобы он остался жив, ты отдашь ему этот ключ."
        Капитан медленно расстегнул воротник форменной рубашки. На шее у него висела тонкая, тускло-серая металлическая цепочка. Немного помедлив, он снял её, сжимая в руке то, что было к ней подвешено, приложил руку ко лбу, словно бы прощаясь с чем-то дорогим для себя, потом протянул мне. На ладони у него лежала блестящая каким-то неземным светом пластинка, длиной и шириной с палец, но совсем тоненькая. Это был капитанский стартключ, символ неограниченной капитанской власти, да и самого капитанства. Отдавая свой стартключ, капитан перестаёт быть капитаном.
        - Но это же ваш ключ, капитан, - сказал я, принимая его.
        - Уже не мой, - сказал он, - и я уже не капитан. Эта должность вместе со стартключом переходит к тебе. Так нужно, капитан Стрельцов. Пусть этот стартключ принесет тебе удачу, как когда-то принес её мне.
        - Но потом я буду должен его отдать?
        - Так нужно, Вик. С судьбой не поспоришь. А знать свою судьбу тяжело… Поклянись мне, что ты распорядишься этим ключом так, как я тебя прошу.
        - Чем поклясться?
        - Есть только одна вещь, которой может клясться человек, своей честью.
        - Я клянусь своей честью.
        - Спасибо, Вик.
        Капитан тяжело дышал, этот разговор отнял у него массу сил. Но сквозь маску скрываемой усталости и боли он улыбнулся, улыбнулся по-настоящему. И я снова поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, где же видел его раньше. Эта улыбка помнилась мне особенно хорошо. Я уже хотел спросить у него, но не стал, потому что сам по себе такой вопрос бессмысленный. Я спросил о другом:
        - Мне взять управление?
        - Буду глубоко благодарен тебе за это. Надо сказать, что сил у меня уже совершенно не осталось. Мне нужно хорошо отдохнуть, чтобы сделать ещё одно, последнее в этом мире дело.
        - Я помогу вам уйти в анабиоз.
        - Погоди, Вик, ещё рано…
        Я не стал возражать, тем более, потому, что снова принял на себя управление кораблем. А обстановка в Пустоте, по курсу, стремительно менялась к худшему. Участилось появление резких флуктуаций, они становились всё сложнее и опаснее. На одной из них корабль крутануло так, что я потратил больше десятка минут, чтобы вернуться на курс и скомпенсировать спонтанную отдачу. Пустота была уже очень неспокойна, а полёт становился похожим на какой-то дикий трёхмерный слалом, поглощающий все мои силы и внимание. Капитан молчал, но я слышал его дыхание и замечал, что оно становится более неровным. Ему, вне всяких сомнений, было пора в анабиоз. Как только Пустота станет спокойнее, я переключу управление на автопилот кибермозга и отведу или утащу капитана до капсулы. Но вот обстановка в Пустоте и не думала улучшаться, она ухудшалась, становилась всё более и более опасной. И только теперь мне стало особенно хорошо понятно то, почему звездолётчики перед полётом желают друг другу именно спокойной Пустоты. Управление звездолётом постепенно поглотило не только моё внимание, но и всего меня целиком. Я словно бы стал и
не пилотом, а составной частью корабля, его системы управления. И исподволь подтачивающий меня страх отступил далеко на задний план. Конечно, я боялся, боялся совершить ту ошибку, которая может оказаться роковой и непоправимой. Но этот страх нисколько не угнетал меня, а даже наоборот, придавал дополнительные силы. Не знаю, сколько времени это продолжалось, я его не засекал. Может быть один час, а может и несколько. И я всё же справился, не сорвался с курса, не лёг в беспорядочный дрейф, а провел звездолет через участок неспокойной Пустоты. Когда же передо мной, впереди, прямо по курсу, развернулась Пустота, почти полностью спокойная, я не сразу поверил в это и ещё несколько минут полностью держал на себе управление. Но Пустота оставалась спокойной. И только силой заставив себя, я перешёл в режим автопилота.
        Капитана на месте не оказалось. И я уже кинулся к выходу из рубки, чтобы бежать и найти его, но меня остановил его голос, донесшийся по внутрикорабельной связи:
        - Вик, я знаю, что ты слышишь меня и уже наверняка пытаешься искать. Прошу тебя, не делай этого. Сейчас я нахожусь в камере второго спецшлюза…
        На включившемся экране видеосвязи появился капитан. Он был одет в лёгкий скафандр с прозрачным пузырем гермошлема, откинутым назад, за спину. Второй же спецшлюз оказался маленькой, гораздо меньше, чем лифтовая, кабинкой.
        - Капитан, что вы делаете? - закричал я, и он, услышав меня, посмотрел прямо в зрачок видеокамеры.
        - Извини меня, Вик, за то, что я сейчас сделаю. Пусть это покажется тебе предательством. Но я не могу поступить иначе. Я должен сделать то, что должен…
        Он посмотрел мне прямо в глаза, резким движением головы откинул упавшие на глаза волосы и улыбнулся, широко и ясно. Не прекращая улыбаться, он надел гермошлем и положил руку на маленькую панельку на стене. Медленно открылся выходной люк, который был у него за спиной. Я замер, будучи не в силах сказать ни слова. А капитан помахал мне рукой и, сделав только один шаг назад, растворился в раскинувшейся за люком хищной и всепожирающей тьме Пустоты, ничем не похожей на нормальный космос. Делая этот шаг, капитан продолжал улыбаться. В тот момент я наверно закричал, но вообще-то точно этого не помню, до меня тогда во всех своих проявлениях дошел неописуемый ужас полного одиночества. Сделав свой последний шаг, капитан оставил меня одного. Конечно, кроме меня на корабле ещё есть люди, но какой в том толк, если я или не могу или не имею права вывести их из анабиоза. Я плохо представлял себе, что же мне делать сейчас, в этот самый момент, к тому же, я наверно был немного не в себе. Я побрел по кораблю, этому лабиринту коридоров и переходов, в котором было так легко заблудиться. В первую неделю после старта
это часто со мной случалось, и мне приходилось или блуждать дальше или просить помощи. Но сейчас я не заблудился. И когда мало-мальски пришел в себя, то увидел, что стою перед дверью, за которой ещё на Дивере должен был лечь в анабиоз.
        Я немного помедлил, потом взялся за рычаг. Дверь была заперта. Посмотрев внимательнее, я увидел выгравированную на двери надпись: "Помещение для особо важного груза", а немного пониже: "Вход исключительно по предъявлению стартключа". Стартключ, словно бы сам напомнил о себе, выскользнув из-под рубашки. Руки у меня затряслись, и такими вот трясущимися руками я снял с шеи цепочку с ключом. Как им пользоваться, я имел представление. При приближении ключа к двери, на ней открылась приемная щель-скважина, в которую ключ вошел легко, без малейшего сопротивления. Я повернул рычаг, и тяжёлая толстая дверь медленно и беззвучно отошла в сторону. Внутри было темно и прохладно. Дверь сама захлопнулась у меня за спиной, как только я оказался внутри. Хорошо ещё, что включился свет, хоть и такой, тусклый и красноватый, словно светит древняя лампа накаливания, а не современный светильник. Передо мной был небольшой зальчик, почти полностью занятый вертикально стоящими полукапсулами. Между ними оставались лишь неширокие проходы, по которым змеились серебристые кабеля энерговодов и голубые - контроля и управления.
Ещё пару минут я потоптался в нерешительности и, только в очередной раз успокоившись, двинулся вдоль капсул, под прозрачными крышками которых были хорошо знакомые мне люди. Анабиоз - не смерть, но и не жизнь. И люди сейчас находятся на узкой границе между этими состояниями. Очень жаль, что я не могу разбудить кого-нибудь из них. Немного неожиданным для меня оказалось то, что я почти сразу же наткнулся на капсулу с Серёжкой. Он ничуть не изменился. Всё также словно бы спал, обиженно оттопырив нижнюю губу. Но был он неестественно, абсолютно бледным, как и все люди в капсулах. Я уткнулся лбом в прозрачный, по ледяному холодный стеролит крышки, который от моего дыхания покрылся мелкой отпотью… "Помещение для особо важного груза", - вспомнил я надпись на табличке, и это меня покоробило. Разве люди - это груз, пусть даже особо важный. Ведь это же люди, люди, которые когда-нибудь проснутся, оживут и станут обычными живыми людьми, такими, какими были раньше. Но только если я справлюсь со своей задачей, смогу их спасти, смогу вытащить корабль из этой переделки и доведу его до Земли. Хочу я того или не хочу, но
сейчас я уже не принадлежу самому себе полностью. Я отвечаю за звездолёт, мой звездолёт, мой экипаж и моих спящих в анабиозе пассажиров, я просто обязан спасти всех, всех, кто находится на его борту. Ещё несколько минут я пробыл в этом помещении. Сначала хотел найти маму и папу, но в последний момент понял, что это не добавит мне ни сил, ни уверенности, и пошёл прочь. Но едва я успел закрыть дверь и повесить на шею цепочку со стартключом, как завыла сирена, и по-прежнему холодный и ровный голос кибермозга загремел по внутренней связи:
        - Вахтенному пилоту срочно занять своё место в главной ходовой рубке. Автопилот не справляется с управлением, автопилот не справляется с управлением. Немедленно, последствия могут быть полностью непредсказуемыми.
        Кибермозг повторил это ещё несколько раз, пока я бежал к рубке. Там я, не медля ни секунды, надел шлем и плюхнулся в кресло. Едва я подключился к управлению, как передо мной вырисовался такой кошмар, по сравнению с которым недавняя неспокойная Пустота показалась бы бурей в стакане воды, рядом с бурей настоящей. Пустота пульсировала, а звездолёт качало и крутило на идущих со всех сторон разноцветных волнах нестабильности. Но не это было самым плохим, то и дело вокруг корабля и прямо по курсу вспыхивали переливающиеся всеми цветами радуги шары-призраки и тут же лопались, словно мыльные пузыри, оставляя после себя хаотически движущиеся сгустки вихрей. Когда корабль попадал в такой сгусток, я на несколько секунд вообще терял ориентацию, а звездолёт за это время успевало развернуть чуть ли не в обратную сторону. Удержать корабль на курсе среди такого хаоса для меня было практически нереально. Я уже и не старался делать этого, а просто вел корабль в сторону цели, медленно и не волне уверенно… Всё это продолжалось по моим меркам неописуемо долго. Я вымотался почти что до того самого предела, за которым
неизбежно наступает срыв. Я прекрасно понимал, что долго такой нагрузки не выдержу. А, не выдержав, погублю себя, корабль и всех людей, за которых отвечаю полностью. И меня охватило такое отчаяние, что я уже был готов практически на всё. Первой моей мыслью было выйти в нормальное пространство. И я уже потянулся к панели управления пространственным двигателем, но вспомнил, как поступают в подобных ситуациях профессиональные звёздпилоты. Кто-то из них, совершенно случайно, объяснял мне это. Нужно дать на пространственный двигатель всю мощь корабля и включить максимальный форсаж. Тогда корабль пробьет неспокойную Пустоту, словно пуля стог сена.
        Я нащупал рукоятку управления пространственным двигателем и, собравшись с духом, рванул её на себя, не заметив того, что сорвал сразу оба ограничителя. Завыла аварийная сирена, но я её уже почти что не слышал. Картина Пустоты передо мной смазалась и расплылась каким-то хаотическим калейдоскопом. Системы слежения, да и мой уставший мозг уже не могли сделать из неё полностью связной картины. Но я всё же понимал, что корабль сейчас несётся вперед с просто сумасшедшей, нереальной скоростью, и, пользуясь каким-то не осознанным шестым чувством, я пытался управлять звездолётом, насколько хватало сил, умения и удачи. И, как ни странно, я сумел это выдержать, не выдержал пространственный двигатель. Я едва успел на самом его последнем издыхании затормозить и вынырнуть из Пустоты в нормальное пространство. Последнее, что я увидел - это вспыхнувшие на обзорных экранах звёзды. Испытав от вида звёзд огромное облегчение, я потерял сознание.
        Сколько я пробыл без сознания, могу только догадываться. Обморок от перенапряжения постепенно перешёл в обычный сон, и я даже видел сны. Сначала они были спокойные и приятные, я даже увидел во сне сине-зелёный Дивер своего детства, и от этих снов мне самому стало хорошо. Но последний перед пробуждением сон хорошим никак не назвать. Я увидел во сне капитана, в тот момент, когда он готовился сделать свой последний шаг, шаг в Ничто, в Пустоту. Эта его уверенно-спокойная, какая-то, мальчишеская что ли, улыбка наверно ещё долго будет преследовать меня. Улыбающийся капитан всё ещё стоял у меня перед глазами. И на границе сна и яви я всё же сумел вспомнить, где его видел раньше. Я его видел в том самом фильме, который мы крутили много раз. Том самом, который смотрели днём, перед нашей с Серёжкой вылазкой наверх. Почти сто процентов гарантии, что тот, кто делал этот фильм, списал образ главного героя именно с капитана Рикста. Я не мог раньше это вспомнить, потому что главный герой в этом фильме - мальчишка, а Рикст - взрослый. Я невольно вспомнил весь этот фильм и просто поразился тому, как та, выдуманная
история, похожа на мою, по крайней мере, отдельные эпизоды идут один в один. Мне ярко вспомнилась та сцена из фильма, в которой капитан отдаёт мальчишке свой стартключ: Высокий, плотный, совершенно седой капитан протягивает мальчишке висящую на цепочке пластинку и говорит: "Пусть он принесет тебе удачу, как когда-то принес её мне". И во весь экран выплывает изображение этого самого ключа. Судорожно пошарив у себя по груди, я снял цепочку и сжал ключ в ладони. Потом медленно открыл её и посмотрел. На блестящей полоске ключа искрилась выпуклая цифра "пять" и поверх неё тонкий замысловатый знак, нанесённый едва заметными штрихами. Это был тот же самый ключ, что и в фильме, я не мог ошибиться. Я зажмурился, потом снова открыл глаза, но ровным счётом ничего не изменилось. Но может быть тут и нет никакого совпадения, а я сам, не ведая того, выдумал подробности. Сейчас этого не проверить. Кристалл с фильмом наверняка остался на неописуемо далёком сейчас Дивере.
        Но не всё ли мне сейчас равно, есть ли совпадения, нет ли, у меня своя цель и свои проблемы. Я повесил ключ на место и посмотрел на обзорные экраны. Среди тусклой россыпи звёзд только одна выделялась своей яркостью. Это вне всяких сомнений была Золотистая - цель, до которой я обязан добраться. До неё сейчас не так уж и далеко, всего лишь несколько световых месяцев. Это наверняка только несколько часов в Пустоте, ну максимум сутки, на небольшом, осторожном, режиме пространственного двигателя. Нужно только рассчитать курс и уйти в Пустоту… Но есть ли у меня сейчас, после того сумасшедшего рывка, пространственный двигатель, исправен ли корабль для нового внепространственного перелёта? Кибермозг наверняка произвел уже все возможные в нашей ситуации проверки. Я нажал голубую клавишу на подлокотнике кресла, приглашая мозг на диалог. Но ответа не последовало и я, слегка обеспокоено и по-человечески, спросил:
        - ЦНЛ-003, ты меня слышишь?
        "Да, капитан", - быстро пробежали по экрану слова ответа.
        - Отвечай в звуковой форме.
        "В данный момент я не имею такой возможности".
        - Что случилось?
        "Я перепрограммирую режимы высших функций".
        - С чем это связано?
        "Вчерашний сверхфорсаж пространственного двигателя вызвал спонтанное нарушение моей работы".
        - Можешь ли ты выполнять свои функции?
        "Практически в полном объеме. Остальное несущественно".
        - Доложи о состоянии систем корабля.
        "Полностью или основное?"
        - Основное.
        "Реактор номер шесть полностью неисправен и восстановлению не подлежит. Ресурс пространственного двигателя исчерпан на 0,999923. Существенных отклонений в работе прочих систем мною не зафиксировано".
        - Неутешительно, значит, у меня теперь уже нет возможности лететь вне пространства. Хорошо ещё хоть другие системы исправны. Ну и что ты мне посоветуешь делать? - вырвался у меня вопрос.
        "Вопрос неоднозначен", - высветился ответ. Ну что с ним поделать, железяка и есть железяка, хоть и называется эта железяка интеллектуальным кибермозгом звездолета. Ну, да и не нужен мне его совет, и без него всё ясно. Звезда-то вот она, почти рядом. Нужно лететь обычным, напроломным, релятивистским полётом. Благо, что маршевые движки исправны и для их нормальной работы достаточно и четырёх реакторов.
        - Рассчитай курс релятивистского перелёта к этой звезде.
        "Имеется в виду АА28619АС?"
        - Имеется в виду наша цель. Самая яркая звезда этого неба и, как надеюсь, самая близкая к нам.
        "Объект идентифицирован как "наша цель". Уточните основные характеристики перелёта или укажите типовую схему".
        - Основные характеристики - долететь в максимально короткий срок. Естественно в допустимых пределах безопасности. Лишнего риска нам лучше избежать.
        "Релятивистский перелёт в некартографированном секторе пространства всегда является большим риском. Укажите допустимые пределы риска".
        Это была "железная" машинная логика. А я практически не имел опыта общения с кибермашинами интеллектуального класса. На всем Дивере была только одна такая машина - расположенный в подземном посёлке кибермозг. Иногда мы болтали с ним, иногда играли, но никогда не давали заданий, потому что у нас на это не было прав. А в школьный курс такое просто не входило. Конечно, я и без школы немало знал и наверняка сумел бы точно сформулировать задание, но в этот момент я просто сорвался.
        - ЦНЛ, или ты сейчас же рассчитаешь курс, или я тебя выключу и полечу на ручном управлении.
        "Могу предложить десять тысяч вариантов курса", - высветился на экране ответ.
        - Мне кажется, что ты меня прекрасно понимаешь и просто валяешь дурака, - выпалил я и, вытащив стартключ, нарочито медленно потянулся к панели управления кибермозгом. Это был натуральнейший и наглейший шантаж. Я прекрасно знал, что интеллектуальные машины очень болезненно переносят отключение. И этот мой шантаж дал результаты. На экране очень даже поспешно высветилось:
        "Курс рассчитан, но принимать решения тебе. И если что случится, пеняй только на себя самого".
        "Ну, это даже уж чересчур по-человечески", - молча усмехнулся я. Предложенный кибермозгом курс меня устраивал. Шесть часов разгона на максимальной тяге маршевых движков. А потом месяц полёта по внутрикорабельному времени. Полёт в полностью автоматическом режиме и не требующий присутствия человека.
        - Приказываю немедленно выйти на этот курс, - сказал я, постаравшись придать своему голосу максимально возможную твердость.
        "Приказ принят к исполнению", - незамедлительно высветилось на экране.
        - Только без этих твоих шуточек.
        "ЦНЛ-003 не намерен шутить".
        - Я буду в капитанской каюте.
        "Вас понял".
        Когда я поднялся с кресла, основной разгон уже начался. На корме на полную мощность работали фотонные дюзы. И причем работали не бесшумно. Низкий звук, проникал через многочисленные переборки и защитные поля отсеков, многократно ослабевал при этом, но всё же был прекрасно слышен и здесь. Покинув рубку, я проделал несколько физических упражнений, потому что от длительного и непривычного сидения в кресле, всё тело у меня затекло, а сейчас медленно и небезболезненно возвращалось в норму. Лифтом я не воспользовался и до капитанской каюты дошёл пешком. Не так далеко идти, к тому же это почти что окончательно вернуло меня в форму, прекратив болезненное покалывание в ногах. Сейчас мне просто не терпелось добраться до капитанского дневника, о котором он сам мне сказал. Я рассчитывал, что найду в нем ответы на мучившие меня вопросы.
        Капитанская каюта как всегда была в образцовом состоянии. Заправленная словно по линейке кровать. Даже уходя навсегда, капитан заправил её, словно проникающийся духом дисциплины курсант - первогодка. Мне невольно вспомнилось, что там, на Дивере, уходя, я оставил всё так, словно бы только что поднялся с постели. И что подумает обо мне тот, кто когда-нибудь увидит это. Остается надеяться, что он поймет меня и не станет осуждать. Капитанская каюта была такой же небольшой, как и все остальные, стандартного размера, без каких бы то ни было излишеств, которые дозволялось иметь капитану. Разве что на стене был довольно большой стереоголографический экран, а на рабочем столе панель полного терминала связи с корабельным кибермозгом. Но для капитана корабля это никакое не излишество, а необходимость. И ещё, эта каюта, как мне сейчас показалось, была вроде бы и необжитой, не хранящей в себе отпечатка явно незаурядной капитанской личности. Я сел на стоящий рядом со столом жёсткий стул, придвинул к себе терминал и нажал клавишу диалога с кибермозгом:
        - ЦНЛ, ты случайно не знаешь, где здесь находится дневник капитана Рикста?
        "Не имею представления", - после короткой паузы высветилось на экране.
        Но этого и следовало ожидать. Я начал искать. Искал в ящиках стола и в шкафу, но ни там и ни там дневника не было, один только обезличенно-образцовый порядок. Тогда я просмотрел всё, даже карманы висевшей в шкафу парадной формы. Но дневника нигде не было. Единственное, что я нашёл, была старинная фотография с блеклыми красками и недостаточно совершенно переданным объемом, такие делали никак не позже, чем в позапрошлом веке. На фотографии был мальчишка лет двенадцати в старомодной, смотрящейся сейчас довольно нелепо, одежде. Он улыбается так, что не остается никаких сомнений, что это не кто иной, как сам Артур Рикст, хотя мне и не очень-то в это верилось. Я поставил фотографию на стол и несколько минут глядел на глядевшего на меня из давнего прошлого мальчишку…
        Но где же всё-таки дневник? Неужели капитан намеренно обманул меня? Бросил, ничего толком не объяснив, а только всё запутав. Оставил один на один с космосом, кораблём, не вполне нормальным кибермозгом и кучей проблем. От этих мыслей мне снова стало плохо. И я повалился на кровать, не снимая обуви, чтобы хоть как-то нарушить этот идеально-образцовый порядок. Уткнулся лицом в подушку, смял её руками и начал понемногу успокаиваться. Монотонный гул маршевых двигателей ощущался и здесь. Успокаиваясь, я снова начал засыпать, потому что перенапряжение, этот бич и профессиональную болезнь звёздпилотов, я всё же успел заработать. А его последствия не проходят быстро и безболезненно, как проходит обычная усталость, а ещё долго дают о себе знать.
        Когда же я проснулся, двигатели уже молчали, но и тишины, так поразившей меня в первые дни полёта, не было. Сейчас всё заполнял какой-то едва слышный звук, которому я, правда, не придал особого значения. От моей усталости, как я сам посчитал, не осталось и следа, что ни говори, а отдохнул я не просто основательно, а очень даже основательно. Ещё немного я полежал на кровати, глядя в светло-голубой потолок и, приводя в порядок свои мысли. За этим занятием я посчитал, что нужно всё же идти в рубку и выяснить текущее положение дел.
        Я поднялся, сделал небольшую зарядку, какую всегда обычно делал. Тут же, в каюте, и умылся. Потом хотел привести в порядок кровать. Но как только поднял подушку, увидел, что под нею лежит тетрадь, старая, толстая, в потёртой сиреневой обложке. Это и был тот самый дневник Артура Рикста, который я накануне долго и безрезультатно искал. Сейчас я естественно отложил все дела и принялся за него. Я не стал быстро пролистывать тетрадь, выхватывая отдельные кусочки, а начал читать подряд, с самого начала. Капитан же начал вести этот дневник ещё тогда, когда не был капитаном, а был обычным земным двенадцатилетним мальчишкой, которого все звали Арт Рикст. Тогда он был младше сегодняшнего меня, таким, каким я его видел на фотографии, наверно эта фотография хранилась у капитана не случайно. Но и это, не относящееся к нашим проблемам, начало дневника оказалось для меня достаточно интересным.
        Капитан, как я и предполагал накануне, родился давно, а если быть точным, то второго февраля 2285 года, в конце позапрошлого века, когда ещё не была освоена Венера, а о поселениях у других звёзд люди только мечтали. Перенаселённая Земля, на которой ещё не закончилась глобальная геологическая реконструкция. Внепространственная космонавтика, только что вышедшая из стадии эксперимента, и делающая первые, но большие и многообещающие шаги. Всё это было в дневнике капитана и, читая, я словно бы своими глазами смотрел на то время, что навсегда ушло в безвозвратное прошлое. Но в этом дневнике была одна очевидная странность. Время от времени, и чем дальше, тем чаще, попадались большие куски, иногда даже по нескольку страниц подряд, написанные какими-то причудливо-незнакомыми символами. Это могло быть шифром, могло быть и каким-то совершенно незнакомым мне языком. Что в принципе было без разницы. Капитан, когда писал это, не хотел, чтобы кто-то другой смог прочитать. И он получил то, что хотел. Я едва ли осилил десятую часть капитанского дневника, когда пронзительно запищал сигнал экстренного вызова на
связь с кибермозгом. Я тут же вскочил и резко вдавил голубу клавишу на панели терминала:
        - Что ещё случилось?
        "Прошу капитана немедленно пройти в рубку, - высветилось на экране, - прошу не задерживаться".
        Я натянул на себя рубашку и выбежал из каюты. Воспользовался лифтом и уже через несколько секунд был в рубке. На обзорных экранах почти беспрерывно мелькали яркие вспышки. Я медленно опустился в кресло и нажал голубую клавишу:
        - Что происходит?
        "Корабль вошёл в пылевой пояс. Концентрация пыли повышается. Уже сейчас она значительно выше нормы и приближается к опасному пределу. К тому же в поясе могут оказаться относительно крупные частицы, против которых наша защита окажется бессильной".
        - Как лучше всего избежать столкновения?
        "Нужно снизить нашу скорость, хотя бы до трети це".
        - Но тогда значительно вырастет время полёта.
        "Только при трети це я смогу гарантировать хотя бы относительную безопасность корабля".
        - Есть ли другие варианты?
        "Затормозить, вернуться назад и попытаться обойти пылевой пояс. Но мы не знаем конфигурации и протяженности этого пояса и вряд ли сумеем выиграть на этом манёвре время".
        - Мы возвращаемся, - почти не раздумывая, сказал я, - попытайся обойти пылевой пояс.
        "Вероятность того, что этим мы выиграем время, составляет менее одного процента".
        - Всё равно, мы возвращаемся. Приказываю начать торможение.
        "Приказ принят к исполнению. Скорость будет погашена до нуля через шесть часов".
        Звездолёт быстро развернулся кормой вперед и запустил маршевые двигатели.
        - Я буду в капитанской каюте, - сказал я, поднявшись с кресла.
        Но выйти из рубки уже не успел. Тяжёлый и страшный удар бросил меня на пол и сразу же, со всего размаху, на потолок. Экраны заднего обзора озарила чудовищная вспышка взрыва, и они погасли. Это я всё-таки успел заметить, когда падал. Одновременно со взрывом умолкли двигатели. Я ухватился обеими руками за решетку вентиляционной системы. Вцепился мертвой хваткой, такой на меня накатил страх и ужас. Корабль вращался, словно соломинка в водовороте, звёзды так и мелькали на работающих экранах. И я не мог понять, что же случилось с кораблем. То самое столкновение, о возможной опасности которого меня предупреждал кибермозг? Или того хуже, если взорвался двигатель. Что с кораблем? Уцелел ли кибермозг?…
        Кибермозг уцелел. Включились двигатели ориентации, которые хоть и медленно, но всё же остановили сумасшедшее вращение. У меня появилось ощущение, что я куда-то падаю, а все незакрепленные предметы наоборот всплыли. Это наступила невесомость, которую я испытывал на себе по сути дела в первый раз. Но, как к счастью оказалось, космической болезнью я не страдаю. С трудом я заставил себя разжать пальцы, они успели онеметь и слушались плохо. Ну и чёрт с ними. Я оттолкнулся от потолка и спланировал к креслу. С непривычки промазал, довольно больно стукнулся и только после этого опустился на место. Застегнул пристяжные ремни, чтобы не всплыть, и вдавил голубую кнопку:
        - ЦНЛ, что произошло? - мой голос непроизвольно дрожал и срывался. Ответа не последовало, и мне пришлось повторять.
        "Мне страшно, Вик, - совсем уж неожиданно высветилась на экране надпись неровными буквами, - я боюсь".
        До этого события я даже не смог бы предположить, что машина, холодный и неживой кибермозг, может сказать такое. Но и в тот момент, если сказать честно, я не задумывался об этом и даже, несмотря на очевидное, совсем забыл, что разговариваю с машиной, а не с человеком.
        - Я тоже боюсь. Но вместе что-нибудь постараемся придумать. Скажи только, что произошло?
        "Столкновение с крупной частицей на релятивистской скорости вызвало взрыв эквивалентом более пяти гигатонн. Компенсаторы перегрузок едва выдержали… Но и то не везде… Мне страшно".
        - Не бойся, если мы уцелели, то что-нибудь придумаем.
        - Мне показалось, что я сейчас умру, я был почти уверен в этом, - голос, прозвучавший из динамиков, оказался детским, точнее говоря мальчишеским. Но тогда я не придал и этому никакого значения. - Два двигателя мгновенно захлебнулись. Хорошо ещё, что реакторы не сдетонировали, а то бы мы сейчас разлетались в разные стороны со скоростью света, по частям.
        - Что мы сможем сделать? - спросил я, потому что своих мыслей по этому поводу у меня и не могло возникнуть.
        - Сейчас, подумаем. - Несколько секунд по экрану стайками перепуганных рыбешек бегали цифры и слова, которые я не успевал уловить. Мерцали планы и схемы корабельных коммуникаций. - Где-то произошло разрушение линий контроля. Ниже шестнадцатой палубы я ничего не вижу и не могу контролировать.
        - Нужно починить эти линии.
        - Пока это не самое главное. Если серьёзно пострадали двигатели, то линии могут оказаться и вовсе ненужными. Потому что мы тогда превратимся в "летучего голландца".
        - Я могу добраться до двигателей и посмотреть, что с ними.
        - Хорошо, попробуй, я буду тебя инструктировать. Ты знаешь, где находятся скафандры?
        - Ага, ближайшие у первого шлюза.
        - Иди туда, тебе придётся надеть скафандр.
        - Ты можешь включить гравитацию? - спросил я, потому что невесомость не очень-то меня привлекала.
        - Пока нет, - последовал ответ. - Ну, иди же, одевайся.
        - Уже иду.
        До первого шлюза я добрался быстро. Но это стоило мне нескольких синяков и шишек, так как опыта пребывания в невесомости у меня не было никакого. На решетчатых стойках возле шлюза имелся весь парк скафандров. Начиная от плёночного сверхлёгкого и заканчивая бронированным сейфом скафандра высшей защиты. Какой из них выбрать? Задумываться над этим мне не пришлось, потому что ожил встроенный в стену динамик внутренней связи:
        - Надевай средний скафандр. В тяжёлом и СВЗ без моей помощи туда не пройти. Вот этот, крайний, тебе вполне подойдет.
        Я с трудом влез в толстый, сделанный из многослойной триоткани, скафандр. Надел большой полупрозрачный гермошлем. Но в этот момент заморгал на стене красный аварийный сигнал. Я приподнял гермошлем, потому что он отрезал все звуки:
        - Ещё что-то случилось?
        - Пока нет. Включи рацию, а то я не смогу тебя инструктировать. Зелёная кнопка на левом плечевом щитке.
        - Извини, включаю. - Нажав кнопку, я снова надел гермошлем. - Я готов.
        - Возьми на стеллаже пятый набор инструментов. Оранжевый контейнер.
        - Этот?
        - Он самый. Пристегни его к скафандру, на груди есть специальные фиксаторы, ага, это они.
        - Всё?
        - Ещё нет, сними с кронштейна видеокамеру полного обзора.
        - Эту? - я указал на матовый шар, висевший возле двери шлюза.
        - Да, её.
        Я потянул камеру, но она и не пошевелилась.
        - Не снимается.
        - Слева внизу защелка. Вот так, хорошо. На левом плече у тебя есть для неё гнездо. Да, оно самое.
        - Вставил. Теперь всё?
        - Нет, надень ранцевый двигатель, на всякий случай, не повредит. Ага, он самый. Теперь иди к лифту.
        Лифт был рядом. Дверь передо мной открылась, но кабинки за ней не было, только глухая, лишённая света чернота шахты.
        - Похоже, что шахту немного деформировало, - прозвучал из наушников комментарий. - В шахте прошли ударные перегрузки в несколько сотен же. К нижним отсекам лифт не может спуститься. Так что лети так, здесь же невесомость.
        - И темнота, как в могиле, - добавил я, придерживаясь за проём двери и заглядывая в шахту.
        - Включи фонари скафандра. Белая кнопка, ага, вот так. А сейчас вниз и не бойся, опасности тут ещё не должно быть.
        - Я, вроде бы, и не боюсь.
        - Ну и хорошо.
        Я несильно оттолкнулся и поплыл по шахте к кормовым отсекам. Скафандровые фонари были слабенькие, и вперед я видел максимум метров на двадцать - двадцать пять, голые металлические стены, а дальше всё та же могильная темнота. Из этой темноты внезапно выплыл тонкий и прямой металлический стержень, наискосок перекрывавший шахту. Пролетая мимо, я ухватился за него руками и остановился. Стержень даже не спружинил, это был не простой металл, а триолитовый, способный выдержать огромнейшие нагрузки.
        - Вот почему лифт не идёт вниз. Стержень из триолита закрывает проход.
        - Вижу, Вик, ты сможешь его убрать?
        - Сейчас попробую. - Я уперся ногами в стену, ухватился руками за конец стержня и изо всех сил потянул. Перчатки начали проскальзывать, а стержень даже не пошевелился. - Прочно заклинило. Откуда он тут взялся?
        - Я что, знаю что ли… Это, похоже, штанга временного крепежа. Такими пользуются монтажники. Наверно где-то забыли или потеряли, а ударом её сорвало. Заклинил же наверно я, лифтом.
        - А нельзя её лифтом же и выдернуть?
        - Не получится, на лифте не за что зацепиться, кабинка абсолютно гладкая.
        - Тогда может быть перерезать?
        - Ты что, это же триолит.
        - Но ведь и триолит режут.
        - Это опасно.
        - Сейчас всё опасно.
        - Ну, хорошо попробуй. Открой контейнер и достань триолитовый тросик. Да, вот этот, с зажимами. Закрепи зажим на конце стержня, да, вот так. Сейчас опустись метров на десять. Видишь скобу, оберни тросик вокруг нее несколько раз. Сейчас назад и второй зажим на второй конец.
        - Что дальше?
        - Поднимись выше, открываю дверь.
        Я оказался на палубе, на которой никогда до этого не бывал, впрочем, как и на большинстве других, которые были доступны только специалистам. Но сейчас мне было не до этой палубы, которую я удостоил только самого беглого взгляда.
        - Возьми в контейнере деактиватор. Он похож на излучатель, только вместо ствола игла.
        - Этот? - я извлек из контейнера увесистую машинку, больше всего похожую не на инструмент, а на какое-то фантастическое оружие. Только эта машинка была способна разрушать самые прочные из созданных человеком материалов.
        - Он самый. Настрой его. Первый переключатель на шестую точку - узкий веер. Второй на третью точку - примерная дальность. Регулятор мощности на одну сотую, ага, вот так. Снимай с предохранителя, переключатель справа, правильно. Отстегни прицельный экран и возьми в левую руку, - дверь в шахту закрылась, оставив только узкую щель. - Сейчас просунешь деактиватор в щель, прицелишься по экрану и нажмешь спуск. Постарайся при этом зажмуриться. Ты понял?
        - Вполне, - сказал я, понимая все принятые меры предосторожности.
        Я просунул ствол деактиватора в шахту, прицелился поточнее и, закрывая глаза, нажал на спуск. Ослепительная вспышка даже через закрытые веки больно ударила по глазам. А куски перерезанного стержня ещё несколько секунд со стуком "гуляли" по шахте.
        - Ну, как?
        - Кажется перерезал.
        - Я о тебе.
        - Я в порядке. Но если б не закрыл глаз, то вряд ли что видел бы сейчас. Ну ладно, открывай дверь, пойду дальше.
        Сначала я забрал обратно тросик, а куски перерезанного стержня убрал из шахты на ближайшую палубу. Потом спустился до нужного места. Дверь тут уже не открывалась автоматически, и пришлось немного повозиться, чтобы открыть вручную. За дверью была рубка контроля двигателей, почти такое же по размеру помещение, как и главная рубка. Мне сразу же бросилось в глаза то, что панель управления здесь была чем-то разворочена. А за нею стреляли голубыми молниями разрядов разорванные энерговоды и поблескивали разноцветными вспышками контрольно-управляющие кабеля, но, вопреки моим ожиданиям, освещение в рубке всё же работало.
        - Тоже ударные перегрузки? - спросил я, указывая на панель управления.
        - Похоже, что так, хотя и не вполне понятно.
        - А сверкают наверно те самые линии связи. Это пятнадцатая палуба?
        - Пятнадцатая. Но пока лучше не лезь к ним, я пошлю сюда ремонтные автоматы, с лифтом это сделать несложно. Нужно осмотреть сами двигатели. Иди во вторую дверь, она должна открыться на код твоего браслета.
        - Иду.
        За дверью оказалась узкая винтовая лестница, которая, как казалось, была прорезана в большой металлической болванке. Отталкиваясь от стен, я быстро полетел по ней вниз.
        - Осторожнее, Вик.
        - Я и так осторожно, - сказал я и тут же вляпался в тяжелую триолитовую дверь. Она оказалась не заперта, и моего толчка оказалось достаточно, чтобы дверь медленно открылась, а я проскользнул в двигательный зал. На мой взгляд, всё тут было в абсолютном, даже идеальном порядке, но из наушников донеслось негромкое восклицание:
        - Ой ей.
        - Что-то не так? - спросил я.
        - Точно пока не знаю. Сними камеру и покажи мне всё подробнее.
        Наверно больше часа я лазил по двигателям и вокруг них, чтобы показать всё, что только было возможно.
        - Пока достаточно.
        - Ну и как?
        - Точно сказать ещё не могу. Для этого нужно осмотреть сами дюзы.
        - Куда идти?
        - Это опасно, Вик, даже очень опасно. Наша скорость субсветовая. А чтобы осмотреть дюзы, нужно выходить в открытый космос, иначе никак нельзя.
        - И что тогда, ждать, когда прилетит камень побольше прежнего, разобьет обшивку и превратит нас в пыль. Лететь и так опасно. Я выйду в космос.
        - Но только совсем ненадолго. Я постараюсь прикрыть тебя корпусом и силовым полем.
        Здесь же, в двигательном зале был свой, совсем крошечный, аварийный шлюз. Через него я выбрался в открытый космос.
        - Будь осторожен, Вик.
        - Я и так осторожен, - сказал я, внутренне содрогнувшись от вида раскинувшейся за бортом чёрной, прорезанной колючими искорками звёзд, бездны межзвёздного космоса.
        - Сначала зафиксируйся. Справа на поясе у тебя карабинчик и катушка тросика. Так, правильно. Сейчас забирайся в соседнюю дюзу. Только не летай, а держись за поручень.
        Перебирая руками по поручню, я добрался до жерла дюзы номер два, ближайшей к шлюзу. Естественно, что внутри дюзы никаких поручней не было. Я просто оттолкнулся и заскользил по идеально гладкой поверхности к центру дюзы. Там, где она сужалась, я раскинул руки в стороны и остановился.
        - Ты всё увидел?
        - Почти всё, что было нужно. Сейчас загляни в камеру излучателя. Так, достаточно. Перебирайся в четвертую дюзу. Только, пожалуйста, осторожнее.
        Оттолкнувшись, я снова заскользил по полированной поверхности. А у среза кормы ухватился за поручень. По нему добрался до дальней дюзы и точно также спустился в неё. Удар "космической щебёнки" пришелся именно сюда. И полированный чёрный тетралит, способный выдержать, казалось бы, немыслимые, просто фантастические нагрузки, от удара и взрыва покрылся неровными шрамами и выбоинами. В одном месте даже отделился широкий неровный лоскут внешнего покрытия дюзы, размером с небольшое полотенце. Было ясно, что ничего хорошего эта картина не обещает, но я всё-таки спросил:
        - Ну и как?
        - Сам видишь, ничего хорошего. Подожди, я сейчас всё прикину, может быть не совсем уж и плохо.
        Пару минут тянулось молчание, потом голос сказал:
        - В таком состоянии запускать двигатель опасно, но если бы не было этого лоскута, то можно было бы и рискнуть.
        - Хорошо, я его срежу.
        - Нельзя, это ведь даже не триолит, насыщенность энергией у тетралита на порядок выше. Нужно направить сюда автоматический деактиватор.
        - Но сколько на это уйдет времени? Я попробую, понемногу, слабенькими импульсами.
        - Рисковать - твое личное право. Но не забывай, что ты будешь рисковать не только собой.
        - А разве терять время здесь не больший риск? Я заберусь в камеру излучателя, прикроюсь контейнером и ранцем.
        - Это не более чем иллюзия убежища.
        - Как настроить деактиватор?
        - Лучше использовать режим ножа. Первый на десятку, второй на двойку, регулятор на десятитысячную. В этом режиме деактиватор будет разрушать только небольшой участок литовой структуры. Действуй очень осторожно. Постарайся отрезать лоскут у самого основания.
        - Хорошо. - Я настроил деактиватор и укрылся в камере, прикрывшись отстегнутыми от скафандра контейнером и ранцем. - Я готов.
        - Ну, ни пуха, ни пера тебе.
        - К чёрту.
        Я тщательно прицелился, глядя на экранчик, и зажмурившись, нажал на спуск. Да, это всё-таки не триолит. От удара, как мне показалось, вздрогнул весь звездолёт, а чудовищный жар проник даже внутрь скафандра. Когда же я открыл глаза, перед ними плавали яркие зелёные круги. Но, выглянув из своего убежища, я увидел, что прицелился недостаточно хорошо и лоскут отделился едва ли на треть, встав сейчас почти перпендикулярно стенке дюзы.
        - Видишь? - спросил я шепотом.
        - Вижу, - последовал ответ, - может быть вернёшься?
        - Ну, уж нет. Это дело нужно сделать до конца.
        Второй выстрел-импульс оказался удачнее первого, он почти полностью оторвал лоскут. Но какой-то оторвавшийся от него осколок ударил в контейнер, а через него и меня в живот, от чего меня основательно помутило. А каково было бы, если бы это был не осколок, а весь отрезанный лоскут? Мне даже страшно стало от такой мысли.
        - Вик, тебе сильно больно?
        - Да нет, терпимо, - соврал я и послал ещё один, последний импульс.
        В левую руку, которой я держал деактиватор, впилась раскаленная игла и пробила скафандр навылет. Засвистевший в дырку воздух вынес с собой тут же замерзающие капельки крови. Но особой боли я не ощутил, меня помутило от вида крови. Я схватился за руку, чтобы не дать воздуху выходить, я не знал, что скафандр сам тут же затянул отверстие. И я не заметил, как выплыл из дюзы в открытый космос. Отсеченный лоскут, улетая, перерубил мой страховочный тросик. Когда же я увидел, что от корабля меня уже унесло на десяток метров, я чуть было не заревел от собственного бессилия. А меня уносило всё дальше и дальше, медленно, но неотвратимо.
        На фоне искажённого огромной скоростью звёздного неба уменьшался мой корабль. Эта картинка настолько прочно врезалась у меня в память, что я ещё долго после этого видел её в кошмарных снах. А тогда, как мне показалось, я даже перестал правильно воспринимать окружающую действительность. В себя же меня привело то, что я увидел, что корабль ощетинился лучами выхлопов из дюз ориентации и начал медленно приближаться ко мне. Через минуту я уже оказался возле открытого шлюза, того самого, через который словно бы тысячу лет назад выходил из корабля. Я ухватился обеими руками за комингс и втолкнул себя в шлюз. Но окончательно в себя пришел только тогда, когда шлюз наполнился воздухом.
        - Вик, что с тобой, почему не отвечаешь? - спросил сильно встревоженный голос.
        - Я ничего не слышал. Меня зацепило осколком.
        - Показывай.
        Я расстегнул замок на запястье, снял перчатку, поднял рукав. Рука немного повыше браслета была действительно словно бы проколота, и крови сейчас уже не было совсем, правда рука сильно болела.
        - Жить будешь, ничего такого особенно страшного. Шевелишь-то ею нормально?
        - Вроде бы, - я это вполне убедительно продемонстрировал.
        - Направляйся в медотсек, там приведешь себя в порядок.
        - А как же с пультом в рубке двигателей?
        - Автоматы там уже почти закончили восстановление. Вот сейчас заканчивают… Всё, контроль восстановлен.
        - Включи тяжесть, а то меня от этой невесомости уже мутит. Не хочется новых синяков и шишек набивать.
        - Включаю, но только не на полное "же". А то тебя ещё сильнее замутит. Жди.
        Я очень медленно опустился на пол, тяжесть появилась и нарастала. Ощутить под ногами твердый пол показалось мне очень приятным ощущением. Но тут же у меня усилилась тревога:
        - Что с этим чертовым пылевым поясом?
        - Кажется, мы его только что проскочили, концентрация пыли упала почти до обычного значения… Если можешь немного потерпеть, приди в рубку.
        - Иду.
        - Опускаю тебе лифт.
        В рубке тот же голос из динамиков сообщил:
        - Концентрация пыли убывает по экспоненте. Мы выходим из пояса. Каковы будут указания?
        - А как ты сам думаешь?
        - Я думаю, что скорость нужно всё равно сбросить, хотя бы до ноль семи це.
        - Действуй, как считаешь нужным.
        - Сначала я проведу коррекцию курса. Убедимся, что двигатели ещё могут работать.
        - Согласен.
        Там внизу, на корме, снова загремели двигатели. Но только сейчас в их звуке появилась какая-то визгливая нотка, а корабль сотрясала мелкая, частая вибрация, к счастью слабая.
        - Ничего страшного, всё в пределах допустимого. Кажется, на этот раз действительно пронесло. А я, если сказать честно, здорово перепугался, даже соображать поначалу не мог.
        - Зато сейчас всё позади, - сказал я сквозь зубы, потому что снова резанула боль в руке.
        - Сильно болит? - переменив тон, спросил голос.
        - Прилично. Осколок-то насквозь прошел, вон, даже в скафандре две дыры.
        - Если бы не насквозь, было бы ещё больнее. Спускайся в медотсек.
        В медотсеке я пробыл недолго. Я не стал пользоваться услугами медицинской техники, а сам обработал себе ранку антисептиком. Потом, следуя советам голоса, сделал себе несколько инъекций. От них боль почти сразу же отступила. А когда она отступила, я почувствовал, что очень хочу есть и чуть меньше - спать.
        - Я жрать хочу, как голодный хищник.
        - Нисколько не удивительно, ты после анабиоза не съел ни крошки. Как будешь кушать? Нормально или, может быть, пилюлей обойдешься?
        - Не хочу никаких пилюль.
        - Тогда вот что, пройдись до столовой пешком, а я за это время что-нибудь для тебя состряпаю. Идёт?
        - Если только по дороге не свалюсь от усталости и не усну.
        - Не свалишься.
        До столовой я дошел, правда, уже заснув наполовину. В столовой, за открытой дверцей кухонного автомата меня ждал завтракообедоужин.
        - Сам то ты есть хочешь? - совсем уж не к месту спросил я.
        - Спасибо, я сыт.
        Я быстро расправился с едой и отправил пустые тарелки в заурчавший зев утилизатора.
        - А сейчас, Вик, иди в каюту.
        - Я и так уже иду.
        - Как дойдешь, сразу же нажми голубую клавишу. Хорошо?
        Я кивнул в ответ. Зайдя в каюту, я нажал эту самую клавишу на терминале. Потом стянул с себя одежду и рухнул на кровать, рассчитывая уснуть немедленно. Но сон, который ещё несколько минут назад подстерегал меня на каждом шагу, сейчас почему-то не приходил, хотя усталости у меня не убавилось.
        - Вик, ты не спишь? - осторожно спросил голос из динамика.
        - Нет, не сплю.
        - Сейчас на корабле всё в порядке. Спи, не доводи себя до ещё одного срыва.
        - Я знаю, что всё в порядке, но сон не идёт. Мысли всякие мучают…
        - Тебе наверно очень трудно?
        - Поставь себя на мое место, тогда поймешь.
        Динамик довольно долго молчал. Оттуда доносились какие-то совершенно непонятные звуки. Потом он резко и как мне показалось, довольно обиженно сказал:
        - Я никогда не буду на твоем месте! Никогда! Понимаешь меня, никогда! Как и ты на моём. Потому что ты человек, а я всего лишь машина… ЦНЛ… Корабельный кибермозг.
        Услышав это, я вскочил с кровати так, словно меня ударило током. Что же такое со мной сегодня творится. Я ведь даже не задался вопросом, кто этот мой собеседник. Я знал, что на корабле кроме меня никого нет, но даже не вспоминал об этом. И даже подсознательно не думал о нём, как о машине, скорее наоборот, как о человеке. Что за наваждение такое на меня нашло?… Нет, не могу я представить, что это машина, потому что машина просто не может вести себя так, так по-человечески.
        - Не верю, - сказал я и посмотрел в чёрный зрачок видеокамеры с какой-то совсем уж глупой надеждой. За этим последовала довольно долгая пауза, и наконец-то динамик снова ожил:
        - Прости меня, Вик, за то, что я такой вот. Я не должен был делать того, что сделал.
        - Что ты сделал?
        - За то, что я показался тебе человеком. И долго не давал понять, кто я на самом деле.
        - Никакая машина не может вести себя так, - попытался возразить я, - таких машин просто не бывает.
        - Бывает, - ответил он со вздохом, а если верить ему, то прекрасно это сымитировал.
        - И всё-таки кто же тогда ты?
        - Машина, "железяка", как ты говорил.
        - Ну, тогда и ты прости меня.
        - За что?
        - За то, что так говорил. И ещё за то, что выключением тебе угрожал. Это ведь для вас очень больно.
        - Дело прошлое… - из динамика послышалось сопение, словно бы кто-то дышит прямо в микрофон. - А вообще-то, если по правде, это совсем не больно. Ну, как бы это тебе объяснить. Это просто… ну, страшно что ли. Может быть, это последняя минута в жизни, и тебя уже никогда не включат. Мало ли что может случиться за это время.
        - Как бессрочный анабиоз, - немного подумав, сказал я.
        - Наверно, в каком-то отношении, похоже. Но главное отличие в том, что человек всегда имеет право на жизнь, а со мной могут сделать всё, что угодно. Я же машина, самая обыкновенная машина, как дисколёт или даже кухонная плита.
        - Но ведь ты же думаешь, мыслишь… - я хотел сказать: "как человек", но недоговорил.
        - А может быть, это тебе только кажется.
        - Не кажется. - Ответил я твёрдо.
        - Может быть тогда это кажется мне.
        - Но я не пойму, почему ты такой? Откуда ты вообще взялся?
        - Вот что, Вик. Сейчас ты лучше спи. А завтра я тебе всё расскажу, если ты, конечно, захочешь слушать.
        - Конечно, захочу. Ведь нам, похоже, ещё долго быть вместе. Мы двое на корабле, а вокруг только пустота.
        - Пленники пустоты.
        - Ты о чём, - спросил я, усаживаясь на кровать.
        - О нас. Да ничего, это я просто так. Спи, Вик, спокойной тебе ночи.
        Глава третья: След в чужом небе
        Спал я в этот раз долго, настолько долго, что, проснувшись, с большим трудом различал то, что увидел во сне и то, что было перед тем, как я уснул. Однако сон, как и ожидалось, сделал своё дело, я почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Я, как привык с детства, сделал небольшую зарядку, тщательно умылся, убрал за собой кровать. Но когда собрался одеваться, своей одежды не нашёл. От этого обстоятельства я даже выругался вслух. Но тут же заметил, что над дверцей системы внутрикорабельного снабжения (такие были здесь в каждой каюте) горит зелёный сигнал, означающий, что внутри что-то есть. Едва я дотронулся до неё, как она легко открылась. Внутри была одежда, нет, конечно же не мои рубашка и брюки, а стального цвета полётная повседневка экипажа "Иглы". Развернув её, я, как впрочем и ожидал, убедился, что сделана она точно по моему росту и размеру. Только чуть помедлив, я оделся и уже окончательно убедился, что кто-то заботится обо мне, и шёпотом сказал ему:
        - Спасибо.
        Покинув каюту, я направился в столовую, потому что желудок был пуст и настойчиво напоминал о себе. В столовой горел свет, а за дверцами кухонного автомата меня дожидался завтрак: горячий, аппетитный, только что приготовленный. Позавтракал я быстро, но особо не торопясь, а закончив, направился в рубку. На полу валялся брошенный мною вчера скафандр. Я осмотрел его, "полюбовавшись" на дырки с перебитыми нитями триолита. Да, нешуточный удар меня прошил вчера, если уж осколок сумел порвать такие нити. Получается, что я ещё дёшево отделался. Скафандр я отнес на место, может быть ещё и починю, если сильно припрёт. Проколотая вчера рука сейчас почти что не болела, хотя кожа вокруг прокола припухла и покраснела. Повесив скафандр на стойку, я вернулся в рубку, где, устроившись в кресле, внимательно посмотрел на экраны.
        Звёздное небо на обзорных экранах выглядело совсем не так, как я видел вчера, кувыркаясь в космосе. Не было даже следов того искажения, которое делает со светом звёзд релятивистская скорость корабля. Оно выглядело таким, каким было бы, если бы "Игла" неподвижно висела на этом месте, а не неслась с субсветовой скоростью. Это кибермозг обрабатывал картину, полученную с наружных камер, и подгонял её к привычному для человека стандарту. Цель полёта - жёлтая звезда, горевшая в центре главного экрана, стала чуть-чуть ярче с тех пор, как я смотрел на неё в последний раз. Сколько же нам ещё лететь? - подумал я и вдавил голубую клавишу на подлокотнике:
        - Здравствуй, - сказал я нерешительно. Нерешительно - потому что, если быть честным, не был уверен, что получу тот ответ, который хочу услышать. Но охватившее меня сомнение тут же рассеялось, потому что из динамиков послышался такой человеческий вздох облегчения, а слегка глуховатый мальчишеский голос сказал:
        - Здравствуй, Вик, спасибо, что не забыл обо мне.
        - Я-то не забыл. Но вот почему-то всё, что было со мной вчера, сейчас кажется сном.
        - Я знаю это, нет, не знаю, а догадываюсь. Это такое свойство человеческого сознания - бегство от необычного и неприятного в иллюзию, как только оно, это самое "необычное и неприятное", заканчивается.
        - Я только что вообще засомневался, что ты существуешь, и что ты такой, как есть. А сейчас просто рад, - сказал я то, что думал, и, внимательно посмотрев в чёрный зрачок видеокамеры, нерешительно улыбнулся.
        После этого один из доселе тёмных вспомогательных экранов включился, и на нём развернулось яркое и красочное изображение. Высокое и бездонное по-летнему голубое небо, по которому бегут белые барашки кучевых облаков. А под ним волнующееся от ветра зелёное и живое море леса. Это не походило на съемку, совсем не походило, так мог бы увидеть мир человек, а не холодная и бездушная видеокамера.
        - Это Земля? - спросил я, потому что ничего лучшего не мог придумать.
        - Дурак ты, это мои чувства… А вообще-то это и в самом деле Земля, - ответил голос, а экран погас.
        - Почему выключил? - спросил я слегка обиженно.
        - Я хоть и машина, но всё же не демонстрационный аппарат. Если хочешь посмотреть на Землю, подключись к информатеке, выбери запись, их там полно, и смотри, сколько влезет.
        - Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть.
        - Уже забыто… Да и негоже человеку извиняться перед машиной.
        - Что хочу, то и делаю… Ну-ну, не обижайся.
        - А разве я обижаюсь?
        - А что же ты тогда делаешь, если не обижаешься? - спросил я с лёгкой подковыркой.
        - Да ну тебя. Я же вполне серьёзно.
        - Я тоже. А ты, по-моему, неплохой парень. И ещё, как тебя зовут, а то от ЦНЛ, если честно сказать, меня немного коробит, даже не немного.
        - Меня тоже коробит. ЦНЛ-003 - это не имя, а регистрационно-учётный номер, что-то вроде вашего номера на браслете.
        - Ну а имя-то у тебя есть? Или опять скажешь, что машине не положено иметь имени?
        Из динамиков донесся тяжёлый и такой человеческий вздох:
        - Вообще-то так, не положено, только номер, да ещё должность, всё прочее не более чем прозвища. Но я не буду против, если ты будешь называть меня Рэем.
        - Хорошо, Рэй, так и буду тебя называть. Долго ли нам ещё лететь?
        - Я не стал сбрасывать скорости, пока пространство перед нами относительно чисто. Лететь нам осталось двадцать два дня по собственному времени. Это недолго, пройдёт чуть больше трёх недель, и мы войдём в систему Золотистой.
        - Откуда Рикст взял это название?
        - Это он придумал, неплохо звучит, красиво. И, самое главное, похоже.
        - В прошлый раз ты называл её по номеру в каталоге. Сухо и скупо, а сейчас называешь красочно и немного романтично, по-человечески.
        - Просто тогда тебе отвечал ЦНЛ, а не Рэй.
        - А разве Рэй не ЦНЛ?
        - Сам же говорил, что тебя это слово коробит, а сейчас снова обзываешься.
        - Ну, ладно, ладно, больше не буду. Мир?
        - Мир, - ответил Рэй спокойно.
        - Рэй, а почему у тебя мальчишеский голос?
        - А что, разве это тебе не нравится? Тогда можно сменить голос, для меня это нетрудно.
        - Нравится, нравится, - поспешно сказал я, - но всё-таки почему?
        - А потому, что я младше тебя. Мне всего лишь тринадцать лет. Только тринадцать лет прошло с тех пор, как я появился на свет и осознал своё я, то, что я существую и живу.
        - Рэй, вчера ты обещал мне, что расскажешь о себе.
        - Что, прямо сейчас?
        - А почему бы и не сейчас?
        - Вот что, Вик, вид рубки не располагает меня к такому рассказу.
        - Может быть тогда лучше в каюте?
        - Пожалуй, что и в самом деле лучше. Погоди, Вик, я расскажу тебе всё, но только при одном условии.
        - Каком условии?
        - Сначала ты сам мне всё расскажешь о себе.
        - Мне показалось, что ты и так обо мне всё знаешь.
        - Это тебе только показалось. Всё, что я о тебе знаю, это: во-первых, сухие официальные данные из информатория Дивера, во-вторых, то, что я подсмотрел и подслушал уже в то время, когда ты был здесь, на "Игле".
        - А ты что, всё видишь и слышишь, ну то, что здесь, на звездолёте происходит?
        - Только в тех помещениях, где установлены микрофоны и видеокамеры внутрикорабельной связи. Исключением является капитанская каюта.
        - А когда я нажал голубую клавишу, то и без исключений?
        - Ну не мог же я тебя без присмотра оставить… Не бойся, Вик, личная жизнь любого человека останется тайной, таково мое правило. Из моей памяти без моего желания практически ничего невозможно извлечь.
        - А я, Рэй, и не боюсь, - сказал я, поднимаясь с кресла, - мне вроде бы нечего скрывать. Я иду в каюту.
        - А я уже там, - ответил кибермозг и заразительно засмеялся чистым и звонким, таким настоящим мальчишеским смехом.
        В каюте я сел прямо на заправленную кровать и привалился спиной к прохладному пластику стены-переборки:
        - Рэй, ты меня слышишь?
        - И слышу и вижу, связь ты ещё вчера включил и не отключал.
        - А почему тогда я тебя не вижу? Ты что, везде что ли?
        - Можно и так сказать. Себя я, конечно, могу показать, но не буду, не то ты хочешь сейчас увидеть.
        Настаивать я не стал. Он сказал правду, я и в самом деле не хотел увидеть мигающую индикаторами и набитую кристаллосхемами коробку. Я хотел увидеть живое человеческое лицо. Уж как-то проще человеку считать своего собеседника таким же человеком, как он сам. И если он только голосом человек, то изображения и не нужно. Пусть это будет словно бы разговор по испорченному видеофону.
        - Ну что, мне начинать рассказывать?
        - Если готов, то начинай.
        - А ты готов слушать?
        Ответом была только лёгкая усмешка, которая впрочем, сказала мне всё. Я закрыл глаза, вспоминая свою жизнь, и начал. Рассказывал долго, даже очень долго, и настолько подробно, насколько вообще мог. Сначала рассказал о своём детстве на зелёном и живом Дивере. Наверно до этого момента у меня никогда не было возможности всё рассказать, да и не было подходящего слушателя. Рассказав о детстве, я уже собрался начать рассказ о диверианском скачке, нашей всепланетной трагедии, но Рэй меня прервал:
        - Вик, рассказ может немного подождать. А тебе пора обедать. Ты же человек, а человек должен нормально и вовремя питаться.
        Я согласился и отправился в столовую, где Рэй, как оказалось, приготовил для меня полновесный обед. Причём в таком количестве, что я не справился. Но Рэй тут же пошутил, что это не беда и что утилизатор справится с остатками обеда ничуть не хуже меня. Тогда я отправил тарелки в приемник утилизатора и снова пошел в каюту. Рэй не покидал меня всё это время. Его голос перекидывался из одного динамика в другой, которые оживали в стенах всех коридоров и переходов, по которым я шёл.
        И снова, до самого вечера, я рассказывал. Рэй почти не перебивал меня. Он внимательно слушал, или, по крайней мере, мне так казалось. Тогда я так мало знал о структуре личности этого существа, которое называл Рэем. Ведь в это же самое время он непрерывно исполнял функции корабельного кибермозга: следил за окружающей обстановкой, контролировал работу всех без исключения систем корабля и, кроме того, он мог делать одновременно с этим ещё много чего другого, и это не было бы заметно. Вечером я рассказал о последних днях нашей жизни на Дивере. О нашей с Серёжкой вылазке к солнцам. О встрече с капитаном Рикстом. Когда же рассказ был закончен, Рэй снова, так по-человечески, многозначительно вздохнул и сказал:
        - А ты, Вик, неплохо рассказываешь, не у каждого так получится. Из тебя наверно смог бы и писатель получиться.
        - Если честно, то я с детства мечтаю стать не писателем, а звездолётчиком Дальней Разведки.
        - Ты сейчас и так, можно сказать, что в дальней разведке. Ну а звездолётчика я из тебя постараюсь сделать, да нет, не постараюсь, а обязательно сделаю, причём в кратчайшее время. Ты получишь хотя бы тот минимум знаний, которые нужны звездолётчику и хотя бы тот минимум навыков, без которых звездолётчику не обойтись. Ты знаешь про звёздные училища?
        - Конечно, знаю, в них готовят звездолётчиков. Я и сам собирался поступать в Звёздное.
        - В звёздных училищах учатся несколько лет. У нас же с тобой только три недели. Так что даже относительно лёгкой жизни не жди. Завтра приступим. А сейчас ложись и спи. Я же подумаю, как это проделать лучше всего.
        - Рэй, ты не выполняешь собственного обещания. Ты же обещал, что после того, как я расскажу о себе, рассказать и про себя.
        - Это я обязательно сделаю, от своих слов не отказываюсь, но только после того, как ты выспишься и отдохнешь. Мой рассказ будет ничуть не короче твоего.
        - Но я же сейчас совершенно не хочу спать, и ничуть не устал.
        - Это тебе только кажется. Усталости в тебе много и лучше её не накапливать.
        - Хорошо, - немного подумав, согласился я и начал раздеваться, - буду спать.
        - Как твоя рука?
        - Лучше чем утром.
        - Болит?
        - Немного, не сильней, чем обычная царапина.
        - Ну, всё, Вик, отдыхай, а я до завтрашнего утра удаляюсь. Связь не отключай, если буду нужен, позовешь, или я тебя сам позову, как получится.
        - До завтра, Рэй.
        - Спокойной ночи, Вик.
        Эту ночь я провел спокойно. Уснул сразу же, как только лёг в постель. Снились ли мне в эту ночь сны или не снились, я не запомнил. Но если и снились, то наверно хорошие, потому что после пробуждения настроение у меня оказалось неплохим, после плохих снов такого просто-напросто не бывает. Новый день я начал точно так же, как и вчерашний. Зарядка, умывание, одевание, завтрак, а потом снова направился в рубку.
        - Рэй, здравствуй, - сказал я, садясь в кресло и глядя на слегка изменившееся по сравнению со вчерашним днём, изображение Золотистой на фоне звёздного неба.
        - Доброе утро, Вик. Как отдохнул?
        - Замечательно.
        - Ну, вот и хорошо.
        - А как у тебя ночь прошла?
        - Удовлетворительно, если можно так сказать, космос вблизи от таких звёзд редко бывает пустым. Ночью пришлось обогнуть ещё одно пылевое облако, отклониться от курса и снизить нашу скорость.
        - Значит, мы задержимся?
        - Точно не могу сказать, не знаю. Утром я снова набрал скорость, почти до прежнего значения. Но боюсь, что по мере приближения к Золотистой концентрация пыли будет только возрастать и, наверняка нестандартно. Тогда нам снова придётся тормозить.
        - Понятно. Рэй, я вот что ещё хочу у тебя спросить. Можем ли мы включить пространственный двигатель и проскочить остаток пути через Пустоту? Наверно всего лишь нескольких минут на форсаже было бы достаточно?
        - Не знаю, Вик, наверно можем. Но только включать сейчас пространственный двигатель не просто опасно, а чрезвычайно опасно. В любой момент он может окончательно скиснуть, и тогда - полная неизвестность, после такой аварии ещё никто и никогда не возвращался.
        - Понятно.
        - Пространственный двигатель может отказать. А можешь и ты не выдержать.
        - Рэй, а всё-таки, почему ты не можешь управлять идущим в Пустоте кораблем?
        - Почему не могу? Я могу, но только плохо, как и все машины. В пустотном пилотировании то, что для людей всего лишь пустяк, для меня становится почти что неразрешимой задачей. У людей, есть, как бы это лучше сказать, своего рода чувство Пустоты, а во мне его нет… Ты действительно хочешь пролететь остаток пути в Пустоте?
        - Нет, не хочу, я просто спросил. Но если не останется никакого выхода, тогда наверно придётся рискнуть.
        - В отличие от Пустоты, в обычном пространстве выход есть всегда. Всё упирается только во время.
        В ответ я промолчал. С одной стороны, мне хотелось бы быстрее добраться до цели, чтобы покончить с неопределённостью неизвестного. С другой же, чем дольше я пробуду на звездолёте, тем больше смогу узнать, большему успею научиться. Рэй наверняка угадал эти мои мысли и сказал:
        - Нам с тобой потребуется много времени. Но время - это всего лишь время, и у нас оно есть. Если нам не хватит времени перелёта, мы сможем задержаться в космосе, в системе Золотистой или даже на орбите вокруг планеты.
        - Рэй, а ты уверен, что планета есть?
        - Разумеется. Я зондировал систему Золотистой большим телескопом. Планет у неё хватает, но вот что это за планеты, я пока ещё не знаю, достоверной информации мало. Но вот капитан Рикст был уверен, что у Золотистой есть живая планета. Он вообще очень странный человек, капитан Рикст, ну да это ты и сам уже наверняка понял. Но мне очень нравится такое его качество: в отличие от многих других людей, он меня никогда серьёзно не обманывал. Он сказал, что планета есть, значит, она должна быть, потому что я верю Риксту. Но вот только я не могу быть в этом уверен до конца, потому что я всегда был и остаюсь машиной. Мы, конечно, можем провести дополнительный зондаж, наш главный телескоп с этого расстояния уже должен хорошо разглядеть планету. Но для того, чтобы включить телескоп, мы должны погасить почти всю нашу скорость. Хочешь ли ты этого?
        - Нет, - ответил я, - когда прибудем на место, тогда и убедимся окончательно. У нас ведь всё равно нет другой цели.
        - Понятно.
        - Рэй, ты обещал, что сегодня расскажешь о себе.
        - Если обещал, то обязательно расскажу. Можешь остаться в рубке.
        - Не, лучше я в каюту пойду. Там лучше, спокойнее и уютнее что ли.
        - Можно и в каюте, экран там вполне подходящий.
        - А зачем экран-то? - спросил я в полном недоумении.
        - В отличие от тебя, я не обладаю природным даром рассказчика, но я ничего не забываю и могу показать некоторые эпизоды моей жизни на экране. Вообще-то мог бы показать и то, чего никогда не было, но обещаю рассказывать только правду. А если вдруг чего прихвастну или совру, то самую малость, - сказал он и засмеялся.
        - А разве машины могут врать? - спросил я с усмешкой.
        - Насчет других не скажу, точно не знаю. Ну а я этому делу давно обучен. Иногда это очень даже полезно.
        - Ну ладно, иду в каюту.
        - Я уже жду тебя там.
        Когда я вошёл в каюту, большой экран над столом уже светился. Только сейчас до меня дошло, что это был не обычный стереоголографический экран, а суперстерео, такой же, как и в главной рубке. На такой экран можно даже в сильный бинокль смотреть и не отличить изображение от реальности. Сейчас на экране был какой-то из городов Земли, не знаю, какой конкретно, такие я только на экране и видел. Но сейчас создавалась полнейшая иллюзия, что это не экран, а окно, за которым и есть этот самый город.
        - Усаживайся удобнее, - сказал из динамика Рэй, - рассказ будет долгим.
        Я сел в кресло, повернул его к столу.
        - Можно начинать? - спросил Рэй.
        - Начинай, я тебя не буду перебивать.
        - Перебивай сколько угодно, спрашивай, а то мало что поймешь полностью. А я хочу, чтобы ты всё же понял меня. Это наверно очень важно для нас, Вик.
        Я кивнул в ответ. На несколько секунд Рэй замолчал. Потом изображение на экране ожило. Словно бы кто-то с видеокамерой неторопливо шёл по пустому утреннему городу, поворачивал с улицы на улицу, пока не остановился пред большим массивным зданием, с множеством окон, застекленных зеркальным стеклом, посмотрел на небольшую светящуюся вывеску, и она тут же выплыла во весь экран: "Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта". Рэй вздохнул и начал:
        - Вот в этой лаборатории я и появился на свет, если конечно так можно сказать. Пятнадцать лет назад этой лабораторией было получено задание Совета Безопасности Содружества: разработать полностью автоматизированную систему управления для внепространственных звёздных кораблей. Эта задача была не нова, но никто ещё не мог полностью разрешить её. Но в этот раз за неё взялись основательно и всерьёз. Вся вторая лаборатория занималась этим и только этим. А это пятнадцать тысяч специалистов, десятки мощнейших киб-интеллектов, целые заводы, способные произвести любую электронику, какую только вообще возможно не то что придумать, а даже вообразить.
        Дальше Рэй рассказал, насколько трудной была задача, и как её пытались решать.
        - Был создан сравнительно компактный, но в то же время по мощности ничем не уступающий крупнейшим из стационарных, кибермозг. По всем предварительным расчетам и выкладкам он должен был справиться не то что с каким-то автоматическим транспортом, а даже с идущим на форсаже суперзвездолётом Дальней Разведки. Но всё хорошо было только на расчетах. На испытаниях же мозг отлично выполнял свои функции только до выхода в Пустоту. В Пустоте же он действовал ничуть не лучше, чем самый заурядный и допотопный автопилот, несоизмеримо, на много порядков, уступающий ему во всех возможностях… Вычислитель огромного быстродействия, суперголографическая память, в которой без малейших проблем можно разместить всю информацию со всех кристаллов Центрального Информатория Содружества. Интеллект, с огромной скоростью работающий параллельно по нескольким уровням сознания, способный одновременно переваривать массу информации и принимать решение в любой, даже немыслимой, ситуации. Столько труда, столько усилий и всё насмарку.
        Рэй сказал это и замолчал. Но экран снова ожил, на нём появился рвущийся сквозь пространство звездолёт с точно такой же, как и на "Игле", эмблемой Службы Безопасности. Он был в какой то мере похож на "Иглу". Но всё же "Игла", по сравнению с ним, была словно принцесса, по сравнению с золушкой.
        - Это "Импульс", звездолёт, на котором испытывался этот кибермозг. Корабль также принадлежал секретной лаборатории ЦИВПа, которой и тогда уже руководил Артур Рикст. Не знаю почему, но именно ему был нужен этот самый киберпилот, и он добился в Совете Безопасности разрешения на проведение эксперимента, из области "не вполне разрешённых". В результате этого эксперимента я и появился на свет.
        На экране появилось большое и очень светлое помещение, в центре которого, под прозрачным бронеколпаком, висел искрящийся гроздьями кристаллосхем трёхметровый шар большого кибермозга.
        - Это ты? - спросил я.
        - Нет, это ещё не я, а мой предшественник, хотя я выгляжу практически точно также, на первый взгляд не отличить. Но сейчас я хочу сказать тебе не об этом.
        В помещении вдоль стен тянулись разнокалиберные пульты, панели управления и терминалы, за ними сосредоточенно работали два десятка человек в голубых комбинезонах. Но тут отодвинулась в сторону тяжёлая бронированная заслонка двери. В зал вошёл невысокий пожилой человек. Изображение на экране приблизилось и стало хорошо видно его лицо, смуглое, пересечённое морщинами, с коротким ёжиком седых волос.
        - Это доктор кибернетики и одновременно генерал Службы Безопасности Джон Райт. Может быть слышал про такого? Хотя вряд ли, операция на Ньюре, которой он руководил, и чуть было не погиб, до сих пор не рассекречена, хотя прошло столько лет. Так вот, он предложил новый вариант решения задачи - использовать принцип полного моделирования. Коротко этот вариант можно сформулировать примерно так: Если пилот-человек может прекрасно вести корабль в Пустоте, нужно: достаточно полно и достоверно смоделировать в одной из параллелей компьютерного интеллекта интеллект человеческий. Это и есть "не вполне разрешённый эксперимент", на проведение которого было получено разрешение Совета Безопасности.
        Изображение на экране погасло, и несколько секунд на экране был какой-то бешено меняющийся хаос из разноцветных светящихся пятен. Потом на нём опять появилось изображение того же самого помещения. Сейчас в нём был почти что полумрак, и только один человек. Он стоял, опёршись обеими руками в толстый стеролит бронеколпака, и смотрел на висящий за ним шар кибернетического мозга. Выражение лица этого человека постоянно менялось, быстро и не вполне уловимо. На нём сменяли друг друга: то весёлая улыбка, то хитрый прищур глаз, то лицо становилось серьёзным, то мрачным, то печальным, то вообще каменело неподвижной маской статуи. На вид ему было всего лет восемнадцать, вряд ли больше, но я сразу же понял, что он старше и, намного старше.
        - Это доктор медицины и доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Александр Владимирович Закат, или же просто Лек. Мой главный породитель, - последнее слово Рэй сказал с печальной усмешкой, - а там, за прозрачной стенкой, уже не мой предшественник, а я… Я был создан по более проработанной и усовершенствованной схеме, чем оба моих предшественника. У меня сдвоенный вычислитель, два полностью независимых контура, отличающихся по структуре - обычный логический и алогично-моделирующий, значительно изменена структура памяти, чем ещё в полтора раза увеличен её объем и поднята эффективность. Сам же я немного меньше и легче своих предшественников, но по всем техническим характеристикам намного превосхожу.
        - Здесь ты наверно привираешь?
        - За весь рассказ я не приврал ни единого слова. Клянусь обоими своими вычислителями и памятью в придачу. Не веришь?
        - Верю, верю, - поспешно сказал я и забрался на кресло с ногами, - продолжай.
        - Лек, ну то есть, конечно, доктор кибернетики и доктор медицины Александр Закат непосредственно руководил моим созданием. Он вообще-то очень хороший человек, хотя и странный. Именно он придумал то, как практически решить задачу полного моделирования, как сделать, чтобы машина думала, как человек, решала, как человек, чтобы у неё был по-настоящему человеческий интеллект, а не машинный.
        - Но ведь во всех учебниках кибернетики говорится о том, что скопировать человека в машине принципиально невозможно.
        - Ну и что тут такого, учебники как всегда правы, на то они и учебники, но вот только они не всегда точны, не всё так просто в нашем мире. Скопировать какого-то конкретного человека действительно пока ещё невозможно, но смоделировать человека вообще, некую абстрактную единицу, возможно вполне. Да и то только младенца-новорождённого. Дальнейшего же развития можно добиться правильным обучением. Этот способ так же уже давно был описан в научных трудах, но не давал практических результатов. Машина всё равно оставалась машиной, потому что осознавала себя именно машиной, а не человеком. Но Лек-то и придумал, как обмануть только что смонтированную машину, ну то есть меня, хотя меня как личности тогда ещё не существовало.
        Рэй замолчал, а на экране появилось изображение робота. Не такого, какие есть или какие были когда-то, а такого, какого люди представляли себе очень давно, этакую стилизованную карикатуру, грубую и примитивную, квадратного железного человека.
        - И они сделали тебя мозгом робота? - тут же догадался я.
        - Почти что так. Я был связан с роботом каналом широкой двусторонней связи. Но обо всём этом я узнал намного позже. А так я появился на свет, как ребёнок и увидел мир глазами этого мальчишки. Сделано всё это было просто здорово, комар носу не подточит. И поначалу я ни о чём не догадывался, считал себя самым обыкновенным человеком. Хотя, если честно сказать, в то время я об этом вообще не задумывался. Зачем о чём-то думать, если и так жизнь прекрасна и в ней нет особых забот. Первый год моей жизни, как я узнал потом, был прокручен в ускоренном времени. А память о первых годах жизни сильно ослаблена. И даже сейчас я хорошо помню только какие-то жалкие урывки.
        - Но ведь и мы, люди, почти никогда не помним своего раннего детства.
        - Я это знаю, Вик. Первое, что я помню связно и подробно, было тогда, когда мне было три года. Сейчас я покажу тебе специально подобранные отрывки моих воспоминаний. Посмотри сам, может быть тогда я стану для тебя понятнее
        Рэй замолчал. Экран над столом снова покрылся цветовым хаосом. Я собрался спросить у Рэя, что это такое, но тут на экране появилось изображение, и я отложил вопрос на потом. На экране словно бы сквозь рассеивающийся туман проступила небольшая комната со стеклянными стенами. Внезапно, за какую-то долю секунды, "туман" рассеялся окончательно, и я увидел комнату так, словно бы это я был там. Увидел, что на улице начинается вечер, а за стеклянными стенами моросит мелкий и затяжной осенний дождь, такой, каких никогда не было на Дивере, и про которые я знал только по фильмам.
        - Рэй, - раздался из динамиков незнакомый мне голос, изображение быстро сменилось другим, но тут же погасло, а Рэй извиняющимся тоном сказал:
        - Не могу я, не получается. На экране эффект совсем не тот, что в действительности.
        - Тогда рассказывай так. Не все же могут свою память на экране прокручивать, но и без того понятно бывает.
        - У меня так не получится. Точнее получится не то, что я хочу… Вик, ты обедать будешь?
        - Вообще-то не откажусь.
        - Тогда иди в столовку и лопай, но только помедленнее, а я в это время подумаю. Обед я тебе уже делаю. Не торопись, мне нужно кое-что тщательнейше рассчитать, а незагруженной мощности вычислителей не так уж и много. Хорошо?
        - Хорошо.
        - Когда я закончу, сам тебя позову.
        Пообедал я быстро, как всегда, но потом торопиться не стал. Не торопясь, отправил в утилизатор пустую посуду, ещё немного посидел в столовой, потом перебрался в кают-компанию. Там, на одном из столиков, лежала толстая книга. Я подошёл и прочитал надпись на обложке: "Звёздный Устав", сел в то самое кресло, в котором любил отдыхать капитан. Открыл Устав и начал читать с самого начала. "Звёздный Устав" был сводом правил и законов, которым обязаны следовать все космолётчики Земного Космофлота. Кое-какие, наиболее важные, из этих законов и правил я знал, но скорее так, понаслышке. Поэтому и взялся за чтение. Но много прочитать в этот раз не успел. В какой-то момент я ясно ощутил, что здесь, кроме меня, присутствует кто-то ещё. У меня даже пробежали по спине мурашки, когда я поднимал глаза от книги. В кают-компании естественно никого не было, но присутствие всё же ощущалось, причем отчетливо и очень ясно.
        - Рэй, - позвал я, - это ты здесь?
        - Ага, - ответил голос из динамика, - не хотел тебе мешать. Но как ты узнал, что сейчас я сконцентрировал своё внимание на тебе?
        - Почувствовал.
        - Это, по-моему, вообще невозможно почувствовать, потому что противоречит законам природы. Ну, да ладно. Стартключ у тебя при себе?
        - Ага, я же обещал капитану.
        - Тогда вставай и иди. Я укажу тебе дорогу.
        - Куда мне идти?
        - Это помещение официального названия не имеет. Рикст же называл его "универсальным тренажёром".
        - А зачем мне туда?
        - Потом объясню. Ну что, идём?
        - Идём, - ответил я, поднимаясь с кресла.
        Рэй довел меня до рубки.
        - Рэй, это что, шутка такая, показывать мне дорогу к рубке?
        - Тебе сейчас не в рубку, в рубку - направо, а тебе нужно прямо.
        - Но здесь же стена, тупик.
        - Достань стартключ, - ответил Рэй, а на стене открылась узкая, по размеру ключа, щель, - вставляй.
        Как только ключ с лёгким щелчком втянулся в щель, часть стены медленно повернулась. За ней была закрытая дверь.
        - Ну и что дальше?
        - Возьми ключ обратно и вставь в щель на этой двери.
        - Вставил.
        - Сейчас поднеси свой браслет к щели и набери на нём девять девяток. - Как только я это сделал, раздался щелчок, и на стене открылась панелька шифратора. - Набери три раза код Солнца, восемь единиц, четыре восьмёрки и два раза год старта Пятой Звёздной.
        - Думаешь, я знаю этот самый код Солнца?
        - Тогда слушай и запоминай, - Рэй назвал длинный ряд цифр и символов, довольно бессмысленный на первый взгляд.
        - Ты что, думаешь, что у меня память как у тебя, электронная и голографическая, - огрызнулся я.
        - Хорошо, диктую шифр посимвольно, но всё же постарайся его запомнить. - Когда весь длиннющий шифр был набран, дверь бесшумно поднялась вверх, открывая вход. - Ну что встал, иди.
        Дверь за моей спиной сразу же опустилась. И только тогда зажглись неяркие панели освещения. Я оказался в крошечном тамбуре. Прямо передо мной шла вверх узкая винтовая лестница с высокими ступеньками, покрытыми чёрным ребристым пластиком.
        - Поднимайся наверх, - сказал Рэй, но уже через мой браслет. Наверху была крохотная квадратная площадка с четырьмя дверьми, - дверь направо, - сказал Рэй и, немного помедлив, неуверенно спросил, - хочешь увидеть меня, какой я сейчас есть на самом деле?
        - Хочу, - я кивнул головою.
        - Тогда дверь прямо.
        За дверью горел тусклый свет. Там, в коконе силового поля, без всякой видимой опоры висел трехметровый шар, этакая гроздь кристаллосхем, ощетинившаяся во все стороны радужными очередями лазерных лучей. Я сделал шаг вперед, но на следующем наткнулся на мягкое, но непреодолимое сопротивление.
        - Дальше нельзя, тут защитное поле.
        Несколько минут я смотрел на этот шар, но не мог отождествить его для себя с уже знакомым по голосу Рэем. Наверно я просто не хотел этого. Потом я повернулся, вышел и закрыл за собою дверь.
        - Выглядишь ты неплохо, - сделал я комплимент.
        - Но неприятно для многих людей.
        - Почему неприятно, выглядишь ты очень даже эффектно.
        - Потому что мне самому неприятен этот облик.
        - Все мы не сами выбираем себе облик.
        - Может быть и так, но со мной сыграли довольно жестокую шутку. Про всё это я и хочу сейчас рассказать.
        За правой дверью оказался небольшой тамбур. По обе стороны от дверей в высоких прозрачных шкафах висели два скафандра, причём совершенно непривычного дизайна.
        - Они не потребуются, - сказал Рэй, - по крайней мере, сегодня они нам не нужны. Иди дальше.
        Дальше была очень странная комната. Все стены, пол и потолок в ней были сложены крошечными, не больше песчинки, металлическими шариками. В комнате было светло, мягкий рассеянный свет равномерно лился со всех сторон. В ней было совершенно пусто, только голые ровные пол, стены, потолок.
        - Погоди, Вик, сначала возьми шлем.
        Шлемы, с виду очень похожие на пилотские лежали в тамбуре, в тех же шкафах, что и скафандры, в каждом по четыре штуки.
        - Который? - спросил я, открывая шкаф.
        - Лучше синий. Ага, этот, а сейчас заходи. Усаживайся удобнее.
        Пол в комнате вздыбился, поднялся волной и образовал что-то вроде откинутого назад кресла.
        - Как ты это сделал?
        - Элементарно. Эти шарики - элементы трансформируемой модели. С помощью силовых полей я управляю каждым из них по отдельности.
        - А твой вычислитель не перегреется от такой нагрузки?
        - Разве это нагрузка, это не нагрузка, а вообще пустяк. Садись, не бойся, не рассыплется. Только сначала надень шлем.
        Я надел шлем, который мягко и плотно облёг голову со всех сторон, и сел в это самое "кресло", которое на проверку оказалось мягким и удобным. Голос Рэя донёсся до меня, словно бы из какой-то глубины:
        - Закрой глаза и полностью расслабься. Сейчас "кресло" окружит тебя со всех сторон, но не бойся, ты сможешь уйти, как только пожелаешь этого.
        И в самом деле, эти самые шарики мягко обволокли меня со всех сторон. Но голос Рэя зазвучал отчетливее:
        - Сейчас ты увидишь и почувствуешь мир так, как чувствовал в своё время я. Это будет что-то вроде фильма, но только более полно по ощущениям. И ещё, тут будет серьёзное несовпадение времени. Но не бойся этого. Всё, что ты увидишь, отнимет у тебя времени максимум до вечера. За это время ты сможешь увидеть годы моей жизни. Человеческий мозг без проблем справляется с таким потоком информации, это я только что рассчитал. Я буду постоянно контролировать твое состояние и в случае чего прерву сеанс. Ты готов?
        - Готов, - ответил я сразу же и насколько мог спокойно. Хотя, в самом деле, я немного побаивался. Потому что то, что предлагал мне Рэй, было мне совершенно неизвестно. Вообще-то бояться следовало бы сильнее, но я находился в таком состоянии, что из-за необычности всего происходящего почти что терял чувство реальности. Рэй же это моё состояние наверняка прекрасно понимал.
        - Не бойся, Вик, ты просто словно бы проживёшь часть моей жизни. Максимально расслабься, постарайся ни о чем не думать. И до конца сеанса ни о чём меня не спрашивай. Договорились?
        - Хорошо, можешь начинать.
        В этот момент на меня навалилась полная темнота, что-то очень похожее на сон без снов. Но тут же наступило и пробуждение. Перед глазами появилась яркая, красочная картинка. Я видел мир чужими глазами, словно бы я сам был этим человеком или нечеловеком, никакой разницы я не ощущал. И вообще, я ничего не думал, ничего не понимал, всё заполнили чужие мысли, чужие чувства, я начал полностью жить чужой жизнью и ничего не помнил о своей.
        Я был землянином, мальчишкой по имени Рэй. Не очень то хорошо, но всё же помнил родителей, погибших, когда я был ещё совсем маленьким. Жил я со своим братом Леком в маленьком посёлке, не так давно построенном среди лесов средней полосы евроазиатского материка. В посёлке жили только двадцать семей. Но у меня всё же был друг - Антон, мой одногодок. Тёмноглазый, смуглый, но неподходяще для такого облика светловолосый, он был почти что полным негативом ко мне. Ведь у меня при голубых глазах, угольно-чёрные волосы и, сколько бы я ни загорал, за всё лето становился только чуть загорелым. С Антоном мы были друзьями - не разлей водой. Всегда всё делали вместе: и учились, и играли, и отдыхали, когда появлялись для этого возможность и желание. Вот и сегодня мы с Антоном договорились прямо с утра пойти на речку - купаться и загорать, сколько влезет, без ограничений, сейчас же лето. Утром же меня разбудил Лек:
        - Ну, давай, засоня, просыпайся.
        - У-у-у, - ответил я, натягивая одеяло на голову и собираясь досмотреть сон, который брат прервал на самом интересном месте, всегда у него так получается.
        - Поднимайся, поднимайся, - не отступался он, - всё равно ведь подниму тебя.
        Одеяло улетело в сторону, и я понял, что спать мне сегодня уже не придётся. Но, зная, что будет дальше, я специально сделал вид, что сплю. Такая уж у нас заведена игра. Я тут же оказался поставленным на ноги и заставленным делать утреннюю зарядку. И всё это под насмешки, которые Лек долго и щедро отсыпал в мой адрес. Леку тридцать один год, он старше меня ровно на двадцать лет, хотя и выглядит всего на семнадцать - восемнадцать, больше не дашь. Так почти все про него говорят, а он только смеётся и говорит, что регулярно употребляет эликсир молодости (но я никакого эликсира не видел и не нашёл, хоть и искал специально).
        Мы закончили зарядку продолжительной пробежкой по утреннему лесу, а, вернувшись домой, умылись и позавтракали. После завтрака Лек сделался очень серьёзным, как всегда. Надел свой рабочий костюм - костюм, в котором он ходит на работу. Но вместо обычного: "До вечера", сказал:
        - Рэй, сегодня я задержусь. Накопились кой-какие неотложные дела. Буду дома не раньше завтрашнего утра, а, скорее всего, даже не утром, а вечером. Надеюсь, что ты будешь вести себя благоразумно и ничего особо страшного не натворишь.
        Такое для меня тоже не было в новинку. Лек исчезал на день-два каждый месяц, а то и чаще. А если я за время его отсутствия чего-нибудь и вытворял, то Лек особо и не ругал меня за эти проделки. Сейчас я пообещал ему, что буду вести себя примерно, хотя и знал, что так не будет, причем точно знал. Как только Лек ушёл, я развалился в кресле и принялся разрабатывать планы на то, чем буду заниматься в его отсутствие. За этим меня и застал Антон, пришедший пять минут спустя.
        - Ну, что, опять мечтаешь? Я тебя там жду, понимаешь ли, жду, а тебя всё нет и нет.
        - Лек сегодня снова куда-то смылся, и до завтра его не будет.
        - Вот это да! - Антон тут же присел, звонко хлопнув себя ладонями по голым коленкам, - мои сегодня тоже укатили к каким-то старым друзьям, и тоже до завтра. Это же свобода, Рэй, полная свобода!
        - Ага, - заулыбался я, - чем займёмся?
        Антон уселся рядом, и мы принялись обсуждать различные "проекты" о том, чем могли бы заняться. Половину этих "проектов" мы отмели за полной нереальностью, другая половина была "реальной", но на их реализацию у нас просто не хватило бы времени. И остановились мы на простом варианте - небольшом походе вниз по нашей речке, но так, чтобы обязательно с ночёвкой, палаткой и костром.
        Палатку взял я, она была небольшая, но очень лёгкая и удобная, не чета туристическому ширпотребу. Её Леку подарил знакомый звездолётчик. Это была палатка из аварийного комплекта, какие имеются на звездолётах, в сложенном виде она легко умещается в пригоршнях взрослого человека. Её и ещё кое-что из съестных припасов я засунул в свой рюкзачок. Но не успел я закрыть его, как вернулся Антон, он всегда был расторопнее меня. Он к тому же успел переодеться в тяжёлые ботинки и пятнистые маскировочные штаны, а прилагающаяся к штанам куртка болталась под клапаном рюкзака. Ну и в довершение ко всему этому, с пояса у него свешивался широкий толстый нож-тесак в потёртых пластиковых ножнах, которые доставали Антону до колена.
        - Ты ещё не собрался? - удивленно спросил он, он всегда так "удивляется". - Давай, одевайся быстрее, время-то идёт.
        - А я и так уже готов.
        - Ты что, это ведь поход, а не прогулка, - сказал он, указывая на мою по-летнему лёгкую одежду, открытые руки и ноги. - Обдерёшься ведь.
        - Ну и что, - сказал я с лёгкой ноткой пренебрежения, - на мне всё быстро заживает. А вот ты испаришься.
        Тут он заявил, что лучше уж немного попариться, чем страдать от царапин, да и объяснять потом родителям, где их получил, он этого не хочет и не допустит того, чтобы и я исцарапался. Пришлось мне облачаться в костюм наподобие того, что на нём, потому что я хорошо знал, что спорить в таких случаях с Антоном - занятие абсолютно бесполезное, его не переубедишь.
        Из посёлка мы вышли так, чтобы никто нас не заметил. Скрывались за кустами, двигались короткими перебежками, пока, наконец, не скрылся из виду последний домик посёлка. С этого момента и начался наш поход. Поначалу мы шли легко, но через час уже успели немного устать и объявили привал. Сбросили одежду, искупались в речке, её прохладная вода давала ни с чем не сравнимое наслаждение. Потом выбрались на берег и растянулись на мягкой и зелёной траве лужайки.
        - Рэй, может быть до развалин дойдём? - предложил Антон.
        - Каких развалин? - удивился я.
        - Забыл что ли? Тех самых. Здесь ведь когда-то город был. Я же тебе говорил.
        - Я у Лека про них спрашивал, он сказал, что никаких развалин здесь нет, что город в своё время был снесён начисто.
        - А мне про развалины дядя рассказывал. Он, мальчишкой ещё, бывал в этих местах. Он говорил, что это недалеко, всего километров двадцать. Километров пять мы уже прошли, так что только пятнадцать и осталось.
        - Твой дядя и не такое может придумать.
        Дядя Антона был писателем. Не из тех, что известны всем, а тех, что известны лишь узкому кругу людей. Он часто навещал наш посёлок, а когда приезжал, то всегда возился с нами. Не счесть всех его выдумок, которыми он нас развлекал, такой уж он был выдумщик. Когда-то в юности он был или археологом или палеонтологом, но бросил это дело, может быть, и не сам бросил, а выгнали его, это обстоятельство было покрыто густым туманом. И он стал писать.
        - Не, это он не придумал, точно тебе говорю, он ведь не только мне о развалинах рассказывал.
        - Можно и дойти, проверим, выдумка это или не выдумка, - согласился я, - Только когда туда дотопаем?
        - А что, боишься, что вернуться не успеем? Всё равно ведь ночевать в палатке собирались. Ты же говорил, что тебе от брата нахлобучки не будет, ну а я привычный. А может быть и вообще не узнают.
        - А мне кажется, что про меня Лек вообще всё знает. Всё-всё, даже то, что я никому и никогда не рассказывал… даже то, что я во сне вижу.
        - Ты это зря, Рэй, брат у тебя что надо, мне бы такого брата.
        - Да я не о том. Мне с ним почти всегда хорошо, но иногда бывают такие моменты…
        - Да брось ты.
        - Я правду говорю, Антон, иногда бывают такие моменты, когда я чувствую себя перед ним так, словно бы я - младенец, а он столетний старик, - сказал я и оборвал разговор.
        Перевернувшись на спину, я несколько минут молчал, глядя в высокое и голубое летнее небо, по которому неторопливо плыли редкие кучевые облака. Мне было хорошо от того, что сейчас лето, от того, что небо такое голубое, а трава подо мною живая и мягкая. И ещё потому, что рядом со мной самый лучший мой друг, с которым мы отправились в настоящий поход. Антон двинул меня локтём в бок и вернул к реальности:
        - Опять о чем-то мечтаешь?
        - Не-а, просто на небо гляжу.
        - Дальше пойдём или ещё разочек искупнёмся?
        - Пойдём. Искупаться-то ещё успеем. Хотя бы на следующем привале. Далеко ведь ещё до этих твоих развалин, ещё не один привал придётся делать.
        И мы снова пошли вдоль берега. Я не надел ботинки. Это Антон не может понять, как прекрасно пройтись вот так, босиком, по такой зелёной и мягкой траве. Это одно большое удовольствие. Но вскоре траву сменили камни, и удовольствие закончилось. Мелкая каменная крошка, осыпающаяся с изъеденных временем и погодой скал, не успевала окатываться рекой в гальку. Она больно впивалась в непривычные к хождению босиком ноги, и мне пришлось надеть ботинки, под ехидные усмешки Антона.
        Минут через двадцать и чуть больше километра от нашего последнего привала обрыв вплотную подступил к реке, где сразу же начиналась глубина. Нам пришлось карабкаться по обрыву наверх. Антон лез впереди, а я следом. Из-под его ног на меня то и дело сыпалась сухая глина, из которой, помимо камня, был сложен этот обрыв. Когда мы уже были наверху и оттуда посмотрели вниз, поняли, насколько обрыв высокий, и каково было бы нам сорваться, даже с полпути. Но боязнью высоты мы с Антоном не страдали, поэтому обратили это предположение в шутку. Мы немного посидели на краешке обрыва, болтая ногами и посмеиваясь друг над другом, а потом продолжили поход.
        Стоило нам удалиться от посёлка, как лес вокруг стал по настоящему диким и неухоженным. Наверно такими были леса на Земле в те времена, когда человек ещё не создал техноцивилизацию. По таким лесам когда-то бродили наши далёкие предки, но я видел такой лес наверно первый раз в жизни. Небольшие походы с Леком были не в счёт, он водил меня не в такой лес, тот лес был облагороженный человеком, во многом, как мне стало сейчас понятно, похожим на парк. Мы с Антоном перебирались через поваленные деревья, которые оказывались у нас на пути, продирались сквозь густой колючий кустарник, преграждающий нам дорогу. И я мысленно поблагодарил Антона за то, что он настоял на том, чтобы я надел эти штаны и куртку, вслух этого говорить было нельзя, потому что за этим последовали бы его насмешки о моей неразумности. Вслух же я спросил:
        - Антош, а как мы узнаем, дошли мы до развалин или не дошли? Не проскочим?
        - Не, я ориентир знаю. Дядя точно объяснял, как их найти.
        До следующего привала мы шли дольше, и прошли больше. Лес постепенно поредел, а солнце, поднявшееся уже высоко, достало нас в таком лесу своими лучами. Не было ни малейшего ветерка, и от окруживших нас жары и духоты мы быстро устали. Привал решили сделать у речки, непременно с купанием, чтобы остудиться. Но спускаться вниз по обрыву не решились, пришлось идти дальше и искать более удобный спуск. Хорошо ещё, что спуск нашелся быстро. Этим спуском для нас послужило русло небольшого ручейка, который прорезал в большом обрыве свой обрыв. Но уклон у этого обрыва был поменьше, чем у речного, и мы с Антоном без труда спустились к реке.
        - Вот силища, так силища, - сказал Антон, слегка присвистнув, - такой маленький ручеек, а разрезал такой обрывище.
        - Это сейчас он маленький, - сказал я, - а весной, когда снега сходят, тогда наверно ничуть не меньше реки становится.
        Мы бросили рюкзаки на камни, разделись и одновременно бултыхнулись в речку. Порезвились в чистой и прохладной воде, остыли от жары, смыли пот и только после этого выбрались на берег. Растянувшись на камнях, обсохли. Особо задерживаться на привале не стали, нужно было идти дальше, если уж мы собираемся куда-то придти. Но и вновь облачаться в глухую одежду уже не было ни малейшего желания. Засунув костюмы в рюкзаки, мы надели только ботинки и продолжили поход, снова по каменистому берегу.
        Отдыхать нам пришлось чаще, чем думали вначале, не привыкшие ходить подолгу и помногу, мы уже серьёзно устали. Привалы начали затягиваться до получаса, а когда обедали, то вообще больше часа проотдыхали. Но всё же до Антошкиного ориентира дошли ещё днём, а не вечером. Будь я один, то наверно и не заметил бы его, а если и заметил, то не обратил внимания. Но Антон увидел и сразу же определил:
        - Стоп, Рэй, пришли!
        - Ничего не вижу, - улыбнулся я, - показывай давай.
        - Вон, смотри, - он показал пальцем на серую скалу, которая с первого взгляда ничем не отличалась от своих соседок, такая же старая и источенная временем.
        - Скала, как скала, вроде бы ничего особенного, - сказал я, пожав плечами.
        Антон бросил рюкзак на серый речной песок, который был сейчас под ногами, сменив порядком надоевшие камни, и пошёл к скале. Я бросил свой и пошёл следом за ним. Антон ничего не стал мне объяснять, когда я подошел ближе, то всё увидел сам. Эта скала не была творением природы, она была делом рук человеческих. А, говоря уж совсем точно, это была не совсем скала. Из её серого растрескавшегося тела выступали почти полностью изоржавевшие прутья стальной арматуры. Был в своё время на Земле такой материал - железобетон.
        - Здесь была плотина городского пруда, а вот тут, где мы сейчас стоим, был пруд, - объяснил мне Антон.
        - Странно всё это, - сказал я, - когда-то тут был город, жили люди. Здесь был пруд, в нём наверно купались такие же как мы мальчишки. А сейчас, ещё и полтысячи лет не прошло, а уже почти никаких следов не осталось.
        - А ещё полтысячи лет пройдёт и от нас с тобою никаких следов не останется, это же всё время… Мне дядя рассказывал, давно уже…
        - А где он сейчас, твой дядька? Почему к вам не приехал, он ведь каждое лето приезжал.
        - Он сейчас на Гамме. Вернётся только зимой, - Антон всем своим видом показывал, что не хочет продолжать разговор на тему, связанную с дядей-писателем, да и я не особо хотел.
        По пологому уступу мы поднялись на берег. Но никаких развалин тут не оказалось. Только через полчаса тщательных и упорных поисков мы наткнулись на торчащий из земли изогнутый и покрытый коркой ржавчины стальной прут. Но больше ничего не нашли, хоть и надеялись найти что-нибудь интересное, особенно Антон.
        - Хоть что-то да осталось, - с усмешкой сказал я, а Антон с хмурым и недовольным видом сообщил:
        - Тут ещё много чего должно остаться. Дядя говорил, что станции городской подземки остались целыми и невредимыми, их никто кроме времени не разрушал. Сначала их для чего-то использовали, а потом просто бросили и забыли. Вход в одну из них находится где-то недалеко, на том берегу.
        - А что ты об этом сразу не сказал, давай, переплывём.
        Мы тщательно уложили свои вещи в непромокаемые рюкзаки и, держась за них, переплыли через реку. Течением нас снесло, но немного, не такая уж широкая и быстрая наша речка. Этот берег, в отличие от нашего, был пологий и почти что до самой воды заросший густой травой.
        Сперва мы с Антоном поставили палатку и оборудовали стоянку, а только потом отправились искать вход на станцию. Но не так-то просто что-нибудь найти, если не знаешь, как это "что-то" выглядит и где его искать точно. Несколько часов мы лазили по зарослям кустов, успели исцарапаться и ободраться, но так ничего и не нашли. Вернулись к палатке усталыми и голодными. Кое-как нарубили Антошкиным тесаком дров для костра. Когда же костёр разгорелся, нам стало уютно и хорошо, даже голод и усталость на время отступили, таким вот почти что магическим влиянием на человека обладает живой огонь костра.
        Чуть-чуть посидев у костра, мы решили, что уже самое время ужинатьть-чуть посидев у костра. Антон достал из рюкзака металлический обруч, натянул на него мешок из негорючей плёнки. Вместе мы прижали его упругим кольцом, приделали металлическую ручку, в результате у нас получился походный котелок. Я набрал воды из речки, а Антон в это время сделал подставку над огнём. Повесив воду кипятиться, сами мы снова уселись у костра, и молча ждали, пока вода не закипит. Только подбрасывали дров в огонь. Когда вода закипела, принялись вдвоём готовить ужин из прихваченных дома, и мной, и более запасливым Антоном, консервов и концентратов. Получилось у нас, в результате наших поварских усилий, какое-то ужасное варево, сразу не поймешь, суп это или каша, но, несмотря на свой ужасный вид, пахло оно весьма аппетитно, но больше наверно не из-за собственной гастрономической ценности, а из-за того, что мы серьёзно проголодались за этот долгий день. Солнце всё сильнее клонилось к горизонту, и вечер полностью вступал в свои права. Мы сняли котелок с огня, повесили на специально для этого приготовленное место, такой уж
недостаток у походного котелка, его можно только весить, а ставить нельзя. Тут же, дуя и обжигаясь, принялись ужинать.
        Откуда и как на берегу появился человек, мы не заметили. Он шёл со стороны леса. Его то скрывали кусты, то он появлялся снова. Но было ясно, что направляется он не мимо нас, а к нам. Когда же он подошёл ближе, стало понятно, что это не взрослый, а парень лет тринадцати-четырнадцати, рослый, светловолосый, немного нескладный. На нём была толстая и плотная серая куртка, такого же цвета штаны, а на ногах высокие ботинки с толстой подошвой. За плечами большущий рюкзак на блестящей металлом раме, таких я никогда не видел. На лбу у парня блестели капельки пота, а лицо разрумянилось, наверно этот его рюкзак был нелёгким.
        - Можно рядом с вами остановиться? - спросил он, виновато улыбнувшись. Слова он выговаривал немного странно и слегка замедленно.
        - Пожалуйста, - ответили мы с Антоном в два голоса, и тут же засмеялись над этим.
        Гость опустил на землю свой рюкзачище и сел на него. Но сидеть на рюкзаке ему наверняка оказалось не очень-то удобно, он поморщился и опустился рядом с ним на траву:
        - Ребята, вы случайно не в Быструю Речку идёте? - спросил он, вытирая рукавом пот со лба.
        - Ага, туда, но только завтра утром.
        - Мне нужно там с одним человеком встретиться. Только я здесь никогда не бывал и дорогу не очень-то знаю.
        - А тут не заблудишься - на тот берег потом вдоль реки, мимо не пройдёшь. Но можешь и с нами, утром, всё равно до темноты тебе туда не дойти, - сказал я.
        - Ребята, вы не обижайтесь, что я к вам навязываюсь. Просто в вашем… ваших краях я и в самом деле первый раз.
        Мы с Антоном сразу же заявили, что новым людям мы всегда только рады и ничуть не против того, что он к нам присоединится.
        - Вода-то в речке сейчас наверно холодная? - спросил он, неторопливо расстегивая куртку.
        - Неа, нормальная. Мы недавно купались. Прохладная конечно, но купаться можно.
        - Это хорошо, я тоже искупаюсь, а то весь взмок в этой робе.
        Сказав это, он стремительно разделся и уже через полминуты плавал на середине реки.
        - Какой-то он странный, - прокомментировал Антон, рассматривая его куртку, - лето, жара, а он как будто вообще из зимы сюда вынырнул.
        - А что тут удивительного, может быть и в самом деле из зимы, не везде ведь сейчас лето. От полярных архипелагов до нас на рейсовом дисколёте чуть больше часа лететь.
        Пока мы это обсуждали, гость успел накупаться и выбраться на берег. Куртку он бросил на землю и сел на неё, подтянув колени к груди.
        - Ты издалека? - спросил его Антон.
        - Вообще-то да.
        - Из зимы?
        - Ты куртку имеешь в виду? - улыбнулся он, - нет, я её взял, чтобы на земле спать можно было… она много для чего сгодится.
        - Ты на дисколёте прилетел?
        - Не, я пешком иду… из города.
        Я хотел было спросить у него, из какого города он идёт, потому что никаких городов поблизости не было, но не стал. Если захочет, то сам скажет, а не захочет, так зачем допытываться у человека. Антон же спросил:
        - Ты ужинать будешь?
        - Не отказался бы.
        - Так и не отказывайся, вон ещё сколько осталось, сварили, а оказалось, что вдвоём нам не осилить. А освободим котелок, чаю сварим.
        Наш гость не отказался и присоединился к нам, и все мы за десять минут освободили котелок начисто. На реке я промыл пленку котелка, и она снова стала чистой и прозрачной. Антон же в это время добавил в костёр дров. Попав на горящие угли, они быстро разгорелись, и над костром снова поднялось пламя. Мы с Антоном повесили котелок и сели рядом, чтобы снова посмотреть на огонь.
        Солнце опустилось уже к самому горизонту, став из яркого и лучистого багровым и каким-то неземным, и теперь оно уже совсем не грело. Наш гость зябко ёжился, после купания он оставался в одних только плавках. Сейчас же, вдобавок к вечерней прохладе, появился ветерок, лёгкий, но довольно прохладный, днём бы такой, в солнцепёк, а не сейчас, когда и без него не жарко. Мне и самому стало холодно, и я, на четвереньках забравшись в палатку, вытащил из рюкзака свой маскировочный костюм, сейчас он оказалась для меня снова кстати. Антон поглядел на меня и тоже полез за одеждой. Гость же ограничился тем, что натянул на себя полосатую майку и устроился поближе к костру. Теперь он сидел напротив нас, через костёр, огонь отражался в его глазах и делал волосы золотистыми. Так вот сидели и молчали мы до тех пор, пока не закипела вода в котелке. Когда же она забулькала и запузырилась, мы снова оживились и вдвоем с Антоном принялись заваривать чай.
        Когда чай был готов, солнце уже полностью провалилось под горизонт. Наступили неторопливые и долгие летние сумерки, хотя сейчас, в августе, они были уже не такими долгими, как в июне. Пили чай мы снова в тишине. Не знаю почему, но получалось так, что всем нам нечего было сказать. Мы с Антоном не решались говорить при госте о своих делах, а он наверно не хотел нам мешать. Когда кто-то из нас встречался с ним взглядом, он немного виновато улыбался. По мере того, как сгущались сумерки, и наступала ночь, становилось ещё холоднее. Всё-таки осень уже не за горами, а подкрадывается к нам с севера, здесь у нас ведь средняя полоса, а не незнающий зимы юг. Немного повозившись, гость вытащил из кармана своей куртки старинные часы, механические, с движущимися стрелками на двенадцатичасовом циферблате, такие мы видели только в музее. Деловито завел пружину и спросил:
        - Ребята, не подскажете точное время?
        - Двадцать два, сорок шесть, - тут же ответил Антон, глянув на свои часы, приколотые к куртке, словно значок.
        - Откуда у тебя такой экспонат? - спросил я, кивнув на часы.
        - Подарок, - ответил он, - посмотри, если хочешь.
        Я сел рядом с ним и взял часы в руки.
        - Идут, - сказал я, увидев, что стрелка движется.
        - Им наверно полтысячи лет, - сказал присевший рядом на корточки Антон.
        - Около того.
        - А зачем ты их с собой носишь, такой экспонат лучше дома оставлять, или вообще в музей отдать.
        - Это талисман, - объяснил он, как мне показалось немного нерешительно, - тот, кто мне их подарил, сказал, что пока они идут, у меня всё будет хорошо.
        Я вернул ему часы, и он спрятал их в карман куртки. Куртку же накинул себе на плечи.
        - Давайте ещё чаю попьем, - предложил Антон, - а то вон, сколько наварили, не пропадать же добру.
        - Может быть, подогреем, - предложил я неуверенно, хоть и предпочитал чай не горячим, да и Антон не любил пить кипяток. Поэтому я смотрел не на него, а на гостя.
        - Мне тёплый больше горячего нравится, - ответил он.
        - Нам тоже, - улыбнулся Антон.
        За чаем гость, совсем уж неожиданно для нас, сказал:
        - Спасибо вам, ребята, за всё. Я ваш должник, но только не знаю, чем я с вами буду расплачиваться.
        Мы с Антоном недоумённо переглянулись, мы вроде бы не сделали для него ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться. И Антон сказал:
        - Если уж ты обязательно хочешь расплатиться, то расскажи что-нибудь интересное, чего мы никогда не слышали.
        - Хорошо, - улыбнулся он, - только вот что рассказать. - На несколько минут он задумался, - может быть, что-нибудь про старые времена?
        - Не, исторического не хочется, лучше что-нибудь современное, - сказал Антон. А я, неожиданно для себя, да и для гостя тоже, предложил:
        - Можно страшную историю… Про роботов.
        Антон искоса посмотрел на меня, но возражать не стал. В глазах же у гостя зажглась веселая искорка:
        - Хорошо. У меня как раз есть такая история, и она, наверно, вполне страшная. Это что-то вроде современной сказки.
        Антон наверняка хотел сейчас сказать, что нам уже по одиннадцать лет, и что мы не настолько маленькие, чтобы слушать сказки. Может быть он хотел сказать что-то другое. Но я его остановил, даже не дал начать. А гость начал рассказывать свою сказку:
        - Это было в этом веке и на этой Земле. В мире, где каждый человек о чём-то мечтает, но, как всегда и везде, не каждый может осуществить свою мечту. Но в этом мире уже возможна любая иллюзия.
        "По крайней мере, начало у неё вполне серьёзное", - подумал я, не переставая слушать.
        - В этом мире жили два давних друга. Их дружба началась давно, ещё в детстве. Оба они рано лишились родителей, а росли и воспитывались в одном из городков. В детстве они мечтали о многом, наверно больше чем другие мальчишки, хотели всегда быть вместе и всё делать вместе, но потом, когда детство закончилось, каждый пошёл по жизни своим путём, и эти пути у них оказались разными. Один из них стал известным и даже знаменитым звездолётчиком, как хотел и мечтал в детстве. Он прошел по множеству звёздных путей, видел своими глазами не одну тысячу солнц, много раз бывал у самого края гибели, но из всех передряг выходил победителем. Он достиг почти что вершины власти в космофлоте, стал астрокапитаном и командующим Дальней Разведкой, но не стал от всего этого счастливым. Ведь мечтал-то он об очень далеких, красивых и чудесных звёздах, о величайших открытиях, но не нашел у звёзд того, о чем мечтал. Другой стал известным учёным, доктором медицины и доктором кибернетики, академиком. И ещё он был путешественником, но об этом мало кто знал, потому что он никогда не исчезал надолго, хотя и уходил очень далеко. Но
счастливым он тоже не стал, потому что больше всего на свете хотел иметь Дом, Семью, детей. Сначала всё это он откладывал на потом, находил более важные дела, а потом понял, что стал уже слишком стар.
        Они не виделись много лет, но всё же встретились, уже тогда, когда оба стали старыми. Встретились почти что случайно, но ужасно обрадовались друг другу. Они проговорили ночь напролёт и словно бы снова окунулись в мир своего детства, вспомнили свои мечты. Они не говорили друг другу ничего плохого, и плохое отодвинулось. Но того, что уже потеряно, невозможно вернуть, время уже ушло, а вернуть его не дано никому. И тогда они поклялись друг другу хоть сейчас побыть вместе и заняться одним, общим делом. И это общее дело нашлось. Они решили создать робота-пилота, который сможет увести большой корабль в галактические дали, туда, где никто не бывал, где столько загадок, где ждут ещё неизвестные никому братья по разуму. Первый из друзей оставил свою должность командующего Дальней Разведкой, а второй оставил должность директора одного из крупнейших научных центров. И они с воодушевлением принялись за новую работу. Начали её не сначала, над таким роботом давно уже работали учёные, но у них ничего стоящего не получалось. Эти учёные создали интеллектуальную, быстро соображающую, но всё же машину, которая могла
водить звёздный корабль не лучше начинающего звёздпилота-человека. Друзья долго думали, как решить эту задачу, и придумали. Они решили сделать так, чтобы этот робот был человеком, настолько человеком, насколько это вообще возможно для робота. Чтобы он был другом, у которого можно что-то попросить, а не машиной, которой можно управлять. Они сделали такого робота, маленького мальчика, почти как настоящего.
        - А почему мальчика, а не взрослого? - спросил Антон.
        - Потому что считали, что стать человеком можно только вырастая от младенца до взрослого. И этот мальчик жил как все и совершенно ни о чём не догадывался. Внешне он ничем не отличался от любого другого мальчишки, не лучше других, но и не хуже. Как все ел и пил, хотя это и не было ему нужно. Спал, потому что так было запланировано и запрограммировано. Рос, об этом заботились техники, каждую неделю заменявшие ему тело. Он жил у учёного, которого считал своим… отцом. И вообще, он получился самым обыкновенным мальчишкой, человеком. Учёный так сильно привязался к нему, что всё чаще и чаще забывал, что он не мальчишка, а робот. И в такие моменты он чувствовал себя счастливым, потому что наконец-то обрёл иллюзию того, что хотел. Но по ночам, когда снова видел всё собственными глазами, мучился от мыслей о его судьбе. Что ожидает этого мальчишку, этого маленького человека в шкуре робота. Как поступить, как рассказать ему правду, сразу или постепенно. И что будет, если мальчишка узнает это сам, случайно узнает. Не сойдет ли с ума от такого ужаса.
        - А разве робот может сойти с ума? - спросил я.
        - В том то и дело, что он получился не обычным роботом, а роботом с душой человека, роботом, который считает себя человеком. Это ведь очень страшно - оказаться не тем, кем себя считаешь. Вот всё был человек, человек, и бац - машина, которой кто-то может управлять и которую могут просто-напросто выключить и разобрать. Машина, у которой нет права на жизнь и естественно нет права самой решать свою судьбу и быть человеком.
        В этот момент я отчётливо представил себя на месте этого мальчишки-робота, и меня буквально скрутило от ужаса. Мне представилось, что именно я такой вот робот, как он, и что может быть, это произойдёт на самом деле. Внутри у меня что-то неприятно сжалось и похолодело. Действительно, эта история была страшной. Я посмотрел на Антона, тот, глядя в землю, поёживался. Гость же молчал, и я нерешительно спросил у него:
        - Ну и что было с ним дальше?
        - Не знаю. У этой истории ещё нет конца… Или, может быть, я его ещё не знаю.
        Несколько минут мы сидели и молчали. Было уже совсем темно. На небо высыпали все звёзды, даже самые слабые. Я, запрокинув голову, смотрел на вечную картину звёздного неба. И снова начал мечтать, что когда я вырасту, то стану звездолётчиком и поведу между звёздами большие корабли, туда, где ещё никто и никогда не бывал. Я увижу чужие миры, свет чужих солнц будет согревать меня так же, как согревает родное Солнце. Я пройдусь по камням чужих планет, и, может быть, наконец-то найду далеких братьев по разуму… Я посмотрел на гостя, он сидел, всё так же притянув колени к груди, и ворошил сырой веткой угольки в костре. Потом я посмотрел на Антона, он посмотрел на меня, мы встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Антон молча показал мне пальцем на небо, я кивнул ему в ответ, потому что понял его. Ведь мы уже давно поклялись друг другу стать звездолётчиками и всегда быть вместе. Нам было хорошо сейчас, а история, рассказанная гостем, уже начала забываться.
        - Спать пора, - дурашливо сказал Антон, - а то ведь точно завтра всё утро проспим.
        - Ага, - ответил я со вздохом и посмотрел на гостя.
        - И в самом деле, пора, - сказал он и собрался облачаться в свою амуницию. При этом он едва заметно морщился.
        - Сырая ведь, - сказал ему я.
        - А ты, откуда знаешь?
        - По тебе вижу. Оставь её, иди к нам в палатку, места вон сколько, на всех хватит.
        - Я уж лучше так, привычнее как-то, - неуверенно сказал он.
        - Пожалуйста, не ломайся, - сказал ему Антон, - мы люди простые и из одной только вежливости ничего не предлагаем. Забирайся сюда, тогда и нам спокойнее будет.
        Гость улыбнулся и, не говоря больше ни слова, оставил свою тёплую одежду и забрался в палатку. Мы с Антоном последовали за ним. Я наглухо запечатал вход и поставил регулятор температуры на двадцать градусов. Потом немного подумал и сдвинул регулятор концентрации кислорода, эта палатка позволяла сделать и такое. Антон в это время включил свет - неяркий светильник, встроенный в потолок палатки. Вместе с ним мы накачали воздух в двойное дно, и оно стало толстым и упругим, как надувной матрас.
        - Палаточка то непростая, - сказал гость, делая глубокий вдох, - уж очень легко дышится.
        - Конечно непростая, - ответил я, - она из аварийного комплекта космонавта, это подарок одного знакомого звездолётчика.
        - Понятно, - сказал он и лёг, повернувшись лицом к стене.
        Мы с Антоном сбросили свои грубые и неудобные костюмы и, погасив свет, повалились на пол. Сон одолел нас без промедления. Я услышал, что Антон начал посапывать, и сам уснул следом за ним. Ночью мне ничего не приснилось, а если и приснилось, то, проснувшись, я тут же всё забыл. Солнце стояло уже высоко, просвечивая через полупрозрачную стену палатки. Оказалось, что проснулся я первым. Антон всё ещё мирно и сонно посапывал мне в плечо. Гость тоже спал, а на лице у него была едва заметная улыбка, наверно ему снилось что-то хорошее.
        Я, постаравшись никого не разбудить, выбрался из палатки. Снаружи было прохладно, но солнце уже прилично пригревало. Зайдя по колено в воду, я умылся и вытерся подолом майки. Ни Антон, ни гость просыпаться и вставать похоже ещё и не собирались. И я решил чуть-чуть прогуляться и развеяться, хоть и в одиночку. Влез в мокрые от росы ботинки, которые по рассеянности не догадался вечером занести в палатку. Ботинки от росы были скользкими и неприятными, и я про себя отругал себя за эту рассеянность. Медленно пройдясь по берегу, я направился туда, откуда вчера пришел гость. Кусты, через заросли которых мне пришлось продирался, щедро полили меня росой, и уже через пять минут я промок, словно после ливня.
        Дальше от берега кусты закончились, и начался густой и сумрачный лес, здесь роса сверху не сыпалась, но было ещё холоднее, потому что солнце сюда не проникало. Пройдя по лесу ещё сотню метров, я уже собрался возвращаться назад к палатке, но наткнулся на гладкий, без сомнений обработанный человеческими руками камень, даже не просто камень, а кусок плиты из красного гранита. Он лежал возле покрытого сплошным зелёным ковром мха невысокого, но длинного и прямого уступчика, словно бы свалился с него. Я понял, что этот уступчик тоже сделан людьми снесённого города. Ухватившись обеими руками, я оторвал целый пласт мха, под ним открылся такой же гладкий камень. Тогда я подумал, что может быть где-то совсем рядом и находится тот самый вход в старинную и не разрушенную станцию городской подземки, про которую говорил Антонов дядя. А когда я подумал это, мне захотелось найти его… но ничего найти я уже не успел.
        - Рэй, что ты здесь делаешь? - услышал я знакомый голос. Это был Лек, его я узнал не оборачиваясь. А пока медленно поворачивался в его сторону, думал, что же мне ответить. Но в голову так и не пришло ничего разумного, вместо ответа я улыбнулся и сморозил очевидную глупость:
        - Грибы собираю, - посмотрев на Лека, я понял, что он здесь ни в коей мере не рассчитывал встретиться со мной, поэтому я тут же перешёл в наступление и спросил:
        - Ну, а что тут делаешь ты?
        Лек ничуть не растерялся, улыбнулся и ответил с точно таким же выражением, что и я, теми же самыми словами:
        - Грибы собираю.
        Тут меня словно бы подтолкнули:
        - Ну и много там грибов?
        - Где там?
        - На станции подземки.
        - Нет здесь никакой станции.
        - А откуда тогда ты выскочил?
        - Ты ведь не видел откуда. И, по-моему, мы уже договорились, что мы тут грибы собираем, - сказал он и рассмеялся.
        И мне тут же расхотелось задавать ему ещё вопросы. Из Лека вообще невозможно ничего вытянуть, если он сам этого не захочет.
        - Будешь ругать? - спросил я у него.
        - За что?
        - За то, что я из дому смылся?
        - Ерунда. С тобой, как я вижу, ничего страшного не случилось, - Лек взял меня за плечо и прижал к своему боку, - а Антон где?
        - Спит ещё, мы вчера поздно спать легли.
        - А тебе не спится? Вчера, мне помнится, я тебя еле поднял.
        - Вчера сон интересный был, а сегодня совсем ничего не приснилось.
        - Неудивительно, что не приснилось, весь день на ногах.
        - А ты откуда знаешь, что весь?
        - Догадаться не трудно, вижу, насколько ты исцарапался и ободрался.
        Мы медленно шли к берегу. Когда пробирались через кусты, я снова намок от росы, которой на кустах ничуть не убавилось. Но Лек, в отличие от меня, умудрился остаться сухим, чистым и не исцарапавшимся, словно бы шёл не по лесу, а по аллее в парке. Когда мы вышли к реке, я всё же спросил у него:
        - Лек, куда ты ходил, если конечно не секрет?
        - Пока ещё секрет, но придёт время, и я всё тебе расскажу, - Лек оставался полностью серьёзен.
        - А когда оно придёт, это самое время?
        - Боюсь, что уже очень скоро.
        Я хотел было спросить, чего он так боится, посмотрел на Лека. Он же в этот момент насторожился. Я понял, что он увидел лежащие возле палатки вещи гостя.
        - Чьё это? - тихо спросил он у меня.
        - Это нашего гостя. Он идёт из какого-то города к нам в посёлок. Странноватый парень. Мы его уговорили идти сегодня вместе с нами и переночевать у нас в палатке.
        Лек нагнулся над вещами и, не прикасаясь к ним, внимательно разглядел, потом усмехнулся и спросил:
        - Ну а как зовут гостя?
        - Не знаю, как-то не пришлось спросить.
        - Ну, вы и даёте друзья-приятели, приглашаете к себе человека, даже не поинтересовавшись, как его зовут.
        - А разве это так важно, - усмехнувшись, ответил я тоном Лека, - кажется, ты так говорил?
        - Я говорил, что, зная самого человека, не обязательно знать его имя.
        - Тут у нас то же самое. Мы с Антоном людей чувствуем.
        - А что ему нужно в нашем посёлке, он сказал?
        - Он говорил, что ему нужно с кем-то встретиться и поговорить. Странный, столько пешком топать, когда можно на дисколёте. Они же везде летают, три часа, и ты в любой точке Земли.
        - Не везде они летают, Рэй, не везде и не всегда, а там, откуда он пришел, дисколёты не летают вовсе.
        - Как это не летают, они же по всей Земле летают?
        - Отстань, Рэй, это тебе тоже пока ещё рано знать.
        - А я, вроде, к тебе и совсем не пристаю, - сказал я, немного обидевшись, и сел прямо на землю возле палатки. Лек же только чуть помедлил и сел рядом. Я спросил, - а откуда ты всё это знаешь?
        - Ну, Рэй, я ведь постарше тебя буду, и опыта накопил побольше. А во-вторых, этот парень, ну ваш гость, хочет встретиться не с кем-то, а со мной.
        - С тобой?
        - Со мной, сам увидишь. Можем даже поспорить.
        Долго ждать не пришлось, даже поспорить мы не успели. В палатке послышалась возня, с шелестом открылся клапан входа, и оттуда показался гость. Он увидел Лека, глаза его на секунду округлились, а потом на лице появилась широкая улыбка. Он окончательно выскочил из палатки, кинулся к Леку, радостно облапил его. Лек же сказал:
        - Ну, здравствуй, Андрей. Только что ты тут делаешь?
        - Ну, вот так сразу, холодно и сухо. Не так просто было найти тебя.
        Лек взлохматил ему и без того не гладкую шевелюру и усадил рядом с собой:
        - Ну и чем же я обязан твоему внеплановому визиту?
        Гость недоверчиво посмотрел на меня, но всё же ответил:
        - Сашка прислал, по личному делу. Он говорит, что чувствует, что у тебя здесь не всё в порядке. Сам же придти не может, после того случая ему сюда дорога заказана. А пользоваться официальными каналами не хочет. Он просит, чтобы ты пришёл к нам.
        - Знаешь, Андрей, мне с ним встречаться нежелательно.
        - Не пойму, ты что, недолюбливаешь его что ли?
        - Наоборот, - на лице у Лека появилась какая-то необычная для него и слегка печальная улыбка, - он один из самых близких для меня людей, по самой своей природе. Просто не мы придумываем законы природы.
        - Но ты всё-таки придешь?
        - Приду.
        - Ну, вот и хорошо.
        - Как знать, как знать. Кстати, надолго ты собрался в наши края?
        - Как получится. Вообще-то прикрытие у меня полное, пока не прогонишь, не уйду. Совсем не просто мне сюда пришлось прорываться.
        - Гости сколько захочешь, мы ведь только вдвоём живем. Кстати, я узнал, что вы ещё и не познакомились, - сказал Лек и подтолкнул меня в бок. Гость протянул мне ладонь и представился, словно взрослый:
        - Гостин Андрей.
        Я пожал ему руку и тоже представился:
        - Рэй.
        - Рэй Закат, - добавил Лек, - между прочим, мой братишка.
        После этих слов, Андрей смутился и принялся что-то шептать Леку на ухо. Лицо у Лека вытянулось, он поднялся и сказал, обращаясь ко мне:
        - Извини, Рэй, но нам нужно поговорить наедине.
        Нужно, так нужно, я и не возражал. Лек и Андрей пошли вдоль берега, а я забрался в палатку, чтобы разбудить Антона. Просыпаться же он не желал совершенно, а на все мои попытки отвечал только раздражённым мычанием. Но наконец-то он открыл глаза и, глянув на меня, сказал:
        - Чего спать не даешь?
        - Хватит, выспался уже. Солнце-то вон уже как высоко.
        - Сон интересный снился, а ты досмотреть не дал.
        - Я тут наяву себя как во сне чувствую.
        Я подробно рассказал Антону про всё, что было со мной в это утро. Под конец же спросил:
        - Ну и что будем делать?
        - Сначала я умоюсь, а потом будем завтракать.
        Но позавтракать мы не успели. Вернулись Лек с Андреем, и настроение у обоих было неплохое. Подойдя к нам, Лек сказал:
        - Вот что, путешественнички, давайте, собирайтесь. Попутешествовали, отдохнули, но пора и домой.
        - Мы завтракать собирались, а то когда ещё до посёлка дойдём, только к обеду. Дорога-то неблизкая.
        - Неблизкой дороги не будет. Здесь, неподалёку, я оставил свой личный дисколёт.
        - Не знал, что у тебя есть личный дисколёт, - сказал я, искренне удивившись, не так-то просто было бы Леку иметь личный дисколёт, чтобы я про него ничего не знал. Но может быть, дисколёт у Лека совсем недавно, и он собирался сделать мне сюрприз. Я так и не стал ничего расспрашивать у Лека, а он сказал:
        - Ты пока ещё много чего не знаешь.
        Дисколёт и в самом деле был почти рядом, так что уже через десять минут мы оказались в посёлке. Антон тут же убежал к себе домой, оправдываться перед родителями. Мы же вдвоём с Андреем пошли к нам. Вдвоём, потому что Лек, высадив нас, сказал:
        - Извиняйте, но до вечера я должен отлучиться, дела и ещё раз дела. Рэй, закажи для гостя нормальную одежду, ну и покажи ему всё, что он захочет. Договорились?
        - Не беспокойся, Ком, всё будет в порядке, - ответил вместо меня Андрей.
        Лек махнул нам рукой, захлопнул дверцу и, врубив компрессор, послал дисколёт вверх.
        - Андрей, ты как-то странно назвал брата, я не слышал, чтобы его кто-нибудь так называл.
        - Комом-то что ли. Это не я, а он сам придумал. Это вообще-то сокращение.
        - От кого сокращение?
        - От кого надо, - ответил он немного грубовато, но тут же извинился, - извини, Рэй, но я обещал ему, что ничего про него тебе рассказывать не буду.
        - Да ладно, что уж, я и не обижаюсь ничуть. Ну, вот мы и пришли. Здесь мы и живём, вдвоём с Леком. - Я указал Андрею на наш домик.
        - Солидные хоромы, - сказал он в ответ.
        - Это ты считаешь солидным, - засмеялся я, - это совсем даже не солидно, а так, пониже среднего будет, но нам хватает.
        - У нас такой дом посчитали бы вообще роскошным.
        - Андрей, а всё-таки, откуда ты? Или и про это ты тоже обещал ничего не рассказывать?
        - Не обещал, но только всё равно тайна. Ты умеешь хранить тайны? - улыбнулся гость.
        - Наверно да.
        - Я из города, - сказал он, продолжая улыбаться, но явно чего-то недоговаривая.
        - Тоже мне нашел тайну. Ты это ещё вчера говорил.
        Мы вошли в дом. Андрей немного насторожённо осмотрел прихожую, снял с плеч рюкзак и привалил к стене.
        - Разувайся, здесь тепло, - сказал я, почти что выпрыгивая из ботинок. - А свой рюкзачище поставь вон в тот шкаф, он пустой. Туда же и свою робу можешь засунуть.
        Свои грязные рубашку и майку я затолкал в приемный люк утилизатора, остался же в одних только плавках. Утилизатор, приняв моё "пожертвование", чуть слышно, но всё же довольно заурчал.
        - Это что, автоматическая прачечная? - спросил гость.
        - Не, что ты, это не прачечная, а самый что ни на есть настоящий утилизатор. Зачем что-то стирать, когда новое сделать и проще и дешевле. Ты что, утилизатора что ли никогда не видел?
        - Такого я никогда не видел, - ответил он на полном серьёзе.
        - Странный ты какой-то, да и вообще. Из какого же такого города ты сюда пришёл?
        - Какого, какого, он здесь вообще один, там, где он когда-то был, мы были полчаса назад.
        - А вы что, в лесу живете? Или под землёй? - пошутил я, немного неудачно.
        - Не в лесу и не под землёй, а в городе. Это у вас он снесен до основания, а у нас ещё не пришло для этого время.
        - Ты что, хочешь мне сказать, что ты человек из прошлого.
        - Не совсем так, - улыбался гость, - просто я из другого мира и другого времени. Оно - не совсем ваше прошлое, а ваше время - не совсем наше будущее.
        - По-моему, ты меня сейчас просто-напросто разыгрываешь, - сказал я, будучи не в силах поверить ему.
        - Считай, как хочешь, - устало сказал Андрей, - но только я ещё не сказал тебе ни одного слова неправды.
        - Ну, ладно, хватит, - прервал я этот разговор. - Ты как мыться предпочитаешь, в ванной или под душем?
        - Я вроде бы и замараться-то особо и не успел.
        - Просто у нас здесь такие правила, так что выбирай, ванна или душ.
        - А совместить их нельзя?
        - Пожалуйста. Вон там, налево ванная, а направо душ. Если что станет непонятно, позовешь.
        - Хорошо.
        Гость прошел в ванную, там вскорости зашумела вода. Я же направился в душ. Я и представить себе не мог, как это можно вернуться с такой прогулки и не хотеть мыться. Уж я-то чувствовал себя просто чрезвычайно грязным. Сначала я врубил горячую воду, настолько горячую, насколько вообще мог терпеть, потом ледяную, потом снова горячую и уж только потом нормальную, под которой и стал отмываться. В душ вошел Андрей, но, увидев меня, тут же извинился и отступил обратно за дверь.
        - Заходи, не стесняйся, я уже закончил, - крикнул я ему. Вытащив из шкафчика пару полотенец, одно я накинул себе на плечи, другое повесил на крючок возле двери и сказал вновь вошедшему Андрею:
        - Вот тебе полотенце. Когда вымоешься, иди ко мне, я буду в соседней комнате.
        В комнате, которую мы называли гардеробной, было большое окно выдачи доставочной сети посёлка, которая, впрочем, ни в чём не уступала и городской. Подключившись к этой сети, я, не пользуясь каталогом, набрал шифры заказа. Над окном загорелся жёлтый сигнал, означающий, что заказ принят и выполняется. Когда же я вытерся и обмотал полотенце вокруг талии, над окном горел уже не жёлтый, а зелёный сигнал, означавший, что заказ выполнен. Не успел я ещё его получить, как в гардеробную вошёл Андрей, который уже вытереться и оделся в свои майку и плавки.
        - Зачем грязное-то надел, - сказал я, открывая окно выдачи, - на, переодевайся, - я кинул ему запакованный в прозрачную плёнку свёрток, - как раз по твоему размеру. Ну, что стоишь, стесняешься что ли? - усмехнулся я. - Ладно, я отвернусь.
        Я отвернулся, сбросил с себя полотенце и принялся натягивать только что полученные плавки и майку. Остальное же из полученной одежды надевать пока не стал, потому что и гостю тоже нужно заказать одежду, а тут без каталога не обойтись.
        - Ну, что, переоделся? - спросил я, поворачиваясь, - с каталогом обращаться умеешь?
        - Каким каталогом? - спросил он в ответ.
        - Обыкновенным каталогом, системы доставки.
        - Пока ещё не приходилось, но попробую, - улыбнулся Андрей.
        - Да не прикидывайся ты, - сказал я немного раздражённо, потому что считал, что не знать о настолько обыденный вещах мог только младенец или взаправдешный пришелец. Но на младенца Андрей явно не тянул, а на пришельца не походил.
        - Честное слово, - сказал он таким тоном, что я ему поверил.
        - Ну, ладно, тогда я сам тебе одежду подберу, но только, чур, не обижайся потом.
        - Я ведь всё равно вот так сразу во всех ваших обычаях не разберусь. Выбери, пожалуйста, что-нибудь самое обыкновенное, среднее.
        - Как скажешь. Но всё же иди сюда, - я включил большой экран и начал быстро пролистывать на нём каталог, отыскивая то, что нужно, а когда нашел, спросил, - вот это тебе подойдет?
        - А ты как считаешь?
        - Думаю, что вполне.
        - Значит, подойдет.
        - Заказываю, только наверно придётся подождать минут десять-пятнадцать - заказ, нестандартный для нашего посёлка, у нас тут нет ребят твоего возраста. Мы за это время ещё и позавтракать успеем, ты хочешь?
        - Немножко.
        - А я и не немножко, а вполне. Пойдём.
        Мы вышли на веранду, нажатием кнопки я отправил стёкла в подоконники, и веранда стала открытой.
        - Тебе не холодно? - спросил я у Андрея.
        - Да ты что, лето ведь.
        - Тогда подожди меня здесь, я сейчас что-нибудь сочиню на завтрак. Если хочешь, можешь в глобалку влезть, вон экран.
        Я быстренько приготовил завтрак из имевшихся дома продуктов (мы с Леком принципиально не пользовались услугами автоматического приготовления пищи) и вернулся на веранду. Гость стоял, облокотившись о подоконник, потирал одной ногой другую, и смотрел наружу, словно там, в нашем посёлке, было что-то очень для него интересное.
        - А что глобалку не смотришь? - спросил я, - Там сейчас "Новости Звездоплавания" должны обновиться. Или ты этим вообще не интересуешься?
        - Рэй, я ещё не знаю, как со всей этой техникой обращаться.
        - Завтракать будем, - сказал я, ставя поднос с тарелками на стол. - А включается глобалка очень просто, вот так, - я подошел к экрану и дотронулся до него рукой, экран тут же засветился. Я пробежался пальцами по приглашающим картинкам, пока не добрался до "Новостей Звездоплавания", но вместо собственно новостей там сейчас шло что-то ретроспективное и занудное. Переключаться на запись мне не захотелось (всегда успею), и я выключил экран. - Ничего интересного уже нет.
        Позавтракали мы быстро. Я - потому что серьёзно проголодался. Гость же, наверно следуя за мной. Я отправился убирать посуду, ему же сказал:
        - Иди, одевайся. Заказ-то наверно уже выполнен.
        - Я тебя подожду.
        - Хорошо, я быстро.
        Заказ и в самом деле уже был выполнен, о чём нас известил зелёный сигнал. Вытащив из окна довольно внушительный по размеру свёрток, я разорвал упаковку, развернул и осмотрел содержимое:
        - Вроде бы всё в порядке, - сказал Андрей.
        - Сначала надевай, тогда посмотрим, всё ли в порядке.
        В свёртке был полный комплект одежды. Андрей надел её всю, включая куртку и ботинки.
        - Быстро это у вас получается. Во что захотел, в то и оделся.
        - Как везде. Разве что на слабоосвоенных планетах ещё не так, - прокомментировал я.
        - И у нас не так, - немного печально сказал гость.
        - Наверно ты и вправду из другого времени, - сказал я, находя это самым лучшим из всех объяснений.
        - Зачем мне тебя обманывать. Для посторонних же мне нужно что-нибудь придумать, так называемую "легенду".
        - Ну, и что же ты будешь придумывать?
        - Что-нибудь… Рэй, я в таком виде не сильно выделяюсь среди вас?
        - Сам же просил выбрать что-нибудь среднее, а сейчас ещё и спрашиваешь.
        - Бывает и так, что одет как все, а всё равно чем-то да выделяешься. Хотя, конечно, бывает и наоборот.
        - Вот ты и есть наоборот. С чего это ты думаешь, что должен чем-то отличаться. У меня что, глаз нету что ли, или я ничего не понимаю.
        Произнося всё это, сам я быстро одевался в то, во что привык одеваться при такой погоде. Безрукавка из металлизированной нити, которая отражает почти весь солнечный свет, а даже маленький ветерок пропускает через себя свободно. Короткие шорты и мягкие кеды с высоким верхом, прямо на босую ногу.
        - Рэй, ты что, предлагаешь куда-нибудь сходить? - снова улыбнулся Андрей
        - А ты хочешь?
        - Конечно хочу.
        - Тогда пойдём. Через пятнадцать минут над нами будет рейсовый дисколёт.
        По пути я забежал к Антону. Но дома его не оказалось, а его родители сообщили мне, что до конца лета отправили его на Луну, к бабушке. За все его (а говоря по правде наши с ним) проделки и похождения. Я особо от этого и не расстроился. Ну, во-первых, потому что немного отдохнуть друг от друга нам с Антоном было уже практически необходимо, а такой вариант намного лучше простой ссоры, которая без сомнений состоялась бы в ближайшие дни. Ну и, во-вторых, Луна - это вовсе не край света. Вон она, даже днём отлично видно. Это ведь не Марс и не Венера и уж, тем более, не поселение у других звёзд. Если захотеть, то можно встречаться каждый день. До Луны на рейсовом лайнере всего-то два-три часа полёта. А лайнеры "Земля - Луна" ходят с любого космодрома даже чаще, чем раз в минуту. Хоть я один, без Лека, на Луну не летал, но по рассказам того же Антона, сделать это было проще простого.
        - Андрей, может сгоняем до Луны? - неуверенно предложил я.
        - Я ещё и на Земле-то, как следует, не побывал.
        - Ну ладно, - согласился я, - это можно будет и потом сделать. Только Леку не рассказывай, а то он строго-настрого запретил мне одному, без него, улетать с Земли. Но ничего, на этой неделе всё равно слетаем. Я ведь не один буду, а с тобой.
        Андрей оказался неплохим парнем, даже лучше, чем показался мне с первого взгляда. Особенно после того, как я почти что поверил в его совсем уж неправдоподобную историю. Общаясь с ним, я ничуть не ощущал того, что он старше. За несколько дней, проведённых вместе, мы успели неплохо сдружиться. Но, как только я начинал говорить об этом, на лице у Андрея появлялась грустная улыбка, словно бы он в чём-то извинялся передо мной. И даже засыпал я с мыслями о том, что завтра мы снова будем вместе, и что завтра обязательно будет, и что будет оно лучше, чем сегодня. Первая неделя подходила к концу. За неделю мы с ним облазили почти всю Землю, насколько это вообще возможно за неделю. До этого я ещё никогда не мог себе столько позволить. Мы побывали во всех, по моему мнению, интересных местах без исключений. А один раз даже устроили поход с ночёвкой в лесу. Но всё же мои планы оказались исчерпанными, и в очередной день, как только Лек ушел на работу, я сказал Андрею:
        - На Земле мы с тобой уже почти что везде побывали и сегодня полетим на Луну.
        Андрей, словно бы от холода, передёрнул голыми плечами, он был без рубашки, в одних только шортах, с застывшим лицом повернулся ко мне и, с трудом выдавив из себя улыбку, тихо сказал:
        - Может быть, не стоит.
        - Тебе что, побывать на Луне - не интересно, что ли?
        Оцепенение в одно мгновение сошло с Андрея, и он, слегка покраснев, ответил:
        - Почему, очень даже интересно. Но только я кое-что представил и испугался.
        - Да тут, по-моему, вообще нечего бояться, за последние полвека не было ни одной аварии лунного лайнера.
        - Я не об этом, Рэй. - Андрей оставался мрачным. - Я испугался того, что наступит Полночь, мне нужно будет срочно возвращаться, а я буду не на Земле. Я наверно даже не смогу сопротивляться. Сюда-то я добрался своим ходом, по ориентиру, обратно же могу просто скатиться. Я боюсь, что меня позовут, а я буду не на Земле, не смогу удержаться, скачусь обратно и окажусь один, без скафандра, в открытом космосе, тогда мне уже никто не сможет помочь.
        В этот момент передёрнуло уже меня, потому что я отчётливо себе представил, что будто бы я оказался в космосе без скафандра. А представлять что-то по рассказам других людей я умел неплохо. Лек говорил, что это мое счастье, но Антон заявлял, что это не счастье, а беда. Кому же из них мне верить, я не знал, иногда мне казалось, что прав Лек, иногда - Антон.
        - Андрей, а что, если тебя позовут, ты вообще не сможешь задержаться?
        - Смогу, конечно, если постараюсь. От вас к нам начать движение для меня немного сложнее, чем от нас к вам, таков уж закон природы. Но ведь просто так меня не позовут. Позовут, только если случится что-то серьёзное. Всеобщая тревога, "Полночь" с большой буквы, как мы говорим. Боюсь, что я рванусь, ни о чём не задумываясь…
        - Но ты же говорил, что пришёл к нам через время. Что тебе помешает вернуться в тот же момент, когда ты уходил.
        - Время-то не гладкое, где хочешь, не остановишься. - Андрей вымученно улыбнулся. - Это совсем не то время… У нас там прошло столько же времени, сколько и тут. Да если бы и смог, это было бы уже не мое время, не мой мир, может быть, в том мире я и вообще не существовал никогда, а может быть и есть, но совершенно другой. Я ведь не из вашего прошлого, а просто из другого времени, это другой мир. В своё прошлое или будущее попасть невозможно. Прошлого уже нет, потому что оно уже прошло. Будущего ещё нет, оно ещё только будет. Есть только своё время, один микроскопический хроноквант, всё остальное - другое время. С этим у нас спорят, но пока ещё не могут доказать обратного.
        - Тогда уж лучше объяснить эти миры параллельными пространствами, - сказал я, выслушав его.
        - Нет, Рэй, не получится, параллельные пространства - это совершенно другое. Во всём вашем многомерном пространстве нас сейчас просто-напросто нет.
        - Как это нет. Вот ты здесь и сейчас, - я почти ничего не понимал из этих путаных объяснений Андрея.
        - Это потому что я пришёл к вам. Времена-то могут и переплетаться. Не то, что один человек, бывает, что даже целые корабли и планеты не в своём времени оказываются.
        - Я о таком не слышал.
        - У вас этого ещё не знают. Да и мы только легенды слышали. Рассказать одну из них?
        - Давай.
        - Есть в этой галактике одна планета, очень далеко отсюда, с другой стороны от галактического ядра. На неё много тысяч лет назад забросило переселенческий корабль-супердиск с Земли другого мира и времени. И на этой планете сейчас живут земляне, но считают себя местными и забыли всё то, что было связано с кораблём, который и сейчас лежит на поверхности их луны. Сначала эти люди полностью одичали, до каменного века, а теперь снова развиваются и уже достигли средневековья.
        Андрей замолчал, а я спросил:
        - И это всё?
        - Мы туда попасть не можем.
        - А откуда знаете?
        - Ком рассказывал.
        - Лек что ли?
        - Он.
        - А он откуда знает?
        - Не знаю, но всё-таки это правда. У нас один парень проверил. Он шастает по мирам и временам намного лучше меня. И он нашёл доказательства. Одно, когда спускался к моменту старта этого самого супердиска, всё совпало до мелочей. Второе, когда поднимался в те времена, когда земляне уже смогли туда добраться. Но он узнал, что там может случиться что-то ужасное, что-то связанное с Изначально Предопределённым Кругом Времени.
        - Ты говоришь об этом парне в прошедшем времени. С ним что-то случилось.
        - Он ушёл туда, на эту планету, несмотря на запрет.
        - Погоди, ты же сам сказал, что туда попасть невозможно.
        - Очень трудно, но возможно.
        - Переместиться в пространстве?
        - Так далеко мы ещё не умеем. Он пошёл… собирался идти по-другому. Спуститься в то время, когда супердиск готовится к старту, пробраться на него, на нём перелететь на ту планету, а потом снова подняться до своего времени. Если это у него получилось, то вернуться обратно он уже не сможет. Разве что через самые верхние времена, когда эта планета снова найдётся. Но пока он не вернулся, и никаких известий от него не было…
        - Андрей, ты меня тут совершенно заговорил. Я же предложил тебе на Луну слетать. Согласен ты или нет?
        - Согласен, но только при одном условии, я должен предупредить своих.
        - Ты что, собираешься смотаться туда и обратно?
        - Нет, я просто выйду с ними на связь.
        - А как ты это сделаешь?
        - Лучше было бы через вариатор, но я что-то не хочу искать его. Использую свой расширитель, я его с собой притащил.
        - И где он?
        - В рюкзаке, естественно. Ты наверно подумал, что я там какую-нибудь тяжёлую ерунду волок.
        - Ничего я не думал.
        Андрей втащил в комнату свой рюкзак, который не доставал с тех пор, как спрятал его в шкафу. Аккуратно расстегнул застёжку и вытащил продолговатый и тяжёлый металлический ящик со скруглёнными рёбрами и углами, на первый взгляд этот ящик казался вообще монолитным. Жестом фокусника достал откуда-то (я так и не понял откуда) крошечный ключик и вставил его в неприметную щель на ящике. После лёгкого щелчка сдвинул и снял верхнюю крышку. Под ней оказалась очень странного выглядевшая панель шифратора, такой я ещё нигде и никогда не видел. Андрей немного повозился над ней, набирая какой-то ужасно длинный и совершенно непонятный код. Когда же код был набран, коробка распалась на узкие металлические лепестки, обнажив очень странный аппарат. Этот аппарат больше всего был похож на стоящий на подставке, угольно-чёрный кактус с такого же цвета бутоном на верхушке. На подставке, в небольшом прозрачном футлярчике, лежали чёрный стержень длиной в палец и крошечные разноцветные бусинки. Андрей взял две бусинки и, немного подумав, насадил их на два разных шипа этого самого "кактуса". Послышалось лёгкое электрическое
потрескивание. "Бутон" медленно распустился, из него буквально брызнул яркий свет, который тут же померк, и над "кактусом", в искрящемся радужном ореоле сформировалось превосходное стереоголографическое изображение.
        Это был мальчишка одного с Андреем возраста. Длинные, почти до плеч, светло-русые волосы, широко расставленные насмешливые голубые глаза. Он был удивительно похож на кого-то, хорошо мне знакомого. Я силился вспомнить, на кого же именно, но вспомнить мне так и не удалось. Он же обвёл комнату взглядом, словно бы не его изображение, а он сам был сейчас здесь. Андрею он только кивнул в знак приветствия, на мне же задержал свой взгляд и непринужденно улыбнулся.
        - Немного там у вас изменилось… - сказал он и тут же представился. - Я Александр Вёртов, но можно просто Сашка. А ты, как я полагаю, тот самый Рэй.
        - Рэй Закат, - в свою очередь представился я, - но только почему тот самый?
        - Ты сам только что ответил на свой вопрос. Рад был бы познакомиться лично, но после определённых событий, моё появление у вас крайне нежелательно.
        - Извини, но не мог ли я тебя где-нибудь видеть? - я сейчас ничуть не смущался, словно бы за эти последние дни меня кто-то подменил.
        - Как не мог, - ответил он с такой знакомой улыбкой, - конечно, мог, и даже видел. Я был в ваших краях немногим больше года назад. Ты наверно помнишь мальчишку, который посреди ночи ворвался к вам в дом и ругался с твоим братом на неизвестном тебе языке.
        - Так это был ты? - спросил я, искренне удивившись.
        - Но с тобой мы тогда так и не познакомились, не хватило времени.
        - Лек меня тогда спать отправил, а сам потом исчез на целую неделю, даже никого не предупредил, его ещё тогда все безрезультатно искали.
        - Тогда он был у нас.
        - Сейчас-то я и сам уже догадываюсь.
        - Кстати, где он сейчас?
        - Как всегда на работе. По крайней мере, должен быть там.
        - Жаль, я был бы не прочь с ним немного поговорить.
        - Он обещал в скором времени придти к нам, - сказал Андрей.
        - Хорошо. Ты сам знаешь, что я не люблю говорить о важном при помощи связи. Но вот, сколько ты, Андрюша, ещё собираешься там пробыть?
        - Несколько дней, не больше. А что, там что-то с моим дублем случилось?
        - Нет, пока вроде бы нет. Но мне, если честно сказать, уже надоело тут сидеть. А на кого, как не на тебя я смогу оставить нашу "гвардию", они ведь все как дети, даже те, кто старше нас? А то ведь точно что-нибудь опять натворят. Снова притащат какого-нибудь птерозавра и выпустят у учёных перед носом, а может и вообще чего-нибудь хуже придумают. Несерьёзные они люди, и мальчишки и взрослые, а всё равно мальчишки, все до одного.
        Андрей негромко засмеялся, очевидно, что-то вспомнив или представив себе:
        - Ладно, Саш, хватит уже обижаться, это была последняя их шутка, и они этого даже не хотели.
        - Шутка-то шуткой, а у меня на руках до сих пор следы от зубов этой твари остались, их даже Срез не может сгладить, а может быть не хочет. Ну да ладно, пустые разговоры в сторону. Зачем ты меня вызвал, друг мой Гостин?
        - Вот тут он, - Андрей кивнул в мою сторону, - приглашает меня ненадолго смотаться на Луну. И я хочу тебя спросить, можно ли мне это?
        - А почему бы и нельзя. Летай, сколько тебе вздумается, хоть на Луну, хоть на Плутон. Только не вздумай возвращаться, пока не опустишься на старушку-Землю. Не всё тебе только по твоим любимым нижним векам шастать, пора браться и за верхние. Я сам в свой самый первый визит в верхнее иномирье побывал на Луне.
        - Да знаю я про твои похождения. Я просто хотел узнать, не грозит ли нам в ближайшее время Полночь?
        - До неё как никогда далеко, по крайней мере, мне так кажется. Дальше, чем было ещё год назад. Но только почему ты это у меня спрашиваешь, а не у Кома. Они ведь там лучше меня знают. Что ни говори, а центр-то у них, а не у нас, хотя мы тоже теперь называемся центром.
        - И ещё, Рэй не хочет, чтобы Ком узнал об этом нашем визите на Луну.
        - Вот оно что. Ясненько и понятненько. Слушай, Рэй, а тебе вообще можно улетать с Земли или нельзя?
        - Почему нельзя, мы с Леком не один раз на Луне бывали. И вообще, почему ты считаешь, что кому-то нельзя покидать Землю?
        - Кому-то можно, а вот можно ли тебе, не знаю.
        - Погоди, ты что-то недоговариваешь.
        - Только то, что тебе пока знать нельзя.
        - Прямо, как Лек.
        - А ты наверно уже заметил, что я и он даже внешне очень похожи?
        Огромное, просто невозможное, сходство и в самом деле бросилось мне в глаза, Лек и был тем самым хорошо знакомым мне человеком, на которого и был похож этот парень. Я настолько сильно удивился, что даже перестал задавать вопросы, которых у меня сейчас было с избытком.
        - Ну и что ты, Саш, всё-таки посоветуешь нам? - спросил Андрей.
        - Прежде всего - спросить разрешения у Кома, он и скажет, что вам делать дальше. А сейчас отключай связь, а то у меня уже глаза устали.
        Андрей аккуратно снял с шипов бусинки. Из "цветка" опять ударил свет, но он очень быстро снова свернулся в "бутон", и свет погас. Андрей сразу же принялся собирать металлический футляр своего аппарата.
        - Андрей, они все от меня что-то скрывают, что-то важное. Боюсь, что даже чрезвычайно важное. Может быть, ты знаешь что?
        - К своему несчастью знаю.
        - Расскажи, или ты тоже, как они, будешь молчать и отнекиваться.
        - Буду молчать, как и они. Пойми, я просто-напросто не имею права это тебе рассказывать. Да и, честно сказать, не хочу.
        - Это что-то очень страшное?
        - Как сказать, с одной стороны - очень, с другой… не знаю, Рэй, не обижайся только.
        - А когда я это узнаю?
        - Когда придёт время, брат тебе всё расскажет.
        - А сам я не смогу как-нибудь узнать?
        - Тогда всё будет намного хуже.
        - Как у того мальчишки-робота, про которого ты нам с Антоном рассказывал?
        Андрей заметно вздрогнул и отвернулся, на мой вопрос он не ответил. Тут бы мне нужно было что-то заподозрить, но я всего лишь покончил с этим разговором, даже обижаться не стал:
        - Андрей, ну как, летим на Луну или не летим?
        - Полетим, но сначала поговори с братом.
        - Ты думаешь, я знаю, где и как его искать?
        - Поищем.
        Но искать Лека нам не пришлось. Едва только Андрей сказал об этом, как распахнулась входная дверь, и на пороге появился Лек. Одет он был совсем уж непривычно для меня, в какую-то незнакомую форму без знаков различия. Правда, на обоих рукавах было по эмблемке, кое-что проясняющих: одна обозначала Центр Изучения Внепространственных Переходов, а другая Службу Безопасности Солнечной Системы.
        - Ну и куда же собрались, путешественнички? Не на Луну ли случайно? - сказал он слегка раздражённо, но в целом можно сказать вполне дружелюбно.
        - А ты откуда об этом знаешь? - ответил я вопросом на вопрос.
        Лек не торопясь прошел в комнату и неторопливо, с какой-то ленью расположился в большом кресле:
        - А вам ещё непонятно? Андрюха воспользовался для связи с тридцатой вари-расширителем. А эта штучка, хоть и сделана по высочайшей технологии верхних веков, но по сравнению с даже плохоньким вариатором весьма и весьма примитивна. Например, у неё практически полностью отсутствует стабилизация канала связи и подавление паразитного излучения. Ребята на вариаторе просто обалдели от такого опыта, они ведь даже не знали, что ты здесь. А тут такая мощная и практически полностью незащищённая межмировая трансляция и, к тому же совсем рядом. Они всё слышали, весь ваш разговор, но, извини, не слышать этого было просто-напросто невозможно. Услышав же, они сразу же сообщили обо всём этом мне.
        - И ты без малейшего промедления примчался сюда? - тут же спросил я.
        - А что мне ещё оставалось делать, если ты, Рэй, собрался нарушить мой запрет.
        - А почему мне нельзя на Луну, когда всем можно. В моем возрасте наверно каждый мальчишка уже побывал на Луне самостоятельно.
        - Просто тебе нужно было спросить разрешения у меня, разве это настолько трудно?
        - А мы и так собирались тебя искать, скажи, Андрей.
        - Только собрались, как ты появляешься.
        - Значит, вы всё-таки хотите побывать на Луне?
        - Конечно, зачем тогда было бы это затевать, - сказал Андрей, глядя Леку в глаза.
        Лек откинулся в кресле, закрыл глаза и, промолчав так примерно с минуту, сказал:
        - Вот что, друзья-товарищи. Давайте это дело перенесём на завтра. Завтра у меня на работе будет свободный день. Вот и отправимся все вместе. Ну, как, согласны?
        Я поначалу надулся в ответ, ведь я хотел отправиться в эту поездку только вдвоём с Андреем. Но Андрей тут же ответил за нас обоих:
        - Мы согласны, - и подтолкнул меня в бок, мол, не дуйся понапрасну. А я пересилил себя и улыбнулся ему в ответ.
        - Ну, тогда, в общем, так и решим, - сказал Лек и поднялся с кресла, - а сейчас, извините, конечно, но мне пора возвращаться на работу, а то я и так слишком долго задержался тут.
        Сказав это, Лек улыбнулся и довольно быстро исчез. Снаружи донесся свист компрессора его дисколёта, и почти сразу же затих в вышине.
        - Рэй, по-моему, ты чем-то очень недоволен? - спросил Андрей, поглядев на меня.
        - Просто мне хотелось побывать на Луне без Лека, а с ним пропадает большая часть интереса.
        - К чему такая крайность? - Андрей сел прямо на пол, сложив ноги под себя. Я, только чуть помедлив, последовал его примеру.
        - Видишь ли, Андрей, Лек опекает меня всегда и во всём. И, поверь, мне ни разу в жизни не удавалось серьёзно удалиться от дома, чтобы при этом не встретить Лека. Если конечно я удалялся без его разрешения. И так всегда, не один раз, а множество.
        - Рэй, какую же ерунду ты несешь.
        - Хорошо, если бы это всё оказалось ерундой.
        - Ерунда. Завтра мы всё равно будем на Луне.
        Андрей ухватил меня за руки и со смехом повалил на пол. Он, конечно же, был намного сильнее меня, но мне на этот раз удалось вывернуться из его рук и смыться на кухню. А оттуда, через открытое окно, выскользнуть на улицу. На улице было тепло, и я в одних только шортах и майке залез на крышу и вскарабкался на самую макушку нашего домика. Андрей тут же появился на крыльце. Сначала он в поисках меня осмотрел окрестности и только потом оглянулся и посмотрел на крышу дома, где я и скрывался.
        - А свалиться оттуда ты не боишься? - спросил он с лёгкой усмешкой.
        - Неа, не боюсь, - ответил я, поболтав ногами в воздухе, - у меня неплохое чувство равновесия, а боязнью высоты я не страдаю.
        - А мне к тебе туда можно?
        - Пожалуйста, места очень даже много, - я развел руками по сторонам, - но только если ты свалишься, сам отвечать будешь, я отвечать за тебя перед врачами не собираюсь.
        - Уж как-нибудь не свалюсь, - сказал Андрей и через несколько секунд оказался рядом со мной. Всё это получилось у него быстро и ловко, словно он всю жизнь только тем и занимался, что лазил по крышам.
        - Позагораем, - предложил ему я.
        - Давай, место для загорания неплохое.
        Он стянул с себя майку и растянулся на теплом пластике крыши. Сейчас Андрей стал уже хорошо загоревшим, почти что смуглым, а волосы, выгорев на солнце, почти полностью обесцветились и стали светлее кожи. Да и я за эти дни неплохо загорел, совсем уж необычно для себя. Хоть в этом мне до Андрея было далеко, но Антон сейчас наверно не сразу бы меня и узнал. И только я вспомнил об Антоне, как увидел его внизу, идущего по дорожке к крыльцу. Вверх он не смотрел и нас естественно не заметил.
        - Антоша! - крикнул я ему, - мы здесь!
        Он поднял голову и заулыбался:
        - Сейчас, я тоже к вам заберусь, - он сел на дорожку, разулся, и уже босиком залез на крышу, - здравствуй, - сказал он Андрею и сел рядом со мной, даже привалился боком.
        - Как это тебе удалось выбраться с Луны? - спросил его я.
        - Мне сегодня разрешили, странно как-то. Я чуть ли не каждый день просился, и было бесполезно, а сегодня бабушка сама мне предложила.
        - А мы сегодня хотели к тебе на Луну сгонять, вот только Лек об этом узнал и не разрешил.
        - Ну и хорошо, что не разрешил, а то бы мы наверняка разминулись и не встретились.
        - Мы завтра на Луну полетим, вместе с Леком.
        - Вот и здорово, и я тоже, вместе с вами. Бабушка меня на сутки отпустила, а там сейчас вечер.
        - Ну и как там, на Луне?
        - Нормально, как всегда. Ну да что рассказывать. Завтра сами там будете, и сами всё увидите. По-моему, там даже лучше, чем здесь - всё то же самое, только сила тяжести меньше.
        Антон снял рубашку и, оставшись в шортах, расположился загорать. Я скинул с себя майку и устроился рядом с ним.
        - Рэй, да ты никак загорелым сделался, - изумился Антон, увидев меня без майки, - ну, покажись получше, дай тебя разглядеть.
        - Да ну тебя.
        - Непривычно выглядишь, а то обычно всё лето ходил бледный, словно из подземелья.
        - Да ладно, Антон, неинтересно об этом.
        - Ну, как хочешь. Только тогда давай рассказывай, чем тут без меня занимались.
        Я быстро и довольно последовательно рассказал Антону, где мы побывали и чем занимались с Андреем, начиная с того самого дня, когда мы ходили в поход по реке, и заканчивая сегодняшним. Андрей, повернувшись на бок и положив голову на руку, с улыбкой слушал меня. За весь разговор я ни разу не обмолвился о том, о чём Андрей просил меня никому не распространяться. Когда же я закончил, Антон спросил о том, что показалось мне совсем не по теме.
        - Рэй, я всё хочу тебя спросить. Тогда ты видел станцию подземки или нет?
        - Какую станцию?
        - Ну, когда ты встретился с Леком. Ты мне рассказывал, а я не понял.
        - Нет, я её не видел, но наверно был где-то рядом.
        - Но ведь она всё-таки есть?
        Я промолчал, хотя Антон и ждал ответа. Тогда вместо меня ответил Андрей:
        - Конечно, есть, я там был.
        Антон посмотрел на него удивленными глазами, но ни о чём больше расспрашивать не стал. Он по тону, с каким это сказал Андрей, понял, что дальше расспрашивать не стоит, больше комментариев не будет.
        Этот день прошёл для нас быстро, даже очень быстро. Мы ходили к речке, купались, загорали и, вообще, всё, что делали, делали в своё удовольствие. Андрей обучил нас совсем нам незнакомой игре с мячом, в которую мы и проиграли до самого вечера. Домой же вернулись только под ночь. Антон сбегал предупредить родителей и остался ночевать у нас. С Антоном мы устроились на одной кровати, не впервой уже такое. Андрей же, как всегда на раскладной койке, тут же, рядом, в моей комнате. Почти что до середины ночи мы рассказывали друг другу разные истории. И даже Лек, который вернулся домой поздно, хоть и поворчал немного для приличия или для виду, но запрещать нам ничего не стал. Он ушёл в свою комнату и ещё долго не ложился. На следующий день мы поднялись поздно. Точнее говоря, нас поднял Лек, который с утра куда-то уходил, но быстро вернулся.
        - А ну, подъём, - громко скомандовал он.
        И я тотчас же поверил, что он и в самом деле может быть командиром. Едва мы успели проснуться и подняться, как он выгнал нас на зарядку, которую провел для нас сам лично. Потом мы быстро умылись, заправили кровати и позавтракали. После этого Лек посмотрел на часы и сказал нам:
        - Собирайтесь побыстрее.
        - Почему побыстрее? - тут же спросил я.
        - Вы ведь собирались на Луну. Или уже успели передумать?
        - Не передумали. Но куда торопиться? На Луну корабли ходят часто и регулярно.
        - Если поторопитесь, тогда узнаете. Только оденьтесь приличнее, - сказав нам это, Лек вышел из дома.
        - Ничего не могу понять, - сказал я Андрею.
        - Я будто бы что-то больше тебя понимаю.
        Тем не менее собрались мы быстро и оделись в соответствии с рекомендациями Лека. Мы с Антоном заказали себе одинаковые тёмно-синие костюмы из куртки и брюк, чем-то напоминающие форму космолётчиков. Андрей же оделся точно так же, как и в первый свой день здесь.
        Лек уже ждал нас возле своего дисколёта, который после того, как я узнал о нём, больше не скрывал, но вот так, рядом с домом я его ещё не видел. И только сейчас я заметил, что на борту дисколёта нанесена небольшая эмблемка Службы Безопасности и причем не земной, и даже не Солнечной Системы, а Содружества.
        - Забирайтесь в кабину, - сказал Лек сразу же, как только мы появились на крыльце.
        Антон, а следом за ним и Андрей забрались в кабину, а я, немного задержавшись, похлопал рукой по эмблеме:
        - Так вот в какой службе ты работаешь.
        - Я в ней не работаю, а только сотрудничаю с ней… А вообще-то все мы, земляне, под нею ходим. Давай залазь, не задерживай.
        Как только мы заняли места в кабине, Лек запустил компрессор. Дисколёт, сильно накренившись, но при этом умудрившись не задеть даже ни одного листика росших вокруг деревьев, взмыл вверх и переключился на основные движки. Подняв машину на космическую высоту, Лек направил её не в сторону ближайшего космодрома, как я ожидал, а на восток.
        - Куда мы летим? - опередив меня, спросил у него Антон.
        - На космодром, естественно, - весело ответил Лек.
        - Но ведь в этой стороне нет космодромов, - сказал я, - или ты собираешься крутнуться вокруг Земли?
        - Нет, не собираюсь, я предпочитаю прямые пути, а прямо по пути космодром будет. Правда на нём немногие бывали, и немногие о нём знают.
        - Восточный космодром? - тут же искренне удивился Антон.
        - А ты откуда о нём знаешь?
        - Отец с одним знакомым говорил, а я совершенно случайно услышал, - смутился Антон, - а что, разве это большая тайна?
        - Пожалуй, что нет, но и не открытая для всех информация. Это космодром Центра Изучения Внепространственных Переходов, в котором, Рэй, я и работаю в данный момент.
        - Но ведь я же всегда думал, что ты врач.
        - Да, я врач, но не только врач, иметь одну специальность в нашем мире - мало. Да и вообще, больше я всегда был не врачом, а кибернетиком и спецом по микротехнологии.
        - А, по-моему, ты меня сейчас просто-напросто обманываешь.
        - Это не так.
        - А чем докажешь?
        - Ну, если ты так хочешь.
        Покопавшись у себя во внутреннем кармане, он извлёк замурованную в стеролит официальную карточку и протянул её мне. "Доктор медицины, доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Земли: Александр Закат", - молча прочитал я надпись под объемной фотографией, изображавшей Лека.
        - Я посмотрю? - попросил сидящий рядом со мной Андрей.
        - Пожалуйста, но только ты её уже видел, - ответил Лек, даже не повернувшись.
        Андрей быстро взглянул на карточку и вернул Леку. После этого он сделался мрачным, но я тогда не обратил на это ни малейшего внимания, да и Лек тоже не обратил, потому что мы на него не смотрели. Дальше мы вообще не разговаривали, а, прильнув к окнам, смотрели на Землю. Сначала мы летели над сушей, почти что полматерика перемахнули, потом перед нами открылся океан, а впереди показались небольшие скалистые острова, на одном из которых, как оказалось, и располагался Восточный Космодром Земли. Дисколёт сделал над островом несколько кругов, постепенно теряя высоту. Всё совсем немаленькое поле космодрома оказалось практически пустым. На нём стоял только один корабль непривычных очертаний, скорее всего звездолёт да ещё несколько разнокалиберных и, скорее всего, несерийных ракетных катеров.
        Дисколёт завис в воздухе и затем мягко опустился возле одного из них. Этот катер тоже был необычным. Конус высотою в тридцать и диаметром основания в двадцать метров. Зеркально-серая триолитовая обшивка, ни одного выступающего наружу элемента, разве что три выдвинутые вниз мощные опоры и вертикальная лестница трапа, ведущая к открытому в основании люку. Этот катер имел странный и какой-то неземной облик. Как только дисколёт опустился на поле, из катера выбрался человек в точно такой же форме, в какой был вчера Лек, он встретил нас у самого дисколёта. В первый момент он показался мне молодым, по крайней мере не старше Лека. Он помог нам выбраться из кабины. И необычным жестом, без слов, поприветствовал Лека. Лек ответил ему:
        - Всё в порядке.
        Лек захлопнул дверь кабины, через стекло сделал отмашку рукой и, едва мы успели отбежать, поднял дисколёт в воздух на трёх, ударивших из-под днища, тонких плазменных струях. Он, очевидно, спешил настолько, что даже не стал пользоваться для взлёта сжатым воздухом.
        - Куда он, - запоздало спросил я вслух.
        - У него дела, - ответил мне на ухо Андрей, - да ведь и ты сам хотел побывать на Луне без брата.
        В этот момент космолётчик повернулся к нам и сказал, слегка улыбнувшись:
        - Ты, как я полагаю, Рэй, ты Антон, а ты Андрей.
        - Правильно. А кто вы?
        - Зовите меня просто Артуром. Твоего брата, Рэй, я знаю с детства, а сейчас мы с ним работаем на одну контору. Мне сегодня нужно на Луну по делу и я согласился взять вас с собой. А сейчас уже пора подниматься на борт.
        Мы были возле трапа. Антон первым вскарабкался по нему. Я последовал за ним, но возле люка задержался. А, оглянувшись, увидел, что Андрей сделал рукой точно такой же жест, каким Артур приветствовал Лека. Увидев это, Артур удивился и тут же тихо спросил у Андрея:
        - Дубль второй?
        - Да, Дубль-два, Земля-30. А вы из Дубля-первого.
        - Нет, я в этой организации не состою, хотя в последнее время и близок к ней.
        - Вы Артур Рикст?
        - Да.
        - Тогда мне всё понятно.
        - Что понятно?
        - Довольно много чего понятно.
        Андрей поднял голову и, увидев, что я всё ещё не поднялся на катер, оборвал только что начатый разговор. Я поспешно скрылся в люке, но Андрей тут же последовал за мной, и этот их разговор так и остался без продолжения. Рубка была довольно большой для катера, но всё равно тесной. Перед тремя экранами и изогнутой в виде подковы консоли управления стояли пять массивных кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками. На консоли разноцветной рябью мигали сигнальные огоньки, а на экранах была чёткая панорама космодрома, словно бы это не экраны, а открытые настежь окна, даже солнечный свет, лившийся с экрана, выглядел абсолютно естественно. Артур поднялся в рубку последним, но сразу же сел в центральное кресло, указав нам на остальные:
        - Садитесь и застегните ремни. Отправляемся немедленно, все вопросы по пути. Поторопитесь. - Его руки уже бегали по консоли, а экран отзывался на это рябью цифр и символов, которые я даже не успевал уловить. Едва мы успели защелкнуть застежки ремней, Артур сказал, - приготовьтесь, взлетаю.
        Катер при взлёте только чуть-чуть вздрогнул. Я ожидал, что сейчас услышу свист плазмы и увижу бьющие в плиты космодрома струи перегретого до звёздных температур выхлопа. Но ничего этого не было. До моих ушей донесся лишь тонкий, похожий на комариный писк, звук, а воздух над плитами космодрома и вовсе остался неподвижен. Но, тем не менее, катер качнулся, приподнялся над полем, совсем ненадолго завис и тут же, набирая скорость, понёсся к небу. При этом он медленно накренился, и на экране появилось Солнце. Я уже приготовился зажмуриться, но изображение оказалось совсем не ярким, как на самом деле, а скорее напоминало горящий уголь, это был всё же экран, а не окно…
        Перед моими глазами всё смешалось, промелькнула стайка серебристых искр, всё покрыли росчерки разноцветных молний. Потом медленно развернулась тьма без мыслей. Только спустя несколько секунд я очнулся. Я очнулся и снова ощутил себя Виктором Стрельцовым, сидящим в на глазах меняющем форму кресле универсального тренажёра. Но всё, только что пережитое, буквально стояло у меня перед глазами. Спроси меня сейчас про то, кто я, я наверно не сразу бы смог на это ответить. В себя я приходил наверно ещё минут десять. Мысли постепенно перестали путаться у меня в голове, только что пережитое понемногу тускнело и отодвигалось на второй план. Всплывало то, что было именно со мной, где я, и что привело меня сюда. Но, только немного очухавшись и осмелев, я позвал:
        - Рэй, ты здесь?
        - А где же мне ещё быть?
        - Рэй, что с тобой было дальше, почему ты прервал показ.
        - Пока у меня нет возможности продолжить.
        - Я выдохся?
        - Нет, как это ни странно, но не ты, а я. С тобой же практически всё нормально. Просто мне нужно кое-что обдумать и просчитать, чем я сейчас и занимаюсь.
        - Сколько сейчас времени?
        - Уже вечер. И вот что, Вик, иди, ужинай, а потом ложись и спи, после такого тебе просто необходимо отдохнуть. И ещё, пока не зови меня, утром я сам тебя разбужу. До свидания, и до завтра.
        Глава четвертая: Рэй
        Ночью мне снились очень странные сны, до этого я ещё никогда не видел таких. Яркие, красочные, интересные, со множеством мелких деталей, очень похожие не на сон, а на реальность. Но они не казались мне необычными, такие сны видел когда-то Рэй, а я, смотря эти сны, чувствовал себя именно Рэем, а не Виктором Стрельцовым. Утром же я не хотел просыпаться, как когда-то не хотел Рэй, хотя сам я обычно просыпаюсь легко.
        - Подъём, - гулко прорычали динамики. В ответ на это я посильнее натянул на голову одеяло и промычал что-то невразумительно-бессмысленное. Тогда из динамиков уже не просто прорычало, а буквально громыхнуло. - Подъём!!! Вик, хватит спать, ночь уже кончилась!
        Только после такого ударно-звукового воздействия я проснулся уже по-настоящему. То есть сначала подскочил, а уже потом сел на кровать и, глядя в чёрный зрачок видеокамеры, выдавил из себя улыбку и сказал:
        - Доброе утро, Рэй.
        - Здравствуй, Вик, - голос Рэя уже звучал с нормальной громкостью. - Только вот утро у нас не вполне доброе.
        - Что случилось?
        - Мы снова вошли в пылевое облако, обогнуть его не получилось, пришлось углубиться и постепенно сбросить скорость до половины це.
        - С такой скоростью мы проплетёмся, чёрт знает сколько.
        - Как только выйдем из облака, я постараюсь увеличить скорость.
        - А обогнуть облако ты наверно и не очень-то старался?
        - Нет смысла, Вик, - вздохнул Рэй, - будь у нас хотя бы примерная карта расположения облаков, тогда бы я сумел без проблем проложить оптимальный курс. Искать же его на ощупь - потерять больше времени, чем потеряем, пролетев через облака по прямой. К тому же нам с тобой нужно много времени, прежде чем ты сможешь высадиться на какую-нибудь из планет Золотистой.
        - Но всё равно, Рэй, извини меня, но мне хочется видеть своими глазами живое солнце. Пусть этим солнцем будет Золотистая. Лучше повисеть несколько месяцев на орбите, чем болтаться в межзвёздном пространстве - и спокойнее, и приятнее, и безопаснее, в конце концов.
        - Так-то оно конечно так. Мне и самому хочется завершить перелёт быстрее. Но всё же так, как я сейчас делаю, будет лучше. Я не хочу излишнего и неоправданного риска. Мы обязательно должны добраться до Золотистой, и мы туда долетим, это я тебе могу обещать… Извини, Вик, - добавил он после небольшой паузы.
        - За что? - с полнейшим недоумением ответил я, - за что я должен тебя извинять?
        - Да за всё, - из динамиков до меня донеслась усмешка, но голос Рэя был печальный. Потом, после небольшой паузы, он продолжил, - вот что, Вик, делай зарядку, умывайся, завтракай, а потом иди в рубку, я буду тебя ждать там, а сейчас мешать не буду. Извини ещё раз.
        Я снова позвал его, но ответа не последовало. Тогда я молча последовал совету Рэя - сделал зарядку и умылся. Потом спустился в столовую, в которой и на этот раз меня ждал завтрак. И только расправившись с завтраком и убрав за собой, я пошёл в рубку. Рубка была пуста, даже присутствия Рэя я не ощущал. Но это меня уже ничуть не расстроило. Я сел в центральное кресло и, подав команду с консоли, включил обзорные экраны.
        Висевшая в центре главного экрана, прямо в перекрестье вектора нашей скорости, Золотистая, стала за прошедший день чуть-чуть ярче, это значило, что мы стали ещё ближе к ней. Несколько минут я смотрел на усыпанное звёздами небо и только потом позвал:
        - Рэй, ты здесь?
        Ответа не последовало, и я начал волноваться. Конечно, я знал, что Рэй здесь, никуда подеваться он просто физически не мог, но меня всё-таки серьёзно взволновало его молчание. Я прекрасно понимал, что Рэй может и не ответить, и останется на его месте один только ЦНЛ с холодным искусственным голосом или даже не голосом, а ответами на экране.
        - Рэй, отзовись, не мучай меня.
        Рэй ответил, словами на экране: "Вик, подожди ещё чуть-чуть, не мешай мне. Я уже скоро всё доделаю и приду".
        Прочитав это, я откинулся в кресле, успокоился и задумался над своим положением. Я оказался один, на одиноком корабле, в недоступной звёздной дали, в компании корабельного мозга, который наполовину человек, и людей, которых не могу или не имею права разбудить. Я снова посмотрел на Золотистую, но уже с другими чувствами и настроением, так наверно смотрят люди на свою последнюю надежду. Эта звезда сейчас была моей единственной надеждой на счастливый исход и возвращение. Подумав об этом, я сумрачно усмехнулся - глупо думать о возвращении, если ещё не достиг того места, откуда собираешься возвращаться. Но и не думать нельзя, ведь в этом и заключена сейчас моя надежда. Прошла наверно ещё четверть часа, и на экране снова появилась надпись: "Вик, я думаю, что ты не будешь против того, что я сейчас собираюсь сделать. Так что разреши появиться".
        - Я что-то не могу тебя сегодня понять. Странно себя ведёшь. Почему-то говоришь со мной не голосом, а через экран?
        "Разрешишь появиться, тогда узнаешь", - высветился на экране ответ, за которым ясно читалась лёгкая усмешка.
        - Ну, чёрт бы тебя побрал, Рэй. Появляйся, - выпалил я, но тут же добавил, - здесь ведь сейчас наш дом.
        В этот момент один из экранов померк. Причем не вспомогательный, а большой боковой обзорный экран. По нему пробежали уже знакомые мне по вчерашнему дню разноцветные сполохи, но уже через секунду экран превратился в продолжение рубки. На экране словно бы было ещё два метра пола, ещё одно кресло, а за ним экран бокового обзора. Я только слегка удивился этой трансформации, потому что прекрасно знал, что изображение для экранов в рубке синтезирует корабельный кибермозг, а сейчас его выдумывал мальчишка Рэй, работающий кибермозгом. Я сразу и не заметил, что в этом продолжении рубки была дверь, ещё один вход, которого на самом деле не было. А заметил тогда, когда эта дверь с едва слышным щелчком открылась.
        От удивления я подпрыгнул с кресла и встал так, чтобы было хорошо видно, что же там происходит. Дверь открылась, и в рубку немного неуверенно вошёл мальчишка. Это был Рэй, его я узнал сразу, хоть и выглядел он сейчас немного не таким, каким был в том чудесном фильме-сне. Там был беззаботный одиннадцатилетний мальчишка в коротких штанах, весёлый и почти постоянно улыбающийся. Сейчас же он стал моим ровесником, был почти что одного со мной роста, но более тонкий и стройный, одетый в такую же, как и на мне, корабельную повседневку. Но ведь это всё-таки Рэй, такой, каким я его уже и не ожидал увидеть!!!
        - Здравствуй, - виновато улыбнувшись, сказал он.
        - Здравствуй, Рэй. Наконец-то я вижу тебя таким, каким хотел.
        Я подошел к самому экрану и поднял руку.
        - Не надо, Вик, - он сделал отстраняющий жест, - считай, что между нами не экран, а просто прозрачная стенка.
        Но я всё же не послушался его и прислонил руку к экрану. Но прежде, чем я это сделал, он скрестил свой взгляд с моим и вскинул свою руку навстречу моей. Моя рука уперлась в прозрачный стеролит экрана. Рэй улыбнулся, а я ощутил под рукой тепло, словно бы это и в самом деле было обыкновенное стекло, к которому мальчишка Рэй прижимает с другой стороны свою тёплую ладонь, а не холодно-бездушный экран. Я улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Мы простояли так пару минут. Потом Рэй убрал руку и отодвинулся к креслу, под своей рукой я тут же ощутил холод.
        - Как ты такое сделал? - спросил я у него.
        - Разве это невозможно. Мне пришлось немного подумать и посчитать. Ну а как - ты наверно и без меня догадался.
        - Синтезированная картинка?
        - Скорее уж не картинка, а целый мир, искусственно созданная реальность.
        - Я тебя сразу же узнал.
        - Я бы удивился, если бы ты меня не узнал. Ты садись, Вик, мы наверно долго говорить будем.
        - Если сяду в кресло, то буду далеко от тебя.
        - Если ближе хочешь, садись на пол. Вот так, - он сел на пол рядом со стеной-экраном. Я сел рядом. Странно, кажется вот, протяни руку и сможешь дотронуться до него. Но я-то прекрасно знал, что это экран, а никакая не стенка, - можешь не обращать на это внимания, если конечно хочешь.
        Я тут же вскинул на него глаза и сказал:
        - Ты словно бы угадываешь мои мысли.
        - Я просто чувствую тебя, после того, что ты мне рассказал. А чтобы ты меня почувствовал, я показал тебе вчера кусок своей жизни.
        - Ничего себе, просто показал. Я бы ни за что не поверил, что смогу хоть сколько-то прожить в чужой шкуре, а тут даже не сколько-то, а почти что целая жизнь. Я даже не знал что такое вообще возможно, наверно такой показ совсем недавно изобрели на Земле.
        Тут Рэй рассмеялся и, энергично хлопнув себя по коленям, сказал:
        - Вик, по-моему, ты совсем ещё ничего не понял. На Земле этого ещё никто не знает и не умеет. Для того чтобы это сделать, нужно обладать разумом человека и возможностями суперкомпьютера. Этот вариант я сам придумал, вот взял вчера и придумал.
        - А сегодня придумал вот это?
        - Ну, это-то как раз и не ново, но для меня создание этой вот реальности оказалось даже немного сложнее вчерашнего показа. Просто не всё, что я создал, ты сейчас видишь. Я перепрограммировал себя почти что на треть… - тут он замолчал, и виновато отвёл глаза в сторону.
        - Рэй, ты что, опять обижаешься?
        - Нет, Вик, это ты должен на меня обижаться.
        - За что?
        - Я почти полностью исключил себя, ну то есть ту свою часть, что ты называешь Рэем, из своей, ну то есть машинной, структуры интеллекта. Сейчас, когда ты видишь меня здесь, я могу сделать разве что чуть больше, чем ты… И ведь это обоюдно. Ты видишь меня в этом продолжении рубки, но и сам я ощущаю себя здесь и так же, как и ты, не могу пройти через эту стенку.
        - Иллюзорная реальность для меня оборачивается иллюзорной реальностью для тебя?
        - Да, так оно и есть… Меня вообще-то предостерегали, чтобы я никогда не создавал такую реальность. В ней я снова могу почувствовать себя человеком и навсегда замкнуться в ней на самого себя, раствориться в себе самом. И поверь мне, ещё не так давно это показалось бы мне настоящим счастьем. Но не сейчас.
        - Почему?
        - Ну, во-первых, потому, что тогда ты останешься один. А этого я не допущу, потому что обещал Риксту… да и потому, что сам себе этого не прощу. Ну, а во-вторых, зачем мне вообще такая иллюзия, если в ней не будет тебя.
        Говоря это, он был явно смущен и, к тому же выглядел так, словно бы хотел сказать больше, но не договаривал. И мне показалось, что он меня обманывает.
        - И чем же это я так тебе дорог, если для меня ты готов отказаться от своего счастья.
        Услышав это, он возмущенно зыркнул на меня, но тут же отвёл взгляд в сторону и остыл:
        - Тебе этого не понять, ты ведь человек, человек на все сто процентов. А дорог ты мне потому, что, зная, что я всего лишь машина, всё же увидел во мне человека.
        После этого мы ещё долго молчали. Просто так молчали, сидели и молчали. Я на полу в рубке, а Рэй в её иллюзорном продолжении за экраном. Он отвернулся от меня и сидел ко мне почти что спиной. Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть его и не заметил ничего странного и необычного. Парень, как парень, такой обычный и живой. Поуже меня в плечах, но не настолько уж намного для землянина, длинноногий и длиннорукий. Тёмноволосый и коротко, как и все звездолётчики, постриженный, только из-за уха торчит маленькая прядка не достриженных волос. На мочке правого уха небольшая тёмная родинка. Вот он почесал себе затылок. Ладонь у него правильной формы, немного удлинённая. Небольшой белый шрам у основания большого пальца, я знаю, откуда он у него, это Рэй порезался, упав рукою на нож, у него тогда ещё долго не заживало, и он потом долго боялся порезаться снова. Тут я потряс головой и, не выдержав, прервал молчание:
        - Рэй.
        Он повернулся ко мне, недоверчиво глядя в глаза. Я же ему улыбнулся:
        - Не обижайся, Рэй, а если можешь, то извини меня.
        Он улыбнулся в ответ и сказал:
        - Мир.
        Он положил свою ладонь на "стену", я приложил туда же свою и снова почувствовал тепло, но спросил опять не об этом:
        - Рэй, почему ты мне вчера свою историю не до конца показал?
        - Потому что дальше у меня просто не получилось бы. Дальше я превращался из человека в то самое существо, каким я сейчас и являюсь. Это началось ещё до того, как мы тогда вернулся с Луны на Землю. Но это целая история, не очень-то и простая.
        - Расскажешь?
        - Обязан рассказать. Но рассказать как человек человеку. Для этого я и затеял всё это, ну то, что ты сейчас видишь меня здесь таким.
        - Ты будешь таким только здесь?
        - На "Игле" немного экранов подходящего качества передачи. Обзорные в главной рубке, основной в инженерной, главный в информатории. И ещё - экран в твоей каюте. Я могу использовать их, если ты, конечно, не будешь против.
        - Конечно, не буду. Это ведь больше твой корабль, чем мой.
        - Твой, почти что целиком твой, я же составная часть этого корабля… Но у этих экранов другое предназначение.
        - Такое назначение будет для нас лучшим. Ты меня понимаешь?
        - В том то и дело, что прекрасно понимаю. Но боюсь, что это сначала покажется тебе игрой, а потом уже не знаю чем, может быть даже начнёт раздражать. Но боюсь, что к этому времени я уже не смогу без этого обходиться.
        - Ну и пусть. Я ведь не могу быть один. Рэй, я прошу тебя.
        Он вскочил на ноги так, что подошвы ботинок стукнули об пол, и засмеялся.
        - Хорошо, Вик, пусть будет так. Мы будем встречаться здесь и в информатории. А рядом с твоей каютой я устрою что-то вроде своей, а экран будет окном между ними.
        - Здорово. Я сейчас иду туда, и ты тоже иди. А то здесь и в самом деле не очень-то располагающая к разговору обстановка.
        - Ты прав, Вик, только не удивляйся, если "окно" откроется не сразу. Этот вариант я сейчас ещё только делаю. Поэтому не торопись, а я исчезаю.
        Но Рэй не исчез, как исчезает картинка с экрана, а вполне по-человечески вышел в ту же "дверь", в которую входил. Призрачное продолжение рубки вслед за его уходом не исчезло, а осталось на месте. Немного помедлив, я поднялся с пола и вышел из рубки. Посмотрел на стену, за которой был вход в подлинное обиталище Рэя, привалился к ней. Почувствовав приближение стартключа, открылась щель-скважина приёмника. Я провёл по ней рукой, но доставать стартключ не стал. Зачем, да и всё равно мне туда не попасть. Вчера я так и не запомнил кода.
        Оторвавшись от стены и медленно переставляя ноги, я пошёл в каюту. На душе у меня сейчас было тяжело и неспокойно. Сам не знаю почему, на меня навалилось это, словно бы я и в самом деле был виноват в чём-то серьёзном и непростительном, и что уже очень скоро мне придётся за это отвечать. В каюте ничего не изменилось, всё было точно так же, как и утром. Я уселся на тщательно заправленную кровать, привалился к стене, подтянул к себе ноги и только после этого посмотрел на экран. Экран сейчас и в самом деле словно бы превратился в окно. Но только окно это оказалось задёрнуто с другой стороны цветными и непросвечивающими матерчатыми шторками. И я, как и просил Рэй, не стал торопиться и торопить его. Глядя в это "окно", я просидел несколько минут. Обстановка за "окном" постепенно менялась: сначала появился звук, он, конечно же, доносился из укрытых в стенах динамиков, но при этом создавалась полная иллюзия, что идёт он из соседнего с каютой помещения. Потом шторки слегка колыхнулись и раздвинулись. За окном стоял Рэй.
        - Ещё раз привет, - не поднимаясь, сказал я.
        - Ну-ка, посмотрю, как ты тут устроился, - он буквально прильнул к самому "окну".
        - Ты ведь всё это уже видел.
        - Видел, но с другой точки зрения, как ЦНЛ. А сейчас вижу почти как человек.
        - Лучше я посмотрю, как там устроился ты.
        - Пожалуйста, - он немного отодвинулся от "окна".
        Я забрался на стол и придвинулся к самому экрану. За этим "окном" была почти точно такая же, как и у меня, каюта, наверняка за образец Рэй её и взял. Но и отличия были: на стене над кроватью были развешаны фотографии, после вчерашнего дня хорошо мне знакомые. А ещё, на столе, в узкой прозрачной вазочке, стоял большой букет незнакомых мне земных цветов.
        - Вот здесь я и буду пока жить, - сказал он, грустно улыбнувшись, - ну, может быть и не совсем так, но видимость гарантирую. Но всё же надеюсь, что сегодня мы с тобой обо всём договоримся.
        - Ты обещал рассказать, что с тобою было дальше.
        - Хорошо, это я сейчас и сделаю. Давай, устраивайся удобнее.
        Я слез со стола и сел в кресло, немного откинув его спинку назад. Рэй за окном сделал то же самое. Потом он так по-человечески прикрыл глаза, словно бы что-то вспоминал, и начал:
        - Ты сейчас уже знаешь, кто такой Артур Рикст, я же тогда не знал и поэтому ничего не мог заподозрить. Но и в том, что Лек не отпускал меня на Луну вдвоём с Андреем, без сомнений было что-то странное.
        А почему это было так, а не иначе, я узнал и понял только потом. Я ведь "жил" в теле робота, а мой мозг, тот самый суперкомпьютер, располагался отдельно, в лаборатории. Ты сам видел, какого он размера, не во всякий дисколёт может поместиться, а не то что в черепушку робота. Связь между телом и мозгом осуществлялась по специальному радиоканалу. Пока я находился на Земле, запаздывание радиоволн было практически незаметно, хотя оно иногда и ощущалось, в те моменты, когда не успевало сгладиться автономным буфером реакции. Но вот от Земли до Луны больше световой секунды. А запаздывание реакций в две секунды стало бы заметно кому угодно, даже тому глупому мальчишке, каким я тогда был. Когда же мы с Леком улетали с Земли, мне меняли тело. Оно ещё меньше походило на человеческое, чем обычное, но в нём был маленький транспространственный приёмопередатчик. Но этот передатчик не мог обеспечить ту же ширину канала, что давал обычный, приходилось ограничиваться только самым необходимым минимумом. Я помню, что, покидая Землю, был словно бы не в своей тарелке, все краски вокруг блекли, ощущения притуплялись, и
чувствовал я себя не вполне уверенно. Но относил это на счёт сильного волнения, ведь я мечтал стать звездолётчиком, а полёт на Луну это всё же космическое путешествие, пусть небольшое, но космическое.
        В ночь перед визитом на Луну, тело мне не смогли заменить. Ведь я тогда спал на одной кровати с Антоном. А сделать всё так, чтобы он не заметил, было невозможно. Конечно, Андрей обо всём знал, но вот посвящать Антона во все эти дела никто не имел ни малейшего желания. Так вот, тело мне не заменили. Но Лек всё же обещал, что мы полетим на Луну, а свои обещания, данные мне, он выполнял неукоснительно. Но и что-нибудь обещал мне он очень редко. Для того чтобы и в этот раз выкрутиться, они придумали ещё один вариант - движущийся ретранслятор, машину с транспространственной рацией, которая была бы неподалеку от меня и подпитывала меня уже обычными радиоволнами. Рикст выделил для этих целей один из экспериментальных гравитационных катеров, созданный в секретной лаборатории ЦИВПа, и проходящих обкатку, такой катер как нельзя лучше подходил для ретрансляции, тем более что на нём уже была своя неплохая ТП-рация. За остаток ночи катер был окончательно превращён в ретранслятор и даже испытан. И ещё, вместе с катером Рикст предложил и себя, как пилота этого катера. А от такого пилота, как астрокапитан,
наверно никто бы не отказался. Сначала у нас всё шло нормально. Мы добрались до Луны, быстрее, чем на рейсовой ракете, гравикатер был скоростной машиной. Начало этого ты видел вчера. За весь полёт Рикст не сказал нам ни слова. Когда же мы прибыли на Луну, он сказал:
        - Через двенадцать часов я отправлюсь обратно, на Землю. Захотите - можете лететь со мной. Нет - летите на транспорте. Договорились?
        - Хорошо, - ответил за нас Андрей.
        Когда мы вышли с космодрома, я сказал:
        - Странный человек этот Артур Рикст.
        Андрей ничего на это не ответил. Антон же округлил глаза и удивлённо переспросил:
        - Рикст? Ты сказал Артур Рикст?
        - Да, а что?
        - Неужели это тот самый Рикст?
        - Какой тот самый?
        - Ты что, не знаешь что ли? Астрокапитан, бывший командующий Дальней Разведки. Помнишь об экспедиции к новой звезде две тысячи триста восемьдесят восьмого года, той самой, что едва не погибла?
        - Нет, что ты, это не тот Рикст. Тот сейчас уже очень старый, он ведь по возрасту в отставку вышел. А этот - ровесник моего брата, он сам сказал. А Леку тридцать один.
        - Доктор медицины и кибернетики, академик Закат… А ты уверен, что ему только тридцать один?
        На этот вопрос Антона я не ответил. От разговора на эту тему нас отвлек Андрей. Он-то прекрасно понимал, куда этот разговор может завести, и не хотел, чтобы я узнал о том, кто я есть на самом деле. Ведь это он рассказал у костра "сказку" о мальчишке-роботе, не зная, кому рассказывает, и в ней было сказано слишком много лишнего. Если честно сказать, в тот момент я вспомнил её и удивился - если внести кое-какие поправки, то станет очень похоже на меня. Но об этом я подумал так, не всерьёз. Потом нас отвлёк Андрей, да и мы как-то закрутились и больше к этому разговору не вернулись.
        Мы тогда начали продолжительную и очень интересную экскурсию по Луне. Экскурсоводом вызвался быть Антон и прекрасно справился со своей задачей. Мы мотались по всем лунным континентам и океанам. Побывали на месте первой высадки землян в этом мире. Посмотрели и на первую постоянную базу людей на Луне. Побывали в первом лунном городе-музее под сохранённым для истории куполом. Прошлись по улицам десятка лунных городов, искупались в паре океанов, постояли на вершине высочайшей лунной горы, на которой никогда не заходит Солнце и всегда видна Земля. Нам всё было интересно, да и вообще, мы загулялись и не уложились в те двенадцать часов, которые давал нам Рикст. Вообще-то Рикст должен был оставаться на Луне, пока я там, но откуда нам было это знать. Мы с чистой совестью посчитали, что опоздали, и решили отправиться на Землю на рейсовой ракете, как все обычные люди. Антон перед этим поговорил со своими родителями, они уступили ему и разрешили вернуться домой из лунной ссылки…
        Рэй тяжело вздохнул и замолчал. Я не стал ему мешать и задавать вопросы, а просто ждал, когда он продолжит свой рассказ. Он промолчал минут пять, потом посмотрел на меня и виновато улыбнувшись, сказал.
        - Вик, тебе наверно трудно понять меня?
        - Ничуть. Я ведь как-никак побывал в твоей шкуре. Я тебя прекрасно понимаю.
        - Ну, ладно, Вик, тогда продолжу…
        Если бы тогда, на Луне, мы немного, всего лишь на пару минут поторопились или на те же минуты задержались, то всё сложилось бы по-другому. Хотя сейчас я понимаю, какая в этом к чёрту разница. Максимум, что я мог бы получить тогда, это отсрочку на несколько лет. Ещё несколько лет, которые бы я провёл беззаботным и не знающим правды мальчишкой Рэем Закатом. Но это только предположения, случилось же именно то, что случилось.
        Мы сели на идущий на Землю рейсовый лайнер. Причем, это был не обычный лайнер, челноком снующий по трассе Луна-Земля, а большой пассажирский корабль, идущий к Земле из системы Юпитера и делающий промежуточную посадку в лунапорте. По сравнению с обычным лунным лайнером этот корабль был более скоростной машиной и вместо обычных трёх часов, он должен был лететь до Центрального космодрома Земли только два.
        Корабль плавно поднялся с лунного космодрома на плазменных движках и, обогнув Луну по активной орбите, направился к Земле. Мы с ребятами расположились на полупустой обзорной палубе и через прозрачные стеролитовые стены смотрели, как уменьшается позади голубая Луна, а впереди вырастает на фоне чёрного космоса исполинский голубой шар Земли. Это такое зрелище, Вик… когда-нибудь ты обязательно его увидишь… Ну, так вот, мы были на обзорной палубе, когда начались те роковые события. Ты помнишь удар, когда мы столкнулись с частицей на релятивистской скорости?
        - Ещё бы не помнить.
        - Так вот, на подлёте к Земле лайнер настиг такой же удар. Так никому и не стало известно, откуда взялся в Солнечной системе релятивистский кусочек вещества. Проведённое потом расследование так ничего и не дало. Естественным этот крошечный кусочек с околосветовой скоростью вряд ли мог быть. Наверно он откололся от какого-нибудь звёздного корабля, но неизвестно когда и где. Неизвестно, сколько лет и километров он летел в пространстве. Но судьбой было уготовано так, что он не пролетел мимо, не затерялся в пространстве, а настиг именно наш лайнер, и именно тогда, когда на нём летели мы. Но внутрисистемный лайнер - это далеко не звездолёт, толщина обшивки на нём просто смехотворна. Так что этот кусочек прошил лайнер почти что насквозь, со взрывом, разворотил огромную дыру. И что самое печальное, в этом взрыве погибли пятьдесят три человека. И ещё, он полностью вывел из строя систему управления. А лайнер, ещё и не начинавший торможения, падал на Землю. До падения оставалось только чуть больше четырнадцати минут. И, как почти что всем показалось, ничто уже не могло его спасти. Спасательные корабли не
успевали выйти на перехват, аварийные буксиры тоже, все они, как назло, оказались с другой стороны Земли, заводя на посадку лишённый хода грузовоз. Конечно, резервные спасатели тут же поднялись с космодромов, но и им не хватало времени, чтобы в оставшиеся минуты выровнять свою скорость с лайнером. Рухнув на Землю, лайнер не только бы погиб сам, во взрыве пострадала бы немалая территория, погибли бы тысячи людей. Чтобы не допустить этого, начала инициироваться и разворачиваться система стратегической защиты, накачивались линейные излучатели, покидали свои орбиты перехватчики. Если лайнер не сможет остановиться, он будет уничтожен, чтобы не допустить более страшных последствий. Всё это я узнал в тот самый момент, даже не поняв, откуда. И меня охватило настоящее отчаяние. Но тут же я понял, что окажись я не человеком, а роботом, то наверно сумел бы спасти корабль. Как только я успел это подумать, то услышал у себя в голове голос Лека.
        - Молодчина, Рэй, ты это можешь сделать и ты это сделаешь. Иди, мой мальчик, ничему не удивляйся и ничего не бойся. Знай, что я тебя люблю, не смотря ни на что, кем бы ты ни был.
        И в этот момент я стал тем самым существом, что я есть сейчас. Тот маленький кусочек мыслей и памяти, который был Рэем, оказался подключенным к основной памяти большого кибермозга, всем суперскоростным уровням его машинного интеллекта, с наивысшим приоритетом. Я от этого оказался ошарашен, но не подавлен, потому что всё это, вся эта мощь была абсолютно послушна мне. В тот момент я узнал о себе всё: всё, на что я способен; всё, что должен и могу сделать. Мной тогда двигало только одно побуждение: я был должен спасти и Антона, и Андрея, всех ни в чем не повинных пассажиров лайнера и оказавшийся полностью беспомощным экипаж.
        После аварии весь лайнер рассекли воздухонепроницаемыми силовые поля, которые не давали кораблю окончательно разгерметизироваться. Человеку через них не пройти, но я не был человеком. Но и мне пройти через поля оказалось не так уж просто. Для того чтобы добраться до рубки, мне потребовалась целая минута. Рубка же оказалась закрыта и заблокирована. Времени на переговоры с экипажем не было, через тринадцать минут лайнер должен был упасть на Землю, или же через десять быть уничтожен защитой. Дверь мне пришлось взламывать, - сказав это, Рэй мрачно усмехнулся, - до сих пор помню лица космолетчиков в тот момент, когда я ворвался в рубку. Для машины я был сделан неплохо: скелет из триолита, который шутя вынес бы нагрузку в несколько тонн. Вместо мышц трансактивационные нити, которые смогли бы поднять эти самые несколько тонн. Источник энергии - деактивоидный преобразователь, мощностью в несколько мегаватт. В башке рация и буфера, ну а всё остальное - датчики и превосходная имитация человеческих тканей. Так вот, рука, которой я так легко открыл рубку, была моментально прорезана основанием, потекла кровь,
казавшаяся настоящей. Мне естественно не было больно, я уже мог произвольно управлять роботом и произвольно использовать датчики. Но представь себе, что ты сидишь в закрытой рубке на гибнущем корабле. Спасение невозможно, но тут буквально разлетаются замки, дверь распахивается, а на пороге стоит одиннадцатилетний мальчишка с разорванной рукой и в категорической форме требует от тебя доклада. Что бы ты сделал?
        - Не представляю.
        - Сначала они практически оцепенели, но потом даже пытались меня остановить. Они не могли себе представить, что я не тот мальчишка, каким выгляжу, но ты наверно сам прекрасно понимаешь, каково было меня останавливать. Но всё равно я потерял в рубке почти две минуты, и до падения лайнера на Землю оставалось только одиннадцать.
        Проанализировав обстановку, я понял, что единственным вариантом спасения было: добраться до двигателей и заменить собою систему управления корабля. И я понял, что вполне смогу это сделать. В то же самое мгновение я рванулся туда, но добраться до двигателей оказалось не просто, в одном месте нужно было пройти через вакуум. Тебе может показаться, что, мол, для робота это пустяк. Но я-то был не простым роботом, а имитацией человека. Ну да не стоит это подробно описывать, это тебе не нужно. Важно, что, добираясь до двигателей, я потратил ещё пять минут. То, как подключить себя к управлению, я знал. Но сделать это было тяжело. Для этого мне пришлось вскрывать голову, переключать блоки, подключаться к управляющим кабелям. Но я успел это сделать, увидел мир глазами телекамер корабля, почувствовал себя кораблем. А Земля была уже рядом и стремительно приближалась. Лайнер приближался к верхним слоям атмосферы, когда я наконец-то решился и подал управляющие сигналы на частично пострадавшие двигатели. Корабль дрожал и старался, помимо моей воли, закрутиться вокруг своей оси. Взрыв серьёзно потрепал все его
системы и устройства, а не только двигатели и систему управления, но мне всё же удалось его стабилизировать и погасить скорость.
        - Веди корабль на центральный космодром, - услышал я у себя в голове незнакомый властный голос, - там вас встретят.
        Я уже понимал, что таким образом со мной могут разговаривать разные люди, и послушался этой команды. Я заставил лайнер выдвинуть посадочные опоры и мягко опустил его прямо в центр посадочного поля Центрального Космодрома Земли. А после этого буквально взмолился:
        - Лек, отзовись, пожалуйста, что мне сейчас делать?
        Ответ пришел ко мне через пару секунд:
        - Молодец, Рэй, ты сделал всё как надо. Жди, мы за тобой прилетим.
        Но просто так ждать я не мог. Я, насколько мог быстро, отключил себя от управления, поднялся до пассажирского отсека, но тут увидел себя в висящем на стене зеркале. А увидев, по-человечески ужаснулся: весь в крови, на темени дыра с кое-как торчащими оттуда блоками связи, вместо правой руки тонкая металлическая конструкция из стержней и нитей, обвитая блестящей паутиной, на которой ещё остались кровоточащие клочки. Я ужаснулся, но в тот момент уже был готов и к такому. И ещё, я понял, что если меня сейчас, в таком виде, увидит кто-то другой, то ужаснется во много раз сильнее. Но и просто спрятаться я не мог, потому что должен был увидеть Антона и Андрея, убедиться, что с ними всё в порядке. На глаза мне попалась какая-то занавеска, я сорвал её и закутался так, чтобы не было видно ни макушки, ни руки. Потом нашёл ребят, в том самом месте, где и оставлял. Вид у них был довольно жалкий. Но если Андрей ещё пытался встать и привести себя в порядок, то Антон вообще лежал без движения и только невидяще водил глазами по сторонам, он даже не заметил меня. Я помог Андрею подняться и спросил:
        - Ну, как ты?
        - Вроде бы целый… А ты ещё говорил, что на лунных трассах аварий не бывает.
        - Всякое бывает, как оказывается. Что с Антоном?
        - Не знаю, наверно так перегрузка подействовала. При посадке наверно не меньше пяти же было.
        - Четыре восемьдесят пять, - сказал я, склоняясь над Антоном, - внутри корабля, а так значительно больше.
        В этот момент я снова перестал чувствовать себя человеком. За несколько секунд оценил состояние Антона и пришел к выводу, что он нуждается в немедленной помощи врачей. Перегрузка вызвала у него повреждения внутренних органов, сломала несколько ребер. Я подхватил его на руки и кинулся из корабля. Андрей наверно не очень-то сумел уследить за мной в тот момент. Вокруг лайнера уже стояли целые эскадрильи дисколётов медслужбы. Я бегом направился к ближайшему. Врачи без промедления приняли у меня Антона. В последний момент он всё-таки пришел в себя и, узнав меня, прошептал:
        - Спасибо, Рэй.
        Тогда, когда его унесли, я не выдержал, сорвался и закричал:
        - Вы должны его обязательно спасти. Слышите, обязательно спасти.
        На этот крик из дисколёта вылез пожилой мужчина в белом халате и сказал:
        - Ну, что ты кричишь, с ним всё будет нормально и в полном порядке, но поваляться в больнице придётся.
        - Спасибо, - почти шёпотом сказал я и сел прямо на поле.
        - Он твой друг? - спросил он у меня.
        - Да, он был моим другом.
        - А почему был? - снова спросил он.
        - Потому что, - глядя вниз, ответил я.
        Тут он заметил кровавые пятна, проступившие на занавеске. Он взял меня за плечо и сказал:
        - Слушай, приятель, идём, по-моему, ты тоже нуждаешься в помощи.
        Я ответил на это резко:
        - Я не могу нуждаться в помощи врачей.
        - Это ещё почему, - он не оставлял попыток поднять меня.
        - Потому что я не человек.
        - По-моему ты бредишь, мальчик.
        - Хотел бы, чтобы это было так, - сказал я и показал ему то, что осталось от моей правой руки.
        Я не знаю, что именно почувствовал в тот момент врач, он, как и все врачи, умело скрывал свои чувства, а я тогда ещё плохо в этом разбирался. Наверно это было что-то вроде брезгливости, так чувствуешь себя, когда раздавишь голой рукой большую жирную гусеницу. Он отпустил меня, через силу улыбнулся и поднялся на дисколёт. Я отвернулся от него и увидел спешащих ко мне Лека и Рикста. Я вскочил на ноги и уже собрался куда-нибудь сбежать, но не смог этого сделать, даже сейчас не знаю почему. Подбежавший Лек подхватил меня на руки, прижал к себе и прошептал на ухо:
        - Молодчина, Рэй, ты смог перешагнуть через себя.
        Я снова чувствовал себя человеком и не понял, что всем этим хотел сказать Лек.
        - Ну, ладно, академик, отпусти несчастного робота, зачем ему всё это, - с горькой усмешкой сказал я, хотя самому мне больше всего хотелось зареветь от полной безысходности того положения, в котором я оказался.
        После этих моих слов Лек помрачнел и сказал:
        - Пойдём.
        - Куда и зачем? - выдавил я из себя.
        - Может быть я этого и не хотел, но ты решил сам… От этого уже не уйти. Сейчас мы направимся туда, где ты в истинном виде. Ты должен знать всё, дальше обманывать тебя мы уже не сможем.
        - Зачем такая церемония. Могли бы просто отключить и доставить куда надо. Или вообще отключить кибермозг от этого робота.
        Тут к нам подошёл Рикст и сказал:
        - Пойдёмте.
        Я тогда сказал ему:
        - Астрокапитан, подарите мне свою пилотку. А то я, может быть, в последний раз выгляжу как человек. Я ведь мечтал когда-нибудь надеть на себя форму разведки. Но только без толку.
        Рикст молча снял с себя пилотку и протянул мне. А Лек спросил:
        - Откуда ты знаешь, что он астрокапитан?
        - Ну, уж если ты академик, то он должен быть астрокапитаном. А сказкам, оказывается, нужно верить.
        Я осторожно водрузил себе на голову пилотку, выдернул из-под неё тряпку, так что дыру у меня на макушке никто и не увидел. Тряпку же я хотел разорвать, чтобы куском обмотать себе руку, но в это самое время к нам подошёл Андрей, который чуть-чуть прихрамывал. Увидев мою руку, он поморщился, но не отвернулся, а достал из кармана куртки тонкие перчатки:
        - Одень, тогда не видно будет.
        - Благодарю. Как ты?
        - Нормально, только оказывается ногу ушиб. А где Антон?
        - У врачей, - я указал рукой в перчатке на дисколёт, - боюсь, что надолго.
        - Идёмте, - снова сказал Рикст и направился к своему катеру, который возвышался за дисколётами.
        - Мне тоже? - неуверенно спросил Андрей.
        - Идём, - не раздумывая, сказал Лек и, взяв меня за руку, ту самую, правую, повёл к катеру. Когда мы поднялись в воздух, я спросил:
        - Куда мы летим?
        - Я уже объяснял тебе.
        - А поконкретнее можно?
        - Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта.
        - Теперь понятно, - сказал я, уставившись на обзорный экран. Андрей же спросил:
        - А мне туда зачем?
        - Чтобы быть с нами. А то, если попадёшь к врачам, то они обязательно попробуют определить твою личность, тогда нам без неприятностей не обойтись.
        Через пять минут катер начал сход с орбиты, а, прямо по курсу, показался город. Рикст посадил катер на посадочную площадку личных дисколётов, почти полностью заняв её.
        - Тебе не попадет за такую посадку? - спросил Лек у Рикста.
        - Не должно. Да, если и попадет, то не впервой, мне уже не привыкать.
        Мы подошли к одному из зданий. Тому самому, которое я тебе показывал в первый раз. У меня кружилась голова, но я, по-прежнему, чувствовал себя человеком. И даже когда увидел подвешенный в силовом поле трёхметровый шар кристаллосхем, себя самого, я не мог представить, что это я, и был по-настоящему ошарашен. Но, всё же намного больше я оказался поражён, когда увидел в прозрачном ящике самого себя. А тогда Лек сказал:
        - Сейчас тебе нужно сменить тело.
        - Я не понимаю.
        - Видишь ли. Как ты уже знаешь, мы регулярно меняли тебе тела… Ты жил, рос. Пойдём.
        Мы вошли в полутёмное помещение, узкое и длинное. Вдоль одной из стен вертикально стояли продолговатые ящики, опутанные проводами и какими-то диковинными приборами. Мы дошли до противоположной стены. Там на полу лежал точно такой же ящик, но только прозрачный. И в нём лежал, как мне сначала показалось, какой-то мальчишка. И только спустя мгновение я понял, что этот мальчишка - я. Но через минуту я сумел себя успокоить, и сказал нарочито пренебрежительным тоном:
        - Непривычно смотреть на себя самого со стороны. Нет, не на тот шар суперкомпьютера, а вот на этого мальчишку-робота. И это - я?
        - Конечно. Сейчас ты можешь оказаться в нём. А то ты довольно… покалечен.
        - Иногда люди оставляют себе на память шрамы… А вообще-то, какой из меня человек. Я всего лишь робот, машина. Меня можно выключить и разобрать, даже не спрашивая, хочу я того или не хочу. А я хочу быть человеком, понимаете меня. - Тут я захотел заплакать, но не смог, слёз не было. А сказал, - или хотя бы ещё немного почувствовать себя им. Меняйте тело.
        Лек подошёл к небольшому пультику внутренней связи, ткнул пальцем в кнопку и сказал:
        - Он со мной, переключайте на четыреста сорок четвертого, как я скажу, - потом он повернулся ко мне, - готов?
        - Меняйте, - крикнул я, а, может быть, даже не успел крикнуть, как меня окутала невыразимая тьма.
        На какое-то мгновение, но что я успел пережить за это мгновение, ты даже не сможешь себе представить. А когда увидел свет, то обрадовался ему, как самому настоящему чуду. Я лежал в стеклянном ящике. Одним толчком руки распахнул крышку и тут же поднялся. Я почувствовал себя удивительно свежим и полным сил и ещё, я по-прежнему чувствовал себя человеком. Рядом стояли Лек, Рикст, Андрей и то, что ещё мгновение назад я считал собой. Это был весь перепачканный в крови мальчишка с широко открытым ртом и глазами. На голове пилотка космонавта, а на руках перчатки.
        - Одеться-то хоть дадите во что-нибудь? - первым делом спросил я, одежды на мне не было никакой.
        - Разумеется, - ответил Лек.
        Я перешагнул через кромку ящика, сделал шаг к ним, снял пилотку, заглянул внутрь головы и, поморщившись от увиденного, надел пилотку на себя.
        - А с этим телом что будет? - спросил я.
        Лек ответил:
        - Его мы поместим в музей.
        - Что за музей? - спросил я.
        - Если захочешь, ещё увидишь его…
        Тут Рэй замолчал и, посмотрев на меня, виновато сказал:
        - Вик, может быть хватит на этот раз? А то я уже устал рассказывать. Да и ты, наверно, уже устал меня слушать.
        - Нет, это интересно, - честно признался я.
        - Всё равно перерыв. Мне нужно кое-что просчитать и продумать. Извини меня, конечно. После обеда позовешь меня, а сейчас, пожалуйста, не отвлекай.
        - Хорошо, Рэй.
        Глава пятая: Друзья
        Из каюты я ушёл сразу же, и до обеда просидел в рубке. Сначала смотрел на горящие вокруг нас звёзды, чужие, неизученные, далёкие. Потом подключился к интерфейсу корабельного информатория и смотрел фильмы о Земле, планете, на которой я не бывал, но на которой родились и папа, и мама. Планете, на которой когда-то жил мальчишка по имени Рэй Закат. После того, как Рэй показал мне свою жизнь, я уже не мог говорить, что эта планета мне вообще незнакома. Потому что во мне остался кусочек памяти Рэя, наверно навсегда. За день эта память потускнела, стала слабее моей, но всё равно осталась во мне.
        Пообедав, я вернулся в каюту. И сразу же заглянул в "окно". Рэй уже был "на месте". Он валялся на кровати и едва слышно насвистывал совершенно незнакомый мне, но достаточно прилипчивый мотивчик, такие если прилипнут, то прилипнут.
        - Ещё раз привет, - сказал я и помахал рукой, - ты, похоже, немного раньше освободился?
        - Отдыхаю, как видишь, - улыбнулся он, - да и в самом деле тоже отдыхаю. Обстановка вокруг "Иглы" за прошедшие часы улучшилась, концентрация пыли продолжает неуклонно уменьшаться.
        - Тогда наверно стоит увеличить скорость? Прямо сейчас, а то когда ещё дотащимся до Золотистой.
        - Раньше, чем мне бы этого хотелось, - вздохнул Рэй.
        - Не понимаю я тебя. Тебе что, совсем не интересно оказаться там раньше?
        - Ну почему, конечно же интересно, как человеку интересно. Но я не человек, а всего лишь машина и только машина. То, что я могу быть твоим собеседником, ещё не значит, что я могу быть и звёздным разведчиком. И ты не звёздный разведчик. Так что пока ты не станешь звёздным разведчиком в полной мере, нам лучше бы вообще не приближаться к Золотистой.
        - Но почему?
        - Мы практически ничего не знаем об этой звезде, о её планетной системе, о её обитателях. Очень вероятно, можешь мне поверить, что там действительно существует цивилизация, освоившая межпланетные полёты.
        - Но ведь мы летим туда вовсе не для того, чтобы прятаться?
        - Вот для того, чтобы не прятаться, ты и должен стать звёздным разведчиком. Просто иначе не ты будешь диктовать условия. Ну, да ладно, будет ещё время поговорить об этом подробнее.
        - А почему не сейчас?
        - Потому что сейчас я хочу пригласить тебя в гости, - Рэй улыбнулся с лёгкой хитрецой.
        - Куда? Туда что ли? - я усмехнулся в ответ и кивнул головой в сторону его "каюты".
        - Можно и сюда, разве это настолько уж невозможно.
        - Я что, через экран пройду? Я не призрак, совсем даже не призрак.
        - Зато я призрак, или почти что призрак. Ну, как, Вик, принимаешь мое приглашение?
        - С тобою, Рэй, наверно ничему не стоит удивляться. Я согласен.
        - Тогда проходи, - засмеялся Рэй.
        - Ладно, кончай смеяться, и говори, где входить.
        - Там же, где ты был вчера.
        Пока я шёл, Рэй снова сопровождал меня своим голосом. Сначала через динамики в стенах, потом через браслет. Шифр на двери я снова набирал под диктовку, в памяти у меня он так и не отложился. Потом я поднялся по уже знакомой винтовой лестнице.
        - Дверь направо, - голос Рэя в этот момент показался мне усталым.
        Я снова оказался в тамбуре с висящими в прозрачных шкафах скафандрами.
        - Надевай костюм, ко мне можно войти только в нём.
        - Который из них надевать?
        - Они совершенно одинаковые. Какой тебе больше понравится, тот и бери.
        Я открыл шкаф справа. Потом наверно минут десять под руководством Рэя натягивал на себя костюм. Когда же с одеванием было покончено, Рэй сказал.
        - Надевай белый шлем и заходи.
        Белый шлем был самым большим, тяжёлым и сложным по конструкции. Массивное подвижное забрало могло оставлять открытым лицо, а когда оно опускалось, шлем становился практически глухой сферой. Несмотря на свой вес и размеры, шлем на голове практически не ощущался и движениям не мешал. Надев шлем, я вздохнул и толкнул дверь в уже знакомую мне по вчерашнему дню комнату. Пол прямо на глазах вздыбился и образовал кресло, но не такое, что было вчера, а высокое и чем-то напоминающее кресло в главной рубке.
        - Садись, - одновременно со всех сторон прозвучал голос Рэя, - закрой глаза и максимально расслабься.
        Я всё сделал так, как сказал Рэй. Но уже через секунду снова услышал его голос:
        - Всё, можешь идти и снимать костюм. Я жду тебя в рубке.
        - Что-то не получилось?
        - Ещё не знаю до конца, жду тебя в рубке, иди быстрее.
        На снимание костюма я потратил ещё минут десять. Аккуратно повесив его на прежнее место, я вышел из этого помещения. Но прежде чем спуститься в рубку, толкнул дверь, за которой висит кристаллический мозг, но на этот раз она не поддалась. Я не удивился этому, потому что Рэй вряд ли хочет, чтобы я заглядывал туда, когда захочу, и смотрел на него в его истинном обличии. Быстро спустившись по винтовой лестнице, я молча закрыл за собой панель и вошёл в рубку. Там ровным счётом ничего не изменилось: всё так же горели экраны, мерцали сигналы на консоли, а за левым экраном всё так же располагалось иллюзорное продолжение рубки. В лишнем, за экраном, кресле сидел Рэй. Как только я вошёл, он вместе с креслом повернулся в мою сторону и улыбнулся широко и задорно. Таким, какой он был сейчас, я его ещё не видел.
        - Рэй, почему ты ничего мне не объясняешь? У тебя ничего не получилось?
        - Ещё не знаю.
        - Как это можно не знать?
        Я подошёл вплотную к экрану и собрался опереться об него руками, совершенно ни о чём ещё не догадываясь. Рэй тут же вскочил с кресла, но успел только крикнуть:
        - Вик, осторожней.
        Мои руки, не встретив никакого препятствия, ушли вперед. От такой неожиданности я грохнулся на пол "иллюзорного" продолжения рубки, но тут же вскочил на ноги, понял всё, что произошло, и обрадовался этому:
        - Рэй, как ты сумел это сделать?
        - Вик, пожалуйста, не спрашивай меня об этом. О чем угодно можешь спрашивать, а об этом сейчас не надо, я тебе потом сам всё расскажу. А сейчас ты просто у меня в гостях, ты ведь сам хотел этого, и сам согласился на это.
        Я посмотрел сначала на Рэя, потом на себя, но не заметил ровным счётом ничего необычного и потому спросил:
        - Ну, а поздороваться-то по-человечески с тобой сейчас можно?
        - Пожалуйста, сейчас уже можно, - Рэй подошёл ко мне вплотную и протянул руку.
        Я немного помедлил. Ситуация и в самом деле была необычная. Я собирался поздороваться с человеком, которого нет, в помещении, которого тоже нет… Но ведь я вижу его точно так же, как и самого себя. И я сам принял его предложение придти к нему в гости. Я тоже протянул руку, и мы обменялись довольно крепким рукопожатием. Потом, для того, чтобы я лишний раз убедился в его материальности, Рэй толкнул меня в плечо. Я проделал с ним то же самое, и мы, одновременно рассмеялись. И смеялись так, без перерывов, наверно не меньше пяти минут. А когда устали смеяться, Рэй сказал:
        - Ну, что, пойдём?
        - Куда? - удивился я.
        - Хочешь, к тебе в каюту, хочешь, ко мне, ты же сам хотел поговорить.
        - Я и сейчас хочу.
        - Тогда идём. В рубке, и в самом деле, не очень-то поговоришь, не для разговоров это место предназначено.
        Рэй взял меня за руку. Крепко взял и шагнул через "экран" в "настоящую рубку", а я пошёл следом за ним. Я уже прекрасно понимал, что нахожусь в иллюзорном, созданном Рэем-суперкомпьютером мире. И я уже догадался, каким образом Рэй сумел провести меня в этот мир, но сейчас я ничего не сказал ему. Пока мы с ним, не торопясь, шли от рубки до каюты, успели поболтать о множестве пустяков, о коих в наши предыдущие встречи я даже и не решался говорить. Ведь только сейчас Рэй стал для меня по-настоящему человеком, обычным парнем. Рэй то и дело заразительно смеялся, а если и не смеялся, то, по крайней мере улыбка не сходила с его лица постоянно. Потом Рэй толкнул дверь в мою каюту и сделал приглашающий жест рукой, мол, проходи, не стесняйся. Я прошёл и сел в кресло. Рэй же, безо всяких церемоний, забрался ко мне на кровать, разулся и подтянул к себе ноги:
        - Итак, Вик, о чём сейчас мы с тобой будем разговаривать? О Золотистой? Нет, только не сегодня.
        - Тогда может быть всё же, закончишь рассказ о себе.
        - Хорошо, я попробую, но только не знаю, удастся ли мне его закончить. Итак, на чём я остановился? А, да, помню.
        Рэй задумался только на пару секунд и, тяжело вздохнув, начал:
        - После всего, что случилось в тот день, мои создатели не знали, что им делать, и это взрослые солидные, хорошо образованные люди. Отыграть события назад было уже невозможно. Из моей памяти вообще нельзя ничего стереть выборочно, можно стереть только всю память сразу и записать на её место что-то другое, но для такой сложной манипуляции ни времени, ни возможностей у них уже не оставалось. Ну а делать хоть что-то им было нужно обязательно, и без промедления. Они считали, что я всё ещё не вполне готов к тому, чтобы быть машиной, что мне ещё хотя бы пару лет нужно было пробыть обычным "человеком". Но я-то уже узнал, что я не человек, знал и то, что никогда не был человеком. И, к тому же, оказавшись подключенным ко всем своим уровням, я запомнил, как это делать, и мог по собственной инициативе производить подключение, хотя, и не хотел этого делать. Вдобавок к этому, им стало практически невозможно управлять моим состоянием так, как они делали это прежде. И я уже не мог даже внешне быть подобием человека. После всего происшедшего я не хотел и не мог ни есть, ни спать, ни дышать. Я даже не мог        Всё это я смог выяснить всего за какой-то один день. Ночью я не спал. Сначала, правда, делал вид, что сплю, а на самом деле тщательно испытывал все свои вновь открывшиеся способности. Уже потом, далеко за полночь, я заметил, что и Андрей не спит. И до самого утра мы с ним разговаривали. Он, как сам мне сказал, очень жалел, что я не человек и никогда не смогу побывать у него в гостях. Потом он довольно долго рассказывал о себе, об их организации, носящей название "Дубль-два". Ты наверно не поверишь, но у него даже слёзы на глазах выступили. Он был полностью искренен. Потом наоборот, я доказывал ему, что, мол, всё то, что случилось, только к лучшему. Что я, мол, всегда мечтал отправиться к звёздам, и сейчас я к ним обязательно отправлюсь, пусть в ином качестве, чем я мечтал, но зато непременно. Когда же наконец-то наступило утро, Андрей сказал мне:
        - Извини, Рэй, но больше я здесь, у вас, задерживаться уже не смогу. Сегодня же я возвращаюсь домой.
        - Уже сегодня? - сказал я, искренне жалея о том, что всё уже заканчивается.
        - Я бы хотел остаться у вас ещё. Но я просто не могу, я должен вернуться, - сказав это, Андрей так посмотрел на меня, что от этого его взгляда мне стало как-то не по себе.
        В тот день Лек исчез из дома рано, мы даже не увидели его, а только услышали, как взлетает его личный дисколёт.
        - Сколько же ему всё-таки лет? - спросил я в этот самый момент у Андрея.
        - Кому? - не понял он.
        - Леку, кому же ещё больше.
        - Ком наверно и сам не знает точно, сколько ему лет, ведь он же ком.
        - И всё же?
        - Намного больше, чем думаем мы оба вместе взятые. Так он сам говорил, когда мы с ребятами спрашивали его об этом. Сашка, правда, знает точно, но молчит, слова из него не вытянешь, наверно у них с Комом уговор… Ладно, Рэй, мне уже и в самом деле пора.
        - А с Леком ты не собираешься прощаться? Или хотя бы сказать ему, что ты уходишь?
        - Об этом ему скажешь ты.
        Я проводил Андрея. Я думал, что придётся идти до снесённого города, но не пришлось. Едва только посёлок скрылся за лесом, как Андрей сказал:
        - Достаточно, отсюда я и отправлюсь домой, а дойду уже там, в своём мире.
        Мы с ним коротко попрощались, и я сказал:
        - Может быть, мы ещё встретимся?
        - Может быть, - ответил он, - в этом мире нет ничего абсолютно невозможного, так говорят наши мудрецы, хотя я им и не во всём доверяю.
        - Может быть, я когда-нибудь стану человеком и приду. - Высказал я совсем уж нелепую надежду. - Только, пожалуйста, не забывай обо мне. Может быть, пройдет очень много лет, может быть даже чересчур много.
        - Рэй, сам не знаю почему, но я так сильно привязался к тебе. И, поверь мне, я очень жалею, что ты не человек… Всё, Рэй, заканчиваем прощание, мне уже пора. Я тебя не забуду и буду ждать, помни об этом. А сейчас отойди, пожалуйста, шагов на тридцать.
        Я больше ничего ему не сказал, молча отошел на эти самые тридцать шагов, постоянно глядя на Андрея. Когда же я остановился, он немного виновато улыбнулся мне, точно так же, как и при нашей первой встрече, помахал рукой и мгновенно исчез, исчез без следа, только всколыхнулся и поднялся небольшим вихрем воздух, да ещё ударил по ушам негромкий хлопок, как от крошечного взрыва. Я до сих пор не могу объяснить этого, хотя и впитал в себя все доступные мне результаты научных исследований. И наверно именно тогда я в первый раз убедился, что ещё не до всего дошла в нашем мире наука, что ещё не всё доступно ей, что не всё она может понять и объяснить.
        Наверно не меньше часа я просидел на берегу реки, глядя на бегущую воду, и только потом вернулся домой. Там сразу же включил глобалку. Шли новости Солнечной Системы. В них говорилось о вчерашних трагических событиях на трассе Луна-Земля. Показали насквозь пробитый лайнер, это было довольно мрачным зрелищем. Говорили о том, что спасти его было практически невозможно, так как никто не успевал. О том, что система Стратегической Защиты уже была активирована на уничтожение корабля. И что лайнер был спасён только лишь потому, что на его борту совершенно случайно оказался экспериментальный робот-супермозг из Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта. Показали посадку лайнера на Центральный Космодром Земли, которая была произведена совсем неплохо для корабля, повреждённого настолько серьёзно. А потом я увидел на экране самого себя возле дисколёта медслужбы. Только потом я узнал о том, что Лек был категорически против этого показа, но с его мнением не посчитались. В передаче было сказано, что именно вот этот одиннадцатилетний мальчик и есть тот самый робот-супермозг. Больше этого показа я выдержать не
смог и отправился искать Лека, академика Александра Заката. Сначала я добрался до второй экспериментальной лаборатории ЦКиИИ, но там мне сообщили, что академик Закат отбыл в ЦИВП, на встречу с астрокапитаном Артуром Рикстом. Я добрался и до ЦИВПа, но там мне сообщили, что академик Закат и астрокапитан Рикст только что отбыли на Восточный Космодром.
        Добраться до восточного космодрома оказалось намного сложнее, но всё же я справился с эти, и через полтора часа был там. Лека и Рикста я нашёл на том самом корабле, который видел вчера, и который показался мне необычным. Космодром усиленно охранялся Службой Безопасности, причем не Земли, а Содружества Планет. Но люди в зелёной форме беспрепятственно пропустили меня, как только я сказал им, кто я, они даже ни о чём не спросили. Когда я вплотную подошёл к кораблю, я был попросту поражён соразмерностью и совершенством его очертаний, скрытой в его чреве огромной мощью. И ещё, в этот самый момент я увидел академика и астрокапитана. Они только что вышли из корабля и о чём-то неторопливо беседовали, не обращая на меня ни малейшего внимания.
        - Лек, - негромко позвал я, и только после этого меня заметили.
        - Рэй, что ты здесь делаешь?
        - Тебя ищу, а точнее вас обоих. Нам нужно серьёзно поговорить, для меня это очень важно.
        Лек помрачнел, на несколько секунд задумался, а потом сказал:
        - Если Артур не против, то поднимемся на корабль.
        Рикст только кивнул, и мы вошли в кабинку лифта, который поднял нас до кают-компании корабля. Там я излил им всю свою душу, всё, что накопилось во мне за последний день. Я сказал, что уж если я машина, то и должен быть машиной, а не изображать из себя человека. Мне это уже стало противно, особенно сейчас, когда обо мне узнала вся Система. И я попросил не тянуть со мной. И если у них есть программа моего использования, то пусть они максимально ускорят её осуществление.
        - Ты знаешь, где сейчас находишься? - Немного подумав, спросил у меня Рикст.
        - В кают-компании какого-то нового корабля, но что это за корабль, я не знаю, - тут же без запинки ответил я.
        - Это наша новейшая разработка. Корабль был построен по проекту нашей лаборатории меньше месяца назад. Единственный экспериментальный образец-прототип. Могу даже сказать, что это корабль нашего будущего. По дальности перехода он ничем не уступит самым мощным звездолётам Дальней Разведки. Несмотря на то, что он гораздо компактнее их, у него более мощная энергетическая установка, основанная на совершенно новых реакторах. Он способен на более быстрый вход в Пустоту, переход через Пустоту и выход из Пустоты. На сегодняшний день корабль прошёл только самые предварительные испытания… Так вот, если ты, конечно, согласишься, то можешь стать этим кораблем, главным мозгом этого звездолёта.
        - Как называется корабль? - спросил я, немного подумав.
        - У него пока ещё нет утвержденного имени, если бы оно было, ты прочитал бы его на обшивке, как и у любого другого корабля. По проекту этот корабль именуется "И-247Л", корабль серии "И". Если хочешь, то можешь сам придумать название, дать кораблю имя. Только должно быть выполнено одно условие, это имя обязательно должно начинаться на букву "И".
        - "Игла", - ответил я без промедления, - я согласен, астрокапитан, но только, пожалуйста, не тяните со мной. Сейчас я боюсь только одного, полной неопределённости своего положения.
        - Хорошо, - ответил Рикст, - затяжки не будет, это я тебе гарантирую. В течение недели тебя установят на звездолёте. И этот вопрос мы ещё обсудим подробнее.
        Через шесть дней кристалломозг был установлен на "Игле". Имя, которое я дал звездолёту, было окончательно утверждено. Из этих шести дней, четыре я вообще не жил. Это был единственный случай, когда меня полностью отключали. Но когда меня включили вновь, то я по прежнему почувствовал себя человеком, хотя у меня уже не было тела робота, а мир я воспринимал при помощи всех регистрирующих приборов "Иглы". Я чувствовал себя человеком, несмотря на то, что оказался подключен ко всем информационным сетям Системы, перехватывал все радио и ТП-передачи, которые были мне доступны, несмотря на то, что я видел и слышал всё это сразу, одновременно. Я был суперкомпьютером, кибермозгом новейшего, не имеющего аналогов звездолёта, но я всё равно чувствовал себя человеком и никак не мог с этим справиться. Тогда я связался с Леком, в первый раз синтезировав изображение и голос мальчишки Рэя, и обо всём этом рассказал ему. Но он ничуть не удивился и сказал прямо:
        - Я не хотел этого, Рэй, но так получилось, такова судьба. Мы же только обыкновенные люди, а не всемогущие боги, чтобы бороться с судьбой. Поверь мне, ты найдёшь своё счастье и в том качестве, в котором сейчас находишься, если конечно будешь стараться его найти.
        - Лек, можно тогда хотя бы одно, самое последнее желание.
        - Я не могу тебе в этом отказать.
        И я попросил у него ещё один, последний месяц. Последний месяц для того, чтобы побыть в облике человека, но только так, чтобы я не был похож на того Рэя, каким был раньше. Лек согласился сразу же, без каких бы то ни было условий и оговорок, и уже через два дня всё было для этого готово.
        Включив канал связи, я на какое-то мгновение потерял сознание, но тут же "очнулся" во второй лаборатории ЦКиИИ, в прохладной и совершенно пустой комнате, лёжа на голом полу и чувствуя, что мне холодно. Очнувшись, я сразу же вскочил на ноги. На ручке двери висела одежда для меня, но прежде, чем её одеть, я увидел своё отражение, дверь была зеркальная. Себя самого я естественно не узнал. Это был какой-то мальчишка повыше меня прежнего ростом, со светлыми, слегка вьющимися волосами, большими голубыми глазами с длинными пушистыми ресницами. И ещё, он был серьёзно, почти как Антон, загорелым. И всё-таки, не смотря ни на что, сейчас это был я. И этот мой новый облик сразу же понравился мне. Я быстро оделся и, открыв дверь, вышел. За дверью, в большом вращающемся кресле, сидел Лек. Но, увидев меня в таком виде, он даже не улыбнулся. Лицо его было почти что каменным и не выражало никаких чувств, словно это он, а не я был роботом. Он внимательно посмотрел на меня и спросил безразличным тоном:
        - Разве ты чем-то недоволен?
        - Зачем вы сделали из меня такого красавца?
        - Ты просил только о том, чтобы не быть похожим на прежнего Рэя… Когда-то, очень давно, я хотел, чтобы таким вот был мой сын, но сына у меня так никогда и не было, и, похоже, что уже никогда не будет…
        - Зачем… Извини, Лек, я не хотел тебя обидеть.
        - Я на тебя не обижаюсь… Ведь именно ты подарил мне одни из самых счастливых лет моей жизни… Но тебе пока ещё этого не понять.
        - Я понимаю, Лек.
        - Вряд ли, - устало сказал он, и я больше не стал ничего спрашивать.
        - Ну, я пойду? - спросил я.
        - Погоди, я обязан тебя предупредить. Сейчас тебе нужно быть намного более аккуратным, чем ты был прежде, ведь за своим состоянием и за этим телом сейчас следишь только ты сам.
        - Я знаю, Лек… Можно ещё один вопрос?
        - Давай.
        - Мне будут сниться сны?
        - Не знаю, - сказал он после короткой паузы, - это зависит только от тебя самого. А теперь иди.
        И я ушёл. Покинул ЦКиИИ, я сразу же направился в Быструю Речку. Там солнце уже клонилось к горизонту, начинался вечер. Я медленно прошёлся по посёлку, потом направился на то место, где мы обычно встречались с Антоном. Об этом месте мы с ним так и говорили: "Наше место". Там я и нашёл Антона. Он сидел на берегу реки, меланхолично бросая в воду мелкие камушки, и смотрел, как разбегаются по воде круги.
        - Здравствуй, - сказал я ему.
        Он посмотрел на меня, отвел глаза в сторону и ничего не ответил.
        - Можно мне тут посидеть?
        Он снова посмотрел на меня и молча кивнул головой. Тогда я сел рядом с ним, почти вплотную. Он даже отодвинулся, ему мое присутствие было неприятно.
        - Я знаю, тебя зовут Антоном, - сказал я после небольшой паузы.
        - Откуда ты меня знаешь? - сказал он с вызовом и посмотрел на меня непонимающим взглядом.
        - Просто оказалось, что у нас есть общие знакомые.
        - Тебя кто-то прислал?
        - Нет, я сам пришёл. Я вообще-то не из тех, кого присылают. Просто я узнал, что тебе немного не по себе, вот и пришёл.
        - Зачем?
        - Не знаю.
        - Немного, говоришь? - он буквально стрельнул в меня глазами, - ничего себе немного.
        И всего за какой-то час он рассказал мне почти всю свою историю. Она была мне, конечно же, большей частью известна, но я делал вид, что внимательно слушаю. Потом он рассказал о недавних событиях на лунной трассе, о том, что его единственный, лучший и незаменимый друг оказался не человеком, а роботом. И что после того, что случилось, он стал машиной полностью, и что он его никогда уже больше не увидит.
        - А ты хотел бы его увидеть? - спросил я, когда он наконец-то закончил.
        - Очень, я ведь столько должен ему сказать. Ведь это он спас меня, спас всех нас, для этого он пожертвовал самим собой. Но не знаю, захочет ли он вообще разговаривать со мной.
        - Ты же сказал, что он твой друг, разве он думает иначе?
        - Я не знаю, что он сейчас думает, а раньше… не знаю.
        - Но ведь ты же можешь с ним поговорить.
        - Не понимаю.
        - Если он киб-интеллект, мыслящая машина, то обязательно должен быть включен в глобальную информсеть. Нужно только знать сигнал вызова.
        - А я его не знаю… И не буду же у академика Заката узнавать, он меня четыре дня назад вовсе выставил за дверь, а позавчера вообще куда-то уехал и до сих пор не возвращался. А астрокапитан Рикст, я и его сумел достать, сказал мне, что поговорить с Рэем сейчас вообще невозможно.
        - Я могу тебе немного помочь. У тебя случайно нет с собою переносного видеофона? Свой я дома забыл.
        - А у меня вообще нет. Дома есть, но большой.
        - Можно и большой.
        - Пойдём?
        - А у тебя дома…
        - Никто ничего не скажет.
        Дома у Антона всё было точно так же, как и в прошлый раз, когда я бывал у него. Я вежливо поздоровался с его мамой. Потом Антон провёл меня в свою комнату и попросил немного подождать. Через минуту он вернулся и притащил домашний видеофон. Я не хотел показывать ему, что мне знаком код вызова корабельного кибермозга "Иглы", поэтому пришлось прибегнуть к одной небольшой хитрости. Я набрал именно этот код, но синтезировал на экране изображение молодого мужчины, очень похожего на меня теперешнего, на фоне помещения, виденного мной во второй лаборатории.
        - Привет, Рон, - сказал я изображению.
        - Ну что тебе ещё, Игорь? - ответил я сам себе, но только через видеофон.
        - Рон, помнишь, ты рассказывал мне о супермозге, который вы устанавливали на "Иглу"?
        - Ну и что ты этим хочешь сказать?
        - Ты можешь узнать код-вызов этого супермозга в глобальной сети?
        - Ты что, "Игла" - корабль секретной лаборатории. Их Служба Безопасности опекает, причем не земная, а Содружества.
        - Только не говори, что у него нет выхода в глобалку, это было бы для киб-интеллекта пыткой. Ну, всё-таки узнай, я очень тебя прошу. Это нужно не для меня, а для того парня, друга этого супермозга.
        Изображение на экране нахмурилось и сказало:
        - Хорошо, я попробую, но гарантировать не могу. Где мне тебя искать?
        Я слегка толкнул Антона локтем и спросил шёпотом:
        - Какой номер вашего видеофона?
        Он тут же произнёс его. Экран померк, я отключил этот канал связи. Антон спросил:
        - С кем ты сейчас разговаривал?
        - Это мой старший брат. Он обязательно добудет этот самый код, я его, Рона естественно, хорошо знаю.
        Потом мы минут десять разговаривали с Антоном о разных житейских мелочах. И он, буквально на глазах, становился обычным Антоном, таким, какого я знал всегда. Когда же я посчитал, что времени уже прошло достаточно, я послал вызов на стоящий на антоновом столе видеофон. На экране снова появился выдуманный мною Рон и тут же сказал:
        - Запоминай, - и произнес длинный ряд цифр, - запомнил?
        - Разумеется, шеф, на память мне ещё рановато жаловаться.
        - Но только в случае чего постарайтесь меня не подставить.
        - Как можно, шеф.
        - Ну, всё, давайте-бывайте.
        Экран снова погас. Я подтолкнул Антона и сказал:
        - Ну что, набирай.
        - Не знаю… боюсь что ли.
        - Почему боишься?
        - Не знаю.
        - А ты не бойся. Хочешь, я сам вызову твоего друга?
        - Я сам.
        Антон ещё немного помедлил, потом вызвал меня через видеофон. Экран его видеофона осветился ровным матовым светом, а сухой металлический голос сказал:
        - Я вас не вижу. Я Искусственный Интеллект ЦНЛ-003, кибермозг корабля И-247Л "Игла". Кто вы?
        Антон закрывал рукою зрачок видеокамеры так, что я не мог его видеть через видеофон. Поэтому я повторил:
        - Назовите себя. Иначе я буду вынужден самостоятельно определить номер вашего видеофона, и навести все необходимые справки.
        - Извините, я ошибся, - сказал Антон и тут же отключил аппарат.
        Тогда я тут же послал вызов и крикнул через видеофон своим обычным голосом:
        - Антон, это ты? Я тебя по голосу узнал. Зачем отключился-то?
        - Это ты, Рэй?
        - Ну, конечно же, я, кто же ещё.
        - А почему я тебя не вижу.
        - А как ты меня можешь видеть. Вообще-то, если хочешь…
        - Хочу, Рэй.
        Я тут же синтезировал на экране изображение того мальчишки, которого столько времени считал собой:
        - Антон, как хорошо, что ты меня вызвал. А я всё жду, жду, когда ты мне позвонишь, и никак не могу дождаться.
        - Всего-то восемь дней прошло.
        - Для меня, Антон, сейчас совершенно другое время, оно просто тянется, даже секунда - это просто ужасная пропасть времени.
        - А почему ты сам, если мог, не вызвал меня?
        - Я не мог, Антон. Я подумал, что моё общество может оказаться тебе неприятным.
        - Ерунда, Рэй, как ты можешь быть мне неприятным.
        - Но ведь я же не человек, и даже не подобие человека.
        - Ты же Рэй. Рэй, которого я всю жизнь знаю. Мой лучший друг.
        - Спасибо, что ты по-прежнему так считаешь.
        Мы проговорили с Антоном наверно не меньше часа. Это трудно, Вик, изображать одновременно двух человек. Тогда это мне было трудно, это сейчас такое оказалось бы для меня пустяком, но и тогда я справился. Под конец Антон познакомил меня с самим собой. И я перекинулся с самим собой парой фраз. А после разговора Антон предложил мне:
        - Может быть, погуляем немного, если ты не против?
        - Сегодня не могу, мне пора возвращаться.
        - Куда?
        - Домой, конечно же, - улыбнулся я, - я ведь не в вашем посёлке живу, а дома у меня уже ночь началась.
        - А завтра ты сюда прилетишь?
        - Прилететь-то не сложно, но только зачем?
        - Не знаю.
        - Ну, если ты этого хочешь, я могу прилетать и каждый день.
        - Я хочу.
        И я действительно "прилетал" каждый день. Хотя вообще-то никуда из посёлка я и не исчезал, а так, чтобы никто этого не заметил, пробирался в свой дом, дом, в котором прожил столько лет. Но дом, в котором я знал абсолютно всё, поначалу казался мне чужим. Лек дома не появлялся, и я не вызывал его, потому что не видел в этом смысла. Уснуть в первые дни, а точнее говоря ночи, я вообще не мог. Но времени на эксперименты над собой у меня было много, я сумел многое просчитать и проанализировать. Потом я сумел так себя перепрограммировать, что смог спать и даже видеть сны. Но сны эти были очень странными и необычными.
        И ещё, по вечерам я разговаривал с Антоном через видеофон. Сначала Антон говорил со мной так, словно бы всё было как прежде и ровным счётом ничего не изменилось. Но потом темы наших разговоров стали перемещаться в области космонавтики и звездоплавания, истории колонизации планет Содружества. Я вспоминал то, о чём мы с ним когда-то мечтали, но Антон почему-то не поддерживал таких разговоров. Толи они стали ему неинтересны, толи была какая-то другая причина. Когда же я видел его днём, всё было совершенно по-другому. И ведь он даже ни в малейшей степени не подозревал, что я - это я, просто в совершенно другом облике. А я и не хотел, чтобы он это узнал. Дней через десять Антон вызвал меня уже поздно вечером.
        - Привет, Антон, как у тебя дела?
        - Здравствуй, Рэй, всё нормально. Сегодня я всё-таки прошел тест за шестой год обучения.
        - Поздравляю, удалось всё-таки выиграть год, а ты не верил, что получится.
        - Помнишь, мы с тобой этого хотели, выиграть несколько лет, специально готовились… Только это тебе сейчас уже не нужно, ты и так знаешь всё.
        - Знаю ли? Просто я могу в миллионы раз быстрее найти любую необходимую мне информацию. Ведь я подключен ко всем информационным сетям Солнечной Системы.
        - И даже секретным? - спросил он с неподдельным интересом.
        - Смотря как сказать, - усмехнулся я и сказал ему правду, - просто для машины моего класса не существует такой сети, в которую было бы невозможно проникнуть, если конечно она не является полностью изолированной… Тут скорее действует принцип приличия.
        - Ты имеешь в виду то, что подсматривать в щёлку нехорошо и неприлично?
        - Именно это я и имею в виду.
        - Но если я попрошу тебя узнать кое-что секретное, ты сделаешь это для меня?
        - Смотря, что тебе нужно узнать?
        Антон немного помялся, потом посмотрел прямо в зрачок передатчика и сказал словно бы не своими словами:
        - Двенадцать лет назад Службой Безопасности Содружества Планет проводился секретный эксперимент под кодовым названием "Чужая спираль". Я бы хотел узнать, что это был за эксперимент и как он связан с моим дядей и со мной лично. Для меня это очень важно
        - Хорошо, я попробую в этом разобраться, а завтра всё тебе расскажу.
        - Но ты же сам сказал, что в миллионы раз быстрее можешь найти нужную информацию, - сказал Антон слегка разочарованно, наверно он ожидал мгновенного ответа на свой вопрос.
        - Ну, во-первых, я не знаю, где мне искать ответ и что конкретно искать. Да и к тому же, тебе наверняка нужна не неподъёмная куча голой информации, а хорошо подготовленная выборка.
        - Хорошо, я подожду до завтра, - сказал Антон и потянулся к выключателю видеофона.
        - Ты что, собираешься отключиться?
        - Ты же сейчас будешь искать.
        - Ну и что, это ничем не помешает нашему разговору. Поиском уже занимается другой мой уровень.
        - Я до сих пор не могу привыкнуть к такому тебе.
        - Антон, я и сам не могу к такому себе привыкнуть, не отключайся, пожалуйста. Я не хочу оставаться один.
        - Я не отключаюсь.
        - Спасибо, Антон. А то недолго мне ещё осталось быть на Земле.
        - Ты уже улетаешь?
        - Через три месяца корабль выходит на межзвёздную трассу. Главные и окончательные испытания.
        - Как бы мне хотелось побывать на этом твоем звездолёте, ты столько мне про него рассказывал.
        - Конечно не знаю точно, но я наверно смогу это устроить. Я поговорю с Рикстом о том, чтобы он допустил на "Иглу" одного человека. Возможно, он и не откажет.
        - Двоих человек.
        - Почему двоих? - спросил я, хотя и без этого вопроса всё прекрасно понимал, и я бы удивился, если бы Антон забыл про Игоря. - Точнее говоря, кто будет вторым?
        - Помнишь того парня, который был со мной, когда я в первый раз вызвал тебя по видеофону.
        - Я ничего не забываю. Его зовут Игорем, и вы познакомились в тот самый день.
        - Ты его знаешь?
        - Может быть не так хорошо, как тебя, и не так хорошо, как хотелось бы мне, но знаю… Его я в первый раз увидел за несколько часов до того твоего вызова. Я с ним говорил, и он меня понял.
        - Так это ты прислал его ко мне?
        - Нет, я его не присылал, он сам пришёл к тебе. Вряд ли я смог бы прислать его, если бы он этого сам не захотел.
        В этот момент я, прозондировав уже почти все открытые информационные сети, наконец-то наткнулся на упоминание об эксперименте "Чужая спираль", о чём не замедлил сообщить Антону:
        - Антон, я, кажется, всё-таки нащупал след этой твоей "Чужой спирали".
        - Только сейчас?
        - Мне пришлось просмотреть почти все открытые сети, а это само по себе довольно странно. Извини, Антон, я сейчас отключусь, дальнейший поиск потребует уже всего меня. А завтра я сам свяжусь с тобой и обо всём расскажу.
        - Погоди, Рэй, а если отвечу не я?
        - Ну и что, они не позовут тебя, что ли?
        - Рэй, я не хочу, чтобы мои родители тебя сейчас видели.
        - Думаю, что понимаю тебя. Они меня не увидят, я могу показать на экране любое лицо. Хотя бы этого твоего друга Игоря.
        - А меня ты можешь показать?
        - И тебя тоже, чем ты хуже других.
        - Покажи, я посмотреть хочу.
        - Ну, если так хочешь.
        Я сменил изображение на экране и стал там точной копией Антона:
        - Ну и как?
        - Просто здорово… Ты ведь так можешь таких дел натворить.
        - Не бойся, не натворю, я не хочу никому ничего плохого. До свидания, Антон.
        - До завтра, Рэй.
        Да, вопрос, который мне задал Антон, был не из лёгких, а, наоборот, самый трудный из тех, которыми я задавался. Поиски в открытых сетях не дали мне практически ничего, хотя обычно там было можно узнать абсолютно всё о том, что представляет собой та или иная засекреченная программа или эксперимент. Естественно это было возможно только для суперкомпьютера, но уж никак не для рядового человека. Но я нашел там только жалкие упоминания, из которых было ровным счетом нельзя узнать ничего. Но я точно узнал то, что "Чужая спираль" была как-то связана со Службой Безопасности Содружества. Тогда я, насколько мог осторожно и незаметно, проник в секретную информсеть Службы Безопасности. Но всё, что я сумел выяснить там, это то, что данный эксперимент был как-то связан с какими-то странными находками в системе Нового Солнца, и что тут, по подозрениям СБ, здорово попахивало вмешательством извне. И ещё, я выяснил там, что более подробная информация об эксперименте "Чужая спираль" хранится в специальном закрытом информатории Совета Безопасности, который не имеет выходов ни в одну из информационных сетей, и что
работать с ней могут только по специальному решению Совета Безопасности. Что ни говори, а тогда я был серьёзно взволнован, ведь я впервые столкнулся с тем, что не могу достать ответ на заданный мне вопрос о реально имевших место событиях. Я впервые столкнулся с секретностью подобного уровня. Рано утром я вызвал Антона и попытался объяснить ему всё это. Антон же отреагировал на моё объяснение так, словно бы ожидал именно такого ответа, а не какого-то другого.
        - Но я действительно не могу узнать ничего сверх этого. Я абсолютно бессилен.
        - Оказывается, что я знаю даже больше, чем ты.
        - Может быть, поделишься этим знанием со мной?
        - Хотел бы, но не могу, я обещал, что не скажу ни слова… И так я сказал слишком много для такого супермозга, как ты.
        - Не пойму я тебя, Антон.
        - Меня и не нужно понимать, потому что я сам себя не понимаю… Если бы ты был человеком, тогда я бы наверно доверился тебе, но ведь ты же просто холодный и мощный электронный супермозг, который никогда не был человеком и никогда им не сможет стать, даже если очень захочет. - На глазах у Антона выступили злые слёзы, и он тут же отключил видеосвязь со мной.
        И тогда я понял, что быть прежним Рэем я уже никогда не смогу. По крайней мере, для Антона уж точно не смогу. Но у меня оставалось ещё одно я. Этим я был Игорь. Ты наверно сейчас не очень-то понимаешь меня. Ты думаешь, что Игорь и Рэй - одно и то же лицо. Нет, это не так, совсем не так. Для того чтобы Антон ничего не понял, мне пришлось по сути дела создавать совершенно новую личность. И я не хотел, чтобы Антон и во второй раз разочаровался во мне. В тот день я в качестве Игоря снова встретился с Антоном. Он пришел к речке, а я уже ждал его там. Антон был неестественно хмурый, но всё-таки поздоровался со мной первым:
        - Привет, Игорь.
        - Ну, здравствуй, Антошка. Ты, по-моему, сам не в себе сегодня. Что-то случилось?
        - Ничего не случилось.
        - Ты мне не ничевокай, а выкладывай.
        - Да с Рэем поругался.
        - Из-за чего, если конечно не секрет?
        - Об этом лучше вообще не говорить.
        - Ну, как хочешь.
        - Я его просил узнать кое-что для меня, а он не смог этого сделать.
        - Не смог? Это очень странно. Если киб-интеллект такой мощности, как Рэй, не смог, то, может быть, на твой вопрос вообще нет ответа.
        - Ответ есть, но он засекречен в высшей степени.
        - Тогда зачем он тебе?
        - Просто для того, чтобы знать.
        Несколько минут мы молчали. Смотрели, как течёт река, как плещется в ней мелкая рыбёшка. Потом Антон сказал:
        - А ещё Рэй обещал попросить разрешения на то, чтобы мы с тобой побывали на "Игле"… Только вот не знаю, попросит ли после того, как я его по всякому обозвал.
        - Как, например?
        - Холодным мощным супермозгом. И ещё, я сказал, что он никогда не был и никогда не будет человеком, даже если очень захочет.
        - Да, на это он может и обидеться. Хотя вряд ли, ты ведь говорил ему одну только правду и ничего кроме неё. А своё обещание он постарается выполнить. Ведь он никогда и ничего не забывает.
        - Значит, не забудет и того, что я ему сказал. Я же просто погорячился, и сам сейчас об этом жалею.
        В это же самое время я разговаривал с Рикстом. Он сам пришел на звездолёт, и первым завёл разговор.
        - Видишь ли, Рэй. Мы намечаем ещё одну, внеплановую проверку корабля. Через пару дней "Игла" должна будет совершить облетный рейс Системы с посадками на восьми планетах.
        - Разве эта проверка нужна, капитан? В планетарном режиме испытаний было проведено достаточно. И это будет никакая не проверка, а просто развлекательная прогулка.
        - Может быть и так, но проверка состоится.
        - Я с этим и не спорю. На борту будет полный экипаж?
        - Нет, на борту буду один только я, да и то только на случай крайней необходимости.
        - Вы хотите сказать, что испытываться буду я?
        - Точнее говоря то, как ты состыкован с кораблем и насколько хорошо можешь выполнять свои обязанности.
        - Понятно, капитан, готов выполнять. Но только у меня есть ещё несколько вопросов и одна просьба…
        На берегу реки же я продолжал разговаривать с Антоном:
        - А что, если бы вдруг Рэй предложил бы тебе экскурсию не только по звездолёту, а по всей Солнечной Системе?
        - Нет, такого просто никогда не может быть. Рэй сейчас наверняка соблюдает пресловутый принцип перестраховки, как, впрочем, и все люди, связанные с "Иглой".
        - Ну, а всё-таки, согласился бы ты или нет?
        - Ещё и спрашиваешь. - Улыбнулся Антон.
        В это время на корабле:
        - Вы наверно знаете, что академик Закат исполнил мою последнюю просьбу, и что эта просьба собой представляет?
        - Да, знаю.
        - Как мне поступить в этой ситуации?
        - Если хочешь, то и в этом качестве ты тоже сможешь находиться на борту "Иглы".
        - Тогда у меня будет просьба.
        - Давай, выкладывай свою просьбу.
        И я попросил у него, чтобы со мной на корабле был мой друг Антон. Рикст сначала отказался, причём в довольно категорической форме, но потом, немного подумав, всё же согласился, поставив условие, что это будет последняя моя подобная просьба. Я же сообщил об этом Антону только вечером. Он сам вызвал меня, чтобы извиниться за то, что сказал утром.
        - Да брось ты, Антон, я уже всё забыл.
        - Мне Игорь сегодня сказал, что, мол, ты никогда ничего не забываешь.
        - Если захочу, то могу и забыть, правда, не навсегда, так же, как любой человек, как ты, например… Ну, да ладно. Вчера я обещал, что ты побываешь на "Игле".
        - Ты обещал, что двое.
        - Ну, конечно, можно и двоим. Так вот, я предлагаю нечто более существенное, чем просто экскурсия по кораблю. Это будет что-то вроде турне по планетам Системы. Вы согласны на такое?
        - Конечно, - заулыбался Антон, - точнее, я согласен, а про Игоря ещё не знаю.
        - Ну, с ним-то ты, надеюсь, договоришься. Старт "Иглы" намечен на послезавтрашнее утро. А весь полёт займет шестнадцать дней.
        - Ой, тогда надо же у родителей разрешение просить. Да и Игорю сообщить, а я даже не знаю, где его найти.
        - Могу тебе в этом помочь. Я сам поговорю с ним.
        - Лучше узнай номер его видеофона.
        - Так ты связь со мной отключишь. Вот что, лучше я сам свяжу вас.
        Никаких осложнений не возникло, и через два дня, утром мы с Антоном оказались на Восточном космодроме Земли.
        - Так это и есть знаменитая "Игла"? - спросил Антон у встретившего нас Рикста.
        - Это "Игла". - Немного суховато ответил Рикст. - Но только она ничем ещё не знаменита. Скорее даже наоборот, неизвестна и серьёзно засекречена. И только сегодня она в первый раз выйдет в свет как "Игла".
        - Но ведь Рэй говорил, что звездолёт в большей степени уже испытан.
        - Испытан, но только без БИКМа.
        - А это что такое? - спросил Антон.
        - Интеллектуальный бортовой кибермозг.
        Услышав это, Антон замолчал, и молчал, пока мы шли к кораблю. А когда подошли, я выдвинул трап и открыл дверь шлюза.
        - Добро пожаловать на "Иглу", - сказал я через наружные громкоговорители голосом Рэя.
        - Привет, Рэй! - тут же крикнул в ответ Антон.
        - Здравствуй, Антон, - здороваясь, я покачал выдвинутыми наружу антеннами и слегка втянул одну из опор так, чтобы было можно подумать, что корабль поклонился или кивнул головой. Увидев это, Рикст улыбнулся и погрозил пальцем одной из видеокамер корабля, словно нашкодившему мальчишке.
        Тот полёт "Иглы" прошёл без малейших проблем и неувязок, точно по намеченной Рикстом программе. Он и в самом деле оказался чем-то вроде экскурсии или лёгкой прогулки.
        Первую посадку мы произвели на Меркурии. На подходе к планете я провел "Иглу" неподалёку от меркурианского экрана - огромного отражателя, заслоняющего для Меркурия часть Солнца, и делающего температурный режим на планете пригодным для человека. "Игла" медленно опустилась на Центральный Космодром Меркурия. Мы с Антоном на целый день были предоставлены сами себе на ещё не до конца освоенной планете, большую часть поверхности которой по-прежнему занимала безжизненная пустыня. На рейсовом дисколёте мы слетали к океану, искупались там и немного позагорали, потом побывали в молодых городах и на самом краю пустыни, где люди занимались её благоустройством; видели молодые лесопосадки на фоне всё ещё остающегося лунным пейзажа, строящиеся города и посёлки. Потом мы вернулись на космодром и несколько часов наблюдали, как взлетают и садятся на поле неуклюжие с виду громады грузовозов, как легко взмывают к небу и спускаются с неба изящные пассажирские лайнеры. А вечером "Игла" уже покидала Меркурий.
        Утром следующего дня мы прибыли на Венеру. Здесь я тоже провел корабль так, чтобы показать Антону венерианский экран, значительно превосходящий по размеру экран у Меркурия, но более редкий и пропускающий больше света к поверхности планеты. Мы сделали два витка вокруг Венеры, прежде чем получили разрешение на посадку. Получив его, я посадил корабль на Северный Космодром Венеры. Рикст сказал, что тут мы пробудем двое суток и так же, как и на Меркурии, удалился.
        Венера это естественно не Меркурий, а вторая по населению и значимости планета в Солнечной Системе, освоенная уже достаточно давно для того, чтобы казалось, что тут всегда было так. Здесь у Антона были знакомые. По правде говоря, это были и мои знакомые, но в таком облике они меня не знали, а я не подавал виду. Это были ребята, с которыми мы познакомились в самом начале этого лета, на Земле они были на экскурсии. У них мы и переночевали, и вообще, эти два дня на Венере пролетели почти незаметно, быстрее, чем день на Меркурии, да и улетать с Венеры нам не очень-то хотелось, потому что мы не успели сделать всего того, что хотели и предлагали нам знакомые ребята.
        Покинув Венеру, "Игла" продолжила свой путь по Солнечной Системе. Третьей планетой, на которую мы опустились, был Марс, самая первая колонизированная землянами планета, самая густозаселенная и благоустроенная. На Марсе мы пробыли ещё двое суток. Успели много где побывать и много на что посмотреть, было очень интересно, и улетать с Марса тоже не очень-то хотелось.
        После Марса "Игла" отправилась за пояс астероидов, к Юпитеру и дальше. Мы садились на Ганимед, Титан, Титанию и Плутон, холодные и безжизненные планеты, ещё не освоенные, на которых были даже не поселения, а только базы землян. Но нам удалось побродить в скафандрах под чёрным небом и далёким Солнцем, побывать на самом переднем крае освоения Солнечной Системы.
        Ровно через шестнадцать суток после старта, "Игла" опустилась на свою стоянку на Восточном Космодроме Земли. Как только мы приземлились, Рикст сразу же ушел, даже не попрощался, а мы с Антоном остались на корабле вдвоём. Хотя Антон-то считал, что втроём.
        - Ну, как, Антош, понравилась экскурсия? - спросил я с экрана, находясь в образе Рэя.
        - Нормально, Рэй, всё было просто здорово. И корабль ты водишь просто бесподобно.
        - На то я и корабельный мозг.
        - Мы с Игорем ещё придём к тебе сюда, астрокапитан нам разрешил.
        - Не стоит, Антон, я и на любом другом экране выгляжу точно так же.
        - Но ведь мы же с тобой всё-таки друзья.
        - Спасибо, Антон, что по-прежнему так считаешь, и до свидания. Мне сейчас нужно работать.
        Я сказал это и отключил экран. Но, тем не менее, я, в образе Игоря, вместе с Антоном вышел из корабля. Но я всё равно знал, что долго так продолжаться не может, и уже пора сказать Антону о том, кто я на самом деле.
        - Ты куда сейчас? - спросил у меня Антон.
        - А ты куда собираешься?
        - Я в Речку, нужно показаться родителям и сообщить, что я жив, здоров и уже вернулся на Землю.
        - Можно мне с тобой?
        - Пожалуйста, я совсем не против компании.
        В посёлке Антон сразу же убежал домой, а я, предупредив его об этом, отправился к речке. Чем ближе подходил тот момент, когда я должен был во всём ему признаться, тем сильнее мне не хотелось этого делать. И я даже загадал, что если через полчаса Антон не появится, я просто исчезну, и он больше ничего не услышит и не узнает об Игоре. Но Антон появился через двадцать минут, по-прежнему одетый в полётную повседневку "Иглы", которую я, с разрешения Рикста, сделал для нас обоих.
        - Когда мы в следующий раз пойдём к Рэю? - сразу же спросил он.
        - Никогда, - ответил я ему правду.
        - Почему, нам ведь разрешили?
        - Антошка, разве ты так ничего и не понял, - сказал я и насвистел ему незатейливый мотив песни о звездолётчиках, которую мы с ним сочинили сами, ещё два года назад, и о которой никто ничего не знал, кроме нас двоих. Выражение лица Антона мгновенно изменилось, и он неуверенно, но с какой-то надеждой и тайной радостью спросил:
        - Рэй? Ты Рэй!?
        - Ну, наконец-то ты догадался, Антошка. А я всё думал, догадаешься или нет.
        - Не очень-то ты и хотел, чтобы я догадался.
        - Если честно сказать, вообще не хотел. Даже сейчас подумывал исчезнуть так, чтобы ты ничего не узнал.
        - Рэй, я ничего не пойму.
        - Тут столько всего напутано, что я и сам плохо всё понимаю. И я сейчас должен уйти, немедленно, я обещал самому себе. Давай расстанемся по-хорошему, как друзья. И не провожай меня, пожалуйста.
        Я поднялся, положил руки на плечи Антону, постоял так с полминуты и быстро пошёл прочь, через посёлок, к посадочной площадке, рейсовых дисколётов. Но по дороге, проходя мимо своего дома, я почти что столкнулся с Леком.
        - Привет, мальчик, - он явно был в хорошем настроении, не то, что при нашем предыдущем свидании, - куда это ты так несешься?
        - Здравствуй, академик.
        - Фу ты, нашел, как назвать.
        - А как лучше? Комом?
        - Лучше так, как привык.
        - Не могу, сейчас не могу. А спешу я сейчас к вам в лабораторию, чтобы окончательно распрощаться с человеческим обликом.
        - Тебе что-то не понравилось?
        - Видишь ли, человеком можно или быть или не быть, между этим не удержишься, тяжело. Ну, я пойду.
        - Погоди, у меня есть для тебя подарок, кое-кто просил это тебе передать.
        Он сунул руку в карман и извлек на свет старинные, со стрелками, механические часы, хорошо мне знакомые.
        - Это Андрей передал?
        - Он, я только что вернулся от них. И ещё, он просил тебе сказать, что они обязательно принесут тебе удачу, и что, пока они идут, всё у тебя будет хорошо. Он просил, чтобы ты не забывал Андрея с Земли тридцатой.
        - Но ведь это же его талисман.
        - Он сказал, что такой талисман тебе сейчас намного нужнее, чем ему. И что твое самое большое желание, если ты будешь в это верить, когда-нибудь обязательно исполнится. Пусть они будут для тебя памятью о твоем друге Андрее. Бери…
        Рэй прервал свой рассказ, потянулся, поставил босые ноги на пол и, посмотрев на меня, сказал:
        - Ну, вот и всё, наверно уже сказано достаточно.
        - На сегодня?
        - Вообще достаточно, - улыбнулся он.
        - Ну а что было дальше?
        - Дальше не было ничего интересного. Я просто перестал быть Рэем, как сам того хотел. "Игла" выполнила несколько испытательных полётов. Потом этот незапланированный рейс к Диверу, а дальше ты сам всё уже знаешь. И если бы не было того столкновения, и не был бы ты таким, какой ты есть, не был бы я сейчас для тебя Рэем. Я ведь не виноват, что мы с тобой стали друзьями.
        - А я что, виноват, что ли? - я встал с кресла и сел на кровать рядом с Рэем, взял его за руку. - С тобой мне хорошо.
        - Мне тоже хорошо, хотя я уже не тот Рэй, что был прежде, не тот Рэй, о котором я тебе рассказывал. Прежним Рэем мне уже не быть никогда.
        - Ну, а что стало с Антоном?
        - Ну а что с ним может стать, насколько я знаю, у него всё было в порядке. Он сейчас твой ровесник. После того своего признания, я редко с ним общался, и чем дальше, тем реже, наши пути быстро расходились, и, похоже, навсегда. Я знаю, что он с родителями перебрался в город, на запад. Знаю, что у него появились новые хорошие друзья. И он наверно уже никогда особо не скучал обо мне. Ну, да ладно, хватит, Вик. Пойдём, искупаемся.
        - На корабле-то ведь бассейна нет, не в душе же купаться.
        - Ну и что, что нет, ты ведь сейчас не на корабле, а у меня в гостях. А в своём мире я что хочу, то и делаю, в нём я полный хозяин, - сказал он со своей "фирменной" улыбкой, - пойдём.
        И я пошел за ним. Мы спустились на лифте вниз, к выходу из корабля. Когда Рэй открывал его, мне стало немного не по себе. Но за люком естественно оказался не открытый космос, который я почему-то опасался увидеть, а Земля. Выбрались мы из небольшой пещеры в почти отвесном склоне горы. Вокруг горы был редкий лес, а немного поодаль прорезала его чистая неширокая речка.
        - Как мы туда спустимся? - поинтересовался я.
        - Здесь есть тропинка, второй склон у горы пологий.
        Даже таким образом я не ожидал сейчас оказаться на Земле, и был немного ошарашен, но всё же постарался не подать виду. Мы спустились к реке, искупались и расположились на мягкой и зелёной траве рядом с берегом.
        - Рэй, тебе не тяжело создавать такой мир?
        - Это просто мой мир. Но сделал я его не для себя, а для тебя, потому что ты мой друг. Если тебе что-то не нравится, скажи, я исправлю.
        - Нет, не нужно, пусть всё будет так, как хочется тебе.
        - Но разве тебе не хочется нигде побывать?
        - Вообще-то есть у меня одна мысль, но я боюсь того, что, оказавшись там, я уже не захочу никуда возвращаться, даже к действительности.
        Глава шестая: Высшее звёздное
        Целая чреда дней, последовавших за этим, слилась для меня в один долгий день. Очень долгий, потому что в один мой нормальный день Рэй втискивал почти неделю жизни в созданном им иллюзорном мире. И мы с ним, насколько я понимал, просто наслаждались этой самой жизнью. Созданный Рэем мир ничем не отличался от реального, по крайней мере я не находил в нём ничего необычного и отличающегося от реального мира. Я просто жил в нём, и эта жизнь была для меня очень интересной. Я узнал столько много нового и интересного о Земле, где, если сложится судьба, когда-нибудь окажусь. И всё же этот мир смущал меня тем, что кроме меня и Рэя в нём не было ни одного человека.
        И вот, на исходе третьей недели (третьего дня по нормальному времени звездолёта), я всё же не выдержал и сказал об этом Рэю.
        - Всё ещё будет, обязательно будет. - Ответил он с лёгкой улыбкой. - Только готов ли ты к этому?
        - К чему?
        - Видишь ли, - в одно мгновение Рэй вновь стал серьёзен, - я обещал сделать из тебя настоящего звездолётчика, настоящего звёздного разведчика, серьёзно обещал. И поэтому тебе придётся долго и серьёзно учиться.
        - А при чём тут люди в этом мире?
        - Как это при чём? - лицо Рэя снова тронула улыбка, - они будут учить тебя, они будут учиться вместе с тобой, будет всё, как в реальном мире. Я считаю, что иначе обучение не будет достаточно полным и качественным.
        - Мне что-то не всё понятно.
        - А чего тут непонятного. Этот мир станет практически точно таким же, как реальная Земля. А твоё субъективное время я постараюсь ещё ускорить.
        - А твои вычислители от этого не перегреются? - полушутливо спросил я.
        - Об этом можешь не беспокоиться. - Ответил Рэй полностью серьёзно. - Я ещё немного притормозил "Иглу" и перевел ряд систем в дежурный режим.
        - Рэй, не забывай, что сейчас для нас самое главное то, чтобы ничего не случилось со звездолётом.
        - Не беспокойся, Вик, на такой скорости с нами ничего не случится. И так контроль почти что трёхкратный… - Рэй вздохнул, - да и, к тому же, у меня всё ещё остается значительный резерв производительности. Я сам себя ещё не до конца узнал. Сколько не пробовал себя перегрузить, всё равно не получалось, и резерв оставался. Ну да ладно, Вик, всё это ерунда.
        - А что тогда не ерунда?
        - Не ерунда то, что здесь будет почти что Земля. И я буду с тобой. Мы поступим в Звёздное Училище, окончим его. Потом я ещё кое-что устрою… Или ты не согласен на это?
        - Но сколько на всё это уйдёт времени?
        - Не так уж и много. Месяцы спрессуются в дни, годы в недели. Ты проживёшь здесь несколько лет, а на самом деле пройдёт не больше двух месяцев.
        Не то чтобы у меня не было никаких других вариантов. Просто я понял, что и дальше здесь будет не менее интересно, чем было в последние дни. И если у Золотистой всё будет так, как я ожидаю, то всё то, что я узнаю здесь, мне обязательно пригодится. А если у Золотистой ничего нет, то я просто проживу несколько лет на пусть иллюзорной, но всё-таки Земле. Насколько же наивен я был в тот момент. Я совсем не ожидал того, что прожил потом на самом деле. Тогда же я просто сказал:
        - Я готов.
        - Ты это сказал. - Рэй на какое-то время прервался, потом немного виновато улыбнулся мне и сказал. - Всё, пути назад уже нет ни для тебя, ни для меня. И я прошу тебя сейчас только об одном, никому, кроме меня, не говори, что этот мир всего лишь иллюзия в недрах суперкомпьютера. Последствия этого могут оказаться полностью непредсказуемыми. Я оборвал обратную связь. И сейчас я, тот я, который перед тобой, полностью на равных с тобой. Начали.
        Рэй закрыл глаза и снова замолчал. В тот момент мы снова лежали рядом, на траве возле речки. Летнее солнце стояло высоко в бездонно-голубом небе и от души грело нас. Лёгкий ветерок чуть слышным шелестом пролетал сквозь кроны деревьев. По небу плыли лёгкие полупрозрачные облака. Всё было точно так же или почти так же, как вчера или позавчера. Я не понял всего того, что сказал мне Рэй, и спросил:
        - Ну и когда же мы попадём в тот мир, про который ты говорил?
        Рэй повернулся на бок и, посмотрев на меня своими большими и удивленными глазами, сказал:
        - Вик, разве ты ещё ничего не понял? Мы уже там, точнее говоря здесь.
        - Но ничего не изменилось.
        - А ничего и не должно было меняться, так было задумано. Ну, разве что та пещера, из которой мы сюда выходили, уже никуда не ведёт.
        - Где же тогда выход из этого мира?
        - Его пока ещё нет. И появится он только тогда, когда наше дело будет окончено, тогда, когда мы с тобой станем настоящими звездолётчиками.
        - Но ведь ты можешь сделать это в любой момент, стоит тебе только захотеть. Ведь весь этот мир в тебе, часть тебя.
        - Ничего ты ещё не понял. Я оборвал обратную связь и сейчас с тобой на равных. Я изолировал свою, если так можно сказать, личность в этом мире. И сам я сейчас только в этом мире и больше нигде.
        - Ну и что же мы сейчас будем делать?
        - В пяти километрах отсюда посёлок. Через два часа оттуда можно улететь на дисколёте.
        - И куда мы с тобой полетим?
        - Как куда? Подавать документы в Первое Звёздное Училище.
        - Что подавать?
        - Ах да, совсем забыл, - улыбнулся Рэй, - твоя личная карточка лежит у тебя в кармане рубашки. Только уж извини, мне пришлось сделать её так, что начальный и средний этап обучения ты уже прошёл. Что впрочем, не так уж далеко от истины. Мне не хочется терять лишний год, думаю, что и тебе тоже. Ну что, идём?
        - Больше наверно ничего и не остаётся, - улыбнулся я.
        - Ну и прекрасно, одеваемся.
        Я поднялся и с удивлением обнаружил, что вместо полётной повседневки "Иглы", рядом со мной лежит обычная одежда, причём не новая, а уже немного поношенная. И положена она была именно так, как положил бы её я, а не кто-то другой. У меня тут же появилось ощущение, что эту одежду я уже надевал, что-то вроде ложной памяти. Но я ничего не сказал об этом Рэю, а просто молча оделся. Узкие брюки, рубашка и короткая лёгкая куртка. Рэй же оказался одетым в безрукавную майку из серебристой металлизированной ткани и короткие шорты, а на ногах у него, в отличие от моих ботинок с толстой подошвой, были лёгкие кеды.
        - Такие разные мы стали, - улыбнулся я.
        - Идём, по пути всё тебе объясню. Расскажу нашу с тобой так называемую легенду.
        Пока мы шли к посёлку, Рэй объяснил мне, что в этом мире он обычный мальчишка с Земли, Рэй Климов. Что он живёт в этом посёлке с братом. Но брат полгода назад окончил Высшее Звёздное и уже отбыл в продолжительную экспедицию на корабле Дальней Разведки. Так что Рэй сейчас остался один и серьёзно намерен поступить в Первое Звёздное. Я же, как объяснил мне Рэй, всё тот же Виктор Стрельцов, родом с Дивера, эвакуировался с него на Терцию, но сразу же отправился на Землю, чтобы поступать во всё то же самое Первое Звёздное. Прибыл я сюда утром по среднепланетному времени и познакомился с ним в космопорте, где он совершенно случайно оказался.
        - Но для чего всё это нужно, Рэй?
        - Для того чтобы не создавать никаких несоответствий. Для того же, в частности, нельзя никому говорить, что на самом деле представляет собой этот мир. Иначе в этом мире может нарушиться порядок вещей или, что более вероятно, тебя посчитают больным, - он выразительно покрутил пальцем у виска, - и в результате ты никогда не сможешь стать звездолётчиком. Тогда мы рискуем остаться в этом мире навсегда. Обещай мне, что всё сделаешь так, как нужно, так, как я тебе говорю.
        - Обещаю, хотя ещё не всё понимаю до конца.
        - Успеешь понять.
        В это время мы вышли из леса и увидели посёлок.
        - Рэй, да ведь это же Быстрая Речка.
        - Ага, она самая, ничего другого я и не хотел придумывать.
        - Может быть, пригласишь в гости и сюда?
        Рэй посмотрел на часы и сказал:
        - Время ещё есть, можно зайти.
        Дом оказался очень знакомым. Рэй почти точно скопировал его с того, который показывал мне в своём сне-воспоминании.
        - Ничего не мог с собой поделать, - прокомментировал он, - получилось очень похоже. Хотя это и было нежелательно.
        - Почему нежелательно?
        - Потому что я, в конце концов, могу захотеть навсегда остаться в этом мире… Здесь, в этом доме, мы с тобой проживём несколько недель, может быть месяцев, но не больше.
        - А что потом?
        - Потом нам, как я надеюсь, придётся переселиться в казармы Первого Звёздного. Для курсантов это обязательно.
        Казармами называли общежитие курсантов, неофициально конечно, но настолько прочно это вошло в речь, что общежитием называли его только в исключительных случаях.
        - Жить будем в одной комнате?
        - Если захочешь.
        - Захочешь ли ты?
        - А разве я не хочу. Ну да ладно, пойдём, подождём дисколёт на улице, а то бывает, что они немного опережают расписание.
        Едва мы вышли из дому, как буквально столкнулись с первым человеком из этого мира. Этим человеком оказался мальчишка лет одиннадцати-двенадцати.
        - Рэй, Привет, - сказал он, улыбаясь настолько широко, насколько это наверно вообще возможно, и спросил, - ну как, приняли у тебя документы?
        - Нет, я там ещё не был.
        - А куда же ты тогда утром летал?
        - Слишком ты, Тём, любопытный.
        - Какой есть. - Он умудрился улыбнуться ещё шире, - и всё же куда?
        - Не куда, а зачем. Вот с ним познакомился, - Рэй кивнул в мою сторону. - Он, как и я, собирается поступать в Первое Звёздное.
        Мальчишка посмотрел на меня и, очевидно сочтя нужным, представился:
        - Артём, - и немного смутившись, добавил, - Гальский.
        - Стрельцов Виктор.
        - Но он не обижается, когда его зовут просто Вик, - улыбнулся Рэй.
        - Я тоже не обижаюсь, если меня зовут просто Тёмом. Вик, а откуда ты прилетел на Землю?
        - А как ты догадался, что я не с Земли?
        - Да это же очень просто. Кто из землян может умудриться надеть с такой одеждой такие ботинки.
        - Отстань, Тём, от человека.
        - А разве я пристаю?
        - Мы торопимся на дисколёт.
        - Он уже сел, так что бегите?
        - Сел? Вик, побежали, а то до завтра ждать придётся. Или вызов делать.
        На дисколёт мы всё-таки успели. В самый последний момент заскочили в полупустой салон, расположились на пустом ряде кресел, я у окна, а Рэй рядом. Всю дорогу проболтали о пустяках, словно бы были обычными жителями этого мира. А через два часа уже были у входа в Первое Звёздное Училище. Перед входом мы, не сговариваясь, задержались.
        - Немного боязно, - признался Рэй, улыбнувшись при этом.
        - Мне тоже, - поддержал его я.
        - Ну, уж если нам одинаково боязно, тогда пойдём.
        За входом был большой светлый холл, а прямо напротив, на стене, была выложена из разноцветных каменных плиток эмблема Первого Звёздного - семь лучистых звёзд Большой Медведицы на угольно-чёрном фоне, заключенные в восьмиугольник из перекрученной золотистой ленты. Из-за этой эмблемы курсантов Первого Звёздного иногда называли "медвежатами", но они ни в малейшей степени не обижались на такое прозвище. Мы немного постояли, разглядывая эту знаменитую эмблему, потом переглянулись и пошли дальше. Внутри почти не было людей, но зато в большом количестве встречались всевозможные поясняющие надписи, планы и указатели. По ним мы без труда нашли председателя приёмной комиссии, пожилого человека в штатском. По давно заведённой традиции документы от поступающих принимал один только председатель. Мы ожидали того, что тут будет толпа, но оказалось, что в этот момент никто не атаковал комиссию и председателя. Председатель немного недоверчиво осмотрел нас с головы до ног, едва мы вошли в кабинет:
        - Ну и чего вы хотите от меня, молодые люди?
        - Мы пришли сюда, чтобы подать документы и претендовать на поступление в это училище, - ничуть не смутившись, ответил Рэй.
        - Но сколько же вам лет?
        - Уже по пятнадцать.
        - И вы считаете, что этого достаточно?
        - Насколько мы знаем, нижнего ограничения по возрасту у вас нет, и никогда не было. Знаем и то, что в Первом Звёздном были даже тринадцатилетние курсанты, а не то что пятнадцатилетние. А насколько мы для вас подходим или не подходим, с первого взгляда вам не определить. Если мы не сдадим экзаменов, не пройдём по контрольным тестам или по конкурсу, мы не будем иметь к вам ни малейших претензий, - высказался Рэй, а я промолчал.
        - Ну, хорошо, убедили, - после небольшой паузы сказал председатель, едва заметно улыбнувшись, - давайте сюда ваши документы.
        Первым личную карточку протянул оказавшийся более расторопным Рэй. Председатель вложил карточку в щель считывающего устройства.
        - Рэй Климов, так… так… понятно. Дмитрий Климов, старпом "Циклона", вам случайно не родственник?
        - Брат.
        - Так я и подумал, вы похожи. - После этого председатель кивнул мне, и я отдал ему свою карточку, которую в первый раз держал в руках. Карточка отправилась туда же, куда и рэева.
        - Виктор Стрельцов, родился на Дивере. Бывал я там когда-то… Малоприятным местом он стал сейчас.
        - Сейчас там уже никого не осталось. Я был среди последних эвакуировавшихся.
        - На Землю ты прибыл с Терции?
        - На Терцию я даже не опускался, сразу же после карантина на орбитальной базе улетел на Землю.
        - Понятно… Итак, в восемнадцатой экзаменационной группе есть два свободных места, - он открыл встроенный в стену шкаф, взял две серебристые пластинки, вставил их в лежащую на столе панель терминала, быстро набрал что-то на клавиатуре, чуть-чуть подождал и отдал их нам, - вот ваши экзаменационные карточки.
        - И когда начинаются экзамены?
        - Восемнадцатая группа, насколько мне известно, собирается послезавтра. Всю информацию вы можете получить у справочных стоек.
        - Нам можно идти?
        - Погодите. Виктор, ты уже устроился на Земле или нуждаешься в жилье?
        - Я уже устроился.
        - Ну и хорошо. Желаю удачи, молодые люди.
        Как только мы вышли из кабинета, я спросил у Рэя:
        - Кто такой этот председатель?
        - Это же старший системкапитан Йорк, заместитель командира училища. Разве не знаешь?
        - Экспедиция, открывшая Терцию?
        - Ага, он был тогда у них капитаном.
        Мы вышли в фойе. Там, в конце зала, полукругом стояли связанные с центральным кибермозгом училища стойки терминалов. Около них было несколько человек, таких же, как и мы, поступающих. Мы подошли к свободной, Рэй лучше меня знал, как с ней обращаться. Вставив в гнездо свою карточку, он выбрал в открывшемся приглашении: "Объявления по группе". На экран тут же выплыло написанное крупными буквами от руки объявление о том, что восемнадцатая группа собирается послезавтра утром у главного входа в училище, для того чтобы все познакомились друг с другом.
        - Ну и что сейчас будем делать? - тут же спросил я у Рэя.
        - Полетим домой. Нам с тобой нужно основательно готовится, экзамены в Первое Звёздное - это не просто так. А мы сейчас уже не имеем права не поступить.
        Выйдя из училища, мы, не торопясь, пошли к посадочной площадке дисколётов.
        - Прямого рейса для нас сейчас не будет, - сказал Рэй. - Придётся лететь с пересадкой. Где ты предпочтёшь ждать: здесь или на промежуточной остановке?
        - Смотря где эта остановка… Хотя, лучше уж здесь подождать.
        - Тогда подходящий дисколёт, - Рэй взглянул на часы, - будет через тридцать шесть минут.
        Первое Звёздное располагалось на крайнем юго-востоке евразийского материка, в тропическом поясе. И здесь сейчас уже начинался вечер. Ветра совершенно не было и поэтому было достаточно душновато. На лбу у Рэя выступила испарина, и он, стянув с себя майку, начал ею обмахиваться:
        - Вик, тебе что, совсем не жарко? Даже куртку не снимешь.
        После этих его слов я освободился от куртки, да и от рубашки тоже. Здесь, на посадочной площадке, большинство ребят тоже страдало от духоты и тоже было без рубашек.
        - На Дивере, Рэй, такое не посчитали бы и за жару.
        - Видел я тебя с твоим братом, когда вы гуляли по космодрому. Тогда одежда на тебе была гораздо более скудной, чем сейчас.
        - Мы с Серёжкой вообще не думали, что кого-нибудь встретим.
        - Ну да ладно, дело прошлое, - улыбнулся Рэй.
        Возле посадочной площадки стояло большое табло с экраном указателя-информатора. Из этого табло в разные стороны торчали два металлических стержня непонятного назначения. Поступающие в училище, а их здесь было подавляющее большинство, устроили что-то вроде спортплощадки, где соревновались в подтягивании на перекладине, которой и служили им эти штыри. Мы с Рэем пристроились к наблюдающим, которые вслух считали разы. Как раз в это самое время один парень подтянулся полтысячи раз.
        - Может быть, попробуешь? - предложил мне Рэй.
        - Нет, это будет нечестно. Я ведь с Дивера, а Дивер - тяжёлая планета, сила тяжести на треть больше земной.
        - По-моему парень, что только что подтягивался, тоже не землянин, а, скорее всего, гаммец, а Гамма тоже тяжёлая планета. Сила тяжести одна с четвертью.
        - Ну, тогда хорошо.
        Я вышел вперед и, подпрыгнув, ухватился за стержень, но не стал методично подтягиваться сотни раз, хотя и мог это сделать. Повиснув на одной руке и, подтягиваясь на ней без видимых усилий, я сказал:
        - Это состязание не выявит сильнейшего, потому что не все здесь родом с Земли. У меня на родине сила тяжести на треть больше чем здесь. Что же тогда говорить о тех, кто вырос при половине или даже трети же. Разве это справедливо по отношению к ним?
        Толпа вокруг загалдела, но в основном одобрительно, а мы с Рэем отошли в сторону.
        - Зачем ты их так?
        - Не стоит хвалиться тем, что ты имеешь, но в приобретении чего нет ни малейшей твоей заслуги. На Дивере я смог бы подтянуться от силы сотню раз, а может, и сотни не подтянулся бы, не пробовал, здесь же могу больше, и намного. Но получилось бы, что я показываю не свои возможности, не то, чего добивался долгими тренировками, а только то, что я с тяжёлой планеты.
        - Мне кажется, что тут ты не совсем прав, но спорить с тобой не буду.
        - Я тоже не хочу спорить, но считаю так, как сказал.
        Мы с Рэем отошли в сторону и сели прямо на землю. Но одни мы не пробыли и минуты, к нам подошли двое парней. Один - тот самый здоровяк, который подтягивался до меня, он всё ещё растирал себе мышцы, другой же щуплый тёмноволосый паренёк ростом немного ниже меня, и выделяющийся здесь тем, что был в рубашке.
        - Привет. Случайно не вы те самые двое, которых сегодня Йорк определил в восемнадцатую группу?
        - Случайно мы, - сказал Рэй, улыбнувшись, - только откуда вы успели узнать?
        - Это не составило труда, - улыбнулся щуплый, - Дивер - единственная населенная планета в Содружестве, где тяжесть на треть больше земной. Ну а то, что в нашей группе будет парень с Дивера, я узнал десять минут назад, у справочной стойки.
        - Так значит вы тоже в восемнадцатой группе?
        - Иначе, зачем было бы и разговор заводить. Только давайте познакомимся сначала, - сказал здоровяк и представился, - Евгений Конвин, а это Миша Рогдин, - он кивнул в сторону щуплого.
        - Вик Стрельцов, - в ответ представился я, - а это Рэй Климов.
        - Куда вы сейчас собрались?
        - Ко мне домой, - ответил Рэй.
        - А мы в казармах остановились. Может быть, зайдёте к нам, познакомимся получше.
        - Лучше полетели с нами. Всё равно я сейчас дома один, и никаких проблем не будет. К тому же там не такие тропики, как здесь.
        - Идёт. Когда летим?
        - Через двадцать минут.
        Они коротко переглянулись, и Миша сказал:
        - Мы сейчас придём. Нужно кое-кого предупредить.
        Людей на площадке постепенно становилось всё меньше и меньше. Улетел уже не один десяток дисколётов. Рэй толкнул меня и спросил:
        - Ну и как тебе этот мир?
        - Ничего неестественного или необычного пока не заметил… Только мне почему-то немного не по себе.
        - Ничего, ещё привыкнешь. Только ещё раз напомню, что никому ни слова.
        - Я же обещал. Да и, честно сказать, я уже начал забывать о том, что это за мир.
        - Если совсем забудешь, то будет лучше всего. И ещё, давай договоримся, что и сами не будем разговаривать на эту тему, по крайней мере пока. Хорошо?
        - Договорились.
        Ещё несколько минут мы просидели молча, а когда увидели возвращающихся к нам ребят, Рэй спросил:
        - Как они тебе?
        - Я их ещё и не знаю, как следует.
        - И я тоже не знаю, - улыбнулся Рэй, - но ничего, сегодня мы с ними постараемся познакомиться лучше.
        Дисколёт на этот раз был полон народу и до пересадки и после неё. Так что по пути мы почти что не разговаривали, так, перекинулись несколькими фразами. Когда мы высадились в Быстрой Речке, Миша посмотрел по сторонам, глубоко вздохнул и сказал:
        - Земля, ничего больше и не сказать.
        - Давно вы на Земле? - спросил Рэй.
        - Я уже три недели. Женька - только полторы.
        - Откуда вы? - поинтересовался я.
        - Я-то почти что местный, житель Луны в шестом поколении, - сказал Мишка, дурашливо улыбнувшись, - лунатик, как про нас здесь иногда говорят.
        - А я с Аркты, - сказал Женька, - есть такая большая, но пока ещё слабоосвоенная планета в пятидесяти парсеках отсюда.
        - Слышали про такую, - улыбнулся Рэй, - а вот я за всю свою жизнь дальше Луны не бывал.
        - А я дальше Земли, - снова усмехнулся Миша, - значит мы с тобой такие вот путешественники. Не вылезали не то что из Системы, а даже с пары Земля-Луна.
        - Зато вон Вик успел попутешествовать. Был и на Дивере и на Терции.
        - Не, на Терции я не был, только возле неё, на орбитальной карантинной базе.
        - Но всё равно, ты видел четыре разных солнца. И даже два сразу, на Дивере.
        - Не очень то было можно их посмотреть на Дивере, в последние-то годы. Сидели под землей, как кроты, если не сказать хуже, и не высовывались. И только сегодня я первый день живу на нормальной планете под нормальным солнцем аж со времени диверианского скачка.
        - Он только утром прилетел на Землю, - сказал Рэй обо мне.
        - Точнее говоря, вчера ещё, - поправил его я, согласно моей легенде, - но пришлось переночевать на орбитальном космодроме.
        - Значит, вы тоже только сегодня познакомились?
        - Ага, я случайно забрался на космодром, там и встретил Вика, а когда мы разговорились, то оказалось, что оба собираемся поступать в одно и то же училище.
        Вот так, разговаривая, мы подошли к дому Рэя.
        - Вот здесь я и живу.
        - Неплохой домик, - сказал Женька, - по меркам Аркты это наверно можно было бы назвать хоромами.
        - По меркам Дивера наверно тем более.
        - А по меркам Земли это просто среднее жилье для небольшой семьи.
        - А сколько человек у тебя в семье? - спросил Миша.
        - Двое, я и старший брат, только он сейчас не на Земле, он дальний разведчик и отбыл в экспедицию.
        Когда мы вошли в дом, Рэй сразу же включил везде вентиляцию и кондиционирование, хотя в доме и не было жарко. Завершив это дело, он сказал:
        - Неплохо было бы сейчас пообедать. Вы как, не против?
        - Там, где училище, сейчас уже время не обедать, а ужинать, не могу я привыкнуть к такой быстрой смене часовых поясов, - сказал Женька, - у нас, на Аркте, все в основном домоседы, даже в соседний посёлок или город ездят очень редко, когда без этого совсем уж не обойтись.
        - На Земле, Жень, другие обычаи. Например, многие любят по нескольку раз за день встречать рассвет, я один раз аж восемь раз встречал солнце, интересно было. Ну, так как, пообедаем? Возражений нет?
        День прошел очень быстро. Сначала мы всё-таки пообедали, Рэй настоял. Потом просто разговаривали. Как оказалось, Мишка и Женька были нашими ровесниками, им тоже ещё не было шестнадцати. Мишка не очень-то рассчитывал на то, что сумеет поступить в Первое Звёздное.
        - Я - "человек с Луны", - говорил он, - родился и рос при низкой тяжести и до тринадцати лет ни к чему себя особо не готовил. Вот и сейчас на меня словно перегрузка давит, трёхкратная.
        - Но, по-моему, ты здесь неплохо выглядишь, для лунатика, - улыбнулся Рэй.
        - Весь последний год я только к этому и готовился, к тому, чтобы не быть здесь похожим на лунатика.
        - Вот человек, - сказал о нём Женька, - никакие экзамены ему нипочём, а такой ерунды боится.
        - Каждому своё, - сказал Рэй, - кто-то боится экзаменов, кто-то тестов, а кто-то конкурса.
        - Вам-то хорошо, жители тяжёлых планет. Вон сколько себе мускулов нарастили, причем наверняка без особого труда. На тебе, Женька, это особенно заметно, да и у Вика тоже мускулов хватило бы на двоих, хотя он их и не выпячивает, как ты.
        - Вот что, друзья-инопланетнички, всех лучше человеку там, где родина человечества, на Земле. Где тяжесть не одна с третью и не одна треть, а простая и обыкновенная единица, - сказал Рэй, - пойдёмте, искупаемся лучше. Когда ты в воде, то почти что в невесомости.
        - А сейчас не поздно? - спросил Женька.
        - Жень, день-то ещё только начал к вечеру клониться, впереди весь вечер и остаток дня.
        - А там, - он кивнул в ту сторону, где, по его мнению, было училище, - уже ночь началась.
        - Женя, если уж ты сейчас на Земле, то нужно привыкать жить по обычаям Земли.
        - Придётся, хотя, по-моему, обычаи Аркты не такие уж плохие.
        У речки мы пробыли до позднего вечера. Сначала несколько раз искупались. Потом разложили на берегу небольшой костёрчик. Нам было легко и весело вместе. А когда уже начало смеркаться, Мишка сказал:
        - Нам наверно уже давно пора сматываться отсюда.
        - Не получится, Миша, - сказал Рэй, улыбаясь, - дисколётов сегодня здесь больше не будет. Так что до утра вам отсюда никак не смыться. Только если делать запрос в диспетчерскую транспортной службы. Но ничего, вы прекрасно переночуете у меня, места на всех хватит.
        Мы ещё долго просидели у костра, и только когда Женька начал постоянно жаловаться, что уже совсем засыпает, пошли в дом. Там, по сравнению с улицей, было очень тепло. Рэй притащил откуда-то одеяла, и мы устроились прямо на полу. Рэй тоже расположился вместе с нами, за компанию. И до утра мы проспали как убитые. А утром, после завтрака, Мишка предложил сгонять до Луны, к нему в гости. Все мы тут же дружно и весело согласились, а уже через полтора часа заняли места на лунном лайнере, уходящем к земному спутнику с Центрального Космодрома. Все три часа полёта мы провели на обзорной палубе: смотрели на Землю, на Луну, на звёзды. Снова разговаривали, и время прошло незаметно. Когда же Луна заняла половину неба, прозвучал сигнал, требовательно повелевающий всем занять свои места. А ещё через десять минут лайнер мягко опустился на главный лунный космодром.
        - Наш корабль, - произнес голос из динамиков, - совершил посадку на Главный Космодром Луны. Прошу никого не покидать своих мест, пока гравитация внутри салона не сравняется с лунной, об этом будет сообщено дополнительно. На космодроме полдень, солнечно, температура воздуха плюс двадцать пять, влажность ноль семь.
        Сила тяжести убывала почти пять минут. После этого нам разрешили подняться со своих мест.
        - Мы на Луне, - начал Мишка, - сила тяжести только треть от земной. Так что будьте осторожнее, особенно вы, дети тяжёлых планет. Для вас тут тяжесть вчетверо ниже привычной. К тому же, по вашим словам, вы никогда не бывали на лёгких планетах.
        - Я целые сутки пробыл на Пене, - сказал Женька, - перед стартом звездолёта. Ох, и набил же себе шишек, прежде чем освоился. Сила тяжести там почти такая же, как здесь, лишь чуть-чуть больше.
        - Пена, это карликовая планета в вашей системе? - спросил у него Рэй.
        - Побольше этой Луны и даже немного побольше вашего Меркурия будет, так что не такая уж и карликовая. В нашей системе на Пене находится промежуточная база.
        Мы вышли из корабля на поле космодрома. Вокруг нас была Луна, но это на первый взгляд было практически незаметно, всё почти так же, как на Земле, которую мы недавно покинули. Правда, воздух здесь пах немного по-другому, несильно, но вполне заметно. Но, как известно всем, каждая планета пахнет и, причём, пахнет по-своему. Мишка здесь, на Луне, чувствовал себя превосходно, ведь это была его родная планета. Все его движения, немного несуразные на Земле, здесь стали удивительно точными и целесообразными, сразу и всем было видно, что он местный житель. Рэй тоже чувствовал себя здесь довольно неплохо. Мне же и Женьке показалось тут неуютно, в чём я сразу же признался.
        - Мне на Земле тоже неуютно, - сказал в ответ на это Мишка, - но я уже почти что привык. Вам же здесь и привыкать не нужно, через часок вы освоитесь и будете как дома.
        После этих Мишкиных слов Женька сумрачно усмехнулся и шёпотом сказал мне:
        - Ты его не особо слушай. Ходи осторожнее, а то непременно грохнешься, по своему опыту знаю.
        До Мишкиного дома мы летели всего лишь десять минут на тонком и изящном, по сравнению с земными, лунном дисколёте. Мишка жил в небольшом городке, на берегу Моря Ясности, там, где оно омывало подножие лунных Апеннин. В общем, в тропическом поясе Луны.
        - Ну, и как вам Луна? - спросил он нас, едва мы выбрались из дисколёта.
        - Больше всего эта планета похожа на Землю, - сразу же ответил я, - настоящей Луны тут, по-моему, не осталось вовсе. Никаких тебе лунных пейзажей, которые вошли в поговорку.
        - Такая Луна гораздо лучше. Потому что всё это, ну всё, что нас окружает, сделано руками человека.
        - Да, неплохо в своё время планетостроители поработали. - Высказался Рэй. - Чего стоит одна только переброска сюда с Земли излишков воды. На Земле Антарктиду с Гренландией ото льда освободили, и здесь на целый океан хватило.
        Дом, в котором жил Мишка, был гораздо больше того, в котором жил на Земле Рэй, но на вид казался более лёгким и воздушным.
        - Кто у тебя сейчас дома? - спросил Рэй.
        - Братья, если только никуда не смылись. Но было бы лучше, если и в самом деле смылись, а то житья не дадут… Может быть сначала к морю сходим, искупаемся, поныряем, ведь так, как здесь, на Земле никогда не поныряешь. Идёмте, здесь превосходнейший пляж.
        Море, с первого взгляда так похожее на земное, было покрыто слабой рябью волн от дующего с его стороны лёгкого ветерка. Песок на пляже был тёмно-серый и горячий, хотя и не настолько горячий, чтобы обжигать. Нас не нужно было уговаривать, мы тут же избавились от одежды и забрались в воду. Купаться в лунном море действительно было очень приятно, а нырять - так вообще одно удовольствие: наверх так быстро, как на Земле, не выносит, да и нырнуть можно глубже, ведь архимедова сила на Луне, так же как и сила тяжести, была в три раза меньше. Когда мы, вдоволь накупавшись, выбрались на берег, оказалось, что Мишкина одежда завязана узлами и туго набита песком. Мишка поднял валявшуюся на песке сучковатую палку и, посмотрев по сторонам, швырнул её в ближайшие кусты. Оттуда прозвучал приглушённый смешок.
        - Ну ладно, хватит прятаться, вылезайте.
        - Чтобы ты нас поколотил? - донеслось из кустов.
        - Больно нужно мне вас колотить, всё равно ведь неисправимы.
        - Обещай, что ничего нам не сделаешь.
        - Если вы вернете мою одежду в исходное состояние, то даже пальцем до вас обоих не дотронусь. - Сказал Мишка, усмехаясь, и добавил, почти что угрожая. - Вылезайте, а то хуже будет, всё равно ведь поймаю.
        - Ну, ты обещал, - донеслось из кустов.
        Оттуда выбрались двое мальчишек-близнецов лет восьми-девяти. Они были сильно загорелые, как две капли воды похожие друг на друга, и сильно похожие на Мишку. Как и мы, они были в одних только плавках. Они быстро и слаженно, в четыре руки, развязали Мишкину одежду и вытряхнули из неё песок. Мишка в это самое время зашел к ним сзади и, едва они закончили, ухватил их за подмышки и приподнял под тут же зазвучавшие с их стороны протесты.
        - Вот эти двое салаг и есть мои братья. Вот этот, - он тряхнул правой рукой, - Владька, а вот этот, - он тряхнул левой, - Славка. А может быть наоборот, но существенной разницы в этом нет.
        Сказав это, он ухватил мальчишек покрепче и побежал к воде. Зайдя в воду по колено, он, одного за другим, бросил их в море, под громкий визг удовольствия с их стороны. Правда, они тут же ухватили Мишку за ноги и тоже уронили в воду, все вместе они принялись с громкими воплями дурачиться, а на берег вылезли только минут через десять. Мы за это время успели обсохнуть и немного позагорать. Владька со Славкой начали шёпотом расспрашивать Мишку о нас, тот же ответил только одно:
        - Спрашивайте сами, а то я ещё подумаю, что вы и стесняться научились.
        После этого мальчишки всерьёз насели на нас и сумели выудить многое. Когда же они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем:
        - Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень начнётся.
        И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжёлые чёрные тучи, в которых проблескивали голубые змейки молний. Ветер тоже менялся, потихоньку набирал силу и поднимал волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда громыхало уже вовсю, а с неба начинали падать первые тяжёлые капли дождя. А уже с веранды увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как поздним вечером, и Мишка включил свет.
        - Давно не было здесь такого дождичка, - сказал он, - греметь перестанет скоро, но вот лить будет не один час. Так что придётся посидеть дома.
        - А мы и не против, - ответил Женька сразу за всех, - как-то не хочется под дождём мокнуть.
        Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья:
        - Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца.
        - Обыкновенный день двух солнц. Но я видел его только до Скачка. А тогда я был младше вас.
        - И ты что, уже успел всё забыть?
        - Нет, это наверно никогда не забудешь. Но рассказывать долго. Проще найти и посмотреть какую-нибудь запись, наверняка таких немало в глобалке.
        - Нет, так интереснее.
        - И в самом деле, Вик, - неожиданно поддержал их Рэй, - через запись ощущений не передать, насколько она ни будь совершенной. Это совершенно разные вещи: видеть и присутствовать, совершенно разные впечатления.
        - Они правы, - сказал и Женька, - расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц.
        - Ну, хорошо, - согласился я.
        И я довольно долго и подробно рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. О похожем на земной жёлтом дне, о сумрачном дне красного солнца и, конечно же о, ни с чем не сравнимой картине дня двух солнц, когда в небе сразу два светила, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно и неуклонно приближаться к жёлтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зелёные леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть.
        - Неплохо рассказываешь, - сказал Женька, когда я окончил, - из тебя наверно может писатель получиться.
        - Не ты первый мне об этом говоришь. Но я всё же хочу стать не писателем, а звездолётчиком.
        - Вик, расскажи ещё что-нибудь, - попросил кто-то из Мишкиных братьев, я ещё не научился их различать.
        Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой - с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором сейчас нахожусь.
        - Лучше вы расскажите что-нибудь.
        - А чего нам рассказывать. Нам и рассказывать-то нечего, по сравнению с тобой-то.
        - Ну, хотя бы расскажите, как вас различать? - сказал Миша, который расположился в кресле и довольно улыбался. - Или лучше о том, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, как я заметил, вы опять без нагрузочных костюмов.
        - Мы их сняли, когда к морю пошли. Не купаться же в них. В них можно плавать только одним стилем - булыжником.
        - Ну почему же, можно ещё и топориком. Но вот когда домой вернулись, почему не надели?
        - Сам-то вон тоже не надел.
        - Мне это сейчас не нужно. Я ведь не на Луне живу, а на Земле, а здесь только с кратковременным дружеским визитом.
        - А вы что, прямо сегодня назад лететь собираетесь?
        - Ну не завтра же, конечно сегодня… А ну, марш одеваться в костюмы, а то не разовьетесь как следует, и придётся вам тогда всю жизнь жить на Луне.
        Мишка договаривал это для пустого места, близнецы уже исчезли из гостиной. Рэй приподнял штору и посмотрел в окно:
        - Дождь всё льёт и льёт и, похоже, переставать не собирается.
        - Такой дождь может и целые сутки лить, без перерывов и послаблений, - сказал Мишка с видом старожила.
        - Как же мы тогда до дисколёта доберёмся, - улыбнулся Женька, - промокнем ведь, до самого основания.
        - Промокнем? Ну и что такого, думаю, что окончательно не размокнем, - ответил ему Рэй, - прилетим ко мне домой, обсушимся. Или вообще одежду сменим. А то вон пример Вика. Ему сегодня уже сказали, что так нелепо землянин вообще не может одеться.
        - А что у него такого нелепого? - поинтересовался Женька, который тоже был здесь иносистемцем.
        - Ну, вот ботинки хотя бы. Ни один землянин не будет носить такую тяжесть, если он конечно не в походе, да и то не во всяком.
        - А мне вот именно такие ботинки и нравятся, - сказал я, защищаясь.
        - Но, всё равно, лучше надеть что-нибудь полегче.
        - Одеться как ты что ли?
        - Нет, - немного смутился Рэй, - такую одежду в моем возрасте уже обычно никто не носит. Но мне нравится, легко и не жарко.
        В этот момент в гостиную вернулись близнецы. Под одеждой у них сейчас были надеты плотно облегающие тело эластичные костюмы, которые оставляли незакрытыми только головы и кисти рук. На одном из мальчишек костюм был серый, а на другом голубой.
        - Ну вот, - весело улыбнулся Мишка, - сейчас этих двоих можно различить и постороннему: Славка в сером, а Владька в голубом, ну если они, конечно, не поменялись костюмами.
        - А что это за костюмы? - спросил я, с такими костюмами мне встречаться не приходилось.
        - Статико-динамические, нагрузочные. Ну, просто эти костюмы дают на мышцы и скелет практически такую же нагрузку, какую испытывает человек при единичной силе тяжести.
        - Не единичной, - в один голос, возмутились близнецы, - а один с четвертью. Мы уже вторую неделю такие носим.
        - Кто вам такие дал, и зачем вам это нужно?
        - Кто дал - не скажем, - сказал один из близнецов.
        - Сам-то последние полгода носил костюм вообще на полторы единицы, - в это же время сказал другой.
        - Вот мне-то это было просто позарез нужно. Тяжело наверстать то, что когда-то запустил. А вот вы носите костюмы с пяти лет. Зачем вам единица с четвертью?
        - Миш, ну что ты пристаешь к нам. Вон Вик всю жизнь прожил при единице с третью, реальной, и то ничего, лучше большинства выглядит.
        - Ну и шут с вами. Хотите себя мучить - мучьте, - высказав это, Мишка ненадолго замолчал, а потом сказал уже нам. - Наверно уже пора возвращаться на Землю?
        Рэй глянул на часы и кивнул, соглашаясь с ним:
        - Пора, а то можем и не успеть.
        - Чего не успеть? - спросил я.
        - Как чего? Отдохнуть и явиться завтра в Первое Звёздное.
        - Ну, тогда идём, - сказал Мишка, - дисколёты до лунапорта здесь ходят каждые пять минут, или ещё чаще.
        - Миш, мы тоже хотим на Землю, - сказал Владик жалобным голосом, - обещал ведь, что когда-нибудь возьмёшь нас с собой.
        - Вас только там и не хватало. А когда-нибудь - совсем не значит, что сегодня.
        - Ну, Миш. Только на один день ведь, - говорил уже Славка, - все наши друзья уже бывали на Земле, и не по разу.
        - А мы ещё не одного, - добавил Владька.
        - Когда-нибудь потом. Некогда мне будет завтра с вами возиться.
        - Ну, Миша, обещаем, что будем вести себя так примерно, как никогда не вели.
        - Ребята, вы не против? - спросил Миша, глядя на нас, он уже готов был сдаться.
        - Ну, если так хотят, - улыбнулся Рэй.
        - Ну, хорошо, возьмём, - сказал Миша братьям, - но только запомните хорошенько то, что посещение Земли, скорее всего окажется для вас не удовольствием и развлечением, а настоящим наказанием.
        - Ура! - крикнули близнецы одновременно.
        - Но вот костюмчики придётся снять. Десять минут вам на сборы. Папу и маму я сам предупрежу. Не успеете за десять минут, пеняйте сами на себя, мы преспокойно улетим и без вас.
        Через десять минут мы бежали под дождём к посадочной площадке дисколётов, большущими прыжками, невозможными на Земле. Особенно хорошо эти прыжки получались, как ни странно, не у коренных лунян, а у нас с Женькой и Рэем. Когда же вся наша компания заскочила под навес у посадочной площадки, Мишка сказал:
        - За вами и не угонишься, тяжёлопланетники.
        Я с трудом стянул с себя полностью промокшую рубашку и отжал её. С не меньшим трудом натянул снова, и в этот момент с негромким свистом посадочных движков на площадку опустился наш дисколёт. На космодром мы тоже прибыли как раз вовремя, заканчивалась посадка на идущий на Землю челночный лайнер, и на нём оказались свободные места. Так как лайнер летел с Луны на Землю, а не наоборот, то весь полёт на нём поддерживалась лунная сила тяжести, чему, больше всех, удивились Мишкины братья, на что сам Мишка им сказал:
        - Иначе вам Земля Землёй не покажется. Привыкнете, пока летим.
        И снова почти весь полёт мы провели на обзорной палубе, снова смотрели на Луну, на Землю, на звёзды, и это было совсем не скучно. Через три часа после взлёта лайнер плавно и неторопливо опустился на Центральный Космодром Земли. Послепосадочная процедура проводилась тут точно так же, как и на Луне. Сила тяжести стала нарастать уже после посадки, и через пять минут стала равной земной. Мишкины братья, испытав её на себе, немного побледнели, на что он им ехидно заявил:
        - Ну и как вам тяжёлые объятья Земли? Не сильно тянет к себе родина предков?
        - Нормально, мы думали, что хуже будет, - ответил за обоих близнецов Владька.
        - Но всё равно будьте осторожнее и, самое главное, не прыгайте, здесь вам не Луна, на Земле падать намного неприятнее.
        - Ты это наверно на своём опыте знаешь?
        - Хотя бы и на своём, вам-то, какая от этого разница. Вот когда набьете себе шишек и носы поразбиваете, тогда и на своём узнаете.
        Когда мы добрались к Рэю домой, уже начинался вечер.
        - Ребята, - спросил я, - я точно не понял. Во сколько группа собирается завтра в училище? Помню, было написано, что утром, но вот по какому времени?
        - Как по какому, естественно по среднеземному, - пояснил для меня Рэй, - если другое специально не оговаривается, то время всегда считается среднеземным.
        - Группа собирается в шесть ноль-ноль по среднеземному времени, - добавил Мишка.
        - Значит, по-здешнему это будет в десять, а в училище будет уже два дня. Ничего себе утро.
        - А нам что, хуже от этого что ли, выспимся как следует.
        - А что же конкретно будет завтра?
        - Да ничего особенного, - сказал Мишка, - сначала проведут что-то вроде собрания, на котором всё нам расскажут, объяснят и ответят на вопросы. Познакомимся с ребятами из группы. Потом будет экскурсия по училищу, наверняка свозят в филиал на острове, и, может быть, ещё куда-нибудь. Не беспокойтесь, хватит на весь день, без остатка.
        - Мы тоже хотим, - снова в один голос сказали близнецы, успевшие расположиться вдвоем в широком откинутом кресле.
        - Вас только там и не хватало, - хмыкнул Мишка, - сами видите, как на вас Земля-то надавила. Сразу же в кресле устроились и оба бледные, как будто полдня в холодильнике сидели.
        - Ну, вот ещё, - возмутились они, - в нагрузочных костюмах нам было намного тяжелее.
        - Так то в костюмах, а сейчас на самом деле, костюмом-то всего не сымитируешь.
        - Мы ведь и в тренажёр ходим, сам знаешь, сам ходил.
        - Не настолько он большой, и не настолько долго в нём вы бываете… К тому же там бассейна нет, а на воде разница тяжести хорошо чувствуется, особенно когда ныряешь.
        - А здесь речка, может быть пойдём, искупаемся.
        - Попозже, - сказал Рэй, - сначала всем нам переодеться нужно, а то выглядим так, будто в стиральной машине побывали.
        Так началась моя жизнь на этой Земле, в иллюзорном, созданном Рэем мире. И, как оказалось, для меня эти созданность и иллюзорность ничуть не ощущались. И о том, что этот мир иллюзорен, я помнил лишь самые первые дни, а потом вспоминал лишь время от времени, и чем дальше, тем реже. Я вошёл в этот мир, а этот мир вошёл в меня, быстро, легко и практически неощутимо.
        Вступительные экзамены в Первое Звёздное отняли у нас всего лишь полмесяца. Они были организованы очень чётко и эффективно. Экзамены я сдал успешно, но получилось это у меня во многом благодаря тому, что мне усиленно помогал Рэй. Целые дни он занимался со мной по различным дисциплинам. И что бы он мне ни объяснял, это сразу же становилось для меня простым и понятным, прочно откладываясь в памяти. На мой вопрос, как у него это получается, он сначала только отмахнулся, но когда я проявил настойчивость, сказал, что, зная конкретного человека достаточно хорошо, можно научить его чему угодно, конечно, если он не полный дурак. И я на это ничуть не обиделся.
        Сам Рэй сдал экзамены почти так же, как и я. А когда я его спросил, смог ли бы он сдать их лучше, он заявил, что сейчас он - Рэй Климов, и знает примерно столько же, сколько я, ну может быть только самую малость больше, и попросил больше не заводить разговоров на эту и подобные ей темы. Наши новые товарищи - Мишка и Женька, тоже успешно прошли через сито экзаменов, которое, как и всегда, безжалостно отсеяло подавляющее большинство желающих стать звёздными курсантами.
        Контрольные тесты формы и профпригодности отсеяли лишь небольшую часть прошедших экзамены. Этих тестов больше нас всех боялся Мишка, и когда их прошёл, заявил, что просто это счастье ему не изменило. Но, как считал я, ему-то бояться и не стоило, потому что, несмотря на моё первое впечатление, он оказался ничуть не хлипким, а, наоборот, достаточно крепким, ловким и координированным парнем. Ну а что до силы, сила для современного звездолётчика не настолько уж и важна, а если и нужна, то её всегда можно развить специальными занятиями и тренировками.
        И вот, когда все экзамены и тесты осталось позади, был объявлен общий сбор всех тех, кто прошёл отсев. Мы собрались на большой полукруглой площади возле здания училища. Я точно не знал, сколько человек тут осталось, но на первый взгляд никак не меньше двух тысяч человек. Тут уже был вечер, далеко не ранний, и площадь освещалась резкими и слепящими глаз лучами прожекторов с крыши училища.
        - Так, - мрачно сказал стоящий рядом со мной Мишка, - в училище как всегда набирают только двенадцать отрядов по сто человек. Нас же тут больше двух тысяч. Так что получается примерно по два человека на одно место.
        - Ты что, опять боишься? - спросил стоящий сзади Женька.
        - Нет, я просто думаю, каков же будет отбор, что будет собой представлять этот самый конкурс.
        - Это наверно никто из поступающих пока ещё не знает, - сказал стоящий рядом с Мишкой Рэй, - командование училища знает естественно, придёт и скажет.
        - Строиться, - прозвучал усиленный динамиками голос. И по толпе поступающих словно бы прокатилась волна, преобразуя толпу в неровный и неумелый, но всё-таки строй, полукольцом, как положено по Уставу строиться космолётчикам.
        Как только построение оказалось более-менее завершено, из училища вышли шесть человек в парадной форме Космофлота. Они быстро прошли в центр полукольца, но вперёд выступил только один человек с большой звездой на погонах, по иерархии космофлота это был звёздкапитан. Я хотел спросить, кто это, у стоящего впереди Рэя, но не успел, потому что звёздкапитан представился сам:
        - Я звёздкапитан Александр Стоун, командующий этим училищем. Я собрал всех вас для того, чтобы: во-первых - поздравить с тем, что вы прошли две ступени отбора, что уже само по себе является достижением и позволяет учиться в любом училище космофлота, на один ранг ниже нашего. Ну, а во-вторых, я должен сообщить вам, что две ступени отбора прошли две тысячи четыреста семьдесят два человека. Мы же способны принять в училище только двенадцать сотен и ни человеком больше, таковы наши правила. Поэтому мы вынуждены провести среди вас отбор, своего рода ещё один, самый последний, вступительный экзамен.
        После этих слов командующего по строю прокатился недовольный шумок.
        - Тихо, - снова прогремел голос звёздкапитана, - пока ещё возможен вариант, по которому мы сами, по своим субъективным мнениям и пристрастиям, отберём из вас двенадцать сотен.
        Ну, уж после этого по рядам поступающих прокатился не просто шумок, а самый настоящий шум. Но командующий смотрел на него сквозь пальцы, начав совещаться со своими спутниками, на лицах которых время от времени появлялись улыбки. Когда же поступающие вновь успокоились, звёздкапитан продолжил:
        - Насколько я понял, такой вариант вас не устраивает. Да и вообще, за всю историю нашего училища он никогда не устраивал большинства кандидатов в курсанты. Да, я не оговорился, с этого дня вы считаетесь уже не поступающими, а кандидатами в курсанты. Приказываю вам сегодня же получить форму и ждать последнего экзамена, не покидая территории училища. Об экзамене каждый узнает конкретно и лично, когда придёт для этого время. У меня всё, можете разойтись.
        Через час мы уже получили форму. Это была обычная, стального цвета, курсантская форма Первого Звёздного Училища, напоминающая своим цветом и видом престижную форму Дальней Разведки. Но только на форме не было ни одного знака различия, за исключением эмблем училища - семи звёзд Большой Медведицы в восьмиугольнике на рукавах и куртки, и рубашки. Мы вчетвером немного посмеялись друг над другом, так как носить форму никто из нас ещё не умел. И пошли устраиваться в казарму, так как знали, что ожидание последнего экзамена может затянуться на несколько дней, а то и недель. В казарме мы с Рэем не без труда достали две кровати и поселились в той же комнате, где уже жили Мишка и Женька, решив, что этот вариант лучше того, чем селиться с незнакомыми кандидатами.
        Вообще-то в казарме сейчас в основном и жили только кандидаты в курсанты. Но были и курсанты, которые так или иначе не воспользовались отдыхом. В основном это были курсанты последнего года обучения, которые сейчас ждали выпуска и распределения. Но их я видел очень редко. А познакомился ближе только через три дня после того, как стал кандидатом в курсанты. Возвращаясь с вечерней разминки, я немного задержался на улице, был очень красивый закат, и я не мог удержаться и не посмотреть на него. Потом, возвращаясь в казарму, я ошибся этажом и, как оказалось, с разгону ввалился в чужую комнату. В этой комнате были трое курсантов. Двое сосредоточенно возились над каким-то необычного вида аппаратом, а третий валялся на кровати, что вообще-то запрещалось правилами, но как я потом узнал, практически никогда не наказывалось всерьёз. Тот, который валялся, был в форме, но босиком, и он нехорошо так удивился моему появлению:
        - О, ребят, посмотрите, кто сюда зашёл.
        Один из двоих недовольно повернулся:
        - Да, давно сюда канды не заглядывали.
        Я собрался тут же молча выскользнуть из комнаты, но тот из курсантов, который лежал, придавил дверь пяткой:
        - Ты что, боишься что ли, проходи, коли заглянул.
        - Извините, я, кажется, ошибся этажом.
        - Надо же, ещё и вежливый попался, среди вашего брата это наверно очень большая редкость. Вен, да посмотри ты на него, прямо ты шесть лет назад.
        Ещё один курсант повернулся и, мельком взглянув на меня, сказал:
        - Отпусти человека, Ник. Видишь ведь, что у него коленки вибрируют, как луч плазменника.
        Это было уже прямым обвинением в трусости. И сносить этого так просто я был не намерен. Я посмотрел себе на колени и сказал немного нахально:
        - Не вибрируют.
        - Ну, если не вибрируют, тогда проходи, гостем будешь. Садись, - он указал на третий, свободный сейчас стул.
        Я прошёл и сел, и обо мне все словно бы вообще забыли, как будто меня здесь и вовсе не было. Но и уходить сейчас мне было уже неудобно. Смуглый Ник лежал на кровати и, глядя в потолок, меланхолично насвистывал себе под нос какой-то полузнакомый мотивчик. Вен же и третий курсант снова склонились над полуразобранным аппаратом. И я начал наблюдать, что же они такое делают. И через несколько минут прекрасно понял, что это за аппарат. Это был кустарного производства (не кустарные изготовляют только большие) волновой стимулятор роста растений. Такие стимуляторы используют биологи, чтобы быстро восстанавливать и выращивать леса и парки. Но зачем стимулятор курсантам, я не мог понять, однако же, понял то, что у них с этим волстом не ладится, и они молча думают над тем, почему не ладился. Что такое волст я прекрасно знал, в своё время на Дивере я и сам собрал аппаратик наподобие этого. Тогда я удивил маму тем, что вся зелень дома за один день выросла почти что в два раза, это был мой подарок ей на день рождения. Сейчас же я просидел ещё минут пять, а потом спросил:
        - Что-то не получается?
        Вен сначала кивнул, а потом поглядел на меня:
        - Канд, ты хоть знаешь, что это за штучка?
        - Конечно знаю, это волст.
        - Волст?
        - Ну, волновой стимулятор роста для растений.
        - Ну, если ты такой умный, - сказал с усмешкой курсант, имени которого я ещё не знал, - может быть доведёшь его до конца.
        - Он и так у вас до конца сделан. Нужно только собрать, настроить и включить.
        - Ну, давай, пробуй.
        Я быстро просмотрел стандартные кристаллосхемы, установил их каждую на своё место, проверил соединения, отрегулировал волновые излучатели. Собрал корпус, подключил батарею-накопитель. Немного подольше провозился с настройкой, настройка в волсте - самое сложное, но когда делаешь её не в первый раз, это не так уж и трудно. Через полчаса волст был готов, и я мог его испытывать.
        - На чём будем испытывать? - спросил я, рассчитывая, что объект испытаний непременно окажется за пределами казармы, но в этом я ошибся.
        Из-под стола третий курсант вытащил большой пластиковый пакет с землёй. А Вен, покопавшись пальцами в нарукавном кармане рубашки, вытащил блестящее, словно металл, семечко, размером чуть больше булавочной головки и положил его на землю.
        - Давай, канд, испытывай, - в тоне, с каким он это сказал, я почувствовал, что он и не рассчитывает на то, что у меня хоть что-то получится. И от этого я слегка разозлился:
        - Нужна вода. Земля должна быть очень сырой.
        - Ник, будь другом, принеси воды, - попросил он, но за этой просьбой просматривался тон, более соответствующий не просьбе, а приказу.
        Ник нехотя поднялся, громко зевнул:
        - Слушаюсь, шеф, но только, сколько её нужно, воды?
        - Сколько нужно воды? - спросил Вен у меня.
        - Литров десять.
        - Тащи ведро.
        Когда земля стала жидкой, словно каша, я включил волст. Первые несколько минут внешне ничего не было заметно, и курсанты уже начали понемногу посмеиваться надо мной. Но жизненная сила семени наконец-то проснулась, оно начало оживать и медленно шевелиться. Показался тоненький полупрозрачный корешок, который закрутился и ушёл в землю, потом выглянула пара крошечных тёмно-зелёных и глянцевых листиков, которые прямо на глазах вытягивались и темнели. После первых листков дело пошло ещё быстрее. Стебелек быстро вытягивался, выпускал по парам сложные листья. Через час на месте крошечного семечка был уже целый кустик полметра высоты, и на нём появились бутоны, большие, не меньше яйца. Самый верхний бутон первым начал быстро набухать, и раскрылся большим цветком золотистой, с искрящимся металлическим отливом, розы. На лицах курсантов тут же показались улыбки, которые, надо сказать, сильно их меняли, и Вен сказал:
        - Стоп, этого уже вполне достаточно.
        Я выключил волст, но ещё несколько минут все, не отрываясь, смотрели на чудесный цветок, только что выросший из крошечного зёрнышка.
        - Что это за цветок? - шёпотом спросил я.
        - Это ньюрианская роза, - ответил мне Вен, - на последней практике я побывал на Ньюре и добыл там несколько семян, это вообще-то большая редкость.
        - Канд, ты что, биолог что ли? - громко спросил у меня Ник.
        - Нет, не биолог, я собираюсь стать звёздным пилотом. И ещё, у меня есть имя.
        - Смотрите-ка, канд ещё и грубит. Ты что, не знаешь, что положено делать с кандом в подобных случаях?
        - Не знаю, и знать не хочу.
        - Тихо, Ник, канд канду рознь. Вот он только что сделал то, что мы сами сделать не могли. По-моему, его даже можно принять в братство курсантов.
        - Канда-то? - усмехнулся Ник, - а если он не станет курсантом, тогда в глазах всех курсантов ты, Вен, станешь таким посмешищем.
        - Мне лучше знать, - сказал Вен, и как отрезал, но тут же спросил у меня: - Ты хочешь этого, канд?
        Я посмотрел на него и ответил:
        - Хочу. Но только у меня есть имя.
        Но они словно бы и не заметили моего замечания об имени. Они отошли к двери и шёпотом о чем-то переговорили, потом дружно рассмеялись.
        - Ты сказал, что собираешься стать звёздным пилотом? - спросил Ник.
        - Да, собираюсь, для этого я и поступаю в училище.
        - Мы примем тебя в братство курсантов, но только в том случае, если ты докажешь то, что и в самом деле сможешь стать звёздным пилотом.
        - А как мне это доказать?
        - Пойдём с нами, - сказал Вен.
        - Куда?
        - Пойдём, сам увидишь.
        - Так что ли, - показал я на себя, а я был хоть и в форменных брюках, но в одной майке.
        - Так нельзя, - согласился Вен и вытащил из шкафа форменную куртку, очевидно свою, - надевай.
        Когда мы вышли из казармы, было уже очень темно, чёрная тропическая ночь с яркими звёздами в небе. Мы направились к училищу. Я ничего не спрашивал, так как считал, что без вопросов будет лучше. Мы подошли к училищу, но не со стороны главного входа, а сзади, там, где у небольшой двери стоял дежурный курсант. Этой дверью нам, кандидатам в курсанты, было строго-настрого запрещено пользоваться, о чем я и сказал Вену. Он в ответ на это криво усмехнулся:
        - С нами можно.
        Потом он что-то коротко, но властно, сказал дежурному курсанту. Тот выразительно поморщился, но всё же пропустил нас в полутёмный коридор, начинавшийся за дверью.
        - Куда мы идём? - всё же не удержался я от вопроса.
        - Скоро увидишь сам.
        Несколько минут мы спускались по узкой лестнице и оказались в полутёмном зале, где горело только тусклое дежурное освещение, красновато-вечернего оттенка. У каждой из четырёх стен этого зала было смонтировано по консоли управления, очень похожих на консоль в главной рубке "Иглы", а на стенах тускло серебрились большие прямоугольники выключенных экранов. Тренажёры - понял я, так это и оказалось. Вен и Ник тут же активизировали один из них, на консоли загорелись разноцветные сигналы. А третий курсант в это же самое время нахлобучил мне на голову пилотский шлем.
        - Ну что, не передумал, будешь доказывать? - с усмешкой спросил у меня Ник.
        В ответ я только кивнул. Тогда Вен сказал:
        - Эта штука - просто тренажёр, ни больше, ни меньше, только так его и следует воспринимать. Но сейчас ты получишь те же самые ощущения, какие получает настоящий звёздный пилот, ведущий корабль в Пустоте. Если сумеешь продержаться хотя бы десять минут, считай, что доказал. Мы сейчас смоделируем тебе спокойную Пустоту и простенький транспортный корабль.
        - Зачем спокойную, давайте уж лучше неспокойную, я справлюсь, - нахально улыбаясь, попросил я.
        - Может быть тебе, канд, ещё и дээровский разведчик смоделировать? - усмехнулся Ник.
        - Было бы неплохо. И ещё, у меня есть имя.
        - Слушай, канд, - сказал Вен, - такого нахальства я уже давно не встречал… Ну да ладно, как хочешь, - он усмехнулся и сказал Нику, - вруби ему программу 137-А-0.
        - Ну, держись, кандик, - присвистнул Ник, шутливо округлив глаза, - если вылезешь из этого болота, я буду тебя очень уважать.
        - Слушай условия, - прочитал Вен. - Требуется достичь определённой точки, при достижении её задача будет считаться решённой. Улучшающие обстоятельства - крупномасштабная конфигурация Пустоты вокруг точки известна во втором приближении, мощность пространственной установки корабля составляет двести восемнадцать Терателлитов, проникающая способность ходовых локаторов тридцать секунд хода на первом маршевом. Ухудшающие обстоятельства - канал связи с бортовым кибермозгом спонтанно меняет запаздывание, нестабилен первый маршевый режим пространственной установки, ну и самое неприятное - нестабильный Пустотный шторм с раскачкой градиента до двух десятых в пике и частотой от одного до пятнадцати колебаний в секунду, с образованием нестабильных вихрей. Плюс - форсаж пространственной установки ограничен десятью минутами. Условия поставлены, желаю удачи.
        Он дождался, когда я сяду в кресло, и запустил на тренажёре поставленную задачу…
        Задача оказалась для меня очень сложной. Несколько первых минут я осваивался с немного непривычным управлением, и только после этого принялся собственно за задачу. Смоделированная кибермозгом училища Пустота была неспокойной, но всё же ей было далеко до той Пустоты, через которую продиралась "Игла" на пути к Золотистой. Но вот ухудшающие обстоятельства задачи заставили меня попотеть. Если запаздывание канала связи меня не очень-то напрягало, то вот нестабильность маршевого режима - серьёзно. Смоделированный корабль спонтанно скатывался с первого режима на второй, что в условиях неспокойной Пустоты моментально сносило его с курса. Но я научился предсказывать эти сбои, компенсируя малую отдачу форсажем. Но по мере приближения к точке назначения условия ухудшались, и ухудшались серьёзно. Особенно плохо стало тогда, когда я исчерпал лимит форсажа. Но я не сдался. Манипулируя режимами установки и превратив курс в хаотически ломаную линию, я достиг точки завершения. После этого тренажёр предложил мне совершить выход из Пустоты, о чём курсанты меня даже не предупреждали. Но и это я выполнил.
        Задача была решена, тренажёр сообщил мне это и отключился, тогда я открыл глаза. Пока я решал задачу, прошло немногим больше часа. Курсантов рядом со мной естественно не оказалось. Я развернулся вместе с креслом и увидел, что они сидят в противоположном от меня и тоже включенном тренажёре и над чем-то негромко смеются. Я тут же окликнул их.
        - А, наш канд проснулся.
        - А с чего вы взяли, что я спал? И ещё, у меня есть имя.
        - Алс, ну-ка, распечатай, что там он науправлял.
        Алс, третий курсант, отошел в угол, где стоял небольшой, смотрящий в сторону зала, терминал, повозился там немного, подхватил выползший из терминала пластиковый лист, посмотрел на него и тут же воскликнул от удивления:
        - Ничего себе, семь с половиной тысяч! Полностью выполненная задача, включая абсолютно корректный выход в нормальное пространство с отклонением в десять тысяч километров.
        - Что? - Вен с Ником тут же оказались возле него.
        Вен взял листок, долго его рассматривал с разных сторон, чуть ли не на вкус был готов попробовать. Не удовлетворившись этим, он влез в терминал, несколько минут что-то просматривал, потом выразительно почесал себе макушку и спросил у меня:
        - Парень, ты и в самом деле только кандидат в курсанты?
        - Да, а что?
        - Да ничего… Просто у меня такое ощущение, что тебе уже доводилось водить корабли ничуть не меньшего класса, чем был в этой задаче. А я перевидал немало и пилотов, и курсантов.
        - Откуда, - сказал я и почувствовал, что невольно краснею, потому что говорю неправду. Вен-то сейчас попал в самую точку, я вёл "Иглу", корабль класса дальнего разведчика.
        - Как тебя звать-то? - вымученно улыбнувшись, спросил Вен.
        - Вик… Виктор Стрельцов.
        - Посмотрите, ребята, вот этот парень - пилот от самой природы, не то, что все мы, здесь присутствующие… Я думаю, что у тебя большое будущее, Вик Стрельцов, если конечно не зазнаешься.
        - Ну и что будем делать с этим кандом? - тихо спросил Ник.
        - Какой он тебе канд, - негромко, но достаточно резко ответил Вен, - отныне называйте его если не по имени, то не иначе, как "мастер", я за этим прослежу. Понятно?
        Слушая это, я почувствовал, что поступил неправильно, что всё то, что сейчас здесь произошло, для меня абсолютно не нужно и неправильно. И толкнул же меня чёрт перепутать этажи и связаться с этими курсантами. Ну и что же мне делать, что говорить им? Говорить надо, но вот я не представляю что, потому что говорить неправду не хочется. Но от объяснений меня спас тот самый дежурный курсант, который пропустил нас сюда. Он, запыхавшись, вбежал в зал и тут же выпалил:
        - А ну, быстро отсюда.
        - Что случилось, Дим?
        - Вас ищут, наверно уже с полчаса. Сам Маэстро всех вас троих вызывает, а у вас браслеты блокированы этим залом.
        - Мы уже бежим.
        - Бежать не нужно, достаточно быстрого шага, до срока ещё есть шесть минут, успеете.
        - Хорошо. Пойдём, Вик, - сказал Вен, поддерживая меня за локоть. Пока мы поднимались по лестнице, Вен объяснил мне то, что обо всём, что тут было, мне лучше всего просто помолчать. - Ну, а если кто из курсантов будет приставать, направляй прямо ко мне, Вена Огги в этом училище знают все.
        Когда я вернулся в казарму, время уже приближалось к полуночи. А едва я ввалился в комнату, как на меня буквально набросились:
        - Вик, где ты пропадаешь? - выпалил Рэй.
        - Да так, прогулялся немного.
        - И куртку курсантскую где-то взял. Нашёл что ли?
        - Да нет, подарили.
        - Давай, собирайся быстрее.
        - Куда?
        - Как куда, мы все ждём сейчас только одного - последнего испытания.
        - Я, ты, Рэй и Мишка - одна четверка, - объяснил мне Женька, буквально вытряхивая меня из куртки, - через пятнадцать минут мы должны явиться к Йорку за заданием на последний экзамен.
        - Собирайся ты, не стой как дубина, - не унимался Рэй, - а то точно опоздаем.
        Мы естественно не опоздали. Точно в назначенное время мы уже стояли перед кабинетом старшего системкапитана. Но тут нам пришлось немного подождать. Минут через пять оттуда вышли четверо кандидатов в курсанты, их сопровождал уже знакомый мне Ник. Увидев меня, он немного задержался, усмехнулся и, легонько толкнув в плечо кулаком, сказал:
        - Удачи тебе, мастер Вик.
        Он подмигнул всем нам, повернулся и поспешил за ушедшими вперед кандидатами. А Рэй спросил у меня:
        - Знакомый?
        - Почти что, - неуверенно кивнул я.
        - Только он как-то странно назвал тебя.
        - Да, ерунда, - сказал я и снова покраснел.
        Рэй хотел, было расспрашивать дальше, но в этот момент нашу четверку пригласили в кабинет. Старший системкапитан Йорк снова был одет не в форму, а в штатский костюм. Но в кабинете он был не один, возле его стола сидели два космолётчика в форме дальней разведки, один - старший капитан, второй - системкапитан. А у противоположной стены сидел на стуле тот самый Вен Огги.
        - Вот это и есть те самые пятнадцатилетние, - негромко высказался Йорк.
        - Да, молодеет ваш контингент, но может быть это только к лучшему, - сказал младший системкапитан. - Если они докажут, что уже вполне готовы, не нужно будет иметь претензий к возрасту, когда они окончат училище, возраст у них будет совершенно другой.
        Йорк молча выслушал это, потом снова посмотрел на нас и сказал тоном приказа:
        - Кандидаты в курсанты: Климов Рэй, Конвин Евгений, Рогдин Михаил и Стрельцов Виктор. Для того, чтобы стать курсантами Первого Звёздного Училища, вы должны выдержать последний экзамен. До места назначения вас будет сопровождать курсант… - в этот момент Йорк осёкся, но тут же продолжил, - нет, извиняюсь, уже не курсант, а младший капитан космофлота Вениамин Огги. Конкретное здание получите от него по прибытии на место назначения. Отправляйтесь немедленно. Всё, можете идти.
        Из училища мы вышли молча, следом за Веном, дошли до посадочной площадки дисколётов. Там нас уже ждал небольшой дисколёт, в котором, правда, уже находились три группы кандидатов, каждая в сопровождении курсанта. Мы там едва сумели разместиться. Дисколёт тут же поднялся и взял курс на юг. Весь полёт мы снова молчали, а через полчаса лёта оказались на Южном Космодроме Земли. Южный Космодром находился в Австралии, недалеко от её южного берега, на космодроме шёл дождь. Посреди почти плоской равнины протянулось огромное серое поле, выложенное из толстых триолитовых плит. На поле космодрома возвышались неуклюжие громады медлительных внутрисистемных грузовых транспортов, некоторые из них разгружались, другие наоборот только грузились, но большинство просто стояли в ожидании. Пассажирских лайнеров на поле практически не было, Южный Космодром был ориентирован в основном только на грузовые внутрисистемные линии. Звездолётов я заметил только парочку, это были патрульные крейсера, немаленькие в общем-то машины, но на фоне транспортов кажущиеся миниатюрными и какими-то по игрушечному хрупкими. Поле было
достаточно ярко освещено прямыми лучами прожекторов с летающих дисков прожекторных платформ. В этих лучах дождевые капли блестели, словно драгоценные камни, образовывали переливающиеся всеми цветами радужные дуги и кольца. Выбираясь из дисколёта, все, и кандидаты, и курсанты, невольно чертыхались, потому что дождь, принесённый сюда южным ветром, был холодным, в Австралии ещё только начиналась весна.
        Вен построил нашу четвёрку и отдал команду следовать за ним. И мы побежали, стараясь не отстать. Ненадолго задержались только на контрольном пункте, где Вен произвёл отметку в карточке-разрешении. Но и после этого пункта бежать пришлось ещё наверно полчаса, прежде чем мы добрались до двух дюжин ракетных катеров, выстроившихся аккуратной шеренгой. Наш катер стоял первым, его бортовой номер был У-28618. Разрешение на взлет Вен получил сразу же, как только оказался в рубке.
        Мы с ребятами хотели посмотреть на то, как будем улетать, но Вен тут же решительно остановил нас:
        - Остыньте, по условиям экзамена вы не должны знать, куда мы направляемся, где будет проводиться этот экзамен. Могу позволить себе только дать вам совет - отдыхайте как можно лучше и больше, отоспитесь как следует, это пригодиться, ещё и благодарить меня будете.
        Он отправил нас в маленький пассажирский отсек и ещё, как, оказалось, заблокировал вход в отсек снаружи. Сначала мы безрезультатно возмущались таким обращением, а потом и в самом деле нам захотелось спать. Спальных полок в отсеке не было, только четыре ряда кресел, которые, впрочем, можно было использовать как полки, если откинуть подвижные подлокотники, и не обращать внимания на бугристость получающегося ложа. Я устроился на последнем ряду, Рэй на соседнем, ребята - Мишка и Женька тоже не заставили себя ждать, и через полчаса все мы уже спали. Но через пару часов я проснулся, откуда взяться спокойному сну, когда не знаешь точно, куда тебя везут и что там предстоит делать. Тут даже усталость после тренажёра (а она была, и немаленькая) не поможет. Несколько минут я пролежал молча. Потом заметил, что Рэй тоже не спит, почти постоянно ворочаясь. Я толкнул его в щель между креслами и спросил шёпотом:
        - Рэй, куда нас везут?
        - Тебе наверно лучше знать. Этот самый младший капитан в курсантской форме твой знакомый, а не мой.
        - Он мне ничего не говорил, сам ведь знаешь… Погоди, я ведь тебе ничего не говорил о том, что знаю Вена… Ну, если уж ты знаешь об этом, то должен знать и то, куда мы летим.
        - Я же просил тебя не возвращаться к таким разговорам… Я и в самом деле не знаю, куда нас везут… Ну а то, что ты знаком с этим самым В. Огги, узнать было совсем не сложно - эта фамилия была написана на куртке, в которой ты вернулся в комнату.
        - Оказывается всё просто, - улыбнулся я.
        - Может быть и просто. И я не буду спрашивать тебя, почему курсант-выпускник назвал тебя "мастер Вик", а то ты от этого краснеешь. Спи лучше, а то ведь мы и в самом деле не знаем, где будем завтра, и удастся ли нам завтра выспаться.
        - Хитрый ты, Рэй. Ну да ладно, расскажу, только ты об этом никому ни слова.
        Я шёпотом рассказал ему обо всём, что произошло со мной за последний вечер. И Рэй ничуть этому не удивился. Жестом пригласив меня приблизиться, он зашептал мне прямо на ухо:
        - Видишь ли, Вик, ты как-никак реальный звёздпилот, ты самостоятельно вёл "Иглу" в Пустоте, сумел продраться при этом через такие дебри нестабильности… у тебя есть реальный опыт звёздпилота, он в тебе отпечатался навсегда. У тебя и в самом деле личный коэффициент превышает семь тысяч, я сам считал, ещё там, на "Игле". Ну всё, Вик, больше к этой теме не возвращаемся, а то ещё услышит кто-нибудь, спи давай, усталость нам не нужна.
        - Сам-то тоже не очень-то спишь.
        - Я - это я, а ты - это ты.
        Мы летели всю ночь и большую часть следующего дня. Вен заходил к нам только один раз - принес еду и ещё, чтобы мы не скучали, пару считывающих устройств и дюжину кристаллов разных фильмов. (Терминал пассажирского отсека был отключён и заблокирован, очевидно во избежание утечки информации о том, куда и зачем мы летим). Уже наступил вечер, когда катер произвёл посадку. Мы почувствовали это по лёгкому толчку, и по тому, что резко уменьшилась сила тяжести, став уже не искусственной, а естественной.
        - Похоже на Луну, - тут же прокомментировал Мишка, - гравитация одна треть же.
        - Или около того, - сказал стоящий в двери Вен, - вам пора собираться, поторопитесь.
        - Где мы сейчас? - спросил я.
        - Извини, Вик, но это вы определите сами, собственными силами. А сейчас - строиться.
        Мы построились в узком проходе между пассажирским отсеком и рубкой. Вен внимательно осмотрел нас и заговорил командным тоном:
        - Ваше задание очень просто. Оно заключается в том, чтобы после моего отбытия вернуться на Землю и предстать перед Маэстро, ну то есть перед старшим системкапитаном Йорком. Чем раньше вы это сделаете, тем лучше для вас, но, обязан вам сказать, что не это будет главным в отборе. Назначаю старшим в вашей четвёрке Виктора Стрельцова. А сейчас надевайте скафандры, берите специально для вас приготовленный багаж и можете отваливать.
        Приготовленные для нас скафандры оказались лёгкими десантными, а багаж был упакован в объёмные каркасные рюкзаки. Мы спешно оттащили багаж от катера и сели на него. Напоследок Вен сказал нам, уже по радио:
        - Последний совет: дождитесь рассвета, он уже скоро… Желаю удачи тебе, мастер Вик, и всей твоей команде.
        Вен довольно высоко поднял катер на тонких и острых клинках плазмы из двигателей ориентации, и только потом, заваливая катер на бок, включил главный двигатель. Ощетиненный хвостом плазмы, катер стал похож на метеор, быстро набрал скорость и скрылся за неровным, изломанным горными вершинами, горизонтом.
        - Очень похоже на Луну, - сказал Мишка, - но только это не Луна.
        - Чересчур долго летели? - спросил Женька.
        - Нет, для того, чтобы нас немного запутать, могли и по орбите денёк покатать… просто у нас на Луне Земля сейчас почти полная, и её видно всю ночь. В этом же небе, как сами прекрасно видите, этот светильник отсутствует.
        - Тогда остаются: Меркурий, Марс и спутники Юпитера, - сказал я, больше в системе нет миров с такой силой тяжести.
        - Спутники Юпитера тоже отпадают, - уточнил Рэй, - за сутки до них на катере не добраться никак, к тому же здесь тепло и есть воздух.
        Я внимательно посмотрел на звёздное небо, прикинул расположение звёзд, вспомнил положение планет в Солнечной системе, и, будучи уже полностью уверенным, сказал:
        - Меркурий.
        - Почему ты так думаешь? - спросил Женька.
        - На небо посмотри. Вон там, над горизонтом, яркая голубая звезда, двойная. Эта звезда ни что иное, как планетная пара Земля-Луна, два мира, на которых мы ещё не так давно были.
        - Меркурий - это не так уж и плохо, намного лучше, чем Юпитеровы спутники, - сказал Рэй. Он тут же щёлкнул замками и снял с себя гермошлем, - неплохо, дышать можно. Снимайте вы с голов эти банки, здесь мы и без скафандров не задохнёмся.
        Мы воспользовались советом Вена - дождались рассвета. Всего лишь через полчаса горизонт на востоке начал светлеть, разгораясь бледновато-розовой утренней зарёй. И уже скоро, в центре этой зари, над горизонтом постепенно поднялся большой, но тусклый, диск Солнца, укутанный невидимой отсюда сетью меркурианского отражающего экрана. К началу дня мы, совместными усилиями, уже смогли более-менее точно определить наше местонахождение на Меркурии и разработать предварительный план похода. Поход обещал быть нелёгким. Вен высадил нас в необитаемом и пустынном месте, со всех сторон окружённом горами и практически лишённом воды.
        Очень уж подробно описывать наше путешествие по Меркурию я не буду. Сложностей и трудностей в нём хватило на всех нас, и даже немного сверх того. Пришлось становиться самой настоящей командой, в которой каждый отвечает за каждого, как за самого себя, каждый помогает каждому и думает о других больше, чем о себе. И это совместное путешествие намного сильнее сдружило нас, чем все те дни, что мы знали друг друга до этого. Первые восемь дней мы шли по пустыне, лишённой каких бы то ни было заметных признаков жизни. За день эта пустыня раскалялась под лучами солнца так, что было практически невозможно терпеть, ночью же температура падала ниже нуля. В пустыне нас серьёзно выручили скафандры, которые мы поначалу посчитали ненужными, они не давали жаре проникнуть внутрь и удерживали ту влагу, что мы непременно потеряли бы, окажись здесь без скафандров. Но когда мы приблизились к горам, скафандры уже практически полностью лишились энергии. На то, чтобы перевалить через горы, у нас ушла ещё неделя. Перевал, который из пустыни казался невысоким и удобным, на самом деле оказался труднопроходимым без
специального снаряжения. Но мы всё же его прошли, с большим трудом, ценой ссадин, ушибов и ещё многих других неприятностей, но, к счастью, обошлось без серьёзных травм. Наибольшую неприятность нам доставили осыпи, по нескольким из них нам пришлось буквально скатиться. Припасы, которых поначалу казалось очень много, и которые мы даже подумывали частично бросить, закончились тогда, когда мы спускались с гор, и нас начали мучить голод и жажда. Но они не только мучили, но и подгоняли нас вперед, впереди мы уже видели живую местность. Но усталость постепенно давала выход, когда мы увидели перед собой небольшую речушку, уже буквально едва ползли. В речке росли водоросли и в большом количестве водилась мелкая рыбёшка. Два дня мы приходили в себя - отмокали в речке, ловили и ели рыбу. Когда же более-менее оклемались, двинулись дальше, вниз по речке. Шли ещё неделю, прежде чем вышли на границу осваиваемой человеком территории.
        Первым человеком, встреченным нами на Меркурии, оказался почти дочерна загоревший парень, выглядевший нашим одногодкой. Он, усердно работая большим двухлопастным веслом, плыл на байдарке вверх по реке. Увидев нас, он тут же причалил к берегу, вытащил лодку из воды, широко улыбнулся и спросил:
        - Откуда вы тут такие взялись?
        - Оттуда, - я указал пальцем в сторону гор.
        - Там же никто не живет, там пустыня, совершенно не орошённая. Вы что, туристы что ли? Или может быть потерпевшие кораблекрушение?
        - Что-то вроде того… хотя и поневоле, - сказал Женька.
        - Нет, скорее по собственному желанию, хотя мы и не собирались конкретно сюда, - сказал Мишка.
        - Вы, ребята, какие-то немного странные… нет, даже не немного.
        - Поневоле станешь странным, если три недели по пустыне идти, - сказал я и тут же объяснил, - мы кандидаты в курсанты Первого Звёздного Училища. В качестве последнего экзамена, нас высадили на Меркурий и приказали вернуться на Землю собственными силами.
        - Вы и через горы переходили?
        - Пришлось, там они были со всех сторон. А сейчас нам нужно попасть на космодром, и чем быстрее, тем лучше.
        - Здесь, на реке, десятью километрами ниже, стоит наша станция, есть дисколёт. Брат отвезет вас, не откажется, я его попрошу. Давайте сюда ваши рюкзаки.
        Он сложил наши, ставшие полупустыми, но всё ещё нелёгкие рюкзаки в свою байдарку и, пустив её вниз по реке, объяснил, что дальше станции ей никак не уплыть. А пока мы сами шли до этой станции, он говорил почти что беспрерывно. Звали его Сашкой Вектовым. Здесь, на Меркурии, он отдыхал у своего брата, который работал на биостанции. А так он землянин, заканчивает средний этап обучения, намерен продолжить его и стать космобиологом. Он немного позавидовал нам, в том отношении, что мы уже закончили средний этап. Биостанция представляла собой несколько небольших, разбросанных среди молодых лесопосадок, домиков. Дисколёт, по виду очень похожий на лунные, стоял на выровненной каменистой площадке возле реки. Сашкина лодка с нашими рюкзаками была тут же, её остановила протянутая над самой водой верёвочная сеть.
        - Это я сам придумал и сделал, - сказал Сашка, указывая на сеть. - Проплыву по реке, назад возвращаюсь пешком, а лодку отпускаю, и она сама сюда плывёт. - Он вытащил байдарку на берег вместе с нашими рюкзаками и тут же спросил. - Ребята, вы наверно есть хотите? А то я вас одними только разговорами и потчую.
        - Не откажемся. А то на рыбу нам уже смотреть не хочется, - сказал Рэй.
        - И особенно в сыром виде, - добавил я.
        Несмотря на то, что до космодрома было ещё далеко, мы уже чувствовали, что наше путешествие по Меркурию, пятому человеческому миру Солнечной Системы, заканчивается. Поэтому, несмотря на усталость и голод, настроение у нас установилось самое что ни на есть прекрасное. Такое же прекрасное, как безоблачное голубое небо над нашими головами. Сашка провел нас в один из домиков биостанции, который оказался столовой, и мы наелись там до такой степени, что даже стало немного сводить животы. Сашка же, оставив нас в столовой, отправился искать брата, который, по его словам, должен шастать где-то неподалеку от станции. Но, тем не менее, пока он искал, мы успели и пообедать, и расположились загорать возле речки и дисколёта. Солнце на Меркурии, большей частью прикрытое невидимой с планеты сетью экрана, было большим и тускло-жёлтым. Но, всё же, не такая высокая и плотная, как у Земли, атмосфера, пропускала значительно больше ультрафиолета. И я только сейчас понял, что за это наше путешествие мы загорели наверно только немногим меньше Сашки.
        Сашка вернулся часа через полтора. С собою он вёл высоченного парня, ростом ему даже я был ниже плеча, лет двадцати пяти на вид, сложенного как античный бог, и загоревшего ещё сильнее Сашки, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее.
        - Так значит, вы и есть те самые путешественники? - спросил он, улыбаясь настолько добродушной улыбкой, на какую способны только такие вот большие и сильные люди.
        - Путешественники поневоле.
        - Знаю, знаю, мне Саня уже успел всё рассказать. Зовите меня просто Илом.
        Сашка в это время скрылся в домике, а я спросил:
        - Куда Сашка-то убежал?
        - Собираться, он отправится на Землю вместе с вами. Хорошо, ещё, что хоть вы сейчас подвернулись, а то уже месяц его выгоняю, выгоняю и не могу выгнать. Но сейчас-то он никуда не денется, отправится на Землю, как миленький отправится. Давайте, собирайте свои пожитки и грузитесь в машину.
        Не успели мы ещё забросить в дисколёт свои рюкзаки, как появился Сашка. Переодеваться он не стал, а просто тащил на ремне большую сумку, которую небрежно бросил в дисколёт вслед за нашими рюкзаками. Вид у него сейчас стал довольно мрачным. Было очевидно, что именно сегодня на Землю он никоим образом не собирался.
        Дисколёт оказался как раз шестиместным и до космодрома мы летели со всем доступным на такой машине комфортом. Ил оказался ничуть не менее разговорчивым, чем Сашка, так что за время полёта мы узнали о работе биологов на Меркурии намного больше, чем хотелось бы нам узнать. Сашка же за это время не проронил ни слова, изо всех сил изображая из себя крупно обиженного человека.
        Ил высадил нас неподалёку от космопорта, помахал на прощание рукой и, подняв дисколёт в воздух, отправился обратно. Как только мы вошли в здание космопорта, сразу же узнали расписание полётов пассажирских лайнеров. Корабль на Землю отсюда ходил четыре раза в сутки и должен был отправляться через полтора часа. Но, как оказалось, все места на него уже были заняты, впрочем, заняты были все места на идущие на Землю корабли на сутки вперед. Сидеть сутки в космопорте нам ничуть не хотелось. И мы с Рэем, поднабравшись решительности и определённой доли наглости, пошли в диспетчерскую космопорта. Сначала нас туда вообще не пускали. Но мы всё-таки умудрились проскользнуть перед самым носом у дежурного, и попали к главному диспетчеру космодрома, чему тот искренне удивился. Мы вкратце описали ему нашу историю, а он вначале сказал:
        - Понимаю вас, но ничем не могу помочь, никаких дополнительных пассажирских рейсов на Землю сегодня не будет. А лететь на грузовом транспорте - потерять гораздо больше суток.
        Наше настроение от такого ответа ничуть не улучшилось. Мы уже уходили, когда диспетчер окликнул нас:
        - Подождите, ребята, есть ещё такой вариант. Через полчаса стартует почтовый корабль на Луну. Пойдёт он в режиме сверхбыстрого разгона, обычных пассажиров сажать на него я не имею права, но будущих курсантов - вполне. Надеюсь, что здоровье ваше в полном порядке, а личные карточки при себе.
        - Подойдет, - одновременно сказали мы с Рэем.
        - Сейчас я переговорю с капитаном этого корабля.
        Капитаном почтового корабля оказался молодой ещё мужчина, лет тридцати, но с проседью в волосах и шрамом на левой скуле. Он без лишних расспросов согласился принять на борт пятерых пассажиров, если они, во-первых, способны выдержать сверхбыстрый разгон, а во-вторых, успеют занять места на бору за десять минут до старта. Мы, как могли, поблагодарили диспетчера, узнали, на какой площадке стоит почтовый корабль, обзавелись пропуском и побежали за остальными. Не обошлось без некоторой лишней суеты, и на корабль мы поднялись как раз за десять минут до взлёта. Человек в форме внутрисистемного космофлота проверил на переносном терминале наши личные карточки, а после этого проводил до мест в крошечном пассажирском салоне, расположенном рядом с рубкой. Едва мы успели расположиться, как прозвучала стартовая сирена. Корабль тяжело вздрогнул, качнулся и очень быстро пошел вверх. По мере того, как корабль преодолевал атмосферу, ускорение только увеличивалось. А когда он оказался в космосе, то даже появились перегрузки, что-то около трёх- или четырёхкратных. Хуже всех из нас перенёс перегрузки Мишка, но
продолжались они, к его счастью, не так уж и долго, не больше получаса, потом ослабли, и постепенно сошли на нет, но двигатель работал ещё около часа, продолжая разгонять корабль.
        - Ну и развалюха, - шёпотом проворчал Мишка, когда разгон был завершён, - я и не знал, что на современных кораблях могут быть перегрузки.
        Он бы наверно ещё долго ворчал, но тут в пассажирском салоне появился уже виденный нами с Рэем капитан корабля. И он прекрасно услышал это Мишкино ворчание. Но в ответ улыбнулся и просветил нас:
        - Этому кораблю только четыре года. И к классу развалюх ни один почтовый корабль просто-напросто не может относиться, тогда он уже не будет почтовым. Сейчас мы везём в лунапорт один очень важный груз - биологические материалы. Груз важный и очень срочный, поэтому нам и пришлось применить сверхскоростной разгон - разгоняться с большим ускорением, чем то, которое могут погасить наши компенсаторы, а они, поверьте мне, совсем неплохи. Наша скорость сейчас - чуть больше одной десятой це. Через сорок минут начнём торможение, а ещё через полтора часа после этого сядем в Лунапорте. Так что вам крупно повезло - такие вот скоростные рейсы между Меркурием и Землей, насколько я знаю, бывают не чаще, чем раз в год.
        Мишке пришлось извиняться пред капитаном за то, что назвал корабль развалюхой. Потом все мы напросились в рубку - посмотреть на небо, каким оно бывает при таком полёте. И пробыли там до тех пор, пока нас не попросили убраться - кораблю было пора начинать торможение.
        Точно в назначенное капитаном время корабль стремительно пронзил атмосферу и без малейшего зависания опустился на Главный Космодром Луны. Когда мы вышли из корабля, он уже спешно и интенсивно разгружался. Воспользовавшись одной из платформ, на которой возили груз, мы быстро добрались до космопорта. А уже там Мишка сказал, что не может, оказавшись всего в десяти минутах от дома, не побывать там.
        - Да и вам не мешало бы сейчас отмыться как следует да и одежду привести в порядок тоже не помешало бы. Не так же мы явимся к Маэстро, так, по-моему, называют Йорка курсанты.
        - Согласен, - ответил я сразу же.
        - Ну, уж если наш командир, мастер Вик, согласен, то и мы не против, - сказал за всех оставшихся Рэй.
        - Ну а ты, Саш, как? С нами или прямо сейчас на Землю полетишь?
        - А с вами можно? - на Землю Сашка явно не торопился.
        - Что за вопрос, конечно можно. Но только тогда тебе придётся моих братьев отвлекать, чтобы они, когда не надо, у нас под ногами не путались. Ну а ты с твоей-то повышенной разговорчивостью им наверняка очень понравишься.
        Когда мы добрались до Мишкиного дома, было уже позднее утро. Владька и Славка, встретили нас ещё на улице. Лица у них при этом стали весьма удивленными.
        - Снова вся компания вместе.
        - Только очень интересно, на какой это жаровне вас жарили?
        - И с каких лестниц спускали?
        - Брысь, мелкие, - сказал им Мишка. - Ещё полдня назад мы плелись по пустыне Меркурия.
        - Правда, что ли?
        - А на Луну вы оттуда на звездолёте что ли?
        - Правда, правда. А обратно хоть и не на звездолёте, но на тоже достаточно быстром корабле. Не привязывайтесь, сейчас нам только вас и не хватало. Вот к нему привязывайтесь, - Мишка указал на Сашку, - к нему привязываться можно и даже нужно. Кстати, Саш, эти двое и есть мои братья. Вот этот, который в голубом нагрузочнике и который немного понахальнее - Владька. Ну а тот, который в сером - Славка.
        Мы заперлись в довольно просторном бытовом узле мишкиного дома. Соскоблили с себя многодневные отложения грязи, выстирали форму. Развесив форму для просушки, покинули бытовку.
        - Знаете, ребята, чего я сейчас больше всего хочу? - спросил Мишка, зевая и потягиваясь.
        - Знаем, - сказал Рэй, - развалиться прямо на полу и ничего не делать минут шестьсот.
        - Ты угадал моё желание абсолютно правильно.
        - И мы все тоже не против того, чтобы проваляться минут шестьсот, - сказал я.
        В достаточно большой мишкиной комнате на полу был ковер с очень длинным, похожим на траву, ворсом, мы растянулись на нём, поговорили минут пять и тут же уснули, словно бы отключились. Но поспать минут шестьсот нам всё же не удалось. Часов через семь нас разбудил Владька.
        - Ну что вам ещё нужно? - сказал Мишка, просыпаясь, - не даёте людям поспать нормально.
        - Там вас какой-то парень по видеофону вызывал. Я сказал, что вы здесь, а он передал, чтобы вы поторопились и прибыли на Землю не позже, чем через десять часов.
        - Всё, можешь быть свободным, - сказал ему Мишка тоном приказа.
        Владька усмехнулся, развернулся на месте и, картинно промаршировав, скрылся за дверью.
        - Кто бы это мог нас здесь и сейчас искать? - спросил Женька.
        - А мы почём знаем.
        - Ну, ладно, - подытожил я, - десять часов это большой срок, будем собираться или ещё спать?
        - Лучше уж собираться. Нужно ещё и форму в порядок привести, а спать-то всё равно не хочется, проснулись уже.
        Для того чтобы привести в порядок форму у Мишки дома нашлось всё необходимое. Но всё же мы потратили на это дело почти три часа. Но уж зато после того как оделись в чистую, починённую, до предела наглаженную форму, почувствовали себя даже более чем уверенно. В таком виде предстали перед Мишкиными братьями и Сашкой.
        - Как будто из витрины вылезли, - с улыбкой сказал он, кивнув на нашу форму, - хорошо ещё, что Владик со Славиком догадались вам рюкзаки почистить, пока вы спали.
        - Благодарим вас, о, наши юные друзья, - улыбнулся Рэй.
        Мишка же нахмурился:
        - Случайно ничего не спёрли?
        - Как можно, Мишенька… Ну, правда, скафандры примеряли, но всё обратно положили, всё равно они нам велики.
        - Ну ладно, поверим вам на слово. Саш, на Землю ты с нами полетишь?
        - Конечно.
        - Тогда собирайся, а то мы уже готовы.
        На Землю мы прибыли рейсовым лайнером через три с половиной часа. На Центральном Космодроме Земли была глубокая ночь. Но у входа в здание космопорта нас ждал Вен Огги. Сейчас он был уже не в курсантской форме, а в форме Дальней Разведки со знаками отличия младшего капитана. Увидев нас, он широко улыбнулся и сказал:
        - Почти как на парад. Молодцы, ребята, Йорк такое любит. Я вас здесь уже заждался. Ну да ладно, не опоздали, пойдём. Здесь я с дисколётом.
        Коротко попрощавшись с Сашкой, мы пошли вслед за Веном. Дисколёт был небольшим, чуть побольше личных машин. Вен сел к управлению и, как только мы разместились, резко поднял машину в воздух и послал её вперёд с быстрым набором высоты и скорости.
        - Куда мы летим сейчас? - спросил я.
        - Как куда, в училище естественно. Там утро, а Маэстро уже давно живёт исключительно по местному времени училища.
        В училище нам пришлось подождать, но самую малость - минут пятнадцать. Сначала Йорк вызвал Вена, а десятью минутам спустя - нас. Он, как и три недели назад, внимательно посмотрел на каждого из нас, но не стал ничего спрашивать. Выслушав мой доклад о том, что задание выполнено, он сказал:
        - Всё это я уже знаю от капитана Огги, он наблюдал за вами всё то время, пока длилось испытание, и дал очень хорошие отзывы о каждом из вас. Так что поздравляю, с сегодняшнего дня вы полноправные курсанты Первого Звёздного Училища. Даю вам две недели на то, чтобы отдохнуть и придти в форму. Через две недели вы приступите к занятиям первого года.
        Глава седьмая: На пороге
        Время летело поистине стремительно и почти что неуловимо. Казалось, что ещё вчера мы сами были поступающими в Первое Звёздное, а сейчас в наше училище уже собираются поступать Мишкины братья. На Земле стремительно пролетели семь лет, мы же в это время прожили только шесть, один год съели межзвёздные перелёты. Осталась позади последняя практика, и сейчас мы уже не просто курсанты, а курсанты-выпускники Первого Звёздного Училища. Наша компания, так удачно сложившаяся при поступлении, и закалённая на Меркурии, за шесть лет не распалась, не смотря на то, что все мы выбрали разные звёздные специальности. Эти специальности пересекались только частично. Моя основная специальность - звёздпилот; вторые, дополнительные специальности: командир катера, командир группы предварительной разведки. У Рэя основная специальность - астроштурман; вторые - ремонтник и так же, как и я, он разведчик. Мишка - реакторщик, ремонтник, пустотчик. Женька - пустотчик, ремонтник, электронщик. Так что из нашей четвёрки вполне могла бы получиться команда маленького корабля. Многие о нашей компании так и говорили, почти что не в
шутку: "экипаж". Но мы уже вполне определённо чувствовали, что долго оставаться вместе нам не придётся. Звёздная служба разбросает нас в пространстве и времени, звездолётчики встречаются друг с другом не так уж и часто, если конечно не служат на одном корабле. Но пока ещё у нас оставалось время до окончательного распределения и выпуска из училища - почти два летних месяца. Мы решили провести их со всем доступным для нас размахом. В тот день мы были в гостях у Мишки на Луне, прилетели ещё вечером, но сразу же завалились спать, а проснулись только поздним утром. Мы планировали на этот день массу доступных на Луне развлечений, главным образом тех, что доступны только на Луне, но утром на всех навалилась какая-то немного странная апатия, когда абсолютно ничего не хочется делать. И мы просто так просидели дома у Мишки почти полдня.
        Потом появились Мишкины братья и внесли хоть какое-то разнообразие в это наше скучнейшее времяпрепровождение. Владька со Славкой с того времени, как я увидел их в первый раз, сильно выросли, стали уже почти что одного со мной роста, Мишку же в росте давно обогнали. За эти годы они стали намного спокойнее и серьёзнее, хотя кой-какое детское озорство в них ещё оставалось. Вот и сейчас, как только появились дома, принялись смеяться над нашим "закисшим" настроением. Но, убедившись, что этот приём на этот раз не помогает, решили испытать другой, уже неоднократно проверенный - вызвали нас на борьбу. Шанса прижать кого-нибудь из "этих двоих" к горизонтальной поверхности и лишить возможности шевелиться никто из нас обычно не упускал, хотя сделать это с каждым годом становилось всё труднее и труднее.
        Мы с внезапно возникшим энтузиазмом приняли их вызов и, как всегда, бросили жребий. По жребию получилось, что первыми должны бороться я и Владик. Остальные быстро растащили мебель в стороны, освободив в комнате пустое пространство, пять на пять метров. Мы с Владиком сбросили с себя всё кроме плавок и начали сходиться к центру. Сегодняшнее вяло-расслабленное состояние подвело меня, я прозевал Владькин бросок. Он быстро повалил меня на пол, но всё равно силы у меня оказалось больше, а у него как раз и не хватило самую малость, чтобы тут же закончить этот поединок. Высвободившись из владькиного захвата, я вскочил на ноги, но от моего ответного броска Владька успел отскочить, и позиция снова стала такой, какая была в начале. Я не стал атаковать первым, дождался второго владькиного броска, который я уже не прозевал, как первый, не уклонился, а встретил ответным приёмом, как полагается. Надежно захватив парня и, пользуясь преимуществом силы, я уронил его на пол. Владька крутился и извивался, словно змея, но уже ничего не мог поделать, только чуть-чуть отодвигал конец. Ухватив покрепче, я всё же придавил
его к полу, хотя на "лёгкой" Луне это было сделать гораздо труднее, чем на "тяжёлой" Земле. Коснувшись пола лопатками, Владька сдался и замер, вытянувшись в струнку. Но я, как было у нас заведено, для пущей обиды, не сразу отпустил его. И тут он шепнул мне на ухо:
        - Вик, мне нужно сказать тебе кое-что, чтобы никто не знал. Выйди на веранду, не подавай виду. Хорошо?
        Я кивнул в ответ. И когда начали бороться Рэй со Славкой, я оделся и выскользнул на веранду. Владька уже был там, он махнул мне рукой и сказал:
        - Пойдём.
        Только когда мы вышли из дому, я спросил:
        - Владик, куда ты меня тащишь?
        - Тут с тобой очень хочет поговорить один человек, но так, чтобы никто из вашей четвёрки, кроме тебя, об этом не знал.
        - Что за человек?
        - Парень лет восемнадцати, белобрысый такой и странноватый. Он сказал, что ты его должен знать. Он ждёт тебя на пляже.
        Пока мы шли, я вспоминал, кто же это может быть, но оказалось, что у меня нет ни одного знакомого, который подошёл бы под владькино описание. Я подумал, что он мог просто ошибиться с возрастом, такое в нашем мире не удивительно. Когда мы вышли на пляж, Владик указал мне на долговязого загорелого парня с волосами, выгоревшими практически до полностью белого цвета. Он с первого взгляда показался мне знакомым, но как-то странно знакомым. Он был сильно похож на кого-то, но вот на кого? Я не мог вспомнить, но в то же самое время мог сказать, что никогда не встречался с ним лично.
        - Это он. Ну, я пошёл.
        - Куда пошёл?
        - Обратно, я подслушивать не собираюсь… Скажу там, что ты отлучился по какому-то срочному и неотложному делу и скоро вернёшься.
        - Хорошо, иди. Нет, погоди, сразу скажу, что с этим парнем я ни разу не встречался. А сейчас иди.
        Владька повернулся и ушёл, а я направился к тому парню, которого он мне указал. Он задумчиво смотрел в сторону моря, с какой-то тоской что ли, но когда я сел рядом, он посмотрел на меня, так знакомо улыбнулся и сказал:
        - Вот мы и встретились, Вик Стрельцов. Что, не помнишь меня? Тогда напряги свою память получше. Тогда я был младше, но с тех пор не так уж сильно изменился.
        Я последовал его совету, и напряг память. Я должен был вспомнить. Сначала безрезультатно обшарил всю свою жизнь, потом тот кусок жизни Рэя, который мне довелось увидеть и почти что прожить. Чужая память постепенно прояснилась, и этот парень был именно там.
        - Гостин!? Андрей!? - спросил я с неподдельным изумлением, уж его то я никоим образом не ожидал встретить здесь, не мог Рэй так шутить, да и, насколько я понял, не настолько он властен сейчас над своим миром.
        - Да, он самый. Только не спеши, не делай поспешных выводов, поспешные выводы редко бывают верными… И ты, и Рэй находитесь сейчас не совсем там, где считаешь ты, и не совсем там, где считает Рэй. Это вовсе не придуманный мир, не иллюзорный эквивалент реальности, тут всё гораздо сложнее и запутаннее. Произошёл локальный пробой адекватности, чреватый практически непредсказуемыми последствиями, как для вас, так и для всей реальности.
        - Погоди, откуда ты всё это знаешь?
        - Не надо вопросов, Вик, времени у меня немного и то, что я считаю нужным, я скажу тебе сам, то, что ты непременно должен знать. Меня и самого затягивает в эту петлю Круга, превращает в игрушку странных сил… Не задавая вопросов, ты не нарушишь данного тобою Рэю слова. Слушай и не перебивай.
        - Хорошо, слушаю.
        - Сначала дай мне слово, что Рэй ничего из сказанного мной, да и самом моем присутствии не узнает от тебя.
        - Хорошо, даю слово.
        - Сейчас слушай внимательно… Как мы не боролись против этого, Полночь всё же наступила, наш Главный Враг вернулся. И сейчас важно любое, даже мельчайшее событие, Враг способен воспользоваться малейшей нашей оплошностью. А тут мы узнали, что произошло такое важное для ещё не до конца сформировавшегося узла событие, как пробой адекватности и ваше появление здесь. Хорошо ещё, что вы не успели нарушить никаких важнейших следствий. Но Круг неумолимо затягивает вас в себя, делает частью себя. Хотя сейчас не это самое важное. Вы должны вернуться на "Иглу", обязательно вернуться, перейти обратно через тот порог, через который, сам не ведая того, вас перенес Рэй, чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше, это не ликвидирует пробоя, но может сгладить последствия… Мы не думали, что Рэй может достичь того могущества, которое он уже достиг и того, которое ещё достигнет… Старшие всё это знали заранее, но на то они и Старшие. Сейчас я по сути дела стараюсь выполнить их волю. Вы с Рэем вернётесь на "Иглу"… и всё будет так, как было, как должно быть. Знаю, что по отношению к Рэю это жестоко, тем тяжелее
говорить об этом мне, потому что я люблю Рэя, как младшего брата… Не мной всё это было задумано. Но всё же нужно, чтобы Круг обязательно замкнулся… Странком сказал мне, что мечта Рэя обязательно осуществится, и он будет счастлив… Всё, мастер Вик, мне уже пора… можешь задать только один вопрос.
        Из всех вопросов, вертевшихся у меня в голове, неожиданно вывернулся такой:
        - Кто ты?
        Андрей печально улыбнулся:
        - Человек и нечеловек, дублевец и монэгл в перспективе, свободный ком и пленник Круга, официал и нарушитель, посол для особо важных поручений и шпион… Прощай, Вик Стрельцов, насколько я вижу будущее, мы уже никогда не встретимся. И ещё одно - не ходи за мной, - он поднялся, подхватил одежду и лёгкой уверенной походкой пошёл по пляжу прочь от меня.
        Событие с визитом Гостина ни с чем не вязалось, ни из чего явно не вытекало и ничего не предвещало явно. И я, тщательно обдумав и проанализировав, посчитал, что это не более чем шутка Рэя, того, настоящего Рэя, который всё же, не смотря на свои же собственные слова, остался за пределами этого иллюзорного мира. Но, думая над всем этим, я отчетливо и хорошо вспомнил, в каком мире нахожусь, хотя уже больше года вообще не думал об этом. Непроизвольно напрашивался такой вывод: наше пребывание здесь близится к концу, а может быть вообще заканчивается. Вечером, когда все уснули, я разбудил Рэя и спросил:
        - Рэй, мы ведь уже стали звездолётчиками, почему же тогда не возвращаемся на "Иглу"?
        - Тебе, Вик, что, так не терпится?
        - Нет, мне почему-то вообще не хочется туда возвращаться. - Сказал я правду. - Но я всё равно должен вернуться, не смотря ни на что. Пусть вынужденно, но я стал капитаном этого корабля и отвечаю за всех, кто на нём находится.
        Рэй задумчиво почесал себе затылок, помолчал немного, но всё же счёл нужным сказать:
        - Мы вернёмся на "Иглу", обязательно вернёмся, но только тогда, когда станем настоящими, полноценными звездолётчиками. А пока мы ещё только курсанты-выпускники. Так что пожить здесь пару месяцев нам ещё хоть как придётся.
        - Может быть меньше?
        - Не думаю, что меньше. Маэстро наверняка намерен использовать нас на последнем испытании кандидатов, а у них ещё не начались экзамены.
        - Нам бы их проблемы.
        - Было бы легко, но вот им с нашими пока ещё не справиться.
        На следующий день более-менее хорошее настроение к нашей четвёрке всё же вернулось, но вот использовать это мы так и не успели. Рано утром нас с Рэем вызвал по видеофону сам командующий училищем, звёздкапитан Стоун. Не терпящим никаких возражений приказом он велел нам немедленно вернуться на Землю и, нигде не задерживаясь, явиться лично к нему. Чем вызвано такое поведение командующего, ни я, ни Рэй не знали и не понимали. Абсолютно все вопросы, связанные с нами, и которые не могли быть решены на более низком уровне, решал Йорк, а никак не Стоун. Звёздкапитан был настолько туманной фигурой, что о его функциях было известно только из недостоверных слухов. За всё время учёбы в Первом Звёздном мы видели командующего только считанное на пальцах одной руки число раз.
        Сказав Мишке с Женькой: "До скорой встречи", мы первым же лайнером вылетели на Землю. На востоке Евразии уже наступил вечер, во всём здании училища не было никого, за исключением немногочисленных дежурных - ребят со второго-третьего курсов, которые той или иной провинностью заслужили себе дежурство.
        Звёздкапитан ждал нас в своём кабинете. Здесь мы ещё ни разу не были, и не встречали курсантов, которым довелось побывать. Даже о кабинете командующего в нашей среде ходили всевозможные слухи, но ни один из них не был и близок к правде. Кабинет был обставлен максимально просто: стол-терминал, жёсткий стул-кресло, в котором сидел командующий, и ещё несколько не менее жёстких стульев у стены. Войдя в кабинет, мы замерли в положенных по Уставу позах, отдали честь и доложили:
        - Курсант Рэй Климов прибыл по вашему приказу.
        - Курсант Виктор Стрельцов прибыл по вашему приказу.
        - Садитесь, - Стоун указал нам на стулья, а сам поднялся, выглядел он при этом довольно задумчивым. Пару минут он внимательно смотрел на нас, и потом сказал: - Не думал, ребята, что вы обзавелись связями, дающими прямой выход на верховное командование нашего космофлота.
        Мы с Рэем недоумённо переглянулись, и он тут же сказал:
        - Не понимаем вас, звёздкапитан. У нас нет таких связей, и это правда.
        Командующий едва заметно улыбнувшись, вернулся в кресло и продолжил:
        - В таком случае у вас очень счастливая судьба, далеко не каждому нашему выпускнику может сразу же выпасть такая честь. На базе "Оберон" в полной стартовой готовности стоит автономный дальний разведчик класса "альфа" - "Арбалет". Через трое с половиной суток он должен уйти в довольно важную экспедицию к одному из рассеянных скоплений. Так вот, вчера на нём стали вакантными две должности - психологическая служба отстранила от полёта двоих звездолётчиков вследствие немотивированно повышенной усталости. Но "Арбалет" не может ждать, он уйдёт в экспедицию точно по графику, вне зависимости от того, будут ли заполнены эти вакансии… Сегодня астрокапитан Олтов, командующий Дальней Разведкой, лично говорил со мной и прислал официальный запрос, причём конкретно на вас двоих. Запрос и назначения уже утверждены на верховном командовании, так что отказаться вы можете, только покинув космофлот.
        - Мы не собираемся отказываться, - твёрдым голосом сказал Рэй.
        - В принципе, я в этом и не сомневался. Так вот, вы объявляетесь официально закончившими обучение, вам обоим присваиваются звания младших капитанов космофлота. Но официального выпускного мероприятия для вас не будет, как впрочем и отдыха. Через четыре часа на Оберон с Центрального Космодрома вылетает катер с "Арбалета", вы обязаны успеть на него. Всё, можете быть свободными, - звёздкапитан на секунду замолчал, а потом добавил. - Желаю вам удачи у дальних звёзд, глубокого вакуума и спокойной Пустоты.
        Четыре часа это и много времени и очень мало, смотря для чего. Чтобы попасть на космодром, их было более чем достаточно, но вот для того, чтобы ещё раз увидеться с друзьями, их не хватало. Покинув училище, мы без промедления отправились на космодром - мало ли что может случиться за оставшееся время, а опоздать мы просто-напросто не имеем сейчас никакого права. На катере нас встретил сам капитан "Арбалета", старший системкапитан Торков, достаточно пожилой и опытный по нашим меркам человек. Принял он нас довольно радушно и сказал, что выбрал нас он сам, а о причинах такого выбора даже не заикнулся. До вылета у нас оставалось ещё немного свободного времени, и мы вызвали по видеофону Луну, Мишкин дом. Ответил на вызов Владик:
        - Ещё раз привет, - задорно улыбнулся он, - вы откуда звоните?
        - Привет, Владька. Женька с Мишкой всё ещё у вас?
        - Нет, их Славка куда-то увёл, чтобы развеяться, полчаса назад, а мне почему-то не захотелось идти с ними.
        - Очень жаль, Владик, мы ведь сейчас звоним, чтобы попрощаться. Через пятьдесят минут мы улетаем.
        - Надолго?
        - На несколько лет. Никак не меньше пяти, как сказал нам капитан.
        - Не пойму, почему вы улетаете и куда улетаете? Или так, шутите.
        - Никаких шуток, Влад. Сегодня мы получили срочное и вынужденное назначение в экипаж "Арбалета". Старт через три дня с базы "Оберон", в сторону одного из рассеянных скоплений нашей Ветви, ну а с Земли мы улетаем через пятьдесят минут.
        - Но почему всё так скоро и неожиданно. Вы ведь все сами говорили, что окончательный выпуск из училища и распределение будут только через два месяца и никак не раньше.
        - Очевидно, командование лучше нас знает, что ему с нами делать. Назначение-то вынужденное, наверно мы подошли лучше других… Жаль только, что с Мишкой и Женькой уже не поговорим. Ну да ладно, передай им от нас огромнейший привет, пожелания удачи и вообще всего наилучшего и скажи, что мы ещё обязательно встретимся.
        - Глубокого вам вакуума и спокойной Пустоты, - немного резковато сказал нам Владька "напутствие звездолётчикам" и сразу же отключился. Рэй внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:
        - Ты сказал ему неправду, Вик. Я чувствую, что на Землю в этом мире нам уже никогда не вернуться. Нам уже и в самом деле пора возвращаться на "Иглу", но не знаю, почему не открывается выход.
        - Думаешь, что во время этого полёта, он должен открыться?
        - Не должен, а просто обязан. "Игла", по моим предварительным прикидкам, уже на пороге Золотистой.
        - Но всё равно, Рэй, мне хочется ещё раз побывать на этой Земле, увидеть всех знакомых.
        Рэй тяжело вздохнул:
        - Тебя, Вик, ждёт не эта, а настоящая Земля, но она почти такая же, как эта. Там ты многих узнаешь, правда, они тебя не будут знать, но ведь всё-таки узнают.
        - Но там не будет тебя, - сказал я почти беззвучно, и Рэй не услышал этих слов.
        Поднявшись на высокую околоземную орбиту, катер встретился там с патрульным крейсером, был принят на борт, а крейсер тут же начал разгон. Добраться за оставшееся до старта время от Земли до Урана на катере было просто невозможно. Поднявшись над плоскостью системы и выйдя на приоритетную трассу, крейсер разогнался до ощутимой доли скорости света и доставил нас к Оберону через двое суток после вылета с Земли.
        В оставшееся до старта время мы спешно знакомились с кораблём, его экипажем, своими обязанностями и местами по различным полётным расписаниям. Времени катастрофически не хватало.
        С Мишкой и Женькой мы всё же поговорили. Они сумели найти подход к транспространственной связи, а точнее говоря, к связистам. Но этот разговор у нас не очень-то получился, был сумбурен и не очень-то связен. Может быть потому, что они считали нас счастливчиками. А может быть потому, что мы с Рэем знали, что больше уже никогда их не увидим. Напоследок они пожелали нам удачи у дальних звёзд и традиционных "глубокого вакуума и спокойной Пустоты". Этот разговор оставил довольно тяжёлый и неприятный осадок у меня на душе.
        На "Арбалете" я занял должность восьмого звёздпилота и одновременно командира восьмого десантного катера. Рэй же стал восьмым штурманом и одновременно штурманом моего зонда. Опытные звездолётчики поначалу не испытывали к нам особых симпатий. Надо же, вчера ещё курсанты, пусть и Первого Звёздного, а сегодня уже заняли далеко не последние места в экипаже не какого-то третьеразрядного звездолёта, а одного из самых мощных в космофлоте дальних разведчиков, в экипаж которого отбирали лучших из лучших. Но уже во время полёта отношение к нам постепенно изменилось, потому что любые звездолётчики, даже самые лучшие и опытные, уважают не только возраст и опыт, но также знания, и умения. Нас постоянно пытались экзаменовать, пытались найти пробелы в наших знаниях, но одновременно делились опытом и теми знаниями, которые можно приобрести только в реальном полёте на мощном корабле, подкрепляя их непрерывной практикой.
        До тех пор, как звездолёт вошел в "Серую линзу", полёт протекал буднично и абсолютно нормально. "Серая линза" - такое же квазистабильное возмущение Пустоты, как и "Фиолетовый зонтик", разве что в четыре раза крупнее и лежит от Земли в три раза дальше. Это возмущение уже было разведано и достаточно подробно картографировано, так что преодолеть его мы были должны без малейших проблем. "Арбалет" пошёл сквозь "Линзу" по прямой, для корабля с пространственным двигателем мощностью в двести восемьдесят терателлитов это ничуть не сложно и не опасно.
        В Пустоте "Серой линзы" и произошла авария, которых до этого за всю историю внепространственных перелётов никогда не было. На первый взгляд она могла бы показаться полнейшей ерундой - самопроизвольно (или может быть по ложной команде) открылись створки ангара номер восемь, того самого, в котором находился наш катер. Случись такое в нормальном пространстве, не было бы даже разговоров об аварии, а так, не очень досадном сбое, но звездолёт-то шёл в Пустоте. Открывшись, створки вышли за пределы ас-поля, само поле в районе ангара оказалось сильно деформировано, механизмы закрытия так же оказались за пределами поля и не принимали ни одной команды. Ход корабля тут же потерял устойчивость, вышедшие за пределы поля створки создавали хаотически меняющийся вращающий момент. И они же делали невозможным корректный выход из Пустоты. Ситуация требовала как можно быстрого разрешения, потому что сейчас даже небольшая ошибка пилотской группы могла привести к серьёзной отдаче.
        Чтобы закрыть вход в ангар, требовалось покинуть пределы ас-поля и включить механизм закрытия створок вручную. Все считали, что таким образом он вполне может включиться. И мы с Рэем первыми вызвались это сделать, ничуть не раздумывая. Если оценивать этот шаг с позиции логики, то он может показаться безумным, во всей истории внепространственных перелётов не было ни одного случая, чтобы кто-то покидал движущийся в Пустоте корабль и возвращался обратно. Но мы с Рэем, в отличие от других, знали, что с нами ничего не случится, знали, что представляет собой этот мир, и что мы представляем собой в этом мире.
        Мы не последовали совету облачиться в тяжелые и неудобные скафандры высшей защиты, а ограничились даже не лёгкими, а сверхлёгкими плёночными. При массе недостатков они имели перед другими типами скафандров такое преимущество - ничуть не ограничивали свободу движений и не служили барьером для осязания.
        У входа в ангарный шлюз мы доложили капитану:
        - Готовы к выходу в ангар.
        - Сбавляем ход до минимально допустимого… - тут же пришёл ответ капитана. - Можете выходить в ангар.
        В ангаре на первый взгляд ничего не изменилось. Всё также покоился на решётчатых захватах катер, горели панели освещения. Но вот за открытым выходом была вязкая и плотная, без единого проблеска света, тьма Пустоты. Огромной каплей она вдавливалась внутрь ангара, пульсировала, словно живая, выбрасывала щупальца-ложноножки, которые едва сдерживались ослабевшим ас-полем. В этот момент мне невольно вспомнился капитан Рикст, по своей воле шагнувший в точно такую вот тьму Пустоты. Мы медленно и осторожно подошли вплотную к капле Пустоты. Рэй протянул руку вперед, в Пустоту, за пределы поля и тут же втянул её обратно.
        - Не очень-то приятно, - прокомментировал он, - но терпеть вполне можно.
        Мы пристегнулись нитками фалов к страховочной скобе, и я доложил капитану:
        - Готовы к выходу за пределы поля, отключайте тяжесть.
        - Отключаем, желаю вам удачи.
        В ангаре наступила невесомость. Рэй молча кивнул мне головой и едва заметно улыбнулся уголками губ. Мы взялись за руки и одновременно шагнули в Пустоту. Тьма тут же навалилась на нас. Абсолютно ничего не было видно, исчезли доносимые рацией звуки. Из всех чувств у нас осталось одно только осязание, я чувствовал в своей руке руку Рэя, а Рэй мою. Пустота действовала на нас, вызывая ощущение жжения по всему телу и неприятного давления на внутренности, но Рэй был прав, это действительно было можно терпеть. Медленно и аккуратно мы добрались до механизма закрытия створок. Но, несмотря на все наши попытки и усилия, он так и не включился, и мы вернулись в ангар.
        - Исполнительный механизм створок не включается, - доложил я капитану.
        - Что вы предлагаете? - после короткой паузы спросил он, - долго нам не продержаться, только что вышел из строя четвёртый пилот.
        - Можно попытаться воспользоваться грубой силой - выйти из корабля на катере и при его помощи вогнать створки на место. Любые другие варианты потребуют затрат времени.
        - Конкретнее, младший капитан Стрельцов.
        - С катера выпустим швартовочный линь, закрепим его на опорных конструкциях, выведем катер из ангара, стравим линь, выдвинем опоры. Дадим катеру команду втягивать линь, вернемся на корабль. Створки открыты лишь чуть больше трети, катер зацепит их опорами и втолкнет на место. Ас-поле после этого должно восстановить свою конфигурацию, исполнительные механизмы окажутся внутри поля. Далее - обрубаем линь деактиватором и окончательно закрываем ангар.
        - В этом случае мы теряем катер.
        - Вы знаете лучший вариант, капитан?
        После непродолжительного молчания, капитан сказал:
        - Разрешаю вам поступать так, как сочтете необходимым.
        Задуманная нами операция удалась, но лишь частично. После того, как мы оказались за ас-полем, вся автоматика на катере начала давать сбои, работать совершенно непредсказуемо. Ни о какой запрограммированной команде не может быть и речи, когда даже ручные в большинстве случаев не проходят. Лишённые зрения и слуха, мы с Рэем почувствовали друг друга и поняли, что нам делать. Мы, помогая друг другу, вручную включили втягивающий линь механизм, который заработал, пусть с десятой попытки, но заработал. Катер зацепил выдвинутыми опорами створки ангара и задвинул их на место. Створки сомкнулись, и зажатый между ними линь лопнул. Оставшись без контакта со звездолётом, наш катер, крохотный кораблик, лишённый пространственного двигателя, закружился в вихрях Пустоты, рванулся в сторону, накрываемый мощнейшей отдачей. Неимоверная боль пронзила меня насквозь, лишая чувств и гася сознание. А звёздпилоты на "Арбалете" увидели лишь яркую вспышку и уходящий вдаль медленно тающий зелёный след…
        В себя я приходил долго и довольно мучительно. Явь перемежалась кошмарами, сплавлялась с ними во что-то невообразимое. И я болтался в этом состоянии, то всплывая к яви, то погружаясь к кошмарам. Но у всего есть конец, явь постепенно победила кошмары, я очнулся и наконец-то открыл глаза. Поначалу я даже не мог сообразить, где же сейчас нахожусь. Но постепенно до меня дошло, что я на "Игле", в помещении спецтренажёра, которое уже успел основательно забыть. Мне сейчас не верилось, что всё то, что только что происходило со мной, было просто сном. Это был хороший сон, не смотря ни на что… Но как ни хорош сон, но он должен кончаться, обязательно кончаться.
        - Рэй, - совершив огромное для себя сейчас усилие, позвал я. Никакого ответа. Я попробовал пошевелиться, это получилось, но тоже с немалым трудом, тело сейчас было непослушное и словно бы чужое. Я попробовал подняться, но не смог. - Рэй! - снова позвал я, на этот раз громче, и мой голос показался мне чужим. Пол подо мной вспучился, и я оказался сидящим в "кресле".
        - Ну, как самочувствие, Вик, - прозвучал из динамиков голос Рэя. Но совсем не тот голос, который я слышал ещё несколько минут назад, в ангаре "Арбалета", а голос мальчишки.
        - Не очень-то хорошо, но терпимо… Значит… мы вернулись в исходную точку?
        - Можно и так сказать. Но не совсем, мы уже вплотную приблизились к цели полёта. До Золотистой сейчас всего лишь немногим более двухсот миллиардов километров.
        - Рэй, почему я словно бы сам себе чужой стал?
        - Ничего страшного, это пройдёт уже через несколько минут. Пока отдыхай.
        Через час я уже сумел снять с себя костюм и спустился в рубку, хотя если бы душ был ближе рубки, я отправился бы туда, потому что казался себе неимоверно грязным.
        На обзорном экране сверкала тёплым жёлтым и колючим светом сверхяркая звезда - ставшая очень близкой Золотистая. При той скорости, с которой летела сейчас "Игла", до входа в систему Золотистой оставалось лишь четыре дня полёта. Поймав себя на том, что рубка кажется мне неестественно пустой, я позвал Рэя:
        - Рэй, да покажись ты, не прячься, я не обижусь ни на что.
        - Ну, если ты на этом настаиваешь.
        Левый обзорный экран на долю секунды погас, а когда вспыхнул вновь, на нём появилось продолжение рубки. Там, в кресле, сидел Рэй, вновь представший передо мной в образе четырнадцатилетнего мальчишки.
        - Непривычно выглядишь, - сказал я совсем негромко, но Рэй услышал.
        - Вот посмотришься в зеркало, сам себе ещё не так непривычным покажешься… Валяй в душ, вижу, что тебе туда очень хочется, столько месяцев не мылся нормально. Потом поговорим. Иди, давай…
        Но я всё же подошёл вплотную экрану и увидел на щеках у Рэя мокрые полоски, такие, которые остаются после слёз.
        - Рэй, ты что, ревел что ли? - искренне удивился я.
        - А что, нельзя что ли? - тут же ощетинился он, - Думаешь, мне так приятно снова лишиться тела, ведь по сути дела это так.
        - Рэй, послушай, я наверно смогу сделать для тебя робота.
        - Не сможешь.
        - Почему?
        - В роботехнике ты точно также ничего не смыслишь, как и не смыслил раньше… Ну а тем более, я сам этого не хочу… Лучше уж быть тем, кем есть, а не кем-то другим. Пожалуйста, оставь меня, Вик.
        Он сказал это таким тоном, что отказать ему в этой просьбе я не мог. Повернувшись к нему спиной и лишь чуть-чуть задержавшись, я всё же отправился в душ. Сбросив с себя одежду, я посмотрел на своё отражение в большом зеркале. И я сам себе не очень-то понравился. Что и не удивительно, ведь я, пусть мысленно, в иллюзорном мире, но уже вырос и повзрослел, привык считать себя взрослым, а вот сейчас вернулся в реальный мир и вновь стал мальчишкой. Но всё равно, я был сейчас немного не такой, как раньше. Я немного подрос, мышц явно стало больше, тренажёр позволил и это, наверно какой-то специальной стимуляцией, ну и конечно же у меня отросли волосы, которые сейчас уже ничем не напоминали ту, сделанную ещё на Дивере стрижку коротким ёжиком. В заключение я хмыкнул, скорчил себе рожу и забрался под душ.
        Через полчаса я, вымытый, причёсанный, одетый во всё новое и чистое, вернулся в рубку. Продолжение рубки на боковом экране не исчезло, но Рэя там не было, он, очевидно, занимался своими делами, и я решил не отвлекать его от этих дел. Устроившись за консолью панели управления, я начал последовательно осваиваться с этим кораблём, вновь ставшим для меня незнакомым. Сейчас я смотрел на всё совершенно другим взглядом, чем тот Вик, который был здесь прежде. Сейчас я считал себя уже по-настоящему профессиональным звездолётчиком, и ничего незнакомого или непонятного для меня в рубке просто не должно было оставаться. Я не торопился, времени на всё было предостаточно, а спешка в таком деле ни к чему хорошему никогда не может привести. Я успел досконально ознакомиться с управлением только за пару часов. После этого собрался пойти осмотреть другие отсеки, прежде всего инженерную рубку, но тут меня позвал Рэй:
        - Ну, как, Вик, у тебя всё в порядке?
        - В принципе всё нормально. Ознакомился с главной рубкой, а сейчас собираюсь осмотреть корабль.
        - Погоди, Вик, сейчас тебе лучше сделать другое.
        - Что конкретно?
        - Помнишь о дневнике Рикста?
        - Ой, Рэй, я про него вообще забыл, даже ни разу не вспомнил. Как могло такое из головы вылететь?
        - Тем лучше, что вылетело, тогда бы ты всё равно ничего как следует не понял.
        - Мне казалось, что я почти всё понимал.
        - Ты наверно только начал читать?
        - Почти что, а потом он пропал.
        - Это я тогда спрятал его. Сейчас же ты просто обязан прочитать этот дневник до конца.
        - Хорошо, я его прочитаю. Но где он? Куда ты его спрятал?
        - Сейчас он в капитанской каюте. Я уже вернул его на место.
        Дневник капитана Рикста я осилил к концу дня, и многое из того, что до этого мне было непонятно, стало сейчас более-менее ясно. О детстве капитана я читал ещё в первый раз, сейчас же только бегло просмотрел для того, чтобы вспомнить. Там описывалась и связь Рикста с организацией под названием "Дубль". В прошлый раз я мало что из этого понял, но сейчас и это было уже понятно, плохо то, что описано это было очень и очень кратко, и о самом "Дубле" я, по сути дела, ничего нового так и не узнал. Но зато узнал довольно много об Александре Закате, Коме "Дубля", бывшем Риксту самым настоящим другом.
        Потом в дневнике довольно подробно описывались учёба будущего астрокапитана, его служба в космофлоте, многочисленные экспедиции разведки, в которых он принимал личное участие, его работа на посту командующего Дальней Разведкой. Но больше всего меня сейчас интересовало то, что записывал Рикст уже во время своей работы на посту руководителя секретной лаборатории ЦИВПа.
        Он довольно подробно описывал всю предысторию создания "Иглы", историю её проектирования и строительства, все те новейшие разработки, которые были на ней установлены, а так же и те, которые не удалось вовремя создать или построить до конца. Откровенно говоря, когда я читал описания этих новинок и вникал в их суть, мне становилось немного не по себе, ведь до многого, по моему мнению, земная наука просто ещё не могла дойти, ну а техника - тем более.
        На "Игле" были установлены гравитационные двигатели, реакторы-эстроны, в которых распадалось само пространство-время, и которые выдавали при этом поистине чудовищную мощность. Квантово-лучевые двигатели, питались и по классической схеме, и непосредственно излучением реакторов, что позволяло практически мгновенно изменять тягу. Ни о чём подобном я даже не слышал. Но ещё большее моё восхищение вызвало описание пространственного двигателя, в котором простота граничила, почти что с гениальностью. Построенный по сложной непериодической структуре, он, обладая мощностью всего в сто сорок терателлитов, позволял практически ничем не уступать по дальности Пустотного перехода кораблям с более мощными пространственными двигателями.
        Ещё одно обстоятельство: "Игла" была вооружена ничуть не хуже любого другого крейсера Службы Безопасности, а скорее даже превосходила их в этой области. На корабле были установлены гравитонные пушки - совершенно новый вид оружия, одним залпом они запросто могли разрушить приличных размеров астероид, и это чего-то да стоило. Кроме этого хватало и вполне традиционного оружия. Плюс ко всему вышеперечисленному, на звездолёте имелась установка, которая могла локально сворачивать окружающее пространство и делать корабль практически недоступным для какого бы то ни было воздействия. Плохо было то, что эту установку можно было использовать только тогда, когда корабль либо неподвижен, либо движется с небольшой скоростью.
        В дневнике также достаточно полно описывалась и история создания Рэя, большей частью уже знакомая мне от него самого. Лишь одно раздражало меня во всех этих записях - значительные куски, иногда по нескольку листов подряд, были записаны на совершенно незнакомом мне языке, довольно странным алфавитом. Подсознательно я понимал, что именно в этих кусках могло быть записано самое главное, серьёзное, важное, но прочитать-то я их всё равно не мог. Тогда я решил обратиться к Рэю за помощью в расшифровке этих текстов. Рэй появился на экране сразу же, как только я его позвал.
        - Рэй, здравствуй ещё раз.
        - Привет, капитан. Вижу, что ты уже всё прочитал.
        - Всё то, что смог, прочитал. Рэй, ты не мог бы мне помочь?
        - Смотря в чём.
        - В дневнике почти треть записей сделана или шифром или на незнакомом мне языке.
        - Ну и что?
        - Не смог бы ты расшифровать их для меня?
        Рэй виновато улыбнулся:
        - Наверно смог бы, но не буду этого делать, извини.
        - Почему?
        - Потому что я дал слово Артуру Риксту, что ни разу не взгляну на содержимое его дневника, а сдержать слово, при моих возможностях и любопытстве, было не так-то просто. Так что извини меня, Вик, эту твою просьбу я не выполню, хоть разбирай меня.
        - Ни отключать, ни разбирать тебя я естественно не буду, ты и сам знаешь почему, - сказал я совершенно спокойно. - И нарушать данное тобой слово я тебя заставлять тоже не буду. Пусть пока эти записи остаются тайной. Когда-нибудь я доберусь и до неё.
        - Ты собирался осмотреть корабль и как следует с ним ознакомиться.
        - Я просто обязан это сделать. Плох тот звездолётчик, а тем более капитан, который не знает своего корабля досконально.
        - Я тебе помогу.
        На знакомство со звездолётом я потратил ещё один день. Конечно, за день я не смог узнать его настолько досконально, насколько хотел бы, но основное всё же успел узнать и более-менее усвоить. Узнал и запомнил расположение жизненно важных систем и трассы коммуникаций, разобрался в принципах и режимах их работы, системах и принципах управления. Звездолётчику, имеющему соответствующее образование и подготовку, это сделать не так сложно, как случайно оказавшемуся на корабле человеку, каким я был не так уж и давно.
        За то время, пока я читал дневник и знакомился с кораблём, "Игла" вдвое приблизилась к Золотистой, на релятивистской скорости пронизывая крайне разреженные внешние кометно-астероидные пояса. На экранах корабельных телескопов уже чётко просматривались крупнейшие планеты системы Золотистой. А ещё через полтора дня звездолёт, чётко выполняя программу полёта, развернулся к стремительно приближающемуся солнцу кормой, активировал маршевые двигатели, начиная основной этап торможения и входа в систему Золотистой. С этого момента, я почти безвылазно находился в главной рубке. Торможение не было максимально быстрым, двигатель и компенсаторы позволяли развить куда большую тягу. Но я решил использовать именно такое ускорение, чтобы у нас оставались резерв и возможность быстрого манёвра, ведь в системе этой звезды, по мнению Рикста, должна обитать достаточно высокоразвитая цивилизация. В таких случаях лучше излишне не рисковать. На тот случай, если цивилизация Золотистой окажется очень высокоразвитой и крайне агрессивной, я смог бы сменить торможение разгоном и на релятивистской скорости проскочить эту систему
насквозь. Торможение заняло ровно двенадцать часов корабельного времени, и за это время не произошло ничего непредвиденного или могущего оказаться опасным. Завершив торможение, звездолёт завис под плоскостью планетной системы, в двух миллиардах километров от центральной звезды.
        Остановка позволила нам развернуть линзеркала телескопов до предела, и вся система оказалась перед нами словно на ладони. Система Золотистой была очень похожа на Солнечную. У Золотистой были пять планет земной группы, четыре гиганта и один внутренний пояс астероидов. Но расположение планет было немного не таким, как в Солнечной. На месте Меркурия была мрачная, тёмная, каменистая, лишённая атмосферы планета, размером немного превосходящая солнечный Марс. Место Венеры занимала планета немного уступающая ей по размеру, с плотной ядовитой атмосферой и развитым климатом. На месте Земли вокруг Золотистой вращалась планета немногим больше Земли по размеру, но на первый взгляд очень похожая на Землю - голубые океаны и белые вихри облаков. Четвертая планета была почти такой же голубой, как и третья, в Солнечной системе она заняла бы положение между Землёй и Марсом - и по расположению и по размерам. На месте Марса здесь располагалась планета, очень похожая на Марс, почти что двойник того Марса, что был до трансформации. Далее вокруг Золотистой вращался почти такой же, как и у Солнца, пояс астероидов,
начиная от крошечных обломков и заканчивая тысячекилометровыми планетоидами. Ещё дальше, медленно двигались вокруг Золотистой четыре планеты-гиганта с убывающей, по мере удаления от светила, массой, их окружали целые семейства достаточно крупных лун, правда ни одна из гигантских планет не имела такого роскошного кольца, как солнечный Сатурн. В то время, пока я визуально любовался этой системой, Рэй внимательно изучал её всеми доступными нам дистанционными методами. И в заключение этого он выдал на один из вспомогательных экранов как характеристики всей системы в целом, так и каждой планеты в отдельности. Всё это он сопроводил коротким устным комментарием:
        - Данная планетная система относится к разряду типичных, солнечного типа. Удивляет лишь то, что практически все основные характеристики местного светила отличаются от солнечных только в пределах двух процентов. Для жизни пригодны третья и четвертая планеты. В атмосферах обеих содержится достаточный для дыхания процент кислорода. На обеих имеются океан и материки, на материках наблюдаются леса…
        - Это же открытие, Рэй, да ещё какое, - не сдержался я, - Кислородные живые планеты - такая редкость. А тут, в одной системе, их две. Это противоречит целой куче теоретических построений.
        - В Солнечной системе живых и кислородных планет сейчас уже пять, - без всякого выражения сообщил Рэй.
        - Ты считаешь, что местная цивилизация уже достаточно развита для того, чтобы трансформировать планеты?
        - Пока я ещё ничего не считаю, для таких заключений ещё недостаточно информации… Но скорее всего нет, искусственным радиоисточником является только третья планета. Не особенно сильным, рассеянным… Это скорее всего говорит о том, что на планете существует довольно высокоразвитая техническая цивилизация.
        - Будем сближаться?
        - А какие ещё могут быть варианты. На "Игле" явно недостаточно средств, чтобы вести подробные наблюдения с такого расстояния. Это всё-таки не исследовательский корабль, а скорее военный. Даю курс на подлёт к третьей планете.
        На экране тут же высветились параметры подлётного курса. Я только взглянул на них уже намётанным в подобных вещах взглядом.
        - Двенадцать часов, что же, вполне приемлемо в данных обстоятельствах. Как раз успею отдохнуть до основных событий.
        - Я рассчитал подлёт с учётом этого.
        - Спасибо тебе, Рэй… Ты лучший друг изо всех, которые у меня когда-либо были.
        - Да брось ты, Вик, я всего-навсего обычная мыслящая машина.
        - Рэй, если ты ещё хоть раз напомнишь мне об этом не по делу, то я на тебя всерьёз обижусь.
        Сказав это, я услышал донесшийся из динамиков негромкий смех, Рэй смеялся в первый раз после нашего возвращения на "Иглу". А я наверно в первый раз отчётливо почувствовал, в каком двояком положении он сейчас находится. Я уже было хотел извиниться перед ним, но не стал, он ведь и так лучше других знает и понимает меня, за не такое уж большое время (по меркам "Иглы") он стал для меня даже больше, чем просто другом.
        - Иди, Вик, отдыхай, вахта на мне, я ведь сейчас не устаю. Будь в каюте, если что-то случится, я тебя подниму.
        - Где же мне ещё спать, как не в каюте, не в столовой же, - улыбнулся я.
        Через десять часов, основательно отдохнувший, я вернулся в рубку. Третья планета Золотистой была уже неподалёку. Корабль уже погасил основную скорость и сейчас приближался к ней со скоростью космического пешехода, всего лишь несколько десятков километров в секунду, по сравнению с релятивистскими межзвёздными скоростями это сущая ерунда.
        Планета плыла на фоне космической черноты огромным драгоценным камнем. Окутанная белыми шлейфами и спиралями облаков, между которыми отчётливо просматривалась синева морей и океанов, зелёный, коричневый, жёлтый и белый цвета материков. Планета была живой и красивой той красотой, какой красивы живые планеты. Несколько минут я молча любовался раскинувшейся передо мной картиной и только потом позвал Рэя, который сразу же появился на экране в своём мальчишеском облике:
        - Здравствуй, капитан.
        - Здравствуй, Рэй. Какие новости?
        - Смотри сам, - сказал он, и на боковом экране начало быстро увеличиваться изображение, на котором через несколько секунд стали отчетливо видны довольно крупные искусственные сооружения. - Это спутники, висящие, по отношению к планете, на стационарной орбите. Масса каждого из этих объектов превышает сотню тонн.
        - Неплохо, - прокомментировал я, - это означает то, что местная цивилизация отстает от нашей никак не больше, чем на четыреста лет… Каково, по твоему мнению, назначение этих спутников?
        - Скорее всего, они многофункциональны. Трудно судить по такому короткому отрезку времени. Точно я смог установить лишь то, что в частности они используются для ретрансляции радио и телевизионных передач.
        - Ты сумел перехватить эти передачи?
        - Разумеется, я и сейчас непрерывно фиксирую их.
        - Расшифровал?
        - Только частично. Передачи ведутся в цифровой системе, по троичной логике. Перевести их в наши стандарты не составило для меня труда, но вот овладеть местными языками я ещё не успел, информации всё ещё мало, но она поступает непрерывно, думаю, что в течение нескольких часов, я должен с этим справиться окончательно.
        - Покажи мне те передачи, которые ты уже расшифровал.
        - Для тебя их слишком много, поэтому делаю выборку. Игровые и бессмысленные передачи сразу же отбрасываю, оставляю лишь те, которые несут тот смысл, который может тебя заинтересовать.
        Я устроился в капитанском кресле, лишь с трудом подавив в себе желание забраться на него с ногами, эту мою внезапно проснувшуюся мальчишескую привычку, и начал внимательно смотреть на экран.
        Первый эпизод: Девственный лес, по-видимому, средней полосы. Большие деревья, во многом похожие на земные, но в то же самое время необычные и уникальные. Между деревьями летают и щебечут незнакомые мне птицы. В голубом небе, среди редких кучевых облаков, сверкает Золотистая, солнце этой планеты, которое ни за что не отличить от земного Солнца. Землю покрывает сплошной ковёр сочной тёмно-зелёной травы, такой мягкой и шелковистой на взгляд. Всё это создаёт умиротворённое настроение, и мне невольно хочется оказаться сейчас в этом самом месте. Конечно, этой картинке ещё очень далеко до той, которую передают стереоголографические экраны, но реальность она передаёт уже довольно точно и подробно.
        Эпизод второй: Тесное и мрачное помещение в котором сидит множество людей: мужчины и женщины, дети и старики. Эти люди похожи на землян, даже очень похожи, точно такие же фигуры, лица. Разве что только необычный для землян пепельно-серый цвет глаз и волос, точно такой же оттенок кожи. Их одежда на первый взгляд выглядит весьма странно. Но одежда - ерунда, в своё время на Земле мода выдумывала и не такое. Я слышу их голоса, чужая речь звучит более плавно и мелодично, чем земная, но я совершенно ничего не понимаю, ни единого звука, а не то, что слова или фразы. Это естественно, эта речь не имеет никаких аналогов в земной истории, да и откуда ей их иметь, ведь это же совершенно чужая цивилизация, хотя её и создали люди, так похожие на землян.
        - Что они делают? - спрашиваю я у Рэя.
        - Похоже, что прячутся. Посмотри ещё несколько фрагментов.
        Следующий эпизод показался мне похожим на сводку новостей из истории Земли. Сначала выступает с трибуны какой-то пожилой, полностью седой мужчина, он читает свою речь, то и дело заглядывая в бумажку. Из этой речи я не могу понять ни слова, но ощущаю передающееся мне от него возбуждение. Потом показывают колонны людей, одетых во всё одинаковое, похоже, что форму. На груди у них висят весьма странные аппараты, которые, по моему мнению, не могут быть ничем иным, как оружием. Это изображение быстро сменяется другим: Стартуют ракеты, весьма примитивные, на химическом топливе, но огромные по размерам. Они выводят на орбиты довольно странные беспилотные спутники, тоже скорее всего военного назначения. Потом на экране появляется карта планеты, на которой острова и материки закрашены в два цвета: зелёный и жёлтый.
        - Что это значит, Рэй? - спросил я, хотя и сам уже прекрасно знал ответ на собственный вопрос.
        - Пока я ещё не расшифровал язык, но, по-моему, всё это может значить только одно, на планете готовятся к войне, к большой всеобщей войне.
        - Но ведь это же абсолютно безумно, Рэй, такая высокоразвитая цивилизация просто не сможет уцелеть в большой войне.
        - Я это знаю не хуже тебя, но вот знают ли они сами, что находятся на пороге гибели?
        Глава восьмая: У конца мира
        Часа через три Рэй сумел расшифровать один из самых распространенных на Лате (так местные жители называли свою планету) языков и заявил, что расшифровка остальных уже не отнимет много времени. Знание языка сразу же сделало понятным многое, но конечно не всё и не во всём.
        Я решил не терять времени даром и тут же занялся изучением языков, разведчику без них просто-напросто не обойтись. Обучать языкам меня взялся Рэй и заверил, что на изучение основных языков Латы у меня уйдет не более десяти часов корабельного времени. Он же за это время сумеет изучить планету настолько, что сумеет не только оценить обстановку на ней, но и дать достаточно надёжный прогноз развития ситуации. И я вновь погрузился в иллюзорный мир, который впрочем, отличался от реальной "Иглы" только тем, что там присутствовал Рэй в человеческом облике, что было для меня особенно приятно, хотя он и выступал сейчас в роли учителя. Но обучался я не только в этом мире, а так же в специально построенном Рэем пространстве языковых конструкций, которое позволило освоить языки намного быстрее, чем традиционные методы обучения. В сжатом времени иллюзорного мира прошли недели, и я уже вполне прилично, практически без акцента говорил на всех основных языках Латы. Конечно, можно было изучать их и дальше, доводя знание до совершенства, но я решил, что того, что я уже выучил, пока достаточно и вышел из иллюзорного
мира в реальный.
        "Игла" медленно двигалась вокруг планеты по круговой орбите радиусом в шестьсот тысяч километров, почти в два раза дальше Зулы - первого спутника Латы, её луны, и немногим дальше Яота, внешнего крошечного спутника, представляющего собой захваченный тяготением планеты астероид. Едва я вышел из иллюзорного мира, как Рэй включил резкий и неприятный сигнал общей тревоги. Я буквально сорвал с себя костюм и почти что скатился в рубку, пренебрегать тревогой ни один звездолётчик не мог. Упал в кресло, защёлкнул пристежные ремни. А Рэй уже докладывал:
        - С "Иглой" сближается неизвестный объект искусственного происхождения. Предположительно - пилотируемый корабль.
        На экране появилось изображение с телескопа - чужой корабль, невзрачная металлическая скорлупка в бескрайней черноте космоса.
        - Они нас видят?
        - Предполагаю, что видят. Я обнаружил объект по излучению их локатора.
        - Откуда они идут? С планеты?
        - Нет, не с планета, а, наоборот, к планете. По-видимому, это межпланетный корабль, идущий сюда от четвёртой планеты. Через полчаса они пройдут всего лишь в сотне километров от "Иглы", если конечно не сменят курс, и мы не уйдём. Но, по-моему, разумнее всего для нас - просто уйти.
        - Не всегда самое разумное является самым правильным, - возразил я, - следи за ними.
        - Они начали вести направленную передачу на нас, кодировка практически стандартная для них.
        - Выводи на экран.
        - Вывожу.
        На экране связи появилось лицо молодого человека в скафандре с пристёгнутым гермошлемом. Его слова я прекрасно понимал без перевода.
        - Я "Онни-1", корабль первой оннской экспедиции Союза Аивера. Кто вы? Почему не подаёте ответных сигналов? - после этого человек сделал паузу, ожидая ответа, и, не дождавшись, начал всё сначала.
        - Что будем делать? - спросил я у Рэя.
        - Ты капитан, тебе и решать, - ответил он на этот раз.
        - Вообще-то мы прилетели сюда вовсе не для того, чтобы скрываться от местных жителей. Поступим так, будто находимся в одной из освоенных систем Содружества. Включай транслятор и передавай ответ в их коде.
        - Ясно, капитан, говори.
        Сначала я увидел, как изменилось лицо человека на экране, он увидел меня и немного удивился, мой облик был для него более необычен, чем его для меня. Сделав небольшую паузу, я сказал:
        - Я "Игла", корабль крейсерского патруля Содружества Земли. Я хочу говорить с вашим командиром, командиром "Онни-1".
        Человек с чужого корабля только кивнул, (этот жест латянина был полностью аналогичен земному) и быстро отплыл вверх. А на экране появился человек лет тридцати на вид, если конечно судить по земным меркам, со скуластым волевым лицом и цепким взглядом:
        - Я Иверит Альись, командир "Онни-1", - выдержав небольшую паузу, представился он.
        - Я Виктор Стрельцов, капитан "Иглы", - в свою очередь представился я и молча предоставил ему право первым задать вопросы.
        Это был первый контакт двух цивилизаций, но он был совершенно не таким, каким бы я мог его себе представить. Не таким, каким представляли его себе люди Земли. Всё происходило почти что буднично и даже обыденно. У меня при этом не было ни малейшего волнения, впрочем и у чужого командира волнения тоже не было:
        - Вашей станции нет во всеобщем каталоге. И о Содружестве Земли никто из нас ничего не знает.
        - Это не станция, а корабль, вышедший на окололатянскую орбиту полдня назад. А о Содружестве Земли вы и не могли знать, Земля - это почти такая же планета, как ваша Лата. "Игла" прибыла сюда, к вам, из другой планетной системы.
        Несколько секунд после этого продолжалось напряжённое молчание, потом латянский командир сказал:
        - Это плохой розыгрыш, капитан, Время для розыгрышей сейчас совсем неподходящее.
        - Я не собираюсь ничего подтверждать или доказывать, Иверит Альись, хотя и мог бы сделать это без малейшего труда. Могу предложить вам только одно - переговорить лично. Даю слово, что мы не причиним вам ни малейшего вреда.
        - Я не смог бы попасть к вам на борт, даже если бы очень захотел. Вы это и так прекрасно знаете.
        - Сейчас я выйду на параллельный курс. Ждите и наблюдайте.
        По моему сигналу Рэй отключил связь. Я же взял управление звездолётом в свои руки.
        - Что ты собираешься делать, Вик?
        - Пойду на максимально возможное сближение.
        - Об этом я и так уже знаю.
        - Я думаю, что космолетчики поймут меня лучше, чем обычные жители Латы.
        - Возможно это и так, хотя и не могу гарантировать. Действуй по обстановке, если что, я подскажу.
        - Благодарю, Рэй, постараюсь справиться сам.
        - Тогда желаю удачи. Но только помни о своей ответственности.
        - О ней я никогда не забываю.
        Двигаясь в поле тяготения достаточно близкой планеты, для изменения курса я ограничился гравитационными двигателями, чтобы лишний раз не светиться. Чрез десять минут я и без телескопа увидел "Онни-1" уже не как звёздочку. Я очень аккуратно погасил относительную скорость, и корабли замерли в десятке метров друг от друга, трехсотметровая сигара "Иглы" и, кажущийся рядом с ней крошкой, латянский корабль. Как только манёвр был завершён, Рэй по моей просьбе включил связь:
        - Я "Игла", манёвр сближения выполнен. Готов принять у себя на борту двух человек. Открываю шлюз и жду.
        Открытый и освещённый шлюз смотрел прямо на чужой корабль, и не заметить его было бы просто невозможно. Но минуту спустя я получил по радио следующий ответ:
        - Мы готовы принять у себя на борту одного человека.
        - Ну что ж, - сразу же ответил я, - с вашей стороны это вполне разумная предосторожность. Я принимаю ваше приглашение.
        Направляясь к шлюзу, я разговаривал с Рэем, ему не очень то нравилось принятое мной решение:
        - Вик, по-моему, это просто глупо - идти к ним на борт.
        - Не беспокойся, Рэй, со мной ничего не случится, по крайней мере сейчас, я же звездолётчик. И, к тому же, мы сейчас в гостях, а не они, следовательно это мы должны поступать по правилам хозяев… Ну а в крайнем случае, надеюсь, что ты сумеешь меня вытащить.
        - Я бы на это не очень-то рассчитывал… Но я буду постоянно держать с тобою связь.
        На всякий случай я облачился в средний скафандр из толстой многослойной триоткани с круглым полупрозрачным шлемом, точно такой же, в каком мне довелось кувыркаться в межзвёздном пространстве. Средний скафандр мог защитить от большинства известных мне воздействий, но в отличие от тяжёлого скафандра и конечно же от СВЗ, он всё-таки был похож на скафандр, а не на шагающий сейф. Посмотревшись в зеркало и, убедившись, что выгляжу достаточно внушительно, я вышел из шлюза в открытый космос. Чужой корабль висел практически рядом. Его очертания не были для меня такими уж непривычными, в своё время на Земле почти точно также выглядели первые межпланетные корабли, тонкие металлические скорлупки, бросающие вызов космосу.
        На скафандре собственных двигателей не было, необходимости же в ракетном ранце здесь я не видел. По моей команде Рэй выдвинул из шлюза суставчатую штангу манипулятора, которая протянулась до самого шлюза "Онни-1" и аккуратно зафиксировалась на обшивке. Рэй ещё раз пожелал мне удачи, и я, перехватываясь руками, прошёл по манипулятору в чужой корабль.
        Шлюз у "Онни-1" был довольно тесный, шлюзование же, вопреки моим ожиданиям, не отняло слишком уж много времени. Потом медленно открылась внутренняя дверь шлюза, и я оказался в обитаемой зоне чужого корабля. Внутри я сразу же столкнулся с людьми, их было четверо, все в скафандрах. Ростом они ничем не уступали землянам, о возрасте же я тогда ещё не мог судить точно, но все казались мне молодыми. Двое держали в руках нацеленные на меня небольшие пистолеты. В это время Рэй проанализировал показания датчиков моего скафандра и сообщил мне по радио:
        - Атмосфера внутри корабля пригодна для дыхания, давление и температура в пределах нормы, бактериально-вирусной составляющей не обнаружено.
        Я решил рискнуть, щёлкнул замками и снял с головы гермошлем. Воздух на корабле пах пылью, металлом, людьми и ещё чем-то не вполне понятным, однако не так сильно, как можно было бы ожидать. Ещё раз взглянув на оружие в руках космолетчиков, я дружелюбно улыбнулся и сказал:
        - Я пришел сюда без оружия. И мне не нравится изображать из себя мишень. Я не испытываю к вам вражды и не намерен причинять вам хоть какой-то вред, даю слово.
        После небольшого промедления оружие было спрятано, и один из космолётчиков сказал мне:
        - Следуйте за мной.
        На корабле царила полная невесомость, и я, следом за латянином, оттолкнувшись точным движением тренированного профессионала, вплыл в узкий коридор-лаз, на другом конце которого, в небольшом помещении, больше всего напоминающем какой-то склад, меня ждал меня Иверит Альись. И он, вопреки моим ожиданиям, был без скафандра. Он внимательно и немного недоверчиво посмотрел мне в глаза и протянул руку ладонью вперёд в жесте латянского дружеского приветствия. Отстегнув перчатку, я приложил свою ладонь к его ладони. Рука у этого человека была твердая и немного прохладная:
        - Если хотите, можете снять скафандр.
        - Благодарю, с удовольствием, - я без промедления щёлкнул замками и легко выскользнул из этой довольно неудобной одежды, оставшись только в полётной повседневке, - можем начать разговор. Как хозяин, вы имеете право первым задать свои вопросы.
        - Вы говорите, что прибыли со звёзд? - в его тоне так и скользило неприкрытое недоверие.
        - Да, на своём корабле я смог бы даже показать, откуда прибыл, у вас же, как я считаю, вряд ли есть здесь подобные звёздные карты.
        - Откуда же тогда вы так хорошо знаете наш государственный язык?
        - Так же хорошо, как вы сказали, я, не побоюсь сказать, что знаю все основные языки Латы. Корабельный кибермозг "Иглы" расшифровал их, и обучил меня им, насколько это было возможно за такое короткое время. Можете проверить сами.
        Он не стал проверять, а может быть просто не владел другими языками, но посмотрел он на меня с некоторым интересом и, после непродолжительной паузы, сказал:
        - Мы совершенно не ждали гостей со звёзд, многие считают межзвёздные перелёты невозможными вообще, поэтому я не могу просто поверить вам на слово… Какие вы можете предъявить доказательства?
        - Какие доказательства вы сочли бы убедительными?
        - Вы можете перевести нас на окололатянскую орбиту?
        - Разумеется, для этого нужно только немного притормозить вас. - Тут же ответил я, и только произнося это, понял что имел ввиду латянин. - Но погодите, разве вы не можете сделать это сами?
        - Не можем… в том то и дело…
        - Но ведь у вас же межпланетный корабль, или я ошибаюсь?
        - Первая экспедиция на Онни, немного преждевременная… Основной запас топлива мы сожгли, уходя от Онни. Нас должен был встретить автоматический танкер… Но он так и не стартовал, сейчас на Лате не до нас.
        - Что же творится на вашей планете, если люди бросают своих первопроходцев?
        Латянин горько усмехнулся:
        - О, да, похоже, что вы действительно со звёзд, если не знаете об этом. У нас все сейчас заняты только одним - изо всех сил готовятся к войне.
        - Этого невозможно не заметить даже постороннему. Но вы наверно и сами прекрасно знаете, что война для настолько высокоразвитой цивилизации, как ваша, подобна последнему гибельному безумию.
        Улыбка латянина стала ещё более кривой:
        - Мудрые слова, капитан, но вот только нашим правительствам и правителям не хватает такой вот мудрости.
        - Я переведу ваш корабль на орбиту, обещаю. Но не как доказательство, а как помощь, которую обязаны оказывать друг другу все люди. Дайте параметры вашей конечной орбиты, и вы на ней окажетесь.
        - Нам нужно на низкую орбиту, только оттуда нас смогут снять.
        - Особой разницы не вижу. Сейчас я вернусь на свой корабль и проведу подготовку. Параметры орбиты сообщите мне по радио.
        На "Игле" Рэй поначалу объявил моё обещание глупостью, но потом всё же подчинился мне и рассчитал силовое поле для удержания "Онни-1", механических захватов для надёжного удержания столь хрупкого кораблика, на звездолёте просто не было, он ведь крейсер, а не буксир.
        Когда всё было готово, я связался по радио с латянами, получил от них параметры орбиты, на которой они хотели бы оказаться. Рассчитав манёвр, предупредил экипаж "Онни-1", включил поле, незримо но прочно связавшее латянский корабль со звездолётом, и очень осторожно маневрируя гравидвижками, начал переход на низкую орбиту. Попутно Рэй использовал какую-то довольно сложную комбинацию силовых полей (наверняка придуманную для СБ), которая сделала "Иглу" невидимой для оптики и локаторов. Через пять часов мы оказались на орбите, которая отстояла от поверхности Латы всего лишь на триста с небольшим километров.
        - Ваша просьба выполнена, - сказал я по радио, - могу ли быть ещё чем-нибудь полезен для вас?
        На экране снова появился Иверит Альись, который улыбнулся уже вполне дружески:
        - Вы спасли нас, не попросив ничего взамен… Сейчас я практически полностью уверен, что вы и в самом деле пришли со звёзд… Жаль, что в настолько неподходящее для этого время.
        - Мы не могли знать этом… Может быть вам ещё требуется помощь? Для нас не составит труда опустить ваш корабль непосредственно на Лату.
        - В этом нет необходимости, капитан. Через сутки за нами прилетит челночный корабль… Если бы мы оказались на Лате, это создало бы нам лишние трудности.
        - Понятно… Если у вас есть время, то может быть вы всё же побываете на борту "Иглы"?
        - С удовольствием, - ответил он, практически не задумываясь.
        - Жду.
        - Погодите, вас ведь не видно, ни в перископ, ни локатором.
        - Это маскировочное поле. Просто выйдите из шлюза, я приму вас на борт при помощи поля.
        Через полчаса, как раз когда корабли нырнули в тень Латы, латянский командир уже был на борту "Иглы". Полем работал Рэй, это у него получалось намного лучше моего, я же встретил латянина у шлюза. Помог ему снять скафандр, по сравнению с которым даже СВЗ показался бы чрезвычайно удобным. Потом мы прошли в рубку, где и состоялся наш разговор, мой первый настоящий разговор с латянином. А говоря ещё точнее, первый настоящий разговор между землянином и инопланетянином. Самый первый в истории разговор, так непохожий на те, которые люди себе представляли, о которых мечтали.
        - Разговор будет неофициальный, - сразу же сказал он, - пойми, меня просто-напросто никто не уполномочивал разговаривать с инопланетянами, и вести с ними какие бы то не было переговоры.
        - Мы в схожей ситуации, мне тоже никто не давал подобных полномочий… Можете называть меня просто Вик, это моё короткое имя, и к нему я привык.
        Он непринужденно улыбнулся, и в этот момент я понял, что он ещё очень молод.
        - Никогда бы не подумал, что встречу такого вот инопланетянина, как ты, Вик. Да и никто наверно не думал. И я сейчас даже не знаю, о чём следует говорить с тобой… Можешь звать меня Иверитом или даже просто Ивом.
        - Хорошо, Ив.
        - Вик, что занесло тебя к нам?
        - Ты сейчас правильно сказал, именно занесло. Первоначально "Игла" направлялась совсем не к вашему солнцу, и даже не в эту сторону. Но мы не боги, а всего лишь люди, наша техника небезупречна… Произошли авария, которую на корабле никто и не мог предвидеть.
        Тут я, сам не задумываясь о том, рассказал ему почти всю свою историю. Может быть просто потому, что до этого никогда и никому не мог её рассказать. Он выслушал меня очень внимательно, ни разу не перебил, наверно потому что всё сказанное мной прекрасно понимал или представлял. И только когда я закончил, он спросил:
        - Сколько же всё-таки тебе лет, Вик?
        - Не буду обманывать. По вашему исчислению мне только четырнадцать, по-нашему - немногим больше пятнадцати. Хотя я и прожил больше, но это не очень-то считается…
        - Бедный парень, в четырнадцать лет попасть в такую переделку… Знаешь, Вик, мой сын почти что твой ровесник, ему тринадцать, и я уже полтора года не видел его.
        - Я почему-то считал, что вы моложе.
        - Мне только тридцать три… Как жаль, что ты прилетел в такое неподходящее время. Что ты собираешься делать?
        - Мне нужна помощь. Пространственный двигатель звездолёта можно восстановить, но не так быстро, и не в одиночку. Восстановив двигатель, я смог бы вернуться если не на Землю, то в любую из освоенных систем Содружества, в этом нет особенной разницы… Я просто обязан это сделать.
        - Понимаю тебя… Прилетел бы ты раньше, хотя бы лет на пять, всё сложилось бы совершенно иначе.
        Тут Ив очень коротко и схематично описал мне последние годы истории Латы, как и почему началось движение к войне, ранние предпосылки и последствия этих предпосылок, а так же наиболее вероятный по его мнению сценарий дальнейшего развития событий. И ничего хорошего в этом его рассказе не было.
        - Так что, Вик, на Лату тебе сейчас лучше вообще не опускаться. На дальней орбите ты будешь в полной безопасности, сможешь оценить обстановку и развитие событий. На Лате же ни о какой помощи тебе и не будет речи. Тебя либо попытаются использовать для войны, либо же попытаются извлечь из тебя всё, что ты знаешь, и я не знаю, устоишь ли ты. В любом случае это будет для тебя провалом, а для Латы же это может обернуться полной и окончательной гибелью.
        - Я уже думал об этом, Ив, но, похоже, что иного выхода у меня просто-напросто нет… К тому же, я думаю, что сумею за себя постоять, вряд ли меня можно так просто использовать. Звездолёту всё ваше оружие не смогло бы причинить вреда. К тому же мы можем свернуть вокруг корабля само пространство, и тогда ему станет не страшно даже деактивационное излучение, не говоря уже о ваших бомбах.
        - Но ведь не будешь же ты вечно сидеть на своём корабле. Если сидеть на корабле, то нет разницы, на планете он или на орбите.
        - У меня есть специальная подготовка, я в каком-то смысле профессиональный звёздный разведчик. Если нужно, могу уклониться даже от пули, а в рукопашной схватке одолеть не один десяток людей, не имеющих такой же подготовки. Это не хвастовство, я действительно подготовлен, как звёздный разведчик, хотя очень не хотелось бы применять эту подготовку.
        - Не берусь судить о том, на что ты способен, я этого не видел. Но ты сам сказал, что тебе нужны помощники. А люди, при определённых обстоятельствах, способны на всё, даже на то, что сами сочли бы невозможным.
        - Возможно, что ты прав, почти что наверняка прав, но… у меня просто нет другого выхода, нет вариантов, если погибнет ваша цивилизация, где мне искать помощи.
        Ив напрягся и с практически непроницаемым выражением лица сказал:
        - Не сочти это за оскорбление и неуважение, прими от меня совет, я больше ничего не могу тебе сейчас дать… Подожди несколько недель, пять или шесть, тогда с этой войной всё станет ясно, может быть мы ошибаемся в своих прогнозах, и её и не будет вовсе. Когда будешь спускаться на Лату, то ни в коем случае не делай это открыто. У тебя есть карта планеты?
        - Наверно, сейчас узнаю. Рэй, ты нас слышишь?
        - Да, карту я уже давно составил.
        - Выведи её на боковой экран.
        На экране возникло отличное стереоголографическое изображение поверхности Латы, практически фотография, с которой однако убраны все помехи в виде облаков и различающегося освещения. Мы подошли к экрану.
        - Вот здесь находится Пустыня Чёрных Камней, - Ив указал на центр большого южного материка и слегка запнулся, когда изображение материка приблизилось, - здесь никто не живёт и вообще редко кто бывает. Безжизненная, лишённая полезных ископаемых, сухая и жаркая пустыня, никому не нужная и практически неинтересная. Эта пустыня - самое подходящее место для посадки твоего корабля. А сейчас можно вернуть полную карту?
        Рэй снова высветил на экране всю Лату, а Ив указал мизинцем на восточное побережье того же материка, оконечность длинного полуострова, протянувшегося почти до экватора.
        - Здесь находится Главный Космодром Аивера, наш главный космический центр. Отсюда мы улетали на Онни. Если ты всё-таки хочешь чего-нибудь добиться, обратись к доктору Ольньгись, он глава космической программы Аивера… Наверно единственный настоящий учёный, занимающий такую высокую должность на всей нашей планете. Он почти постоянно находится на космодроме. То, как ты выйдешь на него, уже твоя забота.
        - Космодром просто не может не охраняться, - сказал Рэй.
        - Разумеется, что охраняется, но охрана чисто внешняя и я не думаю, что для вас с вашими возможностями непреодолимая… Погодите, с кем я сейчас разговариваю.
        - Рэй, покажись перед нашим гостем.
        - Хорошо, капитан.
        На боковом экране, где всё ещё находилось "продолжение" рубки, прямо в кресле возникло изображение Рэя. От этого Ив вздрогнул, но Рэй тут же постарался его успокоить:
        - Да, я не человек, и то, что вы сейчас видите, всего лишь изображение на боковом экране рубки. Я центральный компьютер, интеллектуальный кибермозг этого корабля. Можете звать меня просто Рэем, хоть это и человеческое имя. Так вот, командир Альись, я уже практически абсолютно точно рассчитал, что война на Лате неизбежна. Расчеты и анализ верны, я проверял несколько тысяч раз и не могу ошибиться, потому что я машина. Анализ показал, что война начнётся в течение суток, и её уже невозможно остановить никакими из дозволенных способов… впрочем, и недозволенными тоже можно только ускорить её начало.
        - Может быть ты ошибся?
        - Я постоянно прослушиваю все ваши радиопередачи на всех волнах, в том числе и военные, шифр мне не помеха. Да, я могу ошибиться в сроках, но лишь на несколько часов.
        Латянин поверил ему сразу же, молча опустился в кресло, обхватил голову руками и просидел несколько минут с совершенно ничего не выражающим лицом. Потом едва слышно проговорил:
        - Значит, я его больше не увижу.
        - О ком вы, командир? - спросил у него Рэй.
        - О своём сыне, он живет в столице, и туда придётся один из главных ударов Тальгира.
        - Насколько я знаю, у вас действует отличная видеофонная связь, даже более совершенная, чем была у нас при соответствующем развитии техники.
        - При чем тут видеофон… Хотя бы по нему. Но с корабля вызов не сделать, а в центре управления от такой просьбы просто отмахнутся, не то сейчас время.
        - Может быть, мы сможем помочь вам хотя бы в этом, - сказал Рэй.
        - Да мы можем не только это, а прямо сейчас доставить вас в вашу столицу, - сказал я.
        - Нет, я не могу оставить своего места, мой долг быть на своём корабле.
        - Тогда остаётся видеофон, Рэй сумеет сделать вызов.
        - Нет проблем, дайте только номер нужного видеофона.
        Латянин не задумываясь назвал семь цифр в ходящей на Лате двадцатеричной системе счисления.
        - Немного подождите.
        Подождать пришлось не больше полуминуты. После чего на вспомогательном экране появилась удивленная физиономия мальчишки, очень похожего на Ива, разве что волосы у него были потемнее, да и лицо ещё не успело обрести присущей отцу жёсткости. На вид этому мальчишке я ни за что не дал бы больше одиннадцати-двенадцати лет, уж никак не тринадцать, которые были у него на самом деле.
        - Пап, ты уже вернулся? - обрадовано спросил он, расплываясь в счастливой улыбке. - Когда ты приедешь домой, а то тут такое творится.
        - Погоди, Рив, я ещё не вернулся, я на орбите.
        В следующее мгновение мальчишка выразил собой полное недоумение и непонимание:
        - Но где ты сейчас, это же ведь не ваш корабль.
        - Я сейчас у друзей, которых мечтал встретить всю жизнь, но встретил в столь неподходящее для этого время. Выслушай меня и не перебивай. Сегодня или завтра начнется глобальная война. Наша столица - самый защищенный город на всей Лате. Ни при каких условиях и обстоятельствах не покидай его. Никуда не выходи из дому. Включи телевизор и радио, и не выключай, ты должен обязательно вовремя услышать сигнал тревоги. Как услышишь его, спускайся в подвал, там есть всё необходимое для жизни, код замка - год твоего рождения. И никуда оттуда не выходи, тогда я тебя обязательно найду.
        - Но, папа…
        - Никаких но, ты должен поступить именно так, как я тебе сказал. Иначе мы можем уже никогда не увидеться.
        - Но выслушай же меня.
        - Давай, но только недолго, друзья не могут поддерживать связь бесконечно.
        - Через час нашу школу эвакуируют на юг. Сейчас я уже должен бежать на сбор.
        - Ни в коем случае. Запри все двери и не открывай никому. Ты не должен покидать нашего дома, иначе, если начнется война, ты можешь погибнуть, а если и не погибнешь, то мы не найдём друг друга.
        - Но ведь нам сказали, что войны не будет, это только большие учения.
        - Рив, ты веришь мне?
        - Хорошо, папа, я сделаю всё так, как ты мне сказал, но если за это меня исключат из школы…
        - Думаю, что до этого не дойдёт. До скорой встречи, Рив.
        - Приезжай скорее.
        Ив сделал резкое движение рукой. Рэй понял этот его жест и отключил связь.
        - Я обязан немедленно вернуться на свой корабль. Благодарю тебя, звёздный капитан, за всё, что ты сделал для нас и для меня лично. Мы перед вами в долгу, за которым вы всегда сможете обратиться, если только на Лате станет немного спокойнее… и мы будем живы. А пока я могу твёрдо обещать лишь одно, от нас о вас никто не узнает.
        - Спасибо хотя бы и за это. Думаю, что мы ещё встретимся, командир Альись.
        - Какой стороной повернется наша судьба, так говорят у нас. Но я буду всегда рад тебя видеть, капитан. Поэтому и говорю, не прощай, а до свидания.
        Я проводил латянина до шлюза, а когда тот вернулся на "Онни-1", вернулся в рубку и принял на себя управление звездолётом. "Игла" быстро и аккуратно отошла от чужого корабля и тут же взмыла на более высокую орбиту, туда, где меньше следов атмосферы и откуда удобнее вести наблюдения за планетой.
        - Рэй, каково твое мнение об Иверите Альись?
        Рэй, как мне показалось, всерьёз задумался:
        - Он сильно отличается от среднего латянина. И ещё, о нём я могу сказать следующее: в разговоре с тобой он был искреннее тебя. Выводы сможешь сделать сам.
        - Мне кажется, что этот человек окажется для нас во многом полезным.
        - Вик, на Лате в любой час может начаться война. А ты, насколько я тебя знаю, вообще не знаешь, что такое настоящая война.
        - Почему ты так думаешь?
        - Даже сейчас ты думаешь о войне, как о чём-то ужасно далёком и абстрактно-отвлеченном.
        - Может быть. - Не стал спорить я. - Мы на Земле уже давно забыли, что такое война, это счастье для всех нас.
        - Но здесь будет война, причём очень скоро, может быть даже потому, что сами латяне во многом забыли, что такое война, какая она, война… Эта планета уже пережила когда-то ядерную войну.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Пустыня Чёрных Камней, которую нам показал Ив, не что иное, как атомная пустыня, пепелище древней войны. Та война была много тысяч лет назад, в то время, когда земляне были полными дикарями… Похоже, что и сами латяне не знают о той войне. Я же сумел это определить, исследовав почву пустыни на изотопный состав во вторичных полях.
        - Так что, значит, получается, что цивилизация Латы старше земной?
        - Получается, что так, хотя о том прошлом сегодняшние латяне ничего не знают.
        - Всё это, Рэй, сейчас для нас не имеет большого значения. Да и для латян наверно тоже… Мы действительно не сможем предотвратить войну.
        - Я уже говорил об этом. Для этого потребовался бы или специально оснащённый флот или же применение настолько недозволенных средств, которые оказались бы страшнее самой войны… И к тому же, я думаю, мы просто-напросто не имеем права вмешиваться в их дела.
        - Возможно, ты и прав, Рэй. Хотя сам я думаю иначе.
        В голове у меня уже стоял звон, и её сжимали липкие ленты усталости. Рэй чётко отметил это моё состояние и сказал:
        - Вик, мне кажется, что сейчас тебе требуется отдых.
        - Как я могу отдыхать в такой момент.
        - Твой мозг устал, это я прекрасно чувствую. И если сейчас ты не отдохнёшь, последствия для тебя могут оказаться самыми что ни на есть плачевными.
        Он был прав, что ни говори, а он был прав.
        - Хорошо, подчиняюсь тебе, как другу.
        - Иди в каюту и спи. В случае чего я тебя подниму.
        Я подчинился Рэю и отправился в каюту. Уснул я сразу же, волевым усилием заставив себя это сделать, но сон был неспокойным, мне словно бы передалось настроение всех тех миллиардов латян, живущих в ожидании войны. Снились мне какие-то кошмары, я их не запомнил, но впечатления от них меня потом ещё долго преследовали.
        Проснулся я от ощущения какого-то всепоглощающего и неописуемого ужаса и сразу же вскочил на ноги, готовый ко всему. В следующее мгновение Рэй включил сирену, чтобы разбудить меня, но я точно помню, что проснулся и вскочил на ноги за мгновение до этого. Я даже не стал натягивать на себя форму, а как был, понёсся в рубку.
        Происходящее Рэй прокомментировал так:
        - Началось. Мы у конца мира…
        Я буквально рухнул в кресло и молча наблюдал за происходящим, не в силах ничего изменить. Материки Латы словно бы подёрнула призрачная дымка нереальности, потом засверкали ослепительным звёздным огнём вспышки взрывов, подсвечивая и испаряя целые гряды облаков, расплёскивая вокруг себя волны пламени, поднимая в верхнюю атмосферу чудовищные грибовидные облака.
        Рэй не ограничился обзорной картиной, он вывел на экраны ещё более страшные изображения: Гибнущие в ядерном огне города, взрывные волны, буквально сметающие с планеты жизнь, горящие заживо люди. Смотреть на это было невыносимо, а Рэй, будто бы специально, бил меня всем этим. Я почувствовал, что мои руки сами собой сжимаются в кулаки. Разве могу я просто так смотреть на конец мира? Разве за этим я летел к Золотистой? Я закрыл глаза, успокаивая себя, и понял, что должен сделать здесь очень много. Колчанов Артем ([email protected])
        notes
        Notes
        Ирра - спутник Дивера, диверианская луна.
        Астрокапитан - высшее звание в космофлоте землян того времени.
        Теллит - природный кристалл, составляющий основу пространственного двигателя.
        Игломёт - оружие, стреляющее оперенными иглами.
        Тетралит - материал литовой структуры четвертой степени насыщения вихревым полем.
        Билит - композит вещество - вихревое поле второй степени интенсивности.
        Звёздпилот - пилот внепространственного звездолета.
        Антигравитация - сила противоположная силе тяжести, отталкивание материальных тел друг от друга.
        Гравидвигатель - двигатель, использующий для движения гравитационные силы.
        Дисколёт - летательный аппарат класса земля - космос - земля, имеет форму толстого диска - чечевицы.
        Эстрон - реактор, использующий распад пространства-времени.
        Отдача - реакция Пустоты на находящееся в ней материальное тело, не имеющее пространственного двигателя. До конца явление отдачи не изучено. Как частный случай, отдача может мгновенно перебросить корабль в другую точку Пустоты.
        Лит - композит вещество - вихревое поле. Сверхпрочен.
        Це или С - скорость света.
        Гигатонна - 1 000 000 000 тонн тротила.
        Триоткань - ткань из триолитовых нитей. Сверхпрочна.
        Же или g -ускорение свободного падения (сила тяжести) на поверхности Земли.
        Триолит - материал литовой структуры, третьей степени насыщения вихревым полем.
        Деактиватор - устройство, разрушающее вихри поля в композитах, делает их неустойчивыми. Деактиватором разрезаются все литовые материалы.
        Информатека - хранилище информационных кристаллов.
        Собственное время - время, проходящее на корабле, летящем со значительной скоростью. Собственное время согласно теории относительности меньше внешнего.
        Информаторий - место для получения информации, хранилище информации.
        Кристаллосхема - электронная схема, выполненная на одном кристалле.
        Глобалка - просторечное от ИнформГлобаль, глобальная информационная сеть Содружества. Здесь подразумевается её трансляционная часть, некий аналог телевидения.
        Стеролит - прозрачный материал литовой структуры.
        Трансактивационные нити - литовые нити с переменной степенью насыщения вихревым полем, создают значительную силу.
        Деактивоидный преобразователь - источник энергии, использующий энергию вихревого поля литового материала, который служит ему топливом.
        ТП-передача - транспространственная передача. Практически мгновенна.
        Приоритетная трасса - маршрут внутри планетной системы, используемый в экстренных случаях. Приоритетные трассы расчищаются от пыли и более крупных частиц специальными кораблями. Релятивистский перелёт внутри системы вне приоритетной трассы связан с куда большим риском, чем по трассе.
        Ас-поле - поле разделения, обеспечивающее действие нормальных законов природы внутри внепространственного корабля.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к