Колесова Марина, Тетрадь В Косую Линейку- библиотека РусЛит

Тетрадь в косую линейку Марина Колесова
        Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.
        Марина Колесова
        Тетрадь в косую линейку
        ГЛАВА 1
        ***
        Начну с того, что по жизни я вынуждена врать, вру я с детства, и уже настолько привыкла врать в этом мире, что вообще не представляю, как без вранья жить. Мне кажется без него я бы не выжила, и именно поэтому я вру.
        Вру окружающим, что похожа на них и не вижу то, что вижу, маме, что у меня всё всегда прекрасно и проблем нет. Знакомым я говорю то, что они хотят слышать, а не то, что я думаю. И так далее…
        Другими словами вру, что требуемые по жизни кружочки я, как и все, вписываю в клеточки, а не между косых линеек тетради, выданной мне жизнью.
        Но вот до безобразия хочется иногда побыть честной. Поэтому я решила вести записи, вроде дневника, и периодически выплёскивать свои мысли и чувства на бумагу.
        Умирая, моя бабушка Тася сказала мне: «держи рот на замке, а если уж совсем терпёжу не будет, то кричи камышу». Тогда я не поняла её, а потом мне попалась на глаза притча про царя Мидаса и его ослиные уши, и я поняла, что имела в виду бабушка. В притче, правда, всё закончилось плохо, не сохранившего тайну слугу казнили. Но, может, мне повезёт больше, особенно если в записях я изменю «имена, пароли и явки»…
        Чтобы придать какую-то хронологию моим записям, я решила начать с самого начала и кратко описать самые значимые события моей жизни, возможно, мне самой это поможет лучше понять себя, внутреннюю мотивацию своих поступков и наконец разобраться в логике происходящего.
        Итак, начну.
        Родилась я недоношенной и очень маленькой, с двойным обвитием пуповины. А если быть до конца честной, то рождаться я вовсе не хотела. Да и мои родители, молодые и только что поженившиеся студенты, оба были не готовы стать родителями. Однако и аборт ими не рассматривался. Они решили, что раз залетели, то пусть ребёнок будет. Но вот мне такой расклад не особо нравился, и хоть во время беременности своей маме я никак не докучала, даже токсикоза у неё не было, но ближе к родам, когда вроде как ничего не предвещало проблем, в надежде, что моё пребывание здесь закончится, даже не начавшись, я устроила свои стремительные роды в очереди сельского магазинчика, куда мама зашла во время своих летних каникул в студенческом лагере.
        Но у Вселенной были свои планы. Поэтому сначала маме попались небезразличные покупатели, вызвавшие скорую, и прекрасная бригада врачей, примчавшаяся со скоростью ветра, а потом опытная акушерка в маленьком районном роддоме, и погибнуть мне не дали.
        Начало своей жизни я помню плохо, помню только что было мне всегда холодно, и орала я, не закрывая рта.
        Моя бедная мама с вручённым ей орущим маленьким свёртком в сопровождении папы отправилась домой, где моя бабушка по папиной линии, лишь взглянув на меня, сказала: «Не жилец она. Не жилец» и ушла в свою комнату.
        Мама моя сначала растерялась, потом разрыдалась, а проплакавшись, разозлилась, подхватила свёрток со мной и поехала к своей маме. С бабушкой Тасей она предпочла после этого не общаться.
        Вторая бабушка, бабушка Вера приняла меня благосклоннее. Распеленала, рассмотрела и сказала: «Ну и что, что маленькая, зато все ручки-ножки на месте и голосок вон какой звонкий, вЫходим!». Только её желания было маловато, поскольку жить не хотела я. Грудь я не брала, и маме пришлось сцеживаться и вливать молоко мне в рот из соски с большой дыркой, так чтобы я не сосала, а лишь глотала. Орала я круглосуточно, особенно громко, когда меня спускали с рук. Во-первых, холодно мне было, мне кстати до сих пор холодно в этом мире, а во-вторых, не чувствовала я себя нужной, желанной и вообще находиться здесь не хотела, взывая к небесам, чтобы забрали меня отсюда поскорей.
        Родители мои, хоть и были молоды и как таковое родительство, по большому счёту, им не сдалось вообще, но они были людьми упрямыми и любое дело привыкли доводить до конца, прилагая максимум усилий к его реализации, поэтому искали способы меня вылечить. Однако обследования, даже за деньги, ничего не давали, врачи из поликлиники тоже ничего дельного не посоветовали, и все их рекомендации ничего не меняли.
        Тогда папа нашёл какого-то «светилу профессора педиатрии» который приехал на дом, чтобы осмотреть меня и решить что со мной делать. По итогу профессор, кроме как «явных патологий нет, но у неё очень необычный взгляд, она осмысленно смотрит глазами всё понимающего старика» не сказал и не посоветовал ничего, тем не менее деньги за визит взял и быстро уехал.
        Одним словом, я медленно загибалась, исходя ором, и цель моя уже была близка. Но тут снова вмешалась Вселенная, и когда мама, атеистка, не верящая ни в какую «паранормальную ерунду» уехала сдавать зачёт, в дверь бабушки Веры, которая возилась со мной, позвонила соседка.
        Представилась она так: соседка, из соседнего подъезда, за стенкой от вас, мол, живу. Бабушка и не видела её никогда, но в квартиру пустила. Люди тогда были более доверчивы, да и бабушка моя ни сама плохого не делала, ни от людей плохого не ждала.
        А соседка тем временем зашла и говорит:
        - Слышу, младенчик у вас орёт круглосуточно. Так вот я помочь могу.
        - Это правда, как видите и сейчас плачет, - согласно проговорила бабушка Вера, - даже на руках. Извините за беспокойство, но сделать ничего не можем. Каким мы её только врачам не показывали, бестолку. А что Вы сделать-то можете? Вы врач?
        - Нет, я не врач, - покачала головой соседка, - но молитву знаю, от которой младенчики успокаиваются. Если разрешите, почитаю её над Вашей девочкой. Вы не бойтесь, - видя что бабушка испуганно попятилась со мной на руках, а я зашлась в ещё большем крике. - Хуже-то не будет всего лишь от слов.
        Короче, уговорила эта соседка мою бабулю, и отдала она меня ей. А та взяла орущую меня на руки, начала качать и петь. Слов не поняла ни я, ни бабуля. Но сотворила эта женщина вокруг меня энергетический кокон, и почувствовала я, что никуда мне не деться из этого мира, и жить мне предстоит долго, и чтобы я не делала, это будет влиять лишь на качество жизни и не более. И я смирилась, и замолчала. Женщина отдала меня бабушке и ушла. Больше моя бабуля её не видела.
        Вот таким достаточно странным было начало мой жизни. И хоть круглосуточно орать я перестала, но ребёнком всё равно осталась слабым, замкнутым, не склонным к общению и вообще коммуникации. При всём при этом говорить я начала очень рано, говорила связными большими фразами, но только с теми, с кем хотела.
        Сидеть со мной было некому, и в два года меня отправили в ясли. Это было для меня филиалом ада. С детьми я не общалась, рыдала, провожая маму, а потом весь день сидела в углу, раскладывая кубики или, если их пытались отобрать другие дети, оставляла это занятие и просто сидела, ни с кем не играя. Воспитателям я особых хлопот не доставляла, поди плохо сидит ребёнок, где посадили, и не балуется. Но меня саму жутко травмировали гомон других детей, их визги, беготня и бестолковая суета. Мне хотелось сбежать, закрыться и никого из них не видеть. Я не понимала, почему они лезут ко мне, если я их не трогаю. Зачем им обязательно надо толкнуть меня, отобрать мою игрушку, ударить или укусить. Ведь я и так всё отдам, если меня попросить. Они казались мне злыми, глупыми монстрами, из окружения которых я сбежать не могу.
        Так продолжалось достаточно долго, я не разговаривала с детьми, предпочитая отдать им всё сразу и уйти куда подальше, меня до головной боли и звона в ушах раздражала их суета и глупые, на мой взгляд, игры и развлечения. Я не бегала, не скакала, не играла в догонялки. Не читала на публику стихи в детском саду и чтобы я заговорила с чужим взрослым, этот взрослый должен был доказать, что он заслуживает моего доверия и уважения.
        Таким взрослым, например, стала одна из воспитательниц в подготовительной группе детского сада. Я с удовольствием помогала ей во всём, Инна Сергеевна называла меня «мой хвостик», потому что я старалась от неё не отходить, поскольку именно рядом с ней я чувствовала себя в безопасности. Но даже ей не удалось заставить меня прочитать на выпускном вечере стихи, которые ей наедине я рассказывала с огромным удовольствием. Глядя на сидящих вокруг моих одногруппников я не могла избавиться от чувства угрозы, которую они все несут для меня. Это чувство подавляло, вводило в стопор, и я едва справлялась с желанием сбежать и спрятаться от всех них. Какие тут стихи?
        В первом классе дело было не лучше. Я давно, ещё с четырёх лет бегло читала и писала, хоть и коряво, но достаточно грамотно. А в присутствии тридцати одноклассников я терялась, хотя в классе стояла относительная тишина, мне мешал их ментальный шум, если вы понимаете о чём я.
        К моему счастью, учительница мне попалась добрая и достаточно толерантная. Римма Васильевна сумела найти общий язык и со мой, приспособившись к моим особенностям, и с теми детьми, которые вообще на месте пару минут усидеть не могли.
        Каждый ученик в классе чувствовал себя её любимцем. К каждому она находила подход и свои слова.
        Когда на одном из первых уроков мне досталась, в отличие от других детей, тетрадка не с клеточками, а в косую линейку, и я молча сидела и ничего не делала, не зная, как начать рисовать там кружки, ведь учительница объяснила, как их в клеточки умещать, а не меж косых линеек, Римма Васильевна подошла ко мне и очень ласковым тоном сказала мне: «Алиночка, у меня нет для тебя другой тетрадки, ты девочка способная, рисуй кружочки, как выходит», и я старательно принялась вписывать кружочки среди наклонных линий.
        Но даже при всей её благожелательности, полностью защитить меня от нападок других учеников она не могла. Меня нет-нет и обижали и задирали. А когда поняли, что я не жалуюсь, а предпочитаю отойти и не ввязываться в конфликт, положение ухудшилось.
        Мой портфель прятали, пенал ломали, подкладывали кнопки на стул, тетрадки рвали. Но по сравнению с детским садом было легче, потому что эти нападки были кратковременными, в основном во время перемен, на уроках никто не баловался. Дисциплину наша учительница держать умела, а новые тетрадки и пенал купить моим родителям было не сложно, и меня не ругали за это. Лишь изредка мама выговаривала, что это всё из-за того, что я не умею общаться, разговаривать со сверстниками и дружить.
        ***
        Моё отношение к жизни изменил случай. На отдыхе вместе с родителями в деревне, папа в ответ на мою слезную жалобу, что на речку я одна больше не пойду, поскольку соседский мальчишка, который старше меня, постоянно разрушает мои песочные замки, дергает меня за косы, бьёт и сыплет песком в глаза, а я не могу ничего с этим поделать, сказал: «Я тоже ничего не могу с ним сделать, он ребёнок, и мне с ним тягаться не резон, но ты сама можешь взять в руку небольшой камень, чтобы стать сильнее его, и стукнуть его им по лбу. И до конца разборки, камень из руки не выпускай. Только никому не говори, что я это тебе посоветовал. Мама это точно не одобрит, но до таких, как он, слова не доходят».
        Я всю ночь не могла уснуть, размышляя над словами папы. Мне было страшно. И я не понимала, почему я должна дать кому-то камнем по лбу, чтобы он перестал бить меня и издеваться надо мной. Почему, чтобы тебя не трогали надо обязательно стать плохой. Мама же точно назовёт меня плохой девочкой и хулиганкой. Нет, надо найти какой-то другой вариант. Надо сначала попробовать сказать ему словами, попробовать подружиться. Возможно он действительно ведёт себя так потому что я не разговариваю с ним. Да, он примитивный, и с ним не о чём говорить, но ведь я могу попробовать. Вдруг он действительно, как говорит мама, хочет дружить? Я даже текст придумала, и всю ночь его повторяла.
        На следующий день, когда на берегу речки Игорёк вновь начал ко мне цепляться, обзывать, а потом облил меня холодной водой из моего же ведёрка, я повернулась к нему и сказала:
        - Ты ведёшь себя глупо. Нельзя обижать тех, кто ничего плохого тебе не сделал. Я тоже могу тебя обидеть, но не делаю этого. Вот и ты не делай. Давай лучше дружить!
        - Ты можешь обидеть? Да ты сопля и слабачка! Дружить ещё с тобой. Больно надо. Вот тебе! - он подошёл ко мне и плюнул в меня, а потом схватил за плечи и начал трясти, приговаривая что-то про то, что я из города, что дура, что мне вообще на речку ходить нельзя и несколько раз ударил в живот.
        Я согнулась от боли, оплёванная, дрожа в мокром платье, и слёзы сами полились из глаз от осознания, что не подружиться со мной он хотел, а лишь поиздеваться, и что никто в этом злом мире защитить меня не может. И тут взгляд мой упал на камень у моих ног, небольшой такой плоский камень, размером с мою ладошку.
        - Вот, вот, стой так и реви! Вообще на колени встань! - кричал тем временем мой обидчик, стукая меня по спине.
        Откуда у меня взялись силы через боль схватить камень, развернуться к нему и со всего размаха впечатать ему камень в лоб, не знаю. Но их хватило. Он схватился за окровавленный лоб руками и со слезами убежал. А я пошла домой.
        Вечером к нам пришёл Игорёк вместе со своим папой, и наши отцы о чём-то на повышенных тонах спорили в саду. А потом мой папа вернулся и сказал, что Игорёк больше меня обижать не будет, а если обидит, то я снова могу дать ему в лоб, и я впервые в жизни поняла, что меня есть кому защитить, если на своём уровне я защищу себя сама.
        Правда потом, я слышала как мама ругалась с папой, возмущаясь, что он поощряет неправильное моё поведение, что девочка драться не должна, что меня нужно учить дружить, а не драться. Что все мои проблемы лишь оттого, что я дикая и не понимаю сверстников. И ещё тогда она сказала то, что очень долго сидело занозой в моём сердце, потому что принять, что тебя не понимает родная мать было очень сложно. Она сказала, что я и так с большими странностями, а если ещё и агрессивной стану, то мне светит прямая дорога в спецучереждение. На что папа ей сказал, что по любому я их дочь, и никакое спецучереждение мне не светит, какой бы я не была, что их дело научить меня приспособиться к этому миру, в котором без умения в нужной степени проявлять агрессию не прожить.
        Они ещё долго спорили, а я, накрывшись с головой одеялом, плакала, потому что мне было страшно, и я не знала, как мне жить дальше. И вот тогда в моей жизни появился он, мой внутренний сказочный дракон, который пообещал мне меня охранять и помогать мне выстоять в этом сложном и непонятном мне агрессивном мире, где нельзя жить не проявляя ответную агрессию.
        Игорёк ко мне больше не цеплялся, он издали называл меня «психической», крутил пальцем у виска, но близко больше не подходил. И это было чудесно. Так я получила ещё одно подтверждение того, что обуздать чужую силу можно только силой. И совсем необязательно при этом заставлять себя дружить с теми, кто тебе неприятен.
        В школе тоже дела пошли лучше, после того как я, с подачи моего дракона, учебником стукнула Ромку - главного задиру в нашем классе и агрессивно пообещала разодрать ему всё лицо, если он ещё раз ко мне подойдёт.
        Ромка тоже обозвал меня «психической», но меня это не трогало. Жаловаться, кстати, он не стал. И даже попросил на следующей перемене списать решённое домашнее задание. Сначала я молча, по своему обыкновению, протянула тетрадь. Но тут вмешался дракон, и я тихо с угрозой прошептала: «Если не вернёшь к началу урока или порвёшь, пожалеешь». «Верну» - покладисто сказал он, но не вернул. А после звонка нагло заявил, что ничего у меня и не брал.
        Я тоже не стала жаловаться учительнице, опять же с подачи моего дракона, сказала, что потеряла тетрадь, и попросилась к доске решить все примеры из домашнего задания. Римма Васильевна не стала вызывать меня к доске, лишь сказала, чтобы завтра ей принесла тетрадь, если найду.
        После урока я подошла к Роме и сказала, что он лжец, и если сейчас же не отдаст тетрадь, я больше никогда не дам ему списать.
        - На, подавись своей тетрадкой! - кинул он мне порядком измятую тетрадь.
        Внутри вспыхнула обида, но дракон был рядом: «Бери, но скажи, что давиться не станешь, он скоро сам подавится».
        - Я возьму, но подавлюсь не я, а ты и совсем скоро! - агрессивно выдохнула я, подобрала тетрадь и ушла в коридор. На следующей перемене Ромка в буфете подавился булкой и после того как откашлялся, весь красный прибежал ко мне выяснять отношения. Я понимала, что это случайность, но не воспользоваться ею не могла, особенно когда внутри сидит и поддерживает такой советчик как дракон. Поэтому столь же агрессивно пообещала ему, что если он и все остальные не оставят меня в покое, то плохо будет всем моим обидчикам. И он поверил, и испугался, и с тех пор в классе травить меня перестали.
        Я всем давала списать, одалживала ручки, карандаши и тетради, но всегда требовала вернуть одолженное к указанному мною сроку. Со мной не дружили, но в дружбе я и не нуждалась. Мне вообще ни с кем из ребят общаться было неинтересно. Я жила в своём мире. Он был светлее, ярче, интереснее и добрее, чем тот, который меня окружал. Я любила читать, и книги заменили мне общение.
        С дружбой у меня так и не сложилось. Если не считать дружбой пару случаев, когда с разницей в несколько лет в наш класс приходили новенькие, и класс сообща пытался их травить. Одну за то, что была высокой, а другую за то, что полненькая. И вот тогда я предлагала дружбу, садилась рядом, и огрызалась на всех, кто пытался задеть новенькую. Так как со мной не связывались, то травля заканчивалась, едва успев начаться. И вот тогда я сразу теряла интерес к моей «новой подруге», мне было не интересно с ней. Я, конечно, старалась делать вид, что дружу, ещё сидела рядом, но общение постепенно сходило на нет. И когда моя вчерашняя подруга находила более интересную ей компанию, я облегченно вздыхала. Мама была права, меня напрягало общение со сверстниками, и я в нём не нуждалась. Помочь могла, общаться на постоянной основе - нет.
        Мою замкнутость и обособленность заставила меня преодолеть учительница географии Нелли Георгиевна.
        Вот как сейчас помню, она вошла в класс вся такая красивая в английском костюме, с модной прической. Она сначала мне очень внешне понравилась, а потом я присмотрелась к ней и заметила то, что видела и у других. Но об этом потом как-нибудь расскажу, а на тот момент интерес мой к новой учительнице сразу угас.
        А когда она начала едко высмеивать то одного ученика, то другого, он вообще превратился в желание немедленно дистанцироваться. Но как можно дистанцироваться от учителя особенно на уроке?
        ***
        - Алина, о чём ты постоянно думаешь?
        Я вздрогнула и очнулась.
        - Тебе не интересно, что я рассказываю? Ты знаешь материал лучше? - продолжила учительница. - Ну так встань и расскажи его нам!
        Если бы Нелли (почему-то за глаза все ребята звали нашу новую преподавательницу и по совместительству завуча по учебной работе исключительно по имени, и я была не исключением), так вот, если бы она знала, что для того, чтобы не слушать её на уроках, я учу параграф заранее и ещё дополнительную литературу читаю, она бы это, наверное, не сказала. Но она не знала. И решила меня, как и остальных, поунижать перед классом. Выступать перед аудиторией я не любила, но давать повод для насмешек тоже в мои планы не входило, и я встала и негромко начала рассказывать основные моменты параграфа. Ребята зашумели: «о, Алинка, оказывается, не только математику, но и географию знает. А она точно правильно рассказывает? А то мы запомним, а это неправильно будет» ну и наподобие шуточки пошли. Я сказала, что продолжать буду лишь в тишине и замолчала, надеясь, что Нелли посадит меня и продолжит урок. Но не тут-то было. Заставив всех замолчать, она предложила мне продолжить, и я рассказала ей не только про изучаемый материк, но и обо всех исследователях, которые его изучали, причём с подробным описанием трудностей с
которыми им пришлось столкнуться. Рассказала, как открывали полезные ископаемые и какие перипетии скрывались за сухими цифрами, как пытались приписать себе чужие открытия и на какие подлоги шли. Прервал меня звонок. Нелли сказала, что урок закончен, а меня попросила задержаться.
        Я подошла к её столу и потупилась, ожидая выговора, что пытаюсь её авторитет уронить. Однако прозвучавший вопрос сбил меня с толку.
        - Алина, - спросила она, - зачем ты вообще в школу ходишь, если тебе всё, что происходит во время уроков, абсолютно неинтересно? Ты ведь лишь время теряешь.
        - Мама хочет меня социализировать, - зачем-то честно ответила я, и с этого момента всё началось.
        Нелли вцепилась в меня мёртвой хваткой и начала заставлять участвовать во всех конкурсах, олимпиадах, смотрах и прочее. При этом делала она меня ответственной за весь процесс подготовки. Отказать ей у меня не получалось, она умело давила на долг, честь, совесть, на то, что мне это будет необходимо по жизни и кто если не я сделает жизнь ярче, лучше, веселее, добрее и так далее. Я хочу жить в добром, светлом мире, значит сама должна его сделать таким. Она подавляла меня полностью, рядом с ней даже мой дракон чувствовал себя беспомощным и противоборствовать не пытался, отделываясь фразами: «тебе это не повредит».
        А потом она отправила меня на конкурс чтецов, посвящённый Дню Победы. Я до сих пор с содроганием вспоминаю этот день, всё ещё внутренне негодуя, что она заставила меня через это испытание пройти, и одновременно благодарю её, что помогла мне через это испытание пройти и не сломаться. Тот день положил начало нашей короткой, можно даже сказать, дружбе, достаточно многому меня научившей.
        Расскажу обо всём по порядку.
        Итак, поехали мы с ней в какой-то дом культуры, где этот самый конкурс проводился. Читать я должна была стихотворение «Варварство» Мусы Джалиля про Бабий яр:
        «Они с детьми погнали матерей,
        И яму рыть заставили....» (и далее по тексту)
        Читать эти строчки у меня получалось очень проникновенно, все учителя, а я читала им это стихотворение перед конкурсом в учительской, не могли сдержать слез, и единогласно решили что именно меня послать на этот конкурс надо.
        Зашли мы на второй этаж. Огромный зал, а там комиссия, и почему-то меня первую на сцену сразу пригласили. Я поднялась, встала перед микрофоном, глубоко вздохнула, намереваясь эти самые стихи начать читать, и тут кто-то из комиссии: «Стойте, надо юпитеры включить! Подожди читать, девочка». И через минуту - бах, и со всех сторон мне в лицо направленные лучи света.
        От неожиданности я не только вздрогнула, я вообще в прострацию впала.
        Мне из зала, который я не вижу: «Пожалуйста, начинай!».
        А у меня мозг девственно чист и там не только стихов нет, там вообще ничего нет… лишь ослепительно яркий свет и всё.
        Я постояла так в прострации минуты две, которые показались мне вечностью, а потом развернулась и на подкашивающихся ногах ушла со сцены.
        В голове билась лишь одна мысль, что это немыслимое позорище, причём публичное, и лично по моей вине, что пережить такой позор мне не по силам, и желательно выйти в окно немедленно. Удерживала лишь мысль, что этаж второй и вряд ли я насмерть убьюсь, а желательно сразу насмерть. Поэтому я пошла по лестнице вверх. Вот тут-то меня и поймала Нелли.
        - Алина, ты что? Почему ты ничего не стала читать? Куда ты идёшь?
        Я посмотрела сквозь неё: всё равно я не смогу ей объяснить, что я «не не стала», а нечего мне читать было, что от бьющего в глаза света мозг мой почему-то отключился и отказался работать, и что раз это случилось, выключиться мне лучше всей, самой, целиком, раз и навсегда.
        - Мне надо наверх.
        - В туалет? Так он внизу, пошли, провожу тебя.
        - Мне не надо в туалет, мне наверх надо.
        - Зачем, Алина?
        - Надо, - упрямо повторила я.
        - Зачем? - она схватила меня за руку и, больно сжав, снова повторила: - Зачем?
        Мне надоело ей сопротивляться, и я безразличным тоном выдохнула: - Там окно выше.
        Она почему-то сразу догадалась зачем мне окно и тут же начала кричать:
        - Ты что, с ума сошла? Как ты можешь?! Это ерунда всё! Ты слышишь меня? Ерунда! Плевать, что ты ничего не рассказала, в следующий раз расскажешь! Выбрось из головы все дурные мысли! Ну испугалась, забыла слова, ну и что? Я тоже когда-то всё забыла, и двойку однажды тоже на экзамене получила. Потом пересдала, и дальше продолжила учиться. Это ерунда! Ты меня услышала?
        - Я Вас подвела, - едва слышно прошептала я, недоумевая, почему она вместо того, чтобы ругаться на меня, кричит о том, что мой фееричный провал это, можно сказать, пустяк.
        - Да, подвела, - согласно кивнула она, - но это не та причина, чтобы искать «окно повыше»! Понятно тебе? Ты ведь сделала это не нарочно, я сейчас вижу, что не нарочно. Ты просто испугалась. У всех бывают срывы, к этому надо относиться, как к естественному этапу на пути совершенствования. Много народу, ты девочка впечатлительная, вот и испугалась немного. Мы позанимаемся с тобой, ты будешь чаще выступать и со временем перестанешь так бояться. Пойми, провал это повод понять в чём ты допустила ошибку и начать заново, с нуля, но с новыми знаниями о том, что вызвало этот провал, начать, чтобы в следующий раз победить. Всё! Успокойся! Пошли, тут буфет есть, я тебя чаем с булочкой угощу.
        Она за руку отвела меня в буфет, усадила, купила нам чай и булочки и мы долго-долго там сидели. Потому что есть я практически не могла.
        Когда я нервничаю у меня происходит спазм, и я не могу ни есть, ни пить. Накормить меня всегда была проблема. Если мне что-то не нравилось, я это никогда не ела. В детском саду с этим пытались бороться, вливая и впихивая мне еду насильно, но это лишь усугубляло ситуацию. Даже сейчас я осознанно не могу этому противостоять, этот спазм надо переждать, и он пройдёт сам по себе, когда я успокоюсь. Поэтому я крутила в руках чашку с чаем и прикасалась к ней губами, но не пила.
        Нелли не торопила меня. Она выпила свою чашку чая и съела булочку, но когда я, поблагодарив, предложила ей уйти, отрицательно покачала головой: не уйдём пока не поешь.
        - Я не могу сейчас есть, - тихо проговорила я.
        - Понимаю. Сможешь, когда окончательно успокоишься, я тоже когда-то такой была, поэтому знаю. Сиди, думай о хорошем, расслабляйся. Пойдём, когда съешь хотя бы кусок булки, - она встала и принесла себе ещё чая. А потом начала рассказывать о том, как волновалась, когда первый раз с докладом выступала и как перепутала слова, а от этого разволновалась окончательно и забыла, что говорить дальше, и спасло её только то, что доклад был написан на бумажке, она начала читать, и всё вспомнила, и дальше уже снова без бумажки говорить стала.
        - Вот и ты в следующий раз будешь держать в руке бумажку с текстом, на всякий случай, - резюмировала она свой рассказ.
        - Это позорище, к конкурсу меня тогда не допустят, - усмехнулась я.
        - А следующий и нескоро будет, а ты тем временем на слётах разных и собраниях повыступаешь, желательно на сцене и с юпитерами. И бояться публики, света и сцены точно перестанешь.
        - Нелли Георгиевна, я не хочу нигде выступать.
        - Мало ли чего ты не хочешь. Есть такое слово: надо! У тебя прекрасный потенциал, ты лишь боязливая очень. Но это решаемо. Практика и тренировки. Будешь учиться не бояться.
        Я смотрела на неё и понимала, что выводы она эти сделала на собственном опыте, и от всей души хочет мне помочь. Принимать её помощь не особо хотелось, но не ответить на добрый искренний порыв я не могла. Поэтому кивнула, а потом начала мелкими глотками пить чай.
        С этих пор я сделалась любимицей Нелли, и это было одновременно хорошо, но и очень сложно. С одной стороны она меня защищала. Когда у меня возник конфликт с преподавателем физкультуры, который хотел поставить мне тройку из-за того, что сдать некоторые нормативы я физически не могла, именно она позвонила и посоветовала моей маме взять справку от врача, что физические нагрузки мне противопоказаны.
        А вот с другой стороны нагружала всяческими заданиями, вплоть до того, что некоторые уроки я вела за неё в чужих классах, а она сидела на задней парте и слушала, в конце урока лишь добавляя что-то, а порой и этого не делала. Это был, конечно, бесценный опыт, особенно учитывая, что при ней никто не мог ни шуметь в классе, ни прерывать меня, но давалось мне это очень тяжело.
        На все олимпиады я тоже ездила в обязательном порядке. Даже по истории, которую тихо ненавидела из-за обилия дат, ровном счетом ничего не значащих. Вот какая разница какого именно числа подписали брестский мир? Главное ведь, что его подписали, и как это событие встроено в линейку всего происходящего. Я вижу эту линейку, могу сказать что было раньше, что позже, а вот с датами у меня беда. Помогает лишь зубрежка. Но зубрить я ненавижу. И потом это забивает мою так сказать «операционную память», а мне она нужна для другого. Перед уроком или тестом, ещё могу эту информацию недолго подержать, а дальше она сразу в «долговременную память» уходит, причём с пометкой «ненужная», поэтому в самые дальние слои, и добраться потом до неё очень сложно, порой вовсе нереально. А ведь на олимпиадах требуют материал по всей истории, а не то, что мы в этом году проходим. Поэтому «пять» по истории я иметь ещё могу, а олимпиадные задания, мне не по силам. Объясняла я это Нелли многократно, но она упрямо включала меня в список участников, мотивируя тем, что это опыт и стремиться победить всё равно надо.
        Ближе к выпускному классу я уже настолько привыкла участвовать всегда, везде и во всём, что даже не сопротивлялась и достаточно уверенно приближалась к тому, что в своё время казалось моим родителям недостижимым для меня, к золотой медали.
        Всё испортило моё желание отплатить Нелли за всё хорошее, что она сделала для меня, тоже чем-то хорошим. И я знала, чем я могу отплатить, причём мой подарок по значимости тоже мог стать для неё равноценным. Она научила меня не бояться публики и преодолевать себя, а я могла ей помочь избавиться от того, что бесконтрольно утаскивало её энергетику, ослабляло её здоровье и явно мешало.
        Ещё в самую первую встречу я заметила у неё на шее и затылке энергетическое уплотнение в виде медузы с щупальцами, сейчас я уже знаю, что многие называют этот паразитирующий комок лярвой, а тогда я его называла чужим-прилипалой. Потому что не свой он для организма, прилип и паразитирует.
        Я ещё не рассказывала о том, что если посмотреть на человека определённым образом, то можно видеть его энергетическое поле. Сейчас расскажу.
        Научилась я видеть это уже давно, даже не помню, когда научилась, может с самого начала видела. Но предпочитала никому об этом не говорить. Почему? А потому что ещё в детстве, когда я говорила маме, что не надо с кем-то разговаривать, поскольку я вижу, что человек злой, она сурово мне говорила, что делить людей на изначально добрых и злых глупо, надо смотреть по поступкам, а раз я его поступки не знаю, то и судить не могу. Через некоторое время я как-то снова подвела её к этому разговору, когда она сама призналась, что человек на проверку злым оказался, спросила видит ли она чем отличается его ореол, от ореола, например, бабушки Веры, и замечает ли она, что он разный. Тут мама совсем разозлилась и накричала на меня, что никаких ореолов у людей нет, что я выдумщица, и мои фантазии её уже достали. А если я действительно что-то такое вижу, то мне надо в больницу, там меня быстро вылечат. В больницу я не хотела, поэтому согласилась, что всё придумала, и этот вопрос больше ни с кем не обсуждала.
        Однако наблюдать я не перестала и делать выводы тоже.
        Чем старше я становилась, тем больше информации я накапливала, так я заметила, что у многих людей ореолы или ауры были не только рваные, блеклые и «грязные», на них порой паразитировали отдельные вот такие прилипалы, как была у моей учительницы. На какой именно эмоции она паразитировала я легко могла определить по тому как возбуждалась сущность при проявлении этой самой эмоции. Так вот, у Нелли она возбуждалась, когда она начинала высмеивать и унижать учеников.
        Да, они сами давали повод, да, именно эта её чёрта помогала ей справляться с самыми отъявленными хулиганами, и мне, если честно, не очень-то было их жалко, поскольку небезосновательно Нелли Георгиевна это делала. Но вид этой сущности или энергетической субстанции, как хотите так и называйте, радостно дёргающейся и наливающейся энергетикой меня удручал. Я предпочитала в такие моменты на Нелли вообще не смотреть. Или смотреть так, чтобы энергетику не видеть.
        Так вот, я решила выбрать момент и честно рассказать об этой сущности учительнице и предложить свою помощь. Я хотела попробовать стащить эту сущность, но для этого мне нужно было её разрешение и её содействие. Мой дракон был против, но я не послушала его, я верила, что Нелли не сможет не почувствовать, что я желаю ей добра всей душой.
        Не хочу вспоминать наш с ней разговор в подробностях, слишком больно, примерно так же было больно, как когда мне не верила мама, а если коротко, то Нелли Георгиевна тоже мне не поверила, и в добавок обвинила, что я за всё её доброе отношение ко мне такое на неё наговорить вздумала. Я лепетала что-то о том, что я разговариваю с ней наедине, причём тут наговор или оговор, я лишь ей это рассказываю, но она оборвала меня, что оговор может быть и не публичным, и для неё это как предательство, что я так решила за её добро с ней расплатиться. Закончила она разговор фразой, что я либо больная на всю голову, либо бессовестная интриганка, и в любом случае она приложит все силы, чтобы золотой медали у меня не было.
        Этот разговор здорово меня подкосил, я даже заболела, и несколько месяцев в школу не ходила. Если честно, я вообще в неё после этого идти не хотела, и никакая золотая медаль мне была не нужна.
        Вот тогда, во время болезни, я дала себе слово, что больше никому я не буду говорить о том, что вижу, а уж предлагать помощь тем более. Дракон был доволен.
        В школу я вернулась, с Нелли постаралась больше не пересекаться, это было не особенно сложно, поскольку и она явно желанием не горела меня видеть, и уроков географии в выпускном классе не было, и экзамена тоже. В коридоре лишь пару раз её увидела и поздоровалась, сердце при этом, если честно, где-то в горле скакало, то ли от страха, то ли от перевозбуждения. Она в ответ даже не кивнула. Сущность была при ней, причём разжирела и немного сползла вниз, блокируя питание некоторых органов, но это было больше не моим делом.
        Школу я закончила с отличным аттестатом, но без золотой медали. Почему мне её не дали выяснять я не стала, родителям, чтобы не волновались, сказала, что видимо где-то в журналах за предыдущие года четвёрка всплыла, вот и не дали.
        В институте я научилась, преодолевая себя, участвовать и в студенческой жизни, и в научной. Уроки Нелли Георгиевны не прошли даром, за что я ей очень благодарна. И ещё опять же, благодаря ей, научилась делать вид, что не вижу для меня очевидное, делая выводы лишь для себя.
        Окончила я институт с красным дипломом, устроилась на работу, потом ещё пару курсов повышения квалификации закончила, и пожалуйста, в итоге у меня и должность неплохая появилась, и коллектив хороший подобрался (с моими способностями грех плохих сотрудников на работу принимать), и машина есть, и квартира, и даже кот имеется.
        ГЛАВА 2
        ***
        Про моего кота надо рассказать поподробнее.
        Кот появился у меня после того как исчез дракон. А дракон исчез после того, как я, проштудировав уйму психологической литературы, сообщила ему, что он плод моего воображения и больше мне не нужен, сама способна справиться со всеми возникающими проблемами.
        «Ну извини, - сказал дракон, - раз я тебе больше не нужен, то я полетел». Взмахнул пару раз своими золотыми крыльями и был таков.
        Сначала я порадовалась, вот, мол, какая я умная. Решила свою психологическую проблему на раз. А потом мне достаточно тоскливо стало. Стало не хватать дружеского участия, ведь ни с кем кроме дракона я не могла поговорить о том, что вижу. Если родная мать и самая близкая учительница посчитали меня больной, что ожидать от других? Внутренне я была убеждена, что изоляция в психиатрической лечебнице мне обеспечена, лишь только я открою рот. Возможно, мне стоило попытаться поговорить с отцом, но в детстве я боялась, а сейчас он уже умер, как и обе мои бабушки, а дедушки мои ещё до моего рождения умерли.
        Кстати, как же я жалела, что со второй моей бабушкой Тасей, я начала общаться лишь после смерти папы, когда ей потребовался уход, но это было недолго, всего пара недель перед её смертью. До того я почти не общалась с ней, настроенная моей мамой на то, что она «не приняла меня и желала мне смерти». Да и сама бабушка к общению не стремилась, поскольку была по характеру «самодостаточной одиночкой». Лишь в самый последний момент я поняла, что она тоже была похожа на меня. И те её слова, о том, что я «не жилец», были не более чем попыткой подготовить мою маму к неизбежному и не дать привязаться ко мне, она видела, что я не хотела жить, и знала, что долго такие дети не живут. Я не откровенничала с бабушкой Тасей, но по её фразам поняла, что она тоже видит намного больше, чем обычные люди, жаль, что я не расспросила её об этом поподробнее. Не знаю почему, не спрашивайте. Мне казалось, она слаба и болеет, сейчас я её вылечу, а потом мы поговорим, чуть позже… но скорее всего, это отговорка, я элементарно боялась, боялась с ней об этом говорить. Этот страх хоть кому-то рассказать о том, что я не такая, как
все, уже въелся у меня в подкорку… Умерла бабушка Тася на моих руках, и её благословение много значит для меня.
        Кстати, именно её квартира, которую она мне завещала, стала первым шагом к моей. Я продала её квартиру и купила свою, взяв ипотеку.
        Но это я отвлеклась. Ведь хотела про кота рассказать. Итак, поехала я в санаторий, два дня пути на поезде и вот вам, пожалуйста: чудесный воздух и сказочная природа. Я прекрасно отдохнула, а в последний день моего отдыха встретился мне дворник, который гнался за маленьким котёнком, а тот не нашёл ничего лучшего как запрыгнуть от страха перед метелкой на меня. Котёнка я подхватила на руки, дворнику пообещала, что унесу его с территории и никому никакого беспокойства он не причинит, что я понимаю, что грязным котятам не место на территории медицинского учреждения, и всё будет по правилам. И конечно же, по своему обыкновению соврала. Дворник мне возможно и не поверил, но спорить не стал, и я с котёнком удалилась в сторону ворот, а потом сделав крюк, прошла в свой номер, где для начала покормила бедолагу размоченным в воде печеньем, поскольку ничего другого у меня не было.
        Вы можете возразить, что это еда не для котят, соглашусь, но когда ты не ел несколько дней, и от голода у тебя даже трясутся лапки, и бежал ты только потому, что понимал, удар метлой будет для тебя смертелен, тебе не до выбора. Поэтому котёнок ел размоченное в воде печенье и даже мурчал от удовольствия.
        А потом я потащила его мыться и, отмыв корку грязи и пыли и смыв кучу блох, выяснила, что мой питомец, а я уже не сомневалась, что прыгнувший на меня котёнок именно мой, абсолютно чёрный, как его не отмывай.
        В это время в номер постучали, и я поняла, что это горничная. Я забыла повесить на ручку двери просьбу не беспокоить. Припомнив про себя все нехорошие слова, что знала, я подошла к двери и прокричала, что моюсь и убираться у меня не надо. Та извинилась и ушла.
        «Ничего, - подумала я, - сегодня как-нибудь перекантуемся, а завтра уже поезд, и у меня выкуплено на меня всё купе СВ (я плохо переношу тесное общение на маленьком пространстве с чужими людьми и стараюсь, по возможности, себя от него ограждать) и как-нибудь доберёмся мы с котёнком до дома».
        Я высушила котёнка феном, он был жутко напуган, но не сопротивлялся, а потом запихнула его под куртку, и пошли мы в ближайший магазин за кошачьей едой, наполнителем и какой-нибудь коробкой, которую я намеревалась использовать в качестве лотка.
        Рабочий в магазине мне попался добродушный и весёлый. Увидев выглядывающую из-под ворота куртки маленькую мордочку, он перебрал кучу коробок, нашёл мне подходящую и даже сам обрезал так, чтобы она походила на небольшой лоток. С едой и наполнителем проблем вообще не было, сейчас они в каждом магазине есть. Кроме еды котёнку я купила ещё еду себе, понимая, что не рискну оставить котёнка одного в номере, чтобы пойти на ужин, да и в поезде есть что-то надо.
        В номере котёнок пользоваться импровизированным лотком в который я насыпала наполнитель отказался, вернее он не понимал, что я от него хочу и то ложился в коробке с наполнителем, куда я его запихивала, то выскакивал и, трясясь от желания опорожнить мочевой пузырь, скребся во входную дверь.
        Я сдалась и, подхватив котёнка на руки, вышла с ним из корпуса во дворик. Уже стемнело и никого вокруг не было видно. По-воровски оглянувшись по сторонам, я вытащила из-за пазухи котёнка и поставила рядом с ближайшей клумбой. Он быстренько нырнул в глубину кустарников и растаял в темноте.
        В голове мелькнула шальная мысль, что если не вернётся, то бегать за ним не буду, это его право выбрать свою судьбу - раз, и мне не мучиться с нелегальной перевозкой животного в вагоне СВ, где животных перевозить по определению нельзя - два.
        Однако котёнок бодренько через пару минут выскочил из кустов и попросился ко мне на ручки. Я подхватила маленький пушистый комочек и почувствовала, что одна ножка мокрая, чуточку промахнулся малыш, может лист или ветка какая помешали, когда справлял нужду. Достала салфетку, вытерла, потом запихнула его за пазуху и оглянулась в поисках урны. В темноте не увидела ни одной и сунула использованную салфетку в карман.
        Ночь прошла без приключений за исключением того, что спать отдельно мой малыш отказался и упрямо перебирался ко мне на кровать и прижимался ко мне. Сначала я упорно перекладывала на кресло, которое ему выделила, а потом, смирилась и сама прижав его к себе, крепко заснула.
        Утром мой котик начал опять скакать у двери и царапать её, показывая, что ему надо срочно прогуляться. Мне было лень выходить, да и в поезде два дня не повыгуливаешь кота, поэтому я опять посадила его в коробку с наполнителем и начала всяким «пис-пис, мой маленький» объяснить ему, что хочу. Он сел в коробке и непонимающе уставился на меня, и тут до меня дошло, что в кармане у меня лежит то, что может мне помочь в объяснениях. Я метнулась к своей куртке, достала из кармана грязную салфетку и подпихнула в наполнитель. Котик внимательно обнюхал её, а потом присел рядом и сделал то, что я так ждала от него. Моему восторгу не было предела. Я рассказала котику, что он самый умный кот на свете и вообще можно сказать гениален. А он, покопав немного наполнитель, гордо вышел и, подойдя ко мне, начал тереться о ноги и мурчать, сообщая, что на его взгляд я тоже немного соображаю, хоть и явно тупила вначале, используя непонятную терминологию.
        Остаток утра прошёл в сборах и ближе к полудню я, с котиком за пазухой, уселась в такси и отправилась на вокзал.
        Перед посадкой я склонилась к котику и тихо сказала, что сейчас он должен сидеть тихо, как мышка, несмотря на то, что он кот, иначе нас не пустят и домой мы не попадём. Я не знаю, что он понял из моего монолога, но сжался в маленький комок и даже дышать стал тише. Мы подошли с носильщиком к вагону, проводница проверила мои документы, носильщик помог загрузить чемоданы в купе, и мы с котиком остались одни. Он несмело выглянул из-за пазухи словно спрашивая: «можно?»
        «Подожди, - тихо сказала я, - вот отправимся, проводница ещё разочек зайдёт всё проверить, и потом выпущу тебя».
        Он согласно мякнул и вновь свернулся за пазухой тёплым клубком.
        Наконец поезд тронулся, через некоторое время зашла проводница, провела краткий ликбез по поводу где что, какие удобства и что мне как пассажиру положено, узнала, что я ничего не желаю, предложила купить лотерейный билет, я купила даже два, потому что это ей выгодно, а мне нужна была её лояльность в случае обнаружения котёнка, после чего она пожелала мне хорошего отдыха и ушла. А я тут же заперла купе и выпустила котёнка. Выставила лоток и мисочки с едой и водой. Первым делом малыш пошёл есть, вылизал всё и недовольно посмотрел на меня, ты, мол, жмотина, опять мало дала. «Нет, мой дорогой, - сказала я, - лишь через час. Ты долго голодал, поэтому едим маленькими порциями». Он грустно вздохнул и пошёл в лоток делать свои дела. Я их тут же в пакетик собрала, дабы запаха никакого не было, а в лоток наполнитель подсыпала и всё это хозяйство под полку задвинула, чтобы не видно было, если войдёт кто-то.
        Котёночек мой за время нашей поездки обнаружен не был, и доехали мы без приключений.
        ***
        Вот так дома у меня поселился Кот. Да просто Кот. Без всяких имён и кличек. Нет, я конечно, не только котом его называю, а ещё моей лапулечкой, моей радостью и чёрным солнышком. Но зовут его Кот. Хотя по документам он Лакки. Но я так его никогда не называю. Это в ветеринарной клинике, куда я пришла делать ему прививки и оформить документы, его так записали и внесли данные в его ветеринарный паспорт. Администратор девушка очень упрямая попалась. «Как так, Вашего кота Кот зовут? Таких кличек не бывает. Дома как хотите называть можете, а у нас отчётность». Вот я ей и сказала, что пусть запишет как Лакки. Я давно перестала спорить с упорствующими в своих правилах индивидуумами. Тратить на их переубеждение свою жизненную энергию - пустое занятие. Проще согласиться, а потом найти способ всё равно сделать по-своему.
        Да, я приспособленка. Мне очень бы хотелось жить в мире, где мои устои близки всем, и мне не надо было бы врать и приспосабливаться, но я не там. Я здесь, и это надо принять как данность. И поскольку «борьба с ветряными мельницами» занятие неконструктивное, я выбрала иной вариант. Я стараюсь найти способ получить желаемое, не вступая ни с кем в открытую конфронтацию. Я редко спорю и что-то доказываю. Лишь изредка на работе, пользуясь своим авторитетом у руководства, могу возразить, обосновав выгоды альтернативного решения, однако упорствовать не стану. С подчинёнными ещё проще, моё мнение определяющее, выслушать аргументы могу, но последнее слово за мной. Сама себе я напоминаю воду, огибающую препятствия.
        Кстати, мне очень помогло то, когда я перестала воспринимать окружающий мир как враждебный, и стала представлять его сложным и интересным антуражем для прохождения уровня, как в игре. Где у меня есть возможность минимизировать сложность для меня, я её минимизирую, а где нет, учусь обыгрывать эти сложности.
        Вот, например, с квартирой. Чтобы минимизировать ненужное мне общение я выбрала квартиру на последнем этаже, выше технический этаж, причём у двух моих соседей по этажу вход в квартиры с другой стороны от общего холла перед лифтом. Чтобы вы понимали: от холла перед лифтами коридор расходится в две стороны, и моя квартира в тупике, за ещё одной дверью с дополнительным видеодомофоном. Изначально по плану там было предусмотрено две квартиры, но я объединила их, сделав большую четырехкомнатную квартиру с удобными подсобными помещениями по своему вкусу, потому что покупала квартиру на этапе строительства дома. Поэтому с соседями у меня контакт минимальный. Если только у лифтов столкнёмся и поздороваемся. А вот одна из консьержек в доме у нас попалась очень дотошная. С одной стороны это замечательно, что чужих она не пускает и всех гостей расспрашивает зачем и к кому они идут. Но вот жильцов расспрашивать, это на мой взгляд, перебор.
        «Ой, Алина Викторовна, а откуда это Вы с чемоданами? А с переноской куда? Вы питомца завели? А что это Вы сегодня так поздно?»
        Меня от вопросов тёти Кати, как она сама себя просит называть, потряхивает. Но я знаю, что она одинока, единственный сын умер от передозировки наркотиков, и это поддерживающее её развлечение: вот так общаться с жильцами нашего дома, чтобы хоть немного заполнить образовавшуюся в её жизни пустоту.
        Поэтому я не одергиваю её, а корректно, с улыбкой отвечаю на вопросы, одновременно стараясь сама ничего не спрашивать и лишней информации не давать, а то тётя Катя быстро «присядет на уши и шею», делясь и своими проблемами, и проблемами жильцов всего дома.
        «Здравствуйте, тетя Катя. В командировке была. Хорошо выгляжу? Я всегда хорошо выгляжу. Спасибо. Да, котик появился. Кому оставлять на время командировок буду? Ещё не думала. Возможно, Лика согласится. Вам можно оставить? Спасибо, учту. Почему так поздно домой возвращаюсь? Работы много. Время сейчас такое, работать на износ приходится. Спасибо».
        Чтобы вы понимали, Лика это приходящая ко мне помощница по хозяйству. Немолодая женщина, достаточно старше меня, и с очень непростой судьбой. Полное её имя Анжелика Прохоровна, но из-за того что имя-отчество вызывает по меньшей мере улыбку, Лика предпочитает, чтобы называли её лишь сокращённым именем.
        Когда я впервые увидела её, то очень удивилась, как вообще такая аура у человека быть может. Не видела я никогда до этого, чтобы вот такое перераспределение шло. Это трудно объяснить, но потоки у неё распределены были так, что в голову сразу пришло: похоже обречена она на «Сизифов труд». Я не ошиблась. Чем больше Лика мне рассказывали о себе, тем больше я в этом убеждалась. При этом она честная, работящая, очень ответственная, но вот толку от её усилий мало. Мать полупарализованная инвалид, муж алкоголик, взрослые уже сыновья эгоисты и тоже с бутылкой дружат, живут все в одной квартире, и у всех к ней лишь претензии и требование денег. И вырваться из этого круга она не может. Не может бросить мать, потому что она мать, хотя саму её мать в интернат сдала. Когда у её матери после развода с отцом Лики появилась новая семья и сын, Лика там оказалась «не ко двору». А вот когда на склоне лет инсульт случился, и сын, на которого была оформлена вся недвижимость, попросил «с вещами на выход», тут мама Лики о ней и вспомнила: «Доченька, спаси, помоги! Тебя лишь всю жизнь любила, ты одна моя надежда, ты не
бросишь маму на улице умирать».
        И «добрая душа» Лика забрала её в добрачную квартиру своего мужа, где жила с ним и своими двумя сыновьями. Муж и до того был любитель выпить и поскандалить, а тут совсем в разнос пошёл. Сыновья Лику тоже не поддержали, обвинив, что превратила их жизнь в ад, поскольку характер у их новоявленной бабушки оказался не сахарным: она инвалид, ей все должны, при этом пенсию она будет отправлять своему сыночку, а то ему тяжело. В этой ситуации Лика извиняется перед всеми, всех жалеет, всем пытается помочь, но выходит это у неё плохо.
        После того как Лика стала у меня убираться и вести хозяйство, я попыталась немного изменить ситуацию, подталкивая её к мысли, что помощь не всегда идёт во благо. Что Вселенная не любит тех, кто мешает ей совершенствовать других индивидуумов, а Лика явно мешает. Но услышана не была, и очередной раз предпочла «умыть руки». Каждый сам кузнец своего счастья. Нравится ей чувствовать себя «Спасительницей», пусть развлекается и упрямо толкает камень в гору. Жаль только, что ещё четверых людей лишила перспектив. Но это и их выбор: пользоваться её помощью и закрыть себе возможность самосовершенствования.
        Опять я что-то отвлеклась. Но это для того, чтобы вы лучше разобрались в ситуации.
        А ситуация такая: Кот мой Лику выносит с трудом. Вот чувствуется это. С самой первой их встречи, как только её увидел: выгнулся весь и зашипел.
        Я как смогла его отвлекла и попыталась перенастроить, но Кот остался при своём мнении, что Лика в квартире, в которой он сам только что появился, чужак. Он может согласиться её терпеть, но я должна знать, что это только ради меня.
        То что пытается мне сообщить Кот, я понимаю без слов, по взгляду, позе и поведению. Короче, считываю его посыл я легко.
        Лике я сразу сказала, что Кот теперь здесь хозяин, и если она попробует, например, в моё отсутствие его обидеть, то мне придётся отказаться от её услуг.
        - Что Вы, Алина Викторовна, конечно ничем не обижу котёночка, - тут же запричитала Лика, - я ценю работу у Вас. Это же большая часть моего дохода. Мне без этого никак. Я ведь снова кредит взяла.
        Слова о кредите я пропустила мимо ушей, хотя знаю, что в её положении это ещё большая западня. Однако это её дело, что брать и как потом выплачивать.
        Лика тоже не решилась эту тему развивать, она меня побаивается. Я специально так сделала. Как только почувствовала, что и меня она готова сделать донором своей семейки, жёстко осадила, сообщив, что я не меценат и не благодетель. Я работодатель и только. Она хорошо выполняет свою работу, я плачу деньги. Исключительно по факту отработанного времени и по оговоренному заранее расписанию, никаких авансовых выплат и спонсорских подарков. Не устраивает её такой расклад, значит, расстаёмся. За неимением лучшего её он устроил, и я не оказалась втянута в клубок её проблем, и теперь она уже не пытается подстроить график работы у меня под нужды своих домочадцев.
        Как только я поставила рамки, волшебным образом оказалось возможно и с мамой сходить к врачу в другое время, и за акционными продуктами съездить. И вообще, как выяснилось, когда работодатель суровая неразговорчивая мегера, работа почему-то выполняется лучше.
        Да, Лика меня считает именно мегерой. Я вижу и чувствую это. Во-первых, потому что не сочувствую ей и её сложной ситуации (она же в неё по случайности попала, со всяким такая несправедливость может случиться, по её мнению), во-вторых, потому что любую её помощь мне, я обращаю в товарно-денежные отношения.
        Вот нужно мне было, например, чтобы она вышла во внеурочное время, я не просила, а предлагала ей подработать по двойному тарифу, сообщая, что она вправе отказать, и я найду кого-то другого. Лике это явно не нравится, она с гораздо большим бы удовольствием вышла без всякой двойной оплаты, исключительно для того, чтобы сделать для меня «доброе дело» в надежде, что и я тоже «добрым делом» ей отплачу. Но такой расклад не устраивает меня категорически. Я слишком хорошо знаю Ликину ситуацию и не имею ни малейшего желания помогать ей «катить её камень».
        Лика, кстати, приложила максимум усилий, чтобы подружиться с Котом. И вкусности какие-то пыталась ему приносить, и разговаривать, пылесосила она тоже лишь тогда, когда Кот сам (обычно после её просьбы и уговоров) выходил из комнаты.
        Отдать должное Коту, он тоже долгое время не сделал ей ничего дурного. Не пытался поцарапать или укусить, напакостить тоже. Лишь смотрел недобро и отслеживал каждый шаг.
        ***
        В один из дней мне с мобильного позвонила Лика и сказала, что мой кот напал на неё, сильно подрал, и ей пришлось закрыться от него в ванной комнате.
        Я примчалась с работы быстрее ветра, потому что понимала, произошло что-то экстраординарное.
        Когда я приехала, Кот сидел на тумбочке у самого входа ванную и недобро щурил глаза. По его виду поняла, что защищал он не себя, а моё добро и, облегченно вздохнув, постучала в дверь ванной:
        - Лика, выходите. Я приехала.
        Она тут же попыталась уйти, ссылаясь на срочные дела, и то, что ужасно опаздывает, разодранные руки и щеку обработала в ванной, на котика не обижается, наверное, виноват март. Котик, мол, ведь некастрированный у меня и хочет на улицу.
        Она сбивчиво говорила, пытаясь выйти, а я смотрела на её ауру и не верила своим глазам. Потом схватила за руку и злобным шёпотом проговорила: «у меня камеры по всей квартире, так что лучше нам поговорить откровенно». Я опять врала, камер у меня не было, но как ещё заставить человека быть со мной откровенным?
        Лика, нервно сжавшись, опустилась на стоящую в коридоре банкетку и разрыдалась.
        Я отпустила её руку и более доброжелательно проговорила:
        - Лика, я жду честного рассказа. Если сейчас честно всё расскажите, я посчитаю это смягчающим обстоятельством, свидетельствующим в Вашу пользу.
        - Алиночка Викторовна, дорогая, вот Богом клянусь, я лишь временно, я бы потом всё вернула, призналась и вернула.
        - А поконкретнее можно? Я не понимаю о чём речь. Я не отслеживаю Вас постоянно, камеры пишут картинку в архив. Я его ещё не видела.
        - Я деньги взяла. Младший мой в долги влез. Убьют его, если денег сейчас не найду. Просить Вас боялась. Если бы Вы отказали, то это конец для меня, - перемешивая слова и рыдания проговорила она.
        - Сколько взяли?
        Лика назвала сумму примерно в две мои зарплаты. Значит, она вскрыла сейф и взяла оттуда. Причём взяла примерно лишь десятую часть. Я не пересчитываю деньги ежедневно и если бы не мой Кот долго бы не замечала пропажу. Изменение в ауре Лики, наверное бы заметила при встрече, но вряд ли бы связала это с собой. Скорее всего, подумала бы что это связано с её домашними проблемами.
        - Как сейф вскрыли? - продолжила расспросы я.
        - Я знала, что ключи от него во флаконе из-под крема. Давно ещё. Я же убираюсь на туалетном столике. Все кремы Вы меняете, а этот нет. Я вертеть его как-то начала, любопытно стало, что за срок годности у него, и случайно повернула так, что он не сверху раскрылся, а сбоку, и я ключи в поролоне увидела и поняла, что они от сейфа. Я до сегодняшнего дня и не трогала больше их, а вчера как сын сказал, что убьют его, поняла, что взять у Вас это единственная возможность. Но я бы потом отдала, вот честно отдала бы потом, - всхлипывая, запричитала она.
        Я минут пять подумала, вспомнила, что буквально на днях мой знакомый говорил мне, что ищет покладистую сиделку с проживанием на шесть дней в неделю, и у меня родился план, после чего я жёстко сказала:
        - Сейчас мы идём ко мне в кабинет, и Вы, Лика, пишете мне долговую расписку, причём на сумму вдвое большую. Я с Вас взыскивать её не стану, но лишь при условии, что Вы нанимаетесь круглосуточной сиделкой к указанному мною человеку на его условиях, а в свой единственный выходной убираетесь у меня. Считайте это отбыванием заключения за воровство. Возражения не принимаются, в случае возражений я вызываю полицию.
        Лика поплакала ещё немного, а потом согласилась на предложенный мною вариант.
        Когда она ушла, я, даже не переодеваясь, прошла в свою спальню и, упав на кровать, уткнулась в подушку. Внутри всё было сжато в комок и очень хотелось плакать, но слез не было. Я не знаю, почему мне было так плохо. Ведь закончилось всё более-менее благополучно, меня никто не обманул, я обо всём узнала и решила всё наилучшим для всех образом. Мне было не жаль денег. По итогу отдала я их сейчас сама. Так отчего так паршиво на душе? Ведь не от того, что Лика реже теперь будет приходить и не будет готовить. После её выходки я вряд ли приготовленную ею еду смогу есть хоть когда-нибудь, поскольку в еде для меня важна энергетика того, кто готовил. Так что?
        Кот подлез под мою руку, прижался к груди, заурчал, и боль, сжавшая все мои внутренности, стала потихоньку распускать свои объятия.
        Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что во мне сейчас страдает маленькая девочка вновь столкнувшаяся с жестокостью реального мира. Да, я сумела защитить себя, но делать это мне не нравится. Не нравится бить обидчиков «камнем в лоб». Вот как, как могла Лика воспользоваться тем, что я ей так доверяю и не контролирую? Почему косяки её сына должна решать я? Потому что ей казалось, что отпор дать не могу? Она ведь не пошла, к примеру, магазин ювелирный грабить. Там камеры, поймают. А я простофиля без камер, как она думала. Интересно, есть хоть кто-то в этом мире, с кем мне не надо «нервно сжимать камень в руке», готовясь в любой момент дать отпор? Ведь наверняка такие люди есть, только меня Вселенная столкнула именно с Ликой, которой этот отпор потребовался.
        Особенно обидно было то, что платила я Лике раза в полтора больше, чем принято за такую работу, именно за честность, за то, что обещала она мне, что никогда не подведёт и не подставит.
        И вот получите: и ключ нашла, и сейф вскрыла, и деньги взяла… И ведь осознавала, осознавала, что творит! Вон какой пробой в ауре образовался, значит сама себя корила, но всё равно сделала…
        Кот под грудью согласно заурчал громче, мол, а я сразу говорил, что ничего хорошего ждать от неё не следует.
        - Ладно, - я потрепала его по холке, - сейчас я минимизировала с твоей помощью весь негатив. Она отдаст этот долг кредиторам сына, а потом будет изолирована от всей своей семейки. Возможно, это пойдёт на благо всем. Наши с тобой небольшие неудобства и денежные потери стоят того. Вдруг получится, а Кот?
        Кот недоверчиво хмыкнул и вновь прижался ко мне, словно говоря: «Не сильно верится, но поживём, увидим».
        ***
        После этого Лика стала приходить ко мне лишь раз в неделю только убираться. Мне этого хватало.
        Её младшего сына забрали в армию, старший уехал работать вахтовым методом. Не имея поддержки дочери и опасаясь выпивающего зятя, мать Лики начала искать к нему подход и вести хозяйство. Даже свою пенсию на их совместный быт тратит, а не на сына. По телефону Лике она, конечно, мозг клюёт, но намного меньше. Муж стал пить вроде как реже, звонит ей и ждёт её отпуска, который мой знакомый Лике обещал через некоторое время.
        Вот таким странным образом ситуация в Ликиной семье немного исправилась, а мы с ней начали пытаться заново выстроить отношения в новых реалиях. Она меня стала сильно бояться, считая расчетливой и жёсткой (расписка о долге её явно сильно напрягала), и при этом ей очень хотелось заслужить моё не то чтобы прощение, простила я её с самого начала, а хоть какое-то уважение и веру в её дальнейшую честность, наверное. Я прекрасно понимала, что на тот поступок её вынудили форс-мажорные обстоятельства, и по сути своей она действительно женщина честная, но сообщать ей свои мысли не торопилась. Меня больше устраивала ситуация, когда она доказывает свою честность, нежели, когда я буду вынуждена эту её честность постоянно контролировать.
        ГЛАВА 3
        ***
        После истории с Ликой готовить я стала себе сама, и иногда, если что-то забывала купить, то выскакивала в близлежащий магазин, одевшись, как мне удобнее, то есть в бесформенных тёплых шароварах, куртке, и чтобы никто из консьержек никаких вопросов не задавал, и тетя Катя не пустила обо мне какой-нибудь нелицеприятный слух по дому, то ещё в кепке и темных очках. В таком виде я вообще на пацана смахивала, и с элегантной дамой в шляпках и перчатках (как я обычно хожу) никаких ассоциаций не вызывала. Можно, конечно было бы через паркинг спускаться, чтобы мимо консьержек не проходить, но брать машину для поездки в магазин шаговой доступности глупо, а пешком через паркинг идти неудобно.
        Всё шло хорошо, но потом моё нежелание прилично одеваться в магазин и моя конспирация по этому поводу сыграли со мной злую шутку.
        В один из дней, когда я в таком виде уже возвращалась из магазина, тетя Катя, выскочив из своей каморки у двери, схватила меня за руку:
        - Вы с какой квартиры, молодой человек?
        - Вам какое дело? - огрызнулась я, не своим голосом, и от неожиданности и от стресса, что меня поймали в неловкой для меня ситуации. - У меня ключ от домофона!
        - А может Вы его украли? Что Вы тут делаете?
        - Живу я здесь! Живу! Отстаньте, - рявкнула я, вырвала руку и быстрым шагом направилась к лестнице.
        - Я полицию вызову! - бросила мне в след консьержка, но за мной не пошла, побоявшись бросить свой пост, и я никак не отреагировала.
        Поднялась до второго этажа по лестнице, и вызвала там лифт, чтобы не идти пешком на последний этаж.
        На следующий день тетя Катя остановила меня уже в обычном виде с вопросом не живет ли у меня молодой человек, и описала меня же в кепке и темных очках.
        Я обалдело уставилась на неё и жёстким тоном ответила, что не её дело задавать мне такие вопросы и ушла. Мне почему-то не захотелось врать. Лучше бы я соврала!
        Вот сколько раз сама себе говорила: не хочешь иметь проблем на пустом месте - соври! Что мне стоило расспросить её, отчего она задаёт мне этот вопрос, потом уверить, что конечно же у меня никто не живёт, и то что лифт вызывали со второго этажа и доехали на нем до последнего это лишь для того, чтобы следы запутать. Спускаться-то легче, чем подниматься.
        Но я ничего такого не сказала и на следующий день вечером, едва я вернулась с работы и ещё не успела переодеться, мне в дверь позвонил парень в полицейской форме и продемонстрировав перед моей входной видеокамерой своё удостоверение попросил разрешение зайти и задать пару вопросов.
        Я знала, что могу не пускать, отказать ему, сообщив, что если ему надо, пусть повесткой вызывает, но я не стала. Попросила подождать, сама позвонила в отделение полиции, сверила его данные, и удостоверившись, что лейтенант Дмитрий Вячеславович Смирнов действительно является нашим участковым и сейчас на обходе, открыла дверь:
        - Заходите, Дмитрий Вячеславович. Чем могу быть полезна?
        Молодой крепко-сбитый брюнет в полицейской форме зашёл и, увидев в коридоре моего Кота, сидящего на банкетке, сразу заулыбался:
        - Ой, какой красавец у Вас здесь живёт. Погладить можно? Страсть как обожаю котов, особенно чёрных. С детства. У нас у бабки такой был. Умница, страсть какая. А крысолов какой! Любую крысу на раз душил. Его даже псы все местные боялись.
        Кот на тираду лейтенанта и протянутую к нему руку прореагировал спокойно, обнюхал, потом демонстративно спрыгнул с банкетки и вальяжно ушёл в комнату. Его посыл я поняла без слов: не опасен, можешь общаться, но гладить ему себя не позволю.
        - Эх, не понравился я ему, - расстроено протянул лейтенант.
        - Если бы Вы ему не понравились, он уже бы Вас на выход попросил, - усмехнулась я. - Он лишь показал, что гладить его не надо.
        - А как он на выход просит? - полицейский заинтересованно посмотрел на меня.
        Проигнорировав этот вопрос, я тем временем заперла дверь у него за спиной и сделала приглашающий жест:
        - Проходите в гостиную, поговорим.
        Окинув взглядом мою прихожую и коридор, лейтенант перевёл взгляд на свои немного грязные ботинки и немного смущённо произнёс:
        - Мне бы бахилы какие-нибудь надеть. Грязно на улице, я натопчу.
        - Удивительно, чтобы представитель закона заморачивается по такой ерунде, правда представитель закона у меня впервые в квартире, сужу в основном понаслышке, - с усмешкой прокомментировала я его слова и из ближайшей тумбочки достала упаковку одноразовых тапочек: - Вот, если переоденетесь, буду благодарна, поскольку у меня лишь раз в неделю квартиру убирают.
        - Да, конечно, - покладисто кивнул лейтенант, снял ботинки, поставил у двери, надел предложенные мною тапочки и прошёл в гостиную.
        - Присаживайтесь, - я указала на кресло подле невысокого стола и сама села в соседнее, после чего, дождавшись, чтобы мой гость сел, удобно устроившись в кресле и положив толстую папку с замочком, видимо с какими-то рабочими документами себе на колени, повторила свой первоначальный вопрос: - Так чем могу быть полезна, Дмитрий Вячеславович?
        - Вы ведь Алина Викторовна, - далее лейтенант назвал мою фамилию, - я правильно понимаю?
        - Абсолютно верно, - кивнула я.
        - Вы в этой квартире одна проживаете?
        - А на основании чего Вы такой вопрос мне задаёте? Разве законодательство регламентирует, кто может проживать со мной в моей собственной квартире?
        - С Вами, Алина Викторовна, может проживать кто угодно, но есть регистрационный учёт, и мы его отслеживаем. Желательно, что бы тот, кто с Вами проживает, на него встал.
        - Вы регистрируете котов? - удивлённо осведомилась я.
        - Нет, котов мы не регистрируем. Этим ветеринарные клиники занимаются.
        - Там он зарегистрирован. У Вас есть ещё какие-то претензии ко мне?
        - У меня вообще к Вам никаких претензий, Алина Викторовна. К нам просто поступил сигнал, что с Вами проживает незарегистрированный молодой человек. Он подходит под описание разыскиваемого подозреваемого по одному делу. Кстати, очень нехорошему делу, Алина Викторовна и было бы лучше, если бы Вы всё о нём рассказали.
        - О ком о нём? Со мной кроме Кота никто не живёт. Лишь раз в неделю приходит помощница, убраться и всё.
        - Я записи с камер за последнюю неделю отсмотрел. Трижды этот парень выходил от Вас и возвращался обратно. Всё так, как Ваша консьержка говорит. Петухова Екатерина Ивановна.
        - Почему от меня? Кто-то видел, что он из моей квартиры выходил?
        - Когда он выходит и входит, лифт на Ваш этаж едет. Ваших соседей я уже опросил, у них никто не живёт. Там дети, и видят они друг друга в том крыле. Здесь одна лишь Вы.
        - Он мог специально по лестнице на наш этаж подниматься, - возразила я.
        - Мог, - согласно проронил лейтенант, а потом с усмешкой продолжил, - только вряд ли, у него ключи в руках были точь-в-точь, как у Вас в коридоре висят на ключнице. У Вас ведь дополнительная дверь от лифта с камерой и домофоном, и ключ от неё очень необычный. Не надо его скрывать, Алина Викторовна, он подозревается в изнасиловании несовершеннолетней с отягчающими обстоятельствами.
        - Мне странно, что подозревая, что он у меня в квартире, Вы вот так спокойно сидите в кресле, а не с пистолетом в руке и сопровождении ОМОНа всю мою квартиру осматриваете.
        - Да вряд ли восемнадцатилетний парень воевать со мной полезет, - усмехнулся он. - Скорее всего сидит сейчас у Вас где-нибудь в кладовке и трясётся от страха. Мне Вас надо убедить его сдать и свидетельские показание дать. Пока Вы ничего не нарушили и лишь свидетельницей по делу пойдёте, а вот если и дальше скрывать его продолжите, то соучастницей станете. Вы подумайте об этом, Алина Викторовна. Это достаточно серьёзное правонарушение: скрывать подозреваемых.
        Когда он закончил свою речь, я начала нервно смеяться. Нет, Вы только вообразите себе, что из-за того, что мне не хотелось переодеваться, влипнуть в такую историю.
        - Что Вы смеётесь? - озадаченно осведомился тем временем полицейский. - Денис Вам другую версию происходящего озвучил, почему он скрывается?
        - Нет, Дмитрий, - в нервах я забыла его отчество и виновато развела руками, - извините вылетело из головы, как Вас по отчеству.
        - Вячеславович, - услужливо подсказал он.
        - А, да, точно. Так вот, Дмитрий Вячеславович, я смеюсь не от этого, а от того, что за бандита Вы вместе с консьержкой приняли меня. Пойдёмте, покажу.
        Я вышла в коридор, открыла раздвижную дверку одёжного шкафа, достала куртку, надела, потом с полки достала кепку и очки, тоже надела и повернулась к нему: - Похожа? Только не говорите, что теперь ещё и в изнасиловании меня подозреваете.
        - Консьержка сказала, что разговаривала с ним. И Вас она знает. Она не узнала Вас по голосу?
        - Я постаралась, чтобы не узнала, не хотелось, чтобы слухи по дому пошли, как я могу выглядеть, и домыслы разные для чего так выгляжу.
        - И для чего это?
        - Мне лень переодеваться в магазин! По дому я хожу не в платьях, как сейчас, а в шароварах, их сейчас тоже Вам покажу, и без макияжа. И если мне надо что-то купить, иду в магазин так. Ваш объект с камер ведь ненадолго выходил? Так вот, он, или вернее я, так в магазин хожу. Не имею права? Должна лишь при параде?
        - Имеете, но зачем это скрывать?
        - Я ненавижу, когда кто-то лезет ко мне с вопросами. Мне проще сделать вид, что это не я. Ну чем Вам доказать, что нет у меня в квартире никаких насильников? Хотите, проверьте всё, включая шкафы и кладовки. Нет здесь никого, - я повесила куртку обратно, и сделала приглашающий жест, указывающий на коридор.
        - А почему Вы доставкой не пользуетесь?
        - Ждать не люблю - раз, потом магазин у нас в шаговой доступности и выбрать можно любые овощи самой, потрогав их, а не брать, что привезли - два. И потом это моё право ходить в магазин, когда хочу, и в том виде, каком хочу, не подвергаясь остракизму, спровоцированному консьержками!
        - Чему не подвергаясь? - озадаченно переспросил лейтенант.
        - Ничему не подвергаясь! А остракизм, если Вы не знаете, это опрос с целью выяснить общественное мнение: изгонять из социума данного индивидуума или нет. Так вот, мне не хочется, быть предметом обсуждения у старушек, сплетничающих со всеми о личной жизни жильцов, конфиденциальность которой, кстати, охраняется законом. А теперь, благодаря Вам, я стану объектом злословия.
        - Вы странно как-то реагируете, Алина Викторовна, - полицейский неприязненно повел плечами, - смысл я уловил с самого начала, и абсолютно не понимаю, причём тут я? Я выполняю свою работу. Произошло изнасилование несовершеннолетней. Девочка в больнице вторую неделю. Я провожу розыскные мероприятия. Вот если бы Вас изнасиловали, Вы бы ведь хотели бы, чтобы насильника нашли?
        - Если бы меня изнасиловали, мне было бы плевать, найдут его или нет, - жёстко ответила я. - Кстати, в таком виде я хожу намного больше, чем две недели. Опросите консьержек, когда они впервые увидели этого по их мнению «парня».
        - Они не помнят, когда точно. А записи видеокамер хранятся лишь неделю. А почему, позвольте узнать, Вам было бы плевать найдут Вашего насильника или нет?
        Я скривилась. Вот чёрт меня дернул сказать правду. Надо было врать, что мне бы хотелось, не иначе как этот остолоп подумал, что сказала это от того, что этого самого насильника защищаю. Глубоко вздохнула и безапелляционно выдохнула:
        - Я верю в высшую справедливость. Если представить на месте изнасилованной меня, то я знаю, что насильнику и без вмешательства суда людей по заслугам воздастся. Причём с лихвой. Поэтому вопрос о его поимке меня не волновал бы абсолютно. Меня волновало бы другое: зачем этот урок мне, и что я должна сделать, чтобы с достоинством из него выйти.
        - То есть Вы обвиняете жертву? - озадаченно поинтересовался он.
        - Я никого ни в чём не обвиняю! - я начала внутренне злиться. - Вы задали вопрос обо мне. Я о себе ответила.
        - Это позиция типичной жертвы. Вы, с такой психологической позицией, притянете к себе какие-нибудь сложности в обязательном порядке. Так что я бы, на Вашем месте, её пересмотрел и начал содействовать правоохранительным органам в деле поимки подобных негодяев. Это сейчас он с Вами пытается выглядеть милым и оправдывается сложившимися обстоятельствами, а потом Вы сами попадёте под раздачу.
        - Чью раздачу? Свою собственную? Не живёт тут у меня никто! И никогда не жил! Я одинокая затворница и кроме кота мне никто не нужен! Вы хотите в этом убедиться, обыщите квартиру. Не хотите, давайте разговор окончим. Я устала, хочу отдохнуть. Мне завтра рано на работу.
        Я начала нервничать и мой настрой тут же считал Кот. Пулей вылетел откуда-то из темноты комнат и одним прыжком взлетел на плечо. От неожиданности я чуть не упала, но удержалась на ногах и неосознанно взглянула в зеркальную створку шкафа. С котом на плече я выглядела бесподобно. Интересно, почему до этого он никогда так не сидел у меня? Очень впечатляющую парочку мы с ним собой являли. Стильно одетая женщина средних лет с замершим в напряжённой позе котом у неё на плече. Прям самой понравилось отражение настолько, что я немного расслабилась и была готова, вознеся хвалу небесам, мило распрощаться с полицейским, в надежде, что он проявит такт, но он его не проявил.
        - Да, я хочу осмотреть квартиру, - нагло заявил он, и моё сознание охватил ураган эмоций.
        - Не вопрос, - сказала я и повела его по квартире, распахивая дверки шкафов, сдергивая покрывала и предлагая ему поднять ложе диванов и матрасы кроватей, а так же вываливая коробки с полок и сдвигая кронштейны вешалок в кладовках, как только он спрашивал: «А здесь что?».
        Кот сидел у меня на плече, нервно вцепившись в меня лапами, но без когтей. Под конец, когда моя квартира стала напоминать разгромленный бастион, я ледяным тоном осведомилась:
        - Вы наконец удовлетворены или ещё сомнения имеются? Что ещё мне Вам показать и вывалить на Ваше обозрение? Нижнее бельё из комода или что-то ещё?
        - Нет, из комода не надо, там ящики маленькие, - покачал головой полицейский, а потом тихо проговорил: - Вот уверен прям был, что у Вас где-то парень прячется, но вроде обыскали всё, а его нет. Странно.
        - Абсолютно не странно не найти то, чего не было и в помине! Всё! Имейте совесть, покиньте, наконец, мою квартиру! Учинённый с Вашей помощью разгром мне теперь убирать до утра!
        - Я могу помочь убраться, - неожиданно проговорил полицейский.
        Я с раздражением уставилась на него:
        - Хотите во время уборки ещё в какие-то уголки заглянуть? Так сейчас тыкните в них пальцем, покажу, лишь оставьте меня, наконец, в покое!
        - Нет, мы осмотрели уже всё. Я действительно хочу помочь Вам. Мне неудобно, что заставил Вас такой беспорядок учинить, - извиняющимся тоном проговорил он и в замешательстве сжал перед собой руки.
        В это время Кот неожиданно мягко спрыгнул у меня с плеча, подошёл к нему и потерся о ноги.
        - Умереть, не встать. Это что ж за предательство такое? - раздражённо воззрилась я на Кота.
        - Он чувствует, что я искренне говорю, - улыбнулся полицейский и, нагнувшись, погладил Кота, проговорив: - Скажи хозяйке, мне правда неловко и помочь хочу на полном серьёзе.
        - Ваша помощь, Дмитрий, как Вас там по батюшке, снова забыла, ах да, Вячеславович, будет заключаться в том, что прекратите мне докучать и уйдёте. Я сама всё уберу, правда, скорее всего, завтра. Или потом. Сейчас я устала. Хочу поесть и лечь спать. Поэтому покиньте мою квартиру, наконец. Нет в ней никаких насильников и не было.
        - Понимаете, всё так логично выглядело, - выпрямившись, начал оправдываться он. - Вы одинокая достаточно красивая женщина, то что у Вас нет ни постоянного друга, ни временного, никто к Вам не ходит, не логично как-то, это объяснение должно иметь, вот я и подумал, что друг у Вас есть, просто Вы его скрываете.
        - Нет у меня никого и не было! И не будет! Не уподобляйтесь этим нашим сплетницам у входной двери, домысливая причины и выдумывая факты.
        - Вы мужененавистница? - озадаченно предположил он.
        - Нет, я одиночка. Просто одиночка. Мне достаточно для общения работы и Кота. Меня напрягают друзья и подруги. Их у меня нет и не будет. Поэтому нелогично в ваших выводах ничего! Всё. Идите уже. Ваш рабочий день давно закончен. Идите к семье. Что Вы до меня докапываетесь?
        - Мне некуда торопиться, я в общежитии живу, поэтому давайте я хотя бы матрасы на место верну и диваны соберу. Ну и коробки тяжелые. Здесь мужская сила нужна. Вам одной не справиться. Я не буду докучать. Молча всё верну на места, а Вы пока поесть можете на кухне. А потом я покажу Вам, что ничего не взял, и уйду, - проговорил он, и кот явно одобрительно с двойным усердием начал тереться об его ноги.
        - Кот, ты точно предатель, - раздражённо выдохнула я, потом махнула рукой и, проговорив: - Делайте, что хотите, - ушла на кухню.
        Кот за мной не пошёл. Остался с полицейским, который судя по доносившемуся из комнат шуму, пытался ликвидировать беспорядок.
        Я тем временем пожарила картошку и порезала овощной салат. Когда закончила, поняла что получилось много, одной не съесть. Как так вышло, не поняла сама. Видимо, задумалась и картошки больше начистила, не считая картофелины, а прислушиваясь к долетающим из комнат звукам, а возможно нервозность так подсознательно снять пыталась - выполняя монотонные действия, и как итог: огромная сковорода жареной картошки и полная миска салата. Окинув их взглядом, решила, что это знак, что надо предложить поесть и лейтенанту полиции. Хоть он порядком и досадил мне, но мальчик явно благую цель преследовал и аура у него приятная, и Коту вон понравился, да и не покормит его никто в общежитии-то.
        Я прошла в комнаты и ахнула. Разгрома как не бывало. Всё было разложено по своим местам. Лейтенант в дальней кладовке под присмотром кота расставлял коробки на последней полке, негромко приговаривая при этом: «Видишь, потихоньку управились вроде, всё как было расставили, вот эта, по-моему здесь стояла. Да. Точно. И ты согласен, что здесь. Ты, кстати, не сердись, не нарочно я. Глупо всё как-то получилось. Первый раз у меня такое, чтобы интуиция так подвела. Прям уверен был, что искать надо».
        Я подошла ближе и предложила полицейскому пойти со мной поужинать.
        Он сначала удивлённо повёл плечами:
        - Нет, что Вы, неудобно как-то, - а потом втянул носом воздух, и смущённо продолжил: - Вы картошку пожарили? Запах умопомрачительный. Если можно, то я бы не отказался поесть. Сто лет не ел жареной картошки. И на ужин ничего не купил. Буду очень признателен, если покормите.
        Это было сказано столь искренне, что я не смогла сдержать улыбки:
        - Я предлагала не в надежде на отказ, поэтому пойдёмте. Мясного, правда, ничего нет, я на ночь мясо не ем, а картошки много. Пытаясь успокоится, начистила картошки не иначе, как на роту солдат. Так что Ваше согласие меня не обременит, наоборот поможет продукт по назначению использовать. Не люблю пищу выкидывать.
        - У меня так бабка всегда говорила, что пищу выкидывать грех. У неё всё в дело шло. Но то неудивительно, живности у неё полон двор был и хозяином кот. У Вас он явно тоже себя хозяином чувствует. А где руки помыть можно? - выходя из кладовки, проговорил он.
        - В любой ванной комнате, Вы ведь их все осмотрели. Так что выбирайте, какая больше нравится, - проговорила я.
        Поскольку свою квартиру я объединяла из двух, то у меня одна большая объединённая с туалетом и биде ванная комната и ещё отдельно туалет с рукомойником и отдельно душевая кабина с умывальником. Так что вымыть руки можно в трёх местах.
        - А можно я ещё в туалет зайду? - смущённо потупившись, спросил полицейский.
        - Без проблем. Вы знаете, где он. Я на кухне. Приходите потом туда, - проговорила я и ушла на кухню.
        Кухня у меня большая. С рабочей зоной и обеденной. Поэтому ем я только на кухне. Сковорода с картошкой и салатница с салатом стояли уже на столе. Я поставила на стол тарелки и приборы и включила кипятиться чайник.
        В это время пришёл Кот, вспрыгнул на высокий барный табурет, приобретённый мною специально для него и стоящий в торце стола так, чтобы со своего места Кот мог видеть всё, что лежит на столе, и уселся там с гордым видом.
        Я тоже села за стол. Наложила себе в тарелку картошку, салат и принялась за еду. Через пару минут подошёл полицейский.
        Не отрываясь от трапезы, я рукой указала ему на стул и столовые приборы, после чего с набитым ртом проронила:
        - Накладывайте, сколько хотите, желательно, чтобы доели Вы всё.
        Он удивлённым взором окинул меня, сел рядом, усмехнувшись, повёл плечами, потом начал накладывать картошку и салат себе в тарелку и проговорил:
        - Приятного аппетита.
        - Вам того же, - буркнула я.
        Он придвинул к себе тарелку, начал есть, периодически поглядывая на меня с явным осуждением.
        - Вам что-то не нравится? - подняла я на него неприязненный взгляд.
        - Странно просто, - он потупился под моим взглядом, - Вы вроде за стол пригласили, а всем видом пренебрежение демонстрируете.
        - Дмитрий Вячеславович, - ледяным тоном отчеканила я, - я не ела сутки, я устала, давайте Вы не будете ждать от меня каких-то там демонстраций. Мне не до них. Хочу поесть, накормить Вас и наконец отдохнуть. Да, я не особо гостеприимная хозяйка. И гостеприимной быть не умею. Вы вообще первый гость в этом доме. Поэтому если свои претензии оставите при себе, буду благодарна.
        - Извините. Да, Вы правы. Я пришёл, отвлёк Вас, беспорядок учинить вынудил, теперь Вы меня кормите. Просто не привык я, что если за стол зовут, то так…
        - Как так? Вот как? Я должна Вас обслуживать и развлекать разговором? Чем конкретно Вы недовольны?
        - Извините, - повторил он и, уткнувшись в тарелку, больше не поднимал от неё глаз.
        Я доела, отодвинула тарелку и поймала на себе явно осуждающий взгляд кота. Тяжело вздохнула и негромко проговорила:
        - Наверное, мне тоже извиниться надо. Но я честно, не умею быть гостеприимной хозяйкой. Просто захотелось покормить Вас. Извините, если обидела. Чай будете? Только учтите, он у меня только из пакетиков. И если доедите картошку и салат будет неплохо.
        Полицейский поднял на меня прямой взгляд, и с улыбкой проговорил:
        - А я не откажусь, ни чай выпить, хоть какой, ни доесть всё. Действительно вкусно, да и я, вроде Вас, около суток не ел.
        - Вот и хорошо, - я встала и разлила по чашкам кипяток, бросив туда пакетики с чаем.
        Потом достала большую жестяную коробку печенья, поставила её на стол и указала на неё лейтенанту:
        - Угощайтесь.
        - Какая красивая, - восхищенно протянул мой гость, рассматривая коробку. - такую даже вскрывать жалко.
        - Она уже вскрыта, там меньше половины осталось, поэтому не стесняйтесь. Швейцарцы не только хороший шоколад делают, но и печенье, - я сама открыла крышку, взяла себе печенье и подвинула коробку к нему.
        - А сахар можно попросить? Или это будет уже наглостью? Я просто не привык без сахара чай пить.
        - Вот чего нет, того нет, - я развела руками. - Вчера закончился, а новую пачку не купила. Так что доедайте печенье, чтобы компенсировать его отсутствие.
        - Вы такая необычная, - отпивая чай из чашки, неожиданно проговорил он.
        - Не поняла. В чём моя необычность? - удивлённо поинтересовалась я.
        - Понимаете, обычно все стараются произвести впечатление. Одежда, манеры, статусные предметы, дистанция в общении. А Вы на поверку другая. Вам всё равно, что я думать о Вас буду, и какое Вы производите впечатление. Вы действительно хотели исключительно накормить и не более того. Хотя на работе Вы, наверное, другая. Но там Вы наверняка играете, а мне посчастливилось Вас настоящую увидеть. Голодную, рассерженную, и при этом готовую помочь. Вещи и мебель у Вас тоже странно подобраны, тут явно не дизайнер работал, а Вы сами обстановку подбирали, все вещи не столько статусные, сколько с душой.
        - Вещи с душой, первый раз слышу, - я решила не комментировать остальную тираду моего гостя, переключив обсуждение на последнюю фразу.
        - У меня у бабки такие были. Они все как будто тёплые, впитавшие тепло хозяйки. Вы их явно любите. Не в смысле, что трясётесь над ними, а относитесь с благодарностью и добротой к ним.
        Меня всегда неприятно цепляло слово «бабка», но лейтенант произносил его с какой-то такой особой грубоватой нежностью и теплотой, что в его устах оно звучало по доброму.
        - Вы с бабушкой жили? - я сделала слабую попытку поддержать разговор, и полицейский радостно на неё откликнулся.
        - Да, моя и Сонькина мать погибла вместе с моим отцом. Отцы у нас с Сонькой разные, её вообще неизвестен. Поэтому с бабкой по моему отцу мы жили. Поскольку других родственников не было. Мне у неё хорошо было. Я природу люблю, хоть в городе родился. А вот Соньке тяжело было, она же старше и к городу привычнее была. А тут домик маленький, сибирская глухая деревня на десять изб. Нас к бабке на лето отправили, родители поехали на заработки и погибли. Вот мы с Сонькой в деревне и остались. А куда нам ещё? Квартиры в городе не было, снимали родители. В детдом не хотелось. Так деревенскими и стали. Сонька правда, как только 14 исполнилось, в город поблизости перебралась, в училище поступила. А потом изнасиловали её там, когда с дискотеки возвращалась в общежитие, и насильников не нашли. Бабка наша тогда за ней поехала, забрала опять к себе, долго выхаживала, а потом Сонька, несмотря на беременность, снова в город уехала, нашла там сожителя, сына её он принял, и живут они с ним уже много лет. Мне он не особо по нраву, хоть и немного я с ним общался. Но главное ведь, что ей нравится, правда? Да и не до
капризов ей, коли ребёнок не пойми от кого имеется? Так?
        - Вы тоже очень удивительный человек, Дмитрий Вячеславович, мы только познакомились, а Вы мне всю свою жизнь уже пересказали, да ещё и оценки ждёте выбору Вашей сёстры. Не знаю я, что главное в таких отношениях. Я одинока, и не мне судить её выбор. А Вы столь рьяно за дело насильника взялись, потому что опосредованно за сестру рассчитаться хотите?
        - И это тоже. Но вообще-то жизнь лучше сделать хочу. Чтобы по улицам можно было ходить и не бояться. Чтобы мрази, наподобие этого Дениса, изолированы были и не портили никому жизнь. Хочу, чтобы жили все честно и по совести. Поэтому в полицию и пошёл.
        - Ну что Вам сказать, Дмитрий Вячеславович, порыв у Вас прекрасный. Только сомневаюсь я, что свои устои Вам не придётся пересмотреть ближайшее время. Больно идеалистичны они, а мы живём в обществе, где выжить с такими устоями практически не реально. Хотя, возможно, это я оказалась для этого слаба, а Вам и удастся. Было бы хорошо.
        - Не понял. Зачем мне пересматривать свои устои? И в чём Ваша слабость?
        - Я не совсем корректно выразилась. Скорее не пересматривать, а скрывать или видоизменить. Вы знаете, что в природе слабых уничтожают, и у них есть единственный способ избежать гибели: прятаться и маскироваться? Так вот я из тех, кто маскируется. Пока не сожрали и на том спасибо. Но Вы явно маскироваться не умеете, я восхищалась раньше таким поведением, но мой опыт подсказывает мне, что не слишком оно целесообразно, и чаще всего ведёт к проигрышу. Слишком агрессивен мир вокруг.
        - Я стою на страже закона и на моей стороне именно его сила. И я хочу, чтобы все, кто его соблюдает, чувствовали себя в безопасности с моей помощью. Чтобы Вам не надо было маскироваться, чтобы не быть, как Вы выразились, сожранной.
        - Это в Вас юношеский максимализм говорит, а я уже умудрённая опытом женщина, и знаю, что закон это не панацея, и выигрывает не тот, на чьей стороне буква и дух закона, а кто умеет его использовать в своих целях. Вы явно не умеете, и пытаетесь служить именно букве и духу. А у большинства это наоборот. Вы давно на службе?
        - Чуть больше семи месяцев назад звёзды получил, - он кивком указал на погоны. - И хочу сказать, от людей всё зависит. Есть и такие, о которых Вы говорите, но и другие тоже есть. И от выбора каждого будет зависеть, кого в итоге больше окажется.
        - Мне хотелось бы, чтобы у Вас всё получилось, - я улыбнулась и встала из-за стола.
        Полицейский правильно трактовал это, как сигнал к завершению чаепития и, залпом допив остатки чая, тоже поднялся, стандартно поблагодарив за вкусный ужин.
        Я взяла со стола коробку с остатками печенья и провожая к двери протянула ему:
        - Вот, возьмите, потом ещё как-нибудь чай попьёте. Всего доброго Вам.
        - Да неудобно как-то, - запротестовал он.
        - Неудобно на потолке спать, одеяло падает, - вспомнила я шутку из своего детства и настойчиво пихнула ему коробку в руки: - Берите!
        А потом неожиданно сама для себя, увидела очень необычную картинку и, открывая ему дверь общего холла, негромко проговорила:
        - Если этого своего насильника найти хотите, садоводческие товарищества, на которые у него был выход проверьте. Особенно к тем, где озеро есть, присмотритесь.
        - Откуда Вы знаете? - замер он напротив меня.
        - Я ничего не знаю, - тут же соврала я, не желая говорить, что увидела, как похожий по комплекции на меня парень на крылечке садового домика сидит и курит, а сбоку от него озеро, - я логически размышляю, что будь я на его месте, скрывалась бы за городом, там где участковые не ходят.
        - А озеро причём? - не унимался он.
        - Не причём! К слову просто пришлось. Всё! Удачи! - я захлопнула дверь и быстро вернулась в квартиру.
        Там включила домофон от двери холла и посмотрела, что полицейский некоторое время постоял, в задумчивость держа в руках свою папку и коробку с остатками печенья, а потом вызвал лифт и уехал.
        Я облегчённо вздохнула и пошла мыть посуду.
        ***
        Жизнь моя, после того случая, текла размеренной и обыденной чредой дней, я много работала и даже думать забыла о том странном инциденте с нашим участковым, когда уже осенью, возвращаясь с работы, неожиданно наткнулась на него у дверей своей квартиры. Он стоял без формы и с букетом садовых астр.
        - Вы вновь подозреваете меня в чём-то? - удивлённо осведомилась я.
        - Нет, Алина Викторовна, - он протянул мне букет, - я пришёл поблагодарить и попрощаться. Вы очень помогли тогда и насильника действительно нашли там, где Вы сказали. На садовых участках в доме у друга жил и озеро там, совсем рядом, прям на территории. Так что в десятку Вы попали. Дело его уже давно в суд передали. Так что всё по итогу более-менее хорошо.
        - Я рада, - улыбнулась я, забирая букет у него из рук, - а попрощаться почему? В отпуск уезжаете?
        - Нет, совсем. Уволился. У нас в отделении начальник сменился, и не сработались мы. Я рапорт подал, две недели отработал и сегодня уезжаю.
        - Куда? - не удержалась я от вопроса.
        - А не знаю пока. Приду на вокзал и решу куда. Сейчас пойду в общежитие, заберу вещи и поеду. К Вам зашёл, спонтанно. Цветы увидел у метро продают и почему-то решил купить и Вам подарить. Подумал, пусть в памяти букет обо мне останется, а не разгром. Всё. Всего доброго. Не поминайте лихом.
        Он уже развернулся, чтобы уйти, но я цепко схватила его за руку.
        - Значит так, Дмитрий Вячеславович, запомните раз и навсегда: принятое на эмоциях решение верно не всегда. Вас похоже сегодня из общежития на выход попросили, и Вы на эмоциях решили рвануть в глушь? Так дела не делаются. У Вас есть образование и желание работать, с этим багажом в столице найти работу гораздо проще, чем где либо. Все сюда едут, а Вы отсюда сбежать решили. У Вас денег нет снять комнату на время поиска работы? Я на месяц могу бесплатно предоставить Вам комнату. За месяц, надеюсь, новую работу Вы найдёте. Лишь несколько условий: никого ко мне не водить, ко мне не приставать, пьяным у меня не появляться. Если Вас такие условия устраивают, приносите вещи, дам ключи.
        - Откуда Вы про общежитие знаете?
        - Да на лбу у Вас прям написано, что от обиды Вы бежите. Я Вас понимаю. Обидно, когда не оценили должным образом и постарались унизить всеми возможными способами. Но все испытания посылаются нам для чего-то. Поймёте для чего, и жизнь наладится. А сейчас идите за вещами и по дороге хлеб и сахар купите, у меня нет. А я ужин тем временем приготовлю, - проговорила я и скрылась за дверью.
        В коридоре я уселась на банкетку, положила рядом осенний букет с горьковатым запахом и, снимая туфли, сообщила прыгнувшему мне на колени Коту, что видимо я чокнулась, потому что на меня что-то нашло, и я пригласила пожить у нас нового жильца. А вообще-то, скорее всего, виноват в этом он, поскольку выражал ему явную симпатию, и именно поэтому я не смогла допустить, чтобы он потерял перспективы, и столица лишилась бы честного и принципиального жителя, стремящегося сделать жизнь в ней лучше.
        Кот потерся о моё плечо, выражая свою поддержку, и, спрыгнув, отправился на кухню, намекая, что ужин сам себя не приготовит.
        Я пошла следом, поставила букет в вазу на столе, достала из морозилки полуфабрикаты: котлеты рыбные и картофельные, выложила их на сковородку, и включила плиту. А сама прошла в дальнюю комнату, которая проектировалась, как гостевая спальня на случай форс-мажоров в виде приезда моей матушки или родственников, и убедившись, что там не оставила никаких личных вещей, ушла к себе в спальню, переоделась в домашний байковый костюм и вновь вернулась на кухню.
        Мой новый постоялец пришёл, когда котлеты уже зарумянились и аппетитно шкварчали на сковороде. Затащил в коридор потрёпанный и перетянутый веревкой старый чемодан и несмело замер в прихожей.
        Я протянула ему запечатанную упаковку новых одноразовых тапочек:
        - Надевайте, мойте руки и проходите к столу.
        - Во-первых, я сахар и хлеб забыл купить, а во вторых у меня в чемодане есть тапочки.
        - Свои потом искать будете, сейчас эти надевайте. А раз хлеб и сахар не купили, будете чай пить без сахара и утром без бутербродов останетесь.
        - Я сейчас могу сходить.
        - Нет уж. Сейчас будет ужин, и не спорьте. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
        - Хорошо, я не спорю, - покладисто кивнул он, забирая у меня из рук тапочки.
        Мы сидели на кухне и молча пили чай с конфетами.
        - Котлеты вкусные были. Спасибо, - прервал молчание бывший участковый.
        - Это полуфабрикаты. Я не умею готовить, и не люблю, - откликнулась я.
        - Вот странно Вы отвечаете. Я ожидал услышать «на здоровье», а Вы: «это полуфабрикаты».
        - Я знаю, что я странная, Дмитрий Вячеславович. Но это мой дом, и порядки в нём мои. И Вам придётся это принять. Не нравится, дверь вон там, Вас никто тут насильно не держит.
        - Понял. Что ж, имеете право. Не в моей ситуации это не принять. Кстати, спросить не хотите, отчего я уволился?
        - Причина столь очевидна для меня, что смысла спрашивать не вижу. Подробности и конкретика особой смысловой нагрузки не несут. Поэтому пощадите мои уши, я с трудом выношу сетования на обстоятельства, прикрывающие собственную недальновидность.
        - Вы считаете в сложившихся обстоятельствах виноват я сам?
        - Глупо винить окружающую действительность. Можно сколько угодно сетовать, что она такова, но от этого она не измениться. Нужно учиться в ней жить.
        - Я страсть как хотел её изменить, - со вздохом расстроено проговорил он.
        - Цели и задачи нужно выбирать по силам. На данном этапе Вам их явно не хватило. Надо сделать выводы и, не впадая в обиды и амбиции, найти, чем лично Вы можете эту окружающую Вас действительность улучшить.
        - Вы нашли?
        - Хочется думать, что да. Но самосовершенствование, это процесс бесконечный. Как только я нахожу удобное для себя состояние, Вселенная мне подкидывает новые задачки.
        - Я одна из них? - иронично осведомился он.
        - Возможно, не знаю… - пожала я плечами. - Всё будет зависеть от того, к какому итогу мой поступок приведёт. Иногда это лишь опыт, но он важен. Вот Ваш поступок тоже опыт. Вы почувствовали предел Ваших сил на данный момент. Это полезно. Сейчас у Вас есть возможность не скатиться в деструктивное поведение, а чуть отдышавшись, начать новый этап. Я Вам именно для этого на пути попалась. Ладно, не люблю языком попусту молоть, напрягает меня это. Пойдёмте, комнату Вашу Вам покажу.
        Я поднялась из-за стола
        - Я могу Вас попросить, Алина Викторовна? - вставая следом, спросил он.
        - Рискните, - усмехнулась я.
        - Вы не могли бы ко мне по имени и на ты обращаться?
        - Пока нет, Дмитрий Вячеславович, - отрезала я и повела его в приготовленную для него комнату.
        ***
        Описывать наше дальнейшее житьё-бытьё с бывшим полицейским подробно не буду. Скажу лишь, что он оказался идеальным постояльцем: не лез ко мне с разговорами, не менял привычное для меня месторасположение вещей, старался поддерживать чистоту, что-то по мере сил и возможностей готовил и с радостью выполнял любые мои просьбы, однако именно последним я старалась не злоупотреблять и нагружала ими его по минимуму. Единственное, что он меня попросил, это сделать ему временную регистрацию для того, чтобы с устройством на работу проблем не возникло, и я сделала.
        Через две недели он, придя вечером чуть позже меня, прямо с порога бодро сообщил мне, что устроился на работу охранником-инкассатором, и может теперь платить мне за постой.
        - У меня два вопроса, Дмитрий Вячеславович, - застыв перед ним в коридоре, проговорила я. - Первый: Вам не кажется странным пойти работать инкассатором, имея высшее юридическое образование? И второй: если Вы теперь в состоянии оплачивать съем жилья, то может быть, мои услуги по этому поводу Вам более не требуются?
        - По первому вопросу, Алина Викторовна, я пока не готов использовать мой юридический опыт в тех реалиях, к которым приспособиться не сумел, если Вы понимаете, о чём я. Я продолжу искать, конечно, где смогу его применить, но сидеть без работы не по мне, поэтому пока так. По второму, я бы хотел попросить Вас ещё какое-то время не гнать меня, если я Вас не особо сильно напрягаю. Я буду стараться помогать и всё делать. Я ведь не очень проблемный жилец для Вас?
        - Для меня Вы беспроблемный жилец, я благодарна за Ваше стремление не напрягать меня и по возможности помогать. Но у Вас самого могут появиться проблемы, Дмитрий Вячеславович. Позавчера наша консьержка уже высказала мне своё одобрение сделанным мною выбором спутника своей жизни, так сказать. Мои попытки объяснить ей, что трактовала ситуацию она неверно, услышаны не были. Мне-то по большому счёту всё равно. Пусть думает что угодно, а вот Ваша репутация может пострадать.
        - Я не понимаю, Алина Викторовна, как домыслы о связи с Вами могут негативно на моей репутации сказаться. Скорее наоборот. Вы красивая, очень умная и статусная женщина, и я бы с удовольствием не только роман с Вами закрутил, но и предложение сделал, если бы хоть минимальный шанс имел тут же не быть выставленным на улицу после таких слов. Так что мне такие слухи не мешают абсолютно, и если Вас они не трогают, то давайте забудем о них.
        Пока он говорил о своих желаниях, я на мгновение потеряла дар речи, и этого было достаточно, чтобы он уже мастерски перевёл разговор к первоначальному вопросу. Однако спускать ему подобное мне не хотелось.
        - Это некрасиво с Вашей стороны, Дмитрий Вячеславович, такие безосновательные и двусмысленные комплименты в мой адрес отпускать. Я старше Вас и намного! Вы ведь возраст мой знаете, Вы понимаете, что эта скудоумная старушка намекала, что я Вас купила будто альфонса? А Вас это оказывается не трогает, и Вы не прочь им и стать. Прекрасно! Восхитительно просто!
        - Вот только оскорблять меня не надо, Алина Викторовна, - нервно сцепив перед собой руки, решительно выдохнул он. - То, что я влюблён в Вас, не делает меня альфонсом. За всю Вашу помощь я постараюсь расплатиться. Не знаю сколько это займёт у меня времени, но расплачусь обязательно. Ваш возраст вообще никакой роли не играет. Вы очень нравитесь мне, и будь у меня достаточно денег и средств, чтобы Вы меня в меркантильности не заподозрили, давно бы за Вами ухаживать начал. Сейчас просто у меня положение не то. И Вам я не нравлюсь. Не Вашего я полёта птица.
        Во время его монолога к нему подошёл мой Кот и сначала прижался к ногам, а потом и вовсе вспрыгнул на руки, и последние слова мой жилец договаривал, держа его на руках.
        Это явно свидетельствовало о том, что парень искренен - раз, и сильно нервничает - два. Так себя Кот вёл, когда хотел успокоить и снять нервное напряжение.
        Меня его слова и сильно встревожили, и зацепили, поэтому я рукой указала на гостиную:
        - Мне кажется, нам надо поговорить, Дмитрий Вячеславович, пойдёмте обсудим сложившуюся ситуацию.
        Прижимаясь к себе моего кота, он кивнул и, пройдя в гостиную, сел в кресло, после чего нервно выдохнул:
        - Только, пожалуйста, Алина, не выгоняйте меня, я любой расклад приму, но уйти сейчас от Вас я не готов.
        Сев в кресло напротив него, я уперлась в него пристальным взглядом и негромко произнесла:
        - Гнать не стану, но сейчас расскажу кое-что, после чего ты сам, мой мальчик, от меня сбежишь. Итак, любовницей я быть не могу никакой, у меня проблемы. Огромные проблемы. То, что ты видишь, это не более чем красивая декорация, о том, что за ней я не рассказываю никому. Тебе сейчас скажу лишь потому, что поняла, ты правда влюбился, а в меня влюбляться нельзя, я не та картинка, которую ты видишь. Это не более чем обёртка, а за ней переломанная, психически ненормальная женщина с кучей проблем. Ты правильно почувствовал ещё в первый раз, я мужененавистница, но не в плане ненависти к мужчинам, а в плане невозможности для меня с ними никаких сексуальных отношений. Меня изнасиловали, вернее пытались изнасиловать в детстве, и вид раздетого мужчины у меня вызывает отторжение и рвотный рефлекс. Меня даже гинеколог толком осмотреть не может, причём женщина, к мужчине я и не пробовала ходить. Так что это не ты птица не моего полёта, а я. Ты здоровый нормальный юноша, правда, по какой-то причине несколько месяцев сексом не занимался. Возможно, надеясь на отношения со мной. Но их быть не может. Я психический
урод. Ясно тебе?!
        - А если я скажу, что мне плевать на это, поскольку считаю, что в семье это не главное?
        - У нас не может быть будущего. Я не готова жить с кем-то, кто по определению мне изменять будет. Это нонсенс для меня.
        - В монастырях монахи как-то ведь живут и обходятся без секса. Ради удовольствия жить с тобой я готов попробовать.
        - Дима, ты идиот или прикидываешься? Что значит попробовать? Вот зачем мне пробовать что-то строить с тобой, если результатом будет провал и моё разбитое сердце? Ради чего ты хочешь обречь на страдания и меня, и себя?
        Я замолчала на мгновение, осознавая, что сказала этому парню очень много лишнего. Но вот сердцем чувствовала, что не ударит сильнее, а если ударит, то и чёрт с моим сердцем, или не выживу или сильнее стану. По крайней мере не буду себя корить, что морочила голову хорошему человеку. Ведь ауру, подобную его, я не встречала практически никогда. Лишь если мельком в дороге у незнакомых.
        Глядя на меня, он нервно сглотнул, а потом проговорил:
        - Алина, выходи за меня замуж. Я буду верным мужем и никогда тебе не изменю. Клянусь.
        - Ты чокнулся, такими словами разбрасываться?! - заорала я и вскочила с кресла.
        - Нет! Я не чокнулся, - осторожно ссадив Кота, он тоже встал и взял меня за плечи: - Я влюбился. Ты лучшая, и я готов быть подле и забыть про секс. Хотя чем чёрт не шутит, может мы найдём какие-то альтернативные способы доставлять удовольствие друг другу.
        - Да иди ты, знаешь куда со своими альтернативными способами! - я стряхнула с плеч его руки.
        - Стоп! Подожди, я понял, ты не готова принять моё предложение, и не против дать тебе время подумать, - он отстранился и просительно поднял руку, - Давай вернёмся к исходной ситуации. Она ведь нас обоих устраивала? Вот и оставим всё, как было. Лишь знай, всё, что сказал, в силе, и я жду согласия, как только моё предложение покажется тебе приемлемым.
        - Да не покажется оно мне приемлемым.
        - Я готов долго ждать, очень долго. А до того, как ты ответишь, продолжать жить так, как жили. Лишь зови по имени и на ты. Ты ведь так уже назвала.
        К моим ногам прижался Кот, снимая избыточное напряжение, и я более спокойным тоном выдохнула:
        - Хорошо, Дим. Ладно. Возьмём тайм-аут. Оба подумаем.
        ***
        С того памятного разговора прошло чуть больше чем полгода. С Димой мы жили скорее как брат с сестрой, нежели как соседи. Он поставил на кухне ту жестяную коробку из-под печенья, которую я ему подарила, оказывается он её не выкинул, и все заработанные деньги складывал туда, а потом периодически брал их оттуда, сообщая, что хочет что-то в магазине купить и согласовывая покупки со мной. Так как он работал по сменам, дома он бывал чаще, и старался много и вкусно готовить. Постепенно и я втянулась в эту игру под названием «общий бюджет на кухне» и сама стала класть в коробку деньги, примерно столько же, сколько клал он. Со временем в коробке накопился неплохой запас наличных.
        Да, совсем забыла, Дима ещё взял на себя функции по уборке квартиры, поскольку в первую встречу с Ликой, они умудрились поругаться, и он, гневно ей заявив, что убирается она халтурно, выставил её из квартиры. Я возражать не стала и распрощалась с ней в общем-то без сожалений, отдав её расписки о долге, поскольку прав был Дима. Убираясь у меня в свой единственный выходной, Лика старалась всё сделать по-быстрому, чтобы пораньше вернуться домой и хоть какое-то время провести с семьей. Так что расклад порадовал всех.
        С Димой мы часто теперь разговаривали во время чаепитий. Есть я предпочитала молча, а вот за чашкой чая была не прочь пообщаться. Говорил в основном он, поскольку рассказчиком был прирожденным и поговорить любил. Он с удовольствием рассказывал о своём детстве, бабке, про смешные случаи в деревне, про то как ходил в школу близлежащего от его деревни посёлка, про поступление в институт и учёбу там, про свою новую работу и про своего напарника с которым ездил забирать выручку в разных филиалах, а так же вынимать и закладывать деньги в банкоматы. А я внимательно слушала, периодически кивая и поддакивая. Лишь тему старой работы участковым он старательно обходил, а я и не спрашивала, понимая, что душевная рана ещё свежа.
        Короче, жизнь наша была спокойной и для меня очень удобной. Рядом с Димой я чувствовала себя комфортно, и эгоистично гнала от себя вопросы насколько комфортно ему. Успокаивая себя тем, что раз не уходит и живёт, наверное, тоже комфортно, иначе бы ушёл. Я ведь не держу его.
        ГЛАВА 4
        ***
        Вся моя спокойная и безмятежная жизнь закончилась в один день.
        Как сейчас помню, был очень солнечный вечер, время около пяти вечера, когда у меня зазвонил мобильный и высветился Димин номер. Он в тот день был на смене, и я очень удивилась звонку. Мы вообще практически не перезванивались, чаще переписывались, да и то не регулярно.
        - Слушаю, Дим, - ответила я.
        И услышала в ответ:
        - Это не Дима. Если хотите застать его живым, приезжайте в больницу Склифосовского. Он очень хочет Вас видеть.
        Солнце за окном стало моментально чёрным, рабочая круговерть тут же отступила на второй план. Схватив свою сумочку с документами, я на негнущихся ногах вышла из своего кабинета, зашла к своему заместителю и, открыв без стука дверь, цепляясь за косяк, хрипло выдохнула:
        - Лёшенька, мне надо уехать. Очень срочно. Потом всё объясню. Сейчас подстрахуй, пожалуйста. Документы на согласование у меня в компьютере на открытом экране. Доведи до конца. Хорошо?
        - Алина Викторовна, Вам нехорошо? - тот поспешно высочил с места.
        - Лёшенька, всё хорошо. Просто уехать надо. Потом всё объясню. Вот ключ от кабинета, дверь открыта, потом, когда будешь уходить, запри, - я впихнула в руки своего зама ключ с брелком и, не слушая его сентенции, что на мне лица нет и надо, наверное, «скорую» вызвать, поспешила на выход.
        У выхода я поняла, что сесть за руль смогу вряд ли, и вызвала такси. Таксист по моему лицу и названному адресу понял, что с разговорами ко мне лезть не надо, и на просьбу «побыстрее, пожалуйста», молча втопил газ. Выходя из машины, я пихнула ему в руки купюру и хрипло проговорила: «Сдачи не надо. Спасибо».
        - Пусть всё хорошо будет, - сказал он.
        Я кивнула и пошла к входу в приёмный покой.
        Всё, что было дальше, походило на страшный сон. Сначала меня не хотели пускать, потом пустили внутрь больницы, но не пускали в реанимацию. А потом, наконец, я поймала хирурга, который принимал Диму, и как выяснилось, именно он позвонил мне. Сначала он мне сказал, что шансов у Димки один на миллион выкарабкаться. Поскольку с такими огнестрельными ранениями обычно не выживают, но если какое-то приспособление, в нервах я забыла какое, использовать, шансы возрастут. У них его нет, но можно заказать, правда, это дорого и может быть всё равно бесполезно. Я сказала: «заказывайте, я всё оплачу». Он назвал сумму и номер карты. Я вознесла хвалу всем возможным богам, что имела на счёту такую сумму, и без раздумий, перевела на указанную мне карту. Он сказал, что пошёл обо всем договариваться, операция будет как только привезут эту штуку. После чего провёл меня в реанимацию к Диме.
        Дима лежал бледный, с закрытыми глазами, на высокой то ли кровати, то ли столе, опутанный проводами и какими-то трубками. Я несмело подошла и взяла его за руку.
        Он вздрогнул, открыл глаза и видимо не сразу узнал меня в халате, шапочке и маске, но потом по взгляду, наверное, понял, что это я, и через силу улыбнулся.
        Я сильнее сжала его руку и, наклонившись к нему ближе, прошептала:
        - Димочка, ты должен выкарабкаться, пожалуйста, ради меня. Я согласна стать твоей женой, лишь выживи, пожалуйста. Хорошо?
        В романтическом фильме он бы, наверное, обязательно мне ответил. А тут, лишь головой дернул и отключился.
        Аппаратура тут же тревожно запиликала, и меня выставили из реанимации, а потом и вовсе попросили выйти из больницы в приёмный покой. Мол пациента готовят к срочной операции, мне всё сообщат, как только будет хоть что-то известно.
        Сначала я сидела там, потом вышла и бесцельно бродила вокруг забора больницы, потом вообще пошла бродить по близлежащим улицам.
        Куда я шла, я не знала. Просто шла, потому что сидеть в приемном покое и чего-то ждать было выше моих сил. Я сделала всё, что в моих силах, теперь лишь ждать. И тут я увидела храм. Двери его были открыты, и я почувствовала, что это место силы, если Вы понимаете о чём я. Я медленно поднялась по ступеням.
        - Куда с непокрытой головой? - окликнула меня строгая продавщица церковной лавки.
        Я подошла, пристально посмотрела на неё и едва слышно спросила:
        - У Вас платки есть?
        - Нет, - качнула она головой, причём уже с явным сожалением. Мой вид, похоже, вызвал сочувствие.
        Я положила перед ней крупную купюру:
        - Примите пожертвование и помогите мне, если это возможно.
        Она молча полезла куда-то сбоку от своего стола со свечками, достала свернутый шарфик, протянула мне и проговорила:
        - Будешь уходить, верни.
        - Спасибо. Обязательно, - кивнула я.
        - Свечки возьми. Какие хочешь? - спросила она.
        - Нет наличных денег. Последняя купюра была. Извините. - надевая на голову шарф и отходя от прилавка, сказала я.
        - Любые бери, из пожертвования вычту. Бери, бери. Тебе надо, - остановила она меня.
        Я вернулась, посмотрела на свечи, потом указала на самую толстую:
        - Эту можно?
        - Можно. И ещё можно. Любые бери.
        - Спасибо, мне лишь одну, - проговорила я и прошла внутрь храма.
        Там я зажгла свечу и в задумчивости постояла у одной из икон, потом почувствовала как меня потянуло в другую сторону, прошла чуть левее и замерла, ощутив, как накатило чувство потока. Я прикрыла глаза и, сжимая свечу в руках, внутренне взмолилась не забирать отсюда Димку. Нужны ведь здесь такие светлые люди. Бесхитростные, честные, желающие жить на благо других.
        «Он нужен здесь, нужен», - безмолвно твердила я, посылая свою вибрацию во Вселенную.
        Ответ пришёл достаточно быстро. Я увидела его столь чётко, что сердце испуганно сжалось, поскольку одновременно я увидела две картинки из которых мне предстояло выбрать: я везу Димку в инвалидном кресле, и я оплакиваю его гроб.
        Выбрала я моментально. Даже не задумываясь, вернее прекрасно осознавая все ожидающие меня сложности, я согласно потянула на себя картинку с инвалидным креслом с такой силой, что вторая быстро пропала и растворилась в небытие.
        После этого я открыла глаза, подошла к ближайшей иконе, установила перед ней горящую свечу и направилась к выходу. По дороге с благодарностью отдала шарф служительнице, и та, пристально глядя на меня, не удержалась от вопроса:
        - Никак ответ получила?
        - Да, - согласно кивнула я и, не дожидаясь дальнейших расспросов, поспешно вышла.
        Оплатив картой такси, я доехала до дома. Дома меня ждал Кот. Прижавшись ко мне, как только я вошла, он больше от меня не отходил. А я бесцельно бродила из угла в угол и уговаривала сама себя, что сделать я больше ничего не могу, что у хирурга есть мой телефон. Мы обменялись телефонами. И если хоть чем-то я ещё смогу быть полезной, мне сообщат.
        Врачу я звонить сама не рисковала, зачем отрывать от дел. От моего звонка не изменится ничего.
        Ближе к утру хирург позвонил мне, и уставшим голосом сказал, что первый этап операции прошёл хорошо, состояние пациента стабильно тяжелое, он в искусственной коме, но состояние уже не критическое. Моё присутствие не нужно. Он будет держать меня в курсе.
        - Доктор, как же я Вам благодарна, - выдохнула я, - если я что-то, ещё что-то хоть как-то могу… Вы только скажите…
        - Пока рано об этом. Ничего не нужно пока. Да и меня особо благодарить не за что. Мы все делаем свою работу. Ваш муж свою. Я свою.
        - А Вы не знаете, что произошло? - осторожно спросила я, не сумев справиться с нахлынувшим любопытством.
        - А Вам не сказали? - удивился он. - Ваш супруг задержал грабителей, напавших на банковское отделение и захвативших заложников.
        - Кто-то ещё пострадал?
        - Насколько я знаю, нет. Но это не точно, Вам проще у него на работе уточнить.
        - Да, спасибо. Конечно. Буду ждать новостей.
        - На связи, - проговорил он и отключился.
        ***
        Следующий месяц спрессовался в один плотный комок моих судорожных попыток стабилизировать состоянии Димы и при этом всё успеть.
        Мне катастрофически не хватало времени и ещё денег. Платить надо было за всё. За выездную регистрацию брака без очереди, за отдельную палату, за сиделку, дежурившую у него в палате, а ещё Димке требовались дорогостоящие препараты. Поэтому я взяла кредит, а потом по дешёвке продала свою шикарную машину своему заместителю Алексею, который давно на неё глаз положил. Правда не совсем красиво это получилось, не ожидала я от него, что узнав в каком я сложном положении, и мне срочно посреди ночи, деньги потребовались на препарат привезённый из-за границы, который если не купить немедленно, потом быстро не достать, предложит мне машину за двадцать процентов от реальной стоимости продать, не соглашаясь дать взаймы хотя бы на сутки. Я плюнула и продала, в надежде, что это он посчитает компенсацией за то, что на работе часть работы перекинула на него, не успевая всё отслеживать, как раньше. Только зря я на это понадеялась. А ещё я явно зря уговорила Димку не связываться с судебными разбирательствами по поводу того, что он отошёл от своих должностных инструкций, кинувшись вместо охранников банка, которые
попрятались, на защиту девчонок-кассирш и двух бабулек, и подписать соглашение, что к банку он не имеет никаких претензий, а они соответственно к нему. Хотя какие могу быть претензии, кроме их нежелания ему лечение оплачивать, я не понимаю. Банкоматы-то, из которых они шли вынимать деньги, тому же банку принадлежат, что и отделение и деньги они ещё не вынули. Ладно, не до разбирательств сейчас. Хотя компенсация от банка явно бы лишней не была. Но что сделано, то сделано.
        ***
        Как итог, в начале следующего месяца меня вызвал генеральный. А он у нас не только директор, но и владелец, мужик крутой и без сантиментов. По слухам воевал в горячих точках и владеет не только нашей конторой, однако остальной бизнес предпочитает «не светить». Появляется редко, я с ним пересекалась лишь на больших планёрках и попасть к нему «на ковёр» не ожидала абсолютно.
        Я вошла в его кабинет, поздоровалась.
        Виктор Владимирович сидел в кресле, курил. Высокий, мускулистый, с подернутыми сединой висками и крупными чертами лица, он с сигаретой в руках выглядел импозантно. Мне он напомнил героя из старых фильмов, пока пропаганда курения на экранах ещё не была запрещена.
        Небрежным жестом указал на кресло напротив его стола и протянул какой-то документ:
        - Вот, ознакомьтесь.
        Я взяла бумаги, села, начала читать и строчки поплыли у меня перед глазами. Мой Лёшка, которого я научила всему, взяв желторотым студентом, которого я отстояла при глобальном сокращении, отказавшись от повышения собственной зарплаты, и зарплату которому выбила почти вровень со своей, написал на меня докладную. С минутами и секундами, на трёх листах: когда, я отсутствовала и что он за меня за последний месяц делал. Причём подача была такой, что это как бы иллюстрация, с намёком, что это обычная для меня практика. В конце просил принять меры.
        Дочитав, я отложила бумаги и повернулась к генеральному.
        - Что скажите? - холодно спросил он.
        Я нервно повела плечами и, кусая губы, проговорила:
        - Тут всё правда, Виктор Владимирович. Всё так и есть. В прошлом месяце мой муж угодил в реанимацию, и я была вынуждена пожертвовать рабочими интересами, ради его. Я понимаю, что это недопустимо, но так сложились обстоятельства. Вы в праве меня уволить, но я просила бы Вас не делать этого. Мне сейчас очень нужны деньги, поэтому я соглашусь на любой перевод, и даже меньшую зарплату, лишь бы хоть какая-то работа у меня была.
        - Что, абсолютно на любой перевод? - усмехнулся он, не переставая курить.
        Я подняла на него прямой взгляд и кивнула:
        - Даже уборщицей быть соглашусь.
        - Уборщицей? - усмехнувшись, переспросил он, его явно развеселила эта перспектива.
        - Если Вы посчитаете, что в моём положении, я гожусь только на это, я соглашусь, - не отводя от него взгляда, проговорила я.
        - А что, три часа утром, и весь день свободна. Поди плохо? И мужу сможешь помочь. С ним кстати что? - генеральный, отбросив уважительный тон, начал явно прикалываться.
        - Огнестрел, задета центральная нервная система. Скорее всего останется инвалидом. Но для меня главное, что выжил, - стараясь не показывать вида, что его ирония меня задела, проговорила я, в моём положении, мне было не до обид.
        - И ты останешься с ним? Ты знаешь, что такое всю жизнь ухаживать за инвалидом?
        - Догадываюсь. Останусь. Поэтому и расписалась с ним сразу после операции, чтобы знал, что останусь. До этого мы так жили. Ему ещё двадцати пяти нет. Мальчишка совсем. Куда я его одного брошу? У него кроме меня никого. Сестра, правда, есть, но у неё своя семья. И она даже не в курсе. Так что без вариантов с ним буду.
        - Как это произошло? Он полицейский?
        - Нет, раньше был полицейским, но уволился. Пошёл охранником-инкассатором работать. Когда оказался свидетелем нападения на отделение банка, сработал навык. Грабителей задержал, заложников уберёг, а сам вот так. Правда, сейчас он уже и не инкассатор, мы соглашение подписали, чтобы разбирательство не проводили, что не по инструкции он действовал. Так что теперь он безработный. И я не могу допустить, что тоже без работы останусь.
        - Понимаешь, уборщице я не могу платить твою ставку, - затушив сигарету, проговорил он.
        - Я соглашусь на любую. В моём положении мне не до поиска работы.
        - На половину согласишься?
        - Да. Спасибо, - кивнула я.
        Он достал бланк, заполнил несколько граф, протянул мне.
        Я взяла, прочитала соглашение о переводе на другую работу с изменением должности и зарплаты, подписала и, взяв бумагу в руки, встала:
        - Мне самой в отдел кадров отнести или Вам отдать?
        - Мне отдай, - проговорил он и взяв бумагу из моих рук, неожиданно резким движением её порвал.
        - Не поняла, - я с недоумением уставилась на него, пытаясь сообразить, то ли передумал на такую ставку уборщицей брать, ведь и вправду многовато для уборщицы, то ли это проверка какая-то.
        - Сядь! - резко сказал он абсолютно изменившимся тоном. Потом дождавшись, чтобы я вновь опустилась в кресло, строго начал выговаривать: - Ты почему не сказала сейчас, что перерабатывала всё это время и что объёмы твоего подразделения перекрывали в несколько раз остальные? Вот, - он достал из стола и бросил на неё внушительного вида распечатку времени прихода и ухода по пропускам. - Ты даже за последний год переработала знаешь сколько?
        - У меня ненормированный рабочий день, - тихо проговорила я.
        - Он у всех ненормированный здесь! Однако лишь ты столько здесь сидела и не чай при этом пила. Этот твой зам, как его, - генеральный посмотрел на докладную, - Цыплаков, он что-то здесь столько не сидел.
        - У него жена, дети. Я сама отпускала его.
        - А что это он тебя не отпустил, когда у тебя муж больной появился?
        - Не знаю.
        - У тебя с ним конфликт?
        - Нет, не было. Я ему даже машину две недели назад выгодно продала. Должен был доволен быть.
        - Какую и за сколько?
        Я назвала.
        - Сдурела что ли? У тебя свободных денег нет, а ты пассив за бесценок сливаешь.
        - Так выхода не было у меня другого. Срочно ночью деньги потребовались. Лекарство из-за рубежа привезли, и продавец ждать отказывался.
        - Почему ко мне не обратилась?
        - Вы смеётесь? Кто я такая? Да и контактов у меня Ваших нет.
        - Теперь будут, - резко ответил он, потом достал ещё один бланк, молча написал что-то и бросил передо мной на стол: - подписывай!
        Я начала читать, и дыхание у меня сбилось, я нервно сглотнула, потом посмотрела на него:
        - Это ещё одна проверка, Виктор Владимирович?
        - Нет, это реальное предложение. Вернее не предложение, а безальтернативная данность. Не подпишешь, выгоню с волчьим билетом. Тебе не до выкрутасов, так что подписывай.
        - У меня другое образование, я не организатор, - в смятении пробормотала я.
        - Я вижу. Ты один за другим недопустимые ляпы допускаешь даже в своей жизни. И от компенсационных выплат мужу отказалась, и машину за бесценок продала. Но я быстро научу приоритеты правильно устанавливать.
        И тут на меня что-то нашло, чему я даже название не подберу, я вновь подняла на него прямой взгляд и напористо выдохнула:
        - Я не поняла, босс, какого чёрта, Вы, понимая, что из меня хреновый финансист и организатор, хотите сделать меня своим замом? И вообще, куда Вы Юрия Павловича денете? Я не согласна его подсиживать.
        - Стиль общения мне нравится. Пойдёт. Подписывай и можешь так обращаться. Юру перекидываю в Питер, филиал там открываю. А здесь мне нужен тот, кто не подставит. Ты лучшая кандидатура, причём хорошо управляемая. Вот куда ты денешься при таком муже? Никуда. Пока Юра в Питер не перебрался, месяц-полтора готов дать сначала отпуск, потом свободный график. В свободное время будешь подъезжать, входить в курс дела, дела принимать. А вот как уедет, будь любезна приступить к исполнению.
        - Я неудобная. Очень неудобная, босс. И управлять мною сложно, даже имея такие козыри в кармане, - помотала я головой.
        - Ты оклад видела?
        - Да. Сказочный оклад. В моём положении это что-то. Поверить боюсь. Но вот совестью я торговать не умею. Скорее уборщицей пойду, чем принципами поступлюсь.
        - Какими ты принципами поступаться не хочешь? - в тоне генерального послышалось раздражение. - Я разве хоть что-то просил сделать, что твоим принципам противоречит?
        - Вот такие докладные, я писать не буду. Ни на кого, - я брезгливо указала пальцем на бумагу Лёши.
        - Ты намекаешь, что это я его попросил это написать? - он недобро нахмурился.
        - Мне не понятно, как это бумага попала к Вам.
        - Юра позвонил, сказала что не знает, как реагировать. Не было у нас никогда такого. Так что это не мои принципы, это ты, дорогуша, сама такого зама выпестовала.
        Чем дольше мы разговаривали с генеральным, тем легче и спокойнее мне было с ним общаться. Я даже ни разу не соврала ему ни в чём. И аура мне его нравилась, очень нравилась. Поймав себя на этой мысли, я неожиданно для себя честно призналась:
        - Виктор Владимирович, меня элементарно напугала Ваша фраза о моей управляемости, пока Вы её не сказали, я не могла поверить в своё счастье, внутренне думала: неужели сейчас смогу и кредит отдать и квартиру продавать не придётся. А Лёшка, вернее господин Цыплаков, мне очень неприятный сюрприз преподнёс. Не было в нём раньше такого. Ещё полгода назад не было. А потом он на курсы по психологическому росту пошёл, я не препятствовала, отпускала. Думала, молодой, ему полезно будет, а ему там, видимо, мозги хорошо промыли.
        - Хочешь, чтобы уволил?
        - Нет, - подчеркивая отрицание, я помотала головой. - Ни в коем случае. Он хороший спец. Неплохо разбирается в тонкостях уже. Знает всю подноготную, я научила, секретов не было. Поэтому если уйдёт к конкурентам, будет не очень хорошо. А уж если базы прихватит, то совсем плохо. Так что не вариант. Это я бы ушла и пакостничать не стала. А он, судя по последним поступкам, способен.
        - Понял. Он, кстати, знает какой у тебя оклад?
        - Я не говорила. Если в отделе кадров информацией не поделились, то не должен.
        - В отделе кадров я уверен. Галка скорее язык себе откусит, чем информацию сольёт. Получается, он не в курсе, что ты отказалась от последнего повышения, чтобы коллектив сохранить, и разница в окладах у тебя с ним с гулькин нос?
        - Никто не в курсе. Я не посвящаю в такие подробности сотрудников. И если честно, не подозревала, что Вы в курсе.
        - Юра сейчас на тебя всю информацию дал, да и я вспомнил, что тогда он докладывал, что ты упёрлась и не даёшь никого сократить. И это я ему сказал, чтобы предложил тебе своим окладом пожертвовать. Уверен был, что сразу найдёшь, кого уволить. Но ты девочка упрямая.
        - Девочка? - я иронично хмыкнула.
        - Для меня девочка. У меня дочке уже двадцать три.
        - Двадцать три… Мне двадцать три было сто лет назад, Виктор Владимирович, но приятно, очень приятно, - я расплылась в улыбке.
        - Намекаешь, что это ты мне в бабушки годишься? Ведь сто да двадцать три, это очень почтенный возраст, - рассмеялся он в ответ. А потом резко посерьезнел и проговорил: - Значит так, подписывай быстро и давай сюда договор.
        - Хорошо, - я размашисто подмахнула бумаги, после чего протянула ему со словами: - Надеюсь, я не разочарую Вас, и Вы не выставите меня за порог.
        Молча забрав бумаги, он открыл ящик стола, положил их туда, затем окинул меня внимательным взглядом и неожиданно спросил: - Слушай, у тебя тушь водостойкая?
        - Нет. А почему Вы спрашиваете? - удивлённо осведомилась я, не понимая цели вопроса.
        Ничего не отвечая, генеральный встал из-за стола, достал из стенного шкафа упаковку одноразовых носовых платков, вынул один, оставшуюся пачку бросил на стол передо мной, а оставшийся у него в руке платок полил водой из графина, после чего подошёл ко мне и напористо спросил:
        - Сама разводы на глазах нарисуешь или мне доверишь?
        - Не поняла.
        - Мне надо, чтобы ты выглядела заплаканно и жалко. Хочу посмотреть реакцию твоего зама и принять окончательное решение в зависимости от неё. Можешь подыграть?
        - Расплывшаяся тушь не самый убедительный признак заплаканной женщины. Да и не плакала я уже не знаю сколько времени. Вряд ли я вызову его жалость размазанной по глазам тушью.
        - Твоё предложение?
        - Скажите гадость какую-нибудь. Попробую расстроиться и поплакать по-настоящему. При этом энергетика другая идёт. Это как свидетельство о полной капитуляции на ментальном уровне считывается.
        - Ты бестолковый и безграмотный руководитель, - стоя напротив меня с мокрым платком в руке, произнёс он.
        - Нет, не цепляет, босс. У Вас в тоне агрессии нет. Потом Вы знаете, что очень эффективно я руководила, пока полноценно работала. Сейчас просто обстоятельства так сложились, что я подставилась не по своей воле.
        - Ты вырастила предателя. Своими собственными руками вырастила. Будь ты жёстче, ему бы в голову не пришло против тебя идти, понимая, что в ответ сожрёшь и с дерьмом смешаешь.
        - Да, с ним ошиблась. Признаю, - я нервно сглотнула, - но ведь не все такие, как он. Есть те, кто не добивает споткнувшегося, а подставляет плечо. Таких не много, но они есть. Вы сам такой.
        - Я совсем не такой, - грозно произнёс он и, неожиданно для меня, больно с размаха хлестнул ладонью по щеке.
        Вскрикнув от неожиданности и прижав руку к щеке, я непонимающе уставилась на него, а потом, к горлу у меня подкатил комок и я, не сдерживаясь, разрыдалась. Всё накопленное в душе напряжение, весь спрессованный за прошлый месяц негатив прорвался, и я, закрыв лицо руками, плакала навзрыд.
        Генеральный не утешал и не останавливал.
        Когда я, проревевшись, подняла на него мокрые от слез глаза, вложил мне в руку открытую пачку платков и холодно проговорил: - Приведите себя в порядок, Алина Викторовна.
        По его тону я поняла, что игра началась и, начав утирать слёзы и отсмаркиваться, тихо проговорила:
        - Извините, Виктор Владимирович. Я постараюсь больше не плакать.
        Он ногой пододвинул ко мне сетчатую корзинку для бумаг, причём так, чтобы её хорошо было видно от входной двери, и я бросила в неё все использованные платочки, а последний зажала в руке.
        В это время генеральный, вернувшись на своё место, нажал кнопку селектора и проговорил:
        - Света, Цыплакова мне найди, срочно.
        - Поняла, Виктор Владимирович. Сейчас найду, - проговорила Света и отключилась.
        Буквально через пару минут, видимо Лёша где-то поблизости крутился, ожидая результатов беседы со мной, селектор ожил и Светиным голосом доложил:
        - Цыплаков в приемной, Виктор Владимирович.
        - Пусть зайдёт, - ответил генеральный.
        Тот вошёл, поздоровался, закрыл за собой дверь и замер у порога.
        - Ближе подойдите, поговорить хочу, - проговорил генеральный, зажигая сигарету, после чего вальяжно развалился в кресле.
        - Да, конечно, - Лёша подошёл ближе и остановился рядом со мной.
        Подле меня стояло ещё одно кресло, но без приглашения сесть он не осмелился.
        - Вот у Алины Викторовны, - пуская дым к потолку, выдохнул генеральный, - есть к Вам вопрос. Можете задать, Алина Викторовна.
        - Почему Вы, Алексей Робертович, не сказали мне, что у Вас есть претензии к моему рабочему графику и Вашему объёму работ? - комкая в пальцах платок, срывающимся голосом проговорила я.
        - Это не в моей компетенции делать такие замечания руководству, Алина Викторовна. У Вас есть своё. Пусть они решают правильно это или нет, что Вы так работаете, - совершенно спокойным голосом ответил он.
        - Тогда у меня больше нет вопросов, - хрипло проговорила я и, всхлипнув, судорожно прижала платок к носу.
        - А у меня есть, - задумчиво выдохнул вместе с очередной струей дыма генеральный. - Я так понимаю, судя по докладной записке, что Вы, молодой человек, считаете недопустимым для руководителя отсутствовать на рабочем месте в рабочее время и перекладывать работу руководителя на своего заместителя, и будь Вы на месте Алины Викторовны, то выполняли бы всё в полном объёме самостоятельно и в рабочее время всегда находились бы на рабочем месте. Я правильно понимаю?
        - Абсолютно верно, Виктор Владимирович.
        - Прекрасно. Тогда с завтрашнего дня Вы переводитесь на её должность, а должность заместителя я упраздняю. Ну и не обессудьте, Ваш рабочий график и выполняемый лично Вами объём работ ставлю на личный контроль. Вас такой расклад устраивает?
        - Конечно. У меня нет возражений, я постараюсь оправдать Ваше доверие.
        - Постарайтесь. В противном случае очень об этом пожалеете. Идите. Завтра зайдёте в отдел кадров, подпишите изменение к трудовому договору.
        - Конечно, конечно, спасибо, - закивал Лёша и задом вышел из кабинета.
        Когда дверь за ним закрылась, генеральный перевёл взгляд на меня и проговорил:
        - Спасибо и извини, что ударил. Такого больше не повторится, обещаю.
        - Меня впервые ударили, - я судорожно всхлипнула, - а уж мужчина и по лицу, вообще даже не представляла, что такое может произойти…
        - Не обижайся, зато ты выплакалась, сбросила стресс, а я разглядел этого мерзавца во всей красе. Ой, не сладко ему придётся, обещаю. Извини ещё раз. Сейчас готов на любую компенсацию. Материальная помощь в размере нового оклада подойдёт?
        - У меня не то положение, чтобы обиду Вам демонстрировать, но мне очень обидно, Виктор Владимирович. Вот жутко униженной себя чувствую.
        - Два оклада, - с усмешкой проговорил он.
        - Я не торгуюсь! Мне и один не нужен! Я пытаюсь справиться с душевной болью и обидой.
        - Алинка, ты столь необычная. Диву даюсь. Сама ведь предложила тебя обидеть, а когда обидел, в амбиции впала. Всё прекращай. Три оклада, и инцидент забыли. Ещё раз напомнишь, пожалеешь.
        - Хорошо, забыли. Но три оклада не нужны, вообще нисколько не нужно. Так забыла, босс.
        - Тебе, может, и не нужны, а мужу твоему пригодятся, и не спорь. Не люблю, когда по ерунде спорят. Всё. Вот, запиши мои контакты, и мне сейчас позвони, в память внесу. А то я редко на незнакомые номера отвечаю, - он достал из кармана телефон и пластиковую визитку, которую протянул мне.
        Там был лишь вычурный орнамент, номер мобильного телефона и всё, никаких других контактных данных. Я взяла, достала свой мобильный, позвонила, дождалась, чтобы в руках у генерального завибрировал телефон и сбросила вызов.
        - В своём телефоне мой номер запомни, как Роман Евгеньевич, - проговорил он.
        - Зачем?
        - Если мне кто-то позвонит с твоего номера или какого-то другого и назовёт так, буду знать, что твоим телефоном кто-то несанкционированно воспользовался.
        - Понятно. Хорошо, - я прям при нём, внесла эти данные в адресную книгу телефона.
        - Ещё один номер запиши, и пометь как Вадик. Его так и зовут. Ему позвонишь, скажешь, что звонишь от Кузьмича. Он организует консультацию врача реабилитолога и бригаду, чтобы по рекомендациям доктора тебе в квартире обустроили всё так, чтобы и мужу твоему удобно было, и тебе не особо напряжно с ним. Денег возьмут по прейскуранту, но тебе должно хватить. Прям завтра с утра ему позвони, он будет в курсе, - проговорил он и начал диктовать номер из своего телефона.
        - Почему от Кузьмича? - записав номер, поинтересовалась я.
        - Считай, это пароль.
        - Хорошо. А ещё вопрос можно?
        - Задавай, - кивнул генеральный.
        Но задать его я не успела, ожил селектор.
        - Виктор Владимирович, к Вам тут один сотрудник пришёл, Сверчков Борис Андреевич, говорит, что ему очень-очень срочно Вас необходимо увидеть по поводу Алины Викторовны, прям вот очень срочно, - скороговоркой на одном дыхании доложил голос секретарши.
        Судя по лицу генерального вначале он был готов рявкнуть что-то нелицеприятное для всех, а потом, услышав моё имя, призадумался и перевёл взгляд на меня.
        - Кто это? Знаешь его? - не нажимая селектор, спросил он.
        - Молодой начальник моего, вернее уже не моего, отдела компьютерного сопровождения, бывший высококлассный программист-системщик, волею судьбы пару лет назад попал ко мне, и я полгода назад начальником отдела его сделала. Хороший парень, работящий и очень перспективный.
        - Понятно. Ладно, послушаем, с чем пришёл, - он нажал кнопку селектора: - Света, пусть войдёт, если так срочно.
        - Здравствуйте, Виктор Владимирович! Можно? - в кабинет генерального заглянул Боря.
        - Входи и закрой за собой дверь, - проговорил тот.
        Борис вошёл, плотно закрыл дверь, потом без приглашения подошёл к столу и напористо выдохнул:
        - Вы должны знать, Виктор Владимирович, что Алина Викторовна очень ценный сотрудник. Она всегда сидит допоздна, всё сама делает и всех всему учит. У нашего подразделения лучшие показатели. Она сейчас просто в тяжёлую ситуацию попала, у неё в семье что-то случилось, но ведь у всех бывают тяжёлые времена. Это временно! Да и не сказалось это никак на итогах. Её нельзя увольнять! На ней всё подразделение держится. Она во всех тонкостях разбирается, и к ней можно с любой проблемой прийти. Алексей Робертович так не сможет. Он и не объясняет никогда никому ничего. Лишь отговорки, и «сам разбирайся, тебе за это деньги платят».
        - Не самый плохой стиль руководства, тебе действительно платят деньги в том числе и за то, чтобы сам разбирался.
        - Для того, чтобы разобраться и сделать программное сопровождение, надо иметь грамотное техническое задание со всеми нюансами работы. Алина Викторовна такое составить может на раз, а у Алексея Робертовича с этим явные проблемы, он чётко сформулировать ничего не может. Не хотите оставлять Алину Викторовну, можете меня вместе с ней уволить. Прям сейчас могу сам по собственному желанию написать. Не вижу смысла работать в организации, где сотрудников, положивших всю жизнь на её благо, не ценят и выгоняют.
        - С чего взял, что выгоняю? - нахмурился генеральный.
        - Алексей Робертович пришёл, сказал, что он теперь полновластный руководитель, даже зама у него не будет, а Алина Викторовна рыдает в Вашем кабинете, потому что ни работать, ни руководить не умеет и больше здесь работать не будет.
        - Смелое заявление, - усмехнулся генеральный, - но не соответствующее действительности. Алина Викторовна в отпуск уходит, у неё семейные проблемы, именно поэтому и плакала она, рассказывая о них. Сейчас она с ними разберётся и сможет вернуться. Поэтому обвинение в том, что радеющих за свою работу сотрудников я не ценю, на мой взгляд, абсолютно необоснованно. И смысла в увольнении «за компанию» я не вижу. Никто Алину Викторовну не увольняет. Ещё претензии ко мне есть?
        - Если так, то извините меня, пожалуйста, Виктор Владимирович, - Борис смущённо потупился, - просто очень заступиться за начальницу захотелось. Обидно стало, она всегда ко всем со всей душой, хоть и без особых сантиментов и сдержанно всегда очень, но вот с любой проблемой всегда прийти к ней было можно. А Алексей Робертович так о ней… мне прям нехорошо сделалось. Ещё раз извините.
        - Заявление передумал писать?
        - Месяц или два Алину Викторовну подожду, а если больше, то вряд ли мы с Алексеем Робертовичем сработаемся. Он не тот руководитель, под руководством которого я бы мечтал работать.
        - Если я пообещаю тебе, что тебя под её непосредственное руководство верну, сможешь до её прихода продержаться и в дополнение базы данных по подразделению несъёмными сделать, и никому об этом языком не трепать?
        - Могу. А могу сделать так, что при копировании будут появляться фатальные ошибки, но не сразу… На мой взгляд, это круче будет. А можно ещё и вирус внести, активирующийся при копировании и добавлении в новую базу. Тогда это вообще «бомба» будет, - сразу понял о чём речь Борис.
        - Можешь так, главное, чтобы это делал лишь ты, и никто не знал. По итогу премию получишь. Ну и с новым начальником постарайся не конфликтовать ближайшее время. Нам надо подразделение на время её отсутствия, - главный кивком указал на меня, - на плаву продержать и базу обезопасить. В случае чего звони ей, поможет, объяснит, подскажет. Понял?
        - Понял. Всё сделаю. А остальным можно сказать, что Алину Викторовну не увольняют? Любят её у нас.
        - Пока не надо. Она сама всё потом объяснит. Всем скажи, наорал я на тебя, что не в своё дело лезешь, и выставил из кабинета. А Алина при этом сказала, что своим увольнением ты ей не поможешь, и ты решил вернуться к работе. Всё. Иди.
        - Понял. Всё сделаю. Спасибо, Виктор Владимирович, - проговорил Боря и вышел из кабинета.
        - Вот, вот это совсем другой коленкор, вот такие сотрудники быть и должны, - генеральный, проводив его взглядом, с улыбкой посмотрел на меня.
        - Вы не поверите, босс, но ещё год назад, мой заместитель казался мне таким же.
        - Не пугай меня, Алинка. Ты хочешь намекнуть, что базовые установки могут кардинально поменяться? Или можно сделать акцент на слове казался?
        - Год назад, у моего заместителя, - мне категорически теперь не хотелось называть Лёшу по имени, - что-то пошло наперекосяк в устоях. Я поэтому и не протестовала против этих психологических курсов личностного роста, надеялась, помогут ему уверенность обрести, силу внутреннюю почувствовать, а они наоборот, всё усугубили… и да, свободу воли никто не отменял, каждый индивидуум волен поменять всё, что угодно, в своих установках. Другой вопрос, осознаёт ли он, какова будет цена. Ему повезёт, если Вы его прижмёте и заставите ещё раз всё пересмотреть. В противном случае, для него всё закончится плохо.
        - Тебе его жаль? - генеральный с непониманием уставился на меня.
        - Скорее сожаление, что по собственной глупости человек все свои позитивные наработки уничтожил. Их восстановление путь сложный, а для некоторых и вовсе нереальный. Хотя у него сила воли большая, именно поэтому и смог так резко все устои поменять, может одумается и успеет что-то исправить…
        - Ненавижу предателей, и второй шанс не даю, - генеральный брезгливо скривился. - Вот сейчас мне твой мальчик базы обезопасит, и от этой гниды мокрого места не оставлю.
        - А первый, когда у него был? - непонимающе поинтересовалась я.
        - Я был вынужден ударить тебя, чтобы ему его дать. Неужели не поняла? Вот прояви он раскаяние, или хотя бы сочувствие к тебе, дал бы возможность всё исправить. Но эта гнида лишь порадовался. И сделал это он явно зря.
        - Да, его слова, которые в подразделении сказал, меня как-то совсем разочаровали. Это как же он меня ненавидеть должен, чтобы так обо мне сказать. И главное: «за что?», я искренне недоумеваю. Хотя, возможно, он убедил себя, что довести информацию до руководителя организации, это никакое не предательство, а напротив, предавала Вас я, покидая в рабочие часы офис и не отпрашиваясь у Юрия Павловича. Это ведь тоже предательством трактовать можно. А он дал Вам шанс от такой предательницы, в виде меня, избавиться.
        - Слушай, Алин, когда я служил, мы все во время караула и покурить бегали и по нужде, прикрывая друг друга, но вот стукануть на это командиру батальона, никому в голову не приходило.
        - А если бы это кому-то жизни стоило?
        - Мы не идиоты были и знали, когда будет стоить, а когда нет. Твои отлучки тоже никому не вредили. Ты не во время авралов уходила, да и зам твой сам тоже не образец добродетели, я распечатки ведь и на него посмотрел, сказал же тебе.
        - Босс, вот сижу сейчас и думаю, что по-хорошему мне надо было с Юрием Павловичем поговорить. Я, от всего свалившегося на меня, явно ступила. Да и казалось мне, что отпрашиваться на пару часов, то утром, то днем, то вечером это дергать его по ерунде. Рабочий процесс-то налажен, накладок нет, да и на телефоне я постоянно.
        - У тебя синдром жертвы? Тебя подставили на ровном месте, а ты ищешь оправдание стукачу?
        - Разобраться для себя хочу. Объективно. Почему это произошло.
        - Объективно уже я разобрался и сказал тебе: ты в замах пригрела гниду. Одна ситуация с продажей твоей машины чего стоит. Эта тварь знал, для чего тебе деньги среди ночи?
        - Да. Я просила взаймы дать до утра, мол, потом ещё один кредит возьму и верну, а он не согласился.
        - И ты ищешь ему оправдания?
        - Это элементарный эгоизм, босс, я столько в него вложила, что признаться самой себе, что это было зря, мне ужасно тяжело.
        - Не зря вложила. Благодаря ему, я лучше узнал тебя. Считай, это была плата, и он выполнял роль, для которой был нужен. Вернее ещё чуточку повыполняет, а потом безжалостно спишу.
        В это время у него зазвонил мобильный он ответил: «Перезвоню» и нажал отбой. Потом вновь обратился ко мне:
        - Значит так, идёшь сейчас к себе, собираешь те вещи, что нужны тебе дома, потом сдаёшь ключ от кабинета Свете. Все твои вещи завтра упакуют и в другой кабинет перенесут. Коллективу можешь сообщить, что ушла в длительный отпуск в связи с семейными проблемами. Потом отправляешься домой. И месяц можешь о работе не вспоминать, если не свяжусь я, Юра или этот твой компьютерщик. Через месяц с Юрой согласуешь, как будешь дела принимать. Всё. Да, и не забудь Вадику позвонить завтра. Свободна. Увидимся через месяц.
        - Спасибо, Виктор Владимирович, - я поднялась с кресла.
        - Босс, мне понравилось, как ты меня так зовёшь, - поправил он.
        - Спасибо, босс, - я улыбнулась, - Вы даже не представляете, как я Вам благодарна.
        - Улыбку с лица убери и иди. Не надо, чтобы кто-то догадался, что ты нисколько не расстроена.
        Я кивнула, сделала серьёзное лицо и вышла.
        Забрала из своего кабинета свою сумку, заперла его, пошла сдала ключ Свете, потом в нерешительности постояла в коридоре, собираясь с мыслями, после чего прошла к кабинету зама, постучала, дождалась разрешения войти, открыла дверь и с порога проговорила:
        - Алексей Робертович, я зашла попрощаться, ухожу, вернее уже ушла в отпуск по семейным обстоятельствам. Когда вернусь и куда, не знаю, но может, увидимся ещё. Успехов Вам.
        - Ключик от кабинета мне оставьте, Алина Викторовна, - тут же проговорил он.
        - Не могу, я его уже сдала секретарю генерального, у неё спрашивайте, - развела я руками, после чего, сделав шаг назад, быстро закрыла дверь.
        - Подождите, Алина Викторовна, - он выскочил за мной в коридор, - Вы не можете так уйти. Вы должны мне передать проработки по возможным договорам с сублицензентами и заготовку под квартальный отчёт. Я знаю, что Вы её всегда заранее готовите.
        - Я уже в отпуске, Алексей Робертович, поэтому всё сами-сами. Удачи.
        - Это подло и низко, так пытаться отыграться за свои же косяки! - гневно выдохнул он.
        И вот тут меня накрыло понимание, что он переступил последнюю черту.
        Я сделала шаг к нему и тихим шёпотом выдохнула:
        - Каждый платит по своим счетам, Лёш, настало время тебе научиться расплачиваться самостоятельно за сделанный выбор. Я его оплачивать не стану. Удачи!
        - Вы обязаны две недели отработать!
        - Я в отпуске, а не увольняюсь по собственному желанию. Не нравится, все претензии генеральному.
        - Ну что ж, Бог Вам судья, Алина Викторовна. Не думал я, что Вы на такие подлянки способны.
        - Он нам всем судья, Алексей Робертович. И Ваше право любую оценку мне дать, теперь предварительно хорошенько подумав.
        - Земля круглая.
        - Это бесспорно, главное сами не забывайте об этом. И давайте завершим наш неконструктивный диалог, я спешу.
        Я развернулась и решительно зашагала по коридору на выход. В голове бушевал ураган мыслей: Неужели этот балбес действительно думал, что я в состоянии такого цейтнота буду готовить заранее отчёт и озадачиваться проработкой всего лишь возможных договоров? Привык, что я ему всё на блюдечке с каёмочкой подаю: возьми структуру документа, пригодится, на выборку по статистике, вот я провела анализ, лишь оформи. Теперь будет думать, что я всё поудаляла. Ну и пусть думает. Кстати, неужели мне завтра на работу не надо и я могу сразу к Димке поехать? И вообще весь месяц на работу не ездить. Вот ведь подфартило. Действительно говорят: «не было бы счастья, да несчастье помогло». А генеральный классный мужик. Работать с таким большая удача.
        ГЛАВА 5
        ***
        Вот таким образом жизнь моя очередной раз круто поменялась.
        На следующий день я позвонила Вадиму, я решила, что Вадик это сокращение именно этого имени, и не ошиблась. Он согласно выдохнул, что это он, и тут же озадачил меня срочным визитом замерщика. Поэтому я вместо того, чтобы ехать к Димке, ходила и показывала квартиру мрачному неразговорчивому мужику, прихрамывающему на левую ногу. Он обмерял и фотографировал всю квартиру, включая кладовки и ванные комнаты, а так же мой тамбур и общий коридор перед лифтами. На мой вопрос: «Зачем всё так тщательно обмерять?», буркнул, что у него задание, и он без понятия «зачем». Я смирилась и молча сопровождала его. Наконец он попрощался и ушёл, а я поехала к Диме.
        Оказалось, что у него тоже побывали сотрудники Вадика в сопровождении лечащего хирурга, и долго с ними беседовали.
        - Алин, ты не знаешь, что это за комиссия была? - озадаченно поинтересовался Димка, как только я вошла в палату.
        - Привет, дорогой. Какая комиссия? - не поняла сначала я, а когда он рассказал о двух мужчинах, которые подробно расспрашивали его, что и как он может делать и как хотел бы передвигаться по квартире, показывая каталоги оборудования и разные коляски, облегченно выдохнула: - не переживай, это я договор с фирмой заключила на обустройство квартиры, похоже, это были их представители.
        - Алин, а это не очень дорого? Может, я как-нибудь так обойдусь? Они какие-то очень навороченные вещи показывали. Я не думал, что это для меня, подумал, опрос инвалидов, просто, что было бы удобнее и честно отвечал. Давай ты откажешься?
        - Не бери в голову, мне материальную помощь на работе дали под этот заказ. Так что всё под контролем, дорогой, не озадачивайся. И это очень славно, что ты честно им всё рассказал. Доктор недели через две обещал тебя выписать, мне надо, чтобы тебе было удобно, и ты мог бы обходиться с минимальной помощью. Так что всё хорошо, - я ласково потрепала его по волосам.
        - Алина, я постараюсь минимально нагружать тебя. Обещаю. Я заниматься буду, руки сильнее накачаю, и многое сам смогу, я тут видео смотрел, женщина только ногами ребёнка пеленала и кормила, а у меня руки полностью подвижность сохранили. Я всё-всё делать научусь.
        - Если ты сейчас очередной раз попросишь тебя не бросать, я тебя стукну, Дим.
        - Хочешь бросить?
        - Балбес ты. Как же мне надоело говорить тебе одно и тоже. Нет, не брошу! Ты мой муж. Как я тебя брошу? Вот как, если сама с тобой расписалась?
        - А вдруг тебе надоест, и ты устанешь?
        - Мне уже надоело изо дня в день слышать глупые вопросы. Когда ты успокоишься уже, а?
        - Я не спрашиваю, я прошу. Алин, ты очень нужна мне, если ты уйдёшь, мне останется только сдохнуть.
        - Идиот! Сейчас точно стукну! - раздражённо выдохнула я, Димкины разговоры порой меня злили ужасно.
        В это время в палату зашёл лечащий хирург Димы, являющийся одновременно заведующим отделения.
        - Алина Викторовна, что это с Вами? Пациентов у нас бить нельзя даже членам семьи. Это противоправные действия, - с усмешкой проговорил он.
        - Аркадий Львович, как хорошо, что Вы пришли, - я повернулась к нему: - Хоть Вы скажите ему, что нельзя жить в ожидании, что тебя предадут, бросят и ежедневно просить это не делать. Вот откуда у него эти мысли? Он изо дня в день меня достаёт просьбами его не бросать, а поскольку я не собираюсь это делать, я злюсь, что он так обо мне думает.
        - У него, Алина Викторовна, посттравматический синдром. Ваши уверения о том, что не бросите, любите, он нужен Вам, придают ему уверенности и заставляют жить и бороться. Вам что, так сложно на каждый такой вопрос отвечать, что любите и не бросите? В чём проблема? Будьте снисходительны, Вам непонятны его опасения, но они у него есть вне зависимости от объективных причин и Ваших моральных устоев. Понимаете посттравматический синдром характерен тем, что пациента мучают порой абсолютно безосновательные страхи. Но они его мучают. Кстати, у вас, вернее у Дмитрия ещё не самое худшее проявление этого синдрома, он настроен на борьбу, если Вы будете рядом. А кто-то сразу сдаётся, отвергает любую помощь и всеми силами приближает свой конец.
        - О нет, только не это! - воскликнула я и вновь повернулась к Димке: - Димочка, я тебя ни за что не брошу, ты нужен мне, вместе мы всё преодолеем. Всё будет хорошо! Ты мне нужен! Понял?
        - Аркадий Львович, - в разговор вступил Димка, - вот скажите мне честно, у меня ведь есть шанс научиться самостоятельным быть и не быть для неё обузой?
        - Ещё неделю назад я бы постарался уйти от ответа, Дим. А сейчас скажу: да, есть. На полноценную жизнь, конечно, не рассчитывай, но не зависеть от помощи супруги и даже в чём-то помогать ей ты однозначно сможешь научиться. Ты боец и борец. У тебя точно получится. На этой неделе ещё одну небольшую операцию проведём, и процесс быстрее пойдёт. Всё хорошо будет. Главное руки не опускай. И вместо просьбы не бросать, лучше о любви супругу спрашивай. Все женщины гораздо охотнее о любви говорят, нежели чем о долговых обязательствах. Учись правильно формулировать вопросы и просьбы, это очень хорошее умение. Вот сам посуди, что приятнее ощутить, что любишь так, что не мыслишь жить врозь, или понять, что по рукам и ногам связан долговыми обязательствами, которые добровольно на себя принял. Ты вроде и выполняешь их все, а тебе постоянно напоминают: не забудь, тебе от них никуда не деться. Приятно? На мой взгляд не особо. Поэтому твоя супруга так нервно на твои слова и реагирует. Услышал меня?
        - Здорово и очень наглядно объяснили, Аркадий Львович. Спасибо Вам. Буду стараться. Я просто очень люблю Алину, и мне даже подумать страшно, что ее рядом со мной может не быть.
        - У тебя замечательная супруга, Дим, она любит тебя и сбегать от тебя не намерена. Всё хорошо у вас будет, - улыбнулся ему хирург и потом повернулся ко мне: - Можно Вас на пару слов, Алина Викторовна?
        Я кивнула, и мы вышли и прошли в его кабинет.
        Усадив меня на гостевой стул, Аркадий Львович сел за свой стол и устремил на меня цепкий взгляд. Немолодой, старше меня лет на пятнадцать, невысокий, коренастый и круглолицый, с ежиком подернутых сединой волос, он выглядел уставшим.
        - Что-то случилось? - озадаченно поинтересовалась я.
        - Алиночка Викторовна, голубушка, скажите мне пожалуйста, Вы как на реабилитационную фирму вышли, представители которой сегодня приходили?
        - Через знакомого. А с ней что-то не так?
        - Через знакомого, - повторил хирург и задумчиво постучал пальцами по столу, потом поднял на меня прямой взгляд и решительно проговорил: - Значит так, это не точная информация, но не предупредить я Вас не могу. Вы нравитесь мне оба, и Вы, и Дима. Мне редко кто из пациентов так в душу западает, но вы запали. Поэтому рассказываю о своих подозрениях. Эти люди скорее всего связаны с какими-то серьёзными структурами - раз. Те каталоги, что они Диме показывали, это чугунный мост купить дешевле, чем хоть что-то из того ассортимента - два. Цен там не было, но можете мне поверить, я давно варюсь в этой кухне. Вы не олигарх и Вам явно они будут не по карману. Поэтому хочу предупредить, что в этом предложении может быть второе дно. Не подписывайте никаких контрактов, пока не увидите итоговую сумму. Это может быть схема, чтобы заставить Вас на кого-то работать или квартиру Вашу отобрать. Подумайте об этом. И примите правильное решение.
        - Вы напугали меня, Аркадий Львович. Правда вряд ли меня кто-то хочет заставить на себя работать, я слишком мелкая сошка. Вы точно подметили, что не олигарх я. Наёмный персонал среднего звена. Вот знакомый у меня он птица гораздо более высокого полёта. Возможно, он на свой кошелёк ориентировался, когда порекомендовал к этим специалистам обратиться. В любом случае, я очень Вам благодарна. Вот очень-очень признательна, я оценила. Кстати, могу я как-то отблагодарить лично Вас? Вы столько для нас с Димкой сделали.
        - Забудь! Чтобы больше не слышал такого! Я делаю свою работу и мзду не беру. Ты и так много на лекарства и материалы потратила. А от выплат страховых вы отказались, как мне Дима сказал, - под воздействием эмоций доктор отбросил официальность в нашем общении.
        - А мне премию и материальную помощь на работе дали, - лукаво улыбнулась я, - поэтому могу себе позволить попытаться хоть как-то отблагодарить сказочного хирурга, возвращающего с того света.
        - Это дар, Алин. За него нельзя деньги брать. Поэтому забудь. Ты мне благодарна в душе и это уже прекрасно. А я, кстати, благодарен вам с Димкой. Вы мне попались тогда, когда я уже и не надеялся, что бескорыстные и не ищущие выгоду люди ещё есть в этом мире. Твой Димка это чудо. Как рыцарь из книжки. Ты знаешь это?
        - Знаю, - кивнула я, - и ещё знаю, что жизнь ему переломала. Рядом с ним молоденькая девчонка быть должна, а не женщина в возрасте вроде меня. Меня потому и злят его вопросы, потому что я бы с удовольствием на ноги его поставила и отпустила. Он счастлив должен быть, у него дети быть должны, а это не для меня. Не могу я детей иметь. Проблемы серьёзные у меня.
        - И не для него теперь тоже. Какие дети и молоденькие девчонки в его положении? Дай Бог, если стоять с опорой научится. А уж про секс я вообще молчу. Так что, спешу огорчить, Алина Викторовна, Ваши мечтания утопичны. Вам лучше настроиться на долгую совместную жизнь с определенными ограничениями и научиться получать радость и удовольствие от неё. Путь с реабилитационной фирмой правильный, но вот выбор свой проверьте ещё раз, он мог оказаться не особенно удачным.
        - Поняла. Ладно, не худший вариант. Для меня так точно. Я больше за него переживала, что перспектив его лишаю. А если их нет, то тогда, конечно, будем встречать старость вместе, сначала мою, потом его. Про фирму, ещё раз спасибо. Учла. Постараюсь не подставиться и тысячу раз всё проверю. Вы добрый волшебник, Аркадий Львович. Как бы я хотела иметь такого друга.
        - Не вопрос, - доктор с улыбкой протянул руку, - считай, что уже заимела. На брудершафт пить не будем, я на работе и через час операция сложная, но отныне по имени и на ты. Согласна?
        - Согласна и счастлива, - я пожала протянутую руку. - Буду надеяться, что когда-нибудь и я сумею отплатить добром за добро.
        - Ты уже платишь. От одного твоего вида теплом и добротой веет. Я с тобой поговорю, и у меня весь день всё спорится и складывается. Димка не просто так на тебя запал. Ты тоже чудо. А если сейчас смогу тебе звонить, чтобы просто так голос твой услышать, будет здорово.
        - Меня съест Ваша жена, - я указала на кольцо на его руке, лукаво улыбаясь. - Наверняка Вы и так ей время мало уделяете с такой работой, а тут ещё претендентка на Ваше время нарисуется.
        - Во-первых, «твоя», мы договорились, во-вторых, она умерла меньше года назад. Кольцо не снимаю как память. Дочь взрослая, живёт за границей, так что кроме старого пса дома мне и поболтать не с кем.
        - Аркадий, извините, вернее, извини. Не ожидала. Соболезную, сочувствую и готова разговаривать часами, как только желание у тебя будет. И встречаться всем вместе. Ты ведь, можно сказать, его спаситель и наш свидетель, поскольку роспись нам организовать помог. Так что, мы не только друзья, а можно сказать, родственники даже уже.
        - А я не откажусь иногда с вами встречаться. Уж больно светлые вы с ним оба, и тепло рядом с вами. Сегодня увидел, как ты на него ругаешься и такая ностальгия нахлынула. Моя Иринка тоже часто меня в сердцах и идиотом назвать могла, и стукнуть пообещать. При этом энергетика та же шла. Позитивная. Вы этой руганью умудряетесь заботу демонстрировать.
        - Отчего она умерла?
        Он тяжело вздохнул:
        - Глупо вышло. Пошла в магазин, а оттепель была, с крыши сорвалась глыба льда и насмерть.
        Я обхватила его руку своими ладонями и, заглянув в глаза, проговорила:
        - Я не мастерица слова поддержки говорить, плохо это у меня получается. Могу лишь сказать, что хороним мы только оболочку, а душа вечна. Твоя Иринка наверняка тебя ждёт, и очень надеется, что ваша встреча произойдёт нескоро. Вот я бы точно всей душой желала, чтобы мой избранник жил долго и счастливо, радовался и без меня, и не посвящал жизнь оплакиванию могильного холмика. А я бы смотрела на него сверху и радовалась его победам и радостям, грустила его грусти, одним словом, ловила бы позитив от того, что он полноценно живёт.
        - Ты поэтому о молодой спутнице для Димки заговорила?
        - Да, - кивнула я. - Я была бы счастлива, если бы у него всё хорошо было. Мне очень радостно, когда у тех, кого люблю, всё хорошо.
        - Вряд ли он без тебя счастлив будет, так что выкинь из головы дурные мысли, не старая ты для него, он другими глазами тебя видит. Да и не ему теперь на молоденьких поглядывать, уж извини.
        Я хотела что-то ответить, но в это время в дверь заглянула молоденькая медсестричка, и буквально проорала:
        - Аркадий Львович, Иванцову из третьей палаты плохо, пульс на нуле.
        - Извини, - он вскочил и опрометью за ней выскочил в коридор, оставив меня в кабинете.
        Я посидела пару минут на стуле, раздумывая, что делать дальше, и в это время у меня зазвонил мобильный, на котором высветился телефон Вадика.
        - Алина, - начал он, поскольку я представилась ему именно так: Алина от Кузьмича, - нам бы встретиться, и всё обсудить. Не возражаете, если через полчаса к Вам домой подъеду?
        - Я в больнице у мужа, - ответила я.
        - Могу подъехать к больнице, мне даже ближе, и вместе съездим к Вам. Сможете?
        - Да, хорошо. Через сколько Вы будете?
        - Через двадцать минут у входа. Тёмно-синяя машина с номером сто тридцать шесть.
        - Поняла. Подойду.
        Я вышла из кабинета Аркадия, плотно закрыв дверь, и прошла в палату к Диме. Там вокруг него суетилась нанятая мной сиделка. Увидев меня, поздоровалась и сразу направилась к выходу. Так было всегда, во время моих визитов она ждала в коридоре.
        - Нет, Галя, останьтесь, я лишь на минутку, - остановила её я и повернулась к супругу: - Дим, я должна уехать на некоторое время, ближе к вечеру вернусь. Не скучай.
        - Буду ждать, - кивнул он.
        Я вышла из палаты. Неторопливо прошла к главному входу больницы, спустилась и замерла у края проезжей части, поскольку знала, что парковка тут запрещена и подставлять водителя мне не хотелось. Не одна я была такая умная, вдоль дороги стояло человек семь или даже больше.
        Минут через десять рядом со мной притормозил перламутрово-синий двухдверный бугатти чирон, и я отпрыгнула в сторону, поскольку ожидала увидеть машину бизнес-класса с водителем, но водитель, перегнувшись через пассажирское сиденье распахнул дверку и громко проговорил:
        - Садитесь, Алина.
        Я села, пристегнулась и удивлённо проговорила:
        - Здравствуйте, Вадим. А как Вы узнали, что это я?
        Высокий мускулистый водитель с тяжелым подбородком и рубленными чертами лица плавно тронул машину и с усмешкой проговорил:
        - Вы единственная подходили под типаж посетительницы, а не пациентки, они все с сумками, вещами, некоторые группой, а в дополнение я фотографию Вашу уже видел. Сеня, когда интерьер фотографировал, Вас тоже заснял. Так что узнавать и не требовалось. Я просто Вас увидел.
        - А я думала, Вы с водителем будете, увидеть спорткар не ожидала.
        - Вы по Кузьмичу судите? Нет, в отличие от него, я люблю сам водить, и спортивные машины моя слабость. Поэтому так.
        Услышав о загадочном Кузьмиче, я внутренне напряглась. К тому же информация Аркадия вспомнилась.
        - Что-то не так? - водитель моментально почувствовал изменение моего настроения.
        - Э, понимаете, - несмело начала я, - я тут подумала и уточнить решила, мне бы, наверное, хотелось бы понимать, что у Вас за фирма.
        - Алина, я не понимаю, какие уточнения могут быть, если Вы клиентка Кузьмича?
        Я нервно сцепила руки перед собой. Ситуация перестала мне нравится абсолютно. Я судорожно сглотнула и едва слышно выдохнула:
        - А я могу отказаться от ваших услуг? Нет, я оплачу, конечно, и выезд замерщика и все расходы, но вот от остального могу отказаться?
        - Не понял, - Вадим повернулся и начал пристально на меня смотреть.
        - Ой, Вы на дорогу смотрите, пожалуйста! Там машина перестраивается, - испуганно взвизгнула я.
        Вадим повернулся к дороге и тут же резко ушёл влево, встроился между двух машин, после чего пробормотав: «вот козёл, лезет и не смотрит», достал из кармана мобильный и набрал вызов, после чего сунул его обратно в карман. А через пару минут проговорил, явно обращаясь не ко мне:
        - Кузьмич, тут твоя клиентка чудит, поговорил бы ты с ней. Нет. Не могу, с гарнитуры разговариваю. В дороге мы. Она чего-то напугалась, чего не понял, хочет от всего отказаться. Кстати, возможно её врач чем-то напугал, он моим ребятам можно сказать допрос с пристрастием учинил. Поговоришь? Ну и ладненько. На связи.
        Минуты через две у меня завибрировал мобильный и высветился номер генерального.
        - Слушаю, босс, - тут же ответила я.
        - Алин, ты чего чудишь? Что за глупые закидоны?
        - Врач сказал, оборудование из каталога стоит, как крыло самолёта. Я боюсь, что это не мой уровень с такой фирмой договор заключать.
        - Прекрати! Всё уже обговорено. Денег тебе хватит даже с лихвой. На карту уже тебе поступить должны были. Не дури и подписывай договор. Всё. И больше не грузи ерундой. Поняла? - в его тоне был напор и некая агрессия.
        - Поняла, извините, - подавленно проговорила я, и генеральный тут же разорвал соединение.
        - И в чём проблема? - ко мне опять повернулся Вадим.
        - Нет, проблем нет, - я замотала головой.
        - Головомойку устроил? Он умеет даже двумя словами в чувство привести. Правильно, кстати, сделал. Отказываться от подобного дурь высшей степени, - водитель перешёл на абсолютно доверительный тон.
        - Вадим, понимаете, - начала я и сама поняла, что докончить фразу не могу, поскольку не знаю как. Кузьмич, как выяснилось, работает в очень тесном контакте с моим боссом, пара минут разницы между звонками ясно показали это. Но кто он, я не понимала. Как и не понимала какое второе дно может быть в этом сказочном предложении. Однако озвучивать свои опасения теперь было чревато жалобами генеральному, а мне его злить не хотелось.
        - Что? - откликнулся он, когда понял, что продолжать фразу я не намерена.
        - Если честно, я ничего не понимаю в происходящем. Вот что. Мне сказали, доктор сказал, что лишь олигархи такое себе позволить могут, а я не олигарх. Поэтому честно предупредить хотела, что, наверное, здесь ошибка какая-то.
        - Если честно, то что-то ты не договариваешь. Когда в машину садилась у тебя один настрой был, а потом он резко поменялся. Что произошло?
        Я понимала, что признаваться в том, что не знаю никакого Кузьмича нельзя, поэтому привычно начала врать:
        - Вадим, вначале меня столь впечатлила Ваша машина, что я забыла вообще всё на свете, а потом Вы напомнили про Кузьмича, и у меня сопоставились слова врача и цена Вашей машины с моими возможностями, и я элементарно напугалась. Но поскольку мне сейчас было сказано, что расплатиться я смогу, сомнения я отбросила. И готова к сотрудничеству, только сомневаюсь, что для Вас оно может быть выгодным.
        - Выгода не всегда деньгами меряется. Вот твой супруг какую выгоду преследовал, когда под пулю полез? Она очень значительной оказалась?
        - Можно я комментировать не буду?
        - Почему? Злишься за это на мужа?
        - Нет. Скорее горжусь. Я знаю, что по-другому он поступить не мог. И наверное, именно за это люблю. Отказалась комментировать поскольку сама постановка вопроса покоробила. Димка с роду выгоду не искал. И я расписалась с ним уже после его ранения, в реанимации, когда уже знала, что он инвалидом останется даже при самом благоприятном стечении обстоятельств.
        - Ну и при таком раскладе, чего другим в подобном отношении к жизни отказываешь?
        - У Вас благотворительная организация?
        - Нет, ни разу. Просто с теми, о ком Кузьмич просит, мы работаем несколько по иной схеме. Его клиенты это эксклюзив, так сказать. И выгода от них иная. Так что расслабься. Довольна будешь, что слон.
        - Слоны разве довольные? - я решила сменить тему.
        - А чего им не быть довольными? Живут в хорошем климате. Жуй себе траву и философствуй о вечном.
        - Это Вы не видели рабочих слонов и цирковых, видимо, - иронично хмыкнула я в ответ.
        - А я не о них речь вёл. Ладно, что о ерунде трепаться, приехали. Где тут у тебя припарковаться можно?
        - К паркингу подземному подъезжайте, сейчас открою, у меня здесь место, - я полезла в сумочку, пиликнула электронным ключом и, когда шлагбаум поднялся, назвала номер парковочного места.
        Припарковавшись, Вадим вылез вслед за мной из машины и огляделся, заметил лифты, ведущие в дом и одобрительно проговорил:
        - Удобно, - потом повернулся ко мне: - Ты сама-то водишь? Машина какая?
        - Вожу. Машины нет. Продала.
        - А какая была?
        Я назвала.
        - Правильно продала, - резюмировал он, - в неё даже сложенную коляску не запихнёшь, проблема. Я тебе потом список накидаю, что удобнее брать, и сориентирую, где выгоднее. Так что пока не покупай ничего.
        - Не буду. Спасибо Вам.
        - Что ты мне всё «выкаешь»? Прекращай. Прям ухо режет. Не общаюсь я так со своими, - поморщился он.
        Когда я успела стать своей, я не поняла. Но, может, все клиенты загадочного Кузьмича для него по определению своими были.
        - Хорошо, Вадим, буду на ты обращаться, - покладисто согласилась я.
        - Вадик. Свои меня Вадиком зовут.
        - Поняла, Вадик.
        - Вот и славненько, пошли, - он направился к лифтам, по дороге комментируя: - Всё ровненько, подъезд хороший, это славно, и кнопки низко расположены, тоже хорошо. И кабина даже маленького лифта большая, коляска с сопровождающим пройдёт без проблем. Славно, всё очень славно.
        Потом выйдя из лифта осмотрелся и продолжил комментировать:
        - Порог двери придётся зацементировать с накатом, и дверь заменить надо будет, ключ неудобно вставлять, и домофон тоже пониже перевесить. Так, а тут что у нас? Дверь эта тоже под замену, чтобы открывалась в другую сторону. А что в коридоре? Ну да, помню, видел зеркальный шкаф. Его убираем и поручни по этой стенке ведём.
        - Как убираем шкаф? - ахнула я. - А где одежду вешать, вещи хранить? Шкаф убирать нельзя.
        - Всё можно, Алина. Будет у тебя и шкаф, и где вещи хранить, но только где-нибудь подальше. Тут нужно место, чтобы прогулочная коляска стояла и одновременно домашняя помещалась и пересесть было можно. У тебя габариты позволяют именно этот вариант использовать, если шкаф убрать. Поэтому мы его уберём.
        - А, - махнула я рукой, - убирайте, что хотите, Вадик. В конце концов вешалку сбоку мне приколотите, чтобы пальто повесить, и буду рада.
        - Вот, это другое дело. Профессионалам, Алина, надо доверять. Я на планировке таких квартир уже знаешь какую собаку съел?
        - Большую? - не смогла я сдержать улыбки.
        - Громадную, Алиночка. Громадную! Хотя знаешь, мне более гениальная мысль пришла. Соседи по тамбуру у тебя имеются или тамбур между дверями лишь твой? Дверь-то только твою видел.
        - Лишь мой. Он даже переведён в мою собственность.
        - А почему к квартире не присоединила площадь?
        - Так получилось. Перевод разрешили, когда дизайн квартиры был уже утверждён, и я решила не переделывать. Метраж и так немаленький у квартиры.
        - Тогда прогулочную коляску храним там, а шкаф… шкаф, - он сдвинул зеркальные створки, осмотрел их и подвёл итог: - шкаф оставим, но створки поменяем, зеркала будут выше уровня колёс, чтобы не разбить, а внизу ударопрочный пластик. По итогу и ты при своих шмотках, и безопасно будет. А там, в тамбуре сделаем специальное место, чтобы пересаживаться. Да, это логичнее. Согласна?
        - Я в этом ничего не понимаю, Вадик, поэтому, как скажешь. Я на любой вариант согласна. Ты прав, это дело профессионалов.
        Вадик ещё какое-то время ходил по квартире, и по итогу сообщил, что переделают они всё, кроме моей спальни и кабинета. Времени это займёт примерно недели две, и мне было бы хорошо съехать куда-нибудь на этот период, прихватив с собой кота. Кстати, кот ни разу не подошёл близко ни к замерщику, ни к Вадику. Сидел и издали спокойно наблюдал, а при приближении, мягко спрыгивал и гордо уходил.
        - Уехать на две недели? - растерянно переспросила я. - Это сложно. А можно, я в спальне и кабинете поживу, и кот там будет. Мы не будем мешать.
        - О, Господи, мешать не ты будешь, а тебе, - протянул недовольно Вадик, потом взялся за телефон и набрал чей-то номер и, не слушая моих заверений, что две недели это ерунда, я легко переживу ремонтные работы, проговорил: - Артём, привет, это Вадик. Можешь недельки на две приютить постоялицу с котом? Это клиентка Кузьмича, мы ремонт у неё делаем и деваться ей некуда. Не, не, это не пойдёт, ей надо к мужу в Склиф мотаться, так что природа и птички не тот вариант, у неё машины нет, да и пробки всё портят. Так что ближе к центру где-то. О, вот это класс. Вообще пешочком сможет ходить. Ну всё, я твой должник. До связи.
        - Ну всё, обо всем договорился. Собирай самое необходимое, и я тебя с котом на новое место жительство доставлю, - отключив телефон, повернулся он ко мне.
        - Вадик, я как-то не готова так сразу, - осторожно начала я.
        - Возражения не принимаются. Скоренько, скоренько, складывай вещички и готовь, что там надо для кота. У меня не так много времени, чтобы на споры с тобой его терять. Давай, давай.
        Это было так неожиданно, но противостоять напору Вадика было невозможно, и уже через час мы с котом входили в роскошные апартаменты класса люкс, расположенные действительно неподалеку от больницы.
        Вадик забрал у меня ключи от квартиры и электронный ключ от подземного паркинга и уехал. До этого заставив подписать пару документов, которые я толком и не прочла. Это было, конечно же, неправильно, но спорить с ним, имея прямое распоряжение генерального всё подписать, я не решилась.
        Когда он ушёл, внутри себя я проанализировала всё, и пришла к выводу, что рискую лишь потерять квартиру, и что вряд ли мой генеральный будет такой мелочевкой заморачиваться, после чего облегчённо вздохнула, внутренне уверив себя, что всё обязательно будет хорошо.
        ГЛАВА 6
        ***
        Две недели подошли к концу. Последняя операция у Димки прошла хорошо, и Аркадий сообщил, что готов его выписать через пару дней. С Вадиком я расплатилась, озвученная им сумма без труда уложилась в мой текущий бюджет, и он перевёз меня с котом обратно в мою квартиру, которая теперь напоминала гибрид квартиры и реабилитационного центра.
        У Димки в комнате стояла новая кровать с регулирующейся высотой, уровнями изголовья и ног, а так же с какими-то держателями. В гостиной стояли тренажёры, везде были пандусы, перила и ручки. На кухне был новый стол, к которому удобно стыковалась инвалидная коляска. Ванная комната была переоборудована полностью и душевая кабина тоже. В тамбуре у входной двери стояла ещё одна коляска побольше. В коридоре на банкетке лежала куча описаний всей этой техники.
        Кот долго ходил и обнюхивал все эти новшества, потом потерся о мои ноги и коротко мяукнул, сообщая, что ничего катастрофичного не произошло и жить можно. Я согласно кивнула и почесала его за ухом.
        Кстати, строители сделали не только перила, в некоторых местах они сделали удобные полки для моего кота. Одну из них, на кухне, Кот облюбовал сразу, и улёгся там, как только я занялась приготовлением себе еды.
        Пока я готовила нехитрую глазунью с помидорами, в голову мне закралась мысль, что всё, конечно, хорошо, но как-то неправильно, что моя мама до сих пор не в курсе, что я вышла замуж. Надо бы поехать к ней и как-то рассказать об этом. Ехать было недалеко, но как же мне не хотелось ехать.
        Внутри всё трусливо сжалось. Я заранее знала, что от неё услышу, и категорически не хотела это слышать. Вот как бы сделать так, чтобы и не говорить ей, и одновременно сказать. Эх, жаль, что мы не в 18 веке живем, тогда бы я написала письмо, а её ответное письмо спрятала, и долго-долго не читала. Пока бы мне не стало всё равно. И вот тогда бы я прочла. И возможно, сумела бы огорчиться, что так огорчила её. Сейчас же я всеми фибрами души не желала знать её оценку. Вернее, знать-то, я знала, но не хотела выслушивать эмоциональное озвучивание этой оценки.
        Ладно, всё равно надо будет это сделать. Лучше сейчас, пока Димка ещё в больнице. Я тогда могу вернуться и наедине поплакать, ничего ему не объясняя.
        Придя к такому выводу, я взялась за телефон.
        - Мамочка, привет! Как самочувствие? - нарочито бодрым голосом осведомилась я.
        После чего в ответ минут десять слушала, что я давно не звонила, что соседка затеяла ремонт, и у мамы теперь голова трещит от звуков дрели. Что из-за этого ремонта в подъезде грязно и кругом бетонная пыль. Что тетя Света, которую я должна помнить, она часто у нас бывала, попала в больницу, а у неё сил нет к ней съездить, болит нога. В конце она сообщила, что она благодарна, что я это всё выслушала, поскольку мне всё это, конечно же, не интересно, но надо же о чём-то поговорить хотя бы раз в неделю, потому, что хоть раз в неделю-то мне, как единственной дочери, надо проверять: не померла ли она, и не гниёт ли в квартире труп.
        - Мам, давай не будем о смерти, ты знаешь, я это не люблю. Я хочу, чтобы ты жила долго. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы я завтра с утречка к тебе подскочила с тортиком? Мне тут повышение дали. Было бы неплохо отметить. А? - привычно пропустив мимо ушей все её манипуляции и попытки навесить мне чувство вины, предложила я.
        - Ты что не работаешь завтра? Почему?
        - Завтра выходная. И могу к тебе заскочить, - ушла от подробностей я, поскольку знала: честный ответ, что уже давно в отпуске, чреват разборками, претензиями и кучей обид. Вот зачем мне это?
        - Вот как ты любишь перед фактом ставить, - недовольно проронила мама, - нет, чтобы заранее договориться. У меня что, по-твоему, если я на пенсии, и дел нет? Должна сидеть и ждать, когда же доченька соблаговолит в гости наведаться раз в году. Завтра с утра мне в поликлинику, потом с Верочкой мы в ближайший кинотеатр запланировали сходить, она пригласила, а то у меня от этого ремонта уже голова трескается. Нет, завтра не могу.
        - О, это очень славно, что ты с Верой Борисовной в кино идёшь. А хочешь, я вечером подъеду? Чайку выпьем, и я отчалю, долго утомлять не буду. Кстати, там мой последний перевод прошёл?
        - Всё прошло, но какой толк от твоих денег? Я уже тысячу раз сказала: не нужны они мне. Не трачу я твои деньги. И они тебе всё равно после моей смерти достанутся. Так что можешь не напрягаться и ничего мне не переводить. Я и так справляюсь. Хотя если на моём счёту процент выше и тебе выгодней, переводи и дальше. Ты ведь помнишь, что я на тебя полную доверенность сделала? Можешь забрать, как только захочешь.
        - Мам, я не буду брать оттуда деньги. Они только твои. Справляешься без них, и хорошо. Но пусть у тебя будет резерв. Вдруг тебе когда-нибудь на что-то потребуется, а у тебя есть. Ну или на благотворительность можешь отдать, если от меня ничего брать не хочешь.
        Последнюю фразу я явно сказала зря. Матушка зацепилась за неё, и я выслушала лекцию о том, что я её не только не люблю, а похоже ненавижу, раз то, что она сохраняет для меня, готова отдать чуть ли не бомжам.
        Оправдываться и протестовать смысла не было. Мы катастрофически не слышали друг друга. И вряд ли услышим хоть когда-нибудь.
        Когда она обиженно сказала: «Всё, у меня уже сердце болит, никогда с тобой по нормальному поговорить не удаётся, поэтому хорошо тебе отдохнуть завтра без меня, зачем себя насиловать и приезжать к тому, кого терпеть не можешь», я вновь спросила: «Мам, а можно, я всё же вечерком загляну? Пожалуйста».
        На что получила отповедь, что это глупый вопрос, поскольку её двери всегда для меня открыты, это я сама не хочу приезжать.
        «Тогда завтра вечером я к тебе приеду. Часикам к шести, жди», - скороговоркой выдохнула я и быстренько отключилась.
        Она не перезвонила, и это было хорошо. Значит, завтра поеду к ней. Правда, в итоге мы поругаемся ещё больше, но деваться некуда. Если не скажу о замужестве, а она узнает от посторонних, будет хуже.
        Я знаю, что моя мама любит меня. Я её тоже люблю. Но не умеем мы с ней обе выражать свою любовь так, чтобы это нравилось другому. Она обижается. Я тоже. В итоге тот формат общения, что мы нашли, наверное, единственный возможный для нас обеих: минимизировать общение и изредка по телефону узнавать о здоровье друг друга. Однако это не исключает того, что в экстренной ситуации и она, и я придём на помощь друг другу, причём не задумываясь. Правда, обратимся мы за этой помощью обе, лишь когда край будет и больше её будет ждать неоткуда. Я вот не смогла попросить денег у неё, проще было машину продать. А ведь она бы сразу дала. Правда потом бы съела чайной ложкой весь мозг и обратно деньги брать бы не стала. Поэтому для меня это не вариант был, точно.
        ***
        Весь следующий день я провела у Димки в больнице, а потом поехала к маме. Вернее сначала заехала в дорогой магазин, накупила деликатесов и тортик, а потом направилась к ней.
        - Вот что ты опять накупила? Не ем я такое, - поморщилась мама, увидев меня с сумками.
        - Веру Борисовну завтра пригласи. Она съест, - иронично хмыкнула я.
        - Вот ещё чего. Мне только не хватало на твои деньги подруг кормить. Обратно всё заберёшь. Ты всё это любишь, потихоньку съешь.
        - Я всё купила в двойном размере, пропадёт, - я начала разгружать сумки, складывая всё сразу в холодильник.
        - Не распихивай! Всё равно не возьму.
        - Почему? Считаешь, что этим я от тебя откупаюсь? Но даже если так, ты ведь меня любишь? Разреши мне это, ради твоей любви. Ты ведь знаешь, что это меня порадует? Вот порадуй, пожалуйста, меня. Я ведь нечасто приезжаю. Хоть иногда могу тебя побаловать и порадоваться, что смогла это сделать?
        - Ладно. Но больше ничего не вози мне, я не голодаю, - мама сменила гнев на милость.
        - Вот и прекрасно. Спасибо. А теперь пошли чай пить. Торт свежайший.
        - А ты покушать не хочешь? У меня борщ.
        - Не откажусь. Обожаю твой борщ.
        Я знала, чем умилостивить маму. Надо у неё поесть. Когда я у неё ем, то, что она приготовила, она ощущает себя нужной, востребованной и крайне необходимой мне. Если не удаётся контролировать и руководить моей жизнью, хоть накормить.
        Доев огромную тарелку борща и понимая, что чай с тортом в меня уже не влезет, я не дожидаясь чая, внимательно посмотрела на сидящую напротив меня маму, и тихо проговорила:
        - Мне надо рассказать тебе одну новость. Ты ей, конечно, не обрадуешься, но это моя жизнь, и я имею право на свои собственные ошибки.
        - Ты беременна? - в глазах мамы появилась несказанная радость, и она быстро запричитала: - Алиночка, это ничего, что без замужества. Вырастим, всё хорошо будет. Я сидеть с малышом буду, а ты работать. Как хорошо, что я в силе ещё. Справимся, не волнуйся. Тебе сейчас волноваться никак нельзя. А он знает, или ты как всегда молчком?
        - Мам, я не беременна, - помотала я головой.
        - Тогда что? - мама испуганно осеклась. - Заболела? Что-то серьёзное? У меня со вчерашнего дня прям сердце не на месте было. Так и думала, что неспроста ты приехать решила.
        - Значит так, - набрав побольше воздуха в грудь, как перед прыжком, я решительно выдохнула: - со мной всё хорошо, и я полностью здорова, но ты должна знать, что я без твоего одобрения и благословения расписалась с тем, кого ты точно не одобришь. Он инвалид, и инвалидом останется на всю жизнь. Расписали нас в реанимации, он был на грани между жизнью и смертью, мам. Мне было не до твоего благословения. Прости. Сейчас ему лучше, завтра я забираю его из больницы. Всё. Сказала. Теперь ругайся.
        - Кто он?
        - Молодой парень, бывший полицейский, сейчас безработный. Без квартиры, без машины, без доходов. Но честный, принципиальный, заслонивший собой заложников и вступивший в схватку с грабителями.
        - Почему ты? Ты понимаешь, что такое ухаживать за инвалидом? И почему он безработный? Если он полицейский, ему пенсию по ранению дать должны. Вообще откуда он взялся?
        Я потихоньку начала отвечать на вопросы, и чем больше отвечала, тем больше распалялась мама.
        - Да он вцепился в тебя только от безысходности. Ему не ты, а квартира твоя нужна, деньги и сиделка, в качестве которой будешь ты, или которую ты будешь оплачивать. Подожди, он потом из своей деревни к тебе всю свою родню ещё привезёт. Ты ведь девочка добрая, всем помогаешь, всем всё раздать готова. Ты только о родной матери позаботиться не желаешь, а чужим-то, да, всё что угодно, последнюю рубашку снимешь. Ты ведь понимаешь, что никакой любви у него к тебе нет, какая может быть любовь-то с такой разницей? Поэтому и не знакомила меня с ним.
        Ну и дальше всё в таком же духе. Мои возражения не слушались. Мама кричала, потом плакала, хваталась за сердце, я капала ей сердечные капли, предлагала вызвать «скорую». Она отказывалась и рыдала вновь.
        Под конец я не выдержала и пошла одеваться, сообщив ей, что дело сделано, и ничего она не изменит. Она, рыдая, стала выгружать мои продукты из холодильника и пихать мне в руки, говоря, что мне есть кого теперь кормить, за кем ухаживать и обслуживать, а она помрёт и наконец освободит меня от тяжкого бремени.
        - Мама, выкинь их, выкинь их в помойку, если есть не хочешь! - под конец нашего разговора сорвалась я, тоже начав кричать. - И кто помрёт раньше, ещё не известно! Будешь так меня доводить, может и я! Всё! Делай, что хочешь. Я больше не могу здесь находиться.
        Я выскочила за дверь и, рыдая, пошла по улице, не разбирая дороги. На душе было несказанно паршиво. Ведь дала себе слово, что буду держаться и ничего обидного говорить ей не стану. Но вот опять не сдержала слово. Её понять можно, я отняла у неё надежду на внуков, нашла обузу и теперь вместо того, чтобы ухаживать за ней, когда она станет беспомощна, предпочту ей другой объект для заботы. Моя мама могла смириться с тем, что моим сердцем сейчас владеет карьера, а потом, может, появится кто-то, вроде принца, и я предпочту ей его и детей. А самый лучший вариант был бы для неё тот, который она и озвучила: я возвращаюсь под её опеку со своим ребёнком, и она живёт нашей жизнью. Поэтому какой-то там инвалид без роду и племени её оскорбил. Я её понимала, но принять её точку зрения не могла, для меня важным было другое. Вот абсолютно другое. По хорошему надо было к ней вернуться, и попытаться успокоить, ведь доведёт себя до нервного криза какого-нибудь специально, чтобы мне потом было стыдно. И ведь не к кому обратиться, чтобы кто-то её поддержал и успокоил.
        Может, Вере Борисовне позвонить, мелькнула шальная мысль, но я быстро отогнала её. Моя матушка не любительница проблемы напоказ выставлять, и воспримет это как дополнительное унижение. Вот в западне какой-то себя ощущаю, в её западне для меня, поскольку все её попытки сделать что-то хорошее мне оборачивались для меня лишь проблемами. Так же как и мои попытки для неё, мы обе зеркалили поведение друг друга и не могли выбраться из этого порочного круга.
        В это время раздался звонок мобильного, увидев номер Аркадия, я взволнованно нажала на ответ и, пытаясь придать голосу хоть какое-то приличное звучание, убрав непроизвольные всхлипывания, взволнованно спросила:
        - Да, Аркадий. Что-то случилось?
        - Ровным счётом ничего, лишь услышать твой голос захотелось. А вот у тебя явно что-то случилось. Колись, что.
        - Да ерунда. Ничего катастрофичного. Сейчас успокоюсь. Лишь с матушкой поговорила и оставила её на гране нервного криза. И теперь мучаюсь, что пошатнула ее хрупкое здоровье, а помощь оказать не могу, не примет от меня, особенно сейчас.
        - Ну что же ты так? О чём хоть говорила?
        - Призналась, что расписалась с Димкой, она вообще ничего о нём не знала, и она в амбиции впала. Я долго пыталась спустить на тормозах, убеждая, что поезд уже ушёл, ей всё равно принять это придётся. Тогда она прибегла к излюбленному методу: сейчас доведу себя, и ты будешь виновата в моей смерти. И я трусливо сбежала. Теперь путешествую по вечернему городу и пытаюсь успокоиться. Убеждая себя, что без зрителя, на которого это рассчитано, инсульт её всё же не накроет. А если накроет, то значит, судьба у меня такая, сразу за двумя инвалидами ухаживать.
        - Ты в каком сейчас районе?
        Я назвала улицу, по которой шла.
        - Не особо далеко, - откликнулся он. - Навигатор показывает, через двадцать минут подъехать могу. Хочешь в ресторанчик вместе сходим? Я так понимаю, Димке ты это озвучивать не будешь.
        - Ни за что не буду! Это я про Димку если что. А посидеть в ресторанчике согласна, но только если за мой счёт. У меня тут есть один хороший на примете. Подъезжай, и я накормлю тебя божественной уткой по-пекински. Только там её умеют так готовить.
        Мы сидели с Аркадием в небольшом ресторанчике и ели утку по-пекински. Он попытался что-то распростись меня о матушке, но я ушла от разговора, сказав, что еду нельзя портить разговорами с отрицательной энергетикой. Потом начала рассказывать философские китайские притчи и шутить по этому поводу, что только утка по-пекински заставляет меня попытаться всё же проникнуться глубиной столь необычных для меня, как европейца, трактовок философских понятий.
        - Что в них необычного? Мне последняя, например, очень понравилась. Где крестьянин на вопрос дервиша, хочет ли он знать правду, сам спрашивает, сделает ли эта правда его счастливым. Я вот как тот дервиш периодически сам себе этот вопрос задаю: надо ли моему пациенту знать эту самую правду, сделает ли она его счастливым.
        - Ты в прошлой жизни китайцем не был? - иронично подмигнула ему я, пытаясь соскочить со скользкой темы.
        - Не знаю, кем я был. А в этой точно, как тот дервиш маюсь периодически: сказать - не сказать.
        - Для всех ответ разный. Для меня точно: мне сказать. Я люблю правду любую и принимаю любой. А кто-то живёт по принципу: «я сам обманываться рад» и правда его, как того самого крестьянина, сломать может.
        - А вот что бы ты на месте того крестьянина сделала?
        - Приняла бы лису. Уже всё случилось: она подговорила нелюбимую крестьянином жену самой в кипяток кинуться, та это сделала сама, из-за своей алчности попытавшись получить то, что не заслужила, значит поделом. Теперь лиса живёт с крестьянином в образе жены, он с ней счастлив. Что ещё надо? Не брать ответственность и типа я тут не причём, «не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены», - привела я цитату из Ильфа и Петрова. - это как-то по-детски трусливо, если не сказать грубее. Надо уметь расплачиваться по своим счетам.
        - Ты и «Двенадцать стульев» любишь. Поразительно.
        - Это шедевр, его сложно не любить. Одно: «-Ваш девиз? -Всегда!» чего стоит. А «Вам дали лучший мех, это шанхайские барсы!»? А про строго спрашивающего пропуск вахтёра, но пропускающего и без него? Да вообще, что ни цитата - шедевр. И не спорь!
        - Я не спорю, наоборот, сам люблю. Можно сказать, настольная книга, которая замечательно поднимает настроение.
        - Солидарна. А какие ещё книги любишь, если не секрет?
        - Сейчас не до книг, работа всё время занимает. Эту пролистываю, когда совсем невмоготу становится.
        - Я тоже сейчас мало читаю, а вот в детстве и юности за уши оттащить от книг было невозможно. Причём без разбора, всё подряд, что попадало в руки. Что-то очень нравилось, что-то оставляло равнодушной. Я жила книгами.
        - А я в детстве не читал, лишь школьную программу, да и ту из-под палки. Увлёкся чтением, когда дочка появилась. Сначала ей сказки читал. Потом она сама книги читать стала и перед тем как что-то ей порекомендовать, прочитывал, потом с ней обсуждал. Мы дружны были. А сейчас уехала, и если раз в месяц позвонит, уже счастье.
        - Есть хорошая индейская пословица: Ребёнок это гость в твоём доме: накормил, воспитал, обучил и отпусти.
        - Это ты говоришь так, потому что не была на месте родителя.
        - С этим не поспоришь. Но вот будучи на месте ребёнка за которого хотят прожить его жизнь, скажу, надо иметь железный характер, чтобы не дать это сделать. И радости в этом мало. Мне удалось уйти из-под контроля лишь когда я заявила, что я бессердечная, злая эгоистка, но я продукт воспитания, и каждый получает то, что посеял, ну или родил. Моей родительнице не повезло, но здесь я могу лишь посочувствовать.
        - Так и сказала?
        - Да. И уже давно. Я тоже, как и твоя дочь, не балую звонками. О сожительстве не говорила, о росписи сказала лишь сегодня. Нарвалась на истерику и молюсь всем богам, чтобы дали сил моей матери пережить это моё очередное «предательство». Как-то не хочется иметь сразу двух инвалидов в семье.
        - Ты как-то очень цинично про это говоришь.
        - Я не люблю врать. Вот ужасно не люблю. Но жизнь часто вынуждает меня это делать. А для себя бы я предпочла всё по-честному. И вот по-честному, я не могу жить на одной территории с моей матерью. Я не желаю ей зла, я её люблю и готова помогать, всем, чем могу, кроме одного. Я не могу её подпустить к своей жизни. Нахождение рядом с ней губительно для меня. Она постоянно пытается меня переделать, сломать и впихнуть в рамки абсолютно неприемлемые для меня. Она не чувствует моих границ, не может предсказать мою реакцию. Я для неё Терра инкогнита. И узнать меня она не хочет, она хочет переделать по образу и подобию. Её воспитали так, и это знание надо передавать из поколение в поколение. Ведь заповеди и моральные догмы незыблемы. Правда, она их трактует совсем не по писанию, но это мелочи, раз так жили её родители, и она жизнь прожила. Теперь я обязана тоже, иначе я ужасная дочь.
        - Господи, слушая тебя, я впервые понял, о чём мне постоянно твердила моя дочь. Правда другими словами, и не похожа она на тебя ни капли. Она художница. И связалась с таким же. Уехали. Ни недвижимости, ни постоянной работы. Сегодня здесь, завтра там. Я принципиально денег не высылаю. Сказал: будет плохо, возвращайся, приму любую. Но не возвращается. И я надеюсь, что это значит, что у неё всё хорошо.
        - Ты любишь сладкую ложь или нелицеприятную правду?
        - Намекаешь, что всё иначе?
        - Ты не ответил на вопрос.
        - Давай правду, попробую пережить.
        - Точно сможешь?
        - Давай.
        - С такой формулировкой лично я бы к тебе не вернулась ни при каких обстоятельствах. Это значит признаться, что то, что чувствуешь внутри, было ошибкой. Не всем это дано. И ещё, конечно, зависит от того, что за этим стоит. Просто веселая жизнь, как в притче о блудном сыне, или души стремление. Возвращение к тебе однозначно заставляет поставить крест и на том, и на том. Ты вообще их своими словами на одну доску поставил. А если это не желание беспечной жизни без обязательств? Если это призвание именно творить? Она показывала тебе свои работы?
        - Последнее время нет, а раньше откровенная мазня была.
        - Малевич вон замалевал чёрной краской холст, и все до сих пор ахают: какой шедевр!
        - Ты считаешь это шедевром?
        - Я нет, но мировое сообщество считает. Так почему бы ей не попробовать стать вторым Малевичем или Пикассо? Это потребность осуществить попытку самовыражения.
        - Ты хочешь, чтобы я предложил ей деньги?
        - Нет! Ни в коем случае. А вот попросить прислать фотку её последней картины я бы попробовала. Сказала бы, что разговаривал тут с организатором выставки картин, рассказал ему о ней, и он попросил, чтобы понять в каком стиле она пишет. А потом, когда пришлёт, пошла бы в какой-нибудь салон и попросила оценить, заплатив оценщику. Исходя из оценки, написала бы, что ему в общем-то понравилось, но… и перечислила недочёты указанные оценщиком. После чего попросила написать ещё картину, учитывая рекомендации, типа вдруг ему понравится, и он для галереи купит. А потом, возможно, купила бы её картину для себя под видом какого-то ценителя.
        - Ты сказала, не любишь вранья. И предлагаешь врать.
        - Не люблю и не вру это разные категории, не находишь? С мамой, например, я постоянно вру. Иначе она в амбиции впадает и наши отношения ухудшаются в разы. Тебе предложила способ для самого себя понять действительно её художества всего лишь мазня или за этим кроется талант. Если мазня, то есть смысл подождать её возвращения в родные пенаты. Если нет, то помочь ты ей сможешь, лишь поддержав её талант. Кстати, мне пришёл в голову способ не врать. У тебя хватит мужества и любви к ней, чтобы честно сказать: я подумал и решил, ты чертовски талантлива, хочу для себя купить твою картину. Когда ты станешь знаменитой, это окажется неплохим вложением капитала. Сможешь? Тогда никакое враньё с оценщиком будет не нужно.
        - Пока не готов отказаться от мысли, что это лишь блажь. Она и настоящий художник для меня понятия плохо коррелированные.
        - Честно. Я оценила. А можно нелицеприятный вопрос?
        - Валяй.
        - Как бы ты отреагировал, если бы для твоих родителей понятия ты и настоящий хирург плохо коррелировались, и они посчитали это блажью?
        - Здорово укусила. Меня поддерживали, гордились с самого начала. Но я шёл туда, куда они и подталкивали. Это была, можно сказать, их мечта.
        - Так ты осуществил их мечту или всё же свою?
        - В какой-то момент это совпало.
        - Значит, тебе повезло. А вот дочери твоей не очень. Покажи мне хоть что-то из её рисунков.
        - У меня их нет.
        - Даже детских?
        - Может, у Иришки где и были спрятаны, я не знаю. На глаза не попадались.
        - А ей нравилось, что дочь рисует?
        - Мы не обсуждали это. Я знал, что она шлёт ей деньги. Не спорил. Но когда Иришки не стало, а эта вертихвостка даже на похороны не приехала, мол денег нет, я психанул. Сказал, давай, взаймы дам. Она сказала, что не хочет лезть в кабалу, и мать у неё в душе живее всех живых. Она за неё какой-то там обряд буддийский закажет, и это, мол, будет равноценно.
        - Ты не поверишь, но для неё это действительно так. Она не врала. Ты ждёшь соблюдения привычных традиций, а по большому счёту именно твоей жене приезд на похороны, возможно, и не был нужен. Он был нужен тебе. Ты почувствовал в этом неуважение к ней, к тебе. Но это твои чувства. Понимаешь о чём я?
        - Ей было трудно приехать и отдать последнюю дань? Уважить если не мать, то хоть меня?
        - Она не видела в этом смысла, - поймав недоуменный взгляд Аркадия, я подняла ладонь, - стоп, я говорю не за себя, это не я бы так поступила, я пытаюсь проанализировать её мировосприятие, исходя из твоих слов о ней. Я не защищаю её и не оправдываю. Я пытаюсь понять. Если тебе это неприятно, я готова заткнуться и извиниться.
        - Как ты на раз настроение считываешь. Нет, не надо. Пробуй. Мне, конечно, больно. Очень больно. Но я люблю её и хочу понять.
        - Можешь показать фотографию дочери?
        - Да не вопрос. Он достал бумажник и вынул оттуда фотографию девочки лет десяти.
        Сначала я возмутиться хотела, что старая фотография, и я не о такой просила, а потом понимание нахлынуло волной. Я смотрела на фотографию в его руках и понимала, что сейчас если открою рот, стану его врагом, как стала врагом Нелли. И потеряю, потеряю хорошего друга, и ему не помогу, напротив, лишу последних сил. Ну почему же я всегда всё порчу? За что мне такая доля портить в общем-то замечательным людям жизнь? Я зажмурилась и с трудом выдавила:
        - Красивая она у тебя девочка.
        - Говори! Я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Так вот, я тоже предпочитаю правду.
        - Аркадий, пожалуйста… Ты возненавидишь меня… можно, я оплачу заказ и уйду? - не открывая глаз, едва слышно проговорила я.
        - Ты этим и так сказала слишком много. Говори до конца! - в его голосе послышался напор, и я сдалась.
        - Ты хочешь вернуть свою девочку в то состояние, когда ты был для неё единственным кумиром. Ты гений, у тебя дар и благоволение небес, она слабее, и в твоих силах перекрыть ей пути развития, кроме как быть беспомощным ребенком подле тебя. Она вернётся, немного погодя вернётся, поломанная и несчастная, потому что там стена, тобой созданная стена, и она поймёт всю тщетность своих попыток. Но счастья тебе это не принесёт, хотя всю свою оставшуюся жизнь она проведёт подле тебя и по твоим правилам.
        Аркадий долго молчал, потом хриплым голосом спросил:
        - Это можно изменить?
        - Ты можешь. Купи любую её картину и повесь в своём кабинете или помоги ей её кому-то продать. Дальше всё у неё пойдёт, как по маслу, - проговорила я, потом резко встала и, сказав, что мне надо срочно в дамскую комнату, отошла от нашего столика.
        Аркадий не останавливал меня, он был весь в своих мыслях.
        Я подошла к администратору, с большими чаевыми оплатила заказ и попросила передать моему спутнику, что мне стало дурно, и я ушла.
        После чего отключила свой телефон и, не оборачиваясь, вышла из заведения. Да, я решила трусливо сбежать, потому что была не в силах выслушивать от него, какая я тварь. Я снова шла по улице и взахлёб рыдала, не обращая внимания на прохожих. Кто-то подошёл ко мне, предложил помощь, но я лишь головой помотала, мол, нет, не надо.
        Домой я вернулась нескоро, уставшая и наплакавшаяся вволю. Чтобы не попадаться на глаза консьержкам, прошла через паркинг.
        Дома включила телефон. Аркадий мне не звонил. В неотвеченных его входящего не было. Вообще никаких звонков не было. Это было одновременно хорошо и плохо. Хорошо, что высказать мне он ничего не захотел, и плохо, что я окончательно потеряла ещё одного друга, сделав ему невыносимо больно. «Что ж за ужасная планида такая у меня?!» - сидя на банкетке в коридоре, вновь задалась я риторическим вопросом, на который или не было ответа, или он был столь очевиден, что видеть я его в упор не хотела.
        Кот вспрыгнул на мои колени, потерся лбом о щеку, утешая и попутно сообщая, что всё в жизни проходяще, пройдёт и это.
        - Ты прав! - сказала я ему и, отбросив эмоции, решительно встала и пошла принимать душ.
        ***
        На следующий день в больнице Аркадия не было. Старшая медсестра сообщила мне, что он взял выходной, Димку выпишет дежурный врач, а если у меня есть какие-то вопросы, я могу Аркадию Львовичу позвонить на мобильный.
        Звонить я не стала, скорее всего, мой номер Аркадий внёс в чёрный список, не мог не внести. Глупо ждать, что когда-то захочется разговаривать с тем, кто в ответ на всё хорошее сделал так больно.
        Уже к обеду я перевезла Димку домой и после недолгих его охов и ахов, как всё удобно и замечательно продумано, поняла, что хочу немедленно сбежать из своей собственной квартиры. Позвонив сиделке Гале и попросив её прийти, я сообщила Димке, что меня срочно вызвали на работу и под его: «иди конечно, работа это святое», сбежала из квартиры, велев Гале, чувствовать себя хозяйкой, взять из холодильника имеющиеся продукты, что-то приготовить, и его накормить, а так же поесть самой.
        Сидя на лавочке в парке, я вспомнила вопрос генерального: «Ты представляешь, что это такое всю жизнь прожить с инвалидом?» и честно сама себе на него ответила: «Нет. Не представляла, и не знаю хватит ли у меня сил». Домой идти не хотелось. Хотелось сдохнуть, оставив Димке квартиру, а маме все деньги. Я подняла глаза и наткнулась на вывеску «Нотариус».
        «Какое счастье, что теперь есть электронные базы имущества, а в сумочке у меня лежат документы», подумала я и решительно зашагала в указанную контору.
        Через пару часов, поскольку там была очередь, я уже покидала её, составив подробное завещание.
        Домой идти по-прежнему не хотелось, и в это время раздался звонок мобильного. Увидев номер генерального, я сразу напряглась и тут же ответила:
        - Да, босс. Вся внимание.
        - Слушай, извини, что дергаю. Но ты мне нужна. Можешь подъехать?
        - Легко! - радостно согласилась я. - Минут через тридцать-сорок в зависимости от трафика буду.
        Я отключилась и вызвала такси.
        Когда я через двадцать восемь минут вошла в его приёмную, он стоял там и нервно курил. Светы не было.
        - Быстро ты. Проходи, - указал он мне рукой на дверь кабинета.
        Я вошла, несмело замерла у его стола.
        - Садись, - проговорил он, закрывая за моей спиной массивную звуконепроницаемую дверь.
        Сев, я выжидательно уставилась на него.
        - Можешь с завтрашнего дня к обязанностям зама приступить? Я помню, что обещал, но Юрка срочно в Питере нужен.
        - Могу и даже с радостью. Соскучилась по работе. Закавыка лишь в том, что не представляю, что делать и как. А так я, как тот герой мультика про пластилиновую ворону: кто тут в цари крайний? Никого? Так я могу.
        - Ты чего радостная такая? Я ожидал претензий, а ты на позитиве всё восприняла.
        - Честно?
        - Было бы желательно.
        - Из дома сбежать хочу. Сутками на работе пропадать готова, лишь бы туда не идти теперь.
        - Вадик плохо всё сделал?
        - Нет, что Вы, босс. Он всё сделал великолепно. Я очень, очень благодарна и ему, и Вам. Это сказочно всё удобно, - с чувством выдохнула я, а потом едва слышно добавила: - Но только не для меня. Я перестала ощущать свой дом своим убежищем, - потом подняла взгляд на генерального и более бодрым тоном продолжила: - Но это естественно. Так и должно было быть. Я скоро привыкну. Просто времени мало прошло. И сейчас работа, это как глоток необходимого мне воздуха. Так что готова эффективно трудиться на Ваше благо, главное расскажите как. И я постараюсь всё сделать наилучшим образом.
        - Чудесный настрой, и меня радует. Алин, вот чем больше смотрю на тебя, тем больше понимаю, что мне сказочно повезло с тобой.
        - Не говорите «гоп», босс. Давайте сначала прыгнем. Итак, что я должна делать?
        ГЛАВА 7
        ***
        После описанных событий я окунулась в круговерть рабочих проблем и домой приходила лишь ночевать.
        Сиделка Галя согласилась работать у нас с раннего утра до позднего вечера. Ночью Димке помощь к счастью не требовалась. А потом он потихоньку стал учиться вообще всё делать самостоятельно и месяца через три заявил мне, что помощь Гали ему вовсе не нужна, он научился всё делать сам. Лишь выезжать гулять пока боится, но помогать ему первое время может моя мама. А потом он и с этим начнёт справляться.
        Да, про маму. Она пришла к нам через неделю после нашего с ней разговора, в моё отсутствие. Галя пустила её. После этого, мама, объяснив, что приходится мне матерью, попросила её погулять, чтобы иметь возможность наедине поговорить с Димкой. Галя покладисто продиктовала ей номер своего мобильного и ушла, предварительно отзвонившими мне, как только вышла.
        Я трусливо решила не вмешиваться и подождать, чем кончится разговор моих ближайших членов семьи. А закончился он на удивление мирно. О чём они говорили, я не знаю, Димка лишь отшучивался, а у мамы узнать не могу, мы до сих пор разговариваем очень напряжённо и лишь по делу. По итогу она ходит к нему в гости, приносит деревенский творог и козье молоко, которые покупает специально для него на рынке у какой-то проверенной бабульки, ибо они, по её мнению, способствуют быстрому укреплению организма и сращиванию костей, а так же помогает по мере своих возможностей и даже вывозит гулять, но строго в моё отсутствие. Когда она узнает, что я приду, она уходит. Димка с радостью пьёт молоко и ест творог, комментируя, что это вкус его детства, и именно такими кормила его бабка. Я не протестую. Меня такой расклад устраивает.
        Как устроило и то, что помощь Гали больше не нужна. Я выплатила ей двухмесячный оклад, чтобы она могла найти новую работу, и написала хорошую характеристику. Она сказала, что очень благодарна, и если мне ещё будет нужна её помощь, она с радостью. Надеюсь, мне это не потребуется, и у неё всё будет хорошо и без моей работы.
        Ещё забыла. Я с помощью Вадика выбрала и купила новую машину. Большущий джип, переделанный так, что в него легко входит коляска. Но я его не люблю. Эта громадина меня раздражает. Ни втиснуться никуда, ни сманеврировать толком. Поэтому езжу лишь по необходимости, в основном с Димкой по врачам, и подумываю купить себе что-то маленькое и мощное, типа спорткара. Благо платит мне босс достаточно, и деньги есть.
        Правда за эти деньги я теперь превратилась полностью в его марионетку. Он говорит что и как делать, я делаю. Иногда даже по ролям расписывает своё и моё поведение и на совещаниях, и с заказчиками, и с подрядчиками. Моё мнение иногда учитывается, но не часто, обычно босс в приказном порядке просит держать его при себе.
        Первое время, пока я входила в курс дела, мне такое положение дел нравилось. Я не боялась и чётко знала, как себя вести, но чем больше я вникала в смысл и подноготную всех рабочих процессов, тем больше такое положение меня начинало напрягать. Поскольку ощущала я себя безмозглой куклой.
        И однажды, когда подвыпивший после удачно заключённого договора босс полез меня пылко обнимать, с огромным негативом послала его и ушла, хлопнув дверью.
        На следующий день он вызвал меня, и поставив перед своим столом и ледяным тоном проронил:
        - Значит так, Алина. Я пообещаю тебе, что больше руки распускать не стану, но и ты пообещаешь мне, что больше таких выкрутасов не допустишь. Я редко кому такое спускаю. Тебе на первый раз спущу. Но больше, чтобы такого не было! Поняла?!
        Как же мне захотелось немедленно ещё раз послать его, никто и представить себе не может, но я сдержалась и холодно проговорила:
        - Мне приятно, Виктор Владимирович, что Вы осознали недопустимость Вашего вчерашнего поведения, но то, что Вы недопустимой посчитали мою вынужденную попытку защитить свою честь и достоинство для меня является знаком, что как-то нам следует пересмотреть наши взаимоотношения. Вы привыкли к безропотному подчинению. Но я не кукла. И быть куклой не по мне. Поэтому предлагаю уволить меня за прогул и выставить счёт такой, что буду оплачивать всю оставшуюся жизнь. Я соглашусь. Надеюсь, это Вас удовлетворит и дополнительно мстить Вы мне не будете. Со свой стороны клятвенно обещаю, что известной мне о фирме информацией ни с кем делиться я не стану и лично от меня никто ничего не узнает. Вы, конечно, можете поступить ещё суровее, выгнать меня с волчьи билетом, отнять вообще всё, что имею, даже жизнь, но смысла большого не вижу, я птица не того полёта, чтобы Вас это порадовать могло.
        - Алинка, вот что ты за стерва такая… Ведь так и знал, что сейчас выделываться начнёшь! - кулак генерального врезался в стол. - Почему ты не можешь, просто сказать: «да, хорошо». Вот почему? Если я пообещал, ПООБЕЩАЛ, что впредь, даже выпив, тебя не трону? Ведь если не сдержал бы слова, ты точно так же могла не сдержать своего. Но ты лезешь в бутылку. Вы, женщины, все такие тупые?!
        - Вряд ли все, Виктор Владимирович. Но то, что я тупая, это факт. Поэтому предлагаю меня уволить. Можете не сразу. Готова пару месяцев или чуть больше вводить в курс дел нового зама. Главное понимать дальнейшую перспективу.
        - Мало того, что тупая стерва, ещё и упрямая. Нет, дорогая моя. От меня тебе теперь не сбежать. И никуда я тебя не уволю. Будешь работать, хочешь или нет.
        - Не поняла. У нас рабство вновь ввели?
        - Считай, что да. Причём пожизненное. Не уходят от меня без моего на то желания. Всё. Иди, работай.
        - И не подумаю, - я уселась в кресло и положила ногу на ногу. - Считайте, на работу я сегодня не пришла.
        Он подошёл ко мне вплотную и рявкнул:
        - А ну встала, а то пожалеешь!
        Глядя ему прямо в глаза, я медленно встала, и проронив с огромным энергетическим посылом: «это была последняя команда, которую я выполнила», направилась к выходу.
        Он схватил меня за плечи, развернул к себе и взглядом упёрся мне в глаза. Мы минут десять не сводили друг с друга глаз, потом он разжал руки и, отступив вбок, негромко произнёс:
        - Вот первый раз такую женщину вижу. Ты, Алинка, похоже, готова сейчас прям тут на амбразуру грудью лечь. Только ни к чему это. Не воюю я с тобой. Давай, сядь, поговорим спокойно. Я вижу, ты уперлась, и дело не только во вчерашнем. Тебя, похоже, всё достало, и я стал последней каплей. Извини. Не хотел обидеть. Давай, откровенно озвучивай, что в отношениях поменять хочешь, до уровня, который приемлемым посчитаешь. Может, договоримся.
        - Откровенно? Это очень опрометчивая просьба, босс, поскольку если откровенно, то достал ты меня так, что договариваться не хочу. Ненавижу людей, которые считают, что если у них есть деньги, то они вправе больше не считаться ни с кем и ни по какому поводу, - устало выдохнула я.
        - Вот я ни с кем не считался, когда должность тебе после доноса дал и потом Вадика послал, чтобы помог. Вот ни капли не считался. Как быстро всё хорошее забывается.
        - Значит так, босс, тыкать своими хорошими делами - последнее дело. Как думаешь, мой Димка кому тыкать должен, что жизнь кассиршам и бабулькам сохранил? Им? А герои войн, кому счёт предъявить должны? Тебе или другим олигархам, которым дали возможность деньги тут делать, а не грядки на чужбине полоть? Ты сам-то по всем долгам расплатился, чтобы мне о моих напоминать? Наша жизнь, устроена так, что добрые дела здесь редко в прямой зачёт идут, у них другое предназначение. Поэтому не порть себе карму, пытаясь мне долгов понавесить. Я не ведусь на подобное и толку не будет никакого, лишь себе навредишь.
        - Уела. Ладно, мисс остроумие и отвага, претензии сняты, долги списаны, давай продолжай. Может, базу для консенсуса всё же найдём.
        - Странно слышать. Вот зачем тебе консенсус со мной, босс? Кто я такая?
        - Честно?
        - Желательно.
        - Давным-давно таких, как ты, не встречал. То, что не побоялась сейчас ругаться со мной и на ты перешла, в моих глазах тебе лишь ценности добавило. Ты в лицо умеешь говорить правду.
        И тут я, не сдержавшись, начала смеяться, а отсмеявшись, покачала головой:
        - Я столько вру. Я постоянно вру, всем. Ты один из немногих, если не сказать единственный с кем меня сейчас прорвало, и я начала говорить то, что думаю. Наверное, потому что в глубине души очень устала от этого постоянного вранья и хочу завершить этот цикл. Димку вытащила, дальше сам справится. Мама к счастью здорова. И меня здесь не держит ничего. Работа ещё до этого держала. Интересно было. Но ты превратил в марионетку, а быть ею выше моих сил. Я не продаюсь ни за деньги, ни за благополучие. Вот вышвырнешь сейчас и поеду куда-нибудь волонтёром, где сдохнуть быстро можно. А если сам поспособствуешь быстро умереть, поблагодарю.
        - Ты не любишь мужа? - генеральный подошёл вплотную и вновь заглянул в глаза.
        - Люблю, - устало выдохнула я.
        - Так об этом не говорят, - покачал он головой.
        - Босс, я люблю именно так, я не умею любить по-другому. И то, что меня возбуждённо не трясёт при упоминании о нём, не повод попытаться склонить меня к адюльтеру. Я перестану окончательно уважать и себя, и Вас, если сейчас попробуете это сделать.
        - Ты опять на Вы перешла. Это как трактовать надо?
        - Поняла, что отсутствие дистанции чревато.
        - Ладно, я тебя услышал. Теперь послушай меня. Первое - мы команда. И из этой команды сбежать я тебе не дам. Ни на этом свете не дам, ни на тот не пущу. Это первое. Второе - марионеткой больше не будешь, самостоятельности дам больше, но и спрос с тебя двойной будет, не справишься, все как было верну, - он сделал небольшую паузу, я заинтересованно молчала, и он продолжил: - Ну и третье, и наверное, в этой нашей с тобой тупиковой на данный момент ситуации, основное. Давай, ты меня будешь отцом считать. Ты ведь Викторовна у нас. И я тезка твоему отцу и по возрасту не намного его и младше. Я видел в твоём личном деле он совсем молодым родил тебя и рано умер. Поэтому предлагаю, что его функции возьму на себя. И отношение именно из этой иерархии строить будем. Я опекаю, забочусь, порой контролирую, могу на эмоциях и приобнять, но дальше этого дело не пойдёт. Обещаю. Ну и на эмоциях поругаться могу. Тебе в свою очередь тоже готов спускать и капризы, и эмоции, и претензии. Можешь хлопать дверями, и посылать, чёрт с этим, стерплю. Лишь за грань не переходи и публично не позорь.
        Видя, что я готова гневно возразить, предостерегающе поднял руку:
        - Я ещё не закончил.
        - Вся внимание, - едва сдерживаясь, проронила я.
        - Тогда четвёртое, так сказать заключительное. Ты нужна мне. Очень нужна. У меня сейчас не лучший период. Всё сложно. И без твоей помощи мне не выстоять. Если уйдёшь, преследовать, конечно, не буду. Это так, ради понта сказал. Но подпишешь всему моему делу и возможно мне, приговор. Готова на это. Вперёд. Теперь готов выслушать тебя.
        Вместо ответа я начала вновь смеяться. Потом села в кресло и откинувшись на спинку проговорила:
        - Браво! Вот просто браво! Ты крутейший психолог, босс. Вбрасывал и смотрел. А потом в последний момент догадался и нашёл беспроигрышный вариант. Профессионализм зашкаливает. Я потрясена. Вот честно.
        - Так уйдёшь?
        - Если ответишь откровенно, то нет.
        - Спрашивай.
        - Зачем я тебе?
        - Откровенно, говоришь тебе надо ответить… - задумчиво проговорил он. - Если откровенно, то не знаю. Просто чувствую. У меня так и раньше было. Вот чувствовал, что надо идти этой дорогой, и мы обходили минное поле. Чувствовал, что не надо что-то делать, и трижды покушения на меня не удавались. Вот и сейчас чувствую, что отпускать тебя нельзя. Просто чувствую. Что это - не знаю, может интуиция, а может, ангел у меня хороший.
        - Выиграл, - я демонстративно подняла руки: - Сдаюсь! Формат общения давай обговорим ещё раз. Ты явно перегнул с этим: папа-дочка, я понимаю, пробовал на моей потере сыграть. У меня и правда с отцом очень доверительные отношения были, и я тоскую без них, но это не повод явной фальшивкой эту дыру пробовать заткнуть. Поэтому давай без этого. С твоей стороны готова терпеть нелицеприятные высказывания, но без хамства и явных команд, мне это претит. Со своей стороны постараюсь подстроиться под устраивающий тебя или Вас формат.
        - И почему сразу фальшивкой? Я ведь искренне старался заботиться о тебе. Ты испугалась, что за этим стоит попытка склонить тебя к адюльтеру. Поэтому предлагаю тот формат, при котором её быть не может.
        - Ты намекаешь, что вчера я ошиблась?
        - Нет, не ошиблась. Это я сегодня понял, что ошибся вчера. И предлагаю отношения в которых и тебе, и мне будет комфортно. Отныне постараюсь в тебе видеть дочку, гордую, немного своевольную, но несмотря ни на что желающую помочь и поддержать.
        - Видеть в тебе заботливого отца это что-то, босс. Я в шоке.
        - Надеюсь, приятном шоке. Ну так что? Договорились?
        - А тебе в голову не пришло, что ты этим настоящих детей предаёшь?
        - У меня кроме старшей дочери двое приёмных мальчишек. Поэтому нет, не пришло, ни тогда, когда их брал, ни сейчас не пришло, - достаточно жёстко ответил он.
        - Не знала, обидеть не хотела, вопрос задала исключительно для того, чтобы понять в каком окажусь положении, если соглашусь с таким раскладом, - я нервно сжала руки перед собой. Потом, немного подумав, подняла на него взгляд и проговорила: - Моя мать, если бы сейчас узнала об этом, сказала бы мне, что этим я предала отца, и вся моя любовь к нему была не более чем показуха. Я не плакала на похоронах и никогда не говорила о том, что мне тяжело без него. А сейчас готова посчитать отцом того, кто дал мне денег. Продажная я предательница.
        Генеральный попытался что-то сказать, но я просительно подняла руку, и он ничего не сказал, и я продолжила:
        - А вот отец наверняка сказал бы другое. Я уверена, что сказал бы, - на глаза у меня навернулись слёзы, и я, подняв наверх голову, сглотнула несколько раз, пытаясь их сдержать.
        Генеральный молча подошёл, одним движением за плечо выдернул меня из кресла и крепко обнял, поглаживая при этом по спине. Потом тихо шепнул на ухо:
        - Мои мальчишки дети погибшего друга. Считай, тебя мне тоже так передали, без слов, клятв и обещаний. Но я не обижу. Клянусь.
        - А где их мать? - осторожно высвобождаясь, спросила я.
        - Тяжелая история, не спрашивай.
        - Я не имею права знать? - сразу насупилась я.
        - Имеешь. Но давай не сегодня. Не готов, - достаточно резким тоном ответил он.
        - Хорошо, - я осторожным движением кончиками пальцев коснулась волос на его виске и, заглядывая в глаза, тихо и просительно проговорила: - пожалуйста, не обижайся на меня.
        Он перехватил мою руку, сильно сжал ладонь. Немного помолчал, потом хрипло спросил:
        - Ты так извинялась перед отцом?
        Я молча кивнула, и тут же вскрикнула от боли, так усилился его захват.
        - Извини, извини, не рассчитал, - он тут же разжал пальцы и прижал к своим губам мою пострадавшую руку. Потом начал её поглаживать, приговаривая: «у кошки боли, у собачки боли, у Алинки всё пройди и жирком заплыви».
        - А давай ни у кого ничего болеть не будет и у меня заплывать жиром тоже? Можно? - не смогла я сдержать улыбки.
        - Это присказка такая. Я так дочку жалел, - обиженно произнёс он.
        - А давай так: раз, два, три, ни у кого ничего не боли! Я в детстве яростно протестовала против маминой, такой как у тебя, присказки, её, наверное, все знают. И папа мне придумал свою.
        - Договорились, - лицо генерального неожиданно осветила улыбка, - итак: раз, два, три, ни у кого ничего не боли! Помогло?
        - Ещё как! Суперское заклинание! Всё прошло и не болит, - я игриво повертела кистью руки.
        - Я рад, что его освоил. Ладно. Иди. На сегодня свободна.
        - Я не могу быть на сегодня свободна. У меня летучка через два, нет уже через час. А потом приедут представители конкурентов с предложением о совместном выходе на тендер.
        - Чёрт, забыл о них. Слушай, ты хотела самостоятельности. Вот самостоятельно и разрули всё с ними.
        - С каким итогом?
        - А с каким хочешь. Там и тендер не особо значимый, и эти деятели вряд ли что-то интересное предложить смогут. Но если предложат, то почему нет? Развлекись, моя девочка, и реши всё сама. По итогу доложишь.
        - Круто, босс. Я тебя люблю, - радостно выдохнула я и, споткнувшись о его непонимающий взгляд, поспешно добавила: - со всей признательностью дочернего сердца.
        - Вот чертовка! - хмыкнул он. - Ладно, иди.
        ***
        Дни потекли бурной и немного нервной чредой. Босс, как и обещал, снизил контроль и дал мне немного свободы действий. Мнение моё теперь выслушивалось почти всегда.
        Лишь, когда я попыталась немного вступиться за своего бывшего зама, босс с негодованием так отчитал меня, что я больше эту тему не поднимала. По итогу босс довёл его до увольнения по собственному желанию и тот ушёл к нашим самым большим конкурентам, видимо, прихватив рабочие базы всего подразделения. Потому что у конкурентов буквально через неделю рухнуло всё. Их босс в негодовании звонил нашему, но его не было, поэтому ответила ему я, и он наорал на меня, что так дела не делаются, что мы засланца им подсунули, который всё у них обрушил. Я всё выслушала, сказала, что не в материале, какой засланец и что он мог обрушить у них, и самое главное как. После чего спросила, о ком всё-таки идёт речь и, услышав знакомую фамилию Цыплакова, сообщила, что у нашего генерального директора были претензии к этому нашему бывшему сотруднику по работе, и тот предпочёл уйти по собственному желанию. Рекомендаций мы ему не давали, и я искренне недоумеваю, какие претензии у их фирмы могут быть к нашей. В ответ я услышала пожелания очутиться в их шкуре и обещания, что Цыплакову теперь не жить.
        Выслушав мой доклад, вернувшийся босс сообщил, довольно потирая руки, что не ожидал такого откровенного наезда, который по сути был равносилен признанию об использовании краденных баз данных.
        - Они нам такой дополнительный карт-бланш в руки дали, Алинка! Здорово, что он эмоции не сдержал. Теперь при случае использую. Жаль, конечно, что ты по-женски слезу не пустила, мол, как Вы можете так оскорблять ни в чём неповинную даму, тогда бы вдвойне красочно преподнести это было можно. Ладно, сообщу всем, что ты рыдала потом, повесив трубку. И мы «скорую» тебе вызывали.
        - Поплакать не догадалась, босс. Да и глупо как-то плакать, когда на тебя орут.
        - Эх, ты как будто и не женщина, Алинка. Это ведь мощное женское оружие, если им с умом пользоваться. Ладно. Со «скорой» вариант тоже неплох. Буду всем рассказывать, что моего заместителя до криза довели, обвинив в том, что украли у нас не то, что ожидали.
        - А как думаешь, его правда убить за это могут? - немного нервно поинтересовалась я.
        - Да для красного словца этот придурок тебе это сказал. Когда хотят убить, на каждом углу об этом не трубят. Поэтому точно нет. А вот по статье уволят точно, да ещё материальный убыток небось понавесят. Ну я бы точно навесил. Так что твой Цыплаков вряд ли когда-нибудь тебе ещё на пути встретится. Его дело теперь внизу шуршать и не отсвечивать.
        - Ты безжалостен, босс.
        - С предателями, да, не церемонюсь. Кстати, всё спросить хотел, почему ты сама лично никогда и ни в чём его не прижала, пока ещё тут он работал? Ведь на раз могла. Я всё ждал, думал, вдруг захочется лично, но не дождался, и начал действовать сам.
        - У меня договор со Вселенной, моими обидчиками занимается она, я стараюсь не вмешиваться, - захихикала я.
        - А ведь похоже на то, - босс задумчиво потёр висок, - ты не представляешь, как меня с ним накрыло. И пока ты сейчас не рассказала о результатах, ведь не отпускало.
        - Я пошутила, босс, - немного озадаченно нахмурилась я.
        - В каждой шутке лишь доля шутки. А тут я и доли не вижу. Это, скорее всего, истинная правда. Алинка. Тебе перейти дорогу чревато. Ты, может, и простишь, а вот Вселенная вряд ли.
        На этих его словах у меня перед глазами полыхнул тот самый пожар, и я вновь услышали те крики, и не осознанно прижала руки к ушам и, зажмурившись, замотала головой.
        - Алина, что с тобой? - строгий голос босса немедленно вывел меня из этого морока, и я, облегченно вздохнув, попыталась натянуто улыбнуться:
        - Всё в порядке, босс. Мышцу неудачно потянула, но уже всё прошло.
        - Не ври! Мне врать нельзя. Отцам не врут. Что произошло?
        - Вспомнилось, но говорить об этом не хочу. Не готова говорить. Даже родной мой отец этого не знал. Не сейчас. Может потом, когда-нибудь. Пожалуйста, - я состроила просительную физиономию, как кот из Шрека.
        - Понял. Скелеты в шкафу есть, похоже, у всех. Ладно. Забыли. Но если ощутишь необходимость выговориться, хоть по этому поводу, хоть по-другому, я выслушаю и информация никуда дальше не пойдёт, обещаю.
        - Спасибо, босс. Я тебя люблю, - улыбнулась я и поспешно добавила: - как дочь люблю.
        - Чертовка! - улыбнулся в ответ он.
        Это было уже традицией, что он так меня называл, когда ему было приятно, стараясь скрыть истинное отношение за показной вроде как грубостью. Но это слово в отношении меня грубым не было ни разу.
        ГЛАВА 8
        ***
        Ещё какое-то время жизнь моя шла по накатанной без особых приключений, а потом, потом всё завертелось таким колесом, что мне начало казаться, что события мелькают со скоростью смены картинок в калейдоскопе. Ещё секунду назад была одна, и уже абсолютно другая.
        А началось всё с того, что босс вызвал меня в начале дня и доверительным голосом попросил:
        - Алиночка, солнце моё, можешь разово выполнить поручение не совсем законного характера?
        - Не поняла, - озадаченно уставилась я на него.
        - Я знаю твои принципы и сразу признаюсь, дело не слишком законное, но послать кроме тебя некого. Ну вот совсем. Я вляпался в двойную, а то и тройную игру. И рискую стать разменной монетой сразу с двух сторон. И то, что сейчас попрошу сделать, может помочь мне выпутаться из этой ситуации.
        - Делать-то что надо? - немного нервно спросила я, просьба босса меня не порадовала, но внутреннего испуга я не ощущала, а через некоторое время и вовсе появилась некая уверенность, что по итогу всё будет хорошо.
        - Передать деньги. Большую сумму денег одному человеку.
        - Взятка?
        - Не совсем. Скорее попытка расплатиться и выйти из игры.
        - Хорошо, - покладисто кивнула я: - Кому, сколько, где, как и когда?
        - Спасибо, моя хорошая. Вот абсолютно не ожидал, что так легко согласишься. Деньги вон, - он кивнул на большую спортивную сумку, стоящую у стены. Сегодня вечером. В ресторане, - он сказал название, которое было у всех на слуху. - Он там будет с охраной. Скажешь пароль, тебя проведут к нему.
        - Босс, скинь карты, в чём проблема, кого-то из твоих мальчиков послать, - спросила я, практически внутренне уже зная ответ на поставленный вопрос, но мне хотелось его услышать.
        - Если приедет кто-то из моих доверенных лиц, его к нему не пустят. В его окружении есть мои недоброжелатели. Ты человек новый, женщина. Тебя мог прислать кто-то ещё, поэтому тебя пропустят.
        - Ты скажешь мне сначала чужой пароль, а потом, увидев того, кого хочу, я скажу, что от тебя?
        - Абсолютно верно.
        - Расклад поняла. Сделаю, но сумку не потащу, пусть твои мальчики мне чемодан на колесиках купят срочно. А я съезжу домой, переоденусь и вернусь.
        - С чемоданом тебя не пустят. Там может быть бомба.
        - Не пластиковый, а как такая же сумка, лишь на колесиках. Подожди, - я достала телефон открыла первое попавшееся предложение типа «чемодан-сумка для стильных женщин» и пролистав предложения, тыкнула пальцем: - вот, например, такой.
        - Ссылку кинь, - попросил босс, и я по айр-дропу перекинула ему картинку с описанием.
        Просмотрев его, он только хотел его кому-то переслать, как я схватила его за руку.
        - Нет! Не по связи. Если тебя отслеживают, это может послужить наводкой. В твоих играх перестраховка лишней не бывает. Устно дай задание проверенному человеку, и пусть не светит покупку. Я подъеду на машине, за полтора часа до встречи, выходить не буду, пусть мне в багажник закинут чемодан, и я поеду.
        - Алин, всё не так страшно. Я не под таким плотным колпаком. Просто моих людей туда не пустят и всё.
        - Босс, слушай, может у меня и мания, но дай поиграть в шпионку, тебе жалко что ли?
        - Для тебя ничего не жалко.
        - Тогда до вечера, босс. Если что, скажи всем, что я на выезде. Как подъеду, отзвонюсь.
        - Договорились. Давай, с Богом.
        Я кивнула и вышла. Сначала поехала в парикмахерскую и сделала обалдемонную прическу и вечерний макияж. Потом поехала домой и переоделась в стильное ярко красное длинное платье с разрезом, на шею намотала красивый нежно розовый шарф, а поверх накинула лёгкий белый плащ. После чего, сообщив Димке, что еду очаровывать возможных заказчиков, под его восторженные комментарии, покинула квартиру.
        Подъехав на своём громадном джипе к парковке офиса, я отзвонились боссу, и он сам вышел с выбранным мною матерчатым чемоданчиком в красно-белой гамме, и загрузив мне его в багажник, подошёл к водительскому сиденью, видимо намереваясь пожелать мне счастливого пути или дать последние указания, но когда распахнул дверку и увидел меня, потрясено замер и минут пять молча рассматривал. Потом глубоко вздохнул и негромко произнёс:
        - Ну ты даёшь, Алинка. Ты вроде всегда стильно выглядишь, но сейчас это бомба. Господи, я начинаю жалеть, что выбрал не тот формат нашего общения. Ты чертовски обворожительна.
        - Ты всё правильно выбрал, босс. Я тебя обожаю, - я послала ему воздушный поцелуй и едва слышным шёпотом закончила фразу: - а в противном случае возненавидела бы. Так что в десятку ты попал.
        - Умеешь ты подбодрить, чертовка. Ладно. Поезжай с Богом. И как только закончишь, отзвонись.
        Я припарковалась метров за восемьсот от ресторана, прошла до него пешочком, вальяжно вошла внутрь, поигрывая шёлковым шарфом, сообщила пароль, подождала, чтобы мой чемодан проверили ручным сканером, а после того как меня привели к немолодому усталого вида мужчине, передала на его глазах чемоданчик, потом по его приглашению присела к нему за столик, дождалась, чтобы ему сообщили, что было внутри, и когда он удивлённо спросил: «не много ли?», вот тогда сказала, что я совсем от другого. На вопрос: «Почему сразу не сказала?» , я ответила, что опасалась, что меня иначе не пропустят. «Красавица, теперь тебя будут пропускать всегда, - ответил он, - Лишь имя своё назови, и пропустят». Я сказала, что зовут меня Алиной, пожелала ему приятного аппетита, и хотела уже откланяться, но он предложил чай, пришлось мне, обворожительно улыбаясь, сообщать, что я исключительно посыльный, на работе не пью и не ем, и пока боссу не отрапортую о выполненном задании, принять его приглашение никак не могу.
        - Я сам ему скажу, - мужчина взял телефон, набрал номер, потом проговорил: - Кузьмич, ты прислал очаровательнейшую курьершу. Я всё получил. Можешь ей сказать, чтобы составила мне компанию за трапезой, в долгу не останусь, ты знаешь.
        Что ответил мой босс, я не слышала, но вопрос, обращённый ко мне прояснил ситуацию:
        - Ты его дочь?
        Я кивнула.
        - А что сразу не сказала?
        - Об этом мало кто знает. Он не светит наше родство.
        - Понятно. Ладно. Иди. Надеюсь, ещё увидимся.
        - Спасибо. Очень Вам благодарна, - улыбнулась я и вышла.
        Пока шла к джипу, набрала номер босса. Сначала он взволнованно осведомился всё ли со мной в порядке, и как только услышал, что всё хорошо, начал орать, что я чёртова дура, что так вырядилась, и что это счастливое стечение обстоятельств, что заинтересовав такого человека, мне удалось без проблем от него уйти.
        Через некоторое время мне надоел поток его возмущений, и я его прервала спокойным:
        - Не ори, всё уже позади.
        - Это ты так думаешь, что позади. Вот как пить дать, теперь прицепится ко мне, чтобы тебя к нему отправлял по любой ерунде. А потом найдёт повод всё же изнасиловать.
        - Не, он не изнасилует, босс. Это явно не его метод. Скорее всего, попробует подкупить. Я приду, а там ролекс на столе, или ключики от новой машины, и он такой «не хотите ли пройти в номера?». А я такая: «ну что Вы, что Вы, я девушка честная, давно и глубоко замужняя, мне такого никак нельзя». А он на следующий раз: «а ежели яхта вот к примеру». И я такая: «яхта, это надо подумать. Можно, я с папой посоветуюсь? Нет, папа не разрешил. Вы уж извините, но яхта нам в семью не нужна, папа сказал, укачивает не яхтах сильно, и меня тошнить на ней будет, и самолёт тоже не нужен, поскольку летать я сама боюсь».
        К концу моего монолога босс начал смеяться.
        - Алинка, ты комиком быть не пробовала?
        - Нет. А было надо?
        - У тебя явно талант.
        - Я ненавижу публично выступать. Так что мой талант исключительно для избранных. Ладно, не злись. Если в следующий раз попросит именно меня приехать, приеду чучундра чучундрой, и он сразу разочаруется.
        - Скажи, зачем так вырядилась?
        - Ты ведь говорил, что у тебя чувство бывает: «так надо», вот и у меня оно было. Чёрт знает зачем, может не пустили бы меня к нему иначе, или сказать не дали, что от тебя, а так я сидела с ним рядом, и всё сказала без проблем.
        - Ладно. Понял. Разрулим как-нибудь с божьей помощью. Поезжай домой, поздно уже.
        ***
        На следующий день, босс приехал в офис к вечеру и сообщил мне, что мой вчерашний знакомый сделал ему такое предложение от которого практически невозможно отказаться. Условие одно. Деньги по договору должна привезти я.
        - Да не вопрос, отвезу, - усмехнулась я. - оденусь лохудрой и отвезу.
        - Алинка, такие люди шутки не любят. Мы играем с огнём. Это явно плата за свидание с тобой.
        - Наш оппонент устал и скучает. Если я дам ему возможность посмеяться над собой, и он не почувствует себя тем, над кем подшутили, может и выгорит всё.
        Босс долго сомневался, но я его уговорила. Только попросила согласиться на сделку прям перед моим визитом.
        В результате я приехала одевшись, практически пацаном, в облике которого бегала в магазин, и таща по полу большую спортивную сумку. Охранникам сказала, что я Алина. Когда меня не особо вежливо приволокли к столику, стащила с головы кепку, распустила волосы, и сев прям на пол, разрыдалась, причитая сквозь слёзы, что хотела ехать с друзьями в поход на рыбалку, отец в последний момент дёрнул, что орал, чтоб срочно ехала, я даже переодеться не успела, а теперь здесь, в элитном ресторане я выгляжу мало того, что как пугало, так ещё охранники за шиворот таскают. И что если кому-то хотелось надо мной посмеяться, то самое время это сделать.
        - Успокойся, - поморщился он, с явным снисхождением, глядя на меня. - Никто над тобой смеяться не будет. Иди, можешь ехать на рыбалку. Кстати, ты на что ловишь и чем?
        Вот хорошо, что отец у меня заядлым рыбаком был. Поэтому я, сделав вид, что моментально утешилась, встала, шагнула ближе к нему и принялась разглагольствовать о премудростях лова и хвастаться, что и где я умудрилась поймать.
        Через некоторое время он меня прервал и отправил восвояси. Я поблагодарила его и повеселевшим голосом, сообщила, что, может, успею ещё догнать друзей, после чего быстренько удалилась.
        ***
        На следующий день босс огорошил меня известием, что у него был обстоятельный разговор обо мне с нашим общим знакомым. Тот выразил своё недоумение по поводу, что он столь бесцеремонно обошёлся с моими чувствами, всего лишь из-за опасений, которые ничем не подтверждены и лично его сильно обижают. Ведь мне было явно и стыдно, и неловко. Босс ответил, что мол ничего, не маленькая, переживу. И нарвался на отповедь, что к детям там относиться нельзя. К тому же таким. Что он явно не ценит того, что имеет, и прочее. В конце ему было настоятельно рекомендовано прислать меня через два дня в нормальном виде на гарантии моей полной безопасности.
        - А вот теперь, я не поеду, босс, - я решительно замотала головой. - можешь, что угодно обо мне думать, но не поеду.
        - Почему? Он гарантировал твою безопасность. Слово такого человека много значит.
        - Я сказала, что не поеду. Выкручивайся, как хочешь. Скажи, заболела на рыбалке, запри меня в больнице, но, пожалуйста, пожалуйста, не отправляй к нему. Я не вернусь оттуда.
        - Алина, ты с ума сошла такое говорить? Как ты можешь не вернуться? Мои парни тебя туда привезут, с рук на руки передадут и точно так же максимум через полчаса тебя им вернут. Он просто хочет поговорить с тобой. Ему стало тебя жалко в прошлый раз. Этим не воспользоваться, грех. Мне надо, вот кровь из носа, как надо, к нему подобраться поближе, Алинка. Я умоляю тебя, съезди! Хочешь, на колени встану?
        - Босс, ты рехнулся мне такое говорить?! Прекрати!
        - Алиночка, солнышко моё, девочка моя любимая, я впервые в жизни получил шанс вступить в прямой контакт с тем, с кем мне очень необходимо, вот жизненно необходимо, девочка моя. Будь для тебя хоть малейшая угроза, я бы не просил, но её нет, клянусь! Чем угодно клянусь.
        - Что я должна буду ему отвезти? Это ведь не деньги теперь будут, босс?
        - Зачем тебе знать? Меньше знаешь, крепче спишь. Ты и везти ничего не будешь. Мальчики сами всё вместе с тобой передадут. Ты лишь пару шагов с чемоданчиком пройдёшь. Я уже купил несколько, выберешь подходящий к твоему наряду.
        - Наркотики?
        - Нет, я таким не занимаюсь.
        - Что? Пока често не ответишь, точно не поеду.
        - Неопробированное золото в слитках. Довольна?
        - Если меня с ним задержат, это чуть ли не пожизненная статья, насколько я знаю.
        - Кто и где тебя с ним задержит? Вот кто и где?!
        - Я не поеду с ним. Деньги, чёрт с ними, ещё хоть как-то отбояриться можно, но золото… Босс, ты хочешь моей погибели.
        - Алина, ты что, не слышишь меня?! - рявкнул он, явно теряя терпение.
        - Это ты меня не слышишь, босс. В его окружении есть тот, кто не хотел тебя к нему допускать. Не забыл? Так вот, сейчас удобнейший случай слить меня, и соответственно тебя раз и навсегда. Вот с чего возникло золото, а не деньги?
        - Алинка, не лезь в наши дела. Ты и так слишком глубоко нос сунула. Не надо. Не копай. Я тебе гарантирую, что ничего с тобой не случится! Если случится, сливай меня без зазрения совести. Всё. Поняла?
        - Ты глухой идиот, босс.
        - Да как угодно обзывай, лишь завтра вечером отвези груз.
        - Показывай чемоданы, посмотрю, - сказала я, делая вид, что согласилась, поскольку в моей голове родился план, как попробовать выскользнуть из ловушки, в которую мы с ним шли прямым курсом.
        Он открыл боковой шкаф, и я увидела пять чемоданчиков из мягкой кожи разнообразных расцветок. Присев перед ними на корточки, не трогая их руками, я тщательно изучила каждый, потом поднялась и решительно проговорила:
        - Поехала попробую наряд подобрать, потом тебе скажу какой подходит. Пока не определилась.
        - Солнышко моё, ты моя спасительница! - радостно выдохнул босс.
        - Если бы, - сквозь зубы процедила я и махнула рукой: - Всё. На связи, босс. Главное, пальчики свои на чемоданах не оставляй, пожалуйста. Если оставил, протри. И ещё мои функции на сегодня-завтра на Борьку перекинь.
        Я забыла сказать, что Борис теперь стал моей правой рукой и замещал меня в моё отсутствие.
        - Вот ты раскомандовалась. Ладно, понял. На связи, - ответил босс, и я покинула его кабинет, а потом и наш офис.
        Для начала я проехалась по магазинам и купила точную копию одного из чемоданчиков, стоящих в шкафу босса, позвонила ему, сообщила, что определилась с выбором, а потом поехала домой и заказала доставку поистине королевского ужина.
        Мы сидели с Димкой при свечах, пили вино и трепались обо всём на свете, кроме того, что сейчас меня волновало больше всего: удастся мне завтра выжить и никого не подставить или нет.
        ***
        На следующий день я поехала в парикмахерскую, потом к визажисту, а за два часа до встречи, вся расфуфыренная в длинных кружевных перчатках вошла в наш офис. Наслушавшись комплиментов, зашла к Борьке и договорилась с ним об одной услуге, после чего пошла к шефу.
        Когда секретарша доложила о моем приходе и я, получив разрешение войти, зашла, шеф даже присвистнул от удивления, а потом восторженно выдохнул:
        - Сногсшибательно выглядишь! И перчаточки даже надела.
        - Старалась. Надо же в шпионов в полную силу поиграть. Покажи чемоданчик, - попросила я.
        Он указал на выбранную мною модель, стоящую у стены. Я взялась за ручку, покатала его по кабинету, потом спросила, на чём он планирует меня везти к ресторану.
        - На моём джипе поедешь. И ещё две машины сопровождения дам, - ответил он.
        - Понятно. Могу с чемоданчиком по нашему коридору погулять, чтобы приспособиться везти его так, чтобы полы платья в колесиках не путались? Чего-то я по цвету всё подобрала, а про длину платья и не подумала вовсе, - указывая на длинный подол, проговорила я, - если с непривычки споткнусь там и грохнусь, как-то некомильфо будет.
        - Сейчас вход и этаж мальчики блокируют, и гуляй сколько хочешь. Но не больше получаса, а то ко времени опоздаем, - он взялся за телефон и отдал распоряжения, потом дождавшись ответа, распахнул передо мной дверь: - Можешь гулять.
        Мы вышли вместе с ним в коридор я пару раз продефилировала перед ним туда обратно, потом остановилась у двери Борькиного кабинета и громко спросила:
        - Босс, а ты предупредил Бориса, что завтра срок по последнему договору?
        - Алина, не до этого. Чёрт со сроками.
        - Момент, босс, это секундное дело - я дернула и распахнула настежь дверь Борькиного кабинета. Войдя, громко отдала распоряжения и, уже выходя, наткнулась на генерального.
        - Всё в порядке, босс. Он сделает.
        - Не теряй время на ерунду!
        - Уже иду, не надо так нервничать. И вообще это я должна нервничать, - выходя из кабинета Бориса и, плотно закрывая дверь, проговорила я.
        - Что тебе-то нервничать, если всё под контролем? Идёшь ты наконец или гулять по коридору так и будешь? Это глупо выглядит между прочим.
        - Хорошо, хорошо, как скажешь, босс. Уже иду. Только чемодан не хватай, поскольку ты без перчаток, - отвела его руку, пытающуюся перехватить у меня чемодан. - Ты пальчики ведь не оставил ещё на нём, вот и дальше не надо. И мальчикам своим прикажи его не хватать. Договорились?
        - Ты прям агент ноль ноль семь, - поморщился он, - но если тебе так будет спокойнее, скажу.
        - Вот и славненько. Пошли.
        Он проводил меня до машины. Я сама, хоть и с явным трудом впихнула чемодан в багажник. Он помахал мне на прощание рукой, и мы поехали.
        Доехали мы быстро, нас уже встречали. Я сама снова не без труда, ибо тяжелый он был, зараза, достала чемодан из багажника и под конвоем чужой охраны вошла в ресторан.
        А вот дальше всё было как в дешёвых боевиках. Сначала меня направили в другой коридор, типа сегодня нам сюда. А потом заломили руки, одномоментно заткнув рот, что я и пикнуть не успела, после чего, надев наручники, вместе с чемоданом поволокли куда-то. У чёрного входа нас уже ждал большой серый неприметного вида микроавтобус с раздвижными дверями, без боковых окон, вроде доставки продуктов, но без опознавательных знаков. Меня запихнули внутрь.
        Мы долго ехали. Потом меня не слишком вежливо один из похитителей попросили выйти и держа за плечо повел по подземной парковке, где мы припарковались, к лифтам. Второй следом повёз мой чемодан.
        Поднявшись на лифте мы прошли по длинному помпезного вида коридору, вошли в одну из чреды плотных звуконепроницаемых дверей и оказались в обычном кабинете.
        Меня усадили на стул, перещелкнув наручники так, что руки оказались за спинкой массивного стула. Потом поставили рядом со мной чемодан и демонстративно установили напротив меня камеру.
        После этого один вынул у меня изо рта кляп и отошёл, а второй включил камеру, после чего, как сказал бы мой умерший папа, «начался цирк с конями».
        Они спрашивали, как меня зовут, мой ли это чемодан, я отвечала, что мой, но я ничего не нарушила, что я законопослушная гражданка и не понимаю за что меня задержали. Они одобрительно кивали, что мол, это хорошо, что я не отпираюсь, что чемодан мой. А то судя по моим перчаткам, это могло случиться. Но на этот случай мол, у них есть другие дополнительные подтверждения, что он мой. Я начала удивлённо оправдываться, что носить перчатки или не носить всего лишь дело вкуса, и я не понимаю, как это связано с моим чемоданом, и зачем им нужны какие-то доказательства, что он мой, если я сама об этом говорю. Мой он, конечно же, мой. И вообще это не противозаконно иметь чемодан. Они сказали, что это смотря, что лежит внутри, после чего вскрыли чемодан, который даже заперт не был. И сами же на камеру изумленно ахнули, поскольку там были всего лишь тяжёлые альбомы об искусстве. Красивые, в подарочных переплетах. Некоторые в позолоченных коробках.
        - Да, они мои, исключительно мои! - истерично выкрикнула я. - Но это не противозаконно иметь альбомы об искусстве! И продавать не противозаконно! Они мои! Почему я не могу их продать, кому захочу?!
        И тут же получила сильный удар по лицу. Такой, что завалилась вместе со стулом.
        Камеру мои похитители быстро выключили и начали сначала в ярости бить ногами, потом подняли вместе со стулом и пару раз ударили электрошокером.
        Я орала, вопила, клялась в своей невиновности. Рыдая, призывала в свидетели небеса и отвергала хоть какое-то причастие к афере и работе на неизвестного мне Кузьмича.
        Через какое-то время им это надоело, и они ввели мне в вену какой-то препарат, и тут я поняла, что дело плохо. Меня начало корежить так, что хотелось моментально сдохнуть. А они стояли рядом и предлагали ввести антидот в обмен на показания на Кузьмича. Я орала, что согласна дать что угодно, но вот беда, не знаю что. Умоляла их сжалиться, кричала что это бесчеловечно, но похитители не сжалились, лишь ввели дополнительную дозу, а потом ещё.
        От боли у меня начал мутиться рассудок, мне стала мерещиться пугающая меня чертовщина, и тут я вспомнила о своём драконе и позвала его.
        Мой дракон появился моментально, а может это меня накрыл предсмертный бред, в котором он возник прямо над моей головой, звеня своими золотыми крыльями, и прошептал: «Похоже выхода другого нет», после чего позвал за собой.
        ГЛАВА 9
        ***
        Я не поняла, как это у меня получилось, но я шагнула навстречу моему дракону и уже через мгновение парила вместе с ним над своим сведённым судорогой телом.
        - Тут делать нечего, полетели, попрощаешься с кем хочешь, - проговорил он.
        Я взглянула на него. До этого, когда он появлялся в моей голове, он казался огромным, а на поверку оказался маленьким, чуть больше крупной ящерицы.
        - Как-то я более крупным тебя представляла, - усмехнулась я.
        Он уселся мне на плечо и обиженно фыркнул:
        - Уж какой есть. Давай, не теряй время. Его немного.
        - У меня, похоже, впереди вечность.
        - Но не здесь, - возразил он. - Поэтому поторапливайся, представь, где хочешь оказаться, и перенесёмся туда.
        - В офис хочу попасть. Надо знать, сумел Борька передать чемодан генеральному или нет.
        В офисе было безлюдно, лишь в приемной генерального толпилась куча народа, а в самом кабинете босс орал на испуганно сжавшегося Борьку.
        - Почему?! Почему ты не доложил мне с самого начала?
        - Она просила, говорю же, - сбивчиво лепетал Борька, - отдать Вам, только после того, как Вы начнёте звонить на её мобильный, который она у меня в кабинете оставила.
        - Идиотка! Чёртова идиотка! - орал босс и долбил кулаком в стены.
        Я, паря над ним, усмехнулась и ласково коснулась его волос на виске, прошептав:
        - Это ты ещё не понял, от чего я тебя спасла. Ну ничего, скоро поймёшь. Первый шок пройдёт и поймёшь.
        После чего просительно взглянула на дракона и проговорила:
        - Давай к маме моей слетаем.
        - Командуешь ты, куда хочешь, туда и летим.
        - А давай, вдоль улиц, как я на машине в офис ездила.
        - Твоё желание, закон, - проговорил он и ткнул меня своим носом в ухо. - Я соскучился по тебе.
        - Я думала, ты совсем улетел, - паря над улицами знакомого маршрута, проговорила я.
        - Как я могу? Я лишь приближаться не смел, а так всегда рядом был и вообще никуда не улетал, - засопел он мне в ухо.
        - Извини, я тоже по тебе скучала, но хотелось самостоятельной побыть.
        - Я понимаю, - он ласковым воротником обернулся вокруг моей шеи.
        Мама что-то готовила на кухне. Я села на табуретку у кухонного стола и заговорила, но она конечно же не слышала меня, и это было прекрасно, поскольку ничего возразить мне она не могла.
        Я долго рассказывала, что, несмотря на то, что мы такие разные, я любила её и благодарна ей за всё-всё, что она для меня сделала, и что я очень надеюсь, что Димка её не бросит. Он хоть и инвалид, но уже самостоятельный инвалид, и всё делать может. И не бросит он её совсем и не за квартиру, которую я ему завещала, а потому что человек хороший, очень хороший. И она должна была в этом убедиться, раз ходит к нему.
        И в этот момент мама вдруг вслух сказала:
        - Ох, что-то сердце ни с того ни с сего разволновалось. Только бы с Алинкой всё хорошо было. Господи, храни мою девочку! - после чего достала с полки сердечные капли и стала капать в маленькую стопочку и разводить водой.
        Я подошла к ней сзади, нежно обняла и тихо выдохнула: «Теперь с твоей девочкой всегда всё будет хорошо. Не переживай, я в порядке».
        - Вроде отпустило, - с явным облегчением, даже не выпив лекарства, проговорила мама, и я поспешно покинула её.
        - К Димке? - спросил дракон, как только мы оказались на улице.
        - А ты откуда о нём знаешь? - удивилась я.
        - Сказал же, всегда рядом был. Так что я всё о тебе знаю.
        - Да, к нему.
        - Не мешкай, время не резиновое, может не хватить.
        - И то правда, - проговорила и представила себя в нашей квартире, после чего через мгновение оказалась в ней.
        Димка занимался на тренажёрах в гостиной, Кот лежал на полке на стене гостиной, очень удобную полку сделал для него Вадик, мягкую, обитую плюшем, Кот ее любил.
        На моё появление Димка не отреагировал никак, а Кот сразу встал, вернее сел и уставился неверящим взглядом.
        - Да, мой хороший, к сожалению, это так, я покидаю вас. Ты тут без меня за Димкой приглядывай. Ладно? - я подошла и почесала его за ухом.
        Не знаю почувствовал он прикосновение или нет, но замурчал и помотал головой, будто трётся о мою руку.
        Я ещё некоторое время поговорила с ним, лаская и наслаждаясь его ответной лаской, а потом у меня за спиной возник темный силуэт, и я, вздрогнув, обернулась, а кот выгнул спину и зашипел.
        - Кот, ты кого там пугаешь? Домового? - Димка повернулся к нему. - Прекращай, у нас домовой хороший, его пугать не следует.
        Кот пугал совсем и не домового. Статный черноволосый мужчина в плаще стоял напротив меня и не сводил с меня явно удивленного взгляда, а потом белозубо улыбнувшись, проговорил:
        - Какая встреча. Сколько лет, сколько зим. Не ожидал… вот кого угодно ожидал увидеть, но не тебя. Как тебя в такую передрягу занесло?
        Исходя из того, что Димка, глядя в нашу сторону, нас обоих не видел, гость был тоже призраком, поэтому я не менее удивлённо, чем он, спросила:
        - Вы знаете меня?
        - Опаньки. Тебя никак памяти лишили. Вот это расклад. Это за что твою хозяйку так, Золотце? - незнакомец перевёл взгляд на моего дракона.
        - Не лезь не в своё дело, и не тебе меня так называть, изгнанный, - достаточно агрессивно зашипел мой дракон.
        - А она не такая?
        - Не твоё дело! - повторил дракон, явно группируясь на моём плече для прыжка или полёта.
        - Погоди ты, - повернулась я к дракону, - он ничего плохого нам не сделал. Что ты злишься? Он может мне что-то лишнее сказать, о чём молчишь ты?
        - Похоже, ты попала в десятку, - пристально глядя на меня, проговорил незнакомец, - он явно не хочет, чтобы ты узнала то, что знает он и частично я.
        - И что знаешь ты? - тут же поинтересовалась я. - Скажи. Хотя для начала, может, представишься?
        - У изгнанных нет имён, пока не вернусь, нет его, как и у тебя, кстати, - покачал он головой. - А сказать могу, что если уйдёшь сейчас, набрав не больше двух третей от возможного максимума, вернёшься сюда на ещё один круг.
        - Или не вернётся, не тебе судить! - вновь агрессивно вмешался дракон.
        - Чего спорить? - повела я плечами, - не уйти я не могу. Там мой труп.
        - Пока не труп. И я могу сделать так, что твоё тело и трупом не станет, и здоровье не потеряет. Лишь чуточку терпения проявишь, и всё в ажуре будет.
        Поняв, что я не агрессивно настроена к незнакомцу, Кот перестал шипеть, и Димка одобрительно проговорил: «Вот и молодец. Шипеть на домового, последнее дело. Поверь мне».
        А я тем временем с интересом осведомилась у незнакомца:
        - Тебе-то какая выгода от этого?
        - Ты влезла в игру, в которой играю я. Меня попросили тебя остановить.
        - А если не остановишь?
        - Я не Вершитель судеб, чтобы стопроцентно такие просьбы уметь выполнять. Да даже у него накладки случаются. Так что ты вправе отказать. Только учти, максимальный твой потенциал здесь приравнивается к следующему вселенскому уровню. Ты получишь очень значительные перспективы.
        - Что скажешь? - обратилась я к дракону.
        - Решать тебе. Я-то тут причём? Моё дело маленькое, ты попросила, я сделал, если смог.
        - Он правду сказал, насчёт уровня?
        - В этом не наврал. Но ждать от него что-то хорошее, я бы не стал. У вас с ним слишком давние счёты.
        - Какие?
        - У него спроси, - раздражённо фыркнул дракон, - я не могу сказать.
        - Почему не можешь?
        - Меня пустили к тебе на условии молчания, поэтому так, - насуплено проговорил он.
        - Всё интереснее и интереснее, - вмешался в разговор незнакомец. - Золотце, выходит, она под колпаком? Разгневала владыку? Я не удивлён, с её характером, это следовало ожидать. Но всё равно как-то очень уж кардинально.
        - Да заткнись ты! Не твоё это дело! Не ровняй себя с ней! - агрессивно скорее выплюнул, чем произнёс дракон.
        - Я и не ровняю, Золотце, напротив, говорю, что больно кардинально как-то Ваш владыка развлёкся.
        - Ты идиот, изгнанный! Никто с ней не развлекался! - дракон чуть было не сказал что-то ещё, но вовремя спохватился, и сам себя схватил пастью за хвост.
        - Золотце, что ты так разнервничался? Ну не развлекался никто и хорошо. Я не настаиваю. А ты с хвостом во рту прикольно выглядишь. Мне нравится, на бублик с крылышками стал похож.
        - Не насмехайся над ним. Лучше скажи, я чем-то досадила тебе в прошлом?
        - Как тебе сказать? Не то, чтобы досадила. Нам делить нечего было. Просто пререкалась со мной часто, вот примерно так же как сейчас Золотце твой. Это ведь он от тебя нахватался.
        - Извини. Если чем-то обидела, извини. И на него не сердись, он маленький ещё.
        - Маленький?! - взвился вверх, выплюнув свой хвост, мой дракон.
        - Хорошо, хорошо, большой, мудрый и великий, но разговаривающий с оппонентами отвратно. Никакого такта. И мне сейчас, несмотря на свою мудрость, не дал списать твоё, можно сказать, хамское поведение на естественные причины. Ты поставил меня в очень неловкое положение, мой хороший. Хочешь помочь, извинись.
        - Ты приказываешь? - дракон опустился на мое плечо.
        - Нет, прошу. Очень тебя прошу.
        - Ладно, извини меня, изгнанный, - раздражённо стуча хвостом по моей спине, с явным недовольством выдохнул дракон.
        - Ты зачем даже в извинениях его изгнанным назвал? Я просила извиниться, а не оскорбить.
        - Это не оскорбление, а правда.
        - Он тоже может так меня называть, но не называет.
        - Не может, - уверенно выдохнул дракон.
        - Почему не может? Запросто может.
        - А потому что не знает наверняка так это или нет. А оскорбить тебя не тем статусом чревато, - захихикал дракон.
        - Слушай, радость моя, - в моём голосе послышался металл: - Что-то мне подсказывает, что, пожалуй, приму я предложение, моего визави, поэтому либо сейчас ты извиняешься по нормальному, либо лети на все четыре стороны, я не держу.
        - Он не тот, с кем извинения помочь могут! Он лишь силу признаёт! - агрессивно зашипел мне в ухо мой дракон.
        - Сейчас у меня её нет, и извинишься ты не для того, чтобы он мне лучше помог, а для меня, чтобы я знала, что не обидела того, чей помощью собираюсь воспользоваться. Мне главное, чтобы моя совесть чиста была, а каков итог его помощи будет, знает лишь Вселенная.
        - Хорошо, хорошо. Извинюсь, как хочешь, не злись только, - дракон повернулся к незнакомцу и сев на моём плече, смешно сложил передние лапки на груди, выдохнув при этом: - Извините меня, досточтимый господин, я был неправ.
        - Круто. Не ожидал от тебя такого, золотая девочка. Ладно, извинения приняты и его, и твои. Я извиняться не стану, поскольку смысла нет, раз ты память потеряла. Пошли, постараюсь к жизни вернуть, - усмехнулся незнакомец, и взяв меня за руку, вылетел из квартиры.
        Мы летели вдоль темных улиц, и он неожиданно указал на одно место, сказав:
        - А вот здесь я люблю отдыхать и кормить голубей.
        - В скверике на лавочке рядом с памятником? По-моему так только старики отдыхают.
        - А кто ещё здесь я по-твоему? Старик и есть, - усмехнулся в ответ он, после чего добавил: - Ладно, времени в обрез. Извини за временные неудобства. Возьми меня крепче за руку и не сопротивляйся.
        Я крепче сжала его руку, и на меня навалилось что-то, что моментально унесло в бессознательную темноту.
        ГЛАВА 10
        ***
        Пришла в себя я, лёжа на высокой медицинской кушетке, подключенная к капельнице, и опутанная какими-то проводами, неподалёку стояли двое мужчин. Один высокий, широкоплечий, в накинутом на плечи кителе с генеральскими погонами. Другой седовласый старик, невысокий, немного ссутуленный, опирающийся на покрытую вычурной резьбой толстую трость с большим костяным набалдашником в виде черепа.
        - Ты говоришь, что очнулась, а взгляд какой-то абсолютно неосознанный у неё, даже фокусировки нет, - проговорил тот, что был в кителе.
        - Андрюш, какой осознанности ты хочешь, когда она под таким препаратом? - старик кивнул в сторону капельницы. - Ладно, что лясы точить, давай, организуй свободную машину «скорой», носилочки и парочку крепких ребят. Девочку перевезти домой надо, по возможности не кантуя. Я провожу. И запас препарата и всего необходимого на неделю нам с собой выдай.
        По его голосу я поняла, что это был незнакомец из накрывшего меня бреда. Действительно старик.
        - На неделю?! Дед, ты серьёзно? - тем временем достаточно раздражённо осведомился военный, а может, и не военный вовсе, поскольку я в мундирах в принципе не разбираюсь, но звёзды на погонах явно были генеральские, вышитые и очень большие.
        - Андрюш, а как ты хотел, если эти слабоумные ей по итогу то ли двойную, то ли тройную дозу вкатили? То что она выжила и очнулась, это вообще сказочное везение. Ты видел, сколько я с ней возился. Так что неделя это необходимый минимум.
        - Я столько не достану.
        - Достанешь, Андрюш. Куда ты денешься? Ты ведь не хочешь на свою карму её труп навесить? Значит, достанешь.
        - Почему на свою? Я что ли её пытал?
        - Ты бардак в службе развёл. Поэтому на твою, и не спорь. Не зли меня. Это чревато. Я тебе не бюро добрых услуг. И задаром, без дивидендов вкладываться не привык.
        - Хорошо, дед. Хорошо. Главное, не злись. И лекарства достану, и расплачусь, или Кузьмича вон расплачиваться заставлю, его же девочка.
        - Андрюша, это он тебе счёт выставить должен, а не ты ему. Ясно ведь, что под тебя копали в итоге, он лишь ниточка к тебе.
        - Да у него денег и возможностей на порядок больше, что я не знаю что ли?!
        - Ты мне попререкайся, попререкайся ещё, денег ему видите ли не достаёт. Гроб ими обклеить хочешь?!
        - Пугать только не надо.
        - Я не пугаю, Андрюша. Пугаю я не так. Я пока лишь предостерегаю, сообщая, что скаредность до добра не доводит, особенно, когда человек на службе. Имей это в виду. И давай закончим на этом. Стар я стал так напрягаться, - старик отошёл к креслу, стоящему в углу, и сел, опершись всем весом на свою массивную трость, которую установил между ног.
        Генерал куда-то звонил, с кем-то разговаривал и по итогу меня на носилках, не отключая капельницы, перенесли в машину скорой помощи, мы долго ехали, а потом через наш подземный паркинг меня доставили прямо к лифту, а потом на носилках прям к дверям моей квартиры. Вот как они догадались, что можно через паркинг заехать? Вроде и не спрашивали ни у кого.
        Открыл нам Димка на коляске, выглянул в общий холл и изумленно ахнул, увидев четырёх незнакомых людей и меня на носилках.
        - Вы нам пройти позволите, молодой человек? - спросил его стоящий рядом с носилками старик.
        - Да, конечно, - Димка отъехал на коляске в сторону и меня занесли в квартиру.
        Следом зашёл старик и ещё один сопровождающий с большим чемоданом и несколькими пакетами.
        - Где её спальня? - по хозяйски оглядываясь, продолжил задавать вопросы старик.
        - Вон, вторая дверь. А что с ней? - заехавший следом за всеми Димка был явно обескуражен.
        - Мальчики, заносите её в спальню и на кровать аккуратненько переложите, и все вещи там же поставьте, - скомандовал старик моим носильщикам и повернулся к Димке: - Понимаете, молодой человек, пить надо либо уметь, либо не пить вовсе. Ваша супруга, я так понимаю, что она Вам супругой приходится. Так? - он выжидательно посмотрел на Димку, и тот закивал.
        - Так вот, - продолжил старик, - Ваша супруга пить не умеет, поэтому не рассчитала свои силы и получила сильнейшее отравление. Но это не особо страшно. Недельку полежит под капельницами, и будет как прежде бодра и весела. Ничего критичного, надо лишь чётко соблюдать мои рекомендации. Вы сможете их соблюдать?
        - Я постараюсь. Очень постараюсь, - проговорил Димка.
        Меня тем временем уложили на кровать, сдернув покрывало, рядом установили капельницу. Вид, наверное, был шедевральный: я в измятом и местами порванном вечернем платье, в туфлях на высоком каблуке лежу посредине белых простыней и подушек, рядом капельница, а сбоку на тумбочке у изголовья сидит мой Кот и внимательно смотрит на всё это безобразие.
        Старик тем временем отпустил моих носильщиков, и оставшись с Димкой только вдвоём, окинул его внимательным взглядом и недоверчиво поинтересовался:
        - Вы переодеть супругу и надеть ей памперс сможете, молодой человек?
        - А надо? - вопросом на вопрос ответил Димка.
        - Необходимо. Сложно провести целую неделю на кровати, не справляя естественную нужду, и лёжа в таком виде, Вы не находите?
        - Ну это будет сложно для меня. Но я могу вызвать сиделку или маму жены.
        - Не самый лучший вариант. Мне почему-то кажется, что Ваша супруга предпочла бы не светить своё столь беспомощное состояние. Лучше будет, если научитесь это делать Вы. Для начала вот. Посмотрите, - старик отщелкнул замки на крышке чемодана и откинул её. - Здесь препарат, который надо заменять, как только закончится тот, который сейчас в капельнице. Запас тут как раз на неделю круглосуточного вливания. Заменять пакеты не сложно. Главное, чтобы она не оказалась без лекарств. Иначе последствия могут быть фатальными. Вы услышали меня?
        - Я не совсем понимаю, - осторожно начал Димка.
        - Не надо понимать! - гаркнул с напором старик. - Надо запомнить! Запомнить, что если она останется без этих лекарств хотя бы на час, то сдохнет! Запомнил?! Вот хочешь её отправить на тот свет, можешь ничего не делать или «скорую» ей вызвать. Они её от препарата отключат по регламенту, и она сдохнет через пару часов.
        - Запомнил, - потрясённо подтвердил Димка.
        - Вот и хорошо, - сразу поменял тон старик и с прежней благожелательностью в голосе продолжил: - Попробуй для начала подъехать к ней и хотя бы туфли снять.
        Димка подъехал на коляске к торцу кровати, дальше она не проходила, потянулся, на руках заполз на животе на её край, улёгся в моих ногах и начал снимать правую туфлю. Получалось плохо. Ноги у меня опухли и туфля не снималась. Надо было упереться одной рукой и сдернуть её другой, но лёжа на животе, с парализованными ногами, это было сложно.
        - Понял. Придётся помочь, - проговорил старик, но вместо того, чтобы взять мою ногу и помочь снять туфлю, он резким рубящим движением ударил Димку по позвоночнику раз, а потом ещё и ещё.
        Димка вскрикнул, дернулся, а потом безвольно обмяк на моей кровати.
        Старик провёл рукой по его спине и обращаясь куда-то в пространство, но скорее всего, всё же ко мне, произнёс:
        - Через час восстановится. У меня столько ждать времени нет. Так что извини.
        После этого снял туфли с моих ног, поставил их у края кровати, выключил в спальне свет и ушёл, захлопнув дверь.
        Кот, дождавшись его ухода спрыгнул ко мне на кровать, начал тереться о лицо, потом, видимо почувствовав, что я в отключке и помощь мне не особо требуется, пошёл к Димке и улёгся ему на спину.
        Состояние у меня было странное, я не ощущала тела, не могла пошевелиться, и в то же время всё видела и всё слышала. Слух вообще как бы объемным стал.
        Димка пришёл в себя действительно через час. С трудом пошевелился. Кот всё это время лежащий у него на спине спрыгнул, и Димка, пошатываясь, встал с кровати. В темноте сделал несколько шагов, запнулся о коляску, схватился за неё руками и неверяще выдохнул:
        - Чёрт, мне это снится или на самом деле?
        Я бы хотела ему сказаться, что он не спит, но не могла. А он осторожно двигаясь и держась руками за стену, нащупал выключатель и включил свет.
        Осмотрел всю комнату вместе со мной и помотал головой, пробормотав при этом:
        - Да нет, не сплю вроде.
        Потом взгляд его упал на капельницу и на жалкие остатки лекарства в пакете, которые докапывали последние капли, и он, смачно выругавшись, я и не знала, что он так ругаться умеет, метнулся к чемодану. Достал новый пакет, трясущимися от волнения руками заменил лекарство, и как только оно начало капать, облегченно вздохнул и сел на краешек кровати, внимательно вглядываясь мне в лицо. Потом очень осторожно похлопал по щеке и тихо проговорил:
        - Алиночка, Алиночка, ты меня слышишь, родная?
        Я, конечно же, не могла ответить.
        Дима попытался снять с меня платье, и тут, видимо, увидел кровоподтеки и синяки. Он в ужасе отшатнулся и почему-то ушёл в другую комнату, однако быстро вернулся с телефоном в руках.
        Я недоумевала, кому он может звонить среди ночи, а когда услышала кому, мне стало окончательно плохо. Но сделать я ничего не могла.
        - Аркадий Львович, извините, что звоню ночью, но мне срочно, очень срочно нужна Ваша консультация! Нет, со мной всё нормально, даже хорошо. А Алина похоже умирает. Её привезли всю избитую, она без сознания и не приходит в себя. Скорую мне вызывать запретили, сказали, если от капельницы её отключат, а они наверняка отключат по регламенту, она умрет. Да, ее с капельницей привезли, сказали неделю капать надо беспрерывно. Не знаю что за препарат. Тут вообще иероглифы какие-то, а не буквы. Мне целый чемодан их привезли и сказали капать. Да не бред это, а правда. Это Вы о ситуации? Ну да, ситуация на бред смахивает. Поэтому и рискнул позвонить Вам. Вы подъедете? Господи, как же я Вам благодарен! Пишите адрес.
        Димка продиктовал адрес, отключил телефон и стал нервно ходить по комнате. На фоне стресса он совсем перестал удивляться, что ходит. Свет он не выключил, и он неприятно бил мне в глаза, но сказать я ничего не могла, приходилось терпеть.
        Минут через двадцать раздался входной звонок, и Димка выскочил в коридор.
        - Ты ходишь?! - раздался удивленный громкий возглас Аркадия. - Когда встал? Почему мне не отзвонился?
        - Это только сейчас, видимо, от стресса. Я на коляске ещё был, когда её привезли. А потом упал, потерял сознание и вот, ходить стал, - Димка явно не захотел рассказывать про удары старика, а может, и забыл про них.
        Если честно, я сама не совсем поняла, как такое возможно, но на фоне всего произошедшего со мной, я решила воспринимать всё как некую данность и не углубляться в причины и следствия происходящего, чтобы окончательно не свихнуться. Я уже и так ощущала себя немного сумасшедшей, а на фоне разворачивающихся передо мной событий, это ощущение усилилось многократно, и я, как в детстве, запретила себе об этом думать и размышлять. Вот есть и есть, без объяснений причин и задействованных процессов. Принимаем и живём дальше.
        - Фантастика, - тем временем проронил Аркадий. - Ну ладно, идём, показывай её.
        Он вошёл, сел на край кровати, профессиональными движениями стал ощупывать моё тело, потом, порвав, окончательно сорвал с меня платье, затем нижнее белье.
        - Там памперсы есть, они привезли, - несмело начал Димка.
        - Потом, не до них. Как давно её привезли?
        - Сейчас скажу… чуть больше двух часов назад.
        - Почему только сейчас позвонил?
        - Так упал я, и сознание где-то на час потерял.
        - У тебя есть фонарик?
        - На телефоне.
        - На телефоне и у меня есть, ладно, сойдёт и на телефоне, - Аркадий стал светить мне в глаза, затем щупал пульс, потом решительно проговорил: - дай пакет с препаратом.
        Взял в руки и удивленно произнёс:
        - Ты сказал, тебе много их оставили?
        - Да, целый чемодан. Вон, - Димка указал на открытый чемодан.
        - Ничего себе, - удивлённо протянул Аркадий. - Ты знаешь, что это целое состояние?
        - А что это?
        - Очень мощное средство для детоксикации с наркотическим эффектом, причём привыкания не вызывает. В официальной медицине его не используют. Его и один пакет достать нереально, а тебе вон их сколько привезли. Похоже, они надеются детоксикацию под обезболиванием провести. Чем-то траванули её похоже очень мощно, да ещё и сильно избили при этом. К счастью, похоже функциональных повреждений не нанесли. Не сломано, вроде, ничего, и внутренних серьёзных гематом я не нашёл. Знать бы ещё, чем траванули. Уж больно длительный срок тебе озвучили, я о таких дозах - неделю беспрерывно и не слышал никогда. Кстати, ты говорил о памперсах. Давай покажу, как надевать.
        Аркадий надел на меня памперс. Это всё что он успел сделать, потому что в дверь снова позвонили. Димка пошёл открывать, а Аркадий, найдя в прикроватной бельевой тумбе одеяло, укрыл меня им.
        Сделал он это как нельзя кстати, потому что в коридоре послышались голоса, а потом в спальню в сопровождении Димки вошёл босс. В коридоре же, судя по голосам, остались ещё люди.
        Босс внимательно посмотрел на меня, кота, вновь сидящего на тумбочке в изголовье, потом перевёл взгляд на Аркадия, и повернулся к Димке:
        - Это кто?
        - Врач.
        - Чей?
        - Вообще-то мой.
        - И что он здесь делает?
        - Я попросил приехать, посмотреть её. Испугался, что умирает.
        - Значит, Вы тот кудесник, который Дмитрия на ноги поставил? Впечатляет, док. От души спасибо. Будет в чём нужда, вот звоните, это телефон моего секретаря. Изложите проблему, помогу, чем смогу. К ее состоянию комментарии есть? - босс сначала протянул карточку с телефоном, а потом кивнул на меня.
        - А Вы собственно кто? - беря карточку, спросил Аркадий.
        - Там всё написано. Но если коротко, то её начальник. Алиночка моя правая рука. Даже не так, я без неё вообще, как без рук. Поэтому, говорите, если знаете, чем ей дополнительно можно помочь. Всё будет сделано.
        - Ей для начала неплохо было бы кровоподтеки обработать. Я не успел.
        - Я привёз сиделку с медицинским образованием, поскольку не знал, что Дмитрий уже на ногах. Но думаю, всё равно квалифицированный уход Алиночке не помешает, так что всё сделают. Манипуляции все проведут. Не волнуйтесь. Ещё что-то добавить хотите?
        Босс был сама доброжелательность. Я и не видела его таким никогда. Скорее всего ему не хотелось вступать в конфликт с хорошим хирургом, который оказался свидетелем очень неоднозначной ситуации.
        Аркадий посмотрел ему прямо в глаза и тихо проговорил:
        - Если Вы полностью доверяете поставщику этих лекарственных препаратов, то дополнительные рекомендации я считаю излишними. Но только в этом случае.
        - Доверяю не то слово, безгранично верю. Её осматривал лучший специалист в этой области. И это его назначения.
        - Тогда спешу откланяться.
        - Вы за рулём?
        - Нет на такси, моя машина в ремонте.
        - Вадик, будь другом, отвези доктора туда, куда скажет, - крикнул босс в сторону коридора. - И предложи салоны, где можно недорого хорошую новую машину купить, которая ломаться не будет. И ещё о дополнительных скидках договорись.
        - Сделаю, - коротко откликнулся из коридора Вадик.
        - Вот до дома доехать не откажусь, а про салоны, это явно лишнее, - тут же запротестовал Аркадий.
        - Хорошие люди, док, должны помогать друг другу. Это закон природы. Иначе не выжить. Поэтому отказываться не надо. Вы обидите меня этим. К тому же Вам же не бесплатно машину предложат. Так что съездите в свой выходной с Вадиком. Он спец по машинам. Плохую не предложит.
        - Это точно, - послышался голос Вадика, - у меня нюх на хорошие машины. Так что всё в ажуре будет. Пойдёмте, доктор, в дороге поговорим, и всё обсудим.
        Аркадий попрощался и ушёл.
        Босс попросил Димку остаться в моей спальне и плотно закрыл дверь, все остальные, приехавшие с ним, остались в коридоре.
        После этого повернулся к Димке:
        - Её сильно избили?
        - Кровоподтеки по всему телу, но Аркадий Львович сказал, что ничего не сломано и внутренних гематом он не нащупал. Его больше вот это напрягло, - Димка кивком указал на капельницу, - сказал, что это очень мощное средство для детоксикации с наркотическим эффектом. И доза громадная. Он о таких не слышал. И это значит, её очень сильно отравили.
        - Кто её привёз?
        - Какой-то старик, он был за главного и три амбала. Двое носилки несли, третий чемодан и пакеты с памперсами.
        - С памперсами, - эхом повторил босс, потом немного погодя продолжил: - но если неделю под капельницей, то это, конечно, логично, что они нужны. Значит, ты говоришь, старик её привёз… Скажи, а он на трость не опирался?
        - Опирался, толстая такая, резная и набалдашник в виде черепа.
        - Ну точно, он. Понятно. Значит, совсем всё хреново было, раз его дёрнули. Чёрт! Вот убить прям всех хочется! Черти поганые. Но ничего, я со временем до них доберусь…
        - Вы знаете, что произошло?
        - Пока точно не знаю, догадываться лишь могу. Надеюсь, в ближайшие дни разберусь. Кстати, эти товарищи, что её привезли, тебе ничего не сказали?
        - Старик сказал, что пить надо уметь, она не умеет, вот и отравилась, типа. Но вряд ли это правда. Алкогольное отравление не такое и не так из него выводят.
        - А ты давно на ноги встал? Алинка, кстати, даже не похвасталась что-то этим.
        - Я их встретил ещё на коляске. А потом не знаю что случилось, может стресс, одним словом я полез ей помогать и упал, а когда очнулся, понял, что могу ходить.
        - А старик тебя не трогал при этом?
        - Может и трогал. Я не знаю. Упал ещё вроде при нём. А очнулся его уже не было.
        - Тогда всё логично. Считай Алинка тебе и в этом помогла. Старик не простой был. Ладно, по любому помалкивай обо всем лучше, и всем другим, как и мне вначале, говори. Понял?
        - Понял. А я могу спросить, как Вас зовут? А то Вы сказали, что её начальник, а имя отчество не сказали.
        - Алинка не говорила что ли?
        - Она вообще про работу никогда не говорит. Когда она хотя бы на отвлеченные темы говорить начинает, уже праздник.
        - Виктор Владимирович я.
        - Очень приятно. Надо же, Вас так же, как папу Алины, зовут. Вот про него она часто упоминает. Любила она его очень. С мамой у неё более сложные отношения. Но Анна Фёдоровна тоже очень хорошая женщина, и ко мне хорошо относится.
        - Это хорошо, что хорошо… - видимо совсем и не слушая его, задумчиво проговорил босс, а потом совсем с другой интонацией, которая у него появлялась, когда он уже принял окончательное решение, продолжил: - Слушай, Дим, значит так, сейчас тут оставлю медсестру, будет в этой комнате круглосуточно находиться. Если сможешь ее отпускать на пару часиков поспать на диване в гостиной, сам следя за в это время за Алиной, будет хорошо. Потому что неделю совсем не спать она не сможет. А посменное дежурство устраивать смысла нет.
        - Да я сам круглосуточно сидеть с ней готов.
        - Тебе не надо круглосуточно. Медсестра лучше. Ты её отпускаешь пару раз в сутки на несколько часов. С этим тогда всё. И ещё, я охрану оставлю и у двери подъезда, и здесь. Будешь что-то заказывать через курьеров, предупреждай их. Кстати, у тебя деньги есть, или всё у себя Алинка держала?
        - У нас есть общий бюджет, я имею к нему доступ. Так что спасибо, с деньгами проблем нет.
        - Вот мой прямой телефон, только не запоминай в адресную книгу телефона. Лучше под рукой держи. Если что-то с Алиной, сразу звонишь. Понял?
        - Хорошо. Спасибо. Виктор Владимирович.
        Босс наклонился надо мной, долго всматривался в открытые глаза, но в ответ я даже взгляд сфокусировать не смогла.
        Кстати, я теперь видела всё как-бы немного сбоку и сверху. То есть я не потолок видела, как по идее должна бы была в таком положении видеть, а всю спальню. Очень забавное ощущение.
        Наконец боссу надоело пялиться в мои недвижные зрачки, и он, попрощавшись, ушёл.
        Я внутренне взмолилась, чтобы Димка наконец догадался выключить свет и оставить меня в покое, но в комнату пришла медсестра, увидела сидящего на тумбочке кота и потребовала, чтобы животные немедленно были удалены из этой комнаты. Димка моментально подхватил Кота на руки и куда-то унёс.
        Медсестра закрыла за ним дверь, после чего, отбросив в сторону одеяло, начала меня осматривать, а затем мазать синяки и кровоподтеки. Потом накрыла меня одеялом, вызвала Димку и потребовала инструкций. Тот повторил ей слова старика, и медсестра безапелляционно заявила, что мне в таком случае нужен срочно противопролежневый виброматрас, новый подключичный катетер для капельницы, ибо с этим все вены на руке мне испортят, какие-то там ролики для массажа, крема и ещё кучу всего.
        - Я закажу, завтра с утра всё закажу, Вы только список напишите, пожалуйста, - покладисто проговорил Димка.
        - У меня другие распоряжения, Дмитрий Вячеславович. Я исключительно поставила Вас в известность, - отчеканила медсестра и взялась за телефон:
        - Вадим Афанасьевич, Алине Викторовне срочно нужен противопролежневый матрас и ещё, - дальше последовал уже слышанный мною список.
        «С кем это она?», удивлённо подумала я, и тут услышала как по громкой связи ей ответил голос Вадика:
        - Хорошо, Лариса. Размер матраса замерьте, и часа через четыре, максимум пять, всё привезут.
        - Стандартный, узкий привезите. Я перекладывать её буду. Это вредно постоянно лишь на нём пациентов держать.
        - Тогда даже раньше привезу. Такой у нас на складе есть. Сейчас заскочу туда и скоро буду, а остальное попозже, в течении дня.
        - Буду ждать, Вадим Афанасьевич.
        Она отключила телефон, а я подумала, что скоро чокнусь с такой сиделкой. Она была слишком громкая, слишком безапелляционная, и её было катастрофически много в моём приватном пространстве. Хотя неделя это ведь не так долго. Может и не чокнусь, особенно учитывая, что практически ничего не чувствую.
        ***
        Предчувствия меня не обманули. Лариса Ивановна, как величал её Димка, заполонила всё. Она постоянно меня вертела, перекладывала с места на место, осматривала, делала массаж, втирала в кожу какие-то едко пахнущие масла и препараты, протирала и закапывала мне что-то в глаза. Кота она ко мне не допускала.
        Полностью расслаблялась я только с Димкой. Когда сиделка уходила спать, а он молча сидел рядом со мной и гладил меня по волосам. В моменты своего дежурства Димка позволял прорваться в спальню Коту, и тот укладывался мне на ноги, поскольку с моей груди Димка его гнал.
        Если сиделка замечала Кота, то Димка выслушивал длительную нотацию, что это недопустимо позволять животным находиться в одном помещении с пациентами, что это источник заразы и прочая и прочая, но это было редко. Мой умный котик научился прятаться и вместе с Димой незаметно выходить из спальни. Кстати, Кот к моему удивлению на сиделку абсолютно не злился, не иначе как Димка сумел ему объяснить, что она помогает мне, и ее присутствие необходимо.
        Лариса Ивановна умудрилась даже Вадика построить, он приезжал к нам по несколько раз в день, или не доверяя покупки своим сотрудникам или имея прямое указание босса делать это лично.
        Но вот что меня порадовало во всей этой ситуации, что сиделка не подпустила ко мне маму. Позвонив, видимо, по своему обыкновению Димке, мама узнала, что я больна и прибежала с пакетами какой-то еды, бульонами и кашами.
        До сих пор с содроганием вспоминаю, как она чуть ли не насильно кормила меня в детстве. Но отдать ей должное, возможно, именно это помогло мне вырасти здоровой.
        Итак, как только она увидела меня неподвижно и практически бессознательно лежащую на кровати, она кинулась мне на грудь и стала рыдать так, будто уже оплакивает труп.
        Лариса рявкнула, что такие эмоции вредят пациенту и попросила Димку её увести. Тот увёл её на кухню слушать её причитания и рассказы, как тяжело она меня выхаживала и какой болезненной девочкой я была.
        Через некоторое время, когда Димке наконец удалось её успокоить, она сделала попытку прорваться, чтобы накормить меня каким-то протёртым чудо-пюре из чуть припущенной телячьей печени, в которой полно гемоглобина, она, мол, будет вкладывать мне ложечкой, и я наверняка сумею лишь глотать.
        В ответ на это Лариса ей заявила, что у неё есть чёткие указания врачей и никакие пюре в них не входят, поэтому ничего вкладывать ложкой она ей не даст.
        Я впервые порадовалась, что сиделка рядом. Димка бы точно не смог противостоять напору моей мамы, и в меня бы уже что-то закладывали ложкой.
        Потом была мамина попытка предложить вливать в меня бульон, но она тоже была стоически отвергнута моим личным цербером.
        Про себя я именно так и начала называть Ларису, поскольку стиль её общения напоминал хорошо обученного сторожевого пса. Она взяла под охрану, и дальше глаз не сомкнёт, пост не покинет, всё сделает и чужаков не подпустит.
        Через неделю, докапав мне последний пакет препарата, Лариса отключила капельницу и взялась за телефон:
        - Виктор Владимирович, я докапала Алине Викторовне последнюю дозу. Надеюсь, через час-полтора она начнёт приходить в себя. Вы хотели подъехать.
        Босс примчался уже через полчаса. Велел Вадику увезти Ларису, сообщив ей, что деньги ей уже перечислены, если вдруг ещё она будет нужна, с ней свяжутся. Та поблагодарила в ответ и наконец покинула мою квартиру.
        Потом босс попросил Димку не входить и остался один в моей спальне.
        Минут через пятнадцать я впервые за долгое время сумела осознанно моргнуть и сфокусировать взгляд.
        - Алиночка, - заметив это, босс тут же схватил меня за руку. - Как ты, моя хорошая? Поведи глазками, ты слышишь меня?
        Я согласно моргнула и чуть дернула мышцами лица в попытке улыбнуться, правда, не особо успешно. Можно было бы сказать, что я слышала его и раньше, но я не знала как.
        Поняв, что я его слышу, он принялся рассказывать мне, как я их всех напугала, что мой Борька всё ему отдал. Что конечно же, я большая умница, а он последний кретин, но он всё исправит. Уже практически всё исправил. Моих обидчиков накажут в обязательном порядке. Сейчас служебные проверки пройдут, он дождётся их итога и обязательно накажет так, что я буду довольна.
        В это время в коридоре раздался шум, и по голосам я поняла, что пришла мама.
        Димка постучал и, всунув голову в дверь спальни, спросил, можно ли моей маме зайти.
        Я в ужасе затрясла головой, выдохнув что-то нечленораздельное.
        - Дим, скажи: доктор у неё. Нельзя. Отвлеки разговором, а лучше домой отправь, - шёпотом проговорил босс.
        Димка понятливо кивнул и исчез за дверью.
        - Хочешь, скажу охране, чтобы вообще не пускали её к тебе? - видя мою реакцию, предложил босс.
        - Нет, - с трудом выдохнула я. К губам и языку потихоньку возвращалась чувствительность.
        - А что хочешь?
        - Сбежать, - произнесла я, не совсем артикуляционно правильно, но вполне понятно.
        - С Димой? - босс сразу уловил мой настрой. Он вообще часто понимал ситуацию с полуслова.
        Я задумалась. Если честно ответить, что нет, босс заподозрит, что в наших семейных отношениях не всё ладно, и последствия могут быть чреваты, поэтому по итогу всё же выдохнула: «да».
        - Что-то долго ты думала.
        Я проговорила то, что первым пришло в голову: «Кот».
        - Ах да, твой кот. Кстати, я ничуть и не удивился, когда его в первый раз у твоей кровати увидел. Подумал, всё правильно, ведьма не может быть без чёрного кота. Он, кстати, сейчас где?
        - Медсестра не пускала, - уже более чётко смогла произнести я.
        Действие препарата ослабевало на глазах.
        - Это она зря. Но медики они все такие. Хотя этот, Димы твоего хирург который, он гнать не стал. Понимал, что хозяйку стережёт.
        - Я не ведьма.
        - Ладно, не ведьма. Я пошутил так. Слушай, а не хочешь в санаторий? Есть хороший на примете. Я договорюсь, вас с Димой там примут вместе с котом. Всё по высшему разряду сделают. И Диму твоего окончательно подлечат, и тебя. А здесь у вас ремонт сделают. Раз он уже на ногах, все эти навороты инвалидные ни к чему.
        Я подумала, что это очень удобно, таким способом сбежать от волны маминых претензий, явно ожидающих меня, и согласно кивнула:
        - Хочу. Спасибо, босс.
        - Алинушка, солнце моё, тебе не за что меня благодарить. Я навек твой должник. Вот всем, что имею, вряд ли с тобой расплачусь. Тебе через такое пройти из-за меня пришлось… Девочка моя, они ведь тебя пытали? Так? Чем?
        - Босс, не надо. Забыли, проехали. Ничего ты мне не должен. Вспоминать ничего не хочу, и не буду. Всё, разговор закрыт.
        - Генерал сказал, ты вынесла то, что ни один мужик не вынесет. Что это было?
        - Всё, я сказала. Отстань. Хочешь, у него спрашивай. А меня больше не смей! - я сказала это очень тихо, но с таким энергетическим посылом, что он сразу оставил все попытки о чём-то ещё расспрашивать и перевёл разговор.
        - Когда согласна поехать?
        - Немедленно. Иначе мама все свои переживания выльет на меня в качестве претензий и Димка её вряд ли остановит. Я не вынесу это сейчас.
        - Понял. Сейчас всё организую. И маму твою возьму на себя. Сообщу ей, что тебе на реабилитацию надо, общение тебя утомляет, волноваться тебе вредно, поэтому лишь по телефону можно и лишь о погоде, природе или исключительно о позитивных новостях, и то не часто. Всё хорошо будет, моя девочка.
        - Не знаешь, что ей сказали про меня?
        - Точно не знаю. Но твоему Диме было озвучено выдавать версию: поздно возвращалась, напали, избили, ударили по голове, перевозить никуда нельзя. Что-то вроде этого.
        ГЛАВА 11
        ***
        Санаторий был чудесный. У нас с Димой и Котом был отдельный коттедж. Вообще-то он был на две семьи, с двумя разными входами, но в другой половине никого не было, и нам сразу было предложено пользоваться и ей тоже. Но так как комнат даже в нашей половине было четыре, плюс огромный холл, то ещё столько же было явно излишним.
        Я туда не пошла даже ради любопытства. Димка пошёл, сходил, сказал, что всё как у нас, лишь с зеркальным расположением комнат.
        Коту всё тоже понравилось.
        Мне особенно понравилось гулять в сосновом лесу, окружающий наш коттедж, и ещё сидеть вместе с Димкой на берегу озера, расположенного неподалёку, чистого и прозрачного, как утренняя роса.
        От врачебного осмотра в больничном корпусе и всех процедур я вначале отказалась. Согласилась лишь плавать в бассейне. Но на следующий день приехал босс и лично за руку начал водить меня по всем кабинетам. Благо хоть гинеколога у них не оказалось, уволился, а нового ещё не подобрали. В итоге меня обследовали от макушки до пяток, вынесли вердикт, что практически здорова, но какие-то там грязевые обертывания, массаж и солевые ванны мне не повредят. И босс в приказном порядке велел мне всё это посещать.
        Димка тоже посещал какие-то процедуры, типа электрофорезов и грязевых обертываний. Я не особо вникала, и Димка подробностями меня не грузил. Мы, если честно, старались на тему здоровья и того, что с нами обоими произошло, не говорить. Вернее, Дима очень хотел сначала всё обсудить и пытался расспросить меня, и сам мне рассказать, что чувствует и как всё необычно сложилось, но я боялась этих тем, не хотела в них углубляться и замыкалась сразу, как только Дима упоминал о них. Он это скоро понял и подстроился, и я ему была за это несказанно благодарна.
        ***
        В санатории мы провели около месяца, а когда вернулись домой, то я поняла, что квартире вернули первоначальный вид, даже дверки шкафа в прихожей были теперь, как раньше, полностью зеркальными. Новшество было лишь одно, и оно было согласовано с Димкой заранее: в его комнате стояла другая кровать, и там же установили часть тренажеров, перебазировав их из гостиной.
        Кроме этого меня ждал ещё один, не особо приятный для меня сюрприз: босс установил постоянную охрану и у дверей подъезда, и у входа в мою квартиру. И ещё закрепил за мной служебный автомобиль с водителем, запретив ездить самостоятельно. То есть охраняли меня теперь практически так же как его, если не круче. Когда я куда-то шла, меня обязательно сопровождали два охранника. Я попыталась возмутиться, но из этого ничего не вышло. Босс был неумолим: охранять меня будут, и споры на эту тему неуместны.
        В остальном жизнь постепенно возвращалась в прежнюю колею.
        Хотя не совсем прежнюю. За время моего отсутствия, Борька сильно поднаторел в делах и теперь большую часть рутинных обязанностей взял на себя. Он, конечно же, советуется и спрашивает моего одобрения по любому значимому вопросу, но все документы и подборки отслеживает теперь он. Это очень сильно облегчило мою задачу.
        По итогу я вообще могу теперь появляться в офисе на несколько часов в день, и на рабочем процессе это не скажется абсолютно.
        Кстати, в офис я стала ходить без пропуска. При моем появлении охрана вскакивает и распахивает все двери, прям как для генерального.
        Босс теперь посещает наш офис регулярно, пару раз даже так вышло, что приехал раньше меня, поскольку рано вставать последнее время я стала с трудом, и пользуясь своим привилегированным положением, в офис перестала торопиться.
        Босс воспринял это как само собой разумеющееся и даже замечания не стал делать. Мне было, конечно, немного неловко, и я извинилась, на что он махнул рукой и сообщил, что если бы я срочно была нужна, со мной бы связались.
        Я забыла пояснить, откуда он узнал о моих опозданиях.
        Все началось с того, что как только я вышла на работу, вызывать меня к себе он стал очень часто. Я в своём кабинете реже появлялась, чем в его. Как только приезжал, сразу вызывал и не отпускал до самого своего отъезда.
        Через какое-то время я не выдержала и в шутку предложила уже здесь установить мой стол и компьютер. Чёрт меня дёрнул это сказать, поскольку именно так он и решил поступить. Я попыталась возразить, но было поздно. Когда босс что-то решил, это уже без вариантов.
        Под соусом реструктуризации нашей фирмы меня перевели на должность директора с увеличением зарплаты, но забрали кабинет, и я оказалась вынуждена сидеть в кабинете босса, на котором теперь две таблички друг под другом: «Генеральный директор» с его данными и «Директор» с моими.
        Поскольку кабинет у генерального огромный, ещё один стол разместился в нём легко.
        Однако я потеряла свою приватную территорию. Давно я ни с кем не делила кабинет.
        Кстати, я представляю, что думают все сотрудники. Особенно если учесть, что в нашем теперь с боссом кабинете есть комната отдыха с огромным диваном, креслами и телевизором во всю стену, есть туалет и даже душ имеется, а ещё есть лестница ведущая в небольшой тренажёрный зал и через него к чёрному ходу. То есть полный комплекс услуг. Может не все об этом знают, но та же Света, скорее всего, знает, и мне страшно подумать, что она думает по этому поводу. Однако в лицо никто мне своих мыслей не озвучивает, и на том спасибо.
        Босс, отдать ему должное, постарался минимизировать возможные неловкие моменты, и Света по его распоряжению по селектору меня предупреждает, как только он приезжает в офис. Соответственно, думаю, и его предупредила, когда я приехала позже него.
        ***
        В этот день я тоже не торопилась на работу. Димка раз десять сказал, что копуша я жуткая и меня, наверняка, уже все потеряли.
        После знакомства с моим боссом, он начал относиться к нему с огромным пиететом, и его стало нервировать, что на работу я торопиться перестала.
        - Алиночка, он столько для нас сделал, а ты как-то вообще на работу не спешишь. Ты на часы смотрела? Нельзя так опаздывать. Вот сколько можно перед зеркалом стоять? Ты и так очаровательная. Иди уже.
        - Дим, отстань. Я криво правый глаз накрасила. Надо переделать. А ещё я кофе вторую чашку хочу.
        - Я сделаю тебе кофе. Только поторопись, пожалуйста. Ты ведь раньше никогда так поздно на работу не выходила. Нельзя так.
        - Боишься, что уволит он меня? Ну и черт с этой работой. Пусть увольняет. С некоторых пор, мой дорогой, я поняла, что работа это не главное. Для меня не главное. Это тебе вот реализовываться надо. Кстати, ты на собеседование ходил? - я решила сменить тему разговора с его претензий на мои, поскольку его претензии меня начали злить.
        - Ходил, - без всякого энтузиазма подтвердил Димка, появившись рядом со мной с чашкой в руке.
        - И как?
        - Я не пойду туда. Там опять всё на том основано, какую лазейку в законодательстве найти, чтобы ничего государству не заплатить. Я так не могу.
        - Иди снова в полицию.
        - Нет. Это пройденный этап. Даже не предлагай, - помотал он головой.
        - А что тебе предложить? Тёплое место под крылом моего босса, где ты будешь сидеть и в потолок плевать? - я начала ещё больше злиться.
        - Могу охранником к нему пойти. Я вон как мышцы накачал, - Димка с гордостью показал мне напряжённую руку.
        - Дим, у тебя диплом о высшем образовании. Не надо его сдавать в утиль, пожалуйста. Вспомни, что у тебя есть знания! Пожалуйста вспомни об этом и найди им применение! Всё. Давай сюда кофе, и я пойду.
        - Толку-то от этих знаний, - Димка поморщился.
        - Дим, не начинай снова! Сейчас я психану, и мы поругаемся! Ищи вакансии и устраивающую тебя работу. Я не буду за тебя это делать! Не буду! Это должен сделать ты!
        - А я и не прошу тебя это делать.
        - Димка! Ты чего добиваешься?! - я повысила голос, поскольку уже настолько привыкла, что на работе мне кроме босса никто не перечит, что срабатывал стереотип и дома. - Чтобы я тебе рассказала, кто живет за счёт женщин? Так я расскажу, за мной не заржавеет. Ты не инвалид теперь. И если на работу ближайшее время не устроишься, пожалеешь!
        - Ты не даёшь мне устроиться на ту работу, которую хочу. Тебе надо, чтобы я устроился на ту, которую хочешь ты. Тебя видите ли будет унижать муж-работяга.
        - Дим, что-то не нравится, дверь вон там, - резко ответила я, забрала у него из рук чашку и пошла с ней на кухню.
        - Чёрт! - послышалось за спиной - я прям жалею порой о том, что не остался инвалидом.
        И тут меня сорвало. Как же я орала. Я по-моему ещё никогда в жизни так не орала. Я уже точно и не помню, что орала, но что-то типа того, что он умалишённый идиот. И что, конечно же, проще простого сослаться на инвалидность и ни хрена больше в жизни не делать, потому что его видите ли окружающая действительность не устраивает: не те люди, не те отношения, не те правила и законы.
        - А задницу поднять и что-то сделать для их улучшения?! - орала я. - Я думала ты боец и борец, а ты тряпка! На побегушках он бегать хочет и мозги не напрягать! Хочешь? Иди, бегай! Только и жену подстать ищи! Мне умалишённый мальчик на побегушках рядом ни к чему! Ты вон на Аркадия посмотрел бы! Думаешь, в медицине коррупции нет? А он делает в меру своих сил своё дело и не возмущается ничем! А тебе ковровую дорожку постелить забыли, в амбиции он впал. Адвокатом вон иди за две копейки невинно обвинённых защищать! И то лучше будет. Бездельник хренов! Мне он ещё указывать будет, как на работу ходить.
        Во время своего монолога я швырнула чашку с кофе на пол, и она разбилась вдребезги.
        Димка, замерев, смотрел на меня глазами полными ужаса. Минут пять он молчал, видимо, переваривая услышанное, а потом негромко спросил:
        - А если я действительно адвокатом устроюсь и буду совсем мало получать, тебя это устроит?
        - Да, устроит, - ледяным тоном ответила я, после чего взяла плащ и вышла, хлопнув входной дверью так, что содрогнулась стена.
        Сев в машину, я скомандовала железным голосом шофёру:
        - Через центр, в офис!
        Я знала, что так дольше, чем ехать по кольцу, но хотела успокоиться. Сейчас постоим в пробке немного, но зато я поглазею по сторонам и приеду уже не такая злая. А то ведь босс живьём не слезет, начнёт копать, что причиной послужило. А так хоть немного вероятность повысится, что пронесёт. Ведь как пить дать, что лишь заикнусь о нашем с Димкой конфликте, он предложит ему должность. А я не хочу, категорически не хочу работать с ним в одной структуре.
        Приехали мы на удивление быстро. Я внутренне взмолилась, чтобы хотя бы босс был не на месте, но Света, очаровательно мне улыбнувшись, проворковала:
        - Здравствуйте, Алина Викторовна, а Виктор Владимирович уже на месте.
        - Добрый день, Света. Спасибо, - кивнула я ей и вошла.
        Босс приучил меня входить в наш с ним кабинет без стука, ибо глупо стучаться в свой собственный кабинет.
        - Добрый день, извините, босс, - я постаралась натянуто улыбнуться, но утренний конфликт с Димкой ещё не отпускал, и улыбка вышла не слишком искренней. Ну и ладно, пусть спишет на то, что мне неприятно опаздывать.
        - Алиночка, а я уже и не ждал тебя, ты не иначе как помелом воспользовалась.
        - Такие шутки, босс, мне непонятны и смешными не кажутся, - поморщилась я.
        - Так всё третье транспортное стоит, а ты там всегда ездишь.
        - Я через центр ехала. Сегодня захотелось там покататься. А что случилось?
        - Твоя интуиция, как всегда, на высоте. Авария там жуткая. Вон, можешь посмотреть, он указал рукой на открытую дверь комнаты отдыха, где мерцал включённый экран. - Я сюжетец на телевизор вывел. Там записи с нескольких камер наблюдения. Любой триллер по сравнению с этим фигня. Такое стечение обстоятельств даже вообразить нельзя. Не поверит никто. Спилберг нервно курит в сторонке. Сейчас тебе просмотр включу и закольцую.
        - Я не любительница триллеров, - хмыкнула я, но тем не менее прошла в комнату отдыха и встала перед телевизором.
        Взглянув на экран я поражённой застыла: на экране пылал увозивший меня из ресторана микроавтобус, на него упал рекламный щит, заблокировав все пассажирские двери и пробив бензобак. Водитель успел выскочить, но пылающим факелом упал рядом и катался по асфальту. Кто-то подбежал с огнетушителем, но он сначала не сработал, а когда сработал, похоже было поздно. Звука на сюжете не было. Но в моей голове звук был очень громкий, такой же как тогда… я зажмурилась, зажала уши руками и медленно опустилась на пол. Но звук никуда не делся. Крики сгорающих заживо людей были столь пронзительны, что я завопила сама, пытаясь их перекричать.
        Из морока собственного воображения меня вырвал босс, который, схватив меня в охапку, начал трясти, отводя мои руки от ушей и повторяя:
        - Алинка, я всё выключил, я всё уже выключил! Успокойся! Я всё выключил!
        Я перестала орать, мельком взглянула на темный экран, потом перевела взгляд на босса и, не в силах сдерживать эмоции, выдохнула: «Это были они».
        - Кто они? - не понял он.
        Как только он задал свой вопрос, самообладание вернулась ко мне, и я попыталась улыбнуться, проговорив:
        - Инопланетяне, босс. Лишь им под силу так обрушить щит. Я прям представила, что звездные войны начались. Спилберг действительно нервно курит. Очень реалистично, вернее реальность ужаснее триллеров. Мне такое смотреть нельзя. Теперь ночью спать не буду.
        - Попросить Свету тебе капелек каких-нибудь успокоительных принести?
        - Нет. Водички налейте. И можно я тут на диванчике посижу?
        - Конечно, сиди, сколько хочешь. Могу какую-нибудь веселую комедию включить или мультик. Ты мультики любишь? Том и Джерри?
        - Тома и Джерри ненавижу. Ничего включать не надо.
        - Хорошо. Сиди так. Воды сейчас налью.
        Он дал мне стакан с водой и ушёл в кабинет. И я, сев и откинувшись на спинку дивана, начала медленно пить.
        Потом отставила стакан на низкий столик неподалеку и, сев в прежнюю позу, прикрыла глаза, пытаясь начать медитировать.
        Босс мне не мешал, а потом у него зазвонил телефон. Он встал, плотно закрывая дверь в комнату отдыха, проговорил «Здравия желаю, товарищ генерал», и больше я не услышала ничего. Звукоизоляция была здесь хорошая.
        Через некоторое время он зашёл ко мне и, присев передо мной на корточки, взял за руки и постарался заглянуть в глаза:
        - Ты как их узнала?
        - Машина, - стараясь не смотреть ему в глаза, сказала я.
        - Ты запомнила номер?
        - Нет. Я не видела номер. И здесь видно не было. Но там небольшой дефект над колесом был. Я запомнила.
        - Предположим. Но почему ты начала кричать?
        Я чувствовала, он не отцепится, поэтому зло выдохнула:
        - Отстань, босс. Чего ты добиваешься? Хочешь отправить в сумасшедший дом? Отправляй!
        - Пока я жив, никакой сумасшедший дом тебе не грозит, но я хочу знать правду.
        - Какую правду? Какую? В чём у тебя правда, когда на другую дорогу сворачиваешь? Просто чувствуешь и всё! Вот и я просто чувствую! Мне их показали! Мне в красках их показали! Какую ещё ты правду хочешь?
        - Почему ты кричала? - настойчиво повторил он.
        Я не хотела врать ему, но и всей правды ему говорить не хотела, поэтому сказала:
        - Потому что я себя очевидцем событий ощутила.
        - Зачем тебе их показали?
        - А я откуда знаю зачем? Зачем тебя на другую дорогу выводят?
        - Уберечь хотят, наверное.
        - А я не знаю зачем мне показывают их! Не знаю! Не знаю! - начала кричать я на него.
        Босс резко встал, схватил меня в охапку и, подняв с дивана, прижал к себе, приговаривая:
        - Всё, всё, маленькая моя. Как ты там говорила? Раз, два, три, больше не боли. А нет, ни у кого ничего не боли. Вот. Раз, два, три, ни у кого ничего не боли. Ни у кого ничего не болит. Ты услышала меня? Всё уже закончилось. Они мертвы, и у них ничего не болит.
        Я благодарно уткнулась ему в плечо, мне было приятно, что он так меня утешает, но я знала, что он ошибается. Но думать мне об этом не хотелось.
        А потом вдруг на меня что-то нашло, и я тихо спросила:
        - Слушай, босс, а ты можешь моего Димку в коллегию адвокатов устроить, но только так, чтобы он не знал, что это ты и я. Что типа он сам.
        - Легко, маленькая моя. Только он с теми принципами, что ты озвучивала про него, ничего не заработает ведь. Давай я ему сам место предложу? Другой офис, непыльная работа.
        - Нет! Ему нужно настоящее дело. Он должен чувствовать, что пользу приносит. А денег нам и моих хватит. Если ты, конечно, не выгонишь меня.
        - Смеёшься? Вот как я тебя выгоню? Если только бизнес потеряю и продам всё, но тогда половина от продажи твоя будет, если долгов не наберу, конечно. Долги делить не стану.
        - Не потеряешь, - я уверенно помотала головой. - Тебя хранят. И дальше будут.
        - Кто?
        - А я не знаю кто. Поток просто возле тебя позитивный чувствую.
        - Хорошенькое «хранят», когда чуть было не погорел я, и если бы не ты, точно погорел.
        - Тебе меня для этого и подсунули. Чтобы не погорел. Ты ведь всех своих недоброжелателей вычислил? Вот. Ты что там говорил: чувствовал, что меня надо взять. Вот для этого и брал.
        - Дура! - заорал он и отшвырнул меня от себя. - Как есть кретинка и дура!
        Потом развернулся и вышел из комнаты отдыха, а через пару секунд я услышала как громко хлопнула дверь кабинета.
        Чем я его так разозлила, я не поняла, но выяснять было поздно.
        Я посидела некоторое время, потом позвонила Борьке. Узнала, что дел никаких срочных нет, и уже хотела выйти из кабинета и сообщить Свете, что больше не вернусь, но мысль о том, что сейчас я окажусь под охраной, остановила.
        Домой ехать не хотелось. И по магазинам в сопровождении угрюмых охранников тоже не хотелось ходить. Куда же податься? И тут я поняла, куда хочу отправиться. Я давно хотела, но никак не могла решиться. И выйду я, пожалуй, при этом через чёрный ход, погуляю немного, а потом вернусь и сделаю вид, что никуда не уходила. Босс ведь был настолько зол, что вряд ли скоро вернётся.
        Пару минут постояла над телефоном решая брать или не брать, потом решила не брать. Вдруг босс по нему меня пеленгует. С него станется.
        Чёрный ход был сконструирован хитро: снаружи вроде как выступ стены и двери никакой не видно, и не открыть никак. А изнутри сложная система блокираторов. Но я уже знала, как она открывается. Босс показал, сказал вдруг непредвиденный случай или пожар, лучше знать, как ещё можно выйти.
        Небольшая закавыка была в том, чтобы сделать так, чтобы дверь не только открыть, но и не дать ей закрыться. Если закроется, обратно в кабинет я не попаду, придётся признаваться в побеге и объясняться, а объясняться не хотелось.
        Я стояла рядом с дверью и на ум ничего не приходило. А потом неожиданно пришло.
        Вернувшись обратно в кабинет, я открыла шкаф и с радостью обнаружила неиспользованные чемоданы. Открыла один и нашла то, что искала: широкий наплечный ремень для переноски. В купленным мною был такой же, я помнила об этом.
        Взяв ремень, я закрыла чемодан и створку шкафа, после чего вновь спустилась к чёрному ходу.
        Намотав один конец ремня на систему блокираторов, я посмотрела на экране встроенной видеокамеры у двери, что никого нет и осторожно приоткрыла дверь, боком пробралась наружу, чтобы широко не раскрывать дверь и аккуратно ее прикрыла, оставив снаружи едва заметный кончик ремня. Ремень в глаза не бросался и заметить его никто не должен был. Вообще-то тут никто не ходил. Это был тупик подземного паркинга, с таким загибом, что и мотоцикл не развернётся, поэтому-то тут никто и не ходил, и никто не знал, кроме босса, конечно, от которого я это и узнала, что чуть дальше, за ещё одной дверью, имитирующей пожарный щиток, есть проход сразу на улицу.
        По паркингу ходить не хотелось. Там везде камеры, поэтому я прошла к щитку и через него попала в боковой проход абсолютно бестолкового подземного перехода, ведущего через улицу, где машина проезжает раз в час по обещанию и соответственно по нему никто не ходит. Я раньше недоумевала, какой «умник» его построил. Теперь знаю.
        Выйдя из подземного перехода, я немного постояла на улице, выбирая маршрут. Наличных не было. Но была банковская карта, я взяла на всякий случай, однако такси ловить рукой не хотелось, ведь телефона-то не было. Погода была хорошая и туда, куда я шла, дойти можно было и пешком, поэтому я отправилась прогулочным шагом к конечной цели моего маршрута.
        Лавочка в скверике у памятника была свободна, и я уселась на неё. Посидев на ней минут десять, я сообразила, что вообще-то я веду себя крайне глупо. Во-первых, всё виденное мною, было явно бредом. Второе, даже если предположить, что старик во время этого бреда как-то вклинил правдивую информацию о своих привычках, здесь он бывает не ежедневно. И я могу до ночи сидеть и никого не дождаться. Но тут в голову мне пришла спасительная мысль, что это можно считать просто прогулкой. Обычной прогулкой. Вот посижу часик или два на свежем воздухе и обратно в офис.
        Это меня успокоило, и я задумчиво прикрыла глаза, вслушиваясь в пение птиц и шум машин, снующих на соседних улицах. Время остановилось, и я наслаждалась расслабленным состоянием.
        - Вы не будете возражать, если я присяду рядом? - раздался знакомый голос в непосредственной близости от меня.
        Я не слышала шагов, поэтому подскочила как ужаленная. И оказалась стоящей лицом к лицу с тем стариком, которого в общем-то и надеялась увидеть.
        - Как же Вы меня напугали, - в замешательстве пробормотала я.
        - Чем?
        - Я не слышала, как Вы подошли.
        - То не удивительно, Вы дремали, милая леди. Так можно я сяду и составлю Вам компанию?
        - Да, конечно, - проговорила я и, сев рядом с ним, поняла, что положение на редкость глупое. Нас не представляли друг другу, мы не знакомились, и вообще чёрт меня дёрнул сюда прийти. Но потом я набралась смелости и спросила то, что в общем-то больше всего и хотела спросить:
        - Сегодня это сделали Вы?
        Никто даже не представляет, как же мне хотелось получить утвердительный ответ, но вместо него я услышала совсем другое:
        - Всё так плохо?
        - Что плохо? - не поняла я.
        - Это происходит без твоего желания? Или ты всё же желаешь, но хочешь остаться непричастной?
        - Я ничего не желаю! Ничего! - истерично выкрикнула я.
        - Так, милая леди. Мы в публичном месте, не надо так себя вести.
        - Хорошо. Я постараюсь быть сдержаннее. Но Вы не представляете, как это меня пугает. Именно пугает.
        - Интересная реакция. Вы вместо того, чтобы обрадоваться, что возмездие свершилось, пугаетесь. Позвольте полюбопытствовать, почему?
        Мы разговаривали недомолвками, и мне не хотелось первой окончательно сбрасывать карты, поэтому я замолчала.
        Старик, поставив палку между ног, оперся на неё. Похоже это была его излюбленная поза, потом задумчиво произнёс:
        - Интересная реакция. Вы приходите сюда явно в надежде меня увидеть, но сначала пугаетесь меня, а потом говорите о том, что Вас вообще пугает всё происходящее и не хотите пояснить почему. Вы хотите, чтобы я ушёл?
        Он сделал первый маленький шаг мне навстречу, сказав, что знает о моем желании встретить его, и я попыталась ответить тем же, сказав.
        - Я запуталась. Я не понимаю, что игра моего воображения, а что реальность. Во мне как бы смешались два мира, и в обоих я чужая. Я не понимаю смысла, правил, мне хочется куда-то сбежать, при этом, когда мне представился шанс, я предпочла остаться, потому что уходить почему-то было ещё страшнее. Я не понимаю сама себя. Я точно знаю, что не желала того, что сегодня произошло, при этом я знала, что так будет. С самого начала знала. И эта двойственность восприятия меня сводит с ума. Получается, что одновременно это сделала я, и не я. Я чувствую себя сумасшедшей.
        - Мне нечем тебе помочь. Я не знаю расклада. Это могут делать для тебя. Можешь делать ты. Даже Золотце твой мог сделать.
        - Он не плод моего воображения? - я вцепилась в ещё один конец ниточки.
        - Что тебе даст моё уверение, что нет? Этот разговор между нами тоже может быть плодом твоего воображения. Если когда-нибудь попадёшь в психиатрическую клинику, тебя в этом быстро убедят.
        - Я рискую туда попасть?
        - Вообще-то вряд ли. С такими покровителями, как у тебя, это очень маловероятно. Особенно если язык за зубами держать будешь и перестанешь орать на улице.
        - Как мне к Вам обращаться?
        - Все дедом кличут.
        - Мне не нравится. Как-то это грубо.
        - Тогда Василием Никифоровичем зови.
        - Это настоящее Ваше имя?
        - Смотря что настоящим считать. Паспорт у меня на это.
        - Вы можете ущипнуть меня за руку, так, чтобы синяк остался?
        - Зачем Вам это, милая леди? - старик вновь перешёл на официальный тон. - Вы думаете, что если я плод Вашего воображения, то синяка не будет? Спешу Вас заверить, что человеческий организм такая штука, которая может синяк организовать без какого-либо внешнего воздействия. Исключительно на психосоматике. Что Вам потом супруг скажет? Кстати, как он? Восстановился?
        - Господи! Я же не поблагодарила Вас. Извините. Ни за себя не поблагодарила, ни за него. Это сегодня что-то со мной непонятное творится. Я очень, очень Вам благодарна. Спасибо.
        - Смотрю и диву даюсь. Ты совсем другая стала. Вот абсолютно, - официальность была отброшена вновь.
        - А можете мне рассказать, какая я была?
        - Уверенная в себе, своей правоте, не сомневающаяся ни в чём любимица, которой позволено всё. Но делает она лишь то, что считает абсолютно безупречным. Ты не принимала никакой помощи и не помогала сама. Хотя вру, если ты считала помощь целесообразной, помогала, но заставляла за неё платить. На твой взгляд тот, кто нуждается в помощи, виноват сам и должен свой косяк отработать. И вот теперь ты здесь, и вынуждена принимать чужую помощь, но похоже ты всё ещё пытаешь сразу платить по счетам. Отсюда и муж-инвалид, и всё остальное.
        - Ох как зацепил, - я, поморщившись, подобно ему решила перейти на «ты», - Василий Никифорович, ты ас. Что там Золотце мне вещал? Ругалась я с тобой? Теперь понимаю почему. Ладно, сама подставилась. Что просила, то получила.
        - Всё занимательнее и занимательнее. Я могу тебя Алиной называть или по-другому предпочтёшь?
        - Как хочешь, так и зови.
        - Тогда девочкой золотой буду. Неплохое ведь имя?
        - Да без разницы, хоть горшком.
        - Да уж. Ладно, не будем углубляться. У тебя ещё вопросы остались?
        - Не вопрос. Просьба. Можешь научить меня так же лечить, как ты?
        - Не могу.
        - Жаль. А почему, можешь сказать?
        - У нас разные владыки. Энергетика разная. Это в принципе невозможно. Тебе другое дано.
        - Что?
        - А ты так и не поняла?
        - Дано вот так в огне живьём зажаривать? - скривилась я. - Ты на это намекаешь?
        - Это твоя стихия, и вот в ней тебе дано многое, возможно, и это.
        - А твоя какая?
        - Земля. Поэтому и сказал тогда, что делить нам нечего. Так если, языком потрепать. Ты на язычок, ох остра была. Сейчас не такая стала.
        - У меня вопрос появился. Скажи, если я точно знаю, что рождаться не хотела, и максимум усилий приложила, чтобы сдохнуть в самом начале, это означает, что я изгнанник?
        - С точностью до наоборот. Изгнанники знают, что это шанс вернуться и стараются его не упустить и использовать по полной. А ты такое про себя знаешь?
        - Ага, - я кивнула. - И ещё знаю, что в детстве мёрзла постоянно. Да и сейчас бывает. Как такое может быть, если огонь моя стихия?
        - Только в одном случае. Ты отвергла себя. Сама отвергла. Похоже, прав был Золотце, это не наказание и не изгнание. Ты что-то похлеще учудила. Но тебя явно ждут обратно, раз его послали тебе помогать.
        - Скажи, если бы я ушла тогда, к кому и куда попала?
        - Вопрос не по адресу. У тебя очень неоднозначная ситуация. Хотя, исходя из реакции Золотца, домой вы шли. Вот только обрадовалась бы ты этому или нет, перейдя рубеж и всё вспомнив, это другой вопрос.
        - А похоже, я получила дополнительную информацию. Если я отвергла себя, то значит своей стихией я управлять не могу. Так?
        - Получается так. Пока не примешь и не почувствуешь своей, точно не сможешь.
        - Значит их зажарила не я. Уже легче.
        - Почему легче?
        - Потому что не хотела, вот почему. И я кажется понимаю, почему знала, что это случится. Меня не дают обижать.
        - Это не первый раз?
        - Да, не первый. Золотце мог это сделать?
        - В принципе без твоего приказа он не должен, ну или не твоего… если вообще на такое способен… Ведь если способен, то почему сразу тебе это не предложил? С самого начала? Организовали бы пожар и сбежали. Зачем надо было столько заставлять тебя терпеть?
        - Я его не звала. Позвала в самом конце. Но, кстати, он мне и раньше ничего такого никогда не предлагал. Выходит, не может.
        - Понял. Тогда всё круче. Владыка твой тебя лично отслеживает, или же кого-то на это подрядил. При этом тебе дают пройти твой путь. Но вот того, кто посмел сильно обидеть, не щадят и забирают.
        - Слушай, а ты пострадать не можешь от того, что сейчас много чего мне поведал и до этого остановил и не дал уйти? Я бы не хотела тебя подставлять. Но, как видишь, меня в общем-то ни о чём не спрашивают. Моё мнение вообще не учитывается.
        - Как же не учитывается, если исходя из твоих же слов, тебе ясно дают понять, что их накажут, и ты с самого начала это чувствуешь?
        - А ведь да, - задумчиво протянула я. - Получается, да, меня информируют. Тогда хорошо. Поскольку для тебя я никакой опасности не чувствую. Скорее наоборот. Тебе, похоже, благоволят и благодарны, как и я. Хотя вряд ли это что-то тебе даст - благоволение чужого владыки.
        - Почему же не даст? И гнев и благоволение чужих владык дело значимое, на то они и владыки.
        И тут меня вновь накрыли внутренние сомнения, основанные на проштудированной литературе по психологии и психиатрии, и я решила ими поделиться:
        - Ох, как же это всё на шизофрению смахивает… И я так боюсь этим своим ощущениям поверить и окончательно свихнуться. Хотя, когда верю, то вроде всё самым лучшим образом складывается. Но скажи ты мне, пожалуйста, для успокоения моей душеньки, Василий Никифорович, как ты узнал, что я пришла?
        - Легче лёгкого. Вон через дорогу мой дом и мои окна. Лавочка, как на ладони, оттуда. Посмотрел в окно, увидел. Решил спуститься и составить тебе компанию.
        - Логично. А вызвать такси мне обратно до офиса можешь? Я оплачу. Карточка при мне.
        - В логике тебе не откажешь. Воображаемому другу такое вряд ли по силам. Ехать-то куда нужно?
        - А ты не знаешь адрес офиса Кузьмича?
        - Я не озадачивался, поскольку напрямую не работал с ним, лишь через Андрюшу пересекались пару раз. Кстати, запомни мой номер, и ему скажи, вдруг пригодится. Лишь предупреди, чтобы по пустякам не тревожил.
        - Диктуй, постараюсь запомнить, - я мысленно повторила названные им цифры и придумала мнемоническое правило, чтобы их запомнить, после чего добавила: - Только ему говорить не стану. Не хочу рассказывать, что встречалась с тобой. Я удрала из-под его охраны сегодня.
        - Тогда скажи, что когда лечил, продиктовал. Ему его всё же лучше знать.
        - Зачем, если ты с ним не работаешь?
        Старик посмотрел на меня долгим взором, потом проговорил:
        - С ним не работаю, а вот с тобой теперь, похоже, нам ещё пересечься придётся. Поэтому, скажи. Лишним не будет.
        - Ты что-то не договариваешь. Я понимаю для чего мне нужна была эта встреча. Но не понимаю, зачем всё это тебе.
        - Тебя начали использовать в игре. И вряд ли ты теперь из неё выйдешь. Мне надо было понять, как играть с тобой.
        - Понял?
        - Пока понял, что ты сама не особо понимаешь, как будешь играть. Но дал тебе возможность, в случае необходимости, рассчитывать на мою помощь.
        - Ты не спрашиваешь мой телефон. Он не нужен тебе?
        - Я его знаю. Твой Кузьмич пока не озадачился вывести его из базы. А если озадачится и новый даст, сообщи.
        - Что ж, я очень тебе благодарна. Всех благ, Василий Никифорович. Вызывай такси, и я поеду, - сказала я и назвала адрес.
        Он поднялся с лавочки и проговорил:
        - Что его вызывать, вон неподалеку машина с опознавательными знаками такси, это мой сосед таксует. Сейчас попрошу, довезёт куда надо.
        Мы подошли к отечественной, с виду очень раздолбанной машине, но с полностью затемнёнными задними стёклами и с опознавательными знаками такси. На водительском сиденье спал мужчина, положив голову на руль.
        Так как я шла впереди, то постучала ему в окошко и громко спросила: «Подвезёте?».
        Подняв голову, он рявкнул: «Не работаю!» и тут его взгляд упал на того, кто стоял за моей спиной.
        Он поспешно опустил окно и совсем другим тоном осведомился: «А Вам куда надо, сударыня?».
        - Миш, отвези её, это недалеко, - проговорил старик и назвал адрес.
        Водитель тут же выскочил из машины, я еле посторониться успела, и услужливо распахнул передо мной заднюю дверку, проговорив:
        - Садитесь, пожалуйста.
        - Спасибо, - проговорила я, обращаясь к старику, и села в машину.
        Внутри она оказалась великолепна. Кожаное шикарное сиденье на двух человек с подлокотниками и небольшим столиком посередине. От сиденья водителя его отделяла непроницаемая перегородка со встроенным экраном и колонками по бокам. То есть заглянув в машину через передние стёкла, заднюю часть было не видно.
        Когда водитель тронул автомобиль, по плавности хода и набору скорости я поняла, что с отечественным автопромом её роднит только внешний вид. А когда он выехал на полосу общественного транспорта, я поняла зачем опознавательные знаки такси. Даже бугатти Вадика не могло похвастаться такой скоростью в городе. На ум сразу пришёл автомобиль Карл, описанный Ремарком, выглядевший снаружи как развалюха и имеющий спортивный двигатель. Это была современная версия Карла. Василий Никифорович развлекался как мог.
        Почти сразу я вспомнила, что не предупредила водителя, что к центральному входу подъезжать не надо и стала судорожно оглядывать панель в надежде найти кнопку переговорного устройства. В глаза бросилась самая большая, и я нажала на неё.
        На экране возникло изображение с камеры, направленной на лицо водителя и в динамиках зазвучал его голос:
        - Сударыня, если хотите что-то сказать, держите нажатой эту кнопку.
        Я нажала ее и, не отпуская, проговорила:
        - Можете подъехать к подземному переходу сбоку от здания?
        - Конечно. Сделаю, - проговорил он и добавил, - если захотите камеру отключить, два раза непрерывно, как мышкой, на кнопку нажмите.
        - Спасибо, - проговорила я, держа кнопку, потом, дважды щёлкнув, отключила камеру.
        Когда мы подъехали к указанному месту, и машина остановилась, водитель распахнул передо мной дверь, помог выйти и проговорил:
        - Извините, что был не особенно вежлив вначале.
        - Пустяки. Вы меня прекрасно довезли. Благодарю, - ответила я и, дождавшись, чтобы машина не только отъехала, а полностью скрылась из вида, вошла в подземный переход.
        ГЛАВА 12
        ***
        Когда я по знакомому маршруту, через чёрный ход, вернулась в кабинет, благо моё приспособление выдержало, и дверь не закрылась, то услышала, что звонит мобильный.
        Я сразу метнулась в душ, закрылась там и, включив воду, начала быстро раздеваться. Если меня искали, пусть генеральный думает, что я всё это время была в душе. Кроме него и меня без вызова заходить в наш кабинет не разрешалось никому.
        Минут через десять в дверь постучали, и я услышала громкий голос босса:
        - Ты там живая?
        - Нет, дохлая, - стоя под струями воды, отозвалась я.
        - Ты пошути мне так, мигом дверь выломаю.
        - Кретинкам и дурам можно шутить, как угодно, - перекрикивая шум воды, ответила я, - и если кто-то сейчас выломает эту дверь, то очень об этом пожалеет.
        - Ты там долго ещё плескаться намерена?
        - Пока в русалку не превращусь.
        - Тогда я пошёл покурю. Выйдешь, позвони.
        - Дуры и кретинки никому не звонят. Так что обломись.
        - Через двадцать минут вернусь. Выйди к этому времени, пожалуйста. Поговорить надо.
        Когда он пришёл через двадцать минут, я сидела в комнате отдыха на диване в махровом халате и с полотенцем на голове.
        - Я рад, что ты начала пользоваться удобствами нашего кабинета, - осторожно начал он.
        - Я рада, что ты рад, - откликнулась я.
        - И ещё мне очень бы хотелось тебя попросить, когда в следующий раз в душ или тренажёрный зал пойдёшь, захвати с собой телефон, пожалуйста. Ты очень меня напугала. Я звоню, не отвечаешь, Света говорит, ты не выходила, но ей ты не отвечаешь тоже, ни по селектору, ни на телефон. Даже Борис тебе звонил - ноль эмоций. Что я должен думать? Посылать проверять, не валяешься ли ты в отключке?
        - Хоти себе дальше. Мне-то что? Я дура и кретинка. А они никаких просьб не выполняют.
        - Слушай, Алин. Тебе же не десять лет. Ты прекрасно поняла, почему я психанул, но упрямо продолжаешь демонстрировать обиду. А обижаться должен я, а не ты.
        - Да неужели? На что? Вот на что? На то что я сказала правду, что тебе меня послали, чтобы из-под удара вывести? Это ведь очевидно. На что тут обижаться?
        - Ты намекаешь, что я ушёл из-под удара, подставив тебя.
        - Это сделал не ты. Вселенная дала тебе возможность воспользоваться ситуацией, и ты ей неосознанно воспользовался. Что тут обидного?
        - Я не отношусь к тебе как к расходному материалу и жертвовать тобой не хотел. Ты дорога мне, очень дорога. Если бы я хотя бы предполагал…
        - Босс, вот только мне-то впаривать не надо. Я без претензий абсолютно, но ты ведь прекрасно помнишь, что я в открытую говорила тебе, и ты мне не поверил. А теперь говоришь, что предположить не мог. Ты меня за эту самую дуру и кретинку и держал. Типа отправляйся на встречу, как тупая кукла, тебе думать не положено, женщин при рождении мозгами обделяют, нет их у них. Но это хоть завуалировано было. А сейчас уже в открытую начал так называть. Это как-то уж совсем не комильфо, босс.
        - Господи, как же ты всё вывернула. Не думал я так абсолютно. И уже признался, что в той ситуации кретином был я.
        - Я тебе как раз и объяснила для чего ты им был. Это дало тебе возможность картину всю целиком увидеть и предпринять определённые действия. Я поэтому и согласилась в итоге.
        И тут произошло то, чего я никак не ожидала. Он опустился передо мной на колени. Не театрально, не с иронией, а покаянно, с искренним раскаянием и, обхватив кисти моих рук своими прижал к губам, зашептав: «Прости, прости меня, пожалуйста».
        В первый момент я ошеломлённо замерла, а во второй уже вскочила и, вырвав руки, начала тянуть его вверх за плечи, срывающимся голосом повторяя: «Не смей! Встань сейчас же! Не смей!».
        Поднять здоровенного крепко-сложенного мужчину без его на то желания было нереально, а сам он вставать не торопился, наоборот плотно обхватил меня за талию и уткнулся головой в живот, тихо проговорив: «Не встану, пока не простишь».
        - Мне не за что тебя прощать! Встань сейчас же! Ты ни в чём передо мной не виноват! Вставай! Вставай немедленно! - вопила я, но это не действовало.
        Ему вообще, по-моему, понравилось так стоять, прижавшись ко мне, и подниматься он был не намерен.
        - Чёрт! - выругалась я. - Вставай давай! Простила я тебя, давным-давно простила, ещё тогда, когда на встречу эту шла. Не держу я на тебя зла. И не знаю, что ещё тебе сказать. Вставай! Ты представляешь, как всё это выглядит со стороны? Я в халате, ты на коленях передо мной. Твоя жена, наверное, сразу бы разрыв сердца получила.
        Он медленно встал, переведя руки с моей талии на мои плечи и, глядя в глаза, негромко произнёс:
        - У меня нет жены, вернее по документам она есть, но она уже около десяти лет содержится в закрытом заведении психиатрического характера, и я к ней не езжу. Лишь мальчишек иногда разрешаю привозить, если врачи говорят, что поведение хорошее было, и под их присмотром они общаются.
        - Чёрт! - вновь выругалась я. - Вот зачем ты сейчас мне это сказал?
        - Ты как-то спросила меня о родной маме мальчиков, так вот это она. Моя первая жена, от которой дочь, когда узнала, что усыновить мальчишек хочу, им тогда чуть больше двух было, они близнецы, устроила скандал и потребовала развод, если я такое сделаю. У неё по тем временам было гораздо лучшее материальное положение. Стабильная работа в иностранной компании, она переводчик. А я только-только из горячей точки вернулся, да ещё и с ранением. А мать мальчишек после гибели мужа начала пить, потом колоться от горя. Одним словом стала опустившаяся наркоманка. Вот как с ней двухлетних пацанов оставить? И родственников больше никаких нет. Я затеял суд по лишению родительских прав. И моя жена поставила мне ультиматум: суд выиграть могу, но никакого усыновления, мальчики в детдом отправляются, иначе она разводится со мной. Я первый подал на развод. Нас развели. Она продала нашу квартиру, я ни на что не претендовал, хотя квартира изначально моей была, после чего она уехала с дочерью в Лондон. А я, чтобы не мучиться с судом и усыновлением, женился на этой наркоманке и через пару месяцев отправил её в закрытую
лечебницу, связи прошлые помогли. С ребятами первое время моя мама помогала, я к ней переехал. А потом раскрутился, появились деньги, и нанял сиделку, няню, потом воспитателя. Сейчас живу со старенькой мамой и пацанами. Дочь иногда приезжает. Как только деньги большие у меня появились, родственные чувства у неё проснулись тоже, мол это не я, папочка, с тобой общаться не хотела, а мама меня настраивала. Я не особо верю, но отношения поддерживаю и деньги в разумных пределах подбрасываю. С первой женой не общаюсь, но у неё всё хорошо. Вышла замуж за какого-то там местного. Живут не особо богато, но и не бедствуют.
        - Джейн Эйр завистливо плачет в сторонке, - не смогла я сдержать эмоций от его рассказа.
        - Это актриса какая-то? Я не знаю, - он обиженно насупился, видимо, не такой реакции от меня ждал.
        - Это героиня романа, написанного ещё в восемнадцатом веке, над которым рыдали многие мои сверстницы. Несчастная сиротка, ставшая гувернанткой богатого человека, воспитывавшего приёмную дочь. Она влюбилась в него, поскольку он оказывал ей знаки внимания, и уже рассчитывала на женитьбу, а у него оказалась сумасшедшая жена, которую он держал во флигеле своего роскошного дома.
        - Хэппи-энд хоть случился? - с явным интересом осведомился он,
        - Смотря что считать счастливым концом. Они, по мнению автора, оба счастливы стали, но это на её взгляд.
        - А на твой?
        - Что по мне судить? - задумчиво проговорила я, откровения босса настроили меня на сентиментальный лад. - Я на её героиню вряд ли похожа. Характер у меня другой. Джейн Эйр хотелось любви, при этом не нарушающей существующих условностей. Понимаешь, я не жила в то время, не воспитывалась в интернате. На условности мне по большому счёту плевать, любовь, основанная на жалости вообще не по мне. Хотя, наверное, у неё там не жалость была. А вот у меня самой, - начала я и тут же быстро заткнулась, поскольку поняла, что вступила на скользкую тему, потом сообразив, что даю этим повод начать копать глубже игривым тоном закончила: - любовь всегда была лишь к молоденьким и находящимся от меня в зависимом положении.
        - Вот зачем в конце врать начала? Вот зачем?
        - Извини, босс. Не готова, не готова пока к откровенностям по этому поводу. Да и с Димкой последнее время скандалим. Я срываться стала так, что самой стыдно. Именно поэтому и попросила помочь ему независимым стать и возможное дело жизни найти. Похоже, я перестаю уважать мужиков, которые его не имеют.
        - А когда он инвалидом был, имел его?
        - Заткнись! - я постаралась оттолкнуть его, но у меня ничего не вышло.
        - Тихо, тихо. Ты не забыла в каком виде? Сейчас выскочишь в коридор, и что о тебе думать будут?
        - Мне плевать, что думают. Обо мне и так небось все думают, что я твоя любовница.
        - Ну в общем-то ты права. Особенно наш с тобой общий знакомый. Он тут на тебя всю информацию поднял и прижал меня к стенке, мол зачем говоришь, что дочь, если не дочь ты мне? Пришлось сказать, что не хотел светить, что любовница. Мол, муж у тебя, и ты его не бросишь. В результате получил предложение вместе с тобой в конце месяца на его день рождения на яхту его приехать. Сказочной красоты, говорят, судно. Ответил, что если один могу приехать, то приеду точно, а вот с тобой обещать не могу, здоровье у тебя ещё не особо хорошее. Он не настаивал, сказал, на моё усмотрение. Ждёт и одного. Та ситуация позволила ему вычислить тех, кто рядом на два фронта играет, поэтому он достаточно расположен сейчас ко мне. Особенно после того, как рассказал ему, что знал это и именно поэтому тебя к нему не совсем обычным способом послал, и поэтому ты последний раз поехала к нему не с товаром, а с альбомами по искусству. Мол не предупредил, поскольку слова лишь слова, а вот дела это дела. Он оценил.
        - Можешь честно сказать, зачем он тебе? Ведь это тварь, каких поискать. Он тебя сжуёт и выплюнет, и ты, наверняка, сам это знаешь, но упорно к нему лезешь. Зачем?
        - Я бы мог, наверное, сказать частичную правду: не могу не лезть, у меня обязательства. Но это не совсем так, я мог бы совершенно спокойно сказать: не получилось, не нашёл способ сблизиться. Всё дело в том, что сам хочу к этой гниде подобраться. И если мне удастся его свалить, буду считать, что жизнь прожил не зря.
        У меня в голове моментально родился план. Очень необычный план, и дающий мне шанс, наконец, разобраться с самой собой. Поэтому я обиженно выдохнула:
        - Сказочная яхта у него, а ты даже не сказал, что у меня есть шанс на ней побывать. Босс, ты чего так несправедлив ко мне? Такой шанс раз в жизни выпадает, да ещё и на условии моего прикрытия, что я твоя любовница, и он не намерен меня отбивать. Я хочу там побывать! Это же на всю жизнь воспоминания. Хочу!
        - Серьёзно? - он озадаченно уставился на меня. - А я даже говорить не хотел. Уверен был, что не захочешь. Очень обрадовался, что он согласился без тебя меня пригласить.
        - Абсолютно серьёзно. Всё, с завтрашнего дня я по магазинам. Надо подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом.
        ГЛАВА 13
        ***
        Приём на яхте был камерным. Приглашённых было немного. Дам ещё меньше. Поэтому вниманием хозяина я обделена не была, и в какой-то момент, воспользовавшись тем, что босс мой отвлёкся и отошёл дегустировать шикарные вина, спросила нет ли здесь сауны с бассейном. Мол, я страсть как люблю попариться в сауне, а босс мне это не позволяет. На что получила ответ, что всё, конечно же есть, и сейчас он меня туда проводит.
        Дальше всё было делом техники. Ведь не просто так я проштудировала море психологической литературы, пытаясь разобраться со своими проблемами. Подробно описывать не буду. Нет никакого желания. Скажу лишь, что по итогу, поскольку я сильно возбудила его, а потом достаточно резко постаралась обломать, он меня изнасиловал. Причём очень жёстко, несмотря на мои вопли, слёзы и мольбы это не делать.
        Пока он это делал, я увидела то, что видела всегда в таких случаях, и что раньше пугало меня до умопомрачения.
        Я увидела эти глаза, только теперь я их не боялась и была готова принять помощь. В ответ на безмолвный вопрос я также безмолвно ответила: не сейчас, завтра в полдень. Глаза согласно моргнули и исчезли, а вот насиловать меня продолжили.
        Наконец имениннику это надоело. И он, оставив меня всю зареванную лежать на полу, достаточно жёстко сказал:
        - Рекомендую привести себя в порядок и ничего никому не говорить, иначе выкинут тебя, как использованную тряпку. Поняла? - проговорив это, он пнул меня ногой.
        - Поняла, - всхлипнула я. - А уехать можно?
        - Скажешь, что что-то съела, видимо для тебя не подходящее, и можешь с ним уехать, - видя, что я не делаю попыток перечить, он изменил тон на чуть более доброжелательный. - Лишь запомни: пожалуешься, хуже сделаешь в первую очередь себе.
        - Не буду жаловаться, обещаю, лишь отпустите, пожалуйста, - я тихо всхлипнула вновь.
        - А ты не так глупа, как казалось на первый взгляд, - он присел рядом со мной на корточки и, вновь запустив руку в мою порядком уже растрепавшуюся прическу, сжал волосы: - Где твоё место быстро уяснила. Ладно, сейчас принесу расчёску и косметику, сможешь прежний лоск навести.
        Когда он вернулся, я уже мылась под душем сбоку от парилки. Он поставил на столик неподалёку великолепный набор запечатанной косметики, расчёску и средство для укладки волос.
        - Если что-то понравится, можешь забрать себе.
        - Чтобы он спросил, почему мне потребовалось воспользоваться чужой косметикой, которую я ещё и забрала? Нет уж, извините, - помотала я головой, выходя из душа и стараясь даже не смотреть на него.
        - Совсем не глупа, - хмыкнул он, - будь ты чуть пораскрепощённее, предложил бы ещё в гости приехать.
        Я демонстративно испуганно сжалась и срывающимся голосом спросила:
        - Можно, я откажусь?
        - Понял. Не вопрос. Приводи себя в порядок и можешь быть свободна, - ответил он и ушёл.
        Я причесалась, накрасилась, оделась и пошла разыскивать босса. Нашла его достаточно быстро, явно озабоченно меня ищущего.
        - Ты где была?
        - Не поверишь! - игриво ответила я и, заметив боковым зрением именинника, демонстративно указала в его сторону, - мне показали столь чудесное место, что я бессовестно бросила тебя, не сумев противостоять искушению в абсолютном одиночестве попариться в сауне и поплавать в бассейне с космической подсветкой. Я знаю, ты такое не любишь, поэтому звать тебя не стала. Правда в результате я немного перегрелась в парилке и что-то мне плоховато. Можешь увезти меня или обидишься?
        Именинник тем временем подошёл к нам.
        - Какие-то проблемы?
        - Моя спутница несказанно благодарна, за возможность насладиться здешней сауной, но она, видимо, немного увлеклась, и ей не совсем хорошо. Можем уехать?
        - Конечно, не вопрос. Жаль, что так получилось. Но это естественно, сауна дело коварное. Я, кстати, предупреждал, чтобы она не увлекалась, но проконтролировать не смог, гостей надолго оставлять не хотел, понадеялся на её разумность. Что ж, бывает, дело житейское. Благодарю, что пришли. Был рад более плотному знакомству. Через два дня позвони секретарю часиков в двенадцать, он свяжет со мной, следующую поставку обсудим.
        Он взмахом подозвал охрану, и нас проводили на берег и довели до ожидающего нас джипа с уже нашей охраной.
        Всю дорогу мы молчали. Когда уже подъезжали к моему дому, босс спросил:
        - Ничего сказать не хочешь?
        - В паркинге попроси водителя погулять, поговорим.
        - Он в наушниках с музыкой ездит, если я с кем-то. Ты что, не заметила?
        - Всё равно попроси.
        - Понял.
        Когда мы припарковались и водитель вышел, я негромко проговорила:
        - Значит так. Слушай меня внимательно и никаких вопросов не задавай! Отвечать сейчас всё равно не буду. Итак с утра, как только откроются биржи, начни подготавливать операции по покупке-продаже, исходя из того, что сразу после полудня именинник скоропостижно скончается и больше не сможет ни вмешаться в ценовую политику, ни в последствии влиять на неё. Не мне тебя учить, что в этом случае делать надо. Понял?
        - Ты шутишь?
        - Нет! Не шучу! Поверь мне. Просто поверь! Если ты прогоришь на этом, я обещаю, что стану твоей любовницей на любых твоих условиях. Рискни! Только больше никому не говори об этом.
        - Что ты сделала? Что? Чем-то отравила его?
        - Успокойся. И не придумывай ерунды! Я не сделала ничего! Всё! Я просто знаю. А сейчас мне надо домой. Я очень устала. Очень. Ах да, чуть не забыла, когда меня лечил тот старик с палкой, он раз десять проговорил мне свой номер, прося запомнить, лишь просил по ерунде не беспокоить. Тебе, я думаю, его тоже лучше знать.
        - Давай, - он достал телефон.
        Я правильно переключила его на другое, даже саму себя похвалить захотелось.
        - Нет, так запомни, - проговорила я и начала диктовать цифры.
        - И как это запомнить? Он явно не любитель простых номеров.
        Пришлось объяснять про мнемонические правила, что если запомнить, что например, стул это четыре, а гусь - два, а семь, предположим, топор, то он в жизнь не забудет что четыреста двадцать семь, это как взобравшегося на стул гуся разрубают после этого топором. А а сидящий на топоре гусь, жонглирующий стулом на голове, это семьсот двадцать четыре. И что пять может быть стоящим на голове гусем, ноль бубликом, единица палкой или Дед морозом с посохом, а тройка скрюченной старушкой с ревматизмом. Образы могут быть любые, которые нравятся.
        - Понял. Диктуй, - скомандовал он, и я стала медленно диктовать цифры.
        - Смешная картинка получилась. Запоминается легко, - резюмировал он.
        - Вот и прекрасно. На сегодня на этом всё. Хотя нет, дай выходной на завтра, пожалуйста. Хочу отоспаться.
        - Если никуда из дома пообещаешь не выходить, дам.
        - Клятвенно обещаю, не выйду. Можешь даже охране приказать не выпускать, я согласна на домашний арест.
        - Договорились, - кивнул он и, открыв дверку, подозвал охранников, приказывая проводить меня до квартиры.
        ***
        Весь следующий день я провалялась в кровати, а потом, ближе к вечеру приехал явно возбужденный Вадик, и скороговоркой попросил Димку, что бы тот попросил меня вот прям сей же момент проехать с ним в офис, мол шеф вызывает меня срочно. Очень надо, дело не терпит отлагательств.
        Димка, постучав, заглянул в дверь моей спальни:
        - Алиночка, дорогая, там Вадим приехал, говорит очень срочно ты на работе нужна. Может согласишься съездить?
        После того нашего конфликта Димка старался мне про мою работу ничего не говорить. Кстати, он в тот же вечер пообещал мне, что обязательно найдёт ту работу, которую я одобрю. Вот все силы приложит, на любые курсы пойдёт и дополнительные экзамены сдаст и постарается стать хорошим адвокатом. А до этого на себя денег вовсе тратить не будет и готов питаться хоть дешёвыми брикетами с лапшой быстрого приготовления, которые бич-пакетами в народе называют. Я ему, конечно же, сказала, что он совсем свихнулся, и если начнёт так экономить, я уйду из дома. Я готова оплатить любые курсы, экзамены и питание в ресторанах, лишь бы он занялся тем делом, за которое будет уважать сам себя, и я с ним тоже за компанию очень сильно уважать его буду. Он ответил, что постарается, и тему мы закрыли, при этом о моей работе Димка перестал даже упоминать.
        Проронив: «Хорошо. Пусть подождёт в коридоре, сейчас оденусь», я неторопливо оделась и вышла. Мы спустились, быстро сели в его машину и помчались, другого слова не подберу к нашему офису, поскольку Вадик гнал и лавировал как сумасшедший.
        - Вадик, я не хочу разбиться. Давай помедленнее.
        - Алинка, там такое… говорить не буду, Кузьмич сам скажет, но новости, зашибись, просто.
        Он, кстати, единственный, кто из всех приближённых босса, называл меня по имени. Фирма, конечно же, у него вроде как была своя и по бумагам была независимая, но всё финансирование шло через босса, и теперь я это прекрасно знала. А ещё знала, что они с боссом давние друзья и однополчане.
        - Моему трупу все новости будут абсолютно безразличны, вот поверь мне. Поэтому сбавь обороты.
        - Ладно. Трусиха ты, Алина. Неужели драйва от скорости не испытываешь?
        - Ничего я не испытываю. У меня вообще мигрень. Знаешь, что это такое? Меня босс поэтому на сегодня и отпустил.
        - Давай, у аптеки остановимся, я таблеточки тебе куплю. Ты лишь скажи, какие надо.
        - Ничего не надо. Я уже столько этих таблеток за сегодня выпила, - я махнула рукой. - Не действуют на меня они.
        - Я тебе консультацию врача-невропатолога организую. У меня есть выход на одного светилу. Сказочный дядька.
        - Вадик, всё! Я знаю свои проблемы, это не лечится, сутки переждать и буду вновь свежа как роза.
        - Точно?
        - Точно, точно. Точнее не бывает. Слава Богу, приехали, не провожай, сама, - проговорила я и выбираясь, наткнулась на спешащих ко мне навстречу моих охранников.
        - Алина Викторовна, извините, не успели дверь Вам открыть и помочь выйти. Виноваты.
        - Это Вадим Афанасьевич так водит, что за ним не успевает никто, - усмехнулась я, и охранники с явным облегчением выдохнули, поняв, что я не сержусь и жаловаться не намерена.
        Я прошла в кабинет. Босс встретил меня, куря в своём кресле. Дым стоял такой, что топор вешать можно.
        - Вот надымил, - вместо приветствия проговорила я, и хотела подойти и распахнуть окно, но он не дал словами:
        - Хочешь, вытяжку включи. У окон есть уши.
        Я включила вытяжку, после чего сообщила, что пошла в комнату отдыха, здесь дышать невозможно.
        Он затушил сигарету и прошёл следом за мной, закрыв дверь, чтобы не натянуло дыма.
        - Ты новости видела?
        - Нет ещё. Голова с утра болит. Весь день в кровати провалялась. А что там?
        - Вадик не сказал?
        - Сказал зашибенная новость, но дал возможность тебе лично огорошить меня ею.
        Босс молча включил монитор, там на экране мерцала статья из интернета, видимо, заранее туда им выведенная. «Полуденная трагедия на водохранилище».
        Пробежав ее глазами, я облегченно вздохнула, проговорив:
        - Какое счастье, что это сегодня днём случилось, а не вчера вечером. Столько бы народу пострадало. Надеюсь, именинника там не было?
        - Был. И это уже стопроцентно подтверждено.
        - Жаль, очень жаль. Не знаешь, кто теперь на его бизнес претендовать может?
        - Почему не знаю? Знаю. Я.
        - Поздравляю. Это очень круто.
        - Алинка, заканчивай прикалываться. Здесь нет прослушки. Скажи, откуда ты узнала? Это ведь чертовское стечение обстоятельств. Чертовское стечение обстоятельств, - задумчиво повторил он, и сам побледнел от догадки, озарившей его мозг.
        Он шагнул ближе ко мне, обхватил за плечи и заглянул в глаза:
        - Скажи мне, тогда ведь тоже такое же стечение обстоятельств было, но ты не знала о них заранее и не знала когда, а теперь точно знала даже время… Что-то изменилось? Тебе показали способ, и ты им воспользовалась вчера?
        Босс был на редкость умный мужик и умел логически мыслить. С одной стороны хорошо, конечно, а с другой не очень. Я поморщилась:
        - Давай, не будем об этом. Я не хочу очутиться там, где находится твоя жена.
        Его пальцы вцепились в плечи мне с такой силой, что я вскрикнула:
        - Отпусти немедленно! Ты делаешь мне очень больно!
        - Извини, - он чуть разжал их, но не отпустил, после чего настойчиво проговорил: - Скажи, что ты вчера сделала!
        - С точки зрения обычных людей это бред, и я не сделала ничего, но тебе скажу. Я создала точку напряженности вокруг него и продала его душу. Доволен?
        - Как можно продать чью-то душу? Свою, допускаю ещё, но чужую…
        - Хорошо, скажу по-другому, я перепродала его долг.
        - Он задолжал тебе чем-то? Чем?
        «Вот ведь умный мерзавец», - подумала я, а вслух сказала:
        - Босс, я научилась концентрировать потенциальные долги и сразу коллектору, скажем так, отправлять. Там их накопилось столько, что приобретатель решил не мешкать и на радостях известил меня о времени.
        - Чем сама расплатилась?
        - А моего интереса никакого. За что мне платить? Я альтруистка, босс. И Вселенная это знает, поэтому ко мне никаких претензий ни у кого быть не может. Кстати, я рада, что ты мне поверил.
        - Рискнуть решил. Мне все радостно слили его активы, поскольку акционеры у него не дивиденды получали, а дань ему платили, так что теперь весь его бизнес в моих руках. И никто не подкопается.
        - Супер! Я рада за тебя.
        - Правда недоброжелателей теперь море, мне уже парочку претензий высказали, мол откуда ты узнать мог. Пришлось отшучиваться, что машину времени заимел, и вечерние новости прочёл ещё с утра. Отцепились вроде. Ладно, ничего, прорвёмся.
        - По-другому и быть не может, босс. Всё, все проблемы закончились, ты вышел на такой уровень, что проблем больше быть не может, - сказала я, и немного поторопилась с выводами.
        ГЛАВА 14
        ***
        На следующий день с утра, машину, на которой я ехала, взяли «в клещи» две машины ДПС, нам было через громкоговоритель приказано прижаться к обочине, и после того как водитель по моему приказу сделал это, к нам подъехала группа спецназа с автоматами. Моих охранников уложили лицом на землю, а мне достаточно любезно предложили проехать с ними.
        Сопротивляться не имело смысла, и я без возражений села в ещё одну подъехавшую машину без опознавательных знаков.
        Стёкла были затемнённые, но обзор был прекрасный, и исходя из того, что глаза мне завязывать не стали, я поняла, что игра в открытую идёт. Поэтому выходя из машины в знакомом паркинге, уже догадывалась, кого сейчас увижу.
        Правда, сначала меня отвели не к нему, а в какой-то кабинет, где откатали все пальчики для дактилоскопии, измазав их краской. После чего дали чем-то пропитанную салфетку, чтобы я их могла оттереть.
        Я не возражала и ни о чём не спрашивала. Только попросила дать ещё одну салфетку. Краска попала под мой маникюр и плохо оттиралась.
        И вот после этого меня провели в кабинет к генералу, к которому я так и вошла, оттирая салфеткой ногти.
        Он поздоровался, извинился за доставленные неудобства и предложил присесть в гостевое кресло.
        Поздоровавшись в ответ, я села и продолжила сосредоточенно оттирать ногти.
        Он попросил прерваться, ознакомиться с одним документом и подписать его.
        Я отложила салфетку, внимательно прочла от первой и до последней строчки, потом вновь взяла отложенную салфетку и, сообщив ему, что никак не могу это подписать, продолжила прерванное занятие.
        Он начал мне высокопарно рассказывать что-то про долг, честь, совесть и прочее, а я тем временем оттирала ногти.
        Наконец это ему надоело и он, выхватив салфетку из моих рук, швырнул её в урну, проговорив:
        - Почему Вы отказываетесь?
        - Потому что не могу. Я другой документ подписала. Больше ни с кем не могу, - я решила играть ва-банк.
        - Какой? С кем? Когда? - тут же забросал он меня вопросами.
        Я поманила его рукой, и когда он приблизился, доверительно прошептала:
        - Ну тот, который кровью подписывают. Понимаете?
        - В психушку захотела? Я это сейчас тебе мигом устрою! - злобно рявкнул он.
        - Не самая плохая перспектива, особенно по сравнению с тем, что творят у вас в соседних кабинетах. Но мне не привыкать. Валяйте. Хотите в компанию к тем, дело Ваше.
        - Меня пугать не надо, не на того напала! - гаркнул он в ответ ещё громче.
        И я, вспомнив слова старика, на противоходе очень тихо, едва слышно проговорила:
        - Я не пугаю, пугаю я не так, я предупредила, озвучив выбор.
        - Чертовка! Вот жаль, что инквизиции больше нет, но ничего я на тебя управу всё равно найду.
        Он взялся за телефон, набрал номер, потом в приказном порядке выдохнул:
        - Кузьмич, твоя девочка у меня. Скажи ей, чтобы документы подписала.
        После чего включил громкую связь.
        - Алин, ты здесь? - услышала я голос босса.
        - Да, мы вдвоём с генералом внимательно слушаем тебя, - проговорила я, внутренне взмолившись, чтобы он понял то, что хочу сказать.
        Босс меня понял и начал вначале убеждать, как и генерал, потом уговаривать, давить и даже пугать, припоминая мне, что я не одна, а несу ответственность ещё за Димку и маму.
        - Это всё, что ты хотел сказать? - когда его красноречие иссякло, спросила я.
        - Алин, подпиши, - просительно проговорил он, - ты очень подставишь меня, если не подпишешь.
        - Я тебя услышала, босс, но извини. У меня другие обязательства, ничем помочь не могу. Не поминай лихом. Мне было хорошо с тобой.
        - Товарищ генерал, я сделал всё, что мог. Извините. Теперь Ваш ход, - проговорил мой босс и отключился.
        - Ты сгниёшь в психушке! - жёстко выдохнул генерал.
        - Ничего не имею против, это Ваш выбор, - я пожала плечами и начала рассматривать свой маникюр. Вроде краска везде более-менее оттерлась, а гель-лак сохранился. Это меня порадовало, а то такой шедевральный дизайн сделала, готовясь к празднованию на яхте, а эти товарищи со своей краской чуть было всё не испортили.
        - Ты знаешь, как к психиатрическим пациентам относятся?
        - Нет. Не имею ни малейшего представления. Пытают так же, как ваши товарищи? - не отрываясь от рассмотрения лака, поинтересовалась я.
        - Хуже.
        - Интересно. Даже не представляю, что может быть хуже, - достаточно равнодушно откликнулась я.
        И генерал с готовностью начал мне расписывать ужасы возможного пребывания в психиатрической клинике.
        Я не прерывала его, наоборот периодически подбадривала словами типа: «Как интересно, продолжайте, пожалуйста. Что? В самом деле? Не может быть. Как занимательно, однако».
        Затем он начал меня убеждать, что то, что я подпишу, меня ни к чему не обяжет, что это всего лишь формальность, которая поможет мне избежать многих неприятностей и так далее.
        Я отвечала примерно в том же ключе.
        Чем бы закончился наш абсолютно неконструктивный диалог в итоге, не знаю, но тут произошло то, чего я, честно говоря, и ждала.
        Дверь без стука распахнулась и на пороге появился старик. Сегодня он выглядел менее сутулым и на трость практически не опирался, скорее нёс её.
        - О, Василий Никифорович, - повернувшись к нему, сразу заулыбалась я, - очень рада Вас видеть. Какими судьбами?
        - Тебя обидели? - не отвечая на приветствие, первым делом осведомился он.
        - Нет, что Вы, мы очень мило с товарищем генералом беседуем. Он мне рассказывает о последних достижениях в области психиатрии. Очень интересно. Он прекрасный рассказчик.
        - Вот твоё счастье, Андрюш, что обидеть её не успел. Нельзя её обижать. Понял?
        - Слушай, дед, я не звал тебя. Не лезь не в своё дело. Она отсюда не выйдет, пока всё не подпишет!
        - Это твоё последнее слово или аргументы выслушаешь?
        - Ладно. Слушаю твои аргументы.
        - Ты почему её к себе доставить велел? Понял, что это она и за «полуденной трагедией» и за инцидентом на шоссе стояла?
        - Если она, то таких уничтожать надо! - с явной злостью выдохнул генерал.
        - Ты не инквизитор, мой дорогой, да и времена не те, чтобы тебе такие слова говорить. Да и не ведьма она, а покруче будет. Так что мысли такие выбрось из головы, если не хочешь лишится не только её, но и души. Тех, кто её обижает именно её и лишают. И я не шучу. С ней дружить надо, а не ей противостоять. Противостоять ей дело бесперспективное по определению, поскольку дурного ничего девочка не делает. Она индикатор, и тех, кто её обижает, Вселенная списывает в утиль моментально. Уяснил?
        - Дед, похоже на старости лет ты совсем мозгов лишился, и начал явный бред нести. Индикатор, утиль, душа… это всё недоказуемо. К тому же я ей что предложил? Я ей сотрудничать на добровольной основе предложил! А она выкобенивается не пойми сколько времени.
        - Зря ты так со мной, Андрюша. Ой зря… я ж злопамятный, и на память пока не жалуюсь.
        - Да нет, подводит она тебя явно, и ты забыл, благодаря кому безопасность и иммунитет неприкосновенности имеешь.
        - Ты считаешь, что благодаря тебе? А не забыл, благодаря кому на должности-то оказался? Или тоже память подводить стала? Так мне не сложно поспособствовать, чтобы приемника тебе подобрали. Значит так, или сейчас отпускаешь её со мной, больше не пререкаясь, и я забываю, что ты тут мне наговорил в нервах. Или пеняй на себя.
        - Ладно, дед. Тебя не переспорить. Выиграл. Забирай.
        - Я никуда не пойду, - помотала я головой.
        - Не понял, - старик с явным недоумением посмотрел на меня.
        - Пока мне этот товарищ не отдаст подписанные Кузьмичем аналоги этих бумаг, - я указала пальчиком на стол, - я никуда отсюда не уйду.
        - Да охрану сейчас вызову, и выведут как миленькую, - рявкнул генерал.
        - Андрюш, посмотри на ее руки. Перед тем как вызывать охрану, посмотри на них внимательно.
        Я сама посмотрела на свои пальцы и честно говоря впечатлилась. То ли солнце отсветом из окна мой маникюр подсветило, то ли это была какая-то другая иллюзия восприятия. Только мой художественный маникюр, изображающий огонь костра, полыхал и отсвечивал, как настоящее пламя.
        - И что это значит, дед?
        - Это значит только одно, ты разозлил её, разозлил насколько, что рискуешь получить проклятье не только на свою голову, но и на весь род… Вот сказанёт сейчас что-то тебе, при прощании, и сдохнешь не только ты в мучениях, а все представители твоего рода, причём ты, возможно, последним… Оно тебе надо?
        - Ты же сказал, две минуты назад сказал, что ничего дурного она не делает.
        - До этого момента не делала, а сейчас она готова сделать.
        - Чертовщина какая-то.
        - Андрюш, скажи мне на милость, ежели ты в такую чертовщину не веришь, чего звал, когда внучка у тебя заболела и племянник в аварию попал? Да и сам, кого ты зовёшь, когда доктора тебе что-то плохое говорят? Старого чёрта с палкой или новомодного доктора с аппаратурой?
        - И что ты предлагаешь?
        - Не вступай в противостояние и отдай, что хочет. Кузьмич и так тебе помогать будет. Попросить, конечно, придётся, а не приказать. Но ничего, не развалишься.
        Пока они разговаривали, я встала и подошла к большому окну. Поводила рукой по подоконнику, не понимая, что мне не нравится, а потом присела на корточки и поманила старика:
        - Василий Никифорович, посмотри, дорогой, какого чёрта тут эта штука делает, и как её нейтрализовать.
        Тот подошёл ближе, повёл рукой и ахнул, а потом решительно скомандовал:
        - Отойди немедленно и не трогай! Андрюш, специалистов вызывай, и если смогут снять, вон ту штуку, как дополнительный вентиль на батарее, будет хорошо, и не забудь приказать сначала пальчики с неё отовсюду снять, вдруг кто-то из твоих недоброжелателей прокололся.
        Минут через пять мы уже были в другом кабинете, в том, где была знакомая мне кушетка. Генерал нервно курил, шагая из угла в угол. Я стояла у окна, старик сидел на стуле в своей излюбленной позе, опираясь на палку.
        Потом у генерала зазвонил телефон, он принял вызов, всё выслушал, сказал: «Ладно. Я понял», убрал телефон в карман и повернулся к нам:
        - Там какая-то ерунда, типа игрушки. Они пока не разобрались, но есть датчик, включает какую-то хрень на приближение. Глупость какая-то. Я бы понял ещё жучок прослушки, или взрыв пакет. А это ерунда какая-то, - раздражённо проговорил он.
        - Это там не хрень, - задумчиво смотря на улицу со снующими автомобилями, проговорила я, - это миниатюрный гамма-облучатель, срабатывающий на приближение. Доза небольшая. От одного раза ничего не будет. Но Вы, генерал, вероятно, любите стоять у окна и размышлять. Вид красивый, не то что отсюда, там сквер видно, скамейки. Месяц или чуть больше использования, и Вы гарантированно в больнице, а потом на пенсии. Умереть бы не умерли, но работать точно бы не смогли. И даже Василий Никифорович вряд ли что-то сделать смог бы. Хотя, может, и смог бы, не знаю. Устанавливающий это устройство вряд ли в курсе его способностей. А прослушку Вам не ставят, поскольку Вы проверяете регулярно помещение. Ваш недоброжелатель в курсе правил и Ваших привычек.
        - Ты не знаешь, давно установили? - спросил меня старик.
        - К Вам давно водопроводчик приходил, батареи осматривать? - переадресовала я вопрос генералу.
        - На прошлой неделе, - ответил он.
        - Похоже, тогда и установили, - прокомментировала я его ответ.
        - Тогда ерунда, - подвёл итог старик. - Андрюш тебе повезло. Если бы поздно обратился за помощью, там без вариантов бы совсем было. Она права. Но что это я, тебе через пару дней специалисты всё расскажут, а сейчас, дай ей, что просила, и пойдём мы.
        Генерал не стал спорить. Ушёл на некоторое время, потом вернулся с неприметной серой папочкой, протянул мне. Я взяла, раскрыла, убедилась, что это то, что хотела, и проговорив:
        - Всего Вам доброго, товарищ генерал, если когда-нибудь нужна будет помощь, обращайтесь, в меру своих сил постараюсь помочь.
        - А вот этого не ожидал абсолютно, - генерал озадаченно посмотрел на меня.
        - Я говорил, Андрюш. Девочка необычная. Очень необычная, и с ней лучше дружить, - старик подошёл ко мне сзади и положил руку на плечо.
        - Раз так, то предлагаю дружбу. - генерал протянул мне руку. - Андрей.
        - Принимаю. Алина, - проговорила я, отвечая на его рукопожатие.
        - Вот и славно, - проговорил Василий Никифорович. - Я очень рад, что дело разрешилось миром.
        - Дед, ты извини, за то, что наговорил тебе сегодня. Это в нервах. Давно меня так не умывали. Сорвался.
        - Нервы это плохо, Андрюш. На твоей работе тебе их беречь надо. Травки попей какие-нибудь успокоительные. Подобные срывы до добра не доводят. Я, ладно, прощу. Но вот другие могут и не простить.
        - Мне главное, чтобы ты простил. С другими разберусь. Доставить вас куда-нибудь?
        - Доставлять никуда не надо. Сами не маленькие. Доберёмся. Ты со своими проблемами разбирайся, - проговорил старик, и мы вышли.
        Старик предложил мне посидеть в скверике, и по дороге купил мороженое. Теперь мы сидели с ним на лавочке, которую я видела из окна кабинета генерала, и ели мороженое. Потом он с легкой усмешкой спросил:
        - Ну что, золотая девочка, гордость чувствуешь, что генерала так обломала?
        - Мне не понравилось, - честно призналась я, - под конец вообще жутко разозлилась. Ты правильно считал, вот проклясть его была готова. Особенно, когда с тобой пререкаться стал. Ведь с первого взгляда ясно, что ты для него очень много сделал. А он такой: был нужен - звал, а теперь выйди вон, поскольку не нужен. Вот я и разозлилась А здорово ты отсвет на маникюре в дело вплёл.
        - Это был не отсвет, дорогая. Ты начала ощущать свою сущность и потихоньку принимать её. Если честно, я сам испугался.
        - Чего? Я ничего не умею, - выкидывая фантик в урну, усмехнулась я.
        - А вот это самое страшное. Представляешь рабочего, которому дали паяльную лампу например, а он не знает, как ей пользоваться, или того круче огнемёт. Кстати, раз такие точные рекомендации Кузьмичу дала, надо понимать, ты разобралась, кто за всем этим стоит и как это работает?
        - Это не мой владыка, и не Золотце мой. Кому-то ещё меня поручили здесь отслеживать, я его не знаю, вернее, наверное, знаю, но не помню, однако договориться с ним мне удалось. Он явно обрадовался, что на контакт я с ним пошла.
        - Не боишься, что этим как-то игру свою себе поломала?
        - А и пусть, - равнодушно хмыкнула я. - Я такую гниду отсюда убрала, что это того стоило.
        - Свято место пусто не бывает.
        - Надеюсь, Кузьмич сумеет эту нишу занять и не скатится во что-то подобное. Честный он и принципиальный очень.
        - Такие долго не живут. Здесь. Им другое место быстро находят.
        В ответ, я качнула головой:
        - Пока он нужен, и его хранят. Так что вряд ли, поскольку потенциал не максимальный ещё у него. Да и я постараюсь, пока сама жива, конечно, его тут подольше подержать, вдруг хоть немножко сделаем этот мир посветлее?
        - Тебе он нравится?
        - Ты на секс намекаешь? Нет, он не мой любовник. Но как человек, очень мне нравится.
        - А зря. Вы были бы очень гармоничной парой.
        - Ты ведь мужа моего видел. Какие любовники? Особенно после того, как ты его на ноги поставил.
        - Ты его не любишь.
        - Вот с чего такие предположения?
        - Вижу. Ты к нему, скорее как к сыну относишься, но не как к своему мужчине. Вот он любит тебя, можно сказать, боготворит, при этом боится, даже прикоснуться боится. Ты вообще-то спишь с ним?
        - Василий Никифорович, извини, но ты лезешь не в своё дело.
        - Ты знаешь, что у тебя все нижние чакры закрыты?
        - Знаю. Отстань.
        - А ты знаешь, что максимальный потенциал не наберёшь без их открытия?
        - Я не могу. Пока не могу. И не спрашивай почему!
        - Да уж. Ладно. Подождём. Время хороший лекарь. Поймёшь, что готова проработать эту проблему, свяжись, попробую помочь.
        - Спасибо. Может быть, когда-нибудь, попозже…
        - В компанию возьмёте? - услышали мы издали и с удивлением увидели приближающегося к нам переодетого в штатское генерала.
        - Если сходишь и купишь нам мороженое, то почему бы и не взять, - дождавшись, чтобы он подошёл поближе, проговорил старик.
        - Не вопрос, сейчас схожу. Какое мороженое предпочитаете, как и предыдущее, - он указал на фантики, торчащие из урны, - или что-то другое?
        - На улице я предпочитаю вафельные стаканчики, - ответила я, - с ними меньше вероятность, что оно потечёт.
        - Вот, женская логика, - улыбнулся старик, - а мне обычный брикет, Андрюш, купи.
        Через пару минут мы все вместе сидели на лавочке и ели мороженое.
        - А я из окна вас увидел. Смотрю, мороженое едите и прям позавидовал. А потом думаю, чего завидовать? Надо пойти и в компанию напроситься. Дружбу-то мою приняли, - проговорил генерал, смачно кусая мороженое.
        - Правильно сделали, - одобрила я его поступок.
        - Алин, а давай на ты? - предложил он.
        - Ко мне на ты можно. А вот я попробую. Не обещаю, что получится сразу. У меня от настроения зависит. Если доверительное, могу «ты» сказать, а вот, когда дистанцию подключить хочется, тогда только «Вы».
        - Понял. Буду стараться не доводить до включения дистанции. Вопрос задать могу?
        - Если про то, как я это делаю, то бесполезно. Это не я делаю. Я вообще дома под охраной весь день просидела.
        - А кто?
        - Вселенная. Я ей жалуюсь, она находит способ. Всё.
        - И так можно любого?
        - Нет, конечно. У меня должна быть претензия. Моя личная претензия. Обидеть меня должны. Понятно?
        - То есть если кого-то на тебя натравить, и он тебя обидит, то ты на него пожалуешься, и его ликвидируют. Так?
        - Нет, не так. Мне сложно это объяснить. Василий Никифорович вот правильно сказал, я как индикатор. Я стараюсь суть человека увидеть и заставить её проявить. А вот дальше уже как карта ляжет.
        - По сводкам я понял, что ты была на праздновании дня рождения на той яхте. Тебя там чем-то обидели?
        - Вы ищете способ из меня оружие сделать? Это не так просто. Я ненавижу, когда кто-то пытается мною руководить. Под раздачу может сам организатор угодить. В данном случае здесь так легла карта. И вообще, генерал, давайте не будем углубляться. Вы хотели знать принцип. Я рассказала, причём только по одной причине. Вам благоволит Василий Никифорович, и считает Вас очень порядочным и достойным человеком.
        - Понял. Извини. А вот и Кузьмич твой подъехал, - проговорил генерал, указывая на паркующуюся неподалеку машину босса.
        - Вы ему позвонили? Зачем? - удивилась я.
        - А затем, что с той папочкой, что у тебя на коленях лежит, абсолютнейший нонсенс так гулять. Вот отдашь ему и гуляй дальше на здоровье.
        - А вдруг я не планировала ему её отдавать?
        - Алин, вот так его подставить я не могу даже ценой жизни. Это хуже, чем предательство. Так что уж извини, но отдать её ему тебе придётся.
        - Оценила, Андрей. Круто. Спасибо, - я улыбнулась.
        - За что? - не понял он.
        - За то что ты так поступил. Ладно, всего вам доброго. Разрешите откланяться, не буду заставлять Кузьмича ждать, - я указала на вылезшего и замершего рядом с машиной босса и поднялась со скамейки.
        Старик, не вставая, проронил: «Счастливо, золотая девочка».
        Генерал следом за мной поднялся и сказал: «Пошли, провожу», после чего я в его сопровождении прошла к машине.
        Мужчины обменялись рукопожатиями, и генерал кивнул на меня:
        - Вот, отдаю в целости и сохранности. Особое внимание папочке в ее руках удели, это подарок тебе. Всё. Ладно. Время дорого. Пошёл я.
        - Понял. Всех благ, товарищ генерал, - ответил босс и усадил меня в машину, после чего сел рядом.
        ГЛАВА 15
        ***
        В машине босса я молча отдала ему папку, которую мне дал генерал.
        Босс открыл её и удивленно присвистнул. Долго молчал, потом негромко спросил:
        - И как же тебе это удалось?
        - Старик помог. Без его помощи не получилось бы. Так что спасибо, что догадался с ним связаться.
        - Тебя домой?
        - Конечно. А куда ещё?
        - Могу предложить ко мне в гости прокатиться. У меня сегодня день рождения. Если примешь приглашение, буду рад.
        - Босс, не ври. Я знаю, когда у тебя день рождения.
        - Это второй. Про него никто не знает, кроме Вадика, мамы и пацанов, но для них это ещё и день смерти их родного отца.
        - Я рискую попасть на траурную церемонию?
        - Нет. Это светлый наш праздник. Мальчишки своими успехами хвастаются перед портретом Мишки, иногда что-то вроде концерта устраивают со стихами, а я смотрю и радуюсь. Как-то так.
        - Моё присутствие будет неуместно. Кем ты меня представишь?
        - Как есть, так и скажу: моя зам, моя правая рука и мой боевой товарищ, которому я обязан жизнью.
        - Последнее, явное враньё.
        - Если бы я подставился, то постарался бы сделать так, чтобы при задержании не выжил. Так что никакое не враньё.
        - Ладно. Не будем об этом. Если честно, то не особо я хочу знакомиться с твоей семьёй, меня это всё очень напрягает, но в такой день отказать тебе не могу. Поэтому, если хочешь, я поеду.
        - Очень хочу, Алин. Вот очень-очень. Планировал ещё с утра пригласить, но видишь, как всё сложилось.
        - Тогда не вопрос, поехали. Сейчас только давай домой ко мне заскочим, я переоденусь по-быстрому, Димку предупрежу, а если его не будет, записку оставлю, что задержусь, поскольку поеду с тобой новый контракт заключать, и в полном твоём распоряжении.
        - Ты ему часто врёшь?
        - Я всем очень часто вру.
        - И мне?
        - У тебя интуиция феноменальная, тебе попробуй соври, враз вычисляешь, - ушла я от прямого ответа, и босс польщёно заулыбался.
        ***
        Босс жил в элитном посёлке. Огромная территория, обнесённая высоким забором, охрана, газоны, клумбы, экзотические деревья, дорожки, выложенные брусчаткой, кованные фонари, лавочки. И большущий дом с колоннами, а сбоку ещё несколько, видимо для обслуги и охраны. Всё как полагается.
        - Круто, - усмехнулась я, оглядывая всё это великолепие.
        - Самой такой не хочется иметь? А то могу поспособствовать. Тут иногда продают домики, - с улыбкой предложил он.
        - Чтобы я окончательно к тебе в кабалу попала? Ведь такой дом мало купить, его содержать надо, а содержание такого дома, это даже не крыло самолёта. Нет, босс, увольте. Не мой масштаб. Мы люди скромные, нам дворцов с фонтанами и бассейнами не надо.
        - Откуда про фонтан и бассейны узнала? Их отсюда не видно.
        - Это устойчивое выражение. Я не знала, что у тебя есть фонтан.
        - Есть, всё есть. Жаль вечер сейчас, и не успел пока подсветку к фонтану сделать. Вечером никакого впечатления. Но может днём как-нибудь приедешь, покажу.
        В это время к нам навстречу из дома выбежали два мальчишки лет двенадцати-тринадцати и с криками: «Пап, ура! Ты сегодня раньше», повисли у него на шее. Он немного смущённо их отстранил, пробормотав:
        - Вот никаких манер, вечно за вас краснеть приходится. Не видите что ли, что я с гостьей? Почему нельзя поздороваться нормально?
        - Здрасьте, - проговорили мальчишки практически хором и вновь повернулись к боссу: - А это кто, пап? Наша новая гувернантка? Вместо Евгении Михайловны? А Борис Сергеевич отказался вернуться?
        Я услышала, как раздраженно скрипнул зубами босс, после чего ледяным тоном проговорил:
        - Это никакая не гувернантка, а мой партнёр по бизнесу. Алина Викторовна. И вы меня позорите.
        - Ой, извините, - мальчики смущённо потупились.
        - Это Илья, а это Николай, мои сыновья, - представил мне босс мальчишек.
        Я не стала как-то комментировать ситуацию, лишь поздоровалась.
        Потом мы прошли в дом, и там босс представил меня своей старенькой маме, Анне Яковлевне, с той же формулировкой: мой партнёр по бизнесу. И я попала в очень неловкую ситуацию, поскольку привычно называть его «босс» уже не могла.
        Немного сгладило ситуацию, что вначале босс повел меня показывать дом, а потом, ближе к вечеру, приехал Вадик, и мы все прошли к столу.
        Стол ломился от разнообразия блюд и закусок и был сервирован на семь персон, но у одной тарелки, стоящей в торце стола, не было приборов, а на ней стояла налитая до краёв стопка, покрытая куском чёрного хлеба и рядом стоял портрет молодого мужчины.
        Первым тостом босс помянул неизвестного мне Михаила, геройски отдавшего жизнь на благо служения Родине, и мы все, встав, выпили не чокаясь. Детям босс налил воду. Никаких лимонадов и газировок на столе не было.
        Потом он сказал, что этот день можно считать днём его второго рождения, и что он рад, что ему даровали этот шанс, что он горд тем, что воспитывает таких сыновей и попросил их рассказать о своих успехах.
        Мальчиков моё присутствие явно смущало. Поэтому рассказ об успехах прошёл скомкано. Они вообще были для тинэйджеров достаточно скромными и не побоюсь этого слова, несовременными. Одно обращение к бабушке «бабулечка» чего стоило. Мне современные двенадцатилетние дети представлялись совсем не такими. Хотя если их воспитывают гувернантки с гувернерами, то чему удивляться. Кстати, пока они думали, что я гувернантка, смущаться им в голову не приходило. А вот папин партнёр по бизнесу их явно напряг.
        Босс был откровенно недоволен, причём не теми результатами, о которых они говорили, ими явно можно было гордиться, а тем как они вели себя за столом. Зажато, потупившись, нехотя и с трудом подбирая слова. Я чувствовала, что сейчас готова разразиться буря, поэтому попросила слова.
        - Конечно, Алина Викторовна, - проговорил босс.
        Я встала и разлилась соловьём по поводу и того каков он сам, и по поводу его сыновей, которыми любой отец мог бы гордиться. Что я таких чудесных детей вообще в природе не встречала, что всё то, что они перечислили (тут я перечислила всё услышанное ещё раз, внутренне очередной раз поблагодарив Нелли за отработанную раз и навсегда схему докладов и проведения уроков) и сделала вывод, что это очень значимые достижения, особенно в таком возрасте. После этого я сослалась на своё школьное детство, сообщив, что в моё время прогресс так далеко не шагнул, и я и представить себе не могла, что в этом возрасте робототехникой заниматься можно и парусным моделированием. А уж про спортивные достижения я вообще молчу, поскольку я была девочкой неспортивной и не могла даже через козла перепрыгнуть.
        - Да ладно, - не выдержал один из мальчишек, по-моему, Илья, - что в том трудного, через него перепрыгнуть?
        - Для тебя, конечно, пара пустяков, - согласно подтвердила я, не дав жестом руки вмешаться боссу, готовому резко осадить перебившего меня сына. - А я по жизни трусиха, каких поискать. Вот представь. Я первый раз побежала прыгать и ещё при отталкивании от испуга притормозила и села на него. Весь класс надо мной хохотал, как подорванный. А ещё было. Мы кросс бежали, я самой последней пришла. Мне учитель физкультуры даже букетик из опавших листьев клена подарил, как победительнице с конца. Мол благодаря моим титаническим усилиям забег наконец-то завершён. Поэтому я очень впечатлена вашими успехами. И отдаю им должное. И вообще вы с братом герои и молодцы! Отцу есть кем гордиться. Достойная смена растёт. За вас, мальчики!
        Мы начали все чокаться, и из состояния мальчишек ушла напряженность. Они начали меня расспрашивать, а могла ли я, например, подтянуться, и гордо сообщать, сколько они подтягиваются. Потом утешать меня, что это потому, что я девочкой была, у них в классе многие девочки вообще физкультурой не занимаются. Потом расспрашивать, как мои одноклассники на букет из листьев прореагировали. Я сказала, что смеялись, конечно, но лично мне ничего не говорили, поскольку я была очень злой девочкой, и если меня задевали, мстила обидчикам, и все это знали. Поэтому дружно посмеяться все вместе могли, но не более. А меня это вообще не задевало. Я не обращаю внимание на насмешки.
        Потом к нашему разговору подключился Вадик, которого мальчики называли дядя Вадим, и разговор перешёл на какую-то парусную регату в которой они все вместе участвовали. А затем они вспомнили о сплаве на байдарках, и как перевернулись, и потом все вместе сушились у костра. Услышав это, Анна Яковлевна всплеснула руками:
        - Когда ж такое было? Вы и не рассказывали мне ничего! Это же надо удумать, на байдарке перевернуться и у костра сушиться. Это ж верный способ заболеть!
        - Бабулечка, поэтому и не рассказывали, что ты сразу в панику впадаешь, - захихикали мальчишки.
        Короче, разговор потёк легко и непринуждённо.
        Заметив на столе домашние пирожки, я спросила Анну Яковлевну не она ли их делала и, предварительно откусив, конечно, восхитилась их вкусом. Сказала, что что-то похожее моя бабушка пекла, но рецепт давно утерян, и больше я таких не встречала. Хотя эти, даже вкуснее.
        Мне тут же был обещан рецепт, но я возразила, что руки у меня не оттуда, откуда надо, растут. Поэтому готовить я не умею от слова совсем, с этим даже мужу моему пришлось смириться и научиться самому готовить.
        Анна Яковлевна тут же вскинула на меня недоумённый взгляд:
        - У Вас есть муж? Кольца-то у Вас нет.
        - Да, муж есть, а кольца нет, как-то не озадачились мы кольцами, - с улыбкой кивнула я, поскольку специально упомянула о муже, чтобы исключить любые домыслы.
        - Он тоже партнёр Витеньки? - стараясь замять явную неловкость от своего вопроса поинтересовалась она.
        - Нет, что Вы. Бизнес это не его абсолютно.
        - А кто он?
        - Пока он не определился с предпочтениями, пытается стать адвокатом.
        - Что значит пытается? - немного обескуражено поинтересовалась Анна Яковлевна.
        - Учится он, мам. Супруг Алины Викторовны ещё очень молод, - вмешался в разговор босс.
        - А почему ты его не пригласил?
        - Он экзамен сегодня сдаёт, Анна Яковлевна. Потом с ребятами отмечать пойдёт. У нас немного разные круги общения и интересы, - тут же ответила я.
        - Это как-то очень по современному… Я не понимаю такого. Чтобы муж с женой и не как ниточка с иголочкой, - с явным осуждением покачала головой Анна Яковлевна.
        - Мам, тебе не кажется, что это абсолютно бестактно, оценивать чужую семейную жизнь?
        - Виктор Владимирович, да перестаньте Вы, - перебила я босса. - Я уже привыкла. Что только обо мне не говорят. И что альфонса я пригрела, и что жизнь мальчику сломала, мы настолько неправильная в глазах всего общества пара, что подобное удивление, дело естественное. Меня и моя собственная мама не понимает.
        - Алин, это кто тебе сказал, что твой Димка альфонс? - в дискуссию вступил Вадик.
        - Мои консьержки у подъезда именно так и считают. Особенно одна. Тут на днях мне прямо в лицо заявила, что, наверное, это очень дорого содержать такого мальчика и постоянно покупать ему брендовые шмотки даже для похода к помойке, намекая на то, в чём он пошёл выносить старый хлам. И ведь как разглядела, что за вещь. Димка не понял, иначе бы вряд ли вообще надел, а тем более мусор вынести. А она с одного взгляда просекла и сделала выводы. Любой шпик по сравнению с ней салага.
        - И что ты ей ответила? Вот мне очень интересно, что ты ей сказала, - Вадик недобро нахмурился.
        - Сказала, что пока справляюсь.
        - Забудь о ней. Разберусь, - зло выдохнул он.
        - Вадик, не надо. У неё трагедия, единственный сын наркоманом стал и от передозировки погиб. У неё никого нет. Это единственное развлечение, так злословить. Пусть. От меня не убудет. И Димку это вроде тоже мало трогает.
        - Алин, вот как она может, если видела его на инвалидной коляске? Вот как? - Вадик демонстративно скривился.
        - Сейчас же не на ней. А живет по прежнему со мной. И не работает. Значит, точно альфонс.
        - А почему он был на инвалидной коляске, дядя Вадим? - тут же поинтересовался один из мальчишек. Я их на вид пока плохо различала.
        - Потому что под пулю полез, чтобы грабителей остановить. Вот почему, Коль.
        - Остановил?
        - Остановил, их поймали. И никто больше не пострадал. Лишь он сам.
        - Он герой, как папа Миша?
        - Да, Коль. Как папа Миша, ему лишь чуточку больше повезло, тётя Алина его выходила.
        И вот с этой фразы Вадика я для обоих мальчишек стала тётей Алиной. Жутко неприятное для меня сочетание, слово «тётя» я вообще плохо перевариваю, а уж по отношению к себе тем более, но протестовать я не стала, в надежде, что один вечер выдержу, а дальше вряд ли мы ещё пересекаться будем.
        Мы ещё поговорили некоторое время, а потом босс достал гитару, передал её Вадику и предложил перейти в сад. Благо вечер был очень тёплый.
        Анна Яковлевна осталась в доме, а мы расположились в беседке, и босс под аккомпанемент Вадика стал с ним петь солдатские песни, мальчишки им подпевали, а я сидела и слушала.
        Потом Вадик стал собираться домой, предложил подвезти меня, он мол сегодня с шофёром и машина большая. Босс сказал, что сам доставит. Вадик понятливо кивнул и откланялся.
        Прям следом за ним босс отправил спать сыновей. На моё удивление ни слова возражения ему в ответ не прозвучало. Мальчики быстро попрощались и ушли.
        - У меня, как в армии, не забалуешь, - видя моё изумленное лицо, проговорил босс, когда в беседке мы остались лишь с ним вдвоём.
        - На дни рождения подарки принято дарить, а я как-то без него, - проговорила я, меняя тему.
        - Как же без него, если именно сегодня ты сделала мне великолепный подарок.
        - На подаренную папочку намекаешь? Так генерал сказал же, что это от него.
        - А то я не знаю от кого… Так бы он сам её и отдал. Ладно, чего в недомолвки играть. Скажи, чем его взяла?
        - Его Василий Никифорович напугал. Сказал: «С этой девочкой дружить надо!». Генерал сразу сдался, а я под этим соусом ещё твои расписочки затребовала, и старик меня поддержал, сказал, что ты по доброй воле помогать будешь, если по хорошему тебя просить. Ну и завершилось всё у нас, как в мультике: «ребята, давайте жить дружно». Сидели, мороженое ели на лавочке, когда ты подъехал.
        - Интересно получилось. А деда, значит, Василий Никифорович зовут, я и не знал. Он, кстати, больше не говорил с тобой?
        - Нас генерал постарался не оставлять наедине, - ушла я от вопроса.
        - Дед такой же, как ты?
        - В смысле?
        - В прямом. У него явно паранормальные способности. У тебя такие же?
        - Нет у меня абсолютно никаких способностей кроме одной, о которой ты уже знаешь. Ну и интуиция небольшая имеется. Всё. Ничем больше порадовать не могу. Я не лекарь, и не маг, и боюсь больших собак, - в рифму проговорила я и рассмеялась. Пара бокалов хорошего вина сделала своё дело. Я была максимально раскрепощена.
        - Ты боишься собак?
        - Ага. В детстве напугалась и до сих пор боюсь. Вот коты другое дело.
        - Особенно чёрные. Да?
        - Да. Особенно чёрные.
        - Хочешь, с огромной и доброй собакой познакомлю? Только никому не говори, что она добрая. Я брал охранницу, а получил любвеобильную вертихвостку. Благо размеры внушают уважение и внешний вид не сильно дружелюбный. Этим и спасаюсь.
        - Нет, нет, нет. Только не сегодня. На сегодня у меня и так впечатлений выше крыши. Одно задержание спецназом чего стоило. Я уже готова была, что и меня личиком в землю положат, но обошлось. Так что давай без собачек.
        - А твой Дмитрий сегодня действительно экзамен сдаёт?
        - Нет, конечно. Я наврала. Но вроде скоро какой-то там у него быть должен. Я не сильно вникаю. Хочу, чтобы самостоятельность проявлял.
        - Как тебе мои сыновья?
        - Хорошие мальчики. Они ждут новую гувернантку или гувернёра?
        - Извини, что так получилось. Совпало просто. На днях их гувернантка об увольнении попросила, сейчас две недели отрабатывает, дочь у неё родила и с внучкой сидеть попросила. Она вначале не хотела вроде, а потом резко так пришла, мол у меня безвыходное положение, и я ухожу. Извините. Ну и мальчишки стали просить, чтобы я предыдущего гувернёра им нанял. Молодой парень, он на родину уехал год назад. Отец у него серьёзно болел. Он белорус. Я дал задание с ним связаться, узнать что и как, но ответа пока не получил. Вернее забыл спросить, не до того было. А сами ко мне соваться с докладами побаиваются.
        - Слушай, а можешь сказать, почему тебя все Кузьмич зовут? - я вновь сменила тему.
        - Это прикол со времён моей спецназовской молодости. Байки сидели травили, и я рассказал о своём прадеде Николае Кузьмиче. Что по семейному преданию ведуном мой прадед был, мог даже предсказать в грозу какой амбар или дерево пострадает. Смотрю, притихли все. Ну и что-то нашло на меня, подшутить над ребятами решил. Заорал: «В блиндаж все! Мины!» и первый туда побежал, все рванули за мной, только поржать хотел, а тут нас миномётным огнём и накрыло. Благодаря моей шутке никто не пострадал, а меня с тех пор Кузьмич и прозвали.
        - Кстати, ты меня в такое дурацкое положение поставил. Меня так и подмывало периодически тебя «босс» назвать, в последний момент спохватывалась. Зачем партнёром по бизнесу представил?
        - А это правда. Я решил завтра же на тебя часть бизнеса оформить.
        - Босс, давай ты протрезвеешь вначале. На пьяную голову такие решения не принимаются и дела не делаются. Всё. Я ничего не слышала и слышать не хочу.
        - Я это решил ещё пока не пил. Так что аргумент не катит, Алинка. Завтра к нотариусу моему съездим и всё оформим.
        - Нет. Нет, я сказала. Я не бизнесвумен абсолютно. Неплохой наёмный персонал, да. Но не больше.
        - Так, я забыл, что пьяная сейчас ты. Ты права. Оставляем вопрос до завтра. Завтра разберёмся. Кстати, переночевать не хочешь? Отдельные комнаты, даже не комнаты, дом, тебя никто не потревожит.
        - Что я Димке скажу?
        - Ему скажу я. Слушай, - босс нашёл в адресной книге номер Димы и, нажав вызов, включил громкую связь.
        - Слушаю, Виктор Владимирович, - раздался Димкин голос.
        - Дим, тут такое дело, одним словом, Алина малость перебрала и спит. Не волнуйся, не как в прошлый раз, а абсолютно нормально спит в кресле, - немного заплетающимся языком сообщил ему босс. - Я могу распорядиться и тебе её привезут, но лучше бы её не трогать. Вдруг укачает в дороге. Ехать далеко. Я снял ей номер здесь. Завтра пришлю за ней машину.
        - Здесь, это где, Виктор Владимирович?
        - Ну этот, как его… это загородный клуб одним словом. У нас тут договор. Мы его заключили. Благодаря ей заключили. Она молодец. Но сейчас спит. Ладно. Я пошёл, - проговорил босс и отключился.
        Я начала смеяться, потом иронично выдохнула:
        - Вот будь Димка хоть чуточку ревнивее, он бы сейчас подумал, что ты подложил меня под наших партнеров и именно благодаря этому заключил договор.
        - Да ладно тебе. С чего вдруг он должен так думать?
        - А как ещё трактовать твои слова, что благодаря мне? Не нам, не благодаря моему красноречию, например, или подготовленным мною документам, а именно просто мне.
        - Пьяный не в состоянии такие слова подобрать, а я попытался выглядеть достаточно пьяным.
        - Ладно. Проехали. На моё счастье Димка абсолютно не ревнив, - проговорила я и тут подняла взгляд и заметила в окне второго этажа дома, освещенным неверным светом из коридора, силуэт мамы босса и иронично добавила: - А вот твоя мама, похоже, ревнива. Или же до сих пор блюдёт твою нравственность.
        Он повернулся к окну, потом качнул головой:
        - Не обращай внимание. Старики они такие. Хотят быть в курсе происходящего.
        - Она сейчас явно меня твоей любовницей посчитает. Причём замужней любовницей. Давай, я поеду домой?
        - Алин, по-моему, я вырос из того возраста, когда необходимо ориентироваться на мнение мамы. Пусть будет довольна, что вообще позволяю в курсе происходящего быть. Ты вон и того своей не даёшь.
        - А моей нельзя. Как только палец дашь, за руку точно сцапает, и окажусь я в клетке. Нет уж. Всё что угодно, но только не это. Это моя жизнь, и жить я буду лишь по своей указке.
        - Вот. А чем я хуже?
        - Я предупредила. Принимаешь решение ты.
        - Вот и ладненько. Ты не замёрзла? А то похолодало что-то.
        - Я бы не отказалась от пледа и бокала вина. Уходить не хочется. Тут у тебя очень красиво. Дорожки, фонарики. И комаров нет совсем.
        - Их травят периодически, поэтому и нет. Плед и вино сейчас принесу, - ответил он и ушёл.
        А через некоторое время вернулся, поставил на стол бутылку вина и фужеры, после чего заботливо укутал меня пледом и сел рядом.
        - Ты можешь выключить в беседке свет? Я, конечно, понимаю, что после этого твоя мама будет думать чёрти что, но ощущать себя на ярко освещённой сцене под пристальным вниманием заинтересованного зрителя мне как-то не нравится.
        - Момент, - босс встал, перещёлкнул какие-то выключатели на стенке беседки, и свет выключился не только в беседке, но и на близлежащих дорожках.
        В беседке воцарился полумрак, лишь отблеск дальних фонарей позволял разобрать силуэты окружающих предметов.
        - По-моему ты перестарался. Как ты вино по фужерам разливать будешь?
        - Опыт не пропьёшь, Алинка. Я и в полной темноте, наощупь много что сделать могу. А тут всё прекрасно видно.
        ***
        Эта ночь, проведённая в темной беседке, стала одним из лучших воспоминаний моей жизни. Мы сидели рядом, пили вино и трепались обо всём на свете. А потом я, совсем запьянев, рассказала ему, что очень любила в детстве вот так же разговаривать с отцом, только сидя у него на коленях. Пока одна блюстительница нравственности, случайно увидев это, не сделала нам замечание, что это очень плохо такой взрослой девочке сидеть на коленях у отца. И после тех слов он никогда больше не сажал меня к себе на колени, и я всё никак не могла понять почему? Неужели он перестал меня любить лишь из-за того, что я выросла.
        Это был очень опрометчивый поступок, потому что моментально оказалась на его коленях, и он, крепко меня обняв, прошептал в ухо:
        - Ну как, ощущаешь себя любимой девочкой?
        Я не знаю, что на меня нашло, но я прильнула к нему и, положив голову на грудь, ещё тише ответила:
        - Вот так бы и сидела вечность.
        После этого он даже пошевелиться боялся, и я тоже не двигалась.
        Когда небо стало чуть светлеть, я пошевелилась и игриво осведомилась, не устал ли он так меня держать и не хочет ли проводить в гостевой домик.
        - Будь моя воля вообще бы не отпускал, так и сидел бы с тобой здесь сутками напролёт, - проговорил он, - но раз вопрос задала, похоже, сама устала. Пошли, провожу.
        Мы вышли из беседки, и он, проводив меня к дому, стоящему немного на отшибе, снял с крючка на косяке двери ключ, открыл замок, вынув ключ, отдал мне. После чего, распахнув дверь проговорил:
        - Прошу, весь дом в твоём распоряжении. Полотенца, халаты, новые средства гигиены, всё есть, пользуйся, чем хочешь. Чужие не ходят, но если боишься, дверь запри. Тут не только ключ, но и щеколда.
        Я поблагодарила, и он ушёл. Я прошла в ближайшую комнату, мне почему-то показалось, что очень душно, я чуть-чуть приоткрыла окно, потом скинула туфли, не раздеваясь, повалилась на кровать и сразу уснула.
        Проснулась я от светившего прямо мне в глаза солнца. Сообразила что вчера не догадалась задернуть шторы, чертыхаясь встала, подошла к окну и увидев, что за окном разговаривает мой босс со своей матерью, причём повернувшись ко мне боком, поскольку оба смотрели в сторону входа, видимо ожидая моего появления. Я не сумела противостоять искушению и, отпрянув к стене, замерла, прислушиваясь.
        - Мам, вот с чего ты взяла? Нет меж нами ничего, нет. Отстань, - тихо, но достаточно раздражённо говорил босс.
        - Витенька, - едва слышно причитала старушка, - ну что я полоумная что ли совсем? Ты привозишь её на праздник к которому не допускаешь никого и никогда, сидишь с ней всю ночь в саду и говоришь что меж вами ничего нет? Сейчас ждёшь под дверью. Хотя сейчас, может, и нет, но идёт ведь всё к этому, а у неё муж. Не хорошо это, Витенька.
        - Мам, отстань! Сам разберусь.
        - Ты может и разберёшься, тебе-то что, жена тебе и не жена, а вот ей каково будет? Она, кстати, знает о жене-то твоей?
        - Всё она знает. Успокойся, пожалуйста. Мы просто друзья и коллеги!
        - А на праздник почему пригласил, если просто коллеги? Ты ведь даже любовниц никогда не звал сюда. Хотя наверняка были, не монах же ты. А её привёз.
        - Мама, она спасла мне жизнь, весь мой бизнес спасла, я вообще всем ей обязан, тем что разговариваю сейчас с тобой обязан! Ясно тебе?! - босс проговорил это достаточно тихо, но с таким напором, что старушка испуганно ахнула.
        - Господи, сыночка, да что ж ты говоришь такое?! Как такое может быть?
        - Всё! Отстань! Ещё хоть слово скажешь на эту тему, ноги моей больше тут не будет. И я не шучу!
        После этого голоса стихли.
        Я пошла в ванную комнату, умылась, почистила зубы, причесалась. Поправила свой наряд, воздав славу всем богам, что одета в удобный и практически немнущийся брючный костюм и вышла на крыльцо.
        Босс сидел, как пацан, на перилах крыльца домика, прислонившись спиной к опорному столбу и, поставив на перила ногу, курил.
        - Привет, спящая красавица, - вынимая сигарету, проговорил он. - Уже третьи петухи пропели, а ты всё спишь.
        - Привет, босс. Ты похож на героя вестерна. Но вот с петухами накладочка. Третьи петухи это четыре утра. Рассвет. Мы почти в это время лишь спать пошли. Лучше б сказал: уж полдень близится. Кстати, сколько времени? Я без часов и без телефона. Даже не знаю, где теперь искать его, не догадалась сразу генерала попросить отдать.
        - Уела с петухами. Не знал. Время пол-одиннадцатого примерно. Телефон твой никто не забирал при аресте, так что в твоей сумке, в машине он остался. Как тебя увезли, охранников твоих ещё минут десять носом в землю подержали и отпустили. Твои вещи передали мне. Сейчас твоя сумка у меня в машине сзади, на полке лежит. Забыл тебе отдать. Кофе пить пойдёшь?
        - Кто ж отказывается от кофе по утрам? Конечно пойду.
        - А шампанское?
        - Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты, - вспомнила я фразу из «Брильянтовой руки» и со смехом продолжила: - ты мне предлагаешь кем из них побыть, босс?
        - Не всё ли равно? Главное, чтобы в удовольствие было.
        - А в беседке кофе с шампанским выпить можем?
        - В доме стол сервировали, но если настаиваешь, распоряжусь, чтобы в беседку перенесли.
        - Нет, ничего переносить не надо. Пошли в дом.
        Стол, как и накануне, просто ломился от всевозможных закусок. К моему счастью накрыт он был на две персоны и больше никого не было.
        Я выпила кофе, потом съела бутерброд с икрой и запила его шампанским, после чего сообщила боссу, что готова отправиться на работу.
        - Ты всегда так ешь?
        - Как так?
        - Ну в смысле практически ничего.
        - По утрам да.
        - Да уж, - усмехнулся босс, - но если больше ничего не хочешь, пошли.
        Мы вышли и сели в машину. Босс сел вперёд, я сзади, и на полке за задним сиденьем нашла свою сумочку. Сначала я достала телефон и увидела десяток звонков от Димки, но по времени они все были явно раньше звонка босса ему, и я решила не перезванивать. Он и так знает, что со мной всё в порядке.
        Потом непосредственно в машине начала красить глаза, и тут заметила, что босс перекрутил водительское зеркало заднего обзора так, чтобы самому видеть меня. Водитель не возражал. Сидел себе в наушниках с музыкой и делал вид, что зеркало предназначено исключительно для нужд пассажира. Я конечно тоже могла лишь с боковыми ездить, но ведь неудобно. Я посмотрела прямо в зеркало, состроила рожицу и показала боссу язык. Пусть знает, что подглядывать за наводящими марафет дамами чревато. Он рассмеялся и вернул зеркало в прежнее положение.
        ГЛАВА 16
        ***
        На работе я задержалась недолго. Полистала сводки, дала ценные указания Борису и, отпросившись у босса, отправилась домой.
        Ещё при приближении к квартире мне что-то не понравилось. И я нервно поёжилась. Неужели что-то с Димкой? А я даже не позвонила ему. Мои охранники привычно заняли свои места, они все, кроме одного, уезжали меня сопровождать. Но как вчера выяснилось, толк от их сопровождения был небольшой, ибо «против лома нет приёма». Ладно, хорошо, что хоть закончилось всё хорошо.
        Я вошла в квартиру и ошарашено замерла. На моей кухне суетилась незнакомая мне женщина, а за столом сидел мальчишка примерно того же возраста, что и сыновья босса. Только те спортивные и подтянутые, а это очень худенький и на вид болезненный. Димки видно не было, а мой Кот сидел на самом высоком шкафу и даже не спустился меня встретить. Картина не понравилась мне абсолютно.
        - Мам, а там тётя какая-то пришла, - громко закричал мальчик, заметив меня в коридоре.
        Женщина выскочила из кухни мне навстречу, вытирая руки моим полотенцем, и, вытерев, протянула руку мне:
        - Здравствуй! Ты, наверное, Алина. Так? А я сестра Димки, Соня. По паспорту я Софья, конечно, но все Соней зовут.
        Ничего не отвечая ей, я внимательно осмотрела её, потом прошла на кухню, замерла перед ребёнком и, заметив весь изрисованный шариковой ручкой стол из морёного дуба, стала внимательно просматривать и его ауру. Выяснив, что ничего хорошего тут тоже не вижу, взялась за телефон, не обращая внимания на выкрики ребёнка: «Тёть, а ты кто? Алина?», вышла в коридор.
        Димка ответил сразу.
        - Привет, Алиночка, ты где сейчас?
        - У нас дома, - ледяным тоном проронила я.
        - Ты извини, я не сумел тебя вчера предупредить, - начал он.
        - Помолчи! - рявкнула я, и как только он замолчал, продолжила безапелляционным тоном: - Значит так, сейчас я уеду. Времени у тебя до десяти вечера (я прикинула, что даже если Димка экзамен или что-то другое сейчас сдаёт, должен успеть уложиться в отведённый срок). Денег с карты можешь взять, сколько хочешь, снимешь своим родственникам квартиру на время их визита в столицу и отвезёшь их туда. Не сделаешь, пожалеешь. И чтобы больше я их не видела, и о них не слышала! Понял?
        - Понял, - подавленно проговорил Димка и поспешно добавил: - Алин, а спросить могу?
        - Нет! Никаких вопросов и разговоров! Не нравится, дверь знаешь где! - злобно и громко выдохнула я и отключилась.
        - Алина, зачем же так? Мы же родственники как-никак, - начала женщина.
        Ответом я ее не удостоила и, не дослушав, вышла из квартиры, шарахнув напоследок дверью. Сделала я это нарочно. Пусть знает, какая у Димки жена стерва. С такими иначе нельзя, это я уже по опыту точно знала.
        Спустившись к машине, я молча указала на переднее сиденье, мои охранники распахнули дверку, помогли мне сесть, сами сели сзади. Где я поеду, решала я, они подстраивались.
        Я откинулась на спинку и задумалась, куда поехать. Через некоторое время в голову пришла мысль, что раз уж неприятности пошли друг за другом, надо хотя бы определиться с предыдущей незавершёнкой. Нехорошо как-то ситуацию не до конца прояснённой оставлять и не дать оппоненту выразить своё мнение относительно меня. Я достала телефон и набрала номер. Мне никто не ответил, но номер был не занят.
        «Значит, не заблокирован, уже легче», - подумала я и решительно скомандовала водителю:
        - В Склиф!
        - Что-то случилось, Алина Викторовна? - озабоченно поинтересовался он. Молодой парень, я явно ему нравилась, и он изо всех сил старался мне угодить.
        - Виталий, что Вы себе позволяете?! - рявкнула я. За последнее время я научилась держать подчиненных на расстоянии.
        - Больше не повторится, Алина Викторовна. Извините. Понял.
        Пока мы ехали, раздался звонок, и я ответила:
        - Аркадий, приветствую!
        - Алин, что-то случилось? - озабоченно осведомился он. - Ты извини, на операции был, не мог ответить.
        И тут мне в голову пришла шикарная идея.
        - У меня просьба, могу попросить пропуск на меня и ещё двух сопровождающих заказать?
        - Да не вопрос. Тебе консультация нужна, а без охранников тебя теперь никуда не пускают?
        - Типа того.
        - Сделаю. Когда подъедешь?
        - Минут через сорок - пятьдесят примерно.
        - Мы раньше будем, Алина Викторовна, - начал тихо подсказывать мне мой водитель, поскольку услышал мои слова.
        Я рукой сделала ему знак, чтобы заткнулся.
        - Хорошо, буду ждать, - ответил Аркадий, и я отключилась.
        Потом повернулась к водителю и холодно отчеканила:
        - Мне жаль, Виталий, но, видимо, нам придётся расстаться. Это Ваш последний день работы со мной. Постарайтесь его окончание провести так, чтобы мне захотелось предложить Вам другую работу.
        - Алина Викторовна, не повторится больше. Простите. Даже лошадь лишь на третий раз пристреливают. Обещаю, не повторится. Я всё понял.
        - Вы не лошадь, Виталий.
        - Давайте Вы меня лошадью посчитаете, Алина Викторовна, - покладисто проговорил он.
        Я его понимала. За моё сопровождения босс платил баснословные оклады и терять в общем-то непыльную и столь прибыльную работу моему водителю не хотелось.
        - Вот здесь останови, - я указала рукой на парковку рядом с магазином деликатесов. После чего не поворачиваясь к охранникам проронила: - Выходим.
        Через секунду мне уже распахивали дверь и помогали выйти.
        Мы зашли в магазин, и я накупила одиннадцать похожих по содержанию огромных подарочных пакетов с дорогими конфетами, печеньем, сервелатом, отборными фруктами и прочей снедью. А в ещё один мне упаковали ещё более дорогой продуктовый набор, включающий только что приготовленную нарезку и очень дорогой эксклюзивный коньяк. Я расплатилась и один из охранников отправился всё это относить в машину, а я в сопровождении второго зашла в соседний магазин цветов, и его ассортимент уменьшился на одиннадцать букетов. Для Аркадия я букет покупать не стала.
        Затем мы подъехали к главному входу, и я вышла из машины в сопровождении охранников, увешанных пакетами.
        Войдя в больницу, я словно добрая фея начала с очаровательнейшей улыбкой раздавать пакеты с букетами, начиная от приёмного покоя и поста охраны, до постов медсестёр и врачей, где лечился Димка, сообщая, что очень благодарна за самоотверженную работу всего медицинского персонала, благодаря которой мой муж жив и здоров.
        Когда я дошла до кабинета Аркадия, у моих охранников остался лишь один пакет. Я правильно всё рассчитала.
        Он ждал меня у двери и с усмешкой качал головой, видимо, ему уже доложили, об устроенном мною шоу.
        - Можно? - я с улыбкой замерла напротив него.
        - Тебе можно, им нет, - указал он на охранников.
        - Прекрасно, подождите меня здесь, мальчики, - проворковала я и, забрав у них тяжёлый пакет, направилась к дверям.
        - Эээ, пакетик снаружи оставь.
        - Не могу, там жизненно необходимые мне вещи. Будет не очень славно, если в их отсутствии я скончаюсь в этом кабинете.
        - Что там?
        - Бомбы точно нет, гарантирую. Не надо унижать меня, заставляя при всех рассказывать о своих проблемах, доктор. Вспомните о клятве Гиппократа и сжальтесь над немощной пациенткой.
        - Ладно, проходи.
        Я вошла, поставила пакет у стены, села на гостевой стульчик и поражено замерла. За спиной кресла доктора, прямо напротив входа, висела картина, и я сразу поняла чья это картина.
        - Аркадий, - поражённо выдохнула я и повернулась к нему.
        - Не ожидала? - усаживаясь в своё кресло, с усмешкой проговорил он. - Ладно, это второстепенно. Выкладывай давай, что беспокоит и что там у тебя такого жизненно необходимого. Ведь явно что-то серьёзное стряслось, что ты решилась прервать свой бойкот. И сейчас такую грандиозную раздачу подарков устроила.
        - Ты не поверишь, Аркадий… ничего не случилось кроме того, что только что я осознала, что я полная клиническая кретинка, поскольку это не бойкот я тебе устраивала, это я боялась, что ты меня последней тварью считаешь, что за всё твоё хорошее я тебя чёрти в чём обвинила, я ожидала, что сразу в чёрный список занёс и не рисковала удостовериться, очень страшно было, сегодня вот очень-очень удивилась, что перезвонил. Я ведь без договорённости уже ехала, готова была сама прорваться и на колени перед тобой встать и извиниться, лишь не знала нужно ли тебе это, и тут ты сам звонишь, - я прижала руки ко рту, пытаясь подавить невольные нервные всхлипывания. Слёзы предательски засверкали в моих глазах, и я запрокинула голову вверх, пытаясь не расплакаться.
        - Алинка, Алинка, ты что? Ты что? - он вскочив, метнулся ко мне, подняв со стула, обнял и прижал к себе. - Вот с чего ты решила, что тварью посчитать тебя могу? Это я думал, что ты меня последней тварью считаешь, что с дочерью так обошёлся. Но с ней уже всё хорошо. Выставка вот её персональная недавно прошла. Хвалили ее даже. Она горда этим необычайно.
        - Я так боялась, боялась тебе звонить, ты самым великодушным волшебником со мной был. А я тебе такое… думала, никогда не простишь, - не сдержавшись, я расплакалась на его плече.
        Он гладил меня по спине, утешая, потом усадил на стул, рядом придвинул второй и, сев на него, начал рассказывать, что поначалу, конечно же, злился немного и убеждал сам себя, что я ошиблась. Поскольку я ушла и не звонила, он сделал вывод, что это я на него обиделась, считая такой тварью, которая мучает дочь. Но он, оказывается, зла на это на меня не держал, лишь травмировать не хотел общением. Поэтому, когда позвонил Димка, он приехал моментально.
        - Ты ведь знаешь, что Дима связывался со мной, и я тебя осматривал? - поинтересовался он.
        - Да, знаю, - кивнула я, - я всё видела и слышала, лишь управлять телом не могла. Так что видела я тебя, но решила, что это ты стоически выполняешь клятву Гиппократа, согласившись помочь даже такой твари, как я.
        - Вот дурочка, - Аркадий ласково потрепал меня по волосам. - Кстати, знаешь, что меня сподвигло всё же тебе поверить и попросить её картину? Именно тот мой приезд к тебе. Увидев, как тебя откачивают и, сообразив, с какими структурами ты связана, я понял, что тебе следует чуточку больше доверять, чем мне бы хотелось. И что раз я хирург, то вскрывать и резать даже свои проблемы должен уметь. Одним словом, позвонил напрямую дочери и попросил нарисовать для меня картину, мол скучаю очень и пусть хоть её картина будет напоминать мне о ней. Через какое-то время она сама приехала, взяв в долг у кого-то деньги, и привезла мне картину. Сказала что вложила в неё всю свою любовь ко мне. Я не особо её ощущаю, конечно, но мне было приятно. Оплатил все её долги. И потом всё как-то само собой у неё складываться стало. Вот именно так, как ты и говорила. А ты, кстати, крепко во всё это влипла? - он кивком указал на дверь, намекая на охрану.
        - Я против совести не иду, не волнуйся. Но работать приходится много. Поэтому так и охраняют.
        - Твой босс из структур, но работает под прикрытием?
        - Давай не будем об этом. Пожалуйста.
        - Крутой он мужик. И Вадик этот тоже. Кстати, знаешь, что они мне сказочно прекрасную машину по дешёвке организовали? Я впервые в жизни согласился взять взятку.
        - Это не взятка, Аркадий. Это скидочная система для определённого контингента хороших людей, которым хотят сделать приятное. Тебя ведь не просили что-то противозаконное сделать? Вот! Тебя отблагодарили за то, что ты классные операции бесплатно проводишь, а в платном центре они ого-го сколько стоить будут, и ты туда не идёшь, хотя тебя с распростертыми объятиями, в любом таком центре, встретят. Поэтому заработана твоя машина. Кстати, похвастайся: какая?
        Аркадий назвал.
        - Супер! - резюмировала я, - лишний раз убеждаюсь, Вадик плохого не предложит. Слушай, а давай наше примирение отметим? Там в пакетике у стены классный коньяк и закуска.
        - Ты без этого должна была тут скончаться?
        - Ага.
        - Вот врушка.
        - Что есть, то есть. Но я такая не всегда.
        - Значит так, пить на работе не могу. Предлагаю, съездить ко мне и посидеть.
        - У тебя собака. Я их боюсь.
        - У меня уже нет Трезора. Старость не щадит никого.
        - Сочувствую. И готова принять предложение, только охранников моих надо как-то спровадить. А то достали меня, хуже горькой редьки. Ты можешь меня незаметненько чёрным ходом вывести и на своей новой машинке покатать? А я потом на такси к ним вернусь.
        - Зачем такие заморочки? Да и людей ты подставишь. Твой босс им потом головы пооткручивает, что ты из-под надзора вышла.
        - А зачем мне твой адрес светить?
        - Его знают все. Я живу по прописке. Не придумывай ерунды. Хочешь в гости, скажи шофёру или сразу на мой адрес подъехать или дождитесь моей машины и следом пристраивайтесь. И ещё пакет вынеси сама, не хочу слухов.
        - Уговорил. На адрес приедем, диктуй.
        Аркадий продиктовал адрес, я кивнула и, подхватив тяжеленный пакет, вышла из кабинета. Вручив пакет ближайшему охраннику, громко, так чтобы слышали все в коридоре, сообщила, что полный облом прям, не берет доктор подарки, и мы удалились.
        Приехав по адресу, мы припарковались рядом с добротным кирпичным пятиэтажным домом. Пока ждали машину доктора, я сообщила моему сопровождению, что если кто-то сольёт боссу или кому-то ещё, куда я сегодня ездила, то очень сильно пожалеет об этом. Их дело меня сопровождать и охранять, а не информацией обо мне делиться. Сказала я это, потому что очень не хотела, чтобы босс догадался о моём конфликте с Димкой, да и поход к Аркадию в гости светить не хотелось. Заодно хотелось проверить умеют они держать язык за зубами или нет. Все понятливо кивнули.
        В это время подъехал Аркадий, и я в сопровождении него и охранников отправилась к нему. У дверей квартиры на четвёртом этаже без лифта мальчики отдали нам пакет и остались на лестничной клетке, а мы зашли в квартиру.
        Квартира у Аркадия была небольшой, но на редкость милой и уютной.
        - Мне всё очень нравится. У тебя очень уютно, но я не понимаю, почему сказочные хирурги живут на таком метраже. Тут ведь всего две комнаты.
        - А мне больше не надо, - Аркадий прошёл на кухню и принялся разгружать подарочный пакет. - Зачем мне лишние метры? Пыль с них стирать? Хотя, если совсем честно, у меня есть ещё одна квартира. Для дочери купил. Думал, мы здесь останемся, а она туда переедет. А она решила вообще уехать. Первое время намекала, чтобы продал я её и деньги ей отдал. Но я упёрся. Так пустая сейчас и стоит. Подумываю сейчас, может, правда, продать и отдать ей деньги?
        - Погоди продавать. Что-то мне подсказывает, что скоро раскрутится твоя девочка и захочет не только по миру ездить, но и своё гнездышко тут иметь. И начнёт тусить уже здесь, это вроде так у них называется.
        - Твоё обещание меня радует, Алина. А это скоро будет?
        - Аркадий, ты меня с прогнозом погоды не путаешь? Восемнадцатого числа ожидается гроза, а через три месяца снегопады и метель. На дорогах будет гололедица и туман, ветер северный с порывами до двадцати метров в секунду. Не знаю я, когда это будет. Я не гадалка!
        - А кто ты? - доставая рюмки и тарелки из буфета, иронично поинтересовался он.
        - Кто, кто… не пойманная ещё пациентка психиатрической клиники, вот кто, - иронично хмыкнула я.
        - Всё так серьёзно?
        - Шутка такая.
        - Если шутка, это хорошо. Но не очень люблю я такие шутки из-за специфики профессии и образования. Ладно, присаживайся и начнём, - он указал рукой на тарелки и расставленные закуски. Потом взялся за бутылку: - Ты тоже со мной коньяк будешь?
        - А есть выбор?
        - Нет. Не держу дома спиртное.
        - Тогда буду. Наливай, но мне поменьше.
        - Давай первый тост за Димку твоего. Что б здоровым и на своих ногах долгие годы был. Я, если честно, не ожидал абсолютно, но очень, очень рад.
        Мы выпили за Димку, закусили, и я сказала, что хочу выпить за самого чудесного доктора на свете, благодаря которому Димка на ногах и оказался.
        Потом был тост за меня, потом опять я подняла за него, потом он захотел выпить за развитие медицины, потом за всех честных людей, а потом ещё за что-то пили, а да, ещё за взаимопонимание между детьми и родителями, и не один раз, в результате под хорошую закуску, мы уговорили больше чем две трети большой бутылки.
        Меня развезло конкретно. Я вообще впервые так напилась. Наверное, хотелось сбросить стресс, устроенный мне Димкой.
        А потом в моей сумочке зазвонил телефон. Я достала, увидела номер Димки и сбросила. Разговаривать не хотелось. Однако он настойчиво позвонил вновь, и я бросила его в чёрный список. Когда приеду тогда и приеду. Нечего меня контролировать после таких закидонов с родственниками.
        - Кто? - поинтересовался Аркадий.
        - А Димка, - пьяно выдохнула я. - Поругались мы с ним.
        - По поводу?
        - Я психанула по поводу, что он к нам домой свою сестру с сыном без согласования со мной привёл.
        - Это серьёзное прегрешение на твой взгляд?
        - Мой дом, это моя крепость, Аркадий. Я не выношу в нём чужих. Вот вообще никого. У меня не бывает гостей. Никаких гостей, и он знает об этом. Приехали гости, бери деньги, сними им номер в гостинице или квартиру, иди в ресторан, делай что хочешь, но без меня, и меня не привлекай. Но нет, притащил в дом, они ночевали там…
        - А ты, выходит, не ночевала?
        Даже пьяный Аркадий логику чётко отслеживал.
        - Я в командировке была. Приезжаю, и на тебе… Разведусь с ним скоро, наверное. Вот доучится, заставлю ещё на права сдать. Куплю машину ему, квартиру, и разведусь. Сил моих больше нет.
        - Это ты под воздействием эмоций говоришь. Димка любит тебя безумно. Это ж с первого взгляда видно. А ты так с ним. Ну подумаешь, приехала сестра с сыном, переночевали. Я знаешь, какие компании домой водил, порой вообще малознакомые приятели были, и без предупреждения домой заваливались. Ирка в панике весь холодильник на стол вытрясала, и ни разу, представляешь ни разу не упрекнула. А тут сестра, родная сестра, а ты в амбиции впала. Тебе самой не стыдно?
        - Не-а. Я эгоистка и тварь, и гораздо хуже твоей жены. Но я зарабатываю деньги, и мне необходимо, физически необходимо иметь приватное пространство. Иначе я не смогу работать. Я должна быть уверена, что никто прослушку мне не установил хотя бы. Вот в вашем с Ирой тандеме ты был добытчик, поэтому правила твои, а у нас я. И Димке придётся с этим считаться. Кстати, Аркадий, давай твою Иру помянем. Хорошая ведь очень была, раз такие твои выкрутасы терпела. Мне вот прям её жалко стало очень. Наливай, только мне поменьше, прям совсем капельку, поскольку мне ещё ехать. Давай! Царство ей небесное!
        Мы выпили, не чокаясь.
        После чего Аркадий проговорил:
        - В этом ты, конечно, права. Раз ты добытчик, то и правила твои. Но ведь сама говорила: надо уметь считаться с ближними.
        - А я никого не держу. Кто недоволен, тот знает, где дверь. Я и Димке сегодня это сказала. Так ведь нет, не уходит, названивает.
        - Он любит тебя, поэтому не уйдёт.
        - Он любит меня, и это причина по которой я должна терпеть в моём доме незваных гостей и опасаться прослушки?
        - Это ваш с ним общий дом. И раз вышла замуж, не только ты в нём хозяйка, а и он хозяин. Мужчина должен чувствовать себя хозяином. Он не постороннего привёл, а сестру, какая прослушка? Ты убиваешь в нём самоуважение. Без самоуважения каким может быть мужчина? Запомни, он только тряпкой при таком раскладе быть способен.
        - Ой, Аркадий. Ты сейчас меня пристыдишь, и оставлю я ему эту квартиру и пусть хозяйничает в ней на здоровье. Мне к счастью хватит средств что-то ещё себе купить.
        - Алин, ты вспомни, как просила его не умирать. Вспомни! Ты ведь каждый день к нему бегала и твердила: «Димочка, родненький, только не умирай, пожалуйста». Я же видел. Что сейчас случилось?
        - Сейчас случилось то, что его спасать уже не надо. Понимаешь? Спасать я умею. Жить каждый день бок о бок, особенно сейчас, когда меня уже не держит его инвалидность, получается плохо. И не верю я уже никому, ни сёстрам, ни братьям… я её вообще первый раз вижу, ей могли заплатить, и она приехала… ведь не в больницу к нему приехала, а именно ко мне домой. И мне теперь со спецами весь дом трясти.
        - Ты изменилась.
        - Аркадий, я очень изменилась, очень. Я через такое прошла, что все эти сентиментальные родственные штучки со мной теперь не работают. Я стала циничная и злая. И сама сочувствую Димке, что он живёт со мной. Но ведь не уходит! Не уходит, что б его!
        - Что с тобой было?
        - Пытали меня. Жёстко пытали. Думала сдохну. Уже на том свете, можно сказать, была, но вмешался босс и меня вытащили.
        - Ты из-за Димки во всё это влезла?
        - Это было моё решение, он не причём, я ни о чём его не спрашивала, и делала это всё лишь по собственному желанию, хотя в итоге именно это моё решение, конечно же, обеспечило ему комфортную жизнь. Но теперь я очень хочу его оградить. Вот очень… Мне надо не подставить его под удар. Поэтому лучше бы он ушёл…
        - Он не уйдёт. Он сейчас себя ощущает в той же ситуации, как и ты, когда его вытаскивала. Он будет рядом и никуда не уйдёт, вот поверь мне. Он чувствует для чего ты его гонишь и не уйдёт. Он уважать себя не сможет, если уйдёт.
        - Это тупик какой-то…
        - Да никакого тупика, Алин. Цени просто то, что имеешь, и всё.
        В это время у меня зазвонил телефон. Взглянув и увидев номер босса, я скривилась, но вызов приняла:
        - Да, босс, вся внимание.
        - Ты где?
        - Без комментариев.
        - Не понял.
        - Это конфиденциальная информация, босс. У меня нерабочее время. Я вправе быть там, где хочу. Есть проблема, озвучивай, а контролировать меня не надо, - немного заплетающимся языком ответила я.
        - Ты где, кукла чёртова?! Если сейчас же не ответишь, приеду и башку тебе скручу, идиотка! Отвечай немедленно! Где ты?! - он так орал, что я уже на первых его словах отодвинула телефон от уха.
        Когда он замолчал, я приблизила телефон и, проговорив: «Да пошёл ты», вообще его отключила.
        - По-моему, ты нашла ещё одну проблему на свою голову, - прокомментировал услышанное Аркадий.
        - Достал он. Все достали. Ладно, пошла я, а то ведь пеленговать сейчас по охранникам начнёт. Надо успеть уехать отсюда. Пока не связался с центром охраны. Всё, Аркадий. Спасибо за вечер. Посидели замечательно. Не поминай лихом и всех благ. Ты гений, и ты лучший! Вот просто лучший хирург на свете, и папа тоже лучший!
        Я встала из-за стола на покачивающих ногах, он тут же встал и поддержал.
        Пьян он был гораздо меньше, хотя наливал себе больше. Но с непривычки мне и меньшей дозы хватило.
        - Сумочку не забудь и телефон.
        Аркадий положил выключенный телефон в сумку, надел мне её на плечо и помог дойти до двери. Там с рук на руки передал меня охранникам, проговорив:
        - Вы поаккуратней с ней, пожалуйста.
        Помахав ему рукой на прощанье, я начала спускаться, поддерживаемая с двух сторон.
        Спросила по дороге:
        - Босс звонил?
        - Да, Алина Викторовна, мы сказали, что Вы запретили говорить.
        - Понятненько. Молодцы. Не бойтесь, ругать лишь меня будут.
        - Может, на руки Вас взять?
        - Не, ребятки, это только мужа моего прерогатива меня на ручках носить, - хихикнула я и чуть не завалилась, соскочив ногой со ступеньки.
        Мальчики меня удержали, но спуск замедлился.
        Когда мы добрались до первого этажа и направились к машине, к дому подлетели два джипа и блокировали подъезды с двух сторон. Оттуда выскочили человек десять охраны, увидели нас идущих к машине и уже спокойной походкой подошли к нам.
        - Алина Викторовна, с Вами всё в порядке? - спросил один из них.
        Я его узнала. Один из начальников смен.
        - Саш, всё в полном порядке. Что вы все всполошились?
        - Виктор Владимирович приказал. Сказал срочно запеленговать и Вас найти.
        - Выполнил? - я пьяно усмехнулась. - Молодец. Теперь выпускай нас. Мне домой срочно надо.
        Он сделал шаг в сторону, достал телефон, стал докладывать, потом вернулся:
        - Виктор Владимирович просил подождать, минут через семь подъедет.
        - Ты доложил ему, что я у нашей машины, и мне ничего не угрожает? И мне надо срочно домой?! Ты это ему доложил?!
        - Да, Алина Викторовна. Именно так и доложил. Он просил подождать.
        - Прям так и сказал, что СРОЧНО мне домой надо? - интонационно я выделила слово «срочно».
        - Да, Алина Викторовна.
        Как только ситуация начала накаляться, алкогольное опьянение необъяснимым образом исчезло, а я наоборот почувствовала прилив сил и необычной ясности мышления. И я холодно и чётко проговорила:
        - Мне кажется, он тебя не понял. И вообще на каком основании, ты не даёшь мне уехать? Звони ему и докладывай, что я требую, именно требую, срочно разблокировать мне дорогу!
        Охранник вновь отошёл в сторону, потом вернулся и, нервно разведя руками, извиняющимся тоном проговорил:
        - Не могу, Алина Викторовна, Виктор Владимирович сказал, что лично пристрелит меня, если я дам Вам уехать. Он в ярости. Извините.
        - Ах он в ярости. Ну ладно… тогда ждём.
        Через какое-то время к стоящим на въезде джипам на огромной скорости подлетела машина генерального. Из неё вышел босс, быстрым шагом подошёл к нам и грозно рявкнул:
        - У кого ты здесь была?! Говори быстро!
        - Значит так, Виктор Владимирович, - железным тоном зло отчеканила я, - Ваше поведение неприемлемо! В таком тоне разговаривать с Вами я не буду, и никак Вы меня не заставите!
        - Сейчас ногу ему прострелю, и он мне как миленький расскажет, где ты была! - кивком он указал на ближайшего ко мне охранника. - Поэтому лучше сама скажи! Последний раз по-хорошему спрашиваю.
        - Вы свои эти армейские штучки и шуточки бросьте, Виктор Владимирович! И если только попробуете достать пистолет, его пуля будет в моей голове. И вот это не шутка! - зло выдохнула я, глядя ему прямо в глаза.
        - Да когда же тебе надоест, так издеваться надо мной?! - босс с раздражением схватил меня за плечи и несколько раз хорошенько тряхнул, повторив при этом: - Когда?! Вот когда?!
        - Виктор Владимирович, - раздался за его спиной приближающийся голос Аркадия, видимо он шёл от подъезда в нашем направлении. - Вы не трясите так Алину, пожалуйста, поскольку бесполезно, женщина в состоянии острой алкогольной интоксикации по определению никакого вразумительного ответа дать не может. Если вдруг Вы хотите знать, где она была, то у меня. Я здесь на четвёртом этаже живу. Вот паспорт, можете проверить. Понимаете, Алина сегодня приехала в отделение, где лежал Дмитрий, поблагодарить меня, и мы поехали ко мне и немного увлеклись обсуждением медицинских аспектов методов лечения Дмитрия и их результатами, которое сопровождалось значительной дозой хорошо выдержанного коньяка. И сейчас она достаточно плохо контролирует реальность, вследствие некоторых особенностей человеческого организма, на которые он и влияет. Кстати, это Вы так научили её выбирать напитки? Если да, то позвольте, как медику, полностью одобрить Ваш выбор. Дубильные вещества подобной концентрации наиболее оптимальным образом помогают организму справляться с постинтоксикационным состоянием. То есть говоря по простому, похмелье
обычно минимальное.
        - Чёрт! - пробормотал босс, отпуская меня и поворачиваясь к подошедшему Аркадию по бокам которого уже стояли готовые его задержать охранники. - Док, это Вы? Вот спрашивается, почему нельзя было ответить по нормальному с самого начала?
        - Повторю, Виктор Владимирович, от женщины в состоянии острой алкогольной интоксикации по определению никакого адекватного поведения ожидать не следует. Их организм более хрупок и нежен по сравнению с мужским, и интоксикация быстрее и жёстче сказывается на возможностях их головного мозга. К тому же не забывайте, что некоторое время назад Алина получила критически-опасную интоксикацию организма, а это без последствий, уж извините, не проходит. Резервы её организма истощены и видимо не восстановились в полной мере. Поэтому имейте в виду на будущее, что ей желательно алкогольными напитками не увлекаться. Сегодня вот она точно превысила максимально безопасную для неё дозу. Вина моя тоже имеется. Я, как медик, должен был лучше контролировать её состояние. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Увлеклись обсуждением, уж больно необычный случай в моей практике. Надеюсь, превысила она дозу несильно и двенадцать часов полноценного сна полностью её излечат.
        - Понятно, - босс сделал знак охранникам отойти от Аркадия, подошёл к нему ближе, взял из его рук паспорт, просмотрел все данные, бросил взгляд на освещённую табличку номера дома, после этого вернул паспорт и, протянув для рукопожатия руку, проговорил: - Благодарю, что помогли разъяснить ситуацию, Аркадий Львович. Вы, кстати, звоните, если что. Любые проблемы поможем решить.
        - Спасибо, Виктор Владимирович, пока не требуется, - пожимая его руку, проговорил Аркадий. - Всего доброго.
        Босс кивнул, потом повернулся к моим охранникам:
        - В машину её, мальчики, и мне в хвост пристраивайтесь.
        После чего ушёл быстрым шагом.
        - Вы где хотите сесть, Алина Викторовна? - тот охранник, которому босс обещал прострелить ногу, просительно взглянул на меня.
        Я молча указала на переднее сиденье, и он, распахнув передо мной дверку, помог сесть.
        - Куда? - спросил водитель.
        Видя, как перестраиваются джипы с охранниками, я поняла, что в любом случае нас возьмут в плотные «клещи» и не рыпнемся мы никуда, поэтому проговорила:
        - За машиной босса, Виталь.
        Через пару перекрёстков я поняла, что везут меня, как в общем-то и ожидалось, не ко мне домой. А ещё через парочку, когда мы выехали на загородное шоссе, я поняла, что меня вообще увозят из города. Сначала думала, что в дом босса везут, вроде похожее шоссе, но нет, кавалькада наших машин свернула на съезд в другом месте.
        Вскоре мы заехали на какую-то закрытую территорию с охраной, и все машины припарковались на небольшой парковке.
        К нашей машине подошли два личных охранника босса. Один распахнул дверку, молча подал мне руку.
        Я вышла, он тут же осторожно начал поддерживать меня одной рукой за талию, другой за плечо. Я не возражала, прошла с ними внутрь какого-то здания и оказалась в вестибюле с постом, напоминавшим медицинский, где за столом сидела вот прям явная медсестра, а рядом стоял мужчина в халате и о чём-то разговаривал с боссом.
        «Прекрасно, - подумала я, - решил запихнуть в частную лечебницу. Молодец просто. Ладно. Посмотрим, что будет дальше». На меня накатило состояние безразличия и опустошённости.
        Медсестра тем временем поднялась со своего места и, подойдя к нам, проговорила:
        - Пойдёмте, я покажу куда.
        Я в сопровождении её и двух охранников, один из которых продолжил меня плотно придерживать, прошла по коридору, а потом она открыла дверь, включила внутри свет и достаточно доброжелательно проговорила:
        - Располагайтесь, - и ушла.
        Мы вошли, и охранник негромко спросил:
        - Куда хотите?
        - Отпусти, - проговорила я, и он тут же разжал руки и отступил на шаг, потом, поняв, что на ногах я стою твёрдо, отступил ещё дальше к двери.
        Я начала осматриваться. Предложенные мне апартаменты состояли из гостиной со столом, двумя стульями, очень удобным креслом и большим телевизором на стене, а так же спальни с медицинской кроватью, в изголовье которой была установлена какая-то аппаратура, и ещё ванной комнаты.
        Пока я молча ходила и осматривалась, охранники замерли при входе.
        Минут через десять зашёл босс, сделал им знак, они вышли, и он плотно закрыл дверь, после чего проговорил:
        - Значит так, Алин, это не тюрьма и насильно тебя здесь держать никто не будет. Завтра после обеда можешь уехать. Машину и твою охрану пришлю. А вот до обеда просьба побыть здесь и согласиться пару капельниц сделать. Доктор сказал, что этого времени должно хватить, чтобы поддержать твой организм и помочь ему справиться с алкогольным отравлением не очень сильной степени, раз ты на ногах. Но если боишься или не веришь, насильно делать никто ничего не будет. Доктор придёт, всё объяснит, согласишься, сделает. Нет, так нет. Просто отдохнёшь. Всё равно квартиру сейчас твою проверяют по поводу любых закладок. Не волнуйся, порядок постараются не нарушить. К завтрашнему обеду закончить должны, и ты сможешь вернуться. Поняла?
        Я молчала.
        Он подошёл ближе, переспросил:
        - Ты меня услышала и поняла? Если что-то не поняла, спроси, объясню.
        Я молчала.
        - Алин, если есть претензии, озвучивай. Потому что сейчас мне надоест, и я уеду, и ты потеряешь возможность что-то изменить. Потому что я готов что-то изменить к твоему удовольствию. Поэтому не молчи, говори.
        - Я не хочу здесь оставаться, - тихо проговорила я.
        - Почему? Это не психушка никакая и не тюрьма. Они специализируются на выводе из запоев и алкогольной интоксикации. Поговоришь с доктором, он предложит, как тебе помочь. Захочешь, сделает, нет, так нет.
        - Я похожа на сильно пьяную?
        - Я не доктор, я не понимаю. Твой Аркадий Львович сказал, что у тебя исчерпан какой-то там резерв предыдущим отравлением, поэтому тебе плохо, я привёз туда, где могут помочь. Почему ты не хочешь?
        - Он сказал двенадцать часов полноценного сна мне помогут.
        - Он сказал, что надеется на это. А не гарантирует. Здесь результат гарантируют.
        - Я не хочу здесь оставаться.
        - Ладно. А где хочешь? Домой вернуть тебя не могу. Работают там у тебя сейчас. Димка с котом потерпят, а тебе в таком состоянии лучше туда не ездить. И тебе мешать будут, и ты.
        - Почему проверяют квартиру?
        - А как ещё, если в ней был без надзора абсолютно непроверенный человек?
        - Ты про Димкину сестру? Откуда знаешь о ней?
        - От него, конечно. Он сам мне позвонил. Сказал ты была вне себя от злости, выставила ему ультиматум. Он исполнил, но ты не вернулась к назначенному тобой же сроку и на звонки не отвечаешь. Поэтому он переживает, что с тобой что-то могло случиться. Спросил, не знаю ли я, где ты. Я его расспросил подробно. Понял отчего ты психанула, велел ждать специалистов и не мешать им, потом послал их к нему всё проверить. Затем начал звонить тебе и нарвался на этот кордебалет. Вот что стоило сказать, мол я у Димкиного доктора, пьём коньяк. Охрана при мне. И всё! Нет проблем! Нет, полезла в бутылку. А у меня сразу мысли, что это звенья одной цепи: сестра твоего Димки, которая, когда он при смерти был, не появлялась, а тут на тебе, что выманили тебя куда-то, напоили. И ты влипла в очередную передрягу и говорить не хочешь. И эти придурошные остолопы: «Нам Алина Викторовна запретила говорить, где мы». Ладно ты пьяная была, но они-то?! Прям театр абсурда. Уволю к чертям собачьим!
        - Лишь вместе со мной! Вот как приказ об их увольнении подписываешь, сразу и мой тоже. Так, я передумала. Здесь остаюсь. Всё. Иди, и машину в обед никакую не присылай, сама доберусь, поскольку я уволена, - если до этого я говорила с некоторой долей растерянности и просительности в интонации, то теперь в моём тоне зазвучала сталь, и босс моментально сдался.
        - Хорошо, хорошо, не уволю. Но пообещай больше такого не творить. Пожалуйста. И если хочешь, заберу тебя отсюда. Могу к себе отвезти, в том же домике, где вчера ночевала, отлежишься. Вот сама сейчас подумай, как для тебя будет лучше. И скажи. Сделаю, как скажешь.
        - Хочу.
        - Ко мне или здесь?
        - Не хочу здесь.
        - Тогда пошли, поедем ко мне.
        Мы вместе с ним вышли, перед уходом он подошёл к доктору, они о чём-то поговорили, потом мы прошли к машинам. Босс отпустил мою машину и ещё одну машину с охранниками, меня же усадил в свою, и мы в сопровождении теперь лишь одного джипа поехали в его коттедж.
        Когда добрались до места, босс сразу провёл меня во вчерашний домик, потом протянул сумку, я и не видела, что он её забрал из моей машины, а потом нёс, всё-таки алкоголь снижает концентрацию.
        - Вот возьми и включи наконец телефон и позвони Димке, он изнервничался весь небось. Не изводи парня. Он конечно лопухнулся, но потом сделал всё так, как ты хотела.
        - Не хочу.
        - Понял, разговор с пьяной женщиной малопродуктивен. Сам позвоню. Отдыхай. Надеюсь, раздеться и лечь сможешь?
        - Да.
        - Прекрасно. Отдыхай. Хотя нет, пару минут подожди, сейчас вернусь, забыл о рекомендациях доктора, - проговорил он и вышел.
        Через пару минут вернулся с несколькими большими бутылками минеральной воды и стаканом. Поставил всё на стол, повернулся ко мне:
        - Тут винтовые крышки. Открыть сможешь сама, или тебе всё открыть и сразу налить в стакан?
        - Зачем? Я не хочу пить.
        - Через пару часов захочешь. Так как?
        - Захочу, сама открою.
        - Прекрасно. Сколько хоть выпила?
        - Немного не допили большую бутылку, но он пил больше.
        - Многовато, конечно, но не особо критично. Хотя если здоровье тем отравлением подорвано, чёрт его знает. Лучше подстраховаться, поэтому включай сейчас при мне телефон, и на экран выведи мой номер. Держи под рукой. Будет плохо, нажми кнопку. Приду, помогу. Главное дверь на засов не закрывай, а то выбивать придётся. Поняла?
        - Мне не настолько плохо.
        - Сашка доложил, что поначалу ты была сильно пьяна, потом начала злиться и взяла себя в руки. При мне так уже совсем на пьяную не походила. Значит был сильный стресс и выплеск адреналина, который затормозил влияние алкоголя. Доктор в клинике так сказал. Сейчас может пойти откат и под утро станет плохо. Тебе надо больше пить.
        - Рекомендации уяснила. Всё, босс. Иди. Всё сделаю.
        Я включила при нём телефон, прошла в ближайшую комнату и, сев на кровать, положила его на прикроватную тумбочку.
        Босс зашёл следом, захватив бутылки и стакан. Поставил их тоже на тумбочку и, пожелав приятного отдыха, ушёл.
        Я включила прикроватный ночник и встала, сначала задернула шторы, потом выключила свет в холле, вернулась, разделась и легла.
        ГЛАВА 17
        ***
        Под утро, как и предрекал босс, мне стало плохо. Я несколько раз вставала, пила минералку, ходила умываться, потом ложилась вновь.
        Когда проснулась уже окончательно, то посмотрела на телефон: два часа дня. Надо вставать. Голова была как чугунная. Хотелось выпить кофе, но звонить боссу не хотелось.
        Я неспешно умылась, затем оделась, стараясь при этом как можно меньше двигать головой, ибо любое движение отзывалось в ней неприятными ощущениями. После чего вышла на крыльцо гостевого дома и, облокотившись о перила, замерла. День был вновь ясным и солнечным. Я даже жмурилась немного от обилия солнечного света.
        На близлежащей территории никого видно не было, а потом вдалеке открылись ворота, и на парковку въехал темно-синий кроссовер. Из задних дверей выскочили знакомые мне мальчишки, а потом с водительского места вышла пожилая, но очень спортивного вида женщина.
        Мальчишки наперегонки побежали сначала к дому, потом один догнав другого, резко метнулся вбок, тот тут же помчался за ним, и началось что-то типа игры в салочки или догонялки, и от дома они стали отдаляться. Женщина, видимо их гувернантка, не делая им никаких замечаний, стала доставать из машины какие-то вещи.
        Мальчишки тем временем заметили меня и с радостными воплями: «О, тётя Алина снова приехала!» устремились ко мне.
        Я нацепила на лицо вымученную улыбку и проговорила:
        - Здравствуйте, мальчики. Рада вас видеть.
        - Здравствуйте, тётя Алина! - хором заорали они, подбежав к крыльцу, где я стояла. - А Вы к нам надолго? А на обед останетесь? Вы с нами обедать будете? А мы сегодня норматив по плаванию сдали! Евгения Михайловна сказала, что закажет торт по этому поводу. Вы будете с нами есть торт? Мы «Наполеон» попросили. Вы любите «Наполеон»?
        - «Наполеон»? - растерянно переспросила я, судорожно ища способ как-то срочно сбежать от них подальше.
        - Да! «Наполеон»! Евгения Михайловна нашла пекарню, где пекут их очень-очень вкусно. Вы обязательно должны попробовать. Вам обязательно понравится, - наперебой начали пояснять мне они.
        В это время сзади к ним подошла гувернантка, держа в руках два достаточно больших рюкзака и, обезличенно поздоровавшись со мной, поинтересовалась у мальчиков, что они делают.
        - Мы приглашаем тётю Алину на «Наполеон». Мы хотим с ней отметить сдачу норматива. Она должна попробовать этот вкуснющий торт. Он честно вкусный, тёть Алин! Соглашайтесь! Вы ведь любите вкусные торты?
        - А вы узнали у папы, он не будет против такого приглашения? - задала вопрос гувернантка, и вся прыть с мальчиков моментально слетела.
        Они озадаченно замерли, потом один из них повернулся к ней:
        - Евгения Михайловна, а Вы бы не могли позвонить ему и спросить?
        - Я могу попробовать, но не факт, что у него есть возможность мне ответить, - проговорила она, после чего поставила рюкзаки на дорожку и достала телефон.
        - Виктор Владимирович, - через секунду проговорила она в динамик, - тут мальчики хотят пригласить к столу и угостить заказанным мною для них «Наполеоном» некую тётю Алину. Вы не будете возражать?
        - Сейчас подойду и разберусь, - тут же прозвучал громкий резкий ответ, и босс отключился.
        Гувернантка проговорила:
        - Вы всё слышали, мальчики, - после чего, убрав телефон, подняла рюкзаки и замерла в выжидательной позе.
        Босс практически в то же мгновение показался в дверях главного дома и быстрым шагом направился к нам.
        Подойдя ближе, громко проговорил, обращаясь ко мне:
        - Извините, Алина Викторовна, похоже, мои пацаны помешали Вам отдыхать. Сейчас я их заберу, - потом, обернувшись к ним, начал их недовольно отчитывать: - Ну сколько можно меня позорить? И кстати, это что за безобразие, что ваши рюкзаки женщина носит? Чтоб я больше такого никогда не видел! А ну быстро забрали их у Евгении Михайловны и домой!
        - Они не сделали ничего дурного, Виктор Владимирович, не сердитесь на них, пожалуйста, - постаралась я вступиться за мальчишек, пристыжено забирающих свои вещи из рук гувернантки.
        - Заставить женщину носить их вещи, это ничего дурного, полагаете Вы? - озадаченно проговорил босс.
        - Они не подумали о своих вещах, они забыли о них, поскольку вначале играли, а потом увидели меня, они дети. Не надо на них сердиться.
        - В следующий раз о них подумают, и не такие они уж и дети, в войну в этом возрасте у станков стояли, - жёстко ответил босс и повернулся к сыновьям: - Мне повторить надо?
        - Нет, пап, извини, - проговорили мальчики и под присмотром гувернантки отправились к дому.
        - Жёстко Вы с ними, босс, - как только они скрылись из вида, проговорила я.
        - Всё ещё злишься на меня?
        - Нет.
        - Тогда откуда «Вы»?
        - От верблюда. Голова болит, вот откуда.
        - Пить надо меньше и не будет болеть. Таблеточку хочешь от головной боли?
        - Кофе хочу.
        - Пошли, напою, - он сделал приглашающий жест в сторону главного дома.
        - Можешь здесь меня напоить?
        - Легко. Ты в одиночестве его пить предпочтешь или моё присутствие допустимо?
        - Могу и в твоём присутствии выпить.
        - Тогда предлагаю тебе десять минуточек погулять. За домом фонтан работает, можешь посмотреть. А я тут пока всё организую. Лады?
        - Хорошо. Пойду пройдусь к фонтану.
        Я спустилась с крыльца и прогулочным шагом отправилась обследовать окружающее пространство.
        За домом оказался красивый цветник, и круглый фонтан со множеством разноуровневых струй и замысловатой фигурной композицией в виде дерева и русалки. Чуть дальше был большой крытый бассейн с прозрачными раздвижными дверями по периметру. А ещё дальше спортивная площадка со всякими лесенками, турниками, кольцами и парочкой высоких качелей. Видимо, чтобы мальчики могли качаться одновременно.
        Именно качели меня заинтересовали. В детстве я обожала качаться на качелях. Вот именно таких как здесь: высоких, без спинки, всего лишь с сиденьем и без каких либо ограничителей, чтобы в принципе даже «солнце» вокруг оси прокрутить можно было.
        Хотя я любила качаться очень высоко, вот именно «солнце» или полный оборот я сделать никогда не осмеливалась, и с завистью смотрела на мальчишек во дворе, которые, не боясь, его крутили, некоторые даже по несколько раз подряд. Это был особый шик. Так раскачаться, чтобы несколько раз перевернуться.
        Качели здесь были подвешены столь высоко, что, если бы я решила на них сесть, то пришлось бы немного подтянуться на руках. В моём состоянии это было мне явно не по силам. И я с сожалением отошла от качелей и пошла вдоль заборчика. Там сбоку от площадки был забор из сетки и вдоль него высокие кусты.
        Неожиданно я увидела бегущую прямо на меня огромную собаку. Размером с телёнка, наверное.
        От страха я присела на корточки, прижала руки к вискам и завизжала так, что собака от неожиданности остановилась, в недоумении уставилась на меня, а потом и вовсе села. А я продолжала визжать.
        На мой визг сбежалась целая куча народа, и все в растерянности замерли, не понимая, что произошло и что надо делать.
        Наконец прибежал босс, рявкнул:
        - Какой идиот выпустил Джесси?! Запер ведь её! Лично запер! Уведите её в вольер! Немедленно уведите!
        Потом присел передо мной на корточки так, чтобы собаку я больше не видела и осторожно сжал мои руки, отводя их от висков и повторяя:
        - Всё! Всё! Её увели. Она ушла. Успокойся, пожалуйста, - потом, повернув голову, рявкнул: - Здесь не цирк!
        После чего вновь развернулся ко мне и вкрадчивым голосом продолжил увещевать, что уже никаких собак тут нет.
        Я замолчала, потом медленно, поддерживаемая боссом, встала. При этом меня тряс нервный озноб, и я никак не могла успокоиться.
        - Тётя Алина боится собак? Пап, извини, это мы выпустили Джесси. Мы не знали.
        Держа меня за плечи, босс повернулся к проговорившим это стоящим неподалёку мальчикам и ледяным тоном отчеканил:
        - Я сказал идти в дом. Время обеда. Почему вместо него вы пошли играть с Джесси?
        - Это я виновата, Виктор Владимирович, - в разговор вступила невесть откуда взявшаяся гувернантка, - мальчики на соревнованиях по плаванию мяч выиграли, я разрешила перед обедом отнести его Джесси, они просили, обещали не играть с ней, лишь отнести мяч и быстро вернуться. Проверить как её заперли и заперли ли её вообще, я не догадалась.
        - Вместо обеда два часа оба посреди комнаты по стойке смирно под присмотром Евгении Михайловны с пятнадцатиминутным перерывом. И никаких тортов ближайший месяц! Понятно?!
        - Да, пап. Понятно.
        - Тогда марш выполнять!
        Мальчики и гувернантка быстро ушли.
        На мой взгляд наказание было необоснованно строгим, но возразить я не могла. Озноб никак не прекращался и сказать хоть что-то было выше моих сил.
        - Отошла немного? - спросил меня босс.
        Я с трудом кивнула.
        - Врача вызвать?
        Я замотала головой. Кстати, на фоне стресса голова у меня прошла и больше не болела. Но зато теперь я нервно дрожала и не могла вымолвить ни слова.
        - Ладно, пошли буду отпаивать новой порцией коньяка. И похмелье снимет и стресс. Хотел предложить в кофе чуть капнуть, но вижу парой капель здесь не обойтись. Пошли.
        Он отвёл меня в гостевой дом, где уже был накрыт шикарный стол.
        Мы сидели за столом, и я вновь пила коньяк. Ну и босс, конечно, тоже, чтобы компанию поддержать.
        В мозгу лениво шевельнулась мысль, что если дело так и дальше пойдёт, то я рискую стать алкоголичкой. Третий день подряд пить это что-то.
        - Ну как, отпустило немного? - поинтересовался босс после очередной рюмки.
        - Вроде.
        - Рассказать можешь, как первый раз на тебя собака напала? Может, поговорим, и страх немного отступит? Ведь, насколько я понял, Джесси к тебе даже не подошла.
        - Мне достаточно увидеть собаку. И не имеет значения добрая она или злая, я боюсь и всё.
        - Ты в парках на прогулках собак не встречаешь?
        - Если честно, должно совпасть несколько факторов. Собака должна быть большая, она должна быть одна, без поводка, без ошейника и без намордника, и бежать мне навстречу. И в этой ситуации меня охватывает паника, и я больше не соображаю, что делаю. К собаке на поводке и с хозяином я более менее равнодушна, но сама не подойду. Хотя могу, конечно, пересилив себя, но удовольствия никакого. Маленькие собаки мне просто не нравятся. Но в общем-то я с любыми собаками стараюсь близко не пересекаться.
        - На тебя в детстве набросилась большая одинокая собака?
        - Босс, я не хочу вспоминать. Я сейчас начну и снова орать буду. Оно тебе надо?
        - Ещё один раз поорёшь и больше не будешь. Оно того стоит. Рассказывай давай.
        - А ладно, сам напросился, - алкоголь снял барьеры, и я решила излить душу. - В деревне это было. Мне было меньше шести. Родители летом выезжали со мной в деревню. Я одна любила уходить на речку и долго бродить по берегу. Места спокойные, чужих не было, все отпускали так детей гулять. Однажды ушла далеко, а тут туча набежала грозовая, и дождь начал накрапывать, ну и я рванула в близлежащий лесок под дерево. Стою, а дождь сильнее вроде не идёт, и я решила уже не речкой, а опушкой к деревне пройти. Вот тут на меня и выскочила та самая собака и сбила с ног, опрокинула и вроде как сожрать уже хотела. Но не сожрала, - резко прервала я рассказ и решительно выдохнула: - Всё.
        - Что с собакой-то случилось?
        - Убежала.
        - Алин, ты врёшь.
        - Да, вру. И что? Не хочу рассказывать, что было дальше.
        - Она сгорела?
        Вот до чего умный мужик мой босс. Я скривилась.
        - Да, в неё влетела шаровая молния, когда она была меж моих рук, я пыталась защититься, и выставила вперёд руки, и она превратилась в обугленный труп, босс. Причём не сразу… Но я вообще не пострадала. Пострадала лишь моя психика. Очень сильно. Я пришла и пару дней молчала. Родители ничего добиться не смогли кроме слов: «молния, очень близко, страшно». После этого я стала бояться темноты, отказывалась спать без света, мне без конца мерещилась та горящая собака. Ну и собак я бояться стала. Хотя, скорее всего это волк был. Ни у кого из деревенских такой собаки не было. Но для меня тогда она была собакой, и я начала визжать, как только их видела, любых. Потом потихоньку справилась. Теперь могу держать себя в руках, сегодняшний случай не в счёт, тут просто совпало всё… но по доброй воле в дом с собакой не приду. Я её сразу зажаренной вижу. Понимаешь?
        - Значит, ты испугалась зажарить Джесси? Так?
        - Её зажаренной я не видела. Я видела ту, бегущую тогда на меня собаку. Понимаешь, ту… и хотела её остановить.
        - Тебе это удалось. Она остановилась и не подошла к тебе. Теперь пошли, погладишь её.
        - Нет! Даже под дулом пистолета не пойду.
        - Пойдёшь, пойдёшь. Надо преодолевать свои страхи. Сейчас ты знаешь, что сумела её остановить. Теперь надо с ней подружиться.
        - Я пьяная. Собаки пьяных не любят.
        - Джесси по барабану пьяный или трезвый. Оближет любого, она любит всех. Особенно меня. Хотя нет. Меня побаивается и слушается. Она в общем-то неплохо выдрессирована, но не на охрану. Она любимая игрушка моих мальчишек. Чего парни с ней только не делают, всё терпит. Лишь делать ей больно не даю. Если вдруг, даже по случайности кто-то сделал, будет наказан. Причём если сам признается, вполовину менее строго.
        - То есть если бы они сейчас не признались, что выпустили Джесси, четыре часа заставил бы стоять?
        - Возможно с большими перерывами, или в течении нескольких дней по часу утром и вечером, а в дополнение вообще бы всех развлекаловок лишил. Они знают, я могу. Поэтому предпочитают сразу правду говорить. И не спорить.
        - Ты выдрессировал даже детей.
        - Как умею, так и воспитываю. По другому не умею. Хотя лукавлю. Дочь воспитывал вначале, конечно же, не так, но результат меня не слишком порадовал. Теперь отношение поменял. И правила сейчас примерно те же, что и с мальчиками. Моё слово - закон, обсуждению не подлежит, и я не повторяю. А если не нравится, никого не держу. Ладно, что о том. Пошли к Джесси.
        - А если не пойду?
        - На руках отнесу и с ней в вольере запру, а сам уйду. Хочешь?
        - Ты тиран и диктатор!
        - Я босс. Это круче. Пошли.
        - Ты про Дубровского в школе читал? Помнишь, как там Троекуров в комнате с медведем дворню запирал? Так вот сейчас я себя ощущаю такой дворней.
        - Я же рядом стоять буду, если сама пойдёшь. Пошли, не упрямься. Обещаю, дверь открою и войдём лишь с твоего согласия.
        - Ладно, - я, пошатываясь, встала.
        Он приобнял меня и повёл в вольер к собаке.
        Вольер оказался огромным. Это вдоль него я шла. Огороженный сеткой большой участок, обсаженный кустами, в торце была прочная металлическая решетчатая дверь. Собака сидела напротив неё и смотрела на нас грустными глазами.
        Ещё даже не отрыв щеколду двери, босс скомандовал собаке:
        - Джесси, умри.
        Собака тут же повалилась на спину и, задрав все четыре лапы кверху, прикрыла глаза.
        - Очень страшно? Можно дверь открыть? - придерживая меня за талию спросил босс.
        - Пока совсем не страшно. Открывай, - разрешила я.
        - Прекрасно. Открываю, - он отодвинул щеколду и открыл дверь.
        Собака приоткрыла один глаз и радостно забила по земле хвостом.
        - Умри, Джесси, умри, - цыкнул на неё бос, и она вновь замерла в недвижимости.
        Мы вошли внутрь. Дверь босс закрывать не стал, и она осталась открытой. Внутри вольер впечатлил меня ещё больше чем снаружи. С большим тёплым домиком, в котором при желании могли поместиться мы вдвоём с боссом. Ещё был навес и даже личный бассейн, не очень большой конечно, метра два на четыре, но бассейн же. Везде валялись игрушки, большие погрызенные палки, кости, мячики, сбоку была подвешена резиновая камера.
        Пока я разглядывала собачьи владения, босс наклонился и начал чесать собаке живот. Та радостно забила хвостом.
        - Умри, Джесси! - вновь повторил он приказ, и собака замерла, немного поскуливая от радостного возбуждения.
        - Это мальчишки её этой команде научили. Им прикольным казалось, что она падает и так валится на спину. Я думал, на редкость бестолковая команда, а смотри-ка, как пригодилась. Давай, погладь её. Или опять зажаренную тушку видишь?
        - Нет, не вижу, - помотала я головой, присаживаясь рядом с ним на корточки и осторожно касаясь шерсти собаки.
        - Вот и хорошо. Зачем нам зажаренные собаки? Мы же не корейцы там какие-нибудь, чтобы собак есть. Мы их не едим. Они нам живыми нравятся. Правда, Джессинька? - услышав свою кличку, собака скосила на нас взгляд и опять замолотила хвостом, однако осталась лежать в прежней позе, а босс тем временем продолжил разглагольствования: - Живые собачки ведь лучше? Точно лучше. Только не двигайся, не двигайся, моя хорошая, не пугай нашу гостью. Ты и так её уже напугала. Что говоришь? Не хотела? А нечего было нестись навстречу, как сумасшедшей. Надо было вежливо подойти, ручку обнюхать, реверанс сделать. Мол, здрасьте, очень рада Вас видеть. А ты понеслась обниматься сразу. Никакого такта у тебя, вертихвостка мохнатая. Извиняешься? А как ты извиняешься, вертихвостка? Ну-ка извинись перед нашей гостьей.
        После этих слов собака, не вставая, немного изогнулась и ухитрилась лизнуть мою руку.
        Вскрикнув, я отдернула её.
        И босс тут же гаркнул: - Замри, Джесси!
        И собака испуганно застыла в недвижимости.
        - Страшно? - босс посмотрел на меня.
        - От неожиданности. Нет, не страшно.
        - Отмереть ей можно?
        Я кивнула.
        - Джесси, умничка, отомри. Хорошая моя девочка. Только не вставай. Лежи так, лежи. Ты умничка.
        Я впервые видела, чтобы с собакой так разговаривали. Нет, я конечно тоже частенько с котом разговариваю, но это кот, а тут собака. Оказалось, с собаками можно разговаривать не хуже.
        Потом с моего разрешения босс разрешил ей перевернуться. И я гладила лежащую собаку по спине, а потом за ушами.
        Затем по команде она села. Когда я немного попривыкла, босс велел ей встать и мы походили по кругу. В какой-то момент Джесси, повернувшись, вновь лизнула мне руку, и я сумела не отдернуть её.
        Действительно, более добродушную собаку было трудно себе вообразить. И постепенно образ мохнатой вертихвостки, как ласково её называл босс, начал вытеснять у меня из восприятия тот ужасный образ, который я столь долго хранила в своей памяти.
        Через некоторое время я уже с удовольствием кидала ей то мяч, то палку, которые она мне с готовностью и радостью приносила обратно.
        - Пап, войти можно? - раздалось в какой-то момент.
        Я обернулась. В проёме двери вольера несмело застыли мальчики.
        Приказав собаке лечь, босс повернулся к ним и хмуро осведомился:
        - Отстояли?
        - Да, пап. Потом съели суп с хлебом, Евгения Михайловна велела. Сейчас она отпустила нас на час погулять, потом уроки делать будем.
        - Тогда можно, но Джесси сейчас не трогайте, пока мы с Алиной Викторовной не уйдём. Потом можете, как хотите, с Джесси играть, но лишь при запертой двери. И будете уходить, вольер опять запрёте. Понятно?
        - Да, пап. А тётя Алина перестала собак бояться?
        - Как видите. Джесси ей показывает, что не все собаки такие злые, как та, которая набросилась на неё в детстве. Но никаких резких движений Джесси делать пока не должна. Иначе вся наша с ней работа коту под хвост отправится, уяснили?
        - Да, пап.
        - Заходите.
        Мальчишки зашли и начали мне рассказывать каким ещё трюкам обучена Джесси и предлагать мне скомандовать ей что-то.
        С их подсказки я поводила её по буму, такая узкая палка вроде брёвна, которая шла вдоль всего вольера. Я и не подозревала, что такая громадная собака так хорошо может держать равновесие. Она даже разворачиваться на нём умела.
        Потом мальчики вытащили из ящика у двери большой обруч, встали вдвоём посреди вольера, подняли его с двух сторон примерно на уровне груди, и предложили мне скомандовать Джесси прыгнуть.
        Я скомандовала, и Джесси мохнатой стрелой пролетела сквозь него, а потом оглядываясь на хозяина, мол смотри, как я медленно теперь иду, подошла ко мне и ткнулась носом в руку, ожидая похвалы. И в этот самый момент я вдруг почувствовала, что начала понимать её точно так же, как и своего кота. Я рассмеялась и начала трепать её обеими руками по голове, потом по спине, приговаривая:
        - Джесси, какая же ты умная и замечательная собака. Ты чудо!
        А она в ответ стала радостно вертеться, махать хвостом и лизать мне руки.
        Потом я повернулась к боссу и проговорила:
        - По-моему, я полностью излечилась, благодаря Джесси. Она заслуживает какой-нибудь премии.
        - Завтра куплю. И передам от Вас, Алина Викторовна. А сейчас, может, мы отдадим собаку во владение моим сыновьям и продолжим обсуждение грядущего проекта?
        - Да, конечно, Виктор Владимирович. Мальчики, всего доброго. Мы вас покинем.
        - До свидания, теть Алин. Вы не бойтесь, мы вольер запрём, Джесси бегать больше не будет.
        - Спасибо вам, - я улыбнулась им, подумав, что очень славных мальчишек босс воспитывает.
        Мы вернулись с боссом в гостевой домик, и он меня спросил, не звонила ли я Димке.
        - Не-а, - протянула я, покачав головой. - Не звонила и не хочу. Я не хочу сейчас с ним разговаривать и придумывать, что соврать тоже не хочу… А что ты ему сказал вчера?
        - Правду сказал. Что ты в нервах, чтобы успокоиться, поехала дарить всем подарки в больницу, где его оперировали. А там встретила хирурга, который его лечил, и он тебя напоил до беспамятства, и мне пришлось тебя отвести в закрытую клинику, потому что ты была совсем никакая. Хочет, может позвонить своему доктору, и информацию проверить. Не сказал лишь, что от клиники ты отказалась, и мне тебя пришлось забрать к себе. Вот это не сказал.
        - Откуда про подарки знаешь? Мальчики слили?
        - Нет. Я не стал их больше ни о чём спрашивать. И вообще этот инцидент обсуждать. Потом вместе, вдвоём с ними поговорим. Получилось проще. Когда тебя пеленговать стал, то сразу приказал и выписки со счета мне все твои подготовить за этот день. И весь маршрут машины по привязанному трекеру. Сопоставить факты труда не составило.
        - Ты имеешь контроль над моим банковским счётом?
        - Не контроль, сведения получить могу. Только сведения. Есть выходы. И не спрашивай какие. Есть.
        - Прям под колпаком себя ощущаю.
        - Мы все под ним, Алинка. Запросить сведения практически на любого можно. Поэтому расслабься. Лучше мужу позвони. Не могу же я тебя больше суток в клинике держать.
        - А почему нет? Слушай, а разреши мне тут ещё одну ночь переночевать?
        В это время у босса зазвонил телефон, он взглянул на экран:
        - Ну вот, твой муж, лёгок на помине. Точно не хочешь домой ехать?
        Я замотала головой, и он, кивнув, что мол понял, нажал ответить и включил громкую связь.
        - Слушаю, Дмитрий.
        - Виктор Владимирович, здравствуйте. Извините, что беспокою. Но не могли бы Вы мне подсказать, Алина ещё в клинике или уже нет.
        - Она что не отзвонилась тебе?
        - Нет. Я так понимаю, она меня в чёрный список отправила, и я сам позвонить ей не могу. Могу попробовать, конечно, с чужого номера, но не думаю, что это правильно будет.
        - Я её ещё утром оттуда забрал, и на сутки в Питер попросил слетать, проблемы там у нас. Завтра утром вернуться должна. Я просил её с тобой связаться, сказал, что все её условия ты выполнил, потом дополнительно сообщил, что квартиру наши спецы проверили. Закладок нет. Она сказала, что поняла. Раз не перезвонила, значит, ещё злится. Но тут помочь ничем не могу, это не в моей компетенции семейные конфликты разруливать.
        - Я всё понял. Спасибо, Виктор Владимирович. Тогда буду ждать её завтра утром.
        - Не стопроцентно прям с утра, ей может быть в офис придётся подъехать сначала. Так что как получится там.
        - Да, да, конечно. Мне было главное знать, что с ней всё в порядке. Сам виноват, но не подумал, что она так визит сестры воспринять может. Ещё раз извините.
        Димка отключился, а я показала боссу большой палец, что мол разговор провёл на высшем уровне.
        - Вот чего злишься на него? Или я тебе не сказал, что закладок не было? Да, точно. Забыл сказать. Извини. Не нашли ничего.
        - Я знала, что ничего нет. И злюсь не поэтому.
        - А почему? Ну не смог он с тобой связаться и предупредить. Не смог. Я так понял, она ему вообще как снег на голову свалилась.
        - Поэтому и злюсь. У неё проблемы. Серьезные проблемы. Сейчас она хочет их решить, перебросив на Димку. Я хочу исключить этот сценарий. Это не наши с ним проблемы. Это её личные косяки, и она должна их сама отработать.
        - А она сможет сама?
        - Без понятия. Мне это не интересно.
        - Хочешь, помогу?
        - Нет! Именно ей не хочу! Не в коня корм абсолютно. Поэтому забудь!
        - Алин, а ты уверена, что твой Димка сможет вот так же как ты посчитать, что его не касаются проблемы родной сёстры?
        - Не сможет, разведусь. Пока я с ним, решать её проблемы он не будет!
        - Алин, он мужик всё-таки, а не твоя собственность.
        - Вот пусть этот мужик и выберет по-мужски, со мной он останется или займётся проблемами сестры.
        - Ты знаешь, что я в такой ситуации выбрал.
        - Босс, не ровняй! Это раз. Во-вторых, вот с чего ты взял, что его вмешательство может ей на пользу пойти? Если он начнёт ей помогать, это лишь утопит её ещё глубже! Она не хочет напрягаться! Её проблемы это способ заставить её сделать это! Ясно?!
        - Скажи это Димке.
        - Да не услышит он меня. Не услышит! В такой ситуации, когда я пытаюсь что-то говорить, меня не слышат. Как ты с чемоданом. Не слышат и всё. Никто, ни разу! Я лишь проблемы получаю, а результат даже не нулевой, а отрицательный. Для меня всегда очень отрицательный! Хотя вру. Аркадий, вот он единственный услышал, и то не сразу… его лишь то, как меня откачивали, сподвигло призадуматься, может, я всё-таки права была…
        - Это у вас примирение было?
        - Вроде того. Я не выдержала нашего отчуждения, поехала извиняться. Подумала, чёрт с ней, с этой моей правдой, это не его правда, кому она вообще нужна, какого чёрта я ему её сказала? Поеду, скажу, что двинулась малость башкой, вот и наговорила глупостей. И тут выяснила, что он переступил через себя и сделал всё так, как сказала. И ещё и благодарен мне. Представляешь? Думала, сойду с ума от счастья. Расслабилась, напилась. Что было дальше, ты знаешь.
        - Алин, Димка настолько тебя любит, что наверняка услышит. Поговори.
        - Босс, вот какого чёрта ты пытаешься сохранить мой брак?
        - Не хотел говорить, но скажу… Когда твоему Димке звонил рассказать, что в клинику тебя отправил, парень в открытую со мной разрыдался, мол жизни он без тебя не мыслит, что угодно сделает, лишь бы тебя вернуть. Сказал, что с чем угодно готов мириться, лишь бы ты не уходила. Ему не нужны ни квартира, ни деньги. Ему нужна ты. И без тебя жить он не будет. Я ему сказал, что если он будет тебя шантажировать самоубийством, ты точно уйдёшь и не только на могилку не придёшь поплакать, а вообще постараешься забыть, что знала, поскольку слабаков ты презираешь. Ты ценишь лишь самодостаточных мужественных мужчин. Единственный способ тебя удержать - не показывать слабости и мириться с твоим непростым характером. Тогда у него есть шанс. Так что сделает он всё, как ты хочешь. Лишь поговори откровенно и объясни.
        - Босс, вот за что люблю тебя, так это за то, что ты всегда по совести поступать стараешься. Только сейчас зря ты это сделал. Я не хотела тоже говорить, сложно очень в таком признаться, но похоже сегодня день проработки моих проблем. Налей мне рюмочку. Вот выпью сейчас ещё и расскажу тебе то, что, наверное, тебе лучше знать… До краёв, до краёв наливай.
        Босс налил мне полную рюмку. Я залпом осушила, потом посмотрела ему в глаза и решительно проговорила:
        - Значит так, я не просто так Димку пыталась сепарировать. Он теперь стал полноценным нормальным мужчиной, и ему нужна женщина, настоящая нормальная женщина, способная к сексу и рождению детей. Я не могу ни того, ни другого. И не смогу никогда. Я согласилась с ним расписаться лишь по одной причине. Он был инвалидом, и это ему не требовалось. Сейчас ситуация изменилась, но он как последний дебил цепляется за меня. Он всё знает о моих проблемах, но упорно твердит, что готов при мне жить монахом, лишь бы я не уходила. Это глупость несусветная! Понимаешь?! Он вырос из наших отношений. Вырос! А цепляется мне за подол как неразумный ребёнок. А теперь ещё эта тварь появилась… И я печёнкой чувствую, что если оставлю Димку с ней, она утопит их обоих. И это какая-то чёртова западня, из которой я выхода пока не вижу… Мне надо как-то очень аккуратно сыграть, чтобы и от неё его дистанцировать и к себе не привязать ещё больше, потому что ему нужна нормальная женщина, нормальная!
        Босс некоторое время молча смотрел на меня, потом тихо проговорил:
        - Давай по порядку. Появившаяся сестра, прям тварь-тварь?
        - Рыба-прилипала, паразит по своей сути, но ни разу не поймала удачную жертву. Ей дан шанс - больной ребёнок. Посвятит себя ему, сама, именно она, всё у неё начнёт налаживаться. Но она категорически делать это не хочет. Сейчас у неё идея-фикс: брат хорошо устроился, надо прилипнуть к нему и не напрягаться. Но если ей это позволить, проблемы покатятся, как снежный ком. В результате утопит всех.
        - Понял. Теперь о тебе. Что за проблема у тебя? Я могу найти врачей.
        - Себе их ищи! Всё. Этот вопрос закрыт.
        - Подожди, сегодня с утра ты боялась собак. Сейчас ты перестала их бояться. Здесь может быть всё так же. В чём твоя неполноценность? Да от одного твоего вида можно возбудиться и кончить. А дети, дети необязательны, можно счастливо жить и без детей.
        - Никто ни от какого моего вида возбуждаться не будет! Всё! Вопрос закрыт.
        - Ты хочешь сказать, что всё это время живешь с мужем как брат с сестрой?
        - Да.
        - Но вы же жили до его инвалидности. Как вы жили?
        - Как соседи мы жили, я дала ему возможность после увольнения из полиции остаться здесь и искать работу. Просто помогла хорошему человеку. А потом, когда ранили его, я поняла, что единственная возможность его вытянуть, это замужество, он хотел быть моим мужем. Нас расписали прямо в реанимации, Аркадий поспособствовал. Вот так и стала его женой. Мама в шоке была. Я потом её уже постфактум уведомила. Но сейчас, кстати, с Димкой у неё отношения лучше, чем со мной. Он очень светлый мальчик, и поэтому портить жизнь я ему не хочу. Он должен быть счастлив.
        - И ради практически чужого человека ты была готова уборщицей работать?
        - Коней на переправе не меняют. Я ввязалась в это, значит, несу ответственность. Я взяла её на себя сама. А вот чужие ноши, как угодно обусловленные моралью, типа сестра-брат и невестки сват, это увольте.
        - Алин, скажи мне, вот как отцу скажи, невозможность сексуальных отношений это физиологическая проблема у тебя или психологическая?
        - Не лезь, босс. Я с отцом даже помыслить не могла такие проблемы обсуждать. Я их и с матерью-то не обсуждала. У меня прям пуританская семья была, не в смысле веры, а по строгости нравов и сознательному ограничению в потребностях, стремлению обходиться минимумом. Мама до сих пор себя искусственно ограничивает, не позволяя себе ничего лишнего. И не объяснишь ей, что в этом нет ничего хорошего. Так что не в пользу моей откровенности твой довод.
        - Ты себя подобно им ограничиваешь в плотских так сказать утехах?
        - Я не ограничиваю! Это проблема, нерешаемая проблема, босс. Всё. Прими к сведению и забудь.
        - Тебя кто-то изнасиловал, а ты не могла этим поделиться с родителями?
        Он вбросил наугад, но попал точно в цель, и я, не сдержавшись, поскольку была пьяная, моментально гаркнула:
        - Заткнись! Заткнись сейчас же!
        - Попал, - резюмировал босс.
        - Тварь ты! - я схватила со стола стакан и запустила в него.
        Он на автомате уклонился, стакан, пролетев мимо него, врезался в окно и с дребезгом мелкими осколками осыпался вниз. Я нервно сжалась, ожидая, что и стекло окна расколется, но оно устояло.
        - Здесь пуленепробиваемые стёкла. Так что можешь швырять дальше, - с усмешкой проговорил босс.
        - Тварь! - повторила я.
        - Троекуров собственной персоной. Сначала к медведю в образе собаки потащил, теперь исповедоваться заставляю. Алин, заканчивай истерить, у всех есть скелеты в шкафу. Твой тебе явно мешает. Давай утилизируем его вдвоём. Я помогу. Честно. И клянусь, что никогда не припомню.
        - Что ты хочешь утилизировать? Что?! То что я ненавижу голых мужиков, и что меня только изнасиловать можно, расплатившись за это душой?
        - На яхте тебя тоже изнасиловали? - опять вбросил он пришедшую ему на ум версию.
        - Да! Да! Теперь и это знаешь. Доволен? - зло выдохнула я. - Теперь доволен?!
        - Расклад стал более понятен, - достаточно спокойно проговорил он, потом помолчал немного и негромко спросил: - В голову не приходило попробовать, чтобы любящий тебя мужчина, не раздеваясь, попытался тебя возбудить? Вдруг тебе просто приятно будет?
        - Нет, не приходило. И вообще я боюсь… Ты не представляешь, что за этим стоит. Я боюсь испугаться в какой-то момент и… и уничтожить его… Нет! Даже пробовать не буду. И никогда никого не попрошу. И не разрешу. Нет!
        - Как это было в первый раз? Расскажи. Возможно, ключик к проблеме найдём.
        - Нет.
        - Тебе сколько лет было?
        - Отстань.
        - Цифра. И я отстану.
        - Шесть с половиной.
        - Что?!
        - Ты хотел цифру. Ты её получил. На этом всё!
        - Через год после того как собака напала?
        - Примерно.
        - Он в лесу тебя поймал?
        - Ни в каком не лесу! - помотала я головой. - Мы в гостях были. Огромный кирпичный дом. Он профессор, руководитель и друг отца… полный дом гостей. И дети ещё были, намного более симпатичные, но он почему-то выбрал меня… хотя знаю… Всё я знаю… Нет, нет, не могу я ничего говорить. Отстань! Отстань!!!
        - Что с ним стало?
        - Ты знаешь.
        - Понятно, - босс зачем-то полез в свой телефон, долго что-то там листал, набирал. Потом подошёл ко мне и показал мне портрет: - он?
        Я ничего не ответила, но непроизвольно скривилась.
        - Понятно, - очередной раз повторил босс, потом полистал ещё телефон и задал следующий вопрос: - С ним вместе погибла жена. Она тоже была причастна?
        Я кивнула.
        - Она увела тебя куда-то что-то показать?
        - Увела в библиотеку. Я книги очень любила. С четырёх лет читала и много.
        - А потом?
        - Потом предложила выпить компот и облила им, обвинив в этом меня, мол я такая неаккуратная, теперь всё сушить надо, раздела, причём сняв абсолютно всё. Протестовала я слабо. Она прикрикнула на меня, и я сдалась. Я была очень замкнутой и при этом послушной и покладистой девочкой. И ещё неразговорчивой. Наверное за это меня и выбрали. А потом пришёл раздетый он. Начал говорить мне пошлости, ощупывать, я начала плакать, попробовала вырваться, и вот тогда… ладно, это лишнее. Одним словом пихал он в меня пальцы, порвал мне там всё, я плакала, пыталась вырваться. Но что может сделать ребёнок взрослому? Потом он эрегированный член мне в рот запихивать стал. Меня начало тошнить. Это его остановило, и он ушёл. Потом пришла его жена, начала опять на меня ругаться, что тошнит меня, потом умыла, одела в высушенное после компота платье и вернула родителям, рассказав какая я неуклюжая, дикая, разлила компот, убежала и плакала от этого, вообще я со странностями девочка. Но она всё постаралась исправить. И вот отдаёт меня в целости и сохранности. Лишь высохшее пятно компота на платье. Родители извинились за моё
поведение, и мы уехали домой. А на следующий день его жена позвонила моей маме и спросила, куда я могла там у них спрятать какую-то книгу. Зачем она это сделала, до сих пор ума не приложу. Неужели надеялась второй раз такое же провернуть? Не знаю. Но по итогу моя мама не нашла ничего лучше, как потащить меня снова к ним, чтобы мне на месте показали, какая там книга у них пропала, где стояла. Возможно, я вспомню. Я боялась жутко, плакала, но моя мама была непреклонна. Мои слёзы она посчитала доказательством, что я боюсь признаться, куда я там что-то перепрятала. Хорошо хоть в краже какой-нибудь мелочи вроде украшения, которое с собой унести можно, меня не обвинили. Переложить книгу, не столь ужасное преступление. Когда мы туда подъехали, дом пылал. Толпились люди, пожарные пытались выбить железную дверь. Не знаю, что меня потянуло обойти пылающий дом с другой стороны. Но я оказалась единственной зрительницей, как двое людей бьются в забранное решёткой какое-то там сверхпрочное панорамное окно, которое по большому блату установил хозяин дома. Стояла и молча наблюдала, как корчатся и бьются в огромное
стекло объятые пламенем две фигуры, очень отчётливо видя меня, стоящую напротив и слушающую их истошные крики, которые навсегда врезались в мою память. А потом друг за другом они сползли вниз и исчезли в бушующем пламени. Я не знаю, почему кроме меня туда никто не пришёл и этих криков не слышал. Мама прибежала позже, отругала меня, что я ушла, что тут могли отлететь тлеющие куски, взорваться что-то. А я молчала. Вот. Всё. Теперь ты знаешь всё. Доволен?
        - Легче стало?
        - Нет. Наоборот всё всколыхнулось и мерзопакостным комом где-то тут сидит, - я приложила руку к груди, указывая место.
        Неожиданно он встал подошёл ко мне, потянув, поднял со стула, сел сам и усадил меня к себе на колени. После чего обнял и начал на ухо шептать: «Раз, два, три, ни у кого ничего не боли».
        Через какое-то время я расслабилась, и негромко спросила его:
        - Где ты так классно научился раскручивать людей на откровенность?
        - Я с психологами много работал, когда из горячей точки вернулся. Проблем море было. Многих перебрал, вначале вроде тебя по верхушкам отделаться хотел. Типа, есть проблема: не могу спать, мучают кошмары. Сделайте что-нибудь сами, ну там пассы руками вокруг головы или снотворное выпишите. А вот в душу мне лезть не смейте. А потом нашёл одного профессора, который заставил меня все мои внутренние кошмары проговорить. Не сразу, но стало легче. Они потеряли яркость. Остроту. Стали восприниматься как опыт. Необходимый опыт. Ну было и было. Он мне тогда сказал, что всё происходящее с нами, необходимо нам. Я поверил. А сейчас сидел, слушал тебя, и в голове лишь одна мысль, для чего такое маленькой девчонке? На секунду дочь на твоём месте представил и подумал, что лично хотел бы мучительно убить этих мразей. Выбрали самую беззащитную и развлеклись… Подонки.
        - Они мучительно погибли, но если честно, я тогда этому совсем не обрадовалась. Вот как с той собакой. Я бояться начала и жить мне не хотелось. Мне было очень страшно жить. Очень. Я не жила в детстве. Я выживала при адекватных, любящих меня родителях, не тронувших меня и пальцем. Без голода, войны и болезней. Я была абсолютно неприспособленным к жизни ребёнком, которому не нравилось жить. Если бы Золотце мой не появился, то и не знаю, как бы справилась. Вот он и книги. Это помогло перерасти все детские комплексы и стать такой, какая есть.
        - Золотце, это кот?
        - Да, рыжий кот. Я его любила, - поняв, что окончательно сболтнула лишнего, я уцепилась за его подсказку.
        - А у меня никогда котов не было, лишь собаки.
        - Я читала, что котов любят те, кто умеет подстраиваться, а собак те, кто привык командовать.
        - Ты подстраиваешься к коту?
        - Это происходит само собой. Я понимаю его, он меня. Мы договариваемся. Я не заставляю его ничего делать. Он делает лишь то, что хочет. Могу попросить. Поскольку он любит меня, он старается мои просьбы не игнорировать, но бывает.
        - С собакой проще.
        - Тебе - да, мне - нет. Мы разные. Слушай, а я могу тебя попросить, разрешить мне на качелях покачаться у тебя на территории спортивной площадки, или это глупо выглядеть будет? В детстве это было моим любимым развлечением. Смотреть на течение реки и качаться на качелях.
        - Почему глупо? Пошли. Покачаешься.
        - Ой, нет. Хоть и темно уже, но там наверняка освещение, вдруг из окон увидит кто-то. Стыд и позор. Нет. Я передумала. Извини. Я уже дама в возрасте мне садовые качели нужны или кресло-качалка.
        - Алинка, тридцать с хвостиком это разве возраст? Пошли. Не дрейфь. А то на руках отнесу. Пошли.
        Мы вышли на крыльцо. На улице было тепло. Везде вдоль дорожек весело горели фонари.
        Минут через пять мы подошли к качелям, и он, подсадив меня на них, отошёл в сторону, подтолкнув меня немного, чтобы придать ускорение.
        Сначала я качалась несильно, а потом начала сильней и сильней, и взлетала всё выше и выше. А потом раскачалась так, что почувствовала, ещё один взмах ногами и корпусом, и я сделаю это чёртово «солнце», о котором так мечтала в детстве. На мне был удобный брючный костюм и алкоголь абсолютно снял страх. Мне было, как и любому пьяному «море по колено».
        Босс понял, что я хочу сделать и заорал:
        - Алина, не смей!
        Но я, вцепившись в качели, со смехом сделала это, и сумела удержаться. Когда качели уменьшили амплитуду, босс остановил их рукой, стащил меня с них и, сжав за плечи, эмоционально выдохнул:
        - Кретинка пьяная!
        - Ага, - со смехом кивнула я, - зато я мечту детства исполнила. Как же я боялась и одновременно хотела это сделать в детстве. Но из-за своей природной трусости никак не могла решиться.
        - А если бы ты свалилась, и шею себе свернула?
        - Наверное или умерла бы, или уже бы Димке пришлось за мной ухаживать, - хмыкнула я, после чего добавила: - Не ругайся, босс. Всё же хорошо закончилось. И вообще ты сам виноват. На детские качели ограничители ставить надо. Тогда и ругаться не придётся, что кто-то решил исполнить свою детскую мечту.
        - Мои парни спортивные, они могут позволить себе такой трюк сделать и не по разу. А ты пьяная слабоумная кретинка! Всё! К качелям больше на пушечный выстрел не подпущу.
        - А в беседку можем пойти?
        - Можем, если минералку пить будешь. Буду отпаивать тебя, а то ты пьяная непредсказуема абсолютно.
        - Минералку буду пить лишь на одном условии. Ты расскажешь мне, как служил и про свои кошмары. Иначе нечестно. Я перед тобой все свои скелеты выгрузила, а о тебе вообще ничего не знаю.
        - Хорошо, - согласился он.
        Принёс в беседку бутылки минералки, стаканы и плед. И мы опять до рассвета сидели, и я слушала его рассказы.
        Под утро он отвёл меня в гостевой домик и попрощался.
        ГЛАВА 18
        ***
        Утром, когда я проснулась, и вспомнила, что вчера наговорила боссу, меня накрыл кошмарный стыд. С детства вдалбливаемые пуританские нормы морали высвободившись из-под алкогольных оков, распрямились в полный рост и начали давить, внушая, что мои вчерашние откровения были недопустимы, и после них можно уже не ожидать никакого уважения от любого порядочного человека. И я сделала то, что делала всегда в таких случаях: я закрылась.
        Приведя себя в порядок, я позвонила боссу, ледяным тоном поблагодарила за всё, что он для меня сделал, и попросила срочно отвезти меня домой, при этом обращаясь исключительно на «Вы».
        - Что-то случилось? - непонимающе осведомился он.
        - Нет, всё в полном порядке. Но мне надо наконец появиться дома.
        - Ты с Димой разговаривала?
        - Нет. Приеду, поговорю. Так распорядитесь?
        - Подожди, сейчас подойду, и этот вопрос решим, - проговорил он и отключился.
        Через пару минут он пришёл, но не смог ничего от меня добиться. Я установила ледяную стену отчуждения. При этом я твердила, что всё великолепно, и я очень ему благодарна. Достаточно скоро он догадался. Посмотрел пристально мне в глаза и проговорил:
        - Я понял, ты испугалась вчерашней откровенности. Но я обещаю, что никогда не воспользуюсь ей. Поняла? Я, кстати, тоже вчера тебе много рассказал. Так что успокойся. Ты в полной безопасности.
        Я кивала, благодарила, но убрать барьер всё равно не могла. И ещё не могла себя заставить обратиться к нему на «ты».
        Наконец ему надоело. Он сказал, что даёт мне выходной на сегодня и сейчас вызовет машину и охрану. А перед этим предлагает выпить кофе.
        Кофе я выпить согласилась. И прошла с ним в дом. Стол был сервирован опять великолепно, но я пила лишь кофе. Три чашки выпила. Потом ему отзвонилась охрана, что приехала моя машина и ожидает на парковке.
        Он вышел к машине вместе со мной. После чего построил рядом с ней моего водителя и охранников, тех самых, которые к Аркадию меня возили, и в моём присутствии сообщил им, что за то, что выполнили мой приказ, и не ответили ему, где я нахожусь, они все получат премию в размере оклада, но с этого момента он их уведомляет, что я более не в праве им отдавать такие приказы. Он должен знать всю информацию - раз, и его приказы прерогативе моих - два, и я это теперь знаю. Поэтому подобное впредь недопустимо. И если кто-то из них ещё раз попробует не выполнить его приказ очень об этом пожалеет.
        Дождавшись их подтверждений, что они всё поняли, он отпустил нас, и я поехала домой.
        Всю дорогу я молчала. Моё сопровождение тоже не проронило ни слова. И я была им за это несказанно благодарна.
        Дома меня ждал Дима. Достаточно холодно с ним поздоровавшись, я сказала, что схожу в душ с дороги, а потом я бы хотела поговорить.
        После душа я села с ним в гостиной и по пунктам расписала, как он должен вести себя с сестрой: снять ей квартиру с минимальными удобствами, помочь устроить сына в ближайшую специализированную школу и ни в коем случае не в интернат, поскольку общение с матерью ребёнку необходимо. Первое время давать деньги на продукты, потом заставить её найти любую работу и как только встанет на ноги снять со всех дотаций.
        - Недалеко от нашего дома такая школа есть, Алин. Я пока участковым был, бывал в ней пару раз. Очень хорошая школа, но там прописка нужна. Я могу им сделать здесь прописку?
        - Ребёнку можешь, сестре нет.
        - Так нельзя. Нельзя ребёнка прописать без матери.
        - Ты юрист, найди способ. Пусть оформит на тебя доверенность или временное опекунство какое-нибудь. В конце концов в паспортном столе на личных контактах договорись, или с хозяевами квартиры, где жильё снял. Одним словом: ищи способ. Ребёнка прописать согласна, его мать нет.
        - Почему?
        - Потому что, твоя сестра такой человек, что не погнушается в суд на меня подать, чтобы вселиться сюда.
        - Она и при прописке ребёнка это сделать может. И её по суду пропишут у нас.
        - В таком случае вообще ничем помочь не могу. Тогда, значит, никаких постоянных регистраций! Ищи, где их тут можно прописать, но не у нас. Я готова даже комнату в общежитии каком-нибудь купить, для этой самой прописки.
        - Это идея. Такое место знаю. И по твоим масштабам не особо дорого. Только жить там сложно, общежитие коридорного типа, удобства лишь на этаже, кухня тоже.
        - Ещё лучше. Прописку постоянную имеют, и стимул заработать на съем чего-то более приличного есть.
        - Спасибо. Я и не ожидал, что такой вариант предложишь. Это очень правильный вариант, не содержать, а дать в аренду удочку и научить рыбу ловить. Я согласен.
        - Ты, кстати, представляешь, как твоя сестра прореагирует? Готов к лавине претензий что сам живёшь в хоромах, а ей такую возможность не предоставил?
        - Уже выслушал. И понял, что ты не только из-за возможной прослушки психанула. Ты сразу её раскусила. Я, кстати, постарался кухонный стол зашкурить и отполировать, и обои в одном углу переклеил, Игорёк разрисовал.
        - Твоего племянника Игорь зовут? - я поморщилась, поскольку со времён моего детства не люблю это имя.
        - Да.
        - Что на претензии ответил?
        - Сказал, что в семье всем рулишь ты, я на положении примака, и права голоса не имею. Выслушал ещё массу интересного о себе. Если честно, после всего услышанного, хотел тебя попросить купить ей квартиру в какой-нибудь глуши и отправить отсюда подальше. Она совсем без жилья осталась. Бабка наша умерла, дом наверняка без присмотра сгнил, да и не поедет она в деревню. А сожитель выгнал её. Но ты лучший вариант предложила, особенно для Игорька. Здесь лучше мальчишке помочь смогут. Школа уж больно хороша.
        - Не особо я верю, что этот вариант ей понравится, но хочу дать шанс начать что-то в своей жизни исправлять. Только делать это она должна начать сама. Именно сама. Это обязательное условие. У неё не тот уровень развития, чтобы бездельницей быть. Ты меня понимаешь?
        - Очень хорошо понимаю, Алин. И полностью с тобой согласен.
        - Чёрт. Правда что ли? - я неверяще уставилась на Димку. - Ты на полном серьезе поддерживаешь моё решение?
        - Алин, а ты ожидала, что я вместе с ней раскручивать тебя на деньги начну? Так что ли? Считала, что раз она моя родственница, то я не вижу её недостатков? Вижу. И согласен, что её надо заставить и работать, и с Игорьком больше заниматься. А то у него развитие на уровне семилетнего ребёнка, а то и меньше, причём абсолютно невоспитанного. Он читать не умеет. Лишь по складам. Представляешь?
        - Ему двенадцать?
        - Через пару месяцев будет.
        - Понятно. Я рада, что мы нашли консенсус. Кстати, как дела у тебя?
        - Стал стажёром адвоката. Причём в такой коллегии, что и не ожидал. Асы работают, зубры, можно сказать. Обещали после года стажировки помочь самому адвокатом стать. Так что я на пути к профессии, Алин. Но немного подождать придётся.
        - Нам торопиться некуда, Дим. Главное, что ты делом наконец занялся. Я очень рада. А сегодня тогда почему не на работе?
        - Отпросился. Договорился, что потом отработаю. Тебя ждал. Хотелось по нормальному поговорить.
        - Можно было бы отметить начало твоей новой трудовой деятельности, но я столько пила последнее время, что это уже перебор будет. Извини.
        - Можно чаем отметить. Я торт твой любимый купил и печенье швейцарское. Ты, кстати, как в Питер слетала? Как там погода?
        - А я ее видела эту погоду? - сразу нашлась я, поскольку понятия не имела, какая была погода в Питере. - Из аэропорта в машину, потом в офис, потом встречи, переговоры, потом на три часа в гостиницу прикрыть глаза, и снова: машина, аэропорт. Хорошо хоть босс на сегодня отпустил. Сначала вроде договорились, что в офис бумаги привезу, а потом ребят прислал в аэропорту их у меня забрать, и отпустил отсыпаться. Но от чая с тортом не откажусь. Пошли.
        Мы сидели на кухне и пили чай. И мне было как-то так спокойно и хорошо, что я положила голову на руки и отрубилась.
        Проснулась от того, что Димка на руках несёт меня в спальню. Обняла его за шею и сонно чмокнула в щеку, прошептав: «спасибо, родной».
        Он уложил меня на кровать, укрыл и, ласково выдохнув: «Спи, любимая», ушёл.
        ***
        После этого несколько месяцев на семейном фронте у меня всё было спокойно, а вот на работе босс упрямо пытался разломать мою раковину, в которую я уползла.
        Сначала в дело были пущены уговоры, потом через какое-то время начались подколы на рабочие темы и претензии, что мой вид не даёт ему полноценно работать, когда не помогло и это, босс начал вызывать к нам Свету и демонстративно с ней у меня на глазах флиртовать и делать пошлые комплименты. Света краснела, бледнела, ей было неловко и жутко передо мной неудобно, но противоречить боссу она не смела.
        Сначала я пыталась это демонстративно не замечать, но в один из дней, когда босс начал юбку ей при мне задирать, я не выдержала и спросила, не хочет ли он, чтобы я пошла прогулялась? И получила наглый ответ, что да, было бы неплохо мне на часик пройтись, например, по магазинам.
        Я ответила, что не вопрос, я с удовольствием воспользуюсь его любезным предложением и ушла.
        Вернулась я через час пятнадцать. Света сидела в приемной и не смела на меня поднять взгляд. Я подошла к ней и негромко проговорила:
        - Свет, у меня к тебе ни малейших претензий, если что. Все люди взрослые. Но вот если он настаивает на чём-то против твоей воли, дай знать.
        - Алина Викторовна, мне жутко неловко, но отказывать Виктору Владимировичу я не могу и не буду.
        - Свет, если принуждения нет, то всё хорошо. Я даже за. С боссом намного приятнее работать, когда он доволен. Так что не переживай.
        - Вы правда не сердитесь на меня за это? Я ведь не провоцировала.
        - Светочка, ни одной минуты. Всё хорошо. Доложи ему, что я пришла.
        Света нажала на селектор:
        - Виктор Владимирович, Алина Викторовна пришла.
        - И что нужно от меня? - последовал резкий ответ. - Открыть ей дверь как швейцару? У неё так много покупок, что она сама не в состоянии её открыть?
        - У неё нет покупок, Виктор Владимирович, - испуганно пролепетала Света, понимая, что сейчас может разразиться гроза.
        - Тогда в чём для неё проблема открыть дверь?
        - Проблем нет, Виктор Владимирович.
        - Тогда я не понял в чём вопрос.
        - И вопросов нет, я лишь по её просьбе доложила.
        - Молодец, - проговорил босс и отключился.
        Света облегчённо вздохнула, радуясь, что гроза прошла стороной.
        А я зашла в кабинет.
        - Ну наконец-то, а я уж думал, что швейцаром мне всё же побыть придётся, поскольку их Величество ручки о дверь марать не желает, - прокомментировал он моё появление.
        - Босс, Ваши шутки не кажутся мне ни остроумными, ни весёлыми, уж извините.
        Я прошла к своему столу и села в кресло.
        - А это не шутка, это абсолютное непонимание ситуации. Я, видимо, пропустил что-то в правилах этикета. Когда вышло последнее обновление, по которому изменились правила вхождения в свой кабинет?
        - О Вашем приходе мне Света тоже докладывает, - я понимала, он ищет повод для конфликта и не хотела его давать.
        - Заранее, и я не прошу о том доложить у двери.
        - Вас раздражает, босс, как я себя веду, давайте Вы выселите меня отсюда?
        Сказала я это зря, поскольку на мою голову тут же, как из рога изобилия, посыпались претензии в желании разбазаривать деньги фирмы, нежелании налаживать с ним коммуникативные связи, в целенаправленном и злостном игнорировании правил командного духа, в желании обособиться, вести неконтролируемую деятельность и прочее.
        Пока он разглагольствовал, он встал, распахнул настежь дверь в комнату отдыха, зашёл туда, у меня на глазах, поскольку располагалась она напротив моего стола, налил себе в стакан воды из кулера и вышел, оставив её открытой. Через секунду я поняла зачем он это сделал. Прямо напротив двери в комнате отдыха стояло огромное кресло на котором валялись женские трусики. Причём измятые и явно влажные.
        Это была откровенная демонстрация и попытка вывести на скандал. Ему было надо, чтобы я психанула и начала предъявлять претензии, и вот тогда он меня расколет.
        Теперь я даже не сомневалась, что вообще никакого секса час назад меж ними не было. Вот когда-то раньше, возможно и был, но не сегодня точно. Сегодня, скорее всего, после моего ухода Света получила вопрос в лоб, хочет ли премию, после чего ей было предложено оставить так свои трусы и выйти без них в приёмную, и лишь из-за этого она ощущала крайний дискомфорт и смущение при нашем разговоре. Потому что не мог так злиться мужчина, только что испытавший оргазм. Вот не мог и всё.
        Если честно, меня понимание ситуации, даже расстроило. Я вовсе не хотела, чтобы босс не имел ни с кем сексуальных связей. Я абсолютно не ревновала его и была уверена, что любовницы, причём возможно и не одна, у него точно есть. И на Свету бы я закрыла глаза, и сама бы прикрывать их отношения стала, не допуская огласки. Неприятно резануло, что он её на моих глазах позорить стал. Но на это и был расчёт. Если не приревную, то хотя бы за неё вступлюсь, и во время скандала он меня расколет.
        Гениальный мужик. О чём я ему тут же и сообщила:
        - Гениальный план, босс. Просто гениальный, но топорное исполнение. Уж извините меня. Профессионалу Вашего уровня так подставляться не пристало. Столь явно бросающиеся в глаза улики по определению свидетельствуют об инсценировке. И к тому же Вам в голову не пришло, что участвуя в этой инсценировке Света теперь будет уверена, что я точно Ваша любовница, с которой у Вас временные сложности? Вот зачем меня так подставлять? Что плохого я Вам сделала?
        - Ты сводишь меня с ума, Алин, - он подошёл к моему столу, опёрся о него руками и поймал мой взгляд, продолжая говорить: - Своим отношением сводишь! Не могу я так! Не могу! Понимаешь? Вот почему ты закрылась? Чем я так обидел тебя, что ты дистанцировалась и холодна как лёд? Я готов терпеть от тебя любые закидоны, но лишь не такое отношение. Мне физически плохо от него. Я не могу работать. Я вообще ничего не могу, кроме как думать о том, каким чёртовым способом это можно хоть как-то изменить.
        Он это сказал с таким энергетическим посылом, что меня проняло.
        Я прижала руки к вискам, выдохнула: «Извините, босс», зажмурилась, и по щекам у меня потекли слёзы.
        Он моментально обошёл мой стол, рывком вытащил меня из кресла и подхватил на руки, крепко прижав к себе зашептал: «Ну что ты. Успокойся, девочка моя любимая, успокойся. Раз-два-три, ни у кого ничего не боли. Всё хорошо. Успокойся, моя маленькая». Потом сам сел в кресло и усадил меня на колени, продолжая крепко прижимать к себе и шептать мне на ухо мою детскую считалку.
        - Я не могу, не могу, босс, - всхлипывая, мотала я головой.
        - Почему? Тебе страшно, что обижу?
        - Вы не можете меня не презирать теперь, - наконец выдохнула я. Он добился всё-таки моей откровенности.
        - За что, глупенькая? За то, что какой-то подонок и педофил в детстве тебя голую щупал? И вот что с того? Ты прям социальный статус что ли от этого потеряла? Ну щупал, врач вон тоже всех щупает. В роддоме так вообще всех и щупают, и по попе новорожденных шлепают, чтоб заорали. И что? Это лишь опыт, Алинка. Правда сообразить не могу для чего тебе-то он нужен был, особенно в таком возрасте, но давай предположим, чтобы как всегда, сделать сильнее, заставить переступить через что-то. Хотя бы через те же пуританские догмы твоей семьи преступить. Не стала ты хуже от этого, вот поверь мне, не стала. И право на уважение не потеряла. Это вообще глупый стереотип, что женщина лишь нетронутая ценность имеет. Любая имеет, это не показатель. Хотя, что греха таить, для меня очень долго это показателем было, очень значимым показателем, но это пока тебя не встретил. Ты другая, и в твоём случае это ничего не значит абсолютно. И может это всё случилось, именно для того, чтобы это доказать, и тебе, и мне.
        Вот если бы он не сказал, что ценил до этого девственность, я бы не поверила ему, и вряд ли бы смогла снять эту стену, что установила между нами. Но он был честен. Предельно честен. И это меня подкупило.
        - Ты не представляешь, как мне паршиво внутри, - тихо выдохнула я.
        Вместо ответа он взял мои руки и начал их нежно целовать. Как он почувствовал, что любой другой поцелуй я трактую, как подтверждение моей доступности, и это будет поводом вновь закрыться, я не знаю, но почувствовал как-то. Видно действительно интуиция работала у него идеально.
        Через некоторое время я тихо спросила:
        - Зачем ты так со Светой?
        - Машину она хочет новую, а денег нет. Некоторое время назад пришла просить типа в долг. Я сказал, что если поможет в одном деле, получит всю сумму в качестве премии. Она согласилась.
        - Она была твоей любовницей?
        - Нет, конечно. У неё ребёнок, - начал он и тут же осёкся.
        - Я поняла. Твои любовницы должны быть чисты и невинны, - поморщилась я.
        - Если честно, то ты права, для моих любовниц, девственность была обязательным условием, а вот с моральной чистотой всё было сложнее, мне предлагали познакомиться с теми, кто обращался в определённые структуры, намереваясь начать торговать своим телом. Я заключал что-то вроде контракта на моих условиях с теми, кто нравился, если они соглашались, конечно. Но отказа не встретил ни разу, если честно. Как-то так.
        - Круто, босс. А потом, что с ними было?
        - Если все мои условия выполнялись, то когда мне надоедало, она получала квартиру и небольшой стартовый капитал. Дальше её судьба меня не интересовала. Могла пойти учиться, могла найти работу, могла вернуться к тем, от кого её забрал. Выбор был за ней.
        - А если условия не выполнялись?
        - Вот тут она без вариантов возвращалась в ту структуру, откуда попала ко мне.
        - Такое было?
        - Да, пару раз.
        - Ты жёсткий диктатор и ещё циник.
        - Что есть, то есть.
        - Скажи, тебя не напрягало, что ты их покупаешь?
        - Наоборот. Никаких обязательств. За полчаса-час предупредил, что подъеду, и тебя встречает милая красотка, готовая исполнить любую прихоть. Поди плохо? А когда надоело, поменял.
        - И какие были прихоти?
        - Разные, Алин. Мне нравилось экспериментировать, но без садизма. Они знали, что отказ чреват расторжением контракта, поэтому не отказывали, но это издержки их профессии.
        - Какой был самый необычный эксперимент?
        - Самый необычный? - переспросил задумчиво он. - Не знаю. Не особо они и необычными были. Мог вибратор заставить использовать, чтобы сама сильно возбудилась, пока минет делает. Мог наручниками пристегнуть во время секса. Или велеть одежду какую-нибудь сексуальную надеть. Не особо необычно вроде, но ощущения более разнообразные. Позы опять же разные, Камасутра в помощь. Ой, вспомнил, самое необычное было, что одна из них умела танцевать танец живота.
        Я образно представила картинку, когда он сидит и задумчиво курит в кресле, а красавица, одетая в восточный костюм, изгибается перед ним в танце, качая бёдрами и играя мышцами живота.
        - И обладая такими талантами, она ещё и девственна при этом была? - не смогла я сдержать ироничной усмешки. - Босс, тебя должно быть развели, сделав девочке гименопластику.
        - Нет, Алин. В этот бизнес такие люди играют, что там так не рискуют. И потом их всех мой доктор осматривал до того, анализы делал. Там всё по-честному. Просто, если девочка более выгодный контракт заключить хочет, ей дают возможность чему-то дополнительно научиться. Эта захотела освоить танцы. Было прикольно. Ну и контракт был дороже соответственно и с ней, и с фирмой.
        - Ты хочешь намекнуть, что их воспитывают как гейш?
        - Таким никто не заморачивается, конечно. Лишь то, что быстро можно освоить, месяц-два. Основы этикета, чтобы вывести в люди было не стыдно, умение минет хорошо делать, а у кого способности есть, тем же танцам или пению предлагают научить. Мне одну всё навязывали, мол, петь хорошо умеет, я говорю для меня это не плюс, а минус. Они согласились на скидку, но мне она внешне не понравилась.
        - Босс, мне это рынок работорговли напоминает.
        - Прекрати. Всё по обоюдному желанию. Все совершеннолетние. Просто специфика работы древняя. А так любого наемного рабочего на собеседовании можно рабом проходящим осмотр представить. Не умеете водить машину - до свидания, высшего образования нет - Вы нам тоже не подходите, следующий. Да и не держал я никого. Не нравится, расторгай контракт и уходи, лишь вознаграждения за работу не получишь и всё. Какое рабство?
        - За что двоих выгнал?
        - Одна решила со мной в шпионов поиграть, я сразу предупредил, что не разрешаю выходить с моей территории без моего разрешения и выделенного мною под конкретную прогулку сопровождения. Никто не следит, уйти можно. Есть лишь камеры при входе. Вот она и ушла погулять, вроде как переодевшись и незаметно, оставив при себе телефон, если я вдруг позвоню. А там GPS трекер. Спросил, где была. Соврала, расстались. Вторая через какое-то время права качать начала и капризничать. Это я тоже не люблю. Раз предупредил, два, на третий вернул, поскольку плачу деньги не за свою головную боль. Больше такого не было. Думаю, девушек предупреждать организаторы стали о моём непростом характере. Хотя вру… Был один раз, когда ушла без спроса девчонка и не только ушла, но и с карточки с которой еду и какие-то шмотки могла себе заказывать сняла достаточно большую сумму. Но эта сама даже без вопросов призналась и рыдала, что срочно деньги матери на операцию потребовались, а я в командировке был. Я проверил, всё так и было. Дал возможность реабилитироваться.
        - Как?
        - Во-первых содержание урезал, раз она за раз столько израсходовала, во-вторых, поиграл с ней более жёстко, заставляя как мальчишек навытяжку стоять. Она после моего звонка не одеваться и краситься шла, а раздевалась, включала телефон на запись картинки и посреди комнаты так стояла, пока я не приеду и не скомандую «вольно», отсмотрев предварительно на промотке запись.
        - И что с записями делал?
        - Стирал, конечно.
        - И долго ты её так мучил?
        - Да не особо. Раза три. Потом надоело. Сказал, что простил. Она была очень благодарна.
        - Сколько украла у тебя?
        - Примерно две твоих зарплаты.
        - Это ты столько любовницам в месяц позволяешь тратить?
        - Нет, оговоренная сумма намного меньше твоей зарплаты, она в овердрафт залезла, он был подключен и не лимитирован. Поэтому получилось именно так. Но может и к лучшему. Женщине жизнь спасли. Эта дурочка позвонить побоялась, подумала вдруг я не разрешу и карточку заблокирую. Позвонила бы, вообще бы наказывать не стал.
        - И какие квартиры ты даришь им по итогу? - иронично осведомилась я, ожидая, что босс охладит моё любопытство какой-нибудь фразочкой, что заглядывать в чужой карман неэтично.
        Однако он ответил по-честному:
        - Обычно достаточно скромные. Однушка в спальном районе, новостройка с типовым ремонтом, и денег на счёт около миллиона кладу, и ещё к ним никаких претензий от организаторов. Этого достаточно, чтобы выйти из системы и начать жить с чистого листа, не увязнув во всём этом по уши. Воспользуются - прекрасно, нет, так нет. Эти условия я озвучиваю сразу. Примерно за полгода работы это не так уж и мало, я правда, год озвучиваю, но обычно надоедают раньше. Мне попадались девочки, которые это предложение очень для себя заманчивым считали, или же я таких отбирал. По итогу лишь одной более хорошую квартиру и ещё машину подарил, и денег больше, но она единственная дольше года со мной была. И уходить не хотела.
        - Почему расстался с ней?
        - Честно? Почувствовал, что она сильно привязываться начала, и решил, что не дело это. Хорошая девочка, но не моя и моей не станет. Так зачем голову морочить и давать какие-то надежды? Хотя мне комфортно было с ней, и мысль была: постоянной любовницей сделать, но девочке семья нужна, дети, а не круглосуточное ожидание телефонного звонка. Я же мог когда угодно заявиться.
        - Отслеживаешь сейчас?
        - Плотно нет. Лишь знаю, что в институт поступила, учится. Причём на бюджет. Надеюсь, всё хорошо у неё будет.
        - Хороший ты человек, босс. Хотя циник конечно жуткий. Слушай, можешь сделать как-нибудь так, чтобы Света не чувствовала себя униженной?
        - Неужели это большое унижение в юбке без трусов посидеть и машину за это получить? Хочешь разрулить ситуацию, иди в пакетик непрозрачный сложи и ей передай. Мол зашла, увидела чью-то вещь, утилизируйте Светочка, пожалуйста. Она поймёт, что я получил то, что хотел. Ты в курсе. При этом обошлось всё без скандала, чего она однозначно боялась. Ты всё решила замять. И она может привести себя в порядок.
        - А она готова была, что я ей юбку задирать буду, проверяя наличие трусов что ли?
        - Скажем так, она опасалась этого. Её очень напрягло моё требование остаться без них.
        - Ты же знал, что я не буду это делать. Зачем потребовал?
        - Мне надо было, чтобы ей было неловко и даже стыдно при разговоре с тобой. Ты настрой считываешь на раз. Хотел чтобы если не приревнуешь, то хотя бы бросилась защищать и ругаться. Именно поэтому демонстрация и была столь явной.
        - Я так и подумала. Ладно, пошла приведу себя в порядок, умоюсь, накрашусь, потом отдам ей её вещичку. Слушай, а ты ей что ли зарплату маленькую платишь, раз она не может даже машину себе купить? Это чревато босс, личным секретаршам нельзя мало платить.
        - Я ей много плачу, но у неё мама-инвалид и ребёнок-инвалид. Мужа нет. Сиделки, реабилитации, лекарства. Да и ей видимо иногда расслабиться хочется и на себе она не экономит. И правильно делает. Но в связи с этим денег у неё всегда в обрез. И приходится мне ещё материальную помощь периодически ей подкидывать. Машина у неё есть, но большая, ребёнка или маму отвезти куда надо. Но вот захотелось ей маленькую иметь. У подруги увидела мини купер, и жизнь не мила стала без него. Пришла с глазами кота из Шрека, мол, Виктор Владимирович, дайте беспроцентный кредит. Умираю, как хочу такую маленькую машинку. А так как секретарш надо баловать, то я ей предложил то, что предложил.
        - Откуда ты всё это знаешь? Она никогда никому в офисе не рассказывала о семейных проблемах, да и на месте постоянно.
        - Алин, я за это её и держу, что все семейные проблемы умеет решать деньгами, а не отсутствием на рабочем месте, а так же язык за зубами хорошо держит. И я уверен, что никто и никогда никаких подробностей ни о тебе, ни обо мне не узнает даже намёком.
        - Ценный она сотрудник.
        - Я других не держу, - усмехнулся босс.
        Я умылась, накрасилась и с небольшим непрозрачным пакетом в руках вышла в приёмную. Положила его Свете сбоку на стол и тихо проговорила:
        - Светочка, уберите это, пожалуйста.
        Она явно поняла, что там, и быстро спрятала пакет, после чего, нервно сглотнув, с трудом выдавила:
        - Алина Викторовна, Вы ничего не хотите мне сказать?
        Щеки её при этом пылали.
        - Хочу, - мягко проговорила я, - что излишняя демонстративность это явное свидетельство инсценировки. Поэтому расслабься. Я всё поняла.
        - А Виктор Владимирович знает об этом?
        Её прямой вопрос показал мне, что мои откровения она ему в обязательном порядке сообщит и не хочет этим подставить меня.
        - Знает, - кивнула я. - Сказал, что я чертовски умна и пообещал премию. Это проверка была. Ему хотелось мою реакцию увидеть. К тебе ни малейших претензий. Ни у него, ни у меня.
        - Если так, то я очень рада. Я очень не хотела бы, чтобы Вы претензии ко мне имели. Мне очень комфортно работать с Вами, Алина Викторовна, и я ценю Ваше доброе отношение, - проговорила Света и улыбнулась.
        И в этот самый момент я поняла, какая это удача, что именно её держит мой босс у себя в приёмной, поскольку ни одного намёка на наши с ним отношения не прозвучало. Выдержанная, спокойная и, несмотря на свою тяжелую ситуацию, очень доброжелательная. Я более внимательным взглядом взглянула на неё и поняла, что вот именно ей посоветовать хоть что-то не могу. Её ситуация это отработка прошлых её косяков, она их знает, и наиболее оптимальным для себя образом несёт «свой крест», и очень благодарна нашему боссу, что он ей повстречался на пути и смог максимально облегчить её испытание. Как говорят врачи «вылечить невозможно, надо смириться и найти наиболее комфортный способ жить в таком состоянии», она нашла.
        Я вернулась в кабинет. И в это время у меня зазвонил телефон.
        - Да, Дим, слушаю, - увидев высветившийся телефон мужа проговорила я.
        - Алин, у меня проблема. Даже не знаю, как поступить. Соня на пришла в школу за Игорем. Мне позвонили. Телефон был мой указан на всякий случай. Я приехал, забрал, отвёл домой, а там Сонина записка, что она устала и уезжает навсегда. Типа прости-прощай и присмотри за племянником, а если не можешь, в детский дом сдай. Я ей ещё как дурак денег перед этим дал, чтобы Игорьку и себе одежду новую купила. Вот она всё забрала и сбежала. Сижу сейчас с ним в общежитии, что делать не знаю.
        - Поняла. Через какое-то время перезвоню. Ладно?
        - Да, конечно. Буду ждать.
        Я отключила телефон, повернулась к боссу:
        - Вопрос: есть выход на хороший психоневрологический интернат для детей?
        - Что случилось?
        - Сестра мужа сбежала, бросив ребёнка. Он психически неполноценен. Не хочу подключать полицию и всё по правилам оформлять. Хочу решить вопрос с меньшей психологической травмой для ребёнка.
        - Ты уверена, что твой Димка согласится его туда отдать?
        - Босс, я не могу находиться рядом с этим ребёнком. Я свихнусь. Он и Кота моего прикончит и меня доведёт до сумасшествия. Нет, Димка, конечно, может бросить меня и посвятить ему жизнь, право его. Но вот свою жизнь посвящать отработке не моей кармы я не хочу.
        - Он совсем умственно отсталый?
        - Точного диагноза не знаю, но парень в двенадцать лет рисует на столах и обоях в гостях, и читает лишь по складам. Общается на уровне пятилетнего ребёнка. Кот мой забрался на самый высокий шкаф от него. И по моим оценкам всё бесперспективно там. Так что смысла угробить на него свою жизнь не вижу. Вот сестра Димы должна была, это её карма, а мы нет.
        - Можешь десять минут помолчать? - спросил меня босс, я ответила, что без проблем, и он взялся за телефон.
        Через пару секунд по громкой связи я услышала голос Дмитрия:
        - Здравствуйте, Виктор Владимирович.
        - Дмитрий, приветствую! Не подскажешь, что с Алиной? Она после твоего звонка ушла из моего кабинета без объяснения причин. Мне надо ждать, что она очередной раз сбежит и напьётся?
        - Не знаю, Виктор Владимирович. У нас проблема достаточно серьёзная, и выхода я пока не вижу. Она, видимо, тоже. Сестра моя бросила сына и сбежала. Парень сейчас со мной. В интернат или дет.дом я его по определению сдать не смогу. Сам когда-то избежал подобной участи, поэтому для меня это не вариант в принципе. Но и Алина с этим ребёнком рядом жить не сможет. Она вообще детей не жалует, а этот доведёт её через пару минут. Он очень плохо управляем. Развестись и уйти от Алины для меня смерти подобно, Вы знаете. Поэтому тупик какой-то. Хотя, знаете, мне идея в голову пришла. Вот пока это всё говорил, пришла. Я предложу ей вариант гостевого брака. Я буду жить в общежитии с племянником, а к ней приходить, когда он в школе будет или на занятиях каких-нибудь. Мне главное хоть иногда её видеть.
        - Понял. Ладно. Это не катастрофа. Вы люди взрослые, разберётесь. Главное, объясни ей всё спокойно и без ультиматумов. Она их не любит. И если опять куда-то исчезнет, свяжись со мной.
        - Понял, Виктор Владимирович. Спасибо Вам.
        Босс отключил телефон, внимательно посмотрел на меня, потом спросил:
        - Ну и что делать будешь?
        - Спасибо, что позвонил ему. Расклад несколько изменился. Общежитие не вариант. Это сестра там должна была его жить, но не он. Сейчас найду себе какое-нибудь жилье, где меня с Котом примут, и скажу, чтобы к нам возвращался. Потом в помощь найму ему какую-нибудь сиделку или воспитательницу…
        - Ко мне в гостевой дом хочешь?
        - Нет, не вариант. Твоя мама будет нервничать, да и я буду чувствовать себя не в своей тарелке. Я люблю, когда всё по моим правилам и подстраиваться мне ни под кого не надо. Так что исключено.
        - Подожди, ты говорила, что котов любишь именно потому, что подстраиваться любишь, а не командовать.
        - Босс, я не подстраиваюсь под Кота. Мы не мешаем друг другу. Понимаешь? Он не навязчив, он видит какое у меня настроение… Это сложно объяснить. Но если коротко, то у тебя я не хочу устанавливать свои порядки, это не мой дом. И жить по твоим порядкам не хочу. Я хочу своё место, где устрою всё так, чтобы мне было комфортно, и при этом командовать никем мне будет не нужно. Я научилась это делать, конечно, но не люблю.
        - Так, я знаю такое место. Типа гостиницы с обслуживанием и питанием. Тебя примут с котом. Поехали, соберёшь шмотки, кота, и отвезу тебя туда.
        - Дорого?
        - Для тебя бесплатно.
        - Не поеду.
        - Хорошо, вычту из зарплаты. Поехали.
        Через два часа мы были на месте. Я перед этим отзвонилась Димке, сказала, чтобы он домой возвращался. И гостиную переделал под комнату Игорю. Он попытался протестовать, мол не хочет меня из дома выгонять, и лучше он в общежитии жить будет, но вот тут я железным тоном сказала, что будет именно так, а не иначе. И он предпочёл не спорить.
        Гостиница оказалась никакой не гостиницей. Этаж элитного жилого дома с отдельным выходом и даже бассейном. Вся обслуга обращалась к боссу по имени отчеству, и я сначала подумала, что это его квартира. Хотела возмутиться, но тут мне начали показывать комнаты и по девственной чистоте и отсутствию хоть каких-то вещей я поняла, что ошиблась. Босс здесь не жил.
        Пока выгружали мои вещи, босс познакомил меня с Ниной, милой женщиной лет сорока пяти, дал номер ее телефона и сообщил, что это администратор и по любой проблеме я могу обращаться к ней круглосуточно, потом при ней сказал, что могу здесь быть полновластной хозяйкой, и он надеется, что мне тут понравится, а если вдруг что-то перестанет нравится, то чтобы немедленно связывалась с ним. Нина тут же заверила его, что они все приложат максимум усилий, чтобы мне всё понравилось, и он отбыл.
        А мы с Котом в сопровождении Нины пошли обходить мои новые владения на ближайшее время.
        Здесь была огромная гостиная с большущим балконом больше похожим на террасу с одной стороны и выходом в зимний сад с другой стороны, рядом ещё одна из которой шёл переход в зону спа с джакузи походившей на маленький бассейн, и это в дополнению к бассейну, который я видела внизу. Рядом была спальня с огромной кроватью. Чуть дальше ещё две: одна с двуспальной кроватью, другая с односпальной и туалетным столиком с трюмо и сбоку проход к холлу, откуда мы начали осмотр, и ещё разветвления одно из которых вело к огромной гардеробной комнате и комнате походившей на массажный или косметологические салон с массажным столом, креслом для педикюра и прочим оборудованием, потом мы вышли к ещё одной гостиной и ещё двум смежным комнатам как спальня и небольшая комната отдыха. К каждой спальне прилагалась ванная комната.
        - Пожалуй, обитать я буду здесь, - я указала Нине на последние из осмотренных комнат. - Распорядитесь вещи мои принести сюда. И ещё вопрос там по коридору, где проход из холла и спален есть ещё ответвление, это выход на запасную лестницу?
        - Нет, там комнаты хозяина, он не любит, когда туда ходят, поэтому я не стала Вам их показывать. Но если хотите, покажу. Они не запираются.
        После этих слов на меня нахлынуло понимание, куда босс меня привёз. Это был его «гарем» так сказать. Правда на одну лишь наложницу, но поскольку сменялись они частенько, всё равно «гарем».
        Сначала хотела позвонить ему и возмутиться, потом подумала: какая разница, поживу пару недель, потом найду что-то лучшее и съеду.
        Однако оказалось, что босс привёз меня в на редкость удобное место, и уезжать мне расхотелось. Меня кормили, периодически предлагали сделать прямо тут же все косметологические процедуры. Я могла плавать в бассейне или нежится в джакузи. При этом босс сюда не приезжал и даже не намекал, что хотел бы приехать. Уезжала и приезжала я, когда захочу, лишь с охраной, конечно. Но я за последнее время так к ней привыкла, что меня она перестала раздражать.
        ***
        С Димкой я встречалась по выходным, когда Игоря он отводил в какой-то развивающий центр. От услуг няни или воспитательницы он отказался. Сказал, должен сам найти подход к племяннику и научиться с ним сосуществовать. Я не протестовала. Сам так сам.
        Мы пили чай, разговаривали на отвлеченные темы и неплохо проводили время. Так что по итогу всё сложилось достаточно хорошо.
        ГЛАВА 19
        ***
        Через несколько месяцев, в один из дней Дима при встрече мне сказал, что хочет посоветоваться насчёт Игоря.
        - Давай, - кивнула я.
        - Понимаешь, такое дело… Мне так кажется Игоря хотят исключить из школы. Причём не за его поведение. Оно стало лучше и сдвиги пошли очень значительные. Именно исходя из них, мне практически в ультимативной форме предложили ещё раз пройти с Игорем ПМПК это комиссия такая, которая в их школу направление даёт. Мол он уже может и в обычной заниматься, а у них место занимать нечего, есть более нуждающиеся дети. А ему трудно будет, Алин. Он и эту-то программу с трудом осваивает. Я так понимаю, что место им нужно, а поскольку по прописке поняли, что народ мы с ним не богатый и без связей, решили надавить.
        - Разберусь. Хорошо, что сказал. Завтра съезжу в школу и разберусь. У меня не получится, босса подключу. Разрулим.
        - Спасибо, Алин. А я прям и делать что не пойму. Вроде слова все директор правильные говорит, а по сути он, похоже, взятку ждал от меня, и раз я не даю, решил Игоря отчислить.
        - Разберусь, - повторила я. - В понедельник днем съезжу и разберусь.
        Днём вместе с охраной я подъехала в школу, где учился Игорь, с намерением устроить там крутую разборку. Правда при входе в кабинет директора мне пришлось сказать, что я мама Игоря, чтобы вопросов меньше было, и именно так ему обо мне и доложили.
        Потом вместе с охранниками вошла, бросив им: «у дверей постойте», подошла к столу директора и, поздоровавшись, железным тоном попросила показать нормативный акт на основании которого ученика заставляют проходить повторную комиссию до окончания учебного года.
        - Понимаете, таких нормативных актов нет, мы смотрим на прогресс в развитии конкретного ученика и исходя из этого решаем насколько это целесообразно, - ответил он.
        - Тогда подписанную Вами бумагу о том, что это необходимо, и я прям сегодня пойду с ней Минобразования и выясню насколько обосновано Ваше требование. Пишите.
        - Это лишь рекомендации.
        - Пишите, я сказала. Все Ваши рекомендации напишите мне письменно, и я разберусь насколько они правомочны. Я привыкла решать проблемы не на словах, а на бумаге, как и Вы. Вам нужна новая справка, мне нужен документ, о том, что она Вам нужна. На каком основании Вас старая справка не устраивает и что ещё Вы от нас требуете. Всё по пунктам изложите, и будем разбираться.
        - Я ничего не требую. Я лишь рекомендовал, меня, наверное, не так понял дядя Игоря. Дмитрий Вячеславович ведь его дядя?
        - Дмитрий Вячеславович мой муж. И кем он приходится Игорю к делу не относится абсолютно! Вы лучше поясните мне, Игорь может продолжать учиться в вашей школе или от нас что-то требуется, чтобы он в ней продолжил обучение?
        - Конечно может. От вас не требуется ничего. У Игоря, кстати, хорошие успехи.
        - Очень рада. Прекрасно. Если бумаги ещё какие-то потребуются, то письменно за Вашей подписью и печатью Вашего учреждения уведомите через Дмитрия Вячеславовича, пожалуйста. Я человек достаточно занятой и мне больше не хотелось бы терять время на подобные визиты. Вы меня услышали?
        - Да, да, конечно, Софья Вячеславовна, я Вас услышал, - проговорил он, и я, пожелав ему всего наилучшего направилась к дверям.
        Один из охранников открыл дверь и вышел, я должна была пройти следом, и второй охранник сзади и закрывает дверь. Стандартный проход дверей с моей охраной, я уже настолько привыкла, что и забыла как ходят по-другому, хотя до этого момента не понимала почему именно так надо ходить.
        Теперь поняла. Потому что с криком: «Мамочка приехала!» на нас в приемной налетел Игорь, и мой охранник моментально подхватил его на руки, перегородив меня корпусом.
        «Отпусти! Пусти меня к маме!» - заорал Игорёк.
        - Отпусти ребёнка! - рявкнула я.
        Потом, как только охранник его отпустил, взяла Игоря за плечо и железным тоном сказала: «Ты меня позоришь! Прекрати! Так вести себя нельзя!».
        Он посмотрел на меня большими испуганными глазами, потом нервно сглотнул и выдохнул:
        - Я больше не буду. Только ты не уходи. Ладно? Дядя Дима очень скучает без тебя. Он сказал пока я не научусь себя хорошо вести, ты не вернёшься. Я старался и буду стараться. Можно мы домой сейчас пойдём?
        Я ожидала чего угодно, разоблачения, что я не его мама, истерики: где его мама, но не этих слов.
        Свидетелями сцены были все, и директор, и его секретарша, и ещё две женщины, видимо, учительницы или воспитательницы.
        Я была готова провалиться сквозь землю, но быстро взяла себя в руки и проговорила:
        - У тебя, наверное, уроки сейчас, Игорь, и тебя вряд ли отпустят.
        - Если Вы можете сейчас его забрать домой, - проговорил подошедший к нам сзади директор, - то его отпустят. С его диагнозами позитивная мотивация гораздо значимей любого урока. Поверьте мне, как психологу, сейчас тот момент, на котором Ваш сын может сделать очень большой шаг к полноценной социализации. Поскольку очень сильно Вас ждал. Уделите ему время.
        Он там ещё что-то говорил, я не запомнила. Поняла лишь, что было бы желательно какое-то время провести вместе с сыном.
        - Хорошо, тогда я заберу его сейчас, - кивнула я, и с Игорем за руку вышла из школы. Охранники забрали по дороге его вещи и сопровождали нас.
        Игорь сразу потянул меня в сторону дома, начав неумолкающе болтать, причём даже не дожидаясь ответов:
        - Ты ведь моя мама теперь? Так? Мне сказали мама пришла, а там ты. Ты согласилась быть моей мамой? А я рад. Ты мне сразу понравилась. А дядя Дима не сказал, что ты собираешься моей мамой стать. Сказал, что моя прежняя мама навсегда уехала, и я ей больше не нужен, а про тебя, что ты будешь, не сказал. А он много про тебя рассказывал. Он часто о тебе говорит. А я ещё думал, вот бы ты моей мамой была. А ты и согласилась. А я ничего у тебя не порчу теперь. Только один раз чашку разбил и ещё вазочку одну. Но больше не буду, честно. А чтобы рисовать дядя Дима мне мольберт купил. Я там рисую.
        - Не там, а на нём, - автоматом поправила я.
        - Не там, а на нём, не там, а на нём, - два раза повторив, кивнул он, сильно сжимая при этом мою руку, после чего продолжил: - и ещё конструктор купил, я собираю, и пазлы. Я покажу тебе. Я домик собрал. Дядя Дима сказал, что я молодец.
        Мы дошли в сопровождении охранников до дома и вошли в подъезд, там Игорь остановился рядом с консьержкой и радостно ей сообщил:
        - Тёть Кать, а меня мама сегодня из школы забрала! Она к нам с дядей Димой вернулась и теперь будет с нами жить!
        - Как же хорошо, Игорёк, - заворковала наша бдительная консьержка, - а она что в командировке была?
        - Нет, я плохо себя вёл, и она уехала. А теперь я веду себя хорошо, и она вернулась.
        Мысленно я уже представила, какой вывод из услышанного сделала тётя Катя, но комментировать не стала, лишь с усмешкой проговорила:
        - Игорь, давай быстрее, я тебя жду.
        - Уже иду, мам. До свидания, тёть Кать.
        Мы поднялись в квартиру. Благо ключи были у меня с собой. Я открыла дверь, и мы вошли.
        Игорь переоделся сам в тапочки, потом откуда-то достал мне мои:
        - Вот, одень! Без тапок нельзя. Дядя Дима заругает.
        - Надень, - поправила его я.
        - Что? Что надеть? - он непонимающе завертелся.
        - Говорить надо «надень тапочки».
        - Я их уже одел, - он жестом указал на свои ноги.
        - Ты их уже надел.
        - Да, а что ещё раз надо?
        - Говорить надо правильно. Я надел тапочки. Ты надень тапочки, мы вместе надели тапочки.
        - Ты не одела, - он указал на мои ноги в туфлях.
        - Я пока не надела. Сейчас надену.
        - Ага, одевай.
        Я поняла, что бесполезно. Педагогического дара у меня нет. Надо смириться, надеть тапочки и больше не пытаться что-то объяснить этому ребёнку.
        Надела тапочки, взяла телефон, позвонила Диме.
        - Привет. Со школой вопрос решила. Никакая справка больше не нужна. И ещё забрала Игоря, мне его отдали. Сейчас с ним дома. Ты когда приедешь?
        - А зачем ты его забрала? - осторожно осведомился Димка.
        - Так получилось. Так когда приедешь?
        - Планировал часа через три-четыре. А надо раньше?
        - Тогда я его в центр развлекательный какой-нибудь свожу. Как приедешь, позвони. Привезу его тебе.
        - Договорились. Спасибо. У меня просто суд сегодня. Вот прям совсем никак не вырваться.
        - Поняла, не вопрос.
        Я отключила телефон, потом открыла дверь, и одному из охранников передала электронный ключ от паркинга, попросив связаться с водителем и припарковать машину, а я через десять минут спущусь.
        После этого велела Игорю сходить в туалет, вдруг давно там не был. Заодно сходила сама, после чего мы спустились вниз и поехали сначала в детское кафе, где я его накормила, а потом в ближайший игровой детский клуб.
        Я отправила его развлекаться, а сама заказала кофе и под присмотром охранников села в холле за столик. Игорь прибегал ко мне каждые пятнадцать минут, проверяя, не ушла ли я, потом вновь уходил играть. Слушался он меня неплохо, но порой бестолково, не понимая элементарных требований. Иногда несколько раз повторял, что я ему сказала, и всем, абсолютно всем рассказывал, что я его мама.
        Я понимала, что это значит. Он чувствовал себя брошенным и пытался получить якорную привязку. Его действия напоминали поведение утопающего, которому в шторм попалось бревно. Надо схватиться и не отпускать. Меня это не радовало абсолютно, но и жёстко отказать я ему не могла. Зацепил он меня, тем жалобным взглядом и просьбой в школе зацепил до глубины души. Я понимала, что это глупо, но уже так случилось.
        Когда приехал Димка, и я привезла Игоря домой, мальчишка вцепился в меня мёртвой хваткой и начал рыдать. Димка был в шоке и от того, что Игорь называет меня мамой, и от того, что никакие объяснения, уговоры и угрозы на него не действуют. Мальчишка соглашался всё делать лишь на одном условии - я должна остаться.
        Через час истерики я сломалась и пообещала остаться, но на моих очень жёстких условиях. Хоть одно нарушение, и я уезжаю на неделю. Главным условием было не трогать Кота, когда его привезу.
        Если быть до конца честной, я видела, что Димке очень по душе этот расклад, и не особо сильно он пытался остановить истерику Игорька. Когда я согласилась остаться, мой муж просиял, как начищенный медный котелок, и тут же начал меня уверять, что постарается все силы приложить, чтобы мне было комфортно, и Игорь меня не сильно напрягал.
        В результате я покинула гостеприимный «гарем» моего босса и перебралась обратно к себе.
        Димка действительно постарался, чтобы Игорь напрягал меня минимально. Единственное, в чём я пошла на уступки ребёнку, я его укладывала спать и держала при этом за руку и ласково гладила по волосам, пока не уснёт. Обычно минут пятнадцать-двадцать, редко, когда дольше он не засыпал.
        Через некоторое время, я случайно узнала, что Димка иногда наказывал племянника ремнём. Не особо сильно, но наказывал.
        Я приехала раньше, услышала вскрики и всхлипывания Игоря, зашла в гостиную, и застала очень некрасивую сцену: всхлипывающий Игорь со спущенными штанами лежит на диване и Димка с ремнём.
        - Выйди, - жёстко сказал мне Дима, - потом поговорим.
        Я попробовала возмутиться, и вот тут мой муж, достаточно резко мне заявил, что или он будет воспитывать Игоря так, как он умеет, или это делаю полностью я, а он не лезет.
        Я ушла на кухню, минут через десять пришёл Димка, молча, сел напротив.
        - Дим, детей бить нельзя. Ты это понимаешь? - ледяным тоном поинтересовалась я.
        - Нет, не понимаю и понимать не хочу, - помотал головой он. - Меня бабка, знаешь как хворостинной драла, сидеть не мог, ничего вырос. А вот Соньку, кстати, ни разу и пальцем не тронула. И что в итоге?
        - Меня тоже никто никогда не бил. На Соню твою не похожа. Так что не показатель это.
        - Ладно, вы девочки. А он парень. И не сильно я его бью и лишь когда совсем край. Раз десять ремнём по заднице, максимум двадцать. Не развалится.
        - И за что это было?
        - Кота в ванной из душа облил. И хохочет, я мол не трогал. Ну и я объяснил, что ближайшую неделю он тебя точно не увидит. Сам ремень мне принёс. Мол, накажи, только маме не говори.
        - Вот пожалуется на тебя в школе, и мы с тобой под суд угодим.
        - Алин, он хоть и с определёнными отклонениями, но не настолько дебил, чтобы жаловаться на нас. Так что никому он жаловаться не будет. А если всё же хоть кому-то пожалуется, то вот тут без всяких сожалений в интернат его сдам, и он знает об этом.
        - Кот, кстати, сухим меня встречал.
        - Алин, я вытер его вначале, потом феном посушил. Аккуратно и не насильно. Сам сидел. Ему даже понравилось, по-моему. Заодно я сам успокоился, чтобы не особо сильно наказать.
        - Облить Кота водой ты считаешь поводом для подобного наказания?
        - Я сейчас это спущу, и потом он его вареньем обольёт или кислотой для чистки унитазов. Прикольно же за мокрым или липким Котом наблюдать. Тебе это надо? Плохо у него с границами. Сама же про Кота тысячу раз объясняла, и что? Слова подействовали? А так он сейчас сто раз подумает, надо ли хоть чем-то в него швырять или обливать.
        - А у нас в доступе есть кислота?
        - Алин, всё убрано, конечно. Но парню не три года, а двенадцать. В чем проблема залезть на стремянку и достать из ящика?
        - Я начинаю его бояться.
        - Не надо бояться. Надо контролировать, без нервов и сантиментов. Когда он чувствует, что он под жёстким контролем, ему самому легче. Так что успокойся. Это всего лишь элемент воспитательного процесса. Я даже не злился уже на него, когда наказывал.
        - И часто ты его так?
        - Нет, не часто. Сильнее всего первый раз было, когда, дурачась, на дорогу выскочил. Как машина затормозить успела, не знаю. Водитель ас попался, не иначе. Я поймал его, извинился перед водителем, а ему хоть бы что, даже не понял, стоит хохочет, весело ему. Но вот дома я ему и объяснил всё. Причём он ещё и бегать от меня тогда пробовал. Но я упрямый, сказал, гоняться за ним не буду, а за каждые десять минут, что он ещё не на диване лежит, по удару набавлю. А если через три часа на диван не ляжет, то отправится в детский дом. Где-то через час он лёг на диван сам. Я не привязывал и по первости прощал даже то, что он вскакивал и убегал. Ждал. Предупреждая, что время ожидания не больше десяти минут. Когда он понял правила, бояться вообще перестал. Теперь вон сам ремень приносит. Его раньше сожитель сёстры гораздо сильнее бил. Он кстати их выгнал, когда он его укусил и расцарапал сильно во время побоев. Но там вообще у них ужас что творилось. Сожитель напивался, гонялся за Сонькой, за ним. Бил, не объясняя причин, просто потому что пьяный и злой. Сонька Игоря тоже била и тоже не объясняла за что,
просто: «достал ты уже!». Сейчас Игорь начал понимать правила и ему легче. И мои наказания он ни унижением, ни издевательством не считает. Сама у него спроси. Будешь укладывать вечером, спроси.
        - Можно ведь как-нибудь по-другому наказывать. Вон мой босс, например, сыновей по стойке смирно на час ставит.
        - Алин, он пяти минут спокойно постоять не может. Какой час? Ты диагнозы его почитай на досуге и поймёшь, что твоё предложение нереально в принципе. Ты замечала, что за столом он всё время крутит или вилку, или ложку, дергает ногой, стучит по столу?
        - Да, не катастрофично вроде, ты ему замечание делаешь, и он перестаёт.
        - Правильно, перестаёт после спокойного замечания, поскольку не нарочно, а не осознанно. Он пока очень плохо владеет своим поведением, но улучшения явные идут. Я кстати его теперь по утрам заставляю холодной водой обливаться. Вернее вместе обливаемся. Сначала я, потом он по моему примеру. Говорят, это хорошо нервную систему тренирует.
        - Обливания, это хорошо. А вот то, что ты его бьешь, мне не нравится.
        - Алин, давай ты сделаешь вид, что не знаешь об этом. Так легче будет и тебе, и мне, и ему. Это мужские игры, и тебе не надо в них лезть. Поверь мне, что во вред я ему поступать не намерен и закрой на это глаза.
        - Вечером с ним поговорю, потом разговор продолжим.
        - Хорошо, согласен, - кивнул Димка и вышел из кухни.
        А минут через пять на кухню несмело заглянул Игорь.
        - Мам, добрый вечер. Ты чай пьёшь? Мне можно тоже?
        - Пей, конечно. Сам налить себе сможешь? Я попила уже. Мне поработать надо. Пойду в кабинет.
        - Дядя Дима сказал, за что наказывал меня?
        - Нет. Сказал, ты провинился. И это мужские разборки. Девочки лезть в них не должны. А ты как считаешь?
        - Я тоже так считаю, мам.
        - Ты сердишься на него?
        - Нет. Он правильно наказал. Я плохо поступил, больше так не буду. А ты не лезь в это. Ладно? Это наше, мужское дело. Не лезь. Ты девочка, не лезь.
        «Не лезь» в его устах меня, конечно же, зацепило, но я сама сказала это словосочетание, а он любил повторять за мной мои слова. И видимо это ему особенно понравилось.
        - Хорошо. Договорились, - кивнула я, и он, подойдя, с явной благодарностью сжал мне руку.
        ГЛАВА 20
        ***
        Всё у меня вроде бы шло хорошо и на работе, и дома. Эксцессы дома, конечно же бывали, но мы с ними справлялись. Наконец прошла зима, зазеленели первые проталины, и вот тут, неожиданно меня накрыло понимание, что устала я жутко.
        На работе я была постоянно с боссом, дома с Димкой и Игорьком, и расслабиться я не могла нигде. Мне до ужаса хотелось сбежать на необитаемый остров, но ведь не отпустит никто и никуда.
        Если вначале босс, как только я уехала из его «гарема», спрашивал, не хочу ли ещё на недельку туда сбежать от семьи, то теперь перестал. Видимо, появилась очередная «наложница», и я была этому рада.
        В один из дней, когда я сидела, тупо уставившись в компьютер после очередного совещания, босс спросил меня, что я такая хмурая, и я автоматом выдохнула:
        - Хочу сдохнуть, устала.
        - Что достало больше: семья или работа? - босс встал со своего места, подошёл к моему столу и сел на его край.
        Он любил так разговаривать, сидя на краю моего стола, иногда опираясь при этом на руку.
        - Отсутствие приватной территории. Я не могу нигде расслабиться и, наверное, скоро свихнусь, босс.
        - Если ты надеешься, что из этого кабинета тебя отпущу, то зря, Алинка. Не отпущу. Ты мне нужна.
        - Да я всем нужна. Тебе, Димке, Игорьку. И эта нужность меня достала… кстати, ты не представляешь как я завидую своей одиноко живущей маме. А она, кстати, завидует мне. Мол ты всегда в кругу близких, а вот я одинока… А я не могу больше в этом кругу… домой ноги не несут. К тому же у Димки на работе нагрузка увеличилась, он меньше стал времени Игорю уделять, и тот больше достаёт меня. Мам то, мам это. Посмотри, что я сделал для тебя, что склеил, что нарисовал. Я понимаю, он от всей души старается, и стараюсь хвалить, но как же меня это достало.
        - Он так и продолжает тебя мамой называть?
        - Только так и называет. Если едем куда-то в кафе, например, или по магазинам, то выглядит забавно: «это моя мама, а это дядя Дима, он мамин муж». Это он должен рассказать всем и каждому, от кассирши до официанта. Я первое время злилась, теперь привыкла.
        - Зачем он это говорит?
        - Подтверждает свой статус и мой. У него внутреннее устойчивое ощущение, что чем большее количество народа об этом узнает, тем более надёжным этот мой статус окажется. Ему нужно слышать, что я это не опровергаю, и соответственно я действительно его мать.
        - Ты не хочешь его психиатрам показать?
        - С ним занимаются, босс. Диагнозов у него куча, и с ним работают специалисты. Положительная динамика есть. Так что не волнуйся, мальчик не брошен на произвол судьбы.
        - Я не в том смысле. Я в том, чтобы помогли его поведение скорректировать.
        - Оно и так уже достаточно неплохое. Он потихоньку более самостоятельным становится. Сейчас даже может один в ближайший магазин сходить, особенно если я попрошу. Я одно время пыталась так от него хоть немного отдохнуть. Но быстро поняла, пятнадцать минут отсутствия, а потом тридцатиминутный рассказ, как он шёл, кого встретил, что кому сказал и через слово: «мам, скажи, я молодец?». Поэтому теперь посылаю нечасто.
        - Хочешь, в командировку тебя пошлю? Или в гостевой дом за город приглашу?
        - Если бы это действительно было надо, я бы уехала. Но ради своего удовольствия исключено. Поскольку вечером у парня будет истерика. Он привык, я должна его уложить. Помнишь, мы задержались на переговорах со шведами? Так вот, он до двух ночи долбился головой в стену и орал. И сделать с ним Димка ничего не мог. Ни объяснения, ни угрозы, ни попытки наказать не действовали. Он в этом состоянии ничего и никого не слышит и не понимает. Димке пришлось ему скорую вызвать, и они ему укол какой-то сделали, после которого он вырубился. Но от этого лекарства или же от пережитого стресса у него весь следующий день тряслись руки, болела голова, и он плакал. Благо суббота была, и мы с Димкой оба были дома. Хотя, если совсем честно, мне сейчас чуточку удалось исправить это. Если я заранее предупреждаю, прошу, долго уговариваю, и в результате он обещает меня отпустить, то именно такая истерика теперь исключена. Но он будет всю ночь сидеть на кровати в обнимку с огромным медведем, которого я подарила, и монотонно повторять ему, что надо ждать маму, которая скоро приедет. Когда из Питера в пять утра вернулась, он
до пяти утра так сидел, и Димка при нём. Я приехала, за руку взяла, через три минуты он уже спал. Так что привязана я сейчас к дому, покрепче чем цепью.
        - Алин, мне идея пришла. А не хочешь деду позвонить и его попросить помочь?
        - Нет, босс, не хочу. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Понимаешь, нельзя кардинально менять чужую карму, это чревато…
        - Объясни.
        - Ты не поверишь.
        - Попробуй.
        - Понимаешь болезнь Игоря это карма его матери. Сейчас он мною закрывается от неё, поэтому ему легче. Я могу попросить Василия Никифоровича, и возможно, он сможет эту завязку убрать, но это однозначно повлияет на сестру Димки. У неё пропадёт шанс, и всё закончится для неё очень-очень быстро. Пока этот шанс есть, она может осознать всё, вернуться, забрать сына, и вместе с ним стать лучше. Лично я очень на это надеюсь. К тому же Василий Никифорович не так прост, как кажется на первый взгляд. Вот попрошу я его что-то, и попаду в такую кабалу, что сдохнуть захочется ещё больше и быстрее.
        - Понял. Ладно, поехали, кое-что покажу тебе. Хотел сюрприз сделать, но может и к лучшему, что не сюрприз, сможешь что-то поменять на заключительном этапе.
        - Ничего не поняла.
        - И не надо пока. Приедем, увидишь, поймёшь. Поехали.
        - А отказаться ехать могу?
        - Нет. У тебя рабочее время, и это мой приказ. Вставай, поехали.
        Мы вдвоём сели на заднее сиденье его машины и куда-то поехали. Всю дорогу ехали молча. В итоге босс привёз меня в свой посёлок. Только джип его заехал не на его участок, а на соседний, на котором шла стройка.
        - Я не буду здесь ничего покупать, - проговорила я, даже не вылезая из машины.
        Охранники подошли, открыли дверки, ожидая нашего выхода, но он сделал им знак, и они дверки захлопнули и встали по краям. Водитель тоже вышел.
        - А тебе и не надо ничего покупать, - как только мы остались наедине проговорил босс. - Всё уже куплено. Причём от твоего имени.
        - И как ты это провернул?
        - Помнишь ты доверенность нотариусу от фирмы подписывала? Там ещё один лист был. Твоя личная доверенность.
        Я вспомнила, как подписывала, подгоняемая боссом, не дававшим мне всё прочесть, и уверявшим, что всё уже проверено сорок раз и им лично тоже, после чего, криво усмехнувшись, понятливо кивнула:
        - Да, я помню.
        - Так вот ты уже больше полугода мой компаньон и держатель большого числа акций, которые приносят неплохую прибыль. На эту прибыль куплен этот участок, и этот дом строится. Тебе с такой семьёй нужно большее жизненное пространство и приватная территория, о которой ты сегодня мне и говорила. Надеюсь, тебе понравится. Дизайнер был в курсе твоей ситуации и постарался максимально её учесть.
        - Это круто, босс, конечно. Но неправильно как-то… - задумчиво проговорила я.
        - Что неправильного, Алинка? Что за спиной твоей сделал? Так я знаю твой характер, по доброй воле ты бы не согласилась. А мне скандалы с тобой ни к чему. Поэтому так.
        - У Игорька школа там. Как его возить?
        - Наймёшь воспитательницу ему, причём можешь с профильным образованием психолога-дефектолога какого-нибудь с водительскими правами или водителя ещё отдельно. Будут возить. В чём проблема?
        - Не знаю…
        - Что ты не знаешь? Вот что?
        - Неожиданно это как-то. Как снег на голову. Я не готова, босс.
        - А пока и ни к чему тебе готовой быть и не надо. Тут ещё на пару недель, а то и больше работы. Вот за это время и подготовишься морально. Всё. Пошли смотреть твои угодья.
        Мои угодья по сравнению с угодьями босса выглядели намного скромнее. Никаких тебе фонтанов и огромных бассейнов, да и территория была меньше, примерно четверть от его. Но всё очень продумано, и по уму сделано. Один большой длинный двухэтажный кирпичный дом, разделённый на центральную часть с главным входом и две боковых, с двумя дополнительными входами, при этом без всяких вычурных колонн и арок. Лишь красивые полукруглые навесы и перила. Сбоку от въезда ещё один дом, обычный, видимо, предназначенный для обслуживающего персонала и охраны. Дальше от входа большая зона отдыха с навесом, мангалом, столом, скамейками и садовыми качелями, неподалёку большая беседка, чуть дальше детская площадка. Ещё дальше деревянная избушка с печной трубой, скорее всего баня и небольшой круглый крытый бассейн. Везде ещё был строительный мусор, и пока ещё только разметка под дорожки и газоны.
        - Босс, ты не поверишь, но мне нравится. Нет помпезности и целесообразно всё очень. Я бы лучше придумать не смогла.
        - Территория, конечно маловата, Алин. Но так уж сложилось. Сосед попал в финансовую ловушку и жаловаться стал, что не хочет дом продавать, а видимо, придётся. Я предложил купить часть его земли. Мужик хороший, как сосед вообще идеальный. Он с радостью согласился. Вот так всё и получилось. А теперь самый интересный момент. Пошли покажу.
        Мы прошли вдоль высокого кирпичного забираю разгораживающего наши с ним участки, и он показал большую дверь с прочным засовом. Причём дверь явно была ровесницей забору и засов уже порядком проржавел.
        - Это проход на твою территорию?
        - Да, мимо охраны, напрямую. С той стороны точно такой же засов. Если оба хозяина хотят встретиться, могут отрыть проход. Мы раньше посиделки совместные с соседом на первых порах устраивали, вот и сделали. Как считаешь, его восстановить или заложить?
        - Босс, конечно же восстанавливай. С моей стороны, кстати, засов вообще снять можешь, а вот засов со своей стороны в рабочем, но желательно закрытом состоянии в обязательном порядке держи, у меня не совсем адекватный ребёнок, не надо это забывать.
        ***
        Вот так у моей семьи появился новый загородный дом. И чуть больше чем через месяц мы переехали туда.
        И Диме, и мне, и Коту, и Игорю дом понравился, а Игорю ещё очень понравилось, что как только мы переехали, к нам пришёл босс со своими сыновьями, и оба мальчика предложили ему дружбу, потом показали собаку и начали звать участвовать в своих играх. Калитка между нашими участками перестала закрываться вообще, и Игорь постоянно уходил играть к новым друзьям. Нанятая мною тьютор Оксана, миловидная девушка, недавно окончившая институт по специальности дефектолог, конечно, сопровождала его, но от её сопровождения толку было мало, мальчики играли сами по себе, а она в основном стояла и болтала с новой гувернанткой сыновей босса Ириной Михайловной, гувернёр из Белоруси приехать не смог.
        Я первое время пыталась предостеречь босса от такого поведения его сыновей, потом поняла, что оно спровоцировано им самим, и перешла от предупреждений к претензиям:
        - Босс, прекрати заставлять своих мальчишек дружить с Игорем. Для них он явная обуза. Прекрати!
        - Алин, умение общаться с разными по своим возможностям и способностям индивидуумами очень неплохо развивает коммуникативные способности. Да, Игорь своеобразен, но он не агрессивен, и не опасен. Опекая его, мальчики учатся рассчитывать свои силы, как с той же Джесси, чтобы не обидеть и не причинить вред. В один класс с ним я бы их конечно не отправил, способности слишком разнятся, и это нецелесообразно по определению, а вот так играть, почему нет?
        - Потому что он не даёт им резвиться в полную мощь, я видела. Они при нём не качаются высоко на качелях, не лазают на самый верх лестниц, потому что он тоже туда хочет, но не может. И чтобы он не ныл и не плакал, они ему уступают. Они даже в догонялки ему порой проигрывают, чтобы он не обижался. Это нонсенс, босс. Не должны здоровые люди ограничивать себя лишь для того, чтобы больным не было обидно. Давай все вместе не будем ходить рядом с теми, кто сидит на инвалидных колясках. А то ведь им завидно, что мы ходим, а они не могут.
        - Алина, не утрируй. Потом это процесс адаптации, сейчас Игорь привыкнет и перестанет так остро реагировать на успехи других, и всё стабилизируется. К тому же ты тоже можешь вмешаться в процесс игры, объяснить и Игорю, и моим мальчишкам, что явно поддаваться в игре это не совсем правильное поведение. Для моих мальчиков ты авторитет, а уж для Игоря и подавно. А хочешь, выберем время и вместе с ними поговорим.
        - Да, хочу, - сказала я.
        В ближайший же вечер, мы с боссом уехали с работы раньше и застали мальчишек в вольере с Джесси.
        При этом Игорь что-то кричал и топал ногами, рядом стояли и Оксана, и гувернантка сыновей босса, и даже Анна Яковлевна. Все пытались что-то ему объяснить, но Игорь истерично требовал что-то своё.
        Увидев меня, с воплем: «Мамочка, приехала!», Игорь кинулся ко мне и всё остальное ему сразу стало неинтересно. Однако увиденная картина столь разозлила меня, что я тут же ледяным тоном и с огромным энергетическим посылом ему отчеканила:
        - Ты что творишь?! Ты почему меня так позоришь? Это что такое? С сегодняшнего дня я запрещаю тебе сюда приходить, нарушишь запрет, я уеду! Понял?!
        - Мамочка, не сердись. Мамочка, я прошу тебя, не сердись. Я не буду, не буду больше. Прости меня, пожалуйста. Я не буду никуда ходить, только не уезжай, пожалуйста. Не уезжай, пожалуйста! Если ты сердишься, скажи дяде Диме, пусть он меня накажет, только не уезжай! Мамочка, прости меня! Пожалуйста, прости! - Игорь после моих слов тут же начал рыдать, хватать меня за руки и заглядывать мне в глаза.
        - Пошли домой! - я взяла его за плечо и, извинившись перед всеми, увела к нам на участок. От стыда я была готова провалиться сквозь землю, тьютор Оксана, шедшая за нами, видела моё состояние, поэтому решила поддержать и разъяснить ситуацию:
        - Алина Викторовна, Вы не сердитесь на него, он пока не всегда может полностью контролировать своё поведение. Он капризничал, конечно, но ничего очень предосудительного не сделал. Он хотел Джесси апорт в бассейн бросать, а мы запрещали. Вернее он один раз бросил, но Илья запретил Джесси туда прыгать, холодно. Вот он и раскапризничался. Потому что позавчера она прыгала туда, но это было днём, и было жарко. А сейчас холодно и вечер уже, она высохнуть не успеет. Мы объяснить это пытались.
        Я молчала, по опыту зная, что если сейчас начну хоть что-то ещё говорить Игорю, начнётся вообще неуправляемая истерика.
        Мы пришли домой, я села на диван в гостиной, Игорь, продолжая причитать, всхлипывать и клясться, что никуда ходить не будет и будет слушаться, улёгся рядом со мной и положил мне голову на колени. Я молча гладила его по спине, пока он не успокоился и не уснул.
        На моё счастье Дима тоже приехал раньше, и я радостно сообщив, что мне срочно надо доделать проект договора к завтрашнему дню, оставила Игоря на него и Оксану, после чего сбежала в свои комнаты.
        Дом был спроектирован так, что у каждого здесь была своя приватная территория и при желании можно было вообще ни с кем не пересекаться.
        Примерно через полчаса пришло сообщение от босса: «Ты там как?».
        «Сбежала от ребёнка и медитирую в одиночестве», ответила я и тут же получила предложение посидеть у него в беседке. Я согласилась и ушла к нему.
        Босс встретил меня в беседке с богато накрыты столом и бутылкой коньяка вопросом:
        - Расслабиться не хочешь? Мне что-то кажется, это тебе необходимо.
        Я согласилась. Закуска хорошая, коньяк ещё лучше, расслабиться хочется, почему бы и не позволить себе.
        Мы выпили, и босс спросил:
        - Слушай, Игорь с тобой всегда такой?
        - Частенько. Любое замечание, и начинается истерика. И чем больше пытаться остановить, тем хуже. Лучше всего молча выслушать, а вот когда успокоится, объяснить, что вёл себя плохо.
        - Так с самого начала было?
        - Сначала было лучше, на мои замечания он реагировал более адекватно. А сейчас… сейчас он нашёл метод противодействия - истерики. Я сделала замечание - истерика, не выслушала - истерика, я не пожалела, она же. Как же я от них устаю.
        - Он добивается твоего внимания и твоей любви. Давай, кстати, за любовь выпьем.
        - Давай. Наливай. Только вообще, в принципе за любовь, поскольку никакой любви к Игорю у меня нет.
        Мы выпили за любовь в принципе, и босс спросил меня:
        - Вот как так-то? Ты возишься с ним, столько всего делаешь и без любви?
        - Ага, - кивнула я, почувствовав, что начала пьянеть. - Жалость есть, а вот любви никакой. Я устаю от него, и он меня раздражает. Оксана эта, тьютор его, всё мне высказывать пытается, мол, проявляйте и демонстрируйте ему больше любви, он очень ее ждёт. Всё мне подчеркивает: посмотрите на это, и вот на это, это он для Вас сделал, Вы не представляете как он старался, а я смотрю, киваю и улыбаюсь через силу, внутренне желая лишь одного: вообще никогда его не видеть ни с его поделками, ни без.
        - И как ты со всем этим справляешься?
        - Как в детстве, я выживаю рядом с ним, демонстрируя то, что от меня ждут. Я как на войне. Поэтому так и устала. Кстати, он это чувствует… Поэтому такой напор и идёт. Если бы я научилась его любить, то и ему бы легче стало, и мне. Но нет там у меня к нему любви, - я постучала себя по груди, - нет. И взять её неоткуда. И стерва эта, его мать, не объявляется…
        - Хочешь объявлю в розыск? Найдём, квартиру ей купишь и содержание назначишь, будет с сыном жить как миленькая.
        - Босс, если бы всё так просто было… она как старуха из золотой рыбки будет себя вести, потому что дыра у неё в душе и залатать она её не хочет. И пока не залатает, бесполезно что-то для неё делать. Поэтому выход один: ждать.
        - А ты не хочешь попробовать понять, почему никаких чувств у тебя к нему нет?
        - Почему никаких? Я презираю его, босс. Вот смотрю на него и чувствую презрение смешанное с жалостью и ничего больше… и все эти вырезанные открытки, нарисованные цветочки это такой бред… и выученные четыре строчки стихов… это ужасно. Это в пять лет в детском саду этим восхититься можно, но не в двенадцать же. Эта Сонина планида восхищаться этой дребеденью, поскольку она его мать и должна чувствовать с каким трудом ему это всё даётся. А у меня эти усилия вызывают лишь иронию и сарказм.
        - А если бы на его месте оказалась ты сама?
        - Я бы презирала себя и постаралась сдохнуть. Я и на своём-то месте этого хотела. Сейчас вот тоже не против бы была. Я уважаю тех, чья жизнь смысл имеет, а не биомусор.
        - А если они стремятся перестать быть биомусором? Вот твой Игорь очень стремится. Он этим и занимается, постоянно пытаясь продемонстрировать это тебе - я стал на капельку лучше и свои умения чуть больше развил. Вот мать его, согласен, уважать не за что. А Игорь боец. Он сражается, отважно сражается со своим недугом, и лапы, как ты, складывать не намерен.
        - Во-первых, он не мой. Во-вторых, он не столько нагружает себя, сколько окружающих. Для того, чтобы он полноценно жил его опекает Дима, Оксана, я, специализированная школа и куча врачей. А какой кпд? Пара вырезанных для меня открыток и построенный из конструктора домик? Оно того стоит?
        - Так, давай выпьем за взаимопонимание, и я всё расскажу тебе о вырезанных домиках.
        - Давай, - согласилась я и осушила очередную рюмку.
        - Вот, теперь о домиках, - продолжил босс. - Ты смотрела фильм «Спасти рядового Райана»?
        - Нет! И не буду, - тут же откликнулась я, - потому что сам посыл несусветной дурью считаю: угробить элитное подразделение, чтобы спасти одного. Конечно, каждому хочется себя на его месте представить, мол, если что, всех вокруг пусть угробят, а меня они спасут. А вот мне такого не надо! Меня не надо спасать, жертвуя окружающими. Я согласна безропотно погибнуть, в критической ситуации, лишь бы кого-нибудь по случайности вместо себя туда не отправить. Но и от меня жертвы ждать не надо, и уж тем более требовать.
        - А что же ты с чемоданом поехала, если знала, заранее знала, на что идёшь? - с усмешкой поинтересовался он.
        - Босс, а твоя жизнь ценнее. Я посчитала, что ценнее, ты не рядовой. Рядового я бы спасать не стала. А вот тебя я хотела вытащить любой ценой, даже своей жизнью. Ты можешь сделать этот мир гораздо светлее. И принести гораздо больше пользы, чем я. Я прагматик и тоже циник. Мной руководил расчёт и не более. Я бы и сейчас это повторила, даже зная через что придётся пройти, только сейчас я бы не стала возвращаться, и дед бы меня не вернул. Устала и смысла не вижу…
        - Алинка, ты рехнулась такое говорить?! Нет, ты точно рехнулась! Ты что несёшь, чертовка?! - он перегнулся через стол и обхватил ладонями мои руки.
        - Правду я говорю, босс, правду. Поскольку врать устала… Я потеряла смысл… Игорь забирает все мои силы, и я не вижу в этом никакого смысла… это глупо, на редкость глупо, что я так с ним вожусь. Но я делаю эту глупость, и сама не знаю зачем и почему. Меня раздражает, что это делаю я, и ещё больше раздражает, что не только я, но ещё Димка, и своих сыновей ты это делать заставил… этот пустоголовый мальчишка отнимает силы у всех, потому что та, ради которой он здесь появился, решила не пользоваться дарованным ей шансом и слить свою душу… дурь полнейшая, и я ей активно способствую. Вот какого чёрта спрашивается?
        - Алин, а не допускаешь мысли, что ради себя стараешься? Вдруг ты учишься любить того, кто на твой взгляд любви вовсе не достоин? Вдруг это надо?
        Его слова резанули, очень больно резанули, потому что в голове всплыли сразу другие слова Василия Никифоровича о том, какой я была, и я раздражённо скривилась:
        - Босс, я лично для себя делать никогда ничего не делала и не собираюсь. Вот если бы мне кто-то сейчас подтвердил твои слова, то я больше бы к этому неполноценному индивидууму даже бы не приблизилась. Понятно тебе? Вот ты думаешь, с тобой я тоже ради всего этого стараюсь? - я указала рукой на забор моей территории. - Да я хоть сейчас плюну на всё это и уйду. Вообще на всё плюну. И уйду.
        - Тихо, тихо, не надо никуда уходить. Сиди. И ответь мне, моя дорогая альтруистка, вот хоть что-то тебе в этой жизни нравится и удовольствие доставляет?
        - Хороших людей радовать нравится. Мне самой радостно от их радости.
        - А от радости Игоря тебе не радостно?
        - Нет. У него бестолковая радость. И не та. Я не знаю, как тебе это объяснить… хотя знаю. У его радости другая вибрация. У него вообще все вибрации другие… тебя вот трогает радость алкоголика или наркомана? Тебе радостно смотреть, как они ловят кайф? Вот мне примерно столь же безрадостно смотреть на него.
        - Вот на тебя пьяную смотреть мне приятно. Ты становишься откровенной, перестаёшь страховаться. И сквозь жёсткую броню начинает проглядывать нежная и добрая девочка, которую я безумно люблю.
        - Хороша себе добрая девочка, заявляющая, что презирает ребёнка, называющего её матерью. Босс, я не добра ни грамма, даже пьяная. Я стараюсь поддерживать тех, кто добр и справедлив, и стараюсь сама быть справедливой. Но с добротой у меня явные проблемы. Да и вообще в этом мире это атавизм какой-то. Добрых тут сжирают. А если сразу не сожрали, то пользуются, считая потенциальным донором и не более. Я перестала быть доброй очень давно, иначе бы не выжила.
        - Я согласен, что доброта должна быть в разумных границах. И тех, кто не умеет эти границы выстраивать быстро подминают те, кто вообще берегов не видит. Но в этом и есть прелесть игры. Почувствовать грань, правильный баланс, удержать волну как серферу. Ты держишь, кстати, прекрасно. И вообще бы проблем не имела, если бы тебе Игорька не подкинули. Но тебе его подкинули, не спорь, выслушай. Я понял, что кармически он с тобой не завязан, но стечением обстоятельств подкинули его именно тебе. И причина какая-то есть для этого. Давай попробуем проанализировать: какая. Как только поймёшь, ситуация начнёт улучшаться. Поверь мне.
        - Не знаю, для чего он мне, - я поморщилась.
        - Сейчас предположение выскажу, только пообещай не спорить сразу, а сначала подумать.
        - Хорошо, хорошо, высказывай.
        - А если он баклуша? Знаешь заготовка такая под ложку? Вот подбросили его тому, кто должен был с ним нянчиться, и не ложку иметь, а обрубок деревянный. А он возьми и брось. И тут Вселенной могла прийти мысль перекинуть эту заготовку не тому, кто маяться должен был с нею, а кто может из неё полноценную ложку сделать. Это долго и муторно, не спорю, но вдруг ты можешь? Именно ты? И именно поэтому Игорёк так в тебя вцепился, и всем своим маленьким существом умоляет: помоги мне, хочу полноценной ложкой стать. Именно ты можешь мне помочь.
        - Как я могу ему помочь это сделать? Я не лекарь! Уже говорила. И вообще ничего такого паранормального сама делать не умею. И к Василию Никифоровичу его не повезу, это исключено. Обычные врачи с ним работают. Та же Оксана, она дефектолог по образованию.
        - Мне так кажется, Алин, что достаточно будет того, что ты поверишь, что для него это возможно. Сейчас ты точно не веришь, ты иронично смотришь на все его усилия, внутренне не сомневаясь, что эта задача ему не по зубам, ибо он придаток к своей матери. А он не хочет быть этим придатком. Он всеми силами пытается убедить тебя, что старается стать полноценным и независимым от неё.
        - Даже не знаю, что тебе сказать… - протянула я и вдруг уловила аналогию с ситуацией Аркадия и его дочери, после чего меня обожгла мысль, а вдруг действительно это я установила тот барьер, за который этому маленькому человечку с его слабыми способностями никак не перебраться, пока я этот барьер не сниму.
        - Попробуй поверить в него, - тем временем продолжил меня уговаривать босс. - И для начала отмени своё требование не приходить играть к моим мальчишкам.
        - Э нет, босс. Отменять ничего не буду. Захотят твои ребята играть с ним, пусть к нам приходят. У них должна быть возможность, когда он им начнёт надоедать, уйти к себе домой без объяснения причин, просто сообщив, что им домой надо, и всё. Хочет стать полноценным членом общества, будет учиться считаться с желаниями других и подстраиваться под их нужды, хотя бы из опасения, что если будет капризничать, играть к нему больше не придут.
        - Логичный подход. С такой трактовкой ситуации поспорить трудно. Тогда так и договоримся. Я сообщу мальчишкам расклад, и хвалить их начну, если они к нему в гости будут ходить, чтобы поиграть с ним. Думаю, этого будет достаточно, чтобы их мотивировать.
        - Ты гений, босс. Я тебя люблю.
        - Я тебя больше, Алинка. Ты самая лучшая девочка на свете.
        Мы ещё некоторое время поговорили, а потом мне позвонила Оксана, и сообщила, что Игорёк уже в кровати и ждёт меня.
        Я пошла его укладывать и впервые за всё это время, сидя с ним и гладя его по голове, начала думать не о том, что это временно, и мне надо лишь чуточку потерпеть, пока не вернётся его мать, а о том, что мне хочется, чтобы и без неё он смог стать полноценным нормальным мальчишкой, а вернётся она или нет, дело десятое.
        ***
        Как ни странно, но мой настрой подействовал, и Игорь стал намного лучше себя вести, меньше меня нервировать и истерики почти совсем исчезли.
        Сыновья босса теперь приходили играть к нам и подружились с Димой. Очень часто он с ними и Игорьком что-то мастерил, например, воздушного змея, потом они запускали его все вместе или играли в настольные игры. Димка вообще, как оказалось, очень хорошо умел ладить с подростками. Все трое его слушали, затаив дыхание, и им было с ним интересно. Он им и про работу свою рассказывал, и о детстве. Иногда вместе с ними заходила Анна Яковлевна. Димка и с ней наладил контакт, и она стала приносить то испечённые ею пирожки, то какие-то ватрушки. Даже Джесси теперь бывала у нас практически каждый день, и лишь на ночь её уводили в свой вольер.
        Короче, жить все стали чуть ли не одной большой семьей, которая лишь на ночь расходилась по разным домам.
        Правда, я и босс не часто принимали участие в таком совместном времяпрепровождении, но на это имелись объективные причины: работы у нас с ним было много. И приезжали мы достаточно поздно.
        Кстати, ездить мы часто начали на одной машине, и обедали, и ужинали тоже чаще всего с ним вместе. Лишь раз или два в неделю босс уезжал без меня, скорее всего, для того, чтобы посетить свой «гарем».
        ***
        Жизнь текла размеренной чредой дней, и тут в один из дней, когда я, уложив Игоря, хотела уйти к себе, Димка попросил меня пойти поговорить с ним наедине.
        Когда мы сели с ним в его кабинете, он, нервно теребя в руках ручку, которую взял со стола, проговорил:
        - Алин, я не знаю, что на меня вчера нашло, да был выпивши, в суде дело выиграли, пошли отметить, посидели. Приехал сюда, хотел сразу спать лечь пойти, и что-то с Оксаной языком зацепился, какие-то детские воспоминания, потом она начала комплименты мне делать, я на автомате ей. Одним словом, Алин, я тебе изменил.
        - Дим, этого следовало ожидать. Ты взрослый мужчина. Секс тебе нужен. Я рада, что ты нашёл ту, которая тебе нравится. Думаю, вы с ней хорошую пару составите. Да и Игорь к ней привык. Я препятствий чинить не стану. Только в суд на раздел имущества не подавай, пожалуйста. Я и так тебе отдам, сколько захочешь. Хочешь этот дом отдам. Хочешь квартиру. Хочешь, и то и другое отдам. А могу деньгами, - достаточно спокойно проговорила я.
        - Алин, пожалуйста, не выгоняй меня. Я умоляю тебя. Я клянусь, что этого больше не повторится. Чем хочешь клянусь. Сделаю всё, что скажешь, лишь не подавай на развод. Ты мне очень нужна. Очень.
        - Дим, я не понимаю, зачем я тебе нужна.
        - Я люблю тебя, Алиночка. Очень люблю. Вчера это был бред. Глупость несусветная. Я не собираюсь жить с Оксаной и не буду, даже если ты выгонишь меня. Но я очень прошу, не выгоняй меня, пожалуйста.
        - Как я тебя выгнать могу? Это наш дом, это нажито в браке, по суду половина принадлежит тебе, даже если оформлена на меня. Ты юрист и прекрасно всё это знаешь. Я скорее сама уйду.
        - Алиночка, не уходи никуда! Я ни на что не претендую вообще! Это всё твоё, и выгнать ты меня можешь, уйду и ни в какой суд обращаться не буду. Но я умоляю, умоляю тебя, давай сохраним наш брак и продолжим жить вместе. Это глупость я сотворил. Больше такого не повторится! Клянусь!
        - А если Оксана сейчас беременна окажется? - задала вопрос я.
        - От минета дети не рождаются, Алин. Поэтому никаких детей быть не может, - помотал он головой.
        За всё время разговора он не разу не посмел поднять на меня взгляд. Сидел, потупившись, как нашкодивший мальчишка, и вертел в руках ручку.
        - То есть это не ты её решил поиметь, а она тебя удовлетворить? - с интересом осведомилась я, поскольку подобный расклад в моём понимании менял всё дело.
        - Нехорошо так говорить, я тоже виноват, мог бы и не позволять, но вот чёрт попутал. Что было, то было. Она начала, а я не протестовал и по итогу получается, согласился на это.
        - То есть спутницей жизни ты её не видишь? Так?
        - Да, Алин. Так.
        - Но хорошо тебе с ней было?
        - Алин, редко какому мужику минет по вкусу не придётся, особенно если он пьян. Так что, конечно же, я кончил, если ты об этом.
        - Так, я всё поняла. Подожди меня здесь. Подождёшь?
        - Конечно, Алин. Где скажешь, подожду, - покладисто кивнул он.
        Я вышла, нашла Оксану и напрямую спросила, с какой целью она вчера моего пьяного мужа решила ублажить. Она попыталась юлить, мол он сам, она не при чём, но я сказала, что везде стоят камеры, и либо она разговаривает со мной откровенно, либо увольняю я её с такой характеристикой и отзывами о работе, что никакую работу она не найдёт по определению.
        Она начала плакать, потом сказала, что Димка ей очень понравился, и она решила попробовать его у меня отбить, мол, я всё равно явно с соседом связь имею.
        Я ей сообщила, что это не её дело заглядывать в мою спальню, её дело знать, что муж со мной не разведётся, а если вдруг решит развестись, то останется без жилья и без денег, зато с больным ребёнком, которому я помогать не буду. Так вот, если ей при всём при этом хочется и дальше его ублажать, она может продолжить это делать, причём я даже готова ей за это приплачивать. Главное чтобы иллюзий никаких она не питала и подписала новую редакцию договора с согласием оказывать интимные услуги, проходить регулярное медицинское освидетельствование и держать язык за зубами.
        Девочка оказалась не промах и тут же спросила, сколько я готова ей доплачивать. Я сказала, что если это будет не реже, чем раз в неделю, то ещё один оклад, и она радостно согласилась.
        После этого я вернулась к Димке и сообщила, что разводиться с ним я не буду, при этом Оксана и дальше согласилась оказывать ему интимные услуги. Меня их связь не трогает, но на единственном условии: она не должна забеременеть. Если она беременеет, я с ним развожусь, и он женится на матери ребёнка.
        Димка явно ошалел от моего такого предложения и сначала начал клясться, что ему это не нужно. Но я сказала, что зря. Он и девочку лишит дополнительного заработка, и мне даст повод подозревать, что нашёл кого-то на стороне и получше. Поэтому лучше бы он согласился, лишь вопросы контрацепции полностью взял на себя. Потому что в противном случае он знает, что будет.
        Он сказал, что всё понял и принял к сведению.
        Меньше чем через неделю, он мне сообщил, что его пригласил друг слетать зарубеж на пару дней, и после того как вернулся, вручил мне справку, что сделал операцию вазэктомии и кардинально решил вопрос с потомками. Я, конечно же, не слишком сдерживая себя в выражениях, сообщила ему, что он рехнулся и зря на такое решился, но дело было сделано.
        Вот таким, достаточно нетривиальным способом, проблема с сексуальным воздержанием Дмитрия была решена.
        Я его действительно не ревновала. Да и Оксана была хорошим вариантом любовницы. Ей нравилось жить в нашем доме, нравилось заниматься с Игорем, и сексом с Димкой явно тоже нравилось заниматься. При этом мне она не перечила и относиться старалась с подчёркнутым уважением, поскольку я была её работодатель. Так что всё совпало самым наилучшим образом. Дима при мне старался никак свою благосклонность к Оксане не обозначать, напротив, был с ней сдержан, холоден и старался максимально дистанцироваться. А вот что творилось в его спальне ночами, меня не интересовало абсолютно.
        ГЛАВА 21
        ***
        Близился день моего рождения, и неожиданно босс предложил его отметить у него. Он накроет столы на открытой веранде, посидим все вместе на природе, пригласим Вадика, ребята с ним и Димой запустят воздушного змея, потом фейерверк устроим.
        Надо сказать, собственный день рождения я не люблю с детства. В детстве родители собирали в этот день гостей, которых я выносила с огромным трудом, поэтому, как только стала самостоятельной, все гости были отменены. Утром я приезжала к маме, дарила ей цветы, тортик, что-нибудь вкусненькое и на этом празднование завершалось. На работе букет цветов подарить мне могли, и всё.
        А тут босс насел на меня: Давай отметим, да давай отметим. Праздников должно быть много, хороших и ярких. Лето, самое время что-то праздновать.
        Я согласилась, но с условием: просто встречаемся посидеть, без всяких подарков и тостов в мою честь. Я и так знаю, как кто ко мне относится без всяких слов и хвалебных од. Он согласился, и Димка тоже.
        В день рождения с утра я, по обыкновению, съездила с цветами и разными вкусностями к маме, немножко с ней поболтала, потом на работу, а потом с боссом поехали домой. Там меня встречали Вадик, Димка, мальчишки, мама босса и Оксана. Весь сад был украшен гирляндами, шарами, даже Джесси выбежала меня встречать с букетом цветов в зубах и бантом на макушке. Илья и Коля подарили мне парусник, сделанный ими самими, а Игорь выжженный на фанере рисунок нашего Кота. Достаточно аккуратный и красивый рисунок у него получился, мне понравился. Вадик привёз мне каталог спорткаров и пообещал скидку на выбранную модель. Он, кстати, приехал на своей машине, поскольку босс пообещал ему предоставить место для ночлега.
        Мы посидели за столом, поговорили, правда я не пила, сказала что, пока детей не уложим, пить не буду.
        Потом Вадик с Димкой, Оксаной и ребятами пошли запускать воздушного змея. А я, босс, и его мама остались за столом. И тут босс достал из кармана коробочку, и сказал, что день рождения без подарка, это не день рождения. И он хочет мне кое-что подарить.
        Я открыла коробочку и ахнула. Там было очень красивое кольцо с бриллиантом. Я не удержалась и начала мерить. Оказалось, что оно плотно надевается лишь на безымянный палец правой руки.
        - Ну что поделаешь, будешь носить так. Надеюсь, Дима не обидится, что мой подарок будет свидетельствовать о твоём статусе замужней дамы, Алин.
        - Ах, Виктор Владимирович, - улыбнулась я, при маме босса я его называла лишь так, а вот он давно уже называл меня лишь по имени и на ты, - кто же может обидится, на такой подарок? На такие подарки не обижаются, их ценят.
        - Я рад, что он тебе по душе, - в ответ улыбнулся мне босс.
        Мы перекинулись ещё парой фраз, и тут у ребят змей зацепился за высокую раскидистую сосну и застрял.
        - Пойду садовника на помощь приглашу. Поскучаешь тут чуточку без меня? - спросил меня босс и, дождавшись моего подтверждения, ушёл.
        Я проводила его взглядом, потом начала рассматривать кольцо, наслаждаясь игрой света в гранях бриллианта, и неожиданно Анна Яковлевна достаточно громко мне сказала:
        - Алина, Вы понимаете, что не по-божески это?
        - Что не по-божески? - удивлённо повернулась я к ней. - Такой дорогой подарок в день рождения принять?
        - Какой же это подарок? Это ведь символ, - с напором выдохнула мне старушка. - И ведь при мне не постыдился преподнести такое. И Вам не стыдно. Дима Вас с больным ребёнком взял, помогает во всём. А Вы… Вот совести у Вас совсем нет, Алина. И если Витя думает, что я такое могу благословить, пусть и не мечтает, не будет ему вовсе никакого моего благословения!
        Сказать, что я ошалела от этой фразы, это даже десятой доли моих чувств не передать. Меня эта фраза секунд на двадцать вообще в ступор вогнала. Я сидела и молча смотрела на старушку, пытаясь сообразить, вот с какой стати и на каком основании она считает, что имеет право мне подобное высказать. Потом ступор прошёл, и навалилось чувство необычайной брезгливости, я бы даже сказала гадливости.
        Я молча сняла кольцо положила в коробочку, придвинула её к Анне Яковлевне и, глядя ей прямо в глаза, проговорила:
        - Верните сыну, это не причина его лишать Вашего благословения. Благословение матери важная вещь, пусть оно у него будет.
        После этого встала и быстро вышла из-за стола.
        Подошла к суетящимся у сосны ребятам и отозвала в сторону Вадика.
        - Слушай, можешь мне небольшой подарок сделать? Хочу исполнить мечту.
        - Попробую, Алин. Какой подарок хочешь?
        - Не всё так просто, я знаю, что ты за руль своей машины никого не пускаешь. Но может пустишь меня и чуточку покатаемся по посёлку? Очень хочу в день рождения за рулём такой машины посидеть. Я не пила ещё.
        - Алинка, это против моих правил. Но что не сделаешь для обворожительной женщины в день рождения. Пошли.
        - Сейчас сумочку и права возьму на всякий случай, и поедем.
        Мы предупредили всех, что идём кататься, а потом я, нагло попросив его у поселкового магазина купить мне шоколадку, как только он туда вошёл, угнала его машину.
        Я представляю, что было дальше. Свой телефон я предусмотрительно не взяла. Поэтому никто и никак связаться со мной не мог.
        Уехала я недалеко. Оставила на ближайшей платной парковке его машину, и поймала частника. Уехала опять недалеко, там поймала такси, потом ещё раз пересела в другое. В результате добралась до пригородной электрички, которая ехала в деревню, где лето в детстве проводила, и поехала туда. Ах да, в маленьком магазинчике у станции я купила удобные недорогие джинсы, футболку и пару кофточек.
        Ближе к ночи я была на месте. Постучала в домик на краю деревни и попросилась на постой на неделю. Бабулечка, которая в нём жила, с радостью меня пустила. Деньги я дала ей за это хорошие, а в отдалённой деревне, которую обходят стороной туристы, это важно.
        Меня накормили не только вкусным ужином из собственной молодой картошки и овощей с грядки, но и парным козьем молоком напоили.
        Рано утром я ушла на речку, туда, где любила сидеть в детстве, у тенистой запруды, которую создал огромный поваленный дуб, и где кроны прибрежных деревьев образовывали плотный шатёр над рекой.
        Дуб по-прежнему лежал поперёк реки, замедляя её течение, и хоть совсем почернел и рассохся во многих местах, всё ещё не сдался времени и не канул в небытие.
        Я оставила на берегу туфли и в джинсах и футболке осторожно начала карабкаться по дубу, пока не оказалась на середине реки. Там я легла животом на ствол и опустила в воду руки примерно по локоть.
        Минут через пять рядом со мной на бревне появился Золотце. Сел и начал сердито бить по воде хвостом.
        - Я не звала тебя. Зачем ты здесь? - искоса взглянув на него, проговорила я.
        - Не делай этого. Не делай, пожалуйста, - тихо попросил он.
        - Сгинь! Сама разберусь, - шуганула его я, и Золотце исчез.
        А я продолжила прерванное занятие. Я рассматривала воду, пыталась ощутить ее каждой клеточкой, слиться с ней и раствориться, чтобы утопить всю боль, что сжирала меня изнутри, и которую я не могла позволить себе выплеснуть наружу.
        Я не знаю сколько времени прошло. Оно остановилось для меня. Я вообще в транс похоже впала, поскольку полностью перестала ощущать своё тело. Оно было как бы отдельно от меня. Вот я скольжу вдоль водной глади, а вот там сбоку оно само по себе.
        И тут неожиданно откуда-то вдруг появился босс, Вадик и человек восемь охранников босса, они сначала кричали мне, потом полезли на дуб и стали меня с него стаскивать.
        Вот какого чёрта им вновь всем от меня что-то надо? Как они вообще нашли меня? Я обвела их всех взглядом, увидела Золотце, сидящего на развилке одного из деревьев, и сразу поняла, что без его вмешательства тут не обошлось.
        Когда меня вытащили на берег, босс похлопал меня по щекам, пощупал пульс, приложил к губам зеркальный экран телефона, ловя дыхание, после чего сделал вывод, что я точно жива, но хорошо бы врачам меня показать. В этот момент Золотце перелетел с ветки дерева мне на грудь и явно обращаясь к нему произнёс: «Лучше к деду её отвези, эффективнее будет».
        Босс произнёс: «Понятно», после чего, приказав поближе подогнать машины, подхватил меня на руки и куда-то понёс.
        Я скользила сознанием рядом с ним и была в полном недоумении: он что видит и слышит Золотце или «Понятно» было не к нему обращено?
        В своей машине он уложил меня на заднее сидение, сам сел рядом, взялся за телефон, и я услышала:
        - Василий Никифорович, приветствую! У меня тут Алина учудила не пойми что. Можно я её Вам покажу? Она без сознания, но пульс есть и дыхание тоже. Хорошо. Сейчас подъедем.
        Через некоторое время мы уже были в квартире Василия Никифоровича, и босс уложил меня на широкую кровать с высоким резным изголовьем из красного дерева. Золотце тут же уселся на изголовье, свесил свой хвост и начал махать им. Василий Никифорович обвёл комнату глазами и, встретившись со мной взглядом, тихо спросил:
        - Ну и как это понимать надо? Зачем ты это сделала?
        - В русалку превратиться хотела, - беззвучно усмехнулась я, но меня явно услышал Золотце.
        - Русалку?! - он аж подпрыгнул, растопырив крылья, и его хвост взлетел вверх. - Русалку?! Ты чокнутая идиотка!!!
        - Причём тут какая-то русалка? И кто идиотка? Алина? Её русалка околдовала? Вы разговариваете с Алиной? - тут же поинтересовался босс, который Золотце, похоже, и видел, и слышал.
        - Подожди, Кузьмич, - старик поднял руку. - Тут и без твоих вопросов голова кругом. Лучше скажи, ты у воды её где-то нашёл?
        - Да, посередине реки на поваленном дереве, - кивнул босс.
        - Про русалку это шутка была, если кто-то не понял, - усмехнулась я.
        - Хороша шутка, ты сливаешь весь потенциал в чужую стихию и говоришь, что это шутка! Если ты не прекратишь так шутить, меня прикончат, вот это точно будет очень хорошая шутка! - моментально насупившись, Золотце отвернулся от меня.
        - Ты-то тут причём? Ты что ответственность за меня несёшь? - спросила я, но вместо ответа, не поворачиваясь ко мне, Золотце схватил себя зубами за хвост.
        - Я так понимаю, что ничего не понимаю. Кузьмич, скажи, девочку твою кто-то обижал?
        - Нет вроде. День рождения её праздновали, я подарок ей подарил, кольцо, ей понравилось. Надела сразу, правда сейчас на руке нет, не знаю, куда дела. Потом попросила коллегу покатать её на машине и, угнав машину, сбежала. Нашёл на реке. Вот он помог найти, - босс рукой указал на Золотце. - Он, кстати, кто?
        - Её талисман он или ангел-хранитель. Не знаю. Золотце, ты ей сейчас кто? Заканчивай бубликом с крылышками прикидываться, давай начинай подсказывать, как мы ей помочь можем, - проговорил старик.
        - Его Золотце зовут? - удивленно поинтересовался босс, и старик в ответ кивнул.
        - Питомец я её, питомец, - тем временем проговорил мой дракон, выплёвывая свой хвост, - питомец, которому скоро открутят голову и подвесят за хвост за её подобные фортели. И помочь ей без её желания вы не сможете. Лишь уговорить. Уговаривайте давайте, может и передумает.
        - А она нас слышит?
        - Прекрасно слышит, вон стоит рядом и слушает, - дракон указал в мою сторону кивком головы.
        - Подожди, она лежит вроде, - озадаченно проговорил босс.
        - Не озадачивайся, смертный, лучше уговаривать её начинай.
        - Алиночка, - начал босс, - всё же хорошо было. Вот на что ты обиделась, радость моя?
        Услышав это, я отпрянула в сторону и тут заметила тонкую энергетическую нить связывающую меня с лежащим на кровати телом, схватилась за неё рукой, пытаясь оторваться.
        - Подожди! - дракон бросился к моему телу, лёг на него, распластав крылья и удерживая трепещущую тонкую нить всем своим корпусом, после чего, повернув голову к боссу, раздражённо выдохнул: - Смертный, ты идиот, если до сих пор не знаешь причину.
        Потом повернулся ко мне и хрипло проговорил:
        - Хозяйка, ты вправе уйти, но если уйдёшь такая, меня прикончат, так и знай.
        - Это называется шантаж, - проговорила я.
        - Это называется правда, - откликнулся Золотце.
        - Хорошо, я вернусь в это тело, но ты на глаза ни мне, ни ему, - я указала на босса, - без моей просьбы не показываешься.
        - Договорились, - проговорил Золотце и растаял на глазах.
        А я повернулась к старику:
        - Поможешь, Василий Никифорович?
        - Легко. Руку дай.
        Я протянула ему руку и меня толчком вбросило сначала в темноту, а потом в собственное тело. Я судорожно вздохнула и, поморгав, широко открыла глаза, после чего, обращаясь к старику проговорила:
        - Спасибо.
        Пояснений, что случилось, от меня не удалось добиться никому. Хотя, конечно, и старик, и босс пытались меня разговорить. Но я сидела на краю кровати и насуплено молчала. Наконец им обоим это надоело.
        - Вот что, Кузьмич, - проговорил старик, - я сделал всё что мог. Она жива и здорова. Ничем больше помочь не могу. Поэтому забирай её, и поезжайте. Алин, надумаешь поговорить или попросить о чём-то, телефон знаешь.
        Я пробормотала: «Спасибо, Василий Никифорович», и мы уехали.
        - Тебя куда? - спросил босс.
        Я сказала, что домой, и он отвёз.
        Как только мы приехали, на меня с расспросами накинулся Димка, ему вторил скакавший рядом Игорёк. Я молчала. Вылезла из машины и молча стояла, в ожидании, когда им надоест ко мне приставать.
        - Виктор Владимирович, что с ней? Где она вообще была? - поняв, что от меня добиться ответа нереально, муж повернулся к боссу.
        - В деревню уехала, вдоль речки гуляла. Захотела побыть одна. Устала, наверное. Ты не трогай её, Дим. Пусть отдохнёт. И скажи ей, что ближайшие два дня она выходная. Пусть отдыхает, гуляет, расслабляется. Главное не нагружайте её ничем. Хорошо? И Игорю не давай ей досаждать. Ей необходим отдых.
        - Вам не кажется, что странно она как-то себя ведёт?
        - Дмитрий, у неё стресс. Не трогай её, - голос босса заледенел.
        - Я понял. Лишь подумал, может, врача ей какого-нибудь пригласить?
        - Пока не надо. Если ближайшие дни лучше не станет, буду думать, - проговорил босс и ушёл.
        Я прошла в свои комнаты и, не раздеваясь, прям как была в измазанных джинсах, и достаточно грязной футболке легла на кровать.
        Димка, отправив Игорька под надзор Оксаны, вошёл следом, сел на край моей кровати. Потом негромко спросил:
        - Может хочешь ванну принять? Я всё подготовлю. Потом на руках отнесу, если захочешь.
        - Ванну? - задумчиво переспросила я.
        - Да, Алиночка. Тёплую ванну с водой, много воды с пеной или ароматными маслами какими-нибудь, и ты в неё ляжешь. Хочешь? Можно джакузи включить. Это пузырьки такие. Хочешь пузырьки?
        Мне начало казаться, что он готов начать объяснять и что такое вода, и что такое пузырьки, и вообще на пальцах объясняться, поэтому мрачно проронила:
        - Дим, я не свихнулась, и о чём ты говоришь, понимаю.
        Он с явным облегчением выдохнул и продолжил:
        - Так как насчёт ванны?
        - Никак. Не хочу.
        - А что хочешь? Покушать что-нибудь? Ты что-то сегодня ела?
        - Дим, не уподобляйся моей маме.
        - Алин, кушать надо. Я знаю, что когда ты нервничаешь, ты не ешь. А это неправильно. Давай я помогу тебе переодеться, потом одеялком укутаю. Потом что-нибудь вкусное принесу. Могу шоколадку, булочку или сок, или чай горячий. С лимончиком такой, корицей и гвоздикой. Ты ведь такой любишь. Давай, подумай, что хочется.
        Не дожидаясь моего ответа, он начал расстёгивать и стягивать с меня джинсы, потом достал из шкафа халат, я тем временем сняла футболку и нижнее бельё, надела халат и забравшись под одеяло, свернулась клубочком.
        Димка вновь сел рядом, начал молча гладить по волосам. Через некоторое время спросил:
        - Может, всё же чайку?
        - Хорошо. Сладкий и не очень горячий.
        - Сейчас всё будет, моя радость.
        Он напоил меня чаем, а потом я уснула.
        ***
        Проснулась я среди ночи сначала от приближающегося воя сирены, вскоре она смолка, а потом опять включилась и начала отдаляться. Раздосадовано повертевшись немного, я вновь провалилась в зыбкую пелену сновидений.
        Через какое-то время я проснулась вновь от того, что меня за плечо теребил Димка.
        - Алиночка, проснись, родная. Там Виктор Владимирович звонит, ты очень ему нужна, - проговорил он и пихнул мне в руки телефон.
        - Да, босс, слушаю, - сонно выдохнула я.
        - Алин, я очень-очень тебя прошу, можешь подъехать в реанимацию? Там Вадик сейчас за тобой приедет. Моя мама очень хочет с тобой поговорить, она при смерти.
        - Босс, у меня к ней ни малейших претензий. Надеюсь, и у неё ко мне тоже. Мой визит радости ей не принесёт. Гарантирую. Поэтому давай без меня. Хорошо?
        - Алин, она очень просит. Я тоже тебя прошу. Пожалуйста.
        - Босс, я приеду, не вопрос, но из этого ничего хорошего не выйдет. Поверь мне. Вспомни, что я никогда не ошибаюсь в таких ситуациях, и отмени распоряжение Вадику.
        - Алин, я готов к любому негативному развитию ситуации, но вот проигнорировать её эту просьбу не могу. Пожалуйста, не отказывай мне.
        - Хорошо. Подъеду.
        - Я очень тебе благодарен.
        Я оделась, вышла на улицу и как только Вадик подъехал, села в его машину.
        - Привет. Ты как? - спросил он меня.
        - Привет. Нормально. Не сердись, что угнала твою любимицу. Я постаралась аккуратно, пострадать не должна была.
        - Развела ты меня, конечно, как мальчишку. Я вышел и глазам не поверил. От тебя такого не ожидал точно.
        - Мне очень надо было уехать. Очень. Но если бы попросила, никто бы не отпустил. Извини, что так получилось. Не хотела ни разводить, ни обидеть. Все последствия постаралась минимизировать даже номер твоего телефона для связи у охраны оставила, мол, свяжитесь, если завтра за машиной не приедут.
        - Мы в тот же день её нашли. И я не сержусь на тебя. Когда там на речке увидел, и показалось, что утопилась ты, подумал… Даже словами не передать, что подумал, короче в голову пришло, что лучше бы ты расхреначила машину к чертям собачим, чем так. Потому что там подушки безопасности наверняка бы тебе жизнь спасли. Ты скажи, что случилось-то? Тебя обидел кто-то? Кузьмич что-то не то сказал? Так это не повод в речку лезть, он вообще мужик грубый. Но за тебя глотку всем перегрызёт, так и знай.
        - Я знаю. И к нему у меня ни малейших претензий. Вообще ни к кому, никаких. Считай мечту исполнила: побывать в деревне, где в детстве долго жила. Можно ведь в день рождения мечту исполнить?
        - Я видел, как ты её исполнила. Так что лапшу свою прибереги для других. Тебя обидел кто-то сильно, и ты явно счёты с жизнью свести хотела. Анна Яковлевна что-то сказанула тебе? Она может, это она лишь с виду старушка - божий одуванчик. А на деле не так проста, как кажется.
        - Давай оставим эту тему? Ты конечно можешь и на Анну Яковлевну думать, а можешь на инопланетян, к примеру, или ещё что-нибудь придумать, но обсуждать это я не хочу.
        - Красиво съехала. Ладно. Не вопрос, - проговорил Вадик и замолчал.
        В больнице меня встречали, и тут же провели к реанимации.
        Там меня ждал босс и сразу провёл внутрь. Анна Яковлевна лежала опутанная всякими проводами, трубками и старательно играла роль умирающего «лебедя». Для полноты картины лишь музыки Сен-Санса не хватало.
        Вы можете упрекнуть меня, что я не испытывала жалости к умирающей старушке, на что могу возразить, умирать она и не собиралась, да и Вселенная её к этому не подталкивала, Анна Яковлевна психосамотически старалась создать такое состояние, в котором её пожалеют и сделают всё, как она хочет.
        Я подошла к ней ближе, тихо проговорила:
        - Здравствуйте, Анна Яковлевна, Вы хотели меня видеть.
        - Алина, прости меня, пожалуйста. Христом Богом прошу, прости, не знала я, что Игорь не твой ребёнок. Прости меня. Вон кольцо лежит. Возьми, надень. И не держи зла.
        - Зла я не держу, Анна Яковлевна. И прощать мне Вас не за что. Каждый по себе судит. И за Ваши поступки Вам ответ не передо мной, а перед Богом держать. Перед ним и кайтесь. И что годной себя на роль судьи возомнили, и за свои собственные прегрешения тоже. А передо мной каяться не надо, для меня Ваше мнение незначимо абсолютно. Я Вас лишь о том, чтобы сына своего благословения не лишали попросила, но и на этом не настаиваю, это Вам самой решать. А вот кольцо не возьму, там такие Ваши пожелания на нём закрепились, что на руку его надеть это вообще головы не иметь. Хотите, сами носите, и их на собственной судьбе испытывайте, а не хотите в храм какой-нибудь к иконе пожертвуйте, вдруг отмолятся.
        - Ты что же на меня такое наговариваешь? Как ты можешь такие гадости человеку при смерти говорить?! Да чтобы язык у тебя отсох! Бог, он всё видит! Помяни моё слово, отплатит он тебе за всё твоё зло! Ох, отплатит! Я у тебя прощения попросила, а ты мне в ответ гадость такую! Вернётся всё к тебе, ой помяни моё слово, вернётся!
        - Всё ко всем возвращается, Анна Яковлевна. Согласна. И Бог всё видит. И каждому перед ним свой ответ держать. Это всё, что сказать хотели? Мне уйти можно? Или что-нибудь ещё выслушать надо?
        - Витенька, это что же она мне говорит такое? Как ты вообще допускаешь такое, Витенька?! У тебя мама при смерти, а ты позволяешь ей такое мне говорить! - Анна Яковлевна решила сменить тактику.
        - Всё, мам. Никто ничего тебе больше не скажет. Лежи, отдыхай, - ледяным тоном проговорил босс и вывел меня из реанимации.
        В коридоре я ожидала потока упреков, но вместо них, босс, обхватив меня за плечи, тихо с явной благодарностью, выдохнул в ухо:
        - Прости, что заставил всё это выслушать, но то, что сейчас увидел, мне было очень нужно.
        - Тебе для сведения, умрёт нескоро, года два-три минимум поживёт, но на психосоматике может устроить себе инсульт и частичную парализацию. Будь готов иметь в доме инвалида, если сейчас же не вернёшься к ней и срочно не выльешь на меня ведро помоев. Тогда она успокоится. Кстати, кольцо не заставляй надевать, там действительно негатива море, и не продавай, весь к тебе с деньгами вернётся. Лучше всего пожертвуй, но не кому-то, а как я уже сказала, в храм к иконе, чтобы никто не носил.
        - Можешь минут пять подождать здесь, а потом вместе со мной домой вернуться, или хочешь, чтобы Вадик немедленно домой отвёз?
        - Отпускай Вадика. Ты и так его задёргал. Кстати, у него есть жена? Как она терпит его постоянные отлучки?
        - Жены нет, не дождалась его когда-то девушка, поэтому теперь у него нескончаемая чреда подружек без обязательств с его стороны.
        - За деньги, как и у тебя?
        - Нет. Знакомится без посредников, берет на полное обеспечение, но хоть одна претензия со стороны партнерши, и она отправляется с вещами на выход. Самые длительные отношения были года три. Я уже подумывать начал, что попал Вадик в узы Гименея. Но нет. Год назад расстался. Сейчас уже четвёртая после той.
        - Заразу не боится подцепить при таком потоке?
        - Алин, у него всё по-простому: перед тем как съехаться, сам справочку приносит и партнёршу к врачу отправляет. Так что по этой части никаких сюрпризов у него не бывает. Как и у меня.
        - Скажи, а если бы я вдруг согласилась с тобой сексом заняться, меня тоже бы к врачу отправил?
        - Нет. С тобой я бы на любые сюрпризы был согласен. А вот тебе бы справочку о своём здоровье принёс. Кстати, если отвлечься от секса, скажи, что обидного моя мать в твоих словах услышала, что так сорвало её?
        - Что каждый по себе судит, и что она не авторитет для меня. Она их в своём мозгу продолжила и посчитала оскорблением.
        - А ты знаешь о том продолжении?
        - Без комментариев. Я чужим бельём не трясу.
        - Понял. Неприятно всё это, конечно, но ханжеством не страдаю, в отличие от неё. Ладно подожди чуть-чуть и поедем домой.
        Всю обратную дорогу домой, босс, севший рядом со мной на заднее сиденье, держал меня за руку и осторожно гладил пальцы. Я молчала, он тоже.
        Когда подъехали, он тихо попросил:
        - Можешь со мной посидеть, выпить? Мне очень надо.
        - Посидеть могу, пить не буду. Не в моём состоянии сейчас пить. Поэтому если не напряжёт, что пить буду чай или сок, сидеть рядом хоть до утра могу.
        - Спасибо тебе, моя радость. Пошли.
        Мы сидели в его гостиной, босс пил коньяк, практически не закусывая. Я не мешала, по опыту понимая, что иногда это помогает. Главное, чтобы в привычку не вошло, а вот разово снять стресс, почему бы и нет. Хотя, говорят, у того же Черчилля это было привычкой, и не спился ведь. Но не у всех такое здоровье и такие гены. Так что лучше не злоупотреблять всё-таки.
        Когда босс окончательно захмелел, он начал рассказывать про мать, про то каким авторитетом она была для него, как помогла с сыновьями на первых порах, и сетовать, что не понимает, как сейчас такое могло случиться.
        - Вот как, Алин? Как она так могла? Ведь я говорил ей, чем тебе обязан! Говорил!
        - Босс, любой человек, когда начинает терять какие-то привычные преференции не всегда ведёт себя разумно. Она почувствовала во мне угрозу и соперницу. До недавнего времени ты никого ей не противопоставлял и не сравнивал. Где-то там далеко и явно не значимо. Главная женщина семьи была она. А тут ты перестал её так воспринимать, я заслонила в твоём восприятии её. Более значимо стало моё мнение и мои советы, моё удобство и мои желания. А при этом кто я такая? Чужая жена, по её мнению, не обременённая моралью. Вот она и решила поставить меня на место, не понимая, что я ни на какое место не претендую по определению и не стремлюсь ни к чему. Мне ничего не надо ни от тебя, ни тем более от неё. Ни её уважение, ни её дружба. И её мнение обо мне меня не трогает.
        - Тогда почему сбежала? Плюнула бы на мнение маразматичной старушки и пропустила бы мимо ушей.
        - Она триггер нашла, она пригрозила тем, что лишит тебя своего благословения. Я ненавижу шантаж. Особенно, когда его за спиной используют. Она ведь не тебе в лицо это сказала. Она сказала мне это наедине. Другими словами, я восприняла это как ультиматум: не оставишь моего сына в покое, испорчу ему жизнь. Мне абсолютно не хотелось её тебе портить - раз. Потом я почувствовала, что она не остановится, и продолжит искать способ мне досадить, а я не хочу с ней конфликтовать - два. И ещё испугалась, что в ответ на её явный негатив навлеку на её голову проблемы, которые косвенно затронут тебя - три. Поэтому предпочла сбежать и возникший ответный негатив слить. Причём попутно и разочарование накрыло: я же ничего плохого лично ей не делала, старалась максимум уважения проявлять, но это вновь было расценено, как слабость и показатель того, что можно в открытую оскорбить, причём без всяких оснований, основываясь лишь на домыслах и личном опыте. Мерзким мне это показалось и захотелось уйти отсюда, совсем уйти.
        - Не уходи. Пожалуйста, не уходи, Алин. Тебя больше никто не посмеет оскорбить. Обещаю. И с ней тебе не надо будет ни общаться, ни вообще пересекаться. Она сюда не вернётся.
        - Мне этого не надо. Зачем ты так?
        - Как так? У неё начались проблемы со здоровьем, поэтому хороший реабилитационный центр, максимум комфорта и круглосуточный контроль медицинского персонала. Здесь я это обеспечить ей не в состоянии, поэтому профильное учреждение, где гарантирован безукоризненный уход, единственный выход. Захотела шантажировать здоровьем, не вопрос, её здоровьем отныне будут заниматься профессионалы. А я изредка буду навещать и контролировать. Идеальное решение, на мой взгляд.
        - Тебе больно от него. Я вижу.
        - Да, больно. Потому что сегодня я понял, что потерял любящую меня мать, осталась эгоистичная оболочка, которой я постараюсь создать хорошие условия дожития. Это больно осознать и принять, но необходимо.
        - Она не простит тебе этого.
        - Её право. Хочет доживать с обидой в душе, имеет право. Манипулировать мной я ей не позволю.
        - Главное, чтобы ты в душе себя виноватым при таком раскладе не посчитал. Она же максимум усилий приложит, чтобы чувством вины тебя всё же нагрузить.
        - Алин, какая вина? Она сама сделала свой выбор. Я предупредил. Даже дал шанс всё исправить. Но нет, впала в амбиции, и начала требования предъявлять. Со мной такие методы не работают. Не выношу такого. Есть специально обученный персонал, вот пусть ему амбиции свои и демонстрирует. Выслушают, пожалеют, по головке погладят, таблеточку дадут. И всё! Давай к этому вопросу не возвращаться.
        - Как скажешь, босс.
        - Вопрос задать могу?
        - Задавай.
        - Что ты всё же делала на реке и кто такой этот твой Золотце? Это он все эти аутодафе твоих обидчиков подстраивал?
        - Начну с конца. Золотце никаких катастроф и пожаров подстроить не в состоянии. Он как бы это тебе сказать, исключительно наблюдатель или соглядатай, иногда ещё и советчик, но не более. Ему поручили, сразу скажу, что не знаю кто поручил, и он не говорит, он сразу себя за хвост кусает, ты видел, за мной наблюдать и немного поддерживать ценными советами. С его точки зрения ценными. Я им следую не всегда. И не все они мне нравятся. Поэтому последнее время я его от себя гоняю. Это про Золотце. А на реке я пыталась измениться, перестроить свои настройки так сказать и уйти не туда, куда я ушла бы при другом раскладе. Золотцу это не понравилось. И он сделал всё, чтобы этого не допустить.
        - Сказать можешь, что значит перестроить настройки?
        Босс был уже сильно пьян, и я не сомневалась, что завтра он не вспомнит о том, что сейчас я ему говорю. Так почему бы не пооткровенничать и самой для себя не проговорить то, что гнетёт меня всё это время? Поэтому я пустилась в откровения.
        - Это значит, босс, что я начала ощущать силу своей стихии и решила от неё избавиться. Вот что это значит. Ощутила, что могу сейчас сделать всё, что пожелаю, и испугалась сама себя. Поэтому уехала и всю эту силу слила в нейтрализующую противоположную по своей сути стихию. Теперь снова ничего не могу, и меня это в общем-то радует.
        - Почему тебя радует отказ от силы?
        - Потому что я не разобралась из-за чего вообще изначально от неё отказалась. Очень непонятная история в которой лишь Золотце понимает суть происходящего, но ничего не скажет. Поэтому предпочитаю не торопиться, набрать больше информации и опрометчивых поступков не совершать. Что-то мне подсказывает, что ждут от меня именно их, и именно к ним подталкивают. С самого детства подталкивают.
        - Ты хочешь намекнуть, что и собака, и насильник в твоей жизни появились не случайно?
        - Очень похоже на то. Понимаешь, сначала мне не давали распрощаться с жизнью, а вот когда я немножко приспособилась, и уже вроде как начала эту жизнь ценить, тут они и появились, при этом с ними нельзя было справиться обычной силой. Меня явно провоцировали применить другую, но я не стала. Я в обоих случаях приложила максимум доступных мне усилий и смирилась с неизбежным. И вот тогда вмешалась сила извне, как бы показывая как надо защищаться, и что делать…
        - Моя мать рисковала угодить под раздачу?
        - Если честно, то да. Я увидела её суть и желание убрать её с моего пути накатило волной, но я сумела сдержаться. Убедила себя, что не стоит она моего внимания, но жить в таком окружении стало невыносимо тошно, и агрессию слить куда-то хотелось. Вот и сбежала от греха подальше.
        - Алинка, ты чудо, - босс схватил меня за руку и стал целовать пальцы, потом он полез обниматься и в какой-то момент, я железным тоном сказала, что мне пора домой, я очень устала, и ему тоже рекомендуется лечь спать.
        Спорить со мной он не стал, и я ушла.
        ГЛАВА 22
        ***
        На следующий день, как и ожидалось, босс о моих откровениях забыл. Помнил, что пошли мы посидеть поговорить и больше не помнил ничего. Несколько раз спросил не обидел ли меня чем-то невзначай, и когда я чуть ли не клятвенно сообщила, что ничем не обидел, наконец успокоился.
        Мать свою босс, как и говорил, отправил в реабилитационный центр на море, но вместо неё к нему скоро приехала погостить дочь со своим женихом.
        Они поселились в гостевом доме босса, где некогда ночевала я, и начали потихоньку устанавливать новые правила.
        Сначала была перекрыта калитка, но поскольку сыновья босса продолжили уже через охрану ходить к нам на территорию вместе с Джесси и играли в достаточно активные громкие игры вместе с Игорем, например, в мяч, сопровождая игры криками: «лови, кидай сюда, пасуй» и прочее, вскоре Оксана передала мне убедительную просьбу Ольги, так звали дочь босса, соблюдать тишину и не мешать соседям. После чего спросила, как ей реагировать.
        Я сказала, что сообщу ей через какое-то время, и позвонила боссу:
        - Виктор Владимирович, - ледяным тоном проговорила я, - не будете столь любезны и не выделите мне машину для переезда? Я с семьей, пока у Вас гости, переберусь в город, чтобы никому не мешать.
        - Не понял, - сказал босс.
        - Мне была передана просьба не мешать отдыхать Вашим гостям. Я хочу её удовлетворить. Поэтому прошу машину. У нас есть на фирме. Хотя, если с этим сложности, могу и обычное грузовое такси нанять.
        - Алин, забудь. Разберусь. Никто никаких претензий тебе больше не выскажет.
        - Виктор Владимирович, не надо ни с кем разбираться, дети действительно шумно играют. Зачем нервировать Ваших гостей? Мне проще пожить некоторое время в городе.
        - Шумят и мои дети тоже, насколько я понимаю. Им нравится у вас играть. Почему я должен ограничивать мальчишек? Я лучше ограничу гостей. Так что расслабься.
        - Зачем Вам портить отношения с дочерью? Я не хочу снова провоцировать конфликты в Вашей семье.
        - Алин, ничего ты не провоцируешь. Ты, как лакмусовая бумажка, показываешь внутреннюю сущность всех, кто с тобой сталкивается. Я тебе благодарен. Сейчас я очень надеюсь, что дочь меня услышит, и поведение поменяет. А если не услышит, попрошу на выход.
        - Поняла. Дело Ваше, босс, - проговорила я и пошла сообщать Оксане, что соседи больше к нам никаких претензий не имеют, поскольку дети играют днём и никаких законов о тишине не нарушают.
        Минут через пятнадцать у меня зазвонил телефон, и я, увидев вызов от босса, ответила:
        - Вся внимание, босс.
        - Алин, подойди к калитке, пожалуйста.
        Я не стала спорить и, сказав: «хорошо», отправилась к калитке.
        У открытой калитки стоял босс и миловидная, одетая в брючный костюм девушка с длинными волосами, затянутыми в высокий хвост на макушке.
        - Алин, хотел тебя познакомить с дочерью, это Ольга, - проговорил босс, - она очень хочет извиниться и пообещать что ни калитку запирать больше не станет, ни претензий высказывать.
        - Да, Алина Викторовна, - тут же с улыбкой кивнула девушка, - я не знала, извините. Папа мне всё объяснил и у меня никаких претензий.
        - Добрый день, очень приятно познакомиться, но Ваши извинения излишни, Ольга. Я очень хорошо осознаю, что ребёнок у меня с отклонениями и не всем приятна даже потенциальная возможность оказаться с ним на одной территории, да и шума, хоть и в разрешённые часы, но от него много. Так что я нисколько не протестую, что Вы перекрываете проход. А вот минимизировать шум вряд ли смогу, он и так под круглосуточным наблюдением и меньше, чем сейчас, шуметь вряд ли сможет.
        В это время из дома выбежал Игорёк и с криком: «Мамочка, как хорошо, что ты с дядей Витей разговариваешь, попроси его мой самолётик, если можно, вернуть, он за забор улетел, а Оксана не разрешила просить его достать», подбежал и, обняв, прижался ко мне.
        - Игорь, во-первых, когда ты запомнишь, что сначала надо здороваться? - начала я.
        - Здрасьте! Извини, мам. Забыл, - обернувшись к боссу и его дочери, проговорил Игорь, потом снова повернулся ко мне: - Так попросишь дядю Витю?
        - Во-вторых, кто разрешил тебе так называть Виктора Владимировича? - продолжила я.
        - Я, я разрешил, - вмешался босс, - пошли, Игорёк, посмотрим, куда улетел и где можно найти твой самолётик.
        Он протянул руку и Игорь, отлепившись от меня, радостно схватился за неё, проговорив: «Мамочка, мы быстро. Я только посмотрю и сразу вернусь».
        Я хотела возмутиться, но босс просительно поднял свободную руку:
        - Алин, прекрати дёргать ребёнка. Он ничего предосудительного не делает. Пошли, Игорь.
        Они ушли, а мы с Ольгой остались у калитки.
        - Он у Вас особенный, да? - осторожно спросила Ольга.
        - Он у меня с ментальными отклонениями, а не особенный. Но к счастью не агрессивен и относительно адекватен. Поэтому потенциальной опасности ни для кого не представляет.
        - Для мамы Вы странно о нём отзываетесь. Обычно все избегают слова отклонения, их теперь особенности называют.
        - Я не любительница приукрашивать действительность. Что есть, то есть. И я не вижу необходимости заменять устоявшиеся термины другими, обозначающими по сути тоже самое. Для меня всю жизнь «особенные» это были одарённые дети. Теперь этим термином ущербных начали называть. Если кому-то от этого легче, пожалуйста, но я привыкла смотреть правде в глаза. Мой ребёнок никакой не особенный. Он неполноценный. И моя задача эту неполноценность максимально скомпенсировать. Чем я и занимаюсь. Так что не стесняйтесь при мне называть вещи своими именами. Я к этому нормально отношусь.
        В это время к нам подошёл Дима, поздоровался и спросил:
        - Алин, Игоря не видела, не знаешь, куда он делся? Оксана в душ пошла, он со мной сидел, я буквально на секунду отвлёкся на телефонный звонок, и он сбежал куда-то.
        - Знаю. Сейчас вернётся, с Виктором Владимировичем пошёл улетевший у него днём через забор самолёт разыскивать. Кстати, познакомься, дочка Виктора Владимировича, Ольга. А это мой муж, Дмитрий.
        - Очень приятно, - Дима с улыбкой кивнул Ольге и вновь повернулся ко мне: - Вот сдался ему этот самолёт. Пообещал же, что новый куплю, но нет, там видите ли солдатик в нём летал и бросить его он не может. Ночью он простудится, заболеет, и погибнет при исполнении. И Оксану достал, и меня. Теперь решил Виктора Владимировича озадачить. Это ты поспособствовала его этим нагрузить?
        - Дмитрий, нет, папа сам вызвался. Ваша жена не причём. А это, кстати, очень гуманно не бросить попавшего в беду солдатика. Надеюсь, его сейчас найдут и спасательная операция удачно завершится.
        В это время с воплем: «Мама, мы его нашли!» ко мне подбежал Игорь держа в руках самолётик и солдатика и начал радостно прыгать вокруг меня, выкрикивая: «Нашли! Нашли! Нашли!»
        - Это замечательно, что нашли. Но может ты не будешь так орать? - поймав его за плечо и наклонившись к самому его уху, прошептала я.
        Он сразу испуганно сжался и закивал:
        - Мамочка, я больше не буду.
        - Алин, ты опять ругаешь ребёнка? Вот что ты ему сказала, что он аж с лица спал? - к нам подошёл босс.
        - Попросила не орать, - усмехнулась я.
        - Он рад. Мы спасли его сержанта взвода. Почему он не может радостно поорать по этому поводу? Мы знаешь, как орали, если кого-то из окружения вывести удавалось? Раз в сто громче.
        - В таком случае, я счастлива, что не на службе, и никто не орёт рядом со мной в сто раз громче, - иронично усмехнулась я. - Ладно, Виктор Владимирович, спасибо за содействие и спасение особо ценного солдатика. Пойдём мы с Вашего разрешения, разрешите откланяться.
        - А вот не разрешу. Дмитрий, можно похищу Вашу супругу ненадолго? Мы пока самолёт искали, мне мысль одна насчёт завтрашних торгов пришла, было бы неплохо обсудить.
        - Босс, Вы же в курсе наших сложностей. Уложу Игоря и хоть всю ночь готова обсуждать, но заставить Димку выслушивать истерику Игоря, это очень жестокое требование с Вашей стороны. Поэтому через час могу подойти, но не раньше.
        - Игорь, - Димка присел на корточки перед племянником, - может сегодня отпустим маму? Она раньше уйдет и раньше вернётся отдыхать. Давай отпустим. Она же рядом. И никуда не уезжает. Ты ведь сможешь сегодня уснуть один? Вернее не один, с тобой я посижу и Оксана, если захочешь.
        - Дядь Дим, а солдатика можно с собой в кровать будет взять?
        - Можно.
        - Мам, тогда иди, только ты ведь вернёшься потом? - Игорь с надеждой посмотрел на меня.
        - Игорь, как я могу не вернуться? Конечно вернусь. Зайду, поцелую тебя. И если ты будешь уже к этому времени спать, то мы в выходные съездим, куда захочешь.
        - В зоопарк хочу.
        - Значит, в зоопарк съездим, - согласилась я.
        - А меня в зоопарк возьмёте? - улыбаясь, спросил босс.
        - Да, дядь Вить! Обязательно возьмём! Мы ведь возьмём, мам?
        - Кого хочешь, того и возьмём.
        - Возьмём, дядь Вить! Иди, мам. Я сам с дядей Димой лягу. А Оксана пусть не приходит. Ладно?
        - Не придёт, - кивнул ему Димка и, подмигнув мне, мол, вот как он классно племянника уломал, увёл в дом.
        - По-моему, вы с Димой на правильном пути, - проговорил босс. - Если сможете и дальше потихоньку его отвлекать и перенастраивать, он перестанет так в тебе нуждаться.
        - Босс, пообещать, не сделать. Девяносто пять из ста, что через два часа Димка мне позвонит и спросит, не против ли я, что он даст ему снотворное. Я скажу, что против, и пойду его укладывать. Ты ведь в курсе, что он его на снотворном держал, когда я уехала? Эффект был неплохой, но это не вариант, подсаживать на снотворное ребёнка.
        - Но пять процентов есть же? Значит, надо пробовать. Не получится, через два часа пойдёшь укладывать сама. А на ближайшие два часа выбрось проблему из головы, лучше скажи как отнесёшься, если предложу весь пакет акций завтра выкупить и дополнительно в развитие предприятия вложиться?
        - Это на тебя так солдатик подействовал? Нельзя бросать людей в беде? Я не готова поддержать, пока один звонок не сделаю. Пошли, по дороге позвоню.
        Я позвонила владельцу предприятия, мы уже пересекались с ним, поскольку он задолжал нам больше всех. Представилась и предложила не выставлять предприятие на торги для покрытия долговых обязательств, а перепродать мне на условиях погашения всех долгов и значительной суммы сверху. Он отказал мне, мотивируя, что на торгах надеется получить больше. Я ответила, что поняла и отключилась. Мы прошли все вместе в беседку и сели.
        Оля никуда не ушла, и я поняла, что босс намеренно начал вводить дочь в курс происходящего. После этого повернулась к нему и сообщила, что завтра на торги предлагаю не выходить, а я опубликую предложение о наборе персонала на прежних условиях, но уже в свою структуру.
        - И куда их денешь? Зачем они тебе, если на торги передумала выходить?
        - Я перекуплю потом весь пакет. Его по частям сейчас раздробят лишь бы долги покрыть. Никто не рискнёт целиком выкупать. Невыгодно, да и мы не пустим конкурентов на рынок. Поэтому все растащат, а потом я потихонечку соберу. Мне дешевле это обойдётся примерно на сумму предложенного ему мной вознаграждения. Не захотел по хорошему, наплевал на своих людей, будет по плохому. И я ещё в прибыли останусь, да и от балласта при переоформление договоров избавиться смогу. Выгода всестороння и ко мне ни у кого никаких претензий.
        - Я не понял, почему ты, а не мы? Всё предприятие под себя забрать хочешь?
        - На этапе переоформления, да. Это риски. Их готова взять на себя. Как только всё устаканится, ты получишь половину, босс. Можешь не волноваться, прибыльный бизнес из-под носа не уведу.
        - Ты понимаешь, что всем рисковать будешь?
        - Если прогорю, тебе по дешёвке все активы солью и с долгами рассчитаюсь. Так что не такой уж большой риск. В долговую тюрьму точно не сяду.
        - А они есть? Я не слышал что-то.
        - Если нет, то ещё лучше. Значит, точно там не окажусь.
        - Твою задумку понял, но категорически не согласен. Если не возьмёшь в долю с самого начала, чтобы все расходы пополам, выйду на торги один без тебя.
        - Какой тебе резон вешать на себя половину расходов? Не веришь, что на заключительном этапе акции разделю?
        - Алинка, я верю тебе безоговорочно, но ты ведь знаешь мои принципы: кто не рисковал, тот и на дивиденды не претендует. Так что или в тандеме играем с самого начала, либо сепарируешься и играешь одна.
        - Босс, ты диктатор! Это нечестно!
        - Оль, вот ты, как сторонний наблюдатель, скажи, честно заставить рисковать одного, а прибыль пополам поделить?
        - Пап, я не особо вникла. Алина Викторовна тебе предлагает не рисковать, а ты не хочешь?
        - Именно. Она предлагает, что рискуя лишь своим капиталом очень выгодную сделку реализует, а когда всё у неё получится, прибыль она разделит.
        - А без твоей поддержки, она может её реализовать?
        - Если завтра не выйду на торги, то сможет.
        - Значит, она хочет купить будущей прибылью твоё решение на них не выходить. Это логично. Она предлагает компенсировать упущенную выгоду.
        - Вот что значит современное поколение. Компенсация упущенной выгоды, это мощно. Твою точку зрения я понял, Оль. Только сам я так не играю. И ты знаешь это, Алин. Персонал можешь нанять сама, а собирать акции потом я буду.
        - Тебе их не продадут по той цене, что мне, босс. Как только кто-то узнает, что ими заинтересовался ты, они взлетят в цене. Тут игра именно на том, что тебе они и даром не сдались. А вот я рискнуть решила, причём за твоей спиной. Дорого не куплю, но чуть дороже номинала самое то. А вот когда всё соберу, то пожалуй даже пятьдесят один процент тебе отдам. Контрольный пакет акций у тебя значительно поднимет их рейтинг.
        - Пап, а Алина Викторовна твой партнёр или сотрудник? Почему она тебя боссом зовёт?
        - Алина мой партнёр, но по совместительству и директор моего головного офиса. И ей нравится так меня называть, намекая, что я её нанял и заключил с ней договор. Ну и я этим периодически пользуюсь, особенно в рабочие часы офиса заставляя выполнять определённые поручения.
        - Пап, а я могу узнать, зачем она согласилась директором твоей фирмы быть, если она партнёр?
        - Алин, ты зачем согласилась быть директором? - босс повернулся ко мне.
        - Ой, босс, я уже не помню, но по-моему, ты отказался меня уборщицей брать, и мне пришлось согласиться быть директором.
        - Уборщицей? Пап, Алина Викторовна шутит?
        - Алинка, вот что ты за чертовка такая? Неужели до смерти припоминать мне это будешь? - скривился босс, после чего продолжил: - Алина Викторовна, Оль, не шутит, а издевается надо мной. Я немного неаккуратно пошутил с ней на заре нашего знакомства. Бывает у меня такое. И она припоминает мне это до сих пор. Так что ты поаккуратнее с нею, она злопамятна, как не знаю даже кто.
        - Не, босс, я не злопамятная, просто злая и память у меня хорошая, - проговорила я известный анекдот и первая начала смеяться.
        - Алин, ты это мне рассказывать будешь, про то какая ты злая? Мне?
        - Пап, ты что на полном серьезе так пошутил, что предложил Алине Викторовне уборщицей быть?
        - Ещё одна. Да, глупо пошутил и стыдно мне до сих пор. Кстати, Оль, вот догадаться сможешь, почему мне стыдно?
        - Я так понимаю, исходя из слов Алины Викторовны, она согласилась?
        - Да, Оль, - босс тяжело вздохнул, - твой отец поступил отвратно, зная, что женщина попала в очень серьезные долговые обязательства я решил её проверить. Вот ты бы как на такое предложение прореагировала?
        - Я бы однозначно обиделась, пап. Без вариантов.
        - Оль, я не могла обижаться, мне очень деньги были нужны. Тут не до обид, - покачала я головой. - Да не особо приятно, что твои способности так оценили, но времена разные бывают. На кону стояла чужая жизнь. Кстати, моя прапрабабушка, когда-то имела дворец и штат прислуги, а потом вынуждена была наниматься полы мыть в квартирах комиссаров, чтобы спасти от голода своих детей, и если бы не мыла, я бы точно не родилась. Я подумала, что это родовая карма у меня такая. Если она смогла, то чем я хуже?
        - Алин, а почему я про твою прапрабабушку ничего не знаю? - тут же поинтересовался босс.
        - Плохо досье собирал, - усмехнулась я. - Поэтому и не знаешь.
        - Подожди… ты четвёртое поколение выходит, и судя по фамилии твоего прадеда ты у нас элитная дворянка? Так?
        - Отстань, босс. Ненавижу это: воссоздайте свой родовой герб и примкните в клуб избранных. Мне не надо никуда примыкать, я без претензий и предками не кичусь.
        - А что плохого? Это лучше, чем «Иваны не помнящие родства».
        - Босс, у каждого свои заморочки. Можешь каким угодно Иваном меня обзывать, я считаю, что человек ценен не родством, а тем что сам по себе представляет. Без блата, протекций и чужих денег. Хотя деньги это вообще всё тлен. Сегодня есть, завтра могут и не быть. Ты знаешь, я хоть сейчас всё раздам и уйду. Надоело всё до чёртиков.
        - Я тебе уйду. Я тебе уйду. Никуда ты не уйдёшь. У тебя обязательства. Кто десять минут назад хотел новый бизнес-проект реализовывать?
        - Ладно, вот разберусь с персоналом этого чудика, пристрою достойных и уеду на Тибет.
        - По первому пункту возражений нет, мне самому как-то не по себе стало, что такое количество высококлассных спецов на улице окажется. С твоим Игорьком солдатика искал, он выпал из самолёта, смотрю, как он переживает, и думаю, чёрт, до чего же мы все очерствели по жизни. Он ответственность перед игрушкой ощущает, а тут толпа народу на бирже труда, практически без предупреждения. Ты кстати, разозлилась, что он их лишил шанса продолжить работу?
        - Да, босс. Если всё выгорит, и ты мне поможешь, я его вообще без копейки денег оставлю. Есть одна идея… правда, пока о ней рано.
        - Потом озвучь. Поддержу. А вот насчёт Тибета, мне эта идея не по душе. С чего вдруг туда поехать решила?
        - Там место силы. Уеду, на меня снизойдёт просветление, я окунусь в нирвану и познаю блаженство.
        - Насколько я знаю, места силы есть и у нас. Тибет эта чуждая нашему менталитету религия.
        - Босс, давай без теологических наездов. Религия вообще дело больше политическое, чем духовное. И у меня к религии очень своеобразное отношение. Поэтому давай не будем углубляться.
        - Ладно, углубляться не будем. Сменим тему. У меня к тебе просьба. Я Ольгу потому и не отправил ещё погулять. Возьми её к себе на личную стажировку.
        - Я?! Босс, фирма твоя, а не моя. Контрольный пакет акций у тебя. Назначай дочь на любую должность, я не возражаю.
        - Я знаю, как ты умеешь не возражать. Акции стопочкой мне на стол и заявление тоже, а сама на Тибет. Нет, Алина Викторовна. Месяц с ней работаешь, потом озвучиваешь своё решение. Все дипломы и прочую лабуду она тебе покажет, образование вроде неплохое у неё, но не профильное абсолютно. Именно поэтому выяснить в чём действительно моя девочка сильна, я прошу тебя.
        - Босс, ты головой ударился? Какого чёрта? Стресс Ольге устроишь, мне. Отдай ей любое направление. Рекламу, например. Пусть развлекается. Даже если просадка по итогом пойдёт, не катастрофично, а если ей понравится и вытянет, то мы все в плюсе. А со мной в связке не надо. Я жёсткая стерва, со мной сложно работать. Меня терпят с трудом. Поэтому какая личная стажировка?
        - Я очень тебя удивлю, если скажу, что на фирме тебя любят гораздо больше меня?
        - Ну по сравнению с тобой оно конечно. Ты бы меня ещё с диктатором каким-нибудь вроде Пиночета сравнил. Тогда вообще фея-крестная не иначе.
        - Хорошо ты меня сравнила с Пиночетом. Спасибо.
        - С Пиночетом к своему счастью не пересекалась, а при тебе, босс, если по правде, то многие даже лишний раз вздохнуть боятся. Мне стоит лишь твоё имя отчество произнести и волшебным образом всё сразу делается. Так что если из двух зол выбирать, то я поменьше вроде как на вид. Но это пока мне хвост не защемили, и ты лучше всех это знаешь. Поэтому не нервируй собственного ребёнка. Делай её руководителем направления и под собственный контроль бери. Я не при делах.
        - Кто пять минут назад сказал, что уважает тех, кто без блата и родства что-то из себя представляет? Вот возьми Олю, забыв про её родство, и проверь, представляет она что-то из себя или нет. Дай ей шанс заслужить и твоё, и моё уважение.
        - Вот ведь тысячу раз себе говорила, что язык мой враг. Что стоило помолчать… доведёшь ты меня, босс. Буду молчать и с тобой не разговаривать.
        - Ну так что?
        - Оля, - я повернулась к дочери босса, - скажите мне честно, Вы о чём папу просили?
        - Я просила с работой помочь.
        - Что подразумевалось под словосочетанием «помочь с работой»? Денежная должность не сильно напрягающая объемом работы или что-то иное? Если первое, то могу предложить должность консультант-референт. Можно в офисе не появляться, и вообще ничего не делать. Зарплата на усмотрение папы. Я поддержу любую.
        - Алина! - начал босс, но я не дала.
        - Виктор Владимирович, я не с Вами разговариваю! Имейте терпение выслушать до конца и не вмешиваться! Иначе я вообще разговаривать с Вами не буду! - громовым голосом рявкнула я и повернулась к своей собеседнице: - Итак, Оль, какие у Вас мысли по этому поводу?
        - Я не знаю, - пожала она плечами.
        - А кто может знать? У кого мне надо поинтересоваться?
        - Никто, наверное. Но я просто не знаю, что Вам отвечать. У меня неплохое образование, я закончила Оксфорд, свободный английский язык, но в бизнесе я пока не разбираюсь, и в рекламе, кстати, тоже.
        - А спецификация какая?
        - Гуманитарные науки.
        - Сразу все?
        - Да, такой курс.
        - Социология была?
        - Это да, это было.
        - А психология?
        - Углублённой и как отдельный курс не было.
        - Ясно. Обо всём и ни о чём. Интересное образование. А по жизни, что Вам нравится, Ольга?
        - Я не знаю. Трудно так сказать. Учиться нравилось.
        - Анализировать, собирать информацию, сводить её, нравится?
        - Не особо. Это с бумагами работа. Я её не очень люблю.
        - Вам нравится с людьми работать? Опрашивать, убеждать в чём-то, доказывать преимущества того или иного варианта.
        - Нет, это мне тоже не особо нравится.
        - Босс, в таком случае, я пасс. Здесь без вариантов, просто деньги твоей дочке, потому что она дочка. Она не хочет, цели не видит, её интересует лишь зарплата. Вот зарплату ей и плати. Я пошла. Мне не хватало только делать вид, что работу она какую-то выполняет.
        - Алин, я не прошу делать вид. Я прошу поручать и спрашивать.
        - Сам! Сам поручай и сам спрашивай. Ты ведь прекрасно понимаешь, что для того, чтобы поручить, надо объяснить, как это сделать. А Ольга явно не горит желанием вникать, осваивать и усердно трудиться. Ей нужна зарплата, а не работа. Я не против, босс. Дети, это прекрасно. Им надо помогать. Только не надо пытаться их в этом возрасте перевоспитывать. И из меня воспитатель отвратительный. Ты не по адресу.
        - Алина Викторовна, вот почему Вы обо мне так? - Ольга обиженно нахмурилась, - я не говорила, что хочу лишь деньги получать. Я просто не понимаю, в чём состоит Ваша с папой работа, и что я могу делать. Но я готова стараться, осваивать и прикладывать усилия. Давайте Вы попробуете со мной поработать, хотя бы неделю. А вот если Вы будете недовольны, то я больше не буду проситься к папе на работу. Я не хочу сидеть и получать деньги лишь потому, что я дочь босса. Я уважать себя не буду, если мне так зарплату будут платить.
        - Вот это другой расклад. Наверное, этих слов и ждала. На таких условиях готова попробовать, но учти в рабочее время никаких «папа», исключительно Виктор Владимирович. Узнает кто-то от тебя, что ты его дочь или попробуешь этим козырять, лично я работать с тобой откажусь. Догадываться могут, иметь от тебя подтверждения - нет. Такой расклад устраивает?
        - Да, хорошо, - кивнула Ольга.
        - Тогда так, босс, предоставь ей кабинет на втором этаже и мне выделенку с ней поставь. Как с Борисом. Чтобы я трубочку подняла и ей всё сказала. Ну и прямой выход с моего компьютера на её, чтобы напрямую отсматривать и править могла её документы.
        - Место в опен спейсе будет, безопасников про выделенку и открытие линий предупрежу. Остальное сама, Алин. У тебя полномочий не меньше.
        - Вот ты вредный, босс. Машину хоть выделишь или мне на своей её возить?
        - Ты что только что сказала? Чтобы никто о нашем родстве не догадывался. Вот пусть каршерингом пользуется. Права у неё есть.
        - Босс, что-то прям вот такой вредности, я от тебя не ожидала абсолютно.
        - Какая вредность, Алин? Вот какая? Я оплатил обучение то, какое она хотела. При этом предупреждал, что перспектив не вижу. Она упёрлась - хочу. Ладно, не вопрос, но потом сама. А сейчас что? «Я попробовала сама: интересных предложений нет. В квартире жить не хочу, хочу с тобой, поскольку квартира маленькая, обслуживающего персонала нет». Так заработай на него, дорогая. И на устраивающую тебя квартиру и на обслуживающий персонал. Я тут причём? Почему я должен всё на блюдечке с каёмочкой подать?
        - Босс, момент. Есть одно очень хорошее правило: не хочешь помогать, не помогай. А вот упрекать помощью не надо. Оплатил обучение, пустил жить, уже сделал, значит никаких упрёков. Не хочешь помогать в большем объёме - имеешь право, но припоминать то, в чём помог, не продуктивно. Мог проще сказать: у меня есть основания для такого решения. Оно моё, обсуждению не подлежит, оценивать можешь как угодно, и я сразу заткнусь.
        - Ну что, умыла здорово. Но я ведь тебе припомню.
        - Да не вопрос, босс. Припоминай сколько угодно. Сильно достанешь, плюну на всё и уйду. Ты же знаешь.
        - Вот какая же ты чертовка. Как тебя Дмитрий терпит?
        - Сама удивляюсь. Но как-то терпит. А вот и он, лёгок на помине, - я достала телефон и приняла вызов мужа: - Да, Дим, слушаю. Нет, не надо, сейчас приду.
        - Обещать не значит жениться? - с усмешкой осведомился босс.
        - Именно. Не получается у него. Лежит плачет. Пошла утешать.
        - Вернёшься?
        - Да вроде всё уже обсудили. Давай до завтра? Кстати, поскольку тебе завтра с утра в мэрию, я попозже приеду. Ладно? И Олю захватить могу, скинь мне её телефон, перед выездом ей позвоню. По дороге поговорим по поводу возможных обязанностей.
        - Договорились, - проговорил бос, и я ушла.
        ГЛАВА 23
        ***
        На следующий день, я захватила Олю, но поговорить в дороге нам не удалось. Позвонил Борис, и огорошил меня информацией, что у нас пропущены сроки лицензирования по ряду работ. Минут пять я орала на него и грозила всеми карами небесными, потом велела искать субподрядчиков на время получения новых лицензий, а сама стала звонить тому, кто мог решить вопрос со срочным их получением. Мне обещали всё сделать в течении трёх дней, но это всё равно было много. Мы попадали на значительные убытки. Позвонил Борис, озвучил услуги субподрядчиков в сутки, и мне дурно стало. Но потом в голову пришла идея, как можно выкрутиться.
        Приехали в офис, и я сразу пошла к Борису, сначала рассказала план, услышала, что я гений, потом спросила, кто сроки пропустил. Он начал мяться, говорить, что это он виноват, готов на любые санкции и прочее.
        - Борь, или ты мне говоришь всё по-честному, или я разбираюсь сама и будет ещё хуже. Ты ведь меня знаешь, - сказала я, глядя ему в глаза.
        После чего Борька признался, что сделал начальником направления молоденькую девочку без профильного образования, а та не смогла выстроить иерархию с подчинёнными и её элементарно подставили, не сообщив заранее об истечении сороков.
        - Твоя любовница? - в лоб спросила я.
        Борька отчаянно замотал головой:
        - Нет, Алина Викторовна! Просто знающая ответственная девушка, но если честно, мне нравится.
        - Расклад поняла. Сейчас разберёмся. Как её зовут? Кстати, почему я не в курсе назначения?
        - Так я докладывал. Нина зовут. Вы сказали под твою ответственность. И подписали назначение.
        - Да, точно. Это, когда с французами поставка сорвалась. Нашёл ведь время подсунуть кадровый вопрос. Умный ты, Борька, но дурак. Тебе при раскладе, что она тонкостей не знает, проще было вакансию дополнительную ввести, распределить чётко обязанности и дать ей хоть полгода в этом повариться. А ты рисонуться решил. Ладно, давай, вызывай её сюда. У тебя с ней поговорю. Кстати, забыла представить, - я указала на Ольгу, - моя референт. Зовут Ольга. Будет мне помогать. Сейчас с Ниной твоей разберёмся и обустроишь уже мою протеже в опен спейсе, так чтобы мешали ей по минимуму, и со мной прямая связь была.
        - Очень приятно, Ольга, я Борис. Ко мне на ты можно. Кстати, Алина Викторовна, а может ей кабинет, который освободили от архива, дать?
        - Пока не надо. Босс на меня взъелся и сказал только так. Ты знаешь, с ним спорить себе дороже. Поэтому делай, как сказала, и Нину твою зови. Её по отчеству как зовут?
        - Нина Алексеевна.
        - Поняла. Зови и ещё её должностные обязанности мне распечатай, пожалуйста.
        - Хорошо, - сказал Борька и, отправив документ на печать, взялся за телефон: - Нина, зайдите ко мне, пожалуйста.
        Через пять минут в кабинет постучали и вошла заплаканная красивая девушка, пролепетавшая:
        - Здравствуйте, Борис Андреевич, - потом увидела меня и Ольгу и испуганно добавила: - Алина Викторовна, здравствуйте. Здравствуйте.
        - Здравствуйте, Нина Алексеевна. Я попросила Бориса Андреевича Вас вызвать, потому что мне непонятны некоторые моменты Вашей деятельности. Вы вообще вот этот документ читали или подписали, не читая? - я показала девушке должностную инструкцию, которую перед этим сама уже пробежала глазами.
        - Да, конечно, Алина Викторовна. Читала, - кивнула Нина.
        - Вы понимаете, что это основной документ, регламентирующий Ваши обязанности? Права, конечно, тоже, но меня сейчас именно Ваши обязанности интересуют. Вы вот эту строчку видели? Вот эту!
        Я пальцем ткнула в документ и передала его стоящей рядом со мной девушке.
        Она взяла, прочла, кивнула. Мол, да, видела.
        - Тогда следующий вопрос: почему за четыре месяца работы Вы не удосужились сделать сводную таблицу всех сроков, по всем лицензиям? Вы обязаны это отслеживать! Обязаны! Я ночью могу Вам позвонить, и Вы должны мне отрапортовать, когда истекают какие сроки! На память! Потому что это основное! Держать весь процесс под контролем. Не конкретное сопровождение актов, а видение всего объёма работы. А Вы, насколько я понимаю, не в курсе этого абсолютно. Вот когда ближайшие сроки после этих? Не знаете?! А почему не знаете? Вы чем на работе занимаетесь? Чай пьёте?! Значит так! У Вас неделя! За эту неделю Вы изучаете свои должностные инструкции и составляете чёткий план своей работы. Делаете сводки по всем значимым позициям и всё это учите наизусть! Чтобы ночью, спросонок Вы любой срок могли вспомнить. Через неделю мы встречаемся, и если Вы не сможете мне ответить хоть на один вопрос, относящийся к Вашим должностным обязанностям, пеняйте на себя. Я дважды никого не предупреждаю. Своё единственное предупреждение о несоответствии занимаемой должности сейчас Вы получили. Оформлять его не буду. И если Вы сделаете
выводы, то последствий оно иметь не будет тоже. А вот если не сделаете, будем разбираться. На этом всё. Вопросы ещё есть? Нет? Тогда свободны.
        Нина пролепетала: «Спасибо, Алина Викторовна, я всё поняла» и вышла из кабинета.
        А я повернулась к Борису:
        - Хочешь ей помочь, через пару дней вызови и посмотри, что подготовила. В начале следующей недели можешь сам погонять по всем пунктам, потому что раньше следующего вторника или среды мне некогда будет. Валить её, конечно, не буду, но такого разгильдяйства не потерплю. Понял?
        - Да, Алина Викторовна. Спасибо Вам большое. Я очень Вам благодарен. Всё сделаю.
        - Тогда Ольгу оставляю сейчас на тебя, займись ею, а мне надо в отдел кадров, хочу выделить собственную структуру, как дочернее предприятие под мой уставной капитал. Надо обмозговать как это лучше сделать.
        - У Вас торги сегодня. Вы о них не забыли, Алина Викторовна?
        - Мы не выходим на них. С боссом всё обговорила.
        - Вы сольёте весь персонал, а там неплохие специалисты. Всё ведь раздробят без нас и распродадут. Люди на улице останутся.
        - Я под этот персонал и делаю свою структуру, Борь. Не волнуйся. Достойных без куска хлеба не оставлю. Кстати, потом дам доступ к базе сотрудников, сможешь подумать, кого сюда перевести хочешь. Обсудим.
        - Это временная мера?
        - Будешь языком трепать, будет временная.
        - Понял, не дурак. Нем как рыба. А Ольга молчать будет? С ней, кстати, договор уже заключен?
        - Ты за себя отвечай, Борь. Ольга это моя зона ответственности, и мои риски. Не будет молчать, значит, подведёт меня под банкротство, и я это прекрасно осознаю, не умственно отсталая пока. Всё. Работай. Я пошла.
        - Если вопросы появятся, связаться могу, Алина Викторовна?
        - Всенепременно, я в доступе двадцать четыре на семь. Ты же знаешь.
        До обеда про Ольгу я не вспоминала, потому что было некогда. В обед позвонил босс и спросил где я, я ответила, что бегаю по офису как взмыленная лошадь. Он сказал, чтобы срочно шла в кабинет, я всё бросила, примчалась, а оказалось, он заказал из ресторана еду и хочет со мной пообедать.
        Я ему сообщила, что он больной на всю голову, и есть мне некогда. Тогда он запер кабинет и сказал, что не выпустит, пока я не поем. Пришлось поесть, заодно выслушала все новости о том, как он в мэрию съездил, а заодно и сама рассказала про лицензии, про то как решила проблему и про пассию Бориса, которую взяла на личный контроль.
        - Пассия говоришь? А я видел, что он Ольгу в ближайшее кафе повёл.
        - А как это связано? Я попросила его всё ей показать и обустроить. Он косяк свой передо мной пытается отработать. Вот и повел на обед мою протеже. Да и у неё жених, насколько я знаю.
        - Там такой жених у Ольги, взглянуть и плакать. Художник непризнанный, с амбициями высотой с небоскрёб. Любитель выпить нахаляву и желающий за мой счёт организовать персональную выставку с рекламой и банкетом для нужных людей, чтобы его наконец-то признали. Был послан некоторое время назад, обиделся и уехал. Потом, правда, вернулся, и уже пару дней в депрессии из-за жестокости этого мира и меня лично. Он, понимаешь, шедевры рисует, а я платить за них не хочу. Это из-за него Оля пыталась на тебя наезжать. Он видите ли творить не может, когда нет абсолютной тишины. При этом жить в её квартире, двушку я ей неплохую в центре купил, он тоже не хочет, ему единение с природой необходимо, а не пыль улиц. Но на деле проще, у меня круглосуточный полный пансион и доступ к алкоголю, причём хорошему. Этот деятель чуть ли не по две бутылки ежедневно выпивает, а там такого нет. Так что, надеюсь, Оле скоро надоест видеть эту пьяную физиономию, и она его пошлёт.
        - За чей счёт живёт-то?
        - За Олин, конечно. А она за мой. Мне это надоело, особенно её рассуждения: «А вдруг он гений? Многих гениев при жизни не признавали». Посоветовал ей положить жизнь и выяснить так ли это, но только свою, а не мою. Лично я гениальности не вижу и содержать богемного тунеядца и пустозвона не намерен. Старт конкретно ей я дал неплохой, дальше сама-сама. Если же рассчитывает на мою помощь, то исключительно на моих условиях и по моим правилам.
        - Этот представитель богемы ещё у тебя?
        - Да. Причём распорядился алкоголь ему приносить без ограничений. Пусть пьёт, сколько хочет, а Ольга посмотрит как выглядят те, кто контролировать себя не может.
        - Босс, лишь один вопрос, но очень щепетильный. Вопросы контрацепции с таким индивидуумом твоя дочь хорошо контролирует?
        - Ты предлагаешь мне спросить её об этом?
        - А кому? Не мне же её об этом спрашивать? Ты меня, на откровенность разводил, а родную дочь стесняешься. Ты понимаешь, что если она от него залетит, то рискует больного ребёнка получить? Я уж молчу о том, что содержать ты её пожизненно будешь, поскольку кроме тебя некому будет, так ещё и проблемы со здоровьем у внука твоего быть могут.
        - А почему не внучки?
        - Не знаю почему. Что в голову пришло, то и ляпнула. Может и внучки. Одним словом поговори. Я очень настоятельно тебе рекомендую поговорить с ней.
        - Алин, был бы сын, поговорил бы. А с ней, вот не могу и всё.
        - Дело твоё. «Не моги» дальше.
        - А давай, ты поговоришь.
        - А давай, не буду. Кто я ей? Вот кто? Как я ей скажу, что знаю, что её избранник пьёт? Откуда знаю? Это не моё дело!
        - Алин, ну пожалуйста. Предупреди её. Не послушает, дело её. Но предупреди, пожалуйста.
        Когда босс начинал так просить, отказать я ему не могла и в результате пообещала поговорить.
        Вечером, когда мы с Олей вернулись домой, я её отвела в сторонку и сказала, что чувствую себя ужасно, она может меня послать, и это будет справедливо, но я пообещала её отцу, что скажу одну вещь. И спросила разрешения.
        - Конечно говорите, Алина Викторовна.
        - Значит так, все люди взрослые, все информацией сейчас владеют в полном объёме, и ты прекрасно всё знаешь, но очень настоятельно хочу порекомендовать вопросы контрацепции держать под таким контролем, чтобы появление у тебя ребёнка было ожидаемым радостным событием, а не случайностью. Дети должны приносить радость, и желательно учитывать, что их здоровье во многом зависит от того, насколько оба родителя подготовлены в тот или иной момент зачать ребёнка.
        - Я знаю, почему папа попросил Вас это сказать. Ему не нравится, что Генрих много пьёт. Но это временно, у него депрессия сейчас. Его картину отказались принять на выставку и покупателей нет. Кстати, Алина Викторовна, Вы сюрреализмом не увлекаетесь?
        - Нет, это не по моей части абсолютно. Кстати, алкоголь неплохой стимулятор для сюрреалистических видений. Ты имей это в виду, многие художники лишь так могут стимулировать своё творчество, а это чревато проблемами. Ты готова быть тем, кто не реализуется сам, а разгребает проблемы другого?
        - Не знаю. Я сегодня посмотрела, как работаете Вы, и вот так реализовываться мне расхотелось однозначно.
        - Так тебя никто и не заставляет так реализовываться. Найди, что именно тебе интересно.
        - Путешествовать интересно. Что-то новое узнавать. Ездить смотреть достопримечательности.
        - Значит, тебе надо заняться журналистикой или гидом стать.
        - Писать на заказ это не для меня. И ездить с туристами в качестве обслуживающего персонала меня не прельщает.
        - Экспедиции в неизведанные места?
        - Там сложно, нет удобств. Нет, это тоже отпадает. Быть музой гениального художника намного приятнее.
        - С этим не поспоришь. Главное не ошибиться в его гениальности, и ещё при жизни ухватить чуточку славы и признания. А то посмертные регалии мало кого порадовать могут. Если только потомков.
        - Папа мог бы Генриху помочь.
        - Твой папа, Оль, обладает феноменальным чутьём. В бизнесе без этого никак. Если бы твой Генрих действительно был гениальным, он бы уже его раскрутил, и сам поимел бы на этом столько, что многие от зависти бы упали и не встали. Раз решил не раскручивать, «овчинка выделки не стоит». Поверь мне. Не увидел он в нём «божьей искры», и ты лишь теряешь время. Ты выбрала, как говорят на скачках «не ту лошадь». Время есть, обязательств к счастью, у тебя пока нет, поищи более достойных представителей творческой элиты. И самое главное, не торопись с детьми. Женщину ребёнок связывает по рукам и ногам. Больше свободного выбора у неё не остаётся.
        - Это Вы на собственном опыте?
        - В том числе.
        - Вы можете просто картину Генриха посмотреть?
        - Могу. Пошли.
        Мы прошли к домику, где я когда-то ночевала. На диване храпел бородатый мужик. Наш визит его не потревожил. Мы прошли в соседнюю комнату, и я на подставке увидела откровеннейшую мазню.
        - Это ты его вдохновила?
        - Да! А как Вы догадались? Почувствовали? Энергетика всё-таки есть?
        - Это логическое предположение. Лишь женщина, которой посвящено такое хаотичное нагромождение мазков, будет пытаться разглядеть талант в авторе подобного творчества. Он не творит, Оль, и не самовыражается. Он малюет, для того, чтобы иметь возможность что-то требовать. Денег, любви, внимания, почитания. С таким же успехом можно восхищаться «сеятелем, разбрасывающим облигации» Остапа Бендера. Он тоже был художником, в душе, и так видел.
        - Я не знакома с творчеством Остапа Бендера. Я долгое время за границей жила. Мы в Лондоне с мамой жили.
        - Понятно. Лондон, это замечательно, - не став ей ничего пояснять про Остапа Бендера, кивнула я.
        - Вы были в Лондоне?
        - Нет, мне климат не подходит.
        - Обычный там климат. Это больше устоявшийся стереотип, что там сыро и туманно. Нормально там.
        - А почему не осталась?
        - Работу трудно найти. Дорого всё. Папа сказал, что содержать не будет, а самой мне не по силам достойно там себя обеспечивать. Пришлось вернуться.
        - Ты хорошо знаешь два языка. Почему бы тебе не пойти работать переводчицей?
        - Стоять при ком-то и тупо переводить? Это занудно. Я жить хочу, а не прозябать.
        - Зачем ты вчера согласилась пробовать работать со мной?
        - А Вы прикольная очень. Я таких раньше не видела. И с папой зачётно так общаетесь. У меня так не выходит.
        - Оль, я так понимаю, ты ради интереса согласилась, и я надеюсь, интерес свой за один день удовлетворила. Давай на этом эксперимент по внедрению тебя в компанию прервём?
        - А мне выплатят премию? Ну например за то, что я буду молчать о том, что вы с папой акции скупать будете, хотя на торги не вышли?
        - А сколько ты хочешь за молчание?
        - Купите картину у Генриха.
        - Картину покупать точно не буду. А вот денег дать могу. Озвучивай сколько. Только на одном условии: передавать их при твоём папе буду, чтобы гарантом в случае неисполнения тобой своих обязательств он был.
        - Я не хочу, не хочу так, - неожиданно выкрикнула она, а потом бросившись на ближайшую кровать разрыдалась.
        - Оль, - я села на край кровати, осторожно коснулась её плеча. - Что с тобой творится? Ты вроде девочка неплохая. Я иначе с тобой бы и пробовать не стала. А шарашит тебя что-то сегодня, того и гляди в разнос пойдёшь. Что случилось?
        - Я устала! Почему я всем всё должна?! Не хочу так! Не хочу!
        - А можно уточнить кому всем и что ты хоть для кого-то сделала?
        - Генрих мозг выносит, что с папой договориться не могу. Папа заставляет всё делать самой. Ещё мама звонит с претензиями, и бабушка тоже. Достали меня все.
        - Оль, ты совершеннолетняя. Так на секундочку. И ты почему-то хочешь, чтобы тебя содержали и всё делали к твоему удовольствию, а вот ты по факту ещё ни для кого ничего сама не сделала. На каком основании такие требования? На том, что у папы есть деньги?
        - А это неправильно такого хотеть?
        - Неправильно. Ты полноценный индивидуум. Ты ценна сама по себе, а не как приложение к папе. Ты ведь вчера обиделась, когда я тебе предложила откровенным приложением к папе стать. Числишься в фирме, получаешь деньги.
        - Я знаю его принципы. Эти деньги будут с оклад секретарши и выселит он меня отсюда.
        - Многие за оклад секретарши готовы работать с утра до вечера, а тебе их просто так могут дать.
        - Я не многие. У меня хорошее образование.
        - Найди ему применение. Кто против-то?
        - Мне сложно! Я запуталась! И вообще ничего не хочу, - она отвернулась от меня и уткнулась в подушку.
        - Похоже я влипла в ещё один воспитательный процесс, - выдохнула я расстроено, после чего погладив её вновь по плечу продолжила: - Оль, я не психолог и не воспитательница. Я бизнесом занимаюсь и градации у меня: выгодно - невыгодно. Имеет смысл - не имеет смысла. Правда, иногда мораль вплетается, как с этим персоналом, которому не хочу дать на бирже труда оказаться, но это частности. Так вот, в жизни каждого индивидуума есть цель. И каждому индивидууму выгодно, как можно раньше понять какие его поступки продвигают его вперёд к цели и имеют смысл, а какие отодвигают от цели, и смысла соответственно не имеют, вот твоя истерика, глупые попытки шантажа смысла явно не имеют. Ты как маленький ребёнок, желание которого не исполнили, готова упасть на пол и биться в истерике лишь бы привлечь внимание и заставить всё же окружающих твои желания исполнять. Ты вышла из этого возраста - раз. Папа твой человек очень жёсткий и на такие провокации не ведётся - два. Скорее ты вообще потеряешь хоть какие-то преференции, которые за его счёт имела. Тебе сейчас надо сесть и подумать, как ты сама можешь реализовать свои
желания. И ни в коем случае не забеременеть. Потому что ты сама ещё ребёнок и не хочешь взрослеть, и если на тебе повиснет ещё и собственный, ты не выдержишь. Поэтому никакого незащищённого секса ни с кем. Ты меня услышала?
        - Алина Викторовна, я устала, и мне страшно. Вот какой это жених? - сев на кровати, она рукой махнула в сторону соседней комнаты и храпящего мужчины. - Я думала он меня защищать будет, а он лишь претензии мне постоянно высказывает.
        - Что тебе мешает с ним расстаться?
        - Когда он не пьяный, с ним интересно, и рисует он меня прикольно. Ни чуточку на меня не похоже, но сидеть надо неподвижно, а то у него видение меняется. А ещё секс у нас с ним сногсшибательный.
        - Великолепно. Ради всего этого ты согласна его содержать или не содержать и жить впроголодь, друг друга обвиняя в плохих условиях жизни?
        - Нет, конечно.
        - Тогда почему он ещё здесь?
        - Он будет ныть и претензии мне высказывать.
        - Попроси папу, его охранники быстро ему вещички соберут, и к тебе на километр не подпустят. Во всех соц. сетях заблокируй и выйди из всех групп, где он есть. Или первая напиши: Я думала, он гений, а он ничтожество. Я в новом поиске. Ничтожества за бортом. Их нытьё меня не трогает. Всё.
        - Так просто?
        - Да. Всё очень просто, если захотеть. Но лишь до тех пор, пока ты не обременена детьми. Вот с их появлением вся простота заканчивается. И ты себе перестаёшь принадлежать. Если это осознанный выбор - это счастье. Если вынужденный - это жуткая обуза.
        - Для Вас это обуза?
        - Без комментариев.
        Эта моя фраза прозвучала столь жёстко, что Оля моментально стушевалась, а потом немного помолчав, несмело спросила:
        - Я могу попросить, папе про мою истерику и шантаж не рассказывать? Я обещаю, что никому ничего говорить не буду про Ваш с ним бизнес. Это я попыталась Вас испугать с дури. Хотя ведь видела, видела сегодня, как Вы сотрудников строите. Вас боятся, кстати. Даже Борис боится. Но при этом очень уважает и очень хочет, чтобы Вы довольны были. Хотя боится, наверное, не совсем правильное слово, скорее, боится рассердить и огорчить. Потерять Ваше уважение. Он мне сегодня о Вас все уши прожужжал. Какая Вы замечательная и справедливая, но очень суровая и скорая на расправу. Но папу все и правда боятся больше. Я так поняла, с любой проблемой идут к Вам, готовы любые Ваши претензии терпеть, а к нему пойдут только если Вы отправите.
        - Зачем ему в мелочах разбираться, если я есть? Он глобальные проблемы решает.
        - Мне можно будет завтра работать с Вами продолжить?
        - А ты ещё этого хочешь?
        - Да. Хочу. Мне сложно и некомфортно, но хочу попробовать себя преодолеть. Разрешите мне ещё раз попробовать? Пожалуйста.
        - Уж если «волшебное» слово в ход пошло, то как не разрешить, - рассмеялась я и, легко приобняв её за плечи, проговорила: - Олька, ты хорошая девочка, только застряла в детстве. Пора взрослеть, соберись, ты сможешь стать прекрасным человеком, которого будут уважать не за то, какой у тебя папа, а за то, какая ты. Его задача тебе наиболее благоприятный старт дать. Дальше его помощь лишь атрофирует тебе крылья. Надо их использовать и учиться летать самой.
        - Почему Вы вчера это не говорили?
        - Без твоего желания, смысла тратить на тебя своё время и ресурс я не видела, мне проще было откупиться деньгами. Я и вчера согласилась, лишь когда увидела, что у тебя минимальные собственные амбиции появились. Решила дать шанс. Но особо не расстроюсь, если ты от него откажешься. С тобой не только я кармически не завязана, а даже твой отец. Нет у него перед тобой долгов. И любое его решение с тобой на его карму не повлияет. Вот ты с ним завязана и в твоих интересах пытаться ему что-то отдать, а не взять, а он свободен в выборе.
        - Как Вы интересно буддийскую философию в качестве аргументации использовать решили.
        - Оль, её можно называть как угодно и какие угодно термины использовать, можно игнорировать и не верить, но это не мешает всем этим процессам иметь место быть. Не веришь, право твоё, тема закрыта.
        - Почему не верю? Я верю, но не понимаю как это узнать можно. Вы вот откуда это знаете?
        - Чувствую я это. Ты тепло и холод ощущаешь? Ощущаешь. А я ощущаю не только тепло и холод. Я ощущаю потенциал собеседника или его карму. Как хочешь, так и называй. И завязки тоже чувствую. Можешь верить, можешь не верить. Дело твоё.
        - А я вот возьму и скажу, что тоже чувствую. И что отец мне как раз обязан, потому что бросил меня. А детей бросать нельзя!
        - Говори. Может, кто-то тебе и поверит. Вера дело такое. Можно, например, даже в макаронного монстра верить. У нас свобода воли, и верят все, кто во что хочет. Я тебя не призываю ни во что верить. Я исключительно объяснила свою мотивацию и то, во что я верю. А ты верь в то, во что желаешь.
        - Почему он мне ничем не обязан? Он мой отец!
        - И что? Он помог тебе встать на ноги, получить образование, даже жильем обеспечил. Всё. Больше ничего не должен. А вот ты должна, отдать должное, что всё это он сделал, что именно благодаря ему ты появилась на свет. Не Петя Иванов, а именно ты.
        - Я не просила меня рожать!
        - Ещё как просила. Не словами, конечно, а всеми своими действиями. В очереди стояла, и очень-очень хотела, иначе бы не родилась или умерла сразу после родов. Так что твой аргумент не рабочий.
        - У Вас на каждый довод десяток возражений в кармане. С Вами очень сложно разговаривать.
        - Мною сложно манипулировать. Никому не разрешаю. Единственное исключение это Игорь, но он маленький, и пока я иду ему на уступки.
        - Игорю? Да он боится Вас, и выполняет всё. Какие уступки? Я же видела. Вы сына затретировали. Даже папа Вам замечание сделал.
        - Спорить не буду. Твоё право считать так, Оль. Ладно, давай прервёмся. Я устала, хочу домой. Если стажировку готова продолжать, завтра с утра позвоню, - я встала.
        - Алина Викторовна, не сердитесь. Я не знаю, зачем я Вам всё это говорю, и почему так себя веду с Вами… это жутко глупо… Я практически ни с кем так себя не веду. Для всех я достаточно культурная и воспитанная девочка. Вашей Оксане единственной, наверное, замечание по поводу шума сделала, да и то, потому что Генрих достал, и пьяный хотел идти ругаться. Я подумала, лучше я культурно скажу, чем он орать будет, и папа нас выставит за то, что скандалим. Но вышло не лучше. Я ни с кем не высказываю своё мнение. С мамой бесполезно, с отцом тем более, особенно последнее время. Я устала и сорвалась. Вы мне нравитесь, честно. И чем-то очень цепляете. Я ждала, что мы поругаемся. Бабушка накрутила, когда звонила. А Вы достаточно лояльно со мной. Спасибо Вам. Я знаю, что вела себя не лучшим образом. Извините.
        - Что бабушка от тебя хочет?
        - Вернуться сюда она хочет. Ей надоело море и санаторий. Она хочет домой. Ты мол его дочь и моя единственная внучка, мы должны жить одной большой семьей, поговори с отцом, он должен понять, что родственные узы это самое главное. Тебе должно быть комфортно в доме, я вернусь и это обеспечу, и так далее. Ну и то, что под Ваше влияние отец попал, и именно в этом корень всех бед. И что лишь на меня вся надежда, что я верну папу в лоно семьи, и мы все будем жить долго и счастливо.
        - А ты что?
        - Соскочить пыталась, поскольку понимаю, что как только начну подобный разговор с отцом он выставит меня отсюда. И это не в моих интересах ни с Вами ругаться, ни ему претензии высказывать. Да и не настолько тёплые у меня отношения с бабушкой, чтобы повестись на это. Она до сих пор маме простить не может, что отказалась папу поддержать в вопросе усыновления мальчишек. Вы ведь знаете, что Илья и Николай приёмные?
        - Знаю.
        - Вот, и мне она периодически высказывает, и что мама квартиру отца продала и меня увезла. Ну и при любом удобном случае: «конечно, яблочко от яблони недалеко падает» про меня с намёком на неё. И карами небесными любит всем грозить. Я терпела, поскольку знала, что в случае чего папа на её сторону встанет. А теперь она прям любовью ко мне воспылала. Как же…
        - Оль, поведение правильное. Выслушиваешь, на словах ей сочувствуешь, и забываешь, как только заканчиваешь разговор. Хотя она ведь, скорее всего, цепляет хорошо тем, что тебе недодали что-то, ты могла иметь большее, тебя обделили, ты должна восстановить справедливость и потребовать то, чего достойна. Ты ведь единственная дочь, единственный кровный наследник, лишь ты продолжательница династии. И не купиться на такие слова очень сложно.
        - Да, Вы правильно суть уловили. Причём я начинаю чувствовать неполноценность и трусость, что не могу отцу это сказать. Мне хочется это сказать.
        - Твоя бабушка умелый манипулятор. Но надо учиться смотреть чуть дальше собственного носа. Ты ведь понимаешь, для чего она это говорит? Она не считает эти слова правдой и при другом раскладе никогда бы тебе их не сказала, но сейчас они необходимы, потому что безусловно понравятся тебе. Ей нужно не тебе воздать по заслугам, а себе, через тебя и с твоей помощью. Ей мало того, что делает для неё сын. Ей необходимо большее. Ты слабое звено. Пока не научишься быть сильной, тебя так все использовать и будут. И Генрих, и бабушка.
        - Как Вы сумели папу так против неё настроить?
        - Я не настраивала. Я вообще твоему отцу ничего не говорила. Он видел всё сам. Весь фокус был в том, что у меня никаких претензий и просьб к твоему отцу не было в принципе. И он об этом знал. Поэтому, когда ему начали рассказывать обратное, он не поверил, и понял, что им пытаются манипулировать. А это он не выносит. Поэтому всё именно так и сложилось. Кстати, запомни на будущее, женщина, чтобы иметь право на отстаивание своего мнения и своих интересов должна ни от кого не зависеть внутренне. Вот когда ты готова в любой момент отказаться от всего и всем пожертвовать, тебя начинают ценить, поскольку очень боятся потерять. Главное, чтобы это было не пустой угрозой, а внутренней уверенностью: я сильная, я справлюсь со всем и сама. Хотите, можете мне помочь, но лишь на моих условиях, а никак не на Ваших.
        - Я поняла, что мне в Вас так нравится и цепляет. Это Ваша внутренняя уверенность. Я хотела бы тоже такой стать. Но не знаю, хватит ли у меня сил. Пока я не готова отказаться от всего. Меня даже опен спейс напряг, хотя Борис максимально удобное место мне подобрал. Я не привыкла к трудностям. Но я постараюсь. Я кстати, не жалуюсь, если что. Я ощущениями поделилась. Вам смешно, наверное, а я рыбкой в аквариуме себя ощущала. Все подходят, вопросы задают. А я даже не знаю, как отвечать. Можно ли фамилию говорить, что отвечать, если спросят не родственница ли боссу. Изображала молчаливую куклу или спрашивала: «А с какой целью интересуетесь?» или «Зовут Оля, а фамилия это для отдела кадров. Вы оттуда?». С Борисом труднее всего было. Он вроде бы откровенно со мной, а я ни ме, ни бе.
        - Тебе он понравился?
        - Не особо. Он фанатик работы. С такими скучно. Я попыталась ему про картинные галереи, а он в ответ: «фигня, зачем время терять», потом про Лондон и англичан, а он: «Эти чопорные снобы тебе по душе? Да зануды с одной извилиной. И юмор у них такой же. Визитная карточка всю их суть отражает: Тауэр и Биг-Бен, топорно, прямолинейно и кондово. Ни за что не поеду. У нас лучше. Одни Кижи чего стоят или Собор Василия блаженного! Это же не архитектура, а песня. Каждая башенка символ, смысл, полёт души». Короче, не сошлись мы с ним в оценке культурного наследия разных народов.
        - Прекрасная иллюстрация, как не надо строить разговор. Запомни. Сначала соглашаешься. Да, собор Василия Блаженного шедевр, поднимает настроение одним видом, не могу не согласиться. Потом постепенно расширяешь тему. Наши архитекторы вдохновлялись нашей природой, солнцем, радушностью населения. Англичанам повезло меньше, это факт. Климат более мрачный, потом вечные набеги на их остров и осады крепостей. Они стали замкнутыми и нелюдимыми, и их архитектура тому подтверждение: главное защититься и выжить. Но если чуточку внимательнее присмотреться, то можно открыть для себя очень интересные моменты. И вот тут твой собеседник уже готов воспринять от тебя информацию, которую ты хотела донести. Тебе надо учиться не козырять тем, что имеется, посмотрите, какая я: в Лондоне жила и по выставкам ходила, а заинтересовывать этим. Типа, хотите о тонкостях английского юмора расскажу? Мне он тоже раньше тупым казался, но я столкнулась с ситуацией, благодаря которой поняла, они так подтрунивают сами над собой. И стала к нему относиться немного иначе. Вот знаете к примеру такую шутку? И рассказываешь то, что самой
нравится.
        - Зачем?
        - А зачем ты вообще разговариваешь? Ждёшь восторженных комплиментов от других на пустом месте? Он должен был смотреть на тебя телячьими глазами и рассыпаться в восторженных эпитетах? Вы жили в Лондоне, Ольга? Это так круто! У Вас диплом Оксфорда, ещё круче! Вы неземная нимфа, раз Вас интересуют картинные галереи! Борис действительно фанатик работы. Крутейший компьютерщик. А ещё он обожает русскую поэзию. Как он Есенина читает, заслушаться можно. И архитектурные стили его конёк. Он программу создания графических архитектурных объектов в своё время тестировал. Может много интересного рассказать. А ты: с такими скучно. Ну да, восторгов было недостаточно, поэтому собеседник забракован. Только в итоге не он потерял, а ты упустила возможность узнать много интересного.
        - Какая Вы жёсткая. Почему сразу я потеряла, а не он?
        - Я тебя учу с людьми общаться. Он умеет. И ему его навыков хватает. Ты себя ищешь. Я показываю новый принцип общения и расположения к себе собеседника. Ты сказала, что хочешь учиться у меня, так учись! И скажи спасибо, а не претензии высказывай. Всё. Пошла я. За сегодняшний день двойка с минусом. Ты отвратная ученица. Ещё две двойки и учить тебя откажусь. Поэтому постарайся с завтрашнего дня пересмотреть своё отношение к своей стажировке со мной.
        Не дожидаясь её ответа, я развернулась и ушла.
        ***
        На следующее утро мне позвонил босс и спросил, что я сделала с его дочерью.
        - У неё какие-то проблемы? - вопросом на вопрос ответила я.
        - Скорее наоборот. Попросила помочь выгнать Генриха. Потом пришла откровенно поговорить. Сама. Рассказала о звонке бабушки и о разговоре с тобой, и что даже шантажировать тебя пыталась. Что ей стыдно и хочет понять, как дальше себя вести, чтобы твоё уважение заслужить. Я, если честно, немного обалдел. Потом сказал, что если начнёт сама хоть что-то делать, будет неплохо. Для начала хотя бы каршеринговую машину наймёт на месяц и будет самостоятельно до офиса добираться и к твоему приезду сводки готовить. Она наняла и уже уехала. Так что сегодня можем вместе доехать.
        - Ты без охраны её отпустил?
        - Почему без охраны? Мальчики ведут её на расстоянии и страхуют. Но она, естественно, не знает о них, и думает, что будет ездить одна.
        - Ясно. Генриха уже выселили?
        - Ещё вчера. На неделю гостиничный номер оплатил, его туда отвезли. Дальше сам.
        - Неплохо. Главное, чтобы не передумала теперь и энтузиазм не угас. А то ведь с каждым днём ей всё труднее и труднее будет.
        - Очень хочется верить, что справится. Кстати, ты на вопрос не ответила: так поедешь со мной или их величество хочет позже в офис прибыть?
        - С тобой, с тобой. Если пять минут на парковке подождёшь, и я успею ещё один глоточек кофе сделать, буду благодарна. А если нет, то уже бегу.
        - Хоть десять подожду, не торопись, - милостиво разрешил босс, и я отправилась допивать вторую чашку кофе.
        Дальше всё было более-менее хорошо. И с Олей мы постепенно контакт налаживали. Она помогала мне тестировать при приёме на работу сотрудников из расформированной фирмы. Правда, очень удивлялась, если я кому-то сразу отказывала. Я отделывалась стандартной фразой: интуиция. При этом ей позволяла собеседование с претендентом продолжить, и она часто сама начала находить ответ на столь интересующий её вопрос. Как выяснилось основы психологии она всё же изучала и потихоньку училась на практике применять знания.
        И сводки она мне готовила неплохо. Ей понравилось ходить по отделам, собирать информацию, потом сводить воедино и оформлять в так называемую «картину дня».
        ГЛАВА 24
        ***
        Спокойными были несколько месяцев, а потом грянул гром, вернее, разыгралась гроза.
        В один из дней Оля утром вся заплаканная пришла ко мне и, сев со мной в закрытой беседке, рыдая, сообщила, что беременна от Генриха.
        На мой вопрос: «Зачем?», последовал ответ: «Так получилось».
        - Оль, я ведь тебя предупреждала! Ты говорила, что всё поняла. Так почему это всё же получилось?
        Сквозь слёзы и всхлипывания, Оля начала отрывистыми фразами выдавать информацию. Выяснилось, что «отлучённый от кормушки» Генрих быстро понял, чего лишился, и стал делать вид, что всё осознал, начал заваливать Олю письмами и виртуальными цветами, на настоящие денег не было. Звать на тусовки, куда можно было попасть по знакомству «на халяву» и всячески убеждать, что ему надо дать ещё один шанс. Оле было приятно такое внимание, да и секс с Генрихом ей нравился. Они стали встречаться, и в один из дней презерватива не оказалось, идти за ним не захотелось, он пообещал прервать половой акт до семяизвержения, но видимо, сделал это поздно, и вот теперь задержка, и тест показывает беременность.
        - Я не хочу, ребёнка, - рыдала Оля, - замуж за Генриха тоже не хочу. Я хочу сделать аборт, но папа меня убьёт. Он не простит мне этого. Алина Викторовна, сделайте что-нибудь!
        - Оль, что я могу? Я не волшебница. Растворять прикрепившиеся к стенке матки эмбрионы не умею. Тут одно из двух: либо ты рожаешь, и отец тебе помогает. Либо ты делаешь аборт и на его помощь больше не рассчитываешь.
        - Я не хочу рожать. Мне не нужен ребёнок! Но я не хочу ругаться с папой.
        - Выбрать всё же придётся, Оль. В дополнение к мнению твоего отца, которое ты прогнозируешь абсолютно правильно, хочу добавить: если решишься на аборт, не только поддержку отца потеряешь, ты получишь пробой в своей карме. Понимаешь, ты выбрала не разумность, а удовольствие. За выбор надо платить. Хочешь избежать расплаты, расплатишься другим. Отец не убьёт тебя, конечно, но опекать перестанет это точно. А потом и дополнительные неприятности пробой в карме притянет. В любом случае детство закончилось, Оль. И тебе необходимо это принять.
        - А если я оставлю этого ребёнка, папа будет мне помогать?
        - Оль, опять торгуешься? Пообещайте мне обеспечивать меня, и тогда я так уж и быть его не убью. Ты шантажистка что ли? Это твой ребёнок. Не папин, а твой. Хочешь убивать, вперёд, никто запретить не вправе. А вот поменять к тебе своё отношение в связи с этим имеют право все.
        - Надо мне было всё по-тихому устроить, - нервно всхлипнула Оля.
        - Это твоё счастье, что не устроила. Тебе так, для сведения, тебя везде его охрана сопровождает и страхует, и вечером ему на стол полный отчёт приносит, где была и что делала. То что он не говорит об этом, не значит, что не делает.
        - То есть я сама езжу, типа деньги экономлю, а сзади охрана?
        - Оль, он тебя учит быть самостоятельной, но пока страхует. Вдруг ты в неприятность какую-то попадёшь, вот тут он поддержит. Поэтому если вместо меня ты сейчас бы отправилась на аборт, уже бы вечером он это знал. Догадайся, чтобы было дальше. Сейчас, если ты на него всё же решишься, ты заранее будешь знать весь расклад и рассчитывать свои силы, а вот в случае уведомления его постфактум, его реакция точно была бы жёстче.
        - Не хочу я этого ребёнка, вот не хочу…
        - Я тебя понимаю, поэтому предупреждала открытым текстом. Ты свой выбор сделала, наплевав на моё предостережение. Скажи, хоть не сильно пьяные в тот вечер были?
        - Совсем не пьяные, Генрих хотел рисонуться, что перестал пить. А я вообще очень редко пью. Мы соскучились друг без друга. Он говорил у него презервативов целая пачка, а пришли к нему и там лишь коробка пустая.
        - Тебе в голову не пришло, что ему было с кем их использовать.
        - Он сказал, что другу отдал и забыл.
        - Оль, тебе не три года, чтобы верить в такие глупые оправдания. Ему и без тебя было с кем развлечься. Просто ты выгодный вариант.
        - Я поэтому замуж за него и не хочу.
        - Правильно не хочешь. Он вторым твоим ребёнком будет, а не мужем. Причём не обременённым никакой моралью.
        - И что мне делать?
        - Сначала позвать сюда отца, и всё ему рассказать. Потом все вместе думать будем.
        - Я боюсь. Он будет ругаться.
        - Оль, звони.
        - Ладно, - она взялась за телефон и набрав номер, дрожащим голоском проговорила: - Привет, пап.
        - Привет. Ты ещё не на работе? Почему опаздываешь?
        - Пап, мы тут с Алиной Викторовной у неё в саду. Можешь подойти, пожалуйста?
        - Что случилось?
        - Не по телефону. Ладно?
        - Сейчас подойду.
        Босс пришёл через пару минут, увидел заплаканную Ольгу и моментально понял в чём дело.
        - Залетела от этого дебила? - жёстко спросил он.
        Ольга, начав всхлипывать с новой силой, кивнула.
        Я просительно подняла руку:
        - Босс, давай безоценочно, пожалуйста. Разбираем ситуацию, думаем, какие есть выходы. Оценки высказывать не надо. Все люди взрослые, все всё понимают.
        - Она понимает?! Что она понимает?!
        - Тихо! Она пришла за помощью и советом, а не за твоими оценочными суждениями. Они ей не нужны. Поэтому держи их при себе, прошу.
        - А что ещё я должен держать при себе? И вообще зачем она меня звала, если своё мнение я при себе держать должен?!
        - Босс, она не сказала тебе ни слова, с тобой спорю я. И именно я тебя прошу, высказать конструктивный совет. Конструктивный! Совет! Как лучше всего поступить в сложившейся ситуации.
        - А что тут советовать? Залетела, будет рожать, потом ребёнка воспитывать. Какие ещё советы быть могут? Или она надеется, что я ей индульгенцию на убийство подпишу?
        - Босс, она растеряна и вообще не понимает, как себя вести в данной ситуации. Ей нужно рассказать обо всех, абсолютно всех возможных вариантах, потом она должна будет подумать и выбрать, сама выбрать то, за что потом всю жизнь будет нести ответственность.
        - Алин, я что-то не пойму, ты намекаешь, что допускаешь вариант аборта? - босс нахмурился ещё больше.
        - А ты хочешь иметь право всё решить за совершеннолетнего, полностью дееспособного индивидуума? Ты понимаешь, что сейчас ты решишь, а потом она тебе скажет: это не моё решение было, ты лишил меня права выбора, вот на тебе ребёнка и делай с ним, что хочешь.
        - Ну и возьму, а её пошлю на все четыре стороны, и забуду как звали. Потому что та, которая от собственного ребёнка отречься может, мне не дочь. И если хоть слово об аборте мне сейчас скажет, то тоже! И это не обсуждается! Ясно тебе?!
        - Она тебе об аборте и не говорила ничего. Ни одного слова. Она лишь напугана, поскольку внутренне не готова матерью стать.
        - Алина, ты предупреждала её о том, о чём просил?
        - Да, - кивнула я.
        - Тогда к чему эти пустые разговоры? Это был её осознанный выбор, рискнуть. Вот сейчас результаты этого риска хлебать и будет. И никаких нянь я ей нанимать не буду, сама, всё сама. И ночами к ребёнку и к врачам, и прочее. Кормить-поить буду, на большее пусть не рассчитывает. Не нравится, может уматывать, оставив ребёнка мне, ну или уматывает сразу и убийцей становится. Других вариантов не будет. Кстати, замуж за этого дебила, чтобы не только ребёнка обихаживать, но и этого тунеядца ублажать, хочешь?
        - Нет, пап. Не хочу, - замотала головой Ольга.
        - Хоть одно обдуманное решение. Потому что вот его я кормить и обеспечивать точно не буду вне зависимости муж он тебе или нет, и жить сюда больше не пущу.
        - Босс, ты сказал всё, что хотел?
        - Вроде да, - кивнул он.
        - Тогда можешь дать нам с Ольгой выходной на сегодня?
        - Зачем?
        - К доктору съездим, найдём хорошего, познакомимся. Обо всём договоримся.
        - Алина, если ты сейчас её подтолкнёшь к аборту, я тебе этого не прощу, так и знай! - эмоционально выдохнул босс.
        - Что ты сказал?! Это ты точно мне сейчас сказал? - я шагнула ближе к нему и, глядя ему прямо в глаза, продолжила: - Это был последний раз, когда я с тобой разговаривала.
        - Алина, извини, извини, извини! Я дурак! Извини! Не тебе, моё солнце. Глупость сказал. Забудь! - он схватил меня в охапку, прижал к себе, продолжая говорить слова извинений.
        - Отпусти меня немедленно! - рявкнула я, и босс разжал руки и отошёл от меня на шаг.
        Затем просительно поднял руку и повторил:
        - Забудь, пожалуйста. Я ничего не говорил. Забудь! У вас обеих выходной, машины в полном твоём распоряжении. Восемь человек охраны тоже. Будет что-то ещё надо, свяжись. Ладно, я поехал, а то дел много.
        После чего, даже не дожидаясь моего ответа, развернулся и ушёл.
        Проводив взглядом отца, Оля повернулась ко мне и удивлённо выдохнула:
        - Если бы я не видела это собственными глазами, я бы не поверила. Вы можете так влиять на отца, Алина Викторовна?
        - Я не влияю. Я предупредила о последствиях. Он захотел их избежать. Мною манипулировать нельзя никому. Он сейчас попробовал, но понял, что зря.
        - А Вы хотите, чтобы я аборт сделала?
        - Я вообще ничего не хочу. Ты сама определишься. Я лишь постараюсь сейчас хорошего гинеколога найти, он и анализы все сделает, потому что ты могла при незащищенном сексе нахватать кучу инфекций, и всё про аборт тебе расскажет, и про ведение беременности тоже. Ничего решать за тебя никто не будет, не надейся. И за своё решение тебе надо будет расплачиваться самой.
        - Да я уже решила.
        - Что ты решила?
        - Рожу и буду воспитывать. Куда деваться-то? Если совсем невмоготу станет, папе отдам. Но сначала сама стараться буду. Это так, самый крайний вариант, если уже прям руки на себя наложить захочется. Но лучше бы без этого… просто не так страшно, если знаешь, что ещё один выход в запасе.
        - Прекрасно, - кивнула я и, достав телефон, стала звонить Аркадию.
        - Да, моя хорошая, - услышала я через секунду. - Весь внимание, только коротко, через десять минут операция.
        - Привет. Мне гинеколог хороший нужен, беременность вести. Можешь посоветовать?
        - Поздравляю, моя девочка! Очень за тебя рад. Сейчас скину контакты и его предупрежу. Всё в ажуре у тебя будет. Молодец, что сразу со мной связалась. Срок какой?
        - Беременна не я. Дочка моего босса. Очень хорошая девочка, и мне надо, чтобы всё хорошо у неё было.
        - Жаль, что не ты. А я уж обрадовался, думал в крестные напроситься.
        - Аркадий, странные у тебя мысли, я ведь говорила, что не могу иметь детей, не могу, так откуда беременность возникнуть может?
        - Алинка, пути Господни неисповедимы. Я такого за свою жизнь насмотрелся, что не удивлюсь ничуть, если ты вдруг забеременеешь. Твой Димка тоже ходить был не должен, но ведь ходит поганец эдакий! И даже бегает! Так чего бы тебе первенца не родить, возраст-то позволяет ещё. Ну ладно, это лирика. Побежал я. Телефончик скину. Скажи от меня. Всё сделает по высшему разряду. Девочка будет довольна. Правда клиника обычная, не премиум-люкс какой-нибудь, но гинеколог от Бога, зуб даю. Всё, моя хорошая. На связи.
        - Этот доктор не знает, что у Вас уже есть сын? - тут же поинтересовалась Оля, видимо голос Аркадия был слышен и без громкой связи.
        - Оль, ты умеешь бесплатно хранить секреты или мне сначала заплатить тебе? - поморщилась я в ответ.
        - Клянусь, никому ничего не скажу. Абсолютно бесплатно. Простите меня пожалуйста за ту выходку, Алина Викторовна. Я осознала, что недопустимо повела себя.
        - Игорь не мой сын, он племянник моего мужа. Его бросила мама, сестра Димы, и получилось, что мы с Димкой вынужденно опекаем его. Мальчик сам меня мамой назначил и отказать ему я не смогла.
        - А мой папа знает это?
        - Знает. Он один из немногих, кто знает. Остальные думают, что я где-то на периферии держала своего ребёнка, а потом у меня проснулась совесть, или муж наконец согласился его принять, и мы забрали моего ребёнка из деревни к себе.
        - Вы согласились опекать умственно неполноценного ребёнка?
        - Да и пытаюсь приложить максимум усилий, чтобы социализировать его. Хотя это конечно же не моя карма, но вот так получилось. Наверное, именно поэтому у меня нет никаких сложностей в принятии его диагнозов и назывании вещей своими именами, и я не вижу смысла в придумывании более благозвучных замен в виде «особенный ребёнок с ограниченными ментальными возможностями».
        - Вы оформили это официально?
        - Дима не готов подать в розыск на сестру и официально лишить её родительских прав. Поэтому я играю её роль. Рядом с абсолютно не умеющим врать ребёнком, который называет меня мамой, никому не приходит в голову заподозрить подмену.
        - Если он не умеет врать, то почему мамой называет?
        - Он верит в это. Верит, что я появилась вместо той, бросившей его мамы, потому что он так хотел, чтобы у него появилась новая мама. И я теперь его мама и есть. Именно поэтому он отказывается без меня засыпать, он перед сном должен удостовериться, что я его не бросила, я здесь, дома, и не исчезну, как та. И всем знакомым он сообщает, что я его мама, и я должна это подтвердить. Выбор его, конечно, был не слишком удачен, я не особо ласковая и добрая мама. Но на безрыбье и рак рыба, как говорят. Как-то так.
        - А папа у Игоря есть?
        - Нет, его мать изнасиловали, насильника не нашли. Так что папа отсутствует по определению.
        - Если мама Игоря вернётся, что Вы делать будете?
        - Чтобы я начала думать над этим вопросом, она сначала вернуться должна, и я должна знать в каком она состоянии здоровья и какие у неё дальнейшие планы. Исходя из этого что-то решать и будем.
        - Алина Викторовна, Вы очень необычная женщина. Вот честно. Я бы ни в жизнь бы не согласилась такого ребёнка взять, да ещё и на условии, что все думать будут, что я его где-то скрывала, а потом мужа заставила его принять.
        - Мне всё равно, что думают другие. Мне важно, что думаю я.
        В это время у меня пиликнул телефон и высветился присланный Аркадием контакт врача-гинеколога. Я созвонилась с ним и договорилась о визите.
        По дороге заехала купила подарочный набор деликатесов и коньяка. Доктор сам вышел нас встретить и подошёл к нашей машине. Он оказался чуть моложе меня, очень приятный и обаятельный.
        - Здравствуйте, Алина Викторовна.
        - Здравствуйте, Алексей Степанович! А как Вы нас узнали? - удивилась я.
        - Аркадий Львович сказал, что не узнать не смогу, Вы будете на крутом джипе в сопровождении охраны. Тут такие машины редко паркуются.
        Я протянула ему подарочный пакет:
        - Это Вам. Пока мы на улице, уберите в свою машину.
        - Я без взяток работаю, Алина Викторовна.
        - Это не взятка, это подарок от Аркадия Львовича. Он передать просил. Я всего лишь согласилась курьером побыть, раз к Вам еду.
        - Э нет. Это я ему должен такие пакеты возить, а не он мне. И что-то подсказывает мне, что Вы нагло врёте.
        - Алексей Степанович, Вы обвиняете меня во лжи? Зачем Вы так со мной? Что плохого я Вам сделала? Ваш коллега через меня, в связи с тем, что нагрузил Вас дополнительной работой, передал небольшой личный презент. А Вы сразу: взятка. Вы не должностное лицо, так на секундочку, и подарки Вам под категорию «взятка» попасть не могут по определению. И не позорьте меня перед моей охраной и моей подругой, которую я привезла к Вам на консультацию. Пойдёмте к Вашей машине пройдём.
        - Да нет у меня машины, Алина Викторовна. Не заработал я ещё на машину. Отец серьезно болен, Аркадий Львович его с того света считай вернул.
        - Эх, придётся тогда всё нести в Ваш кабинет, - я передала пакет ближайшему охраннику, - кстати, права-то у Вас есть? Могу подсказать контакты, где хорошую машинку не очень дорого можно прикупить.
        - Права есть, но не до машины сейчас. Ладно, пойдёмте, в кабинет Вас провожу. Хорошо, что Вы рано приехать смогли, у меня приём с обеда, и там запись плотная очень, а мы до обеда наверняка всё успеем.
        Мы прошли в его кабинет, поговорили, он предложил Ольге раздеться и лечь в кресло, а мне предложил выйти подождать в коридоре, и тут Ольга меня удивила, вцепилась мне в руку и сдавленно проговорила: «Не уходи, пожалуйста».
        - Оль, ты уверена, что хочешь, чтобы я присутствовала при осмотре?
        - Да, - она часто закивала.
        - Не вопрос. Я останусь, если хочешь.
        Я осталась в кабинете, лишь стул повернула так, чтобы оказаться спиной к гинекологическому креслу.
        Алексей Степанович начал осмотр, попутно рассказывая, что делает, какие анализы сейчас назначит, потом сказал, что похоже есть инфекция, и надо будет пролечиться, но точнее он сможет сказать завтра с утра, когда будут готовы результаты анализов.
        Потом предложил Оле перейти на кушетку к аппарату УЗИ. Но вместо этого Оля встала с кресла и расплакалась.
        - Оль, что с тобой?
        К ней тут же подскочила я, и обернулся Алексей Степанович, начавший включать аппарат УЗИ, стоящий в углу.
        - Ну вот, Генрих меня чем-то заразил, - всхлипывая, уткнулась Оля в моё плечо.
        - Давай не будем бежать впереди паровоза, Оль, - жёстко сказала я. - Ничего смертельного пока не обнаружено. Даже если инфекция есть, любая инфекция лечится.
        - Ага, а потом рождается ребёнок с отклонениями. Вот оно мне надо?
        - Оль, я сейчас гадость, конечно, скажу, но знать ты её должна. Сейчас мы с тобой приложим все усилия, чтобы ребёнок родился здоровым, и Алексей Степанович нам в этом поможет. Если, несмотря на все наши усилия, он родится другим, то значит тебе это для чего-то нужно. Не посылает Вселенная испытаний без повода. Вот будешь сейчас в панику впадать и вместо чёткого следования инструкциям безосновательные истерики устраивать, этот самый повод Вселенной и подкинешь. Поняла? Поэтому соберись и настройся на то, что всё хорошо будет. Я тебя к лучшему доктору привезла, и он знает, как тебе помочь.
        - Почему ты меня к нему повезла? Ты знала, что есть проблема? Заранее знала? Я ведь не говорила тебе! - в нервах Оля перешла со мной на ты, а может версию, мною озвученную, что мы подруги, поддержать решила.
        - Оль, это логически следовало ожидать. Я сказала тебе это открытым текстом, что лапшу тебе на уши вешали. Не заканчиваются презервативы у тех, кто их не использует. Ты была одной из многих. При этом ему было на руку, чтобы ты забеременела. Всё. Сейчас не об этом! Соберись. У нас другая цель и задачи. Всё хорошо будет. Родишь нормального ребёнка.
        - Я идиотка, - рыдания Ольги усилились. - Сейчас пойду и в окно выкинусь.
        - Оль, такие фразы при врачах говорить чревато. Тебя сейчас изолируют как неадекватную, и я сделать ничего не смогу. Прекрати сейчас же!
        - Алиночка, Алиночка, папа меня убьёт, если узнает. Не говори ему ничего.
        - Я ничего не скажу, обещаю. Но если сейчас же истерить прекратишь! Мы на приёме у доктора. Ты его время занимаешь. В машину вернёмся и истери на здоровье.
        - Охрана папе скажет. Он и так на меня злится…
        - Вы Ольге кто, мачеха? - к нам сбоку подошёл Алексей Степанович.
        - А какая разница, кто я ей? - удивилась я.
        - Мне надо понимать насколько я могу быть с Вами откровенным, - пояснил он. - Даже если просили о консультации Вы, моя пациентка она.
        - Да, она мне вообще сейчас, как вторая мама, можете ей всё говорить, нет у меня от неё секретов. Я скорее ей, чем папе или родной маме скажу, - продолжая всхлипывать выдохнула Ольга.
        - Оль, ты серьёзно? - озадаченно переспросила я.
        - Ты отказываешься ею быть? - с напором спросила она.
        Я искоса взглянула на врача и увидела, как он отчаянно мотает головой, показывая, что отказываться нельзя.
        - Нет, не отказываюсь, конечно, - проговорила я.
        Ольга с явным облегчением вздохнула и повернулась к доктору:
        - Понимаете у меня сейчас нет никого кроме неё, они все меня бросили. Все. И лишь требуют. Она одна слушает и слышит. Мне не справиться без неё. Она должна всё знать. Другим говорить не хочу и не буду.
        - Понял. На кушеточку ложитесь. Я посмотрю Вас. А потом поговорим.
        Алексей Степанович долго её смотрел, потом разрешил ей встать, одеться. А после этого попросил её подождать в коридоре, пока он поговорит со мной.
        Ольга быстренько оделась и без возражений вышла из кабинета.
        Алексей Степанович сел напротив меня и тихо проговорил:
        - Ничего катастрофичного на УЗИ я пока не увидел. Всё в пределах нормы и сроков. Но судя по мазкам инфекция присутствует не очень хорошая, я редко в таком ошибаюсь. Сейчас выпишу рецепты, завтра утром перезвоню и сообщу пить лекарства или не пить. В параллель с этим девочке хорошо бы с психологом пообщаться. У неё меняется гормональный фон и могут быть непредсказуемые реакции. Я так понимаю ей изменял её молодой человек и у неё с ним сложности, и папа её тоже не в восторге от ситуации.
        - Её папа нормально воспринял ситуацию, но он не в восторге от её поведения и реакций. Убивать её никто не собирался и не собирается, но она очень впечатлительная девочка, психологически именно девочка ещё, несмотря на возраст. Две фразы отца, сказанные не тем тоном, каким бы ей хотелось, и сразу вывод: ты меня не любишь, ты бросил меня в тяжелой ситуации. Поэтому её папа попросил вмешаться и помочь меня.
        - Я так понимаю, родители Ольги в разводе?
        - Да, Вы правильно понимаете.
        - Олин папа Ваш муж?
        - Нет. Он мой друг.
        - Понял, - проговорил он таким тоном, что я поняла, что понял он абсолютно неверно, но пояснять было себе дороже. Пусть думает, что хочет.
        Алексей Степанович задумчиво потёр висок, потом спросил:
        - Аборт, я так понимаю, не рассматривается в принципе?
        - При подобных инфекциях он рекомендован?
        - Небольшой риск отклонений у плода есть. Лекарства повлиять могут, но если не лечить, осложнения будут гораздо более серьёзные. Вам повезло, что на ранних стадиях обратились. Сейчас, возможно, минимальными дозами обойдёмся. Она пропьёт курс и сразу ко мне, берём повторные анализы и контролируем. Процентов девяносто пять, что без последствий всё обойдётся. Но есть категория граждан, которые предпочитают не рисковать даже минимально, поскольку срок маленький. Поэтому спросил.
        - Если Вы сейчас Олю про аборт спросите, думаю, она в мозгу нарисует картинку уже рождающегося урода, и от страха согласится. Она очень боится отклонений у ребёнка. Не могли бы Вы иначе с ней диалог построить? Чтобы не подталкивать её к принятию этого решения. В конце концов при самом благоприятном течении беременности отклонения возможны. Мне кажется, что наиболее логично следить за течением беременности, и вот если отклонения выявлены, то тогда и озвучивать разные варианты. Сейчас это напоминает мне гадание на кофейной гуще или совет наподобие: если боитесь в гололёд сломать ногу и заработать гангрену, отпилите её себе заранее. Потом женский организм, вернее его природа изначально разумна, если лекарства начнут негативно сказываться, он сам способен отторжение плода организовать, и вот при таком раскладе, я думаю, сохранять беременность уже смысла иметь не будет.
        - Мне нравится Ваш подход, Алина Викторовна. Оле явно с Вами повезло.
        - Не думаю. Я достаточна цинична и не сильно сентиментальна. Ей же не хватает сочувствия и ласки, а я их проявлять абсолютно не умею.
        - Для меня, как медика, именно такое сопровождение пациентов кажется идеальным. И Оля это тоже явно ценит. Я впервые вижу такое отношение взрослой дочери к подруге отца. Ладно, не будем углубляться. Сейчас я её позову, расскажу про назначения и сделаю акцент на позитиве. К Вам просьба, каким-то образом её психологически постараться разгрузить. Её заявление о желании выйти в окно может быть и пустой угрозой, а может свидетельствовать о возникновении психологической проблемы, которую желательно в самом начале взять под контроль.
        - Я Вас услышала, спасибо, Алексей Степанович.
        После этого он позвал обратно Ольгу в кабинет, выписал назначения и обговорил наш следующий визит.
        Мы поблагодарили доктора и удалились.
        В машине Оля на ухо тихо спросила меня, что мне наедине сказал доктор, что-то плохое?
        Я столь же тихо ответила, что просил не подпускать к окнам, поскольку воспринял её угрозу всерьёз.
        - Алин, прости меня. Ты, кстати, правда согласна вместо мамы побыть? - она обняла меня и прижалась. - Мне очень надо, вот как твоему Игорьку надо, правда. Мне больше не с кем поделиться. Ты хоть и ругаешься, но ты по-хорошему ругаешься, я могу это воспринимать. А с мамой и бабушкой не могу. И с папой сложно, я боюсь его. А тебя не боюсь. У меня наоборот рядом с тобой уверенность появляется, что всё под контролем, и всё хорошо будет.
        - Куда я денусь. Конечно согласна, девочка ты моя маленькая и бестолковая. И у тебя действительно всё будет хорошо, - я обняла её в ответ и повторила: - Всё обязательно хорошо будет, не волнуйся.
        Всю дорогу она молча сидела, прижавшись ко мне, а уже, когда подъезжали к дому тихо проговорила:
        - Я завидую твоему Игорьку.
        - Чему завидовать, если я согласилась тебя также опекать?
        - Понимаешь, он может требовать твоего внимания открыто, мамой называть…
        - Чем тебе моё имя не угодило? Алина ничуть не хуже мамы.
        - Ладно, буду Алиной называть. А ты обнимать меня будешь?
        - Оль, - начала я и осеклась, увидев её взгляд.
        Это был взгляд ребёнка, жаждущего любви и защиты. Всё равно откуда. Не долюбили дочку босса, не утолили её эту детскую жажду, поэтому и Генрих, и желание ото всех внимание получить и защиту. Похоже, мама вместо любви и ощущения безопасности лишь претензии к отцу озвучивала, а в семье отца к маме и к ней, потому что маму вначале поддержала. Её всем обеспечивали, но ощущения защищенности не было и любви тоже.
        Поэтому не став ничего говорить дальше, я крепко-крепко сжала ее в объятиях и поцеловала в висок.
        Оля обняла меня в ответ и опять расплакалась. Я понимала, что так уходит стресс, поэтому не утешала, а дала выплакаться.
        Когда истерика прошла, она, ещё продолжая всхлипывать, тихо спросила:
        - А я могу не к себе пойти, а к тебе?
        - Если тебя не раздражает Игорь и Оксана, пошли, - ответила я.
        ГЛАВА 25
        ***
        Теперь Оля всё свободное время проводила у нас, даже когда я уезжала, она не уходила к себе. На стажировку ездить она прекратила и все дни проводила, играя с Игорем или рисуя. Сначала она его учила рисовать на мольберте, который у нас был. А потом втянулась и стала рисовать сама. Босс купил ей профессиональный мольберт и она увлеклась акварелью. Вечером, когда я возвращалась, меня ждал осмотр творчества и её, и Игоря. Они хвастались вдвоём, и оба жаждали похвалы. Сыновья босса тоже чаще всего во всём этом принимали участие. И тоже были напрочь получить свою долю восторженные отзывов, они, правда, не рисовали, а модели строили, и каждый вечер показывали то новую появившуюся палубу на модели, то мачту или же реи, но на мой взгляд, это было даже круче рисунков. Часть нашего дома была переделана под большую творческую мастерскую, и все тусовались именно там, даже Джесси часто там лежала в углу, наблюдая за всеми, в ожидании, что вдруг и ей дадут какое-то задание, например подержать кисточку в зубах.
        Короче, каждый вечер меня ждала большая компания, которая расходилась лишь тогда, когда я шла укладывать Игоря.
        Лекарства Оля пропила, никакого заметного влияния на плод они не оказали, малыш развивался хорошо, и даже не мучил маму токсикозом.
        В один из дней, когда беременность стала совсем явной, я оказалась свидетельницей достаточно забавной сценки, когда Игорь с присущей ему прямолинейностью заявил Оле, что с ней что-то не так, ей надо к доктору, потому что такого живота быть не должно. Я только приготовилась одернуть его, как Оля сама очень мягко и на доступном ему языке объяснила, что ждёт ребёночка, что именно так появляются дети, что у доктора она была, и всё под контролем. А потом предложила положить руку ей на живот и почувствовать как пинается малыш. Игорь с явной опаской положил ей руку на живот, а потом восторженно завопил: «Да! Он там шевелится! Он живой». Потом Олин живот попросили потрогать Илья и Коля, потому что им тоже захотелось, и Оля разрешила, а потом все вместе они начали придумывать будущее имя ребёнку. Причём пол пока по УЗИ был не определён, поэтому имена придумывались и мужские, и женские, но я не сомневалась, что это будет мальчишка.
        После этого случая Игорь вился около Оли как приклеенный, здоровался не только с ней, но и с ребёнком, желал ему доброго утра, передавал приветы, рассказывал не столько Оле, сколько будущему малышу, какая погода, что они делают, как его ждут, и во что они все вместе будут играть, когда он родится, сообщал, какая у него красивая мама и как она красиво рисует. Ольга хихикала, что такие заочные комплименты это что-то, но ей явно было приятно.
        Короче, атмосфера царила благостная и миролюбивая.
        Я немного расслабилась и даже стала получать некое удовольствие от нахождения в кругу семьи.
        ***
        Всё изменилось достаточно неожиданным образом. Однажды, когда я приехала с работы, Оля сразу подошла ко мне и попросила поговорить наедине.
        Мы ушли в мои комнаты, и Ольга, ничуть не смущаясь, прямо в лоб мне выдала:
        - Ты знаешь, что твой Дмитрий тебе изменяет?
        - Оль, не лезь в это, прошу, - я поморщилась.
        - Значит и правда знаешь и закрываешь глаза. Нет, вот как ты можешь?! Вернее как может он? Почему ты это терпишь?! Вот почему?!
        - Оль, тебе нельзя волноваться. Давай о чём-нибудь другом. Ты ирисы дорисовала? Очень красиво должно получиться. Ты мне их потом подаришь? Я в рамочку оформлю и в гостиной повешу.
        - Какие ирисы?! Какие к чёрту ирисы, Алин! Нет, я сегодня же поговорю с Дмитрием и скажу, что он подлец! Вот последний подлец! Ты срочно с ним должна развестись! Срочно!
        - Оль, вот с чего ты взяла, что он мне изменяет?
        - Я с Оксаной поговорила, после того как свидетельницей оказалась, как она ему пиджак отряхивала. Так себя ведут лишь с тем, с кем связь есть. Я и до этого подозревала, что что-то нечисто у них. Она ему то чай, то бутерброд и при этом и за плечико возьмёт и на ухо что-то скажет. И он не протестует, ни разу её не одёрнул. Вот я ей и высказала, что я всё вижу, и всё тебе сообщу. А она так глазки в пол, и мол, Алина Викторовна в курсе и ничего против не имеет. И я сейчас вижу, что точно не имеешь. Но не понимаю почему?! Почему ты это терпишь?
        - Оль, можно, ты не будешь лезть в мою постель?
        - А она у тебя есть эта постель?! Или в ней давно хозяйничает другая? Ты хоть чуточку уважаешь себя? Почему ты разрешаешь мужу вытирать об тебя ноги? Я помню, что ты говорила, что не можешь иметь детей, но это не повод позволять мужу пытаться клепать их на стороне!
        Вот не была бы Ольга беременна, я бы давно осадила её, причём так, что вообще забыла, как можно такие вопросы поднимать. Но девочка была беременна и явно довела себя до крайнего нервного возбуждения. Поэтому я решила скинуть карты, чтобы её успокоить.
        - Оль, ты полезла не в своё дело, но учитывая твоё состояние, и только для того, чтобы тебя успокоить, я тебе признаюсь: я физический урод, я не только не могу иметь детей, я ещё не могу иметь ни с кем никаких сексуальных отношений, поэтому я сама нашла Оксану и подсунула Димке. Сама. Потому что, когда я выходила за него замуж, он был инвалидом, и ему это было не нужно, потом в процессе реабилитации у него всё нормализовалось, и я посчитала, что не должен человек страдать из-за моей инвалидности. Нас всех всё устраивает. Теперь ты всё знаешь. Успокоилась?
        - Алин, подожди… то есть ты вообще никогда и ни с кем?
        - Да! Да! Никогда и ни с кем. Ни с твоим папой, ни с Димой, ни с кем! Довольна? Все постели проверила? Иди, в Инстаграм об этом напиши!
        - Я что больная в Инстаграм о таком писать? Я не только писать не буду, я и говорить это никому не буду. Только ответь мне ещё на один вопрос, и я отстану. А что гинекологи тебе об этом говорят? Тот же Алексей Степанович, что говорит? Это вообще изменить никак нельзя?
        - Я не обсуждала и не буду ни с кем обсуждать этот вопрос! Всё! Тема закрыта! - гаркнула я, окончательно теряя терпение.
        - Ой! - Оля схватилась за живот и села прям на пол. - Ты что так кричишь? Мне аж больно очень стало. Вот рожу сейчас, и что?
        - Действительно больно? - я подскочила к ней, присела на корточки. - Скажи как болит?
        - Ноет сейчас, сильно ноет. Может, Алексею Степановичу позвоним? Вдруг он ещё на работе и посмотрит меня?
        Я была напугана, чувствовала себя виноватой, что сорвалась на неё, и не уловила явного лукавства в её действиях.
        В итоге мы попросили вернуться обратно в клинику Алексея Степановича, благо он далеко ещё не уехал и был за рулём собственной машины, которую я недавно купила на его имя. Потом быстро собрались с Олей, и тоже поехали к нему.
        И вот когда мы оказались в его кабинете, Оля, не моргнув глазом, заявила, что осмотреть надо не её, у неё ничего не болит, а меня. Поскольку у меня серьёзные проблемы, и если Алексей Степанович это не сделает, она устроит истерику и вызовет роды.
        - Оль, ты сдурела? Что за шантаж? Ты вообще в своём уме? - я ошалело уставилась на неё.
        - Я может и сумасшедшая, но похоже, кроме меня некому тебя заставить заняться собственным здоровьем! Ругайся, как хочешь, но пока тебя не посмотрят, я не уйду из-под двери, с той стороны разумеется, я не стану тебя смущать. Алексей Степанович, я не шучу, у неё очень серьёзные проблемы, которые она игнорирует и заниматься не хочет. Вы врач, Вы обязаны её посмотреть! Заставьте её! Я не уйду из клиники, пока Вы мне не дадите честное слово, что осмотрели её, - проговорив это, Оля вышла из кабинета и закрыла дверь.
        Алексей Степанович проводил её взглядом и перевёл взгляд на меня:
        - Может Вы не станете нервировать Ольгу, Алина Викторовна, и дадите мне осмотреть Вас. Я лишь посмотрю, потом поговорим.
        - Нет, это исключено. Забудьте. Давайте договоримся, Вы ей говорите, что посмотрели, потом ссылаетесь на врачебную тайну и моё нежелание публично озвучивать диагнозы, и на этом мы расстаёмся. Я готова заплатить за это любую сумму.
        - Я не беру взяток, Алина Викторовна. Вашу машину вынужден был взять, потому что Вы всё уже оформили на меня и глупость какая-то получалась. Ну и тем, что отца смогу на лечение возить Вы меня купили… А так не беру и не возьму больше!
        - Тогда соврите ей задаром. Ради её спокойствия.
        - Ради её спокойствия Вам проще на две минуты лечь в кресло. Я не сделаю больно и всё будет лишь с Вашего разрешения. Давайте, раздевайтесь, Алина Викторовна. Вы кстати, когда последний раз у гинеколога были?
        - Не была и не собираюсь. Отстаньте. У нас добровольная медицина для дееспособных граждан. Меня пока дееспособности не лишили.
        - Всё интереснее и интереснее. С Вами, Алина Викторовна, сплошные сюрпризы. Я впервые встречаю женщину, которая столь категорично отказывается от услуг врача, которого сама же считает вроде как неплохим. Вы всё-таки сомневаетесь в моей квалификации?
        - Я ни в чём не сомневаюсь, я лишь хочу, чтобы Вы успокоили Ольгу, и мы все разъехались по домам.
        - Значит, Вы категорически отказываетесь?
        - Да, - кивнула я.
        - Понятно, - проговорил он, потом достал телефон, набрал вызов и через пару минут проговорил:
        - Аркадий Львович, приветствую! Это Алексей. Можете говорить? Да, спасибо. У меня сейчас на приёме Алина Викторовна с Ольгой. Ольга говорит, что у Алины Викторовны серьёзные проблемы по моей части и настаивает на осмотре до истерики, а у неё срок беременности большой. Ей истерика абсолютно ни к чему. Алина Викторовна от осмотра категорически отказывается. И что мне делать я, если честно, не понимаю. У Вас опыт большой, может, подскажете? Да, она вот рядом сидит. Да, могу дать трубку, - он повернулся ко мне и протянул телефон: - Поговорите, пожалуйста.
        Я взяла телефон и услышала:
        - Привет, моя хорошая. Ты чего капризничаешь? Лёша не обидит, зуб даю. Тебе сложно что ли? Две секунды и будешь представление и более полную картину твоих проблем иметь. Или ты такая трусиха, что как страус голову из песка вытащить боишься? Прекращай! Ты уже большая девочка. Гинеколога хотя бы раз в год посещать надо. Не капризничай, а то я сейчас к Лёше подъеду и лично тебя на кресло к нему уложу. А потом хочешь, в суд подавай, хочешь босса своего натравливай, мне по барабану будет. Поняла? Сделаешь, или мне к вам надо ехать?
        - Не надо ехать, чёрт с тобой, Аркадий, дам ему себя осмотреть, но все свои комментарии пусть при себе держит, я всё равно делать ничего не буду! - проговорила я и вернула телефон врачу.
        Тот ещё послушал какие-то инструкции от Аркадия потом проговорил:
        - Ладно, понял, - и отключился, потом указал мне рукой на кресло: - Прошу.
        - Только не на нём, - я замотала головой.
        - Хорошо, - покладисто проговорил доктор и расстелил одноразовую пеленку на кушетке рядом с аппаратом УЗИ. - Давайте здесь. Заодно может и УЗИ сделаем.
        - Сомневаюсь я, что сделаете, - иронично хмыкнула я, после чего сняв колготки и нижнее белье, задрала юбку и легла на кушетку. При этом меня начал бить нервный озноб.
        Доктор надел перчатки, попросил согнуть ноги в коленях, осторожно коснулся рукой моей промежности, раздвинул половые губы, но во влагалище даже палец просунуть не смог.
        - Алина Викторовна, голубушка, да не нервничайте Вы так, - ласково проговорил о, взяв меня другой рукой за бедро, - я же не делаю Вам больно. И не сделаю. Обещаю. Ну посмотрите мне в глаза, вот, вот так. Давайте договоримся, если Вы говорите фразу: «мне больно», я прекращаю осмотр. Но именно если будет больно, а не страшно.
        - Там лишь порвать всё можно и будет дополнительный шрам. Это бесполезно, - я вцепилась руками в кушетку и нервно сглотнула.
        - Давай я буду решать, золотко моё, что полезно, а что нет. Твоё дело мне поверить, и убрать спазм, - доктор плотнее обхватил моё бедро и перешёл на ты. - Хочешь, можешь ругаться, что хочешь делай, даже стукнуть можешь, главное спазм мне убери. Убирай, убирай, моя хорошая. Я ведь всё равно не отпущу, пока не уберёшь!
        Мой внутренний страх достиг своего апогея, и как всегда, я увидела так пугающие меня глаза, понимая, что если я сейчас не пересилю себя, всё закончится трагедией, я негромко выдохнула:
        - Всё хорошо. Я сейчас расслаблюсь, доктор. Всё хорошо. Я понимаю, что это лечение, и мне на пользу.
        Мой безмолвный охранник меня понял, кивнул и исчез.
        А доктор продолжил осмотр и через секунду я почувствовала, что пальцем он вошёл во влагалище, проговорив:
        - Ведь не больно?
        - Неприятно, - поморщилась я.
        - Ещё пара минут и закончу, больнее не будет, моя девочка, лишь ещё чуточку неприятно, но мне надо понять картину полностью. Ну вот и всё. Отпускаю. Ничего не порвал и больно не сделал. А аппаратом дашь посмотреть? Насадку можно сказать детскую возьму. Ты и не почувствуешь ничего. Ну соглашайся, золотко моё. Ты же поняла уже, что я никакой не гестаповец, больно не делаю. Разрешишь?
        - Хорошо, - безрадостно выдохнула я, внутренне чувствуя, что похоже, ввязалась в начало эпопеи по собственному лечению. Сейчас будут назначены какие-нибудь свечи, тампоны и прочая фигня, и мне придётся постоянно врать, что всё это я делаю.
        Смотрел меня доктор очень аккуратно и очень долго. Потом всё убрал и отключил аппарат.
        - Я могу встать? - поинтересовалась я.
        - Через десять минут, сначала поговорим.
        - Мне неудобно в таком виде разговаривать.
        - Зато мне удобно, поэтому десять минут потерпи, моя хорошая. Значит так. У тебя прекрасная матка, трубы и яичники, ты беспроблемно можешь рожать, но у тебя абсолютно неэластичное влагалище всё в рубцах. Причём кальцинированных и очень жёстких. Выход только один: иссечь их все и сделать пластику. Я могу это сделать. Часа три под местным наркозом, ты даже ничего не почувствуешь. Будешь лежать, песенки в наушниках слушать, или в телефон играть. Если очень боишься, наркоз можем сделать общий. Там вообще уснула - проснулась, и как новенькая. Можем даже сегодня всё провернуть. Операционная подготовлена и свободна, анастезиолога вызову, он не ушёл ещё вроде, потом полежишь часик под моим присмотром в амбулаторной палате, и отпущу тебя домой. Три дня домашнего режима без нагрузок, потом потихоньку вернёшься к полноценной жизни.
        - Нет. Мне это не нужно. Спасибо. Можно, я пойду?
        - Лежи, лежи, кстати, можешь ко мне на ты и Лёша, если хочешь. Так вот, моя девочка, услышь меня, пожалуйста: сейчас всего четыре-пять часов, и всё у тебя будет зашибись, как хорошо. Гарантирую! Ты завтра утром уже забудешь, что чуточку неприятно было и пришлось провести тут какое-то время. Ты элементарно трусишь. И не хочешь проблему решить, а она решается на раз. Потом ты не соберёшься. Я вижу это и чувствую. Сейчас всё сложилось идеально. Соглашайся. Это ведь явно с детства у тебя, и ты всю жизнь мучаешься, а я могу это всё исправить. Тебе не будет больно. Наркоз сделаю хороший.
        - Зачем ты меня сейчас заставляешь лежать с задранной юбкой?
        - Честно? Боюсь, что как только разрешу встать, ты сбежишь и вновь начнёшь игнорировать эту проблему и закроешь её. Тебе надо начать жить. Дай себе возможность. Вот впервые в жизни уговариваю так. Обычно все меня просят. А тут я уговариваю. Абсурд какой-то. Ладно. Поверь мне. Вот просто поверь, Алин. Ты не просто так ко мне попала, и не просто так Ольга твоя истерику устроила. Она ведь как-то узнала это. И совпало всё идеально. У нас очень редко бывает, чтобы оперблок ничем не загружен был. И остался стерильно подготовлен. Операция отменилась. Всё как для тебя готовили. Это будет свинством с твоей стороны наплевать на такую работу Вселенной. Соглашайся!
        - Я боюсь, - тихо проговорила я.
        - Чего? Боли? Наркоза? Последствий? Чего ты боишься?
        - Я уже привыкла так, мне страшно по-другому.
        - Ты мне напоминаешь слепого, который не хочет прозреть. Но ведь в твоём праве потом зажмуриться и так ходить. Тебя никто насиловать не станет без твоего согласия, что с пластикой, что без.
        - А это точно тебя не напряжёт?
        - Точно, Алин. Все хорошо будет. Я тебе сейчас рубашку дам, ты наденешь. Потом отправлю Олю домой. И попрошу охрану предупредить, что часов через пять-шесть они тебя забрать смогут. На, возьми, совсем раздевайся и рубашку надевай. А я с Олей пока поговорю.
        Он дал мне в руки запечатанный пакет с плотной стерильной рубашкой и вышел за дверь.
        Через пятнадцать минут я уже оказалась в операционной и лежала в кресле, которое всю жизнь ассоциировала с пыточным. И тут в операционную вошёл какой-то здоровый бородатый мужчина и проговорил:
        - Привет! Аллергия на что-то есть?
        Я дернулась слезть с кресла, но он схватил меня за плечо:
        - Ты куда поскакала? Лежи! И про аллергию давай рассказывай.
        - Алин, не пугайся, это наш анестезиолог Боря. Он только на вид страшный, а так сама доброта, - проговорил входящий в открытую дверь операционной Алексей. - Вспомни, пожалуйста, есть на что-то аллергические реакции или нет?
        - Нет, ни на что нет. Алексей, а можно я уйду? Я это, я передумала, - нервно выдохнула я.
        - Нет, нельзя. Всё попалась птичка, стой, не уйдёшь из сети, не расстанемся с тобой ни за что на свете, - весело пропел Алексей, явно дурачась. - Борь, давай коли ей что-нибудь быстрее, пока не сбежала.
        - От меня никто не сбегает. Мадам, что предпочитаем: уснуть или наблюдать за процессом, ничего не ощущая? - не отпуская моего плеча, проговорил бородач.
        - А уйти точно нельзя?
        - Уйти нельзя, - покачал он головой.
        - Тогда уснуть. А то мне жутко страшно и ещё очень холодно, - я зябко поежилась.
        - Желание пациента, закон! Сейчас сделаю укольчик, и Вы начинаете вслух считать до тридцати, - Боря взял меня за руку, ловко нащупал вену и ввёл катетер. Потом набрал какое-то лекарство в шприц, присоединил его к катетеру и, легко спустив поршень, скомандовал: - Начинаем считать, медленно и с чувством.
        Я начала медленно считать и, не досчитав даже до пятнадцати, отключилась.
        Очнулась я уже лёжа на кровати, укрытая одеялом. Рядом сидел Алексей и стоял Борис, что-то вновь вливая мне из шприца в вену через катетер.
        - Вот, наша спящая красавица открыла глазки. Как себя чувствуем? Давай, давай, ответь мне что-нибудь.
        - Что ответить? - с трудом ворочая и языком, и мозгами, непонятливо поинтересовалась я.
        - Например, почему до тридцати не досчитала или что снилось расскажи.
        - Ничего не снилось. Темнота была.
        - Замечательно, - улыбнулся мой бородатый анестезиолог, - так и было задумано. Закрыли глазки, открыли глазки, и всё уже позади. Тогда я с Вами прощаюсь. С Вами Лёша посидит.
        Он подмигнул мне и вышел.
        А я осталась с Лёшей или Алексеем Степановичем.
        Палата, где я лежала, была большая на восемь человек, я лежала на ближайшей к выходу кровати, и была единственной пациенткой, поскольку предназначалась палата для дневного стационара.
        - Алин, как ощущения? Что-то беспокоит? - спросил Алексей.
        - Пока нет. Если честно, поверить не могу, что я согласилась на это. Это как сон какой-то. Сначала Ольга эту комедию разыграла, потом ты в оборот взял. Действительно, стечение обстоятельств абсолютно нереальное. Может, я сплю?
        - У меня похожее чувство было, когда мне передали машину, ключи и пакет документов, а ты такая: «Ничего не знаю, не нравится и не хотите папу возить по врачам, сдайте в благотворительный центр». Вот вроде твоих, наверное, ощущения были. И хорошо вроде, но как-то странно и неправильно.
        - Вот что неправильного, Алексей? Вы помогаете всем. Почему Вам никто помочь не может?
        - А теперь задай этот вопрос себе, Алина. И можешь проснуться. Руками щупать пока ничего не рекомендую, пока только свечи, я выпишу какие, а вот через несколько дней даже полезно будет.
        - Ещё и свечи, нет уж. Ни за что.
        - Ты хочешь загубить результат моего труда? Я ведь старался, между прочим. Ничего ужасного в процессе восстановления не будет. Это не так сложно. Я всё подробно распишу. И через месяц, ты забудешь, что вообще такая проблема была. Как говорит Аркадий Львович, «зуб даю».
        - Ещё и месяц лечения? Это ужасно. Вот почему Вы мне сразу не сказали. Я бы ни в жизнь не согласилась!
        - Поэтому и не сказал. Я видел, что не согласишься. Ты лишь чужие проблемы хорошо решаешь. А вот со своими, похоже, полный провал.
        - Не без этого, - улыбнулась я.
        В это время дверь палаты распахнулась и в неё вошли босс и ещё четыре охранника.
        Босс подошёл к нам и громовым голосом выдохнул:
        - Это как понимать надо?
        - Вы собственно кто? И на каком основании в клинике находитесь? - Алексей встал.
        - Виктор Владимирович, вот разве можно так пугать людей? Я не могу решить, возникшие у меня со здоровьем проблемы? Почему Вы считаете, что вправе меня так контролировать? - чуть повернувшись на кровати и приподнявшись на локте, практически в параллель с Алексеем произнесла я.
        - Ты почему не отзвонились и не предупредила, если всё это было с твоего одобрения? Вот какого чёрта, ты мне устраиваешь такой стресс? Откуда я знаю, что это не провокация, и тебя снова не надо вытаскивать с того света? Ты считаешь, мне того раза было недостаточно? Ещё эта умалишенная лишь рыдает и ничего не говорит!
        - Ты довёл Олю до истерики?! Убить тебя мало! Вот точно! Вот как ты можешь?! Чёрт! Всё, я с тобой больше не разговариваю. Кретин ты, кретин умалишённый!
        - А что я должен делать, если мне звонит твой Димка и спрашивает, где ты, охрана говорит вы с Ольгой в клинику ездили, она вернулась, ты нет. Твоей охране она велела тебя ждать. А мне не говорит из-за чего ты там осталась. Как попугай заладила: «я не могу сказать». На телефон ты не отвечаешь. Вот что я должен думать и делать?! Ждать, когда мне твой труп вернут? Или что?!
        - Я что-то не совсем понял, при чём здесь труп? - в наш диалог с боссом вклинился Алексей.
        Босс сначала взмахом руки отправил охрану в коридор, потом, повернувшись к Алексею, проговорил:
        - Мне однажды её полутруп уже возвращали, поэтому дело для нас с ней житейское. Сейчас-то что Вы с ней сделали? Причём тайно и экстренно. У Вас эта операция по документам не проведена, я проверил. Она вообще Вашей пациенткой не является.
        - Вы отец Ольги? Я правильно понял?
        - Да. Я отец Ольги.
        - Вам для сведения, я лечу Вашу дочь. Но тоже без всякого оформления просто по просьбе Алины Викторовны. Сегодня я узнал, что и у неё самой очень серьёзная проблема. Предложил устранить её. И вот не Вам абсолютно мне претензии высказывать. Потому что без меня она бы её никогда не решила.
        - Вы гинеколог и провели ей какую-то операцию? Она успешно прошла?
        - На мой взгляд, максимально успешно. Я сделал всё, что мог, и во время операции никаких осложнений не возникло. Сейчас дело за её организмом. Как он отреагирует. Как пройдёт процесс восстановления. Кстати, это хорошо, что Вы приехали. Она не хочет проводить дальнейшие реабилитационные процедуры, постарайтесь на неё повлиять, чтобы она всё это делала. Это не сложно. Два раза в день, утром и вечером, примерно месяц. Сейчас три дня домашнего режима без особой нагрузки, затем режим может быть обычным. В этом случае результат будет более предсказуемым и наверняка хорошим.
        - Доктор, телефончик мне Ваш продиктуйте, пожалуйста, - попросил босс, доставая свой телефон.
        - Пожалуйста, - Алексей продиктовал.
        Босс быстро внёс его в память, потом что-то пролистнул в приложениях и спросил:
        - Алексей Степанович, привязанная к телефону банковская карта без ограничений у Вас?
        - А какое это отношение к делу имеет?
        - Вам сложно ответить?
        - Без ограничений. Но я не понимаю суть вопроса.
        - Сейчас поймёте, - проговорил босс. Что-то ещё пролистнул, нажал и убрал телефон в карман.
        В это время телефон у доктора коротко пиликнул, он его достал, посмотрел, потом повернулся к боссу и в явном недоумении спросил:
        - Вы серьёзно? Зачем? Она и так со мной расплатилась. Машину вон мне за глаза купила и подарила.
        - Машина это дело сугубо её, ей нравится делать подарки. А это аванс за её лечение, в конце будет намного больше, если согласитесь приезжать и весь месяц восстановительного лечения контролировать весь процесс. Я понимаю, что не очень удобно Вам, но могу присылать машину, охрану. Или возьмите отпуск и посвятите его ей. Думаю, небольшие Ваши неудобства не повод отказываться от очень хорошего гонорара.
        - Да я и так могу согласиться её лечить, не надо никакого гонорара. Особенно такого. Я в жизни таких сумм не имел, и даже не знаю, что делать с ними.
        - Доктор, Вы сможете открыть свою хорошую клинику. Я помогу. Соглашайтесь её контролировать, и моё содействие в любом вопросе Вам обеспечено.
        - Вы прям змей-искуситель. Мне ведь даже обратно Вам ничего не перевести, я на огромный налог попадаю. Да и отсюда меня скорее всего уволят теперь, раз Вы проведённую мною неоформленную должным образом операцию сделали достоянием гласности.
        - Без Вашего желания не уволят. С руководством клиники пока никто не связывался и ничего никому не сообщали, на ресепшене мальчики мои дежурят, никто ничего не узнает, если Вы не хотите. Так что не волнуйтесь. И ничего обратно переводить не надо. Такие действия я не приветствую. Вот мой телефон, - босс протянул карточку, которую Алексей взял. - Завтра с утра свяжитесь и сообщите, когда сможете подъехать.
        - А меня кто-нибудь о чём-нибудь спросит? Или я стала неодушевленной вещью с некоторых пор? - иронично поинтересовалась я.
        - Алин, ты же не станешь из-за своих капризов хорошего доктора лишать возможности клинику свою открыть?
        - Да может я ему все свои деньги отдам, лишь бы он оставил меня в покое! Всё! Я сделала глупость, согласившись на операцию, продолжать эту глупость не хочу.
        - Алина, не зли меня, пожалуйста, - голос босса заледенел. - Не вынуждай применять силу. Я во многом готов идти тебе на уступки, но не в вопросах твоего здоровья. Здесь всё будет жёстко и так как надо, а не так, как хочешь ты. Ты или согласишься добровольно или на месяц в закрытую клинику отправишься. И мне плевать что ты после этого сделаешь. Поняла? Главное, что я буду знать, что здоровье тебе максимально сохранил. Всё! Этот вопрос больше не обсуждается. Можешь не разговаривать со мной, но будь любезна делать то, что скажет доктор, если хочешь остаться дома.
        - Ты тиран.
        - Я знаю. Ты мне это уже сообщала. Склерозом пока не страдаю. Так согласишься добровольно или с клиникой договариваться?
        Видя, что я молчу, босс сменил интонацию и просительно произнёс:
        - Не вредничай, пожалуйста. Согласишься по-хорошему, я буду очень благодарен. Очень, Алина. Ты ведь знаешь, что я умею быть благодарным. Не капризничай, моя девочка. Я очень тебя прошу.
        Мне в голову сразу пришла идея, как этим воспользоваться, и я, иронично хмыкнув, спросила:
        - Продашь мне последний недострой?
        - Ах ты чертовка! Вот что же ты за ведьма такая, не мытьём, так катанием, - поморщился босс. - Ладно, отдам по номиналу. Чёрт с тобой, забирай, раз не хочешь мне дать перепрофилировать застройку. Только ведь это прорва. Ты вбухаешь сейчас туда всё, что имеешь, а отдача нулевая будет. Не окупаются такие объекты. Ты это сама прекрасно знаешь.
        - Знаю, поэтому хочу забрать себе. Мне не нужна никакая окупаемость, и я уже знаю, что там сделаю. Там будет благотворительный реабилитационный кризисный центр для женщин, попавших в трудную ситуацию. Это можно подвести под текущую профильность застройки. Вот ради этого, пожалуй, могу согласиться ближайший месяц исполнять предписания доктора, но лишь месяц. На этом всё.
        - Какой месяц?! Сколько надо, столько и будешь выполнять. И заканчивай пререкаться!
        - Я сказала, месяц!
        - Ладно, - тяжело вздохнув, махнул рукой босс, - может, и месяца хватит, не хватит, будем дальше торговаться. Сейчас давай, не будем нагружать доктора дальнейшим выяснением отношений, поскольку ругаться мы с тобой можем бесконечно. Сейчас главное, что мы, наконец-то, пришли к консенсусу, и завтра он может подъехать и начать контролировать твоё лечение. Кстати, доктор, её можно забрать сейчас? Как-то тут не особо уютно.
        - Если повезёте на разложенном переднем сиденье, то через минут двадцать отдам её Вам.
        - Как скажите, так и повезём. Могу вообще машину «скорой помощи» для перевозки вызвать.
        - «Скорая» ни к чему, всё не так критично, ей главное поменьше в вертикальном положении находиться. Если на руках в машину отнесёте, и потом сразу уложите, то и так всё будет хорошо.
        - Конечно отнесу. Алинка дама миниатюрная, её на руках носить сплошное удовольствие, - ответил босс и лукаво мне подмигнул.
        Через некоторое время меня погрузили в машину босса, и он начал звонить, отдавать распоряжения, чтобы мне подготовили в его доме спальню.
        - Босс, вот с чего ты решил, что я в твоём доме соглашусь жить? - достаточно агрессивно поинтересовалась я.
        - Алин, у меня полно обслуги. Принесут поесть, помогут, всё сделают, потом доктор будет приходить. Вот тебе надо, чтобы твоя семья была в курсе, как тебя лечат? Да и Игорь твой тебя доставать меньше будет. А так его к тебе привели, через десять минут увели, и лежи отдыхай. Диме твоему сейчас скажу, что после операции тебе уход и покой требуется. Он наверняка не станет возражать.
        - Там мой Кот.
        - Принесут тебе Кота. Твой Кот нормально к смене жилья относится. И меня знает, и мальчишек. Дом большой, в том крыле, которое тебе подготовят, никого не будет. Или тебе надо, чтобы Дима твой был в курсе визитов гинеколога? Ведь Ольга с ним столкнуться может, начнут что-то обсуждать, он поймёт. Тебе надо это?
        - С этой точки зрения я ещё не думала.
        - Подумай.
        - Вот зачем ты с доктором договорился так? Зачем? Какая я идиотка, что вообще согласилась. Надо было сразу его послать и уйти.
        - У тебя было обострение проблемы?
        - Нет! У меня была попытка Ольгу твою успокоить. Я с дури начала ей пояснять ситуацию, и она вцепилась, что репей. Разыграла, что ей плохо, надо срочно к врачу, я повезла. А она на голубом глазу: это не мне плохо, а у неё серьёзные проблемы, доктор, посмотрите её, иначе я истерить буду.
        - Круто. Молодец, Олька. Супер. А с чего она вообще начала интерес проявлять? Что поводом послужило?
        - Босс, отстань. Мне ещё не хватало твоё любопытство удовлетворять.
        - Алинка, давай, давай, признавайся. Хотя я, пожалуй, догадываюсь. Что могло поводом послужить. Ты Оксану к моим врачам ежемесячно отправляешь, и значит, она у тебя не только за Игорем следит, а Ольга это просекла и начала тебе высказывать. Вот ты ей карты-то и скинула. Мол, отстань, я всё знаю. У меня проблемы, поэтому так. И она решила попытаться тебя заставить проблемы начать решать. И у неё получилось. Гениально поступила. Лишь ей, из-за её беременности, ты спустить такое могла. Молодец, дочка. И доктор тоже великолепно тебя в оборот взял. И ведь не побоялся, подставлялся ведь он очень сильно. Как ему удалось тебя уговорить?
        - Наврал мне, и я поверила. Как ум отнялся. «Небольшая операция, ты и не заметишь, никакой реабилитации не надо, несколько часов под наркозом, и как новенькая». Ага, прям робот, которому плату заменить надо. А уже, когда от наркоза отходить стала, то выяснилось, что я всё-таки не робот. И не как новенькая почему-то. Но тут приехал ты и подключился к процессу «заставить любой ценой».
        - Идеально всё сложилось. Идеально. Я очень рад. Надеюсь и ты скоро будешь рада тоже. Ты просто трусиха и не любишь решать собственные проблемы. А это порой необходимо. Всё будет хорошо по итогу, Алинка. Чуточку терпения и всё будет хорошо.
        Когда мы приехали, босс отнёс меня на руках в одну из спален своего дома, уложил меня на кровать, потом позвонил Диме, попросил прийти.
        Когда Дима пришёл, босс сообщил ему, что у меня небольшие проблемы, мне сделали операцию, нужен покой и постоянное лечение. Он всё это обеспечит и берёт на себя. Дима может приходить, и приводить Игоря, но лишь по предварительной договорённости со мной по телефону. Потому что лечение неприятное, я могу быть не в настроении и желать отдохнуть.
        - Что-то серьёзное у неё, Виктор Владимирович? - испуганно поинтересовался Димка.
        - Я надеюсь, что всё закончится хорошо, Дмитрий. Проблема в общем-то лишь в том, что Алина лечиться не хочет, доктор настаивает на лечении. Я смогу её заставить заниматься лечением. Ты вряд ли. Именно поэтому, пока не закончится лечение, домой возвращать её нецелесообразно. Она сразу перестанет лечиться.
        - Алин, - Димка подошёл ко мне, взял за руку, - ты хочешь вернуться домой?
        - Он сказал, что не отпустит, - я кивнула на босса и отвернулась.
        - Не отпущу, - согласно и жёстко проговорил он, - потому что ты отказалась лечиться, и я знаю, что дома не будешь. Ты перестанешь пускать врачей, будешь истерить и настоишь на своём. А лечение необходимо! Понимаешь?
        - Не понимаю и не хочу понимать, - я повернулась к нему вновь. - Я дееспособный человек. Почему ты лишаешь меня права принимать решения? Это моё здоровье! Как хочу, так им и распоряжаюсь. Это насилие, между прочим, заставлять меня лечиться и держать здесь.
        - Понял? - босс кивком указал на меня Димке. - Справишься с таким её настроем?
        - Вряд ли, - качнул головой мой муж. - Могу попробовать уговорить, но насильно заставлять не смогу.
        - А вот я смогу. Потому что хочу в результате её видеть здоровой. Её уже уговаривал доктор, всё долго и подробно объяснял, но выяснилось, что это бесполезно. Поэтому советую принять предложенный расклад и не мешать мне, - властно резюмировал босс.
        - Алин, - Димка сжал мою руку, - Виктор Владимирович, в общем-то, прав. Лечиться действительно надо.
        Я вырвала руку и агрессивно выдохнула:
        - Идите со своим лечением, знаете куда?!
        - Алин, зачем ты так? Мы же о тебе заботимся, - осторожно начал Димка.
        - Да идите вы со своей заботой! Можешь держать меня здесь, лечиться всё равно не буду! Отвалите от меня все! Достали! - я повернулась и уткнулась лицом в подушку.
        - Дим, пошли, не трогай её, - проговорил босс. - У неё отходит наркоз, она сейчас будет истерить и ругаться, пошли. Перед сном приведи ей Игоря, я думаю, она сможет минут на десять собраться, успокоить мальчика и объяснить, что процедура отхода ко сну у него будет несколько иной, поскольку она сейчас болеет. Пошли.
        Они оба вышли из комнаты, потом минут через десять босс вернулся, сел на край кровати, осторожно погладил меня по плечу, тихо спросил:
        - Как ты?
        - Лучше всех.
        - Обезболивающее дать? Алексей дал пачку, сказал, пить, если будет плохо.
        - Пока не настолько плохо. Морально плохо. Не хочу, вообще не хочу касаться этой проблемы, а вы все упорно заставляете. Понимаешь, я не полноценным человеком себя чувствую, а куклой какой-то, которую решили модернизировать, поскольку она на взгляд всех недостаточна хороша и не соответствует ГОСТу. Я сама в результате не заинтересована. Мне он не нужен. Вам всем нравится секс и замечательно, я никого не ограничиваю, ни к чему не принуждаю, но вот с чего вы все решили, что я в обязательном порядке должна им заниматься?
        - Ты им не должна заниматься, ты должна устранить проблему, чтобы иметь возможность им заниматься, когда захочешь. А не захочешь, заниматься не будешь, никто заставлять не станет. Я тебя заставляю лишь вылечиться и привести в порядок свой организм, чтобы иметь потенциальную возможность выбора. До этого выбора у тебя не было. Сейчас может появиться. Кстати, ты знаешь, что есть мнение, что физиологические проблемы это отражение наших ментальных установок. Иногда пересмотр установок способствует решению физиологической проблемы, а иногда наоборот. Мне кажется, таким стечением обстоятельств, с которым столкнулась сегодня ты, Вселенная тебя подталкивает именно к пересмотру установок. Очень явно подталкивает. И твои истерики и нежелание даже в минимальной степени содействовать процессу физиологического излечения, показатель того, что у тебя явно очень серьёзная психологическая проблема, которую решать надо, но ты не хочешь. Подумай об этом на досуге.
        Я посмотрела на босса долгим взглядом, а потом едва слышно выдохнула:
        - Вить, пожалуйста, не прессуй меня так сильно, я боюсь сорваться. Мне очень сложно.
        Я впервые назвала его по имени, и реакция его меня поразила. Если до этого он стоял рядом с кроватью, где я лежала, и говорил хоть и участливым, но достаточно отстранённым тоном, тут он порывисто подошёл ко мне, подхватил на руки и крепко-крепко к себе прижал, очень эмоционально проговорив:
        - Маленькая моя, девочка моя любимая и дорогая, ты должна знать, я безумно тебя люблю. Я всё-всё для тебя сделаю, я всегда буду рядом и не брошу, чтобы не происходило. Я буду поддерживать и всё для тебя делать. Но ты ведь знаешь, ты не можешь не чувствовать, что через это тебе надо пройти, потому что я это очень хорошо чувствую и знаю. Как с другой дорогой в обход минного поля.
        Я уткнулась ему в плечо и расплакалась. Горько и устало, как действительно маленькая девочка, а он носил меня на руках по комнате и утешал.
        Потом позвонил Димка и попросил разрешения привести Игорька. Я сказала, что пусть приведёт в пижаме и уже готового ко сну и тонкое одеяло с собой захватит. Димка сказал, что понял, придут минут через пятнадцать.
        Босс уложил меня на кровать, ласково потрепал по волосам, сказал, чтобы звонила, как только захочу увидеть или будет нужна какая-то помощь и ушёл.
        Через некоторое время пришли Дима и Игорь. У Димы в руках было одеяло и большая сумка с моими вещами, которую он поставил у изголовья кровати.
        Я рассказала Игорю, что заболела и мне придётся некоторое время побыть здесь. И если он хочет, чтобы я быстрее поправилась, ему будет нужно научиться во-первых, не расстраивать меня, а во-вторых, согласиться засыпать здесь со мной, а Дима потом будет относить его к себе в комнату, и он не будет против этого возражать.
        Игорёк меня уверил, что конечно же всё будет выполнять, поскольку очень хочет, чтобы я быстрее поправилась. Потом закутавшись в одеяло лёг рядом со мной, и крепко схватив за руку, закрыл глаза. Я свободной рукой начала гладить его по волосам, и он быстро уснул.
        Заметив, что племянник заснул, Димка, сидящий в кресле у окна, подошёл к нам, сначала сказал, что я добрая волшебница, что придумала такой способ укладывания Игоря, после чего попросил не обижаться на него и Виктора Владимировича, и сообщил, что могу просить его что угодно, он всё выполнит, кроме естественного одного, прерывать моё лечение он не будет, поскольку согласен с моим боссом, что оно мне необходимо, потом пожелал спокойной ночи, и дождавшись моих ответных пожеланий, сказанных достаточно холодным тоном, подхватил Игорька на руки и ушёл.
        Как только я осталась одна, то сначала переоделась в пижаму, которую предусмотрительно принёс Дима, потом с помощью выключателей у изголовья кровати выключила центральный свет, оставив только приглушённую подсветку по периметру спальни, потом накрылась с головой одеялом, свернулась клубочком и постаралась убрать из головы все мысли.
        Минут через пять я услышала, что дверь открылась и голос босса произнёс:
        - Я тебе Кота принёс. Возьмёшь его?
        Я высунулась из-под одеяла и протянула руки. В полумраке комнаты босс передал мне в руки Кота, и я утащила его себе под одеяло, вновь укрывшись им с головой.
        Босс проговорил:
        - Телефон рядом с тобой на тумбочке, вывел связь со мной на тревожную кнопку в одно касание, если что-то надо, лишь нажми. Поняла? Кстати, ванная комната рядом, справа раздвижная дверь это не шкаф, а она. Может, тебя туда отнести?
        - Не надо, ходить пока не разучилась. Будет надо, дойду. Иди. Спокойной ночи, - буркнула я из-под одеяла, лаская прижимающегося ко мне Кота.
        - Спокойной ночи, - проговорил он и вышел, с мягким щелчком закрыв за собой дверь.
        ***
        Утром меня разбудил босс, ласково потрепав по волосам и тихо проговорив:
        - Просыпайся, моя хорошая. Доктор через сорок минут подъедет. Сказал, что тебе желательно позавтракать до встречи с ним и умыться. Я принёс завтрак. Можешь в постеле поесть.
        Я сонно разлепила глаза и пробормотала:
        - Доброе утро, босс.
        - А я так надеялся, услышать обращение по имени. Мне вчера несказанно понравилось. Может, повторишь?
        - Попозже. Не сейчас. Сейчас кофе хочу, он пахнет очень заманчиво. Спасибо тебе.
        Я устроилась поудобнее на кровати, положив под спину большую подушку и взяла чашку.
        - Только не обожгись. Он горячий, - тут же предупредил босс и, увидев, как я отхлебнув, морщусь, сокрушённо покачал головой: - Я же предупредил… бутерброд с маслом возьми, и масло на язык положи, должно стать легче.
        Он отобрал у меня чашку и дал бутерброд, с которого я начала осторожно слизывать масло.
        Тут в голову мне пришла мысль, что сегодня я хотела проверить сроки аренды нескольких наших объектов. Отложив бутерброд, я схватилась за телефон и начала звонить Борису. Босс моментально отобрал телефон и сказал, что ближайший месяц я в отпуске, и общаться со всеми я буду лишь через него и все со мной так же. Спросил, что я хотела, я коротенько ему сказала. Он ответил, что понял. В это время раздался Борькин звонок. Босс протянул мне телефон и велел включить громкую связь. Как только раздалось Борькино:
        - Алина Викторовна, доброе утро. Извините, не успел ответить.
        Босс вместо меня проговорил:
        - Борис, Алина Викторовна вот тут рядом со мной стоит, она хотела предупредить, что я отпустил её в отпуск на месяц, поэтому все текущие вопросы ты теперь решаешь напрямую со мной, и ещё просила сроки аренды какие-то там проверить. Алин, какой аренды, ты сказала?
        Я повторила про аренду. Борис тут же сообщил, что всё понял и желает мне приятно провести время и хорошо отдохнуть.
        После этого босс велел заблокировать все рабочие телефоны, и предупредил, что если по работе я с кем-то свяжусь, мой собеседник нарвётся на большой штраф с его стороны. Поскольку распечатку всех моих звонков он просмотрит в обязательном порядке.
        - Ты не думаешь, что рабочие проблемы мне будут помогать отвлечься и переключиться?
        - Нет. Не думаю. Хочешь отвлечься, читай книги, смотри кинофильмы. Медитируй. Никаких проблем и нервов. Расслабление, релакс и спокойная обстановка. Без тебя есть кому проблемы решать. Ты отдыхаешь. Всё.
        - Зачем так кардинально?
        - Затем, что у тебя должен быть позитивный настрой, а не нервы, стрессы и авралы. Настраивайся на позитив, расслабляйся, и процесс реабилитации пойдёт быстрее и лучше. Всё. Про работу забудь.
        - А вдруг я смогу лучше помочь?
        - Будет проблема, достойная твоего внимания, с ней к тебе приду я. Посоветуюсь. Не переживай.
        - Ладно. Поняла, - проговорила я и, взяв чашку с кофе, залпом выпила.
        После чего слезла с кровати и отправилась в ванную комнату. Когда вернулась, на тумбочке стояла ещё одна чашка с ароматным кофе, а босса уже не было.
        Потом приехал Алексей, немного помучил меня осмотром и процедурами, но всё было терпимо, и я облегченно выдохнула, что действительность оказалась не столь страшна, как я себе навоображала.
        ГЛАВА 26
        ***
        Достаточно долго приезды Алексея больших проблем мне не доставляли, а потом он сказал, что процесс заживления идёт на редкость хорошо и активно, и надо потихоньку начинать растягивать влагалище, после чего предложил мне использовать привезённый им вибратор.
        Я наотрез отказалась. Он пытался убеждать, договариваться и торговаться, но я стояла на своём и не давала ему даже подойти. У меня Лёша провёл практически весь день. Как приехал с утра, так до вечера мы с ним в комнате и провели, поскольку он меня не выпускал, добиваясь своего.
        Ближе к вечеру он позвонил боссу и сказал, что не справляется со мной.
        Когда босс приехал. Я сидела на полу в углу комнаты, на коленях у меня сидел Кот. Лёша стоял рядом и пытался меня уговорить хотя бы попробовать, клянясь всем, чем может, что больно мне не сделает.
        Для начала босс отобрал у меня Кота и унёс, мотивировав это тем, что нельзя устраивать стресс животному, заставляя участвовать в скандалах. Потом глянул на вибратор, максимально правдоподобно имитирующий человеческий орган и неодобрительно покачал головой:
        - Алексей, Вы бы хоть посоветовались вначале. У Алины детская травма. Ей не нравится вид мужских гениталий. Зачем Вы усугубляете проблему? Поезжайте и купите что-то абсолютно непохожее, гладкое и нескольких размеров, начиная с минимальной толщины. Это должен быть на вид скорее медицинский инструмент, а не фаллоимитатор. Вы меня услышали?
        - Всё настолько серьезно, Виктор Владимирович? Её даже вид пугает? Как тогда она вообще хоть какие-то отношения с Вами имела? - озадаченно глядя на него, в явном замешательстве проговорил доктор.
        - Алексей, давайте это останется нашей с ней небольшой тайной. Мы нашли устраивающие нас обоих способы, и Ваша задача заключается не в том, чтобы разобраться в этих способах, а в том, чтобы помочь устранить физиологическую проблему, наименее травматичным для неё способом. Я Вам объяснил каким.
        - Извините, Виктор Владимирович, очень некорректно выразился, и абсолютно недостойно врача. Извините. Сейчас постараюсь всё исправить. Вы можете меня некоторое время подождать?
        - Да, конечно. Поезжайте. Мы посидим, поговорим. Ты кушала сегодня, Алин? Нет? И не будешь? - видя как я насуплено мотаю головой, проговорил он.
        Алексей быстро убрал фаллоимитатор в сумку и ушёл, а босс подхватил меня на руки, уложил на кровать, сел рядом, начал гладить по плечу и рассказывать какую-то ерунду про строящуюся новую развязку на трассе, про пробку, которая теперь там собирается и про то, что Ольга решила назвать сына Георгий, а ему не нравится, и он хочет, чтобы назвала Михаилом. Потом про какую-то клумбу, из которой ему посоветовали сделать альпийскую горку. Я понимала, что он заговаривает мне зубы, но вот не было у меня сил противостоять этому. Не была я внутренне готова начать с ним скандалить, поэтому молча слушала.
        Потом приехал Алексей, босс переместился на кровати чуть ближе ко мне, плотно обхватил руками кисти моих рук и прижал их к плечам, продолжая при этом говорить о какой-то ерунде. Я поняла, что он задумал, заорала: «Нет!» и попыталась вырваться, но он прижал меня своим корпусом и практически распял на кровати, властно проговорив при этом:
        - Алин, прекращай. Знаешь ведь, что не выпущу. Не отнимай время ни у Алексея, ни у нас с тобой. Раньше дашь ему всё сделать, быстрее тебя отпустим.
        Алексей тоже быстро понял, что делать и практически одним движением стащил с меня пижамные брюки, несмотря на то что я пыталась брыкаться.
        - Вить, отпусти меня, пожалуйста, ну не надо насильно, я очень тебя прошу, отпусти, - тихо выдохнула я со слезами в голосе, неотрывно глядя ему в глаза.
        - Алин, я знаю, чем я рискую, но я готов, и не отпущу. Ты либо расслабляешься, либо убиваешь меня. Лучше бы расслабилась, поскольку сама знаешь, зачем это надо. Но я и на другой вариант согласен, - не отрывая от меня своего взгляда тоже, он игриво мне подмигнул.
        Я отвернула голову и тихо заплакала, всхлипывая.
        - Алексей, делайте то, что хотели, - проговорил босс, после чего склонился ниже и начал целовать мое мокрое от слёз лицо, тихо шепча: - всего лишь пара минут, моя девочка, Алексей хороший доктор, он аккуратно и не больно, чуть-чуть потерпеть и всё, моя девочка. А потом я тебя отпущу и выполню любое желание. Вот честно. Что ты хочешь, моя маленькая?
        В это время я почувствовала, что Лёша уже ввёл мне что-то во влагалище и при этом ещё и клитор мне массирует пальцем. Я вся изогнулась и, заплакав сильнее, попыталась вывернуться. Но мне не дали. И босс крепче прижал к кровати, и Леша ловко переместил руки, чтобы не травмировать меня вибратором.
        - Алиночка, девочка моя хорошая, - проговорил громко Лёша, - тебе же не больно абсолютно, прекрати так выгибаться. Именно этим можешь больно себе сделать. Замри, пожалуйста, хотя бы замри. Не расслабляйся, уже чёрт с этим, хотя бы не дергайся так. Я ведь едва не порвал тебе все.
        - Я не хочу, не хочу, - плача, истерично выдохнула я.
        - Не хочешь, чтобы желания твои исполнял? Да? А почему, моя маленькая? - босс упрямо делал вид, что не понимает о чём я.
        - Вить, отпусти меня. Пожалуйста, отпусти!
        - Пообещай десять минут лежать и не мешать Алексею, и отпущу.
        - Нет. Я хочу, чтобы он прекратил всё это немедленно. Скажи ему. Я не могу больше, не могу.
        - Тебе больно? Вот честно скажи: тебе больно?
        - Нет, но мне ужасно плохо, Вить. Вот честно ужасно плохо. Пусть он меня отпустит.
        - Он отпустит сейчас, если через какое-то время разрешишь это сделать сама.
        - Хорошо, разрешу, сейчас пусть отпустит, - истерично выдохнула я, вновь вся изгибаясь, потому что Алексей опять начал массировать мой клитор.
        Как только я это сказала оба мужчины меня разом отпустили, и я плача полураздетая сжалась на кровати.
        Алексей набросил на меня одеяло, потом подал мне бумажное полотенце, чтобы я могла вытереть слёзы и отсморкаться, босс тем временем встал, вышел, потом вернулся с чашкой горячего чая, приподнял меня на кровати, усадил и заставил выпить.
        Когда я немного успокоилась, Алексей спросил:
        - Тебе ведь не больно было. Что ты так дергалась?
        - Мне жутко страшно. Это похоже на паническую атаку. Я не могу с этим бороться. Мне плохо. Зачем вы оба заставляете меня? Вот зачем? Вы хотите, чтобы я сошла с ума?
        - Алин, ты намекаешь, что к проблеме надо психиатра привлечь? - удивленно спросил Лёша.
        - Алексей, психиатры исключены. Алина сейчас сама настроится и разрешит Вам всё сделать. Она пообещала. А обещания она выполняет.
        - Вить, он пытается меня возбудить. Вот зачем? Зачем он это делает?
        - Я думаю, чтобы снять спазм у тебя и помочь расслабиться. Так, Алексей?
        - Не совсем так, мне надо было заставить работать мышцы её влагалища, они на такое возбуждение хорошо реагируют. И приток крови увеличивается и регенерация потом лучше. Да и ей не больно, а приятно должно было быть.
        - Лёш, - я повернулась к нему, - я не могу, психологически не могу воспринять такое воздействие врача.
        - Не вопрос, я объясню Виктору Владимировичу, пусть он это делает. Раз со мной не можешь. Только в этом случае тебе самой придётся руководить процессом, поскольку я-то рукой ощущаю, как реагирует твоё влагалище, а он не почувствует. И тебе надо будет проговаривать что как и куда. Такой вариант устраивает?
        - Алина, я бы на твоём месте доверился профессионалу. Я потом сделаю всё, что захочешь, но в процессе реабилитации любой мой косяк может тебе дорого обойтись. Хотя если упрёшься, я соглашусь, конечно.
        - Мне всё происходящее абсурд какой-то напоминает. Меня пытаются насильно возбудить двое мужчин, а я категорически не хочу возбуждаться. Мне кажется я в триллер какой-то попала с названием «Во власти двух маньяков».
        - Здорово ты нас с маньяками сравнила. Хотя возможно, с твоей точки зрения мы они самые и есть. Но, Алиночка, ведь ты знаешь, что тебе самой это на пользу будет. И все сложности лишь из-за того, что ты упрямишься и не даёшь тебе помочь, - проговорил босс.
        - Виктор Владимирович, а Вы истоки проблемы знаете? - спросил Лёша.
        - Знаю, - подтвердил босс, - но не знаю, захочет ли Алина, чтобы знали об этом Вы.
        - Алин, - проговорил мой гинеколог, - хотя бы намекни, мне кажется, что-то цепляется за ту причину. Что?
        - Лёша, - я тяжело вздохнула и в упор посмотрела на него, - за ту причину цепляется всё. Меня изнасиловали в шесть лет. Насильник был раздет, пытался ласкать мне клитор, потом пальцами стал расширять влагалище всё порвал. У меня твои действия вызывают те же ощущения, отсюда панический ужас и желание вырваться.
        - А почему сразу не сказала?
        - Что я должна была сказать? Что? К тому же кроме Вити об этом никто не знал и не знает. Ты думаешь, мне просто об этом говорить?
        - Слушай, тогда всё элементарно решается. Ты сама пальчиком возбуждаешь себя, лаская клитор, я аккуратно использую вибратор. Ты контролируешь весь процесс. Мы оба проговариваем, что хотим. Понимаешь, мне надо, чтобы влагалище у тебя работало, тебе надо, чтобы тебе при этом было приятно. Виктор Владимирович при этом может делать то, что ты хочешь, или вовсе не присутствовать. Всё по твоему желанию. Как скажешь, так и будет. Согласна?
        Я насуплено молчала.
        - Алексей, у неё ещё одна проблема, она словно пуританка, считает, что нельзя получать сексуальное удовольствие, самостоятельно себя возбуждая. Это должен сделать кто-то, чтобы она была не причём. Но кому-то в данной ситуации она это позволить не хочет, поскольку ассоциирует с насильником. Я правильно понимаю, Алин? - в разговор вступил босс.
        - Вот до чего ты умный, - я поморщилась.
        - Возбудите её так, как умеете и можете, Виктор Владимирович, разницы большой нет, от чего и как она будет возбуждена.
        - Нет, это исключено! - тут же возразила я, поскольку в голову мне пришло, что сейчас может сделать босс. - Ладно, сама сделаю. Вить, только ты уйди тогда. Мне стыдно будет. Вот очень. Не хочу, чтобы ты видел этот позор, - проговорила я, после чего сокрушённо добавила: - И за что мне такое?
        - Алина, какой позор? Господи, где тебя такую раскопали? Это сейчас все на телефон заснимают и в сеть выкладывают. Все это не позором, а чуть ли не достижением считают, смотрите, как я ловлю оргазм, - с усмешкой произнёс Алексей.
        - Лёша, - я повернулась к нему, - скажи честно, ты тоже это достижением женщины считаешь?
        - Алексей, не отвечайте ей. Это повод отказаться лечиться. Каков бы ни был ответ, она обыграет это в нужную ей сторону. Поэтому оставьте её вопрос без комментариев, - тут же вмешался босс.
        - Алина, я врач, - Лёша решил по-другому уйти от ответа. - Я принимаю пациентов такими, какие они есть. Но вот таких, как ты, ещё не встречал.
        - К счастью очень редко кого насилуют в шесть лет, Лёш, - хмыкнула я.
        - Бывает. Правда, такие серьёзные последствия вижу впервые. Но в общем-то такое, к моему огромному сожалению, случается в этой жизни. Причём чаще всего кроме меня об этих трагедиях так никто и не узнаёт, потому что часто это происходит в семье, и жертва насилия не хочет, чтобы кто-то знал о нём. Мне рассказывают лишь из-за проблем и зная, что информация никуда не уйдёт.
        - И им после этого нравится оргазм и секс?
        - Все хотят наладить сексуальную жизнь и получать от неё удовлетворение, скажем так. Это естественно, нормально и правильно. Плохо, когда травма, полученная в детстве, закрывает возможности полноценно жить и радоваться всем сферам человеческого бытия. Секс, Алина, это не только способность человека к воспроизведению потомков, это огромный пласт ощущений, дарованных нам природой. И лишать себя этих возможностей по меньшей мере неконструктивно. Не бойся их. В них нет ничего позорного или дурного. Главное грань соблюсти, чтобы они из разряда дополнения к основным чувствам не попали в основополагающие. Мера как и во всём нужна. Вот и всё. Ты, кстати, как к алкоголю относишься?
        - В разумных пределах нормально отношусь.
        - Это меня радует. А то зацикленные на сплошных ограничениях люди обычно имеют гораздо более серьёзные внутренние проблемы, чем не зацикленные. Кстати, Виктор Владимирович, может ей выпить предложить перед нашим следующим сеансом?
        - Алиночка, я поддерживаю предложения Алексея. Мне кажется, тебе легче будет и быстрее сумеешь расслабиться. Поить насильно, мы тебя не будем, но вот порекомендовать и предложить можем. Согласишься?
        - Думаешь надо? Я ведь спиться рискую, если так каждый день во время лечения стресс и внутренние ограничения снимать буду.
        - Мне кажется, достаточно будет лишь первый сеанс под его прикрытием провести, а потом алкоголь уже не потребуется, - проговорил Алексей, и босс, спросив, что я предпочту, ушёл за коньяком.
        После этого они меня напоили, и когда я уже плохо соображала, вдвоём довели до бурного оргазма.
        ***
        Утром я проснулась с трудом и, вспомнив, что было вчера, захотела моментально сдохнуть. Посидела минут пять на краю кровати, соображая, что делать, а потом решила, что лучше всего это сбежать. Быстро оделась в удобные джинсы и кофточку, вытащила из сумки банковскую карту, паспорт и все наличные, сунула в карман, потом направилась в коридор и столкнулась с боссом, держащим в руках поднос с завтраком и чашкой кофе.
        - Ты куда? - осведомился он.
        - Вчера Игоря Димка не приводил, хочу проверить, как он. Я так поняла, ты сказал мне плохо, и он уложил его на снотворном. Это, кстати, хорошо, что ты кофе принёс. Очень горячий?
        - Нет, кипяток теперь тебе не приношу, - улыбнулся он.
        - Прекрасно, - проговорила я, беря чашку и залпом её выпивая, - поставь на тумбочку завтрак, вернусь, всё съем. Лёша скоро приедет?
        - Через два часа. Ему в клинику с утра заехать надо.
        - Это славно. Как раз сумею с Игорьком побыть. Всё, до вечера. Счастливо, - я игриво подмигнула ему и направилась в сторону выхода.
        После этого прошла к калитке между нашими участками, заперла её и погнула засов так, чтобы он сразу не открылся.
        Если Вы спросите меня, как я это сделала, сразу отвечу: чёрт его знает, как мне это удалось. Очень хотела и как-то смогла. Возможно как-то силу свою внутреннюю применила, но утверждать не возьмусь. После этого вышла через охрану, наругавшись на них, что калитка не открывается, замок сломан, а они даже не починили. Приходится вокруг ходить. Все тут же бросились проверять замок на калитке, а я спокойненько ушла. Но пошла, конечно же не домой. Я быстро свернула в соседний проулок, затем в ещё один, потом через КПП посёлка вышла на дорогу. Выходящих из посёлка охранники КПП не останавливали и не проверяли.
        Шагая вдоль шоссе, помахала рукой проезжающему трейлеру, и он притормозил.
        - До города подбросите? Очень надо. Деньги есть, - проговорила я, и водитель посадил меня в кабину.
        Водитель оказался молодым симпатичным парнем, ехал один, без напарника, очень устал, боялся заснуть и обрадовался возможной собеседнице. Всю дорогу мы болтали. Он довез меня до кольцевой автодороги и спросил, куда мне дальше. Я ответила наобум, назвав противоположный край столицы, и водитель радостно заулыбался. Оказалось, ему надо практически туда же. И мы поехали по кольцу. Потом он высадил меня на остановке автобуса и даже денег не взял. Теперь мне надо было придумать, как быстро где-то обналичить деньги с карточки, а потом немедленно уехать, как можно дальше. Причём так, чтобы было непонятно, куда я уехала.
        Зачем я бежала и куда, я понять не могла. Просто ощущала, что оставаться больше там не могу, и всё.
        В это время рядом с автобусной остановкой на которой стояла лишь я, притормозило такси, водитель высунулся в окошко:
        - Куда надо, красавица? Я дорого не возьму. А автобуса ещё час ждать будешь, - проговорил он, и я решительно села в его машину.
        Сразу дала денег и сказала, что дам ещё столько же, если высадит меня у банка, немножко подождёт, а потом отвезёт на вокзал. Таксист сказал, что без проблем, и я, сняв деньги в ближайшем банкомате, быстро уехала из банка к площади трёх вокзалов. Там отпустила такси, спустилась в метро прошла по переходу на другую сторону, там опять поймала таксиста, и уехала к другому вокзалу. Там в магазине я купила новый комплект одежды и косынку. Потом зашла в торговый центр, переоделась, вышла и поймала третье такси, на котором доехала до пригородной электрички, уходившей с вокзала, где я ещё не была.
        Купив билет до самой дальней конечной станции, я села в вагон и задремала.
        Проснулась я от полыхнувшего чувства опасности. Приоткрыла глаза и увидела, что по вагону идёт наряд полиции. Бежать было некуда, да и смысла не имело, мало ли по какому делу они идут. Сделала вид, что сплю дальше, в надежде, что пройдут мимо. Однако они не прошли. Тронули меня за плечо.
        - Документы предъявите, пожалуйста, гражданка.
        Я немного суматошно полезла в карман, достала билет. Показала.
        - Документы, а не билет.
        - Какие документы? Я домой еду. Зачем вам мои документы? - удивленно поинтересовалась я. - Разве я что-то нарушила?
        - У нас ориентировка, поэтому покажите, пожалуйста, или пройдём в ближайшее отделение для выяснения.
        - Какая ориентировка? - удивленно поинтересовалась я и тут увидела краем глаза картинки, которые листал в телефоне ещё один полицейский. Моя фотография и туфли крупным планом. Вот туфли я сменить забыла, вернее не захотела, уж больно они были удобные, и похоже, меня вычислили именно по ним. Дорогие эксклюзивные кожаные туфли на фоне платья в стиле бохо и дешёвого плащика смотрелись действительно немного странно. А потом сличить фотографию уже было делом техники. Поняв, что шпионка из меня явно никакая, я решила, что дальше играть смысла нет. Полезла в карман, достала паспорт, показала.
        - Алина Викторовна, дом Ваш явно в противоположном направлении находится, - усмехнулся старший наряда, просматривающий мой паспорт.
        - Это серьёзное правонарушение, считать домом не место прописки, а место, в котором хочу очутиться? - удивлённо поинтересовалась я.
        - А где Вы хотите очутиться?
        - В билете указано, - пожала я плечами.
        - Понятно. Ладно, пройдемте, в отделении всё выясним насколько это всё серьёзно.
        Я не стала сопротивляться, и на ближайшей узловой станции мы вышли.
        ***
        Где-то через час в отделение полиции на этой станции приехал какой-то майор, который поблагодарил линейную бригаду, сказал, что я ценнейший свидетель, найти которого было делом государственной важности, поскольку именно мои показания могут разоблачить врагов государства, потом забрал мой паспорт и усадил меня в закрытую машину для перевозки задержанных. Мы некоторое время куда-то ехали, а потом меня с рук на руки передали боссу и его охране.
        - Алина, вот когда тебе уже надоест устраивать мне такие стрессы? - как только мы оказались в его машине, агрессивно поинтересовался он. - Вот позволь узнать: куда ты ехала? Что ты там забыла в этом городке? Это был промежуточный пункт? А дальше? Куда дальше? У тебя нигде и никого нет! К кому ты ехала? Куда? Кто и где тебя ждёт? Никто и нигде! А здесь тебя любят и готовы принимать любую!
        Я молчала.
        - Чего ты добиваешься своими выходками? Чтобы я охрану к тебе приставил круглосуточную или трекер какой-нибудь вживил? Вот чего? Смысл какой твоих выходок?
        Он помолчал немного, и поскольку я не отвечала, сам заговорил вновь:
        - Я, конечно лопухнулся, должен был понять, раз с утра у тебя никакого похмелья, то значит сильнейший стресс. И на его фоне вытворить ты можешь, что угодно. Но вот не такое же? Вот как ты могла бросить всех? Даже записки не написала никому! Ты понимаешь, что живешь в семье, за тебя переживают. Все переживают. Вот если бы тебя не нашли? И что? Ты бы так и сбежала навсегда? Бомжом бы стала? Кем ты хотела стать? Тебе этих денег максимум на пару месяцев бы хватило. А дальше? Вот дальше что? Уборщицей пошла бы работать или кем? Вот что ты молчишь? Как можно такое творить?
        Он ещё долго что-то мне говорил, но я перестала слушать. Я сидела и прислушивалась к себе. Вот действительно, а я бы жалела, что рядом больше нет никого, ни босса, ни Димки, ни мамы, ни Игорька, ни Ольги? Внутри было холодно и пусто. И ответ не находился. А потом я его нашла. Я боялась за них за всех, что ещё немножко и сорвусь, и они все пострадают, а я не хочу, чтобы они пострадали. Мне надо было себя такую увезти как можно дальше, чтобы не пострадал никто.
        Как только я поняла это, я подняла взгляд на босса и тихо проговорила:
        - Зря ты меня вернул, Вить. Я опасна. Мне настолько плохо, что я боюсь сама себя.
        - Господи, девочка моя хорошая, - моментально прекратив ругаться, он прижал меня к себе и начал гладить по волосам: - не надо ничего бояться, всё хорошо будет. Не надо сбегать, мы всё преодолеем. А не сможешь, ну прикончи меня и успокойся. Главное сама успокойся.
        - Ты идиот, Вить. Я не хочу никому вредить. Особенно тебе. Не хочу! Я защитить вас всех хочу, а ты говоришь такое. Вот как ты можешь? Как?!
        - Вот и хорошо, что не хочешь. Я и не говорил, что хочешь. Я имел в виду, если случайно такое случится.
        - Я не хочу, чтобы случайно случилось. Не хочу! Понимаешь? Я не понимаю, кто я, какая я и что мне с собой делать. Мне очень плохо. Я ощущаю себя бомбой с испорченным и работающим наобум взрывным механизмом. Я не понимаю, что может произойти, но ощущаю потенциальную опасность. Ты понимаешь?
        - Понимаю. И готов помогать тебе, чтобы ничего не случилось. Сейчас поговорим, обсудим и обязательно найдём решение. Убегать не выход. От себя не убежишь, Алинка. Себя надо понять, принять и полюбить. И всё сразу нормализуется. Ты себя не любишь, моя хорошая. От этого все проблемы. Вот что вчера плохого произошло? Ты удовольствие получила и решила, что это очень плохо? Что нельзя тебе было позволять себе такое? Так? Это же нонсенс так себя ограничивать. В этом нет ничего хорошего. Засуха это такая же катастрофа как и наводнение. Баланс должен быть во всём, разумный баланс.
        В это время мы заехали на территорию босса, и к машине тут же подбежали Ольга и Дима, чуть поодаль стояла Оксана с Игорьком. Босс вытащил меня на руках, и его тут же забросали вопросами, что произошло и почему я сбежала, никого не предупредив, где я была и вообще, как я могла. Короче, всё тоже самое, что в машине он мне говорил.
        - Лечиться она устала и больше не хочет, вот и сбежала. Всё. Не трогайте её, главное, что она сейчас здесь. Остальное неважно, - достаточно резко ответил босс и на руках унёс меня в дом.
        ***
        Всю ночь босс просидел у меня в спальне, ласково гладя по волосам и рассказывая какую-то ерунду.
        С утра приехал Лёша, и босс ему сообщил, что поскольку у меня сильнейший стресс, пока он лишь осматривает меня, контролируя процесс реабилитации, и оставляет назначения.
        Лёша осмотрел, потом попытался разговорить, но я была похожа на живую куклу, которой всё безразлично.
        - Виктор Владимирович, - подвёл итог Лёша. - По моей части у неё всё хорошо, а вот с психикой явная проблема. Она под сильной седацией?
        - Нет, Алексей. Никаких таблеток и уколов не было. Это её личная защитная реакция. Она не справляется с эмоциями и ушла вот в такую глухую защиту.
        - Ей нужен психиатр. Симптоматика отвратная, Виктор Владимирович. Это либо очень жёсткая депрессия, либо ещё что-то похуже. Пригласите специалиста.
        - Спасибо, Алексей, я подумаю над Вашим предложением. Сейчас Олю посмотрите и ближайшие несколько дней свободны. Я свяжусь с Вами и сообщу, когда очередной раз её надо будет осмотреть.
        - Ей нужна помощь, Виктор Владимирович, - продолжил настаивать Лёша.
        - Я Вас услышал, Алексей, - тут же жёстко прервал его босс. - Пойдёмте, я Вас провожу к Оле.
        Босс и Лёша ушли, а ко мне пришёл Кот. Лёг рядом, прижался, стал мурчать. Потихоньку я неосознанно стала подстраиваться к его вибрациям, и мне стало чуть легче. Я крепко обняла его и свернулась вокруг него клубочком.
        Через некоторое время вернулся босс, увидел меня в обнимку с Котом, осторожно укрыл нас пушистым пледом и прошептал: «Кот, ты молодец», после чего тихонько вышел, а я заснула.
        ГЛАВА 27
        ***
        Ещё несколько дней босс обращался со мной как со склеенной из осколков вазой, которую нельзя двигать и едва можно касаться.
        Однако это не помешало ему поставить в коридоре за дверью охрану и приказать о любой попытке выхода из комнаты ему сообщать.
        Когда я вышла в сад следом за мной везде ходили два охранника на расстоянии полуметра. Это было столь напрягающе, что я быстро вернулась в спальню и заперлась там.
        Но моё затворничество было недолгим, поскольку мне на телефон позвонила Оксана и очень жёстким тоном потребовала немедленной аудиенции. Прямо так и сказала: «мне нужна срочно Ваша аудиенция».
        Я спросила может могу чем-то по телефону помочь, поскольку чувствую себя плохо, но Оксана сказала, что дело срочное и это не телефонный разговор. Я испугалась, что что-то с Димкой, и разрешила ей прийти.
        В результате она пришла и в жутко агрессивной форме мне заявила, что я немедленно должна вмешаться и прекратить насилие над собственным ребёнком иначе она сообщит в опеку, в суд и чуть ли не в ООН будет жаловаться. Я сначала никак не могла понять, что она имеет в виду. Пыталась ей объяснить, что очень плохо себя чувствовала, и именно поэтому не укладывала Игоря, что понимаю, что снотворное это плохо, но дозировка подобранна врачом и никаким насилием не является, это наоборот попытка предупредить насилие Игорька самого над собой.
        И тут Оксана сказала, что она абсолютно не об этом, а о том, что Дмитрий Вячеславович бьет моего сына ремнём, она его мыла в душе и видела следы от ремня и готова это засвидетельствовать в опеке, суде и вообще во всех инстанциях. И обязательно сделает это, если я немедленно не вмешаюсь и не запрещу мужу бить сына ни при каких обстоятельствах. А она это типа контролировать будет.
        Сначала я хотела на неё наорать, потом решила, что не конструктивно будет. Раз она напирает на закон, то и мне надо ответить тем же. Поэтому сказала, что шокирована полученными сведениями и прошу привести мне сейчас сюда немедленно Игоря. Я с ним поговорю, и всё узнаю.
        Выяснилось, что Игорь стоит у дверей с охранниками и ждёт встречи со мной.
        Я велела Оксане сесть на стул у входа, потом открыла дверь и позвала Игоря.
        Он тут же ураганом налетел на меня, начал ласкаться и рассказывать как скучал, как ждал и как волновался, что мне плохо.
        Плотно закрыв дверь, я села в кресло, усадила Игоря на колени, сначала выслушала все его новости, потом установила свой телефон на тумбочку, включила на запись камеру, и поставив Игоря перед телефоном сообщила, что хочу задать ему пару вопросов, и очень прошу отвечать мне честно.
        Игорь обещал. После этого я стала спрашивать, как часто его моет в душе Оксана, что делает, касается ли области между его ног, что он при этом чувствует, нравится ли ему это. Игорь сообщил, что не нравится, он говорил, что уже большой, но Оксана не позволяет ему мыться одному, и что делает больно беря в руки его «писю» и сжимая её.
        - У него фимоз, Алина Викторовна, я делаю то, что велел врач! - тут же попыталась вмешаться Оксана, но я жёстко велела ей замолчать, поскольку разговариваю не с ней.
        После этого я продолжила расспрашивать Игоря, напирая на то, как ему кажется, нравится ли Оксане то, что она делает с ним, как она ведёт себя при этом и что ему говорит, самими вопросами наталкивая на ответ.
        В результате Игорь наговорил мне под запись столько компромата, что посадить Оксану за растление малолетнего мне не составило бы никакого труда.
        Я выключила запись, сообщила Игорю, что отныне он будет мыться лишь сам либо с помощью дяди Димы и отправила обратно в коридор постоять у охранников, пока я с Оксаной поговорю.
        - Мне вечером можно будет прийти тут засыпать? - спросил он.
        Я сказала, что можно, и он обрадовано вышел.
        После этого я железным тоном сообщила Оксане, что она уволена и может идти собирать свои вещи. Выходного пособия и характеристик не будет. А если ещё раз она посмеет меня или Дмитрия Вячеславовича шантажировать, то сядет в тюрьму надолго по очень нехорошей статье.
        После этого позвала Игоря обратно к себе, а Оксане указала на дверь, проговорив: «Свободна».
        Она была столь ошарашена, что даже возражать не пыталась и пробормотав: «Извините», ушла.
        Я села на кровать, усадила Игоря рядом, обняла и начала ему пересказывать один из моих самых любимых в детстве романов «Оцеола, вождь семинолов» Майн Рида. Я не весь сюжет хорошо помнила, и там где что-то подзабыла, мне на выручку приходила фантазия.
        Игорь сидел и слушал меня, затаив дыхание.
        Именно так, сидящими на кровати в обнимку, и застал нас Димка. Он постучал, вошёл, потом, озадаченно глядя на нас, спросил:
        - Алин, что случилось?
        - Я Оксану уволила. Поэтому сижу пока с Игорем сама и рассказываю истории про индейцев. Завтра начну искать нового тьютора. Ты проследи пожалуйста, чтобы Оксана уже сегодня съехала.
        - Что случилось, рассказать не хочешь?
        - Я так понимаю, ты с ней уже разговаривал, поэтому приехал раньше. Вот у неё и спроси, что случилось. С моей стороны без комментариев, тема закрыта.
        - Она оскорбила тебя?
        - Дим, я неясно выражаюсь или у тебя проблемы со слухом? Или ты возражаешь против её увольнения?
        Когда я начинала говорить таким тоном, муж мне предпочитал уступить. Вот и сейчас он тут же примирительно поднял руку:
        - Алиночка, не волнуйся, я не возражаю ни против чего. Всё будет так, как скажешь. Главное, не волнуйся. Тебе нельзя сейчас волноваться. Никак нельзя. Тебя доктор, кстати, смотрел? Что он говорит?
        - Ещё слово о докторах, Дим, и я отсюда снова сбегу. И мне плевать на охрану, что он поставил у дверей, им убить меня придётся, чтобы остановить!
        - Алин, хорошо. Я ни о чём не спрашиваю. Никаких докторов. Всё хорошо, моя радость. Я лишь сказать хотел, что мы тебя очень любим. Это сказать можно?
        - Это можно.
        - Тебя Игорь не сильно напряг? Он хорошо себя вёл?
        - Да, очень хорошо, Дим. Он молодец. Сидел, слушал истории, не баловался.
        - Ага, - закивал Игорь, - очень интересные истории, мама очень интересно рассказывает. Про индейцев. А кстати, индейцы это инопланетяне такие? Да?
        После этого вопроса личико моё недовольно вытянулось, и Димка поспешил исправить ситуацию:
        - Это народ такой, Игорь, сейчас пойдём ужинать, и я тебе всё-всё про индейцев расскажу.
        - А что дальше было мама расскажет?
        - Потом мама тебе расскажет, потом, сейчас она устала. Мама болеет, ей отдыхать надо.
        - А мама сказала, я здесь сегодня засыпать буду. Ты приведёшь меня к ней?
        Димка взглянул на меня, увидел, что я кивнула, и с улыбкой подтвердил:
        - Раз мама сказала, то значит так и будет. А сейчас пошли, - он протянул Игорю руку.
        Тот сполз с кровати проговорил: «До вечера, мам», и ушёл вместе с Димкой.
        А я созвонилась с агентством по подбору персонала и попросила скинуть мне на почту резюме соискателей, ищущих работу тьюторов.
        Охрана, видимо, доложила вечером боссу о всех моих посетителях, и он, как только пришёл, устроил мне допрос с пристрастием.
        Я попыталась отделываться фразочками: «Да, уволила. А что, не имею права что ли? Захотела и уволила. Настроение такое было» но это не прокатывало. Пришлось сбросить карты. Рассказать и про то, что Дима ремнём Игоря иногда наказывает, и про то, что Оксана мне ультиматум предъявила. А я в ответ на неё компромат от Игоря прям при ней получила. После чего ее уволила.
        - Не особо плохая девчонка по итогу. Лучше бы договорилась с ней. На таком компромате очень хорошо персонал держать. А у Игоря действительно фимоз? И ты знала об этом?
        - Знала, конечно. Поэтому ни в какой суд подавать на неё и не буду. Я ей всего лишь продемонстрировала, как под статью может попадать действие, которое в общем-то на благо направлено.
        - Ты считаешь, Димка на благо Игоря бьёт?
        - Сложный вопрос. Очень сложный, Вить. Я поначалу, когда только узнала, так же как Оксана прореагировала. Пыталась запретить. А потом ко мне сам Игорь подошёл и попросил в это не лезть. Ему проще физическое наказание перетерпеть, чем я накажу своим отъездом, игнором или отлучением от дома. К тому же Димка не садист, наказывает не от злобы и лишь когда перестаёт злиться. Он не агрессию на нём вымещает, а обозначает чёткие рамки, выход за которые карается физически. Твой метод, кстати, использовать с Игорем не получится, поскольку и десяти минут он так не простоит.
        - Может стоило отжиматься заставлять или приседать?
        - Он два раза присядет, потом сядет на пол и скажет, что больше не может, и на этом будет всё. Конечно, можно было бы искать ещё методы, но Дима точно не будет. Его наказывали, он в этом проблемы не видит, и сразу мне сказал: не нравится, как я воспитываю, воспитывай сама, а я в стороне и не вмешиваюсь ни во что. Мне такой расклад не понравился. Поэтому я предпочла закрыть глаза. Решающим было, что Игорь на это не сердится, не обижается, и на наказание соглашается сам, понимая, что заслужил. Димка не держит его насильно и не связывает. Кстати, процедуры, которые Оксана Игорю проводила, сначала Дима делал, это потом он на неё это скинул, так вот, когда Дима только начал их проводить, Игорь при мне орал, что лучше бы его каждый день били, чем это терпеть. Мне отъездом пришлось угрожать, чтобы заставить его. Так что аналогию я ей устроила очень похожую: не всегда боль и неприятные ощущения во вред, и при этом они могут под статью закона попадать.
        - Почему уволила по итогу?
        - Потому что договариваться сейчас не в состоянии. Я сорвалась, Вить. Она так разозлила, что решила, обезопасив себя, убрать с глаз долой. Диктовать и шантажировать она меня будет, паршивка…
        - Ладно, сделала и сделала. На ближайшие дни гувернантку свою озадачу присмотром за ним и Ольгу попрошу ей помогать, он их знает и проблем возникнуть не должно. Мальчишки же с охраной и водителем поездят. Потом подберем кого-то. Так что всё решаемо. Пошли поужинаем вместе. В зале накрыть уже были должны. Или тебе сюда принести?
        Я согласилась поужинать в зале, поскольку заточение в спальне мне уже порядком стало надоедать.
        ***
        На следующий день, я уже была готова позвонить в агенство и попросить прислать для собеседования трёх наиболее понравившихся мне по резюме и фотографиям кандидаток, но тут мне позвонила Оксана.
        Сначала я хотела сбросить звонок, но потом решила послушать, что скажет, нажала на ответ и ледяным тоном выдохнула:
        - Я что-то непонятно вчера объяснила, Оксана?
        - Алина Викторовна, пожалуйста, выслушайте меня. Пожалуйста. Можно я приду? Я на такси подъехала. Я очень-очень прошу. Мне очень надо с Вами поговорить, - плача, проговорила Оксана.
        - Хорошо, - проговорила я, и велела охране привести её ко мне.
        Через пять минут охрана привела ее в спальню, где я обитала. Она плакала и с порога начала валиться на колени, причитая, что просит её простить.
        - Встаньте немедленно, Оксана! - рявкнула я, и она тут же встала и чуть ли не по стойке смирно застыла, лишь всхлипывая.
        Я усадила ее в кресло и спросила, что произошло.
        В ответ она поведала мне невесёлую историю. Что в семье она старшая, не особо любимая дочь от предыдущих отношений матери. С отчимом отношения не сложились. И он, и мать её часто били, именно поэтому она так вчера прореагировала. Младшую, общую дочь не били, а её за любой проступок, иногда даже чужой, наказывали очень сильно. Чтобы быстрее сбежать из дома, она старалась хорошо учиться и сама поступила на бюджет в столичный институт, уехала, жила в общежитии, подрабатывала курьером и училась. Наконец выучилась, и тут ей повезло, она попала ко мне на работу. Она и мечтать о такой не могла. За время работы у меня она купила маленькую квартиру-студию в ипотеку, хотела её сдавать, чтобы побыстрее ипотеку выплатить. Но тут мама попросила её временно приютить, чтобы она могла обследоваться в Москве, поскольку у неё здоровье после похорон отчима, которого убили в пьяной драке, пошатнулось. Оксана согласилась, конечно. Приехала мама с младшей сестрой. И теперь живёт в её квартире. Поэтому вчера, когда Оксана вернулась к себе в квартиру, и сказала, что потеряла работу и будет жить у себя дома, мать ей
закатила скандал. Что им с сестрой тоже надо жить в Москве, ей лечиться, сестре готовиться, чтобы поступить в институт какой-нибудь. Хотя куда может поступить сестра непонятно, поскольку она и в школе с трудом училась. Квартиру они на родине уже продали, жить будут у неё, и ей места в квартире нет. При этом она обязана платить квартплату, ипотеку и ещё им помогать, поскольку работать они не могут, мама по здоровью, сестра по малолетству. Ей только-только восемнадцать исполнилось.
        - Алина Викторовна, - рыдала Оксана, - я в какой-то западне. Я не могу их выставить на улицу. Но и возможности обеспечивать их у меня нет. Если только Вы меня примите обратно. Я всё-всё делать буду, убираться, готовить, если скажите, я никогда ничего не буду требовать. И ничем шантажировать не стану. Возьмите меня обратно, пожалуйста… Я на любые условия соглашусь.
        - Оксан, я возьму тебя обратно, но условия договора будут пересмотрены, - проговорила я.
        - Я соглашусь на любые, Алина Викторовна, - всхлипывая, проговорила Оксана.
        - Ипотека у тебя большая?
        - Нет, она на двадцать лет, и ежемесячный платёж я совсем маленький сделала, на случай, если работу потеряю. Думала полгода-год сдавать буду и вообще всю ипотеку закрою.
        - Тогда так. Никакого двойного оклада и минус питание и проживание, это раз, с Дмитрием отношения на твоё усмотрение, как договоритесь, меня это не трогает, но обследуешься ты ежемесячно, как раньше в обязательном порядке, это два. Третье, сейчас едем к тебе домой и ты подтверждаешь семье, что разбила редкую вазу, стоимостью в десять твоих квартир. Я требую отдать документы на квартиру, чтобы её продать. Ты обещаешь при них работать бесплатно чуть ли не до скончания века, не пользоваться телефоном, соцсетями и прочим, чтобы связаться они с тобой не могли. Потом они должны будут мне пообещать выплачивать коммуналку за квартиру и ипотеку, поскольку хоть одна просрочка на тебе, и я буду требовать продать квартиру. Если их такой вариант устроит, я с тобой уезжаю и заключаю тот договор, о котором сказала.
        - Вы думаете, они согласятся?
        - Не согласятся, моя охрана их выставит с вещами. Поэтому, скорее всего, согласятся и работу найдут и оплачивать всё будут. На первое время деньги от продажи той квартиры у них есть. Потом начнут шевелиться, зная, что на тебя рассчитывать не приходится и связи с тобой нет. Вот скажи, если бы тебе такой вариант предложили, когда только сюда приехала, ты бы обрадовалась?
        - Ой, я бы вцепилась в него зубами, и всё оплачивала. За такую сумму в Москве жильё не снять.
        - Вот и считай, что помогла выгодным вариантом родственникам. А они ипотеку закроют. Правда вряд ли хоть когда-то ты это жильё получишь в пользование, но считай этим откупилась от них. Иначе они тебе жизни не дадут.
        - Спасибо Вам, Алина Викторовна. И извините меня за вчерашнее. Если честно, то ни в какую бы опеку я не пошла, мне просто очень хотелось запретить Дмитрию Вячеславовичу бить Игоря. Я не знала, что Вы знаете.
        - Я ничего не знаю, и знать не хочу, Оксан. Это их мужские разборки. Игорь просил меня, сам просил в них не лезть. Потому что моих наказаний игнором он боится ещё больше. Они для него более травматичны. Это первое. Второе. Я понимаю, что у тебя травма из детства, но ответь мне пожалуйста, ты бы сейчас хотела оказаться на месте никогда не битой сёстры с её характером, её возможностями и способностями? Хотела бы? Вот представь, я волшебница и спрашиваю тебя, причём ты уже знаешь, чем всё закончится потом, хочешь стать ребёнком на её месте?
        - Нет, Алина Викторовна. Не хотела бы. Вряд ли что путное из неё вырастет. Я знаю, что скорее всего, мать тут где-то в магазин кассиршей устроится, она ведь и работала кассиршей, только тяжело это, и ей очень хотелось больше не работать, но раз Вы сейчас заставите, то пойдёт на работу она, а не сестра, и будут они на зарплату матери вдвоём жить. Хотя, может, мужа сестра какого-нибудь найдёт, и наладится всё у неё. Не знаю. Но на её место точно не хочу.
        - Вот и постарайся простить за свои страдания всех, считай, что расплатилась этим.
        - А Вы Дмитрию Вячеславовичу сказали из-за чего меня уволили?
        - Нет. Не сказала. Я не касаюсь их отношений с Игорем. До тех пор пока мне Игорь сам не пожалуется, и не попросит вмешаться, я этого не знаю. Поняла?
        - А можно я тоже говорить Дмитрию Вячеславовичу ничего не буду? Пожалуйста.
        - Я-то при чём? Не хочешь, не говори.
        - Но он ведь спрашивать будет. Можно я что-то другое скажу?
        - Хорошо. Скажи, что претензии мне высказала, что Игоря не укладываю и не встречаюсь с ним. Мол болезнь болезнью, а ребёнок не виноват, он скучает. И я психанула. А потом тебе стало стыдно, ты вернулась, извинилась, и мы пришли к консенсусу.
        - Спасибо, Алина Викторовна. Я очень-очень Вам благодарна, - проговорила она. - И мне действительно стыдно, что тогда, когда Вы болеете, так Вас напрягла. Извините меня.
        Я позвонила боссу, сказала, что вернулась Оксана, мне нужна машина и машина с охраной. Хочу съездить пообщаться с её семьей.
        - У неё с ними проблемы?
        - Да, небольшие. Способна решить сама, если сзади охрана стоять будет.
        - Не вопрос, бери. Восемь человек хватит?
        - Четырёх хватит.
        - Возьми восемь на двух машинах. Заодно тебя точно по дороге не потеряют.
        - Я обещаю, что через пару часов обратно вернусь. Поэтому прошу, больше никого не посылай.
        - Договорились, - проговорил босс и отключился.
        Наше появление в Оксаниной квартире с охранниками произвело на её родственников неизгладимое впечатление.
        Я играла роль злобной фурии, раздражённо высказывая Оксане:
        - Ты думала собрала вещички, сбежала и расплачиваться за ущерб не надо?! Нет, моя дорогая! Я тебя заставлю за всё заплатить! Ты мне всю жизнь отрабатывать свой косяк будешь!
        - Я не нарочно. Я всё заплачу… не ругайтесь только. Я правда, не нарочно, - рыдала Оксана, причём рыдала по настоящему. То ли я была убедительна в роли злобной фурии, то ли так стресс, устроенный родственниками, на неё подействовал, и она была готова рыдать по любому поводу.
        - Всё она заплатит, - передразнила её я и раздражённо продолжила: - Вот что ты мне сейчас заплатишь? Что?! А ну срочно мне документы на квартиру доставай! Хоть какую-то часть оплатишь этим! Эта ваза эпохи Минь была! Ты знаешь сколько она стоила?! Тебя всю на органы продать, так и четверти не наберется, криворукая бестолочь!
        - Не надо квартиру, у меня тут мама, сестра, это их единственное жилье. Больше ничего нет.
        - Ничего, в деревню поедут. Там воздух, травка. Мальчики мои им там что-нибудь купят и туда перевезут.
        - Ну пожалуйста, не надо. Она ещё в ипотеке и долг по квартплате, я лучше бесплатно работать буду. Сколько скажите, буду. Я любой договор подпишу, обещаю. Лишь квартиру не отбирайте, пожалуйста, хозяйка. Ну пожалуйста, - на этих словах Оксана повалилась передо мной на колени и схватила за руки.
        Я брезгливо отпихнула её от себя и морщась спросила:
        - А эти твои родственники будут всё оплачивать, чтобы на тебе никаких задолженностей не было?
        - Вот это я гарантировать не могу, - поднимаясь с колен и всхлипывая, помотала головой Оксана.
        - Быстро давай сюда документы! Сегодня же на торги её выставлю! Мне ещё не хватало проблемы по долгам с тобой иметь! Всё! Нет имущества, нет проблемы!
        - Мы будем, будем всё оплачивать! Обязательно будем и без задержек! Даже заранее. Никаких долгов на Оксаночке не будет! - ко мне подскочила её мать и тоже попыталась взять за руку, но была моментально грубо взята за плечо и отстранена одним из моих охранников.
        - Значит так, - резюмировала я. - Документы всё равно мне отдаёшь. Но выставлять на торги не стану. Завтра долгов по квартире быть не должно, хоть день просрочки по любому поводу, квартира выставляется на торги. Ты, Оксан, сейчас едешь со мной и подписываешь новый договор. И больше никаких телефонов, соц. сетей и прочего. Пахать будешь с утра и до утра. И скажи спасибо, что коллекторам тебя не сдала. Добрая я сегодня. Но хоть один косяк будет, и сдам! Ты меня знаешь!
        - Да, хозяйка. Спасибо, хозяйка. Я очень Вам благодарна, хозяйка. Я всё подпишу и буду очень стараться. Сейчас документы все отдам.
        Оксана полезла куда-то в шкаф, достала папку. Вынула оттуда бланк, отдала матери, тихо проговорив: «Тут реквизиты и ежемесячный платёж указан, квитки по квартплате у председателя ЖСК брать можно, или тоже сразу на счёт платить, он скажет какой», потом отдала папку мне.
        Я просмотрела документы и отдала одному из охранников, потом молча направилась к дверям, бросив Оксане :
        - У тебя пятнадцать минут. Можешь собрать нужные тебе вещи и попрощаться с родными. Ты их долго теперь не увидишь, если вообще увидишь.
        Потом повернулась к ближайшему охраннику:
        - Андрей, подожди её, потом проводишь вниз.
        Тот молча кивнул и застыл у дверей.
        По дороге домой я мрачно молчала, напряжённо глядя перед собой. Когда мы проехали примерно полдороги, Оксана несмело произнесла:
        - Хозяйка, а спросить я могу?
        - Оксан, ко мне не обязательно так обращаться. При твоих родственниках, я понимаю. Ты подчеркивала зависимое положение. А сейчас зачем?
        - Как зачем? Во-первых, слово хорошее, хозяйка дома, семьи. Мне хотелось ощутить себя частью Вашей семьи, за которую Вы отвечаете. Во-вторых, короче, чем по имени отчеству, но я могу и по имени отчеству обращаться, если Вы возражаете.
        - Раз так трактуешь, и слово нравится, называй как нравится. По большому счёту мне всё равно.
        - Спасибо.
        - Так о чём спросить хотела?
        - Я… я даже не спросить, я предложить помощь хотела. Если хоть в чём-то я могла бы Вам помочь, то я с радостью. Вот всё-всё. Правда. Вы мне очень нравитесь. Я поэтому вчера к Вам и пришла. Только тон неправильный выбрала и вообще всё неправильно сказала. Мне и Дмитрий Вячеславович очень нравится, и Вы. Я впервые себя в семье ощутила, поэтому вчера так и осмелела. Вы здорово меня носом ткнули, мол нечего на закон ссылаться, у нас много какие законы есть, и не все на пользу они. Я потом поняла, зачем Вы это сделали. Ну и сегодня вы про нас с сестрой мне тоже хорошо объяснили. Но я совсем не про то. Я сказать хотела, что очень хочу, чтобы всё у Вас хорошо было. Честно. И если хоть что-то, хоть чуточку смогу помочь, буду очень рада. Я так понимаю, Вам Виктор Владимирович персонал обслуживающий предоставил, так я тоже бы могла. Я много чего делать умею и научиться могу. И помогать мне Вам очень хочется.
        - Хорошая ты девочка, Оксана, - я улыбнулась и повернувшись к ней, потрепала её по волосам. - И я благодарна тебе за предложение, только не отпустят меня сейчас домой. Даже если ты помогать станешь. Виктор Владимирович заставляет меня лечиться, поэтому охрана и его персонал. Я даже если к примеру сейчас пойду домой, Димка сам меня быстренько отправит обратно. Он тоже хочет, чтобы меня лечили. А я не хочу. Поэтому сбежать и пыталась, ты не представляешь, как я устала от этого насилия, и как хочу сдохнуть.
        - Что Вы такое говорите, хозяйка? Это грех так говорить! Вы поправитесь! Обязательно поправитесь, и всё будет хорошо! Ну неужели Вы чуточку потерпеть не можете? Вам ведь наверняка хороших докторов нашли. Не мог Виктор Владимирович не найти хороших. Я вот каждый день молиться за Вас буду, чтобы всё хорошо у Вас было. И всем-всем помогать согласна. Хотите вещи какие-нибудь принесу, чтобы Вам тепло, как дома было? Хотите мы с Игорьком что-нибудь разучим для Вас или сделаем? Вам позитив сейчас нужен. Скажите, что Вас порадовать может?
        - Ты Майн Рида в детстве читала? Я вчера Игорю начала пересказывать роман «Оцеола, вождь семинолов». Найди его и почитай ему. Он наверняка тебе будет благодарен.
        - Хорошо. Но это для него. А для Вас?
        - Ты не поверишь, но для меня приятно видеть, что я помогла тебе убрать деструктивную завязку с твоей семьёй, и ты перестала так болезненно относиться к тому, что тебя били в детстве.
        Оксана некоторое время помолчала, а потом тихо проговорила:
        - С последним, если честно, у меня проблема осталась. Отчим очень унизительно порол. Не особо сильно, но унизительно. Заставлял догола раздеться и лечь животом на высокий табурет. Ещё и ноги при этом мне постоянно раздвигал, мол шире держи. Стыдно было жутко. А мать смеялась, мол получаешь, что заслужила. Он при ней меня бил, хорошо хоть не при сестре. Я старалась не спорить и не кричать, потому что боялась, что она придёт и тоже свидетельницей станет. Из-за того, что стыдно было, часто сама просила наказать меня мать, лишь бы не он наказывал. Она кстати била сильнее, могла и пряжкой от ремня отхлестать до кровавых синяков. Особенно если на работе разозлили, и тут я под горячую руку попала. Но хотя бы не раздевала, я лишь юбку задирала.
        - Бедная ты моя девочка, - я прижала ее к себе и начала гладить по волосам. - Мне очень жаль, что тебе пришлось через всё это пройти, и я не оправдываю ни твою мать, ни твоего отчима. Хочу лишь сказать, что каждый в этой жизни рано или поздно платит за всё. Мать твоя расплатится и болезнями, и одинокой старостью. Отчим уже расплатился тем, что ушёл в мир иной с минимальным потенциалом души. А вот тебе предстоит выпавшие на твою долю испытания переработать и либо суметь в позитив их превратить, либо в обиды уйти, получив повод саму себя жалеть и оправдывать свои косяки.
        - Я не жалею себя и не собираюсь этим оправдывать хоть что-то, Вы вообще первая с кем на эту тему говорю. И лишь потому что доверять Вам стала, и в машине лишь мы вдвоём, а шофёр, в наушниках музыку слушает. Про позитив не поняла.
        - Молодец, что не жалеешь себя. Теперь ощути это своим опытом, тем, что сумела это пережить, не озлобилась, не сломалась, наоборот стала добрее и готова защищать других. Это и будет позитивом, ты лучше станешь. Главное не огульно защищай. Тебе ведь тоже бы вряд ли понравилось, что кто-то про твои наказания публично бы рассказывать начал и обсуждать это, а потом бы в детский дом тебя отправил, не спрашивая твоего согласия.
        - Да, в детский дом я не хотела. Мать меня им, кстати, часто пугала. Мол будешь перечить, сдам тебя туда, не нужна ты мне.
        - Значит, это был твой выбор терпеть, а не туда отправиться. А Игоря ты за глаза туда сдать решила. Кстати, неужели думаешь, что Дима его столь же унизительно наказывает и столь же безжалостно, как наказывали тебя?
        - Это было спонтанное чувство. Синяки характерные увидела и думать больше ни о чём не могла. Жаловаться на вас честно никуда бы не стала. Мальчику с такими диагнозами однозначно лучше у Вас в семье, чем в любом спецучреждении, но хотелось хотя бы попробовать это вообще остановить.
        - Скажу тебе честно, если бы Дима не взял контроль над Игорем на себя, я бы не взяла Игоря, поскольку знаю, что не справлюсь с ним. Моим наказанием был бы сразу отказ от него. Я не стала бы бить и подставляться под статью о жестоком обращении, я просто бы отказалась. Поэтому не смей осуждать Димку. Именно он даёт Игорю шанс остаться в семье, а не я. Я и себе-то вон шанс дать не могу, меня заставляют. Поскольку я решаю всё кардинально. Даже с собой.
        - Вы серьёзно?
        - Более чем.
        - Но Вы же мать, - она отстранилась и непонимающе посмотрела на меня.
        - И что с того, Оксан? - пожала я плечами. - С моими деньгами я могу Игоря в любой интернат отправить и больше о нём не вспоминать. Я живу с ним исключительно потому, что люблю мужа, который не даст мне это сделать.
        - Вы любите Дмитрия Вячеславовича?
        - А это не заметно?
        - Почему тогда Вы разрешили мне отношения с ним?
        - Мне нравится баловать мужа. Он сказал, ему понравилось. Поэтому я купила ему это развлечение с тобой на моих условиях.
        - Я ничего не понимаю.
        - И не надо понимать, Оксан. Не лезь ты в наши с ним отношения. Строй с ним свои при исходных данных: на условии регулярных обследовании тебя у врача, я против них не возражаю - раз, со мной он вряд ли разведётся - два. Всё. Что ещё ты понять хочешь?
        - Мне казалось, Вы любите Виктора Владимировича.
        - Оксан, он мне скорее как старший брат. Он помогает мне зарабатывать деньги, я ему, конечно, тоже помогаю, но его вклад основной. Он помог мне вытащить Димку, спасти его, выходить. Лишь благодаря его помощи Димка на ногах, а не прикован к инвалидному креслу. Да, у нас очень близкие отношения, можно сказать, почти родственные. Но мой муж не он. Если бы я хотела, чтобы он был моим мужем, то всё было бы иначе. Кстати, если бы он был моим мужем, вот ни за что бы не позволила ему к чему-то насильно меня принуждать. А так мне приходится мириться с его требованиями. Ладно, не лезь глубже, поимей совесть, ты и так все наши постели перетряхнула.
        - Хозяйка, а Вам никто не говорил, что Вы на ведьму похожи? - пристально разглядывая меня, неожиданно спросила Оксана.
        - Спасибо за комплимент, - поморщилась я.
        - В тех местах, где я жила, это действительно комплимент. У нас ведьм и уважали, и боялись. Не приведи Боже ведьме слово поперёк сказать. Вовек проблем не расхлебаешь.
        - Если на основании этого перечить мне не будешь, можешь ведьмой считать, мне не жалко. Только не совсем понятно, с чего вдруг такой вывод?
        - Понимаете, сейчас слова старушки одной вспомнила. У нас её блаженной и со странностями все считали. Меня мать тогда сильно побила, и я плакала во дворе. Она подошла, большую шоколадную конфету мне дала, по головке погладила и так жалостливо мне говорит: «Эх, деточка, жалко то тебя как, и ведь на всю жизнь у тебя с ней завязка, и не разорвёшь ничем, если только к ведьме на службу не попадёшь, вот только она тебя спасти от неё и сможет». Я маленькая тогда была, напугалась её слов. Начала говорить, что ни за что ни к какой ведьме наниматься не стану. А она усмехнулась и говорит: «Мала ты. Потом за честь посчитаешь». И ушла. И я так хорошо запомнила, как ела эту конфету, и всё думала, вот каково это ведьме служить, страшно же служить ей, наверное, и как на эту службу вообще попасть можно. Потом забыла, конечно. А сейчас вот отчётливо так вспомнила. Начала Вам про свои детские обиды рассказывать и вспомнила. Вернее тогда она даже не «к ведьме», а «к огненной ведьме» сказала. Но Вы на огненную не похожи. Не рыжая Вы. Так что, может, и ошиблась она.
        Я не стала никак комментировать её слова. В это время у меня зазвонил телефон.
        - Алин, ты где? - раздался голос босса.
        - К дому подъезжаем.
        - Это хорошо, потому что Ольга тут рожать, видимо, собралась. Я в дороге и далеко, вызвал скорую, и Алексея. Скорая уже подъехала, Алексей тоже в дороге, предложил везти её в их клинику, но Ольга без тебя ехать никуда не хочет.
        - Мы сейчас будем, уже на поворот уходим. Виталь, давай побыстрее, пожалуйста, - тронув за плечо, чтобы он снял наушники, обратилась я к водителю, и тот сразу прибавил газа.
        ГЛАВА 28
        ***
        Когда мы подъехали к воротам участка босса, они были распахнуты, на площадке за воротами стояла скорая, с открытыми дверцами, Ольга лежала внутри.
        Я подошла ближе, и поняла, что всё произойдёт прямо сейчас. Рявкнула шофёру, чтобы глушил мотор, подозвала врача. Он был один, без фельдшера, сказал людей на подстанции не хватает. Спросила, принимал ли он роды, выяснила, что на практике нет, но теорию знает, и скривилась: знать теорию это, конечно, хорошо, но как-то мало. Да и выглядел врач несолидно, каким-то растерянным пацаном выглядел.
        Решение пришло сразу, и я мысленно обратилась к Золотцу. Он появился моментально. Оглядел Ольгу и иронично произнёс:
        - Похоже, тебе предстоит поработать акушеркой.
        Я на телефоне набрала номер Лёши, скороговоркой произнесла:
        - Значит так, довезти к тебе не успеем, она уже рожает. Поэтому подъезжай сюда, как сможешь. Скорая тут, надеюсь, справимся, но ты поторопись.
        Ольга в этот момент начала кричать, я быстренько взобралась в машину, начала снимать с неё брюки.
        Вот надо же было этой бестолковке додуматься брюки перед родами надеть, они конечно удобные, живот хорошо держат, но вот стащить их срочно, это та ещё проблема. Позвала врача, он вроде как начал мне помогать, а потом осел на пол, пробормотав: «ой, что-то мне нехорошо как-то» и отключился.
        Короче, осталась лишь я и Золотце, да ещё Оксана несмело подошла к машине, спрашивая, нужна её помощь или ей уйти.
        - Охрану позови, доктора пусть вытащат, а то мешает он мне тут, - отрывисто приказала я.
        Через минуту охранники вытащили врача из машины, и прикрыли дверь, после чего я смогла двигаться свободнее и наконец-то стащила брюки с Ольги.
        Оля что-то орала про то что помирает, но я ей сообщила, что пусть даже не надеется, помереть я ей не дам.
        Золотце уселся на Ольгин живот, распластал крылья и сообщил, что вообще-то принимать роды, когда командует он, это пара пустяков. Мне главное, потом перерезать пуповину, но и это можно делать не сразу.
        Кстати, как только он уселся на Ольгу, она сразу успокоилась и сказала, что ей вот намного легче стало.
        После этого Золотце начал мне говорить, что делать, я делала.
        Наконец он мне велел сказать Ольге, чтобы резко начала тужиться, я ей железным тоном это приказала, и опаньки, в моих руках оказался ребёнок, а Ольга с облегчением замерла на носилках.
        Тут дверь открылась, показался доктор, проговоривший, что ему легче, он готов помогать, но увидев окровавленного и плачущего ребёнка у меня в руках, с тянущейся пуповиной, дверку опять прикрыл и, видимо, снова отключился.
        - Вот наберут по объявлению с купленным дипломом, - пошутила я, пытаясь юмором немного успокоить и поддержать и себя, и Олю.
        - Алин, главное что ты приехать успела. Я так боялась без тебя рожать. А с тобой это совсем и не страшно оказалось и достаточно быстро. Спасибо тебе.
        - А мне вот даже спасибо сказать некому, - Золотце слез с живота Оли и устроился на полке под потолком машины.
        - Спасибо, большое спасибо, без тебя бы не справилась. Скажи ещё, с ребёнком, что дальше делать?
        - Пожалуйста. Рад был помочь. Что с ним делать? Можешь положить роженице на грудь. Потом пуповину перерезать надо, затем можно будет вытереть и запеленать. Кстати, хороший мальчик. Здоровенький. Можете Никитой назвать.
        - Почему Никитой? - удивилась я.
        - Алина, с кем ты разговариваешь? - изумленно проговорила Ольга.
        - С ангелом нам помогавшим говорю, он советует сына твоего Никитой назвать. Почему так, не сообщил, - усмехнулась я, поняв, что в нервах начала голосом общаться с Золотцем.
        - С ангелом? - Ольга сразу оживилась. - А какой он?
        - Замечательный он и добрый, - проговорила я и лукаво подмигнула Золотцу.
        - А мне можно ему спасибо ему сказать?
        - Конечно, говори, он тебя слышит. Ему наверняка приятно будет, - разрешила я, потом задрала ей кофту и уложила на грудь младенца, велев его придерживать, чтобы не упал.
        Затем приоткрыла дверь машины и попросила Оксану найти чистые ножницы или нож, обработанные спиртом и пеленки какие-нибудь принести.
        - У меня в сумке пеленки, вот сумка, я на выписку готовила, - проговорила Ольга, головой указывая на стоящую в машине сумку.
        - Прекрасно, а ножниц там у тебя нет случайно или ножа?
        - Вот чего нет, того нет, - помотала она головой.
        Неожиданно боковая дверка машины распахнулась, и я, ожидая увидеть Оксану, тут же спросила:
        - Принесла?
        Однако увидела Алексея, непонятливо спросившего:
        - Что?
        - Ножницы принести я просила. Мне вот пуповину нечем перерезать, - я кивком указала на Олю с ребёнком.
        - А врач где?
        - Где-то там, в обмороке, - хмыкнула я, иронично повторив: - Вот наберут по объявлению юнцов необученных, и мучайся потом.
        - Понятно. Пусти меня, я Олю и ребёнка посмотрю. Ножницы потом найду. В машине быть должны.
        Я сдвинулась ближе к задней дверке, и тут она приоткрылась, и в неё заглянула Оксана, протягивая мне ножницы с чёрными рабочими полотнами и большую простыню.
        - Вот. Ножницы прокалила и продезинфицировала, а пелёнок нет, лишь простыня. Она глаженная.
        - Почему ножницы чёрные?
        - Я на свечке их прокалила и потом водкой полила. Для лучшей дезинфекции, - тут же пояснила Оксана.
        - А паутиной Вы перед этим их не обмотали? - явно прикалываясь, за моей спиной поинтересовался Лёша.
        - Нет. А надо было? Зачем? - непонятливо переспросила Оксана.
        - Как зачем? - продолжил прикалываться Лёша. - Паутина это народное целебное средство. Такое же как и свеча. Свеча лишь в комплекте с ней действует. Без паутины ножницами пользоваться никак нельзя.
        - Я не знала. Да и где я паутину-то быстро найду? - Оксану эти пояснения явно смутили.
        Лежащая Ольга начала тихо хихикать, что свидетельствовало о его неплохом самочувствии, и меня это порадовало.
        - Оксан, доктор шутит, намекая, что зря ты прокаливала ножницы над свечой. На них нагар теперь и вряд ли их использовать можно. Ладно, иди. Тут в машине, оказывается, инструменты есть. За простынь спасибо, - забрав простынь, проговорила я и закрыла дверку.
        После этого я повернулась к Лёше:
        - Моя помощь ещё какая-нибудь нужна?
        - Алин, я не знал, что ты у нас акушеркой быть можешь. Ты замечательно всё сделала. У неё даже разрывов никаких нет. Идеально всё.
        - А ей ангел помогал, - улыбнулась Ольга. - она говорит, он у меня хороший и добрый.
        - Прекрасно, что она нашла с ним общий язык, - не стал оспаривать её заявление Лёша.
        - Раз моя помощь не нужна, я пошла, - подвела я итог.
        - Алиночка, не уходи, не уходи, пожалуйста, - сразу заныла Ольга.
        - Оль, всё уже позади. Я устала. Отпусти меня, пожалуйста. С тобой Лёша. Всё хорошо.
        - Хорошо, ладно. Иди, - тяжело вздохнув, смирилась Ольга.
        Я вышла из машина и почувствовала, как Золотце сел мне на плечо. После чего потёрся о щеку и проговорил: «Я скучал, хозяйка».
        В это время к нам подлетел на скорости джип босса и резко затормозил рядом.
        Босс моментально вышел, подошёл ко мне.
        - Ты почему в крови? Что происходит? Почему скорая ещё здесь? - сразу забросал он меня вопросами.
        - Всё хорошо, Вить. Ольга уже родила. Теперь смысла нет никуда её везти. С ней сейчас Лёша. Родился здоровый мальчик. Всё хорошо. Я пойду, ладно?
        - Ты-то почему в крови?
        - Так получилось. Помогала я. Пойду переоденусь. Хорошо?
        - А он почему с тобой? - босс кивком указал на моё плечо.
        - Тоже помогал, - усмехнулась я и, осуждающе качнув головой, укоризненно взглянула на Золотце, ментально передав: - Зачем людей смущаешь?
        - Понимаешь, тут накладочка небольшая вышла, - обнимая меня лапками, тихо проговорил мой дракон, - он теперь меня видит в параллель с тобой, не рассчитал я немного в прошлый раз. Но лишь он. Я думаю, это ведь не страшно. Он же свой, и всё понимает.
        - Абсолютно не страшно, не волнуйся, - с улыбкой подтвердил босс, давая понять, что и слышит его в параллель со мной.
        Я глубоко вздохнула, вновь осуждающе покачав головой.
        - Ты же больше не станешь меня гнать, после того, как я так помог? - нагло поинтересовался Золотце, поигрывая своим хвостом.
        - Алин, не гони, это не честно будет, - тут же вступился за него босс.
        - Наглые. Оба. Всё. Пошла умываться, - проговорила я и зашагала по дорожке в сторону дома.
        - Ну ничего себе, - сидя на моём плече, рассуждал Золотце уже почувствовавший, что сейчас его прогонять не стану. - Я ещё и наглый. Это вместо благодарности за всю мою помощь и верную службу.
        - Я тебя уже поблагодарила. Даже ангелом назвала.
        - А приласкать, а сказать, что скучала и любишь? Я этого что, не дождусь?
        - Наглая тварь, - хмыкнула я.
        - Ладно, хочешь обзываться, имеешь право, но я в депрессии, так и знай, - Золотце тяжело вздохнул и безвольной тряпочкой повис на моём плече.
        - Ужасно наглая тварь, - повторила я, после чего с усмешкой добавила: - но я тебя очень люблю и безмерно тебе благодарна.
        Золотце тут же перестал изображать тряпочку, оживился и, ласкаясь, обвился вокруг моей шеи, шёпотом сообщив, что я конечно же тоже не самая лучшая хозяйка, но он меня и такую любит.
        Пока я умывалась и переодевалась, Золотце развалился на моей кровати, а Кот уселся на тумбочке и с явным неодобрением смотрел на него.
        Я вышла из ванны и, увидев эту картину, осведомилась у Кота, не хочет ли он намекнуть разлегшемуся на кровати товарищу, что он занял чужое место.
        Кот в ответ с непередаваемо равнодушным выражением морды почесал себя лапой за ухом, намекая, что пытаться что-то доказывать нематериальным субъектам дело бессмысленное и неконструктивное по определению. И опускаться до подобных разборок он не намерен. Типа тебе надо, ты и намекай кому хочешь о чём хочешь.
        - Вот так, хозяйка, у нас с ним пакт о ненападении, поэтому лишь ты гонять меня можешь, - хихикнул Золотце.
        В это время в дверь постучали, и после разрешения войти, на пороге появился босс:
        - Алинка, мы должны срочно отметить рождение моего внука, которому ты помогла появиться на свет. Вот кто бы мог подумать, что сегодня. Ничего не предвещало вроде. Я, кстати, и «скорую» обычную вызвал, поскольку тут недалеко подстанция и лишь довезти надо было. Мне в голову не пришло, что это столь быстро быть может. А Ольга раз и рожать надумала. Кстати, она Никитой сына назвать решила. Говорит тебе ангел это имя посоветовал. Что за ангел был, почему именно так назвать посоветовал, колись.
        - Вон лежит, собственной персоной, - я кивком указала на кровать. - Можешь сам спросить у него, почему Никита. Мне не говорит.
        - Да элементарно всё, - вновь хихикнул Золотце. - Никита с греческого победитель, как и Виктор на латыни. Ещё одного победителя я вам сулю.
        - А что, красивое имя, - согласно проговорил босс. - Только вот с отчеством засада. Надо какое-то красивое и сочетающееся придумать.
        - Зачем нам придумывать? Ольга пусть думает. Это её ребёнок, - возразила я.
        - Да что она придумать может? Она вообще толком ничего не может. Ни партнёра нормального найти для зачатия, ни хоть что-то дельное предложить.
        - Тогда пусть Алексеевичем запишет, в честь доктора, который помог ему здоровым родиться, - предложила я.
        - Никита Алексеевич звучит красиво. Мне нравится. Надо будет Ольге сказать, пусть так записывает, и на ангела опять сослаться, чтобы не возражала. А то ведь мало ли что ей в голову взбредёт, ещё Генриховичем запишет с дури. Золотце, ты не возражаешь, если на тебя сошлёмся?
        - Ни одной минуты. Я согласен. Никита Алексеевич хорошо мальчику подойдёт.
        - Тогда пошли отмечать. В зале всё накрыли. Ольга спит под присмотром медсестры. Алексей уехал в клинику, у него там какая-то операция. Так что лишь мы вдвоём с тобой, моя хорошая, посидим и отметим это радостное событие.
        - Меня не зовёте? - обиженно поинтересовался Золотце.
        - Тебя тоже зовём, ты главное действующее лицо был. Приглашение тебе было по умолчанию, как верному спутнику Алины, - сразу нашёлся босс. - За тебя отдельный тост будет, Золотце. Я лично тебе очень благодарен.
        - Хоть кто-то благодарен, - Золотце взлетел с кровати и уселся на плечо босса, весело помахивая хвостом. - Это радует. А то от хозяйки благодарности не допросишься. Каждую выклянчиваю как подачку. Никакого удовольствия.
        - Вить, тебя не напрягает, что ты беседуешь с фантомом? - спросила я.
        - А почему меня это напрягать должно, если по итогу общение с ним приводит к позитивному результату? Ты что-то против имеешь?
        - Нет, я не против, общайся на здоровье. Я лишь для понимания ситуации поинтересовалась.
        В тот вечер я напилась до жути. Тостов было много. Повод был, конечно, значительный. И не выпить за здоровье новорожденного или его благополучие, за Олю, за Лёшу, и за мир во всем мире, я конечно же не могла. Босс мне постоянно подливал, говорил, что мне надо сбросить стресс, расслабиться, что я героиня, герои не пьянеют, всё под контролем, и прочую чепуху нёс.
        Золотце бродил по столу меж тарелок и разглагольствовал, что когда я пьяная, то гораздо добрее и поить меня полезно.
        Потом он уговорил босса взять с меня клятву никогда больше не прогонять его от себя. Я поклялась, и за это мы тоже выпили. А что было потом я вообще не помню.
        ГЛАВА 29
        ***
        Пришла в себя утром. В какой-то спальне, но не в своей. Голова раскалывалась. Золотце сидел на подоконнике и смотрел в окно.
        - Чёрт, где я? - поинтересовалась я хриплым голосом, предварительно сглотнув и помотав головой, чтобы хоть чуточку сфокусировать в голове картинку.
        - Там, где уснула. Это ближайшая к залу спальня. Тебе хорошо вчера было. Так что не расстраивайся. Вон водичка минеральная стоит. Иди попей, - обернувшись ко мне, проговорил Золотце.
        Я медленно села на кровати, потом встала и тут ощутила то, что уже не одна в своём собственном организме. Это ощущение отрезвило меня моментально, и я проговорила злым шёпотом:
        - Это ты вчера мне такое подстроил, тварь?!
        - Хозяйка, не злись, это необходимый этап. Он всем пойдёт на пользу, гарантирую.
        Я огляделась в поисках тяжелого предмета. На глаза попался большой красивый фарфоровый воин с мечом и щитом на прикроватной тумбочке. Схватила и с размаху швырнула прямо в окно.
        Стёкла оказались и здесь пуленепробиваемые, а вот статуэтка раскололась вдребезги и мелким фарфоровым дождём сквозь дракона посыпалась на подоконник и на пол.
        - Хорошую вещь испортила, - невозмутимо резюмировал Золотце.
        - Сгинь!
        - Уже не действует, хозяйка. Ты поклялась не прогонять, - иронично склонив голову набок, заявила мне эта наглая тварь.
        В это время в спальню явно привлечённый грохотом бьющегося фарфора вбежал босс:
        - Алиночка, что случилось?
        Как только я его увидела, весь свой гнев моментально перенаправила на него.
        Я орала, что он бессовестная тварь, и я его ненавижу, с размаху влепила ему несколько пощёчин, после этого стала кричать, что ноги моей больше не будет в его доме. Что он может меня убить, но больше не поимеет ни разу!
        Он не сопротивлялся, лишь пытался ласково обнять, повторяя:
        - Успокойся пожалуйста! Успокойся! Давай спокойно поговорим.
        - Не собираюсь я успокаиваться и о чём-то говорить! Всё! Не смей меня больше касаться! Не смей! - орала я.
        - Алин, я не касаюсь, - он отступил на шаг, демонстративно подняв руки. - Давай спокойно поговорим. Я не понимаю, что произошло. Не понимаю.
        - Ничего я не буду тебе объяснять! - заорала я и, схватив ещё одну статуэтку, запустила её в стену.
        Статуэтка с грохотом разбилась, и в это время появился он, мой грозный охранник, рядом, во весь рост. Тихо спросил: «Помощь нужна?». Я впервые его видела целиком. Золотце его тоже явно видел. А вот босс нет. Смотрел сквозь него, и взглядом даже не цеплял.
        Успокоилась я моментально. Трудно не прийти в себя рядом с таким страшилищем. Глубоко вздохнула, потом тихо проговорила: «Нет, спасибо, сама, уйди». Он, улыбнувшись, если его оскал можно назвать улыбкой, кивнув, выдохнул: «Как скажешь» и исчез.
        - Что спасибо и что сама? И куда мне надо уйти из собственного дома? Я ничего не понимаю, Алина. Что с тобой? На что ты так разозлилась? - проговорил босс, недоуменно глядя на меня.
        Я села на край кровати, опёрлась локтями о колени и обхватила голову ладонями. Внутри было паршиво и хотелось сдохнуть.
        Видя, что я не отвечаю, босс перевёл взгляд на Золотце и негромко спросил:
        - Можешь сказать, что с ней?
        - Она почувствовала, что забеременела. Поэтому злится. Ей это не нравится. Но изменять расклад поздно.
        - Почему поздно? - я выпрямилась и подняла на дракона прямой взгляд. - Ничего не поздно. И я знаю, где мне помогут.
        - Не делай этого! - Золотце перелетел мне на плечо и вцепился в меня лапами, обнимая и прижимаясь всем телом. - Всё сложилось оптимально, поверь мне. Всё будет очень хорошо. Она минимум неудобств доставит, и я помогу. В результате ты в выигрыше будешь, поверь мне. Пожалуйста, поверь!
        - Ты играешь не за меня, тварь! У тебя своя игра, и ты не говоришь мне всей правды!
        - За тебя! За тебя! - начал эмоционально оправдываться Золотце. - Я лишь говорить не могу. Но играю за тебя, хозяйка. Твоё благополучие это моя цель. У меня нет других и быть не может. Мы связаны. Без тебя меня не будет. Меня прикончат без тебя.
        - Алина, - босс присел передо мной на корточки, обхватил ладонями кисти моих рук, - если ты действительно беременна, так это прекрасно. Дети это вообще чудесно. Или ты волнуешься, что была сильно пьяна, и ребёнок может быть болен?
        - У неё будет абсолютно здоровая беспроблемная дочь, - тут же проговорил Золотце. - Красивая и очень послушная, с ней послушная. Ей просто не хочется.
        - Послушай, Алинка, с такими гарантиями грех недовольной быть. Я всё сделаю к твоему удовольствию, всё будет, как захочешь. Хочешь поженимся, хочешь всё как есть оставим, и я крестным буду, хочешь, вообще ребёнка у тебя заберу.
        - Я не хочу рожать.
        - Кесарево сделают. Тот же Лёша сделает всё чудесно. Не волнуйся. Тебе лишь девять месяцев потерпеть и всё. Рядом с тобой будет очаровательнейшая дочка, похожая на тебя, ну или на меня.
        - Хочешь, рожай сам. Я не хочу. Какого чёрта, ты вообще меня вчера изнасиловал?
        - Тебя никто не насиловал. Я свидетель, - тут же влез в разговор Золотце. - Было получено твоё добровольное согласие. То что ты не помнишь о нём, не значит, что его не было.
        - Слушай, предатель чёртов, это ведь однозначно твоя провокация. Ты этому явно поспособствовал! Признавайся, зачем тебе надо, чтобы я забеременела?! - грозно спросила я, и тут же почувствовала, что сама знаю ответ на этот вопрос и раздражённо скривилась, проговорив: - Ты точно двуличный предатель!
        - Хозяйка, вот честно-честно, никакой я не предатель. Если бы я мог всё объяснить, то ты бы сама, сама бы такое же решение приняла. Вот честно. Я лишь объяснить не могу… поверь мне, пожалуйста, поверь. Это самый лучший выход. Я никогда не поступал и не поступлю тебе во вред. Клянусь! Вот в этом я тебе клянусь!
        И тут я решила вбросить последний козырь:
        - Мне вот очень интересно, кто и как об этом Диме скажет? Я не хочу, чтобы он чувствовал себя преданным мною. Не хочу! Он не заслужил такого абсолютно.
        - Элементарно, Алин, - тут же предложил босс, - говорим ему, что из-за нарушения режима лечения у тебя осложнения. Помочь может лишь твоя беременность. Врачи уверяют, что лишь внутренняя перестройка твоего организма на фоне изменения гормонального фона может дать нужный эффект. Такое бывает. Я везу вас обоих в клинику. Он сдаёт сперму, ему сообщают, что тебе её ввели, пару часиков ждём, возвращаемся. Всё. И он уверен, что твоя дочь от него.
        Вот гениально он схемы продумывать умеет, не отнять у него этого.
        - Всё было бы прекрасно, - хмыкнула я, - но Димка сделал вазэктомию. Операция может и обратима, я не уточняла, но по времени не уложимся, точно. Так что не вариант.
        - Какого чёрта он её сделал? - поморщился босс.
        - Дурак потому что. Хотел гарантий, что не разведусь с ним.
        - Тогда всё вообще практически по-честному предлагаю сделать. Озвучиваю ему то, что сказал. Ты истеришь, как недавно истерила, что тебе ничего не надо, и ты желаешь сдохнуть. Он признается в операции, и я даю ему выбрать: либо он соглашается дать мне возможность стать тайным отцом твоего ребёнка, либо ты рискуешь умереть. При таком раскладе в его выборе сомневаться не приходится, как и в том, что потом он будет любить твою дочь и считать своей.
        - Гениально, конечно. Но мне всё равно не нравится. Ничего не нравится в этом раскладе. Мне вообще не нужен ребёнок. Не люблю я детей. Вот вообще не люблю.
        - И не надо любить. Роди и касаться её не будешь. Вечером узнала у няни, что всё в порядке, в лобик поцеловала, пожелала спокойной ночи. И всё. А можно и без этого. Ты занята, тебе некогда. Чем тебе такая перспектива не по душе?
        - Прям такая, как же. Дети не болеют, не капризничают и проблем не доставляют.
        - Эта не доставит, поверь мне, подарочный вариант, гарантирую, - Золотце подлез мне под руку и состроил умильную физиономию. - Соглашайся.
        Они ещё немного поуговаривали меня, и я сдалась.
        Вечером мы устроили «цирк с конями», как говаривал мой папа.
        Босс привёл Диму ко мне. Я сидела в углу комнаты на полу, обхватив руками колени, и плакала.
        Кота босс предусмотрительно унёс, чтобы не нервировать, и Золотце примостился на его любимом месте, на прикроватной тумбочке, приготовившись стать зрителем интересного зрелища.
        - Алина, что случилось? - попытался сразу броситься ко мне Димка, но босс удержал его за плечо.
        - Дмитрий, ты её чуть позже утешишь, если сможешь, конечно. Сначала выслушай!
        - Да, Виктор Владимирович, - Димка повернулся к нему.
        - У Алины осложнения, - отпуская его плечо, проговорил босс. - Серьёзные. Её предупреждали много раз, что режим лечения очень важен, но ты сам видел, что она творила. Сейчас наступили последствия. Врачи говорят, что изменить ситуацию может лишь её беременность. Вот при ней появляется практически стопроцентная уверенность, что всё в результате будет хорошо. Однако забеременеть естественным путём она не может, у неё серьёзные проблемы с влагалищем. Я думаю, ты в курсе этого. К счастью проблемы лишь с ним, поэтому выход есть. Мы сейчас едем в клинику, ты сдаёшь сперму, и врач ей её вводит. Потом она там лежит некоторое время, ты её часика два-три развлекаешь, утешаешь, рассказываешь сказки для лучшего эффекта, не давая ей вставать. После этого мы возвращаемся сюда. Сейчас по мнению врачей наиболее благоприятный момент. Всё должно получиться с первого раза. Не получится, повторим через пару дней.
        - Я не буду ничего делать! Не буду! И не заставишь ты меня никак! - подняв голову со слезами на глазах, выкрикнула я.
        - Алина, прекрати истерить! - босс тоже повысил голос. - Речь идёт о жизни и смерти, ты знаешь! Поэтому мне плевать на твоё желание или не желание. Продолжишь истерить и вообще в закрытую клинику попадёшь, с очень жёстким режимом, а не здесь будешь! Поскольку своими закидонами меня уже достала. Поняла?!
        - Эх, - с явным сожалением проговорил Золотце, - жаль, что ты уже весь фарфор расколошматила, сейчас самое время грохнуть ещё что-то. Надо было получше подготовиться и запас сделать.
        Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Прижала руки к лицу и усиленно всхлипывать начала. Босс же вообще глазом не повел в сторону этого провокатора, которого Димка к счастью не видел и не слышал. Вот что значит работа в спецслужбах. «Опыт не пропьёшь», как он любит говорить.
        Димка тем временем, судорожно сглотнув, срывающимся голосом спросил:
        - Всё настолько плохо, Виктор Владимирович?
        - Раз есть шанс всё исправить, я не считаю, что всё плохо. Могло быть хуже, Дим. Поэтому предупреди Оксану, что Игорь полностью на ней, объясни, как дать снотворное, потому что вернёмся нескоро, и поехали. Нас уже ждут в клинике. Я обо всём договорился. Ты только, чтобы всё официально оформить, паспорт свой возьми, где её, я знаю.
        - Есть ещё одна проблема, Виктор Владимирович. Сперму я, конечно, сдать могу. Но Алина от этого не забеременеет. Я вазэктомию сделал.
        - Чёрт! - босс скривился. - Дим, зачем?! Ты здоровый мужик без отклонений! Зачем такое надо было делать?!
        - Алина настояла на моих отношениях с Оксаной, но предупредила, что если она забеременеет, то заставит меня на ней жениться. Я испугался, что Оксанка подставить может, и подстраховался так. Для меня развод с Алиной неприемлем. А современные девушки и после минета могут придумать, как забеременеть.
        - Логично, но всё равно дурь несусветная. Ладно, тогда другой вопрос: на банк спермы согласишься и примешь чужого ребёнка как своего?
        - Я! Я не соглашусь! Я! Мне не нужен ребёнок от неизвестно какого мужика! Я лучше сдохну! Поняли?! Не будет у меня детей от тех, кто за деньги согласен оплодотворить всех желающих! Хоть в какую клинику запихивай! Я заставлю их меня убить! Ну или в овощ они меня превратят!
        Я вскочила и, схватив бронзовый настольный светильник, выдернула шнур и швырнула в окно, сделав вид, что собираюсь его разбить и вылезти.
        Коротко звякнув о стекло, светильник свалился вниз с глухим ударом. Я сделала вид, что удивлена эффектом и в растерянности рассматриваю окно, потом подошла подергала ручку, пытаясь открыть, но не смогла.
        - Не, с фарфором было более зрелищно. Говорю же, готовиться надо было лучше. Продумать нюансы, реквизит. А так не впечатляет абсолютно, - проговорил Золотце.
        - Здесь пуленепробиваемые бронированные стёкла, Алин. И замки на ручках. Всё заперто. Сам проверял, - проговорил босс, не приближаясь ко мне и не дав это сделать Димке, которого сразу, как только я схватила светильник, снова крепко взял за плечо.
        - Алиночка, - просительно проговорил Димка, - радость моя, давай спокойно поговорим. Пожалуйста. Я понимаю, что ты не хочешь никакого чужого ребёнка. Это логично. Но может ты согласишься, что, например, Виктор Владимирович его отцом будет. Этого никто не узнает. Я всем буду говорить, что ребёнок мой. Никто кроме тебя не знает, что я операцию сделал. Та же Оксана не знает. Я сказал бы ей, лишь если бы она забеременела. Виктор Владимирович, ведь Вы можете согласиться так помочь Алине, или это тоже не вариант?
        - Вариант, и достаточно неплохой вариант. Я не откажусь, особенно если потом в крёстные позовёте, - согласно проговорил босс. - Главное, чтобы она истерить прекратила.
        - Я всё равно родить его не смогу, я сдохну пока рожать буду, - скривилась я.
        - Алина, кесарево тебе сделают. И всё будет прекрасно. Никаких родов. Главное, что во время беременности твой организм перестроится, и проблемы уйдут.
        - А если не уйдут?
        - Давай не будем пессимистами, Алин. Врачи девяносто пять процентов дают, что уйдут. Пять процентов, это несущественно, с такой же вероятность на голову кирпич любому свалиться может. Всё. Значит так и договариваемся. Дим, ты всё равно едешь с нами, всё сдаёшь и после процедуры сидишь с ней. Правдоподобие должно быть максимальным, что ребёнок твой. Я постараюсь сделать так, чтобы даже врачи в клинике все были уверены, что это так. Понял?
        - Спасибо, Виктор Владимирович. Я всё понял и сделаю. Сейчас быстро предупрежу Оксану, возьму паспорт, и можем ехать.
        И по дороге, и в клинике Димка был со мной сама обходительность и доброта. Обнимал, утешал, рассказывал какие-то истории. Убеждал, что всё будет хорошо. Босс в машине ехал на переднем сидении, в клинике к нам вообще не подходил.
        Процедуру мне провели и, как я поняла, ввели сперму Димки. Теперь весь персонал клиники мог засвидетельствовать, что процедура проведена должным образом, и беременна я от собственного мужа.
        Когда мы уже возвращались, я спросила Диму, сказал ли он Оксане, куда мы поехали.
        - Конечно, Алиночка. Сказал. Сказал, врачи тебе посоветовали срочно забеременеть, но у тебя небольшие проблемы, поэтому зачатие под присмотром врачей должно происходить. Виктор Владимирович с лучшей клиникой договорился, едем туда. Она пожелала удачи и сказала, что молиться за нас будет. Я так понял, ты ей сильно помогла, и с её родственниками какие-то проблемы решила. Она вот очень-очень тебе благодарна. И очень извиняется за ту выходку, что нагрубила тебе. Мол это из-за родственников она нервничала и поэтому сорвалась и стала вести себя некорректно. А сейчас ей очень стыдно за это.
        - Она хорошая девочка, Дим. Ты не гоняй её от себя. Тебе разрядка нужна. Тебе для сведения: к ней я не ревную тебя абсолютно. Вот к другим приревновать могу, а с ней развлекайся на здоровье любым способом, чем чаще, тем лучше. Мне здоровый и удовлетворённый муж нужен. Понял?
        - Алинка, ты такая необычная. Вот очень.
        - Тебе что-то не нравится? - я нахмурилась.
        - Мне не может хоть что-то не нравиться. Я безумно тебя люблю, Алин. И готов делать для тебя всё, что угодно. Но мне и в голову прийти не могло, что в это «всё, что угодно» могут войти собственные развлечения на стороне.
        - Какая сторона? Оксанка теперь привязана к нашей семье так, что ей и не рыпнуться никуда, Дим. Ей будет хорошо, лишь пока она с нами. Поэтому пользуйся, и ни о чём не думай. Она любой твой каприз исполнить должна.
        - Любой-любой исполнит? - не смог сдержать усмешки Димка.
        - Я думаю, что если пригрозишь пожаловаться мне, что она тебе отказывает, она исполнит. А не исполнит, скажи, постараюсь помочь уговорить исполнить.
        - Это я так спросил. Нет у меня никаких необычных сексуальных желаний.
        - А зря. Для мужчины это важно. Это у меня проблемы, а у тебя быть не должно.
        - Подожди. А как же «в болезни и в здравии», и всё делить пополам «и горе, и радость»?
        - Во-первых, клятва давно устарела. Во-вторых, я не настолько эгоистична, чтобы запрещать радоваться жизни любимому человеку лишь из-за того, что мне эти радости недоступны. И в-третьих, я радуюсь твоей радости. И не смей меня лишать такого развлечения, если других нет.
        - Ты хочешь о них знать?
        - Я не хочу быть свидетельницей, и демонстративные знаки внимания с твоей стороны к другой видеть не хочу, но если ты как-нибудь наедине поделишься, что испытал незабываемые приятные ощущения, мне будет приятно, и необычный опыт, который тебе захотелось ощутить, именно тебе, мне тоже будет интересен.
        - Понял. Я всё понял, родная. Ты у меня чудо. Как же я счастлив иметь такую жену. Кстати, как думаешь, всё нормально прошло? Когда это выяснится: ещё надо ехать или нет?
        - Врач потом придёт, что-то скажет. Как они мне надоели, если б ты только знал. Вот если б не Витя, с его железным характером, давно бы их всех выгнала… Вить, - громко обратилась я к боссу, - тебе ещё не надоело так мучиться со мной? Вот скажи честно, почему ты это делаешь?
        Он повернулся с переднего сиденья боком к нам и с усмешкой проговорил:
        - Алинка, я тебе давно сказал, что после того, что ты для меня сделала, я дочерью тебя считаю. Поэтому не надоело и не надоест. И тебе придётся это принять.
        - Вить, это было давно и неправда. Забудь ты уже. Миллион раз ты уже со мной расплатился.
        - И не надейся. Я знаю, зачем ты это говоришь. Знаю. Так вот, моя хорошая, этот номер не пройдёт. Тебе до последнего моего вздоха придётся мою заботу и опеку принимать.
        - А я вот приеду и ещё тебе что-нибудь разобью.
        - Да на здоровье. Хочешь прикажу сервиз принести, будешь бить чашки и тарелки. Или тебе только статуэтки по душе? У меня больше, к сожалению, нет, но могу заказать.
        - Виктор Владимирович, это она о чём?
        - Это она после ухода врача так со мной сегодня спорила, швыряя фарфоровые статуэтки в стены.
        - Они дорогие были? - осторожно поинтересовался Димка. - Может, я компенсировать как-то смогу?
        - Дим, забудь, - отмахнулся босс. - Ради её удовольствия я готов ей ещё десять таких купить. Больше вряд ли достану, это не ширпотреб всё-таки, но штук десять вполне реально. Тебе ведь всё равно, что они изображать будут, Алин? Или есть какие-то предпочтения? Если есть, тогда сложней.
        - Обойдусь сервизом, - хмыкнула я.
        - Вот с этим совсем легко. Что предпочитаешь: фаянс, фарфор или стекло? Сейчас красивые стеклянные делают. А ещё хрустальные фужеры предложить могу или вазы. Главное Кота до того, как бить всё это начнёшь, где-то запри, чтобы лапы не порезал, пока осколки не уберут. Договорились?
        - Вот какой же ты упрямый, Вить. Если у меня родится сын с твоим характером, я чокнусь.
        - Будем надеяться, что это будет девочка и характер у неё будет, как у Димы. Спокойный и рассудительный, - проговорил босс. - Говорят, что мама может влиять на любые параметры ребёнка, думай о хорошем и притянешь именно это.
        - Если бы, - иронично хмыкнула я.
        - Предлагаю поставить эксперимент. Попробуй.
        - Вот ты хитрый. Это ты сервиз мне выдать пожалел, не иначе. Хочешь, чтобы я всю беременность паинькой была и ничего у тебя не била. Кстати, если забеременею, домой отпустишь?
        - Алин, я знаю твой характер. Ты дома не будешь делать ничего. И на всё у тебя отговорка найдётся. Поэтому нет. Пока врачи мне не скажут, что ты полностью здорова, жить ты будешь со мной, под моим наблюдением, и все рекомендации врачей соблюдать.
        - Вить, я устала, я домой хочу.
        - Я тебя не запираю. Ходи в гости, общайся, проводи время с Димой. Если пообещаешь больше не сбегать и не скандалить насчёт врачей, охрану внутри территории уберу. Хочешь, он с тобой и во время всех процедур быть может.
        - Нет! Ни в коем случае! Только не это, - замотала я головой.
        - Вот и я о том. Тебе надо домой, чтобы никто бы тебя не контролировал, как ты выполняешь предписания врача. А то я не знаю.
        - Я могу поинтересоваться подробностями? - осторожно спросил Дима. - Может я как-то смогу это контролировать?
        - Лично я, Дим, подробностями её лечения не интересуюсь, - качнул головой босс. - Мне докладывают лишь результат. В общем-то именно ради того, чтобы я не знал подробностей, она чаще всего соглашается на проводимые манипуляции. Я прав, Алин?
        - Попробуй не согласись, когда ты заявляешь: сейчас спрошу у врача, что делать, и всё буду делать сам. Конечно, я соглашаюсь.
        - При таком раскладе, Виктор Владимирович, я действительно вряд ли её контролировать смогу. Вам она верит, что Вы сможете, в случае её отказа, выполнить угрозу, а мне не поверит.
        - Я знаю, - кивнул босс, - поэтому тут без вариантов. Уж больно Алинка дама своевольная у нас. Ты заходи к ней почаще, Дим. Звони и договаривайся, что придёшь. Не стесняйся. Я её у себя держу совсем не для того, чтобы от тебя изолировать.
        - Я уже понял, Виктор Владимирович, и очень Вам благодарен. Я вообще не представляю, что бы мы без Вас делали. Спасибо Вам. И Алине, и мне очень повезло, что мы встретили Вас на своём жизненном пути.
        - Мне повезло не меньше, Дим. Поэтому всё взаимно.
        ГЛАВА 30
        ***
        После описанной чреды бурных событий в моей жизни наступило время относительного затишья.
        Я вернулась на работу, но работала мало и не ежедневно. Иногда заезжала к маме. Известие о моей беременности её несказанно обрадовало и отношения у нас улучшились. А ещё я часто ездила в свой будущий благотворительный центр, который босс за время моего отсутствия не только переоформил на меня, но и начал достраивать.
        Я вначале возмутилась, потому что субподрядчиком была хоть и хорошая, но очень дорогая фирма, потом поняла, что оформлено всё так, что оплачивает все счета из своих средств босс. И подумала: а почему нет? Может ведь человек вместе со мной поучаствовать в благотворительности, если хочет. Я ведь не принуждала.
        К работе над юридическим сопровождением работы центра и составлением возможных договоров с будущими клиентками моего центра я привлекла Димку.
        Мне надо было составить документы так, чтобы не просто взять на обеспечение попавших в трудную ситуацию женщин, а заставить их работать и самих тоже участвовать в жизни центра. Плодить возможных тунеядок я не хотела, хотела помочь, поддержать, создать возможности для реализации лишь тем, кто сам тоже готов трудиться на благо других.
        С точки зрения законодательства это был непростой вопрос, но Димка с рвением взялся за эту проблему, и все свободные вечера посвящал ей.
        Вскоре проект всех возможных документов и договора с будущими клиентками был готов. Центр предоставлял кров, питание и защиту в обмен на посильный труд без права выбора категории труда. При невыполнении договора предусматривались серьёзные штрафные санкции. Любителей халявы это должно было отпугнуть сразу.
        Потом мы начали с Димкой обсуждать структуру центра, это вылилось в небольшой пересмотр дизайн-проекта. Затем стали обсуждать количество наёмного персонала.
        В процессе всех этих обсуждений Димка научился со мной спорить. Не категорично, но достаточно последовательно отстаивая свою позицию, и в какой-то момент я поняла, что лучшей кандидатуры, чем он, на должность директора этого центра мне не подобрать, и предложила ему это.
        Он сначала отказался, ссылаясь на то, что уже получил адвокатскую лицензию, а потом подумал и согласился.
        Босс наше решение одобрил. И я постепенно скинула все рабочие вопросы по центру на Димку, поскольку срок беременности приближался уже к семи месяцам, и я начала уставать от всей этой суеты, связанной с центром, хотя беременность, как и предрекал Золотце, протекала в общем-то беспроблемно.
        ***
        В один из дней, когда я утром пила кофе и трепалась с боссом, решая ехать ли мне с ним в наш офис или остаться дома, мне на телефон позвонила взволнованная Оксана и скороговоркой сообщила, что она, Игорь и водитель в отделении полиции, поскольку на них около школы напала какая-то бомжиха, заявляющая, что она мама Игоря. Им надо писать заявление, но она не знает, можно ли им с водителем что-то писать.
        - Номер отделения пусть назовёт, - тут же вмешался босс, слышащий разговор, поскольку говорила я по громкой связи.
        Оксана сказала.
        - Пусть скажет дежурному, что сейчас подъедут родители. Она не вправе ничего писать. Она лишь сопровождающее лицо, - проговорил босс.
        - Да, я всё так и скажу, Виктор Владимирович. И буду ждать. Я всё слышала, - проговорила Оксана и отключилась.
        - Ну что, принесла нелегкая Димкину сестру, когда ты перестала ждать? - с усмешкой осведомился босс.
        - Поздно она спохватилась, - проронила я. - Уже поздно. Игорь все завязки с ней успел порвать. Теперь она уже ничего дать ему не сможет, а без этого ей себе не помочь.
        - Она может отдавать тебе, если захочешь и разрешишь, - вмешался в разговор Золотце, теперь постоянно меня сопровождающий.
        Я к нему настолько привыкла, что перестала абсолютно реагировать на его реплики. Говорит и говорит. Поскольку если реагировать на его слова и мельтешение перед глазами, за сумасшедшую сойти можно легко. Поэтому я привычно промолчала.
        Однако отреагировал босс, заинтересованно осведомившийся:
        - Что она Алине отдать может?
        - Да что не отдаст, ей всё в зачёт пойдет. Хозяйка на себя все её долги перетянула.
        - Не понял.
        - Хозяйка, как коллектор, расплатилась по всем долгам за неё перед Игорем. Теперь эта смертная лишь ей их может отдать, причём с процентами отдавать должна, много, всю свою жизнь, если хочет хоть чуточку отработать свою карму.
        - Мне то ни к чему, - хмыкнула я.
        - Тебе да, о тебе речи и нет, - согласно кивнул Золотце. - Я сразу сказал: если захочешь и разрешишь. Хотя поди плохо иметь такую смертную в подчинении. Ведь, что пожелаешь, сотворить с ней сможешь, причём без всяких последствий для себя.
        - Золотце, скажи, если Алина не примет от неё ничего, что с ней будет? - продолжил расспросы босс.
        - Сольёт на минималке душу в ближайшее время.
        - Алин, может пожалеешь? Димка явно тебе благодарен за неё будет, - проговорил босс, повернувшись ко мне.
        - Мне надоело с биомусором возиться. Не хочу.
        - А кто центр для таких открывает? Не ты ли?
        - Таких брать туда не буду. Там будут лишь те, кто сам готов трудиться на своё и чужое благо, а тем, кого заставлять надо, там не место.
        - А вдруг она уже готова трудиться? Ты же не видела её.
        - Вить, вот девяносто девять из ста, что она опять получить что-то хочет, а не отдать, и после того, как посмотрю, мы с Димкой, скорее всего, поругаемся, потому что ему наверняка её жалко будет, но мне надоело его жалость из собственного кармана оплачивать. Надоело! Я себя уже чем-то вроде помойки ощущаю, куда все стремятся, что похуже, бросить.
        - В помойке всё лишь хранится, Алин. Ты на перерабатывающий комплекс больше похожа. Игоря так точно переработать сумела. Сейчас, кто не знает о его проблемах, вряд ли догадается, что мальчишка неполноценен. С особенностями, конечно. Но у кого их нет?
        - Вить, твой комплимент больше на оскорбление тянет. Поэтому давай не углубляться. У меня не то состояние, когда меня так нервировать можно, - указав рукой на свой округлившийся живот, проговорила я.
        - Убойный аргумент, моя радость. Всё. Я сдаюсь. Сейчас поеду, всё улажу. Всё будет в ажуре. Главное не нервничай, моё сокровище, - он обнял меня и осторожно поцеловал в шею.
        Одно время босс пытался гладить или целовать мой живот, но я так негативно реагировала на это, что теперь он старался его даже не касаться.
        Часа через три мне позвонила Оксана, сказала, что Виктор Владимирович приехал в отделение сам, и все вопросы решил. Она решила, что вести Игоря в школу смысла нет, он нервничает очень и агрессивен. Поэтому она решила вернуться домой, и очень просит меня, если я смогу, прийти, чтобы успокоить Игоря.
        Я сказала, что сейчас подойду и пошла домой. Хотя, если честно, я за эти месяцы настолько привыкла жить у босса, что и не знаю, какой дом теперь считать моим. Оба уже моими были. В одном я часто бывала, в другом отдыхала и ночевала. Поэтому для себя начала называть один дом, где обитали Димка, Оксана и Игорь - малым домом, а другой, где жили босс, его сыновья с гувернанткой и я - большим. Оля с ребёнком и няней жила в гостевом доме. Все как-то к такому раскладу привыкли и считали уже естественным. Но не об этом сейчас.
        Войдя в холл малого дома я обнаружила Оксану и стоящего рядом с ней и кричащего на неё Игоря.
        - Ты почему меня о ней спрашивала? Ты не имеешь права меня спрашивать! Ты гадкая! Ты злая! Ты не защитила меня, я маме жаловаться буду! - истерично кричал он и топал ногами.
        - Тихо, тихо, мой мальчик. Успокойся, пожалуйста. Иди ко мне. Не надо так нервничать и кричать, - проговорила я и раскинула руки, приглашая в свои объятья.
        Он тут же кинулся ко мне, прижался и начал сбивчиво и плача рассказывать, что на него набросилась какая-то грязная тварь, он так и сказал «тварь», а потом несколько раз в своём сбивчивом рассказе это слово повторил, рассказывая, что та говорила, что его мама, а его мама я, и Оксана его не только не защитила, а ещё о чём-то спрашивать посмела.
        - Тихо, тихо, мой мальчик, - ласково обнимая и гладя его по спине, проговорила я, - как же не защитила, если ты дома, рядом со мной, а не где-то ещё. Ведь дома со мной? Значит, защитила. А спрашивать ничего тебя больше не будут. Мы сейчас пойдём, ты ляжешь, я тебя поглажу, ты успокоишься. Всё хорошо будет, мой мальчик. Всё хорошо. Пойдём.
        Я увела его в его комнату, умыла, и сказала, что ему надо раздеться, лечь в кровать и немного поспать.
        - Так ведь день, мам. Я не маленький, днём спать, - попытался возразить мне он.
        - Или ты ложишься, или я ухожу, - проговорила я, и Игорь моментально разделся и лёг.
        Я укрыла его одеялом, села рядом, велела закрыть глаза и начала ласково гладить по голове и спине. Минут через десять Игорь крепко спал.
        Я встала и вышла в коридор. Там стояла бледная и нервно теребившая что-то в руках Оксана.
        - Он спит. Включи камеру в его комнате и выведи на экран в гостиной, там поговорим, - проговорила я и пошла в центральную гостиную.
        Оставшись одна, я села в кресло и, откинувшись на спинку, прикрыла глаза, готовясь к непростому разговору. Обстоятельства вынуждали скидывать карты и искать новые способы контролировать дальнейшее неразглашение информации.
        Оксана пришла через пару минут, включила большой монитор. На экране появилась картинка с мирно спящим Игорем. Потом она протянула мне что-то, проговорив: «Вот».
        Я взяла в руки мятую и замызганную книжечку, являющуюся паспортом на имя Софьи Вячеславовны Смирновой. На странице «дети» был вписан Смирнов Игорь Дмитриевич.
        Оксана знала фамилию и отчество Игоря и, скорее всего, была уверена, что Дима сам оформил моего сына на свою фамилию и своё отчество дал. А тут вдруг такой документ.
        - Откуда это у тебя? - просмотрев все страницы паспорта, поинтересовалась я у неё.
        - Понимаете, хозяйка, когда эта женщина накинулась на Игоря, я попыталась его в машину обратно затащить, она за нами полезла, и видимо тогда уронила там паспорт. Она пьяная была. Потом водитель вмешался, вытащил её. Она драться с ним стала. Охранник школы полицию вызвал. Нас попросили как свидетелей пройти в отделение. Там рядом совсем отделение полиции. Я растерялась, пошла. К тому же Игорь в тот момент очень смирно себя вёл. Прижался ко мне и молчал. Я, понимаете, не привыкла с полицией спорить. Потом сообразила, что надо было сразу Вам позвонить. Начала звонить. А когда уже Виктор Владимирович приехал, и нас отпустили, мы в машину вернулись, смотрю, а там, на полу паспорт этот лежит. Стала листать, увидела страницу с детьми, и с дуру Игоря спросила, знает ли он её. И вот тут он словно бы очнулся и начал истерить. Я решила домой ехать. Всю дорогу он на меня кричал. Я попыталась извиниться, как то переключить, но ничего не действовало. Он повторял одно и тоже, как заведённый. Такого давно не было, очень давно. Я так понимаю, он её узнал, но противиться этому всеми силами. Кто она? Вы её знаете,
хозяйка?
        - К счастью лично не знакомилась, но знаю, кто она. Это сестра Димы и биологическая мать Игоря. Она устала от своего больного ребёнка, бросила его на брата и сбежала в неизвестном направлении, оставив прощальную записку. Я согласилась принять и воспитывать Игоря. Но официально мы это не оформляли. Поэтому с её появлением определённые трудности сейчас возникнуть могут. Как-то так, Оксан.
        - Тварь… Действительно тварь. Игорь прав, - с чувством выдохнула Оксана. - Я так понимаю, она деньги с вас вымогать хочет начать. Вы привыкли к Игорю, практически вылечили его, он Вас мамой считает, а она шантажировать теперь вас будет тем, что заберёт. Хозяйка, ей нельзя позволить начать это делать. Давайте уничтожим этот паспорт. Она не в том состоянии, чтобы суметь его восстановить. Она жуткая грязная пьющая бомжиха. Ей не поверит никто.
        - Оксан, это сестра Димы. Я не знаю, сможет ли он её бросить на улице, отказаться от неё и забыть. Вечером он приедет, я с ним поговорю. Решим, что дальше с ней делать будем. Кстати, сейчас она где? В отделении полиции осталась?
        - Нет, её охранники Виктора Владимировича куда-то повезли.
        - Это лучше. Может он что-то подскажет, как с ней лучше поступить.
        - Хозяйка, а я спросить могу?
        - Спрашивай.
        - Игоря Вы давно опекаете?
        - С его двенадцати лет.
        - И он Вас сразу стал мамой считать?
        - Понимаешь, Оксан, с той мамой ему жилось столь несладко, что да, сразу. При этом дядя так и остался его дядей. А меня, как только увидел, сразу спросил, буду ли я теперь его мамой, и с этого момента стал меня ею считать. Уж больно та мама с ним плохо обращалась. Думаю, хуже, чем твоя с тобой. Поэтому он постарался вычеркнуть её из своей памяти и вспоминать не хочет. Он согласен терпеть все мои требования, наказания Димы, лишь бы не возвращаться к ней.
        - Бедный мой мальчик. Сама придушить эту тварь готова.
        - Ты погоди такими заявлениями разбрасываться. Надо с Димой сначала поговорить. И ему такое говорить не смей. Какая бы не была, это его сестра. Поэтому держи себя в руках. Соглашаться с его эпитетами в случае чего можешь, но сама держи рот на замке. Поняла?
        - Да, хозяйка. Поняла. С Игорем как себя вести?
        - Не вспоминай и при нём ничего не рассказывай. Он проснётся, и веди себя так, как будто ничего не случилось. Словно он с утра только что проснулся. Предложи поиграть, порисовать или книжку почитать.
        Оксана сказала, что всё поняла, и я ушла в большой дом.
        В обед ко мне пришла Оля и, старательно отводя глаза, начала просить, поговорить с боссом, чтобы он разрешил ей хотя бы ненадолго уезжать из дома.
        - Алин, няня замечательно справляется с Никитой. Я сцежусь, оставлю молоко, потом мы прикорм уже ввели, ей должно хватить. Пожалуйста, поговори с папой, мне хотя бы раз в неделю уехать, отвлечься. Я устала.
        - Ты устала рядом с няней, которая круглосуточно рядом с тобой и ребёнком? Ты можешь гулять в саду, рисовать, читать, брать он-лайн уроки рисования в интернете, там же общаться. К тебе приезжают и косметолог, и массажистка, а ты устала? Совесть поимей, Оль!
        - Я устала от однообразия. Да и Валя меня дергает постоянно, то посмотрите, он срыгнул, то он капризничает, его покормить, наверное, надо. Я хочу отвлечься, на выставку сходить, в театр. Пообщаться. Посидеть в кафе.
        - Я тебя предупреждала. Когда есть ребёнок, ты уже не хозяйка своей жизни. Отец и так максимально облегчил тебе жизнь, согласился на няню, хотя не хотел. А ты опять не довольна. Вот допрыгаешься, он уволит няню, и будешь с Никитой возиться одна.
        - Алин, хорошо, не раз в неделю. Хотя бы раз в месяц. Ну раз в месяц я могу сбежать и забыть о том, что я мама?
        - Согласна поговорить с ним на условии: раз в месяц на день ты отпускаешь няню и целый день справляешься с сыном сама. Выдержишь и справишься, уговорю твоего отца тебя тоже отпустить.
        - Алин, целый день одна? Я не смогу. Я люблю Никиту, но вот не готова я с ним весь день одна провести. Он капризный. Мы с Валей и вдвоём-то еле с ним справляемся.
        - Великолепно, Валя с ним одна справится без проблем, когда ты уедешь, а ты сразу не можешь. Покажи пример. Прочувствуй на себе, каково это ей целый день быть с ребёнком. Причём ты-то мать, и Никита с тобой и быстрее успокаивается, и засыпает. А она ему тётя чужая. Добрая, хорошая, но чужая. Ты лишь уедешь, он сразу капризничать ещё больше начнёт. Ему необходимо пока тебя рядом ощущать, ты его защита и опора.
        - Алина, ты вредная. Вот очень вредная. Почему ты жалеешь Валю, а не меня?
        - Я жалею всех. Не жалела бы тебя, не стала бы уговаривать твоего отца няню тебе нанять. Ты забыла чего мне это стоило?
        - Помню. Кстати, ты вот родишь, тоже так с дочерью сидеть будешь? - Олька уже знала, что УЗИ показало, что дочь у меня будет.
        - Нет. Я не буду. Вообще не буду. У неё будет штат обслуги, а я буду работать.
        - А почему я так не могу?
        - Иди работать и заработай на ещё одну няню. Сможешь хотя бы одну оплачивать, я поддержу твои поездки на работу.
        - Алин, с тобой так тяжело разговаривать…
        - Я прошу тебя это делать? Не нравится разговаривать, не разговаривай. Я тебе своё общество, по-моему, не навязываю, - я резко встала из-за стола, и Ольга тут же тоже встала, подошла и схватила меня за руку.
        - Алиночка, нет, не уходи. Извини, извини меня, пожалуйста. Я больше не буду. Не уходи. Я сказала глупость. Не уходи. У меня просто депрессия. Поэтому я капризничаю. И ты единственная с кем я так могу… Не обижайся.
        - Олька, ты меня достала. Я между прочим беременна, у меня работа, домашние проблемы, и мне вот для полного счастья лишь твоего нытья не хватает. Если я его терплю, это не значит, что я от него не устала. Мне порой стукнуть тебя хочется, поскольку нельзя столь неблагодарной и вечно недовольной по жизни быть. Ты не ценишь ничего! Ты лишь недолив видишь!
        - Что я вижу? Какой недолив?
        - Притча есть такая, что каждому жизнь наливает его полстакана. И во власти любого видеть чудесный напиток, смаковать его и радоваться или же сетовать на то, что не до краёв налито, и печалиться. Ты меня своим нытьём уже достала! Тебе всё время что-то недостаёт. Ребёнок здоров, тебя обеспечивают, няня есть, помогает. Но ты этого не видишь! Тебе нужны тусовки, общение, богемная жизнь. Никто не против, отдай ребёнка отцу и поезжай тусоваться. Только, когда эта тусовка надоест, сюда уже не суйся, тут никто ждать не будет. Поскольку выбор делают единожды, а потом расплачиваются за него всю оставшуюся жизнь.
        - Почему у тебя всё всегда так безапелляционно и жёстко?
        - Дорогая моя, а представь себя на месте того, кого оставили и бросили на произвол судьбы. Ты бы простила?
        - Меня папа бросил. Я простила.
        - Вот совести у тебя точно нет! - я вырвала свою руку из её рук. - Кто тебя бросил? Он?! Всю жизнь обеспечивая и выполняя все твои желания, бросил? Это вы с матерью уехали, бросив его в тяжелой ситуации с двумя детишками погибшего друга! Он один и их поднимал, и алименты тебе платил, и квартиру свою вам отдал. Ты всё это забыла? Она видите ли считает, что он бросил, а она его великодушно простила. Хоть бы постыдилась! Вот точно, чем к детям лучше, тем они наглее и отвратнее себя ведут. Всё! Разговаривать с тобой больше не желаю. И даже не подходи ко мне больше!
        Я шагнула к дверям из обеденного зала.
        - Алина, Алина, постой, не уходи! Я не так сказала. Хотела сказать, что скучала без него. Мне его не хватало. Понимаешь? Я хотела быть и рядом с ним, и с мамой. Я не хотела, ни чтобы они разводились, ни чтобы мы уезжали. Но меня никто не спрашивал. Они делали, как считали нужным. Оба. И я их обоих простила. И не сержусь на них. Поэтому не понимаю, почему если сейчас я поступлю так, как хочу, потеряю возможность вернуться. Почему?
        - Честно не понимаешь? - я развернулась и вновь подошла к ней. - Не понимаешь, что чужими ресурсами никто не имеет права распоряжаться, лишь своими, ты этого не понимаешь? Сделай хоть что-нибудь сама, заработай, а потом попробуй это кому-то отдать, кому всего лишь развлечься захотелось, причём за твой счёт. И вот когда ты это сделаешь, мы разговор продолжим. А пока бесполезно.
        - Почему чужими-то? Это мой родной отец. Он сам предложил, что будет мне помогать. Почему я не могу принять его помощь?
        - Можешь. Но на его условиях. Он свои условия уже озвучил. Уезжаешь отсюда без его разрешения, обратно не возвращайся.
        - Но я же не рабыня! Почему я уехать не могу?
        - С ребёнком можешь. Бери Никиту, и поезжай гулять. В зоопарк, в парк, в магазин. Куда хочешь, но с ним.
        - Я не хочу с ним.
        - Оль, мы вернулись к тому, с чего начали. Я устала. Разговаривать с тобой больше не хочу. С отцом разговаривай или с матерью. Можешь к ней вот поехать, и ей претензии все высказывать.
        - Ей бесполезно. И папе тоже.
        - А мне выходит полезно? Вот что полезного в твоём нытье мне ты видишь?
        - Алин, ты аргументы приводишь. Я потом думаю над ними.
        - Ты думаешь, а меня уже от этих разговоров нервно трясёт. Я устала от них! Устала! - эмоционально выдохнула я, и тут заметила Золотце, который свешивался с люстры, зацепившись за неё хвостом, и раскачивался прямо передо мной, махая крыльями.
        Я ошалело уставилась на него, и он недовольно фыркнул:
        - Наконец-то соизволила внимание обратить. Вот интересно, что мне в следующий раз вытворить придётся, чтобы внимание твоё привлечь? Девочка вампирит по страшному, а ты ведёшься, как последняя идиотка. Я уже орал тебе в ухо, прыгал на плече, но ты меня игноришь, отключилась от меня и всё.
        - Алин, тебе плохо? - Ольга участливо тронула меня за плечо.
        - Да, нехорошо как-то, сесть надо, - я шагнула к ближайшему стулу и тяжело опустилась на него.
        - Алиночка, Алиночка, прости меня, родная, - Ольга присела передо мной на корточках и схватила меня за руки. - Не нервничай, пожалуйста. Тебе нельзя нервничать. Я не знаю, почему я спорю и высказываю тебе всё это. Я понимаю, что не должна, но я выскажу, ты поругаешься, и мне легче. Это вроде как неправильно, но мне легче потом терпеть всю эту ситуацию и не такой сложной она уже кажется.
        - Дошло наконец? - Золотце отцепился от люстры и уселся передо мной на столе.
        - Я могу чем-то сейчас помочь? Может водички тебе дать или Алексею Степановичу позвонить? У тебя что-то болит? Что? - продолжила тем временем взволнованно расспрашивать меня Ольга.
        - Зачем? - тихо спросила я, обращаясь к Золотцу, но получилось вслух.
        - Она объяснила зачем. Ей собственной энергетики не хватает. Ни секса, ни собственного позитива у неё нет, ребёнок уже не столько отдаёт, сколько от неё требует. Вот она донора в твоём лице и нашла, - с усмешкой пояснил Золотце.
        А Ольга, озадаченно глядя на меня, поинтересовалась:
        - Что зачем, Алин? Звонить Алексею Степановичу зачем? Ну на всякий случай. Чтобы он сказал, что делать или приехал посмотреть тебя.
        - Не надо никому звонить, Оль, я пойду полежу, и всё будет хорошо, - проговорила я и встала.
        Ольга проводила меня до моей спальни по дороге ещё раза три извинившись и нервно причитая, что не хотела расстраивать, что она больше не будет, что всё, что угодно готова сделать, лишь бы я не нервничала больше.
        Я ещё раз ей повторила, что полежу немного, и всё пройдёт, после чего отправила её к себе.
        Оставшись одна в спальне, я поинтересовалась у Золотца, что мне делать с Ольгой.
        - Не хочешь делиться энергетикой, не ведись на её провокации, не отвечай. Типа: все вопросы к папе. Дел-то, - иронично хмыкнул он.
        - Но это же не исправит её состояние, лишь усугубит. Как кардинально ситуацию исправить?
        - Хозяйка, ты как маленькая. Не можешь ты исправить за неё ничего. Ей и так всё на блюдечке предоставили. Дальше она сама должна начать работать. Сама! Ты лишь направить можешь. Не больше. Объяснить, что ей самой усилия прикладывать надо, а не бестолково истерить: мне плохо, срочно все сделайте что-то. Она должна понять, что именно это бесполезно.
        - Так я это и объясняла вроде.
        - Ты энергетикой при этом делишься. А ей именно это и надо. Ты ведь со всеми блок прекрасно держать умеешь. Почему с ней снимаешь?
        - Жалко мне её. Подсознательно поддержать, встряхнуть хочу, дать сил сделать то, о чём говорю. А она мою энергетику по-другому использует.
        - Это её право. Твоё право лишь давать или не давать. Всё. Ну или заставлять. Потенциал это, конечно, не поднимет, но поведение исправит. Жёстко заставлять ты тоже можешь. Особенно теперь, - Золотце лукаво усмехнулся, явно намекая на происходящие в моём организме процессы, и мне захотелось вновь чем-нибудь швырнуть в него. Жаль, что это бесполезно.
        В это время у меня зазвонил телефон, увидев телефон босса, я нажала ответить и проговорила:
        - Да, Вить. Слушаю.
        - Алиночка, ты там как? Ольга сказала, тебе плохо. Мне подъехать или Лёшу вызвать?
        - Всё нормально. Лишь понервничала немного. Уже всё хорошо.
        - Ты не сердись на Ольгу. Лучше сразу мне звони, я с ней разберусь.
        - Она тебе сказала, что я на неё рассердилась?
        - Да. Сказала, что жаловаться тебе начала, что надоело с ребёнком безвылазно сидеть, и ты нервничать стала. Она, мол, знает, что виновата, и уже извинилась перед тобой. Но переживает, что в твоём состоянии это может плохо сказаться. Я ей сказал, что мозгов у неё как у рыбки, и ещё один такой фортель и отправится в московскую квартиру, причём без няни. Они обещала больше тебя не нервировать.
        - Вить, с одной стороны я её понимаю, ей не хватает чувства удовлетворенности от жизни, а с другой, она палец о палец не желает ударить, чтобы хоть как-то самореализоваться попытаться. Она мне вечно всем недовольную царевну Несмеяну напоминает. Всё ей не так и всё не эдак. Ей бы влюбиться в кого-нибудь. Глядишь и двигать лапками бы начала.
        - Алин, ты предлагаешь мне ещё и поисками для неё кавалера озаботиться? Мне кажется, это уже перебор. Да и кому такая аморфная, ничего не желающая делать девица, да ещё и с ребёнком, приглянуться может? Альфонсу, вроде Генриха, который будет надеяться, что я и его на полный пансион возьму? Нет уж, увольте. Мне и ее одной выше крыши.
        - Прекрасная характеристика от любящего отца. Ладно, не хочу углубляться. Сегодня у меня какой-то день сплошных разборок. Сил уже нет. Кстати, куда сестру Димы отправил?
        - В закрытую клинику пока. Детоксикацию проведут, подлечат немного, правила поведения объяснят. Потом будем решать, что дальше делать.
        - Оксана её паспорт нашла. Если нужен, он у меня.
        - Оставь, может пригодиться. Пока не нужен. То, что у неё его не было, на руку нам было и намного покладистей её сделало. В клинике так уже тише мыши себя вела.
        - Сколько она там быть может?
        - Сколько захочешь.
        - Поняла. Спасибо тебе.
        - Да не за что, Алин. Это мелочи. Не бери в голову. Всё разрулим, - ответил босс.
        Мне от этих слов как-то так сразу спокойно на душе сделалось и тепло, что я благодарно выдохнула:
        - Вить, ты лучший. Я тебя люблю.
        - Это взаимно, радость моя. До вечера, - проговорил он и отключился.
        ***
        Вечером я пришла в малый дом поговорить с Димой и поняла, что муж мой в полной растерянности от сложившейся ситуации. Он не был готов ни выгнать сестру, ни лично жёстко контролировать.
        - Понимаешь, Алин, я ни бросить её на произвол судьбы не смогу, ни хоть как-то повлиять, вот западня какая-то, - сидя со мной в гостиной, разглагольствовал он, - если она так опустилась, как рассказывает Оксана, она не сможет уже измениться. Бесполезно.
        - Хорошо, что ты предлагаешь? Пожизненно мне её пребывание в клинике оплачивать? Мне мало того, что я содержу дом, Игоря, я теперь ещё твою сестру должна на пожизненное содержание взять? Почему я должна оплачивать её косяки?
        - Давай я оплачивать буду.
        - Ты знаешь, дорогой, мне твоё предложение известный детский анекдот напоминает про Гену и Чебурашку. «Гена, - говорит Чебурашка, - тебе, наверное тяжело чемодан нести. Давай я понесу чемодан, а ты понесёшь меня».
        - Да, в тему, Алин, - подавленно кивнул он. - В общем-то даже возразить нечего. У тебя самой есть какие-то предложения?
        - А у меня их быть не должно. Это не моя проблема, а твоя. Ты должен сам решить, как сделать так, чтобы твоя сестра жить нам не мешала. Я купила для неё комнату в общежитии. Пусть там живёт, если хочет. Не хочет, вольному воля. Пусть живёт, где хочет.
        - Алин, она же сейчас Игорем нас шантажировать начнёт. Ты готова ей его отдать?
        - Дим, это не мой вопрос. Вот не мой, абсолютно. Поговори с ней, объясни, что Игорь не игрушка, а живой человек. Что он отвык от неё. Что она должна быть заинтересована в благе сына. Пригрози в конце концов, что в суд на неё за воровство подашь, если не уймётся. Она твоя родственница, а не моя!
        - Алин, ты с алкоголиками общалась? Они убить кого угодно за бутылку готовы, а ты о благе сына предлагаешь мне ей рассказывать.
        - Значит отвози её на поезде на родину, покупай ей там халупу и оставляй там. Пусть там кого-то за бутылку убивает.
        - Она там умрёт.
        - И что? Все когда-то умирают. Её выбор ускорить свой конец, ведя такой образ жизни.
        - Я не могу так поступить.
        - Как так? Взять на себя ответственность и оградить свою семью от алкоголички? Ну разводись со мной и опекай её. Что ещё я могу тебе предложить?
        - Алиночка, пожалуйста, не надо говорить о разводе. Ты ждёшь ребёнка. Это нонсенс.
        - А о чём я должна говорить? Вот о чём? Предложить тебе её пожизненно содержать в центре, который открываю, чтобы она там беззаботно жила и пила, поскольку это не так дорого как клиника? Или мне Витю надо заставить клинику ей оплачивать пожизненно, поскольку у него денег больше? Что я должна тебе предложить, мой дорогой?
        - Я понимаю, что и то и другое не вариант абсолютно, но пока решения я не вижу. Давай паузу возьмём, подумаем. Может что-то в голову дельное придёт.
        - Думай, я не возражаю. Главное не жди, что эту проблему я или Витя решать будем. Это твоя зона ответственности.
        - Ну какая же это только моя зона, Алин, если Игорь тебя мамой считает. А под угрозой в первую очередь его будущность. Она ведь что Оксане орала, что хочет вернуть ребёнка.
        - Дима, ты абсолютно серьёзно полагаешь, что раз я стала опекать твоего племянника и создала ему комфортные условия для реабилитации и социализации, дав возможность ощущать мою заботу и ласку, то теперь ещё и обязана расплатиться за эту возможность с той, что произвела твоего племянника на свет? Ты считаешь она облагодетельствовала меня, дав возможность заботиться о её сыне?
        - Нет, конечно, это она тебе по гроб жизни обязана, только у алкоголиков мозги несколько иначе работают и общечеловеческая мораль понятие для них неблизкое абсолютно. У них своё видение мира: они живут в социуме, и этот социум обязан им помогать.
        - Дима, мне начхать, какое видение мира у твоей сестры. Вот честно. И я не буду ни ради тебя, ни ради Игоря тратить ресурс нашей семьи на эту особь. Хотя нет, могу потратить, пойду в ближайшее отделение полиции заплачу большую взятку и попрошу подложить ей наркотики, причём столько, чтобы села она лет на двадцать минимум. Вот на это деньги я потрачу, если ты не решишь вопрос сам другим более цивилизованным способом!
        - Алин, прекрати. Я понимаю, ты нервничаешь и ситуация неприятная очень, но давай ты не будешь угрожать тем, что по определению делать не станешь. Что я тебя не знаю что ли? Ты скорее могла бы заплатить, чтобы отвезли её куда-то и дом ей там купили… Но это тоже не выход.
        - Дим, ладно, давай размышлять абстрактно. Вот что бы ты хотел в итоге? Что бы что с твоей сестрой произошло? Прилетел волшебник, взмахнул волшебной палочкой, и у неё просветление в мозгах произошло?
        - Клиника была бы лучшим вариантом.
        - Для того чтобы человека насильно держали в клинике, сколько я должна платить в месяц ты представляешь? К тому же, ты вот вариант с арестом за наркотики неприемлемым считаешь, а насильное лишение свободы почему-то допускаешь. А если потом это каким-то образом всплывёт, что не муж, не родители, а брат и невестка насильно держали там мать воспитываемого ими ребёнка, которого они выдавали за своего? Я этим даже сильнее подставляюсь, потому что официально всё оплачиваю. Оно вот мне надо под статью закона подставляться?
        - Понимаешь, в клинике её лечить будут, это ей на пользу. Даже если не по закону, зато по совести.
        - Я огорчу тебя, дорогой. Это не по совести будет. Это будет профанация для того чтобы ты себя комфортно чувствовал, причём за мои деньги, поэтому свою карму ты этим испортишь однозначно. По итогу все в минусе будут. Она, потому что ни одна клиника не поднимет потенциал тому, кто наплевал на собственного ребёнка, дарованного именно для осознания собственных косяков. Они лишь продлят ей время бессмысленного и пустого пребывания тут ради твоего спокойствия. У неё нет больше смысла жить. Нет! Она его потеряла, когда Игорь нашёл способ без её поддержки начать совершенствоваться. Ясно тебе? Ты будешь в минусе, потому что своё спокойствие за счёт иллюзий нельзя оплачивать чужим ресурсом. А своего у тебя нет, не заработал ты такой ресурс, чтобы эту иллюзию себе оплатить. Я в минусе буду и за счёт выброшенного впустую ресурса, поскольку иллюзия не моя, и я понимаю, что это лишь иллюзия, и за счёт потенциального риска попасть под преследование закона. Поэтому никакой совестью тут и не пахнет, это твоё желание за мой счёт почувствовать себя благодетелем и не более. Я понятно объясняю?
        - То есть ты предлагаешь по быстрому сжить её со свету и забыть, так?
        - Нет. Я предлагаю не мешать ей на выбранном ею пути. Это её выбор, и её путь. Не нам ей мешать. Наше вмешательство тут излишне.
        - Но она же Игоря за собой потащит!
        - Дим, ты мужик или тряпка? Хочешь защитить племянника, защити! Но не моими руками! Нельзя оставаться добреньким для всех. Жизнь заставляет делать выбор. Вот и сделай выбор, достойный мужчины, а не сопляка! - рявкнула я, теряя терпение.
        Вот доставал меня порой мой муж так, что стукнуть его хотелось.
        В это время у меня зазвонил телефон, посмотрев, что звонит босс, я включила громкую связь и с плохо скрытым раздражением отчеканила:
        - Да, Вить, слушаю.
        - Алинка, ты где? И что такая злая? Я приехал, тебя нет. Кто тебя так разозлил?
        - В малом доме, с Димой ругаемся. Сейчас доведёт меня до начала схваток.
        - Алин, ты что такое говоришь? - с явным испугом выдохнул Димка.
        - Правду говорю! - зло ответила я. - Меня уже трясёт от нашего с тобой разговора и твоего нежелания ответственность на себя брать!
        - Алин, ты серьезно рожать собралась или это образное выражение? - холодным тоном поинтересовался босс.
        Я уже знала: такой тон означает, что он готов принять экстренные меры по разрешению чрезвычайной, на его взгляд, ситуации, поэтому поспешила заверить:
        - Образное. Пока образное. Однако потенциально возможное.
        - Подожди, сейчас подойду, решим, как ситуацию не усугублять и до потенциальных возможностей тебя не доводить, - проговорил босс и отключился.
        Дима встал, подошёл ко мне, осторожно коснувшись плеча, произнёс:
        - Алиночка, ты не нервничай, пожалуйста. Ничего катастрофичного к счастью не произошло. Мы обсуждаем ситуацию. Сейчас придёт Виктор Владимирович, и мы точно сможем найти какой-то выход. Не надо нервничать.
        Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, досадуя внутренне, что жутко не вовремя вмешался в наш конфликт босс, вернее я на эмоциях позволила ему вмешаться. Мне очень хотелось заставить Димку самостоятельно решить проблему и продемонстрировать мне, что он тот, на кого могу положиться в сложной ситуации. Что он на моей стороне, и моё благополучие для него более значимо, чем иллюзорные обязательства перед опустившейся алкоголичкой, связанной с ним лишь тем, что они появились из одной и той же женской матки.
        Когда босс пришёл, Димка коротко обрисовал суть нашего конфликта. Он де не может обречь сестру на смерть в канаве, какая бы она не была, она его сестра, он должен помочь, поскольку хочет поступить по совести - раз, и максимально оградить Игоря от возможных негативных последствий - два, а я настаиваю на том, что расходовать ресурс семьи на это я не позволю. Я молчала.
        Босс повернулся ко мне:
        - Алин, я могу её в клинике держать. По-моему, это лучший выход.
        - Смысл? Ради того, чтобы Диме создать иллюзию его добродетельности ты согласен впустую слить ресурс, который мог бы принести кому-нибудь реальную пользу? Ей-то толку от этого никакого не будет! Она ноль и им останется! А вдобавок ты Димке самому потенциал снизишь, потому что извне оплатишь его желание добродетельным выглядеть. Именно выглядеть, а не быть! Помогать кому-то нужно самому, а не чужими руками! Всё! Надоело с вами спорить! Хотите лицедействовать, без меня! Я собираю вещички и в Москву еду. А вы тут развлекайтесь, как хотите. Хоть с сёстрами, хоть с братьями, хоть со сватьями.
        - Подожди, подожди, - поднял руку босс, - я не понял, как тебя касается то, что я держу её в клинике? Ты вроде не возражала, что я сейчас уже туда её отправил.
        - Это был временный вариант, чтобы понять, что делать дальше. Чтобы у Димы было время обдумать и принять взвешенное решение, которое пойдёт на благо всей его семье, включая меня и Игоря. Но он не хочет это делать. А ты, Вить, предлагаешь вообще решить всё за него. Может ты и жизнь за него проживешь? Чтобы он вообще не напрягался и ничем не психику свою, ни совесть не озадачивал? Чтобы вот вообще без проблем. Поел, поспал, в туалет сходил и больше думать ни о чём не надо. Ты понимаешь, что отнимаешь у него возможность самосовершенствования?
        - Алина, скажи мне, - в разговор вступил Дима, - какое самосовершенствование в том, что я к примеру соглашусь отвезти её в купленную нами какую-нибудь хибару на нашей с ней родине и брошу там?
        - Ты ведь не хочешь это делать, мой дорогой. Это напрягает твою психику. А сумеешь понять, ради чего это делаешь и покоем своей психики пожертвуешь, вот тут и ощутишь то, о чём говорю.
        - Я пожертвую не покоем своей психики, а пожертвую жизнью сестры.
        - Опаньки, а с каких пор ты распоряжаться чужими жизнями стал и решил, что имеешь право насильно сохранять то, что принадлежит не тебе? Это её жизнь и её решение, мой дорогой. Свободу воли никто отбирать не вправе. За подобное вмешательство своей жизнью расплачиваться приходится. Ты готов искалечить свою жизнь, ради того, чтобы насильно продлить твоей сестре её жизнь, а я вот не готова, и не дам тебе это сделать, пока ты мой муж. Разведёшься со мной и твори, что душеньке твоей угодно, исходя из собственного ресурса. А пока не развёлся, правила будут мои!
        - Алина, я тебя понял, - обратился ко мне босс, - и понял, что основной аргумент всех твоих возражений это то, что смысла в её дальнейшем существовании нет, поэтому не надо ей мешать завершить её земной путь так, как она заслужила. Но я ведь знаю, что смысл у неё появиться может, если ты позволишь ей это.
        Это был удар ниже пояса, и от него я такой подставы точно не ожидала. Поэтому моментально вскочив с кресла, где сидела, я шагнула к нему и, проговорив: «Ну и тварь ты, Вить!», влепила ему пощечину.
        - Алина, ты что творишь?! - ко мне бросился Димка и, обхватив сзади, попытался оттащить в сторону.
        - Руки убрал! - гаркнула я, резким движением сбивая его захват.
        - Дима, не трогай её. Пусть делает, что хочет. Не трогай! - железным тоном проговорил босс, даже не пошелохнувшийся после моего удара.
        Дима тут же отступил в сторону, нервно проговорив:
        - Это уже ни в какие рамки, Алина. Я понимаю, что ты беременна, но распускать руки и так оскорблять за попытку помочь, это уже слишком. Тебе не сделали ничего, с тобой лишь обсуждали сложившуюся ситуацию, а ты распускаешь руки. Это недопустимо. Ты вообще в тупик наши отношения загоняешь.
        - Дим, ты очень плохо знаешь свою жену, - тихо проговорил босс. - Я нашёл аргумент, который заставил её задуматься об изменении своей позиции и пересмотре всего расклада. То, что она сделала, свидетельствует о том, что она готова её пересмотреть и очень зла на это. По большому счёту, это демонстрация её готовности к капитуляции была. Так что никакого тупика нет и в помине. Она сейчас остынет немного и будет готова договариваться.
        - И Вы готовы ей простить её выходку, Виктор Владимирович?
        - Ради её спокойствия, Дим, я готов снести от неё и не такое. Алин, ты как, отошла немного, готова дальше разговаривать или ещё сильно злишься?
        - Я не хочу это делать! Не хочу! Это долго, мерзко, кпд низкий, и с Димкой мы ещё хуже в процессе этого начнём ругаться. За что, вот за что ты меня так нагрузить решил? Я не обязана делать это! Это подло с твоей стороны, Вить! Подло!
        - Виктор Владимирович, я не понимаю о чём она.
        - Дим, ты замечал, что твоя жена обладает не совсем ординарными способностями?
        - Возможно. Я как-то не думал об этом. Я просто её люблю, и она для меня по определению неординарная.
        - Тогда дополнительно к сведению прими, что есть у неё не только поразительная интуиция, но и способность определять карму или потенциал человека и влиять на неё. В случае с твоей сестрой она способна заставить её измениться. Да, процесс это небыстрый, для твоей сестры наверняка будет жутко неприятный, и плохо ей от этого будет однозначно, но результат того стоит, на мой взгляд. А вот на взгляд Алины смысла нет с таким исходным материалом связываться. Она как мастер любит хороший исходный материал и гнильё предпочитает сразу утилизировать. Она ценит и своё время, и свои способности. То, что я ей предложил, она восприняла как оскорбление, отсюда такая реакция.
        - Суть я уловил, но вот не совсем понимаю как реализовать её взаимодействие с моей сестрой можно. Сюда её взять?
        - Это явный перебор будет. Я бы посоветовал в новый центр её определить, причём чтобы не ты это делал, а она, и на её условиях. А ты не вмешивался никогда и ни при каких обстоятельствах, чтобы при тебе не происходило. Давая понять, что любую выходку жены одобряешь и прикроешь. Хоть избивать она при тебе твою сестру начнёт.
        - С этим проблем не будет. Любую ее выходку по определению прикрою, а уж с такой мотивацией и подавно. Но вот согласится ли Алина?
        - Нет, не согласится, - замотала я головой. - Это не моя задача, не моя карма и даже не твоя, Дим. Нет у неё с нами завязок. Даже у Игоря теперь нет! Я их все убрала! Понимаешь, Вить? Не наша это проблема, а лишь её! Димка из глупого благородства и собственных представлений о долгах перед родственниками хочет решить её проблемы моими руками. Оно вот мне надо? Я и так в Игоря уйму душевных сил вложила, но Димке всё мало. Он хоть что-то для меня сделать может? Ну вот хотя бы глупостью этой дополнительной не грузить может? Или я должна всем и каждому его родственнику потому что когда-то захотела поддержать его? Я бы согласилась, Вить, вот без споров согласилась, если бы хоть чем-то он сестре был обязан. Но ведь нет этого! Нет! К тому же гнида она последняя и паразит, вообще ничего светлого в душе не имеющая! Почему я ей заниматься должна? Потакая Димкиной глупости, чтобы он за мой счёт благодетелем себя ощутил?
        - Ты благотворительный центр открываешь, Алин, - проговорил босс. - Все его обитательницы вряд ли будут образцами добродетели. Твоё дело их на путь этот наставить. Вот и начни с неё. Ведь ты знаешь, что именно с ней результат хоть и минимальный, но будет.
        - Вить, до чего ты упрямый. Вот что баран. Как же ты меня достал. Ладно. Послезавтра в клинику с тобой к ней съезжу и поговорю с ней.
        - Вот и умничка. Кстати, через полчаса доктор подъехать должен. Он хотел тебя посмотреть.
        - Ещё и доктор? Ты издеваешься, Вить? Нет, вот ты точно издеваешься! Нет! Никаких докторов сегодня.
        - Алина, он уже едет. У него тяжёлая операция была сегодня, поэтому так поздно. Не устраивай ему дополнительные сложности. Он этого не заслужил. Мне можешь. Но не ему. Хорошо? Пойдём, выберешь, что хочешь расколотить или сломать.
        - Я не пойду!
        - Тогда мне придётся отнести тебя, - босс подошёл ко мне и резким движением подхватил на руки и крепко сжал в объятиях, проговорив: - Всё. Попалась. Не дергайся, и не ори, а то все соседи сбегутся. И врач тебя будет на улице осматривать. Поняла?
        - Витя, ты тиран и деспот!
        - Я знаю. Ты мне каждый день это говоришь. Я уже запомнил. Можешь не повторять. Всё! Дим, мы пошли. Игорю снотворное дай. Она вряд ли будет в состоянии его укладывать сегодня.
        - Виктор Владимирович, если честно я потрясён и очень Вам благодарен, - с огромным пиететом выдохнул Димка. - Вы нам так помогаете. Спасибо Вам большое. Вот от всего сердца. И не сердитесь на неё пожалуйста. Она явно не со зла. Просто беременность, гормоны.
        - Я всё это понимаю, Дим. Поэтому абсолютно не сержусь. Спокойной ночи, - проговорил босс и унёс меня на руках в большой дом.
        В доме он отнёс меня в мою спальню, уложил на кровать. Сел рядом и, ласково погладив по волосам, проговорил:
        - Что ты из-за ерунды разозлилась? Сейчас я позвоню в клинику, и тебе её построят так, что один твой вопрос о том не хочет ли она туда вернуться, заставит её делать, что угодно.
        - Не надо. Я сама способна её заставить мне повиноваться. Не озадачивайся. Я просто возиться с ней не хотела.
        - Почему? Это же не напряжно для тебя должно быть, судя по словам и реакции Золотца.
        - Вить, меня начинает бесить мой муж. Я хотела, чтобы он принял хоть раз решение, направленное на мою защиту и в мою пользу. Но нет. Он считает, что я сильная и меня можно нагрузить всеми своими проблемами и комплексами. Я решаю их постоянно. То его лечение, то его сестрица с племянником вместе, потом по раздельности и основная тяжесть падает на меня. Он лишь рядом, он лишь помогает, а я как ломовая лошадь тащу основной груз проблем. Со школой договориться - я, тьютора найти - я, деньги заработать - я. А он в своё удовольствие и особо не напрягая психику: ой, это моим устоям противоречит, я так не могу. А то, что противоречит моим - ему наплевать. Как-нибудь уговорю, уломаю, согласится со временем. Ты считаешь это нормально?
        - Алиночка, радость моя, всё, что ты делаешь в семейной жизни, ненормально по определению. Не нормально пускать к себе чужого человека, лишь потому что пожалела, выходить за него замуж, чтобы спасти, ещё ненормальнее. Находить ему любовницу тем паче. Но ты всё это делаешь. Так что я в твоём замужестве вообще ничегошеньки нормального не вижу, как впрочем и в своей второй женитьбе. Но исходя из собственного опыта могу посоветовать: принимай других такими, какие они есть, и живи так, как тебе удобнее, ставя их перед фактом.
        - Я сейчас попробовала. Ты мне дал?
        - Нет, дорогая моя. Ты попробовала изменить Димку, а не поступить по-своему. Хотела бы по-своему поступить, дождалась бы меня, мы бы всё обговорили и потом его перед фактом поставили: вот так и так, твоя сестра уже на родине, в деревне, в собственном доме живёт. Хочешь, поезжай, проверь, как живёт. Но нет. Тебе захотелось его самого заставить это сделать. Зачем? Ну не может он через эти догмы переступить. Врожденные или с детства усвоенные они у него. Прям как твои пуританские нормы морали. Ты вот с ними легко расстаёшься? Вот, то-то и оно.
        - Хочешь честно?
        - Конечно, радость моя.
        - Я отдалилась от Димки. Очень сильно. Захотелось дать ему шанс вернуть то хорошее, что было в наших отношениях. Я ведь знаю, что он любит меня и очень хочет стать мне ближе. Вот продемонстрировал бы сейчас, что готов пожертвовать ради меня своими глупыми догмами, и я дала бы ему этот шанс. А так ты его лишил этой возможности. Он получит сейчас конечно всё, что хотел, но вряд ли я сумею ему это простить.
        - Я не могу сказать, что меня это огорчает, Алин, - усмехнулся он.
        - Ты циник.
        - А то ты не знала? - проговорив это, он наклонился надо мной и начал нежно целовать.
        А потом позвонила охрана и доложила, что приехал Лёша, который быстренько осмотрел меня и сообщил, что я самая здоровая беременная в мире, и все мои жалобы это не более чем психосоматические фантомные боли. Но нервировать меня всё равно нельзя.
        ГЛАВА 31
        ***
        На следующий день с утра я съездила сначала в офис, посмотрела сводки, обсудила текучку с боссом. А потом поехала в свой центр. Там уже полным ходом шли отделочные работы. Где-то ещё монтировали проводку и ставили вентиляцию, где-то уже штукатурили и красили стены. Я бегло всё осмотрела, столкнулась с Димкой, который что-то по поводу неправильно смонтированных светильников выяснял. Сообщила ему, что заказ на мебель у него на почте, он должен проверить, если хочет внести корректировки, и в течении двух дней переслать мне, чтобы я окончательно утвердила и успела отправить на оплату по уже согласованным ценам. Поскольку если оплату задержим, расценки поменяться могут.
        Он сказал, что помнит и держит под контролем.
        После чего я вернулась домой, пообедала с Ольгой. Причём в этот раз она была полна позитива, правда, немного наигранного, но я сделала вид, что не замечаю этого.
        После этого я отправила Кота погулять, а сама закрылась в спальне и поинтересовалась у Золотца знает ли он как зовут того, кто появлялся, когда я била фарфоровые статуэтки.
        - Знаю, конечно. А ты хочешь с ним общаться начать? Я сомневаюсь, что он будет.
        - Я ведь могу попросить его что-то для меня сделать?
        - В принципе да. Попросить можешь. Но вот будет он это делать или нет, я сказать не могу.
        - Я хочу научиться его звать. А дальше посмотрим, что выйдет. Или ты против?
        - Нет, не против абсолютно. Зови на здоровье. Будет ли он что-то делать или говорить с тобой это большой вопрос, но во вред тебе точно не поступит.
        - Так как звать?
        Золотце выдохнул невоспроизводимый на первый взгляд набор звуков, и я озадаченно хмыкнула:
        - А попроще как-то можно? Я это не выговорю ни за что.
        - Как попроще? - озадаченно уставился на меня Золотце. - Вот ты поймёшь, что зовут тебя, если кто-то «Аааа» кричать будет?
        - А ты его позвать для меня можешь?
        - Сейчас попробую, - проговорил Золотце и исчез.
        Минут через десять он появился в сопровождении знакомого страшилища.
        - Звала? - выдохнул тот.
        - Да. Благодарю, что пришёл. Я узнать хотела, могу иногда, когда мне очень-очень надо, попросить тебя помочь?
        - Проси, - кивнул он.
        - Как надо просить? - спросила я в надежде услышать инструкцию по его призыву в следующий раз.
        Он не понял и пояснил мне, как совсем бестолковой:
        - Говори, что надо.
        - Сейчас хочу попросить сильно напугать низкопотенциальную, практически с нулевым потенциалом, смертную. Мне надо, чтобы она меня беспрекословно слушалась и очень не хотела вернуться туда, где сейчас находится. Чтобы вот прям боялась этого очень.
        - Ты о Димкиной сестре что ли, хозяйка? - влез в разговор Золотце.
        - Да, - я кивнула.
        - Она о должнице своей, - повернувшись к страшилищу проговорил Золотце, добавив непроизносимый набор звуков, который я никак не могла разобрать.
        - Так она сама может, - удивленно хмыкнул тот в ответ.
        - Она много чего сама может, но не хочет, поэтому просит тебя. Чтобы ты объяснил смертной, что с ней будет, если хозяйка будет недовольна.
        - Дел-то. Я думал, сложное что.
        - А ты и сложное можешь? - решила проявить любопытство я.
        - Я много чего могу. Для тебя много. Поэтому можешь просить.
        - Сейчас пока не надо. Лишь это. А если вдруг понадобиться помощь, как с тобой связаться?
        - Как сейчас можешь. Пошли Золотце.
        - Я очень тебе благодарна. Тебе какие-нибудь координаты моей должницы нужны?
        - Найду. Сегодня ночью сделаю. Она будет послушна. Это всё?
        - Всё. Ещё раз благодарю, - проговорила я.
        И тут страшилище чуть склонившись передо мной, взял мою руку и, развернув, лизнул ладонь. Меня от испуга прошиб холодный пот, но я постаралась не показать вида и руку не отдернула. Страшилище отпустил её сам и моментально исчез.
        А я обессилено опустилась на кровать, проговорив:
        - Ты знаешь, как это надо понимать, Золотце?
        - Он показал, что несмотря ни на что, по-прежнему чтит тебя.
        - Несмотря ни на что, что? - поинтересовалась я, но Золотце, демонстративно отвернувшись, моментально прикинулся бубликом с крылышками.
        Я полистала в интернете картинки с огненными сущностями, но сегодняшнего гостя не нашла. Никого похожего.
        В это время из-за двери раздалось требовательное «мяу». Вернулся Кот и был возмущён, что дверь закрыта.
        Я впустила его, а сама вышла в сад и столкнулась с приехавшими в сопровождении гувернантки сыновьями босса.
        - Илья, Николай, рада вас видеть. Как у вас дела?
        - Здравствуйте, тётя Алина. У нас хорошо! Мы с тренировки. Сегодня кросс был. Нас Юрка опередил, но мы его в следующий раз всё равно обгоним. А Вы уже пообедали? А вы с нами чай будете пить? А как Вы себя чувствуете? А малышка как? А вы с дядей Димой уже решили, как её назовёте? Оля сказала, что ей имя Жанна нравится, а вот нам совсем нет. Мне вот Света нравится, а Илье Карина, но это потому что он в Каринку из класса втрескался. Ничего и не втрескался! Сам ты в неё втрескался! Я же не говорю, что мне имя Карина нравится, а ты говоришь! А Вам самой какое имя нравится?
        На меня разом выплеснулось столько информации и столько вопросов, что я с трудом понимала, на какой именно надо ответить вначале и вообще надо ли, поэтому решила, подобно им, говорить о своём:
        - А я в сад иду. Погода хорошая, хотела в беседке посидеть, доктор говорит, мне надо больше быть на свежем воздухе.
        - Ага, это он правильно говорит. Мы пообедаем, и можно, тоже к Вам придём? И Джесси взять можем, мы её новому трюку научили. Вы посмотрите? Рассказывать не будем, чтобы сюрприз был. Ладно? Тогда мы быстренько едим и к Вам. Хорошо?
        - Хорошо, мальчики, - смятенная их напором, согласилась я.
        После чего ушла в сад, ожидая, что полчасика или чуть больше посижу в одиночестве, потом минут десять посмотрю фокусы с Джесси, после чего сбегу обратно в дом.
        Неплохой был план, однако сбыться ему не удалось. У меня зазвонил телефон, и я увидела номер деда.
        - Да, Василий Никифорович. Вся внимание.
        - Девочка золотая, можешь приехать где-то на часик? Нам тут с Андрюшей, похоже, помощь твоя нужна, только Кузьмичу не говори ничего.
        - Василий Никифорович, сложно это, я сейчас без его охраны никуда не хожу, - проговорила я, а потом практически сразу продолжила: - хотя знаю, пусть именно Ваш тот шофёр у клиники одной подежурит, у заднего двора, там где помойка, я подойду примерно через час, или около того, как получится, спрошу не подвезёт ли к ближайшему цветочному рынку.
        После этого назвала адрес.
        - Прекрасно. Договорились, - согласно проронил он и отключился.
        Потом я позвонила боссу, сказала, что договорилась с Лёшей сделать УЗИ, и еду в клинику. Собрала сумочку с вещами, чтобы переодеться, и поехала.
        Зашла в клинику с охраной, потом, сказала, что ждать долго, я им позвоню, когда все обследования закончу. Зашла в туалет, переоделась. Отключила телефон, спрятала его за цветком в туалете. И в платье бохо и плащике, платке, с рюкзачком вместо сумки и солнцезащитных очках я вышла через чёрный ход клиники, о котором уже знала.
        Нашла неприметную машинку советского автопрома и попросила довезти до ближайшего цветочного рынка.
        Совсем скоро я уже входила в кабинет генерала.
        - Ты беременна? - вместо приветствия удивлённо проговорил Василий Никифорович.
        - А это разве странно, имея мужа, ждать ребёнка? - повела я плечами. - Ладно, говорите, зачем я потребовалась.
        - Присаживайся, Алин, - поднявшийся мне навстречу генерал, усадил меня в кресло. - Ты понимаешь, у нас тут такое дело. Похитили мою внучку, требуют очень большой выкуп. Дед говорит, как только передадим деньги, её убьют. Там главное даже не деньги, а момент передачи денег мною, на этом игра идёт, и как только это произойдёт, её убьют. Не нужна она станет. Он вот уверен в этом. Решили посоветоваться с тобой. Может, подскажешь что-то.
        - А почему в секрете от Кузьмича позвали?
        - Понимаешь, тот кого я подозреваю в этой подставе, сегодня с ним встречается. Похоже, так решили проверить, не задействую ли я его в операции. Я побоялся рисковать.
        - Фотографию внучки показать можете? - попросила я.
        Генерал вынул из стола фото улыбающейся девочки лет шести с косами. И я ощутила то, что видимо, чувствовал дед. Она застыла на краю.
        Я нашла глазами Золотце, который как только мы вошли, перелетел с моего плеча на стол генерала и стал важно по нему расхаживать, и ментально спросила:
        - Позовёшь?
        - При нём? - Золотце кивком указал на деда. - Тебе же явно торговаться придётся. Твоего интереса тут нет.
        - Я не вижу другого выхода, - ментально ответила я, потом повернулась к деду и ментально осведомилась: - Василий Никифорович, помолчишь немного, дорогой?
        - Я помолчу, конечно, но торг дело такое, уверена, что совет мой не потребуется? - так же беззвучно передал мне он.
        - Пока лично не обращусь, молчи. И ещё поклянись, что никто от тебя не узнает о том, чему будешь сейчас свидетелем.
        - Само собой. Клянусь. Буду молчать. Не вопрос.
        - Дед, вы с Алиной в гляделки играете? - непонятливо осведомился генерал. - Переглядываетесь, но молчите.
        - Андрюш, не мешай ей. Она думает, это дело небыстрое, ей сосредоточиться надо, поразмыслить, - вслух проговорил дед.
        Золотце тем временем исчез и через некоторое время вернулся с моим дневным гостем.
        - Что-то забыла? - хрипло осведомился он.
        - Извини меня, пожалуйста, что дергаю тебя. Но я очень рассчитываю на твою помощь ещё в одном деле, - ментально передала я, краем глаза заметив, как напрягся Василий Никифорович, но постарался вида не подать, что шокирован таким визитёром.
        - Говори, - страшилище был явно недоволен, что я дернула его ещё раз, но постарался скрыть это.
        - Мне надо спасти чужую для меня смертную. Чем я могу расплатиться с тобой за такую помощь?
        - Кого?
        Я молча взяла фотографию, показала ему.
        - Он тоже в игре? - страшилище указал на деда.
        - Он заинтересован, может помочь, но просьба моя. Я расплачиваюсь этим за то, что меня спасли.
        - Сделать лишь ты сама сможешь. Тебя сопровождать могу. И тебя буду защищать. Её не могу.
        - Ты знаешь, где она?
        - Скажу. Но это далеко.
        - Его помощь нужна? - я кивком указала на деда.
        - Нет. Вдвоём справимся.
        - Хорошо. Тогда пошли, - я решительно встала, повернулась к Василию Никифоровичу и заговорила вслух: - Мне надо съездить в одно место. Одной. С твоим шофёром, ты и генерал остаётесь здесь и ждёте меня.
        - А деньги? Отдавать? Нет? - спросил генерал.
        - Время тяни, Андрей. Тяни время, - проговорила я и вышла из кабинета.
        Золотце уселся мне на плечо. Он чаще всего так со мной перемещался. Страшилище исчез из вида, но я ощущала его присутствие.
        Я села в раздолбанную на вид машину, и проговорила, нажав на переговорное устройство:
        - Вперёд.
        Страшилище показался рядом и начал командовать, куда ехать, а я передавала его команды шофёру.
        Вскоре мы приехали в заброшенную деревню. Я велела шофёру остановиться, не доезжая до нужного мне места, но так, чтобы видно машину было, и приказала ни при каких условиях, чтобы не случилось: крики, пожар, падение метеорита, не выходить из машины, прям поклясться его заставила, потом вышла из машины сама и, задрав очки на затылок, начала оглядываться. Потом прошла немного вперёд по улочке, подошла к покосившейся, но крепкой на вид избе, громко крикнула:
        - Есть кто живой? Эй! Люди! Отзовитесь!
        Под платьем и тоненьким плащиком мой живот было отчётливо виден. И на спецназовца я не походила абсолютно, да и раздолбанная ждущая меня машина тоже сделала своё дело. Из-за двери показался крепко сбитый мужчина, отрывисто спросивший:
        - Что надо?
        - Ой, люди! Какое счастье! Это не дом семь по улице Зелёная, не Вы дом продаёте? Мы с мужем заплутали тут. Мы приехали дом смотреть, что на продажу, но найти никак не можем, который. И продавцов нет, телефон ещё разрядился, зараза! Тут ни номеров домов, ни названий улиц. Прям как в кино. Так это Вы продавец? Мы с Вами договаривались? А почему Вы про веранду писали? У Вас тут нет веранды.
        - Я ничего не продаю! Это не дом семь и не улица Зеленая. Ступай отсюда! - проговорил мужчина и захлопнул дверь.
        - Ну мне тогда хотя бы позвонить, а ещё лучше телефон зарядить. Вы не можете мне разрешить телефон зарядить? - я с силой постучала в дверь, за которой он скрылся.
        - Ты видишь тут электрические столбы? - распахнув дверь так, что чуть не сбил меня, грозно спросил мужчина.
        - Эээээ, - начала я, - а вдруг тут кабель? Бывают электричество по подземному кабелю подводят, я читала!
        - Нет тут никакого кабеля! Иди отсюда!
        - Что вы кричите на меня? - я села прямо на порог на крыльце дома так, чтобы он не смог закрыть дверь. - Я беременна, между прочим. Жутко устала, и не знаю, что делать дальше. Договорилась с продавцом, а его нигде нет, и этот дурак Лёша, заладил как попугай: это твоя идея была, вот иди и спрашивай теперь, где этот дом. Вам что, жалко сказать, где тот дом, который продают? Седьмой по Зелёной улице. Вы мне только скажите, и я уйду. А ещё водички дайте, вот жутко пить хочется.
        - Девка, ты не понимаешь по-хорошему, что ли? - мужчина схватил меня за шиворот, намереваясь вышвырнуть с крыльца, но сделал это зря. Мой охранник тут же оглушил его, обрушив ему на голову столб крыльца, предварительно сломав его.
        - Аааа! Убивают! Караул! - заорала я и метнулась внутрь дома, где наскочила ещё на одного мужика и вцепилась в него продолжая истошно орать: - Караул! Убивают! Мамочка! Караул!!!
        Мужик, попытался отпихнуть меня, чтобы схватить, лежащий на столе автомат, но я держала его крепко, и мы начали бороться. Правда боролись мы совсем недолго, откуда-то сбоку выскочил третий, схватил автомат, выстрелил, при этом попал в моего противника, и тот хрипя начал заваливаться на меня. Завалиться на меня ему не дал мой охранник, отпихнул прямо на стреляющего, и тот упал под тяжестью трупа. Новая очередь из автомата пробила потолок.
        Я тем временем метнулась в ту комнату, откуда вышел третий мужчина, увидела связанную и сидящую на полу девочку и плотно сжала в объятиях.
        Выбравшийся из-под трупа третий похититель, сжимая в руках автомат, направился к нам, но это уже было не страшно. Я успела взять девочку под свою защиту, и теперь мой охранник не даст её убить. Похититель тем временем нажал на спусковой крючок. Осечка, потом ещё раз. Мы, сжавшись, сидели на полу, молча смотрели на него. Правда, я видела не только его, а ещё того, кто стоял с ним рядом и немного придерживал автомат.
        Потом девочка тихо произнесла:
        - Не убивайте нас, пожалуйста. Мы ничего плохого не сделали.
        Но мужчину это не остановило. Он нажал на крючок третий раз, и автомат взорвался у него в руках. Заорав, он упал и начал, изгибаясь, корчится на полу. Вместо живота и рук у него было кровавое месиво.
        Я помогла девочке встать, вывела её трясущуюся в другую комнату. Там нашла на столе нож, перерезала веревки, потом крепко взяла за руку, и мы быстрым шагом вышли из дома.
        Когда дошли до машины, я усадила ее на заднее сиденье с одной стороны, сама села с другой, тронула переговорное устройство и сказала:
        - Теперь туда, откуда сейчас приехали, и как можно скорее.
        Водитель гнал всю дорогу. Мы с девочкой долгое время ехали молча, потом она тихо спросила:
        - А Вы кто?
        - Хорошая знакомая твоего дедушки. Он попросил съездить, тебя забрать.
        - Он умрёт? - задала она следующий вопрос, видимо, о третьем похитителе. Картина истекающего кровью и орущего мужчины, похоже накрепко запечатлелась в детском мозгу.
        - Не знаю, - честно ответила я. - Сейчас твоему дедушке всё расскажем, и возможно, ему успеют помочь.
        Поскольку ни за час, ни за два я, конечно же, не успела обернуться, то когда мы вернулись к генералу, и он занялся внучкой, я попросила Василия Никифоровича набрать номер босса и дать мне телефон.
        - Да, слушаю внимательно, Василий Никифорович, - раздалось тут же.
        - Привет это я, у меня всё нормально. Не волнуйся, - проговорила я и инстинктивно отстранила телефон от уха, потому что босс начал орать так, что я думала у меня треснет барабанная перепонка.
        Он орал, что я чокнутая кретинка, что он уже всех на уши поставил и клинику всю перетряхнул, и камеры все отсмотрел, что он вживит мне трекер и заставит даже в туалет ходить с охраной. И ещё много чего орал.
        - Вить, я сейчас рожу, если орать не прекратишь. Понял? - сумела вставить я, выбрав момент затишья, когда он набирал воздуха для следующей тирады, и он сразу замолчал.
        Потом совсем другим тоном спросил:
        - Где ты?
        - Скоро вернусь. Могу сразу домой, если телефон из клиники ты уже забрал.
        - Забрал, давно забрал. Я уволю всех, кто тебя сопровождал! Поняла?
        - Если хочешь, чтобы я родила без проблем, не уволишь. Так я домой еду?
        - Конечно домой. Если надо, Лёша тебя дома посмотрит. Где ты была?
        - Покаталась немного по окрестностям. Развеяться захотелось. Но чуточку время не рассчитала, далековато мотаться пришлось. Думала за час уложусь, а получилось как получилось. Я виновата, конечно, знаю. Не сердись, пожалуйста.
        - Убить тебя мало, - явно успокаиваясь проговорил босс, и я отдала телефон деду.
        - Кузьмич, - проговорил в трубку тот, - ты не ругайся на Алину, она внучку Андрюши спасала. Никто кроме неё не смог бы. Обречена была девчонка. Поэтому не сердись.
        - А мне сказать было нельзя, дед?
        - Ты сегодня встречался с тем, кто явно был в игре. Так что, если бы сказали, ты бы задергался, и девчонку могли убить раньше. Поэтому так. Извини.
        - Алина точно в порядке?
        - На мой взгляд в полном. Устала, конечно. А так молодцом. Ты береги её. Рядом с тобой сокровище.
        - Я знаю, дед. Кто её домой повезёт?
        - Я доставлю, не волнуйся. Привезу и с рук на руки тебе сдам.
        - Ладно, жду, - проговорил босс и отключился.
        В это время в кабинет зашёл генерал и, не сдерживаясь, крепко меня обнял, проговорив:
        - Ты не представляешь, что для меня сделала, Алин. Как ты смогла? Ведь совсем одна против трёх вооруженных мужиков. Вот как ты не побоялась? Хрупкая беременная женщина. Это круче, чем в фильмах.
        - Там один или двое выжить могли, один на крыльце, оглушило его прилично, но мы уезжали, он дышал. У другого кровопотеря большая, но вдруг… Водитель адрес знает.
        - Он отзвонился деду сразу, как только ты Верушку в машину посадила. Там спецназ давно работает. Может и выживут. Посмотрим.
        - Ладно, можно я поеду? А то там Кузьмич истерит, как ненормальный. Пообещал всю мою охрану уволить и мне трекер вживить. Надо его как-то умаслить, чтобы не убил никого ненароком. Мне лишь мужики с автоматами нипочём, а его я боюсь, - рассмеялась я.
        - Хочешь, позвоню ему?
        - Нет, Василий Никифорович уже поговорил с ним, буря миновала, но лучше мне уже вернуться побыстрей.
        - Поезжай, конечно, и если что-то будет надо, лишь намекни, всё, что в моих силах, обязательно сделаю.
        - Спасибо, Андрей. Ты скажи, чтобы Верушку твою сейчас спать при свете ночника укладывали, и пусть она в комнате с родителями спит. Сложно после такого ночами спать.
        - Тебе спасибо. Учту.
        Когда я добралась до дома, босс, никого не подпуская ко мне, увёл в спальню, плотно закрыл дверь, после этого, крепко держа за плечи, спросил:
        - Как ты? Я чем-то сейчас могу помочь?
        - Всё хорошо, Вить. Помощь не нужна. Пойду приму душ и лягу. Я лишь немного устала, а так всё хорошо.
        - Как ты сумела? Тебе опять пришлось заставлять кого-то тебя насиловать?
        - Нет. В моём состоянии это нереально. Так что обошлось всё без таких эксцессов. Я всего лишь приехала в заброшенную деревню, отвлекла похитителей, рассказав им сказку, после чего сбежала с девочкой, а там уже и спецназ вмешался. Так что ничего героического.
        - А нашла-то место как?
        - А вон, Золотце поспособствовал, - я кивком указала на перелетевшего с моего плеча на подоконник дракона.
        - Золотце, ты снова герой и спаситель? Ты молодец! Спасибо тебе!
        Тот сразу приосанился, гордо распрямился, потом с наигранной скромностью произнёс:
        - Всегда рад помочь, всё что могу, на благо любимой хозяйки. Она, правда, не особо ценит, считает, что мелочи…
        - Всё она ценит, Золотце. Если не говорит, не значит, что не ценит. Она и ценит, и любит тебя. И я твою помощь очень ценю. Ты геройский герой, - принялся ему петь дифирамбы босс.
        - Вить, прекращай развращать похвалой моего фантома. Он сейчас возгордиться, и станет окончательно несносен.
        - Ты слишком сурова с ним, он и правда герой, раз помог тебе спасти ребёнка. Так что не приуменьшай его заслуги. Ладно, отдыхай. Если что-то потребуется, связывайся немедленно, - проговорил босс и ушёл.
        ГЛАВА 32
        ***
        На следующий день я, как и хотела, поехала с боссом в клинику, куда он отправил Димкину сестру.
        Мы в сопровождении врача зашли в уютный холл с креслами и сели, через некоторое время два санитара вывели худенькую наголо обритую женщину со связанными сзади руками, в которой я с трудом узнала ту, которую видела в своей квартире. Она очень изменилась, похудела, несмотря на сильно отёчное лицо, ссутулилась, и от прежней нагловато-хамской манеры держать себя не осталось и следа. Санитары поставили её перед нами и вышли.
        - Вот, Виктор Владимирович, - проговорил врач, указывая на неё рукой, - пациентка полностью выведена из состояния алкогольной интоксикации. Правда сегодня ночью был приступ алкогольного делирия, но он купирован, и сейчас пациентка вполне адекватна.
        - Какой приступ? - поинтересовалась я, услышав незнакомое слово.
        - В народе это называют белой горячкой. На фоне воздержания после сильной алкогольной интоксикации такое бывает, но обычно, если детоксикация не проводится. Здесь она была проведена, однако приступ всё равно случился, причём с сильно пугающими её галлюцинациями, что достаточно странно. Но, видимо, это индивидуальные особенности её организма. Сейчас состояние уже стабильное, динамика обнадеживающая, и рецидивов последовать не должно. Хотя стопроцентных гарантий дать не могу.
        Услышав мой голос, женщина, до этого старающаяся ни на кого не смотреть, встрепенулась, взглянула на меня и дрожащим голосом тихо спросила:
        - Ты моя хозяйка теперь? Так?
        - Меня зовут Алина Викторовна и обращаться ко мне надо лишь так и на Вы. Запомни! - жёстко проговорила я.
        - Да, хорошо, Алина Викторовна, я буду так обращаться, - тут же испуганно закивала она. - Я запомнила, запомнила. Только не сердитесь, пожалуйста, мне нельзя, чтобы Вы сердились.
        Я не стала комментировать её слова, повернулась к врачу и спросила:
        - Зачем её обрили?
        - Вши, - коротко пояснил он. - Так справиться с ними было легче.
        - Понятно. Ещё вопрос: какое-то дополнительное лечение ей требуется?
        - Полную диспансеризацию мы не проводили, конечно, но на основании анализов и осмотра, нужды в каком-либо срочном лечении я не вижу, всё в пределах допустимых норм. Если алкоголь будет исключён из её рациона, думаю, оно и в дальнейшем не потребуется.
        - Мы можем её забрать?
        - Всё полностью на ваше усмотрение, - проговорил врач. - Можете забрать, можете оставить здесь на полном пансионе, если, например, сомневаетесь, что сможете контролировать её тягу к спиртному. Здесь доступ к нему гарантированно исключён. Режим содержания может быть любым на ваше усмотрение.
        - Алина Викторовна, Алина Викторовна, пожалуйста, я буду послушна, и не буду больше пить, никогда не буду. Мне нельзя тут оставаться, мне служить Вам надо. Возьмите меня на службу, пожалуйста, - нервно переступая с ноги на ногу, проговорила женщина, заискивающе пытаясь заглянуть мне в глаза.
        По её взгляду было понятно, что она хочет получить от меня подтверждение, что я понимаю, о чём она говорит, и одновременно очень боится сказать об этом хоть что-то.
        - Вить, - повернулась к боссу, - я ведь могу, если она нарушит правила поведения, вернуть её сюда?
        - Да, без проблем, - кивнул он.
        - Я не буду нарушать, ничего нарушать не посмею, мне нельзя тут, мне при вас надо, - тут же испуганно запричитала она.
        - Рот закрыла! И чтобы я больше звука от тебя не слышала, пока тебе вопрос не задам! - рявкнула я, и она тут же закивала, показывая, что всё поняла.
        В результате мы её забрали. Охрана отвезла её в мой центр, там я сдала её Диме, велев ей обращаться к нему тоже лишь на Вы и по имени отчеству. И ещё предупредила, что во-первых, разговаривает она лишь с ним или со мной, а во-вторых, каждое утро он её будет тестировать на употребление алкоголя, и если хоть какое-то превышение будет, тут же сообщит об этом мне. Потом показала комнату, где она будет жить, и выдала задание, что главная лестница, холл, стойка администратора и весь нижний этаж должны быть идеально чистыми.
        После её заверений, что она всё поняла, я вернулась в машину босса, и мы поехали в наш офис.
        Там нас ждал не особо приятный сюрприз. Борис доложил, что у наших поставщиков груз задержан на границе, и сейчас пойдут сдвиги по всем уже нашим договорам.
        - Надо с таможенниками связываться, - поморщился босс.
        - Борь, скажи мне, груз лишь наш или общая партия, и задержана по общим документам, - спросила я.
        - Наша там, дай Бог, если четверть, Алина Викторовна. Я уже связывался с таможней. Вопросы не к нашему грузу, но вычленить невозможно, они грузили вперемешку.
        - Вить, предлагаю плюнуть на эту поставку. Вот как пить дать, они это специально сделали в надежде, что ты свой ресурс задействуешь, и они под шумок своё что-то протащат. Давай быстренько аналог закупим и по изменённым нормативам проведём. Потери будут, но не глобальные. Выкрутимся. Готова убыток разделить или частично из своего фонда покрыть.
        - Думаешь?
        - Уверена, Вить. Уверена. Это идиотом надо быть, чтобы без причины смешать грузы разных получателей, они на сортировке ого-го сколько теряют. Если пошли на это, то причина была.
        - Логично. Согласен. Борис, ищи аналог на этот же объём и утверждай изменение нормативов с нашими заказчиками.
        - Понял. Сделаю, - кивнул он и вышел.
        Босс подошёл к моему столу, сел на край, улыбаясь, спросил:
        - Алинка, ты почему такая умная у меня?
        - Я не умная, я практичная, Вить, и считаю, что лучше проиграть в малом, чем подставиться в большом. Как-то так.
        - Согласен полностью. Кстати, я не понял, почему тебя так сестра Димки бояться стала? Ты же не общалась с ней, и в клинике про тебя с ней не говорили. А она прям каждое слово ловила и в глаза лишь тебе заглядывала.
        - Обречённые порой чувствуют, что их спасти может. Она вот почувствовала. Только мне от этого вот никакого удовольствия. Смотрю на неё и Димку убить хочется, за то что заставил с ней возиться. Помойкой себя ощущаю.
        - А меня не хочется убить? Это же я в основном заставил.
        - Ты его пожалел. Я знаю, что он тебе в принципе нравится. При этом ты просчитал, что твоя жалость тебе на руку сыграет, поскольку лишний раз обозначил, что за достойного противника его не держишь.
        - Если честно, не понимаю, почему его сестра тебя так раздражает, если в свой благотворительный центр ты собираешься принимать женщин, подобных ей.
        - Ни за что! Ни одной такой паразитки! Лишь тех, кто сам на благо других работать готов, но не видит возможностей потенциал свой реализовать. Я не хочу никого заставлять. В рай насильно не ведут! Понимаешь?! Причём мне нравятся не те, кто ради самого рая для себя стараются. А кто хочет этот мир в рай вокруг себя превратить. Кто в душе изначально светел, кому лишь чуточку помочь надо. Я не знаю, как тебе чётче объяснить, но есть те, кто к благу для себя стремиться и ради этого старается, а есть те, кто живёт этим благом, распространяя его сам. По сути ты такой, Аркадий, Лёша, Димка. Только Димка последнее время ещё моими руками это благо делать пытается, а вот это меня злит. Каждый должен лишь на свои силы рассчитывать и собой руководить, а не теми, у кого ресурс больше. Руководить можно лишь теми, чей ресурс меньше, их самих подпитывая при этом. А он забывать об этом начал. Мол, раз ты моя жена, то давай я тебе расскажу что делать, и ты сделаешь. А у меня своя голова имеется.
        - Очень чётко объяснила. Я понял. Но продолжая тему с сестрой, она же пошла в нужном направлении, поняла, что это последний шанс и пошла. Но ты всё равно злишься. Я очень хорошо чувствую, что сильно злишься.
        - Вить, ты предателей обратно в команду берёшь? Ведь никогда не брал и со счетов безжалостно списывал. Так вот, для меня она предательница, что бросила так своего сына. И свой шанс хоть что-то исправить она упустила. Всё. Понимаешь? Всё! Game over. Но тут Дима в качестве доброго Деда Мороза, раздающего подарки за чужой счёт, вмешаться решил и предоставил ей за мой счёт дополнительное время.
        - Скажи, лично тебе это во вред? Ну вот карме твоей во вред?
        - Моей карме фиолетово на неё. Я могу с ней что угодно сделать, хоть лично пытать, и ни плюса, ни минуса, поскольку ноль она. Для меня ноль.
        - Я о другом. Вкладываясь в неё, ты ухудшишь свою карму?
        - Нет, конечно. Но и не прибавлю ничего. Пустая трата времени и сил. Типа воду решетом черпать, создавая для Димки приятную иллюзию.
        - А он недостоин приятной иллюзии? Если она его радует, почему нет? Сама говорила, что Димку радовать любишь. Вот и радуй, и прекрати злиться. Когда ты злая, к тебе даже подходить страшно.
        - Тебе? Тебе страшно ко мне подходить?
        - Я привычный боевой офицер, я умею преодолевать себя и не бояться, а подумай каково там внутри твоей дочке, - он осторожным жестом указал на мой живот. - Ей наверняка страшно, что мама так злится. Сидит там такая маленькая и даже шелохнуться лишний раз боится. Не травмируй ребёнка. Переключись на позитив, пожалуйста. Кстати, как назвать решила? Мне мои пацаны уже все уши прожужжали: «А почему тётя Алина не говорит, как хочет дочку назвать?»
        - Увижу и назову. Пока рано об этом.
        - Хорошо, об этом рано. А как центр назвать планируешь? Уже все документы согласование прошли, а у тебя названия до сих пор нет.
        - Какая разница, как его назвать? Хоть по номеру. Главное, чтобы функции исполнял.
        - Э, нет. Как корабль назовёшь, так и плавать будет. Назови «Светлый путь».
        - Ага, колхоз. Могу ещё «Заветы Ильича» назвать. Тебе как?
        - Заканчивай прикалываться. Лучше название подбери, которое саму радовать будет и другим надежду давать. Кстати, может, «Надежда» назовёшь?
        - Избито, заезженно и неактуально. О! Знаю. «Терновник» назову.
        - Почему?
        - Колючий кустарник, в котором можно спрятаться от врага и преследований, но который не даст расслабиться и заставит жить по своим колючим правилам.
        - Ты мастерица аллегории придумывать. Неплохое название. Мне нравится, - проговорил босс, и придуманное мною название тут же закрепилось за центром.
        Правда вечером Димка попробовал немного возражать, но я сказала, что кто платит денежки, тот всё и решает, и ему пришлось смириться.
        ***
        Ближайшую неделю всё шло как нельзя лучше, а потом в один из дней у Оксаны, когда она вернулась после того как Игоря в школу отвезла, резко и очень сильно заболел живот. Я созвонилась с Аркадием, и отвезла её к нему в больницу. Он её осмотрел, исключил аппендицит, сказал, что на острый панкреатит похоже, и её госпитализировали.
        После этого забирать Игоря из школы пришлось мне, и когда мы собирались ехать домой, позвонил Димка, сказал, что в «Терновник», он уже привык центр называть так, привезли и разгрузили частично не ту мебель. А никто не посмотрел, посчитали лишь количество и акт приёмки подписали.
        - Дима, тебе не пять лет! Звони в транспортную компанию, сверяйте накладные.
        - Понимаешь, Алин, они лучшую мебель привезли.
        - И что? Мы её не оплачивали. У нас её всё равно заберут.
        - Я не против, чтобы забрали, но, может, пусть они сами начнут это делать? А мы условия диктовать будем, как нам удобнее, а не их просить: поменяйте нам, пожалуйста.
        - Логика есть, но вдруг затянется это всё. Ладно, подожди, сейчас подъеду, я тут недалеко, Игоря забирала из школы. Посмотрю, и всё решим.
        - А почему ты забирала?
        - Оксану в больницу отвезла, у неё что-то типа острого панкреатита. Аркадий её посмотрел, сказал, госпитализировать обязательно. Так что она в больнице, я с Игорем. Сейчас приедем к тебе.
        - Понял. Давай. Жду.
        Я подъехала. Попросила Игоря у стойки администратора посидеть, а сама с Димой пошла смотреть привезённую мебель.
        Выяснила, что загрузили не тот артикул кроватей. Спинки были не из деревянных реек, а с резьбой и материал лучше. Всё остальное правильно привезли.
        Позвонила в транспортную компанию, те сказали, что привезли то, что им загрузили, других заказов на кровати не было, перепутать ничего не могли. Созвонилась с поставщиком: там меня заверили, что все документы на фабрику ушли правильные, что фабрика отгрузила, то нам и доставили. Если что не так, это косяк фабрики.
        При этом Дима мне сказал, что на фабрику он звонил в первую очередь, менеджер не в курсе вообще и адекватный ответ я вряд ли услышу.
        Позвонила директору фабрики, представилась. Объяснила ситуацию, что курирую благотворительный центр, которому его фабрика неправильно отгрузила кровати, и если в течении суток кровати не поменяют, мы начнём их использовать, и разницу в цене доплачивать не станем, они замучаются её с нас требовать. Поэтому у него выход один: поехать самому на склад, разобраться, и в течении завтрашнего дня максимум организовать нам доставку замены.
        - Алина Викторовна, сколько кроватей Вам поставили? Пятьдесят? Тогда похоже, это накладка на производстве вышла. У нас небольшое производство, собственных складов нет, делаем, отправляем посредникам мелкими партиями по несколько штук. Посредник у себя на складе накопил Ваш заказ и Вам переправил. Так что ничего изменить уже нельзя. Пользуйтесь этими на здоровье. За информацию спасибо. Вы крупный заказчик, считайте это приятным бонусом. И не волнуйтесь. Никаких санкций с нашей стороны не будет, особенно к благотворительному центру. Вы какой благотворительностью занимаетесь?
        Я в двух словах объяснила, и мне тут же поступило предложение напрямую заключать с ним заказ на дополнительные поставки мебели по очень выгодной цене без всяких посредников, но мелкими партиями. Я сказала, что приняла к сведению и в ближайшие дни с ним свяжусь.
        Закончив разговор, я сообщила Димке его результаты и пошла забирать Игоря от стойки администратора, где дежурила пожилая вахтёрша Нина Петровна, нанятая Димой для дежурства при входе, и которую я попросила присмотреть за сыном.
        Когда мы с Димой вышли в холл, то оказались свидетелями некрасивой сцены, Нина Петровна, схватив Игоря за руки, что-то очень строго выговаривала ему, а он вырывался, топал ногами и кричал. Сначала я разозлилась на Игоря, потом заметила стоящую рядом Соню, и картина заиграла совсем другими красками.
        Первым делом я рявкнула:
        - Кто дал Вам право касаться моего ребёнка?!
        - Алина Викторовна, Вы сами сказали присмотреть за ним, а он ругается и плюётся. Это недопустимо! - попыталась возразить мне вахтерша.
        - Присматривают глазами! Глазами, а не руками! А ну руки убрали! Немедленно! - не меняя интонации, скомандовала я, и Нина Петровна, убрав руки, отступила от замершего при виде меня Игоря.
        Я шагнула к нему, ласково обняла и начала увещевать:
        - Ты не сильно испугался, мой мальчик? Всё хорошо будет. Мама с тобой. Мама не даст тебя в обиду. Всё хорошо, малыш, всё хорошо. Сейчас тётя извинится и пообещает, что больше пугать и так гадко вести себя не будет.
        - Алина, что ты говоришь? Он же сам повел себя плохо, - начал Дима.
        Обернувшись, я с таким посылом рявкнула: «Помолчи!», что муж мой мгновенно замолчал.
        А я продолжила утешать, испуганно прижавшегося ко мне Игоря, потом обернулась к Нине Петровне и безапелляционно скомандовала:
        - Немедленно извиняйтесь перед моим ребёнком и обещайте ему, что больше не посмеете так себя вести!
        - Я не сделала ничего дурного, Алина Викторовна! Я лишь не позволяла ему хулиганить, - с вызовом ответила она мне.
        Не став с ней спорить, я повернулась к Диме и железным тоном проговорила:
        - Увольняй её немедленно, желательно по статье. И храни тебя небо, если хоть слово мне сейчас поперёк скажешь. Понял?! Всё. Мы домой поехали.
        Димка ошарашено смотрел на меня и молчал, а я, вновь обняла Игоря и, продолжив его успокаивать, повела к машине, после чего поехала домой.
        В машине Игорь прижался ко мне, а потом едва слышно выдохнул:
        - Я ненавижу её, мам. Я её ненавижу.
        - Я знаю, малыш. Поэтому не ругаюсь. Это твоё право испытывать к ней такие чувства и любым образом их проявлять. Главное, чтобы другие не пострадали, а с ней веди себя, как хочешь. Имеешь право, и я тебя защищу от всех, кто попробует помешать тебе это делать.
        - А если дядя Дима будет ругаться и меня накажет?
        - Я запрещу ему наказывать тебя за это. И если он хоть раз это сделает, скажи мне. Договорились?
        - Договорились, - проговорил он, потом залез с ногами на сидение, улёгся и положил мне голову на колени.
        А я обняла его и стала ласково гладить по волосам.
        ***
        Вечером Дима попробовал поговорить со мной на эту тему, и я начала его отчитывать как мальчишку. Сказала, что Игорь будет ездить в «Терновник» и вести себя с Соней, как только пожелает, и если хоть кто-то посмеет ему в этом помешать, пойдёт на выход с вещами немедленно.
        - Ты обещал, что твоя сестра будет всё терпеть, вот пусть и терпит! - возмущённо выговаривала ему я. - И если ты посмеешь вмешаться, я разведусь с тобой немедленно! Понял?! И Игорю не смей даже замечания делать по этому поводу! Ему будет позволено делать с ней всё!
        - Ты испортишь мне так племянника.
        - Ах я тебе испорчу племянника? Ты вспомнил, что мне он никто, а тебе племянник. Прекрасно! Тогда собираешь его и свои вещи, захватываешь его мать и отправляешься в московскую квартиру! Больше я даже слова о ком-то из вас троих слышать не желаю! Ясно тебе?! Завтра же подам документы на развод, и если ты посмеешь хоть что-то кроме квартиры потребовать с меня, получишь «Терновник» без копейки денег на его содержание. И будешь его распродавать сам, своими руками или собирать пожертвования на его содержание на паперти. Ясно тебе?! Племянника я ему порчу… тварь ты неблагодарная, вот ты кто! Всё! Чтобы завтра здесь духа твоего не было!
        - Алин, подожди, подожди. Не впадай в амбиции. Какой развод? Какие деньги? Я ничего не требую. Я лишь хотел, чтобы Игорь не скатывался к тому от чего уже давно избавился. Он научился контролировать свои эмоции, и мне хотелось это закрепить. Лишь это. Я не опровергаю, что ты заменила ему мать и имеешь право его воспитывать. И твоё влияние определяющее, особенно учитывая, как он к тебе относится. Твоё мнение определяющее, и я не возражаю против него. Я лишь обсудить хотел. Обсудить. Услышать твои доводы. Понимаешь?
        - Все доводы я тебе сказала тогда, когда отказывалась брать твою Соню. Ты настоял и поклялся мне не мешать на неё влиять. Так вот влиять я буду так. И если ты ещё раз откроешь свой рот, чтобы мне возразить, или попытаешься влиять на Игоря, будет то, что я сказала! Поскольку вся твоя семейка, включая тебя, достала меня до предела.
        - Алин, тебе нельзя так нервничать. Ты ждёшь ребёнка, нашего ребёнка. Я понимаю, у тебя гормоны, токсикоз там всякий. Я без претензий, и всё сделаю, как захочешь. Главное, не нервничай так, пожалуйста. Вахтёршу завтра уволю. Всё будет, как скажешь.
        - Ты до сих пор не уволил её?!
        - Алиночка, я не успел. Не сердись. Завтра всё сделаю, прям с утра. Обещаю. Ты больше её не увидишь. Ты если в обед приедешь, её уже не будет.
        Однако, когда я вечером опять с Игорем приехала в «Терновник» Нина Петровна была ещё там, и как только я вошла, бросилась ко мне и начала слёзно умолять не увольнять её. Ей, мол, очень нужна эта работа и возможность жить в центре, она пыталась мне ещё что-то путано объяснять, но охранники, которые в этот раз были со мной, грубо отстранили её, а потом и вовсе вывели за пределы здания и по моему приказу заблокировали двери.
        Я под их наблюдением оставила Игоря в холле, велев им никаких замечаний ребёнку не делать, чтобы он не творил, и никому не позволять его обижать, после чего ушла принимать работу бригады отделочников, которые актовый зал подготовили для сдачи.
        Пока я смотрела как выровнены и покрашены стены, ко мне подошла женщина-штукатур в возрасте уже, и начала говорить, что она прожила долгую честную жизнь и вот основываясь на своём опыте и мудрости, мне сообщает, что не по божески это увольнять того, кто ничего плохого не сделал. Она всё видела и с вахтёршей уволенной разговаривала, и не может мне не сказать, что я повиниться должна, если хочу, чтобы ребёнок у меня выздоравливать начал, не иначе как за мою гордыню меня Бог больным ребёнком наказал. Как бы и второй такой не родился при таком-то моём поведении. Поэтому одуматься мне срочно надо и постараться всё исправить, пока не поздно.
        Пока она говорила, я не проронила ни звука, глядя сквозь неё, словно её и нет вовсе, и я ничего не слышу.
        Её попробовал одернуть прораб, мол это бестактно, такое беременной женщине говорить. Но работница тут же начала возражать, что её слова лишь благими пожеланиями продиктованы, чтобы второй у меня такой же не родился. Она, мол, жизнь прожила, и от сердца говорит.
        Я тем временем, так ничего и не сказав, пошла дальше стены смотреть. Затем потребовала, чтобы лестницу принесли и отвес подняли к потолку над всеми углами. В конце осмотра сказала, что работу не приму. Криво всё сделали.
        Поскольку работница была нанята не мною, то уволить я её не могла, но зато могла не принять работу её бригады и отказаться продлевать контакт с подрядчиком.
        Прораб от неожиданности аж заикаться стал, мол, Алина Викторовна, Вам же всегда всё нравилось, и никогда углы Вы не выверяли. А я сказала: «Переделывайте. Пока идеально не выведете углы, работу не приму».
        Бригадир пытался мне что-то про нормативы говорить, но я заявила железным тоном: «Не оплачу ничего, пока не будет идеальных углов» и пошла к выходу.
        Прораб был не дурак, побежал за мной, начал извиняться, и за углы, и за хамство работницы. Сказал, что уволит, наймёт другую, вся дальнейшая работа будет идеальна.
        Я сказала, что для дальнейшей работы найму другого подрядчика. С ними договор расторгаю из-за некачественных работ. Больше ни одного заказа ни от меня, ни от моих партнеров не будет. Я их наняла лишь из-за обещанного качества. Его нет. Соответственно никакой оплаты и больше никаких договоров.
        Прораб стал звонить директору своей фирмы, и тот минут через пять перезвонил мне.
        Начал с извинений и обещаний, что оскорбившая меня работница уже завтра будет в родном ауле, и на работу её никто из приличных работодателей не возьмёт. Он мне это гарантирует. Бригада вообще у меня теперь другая работать будет. Потом в качестве компенсации предлагает десятипроцентную скидку на все работы. А если приму этот зал без переделки, то на него двадцатипроцентная скидка.
        Я пару минут подумала и согласилась. Во-первых, экономия, во-вторых, я знала, что директор этой фирмы слово держит, в-третьих, денежные потери заставят его наложить штрафные санкции на так подставившую его работницу, поскольку деньги он умеет очень хорошо считать.
        Он тут же меня уверил, что я не пожалею о том, что не стала разрывать отношения с их фирмой, завтра у меня будет работать уже новая, самая лучшая бригада.
        Когда я закончила разговор, Димка, всё это время ходивший за мной молчаливой тенью, не сдержался и со вздохом едва слышно проронил:
        - Алинка, я тебя не узнаю. Ты на глазах в стерву превращаешься. Или на работе ты всегда такая была?
        - Дорогой мой, я белая и пушистая бываю лишь с теми, кто это заслуживает, - повернувшись к нему, усмехнулась я. - Ты сам мне навязал общество твоей сестрицы, в котором иной я быть не могу. Не нравится, выход сам знаешь где. Или тебе показать его надо?
        - Ты же не с ней сейчас такою была.
        - Всю эту ситуацию спровоцировала она. От начала до конца. Её сын не выносит даже её вида, ему надо выплеснуть весь накопленный внутри негатив, который был похоронен глубоко внутри, а сейчас ожил и требует выхода, и я дам ему это сделать. Поскольку знаю, что результат однозначно на пользу пойдёт и ему, и ей. И безжалостно уберу со своего пути всех, кто по своей дури пытается мне мешать. Они за мой счёт хорошими в своих собственных глазах выглядеть хотят. Не выйдет! Такие фортели лишь тебе позволить могу, да и то с ограничениями, больше никому. За собой пусть следят и со своими проблемами разбираются, которых у них самих выше крыши! А сейчас будет ещё больше, потому что посмели лезть туда, куда не доросли ни морально, ни умственно.
        Димка неожиданно порывисто шагнул ко мне ближе, обхватил ладонями кисти моих рук и прижал к губам, целуя их и тихо шепча:
        - Извини меня, родная. Я всё понял. Я на твоей стороне. Прости, что так нагрузил. Надеюсь, мы вместе сумеем всё преодолеть. Ты главное внутренне не нервничай, родная. Тебе нервничать сейчас никак нельзя. Малышке плохо быть может. Хочешь, чаем тебя напою или пообедать вместе сходим?
        - Да, чай сделай, - кивнула я.
        Мы прошли в большой пустой кабинет, где стоял пока лишь стол с компьютером и высокое офисное кресло, я настояла, чтобы хорошее он себе заказал. Да в углу на небольшой тумбочке одиноко примостился электрический чайник.
        Димка усадил меня в кресло, взял чайник, сбегал за водой, поставил его кипятиться. Потом из тумбочки достал чайничек, заварку и две кружки.
        - Тебе мебель когда установят? Привезли ведь всё уже, - поинтересовалась я, наблюдая как он суетится рядом с чайником.
        - Алин, да не до этого пока. Мне и так хорошо. Дел выше крыши. Ничего не успеваю. Хотя вроде планировать всё умею, да и не филоню.
        - Этап строительства, отделки и подготовки всегда такой. Расслабься. Нас с тобой никто не подгоняет. Когда откроем центр, тогда и откроем.
        - Так ты ко дню города вроде хотела, чтобы перед мэром рисонуться, и он отчитаться мог.
        - Я ему такого не обещала к счастью. Сказала: «постараемся, а там как получится», он всё равно денег не даёт, так чего рваться-то? Не рвись. Он мне даже помочь территорию благоустроить отказался, мол, это не наша зона ответственности, раз частное владение. Передавайте в ведение города, тогда и будем облагораживать. Поэтому расслабься. Откроем, когда сможем и будем готовы. Дел и вправду, начать и неизвестно когда закончить. Поэтому собственное удобство должно быть в приоритете. А то вот пришла и ни отдохнуть, ни сесть. А у тебя тут комната отдыха, кстати, предусмотрена. Хочу в следующий раз там чай пить. Ты меня услышал?
        - Да, моё сокровище. Постараюсь. В следующий раз чай будешь пить с комфортом.
        Когда мы вышли, в холле Игорь орал на забившуюся в угол и плачущую Соню. Обзывал и лысой бомжихой и тварью, желал сдохнуть и прочее.
        Я подошла к охране спросила, бил ли он её и что она в ответ делает. Получила ответ, что трогать он её не трогал. Она ничего ему не отвечала, молчит и плачет.
        - Её счастье, что не отвечала, - процедила я сквозь зубы и позвала Игоря, мол, домой пора ехать.
        Тот тут же отвлёкся от своего занятия и поспешил ко мне. По дороге, увидев ведро с водой и швабру, видимо, Соня мыла пол до этого, Игорь в раздражении стукнул по нему ногой так, что оно опрокинулось и разлилось большой лужей. Он отпрыгнул, испуганно взглянул на меня, в глазах явно читалось ожидание: буду ругать или нет.
        Я спросила не промочил ли он ноги и, узнав, что не промочил, ласково чмокнула в макушку и повторила: «Пойдём, домой пора».
        В глазах охранников не проскочило ни любопытства, ни осуждения. Вот что значит профессионалы. Надо будет боссу сказать, чтобы поощрил их как-то, решила я.
        ГЛАВА 33
        ***
        На следующий день я поехала в «Терновник» сразу, как только отвезла Игорька в школу, мне хотелось посмотреть, что за новую бригаду отделочников мне пришлют.
        Бригадиром был молодой красивый парень с копной волнистых волос и выразительными глазами, которого звали Аслан. Осмотрев что уже было сделано и что осталось, быстро обрисовал мне план возможной работы. Мне он понравился, и я дала согласие на начало работ по его плану.
        Потом я съездила за Игорем, и вновь вернулась в «Терновник». При входе мы с Игорьком столкнулись с Асланом, который тут же протянул Игорю руку и проговорил:
        - Привет! Меня Аслан зовут. С твоей мамой я уже познакомился. А с тобой можно? Как тебя зовут?
        - Меня Игорь зовут, - Игорь доверчиво вложил свою руку в руку Аслана. - А откуда ты мою маму знаешь? Ты работаешь у неё?
        - Да, мы отделкой занимаемся. Хочешь покажу как штукатурку замешивают и наносят на стену?
        - Мам, можно? - Игорь обернулся ко мне.
        - Да, иди. Надоест смотреть, попроси Аслана тебя в центральный холл проводить. И там порисовать сможешь, пока меня ждёшь. Карандаши, фломастеры и раскраски тебе приготовили, - я показала на стол и диван недалеко от стойки администратора.
        - Понял, мам, - кивнул мне Игорь и повернулся к Аслану: - Пошли.
        Через два часа, когда я закончила проверять с Димкой подготовленные им сметы, и собралась ехать домой, Игоря в холле я не нашла. Пошла в будущий спортзал, где сейчас должна была работать бригада отделочников и нашла Игоря там. В халате не по размеру, с закатанными рукавами и в чьей-то косынке он весь перепачканный шпаклёвкой и при этом жутко довольный размазывал что-то в дальнем углу зала.
        - Вы не ругайтесь только, Алина Викторовна, - увидев меня, шагнул мне навстречу Аслан. - я потом сам всё смою и сделаю. Идеально будет. И испачкаться он не сильно был должен, мы рабочий наряд ему подобрали.
        - Я не собираюсь ругаться, Аслан. Я Вам благодарна. Ребёнок явно удовольствие получил. Я вижу. Даже если перепачкался, беда невелика. А если ещё и Вы все художества исправите, - я кивнула на бугристую стену, вымазанную шпаклёвкой, - вообще прекрасно будет.
        - Мам, у меня хорошо выходит? - ко мне подбежал Игорёк и гордо указал на свой «шедевр». - Аслан сказал, если тебе понравится, он меня к себе в бригаду возьмёт. Можно, я к нему в бригаду пойду?
        - Как-нибудь попозже ты к нему пойдёшь. Сейчас нам домой надо. Но получилось очень даже неплохо. Ещё чуточку постараться и совсем хорошо будет. А сейчас пошли переодеваться и умываться.
        - А завтра? Завтра будет можно? Пожалуйста!
        - Понимаешь, Игорь, чтобы кого-то чему-то научить нужно потратить очень много времени. Аслан сегодня тебе дал попробовать, и вынужден был отвлекаться от своей работы. Если бы я платила ему за отработанное время, можно было бы попросить тебя учить, а так как плачу я ему за сделанный объём работ, получается, что ты не даёшь ему зарабатывать деньги, даже отбираешь их, можно сказать. Ты думаешь, это правильно?
        - Неправильно, мам. Но мне так понравилось… может, я как-то сам буду пробовать учиться? Не сильно отвлекая Аслана? Я стараться буду.
        Ответить Игорю я не успела, вмешался Аслан, проговоривший:
        - Алина Викторовна, Игорь мне совсем не мешает. Пусть приходит. Только спецодежду какую-то подберите ему, пожалуйста, и я с удовольствием буду ему давать возможность учиться шпатлевать, штукатурить и красить. Это неплохое умение.
        - Аслан, Вы серьёзно? Вас не напряжёт пытающийся чему-то научиться у Вас ребёнок с отклонениями? - я испытующе взглянула на молодого бригадира.
        - Нормальный он ребёнок, если подход к нему найти, Алина Викторовна. Я рос в большой семье, и дети меня не напрягают. Поэтому если Вы сами не возражаете против его таких занятий, можете каждый день его со мной оставлять, пока делами заняты. Мы ему тоже дело найдём.
        ***
        С этого дня Игорь по несколько часов каждый день проводил в бригаде отделочников. Он с удовольствием подавал им рабочий инструмент, бегал за водой, учился сам разводить и шпатлёвку и штукатурку и делал какую-то черновую работу.
        Имя Аслан не сходило с его уст. Правда это не исключило мелких вредностей, которые он продолжал устраивать Соне. Он специально мог разбросать горсть сухой штукатурки на влажный только что вымытый ею пол. Или перевернуть урну или плюнуть перед ней. Прокомментировав, что она тварь, которая должна это всё немедленно убрать.
        Однажды Аслан не выдержал и, отведя меня в сторону, спросил, не в курсе ли я, за что мой сын так ненавидит уборщицу.
        - У него есть на то причины, - уклончиво ответила я, - и зная о них, останавливать я его не буду, и Вам, Аслан, не советую. Не переломится она лишний раз помыть пол.
        - Я могу попробовать уговорить его её простить?
        - Лучше не надо. Это пройдёт само, со временем. Пока он не переболел этой ситуацией, это будет бесполезно. Не лезьте ему в душу, Аслан. Пока он явно не готов забыть и отпустить то, что так его травмировало.
        - Понял. Хорошо, Алина Викторовна. Извините, что затеял этот разговор.
        Пару недель всё шло более-менее хорошо. Оксану выписали из больницы, но Аркадий сказал, что желательно лечение продолжить и посоветовал мне отправить её в какой-нибудь реабилитационный центр, и я на месяц отправила её в профильный санаторий на море. Подгадав её возвращение к примерному сроку своих родов.
        Её отсутствие, конечно, не особо мне на руку было, но я решила, что после того как рожу, оно будет более критичным, чем сейчас, особенно учитывая то, что Игорю так нравилось в бригаде Аслана находиться.
        Однако буквально через пару дней после отъезда Оксаны, Аслан меня огорошил известием, что срочно уволился и уезжает. Прораба он предупредил. В качестве бригадира придёт другой человек. Хороший мастер, но вряд ли тот разрешит Игорю ещё вместе с бригадой проводить время. Он очень сожалеет, но вот так обстоятельства сложились.
        - Аслан, что случилось? На Вас лица нет. С бригадой и Игорем вопрос решаем, Вы мне скажите, что у Вас произошло?
        - Алина Викторовна, это семейные дела. Зачем Вам это? Извините. Можно, я не буду говорить?
        - Аслан, меня не интересуют подробности, особенно семейных дел. Но вдруг я могла бы как-то помочь?
        - Если только сказать адрес проверенной клиники, где продам почку, и с деньгами меня не разведут. Ту, что нашёл, проверить не могу и боюсь, что подставят. Это же незаконно всё.
        - Сколько денег планируешь заработать так? - я перешла на ты.
        Он назвал. Сумма была немаленькой и действительно походила на развод.
        - Номер телефона твоего скажи, - попросила я.
        Парень назвал. Я посмотрела, что есть привязанная к телефону карта, спросила про ограничения, узнала, что их нет, и перевела ему на карту столько, сколько хотел получить, сказав, что ехать ни на какую операцию не надо и отдавать деньги мне тоже не надо.
        - Алина Викторовна, Вы что? - он глядя на счёт, высветившийся в телефоне, обалдело крутил его в руках. - А если я это… Если я обманщик, например. Как Вы так? И потом что значит, отдавать не надо? Я не умею так. Так нельзя.
        - Хочешь отработать, а с работы уволился, соглашайся за Игорем присмотреть, пока его тьютор, или воспитатель другими словами, на лечении. А то мне рожать скоро, и боюсь, он без присмотра останется.
        - Это я легко. Особенно если уже сейчас деньги перевести могу… Господи, Вы ведь даже не спросили на что они мне. Мне до сих пор не по себе как-то. Не ожидал я такого.
        - Аслан, хорошие люди должны помогать друг другу. Особенно в ситуации, когда человек готов свою почку продать. Не надо ничего продавать, живи здоровым. И не думай, что чем-то обязан. Просто по совести живи, она у тебя имеется, вот по ней и живи. Ладно, иди решай свои дела. Завтра в обед приходи сюда и паспорт захвати, оформлю договор с тобой, чтобы ты Игоря мог в школу сопровождать.
        - А вещи можно? Меня же из общежития попросят, я же уволился уже сегодня.
        - Да, конечно с вещами. Поселю тебя в доме, где охрана и садовник у меня живут. Там пара свободных комнат есть. Так что с вещами и паспортом приходи.
        - А можно сегодня вечером, а не завтра? Я сегодня уехать планировал.
        - Если за два часа, пока я здесь, обернёшься, то можно. Больше тебя тут ждать не буду.
        - Постараюсь раньше, - проговорил он и быстро ушёл.
        Вернулся он через час с чемоданом и сказал, что готов подписать любой договор.
        Мы прошли в кабинет Димки, я взяла стандартный бланк договора с проживанием, вписала свои данные, должность помощник по хозяйству, срок поставила два месяца и минимальную зарплату, подписала и протянула ему:
        - Вот, прочти впиши все свои данные и подпиши.
        Он долго писал, потом подписал и протянул мне. Я начала просматривать и не смогла сдержать смех.
        - Аслан, ты издеваешься что ли? Что значит без зарплаты любая работа за кров и еду, ещё и пожизненно? У тебя с головой как? Меня посадят за такой договор. У нас нет рабства.
        - Я могу подписать любой другой, который Вы будете показывать. Это для Вас, хозяйка, чтобы Вы знали. Я отработаю. Обязательно отработаю так, как скажите.
        - Аслан, ты бы ещё кровью его подписал, - продолжила веселиться я, потом, посерьезнев, положила перед ним чистый бланк и заполненный им договор. - Переписывай всё давай, вот тут пишешь сумму минимальной зарплаты, поскольку питание и проживание уже в условия включены, если внимательно прочтёшь. Срок ставишь, ладно, бессрочный. Там прописано, что по желанию в любой момент любая из сторон расторгнуть договор может с условием отработки двух недель или выплаты такой компенсации. Поэтому пиши: бессрочный. И все свои и мои данные заново, и подпись свою.
        Аслан принялся переписывать, тут у меня зазвонил телефон, я отвлеклась на разговор.
        Когда закончила, Аслан протянул мне два бланка, на одном из которых, который мною уже был подписан, красовалось кровавое пятно.
        - Аслан, это шутка была! - я порвала и выкинула в урну первый вариант договора, потом прочла второй, подписала, убрала в сейф и тут обратила внимание на Золотце, чуть ли не с головой залезшего в мусорную корзинку, куда разорванный договор бросила.
        Золотце тем временем вынырнул из корзинки и сообщил:
        - А он там зачеркнул, что договор расторгнуть можно. Так что ты, похоже, на пожизненную связь влипла хозяйка. Когда ты запомнишь уже, что подписывать документы можно лишь после полного их заполнения? Я ведь орал это тебе в ухо. Орал. Но ты хоть бы хны. Не слышит она меня, видите ли. И говорил, не давай как образец, сразу порви. Но она же умная. Она всё сама знает. Зачем ей какого-то глупого дракона слушать. Она от него абстрагировалась, видите ли. А мальчик сообразительный оказался, зачем он будет долг кармический копить, он сразу его тебе вернёт и не открутишься теперь. Хотя, может, и неплохо всё будет, но вот только совсем не так, как ты ожидала, и я честно пытался тебя об этом предупредить.
        Пристально глядя на него, я ментально спросила:
        - Разве разорванный договор силу имеет?
        - Для тебя нет, но если ты вынудишь его нарушить, то, что подписал, он получит серьёзный пробой, и не считаться с этим ты не сможешь. Так что его увольнение тебе придётся обыгрывать очень сложным образом, если когда-то захочешь уволить. Он с твоего позволения, так сказать, зафиксировал свои очень жёсткие обязательства. Чтобы он от них избавился, ты две недели голодом его морить должна и на улице привязанным держать, хотя нет, - Золотце опять нырнул в корзинку, потом вынырнул и проговорил, - это тоже ему права уйти не даёт. Нет там ограничения две недели не кормить, это я перепутал с двухнедельной отработкой, которую он зачеркнул, кстати.
        - Так за кров и еду он нанялся, сутки не предоставила, и всё, он свободен, - ментально передала я ему.
        - Не-а, это он работать должен за кров и еду, и если не дала в этот день может отдохнуть, а уйти не может.
        - Да ну тебя, ты всё неправильно трактуешь. Ладно, думать об этом сейчас не хочу. Надо будет уволить, придумаю как. Всё, - ментально сообщила я дракону, а вслух сказала, обращаясь к Аслану: - Пошли, заберём Игоря и поедем ко мне домой. Покажу, где обитать будешь.
        Игорь с восторгом воспринял, что его теперь Аслан будет возить в школу, забирать из школы и вообще с ним заниматься. Аслан вообще всем понравился: и боссу, и его сыновьям, и Оле, а Димка и раньше к нему очень хорошо относился.
        Я облегченно вздохнула. Последний месяц беременности должен был пройти спокойно, несмотря на отсутствие Оксаны.
        Однако обрадовалась я рано, поскольку очень быстро почувствовала, что Оля и Аслан стали сильно симпатизировать друг другу.
        Стараясь не дать ситуации стать критической, я в ближайшее время отозвала парня в сторонку и на простом языке, безусловно доступному этому сыну гор, объяснила, что если он даже не тронет, а помечтает поиметь мою девочку, я лично лишу его мужского достоинства самым негуманным способом.
        Он явно не ожидал от меня такого, и был шокирован и моей откровенностью, и энергетикой моего посыла.
        - Я ничего не сделал, хозяйка, - тут же начал оправдываться он.
        - Я знаю. Предупредила на будущее, чтобы ты не думал, что раз у девочки ребёнок, она доступна для утех. Я любого за неё с землей сравняю. А уж тебя и подавно. Понял?!
        - А если она сама?
        - Мне плевать, что она сама. Хоть голая перед тобой спляшет. Ты её тронешь, и я сделаю то, что сказала.
        - Понял, хозяйка. Обещаю, что не трону и постараюсь повода не давать ей.
        - Вот и славно, - резюмировала я и ушла отдыхать.
        ***
        Все последующие дни перед моими глазами разыгрывался, можно сказать, спектакль. Ольга прилагала максимум усилий по обольщению и предпринимала явные попытки завоевать сердце Аслана, но парень держался молодцом.
        Однако, видимо, в какой-то момент он не выдержал и откровенно сказал Ольге, ты, мол, мне очень нравишься, но хозяйка запретила даже смотреть в твою сторону.
        И Ольга тут же, как любой избалованный ребёнок, которому не дали игрушку, сначала попыталась устроить истерику мне, но была послана под предлогом моей беременности и критического самочувствия, и тогда она пошла к папе.
        Босс вызвал меня на разговор в тот же вечер.
        - Алиночка, - начал он, - ты уже в курсе, что Оля мечтает переспать с твоим новым помощником, или ещё нет?
        - Вить, мне до фонаря о чём она мечтает. Заниматься развратом с тем, кого я наняла совсем для другого, я ей не дам. Она что хочет превратиться в игрушку для мужчин? Он что может стать её спутником по жизни? Какие мечтания? Хочет удовлетворить похоть, вибратором пусть пользуется.
        - Алин, этот твой Аслан не худший вариант. Нравится он ей, пусть. Я сам готов его ей в охранники нанять, проверить у врачей и нанять. А тебе другого помощника подыщем, да и Оксана скоро вернуться должна. Сама говорила, что было бы неплохо, если бы влюбилась Оля. Вот. Она влюбилась. Ей нравится Аслан. Она ему тоже, вроде как нравится, но поскольку ты ему запретила даже смотреть в её сторону, он не смотрит. Это, кстати, лишний раз свидетельствует, что неплохой парень. Хотя ты плохих и не зовёшь на работу. Но это я отвлёкся. А по сути, я ничего предосудительного не вижу в том, что меж ними отношения будут. Всё лучше, чем шляться по клубам начнёт и вообще со всеми подряд спать. А она может со злости что-то похожее учинить. Она импульсивная очень и жутко бестолковая. Так что пусть лучше под присмотром с ним развлекается, чем на стороне.
        - Я ушам своим не верю. Вить, ты о дочери сейчас? Точно о дочери?
        - Не будь ханжой. Сейчас секс это не табу и не способ зачать ребёнка для продолжения рода. Это развлечение, доступное всем и каждому.
        - Короче, Содом и Гоморра.
        - Крайности не надо упоминать. Нам до них далеко. Уж Оле, так точно. И сейчас она предложила не худший вариант.
        - Игрушку новую у папы требует? Да? Ножками топала? На полу валялась? - иронично поинтересовалась я.
        - По большому счёту, да, игрушку, - согласно кивнул босс. - Которую мы с тобой можем ей предоставить. При этом сама игрушка вроде как тоже не против. Поди плохо жить на всём готовом и за бесплатно секс с симпатичной женщиной иметь. Райские условия. Это тебе не по двенадцать часов мастерком и кистью махать.
        - Витенька, а если она снова забеременеет?
        - Будет ещё один внук у меня или внучка. Этот твой мальчик мне намного больше Генриха нравится, если уж на то пошло. Хороший мальчик.
        - У неё разный с ним менталитет.
        - И что? Я же её не замуж за него собираюсь выдать, а выполняю её желание: уговорить тебя не мешать ей с ним интрижку закрутить.
        - Ты хочешь, чтобы она была многодетной матерью-одиночкой?
        - Это её зона ответственности. Не хочет, предохраняться будет. Дел-то. Не вредничай. Что тебе жалко что ли парню разрешить и дочь мою развлечь, и самому развлечься?
        - Ты неправильный отец. Это ты должен всех ухажеров от неё с ружьем отгонять, а не я их отпугивать.
        - Зачем? Вот скажи мне, зачем? Времена прошли, когда отец должен был невинную дочь словно нетронутый скоропортящийся товар в хорошую семью пристроить. Сейчас дочери стали самостоятельны и выбирают партнеров на свой вкус. Вот первый мне категорически был не по нраву. А этот очень даже ничего. Если честно, я даже на официальные их отношения согласился бы.
        - Ты с ума сошёл? Какие официальные отношения? У мальчика хоть и хорошее, но абсолютно другое воспитание и установки все другие. Он вообще другой по ментальности. Да и ему зачем такая жена? Ему нужна женщина его ментальности, которая будет рожать ему детей и смотреть в рот. Это в их традициях. И это ни разу не образ Оли. Она изысканная интеллектуалка, стремящаяся к богемной жизни, и тут рядом с ней маляр-штукатур, ни на одной выставке не побывавший за всю свою жизнь. Вот не смеши меня, Вить. Это блажь её очередная.
        - Пусть блажь. Пару месяцев помилуются и разбегутся. Работу я потом ему найду. Всё хорошо будет. Ольге явно разрядка нужна. Такой вариант самый лучший. Мне нравится.
        - Дело твоё. Ты отец. Раз даёшь добро, отправлю мальчика к доктору, заставлю сдать все анализы, и если здоров, сведу с Ольгой. Нравится тебе, пусть дружат, как хотят. Хотя на мой взгляд, это неправильно абсолютно.
        - Тебе и не предлагает никто такое, потому что для тебя неправильно. А для неё правильно, и хочет она этого, вот ей это и разреши. Не надо всех под свою высокоморальную гребёнку грести.
        - Какая-какая она у меня? У меня высокоморальная? Ага, очень высокоморальная. Кто бы говорил. Ты все мои скелеты в шкафах знаешь, так что заканчивай прикалываться, Вить. У меня давно никакой морали. Я приспособленка и лгунья высшей квалификации. Вот у мальчика моральные догмы очень сильны, поэтому и боюсь, что либо начнёт Олю в свою ментальность переделывать, либо доступным развлечением из другого мира, не касающегося его морали, посчитает. Оба варианта мне несильно нравятся. Посмотрим, что выйдет в итоге.
        На следующий день, я велела Аслану как только отвезёт Игоря в школу, поехать в больницу, пройти обследование и привезти мне медицинскую книжку. Сказала адрес, и что его уже ждать будут. Он не стал ничего уточнять. Раз надо, значит, сделает.
        Вечером отдал мне оформленную медицинскую книжку. Я пролистала её, увидела подпись знакомого врача с отметкой «полностью здоров», и сказала, что после того, как Игорь уснёт, хочу с ним поговорить.
        После того, как я уложила Игоря, мы вместе с Асланом прошли в мой кабинет в малом доме. Он, кстати, абсолютно нормально воспринял, что мы с мужем ночуем в разных домах, у меня везде есть комнаты, и все ходят друг к другу в гости. Он даже не спрашивал почему так, и кем мы друг другу приходимся с боссом и Олей. Возможно у него на родине тоже все жили большими семьями и родственники вели общее хозяйство.
        В кабинете я усадила его в кресло, сама села напротив и в открытую спросила:
        - Аслан, если забыть о том моём предупреждении насчёт Ольги, ты бы стал за ней ухаживать в расчете на ответные чувства?
        - Хозяйка, - он прямо посмотрел мне в глаза, - я так понимаю, что Ольга нажаловалась Вам на меня. Я не хотел её обижать. Она очень хорошая девушка. Мне нравится, но я понимаю Ваше требование и уважаю его. Я не касался её, клянусь. Она лишь в открытую спрашивать начала, нравится ли она мне, и я сказал, что нравится, но я не могу, не могу ухаживать за ней. Вы мне запретили. Я, наверное, не должен был так говорить, но она обижалась, я не хотел обижать, и я сказал. Извините меня.
        - Если забыть о моём запрете, она действительно нравится тебе?
        - Такая девушка не может не нравится, хозяйка. Она красивая, умная. Конечно нравится.
        - У тебя невеста есть дома?
        - Нет. Сначала рано было, калым не набрал. Теперь уже не могу. Какая невеста, когда я такие деньги отработать должен. Нет, невесты не будет. Я работать должен. Хотел сказать, кстати, деньги Ваши очень помогли. Сестра жить будет, и даже на свадьбу ещё ей осталось.
        - У тебя болела сестра?
        - Нет, не болела. Она отказала ухажёру, другой жених ей нравится. А он её ножом. Сложная операция нужна была. Шунт какой-то. Я сказал пусть делают, деньги достану. Она одна у меня. Больше никого нет. Одна младшая сестра. Родители умерли, ей лишь два года было.
        - Ты же вроде говорил, что в большой семье рос?
        - Дядя взял нас. У нас родственники берут. Я с сестрой жил в доме дяди. Помогал, чем мог. Потом дядя устроил в бригаду строителей. Ездил вахтами. И им помогал, и сестре, и на калым копил. А потом вот так. Но главное, что жива она, и жених, тот что нравится ей, не отказался. Будут свадьбу играть.
        - Это хорошо. Я рада, что все так хорошо сложилось с твоей сестрой. Теперь к теме нашего разговора. Я не просто так тебя спросила. Отец Ольги хочет, чтобы ты был её личным охранником и помощником. Отказать ему я не могу. Поэтому работать будешь у неё, и все свои ограничения я снимаю. Как сложится у Вас, так пусть и будет. Понял?
        - Нет, не понял, хозяйка. Что значит, как сложится? И как её отец на это посмотрит?
        - Именно то и значит, и её отец смотрит на это с одобрением. Она любимая дочь, ей позволено практически всё, захотела, ему сказала, он ответил: дело твоё, с кем хочешь, с тем живи, и меня попросил тебя ей отдать. Короче: ты ей нравишься, она хочет, чтобы ты был её любовником, охранником и помощником. И я прошу тебя согласиться.
        - Но Вам это явно не нравится. Так?
        - Аслан, я люблю Олю, она дорога мне, поэтому предпочла бы, чтобы и ты, и она в отношения вступали с теми, с кем хотели бы рожать и воспитывать детей, а не развлекаться. Но моё мнение не особо значимо в данной ситуации. Ольге ты нравишься, она хочет вступить в отношения с тобой, спорить с ней я не хочу, у меня не то состояние, чтобы спорить, мне нельзя нервничать. И раз на её сторону встал её отец, готовый эти отношения принять, я предпочитаю согласиться. Надеюсь, тебя как мужчину данное предложение лишь порадует. Для тебя оно никаких минусов не сулит. Об одном прошу, не обижай её. Ладно?
        - Вы боитесь, что я отнесусь к ней не с должным уважением?
        - Если честно, то да, Аслан. У вас женщинам не пристало ни чувства свои выказывать, ни тем более так явно свои намерения обозначать. Оля другая, но это не означает, что она доступна, это означает лишь то, что ты ей по душе и свои чувства скрывать она не хочет. Как будет дальше, я не знаю, но очень тебя прошу, пожалуйста, относись к ней с уважением. Она этого достойна. И себя принужденным к этим отношениям не считай. Если бы ты мне сказал, что Ольга тебе не нравится, я бы не стала этот разговор продолжать, и всё по-другому решила.
        - Я понял Вас, хозяйка. И очень благодарен за эти слова. Вы дали мне понять, что уважаете и её, и меня. Для меня это очень ценно. Очень. Спасибо. Я постараюсь, чтобы Вы довольны были. Кстати, а кто Игоря возить в школу будет и заниматься с ним?
        - Оксана скоро вернуться из санатория должна, это его тьютор или воспитательница другими словами, я говорила тебе. А пока я и Дмитрий Вячеславович.
        - Я могу с Ольгой договориться и попросить, чтобы пока помогал я? Если она разрешит, Вы же не будете против?
        - Я её просить об этом не буду Аслан. Но если договоришься, возражать не стану. Пошли, сообщу ей, что теперь ты её охранник и помощник.
        Мы прошли к домику Ольги, я постучала, и Ольга сама открыла нам.
        - Алиночка, - улыбнулась она, - доброй ночи. Что-то случилось?
        Я протянула ей медицинскую книжку Аслана и достаточно холодно проронила:
        - Только то, что теперь он твой охранник и помощник, и тебе надо решить, где он будет обитать. У меня больше никаких требований и ограничений для него нет. На этом всё. Доброй ночи.
        Я развернулась, чтобы уйти, но Ольга схватила меня за руку:
        - Алиночка, пожалуйста, пожалуйста, не сердись. Я не могу, когда ты на меня сердишься. Я не хотела лишать тебя помощника, я о другом папу просила.
        - Оля, я не хочу в это вникать! Он решил так. Дальше решай ты. Всё! На этом всё. Отпусти мою руку, пожалуйста. Я устала, хочу пойти лечь спать. Мне нельзя нервничать. Лёша не хочет меня оперировать с начавшимися схватками. Поэтому не нервируй.
        - Да, Алиночка. Извини меня, пожалуйста, - Оля тут же выпустила мою руку. - Я очень сожалею, что так расстроила тебя. Не сердись. Аслан может и дальше тебе помогать. Пока Оксана не вернётся, так точно будет. Я скажу ему. Не сердись, не сердись на меня. Я очень тебя люблю. Не сердись.
        - Ещё двадцать раз скажи «не сердись», и я точно, конечно же, не буду, - иронично хмыкнула я.
        - Алиночка, я готова миллион раз сказать, лишь бы ты не сердилась. Ну прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя и постараюсь всё исправить.
        - Что ты постараешься исправить, моя девочка? Вот что? Ты ведёшь себя как неразумное дитя! Требуешь у папы: «я хочу, вынь, да положь»! А когда тебе положили, то ой, я и не требовала ничего, оно само так сложилось, я тут совсем не причём. Ты когда научишься за свои поступки ответственность нести? Тебе не пять лет, моя дорогая!
        - Я буду нести, буду, просто я чувствую, мы с Асланом созданы друг для друга. Вот правда, Алин. Я это сердцем чувствую. Поэтому не сердись.
        - А с Генрихом ты этого не чувствовала? Нет?
        - То была ошибка. Я её осознала. Сейчас всё будет по-другому. Обещаю тебе.
        - Ну дай Бог, Оль. Что ещё я сказать могу? Лишь то, что если действительно так, я за тебя порадуюсь, поскольку люблю тебя, глупая моя девчонка, - непроизвольная улыбка тронула мои губы.
        - А уж как я тебя люблю, Алиночка, - Олька бросилась меня обнимать, - я и описать не могу как. Ты не нервничай больше, а то папа мне голову открутит. Ладно? Не будешь нервничать?
        - Хорошо, не буду, - я ласково потрепала её по волосам, поцеловала и пошла спать.
        ***
        Если бы мне кто-то до этого сказал, что человек может так измениться, я бы не поверила. Однако после того как Ольга начала жить с Асланом, я наблюдала эту трансформацию ежедневно, и теперь могу сама сказать: любовь творит чудеса. Поскольку Ольга изменилась кардинально. Ушла её нервозность, капризность и недовольство. Теперь она излучала позитив каждой клеточкой, обожала детей и игры с ними, и всё делала так, как считает Аслан. Он считает, что Никиту надо закалять, значит надо закалять и гулять без носков. Он сказал надеть ему носки, значит, надо надеть. При этом Аслан ничего от неё не требовал, никогда не ругался и был с ней предельно вежлив и добр. Она сама максимально подстроиться под него старалась. Я смотрела и глазам своим не верила. И не понимала, как такое могло случиться. Но по итогу всё складывалось великолепно.
        ГЛАВА 34
        ***
        Когда вернулась Оксана, я легла в больницу для планового кесарева сечения, и в тот же день на свет появилась моя дочь.
        Огненно-рыжая малышка с выразительными зелёными глазами, обрамлёнными густыми чёрными ресницами и бровями. Она не походила ни на меня, ни на Витю, ни на Димку. Димка сказал, что дочь на его бабку чем-то похожа, та тоже рыжей и зеленоглазой была. Так эта версия и закрепилась, мол в бабушку отца пошла внешностью. Босс тоже активно эту версию поддержал.
        Назвала я девочку Алиенорой. Почему, сама не знаю. Может, потому что вспомнила про рыжеволосую красотку королеву Алиенору Аквитанскую, а может потому что alienus на латыне другой, особенный. Сначала все были чуточку обескуражены моим выбором, но спорить не стали и оформили документы на Алиенору Дмитриевну.
        Дочь, как и обещал Золотце, для меня была подарочным вариантом. Но лишь для меня. Когда меня рядом не было, она и капризничала, и требовательно кричала, но стоило мне показаться на горизонте, и моя дочь превращалась в ангела во плоти. Ела, что давали, и не капризничала. Я, кстати, не кормила её. С самого первого дня я отказалась прикладывать её к груди, и её кормили искусственными смесями.
        Ещё забыла сказать, я заставила Лёшу во время операции перевязать мне трубы, чтобы быть точно уверенной, что больше ни одной незапланированной беременности у меня не будет.
        Дочь для краткости я звала Норой, остальные вскорости стали называть её также.
        Когда я с Норой вернулась из клиники, босс хотел выделить нам крыло в его доме. Но я с малышкой ушла в малый дом, в свои бывшие комнаты. Пожила там с ней меньше недели, а потом, наняв для неё хорошую няню, сбежала обратно в дом босса, поскольку дочь раздражала и утомляла меня, несмотря на её сказочное поведение.
        Димка против такого моего демарша протестовать не стал, а босс и подавно.
        Через некоторое время мои комнаты в малом доме окончательно были переделаны в детскую, моей вотчиной остался лишь кабинет и общий большой холл, где я часто встречалась с Игорем, Димкой, и куда мне няня Галина иногда приносила Нору.
        ***
        Через некоторое время Аслан попросил нас разрешить им с Олей съездить к нему на родину, на свадьбу сестры. Оля была согласна ехать даже с Никитой, лишь бы босс позволил ей ехать. Я сказала, что маленькому ребёнку будет лучше дома, босс со мной согласился, и Аслан с Ольгой поехали вдвоём, оставив Никиту на няню.
        Вернулись они через неделю, и Ольга, оставшись со мной и отцом наедине, гордо нам сообщила, что понравилась всей родне Аслана, и они там по местным обычаям пошли к мулле и совершили брачный обряд, «никах».
        - Оля, - я обалдело уставилась на неё, - ты вроде атеисткой была. Как ты могла согласиться принять абсолютно незнакомую тебе веру?
        - А я не принимала, - повела плечами она. - Мы лишь обряд этот совершили и всё.
        - Оль, обряд не должен проводиться над людьми разной веры. Это неправильно.
        - Алин, давай не будем углубляться, - прервал меня босс, - провели и провели. Они довольны и это главное. Я так понимаю, Оль, это желание Аслана было?
        - Да, он сказал, что нехорошо, что мы без обета живем, ну вот мы всё по его правилам и сделали.
        Я уже хотела было сказать, что хоть и не знаток религиозных обрядов, но по моему мнению, всё это не более чем профанация, раз они не соблюли основное условие соединения брачующихся в любой религии: их совместную принадлежность к ней, однако наткнулась на суровый взгляд босса, и не стала.
        А тот, тем временем произнёс:
        - Что ж, поздравляю тебя, дочка. Рад, что ты выбрала спутника по душе, и надеюсь, у вас всё хорошо будет.
        Мне хотелось покрутить пальцем у виска, показывая отношение к происходящему, но я сдержалась.
        Потом, когда мы остались с боссом вдвоём, я не выдержала:
        - Вить, ты серьёзно одобряешь этот их поступок?
        - Я не вижу в нём ничего дурного. Пока Оля в него влюблена, это будет иллюзией их семьи для обоих. Если вдруг ей надоест, для неё это станет не более чем фикцией, которая её ни к чему не обязывает. Так что всё идеально, на мой взгляд.
        - Помяни моё слово, раз они это сделали, в ближайшее время, Оля сообщит тебе, что беременна. Аслану этот обряд развязал руки в этом смысле. Теперь он приложит все силы, чтобы у Оли были дети, чем больше, тем лучше.
        - И что в том плохого?
        - Только то, что ни Оля, ни Аслан не в состоянии их содержать сами. Это нонсенс, плодиться, рассчитывая не на свои силы, а на чужие.
        - Алиночка, женщина в принципе не особо должна морочиться содержанием семьи. А Аслан меня полностью устраивает в качестве спутника Оли, я готов ему платить за это столько, чтобы на их детей и моих внуков ему хватило с лихвой. Так что проблем не вижу.
        - Как же я ненавижу это твоё отношение к жизни: я всё куплю. Куплю благополучие, людей, отношения… - я порывисто встала с кресла, где сидела, и направилась к двери: - Все, я устала. Пойду к себе.
        Босс тут же встал тоже и, шагнув мне наперерез, преградил дорогу:
        - Погоди, не обижайся. Я не покупал им чувства. Они появились у них независимо от меня. Я лишь помогаю им их сохранить и не обременяю трудностями, которые могли бы их разрушить. И с тобой я ничего не покупал. Я помогал, да. Но не покупал тебя и не покупаю. Так почему ты считаешь себя вправе, так оскорбить меня, да ещё при этом делая вид обиженной жертвы? Деньги это способ избежать сложностей и немного облегчить жизнь, и не более того. Их надо уметь использовать, и не делать из них культа. Ты сама пользуешься деньгами. Аслану ведь немаленькую сумму перевела перед тем как помощником себе взять. Ты купила его или как?
        - Опять счета мои отслеживаешь? Тебе кто право такое дал?
        - Знакомства и связи дали. А что? Не пользоваться связями и возможностями, как-то глупо. Не находишь? Кстати, я возместил тебе эту сумму десятикратно через офшор, на днях придёт, как зачисление по выполненному договору. Ты не пугайся. Это я. Получилось небыстро, конечно, зато без налогов.
        - Вить, это уже ни в какие рамки… Это что за самоуправство с твоей стороны? Зачем?!
        - Ты выбираешь свой баланс под ноль, это не дело. Считай это резервом, и не трогай без особой нужды. Кстати, если откроешь доступ к счёту благотворительного фонда, и дашь возможность через него пару сделок провести, всю экономию на его счёту тебе оставлю, чтобы там тоже резерв на содержание был.
        - Ты меня достал. Всё открою, и делай, что хочешь. Могу вообще всё на тебя перевести, потому что по доверенностям, всё равно за моей спиной творишь, что хочешь.
        - Лишь к твоему благу, моя хорошая. Ничего в ущерб тебе не сделал, и не сделаю. Ты же знаешь. Поэтому не обижайся. Пойдём лучше посидим, отметим такое значимое событие в жизни моей дочери. Мне нравится, какой она стала. Аслан на неё хорошо влияет. Хорошего мальчика ты нашла.
        - Вить, ты действительно рад?
        - Да, Алинка. Я рад. Мне жутко не нравилось поведение Оли и её отношение к жизни. Сейчас оно поменялось в лучшую сторону. И за это я благодарен судьбе, тебе, Аслану. Всем благодарен. Мне приятно видеть счастливую дочь. Мне радостно, что она Никитой начала полноценно заниматься, нравится, что Аслан к нему очень хорошо относится. Будут ещё внуки, тоже порадуюсь. Чем ты недовольна, не понимаю.
        - Понимаешь, у Оли с Асланом очень разный интеллектуальный уровень. Сейчас ей хорошо за счёт сексуальной энергетики. Но рано или поздно секс в её жизни перестанет играть столь важную роль, а муж с которым можно поговорить лишь на бытовые темы останется.
        - Ты много с Димой высокоинтеллектуальных бесед ведёшь?
        - Мы говорим на одном языке и понимаем друг друга. Вряд ли с Асланом я могла бы обсудить юридическое сопровождение «Терновника».
        - А Оля с тобой это тоже не обсудит. Да, она может поговорить о культуре и искусстве, но я никогда не слышал, чтобы она обсуждала эти темы с тобой, про себя так вообще молчу. Из этого следует вывод, что не сильно ей и хочется это обсуждать и обходиться без этого она может спокойно. А не сможет, так потом разбегутся, но будет, что вспомнить. Время, когда глаза искрятся счастьем, дорогого стоит, Алинка. Поэтому не вредничай. Пошли посидим и пожелаем Олюшке счастья. Твои пожелания для меня ценны. Не отказывай мне, моя хорошая.
        Когда босс начинал так просить, устоять было трудно, и мы пошли пить.
        Сидели долго, но я старалась пить немного, хотя Золотце, бродивший меж рюмок, постоянно подначивал босса обратить внимание на то, что я сачкую, и сделать соответствующие выводы.
        В какой-то момент босс повёлся.
        - Алинка, вот за здоровье Никиты, ты не можешь не выпить до дна.
        - От того, что я выпью до дна, у него здоровья не прибавится. Поверь мне, Вить.
        - А если прибавится? Ты, моя дорогая, умеешь столь искренне желать, что прибавляется точно. Но вот сегодня ты не в настроении, Золотце прав. Алинка, не пить за здоровье моего внука это явная демонстрация обиды. Ладно я, чёрт со мной, обижайся. Но чем Никитка виноват? Почему ты обиделась и на него?
        - Вить, зачем тебе надо меня напоить? Надеешься ещё одного ребёнка мне подарить?
        - Алин, я в курсе, что ты больше на родишь. Лёша советовался перед операцией. Так что можешь мне не врать.
        - Ты хочешь сказать, он наплевал на врачебную тайну и всё тебе растрепал?
        - Он совета просил, поскольку категорически не хотел это делать, вплоть до того, что мысли были пообещать тебе, и не сделать, а потом сообщить, что не получилось. Я сказал, что это не вариант, и чтобы сделал всё так, как ты хочешь. Мол, это нам обоим облегчит жизнь. После этого он успокоился. Кстати, ты давно у него не была. Сама договоришься о встрече или мне надо подключиться?
        - Вить, я хотя бы с гинекологом могу общаться без твоего надзора? Вот с чего ты решил, что я нуждаюсь в его консультации?
        - Честно? Если честно, меня пугает твоё отношение к Норе. Никак понять не могу это гормоны у тебя так играют или мне до сих пор простить не можешь того вечера.
        - Вить, я по определению не люблю детей. Поэтому вот как-то так.
        - Ты врёшь, Алинка. Не надо мне врать. Я же вижу. Ты с трудом вообще её выносишь. На руки берёшь и энергетика сразу вокруг тебя меняется. И она тебя явно боится. Без тебя нормальный ребёнок, улыбается уже, гулит. А тебя лишь увидит и огромные глаза полные страха. Вот как такое быть может?
        - Тебе кажется.
        - Нет, не кажется. С тем же Игорем ты толерантнее на порядок. Про моих мальчишек и Никиту вообще молчу. И играешь с ними с удовольствием, и выходки их тебя не особо раздражают, и они к тебе все льнут как пчёлы на мёд. А с ней тебя будто подменяют. Ты ледяная. Будто и не твой это ребёнок, а твоего врага. В чём проблема? Во мне?
        - Вить, ты тут абсолютно не причём.
        - А кто причём?
        - Вить, я не знаю кто. Отстань. Возможно, действительно гормоны.
        - Хозяйка, да скажи ты уже ему, он ведь не отстанет, выпей и выговорись. Самой легче станет, - проговорил Золотце, свернувшийся бубликом вокруг моей рюмки.
        - Что я должна ему сказать? Вот что? Ты знаешь, что я могу ему сказать? Вот и скажи, если знаешь. А я не знаю!
        - Ты всё прекрасно знаешь, но признаться в этом сама себе не хочешь. А он ведь не отстанет. И правильно сделает, - хмыкнул Золотце.
        - Алин, Золотце прав, я не отстану. Давай, признавайся, в чем проблема, - настойчиво проговорил босс, пристально глядя на меня.
        - У меня нет проблем, всё прекрасно. Это у вас какие-то проблемы. Вид вам мой не нравится. Не нравится, не смотрите, - я начала злиться.
        - Алиночка, проблема не исчезает, если её игнорируешь. Давай проговорим и станет понятно, как её решить можно.
        - Вить, её никак нельзя решить. Только принять, что тёплых чувств к дочери я не питаю. Всё.
        - Алин, к Игорю ты их тоже не питаешь, но даже он не раздражает тебя до такой степени, как Нора. Объясни мне почему абсолютно беспроблемный для тебя ребёнок у тебя вызывает такой негатив.
        Я глубоко вздохнула, а потом, решив всё же выговориться, откровенно проговорила:
        - Непростой это ребёнок, Вить. Очень непростой. Я не знаю, какого чёрта его мне послали. Будь моя воля, на километр бы к ней не подошла. Мерзкая тварь, способная веревки вить из любого. Лишь не из меня. Боится она меня именно из-за этого, и именно из-за этого я не питаю к ней добрых чувств. Димка уже под её влияние попал, в рот смотреть ей всю жизнь будет. Окружающих всех тоже скоро под себя подомнёт и помыкать всеми будет. Её единственная проблема это я.
        - Тварь? Мерзкая тварь? Это ты о своей дочери так? - ошарашено поинтересовался босс.
        - В чём проблема, тварями всё сущее назвать можно.
        - В чём может быть мерзость новорожденного ребёнка?
        - В сущности её, Вить. В её бессмертной душе, скажем так.
        - Алин, а ты с доктором не хочешь поговорить?
        - С психиатром? Можем вместе побеседовать, ты ему расскажешь, что с золотым драконом, меня сопровождающим, беседуешь, а я то, что дочь у меня вскорости очень мощной ведьмой будет. Надеюсь, нам с тобой палаты рядышком выделят. Будем в гости к друг другу ходить.
        - Золотце, - босс взглянул на дракона по прежнему обнимающему мою рюмку, - ты этот её бред тоже поддерживаешь?
        - Не заморачивайся сильно, ни тебе, ни хозяйке Нора сделать ничего не может. Она лишь для других может быть опасна. С хозяйкой так вообще сама покорность будет, ангел во плоти прям, поскольку ей и помыслить нельзя что-то поперёк хозяйке сказать. Поэтому зря хозяйка психует. Всё не так страшно. Она вообще из девочки настоящего земного ангела сделать может, если захочет, конечно.
        - То есть ты согласен, что наша с ней дочь ведьма?
        - Смертный, а что ты в термин ведьма вкладываешь?
        - Возможность воздействовать на людей способом, недоступным другим.
        - Возможность? Потенциальная возможность? - хихикнул Золотце. - Тогда спешу тебя обрадовать или огорчить, уж не знаю, как ты прореагируешь, хозяйка в твоём понимании ведьма тоже. Потому что потенциальные возможности у неё огромные.
        - А она ими пользоваться может?
        - Ты не меня, ты у неё спроси. Я-то откуда знаю? Ты вот как определишь, что ребёнок ходить может, если он не ходит? Ты видишь: отклонений никаких нет, ходить должен. А вот он лежит и не пробует. И что? Он может или не может?
        - Алинка, ты, выходит, всё таки ведьма, как я и подозревал. А почему дочь за это так не любишь?
        - Витенька, дорогой мой, ты вот права имеешь, при этом за рулём не ездишь, но почему-то агрессивные водители, лихачащие на дорогах, тебя раздражают. У тебя ведь права имеются, значит, они нравиться тебе должны.
        - Она ещё не лихачит. Она в колыбели лежит! С чего взяла, что лихачить будет?
        - Да вибрации её я чувствую, и раздражают они меня до крайности. И ведь не избавишься от неё никак, - я поморщилась.
        - Отдай совсем Диме, и разведись с ним.
        - Он, конечно, возьмёт. Ему, что не дай, он на себя принимает, но это не его карма, а моя. За какие-то неведомые мне заслуги мне вручили это сокровище, и никуда мне от него не деться.
        - Хозяйка, хватит плакаться-то, всё ты понимаешь, почему и для чего. И сокровище это не столь и плохое. В твоих силах его улучшить.
        - Если «для чего» я ещё хоть как-то предположить могу, то «почему», это явная для меня загадка. Вот скажи, Золотце, раз думаешь, что я знаю, почему мне её дали?
        - Если сама не видишь очевидного, я сказать не могу, хозяйка. Но ответ очевиден.
        - Я тебе сказать могу, Алин, - пьяно усмехнулся босс, - тебя явно пытаются заставить начать ходить. Золотце сейчас аналогию провёл с лежащим ребёнком, и вся твоя жизнь понятнее стала. Тебя заставляли по разному начать пользоваться способностями. Ты упрямо не пользовалась, даже при смертельной опасности. Пришлось к тебе приставить того, кто в таких ситуациях спасает. Но в самый последний момент. Ты приняла, как данность, и приспособилась к этому, а ждут от тебя явно другого. Похоже сейчас, или ты начнёшь учиться ходить, или наша дочь устроит тебе небо в алмазах.
        - Не, не, не, смертный. Нора хозяйке устроить ничего не может, не пугай её. Другим, да, ей исключено. Хозяйку к другому подталкивают, и для неё это столь явным быть должно, что я в недоумении, почему она не хочет это видеть. Именно не хочет.
        - Алинка, давай логически подумаем и поразмышляем, что столь очевидного ты не видишь. Вот смотри, - начал босс, и в тот же момент на меня накатило жуткое неприятие ситуации.
        Понимая, что сбежать босс мне не даст и начнёт психологически копать, я быстро придумала как заставить его забыть об этом.
        Порывисто встала, подошла к нему вплотную, чуть развернула рукой к себе, села к нему на колени и, обняв, впилась губами в его губы.
        Хорошо подвыпившего и истосковавшегося по моей ласке босса уговаривать не пришлось, он на мою инициативу отозвался сразу. Сжал в объятиях, а потом подхватил на руки и унёс в соседнюю, уже знакомую мне, спальню, где я чуть меньше года назад била фарфоровые статуэтки.
        Что было дальше пояснять, думаю, не стоит. Все люди взрослые.
        ГЛАВА 35
        ***
        В это утро, проснувшись рядом со мной на кровати, уже не я, а босс с трудом мог вспомнить, что было накануне.
        - Алинушка, солнце моё, я это, ничем вчера тебя не обидел? - осторожно спросил он, приподнявшись на локте и пытаясь поймать мой взгляд.
        - Как тебе сказать, - уклончиво ответила я, - я не могу сказать, что вчера ты был деликатен и нежен со мной. Ты по своему обыкновению свои решения навязываешь силой. Я не в восторге от такого твоего поведения.
        - А я чем-то прощение заслужить могу?
        - Если, хотя бы сейчас, попробуешь быть нежным и ласковым, то возможно, я забуду о не совсем корректном твоём поведении.
        - Солнце моё, конечно же я буду ласковым и нежным, - пылко проговорил он и принялся ласково целовать и достаточно изысканно ласкать.
        Босс был умелым любовником, способным разнообразными способами доставить удовольствие. Поэтому до полудня мы провели с ним в кровати, а потом у него зазвонил телефон и, взглянув на номер, он скривился:
        - Алинка, извини, придётся прерваться. Генерал звонит. На кой чёрт я ему сегодня понадобился, - потом, вставая и доставая из ближайшего шкафа халат ответил: - Здравия желаю, Андрей Борисович.
        После чего вышел и плотно закрыл дверь.
        Проводив его взглядом, я тоже сползла с кровати и неспешно начала одеваться.
        Золотце постоянно крутился под руками и пытался привлечь моё внимание. Наконец я не выдержала:
        - Что тебе надо?
        - О, наконец-то изволила внимание обратить. Мне надо предупредить тебя. Предупредить!
        - Предупреждай.
        - Не хочешь его потерять, сегодня не отпускай его никуда одного. С тобой с ним ничего не случится, а вот без тебя очень даже может быть.
        - Я не чувствую для него угрозы.
        - Это не его, но он сейчас полезет туда, где она есть. Это может быть как побочный эффект. Он может справиться, а может и нет.
        - Поняла. Благодарю, мой хороший, - проговорила я и чуть ли не вприпрыжку выскочила в коридор, застёгивая последние пуговицы на кофточке.
        Босса я поймала уже на крыльце и сразу заявила:
        - Я с тобой!
        - Алин, я ненадолго. Мотнусь в одно место и быстро обратно.
        - Я с тобой! Попробуешь не взять с собой, больше меня не увидишь, и я не шучу. Хоть всю охрану увольняй потом, они меня не удержат, и ты не найдёшь, я на полном серьёзе.
        - Какая муха тебя укусила? В чём проблема, я не понимаю.
        - Проблемы нет, если едем вдвоём. Попробуешь сбежать, результат знаешь.
        - Хорошо, чёрт с тобой. Поехали. В машине там посидишь.
        - Нет, Вить. Сегодня я твоя тень. И советую найти для этого обоснование.
        - Ладно, хорошо. Но ты меня подставляешь.
        - Издержки есть всегда. Куда без них, Вить.
        Мы сели в машину, босс назвал адрес, это был центр, самый центр. И мы поехали.
        Чем ближе мы подъезжали к месту, тем больше я чувствовала приближающуюся угрозу. Взглянула на Золотце, сидящего на плече, коротко попросила: «Позови и всё объясни заранее». Тот кивнул и исчез.
        Мой ментальный приказ, видимо, услышал босс, повернулся, негромко вслух спросил:
        - Зачем мне тебя звать, если ты уже здесь, а объяснять… я не знаю, что тебе объяснять. Мне встретится с одним человеком надо, забрать у него флешку с документами. За ним следят, могут убить, поэтому ты мне однозначно мешать будешь.
        - Тебе надо, чтобы его не убили? Он знает, кто приедет? Если нет, то предлагаю пойти мне одной. Со мной его точно не убьют, гарантирую.
        - С ума сошла?
        - Вить, ты же знаешь, как меня хранят. И догадываешься, как я внучку Андрея вытащила. Здесь что-то похожее на тот вариант. Если пойдёшь ты, вас убьют обоих. Если пойду я, не пострадает никто. Собой ты пожертвовать можешь, но зачем тебе агента подставлять? Ты краплёная карта, хоть и не в колоде сейчас. Тебя засекут сразу. Поэтому говори пароли-явки, и высади как-то так, чтобы в поле зрение возможных наблюдателей я не попала.
        - Алин, это неправильно. Я не могу так поступить.
        - Дорогой мой, «тебе шашечки или ехать?» - вспомнила я анекдот моего детства и хихикнула.
        - Не понял, - нахмурился босс, - какие шашечки?
        - Анекдот когда-то был, в эпоху дефицита такси и наличия частников, промышлявших извозом. Даме, пытающейся безуспешно поймать такси, частник услуги предлагает, а та с гневом: «Вы не такси, у вас шашечек нет!» а он ей: «Мадам, так Вам шашечки нужны или ехать?».
        - Мне как той даме, ехать с шашечками надо.
        - Вить, поверь мне, сейчас без вариантов, или ты отпускаешь меня одну, или вы оба с агентом погибаете «при исполнении», причём оба неофициально, как случайные жертвы, стечения обстоятельств. Оно тебе надо? Ты ведь чувствуешь, внутренне не можешь не чувствовать, что встал на дорогу на минное поле. Андрей не просто так тебя дернул, а от безысходности, похоже. Там всё горит. И он это прекрасно знает. Сейчас нужен лишь подтверждающий кадр, вашей встречи, и вас обоих молниеносно ликвидируют, и материал, возможно, никуда не попадёт.
        - А для тебя точно никакой опасности?
        - Точно. Как говорит Аркадий, зуб даю.
        - Ладно, это торговый центр. Дорогие бутики. Моё появление там вопросов вызвать было не должно. Я постоянный клиент многих. Поэтому и спланировали так.
        Он показал мне фотографию в телефоне, сказал пароль.
        - Значит так, мне нужен один охранник, у которого будет задание не охранять меня, а тупо сумки за мной носить, и ни на что не реагировать, пока я не прикажу. Деревенский валенок, нанятый за разворот плеч и охранять не умеющий. Кто-то такого сыграть может? Причём кто-то, кто не служил, у которого ни наколок, ни выправки, и который нигде не светился. Я тупая кукла, удачно ставшая женой миллиардера. Я гуляю по магазину, и охранник у меня для антуража и сумки таскать. Расклад улавливаешь? И ещё предупреди, буду орать, ругаться и истерить, пусть не пугается, для него это привычно, я такая всегда. Высадишь нас за квартал, мы с ним вызовем элитное такси бизнес-класса или выше. Ты подъедешь и будешь тусоваться у входа или по другим магазинам пойдёшь, главное, чтобы мы не пересеклись нигде.
        - Интересно может получиться. Ты прирождённая шпионка.
        - Я столько книг про шпионов прочла, что-то в голове осталось, надеюсь. Хотя в жизни, Вить, всё обычно прозаичнее до жути, и случайности со счетов сбрасывать нельзя. Вот я сейчас постараюсь такой случайностью стать.
        В это время появился мой страшный охранник, с неопределяемым на мой слух именем. Надо будет Золотце как-нибудь по буквам мне его имя проговорить, чтобы я записала и выучила.
        - Звала? - тихо спросил он, обнажив в улыбке огромнейшие клыки.
        Вот никак я не могу привыкнуть к его страшному виду. Однако, стараясь не показать, что пугаюсь его внешности, я, глядя ему в глаза, тихо кивнула, а потом ещё раз проговорила весь план своих действий. И рассматривая фотографию, показала ему.
        - Наизусть план учишь? - с усмешкой осведомился босс.
        - Тонкие места ищу. Когда говоришь вслух, иногда что-то всплывает, да и ты задать вопрос или натолкнуть на дельную мысль можешь, - пояснила я.
        - Логично, - проговорил босс и, тронув водителя за плечо, чтобы он сдвинул наушники, поменял конечную точку маршрута.
        - Я понял, - тем временем проговорил страшилище. - Увижу кого ищешь, покажу, кто следит. Тебя не ждут, по энергетике пройдёшь. Я тебе не нужен, но буду рядом.
        Тем временем мы заехали в какой-то паркинг, я вызвала такси, а босс подобрал мне охранника и проинструктировал его. Мы с ним прошли ближе к входу, сели в подъехавшее такси и поехали в торговый центр.
        В торговом центре я начала изображать чокнутую на всю голову избалованную жену бизнесмена, у которой понты везде и по любому поводу. Купила, расплатившись кредиткой на предъявителя, огромный дорогой плед из кашемира, и шелковое одеяло и две огромных подушки, потом с ними пошла в магазин мужской одежды, где и была назначена встреча. Там начала требовать, чтобы продавец примерил на себя очень дорогой замшевый пиджак на два размера больше него, поскольку продавец был худеньким юношей, и орала, что он плохо сидит. Потом решила, что хочу его на своего охранника примерить, сообщая, что он конечно больше моего Димочки, и начала всем пихать в руки сумки с пледом, одеялом и подушками. Говорила, что их нельзя ставить, там бактерии, и они ото всюду могут упасть, потом попросила примерить пиджак одного из наблюдателей, на которого мне показал страшилище, он отказал, тогда я всучила ему сумку с одеялом, а затем вцепилась в агента и стала требовать, чтобы он померил пиджак или сказал, будет ли пиджак, который еле налез на моего охранника, и он стоял в нём как пугало, нормально выглядеть на моём муже если тот
меньше охранника, примерно как он, ну может, чуточку побольше. Тот попытался вырваться, и тут на ухо я сказала пароль, потом начала орать на него, что все мужики тупые и джентльменов не осталось и пихнула ему в руки вторую сумку с пледом, требуя хотя бы сумку подержать, если он не такой. Затем переключилась опять на продавца. Все пытались от меня избавиться, охрана магазина, уже полицию хотела вызывать, по крайней мере угрожать мне этим начала. Я сказала, что покупаю этот пиджак, пошла расплачиваться, пообещав, что если Димочке не подойдёт, я верну. Расплатилась, охранник забрал упакованный пиджак и сумки с пледами, одеялами и подушками у тех, кому я их всучила. И я гордо удалилась. У дверей вызвала такси, громко назвала адрес, не имеющий ничего общего с моим, заставила охранника все сумки погрузить в багажник и уехала. Наблюдатели должны были увериться, я случайная психованная покупательница.
        Кстати, пиджак на Димку должен был идеально сесть, я уверена была.
        На полдороги, я велела остановиться водителю у другого торгового центра. Мол, вспомнила, что ещё хочу купить, оплатила всю поездку, и мы вышли.
        Из паркинга другого торгового центра я связалась с боссом, он через некоторое время прислал машину, и нас забрали.
        Мы приехали в наш офис, туда же подъехал и босс, осмотрел сумку с пледом, и нашёл то, что хотел получить, после чего уехал, а я отправилась в «Терновник».
        Там я вручила Димке пиджак. Подошёл он ему, как я и рассчитывала, прекрасно. И я радостная в его сопровождении отправилась с обходом по этажам, готовым принять постояльцев.
        Всё выглядело идеально и было продумано до мелочей.
        По дороге встретила Соню. Велела ей показать её комнату, зашла, посмотрела, выговорила, что плохо заправлена кровать и вещи на стульях лежат. Предупредила, что если ещё раз такое увижу, отправится в клинику.
        Она меня слёзно уверила, что больше такого не допустит. Мол, она всё время работе отдавала, поэтому в комнате у себя не успевала.
        Я рявкнула, что идеальный порядок должен быть везде.
        Соня согласно закивала, что поняла и всё исправит. Выглядела она кстати, хорошо. Волосы немного отросли, и Димка, скорее всего, сводил её к парикмахеру, стрижка выглядела стильно.
        Соня вообще посвежела, ушла нездоровая худоба и отечность лица. При виде меня она, конечно, сильно пугалась, и выглядела неуверенно и даже жалко. Но это были психологические моменты, и без них обойтись я не могла. Наоборот, закрепить их старалась своим достаточно агрессивным поведением с ней.
        - Я всё буду делать, Алина Викторовна, не сердитесь, пожалуйста, - испуганно причитала она, втянув голову в плечи, - я очень стараюсь, чтобы Вы довольны были. Не разговариваю ни с кем кроме Дмитрия Вячеславовича, тесты все сдаю, и режим у меня, я по часам всё делаю и не опаздываю, и не хожу никуда. Я очень стараюсь. И дальше буду, не надо в клинику, пожалуйста.
        - Ладно, хорошо. Дальше продолжай так же и ещё, чтобы в комнате идеальный порядок был. Такой бардак, как сейчас, недопустим! Дим, держи это под контролем, и пол пусть тут тщательнее моет, вон пыль в углу. Причём в свободное время, это не работа, а её зона ответственности в нерабочие часы! Понял?
        - Да, Алиночка, я всё понял. Буду проверять и держать под контролем. Всё хорошо будет. Не волнуйся.
        - Хочется надеяться, - проронила я и вышла.
        Мы прошли в кабинет Димки, уже полностью хорошо оборудованный, прошли в смежную комнату отдыха, он поставил кипятиться чайник, я села на удобный большой диван. В углу была ещё одна небольшая комнатка с раковиной и туалетом. При желании здесь можно было жить со всеми удобствами.
        Ожидая, когда Димка заварит чай, я сказала ему, что надеялась, что Соня спросит меня об Игоре, поинтересуется его успехами или осведомится о здоровье, поскольку его давно никто не привозил в «Терновник». И удивлена, что интересоваться сыном она не стала. Спросила у него, может, интересовалась до этого, и получила достаточно оригинальный ответ, что похоже Соня радуется, что Игоря не привозят в «Терновник», и боится напоминать о нём, чтобы не привезли. Открытая агрессия и неприязнь сына, которой ничего противопоставить она не может, её сильно пугает.
        - Дим, тебе не кажется, что поездки сюда Игоря надо возобновить?
        - Ему самому не хочется, Алин. Он приезжал сюда с радостью лишь из-за тебя или Аслана. Аслан теперь дома, да и Нора там, ему нравится играть с малышкой, потом там Илья с Колей. Поэтому он просит Оксану каждый раз из школы сразу домой ехать. Заезжать сюда отказывается до скандала. Нет, не хочу, и всё. Я его понимаю. Мне некогда ему время уделять, интересного для него тут ничего нет, Соня жутко его злит. Поэтому он предпочитает сразу ехать домой.
        - Он общается с Норой?
        - Часами может с ней сидеть, показывать ей игрушки, держать перед ней, пока она рассматривает. На любой её писк бежит, готов отдать любую свою вещь. Гале сложно его из комнаты выставить, чтобы покормить или переодеть. Он готов менять памперсы, уносить их в мусор, лишь бы его не гнали. Нора, кстати, на него хорошо реагирует. Привыкла к нему. На Илью с Колей хуже, немного настороженно, вот чувствуется это. А с Игорем полностью расслаблена, улыбается ему не меньше, чем мне.
        - Это хорошо. Для него полезно такое общение, и то что он усидчивость проявляет.
        - Алин, спросить могу? - осторожно поинтересовался Дима, и я сразу поняла о чём он хочет меня спросить.
        - Спрашивай, - проронила сразу похолодевшим тоном.
        - О, Господи! Алинка, я ещё вопрос не задал, а ты уже злишься. А вдруг я не об этом, а об организации открытия?
        - С открытием всё ясно и обговорено десять раз. Тебя интересует, мой дорогой, почему я не таю от умиления над собственной дочерью. А мне нечего тебе ответить. Нечего! Я сама не знаю ответа на этот вопрос, поэтому злюсь. Ну не включился у меня материнский инстинкт. Так бывает. Что поделать? Вот не включился и всё. Ей же хорошо и без меня. Так не докапывайся ты до меня. Лучше от этого точно не будет.
        - Ты вот на Соню злишься, что она интерес не проявляет, а сама что?
        - Я в отличии от твоей Сони обеспечила моего ребёнка всем, содержу всех, дом, семью, обслугу, центр этот и тебе зарплату плачу в том числе! И если ещё раз ты посмеешь меня сравнить со своей никчёмной сестрицей, которую я, кстати, тоже содержу, я с тобой разведусь! Понял?!
        - Купила всё и радуешься? - иронично усмехнулся мой муж.
        Сделал он это зря. В отличии от моих подобных претензий боссу, его претензии отличались тем, что он не был готов отказаться от такого положения дел.
        - Да! - поднимаясь с дивана, раздражённо рявкнула я. - Всё и всех купила! Кому это не нравится, тот не привязан, и в курсе, где находится дверь, я надеюсь. Всё! Чай пить будешь один. Надумаешь подать на развод, извести.
        - Алин, тебе не надоело меня этим пугать?
        - Я не пугаю! Пугаю я не так, мой дорогой! Я информирую, что все люди взрослые, и никаких претензий от тебя я терпеть не буду. Либо тебя устраивает текущее положение дел, либо мы расстаёмся и больше друг друга ничем не грузим.
        Димка подошёл ко мне, перегородил мне путь и каким-то очень уставшим голосом произнёс:
        - Господи, и угораздило меня влюбиться в такую ведьму. Алин, ты ведь знаешь, не разведусь я с тобой. Чтобы ты не творила. Хоть изменяй мне в открытую, хоть ноги вытирай. Даже если бить начнёшь, буду терпеть. Всё терпеть буду, и претензий не будет никаких. Сейчас были не претензии. Сейчас была попытка немножко тебя заинтересовать твоей собственной дочерью. С ней ведь ты развестись не можешь. За что ты так к ней относишься? Она не заслужила такого твоего отношения. Я заслужил, не спорю. Я живу на твои деньги, ты меня спасла, поставила на ноги, обеспечиваешь меня и всех моих родственников. Я, правда, стараюсь всем, чем могу, за это платить, и поддержкой, и участием во всех делах, но это мало, конечно. Поэтому ты вправе, и упрекать меня, и презрение выказывать, я привык и буду терпеть, но всё это заслужил я, а не твой ребёнок.
        Мне стало стыдно. Порывисто прильнув к нему, я обняла его и на ухо прошептала:
        - Извини меня, мой родной. Я знаю, что я невыносима и часто несправедлива с тобой, но я такая. Измениться не могу. И с дочерью не смогу точно. Вот так звёзды сошлись. Не люблю я её и никогда не полюблю. Сможешь ей тепло и ласку дарить, хорошо, нет, значит, найдём няню, гувернанток, интернат хороший, я не в состоянии дать то, чего в душе у меня нет. Не предназначена я была для материнства, похоже. Вы это насильно сделали, не желала я этого ребёнка. Его хотели вы, я выполнила ваше желание, родила вам его, ну и радуйтесь этому и возитесь с ней. Я в ней вижу лишь проблемы для себя, а не радость. Сначала выноси, потом операцию перенеси, потом ухаживай, корми, обеспечивай и ещё ответственность неси. Какая во всём этом радость для меня, если позитива от неё я не чувствую никакого? Я ощущаю себя ослицей, которую по воле окружающих навьючили грузом на всю оставшуюся жизнь. Я бы лучше сдохла, чем его нести. Но выбор сделали за меня. И теперь ещё им же меня и упрекают. Радости, мол, мало по этому поводу испытываешь. Откуда мне взять эту радость? Вот откуда, Дим?
        Как только я обняла его, Димка в ответ сам меня крепко сжал в объятиях и, когда я замолчала, сбивчиво заговорил в ответ:
        - Родная моя, солнышко моё, тебе не за что извиняться. Это ты меня прости. Я больше не буду тебя упрекать. Пусть так, как угодно. Главное, что ты жива и здорова. Я за одно это нашу дочь обожаю и трепетно люблю. Хотя она и сама по себе очаровательнейшая малышка. И я сам буду заботиться и всё делать. Интернаты исключены. Я готов весь твой груз на себя переложить и максимально от всего тебя освободить. Главное, чтобы ты довольна была и счастлива. Не обижайся на меня. Всё будет, как захочешь. Тебе нравится жить в большом доме, живи там постоянно, если Виктор Владимирович не против. Будет против, давай что-то ещё построим для тебя, где ты уединиться сможешь. Или хочешь я в Москву на квартиру с детьми и Оксаной уеду, буду лишь изредка к тебе приезжать, или ты к нам.
        - Не надо никуда уезжать. Всё и так хорошо. Босс не гонит пока, мальчишки его в моё крыло вообще не ходят, Ольга теперь тоже, поскольку от Аслана не отходит. Так что всё неплохо. Я злиться начинаю, лишь когда меня упрекают в отсутствии материнских чувств.
        - Я уже больше не упрекаю. Извини. Кстати, мне твоя мама звонила, она хочет приехать Нору посмотреть или чтобы ей Нору привезли.
        - Приехать? К нам приехать? О, Господи. Ещё чего не хватало. И ведь не мне позвонила, а тебе… Знает, что я сразу сольюсь, а ты нет. Хочешь, вези ей Нору с Галей. У меня работа. Всё.
        - Почему ты не хочешь её на выходные пригласить к нам?
        - Потому что она вынесет мне весь мозг. Начнутся вопросы и претензии. Почему я живу не с ребёнком, почему я ухожу к соседу, и ещё миллион почему и как ты можешь. И ответить правду, что не её это дело, это нарваться на скандал и её прединсультное состояние с рыданиями и воплями. Оно мне надо? Ещё и тебе мозг ложкой вынет: вот как ты мог допустить мои шашни с соседом и начальником? И что ты ей на это ответишь, если выглядит всё со стороны действительно так.
        - Зачем мне ей что-то отвечать? Скажу, тебе так нравится, и это главное.
        - То есть косвенно ты подтвердишь, что я живу на две семьи?
        - Алин, я же не могу ей сказать, что ты и на одну-то не живёшь, и что твой ребёнок это следствие медикаментозного вмешательства. Зачем ей это знать? Пусть думает, что хочет. Кстати, если бы ты с ним даже и жила, я против ничего бы не имел. Главное, чтобы это не послужило поводом наши отношения порвать. Поэтому если что-то захочется, ты не ограничивай себя, я без претензий буду абсолютно.
        - Ты серьёзно?
        - Мои отношения с Оксаной тебя же не напрягают? Вот и меня не напрягут любые твои хоть с ним, хоть с кем-то ещё, главное, чтобы развестись со мной ты не захотела. Причём не подумай, что из-за денег. Не особо мне твои деньги и нужны. Мне кажется иногда, что я предпочёл бы, чтобы их у тебя вовсе не было и мне приходилось тебя обеспечивать и содержать. Хотя центр бы я, конечно, не потянул… а он очень хорошее дело. Я прям кайфую сейчас оттого, какое дело с тобой делаем. Но это я отвлёкся. Возвращаясь к сути, мне нравится, когда ты счастлива и довольна, и при этом я ощущаю тебя своей. Своей половинкой, своей женой, своей избранницей. Это сложно объяснить словами, но я это понял ещё тогда, когда с астрами к тебе пришёл, и ты разрешила остаться, понял, что всё для тебя сделаю, на всё пойду, лишь бы когда-нибудь своей посчитать. Вот моя ты, понимаешь? Своевольная, неуправляемая, обожающая, чтобы было лишь по-твоему, моя любимая женщина. Для которой я готов на всё.
        - На всё он готов, как же… ты даже алкоголичку отправить на родину был не готов.
        - Алинушка, я не хотел говорить, подумал ты меня психом посчитаешь, но сейчас скажу. Мне бабка наша приснилась, перед тем как Соня вернулась. Вроде как в гости ко мне пришла. Села так, огляделась и говорит, хорошо ты, Дим, живёшь, и правильно, и богато, такое редко бывает. Я рада за тебя. И жену хорошую нашёл, хоть и ведьма она у тебя, но хорошая ведьма, и тебя не обидит. Я знала, что у тебя всё хорошо будет, ещё в детстве твоём знала. Потому строгою и была, чтобы не свернул никуда, а по проторённой дорожке шёл. А вот с Соней не иначе как бес меня попутал, не захотела возиться. Мол, кровь не моя, так чего силы терять. Жизнь всему научит. А девку жизнь ничему не учит, совсем всё растеряла да пропила, уже на грани замерла, а развернуться никак не может. Помог бы ты ей, Дим, хоть что-то наработать, ведь сольёт сейчас душу в геенну огненную и пропадёт ни за грош. А я бабку спрашиваю во сне, чем, мол, помочь-то смогу? На что она в ответ, жену попроси, ей это по силам. Я прямо во сне протестовать стал, мол, ты-то причём тут. Ты и так Игорем занимаешься, до этого общежитие для Соньки купила, вот как ещё
тебя что-то просить? А она так грустно мне говорит, меня пожалей, Димочка, очень не хочу смотреть, как Соньку черти в аду жарить будут. Ведь знать буду, что могла помочь ей избежать такого и не помогла. Я удивился и спрашиваю: чем ты ей помочь могла, вот чем? Свобода воли есть у всех. А она мне так грустно: у детей её быть не должно. А мне Сонька как-то, когда я её ругала и в сердцах пригрозила лозой выдрать, сказала: никто мол ты мне и права не имеешь меня ни учить, ни наказывать. Обиделась я и перестала её и учить, и окормлять. Даже когда беременной вернула, не пожалела, лишь носом ткнула, мол, как самостоятельность-то, не сильно надоела ещё, повиниться не хочешь? Она не захотела, а я и не настаивала больше. Вот она все шишки по дороге сама и собрала, и по итогу осталась ни с чем. Я вроде как в выигрыше, что за обиду мне душой девка теперь расплатится, но не радостно мне, Дим. И её очень жалко. Попроси жену. Может она её насильно вразумить. Скажи, что во всем поддержишь, как бы жёстко ни учила, с ней по-другому, к сожалению, нельзя. Но это на пользу ей будет, вижу я это. Я тут же возразил, что не
смогу тебя о таком просить, и сам вряд ли смогу. Может, на клинику ты согласишься, но сама вряд ли. И в общем-то не дело это, свободы воли человека лишать. Соне предложили все возможности, она не захотела. Дело её. На этом я проснулся, весь в раздрае, подумал, какое счастье, что про Соньку ничего не слышно, и тут она через день объявилась. И я с одной стороны понимаю, что глупо, что это был лишь сон, что не согласился я тебя просить даже во сне, а сердце всё равно не на месте было и согласиться отвезти сестру на родину вот внутренне никак не мог. Прости меня. Пожалуйста прости. Я понимаю, что нагрузил всех, и тебя, и Игоря, но вот жалко было и её, и бабку. Она неласковая у меня была, ты-то временами лишь такая, а она всегда очень суровая была, но я всё равно её любил. Поэтому сейчас я очень тебе благодарен, Соня на человека походить начала. Никчемного, конечно, но вдруг хоть в ад теперь не попадёт. Как думаешь?
        - Без понятия, куда она теперь попадёт. Не интересно мне это, - поморщилась я. - А бабка твоя хорошо придумала, сама решение приняла, зная все последствия, а сейчас кто-то другой всё это исправить должен, и ей результат представить.
        - Алин, это сон был. Это моё подсознание чудит. Понимаешь? Внутренне я бабку обвинял в проблемах сестры: не приструнила в детстве, вот теперь расхлебывать всем и приходится. Поэтому подсознание версию и выдало: она мол раскаивается, а исправить всё надо тебе причём чужими руками. В случае чего к себе самому претензий никаких. Тогда бабка виновата, теперь жена. Подсознание оно же хитрое у нас.
        - Слушай, а как бабку твою звали?
        - Не любила она своё имя. Василисой Митрофановной её звали. В деревне все: баба Вася, да баба Вася. Она злилась. Поэтому ни я, ни Сонька по имени не обращались к ней. Лишь «баба», «баба, вот это», или «баба, то». А за глаза «бабка наша». Там все так друг к другу. Это обычным было.
        - Ты не хочешь на её могилу съездить?
        - Не знаю, не думал об этом. Я, если честно, и не знаю, где её могила. Соседка мне в институт отписала, что в один день умерла она, до этого вроде и не хворала. Утром на крыльцо не вышла. Корова надоенная мычит в сарае. Они звали, потом зашли, а она уже холодная на кровати лежит. На столе деньги лежали, бумажкой обёрнутые с надписью «на похороны и помин» и письмо мне было запечатанное, но не отправленное. Соседка так мой институтский адрес и узнала. Послала своё вместе с тем письмом. Что похоронили на погосте, взяв предназначенные на это деньги, скотину по соседям разобрали. Она корову взяла, другая соседка поросят. Ещё одна кур.
        - А что в письме было?
        - А ничего особенного, Алин. Если бы не сопроводительное письмо, то и не подумал бы, что последнее. Мол, хорошо всё у неё, чего и мне желает. Учись, внук, усердно, не пьянствуй без надзора и не развратничай. Гордиться тобой хочу, а не стыдиться. И в конце то, что обычно всегда писала: благословляю тебя на долгую и счастливую жизнь. Она все письма мне так заканчивала.
        - А про Соню ничего не писала?
        - Нет. И не спрашивала о ней никогда. Как Соня уехала беременная последний раз, так бабка вообще ни разу даже имя ее не упомянула. Я пытался что-то рассказывать, что знаю, она лишь кивнёт, мол, понятно, и всё.
        - Дим, ты как-то сказал, что после изнасилования, бабка твоя её выхаживала. Как она узнала об этом?
        - А не знаю как. В одно утро на заре собралась и в город поехала, вечером приехала с зарёванной и избитой Сонькой. Уложила спать, потом неделю какими-то отварами поила. Но молчком всё. Поставит рядом с кроватью на тумбочку тарелку с борщом, кружку с настоем трав, хлеб положит и уйдёт. Неразговорчивая она у нас была.
        - А Соня тоже ничего ей не говорила?
        - Соня лишь лежала и ревела всю неделю. Меня от себя гоняла, я понятно, пацан. Что ей со мной откровенничать? И с бабкой при мне не откровенничала тоже. Я узнал, когда дознаватель из города приехал. И расспрашивать Соньку стал. Меня выгнали из избы, конечно, но я под окном встал и всё слышал. Сонька мямлила что их много было, мол, не запомнила никого, повалили, избили, изнасиловали, их несколько было. Потом следователь уехал, я пришёл к Соньке, говорю, не захотела следователю рассказывать, опиши мне их, я поеду, с обидчиками твоими разберусь. Она ругаться стала, ты, мол, тварь, что подслушивал. Я сказал, что я брат и хочу помочь. Но тут бабка так жёстко сказала: чем ты ей поможешь, если пьяной она была и не помнит ничего? Тебе надо не насильников её искать, с ними жизнь разберётся, а ей сказать, что пьянка до добра не доводит. И коли не одумается сейчас и не посвятит жизнь сыну, сдохнет в канаве.
        - По делу сказала. Но Соня твоя не услышала. Похоже лишь страхом её держать можно. Я начинаю подозревать, что действительно есть категория детей, которые слова не слышат и не понимают. Мне лишь непонятно почему естественный отбор и выбраковка таких расстраивают или твою бабку, или твоё подсознание. Ведь это естественный процесс, без личного желания самосовершенствование - фикция. Я искренне не понимаю, зачем нужно её сохранять. Вот зачем? Вот заставлю я её набрать безопасный для следующего перерождения минимум и что? Какую пользу она дальше принесёт? Кому она такая, считающаяся лишь со своими желаниями, нужна? Тот же Игорь искренне пытается кого-то хоть чем-то порадовать. Эта же только для себя и своего комфорта стараться может, причём лишь из страха, а страха нет, будет пытаться других заставить ей этот комфорт обеспечивать. Эгоистичная мерзкая тварь и не более того.
        - Я умом всё понимаю, Алин. И полностью с тобой согласен. Но говорят же, сердцу не прикажешь, да и подсознанию тоже. Вот нелогичные они у меня, и я безумно благодарен тебе за то, что пошла навстречу моему глупому сердцу и подсознанию. Вот очень-очень благодарен. Спасибо тебе, родная, - продолжая меня обнимать, Димка начал целовать мои волосы на виске и затылке.
        Я высвободила одну руку, ласково потрепала его по волосам в ответ. Потом проговорила:
        - Ты чаем-то поить меня будешь? Остыло ведь всё, наверное.
        - Конечно, радость моя, присаживайся обратно на диванчик. Сейчас всё будет.
        Этим вечером я, уложив Игорька, и оставшись в своей спальне одна, никак не могла уснуть. Крутилась, перебирала в голове разговор с мужем, пыталась представить его бабку.
        Потом не выдержала, встала, позвала Золотце. Тот тут же свесился с ближайшего шкафа и недовольно осведомился:
        - И что это мы такие все нервные и возбужденные в два часа ночи-то? Что тебе не спится, хозяйка? Что опять стряслось?
        - Скажи мне на милость, если моё решение что-то делать пошло кому-то на пользу, при этом он его частично спровоцировал через третьих лиц, он сам моим должником является?
        - А попроще можно, хозяйка? Я не понимаю о чём ты.
        - Хочу узнать про бабку Димы, и понять каким боком она во всем этом раскладе с Соней замешана.
        - Чего проще-то, - хмыкнул Золотце. - Сегодня полнолуние. Позови, спроси. Сама всё увидишь и лично узнаешь.
        - Эээээ, ты вообще-то в курсе, что я ничему такому не обучена?
        - Чему тут тебе обучаться? Подошла к зеркалу, свечку зажженную рядом поставила и позвала: хочу, мол, тебя видеть. Не прийти не посмеет, особенно если, как ты подозреваешь, твоей должницей стать могла.
        - Понятно, - проговорила я и пошла разыскивать свечку.
        Вообще-то разыскать что-то в доме, который не является твоим, достаточно сложно, но помнилось мне, видела я декоративные свечи в подсвечниках в большой столовой. И я отправилась туда. Нашла. Решила из массивного напольного подсвечника не вытаскивать, вместе с ним потащила в свою спальню. Чуть не упала по дороге, чертыхнулась, поскольку подумала, как странно буду выглядеть в глазах сбегающейся на шум прислуги в пижаме с тяжеленным медным подсвечником в обнимку.
        Однако всё обошлось. Я дошла до своей спальни, никого не переполошив. Установила подсвечник на полу, отодвинула створку шкафа, выдвинула створку с зеркалом на передний план и взглядом поискала спички. Потом сообразила, что ни спичек, ни зажигалки в моей спальне не было и нет, и чтобы не идти вновь блуждать по дому в поисках огня, позвала Золотце.
        - Слушай, огненный дракон, ты хоть свечу зажечь можешь?
        - Ты сама можешь, - ответила эта наглая морда, свесившись со шкафа.
        - Я не хочу идти искать спички или зажигалку. Не вредничай.
        - Зачем тебе за ними идти, хозяйка? Пальчиками фитиля коснись и пожелай. Дел-то. А можешь и не касаясь, пожелать. Но если коснёшься, проще и быстрее. Пока по крайней мере. Потом и наоборот быть может, но пока явно так.
        - Я не хочу.
        - Тогда иди разыскивай спички. Это дело добровольное.
        - А ты мне на что?
        - Не для розжига свечей это точно. И вообще я сплю, поскольку помогаю лишь в сложных ситуациях, эта несложная. Так что отстань, - проговорил Золотце и скрылся на верхушке шкафа.
        Я чертыхнулась ещё раз, потом поднесла пальцы к свече и представила маленькое пламя. Огонёк тут же возник у меня меж пальцев, и я испуганно отдернула руку. Со шкафа раздалось хихиканье, я не стала комментировать, пусть думает, что я не слышу. Пытаться приструнить эту наглую тварь бесполезно.
        В это время со своего места спрыгнул Кот, подошёл ко мне, потёрся о ноги.
        Я некоторое время постояла перед зеркалом, вглядываясь в своё отражение, потом прикрыла глаза и с чувством выдохнула: «Василиса, приди!».
        Когда я открыла глаза из зеркальной глади на меня внимательно смотрела медноволосая и зеленоглазая девушка с крупными чертами лица и тяжелым взглядом.
        - Звала?
        - Если бы не звала, здесь не стояла, - усмехнулась я. - Так что да, ты не ошиблась. Звала. Зачем внука бесполезной обузой нагрузила? Я ведь не прощу ни ему, ни тебе… Обоих платить заставлю.
        - Ты красивая, - вместо ответа с улыбкой проронила она, помолчала немного, потом продолжила: - Тебе же не затруднительно то совсем. Даже напрягаться не надо. Что тут прощать, особенно Димке-то? Он светлый мальчик и всем сердцем к тебе привязан. Любую прихоть твою выполнит, неужели такую малость и не простишь ему?
        - Странная ты, тебе её в детстве направить затруднительно видите ли было, а за других сама решила, что им легко, а прощать так и вовсе другим нечего. Ты вынудила внука заставить меня почувствовать, что выбирая между мною и откровенной швалью, он не может сделать выбор. Как думаешь, это малость? Особенно учитывая то, что я вложила в него. Как я его опекала и как вытаскивала. А оказалось, на весах это примерно равно тому, что он появился с откровенной тварью из одной женской матки.
        - Нет, нет, на весах было не это, - интенсивно замотала она головой. - Поверь. На весах была моя ошибка и его любовь ко мне. Я не подумала, что ты можешь воспринять это так. Прости меня. Я очень перед тобой и Димкой виновата. Собственной гордыне всегда потакала, а что у тебя тоже гордость имеется и решения принимать ты сама должна, не подумала. Понимаешь, не простила я девочке ни поступков её матери, ни собственной её гордости. Поэтому всё так печально и сложилось. Понимая это, мне захотелось всё исправить, а как исправить-то, когда земных сил никаких нет? Вот Димку и попросила. Чувствовала, что не откажешь ты ему, да и не особо вроде обременительно это для тебя должно было быть. А что так это воспримешь даже в голову не пришло. Прости. Виновата очень. Чем хочешь, отслужить готова. Главное, Диму прости и не держи обиды на него. Любит тебя мальчик очень.
        - Почему не удержала его, когда возможности иметь детей себя лишил? Лучше бы это сделала, чем за Соню просить.
        - Я сама наш с ним земной род к концу приговорила. Так что по иному быть не могло.
        - Зачем ты это сделала?
        - От гордыни своей и обиды. Мужа я очень любила, а он уехал на заработки в город и изменил мне с молодой. Я узнала и прокляла, пожелав и что бессильным станет, и что род его угаснет. Забыла лишь, что этим и свой род проклинаю, поскольку сын-то у нас общий, и больше вряд ли рожу от кого. Спохватилась, да поздно уже, слово-то не воробей. Правда, Димка у Вячеслава к тому времени уже родился, и получилось, что этим и его я тоже прокляла. А потом Славка приехал ко мне с женой и детьми, и я узнала, что в жены он выбрал женщину беспутную и уже имеющую достаточно взрослую дочь. Причём отец Сони был неизвестен. Просили меня детей на лето у себя оставить, мол, они на заработки хотят поехать, чтобы квартиру в городе суметь купить, а дети пусть со мной на свежем воздухе побудут. Но я твёрдо сказала, что детей мне оставлять не надо, я их рожать не просила, и это их дети, а не мои, своего я воспитала. Славкина избранница вспылила, начала кричать, что воспитала я сына плохо, раз обеспечить ей и детям нормальные условия он не может. Ни квартиры в городе, ни достойного содержания. Я возразила, что сватать её не
сватала. Я об их свадьбе узнала лишь сейчас. Насильно её никто замуж не выдавал, выбрала сама. Теперь сама пусть последствия своего выбора и расхлёбывает. Мне её дети ни к чему. Она орать начала, что это не только её дети, что Соню мой Славка удочерил, вот пусть обоих теперь и обеспечивает, а нет, так пусть хоть в канаве сдохнут, ей дети не нужны. Я ей сообщила, что не с её энергетикой такими проклятьями разбрасываться, скорее погибель на свою голову навлечёт, чем на детей. И она сбежала из избы, хлопнув дверью, мол, ноги моей тут не будет, а с детьми что хотите, то и делайте, мне не нужны. Славка кинулся за ней, я попыталась остановить, пригрозила, что благословения лишу, если бросит на меня детей и попробует с ней сбежать. Предложила ему остаться с детьми и жить со мной, раз семейная жизнь в городе не заладилась. Но Славка меня не послушал, детей мне в избе оставил и за ней побежал. Уж о чём они там меж собой договорились и что решили, не знаю, только их обоих сбил на дороге груженый лесовоз, занесло его на мокрой дороге, и въехал он в автобусную остановку, где они оба стояли. Мне горько, конечно,
было. Но что поделать, если всё так сложилось. Пришлось принять детей. Больше-то у них никого не осталось. Соня оказалась сложным ребёнком, к тому же слышала она, как я с её матерью ругалась и при первом удобном случае обвинила меня, что из-за меня погибла её мама, не так я с ней разговаривала и отказалась помогать. Мол, ночевать бы они с нами остались, и ничего бы не было. Я разозлилась, и сказала, что мать её тварь бессовестная, и она явно в неё пошла, и если не извинится передо мной, закончит свою жизнь так, как ей её мать и пожелала: сдохнет в канаве. И эта соплюшка мне заявила, что не подумает извиняться, это я извиняться должна, а не она. Мне тогда ещё надо было силой её образумить, но я подумала: зачем? Или жизнь образумит и извинится девчонка, или пусть расхлёбывает проклятье матери, я помогу ей его получить в полном объёме. Я лишь сейчас поняла, что поскольку сил у её матери не было на подобное проклятье, оно было не больше, чем злые слова. Это я их превратила в её судьбу. У Сони она могла быть совсем иная. Да, она очень упряма и горда, но могла я, могла, если бы захотела, сделать из неё
приличную девушку. Может не очень успешную, но честную и с итоговым потенциалом неплохим. А так, я по гордыне своей и внука лишила возможности потомков иметь, и девочку обрекла на муки ада. Осознав это, Димку просить и стала. Так что тебе не мужа обвинять надо в этой ситуации, а лишь меня. Прости меня, если сможешь.
        - Скажи мне, как перед тобой Соня извиниться должна и где, чтобы проклятье с себя снять?
        - Понимаешь, как такового проклятья нет. В её силах было всё исправить, например, начав заниматься с сыном. Но не привыкла она трудиться. Я не научила её. Если сейчас научишь, то всё исправится.
        - Не может ничего исправиться, поскольку в душе дыра у неё. Она потреблять хочет, а не созидать хоть что-то. Пока ты говорила, я исток нашла. Она посчитала себя обделённой тогда, в детстве, назначила виноватой тебя и зафиксировала это состояние. Если сейчас смогу заставить её переосмыслить, раскаяться и извиниться так, чтобы ты извинила, дыра может и исчезнет. Если на могилу к тебе приедет и покается, простишь?
        - Не обязательно на могилу, даже если так искренне покается, прощу.
        - Поняла. Тогда попробую её заставить осознать всё и покаяться. Может удастся к первоначальному раскладу всё вернуть, раз тебя так не радует новый, который сама спровоцировала.
        - Если сумеешь, я твоя должница навек.
        - Пока мне это ни к чему. Саму эта смертная раздражает до жути, если таким образом сумеет вибрации сменить, будет лучше. Всё. Ступай. Свободна, - проговорила я, и изображение в зеркале исчезло.
        ***
        Утром я набрала на компьютере целую страницу покаянных слов от имени Сони. И что благодарна она своей бабушке Василисе Митрофанове, которая её вырастила, обихаживала, всем обеспечивала, в трудную минуту поддержать старалась, несмотря на её неблагодарность и дерзость. Что раскаивается она сейчас и в недолжном поведении, и своих дерзких словах и поступках, за мать свою тоже извиняется, которая свои обязанности на других перекинула и потребительницей по жизни была. Много написала. Потом распечатала и поехала одна в «Терновник».
        Центр в предвкушении открытия, которое было должно состояться в ближайшие выходные, сверкал чистотой и праздничным убранством. Соню нашла быстро, она натирала хромированные части лестницы. Позвала, велела показать комнату.
        Она с готовностью провела меня к себе в комнату и продемонстрировала мне идеальный порядок, ожидая одобрения. Но вместо этого я вручила ей текст, велела встать на колени и двадцать раз в день читать. Десять раз утром, и столько же вечером.
        Соня без пререканий встала на колени, взяла лист, начала читать, и через пару слов замолчала. Я прикрикнула, чтобы продолжала читать. Она склонилась к самому полу и начала плакать.
        - Сама напросилась, не хочешь по-хорошему, по-плохому будет! - с угрозой в голосе сказала я, и Соня сразу сдалась.
        - Буду, буду читать, хозяйка! - истерично выкрикнула она и, заливаясь слезами и всхлипывая, продолжила чтение.
        - Раз, - подвела я итог, - ещё девять раз прочтёшь и можешь вернуться к работе. Вечером перед сном ещё десять. И так каждый день. И храни тебя небо, если хотя бы раз не сделаешь. Очень сильно пожалеешь об этом!
        - Я буду делать, как скажите, - закивала Соня, после чего продолжила чтение, а я вышла из её комнаты.
        Я, конечно, понимала, что в душе она не согласна с тем, что читает. Именно поэтому не хотела читать и плакала. Но постоянные повторения даже того, что считаешь ложью, рано или поздно заставят её принять эту информацию к сведению, и подсознание начнёт искать подтверждения. Как только процесс запустится, пойдёт критическое переосмысление предыдущих установок, и вот тогда, возможно, истинное раскаяние Соню и накроет. А пока пусть тупо читает чужие слова. На большее пока она не способна, к сожалению.
        Вечером Димка мне сообщил, что к нему поздно вечером в кабинет пришла Соня и начала жаловаться на меня. Плакала, показала текст, сказала, что это всё враньё, а я заставляю это на коленях читать. Начала гадости про бабку говорить, именно её обвиняя в своей загубленной жизни. На что он ей сказал, что их бабка была виновата лишь в одном, что не драла её как Сидорову козу так, чтобы всю дурь из головы выбить. После чего рыдающую выставил из своего кабинета, пообещав самолично в клинику её отвезти, если ещё раз посмеет хоть что-то мне возражать или их бабку осуждать.
        ГЛАВА 36
        ***
        Открытие "Терновника" прошло хорошо и при этом достаточно скромно, как я и хотела.
        Правда, во время небольшого фуршета, устроенного после открытия, пресса попыталась меня развести на оплату сюжетов и публикаций с информацией об открытии. Я сказала, что в рекламе центра не нуждаюсь. Это не коммерческий проект. Кому надо, тот нас и так найдёт. Меня тут же кто-то из журналистов попытался зацепить, что тогда это показатель, что основная деятельность фонда другая, и это не по совести так работать. Я достаточно громко возразила, что не по совести требовать деньги за возможность сделать хорошее дело, и им бы сначала в зеркало посмотреть, прежде чем такими обвинениями разбрасываться. После чего информация о центре была опубликована во многих изданиях абсолютно бесплатно.
        Этого хватило, чтобы уже на следующей неделе к нам пришли первые желающие поселиться в центре. Некоторых договор отпугнул, чему я была очень рада, но некоторые его подписали, и у нас появились первые постоялицы. А потом их число стало неуклонно расти, и уже через месяц нам с Димой пришлось задуматься об увеличении ёмкости нашего центра.
        ***
        Примерно в это же время наш сосед, у которого босс от моего имени купил часть земли, решил окончательно всё продать и предложил это мне, поскольку участки граничат. Я осмотрела дом и участок, и мне всё понравилось. Большой дом, внешне напоминающий маленький средневековый замок, красивый ландшафтный сад и два маленьких дома для обслуги и охраны и ещё небольшой пустующий сарай, с загонами для животных, в самом конце участка. Цену он конечно, немного завысил, но я согласилась, не торгуясь, поскольку знала, что деньги ему очень нужны. Он тут же сказал, что назвал цену в расчёте на торг, и готов сделать скидку. Я от неё отказалась, но попросила по возможности не распродавать обстановку, и он с радостью согласился. По итогу и он, и я оказались в выигрыше. Он не терял время на дополнительные продажи, я получила сразу дом, в котором можно жить.
        Мы оформили сделку, после чего передо мной встал вопрос о семье, обслуживающей дом. Мне надо решить: продлеваю я с ними договор или расторгаю и ищу новый персонал.
        Во время разговора с ними, я поняла, что мужчина, которого звали Валентин, мне очень нравится, а вот его супруга вызвала у меня антипатию. Она постоянно перебивала меня, пыталась диктовать условия, через некоторое время я, потеряв терпение, рявкнула, чтобы она вышла за дверь, пока я буду разговаривать с ее супругом. На что она заявила, что никуда не пойдёт, поскольку договор с ней был отдельный, и его условия она будет оговаривать сама. Спорить я не стала, вызвала охрану, и нахалку вывели. После этого я сообщила её супругу, что с ним бы я продлила договор с удовольствием, но его жена меня не устраивает, поэтому договор с ними я продлять не буду. И тут Валентин, потупившись, мне сказал, что это не жена, они стали жить гражданским браком по её инициативе и вообще-то он с удовольствием с ней бы расстался, но смелости ему не хватает, да и работа ему нравилась. Поэтому если бы я позволила ему остаться одному, он бы согласился на минимальную оплату и вообще бы всё делал сам, поскольку мечтает порвать узы Гименея. Характер, как я успела заметить, действительно у его напарницы был властный и тяжёлый, и
меня такая просьба не сильно удивила. Поэтому я сообщила, что меня это устраивает. Моя охрана сейчас поможет собраться его напарнице и проводит на выход. Он, если боится её претензий, может уйти в дом и с ней больше не общаться, а номер её телефона заблокировать.
        После этого я вышла, железным тоном сообщила женщине, если честно, даже имени её не запомнила, что договор с ней заключать не буду. Ей сейчас помогут собрать вещи и проводят на выход. С Валентином договор я заключила, и он остаётся работать здесь. Поскольку отношения у них не оформлены, претензии и к нему, и ко мне бесполезны. Попытается скандалить, её отвезут в отделение полиции.
        После чего, не слушая никаких её просьб, я ушла к себе.
        На следующий день Валентин, подписывая со мной договор, рассыпался в благодарностях, что я спасла его от деспотичной партнерши и деструктивных отношений, в которые он попал из-за природной мягкости, неумения конфликтовать и говорить твёрдое нет женщине, проявляющей инициативу и имеющей напористый характер. Я посмеялась, что освободившись от тех отношений, вместо них попал к жёсткой работодательнице, но он меня уверил, что с прежний хозяин тоже толерантностью не отличался, и ему не привыкать, главное, что дома его теперь никто пилить не будет.
        Вот таким образом я получила ещё один дом и хорошего управляющего при нём. А потом наняла туда ещё и горничную, предупредив, что если узнаю о каких-то сексуальных отношениях на работе, уволю в тот же день с такой характеристикой, что больше её никуда не возьмут. Миловидная, полненькая и улыбчивая Шурочка, как она сама представилась, согласно закивала, что конечно же это исключено, после чего приступила к работе.
        Всего лишь через неделю после этого Валентин огорошил меня известием, что они с Шурочкой хотят расписаться и стать официальными мужем и женой, если я не буду возражать.
        Я поинтересовалась, чья это инициатива и, услышав, что исключительно его, озадаченно спросила не кажется ли ему, что только закончив одни деструктивные отношения, начинать другие немного опрометчиво.
        - Алина Викторовна, именно потому, что я был в других, именно эти я хочу оформить должным образом и как можно быстрее. Шурочка сказочная женщина, я буду счастлив назвать её своей женой.
        - Меня не очень радует, Валентин, перспектива того, что она сейчас уйдёт в декрет. Я не готова разрешить вам здесь жить с детьми, - откровенно озвучила ему я свои опасения.
        - Мы не ради детей. И дети нам не нужны, не тот возраст у нас, чтобы их иметь, - смущённо проговорил он.
        - Сказать это одно, на деле может оказаться по-другому, но в любом случае я заранее предупреждаю: в служебном жилье жить с детьми я вам не разрешу, и работы вы лишитесь оба. Поскольку управляющий, живущий в другом месте, мне не нужен. Договор с вами обоими у меня срочный, поэтому как только узнаю, что Шурочка беременна, расторгаю сразу. Понятно?
        - Я это всё понимаю. Детей у нас не будет, Алина Викторовна. Не волнуйтесь, - начал меня уверять он.
        - Поживём, увидим, - проговорила я и позвала горничную.
        Она мне подтвердила, что Валентин ей очень нравится, и она согласна стать его женой. Я ей тоже озвучила информацию про детей, и она, так же как и он, принялась уверять меня, что детей иметь они не планируют, и мои требования ей понятны.
        Меня напрягло, конечно, что знали они друг друга всего ничего, но поскольку оба были позитивными и доброжелательными, я сказала, что препятствий чинить не буду, хотя какое-то очень скоропалительное решение они приняли.
        Они ответили, что почувствовали с первого взгляда, будто тысячу лет друг друга знают и очень хотят жить вместе и вести совместное хозяйство.
        - Да не вопрос. Хотите, расписывайтесь и живите. Главное, чтобы всё было тихо, мирно и без скандалов. Начнёте ругаться или решите заиметь детей, оба без работы останетесь, - ответила на это я.
        ***
        В новом доме я не жила, и если быть до конца откровенной, я даже не знаю, зачем его купила. Вот понравился мне он и купила. Может, потому что испугалась, что новые соседи неприятными окажутся, может, хотела иметь потенциальное убежище, куда могла бы сбежать и от Димки, и от босса.
        Босс, кстати, очень негативно на мою покупку прореагировал. Вот считывалось это, однако вслух ничего не комментировал.
        Лишь однажды, когда мы с ним поздно вечером в большом доме отмечали удачный договор, который заключили, изрядно подвыпив, сказал:
        - Алинка, если ты надеешься, что я тебе дам сбежать в твой новый дом, то зря. Не дам. Не знаю как, но не дам. Ещё к Димке твоему отпустить бы мог, а вот туда сбежать не дам.
        - Даже на пару дней не отпустишь, Вить? А если меня всё совсем достанет, и мне надо будет на день-два уединиться, всё равно не отпустишь?
        - На день-два без проблем отпущу, но не больше. Больше без тебя не вынесу.
        - Тогда всё идеально. Мне больше обычно и не требуется, чтобы отдохнуть. К тому же что будет тебе мешать меня там навещать? Я же не от тебя устаю.
        - Тебя Ольга и мальчишки напрягают?
        - Вить, я обожаю иметь приватную территорию, мне даже пользоваться ею не обязательно, главное иметь и знать, что потенциально воспользоваться могу.
        - Давай в твоём крыле ремонт полностью под тебя сделаем? Чтобы всё, как ты хочешь. Давай? А то действительно, ты лишь пользуешься, а хозяйкой себя не ощущаешь.
        - Не сейчас. Я только ремонт в «Терновнике» пережила. Больше не хочу, ни дизайнеров, ни проектов, ни всплывающих в процессе работ чьих-то косяков. И кучу чужих людей здесь тоже не хочу. Только всё устаканилось. Хочу расслабиться и ни о каких проблемах кроме рабочих не думать.
        - Понял. Хорошо. Потом как-нибудь. Главное имей в виду, что я готов всё к твоему удовольствию сделать. Ты у меня хозяйка. То, что это никак документально не подтверждено не имеет значения. По факту это так. Поняла?
        - Вить, ты знаешь, что это как-то неправильно?
        - Что неправильно, Алинка? Ты хочешь документально всё оформить? Не вопрос, ты знаешь. Как только разведёшься с Димой, сразу поженимся.
        - Это исключено. И не о документальном подтверждении я, а о том, что хозяйничать я у тебя не должна. Тебе другая хозяйка нужна. Нормальная.
        - Для меня ты единственная и нормальная. Кстати, давай организуем крестины Норы. Хочу её крёстным быть.
        - Сейчас, по-моему, это сложно: подготовка там всякая нужна. Но если хочешь, пожалуйста, я не возражаю, только без меня. К тому же мать на крестинах присутствовать не должна.
        - Хорошо. У меня знакомый батюшка есть. Съезжу с Димкой и окрестим Нору. Только имя ей другое для крестин по святцам подберут. Ты не против?
        - Витенька, я не против. Ты отец этого ребёнка. Делай, как считаешь нужным. Дима тебе точно возражать не станет.
        - Это хорошо, что ты не против. А против чего ещё ты не против? Ты не против, если я тебя обниму и поцелую? - босс пьяно усмехнулся.
        Я задумалась. Подвыпивший босс умел быть нежным, и его состояние на качестве секса не сказывалось, поэтому чуточку поразмышляв, я кивнула, лукаво улыбаясь:
        - Если очень нежно обнимешь и поцелуешь, то возражать не стану.
        - Алинушка, жизнь моя, конечно же, очень нежно, - он порывисто встал, подошёл ко мне и, подхватив на руки, понёс в спальню.
        ***
        Через несколько дней босс и Димка съездили в какой-то далёкий храм и окрестили Нору как Алевтину.
        Золотце, услышав это, обхихикался весь, и предложил Тиной теперь малышку величать.
        - А что? - разглагольствовал он, важно расхаживая вдоль тарелок. - Мама у неё с русалками дружбу завести пыталась, значит, Тина будет в тему. Главное теперь определиться какая тина. Они же разные бывают. Болотная или в пруду, а ещё речная может быть.
        - Прекрати! Как тебе не стыдно? Нормальное имя, и Тина, кстати, тоже совсем неплохое имя. Но все уже привыкли малышку Норой называть, поэтому твои попытки язвить и обзываться отвратительны, - поморщилась я.
        - Я не язвлю, а иронизирую, хозяйка. Уж больно забавно получилось. Ладно, не сердись. Больше не буду. Нора так Нора, кстати, если ударение по-другому поставить, то тоже забавно выходит, - перехватив мой недовольный взгляд, Золотце тут же добавил извиняющимся тоном: - Всё, всё, прекратил, хозяйка.
        ГЛАВА 37
        ***
        Некоторое время моя жизнь текла размеренной чредой повседневных рутинных событий, а потом произошло то, что кардинально изменило жизнь всех обитателей большого дома.
        Началось всё с того, что сыновья босса столкнулись с тем, что не всё в жизни можно разделить поровну, а любое другое разделение кому-то обязательно покажется несправедливым.
        Было спортивное соревнование, его выиграл Коля, и его пригласили в юношескую сборную. Илья пришёл вторым из-за случайности, он в принципе бегал лучше, а здесь шнурок развязался. Он чуть замешкался, в итоге результат оказался именно такой.
        Коля ликовал, Илья был мрачнее тучи и радоваться за брата не мог. Правда Колю это не особо огорчало, в его эйфории от победы и приглашения, он наоборот подначивал брата, мол, вот они наконец-то и выяснили, кто лучший.
        Я увела Илью к себе, усадила в кресло и начала длинный разговор о судьбе, её предначертаниях и случайностях, как проявлении закономерности, а так же о том, что наши реакции формируют нашу карму и дальнейшую судьбу. Что если сейчас он мужественно примет это стечение обстоятельств, как испытание, и сможет быть сильным и победить собственные амбиции и порадоваться за брата, то по итогу наберёт гораздо больший потенциал, чем брат. Поскольку закаляют нас, делают сильнее исключительно испытания. Вот ему судьба сейчас подкинула первое. Брат в очереди, и момент испытаний для него тоже обязательно наступит. Ждать испытаний для него не надо и не надо сравнивать, надо попытаться самому своё испытание с честью пройти.
        Говорили долго. Илья спорил, говорил о справедливости. Я отвечала, что какая может быть справедливость, если всем, например, надо по узкому коридору пройти. По любому кто-то первым пойдёт, кто-то последним. На очерёдность не всегда мы влияем, чаще судьба. Здесь явно судьба вмешалась, которая знает, что он сильнее и сможет своим примером брата научить, как надо на неудачи реагировать, а возможно его отводят от неправильного выбора. Поскольку спорт это, скорее всего именно для него не основное, и это повод поискать другие увлечения. Ведь, возможно, если бы сейчас он выиграл, то стал бы спортсменом, а судьба готовит ему что-то более интересное. Возможно, встречу с девушкой, которая спортсменов на дух не выносит и поэтому из них с Колей выберет его, потому что он победит в олимпиаде по физике, например. Я говорила абстрактно, но Илья вдруг уцепился за мысль об олимпиаде по физике и сказал, что отказался участвовать, а теперь, пожалуй, согласится. Я одобрила. И мысль о новом направлении для собственного развития захватила мальчишку. Он тут же созвонился с преподавательницей и мало того, что согласился
ехать на олимпиаду, ещё о дополнительных занятиях с ней договорился.
        Коля воспринял с негативом и информацию о том, что брат теперь считает для себя спорт не основным, и его желание специализироваться в другой области. Продолжил подначивать, что это потому что признаваться не хочет, что слабее оказался. А Илья на это ответил: «Тётя Алина сказала, что судьба показывает мне, что приготовила мне что-то более интересное, чем спорт», и это послужило триггером. Коля взъелся на меня. Мои попытки поговорить с ним, как я говорила с Ильей, были восприняты в штыки, он начал противостояние и со мной, и с братом. Не явное, нет, он не хамил и не пакостничал, конечно, но при каждом удобном случае и я, и Илья обвинялись в сговоре, попытке обесценить его достижения, в нелюбви и зависти к его успехам. Он подчёркивал, как ему тяжело в таком окружении, когда вместо поддержки дома заслуги лидера и явного победителя (его то бишь) пытаются принизить.
        Босс тоже попробовал вмешаться и объяснить, что его заслуги это прекрасно, но у всех остальных свои заслуги, и их тоже неплохо бы и ему оценить. Но услышан не был.
        Коля впал в амбиции, а когда его достижения в команде на уровне других тоже оказались не самыми выдающимися, он не нашёл лучшего выхода, как обвинить всех нас в его неудачах.
        Короче, парень на глазах сливал свою карму, и видел в нас своих врагов и обидчиков.
        Я, если честно, была в недоумении. Всё происходило стремительно, и никакие мои попытки хоть как-то повлиять не действовали.
        Даже босс перестал быть авторитетом. Николай начал дерзить и ему, откровенно пререкаться и отказываться выполнять распоряжения. Босс лишил его всех привилегий и ужесточил режим. После чего Коля стал сбегать от гувернантки, не возвращаясь даже вечером, и его разыскивала охрана босса.
        В итоге босс психанул и запретил заниматься в команде. В ответ была истерика, обвинения в том, что ему поломали жизнь, не дают достичь результата и прочее. После чего Коля заперся в своей комнате и обьявил, что устраивает голодовку.
        Босс ответил: «Да пожалуйста. Даже сорок дней голодовки не смертельны. Посмотрим, сколько продержишься ты» и приказал никому даже не предлагать ему еду.
        Вся ситуация была абсурдна от начала до конца. Проблема была лишь в том, что парень хотел быть героем, а семья в ранг героя его не возвела. И началось это глупейшее противостояние.
        ***
        Через сутки, когда босс уехал по делам, я пришла в комнату к Коле. Попросила у горничной дубликат ключа, открыла, вошла. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене. Я села рядом, ласково погладила по спине и сказала, что ведёт он себя крайне глупо. Что проблема высосана им из пальца, что все его любят и очень радовались его успехам. Однако это не повод забывать о своих собственных делах, целях и стремлениях. Мы с его папой, например, работаем и обеспечиваем свои семьи, но нас ведь никто за это не превозносит. Это нормальный и естественный ход событий. Он взял лишь первую ступеньку, ему дальше идти надо, а не требовать, чтобы все это героическим достижением считали. На этой ступеньке надо не только устоять, а дальше вверх подниматься. А он сейчас по глупости застопорил всё. Ему надо пойти, извиниться перед папой, и тогда я постараюсь сделать так, чтобы в команду он вернулся, а несколько дней его отсутствия или списали на болезнь или о них вообще забыли.
        В ответ на это парень вскочил и начал на меня орать, что я ему никто, что он не звал меня и чтобы я немедленно убралась из его комнаты в которую вломилась как воровка с дубликатом ключа. И что, если я шлюха, живущая с его отцом, это не повод пытаться им командовать.
        После чего начал меня выталкивать из комнаты.
        - Коль, подожди, - попыталась остановить его я. - Не надо оскорблений, тебе самому будет потом за них стыдно. Я пришла поговорить. Я ни к чему тебя не принуждаю. Я предложила варианты, которые помогут тебе выйти из тупика, в который ты сам себя загнал. Ты же умный парень. Подумай чуть-чуть над моими словами. Если есть конструктивные возражения, я готова их выслушать и обсудить. Давай сядем и поговорим. Какие ты сам выходы из этой ситуации видишь? Давай конструктивно обсудим сложившуюся ситуацию, Коль.
        На это парень меня толкнул в проём двери так, что я чуть не упала и удержалась лишь вцепившись в косяк двери. После чего со всей силы захлопнул дверь, практически раздробив мне всю кисть правой руки.
        Мой вопль разрезал тишину дома.
        Я осела на пол, чувствуя, что от боли меркнет сознание, Коля тут же распахнул дверь и в недоумении замер надо мной, глядя на мою окровавленную руку и растекающуюся лужу крови. Рядом со мной появился мой страшный потусторонний охранник. На грани сознания, я тут же выдохнула: «Нет! Не смей!», и услышала ответ: «Тогда сама, у тебя три дня!» после этого он схватил жмущегося ко мне Золотце и исчез. А я отключилась.
        ***
        Очнулась в какой-то палате, рядом сидел босс. Руку я не чувствовала, поэтому сразу спросила:
        - Её ампутировали?
        - Нет, к счастью до этого не дошло, - босс ласково погладил меня по волосам. - Собрали тебе руку по кусочкам, как могли. Аркадий помог какого-то светилу в этой области найти. Так что пока шанс есть её сохранить. Сможешь ли ею владеть, другой вопрос, прогнозы не особо благоприятные. Но, Алинка, рука не голова. Поэтому не переживай, в любом случае прорвёмся.
        - Как там Коля?
        - Пока никак. Велел ему в комнате сидеть, потом разбираться будем. Илья, кстати, молодец. Сразу сообразил тебе артерию перетянуть, иначе бы кровью ты истекла. И Коля, и вся обслуга в ступор все впали. Пока со мной связались и пока скорая подъехала не менее двадцати минут прошло, не затяни он жгут на твоей руке, возможно спасти тебя и не сумели. Ты сейчас как себя чувствуешь?
        - Непонятно пока. Вроде не особо плохо, но у меня проблема, Вить, и гораздо серьезнее, чем рука.
        - Что на данный момент может быть серьёзнее?
        - Я получила ультиматум и пока не разобралась в его смысле, и не знаю, как вообще его можно его исполнить и что делать. Сейчас сколько времени?
        - Пять утра. Операция длительная очень была, да и готовили к ней тебя долго. А что за ультиматум и от кого? От Коли?
        - Не от Коли, но по поводу него. Ты ведь знаешь, что меня охраняют. Так вот, я запретила охраннику вмешиваться, он сказал: «тогда сама и у тебя три дня». Ничего не уточнил и исчез, забрав Золотце. Что сама я должна сделать, ума не приложу, но боюсь, что Кольке не поздоровиться если что-то не сделаю. Вот до чего же он глупо поступил, будто не у Игоря моего диагноз, а у него. Вроде адекватный парень был всегда, и вот Вам, здрасьте. Причём не оскорбляла, не унижала, пришла поговорить, предложила реальные выходы из ситуации с наименьшими для него потерями, а парень в амбиции впал.
        - Ты его жалеешь?
        - Конечно. По глупости так поступил. Оскорбить, силой выставить, да, хотел, но инвалидом сделать не хотел точно. Это случайно у него получилось. Я уцепилась за косяк, чтобы не упасть, а он дверь с силой захлопнул.
        - Подожди, ты пока не инвалид ещё, и надеюсь, не станешь им. А вот что за ультиматум и что от тебя ждут, не особо понятно. Кстати, Золотце зачем он забрал?
        - Сама в недоумении. Если хотят, чтобы я чему-то научилась, помощь бы его кстати пришлась. А меня её лишили. Смысла не понимаю пока.
        - С дедом не хочешь посоветоваться?
        - Не особо хочу, но скорее всего, придётся. Больше посоветоваться не с кем. Можешь меня к нему отвезти?
        - Давай вначале попробую его попросить приехать? Тут ты под медицинским контролем, процедуры с рукой тебе делать будут, обезболивание.
        - Позвони. Только чуточку попозже, пять утра не лучшее время для звонков.
        - Я смс напишу. Когда сможет, тогда и позвонит, - ответил босс и начал набирать текст в телефоне.
        Звонок раздался практически сразу после отправки смс.
        - Кузьмич, что там с ней? - услышала я.
        - Приветствую, Василий Никифорович. Спасибо, что позвонил. Травма у неё. Раздроблена правая кисть. Сделали операцию, собрали. Вопрос об ампутации уже вроде не стоит, сумеет ли ею владеть, большой вопрос. Но у неё есть ещё одна проблема, и она очень хочет тебя видеть. Сможешь подъехать? Опасаюсь я её из клиники забрать даже ненадолго, - коротко и без сантиментов изложил проблему босс. Вот умеет он парой фраз самую суть выразить.
        - Понял. Сейчас подъеду. Адрес клиники скинь и охрану пошли встретить и проводить от ворот.
        - Сделаю. Спасибо, ждём тебя.
        Дед появился в палате меньше чем через сорок минут. В столь ранний час в столице, видимо, трафик был свободный.
        Подошёл ко мне, внимательно оглядел, потом проговорил:
        - Странно, очень странно. Вот ничего не понимаю.
        - Доброе утро, Василий Никифорович, - с улыбкой проговорила я. - Что тебя так удивило?
        - Не должно быть у тебя никакой серьёзной травмы. У тебя сейчас идеальное наполнение и распределение. Ты внутреннюю гармонию обрела, и физиологическая травма в эту картину не вписывается абсолютно. Не могла ты притянуть такое.
        - Понимаешь, я задействовала свою энергетику, когда с сыном босса говорила. У мальчишки всё наперекосяк пошло, я попыталась извне картину стабилизировать. Предложила путь решения проблемы и энергетически пробои вытянуть постаралась, вот и расплачиваюсь теперь. Нельзя лезть, куда не просят. Но больно уж жалко парня было. На фоне гормональной перестройки из-за ерунды начал терять всё, что наработал, я решила затормозить процесс. А это оказалось чревато. Причём точно такой же финт с другим мне ничего не стоил. У босса близнецы. И один легко пошёл на контакт и благодарен был за помощь, а второй вот так прореагировал.
        - Более понятно, но тогда по итогу всё хорошо быть должно. Руку и сама восстановить сможешь, но с моей помощью быстрее будет, если согласишься, конечно, помощь принять. Ну и парень после такого однозначно должником твоим стал, и влиять, как захочешь, сможешь.
        - Ты охранника моего видел ведь?
        - Да, и впечатлился сильно, - усмехнулся дед.
        - Знаешь, кто он?
        - Конечно. Его не узнать трудно, - проговорил дед и явно хотел продолжить, но я его перебила, поскольку не хотела босса посвящать в подробности.
        - Вот он хотел разобраться с парнем. Я не дала, и он сказал: «тогда сама, у тебя три дня», после чего забрал Золотце. Теперь я в недоумении: что я сама в течении трёх дней должна сделать. И спросить у него не могу, его только Золотце звать умел или сам он приходил, но лишь в критических ситуациях. У самой ни одной дельной мысли в голове, может, хоть ты что подскажешь.
        - Всё предельно ясно. У тебя три дня, чтобы заставить парня с тобой расплатиться и все свои проблемы убрать.
        - И как всё это можно сделать?
        - Про твою физиологию уже сказал - могу помочь. При такой твоей энергетике и с учетом, что хирурги постарались всё восстановить, не особо и затратно для меня это будет. Но исходя из того, что парня расплатиться должна заставить, делать это мне надо, используя его энергетику, и чтобы ты задействовала свою. Если Кузьмич возражать не станет, то могу попробовать такой финт провернуть. Мальчик конечно пострадает основательно, но всё лучше чем в лапы твоего охранника, скажем так, попадёт. Там вообще всё без вариантов будет.
        - Скажи, зачем он забрал Золотце?
        - Могу предположить, что забрал из-за того, что Золотце знает, как подобное требование ты обойти можешь. Или, если его звать он мог, то исключил возможность попыток давления на себя с твоей стороны. Он озвучил условия и желает, чтобы ты их выполнила, по итогу посмотрит, как ты справилась, - дед помолчал немного, потом продолжил: - Кузьмич, ты кстати, как на такой расклад смотришь? Отдашь сына на жёсткое перевоспитание двум не сильно обременённым здешней моралью сущностям?
        - Я так понимаю, дед, это для него единственный шанс выжить. Так?
        - Абсолютно верно, Кузьмич. Если им займётся тот, кто со слов Алины хотел, парень даже душу потеряет. Эта сущность безжалостна и агрессивна до ужаса. Мы с Алинкой намного толерантнее. Но твой парень это вряд ли оценит, поскольку сравнить не сможет. Так что думай. Сумеешь пережить то, что сын в издевательствах нас, а соответственно и тебя обвинит, или проще на волю судьбы положиться. Выбор за тобой.
        - Ты издеваться вместе с Алиной над ним намерен?
        - Как тебе сказать. Вот то, что он с её рукой сделал, это издевательство или как?
        - Ты предлагаешь ему так же руку раздробить?
        - По идее логично, следуя правилу: «зуб за зуб», но есть менее травматичные по итогу, однако не менее болезненные процедуры, специально для неразумных отроков, к коим твой сын, как я понял, и относится. Такие, чтобы однозначно не покалечить по итогу.
        - На сильную порку намекаешь?
        - Ты что-то имеешь против?
        - Вот очень мне хотелось обойтись с мальчишками без этого. На мой взгляд это унизительно, и есть другие способы воздействия.
        - Не вопрос, Кузьмич. Скажи, какие. Мне нужен выплеск его энергетики равнозначный тому, который произошёл у Алины, когда ей перебили кисть руки. Не сумеешь предложить метод, с ним разберётся тот, кто охраняет Алину. Ты ведь понимаешь, что это не шутки и принцип бумеранга в этом случае сработает даже с усилением. Поэтому выбирай и озвучивай.
        - Исходя из такого расклада, дед, опухшая и окровавленная задница действительно лучший вариант. Как бы больно не было, со временем заживёт, но вот сумеет ли он справиться с чувством унижения, которое при этом испытает, большой вопрос.
        - А это зависит от того как преподнести данное действие. Как справедливое возмездие, через которое необходимо пройти, чтобы проверить себя и ощутить на себе то, что сотворил с другим, чтобы снять груз со своей совести, или как издевательство сильного над слабым. В Спарте, например, юноши гордились тем, что порку вынесли. Это был показатель мужественности и готовности стать терпеливым воином, а можно посчитать это издевательством. Всё зависит от точки зрения. Можешь сказать, что нашёл колдуна, который пообещал Алине вылечить руку на условии, что он покорно перенесёт подобную по силе боль. Вполне возможно, если ты нормально воспитал его, парень сам согласится, и унижением это считать не будет.
        - Мне нравится идея таким образом это преподнести. По итогу пусть сам решит. Согласится терпеть, чтобы ей помочь, этим поможет себе. Не согласится, пусть с ним разбирается охранник Алины. Здесь такие подлые души ни к чему. Но я очень надеюсь, что согласится. Колька парень неплохой, и вложился я в сыновей по максимуму. Сейчас, видимо, пришло время на результат посмотреть.
        - Расклад понял, Кузьмич. Не вопрос. Разговаривай с сыном, итог сообщи. Согласится, привози ко мне вечером его и Алину, буду работать.
        - Думаешь, её можно из клиники забрать?
        - Вечером, как перевязку и обезболивающий укол ей сделают, без проблем можешь забрать. А потом, хочется надеется, что даже возвращать её сюда тебе не придётся.
        Днём ко мне заехал Дима. Озабоченно осмотрел руку похожую на укутанную в бинты растопыренную пятерню великана, спросил не болит ли она, услышав, что всё терпимо, вынес вердикт: «Алиночка, не расстраивайся, главное, что ты жива, и боли тебя не мучают. Аркадий Львович сказал, что лучший хирург в этой сфере тобой занимался, всё хорошо быть должно. Но в любом случае это всего лишь рука, и любим мы тебя любую с какой угодно рукой. Поняла? Поэтому настраивайся на позитив и ни по какому поводу не нервничай. Договорились?»
        Я уверила его, что и не собиралась нервничать. Он накормил меня привезённой домашней едой, которую заботливо упаковала по контейнерам Оксана, выслушал мои ценные указания по поводу «Терновника» и Игоря, после чего уехал.
        Вечером приехал босс и сообщил, что Коля согласился.
        - Как прореагировал? - спросила я.
        - С самого начала, как только я приехал, он сказал, что очень виноват и согласен на любое наказание. Когда я сообщил, что это наказание может помочь тебе руку восстановить, сказал, что будет терпеть всё, что угодно. Лишь спросил, действительно ли я верю, что колдун может такое сделать. Я сказал, что этот точно может, сам видел, как людей он чуть ли не с того света вытаскивал. Он обрадовался. Сейчас сидит в машине, ждёт. С докторами тут я договорился. Так что можем ехать.
        Босс вывел меня, хотел усадить на переднее сиденье своей машины, но я попросила сесть сзади, рядом с Колей. Босс без возражений распахнул заднюю дверку, и я села.
        Увидев меня, Коля сразу потупился и тихо проговорил:
        - Простите меня, пожалуйста, тётя Алина. Я честно не нарочно. Я очень, очень сожалею, что повредил Вам руку и гадостей наговорил. Даже не знаю, что нашло на меня. Мне сейчас очень стыдно. Простите.
        Удобно устроившись, я в упор посмотрела на него и проговорила:
        - Простила я давно, Коль. И даже не сержусь, но вот расплатиться тебе за твой поступок придётся. Тут без вариантов. Наша жизнь так устроена, что все мы когда-нибудь платим по счетам. Кто-то расплачивается физической болью, кто-то благосостоянием, кто-то душой. То что ты согласился расплатиться добровольно, вызывает у меня уважение. Не многие на такое способны. Чаще всего все трусливо избежать расплаты пытаются.
        - Если честно, тёть Алин, я тоже трушу, мне страшно, папа предупредил, что будет очень больно, но я постараюсь терпеть.
        - Испытывать страх это естественно, Коль. Главное, что ты ему не поддаёшься и делаешь то, что посчитал правильным в данной ситуации и готов стараться исправлять свой опрометчивый поступок. Отец может тобой гордиться.
        - Вы пожалуйста забудьте, что я Вам тогда сказал. Это я от злости. Не думаю я ничего такого совсем. Мне даже нравится, что Вы с нами живёте. Я бы и мамой был Вас готов считать и даже называть, только это дядя Дима неправильно, наверное, поймёт.
        - А ты считаешь, что мама и папа обязательно сексуальные отношения между собой иметь должны? Твоя мама ведь с папой не живёт. Это как-то сказалось на её статусе мамы? Но это так, лирика. Я тебя о другом попросить хотела. Можешь перестать меня «тётей» называть, лишь по имени. Слово «тётя» меня раздражает до крайности.
        - Просто Алиной? Ой, это сложно. Я не знаю, получится ли у меня, непривычно очень. Мне даже мамой легче было бы Вас назвать, чем по имени. У меня слово мама ассоциируется со спутницей папы, а вот по имени это с ровесницей можно… Не знаю, я попробую слово «тётя» исключить, раз Вам оно не нравится, но тогда лишь Алина Викторовна смогу говорить, наверное. Ничего другое на ум не приходит. Кстати, мы с Ильёй нашу мать мамой не называем. Это давно так пошло. Она один раз скандал в клинике устроила, при нас про папу кричать стала: «Какой он вам отец? Он украл вас, меня тут запер, он вор и обманщик», и прочие гадости. Её быстро увели, и мы долго к ней не ездили и не хотели. А когда поехали, папа настоял, сказал: «Ваша мать больна, вы должны помочь в её лечении», так вот, когда поехали, договорились с Ильёй её мамой не называть. И ни разу её больше так не назвали. Лишь опосредованно и на Вы: «добрый день, - например, - как Ваше самочувствие? У нас всё хорошо».
        - Если так, Коль, то называй, как хочешь. Большой разницы нет, как назвать, главное, какую энергетику в слово вложить. Так что хоть тётей, хоть горшком, главное без той злобы которая была вчера.
        - Я больше так никогда не посмею, - нервно теребя перед собой руки, проговорил Коля. - Вот клянусь. Мне очень-очень за вчерашнее стыдно. Я когда вчера увидел, что сотворил, сам ужаснулся. Когда Вас «скорая» увезла, то прям сдохнуть захотелось, если бы папа через охрану не приказал в комнате сидеть, сбежать бы от страха попытался, наверное, и как-нибудь жизнь завершить. Это глупо, конечно, я понимаю, но вот никакого выхода больше не видел. Совсем никакого. А потом пришёл Илья. Сказал, что тварь я последняя, я сказал, что знаю и сдохнуть хочу. Всё, мол, проиграл я. А он сел рядом, обнял и начал рассказывать, что мы все проходим испытания и сейчас вот мой черёд. И сдохнуть это не выход. Что исправлять надо, а не трусливо сбегать от того, что натворил. Всю ночь со мной сидел. А потом папа приехал, и я сразу ему сказал, что хочу всё исправить и на любое наказание согласен.
        Когда мы приехали, босс проводил нас к Василию Никифоровичу и ушёл.
        Дед встретил нас, опираясь на свою любимую трость, потом провёл в дальнюю комнату и, окинув Колю внимательным взглядом, произнёс:
        - Так вот ты какой, герой, воюющий с теми, кто против тебя не воюет. Алинка, значит, к тебе с добром, а ты ей за всё её хорошее по рукам, чтоб лезть не смела. Сам, мол, хочу своей жизнью распоряжаться. А чем расплачиваться за такую самостоятельность приходится, знаешь?
        - Я очень виноват и готов понести любое наказание, - потупившись, проговорил Коля.
        - Это хорошо, что готов вернуться под окормление тех, кто ответственность за тебя несёт, потому что такая выходка не будь его, стоила бы тебе не только мучительной смерти, но и души. Так что ты сейчас не только руку ей спасать будешь, считай этим решением и душу свою уберёг. Ладно, что попусту языком молоть, иди вон в ванную комнату сходи, облегчись и раздеться там же можешь.
        - Совсем раздеваться? - несмело спросил Коля.
        - Совсем, совсем. В том, в чём мать родила, вернёшься.
        Коля кивнул и ушёл в ванную комнату. Меня Василий Никифорович тем временем усадил в удобное кресло, перед которым стояла высокая медицинская кушетка, на которую он попросил положить травмированную руку.
        Я положила, и он осторожно разбинтовал её. Под слоями бинтов в индивидуальном слепке покоилось нечто бесформенно-распухшее, всё в швах и следах крови. Вид, если честно, отвратительный. Прикольнее всего выглядел посреди этого безобразия почти не пострадавший художественный маникюр, который я незадолго до этого сделала.
        В это время вернулся раздетый Коля, прикрывающийся руками, словно футболист перед пенальти.
        Дед указал ему на кушетку передо мной:
        - Ложись животом вниз, так чтобы руку её мог видеть и своими руками накрыть.
        Коля быстро улёгся, дед показал ему как ладонями мою изуродованную руку обхватить и предупредил, что если от боли сожмёт её, то всё испортит.
        - Я буду очень стараться, очень. А кричать можно? - нервно дрожа всем телом, спросил Коля.
        - И кричать можешь и плакать, и клясться ей, что всё осознал, и понял, и даже целовать руку ей можешь, это не повредит, главное больно не сделай и не повреди. Понял?
        Услышав слова подтверждения, дед достал тонкую гибкую трость и начал наказание.
        Первое время Колька мужественно терпел, в промежутках между ударами извиняясь передо мной и осторожно касаясь изуродованной плоти губами.
        Однако через некоторое время терпение у парня истощилось, и он начал дёргать ногами, и, сглатывая слёзы, вскрикивать «ой, мамочка!» при каждом ударе.
        Я прижала здоровую руку к его голове, пытаясь подобрать резонанс и немного снизить остроту восприятия.
        В какой-то момент Коля уткнулся головой в кушетку и не сдерживаясь зарыдал, сбивчиво причитая: «Ой, не могу, не могу больше, ой, мамочка, мамочка, ой! Я хочу терпеть, но сил нет. Я боюсь тебе руку больше повредить, убери её пожалуйста! И пусть меня свяжут и бьют. Убери, убери руку, я тебя умоляю».
        Я была уже готова жёстко приказать деду прекратить экзекуцию, но тут увидела своего охранника за его спиной. Дед, почувствовав его появление, обернулся и тихо произнёс:
        - Что-то желаешь?
        - Вы так и за сутки не справитесь, - с неодобрительным оскалом выдохнул он, потом повернулся ко мне: - Если сделаешь, как скажу, парень выживет и даже не особо пострадает.
        Я молча кивнула.
        - Посторонись, - выдохнул чудище, обращаясь к деду, и тот тут же отошёл в сторону.
        Коля нашего разговора не слышал, но, почувствовав, что бить его прекратили, несмело поднял голову и, всхлипывая, проговорил:
        - Если надо ещё терпеть, я буду. Ты только скажи, пожалуйста, можно я руку твою держать не буду? Мне очень страшно снова случайно повредить её.
        Чудище тем временем взял в руку, хотя какая рука, если на ней огромные когти а поверх каждой лохматой фаланги костяной нарост с шипами, конечность это потусторонней сущности, а не рука. Так вот, взял он в верхнюю конечность свой хвост с тремя концами, тоже весь в костяных пластинах и шипах, и скомандовал мне:
        - Две руки прижми к его вискам и настройся с ним в резонанс!
        Поняв, что он задумал, я испугалась, однако его обещание обнадёживало, да и спорить с такой сущностью было опасно. Скосила глаза на деда, тот кивнул, после чего помотал головой, что трактовалось: соглашайся и не спорь.
        - Хорошо, - проговорила я, одновременно отвечая и чудищу, и Коле, после чего высвободила правую руку из захвата рук мальчишки и обхватила обеими ладонями его голову.
        - Тебе можно так рукой двигать? - тут же взволнованно осведомился он и больше ничего сказать не смог, поскольку мой охранник с размаха ударил его своим хвостом.
        Коля дернулся, вытянулся в струнку, с его уст сорвался вопль, после чего он обмяк на кушетке, лишившись сознания. А я почувствовала как чуждая энергетика, пройдя сквозь него, наполнила моё тело и осталась пульсировать в каждой клеточке моего организма. Одновременно с этим чувством я ощущала единение с организмом Коли и могла как угодно влиять на его энергетику.
        Воспользовавшись этим состоянием, я выровняла его потенциал, после чего разжала руки и откинулась на спинку кресла, на котором сидела, начав с интересом рассматривать свою травмированную руку.
        Вокруг неё было необычное пульсирующее свечение, и она менялась на глазах, приобретая прежние формы и здоровый вид.
        - Попробуешь ещё раз слить вибрации, парня убью, - тем временем проговорило чудище и исчезло.
        - Смысл происходящего стал чуточку более понятен, - проводив его взглядом, проговорил дед.
        - А Золотце он мне не вернул, - расстроенно хмыкнула я. - Кстати, кто он, сказать можешь?
        - Личный палач твоего владыки. Был уверен, что говорить он не умеет, и извилина у него одна, а там единственная мысль: мучительно уничтожить того, на кого указал перст его хозяина. Однако две последние встречи с ним заставляют меня пересмотреть своё мнение. Ты каким-то загадочным образом сумела не только разговорить его, но и заставила проявлять толерантность к твоим просьбам. Я бы не поверил ни в одно, ни в другое, если бы свидетелем не стал. Ты раньше лишь «разберись» ему могла скомандовать, указав на кого-то, а сейчас совсем другая картина. Но ты и сама кардинально изменилась, я тебя такой увидеть никак не ожидал. Что же ты такое учинила, золотая девочка, что изменилась и сама, и всё своё окружение заставила поменяться? При всём при этом тебя явно ждут, причём не раскаявшуюся и униженную, а полную сил и владеющую энергетикой своей стихии.
        - В голову приходит, что я доказать что-то захотела владыке. Но в эту картину не укладывается моё нежелание рождаться. При таком раскладе я была должна стремиться и родиться и что-то в этой жизни достичь. А я ничего не хотела. Может, проучить меня владыка захотел? Чтобы поняла и что-то осознала? Но тогда странным кажется, что свои умения я отвергала и продолжаю отвергать. Не случайно наш гость мне ультиматум заявил. Это ведь явно не его инициатива, он приказ исполнил. Кстати, можешь по буквам мне его имя назвать?
        - Оно для меня неразбираемо и невоспроизводимо. Его по имени лишь ваши зовут, да и то не все.
        - Я могла?
        - Да. Он часто тебя сопровождал.
        - И я ему приказывала с кем-то разобраться?
        - Тебя удивляет именно это или то, что судя по нашей первой встречи с ним, сейчас у тебя такой власти над ним нет?
        - Как раз то, что сейчас власти нет, логично. Меня лишили прежнего статуса и всех полномочий. А вот то, что раньше я его услугами пользовалась, меня напрягает. Жуткой стервой себя ощущаю.
        - Расслабься. Ты его услугами не без основания пользовалась. Я ведь уже говорил, тебе нравилось ощущение собственной идеальности. Так что не стерва ты никакая была, а высокомерная идеалистка.
        - Ответь мне честно, ты не по моей вине изгнанником стал?
        - Сложный вопрос, золотая девочка. С одной стороны именно тебя в этом обвинить не могу, не ты принимала решение и не ты инициировала этот вопрос. Но вся ситуация именно с твоей подачи закрутилась. И результатом ты была довольна.
        - Сейчас отомщённым себя чувствуешь? Ведь не просто так нас Вселенная свела, а чтобы ты посмотрел и понял, что твою обидчицу в примерно такое же положение поставили, если не хуже.
        - Ты знаешь, у меня много мыслей по этому поводу было, но сейчас есть устойчивое ощущение, что эти испытания по итогу и мне, и тебе на пользу пошли. Поэтому удара в спину не жди. Я сейчас скорее с удовольствием помогу тебе, чем позлорадствую, даже если это в ущерб мне самому будет.
        - Приятно слышать. Я бы тоже тебе чем-нибудь с удовольствием помогла, но вряд ли смогу. Сейчас, здесь ты можешь на порядок больше, чем я. Кстати, а что там за ситуация была, из-за которой тебя изгнали, рассказать можешь?
        - Достаточно глупая история. Мне смертная одна нравилась. Ты нас застукала и в свойственной тебе высокомерной манере заявила, что право, конечно, моё со всякой швалью общаться, но чести мне это не добавляет. Если бы я сумел промолчать, ничего дальнейшего бы не было, но я вступился за возлюбленную. Возразил, что среди смертных не только шваль есть, и если ты видишь лишь её, это говорит исключительно о том, кого к себе притягиваешь. Ты посмеялась и сказала, что время нас рассудит. И лишь потом я понял, что ты имела в виду. Через некоторое время твой Золотце спровоцировал мою избранницу меня предать и в связи с этим слить весь свой потенциал. Потом ты это мне озвучила, и сообщила, что для того, чтобы униженным я себя не чувствовал в ближайшее время пошлёшь к ней того, кого мы сегодня видели. И на будущее посоветовала тщательнее подходить к вопросу выбора спутниц и партнёрш и со смертными не связываться. По идее логично, и как всегда, идеально, можно даже заботой это с твоей стороны назвать. Но я любил эту женщину. И плевать мне было на то, что поддалась она на провокацию, прельстившись возможностями
и деньгами. Поэтому я встретился с ней и за счёт своих возможностей поднял её потенциал, избавив от той участи, на которую ты её обрекла. Конечно же это сразу всплыло, я знал на что иду. Было разбирательство и меня, изгнав, отправили стать её ребёнком. Я должен был помочь ей заново наработать свой потенциал и забрать в момент смерти то, что предоставил. Ты с усмешкой пожала плечами, мол, вольному воля. Вот и вся история.
        - Твоя мать вряд ли жива, почему ты ещё здесь?
        - Сразу две причины: мой потенциал имеет возможность роста и пока мне здесь интересно. Я не отбываю срок, я получаю удовольствие, если ты понимаешь о чём я. Поэтому уйти не тороплюсь, хотя уже без проблем могу.
        - Про себя такого сказать не могу. Не особо мне тут интересно. Хотя вокруг себя я начала формировать круг общения, в котором мне неплохо, временами даже хорошо.
        - То есть уйти бы ты хотела?
        - Если честно, то боюсь уйти. Я не разобралась, что произошло, и почему я здесь. Поэтому пока мне страшно уходить. То что меня ждут, не означает, что мне самой будет хорошо, когда я туда вернусь. Я не чувствую себя достаточно сильной, чтобы вернуться к своему владыке. Мне Коля сегодня сказал, что когда понял, что натворил, ему захотелось немедленно сдохнуть. Он не видел возможности что-то исправить и готов был сдаться. Меня периодически с самого детства накрывает такое чувство. Я готова сдаться, уничтожив весь свой потенциал, потому что цели не вижу и не понимаю. Не приставь владыка ко мне такую охрану уже давно бы завершила игру. Она кажется мне бесперспективной тратой времени. Я белкой в колесе, бегающей на потеху наблюдателей, себя ощущаю. Бестолково бегу на месте, потом понимаю, что глупо, пытаюсь выпрыгнуть и сбежать, а меня так аккуратненько за шкирочку и обратно в колесо. Нет, дорогая, нам ещё не надоело за твоими стараниями наблюдать, побегай ещё.
        - Почему бестолково? Ты изменила все свои устои. Ты стала другой. Это явно очень интересный опыт.
        - А мне самой этот опыт нужен? Судя по твоим словам, тогда я была довольна и собой, и своим бытиём. А сейчас мне здесь не нравится ничего. Я сумела приспособится к условиям, научилась маскироваться и врать. При этом подавляющее большинство окружения у меня вызывает неприязнь и презрение. Но я научилась скрывать истинные чувства и не говорить о том, что для меня очевидно. Порой это так смешно, когда я вижу, что индивидуум накосячил по жизни выше крыши и душу сольёт на минималке, но ведь пыжится представить себя высокоморальной особью и осудить всех других, будто от этого что-то изменится. У меня, конечно, самой тоже косяков в этой жизни немало, но вот образцом добродетели себя не представляю, и до других мне дела нет, пока ко мне они цепляться не начинают. Одним словом ощущаю себя мусором в глобальной помойке. Мне не нравится тут.
        - Даже Кузьмич не нравится?
        - Он приятное исключение. Он делает эту жизнь немного более приятной для меня. Я привязалась к нему и возможно даже люблю.
        - А теперь ответь, ради встречи с ним имело смысл находиться здесь?
        - Так выбора у меня всё равно не было. Меня насильно сюда отправили. Он приятный бонус. Кстати, мне надоело к тебе по имени отчеству обращаться и дедом звать не хочу. Сейчас, общаясь с тобой, я не оболочку эту, а сущность твою видеть стала. Давай по-другому называть тебя буду, а?
        - Да как хочешь, так и называй, я не против.
        - Могла бы Васенькой, но вот не твоё это имя. Кстати, с чего мать решила тебя Василием назвать?
        - Она не называла меня так. То что в паспорте у меня такое имя, не означает, что мне при рождении его дали. Ты ведь помнишь, с какими структурами я сотрудничаю. Это легенда, не более того.
        - А мать как назвала?
        - Теодором она меня назвала, книгу какую-то прочитала, и решила, что сына именем главного героя назовёт. Имя необычное, редкое, запоминающееся, вот и пришлось сменить.
        - А вот это твоё, мало того, оно созвучно тому, твоему, которого тебя лишили… Вот прям «зуб даю», как говорит один мой хороший знакомый.
        - Ты несказанно проницательна, золотая девочка.
        - С каким посылом ты это обращение ко мне проговариваешь… Ты так подкалывал меня прежде, Тео, да? А я злилась?
        - В точку. Я тебя однажды в алом платье практически со сплошным золотым шитьём увидел, красивое, и тебе явно нравилось. Предположу, что подарок твоего владыки это был. Ну и пошутил я, глаза рукой прикрыл, и сказал, что ослеплён сиянием золотой девочки. Ты разозлилась. И платье больше я на тебе не видел, но называть тебя так продолжил. А за мной многие подхватили.
        - Я была любовницей владыки?
        - Так кто ж знает? У вас там свои игры, я не в курсе, может фаворитка, может советница, а может и вовсе дочь. В вашей иерархии разобраться посторонним невозможно, да и не спускаете вы подобное любопытство. Короче, свечку не держал, информацией не обладаю. Внешне: обласканная всевозможными милостями приближённая, при этом ведущая независимый образ жизни.
        - Что я оказывается потеряла. Сама себе, можно сказать, завидую и локти кусаю, вот как я могла от такого положения отказаться? - иронично усмехнулась я, и немного помолчав, добавила: - Или натворить что-то, что меня его лишили… Хотя, судя по моему внутреннему нежеланию использовать вибрации моей стихии, отказалась сама.
        - Могу предположить, ты обиделась, сильно обиделась на что-то. Постой, точно, это чётко укладывается в расклад: ты что-то узнала, обиделась или разочаровалась, и попыталась уничтожить сама себя. Тебя остановили, но ты останавливаться не хотела, тогда тебе стёрли память и отправили сюда. Остыть, разобраться самой с собой. Наверняка ждали и хотели, чтобы ты родные тебе вибрации вновь приняла и использовать начала. Но ты их упрямо не использовала, мало того, сливала. Теперь нашёлся способ заставить тебя их не сливать. По-моему, логично.
        - Похоже на то. Как думаешь, Золотце мне отдадут?
        - Думаю, да. Да вон он, кстати, - дед взмахом руки указал на подоконник и сидящего там дракона. - Сидит и делает вид, что не при делах. Давно вернулся, Золотце? Ничего к нашему разговору добавить не хочешь?
        Я повернулась к окну, увидела насуплено смотрящего в окно своего дракона и озабоченно поинтересовалась:
        - Золотце, радость моя, тебя чем-то обидели? Что с тобой, мой хороший?
        Дракон обернулся и, немного оживившись, проговорил:
        - Вообще-то мне высказали массу претензий и чуть было не прикончили, но раз ты называешь меня своей радостью, может, оно того и стоило.
        Он перелетел ко мне на плечо и, ласкаясь, обвился вокруг шеи.
        - Как хорошо, что ты вернулся, я переживала и очень соскучилась, - я прислонила ладонь к его голове, передавая энергетический посыл. - А что за претензии тебе высказали?
        Дракон заурчал, словно довольный кот, и по-моему, даже в размерах чуточку от удовольствия увеличился, потом проговорил:
        - Владыка недоволен, что ты продолжаешь отвергать нашу стихию, обвинил в этом меня. Что за столько времени не уговорил, не расположил, и другие «не». Еле выкрутился, предложив через мальчишку тебе поток передать и пригрозить расправой над ним, если опять сольёшь вибрации. План расправы над ним был вначале гораздо жёстче. Но я сумел убедить, что это не даст ожидаемого результата, и владыка смилостивился в итоге.
        - Золотце, что он от меня ждёт?
        - Единения со стихией, хозяйка.
        - Ты знаешь, что меж нами произошло?
        - Знать знаю, конечно же. Я ведь всегда тебя сопровождал. Сказать не скажу, поскольку права не имею. Это не пойдёт на пользу ни тебе, ни тем более мне.
        - Владыка на меня злится?
        - Он злится, что ты упорствуешь столько времени. Ему надоело ждать. Считает твоё поведение глупостью и блажью. Однако на условии постепенного повышения уровня вовлечённости в стихию готов дать тебе время, ещё развлечься здесь и разобраться в себе самой.
        - Он считает, я тут развлекаюсь?
        - Да, он так считает.
        - Хорошенькое развлечение, если мне периодически сдохнуть хочется.
        - Хозяйка, ты отсюда могла уйти в любой момент и сейчас можешь, но лишь внутрь стихии. Ты упрямо хочешь этого избежать. Только тебе всё равно не дадут. Выход для тебя отсюда лишь один.
        - Ты вёл меня другим, когда он вернул, - я кивком указала на деда.
        - У рубежа нас ждали, тебе дали возможность вернуться обратно, поскольку владыка не захотел рисковать, решил дать возможность на этом этапе единение со стихией увеличить, потому что если бы ты на рубеже упёрлась, пришлось бы тебя на ещё один круг отправить. Он этого не хочет.
        - Ты начал сбрасывать карты.
        - Мне было рекомендовано более откровенно поговорить с тобой и сообщить, что тебе не следует столь серьёзно испытывать его терпение, оно на пределе.
        - В чём моё единение со стихией выражаться должно?
        - В полной замене несущей вибрации.
        - Ты уверен, что я могу это сделать?
        - Легко можешь.
        - Если легко, то почему я это не делала в моменты смертельной опасности для себя?
        - Ты это у меня спрашиваешь, хозяйка? Я без понятия. Ты сама у себя спроси.
        - Вероятнее всего, твоё подсознание при перерождении блок установило, золотая девочка, - задумчиво выдохнул дед, потом предупреждающе поднял руку. - Похоже, мальчик твой сейчас очнётся, так что откровенничать повремени.
        Действительно, через какое-то время Коля, застонав, пошевелился. Потом поднял голову и испуганно взглянул на меня:
        - Я всё испортил?
        - Нет, мой мальчик. Всё хорошо. Можешь посмотреть, - я положила перед ним правую руку.
        - Глазам не верю. Мамочка моя! Разве такое возможно? - переведя взгляд на мою руку, тут же удивлённо воскликнул он, причём возглас, как и во время наказания, был не обращением ко мне. Исключительно эмоциональный возглас.
        Я ласково потрепала его другой рукой по волосам, потом, встав и наклонившись над ним, поцеловала в макушку и тихо на ухо прошептала:
        - Ты молодец, очень терпеливым был. Спасибо тебе.
        И тут он неожиданно начал целовать мою руку, а потом выдохнул:
        - Это тебе спасибо, что дала возможность всё исправить.
        В это время к нам подошёл дед и негромко проговорил:
        - Значит так, парень, на будущее запомни, не всё и не всегда исправить можно, в этот раз тебе повезло, но такое в жизни не часто встречается, поэтому возьми за правило: сначала думать, и лишь потом что-то делать. Захочешь сначала сделать, вспомни, как тут лежал, и всё же подумай. Понял?
        - Да, понял. Спасибо Вам большое. Я очень Вам благодарен и за науку, и за то что исправить смогли то, что я натворил. Спасибо.
        - Хорошо, - кивнул ему дед, - теперь вставай, иди в ванную комнату, приводи себя в порядок и одевайся.
        Коля сполз с кушетки и скрылся в ванной комнате, а дед повернулся ко мне и едва слышно проговорил:
        - Значит так, золотая девочка, захочешь пообщаться или помощь какая-нибудь будет нужна, звонишь в любое время. Если сейчас хочешь поговорить, мальчика к Кузьмичу проводи и возвращайся.
        - Нет, сейчас мне самой подумать надо, Тео. За предложение спасибо. Буду иметь в виду. И за помощь спасибо. Здорово помог. Я благодарна.
        - Я так и думал, что сейчас не захочешь. Просто знай, что даже среди ночи твоему звонку буду рад. И чтобы не попросила, должницей своей считать не буду. Мне самому хочется и нравится тебе помогать. Я получаю от этого удовольствие, так что мы заранее в расчёте.
        - Мне приятно это слышать, - улыбнулась я.
        Пока мы ждали, когда вернётся Коля, я попросила деда замотать мне руку бинтом, чтобы не так в глаза бросилась разница в её виде по дороге туда и обратно. Поскольку поводов для домыслов давать мне никому не хотелось.
        Потом из ванной вернулся Коля, и мы, ещё раз поблагодарив деда, ушли.
        Охрана, ждущая в подъезде проводила нас до машины.
        Босс вышел нам встречу, протянул руку, и я, сообразив, что он ждёт, вложила кисть правой руки в его ладонь. Он рассмотрел уменьшившуюся чуть ли не вдвое в объёме кисть, легонько ощупал, почувствовал, что я двигаю и шевелю всеми пальцами, после чего с улыбкой резюмировал: «кудесник он прям», затем распахнул дверку автомобиля. Мы с Колей вновь сели сзади.
        Когда мы тронулись, босс с переднего места обернулся к нам, окинул взглядом сына и с усмешкой проговорил:
        - Я так понимаю, не особо сильно тебя наказали, раз сидеть можешь.
        - Мне хватило, чтобы хорошо всё запомнить, пап. Но если ты считаешь, что недостаточно, я готов к дополнительному наказанию, - моментально потупившись, проговорил Коля.
        - Раз всё осознал и запомнил, нужды в нём не вижу. Главное, чтобы память тебя не подвела.
        - Пап, такое не забывается, - Коля помотал головой. - Думаю, на всю жизнь запомнил.
        - Это радует. Побегов и голодовок больше не будет?
        - Конечно нет, пап. Я буду слушаться.
        - Тогда в команду можешь вернуться. Скажешь, когда будешь готов это сделать, справку о болезни на время отсутствия тебе оформят. Я, кстати, с самого начала предупредил твоего тренера, что ты заболел. Так что проблем у тебя быть не должно.
        - Спасибо, пап. Получается, ты с самого начала знал, что временно мне запретил в команде заниматься?
        - Я оставил тебе возможность всё исправить, поскольку понимал, что по глупости ты в амбиции впал. Но если бы не осознал это и в ближайшее время не исправил бы поведение, позвонил бы тренеру ещё раз и известил о твоём окончательном уходе. Я в первую очередь заинтересован тебя хорошим человеком вырастить, а не спортсменом. Если одно другому мешать не будет, занимайся спортом на здоровье, начнёт мешать, пока я несу за тебя ответственность и обеспечиваю, принимать решение буду за тебя я, и мой выбор будет не в пользу спорта.
        - Я понял, пап, и буду послушен.
        - Вот и хорошо, - проговорил босс.
        Когда мы приехали домой, встречать нас вышли все. И Илья, и Ольга, и Дима, и Оксана с Игорем, и Арсен, и даже Галина с Норой на руках, видимо, чтобы дочь я увидеть могла.
        Сначала босс помог выбраться из машины мне, тихо сказав сыну, чтобы пока не выходил. Когда меня все обступили и начали наперебой спрашивать о самочувствии, он, не привлекая особого внимания, вывел из машины с другой стороны Колю и отправил домой.
        Я всех успокоила, что мне значительно лучше, что с помощью хирургов руку мне восстановили полностью, всё оказалось не так страшно, как думалось вначале. Пара дней покоя, и всё можно будет забыть как страшный сон.
        Все обрадованно заверили меня, что покой мне обеспечат и любую помощь тоже, после чего я отправилась отдыхать к себе, предварительно пообещав Игорьку, что разрешу прийти сегодня засыпать ко мне.
        Как только я удобно расположилась в кровати, мне позвонил Аркадий и с места в карьер начал ругаться:
        - Ты соображаешь, что творишь, Алинка? Тебе руку собрали, можно сказать, как пазл, а ты из больницы сбежала! Это как понимать надо? Мне когда Всеволод Николаевич сказал, что ты под расписку уехала, меня чуть удар не хватил. Ты срочно должна вернуться! Срочно! Это без вариантов. Ты ведь разумная женщина, неужели хочешь такую работу хирурга коту под хвост отправить? Тебе реабилитация, физиотерапия нужна и обязательное наблюдение хирурга.
        - Аркаша, дорогой мой, успокойся, пожалуйста. Всё у меня будет. Мой босс всё организовал на дому по высшему разряду. Меня осматривают, опекают, контролируют. Всё великолепно, и всё под контролем. Всеволоду Николаевичу от меня нижайший поклон, он волшебник, вроде тебя. Я к сожалению не смогла с ним лично пообщаться, но очень благодарна. Надеюсь, он на нас не обижен.
        - Он не обижен, с гонорарами, выплачиваемыми твоим боссом, на тебя никто не может быть обижен, но он в недоумении и очень волнуется, что могут пойти ухудшения.
        - Аркаш, всё очень хорошо, и я под контролем, как ты говоришь: «зуб даю». На выходные можешь приехать в гости, и сам проконтролировать процесс моей реабилитации.
        - А я не откажусь, Алин. Приеду, обязательно, прям с утра в субботу приеду, и всё проверю.
        - Приезжай, мой дорогой, причём можешь на все выходные. У нас тут есть где тебя разместить, тебе понравится. Приезжай. Я соскучилась, и буду рада тебя видеть.
        - Ты поменяла отношение к гостям?
        - Я заимела, отдельную территорию, где могу их принимать - раз, да и не гость ты, а давно для меня член семьи - два. Так что приезжай, жду.
        - Мне приятно это слышать, Алин. Я приеду, но ненадолго, с утра, к обеду дочь обещала подъехать, давно не виделся, но и тебя очень хочу повидать и своими глазами на руку твою взглянуть. Поэтому утром к тебе заскочу, а потом домой.
        - Дочь тоже ко мне зови. Посидим на природе, погода хорошая, места всем хватит. Приезжайте вдвоём. Кстати, познакомишь нас.
        - А это идея. Думаю, она согласится. Тогда мы оба к обеду подъедем и выходные на природе проведём.
        - Договорились, дорогой. Жду. Адрес и маршрут в сообщении скину.
        Нажав отбой, я набрала номер босса и сообщила, что в субботу ко мне Аркадий с дочерью приедет, и я планирую посидеть с ними в новом доме. Услышав о гостях, босс загорелся идеей устроить большие совместные посиделки на территории большого дома.
        - Ты говорила, дочь Аркадия художница, - вслух размышлял он. - Вот пусть с Олей познакомится, им будет о чём поговорить, а ближе к ночи их в свой новый дом отправишь. Я Аслана пошлю, чтобы всё там проверил и подготовил тоже. Диму тоже предупрежу. Ты молодец, что Аркадия пригласила, надо обмыть восстановление твоей руки. Он тоже ему поспособствовал.
        Я забыла сказать, что некоторое время назад у босса уволился управляющий, и как-то само собой получилось, что Аслан взял на себя эти функции. Получалось у него хорошо, и босс начал платить ему зарплату управляющего. Аслан сначала отказывался, но босс сказал, что он должен обеспечивать семью, и Аслан начал отдавать эти деньги Ольге, которая, как я и предполагала, вновь забеременела.
        Поздно вечером, когда ко мне пришли Дима с Игорем, оказалось, что оба уже в курсе грядущего мероприятия. Игорь вертелся вокруг меня, расспрашивая о подробностях праздника, и никак не хотел засыпать.
        - Мам, а фейерверк будет? Это ведь как день рождения? Да? А воздушных змеев будем запускать? А хочешь, я открытку с пожеланиями для твоей руки сделаю и на хвост змея прикреплю? А бенгальские огни можно? А давай попросим торт заказать в виде руки, а? Я сериал смотрел, там была живая рука, и она бегала. Это так весело было. Представляешь, торт в виде руки…
        - Тебе хочется представить, что мне отпилили руку, и съесть её? - удивилась я.
        - Нет, конечно! Просто это прикольно: торт в виде руки, и повод есть. Это совсем не значит, что это прям твоя рука. Это просто рука, и это смешно.
        - Мне не смешно. Потому что я думала, что может получиться так, что мне её действительно отрежут.
        - Понял. Извини. Тогда такой торт не нужен. Я не подумал, что ты можешь представить, что это твою руку едят. У меня другие ассоциации были. Я не хочу есть твою руку. Извини, мамочка, - он прижался ко мне, напуганный тем, что я могла обидеться.
        Я, воспользовавшись, что возбуждение с него разом схлынуло, закутала его в одеяло и начала гладить по спине, убаюкивая.
        Его рассуждения меня удивили. Это были мысли практически нормального парня его возраста, который открыл для себя чёрный юмор и пытается его использовать. Исчезновение завязки с Соней постепенно делало своё дело. Игорь совершенствовался и восстанавливался на глазах. Я даже чуточку позавидовала его такому настрою и безудержному желанию вырваться из уготованной ему участи всеми силами. Молодец парень. Как же мне самой не хватает вот этого внутреннего настроя и желания. У меня есть все возможности, но я отчаянно не хочу хоть что-то делать для себя. Для других, пожалуйста, я могу постараться, особенно, если индивид мне ценным для Вселенной кажется, а для себя не хочу. Или всё же не могу? Что же, чёрт побери, произошло тогда, что я запретила себе жить? Может, я подобно Коле обиделась на пустом месте, раз владыка считает моё поведение глупостью и блажью?
        Из плена собственных размышлений меня вырвал Дима, легко коснувшийся моего плеча:
        - Алин, он уснул, давай заберу его.
        Я кивнула и сдвинулась. Дима подхватил Игоря на руки, и я впервые заметила, что это уже не хрупкий мальчик у него на руках, и Дима его держит с трудом. Надо будет прекращать эту практику засыпания у меня здесь. Глупо таскать на руках физически окрепшего подростка.
        ***
        Встала я поздно, когда пошла завтракать, выяснила, что босс уже давно уехал. Пока пила кофе вернулись из школы Коля с Ильёй и с порога огорошили меня известием, что поговорили с дядей Димой и Игорьком и с их разрешения решили называть меня мамой.
        - Вы спрашивали у них разрешения? - удивилась я, поскольку эта информация меня удивила даже больше их решения.
        - Да, мам! - дружно заявили они. - Дядя Дима, сказал, что абсолютно не против, а Игорь обрадовался и сказал, что в этом случае сможет считать нас братьями. Так что он теперь тоже наш брат. И мы одна большая семья. Вот. Ты ведь не против? Ты же сказала, что тебя можно по любому по-доброму называть. Мы решили мамой.
        - Раз решили, называйте, - кивнула я. Протестовать было глупо, да и то, что парни опять сошлись и вместе принимают какие-то решения, к тому же Игоря согласны в компанию принять, меня порадовало.
        - Мам, а ты какой подарок хочешь, чтобы в субботу на праздник мы тебе подарили? Папа сказал, в субботу будет праздник, посвящённый спасению твоей руки. Мы можем тебе стенгазету нарисовать. Мы тут в школе делали. А можем с Джесси представление устроить. Твой доктор и его дочь собак не боятся?
        - У Аркадия Львовича была собака, от старости умерла, так что вряд ли они собак боятся.
        - Тогда с Джесси будем трюки показывать. Ладно? Ты одобряешь?
        - Хорошо. Договорились, - согласилась я, и братья воодушевленно начали шушукаться, обсуждая сценарий, а потом побежали к Оле, чтобы ещё и её к этому действу подключить.
        Похоже травма моей руки сумела вернуть в дом босса мир и командный дух.
        ГЛАВА 38
        ***
        Накануне грядущего семейного застолья моё радостное предвкушение этого мероприятия было испорчено звонком из «Терновника».
        Димка в этот день уехал подписывать новый контракт с комбинатом, поставляющим в наш центр готовое питание, поэтому дежурный администратор связалась со мной, чтобы доложить о ЧП, которое заключалось в том, что одну из наших постоялиц поймали на краже в магазине.
        Я поехала разбираться в отделение полиции. На моё счастье кража была небольшая, сумма украденного была меньше той, при которой можно возбудить уголовное дело. Но участковый, хотел составить акт об административной ответственности, и написать в адрес центра какую-то бумагу, типа профилактическую работу мы плохо проводим. Я попыталась его уломать обойтись устным предупреждением, обещала ущерб возместить, хоть в десятикратном размере, он для меня вообще смешным был. Но молодой парень, только начавший работать, был вроде Димки на заре его карьеры, полон глупого энтузиазма и хотел всё сделать по закону.
        Пришлось идти к начальнику отделения полиции. Это был достаточно молодой майор с очень неплохой аурой, я даже удивилась, как такое возможно при его профессии. Решила рискнуть, представилась, честно рассказала суть проблемы и предложила сыграть в игру, демонстративно достав свой телефон. Он мне говорит номер своего телефона и загадывает цифру, я пытаюсь её отгадать. Если отгадаю, он даёт мне возможность замять данный инцидент, поскольку его развитие приведёт к куче проверок и потенциально возможному закрытию благотворительного центра. Телефон он мне сказал, но все озвученные мною, возрастающие суммы назвал неправильными. Я, тяжело вздохнув, сказала, что сдаюсь. Проще проверки пережить. Он рассмеялся и сказал, что цифра ноль.
        Потом пошёл со мной к участковому, ознакомился со всеми материалами, посмотрел на сжавшуюся в уголке заплаканную молодую девушку, и приказал участковому разбирательство закрыть, а у меня в центре провести профилактическую беседу, это мол, больше пользы принесёт. После чего вышел.
        Я вышла следом за ним и рассыпалась в благодарностях, что не ожидала, что очень благодарна. Мол, Олег Евгеньевич, (так майора звали, я на табличке у его кабинета прочла) Вы очень помогли. Обещаю, что с клиентками своими работу проведу, подобное будет исключено.
        - Алина Викторовна, Вы не зарекайтесь, - улыбнулся он, - поскольку работаете с очень непростым контингентом. Это лишь в сказках человеку в трудной ситуации помогли, и он сразу хорошим стал. А в жизни контроль и надзор требуются. Но в любом случае, Вы делаете очень хорошее дело, и я на Вашей стороне. Телефон Вам свой личный именно для этого продиктовал. Будут проблемы, звоните, будем разбираться. В рамках закона постараюсь содействовать, чем могу.
        Я аж дар речи потеряла, смотрела на него во все глаза и глупо ресницами хлопала. Потом немного озадаченно выдохнула:
        - Олег Евгеньевич, Вы ущипнуть меня можете? Что-то мне подсказывает, что я сплю.
        - Вам очень хочется считать себя единственной, кто делает хорошие дела? - улыбнулся он. - Тогда вынужден Вас расстроить, Вы не единственная. Я знаю, что в нашей профессии всякие люди попадаются, но не надо всех под одну гребёнку.
        - У меня муж в полиции начинал, - глядя ему в глаза проговорила я, - жаль, что не Вы ему в начальники попались, иначе до сих пор бы полицейским работал. Нравилось ему это дело, защищать людей и на страже закона стоять.
        - И где он сейчас работает?
        - Сначала адвокатом стал, а сейчас директор этого моего центра. Сегодня в местной командировке, вернётся, закачу ему скандал, что такую клиентку принял и профилактическую работу с ней не провёл.
        - Зачем скандал, Алина Викторовна? Он же не телепат у Вас. И избавляться от клиентки не следует. Глупая девчонка, решившая порадовать себя конфетами. Возьмите под плотный контроль, а отказывать в помощи не надо. Предупредите, что ей несказанно повезло, ещё пара конфет, и уголовного дела ей избежать бы не удалось. Если сейчас Вы её выгоните, она точно в криминальную среду попадёт.
        Я ещё раз поблагодарила майора, потом забрала мою клиентку и повела к своей машине. Женя, как звали девушку, испуганно забилась в самый угол, а когда я села рядом, сразу начала меня упрашивать её не выгонять. Обещала семь вёрст до небес, и что никогда больше и ни при каких обстоятельствах и прочее. Я молча слушала, внимательно её рассматривая, потом напрямую спросила:
        - Ты клептоманка?
        - Почему Вы так решили? - испуганно спросила она. - Я первый раз, я просто конфет очень захотела себе и девочкам взять. Подумала, вечером чаепитие устроим. Но я больше никогда-никогда не буду.
        - Жень, врать мне не надо. Ненавижу, когда мне врут. Хочешь в «Терновнике» остаться, больше врать мне не будешь. Продолжишь сейчас врать, без сожаления выгоню. С клептоманкой я ещё могу дело иметь, а вот с лгуньей не стану. Поэтому хорошенечко подумай, прежде чем продолжить мне хоть что-то говорить. Посиди, помолчи и подумай. Поняла?
        Женя испуганно кивнула и замолчала.
        Мы доехали до «Терновника», потом вместе с Женей прошли в кабинет Димки. Я села в его кресло, ей указала на гостевое, и когда она села, приказала:
        - Давай, рассказывай всё максимально подробно. Когда начала, как первый раз было, сколько раз всего. Соврёшь хоть в чём-то, пойдёшь на выход. Поняла?
        Женя вновь расплакалась. Я не утешала, молча ждала. Потом, когда поток слёз немного уменьшился, достала из стола пачку носовых платков, протянула ей.
        Она отсморкалась, вытерла слёзы и принялась рассказывать. Жили они в небольшом городке. Мать работала на почте, отец грузчиком. Пил он много, денег всегда не хватало, и с детства её тянуло что-то стащить в местных магазинчиках. Крала по мелочи, попадалась редко. Если попадалась, мать била так, что потом месяца на два-три мысли о возможной краже у неё пропадали. Но потом вновь хотелось, причём даже не из-за того, что чего-то хотелось, а именно из-за процесса, драйва, как она сама выразилась. Со временем попадаться практически перестала, но всегда брала так, чтобы не попасть под уголовное преследование. Один друг рассказал, за какую сумму «уголовка» наступает. Потом мать умерла, отец запил совсем по-чёрному, и она сбежала в Москву. Устроилась на стройку, там познакомилась с мастером, он был москвич. Стали жить вместе, но не расписались. Она забеременела, родила, вроде всё неплохо было, а потом он запил, начал сильно её бить, а потом вместе с ребёнком выгнал. Оформлена она была сдельно, никакого декрета, денег нет, домой вернуться не может, там пьющий отец. Услышала о «Терновнике», пришла сюда.
Готова работать, всё делать, чтобы как-то наладить свою жизнь.
        - В Москве ты тоже воровала?
        - Да, в маленьких магазинах, где нет камер, по мелочи, не попалась ни разу, - нервно теребя перед собой руки, проговорила Женя. - Здесь тоже не должна была попасться, конфета выпала из кармана юбки, куда складывала. Охранник увидел, задержал, вызвал полицию. Алина Викторовна, давайте, Вы побьёте меня, как мама, сильно, я тогда долго ничего воровать не захочу. А когда захочется, я скажу Вам, и Вы снова побьёте. Так я точно воровать ничего не буду.
        - Мне вот только этого не хватает, Жень, тебя бить. Нет, спасибо. У нас телесные наказания законом запрещены.
        - Так если я сама прошу? Я же не стану жаловаться на Вас. Я наоборот, благодарна буду. Мне некуда кроме «Терновника» идти, Алина Викторовна. Я очень остаться хочу, мне очень тут нравится. И работать тут нравится. Меня в Совет девочки выбрали, мы дежурства сами устраиваем, посиделки всякие. Я ведь конфеты всем бы раздала. Я не себе.
        - Воровать в принципе нельзя, Жень. Ни для кого.
        - А олигархи вон все воруют. И ничего. Миллиардами тащат и никакая полиция их не останавливает. А если конфету утащишь, сразу хватают.
        - Ты конфеты у олигарха стащить хотела? Ты их стащила у этого самого охранника, что тебя поймал, и кассирши, что в тот день дежурила. Ты их семьи обворовать хотела. Бессовестная ты девчонка! Олигархи все воруют, говоришь. Ты их что за руку поймала, чтобы такое заявлять? Они что-то конкретно у тебя украли? Я вот не ворую, наоборот, прибыль в центр вложила, чтобы ты бесплатно жила, ела, и за ребёнком твоим тут присматривали. Вот что я у тебя украла, что это тебе право дало в магазине воровать? В войну люди не воровали ничего, когда голодали, а ты сытая воруешь. Драйв тебе видите ли нравится, адреналин в крови.
        - Я очень, очень виновата, Алина Викторовна. Побейте меня пожалуйста сильно. Не могу я сама с искушением таким справиться. Я всё понимаю, что виновата, и жаловаться никому не стану.
        - Вот соберу общее собрание, и перед всеми расскажешь, потом участковый выступит и тоже всем объяснит, что бывает когда так себя ведут.
        - Алина Викторовна, Алина Викторовна, пожалуйста, пожалуйста не надо! Я в окно выброшусь, если всем расскажите, - Женя поспешно вскочила, обежала вокруг стола и упала передо мной на колени. - я лучше какую угодно порку терпеть буду, чем Вы про меня расскажите всем. Ну побейте меня, пожалуйста! Я очень, очень Вас прошу. Я точно сделаю с собой что-то, если расскажите.
        Я смотрела на неё и с ужасом понимала, что Женя не шутит и не шантажирует меня, она действительно посчитает публичное обвинение поводом свести счёты с жизнью. И даже собственный сын её не остановит от этого выбора. Но бить мне её категорически не хотелось. Глазами нашла Золотце, он по своему обыкновение сидел на подоконнике и смотрел в окно.
        Ментально спросила:
        - Что скажешь?
        - Неплохая смертная, - дракон повернулся ко мне, - очень хочет исправиться. Перспектива есть, сама видишь, но публичного осуждения точно не переживёт. Ей хочется быть здесь лидером, ради этого будет очень сильно стараться. Я бы предложил приватно наказать, как просит. Жалко тебе что ли?
        - Не хочу её бить. Это неправильно.
        - Тогда действуй как правильно. Что меня спрашиваешь? - раздражённо фыркнул Золотце и вновь отвернулся.
        - Я не знаю, как правильно, - продолжила с ним разговор я.
        - Хозяйка, правильного решения нет в принципе. Есть твоё и её. Ты принимаешь своё, потом она своё, и всё становится реальностью. Каждое решение несёт последствия. В данном случае не для тебя, нет. У неё не тот уровень, чтобы тебе о них думать. Тебе надо будет лишь потом принять её решение распорядиться дальше своей судьбой.
        - Может, к деду её свозить, пусть от этой зависимости излечит её, а?
        - Всех страждущих к нему повезёшь? Их знаешь сколько? Возить замучаешься. И потом именно ты оказалась втянута в разборку. Не он, не Дима твой, а ты. Знаешь, что это значит?
        - Что это я должна что-то решить? Это и моё испытание тоже?
        - Именно. Поэтому реши сама. Не так и сложно. Или закрой глаза на косяк, или накажи, или подтолкни к самоубийству, устроив публичную разборку.
        Я подумала и решила, что проще всего мне закрыть глаза, поэтому вслух сказала:
        - Женя, я не стану никому ничего говорить и участкового попрошу оставить твоё имя в тайне, когда с профилактической беседой придёт, но сама возьму твоё поведение под жёсткий контроль. Камеры будут везде и если хоть раз ты хоть скрепку попытаешься где-то утащить, я выставлю тебя на сцену и заставлю публично каяться перед всеми, после чего с позором выгоню. И мне будет плевать, что будет дальше с тобой и твоим сыном, которого ты обречёшь жить в более тяжёлых условиях. Потому что это будет твоё решение, и все последствия ты знаешь. Чтобы ты не сделала с собой после этого, я принимать участие в судьбе твоего сына не стану, даже не надейся.
        - Алина Викторовна, Вы не понимаете, что со мной творится, когда я понимаю, что могу что-то украсть… ну побейте меня. Физическая боль помогает мне с этим справиться.
        - А сейчас будет не физическая боль, а страх стоять посреди сцены и объясняться. Потому что я сделаю это в обязательном порядке.
        - В этот момент, когда краду, я уверена прям бываю, что не поймают меня. Мне как нашептывает кто-то. Я раньше, в детстве, чтобы справиться с этим, сама себя по самому больному после порки месту хлопала, вот мол, как не попалась, и отпускало меня. А так прям руки сами тянутся, я и сообразить ничего не успеваю, а какой-то товар уже в кармане.
        - А вспомнить, как было больно не можешь?
        - В этот момент не могу. Голова как отключается прям, лишь мысли: сейчас же не больно, всё прошло, значит, и потом всё быстро пройдёт, даже если попадёшься.
        - А ты считай, что камеры везде и попадёшься ты обязательно.
        - Я их вижу, Алина Викторовна. Когда хочется украсть, я их вижу. Где, сколько. Мне их как будто показывают.
        На этих словах меня накрыло понимание, что с ней происходит, поэтому я тут же задала вопрос:
        - Тут, в кабинете камеры есть?
        - А я пока не хочу ничего украсть, особенно тут…
        - Представь, что хочешь! Встань и представь, что очень хочешь украсть вот эту флешку, - я рукой указала на флеш-накопитель в виде маленького человечка, лежащий на столе у Димы.
        - Зачем мне она? - не вставая с колен, удивлённо спросила Женя.
        - А ну встала и представила, если хочешь тут остаться! - рявкнула я.
        Женя поспешно вскочила, потом, искоса боковым зрением рассматривая флешку, несколько раз вздохнула, видимо настраиваясь, после чего взглядом обвела кабинет, и я увидела то, что предполагала увидеть.
        Одновременно с её ответом: «камер тут нет ни одной» я резко встала с кресла и рукой схватила её за основание свода черепа. Женя взвизгнула, испуганно сжалась, в глазах её показались слёзы, но я не отпускала, задействовав всю свою энергетику.
        Отпустила минуты через три, Женя обессилено осела на пол и, прижав руки к лицу, вновь расплакалась.
        - Очень больно? - участливо спросила я.
        Женя замотала головой, а потом сквозь слёзы тихо выдохнула:
        - Мерзко, очень мерзко, Вы словно мне всю душу вывернули и выжгли, внутри больно очень. Но это не обычная боль. Я не знаю как сказать, когда больно душе.
        - Так и говорят. Я убила в твоей душе то, что паразитировало на ней. Поболит, пройдёт. Больше воровать хотеться не будет до тех пор пока ради смеха или прикола, или на спор, или вообще просто так не попробуешь. А вот тогда накроет по-прежнему. Поняла?
        - Вы меня закодировали? - продолжая сидеть на полу и всхлипывая, несмело поинтересовалась она, а потом сумбурно продолжила: - Как алкоголика? Да? Спасибо Вам, Алина Викторовна. Я не буду пробовать. Я не враг самой себе. У нас так соседа закодировали. Десять лет не пил, а потом попробовал, сорвался, и всё. Я понимаю. Пробовать не стану ни за что. Вот клянусь Вам. Алина Викторовна, Алина Викторовна, а давайте Вы меня ещё как-то накажите…
        - Женя, ты меня утомила. Иди, забирай сына и с ним лучше посиди, а то дежурная в детской комнате, наверное, и не ужинала ещё из-за тебя.
        - Ой, да, Алина Викторовна. Точно! Поздно ведь уже. Но я потом за неё отдежурю дополнительно, обещаю. А можно, я не буду рассказывать никому что на самом деле случилось? Скажу ошибка вышла, поругалась в магазине с охранником, а он обвинил несправедливо, а потом Вы приехали и разобрались.
        - Можно. Всё, Жень. Иди.
        Благодарственно причитая, Женя покинула кабинет, а я поставила чайник, намереваясь выпить чая, но тут приехал Дима и набросился на меня с вопросами: «Что произошло? Действительно ли Женя что-то украла? Что решила полиция?».
        - Дим, мелочёвка там была. Женя забыла оплатить на кассе несколько больших конфет, шоколадные батончики такие с начинками. Охранник оказался принципиальным, вызвал полицию, но так как сумма ущерба небольшая, нас отпустили просто так. Жене внушение сделала, что надо не ворон считать, а проверять, что оплачено в корзинке, а что нет, и с охранниками не пререкаться, особенно если накосячила сама. По итогу всё хорошо.
        - Ты ей поверила, что не нарочно не оплатила?
        - Она была очень убедительна и клялась, что в любом случае подобное больше не повторится. Поэтому забудь и не трогай её. И ещё одна просьба, участковый хотел с профилактической лекцией прийти, если без меня придёт, предупреди, чтобы лекцию без привязки к тому инциденту проводил и никаких личных данных ни по какому поводу не озвучивал. Жене и так сегодня непросто было, если на эту тему продолжить прессовать, может в окно выйти, впечатлительная очень девушка. Понял?
        - Ты серьёзно?
        - Да, Дим. Она из-за этой ерунды в панику впала. Раз обвинили ее в таком, всё, жизнь закончена. Я под конец не столько ругала её, сколько успокаивала. Она обиделась, что её обвинили в том, что нарочно это она сделала. А у охранника стереотип сработал, у них же много воруют, вот он и отыгрался на той, которую вроде как за этим поймал.
        - Хорошо, что я уехал и тебе позвонили. Я мог, не разобравшись, её ещё больше обвинить и постараться от неё избавиться. Принципиально воровок не выношу.
        - Да, я знаю, тебе больше по душе воровки обкрадывающие родственников и бросающие детей. Вот у родственников украсть, это можно, а пару конфет в магазине - воровка, которую надо выгнать.
        - Какая ты злопамятная, Алин. Ты теперь всю жизнь меня Соней попрекать будешь?
        - А не надо изображать борца с нечестными представителями социума, если твои оценочные суждения распространяются не на всех. Женя в отличие от твоей сестрицы стремится исправлять собственные косяки, а эта родственная тебе особь лишь от страха что-то делает. Она читает покаянные тексты, кстати? В том объёме, как я приказала?
        - Вроде бы. Но я не проверял.
        - Проверь. Установи скрытые камеры или микрофон в её комнате и проверь!
        - Хорошо, всё проверю. Главное, не нервничай. Я понимаю, ты устала, неприятная ситуация, да и разборки в полиции дело нервное, но уже всё позади. Ты умничка, ты всё сделала наилучшим образом. Сейчас отпусти ситуацию и расслабься. Тебе какой чай заварить? Я тут, кстати, печенье твоё любимое купил. Будешь?
        Димка достал из шкафа большую красивую коробку печенья и несколько сортов заварки.
        - Нераспечатанную коробку в шкафу держишь? Для меня что ли специально?
        - Да. Ждал, что придёшь и угощать буду. Мне же надо любимую жену чем-то порадовать.
        - Давай радуй, и вон тот фруктовый чай завари, пожалуйста, - улыбнулась я.
        ГЛАВА 39
        ***
        На следующий день босс организовал шикарное застолье на большой закрытой веранде.
        Приехавший Аркадий был впечатлён и видом моей руки, и размахом устроенного празднества. Его дочь, которую звали Даша, оказалась невысокой миловидной приветливой девушкой, она быстро сошлась с Ольгой, и они принялись увлечённо обсуждать выставки, искусство, кто где был, где учился, манеры письма у художников и прочее.
        Через какое-то время приехал Вадик, который тоже к нам присоединился.
        Потом Илья, Николай и Игорь устроили для нас представление с трюками Джесси и разными фокусами.
        Аркадий и Даша были впечатлены больше всех, поскольку остальные уже знали о способностях Джесси, а им такое поведение огромной собаки было в новинку. В конце представления хлопали, конечно, не только они, а все, и очень громко, а я так громче всех, и ещё кричала «браво!». Парни были довольны.
        Затем Дима и Вадик создали две команды. Дима пригласил всех ребят, а Вадик Ольгу с Дашей и Оксану, и они запустив в небо двух воздушных змеев, устроили между ними бой и соревнование. Команда Димы победила, и парни вопили от восторга и поздравляли друг друга. Команда Вадика, тихо посмеиваясь, поздравляла победителей, понимая, что восторг мальчишек стоил подобного проигрыша.
        Затем Ольга предложила игру в фанты и раскрутила Вадика с отцом что-нибудь спеть.
        Босс принёс гитару, отдал Вадику, и они спели несколько песен.
        А потом фант выпал мне, и Ольга, как ведущая, выбрала, чтобы я или тоже что-то спела или станцевала или хотя бы прочла стихи.
        Я попыталась отговориться, что ни петь, ни танцевать не умею по определению, и со школьных времён никаких стихов не учила, что вообще праздник в мою честь и как виновницу торжества меня надо освободить от заданий, поскольку талантами никакими я не обладаю. Вот не наградили меня при рождении никакими творческими способностями. Я лишь зрителем быть могу.
        На что Ольга мне посоветовала хотя бы стишок из детства рассказать вроде «однажды, в студёную зимнюю пору», она мне, мол, если я что-то забыла, подсказывать будет.
        Читать стихи с подсказками было для меня неприемлемо по определению. Стихотворение это определенный настрой, который надо передать, тут подсказки ломают всю конструкцию, теряется дух. И тут я вспомнила то стихотворение Мусы Джалиля, которое когда-то так и не смогла прочесть на конкурсе. Оно потом всплыло, после конкурса, и практически намертво зафиксировалось в моей памяти. Поэтому я сказала:
        - Я могу прочесть стихотворение, Оль, помню я одно, но оно тяжёлое. Вы все точно хотите испортить себе праздничное настроение? Я ведь вам всем его испорчу.
        - Алинка, - меня тронул за плечо босс, - я никогда не слышал, как ты читаешь стихи. Особенно такие, чтобы настроение испортить могли. Прочти для меня пожалуйста. Кто не хочет портить себе настроение, может пойти погулять.
        - Не вопрос, Вить. Слушай, но сначала давай дадим возможность пойти погулять тем, кто испортить настроение не хочет, - кивнула я, и после минутной паузы, во время которой никто не ушёл, начала читать «Варварство».
        Последние абзацы, призывающие к борьбе, я читать не стала, закончила словами: «Две жизни наземь падают, сливаясь. Две жизни и одна любовь!»
        Когда я замолчала, на веранде стояла звенящая тишина, а у всех присутствующих в глазах блестели слёзы. Первым не выдержал Игорёк, подбежав ко мне обнял и взахлёб расплакался, повторяя:
        - Мамочка, мамочка, они их всех убили? Да? Зачем они их всех убили? Это неправильно, мамочка. Так нельзя! Зачем?
        - Это жизнь, мой мальчик, - я, обнимая его, ласково поцеловала в макушку. - К тому же погибла только оболочка. У нас всех вечная душа и, умирая телом, мы не умираем душой. Мы лишь завершаем круг испытаний с определённым результатом.
        - Как в игре, мам?
        - Типа того, мой хороший.
        - А они с хорошим результатом его завершили?
        - С очень хорошим, дорогой. Результат, это не накопленное тут богатство, а богатство души, любовь. Они любили, никого не проклинали, их души ушли с очень большим потенциалом. Жаль, что их жизнь была столь коротка, но они успели намного больше, чем другие за очень-очень долгую жизнь, и в следующей у них всё будет хорошо.
        - То есть я, когда умру, потом ещё раз рожусь?
        - Если захочешь.
        - И у меня будет другая мама?
        - Конечно другая.
        - Тогда не хочу! Я хочу здесь, с тобой.
        - А ты и есть здесь и со мной. Так что не волнуйся. Всё хорошо.
        - Я хочу долго-долго жить здесь и с тобой.
        - Вот это гарантировать не могу, это лишь Вселенная решает, кому сколько на этом этапе отпущено. Но надеюсь, тебе отпущено немало, как и всем остальным присутствующим. Поэтому, - я обвела взглядом всех гостей, - предлагаю пойти и выпить за здоровье. Чтобы все жили долго, счастливо и были полностью здоровы.
        Мою инициативу тут же подхватили, и все наполнили бокалы спиртным, за исключением беременной Ольги, Аслана и парней, которые пили минеральную воду. После чего зазвучали здравицы в честь всех присутствующих, и атмосфера вновь стала радостной и благостной.
        Потом босс сообщил, что будет перемена блюд и предложил всем пойти погулять. Я воспользовалась этой паузой и предложила Аркадию и Даше показать дом и комнаты, где они будут обитать.
        Меня вызвался проводить Аслан, поскольку все там сам готовил, и за ним следом, конечно же, Ольга. Воспользовавшись их любезным предложением, я вообще переложила на них сопровождение моих гостей и осталась за столом.
        Парни вместе с Димой, Вадиком и Оксаной пошли запускать вертолёт на радиоуправлении, который привёз Вадик, и на веранде остались лишь мы с боссом.
        - Пошли в беседку посидим, пока тут убираться и всё менять будут, - предложил он.
        Мы прошли в беседку. Сначала босс рассыпался в похвалах тому, как я оказывается проникновенно стихи читать умею, он впечатлён, а потом достал из кармана коробочку и вручил мне, сказав что это подарок.
        Я открыла коробочку и ахнула. Там было кольцо на порядок лучшее чем предыдущее, которое он пытался мне подарить и так и не смог.
        - Вот это да, Вить. Красота неземная. Можно померить?
        - Нужно. И носить, не снимая. Хочу видеть тебя в нём.
        - Бриллианты не носят постоянно.
        - Мало ли кто что не носит. А ты носи, если мне приятное сделать хочешь. Кольцо на заказ делали, крепления надежные, бриллиант не потеряешь. Поэтому надень и не снимай. Вернее разреши мне его надеть на твой пальчик. Так будет правильнее. Кстати, если хочешь, могу и на колено встать.
        - Нет, на колено точно вставать не надо, и аккуратненько, пожалуйста. Оно, может, и не наденется, рука-то травмирована была.
        - Ручку свою мне дай, и сейчас увидим, надевается или нет. Не наденется, переделают именно под тебя. Но должно подойти. У тебя явно рука к прежним размерам вернулась.
        Босс, взяв мою руку осторожным движением, надел кольцо на безымянный палец, и оно село как влитое.
        - Вот видишь, - резюмировал он, - идеально. Носи на здоровье и не снимай.
        - Спасибо, Вить. Мне нравится. Очень красиво. Кстати, то кольцо в храм пожертвовал?
        - Да, Алинка, сделал всё, как ты сказала. Свету попросил, она к одной известной иконе отвезла, где много таких подношений. На цепочке повесила. Только знаешь, после этого моя мать мне весь мозг продолбила просьбой забрать его оттуда. Мол, снится ей эта святая и говорит, чтоб забрала свой дар от её иконы. Как забрать, ума не приложу. Это же пожертвование. Его обратно не отдают. Я ей сказал об этом, но она никак успокоиться не может. Рыдает при каждом разговоре. Я ей теперь даже звонить боюсь.
        - Дел-то, - хмыкнула я. - Сказал бы, что даже святые с негативом твоей матушки не справляются, и просить она их не хочет о помощи в покаянии, давно бы посоветовала, как это исправить. Это несложно. Попроси через третьих лиц любого раскрученного блогера съездить к этой иконе, сфотографировать подношения и написать восторженную статью, мол вот какие кольца жертвуют к иконе, по сведениям ювелиров примерная стоимость такая-то. И подожди пару недель. Наверняка найдётся тот, кто захочет его получить и найдёт способ как это сделать.
        - Постой, постой… ты хочешь сказать, что раскаянием своим моя мать могла этот негатив убрать?
        - Конечно. Давно могла. Она держит посыл, не кается, поэтому святая ей и снится. Покаялась бы, святая приняла бы её покаяние и негатив убрала.
        - Понял. Тогда никаких блогеров. Приглашу к ней священника и перед этим эту историю расскажу. Пусть вразумит её.
        - Попробуй. Может и будет толк. Только как бы не обвинила она тебя, хотя скорее меня, в наговоре на неё, и не продолжила упорствовать, что не её это негатив, и ничего она не держит. Мол, просто подарок не по нраву святой, не любит она бриллианты, к примеру, и посыл подарка здесь не причём, нет мол на нём ничего от неё. Это я на неё вновь что-то наговариваю и тебя против неё настраиваю, поскольку сволочь последняя.
        - Если ничего нет, как святая узнала, что дар от моей матери? Света ничего не говорила, не писала. Повесила на икону и ушла. Значит посыл именно моей матери на кольце, раз претензии к ней, а не к Свете и не ко мне.
        - Я предупредила, Вить, чтобы ты был готов к обвинениям вроде тех, которые она мне в реанимации говорила. Дальше дело твоё. Она, кстати, возразить может, что претензии не к Свете и не к тебе, потому что вы люди невоцерковлённые и лишь через неё святая вас вразумить может, поэтому именно ей и снится. Она, мол, единственный проводник и твоя защитница.
        - Понял. Спасибо, моя любовь. Разберусь. Будет упорствовать, вариантом с блогером воспользуюсь, но дать шанс покаяться хочу. Воспользуется, нет, дело её, но попробовать надо.
        - Разумный подход. Я иногда поражаюсь насколько ты прагматичен и одновременно справедлив и благороден. Это каким-то немыслимым для меня образом умудряется уживаться в тебе одновременно. Я восхищаюсь тобой, мой дорогой, - проговорила я, пристально глядя ему в глаза и касаясь кончиками пальцев правой руки его щеки.
        Он перехватил мою руку, начал пылко целовать, потом эмоционально выдохнул:
        - Алинка, я безумно тебя люблю, и это я тобой восхищаюсь. Ты чудо, моя радость. Как же я благодарен Господу и Вселенной, что дали мне возможность быть подле тебя. Всем готов пожертвовать и всё отдать ради этого счастья.
        - Значит наше восхищение взаимно, Вить. Ладно, сюда идут. Наши с тобой отношения не для посторонних ушей и глаз, - проговорила я, и босс тут же отпустил мою руку и принял невозмутимо безразличный вид.
        Золотце, сидевший на перилах беседки прям в клубочек свернулся от смеха:
        - Нет, вы только посмотрите на них, - хихикал он, - вы серьёзно всех окружающих за таких ослов держите, что думаете, что ваши невозмутимые лица помогут им не заметить бриллиантовое кольцо на пальце виновницы торжества? Объяснений окружающим, что не последует вовсе?
        - Алин, он прав, - босс взглянул на меня, - прокомментировать твою обновку как-то надо.
        - Хорошо, похвастаюсь, скажу твоя компенсация за травму, которую мне пришлось пережить.
        - Гениально, - резюмировал босс.
        Ближе к ночи, после фейерверка и после того, как я уже уложила спать Игоря, а босс отправил спать своих мальчишек, и за столом остались лишь взрослые, Аркадий не выдержал и напрямую спросил меня:
        - Алинка, колись, что делали с твоей рукой. Не могут так зарубцеваться даже шрамы всего лишь за несколько дней. Всеволод Николаевич, конечно хирург от Бога, но исходя из его рассказа, реабилитация тебе предстояла долгая, и не факт, что ты вообще пальцами двигать даже после неё бы смогла.
        - Аркаш, босс мне не только колечко в качестве компенсации подарил, он ещё отвёз меня к знахарю в очень далёкую деревню, тот травки приложил, молитвы почитал и пожалуйста Вам результат. Можно верить, можно не верить, но он есть. Только ты Всеволоду Николаевичу об этом не говори, пожалуйста. Ещё обидится. Зачем ему знать, что к его лечению ещё кто-то дополнительно руку приложил? Кстати, если бы он не собрал всё по кусочкам, никакой бы знахарь с окончательной реабилитацией не справился. Так что заслуга Всеволода Николаевича в спасении моей руки основная.
        - Скажи мне, дорогая, а Димку тоже он после меня лечил? А? Или вместо знахаря у нас ты сама, а ими лишь прикрываешься? - хорошо подвыпившего Аркадия тянуло разобраться во всех тонкостях происходящего.
        - Тебе отказывает логика, Аркаш. Я в отключке была, и Димке помочь не могла по определению, ты же видел. Да и себе, если бы сама помогать могла, зачем вообще к врачам бы ходила, а? Поэтому кто помог Димке вообще без понятия. А вот сейчас с моей рукой настоящий знахарь работал, колоритнейший дед, и способ лечения меня удивил несказанно. Я иронично настроена поначалу была, а когда результат увидела, сразу строки из Гамлета на ум пришли: «Есть очень многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». И я такая: «дедушка, Вы точно волшебник» А он лишь в бороду в ответ посмеивается.
        - Виктор Владимирович, - Аркадий повернулся к боссу, - расскажите, где живёт сей кудесник. Меня прям тянет съездить к нему поговорить. Вдруг у него есть рецепт трав для столь потрясающего результата заживления. Мне бы в работе траволечение очень бы пригодилось.
        - Аркадий Львович, я, к сожалению, не могу сказать его адрес. Нас он принял на условии полной конфиденциальности и не разглашения его места жительства. Он затворник и дорожит своим уединением. Мне пришлось задействовать все свои связи, чтобы на него выйти, да и то это ничего не гарантировало. Местные говорят, что многие по дороге к нему идут, а дома его не находят. Так что, даже если адрес узнаёте, не факт, что найдёте. Нам с Алинкой просто повезло, понравилась она ему, поэтому сам к нам на дорогу вышел.
        - Прям мистика какая-то, - покачал головой Аркадий, - вот кто бы мог подумать, что на старости лет, я убежденный реалист начну допускать мысли о том, что в нашей жизни всё не столь однозначно и материально, как кажется на первый взгляд.
        - Я тебе всегда говорила, пап, - в разговор вступила Даша, - что материальное это не основное. Материальное это тлен. Главное, это духовность, вибрации индивидуума, на востоке давно это поняли и до сих пор этим пользуются. А мы откинули все знания, накопленные нашими предками, лишь отдельные индивидуумы, подобные этому старцу, хранят многовековую мудрость и знания. Но скоро и они исчезнут, выдавленные обществом идейных материалистов, и у нас не останется даже этого. Ведь вместо того, чтобы общество помогало и пыталось перенять опыт у этого старца, как только он попытается сблизиться с ним, его обвинят в шарлатанстве и отправят в какую-нибудь психушку. Поэтому да, затворничество для него единственный выход. Наше общество само настроено на потерю знаний и глобальную деградацию.
        - Даш, всё не так просто, - не сдержавшись, вступила в разговор я, поскольку алкоголь снимал все мои барьеры. - Это не деградация. Это сепарация. Нельзя недооценивать роль Вселенной. Всё идёт так, как должно идти, для существования большинства индивидуумов, которые на данный момент имеются. Опыт этого старца перенять нельзя по определению. Это врожденные способности, они либо есть, и тогда индивидуум в любом случае научится владеть тем, что ему даровано, Вселенная сама выведет его и на учителей, и на необходимую ему практику, либо их нет, и глупо пытаться их получить. Надо трезво оценивать свои возможности и видеть то к чему подталкивает Вселенная. Если в нашей стране сейчас царствует идеология материализма, значит это необходимо на данном этапе развития нашего общества для большинства проживающих здесь индивидуумов, значит именно так можно наиболее продуктивно воздействовать на данный контингент. Но это не исключает потенциальной возможности существования несколько иных индивидуумов для которых это не самая оптимальная схема развития. И вот они рано или поздно находят иные пути и иные
возможности. Их сталкивают друг с другом, они могут учиться друг у друга и объединяться. При этом остальным их знания явно повредят. Поэтому тех, кто держать язык за зубами не умеет, Вселенная и изолирует за счёт неприятия их взглядов остальным обществом. Так что деградации нет. Просто меньшинство с его возможностями на данном этапе лучше изолировано от большинства, которое в эти возможности не верит и их старательно игнорирует.
        - Алинка, ну-ка колись, ты не напросилась в ученицы к этому старцу? - тут же заинтересованно осведомился Аркадий.
        - Нет, Аркаш. У меня нет таких возможностей, как у него. Он мне лишь помог. Хотя, конечно, его возможности меня впечатлили, и я бы с удовольствием такие заимела. Но не дано.
        - Но ведь тебе явно дано что-то другое. Он не помог тебе разобраться с другими твоими способностями?
        - Мои способности ему чужды. Поэтому нет. Мы лишь мило пообщались, он мне помог, и на этом всё.
        - А сама ты с ними разобралась? Вот как так, при такой твоей поразительной интуиции, ты сама второй раз влипаешь в достаточно тяжёлые по последствиям происшествия?
        - Поговорку «сапожник без сапог» слышал, Аркаш? Это про меня. Другим советовать могу, интуиция хорошо работает, с собой у меня засада полная. Я влипаю в неприятности достаточно часто. Босс уже замучился меня из них вытаскивать. Говорю: плюнь ты наконец. Но не хочет. Считает, что пользы от меня больше, чем неприятностей.
        - В этом я с ним согласен, твой позитив перевешивает все возможные трудности, которые ты можешь спровоцировать. Но по твоим же словам Вселенная мудра. Ты не хочешь разобраться, к чему тебя она подталкивает с помощью таких достаточно серьёзных твоих травм? Может, ты лезешь не в свои дела?
        - С этим не поспоришь, я лезу не в свои дела, Аркаш, но ты в них тоже постоянно лезешь. Профессии у нас такие, лезть не в свои дела. Человек заслужил проблему, сам или в чужую влез, а тут ты со скальпелем ему встретился, бац и проблему модернизировал так, что индивидуум шанс получил с ней справиться. Только у тебя план физиологический, а я последнее время лезу чёрт знает куда, со своей инициативой и порой не представляю, как то или иное моё действие на мне же самой отразится. Вот центр открыла, а как это на моей собственной судьбе отразится не имею ни малейшего представления. Поскольку влезла в проблемы достаточно низкопотенциальных индивидуумов. Правда чуточку с Димкиной помощью подстраховалась, - я кивком указала на мужа, - отсеиваю тех, кто не хочет совершенствоваться, кто по жизни потребитель. Вот им не помогаю по определению. В отличие от тебя, кстати. Ты обязан помогать всем.
        - Я не понял, о чём ты, Алинка. Какой центр? Мы давно не виделись, и ты ни про какой центр мне не рассказывала, - удивлённо проговорил Аркадий.
        - Я не рассказывала тебе про «Терновник»? Да, точно. Не рассказывала. Сто лет мы с тобой не общались. Я открыла благотворительный центр. Им Димка сейчас руководит. Для женщин, попавших в тяжёлую ситуацию. Принимаем, обеспечиваем жильём, питанием, присмотр за детьми помогаем организовать, в обмен на их посильную работу в центре. Кто-то убирается, кто-то за детьми следит, кто-то по столовой дежурит, кто-то на мини-производстве работает. Швейную мастерскую там организовали, потом ещё какую-нибудь откроем. Короче заставляю их минимизировать расходы на собственное содержание.
        - А финансирование откуда?
        - Моё это финансирование, прибыль свою вложила. И босс помогает. Ремонт здания оплатил суперский, я бы такой не потянула. Потом счёт есть для пожертвований, но пока не нашла ещё идиотов, которые согласны деньги в подобное вкладывать. Отдачи-то никакой не предвидится.
        - И город не помогает?
        - Я не научилась ещё откаты давать, может со временем и освою, но пока не умею, а Димка и учиться не будет, это против его принципов. Так что пока без помощи сами обходимся. Не душат проверками и не грозят закрытием, и на том спасибо.
        - Алин, открой тайну, зачем тебе это? - Аркадий испытующе посмотрел на меня.
        - Не знаю, Аркаш. Захотелось. Вот тебе почему захотелось хирургом стать? Ведь не из-за зарплаты? Вот если кто-то тебе предложит зарплату твою ежемесячно пожизненно платить, с условием, что с работы ты уйдёшь, ты разве уйдёшь?
        - Конечно не уйду. Я люблю свою работу.
        - Вот и мне нравится, что я делаю. Пока нравится. Во что это дальше выльется, не знаю. Но на данный момент центр меня радует. И даже если моя травма это намёк на то, что в чужие дела лезть не надо, то так как меня быстро вылечили, это даёт мне надежду, что не так сильно против моего вмешательства Вселенная возражает, и не сильно это мою карму портит.
        - Алина, как благотворительность может негативно на карму повлиять? Это ведь наоборот поощряемая всеми религиями деятельность, - в разговор вновь вступила Даша.
        - Это вмешательство в расклад Вселенной, Даш. Она этого не любит. Я вмешиваюсь в чужие судьбы, правда стараюсь заставить расплачиваться за помощь, поскольку полученное задаром на благо обычно не идёт. Мне хочется предоставить возможность для того, чтобы индивидуум сам свой потенциал увеличивать научился, а не на блюдечке блага преподнести. Все мои клиентки меня не спасительницей, а жуткой стервой считают.
        - Алин, прекрати, - тут же возразил Дима. - Никто тебя стервой в «Терновнике» не считает. Побаиваются, да. Ты построить любую можешь, но стервой не считает никто. Ту же Женю кто вчера утешал? Вот стала бы стерва утешать так подставившую её клиентку? Даже я бы не стал. А ты почувствовала, что девчонке это надо, и не ругаться стала, а поддержала. Они не глупые, они всё это видят и ценят.
        - Вот согласен с Дмитрием, - кивнул босс, - я не знаю ни одного порядочного человека, кто бы тебя стервой считал. Про шваль всякую смысла нет говорить, а порядочные люди тебя ценят, Алин.
        - Спасибо, приятно слышать, что вы с Димой так думаете. И то что помогаете тоже приятно. Без вас бы не справилась.
        - Алин, у меня в связи с твоей теорией вопрос возник, - проговорил Аркадий, пристально глядя на меня. - Вот если предположить, что каждый получает от Вселенной именно то, что заслужил, как Дима под пулю попал? А? Вот то-то и оно! Никак это объяснить невозможно, исходя из твоего расклада, что говорит о том, что жизнь наша всё же полна случайностей.
        - Аркаш, ты сам с собой разговариваешь, или мне вопрос задал? Если мне, то отвечу. Цель каждого индивидуума здесь набрать максимально возможный потенциал. Когда ты его набрал, Вселенная говорит: «Прекрасно, этап закончен, давай, товарищ дорогой, пошли будешь к следующему готовиться». А все окружающие такие: «Ой, а чего это он уходит? Нам с ним хорошо было, мы будем скучать, верните, остановите, притормозите. Физиологический возраст позволяет ему ещё тут потусоваться». Я знала, что Димка уходит на своём максимуме, но я не хотела его отпускать, поэтому что я сделала? Вспомнил? Я его купила обещанием стать его женой и с твоей помощью заставила вернуться, поскольку эгоистично хотела такого хорошего человека оставить здесь. И Вселенная пошла мне навстречу и подняла планку его максимума на этом этапе. У него новая цель появилась. Научиться со мной взаимодействовать и следующий уровень освоить. И я так радостно: «О, сработало! И плевать на цену, которой расплачусь я. Я на неё согласна». Понимаешь о чём говорю?
        Я конечно же немного приврала, сказав это, но совсем чуть-чуть, вернее не приврала, а не до конца всё рассказала, умолчав, что на ситуацию ещё влияло горячее желание Димки заполучить меня в жёны, он жизнью был готов пожертвовать ради этого, и Вселенная дала ему шанс исполнить его желание, поставив меня перед выбором: я его жена и ухаживаю за ним или он уходит. Я очень хорошо помнила показанные мне картины, лишь говорить об этом не хотела.
        - Ты хочешь сказать, что моя Ира ушла не случайно, а потому что максимум набрала? - тут же спросил меня он.
        - Да, - согласно кивнула я. - Каждая случайность, это проявление необходимости. Не это, значит, было бы что-то другое. Да, её забрали без предупреждения, очень неожиданно. Так, чтобы ты не мог вмешаться. Но вот честно ответь, это ведь лучше, чем долгие болезни, муторное и бесполезное лечение? Я бы сама предпочла такой конец. Раз и и ушла, не доставив никому никаких хлопот. Лишь похороны. Но устроить всё без похорон достаточно проблематично. Хотя тоже можно. Сгореть, например, дотла во время пожара.
        - Алина, думать о таком не смей! Поняла?! - тут же рявкнул на меня босс. - Чтобы больше таких разговоров я не слышал! Уйти она видите ли мечтает, никого не нагрузив. Нам нравится тебе помогать, чтобы это ни было. Любая помощь тебе для меня не нагрузка, запомни это! И вообще, у тебя маленький ребёнок, а ты мысли об уходе допускаешь. Ты на кого её скинуть решила? На Диму или на меня, как на крестного?
        - Босс, ладно, не генери. Ни на кого ничего не скидываю. Это я в принципе рассуждаю. В принципе.
        - Алин, папа прав, - поддержала босса Ольга. - Не надо нас пугать такими разговорами. Мысль о том, что мы можем тебя потерять для всех нас слишком ужасна, чтобы использовать её в качестве примера. Пощади нашу психику, пожалуйста. Ты должна жить долго и счастливо. И хотеть жить долго, и не только ради Норы, но и ради всех нас. Ты нам всем очень нужна. Мы тебя не отпустим, даже не надейся. Вот как ты Диму не отпустила, мы так же тебя не отпустим. Ясно тебе?
        - Олечка, я всё поняла, и мне всё ясно, дорогая. Не нервничай. Тебе вредно нервничать, моя девочка. Я пошутила. Это была неудачная аналогия. Успокойся, моя хорошая. Давайте о чём-нибудь позитивном. Например, о машинах. Вадик, скажи мне, у меня глюки или ты свою любимицу заменил на очень похожий аналог? Цвет, номер, всё совпадает, а избавиться от ощущения, что у тебя новая машина не могу.
        - Алинка, ты ведьма, - рассмеялся в ответ Вадим. - Вот точно ведьма. Как ты почувствовала? Их даже я отличить не могу, пока звук двигателя не услышу.
        - Я ездила на той. У неё энергетика другая была, твоя. А это новенькая. Зачем заменил?
        - Двигатель у этой другой. А похожа, потому что под заказ её сделали внешне, как аналог той.
        - Вадик, скажи мне, номер почему тот же?
        - Потому что это мой любимый номер - раз, это мой позывной был, и ещё потому что иногда так развлекаюсь - два. Под окнами своего дома машину одну поставил, на другой уехал. Все думают я тут, а меня нет.
        - Это кого ты так дуришь?
        - У меня не лучшие времена в отношениях с моей нынешней спутницей. Не разбежимся никак, хотя явно к этому идёт. Но решающий шаг она не делает, вот этим сейчас пытаюсь спровоцировать.
        - Вадик, она тебе надоела?
        - Алин, я ненавижу, когда меня контролируют. Она начала. Претензий пока не было, но она следит, даже детектива наняла. Я знаю об этом, поэтому морочу и ему, и ей голову, и пытаюсь вывести на открытый конфликт.
        - А у неё есть поводы для претензий? И вообще, что ищет её детектив?
        - Без понятия, что он ищет. Возможно, повод для шантажа.
        - Фотографию мне её можешь показать?
        - Легко, - Вадик полез в карман, достал телефон, открыл приложение, пролистнул несколько изображений, потом протянул телефон мне. - Вот она.
        С экрана телефона на меня смотрела миловидная совсем молоденькая девушка.
        - Вадик, она же тебе в дочери годится, - начала удивленно я, потом резко осеклась, долго вглядывалась в экран, и совсем другим тоном продолжила: - Значит так, Дон Жуан хренов, прекрати изводить так девчонку. Она любит тебя безумно. Поэтому или начинай с ней строить нормальные отношения, в которых ревность не будет её сводить с ума, или срочно расставайся, причём не обвиняя её, как ты любишь, а откровенно объяснив, что не создан для семейной жизни. Поскольку на грани девчонка. Ты не у дома машину ставишь! Не у дома! И делаешь это специально! Этот детектив ей нужен, чтобы понять для себя: нужна ли она тебе или ты ей голову морочишь. Твоё отношение её сводит с ума. Ей хочется определённости, но ты запутываешь всё ещё больше. Она не хочет уходить, не хочет предъявлять претензий, но и быть одной из многих не хочет. Ей нужен компромат, чтобы уйти, если она не единственная. Но очень чёткий компромат: с именами, фамилиями, фотографиями. Твоя дурацкая игра сводит её с ума. Девчонка на грани помешательства. Поэтому остановись. Я очень тебя прошу.
        - Какой определённости она хочет, Алин? Я пообещал, что пока мы вместе, других отношений у меня не будет. На этом всё. Контролировать себя не позволю. Не нравится такой расклад, пусть уходит. Я не держу. Её проблема в том, что она мне не верит, но это её проблема, ты не находишь?
        - Мы все не идеальны, Вадик. Ни ты, ни я, ни она. Да, она молода, ревнива и боится быть обманутой. Это свойственно многим женщинам. Легенды и мифы изобилуют сказаниями о том, как спутницы, не доверяя своим партнерам, хотели их проверить и попадали в сложные ситуации. Вспомни миф о Психее. Это природа многих женщин. Но ты ведь опытнее, мудрее, не вставай с ней на одну доску и не заставляй расплатиться сумасшествием всего лишь за опасения и желание проверить. Если она тебе дорога, поговори с ней, расскажи про то, что знаешь о детективе и о двух своих машинах. Скажи, что либо она дальше верит и не контролирует, либо вы расходитесь. Пусть примет решение. Или ты сам прими, если её поведение тебя достало, и ты сам хочешь разойтись. У неё критическое состояние. Я не шучу. Ты ведь не сможешь бросить её в случае болезни, будешь опекать, оплачивать клинику. Оно вот тебе надо: мало того, что пожизненно её опекать, так ещё и знать, что мог помочь неплохой по сути и безумно влюблённой в тебя девушке и не помог?
        - Ты меня пугаешь, Алин. Зачем мне отношения с потенциальной сумасшедшей?
        - Она не станет сумасшедшей, если сейчас ты примешь какое-то решение. Любое. Она примет даже то, если ты ей скажешь: не мешай, уйди, я влюбился в другую. Уйдёт и пакостничать не будет. Она пожелает тебе счастья. Поскольку по сути своей неплохая, светлая девочка. Её сводит с ума ситуация. Тебя бы тоже сводила. Переверни ситуацию на диаметрально противоположную и поймёшь. Ты бы послал давно. Ей сложнее оттого, что она любит тебя сильнее, чем ты её. И ты умеешь расставаться, а для неё это впервые и кажется трагедией, для которой нужна причина и серьёзное обоснование. А тебе бы подозрений хватило.
        - Я понял, Алин. Сумела доходчиво своё видение ситуации донести.
        - Вадик, ты на меня не сердись, что без разрешения полезла тебе какие-то ЦУ давать. Прости. Ладно? Я очень ценю твоё доброе отношение и не хочу с тобой ругаться. Мне предостеречь тебя захотелось, поскольку вижу, чем это чревато.
        - Алинка, не извиняйся. К ценным указаниям ведьм, в отличие от ценных указаний женщин, я отношусь с пиететом. Я поговорю с Таней. Обещаю.
        - Вадим, я не понял, за что Вы так Алину оскорбить решили? - раздражённо нахмурился Аркадий. - Почему она сразу ведьма? По фотографии ситуацию рассказала? Так экстрасенсорные способности не означают, что она колдует и вред приносит.
        - Аркадий Львович, мы с Вами в термин «ведьма» явно разную смысловую нагрузку вкладываем, - тут же постарался оправдаться Вадим. - Для меня ведьма, это та, что магию ведает и людям помочь может. Поэтому оскорблением это слово не считаю. Алине просто больше, чем обычным людям дано, вот так про неё и сказал. Обидеть или оскорбить точно не хотел.
        - С такой трактовкой согласиться могу. Для меня слово ведьма, действительно, другое означало. Мерзкая, вредная и злая женщина, несущая зло в этот мир. Как в сказках. Мачеха у неё была ведьма и пыталась сжить её со света.
        - Вот что значит влияние пропаганды и массмедиа средств, - рассмеялась я. - Даша, кстати, это прекрасная иллюстрация к нашей дискуссии о деградации и сепарации, это не способ деградации общества, а способ сепарации и повод для уничтожения тех, кто отличен и потенциально опасен: он злой по определению, раз обладает способностями, отличными от способностей большинства. И это было всегда, средневековые сказки прекрасно это доказывают.
        - Алина, а можно я воспользуюсь тем, что Вы не злая ведьма, и попрошу мне рассказать кое-что вот об этом человеке? - Даша протянула мне свой телефон с выведенной на экран фотографией молодого парня с длинными волосами, затянутыми в хвост на затылке.
        Я взяла, долго молча вглядывалась в фотографию, потом отдала ей телефон и, поморщившись, проговорила:
        - Даш, порадовать ничем не могу. Молодой человек безалаберен и в жизни, и в половых связях. Наркоман и вряд ли вылечится. Спит со всеми подряд, скоро узнает, что имеет в связи с этим очень нехорошую болезнь, но это его не остановит. Скорее всего, умрёт молодым и практически на помойке. Если не хочешь от него заразиться, рекомендую близких отношений с ним не иметь.
        - Какой ужас, - подавленно выдохнула Даша, и растерянно добавила: - Вот за что мне такое, а?
        Я внимательно оглядела её, потом, пристально глядя ей в глаза, спросила:
        - Ты действительно хочешь это знать, или это так, пустая сентенция и риторический вопрос?
        Даша нахмурилась, минут пять молчала, затем решительно выдохнула:
        - Хочу знать!
        - Даш, моя информация тебя не порадует. Может, оставим?
        - Хочу знать, - повторила она.
        - Хорошо. Тогда так: у тебя ещё в школе был поклонник. Ты пользовалась его услугами, портфель там донести, ещё что-то сделать. Потом он тебе надоел, послала. Имела право, никаких обещаний не давала. Парень не пережил отказа. Покончил с собой. На пике ухода он тебя проклял, очень своеобразно проклял: пожелал вечно быть обречённой на отношения с теми, у кого кто-то есть ещё. Ему пришлось за проклятье заплатить всем своим потенциалом, но это его не остановило, слишком остра была боль, и он пошёл на это. Дурак, конечно. Но влюблённые все ни умом, ни мудростью не отличаются. Извини, что огорчила. Имеешь полное право мои слова посчитать фантазией и забыть о них.
        - Даш, это она о Валере что ли из твоего параллельного класса, который из окна выкинулся? Он ухаживал за тобой? - Аркадий, повернулся к дочери и озадаченно посмотрел на неё.
        - Не знаю о ком она! Может и о нём, но я этому слизняку ничего не обещала! И то что он за мной таскался, прав ему никаких не давало! Выкинулся, туда и дорога ему была, я тут не причём! - зло выдохнула Даша.
        - А я и не сказала, что у него были права или у тебя какие-то обязательства перед ним. И тебя в его смерти я не обвиняла. Я объяснила откуда над тобой негатив, который преодолеть тебе будет очень сложно. Не более того, - развела я руками.
        - Алин, но она может это преодолеть? - поинтересовался Аркадий.
        - Пока я способа не вижу. Если только избранником станет тот, на кого в принципе никто больше не позарится. Но вряд ли она на такое согласится.
        - Алина, вот почему? Как он мог? Почему ему дали это сделать? Почему такая несправедливость возможна? Ты сама говорила, каждый проходит то, что заслужил, чем я заслужила такое? - раздражённым тоном закидала меня вопросами Даша.
        - Всё упирается в цену, Даш. Только не в деньги, а в потенциал. Чем ты способен заплатить за желание и каков уровень твоего оппонента. Я не хочу углубляться, но это как в карточной игре, у кого карта выше, тот и выигрывает, но лишь в этой ставке, а не целиком в игре. В этой ставке ты проиграла, но ему за это глобальным проигрышем во всей своей игре расплатиться пришлось. Тебе это желательно принять к сведению и, с учетом этого проигрыша, вывести всю свою игру к выигрышу и на максимальный позитив. Как-то так.
        - Враньё всё это! Не бывает такого! Ничем я ему не проиграла, не могла проиграть, даже если он сдох! Вы точно ведьма, злая ведьма! Вот что я Вам плохого сделала, что Вы такое мне наговорили?! Я хочу немедленно уехать! Немедленно уехать отсюда! Вызови мне такси, пап! Где моя сумочка и вещи? - неожиданно выкрикнула Даша и, выскочив из-за стола, метнулась к выходу.
        - Даша, подожди! - Аркадий встал из-за стола. - Даша, стой!
        Не слушая его, Даша выбежала в сад.
        - Чёрт, - скривилась я. - Когда же я научусь держать язык за зубами и никому ничего не говорить? Ведь который раз на одни и те же грабли… Аркадий, извини. Попытайся утешить дочь и объясни, что в том доме, который вам показали, видеть вы меня не будете. Можете сразу идти туда и там отдыхать. Обещаю, что ни сегодня, ни завтра заходить туда не стану. Захочешь пообщаться, приходи сюда. Аслан, проводи гостей в дальний дом, пожалуйста.
        - Алин, мне не за что тебя извинять, - проговорил Аркадий, - это ты извини и не обижайся на неё, по себе знаю, очень сложно принять информацию, которая сильно внутренне цепляет. Ладно. Попробую утешить и уговорить остаться. Нет, так уедем на такси. В любом случае, спасибо за прекрасный праздник. Всё было замечательно. Посидели великолепно.
        Аркадий в сопровождении Аслана направился в сад разыскивать Дашу.
        - Пойду попробую им помочь, - проговорила Ольга и тоже ушла.
        - Алин, мы с Оксаной тоже, может, пойдём? Тебе отдохнуть надо, - проговорил Дима, я кивнула, и они тоже ушли.
        Остались я, босс и Вадим.
        - Алинка, скажи честно, - проговорил Вадим, - как ты это видишь?
        - Что ты имеешь в виду?
        - То, что ты озвучиваешь, - пояснил он.
        - Я это не вижу, я это понимаю и ощущаю. Это сложно объяснить. Вот смотрела я на фотографию твоей Тани и ощутила её внутреннее состояние: непонимание, ревность, боль и желание прояснить ситуацию. Вполне вероятно у неё ещё и подружки есть, которые подзуживают, мол, лохушка ты последняя, если твой избранник так себя ведёт, сто процентов изменяет он тебе, а ты веришь. Она пытается развеять подозрения, и тут ты дополнительно ей поводы для стресса подбрасываешь. Мне не понравилось ощущать то, что она ощущает. На её месте сбежала бы давно. Послала бы тебя на все четыре стороны и даже бы не вспомнила больше, как впрочем и ты меня, наверное.
        - А как про самоубившегося ухажёра Даши узнала?
        - Это чуть сложнее. Это информационный поток, искажающий её потенциал и перераспределяющий его, и по нему, как бы вдоль него идёшь и можешь считать.
        - А можешь мне сказать, почему моя первая девушка меня не дождалась?
        - Могу, - кивнула я. - Только зачем это тебе? Знаешь пословицу «Если невеста уходит к другому, ещё не известно, кому повезло». Знаешь? Так вот, я уверена, что однозначно везёт тому от кого уходят.
        - Я много лет старался думать именно так, но сейчас накрыло желание разобраться в истоках. Хочу подоплёку всё же узнать.
        - Фотографию её дай.
        - У меня нет.
        - Поищи по имени в соцсетях. Я не гадалка, чтобы без её воздействия на тебя что-то о ней пытаться сказать.
        - Могу тебе имя сказать. Я себе пообещал, что не буду её искать никогда и никакой информации о ней знать я не хочу. Хочу разобраться лишь в том поступке.
        - Вить, - я повернулась к боссу, - можешь мне найти фотку первой любви Вадика?
        - Не вопрос, - ответил босс, - посиди, поскучай чуть-чуть, сейчас всё будет.
        После чего минут через десять показал мне скан паспорта с фотографией.
        Я внимательно посмотрела, потом, поморщившись, проговорила:
        - Банально и не интересно. Она вообще не ждала. Ждать очень сложно, особенно если рядом кипит жизнь полная соблазнов. Прям сразу подвернулся более привлекательный вариант. Ты неизвестно когда вернёшься и вернёшься ли. А тут новая любовь, чувства, да и деньги, и возможности в придачу. Она уехала сразу.
        - Ты ошиблась. В этот раз ошиблась. Галя очень долго меня ждала. Даже жила с моей матерью. А уж какие письма мне писала. Меня они очень поддерживали. Поэтому и непонятно, как можно сначала такие письма писать, а потом раз, и прости-прощай, я поняла, что у наших отношений нет будущего.
        - Вадик… это очень странно. Слушай, а можешь фотографию своей мамы показать?
        - Это могу легко, - Вадик показал фотографию в телефоне, и мне всё сразу стало ясно.
        - Значит так, твоя Галя хотела тебе сразу написать, мол, прости-прощай, ждать не буду. Твоя мать уговорила не писать тебе ничего, испугалась, что сам под пулю после такого письма полезешь. Галя твоя давно уехала, а мать тебе от её имени писала. Рассказывала, что переехала она к ней, мол, вот сидим, вдвоём тебе пишем. Ей надо было, чтобы живой ты оттуда вернулся, чтобы было к кому стремиться. И чтобы письма к Гале на её адрес писал. А вот когда ты вернулся, тогда и сказала, что ничего не предвещало вроде, а потом одним днём уехала Галя и никто не знает куда, письмо лишь прощальное оставила и просила не искать. Это правда, что не искать просила. Только давно это было, и твоя Галя с твоей матерью вообще не жила и письмо последнее тоже, как и все предыдущие, твоя мать написала.
        - Почерк разный был, не матери, Алин.
        - Ты почерк Гали видел до того? Ведь нет. Мать твоя старалась. От себя покривее писать, от неё ровненько, меленько и другими словами. Любящее сердце, Вадичка, ещё и не на такое способно.
        - Слушай, точно. Я долго не получал никаких писем, пока в учебке был, а потом пришло сразу два, и от Гали, и от матери. Вот чёрт… как она могла?
        - Ты бы предпочёл узнать с самого начала?
        - Не знаю… с одной стороны ненавижу ложь. С другой она помогла мне там выжить. Галины письма очень поддерживали. Лишь потом, вернувшись, обозлился. Мол как такое может быть: столько времени ждать, с матерью моей жить, а потом: ой, прости, влюбилась, уезжаю, не поминай лихом, не ищи. И ещё мать её защищает, мол, бывает такое, сыночек, накрыли чувства, прости, извини её, не держи зла. Отпустишь эту, найдёшь другую, ещё лучше. Вот и подумал я, что все женщины одним миром мазаны. Решил не привязываться ни к кому и строить отношения лишь на своих условиях. Кстати, как думаешь, съездить на родину, поговорить с матерью, рассказать, что узнал о её вранье?
        - Вадик, перед тем как говорить с ней об этом, осознай получше, что этой ложью она тебя уберечь пыталась, и возможно, спасла, лишь после этого разговор начинай. А то мало того, что навещаешь её раз в год по обещанию, так ещё и с претензиями приедешь.
        - Нет, не с претензиями. Наоборот. Скажу узнал и претензий не имею. А то вдруг её это тяготит.
        - Вот это другое дело. Такой расклад мне по душе. И ещё, купи маме шаль оренбургскую. Знаешь, такую, которая шерстяная, тоненькая и в колечко проходит. Она будет рада. Ей давно хочется.
        - В чём проблема ей самой купить? Я денег много ей посылаю.
        - Вадик, подарок это другое. Она твои руки, а не шаль на плечах ощущать будет, потом не привыкла она на себя тратить не на необходимое, а на излишества так сказать. Подари.
        - Понял, Алинка. Сделаю. Вот до чего ты девочка трепетная. Поразительно прям. А эта соплюшка тебя за твою же помощь злой ведьмой обозвала. Руки так и чешутся объяснить, что за базар отвечать надо. Кузьмич, может намекнуть девице, что не мешало бы извиниться за такое?
        - Алин, тебе это надо? - босс тут же перевёл вопрос на меня.
        - Не-а, не надо, - покачала я головой. - К тому же она правду сказала, она такой меня видит. Не все мою информацию воспринять могут. Я это давным-давно знаю, но до сих пор, как последняя идиотка, её рассказываю. Особенно, когда выпью. Всё. Мне надо завязывать с выпивкой. Буду вести трезвый образ жизни и никому ничего не говорить. От моей идиотской правды одни неприятности.
        - Э, подожди. Разве твоя информация мне как-то негативно была мною воспринята? - тут же принялся возражать мне Вадик. - Зачем всех под одну гребёнку, Алин? Я тебе наоборот благодарен. И с Таней поговорю и к маме съезжу с подарком, а может, и вместе Танькой съезжу. Пусть благословит нас. Раз ты говоришь, что хорошая девчонка, имеет смысл прислушаться к словам ведьмы.
        - Если так, то я рада. Очень рада, Вадик. Люблю, когда у хороших людей всё хорошо.
        - Ну и какая же ты злая ведьма после этого?
        - Правда, как и красота, в глазах смотрящего. Она видит меня такой, ты другой. У каждого своя правда.
        В это время на веранду заглянул Аслан.
        - Хозяйка, - он называл меня только так, - гости ваши, Аркадий Львович и Дарья в дом пошли, остаться решили. Ольга там ещё с ними. Мне что-то передать им?
        - Ничего не передавай, Аслан. Лишь распорядись завтра их целый день кормить, когда захотят. Организуешь?
        - Конечно, хозяйка. Сделаю. Здесь сейчас всё распорядиться убрать или посидите вы ещё?
        - Вить, пошли в беседку, вы мне с Вадиком ещё попоёте, а? Люблю песни ваши слушать.
        - Вадик, уважим, Алинку?
        - Легко, Кузьмич. Пошли.
        Вадик взял гитару и мы пошли в беседку, а Аслан остался распорядиться на счёт уборки веранды.
        Спать ушли мы уже под утро. До этого мужчины мне долго пели, потом Вадик рассказывал что-то о своей жизни, рассыпался в комплиментах мне и клялся в вечной дружбе и мне, и боссу. Босс его не прерывал, наоборот поощрял всячески и дополнительно провоцировал на откровенность. А уже, когда мы проводили Вадика в предоставленные ему комнаты, тихо сказал мне на ухо:
        - Алин, ты такая молодчинка, что позволила Вадику сбросить стресс, он всё последнее время жутко нервный ходил. Злой и нервный. Я уже подумывал, может, к доктору его какому отправить или на отдых, а сейчас его явно отпустило.
        - Ты его поэтому позвал посидеть?
        - Да. Подумал, пусть отвлечётся. Посидит в компании, развеется. А ты не только развеяла, ты явно большую психологическую проблему ему помогла решить.
        - Он готов был её решить, Вить. Вот и решил. Я так, лишь чуточку подтолкнула. А вот с Дашей, похоже, влипла конкретно. Зря я ей всё это сказала. Но слово не воробей. Ладно. Поживём, увидим, что из моей откровенности получится.
        - Отправишь завтра их домой, и можешь забыть о ней.
        - Вить, поверь моей интуиции, эпопея с Дашей лишь началась. Не знаю почему, но вот надолго наши дороги сейчас пересекутся. Возможно, Аркадий меня попросит о помощи ей, и я не смогу ему отказать, а может ещё как-то, не вижу пока. Но перспективу долгого её присутствия в нашем окружении явственно ощущаю.
        - Ну будет и будет. Не самый плохой вариант. Расслабься. Или тебя напрягло, что оскорбила она тебя?
        - Это вообще не зацепило. Её право кем угодно меня считать. Мне безразлично. Вот если бы ты меня злой ведьмой обозвал, вот тут бы я расстроилась. А её мнение нет, не трогает.
        - Алинка, как ты предположить такое могла? Чтобы я мог о тебе такое сказать? Вот как? Ты мне дороже жизни, моя девочка. Я раньше, когда слышал, что ради женщин жертвуют всем благосостоянием, жизнью и даже честью, смеялся, если честно. А сейчас я понимаю тех, кто это делал. Это не похоть, не желание обладать, это ощущение, что благополучие избранницы тебе дороже всего на свете.
        - Благосостоянием и честью жертвовать не надо, Вить. А вот если ты согласишься пойти и нежно меня приласкать, я не откажусь. Особенно если сам раздеваться сначала не будешь. Потом, в конце, можешь, а сначала не раздеваясь, приласкаешь.
        - Сокровище моё, всё будет так, как скажешь, - босс подхватил меня на руки и унёс в спальню.
        ГЛАВА 40
        ***
        На следующий день я встала поздно, вышла в сад и увидела сидящего в беседке Аркадия.
        Подошла, поздоровалась, села рядом и сразу попала под поток жёстких вопросов:
        - Алинка, доброе утро, дорогая! Что-то я не понял, ты что дома с семьёй не живёшь? Или лишь вчера напилась до такой степени, что и до дома своего не дошла? Я утром Аслана спрашиваю, где тебя найти, он говорит ты в большом доме. А Дима где, спрашиваю, он говорит в малом. Зашёл к Димке. Они с Оксаной с ребёнком и Игорьком занимаются, и говорят тебя ждать у них не резон, ты у них бываешь редко. Лучше в саду большого дома тебя подождать, встанешь, обязательно прогуляться выйдешь. И я совсем перестал понимать хоть что-то. Хотел спросить твоего босса, но оказалось, что он с Вадимом и сыновьями куда-то уже уехал.
        - Куда босс уехал, не знаю. Может, соревнование у мальчишек какое-то. Мне не сказал. Вадик мог с ними поехать, а мог домой, один. Я не слежу за ними, Аркаш. У нас тут каждый сам по себе живёт. Если надо что-то кому-то, созваниваемся, договариваемся. А так, каждый самостоятелен. В малом доме бываю редко, потому что как выяснилось маленькие дети меня напрягают. Они там весь режим под Нору подстроили, им нравится, пусть. А я устаю. Поэтому часто сбегаю сюда, благо босс не гонит, дом большой, всем места хватает. А что ты так напрягся?
        - Меня отношения твоего Димы с Оксаной напрягли. Ты уверена, что меж ними ничего нет?
        - Аркаш, не напрягайся. Всё хорошо. Оксана девочка хорошая, всё под контролем.
        - Что значит, под контролем?
        - Это значит, что нас всех всё устраивает.
        - Алина, я не понимаю смысла твоих ответов. Вернее, я понимаю, что ты уходишь от моих вопросов, и мне не нравится, что это означает. Ты закрыла глаза на то, что Дима привёл в дом любовницу и сбежала в дом босса, чтобы это не видеть, и дать им полную свободу, ещё и ребёнка своего им отдав?
        - Аркаш, не лезь ты в это. У нас всех всё хорошо. Давай ты не будешь пытаться впихнуть наши отношения в придуманные кем-то рамки.
        - Ладно, чёрт с этими вашими отношениями, но скажи мне на милость, почему при таком обилии помещений, обслуги и прочее здесь не нашлось места для твоей матери? Ты ведь на праздник-то могла её пригласить?
        - Она не знает про то, что у меня были проблемы с рукой. Зачем я буду ей про это рассказывать? Это раз. Потом она, вроде тебя сейчас мне начнёт задавать вопросы: почему я лично не ухаживаю за дочерью, почему живу в доме чужого мужчины и ещё миллион почему. Попытка их игнорировать или уйти от них закончится её истерикой и каким-нибудь кризом. Вот оно мне надо?
        - Ты знаешь, у меня все те же вопросы к тебе. Зачем ты запутываешь свою жизнь? Ты же очень умная женщина, обладающая прекрасной интуицией. Но ты сосредоточилась на решении чужих проблем, набирая при этом прям гору своих. Нельзя игнорировать собственных детей, нельзя поощрять адюльтер мужа и жить в доме чужого мужчины тем более нельзя. Твоя рука это был знак тебе, но ты даже не озадачилась им, надеясь, что вытягивая других из проблем можешь позволить не решать свои.
        - Аркашенька, дорогой мой, я понимаю, что со стороны всё выглядит именно так, но поверь мне, если знать нюансы, все предстаёт совсем иначе. Не заставляй меня пожалуйста трясти своим нижним бельём, чтобы что-то тебе доказать. Я очень не хочу это делать. Просто поверь мне на слово, что всё несколько иначе, чем видится на первый взгляд, и у нас с Димкой и вообще в семье всё хорошо. Мы нашли устраивающий нас всех баланс. Мы не нервничаем, не жалуемся, ни на что не сетуем и вообще счастливы. Однако при этом живём по несколько иным, чем принято догмами правилам, но мы же при этом никому не вредим. Не так ли?
        - Я знаю, что у тебя проблемы по женской части, но ты ведь сумела родить дочь, значит, всё нормализовалось.
        - Аркаш, ну не лезь ты в это. Вот что ты хочешь? Обвинить меня и Димку в аморальном поведении? Зачем тебе это?
        - Ты сказала, я тебе друг. Так?
        - Так, мой дорогой. И лишь исходя из того, что именно им тебя считаю, я всё это сейчас выслушиваю и объясняюсь с тобой.
        - Значит, ты понимаешь, что кроме меня тебе сказать это некому. Поэтому я скажу: надо не только других учить жить, но и самой следовать нормам морали. Я так радовался за вас с Димкой, а сейчас вы всё разрушили. Вы оба уничтожаете то, что нажили столь нелегким трудом.
        - Я поняла, дорогой. Ты сделал из нас с Димкой образец и теперь сетуешь, что мы живые люди и не дотягиваем до того идеала, в который ты нас запихнуть решил. Да, Аркаш, мы не идеальны. Но ты ведь нас всё равно любишь. Прости нас с Димкой, пожалуйста, что не соответствуем твоей лубочной картинке и посмели быть счастливы по-своему, а не по утверждённым нормам морали.
        - Ты счастлива?
        - Да, Аркаш, я счастлива. Я живу в большой семье, где даже чужие дети меня называют мамой по собственной воле. Где меня ценят и любят, и не заставляют больше делать то, что мне сложно и вызывает огромные трудности. Мы все шли к этому очень непростым путём. Но в итоге всё получилось неплохо, и всех всё устраивает. Поэтому не грузи ты меня этими нормами и догмами, они мне не подходят.
        - Ты живёшь со своим боссом?
        Я почувствовала, что это был главный вопрос. Вот всё что угодно мне мог простить Аркадий, но не адюльтер с боссом, поэтому я демонстративно скривилась.
        - Чёрт, Аркаш, ну вот что же тебе так хочется в мою постель-то заглянуть? Ладно, если так хочется, скажу. В качестве предыстории, босс в самом начале нашего с ним знакомства пообещал, что будет относится ко мне как к дочери, при этом я никогда ни в какие аспекты своей семейной жизни его не просвещала. Однако, когда ты заставил меня дать осмотреть себя Лёше, и тот нашёл проблему, то пока пытался её устранить, сделав операцию, приехал босс, как к тебе тогда, когда я напилась, поскольку я не отвечала на звонки. Лёша, чтобы заставить меня продолжить лечение после операции, слил ему всю информацию, и босс на правах а’ля моего отца вместе с Димкой решил, что я должна родить, и это всё исправит. Сыграют свою роль гормоны, лечение, и всё будет в ажуре. Но я категорически отказывалась лечиться, поэтому босс запер меня в своём доме, и с его одобрения сюда приезжал Лёша и лечил меня насильно, потом босс повёз в медицинский центр, где у Димки взяли сперму и мне ввели в наиболее оптимальный для зачатия день. Вы же мужчины, вы всё знаете лучше. Зачем ждать, если можно не ждать? Только вот ваше лучше не всегда
бывает именно таким по итогу.
        Я глубоко и печально вздохнула и, поскольку Аркадий меня не прервал, продолжила:
        - Мне моя история сказку о царевне-лягушке напомнила. Взяли лягушачью кожу, сожгли, и всё, никаких проблем с точки зрения мужчин. Ладно, это лирика, я отвлеклась. По итогу, я родила. Проблема при этом не только осталась, но и усугубилась. Дочь свою я переношу с огромным трудом, а приближение Димки у меня начало вызывать паническую атаку. Я несколько раз пыталась сбежать от всего этого, меня находили, ловили, одно время я жила под круглосуточной охраной, но снова сбежала, меня с большим трудом опять нашли, босс после этого пообещал, что ещё один побег, и он сдаст меня в закрытую лечебницу с тюремным режимом, если я не хочу жить с мужем. И вот тогда я сказала, что мне всё надоело, и я постараюсь сдохнуть прямо здесь и сейчас. Его не особо это устроило, он позвал Димку, и они вдвоём начали со мной договариваться. В результате пообещали дать мне возможность купить отдельный дом, тот в котором ты ночевал. Но это получилось не сразу. Вначале босс меня опять в свой дом забрал, чтобы иметь возможность лучше контролировать и дистанцировать от Норы. Димка пообещал меня не трогать, лишь разговаривать и по
возможности в присутствии третьих лиц. И потихоньку панические атаки начали уменьшаться. А потом я заметила, что Оксана на Димку глаз положила, и сама предложила им начать отношения. Мол, это меня окончательно успокоит. И это действительно подействовало, и всё начало нормализовываться. Сейчас я с Димкой и наедине остаться могу и поцеловать, и даже обнять. У нас получилась, как бы большая семья. Димка понял и принял, что я не предназначена для сексуальных отношений и ценит наше духовное, эмоциональное и деловое взаимодействие. В доме босса ко мне привыкли, и я там никому не мешаю, так что теперь и смысла особого нет в другой дом переходить жить, поэтому дальний дом пустым и стоит. И зачем мне надо от всего этого отказываться и всё же начинать себя заставлять принимать необходимость секса или объяснять почему я живу в доме у босса, я не понимаю. Ну не предназначена я, Аркаш, ни для секса, ни для материнства. Вот приемной матерью быть получилось, а родной не выходит. И что? Убить меня за это надо?
        - Алиночка, прости меня, моя хорошая. Прости. Я понимаю, что признаться во всём этом тебе было очень непросто, и я повёл себя как последний хам, вынудив прям исповедоваться передо мной. Обещаю, что никому и ни при каких обстоятельствах ничего из этого не скажу. Вот прям клянусь тебе в этом. Единственное, я не представляю как ты домыслы других пресечешь о том, что не любовница своего босса.
        - Да не буду я ничего пресекать. Пусть все думают, что хотят. По большому счёту мне более лестно, что меня его любовницей считать будут, нежели кто-то догадается, что я сексуальный инвалид. Тебе призналась, лишь потому что ты врач и уже знал об этом, и вряд ли станешь это обсуждать с кем-то.
        - Не стану, Алинка. Я уже пообещал, что не стану.
        - Лёше тоже ничего не говори, он замечательный врач, прекрасный человек, но пусть он думает, что у меня всё нормально, и он меня полностью вылечил. Пожалуйста. Я после его насильного лечения до одури боюсь его посвящать в подробности. И с Димкой не обсуждай. Он первое время очень тяжело наши такие отношения переносил, и с Оксаной начал отношения строить лишь потому, что успокоить меня хотел, чтобы не свихнулась я окончательно.
        - Не стану. Кстати, мне сейчас в голову пришло, а не может быть здесь замешана твоя психосоматика, и подсознательная установка, что ведьмам секс противопоказан?
        - Каким ведьмам? Никакая я не ведьма, Аркаш. Я измученная уставшая женщина, которая наконец нашла более-менее устраивающий её баланс. Хочешь скажу, чтобы наконец ты окончательно от меня отстал, что причиной служит? Меня в детстве изнасиловали. Я ненавижу голых мужиков и даже упоминание о сексе. Но вы все такие умные, вы лучше меня самой знаете, как всё исправить, хотя я вам всем ни на что не жаловалась. Вот никому и ни на что. Но и ты, и Лёша, и босс решили мне насильно помочь. И что в результате? В результате вы все меня чуть до сумасшествия не довели. Благо вовремя остановились.
        - Прости, Алинушка. Прости, пожалуйста. Вот в голову прийти не могло, что то, что я заставлю тебя пройти осмотр у хорошего гинеколога, может привести к таким последствиям.
        - Всё уже прошло. И я абсолютно не сержусь. Я знаю, что и ты, и Лёша, и Димка с боссом так действовали исключительно потому, что любите меня. Поэтому не обижалась ни тогда, ни сейчас. Лишь постоянно пыталась объяснить: насильно ничего хорошего сделать не получится. Итог будет отрицательный.
        - Подожди, итог не такой уж и отрицательный. Ты замечательную дочку родила. Димка на неё по-моему прям надышаться не может. Я пришёл когда, он с ней играл. Более счастливого отца я не видел. Тебе, конечно, сложно пришлось, но разве дарованная миру новая жизнь не стоит того?
        - Аркаш, я не спорю, наверное, стоит. Только давай не будем про мою дочь. Это не самая приятная для меня тема. Я не люблю маленьких детей. Вы любите, и замечательно. А я не люблю. Я дала ей жизнь, обеспечила нянями, средствами, и на этом всё.
        - Вот не знал бы тебя, Алинка, подумал бы, что так рассуждать лишь закоренелая эгоистка может. Однако, жизнь непредсказуемые сюрпризы иногда преподносит. Ладно, в твоём случае уже хорошо, что не обозлилась на всех и ищешь со всеми консенсус. Поскольку насилие многие не прощают по определению. Кстати, как Лёша, как врач, насильно согласился тебя лечить? Неужели из-за денег?
        - Нет, конечно. Он сам посчитал, что лечить меня надо, несмотря на мои протесты. Ты мол глупостью страдаешь, сейчас всё сделаю, и поймёшь, как всё хорошо по итогу будет. Упёрся, хуже барана, мол, ты как слепец, нежелающий прозреть. Прозреешь, поймёшь, какой была глупой, когда отказывалась. Всем надо, одной тебе не надо, видите ли. Ты просто не понимаешь своего счастья. Одним словом это его инициатива была. Именно он убедил босса, и потом уже Димка под их влияние попал и разрешил меня из дома забрать, поскольку я не хотела и закатывала истерики по началу.
        - Как он насильно мог лечить? Вот как?
        - Приходил босс и говорил, или даёшь ему провести процедуру, или вызываю охранников и они будут тебя держать раздетой так, как надо доктору. Я устраивала истерики, конечно, но по итогу соглашалась.
        - Жёстко. Я бы так не смог.
        - Димка тоже не мог. Поэтому босс меня и забрал. Поскольку он может. Он единственный, кто может меня к чему-то принудить.
        - И ты ему это простила?
        - Аркаш, я знала мотивацию. Он ни унизить, ни сделать больно не хотел. Он хотел меня вылечить. Лёша сказал: ей это необходимо, но она этого не понимает. И всё. Никаких моих возражений босс слушать не захотел, потому что поверил Лёше как врачу. А Лёша верил в то, что делал мне всё во благо. Кстати, отдать ему должное, он больше всех от моих истерик страдал и больше всех терпения проявлял и пытался и уговаривать, и максимально аккуратно всё делать. У меня к нему никаких претензий как к врачу, он гений. Это я отвратительная психически неполноценная пациентка.
        - Прекрати на себя наговаривать, - поморщился Аркадий. - Ты умничка и всё обязательно будет хорошо. Если верить сказкам, то даже сожженная лягушачья кожа не лишала главных героев надежд на счастливый конец. Сейчас пройдёт немного времени, ты успокоишься, и он обязательно наступит.
        - Аркаш, в твоём понимании «счастливый конец» это облагодетельствованный моей вагиной пенис Димки? Или что-то другое имел в виду?
        Аркадий начал безудержно смеяться, потом, отсмеявшийся, выдохнул:
        - Ну ты и пошлячка, Алин. Ладно, не будем углубляться. Раз вы все довольны, будем считать, он уже наступил этот самый «хэппи энд», по-русски произносить эту фразу больше не рискую.
        - Даша, кстати, как? Немного отошла от свалившейся на неё не особо приятной информации?
        - Отошла. Сначала злилась, конечно. Я говорю, не веришь, значит, забудь. Но нет, поверила она, хоть и не признаётся, а вот принять пока не может. Это сложно, принять, что твои проблемы это не случайность, а некая предопределённость. Зацепила ты её хорошо.
        - Ты, извини, я когда выпью, не всегда сдержаться и не отвечать на вопросы могу. У трезвой лучше получается делать вид, что ничего не вижу и не понимаю.
        - Зачем тебе его делать?
        - Аркашенька, я очень редко встречаю тех, кто получив ответы на свои вопросы, не впадает в амбиции. Я подозреваю, что люди не в сути происходящего разобраться хотят, а каким-то образом увериться в том, что сами никаким боком не причастны ко всему происходящему в их жизни. Всё не более чем чреда случайностей, и кому-то везёт, а кому-то нет.
        - А ты считаешь, что это не так?
        - Конечно же не так. Мы все приходим сюда с определённым потенциалом, подсознательным опытом и багажом, и можем расходовать запас на своё усмотрение. Глупо пенять на то, что у соседа больше или наоборот меньше, надо свой приумножать и учиться правильно использовать.
        - Алин, я сейчас гадость скажу. Извини. Но не сказать не могу и пример будет твой для наглядности. Ты сказала, что тебя изнасиловали в детстве, это за что же тебя ещё ребёнком Вселенная так наказала? Ты понимаешь, что это явно опровергает твою теорию?
        - Меня не наказывали, Аркаш. Мне предоставили шанс стать сильнее, пройдя через это испытание. Возможно, я им воспользовалась неправильно и не так, как рассчитывала Вселенная, и именно поэтому у меня сложности. Но это мой путь, я хочу пройти его так, как хочу сама, и я готова к трудностям, которыми чреват неочевидный для всех остальных выбор. По своим счетам я плачу сама и никому ни на что не жалуюсь.
        - Предположим, ты считаешь своё испытание необходимым. Но чем виноваты новорожденные с проблемами здоровья? Это тоже необходимое им испытание?
        - Именно. Им и их окружению. Те кто уходят на предыдущем круге на минималке, обязательно рождаются с очень серьезными проблемами.
        - Ты веришь в реинкарнацию?
        - Я не верю. Я знаю.
        - Откуда?
        - Оттуда же, откуда знаю, что школьный ухажёр Даши выбросился из окна.
        - Это информация есть в открытых источниках. Ты могла подготовиться к нашему визиту.
        - Аркаш, я даже не знаю что тебе на это сказать. Ты меня с гадалкой, промышляющей предсказаниями, не спутал? Я с какой целью готовиться должна была? Начать у тебя вымогать деньги? Ладно. Не веришь, дело твоё. Вопрос закрыт. Больше эту и близкие ей темы не поднимаем. Договорились?
        - Извини, Алин. Не принимай на свой счёт. Я разобраться пытаюсь. Понять для самого себя. Я никогда с мистикой близко не сталкивался. И материалист я всю свою жизнь был убеждённый. Но наша встреча многое поменяла. Я сталкиваюсь с тем, чему не могу найти объяснения. При этом, если допустить всё то, о чём ты говоришь, я не понимаю, почему тогда явные негодяи никаких проблем в жизни не имеют? Почему?
        - На каком-то этапе не имеют, потому что Вселенной это надо, а потом уходят и на следующем этапе проблемными уродами рождаются. И все такие: «ой, безвинно пострадавший ангелочек, как же его жалко». А мне вот не жалко, - проговорила я и по глазам Аркадия поняла, что сказала явно лишнее, испугалась его реакции и просительно подняла руку: - Аркаш, забудь. Забудь, пожалуйста, это я опять, не подумав, ляпнула.
        В ответ на эту мою просьбу Аркадий с усмешкой покачал головой:
        - А ты ведь в это веришь, Алин. И в справедливость Вселенной веришь, и в то, что рождённые уроды заслужили такую участь. И не одобряешь тех, кто им помогает.
        - Вот тех, кто им помогает, как раз одобряю. Они повышают этим свой собственный потенциал и дают шанс душе, растерявшей весь свой потенциал на прошлом этапе, на этом набрать хоть что-то. Только я сама в такие игры не играю. Лично мне они ни к чему. А вот одобрять, одобряю. И в справедливость я не верю, это глупое надуманное определение особенно в отношении Вселенной. У Вселенной есть целесообразность и баланс. И достаточно понятные механизмы поддержания стабильности. Их желательно знать, и с ними надо считаться. Есть, конечно, индивидуумы, которые, словно хакеры, пытаются все эти механизмы обойти, но они многоуровневы. Если кому-то удалось на своём уровне обойти такой механизм, это не значит, что на следующем ответного воздействия не будет. Как-то так, Аркаш.
        - Тогда почему благотворительный центр открыла, раз в такие игры не играешь?
        - Это другая игра. Игра с теми, кто при прохождении этапа понял, что сил на него не хватает, но кто имеет желание отдать всё, что есть, чтобы его всё-таки пройти. Я помогаю лишь таким. И заставляю выкладываться по полной. Я не беру тунеядцев, паразитов и лентяев. Я заставляю работать с полной отдачей на благо себя и других. Вот тем, кто согласен с таким раскладом, я предоставляю хорошие условия для жизни. Мне как-то на собеседовании претендентка сказала: «У Вас такой жёсткий распорядок дня, сами Вы тоже такому следуете?». И я такая: «Нет, конечно. Зачем мне следовать такому распорядку, если у меня проблем нет, и не я обратилась за помощью. Проблемы у Вас. Вам моя помощь нужна. Так вот, я оказываю её на таких условиях. Не нравится, никого тут насильно не держу».
        - Взяла её?
        - Нет. Хотя по итогу она уже хотела сделать мне одолжение и согласиться с таким режимом. Но я почувствовала, что начнёт искать на что пожаловаться, будет писать в инспекции всякие. Оно мне надо? Поэтому сказала, что в связи с её ситуацией необходима справка из опеки, что они не возражают, что детей ей придётся оставлять без присмотра на длительное время. И отправила её получать такую справку. Такую бумагу ей никакая опека не даст по определению. Но претензии не ко мне. Пусть с опекой выясняет, куда ей девать детей и как ей в её ситуации быть.
        - Ты лишь без детей женщин берёшь?
        - Нет, беру даже с грудными детьми, но лишь тех, кто без претензий и сам за чужими, как за своими, следить будет, и своих согласен оставить на такую же добровольную помощницу. Мои клиентки сами кооперируются и поочерёдно за детьми следят. И никаких претензий по определению никому не предъявляют.
        - А если кто-то не уследит?
        - Аркаш, риски есть всегда. Не уследит, будем разгребать проблему, но официально я не причём. Это межличностные договорные отношения между моими клиентками, не более. Я не готова предоставлять услуги профессиональных воспитательниц и нянечек. Мой центр не для этого.
        - А если та женщина сдаст, например, своих детей в детский дом, ты её возьмёшь?
        - Аркаш, если честно, она так и сделала. Пришла потом, мол, с детьми я вопрос решила, хочу жить у вас. Я с ней не разговаривала, Дима ей сказал, что у неё уже не критическая ситуация - раз. Поскольку может куда угодно поехать вахтой работать, жильё вахтовикам предоставляют. Мест у нас на данный момент нет - два. И на этом окончательно распрощался.
        - Я хочу посмотреть твой центр. Можно?
        - Конечно можно. Сейчас хочешь съездить или потом как-нибудь?
        - Лучше сейчас. Потом не соберусь.
        - Дашу одну оставишь?
        - К ней с утра Ольга пришла, они там у тебя вдвоём тусуются, не хочу мешать.
        - Тогда поехали, - согласилась я.
        Созвонилась с охраной, сообщила, что через некоторое время подойду, пусть подготовят машины к выезду. После чего написала боссу и Димке, что еду в «Терновник» с Аркадием.
        Димка тут же написал, что хочет поехать с нами. Аркадий был не против, и мы втроём отправились в «Терновник».
        Увидев нас с Аркадием, Женя, дежурившая в качестве администратора в "Терновнике", сразу вскочила и явно напряглась.
        - Алина Викторовна, у нас всё хорошо, без происшествий. А Вы с проверкой? Да? Что-то показать надо?
        - Да, Женечка, посади тут вахтёра подежурить, а сама устрой нам экскурсию. Вот Аркадий Львович, - я указала на него, - хочет ознакомиться с нашим центром, чтобы составить о нём представление. Будь любезна, побудь экскурсоводом и расскажи обо всём.
        - Да, конечно, я с радостью, у нас тут очень хорошо, сейчас я вам всё-всё покажу, - Женя вышла из-за стойки и повела нас по центру, рассказывая как организован быт, работа и досуг моих клиенток. Как они делят обязанности, кооперируются, помогают друг другу и совместный досуг организуют.
        - Вот здесь комната отдыха, здесь актовый зал, здесь спортзал. Тут тренажёры, а дальше душевая. А вот там у нас медицинская комната и небольшой лазарет. Он сейчас заперт, ключ на стойке администратора. Если нужно там у нас и тонометр и градусники, и таблетки, и перевязочный материал. Всё есть. Первую помощь оказать легко можно.
        - Посмотреть медицинскую комнату можно? - поинтересовался Аркадий.
        - Конечно! Я мигом. Сейчас ключ сбегаю принесу, - Женя метнулась к лестнице.
        - Тут же лифт есть, - удивился Аркадий.
        - Его ждать надо. Я по лестнице быстрее, - прокричала уже откуда-то снизу Женя.
        Через пару минут она вернулась запыхавшаяся и открыла дверь:
        - Вот, Аркадий Львович, смотрите, пожалуйста.
        Аркадий вошёл, осмотрел холл, палату на шесть кроватей, потом медицинский кабинет и, присвистнув от удивления, с усмешкой спросил, рассматривая лекарства в стеклянных шкафчиках и подписи к закрытым стеллажам и на холодильнике.
        - Ты филиал аптеки тут сделала? Потом зачем тебе кардиограф к примеру? Кто будет тут у тебя кардиограмму снимать или вон капельницу ставить?
        - Это Полина у нас может, - тут же начала рассказывать Женя. - Она профессиональная медицинская сестра. И даже вместо фельдшера одно время работала, когда у них в деревне фельдшера не было. Она всё может. Хотите позову её? Она сейчас на кухне дежурит.
        - А почему она на кухне, если медсестра? - удивился Аркадий.
        - Так не болеет никто. Кого лечить-то? - недоумённо возразила Женя. - А сидеть просто так ждать, тут не принято. Случится что-то, её позовут, и на дежурство здесь она заступит, а вместо неё на кухне другой кто-то дежурить будет.
        - А ты не просто за стойкой администратора сидела? - усмехнулся Аркадий.
        - Администратор у нас не просто сидит, он все текущие проблемы решает. Вот всё-всё. Если нужно бежит кого-то подменяет, но с телефоном обязательно, чтобы и там нашли, если вдруг ещё какая-то проблема. Полина, например, очень не любит администратором дежурить. Ей больше на кухне нравится. Потом кухня у нас не такая, где готовят. Нам готовое питание привозят. Его принять надо и раздать, кто не взял, в холодильник убрать, отдать потом. И если какая-то накладка с доставкой это администратор решает. Созванивается, выясняет. Потом за порядком тоже администратор следит. То есть администратор это у нас не за стойкой сидеть.
        - А тебе нравится администратором дежурить?
        - А мне всё тут нравится. И администратором, и в детской комнате. Тогда я сына больше вижу. Игры им всякие придумываю. Мне нравится с детишками. Но это всем нашим девочкам нравится. У нас дежурить в детской это прям праздник почти для всех. Лишь Люся не особо любит это, и ей всегда предлагают замениться. Алина Викторовна, Вы не подумайте, мы Дмитрия Вячеславовича уведомляем о подменах. Он разрешал. Сказал, с детьми лучше тем дежурить, кому нравится.
        - Я с ним согласна, Жень, - согласно кивнула я. - Не надо в детскую комнату вообще на дежурство ставить тех, кому не нравится. Люсю вообще можете исключить из списка, если действительно ей не по душе такие дежурства.
        - Ой, спасибо! Мы тогда так и сделаем, - заулыбалась Женя.
        - Женя, а Вы комнату свою можете мне показать, или свободную какую-нибудь?
        - Свободных у нас нет, Аркадий Львович. У нас есть те, где не по трое, а по двое или вообще кто-нибудь одна живёт. Вообще комнаты на шесть человек предусмотрены. Но многие с детьми. Поэтому живут по двое-трое взрослых и их дети. Я например живу с Катей. У меня сын, у неё двое. Так что нас пятеро по итогу. Если будет нужно, можем какую-нибудь девочку без детей принять. Или даже потесниться и ещё детскую кроватку одну поставить. Но вроде пока такой необходимости нет. Есть более свободные комнаты.
        - Там, наверное, старожилы какие-нибудь у вас, да?
        - Наоборот. Все понимают, что центр принимать клиентов ещё будет, поэтому если кто-то подружился, старается быстро вместе съехаться. Вот как мы с Катей. Пришли к Дмитрию Вячеславовичу и попросили съехаться. Нам комфортно вместе. А если ты одна, то подселить тебе могут любого. Пойдёмте, я покажу, как мы живём.
        Женя провела нас в их с Катей комнату, начала показывать.
        Комната состояла из небольшой прихожей и двух смежных комнат. В прихожей вдоль одной стены большой шкаф на шесть секций, по другой: двери в туалет и душ, дальше гостиная с телевизором, диваном, столом и стульями, и за плотно закрывающейся дверью большая спальня, где стояли две большие кровати и три маленькие. У каждой кровати тумбочка и стул, а вдоль стены ещё один шестисекционный шкаф.
        - Если кого-то подселяют, то кровати добавляют, - прокомментировала Женя.
        - А дети сейчас где? - поинтересовался Аркадий.
        - В детской комнате. Там двое дежурных обычно, потому что детей у нас много. И все разновозрастные. У Кати сыновьям три и пять. Моему два. Одной, самой старшей девочке Лизе двенадцать.
        - Она тоже в детской комнате?
        - По правилам ребёнок не может находиться в центре без надзора взрослых. Поэтому да. Лиза, кстати, хорошо помогает дежурным. И игры придумывает и с малышами побыть может. А иногда сидит что-то читает в уголке. Хорошая девочка. У нас вообще все детки хорошие, лишь с Лёшей проблемы, это сын Дины, ему шесть, он драчун и истерики у него бывают часто, - пустилась в откровения Женя, а потом на полуслове осеклась и с испугом посмотрела на меня, мол, может, я лишнее что-то сказала?
        - И как вы с его истериками и драками справляетесь? - поинтересовался Аркадий.
        - Кто-то из дежурных сажает его рядом с собой и не даёт драться. Но сложно это. И Дина на него повлиять никак не может.
        - Дим, - я повернулась к мужу, - а почему я об этом ничего не знаю?
        - Алин, это мелочи. Немного нервный ребёнок, но ничего из ряда вон прям не творит. С тем же Игорем на порядок сложнее было.
        - Его показать специалистам надо.
        - Дина категорически против. При слове психолог у неё самой истерика начинается. Типа, он нормальный, не нужен ему психолог, это реакция на стресс и побои отца. Сейчас он привыкнет тут, и всё пройдёт. А про психиатра и говорить нечего. А без её разрешения как врачам обследовать ребёнка?
        - Пошли в детскую комнату. Хочу посмотреть на него, - сказала я.
        Мы прошли в большую комнату, разделённую на зоны. Где-то стояли детские столики и стулья, и дети там рисовали. Где-то играли с куклами и машинками. Где-то лазили по мягким домикам и скатывались с горок. В дальнем углу стоял манеж и там ползало два малыша. Две дежурные тут же подошли к нам, поздоровались, сказали, что всё хорошо у них.
        - Где Лёша? - спросила я, и мне показали худенького мальчишку, сидящего в углу и стучащего машинкой по голове большой куклы.
        - Странная игра, - хмыкнул Аркадий.
        - Зато он смирно сидит и ни к кому не пристаёт, поэтому мы разрешаем. А нельзя было? - тут же проговорила одна из дежурных.
        Я подошла поближе к мальчику, присела перед ним на корточки и стала внимательно наблюдать за его действиями и его аурой. Мальчишка не обращал на меня никакого внимания, он был полностью поглощён процессом. После удара резиновая голова куклы сминалась, а потом опять расправлялась, и тут он наносил следующий удар.
        - Ты хочешь побыть им? - негромко поинтересовалась я
        Он поднял голову, отвлекшись от своего занятия, и внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
        - Он тебе нравится? - задала я следующий вопрос.
        - Он сильный, - тихо выдохнул он.
        - Рядом со слабыми. Но на любую силу есть другая. Сильнее.
        - Я не видел.
        - Как же не видел, если эта сила убрала его из твоей жизни. Разве он рядом? Его рядом нет и сюда попасть он не может. Нет у него силы попасть сюда.
        - Я хочу быть сильным тоже.
        - Ты хочешь быть сильным рядом с ним? И меряться с ним силой?
        - Нет. Я слабее его. Пока слабее.
        - Пока ты здесь ты сильнее за счёт нашей силы. Но здесь живут лишь добрые сильные. Ты хочешь быть добрым сильным?
        Мальчишка долго думал, потом кивнул.
        Тогда возьми куклу на руки и покачай. Это добрая сила. Ты сумел её поднять, ты очень сильный для неё и покачал, это доброта.
        - Вот так? - отложив машинку, Лёша встал и, взяв куклу на руки, покачал. - Это сила?
        - Это очень большая сила. Ты молодец. Я тобой горжусь. А защитить кого-нибудь сможешь?
        - От кого?
        - От неприятностей. Злых тут никого нет, а вот неприятности встречаются. Кто-то может поскользнуться и упасть, или шнурок не зашнуровать и за него зацепиться. Если ты поможешь кому-то зашнуровать шнурок, это будет защита и демонстрация твоей силы.
        - Я не умею шнурки зашнуровывать. У меня на липучках ботинки, - покачал он головой.
        - Пошли, научу. Пригодится, - я повела его в соседнюю секцию, где на стене был закреплён мягкий осьминог, на лапах которого были застёжки, шнурки и молнии, чтобы малыши осваивали эти действия. Показала как продевать шнурок в дырочки , в какой последовательности и как завязывать.
        Лёша начал пробовать и увлёкся.
        - Если освоишь, у тебя сразу прибавится силы, так что старайся - прокомментировала я и направилась к выходу.
        - Это гениально, - выдохнула за моей спиной Женя.
        - Постарайтесь в том же ключе с ним разговаривать, он должен понимать, что он сильный и добрый, а вы все этим восхищаетесь и поощряете, и постепенно всё налаживаться начнёт, - откликнулась я, внутренне осознавая, что мне несказанно повезло сразу догадаться о причине такого деструктивного поведения мальчишки. Он чувствовал себя униженным, слабым и очень желал избавиться от этого состояния любым способом. Самое простое хоть кому-то доказать, что ты сильнее, все равно кому хоть малышу, который будет его пугаться, на крайний случай хотя бы кукле это доказать.
        Во время обратной дороги Аркадий, не скупясь на комплименты, восхищался нашим «Терновником». Ему понравилось всё. И обстановка, и наши клиентки, и атмосфера, и оборудование и швейная мастерская, которую мы ему тоже показали.
        - Это же сказочное место, Алинка. Вы с Димкой создали райское местечко, и этим женщинам сказку дарите и учите в ней жить. Теперь главное, чтобы никто на вас не напал и не разрушил вашу сказку.
        - Дима, вооружённый юридическими знаниями, стоит на страже как рыцарь. А я как добрая фея сыплю денежки, заметая следы и подходы, так что стараемся охранять это место всеми доступными способами, - рассмеялась я в ответ на эту аллегорию.
        Когда мы вернулись, на парковку нас встречать вышел босс.
        - Ну наконец-то, - проговорил он. - Стол уже накрыт, всё стынет, а вы всё катаетесь. Нахвасталась своим детищем, наконец? Всё показала?
        - Витенька, не сердись. Мы уже вернулись. Лучше расскажи, куда сам с ребятами ездил.
        - У Коли было соревнование, мы с Ильёй поболеть за него поехали. Тебя не позвали, потому что он боялся, что проиграет, не хотел, чтобы ты проигрыш видела. Он, мол, мало тренировался перед этим и вряд ли выступит хорошо. Мы с Ильёй сказали, что болеть в любом случае будем и поехали. В результате он третье место занял. Неплохо в общем. В итоге он даже пожалел, что тебя не позвал. Так что сейчас горд и горит желанием похвастаться и твоё одобрение получить.
        В это время из дома выскочил Коля и с воплем: «Мам, а я бронзовую медаль сегодня получил!» бросился ко мне.
        Я поймала его в объятия, крепко к себе прижала и поцеловала в висок, шепча: «Какой же ты молодчинка, горжусь тобой. Я представляю, как тебе было сложно, после перерыва сразу в соревнованиях принять участие, но ты справился. Молодец!».
        - Мам, ты правда мной гордишься? - Коля развернул голову так, чтобы мой взгляд перехватить.
        - Конечно, Коленька. Очень горжусь, ты молодец, - глядя ему в глаза, согласно выдохнула я.
        - Ты в следующий раз поедешь за меня поболеть?
        - Обязательно, мой дорогой. И на будущее: не бойся проиграть, главное выложится на сто процентов, это победа над собой, и гордиться при таком раскладе я тобой в любом случае буду. Потому что победа над собой это геройство. И мне будет приятно, что сын у меня проявляет себя как герой.
        В глазах Коли я прочла все затопившие его сознание эмоции. Выразить словами он их не смог. Молча прижался и уткнул голову мне в плечо. Я тоже молча стала гладить его по спине.
        Прервал это действие босс, проговоривший:
        - Я конечно не против того, что вы обнимаетесь, но как-то есть хочется. Может мы поедим, а потом вы обниматься продолжите?
        - Извини, пап, - тут же отпрянув от меня, проговорил Коля.
        - Не за что извиняться, я рад, что с Алиной у тебя такие добрые и доверительные отношения стали. Она тебя любит. Просто есть хочется. Пошли поедим, стынет всё.
        Мы все прошли на веранду, и я поняла, почему нас торопил босс. Посреди стола дымилось большое блюдо шашлыка. Запах стоял умопомрачительный.
        На веранде нас уже ждали Илья, Игорь, Оксана, Ольга, Аслан и к моему удивлению Даша.
        Мы расселись за столом, босс поднял тост за мир, благополучие и благоденствие и, выпив, мы приступили к шашлыку, у которого оказался не только запах прекрасный, но и вкус. Вторым тост поднял Димка, за хозяина дома и его радушие. Что рад по жизни жить рядом с таким человеком и считать себя частью его большой семьи. Босс тут же предложил алаверды, считать всех нас большой семьей и выпить за это.
        Потом пошли здравицы всем присутствующим, и под хорошую закуску я снова выпила немало и к концу застолья расслабилась максимально. Этим не преминул воспользоваться Аркадий, сидящий рядом со мной. Положил мне руку на плечо и заговорщицким шёпотом на ухо спросил:
        - Скажи мне, моя хорошая, а ты когда-нибудь с умершими общалась?
        - Было один раз, Аркаш. А почему спрашиваешь?
        - А как было? Это ты в детстве гадала или как?
        - Нет, не в детстве. Информация мне потребовалась та, что лишь у умершей была. Позвала, спросила. Получила, воспользовалась. Как-то так. А зачем тебе это? - непонимающе уставилась я на него, и тут же по глазам прочитала ответ, после чего поморщилась: - Аркаш, нет, не стану я это делать. Не должны живые мертвых тревожить без особой нужды. Тебе же это лишь интересно. Нет, я не стану это делать. Даже не проси.
        - Мне очень нужно. Мне нужен ответ. Всего лишь ответ на один вопрос.
        - Задай его мне. Я отвечу лучше, чем тревожить покой усопших. Не дело это, Аркаш. Не дело. Они должны отпустить все завязки с прошлой жизнью и на перерождение уйти. А ты сейчас спросишь что-то и привяжешь её сильнее и не сможет она то, что без твоего вопроса смогла бы. Вот оно тебе надо?
        - Ты знаешь, что я спросить хочу?
        - Без понятия, - пьяно хмыкнула я. - Я принцип тебе объяснила, что отпускать души надо, привязка к прошлой жизни стопорит дальнейшее развитие.
        - А если я хочу, например, узнать как там у неё? Чтобы спокойным за неё быть?
        - Ты говорил, что она светлый человек была. У них там по определению плохо быть ничего не может.
        - А если я попрощаться хочу, попрощаться и отпустить… Чтобы она как раз привязана не была?
        - Если попрощаться, то это, наверное, во вред не пойдёт. В таком случае могу попробовать. Не гарантирую, что получится, но попробовать могу. Когда там у нас полнолуние? На днях? Вот приезжай в полнолуние, могу попробовать устроить тебе свидание.
        Рядом со мной появился Золотце и с усмешкой заявил: «Зачем тебе ждать полнолуния, хозяйка? Сейчас ты и не в полнолуние способна вызвать, кого только пожелаешь. С тем уровнем, что тебе передал …» в конце последовало знакомое, но не определяемое моим слухом имя.
        - Полнолуние через три дня, - посмотрев календарь в телефоне, тем временем проговорил Аркадий.
        - Если через три дня, то и сегодня попробовать могу, - пьяно усмехнулась я, - пошли, попробую. Попытка, не пытка.
        Золотце тут же перелетел со стола ко мне на плечо и замер в предвкушении грядущего интересного зрелища. Он явно любил, когда я способностями хотя бы в минимальной степени начинала пользоваться. Вот поощрял он всячески такие действия и не заметить это было нельзя. Хотела прокомментировать ему это, потом подумала, что Аркадий тогда за сумасшедшую примет, и не стала.
        Я завела Аркадия в свою спальню, выдвинула зеркало на передний план шкафа, потом зажгла свечу в канделябре, который, кстати, так и остался у меня в спальне с тех пор, как вызывала Василису, после чего задернула плотные шторы. Потом повернулась к Аркадию и попросила:
        - Прикрой глаза и представь свою Иру. Как будто видишь перед собой.
        Он послушно закрыл глаза, а я подошла сзади, ладонью коснулась его затылка, перехватила мыслеобраз, после чего шагнула к зеркалки властно вытянув руку проговорила:
        - Явись!
        Минуты через две зеркальная поверхность исказилась, но я увидела совсем не ту женщину, которую ожидала увидеть.
        - Аркаш, глазки открой и глянь в зеркало. Знаешь эту женщину? - обратилась я к нему.
        Аркадий открыл глаза, долго вглядывался в зеркало, потом проговорил:
        - Алин, кроме наших отражений я не вижу ничего. О какой женщине ты меня спрашиваешь?
        - Лет двадцати пяти, с длиной тугой русой косой, серыми глазами, и пухлыми губками. Красивая в общем на мой взгляд, но не похожа на ту, что ты представлял. Ты черноволосую женщину средних лет с каре представлял, хотя губы и разрез глаз немного, может, и похожи, мыслеобраз сложно в картинку прям перевести, но вижу я сейчас перед собой совсем другую.
        - Где ты её видишь?
        - В зеркале, Аркаш. Я её вижу в зеркале. А ты, выходит, не видишь. Тогда извини, значит, эксперимент не удался.
        - С русой косой, говоришь? Тогда она это. Мы когда познакомились, у неё русая коса именно и была. Это потом она её отрезала и краситься стала. Спроси её где мы познакомились.
        - Она и тебя слышит, - хмыкнула я и, внимательно выслушав ответ, проговорила: - На турбазе вы познакомились, она заблудилась на лыжах, ты с компанией её нашёл, она сидела под кустом со сломано лыжей и вывихнутой ногой, вы сделали волокуши, дотащили её до корпуса, потом ты чаем с водкой её отпаивал, когда запьянела, выправил вывих и разорвал свою футболку на бинты, чтобы плотно забинтовать ногу.
        - Точно! Это она, Алин. А ты прям видишь её? Вот такой молоденькой с косой видишь?
        - Да, - кивнула я. - Правда, не знаю почему именно такой её вижу.
        - Образ усопшего таков, который максимален по энергетике в его жизненной линейке плюс как она сама себя воспринимает, - в ухо зашептал мне Золотце, - это складывается и результат ты видишь.
        - Ирочка, - Аркадий шагнул ближе к зеркалу, приложил к нему руку, - как ты там, мой воробышек?
        - Хорошо она там, подробности не расскажет, поскольку нельзя, но всё у неё хорошо, - ответила я вместо девушки, которая тут же прижала свою руку к тому же месту, что и Аркадий, и взахлёб начала говорить, как его любит и как ждёт.
        - А я очень скучаю, - тихо проговорил он.
        - Мы о чём договорились? - недовольно посмотрела на него я.
        - Да, я помню, - тут же закивал Аркадий. - Ирочка, я не держу тебя, совсем не держу. Кстати, скажи мне, а как ты отнесёшься к тому, что если я… если я какие-то отношения начну?
        - Хорошо она к этому отнесётся, кивает, радуется, очень хочет, чтобы ты и без неё счастлив был, - нагло соврала я, глядя на негодующе мотающую головой и кричащую «не смей!» девушку. Вот всё-таки хорошо, что Аркадий её не видит. Ведь могла бы сейчас по своей глупости дать ей на него повлиять и испортить карму и ей, и ему заблокировать дальнейшее развитие.
        - Это так на неё непохоже, - тем временем проговорил Аркадий, - она ревнивой до жути была.
        - Загробная жизнь, Аркаш, заставляет на всё посмотреть иначе. Она поняла, что ревность это проявление эгоизма, а не любви. Там лишь любовь ценится. Давая возможность тебе радоваться жизни и радуясь за тебя она свой потенциал увеличивает.
        - Как же я рад, - заулыбался сразу Аркадий.
        Я надеялась, что девушка меня тоже услышит и поймёт, она конечно же услышала, но не поняла, и стала истерично стучать по зеркальной глади, которую я видела как зеркало с её изображением, а она воспринимала как стекло, отгораживающее её от нашего мира. Выглядело это забавно. Изображение разгневанного призрака, ругающегося на меня за явную ложь и пытающегося проломить преграду, вызвало у меня непроизвольную улыбку. Благо Аркадий это не заметил, напряжённо вглядывающийся в зеркальную гладь и не видящий ничего, кроме своего отражения. Золотце мой напротив явно рассердился и гневно выдохнул мне в ухо: «Это что она себе позволяет? Можно я с ней разберусь и объясню, как ей подобает вести себя перед твоими очами?»
        Я глубоко вздохнула и мысленно ему ответила: «Без насилия объясни ей, что она ведёт себя неразумно, сейчас сольёт весь потенциал впустую и мало того, что его больше никогда не увидит, ещё и уродом каким-нибудь рискует родиться. Только максимально аккуратно объясни. Я хочу, чтобы не напугал ты её, а образумил. Понял?»
        Золотце кивнул, пробормотал: «Всё будет в ажуре, хозяйка, не волнуйся», слетел с моего плеча и влетел в зеркало. Причём в момент прохождения зеркала он видоизменился и стал огромным. В какой-то момент заполонил собой всю зеркальную гладь. Через мгновение он отошёл в сторону и я увидела рядом с испуганно сжавшейся на земле девушкой огромного золотистого дракона размером чуть ли не с дом. Он наклонился над ней и что-то едва слышно шипел с явной угрозой. Я подумала, что очень своеобразно он трактовал мою просьбу, но вмешиваться не рискнула, не хотелось Аркадия в суть происходящего посвящать.
        А Аркадий тем временем, прижимая руку к зеркалу, тихонько рассказывал, что у них новая операционная сестра появилась, и если Ира не возражает, он бы чуточку может, поухаживал бы за ней, ну так, чтобы просто время скоротать и немного поболтать вместе.
        Пока он говорил, я считала мыслеобраз предполагаемой пассии, и она мне понравилась. Вот даже больше Иры мне понравилась.
        И я начала от лица Иры убеждать его, что это замечательная идея, она не возражает, наоборот счастлива и уже заранее благословляет их союз, если всё хорошо у них сложится. Мол, тогда она уйти на перерождение не дожидаясь его сможет и с очень хорошим потенциалом. И вообще для всех это будет самым замечательным вариантом.
        Аркадий рассыпался в благодарностях потенциальной собеседнице, благодаря за замечательные годы, проведённые вместе и взаимную любовь. Много хороших слов наговорил. Ира сидела на земле у лап моего дракона и слушала благодарственные слова совсем не радостно, но открыто протестовать больше не пыталась, а потом и вовсе тихо плакать начала. Но ничего, поплачет немного, зато потенциал сохранит и точно уродом каким-нибудь не родится. Оно того стоит, на мой взгляд.
        Через какое-то время я от имени Иры взаимно поблагодарила Аркадия и попрощалась с ним, благословив и пожелав счастья. После чего загасила свечу и раздернула шторы. Вечерний свет проник в мою спальню и Аркадий убрал наконец руку от зеркала и тяжело вздохнув, повернулся ко мне.
        - Алинка, не представляешь какой груз с моей души сняла. Я ведь не верил, что моя Ира может не проклясть меня там, если вдруг какая-то личная жизнь у меня появится. А потом посмотрел сегодня на тебя, на Димку и вдруг понял, что светлые люди умеют радоваться радости других, а не только ревновать. Решил рискнуть узнать, и оказалась мой ревнивый воробей стал таким же светлым ангелом, как и ты. Я несказанно рад. Это такое счастье её благословение на себе ощущать. У меня прям как крылья за спиной выросли.
        Я не стала ему говорить, что не Ирино он благословение на себе ощущает, а моё. Зачем разочаровывать человека. Улыбнулась и сказала, что очень за него рада.
        Мы прошли на веранду и там столкнулись с Дашей. Я попыталась тут же ретироваться, но Даша не дала. Схватила меня за руку и достаточно эмоционально, поскольку как и я была хорошо выпивши, заговорила:
        - Алина, извините меня за вчерашнее. Мне просто трудно было поверить в такое. Проще было Вас обвинить, чтобы даже мысли не допустить, что такое может быть. Уродом прям каким-то себя ощутила. Самое мерзкое было понимать из-за кого всё это. Он такой жалкий всегда был, я презирала его. Он мне Карандышева из «Бесприданницы» напоминал. Вот во всех отношениях недоделанный какой-то. Иногда мне его жалко становилось, я пыталась по дружески немного поддержать разговором, но он сразу начинал липнуть, будто прям мой парень, и я тут же его отшивала. И он снова как побитая собака бродил и выклянчивал хоть какое-то внимание. Ужасно. И вот эта тварь оказывается всё мне испортила. Спрашивается: за что?
        - Он расплатился за это всем и жутко наказан, если тебя это успокоит.
        - Не успокоит! Я не возмездия хочу, я хочу понять как мне тогда надо было себя вести и что сейчас делать?
        - Тогда? Тогда надо было не приручать. «Мы в ответе за тех, кого приручили» - слова Сент-Экзюпери очень здесь в тему. Пожалел, значит взвалил на себя чужие проблемы. Не хочешь и не готов, не жалей. Не давай напрасных надежд. Напрасные надежды очень ранят. Что сейчас делать? Жить, Дашенька. Хорошо и с удовольствием, приняв, что вот такое ограничение существует. Научишься жить с ним, может, и исчезнет оно. Мне вот твой папа как-то сказал, что нам с Димкой надо научиться жить с его инвалидностью и не мечтать о другом. И как только мы научились, вдруг случилось чудо, и он встал с инвалидной коляски. А мы и не надеялись, и не ждали, мы жили и радовались тому, как живём. Вот и ты радуйся, что на своих ногах, рядом любящий папа, ты реализовываешься в творчестве, твой избранник не заразил тебя никакой дрянью, и надеюсь, уже не заразит, раз ты предупреждена. Не такой и плохой стартовый набор. Радоваться есть чему.
        - Ну Вам-то что из-за Дмитрия было расстраиваться, вы же не с ним живёте, - в ответ проговорила мне Даша, и я на мгновение потерял дар речи.
        - Ты соображаешь, что несёшь? - рявкнул стоящий рядом со мной Аркадий.
        - Правду, пап, я сказала. Я ненавижу прикидываться и делать вид, что не вижу очевидное. Тебе проще делать хорошую мину при плохой игре, а я предпочитаю правду в глаза озвучить.
        Я почувствовала, что Аркадий сейчас готов сорваться и разругаться с дочерью в пух и прах, поэтому просительно подняла руку:
        - Аркаш, её право так считать. Меня её мнение не трогает. Хоть злой ведьмой, хоть шлюхой, она не та, чьё мнение хоть сколь либо значимо для меня, поэтому прошу не пытайся её переубедить и обсуждать мою жизнь не надо. Ты меня услышал?
        - Да, я понял тебя, Алин. От меня прими извинения. Я не ожидал, что моя дочь может себе позволить такие хамские комментарии. Думаю, пришло время нам откланяться и оставить твой гостеприимный дом. От меня огромная благодарность. Ты мне очень помогла. Спасибо тебе, моя хорошая. Кстати, ты сейчас прекрасный пример подала, как надо реагировать на мнение посторонних. Буду учиться. Пошли собираться, Даш. Нам пора.
        - Ты можешь ехать, пап. А я не поеду. Меня Ольга пригласила остаться ещё на пару дней. Я останусь. Мне здесь понравилось, - проговорила Даша.
        - Ты оскорбила хозяйку дома и намерена здесь остаться? - удивлённо осведомился Аркадий.
        - Правда оскорблением не является, - хмыкнула в ответ тоже порядком подвыпившая Даша. - Я лишь констатировала факт. В чём оскорбление? А за вчерашние слова я извинилась.
        - А если я тебе скажу, что это неправда, ты мне поверишь?
        - Сказать можно, что угодно, пап. Вот откуда ты-то подробности знать можешь?
        - Аркаш, оставь её, - вмешалась в их разговор я. - Пусть остаётся при своём мнение, и в гостях тоже остаётся хоть в моём доме, хоть у Ольги. Мне всё равно. Кстати, и ты остаться можешь. Утром тебя моя охрана прямо на работу доставит.
        - Нет, Алин. Я поеду. Мне переодеться надо, дома отдохнуть, расслабиться, я люблю свой дом, так что извини, пошёл вызывать такси.
        - Какое такси? Зачем? Сейчас скажу, тебя отвезут куда пожелаешь. Пошли, провожу.
        Мы с Аркадием направились к выходу, к нам подошли босс и Димка тепло попрощались с Аркадием, и он уехал.
        Возвращаться на веранду я не стала. Сказала боссу и Димке, что хочу отдохнуть и ушла к себе в спальню.
        Там вновь зажгла свечу, занавесила шторы, взглянула в зеркало. Ира по прежнему испуганно сидела у ног Золотца, увидев меня, немного оживилась и, не вставая, скороговоркой произнесла:
        - Госпожа, простите, я вела себя непозволительно. Я больше не посмею. Я желаю моему бывшему мужу всех благ и отпускаю его с миром. Позвольте мне удалиться, пожалуйста. Я клянусь, что не побеспокою ни его, ни Вас.
        - Свободна, - проговорила я, Золотце тут же сквозь зеркало прошёл обратно в спальню, при этом вернувшись к своим предыдущим размерам, а девушка, встав, растворилась в дымке, и перед моим взором вновь засверкала обычная зеркальная гладь.
        - Ты можешь так увеличиваться? - отвернувшись от зеркала, поинтересовалась я у Золотца, который с хозяйским видом уже расхаживал по моей кровати.
        - Это не самый большой вариант, могу быть больше, особенно если ты не слишком сильно истощена. Чем ты слабей, тем меньше у меня возможностей, ты мой ограничитель, - сворачиваясь бубликом на одной из моих подушек, проговорил он.
        - А поподробнее? - спросила я, но увидев что хвост Золотца моментально оказался в его пасти, поняла, что подробностей не будет.
        Вздохнув, я пошла умываться, после чего легла, положив голову на соседнюю подушку. Минут через пять под дверью раздалось громкое «Мяу». Это Кот требовал, чтобы я его впустила, но мне было лень вставать. Я решила, что дом большой, и Кот найдёт себе место для ночлега.
        Минут через пять в дверь постучали, и голос босса осведомился, почему я не пускаю Кота.
        - Мне лень вставать, хочешь, пусти его сам.
        Босс открыл дверь, окинул меня и Золотце взглядом, потом проговорил:
        - Какая идиллия. Кот, я на твоём месте её бы приревновал.
        - К фантомные сущностям он меня не ревнует. Он умный.
        Босс сел в ногах моей кровати, ласково погладил через одеяло ступни и проговорил:
        - Алинка, а почему ты так рано спать лечь решила?
        - Я пьяная. Мне лень двигаться. Хочу валяться в кровати.
        - А если я ласково тебя поглажу при этом, ты не станешь возражать? Или вот ножку твою поцелую? - чуть отодвинув край одеяла, он обхватил руками мою ступню и начал покрывать поцелуями.
        - Возражает моя вторая нога, ей завидно, - пьяно хихикнула я.
        - Постараюсь умилостивить и её, - босс переключился на мою вторую ногу.
        Минут через десять мы уже вдвоём обнимались в кровати, под ироничные комментарии Золотца, что лишь пьяная хозяйка умеет быть ласковой и нежной.
        ГЛАВА 41
        ***
        Вся следующая неделя была на редкость спокойной. Даша, правда не уехала ни через три дня, ни через пять. Ей явно понравилось жить в моём доме. Ольга пропадала там у неё практически с утра до вечера, но отдать ей должное, приходила туда вместе с Никитой и его няней Валей, видимо, чтобы исключить мои претензии, что она пренебрегает своими материнскими обязанностями и не спровоцировать выгнать Дашу. Они вместе рисовали, обсуждали что-то, там же ели и устраивали вместе с Асланом, когда он не был занят, посиделки.
        Меня такой расклад устраивал, нравится Оле с Дашей, пусть развлекаются. Дом всё равно пустует.
        А в воскресенье ко мне пришёл Аслан и, отводя взгляд, попросил каким-то образом объяснить Даше, что у него работа, и он не может больше позировать для её картины.
        - Аслан, в чём проблема сказать ей это самому? - удивилась я.
        - Они с Олей вместе просят, я вначале согласился, а сейчас больше не хочу. Хозяйка, пожалуйста, объясните ей.
        - Аслан, я не понимаю. Ты явно что-то не договариваешь. Сказал, что сейчас занят и ушёл. Или они обе не дают тебе уйти?
        - Понимаете, Дарья, она хочет меня раздетым рисовать. Я сначала согласился в тоге, это простыня такая через плечо, стоять. Потом она её заменила повязкой такой. Теперь говорит, что её тоже снять надо. Оля её поддерживает. А Дарья ещё постоянно подходит и то поворачивает, то гладит. Мне это не нравится. И раздеваться совсем я не хочу.
        - Скажи, что твоя вера тебе это не позволяет. Дел-то. Ты разговаривал с муллой, он запретил.
        - Оля знает, что я не езжу в мечеть.
        - Съезди.
        - Я не смогу рассказать это мулле.
        - Не надо ему рассказывать. Оле скажи, что рассказал, и что тебе запретили.
        - Это же ложь. Я так не могу.
        - О, небо! - эмоционально выдохнула я. - Не можешь сказать, что с муллой разговаривал, скажи в открытую, что на твой взгляд это разврат. И делать ты это не будешь.
        - Оля обижается. Она вчера вечером мне кричала, что я ничего не понимаю в искусстве, и как я могу говорить подобное, потом обиделась и не разговаривает сегодня со мной весь день. Ушла с утра опять к Даше и со мной ни слова.
        - Проблема стала более ясна. Пошли, - проговорила я.
        Я пришла в дальний дом в сопровождении Аслана. Отправила няню Валю с Никитой домой, после чего устроила разборку.
        Начала с Даши, которой сообщила, что неудовлетворённость и похоть сублимировать в искусство это конечно же прекрасно, но не ценой семейного благополучия ближних. Что это подло пытаться разрушить то, что у других хорошо, лишь потому что у тебя плохо. Хочет творческой сублимации, пусть мальчиков по вызову оплачивает или с богемной тусовки зовёт желающих её сексуальные фантазии подпитывать. Подобные действия не на моей территории и не за счёт моих близких. Я такого не потерплю. Поэтому сейчас она собирает вещички и немедленно съезжает. Может начинать паковать всё прям сейчас, моя охрана отвезёт её, как только будет готова.
        После этого переключилась на Ольгу, и её тоже отчитала. Сообщила, что если не уважает своего супруга и партнёра, которого выбрала сама, то на моё уважение тоже пусть больше не рассчитывает. Хочет способствовать действиям развратной подруги, не на моей территории и не на территории отца. Если хоть раз ещё посмеет пригласить Дарью сюда к нам или в дом, где живёт, поедет всей семьёй в московскую квартиру, я ей это устрою. И никакие жалобы отцу не помогут, потому что потакать такому разврату я ему не позволю тоже. И если сейчас она немедленно при мне не извинится перед Асланом, которого своим поведением унизила, разговаривать я с ней больше не буду. И сейчас она либо без всяких оправданий извиняется перед ним и обещает больше такого не творить, либо тоже пакует вещи и готовится к переезду в Москву.
        Всё это я высказала настолько безапелляционно и таким посылом, что Оля тут же начала всхлипывать, обиженно сетуя:
        - Алин, вот что ты ругаешься? Я беременная, мне нельзя нервничать. Мы ничего такого развратного не делали, правда. За что мне извиняться? Что такого я сделала?
        - Ты мало того, что меня не услышала, ты решила начать манипулировать своим состоянием? Вот зря ты это решила сделать, девочка моя, - с нескрываемой угрозой проговорила я.
        - Алиночка, я не манипулирую! Я услышала, услышала тебя. Я извинюсь перед Асланом, если ты считаешь, что я унизила и обидела его. Больше такого не будет. Правда, не будет. Только не сердись, пожалуйста. Я умоляю тебя, не сердись. Я всё сделаю, как скажешь, - испуганно запричитала Ольга.
        - Как Вы всех тут запугали, Алина, - презрительно усмехнулась Даша. - Думаете, раз спите с отцом семейства, Вам всё с рук сойдёт?
        - Не надо всех судить по себе, Дарья. Это твой опыт, что раздвинув ноги, можно рассчитывать на какие-то блага. У меня он другой, и мне всё сойдёт с рук совсем по другой причине. Поэтому рот прикрой и иди собирай вещички. На моей территории мне такие необременённые моралью индивидуумы, судящие всех по себе, ни к чему. И постарайся побыстрее, если не хочешь, чтобы моя охрана тебя поторопила.
        - У меня такого опыта нет. Это Вы в чужом доме живёте, а не я, - тут же возразила она.
        - На данный момент ты находишься в моём доме, а не в своём, и не тебе в моём собственном доме хоть какие-то замечания мне делать. Ещё слово и тебя отсюда охрана выставит, - рявкнула я, после чего повернулась к Ольге и безапелляционно скомандовала: - Не хочешь со мной окончательно поругаться, быстро иди к себе домой!
        - Уже иду, Алин. Вот что ты так разозлилась? Иду, - испуганно всхлипывая, Ольга направилась к выходу.
        А я тем временем связалась с охраной и велела им проводить мою гостью и доставить, куда захочет. После чего поспешила следом за Ольгой и Асланом.
        Догнала я их уже на территории босса, хотела мимо пройти, но Оля просительно проговорила:
        - Алин, подожди, пожалуйста.
        Я остановилась и, смерив её неприязненный взглядом, проговорила:
        - Жду. Что хотела?
        - Ты действительно считаешь, что это разврат, а не искусство?
        - Оля, Даше элементарно понравился Аслан. Ей захотелось развлечься. Её право. Мне её поступки безразличны по большому счёту. Но вот то, что ты решила потакать её развлечениям, поставив в очень двусмысленное положение Аслана, наплевав на его мораль, веру и устои, мне категорически не нравится. Так с близкими и дорогими людьми себя не ведут. Как ты можешь так унижать отца твоего будущего ребёнка? Вот как? Он не мальчик по вызову, он твой спутник. Демонстрируя неуважение к нему, ты унижаешь себя. Это не искусство, и не служение ему, это элементарная зависть со стороны Даши к вашим отношениям и попытка в них влезть и разрушить. Жаль, что ты этого не понимаешь.
        - Она же при мне его рисовала. Почему унижение?
        - Дорогая моя, для наглядности, представь, что Аслан тебя к художнику привёл. Старому, пусть даже знаменитому, но явно похотливому. Он раздел тебя, при нём раздел. Рисует, потом поворачивает к свету, то так, то так, прижимает, переставляет, возбуждённо щупая при этом и сладострастно вздыхая. Тебя это не напряжёт? Ради картины ты согласишься общупанной и обслюнявленной старым импотентом быть? Он не изнасилует, нет, лишь облапает со всех сторон, чтобы хоть чуточку возбудиться и вызвать прилив творческих способностей. И Аслан такой: дорогая, это почетно быть облапанной этим стариком. Он картину рисует. Ты как? Согласишься?
        - Даша не старая. Мы почти ровесницы.
        - Прекрасно. Ровеснику Аслана ты значит дашь себя ощупать и от возбуждения в штаны кончить. Великолепно просто. Ты меня несказанно порадовала своими устоями. Дальнейший разговор бесперспективен, у нас слишком разное восприятие жизни и морали, дорогая. Однако, ты девочка взрослая, полностью дееспособная. Это твоя жизнь, живи, как хочешь, лишь учти на моей территории и территории твоего отца я такого разврата больше не потерплю. Здесь Даша появляться не должна. Всё.
        - Алин, подожди. Не кончала она от возбуждения. Да, трогала его, гладила иногда, чтобы понять, как мышцы правильнее прорисовать, но я не думала, что Аслану это прям так неприятно. Он же мужчина в конце концов, чем ему могут быть неприятны прикосновения симпатичной женщины? Но если ты так категорически против, я извинюсь перед ним, - Оля повернулась к нему: - Аслан, извини. Обидеть не хотела, правда, а уж унизить тем более. Ты ведь извинишь меня?
        Увидев, как он энергично кивает, Оля продолжила:
        - Вот видишь, он и не сердится на меня больше, и Дашу я звать сюда тоже больше не стану. Хотя бы из-за того, что она который раз пытается тебя оскорбить. Вот это точно недопустимо, с этим я согласна, что абсолютно недопустимо. Просто мне с ней интересно было. Не сердись. И папе не жалуйся, пожалуйста. А то ещё он мне головомойку устроит. Пожалуйста не сердись на меня. Я не хотела никого обидеть, и Аслана унижать не хотела, честно. Не считала я это прям унижением каким-то. Но больше ничего такого не будет. Только не обижайся. Ладно? На меня нельзя обижаться, я беременная. Ну пожалуйста, не обижайся, - схватив меня за руку, Ольга просительно заглянула мне в глаза.
        Я непроизвольно улыбнулась, слушая ее сбивчивые и путанные объяснения.
        - Ой, Олька, вот что ты за девчонка такая… Ладно, не сержусь, не могу я на тебя долго сердиться, потому что люблю. И ты этим пользуешься постоянно.
        - Ой, а как я тебя люблю, Алиночка. Ты не принимай на свой счёт, что Даша сказала. Это она явно по глупости. Творческие люди они все немного не в себе. Ты её одёрнула и правильно, только не обижайся.
        - Было бы на кого обижаться, Оль, - иронично хмыкнула я, - Даша имеет абсолютно не тот потенциал, чтобы я воспринимала её всерьёз. Так, желающая выделиться за счёт своей эксцентричности девушка, ещё ничего толком не достигшая. А если гордыню свою не убавит, то и не достигнет. Ей аванс предоставила Вселенная, в надежде, что дальше её творчество начнёт приносить радость и позитив окружающим, а она это посчитала знаком, означающим некую избранность, что теперь окружающие её радовать обязаны, а она снисходить до общения с ними и осчастливливать этим. Не пересмотрит такой взгляд на жизнь, её успех закончится, толком не начавшись. Именно ей не удастся стать по настоящему знаменитой, если не научится позитив к себе притягивать. Пока она всеми силами его отталкивает от себя. Желая за счёт эксцентричности прославиться, а такая слава недолговечна, особенно в её ситуации.
        - Она вроде Генриха, тоже не слишком гениальна?
        - Оль, если Генрих был совсем пустышкой, то у Даши шанс есть достаточно востребованной художницей стать, но лишь шанс. Своим поведением сейчас она его снизила до предела. Ещё немного, и он исчезнет. И останутся у неё лишь амбиции и обиды, как и у Генриха.
        - А помочь ей его восстановить можно? Я как-то могу ей подсказать, что делать?
        - Оль, вряд ли она тебя послушает. Люди обычно не слушают то, что им не нравится и сложно сделать. Поэтому на твоём месте я бы даже пробовать не стала. Рискуешь получить ведро помоев и оскорбления, что ты никто, чтобы хоть чему-то её учить. А если сошлёшься на меня, оскорблений будет лишь больше. И толку всё равно никакого не будет, лишь себе настроение испортишь. Зачем тебе это? Особенно в твоём положении?
        - Поняла. Ладно. Я с ней связываться и что-то говорить не буду. Только если сама позвонит и что-то спросит, отвечу, и к негативу буду готова, поэтому даже не расстроюсь. Это лишь покажет, что ты оказалась права. Скажи, а вот разве не от манеры письма и навыков успех художника зависит?
        - Олечка, всё индивидуально. Но в любом случае должен присутствовать посыл и благоволение Вселенной. Если художник ощущает этот посыл и способен его передать на холсте, это и есть гениальность. Получается, что через творение зритель тоже приобщается к этому посылу, чувствует его, и это вызывает восторг, некую эйфорию, желание смотреть или же купить и иметь.
        - Поняла. Алин, а в Дашинах картинах ты этот посыл чувствовала?
        - Я лишь одну её картину видела, в кабинете Аркадия. Вот в неё она вложилась, там явный посыл был. Но она, видимо, её на пике чувств рисовала, сейчас вокруг неё ни чувств, ни притока позитива. Поэтому и сказала, что пока не пересмотрит свои взаимоотношения со Вселенной, чего-то стоящего ей не написать.
        - Ясно. Скажи, а у меня потенциал художественный есть?
        - Твои акварели мне нравятся. Но вряд ли они зацепят прям толпу. Это мило, душевно, и при этом очень камерно. Вкладываться в это смысла не вижу, а вот для души писать и радовать своим творчеством дорогих тебе людей ты можешь. Я вот счастлива бы была получить твою картину в подарок. А ещё можешь какой-нибудь аккаунт завести, и там выкладывать своё творчество. Критики, конечно же будут, но и почитателей своего творчества точно найдёшь. Я первая, поскольку вижу, какое настроение и какие чувства в картину вкладываешь.
        - Нет, критику слушать не хочу. Мне больше по душе дарить их тем, кто мои чувства в этих акварелях разглядит и моё настроение. Вот как ты.
        - Значит, договорились. На свой день рождения жду твою новую картину. Пионы мне нарисуй, пожалуйста. Ирисы у меня уже есть, теперь хочу пионы.
        - Алин, я люблю пионы, но вот где я тебе сейчас их достану? Сейчас не сезон для них. Искусственные рисовать не хочу.
        - Аслана попроси, он тебе пионы хоть каждый день дарить будет. Сейчас такое время, что достать цветы можно и не в сезон.
        - Алин, картина золотая будет, если ежедневно мне пионы для натурных зарисовок покупать.
        - Ты научилась экономить, моя девочка? Меня это с одной стороны радует, но с другой несколько букетов ведь наверняка порадуют тебя, особенно если ты их любишь. Позволь себе и мне такое небольшое излишество. А хочешь, я их тебе оплачу, если семейный бюджет на них тратить не желаешь.
        - На себя не хотела, мне стало нравиться рачительно подходить к ведению хозяйства. Но если это будет считаться вкладом в твой подарок, пожалуй, я внесу покупку букетов для натурных зарисовок в наш бюджет. Меня это точно порадует. Аслан, ты ведь не возражаешь?
        - Олечка, как я могу возражать, дорогая? Я всё куплю. Рисуй на здоровье, особенно если это подарком для хозяйки будет.
        - Алина, я тебе такой букет нарисую, ты ахнешь! Точно ахнешь! Всю свою любовь к тебе в него вложу, раз чувствуешь это.
        - Договорились, моя хорошая. Я буду ждать и готовиться ахнуть.
        ***
        После этого разговора прошло несколько дней и ещё один неприятный сюрприз преподнёс мне Илья. Вечером попросил поговорить наедине, и как только мы уединились, сообщил, что любит одну девочку, у них всё серьёзно, и он просит меня поговорить с папой, чтобы он разрешил жить им здесь, потому что Полине, так девочку зовут, жить совсем негде. Она с бабушкой живёт, и та её выгнала.
        Сказать, что я обалдела, ничего не сказать. Парню даже четырнадцати нет, а у него любовь и всё серьёзно. Я конечно помнила про возраст Ромео и Джульетты. Но вот про законодательство и возраст вступления в половые отношения тоже помнила хорошо.
        - Илюш, а лет ей сколько? - осторожно спросила я.
        - Она на полгода меня старше, но это не имеет никакого значения! - убежденно выдохнул он.
        Эта информация хоть немного меня порадовала. По крайней мере уголовное преследование парню со временем не грозит, он младше. Это хоть что-то. Вслух же сказала:
        - Илюшенька, а насколько у вас всё серьёзно, и что ты под этим термином «серьёзно» понимаешь?
        - Мы любим друг друга.
        - Это прекрасное чувство, я очень рада за вас. Но скажи мне, мой хороший, это чувство у вас платоническое или физиологическое? Ты в физиологический контакт с Полиной вступил или пока нет?
        - Мам, ты про секс?
        - Да, мой хороший. Я о нём. Ты уже с ней что-то пробовал?
        - Мы целовались. По разному. Но член я не вводил ей пока, она сказала если нам вместе жить разрешат, то тогда.
        - Илюш, скажи мне по-честному, ты хочешь, чтобы она жила с нами из-за того, что хочешь начать его ей вводить?
        - Ну это тоже мне хочется. Но ещё ей жить негде. Бабушка её бьёт и пьёт ещё. И когда напьётся выгоняет. Полине даже уроки делать негде, она на лестнице сидит их делает.
        - Илюш, а ты где с ней познакомился?
        - На олимпиаде, как ты и сказала. Полина первое место заняла. Она физику очень любит.
        - Это очень хорошо, что любит. Я в любом случае постараюсь ей помочь. Если смогу, заберу её от бабушки, но вот ваше решение жить вместе кажется мне очень преждевременным. Любовь проверять надо. В вашем с ней возрасте любовь не физиологической быть должна, а платонической. Я понимаю, что вам хочется, особенно тебе вкусить и физиологию тоже. Но вот законодательство, мой хороший, в нашей стране таково, что пока эта сфера отношений для вас под запретом. И если вы нарушите этот запрет, прежде всего пострадает твой папа. Ты ведь не хочешь, чтобы в тюрьму его за это посадили?
        - Как его за это могут в тюрьму посадить?
        - Ты несовершеннолетний. За все твои поступки несёт ответственность он. Если ты нарушишь закон, а ты явно хочешь его нарушить, под преследование попадает твой отец. Если хочешь, я потом у Димы номера статей и санкции узнаю, он их знает лучше, чем я, я лишь знаю, что они есть. В любом случае судимость твоему отцу обеспечена, - тут я приврала, конечно, но мне надо было немного парня притормозить в его желаниях.
        - Мам, а что делать?
        Как же я ждала этого вопроса. Илья, умник, вот очень хорошо на контакт шёл. Я ласково потрепала его по волосам и сказала:
        - Если не хочешь, чтобы у папы были неприятности, то ждать надо. Я не возражаю, чтобы вы с Полиной общались, дружили, помогали друг другу. Но вот жить вам вместе пока рано. А уж физиологическую близость иметь и подавно. Я постараюсь Полине, как уже сказала, помочь. Устрою её в свой центр, и всё у неё потихоньку наладится. Только пообещай, что когда будете общаться и встречаться, сексом с ней ты заниматься не станешь и девственность она не потеряет. Целоваться целуйтесь, это не столь предосудительно, а вот гениталии в вашем общении задействованы быть не должны, как бы вам не хотелось. Понял?
        - Если честно, это не совсем то решение, которое я бы хотел.
        - Илюш, то есть то, что ей надо помочь, это было не основное?
        - Я хочу жить с ней вместе.
        - Как только станешь совершеннолетним, пожалуйста. Но до этого времени закон это запрещает.
        - Я не про секс. Почему она у нас жить не может? У нас места много. Я пообещаю, что секса не будет, но мы будем вместе уроки делать, гулять. Зачем ей в твой центр идти?
        - На каком основании она жить тут будет? Нас обвинят в похищении несовершеннолетней. А если твой папа, например, удочерит её, то вы не сможете потом пожениться. Зачем тебе такие сложности?
        - Ты удочери.
        - Я? Я вообще-то не одна, я не могу без согласия Димы кого-то удочерить. Да и не простая это процедура. У неё бабушка, её сначала опекунства лишить надо. Это суд. Потом нам доказать надо, что мы подходим в качестве опекунов. С центром проще. Полина обращается за помощью, говорит, что бабушка плохо выполняет обязанности опекуна, и сразу там остаться может, до тех пор пока бабушка обратное не докажет. Понял? А вот когда её бабушку лишат опекунства, вот тогда что-то о других опекунах можно будет думать. А пока так.
        - Почему у взрослых всё так сложно? Вот так и думал, что ты помогать откажешься.
        - Понимаешь, закон призван оградить детей от непорядочных взрослых. Родственники считаются по определению теми, кто ребёнку вред причинять не станет. Это в природе человека заложено, хотя исключения, вот как с твоей Полиной, встречаются. А чужие могут с большей вероятностью вред ребёнку причинить. Поэтому все такие вопросы решаются через суд. Он тщательно исследует все обстоятельства и принимает решение. Как-то так. Моему центру разрешено принимать несовершеннолетних, даже в отсутствие опекуна. Я в этом случае опекуном кого-то временно назначу. Поэтому проблем быть не должно. С улицы, конечно вряд ли кого-то взяла, мороки слишком много, а по твоей просьбе могу. Поэтому не понимаю, чем ты не доволен. Я и так всеми силами помочь тебе стараюсь.
        - Я не о такой помощи просил. Мы хотим жить вместе. Понимаешь?
        - Илюш, у нас всех есть очень много желаний. Я, может, с английской королевой во дворце жить хочу, и что? Мне надо прийти и требовать, чтобы меня к ней поселили?
        - Причём тут дворец и королева? Это нереально. А наше желание вполне выполнимо. Папа может приехать к её бабушке и договориться, что мы в гости Полину пожить зовём.
        - А потом бабушке Полины не хватит денег на бутылку, и она подаст в суд, что мы украли и развращаем её внучку и будет согласна снять обвинения лишь за очень большие деньги. Зачем тебе так подставлять папу? Ему мало проблем?
        - Она может и не подать. Почему ты сразу о плохом?
        - Алкоголики отличаются беспринципностью и отсутствием морали. По определению Полине с бабушкой должно было быть хорошо, поскольку это родной для неё человек, но на деле ей ведь плохо, не так ли? Поэтому логично предположить, что и дальше её бабушка будет поступать не лучшим образом.
        - Папа может заставить её бабушку вести себя хорошо. Охрану пошлёт и заставит.
        - Я о таких возможностях твоего папы не в курсе. Если ты о них знаешь, попробуй с ним об этом поговорить, но вот я очень сильно сомневаюсь, что они у него есть, и он согласится их использовать.
        - Они у него есть, это точно, но вот отказать мне он может, особенно если ты начнёшь его к этому склонять.
        - Илюш, ты не глупый парень, а ведёшь себя сейчас как неразумный ребёнок, пытаясь манипулировать. Ты считаешь, я не понимаю, что эти слова манипуляция с твоей стороны? Я с тобой, как с взрослым. Рассказала весь расклад, предложила пути решения проблемы, но ты меня принципиально не слышишь и принимать к сведению мои аргументы не хочешь. Мне, мол, плевать на закон, пусть папа ради меня закон обойдёт. Откажется обходить, значит это ты на него так повлияла. Сам бы он ради меня на закон бы наплевал. Ты считаешь такое поведение достойно разумного человека?
        - Мам, в данном случае закон является очевидной глупостью, и ты ссылаешься на него лишь потому что тебе это выгодно. Я тоже это вижу. Никто ничего не проверяет. Полина уже долгое время то у подруг ночует, то на вокзале, и этому самому закону это почему-то безразлично. А сейчас если мы ей предоставим возможность у нас хорошо жить, то сразу виноваты окажемся. Ты понимаешь, что это дурь? И вообще откуда кто-то что-то узнает?
        - Илюш, ты меня плохо слушал. Я тебе уже объяснила, почему закон именно такой. И почему претензии к нам возникнуть могут тоже объяснила. Для наглядности представь гипотетическую ситуацию. Полине предлагают переехать, она начинает жить в хороших условиях, и тут ей говорят, что за проживание в этих условиях надо платить, например, снимаясь в детской порнографии или участвуя в каких-то актах как объект педофилии. Закон нацелен на то, чтобы исключить возможность такого сценария. Поэтому, извини, мой дорогой, но я буду категорически возражать против посещений Полины, даже когда в центр возьму. Потому что твоя Полина в любой момент может пожаловаться, что кто-то что-то ей сказал, и она восприняла это как сексуальные домогательства, и мы замучаемся доказывать, что такого не было. Зачем нам так подставляться? Поэтому я согласна на ваше общение лишь на нейтральной территории: в школе, в моём центре, в кино или на прогулках.
        - К нам с Колей раньше приезжали друзья и ночевать оставались. И мы тоже ездили в гости с ночёвкой, никто никого не обвинял.
        - У тех друзей были адекватные родители. Твой папа договаривался с ними и знал, претензий не будет. У твоей Полины таких нет. Есть неадекватная бабушка, которая неизвестно какие моральные ценности в неё вложила. Тебе сейчас кажется, что на подлость твоя возлюбленная не способна, мне тоже хочется в это верить, но рассчитывать на это и быть в этом уверенной я не могу, уж извини. Именно поэтому я вижу лишь единственный выход: предложить ей обратиться ко мне в центр. Я гарантированно её приму и обеспечу безопасное достойное содержание. Правда ей придётся следовать правилам и режиму, но везде есть свои сложности.
        - Зря я к тебе пришёл! Ты эгоистка! Вот кто ты. Главное, чтобы тебе было хорошо и безопасно!
        - Илюш, а ты сейчас разве не требуешь, чтобы удобно и хорошо было исключительно тебе, наплевав на безопасность и удобство твоего отца? Я-то ладно, мне твоя Полина ничем не опасна. А вот твоему папе она очень опасна. За что ты его в такую ситуацию поставить хочешь?
        - Я слово даю, что она никаких подлостей делать не будет! Тебе этого мало?!
        - Ручаться человек может лишь за себя, Илюш. За других ручаться можно только тогда, когда в трудностях друг друга испытали, например, как твой папа и дядя Вадим. Вот они поручиться могут друг за друга. А у тебя это пока не более чем ничем непроверенные слова. Не стоит ими разбрасываться.
        - У нас времени не было пройти через трудности, но это не значит, что поручиться за неё не могу. Я чувствую это, что она честная, порядочная и хорошая! Ты сама говорила, что это моя судьба её встретить
        - Илюш, я не опровергаю, что она может быть честной и порядочной. Я лишь говорю, что может быть и по-другому. И от своих слов я не отказываюсь, что познакомиться с ней тебе действительно предстояло, но вот то, что жить с ней это прям твоя судьба, такого я не говорила. Вполне возможно, что знакомство с ней лишь твой урок и не более.
        Договорить я не сумела, хотя свою тираду лишь начала. Илья меня перебил, вскочил со своего места, где сидел, и начал, не сдерживаясь, кричать:
        - Не смей так о ней говорить! Не смей! Я думал, ты помочь мне хочешь, а ты лишь во всём свою выгоду ищешь! Ты во всех негатив видишь, лишь потому что сама такая! Сама за папин счёт живёшь, и никого больше сюда допустить не хочешь! Бабушку выгнала! Теперь меня хочешь тоже вынудить уйти и папиной помощью не пользоваться! Ведьма! Ведьма ты! Сейчас ты сильней, но когда-нибудь тебе воздастся сполна!
        Выкрикнув всё это, Илья выскочил из гостиной, где мы говорили, и убежал. А я осталась сидеть в полном недоумении.
        - Ну и что мы так печально сидим, словно трагедия какая-то случилась? - откуда-то сбоку вынырнул Золотце и устроился на моих коленях, заглядывая мне в глаза.
        - Не ожидала я как-то от него… Такого точно не ожидала, - расстроенно ментально передала я. - Мальчик-то хороший.
        - Ты обломала ему предвкушение, что он сейчас сексом без ограничений заниматься будет, и думала, что он радостно с этим согласится? Серьёзно? Вот проповедь твою послушает и радостно согласится? На такое не все праведники способны, а ты от мальчишки такое ждёшь. Мечтательница.
        - Слушай, а почему меня сексуальное желание никогда не накрывало? Для меня это неплохое развлечение, приятное теперь, но и без него спокойно проживу. А мальчик, достаточно разумный и рассудительный мальчик, голову потерял. В чём подвох?
        - В гормонах, конечно. Твоя голова лучше твоим организмом управляет, чем его. Не всегда, конечно, иногда у тебя подсознание рулит, но это по большому счёту тоже голова. А его организм сейчас голову ему напрочь отключил.
        - Повлиять на это могу?
        - Легко. Ощути стихию, свяжись с информационным полем, нужную тебе информационную оболочку над мальчиком сформируй и ею его поле измени. И никуда он не рыпнется. Будет вести себя так, как пожелала.
        - А свобода воли?
        - Забудь о ней. Тебе можно этим не заморачиваться.
        - Нет. Не буду даже пытаться вмешиваться. Это его путь. Пусть идёт по нему сам. Не стану отбирать у него свободу воли. Ему этот урок для чего-то нужен. Пусть учится и головой управлять и за свои поступки отвечать.
        - Право твоё. Главное не печалься. Тебе ещё не хватает из-за смертных огорчаться. Ты лучше бы своими проблемами озадачилась.
        - А у меня они есть?
        - А ты считаешь, что их нет? - с явным недоумением осведомился Золотце.
        - Вроде бы нет. Всё хорошо.
        - О небо, - Золотце возвёл глаза к потолку. - Она тут сидит среди смертных, вообще никак не пытаясь это изменить, и говорит, что проблем нет. Я в шоке, хозяйка. Ты меня что в прошлый раз не услышала что ли, что терпение у владыки на пределе? Не услышала? Ты варишься в каше этой глупой суеты смертных, пытаешься что-то делать для них, заслоняя этим свои проблемы и оправдывая этим своё нежелание их решать. Ты это совсем не осознаёшь? Вот совсем? Тогда скажу без обиняков, если ты и дальше так себя будешь вести, ты подставишь под удар всех, кто тебе хоть чуточку дорог. При этом начнут не с меня. Меня оставят как парламентёра напоследок. Так что я даже не ради своей шкуры, а чтобы для тебя это неожиданностью не стало. Чтобы морально готовой была.
        - Всё настолько серьёзно? Что вообще от меня ждут?
        - Слушай, заканчивай прикидываться, хозяйка. Я откровенно уже ответил тебе на этот вопрос, и ты всё прекрасно осознаёшь. Если я молчу, это не значит, что я ничего не вижу. Я молчу лишь по одной причине. Когда я начинаю говорить что-то сам, ты тут же абстрагируешься и отключаешь восприятие. Теперь я больше молчу, чтобы иметь возможность выбрать момент и хоть изредка попытаться на тебя повлиять. Так вот, я прекрасно вижу, как ты стараешься заморозить переданный тебе потенциал нашей стихии. Ты даже по мелочи им не пользуешься. Вот сейчас предложил и что в итоге? «Нет, я не стану, пусть всё идёт своим чередом». Тебя не для этого сюда отправили! Не для этого! Ты не изолироваться должна, а научиться влиять и изменять мир вокруг тебя.
        - Почему ты не предлагал мне это в детстве?
        - Потому что сначала владыка хотел, чтобы ты сама к этому пришла. Сама сняла все свои барьеры и вернулась в нашу стихию. Теперь он готов это сделать насильно, поскольку его надежды не оправдались. Ты слишком упряма. По глупому упряма. Готова погибнуть, лишь бы продолжить упорствовать. Он, если честно, в последнюю нашу встречу в ярости был. Орал, что если даже дочь отвергаешь и позволяешь смертным так обращаться с тобой, больше он ждать не будет и применит силу. Мне чудеса дипломатии пришлось продемонстрировать, чтобы хоть чуточку умилостивить его. Златые горы обещал взамен ещё одного шанса. Но ты его вновь упрямо сливаешь. И при этом на голубом глазу мне заявляешь, что проблем у тебя нет. Что мне тебе на это сказать? Только одно: жди, хозяйка, они скоро появятся. Глобальные и неотвратимые.
        - Золотце, скажи мне, мой дорогой, для чего всё-таки дочь мне послали?
        - Игрушка это для тебя была, игрушка, чтобы, развлекаясь с ней, глубже в стихию погружаться стала. Нора твоя должна была тебя радовать и в родную стихию погружать. А у тебя такое отторжение на неё пошло, что не будь она мощной ведьмой, в утробе бы твоей сдохла. Она поэтому до одури и боится тебя. Какие развлечения, какое перераспределение вибраций, её паника охватывает при твоём приближении, поскольку она чувствует, что убить ты её готова.
        - Да ладно тебе, не собиралась я её убивать, не придумывай. Если только первые часы шальные мысли бродили, но она ещё даже не эмбрионом была. А потом дистанцироваться, да, старалась, но не убить, не наговаривай. Лучше скажи, это действительно по своей глупости я сюда угодила?
        - Без комментариев, хозяйка, - Золотце демонстративно отвернулся.
        - Значит, не совсем глупость. Иначе бы уже мне радостно об этом сообщил. В какой хоть области противостояние с владыкой я устроила?
        - Никакого противостояния у вас не было и нет. Не придумывай!
        - Тогда сообщи в чём проблема и выдумывать ничего не стану.
        - В тебе! В тебе проблема! Тебе надо решить её, чем быстрее, тем лучше. Довольна?
        - Слушай, а аудиенцию у владыки ты мне устроить можешь?
        - Тебе в этом твоём состоянии? Даже не мечтай об этом. Это исключено, пока несущую не сменишь. Вот сменишь её и сможешь попасть к нему сама в любое время. Кстати, зачем тебе его аудиенция?
        - Я смысла происходящего не понимаю. Глупость какая-то, на мой взгляд, происходит. Если он хотел меня лишь спровоцировать вибрации сменить, зачем мне встретился Димка, Витя… почему Игорёк на пути возник и его мать. Теперь вот проблемы с сыновьями босса. Это меня чему-то учит или это развлечение какое-то? Ему нравится смотреть, как я с проблемами справляюсь?
        Вместо ответа Золотце запихнул в пасть хвост.
        - Ясно, догадываться самой нужно, - внутренне усмехнулась я. - А так хотелось подсказку получить.
        В это время в гостиную вошёл босс.
        - Привет, моя радость! Как дела? С Золотцем развлекаешься?
        - Привет. Медитирую. Пытаюсь сбросить стресс, - откликнулась я.
        - Стресс? По поводу чего?
        - У меня недопонимание с Ильёй. Он хочет, чтобы ты сюда взял пожить его подружку, у которой опекун бабушка, злоупотребляющая алкоголем. Я категорически против. Предложила её в свой центр забрать, он обиделся. Впал в амбиции. Его накрыла любовь и риски просчитывать он желает. Считает, что ради него ты на них должен пойти.
        - А ты видишь риски?
        - Несовершеннолетняя девочка, желающая вырваться из круга своего общения, причём достаточно умная, поскольку побеждает в школьных олимпиадах, может просчитать вариант как не быть приживалкой и начать диктовать свои условия. Провоцировать её на такой поступок и на твоё противостояние с ней мне бы не хотелось. Не буди лихо, пока оно тихо, говорят. Мой центр самый лучший выход, если действительно ей плохо в семье, а если не особо плохо, то и не о чем и говорить.
        - Логично. Согласен. Не совсем понял по какому поводу амбиции. Ты не плохой вариант предложила.
        - Ему хочется жить с ней бок о бок, к тому же она секс ему обещала, если её жить сюда возьмут.
        - Опаньки. Мне только этого не хватало. У него с головой как?
        - Плоховато, но вроде насчёт секса обещал не торопиться, я объяснила, что тебя этим сильно подставит. Это он кажется понял, а вот понять, что поселив здесь несовершеннолетнюю девочку ты тоже подставляешься, понимать отказался. Обвинил чёрти в чём и убежал.
        - А поконкретнее можно, в чём обвинил?
        - В том что бабушку выжила, теперь его хочу. Живу за твой счёт, да ещё и командую.
        - Совсем весело. И что ты ответила?
        - А ничего не успела сказать, он ушёл, хлопнув дверью. Похоже, готов разругаться со всеми, с тобой, возможно, тоже. Поэтому давай ты торопиться с выяснениями не будешь, пожалуйста. И не говори, что в курсе, и я тебе всё рассказала. Пусть сам с тобой разговор заводит. А ты подумай, как грамотно, не ссылаясь на моё мнение, его подвести к нужному нам результату.
        - И ты готова спустить ему такие оскорбления?
        - Я не только хочу спустить их ему, я сейчас хочу попросить тебя разрешить мне некоторое время пожить в дальнем доме. И чтобы при этом ты сказал мальчишкам, что ушла я без объяснения причин. Илья и так будет знать из-за чего я ушла. И мне очень интересна будет его реакция на это. Хочу её увидеть. И хочу, чтобы о принятии его девочки в центр он попросил лично. Я больше предлагать ему этот вариант не буду.
        - Твою задумку понял. Но детей учить надо, Алин, а не ждать, когда у них совесть проснётся. Может ведь и не проснуться.
        - Он уже не ребёнок. Как ты сам говорил, в этом возрасте во время войны сражались и работали. Вот пусть себя почувствует ответственным за благополучие окружающих, хотя бы попробует почувствовать. Скорректировать нашу реакцию, я думаю, в случае чего сможем.
        - Не нравится мне это. Вот не нравится.
        - Что конкретно не нравится?
        - Что мой сын позволяет себе оскорблять мою избранницу, да даже если не избранницей бы ты была, а моей гостьей, даже это было бы недопустимо. А в нашем случае вообще нонсенс. Получается, пока ты ему помогала и его устраивала, он относился к тебе хорошо, чуть погладила против шерсти, и поток оскорблений. Нет, это ни в какие ворота.
        - Если бы я гостьей была, он бы не стал мне дерзить, Вить. Они с Колей действительно как к родной ко мне стали относиться, поэтому он и сорвался. Стопора нет как с чужими. Это неплохо. Это показатель, что не страхуется, не ожидает агрессии в ответ. Поэтому не усугубляй. Дай ему время всё это пережить и переварить. Он сам начнёт искать пути примирения, поверь мне.
        - Хамящие подонки тоже родными своих жертв считают?
        - Не передёргивай! Он по сути своей очень хороший парень, и по определению хамит не от отсутствия мозгов и воспитания. Подонки в безопасности чувствуют себя везде, сила есть, ума не надо, а вот воспитанные люди лишь в кругу ближних, в чьей поддержке подсознательно, именно подсознательно, не сомневаются. Правда бывает ещё такое в состоянии безисходности, когда в угол загнанным кто-то себя ощутил. Но здесь был не тот случай. Я не угрожала, я объясняла и апеллировала к логике.
        - Ты слишком, слишком толерантна к нему. Вот на мой взгляд нельзя такое спускать.
        - А я и не стану. Сейчас в дальний дом уйду и всё общение с ним исключу, пока не извинится.
        - Я не понимаю, зачем тебе ждать извинений. Сейчас пойду и объясню, что в моём доме не место тем, кто к тебе должного уважения не проявляет.
        - И он уверится, что его бабушка права, я подмяла тебя, превратила тебя в подкаблучника и командую тобой, поскольку ведьма. Не надо, мой дорогой. Не усугубляй конфликт. Прояви чуточку терпения, и всё обязательно нормализуется.
        - Ладно, уговорила. Но только ненадолго ты уходишь, пара дней, максимум. Ладно?
        - Вить, давай не будем торговаться. Ты ведь совершенно спокойно можешь там со мной жить, если хочешь. Я ухожу не от тебя, и ты это знаешь.
        - Упрямая ты, - босс поморщился. - Но делать нечего. Хорошо, сама решишь, когда вернуться.
        Внутренне я ощущала, что в дом босса больше не вернусь вообще, но говорить это ему не стала. Главное сейчас это уйти.
        ГЛАВА 42
        ***
        Босс помог мне вместе с Котом перебазироваться в новый дом, потом просидел там со мной весь вечер и лишь под утро, когда я заявила, что хочу лечь спать, отправился к себе.
        А я спать не легла. Пошла бродить по дому, осматривая комнаты. Кот и Золотце вдвоём сопровождали меня.
        Кот шёл впереди, а Золотце на плече сидел и раздражённо шипел мне в ухо:
        - Вот что ты делаешь, хозяйка? Ты совсем что ли рехнулась? Зачем, ты энергетику на дом сливаешь?
        - Я не сливаю, отстань. Я формирую вокруг себя знакомые вибрации, мне тут приятно будет. Находиться в этой атмосфере. Она будет способствовать моему погружению в стихию.
        - Так я тебе и поверил, как же…
        - Зря ты мне не веришь, хороший мой, поскольку это правда. Я формирую мою крепость, мой защитный контур. Да, немного снижу свой уровень за счёт этого, но это временно. Временно! Потом дом начнёт повышать уже мой. Начнётся обратный процесс.
        - Я представляю, как эту чушь озвучиваю владыке, и он в ярости трясёт меня за хвост и орет, что в подобный бред могут поверить лишь умалишённые.
        - Что тебя убедит, что это правда? Я готова попытаться доказать тебе, что это способ принятия стихии, а не просто слив энергетики. Я ведь пользуюсь сейчас ею, пользуюсь, мой хороший. Она помогает мне сформировать в этом мире абсолютно безопасное для меня место. Ты ведь сам хотел, чтобы я пользовалась ею. А теперь недоволен. Да, объект большой и потратила я много, но вибрацию я сохранила и набирать потихоньку начну.
        - Меня убедит, то, если Нору сейчас сюда принесёшь, и от неё запитаешься.
        - Ой, нет. Только не эту… даже слова не подберу как её назвать. Нет. Я не знаю, что меж нами произошло, но один её вид у меня приступ тошноты вызывает и отторжения. Отвратное существо. Вот отвратное прям.
        - Да ладно тебе. Она раскаялась, будет верно и преданно служить тебе. И даже не помыслит больше хоть чем-то тебя огорчить. Поверь мне. А вот ты вольна творить с ней всё, что пожелаешь. Поэтому не понимаю, что тебя так в этом раскладе напрягает. Подданных надо уметь принимать любых. И строить к своему удовольствию. Ты раньше умела, а сейчас придумываешь проблемы на пустом месте.
        - Чем она меня обидела?
        - Лично тебя ничем. Поэтому я не понимаю твоей реакции. Ну да, позлорадствовала за спиной, но была очень жестоко наказана и раскаялась. Именно поэтому ей дали шанс заслужить твоё расположение. Но ты опять глупо упёрлась без причины.
        - Золотце, причина есть, и ты должен о ней знать.
        - Твоё глупое упрямство единственная причина! Мне иногда укусить тебя хочется, до чего ты упряма.
        - Укуси, - согласно кивнула я, - вдруг тебе и правда полегчает от этого. Меня это порадует.
        - А меня порадует, если ты упорствовать прекратишь. Вот знал бы, что это поможет, укусил бы. Но ведь бесполезно… - Золотце тяжело вздохнул и безвольной тряпочкой повис на моём плече.
        - Прекращай, терпеть не могу, когда ты такой, - проговорила я, возвращаясь в центральную гостиную дома, где располагался большой мраморный камин. - Я не ушла за минимум, я использовала родную энергетику и обустроила свой дом. Чем ты недоволен? Сейчас вот камин разожжём и посидим у огня. Заканчивай изображать умирающего лебедя.
        - Вот как пить дать в ближайшее время меня прикончат, - театрально чуть приподняв голову, проговорил он и вновь обессилено уронил её вниз, а потом чуть скосил взгляд и добавил: - А вот и гонец с вестями. А я ведь предупреждал.
        Кот прижался к моим ногам и испуганно зашипел. Я повернулась и увидела знакомое мне чудище у камина.
        - Привет, - стараясь не подать вида, что испугалась, проговорила я. - Ты что-то сообщить пришёл? А я тут новое жилище, чтобы оно подписывало меня родной энергетикой обустраиваю. Нельзя было?
        Чудище шагнул ко мне ближе и, опустившись передо мной на колени, хрипло выдохнул:
        - Руку дай.
        Кот моментально отпрянул в сторону и вскочил на ближайший подоконник, а я протянула чудищу руку.
        Он тут же обхватил её своими конечностями и прижал к своему лбу.
        В то же мгновение на меня обрушился мощный поток его энергетики. Я попыталась руку выдернуть и отскочить, но не смогла, он очень крепко сжимал её. Поэтому я лишь равновесие потеряла и рядом с ним осела на пол.
        Золотце в это время, резко перестав изображать умирающего, перелетел на плечо нашего гостя и заорал ему в ухо:
        - Нельзя так резко менять её баланс! Она может не справиться! Прекрати немедленно! Прекрати!!!
        После чего повернулся и явно со всей своей силы впился зубами ему в шею.
        Отпустив мою руку, чудище схватил моего дракона, пытаясь его от себя оторвать, и тут уже я, приподнявшись, вцепилась руками ему в его лапы, завопив: «Не трогай, Золотце!»
        - Да не трогаю я его, не трогаю, - чудище тут же разжал свои лапы и опустил их. - Сама ему скажи, чтобы кусаться прекратил.
        - Золотце, отпусти его, немедленно, - проговорила я, поднимаясь с пола, хватая своего дракона в охапку и утаскивая его в сторону. - Нельзя кусаться, мой хороший. Нельзя.
        - Ещё не так укушу, если ещё раз посмеет таким перепадом энергетики тебя нагрузить, тварь умалишённая! - выдираясь из моих объятий, рычал дракон.
        Это выглядело смешно. Маленькая ящерица нападающая на огромное, мощное, защищённое бронёй клыкастое чудовище. Правда для атаки Золотце выбрал наиболее уязвимое место, но и там рельеф мышц был таков, что зубы Золотца явно не могли хоть сколь-нибудь значительный урон их владельцу нанести.
        - Да несильный перепад был, - потирая укушенное место и поднимаясь с колен, рыкнул в ответ наш гость, - зря ты психуешь. Не мог повредить он ей. Мне просто быстро надо было, пока хозяин не вернулся. Индикатор на минимуме уже оказался, сейчас опять бы он в ярость впал, вот и торопился исправить.
        - А он не знает пока? - уже совсем другим тоном осведомился Золотце.
        - Нет. Я первый увидел и пришёл. Теперь нормально всё должно быть.
        - А он следит за моим потенциалом? - удивлённо поинтересовалась я.
        - Да, - кивнул чудище. - Ритуал у него. Как возвращается, смотрит. Он ждёт, что ты вернёшься. Хочет быстрей.
        - Объясни мне, что меж нами случилось, - обратилась я к чудищу, - и будет быстрей!
        - А я откуда знаю? Я не знаю! - затряс он головой, потом указал на Золотце: - Он знает!
        - Он молчит, - хмыкнула я.
        - Хочешь, я его спрошу? - с угрозой выдохнул наш страшный гость.
        - Мне владыка запретил говорить, - тут же злобно зашипел на него Золотце.
        - Тогда помочь не могу, - чудище развёл руками, потом, шагнув ближе, вновь опустился передо мной на колени и, взяв руку, лизнул ладонь, после чего моментально исчез.
        Кот, проводив его взглядом, с явным облегчением вздохнул и, спрыгнув с подоконника, вернулся к моим ногам.
        - Поздравляю. Благодаря помощи, - дальше Золотце произнёс имя гостя, - ты избежала глобальной катастрофы. Не ожидал от него, кстати. На редкость тупая тварь. Хотя он всегда к тебе неравнодушен был. Как защитила его тогда от владыки, так стелиться перед тобой и стал, и сейчас, похоже, не забыл того.
        - Я защитила его? Как? - взяв на руки и поглаживая за ухом явно нервничающего Кота, чтобы хоть чуточку успокоить, поинтересовалась я.
        - В самом начале дело было. Этот тупица не сумел исполнить приказ. Владыка в ярости был, что предатель избежал его гнева и в другую стихию ушёл. А ты такая: «Ерунда. Всё исправлю. Не сердись попусту». Ну и придумала, как подловить перебежчика и по заслугам воздать. Владыка был доволен, а эта тварь боготворить тебя начал. Но я думал, что это закончилось, как только ты стихию покинула, поскольку поначалу охранял он тебя тут из рук вон плохо. Мне казалось, нарочно. Теперь понимаю, что не нарочно, а от недостатка ума. Будь он посообразительнее, вот точно бы в детстве тебя не изнасиловали, а так он тупо ждал твоих действий, чтобы их поддержать, и не дождавшись, вернулся с докладом, что, мол, ничего не выходит, ты не вызываешь стихию, он не знал, что делать, пугать тебя как с волком он побоялся, поэтому не сделал ничего, после получил команду всех причастных у тебя на глазах уничтожить и радостно побежал её выполнять, с воплем: «о, это я могу». Я думал от злости хвост свой сожру, глядя на него. Ещё и эта полоумная ржать, как лошадь, начала.
        Я тем временем села в ближайшее кресло, уложила Кота на колени и повернула голову к Золотцу, сидевшему у меня на плече:
        - Ты о ком?
        - О теперь твоей дочурке. Она на тот момент прислуживала владыке и посчитала этот инцидент очень забавным, за что получила, конечно, по полной. Владыка всю свою ярость на ней выместил, а потом заточил в колодках в своих подвалах, сообщив, что когда ты вернёшься, получишь над ней полную власть. Однако время твоего возвращения всё не наступало, а томиться в подвалах владыки удовольствие ниже среднего, поэтому, когда ей было предложено дополнительно расплатиться за свой проступок ролью твоей дочери, она с радостью согласилась, при этом ей было рекомендовано за время нахождения здесь постараться умилостивить тебя, чтобы ты была бы не слишком строга с ней по возвращении.
        - Интересный расклад. Почему сразу не сказал?
        - Понимаешь, мне казалось, что чем меньше ты знаешь, тем скорее вернуться захочешь, и с той же Норой непредвзято общаться будешь.
        - Да не так уж она и виновата, посмеялась не вовремя, это же не преступление.
        - Владыка не ожидал такого расклада и воспринял его, как свой просчёт, поэтому так и разозлился на её смех над этим.
        - Слушай, а я ему кто?
        - В смысле? - не понял Золотце.
        - В прямом смысле. Кем я ему приходилась? Любовница?
        - Сдурела что ли? - Золотце выразительно постучал себя лапкой по голове.
        - А кто?
        - Подданная ты его. Подданная. Удовлетворена? - явно издеваясь надо мной, заявила мне эта наглая морда.
        - Нет, - я постаралась проговорить это максимально спокойно. - Я поняла, отвечать мне ты не желаешь. Что ж, право твоё. Молчи дальше. Только не сетуй тогда, что я медленно единение со стихией набираю.
        - Хорошо. Воспитанница ты его. Теперь довольна?
        - Расклад понятнее становится. А как мы с тобой познакомились?
        - Владыка тебе подарил моё яйцо. Ты носила за пазухой, грела своим дыханием. Потом я вылупился, и мы познакомились.
        - Выходит, я в какой-то степени твоя приёмная мама, да? Вот здорово, - обрадованно проговорила я. - Теперь у меня будет обоснование терпеть твой несносный характер.
        - У меня несносный характер? Вот у меня? Как ты не подавилась такими словами, хозяйка? Я постоянно помогаю, поддерживаю, терплю все несправедливые обвинения, и я оказывается несносен. Всё. Я в депрессии.
        Он вновь повис тряпочкой на моём плече.
        - Ой, прекрати, пожалуйста. То, что ты несносен не мешает мне тебя любить. Всей душой, как приёмной маме. Я очень тебя люблю, моё сокровище. Кстати, а почему ты не сразу меня здесь опекать начал? Почему сначала мне другого охранника дали?
        - Я сделать тут ничего не могу в отличие от него. Он может вмешиваться, а я лишь советовать тебе могу, - чуть приподняв голову, пояснил он, - Лишь после того как этот тупица помочь тебе не смог, у меня получилось уговорить владыку дополнительно меня к тебе послать, я пообещал постараться исподволь тебя подтолкнуть к нужным действиям. Но как видишь, до сих пор не вышло.
        Золотце тяжело вздохнул и вновь свесился тряпочкой.
        - Ладно, ладно, прекращай изображать дохлого лебедя, я тебя люблю, и конечно же ты сносен, если столько времени мы вместе, и я нуждаюсь в тебе. Просто мне очень тяжело. Вот очень. Там внутри сидит что-то, что я пока ни понять, ни преодолеть не могу. Вы с владыкой считаете, что это моя глупость, а я не могу себя заставить поверить вам на слово, всё моё существо протестует против этого. Понимаешь? Мне сдохнуть проще, чем это преодолеть.
        - Про сдохнуть я в курсе, с этого-то в общем-то всё и началось, - немного оживившись, раздражённо фыркнул Золотце. - Ты дала себе такую установку. Причём повод того не стоил. Абсолютно не стоил, вот поверь мне. Но ты упрямая идеалистка, и переубедить тебя задача нереальная, как оказалось.
        - Придумай, как мне встретиться с владыкой. Я хочу узнать причину моего такого бестолкового решения и уже на новом уровне сознания попробовать решить всё иначе.
        - Это невозможно. Он не станет с тобой встречаться, пока не изменишь несущую.
        - Замкнутый круг какой-то. Я не могу её поменять, не понимая, что послужило причиной, причину узнать не могу, пока её не поменяю. И что мне делать?
        - Жить и учиться разбираться в законах мироздания, постепенно настраивая себя на то, что любая, абсолютно любая причина по определению не является достаточным обоснованием для подобного решения, поэтому её понимание не является необходимым условием для смены несущей. Тебе в любом случае придётся вернуться и принять власть владыки.
        - В другую стихию мне уйти не дадут, я правильно понимаю?
        - Абсолютно верно. Никто не рискнёт тебя принять, зная что за этим последует - раз, смысла тебе нет это делать - два, поскольку никто тебе не угрожает и никаких репрессий к тебе применять владыка не намерен. Тебе дали время разобраться в себе и осознать, что решение ты приняла скоропалительное, эмоциональное и абсолютно неверное.
        - Слушай, получается, я его шантажировала моей смертью, он меня остановил, стёр память и отправил на перерождение, чтобы заново всё набрала и всему научилась? Так?
        - За исключением того, что ты не шантажировала, шантаж это требования. Ты не требовала ничего. Больше ничего не скажу. Ты подошла слишком близко. Не ищи этот ответ. Пожалуйста, не ищи. Он не внесёт ясность, он лишь запутает всё ещё больше и усугубит твою проблему. Поверь мне.
        - Ладно, хорошо. Поняла. Остановилась в поисках, пытаюсь осознать своё положение. Надо с собственными мыслями и восприятием разобраться. У меня в голове такая неразбериха и каша, ужас прям. Мне так плохо, мой хороший. Очень плохо.
        - Охотно верю. Но мне не лучше, хозяйка.
        - Извини, мой хороший. Давай камин разожжём, посидим у огня, может нам с тобой полегчает?
        Я встала, переложила задремавшего под наш с Золотцем разговор Кота на своё место, взяла из дровницы несколько поленьев и разожгла камин. Потом села прям на пол рядом с камином, подтянула к себе колени, обняв их руками и стала наблюдать за игрой пламени.
        Золотце обвился вокруг моей шеи в качестве воротника и тоже внимательно следил на всполохами огня. Затем негромко выдохнул:
        - Хотелось бы мне понять, хозяйка, как можно в один момент отказаться от всего, очень чётко понимая, что последует за этим.
        - Самоубийцы это делают сплошь и рядом.
        - Они не понимают. Им больно и некомфортно, они не согласны страдать, поэтому страдания свои пытаются завершить так, обрекая тем самым себя на худшие. Ты не страдала, и ты знала, что своим решением как раз на страдания себя и обречёшь.
        - Ты сказал мне, не лезь глубже в этот вопрос, и сам же провоцируешь, чтобы я начала в нём копаться. Ты непоследователен в желаниях, мой хороший.
        - Я сказал, чтобы ты повод перестала искать. Повод был не стоящим такого решения и знать его тебе не надо. Владыка не хочет, чтобы ты вспомнила о нём. Сейчас я пытаюсь заставить тебя задуматься над мотивацией и осознать следствия. Это другое.
        - Я подозреваю, мой хороший, что владыка воспитал из меня идеальную девочку. Наподобие любимой игрушки. Поступает лишь правильно, знает как надо, и я очень ценила в себе это, а он поощрял. А потом я узнала, что в чём-то неидеальная, причём исправить это, видимо, было невозможно. И это сломало всё. Вся моя базовая система ценностей рухнула. Не идеальной я позволить себе жить как прежде не могла. Сейчас я научилась жить, ощущая свою неидеальность, используя ложь, маскируясь и играя краплеными картами. Мне это все жутко претило раньше, но тут нельзя было выжить по-другому. Я перестала быть той кристально честной идеалисткой, которой была. Я осознала, что есть не справедливость, а целесообразность, и научилась действовать целесообразно, пытаясь при этом не нарушить расклады Вселенной. Не чувствую я пока себя готовой вмешиваться в них. Лишь с Димкой вмешаться готова была, но исключительно за свой счёт.
        - Сейчас, имея такой потенциал, ты можешь в них вмешиваться, как угодно, без каких либо негативных последствий для тебя, лишь сильную усталость будешь чувствовать, поскольку расход компенсировать должна для себя будешь. Это тебе так, для сведения.
        - Не хочу. Чем больше потенциальных возможностей я ощущаю, тем меньше хочу. Ты не представляешь как мне сейчас хочется трусливо сбежать куда-то, спрятаться, но ведь от себя не сбежишь.
        - Ты на дом потенциал сливала для чего?
        - Я планирую тут жить. И это был способ немного перераспределить потенциал стихии вокруг меня, я надеялась, что так он меньше давить изнутри меня начнёт. Мне очень сложно с ним, я контролирую себя постоянно, с той же Дашей последний раз, как же меня подмывало жёстко её прессануть, заставить смотреть мне в рот и безропотно повиноваться. Вот нахлынуло понимание, что могу, что это просто и ничего не будет мне стоить. Еле сдержалась. Поэтому на дом перераспределила, надеялась так легче привыкать буду, но оказалось, что такой вариант не предусмотрен, надо учиться адаптироваться с таким уровнем. Но как же меня это раздражает и злит! Ты даже не представляешь, как это злит меня.
        - Хозяйка, если я тебе скажу, что твоё поведение злит владыку не меньше, ты как на это прореагируешь?
        - Мне жаль, что я так напрягаю и злю владыку. Я не хотела. Я неправильная, наверное, какая-то, - с явным сожалением проговорила я.
        - Ты правильная, замечательная и хорошая. Всё хорошо. Не надо придумывать проблемы на пустом месте и всё хорошо будет. Не можешь сейчас переломить себя и вернуться, используй это время для развлечения и радости. Владыка абсолютно не против, чтобы ты развлекалась здесь. Он злится, когда ты в ущерб себе поступаешь, - тут же начал меня утешать Золотце.
        - Слушай, если он на это злится, почему меня никто не останавливал, когда я с Димкой возилась и боссу начала помогать?
        - Директива другая была. Он уверен был, ещё чуть-чуть, и ты поймёшь, что здесь всё сложно, и захочешь вернуться, сама захочешь. Когда тебя пытали, ты ведь видела, - тут Золотце опять назвал нераспознаваемое имя, - не могла его не видеть, но установила блок, и лишь умирая, меня позвала. Он был в недоумении. Когда Тео тебя вернуть решил, я ненадолго возвращался к нему, он сказал: «пусть ещё попытается, решение её должно быть». К тому же после перехода, ты начала потенциал и наши вибрации неосознанно притягивать и это тоже внушало надежду. А вот когда ты тогда на реке слила все вибрации, и попыталась в другую стихию перейти, он психанул. Если честно, задание у меня было после этого, хотя бы немного в нашей стихии тебя зафиксировать, и тогда он тебя заберёт. Даже без твоего согласия. Я клялся и обещал, что больше ты так не поступишь, что я не дам, что есть шанс, что сама ты к решению нужному всё же придёшь, что насилие может быть неправильно воспринято, и владыка мне поверил. Но контролировать тебя стал совсем плотно, как видишь, и готов насилие всё-таки применить. Поэтому не провоцируй, пожалуйста.
Он действительно на грани.
        - Все испытания мои, это он мне устраивал?
        - Нет, конечно. Он лишь в эту среду тебя поместил. Остальное было спровоцировано отсутствием у тебя потенциала как такового. Ты же не смертная, опытов перерождения нет, откуда тебе его взять было? Поэтому неприятности и сыпались на твою голову. И он не знал, как их можно минимизировать. Но отдать тебе должное, ты быстро обычный потенциал набрала. Лишь с нашим загвоздка оказалась.
        - Бабушка мне рассказывала, меня в детстве знахарка какая-то заговорила. Это ваша с ним работа?
        - Да, по его распоряжению это произошло. Он не хотел дать тебе возможность умереть.
        - У него колоссальное терпение.
        - Если бы. Терпение и наш владыка понятия плохо совместимые. У него взрывной и очень вспыльчивый нрав. Случай с тобой единственный, пожалуй, когда он его проявляет хоть в какой-то мере. И лишь потому, что твое упрямство феноменально, и при этом он не хочет тебя потерять.
        - Зачем я ему? Вот зачем?
        - Зачем? - озадаченно переспросил Золотце. - Сложный это вопрос, и что ответить тебе на него не знаю. Предположить лишь могу, что привязался он к тебе, привык, понимает, что по глупости ты на такое решилась, и хочет всё вернуть как было.
        - Да вряд ли уже как было будет. Я другая стала. Даже Тео сказал, совсем другая. Как думаешь, владыка это понимает?
        - Он не может это не понимать. Но ты в любом случае лишь лучше стала, поскольку опыт приобрела. Опыт он ценен, очень ценен. Особенно такой. Владыка именно поэтому и не торопился вначале тебя забирать. Это потом, он испугался, что ты не опыт приобретёшь, а потеряет он тебя. И вот эта мысль приводит его в ярость. При гарантии твоего возвращения, он не против позволить тебе и дальше опыт набирать.
        - По-моему, я наконец логику расклада понимать начала. Уже легче. Ты не сердись на меня, мой хороший, что на такие непростые испытания тебя обрекла и никак их завершить не могу. Давай считать это наработкой необходимого опыта. При случае владыке скажи, что сбегать пробовать не буду, но вернуться по своей воле пока не готова. Нет ещё пока у меня такого опыта, что позволил бы переступить через установку, которую тогда самой себе дала, не зная, что послужило её причиной.
        - Я не могу на тебя сердиться, хозяйка. Я люблю тебя. Ты источник моей силы и лишь подле тебя моя жизнь смысл имеет, - Золотце прижался ко мне сильнее, урча как любвеобильный довольный кот.
        Мы долго так сидели с ним.
        Лишь перед рассветом я потушила камин, подхватила на руки дремлющего в кресле Кота и пошла в спальню, чтобы лечь спать.
        ГЛАВА 43
        ***
        На следующий день ко мне в дом пришёл Димка.
        - Алинушка, ты перебраться сюда всё же решила? Что случилось? Неужели Виктор Владимирович тебе отказал в проживании? - усаживаясь на диван в гостиной, удивлённо осведомился он.
        - Нет, - качнула я головой, садясь с ним рядом, - он не отказал, наоборот в недоумении, озадачен и пытается выяснить, что послужило причиной, но говорить ему категорически не хочу.
        - А мне скажешь, что к такому решению подтолкнуло? - муж осторожно приобнял меня за плечи.
        - Если пообещаешь молчать, то скажу, - корпусом поворачиваясь к нему, негромко проговорила я.
        - Буду нем как рыба, - заверил меня он, и я принялась рассказывать.
        - С Ильёй повздорила, мальчишка упрекнул меня, что пользуюсь тем, на что права не имею. Мне не захотелось ни оправдываться, ни в дискуссии вступать, я предпочла уйти, раз есть куда. Боссу не сказала, поскольку боюсь, что с Ильёй он разругается из-за этого.
        - Что-то мальчишек его штормит не по-детски, - муж озадаченно нахмурился, - то мамой называть тебя хотят, то ругаются и претензии предъявляют.
        - Гормоны, Дим, - пояснила я. - Подростковый возраст это сложно. Скорее всего, парень через пару дней извинится, но больше не хочу давать кому-то повод для упреков.
        - А что за причина ссоры была?
        - Глупая, Дим. У него есть подружка на полгода старше него, у которой опекун бабушка-алкоголичка. Ему хотелось уговорить папу взять её на проживание, и он пришёл ко мне за поддержкой. Я предложила в наш с тобой центр её забрать. Поскольку не хочу подставлять Витю под статью. Кто знает, что придёт в голову спившемуся человеку, когда он узнает, что его несовершеннолетняя внучка в гостях у олигарха живёт. Да и сама девочка может ситуацией воспользоваться. Зачем придумывать самим себе сложности, когда можно не придумывать? Илья обиделся. Сказал, почему тебе вот можно жить тут, а моей подруге нет? Ты, мол, без зазрения совести живёшь за счёт папы, и ничего, а других сразу в корыстных планах обвинить хочешь. А в отличие от тебя они ещё ничем и не воспользовались. И ты их судишь по себе. Я немножко ошалела, а потом решила, что если у парней такие мысли в головах бродят, уйду-ка я лучше к себе от греха подальше.
        - Логично. Кстати, на месте Виктора Владимировича, если бы я узнал об этой ситуации, Илье я бы выволочку хорошую устроил. Не дело детям в отношения взрослых нос совать. С девочкой ты тоже очень логично посоветовала, прекрасный вариант. Чем Илье не понравился, не понимаю. Как юрист могу сказать он единственный допустим в данной ситуации. Хочешь, поговорю с ним?
        - Пока не надо. Я ему уже все юридические нюансы растолковала и сообщила, что дополнительно сам у тебя спросить всё может, если мне не верит. Пусть переварит информацию. И вот если сам придёт поговорить, расскажи, чем подобные приглашения чреваты для принимающей стороны.
        - Понял. Хорошо.
        - Только сделай вид, пожалуйста, что удивлён его вопросами, и перед тем как приводить номера статей, сверяйся с кодексом. Чтобы не подумал, что ты в курсе и готов к его расспросам.
        - Алинка, а я ведь наоборот хотел, заранее всё подготовить, а потом сразу все номера и санкции по ним выдать. В голову не пришло, что парень сразу тебя в сливе информации заподозрит. Ладно, постараюсь максимально правдоподобно сделать вид, что удивлён его обращением, если оно будет. А то, что ушла, правильно в общем-то. Это лишь я понимаю, как всё на самом деле, а всем остальным кажется совсем не то, что есть, и мысли пошлые, наверняка, в головах присутствуют. Так всё более пристойно, что ли, выглядеть будет.
        - Дим, мне вот честно, фиолетово как-то, как со стороны это выглядит. А вот то, что у мальчишек есть повод меня упрекнуть, мне не понравилось. Считают дом отца лишь своей вотчиной, пусть остаются в нём одни.
        - Тебя упрекнул лишь Илья.
        - С Колей это было чуть раньше, и на первый раз я это спустила. А вот, когда уже второй по проторённой дорожке пошёл, мне показалось это перебором. Особенно после их желания начать меня матерью называть. Получается, что пока они довольны - мама, не довольны - живущая за счёт отца содержанка.
        - Алина, если Виктор Владимирович всё же узнает причину твоего переезда, мне кажется, будет скандал.
        - Я тоже этого боюсь, поэтому и молчу. И тебя попросила ничего никому не говорить.
        - Если Илья заведёт с ним разговор про подружку, он как пить дать, догадается. И скандал будет глобальный.
        - Не знаю. Пусть Илья с ним сам разбирается и объясняется. Я участвовать в этом не хочу. Для себя я решила: попросит принять его подружку в «Терновник», примем, не попросит, я вообще ничего не знаю. Надеюсь, Витя не дурак и не согласится приглашать для проживания несовершеннолетнюю.
        - Предупредила бы ты Виктора Владимировича как-нибудь, вдруг он не в курсе, что это можно трактовать как нарушение законодательства.
        - Попробую опосредованно как-нибудь. Может, статью какую-нибудь найду и как-нибудь ему подсуну.
        - Можешь про Майкла Джексона разговор завести, и на его примере проблему обсудить.
        - Поняла. Попробую. Спасибо. Кстати, как у Игоря дела?
        - Скучает, ты давно к нам не заходила. Но уже как катастрофу твоё отсутствие не воспринимает, игры и общение с Норой ему на пользу идут. Снотворное ни разу не использовал. Он её помогает спать укладывать, потом идёт укладываться сам. Я с ним минут десять посижу, о тебе что-то расскажу, и он засыпает.
        - Я постараюсь зайти сегодня. Поговорю с ним, похвалю.
        - Он будет очень рад, если сможешь.
        - О, ещё чуть не забыла спросить, ты проверил, Соня читает покаянные тексты?
        - Проверил. Теперь читает. Слежу и контролирую.
        - А до этого не читала?
        - Она до этого стояла на коленях, держа в руках бумажку и шевелила губами. Я камеру на крупный план настроил, потом нашёл специалиста, что по губам читает и выяснил, что проговаривает она про себя детские считалочки, а не текст. Устроил крутую разборку. Теперь читает громко на камеру.
        - Крутая разборка это что? Накричал на неё?
        - Можно не буду рассказывать? Главное ведь результат есть. А как я это сделал, какая разница?
        Я почувствовала ответ, непроизвольно поморщилась, потом проронила:
        - Ладно, дело твоё. Твоя сестра всё-таки, как заставил, так заставил. В любом случае, результат ей на пользу.
        - Я тоже так считаю, - согласно кивнул Димка.
        В этот момент на меня что-то нашло, и я очень тихо, прям едва слышно спросила:
        - Дим, а если бы я попросила тебя меня немного приласкать, ну ты понимаешь как, ты бы смог?
        Муж моментально крепко прижал меня к себе, и в его глазах полыхнули такие чувства, что ответ был понятен без слов.
        - Любой каприз. Любым образом. Так как захочешь, - возбужденно выдохнул он.
        - Понимаешь, мне немного неудобно и страшно даже, но если бы ты мог, не раздеваясь, меня поцеловать там… вдруг мне всё же приятно будет.
        - Я всё понял, любовь моя. Всё сделаю, лишь один вопрос: здесь или в спальню пойти хочешь?
        - Здесь, наверное, пока до спальни дойдём, я боюсь, передумаю… - проговорила я, и тут краем глаза заметила Золотце, который сидел на спинке дивана и мерзко хихикал.
        - Причину веселья могу узнать, - ментально поинтересовалась у него я, в то время как мой муж, не тратя времени на дальнейшие обсуждения, аккуратно завалил меня на широкий диван и, задрав мне юбку, осторожно начал снимать с меня нижнее белье.
        - Хозяйка, ты ни дать ни взять девственная скромница, решившаяся на первый секс с любимым, - хихикая, пояснила мне эта наглая морда. - Твой муж ощущает себя избранным, которому дарована великая честь. Это высший пилотаж суметь так облапошить смертного всего парой фразой.
        - Тупица ты, - продолжила я ментальное общение со своим драконом, - я не облапошила его, я ему позволила ощутить именно этот букет чувств. Что в том плохого? Да, он не первый. Моим первым мужчиной был изнасиловавший меня педофил. Мне нужно в этот момент напомнить Диме о нём и обломать его кайф?
        - Извини, хозяйка. Извини. Я действительно тупица. Но я постараюсь реабилитироваться. Сейчас тебе будет совсем хорошо.
        Дракон перелетел мне на грудь, прижался всем телом, и меня захлестнулась волна его позитивных вибраций. В тандеме с нежными ласками Димы эта волна быстро довела меня до бурного оргазма. Причём с таким выплеском уже моей энергетики, что Димка, нервно сжимая руками мои бёдра, тоже непроизвольно кончил.
        Почувствовав объединения наших с ним энергетик, я сделала то, что в общем-то с самого начала и хотела. Своей волной я восстановила все его детородные функции. Вот хотелось мне, чтобы у него были родные дети, очень хотелось. И плевать на проклятье Василисы. Я сумею его нейтрализовать. Обязательно сумею.
        Ушёл от меня Димка ближе к вечеру, умиротворённый, довольный и счастливый. Когда я ему сообщила, что вряд ли к Игорю сегодня соберусь, тут же ласково закивал:
        - Конечно, конечно, любовь моя. Зачем сегодня? Он и не ждал тебя сегодня. Потом, когда сможешь. Отдыхай.
        Я проводила его к воротам, по дороге мы обсудили, что хорошо бы прямую калитку сделать между участками, как с боссом, а потом я направилась обратно к дому.
        По дороге меня перехватил Валентин:
        - Алина Викторовна, раз Вы совсем сюда переехали, может, я ужин Вам принесу? Вы весь день сегодня дома, а со мной не связывались, еду не заказывали, я, если честно, в недоумении. Шурочка такое баранье рагу вкусное приготовила, давайте на стол накрою, и Вы покушаете? А если рагу не хотите, то я закажу что-то, через час привезут. Или Вы в дальний дом кушать пойдёте? Я как-то вчера растерялся, ничего не спросил. Какой распорядок у Вас, какие распоряжения будут? Думал, сегодня позовёте. А Вы не позвали что-то. Вы знаете, что в доме кнопка вызова есть? Вы нажимаете, и я через пару минут приду или Шурочка прибежит, если в саду я к примеру и не слышал, если надо, быстро меня позовёт, - постарался в одной длиной тираде высказать он сразу все тревожащие его вопросы и соображения.
        - Валентин, а Вы ужин на две персоны с рагу накрыть можете? Я бы тогда Виктора Владимировича на ужин позвала.
        - Конечно, Алина Викторовна, это я мигом. Вам в столовой или на веранде накрыть? Свечи зажечь?
        - Давайте на веранде и окна откройте, не холодно, вроде. Свечи поставьте, но не зажигайте пока, мы позже зажжём. И фужеры под вино приготовьте.
        - У нас вина нет, Алина Викторовна. Я не покупал, Вы не говорили, какое и сколько.
        - Виктор Владимирович сегодня принесёт. А потом я распоряжусь, какое купить.
        - Тогда через десять минут всё готово будет.
        - Хорошо, Валентин. Спасибо, - улыбнулась ему я и ушла в дом.
        Оттуда связалась с боссом:
        - Вить, ты дома?
        - Да, недавно приехал, с Ильёй разговариваю, - немного раздражённым тоном ответил он.
        - Я приглашаю тебя на ужин, мой дорогой, - томным голосом проворковала я. - Когда освободишься, приходи. Моя Шурочка вкусное баранье рагу приготовила, предлагаю вместе оценить её кулинарные таланты. И если не трудно, бутылочку вина на твой выбор захвати. Придёшь? Ждать?
        - Конечно приду. А пару бутылок захватить можно?
        - Хоть ящик, Вить. Мои винные погреба пусты, поэтому сам решай, чего и сколько.
        - Какое заманчивое предложение. Минут через двадцать приду, у меня тут проблема с Ильёй нарисовалась. Решу и дальше полностью в твоём распоряжении, - проговорил босс и отключился.
        Я походила по дому, потом прошла на веранду, почувствовала, что из распахнутых окон тянет прохладой и попросила частично их закрыть и мне принести плед. Сколько наших посиделок помню, Витя пледами никогда на улице не пользовался, это лишь мне прохладно бывает.
        Минут через десять пришёл босс с двумя охранниками, один тащил две коробки каких-то напитков. По виду в одной вино, в другой коньяк, а второй закрытый поднос с блюдами.
        - Я решил не рисковать. Вдруг эта твоя Шурочка рагу готовить не умеет, а у меня ужин уже был готов, - пояснил босс.
        - Ты коньяк будешь? Тогда надо ещё рюмки принести, - по этикетке поняв что одна коробка с коньяком, проговорила я.
        - Алинка, ничего не надо нести. Начнём с вина. А если вдруг коньячка захочется, тогда и попросим.
        Босс отпустил охранников, потом по моей просьбе зажег на столе свечи. Зажигалка всегда лежала у него в кармане, как у заядлого курильщика.
        Мы сели за стол, и я спросила:
        - Сначала поедим или поговорить хочешь?
        - Давай поедим. Баранину нужно горячей есть. Где тут твоё хвалёное рагу?
        - Видимо вот, - я указала на красивую большую супницу с крышкой. - Только хвалила его не я. Я ещё не пробовала. Хвалил мой управляющий. Валентин.
        - Сейчас сами оценим, - босс открыл крышку, прокомментировал, что аромат приятный и наложил рагу в свою и мою тарелки.
        Потом открыл бутылку вина, перелил в декантер, затем разлил по бокалам. Я предложила выпить за взаимопонимание, мы выпили и принялись за еду.
        Рагу Шурочке действительно удалось, Валентин хвалил не зря. Босс тоже одобрил. Сказал, что гастрономические таланты моей горничной надо учесть, увеличить оклад и просить её чаще готовить.
        Я обещала принять к сведению и предложила тост за продвижение талантов и их развитие, босс поддержал, и мы снова выпили. Потом перешли к дегустации блюд его повара.
        Когда мы наелись и босс открыл вторую бутылку, я осторожно поинтересовалась как прошёл разговор с Ильёй.
        - Неконструктивно, - усмехнулся босс. - Он обрисовал проблему, я расспросил о подробностях и сказал, что у нас девочке жить не вариант. Наше законодательство не поощряет подобные действия в отношении несовершеннолетней. Поэтому лично я вижу единственный вариант устроить её в какой-нибудь интернат или попросить тебя приютить её в твоём центре. Он тут же обвинил тебя, что это ты меня настроила, а я театрально удивившись, что ты оказывается в курсе этой проблемы, поинтересовался не это ли послужило причиной твоего переезда. Он начал юлить, и мы окончательно разругались. По итогу не договорились ни до чего. Он обвинил меня в чёрствости, я его в эгоизме и неуважении, на этом разошлись. Как разрулить ситуацию не знаю.
        - Пока, видимо, никак. Нужно время. Он должен успокоиться, и потом Вселенная подтолкнёт кого-то из нас к возможному пути решения.
        - У них через десять дней день рождения. Он наверняка захочет пригласить эту девочку. И что? Мне отказаться им его устраивать? Но Коля-то не причём. Засада прям.
        - Устрой им день рождения в центре каком-нибудь, боулинг или клуб с лазертагом арендуй.
        - Это идея. Стереотип мышления сработал. Я просто всегда здесь праздник им устраивал. И сейчас торт уже заказал. Там чуть ли не за месяц надо.
        - Поменяй адрес доставки. В чём проблема?
        - Да не буду ничего менять. Торт рано утром всегда привозили, пусть и сейчас сюда привезут. Сами съедим. Ты утром придёшь их поздравить, Дима с Оксаной, Оля с Асланом, и съедим. А в клуб стандартные какие-нибудь пирожные закажу.
        - Вить, давай сразу договоримся, если к этому времени Илья передо мной не извинится, я утром поздравлять их не прихожу. Колю поздравлю потом, а вот Илью, извини, не буду. День рождения, на мой взгляд, не повод оставить явное оскорбление без извинений.
        - Я заставлю извиниться.
        - Если ты заставишь, то разругаемся уже мы с тобой. Тебе это надо? Дай парню возможность самому осознать свой косяк. Осознает, извинится, я приду. Не осознает, я готова ждать. День рождения не повод наплевать на воспитательный процесс. В отличие от Коли, Илья очень целеустремленный, думающий парень. Не надо насаждать ему неправильные установки, что всё решает сила. Он должен понять более сложный механизм взаимодействия индивидуумов во Вселенной. Ему это будет на пользу.
        - Понимаешь, сейчас он мне озвучил, что он тебя ничем не оскорбил, кроме фразы, что каждый по себе судит. А это общеизвестная психологическая догма. И ничего оскорбительного в ней нет. Если ты ушла, обидевшись именно на это, значит, поняла, что это правда. А за правду извиняться глупо. Я ему возразил, что всё зависит от контекста и посыла. Ты не могла обидеться без основания. Он ответил, что я тебя идеализирую, а к нему предвзят. Одним словом, не услышали мы друг друга, не услышали.
        Я сначала хотела возмутиться, что обидных слов было гораздо больше, но потом подумала, что Илья должен всё же сам весь этот конфликт меж нами уладить, и лишь с усмешкой покачала головой, проронив:
        - Его право так считать.
        - Он ведь не только это тебе сказал, так? Скажи, что ещё. У меня хоть аргументы появятся.
        - Вить, дай нам возможность самим найти консенсус. Ему это полезно будет.
        - Тебе не кажется, что это глупость полнейшая позволить мальчишке диктовать мне правила проживания в моём же доме?
        - Он не диктует, он высказал своё видение ситуации. Оно, конечно же, искажённое и очень предвзятое, но он умный мальчик, он обязательно осознаёт, что был неправ, нужно лишь время. Прояви терпение. Переходный возраст это очень сложно не только для окружающих, но и для самого подростка. Гормоны вещь коварная. На тебя в отличие от него они не давят, поэтому прояви выдержку и будь снисходителен.
        - Для меня это очень сложно. Вот если бы ты не просила с ним лояльно разговаривать, сразу бы репрессивные методы подключил. Не дело это, детям волю давать. Вырастет, и пусть, как хочет, свою жизнь строит, а мне или тебе претензии предъявлять не дорос ещё.
        - Понимаешь, ему мозги туманит иллюзия, что он нас просит доброе дело сделать, и уверен, что это по определению во вред никому пойти не может.
        - Твои и мои объяснения он принимать к сведению не желает. По-моему, это нонсенс, когда несовершеннолетний ребёнок считает, что лучше успешных именно успешных взрослых что-то понимает.
        - Меня он успешной не считает, он думает, я за твой счёт живу. А ты попал под мои чары и теперь самостоятельно даже помыслить ничего не можешь. Это влияние бабушки. Он ей верит.
        - Вот в голову не приходило, что её разговоры с внуками нужно держать под контролем.
        - Не нужно держать. Рано или поздно Илья разберётся какие интересы кто преследует. Он умный мальчик. Так что терпение и ещё раз терпение, Вить. Со временем всё нормализуется.
        - Нет его у меня. Нет.
        - Значит и для тебя это тоже урок. Ты учишься его проявлять, - усмехнулась я.
        Босс поморщился, потом негромко произнёс:
        - Алинка, ты даже не представляешь, как меня злит, что мой собственный сын пытается диктовать тебе и мне свои условия, да ещё и оценки свои высказывать. И это после всего того, что я для них сделал. Вот подмывает в зарубежный интернат какой-нибудь отправить и потом забыть даже как зовут.
        - В тебе говорит обида. Прекращай. Ты взрослый мудрый мужчина, обижаться на бестолкового влюблённого мальчишку, которому гормоны отключили мозги, глупо. Ты должен понять: это не проявление его сути и внутренних устоев, это временное явление. Ему хочется выглядеть рыцарем в глазах любимой, сам пока он не достиг такого уровня, пытается выйти на него за твой счёт. Согласна, что поведение достаточно эгоистичное, но это этап становления. Дай ему возможность через него пройти, не ломай. Ты легко можешь это сделать, но в этом и сила, обладая ею, ей не воспользоваться.
        - Ах, чертовка! Какая же ты чертовка, Алинка. Выкрутила всё совсем в другую сторону. Я не женщина, так на секундочку, чтобы моею силой моя слабость была!
        - Это не слабость, а мудрость, мой дорогой! Мудрость! Ты давно вышел из того возраста, когда сила есть ума не надо. У тебя сейчас и сила, и ум присутствовать должны. И я это очень ценю. Очень, Витенька, ценю твою мудрость.
        - Точно чертовка. Ладно, добила. Постараюсь проявить мудрость. Ради тебя постараюсь. Посмотрим, что из этого выйдет, - тяжело вздохнув, проговорил босс.
        Я тут же встала из-за стола, подошла к нему, уселась ему на колени и, крепко обняв, тихо выдохнула ему в ухо:
        - Люблю тебя, мой дорогой, ты лучший.
        Что было дальше, я надеюсь, вы понимаете.
        ГЛАВА 44
        ***
        Все последующие дни босс после работы лишь заходил в большой дом переодеться, после чего шёл ко мне и ночевал тоже у меня.
        Потом как-то днём ко мне пришёл Коля, сначала рассказал о своих тренировках и школьных достижениях, потом попытался как-то выяснить, что произошло между мной и Ильёй, поскольку Илья ему о нашем конфликте не рассказал и при этом в гости ко мне идти наотрез отказался.
        - Мам, я не понимаю, вы что поругались с ним? - допытывался Коля.
        - Коленька, - я ласково потрепала его по волосам, - успокойся, пожалуйста. Илья взрослый парень, не надо пытаться контролировать наши с ним отношения. Ему не хочется со мной общаться, имеет право.
        - Но ты ведь тоже, как я понимаю, не хочешь общаться с ним. Почему?
        - Коль, я тоже имею на это право. Поскольку это обоюдное желание, никто не страдает, и всё замечательно. Поэтому не переживай. Лучше расскажи: у тебя ближайшие соревнования когда?
        - Через два месяца. Я ведь уже говорил.
        - Точно, говорил. Но это ты говорил отборочный турнир уже начнётся, а до него неужели никаких промежуточных соревнований не будет? - я решила изобразить дурочку, чтобы отвлечь его от темы нашего с Ильёй противостояния.
        - Мам, какие промежуточные соревнования? Отборочный турнир, промежуточным соревнованием и является.
        - Коленька, не сердись, я не очень хорошо пока в этом разбираюсь, поэтому и спрашиваю. Ты мне ещё разочек объясни, пожалуйста, какая градация соревнований у вас бывает, и я постараюсь запомнить. Там ведь какие-то есть городские, какие-то общероссийские, я запуталась, если честно. Можешь ещё раз объяснить?
        - Конечно могу, мам. И я совсем не сержусь. Вот смотри, - Коля пустился в пространные объяснения, а я сидела и с заинтересованным видом кивала.
        Потом я перевела разговор на Игоря и Нору, а потом спросила когда он последний раз к Оле заходил и не видел ли рисует она для меня пионы или нет.
        - Мам, у неё вся гостиная в пионах, и эскизов их штук пять или шесть уже. Так что какие-то рисует. А это она для тебя?
        - Да, я попросила. Она обещала на мой день рождения подарить. Значит, не забыла. Мне приятно.
        Мы ещё поговорили о разной ерунде, а потом я отправила его домой делать уроки, и мы тепло попрощались, но перед уходом, он всё равно попытался вернуться к явно волнующей его теме:
        - Мам, а ты на наш день рождения придёшь? Папа сказал, что боулинг на целый день для нас арендовал. Разрешил приглашать, кого хотим. Я команду и одноклассников пригласил, и ещё хочу, чтобы ты пришла.
        - Коленька, я не умею в боулинг играть, так что вы там без меня повеселитесь с друзьями. Я потом тебя поздравлю. Кстати, ты что хочешь в качестве подарка?
        - Если честно, мам, я хочу, чтобы вы с Ильёй помирились. Я же вижу ты обиделась на него за что-то. А он не говорит за что. И папа нервничает и с ним практически не разговаривает. Я ничего понять не могу, но очень хочу, чтобы как-то это всё разрешилось. Хочешь, я с Ильёй поговорю и объясню на что ты обиделась, если он не понимает, хочешь?
        - Коль, не надо. Илья всё сам знает. Ему лишь нужно время разобраться во всём, самому разобраться. Не торопи его. Вспомни, как тебе непросто было в своих эмоциях и чувствах разобраться.
        - Ладно, постараюсь. Но мне не нравится это. И то что ты ушла не нравится, и то что папа всё последнее время сердитый очень, и дома теперь практически не бывает, и то что сам Илюшка дерганый весь и злой.
        - Коль, у всех бывают сложные времена. Вспомни, что когда сложно было тебе, Илья тебя поддержал. Вот и ты постарайся не претензии ему сейчас предъявлять, а поддержать.
        - Да не разговаривает он со мной. Огрызается сразу: «Отстань, что пристал?»
        - Тебе сложно сделать, как просит: отстать и не демонстрировать обиду?
        - Конечно сложно. Неприятно ведь в такой атмосфере жить.
        - Вспомни, как сам всем претензии на пустом месте предъявлял, и дай сейчас возможность покапризничать ему. Это пройдёт, обязательно пройдёт со временем. Потерпи чуть-чуть.
        - Скажи, мам, это он из-за Полины своей?
        - Полина? А кто такая Полина? - я сделала удивлённое лицо.
        - Девочка одна. Он с ней дружит. Ирине Михайловне она очень не нравится.
        - Откуда ты знаешь, что вашей гувернантке она не нравится? Она говорила это?
        - Нет, не говорила, но по лицу видно. Если она первого меня с тренировки забрала, и мы за Ильёй заезжаем, а он с Полиной стоит во дворе школы, где с репетиторами занимается, она всегда кривится. Но ничего не говорит.
        - А тебе Полина нравится?
        - Не особо, она какая-то странная. Я пытался разговаривать с ней, она молчит, мы подъехали, я ей к примеру «Привет!» говорю, а она будто и не видит и не слышит, поворачивается к Илье и с ним прощается, до завтра, мол, и уходит. При этом вечно одета в один и тот же свитер и джинсы даже в жару.
        - Своеобразное поведение. Ладно, дело его с кем дружить. Не маленький, разберётся.
        - Это конечно, мам. Ты права. Но как-то странно всё это, всё равно странно. И дружба эта, и то что с тобой он поругался. Ладно, я пошёл уроки делать.
        - Иди, мой хороший, - я обняла его и поцеловала в висок.
        Он обнял меня в ответ, прижался, потом тихо проговорил:
        - Я скучаю без тебя, с тобой было лучше.
        - Приходи сюда почаще, мой хороший. Позвони перед приходом, чтобы я точно ничем занята не была, и приходи. Договорились?
        - Договорились, мам. Люблю тебя.
        - Я тоже тебя люблю. Не переживай, всё наладится потихоньку.
        ***
        Илья до самого дня рождения ко мне так и не пришёл, поэтому в их день рождения в большой дом я не пошла, хотя знала, что с утра босс планирует их поздравить и устроить чаепитие с тортом, который должны были привезти на заказ. И уже после этого, ближе к обеду отвезти Колю в арендованный клуб с боулингом и прочими развлечениями.
        Почему лишь Колю? А потому что Илья накануне пришёл к отцу и заявил, что в клуб не поедет и никого туда приглашать не будет, ему такое празднование не нужно, он хочет пойти и посидеть вдвоём со своей подружкой в кафе или ресторане. Босс сказал, что не вопрос, но лишь в сопровождении Ирины Михайловны. Если Илью это устроит, то он даже не против с собой им часть праздничного торта выдать. Илья согласился, и так они и договорились.
        Поэтому утром я тихо мирно пила кофе, когда неожиданно раздался звонок босса, и он взволнованно попросил:
        - Алин, можешь срочно прийти? Тут у нас не пойми что с Джесси творится. Чертовщина какая-то. Я не пойму, что делать надо.
        - Уже бегу, - ответила я и, отставив чашку, действительно бегом выскочила из дома.
        Влетев на территорию босса, подбежала к празднично украшенной веранде и увидела на полу бьющуюся в судорогах Джесси с пеной на губах.
        Хотела наклониться к ней, но босс схватил за руку:
        - Алин, я боюсь, что у неё бешенство, она неадекватно вести себя стала. Бросилась на торт, стала его есть, потом, потом под стол спряталась, и не выходила, а потом вот пена и судороги. Вдруг это бешенство у неё?
        - Отпусти меня! Отравили её! Отравили! - я вырвала руку, склонилась над собакой крепко обняла руками её голову и всей душой пожелала, чтобы мучения её прекратились.
        Она вздрогнула последний раз, вытянулась и так застыла, испустив последний свой вздох.
        Разжав руки, я погладила её по спине и, выпрямившись, проговорила глядя в глаза боссу:
        - Ну вот и всё. Можете с ней попрощаться, - потом перевела взгляд на перевёрнутый и размазанный по полу веранды торт, жмущимся к стене веранды мальчишек, их гувернантку, Ольгу, Аслана, Диму, Игорька с Оксаной и добавила: - я так понимаю, она вас всех сейчас спасла. Надеюсь, его никто не успел попробовать?
        - Господи, вертихвостка моя дорогая, - босс шагнул к собаке, присел рядом с ней на корточки, положил руку на её голову, начал гладить, - героическая ты моя собачка, значит, ты почувствовала и решила уберечь нас своей жизнью… спасибо тебе, родная, и прости, что допустил такое…
        К отцу тут же подошли Илья с Колей.
        - Пап, она совсем умерла, да? Торт был отравлен? Как такое возможно? Вот как?
        - Я разберусь как, - проговорил босс, поднимаясь, - можете её тоже погладить, чтобы попрощаться, но лишь за ушами и по спине, в слюне у неё отрава может быть.
        Ребята присели на корточки, стали её осторожно гладить, потом Коля едва слышно проговорил:
        - А ты её ещё и стукнул за это…
        - Я же не знал, - подавленно выдохнул Илья, потом, всхлипнув, добавил: - Джессинька, прости меня пожалуйста. Я очень виноват перед тобой. Прости меня.
        Ко мне осторожно подошёл Игорь, подергал за руку и тихо спросил:
        - Мам, мам, а мне можно с Джесси попрощаться?
        - Чуточку позже. Сейчас Илья с Колей погладят её, потом тебе разрешу её по спине погладить, - склонившись к нему, едва слышно сказала ему на ухо.
        Босс тем временем с кем-то негромко поговорил по телефону, потом подошёл к сыновьям:
        - Попрощались и идите к себе, на всякий случай руки тщательно вымойте, а тут сейчас специалисты приедут всё осмотрят.
        - Пап, а что с ней будет теперь?
        - Специалисты всё проверят, потом похороним. Всё, идите в дом, - в тоне босса послышался приказ.
        Мальчишки кивнули и ушли в дом в сопровождении Ирины Михайловны.
        Я подошла к боссу, попросила разрешить Игорю тоже погладить Джесси на прощание. Он кивнул, и Игорёк под моим присмотром погладил спину собаки. После чего я попросила Оксану и Димку его увести.
        А к Джесси подошла Ольга:
        - Пап, можно я тоже попрощаюсь с ней?
        - Оль, только аккуратно очень, ты беременная всё-таки, - хрипло проговорил босс.
        - Поняла, - проговорила Ольга, - присев осторожно коснулась спины собаки, проговорила: - Спасибо тебе, Джессинька.
        После чего начала всхлипывать и, встав, быстро ушла.
        К нам с боссом подошёл Аслан:
        - Мне что-то сделать надо?
        - Нет, ничего, Аслан. Иди лучше Ольгу успокой. Тут сейчас специалисты работать будут, закончат, тогда скажу, что надо сделать.
        - Хорошо. Понял, - проговорил Аслан и тоже ушёл.
        - Как думаешь, кто такое сделать мог? - обратился ко мне босс, когда все разошлись.
        - Пока в голову не приходит, кто настолько жестоко мог захотеть расправиться в первую очередь со всеми твоими близкими. Ты ведь мог и не съесть торт, а дети бы точно съели, - задумчиво проговорила я.
        - Торт я ем с ними всегда.
        - Кто это знал? - тут же спросила я. - Кондитер знал?
        - Да, кондитер знал, я обсуждал с ним. Сказал чтобы карамель в бисквит не добавляли. Он возразил, мол детям обычно такое нравится, я сказал, что детям, может, и нравится, а мне нет.
        - Вспомни, кто ещё при этом разговоре присутствовал или узнай с кем он это обсуждать мог, и вот за эту ниточку потяни. Потому что сам кондитер вряд ли мог согласиться так подставиться. Все умерли после того как съели торт, это же самоубийственно на такое пойти. Если это делали через кондитера, он уже должен мертвым быть.
        - Понял. Логично.
        - Экспертиза остатков торта тоже должна что-то дать: какой яд, где, в чём именно был. Но, если честно, очень неправильное какое-то покушение. Извращенно-жестокое и бессмысленное. Торт-то детский даже по украшению и цифрам на нём. Какой смысл травить не только тебя, но и детей? Ведь могли быть приглашены ещё и чужие дети… торт-то большой, очень большой. Бесчеловечно намеревался поступить организатор этого действа, словно не человек, а тварь бессердечная, - вслух размышляла я и вдруг чётко увидела картинку, кто и как это сделал и непроизвольно скривилась, после чего проговорила: - Вить, это не на тебя покушение было, это псих, которого из кондитерского цеха уволили постарался так отомстить своему бывшему работодателю. Пробрался ночью и все коржи для торта ядом пропитал. Ему было плевать, кто отравится, главное бывшему начальнику отомстить. Если ты не отравишься, ещё лучше, ты мужик крутой и от кондитера лишь рожки и ножки в случае смерти детей оставишь. Отравитель, кстати, уже повесился. Так что искать особо и некого. Можно всё замять.
        - Ты уверена?
        - Да, я уверена, но проверить можешь.
        - А эта тварь зачем сам повесился?
        - У него кредиты, квартира в залоге, с работы выгнали, поскольку злой, мелочный, скандальный. Поехала крыша, решил свести счёты с жизнью, но перед этим насолить всем бывшим коллегам. На детей вообще плевать было. Ну сдохнут и сдохнут, он-то тоже сейчас умереть решил.
        - Алин, вот жаль, что он уже сдох. Я бы эту тварь лично все остатки торта заставил бы сожрать, чтобы как Джесси помучился.
        - С ней уже всё хорошо. Она счастлива, что спасла вас. Она самая замечательная собака на свете.
        - Как она узнала? Вот как?
        - Некоторые яды запах имеют, наверное, унюхала смертельную опасность и приняла её на себя.
        - А что за яд был?
        - Вить, я не химик. Откуда я знаю? Тебе интересно, отдай на экспертизу остатки торта, узнаешь всё.
        Босс помолчал немного, потом задумчиво спросил:
        - Как думаешь, Коля сможет поехать в боулинг играть?
        - Его гости не виноваты в происшествии, мальчишка должен учиться преодолевать себя. Хочешь поеду с ним?
        - Очень хочу. С Ильёй Ирина Михайловна будет и эта его любовь. А вот Коле нужна будет поддержка. А я не смогу поехать. Тут со спецами разобраться надо, всё убрать, потом Джесси похоронить.
        - Договорились, - проговорила я и отправилась в комнату Коли.
        Мальчишка сидел за столом и рисовал в блокноте какие-то взрывы и стрелы. Я придвинула ещё один стул, села рядом, положила руку на его плечо:
        - Коль, с Джесси всё хорошо. Поверь мне. Она в собачьем раю и счастлива.
        - Я никогда её больше не увижу, - хрипло выдохнул он, не переставая рисовать.
        - К сожалению это так, - согласилась я. - Но в нашей жизни всё когда-нибудь заканчивается. Надо уметь отпускать тех, кого мы любим, ради их блага.
        - Я отпустил уже. Я тут, а её уже нет.
        - Тебе больно, что её нет рядом, и она это знает. Ей тоже больно знать о твоей боли, ведь она любит тебя. Очень любит. Она ради вас всех приняла смерть. Для того, чтобы вы все дальше жили и были счастливы, а не страдали. Понимаешь меня? Ей бы хотелось увидеть тебя радостным и порадоваться твоей радости.
        - Я не могу! Я вообще больше не смогу радоваться в свой день рождения! - Коля отшвырнул ручку с блокнотом и вскочил.
        Я встала тоже и порывисто прижала его к себе, шепча:
        - Ты этим очень расстроишь, Джесси. Вот очень-очень.
        - Мамочка! Ну почему всё так вышло? Она же самая добрая собака была! За что ей такая смерть? Да ещё и в наш день рождения. Вот за что?! Это несправедливо! - он уткнулся мне в плечо и навзрыд заплакал.
        Я молча гладила его по спине, давая возможность выплакаться и сбросить стресс.
        Когда рыдания сменились тихими всхлипываниями, я негромко заговорила:
        - Понимаешь, из-за того, что Джесси пожертвовала своей жизнью ради вас, она очень хороший потенциал набрала. У неё следующее воплощение очень счастливым будет, таким, как она сама захочет. Вот честно-честно. Поэтому за неё можно только порадоваться.
        - А она может опять у нас воплотиться?
        - Коль, я не знаю, какие у неё мечты были. Может она кошкой хотела бы стать или птичкой какой-нибудь и летать над полями, а может и вовсе человеком. Она бы очень хорошим человеком, могла бы быть, - начала фантазировать я, пытаясь хоть каким-нибудь образом утешить мальчишку, поскольку мне его было невообразимо жалко. Потерять в день рождения такого верного и преданного друга, это очень тяжело.
        - А это как-то узнать можно?
        - Нет, мой хороший. Я лишь очень твёрдо знаю то, что у неё всё хорошо, и ей очень хочется, чтобы и у нас всё тоже хорошо было. Поэтому давай в клуб съездим к твоим гостям и ради Джесси проведём этот день так, чтобы она увидела, что радоваться ты не разучился.
        - Она не обидится, что я радуюсь в день её смерти?
        - Конечно нет. Она именно для того, чтобы ты радоваться мог, своей жизнью пожертвовала.
        - Я как-то не хочу радоваться сегодня.
        - Я понимаю. Это естественно. Ты сегодня потерял очень хорошего друга. Но у тебя обязательства и перед Джесси, и перед твоими гостями. Ты очень сильно огорчишь и её, и их, если пойдёшь на поводу у своих эмоций и не сможешь себя заставить хоть чуточку порадоваться. Давай, ты попробуешь поступить по-взрослому и преодолеть себя.
        - А ты поедешь со мной?
        - Да, Коль, поеду.
        - Ты ведь не хотела.
        - Желание поддержать тебя у меня на данный момент больше, чем нежелание учиться играть в боулинг. Поэтому я поеду и даже попрошу тебя научить меня в него играть.
        - Как думаешь, а Джесси обрадуется, если ты научишься?
        - Бесспорно. Джесси точно понравится смотреть, как дорогие её сердцу люди радуются. Она получит удовольствие, поскольку ещё некоторое время может наблюдать за нами, перед тем как окончательно в собачий рай уйти.
        - Тогда я поеду и научу тебя играть. Я очень хочу порадовать Джесси. Она самая замечательная собака на свете.
        - Согласна с тобой. Для меня так точно, поскольку до неё жутко собак боялась. Ты помнишь, как я кричала, когда впервые её увидела?
        - Да, мам, конечно, помню, - на губах Коли появилась робкая улыбка. - Это, если честно, смешно было. Ты такая, вся сжавшись, сидишь на корточках и кричишь, а Джесси сидит напротив тебя и обалдело так смотрит, мол, она что сумасшедшая, что она так кричит? Папа тогда жутко разозлился, что мы Джесси выпустили и тебя напугали. Нам с Ильёй обидно сначала было, но потом поняли, что у всех свои слабости и надо к этому относиться с пониманием что ли.
        - Ты у меня молодец. Совсем взрослым стал, - проговорила я, и нежно его поцеловала.
        Празднование в клубе прошло хорошо. Коля с моей помощью и при моей поддержке к концу вечера совсем расслабился, и стресс у него прошёл.
        Когда мы вернулись, он даже улыбался и мог легко и по-доброму говорить о Джесси, вспоминая какие-то её фокусы и проделки.
        Я поцеловала его на прощание, подарила эксклюзивный набор открыток с автографами игроков его любимой команды (что мне стоило его достать рассказывать не буду, главное, что я его достала), и Коля довольный ушёл отдыхать к себе в комнаты.
        А вот Илья из кафе вернулся весь нервный, злой и в пух и прах разругавшийся с Ириной Михайловной, которую обвинил в том, что она испортила ему день рождения.
        Я не стала узнавать подробности, лишь предложила боссу вместо гувернантки кого-то из охранников к нему временно приставить, оставив Ирину Михайловну присматривать лишь за Колей, раз взаимопонимание с Ильей у неё утеряно.
        Босс согласился с таким раскладом, всем его объявил и пошёл ко мне в дом, чтобы посидеть и сбросить стресс.
        ***
        Мы сидели с боссом у меня на веранде, и пили коньяк.
        - Что же за день такой сегодня, - пьяно и устало разглагольствовал босс. - Весь день глупость какая-то творится. Сначала психический маньяк с отравленным тортом, из-за которого чуть не погибли все, и отравилась Джесси, приняв удар на себя. Потом Илья вместо того, чтобы на фоне такой трагедии постараться взаимопонимание со всеми восстановить ещё больше со всеми разругался. Ведь не глупый мальчишка, а хуже кретина какого-то себя ведёт. И ты не даёшь ему мозги вправить! Ещё мать сегодня опять звонила с претензиями и рыданиями. Меня, мол, бросили все, хочу видеть внуков. А парни к ней ехать не хотят и телефон её заблокировали у себя, причём оба. И с матерью родной отказались и разговаривать и встречаться, хотя та очень просила, чтобы перед днём рождения или хотя бы после приехали. Врач сегодня её звонил, мол, поговорите с сыновьями, день рождения хороший повод вспомнить о родной маме. Может, они с ней хотя бы по телефону поговорят? Пришлось напомнить, что его никто не уполномочивал диктовать мне, что надо делать моим детям, а потом с главврачом связаться и ему тоже высказать. Короче не праздник
сегодня получился, а чёрт знает что.
        - Вить, - я осторожно положила свою руку поверх его руки, - праздник сегодня не у тебя, так на секундочку. А у мальчишек, им сегодня, несмотря на ужасное стечение обстоятельств, удалось выжить и физически не пострадать - это самое главное. Так что не гневи Вселенную, она сегодня несказанно добра ко всем нам была. И Коля по итогу доволен днём рождения, это тоже немаловажно. С Ильёй сложнее, но тоже ничего катастрофичного нет, а уж про твою мать и мать мальчишек вообще говорить смешно, они обе живы, здоровы и в неплохих условиях находятся, то что им грустно и одиноко не более чем капризы, сейчас их в расчёт можно не брать. Поэтому успокойся. День сложный был, конечно, но завершился совсем неплохо.
        - Джесси очень жалко. Сказочная собака была, больше такой у меня не будет… Давай её помянем, Алин?
        Мы выпили за Джесси, и босс пустился в воспоминания. Он столь долго и с такой любовью рассказывал о своей любимице, так сетовал, что не смог уберечь её, что в голове у меня родился некий план, и я осторожно спросила:
        - Вить, а какой породы Джесси была?
        - Алабай она, ушастый и хвостатый алабай, я просил не купировать ей ничего, - последовал ответ.
        - Давай щеночка алабая в память о ней возьмём? - спросила я, одновременно внутренне горячо желая найти и получить реинкарнацию нашей Джесси.
        - Ни за что! - тут же резко возразил он. - Такого, как она, больше не будет. Она эксклюзив, поскольку добрая очень была и свой - чужой вообще не разделяла, таких алабаев обычно исключают из разведения, так что такую собаку я больше не найду. Поэтому больше никаких собак! Всё.
        - Ладно. Сейчас боль утраты ещё не прошла. Попозже как-нибудь поговорим.
        - Нет, Алин. Ни сейчас, ни потом, никаких разговоров. Собак у меня больше не будет! Раз не смог уберечь эту, больше никого брать не буду. Всё. Вопрос закрыт.
        За его рубленными безапелляционными фразами чувствовалась такая боль, что мне аж нехорошо стало. Он явно воспринимал Джесси, как очень дорогое для себя существо, и упрекал именно себя в её гибели.
        Я не стала углубляться в эту тему и перевела разговор на другое. А потом и вовсе уселась ему на колени, и босс позабыл обо всём на свете, кроме меня, конечно.
        ГЛАВА 45
        ***
        Через некоторое время, вечером, когда я вернулась с работы, мне позвонила рыдающая Оксана и попросила разрешения прийти ко мне поговорить.
        Я сразу поняла, что случилось, и сказала ей, что жду её.
        Мы сели в гостиной, и Оксана, всхлипывая и нервно теребя руки, проговорила:
        - Хозяйка, я должна Вам рассказать. Я забеременела. У меня не было ни с кем отношений кроме Дмитрия Вячеславовича, я клянусь в этом, а он мне говорит, что после того как у вас с ним родилась дочь, он сделал операцию и детей иметь не может. Поэтому обвиняет меня, что я с кем-то ещё гуляла. А я ни с кем, хозяйка. Вот чем угодно клянусь, я даже не смотрела ни в чью сторону. И я не знаю, что мне теперь делать. Он выгоняет меня и ругается.
        - Для начала надо успокоиться, Оксан. Ничего ужасного не случилось. Дети это прекрасно. Если это ребёнок моего мужа, вдвойне хорошо. Я совсем не против, чтобы ты имела от него детей. Поэтому успокаивайся давай. Всё хорошо. Я попрошу его сделать спермограмму, и по результатам её будет видно насколько удачно он операцию сделал. Если сперматозоиды в ней найдут, я думаю, тебе даже анализ ДНК ребёнку делать не придётся. Дима признаёт его, правда вряд ли официально. Официально тебе придётся матерью-одиночкой стать. Но вот неофициально помогать тебе все будут, и он, и я. Если тебя такой расклад устраивает, то договариваемся так. Если не устраивает, можешь попробовать вынудить Диму признать ребёнка официально, твоё право. Только в этом случае не обессудь, я разведусь с ним и останется он без жилья, без работы и без копейки денег. Да и тебя я уволю, а твоим родственникам сообщу, что больше претензий к тебе не имею, разбираться дальше с ними будешь без моей помощи. Поэтому раз двадцать подумай перед тем, как начать это делать.
        - Я не стану этого делать, ни за что не стану, хозяйка, что Вы! Меня и статус матери-одиночки очень устраивает, особенно если увольнять Вы меня не станете и разрешите и дальше в Вашей семье жить. И никому не буду говорить чей это ребёнок. Могу что угодно сказать, хоть то, что искусственное оплодотворение сделала. Главное, чтобы Дмитрий Вячеславович меня не обвинял, что я ещё с кем-то живу, не живу я ни с кем. Вот клянусь Вам. И не буду ни с кем. Я его люблю. Пожалуйста, скажите ему это, хозяйка.
        - Могу прям сейчас сказать, - усмехнулась я и, достав телефон, набрала Димкин номер: - Дим, привет. Ко мне тут Оксана пришла, и в связи с этим у меня к тебе просьба. Будь другом, сходи завтра к доктору, сдай спермограмму. Операции не всегда успешные бывают. Ну и чтобы ты не нервничал, скажу сразу: в случае положительного результата, я посчитаю это рукой провидения и разводиться с тобой не стану. Если конечно ты сам не захочешь со мной развестись при таком раскладе. И ещё тебе для сведения, Оксана мне пообещала, что если ты перестаёшь предъявлять ей претензии и разрешишь остаться в семье, то она готова стать матерью-одиночкой и про отца ребёнка никому ничего не говорить. Ты меня услышал и понял?
        - Привет, дорогая, - проговорил в ответ мой муж. - Вот что угодно ожидал от тебя услышать, только не это. Ты поверила Оксане, что кроме меня у неё ни с кем не было никаких отношений?
        - Давай мы продолжим обсуждение этого вопроса после того, как ты сдашь анализ. Пожалуйста.
        - Договорились, - проговорил он и отключился.
        - Он не верит мне, - с новой силой начала всхлипывать Оксана.
        - Главное, что он анализ сдать согласился. Если сперматозоиды в нём найдут, он тебе поверит. Пока он больше доверяет врачу, который операцию проводил.
        - А если там ничего не найдут?
        - Оксан, не могут не найти. Ты ведь не от святого духа ведь зачала. Поэтому успокойся.
        - А Вы, получается, верите мне? Почему Вы мне верите, хозяйка?
        - Оксан, я вижу, что ты любишь моего мужа, раз. Потом ты чётко знаешь, что можешь потерять при попытке изменить расклад, существующий в нашей семье, два. И третье, я не чувствую лжи. Обычно я её очень хорошо чувствую. Поэтому я тебе верю, но в любом случае всё проверю. Поэтому расслабься и делай, что говорю. Будешь послушна, всё у тебя хорошо по итогу будет.
        - Господи, какое же счастья, что я к Вам попала, хозяйка. Я очень, очень послушна буду. Не сомневайтесь. Всё, как Вы говорите, делать буду. А мне спросить можно?
        - Спрашивай.
        - Зачем Дмитрий Вячеславович такую операцию сделал?
        - Я сказала ему, что больше иметь детей не хочу. Что Алиенора мой первый и последний ребёнок. Материнство это явно не для меня. Дима постарался исполнить моё желание и все вопросы моего предохранения взять на себя. Но, как видишь, получилось не очень надёжно.
        - Ему теперь ещё операцию делать придётся?
        - Оксан, давай ты не будешь совать свой нос в нашу с ним постель! Это дело исключительно наше, что и как мы делаем. Твоё дело за собой следить и делать то, что я тебе говорю. Всё! - раздражённо рявкнула я.
        Она тут же испуганно закивала:
        - Да, хозяйка, конечно. Извините меня. Больше не повторится. Я лишь про себя спрашивать буду.
        - Свободна, - всё ещё с раздражением проговорила я, и Оксана, ещё раз извинившись, быстро ушла.
        После ухода Оксаны, я нашла в доме свечу в подсвечнике, потом прошла в дальнюю гостиную на втором этаже, подошла к большому зеркалу, висевшему там, и, установив напротив него свечу, зажгла. Долго вглядывалась в зеркальную гладь, в которой отражалась я и сидящий на моём плече Золотце, а потом решительно и эмоционально выдохнула:
        - Василиса, приди!
        Бабка моего мужа ждать себя не заставила и появилась практически моментально.
        - Звала?
        - Значит так, - безапелляционным тоном выдохнула я. - Ты сказала, что готова отрабатывать свои косяки. Я подумала и решила, что отработать тебе их всё же придётся, и отработаешь ты их, став Димкиным ребёнком. И именно своей новой жизнью проклятье своё и разрушишь.
        - Нет, это невозможно, - с явным ужасом в глазах замотала она головой.
        - Возможно, возможно! Не спорь! Иначе вообще душу твою будущности лишу!
        - Не нужны Диме дети, он твою дочь любит. Не станет он больше никого так любить. Его любовница не более чем попытка угодить тебе, и ребёнок её ему не нужен. Нет для него души, и скоро он отторгнется у неё.
        - Не отторгнется, если твоя душа в него попадёт. А если любить он тебя не станет, значит, на своей шкуре испытаешь, каково это жить с тем, кто явной любовью тебя не одаривает, а лишь вынужденно заботится. Это-то он точно делать будет.
        - Смилуйся, - Василиса опустилась предо мной на колени.
        - Не самую плохую участь я тебе предлагаю. Да, гордость свою придётся тебе поумерить, но тебе лишь на пользу это будет. Заодно и Димке хоть немного любви сможешь дать и заботы, особенно на склоне его лет, а то обрекла парня всю свою жизнь любить лишь тех, кто любовью его в ответ одарить не способен.
        - Он счастлив, он все равно счастлив, и никакие дети, особенно не от тебя, не нужны ему.
        - Мне нужны! И не смей возражать больше! Всё иди, иначе слуг своих на тебя натравлю и в геенну огненную отправлю! - злобно гаркнула я и для наглядности даже ногой топнула.
        - Слушаюсь. Исполню, - подавленно проговорила Василиса, ещё ниже склоняясь передо мной. Потом поднялась с колен, её изображение пошло рябью и начало таять.
        - Это было впечатляюще, хозяйка, - тихо в ухо мне выдохнул Золотце, и тут я заметила, что во вновь появившемся в зеркале отражении он уже не сидит у меня на плече, а стоит за моей спиной, причём стал огромного размера, чуть ли не со всю комнату.
        Я резко обернулась и поняла, что вижу лишь его громадную чешуйчатую переливающуюся золотом грудь.
        - Ээээ, это как понимать надо? - в замешательстве пробормотала я.
        - Это надо понимать так, хозяйка, - быстро уменьшаясь до привычных мне размеров и вновь усаживаясь на моё плечо, проговорил он, - что я бываю разный. Очень разный. В зависимости от настроения и обстоятельств. Сейчас мне захотелось тебя поддержать, и я стал большим. А когда мне не надо никого пугать, я могу быть компактным.
        - А почему тогда, при первой встрече с Тео, когда ты обиделся, что я сказала, что ты маленький, ты большим не стал?
        - Смысла не было. Он знает, каким я могу быть, он разным меня видел, а тебя пугать мне не хотелось.
        - А когда кусал этого, которого я никак назвать не могу, почему не увеличился?
        - Мне надо было не сражаться с ним, а срочно переориентировать и заставить воздействие на тебя прервать. Я этого добился. Потом это наиболее оптимальный размер для нашего с тобой общения. Мне нравится у тебя на плече сидеть. Я сразу детство вспоминаю, как ты меня баловала и прям надышаться на меня не могла. Хорошее время было.
        - А тебе, значит, сейчас моей любви не достаёт?
        - По-моему, я говорю об этом постоянно и постоянно вымогаю хоть какие-то крохи твоего внимания.
        - Извини, мой хороший. Я тебя люблю, очень люблю, - повернувшись к нему, я обняла его руками и послала мощный поток позитивной вибрации.
        По телу дракона пробежала волна, меняющая его цвет с золотого на перламутрово-алый со всполохами и радужными переливами, а потом он неожиданно вновь стал огромным и уже я оказалась в объятиях его мощных лап и сведённых вперёд крыльев.
        - Как же я соскучился по тебе такой, хозяйка, - выдохнул он мне прямо в ухо.
        Я закрыла глаза и замерла так, впитывая уже его поток позитива и любви.
        Из этого состояния меня вырвали звук хлопнувшей внизу двери и голос босса:
        - Алинка, ты дома? Я пришёл. И жутко голоден. Ужин готов или в ресторанчик рванём?
        Я испуганно отпрянула в сторону, пытаясь высвободиться из объятий дракона, и Золотце, тут же уменьшившись, вновь оказался на моём плече. После чего я затушила свечу и поспешила вниз, при этом громко откликнувшись:
        - Вить, привет! Я тут, на втором этаже, сейчас спущусь. Надеюсь, всё готово уже, но накрыть я ещё не просила. Так что подождать немного придётся. Ладно?
        - Может тогда в ресторан?
        - Пока доедем, Вить, потом там ждать, пока принесут. Тут по любому быстрее будет, - спускаясь к нему по лестнице, проговорила я, а потом, спустившись, нежно обняла и добавила: - Ты не сердись, день сегодня какой-то суматошный у меня, вот и припозднилась про ужин распорядиться.
        - Разве я могу на тебя сердиться, любовь моя? - он в ответ прижал меня к себе сильнее и стал пылко целовать, перемежая слова и поцелуи: - Я вообще не способен на тебя сердиться. Сейчас я сам распоряжусь насчёт ужина.
        После чего взялся за телефон.
        Уже минут через пятнадцать мы сидели с боссом за столом и он увлечённо рассказывал о своём новом проекте и потенциальных стратегических партнёрах. Я слушала в пол-уха и, не вникая глубоко в суть, кивала. Последнее время рядом с боссом ощущался столь мощный позитивный поток, что я даже не озадачивалась проверкой его задумок, понимая, что он на волне, это чувствует, и всё у него хорошо по итогу будет.
        - Одобряешь? - в конце своего монолога спросил он.
        - Ты поймал волну, Вить. Так что всё хорошо будет, - одобрительно проговорила я.
        - Какую волну, Алинка? - не понял он.
        - Во Вселенной течения существуют. Ты сейчас в очень мощном потоке, он направляет тебя и исподволь твоими руками создаёт нужные расклады. Ты чувствуешь его течение и не противодействуешь, а напротив способствуешь его продвижению. Пока ты в этом русле, всё будет складываться наилучшим для тебя образом.
        Босс задумчиво усмехнулся:
        - Ты хочешь намекнуть, моя дорогая, что это не я руковожу процессом, а процесс мною?
        - Можно сказать и так. Но мне больше по душе другая интерпретация: ты чувствуешь, что необходимо Вселенной на данный момент и помогаешь ей в реализации её задумок и планов.
        - Да такая трактовка менее травматична для собственного эго и психики. Хоть какая-то иллюзия собственной значимости появляется.
        - Согласно многим философиям, осознание себя как ничтожной частицы Вселенной даёт ощущение единения с ней, и как результат восприятие через себя всей Вселенной и всего её глобального масштаба целиком проявляющегося в себе самом.
        - Мне кажется, что для полного осознания этой озвученной тобой глубокой философской истины нужно хорошенько выпить, без бутылки тут точно не разобраться, - усмехнулся в ответ босс.
        - Есть предложение получше. Поцеловать меня, наплевав на разбор философских истин, - лукаво подмигнула ему я.
        - О! От такого предложения отказаться невозможно. Согласен! - тут же откликнулся босс и, отставив тарелку, встал.
        После чего я оказалась в плену его жарких объятий.
        ***
        Спермограмма у Димы, как и ожидалось, показала, что отцом он быть может, но это известие его не сильно порадовало.
        Придя ко мне на следующий день, он протянул мне бланк и с явной неприязнью проговорил, опускаясь на диван в центральной гостиной:
        - Чертовщина прям какая-то. Вот как такое могло случиться, если гарантию стопроцентную они давали? В суд что ли на них подать?
        Я мельком глянула на результат и, отложив в сторону бланк, села на диван рядом с мужем:
        - Димочка, чем ты так недоволен? Ты же сам всегда говорил, что дети это счастье, помнишь? Я по-моему, тебе уже сказала, что разводиться с тобой не стану. Так что ты психуешь?
        - Алинка, не нужен мне этот ребёнок. Не нужен! И я максимум усилий приложил, чтобы его не было. Поэтому его появление меня не радует абсолютно.
        - Я понимаю твои чувства, поскольку ощущала примерно тоже, когда вы с Витей заставляли меня родить. Но по итогу ребёнок все же родился, и никакой трагедии в этом, как оказалось, нет. Поэтому на своём опыте могу порекомендовать: прими неизбежность, как волю Вселенной. Вот захотела она, чтобы ещё один ребёнок у тебя был. Чем плохо? К тому же не тебе ведь рожать, потом няню ещё одну нанять можем. Средств хватит. Так что проблем лично я не вижу.
        - Алиночка, как же я люблю тебя, родная моя, - Дима, повернувшись ко мне, крепко меня обнял. - Ты точно не сердишься на меня, любимая? И честно-честно не бросишь меня?
        - Я сказала это тебе ещё вчера. Не разведусь и соответственно не брошу. Поэтому прекращай психовать и готовься стать ещё раз папой. Ты ведь любишь детей. Вот и получи от этого удовольствие.
        - Тебя я люблю больше.
        - Одно другому не мешает, родной, - проговорив это, я обвила руками его шею и достаточно пылко поцеловала прямо в губы.
        В ответ муж начал обнимать и ласкать меня, а потом, стал задирать рукой юбку, тихо зашептав при этом:
        - Ты ведь не возражаешь, если я как в прошлый раз тебя приласкаю?
        - Не возражаю, - возбужденно выдохнула я, и Дима начал стаскивать с меня нижнее белье.
        В самый разгар сего действа, хлопнула входная дверь и послышался голос босса:
        - Алинка, ты дома? Я приехал.
        Мы с мужем испуганно замерли на диване, как застуканные на месте любовники, потом я, быстро сообразив что делать, поискала глазами Золотце и ментально попросила: «Попроси его погулять минут десять».
        Через пару минут снизу послышалось громкое:
        - Чёрт, кажется телефон в машине оставил. Алинка, я в машину схожу за ним.
        После чего дверь вновь хлопнула, а я начала смеяться, проговорив:
        - Дим, а чего ты испугался? Ты решил, что мы чем-то противоправным занимаемся?
        - Не знаю, Алин, - нервно усмехнулся он. - Тебя в неудобное положение побоялся поставить. В следующий раз лучше в спальне таким заниматься и при закрытой двери. Как-то безопаснее.
        - Ты вообще-то мой муж, - поднимаясь с дивана и надевая все снятые детали туалета, проговорила я.
        - Я понимаю, - кивнул Димка, - но всё равно как-то не удобно. Не для посторонних глаз такая картина.
        - С этим не поспоришь. В следующий раз в спальню пойдём, - согласилась я.
        - Обожаю тебя, - Димка благодарно чмокнул меня в щеку.
        - Поужинаешь с нами? Босс явно голодный приехал и наверняка попросит ужином его накормить. Можем посидеть втроём.
        - Нет, Алин, извини. Виктору Владимировичу наверняка с тобой поговорить хочется. Я мешать буду. Да и настроение у меня не для разговоров. Можно я пойду домой?
        - Конечно, дорогой. Как хочешь. Главное, успокойся и Оксану сейчас не обижай. Беременность это непросто. Постарайся принять ситуацию и начать воспринимать её позитивно. Ладно?
        - Ты чудо, моя любовь. Какое же ты у меня чудо! - Димка ещё раз благодарно меня поцеловал и направился к выходу.
        Минут через пять вернулся босс. Я его уже ждала в центральном вестибюле.
        - Привет, Вить! Спасибо, что не стал ставить в неудобное положение.
        - Скорее в неудобное положение мог попасть я, ты-то с законным мужем время проводила, - с усмешкой проговорил он.
        - Поскольку обсуждали мы с ним достаточно пикантную тему, то твоё появление в гостиной однозначно нас с ним обоих сильно бы смутило.
        - На условиях неразглашения информации можешь поделиться, что за тема? - тут же поинтересовался он.
        - Могу, всё равно скоро узнаешь. Оксана забеременела. Димка в трансе, поскольку выяснил, что операцию ему провели некачественно. Чуть ли не в суд на клинику подавать хотел. Я уговорила поменять точку зрения и увидеть в этом руку провидения. Моя реакция и обещание с ним не разводиться несколько смягчили его неприятие ситуации. Ушёл более менее успокоенный, но всё равно расстроенный. Перспектива появления ещё одного ребёнка его не особо радует.
        - Если ты на это нормально реагируешь, проблемы вообще никакой не вижу. Дети это хорошо. Я детей люблю.
        - Что-то я не видела, чтобы ты с детьми возился.
        - Я их в принципе люблю. Чтобы были. Зачем мне с ними возиться? Для этого специально обученный персонал имеется. Вот у тебя есть дочь, это же хорошо. При этом тебя её наличие ничем не напрягает.
        - Вить, давай за столом нашу дискуссию продолжим. Ты ведь наверняка проголодался. Шурочка сегодня обещала фаршированную рыбу сделать. Надеюсь, это будет вкусно.
        ГЛАВА 46
        ***
        Ужин подходил к концу, когда у босса зазвонил телефон. Он взглянул на номер и включив громкую связь, проговорил:
        - Слушаю тебя, Илья.
        - Пап, тут понимаешь, такое дело, мне сейчас Полина позвонила. У неё бабушка умерла, и её сейчас в забирают в какой-то спецприёмник. Я не особо понял какой. Ты можешь договориться, чтобы её не забирали?
        - Нет, конечно. На каком основании я могу о таком договориться? Она не наша родственница и это стандартная процедура, что несовершеннолетних, оставшихся без опеки родных, отправляют в специальные организации. В этом нет ничего страшного. И причин для моего вмешательства я не вижу, - холодным тоном проронил босс.
        - Она не сможет тогда в физико-математическом лицее учиться. Её сейчас в интернат отправят, и ее сразу отчислят. Она же по конкурсу поступила, и теперь что, ей забыть о лицее? Да?
        - Вопрос не ко мне, а к опеке и нашему законодательству. Вырастишь, выучишься, становись депутатом, принимай новые законы. А пока твоя подруга может воспользоваться открытым интернет-доступом к любым ресурсам и заочно учиться. Проблем не вижу.
        - Пап, это бесчеловечно отправлять её в детский дом.
        - Я что ли туда её отправляю?
        - Я прошу тебя ей помочь.
        - Лично я ничем ей помочь не могу. Твоя просьба не по адресу абсолютно.
        - А кто может?
        - Учителя её лицея, наверное, могут. Договорятся с тем учреждением, куда она попадёт, чтобы на занятия её оттуда отпускали. В крайнем случае могут посылать ей задания для дистанционной учебы.
        - Да в лицее никто не станет этим озадачиваться, они все лишь обрадуются, что она не сможет учиться, у них место появится, там же конкурс громадный.
        - Любой лицей заинтересован в талантливых детях, не придумывай. Зачем им новичка обучать если уже хорошая ученица есть. Правда, если она ведёт себя с учителями также как с Ириной Михайловной, я не удивлён, что помогать ей никто желанием не горит.
        - Пап, нормально она себя вела, это Ирина Михайловна придираться к ней стала.
        - Нормально сказать женщине намного старше её, что её дело молча вас обслуживать? Кто она такая, чтобы её молча обслуживали?
        - Она мой гость.
        - Ирина Михайловна даже тебя не обязана молча обслуживать, я её нанял тебя воспитывать, а не обслуживать. У неё высшее образование, очень хорошее образование, в отличие от тебя и твоей гостьи.
        - Образование, может у неё и высшее, а вот с воспитанием, пап, у неё проблема.
        - Проблема с воспитанием не у неё, а у тебя! Она выполняла свою работу и объясняла, как ты и твоя гостья обязаны себя вести. А твоя гостья вместо того, чтобы с благодарностью принять замечание человека, который стремился ей объяснить, как себя должно вести в месте, где она по определению никогда не была, и вряд ли даже близко подходила, нахамила ей в ответ, и ты её поддержал. И если ты до сих пор не понял недопустимости такого поведения, то мне очень стыдно за то, какого я сына воспитал. Хочешь общаться с некультурным отребьем, общайся, но на мою поддержку больше не рассчитывай! Всё! Разговор окончен! - рявкнул в конце он и отключил телефон.
        - Вить, фраза про отребье была явно лишней, - укоризненно проговорила я.
        - А кто она ещё после того как такую фразу женщине старше её сказала? Ей посчастливилось выслушать то, что могло бы сформировать у неё базовые понятия культурного поведения в общественном месте, а она ответила хамством. Я понимаю, от семьи алкоголиков сложно ожидать хоть каких-то норм культуры общения, но базовые нормы морали девочка должна понимать и стремиться им следовать если не хочет в среде алкоголиков так и остаться.
        - Посчастливилось? - удивлённо переспросила я, поскольку такого глагола от босса не ожидала однозначно. - Это ты слова Ирины Михайловны что ли сейчас повторил? Вить, девочка наверняка не образец добродетели, но чопорность Ирины Михайловны иногда бывает чрезмерна. Она любит мальчишек, явно любит, и мысль о гипотетически-возможном подобном мезальянсе её конечно же коробила. Поэтому я не сильно буду удивлена, если узнаю, что Ирина Михайловна постаралась в общем-то вежливыми замечаниями дать понять девочке, что её культурный уровень не дотягивает до места, где они находятся. А девочка боец, она привыкла выживать и зубами вырывать блага у жизни, вот и ответила так, как привыкла.
        - Вот пусть с такими ответами свои проблемы сама и разгребает. Самое место ей в детском доме или интернате. Я палец о палец не ударю, чтобы хоть что-то сделать для такой хамки. И Илью всякого содержания лишу если свяжет свою жизнь с ней.
        - Твоё право, Вить. С этим не поспоришь. Только есть одно «но»
        Договорить я не успела, телефон зазвонил уже у меня. Звонил Илья.
        - Слушаю, - ответила я.
        - Мам, можно я подойду? Мне очень надо с тобой поговорить.
        - Приходи, - коротко ответила я и нажала отбой.
        - Зачем ты ему разрешила? Толку от разговора с ним? Сейчас лишь настроение ещё больше нам с тобой испортит, и всё. Даже не извинился, паршивец!
        - Вить, у меня две просьбы, первая: пошли в гостиную пройдём, там удобнее разговаривать. И вторая: можешь пообещать проявить выдержку, вот как на задании, и не перебивать ни его и ни меня, и мнение не высказывать пока я тебя или он о нём не спросит? Можешь?
        - Хорошо, пошли. Понаблюдаю за вашим разговором как сторонний наблюдатель.
        Илья пришёл минут через пять, я провела его в гостиную. Увидев сидящего там на диване отца, Илья напрягся и тихо меня спросил:
        - А наедине мы поговорить можем?
        - Нет, Илья, не можем, - покачала я головой. - У меня нет секретов от твоего отца. Поэтому говорить будем все вместе.
        После чего предложила мальчику сесть в кресло и сама села в кресло стоящее неподалеку, проговорив:
        - Я внимательно тебя слушаю.
        - Ты можешь мне поверить, что Полина совсем не такая, как говорят о ней Ирина Михайловна и папа? Ты же ни разу не видела её, почему ты мне сразу сказала, что быть нам вместе не судьба?
        - Я сказала не это. Я сказала, что ручаться за человека, пока не проверил его в испытаниях, нельзя. Вот у тебя было первое испытание. Ты пришёл с ней в приличное место, в сопровождении того, кто нёс за вас обоих ответственность и уже только исходя из этого имел право делать вам любые замечания, направленные на то, чтобы в этом месте вы никаких правил не нарушили. Даже если тебе или ей это не нравилось, это не давало вам обоим права грубо отвечать. Так ведут себя только некультурные малообразованные и наглые индивидуумы. А уж ссылаться на деньги твоего отца, которые не ты заработал и на основании этого требовать подобострастного поведения вообще нонсенс. Исходя из этого случая, я делаю вывод, что даже с такой мелочью твоя подруга не справилась. И в добавок плохо повлияла на тебя. Ты не извинился ни перед Ириной Михайловной, ни перед отцом, которому продемонстрировал абсолютнейшее неуважение. Я понимаю, возраст, гормоны, желание выглядеть взрослым и искать своё место в жизни, но не за счёт других же. Твоя подруга не хочет напрягаться, иначе давно бы пришла ко мне в «Терновник», узнала правила и
попробовала своими силами как-то изменить свою судьбу. Но нет. Ей хочется всё и сразу, а взамен немного приласкает тебя и пообещает раздвинуть ноги, как только её всем обеспечат. А дальше она всем хамить будет как Ирине Михайловне: я гость, поэтому все заткнитесь и обслуживайте меня. Так? И с такой девочкой ты хочешь связать свою судьбу?
        - Мам, подожди… ты всё очень однобоко трактовала. Она ничего не требует. Она вообще умеет обходиться одними джинсами и кофтой.
        - А у неё был вариант обходиться чем-то другим с такой опекуншей? Она брала что дали и при этом даже не попробовала, например, подработать выгулом собак или раздачей рекламы.
        - Она учится. Она старается вырваться из той среды, что её окружает. И да, она гордая.
        - Гордость, мой дорогой, можно демонстрировать лишь тогда, когда ты ни от кого и ни в чём не зависишь. Когда собрал вещички и гордо ушёл в туманную даль, ничем никого не напрягая. А хочешь что-то получить, о гордости забудь. Мне вон нужны были деньги, я у твоего отца уборщицей готова была работать.
        - Ну не все же, как ты, готовы за деньги пресмыкаться. Почему ты всех по себе меряешь?
        По тому как скрипнул зубами босс, я поняла каких сил стоило ему сдержаться и ничего на эту реплику не ответить.
        - Ты считаешь, труд уборщицы это пресмыкание? - тем временем удивлённо осведомилась я.
        - А что ещё?
        - Мне казалось, это честный труд, который унизить никак не может. Унижает исключительно собственное отношение к себе самому и готовность унижаться. Я не знаю суть конфликта между Полиной и Ириной Михайловной, но если бы Полина на любую реплику, к примеру, ответила: «Спасибо, Ирина Михайловна, я приму к сведению Ваше замечание, благодарю, что помогаете мне адаптироваться в столь непривычных для меня условиях», - никаким бы это унижением ни для кого не явилось. Но твоя Полина из другой среды, там выражаются грубо, там не ценится культура, и она не тянется к ней, не пытается впитать, она хочет чтобы кто-то предоставил и ей то, что есть у других. И она это ждёт и можно сказать, даже требует. Через тебя опосредованно требует.
        - Мне её честность нравится гораздо больше примера твоего заискивания. Не хотела ей помочь адаптироваться Ирина Михайловна! Она постоянно делала большие глаза и морщилась: «Полина, ну как так можно? Вы не положили салфетку! Полина, неужели Вы не знаете, что сначала берут приборы с краёв. Вы посмотрите в зеркало на себя, как Вы сидите. Это же ужас», - передразнил он свою гувернантку.
        - А ты считаешь, что учить её класть салфетку, правильно брать приборы и прямо сидеть не нужно?
        - Не в мой день рождения! Это праздник! Мой праздник! Она мне его испортила.
        - Нет, вы его испортили сами себе. Твоя Полина не умеет общаться, не здоровается даже с твоим братом, именно поэтому вы с ней в боулинг не поехали. Там все ваши одноклассники терпеть её таких выкрутасов бы не стали даже в день твоего рождения, она попала бы под град насмешек, и ты это знал. Прекрасно знал. Именно поэтому попросил наедине с ней посидеть. Но выяснилось, что твоей подруге не только выстраивать общение с ровесниками трудно, а даже в интернете статью «правила этикета» прочесть сложно. Зачем напрягаться? Проще потребовать, чтобы принимали любой. Сейчас ты такой её принимать согласен, но поверь мне, как только тебе приестся то возбуждение, которое она своим присутствием у тебя вызывает, а оно обязательно приестся, по-другому не бывает, ты поймёшь что рядом с тобой человек с чуждым менталитетом. Нет у вас с ней ничего общего.
        - Почему нет общего? Мы физику любим. Она в ней даже лучше разбирается. Вдруг она учёным станет?
        - А тебе нужна спутница-учёный? Именно тебе? Учёные это фанатики, которым наплевать на всё, кроме науки, их спутники на десятых ролях, главное место занимает наука. Оно тебе надо? Хотя, если честно, не будет она учёным, и фанатично вкладываться ни во что не будет. Она хочет удобно устроиться по жизни и иметь право что-то требовать от всех и от каждого. Сначала она попробовала пробиться в направлении учебы, но сейчас ей попался ты, и она переориентировалась. Теперь она будет требовать от тебя все жизненные блага, поскольку поняла, что это проще и перспективней.
        - Да не требует она ничего!
        - Тогда зачем ты пришёл ко мне? Просто побеседовать?
        - Она попала в сложную ситуацию. Её сейчас в детский дом отправят и автоматически из лицея отчислят. Она плачет.
        - Плакать бесполезно. Надо принять ситуацию и искать пути решения. Например перевестись в лицее временно на заочную форму обучения.
        - Ты говорила, что можешь в свой центр её взять. Сейчас можешь?
        - В моём центре надо чётко выполнять режим и инструкции, никому не хамить и всех слушаться. Твоя Полина делать это явно не умеет. Так зачем мне такая головная боль с гордой девочкой, всем и каждому эту гордость демонстрирующей? Нет, мне это ни к чему. Поэтому что своим поведением заслужила, то сейчас иметь и будет. Каждый в этой жизни получает то, что заслужил.
        - Ага, - иронично хмыкнул Илья, не сумев очередной раз сдержаться, - ты прям заслужила вот такую жизнь, а она почему-то нет.
        - Именно, - убеждённо подтвердила я, - я заслужила, а ей только предстоит, поэтому посоветуй ей гордость убрать куда подальше, пока хоть что-то представлять из себя не начнёт. Я понимаю, что сейчас тебе нравится её дерзость и независимость, которые она демонстрирует всем окружающим за исключением тебя, нравится ощущать свою избранность рядом с нею, и при этом хочется вести себя с окружающими так же, не иметь ограничений и указывать всем, что они должны для тебя делать, но сейчас на её примере ты видишь к чему такое поведение приводит. Такое поведение допустимо в её среде, оно помогает выжить и не сломаться, но в этой, в которой находишься ты, оно недопустимо. Это не твой уровень.
        И вот тут у парня снялись все ограничения, видимо то, что босс всё это время сидел молча и никак не комментировал его нелицеприятные высказывания в мой адрес, было воспринято им как повод высказать всё, что накипело в душе и умело культивировалось бабушкой в отношении меня.
        - Ничем ты это не заслужила, - нервно выкрикнул он, - кроме того, что папу под себя подмяла. Ему надо было как раз уборщицей и заставить тебя работать, это твой уровень! Ты сама бессовестная приспособленка и паразитка, а обвиняешь в этом других. Вот чем ты на такой дом заработала? Что ты в жизни полезного сделала? Папу обобрала, его деньги прикарманив, и гордишься этим, что гордость не проявила и теперь в шоколаде?
        Это высказывание переполнило чашу терпения босса, и он, позабыв о своём обещании, вскочил с дивана, грозно рявкнув:
        - А ну встал, щенок! Это кто же тебе позволил так оскорблять женщину, которую матерью сам называл? Ты соображаешь, что говоришь?! Или у тебя гормоны мозги вообще отключили?! Всё! Чтобы больше не смел её матерью называть! Лишь на Вы и Алина Викторовна! И ко мне так же! Не сын ты мне больше! Я думал, в тебе Мишкино продолжение живёт, а у тебя мозги и амбиции твоей мамаши-наркоманки, и больше ничего! И к твоему сведению, это я Алине всем обязан, а не она мне, щенок безмозглый! Не будь её, уже ни меня, ничего вот этого уже не было бы у вас давно! Всё! Ты под домашним арестом! Телефон мне сдал! - он властно протянул руку.
        Вставший при первом его приказе и с явным испугом смотрящий на него Илья полез в карман, достал телефон протянул ему, потом потупился и тихо попросил:
        - Пап, не забирай телефон, пожалуйста.
        - Виктор Владимирович, а не папа! Ясно тебе?! - забирая телефон и отключая его, зло проговорил босс. - Всё! Игры в толерантность закончены. Не понимаешь по-хорошему и теряешь уже всякие границы, будет по-плохому! Я слишком долго ждал, потому что Алинке пообещал дать тебе время разобраться во всём самому, но это оказалось в корне неверно. Тот, кому похоть свернула мозги, в принципе разобраться ни в чём не может. Поэтому ближайшие сутки сидишь под охраной, причём с открытой дверью, чтобы они видели тебя, а потом я тебя в закрытый пансион отправлю до совершеннолетия. Выучишься, аттестат получишь, перепишу на тебя квартиру твоей матери и на этом всё. Дальше живи, как хочешь, строй отношения с кем хочешь, хоть с внучками алкоголичек, хоть вообще с наркоманками, подобными твоей матери. Это будет уже не моя зона ответственности! А сейчас пошли, сдам тебя под охрану.
        - Пап, не надо так, пожалуйста, - Илья, нервно кусая губы, начал всхлипывать, - если считаешь, что я виноват, лучше накажи. Как хочешь накажи, только не отказывайся от меня.
        - Ну и где твоя хвалёная гордость? - начал с издевкой босс, но тут я уже встала и просительно подняла руку.
        - Вить, унижать только не надо. Не уподобляйся ему. Он сделал первый шаг, показывая, что отношениями с тобой дорожит, очень дорожит. Давай дальше попытаемся вести конструктивный диалог, а не амбиции демонстрировать.
        - Неужели? Отношениями со мной дорожит? А может, это он дорожит личным комфортом, а? Как только узнал, чего лишится может, то сразу и мозги включились. Кстати, полюбопытствовать можно, борец с потенциальной несправедливостью, ты себе-то вопрос задавал на основании чего всеми благами пользуешься?
        Илья поднял на него взгляд полный слёз, а потом решительно выдохнул:
        - Может на том, что мой папа тебя спас?
        - Красивое обоснование, конечно, - раздражённо хмыкнул босс, - но неверное, не спасал меня твой отец, он просто не выжил в том бою, а мне повезло больше. А вот Алина меня спасла и сделала для меня столько, что сейчас я никому не позволю не то что гадость про неё сказать, а даже подумать. И если кто-то это сделать всё же посмеет, как ты вот сейчас, со своей дороги безжалостно уберу. Понял?
        - То есть ты не долг моему отцу отдавал, а просто пожалел нас с Колькой? - удивленно поинтересовался Илья.
        - Именно. Поэтому на чувстве моего долга сыграть тебе не удастся, психолог доморощенный. Нет у меня ни перед Мишкой, ни перед вами обязательств, кроме общечеловеческих: можешь, помоги. Я мог помочь, поэтому и усыновил вас. Но тебе лично этого оказалось мало, ты ещё хочешь мне условия диктовать, как и что я делать должен. Не было это никогда ни с кем и не будет! В моём доме живут по моим правилам! Заведёшь свой, вот в нём уже я твои правила соблюдать буду, если когда-то в него попаду. А здесь правила мои! Единственный раз, это вот Алинке сейчас позволил заставить меня закрыть глаза на твои выкрутасы, хотя знал, что ничего хорошего не выйдет в итоге. Вот, кстати, смотри, к чему это твоё решение привело, моя дорогая! - босс повернулся ко мне и с явным раздражением продолжил: - В тупик оно всех привело! В тупик! Ты думаешь, я ему когда-нибудь смогу простить такую выходку и такие слова и в отношении тебя, и в отношении меня? Я видите ли ему должен, потому что Мишка меня спасал. Это ж надо было такое придумать, когда я его отца под обстрелом на руках к своим вытаскивал, лишь сил Мишке не хватило, чтобы
всё-таки выжить. И этот неблагодарный щенок, посмел меня этим упрекнуть!
        - Вить, вот зачем оскорблять уже который раз? Зачем? Я понимаю, что ты воспринял его слова как плевок в душу, но уподобляться ему зачем? Он глупый мальчишка, а ты мудрый, прошедший школу жизни боевой офицер и встаёшь с ним на одну доску!
        - Я не упрекал, пап, - со слезами в голосе тем временем проговорил Илья, - я разобраться просто пытаюсь. И понять. Ты сам спросил почему, вот я предположение и высказал. Ты ведь не рассказывал никогда, как он погиб.
        И вот тут босса окончательно сорвало, и он, повернувшись к Илье, эмоционально выдохнул:
        - Ах я ещё и в этом виноват, что не рассказывал. Ну так слушай, почему не рассказывал! Потому что ничего красивого в этом рассказе, когда ты в грязи и крови тащишь под обстрелом орущего от дикой боли друга, умоляющего его прикончить, и обезболивающих никаких у тебя уже нет, и ты просто словами уговариваешь его потерпеть и убеждаешь, что он должен выжить хотя бы ради сыновей… и он собирает всю волю в кулак и терпит и старается тебе помочь, а потом, уже когда дошли, умирает у тебя на руках, пробормотав: «Извини, командир, не судьба видно». Вам очень такой рассказ нужен был?! Его я рассказать вам был должен?! Или рассказать, как Алинку пытали, чтобы компромат на меня получить, а она ни слова никому не сказала, вынеся то, что ни один мужик бы не вынес, и чуть ли не инвалидом после этого осталась?! Или то, что в нашем с ней тандеме сейчас именно она оценивает все риски и целесообразность сделок? Это?! Что я должен вам рассказывать?! И на каком основании я это, спрашивается, должен делать?! - на последних словах он шагнул к стене, и его кулак с грохотом врезался в неё.
        Илья смотрел на него широко раскрытыми глазами, а когда он замолчал, нервно всхлипнул и проговорил:
        - Папочка, прости меня пожалуйста. Я понял, что очень виноват, и согласен ехать в пансион и постараюсь там хорошо себя вести, и ни на что претендовать не буду, только не отказывайся от меня, пожалуйста. Мне ничего от тебя не надо, лишь не отказывайся. Мам, и ты прости, пожалуйста, - Илья повернулся ко мне и, судорожно сглатывая и вытирая рукой потекшие из глаз слёзы, продолжил: - я понимаю, что вряд ли простишь, но просто знай, что я понял и мне очень стыдно, что незаслуженно тебя оскорбил.
        В этот момент я шагнула к нему, крепко обняла и зашептала в ухо:
        - Илюш, я уже простила. Молодец, что сумел себя преодолеть. Я понимаю, что это было непросто.
        - Ты готова спустить ему такие оскорбления? - озадаченно уставился на меня босс.
        - Вить, мы все не святые. Да, он поступил плохо, наговорил мне много обидных слов, стараясь, как можно сильнее зацепить, но он искренне осознал свои ошибки. Я в таком не ошибаюсь, поэтому поверь мне. Сейчас он хочет сохранить отношения, а не личный комфорт.
        - Ты это чувствуешь, мам? - Илья чуть отстранился и поднял на меня заплаканный взгляд.
        Я молча кивнула.
        - Скажи папе, пожалуйста, - продолжил он, - что я на любое наказание готов и любые ограничения, хоть на хлебе и воде сидеть и круглосуточно навытяжку стоять, или как Колю пусть к колдуну этому отправит, чтобы и меня он побил, лишь чтобы папа простил, и ещё чтобы ты хоть как-то Полине помогла, она не совсем такая плохая, как ты думаешь. А если и плохая, она ведь исправиться может. Хотя бы поговори с ней, пожалуйста. Ты ведь даже не видела её.
        - Я поинтересоваться могу, зачем тебе Алина в качестве переводчика, если я рядом стою? - холодным тоном осведомился босс.
        - Мне очень страшно, пап, - Илья вновь всхлипнул и продолжил: - страшно, что ты не простишь.
        - Говорить гадости это не страшно, а вот как только сказали, что за свои слова отвечать придётся, так сразу страшно, - с усмешкой проговорил босс.
        - Я до этого думал, что я прав, и поэтому страшно не было, даже если бы наказал ты. А потом ты объяснил, что я неправ, и стало страшно, - подавлено пояснил Илья.
        - Понятно, - босс тяжело вздохнул, потом перевёл взгляд на меня и иронично спросил: - Алинка, скажи мне, родная, как тебе удаётся так быстро прощать тех, кто столь жёстко тебя унизить пытается?
        - Вить, а я не воспринимаю это, как обиду. Я же знаю, что это неправда, так какой смысл воспринимать эти слова всерьёз? Они никакой роли не играют в глобальном смысле, так, мнение конкретного индивидуума и не более. Если он в нём упорствует, значит. мне нужно дистанцироваться от него, пересмотрел и извинился, значит, можно пытаться общение сохранить.
        - А я так не могу. Умом понимаю, что права ты, конечно. Но вот простить, что мой собственный сын из-за какой-то юной хамки посмел оскорбить всех, кто заботился о нём, помогал, любил в конце концов, нет, это явно выше моих сил.
        - Вить, ошибки допускают все, потом он оскорблял не за глаза, он высказывал в лицо те мысли которые, кстати, поселились в его голове с подачи более взрослых товарищей. Ты сам знаешь каких. Он. в силу возраста не смог отделить зерна от плевел. Посыл-то в общем был позитивен. Ему хотелось поддержать подругу, находящуюся в сложном положении. Будь его избранница менее наглой и более коммуникабельной, вообще бы проблем не возникло. Поэтому воспринимай всё произошедшее, как урок для всех, и тебе станет легче.
        - Не знаю, Алин, сейчас у меня ощущение, что я долгие годы вкладывался в, - он сделал долгую паузу, явно подыскивая замену, крутящемуся у него на языке слову, и потом выдохнул: - шлак.
        Увидев как сразу потупился и даже как-то нервно сжался Илья, я ободряюще его погладила по спине и проговорила обращаясь к боссу:
        - Ты знаешь, Вить, однажды, в школе ещё, я тоже себя ощущала подобным шлаком и даже в окно выйти хотела. Мне казалось, я не оправдала возложенных на меня надежд и жизнь на этом точно закончилась. Но меня удержала одна женщина, эти надежды на меня возлагавшая. Отплатить ей добром я не смогла, жизнь быстро развела нас, но для себя я сделала вывод, что толерантность иногда всё же стоит проявлять. Потому что наша непримиримость может очень легко чью-то жизнь сломать, особенно детскую. Поэтому прекращай злиться. Илья не предал никого, не убил, ни мошенничал. Он лишь пытался разобраться в сложных взаимоотношениях между окружающими его взрослыми, понять что ими движет и кому из них можно верить. Он обращался за помощью, правда, требовал её в достаточно оскорбительной форме, но это по большому счёту не преступление.
        - Ты соображаешь, что говоришь, Алинка? Он сейчас после твоих слов ещё героем себя чувствовать будет.
        - Ты у него спроси, что он чувствует, а потом претензии мне предъявляй, - парировала я.
        - Давай, герой, расскажи, как тебе такая поддержка со стороны Алины?
        - Она почувствовала, что я сейчас ощущаю, пап. И от этого мне ещё более стыдно перед ней. Получается, она всё это время была на моей стороне, а я её так обидел. Мне очень стыдно. Но зато менее страшно. До этого действительно, казалось, что жизнь закончилась. Вот очень внутренне хотелось, попросить за Полину и потом как-нибудь сдохнуть.
        - Слабак! - эмоционально выдохнул босс. - Хочешь сдохнуть, туда и дорога будет, жалеть не стану, естественный отбор надо поддерживать.
        - Витя, прекрати! Нельзя такие слова говорить!
        - Нельзя о самоубийстве говорить, это удел слабаков! - безапелляционно выдохнул босс. - Презираю таких.
        - Вить, не нагнетай, он лишь подумал, а не попытался сделать, к тому же я тебе уже сказала, что тоже задумывалась о таком. И не сделала решающего шага потому, что мне руку помощи протянули. Так вот, надо уметь иногда её протягивать и прощать. Илья извинился, пересмотрел свои взгляды, сделал выводы, поэтому, пожалуйста, давай перевернём эту страницу.
        - Ладно, Алин. Вот только ради тебя, - проговорил босс после чего повернулся к Илье и достаточно суровым тоном проговорил: - Значит так, ближайший месяц ты под домашним арестом, ни телефона, ни соц.сетей, никаких развлечений и никакого общения кроме школы и репетиторов. Перед Ириной Михайловной извинишься и попросишь продолжить тебя воспитывать и контролировать. Охрану приставлять не буду, но если хоть раз нарушишь распоряжения, и я узнаю о том, пожалеешь. Через месяц поговорим. Всё. Свободен.
        - Хорошо, пап. А с мамой можно общаться?
        - С какой? - с нескрываемым сарказмом осведомился босс.
        - Родившую меня женщину я мамой не считаю, ты знаешь, - тихо проговорил Илья, а потом кивком указав на меня, продолжил: - Я об этой маме спрашиваю и очень хочу её так и дальше называть.
        - Раз в неделю в моём присутствии. Я скажу когда.
        - Я высказаться могу, Вить? - вступила в разговор я.
        - Да, говори, конечно, - кивнул он.
        - Илюш, тебе для сведения, я поговорю с твоей Полиной и расскажу о возможности попасть в мой «Терновник», но если она откажется соблюдать правила или начнёт хоть кому-то хамить, уговаривать её я не стану и быстро верну в опеку. Поэтому было бы неплохо, если бы ты ей написал подробное сообщение и под контролем папы отправил, при этом предупредив, что ближайший месяц общаться с ней не сможешь.
        - Пап, можно? - Илья с надеждой взглянул на отца.
        Тот достал из кармана его телефон и молча протянул ему.
        - Спасибо, - проговорил Илья, взял телефон, включил, потом минут пять набирал сообщение, после чего вернул телефон отцу: - Вот, пап, если так можно, отправь, пожалуйста.
        Босс прочёл внимательно текст, потом передал телефон мне со словами:
        - Глянь, как тебе.
        Я пробежала глазами текст, в котором Илья достаточно чётко изложил ситуацию: он наказан, общаться с ней в ближайший месяц не сможет, его мама, то бишь я, по возможности свяжется с ней и предложит вариант проживания в благотворительном центре, условия там жёсткие, но это единственная возможность не попасть в детский дом, поэтому он надеется, что она согласится. Больше ничем он ей к сожалению помочь не может, но надеется, что всё закончится благополучно. В конце стояло слово: «Держись!». Умный все-таки мальчишка Илья. Вот любое другое слово наверняка вызвало неприятие и у босса, и у меня, а так мы без каких-либо возражений отправили сообщение его подруге, после чего босс вновь забрал телефон у сына и отключил его.
        После этого Илья подошёл ко мне, осторожно взял за руку и тихо проговорил:
        - Я очень тебе благодарен. Прости меня, пожалуйста, я был неправ. Я постараюсь больше так себя не вести.
        - Илюш, я спросить могу?
        - Конечно, - кивнул он.
        - Скажи мне, только по-честному. Почему когда обижался и ругался со мной всё равно мамой продолжил называть? Ведь логично было сразу изменить обращение. А ты не стал почему-то.
        - Понимаешь, если честно, мам, то целью моих слов было не выгнать тебя и не оскорбить, а заставить почувствовать, что я отношусь к Полине, как папа к тебе. Злые слова это была попытка твои претензии к ней с усилением на тебя развернуть. При этом мне казалось я её этим защищаю и выводы делаю, исходя из твоих слов. Но это не было причиной в моём восприятии перестать тебя мамой считать. Мне наоборот хотелось, чтобы ты ею осталась и оправдываться начала, и я бы сказал, что вот видишь, и она такая же, и упрекать её не стоит. Короче, это была глупая попытка сделать больно в ответ на твой нелицеприятный отзыв о ней, воспользовавшись при этом мнением бабушки. Кстати, если бы мамой тебя не считал, то вряд ли бы столь нагло с тобой разговаривал. С чужими я всё-таки более культурно себя веду. Ты нам с Колей правда уже родной как-то стала. Вот я и распустился. На Кольку тогда ругался, а сам в общем-то не лучше поступил. Но мне казалось, я хорошее дело делаю. Что Полина лишь из-за её статуса вам всем не нравится, вы не хотите в душу её заглянуть. И злился больше всех на тебя за это, потому что уверен был,
ты-то точно поможешь. Поэтому вот так. Извини меня ещё раз. Я конечно же очень виноват.
        Я потрепала его по волосам, потом прижала к себе и поцеловала в макушку, Илья мне очень нравился тем, что парень умеет по-взрослому анализировать ситуацию, и старается разобраться и в ситуации, и в чувствах. Именно из-за этого я стремилась дать ему возможность самому решить наш конфликт. Но оказалось силовое вмешательство всё же подействовало лучше. Вот как в анекдоте про дикий запад получилось: вежливость и кольт гораздо эффективнее, чем просто вежливость.
        Он прижался ко мне сильнее, сам обнял меня и неожиданно навзрыд расплакался.
        - Илюш, ты что? Я простила. Папа тоже постарается тебя простить. Полине дам шанс в детский дом не попасть. Всё хорошо. Что ты плачешь? - ободряюще гладя его по спине, начала спрашивать я.
        - Понимаешь, мам, - сквозь слёзы выдохнул он, - я сейчас говорил тебе, и будто со стороны увидел, как это выглядело. Мамой называю и одновременно оскорбляю и пытаюсь унизить. Я не хотел так, вот честно не хотел. Я злился и на эмоциях всё это говорил. Мне стыдно. Скажи папе, пусть как-нибудь ещё накажет.
        - Зачем, если ты и так всё понял? Всё хорошо, мой хороший. Мы нашли взаимопонимание, и теперь всё будет хорошо. Не плач, - говоря это я взглянула на босса и увидела его презрительную гримасу.
        Незаметно для Ильи сделала жест, показывающий боссу, что разругаться с ним готова, если выражение лица не поменяет. Он тяжело вздохнул и принял вид холодного безразличия. Уже что-то. Через пару минут Илья успокоился, и босс отправил его домой.
        Когда мальчишка ушёл, я подошла вплотную к боссу и заглянула в глаза:
        - Вот что ты злишься? Это процесс становления, поиска себя и своего места в этом мире, он никогда не проходит гладко. Главное результат, а не то каким процесс был. Ты что ли агнцем покладистым в подростковом возрасте был? Наверняка ведь не был. И кстати, сейчас им тоже не являешься. Поэтому заканчивай психовать. Всё хорошо.
        - Кого я вырастил? Вот кого я вырастил?! Ужас…
        - Хороших ребят ты вырастил. Прекращай самоедством заниматься. Он благую цель преследовал: помочь в беде. Делал, конечно, это криво и глупо, и объект заботы нашёл не слишком привлекательный, но так сложилось. Это нужный всем нам опыт. Делаем выводы и переворачиваем страницу.
        - Как у тебя всё просто, - поморщился босс.
        - У меня «просто» вообще ничего не бывает, мой дорогой. Но по сравнению с тем, через что я прошла, именно это такие мелочи, что не стоят они такого внимания, которое ты им пытаешься придать. Тебя зацепило то, что твой авторитет у ребят пошатнулся. Что сами они пытаются жизненную позицию какую-то выбрать, а не команды твои безропотно выполняют. Но это естественно. Семья это не армия, где скомандовал, и все исполнять кинулись. Они начали свой опыт нарабатывать. Это ценно и полезно для них. Убирай своё ущемлённое эго, это не повод злиться.
        - Укусила и рада. Я видите ли эгоист, что ожидаю от сыновей элементарного уважения и благодарности.
        - Вить, попранный авторитет успокоиться не даёт, хочешь раздражение выплеснуть в скандал со мной? Ну давай. Не смею мешать.
        - Ладно, ладно, не злюсь и не скандалю. Ты вообще не причём. Мне лишь обидно. Ощущаю себя плохим ремесленником у которого его творение неожиданно треснуло в руках в момент близкий к завершению всего процесса.
        - У японцев есть интересная технология, КИНЦУГИ называется: они клеем с золотом склеивают разбитую посуду и получают эксклюзивные шедевры. На мой взгляд, каждый человек это собранный из осколков подобный шедевр, но не все попадают к тем мастерам, у кого клей с золотом, некоторые лепят чуть ли не на цемент. Вот со мной ты был тем мастером, у которого золотой клей в руках. Почему с мальчишками им же быть не хочешь? Ты ведь можешь. И золота они достойны не меньше меня, исходник-то хороший. В отличие от того же моего Игорька или Димкиной сестрицы.
        - Чертовка! Как ты всё вывернула очередной раз. Ну какая же ты чертовка всё-таки, - с явным восхищением в голосе проговорил босс, а потом заключил в жаркие объятия и стал пылко целовать, повторяя при этом: - Вот как есть чертовка! Моя обожаемая чертовка!
        На следующий день я выяснила, где находится Полина, и поехала туда вместе с Димкой. Встретилась с ней, в присутствии представителя опеки, рассказала о «Терновнике», представила Диму как директора, объяснила условия проживания и спросила устраивают ли они её.
        - Я учусь в физико-математическом лицее, мне нужны условия, чтобы я заниматься полноценно могла, потом к репетиторам ездить, и заниматься ничем другим я не могу, - пожав плечами, проговорила девушка.
        Она, кстати, была хоть и симпатичной, но не сказочной красавицей, скажем так. На что повёлся Илья, лично мне было не особо понятно. Если только на разницу её поведения с окружающими и с ним.
        С окружающими Полина общалась с позиции: мне все должны. Например на моё появление и приветствие она саркастически осведомилась: «Вы мама Ильи? Ну и что Вы мне предложить можете?». Вот не пообещала бы Илье, что предложу ей помощь центра, сразу бы развернулась и ушла.
        Поэтому на фразу о её потребностях, я радостно ответила:
        - К сожалению такие условия центр предоставить не может. Всего наилучшего. Приятно было познакомиться.
        После чего встала и вместе с Димой к выходу из комнаты, где мы беседовали, направилась. Хотя вот нисколько не приятно мне с ней было знакомиться, это я очередной раз соврала, что приятно. Устоявшаяся фраза и использовать её я привыкла.
        - Подождите! Куда это Вы? Илья пообещал, что Вы мне поможете! - Полина тоже встала и шагнула следом за нами.
        - Это ты его неправильно поняла, Полина. Обещать он ничего не может, поскольку никакого лично ресурса у него нет. Я же могу предложить лишь стандартный набор услуг нашего благотворительного центра. Устраивает он тебя и ты согласна выполнять условия договора, я нахожу тебе опекуна в центре, и ты соблюдаешь все нормы проживания под его надзором. Не согласна, больше ничем помочь не могу, - притормозив перед дверью и обернувшись к ней, проговорила я.
        - Мне нужно продолжить обучение в лицее, никаких посильных работ я выполнять не могу. Понимаете?
        - Я тебя поняла, Полина. А вот ты меня, похоже, нет. Поэтому повторю: никто под тебя условия и нормы проживания в благотворительном центре менять не будет. Я их озвучила, они тебя не устроили, значит сотрудничество по определению невозможно. На этом всё, - я вновь взялась за ручку двери.
        - Подождите! - Полина повысила голос, практически выкрикнув это.
        - Кричать на меня не надо! И командовать мне тоже! - отчеканила я, окатив её ледяным взглядом. - Сейчас либо немедленно следуют твои извинения за недопустимое поведение, либо разговор мы заканчиваем.
        - Я не кричала, - потупилась Полина.
        Я повернулась к представителю опеки:
        - Извините, что отвлекли Вас от работы, наше предложение, как видите, оказалось неуместным. Всего доброго.
        - Мне кажется, что Полина явно погорячилась, озвучивая Вам свои условия. Если бы Вы дали ей время подумать, возможно, она бы согласилась на Ваше предложение. Оно достаточно неплохое, - проговорила сопровождающая Полину женщина. Она выглядела уставшей, но настроена была явно благожелательно и к ней, и к нам.
        - Я признательна Вам за такое предложение, конечно, - мягко проговорила я, - но поймите меня правильно, мой центр рассчитан на тех, кто стремится не только помочь себе, но и в меру своих сил помочь окружающим. Не будем друг друга обманывать, Полина явно не из их числа, она ожидает, что помогать будут лишь ей. Это обязаны делать государственные органы, поэтому я предпочту оставить эту прерогативу за ними. Надеюсь, вы сможете помочь Полине наилучшим образом и ничем в отличие от моего центра её не напряжёте.
        - Я согласна, - резко и отрывисто заявила Полина.
        - На что согласна? - с усмешкой осведомилась я. - Извиниться и пообещать впредь вести себя со мной культурно? Извиняйся, обещай, жду. Без извинений разговаривать дальше не буду.
        - Извините, - сквозь зубы процедила Полина.
        - Перед продолжением нашего разговора поясни, за что извинилась и как впредь намерена себя вести.
        - За то что громко сказала, извинилась, - нехотя проронила Полина.
        - Наше общение окончательно зашло в тупик, Полина. Ты не признаешь культурных норм поведения и настойчиво пытаешься их игнорировать. У меня не центр перевоспитания, мне на эту ерунду отвлекаться некогда. Этим государственные органы обязаны заниматься, поэтому всё, разговор окончен. О моём предложении забудь. Оно уже не тебе не подходит, уже я посчитала его неуместным, - ледяным тоном отчеканила я.
        - Не уходите, пожалуйста, - неожиданно совсем другим тоном проговорила Полина и, прижав руки к лицу, расплакалась.
        Сопровождающая её женщина подскочила к ней и принялась утешать, потом повернулась ко мне и с явной надеждой проговорила:
        - Алина Викторовна, мне кажется, Полина готова и извиниться по нормальному и все нормы вашего центра выполнять. Она девочка неплохая, лишь гордая и колючая очень, но не от хорошей жизни она такой стала. Проявите снисхождение.
        - Вы знаете сколько у меня в центре таких, у которых сложная судьба и обстоятельства? Все без исключения. Поэтому поскольку я не уверена, что Полина не станет мне и дальше свои амбиции и гордость демонстрировать, я брать её в центр не стану. Мне и без неё сложностей хватает. У меня одних малышей больше тридцати, а воспитателей и нянечек нет, мои клиентки сами справляются, поэтому нагрузить кого-то из них дополнительно опекой над не умеющей себя вести и демонстрирующей свою «колючесть» девушкой на мой взгляд недопустимо. У меня нет возможностей воспитательным процессом с ней заниматься. Для этого другие социальные службы существуют, имеющие государственное финансирование. Надеюсь, вы для неё найдёте среди них лучший вариант. У нас всё основано на добровольной помощи, и все безоговорочно подчиняются общим правилам, - в ответ на это достаточно раздражённо ответила я.
        - Вы можете временную опеку на неё оформить Вашего центра. Если увидите, что что-то идёт не так, или самой Полине не понравится, то вернёте её сюда.
        Этот вариант, предложенный сотрудницей опеки, меня порадовал, и я заставив всё-таки Полину по нормальному извиниться и пообещать соблюдать все правила центра, согласилась на него.
        После того как все формальности были улажены, и мы с Димой привезли Полину в «Терновник», я вызвала Женю.
        - Женечка, здравствуй. У меня к тебе личная просьба. Можешь мне помочь? - как только она зашла в кабинет Димки, где мы все расположились, проговорила я.
        - Здравствуйте! Конечно, Алина Викторовна! С удовольствием! Все, что скажите, - с улыбкой закивала она.
        - У нас новая клиентка, - я указала на Полину, - ей нет шестнадцати, поэтому ей требуется опекун. Можешь взять на себя его функции, подписать договор соответствующий, а потом помогать ей, контролировать, подсказывать? Она согласилась все правила выполнять. Жить будет с тобой и с Катей. Сможешь?
        - Конечно. Без проблем, Алина Викторовна. Место у нас есть. Кровать поставим. Я ей всё покажу и расскажу. А в школу её сопровождать надо?
        - Раньше, я так понимаю, она ездила в лицей, где учится, одна. Так что и сейчас, я надеюсь, сможет. Тебе лишь надо чётко проконтролировать, чтобы после уроков и дополнительных занятий, она вернулась в центр. В случае непредвиденных ситуаций, связалась с тобой и предупредила об опоздании. Короче, как в семье. Делать уроки, я думаю, она сможет у вас в гостиной одна, но ты должна знать, что она там, она поела и выполняет школьные задания. Помогать в центре она тоже должна, обсудите график по которому она сможет что-то делать: убираться, помогать на кухне или ещё какой-то посильной работой заниматься. Будут вопросы в рабочем порядке решаешь с Дмитрием Вячеславовичем. Не будешь справляться, жалуешься или ему, или мне, договор с тобой расторгнем. Это не пожизненная каторга.
        - Я поняла, думаю, я сумею и, надеюсь, жаловаться не буду, - с улыбкой кивнула мне она, потом повернулась к Полине и, протянув руку, проговорила: - Привет! Меня Женей зовут. А тебя как?
        - Полина, - едва слышно проговорила моя, так сказать, протеже, даже не протянув руки в ответ.
        И я тут же раздражённо осведомилась:
        - Полина, почему ты не здороваешься? Ты же обещала мне вести себя культурно!
        - Алина Викторовна, она просто растерялась, и страшно ей наверняка в новом месте, не сердитесь, пожалуйста! Я ей сейчас тут всё покажу, она поймёт, что у нас не страшно совсем, и она и здороваться будет, и не бояться ничего. Ты не тушуйся, Полинка, у нас правда не страшно. И живём мы тут дружно. И Алина Викторовна хоть и строгая очень, но справедливая и добрая. Правда-правда, поэтому не пугайся. Всё хорошо будет, - ничуть не обидевшись, что её протянутой руки даже не коснулись, поспешила смягчить ситуацию Женя, шагнув при этом ближе к девочке и приобняв за плечо.
        Для опеки над Полиной я не случайно выбрала именно Женю, она была на редкость позитивной и достаточно доброжелательной. Если уж и её помощь не поможет Полине справиться со своим непростым характером, то без всяких сожалений сдам её в опеку обратно, решила я.
        После этого, оставив оформление всех сопроводительных документов на Диму, я покинула «Терновник» и отправилась в офис к боссу.
        ГЛАВА 47
        ***
        - О, кого я вижу! Ты решила почтить своим присутствием наши пенаты. А я уже и не надеялся, тебя лицезреть. Всякую надежду, можно сказать, потерял, - как только я вошла в наш с ним кабинет, тут же начал прикалываться босс.
        - Вить, я была здесь вчера. Сегодня с утра подругой твоего сына занималась, ты знаешь. С чего такой наезд? - озадаченно поинтересовалась я в ответ.
        - Это не наезд, это восторженные комментарии по поводу твоего неожиданного появления. Поскольку ты вся в делах и заботах моего сына аки пчела. Ну как, удалось хоть немного обломать его пассию?
        - Забрала в свой центр, так что начало перевоспитанию положено и пути к отступлению тоже предусмотрены, что из всего этого получится, поживём, увидим. Но девица на данный момент и правда неприятная. Я полностью согласна с Ириной Михайловной. Что Илюша в ней нашёл, не понимаю.
        - Ты и не разобралась? Ты шутишь?
        - Нет, Вить, не шучу. У меня такое иногда бывает, когда вместо чёткой ауры марево туманное вижу. И чёрт его знает, как это трактовать можно. То ли как туманную бездну в которую всё засосёт и бестолку всё будет, то ли как маскировку за которой истинная аура прячется. При этом не нарочно её девочка держит. Она родная у неё.
        - Могла бы меня давно спросить, я бы сказал, - встрял в наш с боссом разговор Золотце, перелетев с моего плеча на стол босса: - Вот спроси её, смертный, почему она мне вопросы не задаёт, если сама ответов не находит.
        - Алин, ты Золотце опять исключила из своего восприятия? Почему он мне, а не тебе вопросы задаёт?
        - Я не исключила, но ему бестолку вопросы задавать, он мне не отвечает ни на что, бубликом прикидывается и молчит, - иронично хмыкнула я.
        - Я не отвечаю?! Вот я?! - Золотце в гневе подлетел над столом, после чего прям в полёте раздражённо добавил: - Я не отвечаю лишь на одну категорию вопросов! Потому что не могу. А ты меня упрекаешь этим. Всё! Я в депрессии…
        Он с размаху плюхнулся на стол и распластался на нём переливающейся золотой шкуркой.
        - Алинушка, нельзя так обращаться с любимыми питомцами, или кто он там тебе, - тут же вступился за него босс, - смотри, как он переживает. Ободри его, пожалуйста, я ведь знаю, что ты его любишь.
        В это время в кабинете над дверью загорелась лампа дневного света.
        Босс моментально подскочил к двери, повернул ручку замка, закрывая кабинет, ещё через секунду включил панель с мониторами от всех камер слежения и нажал селектор:
        - Света, ни меня, ни Алины в кабинете нет. Мы час назад выехали в командировку, скорее всего, личным самолётом, а может иначе. Со всеми свяжись, скажи на несколько дней срочно улетели. Если покажут ордер, кабинет отопрёшь, всё предъявишь.
        - Поняла, - прозвучал в ответ Светин голос.
        Босс тем временем достал из ящика два чехла, один протянул мне:
        - Клади свой телефон, бери сумку и пошли.
        Видя на экранах изображения людей в форме, идущих по коридорам нашего офиса, я молча запихнула свой телефон в протянутый чехол и плотно закрыла, потом положила его в сумку и быстро следом за боссом спустилась вниз, к потайной двери. Там он нажал ещё какую-то кнопку, и за нашими спинами опустилась мощная бетонная стена, отгородившая нас от всех помещений кабинета.
        - Интересная конструкция, главное, чтобы мы навек так замурованы не оказались в этом узком проходе, - нервно усмехнулась я.
        - Не окажемся, - холодно проронил босс, включая монитор над секретной дверью и набирая что-то на его панели.
        На мониторе вместо одного изображения появилось несколько, со всех камер наружного наблюдения.
        - Дорога свободна и безопасна, моя любовь. Пошли. Нам желательно поторопиться, - через некоторое время резюмировал он, открывая секретную дверь.
        Мы вышли, дверь за нами задвинулась, и мы направились по уже однажды опробованной мною дороге в подземный переход. Там вышли, и босс провёл меня через сквозной подъезд ближайшего здания на соседнюю улицу, потом мы зашли в какой-то дворик, и он, достав из кармана ключ, пиликнул сигнализацией и отпер припаркованный там скромный кроссовер, с полностью затонированными задними стёклами.
        - Может я за руль сяду? Права у меня с собой, - сообразив, что мы собираемся куда-то ехать, проговорила я.
        - А не откажусь. Давно за рулём не сидел. Дерзай, моя любовь, - босс протянул мне ключ и сам сел на заднее сиденье.
        Я села за руль, включила двигатель, осторожно выехала с парковки и осведомилась:
        - Куда едем?
        Босс назвал адрес, и я удивлённо хмыкнула:
        - Даже не знала, что такая улица существует. Это где?
        - Справа от тебя навигатор, кнопочку нажми, и он тебе всё подскажет, - проговорил в ответ босс.
        Я нажала кнопку, повторила адрес, и мы поехали.
        Как только я привыкла к габаритам машины и её манере движения, я решила поинтересоваться у босса его мыслями насчёт происходящего.
        - Вить, как думаешь, кто нас заказал?
        - Есть у меня одно предположение, и если я прав, то несколько дней нашего отсутствия полностью вопрос уладят. Главное на связь не выходить и не светиться нигде. Им мы с тобой нужны, им хочется нам с тобой вопросы задать, а нам на них отвечать не резон, пусть сами ищут. Сейчас они выяснят, что компромата в офисе никакого нет, потерзают немного персонал, а потом всё заглохнет за неимением улик. У нас с тобой в документации полный порядок. Это нас пытаются на испуг взять, но зря… Мы воробьи стрелянные. Нас на мякине не проведёшь.
        - Понятно, - проговорила я. - А близких задействовать не могут?
        - Там форма налоговой полиции была. Поэтому могут лишь опросить, услышат правду, что никто ни о чём не в курсе, и отстанут.
        - Может мне с дедом связаться, пусть через Андрея попробует что-то выяснить?
        - Смысл? Я на генерала и сам выйти могу, если совсем уж прижмут. Но здесь вряд ли такой вариант. Товарищ просто плохо реалии оценивает, решил местный ресурс в налоговой задействовать, чтобы меня прижать. Причём явно без всяких оснований, мол, в процессе проверки нароют что-то, не могут не нарыть. Вот сейчас и посмотрим, что нароют. А я тем временем свой ресурс задействую. Посмотрим, кто в выигрыше окажется.
        - Вить, а имя товарища озвучить мне можешь?
        - Легко могу, поскольку лишь он имеет столь хороший выход на налоговиков, - проговорил босс и назвал имя.
        - Если это он, то он кретин, - резюмировала я. - Ведь однозначно напрашивается в качестве ответного хода слить информацию о нашей с ним последней сделке в природоохранную прокуратуру, под эгидой депутатского запроса. Потеряем, конечно, прилично на приостановке поставок, но он вообще без бизнеса останется, поскольку все разрешения на использование природных ресурсов явно левые у него. Правда есть вариант, что это именно его кто-то подставить решил.
        Я задумалась ненадолго, лавируя тем временем в потоке машин в соответствии с указаниями навигатора, потом уверенно выдохнула:
        - Вить, это не он сам, ему посоветовали, наобещав семь вёрст до небес, и он свой ресурс сдуру задействовал, а за его спиной стоит кое-кто другой, кто, если ты сухим выйдешь и отыграешься, бизнес этого кретина к рукам тут же приберёт. Беспроигрышный ход, так сказать, и я даже догадываюсь, кто его сделал. Он давно на тебя зуб имеет, но связываться в открытую побаивается. А так, чужими руками, почему бы и не попробовать. В любом случае он в выигрыше, поскольку всем известно, что переходящих тебе дорогу ты не жалуешь.
        - Картина начинает играть новыми красками, дорогая, я тебя услышал и понял, о ком говоришь. Тогда… тогда предлагаю этого кретина пока не трогать, а заняться его выходами на налоговую. Если покопать, думаю, найду немало, и потом генералу солью, пусть поможет смежникам пару галочек в отчётах нарисовать. Чуть дольше и сложнее, зато более адресно получится.
        - Возражений нет, - согласно проронила я и сосредоточилась на дороге.
        Вскоре навигатор нас привёл к элитному жилому комплексу. Я заехала в подземный паркинг и припарковала машину в соответствии с указаниями босса. Потом повернулась к нему:
        - Вить, на кого оформлено это жильё?
        - Не волнуйся. Я его снимаю через подставных лиц. На меня выходов прямых у них нет. Договор долгосрочный, проверке на это время жильё не подлежит. Изолировано хорошо. С соседями контактов никаких. Так что найти нас здесь не могут, особенно если телефончик из чехла вынимать не станешь.
        - Понятно, очень разумный подход. Только как связь с миром осуществлять будем?
        - А тут и компьютеры с выходом в интернет и телефончики имеются, опять же на третьих лиц оформленные, так что всё в шоколаде будет, главное понимать с кем связь поддерживать можно, а с кем нежелательно.
        - Вот что значит опыт. Его точно не пропьёшь, - усмехнулась я и вылезла из машины.
        Наше временное жилье было не особо шикарным, с «гаремом» босса его конечно сравнить было нельзя, но тоже неплохое. Восемь комнат, две из которых были спальнями, при каждой большая гардеробная с набором вещей первой необходимости и личный санузел с ванной, две гостиных комнаты, одна столовая. И ещё шикарный кабинет, оформленный в очень помпезном виде, с хорошей библиотекой, которая на меня неизгладимое впечатление произвела. Подборка известных философов меня не особо удивила: Кант, Гегель, труды Аристотеля, Лао Цзы, Конфуций, а вот то, что я труды Сюнь-цзы там увидела и даже Ван Янмина, меня поразило до глубины души.
        - Вить, а кто тут библиотеку собирал? - не удержалась я от вопроса.
        - Без понятия, - из соседней комнаты откликнулся босс. - Не удивлюсь, если это красивый антураж в виде корешков книг с надписями и не более. Кому сейчас эта макулатура нужна? Интернет открыл, всё прочёл.
        - Да ладно? Такое бывает? - недоверчиво протянула я и, взяв в руки ближайшую книгу, выяснила, что он прав. Это были имитации книг, а не книги.
        Я расстроено вздохнула, запихнула подделку обратно на полку и горестно выдохнула:
        - Какой облом. А я уже размечталась, что поближе с трудами философов в изоляции ознакомиться смогу.
        Босс подошёл сзади, ласково положил руку на плечо и проговорил:
        - Кто запрещает тебе ознакомиться с ними в интернете?
        - Книга это другое, странички, запах, я люблю книги… Особенно раритетные издания люблю. Не знаю как объяснить.
        - Тогда почему не озадачилась сбором собственной библиотеки?
        - Не задумывалась над этим, но свою библиотеку точно не хочу… А вот почему… Наверно, потому что это отнимает много времени, озадачивает поиском, подбором. Я не собиратель, мне нравятся чужие книги. Зашёл, увидел, попросил прочесть, прикоснулся к истории, вернул и пошёл дальше. Для меня собственная библиотека, видимо, это как якорь, а я не хочу быть к чему-то привязана. Мне свобода требуется.
        - Оригинальная трактовка. Знал бы, давно у себя для тебя библиотеку создал. Тебе, кстати, какие книги нравятся?
        - Не надо ничего создавать! Не надо! Особенно на мой вкус. Нет у меня никаких предпочтений. Я как бабочка над полем, люблю летать и высматривать, понравился цветок, то бишь книга, открыла, прочла и дальше полетела, и к нему, вернее к ней, уже не вернусь. Понимаешь?
        - Странная ты, Алинка и очень для меня загадочная. Но чем больше я нахожу в тебе загадок, тем больше меня к тебе влечёт. Я восхищаюсь тобой как диковинкой, неподвластной моему разуму.
        - Вот и хорошо, что восхищаешься, это меня радует. Женщина и должна восхищать, тогда у мужчины энергия за счёт этого появляется. Кстати с кем-то из близких будем связываться, предупреждать?
        - Света свяжется, скажет срочно в командировку уехали.
        - А её сразу расспрашивать начнут: в какую, куда.
        - А она скажет, что ей руководство не докладывается. Она знает лишь то, о чем ей сообщили. Как-то так.
        - А вот полиция возьмёт и все наши камеры проверит.
        - Доступ к архиву съёмок лишь я имею. Попробуют взломать пароль, архив самоуничтожится.
        - Вот ты подстраховался… Круто, босс!
        - Почему босс, а не по имени? Чем-то успел обидеть?
        - Вить, мы про работу говорили, на ней ты босс. Поэтому расслабься, ничем я не обижена.
        - Хочу в качестве доказательства поцелуй, - нагло заявил он.
        - Легко, - усмехнулась я и, обняв, поцеловала его.
        - Так вот оказывается как с тобой надо, - откуда-то сбоку меж нами протиснулась морда Золотца, и он тут же повторил: - Я тоже хочу порцию ласки. Ты совсем про меня забыла и бессовестно, можно сказать коварно, бросила в депрессии посреди хаоса, устроенного полицией. Возможно, тогда я оживу и поделюсь подробностями о том, что там происходило после вашего ухода.
        - Что ты хочешь, коварно мною брошенный мой депрессивный питомец? - я с усмешкой протянула руку и послала энергетическую волну к месту, где появилась его голова, - Такая ласка тебя устроит?
        - Вполне, - приободрённый Золотце перелетел на стол, где стоял компьютер, и начал важно расхаживая вдоль него, рассказывать: - Значит так, вам обоим для сведения. Исходя из того, что я видел, когда полиция вломилась в ваш кабинет, найти хотели не столько какие-то документы, сколько вас обоих. Хотя компьютеры опечатали и увезли. Но главной целью были вы. Они очень ругались, что не нашли никого. Подполковник. Две звёзды это ведь подполковник? Так вот, он орал, что оторвёт голову тому, кто его уверил, что вы, судя по пеленгации телефонов, оба здесь. Они перевернули весь кабинет, во все ящики заглянули. На Свету орали, а она очень к месту плакала и клялась, что вот где-то час или чуть меньше назад вы ушли из кабинета, сказали, что в командировку вдвоём едете, вернее летите, она после этого заперла кабинет, который для них сейчас открыла, и больше она ничего не знает. Ни почему вы из дверей офиса не выходили, ни почему машины ваши тут стоят. Она это ничего не отслеживает, у неё другие должностные инструкции. Уйти вы ушли, это она знает, а вот куда и как ушли, это она не в курсе. Они велели ей вам
звонить, доложить о приходе полиции. Она звонила, но оба ваши телефона были вне зоны действия сети. На что она радостно сказала: «Вот видите, они в самолёте уже, а вы мне не верите!». Подполковник стал звонить кому-то выяснять брали ли вы билеты. А Света такая: «А зачем им билеты, у нас свой самолёт есть. Они на нём улететь могли». У подполковника чуть инфаркт не случился. Орать стал: «Куда? Куда они улетели?». А Света: «Куда Виктор Владимирович пилоту сказал, туда и полетели. Я-то откуда знаю? А могли и не на нашем самолёте полететь, в прошлом месяце Виктор Владимирович со мной на самолёте с представителем нефтяников летал в Тюмень. Он даже круче нашего. Там такой бар с напитками, у нас такого нет, и стюард наливает, вот что скажешь, всё-всё и сколько хочешь. Мне очень понравилось на нём летать». Короче, ищут вас теперь по всем аэропортам на всех частных самолётах. Но по словам подполковника, который ругался на подчиненных, если до послезавтра не найдут, им всем не поздоровится. Он правда другое слово сказал, но я не буду его говорить. А смысл был этот.
        - Всё, как я и предполагал, - согласно кивнул босс, - нам тут три дня перекантоваться, и сделаем мы их всех. Золотце, ты молодец. Нам очень помог твой рассказ. Слушай, а ты куда угодно попасть ведь можешь?
        - Только там быть могу, где след энергетический хозяйки имеется. И уходить должен, когда он ослабевает. Я к твоему сведению, смертный, не призрак, чтобы меж мирами шляться.
        - Жаль. А то у меня куча идей зародилась, как твою такую способность быть невидимым наблюдателем можно использовать. Но раз лишь в Алинкином присутствии попасть куда-то можешь, значит не судьба. Кстати, а почему ты меня постоянно смертным зовёшь?
        - А как ещё тебя назвать? - озадаченно уставился на него Золотце.
        - Алинка выходит, не смертная? Так? А кто?
        - Ээээ, это очень сложный вопрос, кто она сейчас. Скажем так, она должна сама найти, кто она. И да, она не смертная. Она, конечно, сейчас в бренном теле, но душа ее на цикл перерождений не обречена. Вот ты, например, уже шесть раз здесь перерождался, а её это опыт первый и, очень надеюсь, им всё и ограничится.
        - Шесть раз? Серьёзно? А кем я был до того?
        - Зачем тебе это знать? Что тебе это даст?
        - Разобраться хочу, может выводы какие-то сделать и на своём опыте Алинке что-то подсказать.
        - В прошлой жизни воином ты был, только убили тебя быстро. Вернее чужую смерть ты принял, заслонив собой своего командира. Поэтому на поле боя тебя больше смерть и не могла взять, но поскольку воинский опыт, не тот, что тебе в этом перерождении нужен был, тебя ранили и комиссовали. Как только в другом направлении пошёл, то о последствиях ранения сразу забыл. Как-то так.
        - А сколько раз максимально перерождаются?
        - Для каждого ответ свой. Есть предельный максимум данного перерождения. Кто его набирает, может уйти, и в следующем перерождении иметь больший потенциальный запас. Но иногда его можно повысить уже в этом. Мужу своему хозяйка повысила его возможный максимум до уровня следующего перерождения. Теперь пока он его не наберёт, уйти не должен. Так что одного дополнительного перерождения здесь он точно избежал.
        - А мне повысила?
        - Он у тебя изначально очень высокий был, да и она тоже поспособствовала и набору, и поднятию максимума и продолжает это делать. Так что есть тебе пока куда расти.
        - Она на это свои силы тратит, в ущерб себе?
        - Она в принципе тут оказалась в ущерб себе. По сравнению с этим изначальным ущербом, на который она сама пошла, всё остальное ерунда в общем-то. И то, что она делает это скорее её опыт, необходимый ей опыт, а не ущерб. Да и не столь однозначно здесь всё. Вот ты погиб в той жизни, вроде как в ущерб себе тогда и тому, но это тебе громадные дивиденды в этой жизни подарило, так что всё очень относительно.
        - А тот ущерб, изначальный, на который Алина пошла, он ей дал какие-то дивиденды?
        - Нет, но у неё есть возможность всё исправить, набрать здесь опыт и исправить.
        - Она знает об этом?
        - Конечно, раз при ней я тебе это говорю. Только не хочет она. Она вообще для себя ничего делать не хочет. Для других ещё может постараться, а для себя нет.
        - Алинушка, а если я тебя попрошу? - босс просительно взглянул на меня.
        - Ты очень хочешь меня похоронить? Тогда проси, конечно.
        - Не понял, - озадаченно уставился на меня босс.
        - Он хочет, - я указала рукой на Золотце, - чтобы я ушла в другой мир, оставив в этом данное бренное тело. Нравы и отношения в том мире мне не известны, я лишь знаю, что сбежала оттуда явно неспроста, поскольку знала, что этим обреку себя на очень непростые испытания здесь, при этом он рассказать, что послужило поводом, не хочет или не может, не суть, однако уговаривает поверить ему на слово, что всё будет хорошо, когда я вернусь. Мне надо вернуться? Я могу, конечно, например, выйдя сейчас из окна, тебя это очень порадует? Ты об этом меня попросить хочешь?
        - Нет, конечно! Это какой-то бред! И думать о таком не смей!
        - Вот и я о том же. Я люблю Золотце и даже верю ему, но не настолько, чтобы не зная причины моего побега, захотеть туда вернуться. Разберусь с причиной, может, и соглашусь, но не раньше.
        - Правильно, не торопись. Опыта для этого ты явно не набрала, - поспешно начал убеждать меня босс. - Тебе нужно прожить здесь жизнь долгую и счастливую, и возможно тогда Вселенная сама предложит тебе уйти, например, от старости, тихо, во сне. А пока не предлагает она тебе уходить, это точно. Я вот прекрасно чувствую, что охранять тебя здесь изо всех моих сил должен. А я в таком не ошибаюсь!
        - Вот и договорились. Вопрос закрыт, - усмехнулась я. - Давай лучше еду какую-нибудь из ресторанчика закажем. Ты говорил тут телефоны есть. Я жутко проголодалась.
        ***
        Три дня, проведённые в изоляции, мы с боссом превратили в подобие медового месяца. Мы смотрели вместе фильмы, обсуждали их, иногда при этом споря и ругаясь, потом дурачились и дрались подушками, а затем бурно праздновали примирение. Короче развлекались по полной. Такой счастливой я не была никогда. Нам никто не мешал, не отвлекал никакими проблемами, и мы наслаждались обществом друг друга.
        Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и эти три дня прошли, и босс выяснил, что компромат на нас не найден, обвинения с нас сняты, санкция на наше задержание аннулирована, и мы можем вернуться к обычной жизни.
        Домашние на нас немного пообижались, что они страдали в неведении, но после пояснений, что таким образом мы избежали возможного ареста с целью рейдеровского захвата нашего бизнеса, все обиды были забыты.
        В конце недели босс дал мне пообщаться с Ильёй, и я ему рассказала, что Полина в центре. Не очень обрадовалась правилам поначалу и пыталась демонстрировать свою гордость, но по итогу согласилась и пытается более-менее прилично себя вести. Опекуншу я ей подобрала очень позитивную и доброжелательную, возможно, они сумеют поладить.
        - Мам, вот видишь, она по итогу совсем неплохая, - обрадовано откликнулся Илья. - Это защита у неё такая была, поскольку жизнь трудная.
        - Илюш, давай не торопиться с выводами. Жизнь покажет что у неё внутри, и чем она готова расплачиваться за то хорошее, что сейчас для неё делают: ответной добротой или претензиями. Время всё всегда по местам расставляет. Имей терпение результата дождаться и не делай скоропалительных выводов.
        - Понял, мам, - согласно кивнул он. - Ладно, подожду. Всё равно мне пока общаться с ней нельзя. А когда будет можно, надеюсь, результат ты увидишь.
        - Вот это правильная установка. Горжусь тобой, ты начинаешь по взрослому отвечать и реагировать. Хотя даже не всем взрослым такое по плечу. Ты очень меня порадовал, - я ласково обняла его и поцеловала.
        Мы немного поговорили про его школьные успехи, потом про то что он извинился перед Ириной Михайловной, но она начала это использовать, чтобы подчеркнуть, как на него негативно влияет общение с Полиной, и он чуть было не поругался с ней вновь, но сдержался, и теперь старается общаться с ней минимально.
        - Илюш, ты правильно поступил, что сдержался. Надо уметь принимать чужие точки зрения. Вот у неё такая. Чья правильная, покажет время. Это непростое испытание: проявлять терпение и ждать, но формирует очень нужный жизненный навык. Мы вон с твоим папой тоже были вынуждены это самое терпение проявить и подождать, пока всё выяснится. Не проявили бы, с тобой бы сейчас не разговаривали. Поэтому учись. В жизни это необходимо.
        - А где вы с ним были? Мы, кстати, все очень волновались. Коля и у Оли спрашивал, и у дяди Димы, где вы. Но не знал никто.
        - В секретной командировке мы были по работе, о которой никто не должен был знать, и ты молчи об этом, пожалуйста, учись держать рот на замке, это тоже полезное умение, - я демонстративно прижала палец к губам.
        - Понял, мам, хорошо, - проговорил Илья и, несмело взглянув в сторону босса, который сидел на диване и с интересом наблюдал за нашим общением, спросил: - Пап, а можно я маму вернуться к нам домой попрошу?
        - Попроси, - с явным одобрением произнёс босс.
        Илья тут же повернулся в мою сторону и эмоционально выдохнул:
        - Мам, я понимаю, что ты ушла, потому что я сказал, что ты пользуешься тем, что папе принадлежит. Ты не обижайся, пожалуйста, это совсем не значило, что ты не имеешь на это право. Ты имеешь, раз папа считает, что имеешь, значит, имеешь. И вообще не моё дело было говорить тебе так. Вот. Вернись, пожалуйста. Нам с тобой было гораздо лучше. И мне, и Коле. Мы оба хотим, чтобы ты вернулась.
        - Илюш, я благодарна тебе, что ты сказал мне это. Но вернуться я не вернусь, и сейчас объясню почему. Я хочу вас обоих с Колей научить, что сломать что-то очень легко, а вот восстановить, вернуть всё обратно, как было, задача намного более сложная. Слова плохой учитель, да и чужой опыт, как выяснилось, тоже мало чему учит. Ты ведь видел, к чему привел поступок Коли, но поступил примерно в том же ключе, лишь физическое воздействие исключил, а морально поступил так же. Ты показал мне, что нашими отношениями не дорожишь, поскольку как только я отказалась выполнить твою прихоть, захотел их разрушить. Я, как уже говорила, простила тебя за это и обиды не держу, но вот восстановить всё, как было, не готова и не считаю целесообразным. Я поняла, что хочу находиться на своей территории, где никто и ни при каких обстоятельствах не посмеет меня ни в чём упрекнуть.
        - Мам, я конечно, настаивать не могу, но хочу, чтобы ты знала, что если ты когда-нибудь вернёшься жить в большой дом, и я, и Коля, мы будем очень рады. Мы скучаем без тебя. Я сейчас особенно, поскольку чувствую себя виноватым.
        Когда Коля ушёл, босс недовольно начал мне выговаривать, что это не дело уходить из дома с такой мотивировкой. Дети, мол, не повод ущемлять себя ради того, чтобы им что-то доказать или чему-то научить.
        - Вить, чем тебя существующий расклад не устраивает? Этот дом ничуть не хуже того. Но я себя здесь чувствую гораздо комфортнее. Потом сейчас родит Ольга, и ей будет мало гостевого дома, она попросится жить в большой, вот увидишь. А у тебя сейчас появится возможность не только предоставить ей такую возможность, но и самому иметь более уединенное место отдыха. Так что повода для упреков не вижу. Почему я обязательно должна жить с тобой, а не ты со мной? Тебе здесь плохо?
        - Неправильно это, Алинка, когда мужчина в доме женщины живёт.
        - Витенька, у нас с тобой всё кругом неправильно, - возразила я, - и то что официально мы других партнеров имеем, и то что у нашего с тобой ребёнка официальный отец чужой для него мужчина. И много ещё чего неправильно. Но уже так случилось, давай не будем ещё больше усложнять нашу жизнь. Если откровенно, в твоём доме мне тяжело из-за ауры твоей матери. Она до сих пор не простила мне, что ты меня любишь. Ты можешь посмеяться, но не будь этой энергетики, Коля бы мне руку не травмировал, и Илья бы так себя со мной не вёл. Себе она, конечно, тоже этим вредит, очень сильно вредит, но что есть, то есть.
        - Ты знаешь, что она отказалась, чтобы батюшку я ей пригласил для исповеди? Обвинила меня, что чуть ли не похоронить я её уже хочу. Мол, вот помрёт, тогда её отпевать и надо будет, а сейчас ей это ни к чему.
        - Я догадывалась, что так и будет. Блогеры поработали? Кольцо исчезло с иконы?
        - Блогеры опубликовали статью, огромное количество просмотров у них было, но кольцо, как ни странно, осталось висеть, но мать при этом перестала меня просить его забрать. Мне хочется надеяться, что она сама сумела покаяться перед святой.
        - Вряд ли покаялась, тогда бы от исповеди точно не отказалась. Скорее всего, кто-то аналогом из хрусталя кольцо заменил. Там же основная ценность камень был, а не оправа. Сейчас, кстати, самочувствие твоей мамы улучшиться может на какое-то время, а вот потом неожиданно, резко в один день может ухудшиться. Это будет означать, что нынешний обладатель камня погиб, и её негатив к ней вернулся. Переживёт она его или нет, трудно сказать. Вселенная странные расклады иногда составляет.
        - Да, ей сейчас намного лучше. Слушай, а помочь ей как-то можно?
        - Без её желания? Нет, нельзя. Лишь хуже для неё по итогу сделаешь и ты, и я. Поэтому прими как данность. Мне жаль, что всё так получилось, но без вариантов здесь всё.
        Босс поискал глазами Золотце, и я непроизвольно поморщилась, а дракон мой тем временем с важным видом кивнул, проронив:
        - Она не обманывает тебя, смертный. В данном случае её вмешательство лишь усугубить всё может, поскольку она уже большую часть слитого на неё негатива приняла и переработала безвозвратно. И этот дар был не оценён вовсе. Так что, как только хозяйка попробует вмешаться, положение твоей матери лишь ухудшится.
        - Алиночка, я верю тебе безоговорочно, - моментально начал оправдываться босс, сообразив как трактовали его взгляд, - я лишь узнать хотел, может я как-то заставить ее могу…
        - Вить, я сожалею, но правда, совсем без вариантов. Только её искреннее раскаяние. А она вряд ли раскается, она придумала чудесную отмазку для своей совести: я никому ничего плохого не желала, я лишь чувствую, что они этого достойны, поскольку возраст сделал меня мудрой. Кстати, я примерно ту же позицию в отношении Илюшиной Полины занимаю, что и твоя мама в отношении меня. Разница между нами лишь в том, что я ориентируюсь на свои знания, а она на домыслы и предположения. Но внешне картинка схожа.
        - Нет, не схожа! - тут же эмоционально возразил босс. - Полина ничего хорошего для Ильи не сделала, а вот ты для меня сделала столько, что навек я твой должник. Кстати, ты узнала у Золотца, что означает марево вместо чёткой ауры?
        - Нет. Забыла. Золотце, так что это означает?
        - Это означает, что был у неё в прошлой жизни уровень, хороший, но израсходовала она его совсем не на благое дело. И теперь его не заново набрать надо, а сначала осознать, что то, что тогда совершила, неприемлемо. И самой через подобное пройти, не пытаясь мстить. А до того, чтобы хорошего не делала, на её уровне никак отражаться это не будет.
        - А что конкретно осознать ей надо? - заинтересованно осведомился босс.
        - Судя по тому потоку, что я видел, предала она того, кто ей доверился и очень ей помог. Она помощью воспользовалась, а вместо расплаты на тяжкие незаслуженные испытания обрекла. Поэтому в этой жизни, чтобы хоть что-то получить ей надо было ухаживать за неблагодарной бабушкой, злоупотребляющей алкоголем. Она это делать даже не пыталась. Уходила и жила то на вокзале, то у знакомых. И снова никому никакой благодарности.
        Пока Золотце говорил, я прикрыла глаза и неожиданно для себя увидела то, о чём он рассказывал, но более подробно, поэтому иронично добавила:
        - Она в той жизни предала не ради себя, а для того, кого любила, расстаралась. Он, внутренне осудив её поступок, результатами всё же воспользовался, но благодарности не испытал и бросил при первом удобном случае. Она обозлилась, отомстила и осталась вообще ни с чем. Так что грустная история, и похоже, ничему её не научившая. Она готова повторить тот опыт, поскольку умеет лишь любить, навязываясь, ревнуя и не давая никакой свободы избраннику. Илья, если всё же сойдётся с ней, через какое-то время будет мечтать сбежать на край света. Кстати, вот очень хорошо в схему бы ложилось: войти в семью, подставить тебя, чтобы тебя посадили, к примеру, или убили, а Илья наследство бы получил, и постараться заарканить его этим.
        - Мне не нравится такой расклад. Очень не нравится, - раздражённо скривился босс.
        - Поэтому она в «Терновнике», а не в семье, и я надеюсь, мне удастся отработанную схему сделать для неё неприемлемой. Как, не знаю пока, но надеюсь, Вселенная подскажет вариант. Хотя знаю, знаю, Вить! Помнишь, ты сказал, что можешь на Илью квартиру его матери перевести и лишить наследства? Вот нам надо Илюшу уговорить Полину проверить. Сообщить, что ты разругался с ним настолько, что лишил всего. Пусть наврёт он ей, что официально не усыновлён, чтобы пенсию по потере кормильца получать. Поэтому ты можешь его всего лишить. И наследства не будет, даже если случится что-то с тобой. Поэтому другая гувернантка, ту же Оксану можно попросить роль сыграть и раздолбанная квартира, которую снять для этих целей можем, на окраине. И он счастлив, потому что теперь они там могут встречаться, а потом своими силами всего добиться и никому ничего должны не будут. Вот девяносто девять из ста, что она постарается на Кольку переориентироваться. И тогда у Ильи глаза откроются.
        - Им по четырнадцать, Алин! А ты схемы какие-то продумываешь. За рубеж отправлю в закрытый пансион и забудет он там её.
        - Илья упорный и честный очень. Он ей верит и не забудет, и ради своих принципов не предаст и не отступится. Я предлагаю стопроцентный вариант. Пожалуйста, согласись. Никто не пострадает. Илье даже весело будет какое-то время с Оксаной пожить самостоятельно, прочувствовав на себе какая бывает жизнь без особых удобств.
        - Ты говорила, Оксана беременна.
        - И что? Не девять же месяцев они так жить будут. Месяца хватит, особенно если я дам Полине возможность познакомиться с Колей, которого попрошу подыграть в этом спектакле.
        - Илья вряд ли согласится.
        - Чтобы доказать её кристальную честность, в которой он не сомневается, согласится с удовольствием. Уверена.
        - Давай в конце месяца к этому разговору вернёмся. Пока не готов. Да и Илья наказан. Так что подождём.
        Я согласилась, поскольку форсировать события смысла не видела. Это был потенциальный план и не более.
        ***
        Как только я начала думать, что сложный период закончен, текущие семейные трудности я разрешила и нашла замечательные пути решения всех проблем, в один из вечеров ко мне под предлогом посидеть вместе, попить чай пришла Оля, и за чашечкой чая, отводя взгляд, сообщила, что на днях встречалась с Дашей. Она очень изменилась и стала совсем другая.
        Я безразлично повела плечами, проронив:
        - Оль, меня её изменения не сильно интересуют, её право меняться, как она пожелает, встречались вы, и хорошо, я не запрещала тебе с ней встречаться. Я просила не приглашать её на нашу территорию. Поэтому давай о чём-нибудь другом.
        - Алиночка, всё дело в том, что Даша ислам приняла.
        - Это её право. Была буддисткой, стала мусульманкой. Мне это не особо интересно.
        - Понимаешь, мы с ней поговорили, и она сказала, что очень бы хотела стать второй женой Аслана. Я не против. Но без твоего разрешения он на это никогда не согласится. Поэтому нам нужно твоё разрешение.
        - Что?! - я в недоумении уставилась на неё. - Оль, ты в своём уме? Какая вторая жена? У нас запрещены полигамные браки. Вы что?!!
        - Алиночка, не волнуйся, мы не официально, официально мы ничего оформлять не будем, мы лишь «никах» проведём, и всё.
        - Вы чокнулись все! Аслан в первую очередь. Сейчас я ему всё скажу, - я взялась за телефон.
        - Алиночка, нет! - Ольга подскочила ко мне и схватила за руку. - Он не причём! Это не он. Это мы с Дашей. Правда. Нам очень хорошо с ней вдвоём бы было. Понимаешь?
        - Не понимаю, и понимать не хочу! У тебя явно на фоне беременности мозги отключились. Никаких вторых жён! Если Аслан посмеет это сделать, я заставлю твоего отца выгнать его отсюда! Так и знай! У нас тут гаремов никаких не будет ни для кого!
        - Алин, не будь ханжой. Тому же Диме ты позволяешь иметь любовницу, и закрываешь на это глаза. А здесь борцом за нравственность стать хочешь. Мне комфортно с Дашей. У нас много общего. Я хочу с ней вместе жить, и у нас появился очень хороший способ сделать это официально.
        - Ладно, Оль, уела, - поморщилась я, её слова о том, что Дима имеет отношения с Оксаной зацепили. - Но всё равно, моего благословения на этот беспредел не будет, даже не надейся. Ты с Дашей можешь творить, что хочешь, но знать я об этом не желаю. Как ты будешь отношения с Асланом выстраивать, тоже дело не моё. Как на это твой отец прореагирует предсказать не возьмусь, ты умеешь его уговаривать принимать любой абсурд. Флаг тебе в руки, дерзай. Лишь я не хочу быть ко всему этому причастна. Я тебя с тем же Димой в подробности не посвящала и совета не спрашивала. Вот и ты обойдись без моего одобрения. Я ничего не знаю и знать не хочу!
        - Ты ханжа!
        - Да! И тебе придётся это принять. Единственное, что могу тебе пообещать, это не настраивать против твоего отца. Разбирайся с ним сама. Ты в конце концов живёшь не на моей территории, а на его. И я тебе ничего запретить не могу.
        - Алиночка, без твоего благословения нам не обойтись. Аслан сказал, что без твоего благословения даже речи об этом быть не может. Он этот вопрос поднимать не будет, поскольку боится твоей реакции. Но если ты одобришь, всё будет так, как ты скажешь. Он очень уважает тебя.
        - Нет, я в этом участвовать не хочу и не буду! И не уговаривай! С Асланом разговаривай, с отцом твоим, я не при делах, знать ничего не знаю и ведать не ведаю! Живите как хотите, и меня не надо в ваши постельные дела посвящать. И параллель с Димой здесь некорректна. Оксана не его жена и какие меж ними отношения никого не касается. Хочешь, чтобы Даша получила возможность тут жить, найми её в качестве няни.
        - Она не согласится няней быть, она творческий человек.
        - А на каком основании этот творческий человек жить тут должен? Твой папа её должен содержать?
        - Нет, Аслан. Она если его второй женой будет, то мы все на его зарплату жить будем.
        - И ты готова часть этой зарплаты Даше отдать? Вот для чего? Чтобы она по утрам с тобой об искусстве поговорила? А вы с Асланом за это содержали бы её и возможных её детей. Вот великолепно просто.
        - А Даша продавать картины будет, это тоже доход.
        - А выставки ей кто организовывать будет? Тоже Аслан или твой папа? Всё, Оль, не хочу больше ничего обсуждать. Это не моё дело. Разбирайся с папой и Асланом. Я не при делах. На мой взгляд это полнейший абсурд и нонсенс. Но вы все можете моё мнение проигнорировать.
        Оля попыталась апеллировать к тому, что беременна, что ей нельзя нервничать, но я не повелась на её манипуляции и отправила её домой в достаточно ультимативной форме. После чего очередной раз внутренне порадовалась, что нахожусь на своей территории и могу себе такое позволить.
        Ближе к ночи пришёл босс и осторожно осведомился, разговаривала ли со мной Оля.
        Дальше был фейерверк моих эмоций с требованием делать что угодно, но меня ни о чём не уведомлять и не спрашивать.
        Босс выслушал и осторожно поинтересовался:
        - Я понял, Алин, лишь скажи, это лично тебе претит, или ты предвидишь какие-то проблемы в связи с этим?
        - Я не хочу вообще озадачиваться этим вопросом! Ясно тебе?! Проблемы могут быть, а могут и не быть. Не знаю, и знать не хочу, это ваше право выяснить это всё на собственном опыте! Я не при делах! Всё!
        - Ещё один вопрос можно?
        - Нет, Вить! Нельзя! Продолжишь копать, поругаемся. Обещаю.
        - Мне очень хочется понять, что тебя так цепляет в этой ситуации. Именно попытка обрядово какую-то официальность отношениям придать? Мне это нужно, чтобы для себя решить, как к этому относиться. Жалко что ли тебе сказать?
        - Вить, ты аналогию в наших отношениях видишь, да? А вот я не вижу! Поскольку две жены в одной семье это нонсенс.
        - Ты знаешь, как полигамия зародилась?
        - Знаю, в семью брали жён погибших соратников, поскольку без мужчины в семье поднять детей невозможно было. И ты по итогу поступил именно так, женившись на жене погибшего друга. Но здесь, посыл другой. Дашу спасать не надо, детей у неё нет, зачем весь огород городить? Оле захотелось лесбийских ласк под прикрытием, или что?
        - Не знаю что. Она вряд ли в таком признается, даже если такое будет. Сейчас у неё обоснование: нам всем вместе будет хорошо, я хочу жить такой же большой семьёй, как живёшь ты, с тем, с кем близка духовно.
        - Всё, Вить! Всё! Не хочу углубляться! На мой взгляд, это маразм. А вы решайте, как хотите. Единственная просьба: со мной это больше не обсуждай. Иначе я даже из этого дома сбегу. Понял?
        - Понял, понял. Вопрос закрыт. Давай о чём-то другом, - кивнул босс и перевёл разговор на последний договор, который мы с ним подписали с турками.
        ***
        Я только подумала, что дистанцировалась от этой неприятной для меня темы, как через какое-то время мне позвонил Аркадий и предложил встретиться поговорить.
        - Аркаш, если это насчёт Даши, то извини. Я обсуждать эту тему не хочу и не буду, - сразу резко заявила я.
        - Мне нужен твой совет. Я сам в недоумении и не знаю, как реагировать.
        - Аркаш, я тоже не знаю. Все люди взрослые, пусть делают, что хотят, и меня не уведомляют. Я хочу остаться непричастной. В чём проблема не ставить меня в известность? Я вопросов не задаю, ничем не интересуюсь, вот и не надо меня информировать насильно.
        - Алин, я не информирую, я поговорить с тобой хочу. Мне, лично мне, нужна твоя помощь. Приехать можешь?
        - Хорошо. Вечером подъеду.
        - Коньячок прихватить сможешь? Закусочку организую. А вот где ты покупаешь такие коньяки, я не знаю. Или адрес скинь, куплю сам, главное, чтобы не подделка была.
        - Привезу. Коньяк привезу. И нарезку захвачу. Так что не волнуйся. Ладно. До встречи, - проговорила я и отключилась.
        Разговаривали мы с ним, когда я была с боссом в нашем кабинете, поэтому, как только я закончила разговор, он незамедлительно поинтересовался:
        - Я правильно понимаю, что ты опять едешь к Аркадию пьянствовать?
        - Да, Вить, ты понимаешь правильно. Скорее всего, сейчас он постарается меня напоить, а потом начнёт Дашину карту разыгрывать, мол, она девочка неплохая, чтобы вам в семью её не принять.
        - Если честно, я тоже особых проблем в этом не вижу.
        - Вот без проблем всё и решите, но без меня! Без меня, ладно?! Я об этом знать ничего не хочу! - я грохнула кулаком по столу.
        - Алинушка, ты ручку не ушибла, радость моя? - босс стремительно поднялся со своего места, подошёл ко мне и с явной озабоченностью стал осматривать мою руку, а потом нежно целовать. - Не надо так нервничать, моя дорогая, а то так и руку травмировать можно. Я ведь не информирую тебя об этом. Что ты разнервничалась? Я лишь думаю, кого в магазин послать, чтобы всё тебе купили. Скажи, что хочешь, и тебя уже в машине пакетик со всем необходимым ждать будет.
        Я выдернула руку из его ладоней и, поморщившись, раздражённо ответила:
        - Ага, не информируешь… очень даже информируешь, что ничего дурного в этом раскладе не видишь. Ладно, проехали. Коньяка пусть купят, нарезку рыбную и мясную, ну и фруктов любых, и лимон. Хочу лимон. А ещё маслины и оливки фаршированные. Это тоже хочу.
        - Через сколько выезжать планируешь?
        - Часов в шесть.
        - К шести часам всё будет в машине. Только не напивайся сильно. Я, конечно, из любого состояния постараюсь тебя реанимировать, но лучше держи себя в руках. Ладно?
        - Я вообще постараюсь не пить. Поскольку вот печёнкой чувствую, что если напьюсь, мы с ним разругаемся, а я этого не хочу.
        ГЛАВА 48
        ***
        Когда я приехала к Аркадию и в сопровождении охраны поднялась на четвёртый этаж, то не успела даже руку к звонку поднести, дверь распахнулась, и я почти столкнулась с миловидной женщиной, немного младше меня, которая сдавленно охнула и сбивчиво запричитала:
        - Ой, извините, пожалуйста, а я уже ухожу, я чуть-чуть не успела. С курицей долго провозилась, извините.
        - Не надо никуда уходить, - я цепко схватила её за руку, поскольку в голове родился план как избежать или хотя бы минимизировать неприятный разговор, и громко вглубь коридора крикнула: - Аркашенька, это что же ты, друг любезный, даже не хочешь меня со своей избранницей познакомить? Так с друзьями не поступают! Это свинство с твоей стороны. Иди, срочно зови её обратно, а то обижусь на тебя вовек! Так и знай!
        - Алинка, Гале домой пора, мы потом вместе все посидим и познакомимся.
        - Аркаш, ты не забыл, что я чувствую, когда мне врут? Так вот, никуда ей не пора, я это точно знаю. Заходите, Галя обратно и туфельки на тапочки меняйте, и мне заодно какие-нибудь тапочки подыщите. Сидеть будем долго. Вы курицу, я так понимаю, сделали, я закуску тоже привезла. Пока всё не съедим, не разойдёмся. Мальчики, сумочки мне отдайте и свободны, - в конце своего монолога я повернулась к охранникам.
        - Алина Викторовна, - старший из охранников поставил сумки в коридоре и повернулся ко мне: - Вы не станете возражать, если мы на лестнице подежурим?
        - Хорошо, Андрей, дежурьте на лестнице, хотя смысла особого не вижу. Я тут надолго. Могли бы и в машине посидеть.
        - Спасибо, Алина Викторовна, - проговорил он, отступая обратно в общий коридор и замирая у стены. Андрей уже очень давно был моим охранником и научился давать мне понять, что хоть и подчиняется непосредственно мне, но инструкции нарушать не будет даже под моим прикрытием, и босс его за это очень ценил. Я подозреваю, что докладывал он ему даже количество шагов, которое я прошла.
        Я тем временем закрыла дверь и повернулась к уже вышедшему в коридор Аркадию:
        - Аркашенька, не надо сверлить Галю таким взглядом, я всё равно её не отпущу, поскольку хочу поближе познакомиться, воспользовавшись случаем, предоставленным мне Вселенной, там в коридоре моя охрана, не забывай, и она отсюда никого без моего разрешения не выпустит, поэтому лучше помоги ей, пожалуйста, тапочки мне найти, а потом сумочки мои разобрать и продукты на стол разложить. Кстати, запах курицы божественен. Я отсюда его чувствую. И уже сглатываю голодную слюну. Давай, не нервируй меня, дорогой, и не порть и так порядком испорченное настроение.
        - Ох, Алинка, тебя не переспорить, конечно, ты жутко упрямая, я знаю. Галь, и ты тоже хороша, весь кайф от посиделки мне обломала. Теперь ни поговорить, ни расслабиться. Двадцать раз попросил: дай нормально с хорошим другом поговорить. Нет, курица у неё видите ли не готова ещё… Кстати, Алин, кто настроение-то тебе испортил?
        Надевая тапочки, я иронично хмыкнула:
        - У меня, Аркаш, последнее время стресс на стрессе. Сначала Илья разругался со мной из-за девочки, в которую влюблён, до такой степени, что ушла я в свой дом, потом чуть всех детей едва не отравили праздничным тортом, благо Джесси бросилась и съела его вместо них и погибла в мучениях, то налоговики хотели на пустом месте прижать и с ордером на арест нас разыскивали, то Димка взъелся на Оксану из-за того, что она забеременела, и мне пришлось в обмен на их примирение клясться, что не разведусь с ним ни при каких обстоятельствах, да и так по мелочи хватает. Что ни день, то новая ерунда случается. Сейчас вот Оля с Дашей чудят. Так что, чтобы не свихнуться, я уже стараюсь ни во что не вмешиваться и ото всего абстрагироваться.
        - Ой, Алин подожди. За эти несколько месяцев столько всего случилось? Серьёзно? И Джесси погибла? И дети чуть не отравились? Кстати, ты-то как не почувствовала?
        - А меня не было на празднике, говорю же, Илья разругался со мной тогда. Сейчас, правда, мы уже помирились, но тогда старались даже не встречаться.
        - И твой босс не вмешался?
        - Аркаш, ты так и будешь меня в коридоре допрашивать? Я есть хочу. Там курица пахнет. У меня желудочный сок вырабатывается от запаха, и в отсутствии пищи сейчас съест меня изнутри. Ты хочешь, чтобы гастрит у меня начался?
        - Алинка, гастрит от запаха курицы не начинается, уж мне, как врачу, не надо такую ерунду рассказывать, - с усмешкой возразил он.
        - Аркашенька, запах курицы он будет последней каплей, которая может заболевание спровоцировать. У меня нервы, стрессы, возможно, эти, как там их там, хило или хилоко- бактерии, забыла как правильно, которые это всё возбуждают, и на фоне этого всего, я раз, и заболела от избыточного выброса в желудок желудочного сока. Вот зачем тебе это? Незачем ведь. Поэтому срочно зови меня и Галю к столу, и будем есть.
        - Выдумщица ты, Алинка. И спорщица. Ладно, пошли за стол, а то ведь и правда заболеешь лишь для того, чтобы мне доказать, что сказанная тобой глупость, это совсем не глупость. С тебя станется. Пошли.
        Мы прошли на кухню, Аркадий принёс ещё один стул и придвинул к небольшому заставленному всякой закуской и салатиками столу. Галя, нервно теребя перед собой руки, попыталась ещё раз передо мной извиниться и всё же сбежать, но я в ультимативной форме велела ей достать ещё один комплект посуды и приборов, потом усадила на принесённый Аркадием стул и предложила выпить за знакомство.
        - У меня завтра дежурство, я не могу, - вновь запротестовала Галя.
        - Галечка, зачем Вы опять мне врёте? Вы не рады знакомству со мной и хотите его избежать любой ценой? Что Вам такого страшного обо мне наговорил Аркаша, что Вы столь категорично не желаете со мной выпить? Он сказал, что я буйная алкоголичка или что? - иронично осведомилась я, пристально глядя на явно смутившуюся от этих слов Галю.
        - Алин, прекращай. Галка сейчас со стыда сквозь землю явно провалиться готова, хоть дама абсолютно не робкого десятка. Но ты ведь умеешь, умеешь, моя хорошая, любого смутить. Выпьет она с тобой, и знакомству она, скорее всего, рада, поскольку рассказывал я о тебе много и ничего плохого не говорил, клянусь. Просто поймала ты нас в ситуации, когда не готов я был ещё вас знакомить. Мы только начали встречаться, и пока никто кроме тебя об этом не знает.
        - Аркаш, наша жизнь столь быстротечна, что тратить ее на соблюдение каких-то сроков приличия на мой взгляд глупо. Ты ведь уже понял, что это твоя женщина. Я вижу это. Тебе хорошо с Галей, Гале хорошо с тобой, так зачем вам скрывать ваши отношения, к чему эти условности? Поэтому наливай, дорогой. Давай выпьем за знакомство и за вас с Галей, чтобы всё у вас было хорошо.
        - Эээ, не части. Начнём со знакомства, - проговорил Аркадий, разливая коньяк по рюмкам. - Итак, за знакомство!
        Мы выпили, закусили, и я принялась разглагольствовать о том, что главным в жизни является душевное тепло и любовь, которые мы дарим друг другу. Что именно ради этого, наверное, мы все и живём. Всё остальное не столь важно.
        - Постой, постой, моя хорошая. Ты намекаешь, что если счастливо проводишь время в кругу друзей и близких, то можно больше ничего и не делать по жизни?
        - Понимаешь, Аркаш, для того чтобы уметь дарить душевное тепло с правильной вибрацией надо достичь определённого уровня развития, что-то представлять из себя, вот тогда твоё душевное тепло, твоя поддержка, даже без физического и материального сопровождения, становятся значимыми. К тому же это всё сопровождение ты тоже обеспечить можешь. А вот если уровня ты такого не достиг, то сначала к нему тебе подойти надо, и тут уж не до получения удовольствия от взаимодействия с близкими. Здесь работать надо. Понимаешь, о чём я? А то мне тут Илья в свои четырнадцать заявил, что хочет, чтобы мы с его отцом обеспечили ему возможность находиться рядом с любимой. И когда я объяснила, что для получения дивидендов сначала самому поработать надо и заработать их, жутко на меня обиделся, мол, он не хочет ждать. И впал в амбиции, когда я сказала, что это всё лишь после совершеннолетия и лишь за собственный счёт. Вот ты уже можешь ничего не ждать. Ты на уровне, таком уровне, что можешь себе позволить всё и сразу. А кому-то повкалывать надо и сначала его набрать.
        - С этой трактовкой не согласиться сложно. Только на мой взгляд, всё равно есть определённые правила приличия и нормы морали. Нельзя, особенно на старости лет, забывать о них и давать возможность чувствам мозги отключить. Всё должно идти своим чередом.
        - С этим не спорю, лишь поправку внести хочу: когда у тебя есть опыт и уровень, сроки подготовительного процесса сокращаются. Это тебе не холст грунтовать или инструменты стерилизовать, где время подготовки стандартно, да и то лишь пока новые технологические процессы не открыли, а то ведь и стерилизация инструментов моментальной стать может. Ты должен уже интуитивно чувствовать: кто с тобой рядом и насколько тебе с ним легко. Ты думаешь, я Галю просто так остановила? Я, Аркаш, почувствовала, что вы с ней синхронизированы. Это сложно объяснить, но поверь на слово, она твоя половинка. Поэтому не теряй времени даром. Я не к тому, чтобы Вы как-то отношения оформляли, а к тому, чтобы не скрывали их, и наслаждались по полной. Вы замечательная пара. И я рада, что вы нашли друг друга. Давай, за вас выпьем, чтобы все хорошо у вас было. Я очень хочу, чтобы ты счастлив был. Вот очень-очень. Всей душой тебе этого желаю.
        - Алинка, ты вроде только пригубила, а рассуждаешь, будто одна всю бутылку уговорила. Что с тобой?
        - Я устала от неприятностей, Аркаш. Сейчас к тебе пришла и так хорошо на сердце сделалось. Хочу, чтобы и дальше ты таким же счастливым был. Видеть тебя таким для меня несказанное удовольствие. Наливай давай.
        - Так ты и не допила ещё.
        - Себе наливай, нам с Галей освежи, надо же к такому тосту за вашу любовь подготовиться.
        Мы выпили за них, а после Галя, очень тихо проговорила:
        - Алина Викторовна, Вы ведь меня не спрашивали ни о чём, вряд ли что-то обо мне знаете, почему Вы решили, что я подхожу Аркадию Львовичу?
        - Галь, давай ко мне на ты и по имени. Ладно? Это первое. Второе, вижу я это и чувствую. Ты любишь Аркадия, и готова подстраиваться. Ему именно такая женщина нужна. Вы счастливы будете, если, конечно, по глупости какой-нибудь не разбежитесь. Он гордый очень, и обидчивый. И ещё он диктатор в какой-то мере, лишь ты со своей природной мягкостью и обаянием сможешь его осчастливить и подарить ему радость семейного уюта и тепла.
        - Алинка, как красиво обыграла, а я ведь ждал других слов, особенно после того как диктатором обозвала. Ждал, что скажешь: сможешь обыграть, склонить в нужную сторону. Женщина это шея. А ты что-то женской солидарности не проявила.
        - В семье игры дело неблагодарное, Аркаш, - поморщилась я. - В семье оба на общее благо настроены быть должны. И оба должны понимать, кто ведёт игру, а кто тыл обеспечивает. И ведёт игру не обязательно мужчина. Но вот ты лидер однозначно и с другим лидером не уживёшься по определению.
        - То есть с тобой бы не ужился?
        - Не-а, - выдохнула я, помотав головой. - Не ужился бы. Я обожаю играть соло. Как Димка меня терпит, диву даюсь.
        - Не особо и терпит, если Оксана забеременела всё же, - Аркадий непроизвольно поморщился.
        - Аркаш, ты не представляешь, как я этому рада, если честно. Я очень хочу, чтобы ребёнок у него не только от меня был. Ему нужны дети, много детей. А я больше рожать не хочу. Категорически не хочу. И вообще дети это не моё абсолютно. Я раньше думала со взрослыми могу общаться, поскольку готова на равных говорить, уважать и учить всему, что сама знаю. Но выяснилось, что этого мало. Надо уметь противостоять детскому эгоизму и гормональным бурям, а моего терпения на это не хватает. Я не готова к этому и очень хочу дистанцироваться всеми возможными способами. Меня, кстати, идея-фикс последнее время всё чаще посещает, хочу всё бросить и уехать на Тибет.
        - Даше там не особо понравилось. Сказала истинных просветленных мудрецов она там не видела, больше шоу всяких йогов и эпатажных постановочных спектаклей на публику, истинно верующих людей, стремящихся к знаниям и просветлению она не нашла.
        - Меня не люди там интересуют, Аркаш. Не люди, а места, мне кажется, есть там места силы.
        - И зачем тебе эта сила? Вот зачем? Что ты с её помощью сделать хочешь?
        - Как что? Собственного просветления достичь, конечно. Меня не особо интересуют мирские богатства и ценности, мне разобраться самой с собой хочется. Почему я здесь, для чего…
        - Помогать людям, конечно. Делать жизнь светлее и радостнее. Ты вон «Терновник» создала, чем тебе не благая цель жизни? Давай, кстати, за его процветание выпьем. Шикарное место. Я до сих пор под впечатлением. Ты молодчинка!
        Мы выпили, и я со вздохом проговорила:
        - Аркаш, «Терновник» это для меня пройденный этап. Вот Димкина это теперь вотчина и планида с ним разбираться и его поддерживать. Он умница, он сможет. А мне в него вкладываться больше смысла нет. Если только так, самую малость, подсказать что-то или деньги ещё дополнительные вложить. Так что это не цель. Не моя цель. Мне самой с собой разобраться надо. Я, если честно, запуталась, Аркаш. В трёх соснах заблудилась и не выберусь никак.
        - Не понял. Что тебе непонятно? В чём ты заблудилась?
        - Понимаешь, у всех нормальных людей всё предельно ясно: они знают для чего живут и что хотят. Вот ты хочешь помогать людям, спасать их, делая сложные операции, отдыхать дома в кругу семьи с любимой спутницей и дочкой. А я ничего такого не хочу. Я ощущаю себя лишним элементом и хочу сбежать.
        - А как ещё ты себя ощущать можешь, если сама мужа свела с любовницей, да ещё и рада их ребёнку? Алин, я предупреждал тебя! Предупреждал, что ты запутываешь свою жизнь! Не должно быть такого. Я понимаю, ты его любишь и желаешь ему добра, но этими благими намерениями ты мостишь дорогу в ад! Не нужна была Диме никакая любовница! Не развалился бы он без неё даже на условии полного твоего отказа от секса с ним. Но ты решила, что нужна и заставила. Вот какого чёрта, спрашивается?
        - Аркаш, прекрати. Как раз у Димы всё хорошо. Это он так психовал немного, пока думал, что я воспользуюсь этим и на развод подам. А когда узнал, что не подам, успокоился. Занимается «Терновником» и радуется жизни. А вот мне непонятно какого чёрта в этой жизни ещё делаю я. Я ощущаю себя лишним элементом, в крайнем случае ресурсом для окружающих. Но это явно неправильно.
        - Можно я спрошу? - несмело вмешалась в наш диалог Галя.
        - Да, конечно, - кивнула я.
        - Я правильно поняла, что Вы мужу любовницу нашли, и она ждёт от него ребёнка, и разводиться с Вами муж Ваш не хочет и при этом продолжает жить с любовницей?
        - Да, Галь, правильно. Моему мужу не хватало секса со мной, я нашла способ как это исправить. Его любовница очаровательнейшая девушка, и её существующее положение устраивает. Лишь Аркаша, как прожжённый моралист, постоянно меня этим упрекает, и мои духовные искания сводит к низменному: жила бы с мужем, забот бы не знала. Я права, Аркаш? Это было лейтмотивом твоего назидательного наставления мне?
        - А что значит устраивает существующее положение? - ещё тише поинтересовалась Галя.
        - Менять она ничего не хочет. Ей нравится жить в нашем доме, помогать воспитывать наших детей, она знает, что и её, и её ребёнка я буду всем обеспечивать, поэтому ей всё нравится.
        - Алин, кстати, раз ты совершенно спокойно смотришь на отношения твоего мужа с любовницей, почему предложение Даши тебя столь сильно нервирует?
        - Аркаш, я не хочу этот вопрос обсуждать здесь и сейчас. Если ты вынудишь меня это сделать, то пожалеешь об этом в первую очередь сам. Давай не будем его касаться. Я очень тебя прошу.
        - Ты из-за Гали? Так она может пойти в комнате посидеть. Галь, можешь оставить нас с Алиной? Мне очень надо выяснить один вопрос.
        Галя молча кивнула и вышла, а Аркадий повторил вопрос:
        - Почему это тебя так нервирует?
        - А потому что это не вынужденная мера и не направлена на помощь кому-то. В моём случае я помогала и мужу, и девушке, попавшей в очень непростую ситуацию, ей необходима была поддержка семьи, которую мы с Димкой могли ей дать. И статус второй жены ей не нужен. И содержу всех я. В случае с Дашей и Олей я не вижу ни смысла, ни цели. У всех всё хорошо и так. Зачем нужно с помощью религиозного обряда связывать трёх человек абсолютно разной ментальности, я не понимаю. Но я не возражаю! Ни одной минуты. Все люди взрослые, пусть делают, что хотят. Лишь моего одобрения требовать не надо. Я ведь не требую одобрения своим действиям? Не требую! Я сама несу ответственность за них. А тут девушки хотят получить поручителя, который будут разгребать косяки, вызванные их бестолковым решением. Оно мне надо? Нет уж увольте. Сами-сами, без моего поручительства.
        - Ты думаешь косяки будут?
        - А ты, Аркаш, думаешь, что нет? Две интеллектуалки получают в мужья смазливого мальчика с образованием маляра-штукатура и умениями организовывать работу небольшого коллектива. Сейчас босс платит ему очень хорошие деньги и на поверхности проблем не видно кроме одной: этот мальчик имеет ментальность свойственную его национальности, и если девочки хотят развлекаться под его прикрытием у них это не прокатит. Рано или поздно всё выльется в скандал. И я не хочу быть к нему причастной. Никаким боком не хочу.
        - Намекаешь, что они заинтересовались друг другом, а не им?
        - Аркаш, я свечку не держала и не хочу держать, но это инициатива Оли и Даши, а не Аслана. Я им нужна, чтобы надавить на него и заставить. Он мне обязан, он отказать мне не сможет, и у них расчёт сыграть на этом. А я не хочу! Сумеют уговорить его сами, пусть, но на свою совесть брать такое не хочу.
        - Вот как тебе такая мерзость в голову пришла, а? - Аркадий скривился. - Лично мне было озвучено, что раз ты сказала, что обречена Даша на отношения с кем-то, кто имеет дополнительные, она выбрала Аслана.
        - Прекрасно, только вот Аслан её не выбрал. Загвоздка именно в этом. Но ей почему-то на это наплевать.
        - Почему ты решила, что не выбрал?
        - Потому что выгнала я твою дочь из своего дома после того как Аслан пришёл ко мне, прося вмешаться и попросить твою дочь не унижать его достоинство под предлогом натурных зарисовок. Твоя дочь не уважает его, она хочет им пользоваться. И сейчас нашла другой способ, но я ей помогать в этом не буду, даже если ты попросишь об этом. Все всё сами. Под свою ответственность и в готовности собственноручно свои косяки разгребать. Вот как-то так.
        - А почему Оля на это согласна?
        - Вот мне тоже не совсем понятно, почему она на это согласна. Что такого сумела ей предложить твоя дочь, что она вдруг воспылала желанием заставить своего мужа вернее сожителя оформить ещё один религиозный брак и жить не только с ней, но и с твоей дочерью? Навскидку, любое предположение озвучь. И я попробую проанализировать насколько оно жизнеспособно.
        - Кроме того, на что ты уже намекала, в голову ничего не приходит.
        - Вот и мне не приходит. Я знала и чувствовала, что Оле скоро надоест жить с Асланом. Он красивый, добрый, честный, но уровень у них разный… Вот твоя Даша это другое дело… Оле с ней интересно, они близки, но поверь моей интуиции, дружбой дело не ограничится, там что-то уже есть иное, не криминально пока, но взаимные ласки точно были, а потом будут попытки начать секс втроём, а Аслан не тот мальчик, который это радостно воспримет. Не согласится он на такое. И чем всё закончится, не знаю.
        - И что делать?
        - Я для себя решила, что лезть в это не буду. Ты решай сам, как хочешь.
        - Ты не представляешь какой мне кордебалет устроила Даша. Чуть ли не рыдала: «Папочка, я поняла, это моя судьба. Пожалуйста, я буду жить лишь на родине, рисовать и буду счастлива в этой большой семье, поговори с Алиной, от неё зависит моё счастье, пусть она разрешит».
        - Аркаш, что значит разрешит? Заставит Аслана принять вторую жену? Ты понимаешь, что не хочет он её, иначе сам бы ко мне пришёл, на колени упал и просил, мол, влюбился, Оля не возражает, пожалуйста, разрешите. Но нет, он не просит. И мной лишь прикрывается от наездов Оли, поскольку старается ей не перечить. Возможно, я допускаю, что он в общем-то и не особо против, поди плохо, когда тебя окружают две любящие тебя женщины и всячески ублажают, но вот не дурак он, и скоро поймёт, что всё не столь безоблачно, и его роль это совсем не роль главы семьи. Оля эту иллюзию ему дарила. Он её ни к чему не принуждал, она практически ни в чём не перечила. А в раскладе с Дашей, даже если сейчас не рассматривать сторону не совсем традиционных отношений, всё будет иначе. Твоя дочь достаточно категорична, и она постарается жизнь семьи под свои устои прогнуть. Оле вначале будет интересно, потом надоест, она тоже девочка капризная и с характером, и они начнут конфликтовать, а у Аслана нет рычагов управления обеими. Он их не сможет развести.
        - Алин, с одной стороны я понимаю твоё негодование и желание дистанцироваться. Мне самому претит такой расклад. Но с другой, ты сама всей своей жизнью доказываешь, что каждый имеет право лично искать, как устраивать свою жизнь. Если честно, я знаю, что моя дочь не святая, и в сексе у неё ограничений не было и нет. У Оли твоей, я так понял тоже до Аслана жизнь достаточно насыщенная была. И может совсем неплохо, если девушки как-то отношениями с одним парнем и между собой попробуют обойтись, а? Ведь если Оле Аслан начал надоедать, то есть вероятность, что не с Дашей, а вообще на стороне она начнёт развлекаться. Я не осуждаю никого, хотя, для меня это всё дико, конечно. Я моралистом был всю жизнь и не понимаю и не одобряю такого. Но Даша упряма, вот не разрешишь ты ей, и сбежит, чёрт знает куда и вообще по рукам пойдёт… я этого точно не переживу.
        Я смотрела на него, слушала и неприятие накатывало волной. С одной стороны я понимала, что дочь это для него важно, и он пойдёт на многое, чтобы помочь ей, но вот не заставлять же меня наплевать на мои принципы? Я никому ничего не навязываю, все живут, как хотят, так почему меня заставляют менять отношение к моим устоям? Поэтому я на повышенных тонах, раздражённо выдохнула:
        - Я никому ничего не запрещаю! Ясно тебе, Аркадий?! Я лишь не хочу никому никаких индульгенций выдавать! Я ведь тебя ни к чему не принуждаю! Почему ты считаешь себя вправе мало того, что всю мою жизнь под микроскопом изучать, так ещё мне диктовать, кого я должна заставить принять расклад, который устроит твою дочь?! Ей надо, пусть сама себе его и обеспечивает! Ты вон ту же Галю спроси, что для неё кажется более моральным: обеспечивать всем любовницу мужа, если сама к сексу не способна, или ради развлечения полигамную семью устроить, наплевав на моральные догмы одного из членов этой семьи и заставить меня вынудить его это всё принять?! Ты понимаешь, что для Аслана, когда он поймёт, что за всем этим стоит, а он рано или поздно поймёт, это может быть моральной катастрофой? Он светлый и очень правильный парень, да, не особо интеллектуально развитый, но с крепкими моральными устоями. Я могу, могу его заставить, он мне многим обязан, и я имею на него очень большое влияние, из-за меня он может на такое пойти и возможно, даже смирится с тем, что внутренне считает неприемлемым и недопустимым, но это будет
с моей стороны подло! Подло! Ты понимаешь это?! Какого чёрта, ты хочешь вынудить меня пойти на подлость?!
        В конце монолога я, можно сказать, уже орала, распалив сама себя. Потом резко встала и, пробормотав: «Всё. Мне домой пора», - направилась в коридор.
        - Алина, стой! - Аркадий встал и преградил мне путь, потом громко крикнул в сторону комнат: - Галочка, вернись к нам, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
        Галина тут же вышла в коридор и с явной растерянностью произнесла:
        - Да, Аркадий Львович. Что мне надо сделать?
        - Галь, попроси Алину остаться. Пожалуйста. Я обидел её. Она вся на нервах. Хочу исправить ситуацию. Меня она вряд ли послушает, а тебя обижать не захочет. Попроси.
        Галя подняла на меня взгляд испуганной лани и едва слышно выдохнула:
        - Алина Викторовна, пожалуйста…
        - По-моему, я просила обращаться ко мне по-другому, - иронично усмехнулась я, понимая, что вернуться к столу Аркадий меня заставит, значит надо, воспользовавшись ситуацией, с Галей более близкие отношения выстроить.
        - Алина, останься, пожалуйста, - нервно сглотнув, выдавила из себя Галина.
        Я не смогла сдержать улыбки и иронично проговорила:
        - Аркаш, ты манипулятор. Это с твоей стороны знаешь, как называется?
        Аркадий, почувствовав, что я расслабилась, заулыбался в ответ:
        - Знаю, моя хорошая, знаю. Но выпустить тебя отсюда такой злой не могу. Поэтому пошли, можешь ругаться на меня при Гале или любым другим образом стресс сбрасывать, но ты должна его сбросить. Пока не сбросишь, не отпущу. Пошли, посидим все вместе.
        Мы вернулись к столу. Аркадий разлил коньяк по рюмкам и проговорил:
        - Значит так, давайте до дна выпьем за взаимопонимание. Больше настаивать не стану, но в одном тосте вы обе должны меня уважить. Для меня очень важно взаимопонимание с вами. Алин, ты стала моим самым близким другом и должна знать, ещё одного твоего бойкота я не вынесу. Мы можем ругаться, не понимать друг друга, но ради всего святого, не начинай игнорировать. Ты мне очень нужна, моя хорошая. Причём я могу долго не общаться с тобой, но я должен знать, что ты не обижена, и в любой момент и я тебе позвонить могу, и ты мне. Понимаешь? И с тобой, Галочка, я очень хочу создать такие взаимоотношения, когда оба будем чувствовать поддержку друг друга. То, что Алинка с первого взгляда признала в тебе мою спутницу очень о многом для меня говорит, не ошибается она в таком. И я этому рад. Поэтому давайте, девочки, выпьем за то, чтобы слушали и слышали мы друг друга и всегда находили консенсус.
        Мы выпили, и по тому как смотрела на Аркадия Галя, я поняла, что она раствориться в нём готова, и это меня несказанно порадовало.
        После чего Аркадий продолжил:
        - Алин, я понял твою позицию по интересующему меня вопросу. И у меня возникло предложение: а что если мы с тобой и Дашей втроём встретимся и поговорим? И ты ей расскажешь при мне об устоях Аслана и о своих взглядах на полигамный брак. Мне не хочется играть роль испорченного телефона и при этом очень хочется образумить Дашу и объяснить ей причину твоего неприятия этой ситуации. Понимаешь?
        - Твоя дочь меня с трудом выносит. Вот с очень большим трудом. Я не знаю почему, но она воспринимает меня как противника, мне же не хочется с ней конфликтовать, Аркаш. Поэтому не настаивай, наш разговор однозначно в конфликт выльется. Зачем тебе это?
        - Давай попробуем? Я обещаю, клятвенно обещаю, что не дам ей больше тебе перечить и оскорблять тебя я ей больше не позволю. Она правда готова что-то менять, слушать и слышать.
        Он был достаточно убедителен, и я сдалась:
        - Чёрт с тобой, звони ей. Приедет сейчас, поговорю и объясню всё при тебе. Не знаю будешь ли ты доволен результатом, но раз так настаиваешь, звони, будем разговаривать, заодно и с Галей её познакомишь, и я посмотрю, как на это она прореагирует. Мне вот очень интересно, как она будет реагировать на твои отношения.
        - Вот ты вредина, - хмыкнул он, потом, немного подумав, кивнул. - Ладно. Действительно, вскроем все карты и будем играть в открытую.
        - Аркадий Львович, Вы точно хотите меня прям сейчас с Вашей дочерью знакомить? Может, я пойду? У вас явно разговор не особо приятный будет, - испуганно проговорила Галя.
        - Галчонок, не дрейфь, - усмехнулся в ответ Аркадий, - у тебя сейчас такая мощная поддержка в лице Алины, что она скорее вынудит меня с дочерью разругаться, чем хоть чем-то и как-то тебя обидеть. Неужели не видишь? Ты явно очень нравишься моей самой близкой подруге. Не знаю уж чем ты её купила, но Алина Дашку сейчас съест, если она с тобой не подружится, вот увидишь.
        После чего взялся за телефон и достаточно холодно проговорил в динамик:
        - Даша, ты хотела чтобы я поговорил с Алиной Викторовной. Она сейчас у меня, и наш разговор с ней зашёл в тупик. Если хочешь хоть как-то повлиять на ситуацию, приезжай и попробуй лично изменить её к тебе отношение, она согласна тебя выслушать. Да, и для сведения, у меня в гостях кроме Алины Викторовны ещё одна моя хорошая знакомая с которой, скорее всего, я вступлю в брак, постарайся её ничем не обидеть при встрече. Мне будет крайне неприятно, если ты испортишь с самого начала отношения и с ней, подобно тому, как испортила отношения с Алиной. Поняла? Приедешь? Хорошо. Жду.
        Дождавшись, чтобы Аркадий закончил разговор, Галя, глядя на него удивленными глазами, тихо неверяще выдохнула:
        - Аркадий Львович, это Вы серьёзно?
        - Ну не прям сейчас, Галчонок, но в ближайшее время, думаю, к этому всё придёт, особенно если Алинка нас так с тобой сватает.
        - Аркаш, я с удовольствием на вашей с Галей свадьбе погуляю, если справлять, конечно, надумаете. А то вдруг вы, как и мы с Димкой, лишь регистрацией ограничитесь, тогда я без претензий, готова и заочно за вас порадоваться.
        - Надеюсь, что когда решим, тебя точно свидетельницей позовём и отметим. Ладно, что о том, всему своё время. Теперь скажи, я что-то совсем не понял, как так получилось, что у вас чуть детей не отравили и Джесси погибла?
        - Ой Аркаш, ужасное стечение обстоятельств. Маньяк какой-то, которого из элитного кондитерского цеха выгнали, свихнулся окончательно и решил прежнему работодателю отомстить. Воспользовался дубликатами ключей, что у него были, и ядом пропитал коржи для эксклюзивного детского торта. Джесси была на празднике, учуяла видно запах отравы, бросилась на торт, перевернула, начала есть, чтобы на примере показать что будет, если съест его кто-то, и в мучениях погибла.
        - И что с этим маньяком?
        - Он повесился сам ещё накануне. Так что к моменту, когда торт на праздник привезли, он был уже мёртв. Как-то так.
        - Кошмар. Страшно представить, что бы было, если бы не ваша Джесси. Умнейшая собака. Я таких и не видел больше. Она кстати какой породы?
        - Алабай.
        - Подожди, как алабай? Алабаи не такие. У нас у соседа сверху алабай. Она без ушей и хвоста, купируют им всё.
        - Нашей ничего не купировали, босс не захотел. Она вообще эксклюзивом у него была. Ласковая, добрая и умная, как человек. Я до встречи с ней панически собак боялась, а Джесси меня от этого излечила.
        - Ты чего-то боялась? Да ладно, Алин. В жизнь не поверю, что ты чего-то бояться можешь.
        - Сейчас уже не боюсь. А в первую нашу встречу с ней я визжала от страха как сумасшедшая. У босса вся обслуга сбежалась на этот цирк посмотреть. Как взрослая женщина, зажмурившись, визжит от страха, а рядом с ней сидит огромная собака и непонимающе на неё смотрит и хвостом машет, мол, она что, совсем чокнутая, что она орёт, я могу ей чем-то помочь? Кстати, я же тебе, по-моему, даже говорила, что к тебе боюсь ехать, потому что у тебя собака была. Я честно до одури всех собак боялась. А Джессинька такая умничка оказалась, она мне помогла этот страх преодолеть. Сказочная собачка была. Давай ее помянем, Аркаш. И её, и Трезора твоего, ты его тоже ведь наверняка очень любил.
        - Он у меня конечно не спасал никого, как Джесси, но тоже был сказочным псом. Давай за них, за братьев наших меньших, которым к сожалению намного меньший срок жизни отмерен. Так тяжело их терять. Пусть бегут они там по радуге, как говорят, и радуются. Мягких им облачков.
        Мы выпили, и тут у Аркадия зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, поморщился и проговорив: - Сосед сверху звонит, не до него, - сбросил вызов.
        Однако буквально через пять минут телефон зазвонил у меня и мой охранник доложил:
        - Алина Викторовна, в квартиру, где вы находитесь, мужчина, представившийся соседом сверху, пытается позвонить. Что скажите?
        - Аркадий, - я отстранила телефон, - с тобой сосед твой теперь лично и очень настойчиво пообщаться пытается. Сказать охране, чтобы послали?
        - Не надо, выйду сейчас. - Аркадий встал и направился в коридор.
        Я пошла следом, на всякий случай, вдруг охране что-то сказать надо будет, чтобы вмешались.
        Как только Аркадий открыл дверь, к нему бросился мужчина средних лет, одетый в спортивный костюм.
        - Аркадий Львович, дорогой, посмотри, ради Бога, Лайму, она рожать начала вроде, а потом раз и отключилась. Я ветеринара вызвал, давно вызвал, но он в пробке, а у неё сердце биться похоже перестало и не дышит, и машина у меня не на ходу, да и не довезу я её уже никуда. Может сделаешь ей какой-нибудь укол, чтобы хоть до ветеринара продержалась и дождалась. Глянь её. Умоляю. Ветеринар сказал по телефону: вколи что-то сердечное ей, а я и как и что не знаю.
        Аркадий сосредоточенно нахмурился, потом решительно проговорил:
        - Подожди, сейчас гляну, что в аптечке у меня есть.
        А я сразу сказала соседу:
        - Пока Аркадий лекарства ищет, пойдёмте, покажите мне собаку.
        - Да, да, конечно, - закивал он, и поспешил по лестнице вверх, а я за ним в сопровождении охраны.
        Дверь квартиры на последнем этаже была распахнута настежь. Я в сопровождении одного охранника вошла, увидела распростертое на полу тело огромной собаки, и поняла, что дело плохо. Опустилась рядом с ней на колени, начала руками надавливать на грудную клетку и мысленно к Золотцу обратилась, мол, помоги.
        Тот сразу оказался на теле собаки, прижался к ней, и мы вдвоём сумели запустить ей сердце, и она задышала, а потом я по его подсказке, нажала ей резко на живот, затем опустила руку к ее влагалищу, и в руках у меня оказался небольшой склизкий комок. Я встала, разорвала околоплодный пузырь и вытащила щенка из тонкой пленки. Увидела рядом какое-то полотенце, взяла его и начала обтирать и массировать щеночка, чтобы он задышал.
        В это время в комнату вбежал Аркадий со шприцем в руках.
        - Подожди, не коли ничего, тут посмотреть динамику надо, - остановила я его, продолжая теребить щенка.
        - По-моему она следующего рожает, - проговорил хозяин собаки, наклоняясь над ней. - Что Вы с Лаймой сделали? Она в руках у Вас ожила и задышала.
        - Алинка может, она волшебница, - проговорил, улыбаясь, Аркадий.
        Через некоторое время подъехал ветеринар, и мы собрались уходить, перед уходом я спросила хозяина собаки:
        - Можете мне этого щеночка, что я приняла, продать, как он подрастёт? Согласна на любую сумму.
        - Да я так Вам его подарю. Вы мне и собаку, и щенков сохранили.
        - Нет, дарить не надо, я сейчас деньги за щенка Вам переведу, но вот хочу именно этого, и не купируйте ему ничего, ни уши, ни хвост, пожалуйста. Как только можно будет его забрать, свяжитесь со мной, заберу.
        Мы обменялись телефонами, я перевела ему деньги, он подписал со мной договор, торжественно вручил его, и мы с Аркадием вернулись в его квартиру.
        Когда мы с ним вновь сели за стол, он удивленно спросил:
        - Алин, ты в память о Джесси щенка алабая купить решила?
        - Понимаешь, Аркаш, знаки Вселенной игнорировать нельзя. Раз после разговора о Джесси у меня в руках оказался щенок алабая, значит, это мой щенок, и я должна его получить. У меня по-другому не бывает.
        - Интересно. По твоему мнению, Вселенная специально так всё подгадала, чтобы этого щенка тебе вручить?
        - Да. Именно так. Причём я знаю, что если я его не возьму, это негативно скажется на всех. Нельзя мешать Вселенной в её раскладах. Вот как-то так.
        В это время вновь раздался звонок моего охранника.
        - Да, Андрей, слушаю.
        - Алина Викторовна, тут Дарья Аркадьевна подъехала. Пропустить?
        - Конечно. Сейчас ей откроют, - проговорила я в телефон, и повернулась к Аркадию: - Иди встречай дочь.
        Аркадий попросил Галю пойти вместе с ним встретить дочь. Потом, насколько я слышала, познакомил их в коридоре, и отправив Галю посидеть в комнате, с Дашей прошёл на кухню.
        Даша вошла, поздоровалась. Одета она была в хиджаб и вела себя скромно, не дать ни взять мусульманская женщина. Ответив на её приветствие, я не могла сдержать ироничной усмешки и с явным сарказмом осведомилась:
        - Даш, а почему не в парандже сразу? Это было бы ещё более впечатляюще.
        - Я не настолько ортодоксальна. Я стараюсь разумно подходить к вере и обрядам, - ничуть не смутившись, спокойно проговорила Даша, усаживаясь рядом со мной за стол.
        - Достойный ответ, - одобрительно проговорила я, - мне нравится, но вот совсем не нравится то, что за внешним антуражем твоего нового вероисповедания стоит не поиск истины и обретение веры, а желание наиболее удобным для себя способом обустроить собственную жизнь. Ведь вера это что? Это не возможность создать полигамную семью, а духовный отклик на проповедуемые, в данном случае Кораном, истины. Ты вот, готова воспринимать мужа, как своего учителя по жизни и безропотно ему повиноваться? Делать всё, что он скажет, и никогда не роптать, даже если тебе вдруг начнёт казаться, что ты намного лучше, чем он, разбираешься в той или иной ситуации? Вот это ты точно готова делать? Или тут тоже у тебя включается так называемая разумность, и ты готова игнорировать эти основополагающие в мусульманстве постулаты?
        - Да, конечно готова, - кивнула мне Даша.
        - Это шутка? - я недоверчиво уставилась на неё, потом повернулась к севшему рядом с ней Аркадию: - Аркаш, ты это слышал? Вот непосредственно вместе со мной слышал, что твоя дочь готова безропотно подчиняться мужчине, который имеет образование маляра-штукатура? Мне кажется, она или морочит нам с тобой голову, или у неё самой с головой непорядок.
        - Я слышал. И тоже не особо склонен верить этому заявлению. Даш, тебя на полном серьезе не смущает разница в образовании с твоим избранником, и то, что согласно принятым сейчас тобой религиозным догмам, он будет иметь право полностью руководить твоей жизнью?
        - Почему меня должно это смущать? Он честный, порядочный, ответственный и вряд ли захочет поступить во вред мне или Ольге.
        - Особенно если когда-нибудь ненароком не застукает вас в объятьях друг друга. Даш, вот только мне-то врать не надо! Понимаешь? Мне врать не надо! - не выдержала я.
        - Застукает, и что? Мы же одна семья будем, и мы всегда будем готовы разделить их и с ним. Что в том плохого? Я думаю мы и скрывать от него ничего не будем. Мы с Олей любим и друг друга, и его. И мы скажем ему о том сразу.
        - И ты думаешь, он согласится?
        - Если Вы одобрите это, то без сомнений согласится. Он боится лишь Вашего осуждения, Алина Викторовна. Вот Вы скажете ему, что это неприемлемо, и он конечно же откажет нам, ссылаясь на Ваше мнение. Точно так же как отказывал Ольге, пока Вы не сняли Ваш запрет на отношения с ней.
        - Абсурд какой-то. Причём тут я? Вот причём?
        - Вы для него авторитет.
        - Даш, ни один мулла не одобрит такие отношения в мусульманском браке.
        - А зачем нам говорить мулле, как конкретно это происходит в нашей семье? Это не обсуждается. Это закрытая тема, как муж делит своё внимание между жёнами и какие отношения они меж собой выстраивают. Никто с такими вопросами к мулле не обращается.
        - Потому что это нонсенс по определению.
        - А вот и нет, в гаремах султанов, что только не творилось. Главное, чтобы это не становилось достоянием гласности, и не более того. Мы это достоянием гласности делать не намерены и внешне всё пристойно будет. Поэтому я не понимаю, почему Вы столь категоричны, Алина Викторовна. Вот кому от этого будет плохо?
        - Аслану.
        - Ему не будет плохо. Особенно если Вы скажите, что это внутреннее дело семьи, и в его праве решать, что и как в ней должно быть. Этого будет достаточно.
        - Вот с чего ты решила, Даш, что я буду ему это говорить? Зачем мне на себя брать ответственность и убеждать его, что это нормально: в мусульманской семье закрывать глаза на нетрадиционные отношения между женщинами? Не считаю я нормальными такие отношения.
        - Хорошо, это не говорите, скажите, что не возражаете против его отношений со мной, закреплённых по мусульманскому обычаю. Об остальном мы сами с Олей с ним договоримся. Обещаю, это не будет для него неожиданностью, он всё будет знать ещё до проведения обряда.
        Сначала мне захотелось рявкнуть на неё, что не буду я ему такое говорить, поскольку знаю, что стоит за всем этим, а потом я решила найти аргументацию для отказа и сосредоточившись, задала вопрос Вселенной и неожиданно для себя получила ответ, что по итогу-то всё может быть совсем неплохо. Поэтому после достаточно длительного молчания, во время которого ни Даша, ни Аркадий не пытались как-то на моё решение повлиять, я тяжело вздохнула и с явным неудовольствием выдохнула:
        - Ладно, Даш, я скажу ему, что возражать не стану, но только при одном условии, что ему самому этого хочется. Вот если он мне сообщит, что это его личное желание, и он полностью осознаёт какую ответственность берёт на себя, и то, что именно он должен будет вас обеих контролировать и нести за вас ответственность, и он ощущает в себе силы на это, и готов всё это делать, лишь в этом случае, я возражать не стану. При этом и тебя, и Ольгу я в присутствии Аслана заранее уведомлю, что в случае любого конфликта я встану на его сторону, вне зависимости прав он будет или нет, потому что вы обе осознанно примите сейчас решение подчиняться ему. Такой расклад тебя устраивает?
        - Я понимаю, Алина Викторовна, что Вы пытаетесь меня вынудить отказаться от этого предложения. Вы не верите мне, что я пытаюсь создать с Ольгой и Асланом счастливую ячейку общества так сказать. Вы подозреваете меня в эгоистическом желании к своему удобству приспособить имеющиеся реалии. Отчасти это так, скрывать не буду, не без оснований Вы меня в этом подозреваете, но это лишь отчасти. С другой стороны у меня в душе присутствует огромное желание сделать счастливой не только меня, но и тех, кто очень мне нравится. Это Ольга и Аслан. Мне хочется быть с ними вместе, делать что-то к их благу, а не только своему. И наши некоторые вольности в отношениях с Ольгой это скорее проявление взаимной любви и заботы, нежели поиски сексуальных утех нетрадиционным способом. Вот сложилось, что так у нас с ней идёт выражение взаимной симпатии. Кто-то словами говорит, а нам целоваться нравится. И что в этом дурного? И да, ради удовольствия быть рядом с дорогими мне людьми я соглашусь на то, что буду подчиняться Аслану, я верю в его разумность и очень надеюсь, что ни во вред мне, ни во вред Ольге он поступать не
станет. Он очень порядочный и достойный мужчина, и я уважаю его. Честно. Кстати, то что Вы так его интересы защищаете для меня является лишним подтверждением, что Вы тоже с уважением к нему относитесь, и мой выбор правильный. Кстати, Вы же сами мне сказали, что в моей ситуации надо жить и жить с удовольствием. Вот я и пытаюсь, причём мой способ не только мне удовольствие должен доставить, но и тем, кто мне нравится и стал близок.
        - Алин, - в разговор вступил Аркадий, - монолог моей дочери даже меня убедил, хотя я внутренне никак не мог смириться, и уговаривая тебя, сам себя за это презирал. Думал, до чего дожил, поощряю черти что. Но слушая сейчас Дашины доводы, я понял, что она вроде тебя ищет свой путь, обходя догмы, и при этом старается никому во вред не поступить и проявить максимум уважения. Кстати, мне кажется, что смена ею вероисповедания тоже шаг показывающей, что с уважением она относится к своему избраннику.
        - Добил, Аркаш, сдаюсь, - я с улыбкой подняла руки в знак капитуляции. - Если всё так, как говорит Даша, то я не только готова дать разрешение Аслану, но и внутреннее отношение к этой ситуации готова поменять. Поскольку уважение в семье это основное. Не ожидала я, что появилось у Даши это чувство. Мне показалось, что ты, Даш, эгоистично лишь свои интересы преследуешь. Извини меня. Я рада, что ошиблась.
        - Вы серьёзно, Алина Викторовна? - Даша с явной растерянностью и недоумением посмотрела на меня. - Вы извиняетесь?
        - Да, Даш. Признаю, уверена была, что подоплёка здесь совсем иная. Сейчас вижу, что ошиблась. Поэтому извиняюсь.
        - А можно я буду на ты и по имени обращаться? - глядя мне в глаза, спросила Даша.
        - Без проблем, - кивнула я.
        - Алин, извини меня, это я больше виновата. Я знаю, на основании чего ты вывод такой сделала. В прошлый раз, когда выгнала меня ты, я и правда лишь развлечься хотела. А когда увидела, с каким настроем ты пришла защитить Аслана, как вступилась за него и передо мной, и перед Олей, я энергетику почувствовала, вот тогда, не сразу, правда, а через какое-то время, я поняла, ты сама уважаешь его, его устои, его порядочность. И мне до безумия захотелось оказаться ко всему этому причастной. А потом ещё с Олей встретилась и она сказала, что всё, что я тебе наговорила, неправда, папа прав был. Всё совсем не так у вас в семье. И мне очень захотелось стать её частью. И с тобой помириться захотелось, только боялась я, и ещё гордость мешала. Вот тогда я пришла к идее мусульманства. И потом хотела во время обряда подойти к тебе и покаяться, и сказать, что поскольку ты главная женщина в семье, я принимаю твоё окормление и твою власть. Но сейчас гораздо лучший случай. И я сейчас это хочу тебе сказать. Извини меня и прими в семью, пожалуйста, я постараюсь быть и хорошей женой Аслану и подругой Оле, я их обоих и
люблю, и уважаю, и готова всем помогать, и тебе, кстати, тоже, - немного нервно и сумбурно, практически на одном дыхании, проговорила Даша.
        Я молча встала, шагнула к ней, потянула её за плечо, вынуждая тоже встать, и крепко обняла, а потом поцеловала в висок. Она стояла не двигаясь, потом едва слышно выдохнула:
        - Спасибо тебе. Я очень тебе благодарна. Какая я дурочка была, когда противостоять тебе пыталась. Это по глупости было, не сердись.
        - Не сержусь, я знаю это, - выпуская её из объятий, проговорила я, и после небольшой паузы, сев за стол, продолжила: - К тебе сейчас просьба, твой папа начал отношения с очень подходящей ему спутницей, он может быть счастлив в этих отношениях. Пожалуйста, поддержи его и постарайся подружиться с Галей.
        - Легко, - с улыбкой кивнула Даша, тоже садясь за стол. - она мне понравилась. Она очень позитивная и легкая. Вот с тобой мне взаимопонимание найти тяжелее было, я чувствовала, что ты лишь сверху мягкая и доброжелательная, а внутри жёсткая, как кремень. И ещё я почувствовала, что папа попал под очень сильное твоё влияние и эгоистично хотела противодействовать этому. А Галя, она подстроится под него, ему хорошо с ней должно быть, согласна.
        - Тогда давайте выпьем за наше примирение, наливай, Аркаш, - я подвинула ему свою рюмку.
        - А можно я воду или сок? - осторожно поинтересовалась Даша.
        - Да без проблем, Даш. Следование религиозным догмам абсолютно не возбраняется. Я это даже приветствую. Главное не ищи, чем заменить. На мой взгляд лучше выпить, чем отраву какую-нибудь дурманящую начать курить. Ты ведь травку покуривала, так вот, узнаю, что ещё практикуешь, башку тебе скручу на правах старшей женщины. Ясно?!
        - Круто, - рассмеялась Даша и повернулась к отцу, взявшему графин с водой. - Тогда я лучше сейчас коньячку выпью. Пап, налей мне коньяка. С Алиной я теперь предпочитаю не спорить. Она сказала лучше выпить, я выпью.
        - Алина сказала, не ищи, чем заменить, - хмыкнул Аркадий.
        - Вот я и не ищу, и буду пить коньяк. Кстати, может, мы Галю твою тоже за стол пригласим? А то неудобно как-то.
        Я поддержала предложение Даши, и мы продолжили застолье уже вчетвером.
        Кухня хоть и была маленькой, но мы сумели разместиться, и очень хорошо посидели.
        Через некоторое время я тепло со всеми попрощалась и поехала домой.
        На парковке у дома меня встретил босс. Как только я вышла из машины, подхватил на руки и понёс в сторону дома.
        - Вить, я не настолько пьяная, чтобы не стоять на ногах, - слабо запротестовала я, при этом обнимая его за шею, чтобы поудобнее устроиться.
        - Не пьяная, вот и хорошо, - не стал спорить он. - Но я ведь могу носить на руках способную стоять на ногах женщину, если мне нравится это делать?
        - Раз нравится, носи, - милостиво разрешила я, обнимая его крепче.
        - Я несказанно благодарен тебе за разрешение. Ты кстати, как? Не поругалась с Аркадием?
        - Нет и даже с Дашей помирилась и согласилась на этот как его там, обряд этот.
        - Понял. Интересный расклад. Чем они тебя взяли? - занося меня в центральную гостиную, поинтересовался он.
        Потом усадил на диван и сам сел рядом. Я повернулась к нему и постаралась коротко изложить суть:
        - Приехала Даша, и я собственными глазами увидела, как она поменялась. Меня впечатлило. Мне казалось, такое невозможно, но не поверить своим глазам не смогла. Упорствовать ради принципа посчитала глупым, поэтому и помирилась, и пообещала, что благословлю их отношения. Пусть. Все неплохо у них должно сложиться по итогу.
        - Вот что мне в тебе нравится, - босс ласково погладил меня по плечу, и я приникла к нему в ответ, с удовольствием слушая его откровения, - хотя мне всё в тебе, конечно, нравится, но это особенно: что ты умеешь менять решение в зависимости от изменяющейся ситуации. Ты не упорствуешь, а даёшь шанс всё исправить, если меняются обстоятельства. Мне сложно так. Даже с Ильёй сложно. Вот понимаю, что осознал вроде, а внутреннее неприятие зашкаливает у меня. Видеть его не могу. Того же Кольку быстрее почему-то простил, хотя руку он тебе сильно повредил, и чуть не погибла ты.
        - Вить, ты знал, что Коля жестоко физически наказан за это. Что он терпел и скажем так выстрадал право на твоё и моё прощение. В случае с Ильёй ты не уверен, что он страдает, тебе не особо жаль его, и поэтому тебе сложно поменять своё отношение к его проступку. Ты подсознательно хочешь, чтобы он чем-то большим расплатился. Я, кстати, предложила чем. Отправь на месяц с Оксаной пожить в какой-нибудь халупе, причём потребуй, чтобы он помогал ей готовить, посуду мыть и убираться, поскольку она беременна. Мы этим двух зайцев убьём. Он проверит чувства Полины, ты увидишь, что воспитал не белоручку и лентяя.
        - А давай попробуем. Может и правда это мне поможет своё отношение к нему поменять.
        ***
        По итогу в мистификации согласились участвовать все.
        Как я и ожидала, Полина, узнав, что всё серьёзно, и у Ильи нет никаких шансов на наследство, поскольку он поругался с отцом, заметно сникла. Особенно после того, как побывала в маленькой обшарпанной квартирке, где Илья теперь жил с Оксаной. Поэтому при первой возможности, как только Коля приехал ко мне в «Терновник», подошла к нему и под предлогом разговора об Илье немного неуклюже постаралась подружиться. Коля, на основании нашей с ним договорённости, тут же радостно стал оказывать ей знаки внимания, и меньше чем через неделю они уже начали встречаться.
        Ещё через неделю Коля вместе с ней приехал к Илье, и Полина по просьбе Коли заявила, что отношения с Ильёй были ошибкой, она его не любит и прочее. После чего Коля в соответствии с моей инструкцией вернулся вместе с ней в «Терновник», вроде как провожая её, и вот уже в нём сообщил, что это была проверка, и она её не прошла. Поэтому меж ними отношений в принципе никаких быть не может, после чего уехал.
        Полина в нервах попыталась из «Терновника» уйти, сказав, что погулять хочет, но её не выпустила предупрежденная мною охрана, и её привели в кабинет Димы, где её ждала я.
        - Я не поняла что-то, Полина, - начала я, как только охранники, заведя её в кабинет, закрыли дверь, - ты куда это собралась на ночь глядя, не предупредив Женю? Это что за самовольство? Всё! Ближайшие два дня ты под домашним арестом и дежуришь на кухне. Поскольку это выходные, в лицее занятий нет и ты ничего не пропустишь, а твоих репетиторов Женя предупредит, что занятия с тобой в эти дни я отменяю.
        - Это почему ещё? Вы не имеете права!
        - Ещё как имею! И если ты попробуешь нарушить мои распоряжения, завтра же отправишься в сопровождении охраны в опеку. Мне надоело такое твоё безобразное поведение! И вообще, ты как со мной разговариваешь? Это что за тон?! А ну извинилась быстро! И после этого идёшь к Жене и докладываешь о моих распоряжениях! В противном случае в опеку мы поедем прямо сейчас!
        - Они не работают уже. Поздно, - потупившись, хмуро выдохнула Полина.
        - Для меня заработают, и тебя примут. Для меня работают все, и тогда, когда хочу я! Ясно тебе?!
        - Зачем Вы всё это устроили? Вот зачем? Я ведь знаю, что это Вы устроили всё! - подняв голову и в упор глядя на меня, со слезами в голосе исторично выдохнула она.
        - Правильно знаешь! - рявкнула в ответ я. - Потому что такую эгоистку, как ты, я ни к кому из сыновей на пушечный выстрел не подпущу! Я дала шанс измениться, начать работать, что-то делать. Ты могла начать помогать Илье, могла здесь друзей найти. Но ты лишь получать хочешь. С такой психологией ты не получишь ничего! Сейчас я тебе даю последний шанс начать обживаться в центре, найти друзей и постараться приносить пользу, пересмотрев свои устои. Начнёшь что-то делать для других, вот тогда в жизни у тебя всё начнёт налаживаться. Не воспользуешься этой возможностью, безжалостно спишу и забуду, как звали! Ресурс для этого у меня есть! Поэтому либо извиняйся и к Жене иди докладывать, либо собирайся в опеку поедем!
        - Извините, Алина Викторовна, - начав уже не сдерживаясь плакать, проговорила она. - Я доложу Жене. Можно идти?
        Я разрешила, и она ушла.
        Пропуск её я на два дня на проход заблокировала, и уже собиралась уезжать из «Терновника», как в кабинет, постучав, заглянула явно встревоженная Женя:
        - Алина Викторовна, можно на минуточку?
        - Да, Жень, заходи.
        - Алина Викторовна, Полина мне передала, что Вы наказали её, и мы конечно всё сделаем, только сейчас, можно, я её в медпункт отведу и попрошу нашу, ну старшую Полину, которая медсестра, что-то успокоительное ей сделать? У неё истерика прям. Я это, я боюсь за неё. Сейчас с ней Катя. Но я боюсь, не справимся мы без лекарств. Ей бы укол какой-нибудь.
        - Пусть сделает, но лучше бы ты попробовала её разговорить. При этом лишь выслушала и оценок никаких не давала. Ей негатив выплеснуть надо. Она разочарована, злится на всех, на меня в первую очередь. Выплачется, расскажет тебе какая я сволочь, и может, полегчает ей.
        Женя испуганно распахнула глаза и непонимающе прижала к груди руку:
        - Вы что такое говорите, Алина Викторовна? Какая же Вы сволочь? Да я за такие слова ей первая головомойку устрою! Пусть только попробует такое сказать!
        - Жень, я разрушила её очень хороший план, она разочарована, ей плохо. Её никто и никогда не жалел. Попробуй это сделать первая, и не осуждай, пожалуйста, вдруг это поможет ей внутренний негатив преодолеть. Даже если ругать меня будет, просто слушай, и её жалей. Попробуешь? Ладно?
        - Хорошо. Попробую. Но старшую Полину всё равно попрошу ей что-то успокоительное уколоть, Вы ведь разрешаете?
        - Да, Жень, разрешаю. Иди, - проговорила я, и Женя скрылась за дверью.
        В это время у меня пиликнул телефон и высветилось сообщение от Оксаны:
        «Хозяйка, Илья отказывается ехать домой. Что мне делать?»
        Я написала: «Ждать меня», потом быстренько собралась и, покинув «Терновник», поехала к Илье.
        Когда я зашла в квартиру, которую сняли для Ильи, то застала очень интересную картину. Илья расхаживал кругами по комнате, а следом ходила Оксана и нежным голоском увещевала:
        - Илюш, давай домой поедем, твой папа машину прислал, больше часа внизу стоит, ждёт. Почему ты отказываешься? На что ты обиделся?
        - Ни на что я не обиделся, Оксана! Вы поезжайте. Я останусь здесь!
        - Привет! - застыв в дверях, поздоровалась я.
        - Мам, хорошо, что ты приехала! - радостно проговорил он. - Вот скажи Оксане, пусть уезжает, я и один со всем справлюсь! Я научился уже! Научился и убираться, и пельмени варить. Я всё умею. Я справлюсь!
        - Илюш, это замечательно, что ты всему научился и трудности тебя не пугают, но мы всё-таки одна семья. Почему ты решил отделиться? Кто тебя обидел? Папа?
        - Нет, никто не обидел. Просто я понял, что хочу что-то представлять из себя сам. Без папы. Понимаешь? Я не хочу, чтобы со мной дружили и общались лишь из-за папиных денег. Я хочу стать ценным сам по себе!
        - Замечательное желание. Я его полностью поддерживаю и знаю, что именно так и будет. Ты станешь ценным сам по себе для всех. А сейчас ты уже ценен сам по себе для папы, а так же для меня, для Коли, Оксаны, Димы, Игорька, Оли, Аслана и Никиты с Норой. Неужели ты думаешь, что мы все любим тебя из-за твоего папы?
        - Вы нет.
        - Тогда почему ты хочешь лишить нас своего общества? Чем мы все провинились перед тобой? Тем что я показала, что не всем доверять можно? Что некоторые тебя ценят за что-то другое? Так надо вывод сделать, а не в амбиции впадать. Не усложняй нам всем жизнь. И не устраивай папе дополнительных стрессов. Ему их и так хватает. Считай это проверкой, которую ты с честью прошёл, но не надо превращать её в повод для семейных конфликтов. Всему своё время. Будешь и отдельно жить и сам себя обеспечивать, но не сейчас. А то как с поливом растения. Поливать это хорошо, но устроить наводнение, это погубить. Не губи наши семейные отношения, цени их, и знай, что всё, что делает семья, направлено к твоему благу и старайся отвечать тем же. Твой демарш и отказ вернуться домой ни к чьему благу не направлен. Поэтому заканчивай эту демонстрацию и собирай вещи. Если хочешь, могу тебе помочь.
        - Мам, ты не представляешь, как мне плохо, - сразу сбросив напускную позитивность и сникнув, подавленно проговорил он.
        - Представляю, - я подошла и крепко обняла. - И понимаю, что ты трудностями хочешь забить чувство разочарования, но это не метод. Подумай о чувствах других. Мы не виноваты, что твоя избранница оказалась не слишком порядочной и очень меркантильной. Это твоя ошибка и надо суметь её пережить, минимизировав негативное влияние на окружающих, ты и так порядком потрепал из-за неё нервы и мне, и отцу. Давай дальше не будешь, ладно?
        - Понял, мам. Убедила. Поедем. Спасибо тебе. Ты лучшая.
        - Да ладно. Я просто люблю тебя. И кстати, горжусь, что тебе хватает здравого смысла не только слушать и слышать меня, но и применять на практике мои советы. Особенно в твоём возрасте.
        - А что с Полиной, можешь сказать?
        - Могу. Коля привёз ее в «Терновник» и сообщил, что это был розыгрыш. Она в нервах хотела сбежать, я не дала, объяснила весь расклад и посадила на два дня под арест, дав задание помогать на кухне. Она истерит, конечно, а девочки-опекунши её пытаются утешить. Возможно, этот стресс поможет ей разобраться с устоями и с тем, что действительную ценность представляет. Сумеет, у неё всё начнёт налаживаться, не сумеет, сдам в опеку. Её право жить по тем устоям, что ей близки.
        - Мам, вот как она могла? Вот как? Она же мне совсем другое всегда говорила.
        - Говорить и делать это большая разница, Илюш. Это лишнее подтверждение, что верить можно лишь тем, кого в деле проверил. Вот с братом вы уже пару раз друг друга проверили. Вы спешили на помощь, подставляли плечо и старались поддержать друг друга. Сделай вывод.
        - Понял. Ладно, пошёл тогда вещи складывать. Оксан, Вы мне поможете?
        - Илюшенька, с удовольствием. Алина Викторовна, мы быстро. Вы можете уже к машине идти, мы через десять минут следом спустимся. У Ильи тут совсем немного вещей. А квартиру я уже всю убрала и свои вещи сложила. Мы быстро, - тут же радостно затараторила Оксана.
        - Я тут подожду, не торопитесь, я никуда не опаздываю, - ответила я.
        Когда мы спустились к стоящим у подъезда машинам, Илья попросился ехать со мной. Я согласилась, и мы вдвоём уселись с ним на заднее сиденье, а Оксану и охранников я отправила в другую машину.
        В дороге Илья взял меня за руку и тихо попросил:
        - Мам, можно занятия у репетиторов по физике и математике отменить? Я не хочу больше встречаться с Полиной.
        - Я не очень в курсе, Илюш, у вас совместные занятия?
        - Да, мы в одной группе. Я ездил в её лицей заниматься. После той олимпиады попросил папу, и он договорился, меня в её группу добавили. Я, конечно, могу молчать с ней как тогда, когда папа наказал меня. Но видеть мне её совсем не хочется теперь. Вот очень.
        - Хорошо, я поговорю с папой, думаю, он найдёт тебе индивидуальных репетиторов, и их уровень будет не хуже.
        - Мне нравится в группе заниматься, это интереснее, но если других групп нет, я и на индивидуальные занятия соглашусь.
        - Поняла. Поищем другие группы, в других школах или лицеях. Найдём что-нибудь. Не волнуйся.
        ГЛАВА 49
        ***
        Через полторы недели, на выходных, на территории босса Аслан и Даша отмечали проведение заключённого накануне обряда.
        Всё это вылилось в большой семейный праздник, и все поздравляли не только Дашу с Асланом, но и Олю, которая выглядела умиротворённой и счастливой.
        Гостей было немного: вся наша большая семья, ещё Аркадий с Галей и Вадик с Таней.
        Да, Вадик впервые привёз на праздник свою подругу и сообщил нам, что они планируют расписаться в ближайшее время, это раз, и что они ждут ребёнка, это два. Беременность у Тани была ещё совсем незаметна, но все сразу стали поздравлять их, и говорить, что этот год очень продуктивен в плане деторождения, раз за столом одновременно три беременные собрались. Оля на правах уже умудрённой опытом матери сразу стала рассказывать какие-то лайфхаки для беременных, и я быстренько ретировалась подальше, поскольку тема была мне не близка абсолютно.
        Если честно, то я ожидала, что во время застолья босс предложит Оле перебраться в большой дом, но такого предложения не последовало. Босс при поздравлении лишь обронил фразу, что Аслану теперь придётся задуматься о расширении жилья, возможно сделать пристройку к дому или дополнительный дом построить, землю под строительство он готов выделить. Исходя из этого я поняла: босс упорно хочет сохранить за собой свою приватную территорию и с дочерью её делить не намерен. Что ж, имеет право.
        Во время праздника соскучившийся без меня Игорёк, обрадованный тем, что у меня хорошее настроение, и я готова уделить ему время, от меня практически не отходил и слово «мама» не сходило с его уст. Поэтому, когда Вадик и Дима пригласили ребят пойти на улицу запускать воздушных змеев, мне пришлось в ультимативной форме отправлять Игоря в их компанию.
        Как только он ушёл, ко мне подошли Аркадий с Галей.
        - Ты сегодня нарасхват, - с улыбкой проговорил Аркадий. - Как тебе в статусе старшей женщины семейства, которым Даша тебя наградила?
        - Издеваешься, да? - иронично усмехнулась я. - За что такая немилость с твоей стороны?
        - Это попытка примирить тебя с ролью, в которой тебе явно пока некомфортно. Почему никак не соображу. Вроде все к тебе и с любовью, и с подчёркнутым уважением, а глазки грустные у тебя. Что случилось? Устала?
        - Аркаш, если бы мне кто-то сказал раньше, что такое в моей жизни будет, я бы посмеялась. Я одиночка по своей сути, даже не интроверт, а в какой-то степени социофоб, научившийся взаимодействию с окружающими. Но меня по-прежнему напрягает общение, особенно с детьми. Я с огромным удовольствием делегировала свои обязанности няням и гувернанткам, но в праздники я стараюсь дать возможность всем детям почувствовать своё внимание, хотя, что скрывать, мне самой это мало удовольствия доставляет.
        - А спросить можно? Я запуталась. Я поняла, у вас трое погодок, но все они вашего мужа дядей Димой зовут, а Виктора Владимировича папой, лишь Игорь, по-моему, дядей Витей. Виктор Владимирович Ваш первый муж? - смущённо потупившись, спросила Галя.
        Я начала смеяться и замотала головой:
        - Нет, Галя. Виктор Владимирович никогда моим мужем не был, но поскольку отношения у нас почти родственные с ним, его сыновья решили называть меня мамой. Ты не особо вникай, у нас тут всё очень сложно и перепутано. По итогу я «названная мама» почти для всех, меня бы и Оля так называла, если бы смутить не боялась.
        - А почти родственные это как?
        - Это так, что живём мы как родственники, хотя по факту родственниками не являемся.
        - И Ваш муж тоже не ревнует Вас, как и Вы его? У вас с ним фиктивный брак? - с искренним недоумением тут же поинтересовалась она.
        Зря она это спросила. Если до этой фразы я была готова достаточно откровенно и доброжелательно с ней общаться, то вот эта с виду невинная фраза, меня разозлила до крайности.
        - Почему фиктивный и почему он должен меня ревновать? - недобро хмыкнула я. - Не все подразумевают под родственными отношениями какой-то сексуальный подтекст. Мне, кстати, интересно, почему фраза «родственные отношения» тобой, Галь, трактуется как сексуальные? Ты занималась сексом с родственниками или это были твои детские фантазии?
        - Как Вы можете такое говорить?! - моментально севшим от волнения голосом, выдохнула она.
        - Легко могу. Раз тебе хочется сунуть нос в чужую постель, будь готова, что тебе ответят тем же. Так как, это были твои фантазии или реальные домогательства всё же имели место быть?
        - Это непристойно задавать такие вопросы!
        - Галчонок, непристойные вопросы начала задавать ты, - тронул её за плечо Аркадий. - Поэтому лучше извинись и пообещай больше подобных тем с хозяйкой дома не поднимать. Осадить она умеет любого, и не в твоих интересах с ней в конфронтацию вступать.
        - Она оскорбила меня! - начала всхлипывать Галя.
        - Она не оскорбила, она намекнула и, по твоей реакции я понимаю, что попала в очень больное место, Галь. Она может, она их как локатор улавливает. Но ты сама подставилась. Нельзя осуждать правила и устав чужого монастыря, коли сам нимба над головой не имеешь. К тому же ты видишь лишь внешнюю картину, вот какое ты имела право оценивать и такой подтекст вкладывать? Почему она что-то должна тебе объяснять? Отвратно ты себя повела, а когда на твой скелет в шкафу намекнули, оскорбилась.
        - Да не было ничего такого! Не было! - исторично выкрикнула она, а я тем временем увидела картинку, как было.
        Сначала хотела вслух её озвучить, потом решила, что смысла нет и, иронично усмехнувшись, проговорила:
        - Раз ты, Галь, говоришь, что не было, будем считать, что не было. Только мне всё равно непонятно, почему мою фразу о родственных отношениях ты трактовала столь пошло. Ладно, углубляться не хочу, но и разговаривать тоже дальше особого желания нет. Я устала что-то. Вы тут оставайтесь с Дашей праздновать, а я к себе пошла. Хорошо провести вечер.
        После этого я, несмотря на возражения Аркадия и его попытки уладить инцидент, нашла Аслана с Дашей, сообщила им, что устала, поэтому желаю счастья, всех благ и покидаю их праздник. Затем всё это повторила боссу и ушла в свой дом.
        На душе было мерзко. Вот если Аркадию я ещё могла позволить со мной о нормах морали и приличиях диалог вести, то попытка его спутницы вызвала у меня моментальное отторжение.
        «Это ж надо, моралистка какая мне тут выискалась, - раздражённо думала я. - Святая собственной персоной, не иначе. Фиктивный брак у нас видите ли. Всё, больше никаких чужих на моей территории».
        Пока я так размышляла, у меня зазвонил телефон и высветился номер Аркадия. Хотела сбросить, потом вспомнила его просьбу не игнорировать его больше и ответила:
        - Да, Аркаш. Слушаю тебя.
        - Галя очень хочет извиниться. Можно мы придём? Пожалуйста, Алин. Я ведь расстанусь с ней, если ты её не простишь.
        - Ты шантажист. Ладно. Чёрт с тобой. Приходите. Охрану предупрежу, - проговорила я и отключилась.
        Как только я связалась с охраной, выяснилось, что Аркадий с Галей уже у моих ворот стоят. Их провели ко мне, я встретила, и мы прошли в гостиную на первом этаже. Я села в кресло, им предложила расположиться, где хотят. Аркадий сел на диван, а Галя подошла ко мне и замерев передо мной проговорила:
        - Алина, я очень виновата, понимаю. Я не подумала, когда говорила. Не привыкла я, что такое бывает. Я действительно по себе судила. И ещё у меня очень непростые отношения с отчимом были. Он приставал, мама не верила, меня же обвиняла. Я отцом его называла. Он требовал это. И это для меня очень больная тема. Получилось, что зная, что родственными отношениями можно домогательства прикрыть, я без оснований вас, вернее тебя обвинила.
        - Галь, да даже если с основаниями, - с усмешкой покачала я головой, - мы все не дети, и я имею право жить с кем угодно и как угодно. И не понимаю, почему это вообще вызывает у тебя интерес. Любопытство в этом вопросе лишь мой муж может себе позволить. И не твоё дело абсолютно знать с кем и как я живу и о чём и как мы договариваемся с моим мужем. Это всё равно что я допытываться буду: делаешь ли ты минет Аркадию и как часто. Вот сейчас возьму и спрошу его. Ты как к этому отнесёшься?
        - Делаю, - потупившись, проговорила она. - Я хорошо делать умею, отчим заставлял. Грозился выпороть, если не буду делать. Я боялась его очень и поэтому делала.
        - Ну и зачем ты мне это сказала? - удивлённо поинтересовалась я.
        - Ну чтобы Вы, чтобы ты, в общем знала, что я хочу откровенно… что раз тебя спросила, сама тоже готова рассказать. Но тебя больше спрашивать ни о чём не буду, обещаю.
        Она стояла передо мной как школьница, нервно теребя руки.
        Я порывисто встала, обняла её за плечи и тихо на ухо выдохнула: - Обещаю, эту информацию от меня никто не узнает. Вообще забудь, что мне ее говорила.
        После чего, чуть отстранившись, повернулась к Аркадию и неодобрительно покачав головой проговорила:
        - Аркаш, какого чёрта ты её так запугал, что она исповедоваться передо мной решила? Вот зачем ты это сделал?
        - Мне не резон, друга терять из-за глупого поведения моей спутницы.
        - А ты сам знал, о чём она говорила?
        - Пять минут назад узнал. Понял, что что-то ты нащупала, и заставил признаться. Потом пообещал, что на моё отношение это не повлияет, если сумеет с тобой консенсус найти.
        - Диктатор ты, Аркаш, вот как так можно? - я крепче обняла Галю, чуть развернула её к себе и, глядя в глаза, твёрдо проговорила: - Значит так, то что было в детстве никак лично твою карму не испортило, а вот твоего отчима испортило очень сильно. Ты ведь знаешь, как он погиб, в жутких мучениях, попав на охоте ногой в свой же капкан, и его заживо сожрали волки.
        - Заживо? - в ужасе переспросила она. - Мы с мамой думали, замёрз он, и они его труп уже обглодали.
        - Нет, они ели его ещё живым. Умирая, он раскаялся и очень просил тебя его простить. Сумеешь ты или нет, дело твоё, но если сумеешь, карму свою улучшишь.
        - Алин, как за такое простить можно? Вот как? - Аркадий поднялся с дивана и подошёл к нам.
        - Я смогла. Хотя физиологические и психические последствия своей детской травмы разгребаю до сих пор, ты знаешь. Если Галя тоже сможет, будет хорошо. Для неё хорошо. Потому что она до сих пор его ненавидит и боится. Это мешает ей потенциал набирать.
        - У Вас тоже, - начала Галя и испуганно прижала руки ко рту, проговорив: - ой, я обещала.
        - Да у меня тоже был очень негативный детский опыт. Такое бывает, к сожалению, но это не повод хранить ненависть в душе - раз, и всех других в чём-то пытаться обвинить - два. Каждый живёт, как хочет и умеет, самое главное, чтобы окружающих это никак не ущемляло. Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Это мои принципы. Я их никому не навязываю, но их использование поощряю.
        - Они и мне нравятся. Только я не представляю как смогу свой страх и ненависть к отчиму убрать.
        - Представь его перед собой и проговори все свои претензии. Можешь сейчас попробовать. Я поддержу и подскажу что дальше делать. Вот представь: он лежит вот прямо у тебя под ногами весь в крови с огрызками рук и ног, с откушенным членом, плачет и просит прощения.
        Я обняла её одной рукой, другую прижала к её затылку и, представив картинку, сама постаралась передать. Не знаю насколько хорошо у меня получилось, но буквально через минуту Галя вывернулась из моих рук, отскочила в сторону, прижала руки к лицу и, заплакав, замотала головой, причитая: «Не надо, не надо, никто не должен так умирать, это ужасно. Ужасно это».
        - Простила? - через какое-то время тихо поинтересовалась я.
        Она убрала от лица руки, посмотрела на меня, потом произнесла:
        - Это ведь уже всё прошло? И ничего не изменить уже… Пусть покоится с миром. Я прощаю.
        - Вот и хорошо, - я вновь подошла к ней, обняла, стала ласково гладить по плечам, приговаривая: - Ты такая умничка, Галя, ты не озлобилась, ты позитивна, ты обязательно счастлива будешь, если эти свои качества не растеряешь. Все у тебя обязательно хорошо будет. Хочешь, я тут камин попрошу разжечь и посидим? У меня такое классное вино есть, босс подарил, ты должна попробовать.
        Галя, несмело кивнув, согласилась. Я усадила её в кресло, потом связалась с Валентином и попросила разжечь камин и вино нам принести.
        Аркадий, пока я отдавала распоряжения, подошёл ко мне вплотную, осторожно тронул за плечо и тихо произнёс:
        - Как тебе удаётся так меняться? Ты на глазах превращаешься из жёсткой и властной в добрую, нежную и мягкую. Какая ты на самом деле?
        - Аркаш, - я повернулась к нему, - скажи мне, дорогой, вот огонь он какой? Умеешь с ним обращаться, и он будет тебя греть и спасать от стужи. Не умеешь, и он пожаром может уничтожить всё. Я, скорее всего, на огонь похожа. Хороших и добрых могу обогреть, гордых, высокомерных и недобрых могу и обжечь. Вот Галя руки ко мне неправильно потянула и обожглась, а потом душу передо мной раскрыла, и я согреть её постаралась.
        - Красивая аллегория, - усмехнулся Аркадий, - только в таком случае, не боишься, что запихнут в печку и работать заставят?
        - Ради благих целей и в печке поработать не грех, а вот не с благими я предпочту погаснуть, и не факт, что своего так сказать работодателя угарным газом не отравлю при этом… Коварна я и люблю заставлять платить по счетам сразу. Как сказал один мой знакомый, с этой девочкой безопаснее дружить, нежели пытаться ей противостоять. Я, правда, не девочка давно, но поскольку он намного меня старше, то посчитал этот термин уместным.
        В это время в гостиную вошёл Валентин с бутылкой, декантером, бокалами и подносом, заставленным закусками. Установил всё на столе перед камином, потом разжёг камин.
        Дрова были хорошо высушены и занялись сразу, ярко и весело запылав.
        После этого Валентин открыл бутылку, медленно перелил вино в декантер, затем налил в фужеры и, узнав, что больше ничего не нужно, покинул нас.
        Аркадий передал фужеры мне и Гале, потом взял сам, посмотрел вино на свет, немного иронично хмыкнул:
        - Вот неправильно это, Алинка, градус выпивки менять, но что не сделаешь ради любимой подруги.
        - Аркаш, мы многое в нашей жизни делаем неправильно. Но если это сделано с удовольствием, то неправильность компенсируется. Главное пропорции не перепутать и грань разумности не перейти. Сейчас вот эксперимент проведём, и завтра ты мне расскажешь сумела ли я сегодня эти пропорции для вас соблюсти, или нет.
        - Интересное предложение. Тогда давай осушим эти бокалы за тебя, моя хорошая, чтобы ты пылала ярко, как этот камин, радуясь этому сама и радуя окружающих игрой своего пламени. Это, кстати, завораживающее зрелище игра огня. С детства любил наблюдать за костром.
        - Маленькое замечание можно, пока не осушили бокалы, Аркаш? Я в принципе не против тостов, но вино коллекционное, залпом его пить не надо, его потихоньку смаковать надо. Вот без тостов, в процессе беседы, чтобы распробовать вкус и ощутить аромат. Это не портвейн три семерки из твоей студенческой молодости.
        - А чем он был плох, моя хорошая? - рассмеялся в ответ Аркадий. - Когда в походе у костра, да с горячим чаем. Я бы не отказался сейчас от такого. Хотя по молодости, всё хорошо. Может, сейчас выпил бы и плевался. Но тогда нам казалось, что это классно. Галь, ты пила в юности такой портвейн?
        - Я же с Сибири. У нас там настойки больше. На кедровых орехах, например, или можжевеловая. Так что нет, не пила я портвейн. А вино, кстати, вкусное, но терпкое немного. И несладкое совсем, - отпивая из бокала, проговорила Галя.
        - Настойки это хорошо. Мне тут на конференции коллега знаешь какую настойку, Галь, подарил? Из змеи! Вот бутылка, а в ней заспиртованная змеюка плавает. Бррр. Я её на работе в шкаф поставил, буду нетрезвых коллег пугать, чтобы на работе не пили.
        - А я такую пила, это нестрашно, и даже, говорят, полезно, - немного натянуто улыбнулась в ответ Галя. - Их китайцы делают. Так что вряд ли кто-то испугается, скорее заберут у Вас бутылку, Аркадий Львович, и продолжат банкет, закусив при этом ещё и змеючкой.
        - Ты хочешь сказать, Галчонок, что операционные сёстры столь суровы, что для них заспиртованная змея, это хорошая закуска? Круто. Тогда домой принесу, сама съешь. А я с соседом пари заключу сможешь ты или нет. Он конечно же, подумает, что нет, а ты её съешь. Вот смеху будет.
        - Нет, я съесть не смогу, - Галя замотала головой. - Я лишь настойку пила. А вот Нина Семёновна, она говорила, что ела такую. Когда в Китае была с мужем, они ели.
        - Тогда настойку с тобой выпьем, а змейку ей подарим. Идёт? - Аркадий заговорщицки подмигнул Гале.
        Неотрывно глядя на него и плотно сжимая бокал в руке, она сначала кивнула, а потом закусила губы, и по щекам у неё потекли слёзы.
        - Галчонок, ты что? - Аркадий отставил свой бокал, подошёл к ней, присел перед ней на корточки и осторожно коснулся щеки: - Ты что плачешь, маленькая? Что случилось?
        - Я думаю, я думаю, думаю, что этого не будет… ты, наверное, теперь меня бросишь… - всхлипывая, проговорила она. - Ты вряд ли теперь сможешь со мной дальше, ну как было. Хотя всё равно это, наверное всё рассказать было надо.
        - Вот дурочка, - усмехнулся Аркадий, потом забрал у неё из рук бокал, поставил на пол, после этого взял её руки в свои и поднеся к губам, проговорил: - Милая сударыня, я понимаю, что момент не особенно торжественный сейчас получится, поскольку кольца в кармане у меня нет, но вот хочется мне всё равно предложить тебе стать моей женой. Могу даже на колено встать.
        Он привстал с корточек и немного театрально опустился на одно колено, продолжив:
        - Итак, Галина Павловна, согласны ли Вы стать моей супругой?
        - Конечно, - выдохнула Галя, потом склонилась к нему, обвила его шею руками, при этом сама сползла с кресла и встала рядом с ним на колени, начав сбивчиво говорить: - Я тебя очень-очень люблю, я очень хорошей женой буду, обещаю тебе.
        - Понял, Галчонок, давай тогда вставать, - высвобождаясь из её объятий, вставая сам и помогая подняться ей, проговорил Аркадий, - церемония предложения руки и сердца вышла спонтанной, немного скомканной, но зато душевной. Колечко куплю тебе потом, какое захочешь.
        - Мне любое, я любое носить буду, - как только они поднялись, Галя снова прижалась к нему, продолжив пылко говорить: - Ты не представляешь, как я тебя люблю, и как счастлива. И ещё счастлива, что ты всё знаешь, и мне не надо ничего скрывать от тебя. Я как-будто камень с души сбросила.
        Я подошла к ним, захватив по пути бокал Аркадия, вручила его ему, потом подняла стоящий на полу бокал Гали, подала ей, и сказала:
        - За вашу любовь, мои хорошие. Я рада, что Вы любите друг друга и у вас всё хорошо, дай Бог, чтобы так было долгие-долгие годы. От всей души желаю вам счастья, вы замечательная пара.
        Мы чокнулись и выпили.
        - Теперь это будет моё любимое вино, - с улыбкой проговорила Галя, отставляя пустой бокал.
        Аркадий, прищурившись, чтобы лучше рассмотреть, взглянул на этикетку и со смехом проговорил:
        - Галчонок, ты решила меня разорить? Ты забыла, что мы в гостях у олигархов? Одна такая бутылка стоит, как две моих зарплаты, а то и больше. Я не потяну снабжать тебя такими напитками, давай ты что-то попроще выберешь?
        - Ой, я не знала, - сразу стушевалась Галя, - тогда, конечно, не надо. Я и на другое соглашусь.
        В это время хлопнула входная дверь и из вестибюля раздался голос босса:
        - Алинка, ты здесь?
        - Мы в гостиной, Вить, - откликнулась я.
        - О, какая компания, ты сманила гостей к себе, и в одиночестве с ними развлекаешься, - войдя, иронично усмехнулся босс, - это нечестно. Вот нет, чтобы меня тоже позвать. Я что впал в немилость? За что такой игнор? Чем я тебя так прогневал, свет моих очей?
        - Понимаешь, у нас тут секретные переговоры были, но поскольку они завершились совсем несекретный предложением руки и сердца сделанным Аркадием Галине, и это предложение было с радостью принято, то теперь приглашаем тебя разделить с нами отмечание этого знаменательного события.
        - Какой продуктивный сегодня день, не успели связать узами Гименея одну пару, как уже целых две ещё на подходе. Алинка, похоже, ближайшее время у нас сплошные праздники будут. Там ведь ещё твой день рождения грядёт. Меня такая перспектива вдохновляет, - радостно потирая руки, проговорил босс, потом повернулся к Аркадию: - Док, если не секрет, когда церемония и где праздновать намерены? Могу посоветовать места, где цены приятно удивят. Меня приглашать не обязательно, я не навязываюсь, но если позовёте, весь банкет за мой счёт, в качестве подарка.
        - Виктор Владимирович, я всегда восхищался Вашим умением сразу ставить все точки над и, всё конкретно, чётко и по-деловому. Попробую ответить в том же ключе: с датой мы пока не определились, это было заявление о намерениях, так сказать, будем ли мы отмечать данное событие, мы тоже пока не решили, но если соберёмся, то Вас, Алину и Дмитрия я приглашу в обязательном порядке, но с условием, что всё же самостоятельно хотел бы всё оплатить.
        - Аркадий, да ладно Вам. Зачем Вам морочиться с финансовой стороной вопроса, Вы человек другой специализации, деньги, это тлен, как любит говорить Алинка. Поэтому не лишайте меня возможности чуточку облегчить жизнь тем, кого я очень уважаю и ценю. К тому же мы теперь родственники, раз наши дочери стали одной семьёй. По-моему это сваты, что ли называется или типа того. Алинка, не знаешь, кто мне Аркадий теперь?
        - Нет, Вить, я не сильна в этих терминах. Да и не всё ли равно? Я вот тебе кто? Никто, но это не мешает нам относиться к друг другу с любовью.
        Я не знаю, как босс почувствовал, каким образом я преподнесла наши отношения Аркадию, но он почувствовал. Нахмурился и немного театрально с обидой произнёс:
        - Как это никто? Я с самого начала тебе говорил, что как к дочери своей к тебе отношусь. Ты родной для меня человек, духовно родной и близкий. Ты моя радость и мое счастье. И ты, и Дима твой давно частью моей семьи стали, даже Игорь твой, а уж о Норе и говорить нечего, она крестница моя. Я вас всех очень люблю. А ты мне говоришь такое, что я никто тебе. Вот обижусь сейчас и уйду.
        - Вить, не цепляйся к словам. Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю не меньше. Я про официальные статусы речь вела. Официальные. Официально мы друг другу никто. Но это нам ничуть не мешает. Вот я о чём.
        - Хочешь я тебя официально удочерю, вот как мальчишек? Хочешь?
        - Нет, Вить, не хочу! Мне больше нравится, когда меня твоей любовницей считают, да и тебе это льстить должно. Я же ещё тяну на любовницу внешне? Или уже нет? - я игриво повертелась перед ним.
        - Ни одна моя любовница тебе и в подмётки не годится, любовь моя. Так что, возражать не смею. Хочешь любовницей, буду говорить, что любовница, всё к твоему удовольствию. Главное, чтобы Дима твой не обиделся и не приревновал.
        - Он не обидится, как любит говорить Аркадий, «зуб даю». Ладно, что об этом, давай лучше выпьем за создающуюся ячейку общества. Аркадий с Галей замечательно подходят друг другу, я очень рада, что они пожениться решили.
        - Если ты говоришь, что подходят, то значит, так и есть. Ты такое сразу чувствуешь, - босс взял со столика бутылку, налил вино в наши бокалы, потом в ещё один пустой себе, и продолжил: - Аркадий, позвольте мне пожелать Вам с Вашей избранницей долгих и счастливых лет в изобилии, в процветании, в счастье и радости. Пусть горести и трудности обходят Вашу семью стороной, пусть труд Ваш будет всегда востребован и по достоинству оценён. И ещё удачи Вам, док! Пусть эта капризная дамочка никогда не отворачивается от Вас и всегда осеняет своим крылом, это важно.
        Мы выпили и Аркадий, явно расчувствовавшись, произнёс:
        - Во-первых, спасибо за пожелания. Мне несказанно приятно. Во-вторых, мне радостно, что Даша вошла в Вашу семью. Я благодарен, что Вы её столь радушно приняли. Надеюсь, она сумеет найти взаимопонимание со всеми, и мне не будет за неё стыдно. В-третьих, спасибо, что Алинку Вы столь трепетно опекаете. Я впервые такие отношения вижу и впечатлён. Вы настолько необычный человек, Виктор Владимирович, я рад, что познакомился с Вами.
        - Кто кого больше опекает ещё тот вопрос, док. Алинка помогает мне не меньше, чем я ей. Она мой талисман и моя золотая рыбка, которую мне посчастливилось поймать. Я несказанно благодарен судьбе, что она даровала мне шанс иметь рядом такого ангела в человечьем обличии.
        - Так уж и ангела? Вить, я не ангел ни одной минуты, - рассмеявшись, развела я руками. - Ангелы бесстрастные, позитивные и любят всё сущее. Я и эмоциональна, и с позитивом у меня сложности бывают, а уж про любовь ко всему живому и говорить смешно, я люблю лишь избранных. К остальным в лучшем случае я нейтральна. Так что извини. Ошибочка вышла.
        - Для меня ангел. Мой личный ангел. Остальные могут не соглашаться, но для меня ты он, вернее она. Но если она, то не ангел. О, понял: богиня! Моя богиня. На богиню согласна?
        - Круто, Вить. Кто ж на богиню-то не согласится? На твою личную богиню, конечно же, соглашусь, - продолжив весело смеяться, закивала я. - Богиня это круто!
        - Богиня огня, например, - лукаво подмигнул мне он.
        И вот тут моё веселье сняло как рукой, я нахмурилась и сразу посерьезневшим тоном произнесла:
        - А вот это уже не смешно, Вить. Всё! Давай о чём-нибудь другом.
        - Чем тебя обидело такое сравнение? - удивлённо поинтересовался Аркадий.
        Я поморщилась, сообразив, что проговорилась, и судорожно начала придумывать, как обыграть свой промах:
        - Это было не сравнение, Аркаш, это был подкол, боссу нравится мой характер взрывным называть или с пороховой бочкой меня сравнивать. Сейчас вот ещё один эпитет нашёл. С виду восторженный, а внутри полный сарказма и иронии. Мы же по работе с ним часто скандалим. Ему, как любому мужчине, надо, чтобы последнее слово осталось за ним, а я не всегда даю ему такую возможность.
        - Да ничего я не говорю последним уже не знаю сколько времени, Алинка. Заканчивай напраслину на меня возводить! Вот когда я что-то последним сказал?
        - Сейчас! Сейчас сказал, - рассмеялась я.
        - А может, все-таки ты? - тоже смеясь, осведомился он.
        Я замотала головой, показывая на него пальцем.
        - Хорошо, выиграла. Не буду спорить, а то как в стихотворении Маршака про стариков и пирог получится.
        - Это что за стихотворение? Я такого не знаю, - удивлённо поинтересовался Аркадий.
        - А я знаю, - откликнулась Галя, - даже наизусть выучила для капустника в колледже, могу рассказать.
        - Галочка, расскажите, Аркадию полезно будет послушать в предверии начала семейной жизни к чему споры с женщинами приводят, - продолжая улыбаться, проговорил босс, и Галя с чувством начала декламировать стихи Маршака.
        Под праздник, под воскресный день,
        Пред тем, как на ночь лечь,
        Хозяйка жарить принялась,
        Варить, тушить и печь.
        Стояла осень на дворе,
        И ветер дул сырой.
        Старик старухе говорит:
        - Старуха, дверь закрой!
        - Мне только дверь и закрывать,
        Другого дела нет.
        По мне - пускай она стоит
        Открытой сотню лет!
        Так без конца между собой
        Вели супруги спор,
        Пока старик не предложил
        Старухе уговор:
        - Давай, старуха, помолчим.
        А кто откроет рот
        И первый вымолвит словцо,
        Тот двери и запрет!
        Проходит час, за ним другой.
        Хозяева молчат.
        Давно в печи погас огонь.
        В углу часы стучат.
        Вот бьют часы двенадцать раз,
        А дверь не заперта.
        Два незнакомца входят в дом,
        А в доме темнота.
        - А ну-ка, - гости говорят, -
        Кто в домике живет? -
        Молчат старуха и старик,
        Воды набрали в рот.
        Ночные гости из печи
        Берут по пирогу,
        И потроха, и петуха, -
        Хозяйка - ни гугу.
        Нашли табак у старика.
        - Хороший табачок! -
        Из бочки выпили пивка.
        Хозяева - молчок.
        Все взяли гости, что могли,
        И вышли за порог.
        Идут двором и говорят:
        - Сырой у них пирог!
        А им вослед старуха: - Нет!
        Пирог мой не сырой! -
        Ей из угла старик в ответ:
        - Старуха, дверь закрой!
        - Хорошее стихотворение, жизненное так сказать, - дослушав до конца, с улыбкой резюмировал Аркадий. - Буду стараться брать пример с Вас, Виктор Владимирович, а не с героя повествования. Хотя это сложно, сложно, что скрывать. Поделитесь опытом, как Вам удаётся?
        - Да тоже с трудом, Аркадий. До встречи с Алинкой не удавалось вовсе, но она дама упрямая, спорщица великая, и пробовать переспорить её себе дороже. Хотя иногда мне всё же удаётся, но я редко теперь на такое отваживаюсь. Чаще уступить стараюсь, вот как сейчас. Я же уступил тебе, Алинушка?
        - Уступил, обозвав великой упрямой спорщицей, а ещё богиней взрывов и пожаров. Вот обижусь и вообще с тобой, Вить, разговаривать не буду. Спорщица я, видите ли, - иронично протянула я.
        - Алинушка, солнце моё, не обижайся. Чем я могу вымолить твоё прощение? Хочешь звезду с неба?
        - Достать или назвать в мою честь? - хмыкнула я и покачала головой, проронив: - Нет, не хочу ни то, ни то. Хочу, чтобы ты пару бутылочек вина, таких как это, Гале подарил, ей оно понравилось.
        - Это без проблем, а почему только для Гали подарок, давай и для Аркадия что-то попроси, что он любит? Коньяк? Аркадий, Вы какой любите, тот что Алинка для Ваших посиделок покупает, или на мой вкус положитесь, я немного повыдержаннее люблю.
        - Я к любому выдержанному коньяку отношусь с должным уважением, Виктор Владимирович. Но мне как-то неудобно, что Алина Вас на такой подарок раскручивает.
        - Аркаш, не удобно на потолке спать, одеяло падает, - захихикала я, - остальное очень даже удобно. Вите даже приятно будет. Он любит делать подарки хорошим людям. Кстати, по-моему мне надо Валентина попросить ещё бутылочку вина нам принести.
        - Алин, стоп. Не надо просить Валентина, сейчас я схожу к себе в подвал и принесу эксклюзив, который хранил для какого-нибудь торжественного случая. Ты кстати, не возражаешь, если ещё Диму и Вадика с Таней позовём, чтобы отметить две намечающиеся свадьбы? Мне кажется это грандиозный повод.
        - Не смею, возражать, - тут же согласилась я, - мне нравится это предложение.
        Босс ушёл, а ко мне повернулся Аркадий и с явной заинтересованностью спросил:
        - Алин, Виктор Владимирович имеет любовниц?
        - Конечно. Он не монах. Причём любит их часто менять. Редко какая больше полугода у него задерживается.
        - А если в какую-то из них он влюбится настолько, что захочет сделать женой?
        - Это было бы здорово. Я бы порадовалась за него. Только вряд ли он уживётся хоть с кем-то с его характером. Он диктатор на порядок более жёсткий, чем ты. Я не представляю, какой должна быть женщина, которой бы он сделал предложение. Да и зачем ему это? Лишняя головная боль, которой он старается избегать всеми доступными способами.
        - Тебя не настораживает с какой радостью он воспринимает помолвки окружающих? Тебе не кажется, что это знак?
        - Того, что он тоже хочет такую для себя? Аркаш, я честно этому порадовалась бы. Но это невозможно хотя бы потому, что он женат, его жена больна, психически больна, и он не бросит её и будет содержать ещё долгие годы хотя бы потому, что она мать его сыновей. Его любовницы для него это… я даже не знаю как тебе это сказать… не близкие ему духовно люди, короче. Это секс на его условиях и по его правилам. И вообще, я не понимаю, какого чёрта ты спрашиваешь меня об этом? Это исключительно его дело! Ты хуже сплетницы стал! То ты меня о моих постельных делах допрашиваешь, то о нём. Прекращай!
        - Понимаешь, Алин, кажется мне, что ты в него влюбилась. А это неправильно…
        - Чёрт! Вот опять ты за старое! Я не влюбилась в него, я его люблю! А ещё люблю тебя, несмотря на твоё патологическое желание контролировать мою постель. И Димку люблю. Но с сексом это ничего общего не имеет! Для меня любовь это неосознанная радость от того, что объекту твоей любви хорошо. Вот ты сейчас счастлив, и я радуюсь этому. Мне хорошо от того, что ты Галю свою любишь. И за Димку я также радуюсь, и за Витю. Я вас всех люблю, но вот любовь моя лишь такая, без секса, без желания обладать. А тебе опять всё неправильно, порчу я тебе идеальную картинку, которую ты себе вообразил. Ты на Дашу переключись, и ей мозг выноси, а мне не надо. А то она может любить, как хочет, а я обязана по правилам. Другие они у меня! Другие! И прекрати меня так доставать этим, а то разругаюсь с тобой!
        - Алинушка, ладно, понял. Не достаю, моя хорошая. Я лишь жутко боюсь, что вот разобьёт он тебе сейчас сердце и что?
        - Кто разобьёт? Витя? Витя не разобьёт. Он любит меня не меньше, чем я его - раз. Ему нечем мне сердце разбить, я его не ревную и на роль его жены или хозяйки его дома не претендую - два.
        - А почему ты не хочешь быть хозяйкой ничьего дома?
        - Аркаш, да когда же ты уймёшься?!
        - Ответь на этот вопрос и всё.
        - Ладно. Значит так. Если по-честному, то из нашего с Димкой дома выжил меня он тем, что сначала вынудил жить с его умственно-неполноценным племянником, которому я заменила мать, а потом получив ещё ребёнка от меня, весь быт переориентировал на дочь. Я плохо уживаюсь с детьми, Аркаш. Плохо. Я ужасная мать и уже признавалась тебе в этом. Поэтому я сбежала. Быть хозяйкой в доме босса я тем более не готова и не хочу. У его сыновей переходный возраст, а я плохой воспитатель. Мне не нужен его дом, деньги или что-то от него. Общение со всеми я хочу строить по собственным правилам и на моих условиях.
        - Но ведь тогда получается, что по большому счёту вы никого не любите, - едва слышно выдохнула Галя.
        - Галочка, если подходить к любви как к желанию свою жизнь посвятить чьему-то благу, то да. Так я не люблю никого, поскольку не готова посвятить свою жизнь интересам других. Моя жизнь это не чужой ресурс. Я лишь разово могу помочь, если считаю, что моя помощь нужна и пойдёт во благо. А так все взрослые, и у каждого своя цель быть должна, а так же запас собственных средств для её достижения.
        - А вот тебе бы жизнь Димка с удовольствием посвятил, - проговорил Аркадий.
        - Он мне? Не смеши меня! Он ради меня не смог отказаться даже от алкоголички-сестры, опять же меня заставив её спасать. В наших отношениях лишь он пользуется моим ресурсом, а никак не наоборот. Причём я открыто предупреждала его, что ввязавшись в дела сестры, выбор он делает не в мою пользу, на что он сказал, что по-другому не может. Я постаралась максимально снивелировать последствия такого его выбора: не развелась с ним, не бросила, помогла социализировать и реабилитировать его племянника, мы выполнили и даже перевыполнили все его моральные обязательства, только это разрушило наши с ним отношения, Аркаш. Мой дом с ним перестал быть моим. Он стал его, Игорька, Норы, Оксаны, но не моим. Я его им отдала, поскольку не могу жить в таких условиях. И не жалею об этом. Значит, им было нужнее.
        - Ты хочешь сказать, Димка мог всё решить иначе?
        - Да! Мог! - эмоционально подтвердила я. - Его племянник на момент его выбора, не был привязан ни к нему, ни ко мне, любой хороший интернат, который я обещала оплачивать, был для него прекрасным вариантом. Да, его бы не вытянули там, так как сейчас вытянула его я. Но стоило ли оно того? Ведь за это его состояние я расплатилась тем, что потеряла ощущение безопасного тыла рядом с Димой. Я лишь отдавала Диме, Игорю и ничего не получала взамен. А уж когда они все ещё и родить меня заставили, вот тут меня совсем накрыло. Поскольку ресурс у меня закончился. Они все думали, материнство даст мне второе дыхание, но оно лишь отняло остатки первого, и я сдохнуть начала мечтать. Так, что ещё ты узнать хочешь? В чём ещё мне исповедоваться перед тобой и Галей надо?
        - Ты сама жалеешь, что так помогла племяннику Димы?
        - Ты ждёшь красивых слов, что я этому рада и горда? - иронично осведомилась я, потом покачала головой, поскольку была пьяна и готова откровенничать: - Их не будет. Овчинка не стоила выделки. И не будет стоить. Это очевидная реальность. Я израсходовала свой потенциал по прихоти Димы на шлак. Могла бы что-то и получше сделать, но ему захотелось так. И я не сумела его убедить в том, что это нецелесообразно и ради него согласилась, и как следствие внутренне обвинила его в этом, и отчаянно захотела сбежать куда подальше от такого насилия. Так что его это решение было: разрушить нашу с ним семью. Я не осуждаю его, нет. Он поступил так, как считал нужным и правильным. Он по-другому не мог. Я попыталась выполнить его желание, но сил у меня не хватило, о чём и предупреждала его сразу.
        - Подожди, моя хорошая. Почему сразу на шлак? Игорь сейчас производит впечатление адекватного парня.
        - Я вижу чуть больше остальных, Аркаш. И я знаю, что ни ученым, ни врачом, ни бизнесменом ему не стать, будет он обычным трудягой с невысоким интеллектом. И что? Это достойное вложение потраченных на него душевных сил?
        - А ты сама-то у нас кто? Академик что ли? - с явным сарказмом попробовал подколоть меня Аркадий.
        Но уверенности в себе мне теперь было не занимать, поэтому я лишь улыбнулась, вновь покачала головой и убежденно проговорила:
        - Нет, Аркаш, не академик, я интеллектуалка, которая старается чуточку преобразовать этот мир к лучшему, а ещё перераспределяет финансовые потоки в меру своих сил улучшая жизнь некоторых достойных индивидуумов. Ему такое будет явно не по силам.
        - Он тоже преобразование к лучшему. Ты скомпенсировала его отсталость.
        - Аркаш, ты считаешь целесообразно заставлять ювелира тесать камни на стройке? Ну обтесала я с огромным для себя трудом один камень и уложила в стену, потратив уйму сил и времени… этот мой камень в стене никто и не заметит… стена огромная, камней много, этот ничуть не лучше остальных… а я умею нечто более изящное делать, но ручки нагрузила, у меня мозоли и ювелирный инструмент держу теперь с трудом. Этот камень того стоил? В глобальном масштабе?
        - А кто тебе дал право в глобальном масштабе рассуждать? Мне что операции не делать, если это бомж к примеру или безработный? Вот твой Димка почти безработным был, я же оперировал его.
        - У тебя есть иллюзия, Аркаш, что твоё вмешательство поможет человеку новую жизнь начать. Ты не знаешь какую. Но даёшь шанс. При этом, возможно, даёшь шанс вору, убийце или насильнику. Ты знаешь, тот педофил, который меня изнасиловал в детстве, он до того инцидента со мной явно при смерти был. Перитонит, скорее всего, и его вытащил с того света чудо-хирург вроде тебя. Вытащил, чтобы он мог меня изнасиловать. Я эти шрамы на его животе, как сейчас перед собой вижу, и понимаю, насколько гениальный был хирург, сказочная работа, тонкие как паутинка швы, хотя совсем свежие… И дай он ему умереть, и у меня не было бы никаких проблем. Его гениальность позволила педофилу и дальше насиловать детей. Как думаешь, я ему благодарна быть должна за это?
        - Алина! Вот как ты смеешь связывать мою работу с таким?! Вот как?! - Аркадий аж задохнулся от возмущения, я явно зацепила его таким высказыванием.
        - Тссс, мой хороший, - я демонстративно прижала палец к губам, пытаясь охладить его пыл, - я не договорила ещё. А сказать хотела, что к тому хирургу претензий у меня не было и нет, но лишь по одной причине, он не знал, кому делает операцию, поэтому делал то, что позволяла ему делать Вселенная. А я знаю, заранее знаю итог, Вселенная мне его сообщает и решение принимает не она, а я. И Димкину глупость я знала и видела! Он вынудил меня принять неправильное решение.
        - Во-первых, вот с чего ты решила, что неправильное? А во-вторых, если считать такое глупостью, то Димкину глупость ты видела с самого начала, когда он старушек и кассирш собой заслонял. Это аналогичная глупость была, исходя из твоей логики, за которую, смертью он должен был расплатиться.
        - Вот тогда не глупость была, а выбор, основанный на личном ресурсе, за который я его безмерно уважать начала. А когда он не своим ресурсом, а моим за свой выбор начал платить, тут у нас раздрай и пошёл. Если бы он развёлся со мной и один стал Игорька воспитывать, то почёт ему и моё уважение. Но нет, не захотел он меня терять, и многие проблемы Игоря с удовольствием на меня спихнул, мы же семья. Только в этой семье моё мнение почему-то абсолютно незначимым оказалось. Отсюда ноги и начали расти.
        - Вы об Игоре? Это он племянник Вашего мужа? И он не Ваш сын? - озадаченно забросала меня вопросами Галя. - Он же так смотрит на Вас и так слушается, я уверена была, что ему-то Вы родная мама. Он явно очень-очень Вас любит. Хвостиком готов ходить.
        - Он много на что готов, Галь, поскольку чувствует, что я для него сделала и что ещё сделать могу, - пьяно усмехнулась я. - Только толку-то с того никакого! Нет смысла вкладываться в шлак.
        - Почему шлак? Вот никак я не пойму. Какое право ты имеешь шлаком называть ребёнка?! - постарался резко осадить меня Аркадий. - Он ведь ни насиловать, ни убивать никого не будет, не так ли? Ты дала возможность неполноценному индивидууму стать полноценным членом общества, но почему-то очень этим раздосадована. А я вот сутками у хирургического стола стою, и не знаю, будет хоть какой-то толк в итоге, или же как ты говоришь, педофила я какого-нибудь спасу. И что мне теперь? Вообще никого не оперировать?
        - По первому твоему вопросу, шлак потому, что это не оскорбление, а констатация того, что порода пустая, гореть в печке не будет, тепла не даст, если что-то кому-то по жизни и отдаст, то лишь то, что я в него вложить сумела, а мне было проще напрямую это миру отдать, а не через него, а по второму, именно ты выбрал свою стезю сам. Поэтому будь добр не ропщи на неё, - раздражённо выдохнула я, поскольку упорство с каким Аркадий пытался меня переубедить, начало меня злить. - Я же не выбирала, я выбрала лишь то, что хочу спасти Димку, а вот его прихоти это по определению не моя зона ответственности. Пусть ему их теперь Оксана обеспечивает, а я их всех буду содержать, поскольку связала себя определёнными обязательствами, но на этом всё, ко мне больше никаких дополнительных требований! Я люблю Димку, постараюсь сделать так, чтобы у него всё хорошо было, но больше не позволю ему управлять моей жизнью. Я выстроила границы и только благодаря им выжила и не свихнулась, и не тебе пытаться заставить меня их убрать! Понял, Аркаш? На этом всё! Ещё одна попытка этот вопрос поднять и окончательно разругаюсь с
тобой. Я не шучу!
        На последних словах в голосе моём уже такая злость звучала, что Аркадий явно испугался, примирительно поднял руку и проговорил:
        - Хорошо, хорошо, Алинка. Копать больше не стану. Извини. У каждого действительно своя правда. Ты через многое прошла и требовать от тебя соответствия каким-то моим моральным догмам самонадеянно и недопустимо. К тому же ничего плохого ты не делаешь в принципе. Ты не обижайся, спорил с тобой и пытался переубедить лишь с одной целью, мне хочется чтобы ты счастливой была. А ты сейчас напоминаешь мне зажатую исковерканную пружину, которая расслабиться не может, поскольку, разжавшись, может окружающих сильно травмировать. Мне хотелось показать, как можно разогнуться так, чтобы и ты напряжение сбросила и окружающие целы остались. Мне жаль, что восприняла ты это как попытку подогнать тебя под общепринятые рамки.
        - Аркаш, тебя утешит информация, что я не в напряжении, когда мне никто претензии не предъявляет? Вот честно-честно, когда я на своей территории, и меня не пытаются вынудить её покинуть под соусом моих моральных обязательств и долгов, я испытываю необычайное спокойствие и умиротворение. По сути своей я интроверт и наконец-то нашла свою безопасную гавань. Поэтому не расстраивайся, у меня всё хорошо. Я даже к Игорю начинаю лучше относиться и сама что-то для него делаю, как только меня прекращают доставать требованиями. Он, кстати, это к моему счастью, наконец, почувствовал и теперь терпеливо ждёт моего внимания, перестав его требовать и вымогать.
        - Понял, ты сейчас не пружина. Ты ёжик. Я появляющиеся от напряжения иголки, за твоё внутреннее, скрываемое раздражение принял. Думал, проявилось то, что прятала, а это лишь охрана границ. Тогда ладно. Это мне больше по душе. Извини ещё раз.
        Ответить я ему не успела, у входной двери раздался шум и голоса, и через пару минут в гостиную вошёл босс в сопровождении нескольких официантов, несущих ящики и подносы с едой. Следом шли Вадик с Таней и Дима.
        - А вот и мы, - проговорил босс, наблюдая за тем как официанты быстро расставляют в гостиной подносы с едой и расставляют декантер и бокалы на принесенном ими же столике рядом с достаточно грязной и запылённой бутылкой, - оставили виновников сегодняшнего торжества наслаждаться обществом друг друга, и перебазируемся сюда, чтобы отметить ещё два очень важных грядущих события. На мой взгляд наша дружная компания приглянулась шалунишке Купидону или как его ещё называют Амуру, и он решил расстаться с несколькими своими стрелами, очень метко при этом прицелившись, что лично меня несказанно порадовало. Причём не только меня. Алинка тоже впечатлилась меткостью вечно юного бога любви и сообщила мне, что попал он в обоих случаях по её мнению в десятку. Поэтому предлагаю воздать хвалу не дрогнувшей руке божественного стрелка, и разлить очень старинный напиток, которые долгие века ждал своего часа, в его честь, пожелав при этом счастливым мишеням этого юного бога долгие лета жить в любви, уважении, благополучии и мире. Итак приступим.
        Босс подошёл к бутылке и по всем правилам открыл, налил себе немного в бокал, понюхал, пригубил, одобрительно кивнул и передал бутылку официанту, который осторожно и медленно перелил сначала в декантер, а затем оттуда начал разливать вино по бокалам.
        Аркадий подошёл ближе, спросил у босса разрешения, взял опустевшую бутылку, начал рассматривать, потом с явным пиететом проговорил:
        - Это впечатляет, Виктор Владимирович. Даже представить себе не мог, что такой раритет существует. Ощущаю себя причастным к историческому действу и прославлению олимпийского бога напитком столь старинным, почти как и сами мифы о сыне Афродиты.
        - Предлагаю перейти к самому действу, надеюсь, не только возраст, но и вкус напитка вас всех не разочарует тоже, - босс взял бокал, дождался, чтобы все присутствующие гости тоже взяли и повторил: - Итак, за меткость стрел Купидона, и пусть они сделают вас четверых счастливыми на долгие годы!
        Мы чокнулись, и приступили к дегустации старинного вина.
        Несмотря на возраст, оно не пахло затхлостью и подвалом, оно пахло солнцем и свежестью виноградной лозы, в меру терпкое с небольшой приятной кислинкой, короче, я впечатлилась, хоть и не знаток. Это вот босс ценитель, а у меня две градации: мне нравится и мне не нравится. Вот это понравилось.
        Смакуя напиток, я подошла к робко жмущейся ближе к Вадику девушке, практически не отпившей из своего бокала, и с улыбкой спросила, как ей вино и какие впечатления от праздника.
        - Ой, мне всё очень нравится, Алина Викторовна, - улыбнулась она мне в ответ. - И вино чудесное и вообще всё чудесно. Спасибо. Только я боюсь много пить, вдруг малышу это повредит.
        - Танечка, за столом Вас пить никто и не уговаривал, но тот напиток, что у Вас сейчас в руках, Вы вряд ли ещё хоть когда-нибудь попробовать сможете. Да к тому же пропитанный такими пожеланиями. Малышу он явно не повредит, не та концентрация алкоголя и не тот случай, чтобы повредило. Расслабьтесь и получите удовольствие. Кстати, ко мне можно по имени и на ты.
        - Спасибо. Только если можно, я бы не стала пить, - потупившись и нервно сжимая бокал в руке, проговорила Таня.
        - Дело Ваше, Танечка, - с усмешкой повела я плечами. - Я лишь информировала, что Вы многое можете потерять, отказавшись.
        - Танюш, - её плеча коснулся Вадик, - ты зря Алинку не слушаешь. Алинка у нас ведьма, её не слушать себе дороже. На твоём месте я бы выпил.
        По тому как девушка решительно поднесла бокал к губам, я поняла, выпьет залпом, и схватила её за руку, останавливая:
        - Не так, Танечка! Такое вино пьют не так. Учитесь получать удовольствие, а не выполнять распоряжения Вадика. Он хоть товарищ у нас и суровый, но советую научиться реагировать на его слова не беспрекословным подчинением, а разумным принятием к сведению. Пригубите вино, посмакуйте во рту, а потом решите, хотите Вы его пить или нет. Не надо на моё мнение ориентироваться, я не настаиваю, лишь сообщила, что бокал вина не повредит будущему малышу. Вам надо самой определиться принесёт Вам это удовольствие или же не принесёт. Все по разному к таким винам относятся. Кому-то нравится, кому-то нет. На Ваш вкус сейчас и малыш Ваш влияет, если Вам придётся не по вкусу, то зачем себя насиловать и пить? Это ни к чему. Вы меня поняли?
        Таня, кивнув, вновь поднесла бокал к губам, сделала небольшой глоток, немного подержала во рту, потом проглотила и произнесла:
        - Оно очень вкусное, мне нравится.
        - Вот и пейте потихоньку, у Вас впереди много времени, пробуйте закуски, смотрите сколько сыров разных, сочетайте их вкус со вкусом вина и получайте удовольствие. Мы ведь никуда не торопимся.
        - А почему Вы ко мне на Вы? Вы же сами сказали, что к Вам на ты можно, а сами всё время мне Вы говорите.
        - Танечка, так Вы не сказали, что к Вам по-другому можно. Вот Вадик мне в первую нашу встречу сразу сказал: заканчивай мне выкать, ухо режет. Было такое? - я, улыбнувшись, повернулась к Вадику.
        - Точно, Алинка, было, - рассмеялся он. - Ты сидела тогда со мной в машине с глазами напуганного оленёнка Бэмби, меня особенно твоя фразочка впечатлила: «Можно я откажусь от Ваших услуг? Оплачу всё, что захотите, и сразу откажусь». Это тебя тогда Аркадий так напугал? Да? Он подумал, мы бандиты, и тех кто с нами договор заключает, сразу ну там или на органы, или ещё куда-нибудь, например, красоток вроде тебя, в публичный дом. Так? Судя по твоему взгляду у тебя были мысли, что из машины я могу тебя и не выпустить. Я злобным Бармалеем себя в тот момент ощутил, и рядом такой несчастный оленёнок блеет: «дяденька, не ешьте меня, пожалуйста». Хорошо хоть Кузьмич вмешался и пообещал, что есть тебя не стану. А то бы умерла там у меня от страха, а мне потом твой труп утилизировать бы пришлось.
        - Ведьмы от страха не мрут, Вадик. Не тешь себя напрасной надеждой. Это они прикидываются оленятами, чтобы их не раскусили раньше времени. Мне надо было втереться к тебе в доверие. Я, мол, беззащитная и трусливая.
        - Вот какой-какой, а трусливой ты не была никогда. Кстати, скажи, это правда, что генерал про тебя рассказывает, что ты одна трёх вооружённых мужиков завалила до приезда спецназа, или это байка?
        - А он это рассказывает? - удивилась я.
        - Понимаешь, психанул он после одного не очень красивого случая, и орать начал, что мужики мельчать стали, и любая баба им теперь фору даст. И когда один умник его попросил хотя бы один пример привести, сказал, мол, попросил одну беременную даму лишь место выяснить, где заложники находятся, и она одна, без прикрытия, троих завалила и заложников спасла, а потом лишь плечиками повела: ничего особенного, стечение обстоятельств. После чего сказал, что, мол, была бы не беременная и не уходила бы в декрет, звание бы дал и кое-кого бы из окружения точно заменил. Так вот, когда он про беременность сказал, я вспомнил, как тебя беременную найти полдня не могли и Кузьмич всех на уши поставил, а потом позвонил и отбой дал, сказав, что у деда ты была. Я сопоставил, и начало мне казаться, что если не придумал генерал эту историю, то это про тебя.
        - Вадик, ты угадал, это про меня, но там исключительно стечение обстоятельств было, правда. Не валила я никого. У меня и оружия не было никакого, да и в положении я была. Но погибли, выходит, все трое. Я уезжала, двое ещё живы были. Потом спецназ подъехал, я думала, сумеют спасти.
        - Кого в заложниках держали?
        - Ребёнка. Поэтому сама и постаралась вытащить. Убили бы, если бы спецназ работать начал. А так стравила я их меж собой и вытащила девочку. Так что ничего героического. Мне действительно повезло.
        - Круто, Алинка. Прими моё искреннее восхищение. Я и прежде тобой восхищался, а теперь вдвойне. Ты героиня.
        - Вадик, мне, конечно же, лестно. Но не было там ничего героического. Я блеела вроде того самого оленёнка Бэмби: ой спасите-помогите, заблудилась, дорогу найти не могу, рожу прямо вот тут сейчас у вас на пороге, подайте водички испить, а то так кушать хочется, что переночевать негде, и прочую лабуду. Один не поверил, сразу из автомата пристрелить хотел, но я в ножки ему повалилась и толкнула удачно, он пристрелил вместо меня товарища своего, на очередь выбежал ещё один, я заорала: «Сзади! Там ещё один! Стреляй быстрее, иначе нам крышка». И товарищ подумал, что тот нарочно, и я с ним в деле, и сцепились они. А я нашла ребёнка и сбежала. Ничегошеньки героического, скорее наоборот.
        Сзади подошёл босс, положил мне руку на плечо и спросил с улыбкой:
        - Это ты рассказываешь, как внучку генерала спасала? А мне ведь тогда так и не рассказала ничего. «Я всего лишь место нашла, отвлекла, и мы сбежали», - передразнил он меня.
        - Вить, так ничего и не было больше. Лишь спровоцировала их меж собой сцепиться, и всё. Я не пострадала, на мне ни одной царапины не было, Верушка тоже. Лишь испугалась она очень. Отвратно видеть, вываливающиеся внутренности даже твоего похитителя. А так всё закончилось на редкость благополучно. И рассказывать было нечего, кроме этой мерзкой сцены, а мне про неё особенно беременной вспоминать не хотелось. Тошнило сразу. Ты же не хотел, чтобы меня тошнило? Вот и я не хотела.
        - Кузьмич, скажи, как можно, упав в ноги, так толкнуть, чтобы пристрелили не тебя, а стоящего рядом напарника? - задумчиво проговорил Вадим. - Я вот даже представить себе такого не могу. Нет, если, конечно, ты заколдовала его, Алинка, тогда да, допускаю, что так и было, а вот в стечение обстоятельств верится с трудом.
        - В колдовство я не верю, Вадик, - покачал головой босс, - а вот в то, что Алинке благоволит Вселенная, и даёт возможность задумки её исполнить, в это верю безоговорочно. Только и ей выкладываться приходится по полной. Когда она тогда приехала, походила на оголённый комок нервов с дрожащими пальчиками. Я поэтому и расспрашивать не стал. Боялся, ребёнка потеряет.
        - Тогда всё ещё более героическим на поверку оказывается, поскольку ехать безоружной и беременной на встречу к трём вооруженным отморозкам не рискнёт даже хорошо подготовленный спецназовец. Как ты решилась, Алинка? Вот как? Или ты такая же как твой Дима, готова грудью на амбразуру?
        - Вадик, она именно такая, поверь мне, - улыбнулся босс. - И Диму выбрала именно из-за того, что на неё похож по складу характера. Подозреваю, что дочка у них отважная, наверное, в квадрате будет. Кстати, а у вас-то, Вадик, кто ожидается? Девочка или пацан?
        - А ещё неизвестно, срок маленький очень, - застенчиво проговорила Таня.
        - Это девочка, а потом мальчик будет, - практически одновременно с ней проговорила я и осеклась, встретившись с ней взглядом, после чего с усмешкой пояснила: - не сразу, через год где-то.
        - Значит, можно уже розовую коляску покупать? Да, Алин? - рассмеявшись, спросил Вадим.
        - Лучше нейтрального цвета. Потом-то мальчик будет. Или вы каждому свою коляску покупать будете? - удивилась я.
        - Понял, не вопрос. Учтём. Значит, разнополых погодок ты нам сулишь? Неплохо-неплохо. Я за. Правда, лучше бы наоборот. Сначала пацан, потом дочка. Там поменять очерёдность никак нельзя? Он бы её защищал.
        - Подожди, Вадик, это ты меня спрашиваешь? Я что ли детей распределяю? Я лишь вижу, что Вселенная для тебя приготовила. А ты сразу: было бы лучше наоборот. Для кого лучше, кстати? Вон Витя не жалуется, что у него старшая дочь. Ты ведь не жалуешься, Вить?
        - Это было давно, я и не помню, жаловался тогда или нет. А сейчас-то чего жаловаться, она взрослая давно. Давай лучше Диму твоего спросим, - проговорил босс.
        После чего повернулся, нашёл взглядом Диму, в отдалении разговаривавшего с Аркадием и Галей, и негромко окликнул:
        - Дим, можно тебя на минуточку?
        - Да, Виктор Владимирович, - тут же направился в нашу сторону мой муж.
        - Дим, у нас тут дискуссия возникла, и я решил к твоей помощи прибегнуть: расскажи, как это быть отцом девочки. Вадика что-то подобная перспектива не слишком обрадовала, ему первым пацана хотелось. Может, утешишь его?
        - Вадик, у тебя будет дочка? - Димка сразу заулыбался. - Это здорово. Вот честное слово, это сказочно здорово, держать на руках маленькую, пусть даже не особо похожую, но копию своей любимой женщины. У Норочки очень многие манеры, и голову держать, и улыбаться, и хмуриться, и даже взгляд порой, ни дать ни взять Алинкин. Я беру на руки это чудо, и у меня душа поёт. Дочка это великолепно, поверь счастливому отцу дочери. Моя дочь похитила моё сердце с первого взгляда.
        - Вы так любите дочку, - улыбнулась ему Таня.
        - Люблю не то слово, Танечка. Я её обожаю. У нас с Алинкой сказочная дочка. Она уже пытается ходить, а как смеётся, это что-то, будто серебряный колокольчик. И разговаривать пробует. Слово «папа» очень хорошо говорит.
        - А сидит уже хорошо? И ползает? А «мама» говорит? - начала с интересом расспрашивать Таня.
        - И сидит давно и ползает, и в ладушки со мной играет. И карточки правильные находит, я ей говорю: покажи собачку, она находит, и бабочку, и шарик, всё находит. А ещё формочки складывает: квадратик в квадратное отверстие, звёздочку, где звёздочка, и много слов пытается говорить, некоторые смешные. Например «ионь», это Игорь, «сана» это Оксана, а «илуна» это её любимая игрушка. «Ать» это значит ей надо что-то срочно дать. И так смешно сердится, если сразу не понимаешь, что именно дать надо. Со словом «мама» у нас, правда, небольшая засада, пока не получается у неё почему-то, но я думаю, скоро и это слово освоит наша Нора, звук «м» начнёт выговаривать более чётко и освоит, - радостно принялся рассказывать мой муж о своей любимице.
        В отличие от него я не была удивлена тем, что Нора слово мама не говорит. Вот что ей его говорить, если при моём появлении она не только вообще ничего не говорит, но даже двигаться перестаёт. Замирает и неотрывно смотрит на меня, как кролик на удава. Мне иногда казалась, что она даже моргать перестаёт. И никакие просьбы Димы: «Смотри, наша мама пришла, давай ей скажем привет и помашем ручкой, ты же умеешь махать ручкой». Или: «посмотри, какую красивую игрушку мама тебе принесла, давай скажем спасибо». Или: «давай маме скажем, как мы её любим, а ещё покажем, как мы кубики складывать умеем» на неё не действуют. Я так подозреваю, что даже заочно слово мама у неё вызывает подобную же реакцию.
        - Ой, как Вы по-доброму о дочке рассказываете, - с явным одобрением тем временем прокомментировала рассказ моего мужа Таня и тут же поинтересовалась: - А Нора это её полное имя?
        - Нет, Алина решила её Алиенорой назвать. Так что она у нас Алиенора Дмитриевна. На мой взгляд сложновато немного, но Алиночке нравится, и это главное.
        - Зато не избито, - поддержала мой выбор Таня. - Тезку ей найти непросто точно будет.
        Поняв, что тема для их совместного разговора найдена обоюдно интересная, я отошла в сторону и вернулась к Аркадию с Галей.
        Мы обсудили вкус вина, потом ещё о чём-то нейтральном поговорили, после чего они засобирались домой, и мы с боссом их проводили, презентовав набор из нескольких бутылок вина и коньяка.
        Вернувшись потом в гостиную, мы застали интересную картину, Дима с Таней с увлечением обсуждали преимущества и недостатки разных типов детских кроваток, а Вадик со скучающим видом сидел на корточках перед пылающим камином и гладил Кота.
        - Мой муж заговорил и увёл твою избранницу? - подойдя к нему, иронично осведомилась я. - Я надеюсь, ты не ревнуешь?
        - Нет, что ты, Алинка. Конечно, нет. Я рад, что Тане интересно. Кстати, не ожидал от твоего Димки, что он так на детях повёрнут окажется, - выпрямляясь и с улыбкой глядя на меня проговорил Вадик. - Он действительно обожает вашу дочь. Скажи, я тоже рискую вляпаться в такое?
        - Как тебе сказать, Вадик, - уклончиво ответила я, - родные дети могут дарить позитив, но насколько к ним оказывается восприимчив тот или иной индивидуум заранее предсказать сложно. Я, например, оказалась не только невосприимчива, я вообще отвратной матерью оказалась. Не складываются у меня отношения с дочкой, никак не складываются. Может именно из-за этого Вселенная в качестве компенсации ей послала такие чувства отца. Не знаю. Именно этот аспект взаимоотношений мне непонятен. При этом мне не очень хочется копаться в этом.
        - Что значит не складываются, Алин?
        - А то и значит. Она меня явно боится, я тоже опасаюсь её лишний раз на руки взять, вдруг не так как-то возьму… не знаю как это объяснить. Вот у Димы с ней любовь взаимная. Она от него в таком же восторге, как и он от неё, от няни выдирается и тянется к нему, как только увидит с воплями «папа, папа мой». А со мной такого нет. Будто не я ребёнка рожала, а подменили его мне. Но её отношения с Димой не дают усомниться в родстве, - пьяно хихикая, пояснила я.
        - Слушай, - Вадик, нахмурившись, посмотрел на меня, - а не может это быть из-за того стресса, когда ты внучку генерала освобождала? Может, напугалась она тогда, и пошло всё у вас наперекосяк?
        - Чёрт его знает, Вадик, может и из-за этого. Что сейчас о том? Я всё равно по-другому поступить не могла. У генерала замечательная внучка. Суперская девчонка. Даже зная, что так всё сложится, я всё равно бы всё повторила. К тому же Норе и без меня хорошо. Вокруг неё, можно сказать, танцы с бубнами все устраивают. Даже Игорь. Она любимица всех. Так что всё у нас нормально по итогу.
        - Ну дай Бог. Но я лишний раз убеждаюсь, какая ты сказочная девка, Алинка. Не думал я, что такие бывают.
        - Твоя Танечка не хуже. А для семейных отношений даже лучше будет. Ты цени её, Вадик, и не нервируй больше попусту. Она очень хорошая. Поверь мне.
        - Маме моей она тоже очень понравилась. С такой радостью благословила нас. Икону вынесла, дочкой её своей назвала и даже плакала от радости. Я, кстати, очень тебе благодарен, что тогда глаза мне на Танюшку раскрыла. Мне сразу легко с ней стало. Сейчас душа в душу жить начали. Ты, кстати, можешь у нас свидетельницей на свадьбе быть? Я был бы рад.
        - Вадик, свидетельница, это подружка невесты. У неё наверняка уже у самой претендентка на эту роль имеется. Зачем лишить её такого хочешь?
        - Ни одну из этих крыс возле неё не потерплю! Или ты или никого не будет. Она знает, - жёстко, будто отрубив проговорил он в ответ. - Ты была права, это они ее накручивали.
        - Вот ты тиран, - с осуждением покачала я головой, потом осторожно коснулась его плеча, заглянула в глаза, поняла, что решение действительно уже принято окончательное, и согласно проронила: - Если Танечка возражать не станет, я согласна.
        - Спасибо тебе. Танюшка возражать не то что не станет, рада будет. Она знает, что это ты нас помирила. Я на следующее утро к ней тогда приехал, и всё откровенно выложил. И про то что не выношу недоверия, и что знаю про её детектива, и про машины свои, и про то, что готов расстаться, если безоговорочно верить без всяких проверок она мне не будет. Что это первая и последняя её проверка. Долго говорили. Она про подруг как раз рассказала. Я условие поставил, что прекращает с ними общение. Она согласилась. Ну и налаживаться всё началось. Потом к матери съездили. Потом предохраняться перестали. И сейчас вот узнали, что ребёнка уже ждём. Я, кстати, не хочу пышную церемонию. Напрягают меня они. Это Кузьмич праздники любит, а мне все это организовывать в лом. Поэтому скромно у нас будет. Ладно?
        - Хочешь, Кузьмича попрошу, он тебе всё организует? Танюше ведь наверняка хочется и платье как у принцессы, и машины-куклы-шарики-салюты.
        - Ты как с Димкой расписывалась?
        - Ты знаешь как. В реанимации в присутствии Аркадия. У нас даже колец не было. Но я неправильная женщина, и пышные церемонии меня не прельщают. А Танечке твоей хочется. И платье сказочное хочется и машинки с лентами, цветами и шарами. Устрой ей праздник. Это же один раз и на всю жизнь. Ей сейчас необходимы позитивные эмоции. Витя всё организовать поможет, обещаю. А не согласится он, я на себя возьму.
        - Алинка, ты часом не феей-крёстной у Танюшки подрабатываешь? Вот с чего такая трепетная забота о ней?
        - Люблю радовать хороших людей. И знаю, что её радость тебе сторицей воздастся. Танюша твоя благодарной быть умеет. Прими это к сведению и пользуйся на благо ей и себе.
        - Не понял.
        - Чего не понятного? Ты ей букет цветов, например, подарил, а она в ответ светиться от счастья начала и расстаралась по полной. Поди плохо? А всего-то малость, по дороге в цветочный магазин заехал.
        - Понял. Ладно. И свадьбу устрою и цветы дарить буду. Только можно с платьем и всем прочим, чтобы это как-то без меня?
        - Это точно без тебя. Жениху и не положено платье невесты до свадьбы видеть. Раз я свидетельница и а’ля подружка невесты, то возьму этот вопрос на себя. Не волнуйся. Вы через сколько расписываетесь? Через две недели? Успеем и с платьем, и с заказом фотосессии, чтобы это запечатлеть на память.
        Вадик хлопнул себя рукой по бедру, резюмировав:
        - Ну точно! Фея-крёстная. Как я раньше не догадался, - после чего во весь голос рассмеялся.
        К нам тут же подошли и босс, и Таня с Димой.
        - Что за веселье? Мы тоже хотим посмеяться, - проговорил босс.
        - Кузьмич, я выяснил, что Алинка по совместительству феей-крёстной моей Танюхи подрабатывает. Тань, тебе были обещаны церемония с лимузинами, шариками и фотографом и ещё платье принцессы, возможно даже с хрустальными башмачками. Вот теперь думаю, где она волшебную палочку прячет, и надо ли мне будет перед церемонией крыс ей доставать и тыкву, а потом искать пропавший башмачок.
        - Правда? Алина, Вы сумели его уговорить? А я даже заикаться об этом боялась, Вадик хотел лишь расписаться и всё, но мне, конечно, вот очень-очень хотелось, - лицо Тани осветилось таким счастьем, а в глазах заискрилась такая радость, что я поняла, что пообещала всё это не зря.
        - Вадик, про палочку не скажу, прячет она её хорошо, я не видел, где хранит. Насчёт крыс и тыквы не волнуйся, за этим дело не станет, это я на себя возьму. С башмачком вот только не знаю, как ты вопрос решать будешь. Предлагаю купить Татьяне туфельки с ремешками, чтобы застегнул и потерять невозможно, - поддержал предложенную Вадиком игру босс. - Таня, как Вы относитесь к туфелькам с ремешками?
        - Я на любые соглашусь, Виктор Владимирович! И любые терять не стану, потому что принца уже нашла и никому не отдам! Алина, а можно мне платье, с пышной юбкой, вот правда, как у принцессы?
        - Легко, Танечка. Любое, какое пожелаешь, но с одним условием, чтобы Вадик до церемонии не видел. А потом утром увидел и впечатлился видом невесты. Устроим ему такое?
        - Алина, а Вы будете моей свидетельницей?
        - Если «выкать» мне прекратишь, как говорит Вадик, то буду. Я ему это уже пообещала.
        За разговорами о предстоящей церемонии мы провели ещё около часа, а потом Вадик с Таней поехали домой, Дима тоже ушёл в малый дом, и мы с боссом остались вдвоём.
        - Алинка, ты с такой радостью обсуждала с Таней детали церемонии и платье, скажи, а тебе самой разве никогда не хотелось сказочной принцессой побыть? Чтобы и платье, и вся церемония вокруг тебя и поздравления и фотограф.
        - Нет, - покачала я головой. - Меня такое вряд ли обрадует. Гораздо приятнее было видеть сияющие счастьем Танины глаза. Я плохо умею радоваться сама. А вот счастье и радость других мне огромное удовольствие доставляют.
        Я помолчала немного, задумчиво глядя на огонь, потом негромко продолжила:
        - Потом, ты знаешь, я никогда в детстве с принцессой себя не отождествляла. Я когда читала книги, то хотела сражаться со злом, помогать героям, но вот быть красоткой в кринолинах, сидящей на троне, мне не хотелось. В сказках принцесса это будто приз, который вручают достойному, а сама-то она вроде как и никто. Вернее будущая мать для детей героя. А это явно не моё амплуа.
        - Хорошо, а если не принцессой, а королевой? Королевой, ведущей бал или приём, в роскошном наряде с короной на голове.
        - Ерунда. Внешний антураж это несерьёзно. Скопление людей мне вообще в тягость, да и корона на голове лишняя тяжесть, другое дело твоё колечко, - я игриво повертела рукой с бриллиантовым кольцом на пальце. - Вот оно мне радость доставляет. Смотрю на него, вспоминаю о тебе и сразу улыбаться начинаю. Вот с ним ты мне очень-очень угодил.
        - Как же я рад, моё сокровище. Ещё больше чем ты. Но вот теперь даже не знаю, чем в день рождения тебя радовать. Хотел приём организовать, а’ля королевский, но раз тебя не радует такое, то не стану. Может, ещё одно колечко хочешь? С сапфиром, например, или рубином?
        - Нет, не хочу. Мне и одного хватает. Я не коллекционер и над златом чахнуть не желаю. Хочешь порадовать, давай в командировку вдвоём денька на три уедем, вроде как по делу, но без него. Чтобы минимум людей, природа, но при этом максимум удобств. Хочу просыпаться от гомона птиц, а не по звонку будильника, но в удобной постеле и без комаров. Сидя в мягком шезлонге с бокалом вина, слушать как дятел долбит сосну и вдалеке кукует кукушка, пророча сколько кому жить осталось. Чтобы воздух звенел чистотой, а солнце путалось в высоких ветвях деревьев и ажурной тенью устилало асфальтовые дорожки, по которым снуют белки в надежде выпросить орешек у редких прохожих.
        - Легко. Я знаю такое место. Хоть завтра поехать можем. Небольшой частный отель у озера в сосновом бору. Ухоженное место с прекрасной инфраструктурой и минимумом людей.
        - Завтра поехать не сможем, а вот после свадьбы Вадика давай маханём? Очень хочется.
        - Замётано, любовь моя. Договорились.
        - Спасибо. Ты лучший, - благодарно выдохнула я и, обняв, нежно поцеловала.
        После чего мгновенно оказалась в его крепких и жарких объятиях.
        ГЛАВА 50
        ***
        Свадьба Вадика и Тани прошла великолепно. Гостей было много. Одних Таниных родственников было человек пятьдесят, а то и больше. Вадик тоже многих друзей и сослуживцев позвал.
        Невеста была похожа на сказочную принцессу, с её уст не сходила очаровательнейшая улыбка, и она всем своим видом демонстрировала, что обожает своего мужа и безмерно счастлива. Присутствующие на церемонии мама Вадика и родители Тани, глядя на неё, не скрывали слез радости, которые украдкой смахивали с ресниц.
        Сам Вадик тоже выглядел довольным, но немного смущённым и каким-то явно усталым. Когда я, улучила момент и попыталась выяснить, в чем причина, он нехотя признался:
        - Терпеть не могу быть в центре внимания, Алин. Я не в своей тарелке себя ощущаю. По мне бы закончилось это уже всё поскорее, лишь ради Танюшки терплю, поскольку она и правда счастьем вся светится. И вот это мне нравится. А так, давно бы свалил отсюда. До утра не знаю как и дотерплю.
        - Один раз в жизни можно и потерпеть чуть-чуть. Считай, что на задании и ждёшь часа Х чтобы похитить собственную невесту. Поменяй восприятие, и тебе станет легче, ты же боевой офицер. Ты можешь.
        - На задании? - удивлённо переспросил он.
        - Да. К тому же зачем тебе именно до утра терпеть? Уговори её сбежать раньше. Считай именно это заданием: незаметно и не для кого не обидно выкрасть лучшую девушку на свете и увезти туда, где вас никто не найдёт, - я лукаво подмигнула ему, и неожиданно для себя увидела как загорелись его глаза и во всём облике драйв какой-то появился. Вот что значит перестать себя чувствовать пойманной в силки жертвой и ощутить азарт предстоящей охоты.
        Совсем другим тоном выдохнул:
        - Алинка, ты чудо. Пошёл готовить операцию по похищению. Если уеду, не попрощавшись, не обессудь и Кузьмичу скажи, чтобы не обижался.
        - Сегодня твой день, кто ж на тебя обидеться может? Мы оба точно без претензий будем.
        Через час невеста была похищена женихом и увезена в свадебное путешествие в неизвестном направлении, появившийся метрдотель сообщил нам об этом, предложив продолжить праздник, поскольку работают они до утра и всё оплачено. После чего в зал ввезли новый стол, уставленный закусками и бокалами.
        Я предложила боссу последовать примеру молодых, и мы тоже покинули праздник тихо, по-английски, ни с кем не прощаясь.
        Сев в машину, босс начал пылко обнимать меня за плечи и немного заплетающимся языком рассказывать, что давно не видел такой очаровательнейшей подружки невесты. Что я чуть ли не невесты была краше, и вот он тоже хочет меня украсть, поэтому я должна согласиться поехать не домой, а совсем в другое место.
        - Вить, какое другое место? Чем тебе мой дом не нравится?
        - Хочу украсть! - пьяно начал настаивать босс и, подавшись вперёд, тронул водителя за плечо, и когда тот сдвинул наушник, проговорил: - В резиденцию давай, Гриш.
        Водитель, кивнув, опять вернул наушники на место и молча начал перестраиваться.
        - Вить, какая резиденция? Вот что за резиденция ещё? Куда ты меня везёшь?
        - Ты там была. Тебе нравилось. Хорошее место. Отдохнём, расслабимся вдвоём. Хочу туда тебя украсть! Я что не имею право? Почему я не имею право тебя украсть? Вот если я хочу? Мы же имеем право бросить всё и расслабиться вдвоём. Почему нет? - он достал телефон, набрал номер и проговорил: - Нина, я сейчас подъеду. Подготовьте всё, ну там спа, джакузи, музыка, вино, фрукты. Чай ещё, пирожные. Мороженое? Алинка, - он повернулся ко мне, - тебе мороженое надо?
        - Какое ещё мороженое? - недоумённо поинтересовалась я.
        - Я не знаю какое… Клубничное, например. Клубничное хочешь? Или фисташковое. Или это как его, с шоколадом там каким-нибудь.
        - Вить, ты сколько выпил? Что с тобой? Зачем мне какое-то мороженое? И вообще что за бред?
        - Не хочешь что ли? Тогда значит никакого мороженого не надо, - видя что я непонимающе мотаю головой, проговорил он в телефон, после чего отключил и убрал его.
        - Вить, зачем нам куда-то ехать? Я домой хочу.
        - Алинка, домой всегда успеем. А сейчас мы с тобой расслабимся, полежим в джакузи, музыку послушаем. Выпьем.
        - Куда тебе ещё пить? Ты и так пьян. Какое джакузи в таком состоянии? Тебе проспаться надо.
        - Алинка, не порть романтический вечер. Вернее ночь! У меня прекрасное состояние и настроение. Всё будет супер! Вот обещаю. Не хочешь, чтобы пил, больше не буду. Будем пить чай, сок, минералку, что захочешь. Только не порть задумку. Это будет феерично. Кража подружки невесты и романтическая ночь в её объятиях.
        - Ладно, хочешь развлечься, давай. Только если и правда больше ни грамма алкоголя.
        - Не вопрос, - тут же пообещал он. - Любой каприз. Ни грамма алкоголя, значит ни грамма.
        И полез со мной целоваться. Вот давно я таким пьяным его не видела. Возможно, устал за неделю, которая и правда у него тяжелая выдалась. Я была занята с Таней и в его дела не лезла, однако видела, что был он весь на нервах. Если честно, один раз я всё же спросила, что происходит, нарвалась на достаточно резкий ответ, что меня это не касается никоим образом, и предпочла дистанцироваться.
        Похоже выпитый им вначале сегодняшнего праздника алкоголь вообще из-за стресса на него не действовал, и он сознательно увеличил дозу. В результате имеем, что имеем.
        Я прикрыла глаза и передо мной тут же предстала картинка, как он, пьяно заваливаясь, пытается вытащить меня из машины и на руках отнести в гостиную, по дороге мы чуть не сваливаемся сначала на лестнице, потом в джакузи посреди комнаты.
        В ужасе от подобной перспективы я, чуть вывернувшись из его объятий, стала искать взглядом Золотце и, найдя, состроила просительное выражение, мимикой указывая на босса.
        Он понял меня без слов. Перелетел к нему сзади на плечи, обнял крыльями и скомандовал: «Целуй!». Я порывисто приникла к губам босса и, почувствовав волну, подстроилась.
        Через некоторое время я ощутила, что объятия босса стали намного более скоординированными и, высвободившись, проговорила:
        - Вить, с чего ты в эту свою резиденцию поехать решил?
        - Хочу праздника. Вот очень хочу. Можешь помочь его устроить?
        - Легко, - кивнула я. - Только знать хочу, что забить этими чувствами стараешься. Я ведь вижу, что психуешь всю неделю.
        - Можно потом? Завтра расскажу, любовь моя. Сегодня не порть мне настроение. Хочу забыть об этом, - проговорил он и вновь, прижав к себе, начал пылко целовать.
        Когда мы приехали, босс вытащил меня из машины и на руках понёс в гостиную, но в отличие от виденной мной картины, на ногах уже стоял крепко, и всё обошлось без происшествий.
        Встречающая нас Нина поздоровалась и со мной, и с ним, и проводила в полутёмную гостиную, освещенную лишь подсветкой бассейна, мерцающей неяркими бликами на водной глади и горящими по его краям ароматическими свечами. У стены уже был накрыт стол на две персоны, чуть поодаль лежали полотенца и халаты. Негромко играла музыка.
        Указав на всё это, Нина проговорила:
        - Приятно провести вечер. Я дежурю в коридоре, если что-то понадобится, кнопку вызова нажмите, Виктор Владимирович, и я сразу подойду.
        - Нина, пару бутылок минералки и клюквенный морс принеси и свободна до утра, - окинув взглядом стол, проговорил босс, после чего с явной угрозой добавил: - и если нас тут хоть кто-то потревожит, убью на месте. Поняла?
        - Поняла, Виктор Владимирович. Как скажите, - покладисто проговорила она и ненадолго удалилась, чтобы привезти сервировочный столик, где стояли стаканы, фужеры, четыре большие бутылки с минеральной водой и два кувшина с морсом, после чего ушла уже окончательно.
        Босс следом за ней вышел в коридор, потом вернулся и сообщил:
        - Запер входную дверь на стопор, теперь нас точно никто не побеспокоит.
        - Это для меня? - с улыбкой поинтересовалась я. Вот прям уверена была, что Нина до этого по его вызову приходила, когда он был в любом виде, и её он не стеснялся.
        - Да, моя радость, - согласно кивнул он, снимая пиджак и вешая его на спинку ближайшего стула, - я знаю, ты у нас дама, не терпящая никаких лишних глаз и избегающая всякой публичности. Поэтому, чтобы чуточку тебя раскрепостить, постарался минимизировать возможные опасения и страхи. Хочу, чтобы расслабилась ты и всякий контроль сняла. Никто не войдёт, не потревожит и аппаратуры никакой здесь сейчас точно нет. Гарантирую.
        На последних словах интонация его поменялась, и я поняла, что это явно кончик проблемы из-за которой он психовал, но решила не портить романтический вечер разговором о неприятностях и с улыбкой проговорила:
        - Я ценю твою заботу, ты лучший.
        Он подошёл вплотную, обнял и, глядя в глаза, тихо спросил:
        - Правда, лучший?
        - Для меня самый лучший, - улыбнулась я.
        Он тут же начал пылко целовать, потом не прекращая осыпать мою шею и плечи поцелуями, осторожно начал расстёгиваться молнию на платье и снимать его.
        Я подключилась к процессу уже с него снимая рубашку и расстегивая ему брюки.
        Минут через десять, мы уже без всякой одежды в полутёмной гостиной плескались в тёплом бассейне, обнимаясь и целуясь.
        Когда мне это надоело, босс укутал меня в махровый халат, усадил на огромной кровати в углу и начал кормить собственноручно нарезанными им фруктами, смешно уговаривая съесть кусочек за папу, маму или любого китайского философа на мой выбор.
        - Чьи труды ты там почитать хотела, любимая? Лао Цзы? Вот давай в его честь, съешь кусочек персика, почтим этого великого мыслителя так, раз пить ты мне не даёшь, - смеялся он, вручая мне вилку с насаженной на неё четвертинкой спелого фрукта.
        Мы смеялись, дурачились и обнимались. Потом он перешёл к более сексуальным ласкам и довёл меня до такого возбуждения, что я расцарапала все его плечи и чуть ли не в голос кричала. И это доставило ему не меньшее удовольствие. А уж когда он смог подгадать свой оргазм к моему, честно скажу, что я этим не озадачивалась, это была полностью его заслуга, то в этот момент возглас не смог сдержать уже он, поскольку единение наших энергетик вызвало у него неописуемый взрыв чувств.
        Когда мы, обессиленные выплеском эмоций, замерли на кровати, он едва слышно выдохнул:
        - Никогда такого не испытывал. Ты чудо, моя девочка. Какое же ты всё-таки у меня чудо. Что угодно сейчас готов для тебя сделать. Вот что хочешь попроси, исполню.
        - Зачем мне это, Вить? Мне самой хорошо было. Хочешь, я тебе что-то пообещаю? Я тоже могу…
        - Сделала. На раз сделала, - добродушно усмехнулся он, потом после небольшой паузы проговорил: - А ты знаешь, я воспользуюсь. Пообещай мне одну вещь, пожалуйста.
        - Озвучивай.
        - Сначала пообещай.
        - Я приложу максимум усилий, чтобы исполнить твоё желание. Такая формулировка устроит?
        - Хитрюга… Ладно, сам такой. Значит так, самая главная просьба, это не обижайся.
        - На что? - удивлённо поинтересовалась я.
        Босс пару мгновений помолчал, видимо настраиваясь, потом решительно проговорил:
        - У меня до недавнего времени была тут любовница, и сейчас она заимела кое-какой компромат. Дурак, сам подставился, не оставил документы в сейфе, с собой в папке взял, когда приезжал сюда. Застукал её, когда фотографировала. Телефон забрал, но там пароль и его мне эта дрянь не говорит, клянётся, что не знает. Мол лишь функция фотографии ей была доступна. Взламывать не хочу, чтобы не привлекать внимание того, с кем может быть в сговоре - раз, и светить документы перед взломщиками не хочу - два.
        - Почему с самого начала не сказал?
        - Понимаешь, не хотелось говорить, что до сих пор у меня любовницы есть. Боялся, обидишься. Поэтому сейчас и воспользовался случаем попросить, чтобы не обижалась.
        - Хороша хоть как любовница-то была?
        - У меня плохих не бывает.
        - Что с ней сейчас?
        - В хорошо охраняемом месте сидит.
        - Что за документы?
        - Документация по выводу «наших чижиков» через офшор.
        - Всё сфотографировать сумела?
        - Первые две страницы.
        - Неприятно, конечно, но не смертельно. До номеров счетов для переводов не дошла, и это главное.
        - Знаю, но всё равно злюсь до жути, поскольку схема вывода засвечена. Вот с дерьмом смешать готов заразу такую. Особенно за то, что до сих пор не откровенна, тварь бессовестная, и понять не могу на кого работает.
        - Не злись. Мне кажется, без последствий всё должно обойтись. Этот её телефон, на который фотографировала, где?
        - Да тут пока держу. Лишь выключил сразу.
        - Кстати, как ты мог позволить ей иметь неконтролируемый тобой телефон?
        - Я не позволял. Здесь у неё был другой, который под полным моим контролем. Этот лишь внешне похож. Наверное, чтобы вопросов не было, если засветит случайно. Скорее всего, передали ей его через массажистку или косметолога. У меня же тут не тюрьма.
        - Она сказала через кого?
        - Нет. Сказала, что после оформления контракта со мной к ней подошёл один человек, она его типа не знает, он сказал, что у него для неё предложение от которого нельзя отказаться: в месте её будущего проживания в косметологическом кабинете, в ящике под одноразовыми салфетками, в самом низу, лежит телефон, если она на него сфотографирует какие-нибудь мои документы, ей очень хорошо заплатят. Если она расскажет мне или не сделает это, её убьют. Она, мол, боялась, поэтому решила хоть что-то сфотографировать, чтобы от неё отстали. При том, что врёт она без сомнений, я знаю, что поймал её на первой попытке, поскольку впервые документы с собой у меня были. Поэтому телефон взламывать пока и не хочу. Его могут и не отсматривать без её отмашки.
        - Кажется мне, при такой схеме все всё давно отсмотрели, облачное хранилище наверняка запараллелено с какой-нибудь стационарной точкой. Нам повезло, что не успела она всё сфотографировать, и хорошо, что телефон ты взламывать не стал, и выключен он временно, - задумчиво проговорила я. - Предлагаю подготовить дезинформацию из неотснятых страниц и сфотографировать.
        - По датам фотографии разниться будут.
        - Правильно в первый день не успела. Сбой сети там или разрядился резко телефон или испугалась чего-то. Потом при случае досняла.
        - А я, как дурак, вожу эти документы с собой ежедневно.
        - Всяко бывает. Вот совпало так, что ты вновь с этой папочкой. Она воспользовалась. Даже если не поверят, хуже не будет. Давай рискнём. Вдруг воспользуются и мало того, что подставятся, так ещё и всплывёт, кто под тебя копает столь нетривиальным способом.
        - Думаешь, прокатит?
        - Не уверена. Но вдруг? Ты ведь без скандала ее вывез?
        - Если честно, то вообще не вывозил. Тут она сидит. Лишь в бронированном помещении без доступа посторонних. Нина делает вид, что она тут на прежних условиях. Заказывает еду и прочее. От её имени заходит в соцсети разные, что-то комментирует.
        - Ты доверяешь Нине?
        - Полностью, - коротко сказал босс, но с такой уверенностью, что сомнения у меня отпали сразу.
        - Тогда с большей вероятностью прокатить должно. И дезинформацию можем сделать совсем жёсткую, со счетами тех, кто церемониться не станет. Они их попробуют блокировать, чтобы перехватить заказ и подставятся по полной.
        - Интересно может получиться. Вот очень интересно. Я даже знаю, какие счета лучше всего указать, - недобро усмехнувшись, проговорил босс, а потом осторожно погладив меня по плечу спросил: - А ты точно не сердишься? Вот совсем ни капельки? Ты лучше поругайся, Алин, только внутри не обижайся, умоляю.
        - Вить, это твоё право иметь каких угодно любовниц. Я не жена тебе, чтобы ревновать и обижаться. Я не требовала никогда от тебя сексуального воздержания, так с чего ты взял, что обижаться я на это могу?
        - То что назвала по имени меня радует, со страхом ждал, что сейчас официоз пойдёт и опять ледяная станешь. Но вот то, что ещё сказала, меня не радует нисколько. Я настолько тебе безразличен?
        - Почему безразличен? Я люблю тебя, и меня не огорчила информация, что ты с удовольствием проводил время и получал сексуальную разрядку. Я не считала это недопустимым даже тогда, когда сама была неспособна её получить и жила спокойно без неё, а уж теперь, когда сама поняла и ощутила какой пласт чувств она способна подарить, тем более так не считаю. Развлекайся на здоровье и ни в чём себя не ограничивай. Это полезно и прекрасно.
        - Алиночка, скажи мне, дорогая, а для себя ты тоже подобное допустимым теперь считаешь? - достаточно заискивающим тоном осведомился босс, выслушав мою тираду.
        - Естественно, раз с тобой всю ночь развлекалась.
        - А не со мной тебе бы хотелось?
        - Не с тобой мне, наверное, придётся сначала заставить потенциального партнёра сходить к врачу, я полагаю. Чтобы проблем не было. И если окажется, что приглянувшийся мне мужчина здоров, то почему нет?
        - Алинка, если ты это сделаешь, я его убью, - тут же эмоционально выдохнул он, нависнув надо мной и глядя прямо в глаза.
        - Вить, не поняла. На каком основании такие заявления? Тебе, значит, можно, а мне ни-ни. А у меня, кстати, муж есть. Мне и с ним тоже ничего нельзя?
        - Вот с Димкой можешь. Любого другого убью, так и знай.
        - Витенька, ты не сказал, почему тебе можно, а мне нет. Почему?
        - Любовь моя, ты можешь мне запретить. Непосредственно сейчас запретить, и я больше не коснусь ни одной женщины, не станешь запрещать, дело твоё. А тебя я предупредил. Развлечешься с кем-то, кроме мужа, ему не жить. Тебе не сделаю ничего, а вот его убью.
        - Вить, я не люблю пустых угроз, заканчивай меня пугать, я не из пугливых, - поморщилась я.
        - Алинушка, я воевал, и убивать умею хорошо, - продолжая вглядываться мне в глаза, проговорил босс. - Причём умею это делать так, что концов не найдут. Поэтому тысячу раз подумай, прежде чем кому-то разрешить тебя коснуться.
        - Чёрт! - я скривилась, почувствовав, что он не шутит. - Вот на основании чего ты считаешь, что вправе мне такие ультиматумы предъявлять?
        - Ты моя женщина. Моя! И кроме твоего Димки и меня тебя касаться лишь смертники будут!
        Это прозвучало очень агрессивно и грубо, но за этой агрессией я почувствовала боль. Очень сильную боль и именно она меня зацепила, я осторожным движением погладила его по щеке и проговорила:
        - Успокойся, пожалуйста, ты и Дима единственные мужчины в моей жизни, остальные действительно смертниками оказались, и я не собираюсь множить их число. Я рассуждала гипотетически, не осознавая, что причиняю тебе этим боль. Думала, раз ты не ограничиваешь себя, то и ко мне у тебя никаких претензий быть не может.
        - Я ограничу себя, любимая, вот клянусь тебе. Больше никаких отношений себе я не позволю. Это был способ стресс сбросить. Приезжал, часто вёл себя очень грубо, никаких нежностей с моей стороны не было. Я жёстко требовал отрабатывать будущий гонорар. Если честно, то в какой-то степени экспериментировал, насколько хватит терпения и сможет ли очередная любительница легких денег сама от него отказаться. Предыдущая отказалась через полгода. Причём без истерик и упреков, максимально вежливо: я переоценила свои силы, не справляюсь, извините, отпустите, пожалуйста, ещё полгода не выдержу, мне ничего не надо. Я был приятно удивлён и выплатил ей всё на условии, что будет молчать о наших отношения и моих пристрастиях, правда вместо однушки совсем маленькую студию купил, но она и ей радовалась, чуть ли не руки мне целовала, поскольку готова была остаться без всего, да ещё имея претензии от организаторов. Надеюсь, больше этим ремеслом заниматься не станет, по крайней мере обещала мне это.
        - Зачем тебе себя ограничивать? Ты нашёл способ разрядки с теми, кто на это добровольно за деньги согласен. Пользуйся. Я на такое точно не способна. Тот же минет вряд ли хоть когда-нибудь сделать смогу. Поэтому не вижу смысла в таких ограничениях, мне с тобой и так очень хорошо, и я от тебя ничего не требую. Не обещай мне ничего, не надо.
        - О, небо! Что же ты за девочка такая, которой ничего не надо, а сама готова даже жизнь отдать?!
        - Вить, ты отдаёшь мне не меньше, и я с удовольствием беру. Вот сейчас ты же доставил мне удовольствие и весь процесс под меня подстроил, я кайфовала. Но я не требую ничего. Мне нравится, когда для меня что-то делают по собственной инициативе, по велению сердца, а не ума, когда это самому тебе в радость. Понимаешь? Перестанешь получать радость от нашего общения, и я надеюсь, мне хватит сил сразу исчезнуть с твоего пути.
        - Нет, нет, ни за что! Не смей меня так пугать! Получается, я не обрадуюсь один раз, потому что, например, устал, и ты посчитаешь себя вправе исчезнуть? Ну уж нет! Я хочу гарантий, договоров и обязательств. Со своей стороны готов на любые, лишь бы ты была довольна.
        - Вить, мне ничего от тебя не надо, кроме твоей любви, а её никакие договора обеспечить не в состоянии. Она либо есть, либо её нет.
        - Тебе не нужны гарантии, а мне нужны! Хочу быть уверен, что не сбежишь, что будешь рядом.
        - Вить, я замужняя женщина, при этом мой муж смотрит тебе в рот и выполняет всё, что ты говоришь. Какие ещё гарантии ты хочешь? Ты ведь наверняка чувствуешь, если не осознанно, то подсознательно точно, что можешь намного лучше манипулировать мной с помощью обязательств перед ним, чем если бы у меня были прямые обязательства перед тобой. Если вдруг когда-нибудь и эти обязательства меня не удержат, то значит не удержало бы ничего.
        - Если честно, Алинка, у меня паранойя прям. Я дико боюсь тебя потерять. Когда застукал эту тварь с документами, то испугался больше не того, что сорвётся проводка, а того, что сейчас всплывёт, что продолжаю иметь любовниц. На секундочку представил, что ты снова со мной сквозь зубы и лишь по делу или того хуже опять сбежать попробуешь и чуть собственноручно не придушил стерву.
        - Можешь мне её показать? Внутри устойчивое ощущение, что мне увидеть её надо.
        - Легко. Хоть сейчас. Хочешь?
        Я села на кровати, задумчиво потёрла висок и решительно выдохнула:
        - Да, хочу. Только нам надо одеться по нормальному. И будь добр в начале при ней обращайся ко мне официально. А вот потом, можешь к месту с официоза сбиться, и не пугайся, чего бы я не говорила и как бы не обращалась к тебе.
        - Понял, - проговорил он и, встав с кровати, направился в сторону разбросанной нами одежды. - Тебе что-то подать или помочь?
        - Сама, - помотала головой я, вставая следом и собирая с пола разбросанные детали своего туалета.
        Минут через двадцать и он, и я выглядели, будто только что вернулись с банкета.
        Босс провёл меня сначала в свои комнаты, потом открыл гардеробную, отодвинул один стеллаж, и я увидела дверь с кодовым замком.
        - Нина знает шифр? - поинтересовалась я.
        - Нет, лишь я, - качнул он головой.
        - Ты лично приезжаешь её кормить?
        - Видишь внизу, сбоку ящик? - босс ногой подцепил выступающую рейку и вытащил ящик с двумя глубокими мисками. В одной на дне плескалась вода, вторая была девственно чиста.
        - Ну вот, даже сухой собачий корм есть начала, голод не тётка, - с усмешкой прокомментировал босс чистоту второй миски.
        - Что за корм давал?
        - Неплохой, премиум-класса. Отравиться не должна была. Первый день, конечно, не ела. Сейчас, видимо, поняла, что ничем другим кормить не будут.
        - Кормит Нина?
        - Да, два раза в день, по часам. Наливает воду, насыпает новую порцию корма, если старого нет. Старый не доеден, не насыпает. Насколько вижу, правила были поняты.
        - В чём проблема, вытащить из миски и сложить сухой корм рядом горкой?
        - Проблема в том, что руки ей я связал. Поэтому, если хочется кушать, надо лечь или низко наклониться и съесть всё из миски. Пол бетонный, не особо чистый, с него есть, думаю, ещё неприятнее.
        - Стесняюсь спросить, как ты процесс утилизации продуктов жизнедеятельности предусмотрел?
        - В углу есть отверстие, под ним емкость, которая может быть очищена, но процесс очищения запускается извне, и я пока его не запускал.
        - Запусти сейчас, пожалуйста, не хочу общаться в дурно-пахнущем помещении.
        - Так я вывести её оттуда могу.
        - Не надо пока выводить.
        - Хорошо, как скажешь, - босс набрал комбинацию цифр на двери, потом ещё одну.
        Минуты две мы постояли в ожидании, потом на табло над замком замигала лампочка, босс набрал ещё одну комбинацию цифр, и дверь мягко отщёлкнулась. Он сдвинул ее рукой и я увидела перед собой небольшое помещение, похожее на кладовку без окон с отштукатуренными стенами и бетонным полом. Ни кровати, ни стула. В углу сжавшись и подтянув колени к груди сидела абсолютно голая девушка со связанными сзади руками и щурилась, видимо от ярко включившегося по периметру комнатки освещения.
        - Встала, вышла на центр! - рявкнул босс.
        Девушка поспешно, но неловко поднялась, мешали связанные руки, нервно всхлипывая и продолжая щуриться, вышла на центр комнатки, и замерла там. Она была красива. Очень красива. Длинноногая крашеная блондинка с роскошным бюстом, прокаченной мускулатурой и правильными чертами лица. Выразительные глаза и пушистые тёмные собственные ресницы.
        - Вы хотели её видеть, Алина Викторовна. Пожалуйста, - босс повернулся ко мне.
        Я вошла в помещение, где витал явный запах хлорки. Видимо, процесс очистки сливной ёмкости проходил с применением этого средства. Внимательно осмотрела девушку и поняла, что всё не так просто, как могло показаться на первый взгляд. За показным страхом и беспомощностью скрывался неплохо подготовленный специалист. Причём не наш, с нашим всё было бы проще, а тут наша соотечественница, работающая на иностранцев. Босса опять спасла его феноменальная интуиция и удача, ещё пара фотографий, и неприятности у нас были бы большие. А так, плюнуть и забыть.
        Однако план общения с ней надо было менять, и новый появился у меня моментально. Я начала ощупывать девушку. Она не протестовала, лишь испуганно всхлипывала, косясь на босса. Он молча наблюдал за мной.
        Наконец я повернулась к нему и с явным интересом спросила:
        - Витенька, хороший мой, а какой у неё резус-фактор и группа крови?
        - Без понятия, Алина Викторовна, - пожал он плечами.
        - По большому счёту это, конечно, неважно, но если отрицательный резус и вторая или первая группа, то вот тогда в десяточку ты своим предложением попал. Клиент есть и достаточно срочный. Хотя при любом раскладе возьму, с донорскими органами напряг, а тут девочка явно здоровая и молодая. О цене, думаю, договоримся. Ты не корми её больше, а то реакция на наркоз нехорошая может быть. Ладно? Завтра машину с мальчиками своими пришлю, и заберём ее у тебя. Только не держи её в таких условиях. Матрасик дай, и температурный режим хотя бы градусов на двадцать шесть, прохладно тут. На бетонном полу почки на раз застудить может, а они мне нужны здоровые, да и печёночка с сердцем тоже. Понял, мой хороший?
        - Что вы такое говорите?! Вы не имеете права! Меня искать будут! - нервно выкрикнула девушка.
        - Витенька, её будет кто-то искать?
        - Не будет её никто искать. Всё чисто будет. Гарантирую. У меня по-другому не бывает. Больше про неё никто не вспомнит.
        - Вспомнит, вспомнит! - убежденно добавила девушка. - У меня сестра, мама, я с ними переписываюсь постоянно!
        - Ерунда, - хмыкнул босс, - дело техники. Будут за неё в мессенджерах писать. Могут даже фотки присылать, типа полощу ноги в бассейне. Потом: ой, влюбилась, уезжаю, и всё. Пойдёмте, Алина Викторовна, детали обсудим.
        Я шагнула к двери, и девушка метнувшись перегородилась мне путь, упав на колени:
        - Меня ещё искать будут! Ещё! Не только они! Я клянусь, что будут. У вас будут проблемы. Не надо!
        - Да не переживай ты так, - усмехнулась я, - тебе больно не будет. Уснёшь и ничего не почувствуешь. Даже если не всю выемку сразу организуем, боли ощущать не будешь. Расслабься. Я это не худший вариант, когда Витенька злится. Он когда злой, ещё чего похуже учудить может. Про него такие байки ходят, что самой страшно. Не будь он мне жизнью обязан, давно бы бояться его начала. Хотя, может и это не гарантия. Мужчины они такие непредсказуемые. Да, Вить?
        - Ты можешь не бояться, Алин. Не тебе меня бояться. Да и байки обо мне это лишь байки.
        - Витенька, вот только мне лапши на уши не надо, дорогой мой. Мы с тобой в столь тесной связке работаем, что я всё-всё о тебе знаю. Думаешь, не знаю, кто стоит за тем инцидентом с нашим общим знакомым? - я сделала многозначительную паузу, вглядываясь ему в глаза, потом едва слышно выдохнула, но так чтобы девушка все же слышала: - тебе для сведения, я в курсе, что это был ты. И в курсе, как это было. Пользуясь случаем, хочу сказать: ты страшный человек, Вить. Нельзя так мстить. Не по-божески это. Надо уметь прощать.
        - Я ему всё простил, - тут же подыграл мне он.
        - Мне вот очень интересно, Вить, в какой момент? Когда он сходил с ума от боли или когда уже трупом стал? Ты в какой момент его простил?
        - Не всё ли равно? Главное, результат.
        - Да уж, Вить. Тебе перейти дорогу, это мозгов не иметь… Ладно, в данном случае молодец, что ко мне обратился. Девочка хоть и врала тебе всё от начала до конца и сейчас врёт, но тебе это ни коим образом повредить не успело и уже не повредит, поэтому дадим ей возможность уснуть завтра и стать ангелом, жизнь которого поможет минимум четырём-пяти достойным людям продлить здесь срок своего существования.
        - Именно из-за того, что врала, к тебе и обратился. Сказала бы правду, к твоим услугам, Алина Викторовна, точно прибегать бы не стал.
        - А чем мои услуги плохи? - иронично осведомилась я. - По итогу все в плюсе, даже она, хоть и плачет сейчас. Ты её успокой, ей не надо сейчас нервничать, скажи что это ей повезло, что решил не пытать, и язык ей не развязывать, уснёт с комфортом и просто не проснётся, сделав доброе дело, поскольку пять моих клиентов выздоровеют и обзаведутся новым органом, благодаря ей. Поэтому не надо её враньё осуждать. В этой жизни, Вить, всё что ни происходит, к лучшему. Соврала тебе, и хорошо, значит Вселенная не против её ангелом сделать, а моим клиентам жизнь с её помощью продлить.
        - Хоть и обязан я тебе жизнью, Алин, не сказать не могу, ты цинична даже больше, чем я. Мне порой кажется, что попади я тебе в руки без денег, разобрала бы меня на запчасти и не поморщилась, радуясь при этом, какого хорошего ангела в мир иной отправила.
        - Витенька, хороший мой, именно потому что я цинична, даже без денег, я бы тебя вытащила, потому что с первого взгляда поняла, ты по жизни боец, а не ангел, и свои дивиденды получишь сполна при любом раскладе, и по долгам расплатишься, причём с процентами. А вот девочка не боец, и никогда им не станет, хотя ей очень хотелось, но попробовала она зря. На кого бы она не работала, пойти против тебя на твоей территории, это очень опрометчивый поступок. Так что пусть ангелом становится. Не жалей. Я вижу, что жалеешь, что сама откровенничать с тобой не стала, не жалей. Всё к лучшему. Моя благодарность и деньги, мой хороший, гораздо ценнее её добровольной откровенности. Поскольку по итогу она не дала бы тебе ничего, лишь головную боль: куда её девать и как выводить из игры. Оно тебе надо? Поэтому переворачивай страницу. Пошли.
        - Я всё расскажу! Всё! Не уходите, пожалуйста, Виктор Владимирович, не обрекайте меня на такое, умоляю, - рыдая, взмолилась девушка начав на коленях ползти к боссу, стоящему в дверях.
        - Тьфу ты, мерзость какая, никакой гордости и желания достойно принять собственную участь, - я отскочила в сторону, давая возможность ей к нему приблизиться, одновременно сделав незаметный для неё жест, дающий понять боссу, что со мной соглашаться не надо, после чего продолжила: - Витенька, ты готов выслушать новую порцию слезливой лжи и потерять время? Ты что не видишь, что это очередной спектакль? Сейчас ересь будет нести, не слушай её. Мы обо всем договорились. Заткни ей рот, всё равно кушать ей не надо, и оставь до завтра. Лишь про матрас не забудь.
        - Помолчи! - обращаясь к девушке, сначала рявкнул босс, грубо схватив и тряхнув её за плечо, потом отпустив, повернулся ко мне и совсем другим тоном проговорил: - Алина Викторовна, голубушка, не спеши, мы ведь ещё не заключили договор. Мне интересно, что она скажет.
        - Ничего толкового сказать она не может по определению! - эмоционально выдохнула я. - Смысла тратить на неё время не вижу! Всё! Не уподобляйся доверчивым простакам, теряющим последние мозги от возникшего возбуждения! Пошли! Не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. Ты умный мужик! Пошли!
        - Вот всегда восхищался твоим умением, Алин, заставить мужчин чувствовать, что они могут доказать, что не ослы, лишь одним способом: выполнив твои указания. В отличие от многих, я могу себе позволить роскошь пренебречь ими, хотя необычайно ценю твоё мнение. Давай договоримся так, ты даёшь мне полчаса. Можешь отдохнуть в зале, выпить что-нибудь. А я пока поговорю. Полчаса это немного. Через полчаса я приду, и мы окончательно обо всем договоримся.
        - Витенька, ты готов совершить большую ошибку, ты ведь понимаешь, что попусту я ездить не люблю. Поэтому смысла в её исповеди не вижу. Или ты готов выслушать и мне всё равно её отдать? Тогда я, конечно, подожду.
        - Врать не буду ни тебе, ни ей. Если она мне сейчас исповедуется, вот как духовнику, я оплачу твоё напрасное беспокойство другим способом. Тебе понравится, Алин, гарантирую.
        - Каким образом оплатишь, Вить?
        - Акции продам по номиналу. Пойдёт?
        - Заманчиво… Сколько продашь? Контрольный пакет отдашь?
        - Контрольный пакет, конечно же, не отдам, а ещё десять процентов к твоему легко.
        - Ладно, чтобы не поругаться с тобой я, пожалуй, соглашусь. Дай возможность выйти, покидаю вас в надежде, что на лжи ты её застукаешь, и мне всё же отдашь.
        Посторонившись и сдвинув в сторону девушку, босс дал мне возможность выйти, и я ушла.
        Ровно через полчаса босс пришёл ко мне в гостиную, где я, налив себе в бокал вина, неспешно его смаковала, развалившись на диване.
        - И как успехи? - отрываясь от бокала, поинтересовалась я.
        - Ты не поверишь, кто она, - начал босс.
        - Почему не поверю, Вить. Очень даже поверю, что тобой заинтересовались иностранцы. Правда мелкого пошиба, что несколько обидно, но вот хочется им пролезть внутрь наших спецслужб. Хотели тебя на махинации какой-нибудь поймать и под угрозой слива твоему начальству заставить на себя работать. Никто же не знает, что ты вышел из-под надзора. Вернее, они лишь подозревают, что бизнес это прикрытие твоей основной деятельности, теперь же решили догадку разыграть в качестве козыря. А там как карта ляжет. Вдруг повезёт? Поэтому эту соплюшку послали, выгорит - хорошо, нет, так нет. И девочка прекрасно осознаёт, что вытаскивать её никто не будет, не того полёта она птица. Готовили её хорошо, конечно, но опыта нет и заслуг тоже. Поэтому так и напугалась. Всё слила?
        - Абсолютно. И готова наизнанку вывернуться, лишь бы на органы её не сдал. Напугала ты её не по-детски. Я только не понял, почему ей не дали информацию на тебя. Сказала, что по мне дали всё, и про детей, и про то, что женат, но жену держу в изоляции, и про то сколько любовниц было и каких, и даже что с ними потом стало. А про тебя, выходит, ничего не сообщили, раз так тебя напугалась.
        - Она знала обо мне, на имя сразу отреагировала. Явно знала, что я партнёр, что работаю в плотной связке с тобой, скорее всего знала, что дружу, семьями мы дружим, и у меня параллельный бизнес. А вот какой именно, вряд ли точно знала. Мысль о том, что её, возможно, лишь пугают, у неё, конечно же, была, но рисковать упорствовать она побоялась. Она почувствовала, что если это розыгрыш, то это последний предоставленный ей шанс, не воспользуется, может, не на органы сдашь, а просто несчастный случай инсценируешь. Своим работодателям она не настолько предана, чтобы так рисковать. Там не идеология, а случай, деньги, флёр романтики и драйв. Сейчас она поняла, что за кулисами творится. Поэтому решила сделать ставку на тебя, чтобы спасти жизнь. Думаю, сыграло ещё то, что она знала, ты старался благородно поступать со всеми своими любовницами.
        - С ней я вёл себя абсолютно неблагородно.
        - Вить, она предположила, что раз до неё сведения о твоём непростом характере не дошли, то все твои предыдущие любовницы покорно терпели все твои требования и закидоны и молчали о них, и вот за это ты с ними щедро расплатился. Сейчас она готова последовать их примеру, в надежде, что и с ней ты по итогу расплатишься, всё же расплатишься, может, не столь щедро, но хотя бы жизнь сохранишь. Кстати, как с ней решил поступить по итогу?
        - Хочу с генералом посоветоваться. Может захочет в какую-нибудь игру с ней поиграть. Он мастер многоходовки продумывать.
        - Я бы не стала. Не тот противник, чтобы время и силы на него терять. Овчинка выделки не будет стоить.
        Босс задумчиво покачал головой и спросил:
        - У тебя есть какие-то предложения?
        - У тебя контракт с ней насколько?
        - Ещё на десять месяцев.
        - Вот и оставь себе. Пусть тебя развлекает. Её заказчикам слей не ту дезинформацию, что мы планировали, а попроще, но чтобы желание охотиться на тебя пропало. Ближайшие месяцы на её поведение посмотришь и по нему решишь, что дальше с ней делать.
        - Не выношу предателей. А она получается двойная.
        - Витенька, её запихнули в мясорубку, рассказав сказку. Она только сейчас до конца поняла, куда сунулась, до этого ей туманили мозг бреднями о романтике такой работы и сказками, что все мужики теряют рассудок, когда рядом с ними писанная красавица, готовая раздвинуть ноги. К тебе в руки попал неплохой исходник, который можно переделать. Жёстко контролируя, конечно, но здесь контроль открытый может быть и даже демонстративный, поэтому по итогу можешь неплохую преданную сотрудницу получить, готовую на многое и что самое интересное, с мозгами и неплохими задатками.
        - Неплохую сотрудницу, ждущую момент, чтобы предать. Мне такое надо?
        - Сделай так, чтобы ей смысла не было тебя предавать. Заставь подписать договор о многомиллионном кредите. Мол, пока с тобой и выполняет все твои прихоти, он заморожен. С тобой что-то случается, или ты ею не доволен, он активируется.
        - Кто в своём уме такой подпишет? А подделкой я заниматься не буду.
        - Обожаю тебя, Вить. Вот прям обожаю. Ладно, пошли покажу, как надо уговаривать такой документ подписать. Когда начну ругаться на тебя, обратись ко мне «дорогая», и не пугайся того, что будет дальше. И по возможности подыграй.
        - Мне очень интересно, что ты задумала. Пошли, подыгрывать изо всех сил буду и постараюсь не пугаться.
        Мы с ним вновь прошли в комнатку, где сидела его любовница, и как только открылась дверь, я вошла и прям от входа раздражённо выдохнула, указывая на испуганно жмущуюся к стене девушку:
        - Ну вот и что ты с ней по итогу делать будешь? Вот что? Говорила тебе, остолоп, чёртов, смысла от её исповеди не будет никакого! Но тебе самолюбие потешить захотелось, все откровенны, понимаете ли, с ним. Даже шлюхи перед его статусом и харизмой устоять не могут! Дурак ты, Вить! Как есть дурак! Я всегда это тебе говорила и сейчас повторю! Чёрт! Как же ты мне надоел со своими закидонами. Пообещал он ей видите ли. И вот что с того, что пообещал? Это продажная шлюха и шпионка, которая сольёт тебя при первой возможности любому, кто даст ей денег! И её не остановит, что потом с ней будет, поскольку извилина у неё одна, и та прямая, и начинается между ног! Не способна она думать даже на ход вперёд, иначе бы никогда на эту афёру не пошла. Но ты из-за глупой своей упёртости опять на грабли наступить хочешь. Не дам! Вот не дам я тебе на них наступить! Понял?!
        - Вот что ты так разнервничалась, дорогая? Я же пообещал пакет акций и отдам его. Отдам!
        - Дорогая?! - я обернулась к нему и с преувеличенным раздражением обвинительно уперлась в его грудь указательным пальцем: - Дорогой я тебе, Витенька, была в прошлой жизни! Пока не захотел меня этими шалавами заменить! И мне не пришлось искать ту, которую вместо себя в лечебницу отправить! Так что слово это забудь! У меня теперь другой муж и другая семья! А ты дружи организмами с этими, но не смей, не смей мною выпестованный бизнес подставлять под удар! Понял?! Ты думаешь, если члена у неё меж ног нет, то она ни на что не способна? На меня посмотри, и мозгами пошевели немного. А то как красивую бабу видишь, так и отключаются они у тебя!
        - Что ты хочешь?
        - Я не позволю тебе её выпустить и хоть что-то против тебя, а соответственно и меня предпринять!
        - Алин, прекращай истерить. Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Не станет она ничего делать, она ведь не враг самой себе. Поскольку со мной такие фортели не проходят. И предупреждаю я лишь раз. Так вот, пока она ещё раз не оступится, я не стану её лишать жизни.
        - Витенька, я тебя про нашего общего знакомого предупреждала? Ведь предупреждала же! Но ты тоже мне упрямо твердил, он не дурак! И что в итоге? А в итоге мы потеряли чуть ли не полмиллиарда прибыли по твоей милости, и его мучительная смерть мне их не компенсировала. Мне вообще на неё плевать было. Вид бьющейся в агонии жертвы меня не возбуждает. Я люблю решать вопросы тихо и без лишних страданий, но зато с собственной прибылью, в отличие от тебя.
        - Не передергивай. Он перевёл на меня свои активы, и я компенсировал тебе практически все твои убытки. Так что не надо про твои потери.
        - И теперь у нас хвост из непонятного бизнеса мотается, что пятая нога у собаки! Оно кому было надо? Зато ты свою крутость почувствовал! Ты же герой у нас. Рембо собственной персоной, только и мозгов у тебя столько же! Ты понимаешь, что вывернуть наизнанку предателя много мозгов не надо? Вспомни, пожалуйста, что в голову не только есть надо и начни наконец использовать мозги!
        - Алина Викторовна, прекрати меня оскорблять! Моё терпение не безгранично!
        - Ты никак снова готов начать со мной конфликтовать ради очередной шлюхи? Ну давай, Витенька, давай! Покажи, чем со мною расплатишься за свою жизнь и свой бизнес!
        - Что ты от меня хочешь? Вот что?! Контрольный пакет хочешь?
        - Нет, не хочу. Я пока ждала тебя, подумала, что правильно мне контрольный пакет не отдаёшь. Рейтинг упадёт, как только отдашь. Другое хочу. Заставь девку расписку мне нотариально заверенную написать на пятьдесят миллионов. Вот напишет, ты эту расписочку мне отдашь, и развлекайся с ней дальше на здоровье.
        - Откуда у неё такие деньги?
        - Правильно, ниоткуда. Поэтому будет тиха, мила и покладиста, на полном твоём обеспечении и в полной зависимости, пока тебе не надоест. А надоест, мне отдашь, и я найду куда её деть с такой бумажкой.
        - Алин, она не напишет.
        - Вить, если не напишет, значит сейчас совершенно случайно выпадет из окна! Мне не нужна потенциальная угроза у меня под боком.
        - Тебе хватит сил выпихнуть её в окно? - иронично усмехнулся он.
        - Мне не надо никого никуда выпихивать, она сама в него выйдет, и у меня будет полно свидетелей, что мы с тобой к этому никаким боком. Ты вспомни, как мою замену в больницу оформлял. Мне разве пришлось применять физическую силу? Ведь нет. Так чего глупые вопросы задаёшь?
        - Давай и её в клинику положим.
        - Ко мне или туда, где твоя жена?
        - Какая она мне жена? Вот какая она мне жена?
        - По документам жена? Значит, жена. И не спорь!
        - Моя жена ты, - в тему моей импровизации, вбросил он.
        - Забудь об этом! Забудь! Никакая я тебе не жена и никогда не была ею! - углубляясь в тему, возразила я. - Всё! Не было такого! У меня другая семья!
        - Где муж тебе опять изменяет, - неожиданно подколол он меня, начав импровизировать уж совсем бесцеремонно.
        - Заткнись! Не твоё дело! - раздражённо рявкнула я в ответ.
        - Почему ему можно, а мне было нельзя? Вот почему?
        - Вить, не начинай сначала! Я и так минимизировала все последствия нашего разрыва. Не начинай! Лучше скажи, в какую клинику положить хочешь? - решила я уйти от непонравившегося мне аспекта обсуждения.
        - В твоей же она моментально скончается от какой-нибудь инфекции, и ты по быстрому её кремируешь, и никто концов не найдёт, даже я. По бумагам будет полный ажур, а у тебя на счёту приличная прибыль. Ты такой вариант мне предлагаешь? - мастерски начал нагонять страху босс.
        - Вить, это не моя идея её в клинику отправить.
        - Не надо меня в клинику, пожалуйста. Я напишу расписку, что должна денег. У нотариуса напишу, сама. Обещаю, - раздался всхлипывающий голос за моей спиной.
        Я резко повернулась к ней и достаточно агрессивно проговорила:
        - Если ты только попытаешься хоть каким-то образом дать понять нотариусу, что у тебя проблемы, я заставлю выйти тебя в окно непосредственно в его кабинете. У него на глазах! Вот обещаю тебе. Мы поедем к нему, и ты будешь изображать радость и облегчение, по поводу того, что я согласилась дать тебе эти деньги и уже передала их твоим родственникам на срочную операцию. И через слово будешь благодарить. Поняла?
        - Да, хорошо, сделаю, - покладисто кивнула она.
        - Узнать не хочешь, как могу заставить выйти в окно?
        - Нет, - она замотала головой.
        - Врёшь, тебе интересно, лишь спросить боишься. Но я сама скажу. Перед поездкой я сделаю тебе укол, и если через пятнадцать минут мы не вернёмся в машину, где я смогу тебе вколоть нейтрализующий препарат, тебя накроет волна галлюцинаций, на которые я неплохо умею влиять. Так что наше с Витей алиби будет безупречным.
        - Для моих кураторов оно не будет безупречным, они наверняка догадаются о причинах, но мне уже всё равно будет, поэтому я обещаю, обещаю, что ничего нотариусу говорить не стану. Вы вообще сюда можете его пригласить. Я скажу все так, как Вы захотите. Я пообещала уже Виктору Владимировичу. Я послушна буду. Я не знала во что ввязываюсь. Это казалось интересным и не опасным. Эскорт, элитная любовница олигарха. Всем бывшим он дарил квартиры и деньги. Не слишком роскошные, но почти всегда. А если при этом у меня бы получилось расположить его к себе и компромат какой-то получить, то я становилась успешной разведчицей, мне за это гражданство и звание сразу обещали. Мне это романтичным казалось. Сейчас я хочу выйти из всего этого как-то. Очень хочу.
        - Увяз коготок, дорогуша, вся птичка пропала. Хочешь остаться в живых, ты теперь Витю будешь лет десять ублажать, всеми возможными способами, пока не надоешь ему до оскомины, и если не накосячишь, то после этого я разрешу тебе, например, стать уборщицей в моем доме. Поэтому Витеньку ты постарайся радовать, как можно дольше, это проще, чем полы у меня мыть. Других альтернатив не будет. Никто тебя не отпустит из нашей семьи, если только на кладбище, ты теперь слишком много знаешь.
        - Я и сейчас полы мыть согласна, честно. Только не убивайте, пожалуйста, - едва слышно проговорила она, и я поняла, что наша очень своеобразная семья стала больше на одного члена.
        - Хорошо, не станет тебя никто убивать, не волнуйся, - проговорила я и повернулась к боссу: - Вить, можешь выпустить её отсюда, и завтра сюда пригласить нотариуса. Она не врёт, сбегать и пакостничать не будет. Расписку её мне потом отдашь, и можешь больше ничем не озадачиваться.
        - Не понял, Алина Викторовна. Ты никак своё мнение кардинально поменяла?
        - Да, Вить. Она больше не опасна. Всё. Мне пора. Поеду, дома ждут.
        - Могу поинтересоваться, с чего вдруг?
        - Она изменила настрой. До этого она искала способ вырваться и противодействовать тебе, а значит, и мне. Таких индивидуумов я не щажу, ты знаешь. Их я сразу предпочитаю ликвидировать. Сейчас она смирилась, будет на тебя работать, как скажешь. С такими я не воюю. Вот и всё.
        - Вот как ты это можешь чувствовать? Как?
        - Дорогой мой, ты забыл, что я ведьма? Могу напомнить, но тебя обычно подобные напоминания не радуют. Поэтому лучше сам освежи свою память.
        - Понял. Ладно. До нотариуса тут посидит, не развалится. Пошли. Провожу тебя.
        - Дело твоё. Нравится её здесь держать, держи. Пока твои развлечения границ безопасности не нарушают, я в них не лезу, ты знаешь, - проговорила я, и мы вышли, оставив девушку в кладовке.
        Босс проводил меня в гостиную и спросил, действительно ли я намерена уехать.
        - Нет, это для неё было.
        - Тогда подожди немного, пойду развяжу ей руки, дам одежду и матрас с одеялом, потом вернусь к тебе.
        - С удовольствием подожду. Правильные реакции персонала надо закреплять позитивными подкреплениями. Так что иди, поощряй.
        Он ушёл, через некоторое время вернулся, сел рядом со мной на диван и заинтересовано спросил:
        - Зачем ты её убедила, что была моей женой?
        - Это самый простой способ приспособить ее к реалиям наших с тобой отношений. Вряд ли она кому-то скажет об этом, а если скажет, мы сразу узнаём, и поймём, что доверять ей стало нельзя.
        - Ты предполагаешь, что это будут долгие отношения?
        - Я предлагаю тебе сделать из неё свою выездную секретаршу. И обустроит, и обслужит, и стресс поможет снять, и наши отношения прикроет.
        - Алин, ты хочешь от меня сбежать?
        - Вить, это я её в твой дом привела? Ты нашёл её сам, поскольку тебе необходима дополнительная разрядка, и ты получал её так. Я не против и предлагаю открыто продолжить эту практику. Имеешь право.
        - Не хочу!
        - Такое впечатление, что я тебя заставляю. Я тебе предлагаю условия, в которых у тебя будет возможность иметь разрядку в любой момент, когда захочешь. Проблемы не вижу.
        - Это походит на мышеловку. Я, конечно, сам в неё полез, но ты сейчас явно хочешь дверку захлопнуть. Смысл только никак не пойму.
        - Смысл в том, что я люблю тебя и хочу, чтобы тебе было хорошо.
        - Это разврат какой-то получается.
        - Вить, ты так смешно рассуждаешь. По твоей логике, пока я не знала, это развратом не было. Узнала и одобрила, и это сразу разврат. Так выходит?
        - Алин, я знаю, что ты пропагандируешь равноправие. Но я абсолютно не готов что-то подобное позволить тебе.
        - Вить, мы это уже обсудили. Я пообещала кроме Димы никого к себе не подпускать. Чем ещё ты недоволен? Ты хочешь, чтобы эти твои отношения оставались тайными?
        - Я понял, Алин. Мне не хватает твоей ревности. Её отсутствие я трактую как нелюбовь, желание дистанцироваться и со временем бросить. Я ждал, что ты начнёшь истерить, мол, ты только мой, никому не отдам. А ты не собственница, и меня охватывает паника. Вот честно. Я ожидаю подвоха и начинаю безумно ревновать сам. Мне не нужен никто, кроме тебя.
        - Не надо паниковать, Вить. Я не собираюсь уходить от тебя. Пока вот точно не собираюсь. Эта твоя любовница, как её кстати зовут?
        - Влада. По паспорту Владислава.
        - Так вот, эта твоя Влада красива, сексуальна, недурно воспитана, при этом явно не глупа и достаточно сообразительна. Из неё неплохая помощница получится, даже очень хорошая. Разбрасываться такими грех. Другие подберут и против тебя сыграют. Поэтому держи рядом и загружай какой-то работой, чтобы от безделья не начала дурить. Потом тебе это статусности добавит. Иметь такую помощницу рядом это определённый шик. Да и с меня подозрения лишние снимет. Если я спокойно на неё реагирую, значит, любовницей твоей и не была.
        - Чёрт! Ты не представляешь, как меня пугает эта перспектива. Я чувствую, что это шаг к твоей потере. Не хочу! Нет. Сдам её генералу, и пусть с ней разбирается, как хочет.
        - После того как мы ей столько интересного наговорили, ты сдашь её кому-то? Вот не смеши меня. Поезд ушёл. Можешь с ней не спать, если боишься, но останется она в нашей команде, и условия ты ей создашь неплохие, чтобы смысла не было пытаться что-то изменить. Можешь, кстати, подкладывать под потенциальных партнёров, чтобы расположить к себе и понять чем дышат. Это тоже неплохой вариант.
        - Нет. Не буду ни под кого подкладывать. Мерзко. И себя оленем ощущать буду и для неё унизительно. Ладно. Будет выездной секретаршей, как ты и сказала, и будет прикрывать нашу связь. Пусть так.
        - Меня радует, что твоя ревность по поводу того, что я не ревную, перестала туманить тебе мозги. Люблю тебя, мой дорогой.
        Услышав это, он схватил меня в охапку и стал столь неистово целовать, что я испугалась, что он задушит меня в объятиях.
        ГЛАВА 51
        ***
        На следующий день, ближе к вечеру босс отдал мне нотариально заверенную расписку Владиславы о долге и сообщил, что на ближайшую пятницу, на которую выпадал мой день рождения, и последующие выходные, он забронировал отель для нас двоих на берегу озера.
        - Вить, давай Владиславу твою возьмём. Хочу с ней поближе познакомиться и убрать любые подозрения Димки. Как-то нерадостно он воспринял, что мой день рождения я не планирую провести дома. Сегодня утром весь мозг вынул, чтобы договорилась с тобой и командировку грядущую любым способом отложила. Тебя напрямую просить боится, а меня запилил, что бизнес это хорошо, но семья важнее. Последняя фраза совсем не понравилась, мол, он понимает, что ты тоже моя семья, и мне не будет одиноко, но вот они чувствуют себя брошенными.
        - А как Влада на мнение твоего Димки повлияет?
        - Я скажу, что ты влюбился и летишь с новой секретаршей, и радостно меня с собой не возьмёшь, но я боюсь, что нехорошо она на наш бизнес повлияет и заключишь ты договор совсем не так, как нам выгодно, а как захочет она, поскольку есть у меня подозрения, что эту красотку конкуренты наши тебе подпихнули. При таком раскладе он смирится. И всё будет в ажуре, как ты любишь говорить.
        - Мне она там, конечно, абсолютно ни к чему будет, но раз ты хочешь, я не посмею в твой день рождения хоть в чём-то тебе отказать. Всё будет, как захочешь, - покладисто согласился босс, и я благодарно чмокнула его в щёку.
        Я конечно же сгустила краски. Димка достаточно спокойно прореагировал на информацию о возможной командировке, лишь сожаление высказал. Мне самой захотелось поближе с любовницей босса познакомиться. Понравилась она мне. Интересная девочка с неплохой аурой и меня к ней что-то влекло. По опыту зная, что интуиции и подсказкам Вселенной мне лучше доверять, я решила воспользоваться случаем.
        Ещё через день я заехала к маме, вручила цветы и наборы деликатесов, сообщив, что по работе в командировку на несколько дней лечу и день рождения проведу вдали от дома. Выслушала, что я не только ужасная дочь, с чем она уже смирилась, но и кошмарная мать, поскольку такую маленькую дочку одну оставляю, она, мол, такого себе не позволяла. Согласно покивала головой, внутренне порадовавшись, что она не знает, что я вообще с дочерью общение минимизировала, после чего поехала на работу.
        Когда я вошла в наш кабинет, то увидела, что перед столом босса навытяжку стоит Борис, а босс тоже встав со своего кресла, не сдерживаясь, на него орёт.
        Быстро закрыв за собой дверь, я от самого порога поинтересовалась в чём проблема.
        - Убить его мало! - рявкнул в ответ босс - Чётко вчера сказал, что летим, ЛЕТИМ в четверг вечером в командировку. А этот полоумный сегодня с утра подтверждает плановые регламентные работы на обслуживание самолёта! И готов он будет лишь к понедельнику!
        - Виктор Владимирович, я виноват. Не понял. Вы когда про командировку сказали, я думал, это чтобы совещание перенести и согласования по тендерам, я всё перенёс, а на слово «летим» внимания не обратил. Виноват. Не понял, что на нашем самолете. Вы не говорили, что его подготовить к вылету надо.
        - Я не так сказал? Я ещё говорить тебе должен по-особому?! - кулак босса врезался в стол.
        - Нет, Виктор Владимирович. Я виноват. Не понял. И не уточнил. Извините. Виноват, - потупившись, проговорил Борис, по опыту знающий, что любые оправдания вызовут лишь дополнительный поток претензий.
        - Что «виноват»? Что мне от твоего «виноват»? - продолжил бушевать босс, - самолёт что ли готовым к вылету станет?
        - Босс, сколько туда ехать? Давай микроавтобус возьмём. Туда на нём, обратно на самолёте. Что ты психуешь?
        - Больше восьми часов ехать! Ты согласна ехать восемь часов в автобусе? И только потому что этот остолоп не слушает, что ему говорят! Ты чем меня слушаешь, Борь? Вот чем ты меня слушаешь?!
        - Не знаю чем слушал, Виктор Владимирович. Не головой, наверное, точно. Затмение какое-то нашло. Виноват, - продолжил покаянно «посыпать голову пеплом» Борис.
        Если честно, то босс настолько привык, что Борька, можно сказать, на лету угадывал и детально прорабатывал даже вскользь и не особо корректно отданные ему распоряжения, что когда-нибудь что-то подобное должно было случиться, поэтому сегодняшняя накладка лично у меня недоумения не вызвала. Она была логична. Однако в данный момент говорить об этом боссу было чревато, поэтому я предпочла подобно Борьке удручённо развести руками:
        - Босс, накладки случаются, от них никто не застрахован, и иногда это рука провидения. Давайте воспримем это именно так и поедем на автобусе. Вдруг полёт на самолёте в это время стоил бы нам всем жизни, а так Борис Андреевич неосознанно уберёг нас от такого риска. Поэтому не сердитесь, пожалуйста.
        - Думаешь?
        - Предполагаю, - проговорила я, и по взгляду, который искоса бросил на меня Борис, поняла, что он мне несказанно благодарен.
        За всё время работы босс к Борьке ни разу не применил никаких санкций, даже премии ни разу не лишил, лишь иногда ругался и мог начать орать, как сейчас. Но несмотря на это, боялся его Борька чуть ли не до дрожи в коленях.
        - Ладно, Алина Викторовна, - проговорил босс с интонацией, которая явно свидетельствовала о том, что он решил сменить гнев на милость, - я прислушаюсь к Вашему мнению, хотя знаю, что Вы чрезвычайно импонируете своему заму и готовы оправдать любой его косяк. При этом не могу не заметить, что даже с Вашей поддержкой он рискует нарваться на серьёзные санкции с моей стороны, если не начнёт меня слушать ушами, подключая к ним мозг, а не какие-то другие органы.
        - Я всё понял, Виктор Владимирович! Постараюсь, чтобы впредь такого не было! Я сделал выводы. Автобус и машины сопровождения подготовлю. Самолёт будет вас готов забрать в понедельник. Я всё лично проконтролирую. Обещаю.
        - Автобус возьми в аренду экстракласса, но с нашими водителями поедем. И на сервисе нашим перед выездом пусть его проверят, и всё подготовят. Всё. Свободен. Иди, - опускаясь в кресло, проговорил босс.
        Облегченно вздохнув и негромко выдохнув: «Понял. Сделаю. Спасибо, Виктор Владимирович, спасибо, Алина Викторовна, извините ещё раз, что так получилось», Борька поспешно вышел из кабинета.
        Я села за свой стол и, повернувшись к боссу, иронично проговорила:
        - Вить, тебе не стыдно?
        - За что мне должно быть стыдно? Что таких остолопов на работе держу?
        - Нет. За то, что свой косяк оправдываешь его неспособностью предугадывать твои распоряжения. Ты ведь не сказал на каком самолёте летим. Может, нас партнёры пригласили или рейсовым мы лететь решили. Да, он мог уточнить, не сообразил. Но ты-то тоже не сказал. А орёшь, будто по пунктам рассказал, а он исполнить не смог. Он не телепат, хотя старается, очень старается им быть. И это, кстати, тебя расслабило. Требования к нему до небес. К тому же Юрию Павловичу таких нет. В прошлый раз в Питер летали, ведь по пунктам разжевывал и распоряжения давал. А тут фразу по другому поводу между делом бросил и догадаться обо всём он был обязан.
        - У Юры возраст, и не телепат он точно. А Борька твой может и телепатом побыть. Ну наорал, не развалился же он. Зато впредь внимательнее будет, и к четвергу всё точно исполнит без сучка и задоринки.
        - Считаешь, что подчинённым периодически надо устраивать встряски, чтобы не расслаблялись?
        - Иногда точно полезно. Главное, чтобы не часто. Я стараюсь не перегибать палку, ты же знаешь, - он лукаво мне подмигнул.
        Вечером в четверг босс привёз к нам в офис Владу, и уже оттуда мы погрузились в шикарный двухэтажный автобус с полностью затонированными стёклами, который внутри походил на двухуровневый номер отеля. Кожаные широкие диваны, столики, мягкие глубокие кресла. Бар с напитками.
        Внизу, правда, было два ряда хоть и очень комфортных, но привычных кожаных сидений с ремнями безопасности, видимо, чтобы пройти регистрацию, что транспортное средство пригодно к перевозке пассажиров, а всем остальным они пользуются на стоянке. Но кто же правила будет соблюдать, когда проверяющих никого нет и водители наши собственные. К тому же кабина водителей никак с салоном не соприкасалась. Лишь переговорное устройство с экраном.
        Поэтому всю дорогу мы передвигались по салону как хотели. Вначале, правда, босс достаточно резко сказал Владе, указывая на сиденье внизу:
        - Сядь и пристегнись.
        И она, как испуганная мышка, юркнула в кресло и моментально защелкнула ремень. Хотя нет, не мышка. Даже напуганная эта длинноногая красотка на мышь не походила. Скорее оленёнок Бэмби с которым недавно меня сравнивал Вадик. Выразительные напуганные глаза и точёная подтянутая фигура исключали сравнение с мелким грызуном по определению.
        - Вить, не пугай Владу, - тут же вступилась за неё я. - Принял решение оставить при себе, создай комфортные условия нашего совместного существования. Не надо мне тут атмосферу страха и ненависти плодить. Не переношу этого. Влада, отстёгивай ремешок, и пойдём поднимемся наверх и выпьем за знакомство. Ехать долго, дорогая дальняя, надо чтобы нам всем было комфортно и приятно.
        - Виктор Владимирович сказал тут сидеть, - потупившись, произнесла Влада, показывая мне, что хоть что-то сделать наперекор боссу не осмелится.
        - Вить, скажи ей! Не порть мне настроение, - окликнула я босса, уже поднявшегося на верхний ярус автобуса.
        Тот показался в проёме лестницы и, тяжело вздохнув, произнёс:
        - Алин, вот до чего же ты упёртая, ужас какой-то. Сначала: без неё не поеду, теперь: скажи, чтобы делала, что я скажу. Я для кого любовницу завёл? Себе или тебе?
        - Витенька, ты сам знаешь ответ на свой риторический вопрос. Поэтому отвечать не стану. Так скажешь ей?
        - Влада, делай всё, что говорит Алина Викторовна, - проговорил он, потом с усмешкой посмотрел на меня: - Теперь-то твоя душенька довольна или владычицей морскою сделать надо?
        - С владычицей морскою засада, Вить. Я это, я под водой дышать не умею, - рассмеялась я, сразу представив себя старухой с корытом из сказки Пушкина. - Да и корыто с самого начала было новое у меня, и даже его я не требовала, мне лишнего не надо. Это лишь те у кого изначально оно дырявое, требуют сначала его, потом морскою владычицей стать. К тому же не моя это стихия. Я больше по пожарам, ты знаешь. Поэтому морская владычица вообще не вариант.
        - Меня это радует. А то как представил, что ещё и это затребуешь, так прям холодный пот прошиб. Ладно, пошли выпьем все вместе, раз хочешь. Накануне дня рождения перечить имениннице это моветон.
        Мы все поднялись наверх, Влада сначала чувствовала себя очень сковано, но несколько рюмок хорошего коньяка помогли ей сбросить стресс и уже через час он рассказывала мне о своей жизни такие подробности, которыми делятся лишь на исповеди.
        - Я всегда хотела вырваться из того окружения, в котором родилась. С самого детства, - пьяно разглагольствовала она. - Вот мать у меня хоть и красавица, но доярка. Вот что она видела в своей жизни, кроме чёртовой своей фермы? Я в спорт сначала хотела пойти, а потом поняла, что способности средние у меня в спорте, не пробьюсь. И в учёбе, хоть и легко всё даётся, но перспектив нет. Языки учила. Ездила на слёты разные, конкурсы и мечтала, что встречу богатого иностранца. А встретила агента. Он как узнал, что я девственна ещё, вот сразу мне сказал: не вздумай по дури с девственностью расстаться. Это твой пропуск в лучшую жизнь, если сумеешь правильно распорядиться этим. Потом с кураторами нынешними познакомил, вернее прошлыми уже, поскольку такую дезу я им слила по распоряжению Виктора Владимировича, что убить, наверное, мечтать скоро будут, вот они меня и готовили. А сейчас вот сижу с Вами, Алина Викторовна, и не знаю, что со мной завтра будет.
        - Да всё у тебя нормально будет, если не надумаешь Витю подставить. Вот если такие мысли появятся, заставлю пожалеть, что на свет ты родилась. А пока будешь радовать его, и сама сможешь жизни радоваться. Вот поди плохо: едешь в чудесном автобусе на фоне вечерних пейзажей, с хорошей выпивкой, беседуешь о жизни. И всего лишь взамен чёткого выполнения его распоряжений. Он конечно жёсткий у нас товарищ, но не садист и не самодур какой-нибудь. Поэтому расслабься и получай удовольствие. Всё сложилось не худшим образом.
        - Это да, особенно по сравнению с тем, что было несколько дней назад. Очень страшно было. Уверена была, что вы меня убьёте.
        - И убила бы, если бы ты не пересмотрела своё отношение к происходящему. Я не выношу, когда рядом есть люди, способные предать. Вот только подумаешь ещё раз о чём-то подобном, - с угрозой начала я.
        Договорить не успела, прижав руки к груди, Влада отчаянно замотала головой:
        - Не, не, не, Алина Викторовна, ни за что не посмею, никогда не посмею. Как я посметь могу, когда у Вас такая моя расписка? Я всё-всё делать буду, как скажите, клянусь! И чтобы Вы, и чтобы Виктор Владимирович доволен был. Я ни за что теперь. Я всё поняла. Я лишь то, что он говорит, исполнять буду.
        Она обернулась и с явным страхом посмотрела на босса, повторив: «никогда не посмею больше».
        Вот интересно, пугала её в основном я, а боялась она больше его.
        - Вить, - я повернулась к боссу, - ты ещё чем-то что ли её пугал? Что она так тебя боится?
        - Ничем не пугал. Я никого ничем не пугаю, Алинка. Это непродуктивно. Предупредить, предупредил. Ещё в тот раз, при тебе. Повторять не считаю целесообразным и не повторяю никогда. Кто не понял с первого раза, проблемы не мои. Ты знаешь. Это ты миндальничать порой можешь, у меня такое исключено.
        - Вить, ты знаешь, кого мне напоминаешь? - я хихикнула и с чувством проговорила: - Асфальтоукладчик. Прямо и напролом. Помнишь, в мультике детском про кота Леопольда, там асфальтоукладчик сразу дорогу строил напрямик через лес? Всё раскатал и заасфальтировал. И плевать на топографические изыскания и ресурс. Сделаю, как сказал, и кто не ушёл с дороги виноват сам. Самое удивительное, что тебе это всегда удаётся.
        - Меня это не удивляет. Я знаю, почему удаётся. У меня есть тот, кто топографические изыскания всё же проводит и так ненавязчиво руль в сторону сдвигает или на тормоз иногда жмёт. Я спорю, ругаюсь, злюсь, но делаю то, что он говорит, поскольку именно его боюсь потерять больше всего на свете. Я надеюсь, ты догадываешься, кто это?
        - Юрий Павлович или Вадик? Открой великую тайну, кто тебя в состоянии притормозить?
        - Ах, чертовка! И ведь ни один мускул на лице не дрогнул. Не иначе как агент Джеймс Бонд собственной персоной твоим наставником был. Слушай, именинница, тебе не стыдно так нагло делать вид, что собственное влияние на меня в упор не замечаешь?
        - Витенька, когда я чем-то рулила? Я ничем не рулю! И тормоз жмёшь ты сам, лишь когда я истерить начинаю, что впереди обрыв, и там в принципе не проехать. Но сколько мне это стоит нервов. И ладно бы для себя старалась, а то для тебя же, и никакой благодарности.
        - Совсем никакой, Алин? Вот совсем-совсем никакой благодарности от меня ты не видишь?
        - Иногда вижу… но не очень часто. Я бы хотела чаще. Чтобы день с этого начинался. Мол, рад видеть тебя, мой дорогой луч света в тёмном царстве окружающей реальности, я ценю, что бескорыстно озаряешь своим благодатным сиянием мою беспросветно-серую жизнь, давая возможность строить путь в светлое будущее на благо наших детей. Звучит?
        - Феноменально звучит. Подожди, повтори помедленнее, я запишу и буду по утрам по бумажке тебе зачитывать. Поскольку запомнил лишь про луч света, ты оказывается у нас прямо Катерина из «Грозы» Островского. И чего-то там ты озаряешь, то ли пожарами, то ли праздничными фейерверками. Кстати, я заказал шоу с фейерверками на завтра. Ты можешь мне пообещать не светить в это время, чтобы специалисты хоть чуточку поработали вместо тебя?
        Я начала весело смеяться. И тут наш автобус резко затормозил. Я чуть не свалилась с дивана, а босс облился коньяком и забористо выругался.
        Я взглянула в панорамное окно по ходу движения автобуса, и тут уже я не смогла сдержать эмоционального: «Чёрт!».
        После чего, не раздумывая, вскочила и бросилась вниз к дверям.
        - Алина, ты куда?! - раздался сзади голос босса.
        - В том автобусе, который в аварию попал, дети, Вить! Давай со мной и охрану подключай! Там рвануть сейчас может, надо детей оттуда вытащить!
        Выскочив из нашего замершего посередине дороги автобуса, я подбежала к лежащему на боку небольшому автобусу с опознавательными знаками «дети», на который боком завалился огромный бензовоз.
        По дороге ментально обратилась к Золотцу: «Взрыв можем предотвратить?».
        Тут же получила ответ: «Свяжись с нашей стихией и держи нейтраль. Должно получиться».
        Осуществить заданное действие мне удалось сразу, к тому же Золотце подсказывал и направлял.
        Босс, выскочивший за мной, сначала гаркнул, что женщинам тут не место, мужики есть, но потом услышал мой разговор с Золотцем и язык прикусил. Лишь ближайшему охраннику приказал: «Страхуй её!» после чего принялся руководить остальными, пытающимися монтировками отжать заднюю торцевую дверь автобуса, которую заклинило.
        Я тем временем вскарабкалась на поваленный автобус, втащила влезшего следом за мной охранника Андрея, указала на окно рядом с кабиной водителя:
        - Вот в это место ударь со всего размаха ногой.
        Он сделал, стекло мелким дождем осыпалось, и я пролезла в салон. Водитель был мёртв. Первым делом я отключила работающий двигатель и аккумулятор. Свет погас, громче закричали испуганные дети. Значит, многие живы, мелькнула мысль. Достала телефон, включила фонарик на нём, положила рядом на притолоку, чтобы освещал хоть что-то. Потом отпихнула в сторону мертвого водителя и громко крикнула, чтобы дети, кто может, отстегнули ремни и медленно без суеты пробирались ко мне. Первый ребёнок подполз практически сразу, я осторожно помогла ему пролезть ближе к окну, и крикнула Андрею, чтобы вытаскивал и передавал по цепочке.
        Дети были не маленькие, лет семи, и к счастью многие пострадали не сильно. Человек двенадцать мы вытащили сразу. Потом я помогла выбраться одной воспитательнице, у неё была повреждена нога, и мне она была не помощницей, сама еле передвигалась, она сообщила мне, что в автобусе двадцать два ребёнка она с напарницей, и водитель. Напарница была без сознания.
        Я решила, что она подождёт и сосредоточилась на детях. Надо было найти ещё десятерых, восемь оказались зажаты между сиденьями, и тут я увидела, что ко мне внутрь автобуса через другое разбитое окно пробралась Влада с монтировкой в одной руке и фонариком в другой.
        - Там узкий проём, где я влезла, никому из мужчин не пролезть, - проговорила она.
        Я удивилась, но помощь приняла благодарно. Вдвоём мы быстро освободили шестерых. Ещё двое были зажаты столь сильно, что нам пришлось попросить внутрь залезть одного охранника. Это было уже несложно, поскольку заднюю дверь наконец-то выломали. Втроём мы оторвали искорёженное сиденье и вытащили двух ребят в новый проход. Потом охранник вытащил воспитательницу, что была без сознания, а я полезла в самую искорёженную часть автобуса в надежде найти ещё двоих. Одного нашла быстро, он был без сознания, но вроде не сильно пострадал, а вот ещё одного придавило сильно. Первого потащила к выходу Влада, а я склонилась над вторым, пытаясь определить жив ли и как его вытащить можно. В это время прям в ухо мне зашипел Золотце: «Там прорыв, топливо натекло на аккумулятор. Больше пяти минут нейтраль не удержишь. Если не уйдём, к владыке попадёшь прямо сейчас».
        Я видела, что мальчишка хоть и без сознания, но жив, пульс прощупывался, однако вытащить его за пять минут было нереально. Поняв это, я быстро полезла к выходу, даже не став забирать свой телефон с притолоки, поскольку далеко лезть было, по дороге крикнула Владе и охраннику, что надо срочно уходить и отходить на безопасное расстояние.
        - Там ещё один вроде, - попыталась возразить Влада. - Может, я попробую вытащить?
        - Я видела его, он зажат и мёртв. Уходим! Быстро! - рявкнула я, и мы вылезли из автобуса.
        - Всем отойти, рванёт сейчас. Там течь, топливо в двигатель натекло, - заорала я, как только мы выбрались наружу.
        Меня тут же схватил в охапку босс и быстро оттащил в сторону.
        Потом мы все зашли в наш автобус, в который до этого всех детей и воспитательниц погрузили, и он начал медленно подавать задом по обочине.
        В это время раздался сильный взрыв. От грохота у меня даже заложило уши, а небо вокруг озарило яркое зарево.
        Я приложила максимум усилий, чтобы ударная волна ушла вверх и никто не пострадал. И мне это удалось.
        Автобус наш и машины сопровождения вообще не пострадали, на противоположной стороне лишь две машины, ближе всего припаркованные, попали под разлетающиеся обломки, но к счастью не взорвались.
        Машины скорой помощи, ДПС и пожарные подъехали минут через десять. Кто-то из охраны по распоряжению босса вызвал сразу всех, понимая, что авария тяжёлая и пожароопасная.
        Пожарные начали сразу поливать пеной пылающие останки машин. А мы тем временем передали врачам трёх самых пострадавших детей и воспитательницу. Остальных по договорённости с медиками повезли в ближайшую городскую больницу сами, на нашем автобусе. Дети были довольны. Быстро забыли про синяки, раны и царапины и зачарованно осматривали диковинный автобус, возбуждённо комментируя приключение в которое попали.
        К счастью до больницы в сопровождение машин с мигалками мы добрались быстро, меньше часа у нас это заняло. Сдали детей в приёмный покой, оставили представителям ДПС контактную информацию и вернулись в автобус.
        Когда мы наконец-то остались втроём в автобусе, я окинула взглядом себя, босса и Владу, после чего, показав большой палец, начала смеяться.
        Выглядели мы забавно, будто только что вылезли из развалин каких-то. В грязи, в крови, в рванине. Мы с Владой с ободранными коленями и ладонями. Мой шикарный персиковый английский костюм из кашемира теперь напоминал грязную тряпку, которой помыли пол после кровавой операции, весь в зацепках и с парой выдранных клоков. У неё шёлковая блузка мало того что в крови, ещё и с оторванным наполовину рукавом, а кожаная юбка в глубоких царапинах и разорвана по шву. У босса рубашка в крови и светлые брюки тоже все грязные. Видимо, вытаскивал и на руках нёс раненых детей.
        Отсмеявшийся, я проговорила:
        - Вить, нас не пустят в отель. Нас сразу выгонят. Может, пока мы в городе, остановимся в какой-нибудь захудалой гостинице на час, чтобы в душе помыться и переодеться? А?
        - Почему в захудалой? - не понял он. - Сейчас в центральную подъедем, номер люкс сниму, если есть он у них.
        - Тебя при входе арестуют как бандита, приехавшего с разборки. Ты весь в крови, мы тоже.
        - Алинка, солнце моё, это маленький городок. Тут новости разносятся со скоростью ветра. Все уже наверняка в курсе про аварию на шоссе. Не будут нас арестовывать. Не дрейфь. К тому же мы с тобой в таких передрягах бывали, что вызов полиции в местную гостиницу это вообще ни о чём. Кстати, надо дополнительно врача вам с Владой вызвать, пусть обработает ваши повреждения. Вы же обе чокнутые, как оказалось, в самую гущу полезли. К тебе-то я привык уже, а вот что и она тебе подстать, меня немного удивило.
        - Никаких врачей, Вить. Сами справимся. Любой врач сейчас начнёт: давайте сделаем прививку от столбняка, пропьём курс антибиотиков и прочую ерунду из-за пары царапин. Нет. Хочешь врача, себе вызывай. Мне точно не надо. И думаю, Владе тоже. Сейчас умоемся, любым антисептиком царапины протрём и будет полный порядок. Влада, тебе же не нужен доктор?
        - Нет, не нужен. Я в детстве раны вообще слюной и подорожником лечила, и ничего. Из-за нескольких ссадин на коленях обращаться к доктору смешно, - начала она, а потом осеклась и, с опаской взглянув на босса, продолжила: - Хотя если Вы, Виктор Владимирович, настаиваете, я сделаю, как Вы скажите, конечно.
        - Вот, Алин! Бальзам на мою израненную душу. Я от тебя хоть когда-нибудь такое услышу?
        - Витенька, не надо риторических вопросов. Я их не люблю. Лучше дай задание охране номер в гостинице забронировать.
        - Понял. Не услышу. Эх, видно, за грехи мои то расплата. Ладно. Не худший вариант, - вздохнул босс и взялся за свой телефон.
        Как и предполагал босс, в гостинице все уже знали о происшествии и встречали нас как героев. Босс забронировал номер люкс для нас и несколько номеров для охранников и водителей, чтобы все могли привести себя в порядок и немного отдохнуть.
        Номер был большой, из нескольких комнат, но ванна там была лишь одна. Сначала приняла душ я, потом Влада, после неё пошёл босс, а мы с ней обработали друг другу ссадины, и в халатах уселись пить чай с пирожными, которые босс успел заказать в ближайшем кафе.
        - Алина Викторовна, я спросить могу? - отхлёбывая чай из чашки, осторожно поинтересовалась Влада.
        - Спрашивай. Не факт, что отвечу, но отчего не разрешить спросить.
        - Как Вы время взрыва определили? Вы сначала неспешно вытаскивали ребят, а потом резко так торопиться начали и кричать, что всё сейчас взорвётся.
        - Я ведьма. И опасность очень хорошо чувствую.
        - Ведьмы разве спасают детей?
        - Ведьмы разные бывают. Я такая. Олигархи, кстати, тоже разные встречаются. Таких, как Витя, я до него не встречала. И девочек из эскорта вроде тебя не видела. Витя же не заставлял тебя в автобус лезть. Он наверняка забыл про тебя, ты сама полезла.
        - Там же дети были, они так плакали и кричали. И мне поначалу страшно очень было, что цистерна сейчас взорвется, и все вместе с ней. А потом вижу Вы уже внутри, все помогают, и мне захотелось тоже. Решила что всем вместе погибнуть не страшно будет и полезла. А потом и думать забыла об опасности, в голове лишь одна мысль стучала, что всех детей вытащить надо постараться. А тот последний, он совсем мёртвый был, да?
        - А ты видела частично мёртвых? Я таких не встречала. Это зомби что ли? Ты, кстати, в них веришь? - я решила съехать с неприятной для меня темы и не грузить психику Влады ненужными подробностями.
        - Фильмы такие видела, а в жизни, конечно, нет, - помотала она головой.
        - А я и фильмы такие не смотрю. Зачем ерунду всякую смотреть? Мертвых беспокоить грех. Даже душу их беспокоить грех, а уж тело тем более.
        - А как это беспокоить душу мёртвых? Вызывать что ли? Мы, кстати, - тут она захихикала, видимо, вспомнив что-то, - так летом с девчонками на сеновале однажды пробовали вызвать дух, в ночь на Ивана Купалу. Никто не пришёл, но страху натерпелись знатно. Сами друг дружку пугали. Одна завизжит, и все хором за ней и ну дёру. Потом спрашиваем, кого увидела, а никого, просто зашебуршилось в углу что-то. Идём смотреть на трясущихся ногах, а там жаба под доски забилась. Или кошка пришла. И мы заново свечу разжигать да заклятья читать какие-то типа: приди-приди, замок отопри, ворота отвори, судьбу предскажи. А Вы, кстати, можете, раз ведьма?
        - Я много чего могу. Только ради развлечения не делаю ничего. Грех такое ради развлечения делать.
        - А у меня братик в детстве пропал. Вы можете сказать, он умер или нет?
        - Себя в его смерти винишь? - вглядываясь в её глаза, вопросом на вопрос ответила я.
        Она долго молчала, потом проговорила:
        - Одним вопросом в самую точку Вы попали. Никто этого не знал, а я последняя его видела. И остановить могла. Но не остановила. Надоел, лез всё время, мешал, а тут без спроса на речку пошёл. Я видела, как огородами крался, чтобы маманя наша не заловила, и решила, пусть идёт, меньше досаждать станет. Потом нашли его удочку самодельную, да ведёрко с червями, а самого не нашли. Мне до сих пор не по себе, что от того, что не остановила его, он сгинул.
        - Он не на речке погиб, он там кого-то или что-то увидел, испугался, всё бросил и домой побежал, а вот у дома он как-то в выгребную яму провалился. Так что остановила бы ты его или нет, без разницы. По участку у дома он без спроса ходил.
        - Вы серьёзно?
        - Это не тема для шуток, не шучу я на такие темы, - поморщилась я. - Ты спросила, я ответила.
        - Как он в неё попасть мог? В туалете дыра небольшая, не пролезть в неё, да и свежая там яма была, только-только новый поставили, там не утонуть, дно даже видно ещё было, а если та, где прежний туалет стоял, там заделано всё было. Засыпали, правда уже через год после его исчезновения, но все было заделано. Доски наложены.
        - Я не знаю как. Я не ясновидящая. Лишь знаю, что как-то туда он провалился и погиб. Могу предположить, что наступил на край плохо закреплённой доски, она опрокинулась, он провалился, доска вернулась на место.
        - А я могу матери написать, чтобы в старой выгребной яме труп поискала?
        - Хочешь, напиши. Если ей легче будет от того, что найдёт скелет и похоронит на кладбище, почему нет?
        - А если она ничего там не найдёт?
        - Значит, очистит старую выгребную яму.
        - У нас их не чистят. Засыпают и всё. Эту засыпали давно.
        - Боишься, что зря копать будут, ничего не пиши, считай, что он там похоронен, и забудь.
        - Мать до сих пор хочет найти любого, живого или мёртвого.
        - Тогда напиши, пусть ищет.
        В это время из ванной в халате вышел босс и поинтересовался:
        - О чём разговор, дамы, ведёте?
        - Не особо позитивный, Вить, о скелетах и выгребных ямах, - пояснила я, не став вдаваться в подробности.
        - Что это вы на ночь глядя такие ужасы обсуждаете? Решили пощекотать нервы перед сном?
        - Ты предлагаешь здесь заночевать? - удивлённо осведомилась я.
        - Всё зависит от тебя. Как решишь. Хочешь, остаёмся и ночуем, хочешь, собираемся, одеваемся и едем дальше.
        - Я бы поехала через час где-то. Допила бы чай, высушила голову, оделась и поехала. Но если ты или кто-то ещё возражаете, я не против ночёвки здесь. Кстати, телефон свой я в взорвавшемся автобусе оставила, вместо фонарика использовала, забирать не стала, не до него было. Можешь Димке позвонить и сказать, что телефон я расколошматила по случайности, и пока новый себе не куплю, буду вне зоны доступа, можешь? А то ведь психовать сейчас начнёт.
        - Сейчас позвоню, - проговорил он и, взялся за телефон: - Дим, приветствую. Тут рядом Алина. У неё телефон разбился, уронила. Ты не волнуйся, с ней всё в порядке. Трубочку ей сейчас дам, можешь с ней поговорить.
        Он дал телефон мне, предварительно включив громкую связь.
        - Привет, дорогой, - проговорила я. - Как вы там? Не скучаете?
        - Любовь моя, у тебя точно всё в порядке? Я уже час не могу тебе дозвониться, а Виктор Владимирович говорит, ты только сейчас телефон разбила. Потом я по новостям слышал, на шоссе, где вы едите, авария страшная. С вами точно всё хорошо?
        - Димочка, родной, вот как со мной что-то плохо может быть, если я разговариваю с тобой? Тут пробка из-за аварии, в объезд поехали. Я выпила в преддверии дня рождения, телефон уронила за сиденье и не заметила. Сейчас стала искать, нашла вдребезги разбитый. Это не повод нервничать, дорогой. Босс рядом, всё контролирует, пьяной на дороге не бросит. Телефон завтра куплю себе какой-нибудь. Не волнуйся. Всё хорошо. Лучше скажи, как дела у вас. В «Терновнике» всё нормально? Как самочувствие Оксаны, токсикоз не беспокоит? Игорь и Нора здоровы?
        - Всё хорошо. В «Терновнике» всё отлично. Игорь здоров, Оксана в порядке, токсикоза больше нет, Нора лишь чуточку капризничала, зубы режутся, но Галя ей даёт такой грызунок, который в морозилке держит. Вернее их два. Один она грызёт, другой в морозилке, и ей легче. А ещё отвар шалфея Оксана сделала, и я научил Нору полоскать рот. Она не глотает, представляешь, а именно так, как объяснил, полощет и выплёвывает. Оксана очень боялась, что проглотит, но не глотает, выплёвывает. Кстати, ей очень понравилась книжка, которую ты купила, со стихами и картинками. Все картинки показывает, и сама мне приносит, чтобы стишки почитал. Ей почему-то не нравится ни как Галя читает, ни как Оксана. Лишь я или Игорь ещё. Вот ему даёт почитать. А у Гали с Оксаной книжку выдёргивает и кричит: «Низзя!». Сегодня показала мне, где у петушка хвост и клюв, они с Игорем выучили. Представляешь? И по цвету различает. Показывает, где пёрышко красное, где синее, ни разу не ошиблась.
        - Я счастлива, что всё в порядке и у нас такая гениальная дочь, Дим. Всё. Боссу телефон срочно нужен. Куплю себе свой, созвонимся, - проговорила я и, нажав отбой, вернула телефон.
        - Алина, вот как так можно? - осуждающе проговорил он, убирая телефон в карман халата. - Вот что такого он сказал, что ты так оборвала его? Да ещё бессовестно на меня все стрелки перевела, будто не даю тебе две минуты о дочери поговорить. Дима твой и так меня тираном считает, теперь будет думать, что я тиран в квадрате.
        - Никаким тираном он тебя не считает. Не придумывай. Он тебя чуть ли не боготворит. Я не удивлюсь, если он твой портрет на стену своего кабинета повесит.
        - Ещё бы ему меня не боготворить, если лишь с моей помощью он хоть как-то на тебя влиять может. Иначе совсем бы сожрала его и не подавилась. Хотя мне тоже грех жаловаться, не будь его, ты бы уже давно хвостом вильнула и поминай как звали. Мы лишь в тандеме удержать тебя можем. Тебя даже дочь не удержит. Бросишь и забудешь.
        - Вить, вот не надо о ней, пожалуйста. Если не хочешь поругаться со мной накануне дня моего рождения, не упоминай о ней больше. У меня настроение портится.
        - Как скажешь. Ладно. Пейте чай и приводите себя в порядок, дамы, через час выезжаем.
        Он ушёл в комнату, а я споткнулась о недоумевающий взгляд Влады.
        - Ты что-то спросить хочешь? Если о моей дочери, то не надо. Не люблю разговоры о ней.
        - Она больная или особенная? - едва слышно выдохнула она, так и не сумев удержаться от вопроса.
        - Нет, Влада. Нет. Она здоровая, красивая, умная и сообразительная. Но я её не люблю. Вот муж мой души в ней не чает. Она свет в его окошке, и его напрягает, что я вместе с ним не умиляюсь дочери. Ему постоянно кажется, что расскажет он мне о её достоинствах, и я наконец прозрею. Но звёзды сошлись так, что прозреть мне никак не удаётся. Звёзды. Я родила её, всем обеспечиваю, на этом всё. И не говори мне, что это неправильно. Я знаю это. Но это данность. Её любит Дима, её вообще все в нашей семье любят, Витя, кстати, её тоже любит, он её крестный и обожает её баловать, какие он ей вещички покупает это что-то, любая принцесса позавидует, а вот мне с ней сложно, как и ей со мной. Поэтому, пожалуйста, не надо больше о ней.
        - Поняла. Извините, - Влада поступилась под моим неприязненным взглядом, помолчала немного, а потом, не выдержав, всё же спросила: - Вы что-то знаете о ней, что не знают другие?
        В первый момент мне захотелось её ударить, но потом я взяла себя в руки и тихо проговорила версию, которая должна была ей всё объяснить:
        - Я вообще не хотела ребёнка, знала, что это всё сломает и запутает, но поддалась на уговоры, и по итогу, именно во время моей беременности мой муж мне изменил. Я постаралась простить всех. Но дочь не могу до сих пор, как ни старалась.
        - Я рискую нарваться на Ваш гнев, Алина Викторовна, но обвинять ребёнка в измене мужа это как-то совсем нелогично.
        - Влада, я ведьма… пока я была беременна, чтобы не навредить дочери, я поменяла все вибрации и отказала мужу в сексе, и мой муж ко мне охладел. Это было естественно, он моложе, намного моложе, и секс ему нужен. Он не выдержал долгого воздержания рядом с малопривлекательной беременной коровой и нашёл другую. Я не протестовала, я и сейчас не протестую, я любила и люблю моих мужей и никогда им зла не желала, напротив, радуюсь, когда у них всё хорошо, мне его Оксана, кстати, тоже нравится, и я бы с удовольствием оставила его с ней и ушла, пусть все живут с кем хотят и как хотят, но отпускать меня муж наотрез отказался и с помощью Вити сделал так, что мне уже не уйти.
        - Оксана? - удивленно переспросила Влада. - Ваш муж говорил про Оксану, он что, до сих пор с любовницей живёт?
        - Да. Ей некуда уходить, да и беременна она от него. Девочка хорошая, дочь мою очень любит, меня уважает, заботится обо всех. И я к ней хорошо отношусь, и её опекаю. Так что сейчас в нашей семье сам чёрт ногу сломит, если попробует разобраться, какие отношения нас всех связывают. Кстати, не вздумай мужу моему сказать, что меж мной и Витей какая-то связь есть. Он этого не знал и не знает. Проговоришься, вот не только со свету сживу, но и души лишу! И это не шутки!
        - Вы боитесь, он ревновать будет? - осторожно поинтересовалась она.
        - Нет, мой муж не ревнив и с радостью на любой мой адюльтер закроет глаза, лишь бы я довольна была. Но лучше ему не знать о моих отношениях с Витей. Для него он мой босс, которого я уважаю и иногда слушаюсь. Вот пусть всё так и останется. Иначе проблем не оберёшься в первую очередь ты.
        - Поняла. У вас действительно очень необычная семья. И Вы сама очень необычная, Алина Викторовна. Но Вы мне очень нравитесь. Я надеюсь, Вы чувствуете это.
        Я посмотрела на неё долгим томным взглядом и с достаточно мощным энергетическим посылом проговорила:
        - Меня это радует, Влада, поскольку мне ты нравишься тоже. Вот очень нравишься.
        Она испуганно распахнула глаза и, нервно облизнув губы, осведомилась:
        - В каком смысле нравлюсь, Алина Викторовна?
        - А во всех смыслах, - томно ответила я, после чего встала и, обыденным тоном сообщив: - Пошла сушить голову, - ушла в ванную, оставив её в полном недоумении.
        Почему я так повела себя с ней, сама не знаю. С одной стороны интересна её реакция была, с другой занятно было какие у меня эмоции эта её реакция вызовет. Никак я разобраться с внутренними ощущениями по поводу неё не могла. Меня почему-то тянуло к ней. И чем больше я с ней общалась, тем сильней. Именно поэтому разговаривала я с ней и создавала иллюзорную картину сопричастности к моим тайнам. Короче, проверить саму себя решила, вдруг я, подобно Оле с Дашей, стремлюсь к каким-то нетрадиционным отношениям. Кстати, сама Влада подобной перспективы явно испугалась. Лишь не совсем было ясно почему испугалась, то ли в принципе подобные отношения были для неё неприемлемы, то ли пугал риск оказаться меж двух огней. Меня её испуг однозначно взбудоражил и интерес к ней подстегнул. Я охотником себя ощутила. И впервые поняла, что чувствуют мужчины, ищущие внимания женщины.
        В забронированный отель мы добрались уже на рассвете.
        Всё было так, как я просила. Восходящее солнце путалось лучами в сосновой хвое, пели птицы, по дорожкам скакали белки.
        Я вышла из автобуса и остановилась перед входом, напоминающим парадный подъезд какой-то графской усадьбы, с колоннадой, мраморными лестницами и замершими в вечной неподвижности огромными каменными львами. С одной стороны помпезно и старомодно, а с другой, веет добротной надёжностью и незыблемой классикой.
        - Как тебе? - сзади ко мне подошёл босс в сопровождении Влады. - Я угадал? Или что-то другое хотела?
        - Угадал, - кивнула я. - Что-то такое и хотела.
        Пока разгружали наш багаж, к нам подошёл управляющий, поздоровался. Выразил сожаление, что владелец лично не смог приехать, встретить.
        «Ещё бы, в пять утра приехать не каждый способен, управляющий здесь и то неплохо», - подумала я.
        А босс тем временем иронично хмыкнул:
        - Зря он так, зря. У меня было к нему неплохое предложение, но на нет и суда нет. Пойдёмте, покажете, где мы обитать будем.
        - Виктор Владимирович, он подъедет обязательно, когда скажите, подъедет. Он не ожидал, что Вы так рано приедете. Мы вчера вечером Вас ждали, но потом Ваш человек, сообщил, что Вы задерживаетесь, вот и не успел он вернуться.
        - Плохо, что не успел, плохо. Но дело его. Подъезжать не надо, мне не резон с ним встречаться во время моего отдыха. У него был шанс сейчас со мной поговорить. Больше его нет. Всё. Закрыли тему. Показывайте помещения.
        Управляющий, чувствуя, что босс раздражён, не рискнул продолжать, молча кивнул и повёл нас внутрь здания.
        Апартаменты были шикарные, человек двадцать легко бы разместились, и все в нашем распоряжении, обслуживающий персонал, встречающий нас, выглядел вышколено и ненавязчиво.
        В центральной зале стоял огромный букет роз, чуть ли не с меня ростом, рядом официант с фужерами и бутылкой шампанского в ведёрке со льдом, ждущий знака открыть и разлить его по бокалам, поэтому больше никаких нареканий со стороны босса не последовало. Напротив, он сменил гнев на милость и предложил управляющему присоединиться к его поздравлениям мне и поднять бокал в мою честь, раз уж всё готово, и шампанское нас ждёт.
        Управляющий моментально разлился соловьём, какая честь для их отеля, что я выбрала для празднования дня рождения именно их заведение, что они постараются, чтобы у меня остались самые тёплые воспоминания о времени, проведённом здесь, что любой мой самый изысканный каприз лично он постарается немедленно исполнить, дабы порадовать такую неземную женщину, красавицу и богиню, то бишь меня.
        И всё было хорошо до тех самых пор пор пока он, взяв фужер, не начал чокаться с Владой, продолжая свой речитатив:
        - За Вас, Алина Викторовна. Всех Вам благ. С днём рождения!
        Влада моментально залилась краской и, испуганно замотав головой, попятилась, шепча: «Вы это, Вы ошиблись».
        Я начала смеяться так, что чуть не облилась шампанским. Если честно, то было совсем не удивительно, что за партнёра босса он принял Владу. Выглядела она даже в столь ранний час великолепно. Затейливо уложенные и подхваченные несколькими красивыми зажимами волосы, накрашенная и очень стильно одетая в брючный костюм и тоненькую шелковую блузку. Я же, устав после аварии, не стала озадачиваться. Волосы затянула в тугой узел, краситься не стала, надела удобный джинсовый сарафан и пеструю водолазку. Логично было предположить, что именинница при параде, а сопровождающая секретарь-референт нет.
        Бос моментально озверел и с необычайной злобой рявкнул:
        - Вы хотя бы фотографии гостей в паспортах в состоянии посмотреть перед встречей?!
        - Извините, Бога ради. Ошибся. Мы не запрашивали паспорта, Виктор Владимирович, - стушевавшись, начал оправдываться управляющий. - Извините.
        - Выйдите отсюда, - босс властно указал рукой в сторону двери.
        Управляющий пулей выскочил из зала, а следом за ним босс отправил на выход и официанта.
        Как только мы остались одни, он с нескрываемой злобой произнёс:
        - Всё, этот дебил может попрощаться с карьерой. Урою тварь, вот мокрого места не оставлю.
        - Витенька, охолонись, дорогой, - отставив фужер с шампанским, я подошла к нему, ласково обняла, заглянула в глаза. - Ты что так разозлился? Перепутал он. И что? В чём криминал, я никак не пойму? Он не оскорбил, не подставил. Подумал, что именинница должна выглядеть соответствующе, а я наплевала на эти нормы. Успокойся, мой хороший. Я наоборот повеселилась. Поэтому расслабься. Всё хорошо.
        - Точно всё хорошо? - недоверчиво переспросил он.
        - Как говорит Аркаша, зуб даю. Прикол, потом будет, что вспомнить.
        В это время у него зазвонил телефон. Босс, скривившись, проговорил, мол, владелец отеля звонит, послать бы его, тем не менее звонок принял и, включив громкую связь, сухо проговорил:
        - Слушаю.
        - Виктор Владимирович, это Носов. Извините, что так получилось. И я опоздал, не встретил, и мой управляющий всё перепутал. Я готов предоставить любой дисконт, Алине Викторовне в качестве извинений сегодня ещё пришлют цветы и любые десерты на её выбор доставят. Пожалуйста передайте ей мои искренние извинения и сожаления о столь неприятном инциденте в этот замечательный праздник. Вот всем, чем могу, готов компенсировать эти накладки. Вы можете у неё узнать, какие мои действия могут чуточку улучшить её настроение?
        Босс повернулся ко мне и негромко осведомился:
        - Что скажешь?
        - Ты говорил вечером будет пиротехническое шоу. Пусть приезжает. Познакомиться хочу.
        - Кирилл, хотите реабилитироваться, приезжайте вечером перед шоу, сначала проконтролируете, чтобы хотя бы тут накладок не было, а потом Алина Викторовна хочет с Вами лично познакомиться.
        - Понял. Буду. Спасибо, - проговорил тот, и босс отключил связь.
        После чего повернулся ко мне:
        - Ты это, Алинка, смотри, парень достаточно молодой и красивый. Влюбишь в себя, скручу ему голову, так и знай.
        - Витенька, он скорее Владе начнёт глазки строить, а не мне. Так что Владу предупреждай, что ты с потенциальными соперниками делаешь, а не меня.
        - Кирилл умный парень, мою секретаршу трогать не станет, а вот за тобой ухлёстывать начать может, в надежде и дела свои поправить, они не лучшим образом сейчас идут, и одновременно удовольствие поиметь. Так что поосторожнее, пара неосторожных взглядов с твоей стороны, и парень окажется в ловушке.
        - У него всё так плохо с бизнесом?
        - В общем-то да. Плохо. Весь остальной бизнес у него прогорел. Лишь этот отель остался пока на плаву, но вряд ли надолго, поскольку не слишком популярное место. Дорого и не престижно, на любителя. И вкладываться в рекламу он не может, в долгах, что в шелках, хотя парень неплохой, хваткий, но не хватает опыта и коммерческого чутья, хочет всё и сразу, поэтому так влип.
        - Понятно. Буду иметь в виду. Спасибо, что предупредил. Ладно, пошли спать. Вся ночь в дороге, это тяжело, - проговорила я и, допив шампанское из фужера, отправилась в спальню.
        Ближе к обеду я проснулась, встала, набросила длинный халат, вышла на веранду и увидела босса, курящего в кресле.
        Заметив меня, он улыбнулся и, протягивая мне смартфон, проговорил:
        - Привет, именинница, получите новый телефончик для связи. Цвет, размер, вроде всё как ты любишь. Карточка там уже твоя, активируй по паролю и пользуйся на здоровье.
        - Когда ты всё успел и как тебе дубликат моей карточки сделали? - удивилась я.
        - Алин, я не задаром плачу деньги службе собственной безопасности. Поставил задачу, выполнили.
        - Круто.
        - Что-то ещё желаешь?
        - Поесть бы. Проголодалась. И выпить, кстати, тоже бы не отказалась, - убирая телефон в карман халата, ответила я.
        - Пошли, там нас ждёт неплохо сервированный стол. Влада уже около часа нервно сглатывает слюнки, мне проще, я покурить могу. Так что пошли.
        - Ты не разрешил ей поесть? Тиран! Какой же ты всё-таки тиран, Вить! - не сдержала я эмоционального возгласа.
        - Ты любишь кушать в компании, я знаю. Поэтому портить тебе удовольствие тем, что наелись к твоему приходу, я не захотел. Сейчас все вместе с аппетитом поедим и получим удовольствие. Оно, кстати, тем сильнее, чем больше и дольше человек себя ограничивал перед этим. Поэтому я не тиран, а мудрый руководитель, который учит свою подчинённую способу получать максимальное удовольствие в предлагаемых условиях, - с усмешкой пояснил он.
        - Круто, босс. Выиграл, - я с улыбкой подняла руки в знак капитуляции. - Претензии сняты, за нелицеприятное сравнение я перед тобой извиняюсь.
        - Алинушка, я к ним настолько привык, что извиняться не стоит. Можешь называть кем угодно, главное внутренне не сердись и не обижайся. Хотя глагол «извиняюсь» это что-то вроде того, что ты сама себя извиняешь, тогда я не против.
        - Вот не согласна с такой трактовкой. Для меня этот глагол синоним выражению: «я приношу свои извинения». Слово «извини» или «прости», это требование. И глаголы в повелительном наклонении мне кажутся немного неуместными в случае принесений извинений, хотя привычны в использовании. Вот если я скажу: «я с вами прощаюсь», это тоже будет, что я сама с собой попрощалась?
        - Алиночка, я не филолог. Поэтому без претензий, говори как хочешь, а если есть какие-то пожелания к моему лексикону, озвучивай, постараюсь изменить что-то к твоему удовольствию.
        - Я тоже без претензий. Меня ничего не раздражает в твоей речи. Это я так, немного подискутировать решила. Ладно. Пошли, поедим.
        После плотного обеда с хорошим вином мы отправились гулять, потом втроём сели играть в покер.
        Поскольку Влада блефовать с нами обоими боялась и явно предпочитала сдаться, чтобы не рассердить ни меня, ни босса, то обыгрывали мы её постоянно. Босс эту тенденцию раскусил сразу и начал нагло пользоваться, озвучив, что за проигрыш надо что-то с себя снимать на выбор выигравших. Влада не протестовала и вскоре с моего попустительства осталась лишь в трусиках и туфлях. Заметив, что она зябко ёжится во время игры, я принесла плед, укутала её и сказала, что это несъёмная деталь её туалета. Босс, задумчиво пуская дым к потолку, проронил, что я обломала ему весь кайф от созерцания красоты в стиле ню, но спорить не стал. Напротив, когда Влада благодарно сообщив мне, что уже согрелась, попробовала снять плед, покачал головой:
        - Влада, не пытайся проявлять самостоятельность, не надо. Пользуйся моментом. Дай возможность имениннице почувствовать, что она защищает сказочную красавицу, попавшую во власть жестокого тирана.
        - А Вы, Виктор Владимирович, считаете, что я красавица? - скромно потупив глаза, несмело осведомилась Влада.
        - Да, - спокойно и абсолютно без каких-либо эмоций подтвердил босс, - с моими возможностями мне грех выбирать других. Правда, часто это чревато невысоким уровнем интеллекта, но ты в этом плане приятно отличаешься от многих. Хотя нужен ли вообще интеллект секретарше, очень спорный вопрос. Вот пообщаюсь с тобой чуть дольше, и надеюсь, смогу на него ответить.
        - Вить, ты нарочно меня злишь? - нахмурилась я. - Ведь прекрасно знаешь, что я ненавижу этот твой бесцеремонный посыл: я купил всё и всех. Вот стукнуть тебя хочется.
        - Зачем дело встало? Подойди и стукни, ты знаешь, тебе спущу и даже не обижусь.
        - А меня и правда купили, - проговорила Влада, нервно усмехнувшись. - я сама согласилась. Правда, сначала продавалась лишь на год и не думала, что это пожизненное рабство окажется, но я без претензий, сама виновата. Я даже благодарна за то, что сейчас имею, всё могло закончиться для меня намного хуже. И я это прекрасно понимаю.
        - Один балл в пользу интеллекта засчитан, - тут же резюмировал босс, - чёткое осознание своего положения ближайшим окружением не может меня не радовать. Кстати, Алин, давай правила поменяем. Плед с неё всё равно ведь снять не дашь. Давай дальше на желания играть. Тот, кто выиграл, загадывает желание тому, кто проиграл.
        - Какие желания? - настороженно решила уточнить я.
        - Безобидные, Алин. Обещаю, никаких унижений и издевательств с моей стороны не будет. Всё в пределах разумного. Кстати, если не веришь, готов согласиться, что можно отменить любое желание, если проигравший под стол залезет и три раза ку-ку прокричит. Это не особо ведь обидно.
        - А если сам проиграешь? - иронично осведомилась я.
        - Алинка, ты думаешь я ку-ку под столом не способен прокричать, если уж совсем что-то невыполнимое от меня потребуется?
        - Тогда давай не в покер, а кости кидать. И Влада полностью одевается. А то не интересно, она сама старается не выиграть, а здесь элемент случайности подключается. Мне очень интересно, что она загадает, когда выиграет.
        - Не вопрос, - усмехнулся босс и скомандовал: - Влада, одевайся давай. Будем играть в кости.
        Влада неуловимым движением сбросила с плеч плед и, встав, начала неспешно, словно на подиуме, одеваться. Все её движения были отточены и элегантны.
        - Влада, ты похожа на изысканную лебёдушку. Ты балетом в детстве не занималась? - не смогла я сдержать восхищенный возглас.
        - Я в детстве художественной гимнастикой занималась, Алина Викторовна, - с улыбкой пояснила она, - поэтому быстро научилась красиво одежду и снимать, и надевать. Меня этому учили в школе разведки. Говорили, мужчинам нравится смотреть на оба процесса.
        - Бесподобно, - в ответ улыбнулась я, - хоть я и не мужчина, но впечатлена не меньше. Когда ты по одной детали туалета снимала, это было не столь завораживающее зрелище. А так, это шоу.
        Босс иронично хмыкнул и проронив: «Не знал, Алин, что ты у нас эстетка», после чего вызвал официанта и приказал карты унести, а взамен принести кости и стакан.
        Через пару минут мы уже бросали кубики, и первой выиграла я, а проиграла Влада.
        - Какое бы тебе дать задание? - задумчиво протянула я.
        - Хотите медленно разденусь, а потом оденусь? - предложила она.
        - Неплохое задание, - одобрительно произнёс босс, - мне нравится.
        - Это попозже тебе Витя задавать будет, если выиграет. А для меня налей нам всем по бокальчику вина и скажи какой-нибудь душевный тост. Хочется выпить по поводу.
        Влада тут же поднялась со своего места налила из стоящего неподалёку декантера вино в бокалы, подала нам с боссом, потом взяла бокал себе и заговорила:
        - Алина Викторовна, раз Вы предоставили мне такую возможность произнести тост, хочу воспользоваться случаем и в Ваш день рождения пожелать Вам удачи. Пусть на костях судьбы всегда для Вас выпадает максимальный балл и во всех начинаниях обязательно везёт. Вот чтобы, как загадали, так всё и сбывалось. Давайте выпьем за это!
        Она чокнулась со мной, и я тут же проговорила:
        - Момент, пока ещё не пили, поправить тебя, Влада, хочу. Везёт или не везёт понятия относительные. И не всегда наши планы и задумки являются оптимальными для нас самих же. Надо уметь чувствовать то, что необходимо, угадывать желания Вселенной, так сказать, и вот в этом случае всё всегда будет складываться наилучшим образом и идти нам на пользу. Про капризы Фортуны рассказывают те, кто за своими амбициями и эгоистичными желаниями забыл о целесообразности в глобальном масштабе. Кто пошёл против воли Вселенной и кого она решила немного осадить к его же благу. Потому что всё, что ни происходит происходит к благу всегда. Лишь мы по собственной недальновидности понять это иногда не в состоянии. А так удача сопутствует тем, кто правильным путём идёт с точки зрения Вселенной. Поэтому выпить предлагаю за то, чтобы мы все понимали расклад Вселенной и старались способствовать его реализации. Тогда всё хорошо будет у всех в обязательном порядке.
        Мы чокнулись и выпили, после чего Влада едва слышно спросила:
        - Вы не верите в случайность и незаслуженные невзгоды?
        - Я знаю, что то, что кажется незаслуженной бедой, даётся в качестве урока с целью совершенствования души. Не все и не всегда могут понять, что это за урок, для чего нужен и почему именно с ним произошёл. Но это не отменяет того, что у Вселенной ответы на все эти вопросы есть, и то что они не соответствуют нашим понятиям о справедливости не делает их менее целесообразными. Вот ты, например, очень логично попала в переплёт, который чуть ли не стоил тебе жизни. Не было у тебя ресурса внутреннего для того, чтобы поиметь то, что захотела. Но когда ты амбиции убрала и смирилась с ситуацией, она стала исправляться. Не так ли?
        - Про меня мне всё понятно. А вот маленький мой брат, который по Вашим словам погиб, провалившись в выгребную яму. В чём хоть какая-то целесообразность у такой трагедии быть может?
        - Влада, выигрыш был не твой. Давай ты эти вопросы прибережёшь до своего выигрыша, и тогда Алина тебе что-нибудь ответит, - закуривая очередную сигарету, проговорил босс.
        - Да, извините, Виктор Владимирович, - Влада поспешно села за стол и потупилась.
        - Вить, дай мне две минуты. Мне хочется ей ответить. Потом к этому случаю возвращаться не хочу, - босс кивнул, и я продолжила: - Итак, Влада, у каждого индивидуума при рождении есть потенциал. Его можно расходовать, а можно набирать. Когда он либо к минимуму подходит, либо к максимуму, жизнь человека заканчивается. Любым образом, обычно наиболее простым для Вселенной. У твоего брата потенциал был очень маленький, и вместо того, чтобы научиться набирать его, он его лишь расходовал. И твоя мать не сумела ничего этому противопоставить. Как израсходовал до минимума, притянул несчастный случай на свою голову. Тяжёлая смерть поможет ему в следующем перерождении постараться начать набирать потенциал сразу. Он родится послушным и очень опасливым мальчиком. Будет помогать родителям, они, правда, вряд ли ценить это будут, но это будет его плата, которая могла быть и хуже, например больным родиться и физически уже не иметь возможности куролесить.
        - Откуда Вы это знаете?
        - Ведьма я, ведьма. Вот и знаю. Но можешь не верить, если не хочешь. Вера это дело добровольное. Кто во что хочет, тот в то и верит, особенно если информация ничем подтверждена быть не может. Хочешь верить в удачу и случай, верь в них.
        - Поняла, спасибо. У меня, конечно же, остались вопросы, но я по совету Виктора Владимировича приберегу их до своего выигрыша, - проговорила Влада и протянула мне стаканчик с игральными костями.
        В этот раз выиграла Влада, а вот проиграл босс. Я, ехидно посмеиваясь, наблюдала, как Влада сначала растерянно смотрит на него, а потом срывающимся от волнения голосом выдавливает:
        - Я могу Вас попросить, Виктор Владимирович, встать и обойти вокруг стола?
        - Попросить, конечно, можешь, - выпуская в потолок струю дыма, проговорил босс, - я лишь в толк не возьму, какое тебе с того удовольствие?
        - Вить, - продолжая посмеиваться, проговорила я, - неужели не понятно, что это первое наиболее безопасное пожелание, которое ей пришло в голову. Она с удовольствием отказалась бы вообще хоть что-то от тебя требовать, но догадаться, как это сделать, не может.
        - А я думал, она умная, - иронично хмыкнул босс, поднимаясь со своего места и обходя вокруг стола, - оказывается, поторопился с выводами.
        - А я могла это сделать? - нервно осведомилась Влада.
        - Конечно, - сев и стряхнув пепел в пепельницу, стоящую на столе, проговорил босс, - могла сказать, что желаешь, чтобы что-то от тебя потребовал я.
        - Я поняла. Учту. Спасибо, - кивнула ему Влада.
        - Э, так не честно, Вить! С твоей стороны это шантаж. Так играть не хочу, - нахмурилась я.
        - Я разве чем-то угрожал?
        - Один твой вид и интонация свидетельствуют о твоём недовольстве и невысказанной угрозе.
        - Про недовольство соглашусь, но вот угрожать и не думал. Ты в кои веки ошиблась, дорогая. А недоволен был продемонстрированной ею глупостью. Уж лучше бы чего-то для своего удовольствия попросила, чем такой абсурд. Вот что ей это дало? Ничего кроме моего раздражения. Лучше бы попросила: Виктор Владимирович, дайте триста тысяч для моей матери на зубные протезы. С большим удовольствием бы дал, чем бестолково по кругу ходить.
        - Маме Влады зубные протезы нужны? Откуда знаешь? - тут же поинтересовалась я.
        - Я же отслеживаю её мессенджеры. Честно говоря, ждал, что попросит, но пока не дождался.
        - И ты бы дал, Вить?
        - Живыми деньгами нет, она бы глупо их первому попавшемуся врачу отдала и не факт, что ей бы что-то хорошее сделали, а вот гостиницу, питание и лечение в лучшей клинике у проверенного ортопеда полностью бы оплатил.
        - Витенька, давай я тебя об этом попрошу, Влада пока не осмелится, и, кстати, правильно, ты мужик жёсткий и не сентиментальный, тебе под горячую руку попасть никому не пожелаю, поэтому правильно она поступает. Замерла и набирает информацию, как и на что ты реагируешь. Зубные протезы дело не первостепенной важности, и без них жить можно, хоть и некомфортно очень. Так что считай это моей просьбой, ладно?
        - Не вопрос. Договорились. Влада, напиши своей матери, пусть выберет время, думаю, месяца хватит, после чего сообщишь мне, когда она сможет. Ей купят билеты, встретят, поселят, обустроят, и всё сделают. Лишь учти, что тебе с ней лично встретиться в это время не удастся. Я не поощряю подобные контакты.
        - Виктор Владимирович, - Влада взволнованно прижала руки к груди, - это правда? Мне можно ей написать, и Вы прям всё-всё сделаете?
        - Странный вопрос. Я что, похож на лжеца? - босс нахмурился.
        - Извините, Виктор Владимирович, это я от волнения, сама не понимаю, что говорю, и никак поверить не могу, что не сплю, и это реальность.
        - Можешь ущипнуть себя и проверить, что не спишь. И вообще Алину лучше благодари, это же она вместо тебя за твою мать просила.
        - Алина Викторовна, спасибо Вам большое, - тут же переключилась на меня Влада, - у меня и в мыслях не было, что просить можно. Мама просто пожаловалась, что то, что за бесплатно сделала в райцентре, сделали плохо, натирают они очень, и врач ей зло сказал, мол, Вы не платили ничего, а претензии будто триста тысяч заплатили. Вот она мне и жаловалась, что не знает, что делать. А я советовала ромашкой и корой дуба полоскать и ещё гелем мазать, таким специальным, метрогил называется, чтобы быстрее заживало всё, и не знала, что можно Виктора Владимировича попросить, да и не осмелилась бы. Спасибо.
        - Влада, ты же понимаешь, что про твою маму я бы не узнала ничего, если бы Витя мне не сказал. Он любит помогать, только терпеть не может, когда его помощь используют не по назначению или злоупотреблять ею начинают. Поэтому с самого начала сообщи своей маме, что это разовая акция, и все её проблемы твой босс решать не будет по определению. Поскольку с теми, кто норовит откусить руку, когда им дали палец, Витя не церемонится.
        - Моя мама не из таких, честно.
        - Она, возможно, и не из таких, но добрые подружки могут быстро напеть ей в уши, что раз дочка такие связи заимела, не воспользоваться ими по полной, это головы не иметь. Поэтому лучше сразу границы обозначь, придумай версию: разово, в качестве вознаграждения за особо-важное выполненное в срок задание. Иначе последствия будут не самые лучшие, в первую очередь для тебя. Поняла?
        - Да, хорошо, поняла. Спасибо ещё раз, Алина Викторовна. И Вам, Виктор Владимирович, большое спасибо.
        - Ладно, заканчивай с благодарностями. Не люблю пустых слов. Кости давай бросай. У меня масса неисполненных желаний, - с усмешкой поторопил её босс.
        Мы бросили по очереди кости и снова выиграла я, а проиграла Влада.
        - Что бы мне такое экзотичное пожелать? - задумчиво проронила я.
        - Тебе подсказать? - иронично осведомился босс.
        - Нет, Вить, не надо, сама справлюсь. Значит так, Влада, встаёшь, медленно и красиво раздеваешься, а потом делаешь Вите минет, вкладывая всю свою благодарность в эмоции и движения язычка. Согласна?
        - Конечно, - кивнула Влада и быстро встала.
        - Э, подожди, а у меня спросить, согласен я или нет, вы дамы, забыли? - взмахом руки остановил её босс.
        - Витенька, дорогой мой, тебя моё присутствие во время процесса напрягает? Ты не хочешь меня порадовать картиной собственного удовлетворения? Не вопрос, я выйду. Потом пришлёшь за мной Владу, я вернусь.
        - Алин, за что ты со мной так? Вроде ведь не обижал тебя ничем, или мне изменяет память и всё-таки чем-то опять умудрился обидеть?
        - Вить, мне не понятна твоя реакция. Я попросила что-то, что тебя оскорбляет? Что именно, поясни мне. Моё присутствие, так я сказала, что выйду, моё знание о том, что это происходит, так я знаю о таких твоих развлечениях и так. Что конкретно сейчас тебе не понравилось?
        - Алин, это недопустимо.
        - Что недопустимо? Просить секретаршу, а по совместительству твою любовницу сделать тебе минет? До этого ты не практиковал с ней такого?
        - Алин, давай не будем углубляться. Пожалуйста. Сейчас я ничего подобного не хочу. Это оргия какая-то. Прекрати настаивать. Я всё равно не позволю сейчас ей это сделать.
        - Хорошо, отложим. Скажи, когда позволишь, она сейчас пообещает мне сделать это именно тогда и приложить максимум усилий, чтобы порадовать тебя, после чего я буду считать своё желание исполненным.
        - Алин, вот чего ты добиваешься? Чтобы я почувствовал себя последним мерзавцем?
        - Вить, я перестала понимать тебя. Я знаю о наличие у тебя любовницы, знаю, что ты развлекаешься с ней, не возражаю ни одной минуты, да и кто я такая, чтобы возражать.
        - Прекрати! - босс отшвырнул недокуренную сигарету в пепельницу, встал, и его кулак в крышку стола. - Прекрати сейчас же! Мы оба знаем, кто для меня ты! И ей тоже, это лучше знать! То что ты согласна закрывать на мои развлечения глаза, не значит, что тебе надо их мне устраивать и координировать. Я скорее откажусь от них, чем дам тебе возможность руководить этим процессом! Всё! Не будет этого!
        Выдохнув эту гневную тираду, он стремительно вышел из комнаты, хлопнув при этом дверью так, что содрогнулись стены.
        Влада проводила его растерянным взглядом и испуганно обратилась ко мне:
        - Я как-то могу исправить ситуацию, Алина Викторовна?
        - Не надо ничего исправлять. Он сейчас погуляет, покурит, потом вернётся, и мы постараемся с ним найти устраивающий нас обоих консенсус в отношениях, поскольку предложенный мною вариант почему-то ему не нравится. Тебе останется лишь принять его к сведению и подстроится под формат наших с ним отношений. Другого варианта для тебя нет.
        - Вы понимаете, что он Вас любит?
        - Влада, понятие «любовь» очень сложное. У него был вариант любить лишь меня одну, ему этого явно было мало. Я не против, наоборот, подстроилась, поскольку люблю его тоже, но подстроилась на своих условиях, которые, как выяснилось, ему не очень нравятся. Это очередной раунд выяснения наших с ним отношений. Ты попала не в самую простую ситуацию, но при этом и не самую плохую. Лично я против тебя ничего не имею и готова даже поддерживать на условии твоего уважительного и неконфрантационного со мной поведения. С Витей, конечно, сложнее, он диктатор, но тебе его не я сватала, и то на что ты соглашаешься, я думаю, ты видела с самого начала, Витя не скрывает свой характер.
        В это время дверь распахнулась и в комнату вернулся босс, подошёл ко мне, навис над моим креслом и тяжело выдохнул:
        - Ты понимаешь, что сводишь меня с ума, Алин?
        - Вить, прекращай, - поморщилась я. - Ты истеришь на пустом месте, хуже чем инфантильная девица. Владу вон напугал. Она вообще ничего не понимает в происходящем. И это скорее она рискует свихнуться, поскольку ситуация на её взгляд абсурдна и абсолютно нелогична. Давай, поскольку ты не хочешь позволять ей выполнять моё желание, ты вместо этого расскажешь ей, что происходит и какие отношения нас связывают, раз сам сказал, что ей лучше знать об этом, после чего мы с тобой постараемся найти устраивающий нас обоих консенсус, а она наиболее оптимальным образом приспособится к нему.
        Босс выпрямился, перевёл взгляд на Владу и с усмешкой проговорил:
        - Жена это моя, Влада, вторая жена, с первой я давно развёлся, только официально муж у неё сейчас другой, поскольку в своё время, после того, как она выяснила, что я ей изменяю, я повёлся на её выгодное, на первый взгляд, предложение, что для того, чтобы сделку убыточную отменить, надо признать её невменяемой и под её именем поместить в клинику одну свихнувшуюся девицу, и сделал это. После чего моя жёнушка сбежала, и нашёл я её лишь через десять лет, вернее она сама меня нашла. Ей помощь потребовалась, муж её очень тяжело ранен был. Деньги срочно нужны были на операцию. Я, конечно, поизмываться над ней вначале, даже уборщицей предложил ко мне наняться, но по итогу помог, и муж её сейчас полностью здоров. И она мне за помощь тоже сторицей отплатила, и жизнь сохранив, и бизнес. Вот только, видимо, до сих пор простить не может ни измен, ни того что выкобениваться при встрече начал. Терзает меня при первой возможности и сводит с ума. Хотя что-то другое ждать от ведьмы абсурд. Хорошо ещё в осла не превратила, - сымпровизировал босс, основываясь на первой нашей с ним дезинформации Владе.
        - Не поняла, Вить? Причём тут осёл? - тут же поинтересовалась я.
        - Это песня такая была у группы «Король и шут», там ведьма возлюбленного превратила в осла за то, что он ей изменил.
        - Это, наверное, очень мощная какая-то ведьма была. Мне такое не по силам, - захихикала я.
        - Было бы по силам, превратила бы? - с интересом осведомился он.
        - Нет, конечно, Вить. Это же морока какая, объясняйся с полицией откуда осёл и куда делся ты. Посадят или в психушку запихнут. Нет. Даже если бы могла, морочиться с подобным не стала, - замотала я головой, не переставая хихикать, поскольку была изрядно навеселе.
        - Обожаю тебя. Вот нет, чтобы сказать: как я могу, любовь моя, ты мне дороже жизни. Ты: не охота морочиться с полицией.
        - Вить, что твоя жизнь мне дороже, чем моя, я по-моему тебе уже доказала на деле, словоблудием заниматься не моё амплуа. Это ты Владу можешь научить услаждать твой слух дифирамбами, а меня уволь.
        - Нет, от Влады мне такое точно не нужно. От неё нужно другое, плотно держать язык за зубами, потому что если хоть кто-то от неё узнает то, что ей о нас известно, я заставлю её пожалеть, что она на свет родилась.
        - Я клянусь, клянусь, Виктор Владимирович, никто ничего не узнает. Я никому ничего говорить не буду ни при каких обстоятельствах. Вы просто партнёры с Алиной Викторовной и всё. И отношения у вас дружески-деловые, ну и семьями вы дружите. Всё. Больше ни словечка говорить не буду, - вновь прижав руки к груди, тут же принялась уверять босса Влада.
        Он смерил её мрачным взглядом и сухо проронил:
        - Это правильная модель поведения, Влада. Старайся её придерживаться, и всё будет хорошо.
        - Я поняла, Виктор Владимирович, спасибо.
        - Спасибо за что? - не понял он.
        - Вы ведь сразу избавиться от меня могли, ничего не объяснять. А Вы, выходит, верите мне.
        - Во-первых, тебе Алинка верит. Ты явно нравишься ей. Она редко в людях ошибается, хотя был один случай, был. Только тогда плохо ей было очень, вот поэтому, наверное, гниду рядом с собой и не разглядела. Но ничего, я это недоразумение быстро исправил. Во-вторых, даже если ты растреплешь кому-то, ничего смертельного нет, сначала тебя во лжи обвиню, а потом, наизнанку вывернув, избавлюсь.
        - Кстати, Вить, - мне сделалось вдруг необычайно интересно, что стало с Цыплаковым, - а ты не узнавал, так, совершенно случайно, чем всё закончилось с тем, про кого упомянул?
        - Узнавал, конечно. Плохо, Алин, закончилось. Всё для него закончилось очень плохо. Тебя обижать чревато. Сейчас инвалид и просит милостыню на одной подмосковной станции, где ютится в полуразвалившейся халупе.
        - Инвалид? Почему инвалид? - удивилась я.
        - Был пьян, попал под поезд. Стал безногим инвалидом.
        Я чувствовала, что босс здесь абсолютно не причём, но вот почему-то захотелось припугнуть Владу, поэтому, повернувшись к нему и незаметно для неё ему подмигнув, удручённо выдохнула:
        - Лишний раз убеждаюсь, какой ты страшный человек, Вить. Беспощадный прям, а у него ведь трое детей было.
        - Жена с ним развелась, и у его деток нормальный отчим. Так что про детей не надо. Да и я тут никаким боком. Не надо вешать на меня всех собак, - босс демонстративно поморщился.
        - Я знаю, что у тебя всегда к тебе ничего никаким боком. Этого у тебя не отнять. Ты следов никогда не оставляешь. Ладно. Проехали. Не хочу в свой день рождения об этом.
        - А что хочешь? Продолжить играть?
        - Нет, играть тоже больше не хочу. Пойдём погуляем, благо погода позволяет. Надо пользоваться моментом. И ещё хочу орешков захватить для белок. Обожаю кормить белочек.
        - А зачем кормить белок? - Влада недоуменно посмотрела на меня.
        - Они такие смешные и так ловко орешки из рук выхватывают обычно. Это забава многих городских жителей: кормить птиц и животных, живущих поблизости. Ты что в Инстаграме не видела ролики об этом? - я могла допустить, что Влада сама их не кормила, но не встречаться с подобными роликами в интернете это вряд ли.
        - Не попадались как-то, - Влада пожала плечами, - в моей родной деревне белка это грызун, которого прикармливать и привечать никому в голову не придёт. Вот как мышей и крыс подкармливать. Птиц да, птиц кормили, они гусениц с плодовых деревьев обирают. Поэтому их привечали.
        - Деловой подход, - прокомментировал босс. - Ладно, время дорого, пока солнышко не скрылось, пойдём погуляем. Алин, ты с Владой хочешь или только мы вдвоём?
        - Пошли с Владой. Я научу её кормить бесполезных, но очень милых грызунов.
        Мы втроём долго гуляли по сосновому бору, подзывали белочек, стуча орешками друг об друга и кормили их с руки. Влада сначала смешно пугалась и сама отдергивала руку, если в неё тыкалась белка, а потом ей это понравилось, и она даже умудрилась погладить одну из белок. Та испуганно вздрогнула, а потом со всех ног дала деру. Влада начала весело смеяться и пообещала в следующий раз схватить и не дать удрать.
        - А вот это зря. Если белку напугать, то она цапнуть не хило так может. Мороки потом не оберёшься, ещё и прививки от бешенства делать. Оно тебе надо? - предостерёг её от подобных попыток босс.
        - Поняла, не буду, Виктор Владимирович, - закивала она.
        - Главное это не напугать, Витя прав, но если погладить хочется, то выход есть, надо попросить меня, - усмехнулась я.
        Положив на ладонь два ореха, я присела на корточки, после чего протянула руку.
        Белка подбежала, схватила один, запихнула в рот, потом потянулась за вторым, я поняла, схватит и отскочит, и впервые за долгое время сгенерировала вибрацию. Потом подхватила на руки оглушённую моей волной и впавшую в транс белку, и поднесла ближе к Владе, проговорив:
        - Можешь погладить, только не хватай и больно не делай.
        - Вот что значит ведьма, - рассмеялся босс, наблюдающий как Влада с удовольствием гладит белку, замершую у меня в руках, - меня ты похоже так же приворожила. Больно не делаешь, но и не рыпнуться никуда. Вот точно такой же белкой себя ощущаю.
        - Витенька, не передергивай, - проговорила я, отходя в сторону от Влады и опуская белку на землю, потом убрала воздействие на неё и, вручив два ореха, отпустила, продолжив говорить: - Это ты меня поймал и держишь. Будь моя воля, давно бы сбежала, ты знаешь. Сколько раз ты меня уже возвращал, а? Так что, скорее, это я белка, сидящая в твоей клетке.
        - Если Вы ведьма, Алина Викторовна, то как Виктору Владимировичу удаётся Вас возвращать? - с явным интересом осведомилась Влада.
        - Не знаю, Влада. Сама удивляюсь. Мне иногда кажется, что он из рода инквизиторов, и ещё с прошлой жизни имеет опыт противодействия абсолютно всем ведьмам.
        - Нет, Алинка. Всё намного проще. Ты можешь сколько угодно отрицать этот факт, но ты любишь меня не меньше, чем я тебя, и именно поэтому во вред мне не поступала никогда, даже, когда сбежала первый раз. Ведь всё мне оставила и ни в чём не подставила, скорее наоборот. Так что, подозреваю я, сама ты подсознательно не против, чтобы вернул. Иначе вернуть бы не смог, - возразил мне босс.
        - Витенька, я никогда это и не отрицала, что люблю тебя, что радуюсь твоей радости и печалюсь твоими печалями. Что жизнь готова отдать, лишь бы ты жив и здоров был, но вот есть у меня некие принципы, так сказать, и заставить меня через них переступить даже тебе не удастся.
        - Господи, Алина, когда я тебя хоть что-то заставлял делать? Вот когда? Ты творишь, что пожелаешь. Я подстроился максимально, ловлю каждое слово и исполняю невзначай озвученные желания наравне со стариком Хоттабычем, а ей оказывается, я какие-то принципы мешаю блюсти. Какие? Вот какие принципы, Алина Викторовна, я заставлял Вас преступить?
        Босс подошёл ко мне вплотную, взял за плечи и, вглядываясь в глаза, повторил:
        - Какие?!
        - Можно я воспользуюсь 51 статьёй Конституции и не буду свидетельствовать против себя самой? А потом у меня ещё один аргумент есть в защиту, чтобы хранить молчание, - проговорила я, устремив на него ответный взгляд, а потом, чуть подавшись вперёд, прильнула к его губам, даря страстный поцелуй.
        - Чертовка! Какая же ты всё-таки чертовка! - чуть отдышавшись, с чувством выдохнул он, а потом сам схватил в объятия и, не обращая никакого внимания на стоящую неподалёку Владу, стал пылко целовать.
        Влада тем временем, деликатно отошла и, отвернувшись, продолжила кормить белок, благо орехов мы захватили на прогулку много.
        Когда нам надоело целоваться, и начало темнеть, мы окликнули Владу и отправились обратно.
        К центральному зданию мы добрались когда совсем стемнело. У входа нас ждали управляющий, команда пиротехников и владелец отеля Кирилл с огромным букетом цветов. Это был симпатичный подтянутый брюнет, на вид не старше тридцати лет. Он сразу начал поздравлять, потом делать мне комплименты, и восторгаться моим умом, интуицией, женственностью, обонянием и прочим. На Владу он, как и предсказывал босс, не обратил ни малейшего внимания. Действительно, что отвлекаться, когда может клюнуть гораздо более серьёзная рыбка.
        Я выслушала, потом достаточно холодно проронила: «благодарю», и передала вручённый мне букет управляющему с просьбой поставить цветы в вазу в гостиной.
        После чего мы в сопровождении официантов с подносами, уставленными бокалами с шампанским, пошли смотреть пиротехническое шоу в мою честь.
        - Может, мне поручить кому-то заснять все на видео? - спросил у меня Кирилл.
        - Не надо, - отрицательно покачала я головой. - Я не получаю удовольствие, пересматривая уже виденные сюжеты. Я предпочитаю, не отвлекаясь на фотографов и операторов, наслаждаться моментом здесь и сейчас.
        - Да Вы адепт философии момента, - радостно воскликнул он. - У Вас это является проявлением осознанности или Вы вообще буддистка?
        - У меня это проявление личного комфорта, как и во всём остальном, Кирилл. Мне так удобнее. Понимаете о чём я, или Вы считаете, что надо жертвовать личным комфортом в угоду новомодным практикам?
        - Понимаете, Алина Викторовна, я не могу сказать, что подвержен влиянию новомодных течений, но мне близки некоторые постулаты буддизма.
        - Ну так и следуйте зову сердца, зачем ориентироваться на догмы и насаждаемые любой религией устои, которые лично Вам не близки? Для того, чтобы с гордостью назвать себя адептом той или иной религии? Надеетесь, что это какие-то преференции сулит?
        - Мне нравится ход Ваших мыслей. Для женщины это особо ценная черта, жить зовом сердца, следовать его велениям. Повстречать такую женщину, это как миллиард в лотерею выиграть.
        - Кирилл, моё сердце настолько прагматично и избаловано комфортом, что это скорее миллиард проиграть, такую как я по жизни встретить. Меня лишь муж выносить может, да и то с трудом. Вот Виктор Владимирович не даст соврать, он мне на дню раз по двадцать говорит, что поражается, как мой муж меня выносит и советует установить ему бюст на родине за героизм.
        - Вы явно наговариваете на себя, Алина Викторовна. Не может такого быть, - пылко возразил он.
        В ответ я поморщилась, решив резко осадить:
        - Не надо со мной спорить, Кирилл. Я это не выношу. У Вас другое мнение, но я о нём Вас не спрашивала, так держите его при себе. Всё, закрыли эту тему и к ней не возвращаемся. Лучше пойдёмте шоу смотреть.
        - Понял. Как скажите, Алина Викторовна, - не стал упорствовать он. - Сейчас всё будет.
        Он отошёл к пиротехникам и скомандовал, чтобы начинали.
        Буквально через минуту по краям площадки забили фонтаны огня, затем раздались хлопки, и в небо взмыли заряды салюта, огненными всполохами озарив тёмное небо.
        Взяв бокал с шампанским, я заворожено смотрела туда, где то игольчатыми хризантемами рассыпались разноцветные огненные росчерки, то разлетающимися звездочками ярко вспыхивали, а потом мерцающими переливами осыпались вниз и таяли.
        Босс подошёл, положил руку на плечо, тихо спросил:
        - Нравится?
        - Красиво, ты подарил мне сказку. Спасибо.
        - Я рад, что тебе понравилось.
        Когда всё закончилось к нам подошёл Кирилл.
        - Как впечатления, Алина Викторовна? Вам понравилось?
        - Было неплохо, накладок не заметила. Так что по итогу довольна, - сухо ответила я.
        - Я рад, очень рад. Надеюсь, Вы и следующий день рождения приведите отмечать к нам. Тут всё будет ещё круче. Я планирую тут сделать поля для гольфа. Вы играете в гольф?
        - Кирилл, вот что делать Вам категорически не рекомендую, так это вкладываться в поля для гольфа. Вы прогорите. У нас любителей этой игры мало, и те, которые есть, именно это место вряд ли оценят. Остальных это отпугнёт. Вы лучше хорошую бильярдную устройте, зал переговоров, ещё место для открытого костра причём под прозрачным или раскрывающимся навесом я бы Вам порекомендовала, вот тогда бы у Вас сложился определенный круг постоянных клиентов.
        - Нет, Алина Викторовна, это мелко. Мне хочется тут клуб для гольфа организовать. Я уже советовался с профессионалами, мне сказали место идеально по рельефу подходит. Сейчас главное инвестора найти для строительства, поскольку затратно это очень будет.
        - Я не представляю, где Вы такого идиота, согласного прогореть отыщите, - иронично пожала я плечами и отвернулась.
        - Зря Вы так! Я готов застраховать вложения личным капиталом, потому что это выстрелит обязательно. У нас это пока непаханое поле, и я буду одним из первых. Успех гарантирован.
        - Блажен, кто верует, - хмыкнула я в ответ.
        И тут в наш диалог включился босс:
        - Кирилл, а Вы лишь инвестора ищите? Я мог бы предложить немного другой вариант. Я даю Вам кредит на минимальных процентах, пока стройка идёт, и только после её завершения процент на всю сумму становится банковским - раз, и пока Вы не расплатитесь со мной, ни о какой продаже отеля речи не идёт - два.
        - Вы согласны поддержать мою идею? Это ведь прям сказочное предложение, - не почувствовал подвоха Кирилл.
        Я поняла, что босс решил отобрать отель у мальчика и, повернувшись к ним, эмоционально выдохнула:
        - Кирилл, не соглашайтесь! Гольф-клуб это провальная идея для этого места, Вы сейчас влезете в кабалу и прогорите! Это место чудесное, но совсем для других ценителей. Поверьте мне!
        - Алин, я знаю ты не любишь чужих успехов. Но не надо проявлять это столь явно, это границы приличий уже переходит: абсолютно безосновательно сулить провал достаточно перспективному проекту, - раздражённо и грубо начал мне тут же выговаривать босс. - И вообще не надо лезть в мужские игры, если не смыслишь в них ни черта! Вот что ты знаешь о гольфе? Ты и клюшку в руках никогда не держала, и о тех, кто в него играет, тоже ничего не слышала. Привыкла, что я все твои косяки покрываю и возомнила себя крутой бизнесвумен, имеющей право советы направо - налево раздавать, так? Да кому они нужны твои тупые советы, женщина? Ты со своими вложениями разбирайся, а в чужие не лезь!
        - Я не лезу и не советую, я предупредила. Как Кирилл прореагирует на моё предостережение, дело его. Ладно, пошла я спать. Время позднее, день был насыщенный, я устала. Всем доброй ночи, - с усмешкой проговорила я и, не дожидаясь ответных слов, быстро ушла.
        По дороге меня догнала Влада, я спросила почему она не осталась с боссом, она ответила, что её тоже отправили спать, сообщив, что дальше мужские разговоры пойдут и она лишняя.
        - Понятно, - проронила я и, решив воспользоваться ситуацией, спросила: - Чаю хочешь? А то рано ещё спать ложиться.
        - Очень хочу, если честно. Спасибо. Я бы не осмелилась сама попросить. Легла бы так.
        Я распорядилась насчёт чая, и мы расположились в небольшой гостиной.
        - А почему Вы ушли? Обиделись, что Виктор Владимирович грубо сказал Вам? - как только нам принесли чай и официант ушёл, поинтересовалась Влада.
        - Я на него не обиделась, - качнула я головой, - поскольку знаю, в данном случае он говорил это не мне. Он озвучил позицию, которая явно понравилась этому бестолковому юнцу, чтобы у меня потом даже мыслей не было жалеть его, когда он весь бизнес у него отберёт. Потому что от мальчика, скорее всего, лишь «ножки да рожки» останутся. Чувствую, Витя его мертвой хваткой сейчас возьмёт.
        - Почему Вы так решили?
        - Я давно в эти игры играю, и очень хорошо знаю Витю, у него хватка волкодава, очень скоро всё это место будет полностью принадлежать ему. И хорошо ещё если после этого у Кирилла хоть что-то останется, типа захудалой турфирмы или магазинчика. А то ведь он мальчик упрямый, может упорствовать пока совсем без всего не останется.
        - Но если Вы поняли, что Виктор Владимирович хочет это сделать, почему помешать, причём столь открыто, попробовали?
        - У меня есть определенный моральный кодекс, Влада. Мне необходимо быть уверенной в своей правоте. Всё произошедшее дало мне именно это ощущение. Витя уже привык, что мне это нужно, и научился обыгрывать такие моменты. По итогу, мальчика предупредили о последствиях, он решил всё равно рискнуть. Его право, это необходимый ему опыт. Мы именно для этого и живём. Опыт это единственное, что мы вынесем из этой жизни. Ни деньги, ни власть. Лишь опыт. Хотя деньги и власть дают больше возможностей приобрести его в абсолютно разных областях.
        - С Вами очень интересно разговаривать, Алина Викторовна. Вы очень необычная. Вот очень. Я таких женщин никогда не встречала. Чем больше с Вами общаюсь, тем больше понимаю Виктора Владимировича, что он не хочет Вас отпускать. На его месте я бы так же поступила. Только не понимаю, почему он всё же изменить Вам решился.
        - Это очень легко объяснить. Если каждый день есть изысканный торт, то очень большая вероятность, что однажды захочется чёрного хлеба с селедкой. И наоборот. Это другой опыт. Потом, это же такой драйв для него был, постараться обставить всё так, чтобы я ничего не узнала. Он шифровался круче чем разведчики. Потом мысль его грела, что даже если я узнаю, уйти он мне не даст. Так что мне тоже пришлось побыть кем-то вроде шпионки.
        - А Вам страшно было к нему вернутся? Вы не боялись?
        - На кону стояла жизнь моего мужа, я хотела сделать всё от меня зависящее, чтобы её спасти.
        - Вы любите мужа?
        - Очень. У меня замечательный муж. Молодой, красивый, честный, порядочный, отважный. Я обожаю его.
        - Тогда почему Вы сейчас не с ним?
        - Потому что мою дочь он любит больше меня. И всегда, когда нужно выбрать в чью пользу он поступит, он выбирает не меня, потому что считает меня сильной, считает, что я справлюсь без его помощи, и помогает мне лишь тогда, когда выбирать ему не нужно. Я люблю его, обожаю его радовать, готова обеспечивать и помогать во всём, приложу максимум усилий, чтобы не причинить боли, но духовного единения у нас с ним нет.
        - А можно я бестактный вопрос задам? Вы если не хотите отвечать, сразу наругайтесь, и я больше не посмею.
        - Задавай, - я была пьяна, и меня тянуло поговорить. - Мне интересно с тобой беседовать. Ты нравишься мне. Я уже говорила.
        - Виктор Владимирович правда Вам уборщицей у него быть предложил?
        - Да, - я кивнула. - Даже договор с ним подписала. Он даёт мне денег, я работаю в его офисе уборщицей. Но он порвал, как только подписала.
        - А Вы знали, что это проверка?
        - Нет. Я была готова работать и была благодарна ему за эту возможность. Он почувствовал, и ему захотелось, чтобы мне стало стыдно, что я поверила, что он так может со мной поступить. Но мне не стало, я знала, что может, и была готова к этому, а ещё знала, что вот отказать мне и не дать денег не сможет. Именно поэтому и пришла к нему. Мне было всё равно как поизмывается, главное, чтобы дал. Других способов достать необходимую сумму у меня не было.
        - А если бы он предложил Вам любовницей сразу стать?
        - Нет, - я замотала головой, - вот это он не мог сделать, поскольку знал, кто я, и что без моего желания поиметь меня вряд ли кто сможет. То есть согласие, может, я и дам, а вот сумеет ли он воспользоваться моим согласием, большой вопрос. Поэтому он даже не заикался о таком. И именно из-за этого я постаралась сторицей расплатиться с ним, и по итогу мы оба оказались не внакладе.
        - Но сейчас-то у вас ведь есть отношения? - Влада постаралась задать вопрос максимально корректно, но вышло у неё не особо деликатно.
        Усмехнувшись, я с нескрываемым сарказмом произнесла:
        - Я не понимаю, Влада, что ты имеешь в виду под этим термином. Мы с Витей живём практически как родственники, часто проводим время вместе и ночуем тоже, и все к этому привыкли, но никому в голову не приходит проверять в разных кроватях при этом мы спим или делим одну. Надеюсь, ты тоже проявишь деликатность в этом вопросе и постараешься этого не касаться.
        - Поняла. Больше вопросов нет, Алина Викторовна.
        Мы ещё долго сидели, а потом пришёл босс и, увидев нас, радостно проговорил:
        - Ну что, дамы, можете меня поздравить. Очень скоро это место будет моим. Этот остолоп всё подписал и нотариально заверил. Не оскудевает земля на самоуверенных идиотов, не слушающих мудрых женщин, пытающихся их спасти. Алинка, ты кстати не обиделась, что достаточно грубо прервал? Мне надо было ему понравиться, а это самый простой способ. Он тупой мужлан по жизни, абсолютно не ценящий женскую интуицию.
        - Витенька, не надо утрировать, дорогой. Я не обижаюсь ни секунды, поскольку привыкла к подобным твоим эскападам, поэтому лишнего не вешай на мальчика. Он не тупой, хотя к женщинам действительно достаточно потребительски относится, в данном случае он не смог на выпестованный им и, как ему казалось, досконально продуманный план взглянуть критически. Значит, это нужный ему опыт. Поэтому прими поздравления, ты гениально продумываешь комбинации. Я впечатлена. Правда не совсем понимаю, зачем тебе поле для гольфа.
        - Я рад, что не обиделась. Мне ещё не хватало умудриться в день рождения тебя обидеть. Да не будет тут никакого поля по итогу. Вырубит часть леса, натравлю на него природоохранную прокуратуру, вырубку приостановят, да даже если по итогу пробьёт разрешение и сделает поле, найду применение. На самый крайний случай научусь играть в гольф и тебя заставлю научиться, будем клюшками мячики гонять на досуге. А надоест, конюшню построю, и поле для гольфа в маршруты для конных прогулок превращу. Кстати, я вызвал вертолёт, чтобы сверху обозреть будущие владения. Тут есть вертолётная площадка, с утра прилетит вертолёт. Полетаем, развлечёмся, в понедельник утром на аэродром нас доставит.
        - Вить, а почему в нашей компании самолёт есть, а вертолёта нет?
        - Потому что у меня он личный и стоит на балансе фирмы, предоставляющей услуги обслуживания и пилотирования, хоть среди ночи позвони, как сейчас, прилетят.
        - А почему тогда мы не на нём сюда прилетели?
        - Где-то четыре часа лёта, это для меня сложно. В том же в автобусе походить можно, поговорить, а тут сидишь пристёгнутый, наушники, рёв винта. Час-два прогулки, это в удовольствие, а больше, на мой взгляд, напряг. Ни поговорить толком, ни расслабиться. Самолёт лучше, особенно с учетом, что тут где-то минут сорок езды до аэропорта. Мысль была поначалу вызвать вертолёт нас тут встретить и проводить, но потом подумал из-за меньше получаса разницы смысла нет. А сейчас захотелось тебе владения с воздуха показать, вот и позвонил. К тому же на завтра прогноз погоды шикарный.
        - Не хочу никуда лететь, хочу тупо сидеть в шезлонге или гулять по аллейкам. Хочешь завтра летать, с Владой лети.
        - Без тебя не полечу. Не хочешь, не надо, будет два дня на приколе стоять, дел-то, - хмыкнул босс и отвернулся, добавив: - Это я тебя порадовать хотел. Ты вроде говорила, что летать любишь.
        - Ага, люблю, особенно на помеле, - видя, что он явно расстроился, решила сострить в ответ я, чтобы немного исправить ситуацию, - но за неимением помела могут сойти и другие летательные аппараты. Какой вертолёт-то? Расскажи.
        - Маленький, пятиместный, если с пилотом считать, - оживившись, босс вновь повернулся ко мне и стал расхваливать вертолёт: - По виду игрушка прям, я уже летал на нём неоднократно, впечатления приятные. Круговой обзор, пилот-ас, смогли бы, куда хочешь, подлететь, посмотреть, чуть ли не в поле сесть. Давай слетаем? Вдруг тебе интересно будет?
        - А он порулить мне даст?
        - Алин, у вертолётов нет руля, но я могу попросить объяснить тебе принципы управления и дать попробовать что-то несложное сделать, но если он откажет, настаивать не стану, пилот ас своего дела, воевал, и его слову я доверяю. Поэтому, если он скажет, что это опасно и рисковать он не будет, то тут будет без вариантов. Если с таким раскладом согласна, я спрошу.
        - Маленькая фирма, владелец: пилот-однополчанин, для тебя летает сам, так?
        - В точку. У Павла сейчас кроме него ещё два пилота, три механика и три вертолёта. Два из которых он эксплуатирует и в хвост, и в гриву, а третий лично мой. Сейчас он надумал расширяться и ещё два вертолёта закупать, я согласился инвестировать. Окупаемость неплохая. По итогу может получиться, что обслуживание моего вертолёта мне вообще бесплатно обходиться будет, да и заменить его на новую модель смогу. Так что выгода всесторонняя.
        - Заинтересовал. Хорошо, завтра полетаем. С пилотом-асом наверняка интересно летать. К тому же по маршруту, который заранее не установлен. Кстати, а почему раньше не рассказывал о нём?
        - К слову не приходилось, я редко пользуюсь его услугами, особенно последнее время. Так что сейчас он был даже обрадован моим поздним звонком, типа, ну наконец-то хоть что-то понадобилось, с утра вертолёт будет, сам прилечу.
        - Что ж, я рада, что представилась возможность разнообразить наш отдых таким необычным способом. Тогда до завтра, Вить. Пойду лягу, поздно уже.
        На следующий день, когда я встала и вышла в общую большую гостиную, босс сидел там и курил вместе с ещё одним мужчиной, который, увидев меня, тут же потушил сигарету и встал, проговорив с улыбкой:
        - Доброе утро, сударыня. Я Ваш пилот, меня зовут Павел.
        Мне наш пилот понравился сразу, несмотря на его достаточно своеобразную внешность. Он был невысокий, коренастый, загорелый, с широкоскулым лицом, узкими как щелочки безбровыми глазами и со шрамом через весь лоб. Я улыбнулась и, подойдя ближе протянула ему руку:
        - Доброе утро, а меня Алиной зовут, мне Витя много рассказывал о Вас, очень приятно познакомиться с летчиком высшей квалификации и сказочным асом, умеющим творить чудеса в небе.
        Он явно смущённо пожал мою руку и нервно повёл плечами, проговорив:
        - Виктор Владимирович явно преувеличил мои возможности. И если можно, я бы предпочёл обращаться к Вам по имени отчеству, Алина Викторовна.
        - Я показалась Вам слишком старой для обращения по имени? - лукаво осведомилась я.
        - Нет, конечно, но Вы клиент, и это как-то неправильно в общем, я ко всем клиентам стараюсь лишь по имени отчеству обращаться, ну или сударь, сударыня, мне нравятся такие обращения. Они какие-то душевные и в то же время строгие. Так что не поэтому совсем, - немного сбивчиво и путано проговорил он.
        - Понимаете, Павел, я немногим предлагаю сразу обращаться ко мне по имени. Для меня это равносильно предложению дружбы. Вы уверены, что хотите отвергнуть моё предложение? - пристально глядя ему прямо в глаза, поинтересовалась я.
        - Нет, что Вы. Это я не в этом смысле, если так, то да, конечно, в смысле, что не отвергаю, - нервно выдохнул Павел, щеки его при этом начали пылать, и это было заметно даже сквозь загар.
        - Ах, Алинка, вот что же ты за ведьма такая, - рассмеялся босс, глядя на нас, - впервые вижу Пашу в таком состоянии. Ты первая, кому удалось всего лишь парой фраз смутить и очаровать этого несгибаемого сурового властителя неба, равнодушного ко всем женским чарам. Паш, тебе так, для сведения, у Алинки молодой муж, причём достаточно ревнивый. Это меня он за её названного отца держит, а к тебе приревнует на раз, и проблем не оберёшься. Поэтому поосторожней с ней.
        - Виктор Владимирович, Вы меня добить решили? Мне и так не по себе, что ненароком мог обидеть столь приятную женщину, а Вы ещё намёки такие делаете. Вот куда мне тягаться с молодым мужем Алины Викторовны? Я человек в возрасте и женщины меня интересуют уже не физиологически, а исключительно духовно. Если Вы разрешите, то я, чтобы не обижать Алину Викторовну, буду обращаться к ней по имени, порекомендуете этого не делать, не стану.
        - Э нет, Паш, решение должно быть исключительно твоё. Как хочешь, так с Алинкой общение и строй. Я лишь предупредил, чтобы черту не преступал, ни к чему хорошему это не приведёт. А так от себя могу сказать, я сам с Алинкой стараюсь не спорить. Идти наперекор её желаниям чревато очень серьезными проблемами, поэтому я давно не рискую, утешаю себя сентенциями типа, что хочет женщина, того хочет Бог. Хотя иногда уговорить её изменить своё решение мне удаётся. Но чего это стоит. Вот вчера упёрлась, что никуда не полетит, пришлось сначала согласиться, а потом в красках рассказать, чего себя лишает. Что с таким пилотом полетать не всем удаётся, и возможно, ты дашь ей посидеть за штурвалом и чуточку за него подержаться, лишь этим купил. Скорее всего, именно поэтому ей и захотелось подружиться с тобой.
        - Да легко дам, Алина Викторовна, - Павел с улыбкой повернулся ко мне, - и курс менять и скорость и набор высоты. Лишь взлетать и приземляться сам буду. Договорились?
        - Понятно, - достаточно холодным тоном проронила я, - Вить, как нашего пилота по имени отчеству, Павел, а дальше как? Трофимович, ты говоришь? Значит так, Павел Трофимович, ничего такого давать мне пробовать не надо. Я согласилась сопроводить Витю, я это сделаю, на этом всё. Приятно было пообщаться. Вить, во сколько планируешь вылет? Я успею позавтракать?
        - Алин, Паша точно не хотел тебя обидеть, прекращай, - босс поморщился. - Я ненавижу, когда ты такая, молоко в доме киснет. Всё будет, как захочешь, только прекращай злиться.
        - Я не злюсь, хочу, чтобы мне сказали, во сколько вылетаем. На этом всё.
        - Во сколько сама скажешь, во столько и полетим.
        - Прекрасно, тогда через час и предупреди Владу, не хочу никого ждать.
        - Ты хочешь, чтобы она летела с нами?
        - Без неё не полечу, - отчеканила я.
        - Понял, не вопрос. Полетит. Что-то ещё?
        - Нет. Спасибо. До встречи через час, - я направилась к выходу из гостиной и тут путь мне преградил Павел.
        - Алина, я извиняюсь, это по привычке обращение вырвалось, а не потому что не захотел принять дружбу.
        - Вы врёте, Павел Трофимович, и я это знаю. Хотя очень убедительно прозвучало, и я благодарна Вам за попытку не испортить Вите удовольствие от полёта. Он, я думаю, сейчас это тоже оценил. Попытка всё исправить зачтена, но давайте оставим всё, как есть, - холодно проговорила я и, обойдя его по кругу, вышла.
        Из коридора услышала его тихое и явно расстроенное:
        - Вить, извини, что так вышло, хотел как лучше.
        Что ответил босс и ответил ли вообще уже не слышала, потому что не остановилась, не желая, чтобы они слышали, что цоканье моих каблучков по паркету умолкло. Ситуация меня разозлила донельзя. Я прекрасно понимала, что пилот напугался предупреждения Вити, и решил дать понять всем, что субординацию будет блюсти чётко. При этом получалось, что моё искреннее предложение о дружбе трактовали как попытку флирта и ответно возникшей симпатии, причём оба.
        Ровно через час я, одетая в удобные джинсы, мужскую рубашку и ветровку, вышла в гостиную. Меня там уже ждали все. Влада была одета в светлый брючный костюм, а босс, подобно мне в джинсы и рубашку в крупную клетку. До образа ковбоя только шляпы не хватало. Будь я в хорошем настроении обязательно сказала бы ему об этом, но настроение у меня было отвратным. Поэтому я молча направилась к выходу, по дороге удивленно услышав как Павел величает Владу Владиславой Владиславовной. Похоже, папа Влады ждал сына и хотел назвать в свою честь.
        На вертолетной площадке я молча подошла к вертолёту, действительно напоминающему серебристо-синюю игрушку.
        - Алина Викторовна, если Вы хотите сесть впереди, то посажу я Вас в последнюю очередь, - подойдя ко мне, проговорил Павел.
        - Нет, не хочу, - холодно проронила я, и как только он отодвинул дверку, влезла в вертолёт, села на задний ряд сидений в угол, достала телефон и уткнулась в него.
        Босс влез следом за мной, сел рядом, властным движением отобрал телефон, отключил и, вернув мне, проговорил:
        - Я понимаю, ты злишься. Вышло не очень красиво и с моей стороны, и со стороны Паши, мы оба готовы любым образом исправить ситуацию. Пожалуйста, постарайся преодолеть обиду и не порть сама себе хорошую прогулку. Ты ведь никогда, насколько я знаю, на вертолётах не летала. Получи удовольствие.
        - Спасибо, Виктор Владимирович, за наставления, я учту Ваши рекомендации, - проговорила я, надела висящие передо мной наушники и постаралась абстрагироваться.
        Влада села впереди рядом с пилотом и через пару минут мы взлетели. Пилот что-то рассказывал, Влада восторженно ахала, босс иногда давал указания, куда повернуть, где снизиться, я молча наблюдала. Вскоре боссу это надоело, и он проговорил:
        - Давай, Паш, большой круг над всей территорией и на посадку.
        Потом заметил на дороге колонну из трёх воинских машин и озадаченно хмыкнул:
        - А это ещё что такое?
        Тут же достал телефон, начал что-то набирать.
        Повернувшись, я прочла на экране его вопрос: «что делают три войсковые машины в нашем квадрате?» и ниже ответ: «Здесь уже несколько дней ищут маленькую девочку, потерялась в лесу, сегодня поисковики сумели подключить местную воинскую часть, они едут в квадрат восточнее от вас».
        - Паш, давай восточнее, по направлению движения колонны, - обратился через наушники босс к пилоту, - там говорят, ребёнок потерялся. Вдруг сверху увидим.
        Я повернулась к нему и хмуро осведомилась:
        - Вить, тебе это нужно?
        - Что, Алин? - не понял он.
        - Ребёнка этого найти нужно?
        - Конечно, - кивнул он.
        - Зачем поинтересоваться могу?
        - А зачем ты полезла детей вытаскивать из автобуса перед взрывом? Думаю, для этого же, чтобы спасти.
        - Здесь абсолютно другая ситуация! - раздражённо ответила я. - Там была третья сила, пьяный водитель бензовоза, он вмешался извне, и общий потенциал детей не предполагал такого развития событий, поэтому мне легко дали возможность всё изменить. Тут ребёнок ушёл сам. Из-за безалаберности родителей, это его судьба, и урок его родителям. Живой они её не найдут. Поэтому и спрашиваю, для чего хочешь вмешаться ты? Галочку себе поставить, что герой?
        - Ты сдурела что ли? Какая галочка, Алин? Это ребёнок! Он в опасности, его надо постараться спасти! Что у тебя с головой сегодня? Обижаешься на пустом месте, вопросы идиотские прям задаёшь! Что происходит, чёрт побери?! И что значит, они живой её не найдут? Откуда знаешь?
        - От верблюда знаю. Всё. Хочешь искать, ищи. Только учти, если найдёшь, вмешаешься в расклад Вселенной и получишь проблемы на свою голову. Оно тебе надо?
        - То есть я могу найти её живой?
        - Да, с моей помощью можешь, но делать это категорически тебе не рекомендую, - всё ещё раздражённо, но откровенно выдохнула я. Если бы я знала, какие сложности навлеку на себя этим, я бы молчала.
        - Тогда помоги мне её найти! - босс демонстративно пропустил мою рекомендацию мимо ушей.
        - Зачем? Ответь мне на этот вопрос, и я помогу.
        - Нет у меня ответа, кроме того, что я знаю, что дети это святое.
        - Интересное утверждение, - иронично хмыкнула я, сегодня у меня было на редкость паршивое настроение и вспоминалось лишь самое дурное, - из кого только тогда потом вырастают педофилы, воры и убийцы?
        - Этот ребёнок имеет шанс стать таким? - вопросом на вопрос ответил босс.
        - Нет, это девочка и у неё вообще будущего нет. Оно сейчас закончится, и если ты вмешаешься, то обвинят в этом тебя.
        - Как меня могут в таком обвинить? Ну как? Что ты за ерунду сегодня весь день городишь?
        - Ты её сейчас найдешь, она будет слаба, тебя попросят отвезти её в больницу, там она умрёт, и её родители радостно обвинят тебя и врачей больницы: не так вёз, вертолёт не медицинский, помощь не должным образом оказана. Ты замучаешься судиться с ними. Они двинутые на голову блогеры, им дела нет до ребёнка, а деньги и слава хоть какая-то нужны. Хайпануть на таком, это ж милое дело. Врать будут как дышать, рыдать в камеру и говорить душещипательные слова о своём горе, и их поддержат в сети.
        - А если я откажусь её везти?
        - Тебя обвинят по любому. Отказался везти, она умерла, а вот повёз бы не умерла. Вить, без вариантов там всё. Это лишь в дерьме вымараться и всё. Поэтому и спрашиваю, цель у тебя какая?
        - Я хочу её спасти. Её хоть как-то спасти можно?
        - Не знаю, пока не чувствую как.
        - Похоже, мы входим в квадрат поисков, по периметру цепочки людей, Виктор Владимирович, - вступил в наш диалог пилот.
        - Поздравляю, - хмыкнула я, - теперь тебя обвинят, что бы ты не сделал, поможешь, не поможешь, найдутся те, кто спишет всё на тебя, поскольку ты олигарх. Мог искать, но не искал, или искал, но плохо или мало, куда не кинь везде клин. Вить, ты сегодня явно не в фаворе у Вселенной.
        - Алин, я всё понял. Заканчивай нагнетать. В бой ввязались, теперь воюем. Война план покажет. Можешь помочь, помогай. Лично я сделаю всё, что в моих силах.
        - Как скажешь, - кивнула я и тронула пилота за плечо: - Павел Трофимович, левее, вот так, теперь вперёд, там болото начнётся, там ещё левее забираем и по его краю на минимальной высоте. Вить, свяжись с охраной, пусть контакты поисковиков тебе найдут и скинут.
        Минут через десять, я вновь тронула пилота за плечо:
        - Вон к тому кустарнику вдалеке и попробуйте зависнуть над ним.
        - Алинка, там тряпка какая-то, похоже точно ребёнок лежит, - выкрикнул босс, как только мы туда подлетели. - Паш, сесть можем?
        - Нет, болото, завязнем, - покачал он головой.
        - Координаты точные зафиксируйте и к ближайшей группе поисковиков полетим, попробуем сесть рядом с ними, - скомандовала я. - Вить, тебе нашли телефоны?
        - Нет пока.
        - Плохо, тогда, вон к тому леску, там вроде сухо и людей я видела, - я, наклонившись, указала пилоту, куда лететь.
        Минут через пять мы сели на полянке и к нам подбежали два парня.
        - Ой, как хорошо, что вы сели. Мы тут ребёнка ищем, помочь можете? - наперебой закричали они, пытаясь перекричать шум винтов.
        - Мы видели её, там не сесть, пишите координаты, это недалеко, - прокричал Паша и назвал координаты.
        Парни записали, потом что-то начали отмечать у себя в картах и связываться по рации.
        - Вы ближе всего к месту, идите сами туда, - проорала им я, и они, закивав, побежали, потом один обернулся.
        - Только Вы не улетайте, вдруг помощь девочке нужна! - крикнул он и побежал следом за товарищем.
        - Ну как, Вить? - я повернулась к боссу. - Играем дальше или героический порыв прошёл?
        - Играем, играем, Алин. Я не бросаю дел на полпути.
        - Тогда вопрос к Вам, Павел Трофимович: вода, плед, что-то из лекарств есть?
        - Вода, пледы, аптечка первой помощи есть, - кивнул пилот.
        - Достаньте все это и под рукой сложите. Влада, выходи, и мы выйдем. Девочку осмотреть надо будет и принять решение, что делать.
        Пока мы ждали я смешала с водой пакетик регидрона, который нашла в аптечке.
        Минут через двадцать, вернулись парни с девочкой на руках. Она была без сознания. Я сначала укутала её в плед, потом начала теребить, легонько хлопать по щекам, через некоторое время она открыла глаза, но взгляд был бессмысленным и отрешённым, я тут же стала осторожно вливать ей в рот воду с регидроном. Она с трудом сглатывала, потом устала и прекратила, вода стала вытекать изо рта. Я вновь начала теребить её, и тут она, не открывая глаз, сжала мою руку и хрипло выдохнула:
        - Мама, на бросай меня, я буду послушна, - и после этих слов опять отключилась.
        Они были столь тихие, что никто их кроме меня не слышал, но для меня они были подобны грому. От неожиданности я сначала растерялась, потом стала искать глазами Золотце.
        - Пробила защиту? - участливо осведомился он, уставившись на меня.
        - Да, - кивнула я, - помочь можем?
        - Сложно, но шанс есть, если в детскую больницу в Москву доставим, ну и чтобы ждали нас там уже. Ты сама чувствуешь, тут по нулям всё будет. А там есть шанс. Ну и по дороге где-то хотя бы капельницу с физраствором неплохо бы достать. Она больше пить не сможет.
        Я выпрямилась, сообщила волонтёрам, что девочку в больницу сейчас доставим и, не слушая их, что им надо доложить об этом и получить «добро», скомандовала боссу, чтобы в вертолёт занёс девочку. После чего первая залезла туда, и мы уложили девочку между нами, голову мне на колени, ему на колени ноги.
        После того как мы взлетели, я сообщила боссу:
        - Значит так, курс на Москву, везём её, скорее всего, в Филатовскую, там вертолётная площадка есть, насколько я знаю, и сама больница одна из лучших, выйди на главврача, попроси принять и реанимационный блок подготовить. До этого приземлимся у любой аптеки, Влада купит физраствор, и набор для капельницы с катетером. А лучше пусть мальчики твои купят и нам в условном месте передадут. Успеют минут за двадцать?
        - Понял. Не успеют, головы им пооткручиваю, - раздражённо проговорил босс и взялся за телефон. - И так тормозят, только сейчас телефоны руководителей поискового отряда скинули.
        - Перекинь мне их номера. Я смс пошлю, что девочку в Москву везём, поскольку состояние критическое, и номера тут же заблокирую, чтобы не мешали своими ценными указаниями.
        После этого я включила свой телефон, сначала послала смс поисковикам, как пообещала, потом набрала длинную смс Аркадию, чтобы подсказал выходы на хороших педиатров Филатовской больницы. После чего, поудобнее переложив девочку между собой и босом, начала гладить вдоль всего тела. Золотце тем временем лёг ей на грудь и обхватил крыльями.
        - Я так понимаю, ты решила её все же попробовать спасти, раз даже его привлекла, - одними губами проговорил, босс, так, чтобы его больше никто не услышал.
        - Вить, я сделаю, что могу, на остальное воля небес. О возможных последствиях ты предупреждён, разгребать их тебе, я не при делах, - громко ответила я. - Тебе, кстати, нашли телефон главврача?
        - К нему Вадик уже поехал, сейчас состыкуется и обо всём договорится. Я описал ему ситуацию.
        В это время у меня завибрировал телефон, это пришла смс от Аркадия, что на него вышел Вадик, и они обсуждают, как лучше всё организовать. Мне советуют, если возможно, поставить капельницу с физраствором ребёнку. Я коротко набрала: «ок», и возобновила прерванный процесс передачи моих вибраций девочке.
        Через десять минут Павел связался с нашими охранниками, после чего мы сели на трассе, и нам передали физраствор и капельницу.
        - Павел Трофимович, не взлетайте, пока, - попросила я, - мне в вену попасть ребёнку надо, я не делала этого никогда.
        - Алина Викторовна, хотите я сделаю? - несмело задала вопрос Влада, - я училась делать внутривенные уколы.
        - Давай, - радостно согласилась я, и Влада, поменявшись местами с боссом, достаточно ловко установила девочке капельницу.
        После чего она предложила, что останется со мной сзади, на случай, если с капельницей что-то не так будет.
        - Хорошо, так, возможно, будет лучше. Вы всё-таки женщины и лучше понимаете что с ребёнком делать, - проговорил босс и скомандовал Павлу взлетать.
        - На полную жмём к Москве, Виктор Владимирович, и там на площадке у Филатовской паркуемся? - поинтересовался тот.
        - Да, Паш, думаю, к моменту нашего подлёта Вадик договорится, что нас там встречать будут. Маршрут, главное согласуй с диспетчером.
        Всё время полёта я постоянно гладила девочку, поднимая её потенциал и стараясь перенастроить искажённые колебания, Золотце активно руководил процессом, постоянно давал ценные указания и комментировал мои действия. Босс, полуобернувшийся с переднего кресла, с улыбкой наблюдал за процессом, но никак не комментировал, поскольку мы были не одни.
        Наконец мы приземлились, босс прям с капельницей вынес девочку из вертолёта, чтобы отдать ждущим медикам, а я обессилено откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Когда босс вернулся, радостно сообщив, что медики сказали, что всё на первый взгляд неплохо и шансы есть, что жить будет, я была практически в отключке.
        Он быстро поменялся местами с Владой и начал теребить меня:
        - Алина, Алина, что с тобой? Врача позвать?
        - Не нужен ей врач. Оставь её. Ей отдохнуть надо, - зашипел на него Золотце. - Домой её вези.
        А дальше я ничего не помню. Отключилась окончательно.
        ***
        Очнулась я утром в своей кровати, рядом в кресле дремал босс. Как только я пошевелилась, он открыл глаза и сразу склонился ко мне:
        - Ты как, моя радость? Как самочувствие? Что-то хочешь?
        - Пока не поняла… вроде ничего. А ты почему тут сидишь?
        - Я бы вообще не тут сидел, а в больницу бы с тобой поехал, но Золотце твой упёрся, рычал на меня как крокодил, мол, отвези домой и не трогай. Я рискнул прислушаться к его совету. Про девочку кстати, спросить не хочешь?
        - Можешь сказать.
        - Вот ты даёшь, больше трёх часов с ней возилась, а потом: можешь сказать.
        - Не хочешь, не говори, - безразлично выдохнула я.
        - Почему не хочу? Хочу. Состояние стабильное. Врачи надеятся на благоприятный исход.
        - Я так понимаю, ты рад. Это хорошо, - я постаралась улыбнуться. - Хоть какой-то толк.
        - Алин, жизнь ребёнка это разве не толк?
        Я плохо соображала спросонок, поэтому откровенно пробормотала, мотая головой:
        - Этого нет. Сейчас выжила, через пару месяцев не сможет. Её родители вывод вряд ли даже из её бы смерти сделали. Только если труп самостоятельно нашли и обвинить никого бы не смогли в её смерти. Вот тут могло что-то щёлкнуть. А так, ну отсрочили мы неизбежное и что?
        - Я подключил опеку. На них дело завели, думаю, смогу лишить родительских прав.
        - Они будут рыдать на камеру, что у них ни за что отобрали ребёнка, это стечение обстоятельств, дети могут потеряться у всех. Это действительно правда, у всех могут. Но в их случае она не могла не потеряться. Им не до неё, они живут собственной жизнью и дочь плохо в неё вписывается, она раздражает, особенно мать.
        - На них собирают досье, я думаю, что соберут немало компромата. И то что ребёнок до смерти бабушки жил лишь с ней, а они путешествовали, и определённого местожительства у них нет, живут в авто-доме, это тоже говорит не в их пользу. Потом у них взяли кровь под видом, подходит ли для переливания, у обоих был алкоголь в крови. Это официально задокументировано.
        - Они скажут, что так снимали стресс от пропажи ребёнка и грелись, поскольку сутками искать ребёнка в лесу холодно, а они типа так и искали. Правда не дальше собственного костра, как в анекдоте, потому что вокруг него светлее, и они не дураки в темноте искать. Но кого это волнует? Ты ввязался в глупое противостояние с теми, кто на этом постарается устроить шоу и хайп.
        - Алин, их аккаунты уже заблокированы и дополнительно им предъявят обвинения в экстремизме. Там есть за что. Так что никакого хайпа не будет. Я умею пользоваться предоставленной мне информацией. Товарищи или согласятся добровольно всё признать или сядут. Они уже под подпиской, и это их пыл хорошо охладило.
        - Они сейчас начнут создавать другие аккаунты, это их хлеб. Они живут этим. На такой жареной новости: «олигарх хочет отобрать у нас ребёнка» они быстро раскрутятся.
        - Не раскрутятся. Их предупредили, выйдут в сеть, сядут в СИЗО, а оттуда не попишешь.
        - Хорошо, если так, - не стала я упорствовать в предсказаниях грядущих бед, поскольку почувствовала, босс действительно в какой-то мере начал разрушать предопределения и вокруг ребёнка, и вокруг его родителей. Может и правда удастся их избежать. - Давай о чём-то другом. Влада где сейчас?
        - В моём доме. Туда её отправил, не до неё было. Надеюсь, Аслан нормально её обустроил.
        - На работе всё штатно?
        - Без понятия, но поскольку ни Борис, ни Юра не дёргали, более-менее всё должно быть.
        - Поняла, - я устала прикрыла глаза. Даже такой короткий разговор утомил меня. Внутри чувствовалась опустошенность.
        - Хочешь ещё отдохнуть? - тут же спросил босс.
        - Да. Иди. Со мной всё в порядке. Лишь время надо. Занимайся делами и отдохни сам. Через пару дней мне легче станет.
        - Через пару дней? Алин, ты серьёзно? Что с тобой произошло? Отчего такая реакция?
        - Витенька, вмешиваться в расклады Вселенной чревато. Ты захотел, чтобы я вмешалась, это отдача. Причём это лишь начало. Дальше будет посложнее. Но ты сам захотел воевать.
        - Я не понимаю, Алин. Какое начало? О чём ты?
        - Ребёнок очень жёстко привязан к своей матери. Очень. А матери она не нужна, это якорь, который не даёт ей сорваться и дан ей, чтобы гибелью своей попробовать образумить, это предназначение её дочери. Чтобы девочка избежала этого и выжила эту завязку надо порвать. Для этого мало на физиологическом плане её забрать от матери. Это не даст ничего. Всё что мы сейчас сделали и будем делать, это как из протухших продуктов суп пытаться сварить. Кучу специй угробить, времени, сил, а потом плюнуть и всё же вылить в помойку. На каком этапе ты выльешь, не знаю. Но чем дольше варить будешь, тем жальче и жальче будет.
        - А если я её сам удочерю?
        - Она будет стремиться вернуться к матери, если для этого надо будет испортить жизнь тебе, она постарается сделать это. Её цель изменить мать. Но она ей не по силам при жизни. Лишь смертью своей она может её образумить, но жить ей при этом хочется, очень хочется. Одним словом, решения задача не имеет, кроме того, которое мы отвергли. Вот как из протухшего мяса сварить суп.
        - Сравнивать ребёнка с протухшим мясом как-то совсем бесчеловечно, Алин.
        - Согласна, не очень удачное сравнение, зато очень чётко выражающее суть происходящего, только безотносительно к качествам девочки, она по сути своей замечательная, жертвенная, только толку от этого ноль. Отпустить её надо было, тогда в следующей жизни всё бы у неё хорошо было. А мы вмешались и всё испортили, её пожалев.
        - А ты смогла бы улететь и её там бросить?
        - Именно я? Я бы туда даже подлетать бы не стала, поскольку чёткий расклад Вселенной видела. И пыталась до тебя это донести с самого начала.
        - Я всё равно постараюсь всё исправить. Как говорится: делай, что должно, и будь, что будет.
        - Пытайся, Вить. Это в твоём праве.
        - Ты мне поможешь?
        Я посмотрела на него долгим взором, потом проронила:
        - Попробую поддержать, в надежде, что скоро ты поймёшь бесперспективность этой затеи. Для тебя это явно необходимый опыт, который нужен.
        Он склонился надо мной и стал пылко целовать, шепча:
        - Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, моя добрая сказочная волшебница. Какое счастье, что ты рядом, и мы вместе.
        Мне хотелось в ответ проорать ему, как некогда Димке, что он идиот и собственными руками именно наши отношения ломает, но я не стала, он не был готов услышать меня, я это теперь очень чётко чувствовала: когда он готов меня слышать, а когда нет.
        ГЛАВА 52
        ***
        Ближайший месяц подробно описывать не буду. На душе было так паршиво, что я не бралась за дневник.
        Если коротко, то Влада забеременела от босса и сразу ему об этом сказала, мол так и так, сделаю, что скажите. Как она могла забеременеть не знаю, в подробности вдаваться не стала, поскольку босс поначалу прям рвал и метал, орал и грозил Владе всеми карами небесными. Но так как она с самого начала заняла правильную позицию: сделаю всё, что скажите, то психовал он недолго, особенно видя моё спокойное к этому отношение. При этом мне было даже радостно, что у Вити будет родной сын. Хороший мальчишка должен был родиться. Поэтому я посоветовала ему заключить с Владой контракт на рождение ребёнка, по которому она прав на ребёнка не имеет, поскольку исключительно суррогатная мама. Влада согласилась, подписала, и босс совсем успокоился.
        Кстати, именно это натолкнуло меня на мысль и с Оксаной подобный контракт подписать, она тоже согласилась без каких-либо возражений, так что после рождения ею девочки, мы с Димкой автоматом становились её родителями.
        После этого Влада стала жить у босса в доме на постоянной основе. Её появление все домочадцы встретили нерадостно. Мальчишки общались с ней отвратно, сквозь зубы и только по делу, когда не ответить или не спросить уже никак нельзя. Оля с ней общалась и того хуже, в открытую выказывая презрение и неприязнь. Босс во всё это не лез, отмахиваясь, что все взрослые, разберутся сами. А Влада сама разобраться не могла, поскольку чувствовала себя на чужой территории, в окружении врагов. Поэтому замкнулась и элементарно старалась просто выжить в тяжёлых для неё моральных условиях. Понимая, что на пользу будущему ребёнку это не пойдёт, я в один из дней, когда босс уехал один в Питер, позвала к себе Колю с Ильей и устроила с ними крутую разборку, обвинив их в эгоизме и в том, что счастья отцу они не желают. Что это мерзко демонстрировать презрение матери их будущего брата. Что ситуации со мной их, видимо, ничему не научили, если они опять пытаются повторить этот сценарий.
        Мальчишки вначале пытались протестовать и оправдываться, но под моим напором сдались, и мы все втроём пошли к Владе разговаривать.
        По итогу консенсус был найден, и мальчишки перестали с Владой враждовать. Осталось лишь абсолютное неприятие со стороны Оли, но поскольку она скоро должна была родить, с ней устраивать разборку я не рискнула.
        А теперь о том, что больше всего раздражало именно меня, поскольку всё описанное было не более чем дополнением, причём разрешимым и не особенно сложным для меня. Ключевая проблема крылась в спасённой нами с боссом девочке.
        Спасённая девочка, которую, как выяснилось, звали Лиза, быстро пошла на поправку, и как только чуточку окрепла, начала требовать маму. К счастью в больнице был карантин и родственников не пускали, поэтому увидеться с мамой Лиза не могла, пользоваться телефоном ей по нашему настоянию запретили. Ребёнок рыдал и умолял вернуть его маме. Суд над родителями, несмотря на все возможности босса, затягивался, при этом я твёрдо знала, что даже лишение родительских прав ничего не даст. Ребёнок постарается добраться до родителей, и они его угробят, причём к ним уже не будет никаких претензий, претензии будут к опеке и опекунам.
        Со стороны ситуация выглядела маразматической: два двинутых на голову олигарха не дают воссоединится семье, пытаются изолировать от родителей любящего их ребёнка и поступают всем во вред. На нас ополчился весь интернет. У суда стояли пикетчики с плакатами. Сложности росли, а желание босса всё равно наперекор всему помочь ребёнку не ослабевало. Я не ожидала от него такого упрямства. Мне хотелось плюнуть на всё, отдать девочку родителям и забыть о ней.
        Я внутренне проклинала себя, что была откровенна с боссом, пыталась его переубедить, однажды начала врать, что ошиблась, что была неправа, и девочке ничего не угрожает, но по реакции Золотца босс понял, что я вру, и мы разругались с ним ещё больше. Ситуация была тупиковая. Меня подмывало плюнуть на всё и сбежать куда-нибудь на Тибет. Однажды я даже озвучила это боссу, в результате он отобрал мой загранпаспорт и внёс меня в список невыездных лиц, о чём немедленно уведомил.
        Короче наши отношения с ним испортились до предела. И выхода из этого тупика я не видела.
        В один из дней, когда мой мозг был уже готов закипеть после очередного скандала с ним, я вдруг сумела абстрагироваться от ситуации и взглянуть на неё со стороны.
        Решение тут же пришло само собой. Мне надо перестать пытаться переубедить босса, эта задача мне явно не по силам. Хочет он исключить возможность гибели девочки, я сделаю именно это. Спровоцирую родителей девочки проявить всю свою суть, и приведу их к логическому концу до того как девочка сумеет вмешаться. Как говаривал Ницше: «Падающего подтолкни». Вот я сейчас подтолкну, и ситуация начнёт стабилизироваться, поскольку девочка потеряет завязку и цель и будет вынуждена искать что-то другое.
        Осознав это, я пришла к боссу и выложила свой план.
        Вначале он орал, что я рехнулась, и он не позволит мне этого, потом немного успокоился и согласился.
        Тогда я пошла к Владе и спросила не хочет ли она мне помочь в одном деле. Она выслушала мой план, пришла в восторг и тоже согласилась.
        После этого мы вместе с ней и Вадиком поехали в крутой автосалон, и я купила двухместный спортивный кабриолет перламутрово-вишнёвого цвета с откидывающимся верхом, а к нему полный пакет страховки, предупредив, что люблю оставлять машину на дороге, и желаю, чтобы в случае угона мне выплатили всё по максимуму.
        - Мадам, такие машины не угоняют, они слишком приметны, Вы лучше ОСАГО не открытое, а на список лиц оформите, - пытался возразить мне агент, но я его не слушала и сделала всё по-своему.
        Владе кабриолет очень понравился, и я поехала и без всякой цели покатала её на нём по городу. При этом мы делали вид влюблённой лесбийской парочки, чтобы получше вжиться в предстоящую роль.
        Затем заехали в парикмахерскую и обе сменили цвет волос и причёски. Теперь я была огненно-рыжей шатенкой с копной завитых мелком бесом волос, а она иссиня-чёрной брюнеткой с прямым длинным каре, и ассиметричной чёлкой спадающей на один глаз.
        Когда мы вернулись домой и босс нас увидел, он непроизвольно скривился:
        - Господи, что вы обе с собой сотворили?!
        - Это маскировка, Вить. Наших фотографий в интернете полно, правда к счастью издали и паршивого качества, но в любом случае будет лучше, если эта парочка никаких ассоциаций иметь не будет.
        - Ладно, волосы не ноги, надеюсь, отрастут и выправятся. Вам удачи и не рискуйте, по большому счёту оно того не стоит, - проговорил он, ещё раз окинув нас внимательным взглядом.
        - Вить, риска вообще никакого. Наоборот, веселое приключение и не более. Они обычные обыватели, безалаберные правда и с жилкой авантюризма, но куда им до разведчицы, которую готовили профессионалы, и ведьмы? У них нет ни шанса. Всё, пусть грузят мне всё, о чём договорились, в машину, дай нам новые телефоны, и мы пошли переодеваться, - проговорила я, и мы с Владой отправились переодеваться, захватив с собой телефоны, приготовленные нам боссом.
        Где-то через час мы с Владой, одетые в одинаковые джинсовые куртки и брюки, мчали по дороге, к тому месту, где по сведениям, полученным от босса, стоял авто-дом бестолковых родителей Лизы. Ещё через полчаса, мы с откинутым верхом лихо притормозили возле него, и погудели.
        Минуты через две из домика вышел бородатый мужчина, подошёл к нам:
        - Что-то надо?
        - Привет, брателло! - вальяжно откинувшись в кресле, проговорила я, - плачу две сотни баксов, если подскажешь, где можно потусить сегодня ночью. Моя девочка хочет развлечений и ей всё приелось. Это избалованное цивилизацией чудо согласилось провести ночь в хорошей компании и на природе, цена значения не имеет, кухня в общем-то тоже, потому что самое главное с собой есть: текила, оливки и конский сервелат.
        - Странный набор, и так сразу и не сказать, где тут такое место, - мужчина задумчиво почесал затылок.
        - Странный набор?! - тут же уцепилась я за его фразу, - бро, ты просто не пробовал конского сервелата под текилу и оливочки. Это бомба, бро! Это просто бомба! В этом дух индейцев прерий, все ацтеки являются разом, когда опрокидываешь пару стаканчиков под такую закусь. Мой котёнок уже распробовал. А вначале тоже кочевряжилась, я такое не ем, типа. Теперь ест она, ест, и ей нравится, представляешь? Правда, котёнок? Я ведь не вру? - я по хозяйски потрепала Владу по плечам, а потом по затылку.
        - Я ем, но не кажется тебе, Мия, что ты остановилась не в том месте. Здесь нам вряд ли что-то подскажут, - повернувшись ко мне и немного опасливо втянув голову в плечи, проговорила в ответ Влада, назвав меня так, как мы до этого договорились.
        - Не подскажут за две сотни, подскажут за три! - я полезла в карман куртки, вынула толстую пачку стодолларовых бумажек, отсчитала три и протянула бородачу: - Бери, бро, и делись информацией! Мне нужно научить это дитя цивилизации ценить хорошую компанию и природу! Ведь, лишь сидя у костра, можно узреть то, чего мы все лишены в этих бетонных коробках! Можно ощутить единение с огнём, ветром, полем, небом и звёздами. Но главное с единомышленниками! Тут где-то есть наши единомышленники, бро? Или ты единственный, кто вроде нас бежит прочь из бетонных коробок, делающих людей рабами?
        - Боюсь, что лишь мы с женой, но легко можем предоставить место у костра и собственную компанию для подобной тусы, - мужик быстро сообразил, что ему на голову свалилась неплохая возможность поиметь нахаляву денег. Причём много денег, судя по машине и пачке банкнот в моём кармане.
        Уже через пять минут мы вместе с Владой и матерью Лизы, которую звали Нина, сидели на поваленном дереве на полянке за авто-домом, а отец Лизы, которого звали Максим, суетился, разводя костёр.
        Когда костёр весело запылал, я протянула Максиму ключи от машины:
        - Бро, будь другом, сходи, принеси из багажника текилу и закусь, там пара ящиков только просьба, не трогай чёрный пакет, который сбоку ремнём пристёгнут, там белый порошок расфасован, это химикаты, которые при пайке золота используются, а не наркота, тебе так для сведения, а то позаришься, руками ради интереса тронешь, потом лизнёшь, чтобы проверить, и очень быстро сдохнешь. Очень ядовитая штука, вот пары грамм хватит, чтобы отправиться к праотцам. А мне потом с полицией объясняйся. Хотя хрен прикопаться по идее могут, следов практически не оставляет в организме. Но грех на душу всё равно брать не хочу, поэтому предупреждаю. И ещё, если не в лом, крышу подними, чтобы не отсырело ничего. Там такой рычажок на панели со стороны водителя, увидишь.
        - Разберусь, - кивнул он и взял ключи.
        Минут через двадцать он вернулся с коробкой в которой была пара бутылок текилы и закуска.
        - А что так долго и почему так мало принёс? Нам же всю ночь сидеть, - удивилась я.
        - Рычажок долго искал, всё оказалось не столь очевидно, - не моргнув глазом, соврал он и продолжил: - Мне не в лом будет и ещё сходить, поэтому подумал, что зачем всё сразу.
        - Резонно, - кивнула я.
        Ключи от машины он мне не отдал, и я поняла, что расчёт мой был правильным. Он увидел открытую страховку ОСАГО на полочке, ну и в чемоданчик, вроде как закрытый на кодовый замочек, но не защёлкнутый до конца с ювелирной бижутерией, разложенной по красивым коробочкам, заглянул, ну и само собой в пакетик, о котором рассказала.
        Мы разлили текилу в принесённые им стаканы, чокнулись и выпили за единение с природой. Потом он со своим стаканом ушёл в дом и вот сто из ста, что заменил свою текилу на воду.
        Мы сидели у костра, пили и трепались обо всём, потом разговор зашёл о детях. Нина попыталась вбросить тему, что у неё отобрали ребёнка олигархи, но я резко прервала её:
        - Не иначе как тебе благоволит сам дух природы, раз помог избавиться! Дети это зло, тянущие силы и соки из родителей. Всё выпьют и выкинут за ненадобностью. Дети абсолютное зло! У меня их никогда не будет. Надеюсь у котёночка тоже! Так, моя малышка? - я строго взглянула на Владу.
        - Конечно, Миечка. Я уже говорила тебе и обещала. Никогда-никогда, я не враг себе самой, чтобы возиться с этими орущими производителями экскрементов, - подобострастно закивала мне Влада.
        Наш вброс попал точно в цель, Нина поняла, что аудитория подходящая и пустилась в откровения о том, что дети это действительно зло, и она это на себе испытала. А я тем временем включила в кармане диктофон на телефоне, который сразу сбрасывал запись в привязанный облачный профиль, и начала задавать сочувствующие вопросы, поощряющие её к всё большей и большей откровенности.
        Потом к нашему разговору подключился Максим и перевёл разговор с детей на профессии и кто чем занимается, вот он, мол, блогер.
        - Прекрасно! - воодушевленно проговорила я, выключая диктофон, компромата и откровений про детей и так было предостаточно. - Предлагаю взаимовыгодный бизнес замутить! Я ювелир. Делаю эксклюзив. Любая моя вещичка стоит как крыло самолёта, спрос есть, но хочу расшириться. Мне нужна реклама.
        - По рукам! - тут же проговорил Максим, сделав знак Нине, чтобы молчала, поскольку она явно с пьяных глаз была готова признаться, что их раскрученные аккаунты заблокированы. - Предлагаю это обмыть и выпить. Причём предлагаю попробовать изобретённый мною и собственноручно приготовленный коктейль на основе текилы. Вкус божественный, гарантирую.
        - Круто! - откликнулась я. - Сегодня мне явно благоволят небеса! Они мне всегда, конечно, благоволят. Но похоже сегодня особенно. Я привыкла, что даже машину могу не закрыть и уйти, её не угонят, но вот что так, всего лишь остановившись на дороге я найду через кого делать рекламу, это что-то! Макс, ты послан мне небесами! Хочешь, я покажу тебе то, что тебе предстоит рекламировать?
        - Не сейчас, лучше завтра, - остановил меня он, дав понять этим, что точно уже всё видел и не хочет меня подпускать к машине, чтобы я не закрыла чемоданчик например или не отобрала у него ключи.
        Сделав вид, что ничего не поняла, я раздражённо хмыкнула:
        - Ну завтра, так завтра, но ты должен знать, что это шедевры, я вложила в них душу. Когда я работаю, сама природа подсказывает мне как лучше! Вот ты думаешь, мы тут просто сидим, пьём, а ведь нет! В моей голове в это время рождается очередной шедевр! Хотя именно сейчас могу себе позволить перерыв, завтра заказчику партию готовых изделий передам, денежки получу и могу ближайшие десять лет вообще не работать. Хотя вру, с запросами котёночка, всё равно работать придётся. Да, котёночек? Ты ведь любишь, когда твоя Мия работает?
        - Я обожаю смотреть, когда ты работаешь. И когда для меня что-то делаешь, обожаю.
        - Кстати, котёнок, а адрес заказчика ты не потеряла?
        - Мия, не держи меня совсем за дуру, - обиженно поджала губки Влада. - Я не могу его потерять, я его в бардачок положила.
        - Умничка, котёнок. Люблю тебя. Макс, а где твой хвалёный коктейль? Иди делай! А то пообещал, а на деле шиш. Я такого не люблю. Слово надо держать! Вот все мои клиенты знают, если я сказала, моё слово алмаз! Круче чем любую бумагу подписать, это взять слово с Мии. Я даже договора никогда не подписываю, на словах договорились, и всё будет тогда, когда сказала.
        - А не боитесь, - забирая у всех стаканы, чтобы сделать коктейль, поинтересовался Максим, - что вот завтра по адресу приедете, а там никого?
        - Бро, если так будет, я даже обрадуюсь. Заказчик мне все материалы уже оплатил. Не приедет, всё станет моим, и я так наварюсь. Сказочно наварюсь на этом. Но не может не приехать, у него поставка по покупателям уже на мази на каждое моё творение. Так что приедет старый еврей, никуда не денется, и денежки мне привезёт. Кучу денег. Мы с котёнком завтра будем сказочно богаты и рванём куда-нибудь. Котёнок, ты куда хочешь рвануть?
        - Я ещё не решила, Миечка. Можно я подумаю? Мы придём с тобой в турагентство, они всё расскажут, и я подумаю. Хорошо?
        - Хорошо, киска. Как скажешь. Любой твой каприз за мои деньги, - я громко пьяно засмеялась и полезла к ней обниматься, прошептав в это время на ухо, чтобы не вздумала пить, то что сейчас нам принесут, потому что вдруг вместо нашего порошка что-то своё намешает. Потом проверила свой телефон и отключила, чтобы без пароля не открыть.
        Через некоторое время Макс вернулся со стаканами вручил каждому свой. Сказал тост за будущее сотрудничество. Я поддержала, стала пьяно со всей силы чокаться так что плесканула из своего стакана в его и Нины. Он вида не подал, начал разглагольствовать, что коктейль лучше ещё оливкой закусить сейчас мол принесёт. Отобрал у порядком захмелевшей Нины стакан, ушёл в дом, а мы с Владой отошли за спину Нины вылили содержимое своих стаканов и начали целоваться. Когда Максим вернулся, мы в обнимку сидели на земле, и я радостно сообщила ему что вкус и прям божественный, но ноги что-то после этого не держат, и не принесёт ли он нам подушечки, чтобы сидеть, а ещё лучше прилечь.
        Ещё через пять минут мы с Владой уже изображали полностью бесчувственные тела.
        Максим прибрался возле костра, забрал стаканы, а вот пару пустых бутылок оставил, но протер и прислонил к моим и Владиным пальчикам, прям как опытный рецидивист, потом забрал наши с ней телефоны, обыскал в поисках документов наши карманы, не нашёл, но нашёл у меня наличные и их забрал, после чего они с Ниной ушли, а потом судя по звуку машины, уехали на нашем кабриолете.
        Когда звук машины растаял вдали, мы поднялись с земли.
        - Круто, - резюмировала Влада, оглядываясь. - Вам бы пособие писать, Алина Викторовна, под названием: как за один вечер избавиться от машины, денег и жизни в придачу.
        - Нет, я напишу другое. Как за один вечер заставить людей проявить то, что скрывалось долгие годы в их душе. Я думаю, вряд ли бы ты могла подумать, глядя на эту парочку, что они легко могут стать грабителями и убийцами? Хорошо хоть быстро свалили, лежать на холодной земле удовольствие небольшое.
        Влада обошла авто-дом, подергала дверь, резюмировала:
        - Заперто.
        Как я и предполагала, Максим оказался на редкость практичным, поэтому со своим авто-домом мучиться и перегонять подальше не стал. Нина была сильно пьяна, за руль не посадишь. А если самому перегонять, вдруг кто-то из-под носа роскошную тачку уведёт. Да и прикрывал он наши тела с дороги. Так что расстался он с ним, не раздумывая, лишь запер. Вдруг всё выгорит, и к ним претензий никаких не будет. Их не было, две бродяжки за их авто-домом устроили костёр, напились и померли причём неизвестно когда и неизвестно отчего. Бывает. Они-то тут причём? А если получится ювелирные, как он думал, изделия сбыть, то на авто-дом вообще наплевать можно будет.
        - Что делать дальше будем, Алина Викторовна? - продолжила через пару минут она.
        - Ждать будем. Сейчас охрана подъедет, заберут. В машине маяк был, как только уехала, должны были засечь.
        Минут через десять к нам подъехали два джипа, остановились. Из одного вышел босс, спросил:
        - Ну как вы, дамы? Хорошо развлеклись?
        - Лучше всех, Витенька. А ты что это сам в ночи вместо охраны катаешься?
        - Не спится. Развлечься тоже решил. Какой дальнейший план? Едем в полицию писать заявление об ограблении и угоне?
        - Домой едем. Утром заявление об угоне подам. Я ведь могла лишь утром узнать, что машину у меня угнали.
        - Я что-то не понял, Алин, - босс нахмурился. - Если не обращаться в полицию, какой смысл всей твоей инсценировки?
        Я нервно хмыкнула, говорить не хотелось, чтобы не влипнуть в очередной виток разборок и недопонимания, но потом плюнула на предосторожность и решительно выдохнула:
        - Они подписали себе приговор, Вить. Сами, оба, своими действиями. Нам ничего делать не надо. Надо лишь чуточку подождать. Потом подам в угон, получу выплату по страховке и всё.
        - Ты уверена?
        - Да. Поехали домой. Всё.
        - Страшная ты женщина, Алин. Одно слово: ведьма.
        - Мы оба друг друга стоим, дорогой. Так что не надо. Не тебе мне хоть какие-то претензии предъявлять. К тому же ты знаешь, для чего я это сделала.
        - Алина Викторовна, - в разговор несмело вступила Влада, - а эта Нина, она что тоже погибнет? Она ведь нас не травила. Она по-моему, вообще могла не знать что её муж делает.
        - Ага, - иронично хмыкнула я, - ничего не знала, поэтому совершенно спокойно бросила бесчувственно валяющихся за её домом женщин, которых при ней обыскал и ограбил её муж и без возражений уселась в их роскошную машину и уехала. И так ни о чём и не догадалась. Тупая до ужаса, но за подобную тупость расплачиваться всё равно приходится. Во Вселенной, Влада, как и в законодательстве те же правила: незнание не освобождает от ответственности. И вообще вопрос не ко мне, я к твоему сведению, не делала и не делаю ничего. Это они едут на чужой машине пьяные и совершенно самостоятельно без какого-либо моего вмешательства завершат свой жизненный путь, врезавшись в столб на рассвете.
        Я немного лукавила. Вмешательство моё было, я договорилась с Золотцем, что он чуточку напугает водителя на мокрой от росы трассе и ускорит развязку, чтобы больше никто по случайности не пострадал.
        - А откуда Вы это знаете? - удивилась Влада.
        - От верблюда. Всё! Поехали домой. Я устала, хочу спать, - резко оборвала её я и направилась к машине.
        ***
        На следующее утро я сообщила об угоне машины, и после этого буквально через час со мной связалась представитель полиции и сообщила, что моя машина найдена разбитой на въезде в соседний город, водитель не справился с управлением на мокрой от росы трассе и врезался в бетонный столб. Выживших нет, машина восстановлению не подлежит. В возбуждении уголовного дела по поводу хищения отказано в связи со смертью обвиняемых. После чего мне посоветовала подать заявление в суд на компенсационное возмещение, если у погибших было какое-то имущество. Я ответила, что этим будет заниматься страховая компания, поскольку машина была полностью застрахована. Затем я связалась с представителем страховой компании и передала эти сведения ему. Он сказал, что они всё проверят и в ближайшее время сообщат о принятом решении по поводу выплаты мне страховой премии.
        Полученные сведения меня порадовали, особенно то, что машина не взорвалась, значит вмешательство Золотца было минимальным. Они его лишь увидели, возможно большим, но это уже неважно.
        Днём босс из нашего с ним кабинета связался с больницей и попросил, чтобы психолог подготовил девочку к информации о гибели родителей.
        Я присутствовала при разговоре, и когда он закончил говорить, встала со своего кресла, подошла к нему и спросила, что он намерен делать с ребёнком дальше.
        - Удочерю, наверное, - устало проговорил он.
        - Я бы не рекомендовала, но дело твоё. Ты последнее время предпочитаешь мои рекомендации игнорировать.
        - А что ты мне рекомендуешь? В детдом её сдать?
        - Я бы рекомендовала предложить Владе её удочерить. При таком раскладе жить может с тобой, а вот на наследство претендовать не будет, ты сможешь сам любой его размер оговорить. А то Ольгу увеличивающееся количество твоих наследников, причём несовершеннолетних, очень сильно напрягает. Я бы не стала ей подкидывать дополнительный повод нервничать.
        - Ты хочешь намекнуть, что Оля уже моё наследство в голове делит?
        - Не она. Ей по-прежнему поёт в уши твоя мама, что из единственной родной дочери она превратилась в одну из многих, кто тебя окружает. Оле не особо нужны твои деньги, ей хватает, а вот ощущения, что она любимая и единственная, ей явно недостаёт. Сейчас у тебя в семье появится девочка с изломанной психикой и судьбой, которую ты будешь опекать, и она ощутит, что чужому ребёнку ты готов дать то, что не получила в детстве она. Именно поэтому предлагаю немного демпфировать возможное неприятие Оли. Кстати, понимание, что Влада дала тебе возможность не удочерять ребёнка, поможет снизить Олину к ней неприязнь. Так что выгода ещё и в этом будет.
        - А о чувствах Лизы ты подумала?
        Зря он это сказал, потому что, эта фраза сработала триггером. Я перестала подбирать слова и выражения и вывалила на него всё, что знала и чего опасалась:
        - Вить, по сравнению с тем, на что она была обречена, это сказочное предложение. Кстати, если честно, не оценит она ничего, вот как пить дать, не оценит. Ни удочерение тобой, ни Владой. Именно ей этого не надо. И благодарной она не будет. Она потеряла смысл. Теперь будет искать, кого бы в этом виноватым назначить. Надеюсь, назначит меня, а не тебя. Потому что в противном случае вообще никакого смысла не будет, ты будешь видеть ежедневно озлобленное существо, перестанешь гордиться своим поступком и начнёшь сам себя укорять, а это деструктивно.
        - Ты соображаешь, что говоришь?! - рявкнул он на меня в ответ, вставая и замирая напротив меня. - Это маленький ребёнок! Девочка! Её третировали родители, она пережила тяжёлое испытание, теперь осталась сиротой, а ты так о ней! У тебя хоть что-то святое в душе есть? Ты пожалеть её можешь?!
        Тут меня сорвало окончательно, и я раздражённо начала ему высказывать:
        - Какая разница маленькая она или большая, если я говорю тебе о задачах её души, предопределениях и смысле?! Ты ради собственных амбиций заставил меня вмешаться в расклад Вселенной и изменить его так, чтобы уничтожить не тех, кого она планировала, а наоборот, и теперь ещё и недоволен, когда тебе о логических последствиях говорят, причём пытаются минимизировать их для тебя же! И у тебя совести хватает ещё какого-то дополнительного сочувствия от меня требовать к тому, кому я отдала свою энергетику, вытащила с того света и кому дала возможность здесь жить в достаточно неплохих условиях, заранее зная, что благодарной она мне не будет, потому что делала я это не для неё, ей это и не надо было, делала исключительно для тебя, чтобы твоё самолюбие потешить, мол, ты не прошёл мимо, вмешался и спас, потому что герой! Я тебе всё это предоставила, но тебе оказывается мало ощутить себя суперменом, прилетевшим на вертолёте, тебе надо, чтобы и я соответствующую роль при тебе играла и создавала приятный для твоего восприятия антураж. Не слишком ли большие ко мне требования, дорогой?!
        В следующее мгновение босс с размаху влепил мне такую пощечину, что у меня потемнело в глазах, и я едва удержалась на ногах.
        После этого он зло выдохнул: «Тварь!» и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
        Пару мгновений я постояла в замешательстве, потом нашла глазами Золотце и практически приказала:
        - Здесь останься! Скажешь ему, чтобы не искал!
        После этого выложила на стол телефон и заперла дверь кабинета на стопор. Хоть пара лишних минут, но у меня будет, пока Света будет искать и доставать из сейфа ключи. Затем взяла сумочку и отправилась к чёрному входу. Открыла потайную дверь, вышла, прошла через подземный переход, потом через дворы в сквер, вдоль него дошла до ближайшей высотки со смотровой площадкой на крыше, я как-то читала о ней, поднялась туда и, облокотившись на парапет, стала смотреть на снующих внизу крохотных человечков и маленькие, словно игрушечные, машины.
        Сколько я так стояла, не знаю. Потихоньку боль в груди, сжавшая словно тисками сердце, стала отпускать, обида перестала быть столь острой, мне даже стало немного жаль босса. Ведь это было свидетельством, что его самого я очень больно зацепила своими словами. В голову пришло, что на похожую фразу, когда мы устраивали шоу для Влады он вообще не прореагировал, потому что не по делу было. А тут я в десятку попала и смириться с этим он никак не мог. Мой подход противоречил его внутреннему кодексу чести и всем моральным нормам. Дети действительно для него были чем-то святым.
        Через какое-то время рядом со мной появился Золотце, уселся на плечо и проговорил:
        - Он очень сожалеет и раскаивается. Всё осознал и полностью согласен с твоими словами. Просил передать, что любым образом готов загладить вину. Готов отказаться от девочки и сделать всё, что угодно. Очень просит тебя вернуться. Готов отпустить на Тибет и куда захочешь на любой срок. Короче, он готов к капитуляции на любых условиях. Главное, чтобы ты не поступила себе во вред. Очень просил именно об этом. Умолял меня проследить и уговорить не принимать необдуманных решений. Искать тебя никого не посылал. Сказал, что и не пошлёт и клянётся, что отпустит на твоих условиях, если поговорить с ним придёшь.
        Я помолчала немного, потом ментально, чтобы окружающие не приняли за сумасшедшую спросила:
        - Он уехал?
        - Нет. Остался в кабинете. Сидит, курит.
        - Ладно, давай сходим, поговорим, - усмехнулась я и направилась к выходу со смотровой площадки.
        Минут через двадцать я зашла в наш кабинет, вальяжно села в гостевое кресло и проронила:
        - Ты хотел поговорить. Говори.
        Босс, затушивший при моём появлении сигарету, нервно сжал перед собой руки и негромко спросил:
        - Может, вытяжку включить? Здесь дымно.
        - Как хочешь, - повела плечами я.
        Он включил, какое-то время молчал, потом негромко заговорил:
        - Я очень виноват. Извини. На тот момент я был не готов принять ту правду, что ты говоришь. Для меня дети это всегда было… ну не то что святое, но очень важное, первостепенное что ли. И не важно свои или чужие. Они беззащитные, задача взрослых их защитить. Я мужчина, я сильный, я должен это делать, это закон природы. Уважающие себя люди должны заботится о детях и стариках. И мне в голову не приходило, что может быть по-другому. Но с твоим появлением всё изменилось. Ты заставляешь меня по-другому смотреть на происходящее, отношения. Ты рассказываешь и показываешь подоплеку, которая была от меня скрыта. Скажу сразу, раньше бы я сказал, знать её замечательно, а сейчас понимаю, что это сложно. Верить в случайность и стечение обстоятельств было проще. Со взрослыми я ещё как-то это могу принять, но с ребёнком мне оказалось очень сложно это понять и главное принять. Предопределения, судьба, смысл рождения, карма… я раньше это бредом считал, твёрдо веря, что никакой предопределенности нет, у всех равные возможности и каждый сам кузнец своего счастья. Что сейчас наработаешь, то и поимеешь. Главное
учитывать жизненные реалии и уметь в них жить и их обыгрывать. На мой взгляд, с Лизой всё было проще простого. Спасли, дали новые возможности: бери, пользуйся, развивайся и радуйся, что так всё сложилось. Можешь не быть благодарна, но если будешь, свою же судьбу улучшишь. Всё. Со взрослыми, теми же её родителями, сложнее, там уже привычки, наработки, характер. А тут-то что? Маленький ребёнок, да, привязан к маме, но кто в этом возрасте не привязан? Перерастёт, смирится с потерей, научится жить без неё, поскольку без неё явно будет лучше. Жить подле матери, готовой воровать и убивать, не лучшая перспектива явно. Своей инсценировкой с ними ты это доказала. Доказала свои слова, что сволочи они были последние, раз Вселенная сама избавиться от них решила. Я путано, может, говорю. Поскольку мне даже для самого себя сформулировать это пока сложно. Ты перетряхнула все мои устои с ног на голову. Но ты должна знать, я понял твою точку зрения. И пытаюсь её осмыслить и принять. Мне сложно. То, что ударил тебя, это был неосознанный протест. Я понял, что рушится вся моя система ценностей и поступил… в общем как в
аффекте поступил. Когда не соображаешь ничего. Я не знаю, сумеешь ли ты меня простить, но очень хочу извиниться. Извини меня, если сможешь. Я обещаю, что больше такого не повторится ни при каких обстоятельствах. Обещаю, что насильно ничего делать не буду. Захочешь уйти, удерживать тоже не буду, лишь давай обговорим, как уйдёшь и чем я могу тебе при этом помочь. Сможешь остаться, всё вообще будет на твоих условиях. И с Лизой готов поступить, как скажешь. Готов даже в детский дом сдать. Найду хороший, проспонсирую дополнительно и на условиях контроля за её судьбой туда определю. Или в пансион какой-нибудь. Можно даже заграничный. Всё решаемо. Ты зря переживаешь. Главное скажи, что хочешь, ну или вернее, что правильным считаешь, и решим.
        - Вить, вот очередной раз убеждаюсь, ты хороший психолог. Шла сюда с твёрдой уверенностью: выслушаю и уйду. Поскольку надоело. Надоело либо врать, что ничего не понимаю в происходящем, либо откровенно говорить и натыкаться на явное неприятие. Но ты своим: «я готов осмысливать, чтобы принять», меня сделал. Я рискну тебе поверить, хотя когда-то ты мне уже обещал, что больше не ударишь, и всё-таки ударил. Так вот, третий раз будет последним. Учти это. Даже обсуждать ничего не буду.
        - Да, да, Алиночка. Согласен. Клянусь тебе. Вот чем хочешь поклянусь, что больше такого не повторится. Ты не представляешь, что я пережил, когда увидел, что ты ушла. Вообще всё неважным стало… я готов отказаться от всего, да вообще что угодно сделать, лишь бы ты была довольна. Руки сам себе готов отрубить, за то что сделал, понимаешь?
        - Вить, прекращай. Не надо ничего рубить. Мы все ошибаемся. Я тоже не идеал. Я знаю, как сложно не втягиваться в ситуацию эмоционально. Если честно, мне тоже жаль девочку. Только деструктивное это чувство. Его могут позволить себе лишь те, кто смысла происходящего не понимает. Вот уйду я от тебя, не буду тебе ничего говорить, и ты вновь обретёшь это право: жалеть и сочувствовать всем без разбора. А пока я рядом, тебе придётся и самому эти чувства обуздывать и мне в этом помогать. Мне, как и тебе, тоже надо научиться это делать. Ты, кстати, думаешь, мне легко было выслушивать твои претензии в аморальном поведении? Я именно поэтому более откровенно говорить и начала, пытаясь донести: или поймёшь меня и перестанешь обвинять, или разбежаться нам надо. Ты имеешь право жить своей моралью и считать аморальной тварью меня. Главное переделать не пытайся. Отпусти и забудь. Вот на это имеешь право, а на переделку нет.
        - Можно откровенно скажу? Не обидишься?
        - Постараюсь.
        - Лишь испытанный ужас от осознания, что причинил тебе боль, дал мне сил пообещать, что отпущу. И ещё есть понимание, что только этим могу получить шанс всё же удержать. Добровольно удержать подле меня. Хотя ты не представляешь, как хочется воспользоваться силой. Я сейчас, кстати, понимаю инквизиторов. Очень хорошо понимаю, почему они убивали ведьм. Если хоть кому-то из них с настоящей ведьмой, вроде тебя, пересечься довелось, то сам себе становишься не хозяин. И очень хочется или привязать к себе намертво или на крайний случай убить. Поскольку отпустить от себя ведьму задачка невыполнимая. Верил бы в дьявола, попытался бы продать душу ему, в обмен на обещание, что ты никуда от меня не денешься.
        Я встала, подошла к нему, уселась на подлокотник его кресла и ласково потрепав по волосам, проговорила:
        - Ты правильно в него не веришь, Вить. Он не сам по себе, он лишь в наших душах живёт. И ничего кроме того, что мы можем сами сделать, не может. Это мы сами меняем наш потенциал и получаем возможность за счёт одного что-то другое поиметь. Людям просто нравится всё дурное в себе скидывать на кого-то, кто к ним отношение вроде как не имеет. Типа, не я это, это меня подтолкнул кое-кто, надоумил, заставил, а я хороший и сам по себе такого бы никогда не сделал. Третьи силы есть, конечно, но они влиять могут лишь опосредованно и чаще всего в соответствии с набранным человеком потенциалом. Ты сейчас набрал максимум. Давно бы мог уйти, но тебе подкинули задачку, оттачивающую твой потенциал, как ювелир бриллиант из алмаза гранит. Я тебе именно для этого дана, научишься со мной взаимодействовать, получишь из алмазного потенциала, бриллиантовый. Надоест терпеть, просто откажись, алмазный тоже неплох, и скидывать его в утиль, это головы не иметь совсем. Так что не надо условий, гарантий, обязательств и золотых клеток для меня. Ты правильно почувствовал: остаться рядом могу лишь на моих условиях. Попробуешь
силой воспользоваться, как инквизитор, убьёшь, и свой потенциал этим снизишь. Ты кстати был инквизитором когда-то, очень давно, несколько жизней назад… поэтому и понимаешь их хорошо.
        - Ты стала видеть прошлые жизни?
        - Сейчас увидела. Ты заговорил об инквизиторах, и я как картинку над твоей головой увидела и поняла, что это о тебе.
        - Я убивал ведьм? - спросил он, и картинка начала передо мной раскручиваться, как фильм.
        - Похоже, ты знал настоящую лишь одну, - начала комментировать увиденное я. - Она была молода и в общем-то не делала зла. Наоборот лечила, но не всех и не всегда. Один из тех, кому отказала, написал донос. Ты пытался заставить раскаяться, обещал сохранить жизнь. И возможно, выполнил бы обещание. Но она оказалась упряма и при этом не скрывала, что умеет лечить и видит больше остальных. Утверждала, что не от лукавого эти знания и отрекаться от них не станет и каяться ей не в чем. Она нравилась тебе, очень нравилась, но ты был твёрд в своих убеждениях и вере, поэтому сначала пытал, стремясь заставить раскаяться, чтобы этим спасти её душу, ты уверен был, что благое дело делаешь, потом, когда понял, что бесполезно, на костёр отправил. Она никого не прокляла перед смертью, хотя легко могла, тебя тоже…
        Сказав это, я замолчала, но не потому, что сюжет прервался, а потому что увиденное дальше повергло меня в шок.
        Босс мгновенно считал моё состояние, схватил за плечи, стащив с подлокотника кресла усадил на колени и начал теребить:
        - Алинка, Алинка, что с тобой? Ты что-то увидела? Это ты была? Алина! Не молчи, скажи хоть что-то! Тебе плохо? Водички дать? Алина! Может врача тебе вызвать? Я сейчас вызову врача! - он потянулся к селектору.
        Это вывело меня из ступора, и я перехватила его руку, выдохнув:
        - Не надо.
        - Что ты увидела? Что? Это была ты? Говори! Да говори же ты, чёрт тебя подери!
        - Это была не я, Вить, - с трудом подбирая слова, выдавила из себя я. - Это была моя мать. Не эта, конечно… Другая… и не здесь…
        - В том, другом мире, из которого ты сбежала? Да скажи же уже по нормальному. Что каждое слово из тебя, как клещами вытягивать приходится, - досадливо проговорил он, потом повернулся и заметил неотрывно смотрящего на меня Золотце, который сидел на столе на задних лапах, вытянувшись в струнку, с испуганными глазами в полморды, после чего резюмировал: - Я так понимаю, Золотце, она докопалась до того, что ты очень тщательно от неё скрывал. Это как-то грозит ей?
        - Не знаю, - подавленно пробормотал мой дракон, неуклюже осев на все четыре лапы и распластав по столу крылья. - Владыка вряд ли будет доволен. Чем всё закончится, теперь даже не знаю.
        - Владыка? Какой владыка? - тут же переключился на него с расспросами босс. - Ты имеешь в виду Бог? Он всё-таки есть?
        - Я не понимаю о ком ты, - досадливо фыркнул дракон. - У вас, смертных, такие разные верования, что я не знаю, что тебе ответить. Объяснить мироустройство вряд ли смогу. Да и не надо тебе это.
        - Хорошо, не объясняй. Скажи, о каком владыке вёл речь, и всё, - продолжил настаивать босс.
        - Наш с ней владыка. Он у нас с ней общий, - нехотя пояснил Золотце.
        - Есть и другие?
        - Есть, конечно.
        - То есть пантеон богов, вернее владык, велик?
        - Не лезь ты в это, смертный. Зачем тебе это? К тебе наш владыка никакого отношения не имеет, если, конечно, не разгневаешь его. Вот если разгневаешь, мало никому не покажется.
        - А к Алине он какое отношение имеет?
        - Прямое. Подданная она его. И должна к нему вернуться.
        - Но не хочет? Так?
        - Не так, смертный, не так. Всё гораздо сложнее. Ей нужен опыт, она его набирает здесь. Пока набирает неправильно и не так. Но она упряма и заставить её измениться практически нереально. Выход один: ждать, что мы все сейчас и делаем.
        - Насколько я понял, исходя из ее слов, ей есть в кого быть такой упрямой, - продолжая держать меня на коленях, и глядя на Золотце, проговорил босс, потом повернулся ко мне: - Ты знаешь, где та твоя мать сейчас? Она жива?
        Я молча помотала головой, внутри было так плохо, что даже языком шевелить не хотелось.
        - Не знаешь или мертва?
        - Что ты под термином мертва понимаешь, смертный? Мне кажется, ты этот термин связываешь с жизнью физического тела в этой реальности. В этом смысле без вопросов, её мать давно мертва. И прекращай её расспрашивать. Не видишь что ли, насколько ей плохо? Давай, начинай жалеть и отвлекать, ей надо как-то выйти из этого состояния. А то не приведи небо, владыка наш вмешается, - помог мне избежать дальнейшего допроса Золотце, и я была ему за это несказанно благодарна.
        Босс на руках меня унёс к машине и повёз домой, потому что я была никакая. Нет, я не сбросила вибрации и потенциал, я сжала их до такой степени, что ещё чуть-чуть и будет взрыв. Это чувствовал Золотце и старался именно меня никак не тревожить. Он уселся боссу на плечо и шипел ему в ухо:
        - Ты должен её жалеть, ни о чём не расспрашивать и отвлекать на хорошее. Понял, смертный? Хочешь ей сохранить жизнь, эту жизнь, будешь действовать так. Ласково, нежно, о чём-то хорошем. Вспоминай всё хорошее, что было, отвези в то место, которое захочет сама. Никого к ней не подпускай и не оставляй одну. Понял?
        - Алиночка, куда хочешь? Домой? - спросил босс, вот умел он принимать к сведению информацию Золотца и при этом внешне не реагировать на него.
        Я едва заметно кивнула.
        - Тогда сейчас домой поедем, мой ангел. Я тебя чаем напою с коньяком. Хочешь чая с коньячком?
        Я помотала головой, а когда он спросил, «а если без коньяка?», кивнула. Мне катастрофически не хотелось говорить.
        - Понял, - резюмировал босс, усаживаясь вместе со мной в машину и прижимая меня к себе, после чего распорядился ехать домой и продолжил: - Хотя зря ты отказываешься от коньяка. Сейчас бы расслабилась, сбросила стресс.
        - Он на неё сейчас не подействует, она чувствует это. Сейчас всё очень серьезно. Ты по гране с ней идёшь, смертный. Представь себя на минном поле и поступай соответственно, - вновь зашипел ему в ухо Золотце.
        - Задать вопрос тебе могу? - видя, что водитель уже в наушниках, негромко спросил его босс.
        - Не надо ничего ни у меня, ни у неё спрашивать! Вообще не поднимай эту тему больше, если хочешь её сохранить, и постараться переключить, чтобы из этого состояния вывести. Не сможешь, она на новое перерождение уйдёт. Оно тебе надо? Вот мне точно не надо, и если допустишь это, и сам пожалеешь, и ещё я укушу. Понял?
        - Как выводить-то?
        - Я уже сказал! Вспоминай о хорошем и рассказывай ей. И в соответствии с ее реакцией или продолжай говорить или тему меняй. Она переключиться должна, переключиться.
        - Алинка, а помнишь, как мы с тобой в Питер к Юрке ездили и там на большом катере катались? - послушно начал вспоминать босс. - Я как сейчас помню, ты стоишь на палубе такая красивая, и ветер волосы твои треплет. Я тогда ещё подумал, что если бы уже не влюбился в тебя, то в этот бы момент влюбился точно. Так смешно осознавать это было, что готов влюбиться по второму разу. А потом мы по Петергофу гуляли, и ты опавшие кленовые листья собирала и смеялась. А потом у бабушки у входа букетик осенних цветов каких-то купить захотела, и я купил, и ты в него эти листья клена добавила. Вышло красиво. Помнишь? А потом мы шли, и ты девушку расстроенную встретила и вручила ей этот букет и пообещала, что он ей принесёт счастье! А я подтвердил, что ты волшебница, и наверняка так и будет. А она сразу улыбаться стала и так смешно к себе этот букет прижимать.
        Я кивнула и едва заметно улыбнулась. Воспоминание и правда было приятным. Девушку бросил её парень, и она подумывала, может, как-нибудь завершить эту жизнь, а на самом деле дальше её ждала новая встреча, любовь, семья и двое деток. Надо было только чуточку проявить терпения и подождать, и мой букет смог помочь ей в этом.
        - А помнишь, как со шведами встречались, и ты в сувенирной лавке игрушечного оленя купила и подарила Лоренсу, а он хотел обидеться, мол что за намёки, неужели он похож на оленя, а ты сказала, что в данном случае это северная олениха, у них единственных, из семейства оленьих, самки могут иметь рога, и он начал весело смеяться и сказал, что хорошая шутка, а ты сказала, что к сожалению, это может стать правдой жизни. А переводчица, тогда ещё растерялась и начала уточнять, почему ты сказала «к сожалению может стать», если это по определению так, что самки северных оленей имеют рога, а ты ответила, что приятные исключения всё же бывают. Она сначала растерялась, а потом начала длинно переводить, и Лоренс вообще, чуть не умер от смеха. Мне вот до сих пор интересно что в итоге она ему перевела, что он так смеялся.
        А вот это воспоминание было неприятным. Поскольку в момент нашей встречи этот красивый швед активно подкатывал к нашей молоденькой переводчице, обещая семь вёрст до небес, в то время как его дома ждала беременная жена. Мне хотелось игрушкой намекнуть, и ему, что не по совести поступает, и главное ей, чтобы иллюзий не питала, но они оба предпочли проигнорировать мой намёк. Ей хотелось любви с иностранцем и перспектив жить заграницей, ему весело провести время. Их право.
        Босс почувствовал, как неприязненно я сжалась, пытаясь отстраниться, и быстро постарался найти другую тему:
        - Понял, шведы были не в кассу, давай о другом вспоминать. Помнишь перед Рождеством, в Австрию ездили, помнишь? И по ярмарке ходили? И ты накупила кучу пряников каких-то в виде белочек-ёлочек-зайчиков, которые потом по прилёту всем раздавала, помнишь? А как мы пили глинтвейн прямо на ярмарке, помнишь? И ты смеялась, как в него снежинки падают и там таят, специально подставляя кружку под снег. А потом я уговорил тебя на один день в горы смотаться, просто погулять, и мы стояли на склоне и смотрели на лыжников и снова пили глинтвейн. Вот ерундовый вроде напиток, а как хорошо на природе по лёгкому морозцу идёт. Даже лучше коньяка. Вообще каждому напитку нужен свой антураж и свой случай. Слушай, а хочешь, мы сейчас с тобой горячего глинтвейнчика на природе маханём? Я в плед тебя укутаю, на ручки возьму, потом на колени посажу и будем пить горячий глинтвейн. Пьянеть не обязательно, главное антураж. А хочешь в горы тебя увезу? Там всё по-настоящему будет. Из лета в зиму попадём. Хочешь? Будет снова снег, лыжники и снежинки падающие в глинтвейн.
        Я активно замотала головой, и босс тут же закивал:
        - Хорошо, хорошо, никуда не летим, будем дома, здесь. Могу камин сейчас разжечь.
        Я опять помотала головой и нервно всхлипнула.
        - Тихо, тихо, ну не угадал, бывает. Не хочешь камин, не буду. А что хочешь? Хотя бы намекни. Одно слово. И я всё сделаю. Всё, что захочешь.
        Если честно, то мне хотелось плакать. Даже не плакать, хотелось горько рыдать, чтобы выплакать изнутри всю боль, но слёз не было, поэтому я едва слышно выдохнула то, что пришло в голову: «Дождь». Мне почему-то захотелось, чтобы хотя бы природа вокруг меня поплакала, раз я не могу.
        - Понял, - тут же оживился босс. - Сейчас будет дождь. Душ, ванну не хочешь? Нет. Хорошо, хорошо, сейчас будет дождь. Главное не волнуйся. Я всё устрою. Чуточку подождёшь только, вот совсем чуть-чуть и будет.
        Где-то через час я сидела в его беседке, укутанная в плед у него на коленях, пила чай, а по крыше беседки молотили крупные капли воды, стекающие на землю. Это был конечно же не дождь, а срочно переделанная и перенаправления система орошения и полива, но если закрыть глаза, то было очень похоже.
        Я допила чай, прижалась к боссу, сжавшись в комочек, закрыла глаза и слушала стук этих капель, и мне постепенно становилось легче.
        А потом босс начал вспоминать все случаи, когда мы попадали с ним под дождь. Потом рассказывать свои случаи из детства, когда вымокал до нитки, потом заговорил про боевые действия. Про то как они ненавидели дождь, потому что дороги размыты и по ним не проехать и вертолёты тоже не летают. А значит снабжения нет и раненых не вывезти. И в палатках на полу стоит вода, и вечно сырое обмундирование и сапоги.
        Я почувствовала, что слушать это больше не могу, перебор негатива и так катастрофичный, вывернулась, прижала ладонь к его губам, а он схватил мою руку и начал целовать, а потом начал целовать щеки, лоб и губы, но я снова вывернулась и, обхватив его шею руками, уткнулась ему в плечо, после чего, вновь закрыв глаза, замерла, прислушиваясь к стуку капель.
        Сидели мы так долго. Всё это время я плела энергетическую сеть плотно отделяющую меня от того, что узнала, поскольку пытаться не то что осознать, а вообще принять к сведению было выше моих сил. Владыка не зря лишил меня этой информации. Пока я точно не могла даже в минимальной степени принять, слишком больно, невыносимо больно.
        Даже весь мой наработанный в этой жизни опыт не смог дать мне необходимые для этого силы. Их хватило лишь на то, что бы не начать мечтать исчезнуть в ту же секунду. Золотце правильный план придумал. Переключиться и забыть. Вот как тогда, в детстве. С собакой и насильником. Я ведь запретила себе о них думать и не вспоминала очень долго, пока Витя до этих воспоминаний не докопался и не помог их принять и переработать.
        Так вот для чего меня с ним Вселенная свела. Возможно он мне и с этим поможет справиться, но не сейчас это точно. Должно пройти время. И потом с его помощью я потихонечку приоткрою дверь к этой информации и начну смотреть сквозь узенькую щёлку, чтобы иметь возможность снова быстро закрыть доступ к этим воспоминаниям, если почувствую, что не справляюсь.
        Когда тоненькая сеть превратилась в толстую стену, я пошевелилась и негромко произнесла:
        - Вить, ты помнишь как мы тут сидели первый раз, а твоя мама наблюдала за нами из окна?
        - Конечно, любовь моя, - тут же откликнулся босс.
        - Как она, кстати?
        - Неплохо, но скучает.
        - Мне мысль пришла, а попроси её присмотреть за девочкой. Не физически, конечно, а морально. Мол, лишь ты со своим богатым житейским опытом можешь мне помочь и отвлечь ребёнка от горя потери родителей. И пусть Лиза до школы в этом санатории живёт и развлекает своим присутствием твою мать. Возможно, обеим это на пользу пойдёт.
        - А как с удочерением?
        - Зачем удочерять? Опеку оформи. В крайнем случае пусть Влада удочерит и съездит с тобой, чтобы отдать твоей маме Лизу, а ты продемонстрируешь, что она твоя любовница и расскажешь, что ждёшь от неё сына. Твоей маме должно полегчать.
        - Почему ты думаешь, что полегчает?
        - Она почувствует, что ты нуждаешься в её помощи, это будет ей льстить. Информация, что меня ты заменил Владой тоже порадует. И ещё она единомышленницу найдёт, на негатив обо мне Лиза будет очень хорошо реагировать.
        - Ты уверена, что Лиза будет плохо к тебе относиться? Почему? Ей можно сказать, что именно ты её спасла.
        - Вить, без разницы, что говорить. Это энергетика. Моя энергетика на разрыве её связи с матерью. Я порвала эту связь. Ей будет больно меня видеть и общаться. В лучшем случае будет бояться, в худшем ненавидеть.
        - Понял. Тогда никаких удочерений не будет, лишь опека на Владе. Сначала в санатории с матерью побудет, неплохое место, потом в частный пансион со школой отправлю. После окончания пансиона получит маленькую квартиру на окраине и стартовый капитал. Остальное не моё дело. Всё. Такой расклад устраивает?
        Я согласно кивнула:
        - Неплохой расклад. Мне нравится.
        - Значит так и договариваемся, - резюмировал босс, потом, повернув меня к себе, заглянул в глаза.
        Я спинным мозгом почувствовала, что спросить хочет, прижала ладонь к его губам и эмоционально выдохнула:
        - Нет! Я здесь и сейчас. Больше ничего нет.
        - Понял, - едва слышно через мои пальцы вновь выдохнул он, потом крепче сжал в объятиях и начал целовать пальцы, потом, перехватив руку и отведя ее в сторону, шею, затем щеку и волосы на виске.
        Через какое-то время я сказала, что замёрзла и хочу домой.
        - Ночевать вместе будем. Одну не оставлю, - безапелляционно проговорил босс. - Где хочешь?
        - У себя, конечно, - ответила я, и он, подхватив на руки, отнёс меня домой.
        ГЛАВА 53
        ***
        Через несколько дней я вспомнила про щенка алабая и позвонила заводчику.
        Его реакция на мой звонок меня очень удивила. Он явно не обрадовался моему звонку и сообщил, что в ближайшие дни вот никак щенка мне отдать не сможет. Ему ещё прививку делать надо.
        Мои заверения, что я сделаю прививку сама, были встречены очень агрессивным заявлением, что он отдаст мне щенка лишь тогда, когда это будет безопасно для щенка и никак иначе. Я спросила, в какой день могу забрать щенка, услышала что примерно через неделю, после чего сама назвала дату и сказала, что подъеду в семь вечера и повесила трубку.
        Разговор с заводчиком меня озадачил. Его реакции я не поняла и осталась, честно говоря, в недоумении, утешив себя мыслью, что возможно, у человека был сложный день, и он устал.
        Через неделю я приехала к заводчику. Он открыл мне дверь, попросил подождать на пороге и вынес мне хвостатого, лопоухого, похожего по окрасу, но совсем другого щенка.
        Я даже в руки его брать не стала, покачала головой и сказала, что это не тот щенок.
        Заводчик начал на меня почти кричать:
        - Как не тот? Я не купировал ему ничего! И сейчас это уже не сделать, поздно. Почему Вы брать его отказываетесь?
        - Не надо орать! Вы хотите, чтобы я сделала ДНК экспертизу и доказала, что к Вашей собаке он никакого отношения не имеет? Я докажу, - убеждённо проговорила я.
        - Тот щенок погиб, я верну Вам деньги, - сразу потупившись и нервно сглотнув, проговорил мужчина.
        - Не надо мне врать! Вот не надо! Я прекрасно знаю, что он сейчас у Вас в квартире! Хватит мне врать! - теряя терпение, рявкнула уже я.
        - Я верну Вам деньги. Того щенка отдать не могу. В него дочь практически влюбилась. Вы его ещё не видели даже, а к ней он привык.
        - Давайте сделаем так, - снижая градус нашего диалога, предложила я, - как в рассказах и фильмах про спорных животных. Мы с Вашей дочерью по разным углам комнаты. Щенок посередине. К кому пойдёт сам, тот забирает. Я даже денег назад не потребую, если щенок пойдёт не ко мне, а к ней. Хорошо?
        Заводчик согласился и через пару минут Джесси, увидев меня, ломанулась ко мне со всех лап. Девочка лет десяти заорала: «нет!», бросилась и схватила щенка в охапку, изо всех сил прижимая к себе.
        Вот тут бы мне надо было срочно привлечь охрану и силой забрать щенка, но я смалодушничала. Начала убеждать заводчика поступить по совести и выполнить условия договора, тем временем его дочь, рыдая, утащила щенка в свою комнату и заперлась там с ним, крича нам через дверь, что ни за что не отдаст нам щенка. Джесси скулила, даже выла и явно вырывалась, но девочка её не отпускала.
        В результате заводчик начал убеждать меня или взять другого щенка или деньги.
        - Вы вспомните, - сказала я ему, - если бы не я, у Вас вообще бы ни щенков, ни собаки не было. Это именно мой щенок. Мне не нужны другие или деньги. У Вас обязательства передо мной, выполните их, иначе последствия будут очень плачевные в первую очередь для Вас. Нельзя, потакая детям, нарушать правила и законы. Если она будет просить чужую машину, которую временно в Ваш гараж, к примеру, поставили, Вы тоже бы её владельцу не отдали?
        - Она привязалась к щенку, неужели Вы не видите? Это ребёнок. Вы взрослая, Вы должны уступить ей!
        - Почему? Щенок к ней не привязался, щенку с ней плохо, она вон даже сейчас скулит и воет. Нельзя потакать детям в их эгоистичных желаниях. Они в первую очередь против них и обернутся. Вы культивируете в дочери эгоизм и не более того. Одумайтесь. Идите поговорите с ней и отдайте мне моего щенка.
        - Нет! Я не могу так травмировать ребёнка. Хотите, подавайте в суд, я выплачу любую неустойку, но щенок останется с дочерью! - резко ответил он мне. - И если сейчас попробуете привлечь охрану, чтобы силой отобрать, я сам сверну щенку голову, чтобы Вам он не достался!
        - Зря Вы так, - с угрозой в голосе проговорила я. - Вы скоро поймёте, что зря. Подобное поведение чревато серьезными неприятностями в первую очередь для Вашей дочери. Одумайтесь, пока не поздно, и выполните свои обязательства.
        - Да пошла ты, - он грязно выругался. - Угрожать ещё она мне будет. Иди, охранниками своими командуй, а я сейчас в полицию позвоню, и скажу, что угрожаете вы мне!
        И тут на меня нашло что-то, чему и название не подберу, я посмотрела ему прямо в глаза и выдохнула:
        - Будь по-вашему, я уйду, надоело уговаривать, вы все сами выбрали свою судьбу! Очень скоро Вам самому захочется этого щенка мне отдать, но это уже ничего не изменит.
        После чего развернулась и вышла из его квартиры, сопровождаемая его руганью и словами, что плевать он хотел на мои угрозы.
        Всю дорогу домой я молчала, внутренне прося лишь об одном, чтобы Джесси всё-таки вернулась к нам домой. Ей это надо, я чувствую, что надо.
        Во дворе меня встретил босс:
        - Уже вернулась? Посиделки с Аркадием оказались недолгими? - поинтересовался он, видимо, по трекеру машину отследил, где я была.
        - Не сидели мы с ним, я к соседу его ездила, хотела щенка алабая у него забрать, но не срослось пока, - покачала я головой.
        - Вот зачем, Алин? Зачем тебе щенок алабая?
        - Вить, это моё дело. Хочу! Ты хочешь запретить мне завести щенка? - в моём тоне моментально проявилась вся накопленная агрессия.
        - Я не возражаю, - тут же сдался босс. - Хочешь, бери. Но раз не срослось, может, прислушаешься к подсказкам Вселенной?
        - Поживём, увидим, что она мне подсказывает, - хмуро проронила я и пошла в дом.
        Босс пошёл следом. Теперь он ночевал только со мной и одну меня на ночь не оставлял никогда, мотивировав это тем, что ночь это время, когда в голову лезут непрошеные мысли, и ему надо знать, что в такой момент он находится рядом и может меня поддержать.
        ***
        Через несколько дней мне позвонил Аркадий и спросил может ли ко мне приехать.
        Я с радостью согласилась, и он заехал ко мне после работы. Я попросила босса уйти в большой дом на время нашего разговора, и встретив Аркадия, усадила за стол.
        - Пить не буду, я за рулём, - сразу предупредил он.
        - Аркаш, у моих охранников функция есть, «трезвый водитель» называется. Доставят по адресу с машиной вместе. Поэтому не повод, - с улыбкой покачала я головой.
        - Нет, Алин, всё равно не хочу. Завтра операция тяжелая, да и по не особо приятному поводу приехал. Выпью, перестану контролировать, что говорю, и не приведи Бог, разругаемся с тобой. Очень этого не хочу.
        - Тогда давай поедим вначале. Может это несколько поможет нам сохранить добродушный настрой и нивелирует все разногласия? Накладывай себе, что приглянулось, и давай поедим молча, - улыбнулась я, уже поняв, что привело моего друга ко мне в гости.
        Он не стал протестовать, мы поели, и когда он, проговорив: «ужин был великолепен, спасибо», откинулся на спинку стула, я негромко спросила:
        - Так что за повод, Аркаш, что ты готов разругаться? Что у тебя случилось?
        - Алин, я по поводу соседа. У Константина дочь под их машину попала. Ручник сорвало, машина назад покатилась, зацепила девочку. Она сильно ударилась головой. Сейчас в реанимации.
        - И причём тут я? Ты предполагаешь, что это я перепилила трос ручника в их машине, а потом подпихнула под неё ребёнка? Может ему самому надо было и за ребёнком лучше следить и техобслуживание чаще проходить? Он когда его проходил? Дело, кстати, возбудили за непредумышленное причинения вреда здоровью и оставление ребёнка в опасности?
        - Ты ему сказала, что так будет, - не отвечая на мой вопрос, продолжил гнуть свою линию Аркадий.
        - Нет, твой сосед врёт. Я не говорила, что у него ручной тормоз у машины сломается и что ребёнок под машину попадёт, не говорила. Я предупредила, что он нарушил базовые правила Вселенной, и отдача будет в обязательном порядке. Какая и в чём я и сама не знала, но то что будет, без вариантов. Он на моё предостережение наплевал. Так причём здесь я?
        - Алин, это девочка, ей всего девять.
        - Это ты не мне, а её отцу расскажи. Что ей девять и подставлять её под удар по меньшей мере было неразумно с его стороны.
        - Алина, он не подставлял.
        - Правда? Это ты мне рассказываешь? Слушай, дорогой мой доктор. Вот если ты видишь, что человек пьёт и печень его скоро откажет, и ты его предупредишь об этом, это ты в его смерти будешь виноват, когда он от очередной бутылки загнётся или всё-таки он сам?
        - Он не пил, он всего лишь отказался отдавать тебе щенка, согласившись компенсировать его стоимость или предоставив другого щенка, ничуть не хуже.
        - Вот себе бы пусть его и оставил, этого, который, ничуть не хуже. В чём проблема?
        - Его дочь привязалась к тому.
        - И что? Ты в детстве рассказ «Белый пудель» Куприна читал? Мне его дочь напомнила того барчука, что топал ногами и орал: «хочу эту собачку!». Это не их собака, я выкупила её, по воле Вселенной выкупила и оставила им на доращивание. Не их это щенок уже был. Не их. Не для них Вселенная его готовила. Я их об этом честно предупредила. Сказала, что будут проблемы. Причём это не я им их устраивала, они себе их сами устроили. Так какие ко мне, особенно у тебя претензии, Аркаш?
        - Тебе не жаль ребёнка?
        - Очень жаль. Я максимум сделала, чтобы она не пострадала, но у меня не было рычагов влияния на её отца, и сделать ничего я не могла. Вот как ты с алкоголиком, к примеру. Я могла лишь предупредить, что я и сделала. Это ему оказалось не жаль собственного ребёнка.
        - Ты могла отказаться от собаки.
        - Нет, не могла. Это расклад Вселенной. Я их не нарушаю.
        - Даже ради ребёнка?
        - Аркаш, почему ты упрямо пытаешься переложить вину отца ребёнка на меня? Когда ты видишь пациента с запущенным циррозом, который умрёт по любому, если пить не прекратит, это твоя вина?
        - Я постараюсь его спасти в любом случае.
        - Я тоже постаралась. Предупредила, даже на выбор согласилась, чтобы щенок выбрал к кому идти. Щенок выбрал меня, но это не подействовало. Её отец оказался слишком упрям и отказался выполнять договор. Так причём здесь я? Зачем ты хочешь на меня его вину повесить? Это последствия его решения, а не моего. Сейчас, кстати, не средневековье, это там за подобные предостережения тех, кто предостерегал, на костёр отправляли. Сейчас времена иные, ты сам рискуешь в психушку угодить, если свои претензии ко мне хоть кому-то озвучишь. Никто не верит ни в проклятья, ни в расклады Вселенной. Все материалисты и в основном атеисты. Ты, вроде, тоже. Никто трос ручника твоему соседу не портил, он сам свою машину до такого состояния довёл. Оплати техническую экспертизу, и тебе это подтвердят. Что ещё от меня хочешь?
        - Алин, так нельзя. Но вот не по человечески это, проклинать так.
        - Вот с чего ты взял, Аркашенька, что это я прокляла? Вот с чего? Я не прокляла их, я предостеречь пыталась. Уже который раз объясняю. Предостерегать нельзя? Ты вот сможешь не предупредить пациента с панкреатитом, что ложка сметаны его на тот свет отправит? Это ты проклял его, если он сметану всё же съел, тебя не послушав? Ведь нет же, и явно предупредишь ты в обязательном порядке об этом. Так вот я тоже. Предупредила и всё. Моя совесть чиста, а со своей он пусть сам разбирается и какими хочет байками про ведьм и колдунов её угомонить пытается.
        - Ты что-то сделать можешь, чтобы девочке помочь?
        - Я не врач. Что я сделать могу? Могу лишь сказать, что девочка выживет, но останется глубоким инвалидом, и её отец с матерью будут обречены всю жизнь за ней ухаживать.
        - Если он отдаст щенка тебе, это поможет?
        - В каком смысле поможет? В моральном, конечно, ему поможет, он карму свою немного поправит. А вот дочь его это не вылечит, не работает это так. Ты сам прекрасно понимаешь, что выполнение договорных обязательств никого от тяжёлых последствий аварии излечить не может.
        - Что может вылечить его дочь?
        - Ничего. Это их пожизненный крест.
        - И ты так спокойно об этом говоришь?
        - А как я должна об этом говорить? Это не мой ребёнок, это не я не проводила техосмотр машины уже несколько лет. Не я поставила её на горке. Не я разрешила ребёнку стоять позади неё. Мне жаль, что бедный ребёнок пострадал из-за безалаберности родителей, но это логично. Должен быть очень высокий потенциал и у родителей, и у ребёнка, чтобы такие действия никаких последствий не имели. В данном случае это не про них.
        - А если бы они отдали тебе этого щенка, это бы произошло?
        - Нет сослагательного «если бы» у истории. Фантазировать, Аркаш, можно сколько угодно, но не продуктивно. Уже случилось. Всё. Делаем выводы, живём дальше.
        - Вот для выводов и скажи мне, если бы отдали, трагедии бы не было?
        - Аркаш, цель твоего вопроса какая, тебе хочется обвинить в этой трагедии меня?
        - Мне хочется понять, как этого избежать можно было.
        - Потенциал хороший иметь, и тогда неприятности, если и случаются, то не катастрофичные, а всего лишь намекающие на имеющуюся проблему и чему-то учащие или, если максимум набран, то сразу к перерождению с лучшими условиями ведут, как у твоей Иры, например. А здесь они долго мучится теперь будут, причём, похоже, все.
        - Костя сильно потенциал своим решением не отдавать тебе щенка уронил?
        - Практически до минимума и себе, и дочери. Причём им с таким уходить на перерождение нельзя, уродами в следующей жизни родятся. Надо терпеливо нести свой крест до конца, тогда всё более-менее выправится к концу жизни.
        - Алин, это маразм какой-то. Неплохой мужик: не вор, не убийца, не мошенник, и вся жизнь под откос, потому что не мог отказать дочери оставить понравившегося ей щенка. Они ведь собачники, Алин, он для них был как ребёнок. Он ведь и замену тебе подыскал и деньги пообещал вернуть.
        - Аркаш, я ведь сказала тебе, что согласилась оставить им щенка, если он выберет их, а не меня. Если он для них как ребёнок, то как они могли наплевать на его желание и его чувства? Нет, не как ребёнок он им, они хотели игрушку. Они все эгоисты, и на остальных им плевать, в том числе и на щенка, да и на обязательства тоже. Я ведь ему собаку сохранила, остальных щенков, деньги заплатила сразу, а он меня знаешь какими словами обложил, когда я отказалась на его условия согласиться? Вот даже чуточку ни то что благодарности, благородства и того не выказал. Непорядочный он человек, Аркаш, и я не понимаю почему ты его жалеешь и предъявляешь мне претензии. Лично я ему ничего не делала. Меня Вселенная защищает, и тебе именно ей претензии высказать надо, если очень хочешь кого-то обвинить.
        - У меня к ней, если честно, Алин, очень много и вопросов, и претензий. Вот очень. Про тех же олигархов или про войны. Вот как она такое допускать может? Вот как? Почему те, кто честно жить старается, всегда в проигрыше, а те, кто мухлюет нет?
        - Аркаш, это на нас с Витей намекаешь? Мы, по твоему мнению, мухлюем?
        - Про вас не знаю, возможно, нет. А на других пробы ставить негде. Воруют в открытую и ничего не боятся. В той же медицине, ты знаешь сколько откатов идёт? Говорить не хочу. Ну их. Только расстраиваться.
        - Аркаш, если ты вдруг не знал, этот мир квест для повышения потенциала души. И больше ничего. Те, кто воруют и успешно без каких либо последствий для себя это делают, соответственно имеют хороший потенциал с прошлых воплощений, а в этом решили его слить. Их право. Это примерно как взять и поджечь все свои накопления. Могут. Остальным, какое до этого может быть дело? Каждый свой потенциал должен отслеживать и исходя из него, какие-то действия предпринимать. Вот у тебя очень высокий. Но при этом Вселенная тебе благоволит, охраняет и сливать его вряд ли даст, попробуешь, больно щёлкнет по носу, мол, дорогой друг, ты ведёшь себя неправильно. А раз тех не щёлкает, то значит, не сильно они ценны для Вселенной, попадут в геенну огненную, туда и дорога.
        - Геенна огненная это что?
        - Место где перерождаются или переплавляются совсем низкопотенциальное души, которым даже в урода какого-нибудь не переродится. В разных религиях оно по разному трактуется, но суть одна: собрать малопродуктивные остатки и переплавить, создав новую базу.
        - И ты в это веришь?
        - Вот как бы тебе сказать поточнее, Аркаш. Я в это не верю, я это как бы осознаю.
        - Бред какой-то. Хотя, если честно, то логика ему присуща.
        - А то что ты меня пытался обвинить в неприятностях твоей маленькой соседки не бред? Мне интересно, Аркаш, почему в проклятья ты веришь, а в гармоничное и логичное мироустройство нет?
        - Ты хочешь сказать, что проклятий не существует?
        - Не знаю как другие, а лично я проклинать не умею. Не дано мне это. Мне дано понимать, как то или иное действие скажется на дальнейшей судьбе индивидуума и не более того. То что мой самый близкий друг обвинил меня в подобном для меня очень тяжело. Мне надоело перед тобой оправдываться. И живу я не так, и сплю я не с теми, и к окружающим не так отношусь и даже то, что мне принадлежит по праву, требовать отдать права я не имею, бесчеловечно, мол, это. Должна была на законы Вселенной наплевать и ребёнку отдать то, что её левая пятка захотела, поскольку она твоя соседка и тебе её жалко. Мне начинает казаться, Аркаш, что относишься ты ко мне не по-дружески. Вот абсолютно не по-дружески. Не ведут так себя друзья.
        - Алиночка, извини. Извини, моя хорошая. Я честно очень уважительно к тебе отношусь и чуть ли не идеалом считаю. Наверное, именно поэтому, когда мне в голову сомнения приходят, мне хочется и я требую, чтобы ты их развеяла. Вот Константин начал тебя обвинять, мол ведьма ты, не иначе, и проклятиями в твой адрес сыпать, а мне аж нехорошо сделалось. Поэтому к тебе и поехал. Вот не могу я плохо про тебя думать.
        - Подожди, подожди. Сыпал проклятиями он, а плохо ты начал думать обо мне? Так?
        - Понимаешь, его проклятиям я значения не предавал, мало ли чего человек в нервах наговорить может. У него горе и крыша явно поехала. А вот к твоим словам и действиям я отношусь иначе. Я верю, вот внутренне верю, что способна ты повлиять на судьбу человека.
        - Я огорчу тебя, Аркаш, если скажу, что на судьбу человека в первую очередь влияет он сам? Или ты всё же догадываешься об этом? Вот возьмём тебя, и гипотетически представим, что что-то плохое я тебе пожелала, ты что веришь, что это произойти может, если ты того сам не заслужил?
        - Я теперь вряд ли поверю, что то, что не заслужил, пожелать можешь, а вот то, что произойдёт, наверное, поверю.
        - Ты считаешь, что желать я не могу то, что человек не заслужил. Что ж, мне приятно. Хоть какое-то дружеское отношение с твоей стороны почувствовала, а том обида сердце ела. Думала, ведь ничего плохого никому не сделала, а лучший друг подозревает в том, что тварь я последняя и всем приношу лишь вред. А я твоему соседу и собаку сохранила, и щенков, и деньги сразу оплатила, и о том, что поступает себе во вред многократно предупредила. А поди ж ты, человек меня ненавидит и проклинает. Спрашивается за что? А ответ, кстати, на удивление прост, не себя же ему ненавидеть за собственную глупость? Надо найти всё равно кого, главное, не себя. А на самом деле все проблемы каждого кроются лишь в нём самом и надо научиться правильно на них реагировать. Не ненавидя, а совершенствуясь.
        - Ты научилась?
        - Это процесс при жизни бесконечный, Аркаш. Как только дойду до идеала, сразу помру, мне тут больше делать будет нечего.
        - Зачем помирать? А научить других? Вот ты дойдёшь до идеала и надо начать учить других.
        - Аркашенька, друг мой, люди учатся лишь на своих ошибках. Никто не желает учиться у других, да и не целесообразно это. То что, например, для меня хорошо, кому-то будет строго противопоказано, поскольку уровень у нас разный. Можно так, невзначай, поделиться набранным опытом, вот как ты со мной делиться стараешься или я пытаюсь, но даже это не всегда нам с тобой на пользу. Так что сами-сами, в основном сами.
        - Алинка, обожаю тебя. Ты не представляешь, как я рад, что не поругался сейчас с тобой. Ты, кстати, мне прекрасный очередной урок преподала. Я ценю. И на ус мотаю. Так что зря ты думаешь, что других учить бесполезно. Это мои тебе поучения чаще всего боком выходят, ты оказалась более духовно-продвинутым индивидуумом, чем я. Я признаю это. И хоть не со всеми согласен, но признаю за тобой право иметь свои нормы морали, которые мне не близки.
        - Это что же тебе не близко? - поинтересовалась я.
        - Хотя бы твоё отношение к Игорю как к шлаку. Он позитивный мальчик, без агрессии, и то, что ты заранее относишься к нему с долей презрения меня лично цепляет.
        - Аркаш, давай по-честному. Я, кстати, люблю с тобой дискутировать. Доказывая что-то тебе, я сама внутренне лучше определяюсь со своими устоями. Итак, это не презрение, а иерархия ценности индивидуумов в соответствии с их потенциальной возможностью изменить себя в этом мире так, чтобы это принесло максимальный положительный эффект для всех. Потому что главное это наполнение. Человек может быть полным инвалидом, каким угодно, но когда его берут за руку, становится радостно на душе, а не сдохнуть хочется от того, что это жуткая обуза. Внешне всё вроде бы одинаково, а наполнение разное. И делятся этим наполнением по-разному. Вот Игорь из меня тянет, особенно поначалу мощно тянул. Когда была сама полна энергии, легко делилась, а когда уставала и чувствовала опустошение внутреннее, а он тянуть не переставал, злилась на этого паразита жутко и резко дистанцировалась, уча рамкам. Сейчас вроде научился. Терпеливо ждёт, когда у меня образуется излишек, и я по доброй воле с ним поделюсь. И недавно, впервые, он попытался со мной энергетикой поделиться. Увидел, что расстроенная, не скакать и что-то требовать
начал, а обнял, прижался, и тихо так, но с энергетическим посылом: «Мамочка, ты устала. Я могу как-то помочь?». Я чуть в обморок не свалилась. И столько позитива на него в ответ вылила, что теперь он только такими словами меня и встречает. Правда энергетики нет, как в тот раз, и почувствовать в чём разница он не может. Хочет как тогда, а не получается. Видимо, случайно так вышло.
        - Алинка, так это же показатель! - радостно перебил меня Аркадий. - Ты потихоньку его учишь. Один раз получилось такой посыл создать, значит есть шанс, что научится этому. Я всё думал, вот почему рядом с тобой так легко на сердце, а теперь понял: ты транслируешь своё наполнение в окружающий мир. Но не всегда и не со всеми. Со мной транслируешь, и я безмерно благодарен тебе за это. У меня после общения с тобой как крылья за спиной вырастают. И это несмотря на то, что спорим мы, и не соглашаемся порой друг с другом. Сказочная ты девушка, Алина.
        - Я не девушка уже давно. И вообще обращение по гендерному признаку мне не нравится. Меня тут сударыней назвали, вот это мне понравилось.
        - Понял. Сударыня, ты сказочная волшебница.
        - Несмотря на то, что предупредила твоего соседа о грозящих его дочери бедах? Волшебницы ведь не предупреждают, они всех избавляют от бед и страданий, несмотря ни на что. Они так палочкой раз, - я демонстративно взмахнула рукой изображая движение волшебницы, - и девочка снова здорова, весела и счастлива.
        - А если бы могла, так бы сделала? - тут же поинтересовался Аркадий.
        - Можно я не буду отвечать, потому что всё равно не могу так сделать?
        - Ответь. Пожалуйста.
        Поняв, что Аркадий не отстанет я отрицательно покачала головой:
        - Нет, не махнула бы. Потому что законы Вселенной на редкость целесообразны и не мне их менять, будь у меня хоть десять палочек.
        - Примерно такого ответа и ждал, - согласно проронил он. - Ты сурова. Но ведь с Димкой-то захотела расклад Вселенной поменять?
        - Я заплатила за это своё желание сполна. Все свои счета оплатила. А вот таким же образом расплачиваться по чужим счетам желания не имею. Понимаешь, любая волшебная палочка это лишь перераспределение. Чтобы куда-то лишнее добавить у кого-то это нужно забрать. Ты уверен, что готов принять на себя роль того, кто так всё перераспределяет? Я вот нет. За свой счёт помочь могу, но лишь тому, кому сама хочу, а не тому про кого мне в уши поют, что помочь ему мой долг. Я не должна никому и ничего. На данный момент у меня нет долгов в этом мире. Я стараюсь их не копить, поэтому живу легко и радостно. Чего и тебе желаю.
        - Как это долгов нет? У тебя есть дочь.
        - Аркаш, обычно дети это наши долги. Согласна. Но не в данном случае. Что смогу, дам. Наследство тоже потом поимеет, если меня переживёт. Кстати, можешь меня поздравить, скоро у нас с Димкой ещё одна дочурка будет. Так что наследством уже двоих обеспечивать придётся.
        - Не понял. Ты беременна снова? - удивился Аркадий.
        - Нет к счастью. Мы договор с Оксаной заключили на суррогатное материнство. Её дочь будет нашей.
        - Вот ты даёшь. Ты меня удивляешь всё больше и больше. Димка рад?
        - Не особо. Он зациклен на Норе, делить свою любовь и свои ресурсы не особо хочет, но придётся.
        - Ты говоришь это с таким посылом, Алин, что мне начинает казаться, что не ребёнка ты в семью ждёшь, а Димку зацепить этим хочешь. С одной стороны логично. Его ребёнок от другой женщины это малоприятное событие, но что-то мне подсказывает, что причина не в этом, а в том, что тебе очень хочется его поставить в положение, когда ещё одному своему ребёнку он не рад, как и ты была своему. Вот считывается твоё злорадство на предмет: теперь ты очутился в моей шкуре, дорогой. Ты, мол, упрекал, что не радоваться детям моветон, теперь я буду смотреть, как не радуешься ты. Так?
        - В десятку, Аркаш. Да. Причём ты не поверишь, но скорее всего, ко второй дочери я буду гораздо более толерантна, чем к первой.
        - Почему не поверю? Я это уже почувствовал. Ты по разному даже говоришь о них. Похоже, во время беременности родная дочь тебе порядком досадила и простить ей этого ты никак не можешь. В этом вопросе ты жуткая эгоистка, Алинка. Прям махровая как оказалось. Тебя чуточку напрягли без твоего согласия, и ты до сих пор в амбициях. Мне очень жаль твою Нору. Иметь такую чудесную мать и при этом ощущать, что она на дух тебя не переносит, это ужасно. А сейчас ты ведь ещё младшую неродную дочку начнёшь демонстративно опекать и одаривать своим вниманием. Это будет отвратно, Алин. Вот прям бессовестно с твоей стороны.
        - Демонстративно не буду, по крайней мере очень постараюсь. Но ведь сердцу не прикажешь, Аркаш. Вот что мне делать, если нет у меня в сердце любви к дочери? Нет.
        - Тебя не поэтому так напрягло желание моего соседа любой ценой любую прихоть дочки исполнить?
        - Нет, мне до фонаря что там он для неё будет исполнять и как. Меня огорчила его попытка вмешаться в расклад Вселенной и не дать мне его исполнить. Мне нужен этот щенок, Аркаш. И я всё равно его получу. Ему придётся мне его отдать. Можешь ему так и передать.
        - А если не отдаст?
        - Вселенная шутить не любит, Аркаш. Он попробовал. Ему одного раза показалось мало?
        - Понял. Так и передам сегодня. Ладно, время позднее. Поеду я, пожалуй.
        Мы тепло попрощались, и Аркадий уехал.
        ***
        Через два часа мне позвонил заводчик и пьяно выдохнул в динамик:
        - Приезжай, забирай своего щенка, если не сдохнет к тому времени, конечно!
        - Не смей ничего с ней делать! Обидишь чем-то, пожалеешь! - рявкнула я в ответ.
        - Уже, - засмеялся он, - приезжай и выбирай какого щенка возьмёшь: безухую и бесхвостую психическую уродку или нормального, которого и предлагал.
        После чего нажал отбой.
        То что он тупой я видела, но что до такой степени всё-таки не предполагала. Купировать щенку всё в таком возрасте, да ещё похоже без наркоза, чтобы психику ему сорвать. Садист чёртов!
        Я вызвала машину и скомандовала Виталику, чтобы стрелой летел.
        - Плевать на штрафы. Мне быстро надо! Понял?!
        - Понял. Птичкой долетим, Алина Викторовна, - проговорил он и втопил педаль газа в пол.
        По дороге я созвонилась с дедом.
        - Тео, можешь помочь? Чем хочешь расплачусь, лишь помоги!
        - Что случилось, золотая девочка?
        - Я лопухнулась. Не ожидала такого. Один садист обрубил уже взрослому щенку уши и хвост. Хочу спасти и помочь, максимально помочь, это очень для меня важно, очень, - проговорила я, и неожиданно сама для себя начала всхлипывать.
        - Ты чего, маленькая? Прекрати. Всё сделаю. Всё хорошо будет. Где ты?
        - Еду к нему. Пока не доехала и ничем помочь не могу.
        - Адрес скажи. Я тоже туда подъеду. Подойдёшь ко мне в машину, помогу. Главное сама успокойся. Такое твоё состояние ему не поможет точно.
        Я назвала адрес и поблагодарила. Его уверенный тон дал мне сил. Какое счастье, что он не стал мне говорить, что это всего лишь собака, поняв, что не собака это для меня, а дорогое мне существо. Именно для меня дорогое.
        Уже через двадцать минут мы были на месте, я холодно поздоровалась с пьяным хозяином, забрала лежащего в окровавленном полотенце скулящего щенка, ничего не слушая про другого, холодно отчеканила:
        - Будет нужно продать квартиру, свяжитесь со мной, куплю в тот же день дороже рыночной цены.
        После чего под его нецензурную брань, отрицательно помотав головой на предложение охранников разобраться с хамом, сбежала вниз по лестнице, плотно прижимая щенка к себе.
        Выйдя во двор, увидела подъезжающее знакомое такси, метнулась к нему. Водитель затормозил, выскочил мне навстречу, распахнул передо мной заднюю дверку.
        Я села и размотав окровавленное полотенце показала щенка Тео.
        - Ничего страшного, - тут же успокоил меня он. - Ему больно, да, но ничего критического нет. Уложи щенка на свои колени, гладь, ласкай, и я под прикрытием твоего воздействия помогу. Всё хорошо будет. Эта маленькая леди очень вынослива и сейчас всё забудет, и всё у неё хорошо будет.
        Через некоторое время прямо на глазах все кровоточащие раны у малышки затянулись, и она начала весело вилять коротеньким обрубочком своего хвоста.
        И вот тут я разрыдалась, горько, взахлёб. А Джесси тут же повернулась и полезла лизать моё лицо и слизывать слёзы.
        - Алина, ты чего? Что-то ещё случилось? - озадаченно глядя на меня, поинтересовался дед.
        - Тео, я идиотка! Самая последняя дура! Ведь я могла, могла отобрать её в самом начале, силой отобрать у этого идиота. А я не стала и заставила Джессиньку через такое пройти. А она не заслужила, не заслужила такого эта сказочная собачка. Она уже прошла раз, съев яд и в муках погибнув, чтобы спасти своих хозяев, и вот опять я по своей нерешительности и трусости, из-за того что побоялась силу применить, её на такое обрекла. Мне так стыдно, Тео. Я такая кретинка, бедная моя Джессинька, сказочная моя собачка, простишь ли ты меня, моя хорошая? Ты не представляешь, что я сделаю с этим моральным уродом, я вот прям не знаю что сделаю с ним, - гладя и обнимая облизывающего меня большого щенка, рыдала я.
        Видимо ничего не поняв в моих путанных объяснениях, дед взглядом нашёл моего дракона и тихо спросил:
        - Пояснить можешь, что с ней творится, Золотце?
        - Последняя капля, переполнившая чашу её терпения и одновременно помогающая сбросить весь накопленный стресс. Накопилось много, не справляется. Дай ей поплакать, ей давно нужно.
        - Её кто-то обидел?
        - Кроме этого урода, который так поиздевался над её собакой, нет. Она сама пытается в закономерностях Вселенной разобраться и пока это тяжело ей даётся, постоянно эмоционально цепляется за ситуации.
        - Ты хочешь сказать, что от прошлой её отстраненности и следа не осталось?
        - Именно. Она варится в этой глупой каше переживаний вместе со смертными и вовлечена в неё по уши. Эта собака очередное тому доказательство.
        - А может, это хорошо, Золотце? Это такой эмоциональный опыт. Где ещё его получишь, если не здесь? Она раньше была холодна и отстранена как равнодушная твердыня. А сейчас какие эмоции, какое сострадание, какая эмпатия…
        - Изгнанный, ты никак опять поупражняться в остроумии решил на её счёт? Это ты зря…
        - Нет, Золотце. Нет, - тут же запротестовал дед. - Я на полном серьезе. Я сам оцениваю свой опыт пребывания здесь, как очень полезный для себя. И ей предлагаю сделать это же с твоей помощью. Поддержи её. Помоги почувствовать, что в этом есть кое-что ценное. И уметь сочувствовать это неплохое умение.
        Дракон мой раздражённо фыркнул и с явным сарказмом произнёс:
        - Я понимаю, приятнее обосновать, что это необходимый опыт, которому даже рад, нежели расплата за сотворённую глупость, особенно если этот опыт научил тебя всё же подобные глупости впредь не творить.
        - Ёрничай, ёрничай, имеешь право. Только не забудь, что отказ от того, что испытал, он отличен от отказа из страха по своей сути.
        - Ты хочешь намекнуть, что она из страха сюда раньше не совалась? Так что ли? - иронично осведомился мой дракон.
        - Именно она не из страха, - дед покачал головой и после некоторой паузы продолжил: - Она из презрения. Она презирала всех смертных.
        На этих словах Тео я, резко прекратив рыдать, повернулась и бесцеремонным жестом зажала ему рот рукой, заставляя замолчать. Видели бы вы его глаза… В них было такое недоумение.
        - Молчи! - на его плече оказался ощерившийся Золотце, шипящий ему в ухо. - Если ты сейчас продолжишь эту тему, то убьёшь её! Молчи! Ради всего святого, молчи!
        Дед осторожным движением отвёл мою руку, зажав её в своей ладони, потом, глядя мне прямо в глаза, проговорил:
        - Извини, если обидел. Я уважаю твоё желание. Этой темы больше не коснусь. Но ты должна знать, при любом раскладе я на твоей стороне. Я поддержу. Слышишь меня? Что бы там у тебя не произошло, я на твоей стороне и помогу. Даже если ты одна против всех, я с тобой. Слышишь?
        - Она не против кого. Она сама против себя. Ей сложно. Не копай! - едва слышно зашипел Золотце.
        - Чёрт! Извини, моя девочка. Извини. Просто знай, я рядом и готов помогать. Поняла? Любая помощь. В любое время.
        - Ты уже помог. Я благодарна, - отводя взгляд и вновь начав гладить щенка, проговорила я.
        - Это такая мелочь. Это было совсем незатруднительно. Вот ни капли. Наоборот, я развеялся, тебя увидел. Я соскучился. И очень рад тебя повидать. Кстати, хочешь обидчика твоего накажем вместе?
        - Нет, первые эмоции прошли, и понимаю, что делать ничего не надо, он сам всё сделал и сам себя накажет. Надо лишь отпустить ситуацию. С твоей помощью мне это удалось.
        - Я рад. И хочу сказать, что когда снова почувствуешь, что нужна помощь, свяжись. Постараюсь помочь.
        - Я пока не готова принимать помощь, Тео. Я докопалась до причин, и моя психика не справляется. Мне нужно время. Не торопи.
        - Когда будешь готова. Я рядом. Кстати, меня тут посещали мысли, а не пора ли мне покинуть это место, так вот, сейчас я понял, что никуда не уйду пока не помогу тебе. Мои слова не попытка тебе долгов понавесить, а информирование, что ты не одна, я рядом, и ты ничем мне за это не обязана. Мне самому этого хочется, и я буду благодарен тебе, если дашь возможность реализовать моё самое большое желание: хоть чем-то быть тебе полезным. Поняла?
        - Благодарю, - коротко ответила я и улыбнулась.
        Дед с улыбкой вновь прижал к своим губам мою руку, чуть ранее отведённую им, и нежно поцеловал.
        ***
        Когда я с повеселевшей и явно забывшей все неприятности Джесси вернулась домой, босс встретил меня отвратно.
        Окинул нас взглядом и, поморщившись, проронил:
        - Какого урода ты приволокла, смотреть страшно.
        А когда Джесси попробовала полезть к нему ласкаться, неприязненно оттолкнул её ногой:
        - Пошла вон. Не лезь! Алина, собакам вообще-то не место в доме. Хочешь алабая, строй вольер, а пока в мой можешь щенка отправить.
        - Витенька, это мой дом. Эта собака будет в нём жить, хочешь ты этого или нет. И не смей её пихать больше. Иди ко мне моя Джессинька, я возьму тебя на ручки, моя радость.
        - Ты эту уродину Джесси назвала? Ну хоть бы постыдилась. Вот зачем так марать память о чудесной собаке?
        - Как хочу, так и называю! Тебя не спросила. Отстань! Не нравится, что здесь собака, тебя здесь никто не держит! - я, сев в кресло, помогла щенку поудобнее устроиться на моих коленях и стала его гладить, а та развалилась и подставила мне для поглаживания живот.
        - Ты готова разругаться со мной из-за собаки? - удивленно спросил босс.
        - Это готов сделать ты. Я пытаюсь выйти из депрессии, мне плохо, ищу способы. Нашла. А ты начинаешь предъявлять претензии: не так назвала щенка, не там держишь, не того купила. Ты хочешь, чтобы я свихнулась? Так вот, я на грани. Подтолкни и отправь в сумасшедший дом. После этого сможешь и собаку переименовывать и держать её, где тебе больше нравится.
        - Всё. Извини. Держи собаку, где хочешь, и называй тоже. Я не против. Если она тебе помогает справиться с депрессией, пусть будет. Я за, - тут же сдался босс.
        Как же всё-таки хорошо, когда ты на своей территории, и все навязывающие своё мнение товарищи могут быть в ультимативной форме отправлены прочь. Правда, отношение босса к щенку этот мой ультиматум не исправил, от себя он Джесси гонял, несмотря на все её усилия выказать свою к нему любовь, но по крайней мере перестал мне предъявлять претензии.
        А вот мой Кот, кстати, встретил Джесси великолепно. Обнюхал и лизнул в нос, и она, радостно виляя обрубком хвоста, тоже принялась облизывать его морду. С этих пор они ходили везде вместе и даже спали порой в обнимку.
        ***
        Отношение босса изменил случай. Джесси ходила за мной как привязанная и часто забиралась мне на колени. Босс демонстративно кривился, закатывал глаза, аллегорически рассуждал о моветоне держать на коленях таких больших собак, но открытых замечаний не делал. А я тем временем баловала собачку всеми доступными мне способами, единственное во время еды я никогда на колени её не брала, и она лежала под столом, даже не попрошайничая, поскольку, как очень умная собака, старалась не наглеть и элементарные правила приличия соблюдала, опасаясь, что из дома её могут отправить жить на улицу, а там внимания будут уделять совсем мало.
        И вот в один из дней босс, неловко повернувшись за столом, взмахнул как-то так вилкой, что с неё слетел кусок стейка и приземлился недалеко от Джесси. Щенок инстинктивно дернулся к аппетитно пахнущему куску мяса на полу, и босс автоматом гаркнул, пытаясь её остановить:
        - Сидеть!
        И Джесси уселась рядом с куском мяса, глядя на босса преданным взглядом.
        - Алин, ты учила щенка командам? - поинтересовался босс.
        - Нет, Вить. Джессинька с прошлой жизни их знает, - покачала я головой.
        - С какой прошлой жизни? Алин, давай вот без этого. Вот какая прошлая жизнь у собаки быть может? И даже если может, то не помнят они её, иначе щенки бы уже всё знающими рождались. Ты мне ещё скажи, что это реинкарнация моей Джесси, - босс неприязненно скривился.
        - Не хочешь, говорить не буду. Но это именно так и есть, - иронично хмыкнула я.
        - Прекрати! - кулак босса врезался в стол, и столовые приборы жалобно звякнули.
        - Не нервничай так. Я молчу и ничего не говорю. Собачку вон напугал. Иди ко мне, Джессинька, я поглажу тебя. Не пугайся, никто на тебя не ругается, ты самая умная собачка на свете, - я, склонившись, начала ласково теребить радостно подскочившего ко мне щенка.
        Босс явно хотел начать на меня ругаться, что глажу щенка за столом, но потом, сделав над собой усилие, не стал, лишь неприязненно выдохнул:
        - Ты портишь собаку, Алин. Алабай серьёзная собака, а ты ведёшь себя с ней, как с болонкой. Рано или поздно это может закончиться очень плохо. С ней нужно заниматься, учить её. И жить вообще-то она должна не в доме. Это уличная собака, а не домашняя.
        - Вить, хочешь, можешь заниматься, я не против, но меня и так всё устраивает. Джессинька всё понимает и без занятий. Я получила сказочный вариант собаки, она уже всему обучена.
        - Вот чему она обучена? Чему? - раздражённо поинтересовался босс.
        - Проверь чему, - предложила я, и он тут же скомандовал:
        - Лежать!
        Вертевшийся у моих ног щенок моментально лёг, и чуть повернув голову взглянул на него, ты, мол, доволен? Я правильно всё сделала?
        Ужин тут же был забыт и босс начал увлечённо отдавать Джесси разные команды. Когда в конце он ей скомандовал: «Умри!», и она опрокинувшись на спину, задрала все четыре лапки кверху, он с явной неприязнью посмотрел на меня:
        - Алин, зачем ты это сделала?
        - Что сделала? Джесси нашла? - не поняла я.
        - Нет! Заставила обучить всему этому щенка? Вот зачем?! Думаешь, я правда поверю в реинкарнацию Джесси? Я отпустил её! Отпустил! Понимаешь?! Зачем эти глупые попытки её копию сделать? Это мерзко!
        И вот тут меня сорвало. Я вскочила и эмоционально, прямо в лицо ему выдохнула:
        - Тебя никто тут не держит! Это моя собака! Моя! Для тебя это мерзко, ну так иди отсюда и не подходи к ней, можешь вообще на неё не смотреть! Мерзко ему, а вот мне не мерзко! Мне она нужна! Мне, эгоист чёртов. Привыкли все, что я лишь для всех стараться должна. Я могу хоть что-то для себя сделать? Могу?!
        После этого я подхватила Джесси на руки и хотела уйти с ней, не слушая его возражений. Но босс не дал. Преградил решительно путь, забрал из моих рук Джесс, опустил на пол, а меня взял за плечи и проговорил:
        - Извини. Виноват. Тяжело просто. Наврал. Не отпустил я Джесси из души. Но забыть всеми силами пытаюсь. Поэтому и этого щенка видеть так тяжело.
        - Вить, чем угодно поклясться могу. Она это. Ничему я её не учила. Это она. Мне её совершенно случайно Вселенная подкинула. Я помогла этому щенку родиться, а её матери не умереть и поняла, что она это. Ещё три месяца назад это было. Мне её доращивали, а потом придурок - заводчик, передумал мне её отдавать, а когда я настаивать начала, обрубил ей на живую уши и хвост, поскольку я просила их не купировать. А сейчас ещё и ты истеришь на пустом месте. Я устала, Вить. Можешь мне не верить, это твоё право, но доставать так прекрати. Я боюсь сорваться.
        Проговорила я это без нажима, уставшим тихим голосом, абсолютно не стараясь убедить. Скорее для проформы, чтобы потом упрёков не было, что не объясняла и не рассказывала ничего. Тем не менее босс почему-то именно этим словам поверил сразу. И с восклицанием: «Да что же ты мне сразу ничего не объяснила?!», нагнулся, схватил сидящую у наших ног Джесси в охапку и начал тискать и обнимать. У Джесси от счастья чуть сердечко наружу не выскочило, она визжала, лизала его в лицо и виляла не только обрубком хвоста, но и всем своим тельцем.
        А потом босс со словами: «Я должен срочно показать её мальчишкам! Если хочешь, пойдём со мной» вместе с ней направился к выходу.
        Я конечно же пошла следом и совсем скоро оказалась свидетельницей бурного восторга всех домочадцев начавших тискать и ласкать Джесси. Всех, потому что мальчики тут же позвали Игоря, Диму и Олю, та привела Аслана и Дашу. Ещё пришла Влада. Все тискали щенка, наперебой рассказывали о Джесси Владе. Потом начали спрашивать меня зачем я купировала уши и хвост, я рассказала душещипательную историю про заводчика - морального урода. Все начали возмущаться и жалеть Джесси.
        В результате щенка мне не отдали. Мальчишки были так убедительны в желании её забрать, и Джесси так счастлива подле них, что сдалась я моментально. Было решено оставить её в большом доме и сделать дверь, чтобы она сама могла выходить гулять, когда захочет, и возвращаться, когда захочет. Мальчики даже график сразу составили с кем и когда она ночевать будет. Игорь тоже попытался выторговать себе право ночевать с Джесси, но я сказала, что в малом доме Нора, и ей это будет ни к чему, и он больше попыток не предпринимал, удовлетворившись обещанием Коли и Ильи, что ему можно приходить играть с Джесси в любое время, они будут ему рады.
        Вот на такой позитивной ноте я покинула большой дом, оставив там радостных мальчишек и щенка. Босс пошёл со мной.
        - Алин, - он ласково тронул меня за плечо по дороге, - ты извини… получилось, что отобрал у тебя щенка. Как ты теперь депрессию лечить будешь?
        - Меня радость мальчишек очень хорошо сейчас подлечила. Я была счастлива видеть их радость и радость Джесси. Сказочная она всё-таки собачка, Вить, такая позитивная, чудо просто.
        - Скажи мне, кто заводчик. Я разберусь с ним.
        - Не надо. Там всё уже очень печально. Так что не озадачивайся.
        - Что сделала?
        - Я ничего, - остановившись на дорожке, я обернулась и посмотрела ему в глаза. - Я вообще к ситуации никаким боком, стечение обстоятельств, спровоцированное им самим. Он, кстати, именно в нервах из-за этого так негуманно с Джесси и поступил. Но хуже ему уже не сделать, и так всё плохо. Маленькая любимая дочь инвалидом стала. Поэтому просто забудь. Джесси уже всё пережила, я постаралась все последствия для неё минимизировать, даже деда привлекла, так что по итогу всё хорошо.
        - А деда нельзя привлечь этой девочке помочь? - босс сразу вновь напрягся как только речь зашла о ребёнке. - Неправильно как-то, чтобы ребёнок страдал. Я бы лучше напрямую с этим уродом разобрался.
        - Витенька, а ты не хочешь деда вообще в Филатовской или Склифе поселить, пусть там всех детей и взрослых после травм лечит, а? - усмехнулась в ответ я. - Он же может, вот пусть и сделает всех здоровыми. Съезди к нему, предложи, а то он сам-то никак не сообразит, что ему делать надо, а ты подскажешь, направишь, и все счастливы будут.
        - Не ёрничай. Не тот случай. Именно в этом случае я бы попросил. Не правильно когда за косяки взрослых их дети расплачиваются.
        - Вот и попроси, только не удивляйся, когда он тебя пошлёт и не слишком вежливо. Поскольку ты со своей дурацкой жалостью опять намерен лезть в тот расклад, в котором ни черта не понимаешь. Эгоисткой махровой этот урод дочь воспитал, и это единственный способ душу её сохранить, и их обоих образумить, и тут ты со своей жалостью. Как и с Лизой. Ой, это ребёнок ему надо помочь во что бы то ни стало. Хочешь, помогай, но за счёт своего ресурса - раз, и будь готов, что по итогу только хуже всем сделаешь - два.
        - Ты уверена, что он мне откажет, если попрошу?
        - Пробуй, Витенька. Пробуй.
        Босс достал телефон подержал его некоторое время в руках, потом тяжело вздохнул и убрал его в карман.
        - Никак ты передумал звонить? Что так? - с наигранным участием осведомилась я.
        - Боюсь потерять возможность связи в том случае, если тебе помощь потребуется, - неожиданно откровенно признался он. - К тому же над твоими словами ещё раз подумал. Я ведь даже толком не знаю, что с ней и как. Ничего не проверил, а хотел уже пробовать его озадачить. Нехорошо.
        - То есть лезть в это ты не передумал? - я нахмурилась.
        Босс считал мой настрой тут же:
        - Если ты против, Алин, я не полезу. Даже узнавать по своим каналам ничего не буду. Только для себя, чтобы понять, поинтересоваться исключительно у тебя могу?
        - Да я категорически против, чтобы ты вмешивался. Полезешь в это дело, разругаемся, - холодно отчеканила я, потом, чуть мягче добавила: - Что узнать-то хочешь?
        - Ты сказала об этом так, что я понял, что косяк это отца, а расплачиваться ребёнку пришлось. Я правильно понял? И если понял правильно, то вот ты сама это справедливым считаешь?
        - Давай по пунктам. Первое: дети это продукт воспитания в какой-то мере. Здесь исходник был не ахти, воспитанием родители испортили его окончательно, в итоге путного ничего не получится по определению если только в экстремальные условия не поместить. Именно это Вселенная и сделала, это два. Я это считаю целесообразным и правильным и не хочу давать тебе возможность своей жалостью всё испортить, это три. Ещё вопросы остались?
        - Лишь один: тебе нисколечко не жаль этого ребёнка?
        - Вить, у меня с материнским инстинктом беда, я даже мать плохая, что говорить об остальных детях. При виде ребёнка у меня не клинит сознание на желании любым способом оградить от всех испытаний и защитить. Я вижу потенциал, перспективы и ещё наиболее целесообразный расклад для него. Большой разницы ребёнок, взрослый или старик для меня нет, это всего лишь конкретный этап развития данной души. И смерть это не финал для меня, а промежуточное подведение итогов и выход на следующий уровень. Именно поэтому я болезненно реагирую лишь на незаслуженные страдания, которые к совершенствованию души не ведут и спровоцированы чужим воздействием со стороны. Вот как с Джесси, например. Боль, которой её подвергли, была незаслуженна, и цель была отвратна, с её помощью хотели сломать то хорошее, что в Джесси было. И вот тут я постаралась вмешаться и деда мне помочь позвала. Мне надо было не дать третьей силе разрушить то хорошее, что есть. Вот как ты со мной и с Цыплаковым. Ты понял, что если ему удастся меня из компании убрать, это будет во вред и мне, и компании, и тебе, как владельцу, поэтому постарался не дать
это сделать. Вот этот подход разумен. И Вселенная, допуская такое развитие событий, именно на такой ответ и рассчитывала. Это вмешательство было логичным, правильным, и всем принесло дивиденды. И моё вмешательство с Джесси мне их принесло. Я для неё стала не менее дорога, чем ты и мальчишки. Она почувствовала, что мне можно доверять. И кстати, в этом воплощении, благодаря этому садисту, к чужим Джесси начнёт относится настороженно. И возможно, по итогу это даже на пользу ей пойдёт. Вот такое снивелированное мною воздействие будет на пользу. А если бы я его не компенсировала, то сказалось бы оно ужасно, именно так, как этот садист и хотел.
        - Понял. Спасибо тебе, моя любовь. За то что не разругалась со мной, спасибо, за то что объяснила и, не впадая в амбиции, рассказала подоплёку всей ситуации. Вот спинным мозгом ощущал, что готова разругаться, а ты не стала.
        - Это Джесси спасибо и мальчишкам. Столько позитива сейчас подарили, что хватило на это сил. Ещё вчера бы психанула на первых твоих словах.
        - Кстати, ты не любишь привлекать деда. Здесь привлекла. Он что-то потребовал взамен?
        - Пока нет. Он проявил максимум понимания, сочувствия, всячески старался меня поддержать и ничего не потребовал. Но совсем не факт, что через некоторое время он не предъявит мне счёт. Но это будет того стоить, и я постараюсь расплатиться с лихвой.
        - Надеюсь, расплачиваться с ним не душой надо? - немного настороженно поинтересовался он.
        Сначала я хотела откровенно все рассказать, а потом испугалась, что если скажу правду, то босс при общении с дедом может ненароком рассказать тому то, о чём я совсем не хочу его информировать, вот категорически не хочу, поэтому постаралась предостеречь босса от излишней откровенности:
        - С одной стороны, Вить, Василий Никифорович не из тех, кто негативом нагрузить может. Но он непрост. Очень непрост. И со мной его связывает не только это воплощение. И все карты он не скинул пока. Поэтому более тесного общения с ним не ищи, пожалуйста. И не особо откровенничай. У него могут быть свои цели, хотя он усиленно убеждает меня в обратном. Но всё не так просто… совсем непросто между нами.
        - Золотце твой вроде к нему хорошо относится, - босс поискал глазами дракона и удивлённо спросил: - Где он, кстати?
        - Скорее всего, воспользовался случаем понаблюдать, как с Джесси мальчишки играют. Потом вернётся и будет с важным видом рассказывать.
        - Ему нравится Джесси?
        - Понимаешь, не столько сама Джесси, сколько то, что я хорошо реагирую на информацию о ней и отвлекаюсь. Это способ меня отвлечь и переключить на позитив.
        - Понял. Тогда он молодец. Так вот, возвращаясь к деду. Ты не хочешь расспросить Золотце, что тебе от него ожидать можно?
        - По словам Золотца раньше мы с ним друг друга знали и очень сильно конфликтовали, сейчас дед меня убеждает, что делить нам уже нечего, но кто его знает, как оно на самом деле там. Я лишь одно знаю, в трудную минуту обратиться можно, поможет, как тогда с Колей, и когда из реки ты меня достал. А вот чем мне потом за это расплачиваться будет надо, чёрт его знает. Именно поэтому откровенничать с ним не хочу и к помощи его прибегаю, если уж совсем без неё никак.
        - Ты конфликтовала с дедом в своём предыдущем воплощении? Ты уверена?
        - Я не помню. Это со слов Золотца, хотя Василий Никифорович тоже подтвердил, что было меж нами недопонимание, однако, мол, сейчас мы уже оба умнее стали, и всё должно быть позабыто, советует мне не озадачиваться прошлыми отношениями между нами, при этом суть конфликта не рассказывает. Карты оба не сбрасывают до конца, и он, и Золотце держат прикуп в кармане. Меня это напрягает, конечно, но с другой стороны, может, и к лучшему. Я ведь даже частично не могу коснуться тех сведений, что узнала. Психика не выдерживает. Не готова, не могу, поэтому глубже, наверное, и в это лучше не лезть.
        - Интересный расклад. То есть дед может знать причину по которой ты сбежала?
        - Нет, именно её он не знает. У нас разные владыки. Сейчас я сама могу её узнать, я подошла вплотную, осталось лишь проанализировать и свести воедино всю информацию. но тогда, скорее всего, свихнусь, защищая безумием свою психику.
        - Алинушка, а можно как-нибудь без этого? - поинтересовался босс с явным испугом.
        - Раз пока не свихнулась, выходит, можно. Главное, пока не трогать те сведения. Пусть лежат в дальнем уголочке сознания и ждут своего часа. Возможно, когда-нибудь, я дойду до такой степени отстраненности и психологической стабильности, что смогу их переработать и принять. Пока точно не могу.
        - Скажи, самое главное, тебя эти воспоминания ночными кошмарами не мучают? Это всплыть помимо твоей воли не может? А то может лекарствами как-то твою психику заранее поддержать и оградить?
        - Нет, я научилась, ещё в детстве блокировать информацию. Ту, которая очень травмирует. Ты вот первый про насильника моего узнал. Я заставила себя забыть о нём и всячески избегала ситуаций, которые могли напомнить. Сейчас я действую по знакомой схеме. Пока работает.
        - А как ты к гинекологу, кстати, ходила, не вспоминая о той проблеме?
        - А так и ходила, говорила, что есть проблема: неэластичность влагалища, спрашивала, могут ли посмотреть так, чтобы не повредить. При неаккуратной попытке сразу останавливала врача, вставала, уходила, обещая прийти в следующий раз, и не приходила. Всё.
        - Ты скажи, когда будешь морально готова попробовать обсудить, я максимально постараюсь поддержать. Хорошо?
        - Пока не готова. И вряд ли в ближайшее время решусь. Ты ведь видел реакцию Золотца. Думаешь, на пустом месте так напугался? Поэтому не подгоняй. Сорваться могу.
        - Понял. Всё понял, моя хорошая.
        ГЛАВА 54
        ***
        Через некоторое время, когда у Влады срок беременности стал чуть больше, я позвонила Лёше и поинтересовалась может ли он как-нибудь принять и взять на ведение беременность ещё одной моей подруги.
        - Алиночка, рад тебя слышать. Конечно же возьму, это без вопросов. Только скажи, сейчас есть какая-нибудь проблема? Если срочно, то сегодня часикам к одиннадцати вечера подъезжайте, посмотрю. А если не срочно, то там надо смотреть по загрузке. Может, в конце месяца удобное время для вас подберем, в крайнем случае сдвину приём. У меня сейчас как-то очень сложно со временем.
        - Лёш, ты открыл новую клинику и теперь приём ведёшь без перерыва до одиннадцати ночи?
        - В общем да, Алин. Как-то так вышло, что загрузка сейчас очень большая пошла. В той клинике было проще. Со своей сплошные сложности. Ничего не успеваю.
        - Лёшенька, а ты не будешь возражать, если я днём подъеду не на осмотр, а с администратором твоим побеседовать? Ты мне по большому счёту будешь и не сильно нужен, предупреди её или его, чтобы журналы регистрации мне все показала, и я потом тебе качественный совет по поводу организации процесса дать смогу. Что-то мне кажется кривовато ты всё организовал. А у меня опыт в налаживании подобных процессов есть.
        - Зачем тебе нагружаться, Алин? Мне неудобно как-то.
        - Неудобно на потолке спать, - захихикала я в ответ. - А здесь я сама предлагаю. Поэтому предупреди. И адрес новый скажи. Хорошо?
        - Хорошо, Алин. Предупрежу, надеюсь, даже сам смогу подойти, чтобы повидаться. Увидеть бы тебя хотелось. Звони, как подъедешь, адрес сейчас скину.
        - Договорились, - проговорила я и отключилась.
        Выкроив пару свободных часов, я подъехала в новую клинику Лёши. За стойкой администратора сидела дама в возрасте, журналы записи она вела в тетрадках и там творилась такая неразбериха, что чёрт ногу сломит, пытаясь хоть что-то понять. При этом у Леши была полная запись, а у ещё одного его коллеги, который работал с ним, практически никого.
        Когда подошёл Лёша, я отвела его в сторонку и без обиняков высказала ему всё: что администратора он должен срочно заменить, поставить электронный журнал учёта. Организовать весь приём первичных больных только через напарника, а на себя брать лишь сложные случаи и консультации по просьбе коллеги во время его приёма. Если так он не сделает, то скоро развалит всё, включая собственное здоровье.
        - Я не против, но где я такого администратора найду? - поморщился Лёша. - Да ещё на небольшую ставку.
        - Я пришлю тебе девочку. Вообще за бесплатно работать будет. А с вот этим ужасом, - я указала рукой на журналы, - надо срочно завязывать.
        - Ты знаешь людей, готовых за бесплатно работать? - удивился он.
        - Да, знаю, в моем благотворительном центре такие есть. Я их обеспечиваю всем, поэтому работать обязаны, где скажу и сколько скажу. Завтра пришлю тебе очень хорошую девочку. Пару дней будет входить в курс дела, потом начнёт всё менять. И ещё программиста своего пришлю с лицензионными программами, чтобы установил и на обслуживание взял. Договора с ним подпишешь, оплачу я. И не возражай. Иначе клинику свою угробишь, не надо губить хорошее дело.
        - Вот что значит бизнесвумен, - рассмеялся Лёша. - Деловая хватка и никаких сантиментов. А вот куда мне моего администратора девать?
        - Сейчас сама уйдёт, только обратно потом не бери, пожалуйста, - проговорила я и, вернувшись к стойке администратора, заговорила безапелляционным тоном: - Значит так, сегодня после работы остаётесь и переносите все сведения из журналов в электронный формат на компьютере. Это требование Роспотребнадзора. И карты пациентов должны быть тоже в электронном виде. Завтра утром список пациентов должен быть в распечатанном виде на всю неделю. Не сможете, будете оштрафованы в конце месяца, штрафы будут суммироваться за каждое нарушение, и такие требования будут ежедневно.
        - Сами всё делайте с такими требованиями и за такие деньги! - сказала она, собрала сумочку и ушла, хлопнув дверью.
        Проводив её взглядом я взялась за телефон, позвонила в «Терновник» и приказала срочно ко мне по адресу приехать Жене, вызвав такси, которое я оплачу. После чего повернулась к Лёше:
        - Значит так, пока твоего администратора нет и моя Женя не подъехала, я тут подежурю, но сначала мы договоримся, что ты акт о прогуле на администратора со свидетелями сейчас подпишешь, чтобы в случае, если передумает, ты бы её уволил на основании прогула. Понял?
        - Алин, я в шоке если честно. Ты все проблемы вот так решаешь?
        - Да, Лёш, я не умею по-другому, да и нельзя иначе бизнес на плаву удержать, - кивнула я. - Всё. Иди на приём, я тут подежурю пока.
        - Круто, - с усмешкой проговорил он и отправился вглубь коридоров, а я уселась за стойку администратора, и набрала номер кабинета напарника Лёши.
        - Слушаю, - ответил он.
        - Роман Сергеевич, добрый день, это Алина Викторовна, я тут Вашего администратора временно заменяю, у меня к Вам два вопроса, первый: Вы можете мне акт о прогуле ушедшего сейчас администратора подписать, и второй: Вы не станете возражать, если некоторых пациентов я сейчас перенаправлю к Вам от Алексея Степановича? Он мне пообещал, что если случай Вас затруднит, он подойдёт по первому Вашему требованию.
        - Алина Викторовна? А Вы собственно кто и откуда взялись? И почему Ирина Петровна ушла? - вместо ответов на мои вопросы начал задавать он мне свои.
        - Я уже сказала, что временно исполняю обязанности администратора по распоряжению Алексея Степановича, - жёстко отчеканила я. - И не понимаю, почему Вы не хотите мне отвечать на вопросы по организации рабочего процесса в клинике. Мне надо просить вмешаться его, чтобы Вы на них ответили?
        - Я сейчас подойду, - проговорил он и положил трубку.
        Буквально через пару минут я увидела молодого высокого и худощавого мужчину в халате, который размашистым шагом шёл по коридору, подошёл к стойке, обалделым взором обвёл меня и двух охранников, замерших у стены. Я уже настолько к ним привыкла, что их вообще не замечала, и забыла как на их присутствие реагируют окружающие.
        - Добрый день. Это Вы Алина Викторовна? - удивленно осведомился он и указал на охранников: - А эти товарищи здесь откуда?
        - Да, это я. И это моя охрана. Не хожу я никуда без охраны, поэтому их присутствие, Роман Сергеевич, не обсуждается. Итак, подписывать акт будете? Вы ведь видите, что администратора на месте нет, и можете это засвидетельствовать?
        - Да, вижу. Но я не знаю, почему её нет. С утра она была.
        - А Вам и не надо это знать. Вы засвидетельствуете лишь факт ее отсутствия на рабочем месте. Вы это можете сделать или очевидное Вам кажется невероятным?
        - Хорошо, засвидетельствую, - кивнул он.
        - Прекрасно, с первым вопросом разобрались. Теперь второй. Могу к Вам пациенток перенаправить?
        - В принципе, да, я не отказываюсь вести приём, только записаны они не ко мне. Не могу же я врать, что Алексей это я.
        - Зачем Вам врать? Вы странный какой-то, - недоумённо повела я плечами.
        В это время вошла одна из пациенток. Я её остановила, спросила фамилию, узнала, что она на первичный приём, и сразу сообщила, что у Алексея Степановича поменялось всё расписание из-за срочной операции, поэтому принять её он сейчас не может, но сейчас её примет не менее чудесный доктор, всё посмотрит, объяснит, если у неё останутся вопросы, то подойдёт Алексей Степанович и даст дополнительную консультацию. Если она не согласна, то может переписаться на приём именно к Алексею Степановичу, но попадёт к нему не раньше чем через месяц, поэтому я бы ей советовала согласиться на предлагаемый мною вариант.
        Пациентка попыталась что-то возражать, но я безапелляционно заявила, что других вариантов нет, либо её сейчас смотрит Роман Сергеевич, либо приём я отменяю из-за срочной операции. В её праве отказаться и от приёма, и вообще от услуг клиники. Но я бы ей делать это не советовала, поскольку Роман Сергеевич доктор замечательный, очень высокопрофессиональный, работает в плотном контакте с Алексеем Степановичем, все сложные случаи они ведут вместе, и помощь ей окажут на самом высоком уровне.
        Смятённая моим напором пациентка согласилась и в сопровождении Романа Сергеевича отправилась в его кабинет.
        Я тем временем нашла в интернете шаблон акта о прогуле, заполнила его и распечатала. Потом ко мне подошёл Лёша с вопросом где его пациентка, я сообщила, что отправила её к Роману Сергеевичу, если возникнут сложности, его позовут. Потом дала подписать акт.
        - Ну ты даёшь, Алин. Меньше часа в клинике и уже начала все порядки менять. Я не против абсолютно, но это как-то неожиданно очень.
        В это время в холл вбежала запыхавшаяся Женя, удивленно посмотрела на меня, поскольку ещё не видела моей новой причёски, но как и Лёша никак её не прокомментировала, поскольку не особо она меня красила, и комплимент они сделать не могли, а посетовать на ухудшения имиджа не осмелились, так что она лишь поздоровалась:
        - Алина Викторовна, здравствуйте! Я приехала.
        - Таксист оплату ждёт? - поинтересовалась я.
        - Нет, Дмитрий Вячеславович всё заранее с карты оплатил. Так что уехал он уже. А что мне делать надо?
        - Сначала познакомиться: это Алексей Степанович, он врач-гинеколог и хирург от Бога. И владелец этой клиники. Ему нужен администратор, им будешь ты. Работы очень много: и текучка, и всё перевести в электронный формат тоже нужно, но я думаю, ты справишься. Сейчас объясню, покажу предстоящий объём работ, а дальше с Алексеем Степановичем все текущие вопросы решать будешь, - проговорив это, я повернулась к нему: - Лёш, это моя протеже, замечательная и очень ответственная. Я ручаюсь за неё и гарантирую, что она приложит все силы, чтобы помочь тебе наладить работу клиники.
        - Алина Викторовна, ой спасибо, что Вы так обо мне… Алексей Степанович, здравствуйте, очень приятно познакомиться. Я честно очень-очень постараюсь. Вот прям все силы приложу, правда. Только, я ведь никогда не была администратором в клинике, вдруг у меня не получится, - зардевшаяся от моей похвалы Женя смущённо потупилась.
        - Женечка, ты администратором в центре ведь дежурила, и тебе нравилось. Здесь принцип тот же. В тонкостях постепенно разберёшься. Прежняя администратор, правда всё запутала до предела и вела лишь рукописные журналы, но я надеюсь, возникающие из-за этого накладки ты сумеешь устранить, позитивно и по-доброму разговаривая с клиентами. Ты умеешь так, я знаю. Электронные журналы ты вести уже умеешь. Здесь завтра программист придёт, поставит что-то похожее, и объяснит, как пользоваться. Ты девочка умная, разберёшься, - постаралась её ободрить я.
        - Женечка, мне очень приятно с Вами познакомиться, - Алексей протянул ей руку, которую она тут же пожала, - Вы наверняка справитесь. Раз Вас так Алина Викторовна характеризует, то вот даже не сомневаюсь.
        В это время пришла ещё одна пациентка, Лёша сообщил нам её фамилию и увёл в свой кабинет.
        Я показала Жене все журналы, объяснила принцип заполнения, потом пришедшую следующую пациентку тоже уговорила идти к Роману Сергеевичу, позвонила тому, предупредила, и попросила подойти вместе с первой пациенткой, когда закончит приём. Когда они пришли, расспросила пациентку, поняла, что она довольна, прокомментировала, что иначе и быть не могло, поскольку Роман Сергеевич замечательный доктор. Затем под его руководством, поскольку спросить больше было не у кого, вместе с Женей оформила оплату приёма. Когда пациентка ушла я представила ему Женю, рассказала, что администратором будет она и начнёт всё переводить в электронный формат, попросив ей всячески в этом содействовать, затем попросила подписать акт о прогуле, и показать где хранятся печати, и куда складывать деньги и чеки. После этого Женя тоже подписала акт, заверила его печатью и убрала вместе с деньгами и чеками в сейф. После всего этого я попросила принять пациентку ожидающего его в коридоре.
        - Алина Викторовна, я сейчас её приму, но перед этим хотел сказать, что впервые вижу, чтобы человек менее чем за пару часов так вник в работу и начал её столь кардинально менять. Вы по специальности кто?
        - Вы не знаете кто Алина Викторовна? - удивленно ахнула Женя и назвала мою фамилию.
        - Вот это сюрприз, - нервно усмехнулся Роман Сергеевич, - а я ещё думаю, как у администратора охрана быть может. А теперь-то понятно. Вы извините меня, если не совсем корректен поначалу был. Это от неожиданности. Приношу свои глубочайшие извинения.
        Я не ожидала, если честно, что моя фамилия что-то скажет ему, но потом сообразила, что скандал с Лизой сделал наши с боссом фамилии очень известными. То что мы с ним богатые олигархи, теперь не знали лишь те, кто был полностью лишён доступа к интернету и вообще ни с кем не общался. Ибо перемывали нам кости все и повсюду. Иронично усмехнувшись, я повела плечами:
        - Всё нормально, Роман Сергеевич, не переживайте. Я всего лишь по-дружески помогла Лёше. Мне бы хотелось, чтобы его клиника проблем не имела. И работала в более оптимальном и стабильном формате. Надеюсь, Вы тоже на меня не в обиде.
        - Нет, что Вы, мне и не за что. Меня, кстати, можно просто по имени. Я очень рад знакомству. Если что-то вдруг потребуется, обращайтесь. Всем, чем могу, по любому вопросу.
        - Поняла, учту. Спасибо. Всех благ, - улыбнулась я.
        После того, как он ушёл, я объяснила Жене, что она должна основной поток пациенток отправлять к Роману Сергеевичу, оставив за Алексеем Степановичем лишь самые сложные случаи и те о которых он будет предупреждать её сам. Чтобы у него по итогу было не больше десяти консультаций за день и операция, а не как сейчас, более тридцати и операции.
        - Я поняла, постараюсь, - заверила меня Женя, и я, успокоенная, засобиралась домой.
        - А спросить можно, Алина Викторовна?
        - Да, Жень, спрашивай.
        - Я про Полину. Мне ведь теперь сложно контролировать её будет. Если тут ежедневно надо будет работать. Я не знаю, как это делать буду успевать.
        - Я сниму с тебя и все-все дежурства, и опеку. Может, Катю вместо тебя попрошу или ещё кого-то из девочек. С кем Полина больше всех ладит?
        - Ой, Алина Викторовна, так и не сказать сразу. Я вроде подход нашла к ней. Не ругаемся мы, и она старается все требования выполнять, но замкнутая она очень, и вот сама никогда и не предложит ничего. Ни помочь, ни сделать что-то. К детям старается даже не подходить. Своё всё прячет. Не дай Бог из детей кто-то что-то её попросит, например, ручку там или карандаш какой-то, прям в лице меняется. Я скажу, типа, тебе что жалко дать зелёную ручку на две минуты, не пишешь же сейчас ей, если сломают, сама куплю тебе другую, даст, конечно, но видно, что воспринимает это прям как жуткую обиду. С Катей совсем плохо ладит, даже не разговаривать старается. И Катя её с трудом переносит. Даже со мной из-за неё стала хуже общаться. Очень сложный у Полины характер. Мне кажется, она вся съежилась будто среди врагов, и как бы выживает, и постоянно готова к агрессии.
        - Понятно. Ладно, съезжу, поговорю с ней, и что-то придумаем. В крайнем случае в опеку сдам, пусть там с ней разбираются.
        - Ой, Алина Викторовна, это из-за меня получается? Не надо, пожалуйста! Я постараюсь всё-всё успевать, и может договорюсь как-нибудь с Полиной.
        - Женя, не надо «как-нибудь». Я нашла для тебя очень важное дело. Посвяти себя полностью ему, пожалуйста. Полина теперь это не твоя зона ответственности, а моя. И не надо мне указывать как поступать. Поняла? - с напором проговорила я, и Женя тут же испуганно закивала.
        - Да, я всё поняла, Алина Викторовна. Извините.
        - Вот и славно. Всё. Мне пора, - проговорила я и, покинув клинику Лёши, отправилась в «Терновник».
        ***
        Приехав в «Терновник», я пришла в кабинет Димы, рассказала ему последние новости и попросила привести мне Полину, а потом дать нам с ней пообщаться наедине.
        Когда Димка ее привёл и усадив в гостевое кресло ушёл, я ей сообщила, что Женя с сегодняшнего дня исполнять обязанности её опекуна не сможет и спросила, кого она сама видит в этой роли.
        - Не знаю, - нервно теребя перед собой руки, проговорила Полина.
        - Полина, я не знаю тем более, и если ты мне сейчас ничего не ответишь, назначу первую попавшуюся кандидатуру. При этом если она начнёт на тебя жаловаться, я разбираться не стану и отправлю тебя в опеку.
        - Да, я знаю, что Вы избавиться от меня хотите, - хрипло выдохнула Полина и начала всхлипывать.
        - Если бы хотела, ты давно бы там была. Я не нуждаюсь в каких-либо демонстрациях. Я делаю всегда то, что хочу. Сейчас хочу дать тебе шанс наладить свою жизнь, не воспользуешься, обвинив в этом меня, дело твоё. Меня подобные обвинения не трогают абсолютно. Главное, я сама знаю, что шанс тебе дала. Расклад понятен?
        - Как я могу её наладить, если Вы забираете опекуна к которому я привыкла? Я не игрушка, которую можно швырять из стороны в сторону.
        - Полина в нашей жизни по определению стабильности нет никакой. Надо учиться приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам, чем быстрее научишься, тем будет лучше для тебя. Я знаю, что это сложно и ты не хочешь, но в жизни надо уметь делать не то, что хочется, а то, что надо. Особенно тебе. Не научишься, окажешься на обочине жизни. Сейчас у тебя шанс там не оказаться. Заставлять тебя его использовать не буду, каждый сам кузнец своего счастья.
        - Какое счастье? Какое счастье? Вот у меня вообще никакого счастья никогда не было! Ни разу!
        - Ты на руднике в угольной шахте вагонетку толкаешь? А некоторые в твоём возрасте именно там. И не голодаешь ты. И даже с мальчиком хорошим дружила и в крутом ресторане была, только поскольку благодарности за всё это в душе не испытываешь, а лишь больше и больше получить хочешь, Вселенная потихонечку все свои дары у тебя забирает. Вот дала, посмотрела, что ты не оценила, и отбирает. Ту же Женю. Она старалась, вкладывалась, а ты лишь её терпела, поэтому заниматься теперь Женя будет другим делом, за которое благодарить её будут постоянно. А ты или научишься ценить то, что имеешь, и благодарить за это, либо лишишься и этого. Ясно тебе?
        - Да не Вселенная это, а Вы. За что Вы так меня ненавидите? - Полина пошла ва-банк, решив, что терять ей уже нечего.
        - Полина, ты своими поступками доказала, что сына моего не любила, тебе лишь его благосостояние и положение прельщало. Ты не захотела ему помочь в трудную минуту. После такого мне сложно к тебе благосклонно отнестись, но я всё равно постаралась дать тебе шанс проявить хоть какие-то хорошие душевные качества. Позаботиться о ком-то, помочь кому-то другому. Но нет. Ты хочешь блага лишь для себя. На остальных тебе плевать, так почему ты ждёшь от окружающих иного? Наш мир как зеркало, что отдаёшь, то к тебе и приходит. Ты отдаёшь эгоизм и окружающие отзеркаливают твоё отношение. Лично я по-доброму отношусь лишь к тем, кто сам добр. Я видела, что Женя добра, что старается всем помогать, и нашла ей такую работу, где за это ей будут очень благодарны. От тебя никакого позитива она не видела. Лишь сдерживание внутреннего негатива, не более. На мой взгляд, абсолютно несправедливая отдача, поэтому я всё изменить решила.
        - Это Вам на меня плевать.
        - Нет, было бы плевать, ты уже бы в опеке была. Я же сижу тут с тобой и гадости про себя выслушиваю за свои же деньги. Вот мне это надо? Но я слушаю, поскольку надежда теплится, что достучаться сумею если не до твоей души, там безрадостно всё, потенциал минимален и запаса никакого, а хотя бы до разума. Ты единственное чем ситуацию переломить можешь: умом поняв, что если не поменяешь поведение и отношение к жизни, не заставишь себя насильно помогать окружающим, пропадёшь сама. Ты очень умная девочка и имеешь аналитический склад ума. Если сейчас сумеешь осознать, что выход для тебя один: все свои базовые установки пересмотреть, что-то дельное в итоге выйти сможет. Не поймёшь и не осознаёшь это, дело твоё, дальше напрягаться не стану.
        - Почему Вы так со мной? Почему я всем должна, если я ещё ребёнок? Я ничего никому не должна! Это меня до совершеннолетия обеспечивать всем должны!
        - Раз так, то сейчас мы и отправимся туда, где должны. Должно государство, вот пусть оно тебя и обеспечивает всем. Мне надоело, я не должна. У меня перед тобой вот никаких долгов нет. Я здесь помогаю лишь тем, кто и сам окружающим помогать хочет, по доброй воле. Поскольку я именно по доброй воле помогаю, а не потому что должна что-то кому-то.
        - Да Вы по определению должны, поскольку наворовали за счёт всех!
        Я не стала опровергать и скатываться в оправдания, пусть считает так, если хочет, поэтому разговор перевела на другой жизненный аспект:
        - С такой логикой ты тоже всем должна, потому что родилась за счёт всех тех, кто не родился. При твоём зачатии знаешь сколько сперматозоидов погибло? Ты себя им должной не считаешь? Ты, кстати себя почему-то и всем работающим должной не считаешь, хотя именно за счёт налогоплательщиков тебя государство всем обеспечивать и должно.
        - А что я для сперматозоидов-то сделать могу? - иронично хмыкнула она.
        - Хотя бы благодарить каждый день Вселенную, что именно тебе, а не им жизнь подарила, создавая вибрации благодарности и счастья. Однако у тебя пока лишь претензии до небес. Если честно, мне разговаривать с тобой надоело. Сейчас или конструктивно общаться начнём без твоих претензий ко мне и миру, или в опеку я звоню.
        - Ну как Вы не поймёте, мне сложно очень! Сложно! - нервно выкрикнула в ответ Полина.
        - Я это прекрасно понимаю. И ещё понимаю, что сложно не одной тебе. Сложно всем. В этом центре нет ни одной клиентки, у которой легкая и простая судьба. Но ты почему-то хочешь, чтобы лишь тебе сочувствовали и помогали. Может хватит уже лишь своё я видеть? Оглянись по сторонам, пожалуйста. Ты не единственная, кому сложно, при этом ты избранная, что попала сюда и у тебя есть шанс на условии помощи окружающим, что и тебе помогут тоже.
        - Вот чем мне помогут? Готовиться тут к урокам сложно, дети мешают. И со временем не уйти, соседи комнату бабушкину у меня скорее всего отберут. Уже замки поменяли, мне и не войти теперь. Женя сказала, что в суд смогу на них подать лишь после восемнадцати.
        - С соседями она неправа, я разберусь, комната твоей бабушки за тобой останется. А вот про детей не поняла, они приходят лишь вечером, до этого в детской комнате. В любой семье, где ребёнок не единственный, приходится подстраиваться и учиться общаться со всеми членами семьи, это полезный навык. У тебя не тот статус, чтобы ты могла себе позволить не учиться общению в социуме. Всем приходится делать то, что не нравится. Думаешь, мне нравится разговаривать с тобой? Причём бестолково разговаривать. Битый час воду в ступе толчём. Надоело жутко. Давай уже завершим это бесполезное занятие.
        - В опеку звонить будете?
        - Зависит от тебя. Вот скажешь, что попробуешь себя переломить и будешь стараться выстроить нормальные отношения с новым опекуном, дам ещё один шанс. Продолжишь пререкаться и претензии мне высказывать, позвоню туда.
        - Хорошо, я попробую. Только вот не Катю, пожалуйста, опекуном назначайте. С ней точно не смогу.
        - А с кем сможешь?
        - У кого детей нет, можно?
        - Можно.
        Я открыла приложение в компьютере, сделала выборку по клиенткам без детей, распечатала и положила перед ней:
        - Выбирай.
        - Я никого из них не знаю, я вообще кроме Жени и Кати по именам не знаю никого, - покачала она головой.
        - Тезку свою, медсестра которая, тоже не знаешь? - удивленно поинтересовалась я.
        - Вот её знаю. Да, я вспомнила, что она тоже Полина. А у неё нет детей?
        - Великолепно. Ты столько времени в центре, наверняка пересекалась с ней и не удосужилась хоть что-то спросить хотя бы ради приличия. Нет у неё детей. Её дочка погибла, её пьяный муж на мороз раздетую с ребёнком выгнал. Дочь простудилась и серьёзно заболела. Полина уехала оттуда в Москву, в надежде здесь вылечить дочь, но было поздно, дочку её спасти не смогли. Она не стала возвращаться. Пришла к нам.
        Я вспомнила, как в центр пришла Полина. Ей было всё равно куда идти. В морге, откуда она забирала урну с прахом дочки, какая-то сердобольная нянечка спросила, куда она теперь. Полина ответила, что не знает. Возвращаться домой к пьяному мужу ноги не несут, может вахтой куда-нибудь наймётся, но пока не знает куда, вот та ей и посоветовала к нам прийти. Мы её взяли сразу, поселили одну в самую маленькую комнату. Она долго в ней урну с прахом держала, потом Димка уговорил её съездить на кладбище и по всем правилам захоронить. Я купила место под урну. И раз в месяц Полина ездит туда с цветами. Сейчас она немного ожила, и насколько я знаю, старается всем помогать в центре по мере своих сил, лишь в детской комнате дежурить не может. Плачет сразу. Переключить её на проблемного подростка показалось мне неплохой идеей. Хотя бы попробовать переключить. Не получится, будем дальше искать другие пути решения.
        - Ой как жалко, - непроизвольно вырвалось у Полины, и она раздражённо сжала руку в кулак: - А этого гада как-то наказали?
        - Его Вселенная накажет, не бери в голову. Лучше скажи, сможешь не травмируя свою тезку ещё сильнее, попробовать с ней взаимоотношения выстроить?
        - Я постараюсь, - Полина тяжело вздохнула и повторила: - вот честно постараюсь, Алина Викторовна.
        - Мне приятно, что разум стал брать верх над твоей гордыней, Полин. Если честно, то мне очень хочется, чтобы ты сумела стать человеком, знакомством с которым я бы гордилась.
        - Что?! - она недоверчиво уставилась на меня.
        - В тебе есть потенциал. Есть. Только так глубоко он похоронен под твоими эгоистичными требованиями к миру, что я и не видела способ, как его извлечь. А сейчас он показался. Явственно так показался. Если сумеешь окончательно его отрыть, я буду горда, что ругаясь со мной, ты сама в себе сумела его обнаружить.
        - Вы хотите приписать себе эту заслугу?
        - Ни в коей мере! Никого нельзя научить. Лишь научиться. Пока ты сама не захочешь начать в себе что-то менять, никто заставить не в состоянии. Я могу лишь подтолкнуть, вывести из состояния: я в глухой обороне, вокруг одни враги. Могу запретить пользоваться потенциалом окружающих, закапывая свой ещё глубже. Но раскрыть твой потенциал не могу. Заставить тебя самореализоваться не могу.
        - Вы считаете я смогу стать учёным?
        - Если честно, то учёным вряд ли. Да и в загоне сейчас наука и не сильно востребована, а вот известным прикладным специалистом, хорошо владеющим специальностью, очень даже. Но это не главное, главное каким ты при этом будешь человеком. И как свой душевный потенциал повысишь в итоге. Пока с ним засада полная и он готов сожрать любой твой успех. Это как дом без фундамента строить. Только стены возвёл, а он рухнул. Поэтому я бы посоветовала сначала всё-таки с фундаментом разобраться, а потом хоть небоскрёб возводи. Сил на это должно у тебя хватить. Ты очень умная и талантливая девочка.
        - Вы меня умной и талантливой считаете?
        - Да. Именно поэтому сижу тут с тобой и теряю своё время, выслушивая твои претензии. Моё время знаешь сколько стоит? Аудиенции со мной добиваются очень многие, но лишь избранным я её даю. Ты одна из немногих. Однако оценить это по достоинству ты опять вряд ли сможешь. Ладно. Всё, что могла, я уже сказала. На досуге подумай ещё немного над моими словами, и начни уже самостоятельно совершенствоваться и откапывать свои таланты.
        - Надеетесь на благодарность?
        - Вот чего не жду, так это благодарности. Ни от кого. Вселенная меня сама благодарит за всё и за всех. Поэтому даже не напрягайся, если только для себя, вот тебе это дивиденды однозначно принесёт. Испытываемая благодарность и желание расплатиться по счетам в первую очередь полезны тому, кто их испытывает. Как-то так. Ладно. Времени в обрез, сейчас с твоей тезкой свяжусь и попробую уговорить стать твоим опекуном.
        Я связалась с администратором и попросила зайти в кабинет Полину-старшую.
        Та пришла достаточно быстро.
        - Вызывали, Алина Викторовна?
        - Добрый вечер, Полина, - я встала, протянула ей руку, - спасибо, что зашли.
        - Добрый, - откликнулась она, отвечая на рукопожатие, - а как же иначе-то быть может?
        - Присаживайтесь вот тут рядом с Вашей тезкой, я надеюсь, Вы её уже знаете, и знакомить вас не нужно, - продолжила я.
        - Да, конечно, - кивнула она, садясь в соседнее гостевое кресло.
        - Тогда я сразу к делу. У меня проблема. Женя мне срочно потребовалась на другом участке работы, и Полина осталась без опекуна. Она хоть и взрослая девочка, но опекун ей нужен. Хотела бы попросить Вас, Полина, им стать и приютить её у себя в комнате. Я знаю, что у Полины младшей характер непростой, как и у всех подростков, но она обещала мне, что постарается найти с Вами консенсус, и дерзить, хамить и отказываться выполнять распоряжения не станет. Если вдруг это всё же случится, сообщите мне, и опеку с Вас я моментально сниму и от Вас её заберу. Я понимаю, что это достаточно неожиданная для Вас просьба, но вот честно, кроме Вас, Полин, даже и не знаю, кого попросить. Вы единственная, на мой взгляд, кто обладает должным опытом, терпением и главное душевной теплотой. Мне очень бы хотелось, чтобы Полинка научилась этому у Вас и перестала напоминать сжавшегося в комочек ёжика, ждущего, что его сейчас съедят и готового исколоть в ответ любого, кто на это отважится. Давайте, Вы попробуете. Согласны?
        - Я даже не знаю, что сказать, Алина Викторовна. Неожиданно это очень. Какая душевная теплота, особенно у меня? Да и жить уже я привыкла одна. Но отказать Вам, я не могу, конечно. Я попробую. Не уверена, что получится, но попробую.
        - Спасибо, Полина. Я благодарна, что Вы мне не отказали. Тогда Дмитрий Вячеславович всё сейчас оформит. А я пойду. У меня деловая встреча, и я уже опаздываю. Ещё раз спасибо.
        Я встала и вышла из кабинета, в приемной увидела сидящего на диване Димку, сообщила итог моих переговоров, попросила всё оформить и поехала домой.
        ***
        Через неделю, когда я привезла на приём к Лёше Владу, он, попросив её подождать в коридоре, завёл меня в свой кабинет и засыпал комплиментами и по поводу Жени, и по поводу новой программы и вообще моего умения улучшать всё, к чему я прикоснусь.
        - Алина, ты сказочная фея, это волшебство какое-то, - распинался он. - Я уже подумывал, что хочу отказаться от клиники, ругал себя на чём свет стоит, что ввязался в это, и тут появилась ты, и в один момент всё стало само собой нормализовываться. Я вновь начал получать удовольствие от работы. И Женечка твоя, это чудо. Просто чудо какое-то. Я давно таких не видел. Позитивная, жизнерадостная, благожелательная, а уж насколько работящая. Слушай, а можно я договор с ней заключу и платить ей всё же буду? Не хорошо как-то, что за бесплатно она работает. Да и стаж у неё пойдёт. Я всё "по белому" оформляю.
        - Оформи, раз хочешь, я возражать не буду, - пожала плечами я. - Только предупреди, чтобы в центре об этом не распространялась. А то получится, что для неё другие правила, и мне начнут предъявлять претензии. Остальным-то я не даю возможность деньги зарабатывать. Я весь их потенциальный заработок отбираю в пользу центра, чтобы хотя бы частичная окупаемость была.
        - Так и у неё можешь отбирать, мне кажется, она не особо возражать будет с её характером.
        - Лёш, я не стану обирать твою клинику в пользу моего центра. Мой центр как-нибудь и без этого обойдётся, - качнула я головой.
        - Слушай, Алин, моя клиника должна оплачивать работу администратора, и я буду это делать. Если Женя обязана в соответствии с договором всё заработанное перечислять центру, пусть тоже это делает. Мне приятно, что я центру косвенно, вообще не тратясь, помогаю. Жене приятно, что её вклад станет выражен в денежном эквиваленте, да ещё и стаж работы идёт, тебе хорошо, что ты обеспечиваешь всем Женю, нашла для меня прекрасного администратора, да ещё и небольшие деньги на счёт капают. Всесторонняя выгода для всех на мой взгляд.
        - Вот если так посмотреть, то, возможно, ты и прав. Особенно с учётом того, что никаких двойных стандартов для Жени вводить не стану. Получится, что я её на заработки на удалённую работу отправила. Если Женя согласится, то у меня возражений нет. Тогда предупрежу Диму, чтобы всё оформил.
        - А Дима это кто?
        Этот вопрос меня удивил. Вот забыла я, что не знакомила Лёшу с реалиями своей жизни и, не подумав, на автомате выдохнула:
        - Как кто? Муж мой, он директор «Терновника».
        - Поздравляю. Как давно замуж вышла? - тут же поинтересовался Лёша.
        - Эээ, - задумчиво протянула я, понимая, что сейчас придётся каким-то образом объяснять Лёше существующие реалии нашей семьи. - Понимаешь, я замужем очень давно. Но у нас с мужем, как бы это сказать, сначала был фиктивный брак, и никаких обязательств, он намного моложе, у каждого была своя личная жизнь, нас связывали исключительно взаимовыгодные финансовые отношения, а потом, по настоянию Виктора Владимировича, я родила дочь от своего мужа, и всё изменилось, поскольку мой фиктивный муж стал не фиктивным отцом моего ребёнка. Сейчас вот мы заключили договор на суррогатное материнство и скоро станем родителями ещё одной дочки. Вот как-то так.
        - Подожди, твоя дочь не от Виктора Владимировича?
        - Нет, - замотала я головой, - она от моего официального мужа.
        - И сейчас вы решили, что хотите ещё одного ребёнка. Похвально, конечно. Дети это хорошо. Это ты свою сурмаму ко мне привела?
        - Мою сурмаму я к тебе отправила раньше, и её беременность ты ведёшь давно. Мы с Оксаной договор заключили. А это я тебе привела сурмаму Виктора Владимировича. Она ему ребёнка вынашивает.
        - Я запутался, Алин. Ты можешь мне пояснить, зачем Виктору Владимировичу нужно было, чтобы ты родила ребёнка от мужа, а ему его рожала теперь другая женщина? Вы расстались? Почему он не захотел ребёнка от тебя?
        - Лёш, я конечно понимаю, что гинеколог это сейчас кто-то вроде исповедника, но вот что тебе даст моя исповедь? Сложилось у нас так. У Виктора Владимировича больная жена в клинике, с которой он не живёт, но которую он не бросит. Уговорив меня родить от мужа, он укрепил мой брак и сделал так, что своего мужа я теперь тоже не брошу ни при каких обстоятельствах, поскольку он отец моего ребёнка. Всех всё устраивает. И отношения у нас всех меж собой замечательные.
        - А если не ты, а муж бросит тебя?
        - Не бросит. Мы через столько вместе прошли, Лёш, что не бросит. Да и зачем ему меня бросать, если я даже ребёнка от его любовницы сейчас удочерю?
        - Оксана любовница твоего мужа?
        - Да.
        - А эта длинноногая красотка, что ты мне сейчас привела, она не любовница Виктора Владимировича часом?
        - Любовница.
        - То есть вы расстались?
        - Нет, мы сейчас с ним даже живём вместе, ему пришлось переехать в мой дом, поскольку у меня панические атаки, и я боюсь ночевать одна.
        - А почему не с мужем ты ночуешь?
        - А потому что в общем с моим мужем доме живёт Оксана и наша с ним дочь. Меня напрягают маленькие дети, а Оксана с ней очень хорошо ладит.
        - Я запутался в конец. Если в твоём с мужем доме живёт его любовница, почему ты уехала из дома Виктора Владимировича. Ты же там жила. Я ведь туда к тебе приезжал.
        - А там сейчас живёт вот эта его любовница. Правда красотка? Ещё и умница, кстати. Мне она очень нравится.
        - Тебе нравится любовница твоего любовника?
        - Лёш, ты это, ты тайну исповеди пациенток блюдёшь? А то я уже бояться начинаю, сколько компромата на себя наговорила.
        - Не только зуб, как Аркадий Львович даю, головой поклясться готов тебе, Алин. Никто ничего от меня не узнает.
        - Смотри у меня. Проговоришься, живьём съем. Значит так, я абсолютно неправильная женщина. Я не собственница. Я люблю, когда те, кого люблю, счастливы. И мне неважно со мной или нет. Поэтому мои мужчины, скажем так, не ограничивают себя в разумных, конечно же, пределах. И я смотрю на это с одобрением, и их избранниц опекаю и по возможности всем помогаю. Между моим мужем и Виктором Владимировичем тоже прекрасные отношения, поскольку муж понимает, это он ему меня вернул в несколько ином, скажем так, качестве, и лишь благодаря ему у нас с ним дочь, которую он, кстати, чуть ли не боготворит.
        - Мне так кажется, лукавишь ты, Алин. Ты ушла ото всех в свой дом, и всех своих мужчин решила оставить их избранницам, и тут тебя накрыли панические атаки. И ты поняла, что одной тебе не справиться. И Виктор Владимирович тут же переехал к тебе. Поскольку любит он никакую не любовницу, а тебя. На него лишь взглянуть и сразу понятно, что ты женщина всей его жизни. Но до этого, похоже, вы поругались с ним. Возможно из-за его жены, что он не хотел разводиться, возможно из-за твоего мужа. Его любовница это была попытка вызвать твою ревность, а ты решила всё кардинально и по-другому. И он напугался, и согласился на все твои условия, лишь бы тебя не потерять окончательно. Так?
        - Интересная версия. Жизненная очень. Но всё ещё чуточку интереснее. Понимаешь, Лёш, то твоё лечение немного сорвало мне психику. Виктор Владимирович решил, что беременность всё исправит. Гормональный фон изменится и благотворно повлияет, это ему какой-то психолог известный посоветовал. Я ругалась и орала, что он мне не муж, чтобы заставлять меня иметь детей. И вот тогда он вспомнил про Димку. И заставил его настоять на рождении ребёнка. Вдвоём они меня заставили согласиться зачать ребёнка. Виктор Владимирович нас с Димкой в клинику хорошую отправил, и под надзором врачей я забеременела. И Димка ему за это очень стал благодарен. Он обожает нашу дочку. Души в ней не чает. А вот у меня с ней так и не сложилось, ни во время беременности, ни после. Но я всегда знала, что дети это не моё абсолютно. Короче, купила я себе неподалёку отдельный дом и ушла жить в него. Но проблемы, к сожалению, не решились. Мне бывает плохо, особенно ночами. Витя узнал, случайно узнал, и перебрался жить ко мне, чтобы меня поддержать, а Влада, это его любовница, осталась в его доме.
        - Зачем он её там поселил?
        - Лёшенька, если честно, это я настояла. У меня сложный характер, детские травмы, психологические проблемы, и я не хотела никого моими проблемами нагружать. Поэтому в его доме поселилась сказочная красавица, которая ни в чём ему не отказывает и скоро подарит замечательного сына. Я хотела, чтобы он жил с ней. А я одна и никому не мешая. Но Вселенная любит шутить, и весь мой гениальный план развалился. Теперь адаптируем его к существующим реалиям.
        - Не особо отличается от моей версии, лишь оказывается любовницу не он сам, а ты ему нашла. Ещё круче. Вот зачем такие сложности? Зачем? Ведь с первого взгляда ясно было, что вы с ним созданы друг для друга. Даже если у вас другие мужья-жены зачем было ещё сильнее всё запутывать?
        - Он хотел, чтобы я родила, я не хотела. Своими силами сломить он меня не мог, поэтому подключил Димку, и всё начало запутываться всё больше и больше. По итогу имеем, что имеем. Но, Лёш, всё неплохо. Мы все дружим, помогаем друг другу. Претензий ни у кого ни к кому никаких. Даже у Влады, она с самого начала знала, что получит лишь комфорт, обеспечение и деньги, и не более.
        - Да уж. Я надеялся, что ты с моей помощью удовольствие получать начала, а у тебя всё лишь хуже стало. Извини.
        - Лёш, я начала. Не волнуйся, всё хорошо, и тебе я очень благодарна. Ты очень много для меня сделал. Я ценю это и радуюсь дополнительным возможностям моего организма. Это хвост ещё тех, детских проблем, которые никак не решу. Так что к тебе никаких претензий. Честно. Вот, как Аркаша, зуб даю.
        - Скажи, по-честному, если бы всё повторить, согласилась бы на моё вмешательство?
        - Да, Лёш. Сама бы согласилась. И сама, наверное, согласилась бы дочь родить. Дети это хорошо, особенно, когда их так, как мой Димка, любят. Виктор Владимирович, кстати, тоже её любит, крёстным её стал. Балует. Неплохая девочка. Мои проблемы это постепенная проработка изначальных, я потихоньку работаю над всем этим. Надеюсь, справлюсь в итоге. Особенно с такой поддержкой. Меня все поддерживают. И Виктор Владимирович, и муж, и Оля, и Оксана, и даже Влада. И ещё ты. Я ведь понимаю, почему расспрашивать стал. Ведь не из-за любопытства. Ты поддержать и подсказать, посмотрев на ситуацию со стороны, хочешь. Я чувствую это.
        - В точку, Алин. Очень хочу, чтобы всё-всё у тебя хорошо было. Кстати, посмеяться хочешь?
        - Конечно.
        - После твоего первого визита и дежурства за стойкой Роман посчитал тебя моей любовницей, поскольку по его мнению лишь любящая женщина может с таким энтузиазмом броситься решать чужие проблемы.
        - Я надеюсь, ты не стал моим нижним бельём трясти, чтобы доказать ему обратное?
        - Нет, конечно. Молча пальцем у виска покрутил и ушёл. Хороший парень, но вот не верит в альтруизм абсолютно. А я с ним сталкивался, поэтому верю.
        - Лёш, я очень тебя удивлю, если скажу, что ты для меня близким другом стал и люблю я тебя? Без сексуального подтекста, вот как близкого человека любят. Поэтому твой друг не далёк от истины, так помогать бросаются по любви. Он только не знает ещё, что она бывает на духовном родстве основана и даже без намёка на секс. Хотя, кое-какие сексуальные отношения нас всё же связывают, дорогой мой доктор, удовольствие незабываемое ты мне доставил, я помню, хоть и в стельку пьяной была.
        - Про последнее не согласен, - смущённо начал протестовать он, - это лечение было, а не секс, не придумывай. А с остальным, ты вот очень чётко подметила, я если честно, к тебе столь же трепетно и с любовью отношусь. Ты сказочная женщина. Мне очень хочется, чтобы всё хорошо у тебя было. Ты, кстати, знаешь, у меня есть выход на очень крутого психиатра. Могу контактом поделиться. Вдруг это как-то тебе поможет?
        - Лёшенька, не обижайся, но не надо. У Виктора Владимировича этих контактов очень много. Но мне надо внутренне созреть до желания начать прорабатывать это всё. Я пока не готова абсолютно. Не торопите вы все меня, а то рискуете к сумасшествию подтолкнуть.
        - Понял. Извини. Кстати, учти, если свободные уши потребуются или жилетка, вот в любое время дня и ночи. С радостью. Честно. И это будет могила. Никто ничего не узнает, даже если пытать меня станут. Ты меня услышала?
        - Услышала и оценила. Спасибо, Лёш. Ты сказочный доктор и замечательный человек. Я тебя люблю.
        - На этой прекрасной ноте общение предлагаю прервать и пригласить в кабинет твою сказочно прекрасную протеже. Как там её, Влада, говоришь?
        - Да. Влада. Ты не обижай её и не пугай ничем, пожалуйста. Она действительно очень хорошая девушка.
        - Алин, что-то мне подсказывает, что купили её за деньги, и за них же она продалась. Не люблю таких.
        - Давай судить по внешней картинке ты не будешь? Хорошо? Внешне всё действительно так, но на деле всё сложнее, прислушайся к моему мнению, пожалуйста, и не торопись с выводами. Ты меня услышал?
        - Кто бы мог подумать, что женщина может так защищать в общем-то явную соперницу. Причём моложе и явно более выигрышно выглядящую. Тебе не хочется обозначить свои сильные стороны по сравнению с ней?
        - Ты стал психологом-любителем? Ищешь мотивировку моего такого отношения? Я уже ответила на этот вопрос, она дарит позитив тому, кого я люблю, я ей за это благодарна, и ещё благодарна, что со мной не конфликтует, интриги плести не пытается, и пальцы веером, несмотря на свою красоту, не держит.
        - Ты мудра и рассудительна. Кстати, странно, что при таких вводных у тебя психологические проблемы.
        - Оставим это, Лёш. Я пошла звать Владу, - я встала и вышла в коридор, после чего пригласила в кабинет Владу.
        Где-то через пять минут в коридор выглянул Лёша, позвал меня.
        Когда я вошла, он попросил меня присесть и проговорил:
        - Владислава Владиславовна уведомила меня, что Вы, Алина Викторовна являетесь её доверенным лицом. Все результаты обследований знать Вы должны в обязательном порядке и именно Вы принимаете решения о всех дальнейших процедурах и назначениях. И осмотр я могу проводить лишь в Вашем присутствии.
        Я удивленно повернулась к ней:
        - Влада, я не совсем поняла. К чему такие сложности? Ты потом расскажешь, если захочешь.
        - Это распоряжение Виктора Владимировича. Он сказал, чтобы было так. Я пообещала. Так что тут без вариантов, Алина Викторовна. Как Вы скажите, так всё и будет.
        - Что будет? Что я говорить должна?
        - В смысле, чтобы Вы в курсе всего были и решали: какие мне пить лекарства, какие УЗИ или другие исследования, как и где рожать. Виктор Владимирович сказал, полностью всё на Ваше усмотрение. Я уведомила Алексея Степановича об этом.
        - Понятно. Витя как всегда в своём репертуаре. Похоже вариант, как с Ольгой будет. При ней я такой же нянькой была. Ладно. Лёш, посмотри её, пожалуйста, пока я тут в уголочке, отвернувшись, посижу, - попыталась я немного снизить ощущение у Влады, что её жёстко контролируют, и ей не доверяют, вот не на пользу беременным, на мой взгляд, ощущать себя под таким надзором. И уткнулась в телефон.
        Минут через сорок Лёша сообщил, что у Влады всё великолепно, порекомендовал попить витамины и назначил повторный визит где-то через месяц.
        Мы поблагодарили его, попрощались и ушли.
        Когда вышли, Влада улучила момент и негромко спросила:
        - А Вы Ольгу тоже так отслеживали?
        - У Вити пунктик на детях, он почему-то думает, что если приставить меня к беременной женщине, нервничать она будет меньше и вообще всё будет без проблем. Но это Ольга виновата. Вбила себе в голову, что я некий талисман, приносящий счастье, без меня ей страшно, со мной море по колено. И заставила отца в это поверить. Поэтому я как нянька сопровождала каждый её поход к Лёше. Благо потом на второй беременности это прошло. А в первую мне даже роды у неё принимать пришлось, поскольку без меня она ехать в роддом отказывалась, и пока она меня дождалась, роды и начались. Так что я благодаря ей, даже акушеркой побыла. Сейчас Витя, видимо, вспомнил об этом и решил практику ведения мною значимой для него беременности повторить, - с демонстративным раздражением проговорила я.
        - Спасибо, что сказали это, Алина Викторовна. Мне, если честно, от требования Виктора Владимировича очень не по себе было, но я не осмелилась спорить. С ним спорить невозможно. А сейчас мне даже лестно. Спасибо.
        - Кстати, я не подумала что-то, что тебе тоже некомфортно может быть, стереотип аналогии с Ольгой сработал. Подумала, ты сказала, что боишься, вот меня к тебе и приставил. Кстати, если тебя это напрягает, давай я откажусь?
        - Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо. Мне с Вами действительно спокойнее будет. И нисколечко не дискомфортно. Пожалуйста, не отказывайтесь. А то ещё Виктор Владимирович взъестся на меня, что жалуюсь на его распоряжения.
        - Хорошо. Главное не волнуйся и не нервничай. Ты должна быть позитивна и спокойна как удав.
        - Как будто он съел слона и лежит его переваривает? Да?
        - Хорошая аналогия. Это ты вспомнила рисунки в «Маленьком принце» Экзюпери? Месяцев через шесть именно такое ощущение и появляется: съела слона и внутри таскаешь. Хорошо, что не особенно долго.
        - А Вы плохо беременность переносили?
        - Нормально, без особых проблем, но ощущения всё равно не понравились. А вот Оля, похоже, научилась испытывать позитив от этого состояния. У тебя, кстати, с ней всё ещё сохраняются сложности в общении?
        - Я стараюсь пересекаться по минимуму. Если вижу её в саду, обойду другой дорожкой. А если в дом она пришла, то сразу в свои комнаты иду. Благо планировка и сада, и дома позволяет. Я, кстати, очень благодарна, что с Колей и Ильёй Вы помогли мне контакт наладить. Они вот совсем по-другому теперь ко мне. Поесть вместе с ними зовут или чай пить, про Джесси новости рассказывают, про школу. Часто о Вас вспоминают. Они скучают без Вас. Сетуют, что ушли Вы. Мол, с мамой лучше было. Меня пару раз спрашивали, не буду ли я возражать, если Вы вернётесь, я сказала, что не буду, конечно, но это зависит не от меня. А почему Вы ушли? Вы ведь жили с ними одно время, даже при Дмитрии Вячеславовиче, как я поняла.
        - У мальчишек переходный возраст. Мы ругались. Я ушла, чтобы не ругаться с ними. Витю они слушают, со мной постоянно пререкались. Я плохая воспитательница и плохая мать. Мне проще сбежать. Пусть сами, как хотят. Официально я им не мать, и взятки с меня гладки. Пусть Витя их, как хочет, воспитывает. Я не при делах.
        - А они знают, что Вы их настоящая мать?
        - А я им не настоящая мать, - лукаво усмехнувшись, покачала я головой. - Они меня сами в этот статус назначили, поскольку я старалась заботится о них последнее время. Их настоящая мать в клинике.
        - Они о подмене не знают?
        - И не должны узнать. Зачем им это?
        - А если узнают?
        - Кроме Вити и тебя об этом никто не знает. Витя не скажет, а тебя я вот живьём съем, если хоть кому-то скажешь, - мило улыбаясь и при этом с огромным энергетическим посылом проговорила я.
        - Поняла, - кивнула Влада. - А мама Виктора Владимировича тоже не в курсе? А то мы к ней на выходные с Лизой поехать должны.
        - Нет. Не в курсе. Она ни о чём не в курсе кроме того, что сволочь я последняя, по её мнению. Поэтому постарайся убедить её, что Витя со мной не общается практически и в доме у вас я вообще не появляюсь, и вообще никаких соперниц ты по определению не потерпишь. Это должно её утешить и придать сил.
        - А вот про это не поняла.
        - Сделай с ней вид, что ты уверена, что ты единственная Витина любовь, ждёшь от него сына, живёшь в его доме и вообще давно бы вы расписались, если бы не его жена, которая в лечебнице. Я да, живу по соседству, веду с Витей бизнес какой-то, но соперницу ты во мне не видишь, поскольку Витя никаких знаков внимания, кроме деловых, мне не оказывает. Она счастлива будет. Лей ей в уши елей, проси присмотреть за Лизой и возможно, она постарается с тобой подружиться, а потом начнёт Ольге рассказывать, какая ты хорошая и будем надеяться, это чуточку изменит её к тебе отношение.
        - Виктор Владимирович маму из-за Вас в санаторий отправил?
        - Она считает, что из-за меня, на самом деле я лишь индикатором явилась. Он понял, как мать к нему на самом деле относится, и его это не устроило.
        - А как она к нему относится?
        - Она хотела контролировать и руководить его жизнью с помощью манипуляций. Это не позволено никому. Даже ей. Поэтому так.
        - А Вы сейчас хотите, чтобы я сыграла роль его как бы гражданской жены?
        - Да. Порадуй старушку. Тебе ведь несложно.
        - А если она что-то просить сделать меня начнёт?
        - Все стрелки на Витю переводишь: всё решает лишь он, я ему скажу, как он решит, я ему не перечу.
        - А ничего что я к нему по имени-отчеству обращаюсь? Она не заподозрит подвох?
        - Какой подвох? В чём? Ты его любовница на самом деле. Ждёшь от него сына. Где и в чем подвох? Некоторые официальные супруги к друг другу так всю жизнь обращаются. Скажи, что воспитывалась в почитании к мужу, поэтому пиетет у тебя перед ним, и это его проявление. Или ещё проще, с томным видом произнеси: ему так нравится, это нас заводит. По обстоятельствам сама решишь, как лучше обыграть.
        - Поняла. Спасибо. Какое счастье, что Вы ко мне по-доброму относитесь, а не конфликтуете, как с мамой Виктора Владимировича.
        - А я с его мамой и не конфликтовала, - тут же возразила я. - Это она со мной конфликтует, а не я с ней. Я наоборот, поддержать старушку хочу, мне жаль её, что сама себя извела своей ненавистью ко мне.
        - За что она Вас ненавидит?
        - Она почувствовала, что Витя любит меня, и не простила мне этого. Не о такой спутнице для него она мечтала. По её мнению ему нужна такая, как ты. А я не подошла под заготовленный образ. Поэтому она ненавидит меня, этой ненавистью калеча свою собственную душу. Витя видит это и переживает, конечно. Но сделать ничего не может. Сейчас появился шанс немного эту ненависть уменьшить, ради неё самой же. Потому что мне от её ненависти вот ни тепло, ни холодно. А себе она вредит.
        - Хорошо, я постараюсь сделать всё так, как Вы сказали, Алина Викторовна.
        Я удовлетворённо кивнула, и мы поехали домой.
        ***
        Перед поездкой босса к маме я постаралась взять с него слово, что возражать и хоть что-то доказывать ей он не будет.
        - Вить, пообещай мне, что вести себя будешь, вот как во время спецоперации, - убеждала его я. - С ней нельзя расслабляться и быть откровенным. Понял? Этим ты дашь ей повод к дополнительным претензиям, и ситуация совсем в тупик зайдёт. Слушай про меня гадости и кивай. Они ничего не значат. Влада пообещала на них тоже внимания не обращать. Обещаешь?
        - Почему я должен слушать про тебя гадости?
        - Она больна. У неё уже возрастные изменения, ты, споря с ней, не добьёшься ничего. У неё своя картина реальности, отличная от нашей. Нашу она неспособна воспринять. Поэтому как доктор, киваешь, соглашаешься и делаешь как тебе надо. Обещаешь?
        - Хорошо. Обещаю, - нехотя согласился он, и я радостно обняла и поцеловала его, резюмировав, что он молодец, и я его люблю.
        Это быстро примирило его с неприятной для него перспективой, и он сам начал обнимать меня в ответ.
        ***
        Вечером воскресенья босс вернулся. Позвонил мне, спросил не стану ли я возражать, если с Владой он зайдёт, чтобы рассказать о результатах поездки.
        Я сказала, что конечно же нет, у меня как раз ужин накрыт, сейчас ещё один комплект приборов принесут и вместе посидим, поужинаем, и они мне всё расскажут.
        Минут через пять они пришли, Валентин как раз успел ещё один комплект посуды установить.
        Босс прям при входе поймал его за плечо:
        - Сходи ко мне, возьми у Аслана пару бутылок коньяка моего любимого. Принеси.
        - Да, Виктор Владимирович, всё сейчас принесу. И коньяк и рюмки. А под вино бокалы тогда убрать?
        - Пусть стоят. Может, Алина захочет. Иди.
        Валентин быстро ушёл.
        По состоянию босса я поняла, что зол он, как сто чертей, не меньше. Видимо, нелегко далась ему эта поездка. Влада тоже явно нервничала. Я решила, что с расспросами лучше повременить и пригласила их за стол. Мы сели.
        Тут пришёл Валентин. С бутылками и рюмками. Открыл бутылку.
        - Мне полную налей, - сказал босс и, не дожидаясь, что решим пить мы, и не произнося никаких тостов, залпом выпил.
        Я не протестовала. Пусть, значит, ему сейчас надо.
        После этого босс посмотрел на нас:
        - Вы что будете, дамы?
        - Я вино, - проговорила я.
        - А мне сок можно? - несмело осведомилась Влада.
        Босс кивнул. Валентин открыл бутылку вина, перелил в декантер, потом наполнил мне бокал, затем в бокал Влады налил сок, а боссу налил ещё одну рюмку коньяка. После этого пожелал нам приятного вечера, сообщил, что ждёт вызова, если нам что-то потребуется, и ушёл.
        - Ну что, дамы, давайте выпьем за любовь. Хорошее это чувство и так жаль, что живёт оно не вечно даже по отношению к детям. Вот пусть чаще встречается оно у нас на пути. Как ты там любишь говорить, Алинка, с любовью надо жить и делать всё тоже с любовью. Вот пусть это чувство не только в наших душах живёт, но и у тех, кто нас окружает, встречается.
        Мы с Владой согласно покивали, чокнулись с ним и, пригубив из бокалов, принялись за еду. А босс махом осушив вторую рюмку, потянулся, чтобы налить себе третью.
        - Вить, не части, пожалуйста, - негромко проговорила я. - Доза приличная, сейчас подействует. Начни что-то есть и постепенно станет легче.
        - Ладно, как скажешь, - проговорил он и начал накладывать в тарелку закуску.
        Какое-то время мы молча ели. Я неспешно запивала вином еду. Босс этим воспользовался и, налив себе третью рюмку, произнёс:
        - Давайте за здоровье, дамы, выпьем. Чтобы вот в здравии и самое главное в здравом рассудке до последнего вздоха. Пусть мало, но вот чтобы ясность ума и сознания не подводили.
        Я не стала комментировать, мы чокнулись, выпили. После чего я проговорила:
        - Ты кушай, Вить. Буженину попробуй, на мой взгляд, она удалась. И сочная и мягкая.
        - Если честно, через силу ем, Алин, - босс отложил вилку и, откинувшись на спинку стула, посмотрел мне в глаза.
        - Я вижу. Поэтому и предлагаю чуточку усилий приложить, сконцентрировавшись на вкусе, а не на раздражающих тебя мыслях. Ты всё равно ничего не исправишь. Не переубедишь и не докажешь. Она так всё это видит. И ей не легче, чем тебе. У неё в голове личный её ад. Она убедила себя, что отдала все свои силы на благо семье, а с ней расплатились чёрной неблагодарностью, потому что на твоём пути повстречалась я. И никакие аргументы на неё не подействовали бы. Даже если бы ты их сказал. Поэтому отпусти ситуацию.
        - Как я могу её отпустить, вот как? Если она раз двадцать сказала, что рада, что эта ведьма, то бишь ты, от меня отцепилась, что это не иначе как по её горячим молитвам, что сжалились там надо мной и отвести тебя решили. Что очень она надеется, что воздастся тебе за всё по полной и прочую ересь, полную такой злобы, что слушать тошно было. И это моя мать, которая знает, что ты спасла мне жизнь.
        - Что тебя так зацепило в этом, Вить? Что ведьмой меня назвала? Так это правда. Что пожелала мне воздаяния? Так это замечательное пожелание. Я тоже хочу, чтобы воздалось мне по полной за все мои деяния. Вселенная воздает по заслугам очень справедливо и не мне пугаться таких пожеланий. Что молится она о нашем разрыве, так пусть молится, это лучше чем головою в стенку стучать будет или дерьмо по стенам размазывать. Не тебе её молитв пугаться. У неё слишком маленький уровень, чтобы её просьбы хоть какое-то влияние на реальность оказать могли. К тому же такие просьбы. Вот если бы о здравии твоём или мальчишек молилась, то тут они могли бы в поток попасть и даже ей самой некоторые дивиденды принести, а так: выслушать и забыть. Ты просто никак поверить не можешь, что твоя мать никакого значимого влияния на окружающую действительность оказать не может кроме как посотрясать бестолково воздух. Ты как маленький ребёнок считаешь, что её поведение и слова значимы. А эта значимость лишь в твоих глазах. Со стороны это выглядит жалко и не более того. Пора бы перестать значимость её действиям придавать. Лишь ты
своим восприятием хоть какую-то значимость сформировать можешь. Прекращай. Воспринимай, как шоу на сцене, и не более того.
        - Она стала злой и выглядит отвратно. Не по здоровью, с ним всё неплохо вроде, а внешне злой стала. Даже поцеловал её с трудом. Вернулся и говорить ничего про неё не хотел. Владу специально привёл, чтобы рассказала тебе всё, а я вообще бы молчал. Боялся, что сорвусь, если хоть слово скажу. И возможно даже на тебя, за то, что запретила ей возражать и пообещал тебе это.
        - Я рада, что ты сумел сдержаться, Вить. Не злись. Это жизнь, не ко всем в старости мудрость приходит. Кого-то накрывает волна амбиций, претензий и негатива. Мне жаль, что твоя мать оказалась из их числа, но повлиять на это нельзя. Свобода воли есть у каждого. Кстати, Лиза может помочь ей сейчас этот негатив уменьшить. Если получится, то хоть какой-то потенциал накапливаться начнёт, а то, насколько я поняла, совсем всё печально там стало.
        - Печально не то слово. Отвратно это. С какой злобой она о тебе говорила, и как радовалась словам Влады, что ты больше не со мной. В открытую лишь не проклинала, замещала терминами: «воздать по заслугам» и похожими, но вот явно ей хотелось в открытую тебе всяких гадостей пожелать.
        - Это хорошо, что сдержалась. А то её пожелания к ней самой могли вернуться. А так всё в пределах разумного. С Лизой как она?
        - Как тебе сказать. Сначала воспользовалась моментом и прошлась по тому, что снова гружу её даже на старости лет, не давая отдохнуть. Я тут же прервал, сказал: всё, вопрос снят, никакая помощь не нужна. Тут уже она начала доказывать, что нужна-нужна, и это бессердечно девочку лишать хоть чьего-то участия. От меня его ждать вообще не приходится, Влада беременная. Одним словом, как только поняла, что не настолько ее помощь нужна, чтобы диктовать условия, диктовать их перестала, высказывать претензии тоже, очень конструктивно договорились по итогу: она, если самочувствие хорошее, пару часов в день с девочкой проводит к обоюдному удовольствию. Удовольствия нет, они не встречаются. Причём я предупредил, что и девочка вправе от встречи отказаться. Причём без объяснения причин. Потом мы их познакомили и вроде всё ничего. Лизе санаторий очень понравился, её комната, парк, море, детская площадка. И воспитательница, которую за ней закрепили, тоже милая очень, и вроде контакт у них возник. Так что первая часть прошла на позитиве. А потом мать Владу начала расспрашивать, что да как. Узнала, что мы с тобой не
вместе, и тут её сорвало. Типа, ну наконец-то! И дальше была совсем отвратная сцена. Даже вспоминать не хочу. Владу вон спроси, она пусть тебе расскажет. Не зря же сюда её привёл.
        Босс полез в карман, достал сигарету, закурил.
        - Влада, что там было дальше? - перевела на неё я взгляд.
        - Ой, Алина Викторовна, и правда неприятно. Оскорблять Вас Анна Яковлевна стала. И что ведьма, и приживалка, и сучка, и что только не говорила. Я возразить попробовала, а она так агрессивно: «Ты просто не знаешь ещё! Держись от этой стервы подальше. И к дому не подпускай. Она всем жизнь испортит, если подпустить её. Счастье великое, что Витенька прозрел наконец и понял, какую гадину в дом приволок. Она и Ольгу с пути сбить пыталась, и мальчикам голову задурила. Разговаривать со мной перестали, не звонят, лишь бы правду я им про эту тварь не рассказывала. Уж сколько я о том всех святых, чтобы глаза у всех на неё открылись молила! Все свои глаза проплакала. Своё здоровье всё положила. Услышали меня наконец святые наши заступники. Значит, не напрасно была моя жертва, не напрасна». Ну и дальше в том же духе. Просила батюшку вызвать, дом освятить, чтобы духа мол Вашего там не было, и после этого в дом Вас ни в коем случае не пускать. Я, как Вы советовали, сразу на Виктора Владимировича, мол, как он скажет. Она от него требовать это начала. Он уклончиво ответил, что может и позовёт, если время будет. А
она тут же истерить начала. Ногой топать, мол, срочно это надо, иначе вновь Вы начнёте колдовство своё наводить. Она столько сил на это положила, а мы результат её трудов зафиксировать не хотим. Ужас одним словом.
        - И что дальше было?
        - Дальше Виктор Владимирович сказал, что верит она в это и пусть верит, к ней он может любого священника хоть с десятью кадилами пригласить. А в свой дом будет приглашать того, кого сам нужным посчитает. Тут начались претензии к нему, что она всю жизнь на него положила, а он неблагодарный и прочее. Он с этим согласился, сказал, что ей не повезло, он ужасно неблагодарный, но поскольку верующая она очень, пусть простит всех своих обидчиков, и Господь ей обязательно воздаст за это. Потом сказал, что нам пора, у него дел много и работа, чтобы иметь возможность за этот санаторий платить. Она попыталась сказать, что не надо платить, домой она хочет, но он отрезал, что хоть он и сволочь последняя, вот прям так про себя и сказал, мать без круглосуточного медицинского наблюдения высококлассных специалистов оставить не может. И вот это ей до её последнего вздоха гарантировано. Она сказала, ей это не надо, ей нужен дом и его любовь. А он ответил, что вот это обеспечить ей не может, поскольку неблагодарный по жизни. И после этого мы ушли, а она осталась плакать и причитать, какая она несчастная, и что Господь
обязательно покарает всех её обидчиков, поскольку ничего плохого она за всю свою жизнь никогда не сделала, ко всем с добром, а кругом злыдни и даже сын неблагодарным оказался и прочее.
        - Что могу сказать, очень продуктивная по итогу поездка у вас получилась. Тяжёлая, конечно, в моральном плане, но это жизнь и её уроки, без этого никак, - подвела итог я. - Так что на мой взгляд, вы молодцы. Замечательно всё сделали.
        - Ты серьёзно, Алин? - стряхивая пепел в пепельницу, поинтересовался босс.
        - Вить, ты ожидал чего-то другого? Тогда ты мечтатель. При существующем раскладе это великолепный итог. Она сейчас порыдает немного, потом вспомнит про то, что я уже не рядом с тобой, и ей станет легче. Потом с Лизой начнёт общаться и ещё чуточку приободрится. К тому же ты чётко донёс мысль, что надеется ей на возвращение сюда не надо. Это тоже важно. Так что прекрасно всё. Ты рассчитывал на чудо, что она воспылает ко мне если не любовью, то благодарностью? Так ей не за что меня благодарить. Моё появление действительно испортило ей жизнь.
        - А может, она сама себе её испортила, начав пытаться всеми силами досадить тебе, причём абсолютно без повода, ревнуя на пустом месте?
        - Ты ожидал, что она сможет это осознать? В её возрасте и с её амбициями? Ты точно мечтатель. Прими реальность уже наконец. Реальность такова, какова она есть, и более не какова, - лукаво подмигнула я ему, смеясь. - Всё хорошо, дорогой. Могло быть хуже. Я уже говорила. С агрессией, экскрементами и прочим. Поэтому радуемся тому, что имеем. Твоя мама в хорошем месте, под присмотром, совесть твоя спокойна, общение с ней можешь минимизировать, поскольку игрушку и развлечение в виде Лизы подарил. Она должна потихоньку успокоиться, Лиза тоже должна быть довольна, и ты по итогу вместе с ними. Всё сложилось наилучшим образом.
        - Внешне да, согласен. Но общаясь с тобой, Алин, я всё чаще о душе задумываться начинаю. И вот в случае со своей матерью не могу не видеть, она растеряла всё, что накопила за долгие годы. Вот как так-то?
        - Я не буду отвечать на этот вопрос. Ответ тебе не понравится, и мы поругаемся.
        - Мне это надо. Понимать смысл. Поэтому скажи. Постараюсь не ругаться.
        - Ответ тот же, что и с Лизой. И я рискую опять тебе под руку угодить. Не надо, дорогой. Этот раз будет последним.
        Босс взял новую сигарету, раскурил. Потом, откинувшись на спинку стула, проговорил:
        - Говори, клянусь, что руки распускать не буду.
        - Ладно. Сам напросился, - я немного помолчала, собираясь с духом, потом решительно проговорила: - Задолго до нашей встречи твоя мать была при смерти и должна была умереть. Ты сделал всё, чтобы не умерла. Клиники, аппараты, лучшие врачи… когда понял, что не помогает, поехал на святое место. Не буду говорить какое, сам знаешь, и задействовав весь свой потенциал, попросил. Мол, тяжело всегда она жила, только настоящая жизнь без сложностей настала, это жестоко не дать ей насладиться всем этим. Было?
        - Да, Алин. Было. И что?
        - А то, что тебя с твоим потенциалом услышали и решили, что её максимум не столь важен, сколько твоё удовольствие. Хочешь ты, чтобы она пожила подольше, пусть живёт. Вот, она живёт. Только не на благо ей эта жизнь пошла. Не хватило у неё душевных сил справиться с амбициями, и слила она всё, что до этого накопила. Зато пожила в достатке и радости, как ты и хотел.
        - Исправить могу?
        - Нет. Лишь частично. Чтобы не совсем на минимуме ушла.
        - Чёрт. Ты не представляешь, насколько мне больно от твоих слов, я не могу в них поверить, вот действительно проще тебя злой ведьмой посчитать, - с силой туша сигарету о пепельницу, выдохнул он.
        - Сейчас ты ощущаешь тоже, что твоя мать. Зная её опыт и опыт наших с тобой скандалов, постарайся преодолеть негатив и, не кидаясь ни в отрицание, ни в самобичевание, прими к сведению и сделай выводы на будущее.
        - Это очень сложно, - хрипло выдохнул он.
        - Я знаю. С подобной по сути собственной задачей справиться не могу, даже подойти к ней боюсь. Поэтому очень понимаю тебя, и советую: если не справляешься, поступи по моему примеру и забудь то, что тебе сейчас рассказала. Ты совершенно спокойно мог об этом и не узнать никогда, если бы я тебе не сказала. Или же считай, что наврала.
        - Тебе так же больно? А исправить ты что-то сейчас можешь?
        - Не заставляй меня думать над этим. Не знаю, узнавать не хочу. Моя психика сейчас это не выдержит, - я театрально прижала руки к вискам и прикрыла глаза.
        Вот правильно я привела аналогию со своей проблемой, потому что босс моментально переключился именно на неё, забыв то, что ещё пару минут назад его сильно терзало.
        Он порывисто оттолкнул от себя пепельницу, встал, шагнул ко мне, рывком поднял со стула и прижал к себе, шепча:
        - Алинка, забудь! Я дурак! Ты здесь и сейчас. Там ничего не было! Забудь! Это лишь прошлый опыт, тебе не обязательно его помнить и осмысливать, живи этими реалиями, пожалуйста! Я рядом. Всё хорошо. Мы прорвёмся. И со всем справимся. Главное, что мы вместе.
        Мы постояли так некоторое время, потом я осторожно высвободилась и проговорила:
        - Спасибо, Вить. Мне легче. Давай, чтобы я окончательно отвлечься могла, поедим. И скажи мне тост какой-нибудь хороший. Ты умеешь. Люблю твои тосты, только ещё одну рюмку растяни на весь вечер, дорогой.
        Мы сели, босс налил себе коньяк, поднял рюмку, посмотрел на просвет и задумчиво проговорил:
        - Чтобы коньяк стал коньяком ему нужно пройти очень много трансформаций. И косточкой побыть и лозой из земли прорасти, и виноградную гроздь родить, и чтобы собрали её, и сок выдавили, перебродить ему дали, затем в коньячный спирт дистиллировали, а потом в дубовой бочке выдержали, после чего купажировали разные сорта. И вот в результате всех этих трансформаций появляется чудесный напиток сказочно-янтарного цвета с неповторимым букетом аромата. Его можно смаковать и наслаждаться, а можно выпить залпом и ничего не почувствовать. Это я к чему. Часто жизнь нам дарит сказочные дары, которые появились на свет, пройдя сложный путь становления, но мы в суете будней воспринимаем это как обыденность, пьём махом и сами себя лишаем огромного пласта дополнительных ощущений и радости. Глядя на тебя, моя хорошая, я сейчас думаю о том, что порой как с этим коньяком забываю, какое ты чудо. Пытаюсь выпить залпом и сам себя обкрадываю этим. Меня лишь мысли о том, что могу тебя потерять, периодически в чувство приводят и заставляют вспомнить, что чудеса нужно ценить, беречь и лелеять. Что никакое чудо не выдержит
наплевательского к себе отношения, что чудо в этих условиях сразу перестаёт быть чудом и может исчезнуть, проскользнув меж пальцами как песок, растаяв как дуновение ветерка. Я столько раз тебя терял, любовь моя, но это мало чему меня научило. Я вновь забываю об этих элементарных истинах и невзначай снова готов обидеть, невзирая на риск потерять. И сейчас очень тебе благодарен, что предупредила и напомнила, что тебе ничуть не легче, чем мне, и что если не прекращу концентрироваться лишь на своих проблемах, тебя могу потерять окончательно. Я очень постараюсь до этого не доводить. И всем, чем могу поддерживать тебя буду. Мать вот гадости про тебя говорила, а у меня будто сердце рвали. Еле сдержался. И самое парадоксальное на тебя же злился за это, поскольку слово взяла с меня ей не отвечать. А возможно, потому что подсознательно знаю, безопасно на тебя злиться, не ответишь тем же. Вот помнишь, как ты мне про Илью говорила, когда он скандалил с тобой. И злился не на меня в основном, а на тебя, поскольку знал и чувствовал, что любишь. Это парадокс какой-то. Но в итоге, за тебя, моя любовь. Я ценю, ценю,
что ты рядом и молю небеса продлить это время, - немного пафосно, сумбурно и витиевато проговорил босс и чокнулся со мной.
        - А можно я алаверды скажу? - несмело спросила Влада, и мы оба с удивлением посмотрели на неё.
        Босс демонстративно поморщился, потом нехотя разрешил:
        - Давай говори.
        - А я сказать спасибо Алине Викторовне хотела, и ещё сказать, что никакая Вы не ведьма, а волшебница. Вот. Всё. Спасибо.
        - Ты её волшебницей считаешь? - удивлённо поинтересовался босс.
        - Да, Виктор Владимирович. Она волшебница, но лишь с теми, кто не воюет с ней. Но мне кажется, что любой волшебник, если с ним начать воевать, становится не добрым ни капельки. И это правильно. Ну я так считаю. А сейчас можно я домой пойду?
        - Не ожидал. Порадовала. Да. Иди, конечно. Отдыхай. Выходные насыщенные выдались, - проговорил босс.
        Влада ещё раз поблагодарила нас и ушла, мы остались вдвоём.
        Я посмотрела на него, вот четыре рюмки коньяка, а по виду ни в одном глазу. Лишь тост немного сумбурно сказал, но это и от излишнего нервного напряжения бывает. Неужели стресс настолько сильным был, что до сих пор не отпустило? Решив уточнить, негромко поинтересовалась:
        - Ты как, Вить? Коньяк вообще что ли не берёт?
        - Отпускает потихоньку, Алин. Пока говорил тост, понял, отпускает. Расслабление уже пошло. А ты как, девочка моя? Может, тебе что-то покрепче выпить, чтобы получше всё забыть?
        - Нет, алкоголь напротив у меня барьеры снимает. А мне сейчас без них никуда. Поэтому не уговаривай. Лучше так отвлеки чем-нибудь. Например, о Лизе расскажи. Она честно довольна была и радовалась?
        - Ты переживаешь за неё?
        - Конечно. Я всю судьбу ей выкрутила, не хотелось бы, чтобы во вред это пошло. Если научится быть счастливой и любить в этой жизни, меня это порадует.
        - Она активно всем интересовалась, немного настороженно, но любопытно ей точно было, и депрессии или агрессии я никакой не заметил. Достаточно позитивно всё приняла. Лишь однажды спросила можно ли ей какие-то мамины вещи получить, и вот тут всхлипывать начала. Я сказал, что сейчас суд идёт, поскольку её родители чужую машину угнали и на ней разбились. Суд закончится, и я постараюсь какие-то мамины вещи для неё привезти. Спросил, что хочет. Она попросила шаль её домашнюю и стаканчик какой-то в виде динозаврика. Я сказал, что постараюсь именно это привезти.
        - С шалью накладка будет. Нина в ней сидела и в ней же уехала, скорее всего, после аварии в машине разорванная и в крови осталась, и её уже не восстановить никак. Предлагаю купить похожую, могу попробовать найти по каталогу, постирать раз десять и у костра дать повисеть, чтобы дымом пропиталась, потом ей отдать, сообщив, что выстирали и обработали после аварии. А ещё в одном месте у кромки чуть подпалить, на ней такой явный подпал от костра с левой стороны был. Нина рядом сидела, я рассмотрела хорошо.
        - Круто! Ты точно волшебница. Влада права.
        - Ведьмы и волшебницы это как шпионы и разведчики. Наш это разведчик, а если противников, то шпион. Вот и с этим так же, тебе действия нравятся - волшебница, не нравятся - ведьма. А суть-то одна.
        - А я вот возражу. Суть как раз разная, Алин. Не знаю как ты, а я очень чётко определяю позитив человек несёт или негатив. При этом, скорее всего, инструменты влияния или чем там вы пользуетесь, когда колдуете, одинаковыми быть могут, а цели и задачи разные. Разведчики и шпионы это профессия, как врач, а вот у ведьм и волшебниц, мне кажется, суть разная. Одни полны позитива, другие негатива. Я как-то не задумывался об этом раньше, а сейчас вот в голову пришло, и кажется мне, что я прав.
        - При таком раскладе я однозначно ведьма. Нет у меня никакого изначального позитива. Я эгоистично пытаюсь вокруг меня гармоничный мир создать. Чтобы рядом были честные и порядочные люди, которым я с удовольствием помогаю и поддерживаю, а тех кто мне не нравится, я стараюсь со своей дороги безжалостно убрать. И любить моральных и ментальных уродов я по определению не умею и не жалею их. С тем же Игорем, я была готова убрать его с моей дороги и ни чуточку не огорчилась бы этому. Лишь ради Димы и его комплексов возиться с ним начала. И ради его удовольствия начала поднимать способности парня. А так, даже бы морочиться не стала. Не моя задача. И какая я волшебница после этого?
        - Замечательная волшебница. Ты создаёшь свой волшебный гармоничный сад, оазис в здешнем мире так сказать, и охраняешь его от агрессивных сорняков и мусора. То что с Игорем возиться начала, и из мусора декоративный цветок вырастить сумела, лишнее тому подтверждение.
        - Лестно, конечно, слышать, но что-то мне подсказывает, что при такой трактовке действий любую ведьму можно посчитать волшебницей.
        - Как насчёт нашей дочурки? Она кто?
        - Эгоистка она, вот кто, - раздражённо проговорила я, упоминания о Норе меня не порадовали. - Причём с неординарными способностями ведьмы. Я тоже, конечно, эгоистка, но не до такой степени.
        - Золотце сказал, ты перевоспитать её можешь. Вот почему бы на это тебе не отвлечься? Твой владыка ведь не зря тебя этим нагрузил. Сейчас ты можешь потенциальную ведьму в волшебницу превратить. Или боишься, что не по силам задачка окажется?
        - Дипломат ты и психолог, Вить… это Золотце тебе такой «ход конём» подсказал?
        Я поискала глазами своего дракона, тот сидел на краешке стола и заинтересованно слушал нас. Увидев, что я обратила на него внимание, замотал головой и проговорил:
        - Нет, не я. Но всеми лапами поддерживаю это гениальное при данном раскладе предложение. Займись, наконец, Норой. Это всем на пользу пойдёт.
        - Не хочу, - я поморщилась. - Вот не хочу и всё. Кто хочет, тот пусть сам с ней и возится.
        - А что хочешь? - поинтересовался босс.
        - Капризничать хочу. Жаловаться и ныть, какая я разнесчастная и как всё плохо, и выхода нет. И замучили меня все. И вообще делать хоть что-то и решать хоть что-то не хочу, не хочу, не хочу, - с наигранной театральностью начала капризно причитать я.
        - Хозяйка, что с тобой? Ты даже в детстве так не капризничала, - удивлённо уставился на меня Золотце.
        - Ты не капризничала в детстве, дорогая? Это срочно надо исправить! Капризничай, моя радость! Капризничай! А я буду жалеть, сочувствовать и поддакивать. Давай! Садись ко мне на колени и капризничай.
        Босс подошёл ко мне, помог встать из-за стола, потом прошёл со мной к дивану, сел, усадил меня к себе на колени, крепко обнял и участливо осведомился:
        - Кто обидел и замучил моё сокровище? Кто его заставляет что-то делать и не даёт расслабиться?
        Золотце состроил неодобрительную мину и строго проговорил:
        - Смертный, ты понимаешь, что это неконструктивно?
        - И что с того? - тут же откликнулся босс. - Женщине надо иногда дать себе возможность побыть слабой, неконструктивной и слить накопленное раздражение. Это опыт. Поэтому не мешай. Пусть капризничает и жалуется. Может даже ругаться и драться, главное, чтобы внутрь негатив не загоняла.
        - Да на что ей жаловаться?! Вот на что?! - не унимался мой дракон. - Если только на собственную дурь! Вот на это может жаловаться. С мозгами у неё явная проблема. Всё на блюдечке, аж с бантиком даже, но ничего ей не надо и отказ всему. Сколько можно?! Обиделась она, видите ли. На что обижаться?! Кто и чем её обидел?! Укусить её мало!
        - Золотце, ты решил вместо неё что ли покапризничать и претензии попредъявлять? - ошалело уставился на него босс, поскольку таким раздражённым моего дракона прежде не видел. - Что случилось?
        - Ей не ныть надо, а стараться искать выход! Ты предложил прекрасный способ, и она опять: нет, не хочу, всё плохо. Что плохо? Вот что?! Она хочет дождаться, когда это плохо в действительности начнётся? Это время не за горами! Поверьте мне. У владыки терпение на исходе, и по итогу мало не покажется никому!
        - Никак ты был у него? - сразу перестав ныть, осведомилась я.
        - Пока нет, но вот чем угодно поклясться готов, что гонец с вестями может появиться со дня на день. Ты неправильное состояние зафиксировала, хозяйка, и даже не пытаешься изменить его! Ему надоест, и он пошлёт кое-кого выяснить в чём дело. Всплывёт, что ты кое-что узнала, и он может решить, что логичнее тебя на новый этап отправить, и под удар попадут все.
        - Что значит новый этап, Золотце? - поинтересовался босс.
        - То и значит. Ты её труп получишь и кучу неприятностей на твою голову, чтобы жизнь мёдом не казалась. А она вновь ребёнком родится и снова будет весь свой опыт заново по крупицам собирать. Вот кому хорошо сделает?
        - И что ты предлагаешь?
        - Ту информацию заморозила правильно. Вряд ли она справится с ней, но то что весь потенциал свой для этого вывернула и тоже заморозила, это ужасно. Именно это недопустимо. Им надо пользоваться и его увеличивать. Общение с Норой ей может помочь. Ей для этого дочь и дали. И её может в ангела превратить, и себе поможет, польза всесторонняя. Но она вновь упёрлась.
        - Золотце, дай ей покапризничать. Сейчас она поплачется мне, сольёт весь свой негатив и, возможно, начнёт дочкой заниматься потихоньку. Вот как с Игорем или Соней. Поругалась, поскандалила немного, даже пообижалась на Диму, а потом всем помогла. Это трудно: решиться и сразу начать всё делать, особенно для женщины в столь сложной психологической ситуации. Не хочешь, чтобы на перерождение отправилась, поддержи и дай время настроиться. Она и так как безотказный механизм работает, на грани своих возможностей, поэтому дай ей немножечко передохнуть и стресс сбросить. Она в первую очередь женщина, а не робот какой-то. Это в её природе: капризничать и требовать сочувствия. А ты с детства ей такого не позволял. Поэтому не удивительно, что сил у неё нет. Ты сам этому поспособствовал, что нет их, поскольку сочувствовал ей мало. Сейчас, раз всё критически плохо, предлагаю попробовать использовать то, что ранее ты не использовал.
        Вот обожаю босса, когда ему надо кого-то в чём-то убедить, его красноречию Цицерон мог бы позавидовать. Золотце не стал исключением и попал под его влияние, поэтому иронично хмыкнул:
        - Ладно, не буду мешать. Попробуй помочь ей так. Вдруг действительно сработает метод.
        Босс прижал меня к себе крепче и негромко выдохнул в ухо:
        - Итак, мое сокровище, на чём мы остановились? На том, что ты самая разнесчастная в мире и совсем-совсем ничего не хочешь делать или что-то ещё было? Напомни, пожалуйста.
        - Вить, - я театрально всхлипнула, - я не хочу решать никаких проблем. Я устала.
        - Ну и не решай. Сиди у меня на коленях и капризничай. Требуй звезду с неба и владычицей морскою стать.
        В это время у босса зазвонил телефон. Он полез в карман, достал, потом достаточно резко ответил:
        - Аслан, ты не можешь скорую вызвать и Алексею Степановичу позвонить? Это я должен делать?!
        Не успел он нажать отбой, как телефон зазвонил уже у меня, и я услышала взволнованный голос Ольги:
        - Алиночка, приди, пожалуйста. У меня воды отошли. Я боюсь.
        - Девочка моя, чего ты боишься? Всё хорошо будет. Я сейчас пьяная и вряд ли сумею тебе помочь. Пусть Аслан с Лёшей свяжется. Вы как с ним договорились? Он к тебе подъедет или ты к нему едешь?
        - Лёша едет ко мне. Но ты можешь до его приезда посидеть со мной? Я боюсь. Вот очень боюсь.
        - Если боишься, поезжай в клинику. И Лёша пусть туда едет. От меня тут сейчас никакого толка не будет, Оль. Пьяная я, говорю же. В таком состоянии я ничего не сделаю. Я еле на ногах стою и соображаю с трудом. Так что без меня.
        Не став дальше слушать её слёзные мольбы, я вообще отключила телефон, решив, что она может как угодно обижаться, но я не в состоянии сейчас что-то делать. И не потому что пьяная, а потому что потенциал стихии задействовать боюсь. Вот очень боюсь в таком состоянии.
        Золотце тут же перелетел ко мне поближе и, наклонив набок голову, он часто так её наклонял, когда хотел сказать что-то особенно важное и ожидал моей реакции:
        - Хозяйка, дело твоё, конечно, но лучше бы ты пошла к Оле.
        - Зачем? - поморщилась я. - Там у неё никаких сложностей быть не должно.
        - А как давно ты проверяла, что не должно? - задал он следующий вопрос, и по тону, которым он это произнёс, я поняла, что дело не столь безоблачно, как мне казалось ещё мгновение назад.
        - Я помочь могу? - продолжила расспросы я.
        - Ты много чего можешь, но захочешь ли, вот в чём вопрос, - усмехнулась в ответ эта наглая тварь.
        Я быстренько встала и направилась к выходу.
        - Он намекает на то, что могут быть сложности? - поинтересовался направившийся следом за мной босс.
        - Одно из двух. Либо действительно они появились, либо эта наглая тварь решила воспользоваться моментом и заставить меня начать использовать потенциал, чтобы это проверить. В любом случае к Оле лучше сходить.
        Через пару минут мы уже были в домике Ольги.
        - Ты всё-таки пришла, Алиночка, а мне так плохо. Это ужас как. Мне кажется, что помру прям сейчас, - заявила лежащая на диване в общей гостиной Ольга, увидев меня на пороге.
        Вокруг неё суетились Аслан и Даша
        - Давай без таких скоропалительных заявлений, пожалуйста! - резко оборвала её я.
        Внешний вид мне её не особо понравился, но разобраться действительно ей плохо или это психосоматика с первого взгляда было сложно. Я села рядом, взяла её за руку, спросила:
        - Лёша скоро должен приехать?
        - Минут через пятнадцать, если верить его навигатору, - тут же проговорил Аслан.
        - Скорую вызвал на всякий случай? - поинтересовалась я.
        - Да, договорился, - закивал он, - уже дежурят у ворот, ждут. Но это обычные фельдшеры. Они лишь довезти куда-то.
        - Понятно, - проронила я, пытаясь внутренне определиться, что чувствую и каков расклад.
        Босс подошёл, встал рядом. Негромко спросил:
        - Помочь чем-то могу?
        - Пока одним: не мешай, - поморщилась я, поскольку никак не могла сосредоточится и начать пользоваться знакомыми вибрациями, постоянно упираясь в собственный блок.
        Наконец блок чуть-чуть сдвинулся, и я увидела расклад, который мне совсем не понравился. Было похоже, что сегодня Ольге очень сильно «присела на уши» бабушка и слила на неё огромное количество негатива. Вот до чего упрямая старушка, не так, так эдак до окружающих негатив донести и всех нагрузить. И ей это удалось, поскольку Оля по глупости этот негатив приняла, сформировав его сгусток вокруг родовых путей. И сейчас при родах из-за этого сгустка, проблемы получат оба: и она, и ребёнок. Лёша сможет лишь минимизировать, но не исправить. А потом бабушка радостно спишет все проблемы на своё отсутствие и моё присутствие в семье. Вот её не слушали, поэтому получили все по заслугам.
        Исходя из всего этого мне надо было срочно решить, что делать: исправить всё, отправив посыл обратно, или оставить всё как есть, посчитав необходимым опытом и расплатой.
        Решение пришло сразу. Меня можно считать какой угодно ведьмой и любым образом воевать, но не за счёт дорогих мне людей, а Оля давно дорогой для меня девочкой стала, а уж будущий внук Вити тем более, поскольку ещё один продолжатель его рода. И позволить даже его матери причинить им вред я не могла.
        Нашла глазами Золотце, ментально попросила помочь собрать недавно сформированный негатив, чтобы отправить источнику. Он тут же понятливо закивал и уселся на живот Оли.
        Я поводила руками вокруг Олиного живота, между ног, стянула весь негатив и скатала в плотный клубок, а потом забрав его, молча встала и ушла мыть руки.
        Включив воду, подставила руки и негромко, едва слышно речитативом заговорила: «Водица, водица, святая девица, забери чужое, отнеси к водопою, кто водицы изопьёт, тот своё всё себе заберёт. Рот на вечный замок закроет и негатив в себе весь зароет».
        Золотце, отправившийся меня сопровождать в ванную, весь исхихикался над моим рифмоплётством:
        - Хозяйка, да ты поэтесса прям. Тебе надо срочно начать публиковаться, - сидя на смесителе, разглагольствовал он.
        - Замолкни, язва, - закончив ворожбу и стряхивая воду с рук, поморщившись, проговорила я. - Это ритм посыла по которому с водой этот негатив уйдёт туда, откуда пришёл.
        - Можно было проще. Ты его могла внутрь нашей стихии, вообще не напрягаясь, отправить, - усмехнулся в ответ Золотце.
        - Понимаешь, пока не могу. Боюсь блок уронить при этом. Вдруг нахлынет осознание моей проблемы и не справлюсь. С чужой стихией проще блок удержать. А как с водой работать, я почувствовала ещё тогда, на поваленном дубе, как она информацию запоминает и передаёт. Это просто. Совсем просто, главное правильную вибрацию сформировать.
        Закончив мыть руки, я вышла. Сказала, чтобы все успокоились, всё будет хорошо. Я гарантирую.
        - Алиночка, а что ты сделала? Мне вот совсем-совсем легко сейчас стало и схватки, хоть и продолжаются, но ощущения совсем другие пошли, - тут же поинтересовалась Оля.
        - Оль, не озадачивайся, тебе легче, и это главное. А вот и Лёша. Лёшенька, привет! Рада тебя видеть. Теперь всё точно хорошо будет. Олечка, оставляю тебя на попечение настоящего волшебника, и не буду ему мешать, - проговорила я, заметив входящего в двери Алексея, и направилась к выходу.
        Босс последовал за мной. Идя по дорожке тихо спросил:
        - То что ты сделала, тебе повредить может?
        - Я ничего не сделала. Я сыграла на её психосоматике, и всё. Главное, это её успокоить было.
        - Я бы поверил, ты очень убедительно говоришь, - качнул он головой, - но я видел, как вёл себя Золотце, поэтому знаю, что сейчас ты врёшь. Ты что-то забрала, явно забрала, стащив с неё, и он помогал всеми силами сначала собрать, а потом унести. Куда в итоге дела?
        - Вить, отстань. Всё хорошо. Теперь всё хорошо. Поэтому забудь и не копай, мне вот только не хватает ещё дополнительно напрягаться, что-то тебе объясняя. У меня нет на это сил.
        - Я не копаю. Я лишь спросил: тебе это как-то повредить может?
        - Нет, Вить. Это не моё, поэтому не может. Мне лишь отдохнуть надо. Устала. Спать хочу.
        - За этим дело не станет. Сейчас уложу тебя. Рядышком посижу, по спинке поглажу. Ты против такого не возражаешь?
        - Против такого не возражаю, - улыбнулась я, повернувшись к нему, и в следующее мгновение оказалась в его объятиях и у него на руках.
        - А если я на ручках до кровати донесу мою любимую уставшую волшебницу? Возражать не станешь?
        - Нет, не стану, люблю, когда на ручках носишь, - утыкаясь в его плечо, благодарно выдохнула я.
        Ночью я проснулась от телефонного звонка. Босс, дотянувшись до телефона, быстро отключил звук и, встав с кровати, вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.
        Я знала, кто это звонит, поэтому не удивилась, когда он вернулся и, заметив что я открыла глаза, шёпотом произнёс:
        - У матери инсульт. Врач звонила, они её в реанимацию отправили. Я поеду к ней. Ладно?
        - Что-то косяком проблемы пошли, - сонно выдохнула я. - Поезжай, конечно.
        Если бы я только знала, что он там учудит, я бы ни за что его не отпустила. Вот нашла бы слова и убедила не ездить, в крайнем случае поехала бы с ним, но мне даже в голову в тот момент не пришло на что способен мой босс. И я спокойно опять заснула.
        ГЛАВА 55
        ***
        На следующий день, я узнала, что у Оли родился здоровый мальчик, и у неё всё хорошо, порадовалась, а где-то ближе к вечеру меня пронзило нехорошее предчувствие. Я тут же позвонила боссу, и трубку он не взял.
        Связалась с начальником его охраны и выяснила, что у босса сердечный приступ, он без сознания в реанимации сейчас. Самолёт при них, отпустить его, чтобы привезти меня, он полномочий не имеет.
        Я понимала, что с ним ругаться бесполезно, велела дать телефон Павла Трофимовича, чтобы вертолёт заказать, и потом организовать нам посадку рядом с местной больницей.
        После этого позвонила по сброшенному мне им телефону и без обиняков заявила:
        - Павел Трофимович, это Алина Викторовна. Значит так, Витя при смерти, не поможете мне как можно быстрее до него добраться, его смерть будет на Вашей совести! Откуда можете меня забрать?
        - Что случилось, Алина Викторовна? Покушение? - тут же поинтересовался он.
        - Нет. Банальный инфаркт, он в коме. У меня есть препарат, который может ему помочь. Дело во времени, чем раньше его использовать, тем больше шансов.
        Он спросил, куда лететь, потом назвал адрес своей вертолетной площадки и сообщил, что сам на месте и готов вылететь хоть сейчас.
        - Я буду там примерно через полчаса, - проговорила я и отключилась.
        Я конечно же наврала, никакого препарата у меня не было, да и не банальный инфаркт это был. Я уверена в этом была. Витя, скорее всего, опять со своими пожеланиями полез туда, куда лезть было категорически недопустимо, и нарвался на отдачу. На мою, кстати, отдачу. Поэтому я сразу и почувствовала, что дело плохо.
        Через пару минут я была в машине, сказала Виталику, чтобы птицей летел, и меньше чем через полчаса была на месте.
        У въезда на лётное поле нас встречали и сразу провели к вертолёту с уже работающими винтами. Только этот вертолёт был совсем не тот, на котором мы когда-то летали. Намного больше.
        Павел стоял рядом. Я подошла, поздоровалась, спросила, что за вертолёт.
        - Ансат аурус, только-только пригнал для Вити, - прокричал мне в ответ Павел. - И летает быстрее и пассажиров больше берет. В салон сядете или рядом со мной? И пожалуйста, Алина, перестаньте на меня сердиться. Я очень виноват, но так уже получилось. Простите.
        - Хорошо. Забыли. Тогда ко мне на ты. Сяду рядом, - протягивая ему руку и перекрикивая шум винтов, ответила я.
        Он крепко её пожал, проорав мне:
        - Спасибо.
        После этого помог мне забраться в кабину, а моим охранникам сказал, чтобы сели в салон.
        Взлетели мы тут же. Потом Павел повернулся ко мне, поправил наушник и проговорил:
        - По моим прикидкам часа за два долетим. Это как, в пределах допустимого?
        - Думаю, да, но там каждая минута на вес золота, поэтому постарайся, Паш, выжать из этой машинки всё, на что она способна.
        - Понял. Постараюсь, - коротко ответил он.
        Долетели мы быстрее. Вертолётной площадки у больницы не было, но охрана Вити расчистила от машин всю парковочную зону, и приземлились мы легко.
        Меня сразу провели в реанимацию.
        Молодой дежурный врач начал мне что-то говорить, причём сильно заикаясь, возможно от волнения, я плохо понимала о чём он, поэтому железным тоном попросила его дать мне возможность побыть с пациентом наедине, и он вышел.
        Я наклонилась над Витей, прижала ладони к его вискам, взглядом поискала Золотце и скомандовала: «Помогай давай!».
        - Хозяйка, чем я могу помочь? Тебе лишь свою вибрацию подключить, и весь посыл развернёшь на раз. Что ты хочешь, чтобы я сделал? - удивился он.
        - Поддержал, хотя бы морально. Мне легче, когда ты рядом и поддерживаешь меня.
        - За этим дело не станет, - Золотце обвился вокруг моей шеи ласковым воротником и начал на ушко подсказывать и увещевать: - Давай, потихонечку, активируешь вибрацию и всё разворачиваешь. Это не сложно. А потом мы ему сердечко на прежнюю высокочастотную составляющую выведем, и всё будет лучше, чем было. Вот, молодец. У тебя всё прекрасно получается. Ещё немножечко, вот так, и теперь несущую чуть смещаешь и разворачиваешь. Ты умничка и молодчинка, хозяйка. Восхитительно прям.
        - Спасибо. Люблю тебя, - благодарно выдохнула я.
        На этих словах Витя, лежащий без сознания, открыл глаза, его губы тронула легкая улыбка, и он прошептал:
        - Алиночка, ты здесь… я тоже тебя очень люблю, моя девочка. Откуда ты тут взялась? И вообще где это мы?
        - В больнице мы. Ты зачем-то решил, забрать весь негатив твоей матушки и сдохнуть с ним, дабы облегчить её участь. Спешу огорчить тебя. Этим ты лишь усугубишь сложности и испытания для её души. Если бы тебе удалось задуманное, в геенну огненную её бы душа попала. Зачем ты решил ей устроить такое? - я решила напугать его, чтобы даже думать забыл больше подобные фортели устраивать.
        - Алиночка, что ты такое говоришь?
        - Что есть, то и говорю. О чём Вселенную просил?
        - Молился, чтобы легче ей стало. Ты не представляешь, как её корёжило всю. Вроде неподвижно лежит, а я чувствую, что вся душа у неё выворачивается. Вот и просил, чтобы прекратилось это. Просил пусть мне лучше будет плохо, чем ей.
        - Молодец, - саркастически выдохнула я. - Ей Вселенная шанс дала хоть чуточку потенциал поднять, заставляя отказаться от всего того, что его снижает. А ты полез со своими благими пожеланиями, ломать весь расклад. Вот тебя и остановили. Продолжишь, и сам окончательно сдохнешь, и её душу погубишь. Нельзя молиться об изменении участи, если не понимаешь расклада. Нужно молиться лишь о вразумлении, о том, чтобы сил хватило испытания вынести, но никак не о том, чтобы эти испытания обошли стороной. Поскольку они нужны для чего-то. И чтобы легче их преодолеть, желательно понять для чего они нужны и какую цель преследуют.
        - Алин, ты вчера явно от каких-то испытаний освободила Ольгу. Так почему я не могу попробовать поступить так же, причём с тем, у кого сил явно меньше?
        - У твоей матери не только сил меньше, у неё и времени здесь отмеренного меньше осталось. А она вместо набора позитива семимильными шагами сливает все остатки. Дали девочку, развлечение, занимайся, пожалей сиротку, посочувствуй, чтобы хоть этим положение исправить. Но нет, вчера она явно решила негативом убить всё, что осталось хорошего в её душе. Вот Вселенная так её и остановила. Однако приехал ты и вмешался, мало тебе показалось, что устроил ей испытание богатством и властью, к которым она явно не готова была, теперь вообще последний шанс всё исправить отобрать решил. Молодец, что ещё могу сказать, - иронично усмехнулась я.
        - Как-то изменить и исправить ситуацию можно? - осторожно спросил он, и я поняла, что он мне наконец-то поверил.
        Поэтому, улыбнувшись, подтвердила:
        - Конечно. И я уже исправила, и всё вернула к исходной, до твоего вмешательства, даже твоё здоровье. Твоя задача больше в это не лезть, поняв, что это единственный шанс для неё. Лишь качественный уход, обслуживание и минимум попыток понять её, не нужно искать способы общения с ней, ни по взглядам, ни по буквам, она должна оказаться изолирована от влияния на реальность, чтобы заставить её наконец-то самой на свою душу внимание обратить и начать избавлять её от негатива. Да её будет корежить, и злиться она будет, поскольку негатив её переполняет, а вылить не на кого, но со временем она осознает: время её влияния на внешний мир прошло окончательно и бесповоротно, осталось совсем немного времени, чтобы успеть хоть что-то исправить в своём внутреннем мире, начав перерабатывать этот свой негатив. Девочку к ней пусть не приводят. Это теперь не для неё.
        - Понял, Алин. Хорошо. Сделаю всё, как ты сказала.
        - Вот и славно. Для того, чтобы получше осознал свой косяк, до утра из реанимации даже не пытаешься уйти. Пусть врачи понаблюдают и убедятся, что опасность миновала, и с тобой всё в порядке. Не согласишься с этим условием, отношения с тобой порву. Понял?
        - Вот ты диктатором стала… - огорчённо вздохнул он.
        - С кем поведёшься, дорогой мой. Ладно. Я уверилась, что с тобой уже всё в порядке и хочу вернуться домой.
        - Ты как здесь-то оказалась?
        - Паша на твоём новом вертолёте покатал. Правда за это пришлось с ним помириться, но оно того стоило, - хихикнула я.
        - Ах, чертовка! Люблю тебя. Ладно, лети с ним домой. Или хочешь на самолёте возвращайся.
        - С ним вернусь, а то нехорошо получилось: без предупреждения дёрнула человека вечером, а у него наверняка семья, ждали его.
        - Нет у него семьи. Живёт один. Лишь сестра с племянниками и отец старенький, которым он помогает, но в основном деньгами. Он женат на небе. Поэтому не сильно ты его и нагрузила полётом. Он это дело любит.
        - Поняла, но лучше с ним вернусь. Ладно, до завтра, дорогой, - я поцеловала его в губы и потрепала рукой по волосам.
        - До завтра, моя спасительница, - ответив на мой поцелуй, с чувством выдохнул он, - ведь я так понимаю, ты снова меня спасла.
        - Откачать бы тебя, возможно, и откачали, но осложнений нахватал бы выше крыши. Нельзя лезть в воду, не зная броду, Витенька. Особенно в таких вопросах. Запомни это, пожалуйста. Ладно, отдыхай. Завтра увидимся.
        Я лукаво подмигнула ему и направилась к выходу из палаты. Как только я открыла дверь, в палату заглянул лечащий врач и удивленно замер, озадаченно пробормотав:
        - Что, что Вы сделали?
        - Доктор, она волшебница и лечит одним своим присутствием, - откликнулся со своего места босс. - Она пришла, и я сразу умирать передумал.
        - Это, это правда? - врач обернулся ко мне. Он был высокий, худощавый, немного сутулый и с оттопыренными ушами, которые даже шапочка плохо скрывала.
        - Правда для всех своя, доктор, - ответила я. - Для Виктора Владимировича она такая, для Вас может быть иной.
        - А Вы можете посмотреть, вот просто посмотреть одну пациентку? - заикаясь практически на каждом слове и нервно теребя перед собой руки, спросил врач, с надеждой заглядывая мне в глаза.
        - Не поняла. Зачем мне её смотреть? - я удивленно пожала плечами.
        - Понимаете, у нас есть девушка в коме. Состояние у неё вот очень похожее на то, как у Виктора Владимировича было. Мы больше месяца сделать ничего не можем. Вдруг Ваш визит ей немного поможет?
        - Алин, сходи. Вдруг и правда помочь сможешь? - босс повернулся на кровати и просительно взглянул на меня.
        - Тебе мало Лизы и твоей матушки?
        - Алин, ты лишь посмотришь и уйдёшь. На нет ведь и суда нет. Взглянешь и уйдёшь. И что будет, то и будет.
        - Ладно. Уговорил, Вить. Отдыхай. Пойдёмте, доктор. Покажите мне Вашу пациентку.
        Врач благодарно заулыбался и повел меня по коридору в дальний конец реанимации. Там в отдельной палате, вся опутанная трубками лежала молоденькая очень красивая девушка с загипсованной ногой, на вид ей было лет девятнадцать. Вернее лежало тело, а девушка в фантомом состоянии как бы парила над ним.
        - Интересно, - пробормотала я, - доктор, погуляйте по коридору, а я посижу тут немного, может и правда, повлиять как-то смогу.
        Врач закивал и вышел, плотно закрыв дверь.
        Я села на стул рядом с кроватью, девушка взлетела чуть выше, пытаясь рассмотреть меня. Поймав её взгляд я ментально спросила:
        - Вернуться к жизни хочешь?
        - Нет, - девушка замотала головой и подергала нить, связывающую её с телом. - уйти хочу, но они не отпускают, я как привязана здесь.
        - Он бросил, жизнь не мила. Да? А о маме своей подумала?
        - Именно потому что подумала, уйти хочу. Вот останусь я здесь инвалидом, а она старенькая. И куда ей со мной? А так Юля у неё есть и внуки. Вот куда я им? Нет, мне уйти надо.
        - А с чего ты решила, что инвалидом останешься? - удивилась я.
        - Я под машину попала, у меня травма и головы, и ноги. Гриша, как меня увидел такую, сразу сказал, что даже если выживу, хромоногим овощем стану, и такая я ему не нужна. Значит куда мне: в интернат какой-нибудь или к маме. А зачем мне это? Нет, не хочу никого нагружать. Всё равно жизни никакой уже не будет. Мне надо уйти.
        - Овощем ты точно не будешь. Да, прихрамывать будешь и говорить с трудом, и ещё сложности с письмом и чтением будут первое время, но преодолеть всё это ты сможешь. И самостоятельной полностью будешь. И даже ребёнка родить сможешь, если захочешь, конечно. Так что проблем не вижу.
        - От кого родить? Кто меня такую полюбит: хромую и со сложностями, да ещё и замуж возьмёт?
        - Не такой красавец как Гриша, конечно, проблемы с внешностью у твоего ухажёра будут, но душа будет добрая и красивая.
        - А мне он нужен: не красавец лишь с душой красивой? Я Гришу люблю. А он меня бросил. Не хочу без него жить.
        - Видишь ли, потенциал у тебя маловат для будущего безопасного перерождения. Уродом родишься каким-нибудь. Это ещё хуже. А так в этой жизни потенциал побольше наберёшь и в следующей всё гораздо лучше будет.
        - И в следующей жизни за красавца выйти замуж смогу?
        - Понимаешь, для того, чтобы иметь возможность в следующей жизни выбрать красавца в мужья, в этой жизни ты должна научиться любить душу, несмотря на дефекты тела. Но как только ты сможешь этому научиться, на красоту тебе станет плевать. И выйти замуж за любого красавца ты уже вряд ли захочешь, потому что редко можно найти того, у кого одновременно красивы и душа, и тело, а ты научишься видеть душу и её уродство будет сразу отталкивать тебя. Да и красота она в глазах смотрящего. Тебе любой человек с красивой душой нравиться начнёт и будет казаться красивым, но вот сейчас ты бы его восприняла как некрасивого. Поэтому ответ одновременно и да, и нет. Поняла меня?
        - Слушайте, а как Вы можете говорить со мной? Я же молчу и говорить не могу.
        - Я с душой твоей разговариваю. Вот и слышу то, что не ртом ты говоришь, а ею.
        - Интересно. А Вы кто?
        Я хотела сказать, что ведьма, потом подумала, что пугать девушку не стоит, и с улыбкой проговорила:
        - Добрая волшебница. Меня послали тебя предупредить, не захочешь вернуться и пройти уготованные тебе испытания, в следующей жизни станешь совсем жутким уродом. Поэтому лучше вернись в тело и научись любить не тела, а души людей. Научишься, всё хорошо у тебя будет и в этой жизни, и в следующей.
        - А с Гришей что?
        - Что с Гришей? У Гриши своя жизнь. Ему, как и тебе, лишь красавиц надо. Будет искать. А потом, его какая-нибудь красавица тоже бросит, поскольку он сам не красавцем станет.
        - А я тогда смогу с ним опять сойтись? Когда его бросят?
        - Зачем? Он мало того, что не красавцем будет, так душа у него прежняя останется, для себя он красавиц искать всё равно будет и при любых сложностях всех будет бросать. Оно тебе надо: слушать, что ты уродина, что жизнь несправедлива к нему, что он достоин большего и не получать никакой помощи и поддержки? Вот это всё надо? Ради чего?
        - Люблю я его.
        - А он тебя нет. А любимых людей надо отпускать и своё присутствие им не навязывать. Ведь раз ты его любишь, то ты хочешь, чтобы ему было хорошо, а ему будет хорошо, если забудешь о нём. Вот и забудь.
        - Не могу.
        - Значит не любишь, а эгоистично хочешь, чтобы рядом был и взор твой своим видом услаждал. Только вид будет уже некрасивый - раз, все нервы тебе истреплет - два. И зачем тебе это?
        - Думаете, не надо?
        - Знаю, что не надо. Меня именно для того, чтобы это тебе сообщить Вселенная послала.
        - Слушайте, а кто у Вас на плече сидит?
        - Дракон мой сидит. Все добрые волшебницы драконов имеют. Ты разве не знала?
        - Вы мне снитесь? Вы мой бред, да?
        - Нет. Смотри, - я привстала со стула, сняла со своего запястья дорогие часы и надела ей на руку. - Очнёшься, часы увидишь, и поймёшь, что не бред. И про Гришу тебе забыть надо. Тебя другая любовь ждёт, от которой сердечко твоё петь будет. И жить вы душа в душу будете. Давай, возвращайся в тело и готовься встретить новую любовь и не разочаровать его.
        - А я могу его разочаровать?
        - Конечно, если стараться не будешь ногу разработать и все свои навыки восстановить. Твой будущий муж лишь борцов по жизни ценит, так что уж постарайся.
        - А я скоро с ним встречусь?
        - Как готова душевно будешь, так и поймёшь, что встретила, он вообще-то рядом ходит, только разглядеть ты его не можешь, поскольку не готова. И Гришу не забыла и в тело не вернулась.
        - Я готова вернуться и забыть Гришу тоже готова.
        - Вот и прекрасно, - проговорила я и повернулась к Золотцу: - Можешь помочь ей вернуться?
        - Легко, хозяйка, - проговорил мой дракон, взлетел с моего плеча, подлетел к телу девушки и с силой укусил в место связи с нитью парящей души.
        Тело девушки дернулось и как бы втянуло её душу в себя.
        - Готово, - резюмировал мой дракон, - можем идти.
        Я вышла из палаты и столкнулась с врачом, который, заикаясь, спросил меня:
        - Ну как?
        - Я поговорила с ней и ей на запястье свои часы надела, это подарок, достаточно дорогой подарок, проследите, пожалуйста, чтобы никто не украл и не заставил снять. Ей это поможет и в сознание вернуться и постараться восстановиться побыстрее. Я знаю, в больницах бывает, что пропадают дорогие вещи, так вот, у неё они пропасть не должны. Постарайтесь ей в этом помочь. Хорошо?
        - Конечно, - закивал головой врач. - Это исключено, чтобы пропали. Я лично прослежу.
        - Очень хочется, чтобы всё так и было, - улыбнулась я и, попрощавшись с врачом, направилась к выходу, а он вошёл в палату к девушке.
        Через секунду он выскочил и, бросившись за мной, схватил за руку, сбивчиво и заикаясь, начав говорить:
        - Она в сознании! Чем? Чем Вы её лечили?
        - Я же сказала: поговорила и надела на её руку свои часы. Всё. Больше ничего я не делала. Это Ваша прерогатива её как-то лечить. Я лечить не умею.
        - Да. Понял. Но это феноменально! Это невообразимо! Вы правда, волшебница! - запинаясь на каждом слове, но с необычайным восторгом начал говорить он.
        - Я рада, что Вы так обо мне думаете. Но я спешу. Идите к Вашей пациентке, а я пойду. Меня вертолёт ждёт. Поздно уже, и нам далеко лететь, - прервала его я и поспешила прочь.
        Я вышла во двор больницы. Павел ждал меня у вертолёта и нервно курил. Под ногами валялась куча окурков.
        - Как он? - кинулся он ко мне, отбрасывая в сторону очередной окурок.
        - Витя нормально. Вовремя успели. Завтра уже в строю будет. Спасибо тебе. А вот мусорить, это нехорошо, - укоризненно покачала я головой, указывая на разбросанные окурки.
        - Извини, Алин. Нервничал. Не подумал. Сейчас всё уберу, - Павел поспешно начал подбирать окурки с асфальта, потом пошёл и выбросил их в урну.
        Когда подошёл ко мне, я полезла в сумочку, достала антисептическую салфетку протянула ему:
        - Вот, протри руки и тоже в урну выброси, пожалуйста.
        Он иронично хмыкнул: «Вот что значит женщины», но спорить не стал, взял салфетку, тщательно вытер руки, потом сходил выбросил и вернулся.
        Я проговорила:
        - Спасибо.
        - За что, Алин? - не понял он.
        - Ты мог бы меня послать, но не стал этого делать и выполнил просьбу. Я оценила.
        - Да мелочь. К тому же по делу замечание сделала, - он улыбнулся. - Домой летим? Витя здесь остаётся? Или ждём его?
        - Он под наблюдением врачей до утра побудет. Завтра на самолёте вернётся. Не особо он любит на вертолётах летать, а вот мне очень понравилось. Так что мы летим домой, - забираясь в вертолёт, проговорила я.
        Он закрыл за мной дверку, сел сам, надел наушники, завёл двигатель, потом, повернувшись ко мне спросил:
        - Тебе правда понравилось летать, Алин?
        - Очень, - кивнула я. - Пока летели, в голову мысль пришла, что будь я помоложе профессию бы абсолютно другую выбрала. Стала бы пилотом.
        - Хочешь, научу пилотировать вертолёт? Не сегодня, конечно. А потом, когда время свободное у тебя будет. Приедешь, и начнём заниматься.
        - Серьёзно? Или это дань вежливости? Паш, я ведь не откажусь, поэтому говори лучше сразу, что пошутил, - иронично подмигнула ему я.
        - На полном серьезе готов тебя учить и даже помочь лётное свидетельство получить. Тебе только ВЛЭК пройти надо для этого будет.
        - Что пройти? - не поняла я.
        - Врачебно-лётную экспертную комиссию, - пояснил Паша.
        - Никаких экспертиз и комиссий, - замотала я головой. - Если без неё учить сможешь, буду благодарна. Если нет, то и не надо.
        - Смогу и без неё учить. Только летать в моем сопровождении тебе придётся.
        - А зачем мне без твоего сопровождения куда-то летать? Мне это ни к чему.
        - Тогда так и договариваемся. Будет время, звонишь, предупреждаешь, и мои услуги к твоему удовольствию, - он лукаво мне подмигнул.
        - Это ты реабилитироваться пытаешься, что отказывался дружбу принимать? - захихикала я.
        - И это тоже, - согласно кивнул он. - Мне очень неприятно тогда было, что ты так прореагировала и обиделась. Я не хотел обидеть. Просто решил, что Витя неправильно трактовать может. Ты действительно мне очень понравилась, вот с первого взгляда, и я испугался, что это как-то нехорошо он воспринять может. И тебя этим подставлять не хотелось.
        - А сейчас что поменялось?
        - Витя понял, что обидел тебя. Потом сам сказал, что нехорошо вышло, и если я сумею с тобой всё же подружиться и чем-то порадовать тебя, он будет доволен. Мол, если попросишь хоть что-то, чтобы исполнял сразу.
        - То есть ты не сам мне предлагаешь меня учить, а с его подачи?
        - Вертолёт-то его, как я могу за его спиной хоть что-то делать, Алин? Поэтому да, с его, но если честно, то самому мне будет тоже приятно порадовать тебя. Ты необычная очень. Рядом с тобой светло как-то на душе делается. Хотя то, что тебе явно не хотелось искать ту девочку, меня напрягло поначалу. А потом смотрю, помогаешь, всё делаешь, вытаскиваешь её, и совсем запутался. Лишь потом разобрался, когда вас с Витей ругать из каждого утюга стали и обвинять, что в семью девочку не отдаёте, и заглохло всё это только когда выяснилось, что угнали её родители чужую машину и разбились. Вот тогда я понял, что тебе очень не хотелось так подставляться, ты заранее знала, что скандал выйдет. Кстати, не знаешь, что сейчас с ней?
        - Недалеко от этой больницы санаторий хороший. Витя её туда отправил. Ладно, что трепаться. Ты взлетать будешь? - сразу похолодевшим голосом проговорила я.
        - Хорошо, взлетаем, - кивнул Павел, и вертолёт плавно поднялся вверх и взял курс на Москву.
        Мы некоторое время молчали. Потом Павел не выдержал.
        - Ты чего так разозлилась, когда про девочку спросил? - повернувшись ко мне, осведомился он.
        - Я не разозлилась, я устала, - ледяным тоном отчеканила я.
        Павел помолчал некоторое время, потом задал ещё один вопрос:
        - Алина, ты сердишься, что Витя заставил тебя её спасти? Я ведь понимаю, что именно ты её спасла, не укажи ты чёткое место, я бы её не увидел. Мы её нашли лишь потому, что ты точно знала, где искать. Ты этим как-то испортила расклад Вселенной?
        Я с удивлением посмотрела на него. Странно было услышать из его уст про расклады Вселенной.
        Усмехнулась и нехотя проронила:
        - Расклад был таким, что она должна была погибнуть, тогда бы её родители живы остались. То что мы её вытащили, как раз родителей на гибель и обрекло. Отдать в семью не могли. Она тогда бы точно погибла. Я знала это. Как-то так.
        - Ты это видишь?
        - Да. Вижу. Поэтому Витю остановить и пыталась. Но он не верит мне. Вернее не всегда верит. В то что отдавать её родителям нельзя вот поверил. Поэтому она жива, а они нет.
        - Ты себя винишь в их смерти?
        - Как тебе сказать, - задумчиво ответила я, - не знаю. С одной стороны именно я не дала им возможности найти труп своего ребёнка, оплакать его и пересмотреть все ценности своей жизни. Расклад Вселенной был именно таков. Иногда лишь смерть близких что-то изменить в устоях может. С другой стороны это был их выбор, за руль той машины я их пьяными не усаживала. Но что об этом сейчас. Что случилось, то случилось.
        - Ты ведь могла молчать и не говорить, где она, почему сказала, если не хотела?
        - За спиной Вити я не играю, как и ты. Ему очень захотелось спасти ребёнка. Я знала, что неправильно это, и предупредила, что обречена девочка. Смысла не было во всё это лезть. Но Витя упрямо хотел. И я решила попробовать исполнить его желание, по итогу вышло, хоть и с трудом.
        - Что сейчас с ним было? Не последствия такой смены расклада?
        - С чего такие предположения?
        - Девочка-то тут. Он явно к ней летал или её привёз. Вот ты и злишься.
        - Нет, в данном случае это исключительно совпадение. У него мама тоже в этом санатории была, и вчера ночью у неё инсульт случился, в реанимацию попала, он к ней полетел, понервничал, вот результат.
        - Анна Яковлевна? Очень жалко. Милая женщина. Сочувствую Вите. Сейчас как ей? Легче?
        - Врачи делают всё, что могут, но у неё возраст. Так что перспективы не слишком радужные, однако надеемся на лучшее.
        - Да, надеяться надо. Инсульт не окончательный приговор. У меня у отца два уже было, а ничего, отошёл потихоньку, сейчас с внуками возится, в школу водит. Может, и у Анны Яковлевны всё нормализуется. А ты ей, кстати, помочь не можешь?
        - Паш, я не врач. Как я ей помогу?
        - Девочке тогда как-то ведь помогла. Хотя повлияло на тебя тогда это плохо, поскольку сознание потеряла. Я даже напугался сначала. Вите потом звонил, спрашивал как ты.
        - И ты хочешь мне предложить снова пожертвовать своим здоровьем ради того, чтобы не дать Вселенной забрать отсюда того, кого она решила? Ты считаешь здоровье Анны Яковлевны прерогативнее моего? Ты хочешь, чтобы я вместо неё парализованной оказалась?
        - Ты что такое говоришь? Нет, конечно! Я не подумал, что на тебе это негативно сказаться может. Так по глупости спросил. Извини, пожалуйста! - в его голосе было столько неподдельного раскаяния, что я непроизвольно заулыбалась.
        - Паш, вмешиваться в расклад Вселенной чревато. Поэтому делаю я это редко. Тогда не удержалась из-за Вити. Не будь его, не стала бы. Девочка здесь осталась без цели и неизвестно, сумеет ли хоть какую-то найти.
        - У неё цель была остановить деструктивное поведение родителей своей смертью? - предположил он.
        И я в полном недоумении озадаченно поинтересовалась:
        - Паш, ты на полном серьёзе не споришь и допускаешь возможность такого расклада?
        - Ну да, - кивнул он. - Ты удивлена, что не спорю? Витя спорит и не верит?
        Я молча закивала. В вертолёте царил уже мрак, но Павел увидел, громко хмыкнул, потом проговорил:
        - Я когда-то сам влез и расклад явно поменял. Ни к чему хорошему это не привело. Поэтому верю. Но стереотип всё равно срабатывает. Отец вон когда болел, я что угодно сделать был готов, врачей искал, реабилитацию хорошую организовал, даже в церковь ходил, свечки ставил о здравии. Что помогло не знаю. Но что-то помогло, и хочется верить, что если и нарушил какой-то расклад, лишь себе навредил.
        Я внимательно посмотрела на него и задумчиво произнесла:
        - Чужого на тебе ничего нет, но у тебя самого есть серьёзная проблема. Очень серьёзная, причём давняя какая-то. Возможно та, про которую сейчас намекнул. Ты в чём-то себя винишь, и это не даёт тебе нормально жить. У тебя неплохое распределение по всем верхним чакрам, а вот с нижними у тебя прям беда, и это оттягивает и неконтролируемо снижает общий твой уровень. Проработать не хочешь? У Вити наверняка выходы на хороших психологов и психиатров остались с которыми он сам работал. Плохих не порекомендует.
        - Ты это видишь?
        - Распределение? - переспросила я и кивнула: - Да, вижу. Иногда вижу ещё и связанную проблему, но у тебя там такой мощный блок, что лезть не хочу. Ты сам должен захотеть его снять. Потому что извне вмешательство чревато. Витя когда ко мне в подобной ситуации лез, я чуть не свихнулась. Так что без твоего желания проработать и переступить через это лезть никому не посоветую и сама не стану.
        Пока я говорила лицо пилота окаменело от напряжения, и пальцы, крепче обхватили джойстик штурвала или как там его, не знаю, как эта ручка правильно называется. Услышав про мою проблему, он тут же перевёл разговор, позволяя себе уйти от столь неприятной для него темы:
        - У тебя были подобные проблемы?
        Я на мгновение задумалась, потом внутренне почувствовала, что своей откровенностью могу помочь ему, и негромко произнесла:
        - Ещё какие, Паш. Сейчас уже могу говорить об этом, а раньше даже думать не могла, хотелось сдохнуть сразу. Когда Витя заставил признаться во всем, чуть с ума не сошла. Но к счастью не сошла и теперь совершенно спокойно могу говорить об этом, правда, достоянием гласности делать это не хочется. Можешь пообещать, что не расскажешь никому? Тогда с тобой поделюсь.
        - Могила, - коротко ответил он, я поняла, что он имел в виду, что не расскажет ничего прям как покойник, после чего он с усмешкой продолжил: - Собаку какую-нибудь машиной сбила и считала это концом света?
        - Нет, Паш. Мужиков всех боялась и не давала подойти ко мне, потому что в шесть лет меня изнасиловал педофил, и я посчитала себя порченой.
        Паша грязно и смачно выругался, потом несколько раз проговорил «извини», затем нервно спросил:
        - Кузьмич знает, кто это?
        - Мой насильник погиб. У меня на глазах мучительно погиб, и это напугало меня даже больше самого изнасилования. Картина его ужасной гибели была жутким кошмаром, который вспоминать я не хотела ни за что. И вообще подсознательно ненавидела себя потому что не сумела дать ему отпор и тем самым обрекла и его, и себя на такое. Это было ужасное ощущение Паш.
        - Что с ним случилось?
        - Он заживо сгорел. Причём это было долго, очень долго. Для нас с ним время как бы остановилось.
        - Ему дали это время, чтобы раскаяться? - спросил Паша.
        Гул вертолёта был силён, и его тихий голос в наушнике я плохо расслышала, пришлось переспросить. Он повторил, и я в замешательстве повела плечами:
        - Не знаю, Паш. Вряд ли он раскаивался. Он мучился, и я повлиять на это никак не могла. Я с другой стороны окна стояла в каком-то ступоре и молча смотрела, не сообразив даже кого-то на помощь позвать… Ужасно.
        - То есть ты не наслаждалась возмездием?
        - Нет. Ни одной минуты. И легче мне после его гибели не стало. Скорее наоборот.
        - Наверное, потому что это сделала не ты. Меня тоже гибель от чужих рук моих врагов не особо порадовала. Напротив, жизнь как бы лишилась смысла. Ради мести имело смысл жить, а так месть уже свершена, и хоть какой-то смысл я искал долго.
        - Но ты же нашёл.
        - Не знаю, Алин. Если только небо, - тяжело вздохнул он. - Мне лишь небо жить помогает. Вот в небе забываю обо всём.
        - Паш, я не знаю будет тебе легче от того что скажу или нет, мне эти слова, которые Витя сказал, в итоге помогли. Он сказал, что всё что с нами происходит, необходимый нам опыт, он делает нас лучше. Я вначале принять это никак не могла. Вот как я лучше могла стать от того, что изнасиловали меня в детстве? Я же перестала быть девственной и потеряла возможность нормальные сексуальные отношения с мужчинами иметь. Какая из меня жена быть может? Урод я психический и больше ничего. А потом поняла. Меня этот опыт научил жить несмотря ни на что, прощать и понимать, что каждое действие рано или поздно имеет последствия. Этот опыт повысил мой потенциал и дал понять, что ощущает жертва насилия и постараться никому не причинять такой же боли, вычленять тех, кто такую боль причинить способен, и стараться их по возможности убрать со своей дороги. В результате у меня всё неплохо. Молодой, любящий меня муж, родные и приёмные дети, хорошая семья в которой мы все друг друга поддерживаем. А до этого мне казалось, что это для меня невозможно. Всё это стало возможным лишь после того, как я сама перестала себя считать
неполноценным уродом и начала к прошлому относиться именно как к опыту. Подумай об этом. Захочешь поделиться и рассказать о своей проблеме, обещаю, что о ней от меня не узнает никто. Не захочешь, право твоё, лезть не буду. Ты должен сам захотеть. Меня попытки насильно заставить признаться чуть до сумасшествия не довели. Поэтому к другим не лезу.
        - Твой муж знает о твоих проблемах?
        - Он знает лишь последствия и принимает их. Причины знает Витя и теперь ты.
        - И зачем ты мне это сказала?
        - Увидела похожую проблему и на своём опыте захотела показать, что её можно проработать. Она тебе мешает полноценно жить, как когда-то моя мешала мне. Не обязательно со мной её прорабатывать. Это могут быть врачи или близкий друг, которому ты доверяешь. А могу быть и я, если захочешь.
        - Понял, Алин. Спасибо. Оценил. Но не сейчас. Сейчас не готов. Особенно с тобой. Ты нравишься мне. Такая очаровательная, похожая на фею какую-то. И тут я со своими откровениями. Нет. Пока не могу, - интенсивно помотал он головой.
        - Фея?! - я начала безудержно взахлёб ржать, именно ржать как лошадь, а не красиво смеяться, потом замотала головой: - Паш, спасибо, конечно, но мне до феи как в Африку пешком. Это вот Влада Вити может ещё на фею потянуть, да и то, не дотянет, наверное, а я исключительно ведьма. Правда не особо злая, но и ни капельки не добрая. Мне хочется думать, что справедливая и воздающая по заслугам. Но это лишь с моей точки зрения. У многих она с моей плохо коррелируется, и в том, что я считаю справедливостью, они видят явное зло.
        - Лично мне твоя точка зрения близка. И никакого зла в твоих действиях я не вижу. Даже если бы ты категорически отказалась спасать ту девочку, не было бы в этом зла. Ибо не своими действиями ты его причиняла.
        - Многие, Паш, бездействие и оставление в опасности не меньшим злом считают.
        - Я был одним из них. Но жизнь меня хорошо обломала, и я понял, что по разному бывает. Иногда зло, а иногда расклад Вселенной, противодействовать которому зло даже большее. Если ты расклады видишь, то зла по определению причинить не можешь, на мой взгляд. Как-то так.
        - Мне приятно это слышать. Хотя мне жизнь тоже доказывает, что порой, вмешиваться в расклады Вселенной допустимо. Дело лишь в цене. Когда сам вмешиваешься и сам платишь, это один вариант, а вот если вдруг из-за твоего вмешательства все вокруг страдают, это как-то не особо приятно. Я именно такого избегать стараюсь, но не всегда удаётся.
        - И когда с тобой такое было?
        - С теми же родителями девочки. Это же несравнимые вещи: поплакать над трупом дочери или самим лишиться жизни. Понимаешь, Вселенная к ним была более лояльно настроена, хотела их образумить. Вмешалась я, и образумить их Вселенной не удалось. Зато дочь их жива. Зло это или добро не знаю. Пока непонятно. Всё зависит от того, сумеет ли девочка дело жизни найти или сольёт свою жизнь и пользы никому не принесёт.
        - А жизнь её родителей пользу принесла или принести могла?
        - Вселенная надеялась, что принесёт какую-нибудь. Какую, не знаю. Озарение родителей или просветление должно было произойти над трупом ребёнка. Поэтому осталось загадкой.
        - А могло и не произойти?
        - Могло. Свободу воли никто не отменял. Могли не устои поменять, а вообще спиться от разочарования и горя. Это их свободный выбор. Но Вселенная явно надеялась на иное, раз дочь им послала.
        - Ты всё-таки винишь себя в их смерти. Прекращай. Они сами решили пьяными угнать машину. Это был их свободный выбор. И раз Вселенная позволила тебе и им всё это сделать, то итог её устроил.
        - Паш, а теперь слова о том, что раз Вселенная позволила это сделать, то итог её устроил, скажи сам себе для той ситуации, что была у тебя тогда. И подумай над ними. Ладно? Оба подумаем, и оба постараемся себя в произошедшем не винить. Раз случилось, значит именно так и должно было быть, чтобы мы стали мудрее и лучше. Главное, выводы правильные сделать.
        - Вот ведь вывернула. Ладно, понял. Попробую, - проговорил Павел и надолго замолчал.
        До самой посадки мы больше не проронили ни слова.
        Приземлившись, Павел помог мне выбраться из вертолёта и тепло попрощавшись, сказал, что ждёт звонка в любое время. Полетать захочу или поучиться пилотировать вертолёт, любое желание он незамедлительно с радостью исполнит.
        Я сказала, что поняла, и в сопровождении охраны отправилась к моей машине.
        ***
        Дома меня встретил Валентин, спросил буду ли я ужинать. Я отказалась. Попросила принести вина и разжечь камин, после чего села в гостиной, и с бокалом в руке уставилась на пламя.
        На душе было тошно. Не знаю почему. Возможно из-за глупого поведения босса и очередной бесперспективной и бестолковой попытки помочь своей матери. А может, соприкосновение с её негативом такую реакцию вызвало, или вообще проблема Паши, которую невзначай затронула и почувствовала, что что-то жуткое и ужасное у него в душе хранится за семью печатями. Короче, возможных причин было много, и настроение было мерзопакостное и тоскливое.
        В это время коротко звякнул мобильный. Я взглянула на экран, увидела смс от Димки и, обрадовано открыв его сообщение с вопросом можно ли ему прийти, в предвкушении, что муж в кои веки почувствовал что мне плохо и решил меня поддержать, ответила, что с радостью увижусь с ним.
        Димка пришёл и с порога вывалил на меня информацию, что у Игоря проблемы. Надо пройти комиссию, а он наотрез отказывается. Что директор школы выдал очень хорошую характеристику с рекомендациями все диагнозы с Игоря снять и официальное предписание эту комиссию с ним пройти. Что после этого Игорь сможет учиться в обычной школе, причём в классе лишь на год младше по возрасту, ему дадут аттестат с переводными какими-то экзаменами. Но Игорь не хочет и слушать о том, что школу надо менять, поэтому отказывается идти на комиссию и ни Оксана, ни он уговорить его не могут, и что делать он не знает.
        Я посмотрела на него долгим взглядом и негромко выдохнула:
        - Дим, я тоже не знаю, что делать. И посоветовать тебе ничего не могу. Вопрос не особо сложный. Реши его сам, пожалуйста.
        - Ты можешь уговорить Игоря сходить на комиссию и вести там себя адекватно? Потому что он кричит мне, что если Оксана заставит его туда идти, говорить он там ни с кем ни о чём не будет и нарочно будет хулиганить.
        - Зачем надо уговаривать его разговаривать с комиссией? Не хочет, пусть не разговаривает.
        - Ему подтвердят диагнозы, и потом снять их будет гораздо труднее.
        - И что? Он останется в старой школе, как и хочет. В чём проблема?
        - Проблема в том, что диагнозы у него останутся. С ними ему потом никуда не поступить. А он уже достаточно адекватен и может полноценно учиться.
        - Объясни ему это. Если он на твой взгляд адекватен, он это должен понять.
        - Он не слушает меня. Мы на выходных всё это обсуждали, сегодня в школу с ним вместе ходили. Он не хочет слушать никаких аргументов.
        - Дим, скажи честно, кто инициатор этого всего: директор школы или Оксана?
        - Не знаю. Оксана пришла в пятницу, сказала, что разговаривала с директором, и он ей сказал, что есть возможность с Игоря все диагнозы снять. Она обрадовалась. И в понедельник, то бишь сегодня, нам подготовят бумагу с характеристикой и надо будет её забрать и идти на комиссию. А Игорь начал истерить. И вот уже третий день вся эта катавасия тянется. Мне надо было конечно ещё на выходных тебе сказать, но я подумал, что сами справимся. А сами что-то никак.
        - Дорогой мой, скажи мне на милость, почему Оксана решает с директором вопрос о снятии диагнозов и целесообразности продолжения обучения Игоря в школе, не посоветовавшись со мной? Считаете моё мнение незначимым, сами знаете как лучше, вот и разбирайтесь сами до конца! Я в это вмешиваться не стану.
        - Я не прошу вмешиваться. Я прошу с Игорем поговорить. Ты это сделать можешь?
        - Нет. Не стану я с ним разговаривать на эту тему. Парень имеет право учиться там, где ему легче и комфортнее. Если бы это был закидон директора, заставляющего проходить комиссию, я бы вмешалась. А раз инициатива Оксаны, которую ты поддержал, разруливайте сами. Подтвердите диагнозы Игорю, это будет на вашей совести, не подтвердите на вашей же совести будет то, что дополнительно нагрузите его психику, и он может сорваться. Флаг в руки, как всё решите, так всё и будет. Я не при делах.
        - Алин, мы всё же семья. Как ты можешь быть не при делах?
        Если до этой фразы я разговаривала с мужем спокойным и даже немного отстранённым тоном, то на этой фразе меня сорвало. Я вскочила, отставив свой бокал на стоящий рядом журнальный столик, и начала орать:
        - А как ты можешь, считая меня своей семьёй, пойти решать с директором вопрос об Игоре, не уведомив меня?! Как ты можешь даже не интересоваться моими делами и моим самочувствием? Тебе плевать, где я была и что происходит! Что у Вити инфаркт, и я вытаскивала его с того света и только вернулась, что меня трясёт, и у меня ночами панические атаки, когда я одна. Что у Ольги были сложности с родами, и мне пришлось и в это вмешиваться. Что я вообще еле на ногах стою после всего этого. Но это тебя не интересует, хотя мы по твоим словам семья! Всё это в понятие семейных проблем, видимо, не входит. Я нужна тебе исключительно для того, чтобы помогать тебе исправлять тобой же допущенные косяки! Тобой, твоими родственниками и твоей любовницей! У тебя совесть есть в конце концов?! Уж если ты мне ни в чём не помогаешь, хотя бы избавить меня от разгребания твоих косяков ты можешь?! Или хотя бы советоваться, советоваться перед тем как что-то сделать! Если своих мозгов нет, чтобы последствия своих поступков просчитать, то посоветуйся сначала! А не приходи тогда, когда накосячил выше крыши! Семья мы видите ли, и я
обязана этим заниматься! Эгоист чёртов! Безмозглый эгоист!
        - Алина, Алина, подожди, - Димка подскочил ко мне, схватил за плечи, - давай спокойно и по порядку. У Виктора Владимировича был инфаркт? Я могу что-то сделать или как-то помочь?
        - Нормально уже всё. Отстань, - я раздражённо попыталась отстраниться.
        - Алиночка, родная, - не выпуская меня из объятий, сбивчиво заговорил он, - ну почему же ты не сказала? Я не телепат. Я не умею определять есть у тебя проблемы или нет тогда, когда ты о них не говоришь. Я старался не лезть к тебе, поскольку хоть какой-то мой контроль тебя злит, я старался не досаждать тебе в надежде, что если вдруг тебе будет нужна моя помощь, ты попросишь. Так же как я прошу. Попросишь, и я всё сделаю. Вот что сейчас сделать? Честно, что угодно сделаю. У тебя панические атаки и с тобой ночевать надо? Я буду. Буду сидеть рядом и держать за руку, и никакая любовница мне не нужна. Я прекращу с Оксаной все отношения, если тебя это напрягает. С Игорем тоже всё будет так, как скажешь. Хочешь, пойду к директору и попрошу отозвать это предписание? Дам взятку в конце концов и попрошу всё вернуть к прежнему раскладу. Только не нервничай, пожалуйста. Я всё сделаю, как ты захочешь.
        Я раздражённо скрипнула зубами и прикрыла глаза, стараясь обуздать бушующий внутри гнев. Слова мужа заставили меня осознать, что он абсолютно не заслужил высказанных мною претензий, и это разозлило ещё больше, и предложение его меня не порадовало. Поздно, не к месту, не тем тоном. Короче, всё было не так.
        Я понимала, что причина не в нём, а во мне. Поэтому молчала, пытаясь унять внутреннее неприятие, чтобы не обидеть мужа ещё больше. Он ведь действительно старался, максимально старался подстроиться под все мои требования. А я как последняя тварь лишь искала повод высказать претензии и найти чем обосновать своё желание обособиться от него. Вот сейчас оскорбила, а он все оскорбления мимо ушей пропустил, вычленив главное: мне нужна помощь. А я вновь недовольна.
        Через некоторое время мне удалось совладать с эмоциями, и я сама обняла мужа, уткнулась ему в плечо, тихо проговорив:
        - Извини, Дим. Тяжёлый день был сегодня. Витю еле вытащила, при смерти был. Нанервничалась, да ещё то бессонница, то кошмары мучают, вот и сорвалась. Извини. Я не хотела тебя напрягать. Я слишком тебя люблю, чтобы этим всем грузить.
        - Алиночка, - тут же зашептал он мне на ухо, - да что ж ты такое говоришь? Какая нагрузка? Я счастлив буду, если хоть чем-то помочь тебе смогу. Я вот всё-всё готов делать. Хочешь, постоянно здесь с тобой ночевать буду? Если бессонница у тебя, будем сидеть, о чём-то говорить, могу вслух тебе читать. А потом, когда засыпать начнёшь, на руках отнесу, уложу. Чтобы не разгулялась и заснула. Потом рядом сидеть могу, чтобы если кошмар, то я рядом. Или кнопку сделаем. Ты нажмёшь, и я сразу прибегу. Ты подумай, как тебе лучше будет, и я так и сделаю. Я наизнанку вывернуться готов, лишь бы ты довольна была. Вот любой твой каприз исполню, только скажи. И ещё я обещаю, обещаю тебе, что буду советоваться. Вот обо всём буду, не повториться больше такого, чтобы я сам без тебя что-то решил.
        Я слушала его и понимала, умом я ценю его порыв меня поддержать, а вот сердцем оценить не в состоянии, внутреннего уважения этот порыв у меня не вызывает. Унизительно как-то это всё выглядит. Не желание мне помочь, конечно, а то в какую форму это желание обличено. Что там мне Аркадий говорил, что если не давать мужчине чувствовать себя хозяином в семье, он превращается в тряпку? Похоже, я семимильными шагами иду в этом направлении и рушу остатки самоуважения у собственного мужа. Вот впервые проявил самостоятельность, и я тут же устроила скандал и ткнула носом, заставив униженно извиняться. Мне стало стыдно и накрыло желание как-то всё исправить и дать понять Димке, что уважаю его, и ему самому есть за что себя уважать.
        - Дим, если честно, это хорошо, что ты принял решение о комиссии сам. Даже если оно неправильное, ты имел на него право. И скажи ты мне об этом или накануне, или, например, завтра, я бы постаралась обговорить все расклады и без вопросов помогла разрешить ситуацию. Но ты пришёл сегодня. Когда я устала как собака, и злая как чёрт. И я воспользовалась случаем оскорбить и слить негатив. А ты его безропотно принял. Мне стыдно, если честно. Ты не заслужил абсолютно. Извини меня. Я распустилась и веду себя отвратно, поскольку знаю, ты любишь меня и простишь. Это бессовестно с моей стороны так пользоваться твоей любовью. Извини меня, родной. Я постараюсь такого больше не допускать. Ты у меня самый лучший. Забудь, что наговорила. Это от нервов и небольшого ума.
        - Ты не в чём не виновата, любовь моя. Я действительно виноват, что не увидел в каком ты состоянии. Не поинтересовался ничем. Я должен, должен был почувствовать, что устала ты как собака и злая как чёрт. О какой любви я веду разговор, если не удосужился элементарно спросить: «Как дела?» и дождаться ответа. Я действительно стал думать, что ты железная леди, и в первую очередь своими проблемами грузить. Это мне стыдно, родная. Очень стыдно. И я очень реабилитироваться хочу и хоть чем-то доказать, что готов помогать и заботиться. Что это не пустые слова. Я ведь правда уже и забыл, когда хоть что-то делал для тебя. Вот Виктор Владимирович о тебе явно заботится. Но у него как-то органически получается свою заботу заставлять тебя принять. Я восхищаюсь этим. Я пробовал так, но не выходит. Ты сердилась, я пугался, что мы поругаемся из-за этого, и поэтому перестал хоть что-то предлагать и хоть как-то заботиться. Это эгоизм, согласен, с этим не поспоришь.
        Выслушав его эмоциональную тираду, я начала непроизвольно улыбаться и резюмировала:
        - Прекрасно, мы оба посыпали голову пеплом и повинились. Давай теперь выпьем за любовь, дружбу и мир во всём мире, благо вино уже в декантере, даже Валентина звать не надо, и тебе лишь сходить и взять бокал со стеллажа на кухне.
        Дима сходил на кухню, вернулся с бокалом налил себе вина и проговорил:
        - Давай за здоровье Виктора Владимировича выпьем. Как он сейчас, кстати? Инфаркт дело коварное. Что врачи говорят?
        - Уже всё неплохо, Дим. Кризис и опасность миновали. Теперь ему главное сильно не нервничать, соблюдать режим, и всё будет хорошо. Действительно давай за его здоровье! Пусть живёт долго и счастливо в полном здравии!
        Мы чокнулись и осушили бокалы. Потом он придвинул ещё одно кресло поближе к моему, сел со мной рядом и тихо спросил:
        - Алинушка, ты очень устала, родная? Может, поделишься? Расскажешь, что и как?
        - Хочу молча посидеть. Давай посидим и молча на огонь посмотрим. Можешь?
        - Всё к твоему удовольствию, - проговорил Дима, потом взял меня за руку и начал нежно целовать.
        Я не протестовала, хотя вот никакого удовольствия от его действий не испытывала. Будь на его месте Витя, давно бы уже обнималась с ним, а здесь никаких эмоций. Лишь осознание, что должна быть благодарна за проявленную заботу, но внутри благодарности нет.
        В голове роились мысли, о том, что как-то сложно и непонятно всё получается. Никакой прямой взаимосвязи не чувствую, выходит: одного люблю и с радостью принимаю его ухаживания, другого нет, и те же знаки внимания раздражают. А Димка ведь абсолютно не виноват, что не люблю я его. Он всё делает, чтобы полюбила, а эффекта никакого. При этом он моложе, выглядит не хуже, проигрывает боссу лишь в статусе, ну и в деньгах, конечно. Но разве для меня деньги что-то значат? Или всё же значат? Может, значат в качестве эквивалента востребованности, значимости и умения приспособиться к этой жизни? Димка с его устоями вот точно плохо к этой жизни приспособлен, я за счёт своего вранья как-то лучше сумела. В то время как босс каким-то загадочным для меня образом умеет вести бизнес и при этом ему удаётся не приспосабливаться, не маскироваться и практически не врать. Может, именно это меня так подкупает и завораживает? Что он умеет выигрывать и делать деньги, не предавая своих идеалов и не идя на сделку с совестью. Да, скорее всего, восхищает меня именно это, поскольку сама я на такое не способна. Мне приходится
маскироваться и врать, и это уважение к себе самой мне не добавляет. А рядом с ним я чувствую, что могу либо не делать это вовсе, либо делать в минимальной степени. Похоже, причина именно в этом.
        - Как бы не так, - мерзко захихикал у меня на плече Золотце. - Ты вновь запуталась в трёх соснах, хозяйка.
        Я скосила глаза, взглянула на эту наглую морду и ментально передала:
        - Вмешиваться в мои мысли полнейший моветон. Ты хочешь, чтобы абстрагировалась от тебя окончательно?
        - Нет, хочу дать дополнительную информацию к размышлению. Ты забыла о частоте вибраций. Твоему мужу до твоего любовника расти и расти. Суть именно в этом. Но ты можешь изменить расклад, и всего лишь одним действием значительно изменить частоту вибраций твоего мужа. После этого он гораздо меньше будет тебя раздражать. А ложь или правда это исключительно специфика восприятия смертных. Зачем им придавать хоть какое-то значение, особенно зная, что истина для смертных по определению непостижима, и их правда лишь искажённое её восприятие, вот зачем?
        - Интересно, - протянула я, причём получилось вслух.
        - Что интересно? - тут же поинтересовался Димка, переставая целовать мою руку.
        - О чём ты думаешь, интересно, - постаралась выкрутиться я.
        - Я думаю о том, что счастлив, что сижу с тобой рядом и имею возможность целовать твои ручки. Я так соскучился, любовь моя. И ещё мне немного стыдно, что причиной послужил инфаркт Виктора Владимировича, и это как-то неправильно и наверное плохо, что я благодарен последствиям такой неприятности. Ну вот какие-то такие у меня мысли.
        - Инфаркт Вити абсолютно не при чём. Я бы сегодня в любом случае одна бы сидела, он не планировал возвращаться. Поэтому если бы ты сегодня пришёл, то посидеть так же могли, лишь бы, наверное, не поругались при этом.
        - Нет, вряд ли бы так сидели. Ты, когда не расстроенная, очень деловая и суровая, я бы не осмелился. Я бы посоветовался и ушёл. Ты лишь когда расстроена, становишься более мягкой и более женственной что ли, готовой хоть какую-то помощь принять, и я перестаю бояться показаться навязчивым и с тобой поругаться.
        Я окинула его внимательным взглядом и немного озадаченно поинтересовалась:
        - Дим, как ты меня терпишь? Это ведь ужасно иметь в жёнах такую стерву.
        - Какая же ты стерва, родная? - вновь начав целовать мои пальцы, проговорил Димка. - Ты замечательная, добрая, бескорыстная, справедливая. Ты столько всего делаешь, всем помогаешь и очень устаёшь. Я искренне тебе сочувствую и готов помогать всем, чем могу. Только порой мне казалось, что лучшей помощью будет то, что дам тебе возможность побыть одной, отдохнуть, поскольку знаю, что ты интроверт и общение тебе в тягость, но видишь, в данном случае с этим перебор оказался, я расслабился и прозевал, что помощь уже реальная потребовалась, а я оказался не в курсе. Ты не сердись. Ладно? На будущее, просто скажи, и я всё-всё сделаю к твоему удовольствию.
        - Дим, - я свободной рукой потрепала его по волосам, - я не сержусь абсолютно. Ты лучший муж на свете. Как я могу на тебя сердиться? Я тебе напротив очень признательна и благодарна.
        - Любовь моя, а если я тебя в спальню провожу, а потом посижу рядом и может чуточку приласкаю? Ты как к этому отнесёшься? - несмело осведомился он, и я по голосу почувствовала с каким напряжением ждёт ответа.
        Я конечно же могла возмутиться и отказаться от такой перспективы, которая меня не особенно прельщала, но вспомнила слова Золотца и согласилась.
        В конце концов хоть иногда я должна давать Димке почувствовать, что он мой муж, и нас объединяет что-то кроме деловых взаимоотношений и свидетельства о браке. Я ведь именно это пообещала ему, тогда в реанимации.
        Поэтому я улыбнулась и нежным голоском проговорила:
        - Если на ручках отнесёшь и лишь целовать будешь, сам не раздеваясь, то я не откажусь.
        Через мгновение я оказалась у него на руках, и он возбуждённо зашептал в ухо:
        - А целовать можно везде, где захочу?
        - Конечно, раз ты мой муж, - проговорила я, и чуть не задохнулась в его жарких объятиях.
        ГЛАВА 56
        ***
        Утром я проснулась поздно. Димки уже не было. Сначала подумала, что ушёл сразу, как уснула, но потом увидела записку на тумбочке и чашку ещё тёплого кофе и поняла, что ушёл только утром, а всю ночь провёл рядом, охраняя мой сон.
        В мозгу лениво шевельнулась мысль, что хороший всё-таки у меня муж и надо бы с ним постараться выстроить более конструктивные отношения к обоюдному удовольствию.
        Встав и выпив кофе, я отправилась в малый дом, чтобы самой поговорить с Игорем и выяснить, как будет лучше разрешить ситуацию с комиссией.
        В малом доме меня встретила Галя с Норой и Игорь. Я спросила где Оксана и Дима, узнала, что Дмитрий Вячеславович уехал на работу, а Оксана в своей комнате, ей не очень хорошо. Поскольку Нора по своему обыкновению при моем появлении вся испуганно сжалась, я отправила Галю с ней в детскую, а с Игорем прошла в свой кабинет. Игорь вёл себя немного настороженно, и как только мы остались с ним одни, я поинтересовалась, что случилось.
        - Мам, ты будешь меня ругать? Да? Дядя Дима пожаловался тебе, что я не хочу на комиссию идти? - глядя себе под ноги, напряжённо выдохнул он.
        - Мальчик мой, - я притянула его к себе и обняла, - я не собираюсь тебя ни ругать, ни заставлять. Я хочу лишь откровенно поговорить. Ты можешь со мною откровенно поговорить?
        - Да, мам. Конечно, - он в свою очередь сильно прижался ко мне и интенсивно закивал.
        - Тогда давай сядем и поговорим.
        Я усадила его к себе на колени, обняла и негромко спросила:
        - Ты боишься идти в новую школу?
        - Я привык здесь. Здесь друзья. Вера Ефимовна. Я понимаю, как она объясняет, даже сложное что-то она понятно объясняет. И Инна Денисовна тоже хорошая, и Анна Степановна. Дядя Дима говорит, там будет не хуже, а я не хочу не хуже. Я хочу здесь.
        - Скажи мне, что именно тебя пугает?
        - Что пугает? Я не пугаюсь, я смелый, я не хочу.
        - Хорошо, расскажи, что именно ты не хочешь. Знакомиться с новыми друзьями или учителями? Или других заданий не хочешь?
        - Всего этого.
        - Ты когда знакомился с Ильёй и Колей разве это было плохо? Тебе ведь нравится с ними играть и общаться. Почему ты ожидаешь, что в новой школе друзей ты не найдёшь?
        - Мам, я не в новую школу не хочу, я не хочу уходить из моей. Понимаешь? У нас там есть очень странные ребята, но они все хорошие. Понимаешь? Я не хочу их бросать. Они все привыкли ко мне, я не хочу бросать их. Они скучать будут.
        - Вместо тебя в твою школу придёт другой мальчик или девочка. Они подружатся с ним. И возможно, им даже интереснее будет. Это новые впечатления. Ты же был рад подружиться с Ильёй и Колей?
        - Мама, в моей школе все ученики сложные. Понимаешь? Хуже, чем я был раньше. Никита может расстроиться, если у меня новая рубашка, и испугаться. Поэтому я и прошу только в клетку рубашку. В ней он меня узнаёт. Они все не любят нового. Если я уйду, они очень расстроятся. Им плохо будет.
        Если честно, то вначале мне очень захотелось рассмеяться в ответ на эти его сентенции и уверить, что многие даже не заметят его отсутствия, он слишком большое значение собственной персоне придаёт. Потом я подумала, что это как-то непедагогично будет и решила перевести стрелки на школу.
        - Игорь, а ты директора своей школы уважаешь? Он хороший человек на твой взгляд?
        - Да, мам. Павел Артемьевич очень хороший. Он заботится обо всех, и я его очень уважаю. Он добрый и справедливый. Всегда помогает.
        - Давай тогда поедем и у него спросим, как будет для оставшихся ребят лучше, когда ты с ними будешь учиться или когда новенький кто-то придёт. Выслушаем его мнение, а потом продолжим решать с тобой как будет лучше для всех. Давай так? Мы ведь можем послушать его мнение?
        - Можем. Давай так. Пусть он скажет. Он знает ребят.
        - Тогда так и договариваемся. Я сейчас пойду предупрежу Оксану, и мы съездим с тобой в школу. Подожди меня здесь. Ладно?
        - А можно я к Норе схожу, ей расскажу, что в школу поеду?
        - Хорошо, сходи, - кивнула я, а сама пошла в комнату Оксаны, размышляя, что вот вряд ли сумеет Игорь в обычный школьный класс вписаться. Отличается всё-таки его восприятие и реакции от реакций ровесников. Сложно ему будет.
        Постучав в дверь комнаты Оксаны, я дождалась ее разрешения и вошла. Оксана поспешно отсмаркиваясь и вытирая глаза, спрятала за спиной носовой платок и испуганно застыла передо мной:
        - Здравствуйте, хозяйка. Извините, я это, немного неважно себя чувствую, поэтому Галю попросила за Игорем присмотреть.
        - Оксан, что случилось? Почему ты плакала? Что произошло? - озадаченно поинтересовалась я, поскольку красные, опухшие глаза Оксаны не оставляли сомнений, она долго и безудержно рыдала.
        - Ничего, хозяйка. Всё хорошо. Это я так. Сама виновата.
        - Может пояснишь, что произошло? В твоём положение так плакать недопустимо.
        - Я постараюсь больше не плакать.
        - И всё же, что произошло, Оксан? Я хочу знать.
        - Дмитрий Вячеславович наругался.
        Я поморщилась и взяв телефон, набрала номер Димки.
        - Привет, дорогой! Ты в своём уме ругаться на Оксану во время беременности? Что бы не произошло, это не повод её доводить до истерики.
        - Привет, любовь моя. А эта беременная особь не сообщила тебе причину по которой я ругался? Не сообщила, что оскорбила и тебя, и меня? Я не считаю беременность обстоятельством позволяющим так себя вести!
        В голосе Димки было столько злости, что я опешила и предпочла разговор свернуть.
        - Ладно, дорогой, я так понимаю это не телефонный разговор. Приедешь вечером, обсудим. До вечера. Обнимаю, - проговорила я, нажала отбой, убрала телефон и повернулась к Оксане: - Ты действительно оскорбила его и меня?
        - Дмитрий Вячеславович не так понял, я совсем не то сказать хотела, не сердитесь, хозяйка. Я не то имела в виду абсолютно, - Оксана вновь начала плакать.
        - Оксан, давай прекращай рыдать. Мне это не нравится, - достаточно жёстким тоном проговорила я. - И скажи дословно, что сказала.
        - Понимаете, понимаете, я плохо сказала, но имела в виду совсем не то, - продолжая всхлипывать, с явным трудом выдавила из себя Оксана.
        - Поконкретнее, пожалуйста.
        - Ну спросила я утром, когда Дмитрий Вячеславович пришёл, почему он у Вас ночевал, а когда он сказал, что у Виктора Владимировича инфаркт был, и Вы очень нервничали, и спать не могли, и он, скорее всего, теперь всё время ночевать с Вами будет, я спросила, ну вот не подумав, спросила, хозяйка, и ничего такого, в виду я не имела, просто ляпнула и всё. А Дмитрий Вячеславович кричать сразу стал и обвинил меня, чёрти в чём обвинил, и сказал, что выгонит. Что ребёнка заберёт и выгонит.
        - Что спросила-то? - продолжила настаивать я.
        - Ну спросила, что это, мол, потому что Влада у него появилась или потому что после инфаркта совсем ему плохо, и он жить больше с Вами не сможет. Но я не имела в виду что-то пошлое. Я знаю, что он Вам как брат, а Дмитрий Вячеславович обвинил, что именно пошлость сказала, и кричать начал, что злословлю я за спиной и наговариваю, что тварь я неблагодарная и выгонит он меня. И не слушал ничего. А я сразу, сразу говорить ему начала, что не в этом смысле сказала. Ну логично же, что если с Владой он живёт, что у Вас в доме жить не сможет. Ну потому что ревновать она может. Хотя вроде она не показывала никогда такого и с Вами хорошо, но ведь всё равно наверняка ей хочется, чтобы её мужчина с ней жил, даже если не ревнует она его к Вам.
        - Оксан, это дело не твоё, как мы живём и почему. Я уже говорила тебе об этом. Продолжишь это обсуждать, нам действительно придётся с тобой расстаться.
        - Так я и не обсуждала ни с кем. Я Дмитрию Вячеславовичу лишь сказала. Но больше не буду, вот клянусь, не буду.
        - Оксан, я же понимаю, почему ты это ему сказала. Тебе не понравилось, что он не с тобой ночь провёл. И ты решила намекнуть ему, что его присутствие мне потребовалось лишь потому, что Виктора Владимировича нет. Он твой намёк понял и возмутился. Я ведь предупреждала, чтобы ты в наши с мужем взаимоотношения не лезла. Не бросит он меня, чтобы ты ему не говорила. Ты решила всё равно попробовать. Право твоё, результат теперь на опыте знаешь, и тебе очень постараться придётся, чтобы он тебя простил.
        - Я не хотела, чтобы бросал он Вас. Не хотела, - замотала она головой, - вот чем хотите клянусь, что не хотела.
        - Ты хотела, моя дорогая, чтобы не официально, а морально он меня бросил и никаких чувств и обязательств передо мной не имел. В смысле, официально всё так, как есть, потому что это удобно, а морально я никакая ему не жена, исключительно чужая женщина, обеспечивающая деньгами. Ты вон даже посоветоваться насчёт Игоря не соизволила. Решила, что теперь ты главная женщина семьи и все семейные проблемы ты решаешь, раз спишь с моим мужем, а от меня нужны лишь средства на содержание. Вот мой муж и возмутился, поскольку с таким раскладом абсолютно не согласен. Не считает он тебя своей женщиной и выслушивать от тебя гадости в мой адрес не намерен. Ты для него не более чем обслуживающий персонал, помогающий сбросить стресс с помощью секса. И я об этом тебя предупреждала с самого начала, и ты на такие условия согласилась. Наша с ним ошибка, что после этого мы оба постарались очень уважительно к тебе относиться, словно ты член семьи, и ты сразу трактовала это как повод забыть обо всех наших договорённостях и попытаться свои правила установить. Выбор твой, только уважительного отношения к себе больше не жди. Не
отношусь я уважительно к тем, кто такое моё отношение не ценит.
        - Хозяйка, простите меня, пожалуйста, - Оксана упала передо мной на колени и стала хватать за руки, - не повторится ничего подобного. Это по глупости я ляпнула. Не будет больше ничего подобного! Вот чем угодно клянусь. А с Игорем я настолько обрадовалась, что мне сказали, что диагнозы можно с него снять, что мне и в голову не пришло советоваться. В чём тут советоваться? Это же счастье. Я не подумала, что он не захочет школу менять. Простите меня, пожалуйста. Можете, как угодно наказать, только не выгоняйте меня. Не посмею я больше так себя вести.
        - Оксан, прекрати, - я брезгливо отстранилась, - встань. Все эти театральные покаяния мне ни к чему. Решать всё Дима будет. Сумеешь с ним консенсус найти, останешься в семье. Не сумеешь, в качестве компенсации за ребёнка куплю тебе студию, вроде твоей, и распрощаюсь. Так что волноваться в любом случае тебе не стоит, на улице не останешься и к матери возвращаться тебе не придётся. Молодая женщина без обременений, с жильём и образованием, не пропадёшь. Успокаивайся давай. А то ребёнку навредишь.
        - Я не хочу уходить ни от него, ни от Вас, хозяйка. Я люблю Дмитрия Вячеславовича. И к Вам вот очень хорошо отношусь. Это глупость была, ну не подумав, ляпнула и всё. Простите меня пожалуйста. Не посмею я больше так себя вести. Вот честно-честно. Мне очень хорошо с Вами, я правда в семье себя чувствовала. И ценила, и ценю это.
        - Заметно как ценишь, если разозлилась, что Дима ночевал со мной и позволила себе такие высказывания в мой адрес.
        - Я не разозлилась, хозяйка. Я не ожидала просто, удивилась и решила прояснить ситуацию. Не хотела я Вас ни унизить, ни оскорбить. Это вышло неосознанно как-то. Я кстати сама готова во всём Вам помогать и ночевать с Вами и делать всё. Глупость я сказала. И любым образом готова за неё извиниться. Ну вот что мне сделать, чтобы простили Вы меня? - Оксана прижала руки к лицу и начала судорожно всхлипывать.
        - Оксана прекрати себя накручивать! - я почувствовала, что она напугалась ещё больше и целенаправленно вызывает истерику, чтобы разжалобить меня. - Ничего смертельного не произошло. Любой расклад для тебя не опасен. Я уже пообещала, что на улице не окажешься. И жильё будет и деньги на первое время и характеристики хорошие дам. Поэтому успокойся.
        - Я хочу остаться в семье. И за дочерью хочу ухаживать, и за Норой с Игорем. Я ко всем привыкла. Я люблю их. Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я всё-всё делать буду. Всё, что скажите, и больше ничего говорить не стану. Ну пожалуйста, не выгоняйте!
        - Я не выгоняю. Дима решать всё будет. Найдёшь с ним общий язык, оставайся.
        - Он сделает так, как скажите Вы. Я знаю это. Если Вы простите меня и скажите ему, он не выгонит, - плача продолжила причитать Оксана, и вдруг испуганно сжалась на полу и подняла на меня взгляд, тихо выдохнув: - Ой!
        Я сразу поняла в чём дело, нахмурившись, с раздражением спросила:
        - На психосоматике спазм вызвала?
        - По-моему воды у меня отошли, хозяйка, - севшим от волнения голосом прошептала в ответ она.
        - Идиотка! Вот как есть идиотка! - раздражённо рявкнула я. - Начать рожать на седьмом месяце беременности из-за собственной дури! Ведь сказала, что не обижу, нет, надо ребёнка постараться убить, чтобы всем досадить и мне, и Димке. Как есть идиотка!
        - Нет, нет, нет, хозяйка, я не хотела. Но вот правда не хотела. Я люблю и жду мою девочку, и не хотела ей вредить. Это нечаянно вышло. Что делать-то теперь? Может, как-то исправить всё можно?
        - Что тут исправишь, если воды отошли? Тут без вариантов уже. Рожаешь и выхаживаем семимесячного ребёнка.
        - Я не нарочно. Вот правда, хозяйка, не нарочно, - Оксана вновь залилась слезами.
        - Прекращай сырость разводить! Слёзы здесь ни к чему. Вставай давай. Иди переодевайся, только не в брюки, прошу, - вспомнив как мучилась с брюками беременной Ольги, проговорила я, - в удобную какую-нибудь одежду, которую легко снять можно, и в роддом поедем.
        Оксана ушла переодеваться в ванную комнату, а я стала звонить Лёше.
        Телефон Лёши не отвечал. Значит, он на операции. Это меня не порадовало. Но я решила не расстраиваться и стараться мыслить позитивно.
        Вся моя позитивность разом улетучилась, как только я услышала сдавленные стоны из ванной комнаты, куда ушла Оксана.
        Я влетела туда моментально, благо дверь была не заперта. Оксана, скрючившись сидела на полу, схватившись за живот.
        - Хозяйка, мне так больно, мне кажется я сейчас рожу, - проговорила она срывающимся голосом.
        - Так, спокойно! Вставай потихоньку, пойдём, на кровать ляжешь. Ничего страшного. Роды я принимать умею, опыт есть, так что не волнуйся, всё хорошо будет, - уверенно выдохнула я, стараясь её успокоить, но сама я не была спокойна ни одной минуты.
        Похоже Василиса, вроде меня решила, воспользовавшись моментом, погибнуть при родах и не пытаться преодолеть своё собственное проклятье. Но пусть не надеется, не дам я ей это сделать. Не дам!
        Уложив Оксану на кровать, я взглядом нашла Золотце и ментально спросила, сколько у нас времени. Довезти до роддома сумеем или нет.
        - Не сумеешь, - покачал он головой, сидя на её животе. - Если будет двигаться, то за полчаса родит в дороге. Если тихо лежать будет, то около часа есть, приехать кто-то из врачей сумеет.
        Я молча кивнула, сказала Оксане, чтобы не волновалась, глубоко дышала, сейчас всё необходимое приготовлю для родов и вернусь, после чего ментально попросив Золотце наблюдать за ней, вышла в коридор и взялась за телефон.
        Связалась с клиникой Лёши. Мне ответила Женя, сообщила, что Алексей Степанович, как я и предполагала, на операции и освободится нескоро. Я попросила срочно соединить меня с Романом Сергеевичем.
        - А он рядом, - ответила Женя, - я сейчас ему трубку дам. Роман Сергеевич, с Вами Алина Викторовна поговорить хочет.
        - Здравствуйте, Алина Викторовна, - услышала я его голос через секунду.
        - Роман, здравствуйте, у меня проблема. Моя подруга рожает, причём стремительно, на седьмом месяце и похоже с осложнениями. Довезти никуда не успеваю и не могу. Можете срочно, вот очень срочно, подъехать? Адрес скажу. Если Вы не за рулём, такси оплачу.
        - Алина Викторовна, у меня приём. Как я могу бросить пациенток? Как Вы себе это представляете: я должен развернуться и уйти, никого не приняв, лишь потому что Вы мне позвонили? Вы считаете, Ваши проблемы прерогативнее проблем всех остальных пациентов? Если всё так срочно и плохо, вызывайте «скорую», эта служба специально для таких ситуаций и создана, - назидательным тоном проговорил он.
        - Поняла, - ответила я и нажала отбой, после чего вполголоса выругалась, на тему, что отмазка про пациентов не аргумент абсолютно, поскольку вряд ли при смерти они там у него все и подождать не могут.
        Ситуация была тупиковая, поскольку «скорую» я категорически вызывать не хотела, чувствуя, что поплыла ситуация. Оксане они, конечно же, помогут, а вот ребёнка упустят, и в результате получу я его труп.
        Ладно, придётся всё делать самой, решила я. Если уж и у меня не получится, значит, не в моих силах противодействовать проклятию Василисы.
        Спустилась вниз, позвала Галю, сказала, что Оксана похоже надумала рожать, поэтому я прошу отвести Игоря и Нору в дом к Оле и отдать под присмотр Даши, а потом вернуться ко мне, поскольку мне нужен человек, знающий что где лежит в доме и способный мне помочь. И ещё спросила Галю, где в доме медикаменты хранятся.
        Галя всё мне показала, потом быстро пошла в детскую, подхватила на руки Нору, а Игорю, которой играл в её комнате, я сказала, чтобы сам с ними шёл.
        - Мам, я не понял, мы в школу не едем что ли? - удивился он.
        - Игорёк, потом поедем, сейчас не до этого. Оксане плохо стало, возможно раньше времени роды начнутся, иди с Галей к Оле и Даше, побудь с ними, пожалуйста.
        - А с Оксаной всё будет в порядке? А с ребёночком? - тут же испуганно начал спрашивать он.
        - Я постараюсь, чтобы всё было именно так, - проговорила я, и практически вытолкала его за дверь.
        Как только они ушли, у меня зазвонил телефон, высветился номер клиники Лёши. Разговаривать ни с Романом, ни с Женей не хотелось. Зачем время зря терять на выслушивание дополнительных отмазок, если я и с одного раза способна всё понять? Поэтому сбросила вызов и внесла в чёрный список. Лёша освободится, увидит, что я ему звонила, сам со своего телефона наберёт.
        Пока я перебирала аптечку, ища что может мне понадобиться, в дом прибежали Даша и Аслан.
        - Алиночка, - затараторила Даша с порога, - а ты Алексею Степановичу звонила? Скорую уже вызвала, или Аслану позвонить, вызвать? Ты говори, что нужно делать, мы всё сделаем! Галя сейчас вернётся тоже. Мы просто быстрее. И уже готовы помогать. Говори, что!
        - Значит так, Аслан, - проговорила я, - мне нужно, чтобы ты или сам или послал кого-то срочно, вот максимально срочно купить дексаметазон для внутримышечных инъекций, мне он нужен для ускорения адаптации респираторной системы малыша к самостоятельной дыхательной функции, - выдохнула я фразу, которую однажды слышала от Лёши.
        - А у нас он есть, - оживился Аслан. - Алексей Степанович Оле хотел назначить, а потом передумал, и получилось, что зря купили. Сейчас сбегаю, принесу.
        Пока он бегал, я попросила Дашу связаться с папой узнать о хорошем неонатологе и договориться о его срочном вызове к нам, после чего в интернете посмотрела инструкцию к дексаметазону, дозировки, и поняла, что как-то пятьдесят на пятьдесят помочь он может, поздно мы его делаем, поскольку родовая деятельность уже идёт. Но почему бы не попробовать, вдруг мне удастся немного задержать роды, и легкие малышки с помощью лекарства быстрее сумеют подготовиться к самостоятельному дыханию.
        В это время вернулась Галя и прибежал Аслан с лекарством. Галю попросила подготовить простыни, стерильные ножницы и всех дежурить внизу. Если ещё что-то будет нужно, я их позову.
        Поднялась к Оксане, сделала ей укол, потом попросила Золотце продолжать притормаживать весь процесс и сама подключилась к этому, одновременно ускоряя действие лекарства.
        Около получаса нам с ним это удавалось, а потом схватки усилились, и через некоторое время малышка появилась на свет, подобно мне обмотанная пуповиной. Я быстро размотала её, тряхнула малышку, шлепнула по попе, ожидая возмущённого крика, но она лишь тихо всхлипнула. Ну хоть что-то.
        Я быстро расстегнула свою кофточку и прижала малышку к груди, наполняя своими вибрациями и укутывая собственным позитивом.
        - Хозяйка, с ней всё в порядке? - испуганно спросила Оксана.
        - Вроде бы, главное дышит, - поглаживая маленькое тельце рукой, ответила я. - Ладно, отдыхай. Ты намучилась и устала. Отдыхай. Потом Лёша приедет, тебя посмотрит, зашьёт разрывы. Девочка хоть и маленькая, но из-за стремительных родов порвалась ты прилично. Зашивать точно надо.
        После чего ненадолго уложила малышку Оксане на грудь и, пережав пуповину, перерезала её. А затем снова забрала малышку себе.
        - Может я её ещё немножко подержу? - несмело осведомилась Оксана, натягивая на себя одеяло. Её немного познабливало, то ли от усталости, то ли от нервного напряжения.
        - Не сейчас. Сейчас ей со мной точно легче будет. Ты отдыхай, - проговорила я и уселась с малышкой в кресло у окна.
        Прикрыв глаза, я поглаживала малышку и вдруг вспомнила, всем своим существом вспомнила, тот мотив и вибрации, которыми когда-то в далёком детстве привязали меня к этой жизни, и тихонько запела, не понимая слов и смысла, но верша при этом какой-то старинный обряд, удерживающий здесь души тех, кто готов уйти.
        Я не знаю сколько просидела в обнимку с малышкой, я как бы в транс погрузилась, вывел из которого меня громкий голос Аслана:
        - Хозяйка, приехал доктор, которого Даша вызвала. Ему можно подняться?
        - Да, конечно, - прокричала в ответ я и, встав, прошла к двери и вышла с малышкой в коридор.
        Там я встретила врача, который поднимался в сопровождении Гали, мы прошли в детскую комнату Норы, Галя быстро разложила чистую пеленку на пеленальном столике, и я уложила на неё малышку.
        Доктор был в возрасте, он сначала зашёл в ванную комнату, тщательно вымыл руки, потом вернулся. Малышка тем временем капризно захныкала. Лежать на пеленке ей явно не понравилось.
        Доктор подошёл, начал её вертеть, слушать фонендоскопом, стукать пальцами. После долгих манипуляций вынес вердикт: для семимесячного ребёнка состояние неплохое. Никаких явных патологий он не видит, но малышка слаба. Держать обязательно в тепле, лучше в кювезе, в крайнем случае на грелках или на груди матери. И желательно под медицинским контролем.
        - Понятно, сделаем, - кивнула я.
        - Почему дома рожаете и в больницу не поехали? - поинтересовался доктор.
        - Роды очень стремительные были, - пояснила я, укутывая малышку в пелёнку и беря вновь на руки и прижимая к груди. - Единственное, что успела, это дексаметазон роженице вколоть, где-то за полчаса до них. Врач, ведущий беременность, подъехать не успел.
        Доктор тут же прочёл мне лекцию, что домашние роды недопустимы, что в любом случае надо было вызывать скорую, что это счастливое стечение обстоятельств, что малышка жива и не сильно пострадала. Что дексаметазон должен был назначать и колоть врач, а не я. Потом о безответственности, о рисках, и ещё о возможных осложнениях.
        Примерно через полчаса мне надоело.
        - Доктор информация по делу ещё какая-то есть? Или только Ваш негатив по поводу домашних родов и отсутствию у меня диплома врача? Если только он, то Ваш визит лучше завершить, поскольку эти сентенции бесполезны, непродуктивны и в данной ситуации даже вредны. Вы, пользуясь своим положением, за мои же деньги на меня сливаете Ваше раздражение. Это непрофессионально.
        - А что Вы, собственно говоря, от меня ждёте? - нахмурился он.
        - Я жду исключительно конкретные рекомендации по поводу необходимой помощи новорожденной. Остальное оставьте при себе, и мнение по поводу нашей адекватности, и сетования по поводу уже свершившихся фактов. По итогу с Ваших же слов всё неплохо.
        - Вы чуть не угробили ребёнка!
        - Всё с точностью до наоборот. Я спасла эту малышку и, надеюсь, подарила долгую и счастливую жизнь. А Вы вместо того, чтобы помочь мне в этом нелегком деле, за мои же деньги вместо помощи и дельных советов лишь портите мне настроение и время моё отнимаете. Я понимаю: возраст, профессиональное выгорание, усталость. Но зачем соглашаться помочь, если помогать не хочется?
        - Вы знаете сколько случаев, когда домашние роды заканчиваются трагедией?
        - Не знаю и знать не хочу. В данном случае трагедии нет и Ваши опасения и претензии не по адресу! Высказывайте их тем, кто допустил фатальные ошибки.
        - Им и без этого тошно и выводы уже жизнь заставила сделать, Вас же хочу уберечь от будущих возможных ошибок.
        - Доктор, я надеюсь, родов на семимесячном сроке беременности ни у кого из моего окружения больше не будет, поэтому мне это ни к чему абсолютно. По итогу Вы отыгрались на мне за всех тех, кто Вас расстроил до того. Повторюсь: это крайне непрофессионально, я бы даже сказала, что бессовестно. Вот обязательно скажу Аркадию, что его рекомендация меня крайне разочаровала. Вы не врач, а откровенный бюрократ. Никакой помощи, лишь бессмысленная и бестолковая нотация на абсолютно неуместную и неактуальную тему. Всё, доктор, озвучивайте сумму Вашего гонорара, я Вам её переведу, и давайте прощаться. Вы порядком меня утомили.
        - Я приехал исключительно потому что к Аркадию хорошо отношусь, а не из-за денег. Мой визит был бы для Вас абсолютно бесплатен, даже если бы ребёнку помощь потребовалась, а не только осмотр. Но раз Вы так себя ведёте и уже несколько раз упрекнули меня деньгами, которых я не брал, то я понимаю, что Вы очень хотите мне заплатить, пожалуйста, - доктор назвал сумму с крыло самолёта.
        Я нервно хмыкнула, потом, обозлившись, впервые решила сделать то, чего хотела избежать всеми силами, внести свой посыл в ауру доктора, для чего железным тоном, подключая свою энергетику, проговорила:
        - Не вопрос. Сейчас переведу. Вы очень точно определили, что Вам в ближайшее время именно такая сумма и потребуется, буду считать, что сделала благое дело, поспособствовав Вам избежать очень серьёзных неприятностей. Может, хоть это научит Вас не сливать свой негатив на тех, кому он никоим образом не нужен. Говорите номер счета.
        Врач, нервно усмехнувшись, видимо, не такой он реакции от меня ждал, назвал. Я перевела деньги и распрощалась с ним.
        После этого я позвонила Вадику и попросила достать мне кювез для новорожденных и организовать дежурства какой-нибудь медсестры, типа Ларисы Ивановны, но которая умеет с новорожденными обращаться.
        - Алин, это для внука Кузьмича? У него проблемы? - тут же поинтересовался он.
        - Нет, не для него. У него к счастью проблем нет, это для моей дочери. У Оксаны роды неожиданно начались, и она нам с Димой дочурку раньше срока родила. Теперь выхаживать надо.
        - Не вопрос, всё будет. Именно Ларису к тебе и отправлю. Она в детской реанимации одно время работала, умеет с новорожденными обращаться. Всё хорошо будет, не переживай. Скоро будем. Жди.
        Только я закончила разговор с Вадиком, как услышала внизу голос Лёши и с малышкой на руках спустилась в гостиную.
        - Алиночка, тебе вновь пришлось акушеркой работать? Как тут всё у вас? Извини, вот никак не мог раньше. На операции был. Потом заканчиваю, а под дверью уже Женечка меня хватает и, рыдая, начинает говорить что у тебя что-то срочное и ужасное, а Роман к тебе ехать отказался. Она поругалась с ним, звонить тебе пыталась, но ты недоступна теперь. Я за свой телефон, а он разрядился, а телефон клиники, как я понял, ты заблокировала. Поехал, и вот я здесь, но как понимаю, опоздал. Малышка уже на руках у тебя. Аслан сказал, он тебе дексаметазон принёс. Ты сообразила сделать его Оксане? Вот гениально поступила. Умничка ты, прям даже не знаю какая. А кто это тут у нас такой маленький сопит? Дай-ка мне посмотреть. Ты как себя чувствуешь, маленькая леди? - забирая у меня из рук малышку, взволнованно, чуть ли не на одном дыхании, выпалил он.
        - Лёш, всё хорошо с ней, неонатолог её осматривал, подтвердил что явных проблем нет. Лишь в тепле держать надо. Так что отдавай мне ребёнка, ей со мной комфортнее и теплее, а ты лучше иди, Оксану посмотри, у неё разрывов полно, очень стремительные роды были. И получилось всё не особо славно.
        - Разрывы это ерунда, Алин. Главное, ребёнок жив и здоров. Сейчас подштопаю всё, и как новенькая твоя Оксаночка будет, не волнуйся. На тебе твоё маленькое сокровище, не претендую я на него, особенно если неонатолог её посмотрел. Кстати, на Ромку ты не обижайся, он своеобразный и не всегда правильно приоритеты выстроить может. Замкнуло его немного на справедливости и равенстве. Надеюсь, разомкнёт со временем, ну или расстаться нам придётся, хотя как врач перспективный он, да и по сути неплохой мужик вроде. Ну да ладно, главное, что живы все, и всё хорошо закончилось. Пошёл Оксану смотреть, где она тут у вас?
        Лёша вернул мне малышку, и Галя повела его в комнату Оксаны.
        Через некоторое время у меня ожил в кармане телефон. Увидев номер босса, я приняла вызов и наигранно позитивным голосом произнесла:
        - Привет, Вить! Как самочувствие? Что говорят врачи?
        - Алин, ты почему со мной не связалась, раз проблемы у вас? - вместо ответа начал раздражённым голосом мне тут же предъявлять претензии он.
        - Витенька, никаких проблем. У меня родилась дочка. Милая и здоровая малышка. Неонатолог подтвердил, что серьёзных проблем нет. Слабенькая лишь, но Вадик сейчас для неё кувез привезёт и медсестру, и всё будет прекрасно. Поэтому в твоём вмешательстве необходимости нет. И я не понимаю, чем ты не доволен и почему не отвечаешь на мои вопросы. Ты где кстати?
        - В самолёте сейчас, взлетели недавно, - тон общения немного потеплел, но раздражение всё ещё чувствовалось. - Позвонил Оле узнать, как самочувствие, как малыш, и тут она мне выдаёт, что у вас там полный ахтунг, Оксана рожает, Лёша приехал поздно, а я ни сном, ни духом. Почему ничего не сообщила?
        - Потому что не хотела, чтобы ты нервничал. Тебе пока нельзя. Я справилась со всем сама. Не ругайся, и так устала. Лучше скажи, как твоё самочувствие. Я волнуюсь.
        - У меня всё прекрасно, - голос босса наконец оттаял окончательно. - Врач сказал, что первый раз такую кардиограмму на следующий день после инфаркта видит, будто и не было его. Но не особо удивился, поскольку после того, как ты там у них чуть ли не абсолютно бесперспективную пациентку в сознание привела, он уже не удивлялся ничему. Лишь спросил, как мне удалось тебя найти, он считал, что волшебницы исключительно мифические существа. Скажи мне, мифическое существо, с чего Оксанка твоя раньше срока рожать надумала? Что случилось? Лёша угрозу прозевал?
        - Вить, беременность дело такое. Гормоны, капризы, понервничала немного, и как результат стремительные преждевременные роды. Но по итогу всё хорошо. Малышка вот, у меня на руках сопит, ждём с ней в обнимку кувез и медсестру. Вадик обещал Ларису Ивановну привезти, сказал, она в детской реанимации работала когда-то.
        - Тогда я спокоен. Она грамотная и очень ответственная. Под её контролем с девочкой точно всё хорошо будет. На кого похожа?
        - Сложно сказать. Рыженькая, как и Нора, и глазки тоже зелёные. Черты лица пока не разберёшь, мала очень.
        - Ничего себе. Но это хорошо, что сестрёнки похожи. Вопросов меньше будет и домыслов. Ладно, порадовала ты меня, что хорошо всё по итогу. Что ж, прилечу отметим рождение твоей дочки.
        - Не сегодня, Вить. Мне сегодня ещё с Игорем в его школу ехать. Что-то всё до кучи у меня. Хорошо хоть с работы не дёргали пока, ни Борис, ни Юрий Павлович.
        - Если вдруг дернут, с любой проблемой ко мне отправляй, даже не озадачивайся. Разберусь. Поняла? Обещаешь?
        - Будем надеяться, что проблем вообще не будет. Иначе перебор. Давно такого вала сложностей не было. Можно сказать, вздохнуть не успеваю, как новая проблема валится. Устала.
        - Сейчас прилечу и постараюсь по максимуму разгрузить мою уставшую волшебницу. Ещё чуточку продержись там без меня, и потом подставлю тебе плечо, вернее возьму на ручки и вообще постараюсь от всех забот и сложностей избавить. Договорились?
        - Люблю тебя. Ты лучший, - благодарно выдохнула я, поскольку от слов босса на душе сразу стало теплей.
        ГЛАВА 57
        ***
        Примерно через час я отдала малышку под надзор Ларисы Ивановны и поехала с Игорем в его школу.
        Попасть сразу к директору мы не смогли. У него шло совещание. Я оставила охрану у входа и попросила показать мне школу.
        Одна из учительниц Игоря любезно согласилась и повела меня по кабинетам и классам.
        Если честно, на меня эта обзорная экскурсия очень удручающее впечатление произвела. Не обстановка, нет, она была хорошая, и не учителя, они были предельно вежливы и корректны и со мной, и с детьми.
        Гнетущее впечатление исходило именно от детей. Я чувствовала обречённость, негатив и очень низкие вибрации. Мне было физически плохо от всего этого, я начала как бы внутренне задыхаться и меня подташнивало от того, что нахожусь рядом с ними.
        Я вспомнила, как однажды поехала на закрывающуюся свалку, один деятель хотел меня уговорить вложиться в рекультивацию земель и строительство жилого дома на этом месте. Я не выдержала и пяти минут. Сказала, что обрекать тут жить ни в чём не повинных людей не хочу, это бесчеловечно. Он тогда посмеялся и сказал, что жильё будет дешёвым и как-нибудь приспособятся люди. Это всё лучше, чем на улице жить, но я так и не согласилась, хотя дивиденды светили неплохие.
        Здесь я ощутила что-то похожее. Как эту атмосферу ежедневно выносят работники школы, я даже представлять себе не хотела и думать, что их сподвигло здесь работать, тоже не хотела. Лично мне уже через десять минут хотелось сбежать без оглядки и никогда больше сюда не возвращаться.
        А вот мой Игорёк, похоже, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он подходил ко всем, что-то говорил, кого-то похлопывал по плечу, одну девочку даже обнял. Она промычала ему в ответ что-то невнятное, он обрадовано мне перевёл:
        - Стася довольна, что я пришёл, она думала, что сегодня не приду, мы ведь поздно приехали с тобой.
        Потом повернулся к ней:
        - Стась, я опоздал, потому что мама у Оксаны роды принимала, у меня ещё одна сестрёнка родилась. Вот!
        Стася вновь что-то замычала, и Игорь мне перевёл, что она рада и поздравляет нас и хочет меня обнять тоже.
        Перед моим внутренним зрением непроизвольно родилась картина, что нахожусь рядом с комком гнили, и она липкими щупальцами тянется ко мне. Инстинктивно захотелось максимально дистанцироваться, потом взглянула на Игорька, вновь обнимающегося с ней, и с удивлением обнаружила, что вот его ауру эта гниль не трогает. Он прикасается к ней, но не липнет, а как бы соскальзывает, и это чувство скольжения вызывает позитив у обоих.
        Обниматься с девочкой я не стала, но и чувство резкого неприятия прошло. Меня настолько заинтересовала увиденная мной картина, что я сосредоточилась на её осмыслении, забыв разом про всё остальное.
        Кстати, тот деятель с предложением о рекультивации помойки, убеждал меня тогда, что к любым ощущениям можно привыкнуть и перестать замечать. Поэтому и на помойке жить можно без проблем. Может Игорь именно такую адаптацию мне и демонстрирует?
        Углубиться в размышления мне не дали. Совещание закончилось, и нас с Игорем пригласили к директору.
        Павел Артемьевич встретил нас в приёмной, проводил в кабинет и, улыбаясь, начал расхваливать достижения Игорька и говорить, что основная заслуга в этом, конечно же, семьи, и того, что я нашла правильный подход к мальчику.
        Когда он закончил петь хвалебную оду мне и семье, я сухо его поблагодарила и попросила рассмотреть следующее моё предложение: поскольку Игорь очень болезненно реагирует на смену обстановки и привычных ритуалов, не мог бы он отозвать сейчас своё предписание пройти комиссию и оставить Игоря в школе. Я опасаюсь, что могут пойти ухудшения в состоянии моего сына, так как выяснилось, что Игорь явно психологически не готов сменить привычный коллектив и обстановку.
        Не дав мне договорить, Игорь сидящий рядом со мной напротив стола директора, кинулся меня обнимать с воплем:
        - Мамочка, ты согласна оставить меня здесь?! Ура!!! А что же ты мне сразу не сказала, когда я просил?!
        - Игорь, дай мне поговорить с Павлом Артемьевичем. Я не договорила! Вот что за цирк ты устраиваешь?! - ледяным тоном отчеканила я. - Ещё раз ты вмешаешься в мой разговор, и я отправлю тебя за дверь, а потом больше разговаривать с тобой не стану.
        - Мамочка, извини! Я не буду, не буду больше. Я обещаю тебе, что буду смирно сидеть и не буду мешать тебе разговаривать, - принялся уверять меня Игорь со слезами в голосе.
        - Прекрасно, тогда сядь на место и помолчи.
        Я дождалась, чтобы Игорь сел, и перевела взгляд на директора:
        - Я понимаю, Павел Артемьевич, что есть более нуждающиеся в вашей помощи дети, но Игорю она тоже явно нужна. Вы видите, даже сейчас, рядом со мной, его поведение далеко от поведения обычного четырнадцатилетнего подростка. На фоне остальных ваших воспитанников это, конечно, не сильно бросается в глаза, он выглядит более социализированным, но в обычной школе Игоря явно ждут огромные психологические трудности. Поэтому я бы не хотела проходить с ним комиссию именно сейчас. На данный момент мне не кажется целесообразным ни снятие диагнозов, ни их подтверждение. Меня лично больше бы устроил вариант временной отсрочки решения этого вопроса. Взамен Вашего лояльного отношения к моей просьбе могу пообещать проспонсировать оборудование спортивного зала школы хорошими дорогими тренажёрами. Это поможет остальным Вашим воспитанникам быстрее адаптироваться к обычной жизни, осваивая навыки физических упражнений с их помощью. Если Вы подготовите мне список, какие тренажёры больше всего подходят для подобной реабилитации ваших воспитанников, я их закуплю и оформлю в дар школе.
        - Софья Вячеславовна, я понимаю Вашу озабоченность. И в общем-то абсолютно не возражаю против нахождения Вашего сына в школе. Можете забыть о предписании, я не стану его оформлять приказом и отчислять Вашего сына. Причём даже без каких либо спонсорских услуг. Хотя если Вы сделаете это, вся школа и все детки будут Вам очень благодарны. Только давайте мы не будем связывать между собой эти два абсолютно невзаимосвязанных момента.
        - Не вопрос. Поняла, - кивнула я. - Тогда список желаемого оборудования на почту мне пришлите в ближайшие дни. Я передам специалистам, они с Вами свяжутся, всё уточнят и окончательный вариант я оплачу.
        Я продиктовала почту нашей приёмной, и уже было встала, чтобы попрощаться с директором, когда Игорь громко сказал:
        - Павел Артемьевич, спасибо, что мне остаться разрешили. Я рад. Только мою маму зовут не Софья Вячеславовна, а Алина Викторовна. Вы ошиблись, когда к ней обращались.
        - Не понял, - пристально глядя на меня, проговорил директор.
        Земля медленно ушла из-под моих ног, и я вновь осела в гостевое кресло, потом взяла себя в руки, с улыбкой повернулась к Игорю и проговорила, вернее нет, нежно так, можно сказать, проворковала:
        - Игорёк, выйди в коридор ненадолго. Я сейчас тоже подойду. Я вспомнила, мне ещё один вопрос обсудить надо. Подождёшь чуточку?
        - Да, мам, конечно, - кивнул не понявший что натворил своей невиннейшей фразой Игорь и вышел.
        - Вы не Софья Вячеславовна? - озадаченно поинтересовался директор.
        - Да, я не Софья Вячеславовна Смирнова, меня зовут иначе, - я назвала свои имя отчество и фамилию, после чего продолжила: - я жена дяди Игоря, Дмитрия Вячеславовича Смирнова, но при всём при этом Игорь считает меня мамой, и я категорически не хотела бы, чтобы Вы разубеждали его. Это нанесёт ему непоправимую психологическую травму. Для него я его мать.
        - А его мать где?
        - Сейчас живёт в моём благотворительном центре. Она хроническая алкоголичка, мы с мужем пытаемся её вылечить, но дело это небыстрое, если вообще возможное.
        - Игорь с ней общается?
        - Я пыталась, но он истерит, как только её видит. От его адекватности не остаётся и следа. Про то, что она его мать, упоминать в принципе нельзя, у него начинается агрессия и вообще неконтролируемая истерика. Он спорит, оскорбляет и перестает слышать окружающих. Поэтому сейчас о ней мы не говорим. Она к счастью видеть его тоже не хочет, она его, похоже, стала бояться. Он очень с ней агрессивен. Физически к счастью её не трогал, но ломает и бьет вещи, любые её вещи, которые попались на глаза, кричит, проклинает и явно еле сдерживается, чтобы её саму не ударить. Она это чувствует, поэтому боится, особенно в свете того что ответную агрессию к нему мы ей проявлять не даём. Так что всё сложно у нас, и о снятии диагнозов с Игоря, на мой взгляд, говорить пока рано, если это вообще хоть когда-то будет для него достижимо. Сейчас он научился жить в привычном мирке, где всё знакомо и предсказуемо. Где нет агрессии окружающих, и мать его не бьёт. Любой выход за привычные рамки для него огромный стресс и не со всеми изменениями он может справиться даже с поддержкой окружающих. Вот если сейчас Вы или кто-то
другой попробуете убедить его, что я не его мать, а например, приёмная или опекун, это послужит поводом к потере всех позитивных наработок.
        - Его мать раньше била его?
        - Да. И она, и её сожитель. Они сильно пили оба. Мальчику через многое пришлось пройти, и он категорически не хочет вспоминать о том времени. Он придумал себе легенду, в которую верит, и её разрушение для него смерти подобно.
        - Какую легенду?
        - Он её не очень подробно рассказывает, но сюжет вроде того, что я потерялась, потому что он вёл себя плохо. Он очень просил, чтобы я нашлась и обещал вести себя хорошо. Я нашлась, и он старается теперь вести себя хорошо, чтобы я вновь не потерялась. Его родная мать в его восприятии это злая, укравшая его тварь. Он именно так любит её называть. Тварь, которая врёт, что его мать, на самом деле ею не являясь. Ибо мать вести себя так со своим ребёнком не может. Соответственно врала она, что мать. Все, кто пытаются его разубедить, автоматически зачисляются во враги и лжецы, и он всеми силами старается избегать с ними любых контактов. Я честно признаюсь, что даже не пыталась его разубедить, и не буду. Мне проще согласиться, что я потерявшаяся его мать. И я это ему подтверждаю по десять раз на дню перед всеми знакомыми и незнакомыми. Вот тогда у нас всё хорошо, и он меня слушается. Что будет, если я попробую эту его версию опровергнуть, я и помыслить боюсь. Наверное, запишет меня в предательницы и тоже лгуньи и потеряет всякую адекватность.
        - Вы знаете, мне его версия нравится. Мать, которая бьет своего ребёнка и издевается над ним, матерью не может быть по определению. Я конечно же не стану разубеждать Игоря. По большому счёту не слишком важно, кем Вы ему приходитесь, особенно если его родная мать находится под Вашей опекой. Я понимаю, что юридически всё правильно оформить достаточно проблематично в Вашей ситуации. И все эти разбирательства нанесут Игорю явный вред. Документы для поступления в школу оформляла родная мать Игоря, они в полном порядке, и большего требовать я от Вас не стану.
        - Вы очень меня порадовали, Павел Артемьевич. Спасибо. Кроме покупки тренажеров в школу, готова проспонсировать какие-то дополнительные Ваши нужды. Сумму и счёт назовите, пожалуйста.
        - Вы считаете, что я без этого шантажировать Вас стану? Подстраховаться с помощью взятки хотите?
        - Если честно, Павел Артемьевич, то перед первой нашей с Вами встречей мой муж сказал мне, что Вы ждёте взятку. И я категорически не хотела Вам ее давать. А потом, в процессе нашего общения мне стало казаться, что он ошибся. Что-то другое Вами двигало. Вы энтузиаст своего дела. Чем больше информации о Вас получала, тем больше уверялась в этом. Таких людей мне нравится поддерживать. Поэтому это не взятка. Это скорее проявление моего желания поддержать Вас в Вашем нелёгком деле. Я бы не смогла работать в таком месте к тому же столь самоотверженно. Поэтому не стесняйтесь. У Вас наверняка ведь есть какая-то мечта. Позвольте я помогу Вам её реализовать. Я люблю помогать хорошим людям. А вот взятки давать терпеть ненавижу. Поэтому не обижайте меня такими предположениями.
        - В нашу первую встречу, если честно, я пытался найти место для более сложного и нуждающегося, чем Игорь, ребёнка. Но он, в отличие от Игоря, по прописке не относился к нашей школе, поэтому приоритет был у вас, и я попробовал добровольно уговорить Вашего мужа отказаться от услуг нашей школы. Когда пришли Вы, я понял, что это нереально, Вы очень жёсткая леди, и воевать с Вами мне не резон, поэтому оставил эту затею.
        - Сейчас Вы моментом воспользоваться не хотите?
        - Во-первых, Вы, конечно же, подкупили меня предложением тренажёры для детей закупить. Вы в десятку с этим предложением попали. Нужны они очень, я давно об этом мечтал, но финансирование не позволяет. Во-вторых, Игорь сам последнее время очень позитивно влияет на остальных воспитанников школы. Привлекая его к процессу обучения других наших воспитанников, мы лучше их социализируем. Он с удовольствием объясняет что-то другим ученикам, при этом и сам лучше материал осваивает, и им доносит в более понятной форме то, что они не поняли из объяснений учителя. В-третьих, я не был в курсе сложностей Игоря и не знал, что у него есть неприятие объективной реальности, уход в выдуманный им мир, и попытки приспособить к нему реальную действительность, да к тому же бывают приступы агрессии. Это несколько меняет картину его возможностей и способностей на данном этапе. Получается, я действительно поторопился с рекомендациями снять большинство его диагнозов. Не перерос он их, как я надеялся, а лишь научился маскировать и выдавать ожидаемую реакцию в стандартных для него ситуациях. Это тоже неплохо, но действительно
не для обычной средней школы такое поведение, такое восприятие и возможности. При озвученных Вами исходных данных может пойти откат.
        - Вы знаете, когда мы сегодня с Игорем обсуждали возможность перевода его в другую школу, основным его аргументом было: моим друзьям здесь без меня будет плохо. И я неожиданно для себя узнала, что оказывается одну и ту же по цвету рубашку в школу он требует надевать не из-за своих каких-то предпочтений, как я думала раньше, а потому что некий Никита не узнаёт его в другой по цвету рубашке. Выходит именно для Никиты я просила покупать сыну рубашки для школы лишь одной расцветки. Для меня это, можно сказать, откровением стало. Хотя догадаться было возможно, в свободные от школы дни он соглашался надеть любые, а в школу до истерики: «это не школьная рубашка!» и добиться ответа почему школьной является рубашка в яркую шотландскую клетку я не могла. Теперь понимаю, что видимо он именно в ней познакомился с Никитой, и тот её запомнил, как и многие другие ученики.
        - Он сумел Вам это сегодня объяснить?
        - Да, - кивнула я.
        - А Вы знаете, что это очень хороший показатель! - сразу оживился директор. - При его диагнозах, в которых я, исходя из Ваших о нём рассказов, снова уверился, понять и главное облечь в речевую форму мотивацию своих желаний практически нереально. Он их воспринимает как данность и образ. Вы добились с ним чертовских успехов! Ой, извините, сорвалось, не обращайте внимания, успехи просто очень впечатляющие, особенно для меня, как психиатра по образованию. Я вновь начинаю думать, что некоторые диагнозы вполне возможно будет снять. А можно нескромный вопрос? Не из любопытства, а чтобы лучше понять условия в которых находится Игорь.
        - Да, конечно.
        - Вы действительно себя его матерью считаете?
        - Нет, конечно. Внутри себя я очень чётко осознаю, что лишь играю эту роль. Для меня это что-то вроде работы или добровольно взятых на себя обязательств, у меня нет ощущения, что Игорь мой ребёнок. Я не сентиментальна и громадного любящего сердца, про которое любят говорить приёмные родители, у меня нет. Но любого, кто попробует мне об этом сказать вслух, особенно при нём, я уберу со своей дороги. Я доходчиво свою позицию донесла?
        - Очень. Уточняющий вопрос можно?
        - Да.
        - Это жертва ради мужа? Сейчас, анализируя ситуацию, я вспомнил слова Игоря и понимаю, что с мужем Вы расстались, когда он взял на себя опеку над племянником. А потом согласились всё же вернуться и стать ему матерью.
        - Что-то в этом роде. Я поняла, что муж не бросит племянника ни при каких обстоятельствах, и приняла его как неотъемлемую часть семьи мужа. По итогу из меня не очень хорошая мать вышла, я много работаю и мало времени уделяю семье, но Игорь не жалуется, поскольку по сравнению с его родной матерью я явно выигрываю. В дополнение обслуживающий персонал, который ухаживает за Игорем, у нас хороший. Ему нравится. Так что всё неплохо.
        - Вы знаете, Ваша позиция у меня вызывает уважение. Многие на Вашем месте стараясь выглядеть более привлекательно начали бы уверять, что любят, что привязались сердцем и ощущают приёмного ребёнка родным. У Вас всё без лишних сантиментов и по делу. Но наверное, бизнесвумен другой и быть не может. И как ни странно, именно Ваш подход в итоге даёт очень действенный результат, как в бизнесе, так и в вопросе социализации и реабилитации Игоря. Многие ведь любят своих детей безмерно, а итог вот никакой прям.
        - Мне повезло с мотивацией. Игорь очень хотел, чтобы я жила с ними, и ради этого готов был стараться. Я это видела и старалась в ответ соответствовать каким-то его ожиданиям, радовать его чем-то, пыталась стимулировать развивать коммуникативность. Сейчас вот он очень любит сестру, хотя официально она двоюродная сестра ему, конечно, но он считает родной, и общается с ней больше меня. У няни проблема её от него забрать. Его имя она выучила раньше, чем слово мама. В дополнение могу сказать, что определенную лепту внесло, что его тьютор имеет образование дефектолога, это тоже со счетов сбрасывать нельзя.
        - Вот чем Вы больше говорите, Алина Викторовна, тем отчетливее я понимаю сколь сильно заблуждался на Ваш счёт, составив своё мнение по первому нашему разговору. Вы не такая абсолютно, как я представлял. Я редко в людях ошибаюсь, особенно столь сильно. Чувствую некий непрофессионализм прям.
        - Я могу Вас утешить, это я сама хотела, чтобы Вы такой меня посчитали, я играла роль, поскольку в Вашей оценке тоже ошиблась и к доверительным отношениям готова не была. Мы оба заблуждались друг относительно друга. Рада, что сейчас ситуация разъяснилась. Так Вы скажите мне номер счета и сумму? Это действительно не взятка, а попытка поддержать того, чью жизненную позицию я уважаю и даже восхищаюсь в какой-то мере. Я на подобное самопожертвование ради больных деток не способна по определению.
        - Приятно это слышать. Если так, то рискну попросить деньги на ремонт движка моей машины. Двигатель барахлит который месяц, перебирать надо, а денег на это нет, - он озвучил смехотворную сумму.
        - А машина у Вас какая? - поинтересовалась я.
        Он назвал, и я нервно хмыкнула, понимая, что вкладываться в ремонт такой машины дело неблагодарное абсолютно.
        - Павел Артемьевич, можете со мной съездить в одно место вот непосредственно сейчас? Мне очень нужно Ваше присутствие. Пожалуйста, - попросила я.
        - Могу в общем-то, но не больше часа, у меня через час важная встреча, и если честно, я не очень понимаю, зачем я Вам нужен, - он явно напрягся.
        - Павел Артемьевич, это не провокация и не развод, доверьтесь мне, пожалуйста, и не нервничайте. Вы же этому учите Ваших воспитанников. Вот попробуйте сами поверить хоть и не очень знакомому человеку, но тому, кто сумел всё же расположить Вас к себе. Считайте это психологическим экспериментом. Ладно? - проговорила я и набрала номер Вадика, после чего в трубку проговорила: - Вадик, мне снова нужна твоя помощь. Вот никак я без тебя сегодня. Можешь мне машинку хорошую для очень хорошего человека подыскать срочно? Нам где-то за час обернуться и всё оформить нужно. Можешь? Тогда я твоя должница. Что? Это ты мой должник? Да ладно тебе, мне это было не сложно. Хорошо, хорошо, меж друзьями долгов не бывает. Свяжись с моим шофёром и адрес скажи, мы вот уже выезжаем. Спасибо. До встречи, дорогой.
        - Вы что такое задумали? Мне не нужна новая машина!
        - Не спорьте, пожалуйста. Нас уже ждут. Таких людей, каких я задействовала, нельзя напрягать отменами. С ними так не шутят. Поэтому берите паспорт, права, и поедем. Времени мало.
        - А у меня нет с собой ни паспорта, ни прав, я не был готов к такому повороту событий.
        - Всё у Вас с собой, Вы лукавите. Но если не хотите, можете не брать, я попрошу мне через другие структуры пробьют и вышлют копии всех Ваших документов. Оформить всё и по ним сможем. А машину пригонит моя охрана следом и уже здесь ключи передаст. Это немного более затратно для меня будет, но вполне выполнимо. Звонить?
        - Не надо. Вот ведь хватка у Вас, если взяли в оборот, то и не рыпнуться, - он полез в ящик стола, взял документы, положил в карман.
        - Разве это оборот? - рассмеялась я. - Нет, в оборот я беру не так, и там действительно перспективы не радужные. А у Вас всё хорошо будет, потом сами спасибо говорить станете, когда пройдёт недовольство от того, что всё достаточно спонтанно и не по Вашему плану произошло. Но это издержки, по-другому я не работаю.
        Мы вышли в коридор. Я тихонечко попросила Игоря остаться в школе, сообщила, что потом Аслан его заберёт, а мне надо съездить в одно место с директором, чтобы оформить то, что он здесь дальше учиться будет. Он обрадованно закивал и пообещал ждать Аслана.
        Мы с директором прошли к выходу, потом в сопровождении охраны к моей машине, где меня ждал Виталик.
        - Алина Викторовна, мне звонил Вадим Афанасьевич. Мы по его адресу едем? - сразу поинтересовался он.
        Никак я не могла научить его не вываливать на меня ненужную информацию. Почему нельзя дождаться моего вопроса и моих распоряжений? Он каждый раз клялся, что дальше всё будет именно так, но «воз и ныне там». Хотя, может, и к лучшему это, что сообщает он мне всё? Ладно, сейчас точно не время для разборок. Поэтому лишь кивнула:
        - Да, Виталь. И побыстрее пожалуйста, времени в обрез. Все возможные штрафы оплачу без проблем.
        - Понял, - проговорил он и утопил педаль газа.
        Пока ехали, я связалась с Асланом и попросила забрать из школы Игорька. Он с радостью согласился. Заодно проинформировал, что у них всё хорошо, Алексей Степанович уехал, Оксана спит, моя малышка под присмотром Ларисы Ивановны. Приехал Виктор Владимирович, у него тоже всё хорошо. Даша и Оля передают мне привет и спрашивают как я отнесусь, если сына они Михаилом назовут.
        - Очень хорошо отнесусь, - проговорила я, - и Витя будет рад. Он хотел ещё первого внука Михаилом назвать. Хорошее имя. И Михаил Асланович звучит хорошо.
        - А Оля хочет Михаилом Алексеевичем, чтобы как Никиту, - ответил Аслан, и если честно, на этих его словах я можно сказать в ступор впала.
        Потом отошла немного и, стараясь сохранить прежний тембр голоса, отстранённо поинтересовалась:
        - А ты как на это смотришь?
        - Раз Олечке хочется так, пусть так, - покладисто поговорил Аслан.
        - Ладно, вечером поговорим, мне сейчас некогда, - проронила я и убрала телефон.
        - Какие-то неприятности? - поинтересовался директор, сидящий рядом со мной.
        - Нет, всего лишь небольшое недопонимание в среде домочадцев. Приеду, разберёмся.
        - Судя по Вашему сейчас виду, мало не покажется никому. Вы всегда такая, Алина Викторовна?
        - Какая такая? - не поняла я.
        - Жёстко делящая, что хорошо, что плохо. У кого всегда два мнения: Ваше и неправильное.
        - По-моему, я при Вас сегодня призналась, что ошиблась в Вашей оценке и пересмотрела своё мнение. Мои домочадцы тоже имеют шанс меня переубедить. Найдут весомые аргументы, я соглашусь с их точкой зрения.
        - Но сейчас Вы настроены крайне непримиримо. Вот чувствуется это. Проблема действительно значимая?
        - Вас мучает любопытство?
        - И это тоже, но основное не это. Вы настолько заинтриговали меня как личность, что я не могу совладать с собой, и не попытаться с точки зрения психологии понять какая Вы на самом деле. Вы имеете право жёстко осадить меня, и это тоже будет ответом. Именно поэтому и задал вопрос.
        - Откровенно, однако. Ладно, попробую удовлетворить Ваше любопытство. У нас очень большая семья, и кроме меня в ней есть куда более жёсткие диктаторы, но не со мной, конечно. Все знают, что со мной лучше дружить и в противостояние не вступать. И пока со мной не конфликтуют я бываю мила и даже заботлива, но есть моменты, которые я считаю непреложным свидетельством уважительного отношения, и их отсутствие трактую как нарушение неписаных правил семейных взаимоотношений. И вот тут я становлюсь недобра абсолютно.
        - Вас боятся в такие моменты?
        - Не меня. Скорее боятся потерять моё уважение и возможность взаимодействия и общения. Я стараюсь не общаться с теми, кого не уважаю.
        - Как можно не общаться с кем-то в семье?
        - Для меня это легко. Мой муж, например, забрал Игоря, не посоветовавшись со мной, и я тут же уехала из дома. Ему пришлось приложить очень большие усилия, чтобы уговорить меня вернуться.
        - То есть это не из-за любви к нему Вы вернулись?
        - Понимаете, я люблю мужа, при этом легко могла уйти, я никого не напрягаю своим обществом, особенно любимых людей, а вот бросить в тяжёлый момент, нет, не могла. Поэтому, когда он извинился, объяснил, что поступить по-другому не мог, и попросил помочь, я вернулась.
        - Я почувствовал разницу. Вы решили, что Ваше мнение стало незначимым, и не раздумывая, ушли. А когда муж убедил Вас, что мнение Ваше значимо, он по-прежнему любит Вас, но у него выхода другого не было, и лишь поэтому он не посоветовался, Вы вернулись и подставили плечо. Спасибо за разъяснения. Ваша позиция очень созвучна моему мироощущению.
        - Я спросить Вас могу?
        - Да, конечно, - тут же закивал он.
        - Почему Вы начали заниматься с такими детьми? У Вас профильное образование такое было? Если да, то отчего такой выбор?
        - Всё просто. У меня дочка такая была. Сейчас её уже нет. А наработки остались, и я продолжил этим заниматься. Решил, если не смог помочь ей, помогу другим.
        - Больше детей рожать Вы не захотели?
        - Можно сказать и так. Ситуация вообще тяжёлая. Мы студентами были, оба на последнем курсе, лишь специализации разные. И тут больной ребёнок, жена захотела отдать в дом малютки. Я был против. Она оставила мне ребёнка и ушла. Она стала дипломированным специалистом, устроилась на хорошую работу, а я взял академический отпуск, потом перевёлся на вечерний, тоже получил диплом, и практически сразу на заочный на дефектолога поступил. Надо было понять, что для дочери сделать могу. В нашем случае платила алименты она, но недолго, вскоре вышла замуж и родила двух здоровых детей. Какие алименты с сидящей в декрете мамы? Поэтому устроился в реабилитационный центр для таких детей, чтобы помогать ей и другим. С деньгами стало получше, но всё равно на лечение почти всё уходило. А потом дочери не стало. Жизнь как бы остановилась, но надо было на работу ходить, и я ходил, потом втянулся. И сделал это своим призванием. С женщинами больше не сложилось, поскольку дело во мне всё же было, и кого-то ещё обрекать на подобное не хочу.
        - Семья это не только дети.
        - Для меня в первую очередь дети. Иначе смысла нет. Поэтому эта школа стала моей семьёй.
        - Вы ни разу в разговоре со мной не назвали дочь по имени, почему?
        - А Вы сами психологом быть не пробовали? - с усмешкой поинтересовался он.
        - Не уходите от ответа.
        Он помолчал немного, потом негромко произнёс:
        - Потому что до сих пор больно. Вы вообще первая, с кем это обсуждаю. Этих подробностей никто не знает. Почему признался в них Вам, для меня загадка. Умеете Вы как-то расположить к себе.
        - Так как звали дочь?
        - Светой, - едва слышно проговорил он.
        Пока он говорил, я внимательно рассматривала его, потом распевно еле слышно произнесла:
        - Светик, Светик, Светлячок, повернись-ка на бочок, ну-ка папе ножку дай, а потом другую, мы оденемся сейчас в куртку голубую. Мы гулять с тобой пойдём, и в коляску сядем, будем ехать вдоль дорог и махать всем дядям.
        - Откуда Вы знаете это? - моментально севшим голосом, хрипло спросил он.
        - Паш, её отпустить надо, ты её держишь и не даёшь уйти. Ты обиделся на Вселенную, что тебе не дали её вылечить, и прям запечатал в своём сердце, поэтому и на женщин никаких не смотришь. Ты делаешь плохо и ей, и себе. Она отбыла свой срок, в следующем воплощении родится нормальным ребёнком, и всё хорошо у неё будет. И ты свой кармический долг отдал. Всё. Другие дети здоровыми у тебя будут, если решишься их наконец заиметь. Ты сейчас напоминаешь мне бегуна, который вцепился в финишную ленточку и выпускать не хочет. Тебя на награждение зовут, на банкет, новый забег с новыми правилами, а ты стоишь у финиша и выпустить из рук финишную ленту не желаешь, поскольку очень тяжело тебе забег этот дался, выложился ты до донышка на нём. Нет, это конечно тоже вариант, на финише стоя, других поддерживать, тех, которые свою дистанцию ещё бегут, но это можно делать и, отпустив ленточку, поверь мне. Кстати, извини, что по имени, но по-другому я не могу такую информацию давать. Ко мне тоже лишь по имени можно.
        - Это как-то против всех правил, такие вещи говорить, - неотрывно глядя на меня, проговорил он.
        - Я знаю, - согласно кивнула я, - поэтому ооочень редко такое хоть кому-то говорю. Только тем, кто способен услышать и адекватно отреагировать. В начале нашего общения не сказала бы ни за что. Кстати, это не обязательно принимать к исполнению. Можно временно забыть. Но знать это надо, особенно то, что заблокировал дальнейшее развитие дочери. Ты будто вклад на её имя открыл, средств собрал на нем немеряно прям, а потом раз и заблокировал, и не отдаёшь. И потенциалом своим, то бишь вкладом этим, который накопил ты для неё, воспользоваться она не может.
        - Это бред какой-то.
        - Ваше право так считать, Павел Артемьевич. В этом случае извините, была неправа, рассказала явный бред. Забудьте. Надеюсь, Вы простите мне эту оплошность. А вот мы и приехали.
        Охрана помогла мне выйти из машины у дверей автомобильного салона, где нас встречал Вадик.
        - Вадик, ты сегодня мой спаситель! - подойдя к нему, обрадовано проговорила я. - С меня поляна как минимум, и не спорь! В ближайшие выходные приезжай с Танечкой, посидим, отметим рождение моей дочки. А сейчас собственно то, о чём просила. Это Павел Артемьевич, директор школы моего Игорька, сказочный педагог и психолог. Подбери и оформи ему хорошую машинку в соответствии с его нуждами. Оплата с моего счёта. Договорились, дорогой?
        - Ах, Алинка, когда ты называешь меня дорогим, я готов звезду с неба тебе достать. Главное, чтобы Кузьмич меня после этого не убил, - рассмеялся в ответ Вадик. - Ладно, не переживай, всё будет в лучшем виде! Про выходные понял, скажу Танюхе.
        Потом повернулся к вышедшему из машины директору и протянул руку:
        - Рад знакомству, Павел Артемьевич. Вадим.
        - Ко мне тогда тоже лишь по имени можно, - пожимая ему руку всё ещё немного растерянно проговорил директор.
        - Джентльмены, с вашего разрешения я вас оставлю и поеду, дел выше крыши.
        - Конечно, Алин. Кузьмичу привет, если увидишь. Он давно не звонил что-то.
        - Увижу, куда денусь. Передам обязательно. Проблемы были, вот и не звонил, сейчас всё нормально уже, поэтому не озадачивайся. До встречи в выходные. Всего доброго, Павел Артемьевич, надеюсь машина Вас порадует. И да, не забудьте про список тренажёров. Вадик, кстати, покажи Павлу Артемьевичу каталоги продукции. Я хочу для его школы тренажёры у тебя закупить. Ты ведь детскими тренажёрами тоже занимаешься?
        - Всеми занимаюсь, Алин.
        - Вот и славненько. Покажи каталоги, и я куплю то, что выберет Павел Артемьевич. Всё. Поехала я.
        Послав Вадику воздушный поцелуй, я вернулась в машину и сказала Виталику, что теперь потихонечку, соблюдая все правила, едем домой.
        ***
        Когда мы приехали, уже смеркалось. Босс встретил меня на стоянке и обнял, как только вышла.
        - Как ты, моё сокровище?
        - Устала. Но всё хорошо по итогу. Кстати, я пригласила на грядущие выходные Вадика с Таней. Хочу отметить рождение дочки. Ты не против?
        - Нет, конечно. Как я могу быть против?
        - Где посидим: у тебя или у меня?
        - У меня, конечно. Аслан всё сделает. Давай и рождение Мишки тоже отметим заодно? Ты как?
        - Да, это логично. Оля с Дашей не обидятся, если праздники объединим?
        - Пусть только попробуют. Быстро объясню, что к чему, но думаю, не станут, - усмехнулся босс.
        - Ты кстати, в курсе, какое отчество Оля намерена сыну дать?
        - В курсе. Удивлён немного, но если честно, мне этот вариант больше нравится.
        - А вот мне нисколько не нравится. Это явная демонстрация неуважения. Нельзя демонстрировать неуважение мужчине в семье. Ни к чему хорошему это не приводит. Вот сломают мужа, а потом обе локти себе кусать будут, потому что либо в тряпку его превратят, либо в амбиции он впадёт. Надо грань блюсти.
        - Да какой он им муж, Алин? - босс поморщился. - Играют они обе. Пусть играют, пока нравится. Перестанет нравится, с таким раскладом меньше проблем. Или ты что-то другое чувствуешь?
        - Ничего я не чувствую, Вить. Я последнее время так устала, что даже не пытаюсь какие-то свои способности использовать без особой нужды. Поэтому ничего про перспективы их взаимоотношений я не знаю. Вызывает неприятие именно демонстрируемое неуважение, не более того. Получается, родить ребёнка от такого отца она может, а официально признать это, дав ему его отчество не хочет. Бред какой-то. Я понимаю с Генрихом. Там стыдно было действительно даже упоминать о таком отце, забыть и не вспоминать. А тут-то? Сама выбрала, сама с ним живёт, говорит, что любит и уважает, и нате вам. Для меня это абсурдно.
        - Озвучиваемая ею позиция такова: у неё все дети отчество имеют от русифицированного имени их отца, то есть Аслана. По-русски его имя Алексей. Он отец обоим её сыновьям. И он это признаёт. Она согласилась на обряд по его традициям, он должен согласиться на то, что его имя будет видоизменено в отчестве их детей согласно нашим традициям.
        - Вот такая трактовка в голову мне не пришла. Оригинально, однако. Она именно это ему сказала?
        - Да.
        - Тогда ладно. Спорить не буду, особенно если он не против.
        - Он не возражает, насколько я понял. Но можешь спросить его дополнительно.
        Я согласно кивнула, и мы прошли в мой дом.
        В гостиной был уже накрыт стол.
        - Вдвоём посидим или Диму пригласить хочешь? - спросил босс, зажигая свечи на столе.
        В голове промелькнула мысль, что Димку пригласить было бы хорошо, да и Владу можно было бы тоже, но вот не хочу никого видеть кроме босса. Устала. Поэтому тихо выдохнула:
        - Вдвоём.
        - Диме сама позвонишь или мне? Он ждёт тебя.
        - Потом позвони, ближе к ночи, извинись, скажи: не хотела никого видеть, напилась, снимала стресс.
        - Понял. Не вопрос. Что пить будешь?
        - А ничего не буду, Вить. Не надо мне сейчас пить. И тебе, кстати, не надо. Давай просто поедим.
        - Хорошо. Как скажешь, - покладисто согласился босс.
        Мы поели, потом он сел на диван, закурил и, задумчиво пуская дым в потолок, негромко спросил:
        - Алинка, скажи мне, как ты отнесёшься к тому, что приглашу тебя на острова слетать? Солнце, море, яхта… А то лежал в этой холодной реанимации и думал: Вот какого чёрта суечусь всё чего-то? Жизнь такая короткая, раз и закончилось всё, и на том свете даже нечего вспомнить будет. Хотя парочка стоящих воспоминаний есть, конечно, но вот мало их, мало. Давай ещё что-нибудь замутим с тобой, чтобы было что ещё вспомнить. А?
        - Заманчивое предложение, - я встала, подошла к нему, села на колени и обняла, - в принципе не возражаю, только давай ближе к зиме. Чтобы из местных сугробов сразу в лето попасть. Хочу чтобы именно такой контраст был.
        Затушив сигарету, он крепко обнял меня и, улыбаясь, заверил:
        - Без проблем, моё сокровище. Хочешь из зимы в лето, полетим тогда, когда хочешь, и туда, куда хочешь. Как раз успею яхту купить.
        - Зачем тебе яхта? Это же такая головная боль. Выезжаем мы нечасто. Возьми в аренду. Давай попробуем вначале, а вот если понравится, свою купишь. К тому же мы опыт будем иметь, что хотелось бы улучшить, чего не хватало. Ты чётко под свои потребности яхту можешь заказать.
        - Под наши, моё сокровище. Под наши.
        - Хорошо, под наши, за твои деньги. Я такую покупку не потяну. Особенно её обслуживание. Порт приписки, команда, всё это такой геморрой. Даже думать о таком не хочется. Могу пересмотреть своё отношение, лишь если пребывание на яхте мне несказанно понравится. Вот тогда сама начну просить, мол, купи пожалуйста, такую же но с золотистыми поручнями и иллюминаторами побольше, и ещё бассейном. Хочууу яхту с золотистыми поручнями и подсветкой у бассейна, ну купиии, - капризно сморщив носик, и театрально закатив глазки, просительно заныла я.
        - Меня несказанно радует подобная перспектива. А попроси так сейчас что-нибудь. Что ты хочешь, мой ангел?
        - Не знаю, - задумчиво повела я плечами. - Пока вроде ничего не хочу.
        - Эх, жалость какая. Все женщины как женщины: хочу это, хочу то, и лишь ты одна: не хочу ничего. Так не честно. Давай, хоти что-то срочно.
        - Витенька, я срочно не могу. Мне надо подумать. Как только придумаю, так сразу тебе об этом сообщу.
        - Ладно, буду ждать. Это для меня очень приятная перспектива, чтобы ты такая: ой хочу, купи мне это, пожалуйста. И я такой: А легко, любовь моя. Не вопрос.
        - Поняла. Буду думать. Сейчас вот подумаю, и подготовлю тебе список на целый лист: хочу это, это и ещё вот это, и вот этого два, пожалуйста, - захихикала я.
        - Да хоть на три листа. Всё, что захочешь, куплю. Главное, чтобы это продавалось и денег мне хватило.
        - А тебе может не хватить?
        - Смотря что пожелаешь. Вдруг ты пожелаешь эксклюзив какой-то, а продавец цену заломит невообразимую. И я тебе: извини, это мне не по карману.
        - Вот за что тебя люблю, Вить, это за отсутствие понтов. Ты реально оцениваешь свои возможности, но то что предположил, что мои гипотетические желания могут быть неадекватными, меня не особо радует. Неужели ты думаешь, что я способна на такое?
        - Алинушка, если фантазировать, как мы сейчас с тобой фантазируем, то можно предположить, что ты захочешь вложиться в исследования какие-то по производству, например, лекарства от всех болезней или поиск ископаемых каких-то. Почему нет? И вот тогда я просчитаю все риски и все свои оборотные средства, и скажу тебе, хватит у меня ресурсов на это или я не тяну на доброго волшебника, способного это твоё желание исполнить.
        - Лекарство от всех болезней прикольно, конечно, только смысла не имеет, поскольку болезни не что иное, как физиологическое отражение наших духовных проблем. Если их убрать, то смысл бытия поменяется, уйдут направляющие факторы, ограничения. Люди не станут даже пытаться исправиться. Хотя они и сейчас не исправляются. Если кому-то сказать, что проблемы с желчным пузырём у него от того, что он желчный человек, он покрутит пальцем у виска и предпочтёт есть горстями лекарства, вытаскивающие его проблемный орган за счёт других здоровых, которые побочкой нагрузит, или на крайний случай операцию сделает. Но изменить свой характер, и относиться более лояльно к окружающим он не захочет. Так что я подобные исследования точно спонсировать не захочу. Хотя, - я задумчиво хмыкнула, - чем чёрт не шутит, вдруг окончательно меня заклинит, и я именно это и сделаю. Оказалось, со мной такое случается, сегодня, например, решила закупить тренажёры для малолетних ментальных инвалидов, которых всю свою жизнь считала генетическим мусором, с которым возиться могут лишь те, кому надо хоть чем-то свой потенциал поднять. А
тут раз и сама на подобную помощь подписалась, благо могу себе это легко позволить.
        - Это в школе Игорька, куда ты ездила? Да?
        Я молча кивнула.
        - Деток пожалела? - продолжил расспросы босс.
        Я немного помолчала, потом покачала головой:
        - Если честно, то нет. Детки вызвали отторжение. А вот директор очень понравился. У него это дело жизни. Причём, представляешь, я ошиблась в его оценке при первом знакомстве, когда Игорь только начал там учиться. Пришла с определённым настроем и даже не озадачилась получше рассмотреть человека. А сегодня шла по школе и понимала, душу во всё это человек вложил, потом получше его самого разглядела и так захотелось ему помочь. Именно ему, а не детям. Они по большому счёту никчёмный мусор. Но с их помощью другие люди, такие как этот директор, становятся чуть ли не святыми. Знаешь, некоторые умельцы на свалке барахло всякое находят и шедевры творят. Тут шедевров, конечно, быть не может, но сам он меня впечатлил. По итогу пообещала купить тренажёры, и Вадика напрягла ему личную машину из моих средств купить. А то ездит на развалюхе какой-то времён царя гороха.
        - Я надеюсь, ты не сказала ему, что его подопечных мусором считаешь?
        Я иронично хмыкнула:
        - Нет, конечно. Зачем? Это оскорбит его до глубины души. Он занимается этим именно потому что считает их равными себе, безвинно пострадавшими, обделёнными и прочая. Я напротив постаралась быть максимально толерантной, высказала восхищение, что соответствует действительности, сказала, что сама на такой подвиг не готова, что соответствует действительности тоже. То есть по факту практически не врала, что бывает со мной крайне редко.
        - Зачем в школу поехала?
        - Директор предложил пройти с Игорем комиссию, чтобы диагнозы некоторые его снять, после чего перевести в обычную школу. Он практически наверстал всю школьную программу, соответствующую его возрасту. Оксана с Димкой обрадовались, а Игорь упёрся и ни в какую, поскольку из своей школы уходить не хочет. Кстати, я сегодня посмотрела там на него и поняла, что общение с такими детьми тоже может стать делом всей его жизни. Почему нет? Он понимает таких детей и замечательно ладит с ними. Ему в их окружении легче, чем с обычными людьми.
        - Почему?
        - Почему? - задумчиво повторила я. - Наверное потому, что на фоне обычных людей Игорь чувствует свою неполноценность, он не готов противостоять сложностям реального мира. И обычных людей он не всегда понимает, их хитрость, лукавство, сарказм, это всё его озадачивает, он не знает, как реагировать, поскольку сам прямолинеен и бесхитростен. А с ними ему легко, он хорошо понимает их, может предсказать реакции, они его не напрягают, и на их фоне он чувствует себя гораздо более знающим, умелым и успешным. Ему комфортно. Раз комфортно, пусть учится там, решила я. Пошла уговаривать директора и неожиданно поняла какой это необычный человек, и как мне хочется его поддержать. Поэтому по итогу предложила купить тренажёры деткам и машину ему.
        - Ты сказочная, Алинка.
        - Сказочная идиотка?
        - Нет. Волшебница. Люблю тебя.
        - Какая я волшебница? Если кому-то озвучить, как я отношусь к тем же ментально-неполноценным детям, меня закидают камнями.
        - Зачем это озвучивать? Пусть по твоим делам выводы делают. А по делам: ты помогла таким деткам и вдобавок сама воспитываешь такого ребёнка, делая всё для его блага. Поэтому никаких камней в твой огород.
        - Ты меня утешил, позвони Димке, извинись за меня, и пошли спать. Устала. Лечь хочу. Кстати, можно на работу завтра не пойду? Вот не хочу я идти завтра на работу.
        - Не ходи. Отдыхай. Диме сейчас позвоню, потом на ручках в кроватку отнесу. Всё хорошо будет, любовь моя, - ответил он, и я благодарно прижалась к его плечу.
        ГЛАВА 58
        ***
        Утром мне позвонила Даша, сначала завела разговор про моё самочувствие, затем про малыша чуточку рассказала, а потом неожиданно спросила: не разрешу ли я им с Олей держать коня в моей конюшне.
        - Коня? В моей конюшне? У меня нет никакой конюшни, Даш. Я не держу лошадей, - обалдело возразила я.
        - Алиночка, у тебя за домом, в глубине участка, там где выход к лесу, есть конюшня на четырёх лошадок, если ты не знала. Она закрыта и выглядит как склад, но это конюшня.
        - Ты про эту постройку… Про эту знаю, предыдущий хозяин говорил, что там у него лошади когда-то стояли, но это не для меня абсолютно. Даш, я не хочу на своём участке никаких лошадей. Это навоз, запах, потом ухаживать за ними надо, вдруг заболеют. Это здание давно законсервировано. Я даже не знаю можно ли его к коммуникациям вновь подключить. И вообще, зачем тебе лошадь? Ты даже в конный клуб никакой не ездишь. Хочешь лошадь, возьми в аренду на время, пообщайся с ней, попробуй.
        - Алин, я не хочу ездить на лошади. Я хочу спасти этого коня. Его сейчас на мясокомбинат отправят. А он красавец! Я его рисовать буду!
        - Даша, красавцев на мясокомбинат не отправляют! Если его хотят туда отправить, есть причина. Ты ввязываешься в какую-то афёру. Поверь мне.
        - Алиночка, я уже ввязалась. И если сейчас ты мне не поможешь, то мы с конём окажемся на улице.
        - Ты в своём уме? Что за ультиматумы?
        - Алиночка, мне хотя бы временно у тебя его подержать. Пожалуйста! Я потом найду для него ещё какой-нибудь постой. Его убьют, если сегодня не заберу. Я сама всё убирать и чистить буду. Вот честно-честно. И если тебе не понравится, то буду искать, где ещё его держать. Только сейчас разреши. Пожалуйста! Я очень-очень тебя прошу.
        Я слушала её и понимала, что влипла она в жуткую историю, вот прям очень жуткую, и опасную для её жизни и здоровья. От ощущения опасности, нависшей над нею, у меня аж мурашки по спине бежали.
        - Даша, не смей ездить ни за каким конём! Слышишь меня?! Не смей!
        - Алиночка, я уже не могу не поехать. Я всё уже оплатила. Я не могу такое сказочное животное на живодёрню отправить. Я его фотографии видела, это красавец! Сказочный красавец! Да, он не может ходить под седлом, люди сломали ему психику, и к племенной работе он не пригоден, его мерином сделали, но мне это всё и не нужно. Я буду его рисовать. Он сказочный, Алина! Я уважать себя перестану, если дам этим подлецам, которые измучили его ещё его и убить.
        - Даша, ты видела его вживую?
        - Нет, но сегодня увижу.
        - Ты поддалась на агитацию и патетические речи этих двинутых на голову зоозащитников? Ты знаешь, что красивые здоровые животные не оказываются никому ненужными? С этим конём явно что-то не так. Не надо скоропалительных решений. Я очень тебя прошу. Давай съездим, вместе его посмотрим и потом обсудим. Не бери на себя заранее обязательства, которые выполнить не сможешь!
        - Алин, я уже взяла. Деньги перевела. Коневозку заказала. Мне главное понять, куда его везти. Если ты мне сейчас откажешь, начну искать какой-то сарай в пригороде.
        - Даш, а почему всё так срочно?
        - Ну потому что он травмировал конюха, и его отказываются на конюшне держать, и слава о нём дурная. Не берут его нигде на постой.
        - Даш, ты не умеешь обращаться с лошадьми! Если он конюха умелого травмировал, как ты с ним сладишь?
        - Почему не умею? Я в детстве в конный клуб ходила, занималась. Мне нравилось. Поэтому и взнуздать, и оседлать, и ездить умею. Я даже невысокие барьеры брала. Давно это было, конечно, но с ним и не надо навык держаться в седле вспоминать. Не подпускает он седоков. Я на корде выгуливать буду и рисовать. Разреши, пожалуйста.
        Я почувствовала, что Даша не отступит, и дело закончится плохо, хотелось начать ругаться и жёстко запретить, но такой возможности у меня не было, поэтому вслух я сказала:
        - Вместе поедем. На месте разберёмся. Валентина сейчас попрошу посмотреть что с конюшней и можно ли там лошадей держать. Подходи к стоянке минут через двадцать.
        - Алиночка, ты волшебница! Люблю тебя! - радостно заорала она мне в ответ.
        Я тяжело вздохнула и нажала отбой, внутренне сокрушаясь, что эмоциональная и впечатлительная дочка Аркадия повелась на душеспасительную и одновременно агрессивную рекламу зоозащитников типа: «возьми проблемное животное, докажи свою человечность!». Как же меня раздражала такая позиция этих явно ущербных в моём восприятии представителей «небезразличной к нуждам животных общественности», которые пытались почувствовать себя «спасителями» за счёт того, что проблемами нагружали других.
        Ладно, буду считать это необходимым опытом. И мне, и Даше. Главное, чтобы мне удалось уберечь её от физиологических травм, которыми чревато общение с агрессивным конём, отказывающимся ходить под седлом.
        Я связалась с Валентином, узнала, что конюшня в принципе пригодна для содержания лошадей, и он умеет с ними управляться. Попросила открыть и подготовить на всякий случай один денник для лошади, предупредила, что возможно агрессивного коня привезу, поэтому крепления, створки и кольца должны быть надёжными. Он обещал проверить и всё подготовить. Я поблагодарила, переоделась в удобные джинсы и пошла к стоянке.
        Даша уже ждала меня.
        - Алиночка, Алиночка, я так рада, что ты мне не отказала. Смотри какой красавец! - она начала мне показывать какие-то фотографии в телефоне.
        Я не стала комментировать. Какая разница как он выглядит, если находиться рядом с ним небезопасно? Но говорить ей это пока ни к чему. Сейчас съездим на место, посмотрим, и там я решу, что делать и как заставить Дашу отказаться от этой глупой затеи.
        Когда мы приехали по указанному адресу, оказалось, что это известный конный клуб в центре города, и я удивленно спросила Дашу, сколько она денег перевела за этого коня. Даша ответила, и я не смогла сдержать удивленный возглас, поскольку сумма немаленькая была:
        - Где ты взяла столько?
        - Мне за последнюю картину хорошо заплатили плюс кредит небольшой взяла, Аслан разрешил, - проговорила она, и мне захотелось её стукнуть.
        Вот до чего бестолковая девчонка! Вполне возможно, это мошенническая схема. Покажут сейчас коня к которому подойти невозможно, мы откажемся брать, и деньги нам не вернут. Хотя чёрт с ними с деньгами. Здоровье дороже. Возмещу этой дурочке с условием, что больше не будет в такие аферы ввязываться.
        Мы припарковались, Даша позвонила кому-то, и к нам вышел подтянутого вида мужчина средних лет и пригласил пройти на территорию.
        Мы в сопровождении моей охраны вошли, прошли вдоль красивой аллеи и около здания конюшни я неожиданно увидела деда, который меня тоже заметил и прямиком к нам направился. В отличие от обыкновения в этот раз он опирался не на свою любимую палку, а держал в руке гибкий длинный стек.
        - Рад тебя видеть, девочка золотая. Никак это ты Шамана выкупить решила?
        - Приветствую, дорогой! - я решила имя деда не называть при посторонних, кто его знает, как здесь он представился. - А ты что, что-то знаешь про выкупаемую нами лошадку?
        - Там не лошадка. Там зверь. Мне настолько было любопытно посмотреть, какая идиотка осмелилась на это, что даже приехал. Мне сказали, девочка молоденькая взять решила. А это ты оказывается. Ты, может, и справишься, а вот любую другую остановить бы постарался. Монстр это, а не конь.
        - Нет, покупательница не я, я лошадками не интересуюсь, это подруга дочки Кузьмича развлечься так решила. Я почувствовала, что как-то небезопасно для неё это, вот сопроводить и взялась. Даш, ты слышишь, что о твоей затее говорят знающие люди? Монстра ты покупаешь. Давай ты не станешь в эту авантюру ввязываться, а?
        - Алин, я уже всё оплатила. Это безвозвратная покупка. Так что без вариантов всё, - помотала головой она.
        - Дашенька, я готова вернуть тебе эти деньги из собственного кармана, главное, чтобы жива ты осталась. Меня не радует перспектива твоего общения с неадекватным конём.
        - Алина, я не буду на нём пытаться ездить, уже который раз говорю тебе. Я его рисовать буду! Рисовать! Понимаешь? Вот Григорий Артурович сказал, что рисовать его безопасно. Правда? - Даша повернулась к сопровождающему нас мужчине.
        - Милая барышня, рисовать его, может, и безопасно, - с усмешкой проговорил дед, - но его надо чистить, кормить, ковать и выводить на прогулки, а вот это небезопасно, особенно для того, кто этим никогда не занимался. У Вас есть опытный конюх?
        - Нет у неё никакого конюха, она сама намеревалась всё это делать. И нанять она никого не сможет, она все сбережения в эту авантюру вложила, плюс кредит взяла, - вместо неё ответила я.
        - Тогда я категорически не советую ей это делать, - дед покачал головой и повернулся к мужчине: - Гриш, не бери грех на душу, отдай ей деньги, не потянет девчонка Шамана. Убьёт он её.
        - Василий Никифорович, тогда его только на живодёрню. Это был единственный шанс его в живых оставить. Небедная художница, желающая его рисовать. Я потому цену такую и поставил, чтобы уверенным быть, чокнутые девки из зоозащиты не поведутся, мне нужен был человек, способный опытный персонал нанять.
        - Я не отказываюсь от него! Он мой! Не смейте его на живодёрню! - тут же всполошилась Даша. - Ведите меня к нему, я заберу его отсюда! Там уже должна была коневозка приехать. Я договорилась!
        - Даша, ты слышишь, что тебе до этого говорили или ты только слово живодёрня услышала? - я жёстко взяла её за плечо и повернула к себе.
        - Алина, я не отдам этого коня на живодёрню! Не отдам! Даже если мне смерть угрожать будет, не отдам! Но я постараюсь найти к нему подход, и надеюсь всё хорошо будет. Я ведь говорила, что в детстве в конном клубе занималась. Всё хорошо будет. Не волнуйся!
        - Василий Никифорович, что скажешь? - я отпустила плечо Даши и обернулась к деду.
        - Ничего хорошего не скажу, Алин. Конь без тормозов и отбитый на голову абсолютно. Никакая ласка не подействует. Может стоять спокойно, а потом шарахнуть копытом так, что мозги собирать с пола придётся, причём абсолютно без повода. На его счёту шесть смертей и травм двадцать. И это при том, что занимались им профессионалы и старались, очень старались подход найти. Ты понимаешь, что это значит?
        - Поняла. Так, Даш, мы едем домой. Деньги остаются у Григория Артуровича, а мы домой едем. Я сама тебе их верну, - я сделала знак охране, и они тут же подошли к Даше и плотно взяли её за плечи и локти.
        - Алиночка, подожди, пожалуйста. Дай я его, хоть посмотрю. Вот вдруг я найду с ним общий язык? Пожалуйста, дай мне его посмотреть. Ты не имеешь права насильно увозить меня отсюда.
        - Даш, мне плевать, на что я имею права, а на что нет. Всё равно будет так, как я сказала. И мне начхать, что при этом ты будешь думать обо мне и что говорить.
        - Алин, почему я не могу посмотреть его? Просто посмотреть? Я лишь посмотрю. Давай вместе сходим и посмотрим. А потом я домой поеду и даже сопротивляться не буду. А иначе я сейчас орать буду, вот в голос буду орать, что ты насилие ко мне применяешь.
        Мне очень не хотелось идти на конюшню, но Даша действительно была готова начать орать и истерить, и я сдалась:
        - Ладно, пошли взглянем на этого монстра, может просветление в мозгах у тебя настанет и истерить ты по его поводу больше не будешь. Григорий Артурович, можете нам его показать? - обернулась я к нему.
        - Легко, - кивнул тот, и мы все прошли внутрь большой и просторной конюшни.
        Дед пошёл с нами, немного нервно постукивая стеком по своему ботинку.
        Конь, стоящий в деннике, был действительно красив. Гордая стать, красивый абсолютно чёрный окрас, длинная грива и хвост. А вот взгляд нехороший. Ненавидящий и злой.
        Я поморщилась и, повернувшись к деду, тихо проронила:
        - Ты прав, Тео. Бесперспективняк полнейший. Такого брать башки не иметь. Спасибо, что предупредить решил.
        - Тебя-то что предупреждать, ты сама всё видишь. А вот если бы без тебя девчонка приехала, попытался бы, но вряд ли успешно с таким её характером, - неодобрительно поморщился он.
        - Алиночка, - тем временем окликнула меня Даша, которую продолжили страховать мои охранники, поскольку приказ я не отменила, - а можно я его хоть пофотографирую? Раз ты решила деньги не забирать? Ведь красавец сказочный. Потом по фоткам рисовать буду. Можно?
        - Пофотографировать можешь, но в денник не суйся! Конь действительно неадекватный, это без сомнений. Поняла?
        - Поняла. Я лишь пофотографирую на телефон. Обещаю, - сказала она, и я сделала знак охранникам, чтобы отпустили её.
        После чего повернулась к хозяину коня:
        - Зачем его кастрировали, Григорий Артурович? Ведь производитель классный.
        - Первый хозяин под седло мечтал поставить любой ценой. Думал, спокойнее после этого станет. Продал лишь после того как двух берейторов у него он убил и самого травмировал тяжело. Вот после этого по рукам он и пошёл. И каждого хозяина или убивал, или травмировал. У меня неделю назад конюха в реанимацию отправил, и это при том, что его всего лишь оседлали, и с седлом поводили по кругу. Выбрал момент и когда седло Женя снимал, лягнул так, что он, если и выживет, инвалидом останется. У меня лишь надежда была, что может без седла более адекватным будет. Но не с молоденькой девушкой без опыта такие эксперименты проводить, Василий Никифорович прав. Отдам я ей деньги.
        - Спасибо, конечно, но лучше я ей всё возмещу, поскольку её здоровье для меня вещь очень ценная, да и Ваш душевный порыв я оценила. А Вы коня за эту сумму безболезненно усыпите, греха на Вашей душе именно в этом случае не будет, не жилец он с таким характером.
        - Гриш, не спорь, Алина самый оптимальный вариант предложила. Она может это себе позволить. К тому же тебе этот конь на порядок дороже встал, поэтому соглашайся на её вариант. Для всех хорошо будет.
        - Кто же с таким-то не согласится при имеющемся раскладе? - с усмешкой проговорил владелец коня и потом с улыбкой продолжил: - Василий Никифорович, может, познакомишь меня, а то нехорошо как-то, общаюсь с дамой, а даже не знаком.
        Дед искоса взглянул на меня, я кивнула, и он проговорил:
        - Позволь, Гриш, представить, моя очень хорошая знакомая, я бы даже сказал, ближайший друг, - после чего назвал мои фамилию, имя, отчество, а затем указал в его сторону: - а это, если вдруг ты не в курсе, моя хорошая, владелец этого клуба, Григорий Артурович, - и назвал уже его фамилию.
        - Очень приятно, - я протянула руку.
        Владелец клуба её подхватил и поднёс к губам, проговорив:
        - Какой неожиданный сюрприз. Кто бы мог подумать, что такие люди могут посетить мои пенаты. Очень приятно, Алина Викторовна. А Вы сами лошадками, как Вы их назвали, совсем-совсем не увлекаетесь? У нас есть очень спокойные и красивые. Потом шоу мы устраиваем, соревнования. Забеги и скачки, в которых наши лошади участвуют, тоже достаточно интересные зрелища. Вот Василий Никифорович не даст соврать, поскольку и частый гость, и своих лошадок у нас держит.
        - У тебя есть лошади? - я обалдело уставилась на деда.
        - А что в этом тебя так удивляет, золотая девочка? По-моему это неплохое развлечение. И я поддержу Гришу, достаточно интересное зрелище. Ты хоть раз ставки на скачках делала?
        - Ты сам скачешь или лошадок на скачки выставляешь?
        - А и то, и то, - с усмешкой проговорил дед.
        - Крутооо, Тео. Я впечатлена, вот такого я точно, - я восторженно развела руками, намереваясь продолжить фразу и на полуслове оборвала, словно подавившись полыхнувшим в мозгу чувством опасности, сразу оглянувшись к деннику.
        Дверь денника была открыта, и Даша уже бесстрашно тянула руки к коню.
        Моя охрана сделала попытку дернуться за ней, но я таким громовым голосом гаркнула: «Стоять!», что они застыли на месте, но лишь они. Дашу мой окрик не остановил, она продолжила отвязывать его повод.
        - Чёрт! Не смей! Идиотка! - рявкнула я и почувствовала, как дед вложил мне в руку стек, прошептав: «Попробуй им, должно получиться».
        Даша тем временем отвязала коня и, выведя в проход, гордо заявила:
        - Мы с ним уходим! И не смейте мне мешать!
        На последних её словах конь дернулся так, что она свалилась, и он поволок её вдоль по коридору.
        - Бросай поводья! - заорал Григорий Артурович.
        Даша то ли услышала этот крик, то ли сама от испуга разжала руку, и конь оказался полностью на свободе. После чего обвёл окружающих недобрым взглядом и угрожающе всхрапнул.
        Я почувствовала, что эта сволочь сейчас начнёт громить всё вокруг, и метнулась ему наперерез. В следующий момент я, схватившись за его гриву, взлетела ему на спину. При этом меня переполняла злость и какая-то животная ярость. Если спросите: как мне это удалось? Честно отвечу: а не знаю как. Являясь дамой абсолютно неспортивной и до сего момента видящей лошадей лишь на картинках, я каким-то загадочным для себя образом оказалась верхом на лошади, причём, сидя очень странно, высоко поджав согнутые в коленях ноги и упираясь узкими носками туфель ему в бока. Как же хорошо, что я удобные джинсы надеть догадалась.
        Конь взвился на дыбы. Очень кстати оказавшийся у меня в руке стек, который передал мне дед, в то же мгновение пошёл в дело, и плотнее схватив его гриву и прижавшись к корпусу коня, я с размаху хлестанула его по бедру, вложив в удар всю свою силу и поток энергетики.
        Конь вздрогнул всем телом и опустился на все ноги, а потом бросился вперёд к дверям конюшни. Через секунду он ударом передних копыт распахнул дверь, к счастью открывающуюся наружу, и мы были уже на улице. Тут я хлестанула его ещё, снова вложив в удар все имеющиеся силы. Конь истерично заржал и замер как вкопанный. В этот самый момент я почувствовала единение с его энергетикой и жёстко, очень жёстко начала её прессовать. Конь вновь взвился на дыбы, я удержалась и очередной раз хлестанула стеком. Конь опустился и его начала бить крупная дрожь.
        Я чувствовала, отпущу его, и он продолжит свои попытки кого-то убить, надо было каким-то образом завести его обратно в денник, поэтому стукнула его носами туфель, заставляя начать движение обратно в конюшню. Он пошёл, но не в конюшню, а вдоль по дорожке. Я негромко выругалась, потому что не понимала, как им управлять и как развернуть. Поводья болтались внизу и подобрать их было проблематично.
        Из конюшни тем временем выбежали дед и Григорий Артурович, следом мои охранники, один из которых держал на руках плачущую Дашу.
        В мозгу у меня мелькнула мысль, что плачет, скорее всего, не от боли, а от обиды, не видела я, чтобы конь ударить её смог. Хотя, возможно, ободралась, пока волочилась за ним.
        Один из охранников попытался броситься ко мне, но его удержал дед. Видя, что конь достаточно спокойно идёт по дорожке, и я на нём уверенно сижу, он громко скомандовав:
        - Не приближайтесь к ней, это может его спровоцировать на агрессию! - потом крикнул мне: - Алин, постарайся повод подобрать.
        Вообще-то, я и сама догадывалась, что хорошо бы его подобрать, но абсолютно не представляла, как это можно сделать.
        Дед сообразил, что его указания не слишком мне понятны, и неспешно идя в нашем направлении, снова крикнул:
        - К шее склонись, рукой дотянись до недоуздка, нащупай повод, тихонько подбирай и заводи через морду вверх.
        Я про себя чертыхнулась, переложила стек в левую руку, которой цеплялась за гриву, потом склонилась к морде коня, и правой нащупала крепление и повод.
        Конь тут же помотал головой, вырывая его у меня из руки, и вот тут я обозлилась окончательно. Ментально попросила Золотце помочь, и как только он перелетел на голову коня, то сняла все свои блоки, задействовала всю доступную энергетику и с таким посылом пожелала, чтобы он даже помыслить больше никогда не смел мне сопротивляться, что конь моментально застыл на месте, будто паралич его разбил.
        Я подобрала поводья, перебросила их через его морду и выпрямилась. После чего стукнула туфлями и потянула вправо, заставляя повернуться. Конь развернулся и медленно, как зомби, побрёл в обратном направлении.
        Когда я поравнялась с дедом, он достаточно громко произнёс:
        - Поздравляю, ты заимела очень послушного тебе коня. Теперь тебя будет слушаться идеально.
        Потянув за поводья, я остановила коня и с усмешкой осведомилась:
        - Ты думаешь, мне это надо, Тео? Это же мерзейшая тварь, каких поискать. Мне он абсолютно не нужен.
        - Алиночка, Алиночка, он мне нужен! Вот очень нужен! Давай возьмём его, пожалуйста! Я умоляю, умоляю тебя, не надо его убивать! Давай его возьмём! - вырываясь из объятий охранника, тем временем сбоку от нас завопила Даша.
        В это время ко мне так же подошёл Григорий Артурович:
        - Алина Викторовна, если Василий Никифорович говорит, что конь Вас признал, то на мой взгляд, грех Вам этим не воспользоваться. Он полностью здоров, красив и вынослив. Такого красавца заиметь это очень круто. Хотите у себя его оставлю, а Вы приезжать кататься на нём будете?
        - Гриш, вот это не вариант абсолютно, - покачал головой дед, - он лишь её терпеть и слушаться будет. Тебе всю обслугу перекалечит. А вот она даже цирковым трюкам его обучить теперь сможет. Всё делать будет, но лишь под её надзором.
        - Тео, мне абсолютно ни к чему такая головная боль. Я не люблю лошадей и не умею на них ездить, - брезгливо скривившись, помотала я головой.
        - Как это не умеете, если без седла совершенно спокойно на нём сидите и управляете им? - неверяще усмехнулся в ответ на мою сентенцию Григорий Артурович.
        - Не знаю, как я на нём сижу, - хмыкнула я. - Как сумела, так и села. И никакого восторга по этому поводу не испытываю.
        - Слушай, девочка золотая, а попробовать ты не хочешь? Всего лишь попробовать его подержать. Вы же явно приготовили для него какой-то постой. Вдруг тебе понравится. Раньше вот точно нравилось.
        - Ты хочешь намекнуть, что это у меня врождённый навык? Тогда вот точно не понравится, не хочу никаких аналогий! Не хочу, Тео! Нет!
        - Алиночка, ну пожалуйста попробуй. У тебя ведь есть конюшня! Я всё-всё делать буду. Ты лишь рядом стоять будешь, раз он слушается тебя, а я всё делать, - к нам приблизилась всё ещё всхлипывающая Даша в сопровождении охранника, который явно ждал моих распоряжений, как ему с ней дальше себя вести.
        - Даша, я видела, как ты держишь обещания! Видела! Ты пообещала, не соваться в денник, и мало того что вошла, ты вывела эту тварь, которая чуть всех тут не поубивала! Нет! И не проси! - резко возразила я.
        - Больше такого не повторится! - тут же принялась уверять меня она. - Я буду тебя слушаться. Честно буду! Алиночка, давай всего лишь попробуем. Если ты увидишь, что я не справляюсь и плохо убираюсь у него, вот тогда ты его убьешь. Дай ему и мне шанс. Он же красавец! Я так хочу картину с ним написать. Вот очень хочу. Я прям вижу его в лучах солнца, это шедевр будет, Алиночка, ну разреши… Пожалуйста, разреши!
        - Девочка золотая, давай ты всё же попробуешь. Если не для неё, то для меня. Попробуй, пожалуйста, - поддержал её просьбу дед. - Если устанешь и не будешь справляться, это другой расклад, вот тут настаивать не стану. А попробовать прошу.
        - Вот тебе, дорогой, отказать не могу. Хорошо. Раз просишь, попробую. Хотя, если честно, жутко не хочется обременять себя такой тварью. Это ж исчадье ада какое-то, а не животное. Но твою просьбу не уважить не могу. Буду пробовать сохранить ему жизнь, правда, не особо понимаю зачем. Вот можешь сказать, какой толк в этом?
        Вместо ответа дед лукаво усмехнулся и проронил:
        - Вот и славно. Я благодарен тебе за дарованный Шаману шанс. Я твой должник.
        - Ты рехнулся что ли? - удивлённо воззрилась я на него. - Какие долги? Это я в долгах перед тобой, что в шелках, Тео.
        - Никаких долгов у тебя передо мною нет. Уже говорил тебе. Даже сейчас могла отказать, я бы принял. Кстати, если любая помощь с конём потребуется, имей в виду, и я, и Гриша, поможем. Здесь и ветеринары хорошие, и ковали, и площадки для конкура, и в твоём сопровождении Шаману здесь будут рады.
        - Тео, ты за владельца клуба-то не говори. Вряд ли он этого коня ещё видеть захочет. Я бы вот точно не захотела.
        - Алина Викторовна, Василий Никифорович прав. Буду рад. Посмотреть на адекватного под Вашим надзором Шамана сам в любое время приеду. И помощь любую постараюсь оказать, поэтому не стесняйтесь. Телефончик мой запишите для связи, и можете без лишнего официоза, просто по имени. А теперь прыгайте, я подхвачу, - он протянул ко мне руки, чтобы помочь спуститься.
        - Поняла, спасибо, - кивнула я, и с его помощью оказалась на земле.
        После этого я протянула стек деду, со словами, что он очень мне помог, и я благодарна.
        - Оставь себе, - сказал он, а на мои возражения, что мол новый куплю, иронично покачал головой: - Такой не купишь. Мне на заказ его делали. Поэтому оставь, считай что это подарок на счастье, держи при себе, нигде не оставляй и к Шаману без него старайся не приближаться.
        Я похлопала стеком себя по ноге и поняла в чём эксклюзивность этого подарка. Стек представлял собой проводник, пропускающий весь спектр волнового воздействия моих, хотя, скорее всего, и деда тоже, рабочих частот.
        Понятливо кивнув, я ещё раз поблагодарила деда и пообещала держать его подарок при себе.
        Потом мы завели коня в коневозку, фиксировали там, и, попрощавшись с Гришей и дедом, отправились в обратный путь.
        Вернувшись, я с помощью Валентина завела коня в стойло конюшни и строго настрого запретила всем даже приближаться к нему без меня.
        После чего ушла в дом, бросила подаренный стек у двери спальни и в изнеможении рухнула на кровать.
        Не хотелось делать ничего. Выплеск энергетики, которую слила на коня, лишил меня сил. К тому же отсутствие барьера дало возможность ненужным мыслям начать как бы жить своей жизнью.
        В голове крутились размышления: какие лошади могли быть у меня в той жизни, и как вообще я там жила. Почему именно так я села на лошадь, и как там вообще лошади быть могли. Надо было срочно вновь взять все подобные мысли под жёсткий контроль и заблокировать, вообще запретив себе размышлять на эту тему, поскольку ручеёк подобных мыслей мог прорвать плотину и оживить всё то, что запечатала, и осмысления чего очень боялась.
        В это время ко мне подошёл Кот, мягко вспрыгнул на кровать, подлез под руку и замурчал. Позитивные вибрации мурчания принесли облегчение, и я уснула.
        Проснулась от того, что звонил телефон. Взглянула на экран, увидела, что звонит Дима, нажала ответить и услышала:
        - Привет, любовь моя. Ты там как?
        Тяжело вздохнула и недобро начала вычитывать ему:
        - Отвратно. Убить тебя готова. Какого чёрта из-за ерунды Оксану вчера довёл до такого стресса, что родами всё закончилось? Она ляпнула глупость. И что? Жёстко бы сказал, что не её дело интересоваться хозяйскими делами, и всё. Сам же распустил, относясь не как к обслуживающему персоналу, а как к равной тебе по статусу, а потом в амбиции впадаешь и выгнать грозишь. Куда ей идти? Вот куда? Потом Игорь к ней привык, Нора, да и Василисе с ней хорошо будет. Короче, твой скандал с ней, особенно учитывая его последствия, меня не порадовал абсолютно. Не дело выгонять хороший обслуживающий персонал всего лишь из-за неумения правильно выстроить границы отношений. Поэтому будь любезен, обговори с ней устраивающие нас рамки и как-то спусти на тормозах всё. Договорились?
        - Про Оксану понял. Сделаю. Лишь не понял про какую Василису говорила.
        - Про младшую дочь нашу. Я Василисой её назвать решила, в честь бабушки твоей. Будешь свидетельство оформлять, запиши Василисой Дмитриевной.
        - Моя бабка это имя не любила. Говорил же тебе, - немного неприязненно проговорил Дима.
        Я тут же раздражённо прервала его:
        - И что с того? Она не любила, а дочь любить будет, особенно если не Васей, называть станешь. Называй так, как бабушке бы твоей понравилось, Василинкой или Василинушкой или вообще любимым лисёночком. И проблем не будет. Зачем ты снова на пустом месте начинаешь проблемы мне придумывать и спорить со мной? Тебе мало того, что вчера я целый день их решала: и с родами Оксанкиными, и со школой Игорька, ты хочешь продолжать плодить их на пустом месте и мне подкидывать? У тебя как с совестью обстоят дела, мой дорогой? Забыл её на работе или по дороге потерял?
        - Извини. Хорошо, запишу Василисой Дмитриевной. К тебе зайти?
        - Зачем? Чтобы я лично тебе сказала, насколько сейчас зла и слила на тебя всё накопившееся раздражение?
        - Если тебе будет легче от этого, то я с удовольствием.
        - Не будет. Я лишь ещё больше накручу себя. Мне надо абстрагироваться как-то от этого. И от вчерашних проблем, и от тех, что Даша сегодня устроила. Ты ведь знаешь, что я привезла лошадь?
        - Какую лошадь? - удивился он. - Зачем?
        - Красивую, но отвратительную по характеру. Привезла, потому что Даша очень просила, она решила спасти её, чтобы рисовать. Теперь у меня в стойле стоит этот неадекват, который её чуть не убил сегодня. Рассказывать не хочу, потому что опять психовать начну, а сил на это у меня нет. Это ужас какой-то, который день подряд на мою голову сыпятся сплошные проблемы. Я устала. Хочу напиться и забыть о них. Надоело. Вот всё надоело. Видеть никого не хочу. Хочу чтобы мне дали наконец отдохнуть. Хочу сидеть в обнимку с Котом и чтобы никто меня не трогал! Совсем никто! Неужели это так сложно: оставить меня в покое хотя бы на какое-то время?!
        - Я понял, родная. Отдыхай. Я ничем тебя не гружу, но если тебе будет что-то нужно, скажи лишь слово, и сделаю, что пожелаешь. Договорились?
        - Хорошо. Договорились, - проговорила я и нажала отбой, внутренне радуясь, что получилось снова дистанцировать Димку, при этом его же в этом обвинив. Это конечно же меня ничуть не красит, но напрягать ещё больше свою психику я сейчас не в состоянии. Так что переживёт.
        Я вновь прикрыла глаза, но телефон через некоторое время опять ожил. В этот раз звонил босс.
        - Ты там как, моя любимая волшебница?
        - Нормально. Отдыхаю. У тебя как дела? Как на работе?
        - У меня всё прекрасно, а вот ты мне врёшь. Мне Дима твой сейчас звонил, сказал на нервах ты вся, поскольку Даша лошадь какую-то заставила тебя взять неадекватную, и ты на грани срыва. Вот неужели нельзя было мне позвонить и попросить помочь? Я давно бы все проблемы решил. И с лошадью, и с Дашей. Ладно, что о том. Сейчас ты как? Часика два одна посидеть можешь или лететь к тебе со всех ног?
        - Не надо ко мне лететь. Я Димку просила именно о том, чтобы дал одной побыть. Одной. Но он зачем-то начал звонить тебе. Зачем спрашивается?
        - Он испугался за тебя и решил поставить меня в известность. Он ни о чём не просил, исключительно проинформировал и спросил совета, как ему лучше поступить. У него были мысли, прийти к тебе и подежурить у дверей, не ставя тебя в известность. Или чем-то попробовать тебя порадовать: корзина цветов, например, или торт. Он чувствует себя виноватым и хочет как-то реабилитироваться. Я сказал, что лучшей реабилитацией будет это дать тебе отдохнуть, как ты и просила. Я вечером приеду и проконтролирую, чтобы ничего плохого не случилось.
        - О, небо! Мне иногда кажется, что моему мужу лет десять, не больше. Отца прям в тебе заботливого нашёл, шагу ступить без твоих советов не может.
        - И что в том плохого? Я не против его такого отношения. Мне оно даже нравится, и я не понимаю, чем ты недовольна.
        - Маразм какой-то.
        - Да ладно тебе. Мы семья. И ты стараешься заботиться обо всех, и я, и он тоже делает попытки во всём этом участвовать, демонстрируя доверие и открытость в отношениях. Что тебе не нравится?
        - Мне вот очень интересно, а про секс меж нами мой муж тебе ничего не говорил? Может, и это он тебе тоже докладывает?
        Не знаю что меня дернуло затронуть этот аспект наших отношений, возможно, подсознательно хотела подколоть босса, но он не повёлся. Напротив, очень спокойным тоном подтвердил, что этот аспект в разговорах для них тоже табу не является:
        - Про секс, Алин, не он со мной говорил, а я с ним. Дал ему книжку и сказал, что при имеющихся у тебя проблемах, было бы хорошо, чтобы он освоил некоторые навыки, которые могли бы помочь тебе расслабиться и начать получать удовольствие. Он обещал прочесть и взять на вооружение.
        - Ты сейчас серьёзно? Ты дал ему такую книжку? - если честно, услышанное с одной стороны меня шокировало, а с другой объяснило поведение моего мужа в постеле со мной.
        - Он оказался не особо прилежным учеником? - иронично поинтересовался босс.
        Вместо ответа я стала смеяться. Нет, это действительно забавно, что мой любовник учит моего мужа каким лучше способом доставить мне удовольствие. Потом сквозь смех выдавила:
        - Поняла, это была месть за Владу.
        - Почему сразу месть? Это была попытка дать тебе понять, что ты тоже полигамна, у нас паритет, я не держу тебя в клетке и к мужу твоему не ревную.
        - А почему, кстати, не ревнуешь?
        - Не знаю. Исторически как-то сложилось, что о твоих отношениях с ним я знал, считал их данностью, и даже когда ты сказала, что их нет, я как бы крал тебя у него. Поэтому сейчас ничего против него не имею. Я понимаю, ты его не бросишь, а если бросишь, это будет очень серьёзная травма для тебя. Короче, я не возражаю против любых твоих отношений с мужем, особенно тех, которые тебя порадуют. А вот других я не потерплю, и заранее сочувствую тем, кого угораздит снискать твоё расположение. Вот тут всё будет очень жёстко.
        - Хватит меня пугать, к тому же повторяя одно и то же который раз, - агрессивно выдохнула я. - Я не тупая, и повторение не лучший вид учения для меня. Всё! Эта тема закрыта.
        - А ты действительно злая и уставшая. Ладно, отдыхай. Через пару часиков приеду и попробую помочь сбросить стресс. До встречи, - проговорил он и отключился.
        Я отбросила телефон на край кровати и откинулась на подушки. Разговор с боссом раздосадовал и дал почувствовать, что он создал рамки для меня, которые очень строго контролирует. Получалось, что даже мой муж стал частью этих рамок и докладывает ему обо всём. Я догадывалась о таком раскладе. Босс обожал держать руку на пульсе, как он это называл, и отслеживать любые изменения ситуации. Однако сейчас это стало слишком демонстративным. Он перестал это даже скрывать. Надо было прекращать подпускать его столь близко. У меня должно быть приватное пространство и возможность для манёвра и принятия независимых решений.
        Когда вечером босс приехал, я была похожа на злобно-ощетинившегося ежа. Я отказалась ужинать с ним и отправила к Владе, а потом, когда он попытался вернуться после ужина, заперла входную дверь и не открыла ему, заявив, что устала и видеть его не хочу.
        Босс не стал пытаться выломать дверь, он поступил проще, влез по стене и карнизам через приоткрытое окно в гостиную на втором этаже. Я не ожидала от него такого, и его появление на пороге моей спальни вызвало у меня недоумение.
        - Алинка, никуда ты от меня не спрячешься, даже не пытайся, - с усмешкой проговорил он.
        - Как ты здесь очутился? Окно где-то выбил?
        - Нет. Лишь стопор от окна сломал на втором этаже. Аслан завтра починит. Всё, вылезай из своей берлоги, пошли чай пить. Я пирожные вкусные принёс.
        - Ты с ними в окно влез?
        - Зачем? Валентин вместе с ними стоит у входа. Сходим сейчас вниз, дверь ему откроем и впустим, чтобы сервировал стол. Вернее ты в гостиной посидишь, а я схожу, открою, и впущу. Пошли. Или на ручках тебя отнести?
        Он подошёл к кровати, где я сидела, сжавшись в комок и подтянув колени к груди.
        - Не хочу ни чая, ни пирожных, - замотала я головой. - Ничего не хочу! Отстань! Вы можете наконец все оставить меня в покое?!
        - Нет, конечно. Не можем, - он сел на кровати рядом со мной и осторожно погладил по спине. - Особенно я. Я, кстати, и так дал тебе сегодня выходной, а ты вместо того, чтобы расслабиться, отдохнуть, набраться позитива, занималась ерундой всякой и обозлилась на весь белый свет. Я не виноват, что Даша не дружит с головой. И тебе при этом эту её дурную голову было жалко.
        - Ты предпочёл бы, чтобы её сейчас где-нибудь в Склифе оперировали? Возможно даже её папа?
        - Мне всё чаще начинает казаться, что на детях гениев природа явно так отдыхает. И иногда, чтобы их образумить разумно применить силовые методы убеждения.
        - Вообще-то Даша умная девочка, - моментально начала опровергать этот постулат я, - ищущая духовного просветления, только жутко упрямая. Ей захотелось почувствовать себя спасительницей и сделать доброе дело, наслушавшись лозунгов зоозащитников: «Спасите проблемное животное, в его проблемах виноваты люди! Красивый конь не должен погибнуть! Спасём его всем миром! Люди, где ваша доброта? Нельзя убивать красоту!» и прочий бред. Я, кстати, была готова заставить её отказаться от этой затеи, воспользовавшись именно силовым методом, охранников даже привлекла, чтобы помогли увезти, но тут дед в расклад вмешался. И вот ему я отказать не смогла. Поэтому взяла эту неадекватную лошадь и заставила меня слушаться. Так что теперь кроме умственно-неполноценного ребёнка у меня ещё безумная лошадь, которая смирно себя ведёт лишь при мне. И это очередная головная боль для меня, и что с ним делать я не знаю.
        - Так это лошадь или конь всё-таки? И причём тут дед?
        - А какая разница? Для меня конь и лошадь это синонимы.
        - По-моему всё предельно ясно. Конь это самец, а лошадь самка. Это кто?
        - Это стерилизованный самец. Мерин. Больной на всю голову, но чертовски красивый. Даша хотела спасти его от смерти, поскольку бывший хозяин, которому он очередного конюха в реанимацию отправил, желал избавиться от этого монстра любой ценой. Дед же оказался любителем лошадей, и приехал предупредить будущую владелицу, что конь не в адеквате и брать его нельзя, но, увидев меня, передумал и сказал, что я с ним справлюсь и должна попробовать. По итогу, конь меня слушается, но любого другого может убить. Дашу вот чуть не убил сегодня. Поэтому обихаживать его надо будет в моём присутствии, - коротко изложила я ситуацию, очередной раз восхитившись, как босс лихо меня раскручивает на откровенность. Ведь не хотела с ним откровенничать. Не хотела.
        - Тогда всё не так печально, как казалось на первый взгляд, - подвёл итог он. - Подумаешь, поприсутствуешь часик, пока чистить и обслуживать коня будут. Это не смертельно. Могу конюха хорошего тебе найти. Зато деда уважишь, и возможно, все свои долги этим спишешь.
        - Никакого конюха. Хотела Даша ухаживать, флаг ей в руки, пусть навоз сама потаскает. Может быстрее в мозгах просветление настанет и в следующий раз будет понимать, чем чревата вот такая помощь ущербным и обречённым. Пусть вкусит по полной последствия своих действий. Грести навоз это всё-таки лучше, чем с пробитой головой в реанимации лежать.
        - Зная Дашу, готов спорить, что таскать навоз она подрядит Аслана. Причём он сам об этом тебя попросит.
        - Он попросит, вот сто из ста, согласна, но я не позволю. И если Даша не будет ухаживать за конём, рисовать она его не будет. Она меня сегодня так разозлила, что уборка навоза это самое легкое наказание, которое она заслужила. К тому же она мне это сама обещала. Так что пусть выполняет обещания.
        - Понял. Не возражаю ни одной минуты. Пошли пить чай. Сама ножками дойдёшь или на ручках отнести?
        - Не пойду, - капризно поморщилась я.
        - Хорошо, значит, отнесу на ручках, - босс встал, стремительным движением подхватил меня и понёс в сторону гостиной.
        Через десять минут мы уже сидели и пили чай с пирожными. Вкусные они, кстати, оказались. Зря я отказывалась. Я, конечно же, постаралась вида не подать, но по итогу три штуки съела. Босс, тихо посмеиваясь, резюмировал, что кондитер явно заслужил благодарность, если смог своим творением преодолеть моё нежелание пробовать хоть что-то. После чего принялся рассказывать о рабочей текучке, о том, как хорошо, что я пригласила в гости Вадика и Таню на ближайшие выходные, что он уже подготовил меню для посиделок, и я окончательно оттаяла и перестала злиться.
        ***
        Посиделки в выходные прошли великолепно, мы ещё и Аркадия с Галей пригласили.
        Мне, правда, вид Аркадия не очень понравился. Уставший он был очень, напряжённый и провалы по ауре пошли. Я перед их отъездом выбрала момент и откровенно сказала ему, что как-то не так он себя ведёт, и последствия могут у этого быть абсолютно не славные. Он ответил, что знает, это на работе напряг, надо в отпуск сходить, и всё нормализуется. Я сказала, что очень настоятельно рекомендую именно так и поступить. Он обещал, и мы тепло попрощались.
        ***
        Дальше дни потекли более-менее спокойной чредой.
        Чистить коня мне действительно сначала очень настойчиво предложил Аслан. Он, мол, мужчина и лучше справится, чем его жена. Она пусть сидит в сторонке и рисует. Не дело подвергать её риску. Но я была неумолима: обещала убираться, пусть убирается, не привлекая к этому мужа, иначе рисовать коня не позволю.
        По итогу Даша сама и чистила коня, и убирала конюшню. А я наблюдала, одновременно просматривая мессенджеры и новости в телефоне. Вернее, смартфоне, конечно, но мне это слово не нравится, я предпочитаю все смартфоны по старинке телефонами называть.
        В связи с этим на рисование коня времени у Даши было мало. Не могла я себе позволить круглосуточно в конюшне торчать, и в один из дней Даша пришла рисовать коня одна, проигнорировав мой запрет.
        Конь стоял спокойно, и Даша сначала открыла дверь денника, чтобы видеть его целиком, а потом подошла поближе. Эта тварь делала вид, что Даша его нисколько не интересует до того самого момента, пока она не приблизилась настолько, что он мог дотянуться до неё копытами.
        Спасла Дашку случайность, не иначе как её ангел-хранитель в этот момент крылом осенил, она шагнула в сторону именно тогда, когда копыта коня взвились в воздух. От мольберта остались лишь обломки и картина была испорчена. Но Дашка осталась цела.
        Когда я приехала, она рыдала из-за испорченной картины, а мне было на картину и мольберт откровенно плевать, я испугалась за неё. Поэтому начала, не сдерживаясь, орать. Пообещала лично стеком её отхлестать, если ещё раз войдёт, без меня одна войдёт на конюшню. Потому что даже с прекрасным ангелом-хранителем злоупотреблять его защитой нельзя! Это как по буеракам на хорошей машине кататься. Рано или поздно сломается. И если машину можно починить, то человек не робот, дополнительных плат не предусмотрено, и что-то исправить будет нельзя. Поздно будет что-то исправлять. Поэтому я запрещаю ей сюда приходить без меня. И если она сейчас же не поклянётся мне в этом, сегодня же коня на живодёрню отправлю. И виновата в этом будет она. А если поклянётся и вновь нарушит обещание, как сейчас, я действительно лично её изобью. Вот без шуток сильно изобью, даже если всё закончится вновь благополучно.
        Даша тут же забыла о картине и испуганно начала оправдываться, что вот не ожидала такого, думала, что всё хорошо уже с конём, что конечно же больше ни за что моих распоряжений не нарушит и клянётся мне в этом. Она, мол, всё поняла и осознала.
        Я ещё немного попугала её разными страшилками, после чего мы договорились, что всё возвращается к предыдущему распорядку.
        Параллельно с этим инцидентом Димка мне сообщил, что в «Терновнике» начался конфликт между двумя Полинами.
        Вечно у меня все проблемы происходят практически одновременно. Они будто подгадывают время, чтобы досадить мне наиболее действенным образом. Хотя, возможно, мне лишь кажется.
        Но так или иначе в этот раз о конфликте в «Терновнике» я узнала во время скандала с Дашей и резко оборвала позвонившего мне мужа фразой, что не до этого мне сейчас, позже перезвоню.
        Когда вышла из конюшни, вновь набрала Димке:
        - Я освободилась. Что там у тебя?
        - Алиночка, я не знаю, что делать. Может подъедешь? Полина старшая наотрез отказывается дальше опекуном быть и уйти готова, если младшую Полину от неё не отселят, - сообщил мне муж.
        Я, если честно, привыкла, что все проблемы в «Терновнике» разрешал Димка самостоятельно, и даже уже забыла, когда последний раз приезжала в центр.
        Здесь спихнуть на него решение было проблематично. Полина младшая слишком необычная девочка, чтобы заочно попытаться хоть какое-то решение принять. Поэтому, тяжело вздохнув, я пообещала приехать и во всём разобраться.
        Димка меня встретил в вестибюле центра. Извинился, что дёрнул, сказал, что понимает, что и без «Терновника» у меня проблем хватает, но тут вот без меня никак не решить. Спросил кушала ли я хоть что-то. Узнав, что нет, предложил поесть или хотя бы выпить чай с печеньем, а потом уже начать с проблемой разбираться.
        Короче, муж мой был сама предупредительность и обаяние, только меня все эти реверансы в мою сторону нисколько не радовали, скорее напрягали. Поэтому хотела жёстко и раздражённо прервать и отказаться, сказав что-то грубое, и тут заметила, как на него смотрит одна из клиенток, несмело замершая у стойки администратора. Симпатичная, кстати, и молоденькая. Вот с обожанием смотрит и явной завистью ко мне.
        Перехватив этот её взгляд, я подавилась собственными невысказанными словами. Подумалось: «Чёрт, какой же я стала вечно раздражённой стервой. За что я так с ним?». Через силу улыбнулась, поблагодарила и пошла пить чай.
        После чая Дима привёл в кабинет двух Полин, усадил передо мной, а сам сел сбоку на диван.
        Я попросила Полину старшую рассказать в чём проблема, и она начала перечислять множество мелких бытовых неурядиц: и не так отвечает, и вообще порой не отвечает, и что-то не принесла, что просила, и поздно ложиться, и поздно встаёт. Постоянно в телефоне или с книжкой. Не даёт проверять тетради и прочее. Как итог было: я от неё устала, не заберёте, из центра уйду. Полина младшая подавлено молчала. При этом аура её была лучше, вот намного лучше, чем была до того.
        Я решила ничего у неё спрашивать и никак ситуацию не комментировать, когда старшая замолчала, то сразу предложила вариант разрешения конфликта:
        - Хорошо, Полина, раз Вам сложно выполнять обязанности опекуна, я сниму с Вас эту нагрузку. Договор сейчас расторгнем, только Вам придётся переехать в другую комнату, в этой останется Полина младшая, и я дам ей какого-то другого опекуна, раз Вы не справляетесь. Предлагаю Вам с Дмитрием Вячеславовичем пройти в приемную, просмотреть, какие есть варианты Вашего переезда, и выбрать. А мы тем временем с Полиной младшей обсудим вопрос, кого она хотела бы видеть в роли опекуна.
        - Я не хочу никуда переезжать, Алина Викторовна, и не стану это делать. Скорее уйду из центра, - возразила мне старшая из Полин.
        Мой тон тут же поменялся. Если до того говорила я немного уставшим, но при этом спокойным тоном, то после её фразы тембр моего голоса заледенел, и я начала отчеканивать каждое слово:
        - Полина, кризисный центр это не пансионат, где жильё выбирают на собственный вкус. Мы предоставляем то, что имеется, исходя из целесообразности и существующих потребностей и нужд. На данный момент несовершеннолетней сироте помощь и хорошие условия проживания нужны в гораздо большей степени, чем Вам. Когда у Вас была критическая ситуация, мы помогли Вам. Дали возможность психологически восстановиться. Теперь время пришло помочь другим. Я знаю, что у Вас квалификация медсестры. Но это не повод начать диктовать нам свои условия. Не нравится, Вас тут никто не держит, можете уходить. Я скорее ставку медсестры введу и найму персонал, нежели позволю Вам диктовать мне хоть какие-то свои условия. Подумайте, что для Вас лучше, и сообщите Дмитрию Вячеславовичу. Всё. Свободны. Дима, проводи её и всё оформи!
        - Алина Викторовна, понимаете, я ведь пыталась всё для неё делать, но она ничего совсем не ценит! Вы сами сказали, что заберёте её. Почему я должна уходить?
        - Дима, ты слышал, что я сказала?! Иди и реши этот вопрос. Иначе охрану сейчас вызову! - рявкнула я, окончательно теряя терпение.
        - Да, Алин. Я понял. Мы всё решим. Полина, пойдёмте, - Дима подскочил к ней, пытаясь вывести из кабинета.
        И в этот самый момент заговорила Полина младшая:
        - Алина Викторовна, не надо выгонять Полину Тихоновну из комнаты, лучше я уйду. Если Вы сможете мне здесь другого опекуна найти, то к нему. Не сможете, сдавайте в опеку.
        - Чем предложенный вариант тебя не устроил? Тебе комната не нравится? - удивилась я.
        - Нравится. Лишь Полину Тихоновну выгонять не хочу. Она кстати не из-за этого всего, что Вам рассказывала. Она мне простить не может, что Вас не люблю и сказала, что Вы не для нас стараетесь, а Вам самой это нравится. Чувствовать себя благотворительницей нравится.
        Услышав это, я не сдерживаясь рассмеялась, потом проговорила:
        - То есть вы обе из-за такой ерунды разругались? Тебе очень хочется доказать, что ты ничем никому не обязана? В общем ты права, каждый делает лишь то, что ему нравится и хочется для своего собственного удовольствия. И это правильно. Всем лишь что-то разное нравится. Лично мне нравится, когда вокруг меня находятся честные, добрые и радостные люди. Поэтому я попыталась собрать в этом месте честных, добрых и готовых помочь ближнему, но попавших в трудную ситуацию, и постаралась сделать их ещё радостными и позитивными к своему собственному удовольствию. И мне абсолютно безразлично кто и как это оценивает, и благодарность мне никакая ни от кого за это не нужна. Вселенной нравится, что я делаю, и она сама благодарит меня за это. Если же вдруг кто-то дополнительно поблагодарить меня захочет, то это он тоже делает к собственному благу, правда, лишь в том случае если искренне это делает и ему самому удовольствие это доставляет. Так что к тебе ни малейших претензий у меня. Я именно для себя самой тебе настойчиво пытаюсь дать шанс стать лучше. Мне нравятся люди успешные, с высоким духовным потенциалом. У
тебя замечательные задатки, но ты почему-то жутко боишься, что если вдруг начнёшь их развивать, я припишу эту заслугу себе. Не припишу. Уже говорила, это будет твоя личная заслуга, и быть благодарна ты мне за неё не обязана. Поэтому если дело лишь в этом, предлагаю вам обеим забыть этот конфликт и на эту тему больше не говорить. Каждый из вас имеет право на своё собственное мнение относительно меня.
        - Какое же это мнение, если получать она получает, а благодарности ни к кому и ни за что не испытывает? Это эгоизм, а не мнение, - раздражённо проговорила Полина старшая.
        - К Вам точно благодарность испытывает, - с усмешкой покачала я головой, - потому что только что продемонстрировала, что готова пожертвовать своим удобством ради Вашего. Неужели не заметили? На мой взгляд, это очень показательно, особенно учитывая то, что Полина младшая, как Вы, наверняка заметили, интроверт, с трудом переносящий общение с чужими людьми. Со мной у неё личные счёты, поэтому не надо обращать на них внимания. Меня такое её отношение нисколько не трогает, и если проблема действительно лишь в этом, предлагаю вам обеим всё же попробовать продолжить отношения на прежних условиях. Если честно, Вам, Полина, удалось заслужить расположение этой непростой девочки. Мне было приятно это видеть. И если Вы сейчас согласитесь продолжить опекать её, я буду Вам благодарна. Не согласитесь, то значит Вы от неё съезжаете, а мы ей с Дмитрием Вячеславовичем ищем другого опекуна. Жить она будет именно в этой комнате, поскольку я поняла, что возможность минимизировать общение в часы отдыха и досуга позитивно влияет на неё. Подумайте над моим предложением. Можете вместе с Полиной попробовать вдвоём ещё раз
обсудить ситуацию, потом известите о решении Дмитрия Вячеславовича. Он теперь уже знает весь расклад и поможет правильно оформить ваше обоюдное решение.
        - Если честно, то я не понимаю, Алина Викторовна, почему Вы защищаете её и потакаете её эгоистическому поведению. Вы можете мне это объяснить?
        - Могу, - кивнула я. - У Полины младшей очень хорошие задатки. Она целеустремлённая, напористая, упорная, имеет логический склад ума, прекрасную память и интеллект. Ей не хватает коммуникативных свойств и эмпатии. Вот не умеет она сопереживать, и некому её было этому научить, потому что раньше никто за неё не переживал. Лишь она сама, добиваясь и требуя. Сейчас она попала в окружение, где ей наглядно демонстрируют: сочувствовать и помогать окружающим полезно. Это командный дух, он помогает не только выживать, но и радостно жить. Сегодня она сделала первый шаг в этом направлении. Я рада и хочу показать, что подобное проявление эмпатии и заботы выгодно в первую очередь ей самой, поскольку в ответ окружающие захотят позаботится о ней.
        - Дрессируете меня? Да? - иронично осведомилась Полина младшая.
        - Мне ближе термин воспитание, - пояснила я. - Но ты имеешь право назвать этот процесс любым термином, который больше тебе по душе. Я не возражаю.
        - Хотите честно, Алина Викторовна?
        - Рискни.
        - Зачётный ответ, - нервно усмехнулась она. - Так вот, если честно, это никакая ни эмпатия была. Мне хотелось Вам в лицо это сказать и на Вашу реакцию посмотреть.
        - Надеюсь, она тебя порадовала.
        - Нет. Вы столь самоуверенная, что я прям диву даюсь. Вам плюнь в глаза, а Вы всё божья роса.
        - Полин, тебя очень порадует картина моего возмущения и ответных упрёков? Чего ты добиваешься? Ты ведь понимаешь, поскольку умная девочка, что у нас очень разные весовые категории. Твои попытки хоть как-то меня зацепить вызывают у меня не более чем сожаление, что впустую тратишь время, прикладывая такие колоссальные усилия. Ты столько полезного в первую очередь для себя могла бы сделать, а ты бестолково уязвить меня пытаешься. Не по зубам тебе эта задача. А если вдруг и удастся всё же разозлить, то в первую очередь себе навредишь. Я дама не сентиментальная и без лишних моральных заморочек. Уберу со своей дороги и забуду как звали. Поэтому оставь ты эти тщетные попытки. Себе лишь хуже делаешь.
        - То есть морали у Вас вообще нет? Считаете, раз деньги от любовника имеете, то всё Вам можно?
        Я начала смеяться, потом повернулась к Диме:
        - А это уже в твой огород камень, дорогой. Ты как к таким выпадам относишься? Готов глаза прикрыть на то, что оленем тебя это неразумное дитё посчитало, или санкции всё же применим?
        - Алин, пусть считает, что хочет. Меня подобные бредни не трогают, - с усмешкой покачал головой мой муж.
        - Какие же это бредни, Дмитрий Вячеславович, если Вашу жену мамой чужие дети зовут и живёт она с ними одной семьёй? - не унималась Полина младшая, видимо, решившая идти до победного конца.
        При этом на ауре её это негативно не сказывалось, из чего я сделала вывод, девочка решила добиться правды и выстроить для себя, исходя из этого, определенную модель мира и собственного поведения. Поэтому просительно подняла руку, чтобы Димка не вздумал что-то сказать и сама негромко произнесла:
        - Илья и Коля к твоему сведению потеряли родных отца и мать. Один геройски погиб, защищая Родину, другая не вынесла этой потери и лишилась рассудка. Для того чтобы их спасти, их взял под опеку бывший командир их отца, став отчимом, при этом женской заботы и ласки они были лишены. Поэтому когда я стала её к ним проявлять, поскольку их отчим мой бизнес-партнёр, и мы часто и много общаемся, они решили, попросить меня стать им приёмной матерью, не документально, нет, документально я им не мать, конечно же, но вот духовно именно матерью они меня считать начали и называть, и если ты думаешь, что это повод обвинить меня в адюльтере, мне искренне тебя жаль. Это значит, ничего светлого и доброго нет в твоей собственной душе, а никак не в моей. Ясно тебе?
        - Вы просто так эту заботу и ласку к ним проявлять стали и с их отчимом у Вас лишь бизнес? - с вызовом поинтересовалась она.
        - Конечно, - согласно кивнула я. - Точно так же, как и ко всем клиенткам этого центра, включая тебя. Или ты подозреваешь, что у меня связь ещё и со всеми вашими семьями какая-то имеется? Неужели тебе настолько не близки понятия доброты, сочувствия и желания помочь ближнему, что ты абсолютно во всём какой-то подвох найти пытаешься? Полина, что конкретно плохого я тебе сделала? Не дала облапошить Илью? Ты это мне никак простить не можешь? Или у меня ещё какие-то прегрешения перед тобой имеются?
        - Не знаю! Не знаю! Мне плохо! И не верю я Вам ни капельки! Имея деньги, Вы создаёте себе лишь имидж такой! И я Вам тоже лишь для него нужна! - нервно выкрикнула она, потом закрыла лицо руками и взахлёб расплакалась.
        Я поморщилась, потёрла руками виски. От выплёскиваемого ею негатива начала болеть голова. После чего усталым тоном проговорила:
        - Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Имеешь право так считать. Я предприняла попытку тебе помочь. Тебя она раздражает, и ты видишь в ней подвох какой-то. Опять же имеешь право. Каждый сам выбирает, что видеть в этой жизни. На одной и той же поляне пчёлы видят цветы, мухи дерьмо. Продолжать общение больше не хочу. Смысла нет. Я не привыкла тратиться впустую и бестолково сотрясать воздух. Моё время достаточно дорого стоит. Поэтому на этом разговор мы закончим. Дмитрий Вячеславович знает весь расклад и поможет вам обеим прийти к какому-то решению. Лишь небольшое дополнение. Если и следующий опекун откажется от твоей опеки, подключаться к разбирательству больше не стану. Все дальнейшие вопросы твоего воспитания будут решать государственные органы. Я умываю руки. Всему есть предел. Моему терпению тоже.
        После этого я встала и направилась к выходу из кабинета мимо стоящих у двери Полины старшей и Димки, и тут Полина младшая подняла на меня зарёванный взгляд и всхлипывая проговорила:
        - Простите меня пожалуйста, Алина Викторовна. Мне очень стыдно.
        - За что простить-то? - замерев у двери, поинтересовалась я.
        - Понимаете, я вот не верила, ни капли не верила Вам, - продолжая всхлипывать, начала пояснять она. - Мне казалось, что я одна в этом мире, где всё очень жёстко. Надо зубами вырывать место под солнцем. Я пыталась, Вы меня обломали, потому что сильнее, и при этом говорили, что вроде как добрая и заботитесь. У меня не складывалась картинка. Я искала, искала, как на самом деле. Я очень хотела понять в чём правда. До этого казалось в том, что делают одно, вслух говорят другое. Вы же пытались в обратном убедить. Мне казалось, хотите дурочку из меня сделать. Обидно было. А если всё действительно так, как говорите, то мне очень, очень стыдно.
        - Доказывать ничего не буду. Твоё право верить или нет. Лично я предпочитаю относиться к людям так, как я хотела бы, чтобы относились ко мне. Их ответные действия на их совести. Я строю взаимодействие не с ними, а через них со Вселенной. Попробуй ко всем относиться так же, вдруг понравится. Ладно, извинения приняты. Но это не значит, что тебе не надо пытаться построить взаимодействие с опекуном так, чтобы ему не пришлось от опеки отказываться. Поняла?
        - Спасибо, поняла. Постараюсь. Ещё раз извините меня.
        Я кивнула и была готова уйти, но меня остановила Полина старшая:
        - Алина Викторовна, а я могу попытаться ещё опекуном Полины побыть? Мне кажется, она поменяться готова, вдруг получится у нас?
        - Я уже просила Вас об этом. Сможете, буду рада. Не сможете, значит опекуна для Полины ещё раз меняем, и вот он уже будет последним. На этом всё. Я устала и спешу. Остальные вопросы к Дмитрию Вячеславовичу, - проговорила я и вышла из кабинета.
        Димка вышел следом, оставив в кабинете двух Полин. Проводил до машины. На стоянке обнял, поблагодарил и нежно поцеловал в щеку. Я хотела иронично прокомментировать его заботу, но тут вновь почувствовала на себе взгляд и, чуть повернув голову, заметила ту же клиентку, которая в вестибюле стояла, поэтому вместо комментария сама демонстративно поцеловала мужа в губы. Пусть видит, что Димка моим вниманием не обделён и ей ловить здесь нечего.
        ***
        Вернувшись домой, я хотела незаметно уйти к себе и побыть в одиночестве, но не удалось. Видимо, охрана отзванивалась и сообщала о моём приезде боссу сразу. Потому что не успела я снять уличную обувь, он уже был на пороге.
        - Привет! Где была?
        - А то ты не знаешь где? - хмыкнула я. - Тебе же докладывают все и всё, как только спросишь.
        - В этот раз сначала решил спросить тебя. Хочется узнать новости из первых рук, а то сбежала с работы, даже не уведомив, потом, мол, всё расскажу. А потом рассказывать получается тоже не хочешь. Я что впал в немилость? - парировал он.
        Я тяжело вздохнула и нехотя проговорила:
        - Сначала Дашку чуть мой неадекват на конюшне не убил, чудо спасло, не иначе. Отделалась лишь своей испорченной картиной. Потом в «Терновнике» бывшая пассия Ильи разругалась с опекуншей, и Димка решил, что лучше меня привлечь. По итогу всё уладила, с Даши слово взяла без меня на конюшню больше не соваться, Полину заставила извиняться и помирила с опекуншей, но сама устала и злая, как чёрт. А у тебя как дела?
        - Если честно, не лучшим образом. У Юрки в Питере недостача на счетах, его Эмилия сняла денежки и свинтила за границу. Вот думаю, Юрке счёт выставить или эту жучку прижать?
        - Сколько?
        Босс назвал, и я раздраженно скривилась. Сумма была большой.
        - Мадам не побоялась наличные деньги везти? Она их декларировала?
        - Нет, конечно. Но вывезти, скорее всего, сумела, не досматривали её. Юрка, лоханулся, отпустил не просмотрев сводку со счетов. Любимым же доверяют. А ты ведь ещё тогда и мне в открытую сказала, и ему намекнула, что эта мадам свой интерес имеет. Но Юрка божился мне, что всё блюдёт и кристальной честности человек прям. Теперь из-за этой кристально-честной красотки с гипертоническим кризом в больнице под капельницей.
        - Подавай в суд, счета все прозрачные там и проблем быть не должно с возвратом. Её имущество здесь опишем, хоть что-то вернём. К тому же у партнёров выход на интерпол хороший. Вряд ли станут препятствовать в возврате.
        - Юрка просил не делать этого. Обещает всё сам возместить.
        - Он больной? Или игра двойная за твоей спиной со счетами была?
        - Боится, что жена и дочь узнают про его шашни с ней. А Эмилия нагло обещала интервью журналистам дать. Позвонила ему, сказала не ищи и деньги вернуть не пытайся, а то всем расскажу и шумиху в интернете устрою.
        - То есть он готов остаться голым, лишь бы его близкие верили уже в его «кристальную честность»? Оригинально. Тебе Юрия Павловича, я так понимаю, конечно же, жалко, и вообще ты готов на всё закрыть глаза, поскольку он «мужик хороший», но вот взыграло на старости лет ретивое… Так?
        - В общем-то, да. Вот сучку эту прижать очень хочу, поскольку твёрдо знаю, это она его на отношения раскрутила, а не он её. Подумал, возможно, действительно влюбилась, в Юрку можно влюбиться, галантный эстет, полиглот, выглядит неплохо для своего возраста, пусть подарит хорошему мужику немного радости. К тому же жена у него болеет и по заграничным больницам постоянно. Дочка тоже заграницей учится. Чего не развлечься немного, особенно с той, что сама к этому склоняет? Не монах же.
        - Да знаю я об этом, и ещё знаю, что никакой любви с её стороны не было. О чём вам обоим и говорила. Он ладно, гормоны, влюбленность, но ты-то… почему все операции по счетам под контроль не взял?
        - Его обижать не хотел. Он сказал, что будет следить, несмотря на любовь. Но по итогу не уследил.
        - Где она сейчас?
        - С Юркой связывалась из Бельгии, у неё шенген открытый. А куда дальше подастся, кто её знает.
        - Юрия Павловича успокой, Эмилию не ищи, про деньги забудь, считай Вселенной отдал. Земля круглая, когда отпускаешь, то что у тебя взяли, возвращается с другой стороны. Главное не злись, сделай выводы и отпусти ситуацию. Тогда всё хорошо будет.
        - Гарантируешь? - лукаво осведомился он, обнимая меня за плечи.
        - Конечно, если не будешь думать о ярко-красной заднице макаки, - рассмеялась я, вспомнив приключения Ходжи Насреддина.
        Босс удивленно воззрился на меня. Я поняла, что повесть Соловьева он, видимо, не читал, и поспешила пояснить:
        - Когда-то возмутитель спокойствия и сеятель раздоров, тот самый Ходжа Насреддин, о котором написал прекрасную повесть Леонид Соловьев, взялся под видом мудреца Гусейна Гуслеи лечить ростовщика и пообещал ему исцеление, если тот не будет думать об обезьяне, и хуже того о её красном заде с длинным хвостом, пока он читает длинную молитву. Предупреждение об обезьяне было красочным и эмоциональным, как итог, не думать о ней не смог никто из присутствующих.
        - Намекаешь, что гарантии лишь на моей совести? Ты знаешь, мне не столько денег жалко, сколько хочется по заслугам этой стерве воздать. Юрка на неё ведь надышаться не мог и подарки дарил хорошие, и отказа она ни в чём не знала. У него сразу к ней лишь одна просьба была: жена с дочерью знать ничего не должны, вот она этим шантажировать и стала.
        - Считай опытом для себя и Юрия Павловича и отпусти. Вселенная с ней разберётся, если и правда виновата. А если не разберётся, то значит, не особо виновата и была, а лишь инструментом явилась, чтобы вас обоих чему-то научить.
        - Это сложно для меня. Я привык сам со своими должниками разбираться.
        - Мой опыт ничему не научил?
        - Я знаю, что ты руководствуешься изречением твоего любимого Лао-цзы: «Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывет труп твоего врага». Но мне ближе сентенции типа, что лучше помочь ему упасть в реку, чтобы сэкономить время.
        - Давай в игру сыграем. Ты отпускаешь ситуацию и ждёшь, и если в течении полугода с Эмилией всё будет хорошо, я сделаю тебе минет. Пойдёт?
        - За такое удовольствие я готов и подороже заплатить. А ты точно сможешь? Может, не будем?
        - Я готова положиться на волю Вселенной.
        - С одной стороны, мне не хотелось бы тебя принуждать, поскольку знаю с чем это связано для тебя. Но с другой, твоя отсылка к воле Вселенной заставляет меня посмотреть на это как на некий эксперимент с помощью которого волю Вселенной мы как раз узнать и сможем. Причём оба исхода меня порадуют. И достаточно сильно. Ты сумела заинтересовать меня чем-то вроде беспроигрышной лотереи. Поэтому я согласен и постараюсь максимально честно отпустить ситуацию.
        - Вот и прекрасно, - улыбнулась я и благодарно поцеловала его в щеку.
        Его объятия тут же усилились, и он стал осыпать меня поцелуями, взволнованно шепча:
        - Как же я тебя люблю, моё сокровище. Я безумно тебя люблю. Ты лучшая.
        - Я хочу есть, отпусти, - начала я выворачиваться из его объятий.
        - Пошли ко мне. У меня стол уже накрыт. Я не знал, когда приедешь, решил поесть. Сейчас и тебя накормлю, если хочешь. Если устала, могу на ручках отнести.
        - Ладно, пошли, сама дойду, - нехотя согласилась я и начала вновь одевать уличную одежду, поскольку ждать, пока Валентин накроет на стол, не хотелось.
        В доме босса, в большой гостиной меня встретили сразу все обитатели, ещё не закончившие ужинать, и сидящие за общим столом. Оказалось босс оставил недоеденный ужин и пошёл меня встречать. Мальчишки тут же радостно меня приветствовали возгласами: «Мамочка, как хорошо, что ты пришла! Мы так рады тебя видеть!» и, наверное, выскочили из-за стола, если бы не строгий голос их гувернантки:
        - Молодые люди, вспомните, пожалуйста, как по этикету принято встречать того, кто пришёл чуть позже начала трапезы.
        - Ирина Михайловна, мы помним, но мы не на приёме. И очень соскучились! - тут же резко возразил ей Илья, видимо, отношения у них до сих пор остались напряжёнными. - На официальном приёме будет так, как положено, и как Вы нас учите, а сейчас не он, и мы хотим по-нормальному поздороваться с мамой. Зачем Вы вечно всё… усложняете?
        Вместо последнего слова Илья явно хотел сказать «портите», но наткнулся на мой взгляд и слово, готовое сорваться с его губ, быстро заменил на другое.
        - Ирина Михайловна, с Вашего разрешения я тоже нарушу этикет, потому что тоже соскучилась, и это действительно всего лишь семейный ужин, а не великосветский приём, - проговорила я и, подойдя к мальчишкам, поочерёдно прижала их к себе, и ласково каждого поцеловала в висок.
        - Это в Вашем праве, Алина Викторовна, не в моей компетенции что-то разрешать или запрещать Вам. Я, кстати, тоже очень рада Вас видеть, - улыбнулась мне гувернантка.
        - Взаимно, Ирина Михайловна, - усаживаясь на свободный стул между ней и боссом, проговорила я.
        Тем временем мне принесли тарелки и приборы, и босс лично начал мне что-то накладывать в тарелку, комментируя, что вот это я должна обязательно попробовать.
        Влада встретила меня молча, но улыбаясь, и начала приветственно кивать, как только я перевела на неё взгляд. Весь её вид говорил, что видеть она меня тоже рада, но не знает, как правильно эту радость высказать и можно ли её высказывать.
        Ужин прошёл в доброжелательной атмосфере. Мальчишки тараторили, не умолкая, наперебой рассказывая мне последние свои новости. Я ела, кивала, улыбалась и периодически подбадривала одобрительными замечаниями. А потом кто-то из мальчишек неожиданно сказал:
        - Мам, ты знаешь, что скоро у нас ещё одна сестра будет? Влада Лизу привезёт, и она с нами жить будет.
        И вот на этих словах я подавилась, нервно проглотила всё, что было во рту, и отложив приборы, перевела взгляд на босса:
        - Неужели? Как интересно. И когда планируется столь неожиданное прибавление в твоём семействе, Вить?
        - Ещё ничего не решено, Алин, - тут же смутился он, - мы лишь обсуждали гипотетическую возможность, и я спрашивал, как они к этому отнесутся. Лишь спрашивал. Мне надо было понимать расклад.
        - Все расклады я сообщила тебе ещё тогда. Ты решил за спиной поиграть?
        - Ты понимаешь, Алин, ей плохо. Очень плохо сейчас. Со мной связывались врачи. У неё началась депрессия. Сидит в шали матери, которую ты, мы ей нашли, в обнимку со стаканом, что я привёз, и круглосуточно плачет. Не интересует ничего. Я подумал здесь, возможно, будет лучше. Пришёл к ребятам узнать их мнение. Потом поговорил бы с тобой. Обязательно поговорил бы. За спиной точно делать ничего не стал.
        - Здесь ей лучше не будет. И при этом всем окружающим тоже станет очень плохо. Так, не хочу углубляться. Дело ваше. Я не при делах. Спасибо за ужин. Приятно было вас всех увидеть. С вашего разрешения пойду отдохну. День выдался сложным. Очень устала.
        - Мам, что случилось? Мы чем-то расстроили тебя? - удивлённо осведомился Коля.
        - Нет, мой хороший. Усталость навалилась. Очень хочу пойти отдохнуть. Спасибо вам всем, посидели очень хорошо. Спокойной ночи, - я встала из-за стола и направилась к выходу.
        Босс тоже встал и пошёл следом.
        - Провожать не надо, сама доберусь. Спасибо, - проговорила я, обернувшись к нему.
        - Нам надо поговорить. Определись где: здесь или у тебя.
        - Нам не надо говорить. Ты всё знаешь и всё равно хочешь сделать по-своему. Делай. Это твоё право. Лишь меня к этому больше не привлекай. Всё. Я очень устала. Хочу отдохнуть.
        - Я признаю, что видимо напрасно вмешался и настоял, чтобы ты её спасла. Она не может найти места в этом мире. Я дурак и упрямый кретин. Но всё уже так сложилось. Её родители мертвы, а она жива. И чтобы вся ситуация не была совсем уж маразматичной, я хочу попробовать хоть какую-то цель для девочки найти. Вдруг ей Джесси понравится, или рисовать с Олей и Дашей. Там она в изоляции. И заданий кроме учебы и развивающих занятий нет. Я хочу, чтобы она захотела кому-то помочь. Владе, собаке, окружающим. Твоему Игорю. Он ведь любит по твоим словам сложных детей. Вдруг он найдёт с ней общий язык. Ты ведь говорила, что общение с моей матерью могло изменить её судьбу, дать ей цель, научить заботиться ещё о ком-то. Мать всё испортила, общения и заботы нет, и мне хочется это как-то исправить. Давай найдём ей дело. Хотя бы попробуем найти. Ты ведь волшебница. Подскажи, какое это дело быть может. Я не настаиваю её брать сюда, мальчишек спросил, чтобы понимать как в принципе отнесутся. Я хотел всё узнать, а потом прийти поговорить. Я не взял бы и не возьму её без твоего одобрения.
        - Одобрения не будет. В остальном делай, что хочешь. Всё!
        - То есть суп надо всё же вылить? - тяжело вздохнув, поинтересовался он.
        - Я не знаю, не знаю, кому эту тухлятину скормить можно! - теряя терпение, злобно, словно змеюка, прошипела я. - Хочешь отравить им своих сыновей и Владу, мешать не смею. Имеешь право. Каждый сам вправе распоряжаться собственным ресурсом. Ты в них всех вложился, теперь имеешь право травить их какой угодно отравой, чтобы медальку себе на грудь повесить: «небезразличный герой, не прошедший мимо», и Даше аналогичную выдать, только с подписью о животных. Поскольку ситуация один в один! Всё! Достали вы меня все! Достали! Не зли ещё больше, иначе пожалеешь!
        - Мать моя тоже отравиться должна была?
        - Вот она бы не отравилась. Она сама источник заразы, именно поэтому предложила в надежде, что нейтрализуют они друг друга.
        - А Соня Димкина отравится?
        - Соня? - озадаченно переспросила я. - Причём тут Соня?
        - Если их свести, они отравят друг друга?
        - Великолепное решение! Я снова должна вляпаться в очередную грязь, лишь бы ты героем себя всё же ощутил. Мне мало Игоря, Сони, безумной лошади и текущих проблем. Мне надо взять в центр депрессивного ребёнка, потерявшего цель в жизни, свести с бывшей алкоголичкой и начать разгребать кучу новых проблем. За что ты так со мной? Вот за что?! Только не говори свою коронную фразу: «это же ребёнок!». Не смей мне её говорить! Я вообще больше не хочу слышать ни о каких детях! Я устала и не хочу никаких проблем! - я повысила голос и в нервах начала кричать на босса, пытаясь при этом оттолкнуть его от себя.
        В это время в вестибюль выбежали мальчишки и кинулись ко мне:
        - Мама, что случилось? Почему ты так кричишь? Что с тобой? Мы можем чем-то помочь? Мамочка, не расстраивайся, пожалуйста. Пап, что с мамой? Она обиделась, что ты ей не рассказал? Она из-за этого расстроилась? - наперебой заговорили они, вклиниваясь между мной и боссом, обнимая и оттесняя меня в сторону.
        - Ты расстроилась, что Влада девочку, которую под опеку взяла, привезти сюда хочет? Так у нас места много, и не против мы. Папа рассказал, что её родители погибли, и плачет она всё время. А мы ей Джесси покажем, и она полюбит её и перестанет плакать. Нашу Джесси нельзя не полюбить. А потом научим её змея запускать. Всё хорошо будет, мам. Ты не расстраивайся. И папа обязательно бы тебе всё сказал. Лишь чуточку позже.
        Вот до чего хорошие пацаны у босса, я обнимала их, а сказать ничего не могла, в горле комок был. Да и что я могла сказать? Что никакая любовь и доброта против жизненных предопределений не действуют, и все их добрые порывы разобьются о чувство неудовлетворенности собственной судьбой этой маленькой девочки? И они превратятся в циников, презирающих собственную доброту как ненужное проявление слабости, которым лишь пользуются. Мне им это сказать? И вот тут у меня в голове родился прекрасный план. На который меня натолкнули предыдущие высказывания босса.
        Он заметил это сразу. Не знаю, как он научился так чётко определять моё состояние. Возможно поза и выражение лица у меня меняются, когда решение я принимаю, и босс научился это считывать. Поэтому лукаво подмигнул мне, а вслух сказал:
        - Ребят, вы молодцы, что маму успокоить решили и поддержать. Это здорово. Я вам благодарен. Но уже отпускайте её, она устала очень, именно поэтому неправильно восприняла всю ситуацию, обиделась на меня и ругается. Я ее сейчас домой отведу, она отдохнёт, и всё хорошо будет. Она подумала, что всё уже решено с Лизой, и с ней я не посоветовался, а по факту ничего не решено. Я с врачами ещё не говорил. Возможно, врачи будут возражать из санатория её отпускать. Мы лишь обсуждали возможные варианты, и я спрашивал мнения. Не более того. Поэтому не надо никаких фантазий, ни про Лизу с Джесси, ни про змеев. Рано пока. Пока идёт этап сбора информации. Как хоть что-то станет более понятным, соберёмся все вместе, и всё ещё раз обсудим. Хорошо?
        Мальчишки согласились, и босс увёл меня в мой дом.
        Там он усадил меня на диван в гостиной, сам сел рядом и заговорщицким шёпотом спросил:
        - И что ты придумала?
        - Значит так, сюда привозить этого ребёнка не вариант абсолютно. Ей нужны сложности, которые надо преодолевать, вот тогда попытается выжить и что-то сделать. В тепличных условиях, когда все будут прыгать вокруг, пытаясь помочь и поддержать, начнётся разложение её личности. Поэтому предлагаю действительно с Соней отправить в отдалённую деревню, где надо выживать. Вставать с петухами, следить за живностью, окучивать грядки, носить воду из колодца. И помогать друг другу. Рассказать, что Соня подруга её мамы и перед той поездкой её мама написала Соне письмо с просьбой присмотреть за дочерью, она мол, уезжает в путешествие. Соня только сейчас это письмо получила и решила исполнить волю покойной подруги. Переоформляем опеку на Соню и отправляем их обеих в хороший домик, но где-то в глуши. Вопрос с Соней улажу. Скажет всё как надо и вести себя так будет. Шанс, что сумеют при этом обе начать повышать свой потенциал, есть. А дальше на всё воля небес.
        Не могу сказать, что боссу мой вариант очень понравился, но поскольку он почувствовал, что я готова разругаться с ним и убеждена, что это единственный вариант при котором у девочки получится хоть чего-то добиться в этой жизни, ему пришлось со мной согласиться.
        ***
        На следующий день я рассказала о нашей задумке Димке, получила его одобрение, и мы поехали в «Терновник» разговаривать с Соней.
        Я постаралась выстроить разговор в позитивном ключе. Похвалила её, сказала, что она делает успехи, а потом сообщила, что ей предстоит пройти ещё одно испытание: постараться спасти девочку, оставшуюся сиротой. Не сделает, и с девочкой что-то случится, она знает кто ею займётся и что с ней будет.
        Она испуганно принялась уверять, что будет стараться, после чего спросила где надо ухаживать за девочкой: здесь или где-то ещё. Я сообщила, что в хорошем доме, но в глухой деревне, примерно такой же, как она в детстве жила. Я ожидала слёз и просьб не заставлять её туда ехать, но как ни странно, Соня восприняла это радостно и с готовностью закивала: «Хорошо, я поеду. Главное, чтобы дом был тёплый и печка хорошая. Я в принципе знаю, как в таком доме жить. Бабка-то наша именно так и жила».
        Мне кажется, она увидела в этом возможность уехать от меня подальше и именно это её обрадовало. Что ж, неплохо. Пусть так. Спросила её какую живность она хочет, и пообещала, что будет тёплый сарай для скота и любая живность на её вкус. Она попросила козу, собаку и кур. Я пообещала.
        После этого я рассказала ей легенду про то, что она подруга матери Лизы. Дала почитать биографию Нины, чтобы могла Лизе рассказывать, и вручила распечатанное письмо, вроде как пришедшее по электронной почте от неё. Сказала что на основании этого письма через несколько дней поедет она с Лизой знакомиться, а затем оформим на неё опеку над девочкой.
        Соня согласилась и с этим. Потом я её спросила, понимает ли она, что отсутствие моего непосредственного контроля не даёт ей право пить, и пообещала ей, что как только она выпьет, к ней явится мой слуга. Димка уставился на меня при этом непонимающим взором, мол, не понимает про какого слугу я говорю. Но Соня поняла меня очень хорошо. Сказала, что конечно же пить не посмеет, вообще ни капли в рот не возьмёт. А потом, нервно теребя перед собой руки, спросила, надо ли ей и дальше будет читать покаяние перед бабкой. Я разрешила не читать, и тут Соня меня очень удивила тем, что едва слышно произнесла: «Я потому спросила, что мне кажется, простила она меня уже. А если я сейчас так же как она сиротку опекать стану, то совсем простит». Я сказала, что всё так и есть, и велела сначала готовиться к поездке в опеку, а потом потихоньку начинать складывать свои вещи для переезда. Пока она жила в центре, Димка неплохой набор одежды ей купил.
        Когда мы вышли из её комнаты, я попросила Диму продумать, что ещё из вещей ей и девочке может понадобиться и всё это купить. Резиновые сапоги, например, или валенки. Перчатки там всякие или варежки. Ему лучше знать, что в деревне нужно.
        Он обещал всё подготовить.
        Босс тем временем нашёл примерно такой дом, как я и хотела. Вернее не он, конечно, а его служба безопасности. И сразу отправили туда бригаду строителей, чтобы всё перестроили и подготовили к приезду новых хозяев.
        Примерно через неделю Влада повезла Соню знакомиться с Лизой в санаторий.
        Знакомство прошло успешно. Лиза очень обрадовалась «маминой подруге», заметно повеселела и согласилась поехать с ней жить в деревню. После чего Влада с Соней и Лизой съездили в опеку и с помощью босса переоформили опекунство над Лизой на Соню. Затем они съездили в собачий питомник и выбрали щенка, который понравился и Лизе, и Соне.
        Как только все формальности были улажены, Лизу с Соней на личном микроавтобусе босса повезли на их новое место жительства. Ехали они несколько дней, останавливаясь ночевать в гостиницах. По словам охранника их сопровождающего, им и поездка понравилась, и их новый дом, и козы с курами, короче, обе были всем довольны.
        Перед отъездом я пообещала Соне переводить ежемесячно небольшую сумму денег, предупредив, что если залезет в кредиты или не будет справляться лично с хозяйством и посмеет жаловаться и о чём-то просить Димку, приеду я, и дальше она знает, что будет. Соня меня уверила, что всё поняла и будет изо всех сил стараться, чтобы я была довольна и не приезжала к ней.
        Меня это обещание несказанно порадовало. Поскольку не горела я желанием не только видеть её, а даже вспоминать о ней.
        Вот таким образом вопрос и с Лизой, и с Соней оказался наконец решён ко всеобщему удовольствию.
        После этого я немного успокоилась. Стала доброжелательнее. С боссом перестала ругаться. Стала чаще приходить и в большой дом, и в малый дом к Игорю и дочкам, и к Оле с Дашей иногда заглядывала. Вечера чаще проводила с боссом, но и Димку иногда звала. Даже к маме пару раз заехала и очень мило побеседовала с ней. Короче жизнь потекла размеренно и без стрессов. Но недолго всё это было. К сожалению, недолго.
        Иногда мне кажется, что Вселенной нравится подкидывать мне проблемы и сложности, чтобы понаблюдать, как я с ними справляюсь.
        ГЛАВА 59
        ***
        Началось всё с того, что после чреды пасмурных дней на лазурно-голубом без единого облачка небе ярко засияло солнце. Да, да, именно солнце и чистое голубое небо, а так же то, что в этот морозный день я с утра уехала на работу и вернуться домой планировала лишь к вечеру, спровоцировало всю цепь дальнейших перипетий.
        Увидев, какое выгодное освещение пропадает, Даша очередной забыла все свои клятвы и пошла на конюшню фотографировать Шамана в лучах солнца. Сначала она фотографировала коня издали, потом открыла денник. Через окна солнце светило не под тем углом, мешали тени, Шаман же стоял смирно и выглядел на редкость миролюбиво, и эта бестолковка попросила Валентина вывести его на улицу, она его там быстренько пофотографирует на солнце, и обратно они его заведут. Тот согласился и вывел, поскольку что-что, а уговаривать Даша умеет. На улице Шаман постоял минут десять спокойно, вдыхая морозный воздух и лениво переступая с ноги на ногу, а потом неожиданно рванулся, сбив Валентина с ног, проволочил по земле и, окончательно вырвавшись, начал метаться по прилегающей к дому территории.
        Счастье великое, что Валентину хватило мозгов не пытаться его остановить. Он заперся с Дашей на конюшне и стал звонить мне.
        Я велела им сидеть там и ждать меня, чтобы конь не творил. И Шурочку предупредить, не выходить из дома. После чего поехала домой.
        К моему приезду все укрытые на зиму клумбы были перетоптаны и изрыты, невысокие можжевельники и туи выкорчеваны, подсветка дорожек и низкие фонари у лавочек побиты, а конь, словно исчадье ада, с громким ржанием носился по аллейкам сада, громя то, что ещё не успел разгромить.
        Увидев меня, он сразу присмирел и покладистым агнецом подошёл ко мне и ткнулся носом в руку. Как же мне хотелось его в этот момент прибить, словами не описать, но я сдержалась.
        Освободив из добровольного заточения Валентина и Дашу, я завела эту тварь на конюшню и, крепко привязав, заперла в деннике.
        Потом выяснила, что у Валентина огромнейший синяк на боку, ободрана нога и правая рука не действует, висит плетью. Вызвала охрану и отправила его в их сопровождении в травмпункт.
        Когда они ушли, я совершенно спокойным голосом осведомилась у Даши, где она предпочтёт, чтобы я ее выпорола: на конюшне или у меня в доме.
        Даша нервно начала оправдываться, сбивчиво объясняя мне про солнце, игру светотени и прочие художественные сложности. Я сказала, что это всё замечательно, но тем не менее наказана она будет и сильно. Это без вариантов. Ей надо выбрать лишь место.
        В ответ она обвинила меня в садизме, нарушении прав человека, пообещала подать в суд, если я её хоть пальцем трону и, плача, убежала.
        Преследовать её я не стала. Позвонила охране и сообщила, что проход на мою территорию должен быть для неё закрыт.
        Через пару часов вернувшийся Валентин сообщил мне, что по мнению врачей он везунчик: переломов нет, лишь вывихнуто плечо. Вывих несложный и ему его вправили, фиксирующую повязку наложили, все синяки и ссадины обработали.
        Я попеняла ему, что наплевал на мои распоряжения, желая угодить бестолковой художнице, после чего сообщила, что запретила ей появляться здесь, и если это распоряжение он проигнорирует, я его уволю.
        Он покаялся, что поступил глупо, посетовал, что сад разгромлен, повозмущался выходками адской твари, которая зачем-то топтала копытами кустарники и разбивала фонари, и клятвенно меня заверил, что конечно же Дашу сюда больше не пустит.
        После этого я его отпустила и принялась звонить деду.
        - Слушаю тебя внимательно, золотая девочка, - раздалось в трубке.
        - Тео, приветствую. Скажи мне, ты не будешь против, если я усыплю этого чёртового коня? Мне он надоел до отвращения.
        - Что случилось? Он что-то учинил?
        - Весь сад испортил. Я не представляла, что лошадь может такой ущерб нанести. Это демон какой-то. Хорошо хоть не убил никого. Он случайно оказался на свободе без моего надзора и разгромил всё прилегающее к конюшне пространство.
        - Странно… Я был уверен, что у тебя проблем с ним не будет, - задумчиво проговорил дед, а потом, помолчав немного, спросил: - Скажи, а как часто ты его выбегиваешь?
        - Что я делаю? - не поняла я.
        - На корде бегать заставляешь или скачешь на нём.
        - Я ничего такого не делаю. Не умею я скакать и что такое корда не знаю. Его чистят, кормят, и я по дорожкам с ним гуляю, чтобы не целый день стоял, на этом всё.
        - Всё это время лишь по дорожкам водила? Ты деспот. Коню бегать надо.
        - Кто считает, что надо, тот пусть и выбегивает, - я с усмешкой повторила использованное дедом слово, продолжив: - а мне и от этого уже тошно. Особенно после того, что сегодня он учудил. Ещё и моему управляющему плечо выбил. Исчадье ада, а не лошадь. Надоел.
        - Он учудил лишь по одной причине: ты не даёшь ему необходимую нагрузку, будешь давать, такого больше не повторится. Это протест и попытка сбросить стресс от долгого стояния на конюшне. Ты бы тоже взбеленилась, если бы тебя взаперти держали. Начни заставлять его бегать. Если при нормальной нагрузке что-то ещё учинит, возражать против усыпления не стану. А так хороший конь, и тебя слушается. Жалко такой эксклюзив усыплять.
        - А себе взять не хочешь? Я отдам.
        - Я пробовал, ещё до вашего приезда, и понял, убить могу, заставить слушаться нет. Энергетика сильная у коня и не в моём диапазоне. Это твой конь.
        - Мне он не нужен. Это жуткая нагрузка для меня. Я его тихо ненавижу.
        - Ты считаешь, Вселенная зря тебе его приготовила? Не хочешь разобраться для чего?
        - То есть ты для меня же самой просил коня приютить, так?
        - Не только. Шаман мне нравится. В нём такая первобытная сила прячется, что это завораживает. Смог бы, себе бы забрал, но сил не хватило. Не про мою честь он. Твой это конь, и мне будет приятно, если ты это поймёшь и начнёшь этим пользоваться.
        - Тео, я не хочу этим пользоваться. Ничем пользоваться не хочу…
        - А что хочешь, девочка золотая?
        - В небытие раствориться. Веришь?
        - Верю. Но не выйдет у тебя. Тебе не дадут. Поэтому начни уже хоть что-то делать к своему благу и себе на пользу. Хочешь, приезжай, поговорим лично. Мне кажется, тебе надо поговорить.
        - Не могу! Вот не могу и всё! Даже говорить на эту тему не могу. Не готова пока.
        - Тогда давай так: с Шаманом это моя просьба. К моему удовольствию заниматься с конём начать можешь?
        - Я же знаю, что тебе это не надо, - неприязненно фыркнула я в ответ.
        - Почему не надо? Надо. Хочу галочку себе поставить, что спас такого чудесного скакуна. Хочу, чтобы на скачки его выставила, и я выиграл, на него поставив.
        - Вот это точно делать не буду! Скорее соглашусь тебе упущенную выгоду оплатить, чем в скачках участие приму! Об этом и речи быть не может! - с такой энергетикой запротестовала я, что дед сразу сдался.
        - Хорошо, про скачки я погорячился. Договариваемся, что пытаешься спасти коня и используешь к своему удовольствию, полноценно нагружая. Так пойдёт?
        - Ладно. Уговорил, буду пытаться, - проговорила я и нажала отбой.
        Разговор с дедом разозлил, всколыхнулось то, что старалась изо всех сил блокировать. Мысли о том, что я не хозяйка своей собственной судьбы и не могу от неё отказаться, разозлили. На ум пришла аналогия с Шаманом. Конь был в похожем положении, протестовал и не хотел смириться с уготованной участью, не боясь сдохнуть в борьбе за свои права, причём бестолковой борьбе, без единого шанса на выигрыш. Не живут у нас лошади на свободе по своим правилам. И климат неподходящий и условий нет, да и не отпустит никто жить на воле. Вот как меня. Аналогия заставила проникнуться жалостью к коню. Эх, будь моя воля, и себя бы прикончила так, чтобы окончательно и во всех мирах, и коню бы сдохнуть дала. Но Вселенной, похоже, такой расклад не по нраву, и она вынуждает и меня, и его адаптироваться, меняя устои и установки.
        Тяжело вздохнув, я пошла переоделась в удобную одежду, взяла стек и вернулась на конюшню. Подошла к коню. Он стоял, потупившись, смиренно ожидая, что буду делать. Я огляделась, нашла длинную веревку, зашла в денник, привязала верёвку к недоуздку и вывела его из конюшни.
        Прошла с ним к дальней калитке, сняла мощный засов, распахнула её и вывела коня на грунтовую дорогу, уходящую вглубь леса.
        Наши с боссом участки были в крайнем ряду посёлка, и часть ограды примыкала к лесу, поэтому с этой стороны были калитки с засовами и прямой выход на лесную дорогу.
        В надвигающихся сумерках мы шли с Шаманом по дороге, тронутой первым ледком, и он хрустко ломался под его копытами. Мне нравился этот звук и морозный вдыхаемый воздух немного пьянил. В голову пришли мысли, что во всём плохом что-то хорошее тоже имеется. Не разгроми Шаман сад, вряд ли гулять я с ним пошла. Давно я так не гуляла в одиночестве. Вечно охрана, люди, разговоры. А здесь лишь шум деревьев, хруст льда под мерный цокот копыт и дыхание идущего рядом коня.
        Благостность картины была неожиданно прервана громким, захлебывающимся лаем, который начал приближаться. Не прошло и пары минут как на нас с Шаманом из-за деревьев вылетели две здоровенные собаки неизвестной мне породы. Бежали они тяжело, немного неуклюже, и на охотничьих не тянули абсолютно. Откуда они взялись в лесу было непонятно.
        Увидев нас с Шаманом посреди дороги, они без всякой причины с утробным рычанием кинулись на нас. Я в ужасе прижалась к Шаману, который ударом копыта отбросил первую, и та с визгом отлетела, вторая, бежавшая следом, притормозила, то ли соображая как наброситься, избежав удара копыт, то ли стоит ли набрасываться вообще.
        Я перехватила поудобнее стек и короче смотала веревку, чтобы удобнее коня держать, и от собак отбиваться можно было.
        Ударом стека, в который вложила энергетику, я в полёте поймала вторую собаку, всё же решившую на нас прыгнуть. Она дернулась, тоже завизжала и неловко свалилась к ногам Шамана, которого, я потянула за недоуздок, не дав вмешаться и попытаться её затоптать. Напротив, оттеснила в сторону, ближе к краю дороги.
        В стороне от нас раздались встревоженные крики, похоже, собак звали по кличкам.
        Обе собаки поднялись с земли и, повизгивая и прихрамывая заковыляли в сторону, откуда прибежали. Одна, которую ударил Шаман, вообще на трёх лапах скакала, одну высоко поджимая.
        Не успела я облегченно вздохнуть, как вдали в сопровождение уже знакомых мне хромающих собак показалась группа из трёх явно разгневанных мужчин. Вернее разгневанный был один и уже издали начал орать, а двое других его сопровождали и готовы были поддержать.
        Если честно, я испугалась. Посёлок элитный, олигархи разные живут. Перспектива сражаться с неадекватным олигархом, спускающим агрессивных собак, да ещё и в сопровождении охраны меня не прельщала. Нащупала в кармане телефон, набрала номер босса. И взволнованно выдохнула:
        - Вить, тут в лесу за моим участком меня с конем травит неадекват какой-то с двумя собаками и охраной.
        К счастью он не стал орать мне в ответ почему я без охраны, коротко сказал:
        - Понял. Сможешь, фотку скинь, кто, - и отключился.
        Я перевела телефон в режим фото, сфотографировала, но отослать не успела.
        Мужик приблизился и стал громче орать, что мне с конём не жить и никакие фотографии мне не помогут.
        Перепугавшись, я запихнула телефон в карман и, схватившись за гриву, взлетела на спину коня быстрее, чем при первой нашей с ним встрече, прошептав: «давай вперёд». Шаман тут же с места в карьер рванул вперёд по дороге.
        За спиной раздались выстрелы. Но то ли охранники этого неадеквата стрелять не умели, то ли Вселенная нас с Шаманом хорошо хранила, они в нас не попали, и мы удрали.
        Мы долго скакали лесными тропками. Во-первых, потому что я напугалась, а во-вторых, потому что не особо понимала, как можно остановить Шамана. А он явно кайфовал от бега и летел через лес стрелой по едва заметным тропинкам.
        Через какое-то время у меня в кармане зазвонил телефон. Это сподвигло меня начать искать способ коня всё же остановить. Я склонилась ниже к его шее, потянула за недоуздок и заорала ему в ухо: «стой!». В голове мелькнула мысль, что вроде как «тпру» лошади командовать надо, но я не была уверена, да и команда какая-то дурацкая на мой взгляд. Хотя если бы Шаман меня не понял сразу, я бы и её попробовала использовать. Однако и без неё он меня понял и остановился.
        Я выпрямилась, поудобнее устроившись на его спине, перехватила веревку и стек так, что смогла достать телефон, и увидела, что звонит босс.
        - Да, Вить, слушаю, - срывающимся от стресса голосом выдохнула я.
        - Ты сейчас где?
        Уверенный голос босса источал абсолютнейшее спокойствие, я мгновенно почувствовала, что он полностью взял ситуацию под контроль, и внутренне успокоилась, ощутив себя под его защитой.
        - Я сбежала верхом, - начала обстоятельно пояснять я. - Возвращаться боюсь. Они там стреляли в меня, сейчас, наверное, на въезде караулят. Чокнутые какие-то. Сначала собаки без повода набросились, потом охрана стрелять начала. Я боюсь.
        - Не бойся. Моя охрана уже на месте, придурка с охранниками и собаками нашли, вопрос решили, сейчас ждут тебя, проводят домой. Я тоже скоро подъеду. Возвращайся. Всё хорошо.
        - Я постараюсь, если не заблужусь. Мы тут по лесным тропинкам скакали и пару раз куда-то сворачивали. Сейчас по навигатору сориентироваться попытаюсь.
        - Охрану послать тебе навстречу?
        - Нет, не надо. Они не проедут, и смысла нет. Я постараюсь сама вернуться. Лишь предупреждаю, что дело небыстрое. С перепугу удрала далеко.
        - Не нервничай, спокойно неспешно возвращайся, главное локацию на телефоне не отключай, чтобы охрана отследить и подстраховать могла. Договорились?
        Я пообещала, нажала отбой, затем включила навигатор на телефоне, и тут телефон неожиданно вырубился, показав ноль зарядки.
        - Это что за издевательство такое? - вслух поинтересовалась я сама не знаю у кого.
        Ответа не последовало. Я убрала телефон в карман, потом вспомнила про Золотце, и ощутила его на своём плече.
        - Неужели всё же вспомнить решила? А что так? Сама справиться не в состоянии, хоть и умная очень? - иронично осведомился он, поигрывая хвостом.
        - Ты ориентируешься хорошо или вроде меня вообще не представляешь, где мы? - не став отвечать на его саркастические подколы, поинтересовалась я.
        - Я не географ, с местной навигацией не дружу, и вообще не по этой части.
        - А кто дружит? - продолжила настаивать я.
        - Мне кажется, конь твой дружить должен. Поэтому предлагаю положиться на его инстинкты. Сюда сам привёз, теперь пусть сам везёт обратно.
        - А как ему это объяснить?
        - Попробуй образную картинку передать и дополнить её словами, может что-то и сработает.
        - Шаман, понимаешь, - потрепав коня по шее, задумчиво протянула я, пытаясь мысленно дом и калитку, из которой выезжали, представить, - мне домой надо. Давай домой.
        Не знаю, понял он меня или нет, но он повернулся и резво куда-то побежал. И как мне показалось, совсем не в обратную сторону. Возможно, эта тварь решила отыграться за всё время стояния на моей конюшне.
        - Золотце, - я обратилась к своему дракону вслух, поскольку поддерживать ментальный разговор, трясясь на спине лошади к тому же без седла, мне показалось сложновато, - тебе не кажется, что мы продолжаем удаляться от дома?
        - Без понятия. Я не навигатор. Сказал же.
        - Ты нашёл Витю тогда, когда я на реке была. Как нашёл?
        - Из точки в точку перемещался, но напрямую, а не по местности. По местности не умею. Могу сейчас домой или к нему переместиться и что-то передать.
        - Пока не надо. Нечего мне ему передавать. Если только успокоить и сказать, что телефон разрядился. Но это не срочно. Может, Шаман всё же туда, куда надо, бежит. Хотя с его характером в это верится с трудом. Слушай, а тот, кого я никак назвать не могу, он ведь умеет маршрут находить, раз меня на похитителей внучки генерала вывел, может, ты его позовёшь?
        - Я бы не стал. Его конь почувствовать может и понести - раз. Он сам может почувствовать, что распределение энергетики у тебя на редкость кривое и нечаянно проболтаться о том хозяину - два. Это риск.
        - А остаться ночью в морозном лесу с неадекватным тупым конём это не риск? Вот сдохну сейчас тут и сразу к владыке попаду с таким кривым распределением.
        - Почему ты коня тупым считаешь? На мой взгляд, он нисколечко не тупой. Он своевольный, хотел решать всё сам и не иметь хозяина. Но хозяйка по факту у него уже есть, и он это принял. Нормально тебя слушается. Вполне возможно, что домой тебя везет, лишь другой дорогой. Ты ведь конечную точку маршрута показала, а не маршрут.
        - Поняла. Ладно. Давай, слетай к боссу. Успокой, что это не мой коварный план очередного побега, а стечение обстоятельств. Я направляюсь к дому и поднимать вертолёт для моего спасения не надо.
        - Понял. Хорошо. Постараюсь, - проговорил Золотце и пропал с моего плеча, а мы с конём продолжили скакать в быстро сгущающихся сумерках.
        Пока мы скакали, я почему-то начала думать про индейцев. И про Майнридовского Оцеолу, вождя семинолов, что он так же, наверное, скакал, но только по прериям, а не по лесу. Вообразила себя вождем и индианкой, чтобы хоть как-то абстрагироваться от заползающих в сердце досады и злости. Ведь на редкость глупое стечение обстоятельств: и собаки дебильные и мужик кретин безмозглый, и Даша с Валентином бестолковые, и конь мой этот тоже… Одна я такая несчастная жертва, лишь нимба святой мученицы над головой не хватает. Всё! Надо запретить себе думать в этом ключе. Я прекрасная индианка и скачу к своим соратникам, чтобы предупредить их о грозящей опасности. Мы по важному делу скачем, и подо мной мой друг и мой верный конь. Мы летим как птица, мчим как ветер, мы едины с природой и мирозданием.
        Для чего я убеждала себя в этой чуши не знаю, но в какой-то момент, я неожиданно для себя почувствовала единение с конём и начала получать удовольствие от этой скачки. У меня перестали болеть ноги, мышцы плеч и рук, я расслабилась, продолжая удерживаться на спине коня. Мы как бы слились с ним. Он был продолжением меня и мне почему-то стало безразлично куда мы скачем, я поняла как это прекрасно скакать, скакать без цели, просто так, чувствуя такое единение.
        Тем временем лес накрыла окончательная темнота. Как конь хоть что-то видел, диву даюсь. Но видел и, не снижая темпа, нёсся среди деревьев, а потом мы выскочили на дорогу, и я увидела группу людей и три джипа с включёнными фарами, один из которых был босса.
        Конь перешёл на более спокойную трусцу, подошёл ближе и остановился, возбужденно и тяжело дыша.
        Ко мне тут же подбежал босс, подставил руки, помогая спрыгнуть на землю, и когда поймал, крепко прижал к себе, зашептав на ухо:
        - Как ты, малышка? Очень устала? Как же ты нас всех напугала.
        - Что пугаться, если я говорил тебе, что с ней всё хорошо? - зашипел ему в ухо сидящий у него на плече Золотце.
        Босс, прижимая меня к себе, усмехнулся и едва слышно проговорил:
        - Спасибо, что его послала. Мысли очень нехорошие в голову сразу полезли, как только телефон твой отключился. А конь у тебя супер, и выглядит классно и похоже умный очень.
        - Это ты не видел, во что этот умник мой сад превратил за то, что бегать ему не давала.
        - Почему не видел? Видел уже. Всё исправимо. Несколько дней и как новый твой садик будет, даже лучше. Аслан всё организует.
        - Вить, а кто этот псих, что с собаками на меня набросился и приказал стрелять? Какого чёрта он ко мне прицепился? Что я ему сделала?
        - Он раскаялся уже во всём. Не бери в голову. Больше отсвечивать не будет.
        - Я не понимаю смысла.
        - Понимаешь, тут в лесу дорожки хорошие и повадились сюда ездить на лошадях из одной конюшни любители верховой езды. Можно сказать, тропу туристическую открыли. Этот деятель охотник. Вернее фотоохотник. Ему эти туристы не нравились, мешали они ему, он их собачками пугал и охраной. Но давно ещё. Они перестали ездить. У собак есть свободный выход, и на звук копыт коней они приучены выскакивать с лаем и кидаться на лошадей. Потом деятель этот следом выскакивал с охраной и дополнительно пугал. Тебя приняли за очередную туристку. В посёлке никто давно уже лошадей не держит. И то что ты завела коня, он не знал. Когда тебя увидел, да и собак его ты травмировала, решил посильнее напугать, чтобы больше сюда не совалась. Клянётся, что стреляли в воздух.
        - Напугал и ждать остался? Концы с концами у него не сходятся.
        - Он не остался ждать, они уже возвращались к себе, когда Саша с дежурной группой подъехал, по дороге в обратном направлении шли, он с ветеринаром связывался, решал что с собаками делать. Он не знал, кто ты. Сейчас очень раскаивается, что так поступил, согласен на любую компенсацию и любые извинения.
        - Прекрасно, травить собаками меня нельзя, а других всадников можно.
        - Он клянётся, что собаки не кусаются, лишь пугают. И только лошадей. На людей вообще агрессии нет. Я подходил проверить. Дружелюбные псы. Кстати у одного перелом ноги, у второго вывих сустава и растяжение связок. Что ты с ними сделала?
        - Одного Шаман лягнул, когда он на меня кинулся, второго я стеком в прыжке на меня стукнула, и он неудачно приземлился. Шаман хотел добить, но я не дала. Так что в их дружелюбности и доброжелательности я сомневаюсь очень сильно.
        - Их приучали прыгать на лошадей, чтобы испугать. Лошади пугались больших псов и убегали.
        - Это его версия. У меня она другая. Собаки агрессивны, их травили на людей с лошадьми. И мне он угрожал. Он псих. Он орал, что прикончит меня с лошадью и здесь закопает, как только я вернусь.
        - Он это не отрицает. Он так пугал всадников, чтобы тут не катались. Тебя больше пугать не будет. Сейчас лично перед тобой извинится и это тебе пообещает. Согласен даже собак усыпить, если ты их боишься, но очень просил этого не требовать. Обещает свободный выход для собак закрыть и выводить лишь в намордниках и на поводке. Такой расклад тебя устраивает или ты «жаждешь большей крови»?
        - Если всё так, как ты говоришь, то устраивает. Пусть на поводках собак выгуливает. Но он всё равно псих. А если бы лошадь понесла какая-нибудь и всадник убился? Он явно чокнутый.
        - Не без этого, но его я тоже понимаю. Толпы разъезжающих всадников по частной территории, игнорирующих предупреждающие таблички и запреты, не нравятся никому. А этот лес в совместном владении нашего посёлка как природоохранная зона. Первоначально даже забор планировали поставить, но потом пожалели местных из двух соседних деревень, что за ягодами и грибами сюда ходят. Решили не ставить, я первый против был. Возможно зря. Ладно, пошли. Сама сейчас с ним пообщаешься, выслушаешь извинения и примешь окончательное решение.
        - Не хочу никаких извинений. Я устала. Хочу на ручки и домой, - состроив жалобную физиономию, голосом маленькой девочки заныла я.
        - Не вопрос, моё сокровище, - проговорил босс с улыбкой, подозвал Сашу, отдал распоряжения, потом подхватил меня на руки и понёс по дороге, а Шаман затрусил спокойно рядом.
        Я знаю, что безжалостно заставлять немолодого мужчину носить меня на руках, но мне так хотелось ощутить его защиту и заботу, что я эгоистично решилась на это, крепко при этом его обняв и посылая такую волну благодарной энергетики, что боссу должно было её хватить преодолеть три подобных маршрута.
        Вернувшись ко мне, босс сначала помог мне поставить Шамана в конюшню, а потом отнёс в дом, где к моему удивлению нас с ним уже ждал сервированный к ужину стол в гостиной и ярко пылал камин.
        - Ты распорядился приготовить ужин?
        - Да, любовь моя. Рискнул, понимая, что вернёшься ты уставшая, замёрзшая, и тебе надо будет согреться, поесть и расслабиться, а Валентину твоему пока не очень сподручно всё это делать.
        - Ты лучший. Обожаю тебя, - улыбнулась ему я. - Сегодня ты мой герой. Ты меня спас. А можно, я не за стол сяду, а в кресло у камина и в плед закутаюсь? И есть буду так? А то зябко мне как-то.
        - Легко. И если ты не возражаешь, то я в этом составлю тебе компанию.
        - Конечно. Кто же отказывает любимому герою, предлагающему составить компанию?
        - А как насчёт выпить коньячка в компании любимого героя?
        - А давай, - кивнула я, усаживаясь с ногами в кресло, которое босс придвинул ближе к камину и кутаясь в пушистый плед.
        Босс придвинул ко мне журнальный столик, на который поставил тарелки с едой, потом рядом установил ещё одно кресло, затем разлил коньяк по рюмкам, вручил мне одну и, сев в кресло проговорил:
        - Давай воздадим хвалу небесам, что всё закончилось благополучно. Никто сильно не пострадал, все живы, даже животные. И лично я несказанно благодарен за это Вселенной и всем кто незримо хранил и опекал нас, включая Золотце. За наших хранителей и тебя, маленький огненный дракон!
        - Присоединяюсь, - проговорила я, краем глаза заметив Золотце, приосанившегося на краю журнального столика, усмехнулась и, чокнувшись с боссом, залпом опустошила свою рюмку.
        - А вот иронично хмыкать, глядя в мою сторону, было совсем необязательно, - горестно выдохнул мой дракон, укладываясь на столике между наших тарелок.
        - Сокровище моё, я не хмыкала, а пыталась подавить восторженный возглас по поводу того, что ты столь скромно воспринял заслуженную похвалу и не прокомментировал её как недостаточную на твой взгляд. Ты стал не только героическим хранителем и опекуном, ты стал необычайно тактичен. Я ожидала потока упреков, что лишь Витя оценил твою деятельность по заслугам, а я, как обычно, не воздала тебе должное, а ты сейчас проявил снисхождение к моей оплошности. Именно поэтому я едва смогла сдержать возглас восхищения данным фактом, - не поскупилась я на елейное одобрение, граничащее с издёвкой.
        - Я не ослышался? Ты сказала, заслуженная похвала и твоя оплошность? Ты решила поиздеваться надо мной, хозяйка? - не смог сдержаться от уточнения Золотце.
        - Нет, я осознала, что настолько привыкла к твоей помощи и помощи Вселенной, и считаю её настолько естественной, что перестала ценить. Это действительно моя оплошность. И Витя абсолютно прав, надо начать благодарить всех: и Вселенную, и всех наших хранителей, включая тебя. Сегодня всё могло закончится очень печально, но к счастью все неприятности разрешились наиболее оптимальным образом. Я даже некое удовольствие получила, - коньяк развязывал мне язык, и меня тянуло порассуждать. - Никогда бы не поверила, что могу получить удовольствие от подобной прогулки, но по итогу как ни странно получила. Шаман действительно сказочный конь, и возможно, это подарок Вселенной именно мне, и дед в этом прав. Хотя признать мне это очень трудно. Особенно то, что выходка Дашки пошла по итогу мне на пользу, заставив всё это почувствовать. Но я всё равно накажу её. Вот сильно накажу. Потому что это тоже на пользу ей пойдёт.
        - Сомневаюсь я, что сможешь, - вступил в наш диалог босс. - Мне уже Оля звонила, просила сказать тебе, что твои угрозы неприемлемы. Мол, мы цивилизованные люди и надо уметь решать конфликты цивилизованным образом. Я именно поэтому про устроенный конём разгром и узнал, и сходил сам посмотреть, что да как. Не переживай, всё поправимо, и у Валентина к счастью, травма несерьёзная.
        - Хочет цивилизованным, ладно, будет цивилизованным, до тех пор пока Даша сама не попросит нецивилизованный метод применить, - с явной угрозой в голосе проговорила я.
        - Что задумала?
        - Цивилизованно лишу её своего общения и возможности видеть и рисовать коня. Номер её заблокирую, сюда пускать не будут и никаких общих встреч. Там где будет она, не будет меня. И это будут знать все.
        - Ты какое-то очень кардинальное решение приняла. Сейчас же она Аркадия подключит.
        - Пусть подключает, кого хочет. Мне хватит сил Аркадию отказать при попытке заступиться за Дашу, поскольку я точно знаю, что этот опыт пойдёт ей на пользу. Нельзя спускать нарушение клятв. Я предупреждала, чем будет чревато то, что она клятву нарушит. Ты сам кому-нибудь спускаешь подобное?
        - Нет. С клятвопреступниками не церемонюсь. А Даша тебе именно клялась?
        - Именно клялась. Когда она во второй раз нарушила свои же обещания я заставила поклясться. Она поклялась и нарушила снова. Поэтому или накажу, или знать её больше не желаю. Без вариантов.
        - При таком раскладе предложение о наказании даже гуманным выглядит. Мне это случай с Колей напоминает. Только Даша вряд ли согласится. Она девочка гордая очень.
        - Её право. Насилие применять не собиралась и не собираюсь. Всё добровольно.
        - Расклад понял, - кивнул босс, и мы приступили к трапезе.
        ***
        На следующий день я нашла по наводке деда хорошего конюха, позвонила ему и предложила наняться ко мне одновременно конюхом и помощником по работе в саду, поскольку с выбитым плечом Валентину такая работа теперь долго не по силам будет.
        Молодой парень, у которого было необычное имя Зэн, как только узнал за каким конём надо будет ухаживать, согласился сразу и в саду работать, и у меня жить.
        - Алина Викторовна, да ведь это легенда, а не конь! И если Вы его сделали адекватным, и я смогу с ним общаться, я без вопросов согласен, - тут же заявил мне он.
        - Зэн, только строго в моём присутствии. Если Вы сунетесь хоть раз на конюшню без меня, я Вас в тот же день уволю. Потому что у меня он уже дважды чуть не угробил окружающих. У моего управляющего плечо выбил. Шаман лишь при мне не дурит. А без меня это исчадье ада, а не конь. И это не шутка.
        - Я знаю, Алина Викторовна. Я всё о нём знаю. И что Евгения инвалидом сделал тоже знаю. Поэтому буду осторожен, обещаю. А Вам мой телефон Василий Никифорович дал? Спасибо ему. Для меня это сказочное предложение, главное, что с проживанием, меня с квартиры выгоняют, в долгах я. Проигрался на скачках сильно. На андердогов пару раз ставил, а они не потянули.
        - Андердог это порода какая-то? - решила уточнить я.
        Зэн не смог сдержать смешок:
        - Нет, Алина Викторовна, общее название тех, кто вряд ли заезд выиграет, аутсайдеры другими словами.
        - Должны по итогу много?
        - Прилично, - усмехнулся он и назвал сумму.
        - Немало, - согласно проронила я и, поскольку парень мне понравился своей бесхитростью и открытостью, решила предложить сразу длительный контракт: - Могу дать в качестве аванса за полгода работы. Еда и проживание бесплатно. Если отработаете, и у меня не будет нареканий, то о дальнейшем окладе после этого поговорим дополнительно.
        - Сказка! - радостно воскликнул он в ответ. - Согласен. Когда приезжать и куда?
        - Свой адрес смс на этот телефон сбросьте. Охрана к шестнадцати часам подъедет, Вас заберут с вещами. Будьте готовы к этому времени и паспорт не забудьте, договор на месте оформим.
        - Мне кажется я сплю. Ещё сегодня утром мне в окно хотелось выйти от безысходности, а сейчас такое. Спасибо, я постараюсь оправдать Ваше доверие, Алина Викторовна.
        - До встречи, - проговорила я и отключилась.
        Вечером, увидев юношу, я поняла, что не ошиблась. Парень показался мне трудолюбивым, бесхитростным, доверчивым и поэтому мало приспособленным к житейским невзгодам. При этом он был безумно влюблён в лошадей и знал о них много. Намного больше меня, поскольку я не знала о них вообще ничего.
        Больше всего меня подкупила в нём какая-то детская непосредственность. Когда я, после того как оформила с ним договор, пошла показывать ему Шамана, и узнав, что он может без седла сидеть на лошади, разрешила ему под моим контролем проехаться верхом, он был счастлив, словно ребёнок, мечту которого исполнили. Он восторгался конём, пел дифирамбы ему и мне и радостно улыбался. Кстати, выяснилось, что по паспорту он Зиновий. А то меня немного интриговало, какое имя может скрываться за столь необычной краткой формой.
        Внешне мой новый конюх выглядел достаточно нелепо: с длинными волосами каштанового цвета, затянутыми в хвост, и оттопыренными ушами. Ему бы стрижку хорошую, чтобы уши прикрыть, и совсем другой вид бы был, но парню явно это даже в голову не приходило. Невысокий, худенький, при этом жилистый и ловкий. Верхом на Шамане он сидел уверенно, будто родился на спине лошади.
        Он очень удивился, что у меня нет никакой сбруи для коня кроме недоуздка и повода, а потом одобрительно проговорил:
        - Наверное, это правильно, Алина Викторовна, вполне возможно, что Шаман из-за надетой сбруи и дурил.
        - Нет, Зэн, - покачала я головой. - Он у меня тут дурил и без сбруи. Вчера весь сад мне разгромил лишь потому что его без меня вывели. Он сорвался и переломал и перебил всё, что только смог. Так что не надейтесь, что без меня сладить с ним сможете.
        - А чем Вы его взяли, если не секрет?
        - Зэн, я не знаю, чем взяла Шамана. Не добротой это точно. При первой встрече я его и била, и убить готова была. Я вообще не люблю лошадей. И его взяла лишь потому что Василий Никифорович, которого я очень уважаю, попросил. Первое время, можно сказать, ненавидела это исчадье ада. Сейчас мы нашли с ним кое-какое взаимопонимание. Я стараюсь излишне его психику не нагружать и делать всё к его благу. Он меня слушается. Но лишь меня. Когда меня нет, он творит чёрти что. Поэтому на конюшню без меня я ходить запрещаю. Нарушите запрет, даже если всё хорошо закончится, выгоню без сожалений. Тут везде камеры. То, что без меня приходили, легко узнаю. Понятно?
        - Вы знаете, это точно всё на сказку похоже. Даже запрет. Мне сказка о синей бороде сразу вспомнилась, где ключ дали, а входить в комнату запретили. Я постараюсь запрет не нарушить. Хотя искушение даже сейчас есть. Шаман сказочный конь. Я не представляю, как его не любить можно.
        - Пока я не представляю, как его можно любить, - поморщилась в ответ я. - Ладно, Зэн, пойдёмте, я Вас с управляющим и его женой познакомлю. Без меня тут всем командует он, и Вы обязаны его распоряжения исполнять.
        - Понял. Хорошо, Алина Викторовна, - кивнул он, и я повела его знакомиться с Валентином и Шурочкой.
        Знакомство прошло хорошо. Новый помощник всем понравился. Валентин с Шурочкой пообещали выделить ему комнату и обустроить. После чего я их оставила и ушла в свой дом.
        Не успела я устроиться в гостиной с книжкой в руке, как раздался звонок Оли. Я ответила. Оля начала издалека: поинтересовалась моим самочувствием, сама рассказала о Никитке и Мише, потом посетовала, что Шаман мне сад разгромил, но она надеется, что Аслан всё быстро исправит. Он, мол, ей обещал. После этого перешла к главному вопросу: Даша очень хочет извиниться и обещает, что больше никаких запретов нарушать не станет.
        - Оль, - ледяным тоном проронила я, - она трижды нарушила свои обещания. После этого никаким словам я не верю. Условия извинений я ей озвучила. На этом всё.
        - Алина, это средневековье какое-то! Мы в цивилизованном мире живём! Это противозаконно! - тут же начала возмущаться Оля.
        - Вот цивилизованно я с ней общаться больше не хочу. Проход на мою территорию закрыт, коня она больше не увидит. Всё.
        - Это её конь, она его купила.
        - Постой и обслуживание стоят денег. Она должна мне уже не меньше, чем та сумма, что она отдала за коня. Не согласна, пусть цивилизованно в суд на меня подаёт, не забыв посчитать при этом ущерб, что нанёс её конь моему саду. Всё. Вопрос закрыт.
        - Алин, это нечестно! Она не может в суд на тебя подать.
        - Почему? Потому что знает, что проиграет его и я сама ей счёт выставлю? Или опасается, что коня я вам отдам и вам самим на живодёрню его придётся везти, чтобы он всех окружающих не перекалечил и не убил?
        - Алин, совсем и не из-за этого. Это в принципе неприемлемо для нас в суд на тебя подавать, чтобы ты не творила.
        - Великолепно, Оль! Оказывается это я творю, а не Даша! Это я, выходит, подвергла угрозе жизни всех окружающих и при покупке коня и здесь у меня. Это я для своего собственного развлечения приволокла сюда эту адскую тварь, способную убивать людей, и развлекаюсь с ней к своему собственному удовольствию. Твою точку зрения поняла и общаться с тобой после этого не желаю тоже. Всё!
        - Алиночка, нет! Ты поняла неправильно! - испуганно завопила в телефон Оля. - Совсем неправильно поняла! Я знаю, что Даша виновата, и что она нагрузила тебя всем этим, и я очень тебе за всё это благодарна. Я в принципе сказала про суд. В принципе по любому вопросу, что это неприемлемо для нас, без привязки к ситуации. Слышишь меня?
        - Слышу.
        - Это хорошо, что слышишь, а то я испугалась, что отключишься и не услышишь. Алин, я признаю, что Даша виновата, но предложенный тобой метод ужасен. Это издевательство и унижение. Давай как-нибудь без этого.
        - А переломанную конём подругу ты издевательством и унижением не посчитаешь? Тебе очень хочется её увидеть в гипсе и на растяжках, или же вообще в гробу? Ты понимаешь, что на весах её жизнь стоит или ты, вроде неё, очевидных вещей понять не в состоянии?! - окончательно теряя терпение, рявкнула я.
        - Алиночка, она всё поняла и больше не будет!
        - Она трижды! Трижды мне это говорила! В последний раз я предупредила, что этот раз последний, и она будет наказана, если нарушит клятву! Она поклялась, сказала, что поняла и осознаёт последствия. В отличие от неё я свои обещания выполняю. Поэтому либо отношения с ней я прерываю, либо она сама соглашается на наказание. Других вариантов не будет. Выбирать ей. Всё. Твои попытки что-то изменить приведут лишь к тому, что и с тобой общение прерву тоже. Ясно тебе?
        - Ясно, тебя не переспорить, если ты упёрлась. Буду надеяться, что со временем разрешится как-нибудь всё это, поскольку жить в состоянии конфликта с тобой это выше моих сил, - подавленно проговорила Оля. - я люблю тебя, ты должна это знать, и Даша любит, и очень переживает.
        - Оль, я поняла. На тебя не сержусь абсолютно. Я тоже очень тебя люблю, как и Дашу, кстати. Не любила бы, давно всякое общение прервала, и Шаман ещё в первую их встречу её бы угробил. Он шестерых человек убил к твоему сведению, и ещё человек десять глубокими инвалидами сделал, если не больше. Мне не унизить её надо, а научить осознавать опасность и держать слово. И тем или иным методом я это сделаю ради её же блага. Ясно тебе?
        - Алин, ты не представляешь как она психует. Она на нервах вся и рыдает второй день.
        - Оль, пересмотр внутренних устоев никогда не бывает безболезненным. Я могу лишь посочувствовать и сказать, что психовать полностью здоровой приятнее, чем искалеченной и прикованной к постеле. Утешайтесь этим. Поскольку всё могло закончится гораздо более печально.
        - Алиночка, это конечно же так, но не кажется тебе, что ты преувеличиваешь опасность? Если Валентин догадался бы привязать Шамана к столбу вообще бы ничего не произошло.
        - Проблема в том, что у Даши виноваты все, кроме неё. Я должна взять коня, Валентин следить, догадаться привязать, а она не должна никому и ничего, даже обещания выполнять. Вот не должна и всё. Я на самом деле виновата, виновата, что вмешалась и не дала Вселенной её раз и навсегда научить, что такое отношение чревато огромными проблемами, которые исправлять всю жизнь приходится. Я осознала это и сейчас вместо Вселенной её сама научу, поскольку знаю, следующий урок Вселенной может оказаться для неё фатальным. И с таким её подходом к жизни, ждать его долго не придётся. Поэтому предпочитаю уже сейчас сама начать её учить, и мне плевать кто и что по этому поводу обо мне думать будет! Ясно тебе?
        Я опять начала злиться, и Оля это почувствовала, поэтому тут же защебетала мне в ухо:
        - Алиночка, мне всё ясно. Не сердись! Я всё поняла. Дашке объясню твою точку зрения. Всё, у меня Мишаня проснулся, капризничает. Пошла к нему. Целую и люблю. Пока-пока.
        Я отложила телефон и вновь взялась за книжку, пытаясь чтением отогнать навязчивое предчувствие, что Даша явно не смирится с таким раскладом и всеми способами будет пытаться его изменить.
        ***
        Предчувствия меня не обманули. Больше месяца Даша то караулила меня у калитки, когда вечерами я выводила Шамана побегать, и мне приходилось уезжать от неё верхом. То заставляла Аслана идти ко мне и клясться, что он поручается за жену и несёт полную ответственность. То подговаривала Ольгу позвать меня посмотреть Мишу, сказав, что она уехала, а сама тут же возвращалась. Потом, узнав через Аслана телефон Зэна, просила уже его, чтобы он то сообщал ей время моих прогулок, то попросил меня хотя бы издали рисовать коня, то ей его пофотографировал. Единственное, что она не использовала, это не привлекла к нашему противостоянию Аркадия. Почему, не знаю, возможно, не хотела, чтобы отец узнал о её выкрутасах с конём, а возможно, опасалась, что разругав меня с ним, окончательно испортит отношения со мной и ничего не добьётся. Но в любом случае я была за это ей благодарна.
        К концу второго месяца Дашка сдалась. Поймала меня, когда я возвращалась с Шаманом с прогулки и покаянно выдохнула:
        - Всё, Алин, я сдаюсь, можешь как угодно избить, но прекращай игнорировать. Не могу я больше жить в такой атмосфере. И Ольга с Асланом нервничают, что не могут тебя ни позвать, ни к тебе обратиться, и писать я ничего не могу, и вообще из рук у меня всё валится. Думать ни о чём не могу кроме нашей ссоры. Мне настолько плохо, что я на любое унижение уже готова. Можешь бить, как хочешь.
        - Пошли, - кратко проронила я, входя в калитку у которой по распоряжению босса теперь постоянно дежурил охранник. Хорошо хоть я сумела уговорить его во время прогулок с Шаманом охрану ко мне не приставлять. Но мне пришлось пообещать, что прогулки будут не дольше часа, если дольше, я отзваниваюсь ему и объясняю почему задерживаюсь и сообщаю, когда вернусь.
        Мы прошли на конюшню, по дороге я с удовольствием отметила, что под пуховиком на Даше надеты плотные джинсы. В голове тут же родилась мысль, как наказать менее травматично для её психики, поэтому, поставив Шамана в денник, я захватила с собой подарок деда, после чего повела Дашу в дом.
        Сняв уличную одежду и обувь, я отвела её в дальнюю гостиную на втором этаже и велела встать лицом к стене, подняв руки на уровень головы.
        - Джинсы снимать? - несмело осведомилась Даша.
        - Нет, не надо, так встань, - проронила я.
        Облегченно вздохнув, явно обрадованная Даша встала, как я велела.
        Только радовалась она рано. Унижать её я не хотела, а вот сделать достаточно больно была намерена. Чтобы страх повторного наказания помог избежать более серьёзных травм, которые совершенно спокойно мог нанести Шаман. Поэтому, вложив в удар стека свою энергетику, я с силой хлестнула ее по ягодицам.
        Взвизгнув, Даша, схватилась руками за джинсы и присела на корточки. Нервно всхлипывая и упираясь головой в стену.
        - Вставай, вставай, нечего рассиживаться, это только начало, терпеть тебе ещё долго, - холодно проронила я.
        Потерев место удара, Даша, всхлипывая, встала и подняла руки.
        Я вновь хлестнула её, и она, вскрикнув, опять присела. Я не стала больше ничего говорить, минуты через две Даша встала сама, чтобы через секунду, ойкнув, снова опуститься на корточки.
        - Алиночка, сколько ты меня так? Хоть скажи. Мне так терпеть легче будет, - мешая слова со слезами, не вставая, проговорила она.
        - Десять раз.
        - Ещё или всего?
        - Всего.
        - Хорошо. Спасибо.
        - За что? - не поняла я.
        - Ещё семь раз я, надеюсь, вытерплю. Хотя сложно очень. Больно бьешь. Но могла больше ведь, - всхлипывая, проговорила она.
        - Лежать с переломами в больнице, я думаю, ещё больнее. Поверь мне. Сейчас лишь синяк поболит и пройдёт, а там и инвалидом остаться могла.
        - Ты меня совсем тупой считаешь и уверена, что без синяка на заднице сообразить не смогу?
        - Я трижды считала, что сможешь. Но у тебя почему-то не получилось. Уж не знаю отчего. Может действительно ума не хватает, а возможно привыкла, что последствия твоих действий разгребают другие, а тебя они обходят стороной. Сейчас я тебе показываю, больше не обойдут. Последствия лично я тебе устрою, поскольку Вселенная наказывает жёстче. Тебе отец не рассказывал, как его соседей сверху Вселенная наказала? Не рассказывал? А я ведь их тоже предупреждала. Но они упрямые оказались, вроде тебя. Пока дочь инвалидом не сделали, останавливаться не захотели. При этом меня же обвинить постарались, мол, это я их прокляла, поскольку меня они не послушали. С тобой доводить до такого не хочу. Пусть лучше у тебя будет реальная причина обвинять меня, но инвалидом ты не станешь.
        - Нет, папа не говорил. Он вообще последнее время почти не разговаривает со мной. Нервный стал, ужас прям. Я так поняла на работе у него сложности какие-то, и он психует. Мне даже Галя звонила, жаловалась, что не ест он ничего и психует. Я поэтому ему даже не заикалась ни про коня, ни про конфликт с тобой.
        - Чёрт! - озадаченно выдохнула я, поскольку неприятные предчувствия в этот момент накрыли волной, - Дашка, а почему ты мне ничего не сказала? Хотя бы через Ольгу бы передала. Ты вообще что ли с головой не дружишь?
        - Он сказал, чтобы тебе ничего не говорила. Мол, сам разберётся. Это сейчас я от боли почему-то сказать решила. Но если ты ему скажешь, что я тебе рассказала, он меня убьёт.
        - Не стыдно на отца-то наговаривать? Он явно тебя вообще ни разу пальцем не тронул, убьёт он её. Вот врушка, - поморщилась я.
        - Это образное выражение. Так Оля часто говорит, я привыкла. Она через слово: ой, папа убьёт. Вот и привыкла, что это метафора или гипербола, не более. Её ведь тоже никогда не наказывали.
        - Тогда ладно. Не волнуйся, говорить про тебя не буду. Съезжу сама, встречусь. Не нравится мне что-то то, что ты рассказываешь про него. И то, что он давно мне не звонил тоже не нравится. Ладно, поднимайся, тебе ещё семь ударов терпеть.
        Даша быстро встала, и я ещё семь раз ударила её, но уже не столь сильно. Она даже не присаживалась на корточки больше, лишь руки иногда к месту удара прижимала, истерично всхлипывая. Ударив её последний раз, я её отпустила, посоветовав мазать синяки троксевазином или бодягой. Она согласно покивала, а потом несмело спросила:
        - А ты можешь меня теперь обнять и поцеловать? Можешь?
        - Ты этого хочешь? - удивилась я.
        - Очень, Алин, - она сама шагнула ко мне и прижалась, - я так соскучилась без тебя, и совсем на тебя не сержусь. Не сердись на меня тоже, ладно? Я больше не буду обещаний нарушать. Честно.
        Я обняла её и нежно поцеловала в висок, проговорив:
        - Ты не представляешь, как я хочу, чтобы всё у тебя было хорошо, глупая девчонка.
        - Я знаю. Ты если будешь встречаться с папой, не говори ему об этом нашем конфликте. Пожалуйста. Не хочу, чтобы он знал. Ладно?
        Я пообещала, проводила её и тут же набрала Аркадию.
        - Привет, моя хорошая. Как дела? Неужели вспомнила о старом друге? Что-то случилось? - услышала я его нарочито бодрое.
        - Ага, Аркаш, случилось, - согласно выдохнула я, - мне очень нужна твоя консультация. Ни с кем больше посоветоваться не рискну и не телефонный разговор. Можно приеду?
        - Конечно. Без вопросов. Когда ждать?
        - Думаю, через час-полтора где-то подъехать смогу. Можно?
        - Конечно. Ждём тебя.
        - Договорились, - проговорила я и отключилась.
        Потом набрала боссу, предупредила его, что к Аркадию еду, затем связалась с охраной, велела машину готовить и пошла переодеваться.
        Когда я пришла к Аркадию, то чуть не грохнулась в обморок, увидев его. Всё было не просто плохо, всё было ужасно. Обалдело уставившись на него, я несколько минут тупо хлопала ресницами, пытаясь сообразить, что можно сделать, и внутренне ругая себя последними словами, что за эти несколько месяцев не озадачилась его самочувствием. Ведь видела, видела тогда, что изменения пошли, но понадеялась на его разумность. А вот не оказалось её.
        - Ты чего, Алин? Что случилось-то? Я сильно постарел за время нашей разлуки? - удивлённо спросил он.
        - Аркаша, - выходя из ступора и надевая предложенные Галей тапочки, тихо проговорила я, - пошли наедине поговорим.
        - Конечно, - Аркадий провёл меня в свой кабинет, плотно закрыл дверь и рукой указал на кресло: - присаживайся, моя хорошая. Так что стряслось-то, что ты на ночь глядя приехала?
        - Сначала я сделаю один звонок, потом поговорим, - усаживаясь в кресло, решительно выдохнула я.
        Достала телефон и, набрав номер, через пару секунд услышала:
        - Рад тебя слышать, золотая девочка. Что стряслось? Опять Шаман буянит?
        - Тео, приветствую тебя, дорогой. Надеюсь, не разбудила, - вложив в голос максимум обаяния, проговорила я. - Я как всегда по делу. Мне очень нужна твоя помощь. Причём срочно. Можешь приехать по тому адресу, где щенка помогал мне спасти? Моя охрана дальше встретит и проводит.
        - Ты хочешь, чтобы именно сейчас срочно приехал?
        - Да. Сделаю, что пожелаешь, хоть Шамана на скачки выставлю, только не отказывай мне. Я очень тебя прошу.
        - Понял. Жди, - пообещал он и отключился.
        - Кого это ты пригласила? - не понял Аркадий.
        - Потом, - я просительно подняла руку и связалась с охраной: - Андрей, через некоторое время сюда такси подъедет. Раздолбанная на вид волга с затонированными задними стёклами, встреть пассажира по высшему разряду и сразу к нам проводи, не отзваниваясь мне и все дверки сразу распахивая. Понял?
        Услышав: «Понял, Алина Викторовна, сделаю», я убрала телефон и повернулась к Аркадию:
        - Ты ведь дверь не запирал?
        - Нет. Зачем, если там твоя охрана?
        - Прекрасно. Значит моего знакомого сразу к нам проведут. Ты не пугайся. Он хоть и необычно выглядит, но человек очень хороший. Я хочу тебя с ним познакомить.
        - Зачем могу полюбопытствовать?
        - Он приедет, и я всё объясню. Сейчас просто поверь, что во вред тебе поступать не намерена. Кстати, сказать не можешь, что с тобой происходит? Выглядишь ты отвратно.
        - На работе дурдом. Руководство сменилось и такая бессовестная сволочь у руля оказалась, что прям тошно. По всей больнице чехарда с кадрами, да и вообще какая-то откровенная мерзость твориться начала. Пытался хоть своё отделение оградить, но не получается, подумываю уже написать по собственному и уйти. Сил никаких не осталось, всему этому противостоять.
        - Ты хирург, Аркаш, зачем тебе лезть в производственные и кадровые вопросы?
        - Когда под эгидой «оптимизации» убирают у всего персонала надбавки и вводят непонятные системы штрафов, поощряют стукачество, диаспоры, закупают оборудование откровенно дерьмовое у не пойми каких поставщиков, остаться просто хирургом и хорошо лечить людей уже не получается, моя хорошая. Ты не представляешь с какими скандалами я выбиваю каждую поставку хороших препаратов, а не дешёвых и неэффективных аналогов.
        - Аркаш, борьба с ветряными мельницами занятие по определению нецелесообразное, - печально усмехнулась я.
        - Вот потому что каждый считает, что его хата с краю, в нашей жизни полно всякой мерзости. Уж ты-то должна понимать, что есть вопросы в которых непричастным остаться нельзя.
        - Аркаш, в этом мире, хотим мы того или не хотим, есть определённые процессы, которым противодействовать бесполезно. Это как бороться с наступлением ночи. В определенных широтах она наступает по определённому расписанию. Её надо переждать, и через некоторое время наступит рассвет и придёт утро. Пережидать ночь можно в доме с горящим очагом, а можно пойти размахивать факелом в лес, свалиться в яму и сломать ногу или вообще шею. Особого смысла не вижу, особенно исходя из того, что знаю, утро наступит вне зависимости от того размахивал кто-то чем-то или нет. При этом, несмотря на то, что моя хата с краю, я постараюсь открыть свою дверь и пустить к своему очагу тех, кому эту ночь пережить без помощи сложно. Но не всех, не всех. Моя хата не постоялый и не проходной двор.
        - Ты предлагаешь смириться и не бороться? Ты не представляешь, что у нас творится, - эмоционально проговорил он, после чего начал приводить мне многочисленные примеры.
        Я внимательно всё выслушала, и когда он замолчал, негромко спросила:
        - Ты слышал молитву Францизска Асизского? В разных переводах она звучит по разному, но смысл один: «Господи, дай мне сил бороться с тем, что я могу изменить, дай мне смирение переносить то, что я не могу изменить, и дай мне мудрость, чтобы я мог отличать одно от другого». Так вот, в данном случае тебя явно подвело умение отличать одно от другого. Я сейчас это очень чётко вижу. Ты полез не в своё дело. Это расклад Вселенной. Для чего и почему он такой, не знаю. Да, пострадают люди, но это необходимые именно им испытания. Каждый проходит лишь то, что ему необходимо.
        - А что же ты тогда «Терновник»-то организовала? Если все проходят то, что им предначертано?
        - Я помогаю лишь тем, кому моя помощь в ущерб не пойдёт. И если когда-то Вселенная посчитает, что вмешалась излишне, мой центр загнётся или его закроют, и ничего я не сделаю даже ценой всей своей жизни и всего своего здоровья. Понять и принять эту волю залог того, что процесс твоего пребывания здесь не прервут раньше времени. Ты же сейчас израсходовал весь оперативный, скажем так, запас и подобрался к неприкосновенному, базовому, ради которого здесь и находился, который тебе слить не дадут, поэтому застыл на краю, и я не знаю, удастся ли мне сейчас тебя удержать или нет. Ты перекосил у себя всё, что мог, впав в обиды, претензии к Вселенной и поставил на заведомо проигрышную карту все свои силы. Это деструктивно, Аркаш.
        - Ты намекаешь, что я скоро умру?
        - У меня задача сейчас: не дать тебе это сделать. Очень хочу, чтобы мне это удалось, - проговорила я.
        В это самое время в коридоре щелкнула дверь, и голос Андрея громко доложил:
        - Алина Викторовна, Ваш гость!
        Я в сопровождении Аркадия поспешно вышла в коридор.
        - Приветствую, дорогой! Очень рада тебя видеть. Пошли в кабинет, - проговорила я, не став ничего пояснять Гале, удивлённо застывшей у двери в кухню.
        Мы прошли в кабинет Аркадия, и я представила друг другу мужчин:
        - Это Василий Никифорович, - я не стала говорить о статусе деда, который замер рядом со мной по обыкновению опираясь на любимую трость с набалдашником в виде черепа, потом указала на Аркадия, - а это хирург от Бога, спаситель моего Димки и мой хороший друг Аркадий Львович.
        Аркадий молча протянул руку. Дед, окинув его внимательным взглядом, ответил на рукопожатие, потом повернулся ко мне и ментально передал: «Вот чего ты меня звала, когда всё абсолютно без вариантов? Неужели сама не видишь?».
        «Тео, то что я ничего не смогу сделать, я вижу. Но у тебя такой опыт здесь. Я надеялась, ты что-то подскажешь. Ты ведь кудесник, сделай хоть что-то», - взмолилась я взглядом.
        «Девочка золотая, ты меня ни с кем не спутала? Менять расклады не в моих силах».
        «Тео, но меня-то ты остановил».
        «Ты имела здоровый организм, на который только начал действовать ядовитый препарат, плюс распределение энергетики хорошее имела. Тут организм испорчен до предела, энергетика перекошена, и он готов к уходу. Единственный вариант пересадить ему донорскую печень, и травить потом препаратами, глушащими отторжение, но по времени можем не успеть найти подходящего донора. Да и этот вариант ненадолго. Сложный он, и связь прямую имеет, как только зацепит резерв, уйдёт без вариантов».
        Нервно кусая губы, я судорожно сглотнула, борясь с подступающими слезами, ментально передала: «Озвучь в доступной форме», а потом с кривой улыбкой вслух выдавила из себя:
        - Тео, я бы хотела услышать твоё мнение.
        - Ничем порадовать не могу, золотая девочка, - качнул он головой. - Твой друг обречён. Единственный вариант: очень быстро найти подходящего донора печени и не факт, что всё получится. Он перекосил в энергетике всё так, что даже чужая под прикрытием иммуносупрессоров быстро отключится, чтобы сохранить ему наработанную базу.
        - Сколько есть времени, Тео?
        - С моей помощью, если хочешь, чтобы безболезненно всё проходило, и на условии, что дальше перекашивать ничего не станет, недели две-три, если же согласится терпеть, чтобы донора всё же попытаться найти, четыре, максимум четыре с половиной. Если я не вмешиваюсь, то где-то неделя на ногах и ещё неделя в реанимации, чтобы перед переходом дать всё же шанс чуточку картину распределения поправить. Что выбрать, решать ему.
        - Алин, я могу поинтересоваться, Василий Никифорович, он кто? - поинтересовался Аркадий, внимательно слушающий нас.
        - Он тот, Аркаш, кто вернул меня с того света. Я бы сказала, что он кудесник, но сейчас такой термин не в ходу.
        - То есть мне повезло, что моей скромной персоной заинтересовались два человека, обладающих сказочными способностями? Вам обоим только волшебных палочек не хватает, хотя может это она, - указывая на трость деда, иронично усмехнулся Аркадий, пытаясь пошутить и таким образом немного снизить явное собственное нервное напряжение
        - Аркадий Львович, Ваше право верить или нет. Можете завтра сходить и сделать как это там у вас, у медиков, МРТ или что-то подобное, сдать все анализы, и узнать результат. Даже если согласитесь на моё вмешательство, проблема останется, и все исследования Вам это подтвердят, при этом они никак не повредят Вам, поэтому можете проверить. Вы лишь используете время. Больше ничего. Главное учтите, что время в Вашем положении очень ценный ресурс. Вы можете успеть сделать то, что всегда хотели, но откладывали на потом. Потому что это самое «потом» вряд ли настанет. А про волшебную палочку это Вы погорячились. Это самая обычная трость. Лишь подарок, который мне по душе, и не более того.
        - Если честно, я подозревал, что с моим организмом чертовщина какая-то творится. Но очень не хотелось из доктора в пациента превращаться, - проговорил Аркадий. - Решил, что лучше сдохну на дистанции. Не хочу никаких лекарств, процедур и прочего. А уж в случае, когда Вы, Василий Никифорович, говорите, что результата всё равно не будет, тем более. Поэтому я бы предпочёл первый вариант, если Вы можете меня так уважить: две недели без болей и слабости. Я бы расписался с Галчонком и в круиз ее какой-нибудь свозил. Ну и завещание написал. Чтобы «всем сестрам по серьгам».
        - Легко, - кивнул дед.
        Отложив трость, он подошёл к Аркадию вплотную, обхватил его руками за талию, потом сдвинул их несколько раз, поворачивая под разным углом ладони, затем, сместившись, провёл правой ладонью вдоль позвоночника, и напоследок резким рубящим ударом стукнул в основании шеи.
        Аркадий от удара стал оседать на пол, явно лишившись чувств, но дед подхватил его подмышки и удержал. Потом повернулся ко мне:
        - Креслице подвинь сюда.
        Я подвинула, и мы совместными усилиями усадили Аркадия в кресло. Через пару минут он пришёл в себя и открыл глаза. Дед склонился над ним и негромко выдохнул:
        - Запомни самое главное: уходить не страшно, тебе так точно - раз, оставшееся время постарайся провести с удовольствием, можешь есть что угодно, пить, гулять с женщинами, экстримом любым заниматься, но не чрезмерно, чтобы радость от всего этого была, а не чтобы страх глушить - это два. Больше посоветовать нечего. Хотя если перекосы свои уберёшь, вызванные неправильными реакциями на испытания, будет неплохо. Только это редко кому удаётся, поэтому сильно не заморачивайся, лучше радуйся на полную катушку, эффективнее будет. Услышал меня?
        Аркадий с явным трудом выдохнул: «Да», и дед, попрощавшись и порекомендовав мне напоить его чаем с коньяком, ушёл.
        Минут пять Аркадий сидел молча, окончательно приходя в себя, потом негромко спросил:
        - Руку он тебе лечил или другой кудесник?
        - Он, - не стала врать я.
        - А почему не сразу к нему поехала, раз так хорошо его знаешь?
        - Потому что физиологически хирург собрать мою руку лучше мог. У тебя тоже шанс есть к хирургу-трансплантологу обратиться.
        - Нет, это точно не буду делать. Провести остаток дней в больнице и на препаратах не моё абсолютно.
        - Слушай, Аркаш, скажи мне, ты случаем на себя роль пациентов не примерял, когда за их права боролся? - решила поинтересоваться я, пытаясь найти первопричину такого его состояния.
        - Нет, зачем мне это? - удивился он. - Роль пациента мне не близка абсолютно. Вот на Вселенную злился, думал, как такая несправедливость твориться может? Это же явное зло, почему оно процветает?
        - Аркаш, дорогой мой. Отпусти эту ситуацию. Всё. Не в твоих силах это исправить. Значит, для чего-то это нужно. Ты сделал всё, что мог. Оставшееся время посвяти себе и Гале, пожалуйста. Я куплю тебе любую путевку, лишь выбери куда.
        - Алин, я в состоянии сам себе купить. Особенно если жить пару недель осталось. Куда деньги копить? Квартиру эту Гале оставлю, другую на Дашку переведу. Они девочки самостоятельные, не пропадут. Ты только им не говори ничего. Не хочу ни жалости, ни сочувствия. Хочу остаток дней порадоваться, как твой Василий Никифорович советовал. Кстати, почему ты его Тео зовёшь?
        - А это с того момента пошло, как он меня с того света вернул. Спросить хотела: ты кто? А язык плохо ворочался, и вышло так. Вот с тех пор и пошло, - на ходу сочинила я.
        - А он почему тебя золотой девочкой называет?
        - По-моему ему золотом заплатить за моё спасение обещали или типа того, вот так называть и начал.
        - Ты учишься у него?
        - Нет. У нас разные возможности. Мне до него далеко. Это, кстати, он окончательно Димку на ноги поставил. Без него Димка инвалидом бы остался.
        - Ты сказала, что он тут щенка тебе спасал. Ты ради щенка, которого у соседа моего забрала, его тоже звала?
        - Это непростой был щенок, говорила же. А твой неадекватный сосед его чуть не прикончил. Тео не столько его спасал, сколько меня в чувство приводил и успокаивал. И именно для этого приехал. Он хорошо ко мне относится.
        - А зачем мне про деревню врала и кудесника?
        - Ничегошеньки я не врала, - не моргнув глазом, тут же соврала я, - когда руку мне лечили, Тео уехал отдыхать в деревню и телефон с собой не взял. Никому не сказал куда. Босс всех на уши поставил, чтобы его отыскать. Когда мы его скит нашли, вышел к нам в холщовой рубахе, с посохом и в венке из трав и полевых цветочков каких-то. А потом начал мне этот венок к руке привязывать. Я чуть со смеху не умерла. Именно после этого кудесником называть и стала.
        - А с чего ты вообще приехать ко мне решила?
        - Если честно, тревожно как-то на сердце последнее время было. И причину никак понять не могла. На днях в центре заметила, что с Димки молоденькая клиентка глаз не сводит и старается расположить к себе, приехала посоветоваться с тобой: допустимо её выгнать из центра или очень несправедливо будет с точки зрения общечеловеческой морали, если Димка на её провокации пока не ведётся, - выдала я ему заранее заготовленную версию моего визита. - А когда приехала, сразу поняла, что причина моей тревожности в другом. И эта молоденькая вертихвостка абсолютно не стоит моего внимания, не до неё. Поскольку всплыла проблема гораздо более значимая. Вот почему ты молчал? Мне в голову не могло прийти, что ты скрывать такое можешь.
        - Хотелось самому суметь все проблемы решить, чтобы собственную значимость почувствовать. Я ведь уверен был, что авторитет себе ого-го какой заработал. А на деле пшик оказался.
        - Ты заработал авторитет у Вселенной. Именно она тебя ценит, по сравнению с этим авторитет у людей незначим абсолютно. Прости их всех и забудь, сами не ведают, что творят, твари неразумные.
        - Ты думаешь?
        - Я знаю, - убеждённо выдохнула я, и Аркадий сразу повеселел.
        - Пошли тогда пить чай, - предложил он, - сообщим Гале, что я решил уволиться, срочно расписаться с ней и рвануть в круиз «а’ля медовый месяц». После чего будем обсуждать детали и нюансы.
        - Согласна, пошли, - проговорила я, и мы отправились на кухню.
        ***
        Вернулась домой я совсем поздно, тем не менее босс меня ждал и встречал.
        Помог выйти из машины и тут же спросил, что случилось.
        Я предложила пойти вместе ночевать, и потом в спальне, прижавшись к нему, всё рассказала. Поплакала немножко при этом, он утешал, что главное, что Аркадий страдать не будет и успеет осуществить какую-нибудь мечту. Сказал, что поможет и роспись, и свадьбу, и круиз организовать по высшему разряду. И никому ничего не расскажет.
        Успокоенная я уснула у него на плече.
        ГЛАВА 60
        ***
        В ближайшие выходные мы отметили свадьбу Аркадия с Галей, и в тот же вечер они отправились в круиз на океанском лайнере на три недели. До этого Аркадий узнал, что если пассажир умирает во время этого круиза, его тело доставляют на Родину, и тут же оформил путёвки и полный пакет страховок, включающий вышеупомянутую услугу.
        Сама свадьба прошла весело и позитивно. Аркадий держался молодцом, так что никто даже догадаться не смог, что он знает о близкой кончине. Мы все большой толпой проводили их с Галей в аэропорт, откуда они самолётом летели в порт, из которого отплывал лайнер, попрощались, пожелали прекрасно провести время и всего самого доброго, при этом лишь мы с боссом знали, что прощаемся с ним навсегда.
        Всю ночь после этого я прорыдала в объятьях босса.
        Он утешал как мог, спрашивал отчего я так плачу, если знаю, что душа бессмертна и с ней у Аркадия всё хорошо будет. Я рыдала в ответ, что эгоистично не хочу отпускать, что у меня мало друзей, что таких хороших людей тут по пальцам пересчитать могу, и я остаюсь в этом злом мире без поддержки такого хорошего человека. Что я хочу, чтобы он остался здесь.
        Босс обещал поддерживать и заменить всех-всех. Я слёзно причитала, что это, конечно же, меня радует, но когда друзей много это всё равно лучше. Потому что окружающий мир светлее становится, а теперь друзей у меня станет меньше, и жить будет сложнее и хуже, причём не только мне. Одним словом, я была безутешна.
        При этом даже Золотце не стал меня осуждать. И когда босс спросил его, чем ещё меня можно утешить, философски заметил, что иногда полезно поплакать, чтобы сбросить стресс. После этого босс перестал пытаться меня успокоить, лишь прижимал к себе и ласково гладил по спине, приговаривая: «Я с тобой, моя любовь. Я с тобой».
        Под утро, наплакавшись вволю, я уснула.
        Проснувшись утром, я заявила боссу, что на работу не пойду. У меня депрессия.
        - Отпущу с одним условием. Пойдёшь выгуливать Шамана. Он благотворно на тебя действует, я заметил. Погода хорошая. Смотри какое солнце яркое и какой пушистый снег выпал, - босс раздернул шторы в спальне. - Одевайся потеплее и иди с ним гулять. И ему полезно, и тебе. Походишь по морозцу, замёрзнешь, потом придёшь, хорошо покушаешь, коньячку выпьешь и можешь спать лечь. А вечером уже я приеду и развлекать тебя продолжу. Договорились?
        Идти гулять с Шаманом не хотелось, но по голосу босса поняла, если не соглашусь, он потащит меня на работу, чтобы не оставлять дома одну, поэтому согласно выдохнула:
        - Хорошо, договорились.
        Босс принёс мне кофе, поцеловал и уехал.
        Я тепло оделась, зашла на конюшню, отвязала и вывела Шамана. Дорога за калиткой была расчищена, а вокруг всё утопало в глубоком снегу. Не успели мы пройти и пятисот метров, как из-за поворота дороги показался Аслан и бегающая вокруг него Джесси. Завидев меня, она с радостным визгом понеслась мне навстречу. Окрик Аслана её не остановил.
        Я вцепилась в повод и рявкнула на коня:
        - Если тронешь её, убью!
        После чего шагнула вперёд и, раскинув руки, поймала Джесси в объятья. А она опёрлась передними лапами на мои плечи и, радостно повизгивая и крутя обрубочком хвоста, облизала мне всё лицо.
        - Джессинька, всё, всё, успокойся, моя хорошая, ты меня сейчас свалишь в снег, - я с трудом спихнула её с себя и начала трепать по голове, шее и бокам. - какую ты шерсть к зиме нарастила, красавица моя. Как же я без тебя соскучилась.
        - Хозяйка, здравствуйте, извините, что не удержал, - ко мне подбежал Аслан. - Она Вас лапами не измазала?
        - Нет, всё хорошо, Аслан. У меня одежда прогулочная, ей такие объятия не страшны. А ты выходишь её выгуливать?
        - Да, ей полезно. Потом она дружит с двумя соседскими леонбергерами, они здорово вместе бегают.
        - Леонбергерами, - переспросила я, - это кто?
        - Собаки такие, хозяин их сказал, что порода так называется. На редкость добродушные, вроде нашей Джесси. И она им нравится, играют с ней, уступают ей во всём, поскольку женщина.
        - Аслан, она не женщина, а собака, самка, в крайнем случае особа женского пола или в контексте твоего высказывания: дама. Но никак не женщина, - поморщилась я.
        - Понял, хозяйка. Спасибо. Учту, - покладисто кивнул Аслан и продолжил: - Вот только сегодня их не встретили, хозяин гулять их ещё не выводил. Джесси явно расстроилась. А мне уже некогда ждать, должна доставка приехать, встречать иду. Поэтому мы немного сегодня погуляли.
        В это время Джесси, обогнув меня, потянулась к Шаману. У меня сердце в пятки ухнуло, я уже хотела что-то проорать типа: стой, нельзя или фу, но пока решала, что заорать, Шаман склонил голову и своим большим языком лизнул нос и лоб Джесси, и она начала радостно облизывать его в ответ.
        - Вот это да! Наша Джесси и Шамана в себя влюбила, - восторженно выдохнул Аслан. - Перед её обаянием даже такой конь устоять не смог. Ай да Джесси! Сказочная у нас собака!
        - Да уж, - усмехнулась я, - зная характер Шамана, не верю глазам своим.
        - Но они явно подружились, - Аслан указал на скачущую вокруг коня Джесси, и то как он осторожно носом пытается её пихнуть в бок, - забавно наблюдать за ними. Только нам пора уже. Можно мы пойдём, хозяйка? Опоздать боюсь.
        - Аслан, оставь мне Джесси. Если она подружилась с Шаманом, пусть вместе погуляют. Поводок мне отдай и иди. Буду возвращаться, её к вам заведу, - предложила я.
        Аслан с радостью вручил мне поводок и поспешил домой, а мы втроём зашагали по дороге в лес. Зайдя поглубже в лес, я нашла большую поляну и, отстегнув повод Шамана, скомандовала ему: «Гуляй».
        Забыла рассказать. Я научила Шамана двум командам: «Гуляй!» и «Ко мне!». По первой он уходил скакать неподалёку от меня, по второй тут же прибегал ко мне, словно собака. Я это сделала, поскольку мне быстро надоело заставлять его бегать вокруг меня на корде. Глупейшее занятие, на мой взгляд: стоишь, а конь по кругу бегает. Именно поэтому я сначала оттренировала команду: «Ко мне!» и заставила выполнять безукоризненно. Потом начала спускать с корды, сопровождая это командой «Гуляй!». За неделю конь привык, и мои прогулки с ним стали менее для меня напрягающими. Он бегал вокруг меня и неподалёку. Как только он отдалялся, я подзывала его, потом снова отпускала бегать. Вскоре он понял принцип: надо бегать, так, чтобы я видела его, тогда подзывать стану реже, и старался ему следовать.
        Услышав знакомую команду конь рванул на поляну, вздымая снег своими мощными копытами. Джесси пришла в восторг и полетела следом за ним, по пузо утопая в снегу, и весело взлаивая. Они то носились по кругу, то Шаман останавливался, и Джесси развернувшись у его ног сама начинала убегать, а он быстро догонял, обходил сбоку, потом менял направление движения, и Джесси опять неслась следом за ним. Со стороны эта весёлая игра в догонялки выглядела забавно и явно нравилась им обоим.
        Через какое-то время я настолько увлеклась наблюдением, что начала комментировать, подбадривать и заливисто смеяться.
        - Джесси, Джесси, давай, давай! Ещё пара прыжков, и ты настигнешь его, дорогая! Шаман, это нечестно, куда это ты свернул? Ну всё, выиграл, выиграл. Джесси, давай ещё разочек, сейчас точно обгонишь! Давай, вперёд! Догнала, догнала! Молодчина! А теперь удирай скорее! Ты сможешь! Не догонит, не догонит! Шаман, это нечестно, ты срезал круг! - веселилась я, хлопая в ладоши и забыв обо всём на свете.
        За этим занятием и застал меня сосед, ведущий на поводке по дороге двух знакомых мне собак. Он издали окликнул меня, здороваясь, и я, резко развернувшись на его голос, чуть не свалилась, поскользнувшись. Потом в голове мелькнула мысль, что он-то собак ведёт и на поводках и в намордниках, а мои животные носятся на свободе и, обернувшись к ним, я громовым голосом гаркнула:
        - Ко мне!
        Шаман тут же оказался рядом и замер в напряжённой позе. Джесси тоже подбежала и остановилась, заглядывая в глаза, словно спрашивая: «Это ты кому? Мне? Или коню? А мне к собакам можно?».
        - Сидеть, Джесси! - рявкнула я, и она послушно плюхнулась на попу рядом с моей ногой.
        Я поспешно прицепила поводок к её ошейнику и повод к недоуздку Шамана, после чего прокричала соседу:
        - Мы уже уходим, не волнуйтесь. Придержите собак, чтобы мы мимо вас пройти могли, и мы уйдём.
        - А я и не волнуюсь, Алина Викторовна. Я лишь поздороваться хотел и спросить, может, и моим охламонам с Джессинькой можно побегать? Они дружат, - замерев в отдалении, громко, чтобы я расслышала, прокричал он в ответ.
        - У меня конь. Сейчас Ваши собаки на него прыгнут, и он их опять покалечит. Не надо к нам подходить.
        - Алина Викторовна, они очень хорошо управляемы. Как и Ваши животные, кстати. Без команд не прыгают. Если Вы мне разрешите подойти и познакомить их с Вашим конём, то вообще больше никогда на него прыгать не будут. Или он злопамятный у Вас? Тогда, конечно, мы уйдём. Вам уходить в принципе не нужно. Кстати, я не сумел тогда перед Вами извиниться, надеюсь, Виктор Владимирович передал, что по ошибке это всё произошло, и я очень сожалею. Сейчас, пользуясь случаем, приношу свои глубочайшие извинения. Готов любым образом постараться загладить свою вину.
        - Ваши извинения мне передали, ничего заглаживать не надо, лишь не травите собаками впредь и всё.
        - Конечно, это в обязательном порядке и исключено по определению. Я Вас травить и не хотел. Вы имеете полное право пользоваться этим лесом. Я же пытался сделать так, чтобы заповедную частную лесную зону бессовестные аферисты не превратили в зону выгула прокатных лошадей и свалку отходов, наплевав на закон и порядок. Они же не убирали ничего. По дорожкам пройти невозможно было. Везде навоз и мусор. Мне, кстати, подойти чуть ближе можно, Алина Викторовна? А то как-то неудобно кричать с такого расстояния.
        - А зачем Вам ко мне подходить? Чтобы свою точку зрения высказать? Не надо. Не интересует она меня. И вообще, мы уходим. Придержите собак, и мы уйдём.
        - Алина Викторовна, нам всё равно на дороге встретиться придётся, раз Вы уходить собрались. Может, всё же пару минут выделите, чтобы познакомить наших животных? Или Вы настаиваете, чтобы я развернулся и ушёл? Если настаиваете, то уйду. Вы можете и не уходить.
        Хозяин собак разговаривал уважительно, Шаман стоял спокойно, не выказывая признаков агрессии, и я решила, что из-за моих амбиций глупо не воспользоваться ситуацией и отказаться от знакомства животных. Вдруг он собак как-нибудь спустит, и встретимся мы опять. Лучше если обоюдной агрессии при этом не возникнет.
        - Ладно, подойдите, но спокойно, без резких движений. Мой конь имеет сложный характер и покалечил немало людей.
        Хозяин собак приблизился, посадил их по команде, после чего, оглядывая переминающегося рядом со мной с ноги на ногу Шамана, спросил:
        - Если это правда, что он покалечил людей, как Вы не боитесь его? Или он калечил их по Вашему приказу?
        - Как Вам такое в голову прийти могло, что я могла приказывать коню кого-то калечить? Вашу собаку он стукнул копытом, исключительно защищаясь. И людей калечил, отстаивая своё право неприкосновенным быть. Он не выносит покушений на собственный суверенитет.
        - Тогда как же Вы с ним справляетесь?
        - Ведьма я, вот и справляюсь, - раздражённо фыркнула я, поскольку как ещё ответить соседу не знала.
        - Как интересно, - заулыбался он. - Впервые вижу женщину, которая честно признаётся, что она ведьма. Странно, что Вы меня ещё не прокляли после того конфликта. Пожалели меня? Да?
        - Я не умею проклинать. Поэтому не прокляла и не прокляну, не волнуйтесь.
        - Это очень обнадеживающая информация. Только тогда какая же Вы ведьма, если главного делать не умеете?
        - Плохая, наверное. Не знаю. И вообще, что Вы ко мне пристали?
        - Если честно, пристал с единственной целью. Мне очень хочется познакомить моих собак с Вашим конём, чтобы ни у Вас, ни у меня проблем с выгулом животных не было. Это достаточно сложно не давать бегать в лесу двум большим собакам жаждущим порезвиться в своё удовольствие.
        - Хорошо, подводите медленно собак и дайте коню возможность их обнюхать, но будьте готовы назад отдернуть, если нервничать он начнёт, - проговорила я и положила руку на шею коня, приговаривая: - Спокойно, Шаман. Спокойно. Это хорошие собачки, не трогай их.
        В это время Джесси встала и дернулась в сторону собак, виляя не только своим обрубком, но и всей своей пятой точкой.
        - Джесси, это что за хулиганство? - дергая поводок, возмутилась я. - Ты почему на команду наплевала?
        - Алина Викторовна, не ругайтесь на неё, ей и года нет, она, можно сказать, ещё щенок. Для её возраста она вообще идеально выдрессирована. И потом это холодно сидеть без движения на снегу. Спустите её, пусть побегает. Для неё это полезно.
        - Возможно, я не сильна в кинологии, как впрочем и в коневодстве. Это первые мои питомцы, - хмыкнула я, отстегивая одной рукой поводок от ошейника Джесси и при этом жёстче вцепляясь пальцами другой в шею коня: - Иди, Джесс, приветствуй своих знакомых. Можно.
        Джесси тут же подскочила к собакам и начала радостно скакать вокруг них, а они тоже интенсивно виляли хвостами, поглядывая на хозяина с явной надеждой, что он их тоже спустит с поводков.
        Но тот не спустил, а медленно приблизился к нам с Шаманом, повторяя при этом:
        - Хороший конь, друг. Друг. Спокойно. Это друг.
        Собачки при приближении чуточку напряглись, перестав вилять хвостами, а потом, видя, что Шаман стоит смирно, вновь начали ими вилять и обнюхивать его ноги. Джесси тем временем вертелась вокруг нас иногда тоже тыкаясь носом в Шамана.
        Я чувствовала рукой как у Шамана сначала были напряжены все мышцы, а потом он, глядя на Джесси, неожиданно расслабился и весело заржал.
        - Это что значит, Алина Викторовна? Он рад знакомству или посылает нас всех куда подальше? - осведомился хозяин собак, достаточно напряжённо наблюдающий за развитием ситуации с явной готовностью как-то вмешаться в неё.
        - Без понятия. Я уже призналась, что в коневодстве не сильна. Но судя по тому, что мышцы расслабил, он перестал быть готов к атаке.
        - Может рискнём и спустим животных побегать? Ваш конь хорошо с Джесси бегал. Возможно и моих в компанию примет.
        - Готовы рискнуть, давайте попробуем, - согласилась я, отстегивая повод Шамана от недоуздка и скомандовала: «Гуляй!».
        Шаман весело заржал и отбежал на полянку, где бегал с Джесси. Джесси тут же помчалась за ним.
        Хозяин собак некоторое время постоял, потом поочерёдно с небольшим интервалом спустил сначала одного пса, скомандовав: «Иди играй, Гром», потом убедившись что он неспешно подбежал и больше заигрывает с Джесси, чем пытается догнать коня или наскочить на него, отпустил уже второго: «Играй, Буян».
        Через некоторое время и собаки, и Шаман выработали некоторые правила игры. Псы бегали следом за конём, но в отличие от Джесси вплотную не приближались и сразу меняли направление бега, как только он разворачивался на них. Шаман тоже агрессии не проявлял и всем видом показывал, что всего лишь играет в догонялки, и игра ему эта по нраву. Но больше всех удовольствие получала Джесси. Она скакала, напрыгивала на всех, всех лизала, тыкала носом и периодически взлаивала от восторга, утопая в пушистом снегу.
        - Вы больше на меня не сердитесь, Алина Викторовна? Мне можно будет собак без поводка здесь выгуливать? Они неагрессивные и выдрессированы хорошо, сами видите, - несмело осведомился хозяин псов. - К тому же в намордниках теперь постоянно с ними хожу. Правда из-за этого опять любители верховой езды появляться стали, поскольку здесь у нас дорожки чистят и машины раз в неделю по обещанию появляются, рай для прогулок. На ворота автоматические, предупреждения и запреты плевать им. Через овраг лезут, а потом тут развлекаются. Что-то вроде экстрима у них с лозунгом: досади олигархам всем, чем сможешь. Потом ролики выкладывают и хвалятся друг перед другом.
        - Да ладно Вам, - не поверила я. - Вы любителей лошадей совсем уж какими-то неадекватами представляете.
        - Понимаете, адекватные сюда не суются. Они видят ворота, решетку, предупреждающие плакаты и знаки, после чего сразу разворачивают лошадей. Те которые здесь всё же оказываются именно неадекваты. Хотите ссылки вам на их ролики пришлю? Вот честное благородное слово. Я очень давно максимально цивилизованными методами эту проблему решить стараюсь, и пока не перешёл к угрозам и можно сказать боевым действиям не получалось ничего.
        - Не надо никаких ссылок. Мне некогда их смотреть. Против того, чтобы Вы без поводков своих собак выгуливали больше не возражаю. Про намордники не знаю. Они вообще-то по правилам быть должны. Вдруг ребёнок тут какой-то гулять выйдет, а ему навстречу такие монстры.
        - У меня самого четверо детей мал мала меньше, Алина Викторовна. И ребята с собаками всё время. Неагрессивные леонбергеры к детям. Мои так точно не агрессивны.
        - Понятно, это значит Аслан с Вами Джесси выгуливает. Кстати, как Вас зовут? Как-то неудобно, Вы ко мне по имени-отчеству, а я Ваших и не знаю.
        - У меня сложное имя-отчество: Иварс Джошкунэрович, поэтому можно просто Ивар, и даже Ваней можно. Некоторые так зовут. Кстати, я думал, Вам на меня уже всё досье представили, а Вы даже не поинтересовались.
        - Зачем мне интересоваться, если Вы, Иварс Джошкунэрович, пообещали меня не убивать? - усмехнулась я, проговаривая его имя так, будто пробуя на вкус. - Я не планировала с Вами знакомиться ближе. Кстати, не сочтите за наглость, но удержаться не могу от вопроса: Вы кто по национальности? Уж больно необычное сочетание имени отчества у Вас.
        - У меня кого только в роду не было. Мама моя наполовину русская, наполовину латышка, отец наполовину турок наполовину болгарин был, он умер уже. Мать у него болгарка была, а отец соответственно турок. При этом назвали меня в честь моего прадеда по материнской линии. А по паспорту я русский.
        - Какое переплетение прекрасных историй любви. Я так понимаю, все ваши предки создавали семьи исключительно по большой любви. Это не может не восхитить. Надеюсь, свою жену Вы любите не меньше, раз четверо детей у вас с ней.
        - А если я Вам скажу, что жена у меня филиппинка, Вы очень удивитесь?
        - Ни одной минуты, - улыбнулась я, - это логичное продолжение прекрасной истории, которая вызывает восхищение. Особенно четверо детей.
        - Я ожидал подколов. А Вы столь тактичны и обаятельны, Алина Викторовна. Вы мне манерой общения мою латышскую бабушку напомнили. Она была несказанно деликатна, при этом очень строга, и ух как я её боялся. Причём она ни разу даже пальцем меня не тронула, но могла одним взглядом показать, что её уважения мой поступок не заслуживает. Мне сейчас перед Вами столь же стыдно, как порой бывало перед ней. Так оправдаться хочется и чем-то реабилитироваться. Хотите как-нибудь я вас с конём пофотографирую? У меня хорошая аппаратура и снимки вроде хвалят в сети. Хотя это лишь хобби, конечно. Я не профессионал.
        - Спасибо, но я не люблю фотографироваться. Шамана, если хотите, можете поснимать. Он всем нравится. Его лишь я не особо люблю. Но, возможно, именно из-за этого мне и удалось обуздать его дикий нрав.
        - Да какой же он дикий? Вон как с собаками играет. Жаль, что сегодня аппаратуру не взял, снимки сказочными бы были.
        - На телефон поснимайте, если хотите.
        - Это шутка? - озадаченно нахмурился он.
        - Я в этом ничего не понимаю, для меня безразлично как, на что и каким образом сделана фотография. Извините, если обидела. Не хотела. Ориентировалась на рекламу, что последние модели смартфонов делают фотографии не хуже профессиональной техники.
        - Это реклама, Алина Викторовна. Не надо принимать её всерьёз.
        В это время вдали послышался мерный стук копыт. В зимнем лесу звуки разлетались хорошо.
        - Опять этих чертей нелёгкая принесла, - скривился мой собеседник, потом иронично хмыкнул: - но может, и к лучшему, сейчас сами посмотрите на этих моральных уродов.
        После этого он встал посреди дороги так, что объехать его и меня стало достаточно проблематично.
        Через минуту на нас вылетели два всадника и с трудом притормозив лошадей, проорали нам, чтобы мы посторонились.
        Собаки бросили игру в догонялки и подошли к нам. Леонбергеры по взмаху руки хозяина тут же сели, окончательно перегородив дорогу.
        - Молодые люди, здесь частное владение. Вы его нарушаете, - спокойным голосом проговорил Иварс. В мыслях я сразу его Иварсом называть стала, без всякого отчества, ибо оно было действительно сложным.
        В ответ послышалась нецензурная брань, угрозы, обвинения в том, что награбили мы всё и ограбили всех. Один всадник при этом достал телефон начал всё снимать, угрожая, что если мы натравим собак, они в суд подадут и прочее.
        - Молодой человек, - не выдержала уже я, - будьте любезны сами соблюдать закон и покиньте территорию на которой не имеете права находиться.
        В ответ я услышала чьей подстилкой я являюсь и прочую нецензурщину.
        - Это хорошо, что Вы запись ведёте, как раз для суда по иску об оскорблении и защите чести и достоинства подойдёт, - с усмешкой проговорила я.
        - Да пошла ты! - дальше последовал мат. - Проехать дай, а то пожалеешь!
        Тот, который не вёл съёмку, замахнулся стеком и направил на меня свою лошадь, видимо посчитав самым слабым звеном из всех присутствующих.
        То что произошло дальше было очень быстро и напоминало какую-то неразбериху. Одновременно Иварс заслонил меня собой, крича: «Не смей, тварь!», и сбоку на пытающуюся сбить меня лошадь налетел Шаман и ударил копытами так, что та осела на задние ноги. Всадник при этом едва удержался в седле, выронив стек и двумя руками вцепившись в гриву. А Шаман тем временем уже подскочил ко второй лошади и куснул её за круп. Лошадь заржала, взвилась на дыбы, всадник выронил смартфон, и Шаман с явным удовольствием раздолбил его копытом, после чего попытался ещё раз атаковать, лошадь сразу отскочила, а Шаман под её прикрытием развернулся и укусил в ногу первого всадника, лошадь которого только поднялась после его удара. Парень дёрнулся, заорал, и обе лошади, развернувшись, в панике понесли своих седоков по дороге в обратном направлении. Шаман поскакал следом, яростно и угрожающе храпя, Джесси бросилась его сопроводить, радуясь такой веселой игре, но на мой окрик вернулась.
        Иварс сначала хотел снять намордники с собак и, видимо, тоже отправить их в погоню, потом в явном замешательстве повернулся ко мне:
        - Посылать собак, нет? Вдруг на Вашего, не сообразив кого именно гнать надо, напрыгнут?
        - Не надо. Шаман сам справится. А если собаки ошибутся, им несдобровать. Шаман это монстр и исчадье ада, и таких ошибок не прощает. Убьёт и не заметит.
        - Он красавчик! И Вас так любит. Ведь чётко понял, и кто угрожал, и как защитить можно. А как он телефон у него раздавил, ведь специально с силой копытом стукнул. Я в восторге! У Вас сказочный конь, Алина Викторовна! Я его поклонник! Можно премию какую-нибудь от себя куплю?
        - Не надо. У него всё есть. Ваши претензии к появляющимся здесь всадникам поняла и теперь сама считаю намордники на Ваших собаках излишним аксессуаром. С такими неадекватами лучше иметь дело без них.
        Он поблагодарил, согласно покивал, затем достал из кармана пуховика пакет, сложил в него обломки телефона, убрал в карман, комментируя, что постарается по нему выяснить что за неадекваты это были. Потом подобрал стек и усмехнулся:
        - Сколько трофеев за один день.
        Пока мы разговаривали, обратно прискакал Шаман. Я не знаю, почему была уверена, что он вскоре вернётся и без моего зова. И он мои ожидания оправдал, приблизившись, перешёл на шаг, замерев рядом, ткнулся носом в плечо и тихонько заржал. Весь его вид говорил: похвали меня, я так старался.
        Я потрепала его по шее и одобрительно проговорила:
        - Ты молодец, Шаман. Спасибо.
        В следующее мгновение его язык прошёлся по всему моему лицу, я едва зажмуриться успела и от неожиданности, втянув голову в плечи, раздражённо выдохнула:
        - Что ты творишь, тварь такая?!
        А он весело заржал и сделал возле меня круг гарцующей походкой.
        - Исчадье ада ты, а не лошадь, - беззлобно выдохнула я.
        - Категорически возражаю! - тут же вступился за него Иварс, широко и белозубо улыбаясь. - Не наговаривайте на него. Умнейший конь. Я и не видел таких никогда.
        - То что он умный не отменяет того, что он дьявольски наглый, беспардонный и ужасно коварный. Его ум только усугубляет все эти качества. Ладно. Нам давно пора домой. Приятно было познакомиться, Иварс Джошкунэрович, может, как-нибудь ещё пересечёмся.
        - Всего доброго, Алина Викторовна. Я буду очень надеяться на новые встречи. Если не возражаете, провожу Вас до Вашей калитки. Вы хоть и под охраной боевого коня, но мне будет приятно составить ему компанию.
        Я вернулась домой, поставила Шамана в стойло и завела Джесси в большой дом. Там я встретил Владу и мальчишек, и они уговорили меня пообедать с ними.
        Во время обеда парни болтали без умолку. Отдать должное их гувернантке, в этот раз замечаний она им не делала, видимо смирившись, что моё присутствие рушит все заведённые правила и нормы общения.
        Я узнала, что у Коли через неделю соревнования, что Илья участвовал в какой-то олимпиаде по физике. Результат пока не знает. Что там была Полина, но он даже не подошёл к ней. Что Джесси выучилась ходить по буму и ловить какой-то сложный апорт. Что папа их просил написать письмо Деду Морозу, а они не маленькие и давно в него не верят, а Игорь верит, но они не стали ему говорить, что это выдумка, пусть верит и пишет письмо.
        Я их спросила, а если бы верили, о чём попросили, ожидая услышать какие-то пожелания насчёт подарков и принять к сведению, однако ребята меня удивили тем, что сказали, что тогда бы пожелали всем здоровья и чтобы я наконец начала жить с ними. Я внутренне порадовалась, что они уже взрослые и Деду Морозу письма не пишут, а то босс явно воспользовался бы представившейся возможностью и начал меня заставлять вернуться.
        Когда мы перешли к чаю, Коля, немного смущаясь, неожиданно попросил меня:
        - Мам, а можешь папу попросить, чтобы он больше не заставлял нас ездить к этой, ну той нашей матери. Он говорит, что она просит, а мы не хотим.
        - А почему не хотите?
        - Мам, нам неприятно её видеть. Она ерунду какую-то постоянно говорит, пытается обнимать или поцеловать, это бесит.
        - Вы в присутствии врачей с ней общаетесь?
        - Да, конечно, но это тяжело. Да и толку никакого. Она всё равно не вылечится.
        - Я не готова поддержать вашу просьбу, но поговорю с Вашим отцом об этом. Мне надо знать его мнение и мнение врачей. Давайте вернёмся к обсуждению через некоторое время?
        Мальчишки согласились, и мы начали обсуждать другие темы.
        После обеда Влада пошла меня проводить, и улучив момент, когда мы оказались с ней наедине, спросила:
        - Зачем Виктор Владимирович заставляет сыновей видеться с женщиной, которая им по факту не мать?
        - Влада, не лезь в это! Забудь! - жёстко сказала я. - И Витю спрашивать не смей, если головой своей дорожишь. Поняла?!
        - Я поняла, спрашивать и говорить никому ничего не буду. Я сама для себя понять не могу. Хотя мальчики не скрывают, что они усыновлены… и у них другой отец, который геройски погиб. Как вообще такое быть могло? У Вас ещё один муж был?
        - Не было у меня никаких мужей кроме нынешнего! И я не родная мать мальчикам! Всё! Ещё раз рот на эту тему откроешь, пожалеешь!
        - Хорошо-хорошо, не буду открывать, - закивала Влада, а потом лукаво улыбнувшись, проговорила: - К тому же я сама всё поняла и спрашивать больше смысла нет.
        - Что ты поняла? Вот что?!
        - Скорее всего, Вы под чужим именем с Виктором Владимировичем расписались, чтобы он мог усыновить парней. Их мать могла быть в бегах и Вы представились ею. А потом Вы её нашли, уговорили Виктора Владимировича официально отправить в лечебницу и, воспользовавшись этим, сбежали. Именно поэтому найти он Вас не мог. По документам всё сходилось, и Вы ему никто. И перед мальчишками никаких обязательств. А то я всё голову ломала, как Вы их-то бросить могли. Не похоже это на Вас абсолютно. Не такая Вы. А так всё сходится. Вы действительно им не мать, и именно поэтому Виктор Владимирович их заставляет ездить к родной матери.
        - Умная, сил нет, - скривилась я, - но всё равно бестолковая! Влада, ты слова понимаешь? Я же сказала: забудь! Забудь об этом!
        - Сейчас забыть могу, потому что поняла. А пока не разобралась, это так бы в голове у меня и крутилось. Теперь точно забыла обо всём. Не волнуйтесь, Алина Викторовна. Никто ничего от меня не узнает. Кстати, я Вас ещё больше уважать стала, что Вы были готовы мамой для мальчишек стать и её им заменяли, и сейчас опять ею стали. А их мать изначально сумасшедшая была или после гибели их отца такой стала?
        - Я не знаю с чего и когда всё началось. Нам с Витей ситуация стала известна по факту. И уже тогда было понятно, что у человека «не все дома», поскольку если человек пьёт, колется и шляется не пойми где, бросив детей, это ясно по определению. А вот что послужило причиной, не знаю. Я не психиатр. И всё! Ещё одно слово на эту тему и пожалеешь! - в моём тоне появилась уже неприкрытая злость.
        - Всё, всё, всё, - тут же замотала она головой, - ни полсловечка больше не скажу. Я сейчас о другом. Я спросить про Алексея Степановича хотела. Мне к нему без Вас съездить или Вы выберете время? Он сказал, что в конце недели хочет меня посмотреть.
        - Поезжай сама. Если вдруг сложности появятся, тогда свяжись.
        - Хорошо. Поняла, - кивнула она, глядя на меня с улыбкой.
        По её виду я поняла, что Влада начала доверять мне и очень хочет стать полноценным членом нашей семьи. Причём не столько Витиной, хотя их связывает секс, а моей. Витю она боится и принимает его лидерство, а со мной хочет доверительных и дружеских отношений. Это было неплохо, поскольку нравилась мне Влада. Вот очень нравилась.
        Я вернулась домой, и тут мне неожиданно позвонил босс.
        - Алинка, слушай, мне сейчас такой вариант круиза с арендой яхты предложили, закачаешься. Ты хотела из зимы в лето. Давай махнём? По договорам всё спокойно вроде. Юрка оклемался малость. Давай, а? Диме твоему скажем, что по работе
        - На сколько?
        - На две недели. Полетели?
        - На кого я своего коня оставлю? Не, не вариант, - с ходу отвергла я предложение, а потом, чуть подумав, протянула: - Хотя, знаешь… сегодня он очень адекватен был. Попробую-ка я с Зэном поговорить и попробую их поплотнее познакомить. До вечера решение вопроса ждёт?
        - Да. Без проблем. Постарайся решить этот вопрос. Очень хочется расслабиться. Устал. Да и тебе явно нужно стресс сбросить.
        - Приложу максимум усилий, чтобы суметь его решить, и вечером окончательный ответ дам, - пообещала ему я и, переодевшись, снова отправилась на конюшню.
        Зэн, у конюшни чистил снег, я подозвала его и спросила не хочет ли он попробовать познакомиться с Шаманом поближе, чтобы иметь возможность убираться в конюшне и выгуливать его без меня.
        Он с радостью согласился, и мы пошли в денник Шамана. Увидев меня, конь радостно загарцевал. Сегодняшнее приключение явно добавило ему позитива. Я вошла, потрепала его по шее и эмоционально с напором проговорила:
        - Вот что, Шаман, мне надо ненадолго уехать. Тебя будет выгуливать и опекать Зэн, обидишь его, убью. Понял? Вот прям скручу тебе башку, если слушаться его не будешь и опять что-то учудишь! Понял меня, чёртово отродье?!
        Рукой я поманила Зэна, потом указала на него коню:
        - Слушаться его надо! Понял?!
        Шаман склонив голову внимательно смотрел на меня, потом потряс головой и фыркнул.
        - И что это значит? Не будешь? Ну и отдам я тебя к чертям собачьим на живодерню, если сейчас же не пообещаешь мне! Мне уехать надо, тварь чёртова. Ясно тебе? - я с силой хлопнула его ладонью по шее. - Прекращай вредничать! Нормально же себя сегодня вёл. Зэн не обидит, будет чистить, выгуливать, и Джесси брать будет, если захочешь. Ну, соглашайся давай.
        Я не знаю почему мне казалось, что конь может меня понять. Возможно подобную иллюзию подарило сегодняшнее поведение коня, когда он и с Джесси подружился, и наглых чужаков прогнал.
        Конь фыркнул, как мне показалось достаточно иронично, а потом его язык прошёлся по моей щеке. Теперь недовольно фыркнула уже я:
        - Прекращай! Лучше скажи, будешь Зэна слушаться или мне на две недели тебя одного в конюшне запирать, чтобы тебе лишь еду на вилах кидали? Ты этого хочешь? Я ведь тебе это устрою! Вот точно устрою, если не пообещаешь себя нормально вести и не пакостничать. Ясно тебе?!
        Я опять шлёпнула его ладонью по шее.
        - Шаманушка, - в наш диалог вступил Зэн, стоящий у раскрытой двери денника, - я очень уважительно буду, и обижать не стану, вот поверь мне. Пообещай хозяйке, пожалуйста, а то ведь не разрешит мне совсем к тебе подходить. А так мы и гулять ходить сможем и чистить тебя буду. Пообещай.
        - Зэн, Вы верите в обещания коней? Кстати, как они обещать должны, не знаете? - обернулась к нему я. Меня удивило, что он подобно мне уговаривать Шамана стал. Ладно я, я настрой коня пыталась считать, а как он определить это мог, мне было непонятно.
        В это время Шаман сделал шаг к нему и лизнул в лоб, и Зэн радостно рассмеялся:
        - Вот так они обещают, Алина Викторовна. У нас всё хорошо с ним будет. Не волнуйтесь. Он пообещал. И я тоже обещаю, что обижать его не стану.
        - Понятно, - улыбнулась я, - только ещё пообещайте, что никаких попыток его оседлать и проехаться верхом ни с седлом, ни без седла не будет. И с корды его не спускайте. Кстати, гулять можете Джесси с собой брать. Они подружились.
        Зэн мне всё пообещал, и я, покинув конюшню, обрадовано стала звонить боссу, чтобы уведомить, что могу поехать с ним отдыхать.
        ГЛАВА 61
        ***
        Через день мы уже с боссом на нашем самолёте летели на острова.
        Мне нравилось летать на нашем самолёте: никаких шумных пассажиров, детей и суеты. Одно немного напрягало: по какой-то неведомой мне причине экипаж самолёта меня недолюбливал. Мне конечно же не хамили, но на вопрос могли ответить лишь с третьего раза, сделав вид, что не слышали, пилот мог проигнорировать приветствие, стюардессы сделать замечание, что ремень не пристегнут, а не попросить. На фоне подчёркнуто-любезного и предупредительного отношения к боссу это явно бросалось в глаза, и почему-то началось с самого первого моего полёта. Я конечно же могла нажаловаться боссу, но не хотела опускаться до разборок и не нашла ничего лучше, как начать игнорировать весь экипаж в ответ, и если мне что-то было надо, либо просила через босса, либо требовала таким тоном, что отказать мне было невозможно. А на замечания отвечала, что вопросы моей безопасности в этом месте не в их компетенции, и они в праве мне лишь предложить, но никак не настаивать, причём таким тоном, что следующее замечание мне осмеливались сделать нескоро, поскольку на открытый конфликт экипаж идти был явно не готов.
        Вот и в этот раз, как только босс вышел из салона в туалетную комнату, ко мне подошла стюардесса:
        - Мы вошли в турбулентность, горят табло, пристегните ремень.
        Я окинула её ледяным взглядом и с усмешкой проговорила:
        - Только после Вас.
        - Я на работе. У меня другие инструкции.
        - А у меня их вообще нет. Поэтому свободны. Сок мне лучше принесите.
        - Во время прохождения турбулентности не могу, - проговорила она, развернулась и ушла.
        Вскоре табло погасли, но сок она мне так и не принесла, и я впервые разозлилась на экипаж по настоящему. Возможно, сказалось нервное напряжение последних дней и именно поэтому я не смогла сдержаться.
        Вернувшегося босса я встретила вопросом:
        - Вить, скажи, как часто стюардесс тестируют на предмет их здоровья?
        - Без понятия, - пожал он плечами. - А в связи с чем интересуешься?
        - У вон той, тёмненькой явный склероз, а она почему-то работает. Мне кажется с таким заболеванием летать нельзя.
        - С чего такой вывод?
        - Я попросила сок. Она сказала во время турбулентности нельзя. Табло уже минут десять погасли, а про сок она забыла. Потом каждый полёт в приказном тоне требует, чтобы я пристегнулась, я уже раз десять ей объясняла, что она предложить мне это может, а не командовать, но не помнит. Каждый полёт, как с чистого листа. Вторая, кстати, не лучше. У неё тоже проблемы и со слухом, и со зрением. И не видит меня, и не слышит. Я так понимаю, ты решил план по трудоустройству инвалидов за их счёт выполнить.
        - Это впервые? - поинтересовался он, явно напрягшись, поскольку моё плохое настроение переносил с трудом.
        - Если бы, - поморщилась я. - Каждый полёт одно и тоже. Надоело. Когда по работе летели, не до того было, старалась внимания не обращать, поскольку мысли другим заняты, но сейчас уже перебор. Хочется расслабиться, а тут эти инвалидки настроение портят. Пилоты, кстати, тоже не лучше, даже в ответ не здороваются, в упор не видят. Как они управлять хоть чем-то могут, диву даюсь. На ощупь, не иначе.
        - Почему я узнаю об этом только сейчас? - в его тоне послышалась претензия, и меня сорвало моментально.
        - У тебя что, тоже проблемы со слухом и со зрением, и ты сам не видишь этого? Я обязательно проговорить претензии должна? Даже сегодня, мы вошли вдвоём, с тобой поздоровались, со мной нет, хотя я рядом стою. Но ты, похоже, такое отношение ко мне нормальным считаешь. Атмосфера этого воздушного судна, видимо, и на тебя не лучшим образом действует. Понятно. Претензии сняты. Только учти, у меня тоже с этого момента проблемы и со зрением, и со слухом, так что не удивляйся, - я демонстративно отвернулась к иллюминатору.
        - Не надо проблем, пожалуйста, - он осторожно тронул меня за плечо. - Вопрос сейчас решу. Могу вообще новую команду набрать, и кандидатов сама утверждать будешь. Устраивает?
        - Если сможешь улучшить слух и зрение у всего экипажа, то увольнять не обязательно.
        - Понял, - проговорил он и направился в отсек персонала.
        Минут десять он отсутствовал. Потом вернулся с двумя стюардессами и командиром воздушного судна.
        Командиром воздушного судна или короче КВСом у нас был мужчиной в возрасте, подтянутый и по выправке явно бывший военный, он подошёл ко мне и отчеканил:
        - Алина Викторовна, позвольте мне принести извинения за недостойное поведение всего экипажа. Подобное впредь не повторится, гарантирую.
        Я смерила его взглядом и холодно процедила:
        - Хочется надеяться. Свободны.
        Потом повернулась к стюардессам:
        - Сок где?
        - Сейчас будет, Алина Викторовна. Вам какой?
        - Грейпфрутовый.
        - Я очень сожалею, такого сейчас нет. Есть яблочный, апельсиновый, гранатовый, ананас, манго, клюквенный морс, брусничный. Ещё есть квас, медовуха, шесть сортов пива. Могу принести винную карту.
        - Клюквенный морс.
        - Со льдом?
        - Нет. Не люблю холодные напитки.
        - Сейчас будет.
        КВС и стюардессы вышли.
        Босс подошёл ко мне, сел рядом, тихо спросил:
        - Не сердишься больше?
        - Они не сказали с чего такое было?
        - Я не спрашивал, исключительно проинформировал, что поскольку ты недовольна поведением всего экипажа, по прилёту все будут тебе зачёт сдавать по правилам этикета, тех, кто не сдаст, заменю.
        - Если честно, мне кажется от командира всё пошло, мне интересно с чего он так ко мне.
        - Могла спросить.
        - Мне не скажет. Сто из ста будет талдычить как попугай: случайность, виноват, больше не повторится, и всё. А причина ведь наверняка есть.
        - Ты хочешь, чтобы я спросил?
        - Хотя бы пофантазировал со мной. Ты ведь наверняка лично нанимал нашего пилота.
        - Мне его порекомендовали. Сказали, опытный. Поговорил, вроде ничего мужик, вот и нанял. Экипаж он набирал, я лишь предупредил, что под его ответственность и до первой претензии. До этого всё нормально было.
        - А кто порекомендовал? Павел?
        - Догадливая. Да. Он самый. Я не сильно сведущ в этих вопросах.
        И тут на меня нашло понимание. Такое у меня бывает, когда я получаю ответ на интересующий меня вопрос в виде картинки. Она как бы перед внутренним взором возникает, и я при этом ощущаю то, что чувствуют и думают другие.
        Я, не сдерживаясь, рассмеялась и махнула рукой:
        - Всё, Вить, проехали. Я больше вообще не сержусь. КВС хороший мужик. Пусть летает и даже дальше может на меня злиться.
        - Ты догадалась? Что произошло? Расскажи!
        - Зачем это тебе? Ерунда. Забудь. Отпускаем ситуацию.
        - Я хочу знать! Скажи! - в голосе босса зазвучала настойчивость, и я сдалась.
        - Помнишь первый наш полёт? В Питер летели, у машины колесо пробило на подъездной дорожке, и мы решили по взлетному полю пешочком пройти. А ветер со снегом был и самолёт далеко стоял. И я такая в легкой шубке без перчаток. Пока шли, замёрзла, мы поднялись по трапу, ты в этот салон завёл и начал руки мне меж своих греть и дышать на них. Помнишь?
        - Да. Было такое. И что?
        - КВС зашёл что-то спросить, увидел и посчитал меня твоей любовницей. А он мужик с принципами. Вот презирать и начал, а потом, видимо, своими наблюдениями и мыслями на этот счёт поделился с экипажем, и они все его дружно поддержали. С тех пор общение с женщиной, не обремененной моралью, ни у кого из них энтузиазма не вызывает.
        - Ты шутишь? Или на полном серьёзе думаешь, что они все с его подачи тебя не обременённой моралью женщиной считают?
        - Я не думаю, я знаю, Вить. Забавно получилось, - я рассмеялась.
        - Ничего забавного не вижу! - голос босса, напротив, заледенел, и я поняла, что зря поделилась своими мыслями.
        Вот когда же я научусь не озвучивать вслух своё понимание происходящих процессов? Правильно говорят, что молчание золото. Но лично мне пока никак не удаётся это золотое правило начать использовать. Умеет меня босс раскручивать на откровенность, которая ни кому не на пользу.
        - Вить, я прошу тебя, забудь, что сказала. Это мои домыслы, не надо обращать на них внимание, - просительно заглядывая ему в глаза, попыталась исправить ситуацию я.
        Но было поздно, моя фраза лишь уверила его в моей правоте. Взгляд босса окончательно заледенел, после чего он с явной угрозой проронил:
        - Зря они так. Вот очень зря.
        В это время вошла стюардесса, молча поставила передо мной стакан.
        Босс так же молча взял, отпил из него и, не выпуская из рук, проговорил, обращаясь к стюардессе:
        - Ты чем слушала приказ? Тебе сказали, что холодные напитки не любят, и ты приносишь морс явно из холодильника. Это как понимать надо?
        - Виктор Владимирович, они по инструкции в холодильнике хранятся. Мне его греть надо было?
        - Надо было проинформировать, что он из холодильника будет и спросить, принести такой или разогреть. И если разогреть, то до какой температуры. Ясно тебе?!
        - Извините. Виновата. В следующий раз спрошу. Сейчас другой принести, подогретый?
        - Сейчас мне вызвать КВСа! Срочно! - ставя стакан на стол, громовым голосом приказал босс.
        - Он за штурвалом, второй пилот вышел из кабины, - испуганно пролепетала стюардесса.
        - Значит второго пилота туда вернуть, а командира ко мне! Сию минуту! - явно теряя остатки терпения, ещё громче рявкнул босс, и стюардесса, испуганно закивав, выскочила из салона.
        Через пару минут КВС показался в дверях:
        - Вызывали, Виктор Владимирович?
        - Да, вызывал. Почему экипаж продолжает наплевательски относиться к своим прямым обязанностям, даже после моих замечаний и Ваших заверений, что всё будет исправлено? Вы умственно-отсталую команду набрали? Или это Вы всех до такой степени распустили? Что за разгильдяйство? Или это вообще принципиальное отношение у Вас к работе такое? И Ваше лично тоже? Вот когда последнюю поверку проходили средства пожаротушения?
        Босс встал, шагнул к ближайшему огнетушителю, взял его в руки.
        - На нём написано, Виктор Владимирович, - стоя навытяжку, негромко проговорил КВС.
        - То что написано, вижу! Я задал вопрос! И жду ответ!
        - На память не помню, виноват, - отчеканил тот.
        - А что ещё не помнишь?! - сменив стиль общения, жёстко рявкнул босс. - Вообще ничего? Так со склерозом летать не нужно. Со склерозом надо дома сидеть и внуков нянчить, если есть. Или в шахматы играть, там даже если что забыл, не смертельно. Значит так, этот полёт последний или как вы там говорите, крайний. Отгонишь обратно самолёт и свободен! Кто за нами прилетит забирать, найду. Рекомендаций не будет. На этом всё.
        - Виктор Владимирович, - моментально севшим от волнения голосом проговорил КВС, потом нервно сглотнул, пытаясь восстановить самообладание, - я могу попросить Вас дать мне время всё исправить?
        - Что исправлять? Отношение к своей работе?! Или выучить одну цифру на этикетке? Вот почему здесь такое? - босс взял со стола салфетку, подошёл к широкому кожаному дивану, отогнул подлокотник, и проведя там салфеткой, собрал на неё едва заметный слой пыли, после чего ткнул ею чуть ли не в его лицо. - Почему судно не в идеальном состоянии, хотя летаю я на нём редко? Что вы все делаете? Телевизор смотрите за такие деньги или в потолок плюёте? Так теперь будете это делать на пенсии! А то пара полётов в месяц всех напрягли так, что это позволило главный салон в свинарник превратить. И все, можно сказать, переломились узнать, чем полезны могут быть и как наилучшим образом комфорт пассажиров обеспечить!
        - Я обещаю, что всё исправлю. Впредь не повторится такого, Виктор Владимирович! Вот клянусь Вам, не повторится! Я проведу работу с экипажем и сам буду предельно внимателен, - проговорил он, потом тихо и запинаясь добавил: - Не увольняйте меня, пожалуйста. Мне очень нужна эта работа. Я один всю семью содержу. У дочери трое детей и муж бросил. Ушёл к любовнице, там тоже двоих родили, платит копейки. И всё содержание на мне сейчас.
        - А я тут причём? Я должен платить вместо него что ли? Или за свои же деньги всё лично проверять и экипажу задачи ставить? Мне КВС нужен, а не содержатель дочери! Она, кстати, сама почему не работает? Раз мужа не сумела удовлетворить, то выходить на работу надо, а не отдыхать за папин счёт. Всё. Разговор окончен! Я всё сказал.
        - Вить, - видя, что у нашего КВС начали трястись руки, и он нервно кусает губы, чуть ли не плача, в разговор вступила я, поскольку видеть в таком состоянии бывшего бравого военного было выше моих сил, - давай ты на первый раз вынесешь предупреждение. Это же твоя первая претензия. Поэтому не надо кардинальных мер.
        - Я не буду летать со сволочью, не уважающей своих работодателей! - отрезал босс. - И не уговаривай меня! Сейчас долетим, и на этом всё!
        - Вить, давай без огульных обвинений. Тебя уважали и уважают. Я работодателем не являюсь и отношение ко мне под эту категорию не попадает.
        - Как это не попадает, если ты мой компаньон, и самолёт собственность компании? Ты такой же работодатель.
        - Контрольный пакет акций у тебя.
        - И что с того? Я когда-то не учитывал твоё мнение?
        - Сейчас оно такое, что твоя первая претензия не должна стать последней. Командир нашего судна заслужил шанс всё исправить.
        - Нет, не в этом случае! Сейчас я предпочту вспомнить, что контрольный пакет всё же у меня.
        - Ты противоречишь сам себе.
        - Никакого противоречия. Уважать тебя были обязаны как совладельца компании. А вот приму решение об увольнении из-за того, что это не делали и даже предупреждение не возымело силы, лично я.
        Почувствовав, что босс упёрся, я сделала большие глаза котика из Шрека и елейным голоском произнесла:
        - Витенька, ты просил подумать, какой я хочу подарок на день рождения. Помнишь? Так вот, я хочу этот самолёт. Подари мне его пожалуйста вместе со всем экипажем. Подарииии, а? Ну пожалуйстаааа.
        - Алина, прекращай! Тебе активов на его содержание не хватит, - раздражённо поморщился босс.
        - А я каждый месяц так буду просить тебя: Виктор Владимирович, дай денег на самолёт, пожалуйстааа. Чем тебе такая перспектива не нравится? Представляешь, каждый месяц я в роли просительницы с протянутой рукой. Тебе же это нравится. А летать, когда захочешь, сможешь. Я не стану отказывать тебе. Ни разику не откажу, обещаю.
        - А в чём ещё ты мне не откажешь за такой подарок?
        В голосе босса я услышала провокационные нотки, и поняла, что он готов пойти мне на уступки, но решил поиграть, и с радостью игру поддержала. Потупилась, тяжело вздохнула, некоторое время помолчала, потом, словно через силу, выдохнула:
        - Я чувствовала, что когда-нибудь этим всё и закончится. Ты безжалостен, словно аллигатор, Вить, и пока не получишь то, на что глаз положил, не успокоишься. Вот чёрт меня дёрнул с тобой связаться, ведь понимала, что не просто так на острова позвал и найдёшь способ прижать. Лишь не думала, что так явно сыграешь. Но сама виновата, и что с тобой связалась, и то что с комплексами никак не могу расстаться, что хорошие люди по моей вине страдать не должны. Ладно. Чёрт с тобой. Всё равно ведь заставишь, а так хоть хорошему человеку помогу. Значит так: если гарантируешь, что мой муж ни о чём не узнает, то не откажу и в этом.
        - Прекрасно. Ты несказанно порадовала меня, - босс демонстративно потёр руки и продолжил: - Тогда предлагаю более удобный вариант: все кадровые вопросы решаю лишь с твоего одобрения, и просить тебе больше ни о чём не надо, всё будет к твоему удовольствию, и подарок всё равно за мной. Идёт?
        Я молча кивнула, босс тут же тронул за плечо нашего КВС:
        - Нам надо поговорить наедине.
        После чего вместе с ним вышел из салона.
        Минут через двадцать он вернулся. Расслабленно опустился в кресло и, откинувшись на спинку, достал сигарету и закурил.
        - О чём поговорили?
        - Для начала поблагодарил, что с его помощью получил то, чего несколько лет добиться никак не мог. Сказал, что не ожидал, что он настолько хороший человек, что ты таким образом защитить его захочешь, особенно учитывая его явное неуважение к тебе. Он подавлено молчал, но похоже, ему внутренне очень неприятно было. Потом я его проинформировал, что если кто-то из экипажа откроет рот всё равно где и с кем хоть какой-то информацией поделится, я не уволю, я сначала наизнанку выверну, а потом в асфальт закатаю, при этом не только того, кто язык за зубами не держит, но и его. И это не шутка. Поэтому пусть подумает и оставит работать лишь тех, кто не только работать на совесть будет, но и язык за зубами держать умеет. Поскольку, когда я хоть что-то гарантирую, права на ошибку больше ни у кого нет.
        - И что он ответил?
        - Сказал, что всё понял и исполнит.
        - Ты очень сильно нагрузил его психику. Вдруг не выдержит?
        - Чем нагрузил?
        - Он всю жизнь считал себя кристально-честным и морально-устойчивым индивидуумом, и презирал других. А сейчас он вдруг понял, что поспособствовал достойным презрения стать тому, кого незаслуженно презирал без всякого на то основания, и вот теперь будет вынужден всячески демонстрировать уважение и свидетельствовать о безупречной репутации. Это тяжело пережить. Хотя от излишнего ханжества его точно излечит.
        - Мне нравится расклад. Кстати, как чётко ты уловила намёк и сыграла. Вот классно сыграла. Мне было приятно видеть его физиономию, когда он понял, что абсолютно безосновательно обвинял тебя, а теперь сам вынудил такою стать. Несказанное удовольствие получил. И сразу на место его поставил тем, что отказаться от такого твоего подарка он не смог. Сам себя за это явно презирать начал, но не смог.
        - А ты на его месте смог бы?
        - Я не мог оказаться на его месте, - выкидывая окурок в пепельницу, поморщился босс, - хотя бы потому, что никаким женщинам презрение своё не демонстрирую по определению. Я не судья. Даже Кристине или этой твоей Соне. Вмешаться, заставить что-то сделать могу. Выказать презрение исключено.
        - Кристина это мать мальчишек? А кто при Илье достаточно нелицеприятно о ней отозвался?
        - Да, она, но это было не презрение. Констатация факта. И потом, скажи мне на милость, почему наш КВС меня за это не презирал? Потому что отпор дать могу, а ты нет? Тогда он трус! Нашёл перед кем выделываться, чтобы собственную идеальность продемонстрировать и самому перед собой покрасоваться. Не уважаю таких. Вот лишь ради тебя согласился оставить. Хотя зачем оставила, не пойму.
        - Вить, он когда про дочь и ушедшего к любовнице зятя сказал, то я сразу поняла, он привык в измене женщину виноватой считать. Причём не ту что не сумела любовь в семье сохранить, а ту что новую любовь подарила. Охмурила, увела, других детей родила, алименты не даёт платить в полном объёме. Они всей семьёй ненавидят эту разлучницу. И тут он видит женщину, которой статусный мужчина оказывает знаки внимания, она не жена, а партнёр, и в мозгу сразу аналогия: она такая же коварная паразитка. Окрутила древнейшим способом и заимела не предназначенные ей блага. Это устойчивый штамп мышления, даже сыновья твои до недавнего времени так считали. Так что неудивительно. Дальше антипатия на подсознательном уровне появилась, и подавить этот негатив ко мне он не смог. А поскольку пользуется непререкаемым авторитетом у экипажа, все приняли его мнение, как однозначно правильное. Это единственный его недостаток. В остальном он порядочный, честный, прекрасный специалист, ас своего дела. Да немного расслабился, допустив скопление небольшого количества пыли в складках дивана и не знал наизусть даты поверки
огнетушителей. Но это такие мелочи, ты явно придирался, и не волновали они тебя, пока совсем другая причина тебя не зацепила. Мне нравятся такие люди. Если сейчас он сможет от своего ханжества избавиться и сумеет оценить не следование догмам, а проявленную к нему доброту, будет неплохо.
        Босс с усмешкой повёл плечами:
        - Всё к твоему удовольствию, дорогая. Нравится, пусть работает, пока не надоест тебе. Но не откажи в удовольствии его чуточку потроллить. Хочу реакцию посмотреть.
        - В каком смысле потроллить?
        - Дать понять, что у нас был секс, и я доволен. Интересно, как отреагирует и как с тобой себя вести будет. Лететь ещё долго, время есть. Давай развлечёмся? Хотя, если не хочешь, согласен и на имитацию.
        - Не знаю, не знаю, всё будет зависеть от того насколько ты будешь ласков со мной и нежен, - усмехнулась я.
        Босс встал, пошёл запер стопор на двери в салон, потом подошёл ко мне и протянул руку:
        - Не соизволите ли встать с кресла, моя богиня, и пройти ближе к дивану, пыль с которого я уже самолично стёр? Посидим рядышком, поговорим о высоком, и я постараюсь заслужить расположение очень нежным своим поведением.
        Я встала и оказалась в его плотных объятиях. В это время загорелись табло, что мы вошли в зону турбулентности.
        - Предлагаю принять горизонтальное положение, как наиболее безопасное, - лукаво улыбнувшись, предложил босс, заметив это.
        Я со смехом согласилась, и мы улеглись на диван.
        ***
        Секс «на высоте» не только доставил мне удовольствие, но и развлёк.
        - Вить, ты в свою копилочку приятных воспоминаний это добавить не хочешь? Мне кажется стоящее. Любовь над облаками. Мне понравилось. На обратном пути предлагаю тоже так развлечься.
        - Согласен. Это было незабываемо, и на обратном пути очень хочу повторить этот опыт. Ты, можно сказать, сказку мне подарила. При этом радует предвкушение того, что реакцию на это нашего КВС сейчас увижу. Как же потроллить его хочу, ты даже не представляешь.
        - Вить, ладно тебе. Оставь ты его. Ты же сейчас получил удовольствие. Лежи, кайфуй.
        - Не могу. Внутри, как нарыв, желание заставить унижаться перед тобой. Похоже, таким образом не только я, но и Вселенная хочет заставить расплатиться за проявленное неуважение.
        - Вить, ты что обещал? Кадровые вопросы мои. Вот и оставь их мне.
        - Э нет. Этот полёт ещё мой, дорогая. Я обещал со следующего дать тебе возможность на кадровые вопросы влиять. Поэтому сейчас поработает он у меня стюардом оставшееся время до посадки. К тому же это не кадровая перестановка, а дисциплинарное взыскание, такие вопросы я и впредь без твоего ведома решать смогу. Оклад-то прежний у него останется и должность, а вот область выполняемых задач я ему сейчас поменяю. И не спорь! Я знаю, что так надо. Вот знаю и всё!
        - Раз надо, делай, но не жди, что молчать и не комментировать буду.
        - Вот это сколько угодно, хоть дерись, главное не обижайся.
        Босс нежно поцеловал меня и, встав с дивана, стал приводить себя в порядок.
        Я тоже поднялась и начала поправлять свой наряд, затем подошла к зеркалу, чтобы причесаться и поправить макияж.
        Босс тем временем вышел, и когда я почти уже закончила наводить марафет, в салон с подносом зашёл наш КВС.
        - Алина Викторовна, поесть не хотите? Я тут холодные закуски пока принёс, а из горячего разогрею то, что скажите, - переставляя с подноса на стол тарелки, проговорил он.
        - Я не поняла, почему это делаете Вы? - повернувшись к нему с тушью в руке, постаралась сымитировать удивление я.
        - Виктор Владимирович приказал, чтобы до конца полёта стюардессы к вам даже не приближались. Так что их функции он возложил на меня, - замерев, по военному чётко отрапортовал он.
        - А пилотировать и сажать самолёт вместо Вас, они что ли будут? - с усмешкой осведомилась я.
        - Никак нет. Это сделает второй пилот, если будут сложности в кабину вернусь я. Не волнуйтесь, Илья хороший пилот. Справится.
        - Как Вас, кстати, зовут?
        - Александр, можно Саша.
        - А по отчеству?
        - Николаевич.
        - Александр Николаевич, значит. Понятно, - кивнула я и вновь повернувшись к зеркалу, принялась докрашивать ресницы.
        - Так что Вы хотите из горячего? Есть рыба, говядина, свиная отбивная, курица, шашлык свиной и из баранины. Рыба двух видов: треска под маринадом и форель.
        - Ничего. Спасибо, - не отрываясь от своего занятия, проронила я.
        В это время вернулся босс.
        - Вить, - тут же повернулась я к нему, - вот что ты творишь? Ты считаешь, это нормальным заставлять лётчика высшей квалификации бегать с подносами?
        - Я считаю абсолютно нормальным заставить руководителя, который хочет остаться на этой должности, лично исправлять косяки своих подчинённых! - резко ответил он. - Не может наладить работу коллектива, будет выполнять её сам от и до!
        - Ты обещал кадровые вопросы отдать мне. Обещал?
        - Это не кадровый вопрос! Я не снял его с должности. Я заставляю выполнять все функции полностью и на должном уровне. И прекрати со мной ругаться. Ни к ему хорошему это не приведёт. Продолжишь, урежу финансирование на содержание экипажа, и он уволится сам. Поняла?!
        - Вить, прекрати сейчас же разговаривать со мной в таком тоне! Даже если поимел, это не повод начать относиться ко мне, как к твоим любовницам. Я не из их числа. И ты сейчас либо переходишь на уважительный тон, либо я с тобой никуда не лечу, и ты разворачиваешь самолёт. Услышал меня?
        - Я тебя услышал. Извини. Погорячился. Привычка срабатывает. Так, для сведения, может пояснишь, как могла бы заставить самолёт развернуть? Вот как?
        Я усмехнулась, потом негромко проговорила:
        - Вить, я бы слово тебе дала, что в случае твоего отказа самолёт развернуть, из бизнеса выхожу, и дальше без меня сам, как хочешь, а я на Тибет или в скит какой-нибудь дальний. И тебе надо будет меня пристрелить, чтобы остановить. А слово я, подобно тебе, держу, ты знаешь. Как-то так.
        - Вот так смогла бы. Без вопросов бы развернул. Это точно. Алинка, почему ты такая ведьма? Вот уверен был, что прекратишь со мной ругаться, если на другой уровень наши отношения выйдут, но нет. Ты осталась верна своим принципам. Только так, как ты сказала, и никак иначе, даже если действия к твоему благу направлены. Ты мне сегодня сказала, что на аллигатора я похож, в ответ спешу тебе заметить, что ты вылитая королевская кобра собственной персоной. Чуть что не по нраву, сразу хвост с погремушкой подняла, погремела, и тот, кто предупреждения не понял, сдохнет от ядовитого укуса в ближайшие пять минут.
        - Вить, ты перепутал аспида с гадюкой. Это гремучая змея погремушкой на хвосте гремит, а кобра капюшон раскрывает и шипит. Яд кобры минут за сорок пять минимум убивает, а никак не за пять, а у гремучей змеи яд ещё слабее. Ты уж определись.
        - Какая разница, - он поморщился. - Пусть капюшон, а не погремушка. И пять или сорок пять небольшая разница. А аспид это у нас кто?
        - Семейство змей, к которому кобра относится, а гремучая змея это гадюка.
        - Ясно, мисс ходячая энциклопедия. Кстати, зачем тебе эта информация? Что она тебе даёт? Более точно сравнение сформулировать можешь? Так это не более чем аллегория, понятная и так. А ты въедливо так, что с петухами тогда, что сейчас со змеями. Вот какая разница?
        - Во-первых, миссис, я дама замужняя, и ты это хорошо знаешь. Во-вторых, интересно мне было о них читать и не привыкла я использовать термины и названия, не зная их точного значения. Как-то не особо грамотно это выглядит. Хотя согласна, аллегорию поняла и замечание могла и не делать, поскольку нетактично уличать собеседника в незнании какого-либо нюанса. Поэтому приношу свои извинения.
        - Ах, ах, ах, миссис тактичность, извинения она приносит, не приминув при этом очередной раз укусить, что неграмотное сравнение я привёл. Змея ты подколодная после этого. Кстати, до этого уверен был, что это одна змея и поднимается, капюшон раскрывая, и погремушкой на хвосте при этом гремит. А это две разные оказывается.
        - Вот, фразеологизм с подколодной змеёй в этом случае более уместен. Коварная, злая и подлая, в самую точку.
        - Нет, подлой тебя назвать нельзя ни при каких обстоятельствах. Извини, не подумал, что так трактовать можешь. Ты в открытую всегда сражаешься. Так что королевская кобра. Остановимся на этом. Итак, миссис кобра, какие ещё претензии ко мне остались?
        - Заканчивай Александра Николаевича строить. Его дело за штурвалом сидеть, а не с подносом бегать.
        - Его дело поддерживать воздушное судно полностью в рабочем состоянии. Экипаж набирал он, поэтому если не может им руководить, всё делать будет сам. Расклад понятен?
        - Упрямый ты, Вить, ужас какой, - поморщилась я.
        - Это означает, что претензии наконец-то сняты, и Саша может продолжить накрывать на стол? - босс кивком указал на КВСа.
        - Да, может, только есть я не хочу. Поэтому поешь без меня, я пойду в малый салон, книжку почитаю.
        Чуть дальше, за туалетной комнатой, перед салоном, где летело наше сопровождение, был небольшой салон на четыре кресла со столиком, где можно было приватно поговорить, и я решила уйти туда, но не тут-то было, поскольку босс моментально мне возразил.
        - Значит так, Алина Викторовна, или ты садишься со мной за стол, или я за этот полёт его штрафую так, что он мне ещё и должен останется. Поняла? Раз ты не даёшь его мне уволить, мне надо, чтобы командир моего воздушного судна научился обслуживать нас так, чтобы это доставляло удовольствие и мне, и тебе. По другому не будет. Поэтому будь любезна, сядь за стол, пожалуйста, это не повод со мной ругаться, поскольку насильно в рот ничего класть не буду.
        - Вить, я же знаю, что будет дальше. Ты задергаешь его замечаниями, в какой-то момент я не выдержу, психану, мы разругаемся, как всегда, и по итогу будет плохо всем. Зачем тебе это?
        - Я не буду его дёргать замечаниями, если он будет обслуживать тебя так, чтобы тебе это начало нравится! Нравится! Понимаешь? Пока из-за его поведения ты нервная и злая. А мне это не нравится. Вот не нравится мне, когда ты такая.
        - Вить, совесть у тебя есть или в аэропорту забыл? Какая ещё я могу быть, когда ты заставил меня изменить мужу? Вот какая?
        - Я не заставлял и не насиловал. Ты сама согласилась. Поэтому какие ко мне претензии? Правильно, никаких. Однако, ты злая, как мегера, с самого начала полёта, и мне это не нравится. Я хочу, чтобы полёт тебе доставил удовольствие. И он обязан это сделать. Как, не моя головная боль. Не сделает сейчас, стюардом будет летать постоянно, а я третьего пилота найму. Или переведу откуда-нибудь, чтобы ты не цеплялась к кадровому вопросу. И по итогу деньги у него будут, но до штурвала я его не допущу. Уяснила расклад?
        - Вот за что ты так с ним, если по итогу именно благодаря ему поимел то, что хотел?
        - Алина Викторовна, я ненавижу, когда ты злая. Ненавижу! Весь экипаж разозлил тебя с самого начала полёта. Я это прекрасно видел. Когда я попытался это исправить, ты упёрлась, и сама, именно сама согласилась на секс со мной. Я подумал, вдруг это настроение тебе улучшит. Но не улучшило. Поэтому сейчас он без вариантов приложит все силы, чтобы свой косяк всё же отработать и настроение тебе улучшить. Хочешь поддержать его, переставай злиться.
        - Обожаю тебя, Вить. Ты умеешь всё так обосновать, что твоя собственная выгода начинает выглядеть твоей жертвой. С тобой беседовать одно удовольствие, словно шахматную партию разыгрываем, и ты как фокусник мановением руки ладью превращаешь в ферзя.
        - Не как фокусник, а как гроссмейстер, и не ладью, а пешку, которая всё же дошла до конца доски. Поэтому всё по правилам. Кстати, а почему мы с тобой в шахматы никогда не играли? Поедим и надо исправить это упущение. Саш, тут шахматы есть?
        - Нет, Виктор Владимирович. Как-то в голову не пришло, что нужны. Виноват. Исправлю.
        - Вот, ещё один косяк. А ты спрашиваешь, за что? Всё, Алина, садись за стол. Не зли уже меня. Когда мы оба злимся, может наступить Армагеддон. Не доводи до этого.
        Поморщившись, я села за стол и уставилась в иллюминатор. Босс тем временем приступил к трапезе, держа КВСа как профессионального официанта у стола и гоняя по любой мелочи: заменить тарелки, приборы, подать дополнительные специи, периодически делая замечания и отчитывая как мальчишку. Тот безропотно выполнял все распоряжения и покорно сносил выговоры, сопровождая лишь словами: виноват, учту, больше не повторится.
        Я не реагировала, сидела и продолжала молча смотреть на облака за стеклом, даже не поворачиваясь к столу. Через некоторое время босс потребовал, чтобы КВС предложил что-то мне. Понимая, что босс не успокоится, я повернулась к столу.
        - Александр Николаевич, клюквенный морс мне принесите, пожалуйста.
        - Минуту, Алина Викторовна. Сейчас будет, - он козырнул мне и вышел.
        Я повернулась к боссу:
        - Вить, прекращай. Мне надоело.
        - Если нормальный принесёт, так и быть прекращу, хотя я только вошёл во вкус, но что не сделаешь для любимой волшебницы, - пообещал он, лукаво мне подмигивая.
        Достаточно быстро КВС вернулся, неся поднос с графином морса, бутылкой с ним же и ещё несколькими стаканами. Поставил передо мной стакан, налил морс из графина и попросил попробовать, предупредив, что если мне не понравится температура, он готов либо сейчас добавить холодный, либо сходить разогреть больше.
        Я отпила, попросила добавить более холодного, он добавил из бутылки в графин, потом налил мне в новый стакан. Мне понравилось. Тогда из графина он отлил ещё немного в другой стакан, поставил графин на стол и спросил разрешения сходить замерить температуру напитка, которая мне по вкусу, чтобы знать это.
        Босс разрешил и, когда он вышел прокомментировал:
        - Подход мне нравится.
        - Умный мужик. Я говорила, - кивнула я. - Зря ты так с ним.
        - Ничего не зря. Гордость поубавит и научится головой думать, где её демонстрировать можно.
        Минуты через две КВС вернулся, и снова замер навытяжку рядом со столом, всем видом демонстрируя готовность исполнить любой приказ, мне хотелось его отпустить, и я была готова попросить об этом босса, но тут у него неожиданно зазвонил телефон. Он полез в карман, взглянул на экран и проговорив:
        - Юрка звонит, пойду поговорю, а ты, Саш, в моё отсутствие тут подежурь, - после чего вышел.
        Я не рискнула после такого приказа отпускать КВСа, лишь на кресло у противоположной стены указала:
        - Александр Николаевич, можете сесть. Мне больше ничего не требуется.
        После чего, медленно цедя морс, отвернулась к иллюминатору.
        - Алина Викторовна, я сказать хотел, - негромко проговорил КВС, так и не осмеливаясь отойти от стола.
        - Вся внимание, Александр Николаевич, - я повернулась к нему.
        - Я извиниться хотел. Не к месту, наверное. И глупо выглядит. Но если честно, то мне очень не по себе, что всё так сложилось, и Вы… ну в общем Вы таким образом вынуждены были меня защищать. Это ужасно, и даже слов у меня не находится. Мне, если честно, сдохнуть прям хочется. И очень стыдно. И за своё поведение, и что Вас вынудил на такое пойти. Одним словом презираю сам себя. Вот.
        Я окинула его внимательным взглядом и поняла, что дорого ему далось подобное признание. Поэтому решила поддержать и, качнув головой, произнесла:
        - Это лишнее, Александр Николаевич. Можете себя не винить. Я знала, что к этому всё идёт. Витя хватки не разжимает, если взял в оборот. Я, правда, наивно надеялась, что поскольку очень полезна в его бизнесе, меня минует чаша сия, и мне хватит сил противостоять его домогательствам, но не вышло. Он сильно закрутил гайки последнее время и постоянно искал способ прижать окончательно, а у меня, так же как и у Вас, семья, муж, дети, потом ещё благотворительный центр, куда вся прибыль уходит. Поэтому лучше так, чем он бы уже впрямую за мою семью взялся. К тому же всё равно меня уже достаточно давно его любовницей считают. Теперь хоть с основанием будут. Для меня главное, чтобы муж доказательств не получил, люблю я его очень сильно и делать больно не хочу. Да и к Вите, он как к отцу относится, так что двойным ударом это окажется. Поэтому если будете держать язык за зубами, буду благодарна.
        - И Вы это ему простите?
        - Что мне ему прощать? Он правильно сказал, что не принуждал и не насиловал. Я сама решение приняла. Как и Вы, кстати. Вы же тоже могли послать его, но не стали, поскольку у Вас есть гораздо более значимые обязательства, чем Ваша гордость. Вот и у меня также. И мне абсолютно параллельно, кто и как это оценит. Мне главное, чтобы мой муж был счастлив и доволен. А каким образом я это сделаю, это лишь меня касается. Я никого не сужу и другим это делать не советую.
        - Можно, я по-другому вопрос поставлю: Вам отыграться не хочется?
        - Я не считаю себя проигравшей. Для меня проигрыш, это снижение духовного потенциала. А я его не снизила, поскольку цель у меня благая была, и не корысти ради я поступила так. Вот если бы я возненавидела его или хуже того, отомстить попыталась, то вот тут да, потенциал бы снизила и проиграла. А так я пока в выигрыше, как кстати, и Вы. Вы, Александр Николаевич, сумели обуздать свою гордость, поставили благо семьи выше собственного, и этим потенциал подняли. Главное виноватым себя при этом раскладе не чувствуйте. Вы ни в чем не виноваты, никого не предали, зла никому не желали. Поэтому всё у Вас хорошо будет.
        - Что обо мне, - он поморщился, - у меня уже ни амбиций, ни устремлений не осталось. Дожить бы по совести, и дочери хоть как-то помочь.
        - У Вас проблем не вижу, Витя преданных ему людей не бросает и не подставляет. Поэтому пока будете в силе, работой он Вас обеспечит, да и потом вряд ли обидит. А вот с дочерью Вашей сложнее, счастье своё женское она явно упустила, и теперь вряд ли найдёт, а в других областях совершенствоваться ей лень и не хочется. Лишь в детях реализоваться сможет, помогая, но ни в коем случае не лишая самостоятельности, поскольку внучка и внук у Вас с очень большим потенциалом, и если она его не загубит, гордиться ими сможете.
        - Откуда Вы знаете?
        - Ведьма я, - с усмешкой проронила я. - Меня Витя за это и ценит. Но лучше этому не верить. По последним данным, подтверждённым Академией наук, ведьм не существует, это не более чем мифологические существа, ничего общего с реальностью не имеющие. Поэтому не озадачивайтесь, Александр Николаевич. И забудьте.
        - Я постараюсь, но вот с таким Вашим отношением к жизни, мне непонятно почему Вы подчиняетесь Виктору Владимировичу? - недоверчиво глядя на меня, не удержался он от вопроса.
        - Я не подчиняюсь, а сотрудничаю. Мы компаньоны с Витей, и я ему всяческое содействие оказываю, поскольку он огромным потенциалом обладает и использует его в соответствии с принципами, которые мне во многом импонируют. Не во всём, конечно же, но идеалов не существует по определению. Надо уметь мириться с недостатками, если видишь явную пользу достоинств. Витя сказочный олигарх. Я больше таких не встречала. Поэтому его партнёром и стала, и вредить не стану ни при каком раскладе, даже если убьёт меня. Как-то так.
        - Алина Викторовна, Вы говорите такие вещи, которые в голове у меня никак не укладываются.
        - Не укладываются, и не надо. Забудьте. Главное, не рассказывайте о них никому, иначе навредите не только себе, но и всей своей семье. Зачем Вам это? Считайте это рабочей тайной. Вы же умеете служебные тайны хранить, вот и храните, не пытаясь в них разобраться.
        В это время в салон вернулся босс в явно приподнятом настроении и радостно выдохнул:
        - Алин, ты не поверишь! Вернее это я никак поверить не могу, а всё сложилось именно так, как ты и предрекала. А я ведь не особо верил, согласился лишь потому что очень хотелось тебя потроллить несбывшимся пророчеством. Лишний раз убеждаюсь: Вселенная очень хорошо тебя слышит.
        - Вить, не Вселенная слышит меня, а я её.
        - Без разницы! Итог-то именно такой, как ты и хотела.
        - Это не я хотела. Это логический итог наших действий, и я очень бы удивилась, если бы он оказался иным.
        - Ты знала, что не только она пострадает, но и я смогу вернуть деньги?
        - Если бы эти не вернул, другие бы пришли. Это твоё, Вить. Твоё у тебя забрать, это башки не иметь. Эта умственно отсталая особь ведь именно тебя по итогу ограбила. Поэтому я и сказала, не выставляй счёт. Твоё к тебе вернётся.
        - Ведьма ты моя любимая! Вот обожаю тебя! Ты не представляешь, как я доволен. Что хочешь, сделаю. Что ты хочешь, моё сокровище?
        - Александру Николаевичу позволь вернуться к исполнению его привычных обязанностей.
        - И всё?
        - И всё.
        - Ладно, как скажешь. Саш, иди. Можешь за штурвал вернуться. Лишь скажи девочкам, пусть коньячку принесут. Отметить хочу. Сказочно карта легла. Это грех не отметить.
        - Будет исполнено, Виктор Владимирович, - откозырял нам КВС и вышел.
        Через минуту в салоне появилась одна из стюардесс с бутылкой коньяка и рюмками.
        - Оставь бутылку с рюмками и свободна, - махнул официантке босс, и та поспешно удалилась.
        После чего он повернулся ко мне:
        - Алинушка, компанию поддержишь? Налить тебе?
        - Я морсиком, Вить, поддержу, - отказалась я.
        Босс налил себе, выпил, потом спросил:
        - Узнать не хочешь, как денежки вернуть смогу?
        - Хочу. Расскажи, - кивнула я, понимая, что босса тянет поделиться информацией.
        - Эмилия, чтобы легализовать средства вложила в фирму одного чудика, с которым была в отношениях, а он, чтобы ей ничего не платить, отправил её в Эмираты и наркотики подложил. Она села там лет на двадцать, но поскольку очень хотела отомстить, то связалась с Юрой, и сообщила, что наши деньги у этого товарища. Чуть раньше эта самая фирма, получается что за наши же деньги, заключила с нами договор на поставку питерского товара, думаю тоже по наводке Эмилии, она рынок нашего сбыта по Европе хорошо знала и решила ещё на этом погреть руки. Так вот, фирма поставку оплатила, но товар не забрала со склада, поскольку этот самый деятель под интерполовское расследование угодил, по подозрению в распространении наркотиков. Возможно, на него стуканули те, у кого он закупал партию, чтобы подложить Эмилии, а может это его дополнительный бизнес, и наш товар как прикрытие шёл. Подробностей не знаю. Юрка товар ещё не отгружал, хотел сначала благородно перенести сроки поставки за наш счёт, а после полученной информации, мы с ним решили не переносить, и оформить как утилизацию просроченного товара. И комар носа не
подточит. А начнёт претензии предъявлять, ещё за хранение счёт выставим.
        - Как Эмилия связаться смогла?
        - Очаровала, наверное, какого-нибудь охранника и уговорила дать позвонить. Она может.
        - Интересно получилось. И самое главное, достаточно быстро все получили по заслугам. Юрий Павлович, кстати, как?
        - Счастлив, что всё так разрешилось. Он переживал, несмотря на отсутствие моих претензий.
        - Скажи ему, чтобы свечку за её здравии в церкви поставил. Он, вроде, верующий. Ему надо внутреннее злорадство по её поводу исключить. Пусть помолится о ней, пожалеет и поблагодарит за всё то хорошее, что ему подарила.
        - Издеваешься? Что хорошего подарила? Показала, что развела как мальчика?
        - Вить, ему с ней хорошо было? Было. Это опыт. Это эмоции. И за подаренный позитив даже временный надо уметь быть благодарным. А за то что это неискренне было и обмануть пыталась, за это Вселенная с ней расплатится, а его дело это простить и отпустить, оставив в сердце лишь благодарность за позитив.
        - Точно издеваешься. Ты ещё предложи помочь ей из тюрьмы выйти и обратно её принять.
        - Это предлагать не стану. Предателей обратно брать глупо. Хотя с той же Соней заставил ты меня. И результат по итогу неплохой вроде. Я не знаю, как чётче объяснить, но смысл в том, что полученный позитив надо ценить в любом случае, а опыт должен приниматься к сведению, учитываться, и при этом не рождать негатив. То есть спасать ее не надо, иметь отношения с ней тоже ни к чему, надо, поблагодарив за весь опыт, который дала, пожелать с достоинством выбраться из всех житейских перипетий и суметь стать лучше.
        - То есть если бы сейчас тот же Димка тебя предал и подставил, ты бы помолилась за него и пожелала ему всего хорошего?
        - Да, но постаралась бы дистанцироваться, чтобы больше не дать возможности подставить ещё. А так да, если бы у него всё потом было хорошо, порадовалась бы, поскольку это означало бы что он тоже уроки свои прошёл и стал лучше, и мне его предательство было необходимо. Я убеждена, что не происходит с нами ничего, что нам не нужно. Вот необходим был этот опыт предательства Юрию Павловичу, он научить его чему-то был должен. И ему надо быть благодарным и за него, и за минуты радости, когда он себя счастливым рядом с ней ощущал, не отвергая их и не вычёркивая из памяти.
        - Мне кажется это невозможно. Когда Нина отказалась меня с мальчишками поддержать для меня это перечеркнуло всё. И никакой благодарности и хороших воспоминаний у меня нет. Скорее снисходительная ирония к себе: дурак был и не понял с каким человеком столько лет вместе жил, гормоны мозги отключили, да и она маскировалась и истинной сути своей не выказывала. Это как конфету с бритвой внутри ел. Вроде сладко сначала было, а потом весь рот в крови. И что? За пару минут сладости благодарным быть?
        - Я считаю, да. И за сладость, и за кровь. Это опыт. Больше такую в рот не возьмёшь. Но ту сладость это не отменяет. Она была. Есть возможность вспомнить о ней и причин забывать не вижу.
        - Ты такая непонятная для меня, Алин. Но от этого, наверное, ещё более притягательная.
        - Так скажешь, Юрию Павловичу?
        - Сказать скажу. Но исключительно как твой совет, поскольку сам так не считаю. По мне, о ней надо забыть и больше никогда не вспоминать, намотав на ус, что в этом возрасте вокруг начинают виться не бескорыстные влюблённые красотки, а любительницы легкой наживы.
        Твой совет прагматичен в плане физиологического благополучия, а мой больше на духовное нацелен. Мне хотелось бы, чтобы он не только не растерял потенциал, но и приумножил его.
        - Лично я до такого уровня просветления ещё не дошёл.
        - Раз тебе такую задачу не дали, то значит и решать её пока даже потенциально смысла нет.
        - Я решал уже и очень бы не хотелось подобного повторения. Разочарование в любимом человеке пережить очень тяжело, если вообще возможно. Мне с Ниной это крайне тяжело далось. Лишь мальчишки сил давали. Вот смотрел на них и понимал, что не имею права распускаться и себя жалеть. С тобой первой на эту тему говорить начал. Даже с психологами тему семьи обходил стороной. Запретил думать, подобно тебе, словно не было её и всё. Лишь дочь есть. А Нины не было.
        - Ты ей не простил, что не готова была принять чужих ей детей в семью?
        Босс усмехнулся, налил себе ещё коньяка, залпом выпил, потом проговорил:
        - Нет. Не это. Это я понимал, что не хочет, не готова. Я не простил, что ультиматум мне поставила, заставив выбирать между общечеловеческими ценностями и семьей. Получалось, раз я порядочный человек, то не люблю семью. Ведь даже поговорить не захотела, могли бы общими усилиями какой-то компромисс найти. Но нет, заявила: или я, или твои обязательства. Я не смог через свои принципы переступить в угоду ей. И простить, что она требовала от меня это не смог.
        - Я тоже что-то похожее с Лизой требовала, - с усмешкой проговорила я.
        - Нет, непохоже! - убеждённой выдохнул он. - У Лизы родители были, и это явно не моя задача была её спасать. Я полез в чужое дело. А там это мой долг был. Перед Мишкой. Я сам это его трупу там пообещал. Что не брошу, помогу. Правда, сначала не про усыновление обещал, а что, мол, его семье помогу и поддержу. Вернулся, а там ужас полнейший. И Нина такая: не смей в это лезть и расходовать ресурсы нашей семьи. Вот я ей все ресурсы и отдал, чтобы больше никаких претензий не было. Ты бы в такой ситуации однозначно поддержала. Ты даже Димку с Игорем поддержала. Ругалась, конечно, но поддерживала. И потом сколько для Игоря сделала. А Нина… - он тяжело вздохнул, налил ещё одну рюмку, выпил, потом продолжил: - Нина без зазрения совести всё забрала: и мою квартиру, и все сбережения, нам с дочерью, мол, нужнее на новом месте, а ты крутись как хочешь и не забывай алименты нам платить. Так что вообще никакого сходства не вижу. Ей лишь до себя всегда было, на остальных плевать. Делами Ольги сейчас даже не интересуется. Хотя нет, интересовалась тут, спрашивала, не сможет ли Оля дать ей определенную сумму, чтобы
она с мужем смогла сюда приехать. Они попутешествовать хотят и заодно на внуков она посмотрит.
        - А Оля что?
        - Пришла ко мне денег просить. Я отказал. Причём предупредил, что на моей территории видеть её не хочу. Сказал, хочешь, из личных средств спонсируй и в своей квартире встречайся. Она вроде готова была даже кредит взять, поскольку отказать матери боялась, Аслан не возражал, но вмешалась Даша, предложила не деньги перевести, поскольку сумма запрошена была очень большая, а гораздо более бюджетный вариант: она достаёт билеты эконом класса на самолёт через её знакомых со скидкой и останавливаются они в квартире Ольги, всё остальное за их счёт, и Нина сразу отказалась прилетать. Мол, не смогут они. Планы поменялись.
        - А мне ведь Оля ничего не сказала.
        - Я запретил ей тебе говорить. Предупредил, что как только попытается привлечь тебя к решению этой проблемы, сразу отправляется с вещами в московскую квартиру. Она напугалась.
        - Вить, тебя бы порадовало, что с Ниной что-то плохое случилось?
        - Нет, - не задумываясь, проговорил он, потом после небольшой паузы добавил: - я бы, возможно, даже помог, если бы операция какая-то потребовалась или ещё что-то со здоровьем, но вот развлекаться за мой счёт не позволю.
        - Правильный подход. Ты не ненавидишь в душе при этом пользоваться своим ресурсом не дашь. Юрий Павлович должен такое же отношение к Эмилии сформировать. Тогда всё хорошо у него будет.
        - Не совсем правильное у меня к Нине отношение, - пьяно усмехнувшись, покачал босс головой. - Упоминание о ней мне жутко портит настроение. Вот знаешь, как самый большой проигрыш в жизни историю с ней воспринимаю. Зла не желаю, но в душе ощущение, что плюнула она туда и ноги вытерла. И эта грязь там у меня до сих пор. И не выкинуть её оттуда никак.
        - Я не понимаю, что за грязь? Какая? Ты выяснил, что жил с человеком которого по-настоящему не знал. Ты видел лишь фасад или вообще тобой самим придуманный образ. Она показала своё истинное лицо. Тебе оно не понравилось, Вы расстались. И в чём грязь? Что реальность оказалась не той, какой бы хотелось?
        - Алин, только не обижайся, но ты любишь вспоминать о своём насильнике?
        - Аналогию поняла. Не обижаюсь. У меня тогда было состояние беспомощности, непонимания, как такое может быть и за что. Ты помог понять, что «не за что», а «для чего» - для того, чтобы стать сильнее. Я перестала быть той беспомощной девочкой. Теперь готова дать отпор. Вот и тебе надо понять, что ты с её помощью стал сильнее. Не ударь морально тебя она так сильно, ты бы так не раскрутился, и не стал тем, кто есть. Поэтому не грязь у тебя в душе там, а остатки силы, которой не воспользовался. Если осознаешь и примешь к сведению, то сразу почувствуешь, что тебе она безразлична стала, как отработанный этап. Вот была и была. Так же как боевые действия.
        - Думаешь?
        - Знаю. Мне мой педофил безразличен стал. Тут даже статью о нём прочла. Умный мужик был, жаль, что весь потенциал так бестолково слил. Он ведь и удовольствия со мной не получил и при этом потерял возможность даже в урода какого-нибудь переродиться, в геенну огненную попал, и всё, абсолютно всё утратил. А ведь там было что терять. Интеллектом и потенциалом его Вселенная при рождении не обделила. Нина твоя тоже наверняка потенциал свой этим снизила и перекосила. Если сложностей в жизни нет, значит, не особо заинтересована в ней Вселенная, так, статистка, которая выполнила свою миссию: тебя сподвигла на уровень выйти и Ольгу родила, на этом жизненные задачи закончились, немного развлечься может, но высоко не подняться ей. Одно слово статистка.
        - Как ты её… - пьяно усмехнулся босс, - это даже не презрение, в презрении чувства какие-то замешаны, а от твоих слов таким безразличием повеяло, словно она не более чем пыль на дороге. Мне даже как-то обидно за неё стало. Мать Ольги всё-таки.
        - Прекрасно, значит всё же не грязь в душе ощущаешь, а небольшое чувство благодарности есть. Давай, покопайся, что ещё чувствуешь?
        Босс поморщился:
        - А ничего не чувствую.
        - А чувство грязи есть?
        - Есть недовольство, что так ошибся в ней.
        - Не ошибся бы, не поднялся бы, меня бы не встретил, да и Ольги у тебя не было. Так что нужна та ошибка была, очень нужна. Помнишь, что про Цыплакова мне говорил? Нужны такие ошибки.
        - С таким подходом я ей скоро благодарен быть начну.
        - Неплохо, это лучше чем грязь в душе ощущать. Отпусти её с миром из души и пожелай всего доброго.
        - Хорошо, уговорила. Могу даже за её здоровье выпить, - он налил себе ещё одну рюмку. - Отпускаю я её с миром и желаю… не знаю что желаю. Счастья как-то глупо мне ей желать… О, знаю! Как любит говаривать моя матушка: желаю, чтобы по заслугам воздаяние получила. И если будут хорошие заслуги и такое же воздаяние, я порадуюсь. Вот очень за неё порадуюсь. Ну и здоровье и долгие года жизни пусть будут, чтобы заслужить хоть чего-то стоящее успела. Вот пусть всё хорошо у неё будет, лишь на моей дороге она больше мне не встречается.
        - Прекрасное пожелание. Мне нравится, - улыбнулась я. - Ну как, легче стало?
        - А ты знаешь, - босс задумчиво помолчал, словно прислушиваясь к себе, потом согласно кивнул: - да, стало легче. Действительно, безразлично стало. Как ты там сказала: опыт и статистка? Да, именно так. Опыт пошёл на пользу, статистка свою роль сыграла. И я ей благодарен за это. А ещё больше благодарен тебе. Иди ко мне, мой ангел, очень хочу тебя поцеловать.
        Я встала, подошла к нему и уселась к нему на колени. Он крепко обнял и с чувством начал осыпать поцелуями.
        Потом мы пересели на диван, а потом он уснул, а я ушла в малый салон читать.
        Когда загорелись табло, сообщая о заходе на посадку, я вернулась в главный салон, разбудила босса. Тот вызвал к нам начальника службы безопасности, спросил, встречают ли нас. Тот подтвердил, что встречают, машины уже ждут у лётного поля.
        - Прекрасно, - проронил босс, потирая при этом виски, похоже, похмелье давало себя знать, - иди, Жень.
        Тот кивнул и направился к выходу из салона. Этого молчаливого мужчину в возрасте я знала плохо. Он редко сам сопровождал босса, больше координировал всю работу смен охранников и решал какие-то принципиальные вопросы. Нет, мы конечно, пересекались, и по каким-то вопросам я обращалась к нему, но вот близким наше знакомство назвать было нельзя. Некоторых начальников смен охраны я знала гораздо лучше.
        - Евгений Витальевич, - окликнула я его, когда он уже поравнялся с дверью, - задержитесь на секундочку.
        - Да, Алина Викторовна. Весь внимание, - он обернулся ко мне.
        Я ещё раз с ног до головы окинула его внимательным взглядом, и картина мне не понравилась ещё больше, чем на первый взгляд.
        - Что у Вас случилось? Только не говорите, что всё в порядке. Я вижу, что не в порядке. У Вас что-то болит?
        - Ничего страшного, Алина Викторовна, немного сердце побаливает. Но это пустяки. Я уже выпил лекарство.
        - Вить, вызывай прямо сюда бригаду врачей с кардиографом. Вот срочно вызывай. А ему прикажи лечь на диван. Услышал меня?
        - Алина Викторовна, да что Вы право? Мне не настолько плохо, - запротестовал начальник СБ.
        - Жень, делай как говорит, и не спорь! - тон босса сразу поменялся и в нем послышалась властность. - Иди сюда и ложись. А я к пилотам схожу, пусть у диспетчера бригаду врачей запросят.
        Он указал рукой на диван, а сам встал и быстро вышел.
        - Алина Викторовна, вот зачем Вы? - укладываясь на диван, недовольным тоном проговорил начальник СБ. - Сейчас лекарство подействует и окончательно всё отпустит.
        Я не стала спорить с человеком находящимся на волосок от гибели. Взглядом поискала Золотце, увидела, что примостился на спинке одного из кресел и внимательно наблюдает за мной.
        - Слушай, - садясь в кресло напротив, ментально обратилась я к нему, - вот такой тонкий пробой ведь не смертелен, если какое-то лекарство ему вколоть или дать. Какое, не знаешь? Вдруг медики тут неквалифицированные?
        - Я не фармацевт, хозяйка. Откуда я знаю?
        - Почему я не могу как Тео? Сейчас бы раз, и вытянула его, и как новенький бы был и ничего не заметил. А я лишь энергетику отдавать могу и чуть перестраивать, а тут это явно малоэффективно. Да и навредить боюсь. Сейчас полезу и сделаю лишь хуже.
        - Тео тоже не всесилен, с Аркадием-то помочь не смог. Хотя да, его умения тут полезны. С этим не поспоришь. Но ты могла бы попробовать по своему влиять на энергетику, как с девочкой тогда. Риск здесь конечно есть, поскольку пробой глубокий и жизненная нить на первоначальной волне оборваться может. Но вдруг получится?
        - А вдруг нет?
        - Это будет опыт.
        - Нет уж, не нужен мне такой опыт.
        - Дело твоё, - явно недовольно хмыкнул мой дракон.
        В это время самолёт коснулся взлетной полосы, пробежал по ней, потом отъехал в сторону и замер, сразу подъехал трап, потом несколько машин и ещё машина с крёстным крестом на боку и крыше. Из неё вышли два негра в белых халатах и с чемоданчиками и поднялись на борт. В салон тем временем зашли босс и КВС.
        А через некоторое время в сопровождении бортпроводницы два негра в белых халатах, которые спросили по-английски, что случилось.
        Я объяснила, что у мужчины, указав при этом на лежащего Евгения Витальевича сильная боль, затруднено дыхание и, скорее всего, инфаркт.
        Один сел на диван, открыл чемоданчик с аппаратурой снял кардиограмму, потом, посмотрев на ленту, выползшую из кардиографа, повернулся ко мне и подтвердил, что да, похоже на инфаркт, надо везти в больницу.
        - Вить, - я повернулась к боссу, - они говорят надо в больницу, но сомневаюсь я, что хорошие они тут. Может, они поддерживающую терапию проведут, дадут назначения, потом быстренько, пока самолёт на обслуживании, найдём медсестру какую-нибудь местную и под её присмотром Евгения Витальевича в Москву отправим? Мне кажется, так лучше будет. Хотя решать тебе.
        Босс согласился, я начала объясняться с докторами, потом подключила к обсуждению КВСа, чтобы обговорить через сколько вылетят, за сколько долетят, босс тем временем, несмотря на протесты Евгения Витальевича, что мелочи всё это и не надо придавать большое значение и конечно же никуда отправлять его не надо, вызвал в салон ещё двух человек из его службы, и они тоже подключились к обсуждению.
        Минут через десять вопрос был решён, и оставив Евгения Витальевича на попечение одного из его сотрудников, врачей и КВСа, мы вышли из самолёта и сели в ждущий у трапа лимузин. Подъехали к зданию аэропорта, там к нам вышел сотрудник, проштамповал наши паспорта, пожелал хорошего отдыха, и мы поехали в порт.
        Хотя назвать портом то небольшое неказистое одноэтажное здание, мимо которого мы проехали, выезжая на причал, можно было лишь с очень большой натяжкой. Однако, оно носило именно это громкое название.
        Впечатление от здания порта исправил вид яхты, на которой нам предстояло отдыхать. Серебристо-белая огромная красавица. А вдоль пирса нас встречала стоящая по стойке смирно команда: мускулистые красавцы-парни и красотки-девушки, все в откровенных нарядах. И во главе этой шеренги в белоснежных офицерских одеждах с золотом три молодых красивых моряка и чуть в сторонке два неказистых мужичка в синих комбинезонах. Мы подошли, с нами поздоровались, и выяснилось, что в белых одеждах это капитан и два его помощника, в синих комбинезонах: механики, а полуголые юноши и девушки: обслуживающий персонал яхты, готовый, как нас сразу предупредили, выполнить любое самое экзотическое желание.
        Дальше нас провели на яхту, и я поняла, что владелец постарался создать райский уголок всеми силами, но на мой взгляд это всё было явным перебором.
        Следующий день, проведённый на яхте, только подтвердил первое впечатление.
        Полуголая обслуга, приносящая еду, моющая пальбу и натирающая поручни, равномерно при этом покачивающая бёдрами, лично у меня восторгов не вызывала. А вот боссу эта картина нравилась, хотя скорее забавляла.
        Он иногда жестом подзывал какую-нибудь девушку и пальчиком указывал, что ещё рядом с ним протереть надо, мог при этом похлопать её по выпяченным ягодицам, и обязательно при этом скосить глаза на меня. Тебе, мол, как такие формы? Ничего, да? Я индифферентно кивала, подтверждая, что неплохие, но восторга не вызывают. Он сокрушенно разводил руками, типа, что уж есть.
        Затем, не сумев добиться от меня ревности к девушкам, босс решил заинтересовать меня парнями. Начал подзывать их и заставлять то отжиматься, то подтягиваться, то замереть в какой-то позе.
        На второй день я не выдержала, и когда мы остались наедине, напрямую спросила:
        - Вить, чего ты добиваешься? Какой моей реакции ждёшь? Мне надо захотеть где-то уединиться с одним из этих жеребчиков? Или что?
        - А не знаю, Алинка. Скучно, - задумчиво протянул он. - Я думал, приедем в сказочное место и прям ух как оторвёмся. А здесь на палубе жарко, в каюте тоскливо. Качает постоянно. Бассейн и сауна надоели. Да ещё у тебя глазки грустные, будто не отдыхаешь, а отбываешь наказание какое-то. Может, напьёмся? А то никакого удовольствия.
        - Трахни какую-нибудь официанточку, может, полегчает. Одна так наизнанку вывернуться готова, постоянно глазками в тебя стреляет. Ей однозначно самой хочется, аж дрожит вся. Удовольствие постарается доставить максимальное, и сама получит, ты ей очень нравишься. Здесь, видимо, редко такие привлекательные клиенты бывают.
        - С профессиональными проститутками дел не имею. Её кто только не имел тут. Нет, даже речи быть не может. Это как в помойку влезть. Посмотреть ради интереса могу, а вот чтобы поиметь, увольте. Такие развлечения не моё. При этом твой отзыв, что я привлекателен меня порадовал. А я только на её взгляд привлекателен или на твой тоже? Поскольку хочу трахнуть, как ты выразилась, исключительно тебя. Вот очень хочу, но не знаю, как к такому деликатному и непростому вопросу подступиться и чем тебя взять. Может подскажешь, что тебя умилостивить может, и ты снисходительно обратишь на меня свой взор, и я смогу рассчитывать на то, что мне будет дозволено хотя бы обнять такую сказочную волшебницу?
        - Я не поняла. С каких это пор ты разучился добиваться от меня ответного внимания?
        - Ты как вступила на борт этой яхты, закрыта как устрица, плотно сомкнувшая створки. Я думал, надо дать время адаптироваться, прийти в себя немного, насладиться окружающей экзотикой. А у тебя какая-то не такая реакция идёт. Ты явно терпишь пребывание тут, а не удовольствие получаешь. Я озадачен и не знаю, как себя вести.
        - Одно из двух Вить. Либо ты сам кайфуешь от вида этих голых тел, чтобы я могла получать удовольствие, видя что ты доволен, либо они одеваются в более цивильную одежду, а не эти верёвки и тесёмочки. Особенно парни. Меня бесит видеть, как у них на меня встаёт. Я чувствую себя самкой, которую они все хотят трахнуть. Прямо животный мир: каждый готов станцевать, лишь бы позволила поиметь себя. У всех две извилины и огромное либидо. Меня тошнит и от вида парней, и от вида девушек. Я в публичном доме себя ощущаю. Я думала, хоть капитан у нас приличный, а потом присмотрелась и поняла, что тоже он не против меня поиметь.
        - Он приставал к тебе? - сразу напрягся босс.
        - Нет, он не дурак. Вот он не дурак совсем. Я энергетику вижу. И по энергетике, щёлкни я пальцами, и он сделает всё, что захочу.
        - И что в том плохого? Я тоже всё, что ты захочешь, готов сделать.
        - Вить, плохого ничего нет. И у меня претензий нет никаких. Меня энергетика вожделения всего экипажа напрягает. Они готовы, все готовы к оргии и разврату. Их лишь для этого нанимают. Причём владелец провёл безупречный кастинг: всем нравится то, что они делают, и если гости вроде нас выглядят неплохо и не безобразны, они удовольствие от действа получат сами. Это сказочное место для тех, кто такое развлечение ищет. Всё практически на полном серьёзе. Все хотят, ждут и с радостью займутся любым сексом. Я это каждой клеточкой ощущаю, и мне душно тут. Я как муха завязшая в варенье. Оно суперское, но для других, мне в нём смертельно липко. Я могу получить удовольствие тут лишь одним способом: посмотреть на довольного тебя. Вот если ты получишь удовольствие, перещупав и поимев их всех, меня это развлечёт. А так мне хочется им всем по вибратору вручить, и заставить кончить, чтобы не транслировали своё желание в эфир столь мощно. Или же их друг с другом спарить и посмотреть как на представление. А то даже жалко их, как голодные звери прям. Я, кстати, не удивлюсь, если их чем-то вроде виагры кормят.
Поскольку не может быть такого естественного напряжения. Ту же уборщицу ты по ягодицам хлопаешь, а она течь от возбуждения начинает. И мне хочется самой тебя попросить дальше продолжить и удовлетворить бедную.
        - Слушай, я только сейчас понял, точно… и скорее всего, именно кормят этим, а самим развлечься под угрозой увольнения не дают. Поэтому любой или любая будут рады любым домогательствам. А давай действительно представление устроим? И им всем хорошо, и сами развлечемся. Устроим им что-то вроде игры в бутылочку, или сами будем пары составлять. Или девушку ставим а желающие её парни пусть соревнуются, ты победителя определяешь и даёшь возможность с ней развлечься. Уж раз попали в такое место надо соответствовать. Или ты хочешь свою моральную чистоту всем продемонстрировать и устыдить их всех?
        - В бутылочку это что?
        - Ты не играла в юности в такую игру? Ах да, ты же пуританка у нас. Рассказываю. Берётся пустая бутылка, все встают или садятся за стол, на котором она лежит. Она раскручивается и горлышком указывает на избранника, потом второго. Они целуются на глазах у всех. Потом следующие.
        - А если два парня или две девчонки?
        - Правила разные могут быть. Например, первый раз выбор делается лишь из числа парней, потом из девушек. Но мы по молодости не заморачивались, веселее было. Девушки друг с другом легко целовались, ребята старались отбоярится, потом под общий хохот в щёку могли поцеловать. Меня к счастью миновало такое испытание. А над другими ржал аки конь. В нынешних реалиях я бы уже так не смеялся. А тогда смешно очень было.
        - Понятно. Интересная игра, особенно если правила твои. Моральную чистоту демонстрировать в таком месте верх ханжества и цинизма на мой взгляд. Мы своими деньгами поощрили развитие этого бизнеса, а потом унизить их этим попытаемся? Нет, на такое я не способна, и на чистоту духовную и совершенство не претендую. Мне до них как до Луны пешком. Поэтому давай. И сами развлечёмся и им стресс поможем снять. Я бы с твоего разрешения ещё капитана позвала. Меня бы развлекла его реакция на происходящее. Потроллить именно его очень хочется. Чувствую презирает он весь свой экипаж, а капитану делать это не пристало. Каким бы он не был, экипаж этот, он его, и раз согласился им руководить, причём как и они за деньги, обязан своим его чувствовать. А он такой на белом коне при этом, и как пить дать, не откажется попробовать замутить со мной интрижку, чтобы денег с меня стрясти. Ханжество неприкрытое и неимоверно бесит меня. Очень хочу унизить. Впервые такое со мной, чтобы так мне этого хотелось: ткнуть носом и показать, что ничуть не лучше всего своего экипажа. Я при этом тоже не лучше, конечно же, но белыми
одеждами не кичусь. А если совсем вглубь копать, то хочется мне это сделать для него в первую очередь, чтобы заставить пересмотреть систему ценностей. Потому что в остальном неплохой молодой человек, целеустремлённый, упорный. Его скорее всего цепляет, что капитаном его выбрали и за внешний вид тоже, и именно поэтому идёт отторжение экипажа, доказать себе, что я не такой. Два его помощника более адекватны. Понимают где служат, и толерантно относятся и к происходящему, и к экипажу. А он явно любым поводом пользуется, чтобы побольнее уязвить обслугу. Его весь экипаж боится. Мне как пользователю услуг, по большому счёту, такое на пользу, но не люблю я когда так гнобят и в открытую презрение выказывают. Мол, все вы шваль, продавшаяся за деньги и ваше дело тупо подчиняться, а то вышвырну без денег на улицу.
        - Какая ты въедливая. Я и внимания не обратил. Приятный молодой человек, обходительный, в меру услужливый, вежливый, дисциплину при этом держит идеальную, персонал вышколен. У меня бы к такому ни малейших претензий не было.
        - Ты с точки зрения работодателя говоришь или потребителя услуг, а я с общечеловеческой так скажем. И морально-этической. Не дело это презирать своих работников. И для них плохо, и для души этого юноши не особо хорошо. Поэтому хочу поиграть: сначала хорошенько унизить, а потом дать понять, что побывал в шкуре своих подчиненных, и если сумеет найти за что их уважать можно, себя уважать тоже начнёт и в моих глазах авторитет заработает.
        - План неплохой, играй, развлекайся, поддержу, - кивнул босс.
        - Обожаю тебя, - я шагнула к нему и с чувством поцеловала в губы.
        Ответная реакция последовала моментально, и я оказалась завалена на ближайшую кровать.
        Ближе к вечеру босс вызвал капитана яхты и сообщил, что после ужина мы хотим во время вечернего отдыха устроить сексуальную игру с персоналом. Его присутствие обязательно, а вот помощников пусть у штурвала держит.
        Капитан ответил, что понял и исполнит.
        Когда он ушёл, я спросила босса:
        - Вить, мне так для сведения, в договоре, который заключил, распоряжения капитана прерогативнее требований приобретателя услуг?
        - Алин, договора никакого нет. Это личная яхта, владелец разрешает кому-то ею пользоваться на его условиях. Лично мне было озвучено, что делать могу, что захочу. Весь экипаж должен исполнять любое требование. Если что-то не понравится, связываться с ним напрямую в любое время дня и ночи, он всё исправит.
        - Это сколько же ты заплатил за такое?
        - В данном случае владелец ищет возможность войти в наш с тобой бизнес, я сказал, что подумаю, поэтому цена была озвучена не слишком высокая, а вот качество услуг было обещано отменное.
        - Почему я ничего не знаю об этом претенденте?
        - Потому что он всего лишь поставщик, каких много, и вопрос о возможном сотрудничестве с ним я планировал тебе задать после окончания отдыха, типа: ну как заслужил владелец этого судна честь стать нашим поставщиком или откажем?
        - Мне нравится такой расклад. Очень нравится, - многозначительно усмехнувшись, протянула я.
        - Дорогая, я начинаю заранее сочувствовать нашему капитану. Когда ты становишься такая, тебя боюсь даже я.
        Ужин с боссом мы устроили ранний и сразу после него прошли в сопровождении капитана на открытую палубу, где был бассейн, лежаки и шезлонги. Навес от солнца уже убрали, поскольку закатные лучи перестали быть обжигающими и температура окружающей среды была на редкость комфортна. Мягкий ветерок лишь рябью шевелил морскую гладь, и яхта застыла в недвижимости на фоне закатных лучей.
        Капитан выстроил всю команду обслуги. Двадцать юношей и двадцать девушек.
        Я решила не заморачиваться, велела им рассчитаться и встать по парам, затем озвучила задание: пары занимаются любым сексом на их выбор и по их вкусу, та пара, которая будет это делать на мой взгляд наиболее воодушевленно, долго, красиво и со вкусом, получит приз: выходной день и возможность пообедать в ресторане с любым выбором блюд.
        После команды начать, я пригласила капитана за наш столик и предложила выпить с нами вина.
        Босс тем временем закурил, с интересом наблюдая и за мной, и за тем как парочки ищут место где заняться сексом и обсуждают каким именно.
        Я откинулась на спинку мягкого шезлонга с бокалом в руке, дождалась, чтобы капитан сел рядом со мной на стул и тоже налил себе вина, после чего с легкой улыбкой осведомилась:
        - Что-то я даже не спросила, капитан, как Вас зовут. Всё по должности обращаюсь. Неправильно как-то это.
        - Дмитрий Николаевич, - тут же ответил он.
        - Митя, значит. Хорошее имя. У меня мужа так зовут, - начала я импровизировать, специально исказив имя так, чтобы внутренне исключить собственные ассоциации с Димкой, одновременно включая при этом в игру его образ. - Тоже хороший мальчик, вроде тебя. Центром моим сейчас руководит, а до этого полицейским был. Но разве это работа для умного красивого мальчика? Бегать с пистолетом и преступников ловить, это же на редкость бестолковая работа. А он, представляешь, скучает по тому времени. Говорит, раньше больше себя уважал. Вот что за бред, спрашивается? Сейчас статус, деньги, куча народа в подчинении, да и я любой каприз исполню, а раньше что? Нет, всё чего-то не хватает, раньше уважал себя он видите ли за то, что на страже закона стоит, а сейчас на его страже не стоит. Бред полнейший.
        Я отпила из бокала и задумчиво посмотрела вдаль, после чего спросила:
        - Ты вот, Мить, себя уважаешь?
        - Конечно, Алина Викторовна. А как иначе?
        - А за что? - спросила я, и ближайшие полчаса мы с ним обсуждали его достижения и статус, причём я выступала в роли обесценивающего критика.
        Под конец дискуссии я иронично заметила:
        - Митя, ты же должен понимать за что тебя здесь капитаном сделали и для чего.
        Если бы он согласился, мол, не без этого, но это не отменяет тех моих достижений, о которых я говорил. Мне пришлось бы отступить от задуманного плана. Но юноша не готов был признать, что продался наравне с остальным экипажем. Его больше прельщал вариант, где он никакого отношения к экипажу не имеет, а ко мне может изобразить чувства, в которые я была должна поверить. Но я декларировала абсолютно иное, и его возмущению не было предела.
        - Я не понимаю о чём Вы, Алина Викторовна! - раздражённо проговорил он.
        - Да неужели? Не понимаешь? Тогда встань и разденься, может лучше поймёшь.
        - Ваше требование оскорбительно для меня.
        - Возможно, Мить, не спорю. Но сейчас ты сделаешь это. В противном случае я позвоню владельцу и сообщу, что ты не исполняешь приказ.
        - Вам очень хочется унизить меня?
        - Мить, ты в месте, где меня обязаны радовать, исполняя все мои причуды. Если тебя мой приказ оскорбляет и унижает, это твои сложности, а никак не мои. Не находишь? Ты сам, за деньги в это место нанялся работать. Так в чём проблема? Не хотел выполнять причуды клиентов, не нанимался бы. Шёл бы в торговый или военный флот, там никаких причуд и всё по уставу.
        - Как я после этого руководить экипажем смогу?
        - Легко сможешь, поскольку на собственном примере покажешь, как капризы клиентов надо исполнять. Хороший руководитель всегда готов быть примером для подчинённых. Это же основной принцип. Другое дело владелец, он может не делать ничего, при этом диктовать свои условия. Поскольку ты владельцем не являешься, то примером быть обязан.
        - Да пошли вы, - дальше последовало нецензурное выражение, и капитан, отшвырнув свой стул, ушёл.
        Я проводила его долгим взглядом и с усмешкой проговорила, обращаясь к боссу:
        - Как думаешь, до конца пойдёт?
        - Я бы на его месте пошёл до конца. Ты отвратно себя вела с ним.
        - Скажи мне, кто владелец.
        Босс назвал известное мне имя. Я поморщилась и проговорила:
        - Предлагаю воспользоваться ситуацией и свалить отсюда. Не особо мне импонирует такого деятеля в поставщиках держать. На нём же пробы ставить негде. Он беспредельщик времён братков и не брезгует ничем. Привык проблемы силой решать. При этом врёт, что дышит. Пообещает семь вёрст до небес и не исполнит ничего, пока силой не прижмут.
        - Алин, ты забыла какая у меня репутация, мне не врут и с беспредельщиками я на их языке говорю и по их понятиям. И потом все знают: срыв хоть одной поставки и если это не форс мажор, дел больше с поставщиком не имею и неустойками обложу так, что его счастье, если голый не останется. Это он с мелкой шушерой мухлевать и пальцы веером держать может, а у меня как часы всё будет. С теми же чудиками, которые грузы тогда намешали, и мы вынуждены были замены оформлять, выдавил ведь я их с рынка. Всё, не играют больше мальчики, разорились и ушли из бизнеса. Или с этим, как его, забыл, но ты знаешь о ком я… убрал же я его и не отсвечивает теперь совсем. И этот деятель знает, что правила будут жёсткие и мои. И он либо по ним играет, либо выходит из игры. Он позиционирует, что очень хочет научиться по ним играть, чтобы выйти чуточку на другой уровень. Он прекрасно понимает, что время братков прошло, и он отстал, несмотря на свои значительные накопления, которые грозятся обратиться в пшик не сегодня - завтра.
        Я не стала комментировать услышанное, вместо этого спросила:
        - Вить, сколько здесь нашей охраны?
        - Десять человек. С Женей двенадцать должно было быть, но поскольку его с сопровождением вернуть пришлось, то десять осталось. А ты просчитываешь вариант, что экипаж может противодействие попытаться нам оказать и в заложники взять?
        - Шальная мысль пришла в голову, вдруг этот деятель лишь пешка и это мышеловка, потом отвергла, поскольку экипаж видела, мускулатура у всех красивая, но не бойцы. Никто не боец. И опасности не чувствовала никакой. Ни когда летели, ни когда на борт поднимались. Это означает одно из двух: либо её нет, либо она необходима нам обоим.
        - Нет её. Мои безопасники судно проверили до потрохов. Три дня проверяли, даже аквалангисты осматривали. Те, кто с нами сейчас, все с оружием и воевать умеют. Даже если предположить, что пираты появятся, шансы отбиться процентов девяносто восемь.
        - А два процента это на то, что у пиратов вдруг торпеда на вооружении?
        - Именно. Умная, сил никаких нет. Так чего, звонить владельцу? Что говорить?
        - Пока не звонить, вон капитан идёт. Видимо, сказать что-то хочет. Сейчас скажет, и решим, что делать дальше будем.
        Я забыла сказать, что пока мы беседовали и с капитаном, и с боссом, вокруг нас царила откровеннейшая сексуальная вакханалия. Двадцать пар в разных позах, на лежаках, полу, в бассейне, изо всех сил старались продемонстрировать, что овладели премудростями Камасутры в совершенстве и теперь испытывают райское наслаждение.
        Меня это не слишком развлекало, но я знала, что сиё действо поможет снять сексуальное возбуждение и напряжённость со всего экипажа, и мне станет легче находиться в их обществе. Да и воспоминания у людей необычные останутся. Они ведь могли исполнить любые собственные пожелания.
        Кстати, некоторые парочки предпочли явные извращения. Нравилось это им самим или это была попытка заслужить наше внимание, не знаю. Озадачиваться этим не хотелось.
        Если честно, то вид этой оргии шокировал и вызывал у меня некое внутреннее неприятие в связи с моим пуританским воспитанием. Это была та сторона жизни, которую я долгое время игнорировала. Осознавая, что сейчас у меня появился шанс познакомиться с ней поближе, я постаралась своё предвзятое мнение убрать и взгляд не отводить.
        Босс реагировал на происходящее с интересом смешанным с индифферентностью. Эти несовместимые чувства каким-то непостижимым для меня образом совмещались в нём абсолютно естественно и непринуждённо. Внешне это выражалось в очень пристальном, но абсолютно спокойном и даже отстраненном каком-то наблюдении за происходящим. Сидит, откинувшись, курит, при этом внимательно смотрит, переводя цепкий взгляд с парочки на парочку, и обсуждает посторонние проблемы и никаких эмоций на лице. Обожаю этот его вид.
        Тем временем капитан подошёл к нам. Сказать, что на нём не было лица, это ничего не сказать. Он был бледен, кусал губы и выглядел как ходячий мертвец. Я поняла, что сейчас по его самоуважению проехались чуть ли не катком. И унизили даже сильнее, чем планировала я. Скорее всего, этот балбес сам связался с владельцем в надежде успеть до наших жалоб хоть как-то оправдаться, а получилось лишь хуже. Владелец явно напугался возможных претензий. Видимо, действительно, очень хотел в наш бизнес войти. В общем-то логично, у нас большая ниша и чужаков мы давно в неё не пускаем. Лишь с нашего одобрения и под нашим контролем. Я конечно немножечко преувеличиваю своё значение, используя слово «наш», в основном всё решает босс, но моё мнение чаще всего выслушивается и иногда даже на что-то влияет. Поэтому всё же наш.
        Нервно сглотнув, капитан с явным трудом выдавил из себя:
        - Простите меня, пожалуйста, Алина Викторовна, - после чего встал на колени.
        - И что это значит? - недоуменно воззрилась на него я.
        - Мне сказали, сказал, - капитан назвал имя отчество владельца яхты, - чтобы на коленях перед Вами извинялся.
        - И ты вот так сразу решил его послушать? Настолько деньги нужны? - иронично осведомилась я.
        - Он сказал в любом случае уволит, но если Вы не извините, то лично наизнанку вывернет. А он таким не шутит, - подавленно проговорил капитан.
        Я образно представила, как известный мне товарищ, не стесняясь в выражениях, орёт и материт капитана, требуя немедленных извинений и грозя жестокой расправой. Это было в его характере, и судя по его биографии, вполне возможно, что он не шутил.
        - Да уж, что тут скажешь, не повезло тебе с работодателем, Мить. - с напускным сочувствием произнесла я. - Ладно, давай вставай, присаживайся к столу, поговорим и по итогу разговора определимся, стоит мне тебя прощать или нет.
        - Раздеваться? - поднимаясь с колен, тихо спросил он.
        - Пока рано. Так сядь.
        - Спасибо, - проговорил он и сел.
        - Рано благодарить-то. Не за что пока ещё, - усмехнулась я, после чего продолжила, рукой указывая на изощряющиеся в сексуальных упражнениях пары: - Мить, а скажи мне, только откровенно, пожалуйста, ты как к такому действу относишься?
        - Нормально отношусь, это в ваших полномочиях заставить их этим заниматься, - не поднимая на меня взгляда, проговорил он.
        - Мить, у тебя плохо со слухом? Я откровенно просила.
        Он тяжело вздохнул, немножко помолчал, видимо размышляя, сказать или нет, потом решил, что хуже вряд ли будет, и тихо произнёс:
        - Если откровенно, то плохо. Это должно быть не прилюдное действо, а взаимодействие двух любящих друг друга людей. А так это разврат.
        - Достойная уважения позиция. А что же ты руководить этим развратом взялся? Ты ведь, получается его не только поощряешь, но и способствуешь распространению.
        - Они его выбрали сами. Это прописано в их договоре.
        - А что в твоём прописано, если ты всё же готов передо мной раздеться? Понимаешь, Мить, нельзя оказаться непричастным к тому чем непосредственно руководишь. Я вот тоже причастна к этому разврату, раз здесь оказалась.
        - Я не понимаю, к чему Вы клоните и что от меня хотите, - повёл он плечами.
        - Сейчас объясню. Чтобы требовать уважения от других, надо уметь уважать самому. И стараться не связываться с теми, кого не уважаешь. Твой работодатель поступил с тобой в точности так, как ты поступаешь со всем экипажем. Ты для него такая же шваль, как и они для тебя. Сейчас из этой ситуации у тебя есть два выхода: научиться видеть в твоём экипаже людей с их нуждами, и чаяниями, и относится к ним если не с уважением, то хотя бы с сочувствием. Да, они такие, но и ты не лучше, если находишься с ними на одном корабле. Или же максимально дистанцироваться от подобного контингента, вот тогда можно и не уважать, а лучше вообще игнорировать.
        - И к чему эта проповедь, Алина Викторовна?
        - К тому, что понравился ты мне, но не в сексуальном плане, а как человек, за исключением одной маленькой детали: твоего отношения к вверенному тебе коллективу. Тех, за счёт кого имеешь все свои преференции, презирать нельзя. А уж относится как к скоту тем более, вот какого чёрта ты кормишь их всех стимуляторами в таком объёме? Тебе кажется это смешным или прикольным? Это для нас? Нас-то ты ведь тоже не особо уважаешь. Меня так точно, для тебя я глупая престарелая тёлка, которую неплохо бы развести на деньги, и не более того.
        Он попытался возразить, но я жёстко прервала:
        - Помолчи! Я не договорила.
        Он тут же умолк, и я продолжила:
        - Так вот, даже на таком месте можно оставаться порядочным и честным. Твой экипаж не сделал лично тебе ничего дурного и такого твоего отношения не заслужил абсолютно. Именно он давал тебе возможность жить так, как ты выбрал. Хотя бы за это ему можно быть благодарным. Я не призываю тебя менять свою политику, но прежде чем ты в следующий раз начнёшь на кого то из них ругаться, вспомни как ругались на тебя и задай себе вопрос: «что я хочу в итоге, превосходство своё показать или реальную проблему исправить?». Научишься поступать по второму варианту, всё у тебя будет хорошо по итогу. Теперь можешь говорить.
        - Можно я вопрос задам?
        - Задавай.
        - Вы сюда приехали развлечься или миссионерством заниматься, Алина Викторовна?
        - Вообще-то развлечься, но не в атмосфере дикого сексуального напряжения всего обслуживающего персонала. На них же смотреть тошно. И это сделал ты, поскольку чем-то их кормишь для нахождения в таком тонусе и возбуждении. Сегодняшняя игра моя попытка хоть как-то разрядить эту обстановку. Поэтому, хочешь получить мое прощение, прекращаешь кормить их этой мерзостью, одеваешь в цивильную одежду и общаешься со всеми уважительно. Мне хочется чувствовать, что обслуживают меня не отбросы общества, которые не уважает собственный руководитель, а натренированные, умелые работники, имеющие прекрасные физические данные и любящие изучать и на практике осваивать священное писание Индии, в котором рассказывается каким образом можно достичь наслаждения и духовного единения со Вселенной посредствам контакта меж двумя разнополыми индивидуумами.
        - Это Вы о том, чему мы сейчас являемся свидетелями? - с нервным смешком осведомился он.
        - Именно об этом. В это действо можно вкладывать очень разный смысл. И не тебе его опошлять, если это одна из сфер услуг этого места. К тому же, мальчик мой, их поведение гораздо более честное, чем те мысли, которые бродили в твоей голове относительно меня.
        - Вот с чего Вы взяли, что у меня были какие-то мысли насчёт Вас?
        - Дмитрий Николаевич, - выдохнув очередную струю дыма, в наш диалог вступил босс, явно намереваясь сыграть на различие в обращении, мы часто этот приём с ним использовали, - Вы зря с Алиной спорите. У неё сейчас на редкость миролюбивое настроение. Такое бывает нечасто, поверьте мне как её партнёру. Не надо её злить, когда она злится, её боюсь даже я, поскольку она ведьма. И это не шутка. Если у Вас были такие мысли, лучше признайтесь и согласитесь, она явно не намерена Вам предъявлять за них какие-то дополнительные претензии. Это не более чем её аргумент в попытке Вас убедить в необходимости пересмотреть некие жизненные устои. Кстати, она редко, очень редко когда чем-то подобным озадачивается, предпочитая пройти мимо и дать возможность Вселенной самой обломать того, кто не видит то, что для Алины очевидно. Если озадачилась, то исключительно потому, что потенциал хороший в Вас увидела. Имейте всё это в виду, когда возражать ей продолжите.
        - Хорошо. Понял. Извините, Виктор Владимирович, извините, Алина Викторовна. Может и были мысли, сейчас их точно нет. Ещё раз извините, - потупившись, проговорил он. - К сведению принял, персонал переодену, добавки давать не стану.
        - Мить, ещё один вопрос, и закончим на этом. Тебе самому остаться работать тут хочется?
        - А не знаю уже, Алина Викторовна, - повёл он плечами. - Уволят, может, и к лучшему. Здесь периодически такое творится, что сегодняшнее действо по сравнению с этим, действительно попытка единения со Вселенной, не более того. Мне сложно принять это было, поэтому такое отношение к персоналу. Переориентировал недовольство с причины на следствие. Источник же клиент, он всегда прав. И мы все для него работаем.
        - Ты подумай пару дней, мне не в лом твоему работодателю сказать, что претензий у меня никаких, и ты замечательный капитан, которого увольнять не надо.
        - Вы меня извинили?
        - Полностью.
        - Мне раздеться?
        - Это ни к чему теперь. Ты и без этого сумел ощутить себя в шкуре своих подчиненных и осознать, что не стоит относиться к другим так, как не хочешь, чтобы относились к тебе. Земля круглая и кармические бумеранги летают хорошо, хоть в них мало кто верит.
        - Вы так всех своих подчиненных воспитываете?
        - Нет, Витя прав. Я очень редко вмешиваюсь, предпочитаю наблюдать за тем как Вселенная работает. Это очень занимательно обычно. Тебя воспитывать стала лишь по одной причине: ты мужа мне напомнил, и чем-то похож на него. Светлый он у меня мальчик, и люблю я его.
        - Тогда почему Вы не с ним? - не удержался он от вопроса.
        Я не стала осаживать, напротив, постаралась ответить максимально доброжелательно, внутренне почувствовав, что ему это необходимо. Необходимо почувствовать, что светлые чувства могут жить даже при таком антураже.
        - Он домосед, и считает, что оставить наших двух дочерей на нянь без присмотра хоть кого-то из родителей недопустимо. А поскольку я устала, хотела развеяться, он попросил меня съездить отдохнуть без него. Как-то так, Мить.
        - Он знает, как Вы отдыхаете?
        - А что в моём отдыхе, по твоему мнению, его напрячь должно? Возможность ему изменить? Так при желании я это где угодно сделать могу, а не только тут. И возможностей у меня для этого выше крыши. Поэтому муж предпочитает меня не ревновать, а радовать настолько, чтобы мне и в голову не приходило желание ему изменить. Если придёт, то он посчитает, что виноват сам. Ко мне не будет ни малейших претензий. Ещё вопросы остались?
        - Извините, Алина Викторовна. Я не имел права ни о чём таком спрашивать, но очень благодарен, что ответили мне. Вы меня сегодня заставили мнение поменять и о себе, и об окружающих. Мне на редкость тошно с одной стороны, с другой я удивлён, что Вы в такой ситуации поддержку демонстрируете. Логичнее было бы добить, к тому же повод я давал. Вот даже сейчас дал. Но совсем не потому, что упрекнуть или унизить хотел, мне понять хотелось. Получается Вы очень светлая женщина и вдруг в таком месте…
        - Алинка, это камень в мой огород, - тут же вновь вступил в разговор босс, - но честно, я не знал, что тут такое творится. Мне было озвучено: райское место, персонал выполнит любой каприз. Мне в голову не пришло, что капризы подразумевались исключительно сексуальные, а персонал весь будет дрожать от вожделения и смотреть на тебя глазами голодных псов. Мне-то фиолетовы такие взгляды, а ты у нас натура чувствительная, считывающая эфир, и твоё недовольство я понимаю.
        - Это не в твой огород камень, Вить, это Митя признался в собственной некомпетентности как организатор. Он не удосужился наши предпочтения узнать, начав кормить персонал стимуляторами абсолютно не к месту и не ко времени. У него стереотип. Олигархи такие все. Им всем это надо. Они расслабляются лишь так. Ладно, посчитаем, интересным опытом и постараемся ситуацию разрешить к всеобщему удовольствию. Всё не так плохо по итогу. Персонал разрядку получил, при этом имея шанс реализовать свои самые смелые сексуальные фантазии. Митя получил необходимый ему опыт, если сумеет сделать выводы, будет чудесно, нет, так нет, его право. Ты и я посмотрели интересное шоу под названием двадцать интерпретаций иллюстраций Камасутры в реальности. Поди плохо. Я, например, и не знала, что такое реально выполнимо. Да и по времени, смотри, практически все продолжают развлекаться, хотя все уже наверняка кончили не по разу. Физическая подготовка команды на высоте.
        - Как победителей выбирать будешь?
        - А я выбрала уже. Вон та парочка, что на самом дальнем крайнем лежаке, кайфует друг от друга по настоящему. Хочу поощрить их. Вот на них мне было несказанно приятно смотреть. Они по очереди старались радовать друг друга, а не гнались за выигрышем. Сразу скажу, Вить, они не влюблены друг в друга. Элементарно договорились приятное друг другу сделать, и это у них обоих получилось.
        - А я их и не заметил, - удивился босс. - Далеко, шебуршатся там чего-то и ничем не выделяются.
        - Я энергетику вижу, Вить. Энергетику. Над ними энергетический столб. Ребята молодцы, хорошие. Мить, иди, скажи им, что выбрала я их. И постарайся с ними без наездов, пожалуйста. Завтрашний день должен им принести удовольствие тоже. Договорились?
        - Сделаю, Алина Викторовна. Без вопросов сделаю. И ещё раз извините меня за всё, за непрофессионализм в том числе. Постараюсь исправиться и сделать так, чтобы остальные дни вы получали лишь удовольствие от отдыха.
        Капитан встал и направился к понравившейся мне паре, а мы с боссом ушли в каюты.
        На следующий день весь экипаж было не узнать. Одеты все были в закрытые одежды. Вели себя сдержанно, вежливо и максимально предупредительно.
        Капитан сам не подходил, но находился неподалёку и всем видом демонстрировал готовность выполнить любой приказ.
        При этом я чувствовала, что за показной любезностью внутри у него появилась обида на меня и стойкое внутреннее неприятие. Похоже, что после долгих ночных размышлений именно меня он обвинил во вчерашнем унижении. Не могу сказать, что это было для меня удивительным. Я уже на опыте знала, что те, кому помогаю повысить потенциал и осознать неправильные установки, чаще всего меня не жалуют, поскольку тяжело это даётся, и в этих сложностях получаюсь вроде как виновата именно я. Им, наверное, кажется, что это можно было сделать менее травматичным и обидным способом, как-то объяснить и не заставлять испытывать негативные эмоции, они не понимают, что их изменения исключительно результат пережитого стресса. Причём будь я жёстче и не объясняй для чего это им, обида вряд ли бы возникала, как-то не обижаются люди на тех, кого боятся. Получается, что страх блокирует обиду, а нет его, почувствовал человек, что бояться меня не стоит, и тут же решил обидеться. Досадно, конечно, но что поделать. Очередной раз убедилась, что подобную помощь оказывать чревато. Благодарности точно не будет. Хорошо хоть по статусу
никакие претензии высказать мне не может, а внутри пусть относится как угодно. Его дело. Буду утешаться тем, что поскольку мне очень хотелось это сделать, то выполняла я предначертания судьбы и сделала это, руководствуясь посылом Вселенной.
        Я постаралась абстрагироваться и остаток дней на яхте игнорировала капитана. Мне и без него было чем заняться.
        Мы увлеклись с боссом игрой в шахматы и иногда за одной партией проводили весь вечер, параллельно дискутируя и беззлобно подтрунивая друг над другом. Причём во время игры у нас почему-то сложилась традиция общаться демонстративно уважительно и исключительно на Вы.
        - Позвольте заметить, Алина Викторовна, Ваш ход был на редкость опрометчив, может, Вы передумаете и сходите офицером вместо коня? - например, предлагал мне босс.
        - Ах, Виктор Владимирович, - парировала я, - во-первых, называть офицером слона это моветон, а во-вторых, если я уже пошла лошадью, то обратно в стойло мне её не загнать. И потом, риск благородное дело. Кто не рискует, как известно, не пьёт. А я хочу выпить.
        - Назвать коня лошадью это моветон не меньший, так что мы квиты. Кстати, что предпочтёте? Коньяк или шампанское? Выбор вин здесь отвратителен на мой вкус. А шампанское очень даже ничего, и коньяк тоже неплох.
        - Позвольте, позвольте, что Вы имеете против лошадок? Это сексизм с Вашей стороны запрещать мне называть фигуру лошадью, когда пол на ней не указан.
        - Я не запрещаю, пожалуйста, называйте к своему удовольствию. Я даже не протестую, что туру Вы ладьёй зовёте. Лишь не понимаю, почему мне нельзя офицера офицером называть? У этой фигуры даже хобота нет, какой же это слон? А вот шлем наличествует.
        - Да ладно Вам, какой же это шлем? На мой взгляд это не более чем капелька какая-то, - приподняв фигуру, я вертела её в руках. - Но то, что хобота нет с этим не поспоришь. Но я видела, видела такие шахматы, где на таких фигурах головы слонов были, как и у лошадок. Родина шахмат, кстати, Индия. И фигура эта, наверняка именно слоном там и была, а потом её безжалостно упростили.
        - А вот позвольте не согласиться, миссис ходячая энциклопедия, тут у Вас ошибочка явная. Вы намекаете, что прародительница шахмат это индийская игра чатуранга, а не персидский шартрандж. Свидетельств, что персы именно её за основу взяли, а не свою придумали как таковых нет. Они могли быть равноправными, даже если чатуранга придумана была ранее, поскольку правила отличались. В чатуранге четыре игрока и кубик, а клетки одноцветные. Шахматы в привычном нам виде пришли к европейцам через арабский халифат всё-таки от персов.
        - Спорить не буду. Возможно. Тонкостей не знаю, и Вашими познаниями, Виктор Владимирович, я впечатлена. Я не в курсе была. Но персы, я думаю, тоже со слонами дружили.
        - С этим согласен. В битве при Гаугамеле персидский царь Дарий III использовал боевых слонов, это факт. И всё же название офицер мне больше по душе.
        - Ладно, называйте офицером эту фигуру, Виктор Владимировича, не суть.
        - Согласен, не суть. Я соответственно не протестую, чтобы Вы, Алина Викторовна, фигуры называли лошадками и слонами. Так что пить будете? В известной присказке про риск, шампанское предлагается, может, последуем известному изречению и после Вашего рискованного хода разопьём бутылочку шампанского, чтобы Ваш грядущий проигрыш не слишком Вас огорчил?
        - Против шампанского не возражаю, но вот то, что Вам выиграть удастся, не факт, абсолютно не факт, Виктор Владимирович. Не говорите гоп. Я максимум усилий приложу, чтобы в этой битве отобрать у Вас победу.
        Кстати, противником босс был серьёзным, и в шахматы играл очень хорошо. Первые партии я быстро ему проигрывала, а потом я «поймала волну». Неведомым мне образом я, сосредоточенно глядя на доску, научилась видеть поле вероятных ходов, и получила преимущество. Теперь боссу надо было сильно постараться, чтобы хотя бы в ничью партию свести. Правда, иногда я специально ему поддавалась, уж больно мне нравилось то, как он реагирует на сложный успех. Он так самоотверженно утешал меня и обещал выполнить любое желание, что проигрыш оборачивался чем-то вроде выигрыша для меня. Особенно если я обиженно хмурилась и демонстративно капризно обещала больше с ним не играть, поскольку он всегда выигрывает, а я так старалась, так старалась, и всё напрасно.
        А когда я выигрывала, то хохотала, хлопала в ладоши, а потом, обнимая его, шептала в ухо: «Ты поддался, я знаю. Спасибо тебе, мне так хотелось выиграть. Ты самый великодушный противник на свете».
        «Да ты сама выиграла, не поддавался я», - возражал он. Но я, смеясь, мотала головой и так воодушевленно благодарила, что он начинал тоже смеяться, вынужденно соглашаясь, что если и поддался, то совсем самую малость, а так я, конечно же, сама его обыграла.
        Таким образом нам нравилось долго и упорно бороться, а потом дурачась, радоваться и выигрышу, и проигрышу. Это было несказанно весело и приятно.
        ***
        Время отпуска в итоге пролетело незаметно.
        И вот мы уже вновь в самолёте летим обратно в морозную и заснеженную столицу. И о том, что ещё недавно мы плавали на яхте под знойным солнцем юга мне напоминает лишь ракушка, которую я купила у местного рыбака на пирсе.
        Экипаж самолёта было не узнать. Ко мне все относились с повышенной предупредительностью и трепетностью. КВС сам встречал у трапа, подал руку, самолично проводил в салон, поинтересовался самочувствием и всё ли в порядке. Потом сообщил нам с боссом, что в салоне установлена дополнительная кнопка вызова именно его. Показал где, и заверил, что подойдёт немедленно, как только она будет нажата. Я сдержано поблагодарила, босс лишь кивнул и скомандовал готовиться к взлёту. КВС тут же козырнул и ушёл.
        Полёт начался с того, что обе стюардессы мне принесли меню с указанием всего, что наличествует на борту самолёта. Теперь в ассортименте был не только грейпфрутовый сок, но и свежие плоды из которых мне предложили сделать фреш. Так же мне предложили смузи из ягод, свежую выпечку и пирожные. Ещё мне сообщили, что они установили кофе-машину, и кофе у них той марки, что я люблю, они, мол, узнавали у службы охраны какой именно кофе для меня закупают. А когда я согласилась попробовать, одна из стюардесс, та которая тёмненькая и чаще всего делала мне замечания, принесла мне чашку, где пенкой на кофе был нарисован котик. На мой недоуменный взгляд, она объяснила, что прошла курсы барист и может мне нарисовать всё, что я пожелаю, но котики у неё получаются лучше всего.
        Короче, экипаж теперь старался мне понравиться всеми доступными способами. Я спросила, как зовут стюардесс, и они радостно сообщили мне, что Зоя и Надя. Тёмненькая была Зоя. Надя чаще уходила в дальний салон, обслуживать сопровождающий нас персонал. От меня явно ждали подтвержу я такое распределение обязанностей или изменю как-то. А я не стала вообще ничего говорить им. Обе стюардессы пока позитива у меня не вызывали. А как дальше будет, поживём - увидим.
        Кстати, в салоне теперь были шахматы, и мы не преминули с боссом сыграть. Он сказал, что кто проигрывает, выполняет желание того, кто выиграет. Я согласилась. Потом дала выиграть ему. Он тут же заявил, что хочет меня изнасиловать. Я задумчиво потёрла висок и проговорила:
        - Что-то я не пойму, Виктор Владимирович, что Вы под термином «изнасиловать» понимаете.
        - Лететь долго, всё надоело уже. И тебе, и мне. Хочу ролевую игру. Я тебя поймал, связал и хочу изнасиловать, но так, чтобы потом, когда развяжу тебе руки, ты бы меня не убила за это. Понимаешь?
        - Не особо.
        - Сценарий: ты мне отказываешь, я похищаю, связываю и насилую, но очень ласково, так чтобы тебе понравилось. Но ты делаешь вид, что не нравится, и грозишься убить. А я придумываю, как тебя связанную умилостивить, чтобы не убила, когда развяжу.
        - Звучит заманчиво. А стоп-слово будет?
        - Не понял. Какое слово, зачем?
        - У этих, как там их, садистов всяких, которым ты хочешь побыть, есть слово, после которого игра прекращается.
        - Нет, никаких таких слов. Ты полностью в моей власти.
        - Вить, а если я по-настоящему испугаюсь? Давай слово всё же придумаем. Я обещаю, скажу его лишь в том случае, если реально плохо будет.
        - Ладно, придумывай. Какое слово?
        - Эскалация.
        - Почему это?
        - Потому что в реальной жизни его редко применяют к тому же без сопроводительных слов: эскалация конфликта или вооружения. А я буду иметь в виду что у меня идёт наращивание внутреннего неприятия и тебе лучше остановиться.
        - Тогда давай лучше: деэскалация. Его точно очень малоупотребимое слово, и оно будет требованием.
        - Хорошо, договорились, - кивнула я.
        После этого он куда-то сходил, принёс веревку, запер наш салон, связал мне руки, и мы приступили к игре.
        По итогу вышло очень увлекательно и эмоционально. Я то умоляла меня отпустить и не трогать, то пыталась с силой вывернуться из его объятий. Он же то обещал меня отпустить в обмен например на то, что я всего лишь позволю ему без сопротивления снять кофточку, то нагло отменял свои обещания и начинал пользоваться силой. В ответ на это я угрожала, он затыкал мне рот поцелуями, потом засыпал комплиментами, сопровождая их сексуальными ласками. Потом опять начинал торговаться, что-то просил сделаться, обещая отпустить и, конечно же, снова обманывал и снова начинал изысканно ласкать, вымаливая за это прощенье. По итогу мы достигли оргазма оба и не по разу.
        В какой-то момент я не выдержала и начала смеяться, сообщив, что у меня стокгольмский синдром, и я влюбилась в собственного похитителя, поэтому он выиграл и может меня развязывать. Я его не убью.
        Босс меня развязал, мы привели себя в порядок, после чего вызвали официанток и заказали еду.
        Пока они накрывали на стол, в салон зашёл КВС, спросил всё ли нам нравится и есть ли какие-нибудь замечания, пожелания, рекомендации.
        Босс вопросительно посмотрел на меня, я в ответ пожала плечами и ответила, что пока всё вроде в рамках приемлемого.
        - Алина Викторовна, - КВС пристально посмотрел на меня, - мы готовы сделать всё к Вашему удовольствию, поэтому если хоть что-то не нравится, скажите, пожалуйста. Я лично всё исправлю.
        - Неплохо всё пока, Александр Николаевич, - холодно проронила я.
        - Алина Викторовна, возможно, у Вас появятся какие-то пожелания на будущее. Например, насчёт ассортимента. Йогурты там какие-нибудь, чтобы были, или фрукты. Вы только скажите, всё будет учтено в обязательном порядке.
        - Поняла. Свободны, - я сделала жест рукой, повторяющий приказ, и КВС, откозыряв, вышел.
        - Недобра ты с ним что-то сегодня. Что случилось? - выбрав момент, когда стюардессы тоже вышли, иронично осведомился босс.
        - Сама не знаю. Похоже, в роль хорошо вжилась, что именно он поспособствовал моему грехопадению. Надо завязывать с этим. Он и правда пытается всё по высшему разряду сделать, и девочек не узнать. Сама предупредительность, а не стюардессы. Так что без повода вредничаю.
        - Может, чувствуешь, что показуха всё это, а внутренне он к тебе по-прежнему плохо относится?
        - Нет, с этим полный порядок. Он меня теперь чуть ли не ангелом во плоти считает. Вот будто я жертву ради него принесла. И стюардесс убедил в моей безупречности каким-то образом. Даже самой интересно, как у него это вышло. Они на меня как на небожительницу смотреть стали. Кстати, поняла. Поняла, отчего у меня такое отношение сейчас к нему. Я подсознательно его ожидания исполняю. Он чувствует себя виноватым и ждёт наказания, моего наказания, которое покорно примет. Мое поведение, это ответ на его подсознательный запрос. Надо прекращать вестись на это.
        В это время с подносами вошли стюардессы, и мы сменили тему разговора.
        По прилёту нас встречал Евгений Витальевич с огромным букетом цветов. Сначала подошёл к боссу спросил можно ли мне вручить цветы, и после его разрешения повернулся ко мне:
        - Алина Викторовна это Вам от моей жены. Ей медики сказали, что если бы не Ваши действия, то вытащить меня бы не смогли. Она слово с меня взяла, что лучший букет на свете Вам куплю. Это, наверное, не лучший, но я старался.
        - Евгений Витальевич, мне, конечно же очень приятно, спасибо за цветы. Шикарный букет, - проговорила я, - только я ничего не сделала. Лишь заметила и озвучила то, что Вы должны были сказать сами. Вот почему Вы не сказали, что Вам так плохо? Вот кому бы хорошо сделали, если бы погибли там? А так всё сложилось очень хорошо. Всё решаемо, если вовремя обратиться за помощью. Я Вас очень прошу, на будущее, при любых проблемах со здоровьем, озвучивайте их, пожалуйста.
        - Согласен с Алиной, Жень. Учти на будущее. Умереть на боевом посту это не геройский поступок, а подставить меня в первую очередь.
        - Понял. Постараюсь не умирать, Виктор Владимирович, - улыбнулся ему начальник СБ, после чего проводил нас к машине.
        ГЛАВА 62
        ***
        Вечером того же дня в порт приходил лайнер, на котором отдыхал Аркадий с Галей. Когда мы вернулись домой, я осторожно спросила у Даши, не разговаривала ли она с папой или с Галей, она ответила, что разговаривала, и едет завтра утром встречать их в аэропорт.
        Я конечно тут же выразила желание поехать с ней, и босс тоже вызвался нас сопроводить.
        Всю ночь я не спала. В мозгу бушевала буря мыслей, что с Аркадием, как его самочувствие, но звонить ему я боялась. Вот не знаю почему. Боялась и всё тут. Босс видел, что я на нервах, спросил, не хочу ли поговорить, я отказалась, и настаивать он не стал.
        Утром по дороге в аэропорт, я молчала, внутренне осознавая, что даже помыслить боюсь в каком виде сейчас увижу своего друга.
        У Даши же настроение было приподнятое и радостное. Она делилась, что папа присылал ей замечательные фотографии, писал длинные, обстоятельные и радостные сообщения, наверняка хорошо отдохнул, и ей не терпится увидеть его загорелым, отдохнувшим, послушать впечатления от круиза, ведь не отдыхал он почти никогда. Я попробовала аккуратно сказать, что не всегда отдых столь благостно сказывается, но Даша набросилась на меня с претензиями, мол, не порть предвкушение от встречи, и я снова умолкла.
        Мы стояли в зале ожидания, и меня нервно трясло, не могла я никак унять дрожь, и всё тут. Босс и Даша удивленно спрашивали, что со мной. Я отвечала, что холодно как-то, возможно, акклиматизация идёт после тёплого климата, к холоду никак не привыкну, но это было враньё. На самом деле я боялась увидеть Аркадия, боялась увидеть его больным, еле стоящим на ногах, доживающим последнии дни. Боялась, что не сдержусь и начну рыдать, как только его увижу. Вообще-то у меня была мысль вообще машину «скорой» сюда пригнать, но потом вспомнила, что Аркадий ничего подобного не любит, да и смысла нет особого, всё равно не помогут ничем, и не стала это никому предлагать и озвучивать. Если совсем тяжело будет ему, по ходу дела вызовем и этот вопрос решим.
        А потом я увидела его и потеряла дар речи, да и вообще способность адекватно мыслить на какое-то время потеряла. Потому что Аркадий шёл мне навстречу, как ни в чем не бывало, действительно отдохнувший, загорелый и улыбающийся. Меня даже в первый момент шальная мысль посетила, может это двойник или инопланетянин какой-то, потом присмотрелась, и поняла, что нет, Аркадий собственной персоной, лишь вытащил все свои провалы и восстановил потенциал. И теперь о прошлых проблемах напоминают лишь небольшие смещения, но некритичные абсолютно.
        Забыв всё на свете, включая то, что рядом со мной стоит его родная дочь, я с радостным воплем: «Аркашенька, как я рада тебя видеть! Какое счастье! Ты прекрасно выглядишь! Это чудо, мой дорогой!» бросилась ему навстречу, обняла и долго-долго не отпускала.
        Через некоторое время он немного смущённо отстранил меня и произнёс извиняющимся тоном:
        - Алиночка, я тоже очень рад тебя видеть. Но может ты мне и с дочкой поздороваться дашь?
        - Да, Аркаш, извини, - я тут же отошла в сторону, давая возможность Даше обнять отца, а сама тем временем повернулась к боссу и шёпотом спросила, остались ли у него контакты в том санатории, где меня лечили после допроса с чемоданом.
        - Да, Алин, конечно. Легко туда путёвки оформлю. Как и у вас домик будет и весь комплекс обслуживания врачами, - понятливо кивнул он.
        Как только Даша закончила обниматься с отцом, я тут же «взяла быка за рога» и сообщила Аркадию и Гале, что у меня есть для них предложение по продолжению их медового месяца в сказочном санатории. Домик на двоих с личной сауной в лесу, заснеженные сосны вокруг, лыжные или пешие прогулки и поддерживающие медицинские процедуры по желанию. Эффект отдыха надо закрепить.
        - Ты ведь уволился, время есть, проведи его с пользой для здоровья, - увещевала я.
        - Как-то неожиданно, Алин, - попробовал запротестовать он.
        Но я подключила Галю и Дашу, убедив их в том, что три недели это не медовый месяц, медовый месяц это минимум пять, а лучше восемь недель. Что поиск работы можно отложить и немножечко насладиться моментом, если возможности позволяют. Что надо после такого напряга провериться у врачей и в предверии Нового года устроить себе сказочные каникулы по полной программе.
        Очень быстро я всех убедила, и как итог, Аркадий с Галей согласились поехать в санаторий.
        Вернулась домой я в приподнятом настроении. Босс сказал, что я источаю позитив каждой клеточкой, и это была правда. Меня переполняла радость и счастье. А потом я задумала одно дело, и предвкушение его реализации меня ещё больше воодушевило.
        В разговоре по дороге в машине Аркадий мне тихо на ухо обмолвился, что раз не помер, то теперь даже не знает, где дорабатывать до пенсии будет. И я тут же решила устроить ему новогодний сюрприз-подарок. Купить здание, полностью его оборудовать под клинику, и предложить стать там ведущим врачом и самому подобрать весь персонал на свой вкус. При этом я не хотела его грузить организаторскими проблемами, уж если Лёше, достаточно молодому врачу, это трудно даётся, то что об Аркадии говорить. Поэтому клинику я хотела оставить за собой, дав ему возможность лишь оперировать в самых лучших условиях.
        Я понимала, что с принципами Аркадия всё это заведение, скорее всего, убыточным будет, но была готова к этому.
        Босс, когда услышал, сначала за голову схватился, типа, ты опять в убыточный бизнес ввязываешься. А потом увидел мои горящие глаза, и поддержал. Сказал, что поможет и поддержит.
        Всё время до Нового года я посвятила этому своему новому проекту. Причём Вселенная явно благоволила моей задумке. Я с легкостью выкупила прекрасное уже отремонтированное здание, бывшее когда-то тоже больницей, лишь косметологической. Быстро нашла и бригаду строителей-отделочников, и знающего проектировщика медицинских центров, потом поставщика медицинского оборудования и оснащения.
        Всё будто по мановению волшебной палочки само мне падало в руки, стоило только пожелать.
        Я летала, словно на крыльях. Все домочадцы говорили, что такой радостной и счастливой не видели меня никогда, и ещё все стали говорить, что любое общение со мной заряжает надолго позитивом и дарует удачу во всех делах.
        При этом времени у меня хватало на всё и на всех, оно будто бы растянулось и вмещало всё, что я только захочу. Даже на выгул Шамана время оставалось.
        А ещё в качестве бонуса мне позвонил сосед Аркадия, который заводчик Джесси, с вопросом действительно ли я готова купить у него квартиру, и я ещё купила её. Правда, продал он ее в жутком состоянии, снял всю сантехнику и даже стены все чём-то вымазал, то ли грязью, то ли экскрементами, но я не расстроилась. Её привели в порядок по минимуму, а потом Аркадий сам решит, что с ней делать. Или пусть пустая стоит, чтобы новые жильцы его ремонтами над головой не мучали.
        Так что всё складывалось на редкость великолепно у меня.
        Наверное, эти предновогодние недели стали самыми яркими и насыщенными за весь предыдущий год. Даже отпуск на яхте поблёк по сравнению с тем счастьем, которое я испытывала, создавая этот центр для Аркадия. Я вложила в него всю любовь, на которую была способна.
        К самому Новому году я не успела. Поэтому уговорила Аркадия провести праздники в санатории. Мол, всё равно на праздники ничего не работает и ходить искать работу бесполезно.
        Новый год тоже прошёл великолепно. Босс целое празднество устроил с приглашённым Дедом Морозом, фейерверками, милыми сувенирами под ёлкой и подарками.
        Встречать Новый год к нам приехали Вадик и Таня, а ещё я впервые позвала свою маму. Ночевать её босс оставил в своём доме, и она не поняла, что живу я отдельно от семьи. Свой дом я ей трусливо не показала. Лишь по малому дому поводила, и она вдоволь наигралась и с Норой, и с Василисой.
        Потом, правда, настоятельно начала расспрашивать зачем мы удочерили ещё одну девочку, если дочь уже есть, и мне пришлось врать сначала про то, что рожать мне больше врачи запретили, а у меня проснулся материнский инстинкт, и я хочу реализации в детях, потом про свои яйцеклетки, которые вынашивала суррогатная мама, и прочую лабуду. Враньё мою маму удовлетворило, и она успокоилась. Василиса была признана и вниманием бабушки тоже не обделена. Так что Новогодние праздники принесли мне позитив со всех стороны, и я была несказанно довольна.
        ***
        Ремонт моей клиники закончили к окончанию новогодних каникул, и как только Аркадий вернулся из санатория, я распираемая гордостью и предвкушением его восторга повезла его смотреть новую клинику.
        Однако к моему несказанному удивлению никакого восторга проявлено не было. Напротив, Аркадий помрачнел, долго молча ходил со мной по зданию, в конце сухо сказал, что ему надо подумать и уехал на такси, отказавшись ехать со мной.
        Сказать, что я была шокирована, это ничего не сказать, я стояла посреди новенькой клиники и вообще не знала, что делать дальше. Потом взяла себя в руки, решив не пытаться что-то понять, и подождать его решения. Вот скажет мне что-то, и тогда я буду думать. А сейчас надо поехать и выгулять Шамана.
        В этот день я впервые после того памятного бегства от Иварса Джошкунэровича села верхом и отправилась скакать по заснеженному лесу.
        Это было красиво. Мы неслись по белоснежным дорожкам и морозный воздух обжигал моё лицо. Одетые в серебро деревья и развевающаяся грива моего чёрного скакуна красиво гармонировали. Потом я вернулась, выпила коньяка, причём не дожидаясь возвращения босса, и легла спать.
        ***
        Утром меня разбудила смс от Аркадия. Он предлагал встретиться у него и поговорить. Я написала, что скоро подъеду.
        Выпила кофе и поехала к нему. Он встретил меня дома один, Гали не было.
        Провёл в свой кабинет, усадил в кресло, после чего вылил на меня такое ведро негатива, что я даже не нашлась, что возразить.
        Сидела напротив него и как дура ресницами хлопала. Поскольку он обвинил меня ни много ни мало в инсценировке его заболевания, попытке использовать его в своём бизнесе, бессовестности, расчётливости и прочем непотребстве. Что он, мол, именно от меня такого не ожидал. Что я стала, как все олигархи, прожжённой тварью, способной за деньги продать дружбу. Обвинений, короче, было много. И все они были столь абсурдны на мой взгляд, что даже оправдываться смысла не имело.
        Именно поэтому я тупо хлопала ресницами и молчала. А когда он закончил, поинтересовалась, это всё, что он сказать хотел, или что-то ещё недосказанным осталось?
        Он дополнительно эмоционально поведал мне, что я нанесла ему коварный удар, вонзила нож в сердце, и благодаря мне он не верит уже никому и ни в чём. И какой же бессердечной надо быть, чтобы решиться на такое. И ещё что-то, не особо хорошо помню. Весь его монолог я как в прострации некой была.
        Через какое-то время он замолчал, пауза затянулась, и я поняла, что наконец-то он высказался до конца.
        Глубоко вздохнула, пытаясь обуздать навалившееся неприятие ситуации и абстрагироваться от неё, потом безэмоционально проговорила:
        - Извини, Аркаш, не думала, что ты именно так всё воспримешь.
        - А как? Как ещё я должен воспринимать такое?! Я прошёл обследование и здоров. Абсолютно здоров. Рак, на который ты намекала, так не проходит! Я, как врач, это точно знаю. И пугать меня им с твоей стороны было бесчеловечно! Но я и раньше звоночки ведь замечал, с тем же соседом, или с Леонидом Георгиевичем.
        - Леонид Георгиевич это кто? - не удержалась я от вопроса, пытаясь хотя бы через примеры зацепиться за смысл его обвинений.
        - Неонатолог это, неонатолог, которого я попросил тебе помочь, а ты ему напророчила гадостей всяких, и человек в нервах в серьёзное ДТП попал, причём в котором по итогу виноват оказался. Ты явно обладаешь гипнозом и заставляешь людей тебе верить и поступать так, как желаешь. Я лишь всеми силами игнорировал все эти звоночки и с как последний дурак верил всем твоим обоснованиям и объяснениям, пока наконец сам не попался, - эмоционально пояснил он.
        - Всё, что не убивает, делает нас сильнее, Аркаш, - совершенно спокойным тоном, который дался мне конечно же с огромным трудом, проговорила я. - Ты разобрался в подоплёке событий, произвёл переоценку ценностей. Тоже неплохо. Выяснил, что в друзьях у тебя последняя сволочь и имеешь возможность избавиться от неё. Извини, что оказалась такой. Общением больше напрягать не стану. Предложение по работе снимается, надеюсь, то, что ты уволился, не особо сильно тебе навредило. Если навредило, готова выплатить компенсацию. На этом всё. Надеюсь, тебе хватит сил меня простить и не держать зла, потому что это в первую очередь тебе навредит. Ладно, дел много. Всего доброго тебе.
        Я встала и прошла в коридор, не слушая его сентенции о том, что мне надо остановиться, ни до чего хорошего меня такое отношение к жизни не доведёт и прочее.
        Одевшись, я вышла и спустилась к машине. Вся ситуация мне напоминала театр абсурда, в котором понять хоть что-то задача нереальная по определению.
        Сев в машину, я приказала ехать в наш с боссом офис. Всю дорогу я молчала, приехав, прошла в кабинет, и сразу попросила босса:
        - Вить, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём! Я очень тебя прошу! Обсуждаем только текущие дела и рабочие проблемы!
        - Алина, что с тобой? - он встал из-за стола и схватил меня в охапку. - На тебе лица нет. Что случилось?
        - Только одно, я осознала, что я кретинка. Абсолютнейшая кретинка. Но обсуждать это не хочу. Пожалуйста! Дай мне возможность прийти в себя и чуточку успокоиться, - я вывернулась из его объятий и прошла к своему креслу.
        Босс отпустил меня, тяжело вздохнул и вышел из кабинета. Минут через десять вернулся, подошёл, опёрся о стол и спросил:
        - У него рецидив?
        Похоже, пока отсутствовал, связался с моей охраной и узнал, где я была.
        - Нет, он полностью здоров, к счастью, - помотала я головой.
        - Тогда в чём проблема?
        - Он убеждён, что я наврала ему про его заболевания, чтобы вынудить начать работать на меня. Теперь ты в курсе. Комментарии оставь при себе, пожалуйста. И с Аркадием этот вопрос не обсуждай, умоляю тебя. Это его право так считать. Хочешь помочь, подскажи, кому клинику продать могу.
        - Абсурд. Он действительно посчитал, что ты способна на такое нарочно?
        - Ты тоже считал, что я ненавижу детей. Всё! Не лезь!
        - Кстати, а как дед-то ошибся в диагнозе?
        - Мы не ошиблись, Вить. Не ошиблись. Аркадий как-то сумел сам весь процесс развернуть. Не знаю как. Но я очень рада, что сумел.
        - Ты даровала ему такую возможность. Он ей воспользовался, - в наш с боссом диалог вмешался Золотце, до этого безучастно сидевший на краешке моего стола.
        - Как даровала? Я ничего ему не даровала, - непонимающе уставилась на него я.
        - Ты просила. Когда рыдала тогда, очень эмоционально просила. Тебя услышали и дали ему возможность, он воспользовался и сумел всё исправить, но, как видишь, не оценил, - иронично хмыкнул мой дракон. - Он врач и в сверхъестественное не верит. Если выздоровел, то значит и не болел.
        - Не оценил и чёрт с этим. Главное жив. Всё! Не хочу больше на эту тему ни думать, ни говорить. Проехали. Сейчас клинику кому-нибудь продать надо. Вить, кому я продать её могу, а?
        - Знаю я одного деятеля. Сейчас позвоню, узнаю. Может, и прельстится. Главное не переживай, Алинка. Всё ерунда. Прорвёмся.
        Босс достал телефон, набрал номер, некоторое время ждал ответа, потом проговорил:
        - Приветствую, Иосиф Соломонович, можете сейчас разговаривать? Нет, я ненадолго отвлеку, один небольшой вопрос. Моя партнёр клинику приобрела, а когда полностью оборудовала, поняла, что погорячилась немного, не её это дело. Сейчас хочет продать. Если Вас это интересует, то я Вас с ней свяжу. Посмотреть хотите? Не вопрос. Она всё покажет. Только одна просьба, не обижайте, у неё сейчас не лучшие времена, и обижать её не стоит, лучше откажите. Я ей другого покупателя найду. Договорились? Прекрасно. Тогда я ей трубочку передам. Вам всех благ.
        Босс передал мне телефон, и я быстро договорилась о встрече.
        Уже через час я водила представительного седовласого коммерсанта по клинике. Около часа водила, всё рассказала, показала.
        - Сколько Вы хотите? - спросил он.
        У меня не было сил торговаться, и я озвучила честно весь расклад: номинал, сколько на что потратила, какие были скидки и что удалось приобрести достаточно выгодно. Потом сказала, что знаю, что на номинал точно выйду, если распродам всё, включая здание, но я хочу это место клиникой оставить, слишком много в него душевных сил вложила, хорошая клиника получилась. Так же я понимаю, что вряд ли он у меня купит клинику за номинал, поэтому буду рада отдать за семьдесят процентов от стоимости, это меня устроит.
        Иосиф Соломонович начал в ответ рассказывать мне чуть ли не со времён Моисея про тяготы жизни, налоги, сложности с продвижением медицинских услуг, невыгодности этого бизнеса и прочее. Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
        - У меня нет сил торговаться. Сколько, если без торга?
        Он назвал сумму меньше пятидесяти процентов. Я вновь посмотрела ему в глаза и проговорила, вкладывая в слова энергетику посыла:
        - Не всегда попытка поиметь что-то за счёт сложностей других прибыль приносит, но пусть это место хороший доход Вам принесёт, я с любовью его делала, и очень хочу, чтобы на благо людей оно служило. Мне это сделать не удалось, а Вам пусть удастся. По рукам.
        Мне было не жалко денег. Я получила удовольствие от того, что клинику эту купила и оборудовала по последнему слову техники. Не удалось под Аркадия её профилировать, пусть кто-то другой пользуется на благо людям.
        Мы поехали к нотариусу, оформили сделку. Иосиф Соломонович был явно доволен, пригласил меня в ресторан отметить, но я сказала, что спешу, и поехала домой.
        На душе было паршиво. Сегодняшний день как-то совсем веру в хорошее у меня уронил ниже плинтуса. После общения с Иосифом Соломоновичем вообще вымыться хотелось. А то что Аркадий меня посчитал такой же, удручало окончательно.
        Никак у меня не получается приспособиться к этому миру и научиться в нём правильно себя вести. Хотелось срочно сбежать куда-то. Мысли о Тибете нахлынули с новой силой.
        Но тут приехал босс, и узнав о них, начал на меня орать, что нельзя быть настолько неблагодарной. Меня, мол, все любят, опекают, пылинки сдувают, а я ничего не вижу и впала в депрессию потому что кто-то что-то мне не так сказал и не ту цену предложил.
        - Какого чёрта ты всё продала, если цена тебя не устроила? Я же сказал другого покупателя найду! - бушевал он. - Аркадий ладно. От болезни у многих крышу сносит. Чёрт с ним, его простить надо и забыть о том, что наговорил он тебе. А с этим деятелем ты сама виновата. Цену озвучили, не понравилось, развернулась, уехала, и нет проблем. Нет, она всё продала, а теперь страдает и на Тибет собирается. Вот причём тут мы все? Если лопухнулась исключительно ты сама?! Тебе денег дать? Так я дам, попроси, и дам. Или тебе нужны не деньги, а повод пострадать и бросить всех, кто тебя любит?
        - Хватит орать, - вставая с дивана, на котором сидела, оборвала его я, - мне не нужны твои деньги, дело, конечно же, не в деньгах. Мне плохо. Внутри плохо. Я начинаю ненавидеть этот мир и схожу с ума. Не прекратишь ещё ты доставать, точно с него сойду в безумие какое-нибудь!
        - Ты чёртова идеалистка! - подходя ко мне вплотную и чуть сбавляя накал разговора, проговорил босс. - Чем тебе не нравится этот мир? Нет идеальных людей? Так ты сама тоже не идеальна. Поэтому не надо завышенных требований. Учись жить в том окружении, которое есть. Оно у тебя не самое плохое. Я ведь не слишком ужасен? И вся наша семья, хоть и не идеальна, но и не кошмарна. Поэтому прекращай нагнетать. Да, столкнулась с тем, для кого бизнес это умение выжать максимум денег из любой ситуации, с тем у кого ноль эмпатии и даже с мозгами сложности, раз моё предупреждение не услышал. Но ничего, прорвёмся. Твоё у тебя забрать, наверняка, тоже чревато, как и моё у меня. Сама же учила. Отпусти и с другой стороны придёт.
        - Вить, я отпустила, всё давно отпустила. Я хочу отпустить ещё и это тело, и эту жизнь. Мне плохооо. Вот очень плохо. Я ничего не хочу, хочу безвозвратно сдохнуть! Если бы не боялась, что вернусь туда, откуда сбежала, уже бы сдохнуть постаралась. Достало всё!
        - Ты с ума сошла такими заявлениями разбрасываться?! - босс снова перешёл на крик. - В клинику под надзор врачей захотела?! Там, думаешь, будет лучше, чем здесь?
        - Если ты меня туда отправишь, то точно подпишешь приговор, так и знай! Всё! Отправляй, куда хочешь! Не разговариваю больше с тобой!
        - Никуда я не хочу тебя отправлять! Я предупреждаю, чем чревато твоё поведение и желание завершить жизнь. Понятно тебе?!
        Я отвернулась и насуплено молчала.
        - Понятно, ты решила взять пример с Аркадия и обидеться на меня за то, что забочусь о тебе и не хочу дать погибнуть. Прекращай! Ты умная. Давай конструктивно поговорим. Вот что плохого произошло? Разругалась с Аркадием? Он не оценил твоих поступков? И что? Конец света что ли настал? Имеет право. Пройдёт время, он поймёт, что был неправ. Клинику продала по дешёвке? Тоже не катастрофа. Могу компенсировать весь убыток, раз тебя это напрягает. Кстати, этот убыток наверняка меньший, чем тот, который понесла бы с твоей любовью к благотворительности. Ты бы за бесплатно всех лечила и это была бы бездонная прорва, хуже твоего «Терновника». Так что по итогу всё не так и плохо. Аркадий, сам того не желая, избавил тебя от разорения.
        - Вить, как ты не понимаешь?! - я обернулась и эмоционально выдохнула: - Я хотела сделать этот мир чуточку светлее, а не выходит ничего. Я чувствую беспомощность, злость и отчаяние. И злюсь я не на тебя, не на Аркадия, и не на Иосифа Соломоновича, а на себя в первую очередь! Неужели не понятно? У меня ничего не выходит! У меня!!! Поэтому хочу сдохнуть!
        - Ты цель неправильную поставила, вот и не выходит! - вмешался в наш разговор Золотце, невесть откуда появившийся и усевшийся на моём плече. - Ты должна не мир вокруг преобразовывать, а себя. Исключительно себя. Как только изменишь себя, мир вокруг тебя начнёт меняться сам. А ты себя заморозила и пытаешься внешними изменениями отсутствие внутренних прикрыть. Не выйдет, хозяйка. Со Вселенной такие фокусы не проходят.
        - Я не могу, не могу касаться тех сведений! Это ужас и кошмар для меня! А без этого не сделать ничего. Всё! Оставьте меня все в покое! Мне плохо! Не отстанете, точно свихнусь!
        Я села на пол посреди гостиной, где мы разговаривали, притянула руками к себе колени и уткнулась в них головой.
        - Алиночка, - босс присел на корточки рядом со мной, - тихо, тихо, не нервничай. Всё хорошо, моя девочка. Не надо ничего касаться и переживать не надо. Я рядом. Я помогу. Всё хорошо будет. Давай на ручках в кровать отнесу. Потом принесу чай, ты выпьешь, успокоишься. Всё хорошо. Ничего не произошло. Ты у меня лучшая. И всё у тебя замечательно выходит.
        - Я ничего не хочу! - недовольно фыркнула я.
        - И не надо ничего. Я ничего не прошу и не заставляю. Отдыхай, моя радость. Просто отдыхай. Гуляй с Шаманом и отдыхай. Ты ведь любишь с ним гулять? Вот и гуляй. Ему полезно и тебе полезно. Сейчас острая стадия разочарования и неприятия пройдёт, потом поговорим, что дальше делать будем.
        Он подхватил меня на руки, унёс в спальню. Потом напоил чаем с коньяком и долго сидел рядом, рассказывая какую-то чепуху. Через какое-то время я расслабилась, обняла его в ответ и уснула.
        ***
        Проснулась я на следующий день от запаха кофе и свежей выпечки. Открыла глаза, босс устанавливал на тумбочку рядом с моей кроватью поднос.
        - Привет, спящая красавица. Я тут тебе завтрак принёс. Ближайшие дни ты выходная. Задание одно: самостоятельно выгуливать Шамана. Договорились?
        - Хорошо. Буду выгуливать, - безэмоционально откликнулась я. Спорить не хотелось. Не было сил.
        Босс поцеловал меня в щеку и пожелав хорошо провести время, уехал.
        Я без всякого удовольствия выпила кофе и откусила кусок круассана. Еда казалась безвкусной, мир серым. Делать ничего не хотелось.
        Не пообещай я боссу выгулять Шамана, целый день провалялась бы в постеле. Но раз пообещала, пришлось вставать. Я решила, что чем раньше его выгуляю, тем быстрее вернусь, упаду опять на кровать и постараюсь провалиться или в сон, или в забытьё. Вот чтобы ничего не делать и ни о чём не думать.
        На конюшне меня встретил Зэн. Радостно улыбаясь он начал мне рассказывать новости. Про Шамана, про запас кормов, про прогнозируемую синоптиками оттепель, про то, что видел в лесу коростелей.
        Я смотрела на радостное лицо Зэна и хотелось его куда-нибудь послать, позитивный настрой моего конюха вызывал диссонанс, злил и рождал желание немедленно дистанцироваться.
        Он заметил, осторожно спросил:
        - У Вас что-то случилось, Алина Викторовна? Вы грустная какая-то очень. Неприятности какие-то?
        - Всё нормально. Голова лишь болит. Пройдусь по лесу, возможно, полегчает, - проговорила я и, выведя Шамана из денника, направилась к калитке.
        - Вы если что, звоните, я прибегу, Алина Викторовна. Хорошо? - участливо предложил он, а у меня вместо благодарности возникло желание его стукнуть.
        Сделав над собой усилие, я кивнула:
        - Хорошо, Зэн. Спасибо. Учту.
        Мы шли с Шаманом по дорожке, и он, словно чувствуя, насколько мне плохо, старался подстроиться к моему темпу ходьбы, а когда спустила его, скомандовав: «Гуляй», остался стоять рядом.
        - Гуляй, Шаман! Гуляй! - я толкнула его рукой в бок.
        В ответ он ткнул меня носом в щеку, оставшись стоять. Пришлось продолжить движение, и Шаман мерно зашагал рядом.
        В это время с радостным повизгиванием откуда-то сбоку вылетели два знакомых леонбергера и уселись перед нами на дорожке, метя снег хвостами.
        - Чёрт, принесла нелёгкая, - скривилась я, понимая, что сейчас увижу их хозяина.
        И точно минут через пять его фигура показалась из-за поворота.
        - Приветствую, Алина Викторовна! Очень рад Вас видеть! Мои охламоны очень скучали без вас. Давно не встречались. Что-то никак не совпадём с Вами по времени. Им можно побегать с Шаманом? - издали начал громко приветствовать меня он.
        - Да, пусть бегают. Гуляй, Шаман, - я вновь толкнула коня, даже не ответив на приветствие.
        - Вы грустная. Что-то случилось? - подходя ближе, осведомился он.
        - Если я Вам скажу, что у меня депрессия, это позволит мне избежать Ваших дальнейших расспросов и комментариев? - хмуро поинтересовалась я.
        - Да. Я знаю, что это такое. Мешать прогулке не буду. Извините.
        - Если Шаман побегает с Вашими собаками, а Вы молча постоите, буду благодарна. Он отказывается бегать. Видимо, я плохо влияю, - тихо проговорила я.
        - Без проблем, - кивнул он и повернулся к коню: - Шаманушка, пойди побегай с Буяном и Громом, а я хозяйку твою поохраняю. Пока я рядом её никто не обидит. Иди погуляй. Она рада будет.
        Шаман на удивление легко согласился на предложение побегать с собаками, скосив на меня взгляд и заметив что я чуть заметно киваю, тут же понёсся на ближайшую полянку, вздымая копытами снежную пыль. Леонбергеры помчались следом, устроив весёлые догонялки.
        Я молча стояла. Сосед тоже молчал и заговорить попыток не делал.
        Когда животные набегались, он предложил нас проводить, после чего довёл до самой калитки. Там он негромко проговорил:
        - Я могу завтра Вас тут встретить, если скажете во сколько.
        Я подумала, что это неплохо будет, если собаки помогут выбегивать Шамана, как говорит дед. Поэтому кивнула и назвала время.
        ***
        Всю неделю Иварс ждал меня у калитки в назначенное время и помогал выбегивать Шамана, а ещё я начала брать на прогулки Джесси. Иварс ни о чём меня не спрашивал, молча ходил рядом, с большим фотоаппаратом на шее, иногда делал снимки. К концу недели вручил мне папку, в которую были вложены большие фотографии, с комментарием, что он надеется, что это меня развлечёт.
        Я сухо поблагодарила. Не потому что была неблагодарна, а потому что всю эту неделю находилась словно в серой липкой паутине, которая накрыла и не выпускает из своих цепких объятий. Я всё делала через силу и двигалась, и разговаривала. В голове даже мысли все заторможенные были.
        Босс многократно пытался меня растормошить, даже Золотце пробовал привлечь к этому процессу, но я нашла безотказный способ противодействия. Совершенно случайно нашла. Как только он пытался как-то на меня повлиять, я молча начинала плакать. И босс моментально сдавался, покладисто кивая: «всё, всё, молчу, ничего не надо, главное, не нервничай». От врача я тоже отказывалась, как и от лекарств. Золотце мой саркастически хмыкал, но тоже старался не напрягать мою психику, видимо чувствовал, что действительно мне плохо.
        Когда с фотографиями пришла в дом, босс сразу спросил, что это. Я сказала: «фото» и отдала ему папку. Он открыл, начал рассматривать, потом подозвал меня:
        - Алинка, глянь какая красота! Это кто снимал? Даша? Она талант!
        - Сосед снимал, - мельком взглянув на фотографии, проговорила я.
        - Иварс? Значит талант он! Мне очень нравится. Движения такие красивые поймал. Да что ты как замороженная селёдка?! Посмотри наконец!
        - Я смотрю.
        - Ты смотришь, но не видишь! Пожалуйста, пожалуйста начни смотреть так, чтобы видеть, если не хочешь, чтобы лекарствами начал кормить! - не выдержал босс.
        Я по привычке начала плакать, молча стояла и слёзы по щекам текли. Только почему-то сегодня на босса это не подействовало.
        - Алина, мне надоело! Сейчас либо ты начинаешь стараться, либо мы едем по врачам! Неделя! Неделя прошла, а симптоматика лишь ухудшается. Ты уходишь в депрессию глубже и глубже. Это не выход! Вот либо через силу рассматриваешь фотографии и в каждой! В каждой, находишь что похвалить, либо мы немедленно прямо сейчас едем к психиатрам, и я начинаю насильно кормить тебя лекарствами. И я не шучу! Давай садись в кресло и комментируй мне каждую фотографию. Это задание! Выполнишь, потом дам отдохнуть. А сейчас делай!
        Я плача села, взяла в руки папку, посмотрела первое фото.
        - Шаман бежит. Красиво.
        - Что красиво?
        - Всё красиво.
        - Перечисли!
        - Хвост, грива развевается красиво.
        - Ещё! Самое главное!
        - Ещё? Не знаю. Отстань, Вить. Мне плохооо.
        - Не настолько, чтобы не мочь сказать пару фраз. Прекращай! Соберись! Не сможешь собраться, поедем к психиатру. Я не шучу.
        - Вить, я не знаю что ещё. Меня раздражают эти картинки. Не хочу их описывать.
        - Почему не хочешь? Ты не видишь на них радости и восторга коня? Ты не видишь каким блеском горят его глаза? Иварс чётко передал момент азарта и радости. Ты перестала испытывать сама радость и чужая тебя раздражает? Так?
        - Я хочу спрятаться, уйти, мне плохо.
        Босс сокрушённо покачал головой, перевёл взгляд на Золотце:
        - Мне кажется без психиатра не обойтись. Я уже всё поперепробовал, а динамика ухудшается. Что скажешь?
        - Ты хочешь радостный овощ что ли? Она ходит, гуляет, ест. Все не так плохо. Её начнут пичкать таблетками, и она ляжет и будет глупо улыбаться. Ты это хочешь?
        - Этого я не хочу. Я хочу, чтобы она вернулась в нормальное состояние. Это возможно?
        - А я откуда знаю возможно это или нет? Она не хочет. Надо как-то сделать, чтобы она захотела. Слушай, хозяйка, - дракон перелетел ко мне и уселся на открытую папку с фотографиями, лежащую у меня на коленях, - ты понимаешь, что теряешь время? Это глупо так сливать достаточно ценный ресурс. Ты зашла в тупик и вместо того, чтобы развернуться и поискать другой выход, села и сидишь в этом тупике. Мне надо что делать? К владыке слетать и попросить, чтобы он местный Армагеддон устроил, чтобы расшевелить тебя? Он устроит. Для него это легко и даже увлекательно будет. Не доводи до такого.
        - Предатель, - сквозь зубы процедила я.
        - Ага, ещё какой. Вот как ты с Аркадием своим, такая же предательница и тварь, так что с тебя пример беру, - буркнул он, раздражённо помахивая хвостом.
        - Уел. Ладно. Что мне надо сделать?
        - Разморозить чувства и ощущения для начала. Начать видеть позитив.
        - Мне сложно.
        - Естественно, никто и не обещал, что просто будет. Ты учишься реагировать на разочарование правильно: не отказом и уходом в отрицание всего, а игнорированием лишь конкретного негатива. Давай, включай приём позитивной информации. Ответную позитивную реакцию пока не ждём, хотя бы начни не отторгать.
        - Знаешь, я подумала, может мне что-то разбить? Помнишь, мне легче становилось, когда статуэтки тогда била, - предложила я.
        Золотце удовлетворённо хмыкнул:
        - Я рад, что не рвать эти фотографии предложила. Это означает, что ты понимаешь, что они хороши, и хочешь их сберечь. Иди, выбери, что не особо ценно для тебя и позволит выплеснуть недовольство, и разбей.
        Я встала, отдала фотографии боссу, молча наблюдающему за нами, взяла стоящую на столике вазочку и, размахнувшись, грохнула об пол.
        - Ну как, полегчало? - поинтересовался Золотце.
        Я, задумчиво глядя на осколки, прислушалась к внутренним ощущениям, потом помотала головой:
        - Нет, совсем не легче.
        - Знаешь почему? Негатива не было выплеснуто, даже сожаления не было, радости тем более, - прокомментировал Золотце. - ничего не было. Лишь разбитая ваза. Ты в этом болоте отсутствия реакций завязла. У тебя организм заморозился и перестал вырабатывать и эндорфины, и серотонин, и адреналин, в общем всё, что откликом является, ты запретила себе радоваться в этом отвратном, на твой взгляд, месте. И генерацию вибраций заморозила. Ты ледышка. Чёрная дыра. Поглотила все воздействия, спрессовала и аннигилировала. Кошмар. Я не знаю что делать. Сама что-нибудь придумай.
        - Ладно, попробую ещё раз с фотографиями, - проговорила я, забрала папку у босса, вновь села в кресло и начала листать, негромко комментируя: - Тут снег красиво падает а здесь морды у собак говорящие «сейчас поймаем», азарт виден, а здесь солнце красиво подсветило и лес, и гриву Шамана. А это зачем он меня сфотографировал? Говорила же, что не люблю. Когда успел?
        - Ну-ка, ну-ка, покажи. Я не видел, - ко мне подошёл босс. - Слушай, какая красивая фотография, ты как задумчивая снегурочка. Вся в своих ледяных мыслях и даже снежинки на ресницах не тают.
        - Это Шаман ветку задел, и на меня снег нападал, - нехотя пояснила я.
        - Бесподобно вышло.
        - Что бесподобного? Вязанная шапочка и снег? - в моем голосе послышалось раздражение.
        - О! У тебя эмоции проснулись, хозяйка! - оживился Золотце. - Давай, давай, поругайся на этого глупого смертного с фотоаппаратом, как это он посмел тебя без разрешения фотографировать. И вдобавок фотографии плохие делать в вязанных шапках.
        Я непроизвольно начала хихикать, глядя на него:
        - Ты великолепен, мой огненный дракон. Командовать мною, твоё призвание.
        - Я рад, что нравлюсь тебе, - ответила мне эта наглая морда, начав весело играть хвостом.
        - Так, я понял, - босс властно положил мне руку на плечо, - тебя надо насильно выколупливать из раковины. Пошли в большой дом, вместе с парнями поедим, они соскучились. Хотят тебя видеть. Заодно фотографии всем покажем.
        - Я испорчу им настроение, не надо, - заныла я.
        - Не испортишь. Вернее постарайся, пожалуйста, не испортить. А там уж как сможешь. Пошли.
        - Не пойду! Нет! Я не готова! - замотала я головой. - Пожалуйста, не надо, ну пожалуйста.
        - Я отнесу тебя. Сейчас в плед укутаю и отнесу.
        - Не хочу! Нет! Нет! - я вскочила и попробовала от него сбежать.
        Но от бывшего спецназовца сбежать трудновато. Босс поймал, сгрёб в охапку, схватил на руки. Я выдиралась, даже кричала «деэскалация!», но босс был непреклонен, и я, устало затихнув, внутренне закрылась окончательно. Если до этого в моей раковине была щель, через которую я хоть плохо, но общалась с миром, то тогда я окончательно плотно захлопнула створки.
        ***
        Сейчас, описывая этот момент, я пытаюсь разобраться, что чувствовала, и всё чётче понимаю, что ничего. Окружающая действительность, превратилась в какое-то серое кино, а я в тряпичную куклу с остекленевшим взглядом, которую теребили и пытались хоть каким-то образом вернуть к жизни.
        Если бы босс не видел Золотца, он наверняка сдал бы меня в клинику. Потому что испугался, очень испугался. И без сомнений не смог бы взять на себя ответственность и не лечить. Мой Золотце не дал ему это сделать.
        Как только я закрылась, он сразу заорал на босса: «Что ты натворил, смертный! Вот что ты натворил?!»
        Потом попытался и кусать меня, и энергетику передать, но эффект был нулевой. Потом сказал, чтобы уложил он меня, и оставил на какое-то время в покое. При этом предупредил, что если отдать меня врачам, то получит босс стопроцентно овощ без всякой надежды на моё восстановление. А если не травить мой организм препаратами, надежда есть.
        Вечером босс привёз ко мне деда.
        Тео был очень удивлён моим состоянием, долго расспрашивал и босса, и Золотце, потом вынес вердикт:
        - Кузьмич, Золотце прав. Врачам её показывать нельзя, залечат. Ей надо продемонстрировать, что здесь безопасно и комфортно, и тогда она, как моллюск, разожмёт раковину. Она ушла вглубь тела, а не наружу. Понимаешь? Её душа не снаружи, а глубоко внутри. Выходов два: или убить, или, как я уже рекомендовал, ждать.
        - Может препараты какие-то хоть немного помогут? - несмело осведомился босс.
        - Это как кислотой раковину с моллюском поливать, всю раковину, то есть бренное тело разъест, и если створки разжала, значит и душу кислота разъедать начала, а это в её случае хуже смерти. Поэтому даже не думай. Лучше убей, меньший грех на душу возьмёшь.
        - Василий Никифорович, ты в своём уме? Как я её убить могу? Я всё сделаю, как скажешь. Сиделки будут, обслуга. Сам вместо сиделки готов всё делать.
        - Это хорошо. Кстати, скажи, Кузьмич, кроме неё с конём, что она взяла, кто-то общается? Конюх Зэн может без неё его обслуживать или забрать мне коня?
        - Да, конюх обслуживал, она как-то договорилась вроде с Шаманом, что принял он его. Мы на две недели уезжали, он справлялся.
        - Это хорошо, что справлялся. А так она сама с Шаманом ладила или напрягал он её?
        - Ладила. Именно Шаман всю неделю её хоть как-то на плаву держал. Она же ещё неделю назад в депрессию, или что там с ней творится, уходить начала.
        - Золотце, это нагрузка для неё была или развлечение? - продолжил расспросы дед.
        - Шаман хорошо на неё влияет, и ему она очень нравится теперь, изо всех сил угодить ей старался.
        - Тогда у меня предложение, Кузьмич, - резюмировал дед. - Кресло инвалидное купи ей, и пусть её вывозят на прогулки с Шаманом. Шаман умный конь, вдруг найдёт ключик и заставит чуточку створки приоткрыть.
        Уже на следующий день босс самолично вывез меня с Зэном и Шаманом на прогулку. Мне было всё равно. Я ощущала себя сжатым испуганным комочком, спрятавшимся ото всех, в первую очередь от осмысления того внутреннего ужаса, что подкрался ко мне совсем близко. Там, снаружи все глупо копошатся, дергают моё тело, но это меня не волнует, я сижу глубоко внутри, и меня ничего не трогает, я отключила всё восприятие.
        Никто не понимал, кроме Золотца, что крупицами позитива в этой жизни я закрывалась от осмысления того, от чего бежала. Я находила себе занятия, тешила себя иллюзией, что приношу пользу и обустраиваю этот мир к лучшему, для того, чтобы не столкнуться с той проблемой от которой скрывалась. Именно осознание тщетности моих попыток изменить мир к лучшему, не осмысливая ничего в себе, заставило меня уйти вот в такую глухую оборону, поскольку как карточный домик рассыпалось всё, что я с такой любовью пыталась тут улучшить. И мне стало предельно ясно: этот мир невозможно улучшить, он лишь необходимый антураж для улучшения населяющих его индивидуумов. И улучшить его они могут лишь изменяя себя к своему благу в первую очередь. Эта мысль мне претила, поскольку сталкивала с тем, с чем я категорически сталкиваться не хотела. Не было у меня внутренних сил на это. Помогать окружающим к их благу - легко, а вот внутренние проблемы прорабатывать к своему собственному, увольте.
        Вот только Вселенной глубоко безразличны желания конкретных индивидуумов. Правила едины для всех: она сталкивает лишь с тем, что твои собственные проблемы должно сподвигнуть решать, помощь окружающим не более чем способ решить именно их.
        На первой же прогулке нам встретился Иварс. Ошалело уставился на кресло со мной и спросил у босса, что случилось.
        Мне было всё равно, что ответит босс, подсознательно ожидала, что пошлёт. Но он с подачи Золотца, который усевшись на его плечо нагло заявил, что мне нравилось общение с соседом и наблюдение за играми его собак, начал объяснять, что у меня психологическая травма, что мне нужны позитивные эмоции, что фотографии Иварса мне понравились, я радоваться начала, но он немного поторопился меня полностью к полноценной жизни вернуть, и наступило ухудшение, поэтому сейчас могу гулять лишь так.
        В ответ Иварс рассказал, что знает, что такое депрессия не понаслышке, сам пережил, выбрался с трудом. Что надо аккуратно очень общаться, он умеет, и предложил помощь. Он будет нас с конём сопровождать с собаками и попытается меня развлекать очень осторожно.
        Босс согласился, при этом попросил продолжить фотографировать животных, причём и меня фотографировать разрешил, мол, главное, чтобы без кресла, и если удачный момент Иварс подберёт и, конечно же, снимки никуда не выкладывать.
        Иварс клятвенно ему всё пообещал.
        С этого дня меня ежедневно выгуливали вместе с Шаманом, Иварс всегда нас ждал у калитки, иногда на колени мне клал букет цветов или фотографии, но всё это нисколько не трогало меня.
        В один из дней Иварс предложил Зэну покатать меня на Шамане.
        - Вы что, Иварс Джошкунэрович?! - обалдело уставился на него Зэн. - А вдруг Шаман уронит Алину Викторовну? У неё же координации никакой нет. Да и не посадим мы её на него. Меня убьют, если он её уронит. Как пить дать, убьют.
        А мы потихоньку, лишь попробуем, Зэн. Я страховать её буду и поймаю. Она не тяжелая. И удержать, и поймать для меня не проблема. Её надо как-то вывести из её состояния. Ипотерапия это замечательное средство. Шаман её любит, сбрасывать не станет. Шаман, иди сюда, к хозяйке, иди.
        Когда Шаман подошёл и по просьбе Иварса лёг передо мной, Зэн, до этого явно не верящий в успех задумки, удивлённо помотал головой:
        - Ой, как Вы это сделали? Вы знаете, что это за конь? Он столько народу поубивал, а тут на просьбу на снег ложится. Как такое возможно?
        - Это очень умный конь и явно любит свою хозяйку, на это и расчёт был, - довольно усмехнулся Иварс, вытащил меня из кресла и уложил на спину коня.
        Мне было не особо удобно, но вылезать из своего кокона, чтобы возмутиться не было сил. Поэтому когда Шаман осторожно поднялся, я, придерживаемая Иварсом, осталась лежать у коня на спине, словно безвольный куль с костями и мясом. Шаман медленно пошёл по дороге. Шёл он осторожно, при этом я ощущала как напряжены мышцы его спины, словно ими он изо всех сил хотел меня удержать.
        Через некоторое время мне стало его жаль, я с большим трудом двинула рукой и похлопала по шее коня, пытаясь остановить. Иварс тут же подскочил вплотную, тихо спросил:
        - Остановить и снять?
        Я тихо выдохнула: «да». Через секунду я уже была у него на руках, а ещё через мгновение он усадил меня в кресло, которое подвёз Зэн.
        Я едва заметно благодарно улыбнулась ему и кивнула. Он понял без слов и с довольной усмешкой проговорил:
        - Да не за что. Я рад, что Вы захотели, наконец, вернуться. Это правильное решение. Как бы не было больно, отказываться жить и пытаться сбежать от дарованных судьбой испытаний неправильно. По себе знаю.
        Мне захотелось ударить его и проорать: «Да что ты знаешь о моей боли и о том от чего бегу?! Что ты можешь знать о таком, смертный?!». А потом мелькнула мысль, что для каждого именно своя боль и свои испытания самые тяжёлые, и не проронила ни звука.
        Но наверное, в моих глазах он увидел всю гамму бушующих внутри меня чувств и, присев передо мной на корточки, поспешно схватил за руку и начал сбивчиво говорить:
        - Извините, извините, Алина Викторовна, я не обесцениваю ничего. Я понимаю, что Вам очень плохо, но Вы сильная, и сможете справиться. Не посылает Всевышний испытаний не по силам. Не закрывайтесь вновь, пожалуйста. Жизнь прекрасна, несмотря ни на что, и Вы очень нужны здесь. Нужны своей семье, окружающим, тому же Шаману очень нужны. Вы же поняли, что он Вас очень любит, не могли не почувствовать. Возвращайтесь, пожалуйста.
        На его плече появился Золотце и с серьёзным видом произнёс:
        - Смертный дело говорит, прислушайся к нему. Ты лишь время тратишь и всё. Тебя никто не заставляет решать всё непосредственно сейчас, но надо двигаться хотя бы небольшими шажочками, а не запихивать голову в песок.
        Я нервно сглотнула и негромко проговорила:
        - Домой хочу.
        Они моментально повезли меня в сторону дома, там меня встретила медсестра Лариса Ивановна.
        Я забыла сказать, что босс её нанял меня обслуживать. Когда она попробовала меня переодеть, я отпихнула её руки, коротко сказав: «Сама». И встала с коляски.
        Ноги держали плохо. Долгое отсутствие нагрузки, несмотря на массажи Ларисы Ивановны, всё же сказывалось. Но я справилась. Переоделась и медленно держась за стенку пошла в спальню. Медсестра страховала, но помогать больше не пыталась. Когда мы были у самой спальни, откуда-то вылетел мой Кот и прижался к моим ногам. Я остановилась. Медсестра попробовала его шугануть, но я напористо проговорила: «Не сметь!», и она тут же прекратила.
        Кот тёрся и мурчал, я поняла, он соскучился, поскольку ко мне его не допускали. Лариса Ивановна вновь установила жёсткие порядки. Я повернулась к ней и сказала:
        - Свободны.
        Спорить она не стала. Кивнула и удалилась. Мы с котом вошли, я легла на кровать, кот моментально подлез под руку и прижался, мурча, к груди.
        Я утомлённо лежала на кровати, стараясь внутренне всё же смириться с тем, что вынуждена жить в этом мире, подготавливая именно себя к принятию и осознанию собственных проблем, когда в спальню практически ворвался босс.
        - Алинка, радость моя, - тут же начал меня теребить он, - тебе немножечко лучше? Я уже, можно сказать, отчаялся. А тут такая новость. Лариса сказала, ты после прогулки сама и переоделась и в спальню дошла.
        - Дошла, - односложно ответила я, не имея ни малейшего желание с ним хоть что-то обсуждать.
        - Это прекрасно. Скажи теперь, что хочешь. Всё будет к твоему удовольствию.
        - Медсестру не надо. Мешает, - попросила я.
        - Хорошо, как скажешь. А кто хочешь, чтобы помогал? Тут Дима вызывался. Сказал, это его обязанность жену обслуживать в беспомощном состоянии. Еле отговорил, мотивировав, что профессионалы должны этим заниматься. И на его приходы ты всё равно никак не реагировала. Может, хочешь, чтобы он с тобой жил? Ты, кстати, видела, что он приходил? Ты вообще хоть что-то осознавала? Помнишь? Или в полной прострации была?
        Вопросов и информации было так много, что я, ничего не отвечая, непроизвольно зажала руками уши.
        - Понял. Ладно. Молчу.
        Босс надолго замолчал, сидел рядом и ласково гладил по спине. Через какое-то время я расслабилась и убрала руки от ушей. Потом, чуточку повернувшись, взяла его свободную руку, зажала меж своих ладоней и прижалась к ней лбом. Мне хотелось показать, что ценю, что он делает, но сил нет общаться. В ответ он обнял меня той рукой, которой гладил и наклонившись, начал целовать меня в затылок, шепча:
        - Всё будет хорошо, моя девочка, мы прорвёмся. Всё будет хорошо.
        Как итог, днём я оставалась одна, лишь Шурочка с Валентином иногда заходили убраться и накрыть на стол. Вечером приезжал босс и ночевал в соседней со мной комнате, обязательно держа открытыми двери. Это было его непременное условие.
        Днём я как и прежде гуляла с Шаманом и Джесси в сопровождении Иварса, я не знаю как он находил столько времени на прогулки и зачем. Я не спрашивала. Звать я его не звала, просить не просила, поэтому обязанной себя ему тоже не ощущала. Хочет, пусть гуляет. Возможно дома с четырьмя детьми ему не слишком комфортно, а в лесу он отдыхает вроде меня.
        То что он не особо хороший отец, поскольку я ни разу не видела его на прогулках с детьми меня тоже несильно удивляло. Я такая же отвратная мать, если не хуже. Раз имеет возможность жить в таком посёлке, значит обеспечивает детей, и это уже хорошо.
        Дней через пять после того как я оказалась на ногах, Иварс впервые сделал попытку поговорить со мной. Выбрал момент, когда мы стояли рядом, наблюдая за играми животных и негромко произнёс:
        - Алина Викторовна, исходя из моего опыта выхода из депрессии, Вам бы желательно потихоньку физическую нагрузку на организм увеличивать. Мы можем начать ходить гулять подальше отсюда. Чтобы в итоге километров десять пройти. Вы как к этому?
        - Пока не готова, - проронила я.
        - Понял. Подождём. А хотите про собственный опыт расскажу? Иногда на чужом примере многому можно научиться или хотя бы что-то полезное почерпнуть. Хотя бы то, что ты не один такой, увидеть. Мне легче становилось, когда примеры благополучного, хотя бы относительно благополучного исхода перед глазами видел.
        - Расскажите, - откликнулась я, внутренне надеясь, что рассказ о его прошлых проблемах немного отвлечёт от собственных. Мысль о том, что я вынуждена буду начать их решать, неприятной занозой сидела в мозгу.
        И Иварс начал свой долгий рассказ:
        - Всё началось с того, что когда мне было около пяти, может чуть больше, мои родители развелись. Отец изменил матери, она узнала, был скандал, и они развелись. Оба вспыльчивые, горячие, развод был тяжёлым. Отец уехал в Турцию. Женился. Но детей больше не было. Отец считал, что потому что мама его прокляла, она считала наказанием от Всевышнего, мне же кажется, это была судьба. Короче, отношения и после развода у них были сложные. Когда мне было лет десять, отец решил вроде как восстановить отношения со мной, позвал в гости. Мама отпускать не хотела, другая страна, но я, как все подростки, любопытный был, хотелось съездить и с отцом пообщаться, и мир посмотреть. Уговорил мать, мы поехали, и получилось так, что как только приехали, отец забрал меня от матери и отпускать отказался. Я единственный наследник, должен жить с ним. Мой отец был человек властный и достаточно жёсткий. Мне быстро было объяснено: хорошо мне будет, лишь пока я беспрекословно слушаюсь его. С матерью я общался по телефону лишь в его присутствии, когда она приехала, чтобы попытаться меня забрать с сотрудниками консульства, я в
присутствии свидетелей сказал всё то, что хотел отец, и вернуть она меня оказалась бессильна.
        До самой смерти отца я жил в Турции. Выучил язык, получил хорошее образование, он мне даже невесту подыскал, и всё у меня было бы совсем по-другому, не погибни он в автокатастрофе. Мне девятнадцать, жить привык лишь по его указке, его слово закон и не обсуждается, мне думать не положено и моё мнение не значимо, и когда его не стало, я растерялся. Невесту я не любил, с обеими мачехами, их две было, отношения сложные. После похорон и выделения мне наследства, я сказал, что хочу съездить к матери, и уехал из Турции, чтобы больше туда не возвращаться. Да, я знаю, что поступил нехорошо. Не поговорил с невестой и не предупредил, что свадьбу играть с ней не намерен, я малодушно сбежал. Приехал в Россию и понял, что здесь я стал всем чужим, даже матери. Но были деньги, у отца был хороший бизнес, который достался мне. Для начала я промотал все наличные. Пока сорил деньгами, познакомился с девушкой, влюбился, но как только деньги закончились, она ушла. Я хотел продать бизнес, чтобы или вернуть, или доказать, что много потеряла, когда бросила меня, но вмешалась мать. Мы разругались с ней жутко, под конец она
мне сказала, что девушка меня любила лишь из-за денег, без денег я никто, и если сейчас продам бизнес, то снова всё промотаю и стану окончательным нулём, и что она меня проклянет, если я это сделаю. Я швырнул ей все свои акции и сказал: «Подавись!». После чего пошёл и сбросился с крыши ближайшего дома.
        На этом бы всё и закончилось, если бы не счастливое стечение обстоятельств. Я не знаю, как такое возможно, но упал я на брезентовую крышу подъехавшего к дому грузовика, перевозившего какие-то вещи. Отделался ерундовыми травмами, но попал в психушку. Правда, благодаря стараниям матери, элитную. Со мной носились, что со стеклянной вазой, вели долгие разговоры, но мне казалось всё серым, безвкусным и убогим. Я не хотел ничего и презирал сам себя. Почему-то то, что я даже самоубиться толком не смог, вызывало самую большую досаду. Я чувствовал себя отбросом, смысла и цели не видел. Причём в начале я активно ненавидел отца и мать, обвинял во всем их, что воспитали не так и не таким, что не чувствую ни сил, ни желания жить. Свою бывшую девушку тоже обвинял, но меньше, она как бы для меня в лакмусовую бумажку превратилась, показавшую мне что я ничтожество. Потом под действием препаратов, видимо, не очень хорошо подобранных, мне стало совсем всё равно. Депрессия накрыла абсолютнейшая. Я, наверное, навсегда бы остался в клинике, если бы мать не наняла для меня Заиру. Она стала моей сиделкой. Молчаливая,
покладистая, согласная на всё.
        Рядом с ней я впервые почувствовал себя значимым. Я мог сказать ей сделать абсолютнейшую глупость, и она старалась её выполнить. Не спрашивала зачем, почему, тупо исполняла, и всё. Это вызвало интерес. Я развлекаться так стал. Очень хотел найти то, что выполнить не сможет. Ругался, мог ударить. Она плакала, но всё равно не отказывалась ухаживать. Однажды я сам не выдержал, подошёл, когда она плакала, и спросил, почему не уходит. Деньги нужны? Сказал, что вызову мать и попрошу, чтобы дала ей столько, сколько надо, а мне наняла другую. Она, мотая головой, сказала на ломаном русском, что деньги не нужны. Семья её умерла. Она одна, ей много не надо. Она бесплатно готова у меня работать, потому что любит, и очень просит не увольнять. Очень хочет, чтобы мне было хорошо. Очень старается и расстроена, что я недоволен. Постарается больше не плакать и будет всё терпеть. И вот тут мне стало стыдно, и ещё я понял, что рядом находится тот, кто не бросит ни при каких обстоятельствах, и ей плевать на мои деньги.
        Это послужило толчком, я захотел вылечиться и попробовать что-то из себя всё же представлять, поскольку рядом с собой увидел того, кто готов бескорыстно отдать мне всё, и захотел стать достойным такой жертвенности. Я стал работать с врачами, тренироваться через силу, через пару месяцев вышел из клиники, и Заира стала моей женой. Мать не возражала. Мать теперь мне вообще ни в чём не возражает. Это, кстати, тоже свою лепту внесло, я какую-то дополнительную ответственность и одновременно с тем уверенность в своих силах почувствовал. Короче, я начал полноценно руководить бизнесом, ещё несколько дочерних предприятий открыл. Через какое-то время нашёл хорошего управляющего и отошёл от непосредственного прямого управления. Сейчас лишь иногда контролирую и совсем редко вмешиваюсь. А так живу в своё удовольствие и посвящаю время разнообразным хобби вроде фотоохоты.
        Вот как-то так, Алина Викторовна, - закончил он своё длинное повествование.
        После чего повернулся ко мне с явным ожиданием, что я начну что-то уточнять и о чём-то расспрашивать дополнительно.
        Но я не стала, лишь согласно кивнула, проронив:
        - Ясно.
        - А я думал, что сумею заинтересовать Вас, - с разочарованием протянул он.
        - Заинтересовали, - ещё раз кивнула я.
        - Но не настолько, чтобы начать расспрашивать, - возразил он.
        Я повернулась к нему, посмотрела в глаза, потом проговорила:
        - Тяжело.
        - Понял. Буду надеяться, что со временем расспросить всё же захочется. Вы не стесняйтесь. Спрашивайте. И комментировать можете, я не обижусь, я научился нелицеприятные мнения к сведению принимать и стараться выводы правильные делать.
        Я иронично хмыкнула и убеждённо произнесла:
        - Нет. Не научились.
        - Попробуйте.
        - Вы никому не разрешаете противоречить Вам, копируя поведение Вашего отца, и только в том случае, если Ваш оппонент безусловный авторитет для Вас, Вы примите его мнение опять же как единственно правильное. Вы не истину ищите, а людей разделили на тех, кто подчиняется Вам и кому подчиняетесь Вы. Женщины у Вас безусловно попадают в первую категорию. Почему со мной возитесь пока не поняла. Возможно, заинтересовала словами, что ведьма.
        - Круто, - немного озадаченно выдохнул он. - Такое обвинение действительно признать сложно. Хотя про женщин соглашусь, мне легче с теми женщинами, которые принимают моё лидерство и не перечат. У меня сейчас идеальные отношения с матерью. Она не спорит, я полностью обеспечиваю и максимально стараюсь исполнить все желания. С женой мне ещё проще, я решаю даже то, что она хочет. По работе с женщинами общаюсь мало и достойных того, чтобы их мнение принималось во внимание, пока не встретил. С Вами да, с Вами с самого начала интересно было. Вы не стали требовать извинений, максимально старались дистанцироваться и потом сказали, что Вы ведьма. Меня это очень заинтриговало. Я постарался собрать о Вас информацию и кроме скандала с девочкой, которую Вы с Виктором Владимировичем спасли в лесу и не хотели отдавать родителям, не нашёл ничего. Нет, там есть, что Вы директор фирмы и владелица акций, но у Вас ни соцсетей, ни сайтов. Про Вас никто не пишет, кроме упоминаний о том судебном разбирательстве с девочкой, да и с ней всё заглохло и компромата о Вас никто не нашёл, хотя, скорее всего, искали. Мне очень
любопытно было. А вот про Шамана много информации нашёл, и впечатлился сильно. Он действительно серийный убийца, которого Вы умудрились сделать адекватным животным. И вот такая неприступная ледяная дама, ведьма, как она говорит сама о себе, партнёр крутейшего олигарха, вдруг впадает в депрессию. Я был шокирован и при этом захотелось помочь. Именно потому что Вы сами никаких претензий мне ни разу не высказали, хотя под прикрытием Виктора Владимировича могли по любому заставить извиняться. Вы для меня загадка очень интересная и интригующая. Я если честно, из-за того что сам болен был и в клинике лечился, психологией увлёкся. Это ещё одно моё хобби. Мне хотелось и со своими проблемами окончательно разобраться и окружающих лучше понимать. Поэтому сейчас пытаюсь хоть как-то ими воспользоваться. Ведь к профессиональным врачам Вас вряд ли возили. Да и не всегда они помочь могут. Чаще случай. Заиру, например, мать совершенно случайно нашла по необычному стечению обстоятельств. Так что я верю в судьбу. Вот вдруг я такой случай для Вас. Мне приятно будет, хоть как-то реабилитируюсь. А то набросился на одинокую
даму, которая не сделала ничего дурного, грозился невесть чем, травил собаками и стрелял. Мне до сих пор стыдно.
        - Забудьте. Не убили и хорошо. А помочь я себе лишь сама могу, но не хочется. Совсем не хочется, - неожиданно честно призналась я.
        - Помочь не в том смысле, что вылечить. Вы не так меня поняли. Помочь в смысле поддержать, показать, что в жизни есть что-то хорошее. При депрессии этого не видно, и катастрофически мало. Всё пресное и не вызывающее эмоций кроме отторжения. А почему, если знаете, что помочь можете сама себе, не хотите даже начать? Труден лишь первый шаг, потом проще. Не хватает мотивации? У Вас семья есть?
        - А Вы не нашли сведений?
        - Я не столь тщательно искал, органы никакие не запрашивал, лишь соцсети просматривал и общедоступные новостные издания. Там этой информации нет.
        Я посмотрела на него повнимательнее и вдруг поняла весь расклад. Вселенная благоволила ему несказанно, но при этом он чрезвычайно жаждал одобрения и признания заслуг. Всё начало своей жизни очень хотел быть хорошим сыном, сначала для обоих родителей, потом лишь для отца, когда его не стало, пропала цель, понять, что он хочет сам и жить без одобрения значимой фигуры не смог и сломался. Почувствовав в будущей жене безоговорочное принятие и получив наконец поддержку и одобрение матери начал копировать стиль жизни отца, чтобы соответствовать их ожиданиям. Но сейчас ему стало мало принятия жены и матери, он поднялся намного выше их уровня и подсознательно ищет новую цель, одобрения более значимой для себя фигуры. Я показалась ему именно такой и сейчас он всеми силами будет добиваться моего расположения и одобрения. Он будет мне доказывать какой он хороший, и если я ему откажу, вновь может сломаться. При этом ему не нужен адюльтер со мной, лишь одобрение и признание, что он хороший и всё делает правильно. В душе Иварс остался тем ребёнком, который нуждается в оценке авторитетного взрослого. До этого он
изображал взрослого, а потом, попав в ситуацию, где почувствовал себя виноватым, встал на ступень заслуживающего прощение ребёнка, и ему понравилось это привычное состояние. Оно даровало новые силы и давало возможность начать дальше развиваться, чтобы выйти на другой уровень. На своём уровне ему уже стало неинтересно, не было новых горизонтов, он обрёл стабильность и впал в стагнацию. Поэтому радостно начал пытаться освоить новую, но по сути своей привычную роль «заслуживающего одобрения хорошего мальчика». В принципе не столь плохо, и вполне возможно именно мне тоже на пользу, поскольку общение с Иварсом меня нисколько не напрягало. Он умело подстраивался к моему настроению и состоянию, так почему бы и не пообщаться к обоюдному удовольствию? У него иллюзия, что он делает полезное дело, спасает необычную женщину, доказывая ей какой молодец, я развлекаюсь и отвлекаюсь от собственных проблем, которые сводят меня с ума.
        Все эти мысли одномоментно сложились в осознание и принятие ситуации, и, улыбнувшись самыми краешками губ, я проговорила:
        - Если пообещаете информацию обо мне никуда не сливать, скажу.
        - Я и так не сливаю. Мне очень доходчиво Виктор Владимирович объяснил ещё в первый раз, что ни с ним, ни с Вами в такие игры не играют. Я понял.
        - У меня большая семья. Муж, дети, в том числе маленькие, но я плохая мать, поэтому их воспитанием в основном занимаются муж и наёмный персонал. Удовлетворила Ваше любопытство?
        - Вы вся в бизнесе?
        - Сейчас нет, не в моём состоянии им заниматься, а раньше, конечно. Сейчас же Виктору Владимировичу приходится одному все вопросы решать.
        - Я могу задать очень некорректный вопрос?
        - Зачем?
        - Я озвучу то что удивляет, Вы меня пошлёте, конечно, но сами попробуете для себя на него ответить, и возможно это натолкнёт Вас на определённые выводы и понимание существующих у Вас сложностей.
        - Я и так знаю, что Вас удивляет. Вы удивлены, что ни разу не видели моего мужа. Так?
        - Да.
        - Отвечу. Он намного моложе, и я его слишком люблю, чтобы грузить своими проблемами. Я не хочу, чтобы он видел меня слабой и не в форме. Это моё решение, обсуждать и оценивать его не надо. Я имею на него право, - быстро придумала я как красиво обыграть существующие реалии нашей семьи.
        - Согласен, имеете, но, - начал он.
        - Не надо никаких «но»! Вопрос закрыт, обсуждению не подлежит, - достаточно жёстко оборвала его я.
        В это время у меня зазвонил телефон в кармане. Я удивленно хмыкнула, достала и увидела высветившийся номер Димки. Нажала ответить и поднесла к уху:
        - Да, Дим, слушаю.
        - Алинушка, я знаю, что не время сложностями тебя нагружать, но Виктору Владимировичу дозвониться не могу. А вопрос срочный. В «Терновник» налоговая полиция пришла. Предъявили постановление о приостановлении деятельности. А как её остановишь? Куда всех девать? Все счета заблокировали. Всё опечатали, компьютеры увезли, беспредел какой-то творится. Поставки с комбината питания аннулировали, еду не привезли, сейчас со своей карточки заказал продукты, чтобы хоть как-то всех накормить. Если честно, ничего в происходящем не понимаю. У клиенток тоже паника.
        - Для начала успокойся. И клиенток всех успокой. Коммуникации не перекрыли, электроэнергию тоже? Вот и радуйтесь пока этому. Еду с нашего счёта заказывай. А мне сбрось фотографии постановления и кто подписал. Попробую выяснить.
        Я нажала отбой, набрала Вите.
        Он ответил сразу:
        - Что-то срочное? У меня совещание.
        - Да. Короткий вопрос. Через «Терновник» сделки проводил непрозрачные?
        - Нет. Вообще ничего. Последняя месяц назад была, и всё было прозрачно до жути. Там проблемы?
        - Да. Сейчас через Андрея выясню тогда. Ты не озадачивайся. Освободишься, тогда мне позвони.
        - Понял. До связи, - проговорил он и отключился.
        Я поискала в адресной книге телефон генерала, и позвонила ему.
        - Приветствую. Рад слышать. Что-то срочное или могу перезвонить позже? - услышала в ответ.
        - Приветствую, Андрей. Достаточно срочно, но не настолько, чтобы не подождать ответного звонка некоторое время. Поэтому подожду.
        - Буквально пять минут и перезвоню. Разговор закончить надо.
        - Поняла. До связи.
        Я повертела телефон в руках, размышляя позвонить деду или не надо, решила, что сначала с генералом переговорю, и убрала телефон в карман.
        - Какие-то сложности? - осторожно поинтересовался Иварс.
        - Да. Похоже Вселенная решила лишить меня всего, что хоть немного значимо для меня. Хотя, возможно, это способ заставить меня начать что-то делать… - задумчиво проговорила я, и в это время телефон в кармане ожил.
        Я достала его и увидела, что звонит генерал, нажала ответить и проговорила:
        - Ещё раз приветствую! Быстро Вы разговор завершили.
        - Привет, Алина. Я впал в немилость? Отчего обращение на Вы? У меня в кабинете люди были, не люблю разговаривать при свидетелях. Сейчас всех выгнал, могу поговорить.
        - Какая немилость, если мне помощь нужна? Никакой немилости. Наоборот в качестве просительницы выступаю с протянутой рукой: «поможииите, чем можете, Христа ради, господин хороооший».
        - Приколистка, - усмехнулся он. - Ладно, в чём проблема?
        - Ты знаешь, что у меня есть благотворительный центр?
        - Да, конечно. У меня полное досье на тебя.
        - Я клянусь тебе, что это не способ отмыва или прокатки схем. Это именно то, что позиционирую. Пунктик у меня такой: помогать женщинам в сложной ситуации. Веришь?
        - Тебе безусловно верю.
        - И Кузьмич там за моей спиной не играет тоже. Всё идеально и прозрачно. Но сегодня моему мужу, который является директором центра, налоговая вручила постановление о приостановке деятельности и заморозила все счета. А там около двух сотен женщин и полно детей. Им не привезли еду. Контракт с комбинатом питания аннулирован. Временно я через другие счета могу их профинансировать, но это не выход. Постановление могу скинуть, мне его прислали. Смысла не понимаю. Если только здание кому-то приглянулось, хотя оно в моей собственности как объект определённой профильности. Я могу упереться и не продавать. Так что даже эта причина не особо катит. Взятки тоже вымогают не так. Проще было пожарную охрану какую-нибудь натравить. Короче, не знаю, и пока на ум ничего не приходит, кому выгодно столько женщин с детьми на улицу выставить. Очень боюсь, что перекроют коммуникации и электричество отключат. Тогда совсем сложно будет.
        - Сбрось постановление. Сейчас смежников подключу, пробьём кто, зачем и почему. Как только что-то выясню, позвоню. Договорились?
        - Спасибо тебе.
        - Пока не за что. Да и не за себя ты просишь, так что благодарность вообще не в тему. Ладно. Время дорого. Скидывай постановление, и до связи.
        - До связи, - ответила я, после чего быстро переслала генералу всё то, что прислал к этому времени Димка.
        После чего убрала телефон.
        - У Вас есть благотворительный центр? - поинтересовался Иварс по обрывкам фраз что-то понявший.
        - Похоже, что был, - хмуро проронила я.
        - Почему такие неутешительные прогнозы? Есть основания?
        - Я подозреваю, что Вселенной не нравится, чем я занимаюсь. Последнее время у меня рушится всё, во что вкладываю душу. При этом вроде подстраховалась по полной, своё детище мужу отдала, лишь финансирование за собой оставила, но нет, не прокатило.
        - Что значит финансирование? Вы сами содержите центр?
        - Конечно, это же не прибыльное вложение, а так, для души. Виктор Владимирович, правда, иногда тоже от щедрот душевных помогает, ещё сделки пару раз с заниженным налогообложением проводил, оставляя центру всю прибыль. Но в основном я средства вкладываю. При этом куча проверок всеми надзорами, которые только возможны и никакой помощи. Так что для меня это очень дорогостоящее хобби и не более того. А сейчас меня решили его полностью лишить, - раздражённо фыркнула я, пользуясь моментом, что могу высказать переполняющее меня недовольство.
        - А вдруг не лишить, а заставить выйти из депрессии и бороться? Вы сейчас на глазах поменялись. У Вас во взгляде решимость появилась и готовность к борьбе. Готов спорить, что никого выставить на улицу Вы не дадите. Кстати, а хотите, съезжу, фотографии сделаю и в интернете по соцсетям статью раскидаю, под броским заголовком о том, что беззащитных женщин хотят лишить безопасного пристанища?
        - А Вы знаете, хочу. Даже то, что Вы приедете и будете брать интервью у клиенток поможет им морально, покажет что они не одни в трудной ситуации, их проблемой занимаются, общественность и блогеров привлекли. Да, очень хочу, и буду благодарна, Иварс Джошкунэрович. Только одна просьба: моё имя не светите, пожалуйста. Этот центр я создавала не для саморекламы.
        - Понял. Хорошо. В ответ попросить могу?
        - Попробуйте.
        - Зовите меня по имени. Пожалуйста.
        - Хорошо, Иварс, договорились.
        - Тогда пойдёмте, я провожу Вас, потом Вы скажите мне адрес, и я поеду, и ещё, документы мне тоже пришлите, если не сложно.
        Он проводил меня, я скинула ему всю информацию по «Терновнику» и предупредила Димку о его визите.
        Через пару часов позвонил босс, спросил что там у меня с «Терновником», я рассказала все последние новости, он обещал тоже подключиться и в параллель посмотреть что сделать можно.
        Вечером мне отзвонился Димка и сказал, что так как обстановка в центре очень напряжённая, будет ночевать там. Я поддержала.
        Потом позвонил генерал, сказал, что история мутная и запутанная, в деле депутат с запросами и какая-то общественная организация, которой, как выяснилось, в реальности вообще не существует. Постановление срочно отозвать не получилось, тот кто подписал, уехал в отпуск, вне зоны доступа пока, без него все бояться на себя ответственность брать.
        - Алин, в принципе вопрос решаем. Вы там несколько дней перекантуйтесь, и всё решим. Ладно? - подвёл итог он.
        - Я общественность параллельно подключила, может это сподвигнет их побыстрее его решить, - проговорила я.
        - Неплохо, дополнительная стимуляция не повредит, - согласился он, и мы попрощались.
        Совсем ближе к ночи пришло сообщение от Иварса с извинениями, что поздно, но он, мол, не утерпел ввести меня в курс дела и дальше ссылки на анонсы к статье с тысячами просмотров и уже сотнями комментариев.
        Заголовки анонсов были броские: «Остановим беспредел чиновника, лишающего детей еды и выгоняющего их на мороз», «Благое дело чиновник решил похоронить и оставить детей голодными», «Женщин, переживших насилие в семье, хотят оставить без куска хлеба и крыши над головой, ибо насилие, наверное, надо терпеть».
        Фамилия чиновника, подписавшего постановление, в комментариях сразу стала нарицательной. Что ему только не приписали и чего только не пожелали. Уж больно Иварс красочно описал, как сначала женщины из нечеловеческих условий в райские попали и начали оживать и морально, и физически, причём не за счёт налогоплательщиков, а за счёт благотворителей не требующих ничего и ни от кого, а потом незаконно, без всяких на то оснований, этих несчастных решили очередной раз всего лишить. Благотворителям, мол, от этого никакого убытка, они пожертвовали и умыли руки, а вот женщины и дети пострадают и защитить их некому, лишь директор центра самоотверженно пытается что-то сделать, но против бюрократической машины, принявшей абсолютно незаконное решение, бессилен.
        Вывод был шедеврален: Видно, олигархам можно жить лишь в своё удовольствие, если же кто-то решил частью прибыли поделиться, данный чиновник этот прецедент искоренит моментально. Ибо пример нехороший для остальных. Женщины, пережившие насилие, похоже, должны остаться на улице и быть убеждены, что от насилия сбежать им не удастся, его надо терпеть.
        А уж какие он фотографии сделал, вообще сказка. Дети с испугом в глазах на фоне шикарнейшей игровой комнаты, с подписью «Мы лишь здесь научились играть в игрушки, мы не хотим отсюда уходить, нам страшно, что нас выгоняют», плачущая молоденькая клиентка, посреди комнаты, прижимающая к груди детский комбинезончик, с подписью «Мне некуда отсюда идти». Димка с осунувшимся лицом и постановлением в руках, и подпись «Сегодня я оплатил еду со своего личного счёта, на сколько ещё дней на нём хватит средств?». Иварс явно был мастером сюжетных съёмок и говорящих глаз.
        Когда я показала всё это боссу, он пришёл в восторг. И ещё раз резюмировал, что Иварс талант однозначно.
        - Кстати, Алинка, а откуда он узнал? Это ты его попросила всё это написать?
        - Димка позвонил мне, когда я с ним гуляла. Он предложил помочь. Я согласилась.
        - Уж не влюблён ли он в тебя, что с таким рвением помогает? - иронично осведомился босс.
        - Он, может, и влюблён, но спать я с ним не собираюсь, мне элементарно интересно с ним общаться, поэтому придержи свою ревность, если не хочешь очередного витка моей депрессии, - хмуро проронила я.
        - Я не ревную. Это так, подколол, чтобы чуточку интриги привнести. После этой твоей депрессии, я уже на любого любовника для тебя соглашусь, лишь бы куклой безмолвной не валялась. Так что не переживай, главное поговори откровенно перед этим, пожалуйста. Не за спиной отношения начинай. Ладно?
        - Вить, я не планирую с ним никаких сексуальных отношений и развлечений. Да и он тоже. У него прекрасная жена филиппинка, они, говорят, немыслимые красотки, поэтому у нас обоих исключительно платонические чувства. Я чувствую в нем интересную личность, мне интересны его реакции, суждения, взгляд на окружающую действительность. Он, как ты правильно заметил, талантлив. Ему почему-то тоже интересно со мной. Почему ещё не разобралась, но похоже я необычная на его взгляд, и интригую его, возможно, рядом со мной он вдохновение чувствует. Он же фотохудожник. Искать вдохновляющую его музу для него естественно.
        - За одно то, что ты начала нормально разговаривать после общения с ним, я несказанно ему благодарен, так что пусть вдохновляется. Но если всё же влюбишься в него, пожалуйста, поговори со мной прежде чем интрижку заводить.
        - Предпосылок для интрижки с ним не вижу, но если появятся, поговорю с тобой откровенно, обещаю. Поэтому тотальный контроль не вводи. Начнёшь не доверять и контролировать, назло тебе пересплю с ним даже без своего желания, и если что-то после этого ты с ним сделаешь, постараюсь сдохнуть. Понял?
        - Да, миссис свободолюбие, понял. И даже рад такому твоему заявлению, у тебя эмоции проснулись, ты характер показывать начала, а то прям селёдка бесчувственная, а не женщина стала. Не трону я Иварса, даже если переспишь с ним, обещаю. Но лишь по твоей доброй воле, если обидит тебя или насильно к чему-то принудит, урою и в асфальт закатаю. Тебя такое обещание устроит? Злиться прекратила? - со смехом произнёс он.
        - Вить, я люблю тебя, ты лучший, - я шагнула к нему, обвила руками шею, прижалась, потом тихо продолжила: - Хочу на ручки и чтобы ты меня поцеловал в спальне.
        - Легко, моя любовь, - он подхватил меня на руки и унёс в спальню.
        ***
        На следующий день, когда я пошла выгуливать Шамана, у калитки меня ждал крайне возбуждённый Иварс.
        - Алина Викторовна, Вы видели? Видели?! Более миллиона просмотров лишь за одну ночь! Вы взорвали интернет своим центром! Все хотят знать счёт и готовы перевести денег. Я на свой страх и риск дал. Поскольку это открытая информация. Нашёл реквизиты и дал. И сам ещё перевёл.
        - Иварс, этот счёт заблокирован. Так что пока от этих денег толку мало.
        - Вот идиот я! Точно! Надо было счёт Дмитрия Вячеславовича указать.
        - Вы правильно сделали, что не его счёт указали, нам ещё с ним не хватает обвинений в нелегальном сборе средств.
        - Кстати, у Вас отличный муж. Мы подружились и даже на ты перешли. Он мне очень понравился. За центр так переживает. А ещё он мне фотографии ваших дочек показал. Такие милые малышки.
        - Обеих?
        - Ну да, обеих. А что?
        - Он старшую больше любит, поэтому то, что хвастался обеими, меня порадовало.
        - Заметно было, что Нора его любимица. Но это понятно, она постарше, с ней уже осознанно можно общаться, а малышка совсем мала, я тоже не очень с грудничками как-то. Возвращаясь к центру. Так что, не надо было реквизиты давать?
        - Дали и хорошо, разблокируют ведь счета когда-нибудь. А не разблокируют, значит не судьба.
        - Что значит не судьба, Алина Викторовна? Вы создали прекрасный центр. Нельзя допустить, чтобы он прекратил существование. Мы будем бороться! Я вчера по нему ходил, и мне казалось будто в сказку попал. Несмотря на нервную обстановку, все доброжелательны и позитивны. Все готовы помогать друг другу. Вчера при мне обсуждали как сэкономить могут, если сами каши варить будут и курицы жарить. Уже очередь из желающих готовить была. А ремонт и обстановка какая, лучшие фешенебельные гостиницы позавидуют, и все бережно со всем обращаются, вот будто за своё радеют. Я куртку немного заснеженную на диван положил, ко мне тут же девушка подошла, мол, можно я на плечики и на вешалку повешу, а то пятно на диване остаться может от снега, да и куртка у Вас помнётся. Причём уважительно так. Вроде и поухаживала, и в то же время замечание сделала, при этом мне даже приятно было. Потом чаем меня напоили. А с какой любовью о Вас рассказывали. Всегда, мол, с любой просьбой обратиться можно, и вы с мужем обязательно поможете. Дети все адекватные. Слушаются, хоть и шалят немного.
        - Как Вы испуга в детских глазах добились?
        - Да легко. Сказку страшную рассказал, и пообещал, что из фотоаппарата приведение вылетит, все с ужасом ждали. Потом сказал, что приведению они понравились, и оно улетело, решив их не пугать. А Инну попросил рассказать, как её выгнали и представить, что сейчас обратно вернётся. Она девушка с богатым воображением. Представила быстро. Ну и Диме объяснил, о чём подумать может, и поскольку настрой соответствовал истинным чувствам, момент сразу поймал.
        - Иварс, Вы анонсы статьи ведь проплатили?
        - Конечно.
        - Могу возместить, мне не хочется ещё в дополнительные расходы Вас вводить.
        - Вы меня обижаете. Я могу это себе позволить - раз, а второе, стыдно признаться, но этот хайп мне самому рейтинг сильно поднял. У меня количество просмотров моих работ взлетело до небес и число подписчиков чуть ли не на порядок увеличилось. Фотографии хвалят, отзывов море. Особенно всем Шаман нравится. У меня столько отзывов на редких птиц и животных не было, сколько на него. А он, пожалуйста, ходит под боком, благодаря Вам, фотографируй не хочу, и искать не надо. Меня закидали вопросами, что за конь и чей. Пришлось отвечать, что не знаю, по соседству живёт, хозяйка выгуливает и разрешает фотографировать. Кстати, кое-кто его узнал, и в полку моих поклонников прибавилось большое количество зоозащитников с воплями: «Это Шаман, он жив и без седла, это чудесно, Даша молодец! Автор, передавай Дашке наши приветы! Дашуня, ты красава вместе с Шаманом, мы верили в тебя! Дашка, ждём картину» и прочее, правда, я не понял, кто такая Даша и какую картину все ждут. Это Ваш псевдоним?
        - Нет, Даша реальный человек, это владелица Шамана. Правда, лишь номинальная, потому что ее он тоже чуть не убил, и ей пришлось отдать Шамана мне, причём бесплатно. Так что Даша действительно молодец. Без неё я эту тварь ни в жизнь не взяла бы. Это она меня уломала этого убийцу на постой взять. Она художница и часто рисует Шамана, но не на прогулках. Ей надо, чтобы он смирно стоял для зарисовок. Так что иногда по фотографиям рисует, иногда я или Зэн ей его выводим.
        - Я могу ей мои фотографии дать. Мне не жалко. И на соавторство претендовать не буду, поскольку картина это всегда несколько иное чем фотография. И задачи у нас разные. Я момент ловлю, а она красками настроение передаёт, хотя момент тоже важен. Но раз это её конь, то значит именно она подарила мне возможность его снимать. Так что предложите ей, вдруг ей пригодятся. Кстати, а она не возражает, что я её коня фотографировал? А то могу удалить его фотографии со всех площадок.
        - Я ей повозражаю. Нет, не будет возражать она. Будет возражать, отдам Шамана и пусть мается с ним сама, быстро возражать перестанет. Фотографии, кстати, предложу, думаю, ей должны понравиться и помочь в работе. Спасибо.
        Вечером я пришла к Оле с Дашей и протянула пачку фотографий с комментариями, что сосед, которому я разрешила фотографировать Шамана, передал фотографии и пользоваться разрешил. И что они, если хотят, могут найти его блог и ещё и другие фотографии посмотреть. Например те, что он в моём «Терновнике» сделал, чтобы его закрытие предотвратить.
        - Алина, твой «Терновник» закрыть хотят? Они сдурели что ли там все? За что? - начала моментально возмущаться Даша. - Надо срочно в соцсетях клич кинуть, что благотворительный центр закрыть хотят. Я напишу!
        - Сосед уже написал, ссылку могу дать. Хорошо написал, душевно. Хочешь поддержать, через свои аккаунты его статью разрекламируй. Только инкогнито его и моё не свети, пожалуйста.
        - Вот прямо сейчас пойду, сделаю. Этот произвол надо остановить немедленно. Папа рассказывал, у тебя сказочный центр. Мы не дадим его в обиду, так и знай, - решительно проговорила Даша и, дождавшись, чтобы я ей переслала ссылку на статью, скрылась в своих комнатах.
        - Алин, а ты моему папе говорила о сложностях? Что он говорит? - проводив её взглядом, поинтересовалась Оля.
        - Ищет, кто и для чего это сделал, чтобы постараться как-то отменить вынесенное постановление о приостановлении деятельности.
        - Ты с юристами связалась?
        - Мой Дима сам юрист. Все возможные жалобы уже написаны во все инстанции. Но есть сроки их рассмотрения, день в день на них никто не ответит.
        - Засада. Надеюсь, ты придумаешь, как не допустить закрытие центра, - проговорила Оля.
        В это время из глубины комнат раздался громкий голос Даши:
        - Оль, ты срочно должна увидеть эти фотки и статью! Надо срочно ещё её везде раскидать! Это бомба! А что у него за блог? О, Олька, иди сюда, что ты копаешься? Давай скорее! Тут Шаман. Какой он тут красавец. Оль, где ты там застряла, копуша?! Эту фотку надо видеть! Она бесподобна! Ничего себе, тут и про меня в комментариях есть! Сейчас я на него подпишусь, и девчонкам отвечу, что у нас всё ок, но надо срочно про центр везде написать, что он суперский и владельцев я знаю, они помогали Шамана спасать. А теперь надо спасать их центр, - услышав, что мы подошли, она обернулась: - Алин, кстати, а что это за сосед? Мы его знаем? Виктор Владимирович знает? Давайте его в гости позовём! Олька, надо срочно позвать его в гости!
        Даша была полна энтузиазма и энергия её била через край.
        - Даш, если честно, мне не до посиделок сейчас. И самочувствие не славное, и ещё эти проблемы с центром. Вот разгребём всё потихоньку, тогда можно будет и посидеть. Соседа Виктор Владимирович знает, и я с ним часто на прогулках с Шаманом и Джесси встречаюсь. У него два леонбергера. Ты на фотографиях можешь их увидеть. Они дружат и с Джесси, и с Шаманом. Зовут его Иварс Джошкунэрович, он частично турок, а жена у него филиппинка и у них четверо детей. Это информация, чтобы домыслов никаких не было. Поскольку блог он ведёт инкогнито, я прошу его данные не рассекречивать и то, что центр спонсирую я, тоже не озвучивать. Договорились?
        - Ух ты, как интересно! Хорошо, Алин. Договорились, - закивала Даша. - Как ты его имя отчество лихо выговорила, ты долго тренировалась? А скажи ещё раз по слогам, можешь?
        Я повторила по слогам, потом сообщила, что очень устала и хочу пойти домой.
        - Алиночка, я спросить хотела. Ты болеешь чем-то, да? Папа не говорит, хотя видно, что нервничает очень и запрещал нам и звонить тебе и приходить, Дима тоже отнекивается. И сама ты уже давно у нас не появлялась. Может тебе к врачам сходить, если проблемы какие-то? Даша через своего папу наверняка хорошего специалиста тебе найти сможет. Ты скажи, что с тобой, мы обе с ней очень волнуемся, - мне путь преградила Оля.
        - Уже всё хорошо. Да, чуточку приболела, но всё нормализуется потихоньку. Не волнуйся. Врачам я показывалась, всё под контролем, поэтому Аркадия привлекать к этому не надо. У него и своих проблем хватает. Ты мне лучше скажи, с детьми у тебя всё хорошо?
        - Да, отлично. И Никитка и Мишаня здоровы. Всё замечательно.
        - Это радует. Ты, кстати, с Владой так и не нашла контакт?
        - А что мне его с ней искать? - сразу напряглась Оля. - Бессовестная особь, не обременённая моралью меня не интересует.
        - Дорогая моя, эту особь, как ты её назвала, нашёл твой отец, и она вынашивает сейчас твоего кровного брата, хочешь ты это или нет. И тебе лучше прекратить строить из себя святую с нимбом над головой. Его у тебя тоже не наблюдается.
        - Вот брата, вроде мальчик у неё будет, папа говорил, что мальчик по УЗИ быть должен, признаю, а её знать не хочу и не буду.
        - Оль, это ханжество в чистом виде, или даже хуже. Влада ни в чём перед тобой не виновата. Все люди взрослые, и все живут так, как считают нужным. Твой папа считает так. Кстати, я не понимаю, почему претензии у тебя к Владе, а не к отцу. То есть он имеет право привести в дом, кого посчитает нужным, а она права не имеет по его приглашению в этот дом прийти.
        - Да купил он её! Купил! Как ты не понимаешь?! А она продалась!
        - Даже если так. Покупать можно, продаваться нельзя? Потом, вот с чего ты решила, что купил? Ты видела её счёт, на который он перевёл деньги? Или за еду и крышу над головой, считаешь, что она продалась? Прекращай, Оль. Ты умная девочка, я тебя уважаю, не надо вести себя так, чтобы это своё уважение к тебе я потеряла. Твоё презрение беспочвенно. Начни с уважением относиться к выбору отца. Пожалуйста.
        - Алина, я не могу, не могу уважать продажную девку, которую мой отец купил лишь из-за её внешности и фигуры! Вот какое у неё образование? Что она из себя представляет?
        - Ты сейчас очень хорошо своим образованием пользуешься. А если это исходя из твоего примера твой отец решил, что образование женщин не нужно, исключительно потеря времени, сил и средств? Вдруг? Поэтому прекращай кичиться тем, что за папины деньги тебе несколько лет читали лекции в престижном вузе. Давай без понтов, пожалуйста. Я тоже понтоваться умею не хуже тебя и на язык тоже острой быть могу. Поэтому со мной лучше пальцы веером не держать.
        - Ты из-за этой продажной девки меня оскорбить решила?
        - Оль, я очень не люблю когда оскорбляют близких мне людей. Своим поведением ты оскорбляешь прежде всего своего отца. Я отношусь к нему с пиететом и любовью, поэтому мне больно смотреть, что ты его избранницу поливаешь грязью и всячески стараешься унизить. Это некультурно, мало того, это по определению недопустимо.
        - С какой любовью ты к нему относишься, если допустила, что рядом с ним такое убожество?! Хотя что с тобой говорить, ты и на любовницу мужа глаза закрыла. Главное, чтобы тебя никто не трогал, пусть все имеют, кого хотят. Хоть с одной извилиной, хоть вообще без!
        - Это уже прямые оскорбления, причём всех. Оль, что с тобой случилось? Кто дал тебе такое право оценивать и оскорблять?
        - Это право любого уважающего себя человека: не допускать в своё окружение тех, кто моралью не обременён!
        - Олечка, злолотце моё, а у тебя самой с моралью как? Ты с какого момента нимб над головой заимела? С того самого как у такого папы родилась и все сразу тебе должны и обязаны стали? А ты никому и ничего? Что хорошего лично ты сделала? И какова лично твоя мораль?
        - Я не живу с чужим мужем в его доме!
        - Ты прекрасно знаешь, что брак твоего отца фиктивен. Жену свою он женой и не считает. И женился на ней лишь для того, чтобы мальчишек усыновить проще было. Поэтому про чужого мужа аргумент так себе, - усмехнулась я.
        Меня, конечно же, подмывало дополнительно сказать ей, что и сама без брака живёт, но провоцировать на официальное оформление отношений с Асланом не хотелось. Пусть всё идёт как идёт.
        - Алина, я не могу понять, как ты не видишь очевидное? - продолжила спорить Ольга. - Чем тебя так Влада подкупила, что ты безоговорочно приняла её?
        - Её любит твой отец, а я люблю его. Поэтому по определению к Владе относиться буду с уважением. И тебе тоже рекомендую.
        - Не заслужила она моего уважения! - безапелляционно отрезала она.
        - Оль, а почему ей твоё заслуживать надо, а тебе её нет? Ты чем-то её уважение пыталась заслужить?
        - Ты хочешь намекнуть, что меня тоже уважать не за что? - она с вызовом посмотрела мне в глаза.
        - Нет, - сразу сдалась я. - Лично я тебя уважаю. Ты честная, добрая, хорошая. Но после того как Влада вместе со мной по доброй воле, несмотря на крики твоего отца, что женщинам тут не место, полезла в искорёженный аварией автобус, грозящий с минуту на минуту взорваться, потому что на нём лежал бензовоз из которого вытекало топливо, чтобы вытащить оттуда двадцать детишек, и уцелели мы все вместе лишь милостью небес, я уважать её стала не меньше тебя. А уж когда она согласилась взять под опеку девочку, которую мы вместе с ней и твоим отцом в лесу разыскивали, а потом от горе родителей спасали, моё уважение стало ещё больше. И мне очень неприятно, что ты не желаешь разобраться в сути человека и ориентируешься лишь на то, что она красавица и в Оксфорде не училась, и за это её презираешь. Не повод это презирать человека. Абсолютно не повод! Ясно тебе?!
        После этой моей тирады Ольга моментально стушевалась, потупилась и растерянно спросила:
        - Алина, а почему ты ничего не рассказывала о ней раньше?
        - А ты спрашивала? Ты сразу презрение выказывать начала и все разговоры о ней обрывала. И поскольку беременная ты была, ругаться с тобой я не хотела. Подумала, пройдёт время и сама увидишь, что не просто так и не за красивую фигуру твой отец её выбрал.
        - Алин, скажи, она правда любит папу? Вот незаметно это. Абсолютно не заметно. И что он её любит не заметно.
        Я внутренне усмехнулась, потому что в точку она своим вопросом попала. Не было меж ними любви и искры, но признаваться в этом было нельзя, поэтому я проговорила:
        - Олечка, все люди проявляют любовь по разному. Кто-то так, а кто-то эдак. Какие у тебя есть основания не верить отцу, который открыто позиционирует, что Влада его избранница и мать его будущего ребёнка? А про её чувства ещё более странный вопрос. Каких проявлений любви к твоему отцу ты ждёшь, если он очень жёсткий диктатор и не поощряет подобных проявлений, а ты в добавок к этому открытую неприязнь и презрение выказываешь. А она беременна между прочим, у неё гормоны. И никто, никто не способен её здесь пожалеть и приголубить. Для неё жить в такой атмосфере это постоянный стресс, тут уж не до проявлений любви, тут бы выжить и ребёнка не потерять. Да она знала, какой характер у твоего отца, и согласилась, сама согласилась с ним жить даже без росписи и каких-то обязательств с его стороны, но пойти на такое, на мой взгляд, можно лишь по большой любви, терпеть такое отношение никакие деньги не нужны будут, да и нет у неё никакого счёта от твоего отца, уж поверь мне как его партнёру. Я бы знала, если бы был. Но я о таком не знаю, поэтому подозревать её в корысти не могу.
        - Алина, мне так стыдно сейчас стало, - прижав руку к губам, подавленно выдохнула Ольга, похоже я сломила её неприятие окончательно, - слушай, а если я пойду и извинюсь перед ней, как думаешь, она простит меня? Или лучше не надо так прямо? Что делать-то теперь?
        Вот хорошая она девочка всё-таки. Хотя какая она девочка, если уже мама двоих детей? Но для меня всё равно девочка, поскольку и к ней, и к Даше, как к дочкам отношусь. Мои это девочки. Давно мои девочки, хоть не очень намного меня младше.
        - Пошли вместе сходим, если одна боишься, - тут же в разговор вступила Даша, - я ей скажу, что у тебя гормоны были, беременность, вот ты и психовала. А сейчас успокоилась и готова дружить и жить в мире и согласии. И я, кстати, тоже, я с самого начала говорила, что не понимаю, на что ты на неё так взъелась. Неплохая вроде девчонка, спокойная, неконфликтная, с ребятами контакт нашла и ладит.
        В их тандеме с Ольгой именно она была заводилой и быстро принимала все решения. Вот такой маленький командир в юбке. Она и Асланом, по-моему, командовала, лишь для проформы спрашивая его мнение. Но отдать должное, очень аккуратно командовала, будто предлагая самое оптимальное решение, на которое все сами с радостью соглашались. С Ольгиным вечно колеблющимся и не знающим, что выбрать, характером такой уверенный в сделанном выборе партнёр был находкой. Решения принимались быстро, можно сказать, моментально, и в сделанном выборе Даша не давала сомневаться никому.
        - Алин, а можно мы втроём с тобой сходим, ну пожалуйста, сходи с нами вместе, - привычно заныла Ольга, зная, что подобные интонации обычно действуют на меня безотказно, поскольку не нравятся, и мне проще сразу согласиться, чем слушать её нытьё.
        - Пошли, - согласилась я, и мы втроём отправились в большой дом.
        Влада вместе с Ильёй и Колей были в самой большой гостиной. Сидели на полу на ковре и меж ними бегала Джесси, что-то вынюхивая в их сжатых в кулак руках.
        Как только мы вошли, игра была забыта и все вскочили, бросились обнимать меня, включая Джесси. За исключением Влады, конечно. Она тоже поспешно встала и, поздоровавшись, хотела быстро уйти. Но я не дала. Попросила остаться.
        Пока я обнималась с мальчишками и успокаивала радостно скачущую вокруг меня Джесси, в дело вступила Даша и напористо сообщила, что они тут с Олей решили с Владой откровенно поговорить. Поскольку у Оли до этого был сложный период, беременность, потом маленький ребёнок, она нервничала, и как-то не получилось у них нормально с Владой познакомиться, поговорить и узнать друг друга. Сейчас они хотят это исправить и предлагают ей дружбу и начать полноценно общаться.
        - Ты ведь не против? - резюмировала она свой монолог.
        - Нет, я и не отказывалась общаться никогда, - растерянно проговорила Влада, при этом чувствовалось, что она ожидает какого-то подвоха. - А что я сделать должна?
        - Ничего ты не должна, это Ольга тебе сказать хотела, что не очень дружелюбно себя вела, но сейчас больше уже так не будет и предлагает начать дружить. И я тоже дружбу предлагаю. Дружить согласна? - решительно проговорила Даша.
        - Конечно, - немного нервно кивнула Влада, поглядывая на меня: мол, я правильно веду себя или как?
        - Влада, ты извини меня, пожалуйста, если обидела тебя чем-то. Это как-то действительно сложилось так, не со зла я, - Оля подошла к ней и протянула руку,
        Влада её автоматически пожала, кивая, а потом неожиданно отвернулась и, прижав руки к лицу начала всхлипывать, затем проговорила срывающимся голосом: «Извините меня», - и убежала.
        - И что это значит? - повернулась ко мне Даша.
        - Только одно. Она не железная. Всё это время она была как натянутая струна. Сейчас боится поверить в то, что можно расслабиться наконец-то. Боится, что это шутка или проверка, вот и сорвалась. Пойду, попробую вернуть и объяснить, что всё хорошо.
        Но пойти, я не успела, Влада вернулась сама. С носовым платком в руках и уже вытерев все слёзы.
        - Простите, не сдержалась, я если честно, мечтала о том, что именно так всё, когда-нибудь будет. Но это мне казалось нереально. А вы так просто пришли и сразу предложили, и я стою и думаю: верить или нет. И при этом верить очень хочется, а мозг отказывается в это верить, мол, не бывает так. Если бы Алина Викторовна тут не стояла, наверное, и не поверила бы. Извините. Если честно, то я очень рада, хотя до конца не верю до сих пор. Вот.
        - Влада, я вообще предпочитаю не врать, - Даша снова взяла на себя роль ведущего. - И скажу сразу, это не розыгрыш никакой. Алина пришла к нам сегодня и о тебе рассказала, и как ты из автобуса, готового взорваться, детишек с ней вытаскивала и как девочку эту вы искали и ты удочерить её была готова. Сказала, что уважает тебя. И мы поняли, что ничегошеньки о тебе не знаем, близко не познакомились, мнение составили исходя из внешнего вида: очень красивая и всегда молчит, наверное тупа как пробка. Извини, что не разобрались. Каемся. Но у нас извиняющие обстоятельства: Ольга папу ревновала, поскольку гормоны у неё, а я расстраивать её не хотела. Сейчас признаём свою ошибку. Готовы начать дружить и узнавать друг друга. Мы не идеальны, конечно, и ты наверняка тоже, но раз мы семья, надо учиться сосуществовать в мире и согласии.
        - Девочки, спасибо вам. И Вам, Алина Викторовна, тоже, - проговорила Влада и расплакалась вновь, видимо беременность даже прошедших разведшколу женщин делает сентиментальными и чувствительными, ибо это были не наигранные слёзы. Это были реальные эмоции. Уж поверьте мне, я в этом разбираюсь.
        Ольга тут же бросилась её обнимать и утешать, Даша тоже, а мы с мальчишками отошли в сторонку, чтобы не мешать им.
        - Мам, какая ты молодец, - проговорил Илья, - Влада очень переживала, что Ольга плохо к ней относится. К тому же папа последнее время нервный очень. Несколько раз на Владу кричал. Мы поэтому её с Джесси отвлечь и решили с этой игрой. У неё уже который день глаза на мокром месте.
        - А во что играли?
        - Сухой корм, завёрнутый в фольгу, чтобы запаха было меньше в кулаках прятали и Джесси находила у кого в какой руке.
        - Не ошибалась?
        - Если корм в фольгу не завернут, то не ошибалась. А если всем руки кормом потереть и корм в фольгу завернуть, а остальным комочки фольги без корма держать, долго вынюхивает и может ошибиться, но редко. И когда ошибается так смешно пустую фольгу, когда её развернёшь, нюхает, мол, как так? Почему ничего нет?
        - Интересная игра, - улыбнулась я.
        - Мам, а вы правда с Владой вытаскивали детей из готового взорваться автобуса? А когда? А почему нам об этом не рассказали?
        - К слову как-то не пришлось, вот и не рассказали. Мы ехали на служебном автобусе, и перед нами ДТП. Бензовоз столкнулся и завалился на автобус с детьми. Все выскочили, бросились детей вытаскивать и Влада в первых рядах. Мы с ней, как самые худенькие, пробрались внутрь и оттуда мужчинам детишек передавали. Детей, а потом и сопровождающих их воспитательниц успели вытащить до того как автобус с бензовозом взорвались, - я решила не упоминать о том мальчике, которого вытащить мы не сумели, зачем ребятам психику грузить лишней информацией. - Так что ничего особо героического, но то, что она не побоялась и полезла, хотя папа ваш кричал, чтобы мы ушли оттуда, мол, не женское это дело, мне доказало, что отважная она очень. Как-то так.
        - А почему Вы не ушли, если папа вам кричал?
        - Понимаете, времени мало было, мы в узкую щель с ней пролезли. Если бы ждали, пока мужчины запасной выход вскроют, могли бы до взрыва не успеть кого-то вытащить. А так многим жизнь спасли.
        - Тогда вы с ней герои. Настоящие герои вы с ней, - резюмировали мальчишки в один голос.
        В это время к нам подошли Оля, Даша и Влада, и Влада взволнованно спросила:
        - Алина Викторовна, девочки говорят Ваш «Терновник» закрыть хотят, можно я вместе с ними в соцсетях акцию поддержки тоже устрою? Я знаю как дополнительно можно внимание привлечь. Можно?
        - Конечно, только, пожалуйста, не свети ни моё имя, ни Виктора Владимировича. Лишь Диму, как директора, указать можешь и всё.
        - Поняла, я и сама под ником зарегистрирована с моим именем не связанным никак, - кивнула она.
        Мальчишки моментально всполошились тоже:
        - Мам, «Терновник» закрывают? Почему? А мы можем чем-то помочь? Давай мы тоже что-то сделаем!
        - Мальчики, от вас самая большая помощь, это моральная поддержка внутри семьи. Ни в каких акциях больше участвовать не надо, я очень вас обоих прошу. Мы всё решим, ничего не закроют. Всё обязательно будет хорошо.
        - Мам, ты уверена?
        - Да, ребят, уверена. Надо пережить это сложное время и всё нормализуется.
        Мы ещё немножко поговорили, а потом я, сославшись на усталость, ушла к себе.
        ГЛАВА 63
        ***
        По итогу вопрос с «Терновником» через некоторое время был решён. Постановление отменили, счета разблокировали, поставки с комбината питания возобновили. Проверка закончилась без каких либо последствий для центра. А вот у проверяющей стороны последствий было больше, кое-кого даже сняли с должностей.
        Выяснилось, что организатором всего этого был один депутат, который жил в доме напротив, и его раздражало соседство с центром. Раздражало, что всех клиенток, включая детишек, мы прикрепили по полисам добровольного медицинского страхования, которое проплатили, к ближайшим платным поликлиникам, причём оплатили выезд всех специалистов в наш центр. Врачи устраивали для нас выездные осмотры и были больше загружены. Потом на огороженной территории «Терновника» мы построили шикарную детскую площадку и спортивный городок, и дети шумно играли и бегали. Этому деятелю это всё не нравилось и захотелось «Терновник» закрыть.
        Иварс на основе полученной информации ещё одну статью разгромную написал и у депутата тоже возникли определённые сложности и неприятности, а наш центр получил известность и желающих перевести деньги на его счёт прибавилось. Правда, прибавилось и количество желающих к нам попасть. Нам начали писать отовсюду слёзные письма, умоляя взять на постой. Даже блог Иварса такими просьбами закидали. Мол, нахожусь в отчаянной ситуации и хочу жить в таком же комфорте. Почему кому-то дают, а кому-то нет. Это несправедливо. Так что у известности оказалось две стороны.
        ***
        Гуляя со мной и Шаманом, Иварс негодующе возмущался подобными обращениями. Особенно теми, где был высказан негатив к сегодняшним клиенткам центра и звучали рекомендации проводить ротацию и сменяемость тех, кому оказывается помощь.
        - Алина Викторовна, я не понимаю, вот как можно писать: нельзя давать жить в таком месте больше чем полгода, помогли одним, теперь очередь другим помощь оказать. Это не их ресурс. Какое право они имеют хоть что-то кому-то указывать? Свой центр открывайте и любые порядки там устанавливайте. Вы делаете доброе дело, и Вас ещё во всех грехах обвинили и каждый норовит прокомментировать: не так делаете, надо по-другому. Люди совсем берега потеряли. Вместо того, чтобы порадоваться за ближнего, которому помогли, негодование почему помогли ему, а не мне. Хочу, чтобы мне. И ещё ведь требуют, мол, мы десять копеек на счёт перевели, хотим сказать своё мнение, которое должно быть учтено. Так и подмывает написать, что это их мнение будет учтено в соотношении с процентным вкладом в содержание.
        - Иварс, Вы мне обещали ничего таким комментаторам не отвечать, кроме стандартного: «Спасибо за Ваше мнение, я передам его организаторам». Не портите Ваш блог. Он совсем о другом. Он о прекрасных моментах из жизни животных. Мой центр вклинился туда совершенно неуместно. Извините, что так получилось.
        - Наоборот! Очень даже уместно. Я влюбился в Ваше детище. Это прекрасное место, и я благодарен, что допустили до освещения этих событий. Меня наглость людская шокирует.
        - А меня не шокирует. Я знала, что так будет. Поэтому нигде центр и не рекламировала, и о помощи не просила, только у тех, кто ею не упрекнёт и кому она не даст основание начать мне диктовать свою волю. Я создавала его не для галочки. Вы знаете сколько времени мы с мужем договор составляли для клиенток? Больше нескольких месяцев. Мне надо было иметь возможность научить их правильному отношению к жизни, а не бестолково влить свой ресурс, поиграв в благотворительность. И да, я знала, что любители халявы будут, и будут требовать свою долю иногда достаточно наглым образом. Но мне не привыкать давать отпор, позиционируя, что я прожжённая стерва. А вот для Вас это, похоже, в новинку. Вы хорошим себя считать хотите. А хорошим в глазах всех быть невозможно, это инструмент для манипуляций. Лично я хорошей перестала быть ещё в детстве. Я стерва. Поэтому отправляйте всех комментаторов ко мне, я разберусь. Мне не в лом сказать, что это моя игрушка, и я не ради спасения души этим занимаюсь, поскольку это абсолютнейшая правда. Душу таким не спасти, особенно мне, поскольку ведьма.
        - Да какая же Вы ведьма, Алина Викторовна? Никакая Вы не ведьма! Ведьмы злые все, а Вы не такая.
        - Это враньё, что ведьмы злые. Ведьмы все разные. Я такая.
        - У ведьм не бывает детей, - вбросил последний козырь Иварс, - а у Вас есть.
        - Кто Вам сказал такую глупость? Ведьма может не хотеть иметь детей, поскольку это обязательства, да и беременность отнимает много сил и ресурс меняет. Я, кстати, тоже не хотела. Если бы не Дима, то и не согласилась бы никогда их иметь. Но по итогу имеем, что имеем. Но мне сложно с ними. Очень сложно. А вот Димка души не чает, особенно в старшей дочери. Смотрю на него и сердце радуется. Все свои сложности, которые с беременностью связаны были, сразу на второй план отходят.
        - Вы так любите мужа?
        - Да. Обожаю его радовать. Его радость для меня самый лучший подарок. Но при этом руководить моей жизнью я ему не дам ни при каких обстоятельствах. Все вопросы, связанные со мной, я буду решать так, как хочу исключительно я. И если когда-нибудь моему мужу захочется от меня уйти, я отпущу его с легкостью, - откровенно проговорила я.
        Последнее время мне нравилось откровенничать с Иварсом. Диалоги с ним заменили в какой-то степени общение и дискуссии с Аркадием, которых мне не хватало.
        - Сначала я хотел ему позавидовать, а ближе к концу Вашей фразы понял, что Вы жуткий тиран, Алина Викторовна, - с усмешкой проговорил он. - Такой же как я в своей семье, если не хуже.
        - Соглашусь, Иварс. Это Ваше счастье, что Ваша жена на меня не похожа. Но я не тиран, вот с этим не согласна. Тираны, это те, кто чужой жизнью руководят. Я же никому не позволяю руководить своею. Рядом со мной можно жить лишь по моим правилам, если кому-то они не нравятся, никого не держу.
        - Это не более чем ширма, - усмехнулся он. - Я тоже никого не держу, но уверен, что никто никуда не уйдёт, поэтому руковожу от и до. То, что я тиран, осознаю и принимаю. Такой же, как был мой отец. А может и хуже, поскольку жена мне досталась на редкость покорная, и я к этому уже привык. Детям тоже с самого раннего возраста объяснено, что моё слово закон и нарушать правила, которые я установил, не стоит.
        - Тогда я не тиран вовсе. Мой муж устанавливает свои порядки в доме и балует нашу старшую дочь несказанно. Я ни во что не вмешиваюсь, требую лишь, чтобы всё это не касалось меня. Вот если хоть каким-то образом задет мой комфорт, это должно быть обсуждено со мной, и именно я должна принять решение. Остальное меня не сильно интересует.
        - Подождите, получается, что Вы на воспитание детей совсем не влияете? Вам всё равно какими они будут?
        Мне стало интересно, и тему я решила поддержать:
        - Из меня отвратительная воспитательница, Иварс. Поэтому я не слишком этим заморачиваюсь. По мере необходимости, иногда как-то влияю, конечно, меня вон даже сыновья Виктора Владимировича мамой называют, поскольку неплохо ко мне относятся, но это абсолютно не моё. И потом, вот Вас воспитывали жёстко, и что в итоге? Вы оказались не готовы к жизни без строго внешнего контроля. Разве это правильно?
        - Исходя из собственного опыта, я понял, правильно не бывает. Каждый должен поступать так, как нравится ему, осознавая, что за последствия несёт ответственность. Вот пока дети под моей ответственностью, вести они себя будут так, как нравится мне. Захотят отвечать за себя сами, получат право жить по своим правилам. Чего это им будет стоить уже не мои проблемы и не моя зона ответственности.
        - С одной стороны резонно, но с другой у детей ведь нет выбора.
        - Ваш муж наказывает детей?
        Я нервно усмехнулась, врать не хотелось и я ответила честно:
        - Лишь старшего сына, но с ним сложно по-другому, он ментальный инвалид и с ним игры в демократию не проходят. Муж считает, что с ним должны быть чёткие правила, выход за которые чреват неотвратимым наказанием, о котором заранее известно. При этом я в это не вмешиваюсь по просьбе самого сына, это их мужские разборки. Дочек вряд ли кто наказывать будет, надеюсь обойтись устными замечаниями, но зарекаться не стану, в жизни бывает всякое, - вспомнив свои разборки с Дашей, проговорила я.
        - Я наказываю всех. Жена тоже не лезет, лишь пожаловаться может. Вопросы о наказании решаю я. Но стараюсь не часто. Обычно лишь по субботам. Должно что-то из ряда вон выходящее случиться, чтобы среди недели наказал.
        - И дочку наказываете? - удивилась я, поскольку уже знала, что у Иварса одна дочь и три сына.
        - В чём отличие? Гендерная принадлежность разве позволяет игнорировать правила?
        - Вы бьёте дочь? - остановившись и пристально вглядываясь в его глаза, неверяще переспросила я.
        - Да, - не отводя взгляда, подтвердил он, - причём частенько, она очень своевольная девочка.
        И тут я допустила фатальную ошибку. Я не знаю, что послужило причиной. Возможно сопереживание маленькой незнакомой девочке и попытка почувствовать себя на её месте, но я не сдержалась и, продолжая смотреть ему прямо в глаза, произнесла:
        - Иварс, зря ты мне это сказал. Мне несказанно жаль твою дочь, я даже представить не могу, как такое она воспринять может. Это ужасно, наверное, чувствовать себя беспомощной и бояться самого близкого человека. Ты разрушаешь её психику! Остановись, пожалуйста.
        - Тебя никогда не били. Так? - Иварс моментально воспользовался представившейся ему возможностью перейти на доверительный уровень общения и подобно мне поменял обращение, даже не спрашивая разрешения, - а меня били, и я знаю каково это. Поэтому то, что ощущает она, понимаю и прекрасно представляю. Ты судишь по себе, а моя дочь другая. И это ей лишь на пользу пойдёт. Женщина к её же пользе должна уметь быть покорной. Но это не о тебе. Ты ведьма, как сама призналась, а не женщина, поэтому не ровняй. Я готов показать тебе мою дочь, чтобы убедить, периодические наказания ей не вредят. Нормальный жизнерадостный ребёнок, однако умеет слушаться и выполнять правила.
        - Ты считаешь, что тебе пошло на пользу, что тебя били?
        - Это был опыт. И раз я сумел его пережить, однозначно мне на пользу, как и ей.
        - Вот вспомни, вспомни себя тем ребёнком, ты ещё бы раз на такой опыт согласился? Зная, что после этого лишь по счастливой случайности не смог совершить самоубийство. Вот неужели, имея такой опыт, ты хочешь обречь на что-то подобное свою дочь? - я знала, что некорректно веду себя, но очень хотелось защитить неизвестную мне девчушку, однако результат оказался для меня непредсказуемым.
        Иварс лукаво улыбнулся и кивнул, проговорив:
        - Я фаталист, Алина. Я согласился бы на него и уверен, что и дочери он не повредит. Я тебе, кстати, больше скажу, я и жену иногда наказываю.
        Как же мне захотелось его ударить, чтобы стереть эту улыбку с его губ, и я агрессивно выдохнула:
        - Твоё счастье, что я не твоя жена!
        - Я так понимаю, что если бы ты была моей женой, била бы меня ты, - рассмеялся в ответ он. - И я бы покорно терпел. А вот детей мы бы не били. Хотя старшего сына ты ведь позволила бить. Так что мальчишек, может быть, и били.
        - Ты невозможен, Иварс! Невозможен! Вот как так можно? Это между прочим противозаконно бить детей. Ты нарушаешь закон!
        - Ты хочешь намекнуть, что твоему старшему сыну и моим детям лучше будет в детском доме, нежели в наших семьях?
        - То есть бить детей и жену ты не перестанешь ни при каких обстоятельствах?
        - Я не умею воспитывать по-другому, - повёл он плечами. - Если мой метод воспитания плох, то остаётся только вариант детского дома. Я сомневаюсь, что мои дети выберут его.
        - Всё! Не хочу больше с тобой общаться! Всего доброго, пошла я домой, - нахмурилась я.
        - Ты не хочешь провести со мной разъяснительную работу и немного снизить количество наказаний? Ты ведь явно можешь.
        - Заранее хочешь дать понять, что отказываться от них ты не намерен, но количеством готов торговаться и шантажировать меня. Прекрасно! Тебе мало показалось, что пытался меня пристрелить, теперь шантажировать вздумал, - неприязненно проговорила я.
        - Передёргивать не надо. Стреляли не в тебя - раз, второе, я ничем тебя не шантажировал пока. Ты сама мне сейчас этот метод подсказала, и я, пожалуй, им воспользуюсь. Вот уйдёшь сейчас, и дочь вечером выпорю.
        - Чего ты добиваешься?
        - Мне очень интересно с тобой общаться. Ты притягиваешь меня, словно магнит. Хочу убедить, что не поступаю во вред детям.
        - Угрожать абсолютно безосновательным наказанием дочери это поступать не во вред ей?
        - Алина, ты судишь по себе. Тебе такое бы пошло во вред. Поэтому тебе достались такие родители, которые тебя не наказывали. А ей достался я. И это значит, что ей необходимо научиться на этом этапе быть покорной. Потом, может, будет по-другому, если ей это будет уже не нужно, или я скончаюсь или муж ей добрый попадётся. А сейчас так. Уметь снизить раздражение того, кто всем обеспечивает, перетерпев боль, тоже неплохое умение для женщины. Уйдёшь сейчас от меня домой, буду учить её этому. Не уйдёшь, значит в нём для неё нет необходимости, и я не стану это делать, поскольку не буду раздражён.
        - Иварс, ты в угоду себе подменяешь понятия и продолжаешь меня шантажировать, а я ведь тоже начать шантажировать тебя могу.
        - Попробуй. Мне интересно даже будет. Охрану вызовешь и заставишь меня избить?
        - Я ведьма, мне охрана не нужна.
        - Прокляни. Это тоже любопытно будет.
        - И ты не боишься?
        - Алина, я последнее время ни о чём кроме тебя думать не могу. Я не домогаюсь тебя как женщины, не подумай, мне безумно хочется другое: спорить, доказывать свою правоту и пытаться в итоге получить твоё одобрение. Оно стало как допинг какой-то, я почувствовал, что оно мне необходимо, а сейчас, когда ты прямо высказала своё неприятие моих норм морали, мне важно тебе доказать, что имею право жить так, как живу, чтобы снова не сломаться. Если проклянёшь, это будет выход быстрее и проще. Возможно, мне действительно лучше оставить детей сиротами.
        Всё это время, пока я пререкалась с Иварсом, я никак не могла понять, почему на его ауре насилие над детьми никак не сказалось. И даже разговоры и угрозы незаслуженного наказания ничего не ухудшили. Потом поняла, у него не было негатива и агрессии к детям. Он действительно был убеждён, что это необходимый элемент воспитания. При этом, возможно, именно его детям это и не вредило. А может, и вредило, но исключительно их восприятие этого процесса. Мне в любом случае не стоило вмешиваться. Я поступила подобно Оксане, вмешалась на эмоциях, и тем самым разрушила баланс и явно ввязалась в долгосрочные и деструктивные отношения с Иварсом. Он не боялся смерти в отличие от многих, и боли не боялся, привыкнув покорно её принимать. А ещё привыкнув к адреналину, который вызывало чувство постоянной опасности от нахождения рядом с агрессором, наверняка сейчас постарается вывести меня своими откровениями на агрессию, контроль и последующее одобрение. А если откажусь сейчас от этой роли, то он, действительно, отыграется на семье, слив на них своё разочарование. Пожалела, влезла, теперь придётся расхлёбывать. С
другой стороны это развлечение и уход от своих проблем. Вселенная, видимо, решила чуточку смягчить своё принуждение относительно меня и дать шанс отвлечься и сосредоточиться на другом.
        Тяжело вздохнула и произнесла:
        - Иварс, твоим детям в ближайшие лет сорок, а то и больше, сиротами точно не стать. Я не знаю, что должно случиться, чтобы они ими всё же стали. Да и проклинать я не умею, если честно, говорила уже тебе. Я неправильная ведьма с точки зрения большинства. Я исключительно предупредить могу, что индивидуум неправильной дорогой пошёл и нарвётся на отдачу Вселенной. Ты у Вселенной в фаворе и попасть под её отдачу тебе сложно, чтобы ты не творил. Твоим детям повезло меньше, ты над ними можешь издеваться как угодно, тебе это не повредит, а вот им перспективы ухудшишь. Можешь сорвать их психику и реализоваться по жизни им будет очень сложно. Оно тебе надо? Так что прекращай ради шантажа ухудшать их перспективы. Оно того не стоит. Ты ведь по большому счёту великодушен, и любишь их всех. Вот и поступай к их абсолютному благу для которого разовые наказания вполне допустимы, но делать их регулярными точно не стоит.
        - Ты поменяла тактику, Алин. Как интересно. На эмпатии сыграть решила? У меня с ней плохо. Мне близок постулат, что жизнь нам даётся на отработку грехов и чем тяжелее испытания, тем лучше для души. К испытаниям надо приучать с детства и учить покорно их принимать без жалоб и претензий. Так что мои намёки, что ради твоего более благосклонного отношения ко мне готов наказания детям уменьшить, это не для их пользы. Это эгоистичное желание чуточку больше понравиться тебе, не дать тебе прервать со мной общение и возможно со временем всё же убедить, что подобные регулярные наказания детей идут им во благо. Ты, кстати, по вероисповеданию кто?
        - Какая разница? Считай, атеистка, поскольку следование религиозным догмам не моё абсолютно.
        - Жаль. Хотел на религиозные трактаты сослаться, мол, не жалейте розг для чад своих.
        - Со мной это не пройдёт. Я не ведусь на подобные постулаты. Я больше на целесообразность и необходимость ориентируюсь.
        - Тогда у меня необходимость, чтобы дома был порядок и спокойствие. Кто нарушает, будет наказан. Дочь жуткая егоза. Смирно себя ведёт лишь если я дома. Матери и надерзить может, а уж гувернантке тем более. Поэтому периодически влетает ей сильно. После этого как шёлковая неделю ходит, а потом снова потихоньку берега терять начинает. Вчера, например, принесла замечание из школы, весь урок болтала, учителя не слушала, на вопрос не ответила. Мало этого, дневник спрятала, я, мол, потеряла. Будто я в электронном журнале не вижу, что у неё замечание и двойка. Сказал, если дневник сей же момент не найдётся, вдвое сильнее накажу. Нашёлся тут же. И вот как с ней по-другому? Мальчишкам в голову не приходит мне наврать. Амалия же, легко. В глаза смотрит и врёт.
        - Наказал?
        - В субботу накажу. И сильно. Потому что не первый уже косяк за неделю.
        - Она не доверяет тебе. Ты надсмотрщик, а не близкий человек. И она ищет каким способом минимизировать твоё влияние на её жизнь.
        - Допускаю, но я не готов строить отношения с ней по-другому.
        - Почему? Она не достойна твоих усилий? Ей кстати сколько?
        - Восемь. И это себя не уважать, подстраиваться под каждого ребёнка в семье. Это мой дом, его содержу я, и правила будут моими. Не хотят их соблюдать, будут наказаны.
        - Наказывать можно по разному. Виктор Владимирович, например, сыновей за нарушения по стойке смирно ставит и ни разу никого пальцем не тронул.
        - Он бывший военный? Интересный метод. Надо будет попробовать на неделе ввести, возможно по субботам меньше наказывать придётся.
        - Иварс, скажи, тебе совсем их не жалко, когда бьёшь?
        - Я врачом, лечащим от непослушания себя в этот момент ощущаю, поэтому не жалко. Тебе ведь не жалко ребёнку разодранную коленку зелёнкой мазать, хотя ему и больно? Ты знаешь, это на пользу, поэтому мажешь.
        - Это спорное сравнение. Польза зелёнки доказана, польза наказания сомнительна. Да, дети стараются больше не нарушать правил, но какая это психологическая травма, особенно если наказания регулярны.
        - Наоборот, привычная процедура, которую уже знают как могут облегчить. Старался вести себя хорошо, лишь с голой задницей без штанов постоишь и на вопросы ответишь, плохо, будешь терпеть порку.
        - Ты их без штанов заставляешь стоять?
        - Да, по очереди приходят, снимают штаны, трусы и докладывают как вели себя эту неделю. Сколько было замечаний и сколько баллов заработали. После чего я решаю чего достоин.
        - Какие баллы?
        - И гувернанткам и жене позволено баллы начислять. Вовремя выполненное домашнее задание плюс десять баллов, к примеру, неубранная постель, минус два. Помощь по дому ещё пять или десять. В субботу ребёнок мне докладывает, что у него накопилось плюс сто двадцать и минус пятьдесят. Спрашиваю за что. Рассказывает. Потом сверяю с той информацией, что от жены с гувернантками имею, обычно совпадает. Дети знают, что за попытку что-то утаить, наказание будет очень суровым, поэтому стараются не врать, могут даже приписать, особенно мальчишки, мол, я кровать не успел убрать, убрал после завтрака, Сири не сказала, что минус два бала, но я их заслужил. Или я случайно разбил чашку, мама не сказала сколько заслужил, и я забыл спросить, это не посчитал. Такое обычно не учитываю.
        - Почему без штанов заставляешь это рассказывать? Это же унизительно.
        - Это после старшего сына пошло. Леону тогда где-то пять было. Спрашивал как себя вёл, по итогу сказал, что будет наказан, велел снять штаны и лечь на кушетку. Он в ремень на своих штанах вцепился и орать стал, что не снимет и не ляжет. Я сказал, что за каждые десять минут ожидания, по десять ударов дополнительно получит, и Леон во двор сбежал. Я искать не стал и Заире запретил. Двери в дом заперли, чтобы вернуться, надо было прийти открыто и постучать, а не тайком в свои комнаты пробраться. Лето было хоть и тёплым, но ночами прохладно. Он упорно всю ночь просидел на улице и весь день следующий. Потом через охрану вообще уйти попробовал с территории. Мне его привели. Я спросил хочет ли в детский дом, если порядки у нас не нравятся. Сказал, хочет. Я отвёз. Подальше, в небольшой городок, где договорился с директором детского дома временно взять его как воспитанника. Детский дом, кстати, не худший был. Самый обычный. Приехал через три месяца. Спросил, хочет домой вернуться или нет. Сказал, что очень хочет. Готов к наказанию. Приехали, Леон сразу пошёл ко мне в кабинет, снял штаны, лёг, и благодарил
после каждого удара, хотя бил сильно. После этого и пошло. Сначала все штаны снимают, потом я разговариваю. Зачем время терять на разговоры, если к наказанию не готовы?
        - Дочь тоже?
        - Дочь нет, она в домашнем платье приходит, когда наказание озвучиваю, платье задирает и ложится.
        - А как гувернантки к наказанию детей относятся?
        - Дети предпочитают это никому не рассказывать. Им объяснено, что если кто-то узнаёт о порядках нашего дома это повод их отправить в детский дом. Леон рассказал всем, что ему там не понравилось. И вроде желания это самостоятельно проверить ни у кого больше нет.
        - Но гувернантки ведь про баллы знают.
        - Они знают, что детей наказывают, но не знают как. На выходные я их отпускаю. Дети в выходные себя идеально ведут и без них. В субботу в преддверии наказания, в воскресенье после него. Лишь однажды младший, после того как не наказал вовсе, баловаться в воскресенье стал и Заире надерзил. Пришлось пороть в воскресенье, и теперь предпочитаю хоть десять ударов, но дать в целях профилактики всем кроме старшего. Его сейчас бью редко. Ему хоть и одиннадцать, но старается быть очень послушным. Мне посмотреть на него достаточно, чтобы в чувство привести. Я уже и не помню, когда порол его последний раз.
        - А сколько младшему у тебя?
        - Четыре.
        - И ты его бьёшь? Со скольких лет ты их начинаешь бить?
        - По разному. Я не в день рождения начинал. По ситуации смотрел. Раньше всех дочь начал, уже года в два первый раз получила. Потому что слова моя девочка не понимает. До неё через задницу доходит быстрее и надёжнее.
        - Ты так буднично обо всём этом рассказываешь, у меня в голове не укладывается. Для тебя это рутина. А ведь для них наверняка трагедия, - я передёрнула плечами, меня начал бить нервный озноб.
        - Это для тебя трагедия, похоже. А для них уже точно такая же обыденность, как и для меня. Никаких трагедий. Что с тобой творится, кстати, ты замёрзла или это нервное? - Иварс заметил, что меня трясёт.
        - Нервное, - нехотя пояснила я. - Ты рассказываешь ужасные для меня вещи, причём ладно бы прошлые, которые все пережили, и о которых забыть можно, ты рассказываешь о настоящем, позиционируя, что всё это практикуешь в настоящее время и продолжишь дальше. Причём не со взрослыми, которые хоть как-то защитить себя могут, а с детьми. Мне от этого плохо, при этом я вижу, что тебе это не вредит нисколько, ты совершенно спокойно можешь и дальше так наказывать детей, для тебя это никакого негатива не несёт. И это озадачивает меня и вызывает внутренний протест. Хочется либо сбежать от тебя куда подальше, либо самой тебя стукнуть. Только ведь это не изменит ничего.
        - Как ты откровенна. Не ожидал. Особенно про то, что не нравящееся тебе моё поведение мне не вредит. Логичнее было бы начать пугать, что вредит и очень. Но ты, похоже, не привыкла мухлевать и обманывать. Оценил. Предлагаю, пойдём ко мне сходим, я чаем тебя напою горячим и познакомлю с женой и детьми. Ты посмотришь на них и убедишься, что они не забитые психические уроды, и возможно, это тебя успокоит. Мне неприятно, что именно твою психику я так напряг. Хочу попробовать это исправить и показать, что я не настолько монстр, насколько ты вообразила себе.
        - Не сегодня. Сегодня это перебор уже по эмоциям. Хочу отдохнуть. Как-нибудь в другой раз.
        - Давай тогда завтра. Скажи, во сколько сможешь прийти и что любишь кушать.
        - Погуляем с Шаманом, как обычно, и зайду, готовить ничего не надо. Чашку чая выпью, и этого будет достаточно.
        - Перед тем как уйдёшь, - провожая меня до моей калитки, Иварс осторожно коснулся моей руки, - можно я попрошу тебя поверить мне на слово, что у моей дочери совсем другая психика чем у тебя. Не надо примерять эту ситуацию на себя. Ты всё это восприняла, будто тебя я прям бью.
        - Мне было бы легче, если бы попробовал меня, мысль о том, что я поддерживаю приятельские, скажем так, отношения с человеком, который способен регулярно избивать восьмилетнюю девочку и четырёхлетнего малыша меня сильно напрягает.
        - Термин избивает мне не нравится тоже. Давай его заменим на «наказывает», причём не без повода. Потом, ты ведь призналась, что твой муж тоже наказывает старшего сына. Почему это не напрягает тебя?
        - Согласна, очень резонный довод. В отношении сына не напрягает, но он выбрал это сам. Такие наказания он переносит проще, чем например мой игнор.
        - Мои дети тоже знают, что могут отправиться в детдом и там будут другие правила и моих наказаний не будет, но выбрать этот путь как-то не стремятся.
        - Понимаешь, это на мой взгляд подло, угрожая потерей семьи, так унижать детей.
        - Мне кажется, ты двойные стандарты используешь. С твоим сыном не подло, с моими детьми подло. Почему?
        - Потому что мой сын ментальный инвалид и плохо у него с логикой и пониманием ограничений. А ты мог договориться, объяснить, у тебя полноценные дети.
        - Я договорился и объяснил. Правила выполняются - никого не наказываю, не выполняются, наказываю. В чём проблема? Мне кажется проблема лишь в одном, ты частично проецируешь ситуацию на себя. Ты бы такое вряд ли кому-то позволила и простила. Но ты другая. Готов спорить, что и ребёнком ты была другим.
        - Я была спокойным, замкнутым и достаточно послушным ребёнком, но если я сказала «нет», то заставить меня что-то сделать было не реально. Уговорить, объяснить и попросить иногда удавалось, заставить никогда. Ты бы меня, наверное, вообще убил.
        - Какое счастье, что у меня другие дети. Очередной раз убеждаюсь, что Вселенная и Всевышний необычайно мудры и каждому даётся испытание по силам. Я не знаю, что бы делал с такой дочерью. Убивать бы точно не стал, поверь мне. Я вообще никого насильно не наказываю. Я же рассказал про старшего сына. Ты, наверное, сказала бы, что хочешь остаться там. И вот тут я был бы вынужден искать какие-то пути решения: пансионат, интернат или что-то типа того… Не знаю и думать не хочу. Надеюсь, Зарина снова родит обычного ребёнка, а не ведьму, как ты.
        - Она беременна?
        - Да. Семь месяцев уже.
        - Сколько ты хочешь детей?
        - Сколько Всевышний даст, все мои, - улыбнулся он.
        - Действительно, почему не хотеть много детей, если из вложений лишь обслуга и субботние наказания, - поморщилась я.
        - Как саркастически и зло сказала. Вот почему это тебя так цепляет?
        - Потому что ты мне как человек очень нравишься кроме вот этого момента. Для меня отец был самым близким человеком, ближе матери даже. Мне страшно подумать, что он мог относиться ко мне так, как ты к своим детям. У меня муж похож в этом на моего отца, так же к дочери нашей относится, да и с сыном, несмотря на его проблемы постоянно возится, то мастерить учит, то змея запускать, то рассказывает и объясняет что-то. Ты же ни разу ни на одну прогулку детей не взял! Не объяснил как фотографировать, какие животные в лесу есть.
        - Претензия понятна. Только, твоих детей я с тобой не видел тоже. Может всё дело в том, что кто-то любит с детьми возиться, а кто-то нет? Может не стоит человека, которому это не близко, заставлять это делать? Кстати к матери претензий обычно больше. Тебе муж их не предъявляет? Вот и моя жена мне их не предъявляет тоже. Интроверт я. Меня бесят детские крики, вопли и беготня. Меня нет, пусть бесятся, я пришёл, должна быть тишина и порядок. Мне кажется, ты в этом на меня похожа. И так болезненно реагируешь, потому что не можешь себе позволить то, что позволяю я, хотя внутренне тебе это очень хочется.
        - Мне хочется бить детей?
        - Нет, тебе наверняка хочется, чтобы они вели себя смирно, но заставить их это делать ты не можешь, не поддерживается это общественным мнением. Поэтому то, что я его обошёл, тебя злит. А сама ты предпочитаешь дистанцироваться. А я дистанцироваться не могу, поэтому и использую методы, которые не приветствуются.
        Я хотела возразить, и тут в мозгу всплыла картинка моего общения с детьми в детском саду, и я чётко поняла, вот тогда я точно бы хотела чтобы их всех наказали, чтобы заставить вести себя тихо и никого не задирать. Я запихнула ту маленькую злую и обиженную девочку столь далеко, что и забыла о её чувствах.
        - Неужели попал? - заинтересованно наблюдая за моей реакцией, поинтересовался Иварс.
        - Ты заставил задуматься и вспомнить о детях, чьё поведение меня раздражало до крайности. И о том, что некоторым из них наказание точно бы пошло на пользу, потому что помогло бы исправить всю линию жизни. Но мораль и установка, что детей наказывать нельзя, и мысли, что поскольку не наказывали меня, то я бы хотела чтобы и других не наказывали, очень сильно довлеет над моим сознанием, нужно время. Я подумаю над всем тем, что ты говорил.
        Мы попрощались с Иварсом, и я пошла домой.
        Вечером я немного поразмышляла над словами Иварса, и поняла, занятия психологией не прошли для него даром. Он помогает мне разобраться с тем, что привыкла в себе не замечать, и я не стану прекращать общение, даже если для этого мне придётся закрыть глаза на его жестокие методы воспитания детей. Лучше я им всё равно не сделаю, скорее наврежу.
        На следующий день, выгуляв Шамана с Джесси и отведя их по домам, я отправилась в гости к Иварсу.
        Дом у Иварса был огромный и помпезный, вроде дома босса. Территория тоже большая и дополнительных строений много, включая детские площадки, тщательно расчищенные от снега.
        Пришли мы в прогулочной одежде, я даже не озадачилась нарядом, под пуховиком были джинсы и тонкий кашемировый свитер. К моему удивлению жена Иварса встретила меня «при полном параде». Стройная, с большими выразительными глазами, умело оттенёнными косметикой, в элегантном длинном платье, немного скрадывающим беременность, с красиво уложенной причёской.
        - Здравствуйте, Алина Викторовна, очень приятно познакомиться, Заира, - улыбаясь, проговорила она.
        - Здравствуйте, Заира. Взаимно, - сняв пуховик, который моментально забрал у меня Иварс, я протянула ей руку.
        Она улыбаясь, ответила на рукопожатие.
        - И зачем так вырядилась? Сказал же, после прогулки зайдём, - немного раздражённо проговорил Иварс, передав нашу верхнюю одежду человеку, дежурившему в гардеробной при входе.
        Кстати, гардеробщика даже у босса не было, мы как-то собственными силами обходились.
        - Не поняла. Извините. Мне переодеться? Я быстро, - тут же проговорила Заира.
        - Что теперь, теперь не надо. Лучше детей приведи, показать их хочу.
        Кивнув, Заира моментально удалилась, и уже через пять минут передо мною выстроили нарядно одетых трёх мальчиков и девочку.
        - Здравствуйте, Алина Викторовна, - хором проговорили дети.
        Я поздоровалась, попросила представиться.
        Все по очереди начали говорить имя и возраст:
        - Я Леон, мне одиннадцать лет, учусь в пятом классе. Я Амалия, мне восемь лет, учусь во втором классе. Я Тигран, мне шесть, я пока не учусь, в подготовительную группу хожу. Я Руслан мне четыре года, я тоже не учусь, но буквы знаю и по складам читать могу. Сири говорит меня могут, как и Леона, в школу раньше взять.
        - Хвастаться было не обязательно, - одёрнул младшего Иварс.
        - Извини, папа, - тут же проговорил малыш.
        После чего мы пошли в большую гостиную, где был накрыт стол и дежурили три горничных в белоснежных передниках.
        Одна тут же встала за моей спиной, тихо спрашивая, что мне положить и налить, вторая подошла к Иварсу, третья стала помогать Заире и детям.
        Стол был уставлен разнообразными пирожными, конфетами, сухофруктами и сладостями. Я попросила чай и одно пирожное, детям налили лишь чай.
        Я повернулась к Иварсу, тихо спросила:
        - Дети не едят сладости?
        - Они ещё не обедали, пообедают, потом могут съесть что-то сладкое на выбор.
        - Какое испытание ты им устроил. Смотреть на стол, уставленный пирожными и не иметь возможности съесть, это нелегко.
        - В нашей жизни много что даётся нелегко. Если бы у меня не было к примеру денег, они бы вообще не имели возможности даже попробовать что-то похожее. Сейчас могут определиться что хотят, пообедают, придут и съедят.
        - Давай их отпустим обедать.
        - Ты не хочешь их ни о чём расспросить?
        - Зачем? - спросила я, потом, воспользовавшись тем, что стол был большой, сидели мы с Иварсом на противоположном конце от детей и его жены, едва слышно добавила: - Ты хочешь похвастаться их успехами? Это необязательно, я уже поняла, что выдрессировал ты их очень хорошо.
        - Какое уничижительное слово подобрала, - столь же тихо прокомментировал он.
        - Зато чётко выражающее суть происходящего.
        - Значит, не хочешь? Жаль, а для них это бы хорошая практика общения была. Может, потерпишь пару минут, чтобы более чёткое представление о моих детях иметь?
        - Хорошо. Потерплю, - покладисто согласилась я.
        Иварс повернулся в сторону детей:
        - Леон, подойди ко мне.
        Мальчик тут же вскочил, быстро подошёл и вытянулся перед отцом:
        - Да, папа.
        - Расскажи, какие успехи в школе и на тренировках.
        - Полугодие лишь на пятёрки закончил, но за последнее изложение четыре-пять получил, две запятые не поставил, где надо. Со Светланой Николаевной все правила на эти запятые уже разобрал, два раза переписал правильно. На тренировках Юрий Петрович хвалит, на соревнования меня и Артёма выставил. В следующую пятницу будут. Буду стараться победить, тогда четвёртый кю получу.
        - Что скажешь, Алина Викторовна? По-моему, не сын, а золото, - с довольной улыбкой громко прокомментировал Иварс. - Целеустремлённый и упорный. Остальным до него расти и расти.
        - Ты каким видом спорта занимаешься? - поинтересовалась я у мальчика.
        - Карате. У меня пятый кю сейчас, это светло-синий оби или пояс другими словами, если в пятницу выиграю, получу синий, - тут же пояснил он.
        - Я впечатлена. Сын молодец. Действительно есть чем гордиться, Иварс Джошкунэрович, - одобрительно проговорила я.
        Его улыбка стала шире, после чего он отправил сына на место и подозвал дочь.
        - Да, папа, - смущённо потупившись, темноволосая девочка, очень похожая на мать, застыла перед нами.
        - А вот дочь успехами меня не радует, - ничего не спрашивая, поменяв интонацию, недовольно проговорил Иварс. - Врёт, бездельничает. Усидчивости никакой и успехов тоже. Я уже и не знаю что предпринять. Учителя жалуются постоянно. Гувернантки тоже. Наказание какое-то, а не девочка.
        - Ольга Леопольдовна меня сегодня хвалила, я у доски отвечала, - не поднимая головы, едва слышно выдохнула она.
        - Да неужели? А почему оценки в электронном журнале я не видел? Иди, неси дневник, я посмотрю, что она тебе поставила.
        - Она ничего не поставила, просто сказала: молодец, хорошо, садись. Я задачу у доски решала.
        - Я сказал, дневник неси! Ты почему ещё стоишь? А ну бегом!
        - Сейчас, пап, - девочка выбежала из гостиной и через пару минут вернулась с дневником в руках, который протянула отцу: - Вот, папа. Но там за сегодня нет оценок.
        Иварс открыл дневник и грозным тоном спросил:
        - Я не понял, почему опять задания домашние не записаны? Мне сколько раз повторять надо, что все задания должны быть записаны в дневник?
        - Я в тетради записала.
        - Мне плевать, где ты записала, я спрашиваю, почему они здесь не записаны, если я сказал, что их необходимо записывать здесь?
        - Ольга Леопольдовна сказала, запишите в тетради. Я записала.
        - Мне третий раз задать вопрос? Я задам! Тебе всё записывать в дневник сказал я! И меня интересует, почему ты моё распоряжение проигнорировала?! Почему?
        - Потому что Ольга Леопольдовна забрала у нас дневники и отдала только после уроков, - нервно начав всхлипывать, проговорила девочка.
        - Амалия, ты снова врёшь, но даже если представить, что всё было именно так, что тебе мешало дома переписать задание из тетради в дневник, если я просил тебя это делать?
        - Я забыла.
        - Великолепно! Ты снова забыла о моих распоряжениях. А что вообще ты помнишь? Сколько баллов заработала за неделю помнишь?
        - Да, пап. Плюс двадцать и минус двести десять.
        - Добавь к ним ещё минус тридцать за то, что о моих распоряжениях забыла. Итого сколько?
        - Плюс двадцать, минус двести сорок, - нервно переступив с ноги на ногу, проговорила она.
        - Хотя бы счёт не забыла, уже достижение. А если вместе суммировать, сколько будет?
        - Минус двести двадцать.
        - Меня интересует, Амалия, почему за прошлые дни ты не озадачилась заработать больше положительных баллов? Больше суток прошло, а плюсов не прибавилось. Тебя не стимулируют такие наказания? Мне надо более сурово наказывать тебя?
        - Пожалуйста, не надо, папа. Я постараюсь исправиться. Я буду стараться. Очень стараться буду, - тут же принялась уверять его девочка.
        Если честно, в момент разборки Иварса с дочерью мне стало казаться, что он готов начать наказывать её немедленно, чтобы сделать меня свидетельницей этого действа. Я напугалась и судорожно стала придумывать причины по котором могла бы срочно уйти, но к счастью Иварс не стал этого делать.
        Поморщившись, он проронил:
        - Хочется надеяться. Иди, вернись за стол.
        Амалия вернулась на своё место, а к нам подошёл Тигран.
        - Давай, рассказывай, чем похвастаться можешь, - проговорил Иварс.
        - Я стих выучил к восьмому марта, мы на концерте будем читать, Рамиля Рашидовна сказала, я лучше всех читаю. И ещё в художественной школе мой рисунок второе место на конкурсе занял. Мы зимний лес рисовали.
        - А спортом ты занимаешься? - поинтересовалась я.
        - Нет, мне не нравится. Это Леону карате нравится, а мне рисовать нравится. Я художником буду, а не спортсменом, - уверенно заявил мне Тигран, и его ответ мне понравился, поскольку означал, что Иварс поощряет детей развивать именно те способности, к которым они имеют склонность. Жаль, что Амалию я не спросила, что ей нравится и чем дополнительно занимается.
        Разговор с младшим Русланом меня тоже порадовал. Малыш был бойкий и отца не боялся, но очень хотел понравиться и получить одобрение сравнимое с тем, которое отец выказывал Леону. Старший брат явно был его кумиром, его имя он упоминал через слово и мечтал подобно ему и в школу раньше пойти, и на карате успехов добиться.
        После разговора с детьми Иварс повёл меня на свою половину дома. У него как и во многих восточных домах было разделение на женскую и детскую, а также мужскую половину в которой, как я поняла, он жил один.
        - Я не поняла, Иварс, как ты можешь меня на мужскую половину вести, если я женщина? - с улыбкой осведомилась я.
        - Я не столь строго следую канонам, это условное разделение, удобное мне. Называю так, поскольку привык с детства. Ко мне зайти могут все, включая жену и детей, но лишь по моему приглашению. На женскую и детскую половину гости тоже лишь с моего разрешения попадают. Если захочешь, потом могу показать комнаты жены и детей.
        - То есть приватность есть лишь у тебя, а они её полностью лишены? Ты можешь привести любого и прийти сам в любое время?
        - Конечно. А как иначе? Это мой дом. Поэтому никакой приватности от меня ни у кого быть не может. Сейчас также Заира полный доступ в детские помещения имеет. Исполнится Леону четырнадцать, возможно, выделю отдельные комнаты, куда лишь у меня доступ останется, а может, его шестнадцати подожду, не знаю пока, по обстоятельствам посмотрю, - ведя меня по роскошным коридорам чем-то напоминающим интерьеры восточного дворца, проговорил он.
        Мы прошли в его кабинет, нет, даже не кабинет, а несколько соединённых друг с другом помещений, сразу за дверью просторная светлая комната, в углу рабочий стол с компьютером и офисное кресло, у большого окна ещё два кожаных кресла и журнальный столик между ними, вдоль стены огромный, практически до потолка стеллаж с книгами и альбомами с репродукциями, сбоку дверь, ведущая в холл, и ещё три двери, за которыми темные комнаты без окон. В одной: аппаратура, фотоувеличители, лампы, фотоаппараты и объективы на стеллажах. В другой: ещё один компьютер, огромные принтеры, ксероксы и ещё какая-то техника. В третьей, самой большой: посередине был подиум с белым экраном и перед экраном красивая, обитая кожей кушетка с позолотой, выполненная в викторианской стиле. За подиумом, в дальнем углу мощные лампы для фотосъёмки и какие-то зонтики, а по бокам комнаты: с одной стороны раздвижные шкафы, с другой стол и пара стульев в том же стиле, что и кушетка на подиуме, и ещё с потолка свисали разные кронштейны с лампами и приспособления для крепления какой-то аппаратуры.
        - У тебя здесь студия для фотосъёмки? - удивилась я.
        - Я одно время портретной съемкой увлёкся, но быстро охладел, сейчас это место для наказания детей использую, удобно, - без тени смущения пояснил Иварс.
        - Ты их фотографируешь во время наказания? - ещё больше удивилась я.
        - Можно было бы, - усмехнулся он, - но мне этот процесс удовольствия не доставляет и запечатлеть его желания пока не было. Ничего в нём эстетичного нет. Сопли, слёзы и опухшая детская задница. Куда приятнее что-то эстетичное фотографировать. Например такую прелестницу как ты. Хочешь сделаю парочку фотографий?
        - В месте, где бьёшь детей?
        - Всё стерильно, не волнуйся, они во время наказаний одноразовую пеленку подкладывают. Так что и для них всё стерильно и кушетка не пострадала ни разу. А можем стул поставить, если именно она тебе не по нраву.
        - Ты циник, - я нервно передёрнула плечами, обыденное обсуждение наказания детей меня несказанно напрягло. - Нет, не хочу фотографироваться. К тому же я не накрашена и одета не для съёмок.
        - Это всё легко исправимо. У меня есть горничная профессиональный визажист, Заира любит её услугами пользоваться, тебя тоже без проблем накрасит. Потом накидку подберу и твой свитер задрапирую. А могу вообще в фотошопе сменить твою одежду на королевский наряд. Соглашайся. Когда ещё возможность представится время для фотосъёмки выбрать, надо уметь пользоваться случаем и неожиданно представляющимися возможностями.
        - Почему профессиональный визажист работает горничной? - вместо ответа спросила я, пытаясь хоть немного отвлечься от внутреннего негатива связанного с осознанием, что вынуждена принять не нравящуюся мне реальность.
        - Потому что когда-то она была не только визажистом, но и неудачливой воровкой, которую я за руку поймал и предложил вместо пяти лет на зоне отработать их у меня. Она их отработала, и ей понравилось настолько, что попросила и дальше остаться. В принципе у меня условия неплохие, жильём и всем необходимым обеспечиваю, работа не слишком тяжелая, и к её нюансам она за пять лет привыкла. Семьи и собственного жилья у неё нет, сейчас зарплата, что ей плачу, идёт на погашение ипотеки, решила квартиру купить, так что ей лет пятнадцать ещё у меня работать.
        - Как интересно. Что она украла?
        - Серьги у Заиры. Причём так по дилетантски. Сначала предложила снять во время процедуры, потом заговорила и не отдала. Заира спохватилась на улице, вернулась с охраной, а та в отказ пошла: «Вы всё забрали, у меня ничего нет». Я приехал, полицию вызвал, всё обыскали, серьги у неё в сумочке за подкладкой нашли. Начали протокол составлять. А серьги эксклюзивные, миллионов на десять долларов, и сертификаты к ним имеются. Оперативник ей сразу сказал сядешь минимум на пять лет, а то и на десять. Она рыдать начала, и на коленях умолять, не сажайте, впервые я, мол. Оперативник её пожалел, спросил меня, может, соглашусь серьги забрать и не оформлять ничего. Я смехом ответил, что если пять лет вместо зоны на меня отработает, то легко. Вот она в это предложение и вцепилась, пообещала, что отработает. Заявление я забрал, ей дал адрес и сказал приехать на следующий день работать начать, в полной уверенности, что не приедет, сбежит. Но приехала и честно всё отработала, сначала в саду и на территории убиралась, в дом не допускал, потом вижу, что старается, сделал горничной, и ею до сих пор честно работает. Вот
такая необычная история.
        - Она сказала, почему решила украсть?
        - Сказала, что сначала напомнить забыла, а когда Заира ушла, взяла серьги в руки, намереваясь догнать, чтобы отдать, и до безумия захотелось такие же иметь. Решила воспользоваться моментом, спрятать и не отдавать, мол, ничего не знаю, забрала серьги клиентка. Камер в салоне не было, и она это знала. То что сразу полицию вызвать могут, и моя охрана из салона её не выпустит, ей даже в голову не пришло. Она им сумочку всю вывалила, мол нет ничего, отпускайте, они мне отзвонились, я сказал ждём полицию. И они её не выпустили.
        - Странно, что оперативник согласился, у него же это раскрытое преступление, плюс к отчётности, к тому же на такую сумму.
        - Он в возрасте был, сказал, что время уже не о галочках думать, а о душе. Мол, сядет по дури девка, и точно уже с этой дорожки не сойдёт, а так мы ей шанс подарим. Хороший такой дядька, спокойный, рассудительный, мне понравился. Это он, кстати, догадался прокладку прощупать, говорит, раз дамочка на выход с сумочкой собралась, надо сумочку повнимательнее посмотреть. Я потом ему подарок хороший сделал. Машину подарил.
        - Я впечатлена. Ради того, чтобы на такую необычную горничную посмотреть, пожалуй, соглашусь накраситься и попозировать немного, но никакую королевскую одежду мне не пририсовываешь и в сеть снимки не выкладываешь. Договорились?
        - Хорошо. Как скажешь. А прическу ей можно будет тебе сделать?
        - Она ещё и профессиональный парикмахер?
        - Любитель. Заире делает причёски. Надеюсь, тебе тоже сможет.
        - Хорошо.
        - Скажи, а под свитером у тебя что? Можешь его снять?
        - Нет, не могу. Нижнее бельё там.
        - А если дам абсолютно новую кофточку, вот только из магазина, надеть сможешь? Я уйду, пока переодеваться будешь. Мне ворот у свитера будет мешать. Хотя если категорически против, оставим вариант с накидкой.
        - Иварс, тебе дай палец, ты голову норовишь откусить, - поморщилась я.
        - Короче, кофточку искать или лишь вариант накидки? - спросил Иварс, направляясь к двери. Горящий взгляд и весь его вид говорил, что он в предвкушении, и заранее испытывает азарт от предстоящей работы.
        - Хорошо, переоденусь, - согласилась я.
        - Супер! - резюмировал он и вышел.
        Я вышла следом за ним и в кабинете уселась в кресло у окна. Он вернулся минут через двадцать, держа в руках стопку каких-то вещей, поверх которых лежал букет свежих алых роз, в сопровождении невысокой полной женщины примерно моего возраста, держащей в одной руке небольшой чемоданчик, а в другой вешалку с идеально выглаженной белой хлопчатобумажной блузкой с глубоким полукруглым вырезом, отороченным кружевами.
        - Ты будешь Флорой, ладно? Волосы распустим и цветы вплетём, сказочно должно получиться! - обращаясь ко мне, проговорил он, потом повернулся к сопровождающей его горничной: - Римма, мне будет нужно чуть, едва заметно оттенить глаза и слабый румянец на скулах, и всё. Понимаешь?
        - Иварс Джошкунэрович, а губы? Губы совсем не подкрашивать? - озадаченно проговорила та.
        - Да, можно чуть поярче, но буквально на тон. Мне нужна её природная красота. Природная, Римма… она будет богиней весны и цветов, - глядя на меня проговорил он, потом рукой указал мне на блузку: - Иди, переоденься, пожалуйста и вернись сюда, причёску сделаем тут, а вот красить тебя в студию пойдём, чтобы Римма на студийное освещение ориентировалась. Хорошо?
        - Богиней весны и цветов? - переспросила я и начала смеяться, потом сквозь смех выдавила: - Иварс, более хорошей шутки я не слышала. Ты на полном серьезе считаешь, что я могу быть на неё похожа? Это должна быть юная дева, я не говорю уже про внешность, даже по возрасту в лучшем случае я на Цереру или Помону тяну, да и то с трудом.
        - Я художник, я так вижу, - парировал он.
        - Киса, я вас как художник художника спросить хочу, вы рисовать-то умеете? - совсем зашлась в истерическом смехе я, попытавшись как можно ближе к тексту процитировать слова горячо мною любимого литературного героя.
        - Намёк, что фотограф художником не является меня обижает, - нахмурился он.
        - То есть сеятеля, разбрасывающего облигации государственного займа, ты, как фотохудожник изобразить не можешь? Я правильно поняла? - продолжила веселиться я.
        - Какого сеятеля? Какого займа? - не понял он.
        - Ты меня разочаровал, Иварс. Ты не читал «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова? - я резко перестала смеяться.
        - Я слышал и о книге, и о фильме, но не читал и не смотрел. Зря?
        - Для меня это кладезь юмора и шуток. Поэтому рекомендую. Хотя, у современного поколения теперь несколько иной юмор. Но попробуй, вдруг всё-таки удовольствие, как и я, получишь.
        - Ладно, прочту обязательно. Теперь к Флоре. Причём тут возраст? Вот причём? Она вечно юная, ей миллион лет уже быть может и в глазах мудрость и задумчивая печаль, как у тебя. Всё, не спорь пожалуйста. Не порть мне настрой. Я вижу, понимаешь, вижу тебя Флорой. А сейчас, когда смеялась, ещё больше. Задорная и весёлая Флора. Иди, переодевайся, пожалуйста.
        - Ладно, как скажешь, - я взяла вешалку из рук горничной, ушла в студию, там сняла свитер и надела блузку, после чего повесила свитер на плечики и, зацепив за ближайший кронштейн, свисающий с потолка, вернулась в кабинет.
        Меня усадили в кресло, и Иварс с Риммой начали что-то делать с волосами, втыкая и закрепляя зажимами в них розы. В кабинете зеркал не было, и себя я не видела. Потом меня повели в студию, Римма долго меня красила, несколько раз переделывала, потому что Иварсу не нравилось, и он ругался. Эмоционально комментируя откуда у неё растут руки и какие проблемы с цветовосприятием. Она кивала, извинялась и начинала исправлять. Наконец Иварс удовлетворённо выдохнул, что вот так более-менее нормально, и отпустил горничную. Результат я не видела.
        Закрыв за горничной дверь, он усадил меня на банкетку, выставил свет, настроил фотоаппарат, и начал то поворачивать мне голову, то дёргать плечо блузки, приспуская его, то волосы перекладывать, командуя при этом куда посмотреть и что хорошее представить. Много раз щёлкал затвором, после чего просматривал снимки на экране фотоаппарата, но результат ему явно не нравился, и он вновь начинал вертеть меня и давать задания.
        В какой-то момент мне это надоело, и я капризно осведомилась:
        - Долго ещё? Я устала.
        - Да, долго. Терпи, - отрывисто сказал он, очередной раз наводя на меня фотоаппарат.
        Внутри полыхнул гнев, и я решительно встала. В это время блеснула вспышка и щелкнул затвор фотоаппарата.
        - Замри так, замри! - заорал на меня Иварс, подскакивая ко мне с фотоаппаратом и многократно щёлкая со всех ракурсов.
        Потом подбежал к шкафу, отодвинул створку, как фокусник вытащил оттуда ярко-красный полупрозрачный палантин набросил мне на плечи и продолжил щёлкать фотоаппаратом.
        Как же мне хотелось его стукнуть. Я еле сдерживалась, пожирая его раздражённым взглядом, а он был в восторге от моего состояния и щёлкал фотоаппаратом не переставая.
        Потом, видя его упоенность работой, я постепенно успокоилась, мой гнев схлынул, и я с усмешкой осведомилась:
        - И как долго это будет продолжаться?
        Иварс тут же опустил фотоаппарат:
        - Всё. Момент ушёл, и я прекратил испытывать твоё терпение. Не сердись. Получился настоящий шедевр. Особенно когда ты вставала. Смотри.
        Он подошёл ко мне, повернул фотоаппарат и начал передо мной пролистывать фотографии на его экране.
        - Шедеврального ничего не вижу, - поморщилась я.
        - Мелко потому что, потом отредактирую, в хорошем качестве распечатаю, увидишь. Разгневанная богиня природы собственной персоной. Какие эмоции, какая экспрессия… Блеск! Ты сказочно великолепна! Какого чёрта я пообещал тебе их не публиковать? Это бомба!
        - Эта бомба исключительно для избранных. Ощущай свою эксклюзивность, наслаждаясь ею, и не пытайся приобщить к ней остальных. Это не про их честь, - рассмеялась я, стараясь юмором снизить его желание немедленно сделать публичным то, что посчитал шедевром.
        - Такой подход мне нравится. Ты права, - он согласно кивнул. - Не подумал. Это как гаремом начать хвастаться и всем желающим показывать.
        - Лихо ты меня в свой гарем записал, - хмыкнула я.
        - Не в том смысле, - моментально смутился он, - это близкая мне аналогия, не более того. Не обижайся. Я уже ухожу, можешь переодеться. Потом или чаем напою, или обедом накормлю, или провожу домой. Сама выберешь.
        - Домой хочу, устала.
        - Не вопрос. Переодевайся, и провожу домой.
        - Из волос цветы можешь достать? Мне самой несподручно без зеркала.
        - Легко. Извини, что сам не предложил. Один момент.
        Он усадил меня на стул, осторожными движениями снял все зажимы и вытащил из волос розы. После чего ушёл.
        Я сняла блузку, надела свой свитер, а блузку повесила на вешалку и за тот же кронштейн зацепила. После чего покинула студию.
        Иварс быстро проводил меня домой, при этом, явно торопясь вернуться, чтобы приступить к работе.
        ГЛАВА 64
        ***
        На следующий день с Иварсом я встретиться не смогла.
        Мы с боссом в Питер полетели, поскольку наклюнулся очень выгодный контракт с финнами, и Юрий Павлович попросил босса приехать, а тот настоял, чтобы я поехала с ним.
        В самолёте меня, как и в прошлый раз, встречали как божество, снизошедшее с Олимпа. Александр Николаевич мне чуть ли не кланялся, меня даже злить это стало. Я вообще последнее время стала часто злиться. Видимо сказываются внутренняя неудовлетворённость и отсутствие гармоничного восприятия жизни. При выходе из самолёта глянула на себя в зеркало и аж нехорошо стало: суровая стерва с ледяным взглядом и недовольно поджатыми губами. Отвратный вид.
        Через силу улыбнулась и поблагодарила экипаж и КВСа за прекрасный полёт.
        Потом по трапу поднялся Юрий Павлович и рассыпался в комплиментах, что я хорошею день ото дня и не иначе как эликсир вечной юности пью по ночам, и мой возраст мне никто дать точно не сможет.
        Мне захотелось его стукнуть, и начать орать, что вместо глупых комплиментов про возраст лучше бы дельное что сказал. Однако, продолжив через силу улыбаться, я сообщила ему, что мне по статусу положено молодо выглядеть, имея молодого мужа, иначе он меня бросит, это, мол, мужчины могут подобным не заморачиваться, а для женщины опасно, хотя вот он тоже выглядит великолепно, несмотря на его возраст. Поэтому это мне нужно его о рецепте элексира молодости пытать, чтобы услугами косметологов перестать пользоваться.
        Он в ответ начал рассказывать о здоровом питании, пятнадцати градусах тепла в спальне и прочем бреде и пообещал, что пришлёт мне на почту подробные рекомендации. Я поблагодарила и пошла на выход, внутренне желая стукнуть его ещё сильнее.
        КВС прошёл вперёд, подал мне руку, помогая ступить на трап, поддержал. Потом откозырял.
        На ступеньках босс нагнал меня и, спускаясь со мной по трапу, приобнял, прошептав при этом на ухо:
        - Алинка, супер, эмоции обуздываешь классно. Я впечатлён. Юрка даже не заметил насколько разозлил тебя.
        - Он что, помешался на возрасте? - недовольно осведомилась я в ответ, краем глаза заметив, что герой нашего обсуждения замешкался на выходе из самолёта.
        - Похоже да, - согласился со мной босс и просительно добавил: - Будь снисходительна, многим очень трудно расставаться с внешней привлекательностью и достойно встречать старость. Я думаю, мне тоже это будет сложно даваться.
        - Я постараюсь помочь тебе в этом вопросе, - усмехнулась я.
        - Вовремя ткнёшь носом, подведя к зеркалу? - иронично осведомился он. - Ладно, постараюсь до такого не доводить. Буду сам пытаться реально оценивать, чтобы не выглядеть смешно.
        Я снова усмехнулась и, пробормотав, что это обнадёживает, зябко поёжилась, поскольку Питер встретил нас оттепелью и промозглым сырым ветром. Вот не люблю этот город именно из-за его сырости и промозглых ветров. Мне и так всегда холодно, а тут вдвойне бывает.
        Кутаясь в свою короткую шубку, я пожалела, что на мне не прогулочный тёплый пуховик и вознесла благодарность небесам, что до машины нам идти метров сто, не больше.
        В это время шофёр для чего-то, встречая нас, решил выйти из машины, дверцы что ли распахнуть, хотя это дело охранников, не поняла я толком. Но по итогу он вышел, захлопнул свою дверь и каким-то образом заблокировались все двери, при этом ключ в машине остался.
        Юрий Павлович, подошедший следом за нами, начал орать на него, тот оправдываться, что машина новая и про такой наворот он не знал. Я стояла, плотно прижимая к себе полы шубы, и молча злилась. Охрана недоуменно переминалась с ноги на ногу, ожидая распоряжений.
        Смерив меня оценивающим взглядом, ситуацию быстро разрешил босс:
        - Юр, остаёшься со своей охраной здесь и решаешь вопрос с открытием машины. Мы уезжаем с моей охраной на твоей машине. Вопрос решишь, отзвонись.
        После чего, не слушая сентенции Юрия Павловича о том, что это специально машина супер-экстра класса для нас была, и документы по готовящейся сделке все в ней, направился к его машине, припаркованной чуть дальше и сам распахнул передо мной заднюю дверку:
        - Садись быстрей, мне ещё не хватает заморозить тебя тут.
        - Вить, подожди, - я остановилась, поскольку внутри кроме злости было что-то ещё, чему я, стараясь обуздать свой гнев, внимание до этого не предала.
        Я ещё раз внимательно посмотрела на машину, возле которой суетился Юрий Павлович и его охрана, и взволнованно выдохнула:
        - Убери всех от той машины. Срочно!
        - Уверена?
        - Да! Убирай!
        - Всем ко мне быстро! - рявкнул босс таким громовым тоном, что к нам моментально подбежали все.
        - Алине Викторовне плохо? - подбежав, поинтересовался Юрий Павлович, поскольку я, вцепившись рукой в дверку его машины, замерла в очень неестественной позе, которая объяснялась тем, что я старалась изо всех своих сил удержать нейтраль, как и в случае с бензовозом.
        Увидев, что у машины никого не осталось, я облегченно расслабилась, и в это самое мгновение прогремел взрыв.
        К счастью машину в клочья не порвало, взрыв был направленным в салон. Поэтому никто не пострадал. Лишь стёкла посыпались и разлетелись. Так что могла бы и не напрягаться, но я же не знала, как оно будет.
        - Ничего себе, - ошалело выдохнули все, правда несколько иными словами.
        - Вить, поехали быстрей, а то сейчас полиция набежит, не уедем уже, и я замёрзну совсем, - попросила я и наконец юркнула в тёплую машину Юрия Павловича.
        - Юр, останешься, разберёшься. В случае необходимости связывайся, - проговорил босс, взял двух наших охранников, тоже сел, и мы поспешно ретировались с места происшествия.
        В дороге босс связался с начальником службы безопасности:
        - Жень, на нас тут неудачное покушение в Питере совершили.
        - Да, Виктор Владимирович. Я уже в курсе. Мне отзвонились. Со специалистами связался, договорился, что параллельно с полицией наши люди работать будут. Допуск на территорию аэропорта сейчас должны получить, раньше полиции их не пустят, конечно, там уже всё оцепили, а в параллель всё получим. Сейчас мастерскую, где машину готовили, в разработку возьму и по персоналу пройдусь как их, так и нашему. Как что-то выясню, доложу.
        - Хорошо, до связи, - ответил босс и убрал телефон.
        Потом поморщился, раздражённо проговорив:
        - Опять началось. Неймётся кому-то сильно.
        - Могу предположить кому, - хмыкнула я, - но мне кажется, ты и без меня знаешься кому. И что-то мне подсказывает, что финны не готовы будут на сделку выйти, это скорее всего, фарс был, уж больно условия выгодные озвучили. И ничем мы их не прижмём, поскольку рычагов никаких. Так, зря покатались. Сейчас ещё целый вечер в ресторане сидеть и из пустого в порожнее переливать, чтобы потом отправиться восвояси несолоно хлебавши.
        - А давай весь расклад поменяем? И по музеям погуляем вместо всего этого? Пошлём к чертям собачьим финнов, вдруг наши оппоненты по точкам маршрута дополнительно подстраховались? А мы его поменяем кардинально. Давай, озвучивай, куда хочешь.
        - В Гатчину хочу. Там березовый домик есть, снаружи он как изба, а внутри как комнаты дворца. Я читала о нём, теперь вживую посмотреть хочу. Только перед этим хочу купить пуховик тёплый или ещё лучше штаны и куртку. Хочу по дворцам гулять с комфортом, а не мёрзнуть в этом чёртовом деловом дресс-коде.
        - Не вопрос. Поехали.
        Босс тронул за плечо водителя:
        - Давай в торговый центр какой-нибудь.
        Потом повернулся ко мне:
        - Что предпочтёшь: закрытую экскурсию только для нас или смешаемся с толпой?
        - Вот чего я не люблю, так это толпы народа. Лучше вообще никуда не пойду, чем в толпе, - поморщилась я.
        - Понял, не вопрос, сейчас устроим.
        Он начал кому-то звонить и быстро договорился насчёт индивидуальной экскурсии по Гатчине, включающей посещение березового домика.
        В это время мы как раз у торгового центра остановились. Зашли, купили мне горнолыжный костюм, консультант заверил нас, что он наилегчайший и при этом сказочно тёплый. Я переоделась в него непосредственно в примерочной, мне отрезали с него все ярлыки, и после этого мы поехали в Гатчину.
        По дороге боссу позвонил Юрий Павлович, мол, с ним связались финны, сидят, ждут, волнуются: может что случилось. Он их заверил, что мы давно выехали, скоро будем.
        - Правильно сделал, - ответил босс. - Будут ещё звонить, скажи, что задерживаемся потому что в полицию заехали по дороге, показания дать по поводу взрыва в нашей машине, как освободимся, подъедем. В новостях всё равно информация пройдёт, поэтому не скрытничай.
        - Вы в каком отделении, Виктор Владимирович? Может, мне связаться, у нас тут выходы наработаны.
        - Юр, не держи меня за осла. Что-то будет нужно сделать, скажу. Всё.
        - А мне-то куда ехать? Меня тут уже полиция отпустила. Мне лучше сразу к финнам или в отделение к вам?
        - Домой поезжай. Отдохни. День насыщенный выдался.
        - А может мне лучше к финнам? Подожду вас с Алиной Викторовной на месте. Я же все калькуляции делал и в материале по всем вопросам. Всё так неожиданно случилось, я не успел Вас подробно в курс дела ввести. А документы с расчетами во взорванной машине остались.
        - Хочешь к финнам, поезжай к финнам. Дело твоё. Всё. Мне некогда, - босс сбросил звонок и тут же заблокировал абонента.
        - Юрий Павлович впал в немилость? - поинтересовалась я.
        - Не догоняет, совсем, - поморщился босс. - Пусть сидит, пьёт с финнами, делает вид, что должны приехать, пока не надоест ждать. Завтра разблокирую.
        - Решил намекнуть финнам, что плевали мы на них с высокой колокольни, при этом соблюдая некоторую видимость приличий? - усмехнулась я.
        - Юрка не сможет без приличий. У него комплексы. Пусть отрабатывает, если хочет.
        Мы приехали в Гатчину, встретившая нас экскурсовод вслух, конечно, ничего не сказала, но по взгляду, которым она меня одарила, я поняла, что она шокирована моим видом, особенно на фоне босса одетого в очень стильное дорогое пальто и костюм. Однако мне было всё равно.
        Мы прогулялись по парку, я наконец воочию увидела березовую избушку внутри отделанную, как дворец, и она мне очень понравилась. Так необычно и немного сказочно. Идёшь по парку, видишь избушку, заходишь, и попадаешь не в избушку, а во дворец. Я впечатлилась. А босс сказал, что ничего особенного, сам большой Гатчинский дворец ему больше понравился. А то, что он был полностью уничтожен во время войны, а потом восстановлен, лишь увеличило его восхищение.
        - Алинка, - вещал он, - представляешь какую работу реставраторы проделали?! Это же невообразимо, но в то же время уже сделано. Я под впечатлением.
        Я кивала и не мешала ему восторгаться, хотя внутренне, если честно, я не особо понимаю, зачем реставрационные работы вообще нужны. Если что-то было разрушено, на мой взгляд, это повод построить что-то новое, лучше, чем было. Но нет, кропотливо восстанавливаем, тратя гораздо больший ресурс. Но я не настаиваю на своей точке зрения, я не компетентна в этом вопросе. Восстановили, и хорошо. Лишь восторгов лично у меня нет. Будь это мой дом, я бы не стала восстанавливать старое, я бы всё поменяла и постаралась сделать лучше. Но поскольку дворец не мой и предназначен для ознакомления с историческим наследием прошлого, то резонно, что лучший и новый никому не нужен. Не живут у нас уже во дворцах. Хотя дом Иварса приближается по помпезности к чему-то такому. Кажется мне, он в прошлой жизни каким-нибудь султаном был. Замашки у него подстать им. Или его отец был таким, а он от него нахватался. Не знаю. Пока о нём информация ко мне не пришла. Это так, домыслы.
        ***
        Приехали мы в гостиницу ближе к ночи. Утомлённые и пресыщенные впечатлениями. Люблю это ощущение, когда ты увидел столько великолепных творений, что больше уже не хочется. Еду босс заказал в номер.
        Я забралась с ногами в кресло, закуталась в плед и, жуя пирожок с мясом и отхлёбывая горячий чай из чашки, рассуждала о прекрасном с набитым ртом.
        - Как думаешь, Вить, вот какой смысл во всей этой роскоши, которую мы сегодня видели? Приобщить к прекрасному или сподвигнуть на свершения с целью завладеть?
        - А и то, и то, Алинка, - нехотя откликнулся босс, сидящий за столом и поглощающий баранье рагу. Он проголодался, устал, и ему явно больше хотелось есть, чем рассуждать.
        - Это же абсолютно разные подходы! Вот будь я творцом, мне бы хотелось, чтобы мои творения вот так в музеях выставляли, а не в личные коллекции они попали.
        - Насколько я знаю, в первую очередь все эти творцы денег заработать хотят. И прекрати разговаривать с набитым ртом, подавишься.
        - А если я в душе эпикуреец? - откусывая очередной кусок пирожка, продолжила разглагольствовать я. - И не могу насладиться едой, не сопровождаемой философской беседой? Потом я в корне не согласна с твоим высказыванием, и моё мнение жжёт мне язык, и я хочу высказать, что многие хотят прославиться в первую очередь.
        - Одно другому не мешает. Чем прославленнее творец, тем больше денег он хочет за своё творение. Потом философские беседы это ни о чём. Типа спора, что было раньше яйцо или курица, - обернувшись ко мне, он демонстративно поморщился.
        - Учёные считают, что раньше был динозавр, и откладывал он яйца до тех пор, пока вместо ящера не вылупился птеродактиль, - хихикнула в ответ я.
        - Поменяй вопрос, что раньше яйцо или динозавр, и снова ответа не станет. Всё, дай поесть спокойно.
        - Вить, я в кои веки поговорить захотела, а ты: дай поесть. Я что еду отбираю? Ешь на здоровье! Отвечаешь, когда можешь и проглотил. Так вот, возвращаясь к деньгам и творцам. Не сбрасывай со счетов тех, кто по сути своей бескорыстен. Для них известность, как мне кажется, это не способ деньги заработать, а либо идеи свои до более широких масс донести, либо показать горизонты человеческих возможностей именно в их лице.
        - Алин, это напряжно для меня: думать о совершенно не интересующих меня аспектах жизни, во время еды. Для подобного обсуждения сосредоточиться надо, меня это отвлекает и не даёт насладиться вкусом и получить удовольствие от процесса принятия пищи. Хочешь поговорить, давай я прекращу есть, сяду и поговорю с тобой.
        Он демонстративно встал из-за стола, подошёл ко мне, сел в кресло напротив:
        - Итак, какой вопрос обсуждаем?
        - Никакой, - раздражённо буркнула я. - Иди ешь.
        - Нет уж. Я бросил еду, пришёл исполнить твоё желание, а ты, как капризный ребёнок: мне больше этого не надо. Это неуважение. Или именно такая задумка и была: отвлечь, заставить исполнить желание, а потом фыркнуть, что не очень-то и хотелось, продемонстрировав, что выдрессировала хорошо, и я выполняю любую прихоть по первому требованию?
        - Я выдрессировала тебя? Ты это обо мне сейчас? И я тебе неуважение сейчас продемонстрировала? Ты это так воспринимаешь? - обалдело осведомилась я и, не дожидаясь подтверждений, продолжила: - Поняла. Извини меня, пожалуйста, больше подобное не повторится.
        - Великолепно, - он поморщился. - Теперь она обиделась, наказывая этим меня за то, что откровенно ей сказал, что хоть минимальное уважение ко мне и моим нуждам не плохо было бы иметь.
        - Нет, я не обиделась, - помотала я головой, откладывая недоеденный пирожок и отставляя чашку с чаем. - Я выводы сделала. Больше никаких разговоров за едой. Извини.
        - Чёрт! До чего ты вредная. Всё, всё, выиграла. Готов извиняться и сам просить прощения. Разговаривать на любую тему и в любое время, лишь не злись. Я не выношу, когда ты злишься и закрываешься от меня. Физически чувствую, как разозлилась и отгородилась. Прости меня, пожалуйста, и прекрати злиться. Я сделаю всё, что только пожелаешь.
        - Я не злюсь. Злюсь я не так. Поэтому не придумывай. Всё. Хочешь, чтобы не обижалась, иди продолжи ужинать. Пообщаемся потом.
        - Чёрт! Чёрт! Чёрт! - он резко встал с кресла, подошёл к моему, присел передо мной на корточки, взял за руки и, глядя в глаза проговорил: - Вот не выношу, когда ты такая холодная и отстраненная. Вот чуть не так себя повёл, как тебе бы хотелось, и пожалуйста, получите холодную безэмоциональную ледышку. Лучше бы била что-то и дралась, требовала и ругалась. Ты думаешь, мне сейчас кусок в горло полезет, когда ты такая?
        - Мне уйти? Могу уйти в соседнюю комнату. Номер огромный, разместиться так, чтобы не мешать друг другу, можно, - не отводя взгляда, поинтересовалась я.
        - Что мне сделать, чтобы ты простила?
        - Вить, мне не за что тебя прощать. Ты ничем передо мной не провинился. Я действительно повела себя с тобой не лучшим образом. Я думала лишь о своём комфорте. Больше такого себе не позволю. Что ещё ты от меня хочешь?
        - Это какой-то ужас… Алина, давай вместе постараемся на пустом месте проблему не создавать. Да, немного некорректно и демонстративно твоё желание попробовал исполнить, стараясь подчеркнуть, что подобное твоё поведение неуважительно по отношению ко мне, но это ведь не преступление? Я уже понял, что был неправ, и готов любым образом извиниться.
        - Вить, давай без этого, тебе не идёт роль, когда ты начинаешь демонстрировать, что даже остатков мужского достоинства я тебя лишила. Я уже всё поняла. Выводы сделала. Но мне надо дать время, чтобы сгенерировать позитив, который пропал в связи с осознанием своей ошибки. Понимаешь? У меня к тебе ни малейших претензий. Ты лучший. Всё супер. Это я тварь, считающаяся лишь с собой и более ни с кем. Но будь снисходителен, дай мне время это осознание пережить. Не могу я быть позитивна, осознавая такой расклад. Должно пройти время, чтобы я смогла переработать эту информацию.
        - О, небо! И за что же мне такое испытание? Ты сводишь меня с ума, Алина! Я скоро, - начал было он, но вдруг резко замолчал, потом глубоко вздохнул и совсем другим тоном продолжил: - Значит так, мой ангел, ты должна знать, что это у меня к тебе ни малейших претензий. Я готов терпеть, бегать, подстраиваться под твои требования. Готов ждать твоего хорошего настроения и всячески поддерживать, поскольку знаю, что тебе сложно, и ты борешься со своими внутренними проблемами. Сейчас сработал стереотип. Я привык не скрывать своих желаний и в открытую озвучивать чувства. Я позабыл, что ты в таком уязвимом положении сейчас и можешь воспринять это болезненно. Это никакая не демонстрация, и мужское достоинство не в том, чтобы не уступать женщине, а в том, чтобы создать достойной женщине такие условия, в которых бы она была счастлива. Прости меня за сегодняшнюю оплошность, пожалуйста. Не надо ничего к сведению принимать. Я вообще голодать согласен, лишь бы ты довольна была. Веришь?
        - Вить, я тебе во всём верю, но мне очень хочется лечь спать. Голодать не надо, поешь по нормальному, пожалуйста. Меня это больше порадует.
        - Сначала я тебя уложу спать, - он встал, подхватил меня на руки и отнёс в спальню, там помог переодеться в пижаму, укутал и, сев рядом со мной на кровать, начал ласково гладить по спине.
        Я свернулась в комочек и закрыла глаза. Внутри опять было больно. При этом я отчётливо понимала, что босс никоим образом не виноват, но поделать с собой ничего не могла. Мне снова отчаянно хотелось закрыться и ото всех сбежать. В первую очередь от самой себя. Но от себя-то не убежишь.
        Через какое-то время я уснула.
        Наутро я постаралась взять себя в руки. Улыбалась, шутила, но внутри было мерзко по-прежнему.
        Босс потащил меня на какую-то временную экспозицию в Эрмитаж. Я сначала отнекивалась, потом поехала.
        Всё было опять серым и как во сне, и я чувствовала себя заводной куклой в глупом антураже из которого не могу вырваться. Экскурсовод что-то восхищенно рассказывала, а я с наклеенной улыбкой кивала и не понимала ни слова из того, что она говорила.
        Через какое-то время босс заметил, что я совсем параллельна. По-моему, я что-то совсем уж невпопад ответила, и он перепугался. Начал меня теребить, спрашивать про самочувствие. Я сказала, что болит голова, и он повёз обратно в гостиницу.
        Есть я отказалась, и босс начал расспрашивать Золотце, что со мной.
        - Она опять закрылась и отключила реакции, оставив минимум. Не дави. Будешь давить, окончательно в овощ превратится, - ответил мой дракон.
        - Алин, домой хочешь вернуться? - спросил босс.
        Я отрицательно помотала головой, потом проговорила:
        - Хочу в кровать, под одеяло.
        Босс уложил меня в кровать, и этот и половину следующего дня я провела в кровати отеля, отказываясь вставать, идти куда-то и возвращаться домой. Всё это казалось мне глупым, несущественным и лишним. Вот абсолютно лишним. Из еды я пила лишь соки.
        Потом боссу это надоело. Он насильно одел меня и на руках понёс к машине, потом занёс в самолёт, уложил на диван, и мы взлетели.
        Что он объяснял экипажу я не знаю. Мне это было не интересно. Вот совсем не интересно, куда летим, как летим. Я опять была маленьким сжатым комочком и делать ничего не хотела, даже думать. Я зависла в сером мареве апатии.
        У меня дома босс велел разжечь камин, усадил меня в кресло перед ним, дал в руки пиалу с каким-то густым супом, ложку и настойчиво потребовал:
        - Ешь! Иначе придёт Лариса и будет капельницы делать.
        Я механически съела, абсолютно не чувствуя вкуса.
        - Понравилось? - заинтересовано спросил босс.
        Я молча кивнула. Потому что мне было всё равно и что есть, и что ответить, но согласиться было проще.
        - Значит так, если выгуливаешь Шамана и ешь, Лариса не приезжает. Не будешь этого делать, вызову её. Поняла?
        Я вновь кивнула.
        - И что выберешь?
        - Выгуливаю и ем, - тихо проговорила я, внутренне взмолившись, чтобы он наконец отстал от меня.
        - Больше её не трогай, в кровать отнеси, - услышала я и почувствовала что мне на плечо взобрался Золотце.
        - Понял, - проговорил босс, после чего подхватил на руки, унёс в спальню и уложил.
        Утром босс разбудил меня, раздернув шторы и впустив в комнату потоки солнечных лучей. Рядом с кроватью стоял поднос с чашкой кофе и круассанами.
        Я поморщилась и уткнулась в подушку. Солнечный свет раздражал.
        - Ты обещала есть и выгуливать Шамана, - напомнил босс.
        - Помню, - без всякого энтузиазма нехотя пробормотала я. Вставать не хотелось, идти куда-то тоже. Всё было глупо, серо, уныло и бессмысленно.
        - Обещания надо выполнять, - проговорил босс.
        - Выполню, - повернув к нему голову, откликнулась я, поскольку испугалась, что опять появлением Ларисы начнёт меня пугать. Выносить её присутствие категорически не хотелось.
        - Вот и умница, - он склонился, поцеловал меня. - Ты мой ангел. Люблю тебя. Мы выкарабкаемся потихоньку, обязательно выкарабкаемся. Золотце, ты приглядывай тут за ней, пока меня не будет.
        После этого потрепал меня по волосам и ушёл.
        Около часа я неподвижно лежала, подготавливая себя к тому, что надо встать, выпить остывший кофе, одеться и идти на конюшню. Потом увидела на соседней подушке Золотце.
        - Изволила обратить внимание, уже что-то, - с ухмылкой произнёс он. - И сколько так лежать намерена? До вечера? Вставай давай.
        - Не хочу.
        - Я знаю, но надо. Иначе сейчас укушу. Я хоть и фантом в этом мире, но энергетически цапнуть могу. А если блок поставишь, чтобы не почувствовать, тут опять эта чокнутая смертная с капельницами появится. Тебе оно надо? Вставай!
        - Вредный ты, - я с трудом пошевелилась и села на кровати. - Вот очень вредный.
        - Нет, я полезный. Очень полезный. По крайней мере для тебя. Пей кофе и жуй круассан.
        - Кофе выпью, а эту гадость не буду, - я залпом выпила кофе и отставила чашку.
        Один пункт выполнен. Теперь надо одеться. Хотя нет, умыться надо ещё…
        Я встала и побрела в ванную комнату. Обычные гигиенические процедуры, которые я раньше делала легко, не напрягаясь и за пять минут, теперь казались непосильным трудом.
        Зубы я чистила минут двадцать. Нависнув над раковиной и опираясь на неё всем телом, я с трудом достала щетку, минут пять держала её под водой, потом ещё пять минут откручивала крышку от тюбика с зубной пастой, выдавив на щетку пасту, уронила крышку на пол. Искать её было мне уже не по силам, и я бросила тюбик на пол тоже. Три раза провела щеткой по зубам, потом прополоскала рот и бросила щётку в раковину.
        Если бы кто-то сказал мне раньше, что я так буду себя вести, я бы посмеялась. Но сейчас я продиралась сквозь липкость своего разума с таким трудом, что по-другому вести себя не могла. Мне ежесекундно хотелось упасть и больше вообще не двигаться. Я ощущала себя чуть ли не Гераклом, двигающим гору, просто переставляя ноги и двигая руками. Отвратные ощущения, скажу я вам. А впереди ещё предстояло одевание в зимнюю одежду для прогулки.
        Через час подобных геройских усилий я наконец добрела до конюшни и вывела Шамана.
        Видя, что я еле иду, меня до калитки проводил Зэн, озабоченно спрашивающий, может ему и дальше меня тоже проводить.
        Я молча помотала головой, разговаривать не хотелось.
        Как только мы распахнули калитку, я увидела Иварса и бегающих вокруг него леонбергеров.
        - Слава Аллаху, жива! - радостно приветствовал меня он. - А я как в новостях увидел про взрыв, и третий день на связь ты не выходишь, чего только не передумал. Думал, скрывают информацию, пострадали вы всё же. Ты видела, что я писал тебе?
        Я вновь помотала головой, забрала у Зэна повод и молча зашагала по дорожке.
        Иварс пошёл рядом, внимательно меня оглядывая, потом негромко спросил:
        - Что, опять накрыло?
        Я кивнула.
        - Вот шайтан… это после взрыва?
        Вместо ответа я пожала плечами. Что за глупый вопрос, какая вообще разница из-за чего.
        Он подошёл совсем вплотную, забрал повод коня из моих рук, отстегнул его и, проговорив: «Шаман, иди побегай с моими охламонами, она под присмотром, не волнуйся», взял меня под руку и повёл по дороге. Я не протестовала. Под руку с ним идти было действительно легче.
        Некоторое время он молча водил меня по лесным дорожкам, пока я изнеможённо не выдохнула:
        - Всё. Устала.
        Он остановился, внимательно посмотрел на меня и спросил:
        - И что надо делать?
        - Возвращаться.
        - Зачем?
        Я понимала, он заставляет говорить, проговаривать желания и обосновывать их, цепляя за окружающую действительность и приспосабливая к ней. Но делать мне это категорически не хотелось. Я молча выдернула руку и развернулась в сторону дома, но Иварс схватил за плечи, вновь развернул к себе:
        - Сначала ты проговоришь обоснование твоего желания, или же тебе сопротивляться придётся и Шамана на помощь звать. Сказать две фразы мне кажется проще.
        Я не стала спорить, молча села на снег, подтянула к себе колени, уткнулась в них.
        - Выиграла, - проговорил Иварс и, подхватив меня на руки, понёс в сторону дома.
        Около калитки он остановился и спросил:
        - Дальше сама пойдёшь или на руках и дальше нести?
        - Сама, - проговорила я, и он опустил меня, поставив на ноги.
        - Тогда до завтра. Во сколько выйдешь? Как сегодня?
        - Наверное, - проговорила я, думать не хотелось.
        Он полез в карман, достал флеш-накопитель, вложил мне в руки.
        - Посмотри, там твои фотографии. Мне кажется, получилось неплохо.
        Я кивнула, положила в карман и пошла домой.
        Дома я, не снимая даже пуховика, легла на диван и пролежала до вечера. Вечером приехал босс. Чертыхаясь, стащил с меня верхнюю одежду, усадил в кресло, принёс еду, заставил съесть. Потом отнёс в кровать. Долго сидел рядом, гладил по волосам и что-то рассказывал, я не вникала. Потом незаметно для себя провалилась в сон.
        Следующее утро выдалось хмурым и пробуждение из-за раздёрнутых разом штор было менее неприятным.
        - Значит так, есть будешь при мне, не уйду, пока не поешь, поэтому поторопись, пожалуйста, у меня важная встреча, - вместо приветствия напористо проговорил босс, указывая на поднос с кофе и бутербродом. - Вчера ведь ничего не съела без меня. Принёс тебя сюда, а тут даже круассан не тронут. Не понравился, вызвала бы Валентина, попросила что-то другое. Нет, опять голодала. Хотя обещала, обещала есть! Но пока я не пришёл, не ела.
        - Хорошо, Вить, - покорно согласилась я. - Сегодня мне чуточку легче, поэтому поем без вопросов.
        - Наконец-то. Слава Богу!
        Я села на кровати и взяла бутерброд, откусила, запила кофе, потом потихоньку доела до конца, допила кофе и повалилась на кровать. Вставать не хотелось.
        - После прогулки сама переодеться сможешь или Валентина напрячь, чтобы помог?
        - Сама. Не надо никого. Бесят.
        - Понял, ладно. Тогда до вечера. Я сегодня поздно, весь день очень плотно расписан до самого вечера. Не скучай тут без меня, - он, наклонившись, поцеловал меня в висок и вышел.
        «Не скучай, а я как-то и не собиралась» - медленно шевельнулась в мозгу ленивая мысль.
        Упавший в желудок бутерброд тем временем потянул энергию на свою переработку и я прикрыла глаза, решив, что полежу ещё чуточку, Шаман подождёт.
        Однако полежать не удалось, на кровать запрыгнул Кот и начал тыкаться в меня мордой и требовательно мяукать.
        Я открыла глаза и поняла, что босс, выходя, плотно закрыл дверь, и Кот требует, чтобы я встала и открыла её. Возможно в туалет ему надо или есть захотел.
        Чертыхнувшись, я сползла с кровати, открыла дверь, хотела снова лечь, но вышедший из комнаты Кот замяукал внизу, и я поняла, что хочет есть.
        Хотела надеть тапочки, не нашла. Побрела на кухню босиком. Миска Кота действительно оказалась пустой. Чертыхнулась ещё раз, насыпала ему корм, поменяла воду.
        Возвращаясь через гостиную в спальню наступила пяткой на что-то жёсткое в ковре. Наклонилась, подобрала флеш-накопитель, который дал Иварс. Видимо из кармана куртки на ковёр выпал, когда босс вчера меня раздевал.
        Я кстати ни сообщения его не посмотрела, ни фотографии эти, а он наверняка ждёт моей реакции. Раз запретила в соцсети выкладывать хоть кто-то ведь должен его шедевр оценить. Надо будет перед прогулкой посмотреть и сказать, что очень понравилось всё. Могу сказать и так, конечно, но вдруг расспрашивать будет более подробно, надо хоть представление иметь что там.
        Решила быстро на ноутбуке глянуть, галочку себе за это поставить, что дело важное сделала, и потом полежать, отдохнуть.
        По дороге зашла в кабинет, взяла ноутбук, потащила в спальню. Там улеглась с ним на кровать, включила и, воткнув флешку, открыла хранящуюся на ней папку.
        Быстро пролистала фотографии, вроде красивые. В конце наткнулась на видеофайл. Решила глянуть, скорее всего, Иварс для меня видео с музыкой из фотографий сделал. Внутренне похвалила себя, что всё же взглянуть решила, а то ведь спросил бы, а я не в материале и музыку не слышала даже.
        Включила просмотр и ошалела.
        Я ожидала чего угодно, только не такого.
        От моей депрессии разом не осталось и следа. Сердце ухнуло куда-то вниз и сознание затопил поток гнева. А потом меня начало нервно трясти.
        Первым желанием было всё выключить. И я выключила воспроизведение. Потом пять минут подумала и решила всё же отсмотреть видеофайл.
        Просмотрев от начала до конца, я минут пять поразмышляла, потом стёрла его с флешки. После этого все свои фотографии скопировала на ноутбук, а флешку отформатировала, потом снова переписала на неё фотографии. Борька в своё время говорил, что так меньше всего шансов даже специалистам восстановить удалённый файл. А поскольку он продвинутый программист и компьютерщик по образованию, его мнению я верила.
        Какое счастье, что вчера босс её не заметил, потому что если бы это увидел он, его реакция была бы однозначной, и я не смогла бы его остановить. По итогу плохо было бы всем. И Иварсу и всей его семье, и самому боссу, поскольку на энергетическую отдачу точно бы он нарвался. А сейчас, сейчас у меня есть шанс как-то всё же повлиять на Иварса, но не столь кардинально как сделал бы босс. Я, конечно, ввязываюсь в игру, на которую у Иварса и расчёт, но может, по итогу и ему, и мне это пойдёт на пользу? Буду надеяться на это.
        ГЛАВА 65
        ***
        Я быстро оделась. Откуда только силы взялись? Взглядом нашла Золотце, спросила:
        - Что думаешь?
        - Ты выглядишь намного лучше чем два часа назад, - внимательно оглядев меня, проговорил он. - Похоже стресс идёт тебе на пользу.
        - Я не о том, - раздражённо помотала я головой. - Что мне ему сказать? Что так нельзя? Какие могут быть аргументы, если достоянием гласности делать это я категорически не хочу?
        - Скажи, что это твоя просьба. Хотя лично я ничего ужасного, на что можно так среагировать, не увидел. Ты явно утрируешь проблему, но я доволен, поскольку тебя такое восприятие из депрессии вывело. То что не хочешь делать достоянием гласности, правильно, никому ничего хорошего это не принесёт.
        - Ты серьёзно? Ты считаешь это допустимым? Он записывает на видео наказание маленькой девочки и передаёт мне, и ты считаешь это нормальным?
        - Ей это не повредило. К тому же он несколько раз спросил её, что она предпочтёт, она выбрала наказание. Какие у тебя к нему претензии? То что сильно наказал? С её кармой это ей даже на пользу. Низкий же потенциал. Ты бы раньше головы в сторону такой не повернула, а сейчас трясёт тебя и чуть ли не плакать готова. Хотя что об этом, если ты вывернула всё своё восприятие чуть ли не наизнанку, - Золотце скривился. - Но всё равно лучше, чем тупо закрываться и в прострацию впадать, там вообще прогресса быть не могло, а тут какой-никакой опыт.
        - Витя бы его точно посадил за такое.
        - И сам грохнул бы этим свой уровень. Ты ведь это понимаешь, очень хорошо понимаешь. Это тебе Вселенная подобный фортель может спустить, хоть и с отдачей, а он получит по полной. Поэтому так поспешно всё и стёрла. Кстати, если из-за этого тебя трясёт, то более понятно. Но ты уже убрала всё, что теперь-то переживать?
        - Как он флешку не заметил на ковре?
        - Вселенная не дала. Она их обоих хранит. Это ты должна была увидеть и больше никто. Именно ты должна принять решение.
        - Надо только немного успокоиться, и пойти поговорить с Иварсом, а то боюсь сорвусь в нервах, и ни к чему хорошему это не приведёт. Мне было очень неприятно это видеть. Возможно в моём состоянии, по картинке я не в состоянии считать потенциал, но всё равно это ужасно.
        - Что с тобой творится, хозяйка? Ты воочию видела её потенциал несколько дней назад, да, он лучше чем у дочери заводчика Джесси, но и пострадала она не так. Через пару дней полностью здорова будет. А ты тогда не психовала, а сейчас психуешь. В чём разница?
        - Тогда карающим судьёй, скажем так, выступала сама Вселенная. А тут это не её вмешательство.
        - Потому что до её вмешательства этот смертный доводить свою дочь не хочет. Он не хочет ей позволить даже близко подойти к такому энергетическому распределению. Разве это плохо?
        - Мне он зачем это передал?
        Золотце мерзко хихикнул и произнёс:
        - А вот в этом явно рука провидения. Он с подачи Вселенной почувствовал, что этим тебя цепляет и не смог противостоять искушению, несмотря на то, что сильно рисковал. Это эмоции, драйв. Он подставился под удар и ждёт. Если аналогию с играми проводить , то играть он с тобой хочет в поддавки, и чтобы выиграть, тебе надо самой не встать на путь агрессора. Тебя это может развлечь. А можешь и агрессором стать, тебе это тоже не повредит. Главное осознанно и не раскаивайся потом.
        - С ним агрессором быть не хочу. Категорически не хочу. Поэтому компромат и удалила. И сама ему об этом скажу и попробую на убеждении сыграть. Кстати, твоя аналогия с дочерью соседа Аркадия меня отрезвила немного. Мне легче стало. Благодарю, мой хороший. Ты мудрый у меня, а я совсем что-то даже остатки разумности растеряла, эмоции, злость и раздражение начинают править моим сознанием. И даже из апатии я выхожу в них, а не на позитив. Позитив меня трогать перестал.
        - Это временно. Ты защищаешься этим от внутренней проблемы. Так что пусть пока так. Не придавай особого значения. Не катастрофично абсолютно. И за благодарность спасибо. Оценил.
        - Она по делу и от сердца. Я не знаю, чтобы делала без тебя, мой хороший. Ты самый лучший ангел-хранитель на свете.
        Золотце тут же перелетел ко мне на плечо, обвился вокруг шеи, начал ласкаться, урча как довольный кот, и причитая, что он обожает меня и что это я самая лучшая хозяйка, хотя сейчас у меня не лучшие времена, но вместе мы выкарабкаемся из всех передряг.
        Надев пуховик, я, не заходя на конюшню, прошла к калитке и вышла за территорию. Иварс уже ждал меня.
        - Доброе утро, Алина. А где Шаман? - удивленно спросил он.
        - Как-то не особо по доброму началось оно у меня, - поморщилась в ответ я. - Значит так, перейду сразу к делу. Фотографии ты сделал классные. Ты талант. Но вот видео мне отдал зря. Это серьёзный компромат. Я удалила его и отформатировала флешку, тебе рекомендую его тоже со всех носителей удалить. Это тебе для сведения. По сути происходящего на нём хочу тебе сказать, меня это очень сильно расстроило, потому что показало твою неспособность находить общий язык со своей собственной дочерью. Она не умственно отсталая, как мой старший ребёнок, она вполне адекватна и слова понимает. У неё есть неусидчивость, импульсивность, скорее всего дефицит внимания, и по характеру она холерик, но приложить хоть небольшие усилия, чтобы не запретить ей проявлять эти черты, а помочь их компенсировать ты бы мог. Представь на секундочку, что тебя бы врачи после суицида не убеждали пересмотреть реакции и убеждения, а жестоко били. Тебе бы это сильно помогло? Думаю всё это твою проблему лишь загнало внутрь. Именно это ты сейчас и делаешь с дочерью. Ты к своему удобству заставляешь её обуздывать свои реакции страхом. Рано
или поздно это выльется в её проблему. Пожалуйста подумай над этим и попробуй ей помочь чуть более затратным для тебя, но более эффективным для неё способом. Чтобы показать, что твоя дочь достаточно адекватный ребёнок могу познакомить со своим старшим сыном. Он, кстати, по мнению следящих за ним специалистов, делает огромные успехи и приближается к нормотипичности. Но пообщавшись с ним, ты сможешь оценить насколько адекватна твоя дочь, даже когда балуется и что-то забывает. Его, кстати, Димка даже за очень серьёзные нарушения, больше двадцати раз ремнём не стукнул ни разу. Поэтому то как ты наказываешь дочь, для меня кошмарнейший ужас.
        - Супер! Мне нравится твой подход. Жёстко по деловому. Настоящая бизнес-леди. Не удивлён, что Виктор Владимирович так тебя ценит. Я, кстати, рад, что от твоей депрессии не осталось и следа. Сама справилась или моя проблема и попытка на неё повлиять к жизни вернула?
        - Если честно, то твоя. С утра еле встала, потом флешка на глаза попалась, решила глянуть в ожидании сказочной красоты фотографии увидеть, и увидела несколько иное, поскольку именно видео начала смотреть, подумала подборку на музыку сделал, но это была не она. В первый момент убить тебя захотелось. Стояла бы рядом в тот момент, как кошка бы, наверное, вцепилась в тебя. Потом посидела, чуточку подумала и поняла, что не метод это, и толку не будет. Лишь усугублю всю проблему. И официально с тобой разбираться не метод, всем это повредит. Поэтому сохранила свои фотографии, вот они реально сказочно хороши получились, а флешку отформатировала, чтобы никому больше на глаза не попалась. И тебя прошу, не надо документировать такое - раз, постарайся поменять методы воздействия на детей - два. Ты адекватный, очень умный человек, не эгоцентрист, ты явно желаешь детям добра. Схема воспитания твоего отца не самая лучшая, если ты чудом выжил после подобного. Найди свой, лучший метод. Ты сможешь, поскольку явно умнее своего отца и, надеюсь, мудрее.
        - Высший пилотаж, Алина. И похвалила и признала мой вклад в собственное исцеление, и поругала, при этом радужные перспективы обозначила, да ещё и предложила показать собственного ребёнка, чтобы я получше своих оценил. Ты сказочный психолог. Мне хочется начать извиняться и клясться, что больше ничем постараюсь не разочаровать такую сказочную волшебницу. Хотя дочь меня реально бесит и сдерживаюсь я с трудом. Не сдерживался, вообще бы ежедневно бил. Отвратный характер у девчонки. И ещё никаких талантов. Бездарь полнейшая, ни сообразительностью, ни умом не блещущая. Читать из-под палки, танцевать, двигаться красиво не может, петь или музицировать не её, медведь по ушам ей точно прошёлся, рисовать тоже. И усидчивости ноль. Лишь врать талантливо может. Вот этого не отнять.
        - Отводи собак домой, и я покажу тебе мальчика, который в двенадцать лет не умел читать, не понимал, что прочёл, и рисовал на столах и обоях. И ты сразу поймёшь, что беситься, глядя на твою дочь, в её восемь, это верх распущенности и эгоизма. Ты не вкладываешься в неё, свалив это на обслугу, при этом сам ждёшь отдачи. В неё душу никто не вложил, так чего душевной отдачи ждать? Да, при рождении, в отличие от остальных твоих детей, ей ничего не дали, но это не повод махнуть на неё рукой, если дали её тебе. Ладно, что попусту трепаться, отводи собак.
        - Чего их отводить? - усмехнулся Иварс и, повернулся к собакам: - Гром, Буян, домой и в будку! Быстро!
        Собаки развернулись и опрометью рванули вдаль.
        - Выдрессировал знатно. Прекрасно, значит, сразу идём ко мне.
        ***
        Как только мы с Иварсом переступили порог малого дома, и я, увидев Оксану, поздоровалась и сообщила ей, что пришла в сопровождении соседа пообщаться с детьми, из детской комнаты с воплем: «Мамочка наконец пришла!» вылетел Игорёк и повис у меня на шее.
        - Игорь, дай мне раздеться, пожалуйста. И потом я не одна. Ты поздороваться не хочешь?
        - Здрасьте! А это кто, мам?
        - Мне сколько раз просить, что здороваться надо, чётко проговаривая слово «Здравствуйте»?
        - Я так и сказал, мам. Могу ещё. Здрасьте. А это кто?
        - Подождать, пока я сама представлю моего гостя, можешь?
        - Могу. А он кто? Это из школы? Или с твоей работы? Или он из «Терновника»? Он из «Терновника», да?
        - Это наш сосед. Зовут его Иварс Джошкунэрович.
        - Как зовут? Мам, я такое не выговорю. А попроще как-то его можно называть? Например дядя Ивар, можно?
        Мы одновременно с Иварсом проговорили я: «Нет», а он: «Да, конечно, можно».
        Игорь растерянно заморгал:
        - Я не понял, мам. Так можно или нельзя?
        - Можно, Игорь, можно, - Иварс взял инициативу в свои руки. - Мне очень приятно с тобой познакомиться.
        - Мне тоже. А ты с мамой и с дядей Витей деньги делаешь, раз наш сосед? Дядя Дима говорит, что надо уметь делать деньги, чтобы жить тут.
        - А дядя Дима это кто? - удивлённо поинтересовался Иварс.
        - Это мамин муж. Ты его знаешь?
        - Если это муж твоей мамы, то знаю.
        - Тогда почему о нём спрашивал?
        - Я же не знал о каком дяде Диме ты говоришь, вот и спросил.
        - Игорь, - в их разговор вмешалась я, недобро хмурясь, - почему ты обращаешься на ты? Ты ведь знаешь, что с чужими людьми на Вы разговаривать надо.
        - Мам, он же сосед. Какой он чужой? Ты сама сказала сосед. Это значит, как дядя Витя. А с ним я на ты говорю. И с Дашей, и с Олей, и с Асланом. Даже дяде Валентину тоже. И дяде Вадиму тоже ты говорю. И дяде Аркадию. А здесь надо как в школе? Да? Я могу. Я просто не знал. Но теперь буду. Ты не сердись. Ладно?
        - Мне было бы приятнее, если бы и я попал в число тех, к кому на ты можно обращаться, - с улыбкой проговорил Иварс.
        - Мам, дядя Ивар говорит, что ему так приятнее будет. Можно, я так говорить буду?
        - Хорошо, обращайся на ты, раз Иварс Джошкунэрович не возражает, - кивнула я.
        - Мам, а ты долго училась выговаривать его имя? Как у тебя так получается? Кстати, мам, я стих выучил к восьмому марта. Хочешь, прочту?
        - Если ты прочитаешь его мне сейчас, не получится сюрприза. Ты ведь хочешь мне на восьмое марта сюрприз сделать? Значит, имей терпение. Будет праздник, и ты прочтёшь мне его. И давай мы из вестибюля в гостиную пройдём.
        В это время в вестибюль Оксана вывела Нору.
        - Хозяйка, Вы с Норочкой будете общаться или мне в детскую её забрать?
        - Привет, Нора, - я улыбнулась дочери, и помахала рукой, - у тебя всё хорошо?
        Малышка смотрела на меня во все глаза и по обыкновению молчала.
        - Норочка, скажи маме: Привет, всё хорошо, - Оксана присела рядом с ней на корточки, - и давай маме ручкой помашем, - Оксана взяла её за руку и помахала её рукой, прокомментировав: - вот умница.
        - Да, Оксан, идите в детскую, а мы с Игорем и Иварсом Джошкунэровичем в гостиной поговорим, - проговорила я и первая пошла в гостиную.
        Не успела я скрыться в коридоре, как за своей спиной в ответ на приветствие Иварса: «Здравствуй, малышка», услышала чёткое Норино: «Здравствуйте, Иварс Джошкунэрович», и поняла, что с дикцией и памятью проблем у дочери точно нет.
        - Мам, мам, - меня тут же за руку подёргал Игорь, - а как Нора так быстро запомнила имя отчество дяди Ивара? Она их раньше знала?
        - Не знаю, - пожала я плечами. - Откуда я знаю?
        Мы расположились с Игорем в гостиной, но Иварс не торопился к нам присоединиться, задержавшись в вестибюле, видимо, беседовал с Норой и Оксаной.
        - Игорь, посиди здесь недолго один. Я сейчас вернусь. Хорошо? - наконец не выдержала я.
        - Хорошо, - он кивнул.
        Я вернулась в вестибюль и увидела, что Иварс, присев на корточки перед Норой, о чём-то с ней разговаривает. Заметив меня, дочь моментально широко распахнула глаза и, замерев, замолчала. Иварс продолжил её что-то спрашивать, но малышка не двигалась и больше не проронила ни звука, неотрывно глядя на меня.
        - Оксана, заберите Нору в детскую, - вмешалась я, и Оксана, понятливо кивнув, подхватила Алиенору на руки и поспешно удалилась.
        - Иварс, пойдём, я привела тебя для другого, - обратилась я к нему.
        - Алина, я не понял, - Иварс, поднялся с корточек и удивленно нахмурился, - твоя дочь тебя боится? Тебя не было, и она разговаривала, причём прям по-взрослому так, улыбалась, а лишь тебя увидела и ступор у неё. Что с ней?
        - Она редко меня видит, не привыкла, - я попыталась съехать с темы.
        - Меня она вообще впервые видит, и разговаривала очень дружелюбно. Почему она тебя боится?
        - Не знаю, - я пожала плечами, - это с самого рождения у неё, не знаю почему. Врачи предложили начать её лечить, но я не считаю, что это необходимо, если с остальными она абсолютно нормальный ребёнок. Я минимизировала общение и стараюсь не напрягать её психику. Надеюсь, со временем проблема решится как-нибудь сама. Перерастёт она такое отношение ко мне. А пока объяснить это не может ни она, ни врачи. Моя дочь прекрасный ребёнок до тех пор, пока меня не видит. Не углубляйся. Пошли, с сыном поговоришь, и поймёшь, что проблемы и более серьёзные бывают.
        Мы прошли с ним в гостиную. Игорь сидел в кресле и вертел в руках пуговицу от рубашки.
        - Мам, я оторвал случайно, - протянул он мне её, как я только вошла.
        - А зачем ты её вообще трогал? Она плохо была застегнута? - поинтересовалась я.
        - Нет, она хорошо застёгнута была. Я крутил её, и она оторвалась.
        - А зачем ты её крутил? - продолжила расспросы я.
        - Не знаю. Просто крутил и всё. А потом она бац, и оторвалась.
        - А ты пользуешься теми ручками с вращающимися гранями, что я тебе подарила?
        - Они все сломались, мам. Они быстро ломаются.
        - Сто штук? Все сломались? - удивленно осведомилась я. - Мне казалось, это запас чуть ли не на год. К тому же я сломать такую ручку не смогла.
        - Мам, если на излом их взять, они быстро ломаются.
        - А зачем ты их берёшь на излом? Тебе нравится их ломать? Мне казалось, тебе крутить в руках что-то нравится, причём мелкое.
        - Это нечаянно выходит, мам. Я забываю, а потом бац, и она сломана.
        - Скажи дяде Диме. Он ещё коробку таких тебе купит.
        - Он ругаться будет. Он уже две таких коробки купил.
        - То есть ты триста ручек уже переломал? - озадаченно переспросила я, потом, не дожидаясь ответа, махнула рукой: - Ладно, ерунда. Не будет он тебя ругать, лучше ручки, чем пуговицы от рубашек, и пусть десять коробок сразу купит. Скажи, я просила.
        - Хорошо, мам. Спасибо. А ты знаешь, мы с Норой башню из дженги теперь часто строим. А потом по очереди вытаскиваем кубики, как ты показывала. Она всегда выигрывает!
        - Да, ладно? - не поверил Иварс. - Игорь, ты наверняка ей поддаёшься.
        - Она сказала не надо ей поддаваться. Я не поддаюсь, - помотал головой Игорь. - Наоборот выиграть стараюсь, она сказала обнимет и поцелует, если выиграю. Мне хочется. Но пока не получилось.
        - Она не обнимает и не целует тебя? - удивилась я, поскольку знала, что Нора с Игорем очень хорошо общается.
        - Лишь перед сном. Больше нет. Это она лишь дядю Диму всё время целует и дядю Витю, если видит, всегда. Но только если он сам её зовёт. Так стоит и ждёт. Но он зовёт всегда. Лишь один раз не позвал, торопился, она обиделась очень. А ни Оксану, ни Дашу с Олей, ни Колю с Ильёй не целует. Сразу: «Уйди. Не трогай меня». Даже стукнуть может, если насильно кто-то на руки её взял или обнял.
        - Если бы не прозвучали имена Коли и Ильи, я бы подумал, что Нора недолюбливает женский пол, - усмехнулся Иварс. - А так я в замешательстве.
        - Даша Норе очень нравится, - тут же сообщил Игорь. - Играть с ней любит, Даша ей разные подарочки дарит, она берёт, но целовать всё равно себя не даёт.
        - Алина, а ты дочь целуешь?
        - Зачем? - удивилась я. - Если ребёнку это явно не нравится, зачем заставлять? Он не игрушка для удовольствия взрослых. Я даже стараюсь не разговаривать с ней. Поскольку вижу, плохо она на общение со мной реагирует. Хотя Дима периодически пытается заставить её начать разговаривать со мной. Но пока безрезультатно.
        - Понял. Игорь, скажи, ты в каком классе учишься? - задал вопрос Иварс, и Игорь начал подробно рассказывать о школе, учителях, директоре, при этом начав опять крутить пуговицу на другом рукаве рубашки.
        Я молча перехватила его руку, сжала, положила ему на колени.
        - Мам, ты что? - удивился он.
        - Пуговицу ещё одну отрывать не надо.
        - Извини, я не заметил, - он положил обе руки на колени и продолжил рассказ, через некоторое время начав царапать пальцами брюки на коленях.
        Иварс полез в карман, достал красивые каменные чётки, на вид из яшмы, протянул ему:
        - Вот, Игорь, это подарок. Перебирай в руках их. Тебе станет легче.
        - Ты хочешь, чтобы моего сына за мусульманина принимали? - иронично осведомилась я.
        - Чётки не только у мусульман, у христиан тоже есть. Там лишь разное количество камней обычно. Но эти не стандартные. Так что они не мусульманские и не христианские. Я медленно их считаю, и дышу на счёт, помогает успокоиться.
        - Мам, можно я их возьму? - Игорь просительно посмотрел на меня. - Они красивые.
        - Если пообещаешь, что в случае, когда порвёшь, сам нанизывать будешь, то возьми подарок. Лишь поблагодарить не забудь.
        - Да, я их заново набирать буду, я умею бусы нанизывать. Спасибо, дядя Ивар. Я очень благодарен.
        Игорь взял чётки и тут же начал крутить их в руке, перебирая, граненые камешки.
        В это время в гостиную, постучав, заглянула Галя с Василисой на руках:
        - Алина Викторовна, я закончила кормить Василису, мне её идти спать укладывать, или хотите пообщаться?
        - Давайте её сюда, Галя, - я встала и подошла к ней, протягивая руки, - чуть позже спать уложите. Кто тут такой хороший мне улыбается? Приветик, моя малышка. Пойдёшь к маме на ручки?
        Василиса радостно загулила, и её беззубая улыбка стала шире.
        - Я тоже рада видеть тебя, моё маленькое солнышко, мой рыжий лисёночек, - начала ворковать я, прижимая к себе и ласково теребя малышку. - Как ты тут у нас поживаешь? Тебя никто не обижал в отсутствии мамочки?
        - Алина Викторовна, Вы что? Кто же её обидеть может? - сразу обиженно насупилась Галя. - Я по каждому её писку к ней лечу. Хотя отдать ей должное, очень спокойная и не капризная девочка. Даже Норочка и та капризнее и требовательнее была. А Васенька очень спокойная малышка.
        - Галя, не надо больше так мою дочь называть! Она никакая не Васенька, она Василиса, Василинушка, в крайнем случае Василинка. Но никаких Вась! Вы услышали меня, Галя?
        - Поняла, Алина Викторовна. А можно Асенькой её называть?
        На этом имени Василиса явно оживилась и радостно завертелась у меня в руках.
        - Асенькой можете, похоже, ей нравится, - одобрительно кивнула я и почувствовала, что именно это имя теперь будет по жизни сопровождать малышку.
        Она с её собственного одобрения стала Асей, всё-таки изменив нелюбимое имя, к которому я хотела научить её относиться по-новому. Ладно, не принципиально. Ася так Ася.
        Я ещё немного потискала младшую дочку, потом отдала Гале и, отослав её укладывать спать ребёнка, повернулась к Игорю:
        - Я тебя забыла спросить, не знаешь случайно, Павел Артемьевич тренажёрами доволен?
        - Мама, он очень доволен. Очень! Чуть ли не каждый день говорит, что это замечательно, твой огромный портрет повесил в вестибюле с надписью «наш любимый спонсор».
        - Что?! Он с ума сошёл? - не смогла сдержать я эмоций. - И вообще откуда у него моя фотография?
        - Нет, мам, Павел Артемьевич не стал сумасшедшим, - Игорь отчаянно замотал головой, поскольку образные выражения воспринимал дословно, - он до сих пор нормальный, как и раньше. А фотографию твою я принёс. Он попросил. Я принёс.
        - Игорь, а почему ты не посоветовался со мной? Почему ты не спросил, можно ли тебе мою фотографию чужому человеку отдавать?
        - Мам, какой же он чужой? Он директор моей школы, ты его знаешь. А что нельзя было давать ему твою фотографию?
        - Чёрт! - скривившись, эмоционально проговорила я, потом взялась за телефон: - Павел Артемьевич, приветствую. Я уточнить хотела, это правда, что мой портрет Вы в школе повесили? Если правда, то я не поняла, почему Вы не согласовали со мной такое решение. Я жива ещё вроде бы, сделать это можно было, поэтому не надо относиться ко мне как к покойнику. Вот скончаюсь, вешайте что хотите, где хотите, а пока я в здравии, не надо. Такой популизм при жизни мне абсолютно ни к чему. Уберёте? Спасибо.
        Я убрала телефон и напористо проговорила:
        - Игорь, на будущее запомни, пожалуйста, все отличные от повседневных и обычных просьбы должны быть обсуждены со мной в обязательном порядке. Запомнил?
        - Мамочка, не сердись, не сердись, пожалуйста, - Игорь вскочил с кресла, где сидел, шагнул ко мне и начал хватать меня за руки и заглядывать в глаза: - Я больше не буду! Я всё-всё говорить тебе буду. Только не сердись! Я ведь не знал, что его вешать нельзя. А почему ты сказала, что скончаться должна? Это примета такая? Мамочка, прости меня! Я не знал! Я не знал, мамочка! Я разобью, разобью этот портрет, только не умирай, пожалуйста!
        - Игорь, я не собираюсь умирать. Я сказала это не к тому. Это образное выражение было! Образное! Успокойся! Это вещи не взаимосвязанные, это было сказано к тому, что спросить у меня надо было. Спросить. Не надо ничего бить.
        Но Игоря уже было не остановить. Он начал накручивать себя, в его мозгу сложилась устойчивая ассоциация, которую испугался, поэтому уже через пять минут он рыдал, хватая меня за плечи, обнимая, потом начал виснуть на мне, причитая, что умрёт тоже, если я умру, и умоляя не умирать.
        - Подожди меня здесь, - попросила я Иварса, после чего пошла с Игорем в его комнату, уложила на кровать, села рядом, начала ласково гладить по спине, и он уснул.
        Когда спустилась, предложила Иварсу пойти посидеть у меня и, предупредив Оксану и Галю, что Игорь спит у себя в комнате, а мы с соседом уходим в мой дом, после чего ушла с ним к себе в дом.
        После того как Валентин и Шурочка накрыли у меня в гостиной стол с легкими закусками, и мы, приступив к еде, утолили первый голод, я немного иронично осведомилась у Иварса:
        - Впечатлился в полной мере? Почувствовал, какое золото твои дети и какими дети могут быть?
        - Алина, если честно, мне твой сын понравился. Он очень светлый, бесхитростный мальчик. Я бы сказал святой в некотором роде. По сравнению с ним моя дочь это вообще исчадье ада, не меньше.
        - Это шутка, я надеюсь, - нахмурилась я. - Так вот, мне она не нравится.
        - Никаких шуток. Он честный, тебя сильно любит, готов всё делать, что в его силах, к твоему удовольствию. Дима, кстати, получается, не его отец. А кто у него отец? Он участвует в воспитании?
        - Нет. Его отец не известен. Поэтому Дима полностью заменил ему отца.
        - Ты хочешь сказать, что о его отце ты предпочитаешь не вспоминать?
        - Нет, он действительно не известен. Игорь результат изнасилования. И насильников не нашли.
        - Тебя изнасиловали?
        - Я предпочла бы не углубляться в эту тему. Давай её закроем? - очередной раз поморщившись, попросила я.
        - Хорошо. Как скажешь. Только учти, ты явно негатив от этого изнасилования на сына проецируешь. А он точно не причём. Я не в смысле, что ты плохо к нему относишься, а в том, что положительных моментов в нём не видишь.
        - Положительных моментов я как раз вижу много, особенно сейчас, поскольку в начале жизни Игорь был намного хуже. Сейчас он более-менее адекватен. Частично даже самостоятелен. С ним можно договориться. Но чего это всем стоило. Это посмотреть со стороны пару минут интересно, даже восхититься можно бесхитростностью и прямолинейностью, а вот когда живёшь бок о бок каждый день, то тут не до восхищения как-то. Поверь мне. Он очень сложный ребёнок, в социализацию которого вложено очень много сил.
        - И за что тебе такое испытание вопросом не задавалась?
        - Не за что, для чего, сам же говорил. Лично меня Игорь учит терпению и снисходительности. Я стала благодаря ему гораздо терпимее к тем, кто не способен быть полноценным. Они безусловно обуза, но некоторые могут за счёт таких индивидуумов свой собственный потенциал прокачать. Жаль, что я не из их числа.
        - Тогда для чего он тебе был послан?
        - Я не сумела отказаться от него, скажем так, а за желание выглядеть добросердечной надо платить. Вот я и плачу.
        - Ты не видишь, что он пытается дать тебе взамен? Он же наизнанку вывернуться ради тебя готов.
        - Мне это не надо, - я с усмешкой покачала головой. - Мне вообще ни от кого ничего не надо, хотя, если честно, иногда приятно бывает получить уместное проявление заботы, идущее от души, но это точно не о нём. У него такой уровень интеллекта и духовного потенциала, что любое проявление заботы в его исполнении это поведение слона в посудной лавке. Иными словами: лучше замри и не шевелись, меньше убытка.
        - Ты не чувствуешь, что он духовно чист?
        - Он духовно примитивен. Это совсем-совсем иное. Понимаешь, восторгаться тем что слизняк лишь ползает, не отрываясь от поверхности и прыгать не может, ты же не станешь? Вот и тут этот ребёнок не способен хитрить и образно мыслить не по велению души, а от примитивности работы его сознания. Рядом со мной ему комфортно, хорошо и радостно, поэтому он готов любым способом меня заставить быть с ним как можно дольше и чаще. До этого такие истерики, как сегодня, были постоянно, пока он не понял, управлять ими моим поведением он не будет. Рыдай - не рыдай будет так, как я сказала, а не так, как хочет он. Он по разному пытался, даже головой об стенку долбился. Нам с Димкой чудеса педагогики демонстрировать пришлось, чтобы рамки суметь установить наименее травматичным для него способом. При этом вложений в него на порядок больше, чем в обычного ребёнка, по психологическим затратам особенно, а результат практически нулевой. То есть КПД стремится к нулю. Не будь Димки, я бы даже озадачиваться не стала. То что этот ребёнок с нами и сейчас на таком близком к нормотипичности уровне полностью Димкина заслуга.
        - Ты серьёзно? Ты смогла бы сдать сына в интернат? - недоверчиво осведомился Иварс.
        - Легко, - кивнула я. - Не мой это уровень возиться с такими индивидуумами, у них другое предназначение. Но мой муж жуткий упрямец, и у него есть моральные табу, через которые переступить он не может. Игорь одно из них. Поэтому он живёт с нами, или вернее с ним. Я живу с семьёй в гостевом режиме, иначе давно бы свихнулась. Меня действительно раздражают дети, а Игорь особенно. Хотя даже такой режим не гарантирует отсутствие моих периодических депрессий. Ты знаешь.
        - Ты жуткая эгоистка. А ругаешься на меня.
        - Что есть, то есть. Не спорю. Но при этом психику своих детей я не порчу. Я нашла им нянь и общаюсь с ними лишь к их благу, при этом не жертвуя своей психикой и не отыгрываясь на них за это. На мой взгляд это более рациональный подход. И главное, дети не страдают.
        - С этим сложно поспорить, но ты ведь призналась, что легко бы сдала сына в интернат и что лишь муж тебя заставил его взять в семью. Получается, интернат ты не считаешь травмой для его психики?
        - Отсутствие у большинства населения личных самолетов это травма для психики? - вопросом на вопрос попыталась ответить я. - На мой взгляд, если ты не знаешь, что можешь его иметь, то никакая не травма. Травма это когда тебе что-то пообещали или сообщили, что должны тебе что-то, а по результату не дали, вроде как обманув. Вот тут несоответствие ожиданий и реальности как раз и дают такую травму. С интернатом, на мой взгляд, похоже. Если ты не жил в семье и не имеешь представления, что там лучше, то никакая это не травма. К тому же, в глобальном масштабе, если что-то не дают, то в соответствии с законами мироздания, это для чего-то нужно. Это необходимый опыт для конкретного индивидуума.
        - С таким подходом моё отношение к дочери ей тоже необходимо.
        - Если бы оно было безусловно необходимо, на твоём пути не попалась бы я, или меня бы это не зацепило. Если меня это зацепило, и я стараюсь этому упорно противодействовать, значит, не в той степени ей это надо. Перегнул ты палку. И её душевная травма в планы Вселенной не входит. Тебе позволено это, сам ты не пострадаешь, даже если меня не послушаешь, но вот ей с моей помощью хотят дать шанс всё же более эффективным индивидуумом стать с более высоким потенциалом.
        - Как осторожно сформулировала. Класс! - с явным одобрением проговорил Иварс, и после небольшой паузы продолжил: - Мне что в тебе нравится, ты не фанатичка. Ты очень чётко можешь объяснить логику, взаимосвязь и расклад. Не во всём с ним согласен, но обязательно подумаю над твоим видением ситуации, и возможно, после этого постараюсь изменить своё отношение к дочери. Это раз. А второе, вот то, что мне абсолютно непонятно, это как при таком твоём отношении к жизни, у тебя самой депрессия может быть? Вот как? Или это химические реакции твоего мозга, с которыми ты не справляешься? Тогда почему ты не озадачилась найти хорошего психиатра, который смог бы подобрать медикаменты для поддержки твоего организма и купирования таких состояний?
        - Иварс то, что мне очевидны проблемы других не означает, что свои столь же ясны и просты. Было бы это так, я бы вообще здесь не родилась. Тут редко кто исключительно для своего собственного удовольствия рождается, обычно надо что-то изменить в своём восприятии и отношении к жизни. А это всегда сложно. Начать травить свой организм медикаментами я могу, конечно, но вряд ли это хоть какой-то результат даст. Депрессия для меня попытка уйти от внутренних проблем, которые решить на данном этапе пока не в состоянии. Так что медикаменты не метод, они лишь усугубят всё.
        Я хотела ещё что-то сказать, но тут внизу хлопнула дверь и буквально через пару минут в гостиную вошёл босс. Причём в уличной обуви и одежде.
        - Привет, Вить, - я испуганно уставилась на него, - что-то серьёзное случилось? А почему не позвонил тогда?
        - Посмотреть на тебя захотел, - проговорил он, и меня накрыло понимание.
        Иварс немного испуганно кивнул, пробормотав: «Здравствуйте, Виктор Владимирович», босс кивнул в ответ, а я начала нервно смеяться, потом выдохнула:
        - Ну и как, Вить? Посмотрел? Ты кстати, что увидеть-то ожидал? Постельную сцену?
        - Ты обещала предупредить. Почему не предупредила? - раздражённо спросил он.
        - О чём? О том что собралась поесть в компании соседа? Вить, о чём мне предупреждать тебя надо было? Кстати, кто информацию слил? Валентин? Вот уволю к чертям собачьим, что за маразм докладывать тебе о каждом моём шаге?! Я понимаю, Димка бы ещё приехал. Но ты?! Вот что Иварс думать должен? Что ты мой любовник, ревнующий меня ко всем без разбора?
        - А пусть думает, что хочет. Предупредить меня ты была должна. От Димки твоего ждать хоть какого-то контроля не приходится. Ты полностью его под каблук загнала. Он даже помыслить боится слово поперёк тебе сказать.
        - И исходя из этого ты решил взять на себя функции моего мужа. А что, логично, - хихикнула я.
        - Конечно логично, если только я могу хоть как-то на тебя влиять и контролировать твоё поведение. Кстати, Валентин твой не причём, так что можешь не озадачиваться его увольнением. Я не спрашивал его и не собираюсь ни о чём спрашивать впредь. Мне Галя твоя позвонила, сказала, что ты приходила и что во время общения с тобой у Игорька истерика была, она волнуется, что тебя это могло расстроить. Я ей велел докладывать мне о любых изменениях в состоянии твоих детей.
        - Вить, не ври. При таком раскладе ты бы мне позвонил. Она явно тебе про Иварса рассказала, намекая чёрти на что, поэтому ты и прилетел, наплевав на всё. Кто мне говорил, что приедешь поздно, поскольку весь день расписан? Послал всех? Молодец! Вот как есть молодец. Вот в чём ты меня подозреваешь? В том что бизнес параллельный закрутить с ним могу или любовью в тайне от мужа заняться решила?
        - Не знаю, Алин, - сняв пальто, босс бросил его на ближайшее кресло, сам сел на диван.
        Достал сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил, после чего, выдохнув дым в потолок, задумчиво повторил:
        - Не знаю… - и после ещё нескольких затяжек продолжил: - Если честно, то волнуюсь из-за того, что ты в таком состоянии. Тебя что угодно сейчас из равновесия выводит. Не так сказали, не так посмотрели… И Димка твой никак повлиять на это не может. Чёрт его знает, какое Иварс влияние при таком раскладе окажет. Доведёт чем-то, хотя бы расспросами об Игоре, а мне потом расхлёбывай. Поэтому приехал. Сейчас увидел, что ты адекватна, и отпустило немного. Из-за чего Игорь истерить начал? Что произошло?
        - Такая глупость, Вить. Я узнала, что директор его школы мой портрет на стену повесил как спонсора, позвонила ему с претензией, что мол с живыми людьми обсуждать подобное принято, а не за спиной портреты вывешивать. Игорь зацепился за словосочетание пока не покойник, которое его напугало. И начал истерить, подумав, что вывесить портрет дурная примета, и я теперь умру. Мои пояснения он не услышал. Пришлось уложить спать, чтобы снизить напряжение и убрать сформировавшийся пугающий образ. Потом пошла с Иварсом поесть, поскольку сделать это захотелось в компании - раз. Это был ответный знак вежливости, я была у него в гостях, он у меня не был - два. Всё.
        - А когда ты была? Почему мне не сказала?
        - Потому что забыла, и к слову не пришлось. Я была в гостях у Иварса на той неделе, перед поездкой в Питер. Он меня с семьёй познакомил и ещё красиво сфотографировал в своей студии. Если захочешь, фотки потом покажу. Кстати, поесть не хочешь, раз приехал? Стол накрыт. Садись, поедим. Горячего ничего нет, но рыба под маринадом очень неплохая, и холодец Шурочка сделала отменный. Да и нарезка свежая вся. Попросить Валентина приборы принести?
        - Да, и скажи, пусть бутылку коньяка прихватит, расслабиться хочу и стресс снять. Не поеду больше никуда. Гори всё оно синим пламенем. Устал. Который день стресс на стрессе, и ты никак в норму не придёшь. Хотя то, что сейчас вижу, мне нравится. Ты более адекватна, чем даже утром.
        - С коньяком засада, Вить. Вряд ли у меня твой любимый есть. Можно Валентина к тебе в подвал пошлю?
        - Сам сейчас Аслану позвоню, пусть ящик Валентину передаст. Чтобы у тебя запас был. Заодно спрошу, может горячее что есть.
        Босс достал телефон из кармана, потом посмотрел под ноги, где с его заснеженных ботинок натекла лужица талой воды, встал с дивана, проговорил:
        - Извини, Алинка, развёл здесь болото. Скажи Шурочке своей, пусть придёт вытрет, а я переобуюсь схожу, - и вышел из гостиной с телефоном в руках, захватив по дороге пальто.
        Сидящий рядом со мной Иварс негромко поинтересовался:
        - Может, мне уйти?
        - Не надо. Если никуда не торопишься, оставайся. Витя не монстр, соседей живьём не ест.
        - Мне-то даже интересно с таким человеком, как Виктор Владимирович, поближе познакомиться, я подумал, вдруг тебя как-то это напряжёт, - с явным пиететом проговорил Иварс.
        - Нет, не напряжёт, - качнула я головой и достала телефон, чтобы отдать распоряжения Валентину.
        Минут через десять суеты вокруг нашего стола мы наконец остались одни.
        Босс разлил коньяк по рюмкам и поднял свою:
        - Ну что, за знакомство. Давай, Иварс. Раз Алинка тебя в дом позвала, значит, человек ты хороший и перспектива общения намечается плотная.
        Иварс встал, поднял рюмку, потом немного смущённо проговорил:
        - Я рад, Виктор Владимирович, появившейся возможности более тесно начать общаться. Только вот проблема, не пью я. Как я ещё могу засвидетельствовать своё уважение к Вам и Алине? Готов любым образом.
        - Что сразу не сказал? Я бы воды тебе налил или сок какой-нибудь, - забирая у него из рук рюмку и отставляя в сторону проговорил босс, потом повернулся ко мне: - и ты молчала.
        - Вить, я не знала, что он не пьёт, - пожала я плечами. - Иварс, а ты по религиозным соображениям не пьёшь, поскольку мусульманин? Да?
        - Сначала да. Отец строго придерживался всех догм. Я сейчас не особо строго им следую, но привычка не пить осталась, - пояснил Иварс.
        Я тем временем налила в фужер воды, протянула ему, мы все чокнулись, выпили. Причём я лишь пригубила. Потом приступили к еде.
        Босс явно был голоден, и ел с аппетитом. Через некоторое время он отвлёкся от еды, посмотрел на меня:
        - Может ещё по одной, Алин? Иварс тост скажет и хоть под воду хорошее что-то пожелает. Расслабиться хочу.
        - Я не возражаю, - проговорила я.
        И в это время у босса зазвонил телефон. Он поморщился, полез в карман, глянул на экран и нажав на ответ, спросил:
        - Что-то срочное, Вадик? - потом после небольшой паузы продолжил: - Давай, давай, могу говорить и внимательно слушаю.
        Минуты три молча слушал, затем хрипло спросил:
        - Она сейчас где? Понял. Моё вмешательство нужно? Понял. Встречу отменяй, поезжай к ней, без вопросов. Если что-то нужно, сразу звони. Надеюсь, всё хорошо по итогу будет. Давай. На связи.
        - Что-то с Таней? - озабоченно спросила я.
        - Да, - кивнул босс, убирая телефон. - Сильное кровотечение открылось. Она сейчас в клинике у Лёши, но как я понял, прогнозы неблагоприятные.
        - Да не должно ничего плохого там быть, - убеждённо проговорила я, а потом сосредоточилась и на меня навалилась информация, которую знать бы я не хотела, и я скривившись, раздражённо выдохнула: - Чёрт! Ну как же так?! Как же меня это всё достало! Меня надо ото всех изолировать навсегда. Ни с кем мне нельзя общаться и ничего нельзя говорить!
        - Что случилось?! - озадаченно глядя на меня, поинтересовался босс.
        - Да это я виновата, Вить. И ребёнка они потеряют. С Таней всё нормально будет, а малышка не выживет. Достало меня это всё! Достало! Вот к чему ни прикоснусь, всё наперекосяк идёт. Вот как так можно вывернуть всё?! Вот как?! - я облокотившись о стол, уткнула лицо в ладони.
        - Алин, ты пояснить можешь, что произошло?
        - Да абсурд полнейший произошёл! Вот что! И виновата в нём я.
        - Я не понимаю, Алина. Причём тут ты? - продолжил расспросы босс.
        Я подняла голову, и встретившись с ним глазами, проговорила:
        - На Новый год помнишь Вадик мне подснежники в корзинке подарил, как в сказке «Двенадцать месяцев», чтобы меня порадовать? Я мол тоже волшебником побыть хочу, не всё тебе одной. Помнишь? И я, как последняя идиотка, стала спрашивать, что ему хочется, а он отнекиваться, что ничего. И я с огромным энергетическим посылом пожелала, чтобы сбылось самое несбыточное его желание. Вот чёрт меня дёрнул за язык в тот момент, не иначе! Потому что этот остолоп многократно после этого сетовал, что первая дочь у них будет, а не мальчишка. И в какой-то из дней сформулировал это как желание, типа хоть я и мечтал, чтобы первым пацан был, но уже никуда не денешься, а так бы хотелось. Ну вот и получите… Первым будет мальчишка теперь. Вселенной не сложно рокировочку провести и душу младенца попридержать ещё, если кому-то это в такую радость. А оно ему действительно было так надо и в радость окажется? Причём если хоть кто-то это ему сейчас скажет и вот это всё объяснит, он в лёгкую в окно выйдет и не будет у него никого… Лишь Танюша будет оплачивать два могильных холмика, и всё потому что я захотела сделать человеку
приятное. Вот как с Аркадием. Как с «Терновником» тем же. Как только я хоть что-то для кого-то начинаю делать, всё идёт наперекосяк. Я ненавидеть себя начинаю.
        - Алиночка, успокойся. Немедленно успокойся. Ты тут абсолютно не причём. Ерунда всё это. Забудь! - бос порывисто встал, подошёл ко мне, поднял со стула и крепко прижав к себе, начал ласково гладить по спине: - Всё хорошо, моя девочка. Не надо себя ненавидеть. Разберёмся. Всё хорошо будет. Ты услышала меня? Всё будет хорошо.
        - Вить, для того, чтобы хорошо было, тебе надо поехать к нему и поддержать. Настроить на то, что это случайность, тяжёлое испытание, которое должно сплотить их с Танечкой, и тогда дальше всё хорошо будет. И ни в коем случае не говорить ему то, что сейчас тебе сказала. Он поймёт, конечно, когда-нибудь, что сложилось всё так, как просил, но пусть это будет как можно позже, когда острота восприятия утраты пройдёт. С Таней всё хорошо будет. Лёша всё отлично сделает и одну её не оставит, и поддержать постарается, и седацию, наверняка, догадается применить, а Вадику нужна поддержка. Поезжай и напои его, вот до беспамятства напои и одного до утра не оставляй. Пожалуйста. Можешь это для меня сделать?
        - Я это и так сделать могу, но вот тебя оставить в таком состоянии одну не могу никак. Поехали вдвоём.
        - Ни в коем случае! Я что-нибудь ляпну, и он почувствует. Поэтому нет. Один ты. Это единственный вариант.
        - Тогда будешь ночевать с Димкой. Пусть сидит у тебя. Сейчас ему позвоню.
        - Нет, нет, нет! Не смей! Вот позвонишь ему, и разругаюсь с тобой. Не хочу его в таком состоянии видеть.
        - Алина, я не оставлю тебя одну, поскольку вижу, как тебе плохо. Ты и так на грани была, а сейчас ещё себя накрутишь. Я не хочу дополнительных проблем. С тобой кто-то должен ночевать, держать тебя за руку и не дать сотворить какую-нибудь глупость. Я бы Владу заставил сидеть, но ты же её пошлёшь, и она уйдёт… Вот как пить дать уйдёт, поскольку в рот тебе смотрит. Если ты что-то сказала, истина в последней инстанции для неё это. А потом рыдать мне будет: я хотела, но она мне не позволила, и я не посмела настаивать… И ведь не пригрозишь ей ничем, поскольку беременна. Чёрт! Даже не знаю, что делать…
        - Давайте я посижу ночью с Алиной? - несмело предложил Иварс.
        - Ты? - босс смерил его оценивающим взглядом, потом с усмешкой проговорил: - В начале застолья, когда выпить с нами отказался, подумал, что больше дел с тобой иметь точно не буду. Не отказывают мне. Но сейчас понял, что это даже хорошо, что отказывать умеешь и свою линию гнуть. В данном случае мне это на руку. Вот обещаешь, что не уйдёшь от неё, чтобы у тебя не произошло? Вот хоть цунами с извержением. И не дашь ей ни сбежать, ни с собой что-то сотворить. Обещаешь?
        - Я клянусь в этом, вот жизнью клянусь, - Иварс клятвенно приложил руку к сердцу.
        - Прекрасно. Ладно. Тогда возьми визитку, тут мой прямой номер, если что, связывайся, я поехал, - босс поднялся, протянул Иварсу знакомую мне визитку с орнаментом и номером телефона, после чего поспешно вышел из гостиной.
        Я молча проводила его взглядом, потом взяла свою рюмку с коньяком молча залпом допила. Затем взяла и также залпом выпила ту рюмку, которую босс у Иварса забрал. После чего повернулась к Иварсу, хотела попросить его налить мне, но передумала, взяла бутылку сама, налила себе, причём уже не в рюмку, а в стакан для воды и, глубоко вздохнув, на одном дыхании осушила до дна.
        - Алина! - Иварс привстал со своего места, попытался удержать меня, но я остановила его жестом руки.
        Допив, посмотрела на него и тихо проговорила:
        - Мне это необходимо, поэтому не мешай.
        - Я обещал следить за тобой. А ты у меня на глазах напиваешься. И я не понимаю, что делать, - в замешательстве проговорил он.
        - У тебя задача не позволить мне выйти из окна или повеситься, не более того. Ну и когда начну рыдать, то утешить, а если посуду бить, то не дать порезаться об осколки. Пить мне не мешает даже Витя. Потому что если я пью, то значит, мне это необходимо.
        - Вообще-то так говорят все алкоголики, когда их пытаются остановить.
        - Мне плевать, кем ты меня считаешь, - поморщилась я.
        - Так, похоже мне стоит проконсультироваться, - проговорил Иварс и взявшись за телефон, набрал номер с визитки: - Виктор Владимирович, извините, что так сразу беспокою, но Алина начала пить коньяк. Уже две рюмки, а потом пол стакана ещё выпила. Что мне делать? Останавливать её? Не останавливать, дать напиться и помочь если будет плохо? Понял. Хорошо. Так и сделаю.
        После этого он повернулся ко мне:
        - Мне рекомендовали дать тебе напиться, но если честно, я сомневаюсь, что это может пойти тебе на пользу. Хотя в общем-то ты уже выпила. Растерялся я как-то. Не ожидал такого. Да и не ребёнок ты, чтобы останавливать тебя, но кажется мне, зря не остановил.
        - Иварс, я похожа на сильно пьяную? - с усмешкой осведомилась я. - Понимаешь, моя проблема в том, что алкоголь последнее время перестал на меня действовать. А отключится от сводящих меня с ума проблем очень хочется.
        - Алина, по большому счёту ничего очень ужасного не произошло. Умер ещё нерождённый младенец, это печально, конечно, но это не катастрофа. К нему никто не успел привязаться здесь, он ничего ещё из себя не представлял. Да ждали, да готовились стать родителями, но в этот раз не судьба. И что? Это разве жуткая трагедия? Это всего лишь опыт. Я бы предпочёл, например, чтобы мне сказали, что именно мои неосторожные слова тому виной. Это бы научило тщательнее следить за озвучиваемыми желаниями, а не балабонить языком.
        - Это их первый ребёнок должен был быть, Иварс. Это у тебя четверо, и ты спокоен, будет ещё один - хорошо, не будет, значит не судьба. Потом у каждого человека есть разные периоды в жизни, Вадик достаточно жёсткий человек, но Танюша своей природной мягкостью сделала невозможное, она научила сопереживать, сочувствовать, эмоционально подготовила, и осознать, что именно ты неосторожным словом не только всё разрушил, но и убил абсолютно беззащитное существо в таком состоянии тяжело несказанно. Вадику проще было взвод противника положить на поле боя, чем сейчас пережить этот опыт. Кстати, со стороны твоя проблема, которую ты мне озвучил как причину твоего несостоявшегося суицида, вообще глупостью кажется: бросила недостойная уважения девушка, потому что деньги шальные перестал швырять на ветер, и мать честно сказала, что продать бизнес, чтобы что-то там ей доказать, это не уважать себя. Но для тебя те переживания были столь остры, что обуздать их ты не смог. Вот Вадик из-за моей оплошности сейчас в похожем состоянии. И я чувствую все его ощущения и понимаю, что справиться с ними очень нелегко. Меня они
с ума, можно сказать, сводят. С помощью алкоголя пытаюсь отключиться от них и абстрагироваться, но пока что-то не особо славно получается.
        - Ты эмпат?
        - Редко, очень редко. Должно совпасть много факторов, один из которых моё желание. Без него ничего не будет. Но если оно есть, то очень глубоким эмпатом быть иногда могу. В данном случае всё совпало. И мне не только плохо от его чувств, я себя ненавижу за то, что подвергла его такому испытанию абсолютно не заслуженно. Вот косяк за косяком у меня идут. Как же это меня бесит. Слушай, налей мне ещё, не берет меня алкоголь что-то совсем. А так отключиться хочется. Налей.
        - Куда тебе ещё? - возмутился Иварс. - Ты около стакана выпила! У тебя отравление будет.
        - Тебе сказали дать мне напиться, вот и не мешай мне пить. Не хочешь наливать, сама налью.
        Я взяла бутылку, хотела снова в стакан налить, но Иварс отобрал, налил в рюмку, прокомментировал:
        - Мелкими дозами напиваться будешь, чтобы не резкое отравление настало. Мне не хочется «скорую» тебе вызывать.
        - Мне нельзя вызывать «скорую». Они меня убьют. Вернее в овощ превратят и всё. Поэтому никаких «скорых», - опрокидывая в себя коньяк, помотала головой я.
        Коньяк на меня в этот раз не действовал абсолютно. Даже заторможенность реакций не появилась.
        И через некоторое время я выпила ещё пару рюмок.
        Они не подействовали тоже. Вернее подействовали, но совсем не так, как хотела я. Меня стало тошнить.
        Я пошла в ванную комнату, причём Иварс пошёл со мной, несмотря на все мои возражения, и мне пришлось обниматься с унитазом при нём.
        - Уйди ты отсюда! Не видишь что ли, плохо мне, - рычала на него я.
        - Вижу и именно поэтому я здесь. Вот водички выпей, - протянул он мне стакан с водой.
        - Какая вода? Мне только воды не хватало, - мотала я головой.
        - Обычная вода. Из-под крана. Пей давай, пару стаканов выпьешь и потом можешь пальцы в рот засунуть, чтобы ещё один приступ рвоты вызвать. Тебе надо очистить организм.
        - Не хочу.
        - Вот мало ли чего ты не хочешь. Ты отравила организм алкоголем. Он вообще не подействовал так, как ты хотела. Сделай вывод и помоги своему организму от него избавиться. Давай пей, - он насильно впихнул стакан в мои руки.
        По итогу я поддалась на его уговоры, напилась воды, вызвала ещё один приступ рвоты, потом умылась, и он на руках отнёс меня в спальню и уложил на кровать. Накрыл пледом и сел рядом.
        - Ну и чего ты добилась, столько выпив? Какой смысл был в этом? - иронично поинтересовался он, глядя как я пытаюсь принять позу эмбриона подпихивая под себя со всех сторон плед.
        - Я провела эксперимент. Сделала вывод, что в таком состоянии не пьянею, и это не метод. Другие способы искать мне надо, капитан очевидность.
        - Такой подход не лишён логики, - согласно проронил он. - Можешь поделишься мыслями от которых хочешь избавиться, и я постараюсь их обесценить в твоих глазах? Ведь по большому счёту, для очень многих, ситуациях, которую ты воспринимаешь как какую-то трагедию, смешна и ничтожна. Младенцы в утробе умирают тысячами в день, но ты решила придать смерти одного из них огромное значение. Потому что пострадало твоё эго? Как же так, миссис ведьма наворожила, что всё будет хорошо, а тут кто-то по её оплошности сумел вмешаться в расклад и отсрочил появление ребёнка в семье. Что в этом катастрофичного кроме того, что женщина около девяти месяцев походила беременной и некоторые сложности со здоровьем испытывала? Этот не выжил, родит следующего. В чём проблема?
        - В чём проблема девушку новую тебе была найти? Одна ушла, другая придёт.
        - Я так и стал к этому относиться, в результате сумел выйти из депрессии. Я понял, что её поступок моё эго зацепил. Как же, мною пренебрегли, а мать не защитила, а наоборот ещё больше унизить попыталась. Вот и психанул. Ты идёшь по моему сценарию. В конце тупик. Это тебе так, для сведения. Надо уметь принимать свои неудачи. Это повод стать сильнее и не более того.
        - Я знаю, что тут моё эго замешано. Но лишь частично. Ситуация с Таниным неродившимся младенцем это не более чем ширма за которой мои собственные проблемы складированы. Поскольку в произошедшем я не самую лучшую роль сыграла, это повод начать обвинять себя и всех, чтобы из-за вороха претензий к миру и себе не проглянуло то, что сводит с ума меня по-настоящему. Как-то так, если быть до конца честной.
        - А что сводит с ума тебя на самом деле?
        - Я не могу это даже внутри себя попробовать осмыслить, а ты хочешь, чтобы озвучила. Ты издеваешься что ли?
        - Понял. Давай тогда издалека зайдём. Что тебя в осмыслении пугает? Боишься понять, что не столь идеальна, как хотелось бы быть? Так мы тут все не идеальны. Идеальных тут по определению не бывает. Очень-очень неидеальная даже если ты. И что? Раз находишься здесь, можешь это исправить. И явно частично исправила уже. В чём проблема честно себе в этом признаться и начать осознанно исправлять дальше?
        - Иварс, ты помолчать можешь? Вот молча посидеть со мной рядом и всё. Мне жутко плохо и так, а ты бубнишь мне на ухо бред всякий.
        - Хороший уход. Обесценила все доводы оппонента и закрылась. Ладно, помолчим. По большому счёту я уже всё сказал, что хотел. Не можешь начать обсуждать, значит, время не пришло ещё.
        Я знала, что он прав, но подступиться к своей проблеме боялась. Вот очень боялась. А потом мне в голову идея пришла и я негромко спросила:
        - Иварс, а у тебя было в детстве, что ты очень чего-то испугался. Причём не реального чего-то, а страшилки или сказки какой-нибудь?
        - Я в детстве наоборот ужастики всякие любил. Много смотрел, пока к отцу не попал. И вот с ним я научился бояться по настоящему. Причём не сказок, а реальности. При этом он умело расставил акценты. Если я покорен ему, то бояться мне нечего. Он решит все проблемы, но слушаться я должен беспрекословно. И с тех пор я боялся лишь сильно разгневать его. Когда его не стало, я столкнулся с тем, что не умею жить без него и его чёткого руководства. Это тоже было страшно. Я не мог найти себя в этом мире, понять для чего живу. Догмы, насаждаемые им, вдруг неожиданно стали незначимыми абсолютно, более того, они стали казаться глупыми, и я перестал им верить. В голове каша была. В те моменты я бы с удовольствием с любым героем ужастика из детства местами поменялся. Я не боялся ни призраков, ни зомби, ни потусторонних сил, а вот внутреннее болото, в котором тонул, пугало и сводило с ума. Когда врачи помогли всё разложить в голове по полочкам, жить стало и легче, и веселее.
        - А я в детстве до ужаса одной сказки напугалась. Соседка по даче прочла где-то и мне пересказывать своими словами стала, - начала врать я, придумывая на ходу правдоподобный источник информации. - Я потом спать не могла. Как думаешь, если тебе расскажу, смогу отвлечься сейчас?
        - Конечно. До следующего утра долго, говорить о чём-то надо. Молча сидеть как-то совсем не интересно. Рассказывай давай.
        ГЛАВА 66
        ***
        - В одном царстве, тридевятом государстве, - начала я, свернувшись калачиком под пледом, - жила одна колдунья. Колдовала она по мелочи, то вылечит кого-то, то в неурожайный год песенки обрядовые попоёт, идя вдоль поля, и урожай на них заколосится, что в самый урожайный и то не бывал.
        - Так какая же это колдунья? - прервал меня Иварс вопросом. - Колдуньи наоборот, песни поют, чтобы урожая не было.
        - Чтобы урожая не было к этому стремятся конкуренты, а это колдунья была. Ей кушать надо? Надо. Чтобы деревня её не голодала, надо? Надо. Вот она песенки и пела, обходя поля своей деревни. Но это ведь не порядок, когда в неурожайный год, у кого-то он урожайный. И кто-то втридорога урожай продать может и разбогатеть. Так?
        - Нет, не так. Это абсолютно правильно на мой взгляд. Ухаживал, поливал, песенки пел, имеешь, что имеешь. А если песенки петь не умеешь, гербицидов не купил и поэтому урожай сожрала саранча или мыши, затягивай пояс потуже и неси свои денежки тому, кто агротехнику знает лучше и песни обрядовые для повышения урожайности петь обучен.
        - Это ты так думаешь, а жители соседних сёл, включая правителя тех земель, думали иначе. Не нравилось им, что кто-то от неурожаев не страдает. Страдать должны все, думали они, и пожаловались на колдунью в святую инквизицию.
        - Постой, впервые слышу, чтобы в сказках инквизиция замешана была. Что это за сказка, где религиозная подоплёка имеется? Обычно все сказители старались обходить стороной такие вопросы, иногда лишь намёком обозначая влияние.
        - Иварс, не сбивай меня. Как мне рассказали, так я тебе и пересказываю. Я не требовала источник, и не знаю в какой книжке прочла она эту сказку и откуда там инквизиция взялась. Может, сама она придумала, или дополнила своими фантазиями совсем другой сюжет. Откуда я знаю?
        - Ладно, давай дальше про инквизицию.
        - А инквизитором в том царстве-государстве служил очень красивый инквизитор.
        На этих словах Иварс начал безудержно смеяться.
        - Что ты смеёшься? - удивилась я.
        - Инквизитором служил инквизитор! Алина, ты русский язык знаешь? Даже мне, очень долго на нём не говорившему, это словосочетание режет слух. Инквизитором может быть красивый мужчина, красивый человек, просто красавец. Но инквизитором был красивый инквизитор, это нечто. Твоя подруга была явно безграмотна.
        - Иварс, не цепляйся к словам. Это всего лишь форма. Суть не в этом.
        - А по-моему сказка на то и сказка, чтобы красивой по форме быть.
        - Это не сказка, это ужастик. И он уродливый и по содержанию, и по форме. И вообще из-за того, что отвлекаешь меня, никакой атмосферности не получается. А я, может, напугать тебя хотела. Рассказать про кровавые пытки красивым инквизитором прекрасной колдуньи. А ты хохочешь, аки конь. Не буду тебе ничего рассказывать, - раздражённо фыркнула я.
        - Не обижайся. Но если честно, описания даже кровавых средневековых пыток какими-то там инквизиторами меня не пугают. Поскольку реалии сегодняшней действительности в общем-то ничуть не лучше. Во все времена люди с помощью боли пытались получить власть над сознанием другого. Кому-то удавалось, кому-то нет. Вот в твоей сказке удалось?
        - Нет, - покачала я головой.
        - А моему отцу удавалось всегда и со всеми. У него часть бизнеса нелегальная была и занимались ею отъявленные негодяи, которые боялись его больше огня. Понимаешь о чём я?
        Я задумчиво посмотрела на него, потом кивнула:
        - К сожалению, да. Понимаю. Как ты сумел из этого выйти?
        - Я даже не претендовал на эту часть бизнеса, понимал, что не потяну, и постарался сразу отойти в сторону. Забрал лишь легальную часть наследства и сразу уехал сюда. Поскольку меня пытались использовать как пешку со всех сторон. Каждый в своей игре. Там сразу несколько кланов начали перетаскивать всё каждый на себя, такая заваруха началась. Думаю в ход, не только пытки, но и убийства шли, поскольку некоторых не нашли, типа без вести пропали. Как выскользнуть сумел из всего этого, до сих пор сам удивляюсь. Возможно, сыграло роль, что сначала думали, что вернусь, а когда в психушку попал, махнули на меня рукой, что с сумасшедшего взять. Уже когда вышел, кое-кого встречал, но я сделал вид, что ничего не помню, не в материале, и общение, как с чистого листа начинал. Они успокоились и даже поддерживают сейчас, вроде как в память об отце, давая возможность неплохие контракты проводить. Я понимаю, что им это тоже выгодно, поскольку многие с ними боятся дела иметь напрямую, а когда я посредником выступаю, то все довольны.
        - То есть разгульным образом жизни ты страх преодолевал?
        - В какой-то степени да. А в какой-то степени это оправданием побега было: сорвался, вырвавшись из-под опеки отца, вкушаю то, что долгое время было под запретом. Именно поэтому возвращаться не тороплюсь. Ты не представляешь, как мне было страшно в то время. Карина оправданием перед матерью была, не особо и любил я её. Я боялся проявить себя в бизнесе, столкнуться с партнерами. Боялся, что вывезут, причём не в Турцию, а куда подальше, и начнут пытать, добиваясь моей лояльности и выставляя марионеткой в игре с другим кланом. У меня не было сил противостоять им. Твою колдунью в результате убили?
        - Да, её сожгли, - кивнула я.
        - А я бы подчинился, и начал презирать себя ещё больше и в результате всё равно бы к самоубийству пришёл. Поэтому решил не тянуть. Пусть все думают, что из-за Карины. Хоть какая-то видимость романтизма… я категорически не хотел больше ощущать себя трусом. Понимаешь?
        - Очень хорошо понимаю. И считаю, что по результату ты обыграл их всех. Мудро поступил. И нишу хорошую нашёл. Все при своих интересах, и все довольны.
        - Я знаю. Мне теперь самоуверенности не занимать. Ты первая, перед кем оправдаться хочется, и чьё одобрение стремлюсь получить.
        - Надеюсь, мои объятия с унитазом немного охладили твой пыл и подсказали, что ты явно ошибся в выборе.
        - С точностью до наоборот. Ты раскрылась с очень интересной стороны для меня. Я чувствую, что внутренне ты сражаешься с проблемой, гораздо серьёзнее моей. Ты очень правильная какая-то и сумела остаться такой, даже когда напиться пробовала.
        Вот тут уже я зашлась в истеричном смехе, совсем свернувшись в клубочек, даже плед при этом на голову натянула. Потом выглянула из-под него и продолжая хихикать, проговорила:
        - Иварс, я стерва, каких поискать. Единственное моё отличие от большинства индивидуумов: я понимаю лучше, чем многие, взаимосвязи и причины происходящего, и чаще чем другие стараюсь следовать указаниям Вселенной для поддержания более гармоничного развития нашего общества. Попади я в руки того самого инквизитора, о котором мне рассказывали, я бы поступила абсолютно иначе, я бы постаралась его обмануть, понимая, что честностью не добьюсь ничего. Не сразу бы, конечно, обманывать начала, во мне есть зачатки честности, я бы постаралась переубедить для начала. А вот потом, приложила бы максимум усилий, чтобы обдурить и сбежать. По крайней мере попыталась бы, точно. А вот она была намного честнее, именно поэтому рассказ о ней и её трагичной гибели потряс меня в детстве до глубины души. Мне хотелось вмешаться и всё исправить, при этом я понимала, что исправить ничего невозможно. И каждый прошёл свой путь. Жаль, что у неё он оказался очень коротким.
        - Будем надеяться, что в следующем воплощении она всё же будет счастлива. Ты ведь веришь в реинкарнацию?
        - Верю, но не для неё. У неё не было больше реинкарнаций. Потому что сказка на её смерти не оборвалась, а только началась. И её продолжение меня ужасало ещё больше.
        - Что может ужасать больше мучительной смерти?
        - Исчезновение накопленного позитивного потенциала и опыта. В конце сказки она потеряла всё и никто её не смог даже добрым словом помянуть. Это ужасная история. Ужасная, - я снова закрылась с головой пледом, только теперь я уже не смеялась, а плакала.
        - Э, ты чего?! Это сказка, глупая сказка, которой можно придумать совсем другой конец! Прекращай! Моя литовская бабушка однажды, когда мне было около семи-восьми, придумала совсем другое окончание истории для меня про потерявшегося и погибшего щенка и даже переписала книжку. Напечатала новые странички и наклеила поверх старых и ещё картинки в тему подобрала. Давай мы тоже с тобой переделаем твою страшную сказку на совсем не страшную, хочешь?
        - Это не поможет, - замотала я головой.
        - Мне помогло, вот реально помогло. Она сказала, что все сказки пишут люди и в нашей власти написать хорошую, с хорошим концом. И свою жизнь превратить в такую хорошую сказку. Я пробую, до сих пор пробую написать не самую плохую своей жизнью, хотя иногда опускаются руки, но раз это ещё не конец, то значит, не всё потеряно и финал можно сделать такой, к какому стремится душа.
        И вот тут я разрыдалась окончательно. Взахлёб, сквозь слёзы причитая, что вот не в моём случае, а я хочу сдохнуть и раствориться в небытие, но не дадут ведь… именно мне не дадут, хотя именно этого только я и достойна.
        Иварс вытащил меня из-под пледа, взял на руки и поднёс к окну:
        - Смотри, смотри какая красота за окном! Это всё для тебя. И солнце светит, и Шаман, которого без тебя бы убили, тебя ждёт. И дети твои. И муж твой. Какой сдохнуть? Вот как тебе не стыдно? Тебя все холят и лелеют, а ты капризничаешь. Прекращай! Ты очень, очень хорошая. Смотри, даже директор школы захотел твой портрет повесить. Потом «Терновник» этот твой. Это же всё очень хорошие дела. Ты гордиться ими должна, а ты сдохнуть мечтаешь.
        - Ты не понимаешь, не понимаешь ничего! Это всё антураж, и ерунда, мне это несложно всё было. И не нужно мне всё это. Вот ничего не нужно! И вообще отпусти меня! Отпусти меня немедленно!
        Я попыталась вырваться из его объятий, но он не дал.
        - Ты борьбой что ли занимался? - недовольно осведомилась я, когда поняла, что попытка высвободится не удалась?
        Иварс был вообще мужчиной крепкого телосложения, и захват у него оказался железный. Даже босс держал меня обычно не столь жёстко.
        - Да, долго, отец заставлял, - тут же кивнул он. - Но борцом не стал. Отец не хотел, чтобы я в соревнованиях участвовал, ему было достаточно, что с тренерами занимаюсь. Сейчас иногда по привычке размяться могу, есть постоянный тренер, но занимаюсь не регулярно, так, в удовольствие скорей. Больно, надеюсь, не сделал?
        - Отпусти, я не собираюсь пытаться совершить суицид. Мне это не поможет. Наоборот всё усугубит.
        - Что усугубит? - продолжая держать меня на руках, поинтересовался он.
        - Положение моё. Оно и так не самое славное, а станет только хуже.
        - В чём оно не славное? Я не понимаю. У тебя семья, муж, дети, надёжный партнёр, который явно заботится и опекает. Ты имеешь возможность жить именно так, как хочешь. Так что тебя не устраивает?
        - Да, я знаю, что моему положению позавидует любая. Только не нужно мне всё это. Я хочу сбежать сама от себя. Только от себя не сбежишь. И переделать в себе ничего не могу, поскольку не понимаю зачем переделывать. Смысла нет. Всё ужасно и бесперспективно в глобальном масштабе, а сиюминутные удовольствия меня не интересуют..
        - Алина, если я тебе скажу, что ощущал что-то похожее, ты мне поверишь?
        - У тебя был выход, который ты на тот момент не видел. У меня его нет.
        - Вселенная не даёт задач без возможности их решить. Давай поищем. Вдруг оно всё же есть. Вот вдруг?
        - Я искала, но чем глубже во всё это вникаю, понимаю, бесполезно. И даже здесь что-то улучшить мне не дают. Один косяк за другим идёт. Я устала, устала от этого.
        - Охотно верю. Но поскольку ты ещё жива, Вселенная верит, что твоя жизнь приносит пользу. Пусть не тебе. Но окружающим точно приносит. Даже мне. Мне общение с тобой точно на пользу идёт. Я занялся тем, чем не занимался уже лет одиннадцать: осмысление законов мироздания и собственной жизни. И знаешь, что тебе скажу, на пользу идут любые испытания, что подбрасывает жизнь. Ты вряд ли поверишь мне, особенно имея опыт изнасилования и больного ребёнка, но для чего-то и это было надо.
        - Вот с этим не спорю, но сейчас смысл я потеряла и не вижу. Я осознала, что я здесь не для того, чтобы что-то здесь улучшить. Не дают мне кардинально вмешиваться не к своей пользе. А к своей не хочу ничего делать. Понимаешь?
        - А тебя, получается, Вселенная именно это вынуждает начать делать, так? А ты упрямо так: а вот не буду. И ей приходится микшировать события таким образом, чтобы помогая другим, ты хотя бы частично начала помогать себе. Ты представляешь, насколько усложнила для неё задачу? И насколько тебя ценят, если это сходит тебе с рук, и Вселенная от тебя не отказывается, представляешь? А ты говоришь, выхода нет. Враньё! Он есть. Лишь тебе не нравится, и ты в упор его видеть, видимо, не желаешь. Вот смотришь на распахнутую дверь и морщишься, это, мол, не выход для меня. Или в стене пробью брешь или вообще никуда выходить не буду, и в слёзы. Гениальная манипуляция. Ты рассчитываешь, что со Вселенной такой фокус удастся?
        - Вселенная, на мой взгляд, Иварс, это определённое распределение энергетических потоков, которые взаимодействуют по определённым законам и не более того, но есть те, кто может эти потоки кардинально изменять к своему удовольствию. И я, если честно, всего лишь марионетка одной из таких сил. Но марионетка, пытающаяся порвать все свои ниточки и выскользнуть хоть каким-то образом из уготованной мне участи. Я знаю, что вбросили меня сюда временно, в надежде, что одумаюсь и вернусь к своему хозяину, так сказать, но я не хочу, вот отчаянно не хочу быть той его удобной марионеткой, которой была. И не могу уже. Да, я вижу эту распахнутую дверь. Вижу. Но эту дверь не Вселенная для меня распахнула. Это для большинства смертных она расклады создаёт, в соответствии с их потенциалом, а у меня извне жёсткий контроль есть. Меня отслеживают здесь, хотя отдать должное моему владыке, очень лояльно отслеживают и без кардинальных мер. Он терпеливо ждёт, когда мне надоест своевольничать, и я вернусь. Пока ни ломать он меня не хочет, ни утилизировать. Я до безумия боюсь его вмешательства, но несмотря на это, не могу
начать делать то, что он от меня ждёт, и упрямо ищу выход в стене, хотя знаю, что быть его не может. Но попытки его нащупать или пробить периодически возобновляю, потом осознаю их тщетность, и меня накрывает новая волна отчаяния. Эти мои откровения прекрасно ложатся в симптоматику проявления шизофрении. Я знаю. Поэтому ни с кем не откровенничаю. Лишь с Витей. Даже мой муж не знает ничего из этого. Не знаю, для чего тебе сейчас сказала. Возможно, подсознательно чувствую что именно в этом направлении стоит ещё лаз поискать, чтобы всё-таки выскользнуть попытаться. А возможно, хоть какой-то конец таким образом притянуть стараюсь. Не знаю…
        - Тебя мучают голоса или видения? - возвращая меня на кровать и укрывая пледом, осведомился он.
        - Они меня не мучают, - помотала я головой. - Они со мной общаются и периодически предупреждают о последствиях тех или иных действий. Я могу их игнорировать и полностью отключаться от них, и влиять на меня они напрямую не влияют. Они лишь парламентёры, достаточно уважительно ко мне относящиеся. Так что особого дискомфорта от них не чувствую, иногда даже услугами их пользуюсь, но стараюсь не злоупотреблять.
        - Удобно. Главное, не говори и дальше никому об этом. Я клятвенно обещаю молчать тоже, - Иварс приложил руку к сердцу, видимо, обозначая жест клятвы, потом сел на край кровати и продолжил: - Значит так, Алин. Примерно в твоей шкуре я был, масштаб лишь был не тот, но ощущения похожие на твои были. Давай вместе подумаем, как ты из ситуации выйти можешь. Я ведь в бизнес вернулся, лишь на других условиях, и с прежними партнерами сумел найти новый формат взаимоотношений. Может тебе тоже в этом направлении перспективы оценить. Не отказываться от всего расклада а переделать к своему удовольствию то, что больше всего напрягает?
        - Во всём моём раскладе больше всего меня напрягаю я сама. Я сама себя ненавижу. Веришь?
        - Верю. Я тоже ненавидел себя, собственную слабость, трусость, неумение сказать жёсткое «нет» и начать диктовать свои условия. Потом понял, себя надо для начала принять и полюбить. Вот всего, со всеми недостатками, а потом потихоньку модифицировать то, что напрягает больше всего.
        - Вот ты своей дочери даёшь возможность себя любить, транслируя какая она никчёмная девочка.
        - Славно стрелки перевела. Ладно, давай на меня отвлечёмся, тебе и так сейчас непросто, к твоему вопросу вернёмся позже, когда готова будешь. Итак, про мою дочь. У неё любви к себе и здорового эгоизма выше крыши изначально. Ей надо научиться следовать не желаниям, а выполнять то, что необходимо. Если при этом её эго чуточку пострадает и амбиции она полностью уберёт, будет неплохо, вернуть самоуважение тому, кто научился обуздывать желания, эмоции и гордыню по определению легче. Это как из коряги скульптуру выдалбливать. Сначала кору ободрать надо, потом грубую внешнюю форму придать, а уж потом начать думать как максимально в рамках этого объёма индивидуальность этой коряги проявить. Да, может что лишнее при первичной обработке и сняли, но не сняли бы, гниль от коры и всяких там жучков-термитов вообще бы весь исходник уничтожила. Это я к чему: есть этапы и последовательность воздействия на личность. У неё этап овладения навыками через «не хочу и не могу». Он негативно влияет на самооценку, но это плата. На мой взгляд необходимая плата, чтобы овладеть умением преодолевать себя. Понятно объясняю?
        - Это всего лишь один из методов. Есть другие. Более затратные, но и эффективные тоже. Мне кажется, что если ты дашь ей почувствовать, что в чём-то ею гордишься и позволишь именно это направление развивать, ей легче будет.
        - Скажи, скажи мне какое это направление. В чём оно? Открой сию великую тайну. Я не вижу в ней ничего достойного абсолютно. И ладно бы понимала это и тихо себя вела, признавая, что не дотягивает до других, но будет хотя бы пытаться. Нет, она оправдывается, предъявляет претензии ко всем, кроме себя, и ни в чём не хочет себя ограничивать. Лишь после наказания, пока задница болит, адекватный ребёнок. Сейчас вот наказал и матери помогать начала стараться и задания выполняет, и в школе её последние дни хвалят за старательность. Две четвёрки тут получила. Но ещё пара дней и от этой старательности не останется и следа. Она опять на уроках будет отвлекаться и болтать, забывать записать домашнее задание, станет дерзить матери и отказываться делать хоть что-то кроме собственных развлечений. И зачем мне ещё больше при таком раскладе культивировать в ней её любовь к себе, чтобы она совсем в бездельницу и эгоистку превратилась?
        - Тебе надо каким-то образом показать ей, что очень любишь в ней то, что образно выражаясь, скрывается под внешним слоем коры из эгоизма и лени. Что ты видишь внутреннюю её сущность, что она есть там.
        - Если честно, то не вижу. Пока вижу лишь гниль. И пока мне хоть что-то не гнилое не продемонстрирует, делать вид, что что-то увидел в ней, не собираюсь. Это враньё. Вот ты в ней что увидела?
        - Я мало с ней общалась.
        - Хорошо хоть врать не стала, - усмехнулся он в ответ, - хотя я бы постарался расспросами заставить признаться, что именно ты в ней разглядела.
        - Есть в ней что-то, Иварс, вот точно быть должно. Иначе бы меня так не замкнуло на ней. Если хочешь, я в следующий раз с ней подольше пообщаюсь и попробую это найти.
        - Я не откажусь. Приходи в любое время, дам пообщаться с ней. Мне самому интересно будет. Я абсолютно не против её гармоничного развития, напротив. Лишь на данный момент абсолютно не вижу перспектив и в связи с этим ограничиваюсь тем, что жёстко заставляю придерживаться хотя бы общепринятых норм поведения. Я ведь не требую от неё ничего невозможного или даже сложного. Я не ругаю и не наказываю даже за тройки. Что поделать, если умом Всевышний её не наградил. А вот за нарушения правил поведения, невыполнение заданий, дерзость и своеволие, это да, наказываю. Но соблюдать правила могут даже умственно-отсталые дети. Поэтому то, что не хочет их соблюдать, её сложности и наказана за это она будет.
        - Я не понимаю, что меня так цепляет в твоих словах, Иварс. По идее, посыл у тебя правильный и энергетически ты не уходишь в негатив, его озвучивая. Но именно в твоей дочери что-то есть такое, что сломает её с таким твоим посылом, и мне очень не хочется дать тебе это сделать. Я чувствую, что итог для неё будет печальный, ты разведёшь руками: «на всё воля Аллаха», и не особо озадачишься даже, поскольку не зацепит тебя её фиаско как личности, а вот меня почему-то цепляет. Я очень хочу дать твоей дочери шанс поменять расклад. Не знаю почему. Возможно, в тебе аналогию со своим хозяином вижу и хочу хоть кому-то дать шанс поменять перспективы, если свои никак не получается. Не знаю… Если дашь пообщаться с дочерью, буду благодарна.
        - Тебя кто-то хоть когда-то наказывал?
        - Нет, - я покачала головой, - причём ни в этой жизни, ни в той. И я заранее сочувствую тому, кто рискнул бы попробовать. Все, кто пытался применить ко мне насилие, закончили очень-очень плохо…
        - И твой хозяин или кто он там тебе был в прошлой жизни не пробовал?
        - Нет, я была слишком любимой игрушкой. Сказочно любимой. Именно поэтому я здесь, а не канула в небытие. Он хочет меня вернуть, причём не изломанную.
        - Тогда почему он допустил, что тебя изнасиловали?
        - Он не верил, что я допущу такое и ждал, что захочу вернуться и прибегнуть к его помощи, а я допустила и не обратилась за ней. Тогда он вмешался сам, и его кара моим обидчикам была столь ужасна и впечатлила меня настолько, что говорить об этом я не могу до сих пор. Я бы предпочла такого никогда не видеть, но моего мнения никто не спрашивал. Он не интересуется вообще ничьим мнением. Для него есть только одно, и оно его.
        - То есть твой сын это месть ему в какой-то степени?
        - Давай не будем об этом. Тема про Игоря закрыта. Не хочу тебе врать, а ты меня вынуждаешь. Не надо.
        - Мне интересно, почему ты при таком раскладе не пытаешься найти способ его умилостивить что ли, что бы каким-то образом обезопасить себя.
        - Это бесполезно. Ему нужно, чтобы я вернулась. Больше мне нечем его умилостивить. Если проводить аналогию с твоим состоянием, то здесь я отсиживаюсь, как ты в психушке. Немного развлекаюсь. И боюсь даже думать о том, что будет дальше. Потому что нахожусь я в патовой ситуации. Ты ведь знаешь чем мат от пата отличается в шахматах?
        - Это и ребёнок знает, так что не держи за дурака. Но это означает, что у вас с ним ничья? Так?
        - Нет, ничьи с ним быть ни у кого не может, это означает, что он отказывается объявлять мне мат. Мат он объявить мне мог сразу, но не хочет, он хочет моего возвращения в ряды своих пешек, ну или не совсем пешек, не суть. А я пытаюсь тянуть время, отчётливо понимая, что раз гроссмейстер пожертвовал мне ферзя, в моей ситуации это именно сигнал, что мне действительно лучше сдаться самой.
        - Я так понимаю, это опять отсылка к твоим любимым «Двенадцати стульям», я кстати, их прочёл, не могу сказать, что в восторге, но твой юмор мне стал более понятен.
        - Тебе не понравился вахтёр, грозно спрашивающий пропуск, но пропускавший и так? - озадаченно поинтересовалась я. - Ты не встречал таких в жизни?
        - Для меня это дико. Я таких сразу увольняю. У меня в офисе камеры везде и директор адекватен и подобного не допустит.
        - И «Вам дали гораздо лучший мех, это шанхайские барсы» на тебя не произвело впечатления?
        - Алин, Эллочка в книге это какая-то совсем примитивная женщина, красить акварелью мех это запредельно, а уж говорить ей, что это похоже на шанхайских барсов вообще абсурд.
        - Стихи про Гаврилу тебя тоже не впечатлили? «Служил Гаврила почтальоном, Гаврила почту разносил?». Это тоже не понравилось?
        - Это глупый примитивизм какой-то.
        - Конечно. Это же сарказм и ирония. Ладно, оставим примитивную поэзию, а как тебе: «Ваш девиз? - Всегда!» Это же шедевр!
        - В чём шедевр? Что всегда? Всегда вперёд? Или всегда в арьергарде? А может, всегда под кайфом?
        И тут я снова начала смеяться. Лёжа на кровати я ржала взахлёб, как лошадь. Иварс даже испугался. Он подумал, это нервное. Сначала я взахлёб рыдала, теперь так же смеюсь. Он навис надо мной. Обхватил мои плечи руками и, заглядывая в глаза, проговорил:
        - Успокойся, пожалуйста! Всё хорошо. Не надо нервничать. Всё хорошо!
        Это раззадорило меня ещё больше, и смеяться я стала лишь сильнее и громче.
        Он схватил меня в охапку, поднял, прижал плотно к себе, как ребёнка, и чуть ли не укачивать начал, приговаривая:
        - Тихо, тихо, всё хорошо. Успокойся, пожалуйста.
        - Иварс, прекращай, - с трудом выдохнула я. - Я спокойна, но это реально смешно, что ты так прямолинейно воспринял утрирование и сарказм. Верни меня на кровать, я сейчас перестану смеяться. Хотя это ну очччень смешно, - договорив это, я зашлась в новом приступе смеха.
        - Алиночка, успокойся, пожалуйста. Ты расшатываешь так свою психику. Сейчас же отсмеёшься и опять плакать начнёшь. Не надо в крайности впадать. Прояви немного самообладания и сдержанности.
        - Ладно, уговорил, - я закончила смеяться и сделала серьёзное выражение лица. - Так больше нравится?
        - Да, так мне нравится больше, - кивнул он.
        - Прекрасно, - хмыкнула я.
        - Кстати, возвращаясь к тому, кто ждёт твоего возвращения, как ты должна к нему вернуться?
        - Иварс, я не хочу говорить о нём.
        - Ты его боишься?
        - Нет, именно его я не боюсь. У меня нет страха. Меня сводит с ума другое чувство. Я не могу его объяснить, да и не хочу.
        - Хорошо, не объясняй, объясни другое: за что ты себя ненавидишь?
        - За то, что не такая, какой всегда воспринимала себя, и изменить это невозможно, поскольку это не черта характера, это данность.
        - Не понял. Какая данность? В чём? Это типа национальности или расы что ли?
        - Очень отдалённая аналогия. Скорее птица и ящерица. Я птицей себя ощущала, а потом поняла, что никакая не птица, и птицей быть не могу.
        - Ты ощущала себя птицей, значит могла летать и если ты была ящерицей, способной на такое, то значит ты дракон, а это круче любой птицы. И смысла переживать по этому поводу не вижу.
        - Эээээ, - протянула я, пытаясь осознать, сказанное им, и приспособить к своей ситуации, - я не совсем корректную аналогию, похоже, подобрала. Давай другую подберу. Вот знаешь иллюзионисты фокус показывают: девушка парит в воздухе, а на поверку там или тросы или магниты сильные её держат. Вот я вроде такой девушки, изображала невесть что, а потом поняла, что обманываю всех, и больше не захотела. И вроде тебя попыталась совершить суицид. Но там, это не здесь, там всё сложнее, короче, меня остановили и отправили сюда, чтобы осознала и вернуться захотела, но я не хочу возвращаться.
        - Та иллюзия, в которой ты принимала участие, шла кому-то во вред?
        - Нет, конечно. Это лишь красивое шоу и антураж. Я была статусной куклой, марионеткой.
        - И чем была плоха эта роль?
        - Она не была плоха. Я на неё не подходила. Я была не та, за которую все меня принимали. Понимаешь?
        - Нет. Твой хозяин знал, кто ты на самом деле?
        - Да, конечно.
        - Тогда в чём проблема? Что он морочил другим с твоей помощью голову?
        - Нет, проблема в другом. Он морочил голову мне. Если продолжить аналогию: я ему верила, что летаю по настоящему, а в один прекрасный день обнаружила, что это лишь иллюзия, которую создал он для самого себя.
        - Для самого себя? Он знал, что это иллюзия, создал её, тебе было в ней комфортно. Потом ты узнала, что это иллюзия и лишила его возможности наслаждаться ею? Почему? И он ещё ждёт и уговаривает вернуться? За что ты так с ним?
        - Иварс, всё несколько сложнее, и полной аналогии нет. Я не могу тебе объяснить подоплёку. Всё так запутано. Но в чём-то ты прав, я причинила ему боль своим поступком, хотя не хотела, и от этого ненавижу себя лишь сильнее. Хотя со стороны всё просто до безобразия, и на его взгляд это всего лишь моя блажь, он ждёт, чтобы я перебесилась, и вернулась. Но это не блажь и не дурь, это… не знаю что это… хотя знаю, это ненависть к самой себе. А его я слишком ценю, чтобы позволить и дальше тешить себя лишь иллюзией.
        - Тогда всё проще простого. Тебе надо стать такой, какую он будет ценить без всяких иллюзий. Ящерицей с крыльями к примеру. Там ящерицы с крыльями живут?
        - Одну знаю. Живёт, - я глазами поискала Золотце и, встретившись с ним взглядом, лукаво подмигнула.
        - А ты стать такою можешь?
        - Нет, - я отчаянно помотала головой, - до уровня такой ящерицы я не дотягиваю точно. Она умная, а я нет.
        - Хозяйка, опять издеваешься? - Золотце раздражённо насупился.
        - И кроме этого облик мой там жёстко фиксирован, он не хочет его менять, насколько я понимаю, - продолжила тем временем я.
        - Он такой же как этот?
        - Немного другой, но не суть. И дело совсем не в облике. Он меня всем и самой мне представлял одной, а я другая… Вот вроде дворняги на выставке собак.
        - И в чём проблема? Тебя можно считать новой эксклюзивной породой, особенно если ему нравилось. Сейчас кого с кем не скрещивают только. Главное грамотно разрекламировать и пожалуйста вам мальтипу всякие или булли, даже львов с тиграми скрестили, лиграми обозвали и восхищаются эксклюзивом. Попроси его озвучить реальность, и пусть все её примут. Тебе должно хватить на это сил. Как точно такая же многокровная дворняга, смею тебя заверить, это круто ощущать, что в тебе бурлит кровь такой смеси предков и пытаться доказать, что данное смешение было на редкость удачным.
        - Понимаешь, проблема именно в том, что я сама не считаю мой вариант удачным.
        - А Вселенной посчитала, поэтому она тебя создала, и кому не нравится, это его трудности. Твоему хозяину явно нравилось.
        - Если бы нравилось, то не было бы никаких проблем. Он скрывал. Он все скрывал от меня в первую очередь. Там ужас был… ужас… и сейчас он не хочет, чтобы хоть кто-то знал и не позволит он ничего афишировать. И я сама не позволю тоже.
        - Давай самый ужасный вариант предположу: ты результат жуткого недопускаемого там кровосмесительного союза. Тебя выдавали за другую, ты узнала, и что? Вот что тебя так в этом напрягло, если твоего хозяина это не напрягало, и ты была любимой игрушкой, как сама говоришь? Вон твой кот сидит, - Иварс указал на Кота, примостившегося на подоконнике. - Он у тебя кто по породе?
        - Беспородный он.
        - Это ему мешает? Вот кто-то подойдёт и скажет ему или тебе, что он дворовый, это помешает ему занимать то положение в твоём доме, которое он занимает?
        - Я не кот, и там я была не котом. И вообще, отстань. Отстань от меня, это не основное всё, основное в другом, в другом абсолютно. И я не могу объяснить это ни тебе, ни даже себе, потому что это очень ужасно и мне хочется свихнуться, когда я начинаю пытаться осмыслить эту проблему. Она очень, очень ужасна. Поверь мне.
        - Намекни хоть, я не понимаю, что может быть ужасного в очаровательной женщине.
        - Когда по сути она совсем другая, чем кажется всем, даже самой себе.
        - Самое ужасное, что приходит на ум это оборотень. Милый образ превращающийся в определённые периоды в кровожадного монстра. Твой хозяин всем демонстрировал ангела, а потом, например, в полнолуние выпускал тебя под покровом ночи терзать невинные жертвы о которых ты по утру ничего не помнила и оплакивала вместе с ним их в райском саду. Так?
        Я обалдело воззрилась на него, потом перевела взгляд на Золотце, корчившегося от смеха и с усмешкой проговорила:
        - Ты знаешь, я бы предпочла такой вариант развития событий, он не слишком напрягает меня. Я бы придумала, как можно обуздать себя саму в периоды бессознательного состояния. Клетку бы какую-нибудь придумала или подвал.
        - А если без жертвы ты опять не превращалась в прелестного ангелочка, и твой хозяин поэтому был против тебя в клетке держать и готов был жертвовать жизнями подданных к твоему удовольствию, не афишируя это?
        - Это было бы сложнее, но если честно, насколько я знаю, никаким ангелочком я и не была и кровавые жертвы мне и не под покровом ночи спускали. Моя проблема она ужаснее и решить её извне невозможно. И если ты продолжишь меня заставлять её пытаться осознать, я точно свихнусь. Прямо здесь и сейчас. Тебе оно надо? Если нет, то давай сменим тему.
        - Понял. Вернее не понял ничего. Ты спокойно терзала невинные жертвы, выходит, и при этом что-то тебя трогает до такой степени, что ты готова сдохнуть здесь и сейчас лишь бы не знать об этом? Это абсурд какой-то. Что-то здесь не так.
        - Невинные жертвы не терзала, я сначала их виновными в чём-то признавала, а потом спускала на них свою охрану. И на этом давай остановимся. Иначе точно свихнусь, - скривившись, как от зубной боли, раздражённо выдохнула я, ощутив, что готова сорваться уже в любой момент.
        Иварс, почувствовав это, испугался, без лишних вопросов подхватил меня на руки, прижал к себе, а потом начал увлечённо рассказывать, что купил новый объектив какой-то, и обязательно должен меня с ним сфотографировать, потому что эффект будет потрясающим. Потом вновь опустил на кровать, сел рядом и, гладя по спине, начал что-то мне про панорамную съёмку рассказывать, а я, сжавшись в комочек, пыталась внутренне абстрагироваться и от него, и от пугающих меня мыслей.
        - Алина, почему ты меня не слушаешь? - через какое-то время начал теребить меня он. - Не закрывайся, пожалуйста. Потом тебе сложно будет выйти из этого состояния. Давай, говори что-то. Не хочешь о своих проблемах. Давай о моих говорить. Скажи, что мне с дочерью делать. Или какие фотографии хочешь. Начни думать об этой реальности, иначе опять в жуткую депрессию уйдёшь. Не надо, пожалуйста, не надо.
        Я пошевелилась, подняла голову и, взглянув на него, тихо произнесла:
        - Мне плохо.
        - Я вижу, - кивнул он. - Давай вместе подумаем, что может чуточку облегчить твоё состояние. Мне помогло переключение. Я на Заиру переключился, начал осмысливать её положение, потом решил своей женой сделать, и потихоньку из полного погружения в свою проблему вышел. Давай попробуем найти то, на что тебе захотелось бы переключиться.
        - Я не хочу переключаться.
        - Это понятно. И естественно. Но переключиться надо. Хочешь, прикажу сюда привести дочь и накажу при тебе?
        - У тебя с головой как? - скривилась я. - Совсем плохо?
        - Нормально у меня с головой, и именно поэтому ищу, что может тебя отвлечь от ухода из реальности. Вот приведу сейчас сюда маленькую девочку, заставлю раздеться, - явно провоцируя, начал он.
        - Замолчи! Прекрати сейчас же! - раздражённо прервала я его.
        - Не вопрос, но только на условии, что ищешь вместе со мной на что переключиться можешь и что тебя отвлечёт.
        - Иварс, отстань. Мне плохо.
        - Позвонить Виктору Владимировичу?
        - Чёрт! Нет, конечно. Ладно, рассказывай о чём-то, постараюсь отвлечься, и ещё скажи Валентину, пусть чай с облепихой заварит и принесёт. Там в гостиной кнопка его вызова есть.
        - Пошли, покажешь где, - Иварс вновь подхватил меня на руки и понёс в гостиную.
        Весь вечер и всю длинную ночь мы сидели с ним в гостиной, он поил меня чаем и рассказывал о Турции, нравах и обычаях. Я внимательно слушала, причём, как только пыталась абстрагироваться, Иварс моментально теребил, заставляя отвечать на какие-то вопросы, и постепенно меня отпустило чувство острого неприятия, я успокоилась и даже сама начала что-то рассказывать в тему и заинтересованно обсуждать собственные впечатления от своей единственной поездки в Турцию, куда ездила ещё будучи студенткой.
        ***
        Под утро я уснула на диване в гостиной и проснулась от голоса босса, который шёпотом спрашивал, как у нас дела. Лениво приоткрыла один глаз и, пошевелившись на диване, негромко произнесла:
        - У нас прекрасно, Иварс всю ночь меня рассказами о Турции развлекал, а у Вадика как?
        - Более-менее неплохо. Первый шок прошёл, он рад, что Танюша выжила, и всё у неё неплохо со здоровьем по итогу, обещал мне поддержать её и утешить. Я постарался настроить его на позитив и внушить мысль, что всё, что ни происходит, к лучшему и надо уметь сплачиваться и тогда за чёрной полосой начинается белая. Ну и в том же духе. Давай Иварса отпустим домой, а потом я в спальню тебя отнесу. Согласна?
        Я сонно покивала, и босс проводил Иварса, а потом отнёс меня в кровать, и я снова уснула.
        Проснулась я примерно в полдень, на тумбочке стояла чашка с кофе и рядом на блюдечке лежал пирожок с прикреплённой записочкой: «Съешь меня!».
        Я посмеялась и, вообразив себя Алисой в стране чудес, съела пирожок. Уменьшиться я не уменьшилась и не увеличилась, но настроение у меня улучшилось. Спасибо боссу. Умел он иногда меня развлечь и порадовать небольшими мелочами.
        В это время где-то внизу заиграл мой телефон, по мелодии поняла, что босс. Спустилась, ответила:
        - Да, Вить, слушаю.
        - Проснулась? Как самочувствие?
        - Нормально, съела пирожок. Спасибо тебе. Записочка меня развлекла.
        - Прекрасно. А почему не ты, а Зэн Шамана пошёл выгуливать?
        - Не знаю. Пожалел, наверное. Вчера я его не выгуливала, он решил, что и сегодня не приду, наверное. А откуда ты знаешь?
        - Иварс позвонил. Волнуется, что с тобой. Давай, присоединяйся к ним.
        - Не хочу. Шамана уже вывели. Завтра пойду. Сегодня лень.
        - Алин, это что за дела? - в голосе босса послышался напор. - Выйти пройтись ей лень, видите ли. На работу не выходишь, будь добра хоть прогуляться выйди.
        - А там морозно на улице? Я не замёрзну? - капризно осведомилась я.
        - Да, морозно. Но если потеплее оденешься, то не замёрзнешь.
        - Я лучше на работу приеду. Не хочу по морозу таскаться.
        - Хорошо, приезжай на работу. Нечего дома сидеть. Дома ты опять весь день в постеле проваляешься, а тут хоть пообедать тебя вытащу. Давай, жду тебя.
        Я нажала отбой, потом нашла номер Иварса, позвонила:
        - Привет, сегодня не жди. На работу поеду. Со мной всё в порядке, не переживай и спасибо тебе за эту ночь. Ты мне реально помог.
        - Понял. Хорошо. Завтра ждать?
        - Я завтра утром позвоню, если соберусь погулять. Если не позвоню, значит или на работу снова уехала или не собралась. Договорились?
        - Хорошо. Договорились.
        Я нажала отбой. Быстренько оделась и поехала на работу.
        ***
        Когда я вошла в приёмную, Света испуганно привстала:
        - Ой, Алина Викторовна, здравствуйте! А я не видела, как Вы приехали. Там у Виктора Владимировича совещание. Мне доложить?
        - Что докладывать, если совещание? Ты поставишь и его, и меня в неудобное положение. Он знает, что я приехать должна, - проговорила я и открыла дверь.
        После чего быстро вошла и закрыла её за собой, поскольку босс орал, матерился и, не сдерживаясь, сыпал уничижительными эпитетами на застывших перед его столом Борьку и его пассию, имя которой в первый момент от такой неожиданной картины вылетело у меня из головы.
        - Я могу поинтересоваться, что произошло? - громко осведомилась я, стоя у двери.
        - Произошло то, что эти двое умалишённых решили меня разорить! Вот что! И ведь молчали до последнего! Вот как так можно?! Вот повешу я на вас обоих полный убыток и будете десять лет бесплатно работать, продав всё, что имеете! Оба! - бушевал босс.
        - А подробности будут? - достаточно спокойно поинтересовалась я. - И вообще, Виктор Владимирович, прекратите орать. Орать на беременную женщину нельзя по определению. У неё выкидыш случиться может на нервной почве. Поэтому давайте на уровень тише и с подробностями.
        - Кто беременный? - одновременно поинтересовались, озадаченно на меня посмотрев, и босс, и Борька.
        - Нина Алексеевна, конечно. Не я же, - я наконец вспомнила, как зовут Борькину пассию.
        - Вы шутите? - Борька ещё более удивленно уставился на меня.
        - Нет. Какие шутки? - я тоже озадаченно пожала плечами. - Нина Алексеевна уже месяца два как беременна, так что примите поздравления, дети это прекрасно.
        - Этого не может быть, - замотал головой Борька.
        - Предлагаю вам сдать анализ и всё узнать, - улыбнулась я. - Мне, кстати, приятно, что я первая сообщила вам это приятное известие. А теперь давайте ближе к теме проблемы. Так что конкретно произошло?
        Но вместо подробностей Нина нервно выкрикнула:
        - Вы всё врёте! - и бросилась вон из кабинета.
        - Не поняла, - проводив её взглядом, я повернулась к Борьке: - Объяснить можешь, что за странные обвинения? Вас с ней не радует её беременность, она планировала аборт сделать и не хотела никому говорить об этом?
        - Я не в курсе про беременность абсолютно, Алина Викторовна. Да и не жили мы с ней два месяца назад. Я ей лишь на той неделе предложение сделал, и мы впервые… ну в общем никак нашему ребёнку, вернее у беременности такого срока быть не может.
        - Борь, извини, мне в голову не пришло, что так быть может, но то, что озвучила, это реальность. Что ты с ней будешь делать, не знаю. Можешь забыть и поверить ей, ничего не проверяя. Детей от любимых женщин обычно тоже любят. Главное, осознанно решение прими. Мы с Виктором Владимировичем молчать будем по-любому. И давай на этом это обсуждение завершим. И ты мне коротко расскажешь суть претензий Виктора Владимировича к вам.
        - Алин, - в разговор вступил босс, - а при таком раскладе мне начинает казаться, что развела Нина Борьку сразу по двум направлениям. Она неплохо могла руки погреть на ситуации. Я ничего не проверял лишь по одной причине, он мне клялся, что это его косяк. А сейчас я практически уверен, что не его, а Нина сыграла на руку конкурентам.
        - Вить, если и сыграла, то не осознанно явно. Не поимела она с этого ничего, уверена. Хотя если в тёмную, то использовать её могли… Она не очень большой опыт имеет в этом направлении, и в тонкостях разбирается плохо. Я поддержала её назначение только из-за Бориса. В надежде, что она своим энтузиазмом с его помощью перекроет недостаток опыта, особенно при отлажено работающем коллективе. А она явно выстроить отношения в коллективе не смогла. Она не пользуется уважением, соответственно её не поддерживают и не подстраховывают. Давай, озвучь коротко, в чём косяк.
        Босс озвучил, и я скривилась. Мы теряли очень выгодный заказ по глупейшей причине не подготовки предварительной проработки контракта.
        - Сколько времени до выхода на тендер?
        - Меньше суток. По любому сделать ничего уже не успеваем, - махнул рукой босс.
        - Подожди, у меня есть одна мысль, - проговорила я, подходя к своему столу и нажимая кнопку селектора: - Светочка, можете мне принести список сотрудников Нины Алексеевны? Да, чем быстрее, тем лучше.
        Через минуту, постучав и получив разрешение войти, вошла Света, протянула мне листок.
        Я пробежалась по списку глазами, потом указала на одну фамилию:
        - Бортникову Е.К. по имени отчеству как зовут?
        - Евгения Константиновна, по-моему, - тут же откликнулась Света, - могу уточнить.
        - Да, точно, не надо уточнять, я вспомнила, мы с ней пересекались пару раз, - кивнула я, - можешь её срочно к нам пригласить?
        - Конечно, сейчас вызову - подтвердила она и вышла.
        Уже через пять минут в кабинет постучала и вошла подтянутая женщина лет сорока пяти.
        - Здравствуйте. Вызывали, Алина Викторовна?
        - Да, Евгения Константиновна. Садитесь, пожалуйста, - я указала ей рукой на гостевое кресло, сама подошла ближе к Борьке, - мы тут вместе с Борисом Андреевичем попали в очень непростую ситуацию, и он, считая Вас очень хорошим специалистом, посоветовал мне обратиться за консультацией и помощью к Вам. Если Вы нам сможете помочь, то с согласия Виктора Владимировича, который как Вы видите, тоже присутствует при разговоре и может засвидетельствовать моё обещание, мы готовы предложить Вам должность начальника направления. Однако просьба, как Вы понимаете, у нас непростая. Вы ведёте статистику по направлению, и у Вас есть доступ ко всем сводкам. Нам нужно сделать к завтрашнему дню вот такую выборку с производственными мощностями по последним данным. Из них выбрать наиболее перспективные, их дополнительно надо будет обзвонить и проверить были ли изменения на линиях. Если не было, то по ним сделать обсчёт для выхода на тендер. Успеваете подготовить документацию до девяти утра завтрашнего дня, должность Ваша.
        - Я через час сделать могу, Алина Викторовна, причём два варианта. О том, что тендер в нашей зоне интересов было понятно ещё две недели назад. Он в перспективном плане в общем доступе. Я подходила к Нине Алексеевне с предложением разослать запросы на места для уточнения данных по мощностям. Она сказала: «А зачем?». Я сказала: «На всякий случай», она посмеялась, я не стала настаивать, но на свой страх и риск разослала, и всё подготовила. Черновики уже готовы, за час могу их привести в презентабельный вид. Полный пакет документов есть к обоим вариантам.
        - Высший пилотаж, Евгения Константиновна, - одобрительно проговорила я. - Вы меня несказанно порадовали. Тогда через час встречаемся, обсуждаем оба варианта и завтра в сопровождении Бориса Алексеевича Вы едете представлять наши интересы с тем вариантом, который выберем.
        - Поняла. Хорошо, Алина Викторовна. Через час подойду, - она встала и, попрощавшись, покинула кабинет.
        - Виктор Владимирович, - как только за ней закрылась дверь, обратилась я к боссу. - Исходя из услышанного, для Борькиной Нины могу предложить два варианта. Первый: она идёт к нему в секретари-референты, ради его благополучия лично я бы пошла на то, чтобы ввести ставку его личного секретаря, причём с её нынешним окладом до конца её беременности, чтобы пособие на ребёнка ей именно исходя из этого оклада платили, а после декрета подумаем, что и как дальше. Второй: делаем рокировку, переводим её на должность старшего специалиста направления, соответственно с понижением оклада. Что скажешь?
        - Я могу сказать своё мнение? - несмело спросил Борька.
        - Давай, озвучивай, - кивнул босс.
        - Во-первых, если она действительно беременна, то такая секретарша мне не нужна в принципе, поэтому это предложение Алины Викторовны мне не кажется приемлимым. Во-вторых, если она действительно проигнорировала предложение Евгении Константиновны, то должность старшего специалиста направления для неё многовато, я бы специалиста максимум предложил.
        - Борь, - я задумчиво посмотрела на него, - а вот так мстить это мелко. Как руководитель она действительно никудышный. Не подготовилась к тендеру, стоящему в открытом плане вообще никак, не поняла зачем её спрашивают о запросах, хотя ёжику понятно, что без повода спрашивать не будут, не отследила, что это для чего-то сделали за её спиной. В коллективе она не авторитет абсолютно и мыслить масштабно не её конёк. А вот как узкий специалист она вполне может работать. Ты ведь сам говорил, что энергичная и ответственная. Потом свободной ставки специалиста сейчас нет, её вводить надо. Проще сделать рокировку с Евгенией Константиновной. К тому же в ситуации, когда Нина ждёт ребёнка, нельзя не учитывать, что с этих выплат ей декретные начисляться будут.
        - Алин, а я с Борисом согласен. Если она действительно беременна и не от него, то её поведение свидетельствует о её беспринципности и лживости. Лично мне такие сотрудники даже на ставке специалиста ни к чему. И я готов ей это лично озвучить. Как можно принять предложение мужчины и не сообщить ему, что ждёшь ребёнка от другого? Он вправе это знать. Потом обвинить тебя во лжи, уйти, хлопнув дверью, когда никто её из кабинета не отпускал, это что за фортели такие? Ушла и ушла на мой взгляд. Мне такие сотрудники ни к чему. Пусть пишет по собственному. А не напишет, уволю по статье за неисполнение должностных обязанностей.
        - Витя, она беременна.
        - И что? - воззрился он на меня.
        - То что у неё будет ребёнок, которому будет нечего есть. Вот что!
        - Хочешь помочь, возьми её в свой «Терновник». Мне тут такие сотрудники ни к чему. Я лучше спонсорскую помощь твоему «Терновнику» окажу, чем здесь её держать.
        - Я тебя не узнаю. Что стряслось?
        - Только одно. Лжецов на дух не переношу. Не будет способна обеспечивать ребёнка, готов забрать его и обеспечивать вместо неё, но давать возможность беззаботно жить за мой счёт столь наглой лгунье не хочу. И не буду. Вот как хочешь, в данном случае я воспользуюсь правом вето. У меня она работать не будет.
        - Вить, по работе она не соврала, а не отследила. Это разные вещи. Её взаимоотношения с Борисом в сферу наших рабочих интересов вообще не входят.
        Не успела я договорить, как у меня на столе ожил селектор и голосом Светы сообщил:
        - Алина Викторовна, тут Капелькина вернулась, просит разрешения к Вам зайти.
        - Пусть заходит, - разрешила я.
        Постучав, в кабинет зашла Нина и положила мне на стол тест о беременности, нервно выдохнув при этом:
        - Вот! Никакая я не беременная!
        - Не беременная? Великолепно, Нина Алексеевна, тогда сейчас поедете вместе с Борисом Андреевичем сделаете УЗИ. У меня есть прекрасная клиника на примете, наша охрана вас довезёт, вас там встретят, и доктор подтвердит, что Вы не беременны. Через два часа ждём вас обоих обратно с результатом.
        - Зачем это ещё? Я не буду ничего делать!
        - Хотите работать у нас, сделаете. Причём именно сегодня и именно с Борисом Андреевичем, поскольку он Ваш жених, и должен иметь представление о Вашем здоровье.
        - Я принесла Вам тест!
        - Это не показательно, особенно если его под проточной водой подержать. Давайте не будем спорить. УЗИ это лучший способ выяснить, кто из нас ошибается.
        - Вы не имеете права! Я никуда сегодня не поеду. Я не готова к врачам ехать. Возможно завтра.
        - Вам так, для сведения, аборт на УЗИ виден. Поэтому не стоит этим заморачиваться. Хотите уверить меня в отсутствии беременности едете немедленно. Не хотите, Ваше право. Забираете с моего стола то, что не информативно по определению, и можете быть свободны. Лишь примите к сведению: на данный момент Вы отстранены от работы и в отношение Вас начата служебная проверка, по результатам которой будет решаться вопрос о Вашем увольнении по статье. На этом всё.
        - За что Вы так со мной? - забирая с моего стола тест, проговорила она.
        - Как так? Хотите уверить всех, что не беременная, едете к врачу, делаете УЗИ. Не хотите, все вольны остаться при своём мнении. Неисполнение Вами трудового договора без привязки к этому факту будет рассмотрено комиссией. Хотите избежать разбирательств, пишите заявление по собственному желанию. Что Вам не по нраву, Нина Алексеевна?
        - То есть Вы, узнав, что я беременна хотите меня на улицу выставить?
        - Так Вы беременна или нет? Давайте определимся.
        - А если да?
        - Если да, то Вашу судьбу будет решать комиссия по результатам проверки с учётом этой информации. Что она решит, я не знаю, и вопрос этот не ко мне. Это наши юристы решать будут, чтобы всё было в соответствии с законодательством, а не я.
        И тут Нина прижала руки к лицу и разревелась, причитая, что да, она беременна, и из-за этого нервничала и забыла о тендере, и что ей плохо, и она не знала, как сказать о беременности Борису, которого любит, и прочую слезливую муть.
        - Нина Алексеевна, - достаточно раздражённым тоном произнёс босс, - вы наш кабинет с кабинетом психолога не спутали случайно? Вы на работе находитесь, а не на приёме у него. Не хотите или не можете работать, пишите заявление и идёте решать свои проблемы к психологу. Всё. Покиньте наш кабинет. Борь, проводи её и озвучь все расклады. Потом сообщишь, что решила. Иди и через час вернёшься. Свободен.
        После того как все покинули наш кабинет, босс благодарно проговорил:
        - Как вовремя ты приехала, Алинушка. Мне бы в голову не пришло Евгению эту спросить.
        - Вить, я очень тебя удивлю, если предположу, что вечером она сама бы на приём к тебе пришла и документацию предложила?
        - Думаешь?
        - Уверена.
        - Тогда она мне нравится ещё больше. Давай ей не стандартный оклад, а плюс десять процентов дадим?
        - Не возражаю. Хороший руководитель будет. Мне только хотелось немножечко снизить её антипатию к Борьке, которая была из-за того, что он руководить ими такую финтифлюшку поставил бестолковую. Я специально на него сослалась. Мол, он всё понял и прозрел.
        - Мудро. Одобряю. Кстати, жалко парня, сильный удар по самолюбию. Хотя то, что до свадьбы всё всплыло, это лучше. Вот ведь стерва какая, ещё и тест приволокла, не постеснялась. Думаешь, под водой держала?
        - Без понятия. Может подружку какую-нибудь попросила его намочить.
        - Тьфу ты, гадость какая, - босс брезгливо скривился, глядя на то место на моем столе, где лежал тест, - может попросить Свету стол твой протереть?
        - Можно, - согласно кивнула я. - Действительно неприятно как-то, не медицинское учреждение вроде у нас, а анализы приносят. Причём не бумажки с результатами, а исходный материал. До чего мы с тобой докатились, Вить. Это я опять виновата. Тебе бы в кабинет никому и в голову не пришло такое тащить, а когда я тут, пожалуйста.
        - Да уж. Толерантность, моя дорогая, до добра не доводит. Ладно, пошли в ближайший ресторанчик перекусим, я всё заказал уже. А пока нас не будет Света здесь всё протрет антисептиками.
        - Мне нравится это предложение, - улыбнулась я, и мы с босом отправились обедать.
        ***
        Чуть больше чем через час мы вернулись. Евгения Константиновна и Борис уже ждали нас в приёмной. Пока ждали, кстати, успели обсудить оба варианта, и Борька с места в карьер начал лоббировать один из проектов.
        - Евгения Константиновна, а Ваше мнение какое? - поинтересовалась я.
        - Поскольку я не знаю нюансов при реализации проектов, это не в моей компетенции, и моё мнение в этом аспекте не слишком профессионально, Алина Викторовна. Я сделала свою часть работы и вот за неё я отвечаю и могу гарантировать, что оба варианта рабочие. Именно потому, что тонкостей не знаю, я сделала два проекта. Однако, исходя из той информации, что Борис Андреевич озвучивает, я тоже склоняюсь к тому же, что и он, варианту. Его мнение звучит для меня очень убедительно, он грамотный и прекрасно разбирающийся в тонкостях руководитель.
        - Я поняла и довольна, что Вы нашли общий язык и хорошо ладите со своим будущим непосредственным начальником, Евгения Константиновна. Меня это радует. Мне тоже именно этот вариант больше нравится, и насколько я вижу, Виктор Владимирович тоже с нами согласен, - я с улыбкой сделала жест в сторону одобрительно кивающего босса. - Кстати, мы с Виктором Владимировичем обсудили ситуацию и решили предложить Вам к окладу руководителя плюс десять процентов. Надеюсь, Вас эта информация порадует и простимулирует и впредь с таким же энтузиазмом работать над направлением, которым будете руководить. И чтобы не затягивать совещание, предлагаю Вам сходить в отдел кадров, подписать новое назначение, а потом вместе с Борисом Андреевичем обсудить все нюансы завтрашнего тендера и окончательно к нему подготовиться. Возражений нет? Тогда свободны, - проговорила я, и как только они вышли, позвонила в отдел кадров, проинструктировала Галю, что она готовит приказ об отстранении Капелькиной, и приказ о назначении Бортниковой с десятипроцентной надбавкой к окладу, после чего подписывает у них и приносит на подпись нам.
        - Как замечательно, когда ты на месте, - тут же прокомментировал босс, - я уж и забыл, что так можно: лишь наблюдать и кивать, не сильно напрягаясь. Алинка, ты когда на постоянной основе на работу выйдешь? Я устал всё на себе тащить. Хочу, как раньше. Вернее, как сейчас. Это же какой сервис: пришла, вопросы все решила, а мне лишь готовое решение подмахнуть. Красота.
        - Я постараюсь, но ничего не обещаю, Вить. Накатывает порой и тошно до безумия. В этот момент ничего не хочу и сил никаких нет. Я, кстати, даже не всегда понимаю, что причиной послужило.
        - Общение с Иварсом помогает?
        - Да, мне легче становится после разговоров с ним. Он пережил что-то подобное и поэтому умеет находить какие-то слова, от которых мне легче. Он чувствует это как-то, когда спорить надо, когда отступить, пожалеть, отвлечь. При этом сам он очень жёсткий диктатор, в семье вообще тиран на порядок жёстче тебя. Жена и дети слушаются его идеально. Порядки в доме суровые. Я так тебя ценить начала по сравнению с ним. Мне иногда стукнуть его хочется, когда он семейный быт описывать начинает, ругаться начинаю, а он в ответ смеётся, что у него идеальная семья, а вот я в семье чёрти что устроила, поскольку со своим мужем не живу и детьми вообще не занимаюсь. А у него всё под контролем и полный порядок. Но лично я на месте его жены уже бы собрала вещички и была такова. А эта сказочная гурия смотрит на него влюблёнными глазами и на лету ловит каждое слово. Представляешь?
        - Она красивая у него?
        - Очень, Вить. Даже беременная пятым ребёнком сказочная красавица с томным взглядом. Филиппинки вообще красивые, а эта как картинка с конкурса красавиц, наподобие твоей Влады. Правильные черты лица, точёная фигурка. Всё при ней. И дома ходит лишь при параде, не чета мне. И детки все воспитанные, умные, кто карате занимается, кто рисованием. Я впечатлилась, если честно. Действительно идеальная семья.
        - Что-то мне подсказывает, что от этой идеальности его уже тошнит, и тебе стоит щёлкнуть пальцами, и будет он у твоих ног.
        - Я не буду щёлкать пальцами, Вить. Другом моим он быть может, а вот большего ничего не будет. И удовлетвориться ему придётся исключительно этой ролью, если хочет продолжить общаться со мной. И он это очень хорошо чувствует и даже не пытается хоть какую-то пошлость или намёк на неё допустить, позиционируя, что я исключительно вдохновляющая его муза. И лично меня такое положение устраивает.
        - Ты знаешь, меня тоже. Тебе явно на пользу идёт общение с ним. Так что препятствовать не стану, особенно при таком раскладе. Но если вдруг
        - Вить, я всё помню, обещания свои в том числе, склероза пока нет, - поморщившись, прервала я его. - Ведь чувствуешь, что предельно откровенно сейчас с тобой разговариваю.
        - Да, чувствую. И очень благодарен тебе за это. Кстати, ты в курсе, что Ольга наконец с Владой общий язык нашла? Влада сейчас часто к ним уходит, или Даша с Олей приходят к ней. Это ты поспособствовала?
        - Частично. Частично сами сумели. У тебя хорошая дочка. Лишь ревнивая немного. Ей очень сложно ощущать, что она не единственная претендентка на твою любовь. Но она учится этому.
        - Кстати, ты не поверишь, но я начал ценить, что очень часто ухожу к тебе. Хорошо, что ты дом купила. Суета эта начала раздражать. А сейчас Влада родит, и ещё один ребёнок прибавится. Хочется всех отселить, куда подальше.
        - Мне кажется, мы нашли идеальный вариант с тобой. Хочется общения, пришли, пообщались. Не хочется, нам есть, где уединиться. Давай пару комнат под твой кабинет в моём доме переоборудуем?
        - Я не откажусь, любовь моя.
        Босс встал, подошёл ко мне, схватил в охапку начал целовать. Я не протестовала.
        А потом мы вообще в комнату отдыха пошли и занялись любовью. В самый разгар действа в кабинете ожил селектор, и Света проговорила:
        - Виктор Владимирович, к Вам для переговоров подъехало руководство компании, - далее последовала скороговорка вроде: - ТранспортноеСодружествоВосходВосток.
        - Чёрт, - проговорил босс, отрываясь от моих губ, - забыл о них.
        Поспешно встал, подошёл к селектору, отрывисто проговорил.
        - Занят. Закончу телефонный разговор, позову. Чаем напои.
        После чего начал приводить себя в порядок.
        Я тоже встала, поправила одежду, причёску, макияж. Прошла и села за свой стол, выведя на экран компьютера биржевые сводки.
        Закрыв плотно дверь в комнату отдыха, босс окинул меня критическим взглядом, удовлетворённо кивнул и сам вышел в приёмную, оставив дверь в кабинет открытой.
        Через пару минут он завёл в кабинет двух гостей, представил им меня, потом, обращаясь ко мне проговорил:
        - Вот, Алина Викторовна, это Назим Рашидович, я о нём тебе рассказывал, и его сын Азамат, он его заместитель. Они занимаются логистикой большегрузных перевозок и предлагают нам свои услуги в качестве доставщика наших грузов.
        Поскольку, говоря это, босс сложил пальцы определённым образом, я поняла, что моя роль выступить в качестве обесценивающего критика.
        - Очень приятно познакомиться, Алина Викторовна, - старший гость шагнул к моему столу и протянул руку.
        Я в ответ протянула свою руку так, что её только поцеловать было можно. Что моментально было сделано, после чего я сдержанно кивнула и откинулась на спинку своего кресла, наблюдая за усаживающимися за стол переговоров гостями. После чего негромко проронила:
        - Не понимаю я тебя, Виктор Владимирович. От добра добра не ищут. У нас устоявшийся трафик и надёжные партнёры, к чему эти нововведения? Я человек консервативный, и не люблю менять то, к чему лично у меня претензий нет.
        - У Назима Рашидовича очень привлекательный прайс. К тому же он обещает скидки, если всю транспортную доставку, например, по северо-западу он возьмёт на себя, - проникновенно проговорил босс, положив передо мной рекламный проспект.
        - Виктор Владимирович, я не люблю монополистов в зоне своих интересов, - ничего не открывая, проговорила я. - Сейчас мы переведём на них доставку, и они начнут диктовать нам новые условия и правила, рассказывая про форс-мажоры, трудности и прочая. А мы уже от остальных отказались. Тех, которые, кстати, зарекомендовали себя достойными доверия. Нет, я не готова так рисковать. Поэтому категорически против. Северо-запад точно не отдам под нового доставщика.
        - Алина Викторовна, давай ты для начала взглянешь на прайс. Пожалуйста, - продолжил настаивать босс.
        Со вздохом я открыла рекламный проспект, пробежалась глазами по очень заманчивым цифрам и демонстративно поморщилась:
        - А где прописаны неустойки за срыв поставок и задержки?
        - У нас не бывает срыва поставок по нашей вине, - покачал головой старший гость.
        - Меня не интересует чья вина. Везёте груз вы, груз задержан по любой причине, отвечаете тоже вы. У меня по-другому не бывает. Я работаю со своими доставщиками так и по-другому работать не буду. Хочет Виктор Владимирович на вас какие-то поставки перевести, пусть сам их контролирует, а то, за что отвечаю я, будет идти лишь по таким правилам.
        - Сколько Вы платите за такие условия? - поинтересовался младший.
        - Это конфиденциальная информация, я не намерена её разглашать. Меня всё устраивает. Ваше предложение и Ваши условия лично меня не заинтересовали, - покачала я головой.
        - Алина Викторовна, дорогая, ты что, сегодня встала не с той ноги? - босс демонстративно поморщился, - мы обсуждаем новые возможности, а ты вместо вопросов и предложений заранее позиционируешь, что ни на что не согласна.
        - Виктор Владимирович, хочешь новые возможности, флаг в руки, вперёд, главное, контролируй их сам. Я не при делах. А то я тебя знаю, у них пойдут срывы, а орать ты будешь на меня и требовать, чтобы я, как золотая рыбка срочно исправила ситуацию. А я не золотая рыбка и волшебного хвоста для махания у меня нет. Поэтому на подобные авантюры я не подписываюсь. Я уже учёная. По граблям ходить не люблю.
        - Вот когда я на тебя орал последний раз? Когда? - достаточно агрессивно поинтересовался босс.
        - Давно, поскольку всё как часы у нас работает моими заботами уже долгое время, но я помню, что было, даже из-за небольших задержек, склероза нет. Ты же неадекват полный, когда злишься. Поэтому уволь, я пас.
        - Алина, ты ведь соизмеримую с моей прибыль получишь по итогу, поскольку партнёр. Подумай об этом, - босс сделал вид, что пытается найти подход ко мне с другой стороны.
        - Виктор Владимирович, мои нервные клетки никакая прибыль не окупит. Я на лекарства больше потрачу. Поэтому мой ответ «нет». Я давно не работаю без неустоек по срокам и не буду.
        - А если на голосование вопрос поставим? А? Контрольный пакет у меня ведь, - лукаво усмехнулся он.
        - Я уже сказала, что будет, если меня не послушаешь. Все поставки отслеживаешь сам. Я к этому вопросу не касаюсь. Обещаешь мне это, и все возражения снимаю.
        - Нет уж. Я что больной? - раздражённо хмыкнул он в ответ. - Я не для этого тебя директором делал, чтобы самому морочиться с такой ерундой.
        - А раз не для этого, то будь любезен слушать, что тебе говорят, и не давить своим контрольным пакетом. Доведёшь, и уйду с поста директора, мне дивидендов с акций хватит. И ты как генеральный будешь искать нового директора или сам весь объём работ на себе везти.
        - До чего ты вредная женщина, Алина Викторовна, - босс поморщился.
        - Нет, я полезная. Особенно для тебя, Виктор Владимирович, иначе давно бы ты меня уволил.
        - Вот тебе слово, ты два в ответ. Неужели даже посчитать не хочешь возможную выгоду? Ведь явная она.
        - Она для меня будет явная только тогда, когда я перестану быть директором и разруливать все косяки с доставщиками, поставщиками и клиентами. Вот первый же орать будешь, грозясь всех закатать в асфальт, и меня первую, когда под санкции уже наших клиентов попадём. Оно мне надо?
        - Алина Викторовна, - в наш с боссом диалог вступил гость, - зачем Вы заранее обвиняете нас в срыве каких-то поставок, если не водится за нами такого? Любых наших клиентов спросите.
        - Вы хотите выйти на новый уровень, Назим Рашидович. У нас совсем другие объемы поставок, по сравнению с тем, чем Вы занимались ранее. Вот какой у Вас парк техники и какой возраст этой техники? Сколько персонала? Где головные офисы, гаражи, порты приписки, ремонтные СТО? Какая их пропускная способность? Почему этого нигде не указано? Мне нужна вся эта информация! О каждой единице техники! А здесь её нет! Только цифры, которые ничем не подтверждены, - я тыкнула пальчиком в проспект, потом подняла на него прямой взгляд и продолжила: - Вот, предположим, надо мне сегодня срочно тридцать рейсов, Вы их обеспечите мне? Ведь нет. А претендуете на какую-то эксклюзивность в отношениях. Вы мне для начала с этими скидками хотя бы пять процентов грузов повозите, и вот тогда я подумаю об увеличении объёма контракта. А так я категорически против. То, за что я отвечаю, не экспериментальная база и не стартовая для разгона компании, которая только выходит на рынок. Я прекрасно понимаю, что представляете Вы компанию в процессе становления, и Вам хочется за наш счёт расшириться и гарантии с субсидиями получить, но
нам это тоже выгодно быть должно. Пока кроме рисков я не вижу ничего.
        - Алина, Алина, сделай паузу, пожалуйста. Ты сказала, что пять процентов перевозок готова отдать. Я правильно тебя услышал? - босс встал со своего кресла, подошёл к моему столу и, опершись на него, пристально посмотрел на меня.
        Пять процентов я взяла не с потолка, он сам мне показал эту цифру жестом, а потом сделал знак, обозначающий что согласиться я должна с огромным трудом, поэтому я интенсивно замотала головой:
        - Это образное выражение! Не цепляйся к словам, Виктор Владимирович! Я вообще не хочу ничего менять. Всё работает как часы. Чем ты не доволен? Зачем что-то менять?
        - Это возможность увеличить общий объём. Мне нужен потенциал. Подвернулась неплохая возможность на мой взгляд. Давай попробуем. Пять процентов немного ведь. И орать я не буду, обещаю, по крайней мере на тебя не буду точно. А если сорвусь, ори в ответ, тебе спущу. Закатывать в асфальт буду непосредственно их. Как тебе такая перспектива?
        - Никак! Не радует она меня.
        - А если подумать?
        Я тяжело вздохнула, возвела глаза к небу и после небольшой паузы проговорила:
        - Если полный прозрачный состав компании предоставят и согласятся на неустойки в размере семидесяти пяти процентов от неустойки клиента, я уж так и быть двадцать пять процентов соглашусь взять на нас, но не больше. И возможность расторжения контракта с нашей стороны в любой момент, при объёме не больше пяти процентов от товарооборота в этом направлении на ближайший год. Год отработают, дальше посмотрим. И это максимум, на который могу согласиться, и только потому, что знаю, ты ведь не отстанешь и продолбишь весь мозг. Будь моя воля, заморачиваться бы не стала. Это ведь только на бумаге у таких компаний всё гладко, а на деле низкий уровень персонала, отвратное к нему отношение и соответственно отвратное отношение персонала к грузам. Я уже столько раз с этим сталкивалась, что надоело, право слово. Не умеют демпинговые компании поддерживать нормативы качества. По мне я бы скорее в транш на её развитие вложилась, с жёсткой отчетностью и максимальными штрафными санкциями в случае невыполнения заранее оговорённых обязательств.
        - Вот тут уже против я. Акции, это я понимаю, хоть какое-то влияние, а транш разбазарят и замучаешься эти штрафные санкции стрясать. Ладно. Я тебя понял. Тогда подведу итог. Итак, Назим Рашидович, если готовы предоставить нам для ознакомления прозрачную структуру всей компании и согласитесь на озвученные Алиной Викторовной неустойки, мы готовы выйти на подписание контракта на пятипроцентный объём нашего грузопотока в этом направлении. Мы вас не торопим, подумайте. Обсудите с сыном, если вам такое предложение интересно, связывайтесь с Борисом Андреевичем, он будет в курсе. На этом всё.
        - Виктор Владимирович, я правильно понял, что если я продам часть акций компании, вы готовы вложиться в её развитие? - поднимаясь с кресла, осведомился гость.
        - Да, правильно, - кивнул босс. - А Вы готовы их продать? Я ведь меньше контрольного пакета не беру. Мне нужен рычаг управления. И правила я устанавливаю свои.
        - Пожалуй, я готов продать пятьдесят один процент, но на условии, что несменяемым генеральным директором остаюсь я и моим финансовым директором будет сын, - гость кивком указал на него.
        - При условии постоянного аудита моими службами я пойду на такие ограничения. Но скажу сразу мухлевать и вести параллельную бухгалтерию не дам. Прозрачность будет полная и при первой же выявленной фальсификации компанию ликвидирую. Игры со мной не проходят, и решаю я всё по понятиям, иногда даже в ущерб выгоде.
        - Я наслышан, Виктор Владимирович. И согласен на такие условия, - кивнул гость.
        - Что скажешь, Алина Викторовна? - босс повернулся ко мне.
        - Скажу, что подробности надо обсудить более детально, - я указала вставшим гостям обратно на кресла, после чего коснулась селектора: - Светочка, принесите нам чай. Переговоры у нас намечаются долгие.
        ***
        Вернулись мы домой уже поздно.
        - Алинушка, а давай отметим эту сделку? - усаживаясь за стол, уставленный закусками проговорил он. - Перспективная компания и товарищ этот адекватен, вроде. Кстати, какие он тебе при расставании дифирамбы пел. Что сразу видно знающего специалиста, глубоко разбирающегося в проблематике, что впервые встречает такую женщину. При его явно патриархальном менталитете это что-то. У них же женщины молчат, пока говорят мужчины, ибо по определению женщина ничего толкового сказать не в состоянии, а ты заставила его пересмотреть эту установку.
        - Вить, поддержать тебя согласна, но сама пить не буду. Пока как-то алкоголь не славно на меня действует. Вчера даже обниматься с унитазом пришлось.
        - Да, ладно? - босс недоверчиво посмотрел на меня. - И как Иварс, кстати отреагировал? Или ты улизнула в ванную, и он не понял для чего?
        - Я пыталась улизнуть, но он почувствовал, что мне плохо, и не отпустил. Поэтому видел он вчера меня во всей красе алкогольного отравления и отпаивал водой, уговаривая вызвать ещё один приступ рвоты. После чего, скорее всего, ещё больше уверился в правильности принципов трезвого образа жизни.
        - Как интересно, однако. И ты не чувствуешь себя этим униженной?
        - Отдать ему должное, он очень деликатен со мной. Не знаю почему. Но всячески даёт понять, что не считает себя в праве оценивать моё поведение и тем более состояние. Меня это, честно говоря, очень удивляет, поскольку к собственной семье он относится без какого-либо снисхождения абсолютно. Все ведут себя почти идеально, и он всё равно находит повод к чему придраться. А со мной он сама толерантность, хотя периодически позволяет себе колкости, но исключительно для того, чтобы расшевелить и не дать закрыться, и как только я обозначаю негативную реакцию, моментально отступает. Мне кажется, он, начитавшись психологической литературы, пытается применить свои знания и видит во мне благодатный объект для подобной практики. Ему явно хочется облегчить моё состояние, и он мне сочувствует. Я чувствую это.
        - Меня подобный расклад радует. Поскольку твоё ухудшающееся последнее время состояние меня начало пугать. Похоже Вселенная подкинула тебе в его лице способ преодолеть этот сложный период. Кстати, хочешь позову его с семьёй на восьмое марта? Я наметил большим кругом собраться и Вадика с Танюшей пригласить, чтобы развеялись немного, пусть и он с семьёй приходит. Ты как к такому предложению?
        - Я за.
        - А если Даша попросит Аркадия с Галей пригласить? Ты как?
        - Захотят, пусть приезжают. У меня к ним ни малейших претензий, и меня их присутствие не напряжёт.
        - Понял. Ты у меня молодчинка, - улыбнулся мне босс.
        ГЛАВА 67
        ***
        Ближайшие несколько дней я ездила на работу, с Иварсом не встречалась, и Шамана выгуливал Зэн.
        А потом босс дал мне выходной, поскольку уезжал на встречу с партнёрами, с которыми я встречаться отказалась, и он посчитал это разумным.
        Поэтому я с утра позвонила Иварсу и сообщила, что планирую пойти погулять сегодня и поинтересовалась не может ли он взять на прогулку дочь.
        - Она в школе, - последовал ответ, - но после прогулки можем зайти ко мне пообедать, а потом пообщаешься с ней, если хочешь.
        Я согласилась.
        Мы долго гуляли, потом я отвела Шамана домой и Иварс повёл меня к себе. Заира к нам не выходила, и дети тоже. Огромный дом Иварса показался мне безжизненным музеем, наполненным лишь охраной и обслугой.
        Вдвоём мы сидели за огромным столом, уставленным закусками, в окружении четырёх официантов, суетящихся за нашими спинами и старающихся предугадать каждое желание, и мне было крайне неуютно.
        Через некоторое время я не выдержала. Выпрямилась, посмотрела ему прямо в глаза и негромко проговорила:
        - Убери отсюда обслугу. Я в состоянии сама положить себе в тарелку то, что хочу.
        - Тебе сложно придерживаться правил светского приёма? - иронично осведомился в ответ он.
        - Мне плевать, как ты это трактуешь. Будет так, как мне удобно, иначе я уйду.
        - А мне так хотелось устроить тебе подобие дворцового обеда. А тебя, оказывается, напрягает следование этикету высшего общества, - взмахом руки отпуская официантов, проговорил Иварс.
        - Неужели тебе настолько не хватает внутреннего самоуважения, что ты внешним антуражем добрать решил? - удивлённо поинтересовалась я. - Извини, конечно, но подобное не за мой счёт. Мне плевать на условности, и я не стремлюсь примкнуть к элите в любом её проявлении. Поскольку не сильно уважаю её представителей и не вижу целесообразности вхождения в этот круг. А уж наедине с тобой делать вид, что хотела бы считаться её частью, и вовсе для меня неприемлемо. Я ценю себя гораздо выше. И мнение остальных мне безразлично.
        - Круто, миссис высокомерие. Как ты одной фразой высший свет и все древние элитарные роды опустила.
        - Почему опустила? Пусть кичатся все и дальше, чем хотят, и ты в том числе, лишь меня не надо подобным напрягать, меня не прельщает такая перспектива. Я ценю людей за другое, и показуха эта с официантами за спиной в доме мне претит. Я ещё понимаю дипломатический государственный приём какой-то, там да, этикету желательно следовать, да и то, любой этикет под любую значимую персону легко изменяется. Поэтому делать из него культ, на мой взгляд, полнейший моветон.
        - Какая ты жёсткая и нетерпимая. Что ты там мне вещала о дворняге на выставке? Сдаётся мне, что это защитная реакция у тебя такая. Мне кажется, такая позиция достаточно действенна по своей сути особенно в твоей ситуации. Пролонгируй такое отношение и на ту проблему тоже, и может, тебе станет легче?
        - Всё гораздо проще, Иварс. По сравнению с той «выставкой», где я дворнягой оказалась, то что происходит здесь, воспринимается мною исключительно как фарс. Тут все кичатся не способностями, а родством, связями, деньгами… Мне это смешно.
        - А чем кичатся там?
        - Я не знаю, как это обозначить доступными терминами… Потенциалом, наверное, и статусом. Внутренней сущностью, короче.
        - А у тебя она иная оказалась, чем позиционировалась, я правильно понял?
        - Да.
        - И как такое возможно?
        - Я же сказала, иллюзия это была, в которую я сама верила.
        - Я не совсем понимаю… но могу предположить, что ты воспринимала себя какой-нибудь там феей или богиней, и тут выяснила, что ты не она и способностей их не имеешь, лишь иллюзия. И что? Вот что это меняло, с таким твоим характером, когда на условности тебе явно плевать? Ведь сейчас ты не постеснялась озвучить свои принципы. Вот моя Заира смутилась бы моментально в такой ситуации, оправдываться начала, что мало общалась в таких кругах и обещать научиться и всё делать идеально. Раньше мне её поведение казалось абсолютно правильным, я его поощрял и даже гордился такой женой. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, что ее поведение это поведение прислуги, выбившейся в свет. А вот ты снизошедшая до простых смертных богиня, с презрительным снисхождением взирающая на их суету. Тебе действительно безразлично, кто и куда тебя примет. Это их сложности, если не осознали с кем их столкнула судьба.
        - Иварс, подобные дифирамбы меня не трогают, а вот по поводу феи с богиней, не угадал. Там не в этом заковыка была. У меня не способностей не было, а как бы это поточнее выразиться, смысл их использовать пропал.
        - Ты запутала меня. Как может пропасть смысл использовать свои способности? Вот я умею делать неплохие фотографии. Кто-то ко мне приходит и говорит, что смысла их делать нет. И что? Почему я перестать их делать должен? Да ещё и раствориться в небытие захотеть? Что-то ты не договариваешь, явно.
        - Да! Не договариваю! - я не сказала, а злобно прошипела это, глядя прямо ему в глаза. - И не буду! Потому что сил у меня нет даже себе признаться в этом. Не могу, не могу я, Иварс. Я сходить с ума начинаю, защищая себя от осмысления этой информации. Понимаешь?
        - Понимаю. Потому что мне тоже было легче сойти с ума, чем признаться самому себе в своей слабости. Но, как оказалось, это возможно преодолеть. Если смог я, почему ты не веришь, что тоже можешь смочь? Давай, расскажи, что тебя гнетёт? Предположим это что-то ужасное и что? Тебя моё возможное презрение пугает? Или ты боишься, что как-то шантажировать тебя этой информацией смогу? Давай я гарантии какие-то тебе дам, чтобы ты тоже шантажировать в ответ меня могла? Хотя они уже у тебя были… и ты великодушно их уничтожила. Почему ты мне отказываешь в чём-то подобном? Я, на твой взгляд, могу подлость совершить, воспользовавшись твоей откровенностью?
        - Боюсь я не твоей реакции. Мне самой ужасно страшно. Для себя. Я себе в этом не могу признаться. Себе…
        - Когда кто-то рядом и поддерживает, это легче. Я готов выступить в такой роли. При этом клянусь. Вот чем хочешь клянусь, что не воспользуюсь, не упрекну и не подставлю. В самом крайнем случае, если сам для себя действительно посчитаю твоё поведение неприемлемым, то сверну общение и обо всём забуду, похоронив внутри себя информацию. Клянусь! Ты веришь мне?
        Я начала нервно теребить руки, пытаясь настроиться на то, что попытку всё осмыслить надо сделать, потом сумбурно и путано выдохнула:
        - Хорошо… я верю… тяжело… может, действительно, надо… а если воспользуешься, даже хорошо, а то глупость получается… а так всё решу наконец… попробовать надо, конечно… не здесь точно, не за столом… Пойдём куда-нибудь. Нас никто не должен видеть…
        Иварс быстро встал, подал мне руку и увёл в свой кабинет.
        Когда мы вошли туда, я сначала обалдело уставилась на боковую стену. Теперь её украшали фотообои с моим огромным портретом. Возмущаться не было сил, да и смысла не было. Сделал фотографию, имеет право использовать, как хочет. Потом надоест, поменяет на что-то другое. Отвернулась от стены, поняла, что больше моего портрета меня сейчас раздражает свет. Хочу полумрак.
        - Задёрни шторы! - моя просьба больше походила на приказ, но мне было не до условностей.
        Он сначала молча включил неяркую подсветку по периметру, потом опустил плотные жалюзи и задернул шторы, после чего усадил в кресло у столика, сам сел рядом.
        Я долго молчала, заламывая пальцы рук. Он не выдержал, встал, подошёл ко мне, присел рядом со мной на корточки, плотно обхватил кисти моих рук своими ладонями и сжал, негромко проговорив при этом:
        - Всё хорошо, я рядом и поддержу. Не бойся.
        - Ладно, если коротко, я всю свою жизнь презирала смертных. Всех. Мой наставник, учитель или даже хозяин, назвать как угодно можно, всё правильным будет, это поощрял. Себя при этом я считала идеалом и поступала соответственно. И он это поощрял тоже и при этом позволял мне всё. Я была его любимой игрушкой, которую он баловал несказанно. А потом я нашла… нашла свидетельства… о том, кто я… выяснила, что моя мать была обычной смертной, которая обманула его, чтобы родить меня… она знала, что за этим последует, знала что безвозвратно погибнет, и всё равно пошла на это, отдав мне всё… Я не знаю, зачем она это сделала… хотя вру, догадываюсь, но углубляться не хочу, и так плохо. А вот почему он не убил меня тогда, когда она отказала ему в требовании избавиться от меня, чтобы выжить, и умерла, меня рожая, даже догадок нет, потому что в гневе он страшен… но не убил. Хотя, возможно, в этом заключалась его дополнительная месть, воспитать меня так, чтобы я всей душой презирала свою мать, о которой не осталось даже воспоминаний. Короче, когда я всё это нашла, я пришла к нему, сказала, что всё знаю, и что
оставаться при нём больше не могу, поскольку недостойна. Ему надо иметь мужество быть последовательным в своих оценках и помочь мне последовать за своей недостойной матерью. Он отказал. Тогда я постаралась сделать это сама. И как результат, меня отправили сюда в надежде, что я примирюсь со своим происхождением и захочу к нему вернуться. Всё. Сказала, - в конце нервно выдохнула я и, нервно закусив губы, запрокинула голову, чтобы удержать слёзы, наполнившие глаза.
        В этот самый момент я почувствовала, как Золотце, обернулся воротником на моей шее и плотно прижался, даруя возможность чуточку сбросить напряжение.
        - И за всё это время здесь, ты так и не захотела вернуться? - поинтересовался Иварс, продолжающий сжимать мои руки меж своих ладоней.
        Я молча помотала головой.
        - Если честно, то я вообще ничего ужасного в твоём рассказе не вижу, кроме того, что ты жутко упрямая избалованная любимица, которую больше жизни любила мать и обожает воспитатель, похоже являющийся твоим отцом. Так? Он отец тебе?
        - У меня нет таких сведений, - глухо выдохнула я. - Я знаю лишь то, что моя мать долгое время была его игрушкой, вроде меня, а потом нарушила его запрет и забеременела. От кого не известно. Поскольку детей у него вообще нет, более вероятно, что это был кто-то другой. И держал он меня при себе одновременно и в память о ней, и моим воспитанием пытаясь эту память уничтожить.
        - У тебя были там любовники?
        - Зачем тебе это знать?
        - Для полноты картины.
        - Любовников как таковых я не имела, но развлечься могла по любому. Никто меня не ограничивал и не контролировал. Говорю же, мне было позволено всё.
        - Твоей матерью была та колдунья, о которой рассказать мне пыталась?
        - Догадливый ты, - нервно хмыкнула я. - Да. Я пыталась осмыслить её образ, хотя бы в качестве сказки подобраться к нему. Я одновременно безумно её жалею и ненавижу. Ненавижу за её дар мне. Мне хочется от него отказаться, убить себя самой. Мне хочется заорать ей: я не просила тебя меня рожать! Мне было это не надо! Зачем?! Зачем ты это сделала?! Ты причинила боль ему, жуткую боль, ты погибла сама. Для чего ты сделала это?! Ведь можно было всё исправить, он предлагал ей, надо было только отказаться от меня, и всё. Но она выбрала мою жизнь вместо своей. И это, именно это, сводит меня с ума. Я не могу принять её дар, оплаченный такой ценой. Понимаешь?!
        - Он уже есть. И он оплачен. Выкидывать его на редкость глупо. Прими и попытайся доказать своей жизнью, что хоть что-то позитивное в нём было.
        - Не хочу! Не нужен он мне! Не нужен!
        - Глупейшая ситуация. Вот глупейшая, на мой взгляд. Я понимаю, когда отказываются брать дар, чтобы не стать обязанным дарителю. Тут дарителя уже нет, вообще ни в каком виде нет. А ты есть. И тебя все вокруг, включая Вселенную уговаривают начать этим даром пользоваться, а ты непонятно из-за чего упёрлась и не хочешь. Я сочувствую, вот очень сочувствую этому твоему хозяину или кто он там тебе. Одна, по твоим словам, жуткую боль причинила, при этом он выполнил её последнюю волю и не убил её дитя. Напротив, воспитал в достатке, холя и лелея. И вот это дитя вместо благодарности за спасённую жизнь и проявленную заботу без всяких на то оснований решило причинить ему примерно такую же боль, делая очень плохо себе. Тебе не стыдно?
        - Стыдно, я ужасна, и очень наказать себя хочу, сдохнуть мечтаю, но вот не дают же.
        - А попытаться не наказывать себя, а благодарность демонстрировать, можешь?
        - Нет! Не могу. Они оба разрушили всю мою систему ценностей. Всё было построено не так. В моём прекрасном замке, что я возвела, не было фундамента. И он рухнул! Я не уважаю ни свою мать, ни себя. Я ненавижу и презираю и её, и себя тоже.
        - Значит, надо начать с фундамента. Давай вместе забьём первую сваю. Ты очень успешная женщина здесь. Очень. Такого уровня достигают единицы. Ты начала с нуля и не пользуясь ничьей поддержкой, раз даже изнасиловать себя позволила, сумела достичь реальных высот.
        - Это высота? - я вырвала одну свою руку и сделала жест, обводя ей вокруг себя. - Иварс, это иллюзия, а не высота. Деньги, положение, статус, любые мирские блага, ерунда всё это, а не высота! Высота может быть лишь тут! - я прижала руку к груди. - А у меня тут пустырь и пепелище, на котором иногда прорастаете хиленький росток и быстро загибается, поскольку почва вся отравлена. Моей ненавистью к себе самой отравлена.
        - Не за что тебе саму себя ненавидеть! Не за что! Ну не такая ты, как ты думала, другая. И что? Это надо принять и жить с этим дальше.
        - Если бы мне с самого начала сказали, кто я, проблем бы не было!
        - Тут ты не знала вообще кто ты. Тебе дали возможность самой определиться. И что? Что-то поменялось? - в ухо мне зашипел Золотце.
        - Я хотела знать с самого начала правду! - продолжила я.
        - Вот ты её сейчас знаешь, считай это началом! - продолжил шипеть Золотце.
        - Ты можешь начать сначала сейчас, - практически одновременно с ним проговорил Иварс.
        Этот аргумент, причём высказанный с двух сторон, меня озадачил, и я призадумалась.
        Тяжело вздохнула и проговорила:
        - Ни малейшего желания не имею.
        - Я тебя понимаю. Сидеть на развалинах хоть и горько, и обидно, но зато можно не напрягаться и обвинять всё и всех кроме себя. Но ты ведь очень сильная. Я таких сильных женщин и не встречал до этого. Давай ты всё же попробуешь складывать фундамент. Твоя мать хоть и без твоей воли, но наградила тебя на редкость упорным и упрямым характером и в тебе, именно в тебе живёт её продолжение. А так же продолжение того, кого она полюбила. Иметь такой исходный характер не так уж плохо, особенно если мудро его адаптировать и суметь распорядиться имеющимся потенциалом. Ты же всем этим пользовалась, и всё было хорошо. Слушай, я аналогию придумал. Может глупую, но скажу, только не обижайся, пожалуйста. Мне ситуация знаешь, что напомнила. Вот если реплику сделали лучше оригинала, выдавали за оригинал, все были в восторге, а потом кто-то узнает, что это не фирменная штамповка, а хенд-мейд так сказать, очень искусная ручная работа. Можно, конечно, возмутиться, как ты. А можно восхититься эксклюзивностью и начать пропагандировать. Да, ты не такая как все. И там ты особенной была, и здесь тоже сильно от всех
отличаешься. Но это замечательно. Особенно прекрасно то, что стать вообще любой можешь. Главное вот эту ненависть к себе самой из души убери.
        - Это сложно, Иварс. Я сейчас докопалась до тех своих чувств. Ты не представляешь как я презирала всех смертных… и сейчас я среди них… Это что-то, конечно.
        - Вселенная любит так шутить. Не ты первая, кто в такой ситуации оказывается. Только в отличие от многих, ты можешь всё изменить, раз там тебя ждут. Я правильно понял?
        - Я не хочу возвращаться, - помотала я головой.
        - Смысл? Доказать им хочешь, что они хуже смертных, раз предпочитаешь их обществу это?
        - Нет. Наоборот. Я их всех очень уважаю и хочу оградить от смертных и от себя в том числе. Я недостойна туда вернуться.
        - А кто ты такая, чтобы это решать? Если была там, значит достойной тебя считали. А потом ты решила примерить на себя роль того, кто решает, кто чего достоин. И сама себя сослала. А это не в твоей компетенции было явно. Но ты привыкла, что тебе позволено всё, вот и развлеклась так. Очередной раз убеждаюсь, давать волю женщине не следует, хотя бы для её собственного благополучия. Не ведёт это ни к чему хорошему. Не умеете вы правильно ею пользоваться. Ну что так смотришь? Умеешь? Так докажи! Докажи мне это, что тебе во вред такая вседозволенность не пошла. Не докажешь, дочь вот ежедневно пороть стану, чтобы и помыслить боялась самовольство проявить. Прям сейчас позову и при тебе выпорю. А не согласишься присутствовать, вдвое, а то и втрое сильнее накажу.
        - Иварс! Что ты за тварь такая! - я вцепилась руками в его плечи и начала пожирать взглядом.
        - Наглая, мерзкая и отвратная, - усмехнулся он, не отводя взгляда. - Но у тебя есть способ немного меня обуздать. И для этого тебе необходимо перестать предъявлять претензии к себе и начать поступать себе во благо. Этим ты даруешь мне надежду, что женщины обладают зачатками разумности, и я буду более лояльно относиться к собственной дочери.
        - Шантажист!
        - Ещё какой, - согласно кивнул он. - Я сын своего отца, между прочим, а отец у меня был ты даже не представляешь каким. Поэтому что есть, то есть.
        - Ты его никогда не ненавидел?
        - Ненавидел. Ещё как, - кивнул он снова. - Причём было два всплеска. Первый, когда впервые он меня порол. Меня ведь практически не били. Мать могла полотенцем шугануть с кухни, не больше. А тут он меня привязал и бил, добиваясь, слов покорности, я сопротивлялся, орал и ругался, потом сознание потерял от боли. Он водой облил. В чувство привёл и при мне очень жестоко запытал насмерть какого-то человека, потом взял в руку раскалённый инструмент и спросил, хочу ли я повторить участь мертвеца, предупредив, что если он начнёт, останавливаться не станет. После того, что я видел, я сломался сразу. Злости, что была вначале, уже не было и, тело всё болело и страх сильный появился. Меня трясло, я плакал и просил не делать этого. Обещал быть покорным сыном. Он меня отвязал, после чего я попросил прощения, встал перед ним на колени и долго, плача и снова обещая быть покорным сыном, целовал его руку. Затем он велел лечь в прежнюю позу и дал ещё десять ударов. Я вытерпел, благодарил за каждый удар, потом опять на колени перед ним встал и целовал руку. После этого я боялся даже помыслить быть ему непокорным. По
первому его требованию сам ложился и терпел любое наказание. Отдать ему должное, сильных порок после этого не было даже за какие-то серьёзные косяки. Ему главное было увериться, что я покорен. Но по-другому и быть не могло. Когда при тебе периодически пытают других, используя тебя в качестве ассистента, и ты понимаешь, что чужая жизнь для него ничтожна, то из чувства самосохранения стараешься не то что самовольства не допустить, а даже осуждения в своих мыслях. А вот после его смерти, меня накрыла вторая волна ненависти и к нему, и к себе. В моей душе творился ад, возможно, чем-то похожий на твой.
        - Ты кому-то это рассказывал?
        - Нет. Ты первая. Я, вроде тебя, аналогиями отделывался.
        - Я поражена, что ты это вынес. И восхищена тем, что эти испытания тебя не сломали. У тебя хорошая аура и распределение великолепное. Я бы так точно не смогла. Ему, наверное, убить меня пришлось. Поскольку в статусе ребёнка не сбежишь. Или в злости потонула, и тогда бы наврала, что покорна, и убила бы его при первой возможности, причём постаралась бы также жестоко, и медленно, чтобы успел осознать и раскаяться, чтобы хотя бы свой начальный потенциал сохранил и этим мой собственный немного восстановил и от злости меня избавил. Кошмар! Твоя история мне начинает казаться ещё более ужасной, чем моя. Отношения смертных меня всегда поражали тем, что испытания они чаще всего другим устраивают сами, жертвуя при этом своим потенциалом. Вот глупость несусветная. Но делают же! Делают! Как твой отец. Или мой насильник. У мужика прекрасный потенциал был. Всего в достатке, живи, радуйся, нет, решил развлечься за счёт других. Острых ощущений видите ли не хватало. Развлёкся. Раз и навсегда. Хотя что ждать от смертных, если я сама в этой помойке тоже ничегошеньки стоящего не сделала?
        - Почему не сделала? Тот же «Терновник» твой. Хорошее же дело.
        - Иварс, это мелочь. Что такое несколько сотен женщин, получивших небольшую поддержку? Капля в океане! Да, им в чём-то помогла. Направила. Дала ориентир и поддержала с помощью Димки. Но это не меняет ничего глобально, и не изменит. Здесь фабрика по переработке потенциала, меняй антураж, не меняй, на входе сырьё определённого уровня, на выходе или уровень выше или брак. Я всё это знаю, и иллюзий нет. При этом, как только хочу кому-то в чём-то помочь, эффект идёт обратный. Не нужна тут сторонняя помощь. Одобряется лишь та, которая самому индивидууму на благо. А я не могу на благо себе ничего делать. Не могу.
        - Так начни через «не могу» делать, если понимаешь.
        - А не хочу, - капризно фыркнула я.
        - Тогда позову сейчас дочь и выпорю. Я использую её как девочку для битья. Всё равно ни на что другое не способна. Значит будет в качестве стимула для тебя. Ты не совершенствуешься, я ее бью.
        - Попробуй! Вот только попробуй! - с угрозой проговорила я.
        - Я не попробую. Я сделаю, Алина. Причём могу и тебя подключить. Например, тебе разрешу лишь десять ударов ей дать. Откажешься или уйдёшь, она получит сотню, при этом бить буду сильно.
        - Ты хочешь, чтобы я тебя посадила?
        - Ты знаешь, своё я уже отбоялся. Поэтому угрозы не слишком действенный метод в отношении меня. Да и не станешь ты это делать. Вот девяносто девять из ста. А сделаешь, я посчитаю это необходимым мне испытанием. При этом я постараюсь последовать твоему примеру и на ровном месте усугублю эти испытания для всех своих близких, например, пожертвовав всё на благотворительность или мошенникам, оставив всех без копейки денег и жилья.
        - Чёрт! Ты меня достал! Гены твоего отца явно рулят у тебя в голове. Ладно. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
        - Для начала, чтобы пообещала вместе со мной с завтрашнего дня начать искать сваи для своего фундамента.
        - И тогда ты дочь бить не станешь?
        - Сегодня не стану.
        - А завтра?
        - А завтра мы начнём обсуждать какие это могут быть сваи и будет другое задание для тебя, и мы снова начнём торговаться. А в субботу, если я буду доволен ходом наших занятий, я предложу тебе вместо меня провести с ней воспитательную беседу и выбрать самой наказание для неё.
        - Зачем тебе это?
        - Значимость свою в своих глазах повышаю. Я не просто трус, до судорог боявшийся своего отца, я приобрёл опыт, который может помочь необычной представительнице прекрасного пола решить сложные психологические проблемы. Я восхищаюсь тобой. Ты мне нравишься, и если для твоей пользы моя дочь должна будет ходить с вечно опухшей задницей, она будет это делать. И помешать мне ты сможешь лишь разрушив благополучие всей моей семьи.
        - Ты как в психологическом задании предлагаешь мне выбрать, кого переехать поездом: одного или всех. Я не хочу выбирать! Не хочу!
        - Я знаю.
        - Я перестану тебя уважать, если будешь бить дочь!
        - Меня не за что уважать, Алин. Особенно после моих откровений. Так что ещё одна дополнительная причина отсутствия твоего уважения ничего не изменит.
        - А я тем не менее уважаю тебя. И буду ещё больше, если пообещаешь дочь не бить. Найди другие способы наказания.
        - Я спинным мозгом чувствую, что это манипуляция. Поэтому, Алин, давай не будем. Я не стану тебе обещать не бить дочь. Мы будем решать вопросы о её наказании совместно, исходя из моего настроения, которое будет базироваться на успешности наших с тобой занятий и её поведения. Поскольку очень сильные косяки я не готов ей спустить даже при условии успешности наших занятий. И не буду я искать другие способы. Этот не самый худший.
        - Как откровенно, однако. Но мне не нравится такой расклад! Ты скоро этим методом шантажировать меня и в других аспектах отношений начнёшь. Нет. Я не общаюсь с шантажистами. Убивай дочь, делай что хочешь, я пошла.
        - Тебе мало того, что ты сделала очень больно своему хозяину? Хотя не нравится мне это слово. Отца сразу вспоминаю, его многие так называли. Но не суть. Ты хочешь сделать больно дополнительно всем, кто рискнёт попытаться тебя с ним внутренне примирить? Ведь явно мстишь ему. И с изнасилованием этим, и с Игорем. Ты прямо упиваешься тем, что вредишь себе у него на глазах. Всё должно быть лишь в соответствии с твоими ожиданиями и никак иначе. А тебе нужно научиться принимать волю мужчины, хотя бы опосредованно. Я не тобой собираюсь руководить, а дочерью на твоих глазах. Чтобы ты увидела, что строгость и наказания в каких-то случаях к благу быть могут. Поняла? Я не монстр, чтобы избивать дочь без причины и цели. И я готов идти тебе навстречу.
        - Нет, нет и нет, - я отчаянно замотала головой.
        - Хорошо, ты можешь уйти, и больше со мной даже не встречаться. Дело твоё. Вопрос о моей дочери закрыт, - Иварс резко поднялся с корточек, подал мне руку: - Пойдём провожу.
        Глядя на него, я вдруг отчётливо поняла, что жизнь дочери он точно превратит в ад, а может быть и не только её. При этом меня он больше к своему дому не подпустит. Я разбудила в нём монстра. Если сейчас не дам возможности ему научиться мирно с ним уживаться, то потом сама пожалею об этом.
        Я нервно сглотнула, потёрла рукой висок и проговорила:
        - Ладно, выиграл. Я соглашусь на твои условия, но с одной оговоркой. Она не должна чувствовать себя униженной и второсортной. Я даже соглашусь играть роль строгой учительницы, но она не должна почувствовать, что ты ею пользуешься, и она инструмент в твоих отношениях со мной. Хочу, чтобы она чувствовала, что ты стараешься поступать ей во благо, и она для тебя дорога.
        - Понял. Буду стараться, - тут же согласился он, от его агрессивности разом не осталось и следа.
        - Кстати, скажи, почему ты её не любишь?
        - Почему ты решила, что не люблю? - удивленно спросил он.
        - Я вижу. Она раздражает тебя даже больше, чем меня мой Игорь. Тебе хочется её запихнуть в рамки, не к её благу, нет. А чтобы не позорила. Ты не хочешь и не планируешь ею гордиться и не порадуешься за неё. Именно поэтому тебя не особо её тройки раздражают. Ты заранее крест на ней поставил: никчёмная бездарность, которую надо воспитать так, чтобы не смела высовываться и не мешала никому. А девочка очень хочет любви. При этом и Заира твоё отношение повторяет. Она видит твоё разочарование и добавляет претензий. Амалия задохнётся в такой атмосфере и действительно станет твоей покорной тенью. А вот если ты сможешь ей показать, что она ценна для вас, то тогда у неё появится шанс раскрыться и стать неплохой личностью.
        - Оно мне надо? Так вкладываться в её раскрытие? Да и не вижу я в ней никаких талантов, нет их. Не дочь, а сплошное разочарование. Единственная польза, если на тебя повлиять с её помощью сумею. А так, шлак.
        Это слово напомнило мне собственные слова об Игоре, и я усмехнулась, покачав головой:
        - Именно она не шлак. В ней есть полезные ископаемые, до них лишь докопаться надо.
        - Вот и займёмся этим вдвоём. Я не возражаю. Сейчас приведу её к тебе, ты вроде хотела, и поговоришь. Могу сказать, что ты проводишь исследования детской психики, поэтому ей надо откровенно с тобой разговаривать и выполнять твои задания.
        - Она твоя дочь. Это у тебя обязательства перед ней. Почему ты хочешь заставить меня заниматься раскрытием её потенциала? Мне мало моих проблем?
        - Не чувствую я обязательств перед ней. Поэтому то, о чём ты просишь, делать буду лишь вдвоём с тобой. Не будешь в этом участвовать, буду её использовать для сброса собственного негатива. И пусть будет покорной тенью. Для девочки это неплохо.
        - Ты жутко упрямый, - поморщилась я.
        - Мне есть в кого, так же как и тебе. При этом, насколько я понял, твоя мать демонстрировала непротивление злу. А мой отец был олицетворением этого самого зла. Давай вместе попробуем изменить нашу родовую карму. И в свете того, что я готов договариваться, ты тоже пойдёшь мне навстречу.
        - Я уже согласилась, так что давай, конечно, - вздохнув, проговорила я, - приводи её, согласна играть роль психолога, занимающегося исследованиями. Может и выйдет, что дельное по итогу для всех.
        Иварс раздернул шторы, поднял жалюзи и ушёл, и я осталась одна в его кабинете.
        Взглядом нашла Золотце. Он сидел на подоконнике и с явно довольной ухмылкой смотрел на меня.
        - Доволен?
        - Несказанно, - кивнул он. - Этот смертный сумел заставить тебя сделать то, что я давно хотел. Ты сдвинулась с мёртвой точки и начала потихоньку выравнивать распределение. Так что, мне он нравится. Общение с ним тебе явно на пользу.
        Через некоторое время Иварс ввёл в кабинет дочь, держа её за плечо, поставил передо мной.
        - Здравствуйте, Алина Викторовна, - пролепетала явно напуганная девочка, стараясь не смотреть на меня.
        - Привет, Амалия. Как у тебя дела? - я улыбнулась и осторожно коснулась её руки.
        Она вскинула на меня мимолетный взгляд, поспешно потупилась и проговорила:
        - Всё хорошо. Спасибо.
        - По-моему, я просил тебя откровенно разговаривать с Алиной Викторовной, - Иварс сильнее сжал её плечо. - Ты не поняла меня?
        - Извини, папа. - тут же сбивчиво запричитала она, - я всё откровенно говорить буду, просто у меня правда всё хорошо. Я стараюсь слушаться. Очень стараюсь. Ольга Леопольдовна меня сегодня не ругала. Я послушно себя вела и не баловалась. Лишь мама сегодня за завтраком сказала, что за столом верчусь. Но я сразу перестала. Честно. И она сказала, что не начислит за это баллов, она обещала мне, потому что я больше ни разочка не вертелась. Правда. И съела всё и сама школьную сумку собрала и ничего не забыла. Ластик только. Но мне Вера дала свой, и Ольга Леопольдовна не ругалась, потому что я тихо попросила.
        - Тебе тройку сегодня поставили по математике. Почему не рассказываешь?
        - Это вчерашнее задание было. И там лишь две ошибки. А ещё Ольга Леопольдовна написала «грязь», но там не было грязи. Лишь зачеркнула неправильные цифры и сбоку правильные написала.
        - Откуда взялись неправильные цифры? - интонация Иварса не предвещала ничего хорошего.
        - Я начала писать примеры с доски, а Вера сказала, что не свой вариант пишу, и я исправила. Потому что за не свой вариант Ольга Леопольдовна двойку сразу ставит. Я исправила, а она написала «грязь», - испуганно пояснила Амалия.
        - Мне интересно, почему Вера знала какой вариант правильный, а ты нет? - тут же осведомился Иварс.
        - Я перепутала.
        - А мне кажется, ты не слушала объяснения учительницы.
        - Папочка, я слушаю объяснения. Я очень внимательно слушаю. Это случайно так вышло, не сердись на меня, пожалуйста. Меня Елисей сзади толкнул и начал карандаш просить, а я не дала, а тут Ольга Леопольдовна говорит: «пишите». И я сразу стала писать. Но я поняла, что писать надо всё, и писать начала с самого начала. Всё подряд писать начала, а там по рядам задание было, - путано начала оправдываться Амалия.
        - Опять все кругом виноваты кроме тебя? - в голосе Иварса послышалось раздражение.
        - Я виновата, папочка. Я больше не буду, - тут же стала извиняться Амалия. - Прости меня, пожалуйста. Я буду лучше стараться внимательной быть. Я заслужила баллы, да? Сколько?
        - А это мы сейчас у Алины Викторовны спросим. Как она считает. Заслужила или нет. Что скажешь, Алина?
        - Амалия, скажи мне, пожалуйста, твоя учительница, которая Ольга Леопольдовна она как выглядит?
        - Она невысокая, толстая и в очках. И ещё смешно иногда заикается, особенно если сердится, может целую минуту фамилию выговаривать, - Амалия хихикнула, и тут же с испугом обернулась на отца: - Я не осуждала её, папа. Я на вопрос отвечала, откровенно, как ты велел.
        - Иварс, ты можешь отпустить и не держать дочь, пожалуйста? Сядь в кресло, если тебе не сложно, я обстоятельно поговорить с ребёнком хочу.
        - Хорошо, Алина, как скажешь.
        Иварс сел в соседнее от меня кресло, а я встала, подвинула своё и поставила перед собой Амалию так, чтобы отца она не видела, и начала расспрашивать и об учительнице, и об одноклассниках, доброжелательно улыбаясь, кивая и всячески поощряя.
        Через пятнадцать минут Амалия уже улыбалась сама, в красках рассказывая об одноклассниках, кто с кем дружит, какие забавные ситуации на уроках происходили и как реагирует на них учительница.
        - А стихи какие-нибудь знаешь? - спросила её я.
        - У меня плохо получается запоминать. И вообще я их не понимаю. Тут учили какие-то глупые, что-то там вздымалось и летело. Я ничего не запомнила. Ольга Леопольдовна двойку поставила, но папа уже наказал меня за неё. Я не скрывала, - разом потеряв весь позитивный настрой, Амалия, обернувшись, снова со страхом взглянула на отца.
        - Тебя никто не ругает, мы обсуждаем поэзию, - я тронула её за предплечье. - И потом, почему ты на папу смотришь? Он же сказал, сегодня я решаю, что ты заслужила. Поэтому не оглядывайся и продолжай отвечать честно.
        - Вы накажите меня? Сами накажите? - Амалия нервно сглотнула.
        - Пока я не вижу причин тебя наказывать. Ты откровенна со мной, стараешься быть очень послушной и хорошей девочкой. За что тебя наказывать? Нет, не стану, и баллов никаких не начислю. Если только с плюсом за то, что сейчас попробуешь со мной выучить тот стих. Это случайно было не «Бразды пушистые вздымая, летит кибитка удалая, ямщик сидит на облучке, в тулупе, красном кушачке»?
        - Да! Они! Но я не смогу, я учила ведь уже, у меня ничего не выйдет снова, - несмело запротестовала она.
        - Ты попробуешь, всего лишь попробуешь. Не сможешь, и ничего страшного, минусов не будет. А если сможешь, будет плюс десять баллов. Давай вместе попытаемся, - сказала я и начала ей образно рассказывать что такое бразды, кибитка, ямщик, облучок и кушак.
        Амалия развеселилась и уже через десять минут, вертясь и жестикулируя, принялась изображать ямщика и разлетающиеся в стороны снежинки от борозд, оставляемых полозьями. И стих она выучила быстро и без всякого напряжения.
        - Алина Викторовна, Алина Викторовна, - радостно тараторила она, - а можно я Ольге Леопольдовне его теперь расскажу? Скажу, что выучила, и расскажу, можно?
        - Только не на уроке, подойди к ней на перемене и спроси. Возможно, она разрешит тебе. А сейчас можешь прибавить себе плюс десять баллов и быть свободна. Я тобой очень довольна, ты замечательная девочка, очень способная. Схватываешь всё на лету. Умничка.
        - Правда? - личико Амалии озарила неподдельная радость, и она обернулась к отцу: - Папа, папа, Алина Викторовна меня хвалит. Я правда, умничка?
        Я тоже перевела внимательный взгляд на Иварса, который тот трактовал абсолютно правильно и, вставая с кресла, согласно кивнул:
        - Раз Алина Викторовна говорит, что сейчас ты проявила себя как умничка, значит так оно и есть. Значит, можешь, когда хочешь. Старайся, и всё будет хорошо.
        - Папочка, я так рада! Ты ведь гордишься мною? - девочка бросилась к нему и прижалась.
        В первый момент Иварс, неприязненно поморщившись, уже сделал движение, чтобы её отстранить, но наткнулся на мой взгляд и не стал. Осторожно погладил по спине и, проговорив: «Горжусь, конечно, но надо учиться сдерживать свои эмоции. Пойдём», повёл её к выходу из кабинета.
        В дверях Амалия обернулась ко мне:
        - До свидания, Алина Викторовна! А Вы ещё придёте к нам? Я буду ждать.
        Я уверила её, что приду обязательно, и они ушли.
        Когда он вернулся, я раздражённо спросила:
        - Где ты раскопал такую умственно-отсталую учительницу для своей дочери? Это ведь какие усилия приложить надо, чтобы такое найти. Зачем?!
        - Она заслуженный педагог, у неё грамоты и награды. Почему ты столь уничижительно о ней отзываешься? Ну да, у неё небольшие дефекты дикции проявляются от волнения. Но она умеет грамотно подать материал.
        - Никакой грамотной подачи не вижу! Только умственно дефективная особь не сможет найти подход к такому открытому для общения ребёнку. Потом, как можно заставить учить стихотворение, не объяснив смысл слов? Тебя сейчас заставь стих на китайском выучить, ведь не сможешь? Я, например, точно не смогу! А эта «заслуженная педагог» детей заставила, ещё и двойки наставила. А ты рад стараться, наказал, ни в чём не разобравшись! Ты отец или надсмотрщик? Ищи дочери нормального педагога! Без грамот и званий, но любящего детей и старающегося найти к ним подход.
        - Это очень дорогой лицей.
        - И что? Если очень дорогой портной сошьёт тебе кривой пиджак, будешь в нём ходить из-за лейбла, несмотря на то, что тянет из-за кривой выкройки? Будешь? Не поменяешь ей учительницу, куплю тебе такой, с модного показа, и заставлю носить. Понял?!
        - Ух ты какая, когда злишься, любо-дорого смотреть, хочется за фотоаппаратом сходить, ах-ах-ах, - восторженно поцокал языком Иварс, потом кивнул: - Хорошо, я тебя услышал, поищу другую учительницу, могу перевести дочь на домашнее обучение, наняв педагога. Возможно, так даже лучше будет. Ты сможешь менять программу её обучения и как-то влиять. Я, кстати, удивлён насколько быстро ты сумела дочь расположить к себе. Всю дорогу спрашивала, когда в следующий раз ты придёшь. У тебя талант.
        - Никакого таланта, она почувствовала, что я позитив генерирую. А она его воспринимает хорошо. Ей именно его не хватает. Ты не давал, и жена твоя тоже.
        - Я не понимаю, как может позитив родиться на пустом месте. Для этого основания нужны. Что-то хорошее.
        Я поморщилась, потом спросила:
        - Иварс, почему ты её пустым местом считаешь? Она по сути своей неплохая девочка. Да, её таланты не на поверхности, но она готова совершенствоваться, и это уже неплохо. Ладно. Со временем, может раскроется побольше и увидишь. Кстати, забыла сказать. Виктор Владимирович планирует на восьмое марта посиделки большим кругом организовать. Ты с семьёй приглашён. Имей в виду. Точное время сообщу чуть позже.
        - С семьёй это как?
        - Все приходят так, как им удобнее. Я, например, кроме мужа, только старшего сына беру и его тьютора. К Игорю все привыкли, и он дружит с сыновьями Виктора Владимировича. Думаю, твоему старшему сыну тоже будет интересно, мальчишки с Джесси фокусы любят показывать, потом змеев иногда запускают. Взрослые сидят, болтают. Ты можешь и только с женой прийти, и только с ней и старшим сыном, и со всеми детьми тоже можешь, но следите за ними сами. Поскольку других малышей не будет.
        - А один могу?
        - Можешь и один. Как угодно. Но повода не брать Заиру не вижу. Дам будет много. Она наверняка сумеет найти компанию по интересам. Или с Олей, это дочка Виктора Владимировича, о детях поболтать. Или с Дашей о творчестве. Это художница, которая Шамана выкупила.
        - Она подруга Виктора Владимировича? - осторожно поинтересовался Иварс.
        - Нет, она вторая жена Аслана. А Оля первая. Так что Аслан зять Виктора Владимировича. Тебе так для сведения.
        - Виктор Владимирович мусульманин? - обалдело воззрившись на меня, поинтересовался Иварс.
        Я усмехнулась. Хорошо всё-таки, что заранее решила его просветить, о своеобразных реалиях нашей большой семьи. А то ведь задаст какой-то вопрос не к месту, будет неудобно.
        - Нет. Но зять у него мусульманин, и у него две жены. Они все живут на территории Виктора Владимировича. Он толерантен ко всем религиям, хотя сам, насколько я знаю, христианин.
        - А как дочка Виктора Владимировича на вторую жену прореагировала? Ты извини, что спрашиваю, но я здесь о таком не слышал. Для Турции это нормально. А вот здесь впервые слышу.
        - Замечательно прореагировала. Они дружат, помогают друг другу. Даша за Олю любого съест, а та за неё. Так что идиллия у них полнейшая. Они неразлучны, прекрасно дополняют друг друга, и обе любят мужа.
        - А можно ещё нескромный вопрос? Виктор Владимирович женат?
        - Да, но жена психически больна, находится в клинике и вряд ли выйдет оттуда. С ним живёт его любовница. Сейчас беременна. Очаровательная красотка. Владислава.
        - Это о ней он говорил, что не заставить её с тобой сидеть, поскольку она в рот тебе смотрит?
        - Да. Мы дружим. Хорошая девочка, мне нравится. Мне вообще вся семья Виктора Владимировича нравится. Он хороший человек, хотя и очень жёсткий, и его окружение на редкость приятно и позитивно. Я часто у них бываю, и они у меня тоже. Мы все, чуть ли не одной большой семьёй живём. Стараемся все помогать друг другу и поддерживать. Мой Димка Виктора Владимировича чуть ли не отцом считает. При любой сложности со мной, тут же его старается подключить. Мол, я с ней не справляюсь, лишь на Вас вся надежда. Особенно, когда я болею. Тут вообще без вариантов, он моментально Витю подключает. Мол, заставьте лечиться и проконтролируйте, я пас.
        - Оригинально. А ты как с Виктором Владимировичем познакомилась? Или ты родственница его?
        - Нет, никакая не родственница. Работала я на него. Много и плодотворно. А потом случилось несчастье с Димкой, и Витя мне очень помог, потому что денег немеряно надо было, и он всё дал и оплатил, без лишних вопросов. И я сумела Димку на ноги поставить. А потом я Вите очень помогла. И потом ещё, и он посчитал, что должен мне, хотя был совсем не должен, и перевёл на меня часть бизнеса. Причём за спиной. Я разозлилась поначалу, поскольку не близко мне это всё, очень хотела всё бросить и уехать на Тибет, поскольку именно в это время Димка без моего одобрения Игоря в семью забрал. Он видите ли не может по-другому. И достало меня всё до такой степени, что я ушла от Димки, и вообще сбежать попыталась. И вот тогда они скооперировались, и не дали мне никуда уехать. Именно Витя меня нашёл, с его возможностями ему это удалось, меня задержали, а потом с Витиной поддержкой Димка смог настоять, чтобы я родила дочь, у меня сложности после изнасилования были, и именно Витя нашёл врачей и контролировал весь ход лечения, я под круглосуточной его охраной жила. Потом ещё одна дочь появилась, и теперь вроде и не
рыпнуться мне никуда, но Витя продолжает плотно контролировать и отслеживать, поскольку депрессии периодически меня накрывают. И он требует, чтобы я сообщала ему всё: где, с кем, о чём думала и прочее. Я уже привыкла и не особо возражаю, особенно в свете того, что именно такая его помощь действительно помогает.
        - А Игорь в интернате что ли до этого жил?
        - Иварс, давай не углубляться, пожалуйста. А то ведь я врать тебе начну. А мне не хочется.
        - Что здесь скрывать и врать? Я не понимаю. И так ведь понятно из твоих слов, что жил он не с тобой. Где ещё он мог жить?
        - Прекрасно, что ты всё понял и так, - улыбнулась я.
        - Не скрытничай. Расскажи, самой легче будет. Я осуждать не собираюсь.
        - Отстань. Всё. Тема закрыта. И вообще, домой хочу. Пошли, проводишь, - я решительно встала и направилась к выходу.
        - Если чем-то обидел, извини. Не хотел, - проговорил Иварс, провожая меня к выходу.
        - Всё нормально. Я лишь устала. Слишком много для одного дня. Мне нужно привести в порядок мысли и чувства. Если завтра буду готова увидеться, позвоню. Если не позвоню, дай возможность переварить ситуацию. Не торопи события. Хорошо?
        - Ты обещала начать работать, - недовольно выдохнул он.
        - Иварс, - я остановилась посреди коридора и обернулась к нему, - сегодня я уже забила пару свай с твоей помощью, так что план перевыполнен. Имей терпение. Не надо давить. Я сказала, что постараюсь. Продолжишь использовать метод шантажа, разругаемся.
        - Понял. Хорошо. Буду терпеливо ждать, - он осторожно коснулся моего плеча, - главное, настрой не потеряй и не закрывайся. Ладно?
        - Уже сказала, что постараюсь. Всё!
        - Понял, понял. Всё, так всё, - покладисто проговорил он.
        После чего молча помог одеться и проводил меня до самой моей калитки. Я попрощалась и ушла.
        ***
        Вечером, когда приехал босс, я начала ластиться к нему, как требующая внимания кошка.
        - Алинка, что-то случилось? - удивился он.
        - Мне нужно, чтобы ты меня пожалел, обнял и ни о чём не спрашивал. Хочу на коленки, на ручки, в твои объятья, и ни о чём не говорить. Можно? Можно? - я просительно заглянула ему в глаза.
        - Легко, - он подхватил меня на руки.
        Унёс в верхнюю гостиную с широким диваном, попросил Валентина принести туда что-то перекусить.
        Потом обнимал, кормил, поил чаем, и сам рассказывал о новостях. Я слушала, кивала, и всё время старалась касаться его.
        В какой-то момент, когда я лежала, положив голову ему на колени и прижавшись к нему, он тихо меня спросил:
        - Ты с Иварсом что ли переспала?
        Я подняла голову и, сразу нахмурившись, раздражённо выдохнула:
        - Ещё не успела. Но пара таких вопросов и пересплю обязательно.
        - Тогда я не понимаю, что с тобой творится, ты сама не своя какая-то. Что произошло?
        - Мне тяжело, хочу, чтобы ты был рядом, так мне легче.
        - Что произошло? Я рядом. Поддержу без вопросов. Но я хочу знать.
        Я тяжело вздохнула и нехотя едва слышно проговорила:
        - Иварс сподвиг начать осмысливать свою проблему. Обсуждать её не хочу. Хочу чувствовать, тактильно чувствовать тебя рядом. Мне так легче. Ты мне нужен. Очень нужен.
        - Как сподвиг?
        - Высказывает предположения разные, пытается по моей реакции понять насколько близко подобрался, потом обесценивает свои же предположения. Мол, если это так, то это ерунда, не стоящая внимания. Несколькими высказываниями зацепил очень хорошо. Я осмысливать их стала, поняла, что могу с их помощью психологически переработать проблему, но мне рядом нужен ты. Я физиологически ощущать хочу твою поддержку, твою любовь. Нужна она мне очень. Понимаешь? Можешь помочь?
        - Конечно, любовь моя, - он схватил меня в охапку, плотно прижал к себе. - Так лучше?
        Я плотно обвила руками его шею и уткнулась в плечо, тихо шепча:
        - Ты ведь любишь меня, правда? Любую любишь? Совсем-совсем любую?
        - Любую, мою сокровище. Любую тебя люблю.
        - Ты лучше меня… я вряд ли бы смогла любую или любого… Мне надо, чтобы он был как бы это сказать… не знаю… - задумчиво забормотала я, потом, наконец сформулировала мысли и решительно выдохнула: - О, знаю! Соответствовал моим представлениям о правильности… Поэтому себя я ненавижу… вот ненавижу себя и всё… а ты меня любишь, я чувствую это… И тебе как-то всё равно… А я так не могу, поэтому мне плохо.
        - Дурочка! Как можно себя ненавидеть? Ты что?!
        - Не знаю как. Но по факту ненавижу. И мне очень-очень плохо… хочу сдохнуть, но мне нельзя… и единственное, что меня со всем этим ужасом мирит, это твоя любовь. Вот как ты можешь меня любой любить? А?
        - Девочка моя любимая, я чувствую какая ты, я не любой тебя люблю, а именно такой, какая ты есть, в любом твоём проявлении, с любыми скелетами в шкафу. Они сделали тебя именно такой, какой люблю, и за это я эти скелеты тоже люблю. Понимаешь меня? - принялся меня уверять босс.
        - А я раньше презирала всех смертных, вот абсолютно всех… - откровенно призналась я, после чего сбивчиво и сумбурно начала пояснять: - Считала, раз они здесь, то ничего достойного в них быть не может. Не бывает тут достойных. А сейчас, когда сама недостойной оказалась, встретила тебя… И ты намного меня лучше. Я смотрю на тебя и понимаю, что сильно ошибалась. Ты сумел за время своих перерождений стать тем, кого я безмерно уважаю, хотя именно ты причина всех моих несчастий. Не встреть моя мать тебя и не было бы ничего. Я бы не родилась и не страдала бы ни она, ни сейчас я. Всё так переплелось. Словно в тугом канате и каждая ниточка свой смысл имеет. И мне никак из этих нитей не выскользнуть, никуда не выскользнуть. И надо как-то научиться их принимать и любить… вот тебя полюбить мне удалось, а себя я пока по-прежнему ненавижу…
        - Сокровище моё, я не совсем понял, я был в той своей жизни твоим отцом?
        - Нет. Ты был тем, кто осудил на смерть мою мать здесь, и она вследствие полного непротивления злу попала не на следующее перерождение, а туда, где встретила моего отца. Скажу сразу: кто он, я не знаю. Но кого-то нашла, в кого влюбилась, и родила меня, несмотря на строжайший запрет. Это здесь смертные рожать могут, а там не могут. Ей пришлось отдать мне свою жизнь. И всё получилось по итогу ужасно. Вот как-то так.
        - Я ничего не понял. Особенно причём здесь ты и что ужасного по итогу? Лично я счастлив, что ты родилась. Я сожалею, конечно, что в прошлой жизни убил твою мать, но дело-то прошлое. Сейчас мне уже на это никак не повлиять. И потом, возможно, твоё рождение, хоть чуточку но придаёт смысл тому моему ужасному поступку. Я очень рад, что ты родилась, и нас свела судьба. И твоя мать, наверняка, очень этого хотела, раз жизнь свою за тебя отдала. Прими её дар и постарайся быть его достойной.
        Последние фразы он сказал зря. Вот очень зря. Потому что меня сорвало моментально и из ласковой прижимающейся к нему кошки я превратилась в злобную фурию.
        Я вырвалась из его объятий, вскочила с дивана, он встал следом, и я с силой несколько раз ударила его ладонью по лицу, начав выкрикивать при этом обидные слова:
        - Не тебе мне это говорить, тварь! Эгоист чёртов! Достал ты меня! Иметь он меня видите ли рад! Уйди! Уйди отсюда сейчас же! Ты такой же мерзавец как и все! Ненавижу! Как я это всё ненавижу!
        Сначала он лишь пытался блоком от моих ударов прикрыться, потом схватил и, прижав к себе, зашептал в ухо:
        - Извини. Ты не так поняла. Извини. Смысл был в том, что реальность лучше принять. Её неприятие ничего не изменяет. Это данность. Надо научиться жить в ней.
        - Я не хочу жить с этой реальностью, не нужен мне этот её дар! Отпусти! Я ненавижу и её, и себя. И этот мир ненавижу! В этой чёртовой реальности самым достойным представителем оказался тот, кто в прошлом воплощении считал абсолютно нормальным ради своих иллюзий пытать, а потом заживо сжечь женщину, которая старалась всем помочь! А в этом воплощении радуется, что её дочь его неплохо тут развлекает. Правда весело?! Замечательная реальность для вселенского мусора. Можешь её принимать и радоваться дальше, а меня уволь!
        - Тихо, тихо. Подожди. Не надо всё в одну кучу! Пожалуйста! Давай разобьём твои претензии и будем их решать по пунктам. Вот как на работе. Не надо бегать и в панике орать: караул, завал, ничего нельзя сделать. Ты же никогда таким не страдала. Вот и сейчас не надо. Надо собраться, как ты умеешь, и по пунктам расписать все претензии. Да, реальность не самая лучшая. Да, окружают не те индивидуумы, которые тебе нравятся. Но ведь и туда, насколько я понял, ты возвратиться не торопишься, хотя можешь.
        - Потому что я такая же тварь, недостойная туда вернуться. И всё! Отпусти сейчас же! Иначе пожалеешь!
        - Отпущу, если сядешь и будешь аргументировано разговаривать, а не орать и драться. Мне завтра в мэрию ехать. Как я поеду, если синяк мне поставишь сейчас? Не объяснять же всем, что с партнёршей повздорил?
        - Я хочу сдохнуть! И мне плевать, как ты поедешь в мэрию.
        - Прекрасно. Только, насколько я понимаю, как только сдохнешь, вернёшься туда, куда не считаешь нужным попасть. И придётся тебе ещё один цикл жизни здесь проходить. В этой помойке, с отвратными типами, вроде меня. Может проще как-то на этом этапе попробовать проблемы решить?
        - Они не решаемы!
        - А Золотце вон считает по-другому. И Вселенная тоже, раз ты здесь. Давай прекращай истерить. Ты разумная женщина. Не уподобляйся истеричкам. Хотя я тебя и в роли истерички люблю, - проговорил он и прижавшись губами к щеке начал целовать, после чего разжал объятья, повторив: - Только, пожалуйста, не дерись. Это по определению тебе не поможет. Не настолько болезненны твои удары, чтобы это хоть в какой-то степени могло компенсировать мои прегрешения перед тобой. Давай что-то более действенное придумаем?
        - Что ты придумать можешь? Вот что? - стоя напротив него, раздражённо скривилась я.
        - Хочешь шокер тебе куплю мощный, попробуешь бить им, вот это чувствительно для меня будет и следов внешних не останется. Хочешь?
        - Идиот! Как есть идиот! Ты вообще соображаешь, что говоришь? - я с силой оттолкнула его, пытаясь уйти, но вновь оказалась в плотном захвате его рук.
        - Согласен. Идиот, - опять зашептал он мне в ухо. - Но это не повод так злиться. Давай искать выходы, а не усугублять твоё сложное психологическое состояние. Ты же сама себя заводишь всё больше и больше, остановись пожалуйста. Не надо. Я готов на любые условия. Давай общаться конструктивно. Всё будет к твоему удовольствию.
        - Мне плохо. Ничего не хочу, - я помотала головой.
        - Я вижу. Понимаю. Готов поддерживать любым образом. Давай обсудим, какие ты видишь сложности, что больше всего не нравится и, возможно, найдём способы минимизировать твой негатив и к этому месту, и к самой себе. Хочешь поедем куда-нибудь? На всё плюнем и уедем? Улетим? Улетим, куда скажешь. Где ты хочешь побывать? На Тибете? Хочешь туда отвезу?
        Почему-то мысль о Тибете немного отрезвила меня и вывела из состояния яростного неприятия и агрессии.
        - Мне кажется, Тибет мне уже не поможет, - жалостливо протянула я, - поскольку от себя не сбежишь. А мне хочется от себя самой сбежать.
        Босс, увидев, что я немного успокоилась, усадил меня на диван, обнял и начал, целуя руки, ласковым голосом увещевать, что от самой себя бежать не нужно, потому что я замечательная, любимая и вообще самая лучшая. Рассказывал, что он меня безмерно любит и сделает всё, чтобы я счастлива была, что изменит всю реальность к моему удовольствию, создаст мне рай на земле, и прочую ерунду мне обещал.
        Через какое-то время я снова расслабленно к нему прижалась, и тогда он унёс меня в спальню, уложил в кровать, сам сел рядом и, ласково гладя меня по волосам и спине, продолжил нести какой-то бред про то, что мне надо всё забыть и жить сегодняшним днём, и если жить по совести, то наступит всеобщее благоденствие, а уж лично моё благоденствие он мне точно обещает и прочую чушь, пока я не уснула.
        ГЛАВА 68
        ***
        На следующее утро босс разбудил меня поцелуем:
        - Просыпайся, моё сокровище. Я кофе принёс и пирожки. Шурочка твоя только испекла. Свежайшие. Давай, покушай, и я поеду.
        - Не уезжай, пожалуйста… - сразу заныла я.
        Босс тяжело вздохнул и сел рядом со мной на кровать, проговорив:
        - Ладно, никуда не поеду.
        Тут я вспомнила, что он про мэрию говорил, и мне стало стыдно. Поэтому я поспешно произнесла:
        - Пока пирожок не съем, не уезжай, а потом можешь ехать. Только можно я на работу не поеду?
        - Это вообще без проблем. Я так и хотел. А ты точно одна сможешь? А то действительно плюну на встречу и останусь с тобой. Твоё здоровье мне намного дороже любого контракта. Всех денег всё равно не заработать.
        - В этом поганом мире, Вить, с деньгами жить как-то приятнее, чем без них. Всё, конечно, в цену упирается, но именно ты расплачиваешься, не своим потенциалом, как многие, а исключительно физиологическим и умственным напряжением. Поэтому если не сильно в лом, можешь напрячься и ещё чуточку приумножить свои доходы. Я не возражаю.
        - Я не хочу расплатиться твоим здоровьем. Мне нужны гарантии, что без меня тебе не станет хуже.
        - Не станет. Острая фаза прошла, благодаря тебе я с ней справилась. Теперь мне легче. До вечера точно продержусь. А если будет плохо, Иварсу позвоню, он обещал поддерживать. Ему интересен такой опыт.
        - Хорошо. Тогда так и договариваемся. Только при одном условии, ты пообещаешь, вот клятвенно пообещаешь, что если почувствуешь, что перестаёшь контролировать своё состояние, ты моментально звонишь мне и говоришь одну единственную фразу: «мне плохо». Обещаешь?
        - Хорошо, Вить. Обещаю.
        Босс накормил меня пирожками, действительно свежайшими и очень вкусными, после чего уехал, и я осталась одна.
        Немного бесцельно побродила по дому, задумчиво переставляя с места на место безделушки на полочках. Прежний хозяин дома оставил большое количество каких-то вазочек и безвкусных аляповатых статуэток. Я не выкидывала, потому что воспринимала дом пока не до конца своим. Я лишь из спальни всё убрала, а на этажах и в гостиных много осталось. Какие-то расписные фарфоровые кошки, глиняные петухи, деревянные матрёшки и медведи. Ещё один фаянсовый жираф был и два слона. Слоны мне, кстати, нравились. Вот основательностью какой-то от них веяло, а аляповатый пятнистый жираф вызывал лишь ироничную усмешку. Полуметровое длинношеее страшилище стояло на журнальном столике, расписанном под хохлому, в окружении огромных матрёшек.
        В интерьер это всё было вписано более-менее удачно, такой а’ля русский стиль нескольких гостиных, но мне не особо нравилось. Дизайнер, работавший над обстановкой дома, явно хотел чём-то удивить и хозяев, и гостей, и именно с этой целью справился. А вот создать душевную и уютную атмосферу ему не особо удалось.
        Лично мне во всём доме больше всего были по душе две гостиные: одна большая с камином, выдержанная в классическом стиле, и ещё одна дальняя, тоже на первом этаже, стилизованная под охотничий домик, с дубовой резной мебелью, обитой кожей, и деревянными стенами с изображающими охоту панно, а так же муляжами ружей и охотничьих трофеев. Ещё там был маленький камин и огромное чучело медведя, стоящего на задних лапах, изрядно поеденное молью. Личинкам этих бабочек чучело пришлось по вкусу чрезвычайно, и они плодились в нём несметными полчищами. Валентин постоянно обрабатывал чучело чем-то очень едко пахнущим, но моли было откровенно плевать на эти запахи, а вот меня эта химическая вонь раздражала, именно поэтому в этой гостиной я бывала нечасто, несмотря на импонирующий мне дизайн.
        Конечно, чучело можно было выбросить, но Валентин почему-то очень трепетно к нему относился, называл Топтыгиным, и как только я заводила разговор о том, что пора бы избавиться от него, начинал меня уговаривать ещё чуточку подождать, он, мол, купил, ещё одно супер средство и теперь наверняка победит невзрачных бабочек, объедающих шкуру некогда великолепного животного. Поскольку я не особо рьяно настаивала на утилизации сего шедевра таксидермии, то Топтыгин оставался на месте, моль и её личинки тоже, а так же редкостная вонь в этой гостиной от новомодных средств против всяческих паразитов.
        Мой Кот тоже сюда не заглядывал. Если меня запах раздражал, то что говорить о животном с более тонким обонянием.
        Однако сегодня я заметила, как он вышел именно оттуда. Подошёл, начал тереться о ноги и мурчать.
        - Ты что там делал? - удивлённо осведомилась я.
        Вместо ответа Кот продолжил тереться о ноги. Мне стало интересно, и я пошла в гостиную.
        Запах антимольных химикатов был уже практически незаметен, видимо из-за приоткрытого окна, но вместо него появился запах гниющего мяса. Вот очень нехороший такой запах, и ещё я услышала хрумкание, характерное для поедания животным сухого корма. Тщательно осмотрела гостиную и заметила сжавшегося в углу грязного отощавшего кота, который что-то судорожно дожевывал. Перед ним валялись несколько гранул сухого корма, которые доесть он не успел. Неужели мой Кот решил подкормить попавшего в беду товарища, который влез сюда через окно?
        Быстро вызвала Валентина и попросила, чтобы кисломолочную продукцию какую-нибудь принёс, которую наш Кот пьёт, блюдце и большое махровое полотенце.
        Когда Валентин пришёл, мы налили чужому котику кефира, подождали, чтобы выпил немного, потом я накинула на него полотенце и схватила. Котик жалобно мяукнул, но выдираться сил у него явно не было.
        Валентин принёс переноску моего Кота, я запихнула туда пойманного котика и начала звонить в ветеринарную клинику, а потом повезла его туда, боясь при этом даже заглянуть в переноску, поскольку запах гниющего мяса наводил на очень нехорошие подозрения.
        В клинике кота осмотрели, и выяснилось, что это кошечка, у которой на хвосте надета плотная резинка, поэтому хвост начал отмирать и гнить. Её вымыли, она оказалась белоснежной, но облезлой какой-то, совсем без подшёрстка, со светло-голубыми и сверкающими как топаз глазками. Кстати, если бы у кошечки была гетерохромия, я бы предположила, что это кошка каких-нибудь местных олигархов, но глаза были одинаковыми, и из этого следовало, что это обычная бездомная кошка над которой кто-то жестоко поиздевался. Кошечку сразу начали готовить к операции по удалению хвоста, заодно предложив мне её стерилизовать, поскольку кошка бездомная, и процедура эта будет необходима, а лишний раз наркоз делать нежелательно, прогноз был благоприятный, заражения крови она избежала. Я согласилась, оплатила все расходы и её пребывание в клинике под надзором врачей до полного выздоровления, после чего вернулась домой.
        Хорошо всё-таки иметь деньги. Добрые дела делаются легко и абсолютно без напряга. Интересно, как давно она попала в мой дом, и почему Кот не сообщил о ней раньше? Ведь еду явно он ей принёс, а меня не позвал. Хотя, может, он решил сначала более важное дело сделать: накормить голодающую кошку. Как она, кстати, с таким хвостом на морозе выжила? И кто тот мерзавец, кто над ней так поиздевался? Что за сволочь такая, так поиздеваться над беззащитным животным? Хорошо, что окно было приоткрыто, и она сумела в него влезть. Спасибо за это и Топтыгину, и моли.
        Через некоторое время вернулся босс в явно приподнятом настроении, поскольку встречи прошли на редкость удачно. Я рассказала ему о найденной кошечке, он повозмущался садистами, так поиздевавшимися над ней, сказал, что руки им мало оторвать за это. Потом мы хотели вместе поесть, но ему позвонил Илья с жалобами на гувернантку, и мы пошли разбираться в большой дом.
        Илья, насуплено хмурясь, сидел на диване в гостиной и упрямо твердил, что согласен на любую замену, хоть с охранниками ездить и им рапортовать о сделанных уроках, лишь бы не с Ириной Михайловной. На вопросы, что конкретно произошло, отвечал, что накопилось взаимное неуважение, и ничего не пояснял.
        - Ирина Михайловна, - я повернулась к гувернантке, стоящей рядом с диваном и нервно теребившей руки: - может, Вы нам поясните суть вашего с Ильёй конфликта?
        - Да нет меж нами никакого конфликта, Алина Викторовна. Илье не нравится, что я его контролирую. А как я могу по-другому? Я отвечаю за его жизнь и здоровье. Мне надо знать с кем он дружит, общается, я спрашиваю, он не отвечает. Я вынуждена узнавать у учителей. Он сердится на меня за это. Это естественно, у него переходный возраст и контроль его раздражает, но иначе невозможно.
        Я смотрела на неё и понимала, эта немолодая женщина искренне любит Илью, и старается сделать всё как можно лучше, но получается у неё плохо.
        - А с Колей у Вас таких проблем не возникает? - продолжила интересоваться я, пытаясь найти причину неприятия Ильёй её заботы.
        - А что его контролировать, если он в команде постоянно. Из школы его туда шофёр довозит и сюда лишь поздно вечером он добирается, причём уже поев там. Мне лишь уроки помочь ему быстро сделать и всё. Он кроме тренировок и не занят ничем. Иногда устаёт так, что над уроками засыпает. Мне так жалко его порой, иногда прошу Илью с заданием ему помочь. Он тоже сердится. Тетрадку свою бросит, мол, хочет, может списать, и уходит. Нет, чтобы объяснить, помочь понять. Я уже стараюсь сама параллельно с ними темы проходить и Коле объяснять, пока он переписывает.
        - Илюш, - я села рядом с парнем, положила руку ему на плечо: - я так понимаю, что контролирует тебя Ирина Михайловна больше чем брата, плюс просит дополнительно помочь ему из-за того, что он спортом сильно увлёкся, ты на это обижаешься? Так?
        - Нет, мам, не так! - он раздражённо сбросил мою руку со своего плеча и, повернувшись ко мне, посмотрел мне в глаза: - Мне не сложно Кольке и объяснить и списать дать. Меня достали её постоянные замечания. Ей вечно всё не так. Она не может по нормальному попросить и поблагодарить за помощь тоже не может и даже Кольке не даёт. У неё всегда: «Тебе что жалко? Ты ведь уже сделал. Ты не видишь, как он устал? Зачем тебе спасибо, за что тут благодарить?». Потом это наши с ним отношения! Наши! Не надо в них лезть и руководить мною! Я ведь не прошу его на физкультуре за меня стометровку бегать или подтягиваться, потому что ему сейчас это легче даётся из-за тренировок? Так почему я обязан за него изложение писать или краткое содержание пересказывать? Пусть сайт любой откроет и это краткое содержание прочтёт, если времени нет всё произведение читать. А уж про математику с физикой тем более. Она портит мои отношения с Колькой, тем что в них лезет портит! На мой взгляд это недопустимо! Это не её зона ответственности. Комментировать мои поступки и взаимоотношения с ним она тоже права не имеет. Но комментирует.
«Ты поступаешь не по-товарищески и не по-братски». На её взгляд, допускаю. Но пусть своё мнение при себе держит! Я о нём её не спрашивал.
        - Это объективное мнение со стороны, я обязана тебя воспитывать в соответствии с нравственными постулатами! - тут же вступила в наш разговор гувернантка, не выдержав подобных обвинений.
        - Ирина Михайловна, Вам не кажется, что вмешиваться в диалог, когда я Вас ни о чём не спрашивала, по меньшей мере бестактно? Имейте терпение. Когда мне понадобиться Ваше мнение, я Вас спрошу, - резко осадила её я, потом повернулась к Илье: - Илюш, я понимаю твоё негодование по этому поводу, и согласна, что взаимоотношения с братом это исключительно ваше с ним дело, лишь ваш отец может вмешаться, да и то желательно с максимальной деликатностью. Поэтому я на твоей стороне, лишь прошу, очень прошу учти один единственный момент: Ирина Михайловна к вам обоим относится как к родным и очень близким ей людям, с максимальной заботой и теплотой. Её целью было не досадить тебе, а максимально поддержать того из вас, кому на данном этапе тяжелее. Да, не слишком справедливыми выглядят такие разные требования к вам обоим, но в семье так бывает часто. Я вот честно тебе признаюсь, сейчас у меня сложности со здоровьем, и твой папа идёт мне навстречу, не заставляет ходить на работу, не штрафует за прогулы и прибыли от договоров, которые заключает без моего участия, не лишает. Хотя мог, спокойно мог. Это было бы
справедливо. Но на его взгляд, к близким друзьям в тяжёлый момент надо относиться не по справедливости, а так, как подсказывает совесть. Если совесть подсказывает, что надо подставить плечо и помочь, желательно это сделать, а вот если она говорит о том, что помощь пойдёт не на благо, а спровоцирует потребительское отношение и эгоизм, то делать это не следует. Ирина Михайловна однозначно неправа, потому что решила принять решение вместо тебя, не давая тебе даже прислушаться к тому, что тебе твоя собственная совесть подсказывает. Она ориентируется на свою совесть и пытается навязать тебе своё мнение. Оно может быть стопроцентно правильным, но её задача не заставить тебя поступать правильно, а научить слышать свою совесть и понимать её подсказки. Если честно, таким навязыванием мнения грешат многие родители, им хочется сделать за детей всё быстро и максимально правильно, не уча их принимать свои собственные решения. Не слишком профессионально, но поверь мне, исключительно из-за того, что отношение к вам обоим у Ирины Михайловны давно как к родным. Она любит вас. Искренне любит. И всеми силами хочет
помочь. И Колю поддержать, и тебя научить быть добрым и щедрым. С излишним рвением, конечно, но все мы не идеальны. Не сердись на неё, пожалуйста. Если тебе действительно с ней очень сложно, давай рассмотрим вариант замены, я поддержу. Ирина Михайловна останется опекать лишь Колю, но прежде чем принять такое решение я прошу тебя подумать и оценить, что тебе хочется больше, чтобы рядом был неравнодушный человек, искренне переживающий за вас с Колей, но при этом с некоторыми известными тебе недостатками, или мы нашли профессионала, который без какого либо душевного участия чётко выполнял возложенные на него функции «от сих до сих». Подумай и скажи.
        - Мам, что меня в тебе всегда удивляет, ты умеешь заставить посмотреть на проблему под другим углом. Причём не обидно заставить, а как-то исподволь. Мол, подумай, с этого ракурса всё выглядит иначе. И при этом не настаиваешь и не командуешь никогда, оставляя решение за мной. Мне нравится такой твой подход. Если честно, я не особо сильно обижаюсь на Ирину Михайловну. Просто её однобокий подход достал. «Ты должен! Войди в положение!». Как так можно? Я не чувствую, что делаю доброе дело или помогаю. Я чувствую, что тупо выполняю её команды. И от этого ощущения я устал. Она может перестать мною командовать?
        - А это мы сейчас у Ирины Михайловны спросим, - проговорила я и перевела взгляд на гувернантку: - Ирина Михайловна, Вы можете пересмотреть своё отношение к воспитанникам и дать им возможность самим принимать решения, лишь подсказывая какие последствия может повлечь их выбор?
        - Вы считаете, Алина Викторовна, что я должна пересмотреть своё отношение к мальчикам?
        - Они давно не мальчики и не дети, Ирина Михайловна. Они подростки, готовящиеся выйти в самостоятельную жизнь. Их нужно учить не выполнять распоряжения, а взвешенно принимать решения и нести за них ответственность. Как-то так. Поэтому да, безусловно Вы своё отношение к ним должны пересмотреть, если хотите остаться на этой должности.
        - Виктор Владимирович, Вы тоже так считаете? - гувернантка повернулась к боссу, сидевшему в соседнем кресле и курившему сигарету.
        Вынув сигарету изо рта и стряхнув пепел в стоящую рядом пепельницу, босс смерил гувернантку недобрым взглядом и негромко проговорил:
        - Да, я согласен с требованиями Алины Викторовны. Мало того, я не понимаю, почему Вы переспрашиваете. Я пришёл с ней на этот разговор, я слышу, что она говорит. Я не возразил ей ни разу. Но Вам всего этого почему-то мало. Вы дополнительно переспрашиваете. Вы считаете у меня плохо со слухом или с соображением? Я не контролирую ситуацию и без Вашего вопроса вмешаться в неё не могу? На основании чего Вы подобный вопрос мне задаёте?
        Вот умеет босс парой фраз смутить человека до предела. Гувернантка моментально зарделась, потупилась и нервно помотав головой проговорила:
        - Что Вы, Виктор Владимирович. Я ничего такого не считаю, конечно. Извините. Я лишь уточнила, поскольку именно с Вами договор заключала.
        Последняя фраза была явно лишней. Босс вызверился сразу:
        - Это намёк на то, что Алина Викторовна для Вас не авторитет и её мнение не значимо? Вам мало, что мои сыновья к ней как к матери относятся? Вы решили подчеркнуть, что для Вас значим лишь тот, кто Вам деньги платит? Я понял Ваше отношение и считаю, что договор нам с Вами лучше прервать. Меня не устраивает специалист с таким отношением. Можете быть свободны. Деньги за ещё две недели получите, а на работу больше можете не выходить. Всё! Разговор окончен. Свободны.
        - Виктор Владимирович, простите меня, пожалуйста, - гувернантка с ужасом смотрела на него, в глазах у неё показались слёзы. - Я сделаю всё, как Вы скажите, не выгоняйте меня, пожалуйста.
        Я увидела, что босс привстаёт с кресла и поняла, что сейчас он начнёт орать, поэтому поспешно встав с дивана, просительно в останавливающем жесте подняла руку:
        - Вить, подожди пару минут, умоляю! Пожалуйста! Очень тебя прошу! Очень!
        - Ладно, жду, - он откинулся на спинку кресла, и вновь затянулся.
        Я тем временем повернулась к гувернантке:
        - У Вас ровно две минуты, Ирина Михайловна, чтобы тезисно объяснить Илье формат ваших с ним дальнейших взаимоотношений, для того чтобы дать ему возможность попросить отца оставить Вас на прежней должности.
        - Вы хотите, чтобы я просила об этом Илью?
        - Конечно! А кого ещё? Ведь именно для его блага его отец нанял Вас в качестве гувернантки и воспитателя. Ему нравится, Вы с ним работаете. Ему не нравится, договор с Вами придётся расторгнуть.
        - То есть я нужна для его удовольствия, а не для того, чтобы воспитать из него достойного человека?
        - Одно не противоречит другому. Вы должны стремиться воспитать из него достойного человека методами, которые не унижают его и не травмируют психику. Он очень разумный подросток и использовать с ним иные методы, на мой взгляд, абсолютно недопустимо. Поэтому не теряйте время и рассказывайте ему возможный формат вашего с ним дальнейшего общения, который его бы удовлетворил.
        Нервно сглотнув, Ирина Михайловна тихо выдохнула:
        - Я не знаю, что говорить, - и заплакала.
        Илья встал, подошёл к ней вплотную, коснулся её плеча и негромко спросил:
        - Ирина Михайловна, Вы можете перестать мною командовать? Вот всё то же самое, но в формате не команд, типа ты должен, а просьб. При этом у меня есть право отказать. А у Вас есть право пожаловаться папе. Если Вас это устроит, я готов просить папу, чтобы Вы остались моей и Колиной гувернанткой.
        - Да, Илюш, конечно, я постараюсь. Ты извини, я не со зла с тобой так. Мне казалось это правильным и на благо тебе, - всхлипывая, проговорила она.
        - Я знаю, - кивнул Илья, после чего повернулся к отцу: - Пап, по-моему, с помощью мамы мы нашли устраивающий нас всех консенсус. Можешь извинить Ирину Михайловну и не расторгать с ней договор? Лично я ценю и её квалификацию, и её опыт, и то что она относится к нам с Колей действительно как к родным. Меня лишь её тон и формулировки напрягали. Поэтому я прошу тебя и буду очень благодарен, если пойдёшь мне навстречу.
        - Илюш, - выпустив струю дыма в потолок, босс улыбнулся, - меня радует твой подход и твоя просьба. Алина права, ты на редкость разумен стал: научился принимать чужие точки зрения, находить компромиссы, перестал впадать в амбиции и настаивать на тех требованиях, нецелесообразность которых тебе объяснили. Я горжусь тобой, сын.
        - Правда, пап? И мама тебе о моей разумности говорила? - Илья расплылся в польщенной улыбке.
        - Она мне это даже тогда говорила, когда ругался ты с ней. Ладно. Понял. Ирина Михайловна, договор расторгать не стану, но если ещё раз Вы будете столь же бестактны по отношению к Алине, я без сожалений с Вами распрощаюсь. Вы меня услышали?
        - Да, конечно. Спасибо, Виктор Владимирович. Я приняла к сведению. Больше подобное не повторится.
        В это время у меня зазвонил телефон. Я увидела номер ветеринарной клиники и ответила.
        Бодрый голос ветеринара мне доложил, что с моей кошечкой всё в порядке, операция прошла хорошо, кошечка очнулась от наркоза, самочувствие удовлетворительное, но он бы хотел её положить подышать в какую-то кислородную камеру и ещё часа через два капельницу ей поставить. Согласна ли я на это? Я ответила, что согласна на все необходимые медицинские манипуляции, пусть делает всё, что посчитает нужным. Приеду забирать кошечку, всё оплачу. Он спросил как зовут кошечку, я ответила, что без понятия. Назову потом. После чего закончила разговор.
        Как только я убрала телефон, меня начал расспрашивать Илья, какие манипуляции, что за кошка. Я коротко рассказала ему про мою найденную кошку, и он моментально предложил её Найдой назвать. Или Найдёной. Или Снежинкой, раз она беленькая.
        Я ответила, что подумаю над его предложением.
        - Мам, а она красивенькая? - продолжил расспрашивать он.
        - Илюш, она грязная вся была, тощая и хвост отмирал у неё. Какая тут красота? - я в замешательстве повела плечами. - Хотя, когда ее помыли, то мордашка вроде приятная оказалась. Но даже если чучундра-чучундрой будет, я её все равно себе оставлю. Раз попала ко мне, значит, моя будет, и на внешний вид мне плевать, главное, чтобы не пакостничала. А то придётся отправить жить на конюшню к Шаману. Будут там друг перед другом выделываться. Хотя вряд ли будет пакостничать, поскольку Кот её мой опекать стал. Он плохих и вредных не любит.
        - Мам, а как он ей корм принёс? Во рту? Да? Какой он у тебя добрый оказывается, хотя не очень ласковый. Важный такой, с чувством собственного достоинства. Мы его с Колей, когда здесь он жил, всё погладить пытались, он пару минут терпит, потом коротко мяукнет, мол, всё, и если сразу не понял и руки не убрал, вырвется, сбежит и потом долго подходить не будет. Мы с ним так смешно мирились. Обещали ему, что больше насильно гладить не будем, и он подходил. Типа, хорошо, поверю. Мы старались не обманывать его и не обижать. Он нам с Колей всегда нравился.
        Мы ещё немного поговорили про моего кота, после чего мы с босом вернулись ко мне в дом и сели ужинать.
        - Алинка, - босс внимательно посмотрел на меня, - ты почти ничего не ешь. Съешь хоть что-то, если не хочешь, чтобы насильно начал кормить.
        - Вить, мне не хочется есть, - поморщилась я.
        - Я знаю. И ещё знаю, что есть всё равно надо. Выбери, что нравится, вернее меньше всего раздражение вызывает, и ешь через силу. Потому что в противоположном случае мне придётся начать заставлять. Не доводи меня до такого.
        - Пирожки хочу, такие как утром, но их нет, - капризно заныла я.
        - Не вопрос, - босс достал телефон, связался с Валентином и уже через пять минут то принёс парочку пирожков, видимо, оставшихся с утра.
        Я не стала капризничать, что они не свежие, и молча съела оба.
        Валентин сам несколько раз извинился, что свежих Шурочка не догадалась приготовить, и пообещал, что завтра они всё исправят.
        Я кивнула и быстро его отослала, после чего повернулась к боссу:
        - Доволен?
        - Как тебе сказать, - задумчиво проговорил босс, - с одной стороны меня радует, что ты преодолела своё нежелание есть и поела хоть что-то. С другой, меня терзают опасения, что поскольку съела без аппетита, то проблема не решена, и как её решить, я никак не соображу. Может подскажешь хоть какой-то выход? Я готов и разговаривать, и уговаривать и любые изыски искать. Что тебе может помочь?
        - Как ни странно, лучше всего мне помогает, если я перестаю на своих проблемах концентрироваться и на чужие переключаюсь. Вот как с этой кошкой сегодня. Пока ловила, и по ветеринарам возила всё было достаточно неплохо. Как только проблемы все решила, навалилась апатия, жалость к себе и желание сбежать от себя самой.
        - Что в самой себе тебе не нравится?
        - Я уже говорила. Что тысячный раз повторять?
        - Тысячу раз ты не говорила. Мне так точно. Я понял лишь то, что ты злишься на себя, что родилась не у той матери. И тебя родили, не спросив твоего согласия. Но ведь это не твоя вина. Твою душу ей отправила Вселенная. Это решение Вселенной и твоей матери, что ты родилась. Это данность. Мать твоя, насколько я понял, отдала всё тебе, и жизнь, и потенциал. Ты хочешь всё это уничтожить, тебе не дают. Давай подумаем вместе, имеет ли смысл действительно всё это уничтожить и если смысл найдём, поймём, кому от этого будет лучше, то возможно и способ, как уничтожить отыщем. Давай обсудим.
        - Смысла нет в уничтожении, но и жить я не хочу. Вот не хочу и всё. Моя психика не выдерживает такой нагрузки.
        - Какой? Быть достойной такого дара своей матери? Ну и не надо достойной быть. Забудь об этом даре. Живи в своё удовольствие. Вполне возможно она именно это для тебя и хотела. Почему ты не допускаешь мысли, что влюбившись в кого-то, она захотела для его потомка сказочно беспечной жизни без всяких обязательств. И именно за это жизнью своей заплатила, вдруг? Вот испытала она всё: и любовь, и радость, а потом решила напоследок испытать счастье от безвозмездного дара который подарила Вселенной. Подарила Вселенной такую чудесную дочь как ты, мечтая при этом, чтобы дочь её все радости жизни тоже вкусила. А ты пользоваться и радоваться не желаешь. Ей от этого уже ни холодно, ни жарко, а себя ты мучаешь.
        - Не знаю, не знаю… странная трактовка, - непроизвольно поморщилась я. - Я подумаю над твоим видением ситуации, но пока оно мне не близко.
        - То что выслушала и не впала в агрессию меня уже радует, - улыбнулся босс. - Хоть какой-то прогресс. Вчера ты реагировала гораздо болезненнее на отличную от твоей точку зрения.
        - Вить, я постепенно смиряюсь с неизбежностью. Поскольку не столь упряма как моя мать. Вот она на компромиссы не шла, у неё убеждения непоколебимые были, а я приспособленка.
        - И что хорошего в непоколебимости убеждений, если по итогу единственное достижение твоей матери это ты, которая пытается последовать в небытиё следом за ней? У меня вон тоже, исходя из твоих рассказов, непоколебимые убеждения в предыдущей жизни были, по итогу мучил и убил твою мать. Достижение очень сомнительной ценности, скажем так. Поэтому лучше всё же уметь адаптироваться и ориентироваться не на догмы, а на целесообразность поступков.
        - Возможно, но ценности в собственных глазах мне это не добавляет.
        - Тебя ценят другие. Я тебя ценю. Владыка твой тебя ценит. Да и Вселенная тоже, иначе ты давно бы канула в небытие следом за матерью.
        - Всё! Давай прервёмся. Не хочу углубляться, тошно. Вот до ужаса тошно, Вить.
        - Отчего тебе тошно? Вот отчего? Скажи, и на этом закончим.
        - Оттого, что не ценю себя сама. Ясно тебе?! - меня накрыло окончательное неприятие ситуации, я перестала сдерживаться и начала злиться.
        - То есть мнение всех окружающих тебе кажется незначимым по сравнению с твоим собственным? - осторожно поинтересовался босс.
        Это послужило триггером, и я в раздражении вскочила из-за стола:
        - Я вам всем не верю. Вот не верю и всё. Вы жалеете меня, а меня жалеть не надо! Вот не надо меня жалеть! Не надо! - последние слова я уже экспрессивно выкрикивала.
        - Всё, всё, моя маленькая! Никто тебя не жалеет, - босс тоже поспешно поднялся из-за стола, шагнул ко мне, крепко прижал к себе, зашептав при этом в ухо: - Мы все любим тебя и ценим, а не жалеем. Ясно тебе? Любим. Ты очень нам дорога. Ценна для нас всех. И мы все не хотим тебя потерять. Если ты хоть чуточку любишь нас всех тоже, то постараешься справиться со своим внутренним абсолютно неконструктивным отношением к жизни. Ты неправильно всё трактовала. Посмотри на происходящее под другим углом и поймёшь, что ничего катастрофичного нет. И тебе не за что себя так ненавидеть. Это неправильное, деструктивное чувство от которого лучше избавиться. Ты сильная и сможешь это сделать.
        - Не хочу! Не хочу! Отстань от меня! Ваша любовь безосновательна и глупа! Хочу сдохнуть! И избавить вас всех от неё! - я попыталась вырваться из его объятий.
        Он вырваться не дал, и дальнейшее я помню плохо. Я что-то ещё кричала, пыталась драться. Он крепко держал, целовал. Пытался что-то объяснить, но я не слушала. Потом я начала рыдать, и он унёс меня в спальню.
        Наплакавшись и накричавшись, я уснула.
        Проснулась среди ночи в кольце рук босса, ощущая его мерное и сонное дыхание. Но как только осторожно пошевелилась, он моментально проснулся тоже. Захват его рук стал жёстче, и он озабоченно спросил:
        - Как ты? Утешилась немного или нужно новую истерику ждать?
        - Тебе не надоело ещё со мной возиться? - иронично осведомилась я.
        - Нет, моя любовь. Не надейся даже, не надоело и не надоест. Мою заботу ты будешь вынуждена терпеть до самого моего последнего вздоха. Чтобы от неё избавиться тебе придётся меня убить.
        - Становится убийцей как-то в мои планы не входило, - хмыкнула я.
        - Это не может не радовать. Значит жить будем долго и возможно даже счастливо. Как тебе такая перспектива? - чувствуя, что попыток вырваться я не делаю, он чуть разжал объятия и осторожно погладил меня по волосам.
        Я отвечать ничего не стала, сама обняла его, уткнулась в плечо.
        - Сокровище моё, как же я тебя люблю, я самый счастливый смертный на земле, - нежно выдохнул он, продолжая меня нежно гладить по волосам.
        С одной стороны мне было приятно. Вот очень приятно ощущать поток идущего от него позитива, тепла, заботы и участия, а с другой, внутри меня царил такой раздрай, что хотелось наизнанку вывернуться, отшвырнув его от себя куда подальше.
        Разрешилась ситуация спонтанно. Опасаясь причинить ему боль, я замерла и постаралась сконцентрироваться именно на том позитиве, который дарили его прикосновения. И у меня получилось. Раздражение, снедающее меня изнутри, отдалилось от меня, я будто со стороны его увидела. Тонкий слой негативных вибраций, а за ними огромное море позитивной, родной мне энергетики, готовой наполнить моё тело и подарить ощущение силы и легкости бытия. Вот только уничтожь этот тонкий слой, и она захлестнёт волной. Но я пока была не готова, поэтому зафиксировала эти слои на своём входном контуре, и сконцентрировалась на потоке, идущем от босса. С ним мне было привычно и спокойно.
        Он тем временем начал мне что-то успокаивающее на ухо шептать, и я быстро вновь уснула.
        ***
        Утром я капризно заявила боссу, что на работу не пойду.
        - Не вопрос, - покладисто проговорил он, - говори, куда хочешь. Готов свозить в театр, на выставку, в музей или прогулку.
        - Серьёзно? - удивлённо осведомилась я. - С чего вдруг такое предложение?
        - Любовь моя, есть сразу две причины, - улыбнулся он. - Первая: вчера я очень остро ощутил, что мы катастрофически мало наслаждаемся благами и культурными достижениями нашей цивилизации. Мне хочется, чтобы ты почувствовала, что в этой жизни много чего стоящего есть. Человечество не только погрязло в грехах, оно создало достаточное количество шедевров, в которые вложило немало сил. Ты ведь любишь музеи и театры, а бываем мы там крайне редко. Вдруг целебная сила искусства поможет тебе немного снизить градус неприятия всех смертных. Вторая: сегодня предпраздничный день, завтра восьмое марта, работать толком всё равно никто не будет, поэтому ехать в офис никакого смысла нет, к тому же хочу, чтобы именно тебе канун женского дня принёс максимум позитива.
        - Восьмое марта, на мой взгляд, на редкость глупый праздник какой-то. Не отказываюсь праздновать лишь потому что это уже дань традиции, повод встретиться с друзьями, получить букет цветов и вспомнить, что наступила весна. Кстати, Даша тебе не сказала, Аркадий с Галей завтра приедут?
        - Сказала, приедут, - кивнул он.
        - Понятно. Кстати, в офис съездить, чтобы поздравить женщин накануне праздника, не хочешь?
        - Я этого никогда не делал, и не собираюсь, не люблю словоблудия и показухи. Борису дал указания поздравить от имени фирмы, подарить цветы, подарки, отпустить домой пораньше, на этом всё.
        - Что за подарки-то?
        - Честно? Без понятия. Я сумму общую ему на эти нужды озвучил, что решил дарить, его дело. Мне ещё этим морочиться не достаёт.
        - А если промахнётся с выбором?
        - Я потом Свету спрошу довольны ли все были. Она мне не врёт. Так куда поедем?
        - Давай по магазинам? Хочу подарки купить по случаю праздника. Люблю покупать подарки. Я давно ничего никому не покупала, а тут повод.
        - Как скажешь. Хочешь по магазинам, давай по магазинам, - покладисто согласился босс.
        Я сообщила ему, что он лучший, и я его люблю, потом узнала, что завтра он запланировал начало праздника на три часа дня и позвонила Иварсу, чтобы сообщить эту информацию и дополнительно узнать с кем планирует прийти.
        Иварс сказал, что придёт один, пояснив, что жена неважно себя чувствует из-за беременности. Голос его мне показался немного напряжённым, я списала это на беспокойство о жене, но интересоваться подробностями в присутствии босса посчитала неуместным и распрощалась до следующего дня.
        После чего недовольно резюмировала:
        - Одним подарком меньше покупать, Иварс без жены придёт, а жаль. Люблю дарить подарки.
        - Ты можешь купить и передать с Иварсом, - тут же подсказал босс. - Думаю, беременной соседке будет приятно подобный знак внимания получить.
        Через час мы уже ходили по элитным бутикам, и я с удовольствием тыкала пальчиком, указывая на приглянувшиеся вещички, которые планировала подарить на праздник. Потом ещё в одно место съездили, а потом ещё в одно.
        Затем заехали к моей маме, я подарила ей цветы, набор деликатесов и красивый кашемировый свитер. В присутствии босса она отказываться не стала. Он действовал на неё явно подавляюще, к тому же он красиво обыграл наше появление. Мол, сплошной цейтнот у нас по работе, поскольку праздники это самая горячая пора для тех, кто делает на них деньги. Однако, поскольку я сильно переживала, что не успеваю поздравить маму, он лично завёз меня, чтобы я могла поздравить, успокоилась и на грядущих переговорах с партнёрами сконцентрировалась исключительно на рабочих моментах. Мама попыталась сообщить ему, что поздравлять её было не обязательно, но он возразил, что любовь к родителям это святое, и её надо ценить и поощрять в детях. Он рад, что она сумела воспитать меня именно такой. Потом ещё каких-то комплиментов ей наговорил, и она по итогу осталась очень довольна.
        Когда мы вернулись, и я с умиротворенной улыбкой принялась выгружать красиво упакованные коробочки, босс осведомился действительно ли я довольна. Я озадаченно замерла, размышляя над его вопросом, а потом впервые за долгое время честно призналась, что вполне.
        Предвкушение радости ближайшего окружения наполнило меня позитивом, и все мои душевные терзания стали казаться абсолютно незначимыми и не стоящими внимания.
        Но тут в голову пришла мысль, что я, не умея и не имея возможности радоваться сама, как вампир питаюсь позитивом тех, с кем свела меня судьба. Подобное предположение меня огорчило. Я тут же поделилась опасениями с боссом, и он не преминул раскритиковать моё предположение, заявив, что много раз был свидетелем, как я сама радуюсь и генерирую позитив, и сейчас, например, его тоже генерирую всего лишь приготовив подарки для тех, кто мне нравится. Поэтому никакой я не вампир.
        Это меня немного утешило, дав надежду, что я не столь безнадёжна, как мне начало казаться, и я продолжила прерванное занятие.
        ***
        На следующий день с утра босс вручил мне огромный букет мимозы и какую-то достаточно большую коробку.
        - Спасибо, Вить, - улыбаясь, прошептала я, утыкаясь носом в ветки, похожие на пушистых цыпляток и вдыхая аромат.
        Почему-то именно их терпкий и специфичный запах для меня неразрывно связан с приходом весны, наверное, это ностальгия по детству, когда папа в этот день каждый год приносил домой два букетика мимозы и торжественно вручал мне и маме. И этот букетик потом долго-долго стоял в моей комнате, пока не наступало лето, и он окончательно не засыхал.
        Я лишь раз обмолвилась об этом боссу, когда сильно была пьяна. А он, выходит, запомнил.
        Я поставила букет в вазу, и начала распаковывать коробку. В ней оказалась резная сделанная по индивидуальному эскизу шахматная доска и набор шахматных фигур, где слоны были настоящими слонами, кони конями, а ладьи парусными лодками. Король и королева были с человеческими лицами, как и пешки, выполненные в виде солдат. Я была в восторге, долго рассматривала все фигурки и пылко благодарила босса.
        Потом мы с ним позавтракали и отправились в малый дом. Пока снимали верхнюю одежду, нас вышла встречать Галя с Василисой на руках и сообщила, что Димы нет, он уехал ненадолго в «Терновник», чтобы поздравить всех наших клиенток, а Оксана со старшими детьми в гостиной.
        Я тут же вручила ей подарок: фирменные солнцезащитные очки, которые при мне она как-то увидела в рекламе и прокомментировала, что когда-нибудь тоже купит себе такие, уж больно красивы. Она была в восторге, но благодарить почему-то стала не меня, а в основном босса, который стоял рядом. Он хотел что-то возразить, но я выразительно посмотрела на него, и он не стал, лишь с улыбкой проговорил:
        - Я рад, Галя, что подарок Вам по нраву. Алина Викторовна очень хотела, чтобы он пришёлся Вам по душе.
        Потом мы нашли Оксану, занимающуюся с Норой и Игорем.
        Босс сразу подхватил на руки Нору и унёс от меня подальше, чтобы иметь возможность пообщаться с дочкой и тоже что-то подарить, а я тем временем подарила Оксане серьги с «танцующими» бриллиантами, о которых она давно мечтала.
        - Ой, хозяйка, какая прелесть! Спасибо! Это Вам Дмитрий Вячеславович сказал, что я такие очень хочу, да? Я именно о них мечтала, - расплылась она в радостной улыбке.
        - Да, Оксан. Мы оба очень хотели порадовать тебя, - кивнула я, внутренне недоумевая, почему все мои подарки женщины так стремятся привязать к окружающим их мужчинам. Потом сообразила, что восьмое марта всё-таки по определению праздник, когда именно мужчины поздравляют женщин, и успокоилась.
        Игорь радостно мне прочёл стихотворение, посвящённое мамам, потом сбегал принёс собственноручно сделанную и раскрашенную открытку с тёплыми пожеланиями. Я поблагодарила его, сказала, что он молодец. Затем он хотел рассказать, какие фокусы с Джесси они подготовили к празднику, но я остановила и попросила не портить сюрприз.
        В это время вернулся босс с Норой на руках. Её шею украшала красивая цепочка с большим кулоном в виде контура сердечка в центре которого тоже раскачивался «танцующий» бриллиант, только намного крупнее, чем в серьгах Оксаны.
        - Вить, вот зачем маленькой девочке цепочка на шее и такой кулон? - недовольно нахмурилась я. - Неужели нельзя было обсудить подарок со мной? А если зацепится? Детям нельзя такие вещи носить.
        Нора с явным испугом неотрывно смотрела на меня, в глазах её показались слёзы.
        - Хозяйка, Нора очень аккуратна, да и я следить буду. Я потом в коробочку положу, буду его надевать ей лишь ненадолго, на праздники под моим присмотром. Не ругайтесь, пожалуйста, - заметив её слёзы, тут же бросилась на защиту подарка Оксана.
        Я, демонстративно поморщившись, раздражённо махнула рукой и, сказав, что много дел, встретимся на празднике, направилась к выходу.
        Когда я уже одевалась в вестибюле, туда выбежала Нора, подбежала ко мне, остановилась и молча протянула на ладошке кулон с цепочкой.
        Я поняла без слов. Без моего одобрения дочь носить его не будет. Присела перед ней на корточки, посмотрела ей прямо в глаза и проговорила:
        - Носи на здоровье, лишь аккуратно очень, так, чтобы шею тебе он не травмировал. Поняла?
        Она зажала подарок в кулачок, прижала к себе и, не отводя от меня взгляда, едва слышно проговорила: «Спасибо».
        Я ласково потрепала её по волосам, потом встала, застегнула верхнюю одежду и вышла на улицу.
        Босс вышел следом. Ласково обнял, потом на ухо прошептал:
        - Извини, что не обсудил подарок. В голову как-то не пришло. Надеюсь, он ей не повредит. Кстати, поздравляю. Она начала говорить с тобой.
        - Ты считаешь это чьим достижением: моим или её? - иронично осведомилась я.
        - Обоюдным. Ты сумела ей показать, что тебя бояться не следует, и она сумела пересилить свой страх. Она же жутко тебя боится.
        - Ладно, не хочу об этом, - я поморщилась. - Давай лучше вернёмся за остальными подарками, а потом к Владе сходим. Ты, кстати, ей подарок приготовил?
        - Вчера денег на карточку дополнительно кинул, сопроводив приятной смс, и утром цветы ей привезли. Розы. Она вроде их любит. Так что одарил по полной программе.
        - Вот обожаю тебя, Вить, - иронично хмыкнула я. - Влада беременна твоим сыном, а ты деньги приятной смс сопроводил. Ладно, пошли, при мне слова ей приятные скажешь и меня этим порадуешь. А я ей ещё от себя подарочек вручу.
        Мы вернулись в дальний дом, за приготовленными подарками. Но тут боссу позвонил Аслан, и он ушёл решать какой-то вопрос, связанный с праздником. А я решила воспользоваться моментом и поздравить остальных.
        Сначала зашла к Шурочке, и вручила ей коробочку с красивой брошкой из резной слоновой кости. К её любимым блузкам, в которых она часто ходила она должна была подойти идеально, и ей действительно понравился мой подарок. Она сразу заколола ею воротник и начала вертеться перед зеркалом. Мне было приятно.
        Потом я пошла к Даше с Олей, и вручила им персональные приглашения на ближайший вернисаж с возможностью выставить там каждой по три своих работы. Они были в восторге и тут же принялись обсуждать, что будут выставлять. Я при этом сказала Оле, что могу временно для выставки подаренные мне ирисы и пионы ей дать, но с условием, что ко мне они потом вернутся. Оля радостно согласилась и предложила Даше у папы временно картину тоже попросить для вернисажа. Оставив их обсуждать возможные решения, я распрощалась с ними до начала праздника и вернулась к себе.
        Через некоторое время босс вернулся, и мы с ним отправились в большой дом.
        Сначала я подарила Ирине Михайловне очень красивую дамскую сумочку из последней коллекции, на рекламу которой она при мне фыркнула, что стильная, конечно, вещь, но лишь олигархи могут себе такое позволить. Мне захотелось, чтобы она почувствовала себя олигархом. И она оценила. Растерянно взглянула на меня, и смущённо проговорила: «Зачем Вы так тратились, Алина Викторовна?». Я, вспомнив, что женщинам нравится принимать подарки от мужчин, тут же перевела стрелки на босса:
        - Ирина Михайловна, я не тратилась, это Виктор Владимирович, захотел Вас порадовать. Я лишь подсказала, как он это может сделать. Если сумела ему в этом помочь, очень рада.
        - Очень порадовали, Алина Викторовна. Спасибо, Виктор Владимирович, - с улыбкой разглядывая сумочку, благодарно проговорила гувернантка.
        Босс одарил меня красноречивым взглядом, потом, сдержанно кивнув, произнёс:
        - Я рад, что Вы довольны, Ирина Михайловна. Я ценю Ваше отношение к сыновьям.
        - Я их искренне люблю, Виктор Владимирович. Это, наверное, не слишком профессионально, но по-другому уже не получится. Ещё раз спасибо, - проговорила гувернантка, и мы её отпустили.
        А потом босс позвонил Владе и попросил быстренько спуститься в центральную гостиную.
        Влада прибежала минуты через три, в красивом шёлковом халате, на ходу закалывая волосы, и извиняющимся тоном пролепетала:
        - Извините, Виктор Владимирович, не успела ни одеться, ни накраситься. Вы сказали быстро.
        - Влада, ты и так замечательно выглядишь, - тут же сообщила ей я. - Если кому-то идёт беременность, то это именно тебе. Ты очаровательна в таком наряде. Как твоё самочувствие, кстати?
        - Спасибо, Алина Викторовна, - сразу заулыбалась она. - Нормально я себя чувствую. Малыш хоть и бойкий, и пихается знатно, но не сильно мне досаждает, так что всё у нас с ним хорошо.
        - Тебе цветы передали утром? - поинтересовался босс.
        - Да, Виктор Владимирович, спасибо большое! Извините, что сразу не поблагодарила. Растерялась что-то. И за цветы, и за подарок спасибо. А можно я на эти деньги что-то для будущего малыша куплю?
        - Влада, ты скажи, что для него хочешь, я всё оплачу. Это на подарок тебе. Купи то, что именно тебя порадует, - возразил босс.
        - А у меня всё есть, Виктор Владимирович. Вы и так мне достаточно денег даёте, и маме разрешаете много переводить. Я благодарна. Спасибо.
        - Вить, у тебя сказочная любовница. Я в восторге. Влада, я тебя обожаю и необычайно ценю, благодарна, что ты даришь столько позитива и Вите, и ребятам, ты замечательный человек, и я рада, что судьба нас познакомила и свела воедино. Очень хочу, чтобы тебе наше общество доставляло столько же позитива, сколько нам всем твоё. Вот, это тебе от меня, - я протянула Владе коробочку.
        - Ой, спасибо, Алина Викторовна, - Влада распаковала красиво перевязанную коробочку и тихо ахнула, потому что внутри лежали красивое кольцо с крупным рубином в окружении россыпи более мелких бриллиантов и сертификат к нему.
        - Ничего себе, - проговорила она и начала примерять на пальцы. Кольцо идеально село на безымянный палец правой руки.
        Влада несмело взглянула на босса:
        - Мне можно носить его?
        - Конечно, - кивнул он. - Почему нет?
        - Вдруг подумают, что это Ваш подарок, - потупилась Влада.
        - Пусть думают. Я не возражаю, - повёл плечами он. - Если оно тебе по нраву, могу компенсировать Алине его стоимость. Тогда вообще всё по-честному будет.
        - Оно очень мне нравится. Я с детства рубины люблю. Маму всегда просила бижутерию с красными камушками купить. А откуда Вы узнали, Алина Викторовна? Хотя Вы же волшебница. Поэтому глупый вопрос, - радостно улыбаясь, она с благодарностью посмотрела на меня.
        - Носи на здоровье, - проговорила я, не став пояснять, что ничего волшебного не было в том, чтобы заметить её любовь к «красным камушкам», как она выразилась, когда коробочки с имитацией «моих ювелирных шедевров» в кабриолет грузили. Да и размер её пальца по примеряемым кольцам запомнить.
        Мы ещё немного поговорили, потом она повела меня показать детскую, которую подготовили будущему малышу. Сказала, что очень бы хотела назвать сына Георгием, но Виктору Владимировичу не нравится сокращённые варианты имени, и она не знает какое другое имя придумать.
        Я сказала, что имена дело сложное, и решать им. Время есть. Лично мне имена на ум приходили уже после рождения детей. Смотрела на них и понимала как назвать лучше. Возможно и в их случае, ребёнок появится, и станет понятно, как назвать.
        - А мне уже так хочется к нему по имени обращаться, - Влада погладила рукой свой выпирающий живот, - сейчас сказала бы, мол, привет, как ты там, у нас сегодня праздник, я повеселюсь немного, ты не против?
        - А чем тебя не устраивают обращения: сыночек, малыш, моё солнышко?
        - Не знаю… Наверное, потому что имя это что-то очень личное, даже сакральное, на мой взгляд.
        - Если сакральное хочешь, то я бы Владимиром посоветовала назвать в честь отца Вити. Владимир Викторович хорошо звучит, да и сокращённая форма приятная. Володя, в крайнем случае Вова, что тоже неплохо. А можно Влад. Но это не мне решать. Это лишь предложение.
        - А мне имя Владимир нравится. Влада, ты как к такому предложению? - в разговор вступил босс.
        - Виктор Владимирович, решать Вам, скажите Владимир, значит, Владимиром будет.
        - Я мнение спросил, мнение, Влада. Тебе это имя нравится?
        - Неплохое имя, я не возражаю. Единственное, что распространённое очень. А так очень хорошее.
        - Это раньше оно распространено было, а сейчас Елисеи, Аскольды и Ратиборы больше, - усмехнулась я. - Теперь все боятся распространённое имя дать и выбирают экзотические, которые моментально становятся столь же распространены. Потом, если будешь сынишку Владом называть, получится неплохое сочетание: мама Влада и сын Влад. На мой взгляд здорово.
        - Да, правда, - заулыбалась Влада.
        Итог подвёл тоже улыбнувшийся босс:
        - Тогда так и договариваемся. Сына Владимиром назову. Будет Владимир Викторович. Ладно, иди отдыхай, до встречи в пятнадцать часов.
        - А колечко можно не снимать? - Влада игриво повертела кистью руки, наблюдая за отблесками света на гранях камней.
        - Конечно, - чуть ли не хором проговорили мы с боссом, и оба рассмеялись.
        ***
        К трём часам, когда мы с боссом пришли на большую полностью застекленную и тёплую террасу большого дома, где было запланировано празднование, все гости были в сборе, включая Иварса. Он, видимо с помощью Аслана, уже познакомился с Олей и Дашей и что-то увлечённо с ними обсуждал, стоя у фуршетного столика с закусками. Распоряжался всем Аслан, но как только вошёл босс, демонстративно осведомился:
        - Виктор Владимирович, можно гостей за стол приглашать?
        Босс моментально взял инициативу в свои руки, сначала сказал, что рад всех видеть в этот чудесный праздник, посвящённый прекрасной половине человечества, привносящей в жизнь другой половины море позитива и расцвечивающей её яркими красками, потом пригласил всех за стол.
        Стол на веранде был большой. По уже устоявшейся традиции с одного конца сидел босс, на другом конце его сыновья и мой Игорь с Оксаной. Все остальные между ними.
        Меня босс всегда сажал по левую руку от себя, справа вначале сидела его мать, потом Ольга, сейчас же Аслан усадил справа Владу, а Ольгу уже за ней. Слева от меня босс сажал всегда Диму. А за ним обычно Аркадия. Сейчас же рядом с Димой расположился Иварс и Вадик с Таней, а Аркадия с Галей усадили рядом с Дашей, Олей и Асланом на другой стороне стола.
        Размещение было логичным и на редкость тактичным. Меня босс постарался максимально дистанцировать от Аркадия. Мы видели, конечно, друг друга, но совершенно спокойно могли не общаться.
        Затем босс поднял бокал и долго и витиевато рассуждал о роли женщины, и о том, что он нас всех необычайно ценит, что жизнь без нас была бы не только уныла и безрадостна, но и вообще невозможна, поскольку именно мы продолжательницы рода и благодаря нам появляются на свет дети. И как резюме пожелал всем женщинам счастья, здоровья, процветания и благополучия, которое обязаны нам обеспечивать они, мужчины.
        Все радостно чокнулись и осушили бокалы, кто с водой, а кто с более крепкими алкогольными напитками. Лично я выбрала по совету босса его очередной раритет из погребов чьих-то далеких предков.
        В этот раз он меня не впечатлил абсолютно. Вино было на мой вкус кисловатым и его аромат оставлял желать лучшего. Поэтому на вопрос босса:
        - И как тебе?
        Честно ответила:
        - Мне не понравилось. Мне бы что попроще, Вить. Я не ценительница подобного. Можешь официанта попросить мне заменить бокал и моего любимого вина налить?
        - Вот за что люблю тебя, Алинка, - негромко произнёс босс, наклоняясь ко мне, - это за желание не обидеть окружающих при максимальной честности. Ведь могла бы резко сказать: «кислятина и отстой, не понимаю как подобное хоть кому-то, разбирающемуся в винах, понравиться может». А ты так деликатно: «мне что попроще». А между тем, вино действительно не выдерживает никакой критики. Похоже, условия хранения нарушены были. Так что смело можешь претензии предъявлять, что гадостью пою.
        - Вить, покупка подобных раритетов всегда риск, поскольку гарантировать правильные условия хранения всё время, что бутылка ждала своего часа, практически невозможно.
        - Я должен был попробовать сначала сам, и только потом предложить тебе. Так что признаю вину, постараюсь реабилитироваться.
        Босс подозвал одного из официантов, тот моментально заменил мне бокал, налил привычного вина и убрал со стола бутылку раритета.
        Удивлённо наблюдающий за происходящим Вадик осведомился, что сие значит, босс ответил, что промахнулся с выбором, я забраковала вино.
        - А мне понравилось. Нормальное, - пожал плечами Вадик.
        - Можешь забрать, если нравится, с собой или здесь допить, - босс жестом остановил официанта.
        - Я бы забрал. Буду эксклюзивом покорять воображение заглянувших ко мне гостей. Не многие готовы, как Алина, честно признаться, что такой раритет не по вкусу.
        - Не вопрос. Тебе сейчас её упакуют, - босс отдал официанту распоряжения и отпустил его.
        Мы начали с Вадиком и Таней обсуждать вкусы вин, потом к дискуссии подключился Дима, сообщивший, что по его глубокому убеждению самое лучшее вино это молодое и свежее, а чем старее и выдержаннее, тем оно более просрочено образно выражаясь. Но любители есть на любые напитки. А для него эти старинные напитки это что-то вроде сыров с плесенью. Продукт явно испорчен, но все едят и хвалят.
        Услышав подобное заявление, босс театрально закатил глаза к потолку и, потом негромко произнёс:
        - Дим, ты ошибаешься. Сравнение некорректно по меньшей мере. Есть определённые процессы, которым необходимо время.
        - Да, я знаю, Виктор Владимирович, например, столетние тухлые яйца в Китае. Стоят баснословных денег, но по мне это испорченный продукт. Я не гурман, - тут же отозвался Дима. Похоже его сегодня переполняло желание поспорить и подискутировать.
        - Дим, тогда любое вино это испорченный продукт, потому что это забродивший виноградный сок, - иронично хмыкнула я, - и кефир твой любимый с ряженкой тоже испорченные продукты. Потому что это скисшее молоко.
        - Вот умеешь ты находить убойные аргументы, Алин. С кефиром спорить не готов. Но всё равно молодое вино мне нравится больше этих тысячелетних раритетов.
        - На вкус и цвет товарищей нет, Дим. Имеешь право. Я, кстати, учту, и этой осенью специально для тебя закажу поставочку божоле-нуво. Оно действительно бывает неплохим, - примирительно проговорил босс и добавил: - кстати, может, скажешь тост нашим дамам?
        Димка тут же встал и начал от «Слова о полку Игореве» и плача Ярославны на стене, что русские женщины это дух и надёжный тыл, что за спиной любого успешного мужчины обязательно стоит любимая женщина, которая дарует энергетическую поддержку и обеспечивает связь со Вселенной, потом сказал, что дамы, собравшиеся за столом, яркие представительницы духовного наследия наших предков и всем находящимся рядом с ними мужчинам необычайно повезло, мы умеем вдохновлять на подвиги и свершения. И вот он желает нам оставаться такими же долгие-долгие годы и прочее.
        Пока он говорил, меня захлестнула волна неприятия. Почему-то сегодня мой муж раздражал меня чрезвычайно. Меня жутко подмывало иронично осведомиться, на какие такие свершения я его вдохновила, но я не стала. В конце концов прикрыть собой беспомощных людей и задержать грабителей это в общем-то подвиг. Поэтому имеет право так говорить.
        Тем временем все встали, одобрительно комментируя его тост, начали чокаться, я встала в том числе. А Димка неожиданно притянул меня к себе и жарко поцеловал в губы, прокомментировав: «За тебя моя дорогая и любимая жёнушка, я несказанно тебе благодарен за помощь и поддержку, без тебя меня просто бы не было».
        Высвободившись из его объятий, я обалдело воззрилась на него и только и нашлась, что удивлённо выдохнуть:
        - Мне кажется, ты немного преувеличиваешь, дорогой.
        И вот в этот самый момент я наконец сообразила, что Димка уже изрядно навеселе. Видимо, поздравление дам в «Терновнике» сопровождалось распитием каких-то алкогольных напитков. Это было не самым радостным открытием, поскольку раньше Димка себе такого в принципе не позволял. Он вообще сегодня показался мне каким-то незнакомым и чужим. Даже аура его изменилась. Нет, она не испортилась, явных пробоев и всплесков не было, но энергетика в принципе перераспределилась. И что это означает я не знала.
        Босс каким-то загадочным образом считал изменение моего настроения и достаточно громко поддержал моего мужа:
        - Алин, а ведь Дима прав. Ты даровала ему несказанно много, и я рад, что он это осознаёт и благодарен тебе за это. Я вообще вашу с ним семью несказанно люблю, вы с Димой как дети мне стали, и я вами горжусь, можно так сказать. Вы для меня являетесь образцом идеальных семейных отношений. Всегда, в любой ситуации готовы прийти на помощь друг другу, подставить плечо. При этом вы не ограничиваете, а прекрасно дополняете друг друга. Мало таких семей.
        - Виктор Владимирович, как же приятно это слышать, и как я счастлив, что Вы нас с Алиной окормляете. Другого слова даже и не подберу. Вы не представляете насколько я Вам благодарен и как ценю Ваше такое отношение и Вашу помощь, - моментально отозвался Димка. - Вы столько сделали для нас… особенно за Норочку Вам благодарен, не будь Вас вряд ли я бы смог уговорить Алиночку родить наше солнышко. Нора, кстати, показала мне Ваш подарок, ей очень понравилось. Гордая такая была, только пришёл, прибежала показывать: «смотри, что мне крестный подарил», и при этом вся светится от счастья.
        - С подарком я чуть не угадал, Дим, Алина недовольна была, но надеюсь, после её предупреждения Нора аккуратна будет и не травмируется им, как она опасается.
        - Норочка очень аккуратная девочка, так что вряд ли, Виктор Владимирович. Да и как можно кулоном с цепочкой травмироваться? Алинка, как всегда, преувеличивает опасность. Но, наверное, это в характере всех женщин. С тем же Игорем, ведь не верила, что выправится парень, а он уже практически нормален.
        После этих слов мне захотелось стукнуть мужа, но я сдержалась. И ничего не сказала. Лишь правую руку в кулак сжала. Босс увидел, накрыл мой кулак своей ладонью, примирительно произнёс:
        - Дим, сегодня не тот день, чтобы хоть какие-то претензии жене высказывать.
        - Никаких претензий у меня к Алине нет, Виктор Владимирович. Я смирился уже практически со всеми особенностями ее характера и даже люблю их, при этом чётко осознаю, что некоторые из её реакций немного утрированы и гиперболизированы, скажем так. То есть причина пустяковая, а Алиночка реагирует на неё будто конец света настал. Вот как, как цепочка с кулоном может повредить ребёнку?
        - Легко, Дим, - в нашу дискуссию вступил Иварс. - У меня дочь старше намного и то цепочкой травмировалась, платье снимала, цепочка за молнию зацепилась, она дернула, благо цепочка лишь немного ободрала шею. Я все её цепочки после того случая отнёс ювелиру, он их разомкнул и скрепил очень тонкой перемычкой, которая легко рвётся. И это ей сохранило здоровье, кстати. В школе подралась с мальчиком, он схватил её за цепочку, хотел, видимо, придушить, а она порвалась тут же. Это его напугало, дети же, и драться с ней он прекратил. А не порвись она, вдруг серьёзно придушил бы?
        - Иварс, и как ты на драку отреагировал? - заинтересованно осведомилась я.
        - Поговорил, сначала с Амалией, объяснив, что провоцировать драки не нужно, потому что именно она была провокатором, обозвав мальчика идиотом, потом в присутствии директора школы с родителями драчуна побеседовал, предупредив, что если их ребёнок не осознает, что на любые обидные слова надо отвечать исключительно словами, а не лезть драться, особенно с девочкой, я тратить время на дополнительные разговоры впредь не стану. Они, похоже, поняли и разъяснительную беседу с сыном тоже провели. Мальчишка в присутствии всего класса попросил прощения у Амалии, и конфликтов между детьми больше не было.
        - Мне интересно, а что бы ты сделал, если бы ситуация повторилась? - поинтересовалась я.
        - Привлёк бы опеку, обвинил их в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей, и постарался поставить ребёнка на учёт в отделении полиции. А параллельно настоял бы на отчислении его из школы. Этот мальчик поступил по льготной программе и администрация школы в случае разбирательства явно на мою бы сторону встала. У меня там старший учится, и младших сыновей планирую туда отдать. А не встала бы, перевёл бы всех детей в другую и ещё шумиху в интернете устроил, что элитная школа не справляется с поддержанием порядка, дети подвергаются опасности и рискуют своим здоровьем за немалые деньги их родителей, - усмехнувшись, пояснил Иварс. - Директор во время самого первого разговора уже не знала как меня умилостивить, лишь бы я никуда не жаловался. Кстати, когда я ей сообщил, что сейчас хочу Амалию на домашнее обучение перевести, она сразу спросила не из-за того ли ученика и предложила отчислить его, если у меня есть претензии к его поведению. Деньги терять никому не хочется.
        - Я тут подумала, что домашнее обучение не лучший вариант для Амалии, поскольку ограничивает возможности её социализации. Учиться общаться в коллективе ровесников неплохое умение. Мне лишь учительница её не понравилась. Можно как-то её в другой класс перевести?
        - В школе лишь один второй класс, и учительница соответственно лишь одна, - покачал головой Иварс. - Да и нашёл я уже неплохую учительницу, с начала следующей недели начнёт с Амалией дома заниматься. Попробуем, посмотрим, как сложится. Если что -то не заладится буду другие варианты искать. Кстати, Амалия меня уже задёргала, когда ты в гости придёшь, каждый день спрашивает.
        - Алин, я что-то не понял, - в разговор вновь вступил Димка, - ты получается ходишь общаться к другим детям, а к Норе тебя на аркане не затащишь. Что за дела? Я до этого не возражал, поскольку думал, что ты предпочитаешь с детьми в принципе не общаться, но получается, ты всё же общаешься с ними, а я к дочери тебя заманить не могу ничем, несмотря на то, что проблема имеется явная и лишь твоё присутствие может помочь её устранить.
        - Дим, - поморщилась я, - эту проблему устраняет как раз моё отсутствие, которое я дочери и обеспечиваю. Поэтому не гони волну. Ей общение со мной не сдалось вообще. Ей без меня комфортнее и спокойнее.
        - Алина, твой подход в корне не верен, - не унимался мой муж, - я консультировался со специалистами. Они все в один голос заявляют, что твой отказ от общения с дочерью проблему не решит. Ей надо учиться общаться с тобой. И чем раньше мы начнём, тем будет проще и легче. Если общение с детьми тебя саму не напрягает, ты должна хотя бы полчаса в день выделять для общения с ней. Чтобы ты пришла и именно с ней спокойно поговорила. Что-то её спрашивала и побуждала отвечать. Она очень умная и сообразительная девочка. Она быстро научится нормально с тобой общаться, если ты хоть чуточку усилий приложишь. Я не настаивал лишь по одной причине: думая, что общение с детьми тебя саму напрягает. А если не напрягает, то я категорически настаиваю, чтобы ты общалась с ней.
        - Дима, прекращай! - резко и громко одёрнул его босс. - Сейчас не время и не место поднимать этот вопрос. Алина только-только в себя приходить после болезни начала, а ты какие-то ультиматумы ей выставляешь. Да ещё и во время праздника. Что за дела? У тебя с соображением как? Хочешь, чтобы ещё один приступ у неё был? Тебе показалось мало? К тому же проблема с замкнутостью Норы постепенно сходит на нет, как Алина и предполагала. Нора сегодня при мне спасибо Алине сказала. Сама подошла к ней и сказала. Поэтому прекращай жене претензии озвучивать. Она и так сказочная молодчинка, что старается все свои проблемы решить, и тебя, кстати, при этом ничем не нагрузить.
        - У меня нет никаких претензий к жене, Виктор Владимирович. Я лишь попросить хотел, чтобы с дочерью она почаще общалась, - моментально пошёл на попятную Димка.
        - Дима, не лезь в их отношения. Мать лучше кого бы то ни было чувствует, что нужно её ребёнку. Пока Норе нужно общение не с ней. Будет нужно с ней, Алина наверняка почувствует и начнёт более плотно общаться. А сейчас не дави. Не тот случай. Я чаще всего на твоей стороне, но вот не сейчас. Сейчас тебе необходимо вспомнить, что твоя жена находится в очень непростой ситуации, когда именно ей нужна забота и поддержка. Она только-только в себя приходить начала. Я её сейчас даже рабочими проблемами стараюсь не озадачивать, а ты ей диктовать начинаешь, что она делать должна. Ты жену потерять хочешь?
        - Нет, что Вы, Виктор Владимирович! Алиночка, солнце моё, извини. Не хотел ничем напрягать. И претензий у меня никаких нет. По глупости сказал. Забудь. Всё будет к твоему удовольствию, моя любовь. Как захочешь, всё так и будет. Не обижайся, - тут же начал извиняться передо мной муж.
        Вот не вмешайся в этот наш с Димкой разговор босс, я бы, скорее всего, обиженно фыркнула и демонстративно ушла с праздника. Но босс столь стремительно вмешался и столь нелицеприятно отчитал Димку, что мне стало немного жаль мужа. В кои веки попробовал хоть к чему то меня принудить и нарвался на такой жёсткий отпор, причём даже не мой.
        Поэтому я лишь кивнула:
        - Не вопрос, Дим. Проехали.
        - Иварс, - тем временем обратился к тому босс, - может скажешь тост? А то я смотрю, у Алины от праздничного настроения не осталось и следа. Пожелай нашим дамам чего-нибудь хорошего. Вдруг это улучшит ситуацию.
        Иварс поднялся и заговорил о приближающейся весне, цветах и женщинах, как олицетворении любви, романтики и всего самого светлого на земле. Говорил красиво и много. Вот чувствуется в нём менталитет восточного сладкоречивого человека, умеющего обаять любого собеседника. Он обошёл весь стол по кругу и каждой даме сказал что-то приятное. Причём начал не с меня. Меня он оставил напоследок, и в завершении своего тоста высказал мне столько очень удачных комплиментов, что впечатлён был даже босс.
        - Алина, я понял, как Иварс сумел к тебе ключик подобрать. Он опасный сладкоречивый змей, - после того как все чокнулись и выпили, со смехом проговорил босс. - Дим, на твоём месте я бы напрягся. Женщины любят ушами, Алина явно рискует влюбиться в нашего соседа.
        - Виктор Владимирович, Алина столь праведна и столь жёстко блюдёт нормы морали, что ревновать её абсолютно безосновательно и глупо. Поэтому нет, напрягаться я не стану и тем более не стану хоть как-то пробовать ограничивать её общение с кем бы то ни было. А уж с Иварсом тем более. Он прекрасный честный и порядочный человек. Алине явно интересно с ним. Так зачем же я буду глупой ревностью портить ей удовольствие от подобного общения? Я наоборот поддержу их дружбу, поскольку обожаю, когда моя жена радостна и всем довольна, - отозвался мой муж.
        - Браво, Дим! Умыл хорошо. Алинка, извини. Шутка действительно не слишком корректна с мой стороны была. И не по поводу сомнений в твоей добродетели однозначно. Я вообще лишь о чувствах речь вёл. Поскольку чувства, они дело тонкое, часто разуму неподконтрольное, и не всегда вписываются в рамки морали. Хотя с другой стороны даже не вписывающиеся ни в какие рамки чувства это чудесно, они дарят столько позитива, что имеют право на существование, особенно когда не влекут за собой никаких действий, нарушающих общепризнанные догмы.
        - Вить, это как, можно считать индульгенцией с твоей стороны и со стороны моего мужа на чувство любви к соседу или как? - не смогла я сдержать ироничного смеха.
        - Считай индульгенцией, - с улыбкой, кивнул босс. - Мы столь тебя любим, что рады любым проявлениям твоих чувств. Главное, чтобы ты довольна и счастлива была. Я уже замучился тебя из депрессий вытаскивать.
        До этого самого момента безучастно сидевшая подле Вадика Таня, заинтересованно посмотрела на босса и едва слышно осведомилась:
        - У Алины депрессии бывают? Мне казалось, она столь позитивна, что это по определению невозможно. Вадик говорил, что даже когда Дима при смерти был, она всегда улыбалась и настроена на борьбу была.
        - Танечка, тяжёлые времена бывают у всех. Это необходимый этап духовного развития и совершенствования. И иногда сложностей накапливается столь много, что человек уже противостоять им не в силах. Алина не любит делиться сложностями, но у неё их накопилось немало, вот и накрывает её последнее время периодически. Но она отважно противостоит этому и, как видишь, достаточно успешно. Вот как ты. Ты, кстати, тоже молодец, что не впала в депрессию и стараешься преодолеть сложный жизненный этап и пережить потерю ребёнка. Я представляю, сколь это сложно. Вы ждали, готовились, и тут вдруг такое. Я рад, что ты выжить сумела и приняла это испытание как неизбежность. Даст Бог будут у вас ещё дети, всё хорошо будет и минуют вас подобные испытания в будущем. Давайте выпьем за это, - обернувшись к Тане, босс поднял свой бокал.
        Его примеру последовали все, и на Таню посыпались пожелания здоровья и будущих здоровых деток.
        Она смущённо кивала, благодарила, а потом, неожиданно расплакавшись, призналась, что очень виноватой себя считает, что не уберегла ребёнка. Все тут же принялись её уверять, что она не причём, что бывают стечения обстоятельств и именно испытания, которые закаляют характер и делают сильней, и это именно оно. Что не виновата она ни в чём, что это повод им с Вадиком проверить чувства к друг другу в сложной ситуации, и нерожденных ребёнок это к лучшему, значит, что-то не так с ним было и Вселенная посчитала, что рождаться здесь и сейчас ему лучше не надо. И что заповеди предков, считавших, что «на всё воля Божья и святая, и Бог дал, и Бог взял» это не скудоумие и непросвещенность, а наоборот мудрость в высшей степени её проявления. Надо уметь принимать расклады судьбы и Вселенной.
        Особенно в этом усердствовали Даша с Олей и Дима.
        Я вначале хотела их поддержать тоже, поскольку очень хорошо этот посыл на Таню действовал, она на глазах оживать стала, но посмотрела на Аркадия и наткнулась на столь иронично-снисходительный и даже немного презрительный взгляд, что решила промолчать, чтобы не усугублять ещё больше наш с ним конфликт. Поморщилась и отвернулась. Ну не верит он в мистику и паранормальные явления, имеет право. Спорить с ним не собираюсь. К тому же в данном случае всё действительно несколько иначе.
        Мой взгляд Аркадий трактовал, как укор, и решил тоже Таню поддержать, лишь с сугубо медицинской точки зрения.
        - Танечка, - проговорил он, - поверьте мне как медику. Прерывание беременности на столь поздних сроках без причины не бывает. Значит, плод был не жизнеспособен и были у него проблемы, несовместимые с жизнью. Такое к сожалению бывает. Но лучше так, чем посвятить всю жизнь обслуживанию неспособного к самостоятельной жизни существа.
        - Аркадий Львович, мне на УЗИ говорили, что патологий нет.
        - Не все патологии, Танечка видны даже на МРТ, что уж про УЗИ говорить. Некоторые только с возрастом ребёнка проявляются. Поэтому отпустите ситуацию. Всё равно уже ничего не изменить. Лишь своё здоровье ненужными терзаниями ухудшить можете. Лучше сейчас всесторонне проверьтесь, я могу помочь, подсказав неплохих специалистов.
        - А я у Алексея Степановича наблюдаюсь. Он говорит, что всё неплохо, и я скоро снова забеременеть смогу.
        - Лёше я верю, если он говорит, что всё нормально, значит, так оно и есть. Очень рад за Вас, Танечка.
        В это время принесли горячее и все занялись едой.
        Потом в перерыве Аркадий сам подошёл ко мне:
        - Что с тобой случилось? Откуда депрессии и что за болезнь и приступы?
        - Аркаш, не бери в голову, - немного натянуто улыбнулась я. - У меня всё нормально. Бывает иногда плохое настроение, но у кого его не бывает? Босс элементарно привык, что я на позитиве постоянно, и если веселого настроения он не наблюдает, начинает претензии предъявлять. А мне надоело уже круглосуточным аниматором рядом с ним работать, старею, видимо. Надеюсь, он скоро это поймёт и примет. Ладно, извини, пойду, хотела с детьми пообщаться, они там фокусы какие-то с Джесси подготовили, надо определиться, когда показывать будут.
        - Ты ведь врёшь, явно мне врёшь. Что с тобой происходит?
        - Аркаш, - я поморщилась, - ты же уже понял, что вру я всегда, всем и постоянно, так что честного ответа можешь не ждать. Всё. Прими окончательно к сведению, что я бессовестная лгунья и успокойся.
        Он осторожно коснулся моего предплечья:
        - Подожди, я ещё сказать хотел. Вернее попросить. Я приезжал в твой медицинский центр, оставил резюме. Если возьмёшь на работу, буду благодарен.
        - Аркаш, он не мой. Я его давно продала. Если действительно хочешь там работать, могу позвонить владельцу и свои рекомендации ему передать. Не знаю, как он на них отреагирует, но надеюсь, позитивно. Мы вроде с ним неплохо общались. Только учти, что он по жизни делец и привык деньги делать даже из воздуха, поэтому условия твоей работы могут быть сопряжены с определёнными сложностями. И заранее настрой себя, что не станешь принимать всё это близко к сердцу. Ты в первую очередь хирург, и это забота Вселенной дать тебе возможность применять твой талант тогда и там, где она посчитает уместным. Учти это. Ладно?
        - Давно продала? - вместо ответа поинтересовался он.
        - Сразу, как отказал мне. Я его под тебя делала. Хотела дать тебе возможность свои порядки устанавливать и оперировать в своё удовольствие. А раз тебя это не привлекло, я решила не напрягаться и тут же продала его тому, кто в этом бизнесе сведущ и для кого это не будет обузой.
        - Я испортил твой бизнес-проект?
        - Нет, скорее спас от явно убыточного вложения средств. Я в этой сфере дилетант, и вряд ли бы сумела что-то прибыльное создать. Это была авантюра, и я благодарна и тебе, и Вселенной, что вовремя меня от неё отвели. В этой области профессионалы работать должны, а не любители, решившие рисонуться перед ближним. Мне же очень хотелось именно в твоих глазах доброй волшебницей побыть, и я была готова сорить деньгами, лишь бы ты оценил. А ты меня очень правильно осадил и показал, что я заигралась. Роль доброй феи мне явно не по плечу. Хотя хотелось, вот очень хотелось, что греха таить. Ладно, не держи на меня зла, тебе во вред я не сделала ничего. Клянусь.
        - Зачем ты меня пугала раком?
        - Аркаш, вспомни своё состояние на тот момент, и попробуй сам себе на этот вопрос ответить. Зачем мне это могло понадобиться. Я говорить ничего не буду, поскольку ты мне всё равно не поверишь. Ладно. Пойду к ребятам. А то опять на меня обидятся, я совсем мало им уделяю внимания последнее время.
        После чего я быстро отошла к другому концу стола и, поздоровавшись с мальчишками, завела разговор о том, когда они хотят фокусы с Джесси начать показывать.
        Они сказали, что хоть сейчас, и я громко объявила, что прошу немного внимания, сейчас для всех гостей выступит самая замечательная собака на свете под руководством не менее замечательных юных дрессировщиков, сумевших добиться невероятных успехов в освоении умопомрачительных и необычайно сложных трюков и фокусов.
        Все зааплодировали, мальчики привели Джесси и начали показывать чему её научили. В конце выступления они все втроём начали петь старую веселую песню про девушек. Я и не думала, что подростки её знать могут, но возможно им её Ирина Михайловна посоветовала. По итогу получилось у них очень необычно, особенно то, что в пении приняла участие и Джесси:
        - Мы вам честно сказать хотим, - хором пели мальчики, -
        На девчонок мы больше не глядим,
        Они всю жизнь нам разбивают сердца
        От них мучения нам без конца, - тут вступала с подвываниями Джесси.
        - Сколько можно им песни петь, - продолжали мальчишки, -
        Сколько можно капризы их терпеть?
        Быть под наркозом их пленительных глаз
        И слышать каждый раз отказ, опять отказ, - тут Джесси коротко и энергично гавкала.
        - А как без них прожить, а ну скажи, скажи, - продолжили петь ребята, -
        Без них-то мы куда ? Да просто никуда, - Джесси тут опять вступила с подвываниями.
        - Недаром все века их носят на руках,
        И нам опять придется руки подставлять, - пропели мальчики, и Джесси бодро закончила: - Гав, Гав!
        Все начали смеяться и дружно хлопать и скандировать: «Молодцы!».
        Ребята были очень довольны. Джесси явно тоже.
        Потом мы пили чай со сладостями и пирожными. А затем Оля с Дашей организовали игру в беспроигрышную лотерею, и все без исключения вне зависимости от пола получили открытки с добрыми пожеланиями, которые Оля с Дашей сами нарисовали.
        Мне досталась открытка с падающей звездой, на которой было написано: «Пусть эта звёздочка исполнит самое заветное желание!».
        Когда я вскрыла конвертик и вытащила открытку, то поблагодарив, улыбнулась:
        - Эх, даже не знаю что загадать, мои хорошие. Вроде и так всё есть.
        - Алиночка, тогда спрячь, спрячь её. А когда придумаешь, достань, посмотри, и попроси, мы знаешь с какой любовью её рисовали, обязательно должно хватить на любое желание! - чуть ли не хором заявили они мне. - Мы очень хотели, чтобы тебе она попалась! И очень рады, что именно так и есть!
        Когда стемнело, босс устроил в саду фейерверк.
        После него всех мальчишек отправили отдыхать, а взрослые, как всегда остались, и застолье продолжилось.
        Вадик начал рассказывать что-то про последнюю выставку спорткаров, потом Даша стала его просить ей посоветовать машину, потом почему-то разговор зашёл об отдыхе, и Оля начала расспрашивать Иварса о достопримечательностях Турции и куда он может посоветовать лететь с детьми.
        Аркадий всё это время хмуро молчал, явно о чём-то напряжённо размышляя, потом, обращаясь к боссу, спросил, действительно ли у меня депрессия была.
        Я незаметно для Аркадия показала боссу кулак, намекая, чтобы не вздумал откровенничать и был молчалив как камень. Тот усмехнулся, после чего ответил, что психиатр со мной не беседовал, поэтому подтверждённого диагноза нет, но поскольку настроение у меня периодически оставляет желать лучшего, ему кажется, что это именно она и есть.
        - Аркадий Львович, - в разговор вступил мой муж, - с Алиной последнее время вообще чёрти что творится, Вы бы как врач посоветовали Виктору Владимировичу специалистов всё-таки привлечь и посоветовали каких, потому что раз от раза ситуация усугубляется и лично меня к решению этой проблемы Алина не подпускает.
        - Дим, - к нему повернулся недовольно нахмурившийся босс, - давай ты не будешь драматизировать ситуацию. Она полностью под контролем. Вот на данный момент что тебе не нравится в состоянии жены?
        - Сейчас мне всё нравится, но что будет завтра, да даже через пару часов я предсказать не рискну. Её самочувствие и состояние может кардинально измениться за пару минут. И Вы будете вновь вынуждены ей сиделку искать при этом не подпуская к ней меня. Вот даже в тот же Питер вы с ней летали. До этого вроде стабилизировалось всё, а обратно Вы её привезли в невменяемом состоянии. Я понимаю, что Вы тут не причём. Но ведь можно хотя бы посоветоваться с врачами? Это ненормально. И делать что-то надо.
        Я обалдело уставилась на мужа и тихо, но с огромным энергетическим посылом выдохнула:
        - Дим, ты соображаешь, что говоришь?!
        - Алиночка, я очень хорошо соображаю, что Аркадий Львович, пожалуй, единственный кто хоть каким-то авторитетом для тебя является и для Виктора Владимировича, надеюсь, тоже, поэтому и прошу его вмешаться и повлиять на ситуацию, которая на мой взгляд усугубляется раз от раза и никак не решается. Понимаешь, отказ видеть проблему её не искоренит. Тебе нужна, явно нужна помощь специалистов. Если честно, то я подозреваю у тебя никакую не депрессию, а в лучшем случае биполярное расстройство. О худшем даже говорить не хочу. Причём лечится ведь это всё, Алин. Лечится! Только ты не хочешь, и Виктор Владимирович идёт у тебя на поводу. Почему, не знаю, но подозреваю, что опасается, что в случае лечения свои неординарные способности ты потеряешь. Но это не повод ради них жертвовать твоим здоровьем! Всё. Сказал. Можешь как угодно злиться, но я был обязан тебе и всем это сказать, поскольку твоё здоровье для меня главное. Я хочу, чтобы ты была жива и здорова и на все твои способности мне плевать, как и на всё это благополучие в общем-то. Готов увезти тебя и полностью содержать, отказавшись от всего, лишь бы ты
лечиться начала.
        - Дим, мне кажется ты явно перепил и бредишь, - поморщилась я. - Какое биполярное расстройство? Ты вообще в курсе что это? Ты юрист, так на секундочку, а не психиатр, чтобы диагнозы мне ставить. Для чего мне лечиться надо? Чтобы что делала? Чаще с тобой общалась или с дочерью или ещё что-то? Что вообще ты от меня хочешь? Ты считаешь меня больной, так давай разведёмся. Не надо жить рядом с больными. Я не прошу меня ни содержать, ни лечить.
        - Алина, какой развод? Особенно в сложный для тебя момент? Я не разведусь с тобой, чтобы ты не творила и какой бы больной не была. Я готов и ухаживать, и всё делать, лишь очень прошу заняться, наконец, своим здоровьем! Тебе нужны врачи!
        - Дим, ты явно бредишь. И мне надоело твой бред выслушивать. Всё. Пошла я. Всем спасибо за прекрасный праздник. Иварс, если зайдёшь ко мне на обратном пути передам подарок для твоей жены, я приготовила. Или завтра можешь заглянуть. Вить, проводишь меня домой?
        Я встала из-за стола и решительно вышла, не слушая несмелые возражения остальных гостей. Босс молча последовал за мной. Мы оделись и вышли на улицу. Когда отошли от дома метров на сто, нас догнал Иварс.
        - Ты решил тоже не оставаться? - усмехнувшись, осведомилась я.
        - Резона нет. Да и ситуация двусмысленная. Я посчитал, лучше уйти, чтобы избежать расспросов. Сослался на беременность Заиры, и что ждёт.
        - Правильно сделал, - кивнул босс. - Ситуацию усугублять не стоит. Дима явно перебрал немного. Завтра всё забудется. Ты, Алинка, кстати, не обижайся на мужа. Он не со зла. Алкоголь язык развязал и выплеснулось то, что сильно тревожит. Переживает он за тебя и злится, что в тяжёлые моменты к себе его не подпускаешь.
        - Я не обижаюсь. Я поражена, что он до сих пор ведёт себя как ребёнок. Что за публичные разборки с целью пролоббировать своё мнение? Мне не понятно, когда он наконец повзрослеет. В его возрасте не просчитывать последствий своих действий недопустимо.
        - Алин, неужели не поняла, что он пытался тебя спасти? Да, по-детски глупо, но посыл был именно такой. Ему очень хочется быть твоим рыцарем, а ты не даёшь. Ты всё время сама ставишь его в положение ребёнка, которого постоянно опекаешь, контролируешь, и с которым развлекаешься, если у тебя хорошее настроение. Ты не даёшь ему полностью реализоваться, почувствовать себя лидером. Лишь «Терновник» в качестве компенсации отдала и вот им позволила руководить. А в остальном он должен молчать и соглашаться с твоим мнением. Вот какому мужчине, нормальному мужчине это может понравиться? Вот он и попытался бунтовать, поскольку повод появился хоть как-то свою самостоятельность и заботу о тебе продемонстрировать.
        - Разведусь. Пусть самостоятельным будет.
        - Он не даст тебе развод. Сто из ста не даст. Тебе проще забыть этот инцидент и аккуратно взаимоотношения с ним скорректировать к своему удовольствию. Вот Иварса спроси, как стороннего наблюдателя, может твой развод благоприятно на ситуацию повлиять или нет. Ты же говорила, он психологией увлекается. Пусть скажет.
        Мне было странно, что босс начал откровенно разговаривать при соседе, да ещё и привлёк его к разговору. Потом поняла, он почувствовал, что Иварс мне интересен, и решил исподволь, как и Димку, расположить к себе. Чтобы иметь возможность контролировать.
        Его расчёт оказался верен, Иварс с явной благодарностью воспринял этот знак доверия и постарался ответить максимально откровенно:
        - На мой взгляд, Виктор Владимирович, Вы абсолютно правы, развод не даст Алине никаких преференций, наоборот нагрузит дополнительными обязательствами, которыми Дмитрий, как юрист, может воспользоваться. Например, постарается установить через суд её обязанность общаться с детьми в его присутствии, или ездить с ними отдыхать, или ещё что-то. Сейчас она имеет возможность устанавливать любые правила, в случае развода появляется вероятность, что правила будут диктовать ей.
        - Ну вряд ли я ему позволю хоть какие-то правила ей диктовать хоть через суд, хоть без. Но нервы он ей помотает однозначно, и поскольку она его любит, решить всё кардинально она мне не даст. Так что не надо никаких разводов, Алин. Завтра протрезвеет, и поговорю я с ним. Он придёт, извинится, ты простишь, и всё вернётся на круги своя к твоему удовольствию.
        - Возможно вы оба правы. Но ситуация меня раздражает до крайности. Не ожидала я от него такого подвоха: начать вываливать на публику мои проблемы да ещё и со своими комментариями.
        - Он не на публику. Все свои были. Чужих тут не бывает. Если только Иварс, но поскольку ты сдружилась с ним, то значит и он своим стал. Поэтому не утрируй проблему. Он поделился наболевшим с самым близким твоим окружением.
        - Вить, почему ты всегда его защищаешь?
        - А я не справлюсь с тобой без него. Ты его любишь, даже когда злишься, и я знаю это. Мне он нужен, чтобы хоть какой-то рычаг управления тобой был. Разведёшься с ним и при малейшем конфликте опять сбежать постараешься. Мне хватило твоих поисков. Больше не хочу тебя со спецслужбами разыскивать. Поэтому лучше я парочку часов сейчас послушаю какой он плохой, чтобы негатив ты могла слить, а завтра вас помирю. И будет опять тишь да гладь, что мне и надо.
        - Как откровенно однако. А если не соглашусь?
        - Вот куда ты денешься, моя дорогая? Ты любишь его. Можешь сколько угодно это отрицать, но это данность. И я могу тебе это доказать лишь одним вопросом: ты хочешь, чтобы я навсегда убрал его с твоей дороги?
        - Нет, конечно, - интенсивно замотала я головой.
        - Что и требовалось доказать, - усмехнулся он, поднимаясь по ступенькам моего дома, и у входа спросил: - Иварсу только подарок планировала отдать или посидеть с ним хочешь?
        - Я злая как мегера. Какие посиделки? Отдам коробочку для Заиры и всё на этом.
        Вошла в дом, взяла приготовленный пакет с подарком, вышла, протянула Иварсу:
        - Вот, передай ей, пожалуйста.
        - Если честно, то мне как-то не удобно, Алина. Я пришёл вообще без подарков, в голову не пришло. Не знал кому, сколько, каких. А вы мало того что всё с Виктором Владимировичем организовали, ещё и ты подарок вручаешь для жены. Можно я тоже какой-то ответный подарок сделаю? Это правильно будет воспринято, Виктор Владимирович? И кому можно?
        - Иварс, на счёт меня и моих родственников не заморачивайся абсолютно, для меня лучший подарок, что Алина оживает рядом с тобой, интересоваться чем-то начинает, ты расшевелить её можешь. Главное при этом не обидь её чём-то и не подставь. Вот если это случится, я озадачусь ответными действиями, и они будут жёсткими. При этом ей можешь дарить, что угодно, что ей придётся по нраву, я в это не лезу, это с ней обсуждай.
        - Понял. Спасибо за разъяснения, Виктор Владимирович. Постараюсь Вас своими действиями не разочаровать. Алина, ты любишь сюрпризы?
        - Смотря какие, - хмыкнула я. - Вот Димке ещё ни разу не удалось сюрпризом меня порадовать, обычно они не в кассу все абсолютно. А Витя умеет. Хотя тоже накладки случались. Так что с опаской я к сюрпризам отношусь, и если можно обойтись без них, то предпочту именно этот вариант.
        - Понял. Разрешите откланяться. Очень благодарен за чудесный вечер. Я получил несказанное удовольствие. Вы умеете очень душевно отдыхать, и я счастлив, что позволили мне присоединиться к вашей компании. Надеюсь, со временем я тоже сумею чем-то порадовать вас в ответ.
        - Я надеюсь, Иварс, подобные встречи будут регулярными. Мне надо, чтобы Алина была радостна и довольна, и если поспособствуешь этому, будет неплохо.
        Мы проводили Иварса и пошли в дом.
        В гостиной я забралась с ногами в кресло, босс разжёг камин, и я негромко спросила:
        - Вить, а зачем ты про Димку при нём стал говорить?
        - Я постарался дать ему понять, что ты образцово-показательная жена, любящая мужа, даже когда на него злишься, чтобы дурные мысли в голову ему не приходили.
        - Логично, - согласно проронила я.
        В это время у меня заиграл телефон. Увидев номер Аркадия, я отправила его в чёрный список, решив, что не хочу общаться.
        - Дима? - поинтересовался босс.
        - Нет, Аркадий. Похоже Димка в наше отсутствие времени даром не терял и наговорил на меня семь вёрст до небес. Иначе не стал бы Аркадий мне звонить.
        - Да ладно тебе. Мне показалось до Аркадия сегодня наконец дошло, что ничего плохого ты ему не сделала, и он абсолютно незаслуженно тебя обидел. Сейчас ищет повод реабилитироваться.
        - Не хочу ему его давать. Не готова возобновить общение. Пока не готова, - покачала я головой.
        ГЛАВА 69
        ***
        На следующий день я поехала с боссом в наш офис, сбросив смс Иварсу, что отправилась на работу. Он в ответ прислал с благодарностями фотографию Заиры с тем резным костяным гребнем с золотой окантовкой для волос, который я подарила. Выглядела она в нём замечательно, он очень шёл её роскошным тёмным волосам и великолепно держал причёску. Мне на фотографии очень понравилось, и судя по словам благодарности, Иварс с Заирой были тоже довольны подарком.
        На работе моё появление вызвало небольшой переполох, поскольку Борис сообразил, что с прошедшим праздником меня не поздравил. Он явно не ожидал меня увидеть и сначала немного растерялся, но сразу начал поздравлять и сетовать, что не смог мне дозвониться накануне, а потом послал кого-то за цветами и через полчаса вручил мне роскошный букет и коробку дорогого швейцарского шоколада. Босс был доволен и, наблюдая за поздравлением, одобрительно произнёс:
        - Молодец, быстро сориентировался и реабилитировался по полной.
        - По другому и быть не могло, мы все ценим Алину Викторовну, и я в первую очередь. Я лишь не знал, когда увидеть её смогу, поэтому подготовился плохо и не сразу сумел достойно поздравить, - продолжил оправдываться Борис.
        Я поставила цветы в вазу и сообщила ему, что всё прекрасно. Потом поинтересовалась, что он решил с Ниной, и узнала, что она написала заявление по собственному желанию и уволена.
        - Борь, ты считаешь оставить беременную женщину без работы это нормально?
        - Она аборт сделала, Алина Викторовна, насколько я знаю, и устроилась к нашим поставщикам. Я дал неплохую рекомендацию как специалисту. Надеюсь, их она не разочарует как меня.
        - Тогда неплохо. Ты извини меня, что влезла в ваши отношения.
        - Наоборот! - пылко запротестовал он. - Я очень Вам благодарен. Это было бы для меня ужасно, если бы я не узнал. Так что спасибо. Вы спасли меня от очень деструктивных отношений.
        После его ухода я попыталась разобраться с текучкой. Потом поняла, что и без меня процесс уже отлажен, и мои попытки вникнуть и разобраться лишь отвлекают всех. Надо поменять подход. Например, заняться сводками и сравнением показателей, и сначала набрать статистику и вычленить напряженные направления, а уже в них разбираться более детально.
        Начала детально изучать статистику и тут вспомнила, что обещала Аркадию поговорить с владельцем клиники. Позвонила ему, но телефон был отключен. Нашла телефон администратора клиники, позвонила туда. Представилась, сказала, что очень хотела бы поговорить с владельцем, но никак не могу с ним связаться. После чего спросила может ли она мне помочь.
        - Алина Викторовна, конечно, с удовольствием, - доброжелательно заворковала мне администратор, - Иосиф Соломонович сейчас в клинике, у него приёмные часы, но в данный момент у него посетитель. Поэтому связать Вас с ним не могу. Но могу на приём Вас записать, у него окошко есть до шестнадцати часов. Вы сможете подъехать?
        - Запишите. Личный разговор, наверное, даже предпочтительнее будет. Я где-то через полчаса быть смогу, - согласилась я.
        - Прекрасно, тогда мы Вас ждём. Подъезжайте. Пропуск в подземный паркинг на машину Вам заказать?
        - Закажите.
        - Номер продиктуйте, пожалуйста.
        - Я без понятия какой у неё номер, - раздражённо хмыкнула я. - Вам это обязательно?
        - Нет, не обязательно. Извините. Охрана встретит, я предупрежу без номера. Извините, ещё раз, что спросила. Мы ждём Вас, Алина Викторовна.
        Я отключилась и повернулась к боссу:
        - Вить, я поеду в мою бывшую клинику съезжу. Попросить за Аркадия хочу. Не возражаешь?
        - Нет, конечно. Я доволен, когда ты в заботах и чем-то занята. Это лучше, чем твоё депрессивное состояние. Если вдруг проблемы возникнут, свяжись, подключусь.
        - Какие там проблемы быть могут? - удивилась я. - Откажет, и чёрт с ним, значит, не судьба Аркадию в этой клинике работать, пусть другую ищет.
        Через полчаса я уже была в клинике. Охрана нас запустила на подземную стоянку и указала место, где рядом стояли Мерседес последней модели и шикарнейший Роллс-ройс с полностью затонированными стёклами. «Не иначе как какой-то олигарх приехал на консультацию», - подумала я.
        Неподалёку, спиной ко мне стоял мужчина, возможно водитель какой-то из этих машин и курил. Его фигура мне показалась знакомой, но вспомнить не смогла.
        Тем временем к нам подошла администратор, милая стройная брюнетка, одетая в форменную одежду, проводила меня в гардероб, чтобы я могла раздеться, затем провела меня к кабинету главврача. По крайней мере я планировала, что это кабинет главврача будет.
        Там мне навстречу поднялась ещё одна девушка-администратор, видимо, личная секретарша, которая скороговоркой произнесла:
        - Алина Викторовна? Здравствуйте! Я очень прошу меня извинить, Иосиф Соломонович, к сожалению не освободился ещё. Я не предполагала, что так долго это будет. Вы подождёте немного, ладно? Можете тут присесть. Вы что-то желаете: чай, кофе, сок?
        Я сначала хотела недовольно фыркнуть, потом подумала, что возможно Вселенная терпение моё проверить хочет, и сдержанно кивнула:
        - Хорошо, я подожду. Ничего не надо.
        Не успела я усесться в приёмной на удобный кожаный диван, который сама же заказывала, как дверь распахнулась и из кабинета вышел дед в сопровождение Иосифа Соломоновича.
        Увидев меня, дед застыл и озадаченно произнёс:
        - Ты? Здесь? Что случилось? Почему не связалась со мной?!
        - Тео, вот кого не ожидала здесь увидеть, так это тебя… Здравствуй, дорогой! Ты-то тут какими судьбами? - удивлённо выдохнула я, поднимаясь с дивана и делая шаг ему навстречу.
        - Ты не ответила на мой вопрос, - не сводя с меня напряжённого взгляда, проговорил он.
        - Да вот, на приём записалась, хотела Иосифа Соломоновича попросить принять на работу Аркадия Львовича. А то такой сказочный хирург и без работы остался.
        - Это тот, кого я видел? Он жив?
        - Да. И полностью здоров, но без работы. Поэтому решила выступить в качестве его агента и порекомендовать хорошей клинике, которую под него и делала в общем-то.
        - Это была твоя клиника? - продолжил расспросы дед.
        - Да, продала её Иосифу Соломоновичу в начале года, - кивнула я. - А что?
        - Иосиф, - дед обернулся к тому, - скажи мне, ты когда клинику покупал, ничем эту девочку обидеть не мог?
        - Какие обиды, Василий Никифорович? Она сама на меня вышла. Я цену предложил, цена её устроила, я купил.
        - Если так, то тогда не знаю, - дед задумчиво покачал головой. - Мысль мелькнула, что вот если её обидел, то картинка предельно ясной становится, и как исправить подсказать могу, а так даже подсказать нечего, кроме одного: думай, где серьёзно накосячил, очень серьёзно. Найдёшь, свяжись, помогу размотать. А пока не найдёшь, без вариантов всё. Ладно, пошёл, разговаривайте. Только учти, девочку эту обижать нельзя. Обидишь её, всё совсем себе испортишь.
        Проговорив это, дед повернулся ко мне:
        - Я тебя в машине подожду. Закончишь общаться, загляни, поговорить надо. Поняла? Ждать?
        - Хорошо, договорились, подожди, я постараюсь быстро, - кивнула ему я и прошла в кабинет.
        Иосиф Соломонович, закрыл за моей спиной дверь, жестом указал мне на гостевое кресло:
        - Присаживайтесь, пожалуйста, Алина Викторовна. Чем могу служить?
        - Я коротко, поэтому садиться не буду, - помотала я головой. - У Вас в отделе кадров лежит резюме прекрасного хирурга от Бога, не побоюсь этого слова. Аркадий Львович чуть ли не с того света людей возвращать способен. Мне мужа, например, вернул. Эту клинику я планировала под него, если честно, но он мне отказал. Сказал, что устал и работать больше не хочет. Сейчас передумал и к работе готов приступить. Если примите его на работу и хорошие условия обеспечите, не пожалеете. Главное никакими сложностями дополнительными его не напрягайте, типа: заставьте пациента сдать тысячу ненужных анализов, а без этого не имеете право проводить операцию. Не тот он человек. Предупреждаю сразу. Он так не работает. Если Вас это не напряжёт, то можете пригласить на работу. Нет, так нет, я не настаиваю, возможно, у Вас другие приоритеты. Вот вроде и всё. Я приехала сказать лишь это.
        - Алина Викторовна, дорогуша, я с радость, конечно позову Вашего сказочного хирурга. Как Вы говорите его имя-отчество, Аркадий Львович? Это не он ли, - Иосиф Соломонович сам назвал его фамилию.
        - Да, это он.
        - И его резюме у меня в отделе кадров?! Вот ведь идиотов понабрал, - сокрушенно и преувеличенно-демонстративно возмутился он, - ведь не сообщили мне ничего! Но это возможно потому что у самого меня сложности. И со здоровьем сложности жуткие и в жизни… кто бы подумать мог, что я всю жизнь организовывая предоставление медицинских услуг, сам стану их потребителем. Ужасное ощущение. Василия Никифоровича вот даже пригласить пришлось, но и он лишь руками разводит. А Вы давно его знаете?
        - Да, очень давно.
        - Все говорят, он волшебник, но как оказалось, не со мной. Отпущенное мне время, видно, на исходе, - подавленно резюмировал он.
        Я не знаю, что на меня нашло. Я видела, конечно же видела жуткие перекосы в его ауре, но тем не менее убеждённо выдохнула:
        - Что-то мне подсказывает, что если сейчас рекомендованному мне доктору комфортные условия работы обеспечите и будете помогать спасать людей, то проживёте ещё долго. Лечиться, конечно придётся, без этого никак, но если будете лечиться, то не умрёте ещё лет двадцать точно.
        - Вы думаете? - в его глазах загорелась надежда.
        - Убеждена. Ладно, позвольте откланяться. Меня там на стоянке Василий Никифорович ждёт. Не буду испытывать его терпение, это чревато, - проговорила я и покинула его кабинет.
        На стоянке возле Роллс-ройса стоял водитель, и теперь я узнала в нём Мишу, которого дед любил представлять как таксующего соседа и с которым я ездила за внучкой Андрея.
        Он тут же распахнул передо мной заднюю дверку шикарного автомобиля:
        - Прошу, сударыня.
        Моя охрана напряглась, но я бросила: «Ждите», и они покорно замерли в стороне.
        Я села внутрь, Миша захлопнул дверку, а сам остался снаружи.
        - Ты что с собой сотворила? Это что за распределение?! Почему не приехала поговорить, раз всё так плохо? Ведь, чувствуешь, чувствуешь, что перекошено всё до жути! - моментально набросился на меня дед.
        - Тео, не генери. Да, я знаю, что всё плохо. Но мне нужно время. У меня устойчивое ощущение, что если я сумею взять под контроль основную проблему, всё моментально встанет на свои места. Знаешь, как в логической игре, когда последний неправильно-стоящий кубик подвигаешь и всё автоматом собирается, как надо. У меня засада с этим кубиком. Я подобралась к нему, вот так всё вывернув, но подвинуть в нужном направлении сил нет. И ты не заставишь.
        - С этим понял. Логично. Теперь второй вопрос: что ты сделала со своим Аркадием?
        - Неосознанно попросила, и ему дали шанс всё исправить. Но миссия спасителя чревата, поэтому разругался он со мной, видимо, подсознательно желая либо всё-таки умереть от какого-нибудь моего проклятья, либо завязку эту порвать. Я предпочла его освободить и убрать нашу завязку. Правда, далось мне это нелегко, зато к центральному кубику подобралась вплотную и получила шанс за одно движение всё правильно сложить.
        - Объясняешь красиво, но не совсем понятно. Про Аркадия понял, про тебя - ничего.
        - Тео, я разобралась из-за чего сбежала. И сбежать мне хочется уже отсюда, но понимаю, что не могу. Надо смириться и принять. А сил принять не хватает. Гордость и внутренние устои не дают. Мне самой себя очень уничтожить хочется.
        - Ты сильно накосячила?
        - Ты не поверишь, но нет. Я осознанно не сделала ничего.
        - Признайся. Вдруг легче станет.
        Я немного посидела в задумчивости, потом решительно заговорила:
        - Эххх. Ладно. Чёрт с тобой. Можешь начинать призирать. Я дочь смертной, которая обманула владыку и пожертвовав своей жизнью родила меня. Он был в ярости, но убивать меня не стал. Напротив, забрал под опеку и воспитал так, что я ничего не знала о матери, и всем своим существом презирала всех смертных. А потом узнала, кто я, и попыталась самостоятельно сделать то, что не сделал он, но он не дал. Вот и всё.
        - Не понял в чём трагедия. Ты переживаешь из-за того, что твоя мать смертной была?
        - Ты прикалываешься, Тео? - поморщилась я.
        - Нет. Я действительно не понимаю. Я в этом воплощении тоже у смертной родился. И что? Это лишь испытание.
        - Для меня нет. У меня не было до того души. Она мне свой потенциал целиком передала, пожертвовав своей душой. И получилось, что я имею то, что не моё, за её счёт… Понял теперь?
        - Ты появилась здесь уже с этим потенциалом?
        - Нет. Я отказалась от него.
        - Значит наработала с нуля. И все теперь принадлежит тебе. Так в чём проблема?
        - В бессмысленности слива её потенциала, в ощущении себя убийцей, даже хуже. Убийца лишь тело убивает, а я отобрала всё! Всё! Понимаешь?! Но не надо мне это было!
        - Подожди… Ты сказала твой владыка был в ярости. Возможно, это его наказание ей, а не твоё.
        - Ну вот пусть и накажет до конца, и уже меня убьёт.
        - Насколько я понял, он не хочет. Он хочет, чтобы ты вернулась. Почему вернуться не хочешь ты?
        - Я не могу простить ни ей, ни себе, ни, наверное, ему… и очень хочу безвозвратно сдохнуть вообще навсегда. И это центральный кирпич. Если прощу всех, главное себя, всё сразу нормализуется. Но я не могу, Тео… Не могу. Я ненавижу себя. Как же я себя ненавижу… Ты не представляешь.
        Он стремительным движением схватил меня за плечи, притянул к себе, заглянул в глаза и с огромным энергетическим посылом выдохнул:
        - Ты не имеешь права так относиться к себе! Ты эксклюзив, за который она заплатила душой! Ты обязана, именно обязана стать тем идеалом, который будет достоен её памяти!
        - Нет! - завизжала, именно завизжала я, пытаясь вывернуться.
        Я, наверное, даже бы стукнула его, не будь он в образе и виде старика. Устои внушенные здесь не дали мне поднять на него руку, но вот вырваться и выйти из машины я попробовала.
        - Стой! Замри! - рявкнул он, вводя своё воздействие, и я почувствовала как меня окутывает некое подобие дымки и весь мозг будто в липкое небытиё погружается.
        Состояние было похоже на то, когда я в депрессии была. После этого он осторожно кончиками пальцев похлопал меня по щеке и убеждённо произнёс:
        - Вселенная тебя любит. Она выбрала тебя. Ты нужна Вселенной, нужна своему владыке, нужна мне. Золотцу вон тоже нужна. Ты замечательная. Ты шедевр, и в твоих силах его бесконечно улучшать, поскольку идеал недостижим по определению. Повтори! Повтори всё это за мной.
        - Вселенная… - продираясь сквозь липкость разума, проговорила я, потом выбралась и отбросив навязанный шаблон, заговорила сама: - Вселенная, мой дорогой, явно развлекается, глядя на меня. Владыка тоже. А ты, ты, наверное, наконец себя отомщённым чувствуешь и можешь посмеяться.
        - Давай ты не будешь приписывать свои мысли другим. Я понимаю, здесь сложно верить в искренность. Но мою-то искренность ты можешь проверить.
        - Как? Как я могу тебе верить, если ты не постеснялся сейчас явным гипнозом воспользоваться?
        - Я не сказал верить. Я сказал проверить. Сомкни свои ладони с моими.
        Иронично хмыкнув, я выполнила его требование и почувствовала мощный поток позитивной вибрации. Тут же руки отдернула и скривилась:
        - Тео, вот только жалеть меня не надо. Ты явно готов жалеть всех и спасать, сначала мать свою вытаскивал, теперь меня пробуешь. Я понимаю, ты герой-спасатель по амплуа. Но меня спасать не надо. Спасения я не достойна! Всё, оставь эту глупую затею.
        - Я не могу тебя спасти, глупышка. Ты сильнее на порядок. Я могу тебе лишь рассказать, что всегда восхищался тобой и за глупыми пикировками прятал робость. Причём восхищала меня не твоя демонстративная идеальность и бескомпромиссность, они наоборот раздражали, в тебе меня восхищала искренность служения идеалам. Твоя предельная безграничная вера в высшую справедливость. Сейчас видя тебя бескомпромиссно желающую уничтожить себя саму, я понимаю, ты осталась той же по своей сути, и хочу сказать, Вселенной не нужна твоя идеальность, именно поэтому тебе дали возможность ошибаться, искать и самой решать, как лучше, поскольку главное в другом! В другом. Понимаешь?!
        - В чём? - ему удалось меня заинтересовать, и я, замерев, уставилась на него в ожидании.
        - В стремлении блюсти гармонию. Улучшать по мере необходимости окружающую реальность и по мере возможностей способствовать ближним тоже совершенствоваться. Это бесконечный процесс, и суть именно в этом. В гармоничном движении и развитии.
        - Мне не дают ничего тут улучшать.
        - Так уж и ничего? Мне кажется, ты утрируешь. Тебе явно позволено очень многое, но при этом Вселенная хочет, чтобы и свою проблему ты не задвигала, а решала.
        - Она не решаема, Тео. Как я могу перестать ненавидеть себя? Вот как?
        - Ненависть очень деструктивное чувство. Откуда оно вообще в тебе взялось? Презирать, презирала и безжалостно убирала с дороги, но ненависти ни к кому не было.
        - Я ненавижу лишь себя. Возможно, потому что не могу себя уничтожить.
        - Понял: ненависть это средство уничтожение себя самой, и ты подсознательно его включила. Умно с одной стороны, с другой глупо, поскольку тебе не дадут и отправят на ещё один цикл перерождения. Тебе это надо: все сначала ещё раз?
        - Намекаешь, что борюсь я с собственным подсознанием?
        - Именно, ты задала программу тогда. Но сейчас в твоих силах её изменить и чувство это переработать, поняв, что погорячилась и приняла неправильное решение. Вот за что тебя саму ненавидеть? Ты сейчас сама заработала всё, что имеешь. Никому ничем не обязана. У тебя свобода выбора за исключением принятия деструктивных по отношению к самой себе решений. В остальном тебе дали явный карт-бланш. Начни собой гордиться и совершенствуйся к всеобщей радости. В чём проблема?
        - Проблема в том, что я… - я на секунду задумалась, потом едва слышно выдохнула: - я разочаровалась. Моя мать была, как я узнала, очень светлой, готовой отдать всё. И она всё отдала… и что в итоге? А в итоге, ничего, Тео! Ты понимаешь?! Ничего! Ни светлой памяти о ней, ни какого-то позитива! Ничего абсолютно!
        - Постой, а как же ты? Ты-то есть. Зачем и себя ты хочешь уничтожить? Что бы совсем ничего от неё не оставить? За что ты так с ней? Ты самое лучшее, что она сумела подарить этому миру. И ей позволили это. А ты упрямо хочешь всё уничтожить. Почему? Потому что смертной была? Обычной смертной? Или всё же не обычной, а очень светлой, по твоим же словам?
        - Тео, мне плохо! Я не хочу в этом разбираться! Я не хочу быть обязана ей жизнью и быть причиной её смерти! Вот не хочу и всё!
        - А это уже данность. И твоё желание не меняет ничего.
        - Я ужасна…
        - Прекрати. Сказал же, что восхищаюсь тобой. Но тебе всё мало.
        - Ты сказал другое! Другое ты сказал!
        - Хорошо. Говорю сейчас: я тобой восхищаюсь. Ты прекрасна, золотая девочка. Довольна?
        - Это враньё!
        - Нет. Это моё мнение. Допускаю, что могу ошибаться с твоей точки зрения. Но поскольку Вселенная тебе несказанно благоволит, то и она тебя любит.
        - Ты меня любишь?
        - Если в сексуальном смысле подходить, то на обладание тобой я не претендую. В качестве сексуальной партнёрши я тебя никогда не рассматривал. А вот другом твоим я быть всегда мечтал.
        - Несмотря на то, что на изгнание тебя обрекла?
        - Я знал, что это было проявлением твоей заботы. Ты не унизить хотела, а оградить. Конечно не очень уважительно, зато предельно честно. В этом была вся ты. И если быть до конца откровенным, я отдал ей свой потенциал, не столько из-за любви к ней, хотя позиционировал именно это, сколько тебе хотел доказать, что нельзя быть столь категоричной, надо давать шанс всё изменить. Это было в какой-то степени назло тебе. Тогда доказать тебе я ничего не смог, ты осталась тверда в своих убеждениях, но возможно, сейчас, основываясь на моём опыте, ты сможешь по-другому отнестись к себе самой. Я бы очень этого хотел. Понимаешь, о чём я?
        - Смысл уловила. Но мне жутко тяжело меняться, Тео.
        - Я понимаю, - кивнул он, потом обхватил кисти моих рук своими ладонями, поднёс к губам, начал нежно целовать, приговаривая при этом: - Ты чудо, золотая девочка. Замечательное чудо. Твоя мать пожертвовала жизнью именно потому, что знала, какое чудо может подарить миру и Вселенной. Расслабься и разреши себе жить.
        - Где жить, здесь или там? - иронично решила уточнить я.
        - А без разницы, - качнул он головой. - Хочешь, помогу сразу туда уйти. Уйдём вдвоём, и я сопровождать буду и перед владыкой твоим поддержу. Обещаю.
        - Точно, герой-спасатель, - усмехнулась я. - Тео, я не люблю жертвы. Мне они не нужны. Я сама готова жертвой стать, лишь бы обязанной себя не чувствовать.
        - Если тебе что-то отдают по доброй воле, ты не принуждала и не заставляла, то жертва тебя не обязывает ни к чему. Считай, это дар Вселенной. Потом те, кто приносят бескорыстную жертву, сами дивиденды неплохие получают, ты ведь знаешь.
        - И какие дивиденды получила моя мать? Вот какие?
        - Рискну предположить, что её сознание перешло на другой уровень, объединившись с общим экзистенциальным полем Вселенной. И сейчас она как часть Вселенского разума с огромным огорчением видит твои страдания и метания.
        - Уверен?
        - Предполагаю.
        - Интересное предположение, прекрасно успокаивающее психику. Ты крутой психолог, Тео.
        - Не я. Если честно, то я не придумываю, что говорить тебе. Я транслирую. Здесь я чаще всего выступаю в роли проводника. Это характерное свойство моей стихии, с помощью которой я сейчас пытаюсь разрядить тебя и заставить слить зафиксированный негатив. У тебя внутри супер-сжатое скопление такого потенциала, что извержение вулкана по сравнению с ним чепуха. Начни его преобразовывать, пожалуйста. Ты можешь, и я помогу.
        - Я знаю про бомбу внутри меня, - усмехнулась я, - очень явственно ее ощущаю порой. Ты действительно думаешь, что я в силах её разрядить?
        - Уверен. Вот в этом уверен, как и в том, что ты очень нужна Вселенной.
        - В ней каждый индивидуум нужен и ценим. Каждый смертный. Каждый! Что уж говорить о тебе, или мне… игры с нами это ещё более увлекательный процесс. Я марионеткой себя ощущаю…
        - Свобода воли есть даже у смертных. Прекрати. Ты не хочешь преодолеть свою ригидность, и всё в одну кучу сваливаешь, все претензии. Ты очень умная и способная. Направь свои способности на пересмотренные своих установок в них вкралась небольшая, но критичная ошибка. Устрани её. Ты можешь. Я поддержу.
        - Пока не могу. Ты расшатал, хорошо так расшатал этот мой ошибочный кирпичик в фундаменте устоев, но мне нужно время, чтобы аккуратно вытащить или хотя бы сдвинуть его. Хочу отдохнуть, подумать как лучше это сделать. В голове каша, боюсь окончательно свихнуться. Я уже периодически себя больной на всю голову ощущаю. Мне даже муж сказал, что психиатр мне необходим.
        - Чем я тебе в качестве психиатра не подхожу?
        - Подходишь, - согласно кивнула я, - но давай прервёмся на время. Хочу уложить всё в своей голове по полочкам.
        - Пообещай позвонить в ближайшее время, чтобы могли встретиться и поговорить. С психиатром нужно общаться регулярно. Обещаешь?
        - А если не пообещаю?
        - Ты опасна. Очень опасна не только для себя, но и для всех окружающих, золотая девочка. Ты осознаёшь это?
        Я иронично хмыкнула:
        - Довольно давно осознаю, и что?
        - Не только сама по себе. Об этом догадываешься?
        - Не поняла.
        - Своим состоянием, вот таким как сейчас, ты общую напряжённость поля меняешь. Если к твоему удовольствию даже Аркадия тебе здесь оставили, это означает, что эту напряжённость Вселенная всеми силами скомпенсировать старается. При этом тебе показали, что требования твои были нецелесообразными, раз он после такого разругался с тобой и все завязки ты с ним порвала. Понимаешь, что за этим стоит?
        - Нет, - откровенно призналась я.
        - Игра на всю ставку или ва-банк пошла. Вот что это значит. Ты сейчас либо проблему всё-таки решаешь, причём чем скорее, тем лучше, либо всё быстро завершат извне. Мне так кажется, владыка твой тоже в деле. Я прав, Золотце? - дед кивком указал на моего дракона, удобно устроившегося на одном из подголовников.
        Тот активно закивал, проговорив:
        - Уже раз сто её предупредил, по-моему, даже при тебе предупреждал, что терпение владыки на пределе, и он готов вмешаться и держит всё под жёстким контролем. Ей несказанно повезло, что такое её состояние пока он не заметил, но вряд ли долго это продлится.
        - Вот, и я о том. Поэтому лучше пообещай работать над этой проблемой, твоё обещание может внешнюю напряжённость немного скомпенсировать.
        - Тео, я правильно понимаю, что здесь не столько влияние Вселенной, сколько моего владыки?
        - Не без этого. Он наверняка жёсткий и мощный посыл сформировал, который Вселенная отрабатывает. Но это сейчас. А до того, когда ты ещё была его покорной подданной, Вселенная начала готовить весь расклад, связав меня с тобой. И вот в этом твой владыка точно не участвовал. Исходя из этого ей ты тоже дорога, и возможно это опосредованное влияние твоей матери.
        - Молодец, Тео! - я показала ему большой палец. - Чётко просчитал, что его воздействие я сейчас с трудом воспринимаю. И обыграл красиво. Я впечатлена.
        - Не я, который раз говорю. Я чувствую, что тебе говорить надо. Слова сами на ум приходят.
        Вздохнув, чтобы лучше обуздать эмоции, я согласно кивнула:
        - Поняла. Хорошо. Где-то через неделю позвоню, встретимся. Обещаю.
        - Прекрасно. Молодец. Спасибо тебе.
        - Мне-то за что? Это ты мне помогаешь. Не я.
        - Обоюдно. Мне помощь тебе радость приносит. Кстати, перед тем как уйти, скажи, Иосиф точно ничем не обидел тебя?
        - Он выслушал детальный расклад по вложениям в объект, узнал, что продать готова за семьдесят процентов от номинала, и предложил пятьдесят. Мне было очень плохо в тот момент, он видел это и решил воспользоваться. По итогу я согласилась, пожелав, что это место стало очень благополучным и приносящим ему доход, а людям здоровье. Похоже для этого нужна была энергетика, я откупилась деньгами, которые он на мне сэкономил, а ему пришлось расплатиться тем, что Вселенная перераспределила весь его энергетический запас, сконцентрировав на этом месте позитивный блок, за счёт просадки всего остального. Сейчас я ему пожелала, что на условии его лечения и создания хороших условий Аркадию, проживёт он ещё лет двадцать. Так что ему придётся теперь всеми силами способствовать процветанию этой клиники и самому не забывать о докторах и собственном лечении. При этом клиника будет очень прибыльна и успешна. Но лишь она из всего его бизнеса. Как-то так.
        - Узнаю ту золотую девочку. Мегера в ангельском обличье. Жёстко и без сантиментов. И не прикопаешься, всё по закону, имеешь полное право. Причём он ведь даже мне честно не признался, что так на тебе руки погрел… что ж, его проблемы, сам виноват.
        - А ты на основании чего помочь приехал? Чем прельстился? Неужели деньгами или может этой машиной?
        - Укусила и рада? Нет, за деньги не продаюсь, хотя в качестве благодарности беру и много. Машина эта, кстати, у меня давно, лишь пользуюсь редко. Потом я не знахарь. Я никого не лечу в прямом понимании этого слова. Я смотрю энергетическое распределение и могу помочь исправить или подсказать что в поведении поменять, чтобы исправить. Его посмотреть Андрюша попросил. Сказал деятель полезный и информатор хороший. Я приехал, глянул и обомлел. Так всё выкрутить человек сам себе не в состоянии, я сразу понял сторонние изменения были. Такое лишь при исполняемых извне желаниях либо мощных проклятья бывает, но на проклятье не похоже абсолютно, поскольку оставлен приличный по проходимости канал и внешняя связь. А в истовых желаниях, которые могли бы поддержать третьи силы, он не признавался. При этом к моему воздействию распределение оказалось невосприимчиво. Долго, по разному пробовал, намертво всё зафиксировано. Твои пояснения расставили всё по своим местам. А то в догадках терялся. Ладно, не буду больше задерживать. Иди. Жду звонка.
        Попрощавшись, я вышла из его машины и прошла к своей. Охрана распахнула дверки, я села.
        - Алина Викторовна, домой или в офис? - ко мне повернулся Виталик.
        - Давай домой, Виталь. Устала.
        - Птичкой летим?
        - Нет, не тороплюсь. Потихоньку давай, - сказала я и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза.
        Уже подъезжая к дому, набрала боссу:
        - Вить, я домой решила вернуться. В офисе не жди. Ладно?
        - Ты где сейчас?
        - Подъезжаем к дому.
        - А нельзя было раньше позвонить? Я заказал еду из ресторана. Сижу, жду тебя, а ты, не предупредив, домой едешь. Ну вот хоть малейшее уважение быть ко мне может? Почему не сказала, что возвращаться не планируешь? Да хотя бы оттуда позвонила бы и сказала! Лишь сказала! О большем я не прошу!
        В его голосе было столько агрессии и раздражения, что сорвало меня сразу, и я начала, не сдерживаясь, в голос орать:
        - Какого чёрта ты мне предъявляешь претензии?! Почему я отчитываться перед тобой должна?! Ты мне не муж! А с работы можешь уволить и больше даже не мечтать, что работать с тобой буду! Всё! Забудь обо мне! Забудь!
        Проорав всё это, я разорвала соединение и, бросив телефон на подлокотник рядом с собой, заметила, что Виталий обернулся ко мне и смотрит с огромным удивлением.
        Это меня окончательно вывело из себя, и орать я начала уже на него:
        - Ты почему не в наушниках, тварь! Вот сколько говорить можно, как ездить со мной надо?! Достали вы все меня, придурки чёртовы! Останови немедленно, вот здесь и сейчас!
        Виталий притормозил и остановился у въезда на КПП нашего посёлка, после чего извиняющимся тоном произнёс:
        - Извините, Алина Викторовна. Виноват. Больше не повторится.
        - Ты мне это обещаешь постоянно! Постоянно мне обещаешь, и не меняется ничего! Всё! Выходим все из машины, ключи мне отдаёшь! Я пешком домой пойду! А ты можешь сразу идти и другую работу искать! Всё! - продолжила бушевать я, при этом параллельно в голове у меня созрел некий план.
        По итогу я заставила выйти из машины и его, и охрану, отобрала у него ключи. Тут у меня начал звонить телефон, и я с возгласом: «Да достали уже!» на глазах у всех метнула его в сугроб. Охрана дернулась его доставать, а я тем временем сама села за руль, развернулась и уехала, оставив всех на дороге.
        Я понимала, что форы у меня не более десяти минут, пока охрана свяжется с боссом, получит инструкции меня догнать и поймать, и он параллельно план перехват организовать сумеет. Поэтому в ближайшем посёлке загнала джип в тупик и договорилась с таксующим частником у остановки автобуса, чтобы довёз по адресу. Наученная опытом неоднократных побегов, в сумочке я теперь держала не только банковские карты, но и наличные.
        Адрес я назвала деда. В таком моём нервном состоянии, когда от раздражения у меня начал закипать мозг, я посчитала, что лучше прибегнуть к его помощи, иначе риск есть совсем в разнос пойти.
        Пока ехали, я напряжённо молчала. Водитель к счастью тоже молчаливый попался. Через какое-то время мимо нас промчались четыре джипа охраны босса, а у въезда в город стоял кордон полицейских, проверяющих машины.
        - Похоже ищут кого-то, - проговорил водитель, встраиваясь в длинную очередь для проезда через кордон.
        - Да, похоже на то, - согласно откликнулась я, стараясь всем видом продемонстрировать безразличие к происходящему и одновременно с этим обдумывая, что можно предпринять.
        - Минут двадцать стоять придётся, а то и больше, похоже тщательно всех осматривают. Вы очень торопитесь?
        - Если честно, то да. У меня важная встреча, если опоздаю, последствия для меня неприятными могут быть, - сказала я и замолчала, обдумывая, как можно отвлечь патрульных, и что скорее всего ориентировка у них достаточно точная на меня.
        - Предлагаю Вам выйти, видите по обочине люди идут, подниметесь на кольцо, там надземный переход через автодорогу есть. И там ещё одно такси поймать сможете, - предложил мне водитель.
        Я согласилась, расплатилась с ним, накинула на голову шарф и вышла из машины. Только пошла в потоке не к автодороге, а к большому торговому центру, стоящему неподалёку. Туда тоже ручеёк из вышедших пассажиров пробирался по сугробам. И я отправилась следом, наклонившись к какой-то бабушке, предложила ей взять меня за руку. Она с радостью ухватилась. Мы дошли до торгового центра, там я увидела рейсовый бесплатный автобус, едущий до ближайшего метро и, смешавшись с толпой, зашла в него.
        Автобус проехал сквозь кордон без задержки, и вскоре я была у станции метро. Спускаться в подземку не хотелось, там камеры и план «перехват» мог уже и там работать. Поэтому снова такси поймала, проголосовав на дороге.
        ГЛАВА 70
        ***
        Добравшись до дома деда, я сообразила, что меня могут к нему не пустить, но попробовать встретиться с ним решила.
        Подошла к воротам, через которые когда-то заезжали с боссом, когда с Колей приехали мою руку лечить, они были закрыты, рядом обнаружила арку с камерой видеонаблюдения и железной дверью, закрытой на кодовой замок. Подёргала её, убедилась, что заперта. Звонка никакого не нашла, без всякой надежды на успех постучала. Мне, конечно же, никто не открыл.
        В голову пришло, что могу посидеть на лавочке, где встречалась с дедом, развернулась, пошла в направлении скверика, и тут за моей спиной дверь распахнулась, из неё выскочил мужчина, по виду охранник и, догнав меня, коснулся плеча:
        - Пойдёмте, сударыня, Вас ждут. Извините, замешкался немного.
        Он завёл меня сначала в небольшой садик, потом мы зашли в красивую массивную дверь сбоку здания.
        Там он помог мне снять верхнюю одежду, предложил новые меховые тапочки, оторвав с них ярлыки. Я надела, и мы прошли сначала в коридор, потом поднялись по широкой мраморной лестнице, и тут нам навстречу вышел дед.
        - Молодец, что приехала, - проговорил он, потом повернулся к сопровождающему меня охраннику: - Свободен.
        Тот моментально развернулся и направился вниз.
        Дед завёл меня в кабинет, в котором я раньше не была, указал на кресло:
        - Садись, в ногах правды нет. У меня так особенно.
        Я села, потом тихо спросила:
        - Узнать хочешь, что стряслось?
        - И так понятно, - усаживаясь в соседнее кресло проговорил он. - Кузьмич мне твой звонил. Спрашивал про тебя. Сказал, психанула на ровном месте и удрала. Просил дать знать, если объявишься. Насколько понял, он серьёзно так тебя ищет.
        - Да. С трудом пробралась, план «перехват» задействовал.
        - Пояснить можешь, от чего бежишь и что хочешь?
        - Нет, Тео. Не могу. Не хочу ничего, бегу сама не знаю куда. Бегу, потому что раздражает всё. Боюсь сорваться. Скоро бросаться на людей начну. Надо как-то в руки себя взять. Но пока не получается.
        - Ты вроде не избила никого, и не убила. Лишь наорала на Кузьмича и обслугу. Так что нормально в руках себя держишь. Я вообще не понял, почему сбежала. Он принуждал тебя к чему-то?
        - Нет, наоборот максимально помочь старается, но меня раздражает сейчас всё. Вот чуть тон пожёстче, и я готова убить всех, его в первую очередь. Не знаю почему.
        - Не будешь возражать, если позвоню ему, предупрежу, что у меня ты, чтобы не искал больше. А то ведь зазря людей напрягает.
        - Если согласен приютить на пару дней, позвони. Потому что возвращаться домой не хочу.
        - Приючу без вопросов, но смысла не понимаю, почему из собственного дома бежишь.
        Я нервно усмехнулась:
        - Понимаешь, все мои дома Кузьмич контролирует. Он вообще всё постарался под контроль взять: и охрану мою, и мужа моего, и все контакты мои. Я привыкла, но иногда накатывает: начинаю ощущать себя в клетке, и вот тогда пытаюсь сбежать. Куда, зачем значения в этот момент не имеет. Главное подальше от этой клетки.
        - Ты понимаешь, что это глупо?
        - Прекрасно понимаю. Это иллюзия, и попытка сбежать от внутренних проблем. Но побег даёт мне необходимую передышку, дарит новые впечатления, отвлекает, и внутренние проблемы перестают казаться неразрешимыми и столь острыми. Они притупляются немного, и потом я возобновляю попытки их всё же решить.
        - Хорошо, если так. Двери моего дома для тебя открыты. Живи, сколько хочешь. Сейчас только Кузьмича предупрежу, чтобы программу поисков свернул.
        Он достал телефон, набрал номер, через пару минут проговорил:
        - Кузьмич, приветствую. Алина приехала ко мне. Поэтому искать прекращай. С ней всё в порядке, но хочет побыть одна. Я послежу за ней, всё хорошо будет. Не волнуйся.
        Потом через паузу продолжил:
        - Я скажу, скажу ей, что ты извиняешься и готов всё сделать к её удовольствию, скажу. Но она на взводе, и ей нужно время прийти в себя. Я могу ей помочь. Она чувствует это, поэтому приехала. Дай мне возможность ей помочь, не торопи и не пытайся вернуть насильно. Сейчас острый период пройдёт, ей станет легче, и мы вернёмся к этому вопросу. Пока же она у меня поживёт. Так будет для неё лучше. Нет, к телефону не позову, она не хочет ни с кем говорить. Ей надо успокоиться. Прояви терпение. Да. Хорошо. Буду держать тебя в курсе. Всё.
        Закончив разговор, дед повернулся ко мне:
        - Довольна?
        - Чем? - не поняла я. - Я не просила тебя ему звонить, это твоя инициатива была.
        - Тем как провёл разговор. Я мог невзначай чем-то дополнительно огорчить.
        - Не огорчил, - хмыкнула я, потом, взглянув на него спросила: - Можешь чаем напоить? В горле всё пересохло. Пить хочу.
        - Легко, пошли. Напою, накормлю, потом комнаты в пользование предоставлю.
        - Нет, есть не хочу. Лишь чай.
        - Хорошо, как скажешь, - покладисто согласился он.
        Дед жил на широкую ногу. Когда мы приезжали к нему раньше, нас проводили по чёрной лестнице, и у меня, и у босса было стойкое впечатление, что живёт он лишь в одной большой квартире этого дома с отдельным входом. Как я выяснила сейчас, весь дом принадлежал ему. Помещения, в которых мы были, служили для приёма посетителей и отвода глаз, так сказать. Всё остальное было хорошо скрыто от посторонних и походило на дворец. Однако обслуги был минимум. Два охранника, один уже знакомый мне водитель Миша, две молоденькие горничные и кухарка. Все были молчаливы и очень хорошо вышколены. Распоряжения деда выполнялись моментально и без вопросов.
        Поздно вечером, когда он всё же уговорил меня поужинать, я, глядя как ведут себя горничные, дождалась, чтобы они вышли, и негромко спросила:
        - Тео, скажи, горничные давно у тебя?
        - Одна лет пять, другая чуть больше года. А почему интересуешься?
        - Они взгляд твой понимают. Мне интересно стало, сколько пройти должно времени, чтобы такой результат получить. Я, например, водителя своего за несколько лет не научила прилично себя вести. Неплохой вроде парень, а субординации никакой и выполнения должностных инструкций тоже. Смотрит преданным взглядом, и ведёт себя чёрти как, пока не рявкнешь как собака.
        - Ты меня удивляешь. Очень удивляешь, золотая девочка. Не ожидал от тебя такого. Открою секрет, очень хорошо известный тебе в прошлой жизни: кричать не надо, это показатель слабости, надо ставить условия, и от них не отступать. При первом косяке предупредила о санкциях, при втором они вступили в силу. Не подействовало, третий шанс давать не надо.
        - Да вроде мелочи, из-за которых выгонять не хотелось. Поскольку ничего критичного, и человек вроде раскаивается каждый раз искренне, а потом опять двадцать пять, и мелочи эти бесят до невозможности.
        - Могу предположить, что тебе нравится это: либо нравится иметь повод покричать и значимость свою при этом ощутить, что можешь позволить себе такое, да ещё одолжение вроде как ему делаешь, не выгоняя, либо подсознательно хочешь научить себя не обращать внимание на такое и не беситься. А возможно, всё в комплексе.
        - Кричать не нравится. Это действительно несдержанность и слабость, я это прекрасно понимаю, такое чаще всего бывает, когда нервы у меня на пределе и сорвалась. При этом твёрдо знаю, что парень хочет как лучше, но получается, как всегда, как говаривал господин Черномырдин.
        - Тогда, думаю, ты его держишь, как возможный громоотвод. Когда у тебя нервы на пределе, то ты имеешь возможность поорать на него за то, что он обычно ежедневно делает, и ты не обращаешь внимания, поскольку спокойна.
        - Возможно… - задумчиво протянула я. - Действительно, когда спокойна даже замечаний ему не делаю, ибо не хочу настроение себе портить. А вот если раздражена, срываюсь сразу. Он, похоже, считает меня больной непредсказуемой истеричкой, выполнять указания которой глупо, надо всего лишь время от времени демонстративно покаяться, извиниться и голову пеплом посыпать, это издержки профессии, которые он терпеливо сносит. Да, ты прав, нам обоим, похоже, этот расклад нравится, поэтому всё так и есть. Иначе всё давно бы было иначе.
        - Вот и разобралась. Молодец, - усмехнулся дед.
        В это время в столовую вернулась горничная принесла кальян, установила рядом с ним.
        - Не возражаешь, если подымлю немного? - дед вопросительно взглянул на меня.
        - Как я могу возражать, если ты у себя дома? - удивилась я.
        - Ты гость, я готов подстроиться.
        - Нет, не возражаю. К тому же, какой гость? Ты не звал в гости. Я свалилась тебе, как снег на голову, и вынудила приютить. Поэтому не озадачивайся законами гостеприимства. Не выгнал и уже славно.
        - Значит так, девочка золотая, для меня великая честь, что ты почтила своим присутствием мой дом, и я готов всё сделать к твоему благу. Имей это в виду и веди себя соответственно. Я постараюсь исполнить любой твой каприз. Поняла?
        - Спасибо. Поняла. Мне приятно. Но пока капризничать не тянет.
        - А зря, - он лукаво подмигнул мне, - время жизни здесь именно для капризов использовать и надо. По крайней мере я именно для этого его использую. Кстати, сама кальян пробовала? Покурить со мной не хочешь?
        - Нет, не пробовала и не тянет пока. За предложение спасибо, но нет.
        - Это расслабляет. В твоём состоянии я бы попробовал, вдруг поможет снять стресс и уменьшит остроту восприятия проблем? Садись ко мне поближе, и я научу тебя курить кальян.
        Дед сделал жест, указывающий на соседнее с ним кресло.
        Я забыла сказать, что сидели мы на высоких и мягких креслах с удобными подлокотниками, расположившись друг напротив друга. После его жеста я встала и обогнув стол, села рядом с ним, проговорив:
        - Уговорил, давай, учи курить кальян.
        Горничная забрала наши тарелки и вышла из комнаты, её сменила другая, и стол через некоторое время стал девственно чист.
        Дед тем временем дал мне в руки шланг с мундштуком, я под его руководством сделала несколько затяжек и, отдав шланг ему, откинулась на спинку кресла.
        С непривычки в голове чуть помутилось сознание, но ощущение было приятным.
        Дед тоже затянулся, потом с улыбкой взглянув на меня, осведомился:
        - Продолжишь? Если да, то индивидуальный мундштук хочешь?
        - Нет, и так хорошо. Лучше вряд ли будет, поэтому предпочту остановиться, - улыбнулась я. - Завтра, если будет хорошее послевкусие, продолжу в большем объёме.
        - Разумно, - кивнул дед и повернулся к замершим у стены горничным: - Свободны, а ты, - взмахом руки он указал на одну из них, - в спальню идёшь.
        Горничные тут же удалились, а я заинтересованно посмотрела на деда:
        - В твою спальню? Она твоя любовница?
        - Да, в мою, но любовниц у меня нет. Любовницы это те, кого любят. Я пользуюсь услугами слуг. И да, несмотря на возраст, секс мне не чужд. Смысла скрывать от тебя не вижу. А у тебя возражения какие-то имеются? - выдыхая струю дыма, иронично проговорил он.
        - У меня нескромный вопрос. Как ты вопрос с предохранением решаешь? Вот вдруг забеременеет, а ты её не любишь…
        - Ты забыла, кто я. У меня не может быть никаких нежеланных потомков. Я знаю и вижу, когда женщина способна зачать, кстати, удивлён, что ты решила ребёнка родить. Причём похоже не особо любимого, раз её наличие никак не влияет на твоё желание из дома сбежать.
        - Моя дочь это провокация вон того деятеля, - я поискала взглядом Золотце и кивнула в его сторону. - это он мне такой подарок устроил. Ему мало показалось испытаний, которыми меня жизнь наградила, дополнить решил. И я её переношу с трудом, как впрочем и она меня. Это мой муж в ней души не чает.
        С непривычки пара глотков табачного дыма подействовали, как снимающее ограничения средство, меня потянуло на откровенность.
        - Хозяйка, я даже предположить не мог, что ты так к этому отнесёшься и так упрямо будешь её избегать, - сразу насупился мой дракон. - Она помогать, помогать тебе была должна, а не нервировать.
        - То есть ты просчитался, Золотце? - дед в упор посмотрел на моего дракона.
        - Надеюсь, нет. Надеюсь, она сможет со временем начать пользоваться тем раскладом, что для неё был специально создан: ей дарована изгнанница в образе милой, покорной дочери, смотрящей ей в рот и не мыслящей и слово поперёк сказать. Чем плохо? Вот скажи мне, чем плох такой расклад?
        Вдохнув немного дыма, дед задумчиво повёл плечами:
        - Внешне расклад идеален, а вот что её в нём напрягает, вопрос более сложный. Что-то точно напрягает, раз не нравится он ей.
        - Кроме её нежелания решать свои проблемы, других проблем не вижу, - невесело хмыкнул мой дракон и свернулся клубочком на краешке стола, всем видом показывая что в продолжении разговора смысла не видит.
        Дед посмотрел на него долгим взглядом, потом перевёл взгляд на меня и негромко спросил:
        - Скажи, ты хоть когда-то радовалась здесь?
        - По-моему, я уже говорила тебе, что мне здесь не нравится. Очень редко ощущение радости появляется, чаще бывает, что я спокойна и всё относительно неплохо. Я, если честно, сама практически не умею радоваться, вот радость других меня порадовать может. Хотя были случаи, и сама радовалась тоже. Кузьмичу удавалось порой меня расшевелить, удивить чем-то и радоваться заставить, чтобы в какой-то степени его ожидания оправдать, или ещё в предвкушении радости других радость была. Сама по себе я инертна очень. Мне цель нужна, для себя делать ничего не люблю.
        - А я здесь оторвался… - неожиданно с улыбкой признался он. - Радовало меня многое, и многое я себе позволял и позволяю до сих пор. Здесь же такие возможности… развлекайся как угодно, если понимаешь, конечно, в каких пределах это безопасно для тебя.
        - Я не умею. И своих пределов не понимаю, кстати. Да и как развлечься могу? Вот как?
        - Хочешь, свои развлечения покажу? Может прельстишься чем-то.
        - Скажи для начала.
        - Первое это лошади. У меня неплохие. Многие чемпионы. Покрыть кобыл моими жеребцами очередь желающих. Да и кобылы очень неплохие есть.
        - Нет, это не для меня. Мне Шамана хватило. И как-то не особо он меня радует.
        - А как к собакам ты? Кстати, как тот щенок, которого видел? У тебя живёт? Занимаешься? Радует он тебя?
        - Это реинкарнация собаки Кузьмича была. Отдала его сыновьям. Они обожают её. Больше собак не хочу.
        - Ладно, с животными понял. А с людьми тебе как? У меня есть центр, вернее школа-интернат современного танца. Мои представители по глубинкам ездят способных деток отбирают. Потом они там живут и учатся. Хочешь посмотреть?
        - У меня свой благотворительный центр имеется. И я поняла, энергетически затратное дело, а отдачи и радости от этого с гулькин нос. Поддержки и одобрения никакой, при этом только ленивый не написал, что я всё не так делаю, не тем помогаю, наверняка деньги отмываю и прочее. Клиентки тоже не особо жалуют, поскольку порядки у меня суровые и побаиваются меня. Нет, радости от подобной деятельности я не жду.
        - Ты шутишь?! Зачем тебе оценка твоей деятельности? Вот зачем? Что смертные оценить могут? Девочка золотая, о чём ты?! Такие центры лишь для собственного развлечения организовывать надо. Меня радуют приватными постановками, спектаклями, которые меняют так, как скажу. Репертуар весь я подбираю, исполнителей тоже. Могу группу послать выступить на торжестве у кого-то. Желающих меня попросить об этом много. Имён у исполнителей нет, лишь название школы. На «вольные хлеба» отпускаю лишь на очень жёстких условиях и только по уважительной причине. Завтра съездим, покажу, как выступают. Тебе должно понравиться.
        - Ради чего они стараются?
        - У каждого выпускника на счету копится гонорар, который выплачиваю, только если контракт завершаю по своей инициативе и тогда, когда нужным посчитаю. На эти деньги и квартиру купить можно небольшую, и жить прилично. Но это лишь тогда, когда я всем доволен. Кого выгоняю, остаётся без всех бонусов, поэтому все стараются до такого меня не доводить. Условия проживания и питания отличные, развлечений много, это как община с моими правилами проживания.
        - Но они же наверняка становятся мастерами своего дела, могут и без бонусов твоих хорошо устроиться.
        - Таких мастеров сейчас много, особенно в столице. Кому они особо нужны, особенно если я на выгнанных «зуб имею»?
        - Как школа называется?
        - Пыль Плутона.
        - Никогда о такой не слышала.
        - И не услышишь. Я не рекламирую её, поскольку не зарабатываю на ней. Это исключительно хобби.
        - А как насчёт харрасмента там? Практикуешь? - воспользовавшись случаем, что дед пустился в откровения, полюбопытствовала я.
        - Чего? - не понял он.
        - Домогательства твои имеют место быть там? - иронично спросила я, ожидая, что отповедь получу, что предположить такое посмела.
        Однако дед согласно кивнул, втягивая очередную порцию дыма:
        - Куда же без такого? Именно для этого это место и создал. И лапать всех могу и даже поиметь кого-то и высказать могу кому угодно что угодно, а мне в ответ никто и ничего. Короче, развлекаюсь по полной. Я не стараюсь быть хорошим, именно мне это ни к чему.
        - Тео, ты на такое способен? Не могу поверить, - я демонстративно поморщилась.
        - А я говорил с самого начала, что он тот, кто лишь силу понимает, но ты же умная и драконов не слушаешь, - подняв голову, с усмешкой проговорил Золотце.
        - Тео, зачем ты так? Вот зачем? - раздражённо выдохнула я.
        - Девочка золотая, это место, где нам с тобой можно себя вести, как угодно практически с любым, - расслабленно и даже не обидевшись на мои высказывания, начал пояснять дед. - Хотя вру, с индивидуумами вроде твоего Кузьмича считаться приходится. Но их мало. За всю свою жизнь я таких видел пальцев рук пересчитать хватит. Остальных даже убить можно, им это лишь на пользу пойдёт, особенно если перед смертью заставить принять происходящее, как заслуженную кару. Это сразу им в следующем перерождении потенциал поднимает. Ты права тогда была, стоящие индивидуумы здесь редкость, спровоцировать на подлость практически любого можно, как мою мать. Поэтому я, когда могу за счёт них качнуть потенциал, способствую их развитию, а когда не могу, без зазрения совести развлекаюсь. Это забавно и интересно. Главное самому энергетически не вестись на ситуации и осознанно подходить к любой из них.
        Я не знаю, почему разозлилась, но разозлилась я на него за эти слова жутко и именно поэтому с огромным энергетическим посылом проговорила:
        - Со мной развлечься не хочешь? А то не стесняйся, давай, унизь, развлекись. Раз так развлекаться нравится. Мне не привыкать. Меня в детстве педофил вроде тебя уже изнасиловал. Так что я привычная.
        - Это шутка? - дед, вынув мундштук изо рта, явно напрягся, и взгляд стал моментально жёстким и колючим. - Не смешно абсолютно, поскольку никаких детей я не насилую, не придумывай. Дети это очень кабальный вариант энергообмена, поэтому для меня это табу. И на себя тебе наговаривать не стоит, я ни в жизнь не поверю, что при такой охране, приставленной к тебе владыкой, тебя кто-то изнасиловать мог. Даже я бы не смог, если бы вдруг захотел.
        - Спроси у него, - я кивнула в сторону Золотца.
        - И зачем ты ему это сказала, спрашивается? Вот зачем? - агрессивно насупился мой питомец.
        - Ты не пошутила? - дед отложил в сторону мундштук и испытующе посмотрел на меня. - Как такое могло быть?!
        - Легко. У меня же не было потенциала, поэтому деятель, вроде тебя, решил, что ему ничего не будет стоить развлечься за мой счёт. И постарался это сделать. А у меня не было сил сопротивляться.
        - Я детей не насилую, это раз. Сказал уже. Потом силы у тебя должны были быть, не могло их не быть. Другое дело, если ты не захотела их использовать, это два. А три, я хочу знать его имя. Назови, и я выверну его наизнанку, обещаю.
        - Он мёртв уже, выворачивать некого, - усмехнулась я.
        - Образ передай, в следующем воплощении выверну. Найду и выверну, кем бы ни стал, - продолжил настаивать дед.
        - Его в геенну отправили, некого уже искать, - подал голос Золотце.
        - Тогда тебе надо простить его, золотая девочка, и отпустить ситуацию, - хмуро проронил дед.
        - Я давно простила. Мне его даже жаль.
        - Тогда зачем мне сказала?
        - Тебе же нравится развлекаться, я дала повод поунижать и развлечься за мой счёт.
        - Тебя унизить никогда не хотел, честно, - не отводя от меня напряжённого взгляда, проговорил он, помолчал пару минут, видимо размышляя, и добавил: - Хотя однажды, давно, было дело, когда понял, что будучи смертным развлечься могу практически как угодно, без ущерба для себя, было огромное желание, поставить тебя в аналогичные условия, чтобы узнать, как бы ты себя здесь повела. Не верилось, что столь же безупречной осталась бы.
        - Твоё желание исполнилось, и могу подтвердить твоё предположение: безупречной я не осталась. Можешь быть доволен. Идеальной девочки больше нет. Осталась жалкое подобие: переломанное, психически нестабильное и всей душой желающее сдохнуть.
        Дед подался ко мне всем корпусом, схватил за руку и с напором выдохнул:
        - Поверь, я не рад тому, что ты действительно здесь. Если это результат того моего желания, я раскаиваюсь и готов чем угодно расплатится за эту глупость. Но осталась ты прежней, той же идеалисткой, которой очень больно видеть несовершенство. Ты намного лучше меня, я признаю это и восхищаюсь тобой.
        - Тео, прекрати! - я вырвала руку и начала нервно смеяться. - Чем тут восхищаться? Чокнутой на всю голову маразматичкой, ненавидящей саму себя?
        - Ты ненавидишь себя за неидеальность, а её надо принять. Вот просто принять. Прими себя такой, какая ты есть, и от этого исходника начинай совершенствовать саму себя вновь, стремясь к идеалу. Я понимаю, что тебе сложно. Знать и принять, что произошёл такой откат непросто, но ты сможешь, и я постараюсь помочь всем, чем могу. Кстати, если быть до конца откровенным, то такой, какая ты сейчас, я восхищаюсь больше, чем той, которой ты была. Ты стала сильнее за счёт опыта и пережитого. Ты совершенно спокойно предлагаешь мне посмеяться над тобой и даже поиздеваться, и я чувствую за этим силу, ты переживёшь это. Легко переживёшь. А я, если бы захотел поступить так, потерял бы всё, при этом ты вряд ли этому обрадовалась. Тебе это не нужно. Ты на другом уровне уже. И если наконец примешь себя, будешь невообразимо мудра и сильна. Поверь мне.
        - Мне это не нужно, - помотала я головой, перестав смеяться.
        - А в этом твоя дополнительная сила. Тем, кому ничего не нужно, принадлежит весь мир.
        - Мне от этого ни тепло, ни холодно. Мне всё всё равно.
        - Ээээ, нет. Вот тут ты лукавишь. Тебе явно хотелось, чтобы я соответствовал твоим экспектациям. Моё несовершенство, с твоей точки зрения, недопустимо.
        - Нет, Тео. Ты имеешь право быть любым. Но и я имею право по любому относиться к тебе в соответствии с тем насколько ты близок мне духовно, скажем так. Ты рассказал мне о своей неидеальность, я тебе о своей. Мы сейчас эту информацию оба проанализируем и сделаем выводы, как нам вести себя друг с другом дальше. Сейчас мне, если честно, снова сбежать хочется. Но по большому счёту бежать мне уже некуда. Обложили меня со всех сторон. И выхода я никакого не вижу. Поэтому, скорее всего, сейчас мне придётся замереть и ждать. Чего ждать, не знаю. Но чего-то я жду всё последнее время.
        - На мой взгляд ждёшь не ты, а Вселенная и все мы ждём от тебя принятия существующего расклада. Ты единственное, что можешь ждать, чтобы острота твоих реакций за счёт внешний отвлекающих факторов чуть снизилась, и ты смогла бы ими управлять. Пока твои реакции управляют тобой, - опять подал голос мой дракон.
        - Я согласен с Золотцем, - проронил дед, вновь беря в руки мундштук, - всё упирается в то, что сладить с подсознанием тебе пока не удаётся. Ты похоже столь жёстко прописала программу, что она управляет сейчас тобой без всякого твоего желания. Осознай это и тебе станет легче. Ты уже не та и ориентироваться на те установки, которые дала себе в то время не стоит. Сейчас ты лучше, намного лучше, поверь мне.
        - Тео, ты врёшь! Нагло мне врёшь! Хотя, возможно искренне заблуждаешься. Поскольку сам не слишком обременён моралью.
        - Мораль, это правила, держащие в повиновении тех, кто сам не способен разобраться что идёт к вселенскому благу, а что нет. Ты поднялась на новую ступень, поэтому прекрати цепляться за то, что тебе по определению уже не нужно.
        - А ты, выходит, поднялся на неё раньше меня и всеми силами пытался меня на неё затянуть тоже, даже изгнанником стал ради этого, а я всё никак оценить не могу. Оценила. Премного благодарна, мой великодушный гуру, - с нескрываемым сарказмом проговорила я.
        - По большому счёту всё так и есть, как бы тебе не хотелось съязвить. При этом, как только ты примешь такой расклад, мой уровень перепрыгнешь на порядок. Поскольку была загнана в жёсткие рамки и не помышляла о неординарности мышления. А сейчас можешь стать независимой в суждениях и действиях, ориентируясь лишь на конечный результат, который ты способна оценить и заранее предсказать. Главное это не следование догмам, в чём ты была убеждена раньше, а умение держать поток и повышать общий фон любыми экспериментами, не преступая при этом черту потери собственного потенциала. Поскольку именно эксперименты ведут к общему развитию и освоению новых рубежей. Следование догмам удел исполнителей, способных мыслить лишь стереотипами. Они держат стабильность, но развивают всё ломающие стереотипы творцы, не обременённые никакими моральными догмами.
        - Ага, тварь я дрожащая или право имею? - усмехнувшись, процитировала я знаменитую фразу из романа Достоевского. - Красивое обоснование, снимающее все моральные ограничения.
        - Раскольникову до нас обоих далеко, так что не надо аналогий. И потом, тебе мешает не мораль, мораль наоборот твердит, что жизнь есть величайшая ценность и за неё надо быть благодарной, а у тебя ненависть к себе и благодарности за жизнь ты не испытываешь. Так что не мораль тебе мешает, а подсознательные установки, которыми своё развитие заблокировала. Пойми, ты вольна поступать и действовать в соответствии с любыми моральными догмами, лишь начни удовольствие и радость от этого получать. Делай то, что доставляет радость, и радуйся.
        - То есть ты, поимев против воли свою воспитанницу к примеру, радуешься, а она обречена на страдания, поскольку твой уровень выше, чем её, так?
        - Страдание это восприятие, - вновь затягиваясь кальяном, проговорил дед и после минутной паузы продолжил: - Она может не страдать, а быть горда, что такой индивидуум, как я, обратил на неё внимание, и она стала причиной моей радости. И почувствовав это, я постараюсь сторицей ей воздать, потому что это дополнительную радость и ей, и мне подарит. Кстати, насильно ни к чему никого не принуждаю, любая или любой может отказать мне, соответственно лишившись всех дарованных мною преференций и ограничившись тем, что по статусу и наработкам и было изначально положено. У меня не тюрьма там, и никаких «против воли» не бывает. Кому устои моего монастыря претят, собрал вещички и можешь идти на все четыре стороны, правда, поимев, не совсем моё доброе напутствие вслед. Но не критичное, не критичное, скажу сразу. Справиться можно, лишь потрудиться придётся. Но без труда даже рыбку из пруда не достать, к твоему сведению. Поэтому претензии твои мне не кажутся объективными.
        - А случаев не было, что вещички собрали и пошли на тебя заявление написали в соответствующие органы?
        - Два раза было. Оба раза заявители были признаны душевнобольными и недееспособными, и отправлены на принудительное лечение. Одного забрал потом из лечебницы. Дворником и уборщиком в центре сейчас работает. Вторая ещё в лечебнице. Она, кстати, сестра одной из моих горничных, и я позволяю им видится. Говорит, что тоже очень хочет вернуться, но я пока не готов разрешить забрать её оттуда. Может со временем. Не знаю. Пока не готов.
        - Воспитанники школы знают об этом?
        - Конечно. Какой смысл скрывать? Вся информация в открытом доступе, да и Степан не немой, поговорить с любым может и дело это любит. Хлебом не корми, дай «потолковать за жизнь», как он любит говорить. Степан это тот, кого из лечебницы забрал.
        - Ты его опекун? У него нет семьи?
        - Семья есть, но от него быстро отказались, как только поняли, что финансово очень затратно для них это будет. Меня чуть ли не на коленях умоляли счёт не выставлять и опеку над ним взять. Мол хороший ведь был мальчик, болезнь с любым приключиться может, наговорил на Вас не со зла, а от болезни, пожалейте, оплатите лечение, мы каждый день всей семьёй молиться за Вас будем. Я пожалел, лечение оплатил, опеку на себя оформил. После лечения из клиники забрал на условии, что выполняет безоговорочно все предписания врачей, а если начнёт самовольничать в клинику верну. Уже больше десяти лет не самовольничает.
        - Ну ты наглец, Тео. Какой же ты наглец… - с усмешкой покачала головой я, внутренне прекрасно понимая, что вся ситуация от начала до конца срежиссирована им. - Хотя Кузьмич тоже не жалует тех, кто дорогу ему переходит, и действует даже жёстче. Да и мне самой противостоять опасно, не милостива и не жалостлива я. Но вот до такого вряд ли додуматься сумела. Красиво. И пожалел вроде и всем остальным наука. Скажи, а он с основаниями решил обвинить тебя?
        - Он там всё в одну кучу собрал и свои несбывшихся мечты и мои, как он считал, унижающие его достоинство действия, сначала ультиматум мне попробовал выставить, я послал, тогда он заявление подал и с журналистами связался.
        - А ты что мальчиками всё же увлекаешься?
        - В сексуальном смысле я их не трогаю, но ощупать на репетиции и заставить возбудиться любого могу. Мне нравится, когда они выступают на взводе так сказать. Это такой посыл, такая энергетика, сказочно. Сама увидишь. И если этого нет, могу и стукнуть, и наорать. А этот недоумок решил, что это прекрасный повод меня именно в сексуальных домогательствах обвинить. Причём именно у него поводов был минимум. Вполне возможно, это тоже сыграло роль, ему хотелось больших преференций. Вот и попытался со мной воевать. Но зря, поскольку рассердил он меня сильно и устроил я ему «небо в алмазах» введя конкретный такой посыл. Ему пришла на ум навязчивая идея, что позицию свою надо усилить, и он придумал как. Придушил помогающую ему журналистку, благо не до конца, потерей сознания и легким испугом девушка отделалась, и тоже обвинил в этом меня. Сказал, его я стукнул, он потерял сознание, её соответственно тоже я придушил, чтобы их обоих напугать и заставить замолчать. Но они де молчать всё равно не будут. Она не видела, кто на неё сзади напал, его обвинения поддержала и даже мощную кампанию против меня создала. А
потом на суде выяснилось, что на камеры всё заснято. Её удивлению не было предела, когда записи она увидела. И вся устроенная ею кампания против неё же и обернулась. Её обвинили в непрофессионализме и желании устроить, как сейчас говорят, хайп, а тогда говорили: «устроить шумиху, запустив утку». Из журналистики ей пришлось уйти, пошла в детский сад нянечкой работать. Сказала, с детьми приятнее общаться, чем разбираться в конфликтах взрослых. А Степана, как я сказал, на принудительное лечение отправили, посчитав, что опасен. Мне компенсацию приличную присудили. Вот семья, которая до этого его защищала и поддерживала, и адвокатов нанимала, и на суде присутствовала, в надежде куш большой с меня поиметь, моментально отказалась от него, как только судья вопрос об опеке подняла. И прямо во время судебного заседания умолять меня стали простить их мальчика и опеку над ним оформить, им адвокат подсказал.
        - Мне кажется юридически нельзя компенсацию требовать с человека признанного душевнобольным. Хотя я не юрист, могу ошибаться.
        - Там тонкость была, они совместный иск подали, он решил ещё время своего несовершеннолетия в претензии включить. Вот всем истцам и прилетело.
        - У них был адвокат, который работал на тебя?
        - Не без этого. Мы всё хорошо просчитали. Я этим временем воспользовался ещё для того, чтобы остальным воспитанникам школы сообщить, что в скором времени рискуют все на улице оказаться, потому что тот, кому не понравились порядки, решил, не молча уйти, что каждый может сделать абсолютно спокойно с самого первого дня пребывания, а испортить жизнь всем остальным, чтобы денег с этого поиметь. Когда Степан вернулся и работать дворником начал, ему ребята сразу тёмную устроили и серьёзно так избили. Этим я тоже для беседы воспользовался. Вывел его голого на сцену, показал побои, сказал, что найти виновных не могу, но такое зверство должно быть искоренено. Человек был болен, сейчас с помощью лекарств всё осознал, зачем же так бить? Сострадание иметь надо. Я понимаю, что благополучие школы было под угрозой и все могли на улице оказаться, поэтому гнев напавших объясним. Но ведь раскаялся человек, прозрел, просит прощения, зачем же вести себя, как звери. Короче вроде как пристыдил всех тех, кто его избил. Потом его спросил, действительно ли раскаялся. Он стоял, плакал на сцене, говорил, что раскаялся,
прощения у всех просил, про таблетки рассказывал, что пьёт. С этого и пошло, что всем, кто рядом с ним оказался, он рассказать старается, что раскаивается до сих пор в недолжном поведении, что жизнь его наказала, что дурак был, мог бы танцевать и жить припеваючи, а вот оно как вышло: работает с раннего утра до позднего вечера и пьёт лекарства. Пропустить приём ему ни один нельзя, и выходных у него нет, и встаёт с рассветом. И всё в том же духе. Он местная достопримечательность.
        - Голого зачем на сцену выводил? Унизить ещё больше захотел?
        - Не без того. Заодно проверил, как выполняет приказы. Будет ли протестовать. Всем остальным показал, сколь он жалок в таком состоянии, и что если до того на репетициях ему слушаться меня не нравилось, сейчас вынужден слушаться вот так публично. Желающих пойти по его стопам с тех пор не наблюдалось.
        - А как же сестра горничной?
        - Там чуточку другая ситуация. С ней у меня действительно секс был. Исключительно добровольный и после её совершеннолетия. Но девочке очень хотелось стать примой и получить возможность диктовать мне условия. Поняла, что я это делать не стану и подала заявление в полицию, что я её насилую уже много лет, и тоже хайп постаралась устроить. Пришлось воздействие применить, и девочка стала видеть насилующих её бесов непосредственно в отделении полиции. Её отправили в лечебницу и уже больше года лечат. Ей стало легче, но она сирота и кроме сестры никого у неё нет. Ей нужен опекун, чтобы её выпустили, поскольку диагноз серьёзный. Я разрешение на опеку сестре не даю. Как-то так.
        - А почему не даёшь?
        - Смысла не вижу. Я был достаточно зол и её лечение не контролировал. Девчонку залечили хорошо. И куда мне такая? Возможно, когда Лиза надоест, разрешу ей сестру забрать и обеим уехать. Но пока не надоела.
        - Прагматично.
        - Я по-другому редко поступаю. Хотя бывает. Настроение, положим, хорошее или нашло что-то, могу себе позволить. Почему нет? Я себя не ограничиваю. И тебе не советую. Испытываемая радость и создаваемый в связи этим позитив благотворно влияют на всё.
        - А Лиза не возражает?
        - Она очень меня боится после случившегося с сестрой, поэтому не спорит. Я пользуюсь.
        - Лиза эта та, которая год у тебя?
        - Нет. Пять уже. Зоя, это сестра её, которая в клинике, на её свидетельские показания и ссылалась. Хотя как ссылалась, наоборот, обвиняла. Мол, сестра привозила и помогала мне с ней развлекаться. Лиза в ужасе была, а та свою линию гнёт: «сестра с ним в сговоре, живёт за его счёт и всё выполняет». Расчёт был, если и проиграет суд, то известна станет. Потом может интервью всем давать, мол, не поверили ей в суде, я купил суд, и я замучаюсь опровергать её домыслы. Поэтому решил всё кардинально. И авторитета в школе мне это сильно прибавило.
        - Почему Лиза ездит к ней?
        - Жалеет. Она сразу поверила в её болезнь, поскольку поверить в предательство близких сложнее.
        - Тогда почему боится тебя, если в болезнь верит?
        - Опасается, что после всего случившегося выгоню её и не буду помогать лечить сестру. Очень старается ничем не огорчить. На совесть и работает, и ублажить старается. Я пообещал, что если всё так и дальше будет или сам отпущу с хорошим выходным пособием, или по завещанию получит.
        - Тео, скажи, а как ты на такое реагировал? Тебя это не шокировало?
        - После предательства моей будущей матери меня мало что шокировать могло. Здесь я готов к подобному от любого.
        - А от меня?
        - От тебя? - удивлённо переспросил он и после минутного размышления продолжил: - И от тебя спокойно бы воспринял, поскольку точно бы знал, что это часть какого-то плана. Ты без причины на такое не способна по определению. А вот если бы тебе к примеру сказали, что этим можешь мне же помочь, вот тут ты купиться могла бы. Тот же Золотце к примеру тебе заявил, что владыка твой пригрозил меня души лишить, если демонстративно не предашь ты меня, и ты бы без вопросов это сделала, приняв на себя и моё возможное презрение и мой гнев, и снижение собственного потенциала. Ты такая.
        - Почему ты так думаешь?
        - Ты не забыла, как и где я тебя здесь встретил? Ты ведь знала на что идёшь, раз альбомы вместо слитков взяла с собой, облапошив при этом Кузьмича. А почему, кстати, спросила? Саму что-то подобное гнетёт или боишься возможного предательства?
        - Очень тяжело предательство воспринимаю. Бояться не боюсь, конечно, справлюсь без проблем с последствиями, но ощущения мерзопакостные. На секунду представила, что кто-то из ближнего окружения так нагло в глаза лжёт с целью поиметь что-то и злоба зашкаливает. Ты мудрее и толерантнее на поверку оказался. Я стала агрессивной и злой, очень злой. И мне стыдно, что язвить по твоему поводу пыталась. Это собственные воспоминания и комплексы, не обращай внимания, пожалуйста. Слово школа смутило, забыла, что школой даже направление можно назвать. Подумала детей унижаешь и повела себя некорректно, поскольку сама была обиженным ребёнком.
        - Дети тоже там присутствуют и воспитываются достаточно жёстко, иначе результата не достичь. Лишь не насилует их никто. Вот этого нет. А так дети меня тоже развлекают, могу даже всю группу наказать, например, заставив на одной ноге полчаса стоять. Кто не выстоит, в младшую группу отправлю или Степану помогать убираться на неделю. Все стараются изо всех сил. Плачут, но делают. Так что извиняться тебе не за что, упреки уместны были, и я на них постарался ответить.
        - Тео, я тебе завидую. У тебя абсолютнейшая ясность мышления и отсутствие сомнений по любому поводу. А я в своих комплексах, установках и догмах потонула и не выберусь никак. А ещё я завидую той себе, которой была. Там у меня никаких сомнений тоже явно не было.
        - Это рост души. Он болезнен для всех и всегда. Кстати, если на то пошло, это мне надо тебе завидовать. Я практически в потолок свой упёрся, а тебе только восприятие поменять и безграничная возможность роста. За раз столько поднять можешь, что прошлой тебе и не снилось.
        - Осталась ерунда: перестать хотеть сдохнуть, - усмехнулась я.
        - Я понимаю, что для тебя это сложно. Но ты ведь частично справилась и потихоньку двигаешься в этом направлении. С тем состоянием, в котором я видел тебя у тебя дома, ведь не сравнить, не так ли?
        - Да, острота неприятия уменьшилась, - я согласно кивнула, - ты прав, сейчас я более адекватна. Может, скоро действительно сумею пересмотреть отношение к этому…
        - Очень надеюсь на это. На этой позитивной ноте предлагаю общение прервать, пойти отдохнуть, а завтра я тебя свожу в свою школу и постараюсь развлечь. Договорились?
        Я согласилась, пожелала ему спокойной ночи и ушла в предоставленные мне комнаты.
        ***
        Уснуть я не могла долго, поэтому шорох и крадущиеся едва различимые в тишине дома шаги расслышала сразу. Сначала хотела привстать на кровати и спросить: «Кто здесь?». Потом передумала. Интересно стало, кто и по какой причине красться в мою комнату может. Поэтому замерла на кровати и сделала вид, что сплю, попросив Золотце присмотреться к посетителю.
        Таинственный посетитель некоторое время постоял у входа в комнату, видимо слушая моё мерное дыхание и определяя насколько крепко я сплю, потом вдоль стены проскользнул внутрь, что-то положил на столик у окна и столь же тихо, как вошёл, вышел.
        Я полежала некоторое время, потом, подгоняемая любопытством встала и подошла к столику. На нём белел лист бумаги, на котором печатными буквами было написано: «Твоим близким угрожает смерть, если останешься. Мне тоже, если отдашь это хозяину». От бумаги шёл приятный аромат духов.
        Спросила Золотце, кто приходил, он ответил, что Лиза.
        Вариантов было несколько: либо она решила меня напугать, чтобы убрать из дома, поскольку мне явно благоволит хозяин на которого у неё самой виды. Либо девушка действительно что-то знает, напугана этим, и хочет предупредить о том, несмотря на риск попасть в немилость. А мог быть и третий: одна горничная решила подставить другую.
        Проще всего было бы попробовать считать расклад, но я столь загрузила свой мозг разными блоками и нагрузила свою психику, что ничего я сейчас не видела и не ощущала, держа эту бумажку в руках. Я вообще всё последнее время не видела ничего и ни по какому поводу.
        Вновь обратилась к Золотцу, спросив, чтобы это могло значить.
        - Без понятия, я не силён в интригах смертных, - ответил мой дракон.
        - Тео может быть опасен для меня или моих близких?
        - Смотря в каком смысле, - усмехнулся мой дракон, - начать вредить непосредственно тебе он вряд ли станет, а вот как-то воздействовать на твоих близких почему нет… Он не так прост, как тебе кажется, и свои какие-то цели преследует точно. Какие, не скажу, возможно даже благие для тебя, а возможно и нет. Я бы пока спрятал листочек хорошенько и посмотрел, что дальше будет. Информации о нём недостаточно, чтобы выводы окончательные сделать. Он может рассматривать тебя как фигуру в своей игре, о которой мы оба с тобой ничего не знаем.
        Я задумчиво сложила листочек в несколько раз и запихнула за вырез кофточки. И тут в голову мне пришла мысль, что это вообще-то логично, воспользовавшись тем, что я разругалась с боссом, как-то его убрать из моей жизни и постараться занять его место. Я буду страдать, Тео меня жалеть, мы сблизимся, и он станет для меня тем необходимым очень близким другом, которым, как сам признался, хотел бы стать. Это предположение, если честно, вызвало внутри меня такой ужас, что на некоторое время я впала в прострацию. А потом ужас перешёл в панику, и я заметалась по комнате, пытаясь определиться, что можно сделать, чтобы предотвратить даже возможность такого расклада.
        Я была готова отказаться от собственной жизни, но потерять Витю я была не готова абсолютно. Его я должна была спасти в обязательном порядке. Почему не знаю. Это было немного иррациональное желание, как и с Аркадием, при этом оно было намного более сильное, чем в случае с ним.
        - Ты что суетишься? Тебе листок подбросили в надежде, что утром отыщешь, - попробовал немного успокоить меня Золотце.
        Но разумные доводы в данный момент меня мало трогали, внутри бушевала паника, что сейчас я могу по своей глупости допустить, что что-то случиться с Витей и виновата в этом буду лишь я.
        - Мне надо, срочно надо убедиться, что Вите ничего не угрожает, - пробормотала я, спешно натягивая на себя всю свою одежду.
        - Это всего лишь записка, успокойся. Написать можно что угодно, о чём угодно. Ты разве угрозу какую-то чувствуешь? Я не чувствую никакой, - продолжил меня успокаивать Золотце. - Ложись спать, утро вечера мудренее, утром разберёмся со всем и определимся стоит волноваться или нет.
        - А если будет поздно? Если вдруг уже поздно будет? Нет. Мне надо срочно вернуться домой. И проверить, что с Витей всё в порядке.
        - Позвони ему.
        - Как? Телефон я выкинула, тут стационарных телефонов не видела.
        - Сходи к Тео, попроси его дать тебе телефон.
        - А вдруг я этим всё усугублю? Вдруг он захочет быстрее.
        - Что захочет быстрее?
        - Убить.
        - Кого?! Тебя? - не понял мой дракон.
        - Витю! Витю убить!
        - Зачем ему это? Хозяйка, ты явно не в себе. Успокойся. Да даже если убьёт, у него прекрасное распределение, уйти на таком да ещё от стороннего воздействия, это мечта любого смертного, - продолжил пробовать снизить моё возбуждение Золотце.
        Однако, его слова лишь подстегнули меня:
        - Всё! Замолкни. Лучше помоги отыскать выход и отслеживай контур. Появится кто-то, дай знать, - проговорила я, схватила свою сумочку с деньгами и документами и направилась к выходу из комнат.
        Когда я тихо вышла из коридора в холл, примыкающий к парадной лестнице, то неожиданно для себя увидела деда, сидящего в кресле.
        - Не спится? - спросил он меня.
        - Ну да, вот пройтись решила, - нервно сжимая в руках сумочку, закивала я. - А нельзя было?
        - Почему нельзя? Тебе здесь всё можно. А ты прогуляться на улицу хочешь или так по коридорам?
        - А на улицу тоже можно? - обрадовалась я.
        - Можно, могу дать тёплую накидку и на балкон вывести, а можешь одеться и выйти на улицу. Могу даже машину вызвать и покатать тебя. Всё к твоим услугам, - он ласково улыбнулся, а меня начал колотить нервный озноб.
        - Ты тоже со мной погулять хочешь? - пытаясь придать голосу некую беззаботность и перестать дрожать, спросила я.
        Вышло не слишком натурально, да и дрожать я не перестала.
        Дед медленно поднялся с кресла, подошёл, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза:
        - Ты чего напугалась так? Не веришь мне?
        Я поняла, что проиграла. Не в моём состоянии его обмануть, поэтому сама устремила на него прямой взгляд и нервно выдохнула:
        - Тео, я сделаю всё, что ты захочешь. Я обещаю тебе. Вот всё-всё, и это ничего тебе не будет стоить, только не трогай его, пожалуйста. У него всё должно быть очень хорошо. Я очень тебя прошу.
        - С чего решила, что я кого-то могу вообще тронуть и этим начать шантажировать тебя?
        - В голову пришло. Мне последнее время часто разные глупости в голову приходят, я знаю. Но вот этой я боюсь. Очень боюсь. Я должна быть уверена, что с ним всё в порядке.
        - С кем с ним?
        - С Витей. Пообещай, что не сделаешь ему ничего, пожалуйста. Я чем угодно расплатиться готова.
        - Ты любишь его?
        - Не знаю. Наверное, - пожала я плечами и негромко спросила: - А это очень важно?
        - Я считаю, что очень.
        - Чтобы у него всё было хорошо, я должна любить или не любить? - я постаралась внести хоть какую-то ясность для себя.
        - У него, с его потенциалом, в любом случае всё хорошо будет, вот за это можешь не волноваться. Ты для себя разберись, как к нему относишься.
        - Мне надо, чтобы он был жив и счастлив. Я не знаю, как это назвать. Даже если разругается со мной, как Аркадий, я не возражаю. Но если не разругается, конечно же я обрадуюсь больше. Но и прекратить с ним всякое общение согласна. Главное, что я знать буду, что у него всё хорошо. Для меня основное это, - проговорила я, чувствуя, что от рук деда идёт позитивная вибрация, и моя дрожь постепенно сходит на нет.
        - Успокойся, пожалуйста. Вот с чего ты решила, что что-то я сделать ему могу? Я дал повод?
        - Нет. Но я нервничаю, и мне надо, очень надо, чтобы ты знал, что я очень тебя прошу не вредить ему, - нервно всхлипнула я, опасаясь, что он начнёт меня заставлять признаться, и я ненароком ухудшу и так непростое положение его горничной.
        - Значит так, - решительно проговорил он. - Записку принесла Лиза по моей просьбе, я хотел, чтобы ты попробовала найти, кто тебе дорог в этом мире. Понятно тебе? Поняв, что именно тебе здесь дорого и что всё-таки радует, проще решить все твои проблемы. Успокоилась?
        Я в недоумении уставилась на него, потом подавленно выдохнула:
        - Ты не представляешь, как я напугалась…
        Он согласно кивнул:
        - Представляю. Я поспособствовал этому тоже, лист был пропитан эфирными маслами, способствующими возбуждению. Отдай мне его, и тебе станет легче.
        Я вытащила из за пазухи сложённую записку, протянула ему. Он достал из кармана целлофановый пакет, упаковал её и бросил на кресло, где сидел до этого. После чего проговорил:
        - Предлагаю тебе поехать домой и провести ночь в объятьях Кузьмича. Сегодня ты их точно оценишь по достоинству. А школу мою осмотрим в любое удобное для тебя время. Как захочешь посмотреть, так и звони.
        Я радостно согласилась, и дед отправил меня на машине домой, видимо сразу после этого позвонив боссу, потому что тот встречал меня уже на стоянке.
        Выйдя из машины, я не стала дожидаться каких-нибудь слов босса, сама к нему шагнула, крепко обняла и прошептала:
        - Вить, извини меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю. Спасибо, что встретил.
        Он молча подхватил меня на руки, прижал к себе и унёс ко мне в дом. В вестибюле он помог мне снять верхнюю одежду и снова, подхватив на руки, хотел отнести в спальню, но я увидела свет в нижней центральной гостиной. Сказала: «Пусти» и, осторожно высвободившись, прошла туда. Он пошёл следом.
        Накурено там было так, что можно вешать топор, а на столике стояли шахматы, которые он мне подарил, с неоконченной игрой.
        - Ты с кем-то играл? - поинтересовалась я.
        - Нет, этюд красивый разыграть по разному пробовал, чтобы отвлечься. Извини, что взял твой подарок, других тут не было, - стоя за моей спиной, немного смущённо пояснил он.
        Я обернулась к нему, потом пылко обняла и, заглядывая в глаза, ласково проговорила:
        - Витенька, я так рада, что эти шахматы помогли тебе отвлечься от того стресса, что я устроила. Вот очень рада, и что ты меня здесь ждал, а не ушёл в большой дом, этому тоже рада. Кстати, нам надо кабинет тебе здесь сделать удобный, а то поговорили, но воз и ныне там. Напряги Аслана, пусть бригаду хорошую найдёт. Ладно?
        - Алинка, что с тобой? Что с тобой сделал дед? Ты сама не своя какая-то, - немного настороженным тоном осведомился босс.
        - Напугал он меня. Напугал, Витенька. Сказал: «Не будешь ценить то, что имеешь, Вселенная отберёт». И я напугалась. Не хочу тебя терять, никому не отдам. Я очень ценю, что ты рядом. Я люблю тебя. Очень люблю. Ты лучший.
        - Меня у тебя никто не заберёт, не волнуйся. Я до последнего вздоха тебе принадлежать буду, - вновь хватая меня в охапку, взволнованно выдохнул он.
        Видимо, моё внутреннее возбуждение и ему передалось. И мы начали страстно целоваться. А потом в спальню пошли.
        ВМЕСТО ЭПИЛОГА
        ***
        Сейчас, когда пишу эти строки, я понимаю, что поскольку смогла разобраться с тем, что внутренне так угнетало меня, в продолжении написания дневника смысла особого нет. Хотя зарекаться не буду, возможно, я и возьмусь когда-нибудь за него ещё.
        Передо мной новый жизненный этап, и я вольна в выборе. Могу продолжить набирать здесь опыт, выстраивая дальнейшие взаимоотношения со всеми, поскольку Вселенная явно приготовила мне много новых испытаний: и с Витей, и с Димкой, и с дочками. Да и Иварс, Аркадий, Влада и Даша с Олей мне тоже могут подарить много дополнительных впечатлений, ещё с Павлом, возможно, интересно общаться будет. Потом Шаман, новая кошечка и школа Тео, всё это может быть не менее увлекательно. Или же, когда мне это окончательно всё наскучит, могу уйти вместе с Тео, как он и предлагал.
        Но это будет совсем другая история.